Решение было почти что общим – оно пришло на ум одновременно ей и Фицу, а Син сразу же с ними согласилась. Встретившись после необходимого перерыва, они с удивлением обнаружили, что думали об одном и том же.

Первый обмен новостями почти не принес никакой радости – работу Маль не нашла, а Син не могла уволиться, поскольку считала, что в скором будущем она будет нужнее в стенах Корпорации. Кто знает, сколько еще нераскрытых тайн хранится за дверями и замками? Фиц был с ней согласен. Он и сам продолжал тратить выходные на работу в ненавистном месте. К тому же, ему приходилось иметь дело с Рувимом, которого они просто не могли оставить на произвол судьбы. Приходилось носить ему еду и проверять, не умер ли он за время своего одиночества. С этого и началась серьезная часть разговора.

– Недавно он жаловался мне, что не может узнать результаты своих экспериментов. По числам, указанным в его календаре, выходит, что период адаптации у большинства взрослых отмеченных уже миновал, а ему все еще ничего не известно о том, как они себя чувствуют, – выдал Фиц после непродолжительного молчания. – Я сказал ему, что если он объяснит мне, как добраться до хозяйственных угодий, я все разведаю и расскажу ему. – Увидев, что брови Маль поползли вверх, он сразу же оговорился: – Нет, я не рассчитывал, что он согласится. Просто мне надоело его нытье.

– Прекрасно, – с улыбкой кивнула Маль. – Просто прекрасно. И что же он тебе сказал?

– Послал меня куда подальше.

– Чего и следовало ожидать, – почти удовлетворенно заметила Син.

Фиц продолжил:

– И тогда я подумал… было бы неплохо найти их, правда? Он уже сказал нам, что их нет в городе, и мы знаем, что в пределах Корпорации никто из них не работает. То есть, я имею в виду, в том самом месте, где работают все остальные, включая меня и Син. Но если бы нам удалось их найти, то мы смогли бы многое понять и изменить, ведь благополучие Корпорации построено фактически на их труде. Так вот, я решил, что нужно бы начать поиски.

– И долго ты собираешься искать? Они могут быть где угодно! Кроме того, тебе нужно отмечаться на работе – ужесточение режима и все такое, сам понимаешь, – возразила Син, уже оценившая все риски этой затеи.

– Ты бы дослушала до конца, – сварливо отозвался Фиц.

– Тут и слушать нечего, и так все ясно, – отрезала Син.

– Откуда тебе знать? Ты вообще каждую мою идею воспринимаешь так, словно я предлагаю один бред. Угадай, насколько мне приятно с тобой говорить.

– Угадай, насколько меня волнует, приятно тебе или нет.

Наблюдая за ними, Маль понимала, что ей действительно очень повезло встретить таких людей. Никто из них не подумал о том, чтобы сделать инъекцию себе – у них хранился обширный запас, а они продолжали думать только об общем деле. Познакомиться с такими людьми было практически невозможно, и в этом плане она оказалось фантастически везучей.

– Но мы можем сузить круг поисков, – предложила она, пока спор между Фицем и Син не перерос в войну. – Ты сказал, что контрабандисты исследовали очень многие заброшенные поселения и земли, лежащие за пределами города. Может быть, нам обратиться к ним?

– Читаешь мои мысли, – довольно закивал Фиц. – Нет, правда, я подумал, что мы должны предложить этим ребятам пройти определенным маршрутом. Я найду трубу, ведущую за городскую стену. Если водопровод тянется до места, где живут отмеченные, то найти их будет просто. Сам я по понятным причинам, не смогу этого сделать. Син все разложила по полочкам – на это уйдет много времени, и мне нужно продолжать работать, поскольку пропуск еще пригодится.

Он пошел еще дальше и опередил ее – впрочем, как и всегда. Маль хотела лишь исключить заведомо незаселенные пункты и вычеркнуть нежилые зоны на карте, руководствуясь знаниями контрабандистов, а Фиц уже продумал большую часть плана.

– Ну а мы, пока что, будем искать фильтры. Если помнишь, ты обещала помочь мне, – с надеждой добавил он. – Конечно, контрабандистам придется заплатить. Я продам бомбу небольшой строительной конторке и отдам им все вырученные деньги, а еще прибавлю к этому сто пятьдесят литров воды.

Он почти все брал на себя. Маль и Син не могли помочь ему с этим, и сейчас становилось ясно, сколько усилий прилагал Фиц для того чтобы приподнять завесу тайны над тем, что так усердно скрывали от них долгими годами.

– Это было бы прекрасно. Хотя получается забавно – ты купил бомбу у них, а теперь собираешься ее же продать, чтобы снова отдать деньги им.

– Им этого знать не обязательно.

Выслушав все аргументы и предложения, Син согласилась:

– Это стоящая идея. Если нужна моя помощь, то я сделаю все, что смогу.

– В этом твоя помощь не нужна, – зловредно ухмыльнулся Фиц. – Но ты можешь подыскать пару приютов, где за детьми не бывает должного присмотра. Нам придется придумать, как ввести детям препарат, чтобы это не вызвало подозрений.

Запуск награбленного препарата в действие был еще одним уязвимым местом их работы. Маль не умела делать уколы, и она знала, что Син тоже не обладала такими талантами. Доверять эту задачу третьему лицу не хотелось. В итоге было решено, что кому-то придется обучиться основам медицинской работы.

Время шло, а Рувим все сидел взаперти. Иногда Маль думала о том, что они поступают отвратительно, держа пленником старого человека. Однако потом она быстро вспоминала о планах этого самого старца. Продавать препарат означало бы поработить и без того безвольных и ослабших людей. Как можно нажиться на обнищавшем населении? Она пыталась представить, что произошло бы с городом, если бы фильтры вдруг перестали работать, а единственным спасением оказался бы этот проклятый препарат. Убийства, грабежи, насилие и обман. Грязь, которая таилась на самом дне города, поднялась бы к самой поверхности. Кто бы уцелел в такой мясорубке? Ответ был очевидным и неприятным. Обезумевшие остатки населения было бы легко подчинить новому режиму.

Эти мысли не позволяли ей ослабнуть и поддаться сомнениям, и она старательно воскрешала в памяти уродливые картинки, с которыми успела познакомиться за время работы в столовой. После таких сеансов никакие доводы и угрозы не смогли бы заставить ее выпустить Рувима из подземной тюрьмы.

По будням Маль отправлялась с Фицем в подземные ходы Корпорации и путешествовала с обратной стороны стен. Она обзавелась защитным костюмом, маской и перчатками. Они ходили вдоль труб, делали отметки краской и составляли свою собственную карту. Работа была тяжелой и неприятной, но в конце дня Фиц давал ей деньги, отшучиваясь и называя их ее «зарплатой».

Маль поняла, что Фиц не только очень расчетливый, хладнокровный и находчивый. Он был очень осторожным, упорным, но в то же время надежным человеком. В редкие моменты он срывался на нее, если она путалась под ногами или задавала неудобные вопросы, но она прощала ему такие вспышки, понимая, как сильно он рисковал.

Они оба страшно недосыпали. Ей приходилось тратить ночи на домашние хлопоты и заботу о дочери, да и Фиц перенес свой спекулянтский бизнес на темное время. Корпорация была слишком большой, и иногда ей казалось, что им никогда не удастся найти то, что нужно.

Точкой отсчета был общий поток, где все трубы с чистой водой собирались в единое целое. Оттуда шли многочисленные ответвления, каждое из которых нужно было проверять отдельно. Из сотен труб следовало выделить те, что вели за пределы города. Это был адский труд, отнимавший все силы.

Иногда они собирались все вместе у кого-нибудь дома и обменивались скучными новостями. Син решила, что прежде чем начинать поиски, следует научиться делать уколы. Для этого ей пришлось записаться в группу начинающих медработников. Учебу она оплачивала водой, которую в прежние времена продавала спекулянтам. Параллельно с этим было решено искать приюты, администрация которых отличалась халатностью и безразличием – с такими было бы проще иметь дело. Пока что новости были только у Син, и Маль с Фицем чувствовали себя так, словно просто топтались на месте или сражались с грозой.

Удача повернулась к ним лицом только через два месяца упорных поисков. Они нашли поток из десяти тонких труб, отводивших воду в противоположную сторону от городского блока. Они тщательно отследили направление потока и поняли, что в определенном месте трубы выводились на поверхность. Скорее всего, эта точка находилась уже вне города – там, где трубы оставались вдали от любопытных глаз и в полной безопасности. Чтобы вычислить эту точку на общей карте им пришлось немало потрудиться. Два бесконечных дня было убито на сличение маршрутов и масштабов. Они сверяли свою собственную подземную карту с официальной, пытаясь вычислить нужное место. Учитывая, что у обоих было только базовое образование, эта работа была для них слишком сложной. Иногда к ним присоединялась Син. В результате к утру пятого дня, после повторной перепроверки, было решено, что точка выхода труб найдена. Позади остались четырнадцать изрисованных и исчерканных вдоль и поперек карт.

Договариваться с контрабандистами Фиц ушел один, сказав, что если они увидят рядом с ним женщину, никаких переговоров не будет. В тот вечер Син и Маль сидели рядом со спавшей Хельгой и играли в карты, стараясь позабыть о времени и своих переживаниях. Несмотря на свою требовательность по отношению к Фицу, Син переживала так же сильно, как и Маль. Она то и дело поглядывала на дверь, словно это могло приблизить момент его возвращения.

Когда он постучался в дверь, они обе вскочили на ноги и бросились открывать. Почему-то им казалось, что эти контрабандисты могли причинить ему вред или обмануть его. Вопреки их страхам Фиц вернулся целым и невредимым. А еще вполне довольным.

Он прошел на кухню и попросил стакан воды. Маль без раздумий налила ему то, что оставила для себя.

– Мне пришлось сказать им, что там много еды и воды. Только так они согласились помочь нам. Ну, и деньги тоже забрали. И воду, разумеется.

– Сколько их было? – спросила взволнованная хорошими новостями Син.

– Их всего пятьдесят человек, но между ними всегда какие-то склоки и соперничество. Я имею дело с самой малочисленной группой – их шесть. Они никому ничего не расскажут, по крайней мере, пока не найдут то, что ищут.

– Когда они уходят? – спросила Маль.

– Завтра рано утром. Я дал им подробные координаты и еще одну карту, чтобы они уж точно нашли те трубы. Боюсь лишь одного: если они вдруг увидят водопровод, то у них появится соблазн использовать чистую воду в своих целях. Только представьте, какой бизнес может расцвести на этом фундаменте. От одной из труб можно вывести боковую ветвь и начать воровать воду точно так же, как Рувим делал это с электричеством. Никто не заметит, а они обогатятся.

Маль внимательно выслушала его мысли, признавая, что они были вполне обоснованными. Потом, немного помолчав и подумав, она заговорила:

– Это было бы неприятно, но не более. Главное, чтобы они показали нам, где живут отмеченные.

– Если они увлекутся водой, то ничего нам не скажут. Они просто забудут о нас.

Син зевнула и потерла лицо ладонями. Ей явно хотелось спать после долгих часов напряженного ожидания.

– Во всяком случае, ничего изменить уже нельзя. У нас был шанс, мы его не упустили. Если они начнут пользоваться водой и не выполнят обязательства, то мы найдем другой способ. А пока всем нам нужно отдохнуть, – рассудительно сказала она.

Запланированный отдых длился не очень долго – сама же Син нарушала покой своих друзей ночными визитами и новыми предложениями. Вскоре они опять собрались – на сей раз в хранилище Фица, там, где Маль впервые удалось с ним побеседовать. Стоя в этой пустой и серой комнате, они говорили как люди, которые могут доверить друг другу все, включая собственную жизнь. Маль неожиданно поймала себя на мысли, что даже при условии, что жить ей осталось всего несколько лет, она могла бы назвать себя счастливой. По крайней мере, впервые за долгое время она была не одна.

– Пора определиться с тем, что мы станем делать, если контрабандисты все-таки найдут отмеченных, – прохаживаясь вдоль самой длинной стены, сказала Син. – Я думаю об этом постоянно.

– Если думаешь, значит, у тебя уже есть какие-то идеи, – предположил Фиц, который успел изучить ее достаточно хорошо.

Син кивнула, не оборачиваясь и не глядя на него.

– Да, лгать не стану. Я просто думаю, что эти отмеченные должны как-то жить. Где-то жить. Что-то делать для самих себя. Нет, не так… я, пожалуй, подойду с другого конца.

Красноречие Син было ярким и искрометным, когда она говорила о разных пустяках и шутила с подружками, но когда речь заходила о серьезных вещах, она начинала смущаться и сбиваться. Маль и Фиц знали об этом и потому не торопили ее. Знали они и о том, что когда с ней происходило подобное, она собиралась говорить о действительно важных вещах.

– Эти дети… я нашла пять приютов, но этого, конечно, очень мало, хотя набирается уже примерно две с половиной тысячи детей. Плюс-минус сотня. Ввести им препарат не проблема – мы можем сделать это под видом вакцинации. Подделать или выкупить удостоверение или что там еще нужно. Сейчас все, абсолютно все можно купить за воду. Может быть, на это уйдут все запасы Фица и мои сбережения. Неважно, главное, что мы сделаем это и принесем хоть какую-то пользу. Но дети… они ведь не могут держать все в себе. Рано или поздно кто-то из них обнаружит, что водопроводная вода не убивает их, и тогда начнется такое… – Она выдержала многозначительную паузу. – Мало того, что они побудят других попробовать пить отравленную воду – распустят слух о том, что по трубам течет здоровая вода и ненамеренно убьют тысячи других людей – так еще появятся завистники. В городе так много тех, кто может убить всех адаптировавшихся детей просто из зависти или от досады. Судить за такие поступки будет сложно – кому бы понравилось, что какой-то сирота может пить что угодно и остаться в живых, а чьи-то любимые и родные дети по-прежнему в опасности. Просто я думаю о том, что если уж мы введем им препарат, то должны будем взять на себя ответственность за них. За их жизни. Нельзя, чтобы умер хоть кто-то из них – мы отдадим им бесценный дар, за который другие могли бы пожертвовать жизнью. Нужно позаботиться о том, чтобы они выжили.

Фиц и Маль притихли в своих углах, внимательно вслушиваясь в ее рассудительную речь. Она была во всем права, но вместе с тем, все они очень сильно устали для того чтобы искать убежище еще и для тех, кого собираются излечить от болезненной привязанности к покупной воде. Сколько бы они ни делали, всего казалось мало, и конца заботам видно не было. Никто из них не имел представления о том, что их случайные поиски и пробы приведут к таким глобальным вопросам, решать которые было слишком сложно.

– И к чему все это? – грубовато оборвал ее Фиц, когда терпеть стало невозможно.

– К тому, что было бы здорово, если бы мы смогли договориться с отмеченными, чтобы они забрали детей к себе. Не сразу всех, а по частям. Партиями. Это было бы так прекрасно. У них там есть еда и все что нужно, раз уж они там живут.

– Для этого понадобится транспорт и время. И кто разрешит нам украсть столько детей? – вступила со своими доводами Маль. – Я не против твоей идеи, но возникает очень много других вопросов.

– А кто будет искать детей? Люди гибнут как тараканы – никто их не ищет, никто их не оплакивает. Ты знала о том, что против приютов выступают очень многие горожане? – вдруг разозлившись, запальчиво начала Син. – Да они будут рады, если пять тысяч нахлебников вдруг пропадут без вести.

– Но есть еще бумажки, понимаешь? – терпеливо продолжила Маль. – Бумажки, которые решают все. Те, кто отвечает за приюты, будут искать пропавших детей или хотя бы создадут видимость. И если мы не сможем сделать инъекцию сразу пяти тысячам людей – а мы не сможем – то как мы после такой шумихи продолжим действовать?

– Да и потом, не очень ясно, как именно живут эти отмеченные, – кивнул Фиц. – Вполне может быть, что за ними следят. Мы не подотчетны Корпорации настолько, насколько они. Если они живут как рабы, то наверняка и приглядывают за ними так же.

– Но попробовать нужно! – рассердившись окончательно, прикрикнула Син.

Фиц покладисто согласился, поглядывая при этом на Маль:

– Нужно. Но для начала нужно дождаться ответа от наших посланничков. Прошло уже две недели, как бы они меня не обманули. Я уже начинаю волноваться.

– Я посчитала интервалы между их приездами, все правильно. Они здесь появляются не чаще, чем раз в месяц, когда ничем не ограничены, – легко махнула рукой Син. – Не переживай, пока что все еще в рамках приличия. Им ведь не только наши заказы выполнять – они еще свое должны поискать и привезти. Торговля есть торговля, сам понимаешь.

Пока они говорили о контрабандистах и тонкостях подпольного рынка, Маль продолжала думать о детях. Поэтому через некоторое время ей пришлось прервать их оживленную и на удивление доброжелательную беседу.

– Ты нашла пять приютов? – сбивая весь ритм их диалога, спросила она, повернувшись к Син.

– Да, – уверенно ответила та.

– Я хочу взглянуть на них вместе с тобой.

– А как же я? – возмутился Фиц. – Ты больше мне не помогаешь искать фильтры?

– На это уйдет один день, а потом я вернусь к тебе, – успокоила его Маль. – Просто мне нужно знать, с кем нам придется иметь дело.

Син явно обрадовалась такому предложению. Она очень быстро сориентировалась на месте, решив, что может взять Маль с собой в ближайшие выходные. Фиц эту идею одобрил всей душой, поскольку так его постоянная помощница могла вернуться к нему уже в понедельник. Одна Маль не была в восторге от такого поворота, но промолчала, поскольку идея пойти в приют принадлежала именно ей.

Хельга все больше времени проводила в одиночестве. Она совсем одичала и стала бояться любых громких звуков. Затворничество было не на пользу ребенку, но позволить дочери покидать дом Маль тоже не могла. Оставалось утешаться тем, что совсем скоро Хельга должна была пойти в школу и начать общаться с другими детьми. Ей было жаль своего ребенка, и она часто просила у дочери прощения за то, что не могла проводить с ней много времени. Они утешались играми и сказками до поздней ночи, и Маль считала, что лучше не выспаться, чем упустить драгоценное время. События разворачивались слишком быстро, и она подозревала, что в скором времени в их жизни произойдут резкие перемены.

Воскресенье было удачным вариантом для визита в приюты еще и потому, что в это время там не было воспитателей или учителей. В эти дни детские дома оставались на попечение пьяниц-охранников, которым можно было заплатить за беспрепятственный вход.

– Первый этаж у нас для старших. Второй – для тех, кто посерединке. Ну, и на третьем живут совсем маленькие, – объяснял качавшийся как былинка старичок, получивший нехитрую взятку и сразу же согласившийся провести их в приют. – Если вам усыновить – давно такого не случалось – то лучше идите сразу наверх. Старшие настоящие бандиты.

Маль и Син торопливо кивали ему, надеясь поскорее приступить к осмотру. Впереди их ждало еще четыре приюта, а день был коротким, впрочем, как и все выходные.

Правдивость его слов стала проступать сразу же. В тесных спальнях с трехъярусными кроватями и даже гамаками в беспорядке жили мальчики и девочки. Стоял невыносимый затхлый запах, а из каждой двери на них ощетинивались неприязненные взгляды. Пару раз Син хватали за руку и пытались втащить внутрь, но Маль успевала перехватить ее. Такого страха она не испытывала уже очень давно. Если бы неизвестный шутник вздумал выйти за дверь со своими друзьями, то они наверняка не смогли бы убежать. К счастью, подростки ограничивались лишь взрывами пьяного хохота.

Проходя по узким низкопотолочным коридорам, Син прижалась к ней и прошептала, прижимаясь губами к ее уху:

– Не удивлюсь, если мы обнаружим здесь еще и младенцев, которых родили старшие.

Маль думала о том же.

На втором этаже дела обстояли немного лучше, хотя здесь все было так же переломано и разгромлено. Двери болтались на петлях так, словно могли улететь с первым порывом ветра. Здесь еще сохранилось подобие порядка – по крайней мере, девочки и мальчики жили в разных комнатах. Однако все они уже вступили в опасный возраст, когда взрослые кажутся врагами и тиранами. Эти детки то и дело высыпали в коридор из каждой двери и глядели вслед двум молодым женщинам, бросая камни дерзких вопросов и насмешек.

Третий этаж встретил их плачем и визгом. Маль на миг остолбенела – перед глазами встал непрошеный образ. Что если Хельга попадет в такое место? Малыши носились по коридору, из дверей отвратительно несло экскрементами. По выходным за ними никто не убирал. Никто их не кормил и не следил за порядком. Старшим было плевать на них, а воспитатели отсиживались в домах, отдыхая после трудной рабочей недели. Некоторые малыши передвигались ползком, другие уже умели бегать. В основном здесь были дети от года до пяти. Маль и Син прошли до самого конца, заглядывая в каждую дверь и везде натыкаясь на картины кромешного ада.

Они шли очень близко, и Син чувствовала каждое движение своей спутницы. Поэтому, когда Маль дернулась, пытаясь зайти в одну из спален, она сжала ее локоть и снова зашептала:

– Не вздумай этого делать. Только перепугаешь их. Всем все равно не поможешь.

Назад они слетели, не чуя под собой ног и желая только выйти из этого места, чтобы не рвать себе душу. Их ждали и другие приюты, но Маль заранее настроила себя на то, что увидит там примерно то же самое. Она не ошиблась.

В конце дня, когда они закончили обходить приюты и смотреть на усталые детские лица, Син забрала ее к себе домой.

– У меня там дочь ждет, – пытаясь отказаться, вяло сказала Маль.

– Еще есть время, – заверила ее Син. – Нужно отойти. Не заявляться же к ребенку со всем этим.

И только там, в доме, оказавшись изолированными от всего мира, они обе, наконец, заплакали. Они рыдали, обнявшись и усевшись прямо на холодный пол, сползая спинами по стенке и прижимаясь друг к другу.

Этот мир болен. Он поражен неизлечимо, если в нем происходят такие вещи.

Маль вздрагивала и всхлипывала, цепляясь за подругу, и Син отвечала ей тем же. Им было больно, и они не могли остановиться. Слезы закончились, остались лишь завывания и икота, а они все не переставали плакать и стонать. Разговоры были не нужны.

В таком состоянии их и нашел грязный и уставший после рабочего дня Фиц. Окинув беглым взглядом покрасневшее и опухшее лицо Син, он без слов прошел внутрь только чтобы найти точно такую же Маль.

– Ты хоть на стул пересядь, а то простудишься, – посоветовал ей он. – Что, все так плохо?

В этот момент Маль его просто возненавидела. Как можно быть таким равнодушным? Однако это помутнение длилось всего несколько минут, и все это время он терпеливо ждал, пока ее взгляд прояснится и приобретет осмысленное выражение. Справившись с наплывом ненависти, она тяжело поднялась с пола и нашла себе табурет. Син умылась и вернулась к ним.

– Кто из вас может говорить? – поинтересовался хмурый и недовольный Фиц.

Он явно не знал, что делать с плачущими женщинами, а потому прятался за грубостью и холодностью.

– Помолчи, – прогнусавила едва успокоившаяся после истерики Син.

У Маль был примерно такой же голос, когда она сказала:

– В следующий раз пойдешь сам.

– Я тебя не заставлял путешествовать по приютам, – отмахнулся Фиц. – Ладно, я помолчу и подожду. Как будете готовы, начинайте говорить, только разбудить не забудьте.

– Иди ты знаешь куда?! – сорвалась Син. – Ты не видел того, что видели мы!

Фиц с интересом поднял лицо, понимая, что сейчас ему выложат все во всех подробностях.

Син и Маль заговорили одновременно, перебивая друг друга и почти крича на него, будто это он был виноват во всех несчастьях. Слова хлестали из них как из брандспойта, и они даже тряслись от перевозбуждения. Их глаза лихорадочно блестели, а голоса звенели как струны. Фицу было все равно – он слушал их, временами вставляя просьбы говорить помедленнее и без лишних эмоций. В конце концов, он так устал от них, что поднял руки, призывая к молчанию.

– Все, достаточно, – вздохнул он, когда вновь воцарилась блаженная мертвая тишина. – Никак не думал, что Маль способна на такие всплески, но удивляться всегда приятно. Хотя сегодня радости от этого открытия маловато.

– Заткнись, – скомандовала Маль.

Фиц поднялся, разгладил свои мятые брюки и поправил рубашку.

– Я домой. И ты иди. Завтра поговорим еще, – сказал он, прежде чем удалиться.

Мысли не покидали ее даже в доме, когда рядом, свернувшись теплым клубочком, заснула Хельга. Маль лежала, глядя в черный провал потолка и обнимая дочь одной рукой. Она клялась себе в том, что ее ребенок не станет жить так, как живут эти дети. Хельга никогда не окажется на улице. Она никогда не станет побираться или спать с другими за деньги. И если для этого будет нужно перевернуть целый мир, она сделает это с великим удовольствием.

Она видела ее в каждой потерянной девочке, не имевшей возможности поесть или сходить в туалет без посторонней помощи. Она закрывала глаза и смыкала веки так плотно, что перед глазами начинала плыть алая тьма, но навязчивые образы возвращались. Десятилетние девочки в грязном тряпье, худые как скелеты и покрытые сыпью оборачивались к ней с лицом Хельги. Пятнадцатилетние беременные сироты в разводах засохшей крови и с разбитыми губами превращались в повзрослевшую малышку Хельгу. Маль сжимала зубы до ломоты в висках и клялась себе в том, что скорее даст разрезать себя на мелкие кусочки, чем допустит, чтобы ее дочь стала одной из таких несчастных и загубленных на всю жизнь девушек.

Но много ли толку от клятв? Если бы все зависело от желаний матерей, то ни один ребенок не жил бы в таком приюте, где никому ни до кого нет дела. Если бы своими мучениями можно было выкупить счастливую жизнь для своего малыша, то в мире осталось бы в тысячу раз меньше несчастных детей.

На следующий день Фиц собрал их у себя.

Он долго думал, прежде чем начать говорить, и Маль поняла, что мрачное настроение, преследовавшее его целый день, было связано с приютами. В этом он не сильно отличался от нее самой или от притихшей после вчерашних потрясений Син.

– Вы убьете меня после того, что я вам скажу, так что я лучше сразу выпью чего-нибудь, – наконец выдал он, прежде чем вытащить из рюкзака бутылку с какой-то подозрительно темной жидкостью.

– Специально купил? – ухмыльнулась Син.

Он кивнул, а потом сделал несколько больших глотков и вытер губы рукавом.

– О детях. Если вы говорили правду, в чем я, в сущности, не сомневаюсь, то нам придется очень туго. Я о том, что… что мы не можем дать препарат старшим. Они неуправляемы и не в меру своенравны. Син красивая девушка, и если она будет брать за руку каждого парня, то я не знаю, чем это может закончиться. Кроме того когда пойдет самое сложное, они поднимут панику, скажут, что мы их отравили. Начнут орать и драться. Мы не можем дать им препарат, – повторил он, словно пытаясь закрепить эффект.

Син и Маль молчали, пораженные его словами. В его логике была железная нить, не позволявшая начать спор или хотя бы возразить ему, но принимать такое решение хотелось меньше всего.

Маль склонила голову.

– Кто мы такие, чтобы решать, кому жить, а кому умереть? Кто мы такие?

– А мы и не решаем. Можно подумать, что все остальные умрут без препарата. По крайней мере, сейчас они живут и без него. Я говорю о том, что мы должны мыслить хладнокровно. Это нелегко, я кажусь вам циником, и вы, возможно, действительно хотите свернуть мне шею, но я не могу позволить вам рисковать и вступать в контакт с малолетними насильниками и садистами.

– Они не все такие, – возразила Син.

– Ты права, но очень многие из них неадекватны и озлобленны. Иначе с чего бы девочкам ходить беременными и избитыми? Да и сами девочки тоже… еще более непредсказуемы.

Маль потянулась к нему:

– Дай мне бутылку, – потребовала она.

Оставшееся спиртное они выпили вдвоем с Син, а Фиц только смотрел на них и качал головой. После этого Маль сказала, что им всем лучше пойти к ней домой, и они почему-то довольно быстро согласились. Наверное, дело было в том, что Син и сама понимала, что не смогла бы добраться до дома в таком состоянии.

У Маль все они наскоро приняли душ, по очереди используя одну и ту же маску и одну пару тапочек. Потом она расстелила на полу два старых толстых одеяла – свадебный подарок от покойных родителей ее мужа – и легла рядом с ними. Фиц попал посередине, очень прямой и какой-то напряженный. У них не было подушек или простыней, и между их телами оставалось достаточно места, так что на вечеринку извращенцев это походило меньше всего.

Когда погас свет, Фиц вдруг зашевелился.

– Что такое? Тебе неудобно? – медленно выговаривая слова, спросила Маль.

– Я пьян и лежу между двумя такими же пьяными, но еще и очень красивыми женщинами, каждая из которых хочет меня убить. Да, я бы сказал, что мне неудобно, если это подходящее слово.

Син на своем краю захихикала. Этот смех подхватила Маль, и вскоре они втроем уже смеялись, зажимая рты ладонями, дабы не разбудить спавшую на кровати Хельгу.