Проснувшись от яркого света, Кэйд услышала, как Сильван тихо напевает какую-то французскую песню. У него был хороший голос, приятный мягкий тенор.

– Я хочу выйти купить pains au chocolat, – донесся до нее его голос.

Ей нравилось нежиться в его гнездышке. Уютном, теплом, таинственно пахнувшем шоколадом и смесью запахов двух человеческих тел. Ей захотелось, чтобы Сильван просто на время ушел, а она осталась бы и с удовольствием побездельничала. Забыла и о нем, и о себе. О любых делах и обязанностях. Ведь если уж она не смогла договориться об организации новой линии продукции, то понятно, что скоро ей, увы, придется возвращаться домой.

– Или тебе опять хочется малиновое пирожное?

Она что-то пробурчала и вскоре услышала стук захлопнувшейся входной двери. Вскочив с кровати, Кэйд нашла душевую комнату, решив, что сегодня не попадет в такое же невыгодное положение, как накануне. В квартире Сильвана была настоящая душевая кабина. Застекленная от стены до стены, так что ей не придется сдерживать свои желания. На одной стенке кабинки даже имелась панель с рядами боковых верхних и нижних струй. Подставив запрокинутое лицо водным струям, Кэйд вздрогнула, услышав легкий стук по стеклу. Сильван протянул ей толстое коричневое полотенце, посмотрел на ее влажное обнаженное тело и улыбнулся.

– Выходи и одевайся, – с усмешкой произнес он. – Я в изнеможении. Нужно же мне хоть немного передохнуть.

Кэйд вспыхнула, подумав, что он мог посчитать ее нимфоманкой. Поскольку со дня их знакомства она чувствовала да и вела себя как нимфоманка. И будучи мужчиной, он вряд ли выразил бы недовольство, а просто наслаждался бешеной сексуальной верховой ездой.

Во всем виноваты его изумительные руки. Они настолько завладели ее воображением, что Кэйд постоянно мечтала о них с тех пор, как впервые увидела на его веб-сайте ту фотографию, где пальцы его правой руки клали зернышко какао на крошечную шоколадную конфетку. И они идеально подходили этому высокому, темноволосому, привлекательному и страстному мужчине, познавшему всю полноту чувств, такому высокомерному и уверенному в себе, и с легкостью завладевшему ее душой и телом. Кэйд хотелось ощутить на себе его красивые руки. Ей не хватало его прикосновений. Не хватало его самого.

И когда она подумала, что бурный секс и являлся достойной самоцелью, эта мысль показалась ей прекрасной. Прекрасно и то, что им не нужно ничего, кроме шоколада… Но потом вдруг он сделал нечто такое, отчего прекрасная простота изменилась. Изменилась цель, и ей уже захотелось большего.

Чего-то подобного вот такому совместному домашнему уюту. Одевшись, Кэйд с влажными волосами, стянутыми в хвост, и без макияжа вышла в кухню. Сильван долго смотрел на нее, и выражение его лица постепенно менялось, становясь отстраненным и закрытым. Почему? Неужели он переживает из-за того, что спал с кем-то из семейства «Шоколад Кори»?

Аромат свежей выпечки, маслянисто-дрожжевой, доносился со стола из белого бумажного пакета и прямоугольной коробки. В пакете лежали три pains au chocolat – с обеих концов этой воздушной слойки просматривалась двойная шоколадная начинка. А под крышкой прямоугольной коробки обнаружились три пирожных.

– Взял разные, – пояснил Сильван ей.

– А какое это пирожное? – Кэйд показала на лежавшее в середине коробки желтое пирожное, покрытое дольками яблок, напоминавшее по структуре омлет. – Может, это яичный омлет с фруктами? В нашей стране подобные блюда на завтрак очень популярны.

Бросив взгляд на пирожное, Сильван произнес:

– У американцев странные вкусы. По-нашему это называется нормандское пирожное. Может, кто-то из нормандцев изобрел его, чтобы порадовать американского солдата.

– Нет, не похоже, – сказала Кэйд, попробовав кусочек.

Основа напоминала мягкий сладкий пирог, идеально смешанный с яблоками. Немного похожий на те яблочные оладьи, что она пробовала в Германии.

– И, вероятно, это более полезный вариант десерта. В нем больше протеина и фруктов и меньше жира и сахара.

Сильван пожал плечами.

– Тебе хочется чего-нибудь диетического? У меня в холодильнике есть йогурт. И остатки вчерашних шоколадных конфет, если у тебя появились симптомы ломки после восьмичасового воздержания от шоколада. Без моего шоколада, – пояснил он с усмешкой. – Кстати, ты не пожалела, что подарила все свои запасы?

Отчасти пожалела, потому что реально испортит репутацию, если вернется в его магазин и купит очередную партию конфет у одного из заносчивых служащих. А раз уж она не может жить без них, то придется обращаться к нему всякий раз, как захочется съесть конфетку. Похоже, Сильван завладел ее душой и телом.

– Мне надо уходить, – вдруг сказал он.

Кэйд прикрыла глаза, пытаясь уловить оттенок сожаления в его голосе.

– Сегодня приезжает один stagiaire, и мне хотелось бы присутствовать на встрече с ним, на тот случай, если понадобятся мои объяснения.

Она вспомнила слово «stagiaire» – так называли интерна, практиканта, проходящего обучение.

– А на каком языке он говорит? – спросила Кэйд.

– На своеобразном диалекте. Связующем близкие миры. – Диалект того пригорода, где он родился, сильно отличается от диалекта шестого округа Парижа.

– Тогда как ты сможешь что-то объяснить ему?

Кэйд смутно помнила из его биографии, что он родился где-то в окрестностях Парижа, но сейчас вряд ли могли быть существенные языковые различия между окрестностями и центром Парижа.

– Я вырос в том же пригороде, – поднимаясь из-за стола, сообщил Сильван.

Неужели ему не хочется откровенно поделиться с ней детскими воспоминаниями? Кэйд сочла это добрым признаком. Он не пытался использовать секс в качестве трамплина для душевных отношений. По крайней мере никакой попытки примазаться к ее жизни и жениться на миллиардах. В духе романтики, хотя это приводило в недоумение. Обычно ее миллиарды служили гарантией того, что мужчины ею заинтересуются. Без их внимания Кэйд чувствовала себя так, словно попала в чужой город, не имея при себе ни визитной карточки, ни телефона, как обычный человек, защищенный лишь одеждой, которому для выживания необходимо проявить изворотливость.

Сильван вымыл руки и, подойдя к Кэйд, остановился, глядя, как она сидит с нормандским пирожным в руках. Он наклонился и поцеловал ее в губы.

И ушел.

Несколько минут Кэйд сидела неподвижно, пока не раздался телефонный звонок.

– Ты можешь тоже прийти, если хочешь, – сказал Сильван. – Я покажу тебе, как готовить кое-что интересное.

Улыбнувшись, Кэйд подошла к окну и увидела, что он стоит посередине пешеходной улицы.

– Но я покажу кое-что лично тебе, а не вашей шоколадной компании, – добавил Сильван. – Так что не продавай мой рецепт. И ради бога, не ставь на изделии мое имя.