Сильван снял пальто в коридоре, непосредственно перед входом в мастерскую, слегка улыбнулся, услышав сильный японский акцент женщины, пытавшейся задать вопрос по-французски. Некоторые шоколатье оставляли эти заботы своим помощникам, однако ему всегда нравилось проводить подобные семинары. Иногда на них приходили болваны, но чаще все-таки их участники были страстными любителями изготовления шоколада и с восторгом постигали шоколадные тонкости на этих занятиях.
Приятно учить таких пылких и интересующихся учеников, сознавая, что с таким же жаром и любопытством они относятся и к его персоне. Уважают его за те знания, которые он охотно передает им. Глядя на них, Сильван вспоминал себя в юношеские годы. Именно эти ученики помогли ему понять, какой долгий путь он проделал, чего добился в жизни. Dieu merci.
Сильван облачился в ослепительно-белые куртку и колпак шеф-повара, по праву принадлежавшие только ему, и вошел в лабораторию, по-свойски кивнув Паскалю и внимательно оглядывая новую партию учеников.
Заметив «капиталисточку» Кори, он вздрогнул. Конечно, Сильван не сразу узнал ее в странном наряде, в белой шапке и поварской куртке, в которой могли бы поместиться две подобные дамочки.
И вновь Кори выглядела… mignonne. Чтобы помешать ему разглядеть ее стройную фигурку, она усиленно старалась спрятаться за стоявшей рядом японкой. К несчастью для нее, японка перещеголяла ее в миниатюрности.
Сильван не отрывал от нее глаз, гадая, до чего же она готова дойти в своем упорстве. Сначала Кори попыталась купить его. Потом заявила, что предпочитает ему Доминика Ришара. А вчера заплатила за их с Шанталь обед! С какой небрежностью бросила кредитку, словно медяки в шапку нищему.
И наконец, похоже, вознамерилась украсть его секретные рецепты.
Самодовольство боролось в нем с негодованием. С одной стороны, Сильвану льстило, что она преследует его. Наверное, понимает, что затеяла рискованную игру с минимальными шансами на победу. Много ли его классических рецептов Кори рассчитывает узнать на любительском мастер-классе? Видя, что он не сводит с нее взгляда, она бросила попытки натянуть на лицо свой берет. Ее руки опустились на мраморную столешницу и сжались в кулачки. А щеки вспыхнули румянцем.
Вчера вечером Кори тоже смущенно краснела. Частенько, пока сидела в кафе с одиноким и мятежным, заносчивым и одновременно таким уязвимым видом. Как он и предполагал, в момент чистого наслаждения, едва ощутив на языке изысканный вкус ravioles du Royan с фирменным crème au basilic, Кори невольно закрыла глаза. А потом их взгляды встретились – дивный момент! Она вспыхнула маковым цветом, не в силах закинуть в рот второй пельмень.
Не прерывая речи Паскаля, Сильван спокойно прошел мимо присутствующих и остановился перед Кэйд Кори. Ее кулачки сжались с такой силой, что он подумал, не собирается ли она разбить камень. В ее глазах отразилась мука, будто она прикусила язык, чтобы с него не сорвалась отчаянная мольба.
«Почему вы так отчаянно стремитесь испортить все, к чему прикасаетесь? – хотелось спросить ее. – Каких именно возможностей ищете здесь, если ради них готовы проглотить язык, лишь бы не выдать своего желания?»
Семейство Кори владело почти тридцатью процентами мировых плантаций какао. Кори основали целые институты, и они являлись единственным препятствием, стоявшим между такими, как он, скромными шоколатье и нашествиями вредителей, способных уничтожить урожаи деревьев, превратив их в ведьмины метлы. Они даже возглавили движение за улучшение положения рабочих на плантациях шоколадных деревьев. Благотворители, меценаты, дельцы…
Признание их могущества и великодушия могло бы смягчить Сильвана. Он был готов отнестись к ней более благосклонно, но… она сама перевела все на деньги. Она заплатила за его обед, словно он был нищим. Нет, хуже, будто он был ее шоколадным жиголо!
– Мадемуазель Кори, – сказал Сильван вежливо и громко, чтобы ее знаменитое имя услышали все. – Шоколадная императрица Кори, – добавил он на случай, чтобы даже несведущие уяснили ее происхождение. – Как приятно, что вы присоединились к нам в этой скромной обители художника. Неужели надеетесь узнать нечто новое о шоколаде? Или о себе?
Кэйд прикусила губу. Сейчас она выступала в роли побирушки, поскольку ее глаза просто умоляли его разрешить ей остаться! Не могла же она нагло заявить, что ей вовсе не хочется ничего узнать о тайнах его шоколада. Откровенное желание разозлить Сильвана вызвало у него легкое возбуждение и дрожь.
Он не планировал грубить ей. Как трудно рядом с ней контролировать вспышки гнева и негодования! Вчерашний вечер отравил его существование, и все из-за проклятого базиликового соуса. Слабость Сильвана, которую он питал к симпатичным гордячкам, которые наслаждались жизнью, тонко понимая ее изысканный вкус, вновь подвела маэстро под монастырь.
Сохраняя видимость независимости и превосходства, он едва чувствовал, как колотится его сердце, точно в самообладании соперничал с шустрой Кэйд.
– Не скрою, мне хотелось бы узнать, как вы готовите шоколад, – заявила Кэйд по-французски с выразительной отчетливостью, с какой, вероятно, говорила в залах заседаний, проводя сделки на миллионы долларов.
Он поджал губы. Она выбрала правильный путь: предельную честность, которая давала ей моральное преимущество.
– Вообще-то я пытаюсь сказать вам об этом на разных языках уже два дня… – Кэйд запнулась, подыскивая нужное французское слово.
Грегори не соврал, черт его побери; ее акцент очарователен.
– Что вы говорите! – вызывающе воскликнул Сильван. – Но как это переживет Доминик Ришар?
– Если Доминик Ришар захочет научить меня каким-нибудь своим рецептам, я не откажусь. – Имя Доминик Ришар она позаботилась произнести с такой понятной всем убедительностью и нажимом, будто последнее слово оставляла за собой.
После разоблачения Кэйд попыталась сохранить достоинство, что было нелегко, учитывая ее потешный вид: видимо, она специально изуродовала глаза жутким макияжем призрачного гота. А Доминик Ришар слыл ловеласом. Вероятно, ему захочется научить ее собственноручно.
– Я польщен, что первым вы предпочли выбрать меня, – произнес Сильван, не погрешив против правды.
Польщен и уязвлен в равной мере. Главное, его взбесило то, что она вообще посмела рассматривать второй вариант. Он предпочел бы: либо он, либо никто…
Кэйд решила показать зубки.
– О, просто вы оказались единственным приличным шоколатье, проводящим мастер-класс в удобное для меня время. Оно совпало с моим пребыванием в Париже. – Все тот же звонкий уверенный голос.
Сильван смотрел на нее скептически. Он знал, что ее фамилия не значилась в списке учеников. Ее он не оставил бы без внимания. Но Сильван тоже решил выбрать выгодный путь и не оспаривать ее незаконное присутствие на занятии. Нет, этот маленький меч он подержит над ее головой.
– Паскаль, я помогу тебе сегодня. Vous permettez, мадемуазель Кори?
Он приблизился к ней, физически заполнив отведенное ей лично пространство перед столом. В силу ее упрямой непоколебимости или наглости Сильван буквально слился с ней, прежде чем она соизволила слегка подвинуться. Ее возбуждение взлетело на небесную высоту. Выше, чем вчера вечером в ресторане. Сильван возвышался над Кэйд. Всем своим существом он ощущал ее хрупкость и высокомерие, и это порождало в нем дикое, сводившее с ума влечение. Здесь, в своих владениях, он понял, что может дать ей кое-что из того, что она хочет.
Паскаль вновь заговорил, предложив присутствующим взглянуть на блоки шоколада разных типов, чтобы восстановить ход занятия. Сильван выбрал самый темный, самый чистый. Рассыпая крошки, отрубил кусок от большого блока.
Улыбнувшись, он скользнул взглядом по своей руке. Прилипшие шоколадные крошки начали таять на его коже. Сильван обладал тем, чего Кэйд отчаянно хотела. Своим изысканным шоколадом. И сейчас решил выяснить, не сможет ли он, используя шоколад, заставить ее возжелать его самого.
