– Сара. Sarabelle. – Ее имя рыболовным крючком опускалось в толщу океанской воды, пока не достигло глубины, куда уже не проникают лучи солнца, затем поймало ее сознание и потащило его вверх, как тяжелую и сопротивляющуюся рыбу. – Sarabelle. Ты должна проснуться.
Крючок дергался в ней, настойчиво встряхивая за плечо. О боже. Голос Патрика. Она заставила глаза открыться на миллиметр. И тут же закрыла их, поскольку его лицо было всего в полуметре от нее, небритое, но свежевымытое. Ясноглазый мужчина в боевой готовности.
О боже. Она попыталась перевернуться.
Не отпуская, одной рукой он продолжал встряхивать ее за плечо.
– Сара. Allez, réveille-toi. Тебе нельзя опоздать на работу.
Работать. Подчиняясь Патрику. Весь день. С Патриком. Который был в ее теле. И делал с ним такое, что…
О боже…
Работать с ним. Минуту за минутой, каждая из которых приводит к неудаче. Спросонья Саре показалось, что она стала еще одним шаром в его большой коллекции шаров, которыми он мог жонглировать даже в полусне. Так вот почему он так часто бывает небрит – в последний момент выкатывается утром из постели какой-нибудь женщины. Спешит на работу, когда ж ему бриться…
– Я увольняюсь, – категорически заявила Сара, натягивая простыню на голову. Перед ней предстала перспектива невозможной, перфекционистской работы. Все ее недостатки стали ей столь же очевидны, как шефу Леруа или Патрику. А если еще к этому добавить… Патрика. Страх сокрушил ее. – Больше не могу.
Секундная тишина, и затем простыня срывается с ее тела.
– Сара, вставай, пока не стало хуже. Если высыплю на тебя кубики льда, ты будешь ненавидеть меня весь гребаный день.
Ей потребовалось не больше секунды, чтобы понять – ей холодно без простыни, потому что она совсем голая.
О боже. Она взметнулась на кровати и ухватилась за простыню, которую Патрик держал крепко, чтобы Сара опять не натянула ее на себя.
– Vas-y, Сара. Иди в душ. Поспеши.
Ну не драться же ей, совсем голой, с ним, полностью одетым? Она и побежала в душ, даже не дождавшись, пока вода нагреется. Но та оказалась теплой. Конечно. Патрик только две минуты назад был тут. Только что он стоял здесь голый и ее же мылом смывал с себя ее запах.
Он уже совсем готов идти. С него все как с гуся вода. Ну, проснулся он в спальне молодой практикантки, и что такого? Очередное приключение, к которому он, как обычно, отнесется с удивительной легкостью. Сколько раз в жизни он делал это? Скольких женщин вот так запросто соблазнил?
А ведь день мог стать лучше, если бы она успела нанести макияж. По крайней мере, она попыталась бы выглядеть сексуально и мило, и пять минут Патрик видел бы ее такой. А потом она наденет поварскую куртку, и ее лицо начнет пылать от жара горелок и усердия. Но сейчас ей едва хватит времени причесать влажные волосы и собрать их в конский хвостик. Лицо же так и останется чистым, невзрачным и… строгим.
О боже, да у нее по всей шее краснота – он исколол ее своей щетиной! И закрыть шею нечем – не взяла в душ одежду…
Сара вышла в полотенце. Его взгляд в один миг пробежал по всему ее телу, задержавшись на шее, и Патрик провел рукой по своему подбородку.
– Надо было мне побриться. Извини. Воротник твоей поварской куртки все скроет, не волнуйся. – Он попытался всунуть Саре в руку чашку кофе.
Сара отвернулась, ища одежду и изо всех сил борясь с подступающими слезами. Как же ей выдержать этот день? И весь оставшийся месяц? Что теперь делать-то?
– Никуда я не пойду, – сказала она. – Позвоню и скажусь больной.
– Я успею выбросить в окно твой телефон, прежде чем ты позвонишь. Ничего ты не больна. Ты просто устала. Давай, двигайся.
Она бросила на него горький взгляд через плечо, надела трусики и джинсы с идиотской мыслью, как было бы хорошо постирать белье пару дней назад, потому что именно сегодня он узнает, какие у нее трусики под рабочей одеждой, будто сшитой на снежную бабу из маршмеллоу. Дело в том, что в ящике не было ничего, кроме белого хлопчатобумажного бикини.
Устала? Он думает, что она не хочет идти на работу просто потому, что устала?
Что ж, да, она устала. Почти не спала ночью, но ведь и он тоже не спал. Патрик был потрясающим любовником, хотя она всегда знала, что именно таким он и будет. Неутомимым, решительным и почти полностью сосредоточенным на том, чтобы она все получила сполна. От его ласк она расслабилась и превратилась в обмякшую тряпичную куклу, так невероятен он был. И она отлично знала – сама она не сделала ничего выдающегося, из-за чего ее можно было бы назвать особенной, незабываемой любовницей.
Если бы они были на том пляже, на котором она всегда представляла его, он бы уже присматривался к какой-нибудь великолепной молодой островитянке, чтобы пригласить ее на прогулку.
О боже. Да Сара лучше заползет в нору и умрет, чем проведет день, работая с ним. Ее пронзила боль от тоски, когда она вспомнила, как заснула, в блаженном счастье уткнувшись лицом в подушку, ощущая тяжесть его руки на своей спине и его дыхание, щекочущее ее плечо. Она чувствовала, что все это совершенно правильно.
– Сара. – Внезапно его пальцы коснулись ее спины, поправляя бретельки лифчика. – Из-за этого ты бросишь свою карьеру? Ты переехала в другую страну, в которой не знала ни единой души. Влезла в долги. Работала в Culinaire и Leucé, а вечером, едва войдя домой, без сил падала ничком в кровать, иногда даже не успев раздеться, и не могла двинуться до самого утра. Бывали, наверное, и такие вечера, когда ты засыпала в метро, пропускала свою остановку, а когда просыпалась, то не знала, где, черт возьми, находишься. Я знаю, чего тебе стоило осуществить свою мечту. И ты вовсе не потеряешь уважения Люка, если не выйдешь на работу, сказавшись больной.
Беззаботный Патрик! С тех пор как Сара работала там, он ни разу не пропустил ни одного дня, ни разу не пришел хотя бы на пять минут позже. На самом деле он обычно являлся на два часа раньше и хорошо работал даже после окончания смены.
– Во-первых, Люк не уважает меня, – пробормотала Сара, надевая блузку. Сегодня утром Патрик слишком серьезен. И это очень странно.
Кроме того, ей казалось очень грубым обращаться к Шефу Леруа Люк вместо Шеф. Патрик же запросто звал его по имени, и это было еще одним вопиющим доказательством различия в положениях Патрика и Сары.
– Ты – лучшая практикантка из всех, какие у нас были. И Люк испытывает к тебе абсолютное уважение. Почему, как ты думаешь, он тратит на тебя так много времени?
Шеф Леруа тратит на нее время? Она беспомощно посмотрела на Патрика, а он схватил ее и повернул к крошечному кухонному столику.
– Йогурт готов. Тебе нужно иметь больший запас еды в своем доме. И вот твой кофе. Поспеши.
Она отпила немного кофе, но была просто не в состоянии проглотить йогурт: нервы ее были на пределе.
– Сара, съешь йогурт, а то я накормлю тебя, как ребенка, – сказал Патрик, обнимая ее, чтобы дотянуться до ложки.
Она вывернулась, заставила себя взять ложку и отправить йогурт в рот. Патрик не отошел от нее. Одной рукой он оперся о стол, а другой – о кухонное окно. Наверное, так и будет удерживать Сару пленницей, пока она не доест. Она чувствовала позади себя тепло, исходящее от него. Точно как в кухнях. Абсурдно, конечно, но ей стало легче от его близости, и удалось проглотить еще одну ложку.
Ей казалось, что его тепло, не отделенное двумя поварскими куртками, нежно обнимает ее. Словно Патрик окутывает ее своей заботой, властностью, теплотой. Словно она может верить ему.
Боже. Что, черт возьми, она взяла да и сделала с собой?
Патрик надел на нее пальто и обернул шарф вокруг ее шеи. Его пальцы двигались чертовски быстро, она просто не успела собраться с силами и застегнуть пальто сама. Ведь все ее мысли были только о том, что произошло ночью, когда его пальцы двигались так… черт возьми… медленно.
– Придется ехать на метро, так быстрее всего, – сказал Патрик, увлекая ее по улице к ближайшей станции.
Когда они вышли из дома, их окутал жуткий холод. Воздух был тяжелым, утро – темно-серым. Зимнее солнце встает позже, чем большинство людей. По улице спешили те, чья работа начинается рано. Париж, протирая глаза, медленно просыпался.
Они спускались в метро по лестнице, когда услышали гудок. Патрик схватил Сару за руку, побежал к поезду, придержал телом дверь, втолкнул Сару в вагон и лишь тогда дал двери закрыться.
Вагон был наполовину пуст, но сесть они не захотели. Поезд тронулся и скоро уже мчался, покачиваясь. Патрик держался за тот же поручень, что и Сара, не отводя от нее глаз. Она смотрела на других пассажиров, стараясь не очень явно показывать, что не хочет быть с ним лицом к лицу.
К ее удивлению, большая, теплая, мозолистая рука изогнулась вокруг ее щеки и подбородка, и Сара взглянула на Патрика.
– Жаль, что так вышло, – сказал Патрик, глядя ей в глаза и сочувственно улыбаясь. Саре показалось, что она видит… нежность в его глазах. Он едва ощутимо погладил ее скулу. – Я хотел дать тебе поспать как можно дольше. Тебе нужны силы, ведь предстоит целый день на ногах. Мне и вправду жаль.
Возможно, усталость и в самом деле все усугубляла. Саре не хотелось вспоминать о том, как часто она проводила в изнеможении почти всю ночь. А в его объятиях она к утру превратилась в сгусток счастья и теперь весь день – да что уж там, неделю – будет на седьмом небе.
Разве что будет видеть, как он флиртует то с Саммер, то с симпатичной девушкой за стойкой регистрации в холле. Кто знает, может, он даже фантазировал о той или другой, а то и об обеих сразу, пока использовал Сару. Флиртовать ему так же просто, как дышать. А Сара должна работать, выполняя его команды. Он станет поправлять ее, незаметно оказываясь сзади, и она будет каждый раз вспоминать, как мало для него значит.
Ее начало подташнивать.
Она отвернула голову от руки Патрика, и что-то вспыхнуло в его глазах. Он выпрямился, отпустил поручень и теперь стоял, ни за что не держась, непринужденно сохраняя равновесие при толчках и поворотах вагона, в то время как ей приходилось держаться изо всех сил.
– Что ты предлагаешь мне делать? – спросил он.
Она не могла ничего придумать такого, на что Патрик был бы способен. Например, чтобы для него она затмевала солнце, луну и звезды. Да уж. Ей стало трудно дышать. День будет трудным.
– Мне вести себя так, будто мы просто коллеги?
Коллеги? Она практикантка, то есть ее место в самом низу тотемного столба. Она не коллега Патрика Шевалье. В кухнях он второй после Люка Леруа и один из самых молодых MOF в стране. Патрик готов быть одним из следующих великих суперзвездных поваров и станет им, как только захочет.
Сару охватил ужас.
– Никто не должен догадаться!
«Патрик, ты же никому не скажешь?»
Он посмотрел на нее. Его глаза стали темно-синими, а тело неподвижным.
Поезд начал тормозить, и Патрик, пошатнувшись, ударился плечом о стенку – видно, с ним произошло что-то сверхъестественное, ведь ничто в жизни не могло выбить Патрика из равновесия.
– То есть ты хочешь, чтобы я вел себя так, будто мы с тобой не спим? – уточнил он.
Мы с тобой… «спим»? У нее заболела голова, и она прижала руку ко лбу.
– А разве мы собираемся сделать это опять?
Глаза у Патрика начали блестеть. Сара не могла понять выражения его лица, потому что никогда прежде не видела Патрика так рано утром.
– Если хочешь, я сделаю так, что «опять» окажется сюрпризом.
Неужели у него в голосе появилась нить ледяного гнева? Для Сары это тоже нечто новое. «Опять» окажется сюрпризом? Говорит, как о тусовке, которую может устроить для нее – или не устроить!
– Думаю, это мое дело, – сказала она сурово, скрещивая руки на груди.
На миг его лицо стало холодным.
– Как и вчера вечером? – очень сухо спросил он.
Поезд начал тормозить, и Сара покачнулась, поскольку не держалась за поручень. Патрик поймал ее за плечо, не дав упасть.
На что это он намекает?
– Вчера вечером это было моим решением, – сказала она в замешательстве, чувствуя себя даже, пожалуй, оскорбленной. Неужели он считает, будто она не умеет говорить «нет»?
Вчера, однако, не сумела, а иначе не оказалась бы в такой ситуации утром. Но ведь не похоже, что он вечером чем-то опоил ее?
Прозвучал гудок.
– Нам же выходить! – спохватился Патрик, схватил Сару за руку и буквально выволок ее из вагона за секунду до того, как двери закрылись. Его рука сама собой переместилась на ее поясницу. Подталкивая, он направлял Сару, и она запоздало поняла, что ее рюкзак у него на плече – надо же ей было забыть дома рабочую одежду, деньги и все остальное, необходимое ей! Ни малейшего признака гнева не было в том, как уверенно его рука лежала на ее спине, принося облегчение даже через зимнее пальто. Саре стало легче, будто она ощутила его заботу, и захотелось вернуться домой, где его руку отделяла бы от ее тела только вязаная блузка… пока рука не скользнула бы под нее и медленно не двинулась вверх, дразня голую кожу…
– Пожалуйста, не говори им, – прошептала она едва слышно.
Но он услышал, несмотря на шум и толчею метро.
На эскалаторе он задержался, чтобы оказаться на ступеньку ниже Сары и ограждать ее от людей. Он смотрел на нее, и без обычного юмора его лицо казалось почти голым. Беззащитным.
– А что мне делать потом? Как мне обращаться с тобой сегодня?
– Просто профессионально, – закричала она впервые.
Патрик, тоже впервые, не показался ей нежным и забавным. Он не подмигнул ей и не заставил чувствовать себя особенной. Его лицо полностью замкнулось.
– Профессионально. С тобой.
Да. Она впилась в него взглядом.
Он повернул ее, чтобы она не споткнулась, сходя с эскалатора, и удержал, когда она пошатнулась. Пока они шли к выходу, он надел рюкзак ей на плечо.
– Иди вперед. – Он отстал. – Я приду пять минут спустя. И никто не увидит нас вместе.
