Глава 1

Женщина, чтоб на ней жениться? Придет ведь Анатолю идея, не размыкая век, расслабленно подумал Никос. Заложив руки за голову, он нежился в лучах мягкого по-вечернему солнца. Услышав знакомое позванивание кубиков льда о стекло, он все-таки приоткрыл глаза. Анатоль протягивал ему бокал. Никос улыбнулся и с блаженным ощущением полной гармонии в душе и не меньшей — со всем миром взял из рук друга бокал. Добрый греческий коньяк. До чего же хорошо…

— Тебе нужна женщина, которая будет тебе опорой, — серьезно повторил Анатоль.

— Зачем? Это ничем не улучшит мою жизнь. Когда мне нужно, я могу выбрать любую, какую захочу. Это меня вполне устраивает.

— Меня не обманешь, Никос, ведь мы дружим еще со школы. Думаешь, я не знаю, почему ты эдаким анахоретом торчишь на своей посудине? — Анатоль бросил скептический взгляд на маленькое рыбацкое суденышко: оно покачивалось на якоре неподалеку. — В глубине души тебе самому тошно от такой неприкаянной жизни.

Никос отхлебнул коньяку и промолчал. С палубы яхты открывался изумительный вид на побережье севернее Керкиры. Лесистые горы в этой части острова высоко подпирают небо — красота необыкновенная. Волны нежно поглаживают пляж, немноголюдный в этот час. Самое время ужина. Ужинают на Корфу около девяти. И только после десяти постояльцы близлежащих отелей снова выползут на берег попить легкого вина или пропустить последний стаканчик оузо на сон грядущий.

Анатоль устроился в шезлонге напротив Никоса. Стюард в белоснежной стилизованной морской форме поставил на столик между ними поднос с изысканными закусками: Анатоль любил отдыхать на собственной яхте с максимальным комфортом. Никос, как и в прошлом году, уединился на своем суденышке. От суматохи и стрессов, неизбежных в его профессии. Обычно он и близко не подходил к берегу, опасаясь, что его узнают. Он очень дорожил короткими деньками отдыха. Никос об этом знал, и ему нужно было немало постараться, чтобы выманить друга на яхту.

— К чему ты клонишь? Или уже подыскал для меня кандидатуру?

Анатоль ухмыльнулся.

— На следующей неделе моя Мария дает ужин. Ее сестра Барбара тоже там будет. Я слышал, она стоит того, чтобы…

— Да таких тысячи, — не стал дослушивать Никос. — Все они одинаковы, у всех сразу загораются глаза, стоит им лишь узнать, кто я. Нет, дружище, спасибо. Сам иди на этот ужин. А я останусь на своей, как ты говоришь, посудине на хлебе и в безлюдье. — Никос фыркнул. — Что, в рифму? Или не очень? — И рассмеялся.

— Твои поэтические упражнения, честно говоря, меня меньше всего волнуют, — проворчал Анатоль. — А Барбара, по слухам, фантастическая женщина…

— …И наверное, будет фантастически мешать тебе коротать вечерок с Марией? Так бы сразу и сказал, что тебе нужен кто-то, кто займется сестричкой, чтобы ты спокойно мог обхаживать свою Марию.

— Занялся бы ты ею хоть на пару часов, — наконец откровенно взмолился Анатоль. — У нас только эта единственная ночь, и потом я опять на четыре недели улетаю в Штаты.

Никос тяжко вздохнул. От считанных дней отпуска отрывать даже и эти полвечера совершенно не хотелось. Прошедшая неделя была такой замечательной… Можно было не брать в руки бритву и каждое утро сколько угодно плавать в море. Ни на кого не требовалось производить впечатление. Можно было сколько угодно читать или просто глазеть на облака. Женщины? Да в целом свете не найдется такой, которая не захотела бы потащить его под венец. Рыбацкое суденышко, оборудованное с полным комфортом, — идеальная маскировка, надежная защита от назойливого внимания кого бы то ни было, в том числе женщин. Просто рай. И теперь он должен его покинуть хотя бы и ради этих благих целей?

— Ты хоть понимаешь, чего ты требуешь от меня?

— Разве я не был тебе всегда хорошим другом?

Никос громко расхохотался. Ну и шельмец этот Анатоль, просто редкостный! Найдет ведь, куда нажать…

— Только дай мне слово, что в ту же ночь я вернусь на свою лодку.

— Не волнуйся. Я пришлю за тобой вертолет. Ты поужинаешь с нами, а утром проснешься в своей благословенной консервной банке.

— Ты эту Марию, видно, любишь, если готов на все, лишь бы побыть с ней несколько часов.

— Она необыкновенная. Я же тебе рассказывал, она работает в полиции. Отдел преступлений против собственности. Я познакомился с ней, когда ограбили мою контору, помнишь?

Да, Анатоль что-то рассказывал об этом знакомстве. Похоже, у них дело серьезное. Вряд ли кто-то может выглядеть счастливее, чем сейчас Анатоль. Никос улыбнулся. Вместе с Анатолем они выкурили первую сигарету и вместе в первый и последний раз в жизни напились до умопомрачения. Но период бурной молодости быстро кончился: оба почти одновременно вскоре потеряли своих отцов, и пришлось уже по-взрослому вступать в жизнь. Самое важное друг о друге они узнавали, даже если им и не удавалось часто встречаться.

Сейчас Никос был рад за Анатоля.

Однако же сам он ни о какой женитьбе и думать не хотел: дела его сейчас шли лучше, чем когда бы то ни было. Женщина с видами на брак тут вовсе ни к чему. Кроме того, ему только тридцать восемь. Впереди еще предостаточно времени, чтобы успеть повязать себя по рукам и ногам.

Анатоль видел, что Никос колеблется.

— Мария говорит, что ее сестра ненавязчивая. Если ты хочешь поболтать, она отвечает. Если помолчать, она тоже ни гу-гу.

— Ну-у в самом деле просто идеальная женщина!

— Помоги мне, Никос.

— Ладно, уговорил. Но за это с тебя причитается!

— Все, что пожелаешь. — Но, заметив, с какой плутовской ухмылкой Никос открывает рот, Анатоль быстро добавил: — За исключением Марии и моих банковских счетов.

Вот так влип, дружок! А ведь раньше они с Анатолем болтались по барам всего света. Без оглядки на деньги и репутацию. Пока не вмешались их старики и не приставили к делу. С той поры темные волосы Анатоля поредели и талия заметно обросла жирком. Теперь он выглядел добропорядочным заботливым отцом семейства, да и, дело ясное, вот-вот таковым и станет. Хорошо бы эта неведомая Мария не разочаровала его друга. Большинство женщин находили его, Никоса, гораздо более привлекательным, чем Анатоля. И реагировали соответственно, если видели их вместе.

— Так когда ужин?

— Завтра вечером. Я пришлю за тобой вертолет.

— По рукам.

Анатоль просиял, а Никос вернулся к блаженному ничегонеделанию.

Заново влюбиться? Виола с укоризной взглянула на тетушку. Ее планы на три недели отпуска, которые она собиралась провести на Корфу, давно определены. Здесь, на острове, три года назад трагически погиб ее муж, Христиан Аурес. Утонул. С тех пор не было дня, чтобы она не думала о нем. Его потеря осталась глубокой раной в сердце. А в душе она ощущала бездонную пустоту. Но теперь она хотела, наконец, излечиться, окунувшись в воспоминания, встретившись с прошлым лицом к лицу.

— Я еще не готова влюбляться заново, тетя Бригитта. Может, это и никогда мне не удастся.

Однако грустные глаза племянницы вовсе не помешали тетушке Бригитте отстаивать свое предложение прямо-таки с греческим темпераментом.

— Детка, ты не можешь оплакивать его вечно. Христиан никогда бы этого не захотел. Он любил твой смех, любил тебя веселой. Ты превратилась в призрак! Мы тебя видим, но ты не с нами, не здесь.

— Христиан — это любовь моей жизни. Я ведь познакомилась с ним еще в школе. Я пришла в спортивную секцию…

Тетушка Бригитта энергично оборвала племянницу — ни к чему сейчас эти воспоминания:

— Твой Христиан любил тебя больше жизни! Поэтому он никогда бы не пожелал, чтобы ты от всего отгородилась. Оставь, наконец, его мирно покоиться и вернись к жизни. Он только бы радовался, если бы другой мужчина занял его место.

Виола крепко сжала губы и нахмурилась. Как это ее тетушка себе представляет? В прошлом году достаточно мужчин проявляли к ней интерес. В основном клиенты ее собственного книжного магазинчика. Но ни одного из них даже близко не сравнишь с Христианом. От одной только мысли поцеловать кого-то из них, обнять и уж тем более провести с кем-то ночь она испытывала… нет, у нее даже слов нет, чтобы сказать, что она испытывала…

— Бригитта, я никогда больше не влюблюсь, — спокойно сказала она.

— А я не допущу, чтобы ты угробила свой отпуск в четырех стенах, — категорично возразила Бригитта.

— Я и не собираюсь этого делать. Я буду знакомиться с достопримечательностями острова.

— И выискивать места, где ты была счастлива со своим Христианом. Если, конечно, это тебе поможет покончить с прошлым, я не возражаю. Но потом ты должна вернуться в жизнь. И я уже знаю как.

— Хватит!

— Нет. Я до тех пор буду приглашать к нам в дом каждого свободного мужчину, пока ты не найдешь себе подходящего.

— Не создавай себе проблем.

— О нет. Ты для меня как дочка. Я сделаю все, чтобы снова видеть тебя счастливой. А если понадобится, отволоку тебя к врачу.

— Но ведь я же не больна.

— Ты уверена?

Нет, такой вот уверенности у Виолы не было. Она уже не раз подумывала, не пойти ли к психологу, но всегда в самый последний момент пугалась. Ее любовь к Христиану была всем, что имело еще хоть какую-то ценность в ее жизни. Очень не хотелось бы, чтобы некий психолог объявил это заблуждением.

— Здесь, на Корфу, у меня начинается новый этап жизни.

Бригитта едва расслышала слова племянницы, настолько тихо она их произнесла.

— Я поверю только тогда, когда ты предпримешь серьезные шаги в этом направлении. Давай я познакомлю тебя с парочкой действительно шикарных мужских экземпляров Корфу. Прямо сегодня вечером.

— Но я, правда, тетя, для этого не в том настроении.

— И никогда не будешь. Вечно только траур, траур, траур!

— Бригитта, прекрати! Как только я поставлю крест на Христиане…

— Нет, как раз таки наоборот! Только новый мужчина поможет тебе понять, что такое твои воспоминания на самом деле: прекрасное прошлое. Твое прошлое.

Виола отвернулась, подперла голову рукой и уставилась в окно машины; Бригитта везла племянницу из аэропорта к себе домой. Если уж тетка заговорила об этом с первого момента ее появления, то не успокоится, пока она, Виола, не согласится на все, что запланировала для нее тетушка.

Вдоль улиц стояли лимонные деревья. Иной раз ветка почти касалась стекла, так что Виола невольно отшатывалась. Она понимала, что должна забыть Христиана. Но нужно время. Сближение с каким-то другим мужчиной ей именно сейчас точно не поможет. Любого из них она будет сравнивать с Христианом — как, впрочем, всегда.

Рядом за рулем сидела Бригитта и уверенно вела маленькую машинку по узкой дороге, бесчисленными виражами змеившейся в горы. Еще два километра, и Бригитта свернет на еще более узенькую дорожку, которая приведет их снова вниз к морю. Туда, где Бригитта живет со своим греческим мужем Димитриосом. Он родился на Корфу, и у него туристическое бюро. Между ним и Бригиттой искра вспыхнула с первого взгляда. С тех пор они живут как в раю. Единственное, в чем им отказала судьба, так это в детях. Лишний повод для Бригитты постоянно вмешиваться в жизнь своей племянницы.

«Слишком активно», — сознавая свое бессилие, подумала Виола и со вздохом произнесла:

— Насколько я тебя знаю, ты ведь уже примерила ко мне всех женихов острова.

Бригитта искоса метнула на племянницу плутовской взгляд. Она чувствовала, что Виола вот-вот сдастся.

— Только тех, в которых я не сомневаюсь, что они действительно тебе подходят. Все абсолютно надежны и внушают полное доверие. Я же знаю, что ты терпеть не можешь повес.

— Но у меня нет ни малейшего желания встречаться с незнакомым мужчиной. Он будет смотреть на меня как на рояль в кустах и относиться соответствующим образом.

— Я ведь еще не заказывала у тебя никакого подарка на свой день рождения? Так уж позволь мне познакомить тебя с парочкой мужчинок.

Бригитта прекрасно отдавала себе отчет в том, что ее довод — практически удар ниже пояса, однако при таком упрямстве, как у Виолы, она нашла, что ей дозволены любые средства для достижения цели.

— Ты нечестная, Бригитта. Судя по всему, мое присутствие на прекрасном обеде где-нибудь высоко в горах уже согласовано тобой давно.

Бригитта передернула плечами:

— От твоего несчастного вида мне в буквальном смысле делается плохо. Неужели ты действительно пойдешь на то, чтобы три долгих недели, пока ты здесь пробудешь, я чувствовала себя больной?

«Тетка действительно обо мне переживает», — уговаривала себя Виола, тем не менее ощущение, что Бригитта на нее давит, не проходило.

— Я была бы так счастлива, если бы смогла помочь тебе, — завела свое Бригитта.

Виола решила сдаться:

— Ладно. Я соглашаюсь только из любви к тебе. И рассчитываю, что ты одолжишь мне что-нибудь из одежды. Я ведь взяла с собой только самое необходимое. Ничего такого, что понравилось бы твоим мужчинам.

— О, конечно же! У нас с тобой почти один размер. — Тетушкино лицо сияло.

Виола беззвучно усмехнулась своим мыслям. Бригитта теперь счастлива. В ближайшие часы о Христиане лучше не говорить.

По подъездной дорожке машина свернула к дому, и тут Виола увидела море. Голубыми блестками оно вспыхивало меж стволов маленькой пиниевой рощицы. Виола стала считать минуты до того момента, когда же наконец она поплывет далеко-далеко в море. На то самое место, где она в последний раз видела Христиана живым.

 

Глава 2

Черное платье, которое Бригитта выделила ей для вечера, висело на плечиках поверх шкафа. Виола бросила на него последний взгляд и в одном бикини и сандалетах на босу ногу вышла из комнаты. Море граничило прямо с участком тетушкиного дома; это была редкость. Большая часть земли в бухте принадлежала расположившимся здесь отелям. Но Димитриос, муж Бригитты, в отличие от Других жителей острова сумел устоять от искушения получить за свой участок огромные деньги. И теперь он жил в райском уголке, чему многие завидовали.

Через задний ход Виола вышла из дома. Она сказала Бригитте, что хочет еще поплавать перед ужином, но предприняла все, чтобы тетка снова не втянула ее в дискуссию о Христиане. А это было бы весьма опасно, узнай Бригитта, какое место выбрала ее племянница для купания.

Виола скинула сандалеты и босиком по песку пошла к морю, ощущая под ногами знакомое тепло. Она ступила на кромку воды. Слабые волны мягко коснулись ее щиколоток. Впереди широко простиралась открытая бухта. Море сияло бирюзой. Высокие, поросшие пиниями горы защищали бухту. Виола увидела, как слева вдалеке от нее с горы полетел дельтаплан. Мощный трос соединял его с моторной лодкой, слышалось ее ритмичное рычание.

Откуда-то со стороны отелей послышался детский смех. И больно резанул Виолу. Христиан всегда хотел детей, лучше всего — с полдюжины. Это она упросила его подождать с увеличением семейства. Хотя бы до тех пор, пока их книжный магазинчик не начнет давать стабильную прибыль. Она почувствовала, как на глаза навернулись слезы. Если бы она тогда хоть осталась беременной! Сейчас у нее был бы их ребенок — как память о ее вечной любви.

Виола решительно пошла в воду. С каждым шагом она теперь все ближе и ближе к Христиану.

Никос устроился на кровати, лег на бок и начал наблюдать, как раздевается женщина. Она делала это неторопливо, с улыбкой. А ее взгляд не отрывался от его лица. Манящими движениями она расстегивала пуговицы своей пижамной курточки, одну за другой. Как в замедленной съемке, курточка заскользила с ее плеч. Он чуть не задохнулся, когда увидел ее груди. Упругие, с темными ореолами вокруг жестких торчащих сосков. Как же хотелось до них дотронуться! Но Никос знал, что, сдерживая себя, он продлит удовольствие. И опять задохнулся, когда на пол упали ее пижамные брючки. Он пожирал глазами ее мягко-округлую попку. Ее тело без одежды — прекраснейшее произведение искусства, и им он мог сейчас восхищаться вволю.

— Ты прекрасна, — выдохнул он.

С чувственной улыбкой на губах она приблизилась. Подошла так близко, что ее голые округлости почти касались его. Он почувствовал ее дыхание на своей коже. Оно вызвало у него блаженную дрожь. Во рту пересохло. Ванилью запахло сильнее, когда она склонилась к нему, чтобы поцеловать его губы. Он взял в руку ее груди и принялся нежно гладить их.

— Потрогай меня. Всюду.

Говоря это, она начала сама исследовать его тело. Языком обводила его соски, сначала один, потом второй. Губами нарисовала дорожку поцелуев к его пупку. Скользнула ниже, целовала и гладила его бедра.

— Можно? — спросила она, глядя на него расширенными, переполненными страстью глазами.

Никос кивнул, говорить он был не в состоянии. Когда она коснулась кончиком языка самой чувствительной части его тела, от возбуждения у него пропал голос. Он громко застонал, целиком отдаваясь ощущениям. Всем своим длинным телом она мягко прижала его к кровати. Вновь вся заскользила по нему, очень медленно. Почти змеясь. Помедлила какой-то момент. Потом уселась на него верхом и задвигала бедрами. Ритмично и мощно. И все сильнее разжигала его желание. Обеими руками он потянул ее на себя, вдавился. И больше себя не сдерживал. Когда к нему вернулось сознание, он открыл глаза. И с ужасом воскликнул:

— Ты рыжая!

Сон оборвался. Сердце стучало как бешеное. Никос любил женщин. И любил секс. Но он терпеть не мог рыжих. Никогда по доброй воле он не ляжет в постель с женщиной, у которой рыжие волосы. Откуда у него к ним такая неприязнь? Всерьез он об этом не задумывался. Вполне достаточно, что рыжая женщина для него не существует. Даже если она эффектна.

Никос посмотрел на небо. Здесь, на яхте, он обычно не пользовался часами, а развлекался, определяя время по солнцу. Во всяком случае, пытался. Сейчас он проспал, должно быть, около двух часов. Ощущения в желудке без стеснения напоминали, что он не ел уже давно. Он встал и потянулся. Бездумно посмотрел на море.

И чуть не вскрикнул. На волнах покачивалась женщина. Лицом вниз. Руки раскинуты в разные стороны. Никаких признаков, что она жива…

Никос ни секунды не медлил. Прыгнул в воду и поплыл энергичным кролем. Через несколько гребков он протянул к ней руку, чтобы подхватить под мышки. Его рука случайно коснулась ее груди. Женщина резко вскинула голову, забила руками по воде и, панически вскрикнув, с головой ушла под воду.

— Успокойтесь, я вам помогу, не нужно бояться, — по-гречески сказал он, когда она вынырнула.

Женщина его не поняла, а продолжала отбиваться. Ее кулак проехался ему по уху. Неожиданно оказалось очень больно.

— Прекратите махать руками! Против меня у вас нет шансов! — произнес он по-английски.

Похоже, что на сей раз она его поняла. Но вместо того чтобы успокоиться, продолжала отбиваться еще более ожесточенно.

— Я не хочу умирать! — с отчаянием выкрикнула она по-немецки.

— Проклятие, да успокоитесь вы или нет? — Никос легко перешел на немецкий.

Так они оба пойдут ко дну, если ему не удастся ее утихомирить! Он, стараясь ее ухватить, выкинул руку и случайно врезал тонущей по челюсти кулаком. Ее глаза закрылись мгновенно. Без всякого сопротивления она ушла под воду…

Конечно же, профессиональным спасателем Никос не был, но соображал он достаточно, чтобы поднырнуть и обхватить ее руками сзади. Со своим грузом он поплыл обратно к яхте, и тут вдруг ему почудилось: он откуда-то знает эту женщину. Но он сразу эту мысль прогнал. Нет, это невозможно. У нее длинные рыжие волосы.

И все же…

Виола тихонько застонала, медленно приходя в себя. Ртом она чувствовала чьи-то мягкие теплые губы, от них в нее вливается живое дыхание. Ей невероятно хорошо…

— Христиан… — Она обхватила за шею склонившегося над ней мужчину. Это их последний поцелуй…

Она с необычайной силой прижала его к себе, привычно приоткрыла губы и ласково просунула кончик языка в его рот. И почувствовала, как ее любимый почему-то, отстраняясь, напрягся в ее объятиях. Она не унималась, и только тогда его губы ответили ей. Виола прильнула к нему, и ее руки побежали по его телу — живот, ниже… Может быть, еще не поздно выманить у Христиана последний подарок на прощание?

Ребенок поможет ей пережить его смерть.

Смерть?

Что-то тут не так. Плохо соображая, она раскрыла глаза. Сначала Виола очень смутно различила мужское лицо. Она поморгала. Рот, глаза, нос пазлами собрались в очень выразительное лицо. Но это не Христиан!

Над ней, стоя на коленях, склонился незнакомый мужчина. Темные вьющиеся волосы взлохмачены, подбородок явно несколько дней скучает по бритве. Тот, кто напал на нее в море! Виола сделала судорожную попытку сесть, но не смогла.

— Что вы сделали со мной?! Вы меня похитили?

Она прижалась к борту судна и только тут увидела, что человек из моря был абсолютно голым. В чем мать родила.

— С чего вы взяли, что я вас похитил? Да я на пушечный выстрел не приближаюсь к рыжим!

Странно, но вместо обиды Виола почувствовала невероятное облегчение и продолжала смотреть на рыжененавистника — что касается его, то он принадлежал к особо удачным образцам человеческой породы. Она попробовала отвести взгляд, но его как магнитом тянуло туда, где на пловце не было полагающейся в море одежды. Близость человека из моря чрезвычайно Виолу волновала. Надо как-то отвлечься.

— Деликатным вас уж никак не назвать! — Она все же попыталась отрезвить себя обидой.

— А я не обязан быть деликатным. Я спас вам жизнь. Этого достаточно.

— Спасли мне жизнь? Вот чушь. Вы хотели меня утопить!

— Вы лежали вниз лицом в воде.

— Да. Потому что я так хотела.

— Ни одна женщина, каких я знаю, никогда добровольно не опустит волосы в морскую воду. Она обесцвечивает краску.

— Вы определенно знаете не тех женщин.

— Я не верю ни единому вашему слову.

— Этого уж я никак не могу изменить.

Он угрюмо смотрел на нее.

— Мой отец всегда предостерегал меня от рыжих женщин. Теперь я знаю почему. Вы неблагодарные злючки.

Ему таки удалось ее обидеть. Виола резко села и стала смотреть на море. Можно было много чем ему ответить, но какой смысл? Она вовсе не намерена выкладывать этому морально опустившемуся типу, что у нее на сердце. Какое ему дело, что она доплыла до того самого места в море, где у Христиана случился инфаркт?

Она тогда была рядом, но была не в состоянии его спасти. Он умер у нее на руках прежде, чем она добралась с ним до берега. С тех пор ее мучило, что она сделала не все, чтобы он остался жив. Она могла бы еще громче звать на помощь или еще быстрее плыть. Что угодно! Она чувствовала себя виноватой в его смерти. Именно поэтому она вернулась точно на то место, где произошла беда. Когда б этот голый неандерталец не помешал ей, возможно, Христиан бы ее услышал, и она бы это почувствовала… Она вскочила на ноги.

— Мне плыть самой или вы на вашей лодке довезете меня до берега? — Она даже не старалась скрыть свою ярость.

— Слова «спасибо» и «пожалуйста» вам, наверное, не знакомы?

Наглец! Да как он смеет делать ей замечания! И кто дал ему право так смотреть на нее! Этот его взгляд… он пронизывал, как рентген, и… совершенно лишал ее воли. Но Виола, к своему изумлению, хотела, чтобы он продолжал так на нее смотреть. Она встретилась с ним глазами и, вспомнив, что они только что целовались, ощутила давно забытое желание. После смерти мужа у нее не было никаких мужчин. Особи мужеского пола интересовали ее лишь в качестве поставщиков и покупателей. Как же могло так случиться, что она сексуально отреагировала именно на этого — совершенно одичавшего, нахального рыбака?

Тряхнув волосами, отчего они раскинулись у нее по плечам, она поставила ногу на борт. До берега не так уж и далеко. Для такой опытной пловчихи, как она, это расстояние не проблема. Не находя нужным попрощаться, она оттолкнулась и прыгнула в море.

Соленая вода тут же напомнила ей о том, как когда-то рядом с ней плыл Христиан… А теперь она плывет одна. Совсем одна…

 

Глава 3

Вдруг она поняла, что больше не одна.

— А ты красивая.

Голос был хрипловатым. Но это был голос дерзкого рыбака, так бесцеремонно вломившегося — иначе и не назовешь — в ее жизнь. Он плыл совсем близко от нее.

— Я еще никогда так не хотел женщину, как тебя.

Боже, что он такое говорит! Виола, раздвигая руками воду, почувствовала резкую слабость. Теперь его голос так же пронизывал ее, как совсем недавно взгляд. Сопротивляться этому голосу у нее не было сил. После смерти Христиана она напрягала все силы, чтобы не дать себе сдаться. Для чего или для кого она жила? Сейчас ответить на этот вопрос она была не готова. Она позволила себе покорно прильнуть к крепкой мужской груди, когда сильные руки обняли ее. Эти руки сулили защитить ее от всего. О, это манящее чувство защищенности… Ей недоставало его столько лет. А может быть так, что этого мужчину послал ей сам Христиан, чтобы хоть на несколько минут освободить от нескончаемой мучительной тоски? Разве это исключено совсем? Ее мысли были бессвязными и отрывистыми. Она лишь одно знала наверняка — противиться незнакомцу она не может. Обессиленно и устало Виола закрыла глаза.

И тихо вскрикнула, когда почувствовала его мужскую плоть между своих бедер. То был не крик сопротивления. Она вскрикнула от наслаждения. Тем не менее инстинктивно она сделала движение, как если бы хотела уплыть. Он моментально прижал ее к себе. Его руки гладили ее тело. Всюду. От того, что делали его опытные пальцы, она была близка к обмороку. Ее руки сами сдвинули бретельки купальника, он расстегнул на нем застежку, а потом потянул вниз ее трусики. Оставшись без одежды, она обвила его ногами за талию. Он нагнулся к ее рту. Она с готовностью встретила его губы.

Качаясь на волнах, они поплыли к яхте. Там она схватилась руками за плетеный трапик, и он смог, обняв ее сзади, дать себе волю. Их слияние накрыло их словно гигантской волной. Она обернулась. Он увидел, что по ее лицу текут слезы.

— Я должен прекратить? — испуганно спросил он.

— Пожалуйста, нет, — всхлипнула она.

Апогея они достигли одновременно.

— Что-то ты припозднилась! — громко сказала тетушка.

Кутаясь в халат, Виола шла с берега по дорожке к дому. И внимательно следила, чтобы халат не распахнулся спереди. Под ним ничего не было. Ее бикини на веки вечные осталось в морских глубинах.

— Я уж думала, что-то стряслось! — Скрывая беспокойство, Бригитта нацепила самую веселую свою улыбку. — Еще немного, и я бы послала Димитриоса тебя искать. И давай, пожалуйста, поскорей. И немножко припудри щеки. Прямо жаром пышут. Ты не обгорела, случайно?

Чувствуя себя воришкой, пойманным на месте преступления, Виола опустила глаза.

— Может быть. Я кремом намазаться забыла.

Ее сандалеты громко простучали по каменным плиткам пола; она юркнула в свою комнату. Горели не только щеки, Виола пылала вся.

Секс с незнакомцем. С каким-то неизвестным греческим рыбаком. Как только могло произойти такое?

От чувства вины перехватило дыхание. Она предала Христиана. На том же самом месте, где с ним в море случился инфаркт. Она шлюха. Во всяком случае, она повела себя именно как самая настоящая шлюха.

Но с рыбаком ей было удивительно хорошо, прямо даже как-то правильно хорошо. А вдруг это все-таки был перст судьбы? Послание, отправленное ей Христианом? Чтобы она наконец зажила своей собственной жизнью.

Сердце стучало, будто собиралось выпрыгнуть. Крепостные стены, которые она возвела вокруг сердца, рухнули. Чтобы хоть как-то справиться с переживаниями, она залезла под душ. Попрохладнее, как ласковый дождик. И держала свое раскрасневшееся лицо под струями до тех пор, пока хватало воздуха. Но вдруг возбужденно содрогнулась, неожиданно вспомнив, как он дивно был в ней.

Вода смывала прикосновения его пальцев — их она по-прежнему чувствовала на своей коже, — а из глубины сердца робко, шепотом заявляло о себе ощущение счастья. В конце-то концов, ее встреча с этим рыбаком — самое чувственное открытие из всех, какие она когда-либо делала.

Через несколько минут она уже настолько взяла себя в руки, что была вполне в состоянии присоединиться к ужину, устроенному Бригиттой в ее честь. Она надела трусики и бюстгальтер, сняла с вешалки черное тетушкино платье.

Тетке сейчас сорок восемь. Всего на четырнадцать лет больше, чем ей. Бригитта была поздним и последним ребенком в семье. Старческий грешок, как дед шутливо называл свою младшую дочку. И если бы не этот «грешок», Виола была бы сейчас одна-одинешенька, потому что после смерти родителей Бригитта осталась ее единственной родственницей.

Виола натянула платье. Облегающее и с таким низким декольте, которое больше открывало, чем прикрывало. Она попыталась подтянуть его повыше. Без толку. В отличие от Виолы тетка любила выставлять собственные женские прелести на обозрение. Она была все еще очень привлекательна. Светлые волосы она коротко стригла и подвивала. Среди темноволосых гречанок эта сотрудница турфирмы сияла звездочкой. Мужчины острова слагали к ногам блондинки свои сердца. Виола же, напротив, порой ловила здесь на себе неприязненные взгляды. Рыжие волосы исключительно редки в этой части света и по сей день ассоциируются у местных жителей с колдовством и тайными силами. Виола могла лишь покачать головой по этому поводу. Те, кто был знаком с тетушкой и племянницей, знали, что Виола из них двоих наиболее здравомыслящая.

Во всяком случае, Виоле никогда б не пришло в голову насильно сводить вдову с потенциальными женихами. Однако мысль о том, что она должна провести вечер с мужчиной, больше ее не угнетала.

Виола задумчиво подняла мягкий банный халат, который, перед тем как встать под душ, небрежно бросила на пол. Никос дал ей его, а потом на маленьком ялике довез ее до берега. И только сейчас она обратила внимание, что халат был исключительного качества. Только она хотела рассмотреть его повнимательнее, как за дверью раздался тетушкин голос:

— Виола, ты скоро?

Виола сделала глубокий вдох и расправила плечи. Еще пару часов назад она не чувствовала себя в состоянии участвовать в теткиной авантюре. Но это было до морской прогулки…

Ярко светили звезды. Никос валялся на лежанке и мечтательно смотрел в небо. Его мысли были заняты рыжеволосой ундиной. Она ворвалась в его жизнь как стихия. Сначала он увидел ее во сне, а потом наяву — среди морских волн. Он снова прокрутил в памяти, как это было, как без чувств она лежала на палубе его судна. Даже без сознания она выглядела необыкновенно эротично. Красивое лицо, чувственный рот. Он тогда с ужасом обругал себя извращенцем, потому что, увидев ее почти обнаженной, тут же представил себе, как было бы потрясающе, если бы она своими длинными стройными ногами обхватила его за пояс…

В этом месте своих размышлений он и наклонился к ней. Только лишь убедиться, что она жива. И поскольку он плохо чувствовал ее дыхание, то коснулся ртом ее губ. Исключительно из медицинских соображений. Он вовсе не рассчитывал, что она может расценить это прикосновение как поцелуй и уж тем более ответить.

Он налил себе очередную порцию девятизвездочной метаксы и пригубил с таким наслаждением, как если бы это были ее губы, восхитительные, дразнящие губы, которые он целовал. Потом резко отставил рюмку, перемахнул через борт и прыгнул в море.

Он глубоко нырнул в темную воду. Воспоминания разгорячили его до такой степени, что потребовалось охладиться. Этого еще не хватало! «Рыжим бабам нельзя доверять», — как говаривал отец.

Но что делать, если эта рыжая его околдовала? Она будила в нем охотничий инстинкт! Их страсть среди волн была определенно первобытной. Он должен обладать ею, пока не перестанет на него действовать ее власть.

Виола. Свое имя она назвала только при прощании.

«Он правда симпатичный», — думала Виола, послушно высидев несколько часов рядом с первым кандидатом тетушки. И она вовсе не скучала. Легкую беседу он умел вести. Но когда предложил показать ей красоты острова, Виола отказалась. Более близкое знакомство ее не прельщало. Ну не действовало на нее его обаяние. Может быть, и не стоило тратить на него вечер, но чего не сделаешь из любви к тете. Однако у нее зародилось предчувствие, что жизнь, похоже, держит наготове еще парочку сюрпризов. Встреча с рыбаком разбудила в Виоле любопытство. И мысль, зревшая в ней, была настолько же авантюрна, как и соблазнительна.

— Слушай, по-моему, вы друг другу подходите, — сказала тетя, когда они попрощались с гостем.

— Он милый, но неинтересный.

— О! — Тетины соображения Виола могла легко прочитать по ее лицу.

— Ты считаешь, что у меня слишком большие запросы?

— Константин — самый завидный холостяк на острове, — осторожно сформулировала Бригитта.

— Я в его присутствии ничего не испытываю.

Тетушкины брови поползли вверх.

— Да ну? Сегодня днем всего лишь ужин с мужчиной казался тебе чем-то непристойным. А сейчас ты думаешь даже о большем?

Виола покраснела.

Никос, рыбак.

Он умудрился вырвать ее тело из оцепенения. На какое-то время образ Христиана отодвинулся в самый дальний уголок ее сердца. Весь вечер она могла думать лишь о нем. Честно говоря, она уже тосковала по нему каждой клеточкой. Ее страсть, как кошка, затаилась до нужного момента. Чтобы выскочить из засады, лишь приблизится добыча.

Виола хмыкнула.

— Что тут смешного? — недоверчиво поинтересовалась Бригитта. Поведение Виолы настораживало. Что-то не похоже на ее племянницу — каждую минуту менять свое мнение.

— Тетя, я могу быть с тобой откровенной?

— Странный вопрос. Хочешь меня обидеть?

— Пожалуйста, не будь такой щепетильной. Это же меня нужно утешать, ты забыла?

Вместо ответа тетя нахмурила лоб и ждала, когда заговорит Виола.

— У меня был секс с незнакомцем.

«Ужасно забавно, — подумала Виола, — как у тетушки в буквальном смысле челюсть отвисает от удивления».

 

Глава 4

— Здесь? На острове? Да ты только что приехала!

— Это еще интереснее. Я доплыла до того места, где Христиан…

— Ты не должна была этого де…

— Знаю. Тем не менее я должна была это сделать, потому что это для меня важно. Я доплыла туда, легла на воду, ну, просто так, и вдруг откуда ни возьмись появляется этот рыбак… Он решил, что меня надо спасать.

— У тебя был секс с рыбаком?

— Ой, ну не смотри на меня с таким ужасом. Просто так все само получилось, и это было замечательно.

— Здесь, в бухте, не ловят рыбу. Откуда здесь рыбак? Ты можешь его описать?

— Я думала, ты за меня порадуешься!

— Извини, Виола. Конечно, я рада за тебя. Я просто запуталась. Всего несколько часов назад — неужели действительно нужна была такая спешка?

Виола запрокинула голову и расхохоталась:

— Конечно, рыбак — совсем не тот, кто подошел бы мне для жизни. Но более чувственного секса, чем с ним, у меня никогда не было.

«Даже с Христианом?» — вертелся у Бригитты вопрос, но она успела вовремя его проглотить.

— А что, если мы пригласим этого рыбака завтра на ужин?

— Нет!

— Нет так нет. Тогда завтра я позову для тебя другого сотрапезника. Евангелос, он из столицы. Увидишь, он точно будет что надо. Журналист, издает нашу местную газету…

Бригитта расписывала достоинства неведомого Евангелоса, а тем временем мозги ее племянницы трудились над планом спасения.

— Стоп, стоп! — воскликнула Виола и, защищаясь, подняла руки. — Я узнаю у Никоса, может быть, он захочет завтра вечером прийти к тебе в гости. И тогда, я думаю, у тебя будет возможность изучить его под микроскопом.

— Но ты не обязана это делать, если не хочешь. — Взгляд тетушки был невинным. Как у льва в саванне, который крадется за добычей.

— Я знаю, Бригитта. Спокойной ночи! — Виола быстро обняла ее и поспешила уйти в свою комнату. И еще долго стояла в тот вечер у окна и смотрела на море.

На следующее утро сразу после завтрака Виола одолжила у родственников моторку. А одеться она постаралась как можно соблазнительнее — в узкие короткие брючки и приталенную блузку.

Тем не менее она приказывала себе не слишком радоваться встрече с Никосом. Но все равно ничего не могла поделать с бабочками, которые трепетали крылышками в ее душе все сильнее по мере приближения к рыбацкому суденышку, скрытому утесом.

«Интересно, заметил он мою лодку или нет?» — гадала Виола.

И нервничала от предположений. Она не привыкла к обращению с мужчинами, которые, как он, не задумываясь дают волю чувствам. Христиан всегда держал под контролем свои эмоции и подчинял их рассудку. Секс с Христианом всегда был приятным, но никогда — захватывающим.

Виола удивилась самой себе: настолько откровенно она вдруг это сформулировала. Ее любовь с Христианом существовала в другой плоскости. Им всегда было о чем поговорить. Физиология играла второстепенную роль.

Но Никос… При мысли о нем внизу живота она чувствовала полный страстного ожидания трепет. Ее непреодолимо влекло к нему. А он? Тянет ли его к ней так же, как ее к нему?

Вот он появился на палубе. Вот он машет ей рукой. Узнал! Виола глубоко вздохнула; сердце ее заколотилось. Она нерешительно помахала в ответ.

Никос легко спустился по трапику в ее моторку.

— Подожди, я помогу тебе пришвартовать лодку.

Виола протянула ему конец, он взял его и привязал морским узлом.

— Рад снова видеть тебя, Виола.

Он протянул руку, чтобы она могла опереться, поднимаясь на яхту. И не сразу ее убрал, когда она уже стояла на палубе.

— Вообще-то мне хотелось, чтобы ты пришла. — Его голос звучал чарующе низко и интимно.

Виолу обдало жаром. На этот раз Никос был одет в длинные шорты, но продолжал на нее действовать сногсшибательно сексуально. По счастью, ее рассудок сам переключился на авторежим.

— Рада слышать, что наша встреча оставила у тебя приятные воспоминания.

На его губах появилась улыбка. Виола замолчала — авторежима рассудку хватило на одну фразу. Дальше она просто разглядывала лицо того, с кем вчера потеряла голову.

Тонкий аристократичный нос, энергичный подбородок. В темно-карих глазах она на секунду утонула. Густые черные волосы дикой, но явно ухоженной гривой падают на плечи. Все та же небритая щетина.

Их разделяли считанные сантиметры. Она едва дышала, не в силах справиться с ощущением близости его обнаженного торса. Она боролась с искушением дотронуться до черных вьющихся волосков на его груди. Рассудок снова включился и предостерег: «Лучше попрощайся и уходи».

— Почему ты здесь?

Как же бередит сердце звук его голоса!

Виола сухо сглотнула, прежде чем ответить:

— Я хотела бы… пригласить тебя на ужин.

Его брови взлетели вверх, а она торопливо продолжила:

— У моей тетушки навязчивая идея меня пристроить, и она приглашает мужчин для меня одного за другим.

Виола густо зарделась, с опозданием сообразив, что выставила себя этакой нескладехой, которую никто не приглашает на танец. И тут же по его взгляду почувствовала, что у него совсем иные мысли. Он рассматривал ее так, что сейчас она ощущала себя самой соблазнительной женщиной в мире.

— Ты будешь моим алиби, — выдохнула она.

— Алиби?

— До тех пор, пока моя тетушка будет смотреть на тебя как на моего постоянного спутника, она не станет знакомить меня с другими мужчинами.

— У тебя что, нет сил отказаться… раз ты вынуждена обманывать?

— Я не люблю обижать людей.

— Тогда опасная жизнь у тебя, Виола. — Он взял прядь ее волос и медленно заправил за ухо. Это прикосновение лишило ее последней возможности сохранять спокойствие и продолжать беседу. Больше всего она не хотела, чтобы он убирал руку.

Желание почти лишало ее рассудка. Почему рядом с ним она не в состоянии мыслить ясно? Биение собственного сердца оглушало ее…

Рука Никоса переместилась ей на шею, и он губами захватил ее рот. По телу пробежали тысячи крохотных молний.

Никос еще крепче притянул ее к себе. Она почувствовала его бедра и ощутила, насколько он возбужден.

Вчера в воде она восприняла их страсть как нечто почти нереальное и мистическое. Здесь же, на палубе, Никос производил на нее впечатление силы, даже грубой силы. И это возбуждало ее еще сильнее.

Вдруг тишину разорвал корабельный гудок. Мимо на катере пронеслись туристы. Они махали руками и что-то приветственно им кричали. Виола глубоко вздохнула и спрятала лицо в ладонях Никоса.

— Я знаю, где нам не помешают. Идем, — сказал он и потянул ее в каюту.

Виола послушно дала увести себя с палубы.

— Здесь нам не помешает никто, — повторил Никос с многообещающей улыбкой, увлекая ее к кровати.

Блеск его глаз обжигал.

Слабый голосок разума нашептывал, что она еще может остановиться, сказать «нет» и покинуть это опасное место. Сверхусилием она приподняла голову, чтобы сделать именно это. Он поймал ее взгляд и, словно поняв ее, обнял.

Нет, остановиться она уже не может. Ей тридцать четыре. Три года, три тяжелых года она прожила, оплакивая умершего мужа. Три года мир был для нее бесцветным и пустым. А теперь в нем заиграли краски, и он наполнился дивными мелодиями страсти. Отказаться от всего этого она не в силах. Христиан мертв. Она никогда не сможет снова его обнять, прижаться к его груди.

Этот рыбак лишь эпизод в ее жизни. Не более. Однако он подарил ей надежду на ее собственное будущее. Может быть, это опасно — связываться с Никосом, играть с ним в сексуальные игры. Но она полной мерой возьмет то, что он готов ей дать!

Словно в ответ на ее блуждающие мысли Никос прижал ее к себе так страстно, что ее страхи и сомнения испарились. Он нежно покрывал ее лицо легкими, нежными поцелуями. От него исходила спокойная уверенность, что все так и должно быть.

Виола слышала тихий плеск волн.

Никос улыбнулся:

— Ты моя морская дева…

— А ты мой бог морей? — Она попробовала засмеяться, но смех получился не очень уверенным.

Не отвечая, Никос одним движением положил ее на кровать и склонился над ней. Острое, радостное возбуждение охватило Виолу.

Никос потянул вверх ее блузку. И нетерпеливо вниз — все, что еще на ней было. Оба желали лишь одного и немедленно. Единственным движением он наполнил ее собой. Виола требовательно выгнулась ему навстречу, стремясь вобрать его в себя еще глубже. Волшебный миг восторга оглушил их…

Когда к Виоле вернулось сознание, ее первой разумной мыслью было, что ей сейчас важно только одно — быть единой с этим мужчиной. Снаружи волны беспрестанно били о борт. Ей стало казаться, что они несут ее по морю чувств. «Пусть это длится вечно», — подумала она.

 

Глава 5

— Сколько времени? — спросила Виола. Она обещала Бригитте встретиться с ней в городе!

— М-м-м, — только и ответил Никос.

Виола села на кровати. Потом вскочила, торопливо оделась.

— Извини, но я должна идти. Моя тетушка ждать не любит. Значит, увидимся сегодня вечером?

— Сегодня вечером? — Никос пришел в себя.

Виола нахмурилась:

— Ты что, забыл? Ты ведь пообещал, что сегодня вечером будешь моим партнером. На ужине, который устраивает для меня моя тетя.

Никос теперь стоял перед ней. Широко улыбаясь, он поднял руки:

— Ах да, правильно, у тебя же был повод, чтобы прийти сюда.

И, играя, куснул ее за шею. Горячая волна счастья окатила Виолу. Для банального курортного романа он слишком хорош!

— Ты же знаешь, где я живу. Первый дом за пиниевой рощей. Иди прямо по дороге между деревьями. Я буду тебя высматривать. — Она нежно поцеловала его губы. — И не опаздывай.

— Когда я должен быть у вас?

— Примерно в половине девятого, тогда мы еще сможем выпить аперитив перед ужином.

Они вышли на палубу. Море, невозмутимое и прекрасное, отражало небо и поблескивало на солнце. Виоле показалось, что оно ей хитро подмигивает. Она сощурилась и спрятала улыбку, чуть отвернувшись под взглядом Никоса.

— Ауе, aye, koukla mou, моя красавица. — Он галантно помог ей перебраться через леер. Подержал трапик, пока она, с трясущимися коленями, перебиралась в свою моторку, и отвязал конец.

— До вечера. — На прощание он поднял руку.

— Пока.

Маленькая моторка везла Виолу к берегу, а она не отрывала глаз от Никоса. Он делался все меньше. Потом моторка обогнула утес, естественной преградой уходивший далеко в бухту, и она потеряла Никоса из виду.

— Ты уверена, что он тот, кто тебе нужен?

Бригитта размешивала ложечкой свой греческий кофе. Они сидели в одном из самых милых уличных кафе Корфу. Вокруг сновали люди. Раньше Виола всегда стремилась выпить чашку кофе в тихом месте. Ей было мучительно видеть счастливые парочки. Они невольно напоминали ей об утрате. А сегодня она будто нарочно искала толпы.

— Я уверена, что он совсем не тот, кто мне нужен, — возразила Виола, сияя новой для нее улыбкой. — От этого все только гораздо интереснее.

Бригитта молча кивнула и занялась своими мыслями. В конце концов, она должна радоваться вместе с племянницей, что этот мужчина отвлек Виолу от ее горя. После смерти Христиана она еще не видела свою племянницу такой раскованной и оживленной. Тем не менее она беспокоилась.

Рыбак, который сутками не снимается с якоря, — это необычно. К тому же местные рыбаки очень редко водят свои суденышки в такие места, где бывают туристы. Рыба не любит шума — старая мудрость, которую ее племянница сама должна знать. Не раздумывая дольше, Бригитта нагнулась к Виоле и потянула носом:

— Ты сейчас прямо от него?

— Да, я там задержалась… — Виола отпрянула. — Что опять не так?

— От тебя совсем не пахнет рыбой. — Бригитта унюхала от своей племянницы лишь запах морского ветра и свежести — на рыбу ни намека.

Виола рассеянно посмотрела на нее:

— Это совершенно нормальная яхта. Абсолютно чистая. Там ничем не пахнет. — И с опозданием заметила, что ее ответ обеспокоил тетю еще больше.

— Вероятно, там нет команды? — тут же вылетел следующий вопрос.

Виола со злостью захлопнула меню. Вообще-то она слегка хотела есть. Но Бригиттина подозрительность испортила ей аппетит. Она иронично уставилась на тетю:

— Чтобы ты наконец успокоилась, сегодня вечером Никос придет к нам ужинать. И тогда ты сможешь составить о нем собственное представление.

Бригитта поняла, что обидела Виолу. И решила переломить ситуацию, быстро заговорив более легким тоном.

— Тогда мне остается только надеяться, что я, как ты, не поддамся чарам твоего рыбака, — с улыбкой сказала она. — Димитриос может быть ужасно ревнивым.

Виола потихоньку с облегчением вздохнула. Ей тоже не хотелось спорить с тетей.

— Думаю, я бы что-нибудь съела. — Она миролюбиво открыла меню. — Что ты мне посоветуешь?

— Здесь должна быть хорошая рыба. — Бригитта испуганно осеклась. Вдруг Виола решит, что это намек на ее Никоса?

Они встретились взглядами. И одновременно дружно захохотали.

— Правда, я совсем не нарочно, — виновато сказала Бригитта.

Виола подмигнула ей:

— Но вполне твой стиль.

Виола углубилась в изучение меню, а Бригитта решила обязательно навести справки о таинственном Никосе-рыбаке. Она инстинктивно чувствовала, что здесь что-то не так. Виола за свою еще небольшую жизнь натерпелась уже достаточно горя. Бригитта сделает все, чтобы ее защитить.

Все.

Часом позже Никос весело посвистывал в каюте, перед зеркалом приводя свою физиономию в порядок. Он не знал, настолько ли консервативны родственники Виолы, как большинство уроженцев острова. Здесь на ужин никогда не ходят в той же одежде, какую носят днем. Даже в том случае, если это всего лишь скромный, домашний, вовсе не званый ужин. Поэтому очень критично относятся к иностранцам, которые могут явиться на ужин в шортах.

В целях предосторожности Никос решил вместо своих любимых джинсов надеть темные брюки. К ним он подобрал кипенно-белую рубашку.

С изумлением Никос обнаружил, что радуется вечеру и особенно тому, что увидит Виолу. Ее сияющая и в то же время чуть испуганная улыбка вызывала у него теплое ощущение счастья. А стоило ему лишь вспомнить ее гибкое тело, как он возбудился настолько, что пришлось собрать в кулак всю свою волю, чтобы подумать о чем-то другом.

Он радовался вечеру — и Виоле. И никак не мог перестать этому удивляться.

Шум приближавшегося вертолета заставил его прислушаться. Никос надеялся, что тот изменит курс. Однако вертолет достиг яхты и закружил над ней. Никос торопливо вылез на палубу. К его удивлению, пилот перегнулся над открытой дверцей и спросил откровенно по-американски:

— Вы готовы, чтобы вас забрать, сэр?

И Никос его узнал. Это был Джейк, частный пилот Анатоля. Никоса обдало холодом и жаром: он же ведь обещал лучшему другу быть сегодня вечером у него в гостях! Чтобы изображать кавалера для сестры его подружки Марии. Как он только мог согласиться на такую просьбу? Следовало бы догадаться, что за это время может произойти и что-нибудь поважнее.

Например, его свидание с Виолой.

Она — та женщина, которую он хочет сегодня увидеть еще раз, а потом обнять. А не некая Барбара, чистый хамелеон, если судить по описанию Анатоля.

— Сэр! Вы готовы?

Голос пилота напомнил, что нужно поторапливаться. Если он будет и дальше кружиться над яхтой, может привлечь ненужное внимание.

— Еще одну минуточку.

Никос боролся с собой. Он не мог сесть в вертолет, не предупредив Виолу. Но у него нет номера ее мобильного телефона. Как ему поговорить с ней?

С другой стороны, Анатоль — его самый старый и лучший друг. С самого детства они идут друг за другом в огонь и в воду. И за все это время Анатоль крайне редко просил его об одолжении. Попроси он, Анатоль давно бы уже сидел в вертолете, в этом Никос не сомневался.

«Я что, хуже друг, чем он?»

Анатоль никогда ни об одной женщине не мечтал так, как о Марии. Может быть, она действительно та-самая-женщина, которую столько лет искал его друг. Никос не мог позволить себе бросить друга в беде.

Но что будет тогда с ним и Виолой?

Никос ожесточенно сжал кулаки. С самой первой секунды их знакомства он не может противостоять той магии, которая от нее исходит. Тем не менее он знает твердо, что из их страсти никогда не возникнут прочные отношения. Просто не смогут возникнуть.

Виола и так чересчур много места заняла в его голове. Не проходило и минуты, чтобы он о ней не думал. Но то, что сейчас он близок к тому, чтобы обмануть своего лучшего друга, это уж слишком. Подобное поведение непростительно с его стороны.

— Бросайте трап! Я иду! — крикнул он пилоту.

Он встал на нижнюю ступень лесенки; пилот потащил его вверх. И Никос поздравил себя с достойным мужчины решением — сдержать слово.

Виола — это лишь мимолетный эпизод. Он не позволит ей диктовать ему условия.

Всего лишь в нескольких километрах от него Виола расчесывала волосы возле открытого окна. Примерно такое же взволнованное состояние было у нее в тот вечер, когда Христиан знакомил ее со своими родителями. В этот раз было наоборот. Она представляла своей тете своего… Правда, а кого? Любовника? Любовников не представляют родственникам.

Любовник, любовник. По-французски любовник — это amant, по-английски — lover…

Лавер.

Виола покатала слово на языке, несколько раз повторила: лавер.

Слово нравилось. Два дня назад его и в мыслях у нее не было. Даже когда они еще только начинали встречаться с Христианом, она его не употребляла.

Виола почувствовала, как зарделась от этого соображения.

Если быть честной, то она должна признаться, что еще никогда не ощущала себя настолько женщиной, как в последние два дня. Никос вызвал к жизни ее звериное начало: при нем она не испытывает ничего, кроме опаляющего желания. Их тела настолько тянет друг к другу, будто они принадлежат одному и тому же целому. С ним она стремилась к физическому слиянию как к чему-то самому главному и само собой разумеющемуся. Она где-то читала, что женщина автоматически распахивается мужчине, которого может представить отцом своих детей.

Мысль полоснула по сердцу. Неужели она действительно допускает, что Никос может стать отцом ее детей?

Почему он? Почему этот греческий рыбак? Образованному и интеллигентному владельцу книжного магазина — Христиану — она в детях отказала.

«Я ему в них не отказывала, — тут же поправила она сама себя. — Я была лишь еще для этого не готова. Было не то время. Но разве не всегда время не то? Для того чтобы рожать детей? Для любви?»

Она резко провела щеткой по волосам. Ее мысли потекли в странном русле! О любви между ней и Никосом не может быть речи. Просто курортная интрижка. Большего из этого не может получиться никогда.

Она положила щетку и мельком взглянула в окно. Где-то далеко над морем кружил вертолет. Наверное, что-то случилось с дельтапланеристом и нужна медицинская помощь. Такие несчастные случаи иногда происходят, насколько она знала по своим прошлым приездам.

А сейчас у нее есть о чем подумать и поважнее. Надеть ей белое платье или красное, которое она сегодня купила в городе? Пожалуй, красное. Оно узкое и эротичное и скорее лишит Никоса рассудка и самообладания. Ужин с Бригиттой и Димитриосом станет лишь прелюдией дальнейшего волнующего рандеву.

«Я помешалась на Никосе…»

Виола хихикнула, как школьница, от этой мысли.

 

Глава 6

«Зачем я себя насилую?» Никос боролся с желанием развернуться и уйти. Он чувствовал себя ужасно отвратительно, и дело было не в Марии. Подружка Анатоля оказалась на самом деле не только очень хорошенькой. У нее был еще исключительно острый ум, как Никос выяснил из короткого с ней разговора. И она не выказала ни малейшего интереса к Никосу. В сексуальном плане.

По влюбленным взглядам, которые она бросала Анатолю, Никос понял, что ему совершенно не нужно волноваться о друге. Мария любит Анатоля так же искренне, как он ее. Определенно, осталось недолго, и Анатоль сделает ей предложение. У Никоса не было ни малейших сомнений, что Мария его примет. Когда-нибудь потом произойдет свадьба. Они нарожают детей и будут счастливы до конца своих дней…

Но ему-то какое до всего до этого дело?

Похоже, закадычный друг сумел снова прочитать его мысли. С воодушевляющей улыбочкой Анатоль пододвинул девушку к Никосу, которого ее дивная внешность при других обстоятельствах свела бы с ума. Белокурые локоны. Нежное лицо. Такой или похожей Никос представлял себе легендарную прекрасную Елену из античного эпоса. При других обстоятельствах он бы, не мешкая, затащил ее в постель. Лишний трофей для пополнения его коллекции.

«Обстоятельства изменились», — был он вынужден со злостью признаться себе.

Виола, рыжая нимфа, не шла из головы. Черт! Почему она обладает над ним такой властью? Он нарочно ринулся в жаркий флирт с Барбарой, блондинкой. Напрасный труд. Просто никакого удовольствия. Хотя Анатоль вовсе не преувеличивал. Сестра Марии действительно обладала роковым талантом приспосабливаться, как хамелеон. Молчал Никос, она тоже молчала и ждала, пока он заново не заводил разговор. Он болтал, и она слушала так зачарованно, будто золото вот-вот потечет у него изо рта. Иногда, ради эксперимента, он вдруг осекался посередине фразы и замолкал. Она не влезла ни разу, а, напротив, терпеливо ждала, пока он заговорит снова.

— Вы действительно совершенная женщина, — заметил он где-то по ходу вечера.

Внимания на нервозность в его голосе она не обратила. А может быть, даже сознательно пропустила мимо ушей.

— Спасибо, — отозвалась она с улыбкой, способной растопить айсберги, но только не его.

Анатоль же заметил беспокойство друга и выразительно повел бровью. Так что Никос сделал ему одолжение и промучался еще с пару часов. Но потом он просто не выдержал:

— Я паршиво себя чувствую, Анатоль. Моя мигрень. Не отправил бы ты меня на вертолете обратно?

— Ты в жизни не страдал мигренями, — откровенно рассерженно процедил Анатоль.

— Просто я никогда не показывал, дружище, — с неменьшей яростью заявил Никос. — Правда, я едва держусь. И не рассчитывай, что я буду тратить свое время на женщину, которая глупа как пробка.

— И не нужно. Барбара с отличием защитила диплом юриста в Гарварде. Скоро она вступит в фирму своего отца. Младшим партнером.

— Ого! — Он что-то пропустил? — Тогда пусть это будет на моей совести. Один — ноль в ее пользу.

Анатоль изумленно смерил его взглядом:

— Похоже, ты действительно болен. — Друг хмыкнул и вдруг очень оживился. — Слушай, а ты, часом, не влюблен? — И заулыбался во весь рот. — Рассказывай. Кто она? Одна из твоих подружек, которые вечно хороводятся вокруг тебя?

— Можешь не потеть над остротами по моему поводу.

На летной площадке вертолет завертел пропеллером. Анатоль доверительно положил руку Никосу на плечо:

— Ну и?..

— Не пытайся приписывать мне романтические чувства только потому, что ты сам… э… бродишь по тропе любви, — заставил себя смягчиться Никос. Он испытывал напряжение и злость. С наибольшим удовольствием он подрался бы сейчас с Анатолем. Как в старые времена — для разрядки.

Анатоль захохотал и погрозил пальцем:

— И ты еще утверждаешь, что не влюбился? Добро пожаловать в клуб, мой дружочек. Любовь не поддается рассудку.

Никос одарил его уничтожающим взглядом. Пригнулся и побежал к вертолету. Скорее подальше отсюда, пока его друг окончательно не спятил.

Виола ждала Никоса на берегу. Нервы натянулись как струны. Находиться в доме она дольше не могла. Несколько часов она его прождала, похоже, напрасно. Сочувственные взгляды Бригитты и Димитриоса были невыносимы.

«Парень позабавился и бросил», — красноречиво говорили эти взгляды.

На берегу, наедине лишь с шумом волн, Виола попыталась разобраться. Ведь есть множество причин, почему он не пришел, как обещал. Вдруг у его яхты забарахлил мотор? Тогда он обязательно сообщил бы ей? Но он не знает номера ее сотового. Но он же знает, где и с кем она живет. Проще простого найти телефон ее родственников. Или же она от волнения так и не сказала ему их адрес? Виола глубоко вздохнула. Зачем ей обманывать себя? Ясно же, что Никос не захотел с ней встречаться. Он думал лишь о собственном развлечении. Точно так же, как она.

— Иди в дом, — сзади ласково сказала тетушка. — У нас в Греции ужин едят чуть теплым, но не ледяным.

— Я не хочу есть, — с трудом выдавила Виола. В горле саднило от невыплаканных слез.

— После оузо на аперитивчик тебе сразу станет лучше, — обеспокоенно заверила тетя. — В тяжелых случаях я наливаю своим гостям и по второй порции.

Виола отвернулась. Совсем не нужно, чтобы тетя видела, что у нее глаза на мокром месте. Просто смешно — рыдать о мужчине, которого она не знала еще два дня назад.

— Пожалуйста, отвезите меня на берег, а не на яхту. Я покажу место.

Решение Никоса возникло само собой. Точно так же, как и то, чтобы убраться с ужина.

«Любовь не поддается рассудку», — на прощание сказал Анатоль. Никос пренебрежительно фыркнул. Любовь — великое слово. И в случае с Виолой уж точно не подходит. Между ними сущая химия. Когда они рядом, то не в состоянии не касаться друг друга. Они друг друга хотят. У них все одновременно; такого у него не было с другими женщинами. Это не любовь, а чистые гормоны.

— Это то место, где я должен вас высадить? — Фары вертолета шарили по берегу в поисках подходящего для приземления места. — Лучше спущу-ка я вас на лестнице.

Никос напряженно смотрел вниз. За песчаным пляжем — небольшая пиниевая рощица. За ней вольготно стоит дом. Машинально Никос перегнулся наружу, когда дверь дома открылась, и он увидел трех людей, которые оттуда вышли.

Одной из них была Виола. Он ни капли не сомневался. Ее рыжие волосы вспыхивали в лучах фар. Блондинка рядом с ней, должно быть, ее тетка. И сопровождает их эффектный мужчина постарше. Насколько Никос мог издали разобрать, местный, грек. Все направлялись к машине. Вдруг Виола подняла голову и приставила руку ко лбу, защищаясь от света вертолетных фар. Никос поспешно высунулся чуть ли не наполовину, впрочем, разглядеть его она все равно не могла.

— Летите дальше, — сказал Никос. Он почувствовал, как пилот на него покосился, однако не нашел нужным отреагировать. — Но чтобы вон та машина была в зоне видимости. Я хочу знать, куда они едут.

Пилот Джейк ни о чем не спрашивал. Он работал уже больше десяти лет у Анатоля и примерно столько же знал Никоса. Определенно есть причины, чтобы преследовать этот автомобиль. Наверняка очень важные.

— Скорее всего это береговая охрана. Вы не заметили, что написано на борту? — Димитриос уверенно вел машину по узким улочкам Корфу.

Чтобы отвлечь Виолу от ее переживаний, Бригитта предложила всем вместе где-нибудь потанцевать. К тому моменту Виола уже достаточно приняла оузо, чтобы не возражать. У нее немного покруживалась голова. Громкий стрекот вертолетного мотора гремел в ушах. Она прикрыла глаза и откинула голову на мягкие подушки заднего сиденья. И заставила себя дышать спокойно и равномерно. Только ей еще приступа дурноты недоставало.

Бригитта тщетно пыталась разглядеть вертолет через ветровое стекло. Но в темноте только слышался характерный стрекот мотора.

— Честное слово, вертолет ведет себя странно. Наверное, полиция гонится за ворами. На острове в последнее время было много краж со взломом. — Она повернула голову и посмотрела на Виолу, которая, закрыв глаза, лежала на подушках. — Вот увидишь, сегодня мы еще повеселимся на славу.

Ее племянница приоткрыла глаза и слегка улыбнулась:

— Обязательно.

Ее мутило, и она ненавидела Никоса, который не сдержал слова. Что тут могло быть веселого?

Никос стиснул зубы. Внутри клокотала нестерпимая злоба. Милее всего ему было бы собственными руками выволочь из дансинга этого парня, с которым Виола танцевала. Невыносимо видеть, как этот тип положил свои лапы ей ниже талии, прямо на ягодицы. Все пары танцевали и лихо в такт музыке вертели бедрами, только не Виола и ее партнер. Этот хмырь зажал ее ноги между своими, как в тисках.

Повинуясь инстинкту, Никос до тех пор преследовал Виолу и ее спутников, пока не попал сюда. И испугался, потому что совершенно позабыл о себе и о том, что его могут узнать.

«Убери лапы, мальчик».

Но что это? Неужели этот хмырь принялся откровенно наглаживать Виолину попку? Прямо в центре танцплощадки? Никос побагровел. Он не собирается смотреть, как этот урод уволочет Виолу в темный уголок, чтобы сотворить с ней то, что обязано принадлежать только ему. Он ураганом ворвался в дансинг.

Виола чувствовала себя ужасно. Она не должна была пить оузо в таком количестве. Тетя вливала в нее этот разведенный водой спирт, как лекарство. Дома в Кёльне она никогда не пила ничего крепче красного сухого вина. Ну вот, пожалуйста, алкоголь соответственно на нее и подействовал.

Она отчетливо понимала, что давно должна осадить своего назойливого кавалера. Слишком уж много он позволял себе. Но у Виолы не было никаких сил, только усталость. Она беспомощно повела глазами в поисках тети, но не заметила ее нигде поблизости. Бригитта и Димитриос встретили друзей и, должно быть, все еще вместе с ними сидят в баре.

Нужно срочно ставить парня на место самой. Она поглубже вздохнула, но тут на плечо ее партнера легла загорелая и крепкая рука.

— Что это значит? — запротестовал ее кавалер и машинально ослабил хватку, чем Виола сразу воспользовалась, отпихнула его и шагнула в сторону.

Над ее партнером возвышался Никос, решительный, как легендарный герой античности, и мерил того ледяным взором.

— С этого места — танец мой.

Парень запротестовал было, но осекся, когда Никос расправил плечи. Он был выше его минимум на голову и смотрел так, что тот поспешил суетливо распрощаться.

Виола от изумления захлопала глазами. Никос порывисто ее обнял и прижал к себе. Ее затрясло. Если он и заметил бурю ее чувств, то не отреагировал. Она была ему благодарна за это, но не могла дольше скрывать свою на него злость.

— Что это значит, Никос? Сначала ты не являешься на свидание, а теперь прогоняешь такого интересного мужчину, каких мне давно не приходилось встречать.

— Да ладно. Это ж не мужчина, а пародия на него. Кроме того, ты не из тех…

— Что? — резко спросила Виола.

— …не из тех женщин, которые каждый вечер тащат себе нового мужчину в постель.

— Спасибо за твое доброе мнение. Но ты забываешь, как мы познакомились.

— Это другое.

Виола почувствовала, как напряжение начало спадать. Она не ожидала, что Никос появится тут. Но ее злило, как он самовластно решил за нее, с кем ей следует танцевать. Он даже не спросил, устраивает ли ее такая замена! Но ничего этого она не сказала.

Она еще раз ощутила, какую власть он над ней имеет. Ей даже стало страшно, но тем сильнее разгоралось в ней желание. И помимо своей воли она потеснее устроилась в его объятиях. Он не оставил это без внимания и притянул ее еще поближе.

— Я тебя ждала… — прошептала Виола в его грудь.

— Знаю, — ответил он. И замолчал.

Он не станет отчитываться перед ней. Она — курортный романчик. Не более. Женщины в его жизни на вторых ролях. У него нет времени жениться, заводить семью. У него интересная жизнь, и он очень ею доволен.

 

Глава 7

— Это все, что у тебя есть сказать? Никаких извинений?

Он почувствовал, как она отодвинулась, и снова притянул ее к себе. Она сопротивлялась — не слишком, правда, решительно. Но ее глаза метали молнии.

— Тебе всегда наплевать на чувства других людей?

— Я тебя обидел? — Он попытался заглянуть в ее глаза. — Я не хотел тебя обижать.

Виола молчала. В тысячный раз за этот вечер она напомнила себе, что Никос не более чем яркая курортная интрижка. И все равно его слова ее больно ударили.

Ей показалось, будто она услышала предостережение: как только дело дойдет до чувств, наши пути разойдутся. Но она хотела быть с ним. Хотя бы еще одну, последнюю, ночь.

— Наше время ограничено, Никос. Это мы оба знаем, — с нарочитым безразличием произнесла она.

Он очаровательно улыбнулся. Это было похоже на улыбку очень красивого дикого хищника. Посмотрел ей в лицо. Нагнул голову, чтобы поцеловать. Ее сердце рванулось из груди. Она больше не думала, что вокруг люди. Все в ней устремилось ответить на его поцелуй. Но уголком сознания она все же отметила, что он, танцуя с ней, движется с танцпола в тихий садик, за которым определенно море.

«Будь осторожна», — шепнул ей голосок.

Но когда его рот коснулся ее губ, этот робкий голос рассудка умолк сам собой. Какая же радость, наконец-то он как следует прижал ее к себе, и она смогла почувствовать его явное возбуждение. Она безумно его хотела.

Оба как в тумане, они целовались и не могли остановиться. Весь мир вокруг исчез. Будь Никос чуть понастойчивее, Виола отдалась бы ему тут же, не сходя с места.

Помешал тетушкин голос:

— Виола, ты там, на улице?

Через миг и сама Бригитта вышла к ним через террасу. Они отпрянули в разные стороны, как дети, которых застали за воровством сладостей. Виола смущенно поправила волосы, одернула платье. Но Бригитту было не провести. Раскрасневшиеся лица слишком красноречивы.

— Вот вы где, — нарочито невинно произнесла Бригитта, подавив свое изумление.

Она смотрела на Виолу и ждала ответа. Но не успела Виола открыть рот, заговорил Никос:

— Добрый вечер, мадам. Я Никос. Вы были так любезны пригласить меня на ужин.

— Вы рыбак? — вырвалось у Бригитты. — Это ваша посудина стоит на якоре в бухте?

В глубине души она не могла не согласиться с племянницей. Мужчина что надо! И несмотря на дикую прическу и давно небритый подбородок, в черных мягких брюках и белой рубашке он выглядел исключительно элегантно. Она чуть потянула носом.

Парфюм у него не из дешевых. И ни малейшего намека на запах рыбы. Сомнения активизировались мгновенно. Никогда в жизни этот красавчик не зарабатывал свой хлеб ловлей рыбы! А если ловлей, то — доверчивых женщин или… Сейчас она попробует это выведать.

— Виола мне уже много рассказывала о вас. Жаль, что сегодня вам не удалось стать нашим гостем. Я бы с удовольствием пообщалась с вами подольше. Вы ведь вернули к жизни мою племянницу. — Бригитта зорко следила за его реакцией.

Так, изумлен. Здесь она ему верила.

— Бригитта! — воскликнула Виола.

И тем самым подтвердила ее подозрение, что Никос ничего не знает о Виолином прошлом. Бригитта испытала своего рода облегчение: тем, от кого не требуется ничего, кроме голого секса, не рассказывают о своей жизни.

Но она видела, как племянница смотрела на этого Никоса, когда думала, что они одни! Ее не обманешь. Племянница по уши в него влюблена.

— По-моему, я здесь лишняя, — сказала Бригитта и помедлила, прежде чем уйти. — Желаю хорошо повеселиться. — И, только уже взявшись за ручку двери, позволила себе обернуться.

Виола незаметно убрала руку Никоса со своего бедра.

«Они не могут друг от друга оторваться», — констатировала Бригитта.

— Я хочу спросить еще кое-что. Никос, ваше лицо кажется мне знакомым. Может быть, мы уже однажды встречались?

Задавая вопрос, Бригитта не играла. Необычные глаза, выразительный рот — они действительно показались ей знакомыми. Но откуда?

Правая бровь Никоса слегка дрогнула. Но в следующую секунду он уже опять контролировал себя.

— Честное слово, я не могу вспомнить вас, мадам. — Его белые зубы блеснули в свете фонариков. — Думаю, у меня просто очень распространенный тип лица. Вероятно, вы меня с кем-то спутали.

— Я бы удивилась.

«Красивый и очень опасный, этот мнимый рыбак».

Бригитта попрощалась улыбкой. И поспешила обратно в бар, чтобы разыскать Димитриоса. Пусть прямо завтра с утра задействует все свои связи и разведает об этом рыбаке в администрации острова.

«С этим красавчиком решительно что-то не так!»

Никос рвался наконец-то снова заключить Виолу в объятия. Но когда-нибудь страсть между ними утихнет, физическое притяжение утратит силу. Тогда их пути снова разойдутся. Поэтому совсем нехорошо, что уже столько народу знает об их интрижке. Те, кто знает, усложняют будущее расставание.

Он взял Виолу за руку и повел вдоль берега. Их молчание его не пугало. Оно не означало, что им скучно или не о чем поговорить. Оно не давило, а, напротив, волновало Никоса.

— Каким образом я вернул тебя к жизни? — Слова тетушки не шли у него из головы. — То есть ты меня обманула, что тебя не надо спасать? Ты хотела покончить с жизнью?

В следующее мгновение он уже понял, что это было ошибкой — ее расспрашивать. Любая мелочь, какую он сейчас услышит, крепче привяжет его к ней. А он не хотел знать о ней ничего. Чем меньше он знает, тем свободнее.

Виола выдернула руку. Она тоже сомневалась, стоит ли открывать ему сердце. Но вдруг почувствовала прилив радости: ему небезразлична ее жизнь! Она ему не просто партнерша по сексу! И повернулась к нему.

— Мне… еще тяжело говорить об этом, — начала она.

— Ты не обязана… — Эх, лучше бы он ее не спрашивал!

Но Виола остановила его энергичным движением руки. Если она когда-нибудь хочет преодолеть смерть Христиана, она должна о нем заговорить! И продолжила:

— Три года назад у моего мужа Христиана в море случился инфаркт.

— Там, где я принял тебя за мертвую?

Виола благодарно ему улыбнулась, потому что он понял ее мысли, понял почти без слов.

— После смерти Христиана я не смотрела на других мужчин. В принципе я вообще не особенно замечала, что вокруг происходит. — Она нарочно чуть-чуть помолчала. — А потом ты ворвался в мою жизнь.

Никос почувствовал, как ему делается окончательно плохо. Для него она всего лишь невинный флирт. Но она ведь не сумеет забыть его до конца своей жизни…

Как же это так у него с ней вышло? Он не должен был никогда ни дотрагиваться до нее, ни желать ее. Так или иначе, ему придется причинить ей боль. Ему стало тошно от этой мысли.

— Не волнуйся за меня. — Она правильно поняла его замешательство. — Я знаю, что у нас с тобой нет будущего. — Она провела рукой по его растрепанным ветром волосам. — Я благодарна тебе за все, что ты уже для меня сделал. — Она привстала на цыпочки и поцеловала его губы. — Давай радоваться нашей страсти, сколько получится. Исчерпаем ее до дна. Отдадимся ей с потрохами.

От нахлынувших чувств она едва владела голосом. Но слова «любовь» старательно избегала.

Никос был тронут.

— Подари мне эту ночь, koukla mou, — произнес он, притянув ее к себе. От возбуждения он горел. — Только давай переберемся на лодку.

На какое-то мгновение Виола заколебалась. Тетя будет волноваться, если она не придет ночевать, не предупредив ее. Но у Бригитты нет ни мобильного, ни автоответчика. И в тридцать четыре года Виола достаточно взрослая, чтобы принимать решения, не докладывая о каждом своем шаге, как ребенок. Поэтому она просто ответила:

— Да, — и заставила себя улыбнуться, чтобы не думать о дрожи в коленках.

Беспокойство в ней росло и удивляло ее саму. Самое разумное — немедленно распрощаться с Никосом. И никогда больше его не видеть: она вдруг пронзительно ясно осознала, что каждая минута с ним неумолимо приближает очередную катастрофу.

Никос заметил, что ее взгляд стал тревожно-задумчивым. В ней появилась какая-то трогательность. Он обнял Виолу и нежно поцеловал ее губы.

К его удивлению, между ними что-то неуловимо изменилось. Добавилось что-то новое. Он тут же дал себе слово держать свои чувства под контролем. Чувства усложняют самые простые вещи.

Целуя ее, он чувствовал, какие у нее замечательно теплые и зовущие губы. Если они не поторопятся на яхту, вряд ли он с собой совладает. Он оторвался от губ Виолы и оглянулся в поисках катера.

Через пару минут Никос все же нашел катерок-такси. Он уже хотел было вручить моряку требуемую сумму, но вовремя опомнился и попросил дать ему катер напрокат.

— Почему ты так сделал? — спросила Виола, когда моторка уже несла их сквозь ночь по темной воде. Справа и слева разлетались пенистые фонтаны.

— Береженого Бог бережет, — отозвался он и замолчал.

На мгновение Виола будто споткнулась о его молчание. Бережет? От чего или кого?

А Никос-то не особенно разговорчив, когда речь заходит о его жизни, подумала Виола. Неудивительно, что тетушка отнеслась к нему с подозрением.

Но когда Никос обнял ее за талию и принялся покусывать мочку ее уха, все разумные мысли испарились. Остались только чувства. Стоило Виоле лишь коснуться ногой надежной палубы яхты, она буквально обрушила на Никоса свою страсть. Прижав его к стене, она приникла к нему, жадно целуя его губы и обрывая руками пуговицы его рубашки. Вот ее руки заскользили по его груди, затем ниже, к застежке брюк. Пряжка на ремне слабо звякнула…

В страсти Виолы было что-то отчаянное, и Никос не мог объяснить себе причину этого. Она набросилась на него так, как если бы эта их встреча была последней.

Никос попытался несколько приглушить ее порыв. Вся эта ночь — их! Часы и минуты всей вселенной принадлежат им двоим! Он бережно взял в ладони ее лицо и заглянул ей в глаза.

— Эта ночь принадлежит нам, koukla mou. Не спеши.

И с изумлением увидел, что она плачет.

— Я хочу тебя. Пожалуйста. Сейчас. Тыльной стороной ладони он вытер ей слезы.

— Я не меньше тебя этого хочу. Посмотри вверх.

Он рукой показал на небо. Оно было ясным и звездным.

— Видишь вон там Венеру, самую светлую точку в небе?! Планета любви будет этой ночью нашей путеводной звездой. — Отвлекающий маневр, но он подействовал. Виола чуть поутихла.

До сих пор секс между ними был бурным и диким. Сейчас же Никос торопиться не хотел. Он хотел наслаждаться каждым мигом их близости и каждой клеточкой ее тела, хотел целовать и ласкать ее всю, открывая заново, как неведомую звезду, и отдавая себя. А завтра они проснутся рядом, и он принесет ей в постель завтрак — легкий и изысканный, как первая игривая ласка.

Одной рукой он обнял ее за плечи, а другой подхватил под колени и поднял, будто она не весила ничего. Она счастливо прильнула к нему, и он понес ее, свою неведомую, неоткрытую звезду…

 

Глава 8

Каюта была уже знакома Виоле. Но в лунном свете она показалась ей нереальной и таинственной. Легкий страх вкрался в сердце, невероятно подхлестывая возбуждение.

— Люби меня. Пожалуйста, — прошептала она.

— Шшш!

Его рот оказался рядом с ее ухом — Никос развернул Виолу спиной к себе. И нежно отвел ее волосы за плечи, ласково целуя затылок. Медленно потянул до самого низа молнию на платье. Потом раскрыл застежку бюстгальтера. Он чувствовал, как Виолу пронзила дрожь, когда он одним движением обнажил ее плечи. Платье соскользнуло к ее ногам.

Виола не шевелилась, а ждала, обмирая.

— Повернись. — Голос словно не принадлежал ему больше.

Никос возбужденно наблюдал, как Виола повиновалась. Теперь она стояла, глядя на него огромными, широко распахнутыми глазами. От дивного зрелища ее обнаженного тела у него мутился рассудок. Он любил ее в морских волнах и — дико и жадно — среди бела дня. Но еще никогда он не видел ее обнаженной. Он никак не мог насмотреться на ее роскошные груди с темными сосками. На круглые женственные бедра. И на манящий красный треугольник ткани в самом низу живота, указывающий путь к блаженству.

В ярком лунном свете Виола виделась ему морским божеством. И это божество принадлежит ему!

Он и подумать не мог тогда, что потеряет от нее голову. Он мечтал лишь о том, чтобы сделать эту ночь самым необыкновенным приключением своей жизни.

Теперь он знал ее историю. Знал, что уже однажды она была замужем и целых три года хранила верность умершему мужу. И он первый мужчина, которого она с тех пор подпустила к себе…

Он опустил Виолу на кровать и нежно провел пальцем по ее чуть приоткрытым губам. Она была полна ожидания. Он сбросил с себя одежду. Потом взял ее за правую лодыжку и поднес к своим губам маленькую аккуратную стопу. Глядя ей в глаза, принялся сжимать губами каждый ее пальчик. От неожиданности ее зрачки расширились. Он почувствовал, как она задрожала, но не прекращал своего занятия, поднеся к губам ее вторую ногу и покусывая один за другим нежные, с розовыми ноготками, пальцы.

— Ни-и-кос! — Тишина зазвенела от ее крика. Апогей накатил мощной волной и обрушился на нее. Она дернулась, извиваясь, и громко застонала.

Никос был доволен. Каждый любовный акт с ней — увлекательная исследовательская экспедиция. Она реагирует на его прикосновения с таким восторгом, какого он еще не видел ни у одной другой женщины. Они точно созданы друг для друга! Эта мысль напугала его до такой степени, что он, будто желая спрятаться от неожиданного открытия, едва не раздавил своей мощной грудью стонущую Виолу, стремительно овладев ею. Она хрипло глотнула воздух. Ее пальцы судорожно впились ногтями в его спину.

Он медленно двигался в ней. Их слияние потрясало его до самой глубины, потрясало до основания. Но он не отваживался показать свои чувства. Они сбивали его с толку и нагоняли страх. Еще никогда ни одной женщине не позволял он так глубоко проникнуть в его сердце. Чтобы не показать ей этого, ему потребовалась вся его воля. Он двигался в ее лоне с нарастающим ожесточением, словно черпая из нее силы для защиты от нее же… И чем сильнее было это ожесточение, тем глубже и острее было ощущение их полного слияния. За несколько секунд до пика он открыл глаза.

Вся в слезах, она смотрела на него — в темноте ее глаза мерцали пламенем восторга и завораживали. Невероятно! Так на него не смотрел никто. Не отводя друг от друга взглядов, оба в один момент вознеслись к звездам и, сплетясь телами, потрясенно блуждали во вселенной, принадлежащей им двоим. Реальность отступила, и сон Никоса, уткнувшегося Виоле в ямку возле ключицы, больше походил на обморок, пока к нему не вернулись силы. Но и очнувшись, он продолжал чувствовать, что они едины.

Никос осторожно поцеловал Виолу. Его переполняла великая нежность. Такую женщину он ждал всю жизнь.

«Как жаль, что для нее нет места в моей жизни!»

— Что-то с этим Никосом не так, — сказала Бригитта, примерно в то же самое время ныряя дома к мужу в кровать. — Он утверждает, что рыбак, но он ни капельки не похож ни на одного из рыбаков, которых я знаю. Причем мне кажется, я его откуда-то знаю.

Димитриос, спокойный, рассудительный и в свои пятьдесят лет — фантазии юности прошли, а старческие не появились — не склонный к мистике, захлопнул книжку и положил ее на ночной столик.

— Сегодня вечером я о нем немного порасспрашивал. Никто на нашем острове не знает рыбака по имени Никос.

— Я так и думала. — Бригитта села на кровати. — Значит, есть другая причина, зачем он ошивается в бухте. — От собственной догадки ей сделалось страшно. — По соседству от Паулоса прошлой ночью обворовали дом. А пару дней назад в Сидари у Анны украли машину.

— По-твоему, между кражами и дружком Виолы есть связь?

— Я этого не сказала. Но может быть, он потому кажется мне настолько знакомым, что я видела его в нашей картотеке преступников.

Супруги задумчиво переглянулись.

Низкий уровень преступности на Корфу — гордость администрации острова. Одна из составляющих успеха — эдакая новая форма позорного столба. По местному телевидению регулярно показывали фотографии разыскиваемых преступников, которые умудрялись бесчинствовать на острове. Поэтому их физиономии были всем знакомы. Каждый житель реагировал с особой бдительностью, случись ему увидеть одного из них на улице или где-нибудь еще.

У Димитриоса благодаря его туристическому бюро были обширные контакты в администрации острова.

— Я попрошу одного коллегу поискать его в картотеке. — Димитриос выключил свет. — Ты можешь его описать?

— Попробую. Крупный и стройный, темные вьющиеся волосы. Глаза черные, как уголь, и такие же горячие. Чувственно изогнутые губы. И руки, какие могли бы принадлежать пианисту.

Муж нахмурился.

— Интересное какое описание, — ласково подначивая, сказал он. — А может быть так, что тебе сейчас хотелось бы поменяться местами с Виолой?

Бригитта озадаченно воззрилась на мужа в полутьме спальни. А потом громко фыркнула.

— Он действительно очень интересный мужчина. — И, быстро нагнувшись, заглянула Димитриосу в глаза. — Но даже вполовину не так хорош, как ты.

— Это мне и надо было услышать, — весело пробасил Димитриос и притянул жену к себе.

Виола спала. Глубоко и крепко. Ее роскошные волосы рассыпались по подушке. Никос смотрел на нее, и его переполняла радость. И как он только мог придавать значение цвету волос? Медные волосы, светлая кожа, пышные формы — невозможно оторваться. Но как ему от всего этого освободиться?

Никос прошел в крошечную ванную и встал под душ. Мысль, что скоро он должен вернуться к своей прежней жизни, нагнала на него тоску. Виола — единственная женщина, с которой он действительно хотел быть вместе.

«Виола», — подумал он, и сердце забилось сильнее от одного ее имени.

Растираясь полотенцем, он улыбался самому себе. Как возбуждающе и дивно, что она сейчас его ждет. Он завернулся в полотенце и неторопливо вернулся к кровати. Она все еще лежала так, как он ее оставил. Разбудить? Следовало бы. Но вместо этого он приподнял одеяло и нырнул к ней.

За бортом бухта уже полнилась беззаботными голосами туристов. То и дело звенел детский смех. Он любил детей, но о них не могло быть и речи. У него слишком напряженная работа. Ни одному ребенку на свете он не пожелал бы такого одинокого детства, какое досталось ему.

Он ласково отвел волосы с лица Виолы. Едва касаясь, погладил ее по щеке. Она мгновенно нахмурила лоб.

— Доброе утро, koukla mou, — прошептал он ей на ухо.

Ее лицо осветила улыбка. Еще томная от сна, она обняла его рукой за шею. И только потом медленно открыла глаза.

— Привет, — прошептала она.

— Привет, — ласково отозвался он.

И обвел пальцем ее губы. Она тут же жадно к нему прильнула. Он почувствовал, как моментально отреагировало на нее его тело.

— Виола, ты для меня яд.

Он склонился над ней и начал целовать. Его руки по-хозяйски легли на ее полные груди и нежно принялись гладить. Виола выгнулась к нему призывно, и он взял ее медленно, растягивая страсть.

Потом они еще долго лежали рядом и молчали. Каждый слушал, как бьется сердце другого, чтобы испить до дна, до последней капли драгоценный миг бесконечной близости.

Потом Виола встала и начала одеваться. Они перебрасывались лишь самыми необходимыми словами. Для обоих минувшая ночь стала чем-то особенным. Теперь нужно время, чтобы постичь, что же с ними произошло.

После завтрака Бригитта металась по террасе, как раздраженный тигр. Мысль, что ее племянница могла попасть в руки преступника, не давала ей покоя. И чем дольше Бригитта думала об этом, тем сильнее крепла в ней уверенность, что Никос связан с преступным миром.

Никто прежде ничего не слышал о нем. Его вранье, что якобы он рыбак, не выдерживает никакой критики. Он прячется со своим судном в таком месте бухты, которое не видно с берега. И каждую ночь на некогда мирном острове грабят дома.

Быть простым совпадением все это ну никак не может.

Беспокойство за племянницу росло с каждой минутой. Взгляд Бригитты скользил то на дорогу, которая вела в город, то возвращался на берег. Виола не приходила ночью домой. Хоть бы этот изверг ничего ей не сделал.

Когда наконец с моря донесся тихий шум приближающейся моторки, тревога настолько захватила Бригитту, что она потеряла способность ясно мыслить. Прерывисто дыша, она понеслась навстречу Виоле.

— Я могу спросить, где тебя носило?

Оторопев от ее резкого тона, Виола попятилась.

— Доброе утро, тетя Бригитта, — подчеркнуто вежливо сказала она. — Мне очень неловко, что заставила тебя ждать.

— Я ночь не спала! Почему ты не позвонила, не сказала мне, где ты?!

— Извини, пожалуйста, но как? У тебя нет ни мобильного, ни автоответчика.

Она потянулась рукой к тетушке, но та была слишком распалена, чтобы позволить до себя дотронуться.

— Ты была с этим Никосом? Я права? — Вопрос прозвучал скорее риторически. В любом случае пауза между ее словами оказалась слишком коротка, чтобы Виола успела ответить. — Димитриос навел справки! На острове нет ни одного рыбака, который подходил бы под описание Никоса! С ним дело нечисто!

— Вы следите за мной?

— Не смотри на меня так! Тебя никто не собирался обижать! Но пока ты на острове, я, в конце концов, несу ответственность за тебя!

— Мне тридцать четыре, Бригитта. Тебе не кажется, что я вполне сама могу отвечать за себя?

— Ты в исключительном состоянии!

— Потому что в виде исключения я счастлива?

— Нет. Потому что однажды ты была очень счастлива с Христианом и не могла его забыть. Взгляни на своего Никоса! В нем все, что было чуждо Христиану! Он дикий и непредсказуемый!

«И фантастический любовник», — про себя добавила Виола, а вслух сказала:

— Может, мне действительно нужен мужчина, который был бы совсем другой, чем Христиан. И это случайность, что мы встретились именно сейчас. Я приехала на остров, чтобы покончить с прошлым.

Бригитта приходила во все большее отчаяние. Виола не позволит оторвать себя от Никоса. Но он так для нее опасен.

— Ты не должна больше встречаться с этим человеком, — заявила она.

Виола сузила глаза:

— Почему же?

— Потому что… — Бригитта с трудом находила слова, — потому что ты этой связью предаешь свою любовь к Христиану, — и с вызовом взглянула на Виолу.

Племянница побледнела. Бригитту обдало холодом, но поздно — сказанного не воротишь.

Виола оскорбленно отвернулась и шагнула к дому.

— Будет лучше, если я сниму комнату в городе.

— Виола, пожалуйста. Бегство ведь тоже не поможет. — Бригитта растерянно пошла за ней.

— Поможет, — спокойно ответила Виола. — Поможет мне разобраться в моих чувствах. — И подчеркнуто бесшумно закрыла за собой дверь.

 

Глава 9

— По-моему, я здорово влетел. — Никос раскинулся на кровати, уперев ноги в борт лодки, и беседовал по телефону.

— Что случилось? Деньги потерял на бирже? — спросил Анатоль.

— Если бы! Помнишь, на днях я говорил тебе про женщину? Боюсь, она в меня влюбилась.

— Ну, это делают все твои женщины.

— Но сейчас другой случай. Виолу я не хочу обидеть.

— Виолу? Все остальные назывались у тебя ангелочками.

— Слушай, хватит иронизировать. Мне нужен серьезный совет.

— Так скажи мне, в чем твоя проблема?

— Она такая сладкая…

С другого конца провода донеслось басовитое фырканье.

— Сладкими бывают только конфеты и в лучшем случае младенцы. Что, про твою Виолу больше нечего сказать?

— Она очень красивая.

— Все твои подружки были очень красивыми.

— Но у Виолы рыжие волосы.

Анатоль растерянно молчал.

— Они блестят, — добавил Никос.

— Я всегда думал, ты ненавидишь рыжие волосы.

Никос смущенно хмыкнул:

— У нее я их люблю. Сегодня утром… — Он резко осекся. Вдруг появилось нехорошее чувство, словно он предаст Виолу, если расскажет Анатолю слишком много интимных подробностей. Это тоже было для него новым.

— Что ты чувствуешь, когда ее обнимаешь? Ты радуешься, когда вы прощаетесь? — расспрашивал Анатоль с удивительной прозорливостью.

— Наоборот! Лучше бы я с ней никогда не расставался. С ней все кажется таким правильным, таким настоящим…

— Тогда я совсем не понимаю, в чем проблема.

— С каких пор ты стал таким бестолковым? Виола влюбилась не в меня, а в другого парня.

Анатоль терпеливо молчал.

— Она любит Никоса, рыбака.

— Ты ей не сказал, кто ты?

— Я же еще пока не сошел с ума. Раз в год даже мне нужен покой. Я ведь не мог предположить, что эта маленькая сексуальная интрижка начнет развиваться с такой скоростью.

— Тогда выход только один — снимайся с якоря и сваливай. Лучше ужасный конец, чем ужас без конца.

Никос с облегчением выдохнул:

— Я знал, что ты меня поймешь. Я должен оставить ей письмо?

— Радикальная ампутация эффективнее в любом случае.

— Efcharisto, спасибо.

И с еще большим облегчением Никос распрощался и повесил трубку. Он чувствовал свою вину перед Виолой, он ведь ею пользовался. Но он ничего и никогда ей не обещал. Напротив. Он постоянно напоминал ей, что у них нет будущего. Лучше уйти. Пока он сам не пропал.

Отель «Corfu Palace» — красивое трехэтажное здание, горделиво вознесшееся над прочими туристическими бастионами. Отель стоит на холме и словно призывает полюбоваться впечатляющей панорамой порта и старинных укреплений. Ухоженные клумбы, лимонные деревья и олеандры на его территории веселят и радуют глаз.

Виола все думала о том, как раньше, приезжая на Корфу, мечтала провести в «Corfu Palace» хотя бы одну ночь.

Тогда эта ее мечта не осуществилась. Ведь гораздо практичнее ночевать в доме собственной тетушки. Тем более что тетка была бы смертельно оскорблена, остановись они не у нее.

«И дешевле к тому же», — утешал ее Христиан, деловито и разумно, как всегда.

Странно, что впервые она попала в «Corfu Palace» лишь исключительно благодаря ссоре с родной теткой. Виола чувствовала, как слезы подступали к глазам, стоило лишь об этом подумать. Как же их размолвка могла так далеко зайти?

Она с интересом рассматривала живые цветы в вазах, душистым изобилием украшавшие холл отеля. Едва перевалило за полдень. В это время гостей в холле немного. Виола заказала номер с ванной и видом на гавань. Портье помог ей отнести багаж. Для защиты от солнца жалюзи на окнах были приспущены. Но лишь только портье закрыл за собой дверь, она настежь распахнула балкон. Веселый солнечный свет теплым потоком хлынул в комнату.

Виола закрыла глаза и, что называется, вкусила момент. Может быть, он был тем самым, которого она ждала так долго. В первый раз после смерти Христиана она чувствовала себя совершенно счастливой. Ее сердце будто сделалось больше, чтобы вобрать все впечатления, что дарит ей жизнь, и сохранить навеки.

Она жила. Без Христиана, но жила. Она будет жить дальше и наслаждаться своей жизнью. Так, как всегда желал ей Христиан.

Бригитта не права, упрекнув, что она, мол, предала свою любовь к Христиану. Просто нет больше того непробиваемого панциря, под которым она прятала свое сердце. Нет благодаря Никосу. Никос вернул ее к жизни.

Теперь ей нужно время и покой, чтобы разобраться в том, что она чувствует. Пока же она в смятении.

— Что с Виолой?

Димитриос вышел из душа и вытирал голову полотенцем. Его жена сидела на краешке кровати. И с несчастным видом рассматривала свои пальцы.

— Боюсь, я совершила ошибку.

Она замолчала и продолжила созерцать пальцы. Димитриос через всю комнату кинул мокрое полотенце на пол в ванную и пошел к шкафу, наблюдая за женой со стороны. Она была живым воплощением нечистой совести.

— Давай выкладывай. Что ты натворила?

— Ты же знаешь, я желаю Виоле только добра. Разве не так?

— Я должен ответить?

Она встала и пересекла комнату, не глядя на него. В ванной нагнулась за мокрым полотенцем, подняла его с пола.

— Я хочу всего лишь, чтобы этот Никос ее не обидел. Поэтому я сказала…

— Что?

— …что она предаст свою любовь к Христиану, если свяжется с этим рыбаком.

— Ах ты, Боже мой! Как она отреагировала?

— Собрала вещи и ушла в гостиницу. Чтобы в тишине и спокойствии понять свои к нему чувства, как она выразилась.

— Девочка всегда была очень разумной. — Димитриос нарочно помолчал и добавил сурово: — В отличие от моей жены.

Бригитта затравленно посмотрела на него:

— Я хочу ей только добра.

— Не бери так близко к сердцу. Пока даже нет намека на то, что ее рыбак действительно разыскиваемый преступник. Просмотр картотеки ничего не дал. Но может, тебе стоило бы самой ее просмотреть? Ты ведь единственная, кто…

— …видела этого человека в жизни, — иронично перебила его жена. — Ох, Димитриос, почему же любовь такая сложная? Когда Виола только приехала, я сама буквально заставляла ее заново влюбиться. И вот?

Тут Бригитта приняла решение. Она расправила плечи и пошла к двери.

— Мне бы следовало перед ней извиниться.

Димитриос ринулся за женой и за руку повернул к себе:

— Ты обязательно перед ней извинишься. Но не раньше чем завтра утром. — Он ласково поправил прядку ее челки. — Сначала пусть пройдет ночь. К утру вы обе успокоитесь. Кроме того, сегодня мы приглашены на ужин к шефу полиции, ты забыла?

— Все на свете… — Она вздохнула. — Посоветуй, что надеть. Там же ведь всегда так чинно.

Он широко улыбнулся:

— Что-нибудь такое, что потом можно быстро снять, — и поцеловал жену в шею.

Никос отшвырнул нож и вилку и отодвинул рыбу, которую полчаса назад сам поймал. Он хотел быстренько перекусить, перед тем как последовать совету друга и поднять якорь. Но аппетит пропал. Он не мог перестать думать о Виоле. Она ведь наверняка рассчитывает скоро опять с ним встретиться. Да, она заверила его очень серьезно, что не хочет ничего, кроме приключения, — но он слабо ей верил.

Он тоже заверял любого, хотя бы Анатоля, что у него нет никаких серьезных намерений. И тем не менее не мог он дольше врать самому себе, что, дескать, не испытывает к этой рыжей нимфе никаких чувств.

От мысли, что она, наверное, будет из-за него плакать, тяжело делалось на сердце. Он совсем не собирался ее обидеть. Или отвергнуть. Все стало развиваться само собой, без его вмешательства.

Что ему делать? Идти к ней и официально сказать «прощай»? Это, конечно, самое честное решение. Никос взял тарелку с жареной рыбой и вытряхнул ее за борт. Пусть хоть чайки порадуются.

Виола проснулась. День давно уже клонился к вечеру. Она-то собиралась лишь чуть-чуть отдохнуть в шезлонге на балконе. А потом заснула. Украдкой она выглянула через балконную ограду на улицу. Там было теперь многолюдно — отдыхающие возвращались с пляжа, кое-кто даже волок за собой тяжеленный тент. Она посмотрела на часы. Начало седьмого.

А не позвонить ли ей тете, не сообщить ли, что она устроилась в «Corfu Palace»? Нет, пожалуй, не стоит.

Бригитта и так сразу подумает о «Palace», если начнет ее разыскивать. Виола достаточно часто мечтала о нем вслух. Кроме того, именно в этот отель тетушка сама отправляла своих гостей, если случалось, что все кровати в ее доме были заняты.

Нет, гораздо важнее сейчас связаться с Никосом. Они ведь никак не договорились насчет вечера. Не договорились нарочно, чтобы подчеркнуть независимость их отношений. Может быть, Никос все же рассчитывает, что она, как обычно, сама явится к нему на яхту. Но сначала она примет душ, оденется и съест что-нибудь в одном из портовых ресторанчиков. Вон как в животе урчит.

Никос соврал бы, утверждай он, что не нервничал, когда вытаскивал на берег маленький ялик. Через несколько минут он увидит Виолу, чтобы сказать ей, что их общее время кончилось. Но до сих пор он никак не мог подыскать подходящих слов. А как ему найти эти слова, если у него на сердце камень?

Злясь на собственную бездарность, он прошагал по песку и свернул на узкую дорожку, которая через пиниевую рощицу вела к знакомому дому. Два фонаря перед входом указывали путь. Но к удивлению Никоса, оказалось, что весь дом стоит темный.

Вот так разочарование. Он не рассчитывал, что Виолы может не быть дома. Никос нахмурил брови. Почему она его не ждала? Он упрямо дернул дверную ручку.

— Привет! Есть дома кто-нибудь? Никакого ответа. Со злости он дернул еще сильнее. Он собирался еще сегодня ночью поднять якорь. Но сначала — черт побери! — он хотел сказать Виоле «прощай». Так, как положено джентльмену. Даже невзирая на то, что Виола от горечи расставания разрыдается в его объятиях. Это для мужчины лестно — быть любимым и желанным ею.

А теперь она одним махом перечеркнула все его планы! Она просто не ждала его! Он кипел от ярости, обходя вокруг темный дом. Может быть, открыто хоть какое-нибудь окно или дверь террасы. Тогда по крайней мере он бы мог оставить ей записку. Никос одну за другой проверил все двери и окна нижнего этажа, можно ли их открыть. Бесполезно.

— Эй, вы! Что вы там делаете?

Луч фонарика ударил прямо в глаза. Он еще справлялся со своей растерянностью, а человек с карманным фонариком уже спешил к нему.

— Вы приятель Димитриоса?

В голове Никоса заработало. Димитриос, должно быть, муж Виолиной тетки. Виола, кажется, упоминала о нем.

— Да. Я друг дома, и, собственно, у меня назначено свидание с Виолой, их племянницей, — ответил он прохладно. — Вы, случайно, не знаете, где она?

Луч фонарика скользнул от лица Никоса к его ногам. Словно бы светивший хотел получше запомнить своего собеседника. Тут же вернулось знакомое неприятное чувство, которое Никос испытывал всегда, когда подобным образом люди назойливо его разглядывали.

— Они все уехали на машине несколько минут назад. Не похоже было, что вернутся скоро.

— Как же так?

В полной растерянности Никос отшвырнул пару камешков с дорожки ногой. Что ему делать? Просто сниматься с якоря?

Как будто это так просто.

— Вы едете, случайно, не в город? — спросил он человека с фонариком. Однажды ему ведь удалось разыскать Виолу. Почему не должно получиться еще раз?

— Дело в бензине… — Человек протянул Никосу открытую ладонь. Тот без слов вложил в нее довольно крупную купюру.

Он ругал себя дураком и идиотом. Вся эта затея абсолютно бессмысленна. Тем не менее он должен увидеть Виолу — еще один-единственный, последний, раз!

 

Глава 10

Виола не могла отвести взгляда от рук официанта, когда он протянул ей меню. Узкие руки с такими же тонкими пальцами. В последние несколько часов Виола мало думала о Никосе. А сейчас вдруг сердце ее защемило от тоски. Она вспомнила, как ласково и волнующе он гладил ее и ласкал своими руками. Он умел играть на ее теле, как на рояле. Томление. Страсть. Откровенное желание. Никос, как музыку, извлекал из нее чувства и ощущения, в которые она давно уже больше не верила.

А как насчет любви?

Виола спешно приказала этой мысли убраться. И наслаждалась созерцанием рук официанта.

— Вам нехорошо? Я могу помочь?

Виола вспыхнула. Нельзя ведь так откровенно пялиться на руки мужчины. Хорошенькое же у нее, должно быть, выражение лица…

— Графин красного местного вина, пожалуйста. Parakalo, — по-гречески добавила она.

Официант улыбнулся без тени двусмысленности. Одинокие женщины, как эта рыжая, не редкость в его кафе. Он давно привык к любопытным, порой даже страстным взорам, какие они ему дарили. Все они исподтишка изучали его достоинства, прикидывая, удастся ли провести с ним ночку. Он ненавидел, когда его так разглядывали. Но заказавшая вино нежная девушка была другой. Наверное, он напомнил ей о чем-то таком, что заставило ее покраснеть.

Виола углубилась в меню. Она хотела есть. И к огромной своей досаде — Никоса.

В тысячный раз уверяла она себя, что не может он дать ей большего, чем курортный роман. Она пустилась в эту игру, потому что была еще слишком занята своими собственными проблемами. Именно то обстоятельство, что их первая встреча абсолютно ни к чему не обязывала, дало ей смелости связаться с Никосом. Похоже, здесь без колдовства не обошлось — так ворвался он в ее жизнь.

Может ли быть так, что их соединил Христиан, мучила ее снова мысль. Или действительно это не более чем случай, что они с Никосом встретились на том самом месте, где с Христианом случился инфаркт?

Если после смерти возможна любовь — тогда возможно все.

Сердце ее колотилось отчаянно. Между ней и Никосом еще ничего не ясно. Что она о нем знает? Чем он зарабатывает себе на жизнь?

Ее тетушка сомневается, что он рыбак. Но кто же тогда? Виола будто ухнула в темноту неизвестности. Какую тайну Никос от нее скрывает? Готова ли она ее узнать?

Любит ли он ее?

Оказавшись в городе, Никос тут же раскаялся, что поддался эмоциям. Слишком опасно, что его узнают. Надо быть безумцем, чтобы пойти на такой риск — бродить в толпе отдыхающих у всех на виду!

Тем не менее надежда отыскать Виолу влекла его дальше и дальше по узким улочкам.

Он должен увидеть ее!

Случай или судьба? Сердце его подпрыгнуло от внезапной радости: вон она, за столиком кафе. Рыжие волосы вокруг бледного лица как всполохи костра. Сказочное существо. Нимфа, которая заблудилась на берегу.

Он мгновенно ощутил отчаянное желание.

Виола заказала блюдо из курицы гриль и большую порцию салата. Она решила сегодня же вечером разыскать Никоса на его судне. Пора им поговорить. И тут она услышала его голос:

— Виола!

Она вскинула глаза от неожиданности. Никос пробирался к ней через толпу прохожих. Даже сквозь загар он казался бледным.

— Никос, что-то случилось? — само собой вырвалось у нее, такой у него был взволнованный вид.

— Я тебя искал. — В его интонации звучал упрек. Интересно, в чем он ее упрекает? — Пойдем. — Он требовательно схватил ее за руку.

— Никос! Я только что сделала заказ. Я хочу есть. Если тебе от меня что-то нужно, придется подождать.

— Я не могу ждать. Я хочу тебя сейчас. — Он оглянулся, словно ища место, куда бы он мог ее немедленно положить.

Виола почувствовала, что обрадована и оскорблена. Никос бросил свою любимую яхту только ради удовлетворения инстинкта?

Вдруг ситуация показалась ей исключительно подходящей, чтобы побольше разузнать о его чувствах.

— Я съехала от тетушки. Они с Димитриосом так сильно друг друга любят, что я чувствую себя лишней, — как бы между прочим добавила она.

Никос понял, что она не собирается тотчас бежать за ним. Он подсел к ее столу и мрачно взглянул на официанта. И заказал кувшин того же самого красного вина, какое пила Виола.

— Любовь… — проворчал он.

Его тон больно задел Виолу. Похоже, для него это слово — одно из ругательств.

— Ты не веришь в любовь? — осторожно предположила она.

— Брак моих родителей распался, когда мне было двенадцать. С тех пор я больше был под присмотром… — «Гувернантки», хотел он сказать, но испуганно осекся. Он и так уже многовато выложил про себя.

Виола пала духом. С таким плохим примером перед глазами он вряд ли способен верить в большую любовь.

— Мои родители очень любили друг друга. К сожалению, умерли слишком рано.

Официант принес курицу. Виола вдруг почувствовала дурноту. Поковыряла вилкой в тарелке. Дурнота все усиливалась. Что-то с ней не так. Ох, больше невмоготу!

— Извини, я на секундочку. — Виола вскочила.

Стул едва не опрокинулся — она метнулась к туалету.

Никос отложил вилку, которой он попробовал курицу из Виолиной тарелки. И чего он здесь высиживает? Почему до сих пор не ушел? Какого лешего он несся через пол-острова, лишь бы с ходу заявить Виоле, что хочет ее?

Неужели он уже от нее зависим? Или тут что-то большее? Она не имела права говорить о любви! Это слово выбивало почву у него из-под ног, потому что, стоило его произнести, он начинал думать об унылой, повседневной, пресной ответственности.

Вот уж этого он никак не хотел, да и просто не мог себе сейчас позволить. У него такая работа, которая требует сосредоточения на ней целиком.

Ждала ли Виола от него чего-то большего? Тогда ей наверняка должно было стать ясно, что она ошиблась.

Никос вновь заработал вилкой в ее тарелке. Она ведь не притронулась к своей еде. Сколько времени ее уже нет? Десять минут? Четверть часа?

Вероятно, он сейчас пытается обмануть самого себя. Ни одна другая женщина никогда настолько не владела его мыслями. С первой встречи она сделалась его частью. Между ними будто негласный сговор.

«Я не хочу ее потерять».

Он ужаснулся, когда она вернулась к столу.

— Isse kala? С тобой все в порядке?

Под ее глазами — темные круги, которых он не замечал прежде. Но когда она улыбнулась, Никос не сумел обнаружить в ней ничего необычного.

— Видимо, я немножко перегрелась на солнце. Голова покруживает.

На самом деле ее очень даже сильно вырвало. Но интуитивно она боялась сказать ему об этом. Она грустно посмотрела на свою тарелку, где осталось меньше половины курицы. Она улыбнулась и пододвинула тарелку к нему:

— Пожалуйста. Доешь. Я больше не хочу.

— А у меня еще долго не пройдет аппетит, — ответил он, выразительно глядя на нее.

Он взял одну из ее рыжих прядей и намотал на свой палец. И как за веревочку потянул к себе. До тех пор, пока ее невероятно соблазнительный рот не оказался на уровне его губ.

— Я так тебя хочу. Ну давай, пойдем. Мы еще никогда не любили друг друга в настоящей комнате, koukla mou.

Виола дала себе слово, что переспит с ним еще раз только в том случае, если он тоже заговорит о любви. Неужели он всего лишь ею пользовался? Но хватило одного взгляда в его бездонные глаза под черными ресницами, как ее сопротивление рухнуло. Она вытащила портмоне, чтобы заплатить, но оказалось, что Никос уже успел это сделать.

— В конце концов, я тоже ел, — изобразив обиду, заявил он.

Они переглянулись и засмеялись.

— Пойдем, — сказала Виола.

Ощущение счастья разлилось у него внутри, когда он взял ее за руку. Как он только мог всерьез рассчитывать расстаться с ней, не попрощавшись? И на сто процентов твердо он знал одно: пока она здесь, он будет наслаждаться ею и возьмет все, до последней капли. Когда-нибудь ее отпуск на Корфу закончится, вот тогда-то и наступит пора прощания. Но ни минутой раньше.

— Я думал, что оставлял свет перед входной дверью. — Димитриос перегнулся над рулем и прищурился, чтобы разглядеть получше.

Дом был в полной темноте.

Бригитте показалось, будто ее сердце кто-то вдруг схватил холодной рукой.

— Я уверена, что ты оставил свет. Как всегда.

— Может, выключила Виола?

— Она теперь живет в отеле.

— А если она передумала и вернулась домой?

Оба молчали, пока въездная дорожка не привела их к дому. И одновременно заметили осколки стекол перед входом.

Бригитта схватила мужа за руку:

— Я боюсь, Димитриос.

— Оставайся в машине. Я схожу в дом и посмотрю, не забрался ли к нам кто. — Он решительно распахнул дверцу и занес ногу, но Бригитта не отпускала.

— Либо ты останешься со мной, либо мы пойдем вдвоем.

— Тогда идем вдвоем.

Как они и опасались, дверь была лишь притворена. Димитриос осторожно ее толкнул; она открылась вовнутрь. Другой рукой он нажал кнопку выключателя сразу за дверью.

Потеряв дар речи, оба в ужасе замерли. В доме был полный разгром.

Красивый, как древнегреческий бог, Никос стоял под душем. Пленительный, загорелый и мускулистый. Виола зачарованно следила за капельками воды, жемчужинами бегущими по его телу.

— Виола! — Он не слышал, как она открыла дверь душевой кабины.

— Я мешаю? — поинтересовалась она.

Распахнула свой халатик и с вызовом уронила его на пол. Под ним на ней ничего не было.

Он не первый раз видел ее без одежды, но его обдало жаром до кончиков пальцев ног. Как загипнотизированный он рассматривал ее белые, мягко вылепленные плечи, по которым струилась рыжая роскошь волос. Ее выразительные груди. Округлые бедра. Роскошные ноги.

Ее тихий смех вырвал его из грез.

— Я люблю, когда ты так на меня смотришь.

— Бесстыдно и эротично?

— Влюбленно, — лукаво уточнила она.

На мгновение он растерялся. Но потом ему стало все равно. Было совсем невозможно дольше владеть собой. Он сгреб Виолу и затащил к себе под душ. Порывисто прижал ее к стеклянной стенке душевой кабины. Его плоть от возбуждения сделалась твердой, стоило ему лишь ощутить ее кожу. Горячий пар окутывал Виолу, словно небесный туман. Как в первый раз, его сердце разрывалось от радости, когда его рука скользнула по ее мокрой груди. Он наклонил голову. Его язык закружился вокруг ее сосков. Потом он сомкнул губы и жадно втянул сосок в рот. От страсти она застонала.

Никос закрыл глаза и рукой пошел между ее бедер. Ее прерывистое дыхание участилось. И через секунды волна желания унесла обоих, лишив возможности ясно мыслить.

«Никос, я люблю тебя», — было последним, о чем вспомнила она позже.

— Что случилось?

Виола очень прямо сидела в кровати, опираясь спиной на стену. Рядом лежал Никос, успокоившийся и невероятно сексуальный. Он спал. Было около трех ночи — не самое удобное время для банального звонка как-твои-дела.

— К нам залезли и обокрали, Виола. Когда мы были на ужине у шефа полиции.

— Кошмар какой. Уже известно, кто это?

На другом конце провода повисла пауза. Виола тут же встревожилась.

— Есть свидетель, который очень хорошо описал преступника.

— Тогда, значит, его скоро найдут, — облегченно вздохнула Виола.

— Да. — Бригитта опять притихла.

Виола невнятно услышала голос Димитриоса. Он что-то шептал Бригитте, но Виола не могла понять что.

— Ты, случайно, не знаешь, где Никос?

Виола напряглась. Каждую клеточку ее тела словно свела судорога. Даже грудь от боли заломило.

— Тетя, по-твоему, это порядочно? Только от того, что ты его терпеть не можешь, он еще не вор.

— Судя по описанию, которое дал наш сосед, это именно он. Его застали на месте преступления, он выискивал место, где бы можно было залезть в дом. Он потом попросил отвезти его в город. Видимо, для отвода глаз. Поэтому я думаю…

— Ни секунды я не верю, что это Никос! Если он действительно был рядом с домом, то этому наверняка есть объяснение.

— Виола, ну будь же разумной.

— Никоса здесь нет, — твердым голосом Виола закрыла тему.

К ее ужасу, именно в этот момент Никос, что-то пробормотав, стал переворачиваться на другой бок. Она быстро зажала его рот рукой.

Кажется, к счастью, тетушка ничего не услышала.

— Тогда хорошо. — Бригитта опять немного помолчала. — Виола?

— Да?

— Ты всегда желанный гость у нас. Надеюсь, ты это знаешь. — Не заметить в ее голосе тревоги было сложно.

— Спасибо.

Виола бросила трубку. От обиды навернулись слезы. Тетушка столько раз поддерживала ее в самые черные минуты. За это она будет ей вечно благодарна. Но почему Бригитта не может поверить, что Никос невиновен?

Никос снова перевернулся во сне на другой бок. Осторожно, чтобы не разбудить его, Виола забралась под одеяло. Он тут же по-хозяйски положил руку ей на живот. Виола с нежностью его разглядывала. Во сне черты его лица — особенно рот и скулы — казались мягче. Она уютно к нему прильнула и пожелала себе никогда не забыть этот миг.

 

Глава 11

— Что ты делаешь?

— Звоню в полицию. Никос у Виолы.

Димитриос резко нажал на телефонные рычаги.

— Что это значит? — взорвалась Бригитта. — Разве ты не хочешь, чтобы преступника поймали?

— Хочу. Но я хочу также, чтобы ты четко представляла себе последствия.

— Когда у Виолы пройдет первый шок, она меня поймет. Я ее единственная родственница. Мой долг — ее оберегать…

Димитриос молча ушел из комнаты, а его жена набрала номер полиции.

«Однажды она будет мне за это благодарна», — успокаивала Бригитта сама себя. На другом конце провода дежурный по участку снял трубку.

Виола проснулась в приподнятом настроении. Счастье и чувство уверенности переполняли ее. Никос все еще лежал рядом. В глубине души она боялась, что он уйдет ночью, не простившись. Но он был здесь. Теперь не может случиться ничего плохого. Она влюблена в самого чудесного мужчину на свете, и что бы ни преподнесло ей будущее, она примет все.

— Missis Aures, please. May we come in? — Мужской голос за дверью звучал строго и требовал к себе уважения. Громко и энергично постучались.

Виола в панике вскочила с кровати. Она сняла номер до конца недели. Значит, нет ни малейшего повода беспокоить ее в такую рань.

— Минуточку подождите, я только быстро оденусь.

— Что стряслось? — Никос тоже проснулся.

— Не знаю. Может быть, в этом отеле какие-нибудь порядки, что нельзя принимать мужчин в номерах.

— Я бы удивился. Мне поговорить с ним? — Никос мотнул головой в сторону двери, в которую снова энергично постучали.

— Думаю, не нужно. — Виола юркнула в свой халатик и, на ходу завязывая пояс, пошла к двери.

— Missis Aures, please, — снова потребовал голос, прежде чем она успела подойти.

Виола открыла. И ошеломленно обнаружила за дверью нескольких мужчин. Двое были в полицейской форме. В третьем она узнала портье. Человек в джинсах и рубашке — определенно полицейский в штатском. К тому же он сует ей под нос блестящий металлический жетон. В следующую секунду он отодвинул Виолу рукой в сторону, так что она машинально попятилась. Он тут же мимо нее прошмыгнул в номер.

— Вот он. Описание совпадает. — В его руках вдруг появилось оружие, и он властно осведомился: — Вы Никос, рыбак?

— Да, но… — Никос поднялся, но быстро понял, что здесь его никто не собирается слушать.

— Побеседуем в участке. Пожалуйста, пройдемте с нами.

На Никосе были только брюки. Он заторопился, надевая рубашку. Несколько секунд понадобилось, чтобы разобраться с рукавами. Виола поймала его беспомощный взгляд. Ее сердце замерло.

— Для начала мне хотелось бы знать, что вам от меня нужно. Какие у вас ко мне обвинения? — В его голосе сейчас зазвучал такой металл, какого Виола никогда не слышала. Строгий и безапелляционный тон, нисколько не уступающий тону, каким заговорил с ним полицейский в штатском.

Неожиданно Никос сделался таким, как если бы привык повелевать. Будто он не безобидный рыбак, а по меньшей мере капитан океанского лайнера. Однако сейчас от его величия толку было мало.

— В участке вы сможете сделать звонок своему адвокату. Если, конечно, он у вас есть.

Оба полицейских в форме недвусмысленно давали понять, что в случае необходимости они применят силу, если Никос не пожелает идти с ними добровольно.

Виола испуганно потянулась к платью.

— Я только быстро оденусь. И пойду с тобой в участок.

Никосу страстно хотелось ее обнять. Но его удерживали настороженные взгляды мужчин, окруживших ее кольцом. Все вдруг показалось ему таким неестественным! Сцена из плохого фильма.

— Это может быть только недоразумение, Виола. Не волнуйся.

В Виоле зрело подозрение.

— Вы думаете, что он вор, — заговорила она с мужчиной в штатском. — В прошлую ночь залезли в дом моей тети. Она звонила мне и спрашивала, не у меня ли Никос. Вас известила она?

— Не имею права разглашать.

Никто и не просит. Виола теперь была полностью уверена, что только ее тетушка могла подстроить, чтобы Никоса арестовали. Ее мысли захлестывали одна другую.

Где правда, где обман?

Никос заметил ее смятение:

— Ошибка быстро прояснится, не бойся. — Ему и в собственной-то шкуре было не сладко, но он пытался успокоить Виолу. — Я свяжусь с моим адвокатом. Вот увидишь, я скоро опять буду с тобой.

— Кто ты на самом деле, Никос? — прошептала Виола. В ее округлившихся глазах он видел страх.

— Ты мне не веришь? — проникновенно возразил он.

Виола замялась. Она тоже давно была убеждена, что Никос вовсе не какой-то там обычный рыбак. Экипировка и обстановка его судна слишком шикарные и дорогие, его поведение — поведение человека образованного. До сих пор она успешно закрывала глаза на все эти противоречия. Чудесные чувства, какие она испытывала, вовсе не хотелось омрачать недоверием. Но теперь пропорция изменилась.

Она ему верит, но ей теперь еще нужна правда.

Никос понял ее заминку по-своему. Он разочарованно отвернулся, произнес:

— Адью, — и в сопровождении полиции покинул номер.

Виола окаменела посреди комнаты и смотрела на закрытую дверь. Минуты текли.

Никос.

«Я ему верю. Я ему верю. Я ему верю. Я ему верю…»

Виола твердила фразу, как мантру. К горлу поползла дурнота. Она метнулась в ванную. Ее вывернуло. Второй раз за несколько часов. Но гораздо больше, чем какая-то неведомая кишечная инфекция, ее беспокоило, что произошло с Никосом.

«Я ему верю».

Она попыталась еще раз вызвать из памяти события. Звонок ее тетки, которая сообщила ей о взломе. Полиция, которая арестовала Никоса.

Он заверил ее, что скоро снова будет свободен. Но с тех пор прошло почти три часа, а от него ни слуху ни духу. Когда в дверь наконец постучались, она стрелой кинулась открывать. К разочарованию Виолы, перед ней стояла всего лишь ее тетка.

— Ты неважно выглядишь, — заявила она и вошла в комнату.

Виола сжала кулаки.

— И точно так же себя чувствую. Отвратительно.

Вдруг в ее голове прозвучал последний телефонный разговор с тетушкой. К нам залезли и обокрали. Внешность Никоса точно совпадает с описанием.

— Почему ты выдала полиции, что Никос у меня? — не могла не спросить Виола.

— А что я должна была делать? Наш сосед застал его на месте преступления, как он крался вокруг нашего дома…

— Этому есть совершенно нормальное объяснение. Он искал меня.

— И наши украшения. Деточка, пожалуйста, сама взгляни правде в гла…

— Прекрати называть меня деточкой! Не смей лезть в мою жизнь!

Бригитта тяжело втянула воздух. Ей еще никогда не приходилось видеть племянницу в такой ярости. Она почувствовала, что близка к панике. Виола — ее единственная кровная родственница, больше нет никого. Она не хочет ее терять.

— Но поверь же мне, Виола, деточка. Я желаю тебе только добра.

Виолу тряс озноб. Слова тетки отскакивали, как горошины. В ее мыслях был только Никос.

Верь мне.

— Я здесь больше не выдержу. Я должна что-то делать. Ты знаешь, где полицейский участок?

— Уж не собираешься ли ты навещать парня в тюрьме? — По шее Бригитты пошли красные пятна. Она надеялась, что сумеет наконец образумить Виолу. А вместо этого, похоже, ее племянница только еще глубже лезет в неприятности.

— Еще неизвестно, арестован ли он. Его пригласили просто для беседы.

— Это ведь одно и то же.

Виола схватила сумочку и пошла к двери. Бригитта вынесла приговор Никосу, не дав ему шанса оправдаться. Она не останется со своей тетушкой в одних стенах ни одной минутой дольше.

— Пожалуйста, закрой дверь за собой, когда уйдешь. — И Виола покинула номер.

Бригитта разрыдалась.

— Что это значит: его здесь больше нет? — Виола была вне себя.

Сотрудник полиции невозмутимо взирал на нее.

— Это значит, что его тут больше нет. Его отправили в тюрьму, на материк.

— Но ведь с ним же хотели только поговорить! Во всяком случае, так мне сказали ваши коллеги, когда забирали его.

— Ну, значит, за это время вышло иначе.

— Подозрение в краже подтвердилось?

Полицейский неопределенно пожал плечами. Разговор нагонял на него скуку.

— Тогда скажите мне название тюрьмы, куда его отправили. У меня его вещи. Я отослала бы их ему.

— Сожалею, не имею права разглашать.

Виола была на грани отчаяния. Вот уж точно слова не вытянешь!

— Как зовут его адвоката? Где мне его найти?

— Это я тоже не уполномочен разглашать.

— Господи, да он вовсе не преступник! Никосу точно бы хотелось, чтобы я узнала его адрес.

Полицейский в очередной раз пожал плечами. Виола молча смотрела на него. Безнадежно. Не добьешься от него ничего. Она грустно побрела к двери. И уже было взялась за ручку, как полицейский вдруг сам заговорил с ней:

— Вы Виола Аурес?

— Да, я с самого начала сказала.

— Ваш друг оставил для вас письмо.

— О!

Сердце ее от радости подпрыгнуло. Она взяла из рук полицейского конверт. Едва справившись с собой, чтобы тут же его не открыть, пошла из участка. Не годится читать строки, которые Никос написал только для нее, на глазах у полиции.

Завернула за угол. Ни души. Она разорвала конверт.

Виола, любимая, эти дни были самыми прекрасными в моей жизни…

Она громко всхлипнула, и прижала кулак ко рту, чтобы не разрыдаться вслух.

…я благодарю тебя за каждую минуту, которую смог провести с тобой. Никогда я не забуду тебя. Но мы оба знали, что наша любовь не предназначалась для вечности. С самого начала ей был дан очень короткий срок. Как бы мне хотелось еще один последний раз обнять тебя. Еще один-единственный раз сделать тебя счастливой. Судьба пожелала иначе.

Никос.

Листок дрожал в ее руках, пока она читала. Она сложила письмо несколько раз, чтобы оно могло поместиться в портмоне. Грудь ее разрывалась от горечи и боли, но она расправила плечи и вышла на улицу. Сияющее солнце показалось ей враждебным — так оно ее ослепило. Она яростно напялила на нос темные очки. Неторопливых прохожих вокруг она не замечала. Вернулась в отель кратчайшим путем. Глаза горели, голова раскалывалась.

Никос ее бросил. Она никогда его больше не увидит.

Как она только могла быть такой дурой? Она ему верила… Все красноречиво свидетельствовало против него, тем не менее в его невиновности она была уверена.

И прежде всего в его любви.

Она вошла в отель и поспешила в свой номер. К ее облегчению, он был пуст. Тетка оставила ее в покое. Виола подошла к кровати, на которой они еще утром лежали с Никосом. Будто и не было ничего. Горничная поработала на славу.

Виола вытащила из шкафа чемодан и начала собираться. Больше ничто не удерживает ее на Корфу. Она приехала сюда, чтобы преодолеть смерть Христиана. Судьба подсунула ей Никоса. Как-нибудь она переживет и это.

Вдруг опять накатила дурнота. Со всех ног она побежала в ванную.

 

Глава 12

Через десять дней Виола сидела в приемной своего врача. Между мамашей с чихающим парнишкой школьного возраста и особой лет тридцати с прострелом.

— Только представьте себе. Стою я и стригу мою клиентку, как вдруг хрусь. И все! Скрючило, как складной ножик! Не согнуться, не разогнуться.

Виола кивнула, чтобы выказать сочувствие. А одним глазом покосилась на дверь туалета.

— А вы почему здесь? Просто медосмотр? Или тоже болеете?

— Боюсь, я подхватила инфекцию.

Парикмахерша нахмурила лоб и слегка отодвинулась от Виолы.

— Вот уж простуда мне сейчас совсем ни к чему.

— Это скорее что-то с желудком. Я побывала в Греции, и теперь без конца тошнит.

Парикмахерша отодвинулась еще дальше.

— Говорят, случаев малярии в Европе теперь не счесть. И неудивительно. Все только и знают, что только ездят туда-сюда.

— Простите…

Бледнея на глазах, Виола вскочила с места и скрылась в туалете. К полному ужасу своей собеседницы.

— Помяните мое слово, ох, добром это не кончится, — заявила та мамаше с сынишкой.

Виола умылась в туалете ледяной водой. Подержала под струей руки. Вода приятно холодила ладони, запястья. Собственно, от врача она ждала лишь подтверждения. Она была слишком уверена, что у нее никакая не малярия. Дурнота и набухшая грудь — это дань, которую она должна заплатить за дивные и беззаботные дни на Корфу.

Так тяжело и пусто в душе. От Никоса у нее не осталось ничего, кроме прощального письма. С тех пор как полиция арестовала его в отеле, он не давал о себе знать.

Ребенку под ее сердцем суждено расти без отца.

Могла ли она представить себя в роли матери-одиночки? Жить, разрываясь между работой и ребенком. Без того, с кем она могла бы разделить заботы?

Ей уже тридцать четыре. Исключено, что после Христиана и Никоса она сможет когда-нибудь еще раз влюбиться. По всей вероятности, это ее первый и единственный шанс иметь ребенка.

Виола действительно не рассчитывала забеременеть. И долго противилась своей догадке. Согласиться на расстройство желудка гораздо легче и проще. К тому же Никос всегда предохранялся. Кроме их самой первой встречи в море, такой стихийной и такой же прекрасной. Тогда он об этом не подумал. И она не догадалась. Все вышло само собой.

С момента возвращения в Кёльн Виолу тревожило ее будущее. Что с ней будет завтра? А через год? А потом? Но вдруг однажды нахлынула спокойная радость.

Разве это не чудо, как все так совпало? Больше, чем прежде, она верила, что Христиан помог ей сначала с Никосом, а затем с ребенком. Последний знак его любви.

Но все отчетливее она понимала, что одной ей будет не так-то легко.

«К сожалению, отец, который решал бы все проблемы, отпадает», — горько думала она.

Бессонными ночами после возвращения из Греции она много размышляла об этом. Во что ей хотелось бы верить? Что она должна будет рассказать ребенку? Что его отец расстался с ней, потому что сидел в тюрьме? Или потому, что никогда не любил ее?

Ни та, ни другая причина не помогла бы ее ребенку гордиться своим отцом.

Хотя ответы на эти вопросы в принципе не имеют значения. Он больше никогда не вернется в ее жизнь. Она не может просить его о помощи. Она должна одна идти своим путем.

Бригитта тоже сейчас отпадает как помощница. С самого начала она была против их связи с Никосом. Она не поняла бы, что теперь ее племянница намерена выносить еще и его ребенка.

Между тем желание Виолы иметь ребенка сделалось таким же сильным, как те страстные чувства, которые пробуждал в ней Никос.

Дверь рядом с умывальником открылась. Заглянула медсестра и сказала с улыбкой:

— Госпожа Аурес, вы следующая.

Виола завернула кран и вытерла руки.

— Я уже готова, — решительно сказала она.

— Я же ведь поступил правильно? — Никос нервно теребил пальцами картонную подставку из-под бокала. — Или это была ошибка, что я с ней попрощался? Я думал, что это очень удачная возможность. — Он беспомощно заглянул Анатолю в глаза.

Верный друг смотрел на него и не узнавал. В таком состоянии, как сегодня, Никоса он не видел никогда. Похоже, эта Виола совершенно выбила его из колеи.

— Рассказывай.

— Так ведь всегда одно и то же. — Должно быть, Никос отчаянно пытается объяснить нечто, чего не понимает сам, подумал Анатоль. — Как только женщины слышат, кто я, они как бешеные пытаются женить меня на себе. А я даже думать об этом не хочу! Я знаю достаточно мужей, которых собственные жены обобрали до нитки.

— Твой отец, например.

— Например.

Мысли Анатоля переместились к кольцу, которое лежало во внутреннем кармане его пиджака. Узенький золотой ободочек. Пару дней назад они с Марией увидели его в витрине одного ювелирного магазина. Анатоль его купил, но Мария еще не знает. Когда-нибудь, когда наступит подходящий момент, он сделает ей предложение. Он еще пока не знал когда. Но то, что этот момент наступит, в этом Анатоль нисколько не сомневался.

— Неужели ты еще никогда не испытывал потребности остепениться? Создать семью? — Анатоль в очередной раз формулировал соображения, которые занимали его самого.

Никос подбросил в воздух картонный кружок и ловко поймал его.

— Годика через четыре, может быть. Или, думаю, даже через три.

— То есть это предусматривает твой план? — В голосе Анатоля слышалась ласковая ирония.

— Семь раз отмерь, один раз отрежь, — мрачно проворчал Никос.

Его друг громко расхохотался:

— Ты что, правда считаешь, что любовь можно планировать? Она просто происходит. А если у тебя хватит мозгов, то ты сам же поймешь, когда, что называется, час пробил!

— Всегда, когда я думаю о Виоле, то я вижу, как она лежит, а я ее обнимаю. Я так ее хочу, как ни одну женщину до нее…

— Ты говоришь о сексе, — жестко произнес Анатоль.

— Ох, черт побери! — Никос вскочил и заходил взад-вперед, вид у него при этом был самый что ни на есть несчастный. — Я идиот! Полный болван. С тех пор как я написал ей это кретинское прощальное письмо, нет ни минуты, чтобы я мог о ней не думать. — И, расставив ноги, навис над Анатолем. — Ты не справился, как друг!

Анатоль, защищаясь, поднял руки:

— Ты меня, пожалуйста, не впутывай.

— Ты ведь должен же был знать, что я из страха налететь не на ту бабу не угадаю правильную!

— Глубоко в сердце каждый мужчина знает, когда рядом та, которая нужна.

Анатоль тоже поднялся. Ему было обидно. Они стояли друг против друга и смотрели глаза в глаза.

— Не усложняй, Никос. Если ты действительно любишь Виолу, тогда покажи ей это. Поговори с ней. Расскажи ей, наконец, всю правду о себе.

Долго Никос задумчиво смотрел на друга. Если он последует его совету, у него не останется ни малейшего пути к отступлению. Действительно ли он на такое готов?

Никос швырнул деньги на стол.

— Этот раунд за мной. — И похлопал Анатоля по плечу: — Спасибо, мой настоящий друг.

«Какое облегчение, — подумал Анатоль, шумно выдохнув через нос. — Эта проблема решена». Но кольцо для Марии он по-прежнему вертел в кармане.

«А что, сегодня хороший день для обручения». Из ресторана Анатоль выходил с радостной улыбкой.

— От Виолы что-нибудь слышно? — вскользь спросил Димитриос. Казалось, его внимание было полностью занято двумя бифштексами, которые жарились перед ним на гриле.

— Нет.

— Сколько времени прошло, как она уехала с Корфу? Неделя?

— Четырнадцать дней. — Бригитта не отрывала глаз от своего романа.

— Обычно она сразу звонила из Кёльна. Как она добралась?

Сок из бифштексов капал и шипел на раскаленных углях.

Бригитта не реагировала.

— Ты не волнуешься за нее? — не отставал Димитриос.

Бригитта захлопнула книгу.

— Я могу хоть раз почитать спокойно, чтобы ты мне не мешал? — Она яростно вскочила. — Виоле тридцать четыре! Ей больше не нужны няньки!

— Ах-ах!

Бригитта всерьез подумывала, не затеять ли ей ссору с мужем. Только чтобы избавиться от этого напряжения, которое мучает ее с самого отъезда Виолы. Виола даже не попрощалась с ними. Бригитта прекрасно понимала, что племянница винит ее за то, что она сдала Никоса полиции.

Но как она могла поступить иначе? Сосед в день ограбления опознал именно Никоса. А закон должен все-таки оставаться законом — даже если ее собственная племянница случайно влюбилась в вора.

В предполагаемого вора. За это время была схвачена целая банда, которую обвинили за ряд краж со взломом на острове. Никос же скрывается до сих пор.

Бригитта чувствовала себя виноватой, хотя она не была виновата ни в чем! Она знала, что с Виолой поговорить она должна. Однако ей требуется еще время, чтобы обрести душевный покой.

Сильный порыв ветра заиграл ее волосами и растрепал прическу.

— Похоже, будет гроза, — заметил Димитриос, хладнокровно извлекая бумажную салфетку с раскаленных углей.

Бригитта задрала голову. В небе ей послышался шум моторов. Она приставила руку ко лбу.

— Вертолет. — Бригитта испуганно схватилась за мужа. — Не приземлился бы он в нашем саду, Димитриос?

Они растерянно наблюдали, как вертолет над лужайкой их ухоженного сада ищет подходящее место для посадки. Искры из гриля летели во все стороны. Бригитта и Димитриос спрятались под деревьями.

— Это береговая охрана? — изумленно предположила Бригитта.

— Да нет, вертолет фирменный. На двери логотип «Zirtak». Крупнейшая в Греции пароходная компания.

Из вертолета вышел мужчина и направился к ним. Высокого роста, стройный. С темными ухоженными кудрями, которые сейчас были аккуратно уложены.

— Это ведь не Никос. Не рыбак. — Бригитте пришлось ущипнуть себя за руку, чтобы убедиться, что она не спит.

Ее глаза не ошиблись. Мужчина, который сейчас гибкой походкой приближается к ним, совершенно определенно Никос. Во всяком случае, в нем не осталось и капли той дикости, которая сквозила в его облике еще пару недель назад. Напротив. Чисто выбритый и в сером с искрой костюме от Армани, он казался ее ожившей девичьей мечтой.

— Почему вы не в тюрьме? — вырвалось у нее прежде, чем он успел открыть рот.

Никос насмешливо прищурил глаза:

— После того как они установили мою личность, извинений от полиции мне не пришлось долго ждать.

— И какова же ваша личность? — спросил Димитриос.

— Да, ваша истинная личность? — добавила Бригитта.

Никос одарил ее таким взором, что она покраснела. С самого начала она не испытывала к нему ничего, кроме предубеждения.

— Меня зовут Никос Пападиполос. Мне принадлежит судоходная компания «Zirtak». Вам о чем-нибудь говорит это название?

Еще бы им ничего не говорило это название! В Греции не было более крупной судоходной компании. Фирма с международными контактами по всему свету. Фамилия Пападиполос принадлежит к богатейшим фамилиям Греции. Их состояние оценивается более чем в два миллиарда.

У Бригитты затряслись колени, стоило ей подумать обо всем этом. Тем не менее в тетушке Виолы кипела ярость.

— Вы не имели права обманывать мою племянницу! Виола потеряла здесь, на Корфу, своего первого мужа. Она никогда не оправится от его смерти.

— Я знаю. И тоже сожалею. Но при нашей первой встрече никто из нас не мог предполагать, что она перерастет в нечто большее.

Бригитта напряглась:

— Что вы подразумеваете под нечто большим?

— Честно говоря, это такая тема, которую я предпочел бы обсудить с самой Виолой. Вы не могли бы мне сказать, где ее найти.

Бригитта быстро переглянулась с мужем. Она не была уверена, что вправе сообщить Никосу адрес Виолы в Кёльне. Отношения с племянницей уже нарушены. Совсем не хочется совершать очередную ошибку.

Вместо нее ответил Димитриос.

— Вот, держите, — он сунул в руку Никоса лопаточку, — вы тут присмотрите пока за мясом, чтоб не подгорело, а я быстренько схожу в дом и напишу вам адрес.

Через секунду Никос пожалел, что не догадался предварительно снять пиджак. Мясо сочно выстрелило соком и навеки погубило ткань.

«Так тебе и надо, — злорадствовала Бригитта. — А зачем обманывал мою племянницу?»

 

Глава 13

— Вы даже не поверите, сколько людей обрадуются вашим вещам.

Виола слабо улыбнулась парню; тот явно хотел ее утешить. Он и еще двое его коллег из социальной службы приехали сегодня утром точно к назначенному часу и теперь коробку за коробкой перетаскивали с третьего этажа в свой пикапчик.

Три долгих года Виола не трогала ничего из вещей Христиана. Только после возвращения с Корфу она смогла заставить себя вытащить из шкафов его имущество. Она освобождала полки и ящики и укладывала все в бесчисленные коробки. Лишь несколько дорогих сердцу мелочей она оставила на память. Это было нелегко — расстаться с вещами Христиана. Но все-таки утешало, что они помогут другим людям, менее обеспеченным, чем она.

Вздохнув, она закрыла за парнями дверь. Грустно, конечно. Но одновременно на душе ее стало легче. Она подвела под своим прошлым черту.

Теперь она свободна.

Виола думала о ребенке, который рос в ней. С каждым днем росла и ответственность — защищать новую жизнь. Она ласково погладила свой живот. Слишком рано, чтобы чувствовать, как шевелится малыш. Тем не менее она представила себе, что в этот миг маленькое существо там внутри тянет к ней свои ручонки.

Посмеиваясь над собой, Виола пошла в кухню. Надо поесть, прежде чем отправляться на работу в свой книжный магазин. Нахлынуло странное беспокойство. Эдакая смесь из предвкушения грядущей радости и страха перед будущим. Ей нравилось это чувство, ведь оно означало, что она снова стоит в середине жизни. Ее жизнь обрела будущее, а за это она должна благодарить также и рыбака Никоса. Только всякие другие мысли о нем лучше выкинуть.

— Хорошо, что ты пришла. — Аннетта, сотрудница ее магазина, взволнованно протянула ей записку. — Звонил портье из «Exelsior Hotel Ernst». У них там один гость интересуется всеми, какие есть в продаже, книгами о Корфу.

— И они звонят именно нам?

У нее маленький книжный магазинчик с довольно эстетским ассортиментом. Те, кому нужен широкий выбор путеводителей, обращаются скорее в магазины крупных книготорговых фирм.

Анетта пожала плечами.

— Мне им перезвонить и посоветовать другой магазин?

— Думать не смей! Я сама займусь этим.

В голове Виолы моментально завертелись соображения. «Exelsior Hotel Ernst» — бесспорно, самый солидный отель в Кёльне. Если она быстро и ко всеобщему удовлетворению выполнит этот заказ, он вполне может повлечь за собой новые. В отеле всегда есть гости, которым нужно что-нибудь почитать.

Через два часа Виола с замирающим сердцем шагнула в холл шикарного отеля. Сумка в ее руках была битком набита путеводителями по Корфу. Она сразу же направилась к стойке администрации. В первый момент портье опешил, когда она принялась громоздить на нее книги.

— Меня зовут Виола Аурес. Книжный магазин «Liros». Вы заказывали у меня путеводители.

Портье оправился от своего изумления.

— Верно. Гость настоял, чтобы мы заказали книги именно в вашем магазине.

Брови Виолы поползли вверх.

— Вот как? Вы, случайно, не могли бы назвать мне имя вашего гостя?

— Сожалею. — Само воплощение конфиденциальности. — Простите, мог бы я сразу получить счет? Гость настаивает, чтобы все книги были сразу куплены и оплачены.

— Даже не хочет сначала их посмотреть?

Портье ответил улыбочкой. Дальнейшая информация о госте не слетит с его губ. Виола незаметно пожала плечами и взяла деньги. Вполне вероятно, что такой эксклюзивный отель притягивает клиентов с капризами и причудами, как свет мотыльков.

— Я оставлю вам свою визитку. В случае, если другой гость закажет все книги о Мадагаскаре.

— Благодарю. Я позабочусь, чтобы ваш книжный магазин был занесен в наш список адресов.

Виола благодарно улыбнулась. Она пошла к выходу и с интересом стала рассматривать холл. Дорогой дизайн. Благородно, никакого кича. Она никогда не сможет позволить себе остановиться здесь. Для этого она зарабатывает слишком мало. Однако ее магазин теперь стабильно работает с прибылью, а это тоже кое-чего да стоит.

К великому сожалению своего телохранителя, греческий судовладелец и миллиардер Никос Пападиполос целый день занимался исключительно тем, что читал газету. Против этого в принципе не было возражений. Миллиардеры имеют право позволить себе иногда подобную роскошь. Но какая такая необходимость предаваться своему хобби именно в холле отеля? Более скучной работенки для телохранителя трудно подыскать.

Никоса же терзала другая забота. Принесет ли Виола книги сама? Он категорично попросил об этом, но где гарантия, что до нее дошла его просьба?

Он, конечно же, мог все устроить проще. Разыскать Виолу прямо в ее книжном магазине, там и поговорить с ней. Но ему было важно, чтобы она увидела его здесь, в его нормальном окружении. Чтобы она ему поверила, когда он откроет ей, кто он на самом деле.

Через пару часов она вошла в холл отеля. Он чуть не задохнулся от восторга. Она показалась ему еще прекраснее, чем сохранила его память.

Еще женственнее.

«Разлука со мной пошла ей на пользу». Мысль отозвалась болью.

Он напряженно следил за ней. Вот она разговаривает с портье. Дружелюбно и приветливо, как и со всеми другими. А раньше своим вечным заносчивым кривляньем его без конца злили прежние постельные подружки.

Любовь к ней прямо-таки затопила его сердце.

Однако он испугался, когда Виола неожиданно посмотрела в его сторону.

Никос!

Виола могла лишь вскользь заметить мужчину за газетой. Но чутье не подводило — это Никос. Ее Никос.

Каким образом мог рыбак оказаться здесь, в этом отеле? Самом аристократичном в Кёльне. Сердце сковало льдом. За прошедшие дни и недели она перебрала все более или менее подходящие варианты, гадая, кто же он в действительности. Но теперь не было никаких сомнений — он вор. Вор, который сейчас как раз тем и занят, что шпионит за ничего не подозревающими гостями, а потом ограбит их за милую душу. Виола почувствовала дурноту, на этот раз душевную.

«Бедный мой малыш! Твой отец — вор. Как я однажды объясню это тебе?»

Без дальнейших размышлений она подошла к человеку с газетой.

— Никос, это ты? — Она нарочно понизила голос.

В голове Никоса мелькнула шаловливая мыслишка. Он заметил ее неуверенность. Отчего бы еще немножко не потянуть игру? Тем большей потом будет ее же радость — когда узнает, какую золотую рыбку она вытащила на берег.

— Что ты здесь делаешь? — прошипел он.

— Мне надо было выполнить один заказ. А ты? Я думала, ты в тюрьме.

— Тсс. — Никос приложил палец к губам. — Не так громко. Или ты хочешь, чтобы меня опять арестовали?

Из глаз Виолы брызнули слезы.

— Значит, это правда. Ты вор.

Больше всего Никосу хотелось обнять ее прямо сейчас, посреди холла, на глазах у всех. Но он должен держать себя в руках. Это ведь уникальная возможность, чтобы проверить, насколько в действительности она его любит. Прежде чем открыть Виоле, кто он на самом деле, хотелось бы удостовериться, что она правда любит человека по имени Никос, а не только его деньги.

— Ты мне поможешь убраться отсюда? Чем меньше мы привлечем внимания, тем лучше.

Виола смотрела на него с ужасом. Значит, отец ее ребенка сбежал из тюрьмы.

— Никос, ты ведь умный человек. Сам-то подумай. Это ведь не жизнь — все время в бегах.

— Но жизнь в бедности тоже не стоит того, чтобы жить, — возразил он.

— Лучше бедная жизнь, чем нечестная.

— Ты меня любишь? — вырвалось у него.

— Странный вопрос для человека, который пару недель назад бросил меня.

Никос подавленно опустил голову:

— Обстоятельства были против нас.

У Виолы было еще много что возразить, но вдруг она увидела, как двое полицейских в форме вошли в отель. Они определенно искали Никоса.

— Идем. — Она схватила его за руку и потянула. — Здесь ты не можешь оставаться.

Никос поплелся за ней с приятным изумлением. Но телохранителю он успел незаметно скомандовать взглядом: «следуй за мной».

Виола привела его к своей машине.

— Садись впереди. Мы поедем ко мне. Там тебя никто не станет искать.

— Ты так сильно меня любишь? — Никос растроганно погладил ее колено.

Она убрала его руку, пристегнулась.

— Я не хочу, чтобы ты опять попал за решетку.

Сейчас был очень подходящий момент сказать Никосу, что она ждет от него ребенка. Но она промолчала. Ради чего нужна правда? Никос — вор. Он «работает» не только в Греции, но и в Германии. И кто знает, где еще. Полиция наверняка ищет его уже по всей Европе.

Такой отец не нужен ее ребенку.

— Ты пристегнулся? — спросила она, посмотрела в зеркало заднего вида, включила указатель поворота и влилась в транспортный поток.

Через какое-то время она снова глянула в зеркало. Тревога!

— За нами едет черная машина. По-моему, она преследует нас от самого отеля.

Никос осторожно обернулся и узнал машину своего телохранителя.

— В Греции гражданская полиция ездит на такой марке.

Виола обмерла.

— Никос, я спрашиваю тебя в первый и единственный раз: ты что-нибудь в отеле украл? Если меня арестуют как твою сообщницу, я тоже окажусь в тюрьме.

А этого Виола должна избежать любым путем. И так более чем ужасно, что у ее ребенка отец-преступник. Не хватало еще мамаши-соучастницы.

— Избавь меня от ответа.

Уголком глаза Виола с некоторым злорадством отметила, как Никос испуганно искал, за что бы ухватиться, когда она до отказа выжала акселератор. Она сочла, что будет лучше избавиться от «хвоста», пока они не добрались до ее дома.

— Такое ощущение, будто все происходит в плохом детективе, — выдохнула она.

Виола дважды медленно объехала площадь. И только потом ей удалось вырулить на дорогу к дому: под прикрытием спасительного грузовика она лихо вывернула руль и, нажав педаль газа почти до упора, свернула в узкую улочку, ведущую в старый город, в то время как черная машина осталась далеко позади.

— Ты всегда так ездишь? — с беспокойством спросил Никос; костяшки его пальцев побелели от напряжения.

— Только когда у меня в машине воры, — отрезала Виола.

Ей было удивительно, что она чувствует себя в его присутствии почти спокойно. Если бы года три назад ей кто-нибудь сказал, что однажды она будет уходить от полиции с преступником, которого ищут, она бы только громко рассмеялась. Еще бы! Мужчина на соседнем сиденье явно будит в ней самые низменные инстинкты.

— Тетушка Бригитта пришла бы в ужас, узнав, что ты сейчас со мной и я увожу тебя от преследователей.

Заметив красный свет светофора, Виола резко затормозила и, чуть повернув голову, бегло взглянула на Никоса. Он ухмылялся во весь рот!

— Что тут смешного?

— Твоя тетушка на дух меня не выносит.

— Она меня от тебя предостерегала. И похоже, была права.

Виола продолжала смотреть на дорогу. Но вдруг ей пришло в голову, что ведь она до сих пор еще толком его не рассмотрела. Она поймала себя на том, что ощущает его присутствие как продолжение своего собственного тела, которое, чтобы его чувствовать, не нужно видеть.

Она украдкой взглянула на Никоса сбоку. Он изменился. Щеки и подбородок идеально выбриты. Джинсы и белая рубашка выглядят очень дорого и благородно. Ну разумеется — в любом обществе надо принимать соответствующий вид. И надо сказать, ему это великолепно удается. Так вот, стало быть, каков он, этот рыбак Никос!

 

Глава 14

Виола шагала по лестнице, и Никос следовал за ней. И только уже у двери квартиры на третьем этаже она почувствовала, что шла слишком быстро. Как раньше, когда не была беременной. И теперь вдруг покрылась потом, и у нее потемнело в глазах. Только бы не упасть… Она схватилась за руку Никоса.

— Что-то не так?

— Голова немного закружилась. — Она хватала ртом воздух. — Ключ в сумочке. Открой, пожалуйста.

Без сил она оперлась на его плечо. И мысленно ругала себя. С беременностью ее физическое состояние сразу и заметно ухудшилось. «Я должна больше думать о ребенке. Я должна…»

Ноги вдруг подкосились… Никос мгновенно подхватил ее на руки и внес в квартиру. Отыскал спальню и положил на кровать.

— Может быть, я вызову врача?

Виола слабо помотала головой. Потом ладонью похлопала по кровати рядом с собой:

— Спасибо. Просто немножко посиди со мной.

Она вдруг почувствовала себя слабой и беспомощной, так что, когда он действительно сел рядом и взял ее руку, чуть не заплакала.

— С тобой мне так хорошо, — прошептала она. На нее навалилась невероятная усталость. Вряд ли он понял ее. Она закрыла глаза.

Виола не знала, сколько времени она проспала. Теплое счастье разлилось внутри, когда она ощутила Никоса рядом. Прижавшись друг к другу, они лежали на той самой кровати, где после Корфу она все ночи мечтала о нем.

Она счастливо вздохнула.

Никос нежно играл с ее рыжими локонами. Он терпеливо ждал, пока она проснется. Она была такая трогательная. Еще ни к одной женщине он не испытывал таких чувств — он хотел рядом с ней состариться! Немыслимо!

И как он мог решиться на такое безумие — покинуть ее. Дивную, златокудрую. С тем же успехом он мог бы расстаться с собственной душой.

— Я люблю тебя. — Слова сами слетели с его губ.

Виола недоверчиво открыла глаза. Она не ослышалась? Он сказал, что любит ее? Но это ведь не может быть правдой! Почему же тогда он бросил ее на Корфу?

Она обвила рукой его голову и мягко притянула к себе.

— Скажи это еще раз.

— Я люблю тебя. До умопомрачения. — Он нежно поцеловал ее губы.

Такой знакомый, только его запах. Тысячи километров отделяли их от Корфу, но его колдовство продолжало быть с ними. На миг Виола даже уверилась, что слышит шум морских волн.

«Никогда не целуй вора. Он украдет твое сердце».

Улыбаясь, Виола схватила ртом его нижнюю губу и принялась ее чуть-чуть покусывать. Он подхватил ее игру. Но потом целоваться им сделалось уже недостаточно. В два мгновения их одежда осталась лежать на полу.

Никос положил руку на ее грудь. Она показалась ему полнее, чем в воспоминаниях. Но мысль ускользнула, стоило Виоле призывно и доверчиво изогнуться к нему. Он гладил шелковистую кожу ее тела. Ему нравилось ее трогать. Ничтожной упрямой частицей сознания он все еще надеялся, что благодаря разлуке он освободился от дурмана по имени Виола. Куда там! Он все так же — неистово и нестерпимо — продолжал ее желать.

Никос хотел Виолу, как и прежде, на Корфу. И она была все той же — покорной, требовательной, обольстительной и прекрасной. Неутомимой и неизведанной. Объятия они разжали, только когда уже силы полностью оставили их.

— Об этом я мечтал каждую ночь, — выдохнул Никос.

— Я боялась, что никогда тебя не увижу. — Виола уткнулась разгоряченным лицом в сгиб его локтя.

«Зачем мы говорим друг с другом? Мы понимаем друг друга без слов».

Они молча лежали бок о бок. Кажется, прошла целая вечность.

— Я тоже тебя люблю, Никос. Очень. — Она произнесла это так тихо, что он едва смог разобрать.

С облегчением он поцеловал ее шею, затем лоб, рот. Он осыпал ее поцелуями, целым дождем поцелуев. До тех пор, пока она со смехом не взмолилась о том, чтобы перевести дух.

— Ты делаешь меня самым счастливым человеком на свете, Виола. Я так боялся, что ты не сможешь полюбить меня. Меня, самого обычного вора.

К ужасу Никоса, Виола окаменела в его объятиях. Он лихорадочно снова принялся осыпать ее поцелуями. Наконец она рассмеялась и, к его великому облегчению, сказала:

— Я сделаю все, чтобы всегда быть с тобой. При одном условии.

Он слегка отстранился:

— Какое такое условие?

— Ты добровольно сдашься полиции и отсидишь свой срок. Я буду тебя ждать. А потом у нас обоих начнется новая жизнь.

Несколько секунд он лишь ошеломленно смотрел на нее. Потом запрокинул голову и смеялся до тех пор, пока у него не выступили слезы.

Виола не могла объяснить себе причины такого веселья. Или таким образом он дал ей понять, что честная жизнь настолько для него невозможна, что просто смешно? Она обиженно завернулась в одеяло и хотела было встать из кровати, но он схватил ее за запястье и потянул обратно.

— Подожди, пожалуйста. Я должен тебе кое-что сказать.

— Сгораю от любопытства.

— Я не тот, за кого ты меня принимаешь.

Виола побледнела. Фразы такого рода ей знакомы по детективным сериалам. Впрочем, что еще он может сказать? С вором, который раскаялся и отбыл свой срок, жить она бы смогла. Но у нее жесткие моральные принципы. Она не пойдет ни на какие другие уступки ему.

— Я не рыбак и уж тем более не вор. Мое полное имя Никос Пападиполос. Моя семья — одна из богатейших семей Греции, так что воровать мне совсем нет нужды.

Предвкушая ее реакцию, он смотрел на нее. Он так и предполагал. Дар речи она утратит. А потом бросится ему на шею, не в состоянии поверить в собственное счастье.

Виола действительно оглушенно молчала. Ей нужно было время, чтобы осмыслить сказанное.

— Ты… богат? — нерешительно спросила она.

— Даже катастрофически. Тебе теперь никогда не придется больше работать. Рядом со мной ты сможешь вести беззаботную жизнь, ты…

— Убирайся!

— Что, прости?

— Я сказала — убирайся. Вон из моей квартиры, и немедленно. Я не желаю тебя никогда больше видеть.

Никос пятерней откинул волосы.

— Ты, кажется, не поняла, что я тебе сказал? Я не вор.

— Лучше честный вор, чем бесчестный миллионер.

— Миллиардер, — машинально поправил он.

— Убирайся!

Виола босиком побежала в ванную и заперлась там.

Это было за гранью его понимания. Его выставила та, к ногам которой он сейчас положил свою любовь, свою известность и свое богатство! Свою свободу! Та, которую он так желал и которая любит его, любит, он это чувствует! Вот уж действительно неизведанная! Он в ярости натянул брюки и застегнул рубашку.

— Попроси меня остаться! Или никогда больше не увидишь меня!

— Катись ты к черту, миллионер!

— Я не способен этого понять! — орал в телефон Никос. — Мы любим друг друга! Я богат! Чего ей еще нужно?!

Бригитта нажала кнопку громкой связи, чтобы Димитриос тоже мог следить за разговором. Тот прикрывал рот рукой, чтобы не захохотать в голос.

— А у нашей Виолы характер, — простонал он.

Бригитта выразительно повела глазами.

— Что вы удивляетесь ее реакции? — громко спросила она в трубку. — Она честный, прямолинейный человек. А вы обманули ее уже дважды. Как она еще может верить в вашу любовь, если каждый раз вы скрываетесь за новой личиной?

— Большинство женщин были бы счастливы, имей они возможность выйти за меня замуж!

— Тогда почему же вы не женились ни на одной из них?

Никос замолчал, похолодев. У него вдруг словно пелена с глаз упала. Идиот! Болван! Ни одной секунды он не задумывался над тем, как Виола отнесется к его богатству. Для него само собой разумелось, что она лишь обрадуется и с еще большей радостью выскочит за него замуж!

Богатого, красивого грека полюбит любая женщина, стоит лишь поманить пальцем, примерно так он рассуждал? Никос покраснел от стыда.

Он ведь даже не сделал ей предложения!

— Какой же я кретин! — вырвалось у него. — Спасибо. Вы мне очень помогли.

Бригитта услышала в трубке короткие гудки.

— До чего легко делать людей счастливыми, — лаконично прокомментировала гудки тетушка Бригитта на далеком острове Корфу.

Утренняя тошнота, по счастью, прошла. Виола чувствовала себя лучше, чем в последние несколько недель. Может быть, тому, что она окрепла, помогла и ее злость на Никоса — уровень адреналина в ее крови явно был выше нормы. Но она по-прежнему видела перед собой его лицо. Он признался ей, гордясь, как мальчишка, что на самом деле богач. Может быть, он ожидал, что от такого известия она бросится ему на шею? Или еще, пожалуй, к его ногам.

«Diamonds are the girls best friends. Лучшие друзья девушек — бриллианты. Ха!»

Но кто, собственно, когда-либо утверждал, что у мужчин есть логика? И Никос тут не исключение. Он из кожи вон лез, чтобы найти девушку, которая не посмотрела бы на его деньги. И, едва отыскав такую, считает, что она тут же должна броситься ему на шею — только потому, что он богат!

Ему не пришло в голову сделать ей предложение!

Как он представляет себе их совместную жизнь? Она что же, должна отказаться от своего книжного магазина, чтобы в будущем зависеть только от него?

Он не способен уважать женщину. Ему нужна лишь любовница.

Это не любовь — то, что он к ней испытывает. В лучшем случае страсть, которая испарится через пару недель жизни под одной крышей. Только в буднях проявится, чего действительно стоит чья-то влюбленность. Будни — лакмусовая бумажка любых отношений. Ее брак с Христианом никогда не определяли страсть и секс. Но основополагающие чувства — доверие и ответственность. Взаимные.

Никогда она на меньшее не согласится.

Затренькал старомодный колокольчик у двери. Она знала, что Аннетта займется клиентами, и поэтому не обернулась, а продолжала сортировать новые книги.

— Виола?! — Аннетта вскрикнула так, будто звала на помощь. — Ты заказывала розы?

Виола вышла из-за стеллажей. Трое посыльных вносили огромные вазы с темно-красными розами. Маленький магазинчик уже тонул в розах, а они все тащили и тащили. И никакого конца этому не было видно.

— Стоп! — Виола схватила за руку ближайшего к ней посыльного. — Кто заказывал у вас цветы?

Парень недовольно поморщился.

— Мы должны передать вам еще письмо.

Другой протянул Виоле кремовый конверт. Она взяла его и открыла.

Я люблю тебя. Никос.

Виола прислушалась к себе. Но не обнаружила ничего, кроме злости. Что за убогие мозги! Да, она любит красные розы. Да, он любит ее. И это прекрасно.

Но становиться его постельной принадлежностью?

— Заберите, пожалуйста, эти розы.

— Это исключено. Мы прямо с оптового рынка. Такое количество цветов не поместится в нашем магазине.

Виола задумчиво посмотрела на цветы и окинула взглядом крошечный торговый зальчик. С улицы в витрину заглядывали две пожилые дамы. Заглядывали с любопытством: чтобы в книжные магазины поставляли цветы в таком невообразимом количестве?

— Аннетта, встань, пожалуйста, на улице перед нашей дверью. Пусть каждый прохожий получит от нас красную розу. Хоть на что-то они да сгодятся!

Позднее, вечером, Виола подивилась результатам своей находчивости. Розы, действительно, сгодились. Да еще как! Никогда их выручка не была такой, как в этот день!

Одну-единственную розу она оставила себе. Больше, чем один цветок, ей не требуется…

Счастья большего, чем сам Никос, ей не нужно.

Ночью ей снился какой-то сумбур. Виола очнулась вся в поту. Она была уверена, что разбудил ее ребенок, чтобы напомнить о ее материнских обязанностях. У ее ребенка теперь есть богатый отец. Разве как мать она не должна сделать все, чтобы малыш не остался без наследства? А все-таки она молодец — вовремя решила не рассказывать Никосу о ребенке. И не рассказала. Он бы, конечно, посчитал, что она забеременела нарочно, чтобы гарантированно нагреть руки на его деньгах.

Бедный богатый Никос.

Бедный ребенок?

Она должна найти решение.

Позже.

— Виола, этот господин хотел бы поговорить с тобой.

«Боже, только не новая порция цветов», — мысленно взмолилась она, оборачиваясь к посетителю.

— Чем могу быть полезна?

На мужчине была серая водительская униформа, как у шоферов из старых фильмов с Одри Хепберн, ее любимой актрисой.

— Мне поручено передать вам маленький презент и письмо, — с достоинством ответил он.

От Виолы не укрылось, как завороженно — открыв рот — разглядывала его Аннетта.

— Будьте любезны, подождите, я сейчас. — Виола взяла письмо и сделала пару шагов в сторону, чтобы прочитать спокойно.

Мы должны поговорить. Пожалуйста, приходи сегодня в восемь вечера в «Chez Amis». И прими, пожалуйста, маленький подарок как знак моей любви.

Виола аккуратно сложила письмо. Задумчиво посмотрела на большую плоскую коробку у шофера в руках. Логотип дома «Prada» бросался в глаза.

«Да уж, не отказывает он себе в расходах», — с горечью подумала она.

— Пожалуйста, передайте господину Пападиполосу, что я принимаю его приглашение.

— С удовольствием, мадам.

Виола почувствовала в животе легкий трепет. Но на сей раз то были вовсе не сладострастные бабочки. Неужели правда, ее малыш впервые пошевелился?

Только вряд ли он сейчас запрыгал от радости…

 

Глава 15

Никос соврал бы, сказав, что вовсе не нервничал, поджидая Виолу в «Chez Amis». Он уже забраковал три стола. Первый был слишком близко к кухне. У второго ее место оказалось на сквозняке. Третий слишком хорошо просматривался со всех сторон. Просто немыслимо для беседы влюбленных.

В который раз он перебирал в голове слова, которые хотел сказать Виоле в этот вечер. Само собой, он снова признается ей в любви. Расскажет ей о своих страхах пойти под венец с женщиной, которой нужны только его деньги. С момента их знакомства для него не существует других женщин, кроме Виолы. Об этом он тоже сообщит ей.

И наконец-то сделает предложение. Для него это, разумеется, само собой. Он не способен представить свою жизнь рядом с другой женщиной. Виола единственная и неповторимая.

Это будет самый прекрасный вечер в его жизни.

— Вы господин Пападиполос?

На женщине, которая стояла перед ним возле стола и застенчиво улыбалась, было платье от «Prada». То самое, которое он лично выбрал для Виолы. Только вот этой женщины он никогда прежде не видел.

Около двенадцати ночи Виола погасила свет. Она еще не успела толком заснуть, как ее разбудил неистовый непрекращающийся звон. Потребовалось несколько минут, чтобы сообразить спросонья, что звонят во входную дверь. Кто бы то ни был, похоже, звонивший не собирался уходить, не поговорив с ней. Она устало поискала ногами тапочки. Набросила халат и кое-как пригладила волосы. Потом ощупью побрела к двери.

Звонок все это время надрывался.

«Соседи утром линчуют меня», — думала Виола.

В двери не было глазка, поэтому она набросила цепочку. Открыла. И поняла слишком поздно, кто перед ней. Она инстинктивно попыталась закрыть дверь. Но Никос в последнюю секунду поставил ногу в дверной проем.

— Я хочу поговорить с тобой! — Было похоже, что это прорычал разъяренный пес.

Виола почувствовала, как заколотилось ее сердце.

— А я с тобой, Никос, не хочу. Слишком поздно.

Этажом выше открылась дверь.

— Какого черта! — взвизгнул женский голос. — Дня вам мало? Ночь на дворе!

— Я могу войти? — напирал Никос.

— Я хочу, чтобы ты ушел.

— Только когда поговорю с тобой.

— А ты обещаешь не устраивать скандал?

— За кого ты меня принимаешь?

Размышляла Виола недолго. Что еще может произойти? Ясно же, что он в бешенстве, потому что в ресторан вместо себя она отправила Аннетту. Но такой урок он заслужил. Она не собачонка, чтобы безропотно повиноваться команде.

— Пять минут, не больше. — Виола сняла цепочку.

Никос тут же мимо нее влетел в квартиру. Виола тихо вскрикнула — от ниши на лестничной площадке отделились две тени. Два человека. Она заметила их только сейчас.

— Не бойся. Это всего лишь мои телохранители, — мрачно объяснил Никос. — Ты ведь видела их пару дней назад, когда уходила от «полиции». За нами ехала черная машина, вспомнила?

Виола недоверчиво воззрилась на двоих в черном. Ну и мощь. Быка кулаком свалят. Высоченные, здоровенные.

Телохранители. Раньше Виола думала, что они бывают только в кино.

Она закрыла дверь и, повернувшись к Никосу, сухо произнесла:

— Ты живешь в другом мире. Мы друг другу не подходим.

— Поэтому ты прислала мне эту твою Аннетту на шею?

Он пронзил ее до того свирепым взглядом, что Виола невольно улыбнулась.

— Твой подарок, твое платье, ей правда очень идет. Она может оставить его себе?

Никос отмахнулся от ее вопроса:

— Целый вечер она смотрела на меня как кролик на удава. Даже о книгах не могла поболтать. А ведь что-то же в них она должна смыслить?

— Просто она не привыкла общаться с великими мира сего. — Виола передернула плечами. — Точно так же, как и я, — тихо добавила она.

С каким удовольствием Никос обнял бы ее сейчас, но он не был уверен, готова ли она уже к этому. Сама сдержанность и скепсис.

— Ты дала обет бедности? — спросил он.

— Нет! — вызывающе смотрела на него Виола, что Никоса необыкновенно успокоило. — С чего это ты взял?

— Потому что я не улавливаю разницы. Ты любишь меня как бедного рыбака. Даже вором ты готова меня принять, ну, разумеется, если я раскаюсь.

Под его ироничным взглядом она вспыхнула.

— Почему же ты не можешь просто и дальше любить во мне рыбака, а к моим деньгам отнестись как к неизбежному злу? У меня достаточно средств, чтобы обеспечить тебе и нашим детям беззаботную жизнь.

— Ты хочешь детей? — Ее рука инстинктивно легла на живот. Сейчас она совершенно отчетливо чувствовала там нежный трепет. Ясно же, малыш тоже хочет прибавить словечко к этому разговору.

— Еще недавно я боялся их как чумы. Но с тобой мог бы представить себе даже полдюжины. По меньшей мере. — Он улыбнулся с вызовом.

— А если я не могу иметь детей?

Подлый вопрос, но, по мнению Виолы, необходимый. Но как же трудно выдержать его растерянный взгляд! Он колеблется? Еще раз обдумывает свои намерения? Или, может быть, фамильная традиция обязывает его непременно иметь большую семью, во всяком случае наследника? Никос — грек. Для него, наверное, важен пол ребенка.

Виола уже успела почувствовать себя маленькой и несчастной, когда он наконец обнял ее.

— Мне очень жаль. Я даже не мог предположить, что… — Он беспомощно смотрел на нее. — Но это ничего не меняет. Мы можем взять приемных детей, если ты хочешь.

От стыда у Виолы потекли слезы.

— То есть ты все равно любишь меня, даже если я не могу иметь детей?

Он нежно поцеловал ее волосы. Потом лоб.

— Для меня ты самый важный человек на свете. Я обожаю землю, по которой ты ходишь.

— Ну уж, ты все-таки меру-то знай, — специально ворчливо произнесла она, но ее лицо сияло. — Вполне достаточно, если ты будешь обожать меня.

Он тоже засиял:

— Значит, ты говоришь «да»?

— В смысле?

Никос опустился перед ней на колени и смотрел снизу вверх. Но ее халат очень мешал. Он сорвал его без лишних церемоний. Теперь она стояла перед ним в коротенькой ночной рубашке. Он обнял ее ноги. Огонечки желания заискрились в его глазах.

— Виола, ты хочешь стать моей женой? Женой Никоса Пападиполоса, судовладельца с сердцем рыбака?

Его лицо расцвело улыбкой от уха до уха, и в нем не было ни капли торжественности. Обеими руками он скользнул под ее рубашку и медленно направился между бедрами. Рядом с местечком, сулившим ему вершину счастья, он замер. Искры в его глазах обещали ей вечную и пламенную любовь.

В этот момент она поняла, что никогда не полюбит никакого другого мужчину больше, чем его.

Никогда она не сможет забыть Христиана. Но ее настоящее и будущее принадлежат Никосу.

— Я не могу выйти за тебя замуж, — сказала она и почувствовала, как он мгновенно окаменел.

— Ты мне и причину скажешь?

Его голос звучал странно — никаких эмоций. Он поднялся и отряхивал с брюк несуществующую пыль.

— Я тебе наврала.

Он изумленно посмотрел на нее:

— Ты? Ты любишь кого-то другого?

— Так мало ты мне веришь?

— Ты же сама сказала, что наврала мне. Ладно, давай, мне нужна правда.

Он с таким мрачным видом стоял перед ней, явно приготовившись к самому ужасному.

Вместо ответа она положила его руку на свой живот.

— Если ты наберешься терпения, то скоро сможешь почувствовать нашего ребенка. Он уже дает о себе знать.

— Наш ребенок?

Он сразу понял. И бросился осыпать ее поцелуями.

— Я люблю тебя, Виола. И нашего ребенка. Это точно будет мальчик. Или девочка, — быстро добавил он, увидев, как воинственно подбоченилась Виола. — Я построю замок! И школу! Для него… и всех, которые еще…

— Тсс! — Виола, улыбаясь, закрыла его рот, прижав к нему пальцы. — Прежде всего ты будешь спрашивать меня, когда дело касается нашей семьи. Потом мне бы хотелось случайно сохранить свой книжный магазин. Мне бы хотелось…

Никос быстро поцеловал ее губы.

— Мы уж как-нибудь договоримся, я уверен.

Ох, и нелегкая им предстоит работа… Виола прекрасно это понимала, но она не могла ничего другого, кроме как любить этого человека.

Спасибо, Христиан…

 

Эпилог

— Внимание! Я бросаю букет!

Многоголосый хор женских вздохов, вскриков, взвизгов разлетелся по залу, когда Мария, свежеиспеченная жена Анатоля, подняла руку с букетом. Бесчисленные кандидатки в невесты напряженно следили, как букет из красных роз и белых лент взмыл вверх и, описав широкую дугу, упал. Прямо к Виоле в руки.

Она удивленно схватила букет:

— Ты только посмотри, Никос.

Я правда его поймала. Это знак, по-твоему?

— Конечно.

Радостно засмеявшись, он вместе с Виолой наклонился к цветам — понюхать. Но на самом деле он лишь искал очередного удобного случая, чтобы оказаться поближе к ее губам. Каждый раз, когда он случайно наталкивался взглядом на ее дивный рот, ему нестерпимо хотелось целоваться.

— Осторожно, Никос. Не здесь, — зашептала она; он-то моментально позабыл, что они не одни. — Я вообще не хочу открывать в Кёльне никакого второго книжного магазина для нашего ребенка. — Она вернулась к теме, прерванной ритуалом, когда невеста бросает свой букет. — Скромность украшает.

— Ум больше. Чем скорее наш малыш это поймет, тем лучше.

— Наш ребенок еще не родился, а ты уже распоряжаешься его жизнью.

— Я отец, и это моя задача — заботиться о его будущем.

— А я мать. И моя задача — уберечь ребенка от чрезмерного тщеславия его отца.

— Тогда нам лучше не жениться! — темпераментно возразил Никос. — Мы просто друг другу не подходим!

— Совершенно с тобой согласна, — не менее горячо отрезала Виола. — Вот, держи!

Мария, подошедшая вместе с Анатолем, чтобы попрощаться, ничего не поняв, испуганно забрала свой букет.

— Они что, расстаются? — растерянно посмотрела она на мужа. Виола и Никос уже выскочили на террасу.

Анатоль захохотал во все горло:

— Да скорее море в Греции замерзнет, чем расстанется эта парочка! Ты сама посмотри вон туда! — Анатоль мотнул головой в сторону террасы.

Силуэт Виолы и Никоса был хорошо виден в молочном лунном свете. Двойной силуэт. Они стояли, тесно обнявшись. И были совершенно погружены в примирительный и весьма страстный поцелуй.

Они искали друг друга и нашли. Ничто в этом мире не сможет их разлучить.

 

Внимание!

Текст предназначен только для предварительного ознакомительного чтения.

После ознакомления с содержанием данной книги Вам следует незамедлительно ее удалить. Сохраняя данный текст Вы несете ответственность в соответствии с законодательством. Любое коммерческое и иное использование кроме предварительного ознакомления запрещено. Публикация данных материалов не преследует за собой никакой коммерческой выгоды. Эта книга способствует профессиональному росту читателей и является рекламой бумажных изданий.

Все права на исходные материалы принадлежат соответствующим организациям и частным лицам.