Это был один из немногих дней, когда я сумела встать раньше Димы. У него воскресный выходной, а у меня срочная сходка в редакции, да ещё и в семь утра. На улице ещё роса не сошла, мы ведь за городом, даже пение петухов казалось вполне реальным, ведь недалеко находилась деревня. Легко дышалось и улыбка сама собой расползалась на лице. Хорошенько прогрев автомобиль, я подъехала к воротам, где меня неизменно встретил Кречетов, только после вчерашних подвигов он чувствовал себя ещё увереннее, ещё сильнее и страшнее.

— Ну, привет, куколка. — Облизнулся, облокотившись на дверцу. Улыбался вроде как всегда, но выглядел при этом иначе, словно добрее.

— Доброе утро, Егор Владимирович. — Улыбнулась я в ответ и едва ли не под губы ему подставилась, у мужчины даже лицо вытянулось от удивления.

— Ух ты, какие мы смелые, какие дерзкие. И давно повзрослели?

— Дурак вы, Егор Владимирович, и шутки у вас дурацкие. Знаете, как говорится: если не можешь изменить людей, измени своё отношение к их поступкам. Будем считать, что я приняла ваши условия. Что теперь делать будете?

— Драться за сердце дамы! — Воодушевлённо ответил он, уже упирался в машину увереннее, отставив пятую точку. Я продемонстрировала ему острые зубки.

— Врёте вы всё. Дима, когда я ему подробно объяснила, чем мы с вами занимались в ночном лесу, сказал, что многое возможно, но вот ваши обещания вечной любви до гроба…

— А разве я такое обещал? — Удивился мужчина, а я молча кивнула. — Значит, буду стараться соответствовать! — Похвастался, заразительно улыбаясь.

— Не стоит. Главное, не переиграйте, а то у Димы терпение хоть и железное, но и металл гнётся. Не пропустите меня, значит? — Заметила, глянув на часы. Уже опаздывала, учитывая мою скорость.

— Куда ты на этой колымаге собралась?

— Дима сказал, что виновна и должна ответить. Ремонт за мой счёт. А мой счёт пуст.

Я вышла из машины, чтобы оглядеть её вместе с Кречетовым. А что? Тот всё равно выпускать меня не торопился. Пожевала губами, пожала плечами, когда он на меня несколько раз оборачивался.

— И не боится?

— За меня? Нет, что вы, Женечка под пытками признался, что в автосервисе заменили все повреждённые детали и даже вставили лампочки в фары.

— Ага, а вставить фары, значит, не обязательно?

— А как же наказание? — Напомнила я. — Нет, фары это уже за мой счёт. Не поверите, но Дима мне даже в долг не дал, представляете? Вот она, любовь его хвалёная. Но я не отчаиваюсь… — Притворно вздохнула. Так, для проформы, чтобы сноровку не потерять. Если в отношении машины Дима настроен категорически, то с остальными семейными вопросами мне приходится справляться хитростью.

— А больше и попросить помощи не у кого, можно подумать! — Надул он грудь колесом, выглядел обиженным. Я прониклась и задумалась.

— На себя, что ли, намекаете?

— А чем не подходящий кавалер?! — Возмутился Кречетов и засмеялся. — Давай, опускай свою попу на пассажирское сидение, подвезу тебя в город.

— Вот ещё!

— Давай, давай, сама всё равно опоздаешь. А я и машину на сервис загоню, прикинем, что да как.

— А мне, значит, без машины?

— Насколько я знаю, Женькины услуги для тебя всегда в первую очередь, так что не плачься. — И невежливо подтолкнул меня подальше от водительского места.

Поехали мы быстро, я только и успевала смотреть за резкими движениями Кречетова, мысленно успокаивая свою малышку, что это ненадолго. На разок, в крайнем случае, на два.

— Егор Владимирович, а это правда, что у вас взрослая дочь есть?

— Есть. — Посмотрел он на меня с улыбкой. На пару лет тебя старше.

— И жена?

— Любовница. — Поправил он меня, кивая.

— Молодая?

— А ты как думаешь? — Засмеялся.

— Не знаю. Ещё вчера я вас другим видела. Старым, грубым и, знаете, таким, волком-одиночкой. А как Дима про дочку сказал, что-то человеческое в вас появилось.

— И на том спасибо. — Крякнул он, головой неодобрительно покачивая.

— А интересно, какая она? — Я села в пол-оборота, прицениваясь к Кречетову, а он усмехнулся, видимо, сам к такому пристальному вниманию, которым обдавал меня, не привык.

— Кто, любовница?

— Да.

— Держи, смотри. — Протянул мне телефон, который извлёк из бокового кармана штанов. — Знаешь, как пользоваться? — Издевательски усмехнулся, когда я, скривившись, смотрела на требуемую ячейку для пароля. — Три, восемь, девять, ноль.

Набрала комбинацию, быстро нашла папку с файлами, фотографии. Фото девушки меня, конечно, поразило, но я листнула дальше и на следующем девушка была другая, потом ещё одна, и ещё. Я на Кречетова покосилась с подозрением.

— Да вы бабник!

— А то! Только ты не туда залезла. Я тебе предлагал папки вызова посмотреть, там подписано Марусик и присвоена фотография.

— А эти кто?

— А эти просто скачанные с компа тёлочки. Свою карту памяти испоганил, твой муж мне эту и подкинул. — Гаденько улыбнулся.

Я сначала внимания на его слова не обратила, а потом дошла до фотографии с рыжеволосой девицей. Той самой, которая просила Диму не бросать её. Противно стало: понятно ведь, что не скачанные фотографии, а вполне реальные любовницы. Да ещё одна другой краше. Хотелось телефон вернуть, но ради приличия глянула и на его Марусика. Эффектная, кстати, женщина. Яркая, красивая, брюнетка. На фото не старше меня выглядела, но либо модель профессиональная, либо женщина в возрасте около тридцати, когда уже понимаешь свою цену и выставляешь её на обозрение. Цена высокая и Кречетов об этом знал. Наверно на другую и не позарился бы. Так я ему и сказала.

— Специально мне телефон этот отдал, да?

— Ты сама спросила. — Серьёзно отозвался Кречетов, аппарат из моих рук выдирая, спрятал его обратно в карман. — А что касается тёлок этих, можешь не париться, они на один раз. Не думаю, что для тебя это новость.

— Такие люди не меняются. — Отметила я и к окну отвернулась.

— А с чего ты взяла, что он «такой». Что, кстати, означает это определение?

— Бабник, значит, и я это озвучила.

— Да ладно, тебе чего париться? Ты жена, а это другая стихия.

— Не знаю, наверно браки всё же должны быть равными, ну, или хотя бы близкими к этому. Вот, попадёт ему вожжа под хвост, и выпроводит меня откуда взял. Да ещё и детей отберёт. Сколько таких историй…

— Надеюсь, Дима о твоих высказываниях не услышит. — Произнёс Кречетов вместо дружеской поддержки. — Ты серьёзно? — Посмотрел в мою сторону, а я не могла ответить на этот вопрос. Серьёзно? Нет? Просто сказала, а если бы задумалась…

— Тут направо. — Кивнула на перекрёсток, Кречетов перестроился и включил поворотник.

— Не дури, таких как ты не бросают.

— Успокоил, ничего не скажешь. — Похлопала я его по плечу, отстёгивая ремень безопасности. — Значит, правду говорят, что гуляют с одними, а женятся на других. А где вы, кстати, с Димой познакомились?

— Я комбатом был в военной части, куда Шах распределился. Потом… потом на зоне вдвоём встретились, сдружились.

— Два сапога пара. — Поддакнула я. За ручку дёрнула, чтобы двери открыть, а Кречетов прокашлялся.

— И не думай о своих глупостях.

Я поняла, что издеваться у него выходит лучше, чем поддерживать, поэтому мило улыбнулась.

— А оно мне надо? — Хотела выйти, а потом… раз уж у нас такой разговор сложился, развернулась и в глаза ему посмотрела. — Ты говорил о женщине…

Он понял мою задумку с полуслова, поэтому сразу улыбку с лица стёр и головой покачал.

— Не по адресу, Галка. Что-то беспокоит, спрашивай у Шаха.

— Тайны Мадридского двора беспокоят. Когда все всё вокруг знают и только по углам шепчутся, на меня поглядывая.

— Так и ты шепчешься. — Пожал он плечами. — Со мной, например. А такие вопросы открыто решать нужно. Напрямую.

— И на том спасибо. — Разозлилась я. — Кстати, спросить хотела, что же вы, за свои деньги ремонтировать будете? На каких условиях отдавать?

Кречетов на эти слова только головой покачал, словно на недалёкую, достал из бардачка документы, помахал перед моим носом.

— Женщинам, которые не знают, что такое автострахование, на дороге делать нечего. — Заявил с серьёзным видом и сам мне на дверь указал, пока я глаза круглые делала.

Только не успела из машины выйти, как на мужчину наткнулась. Гневный взгляд подняла, а это Антон стоит, ухмыляется. Меня ждёт?

— Ну, привет. — Дружелюбно улыбнулся он. Провёл кончиками пальцев по плечу, я отшатнулась, отвыкшая от его ласки.

— Проблемы? — Прорычал Кречетов из-за спины.

— О-о, а у тебя новый? Тоже муж? Или так, нагнул и разбежались? — Съязвил в миг потемневший Антон. До этого что-то другое сказать хотел, но, видно, не сдержался.

Больше сказать не смог ничего, Кречетов его согнул в три погибели и в сторону отвёл. Мне только кивнул, чтобы шла, не задерживалась, а я, как бы мне не хотелось остаться, понимала, что в моём присутствии и Антон выделываться начнёт и Кречетов постарается выделится, поэтому и убежала.

Войдя в рабочий кабинет, застала Женю, курящую у окна. Она криво улыбнулась, кивнула в знак приветствия и тут же отвернулась обратно.

— Интересная ты женщина, Галина Дмитровская. — Потянула она вдруг, после чего окурок прямо о подоконник затушила и на своё кресло прыгнула. — Мужчина вьются вокруг пачками. Этот кто? — Махнула головой в сторону окна, выходящего на проспект, распаковала новую пачку сигарет, закурила, смотрела сначала мимо меня, потом взгляд постепенно прояснился.

— Который?

— Тот, что привёз. Кречетов, кажется.

— Да, начальник охраны мужа или кто он там… Команды раздаёт, всё контролирует. Даже меня…

— И как?

— Что? — Не поняла я, но всё же головой тряхнула и шагнула к своему столу. Пока вещи раскладывала, листала органайзер, Женя смотрела на меня в упор.

— Горячий парень или так, фуфло?

— Горячий. — Хмыкнула я и повернулась, картина постепенно начала проясняться. Женя сидела напряжённая, глаза прищурены. — Ты знаешь его, Жень, я правильно поняла?

— Евгения Егоровна, если быть точной. Я думала он сдох давно.

— Что? — Растерялась я, а Женя едко улыбнулась, медленно из-за стола вышла. Нельзя сказать, что я не поняла, что она имела в виду, называя своё отчество. — Зачем ты так?..

— Он бросил меня и я его ненавижу. — Проговорила резко, так, что мне только сглотнуть оставалось.

— Бросил?

— А он не говорил? Полкан. — Бросила с презрением. — Мать с хахалем застукал и из окна пятого этажа вышвырнул, не разбираясь, представляешь? И мать следом отправить хотел, да соседи спугнули. Ну, не спугнули, конечно, — усмехнулась она, затянулась так глубоко, что мышцы над ключицами запали, — привели в чувства, если быть точнее. Ему десятку впаяли, хахаль мамкин загнулся в больнице, так мама, знаешь, что сделала, чтобы ему отомстить? В детдом меня сдала, представляешь, *ука какая. — Глянула вдаль, а я отшатнулась от её взгляда, словно и он навредить может. — Типа дочка твари такой не должна быть счастлива. Оказалось, что не мама меня рожала, а тётка какая-то, не помню, что она там за бред несла, толи Кречетов наследил и меня на руках в дом принёс, перед фактом поставил, толи другой замут, но факт остаётся фактом.

Она снова и снова хмыкала, а я не знала, что ей сказать, что сделать, зачем она всё это мне рассказывает, стояла, опустив руки и молчала, не мешая.

— Ты спишь с ним?

— Я замужем, если ты вдруг забыла.

— Да? — Спросила она так, словно впервые слышала. — А смотрел так, будто спишь.

— У него есть любовница. — Женя округлила глаза, а я замялась, прокашлялась. — То есть, Жень, не знаю, зачем тебе это сказала… он просто работает у нас. Не знаю, но… но мы только что разговаривали в машине, я спросила про его семью и он подтвердил, что у него есть дочь, — суетно рассказывала я, а потом набрала в грудь побольше воздуха, чтобы продолжить и задохнулась потоком, замерла… сдулась, опускаясь на жёсткий стул. — Я и подумать не могла…

— Считаешь, не похожи?

— Не знаю, пока не настолько пришла в себя, чтобы сравнивать. Ты… ты хочешь поговорить с ним?

— О чём? Он не приехал за мной, не искал меня, не писал письма… Я вообще думаю, что никому не нужна была, спасибо Максу, подобрал… — Упомянула она владельца журнала и зарылась пальцами в волосы, пепел сигареты вот-вот грозился упасть на роскошные кудри, когда я вытащила тлеющий окурок и швырнула на стол, не боясь повредить гладкую поверхность.

— Что ты такое говоришь, Макс здесь вообще причём?

— А ты не знала, что он спит со мной, чтобы я из журнала не уходила? Незаменимых, конечно, нет, но… зачем тратиться на других, если можно совместить приятное с полезным и получить двойную выгоду?

— Женя, ты не права.

— В чём?! — Подскочила и сжала кулаки. — В чём? — С гримасой боли опустилась обратно. — В том, что я в свои двадцать шесть сплю с сорокалетним мужиком от большой любви, на которую ему насрать? Или, может быть, в том, что отца своего ненавижу за его подлость? Я ждала, Галя, фамилию специально не меняла, хотя мне в детдоме зачем-то какую-то Мышкину приписывали. Какая из меня Мышкина? Да я любого порву. — Вскочила она и начала метаться по кабинету. И из журнала уйду. Не моё это, про модные тряпки писать. А Макс пусть удавится. Задолбал, козёл!

— Что ты взъелась? Всё хорошо, Жень, — попыталась я приблизиться и обнять, что ли, понять попытаться, но она как маленький ёж иголками поворачивалась, и на меня с презрением посмотрела.

— А Шах твой зачем на тебе женился, как думаешь? Неужели в любовь большую поверила? — Я отступила, вздыхая, а Женя согласно кивала, злобно сверкая взглядом. — Я не знаю, мне Макс рассказывал, была у него любовь. Такая, с большой буквы. Они тогда студентами были, у Макса родители с мамашей Шаха дружбу водили, вот и общались, по детской привычке. Это сейчас бизнес, выгоды, а тогда… — Рукой махнула, остановилась у окна и на пачку сигарет, оставленную на столе покосилась. Сглотнула, но не приблизилась, открыла окно на проветривание. — Тогда всё как в последний раз. Вот Шах твой и закрутил, с ума сходил, бесился, а она, та, которая с большой буквы, равнодушна была. Короче, он всю жизнь так и профукал, толи её ждал, толи… Да что там, никто не знает, что на самом деле случилось. Макс сказал ты похожа на неё. Фигура, волосы, — покрутила пальцем вокруг своего лица, — мордашка ничего. А ещё молодая и здоровая. А мужикам в сорок лет что надо? Не знаешь?

— Ты просто разнервничалась…

— Ты тоже, — засмеялась она на мою попытку перебить, но потом понимающе закивала. — Знаю, какие дифирамбы могут петь, Макс мне тоже горы золотые обещал. Как видишь… с горы пока не скатилась, значит, впереди всё. — Втянула в себя прохладный воздух, нервно улыбнулась, чуть вперёд наклонившись. — Это я так себя успокаиваю. А ты… ты родишь ему, желательно, конечно, чтобы мальчик… чтобы было кому дело передавать. Девочка тоже ничего, но! Сама понимаешь… Галь, да использует он тебя… Думаешь, беспокоится, на работу устроится помог… а он же просто хотел, чтобы ты на виду была.

Я сжала зубы, воздух сквозь них втянула, Женька, грустно улыбнулась.

— Что, мать, и тебя такие мысли посещали? Значит, не совсем пропащая. Сама-то чего хочешь, не задумывалась?

— Ты ведь хочешь увидится с отцом, да?

— С чего взяла? — Изменилась она в лице и спину выпрямила.

— Да так, просто… Подумала, что бы сделала, будь на твоём месте…

— На моём месте не весело.

— На моём, как мы только что выяснили, тоже не очень. Я своего отца в глаза не видела. В общем, — посмотрела прямо перед собой, — у Димы день рождения через неделю, а они, вроде как друзья, да и охрана всё же… Думаю, будет. Он говорил, что только самых близких собирает, вы с Максом тоже приходите, не знаю, как там по плану, но если что, я договорюсь. Вот и скажешь ему всё, что думаешь.

— Мне это не нужно. — Отвернулась она, передёрнув плечами.

— А ты не думай, нужно или нет. Просто приди и скажи, что чувствуешь. А он в любом случае в проигрыше.

— Не жалуешь ты моего батюшку, — Женя нервно скребла ногтем подоконник, выдавая напряжение, я, хоть и говорила о Кречетове, но думала совершенно о другом.

— А ты моего мужа.

— Я правду сказала. — Встрепенулась она, чуть повернув голову в мою сторону.

— Ты его не знаешь, — покачала я головой в ответ. Женя резко развернулась.

— Макс знает. Это не мои слова — его. А он словно о себе говорил, думал, что я дура влюблённая, не понимаю этого. Ладно, — Женя беззаботно улыбнулась, свой негатив сбросив, — загрузила я тебя… глупая. Что там у нас по плану? — Глянула на настенные часы и нахмурилась. — У-у-у… Макс будет рвать и метать, десять минут как заседаем. Давай, сгребай свои наработки и шашку не забудь. Будем отмахиваться.

Женя засуетилась, замельтешила, и в ускоренном режиме из кабинета выбежала. Мне было не весело. Всё одно к одному. А сомнения… слишком скользкие, чтобы не пробиться к моим мыслям, слишком юркие, чтобы не навести там свои порядки. И я, буквально говоря, чувствую, как эти порядки меняют мою устроенную, налаженную атмосферу.

В конференц-зале собралась вся редакция, а на укоризненный взгляд Макса, Женя ответила заметным только мне и ему воздушным поцелуем, после которого он слишком уж явно сбился с мысли. Такое его поведение мало походило на рассказанный только что вариант истории, но часто женщины просто любят всё усложнять… И я на это очень сильно надеялась.

— Галя? — Передали мне слово, судя по направленным в мою сторону взглядам, а я и не знала, что говорить.

Обычно на подобных совещаниях слова не удостаивалась, да и вообще присутствовала только по Женькиному капризу. Не мой уровень — говорили все вокруг, но с любовницей начальника мало кто решался спорить, к тому же Женя, не смотря на юный возраст, была профессионалом, который любит своё дело и знает, как превратить работу в удовольствие.

— Да-а? — Растягивая время, улыбалась я Максу, который смотрел на меня вместе с остальными.

— Вы витаете в облаках, — безобидно заметил он. — Евгения Егоровна тут с таким упорством расписывала ваши качества как начинающего журналиста, что едва ли не под вашим авторством вышли последние две статьи. Пристыдить меня пыталась, что в чернорабочих юные таланты держу. Вот, сижу, думаю, чем бы вас занять повеселее.

От его сладкого тона и, в частности, от смысла тех слов, которые говорил, многие присутствующие скорчили жуткие завистливые рожи. Понятное дело, их он только критикует. А я ведь жена хорошего друга, который, совершенно случайно, будет выступать нашим спонсором в последнем квартале года, и разместит свою рекламу на выгодных для нас условиях. Ну, вот, совершенно случайно! В общем, за меня все вокруг безмерно рады.

— Приятно слышать, но меня пока устраивает занимаемая должность. — Вежливо поблагодарила я, не теряя достоинства. По лицам сидящих за столом, пробежалась ироническая усмешка.

— Надеюсь, ключевое слово здесь «пока». — Ответил Макс и нахмурился.

Выдержав ещё несколько торжественных секунд мы перешли к обычному делу под названием «разбор полётов».

Забирать меня из редакции приехал мальчик из охраны. Имени его я не знала, но узнавала по очаровательным ямочкам на щеках. Он был едва ли ни единственным, кто, не споря, открывал ворота, не дожидаясь высочайшего соизволения моего личного надзирателя.

— Егор Владимирович сказал, что машина будет готова через неделю, не раньше. Женёк с Дмитрием Алексеевичем катается, так что с вами я буду. — Отчитался.

— Отлично. — Отозвалась я без особых эмоций.

— Мы сразу домой, никуда не поедем?

— Поедем. — Ответила я прежде, чем успела обдумать вопрос.

— Куда?

— Подруга у меня есть, Лиза. С ней поговорить хотелось бы. На Курчатова, пожалуйста.

Мой водитель услужливо кивнул и сразу свернул, следуя указанному маршруту. В конце концов, она ведь что-то от меня хотела…

Лиза встретила меня в ночной сорочке, с всклокоченными волосами и с не самым добрым взглядом.

— Не спится? — Понимающе улыбнулась и раскланялась, приглашая войти. — Тапки знаешь где, чай сама поставишь, пока я умоюсь, печенье, надеюсь, принесла, потому что у меня голяк. — Командовала, пока не закрылась в ванной, а я подумала, что как раз про печенье и не подумала. Вот такой вот каламбур…

— Ну, что сказать хотела? — Приткнулась она к дверному косяку кухни, глядя на меня со спины. Я обернулась, но не нашла, что ответить. И сама не знала, зачем приехала.

— Вспоминала о старой подруге? — Подсказала, ёрничая. — Да ничего, я не в обиде, с таким «заботливым мужем» и не такое случается. — Откровенно иронизировала она, медленно дефилируя к противоположному концу стола. Села, закинув ногу на ногу, посмотрела на меня с вызовом, улыбнулась и тут же отвернулась.

— Молчишь?

— Ты звонила… — Неуверенно начала я. — Наверно нам нужно поговорить.

— Правда? Так думаешь? — Изогнула она бровь и отпила горячего чая. Скривилась и отставила в сторону. — Я уже без сахара пью. — И тут же голову вскинула. — Да. Поговорить нужно. Как жизнь молодая?

— Спасибо, хорошо. — Сдержанно ответила на её откровенный вызов.

— Да не уж-то? Хм… Извини, конечно, но я тебя умнее считала.

— Может…

— Не может. — Отрезала она, не желая знать моих доводов. — Знаешь, он молодец. Муж твой, я имею в виду. — Пояснила, поставила локти на стол близко друг к другу, подбородок повесила на скрещенные ладони. — Знаешь, что он мне сказал, когда к нам в издательство пришёл?

— Нет.

— Чтобы я исчезла. Растворилась. Не звонила и не писала. А самое главное, он рассказал мне, почему я этого не должна делать, представляешь? Говорит, не послушаешься — пеняй на себя. Отца вспомнил, должность его… Он сказал, если я буду мелькать перед его глазами, то не будет больше у отца должности.

— Дима не бандит.

— Да ладно? — Хмыкнула она, развеселившись, а потом, и правда, губы поджала. — Бандит, не бандит, а связей много. Нужных связей, Галя. Вот, слышала, и тебя устроил. Как, кстати, на новом месте?

— Мне нравится.

— Даже не сомневаюсь… — Я уже намеревалась ответить на её издёвку, но Лиза и сама отступилась. — Так вот, что я сказать хотела. Тот случай помнишь, когда пацаны пристали к нам? Это он их подослал, я уже потом узнала, что они вообще у него работают, представляешь? Это он попросил их пристать к нам тогда. Зачем? Хочешь ты спросить? — Подловила она меня с открытым ртом. — А затем, чтобы потом на меня всё и свалить. Так и сказал, что это я устроила и мальчишки подтвердят. Чтобы ты во мне усомнилась, чтобы верить перестала. Я сначала подумала, как же, свисти, а он ведь сказал. Сказал?

— Мы не обсуждали это. — Соврала я и глазом не моргнув, на самом деле, просто потерялась во всевозможных версиях и хотела получить время на передышку.

— Ну и ладно, я и сама хороша, накричала тогда на тебя. Про Антона… ты извини. Правду сказала, всегда он мне нравился, только вот тебя выбрал. А я готова уступить была, ну, а когда ты его выбросила, так бесцеремонно… В общем, не права и всё тут. После прихода твоего мужа все в издательстве на взводе были. Отцу тоже пригрозил, чтобы и смотреть в вашу сторону не смел. Только указания и раздавал, что говорить, когда ты придёшь, а что не говорить.

— Дима сложный человек, — начала я, хотя сложности в нём пока не видела, он легко шёл на уступки, помогал стать на ноги, но вот в такой интерпретации всё выглядело иначе, словно я и не знаю его совсем, — но…

А что «но», и не знала. Что я делаю? Хочу оправдать его? Перед кем? Зачем мне это нужно? Зачем это нужно Лизе? Поэтому рот закрыла и на неё уставилась, ожидая ответа, вопроса, чего угодно, только не молчания. Смотрел и верила. Ей верила, и мужу… Лизе, потому что знала её много лет и до сих пор была уверена в подруге, считала едва ли не сестрой. А Дима… ему я просто верила, потому что хотела, потому что любила. И наверно была готова на всё, чтобы он не оставлял меня больше. Этот разговор, он давал больше вопросов и ни одного ответа. Зачем приходила?

— Хочешь уйти? — Поняла она по выражению моего лица и на спинку стула откинулась. — Я пойму. Сложно разочаровываться в людях, которым поверил. А ты ему веришь, уж, не знаю, почему. Да и что ему от тебя нужно, тоже не пойму. — Я попыталась встать, чтобы уйти, а Лиза тон повысила. — Ты не подумай, в тебя можно влюбиться, только зачем создавать такую многоходовую комбинацию… Хотя, просто всё, отрезать тебя от старых друзей, знакомых, навязать побольше новых, чтобы ты потерялась. Временно утратила ориентир. Создать пару сложных ситуаций, потом помочь в их решении. Вот и весь секрет. Сколько мы с тобой романов перечитали, где всё по одной схеме?

— Мне пора.

Я уже вышла из кухни, когда меня догнал Лизкин голос.

— Ты просто помни, что мы у тебя есть. Я, Антон… он волнуется, потому и не отпускает. Поговори с ним, Галь, ему это нужно.

Я молча открыла верхний замок, нижний, Лиза показалась в дверях.

— И… приходи, если муж позволит. Посидим, как раньше, поболтаем… секреты, сама понимаю, не расскажешь, — вздохнула, плечами пожимая, — но хотя бы я поделюсь наболевшим. С Валерой, кстати, рассталась. — Крикнула, в момент, когда я шагнула на площадку.

— Мне жаль, вы были красивой парой. — Ответила я, повернув голову в её сторону, а сама уже спустилась на ступеньку вниз.

Пока шла по лестничным пролётам, в голове не унимался шум. Слишком много всего, слишком противоречиво, чтобы анализировать. История чем-то похожа на политические игры, где никогда не догадаешься, кто прав, а кто виноват. И никто не подскажет, не поможет. А свидетели твердят одно и то же, смотря кто заплатил больше.

— Галина Анатольевна, вы не потерялись?

Я стояла напротив высокого улыбчивого молодого человека. Да, мой водитель… кажется…

— Вы хорошо себя чувствуете? — Улыбнулся он как по заказу, открывая заднюю дверь авто. Лишь на секунду я усомнилась, стоит ли садиться, смотрела на него внимательно. «Нет, парень просто выполняет свою работу, никаких тайн, никаких заговоров» — убеждала себя. В момент, когда садилась, глянула на окно Лизиной квартиры, как делала много раз, уезжая от неё на такси и дёрнулась от неожиданности, потому что она тоже смотрела на меня. Как всегда. Но сердце билось быстро и сильно, а желание уехать поскорее, не покидало.

— Давай домой. — Скомандовала, когда улыбчивый парнишка сел, мелькая коротко стриженным затылком перед моим лицом.

По дороге домой долго думала, только не могла прийти ни к каким выводам. Я просто запуталась и не знаю, в какую сторону пойти, что согласиться потерять… Коня? Голову? Взяла телефон в руки, чтобы набрать номер, но застыла, глядя на тёмный экран, а тот и сам ожил. Бабуля беспокоилась. Непроизвольна улыбка тронула глаза и губы.

— Привет, ба. — Расслабилась я, зная, что ей могу доверять и не думать об этом. Устроилась на сидении удобнее, откинула голову назад, ослабляя тугую резинку на затылке.

— Привет, Галочка. Где ты? Дмитрий Алексеевич волновался, спрашивал, не у меня ли гостишь? — Наставническим тоном проговорила бабуля из чего следовало, что тон Дмитрия Алексеевича её не порадовал.

— Я сейчас к тебе заеду, там и обсудим. Вари кофе.

Посмотрела на парнишку, который, учуяв неладное, за что можно отдать ему должное, и улыбаться перестал.

— Дмитрий Алексеевич звонил, не так ли? — Вкрадчиво уточнила я, парень нахмурился. — И что же он получил в ответ?

— Адрес и ту скудную информацию, которую я узнал от вас. — Слова вызвали во мне не те ассоциации и парень пояснил. — Про подругу Лизу, которую вы давно не видели.

— Спасибо. Только, как вы поняли, сейчас не домой. К моей бабуле, здесь недалеко и если Дмитрий Алексеевич будет звонить… А, кстати, почему вы ему дали отчёт? Да, я понимаю, он наниматель и всё такое…

— В машине установлены датчики слежения на случай угона. — Перебил меня парень строгим голосом, но продолжил только когда я перестала мысленно сопротивляться и закрыла рот, не намереваясь продолжить. — Та что, даже при всём желании…

— Я вас поняла. Можно ещё вопрос?

— Я весь во внимании. — Улыбнулся он, очаровывая ямочками на щеках, но в этот раз я не повелась. Улыбнулась ему: Ха! У меня тоже ямочки!

— А вам давали указания проследить за мной?

— Мне это озвучили как «присмотреть». — Понял он меня с полуслова и все вопросы на данном этапе закончились.

— О том, что я это спросила вы тоже обязаны доложить?

— В принципе да, но могу и не упоминать.

— И на том спасибо. Сворачивайте, а слева во дворе третий подъезд. — Вяло уточнила я, оседая в кресло поглубже. В целом, ситуация нравится мне всё меньше и меньше.

К бабуле доползла ни жива, ни мертва, и сразу же схватилась за чашку с кофе. Тихо отпила, сделав всего несколько глотков, поёжилась от внезапно охватившего холода, а потом, как нахохлившийся воробей, посмотрела на бабулю.

— Ба, вот, ты мне скажи, нормально это, что все вокруг на него наговаривают, и даже больше: их слова очень похожи на правду, подтверждения которой я получаю с каждым днём всё больше и больше, а я продолжаю слепо верить и закрывать уши, глаза, затыкаю свою интуицию, отправляя её далеко и надолго, но зато счастлива в браке. — Без какой-либо интонации пролепетала я и плавно перевела взгляд с тапок на нахмуренные брови.

— Опять?! — Получила вместо воодушевления и опустила глаза в пол.

— Я просто не знаю, что мне делать.

Бабуля присела за стол, но к кофе не притронулась, забрала и мою чашку, чтобы я, как самый настоящий кофеман следовала за ярким ароматом.

— Ничего не делай. — Ответила мне, добившись сознательного взгляда. — Нет ничего надёжнее, чем открытый диалог. Думаю, тебе, как филологу, этот способ хорошо известен.

— А если я боюсь?

— Чего?

— Правды.

— Тогда выпей успокоительного и продолжай закрывать, затыкать и посылать.

— Но я так скоро с ума сойду! — Взвыла я, на стуле развернулась и намерено больно ударилась головой о стену, надеясь, что у меня мозги на место встанут. — Они все против нас. — Надулась и принялась перечислять издевательским тоном: — Дима такой, Дима этакий и пере этакий. Он меня, конечно же, использует, потому что просто так я и даром никому не нужна. А как использует, так, конечно же, выбросит за ненадобностью, да я просто устала от всего этого, ба! — Закончила на одной ноте и на бабулю взглянула умоляюще. Она невозмутимо поправила очки.

— Галя, я тебя не понимаю. — Спокойно ответила на мой пусть тихий, но вполне эмоциональный взрыв. — Я помню как ты выла, но не оттого, что тебя обидели или бросили, а оттого, что он ушёл и перепутать этот вой с каким-либо другим просто невозможно. Я помню твои безумные глаза когда ты рассказывала мне, как он тебя заставляет, а ты, якобы, не хочешь. Я не забыла как ты совсем недавно делилась своими переживаниями о том, что он подумает, глядя на твоё поведение в постели, а теперь скажи мне, с чего вдруг, именно сейчас, тебя заинтересовало чужое мнение? Мнение людей, которые не знают о вашей жизни ни-че-го? Мнение людей, которым поесть не дай, дай языками почесать? Не знаешь, что делать и не можешь говорить — чувствуй. Чувствовать ты можешь.

— А что я чувствую? — Отозвалась устало, даже глаза закрылись, а по телу прокатилась вязкая сладкая дремота.

— Хорошо тебе с ним или нет. Начни с этого.

— Ты знаешь, ба, я последнее время часто думаю, почему всё так. Так, как есть. Почему я с Димой, не смотря на все пересуды, даже не смотря на его перешёптывания с другими весьма недвусмысленного характера: он от меня что-то скрывает. — Я выводила пальцем узоры на старинной клеёнке, не особо всматриваясь в проделанную работу. — Думала, думала, а потом вдруг поняла, что это не просто так. Не потому, что я какая-то тютя, которую куда поставили, там и стоит. А потому, что я хочу быть с ним. Мне это нужно в первую очередь. Даже не ему, а мне. — Посмотрела на бабулю, а та улыбалась. Умиротворённо и беззаботно. — Я поэтому и приехала, посоветоваться: может, это я эгоистка и думаю о себе, может… может это я держу его? А держу потому, что не хочу отпускать? Он нужен мне. Я скучала по нему. Да и вообще только сейчас чувствую себя целой. Когда Дима рядом. Он детей хочет и я тоже. — Вспомнилось отчего-то. — Значит, всё правильно?

— Правильно. От меня чего хочешь?

— Поддержки? — Наивно предположила я, а бабуля покачала головой.

— Подзатыльника хорошего ты хочешь, Галка. И себя, и его мучаешь. За что, спрашивается? Езжай к мужу и не ломай голову над проблемой, которой нет!

— Не могу, ба…

— Ну, что ещё? — Отозвалась она недовольно, так, словно хочет побыстрее избавиться. Я я проделала характерный вдох носом, в сторону чашки с любимым кофе. Бабуля нахмурилась и отставила чашку подальше. — Ты что-то говорила про детей?

— Детей хочу. — Напомнила я и потянула руки к чашке. Тут же получила по ним удар мягким полотенцем.

— Вот и иди, займись делом. — Отвернулась, а потом резко повернулась обратно. — Что? — Удивилась, глядя на моё недовольное лицо. — Дети это всегда жертвы. С чего-то нужно начинать. — Вытянула голову в направлении кофе и эмоционально развела руками она, после чего сдержала мягкую улыбку. — Я считаю, что тебе просто не хватило какой-то самостоятельности и ты хочешь, чтобы важное решения приняли за тебя другие. Пора взрослеть, Галя. Хочешь быть счастливой — борись за своё счастье. Не умеешь бороться — учись это делать. Не хочешь учиться — просто повторяй за своим мужем и помни, ты у него тоже в каком-то смысле первая. И он познаёт основы брака вместе с тобой. Дмитрию Алексеевичу непросто и если ты, как женщина, в любом случае сможешь положиться на своего мужа, то ему баловаться некогда. Каждое принятое решение будет стоить очень дорого, а твой муж уже в таком возрасте, когда это слишком хорошо понимаешь, чтобы размениваться по мелочам. — Я слушала, затаив дыхание и открыв рот, не сразу уловив, что лекция по домострою подошла к концу. А бабушка совсем не педагогично фыркнула в мою сторону. — Ну, и чего сидим, кого ждём?

Получилось абсолютно искренне улыбнуться её напускной сердитости, я потянулась через стол и громко чмокнула в губы, удерживая за шею, чтобы не упиралась.

— Ты самая лучшая, ба!

— Подлиза. — Проворчала она в ответ и чтобы придать ускорения, встала из-за стола первая.

Вместе мы вышли в прихожую.

— У Димы скоро день рождения, будет неплохой повод посмотреть наш дом и как мы в нём живём. — Ненавязчиво предложила я, медленно продвигаясь к входной двери. Бабуля отчего-то раздражённо вздохнула. — Я не настаиваю, да и с друзьями он будет отмечать в ресторане, а уже чуть позже дома, с семьёй. Его родители, кстати, обещали приехать. Можно было бы познакомиться… — Продолжала я, не обращая внимания на, тускнеющее на глазах, бабулино лицо.

— Я слишком стара для подобных мероприятий. — Отмахнулась она.

— Но я была бы очень рада.

— Как-нибудь в другой раз. — Неуверенно она сдавала позиции, потому как ранее категорически отказывалась идти в гости.

— Дима не против. — На всякий случай добавила, но бабуля снова отмахнулась.

— Он звонил уже, приглашал. Не знаю я, подумаю. Но ничего не обещаю. — Добавила скоро, словно предыдущих слов я не услышала. Махнула мне на прощание рукой и тихо прикрыла дверь.

А на улице, не смотря на жару, с явным воодушевлением на лице, меня ожидал водитель.

— Теперь домой. — Заверила я, опережая его и не позволяя открыть передо мной двери.

Дома настроение как-то поубавилось, как, впрочем, и уверенности в светлом будущем. Общая напряжённая атмосфера витала в воздухе. И все мои претензии тут же прокрались в голову, словно их кто-то на ухо нашёптывал. Диму я увидела на кухне, он что-то колдовал у плиты, при моём появлении, повёл плечами, но не обернулся, а я замерла, толи любуясь, толи углубленно размышляя.

— Что-то хочешь сказать? — Полуобернулся он, не отрываясь от готовки, я аж на месте подпрыгнула, так на тот момент отвлеклась. Шагнула на кухню увереннее, опёрлась руками о излюбленную барную стойку, слегка на неё наваливаясь, Дима обернулся и взглядом будто бы повторил вопрос.

— Да… нет… с чего бы?

Он повернулся и кинул на меня более долгий, более строгий взгляд, чуть нахмурился, но тут же постарался расслабиться. Лицо разгладилось и выражало общее умиротворение. Притворщик!

— Я у бабули была.

— Молодец, как она? — Сухо, скупо на эмоции, немного напряжённо.

— Передаёт привет, сказала, что на день рождения не придёт. Я ещё рассказала, что твои родители приедут, так она ещё больше отнекиваться стала. — Дима не отреагировал. — Как чувствует, — добавила я тише, а муж ухмыльнулся, было заметно как дрогнули его плечи.

— Что ещё? — Уточнил с нажимом, а я разозлилась.

— Дим, а ты тогда правду говорил, про датчики слежения, отслеживание звонков, встреч, переговоров, маячки во всевозможных предметах и прочие шпионски штучки, да?

Он неспешно измельчил зелень, пальцами провёл по острому лезвию огромного тесака и только после этого повернулся ко мне, предварительно отшвырнув его в мойку.

— Тебя что-то напрягает?

— Я вопрос задала. Да и претензии тебе пока не выставляла.

— Ах, пока?! — Сложил он ладони перед собой, опёрся боком о столешницу, и мне, чтобы видеть его глаза, пришлось пересесть.

— Да, пока! — Проговорила громче положенного в ответ на его провоцирующий тон, тут же выдохнула, успокаиваясь. — Дим, а ты не мог мне позвонить и спросить, где я нахожусь? Зачем было… — Он посмотрел с вызовом, а у меня тут же губа затряслась от волнения. — Ты понимаешь, в какое положение меня ставишь? Вот, что он подумает? Что ты мне не доверяешь, что контролируешь? Совсем недавно о доверии говорил, Дима. А сам… сам… следишь, словно я повод дала. Я из редакции выйти не успела, как ты уже знал об этом, тут же позвонил и уточнил, почему мы не подъезжаем к дому. Я не понимаю этого!

— А вот это, я так понял, была претензия? Да?

— Да!

— Тогда отвечу по пунктам. Что ты там первое спросила? В какое положения я тебя поставил? Почему не позвонил? А ты мне позвонила, сказала, что планы меняются? Вчера сказала, что на полчаса и домой, но нет же, тебя на приключения потянуло! Что ты у неё забыла? Вот это? — Обвёл руками пространство вокруг? — Эту ссору? Она тебе напела, какой я замечательный и как тебя прессую? Кажется, ещё сегодня утром тебя всё устраивало.

— Меня и сейчас всё утраивает. Я только хочу понять, зачем искать посредников, если я всегда на связи? Тебе это удовольствие доставляет?

— Какое на хрен удовольствие, Галя?! А такой вариант, как тот, что я не хотел тебя отвлекать? Как? Не устраивает? Что я не хотел мешать, зная, что если ты не дома, значит, по делам заехала? А рядом с тобой есть человек, который всегда должен знать, где ты. Да мне всё равно, общаешься ты со своей подругой или нет, я не запрещаю!

— Да не уж-то? — Обиженно отвернулась я, понимая, что и его версия не лишена смысла, но ведь признать это не так уж и просто, тем более мне, неуверенной в себе, закомплексованной и с запудренными мозгами, особе.

— Представь себе, да.

Ответил он, успокаиваясь, вспомнил о том, что тушилось всё это время в сковороде, резким движением выключил огонь и легко забросил туда всю нарубленную зелень, закрыл крышкой. Тщательно вытер руки полотенцем и только после этого, как-то устало опустил плечи.

— Я только посоветовал тебе, сказал, как будет лучше по моему мнению. Но это вовсе не значит… — Развёл руками. — Галь, давай не будем ссорится из-за ерунды, а?

Подошёл ближе, обнял, аккуратно сжимая руками моё тело чуть ниже лопаток. Прижался губами к виску.

— Я понимаю, что тебе сложно взять и полностью перестроить свою жизнь и не требую многого. Но просто… будь терпимее к моим заскокам. Ты же знаешь, что я тоже пытаюсь…

— Я знаю. — Тихо успокоила, прижимаясь губами в ответном поцелуе к его шее. — И, правда, не хотела говорить всего этого, но ты так напряжённо молчал, что ничего другого не оставалось, как напасть первой. И, нет, не хотела я нападать. Мне действительно было неприятно, что ты узнаёшь от других, где я нахожусь. Мне звони. — Впилась ногтями в твёрдые плечи, чуть поглаживая большими пальцами ткань футболки. — И не будет дел важнее, чем тебе ответить. А уж если не отвечу… — Улыбнулась, чувствуя, как он расслабляется под мой голос.

— Договорились.

Его руки, уверенно сжимая меня всё сильнее, спустились ниже, остановились, обхватив ладонями обе ягодицы, с наших губ одновременно сорвался тихий стон.

— Дим, а что ты такое вкусненькое приготовил? — Привстав на цыпочки, я вынырнула из-за плеча, его руки окончательно сжали меня, выдавливая даже писк, и только после этого приотпустил и медленно раскачал из стороны в сторону, как маленького медвежонка.

— Мясо. — Чувствительно укусил за мочку уха. — Ты ведь любишь мясо?

— Я очень голодная.

— Я не об этом спросил.

Мой взгляд плавно раскачивался из стороны в сторону, так же, как и мы с Димой в обнимку, пока не зацепился за массивную коричневую тубу на пустой столешнице.

— А бабуля сказала, что если хочешь детей, нужно уметь отказывать себе в чём-то. — Убеждала я себя вслух, хотя едва ли не руки тянула.

— Неужели ты решила отказаться от пищи? — Хмыкнул Дима, а я улыбнулась, говорить с ним о детях было слишком откровенно, слишком интимно, словно заглядывая за занавес.

— Нет. Мы с ней говорили о кофе. А сейчас я смотрю на просто огромную банку вкусного, только что помолотого кофе, и практически забыла о её совете.

— Брось, это не свежемолотый кофе, а обычный, растворимый, из супермаркета. — Откровенно смеялся надо мной муж, а я всё крепче прижималась к его шее своим лицом, провела по ней кончиком языка, а потом и вовсе прикусила.

— Твоя кожа пахнет этим кофе.

— Хочешь съесть меня?

— Нет, но я бы с удовольствием отправила тебя в душ, как самый настоящий внешний раздражитель. Потереть спинку?

— Нет, но пока я смываю этот запах, ты можешь по большому секрету сварить себе чашечку. Обещаю, что ничего не замечу. — Соблазнительно шептал он, пытаясь оторваться от меня. А я только губы надула, сама его оттолкнула, тут же притягивая обратно, за края футболки. Выпятила грудь вперёд, дерзко смотрела в глаза.

— Хочешь сказать, что твоя жена слабачка? — Прорычала недовольно, Дима же улыбался одними глазами, оставаясь абсолютно серьёзным с лица.

— Скорее, моя сильная жена имеет некоторые слабости. — Поправил он, играя по моим правилам, с удовольствием поддавался на смешные по силе толчки и притягивания.

— У меня есть только одна слабость в этой жизни. — Обвела языком губы, откровенно соблазняя, а Дима, словно неосознанно повторил это движение, не отрывая взгляда от моего лица, не прикасаясь руками, но позволяя мне контролировать расстояние между нашими телами. И глубоко внутри зарождалась сладостная дрожь желания.

— Предложение потереть спинку всё ещё в силе. — Пропела ангельским голоском, на что Дима широко растянул губы.

— Предложение выпить кофе тоже.

— Ну, нет, Дим, — отбросила я своё соблазнение на задний план, — я серьёзно. Ты, кстати не думал. Что пора бы отказаться от алкоголя и… и чипсов, например.

— Я не ем чипсы. — Заверил меня муж и я склонна с ним согласиться. — И вообще, — он мягко потянул меня на себя, подвёл к плите, на которой «доходило» блюдо, приоткрыл крышку, выпуская манящие ароматы, посмотрел на мои вспыхнувшие огнём глаза, — я считаю, что ко всему стоит подходить грамотно. Не стоит бросаться из крайности в крайность.

Небольшой ложной захватил пару кусочков мяса и подул сам, прежде, чем предложить попробовать, я с удовольствием посмаковала, закрывая глаза от наслаждения.

— И не стоит себя ущемлять, потому что организм в состоянии стресса после перехода на правильно питание не будет рад новым потрясениям в виде беременности. Во всём нужна мера. Думаю, можно отказаться от кофе в обед и вечером, но с удовольствием выпить его утром. — Подкормил следующей порцией мяса, а я чувствовала себя ручным котёнком, готовой есть с его рук. Странное, но, кажется, приятное ощущение погружения в неизведанное. — Насчёт алкоголя, могу согласиться и отказаться от него, я не особо злоупотребляю и вполне могу обойтись без выпивки. Не думаю, что почувствую особую разницу. Да и вообще нам спешить некуда, стоит свыкнуться с мыслью, что наша семья может измениться. Думаю, через год, два, мы вполне будем к этому готовы.

— Обалдеть, какие у тебя планы. — Открыла я глаза, возбуждённая услышанным. — Я тут матерью готовлюсь стать к следующему дню рождения, а он, говорит год, два. — Смотрела на мужа ошалелыми глазами. — Дим, ты серьёзно?

Он мягко рассмеялся, придерживая меня за подбородок, коснулся губами губ, чуть пощекотав их, но так и не поцеловав.

— Я уже не в том возрасте, чтобы делать детей по первому желанию, Галь, да и ты, возможно не готова.

— Нет, это не серьёзно. А как же девиз «видишь цель — иди к ней!»? Дим, ты меня просто удивляешь. Я тут голову ломаю, как мне успеть всё устроить, а ты с далеко идущими планами. Интересно… — Потянула, покачивая головой, Дима рассмеялся очередной раз.

— Я не сказал, что буду против, я просто не хочу, чтобы ты загоняла себя в угол.

— Вот ещё!

— Правда, — он, наконец, усадил меня за стол, обслуживая, поставил обеденное блюдо, разложил приборы, выложил на тарелку небольшую порцию мяса, которое буквально утопало в зелени, во вкусном соусе, налил бокал вина, на которое я покосилась с осуждением. — Галь, ты иногда ставишь себе цели и идёшь напролом к их достижению, не в каждом случае этот способ верный.

— Мне всегда казалось, что я, наоборот, слишком долго сомневаюсь, прежде чем принять решение.

Сама задумалась, в это время внимательно всматривалась в спокойное лицо мужа, в его неспешные движения, как он садится за стол, приступая к обеду, как сам делает глоток из отставленного мною бокала.

— Это да, но когда ты его примешь… берегитесь. Лес рубят — щепки летят. Вот это моя Галя выполняет программу максимум.

— Я просто не люблю бросать незаконченное дело, а терпения иногда не хватает и приходится себя торопить, чтобы интерес не угас.

— А ты, оказывается, увлекающаяся особа… — Прищурился он, облизывая губы, снова сделал глоток, чуть подался вперёд, в мои глаза заглядывая.

— Не настолько, чтобы не понимать, что делаю.

— А сейчас ты хочешь ребёнка. — Утвердительно кивнул он, словно посмеиваясь над этой идеей.

— Я считаю, что уже вполне готова у этому подвигу.

— Подвигу?

— Не смейся! Роды в наше время настоящий подвиг. Ты посмотри на женщин вокруг, как она трясутся за свою карьеру, за деньги, забывая о самом главном.

— А ты, значит, не боишься?

— Может, потому, что мне пока нечего терять? Особых достижений нет, дела всей моей жизни тоже, — рассуждала я, забываясь, и уже во всю размахивала вилкой и ножом, погрузившись в свои планы. — К тому же, я не считаю, что моей единственной целью в жизни сделать себе имя и всё в таком духе.

— Хочешь сказать, что не тщеславна?

— Я хочу сказать, что не пробовала себя в роли матери, мне кажется, что видеть достижения собственного ребёнка намного важнее, чем свои. И я не из тех, кто относит беременность и роды к концу света. Здесь всё от многих факторов зависит, и, прежде всего, от самой себя. Кто хочет добиться успеха, тому дети не помеха. Наоборот, хочется добиваться его, чтобы показать пример, положительный желательно. — Добавила, чуть смягчившись и вернувшись в реальность. Дима мне улыбался. — А что значат дети для тебя?

— Наверно это смысл жизни. Сначала ты живёшь для себя, потом для того, чтобы сделать свою женщину счастливой, потом… — Он засмеялся, увидев мой приоткрытый от удивления рот. — Потом для того, чтобы были счастливы твои дети. Ожидала услышать что-то другое?

— Не знаю. Мне непривычно видеть, как ты мечтаешь. — Засмущавшись, я опустила глаза, словно меня на подглядывании поймали.

— А-а, понятно, — догадался Дима и вытянул губы, — ты видишь во мне прожжённого циника, который думает только о себе любимом.

— Не совсем так. Скорее, я привыкла, что ты себя таким показываешь. Согласись, ты не часто раскрываешься передо мной.

Я уже забыла о еде, забыла и бокале с вином, который Дима усердно проворачивал в руках, удерживая за высокую ножку, и готова была слушать его вечно.

— Ты не всегда готова поверить, что я настоящий.

— Хочешь сказать, что недооцениваю тебя?

— Скорее, переоцениваешь мои желания выделиться из толпы. Мне нужно гораздо меньше, чем я имею.

— Но ведь ты никогда не остановишься на достигнутом.

— Мне есть, куда расти. Да и остановиться… нет, это не для меня. Буду двигаться вперёд из банального желания не застрять на месте. Не люблю спёртый воздух вокруг, до рези в глазах знакомые лица, да и вообще, в движении жизнь.

— Я думала тебе нравится быть лидером.

— Это, скорее, вынужденное положение.

— Но ты занимаешься бизнесом, в своём деле всегда нужно быть лидером, разве нет?

— Моё дело — это дизайнерское искусство. Ведение дел это как гарант успеха, как способ диктовать свои условия. Выгодное дополнение, но не основа.

— То есть, ты бы с удовольствием отказался от ведения дел в пользу творческой работы?

Дима с такой искренней радость кивнул, словно он ребёнок, которого наградили вкусной конфетой за хорошие поступки. Сколько ещё я о нём не знаю?.. Но мысль, что деньги не есть смысл жизни, меня грела.

— Ведение дел в компании отнимает львиную долю времени и сил, так же я теряю способность мыслить красиво, создавать, фантазировать. Это мир строгих правил, где всем правят цифры. Нет такого понятия как «хочу», есть понятие «надо» и это понятие приходится уважать, мириться с ним. Я становлюсь жёстким, чёрствым, хотя предпочёл бы жить в своём мире, не задумываясь откуда берутся деньги и на что они тратятся. Но так случилось, что мне приходится тянуть на себе всё, совмещать, чаще в ущерб результату. Для подпитки фантазии нужны впечатления, эмоции, что я тебе рассказываю, ты же и сама это прекрасно знаешь!

При упоминании о своих талантах, я стыдливо опустила глаза. Не умела как Дима рассуждать, хвалить себя, не важно, заслуженно или нет. Мне проще было принять похвалу или критику, чем высказать своё «я». Проще постоять в стороне и понаблюдать, чем громко заявить о праве быть.

— Почему же не сделаешь этого? Не остановишь выбор на том, что тебе нравится? Мне кажется, ты в том положении, чтобы выбирать. — Недоумевала я, а Дима улыбнулся.

— Вдохновение жестокая вещь, Галочка. Сегодня оно есть, а завтра уже нет. Сегодня ты любимец публики, а завтра тебя обойдут стороной и не вспомнят, кто ты есть.

— Но ты столько лет успешно совмещал то и другое, неужели боишься ошибиться в выборе?

— А ты? Почему ты продолжаешь работать на старом убитом компьютере, который не сегодня, завтра, скончается, а новый, современный аппарат, который быстро грузится, щадит твои глаза, стоит в сумке практически ни разу не использованный?

— Через тернии к звёздам. — Тихо призналась я, а Дима кивнул головой, предлагая продолжить. — Когда ты ютишься в маленькой комнатке со свечкой, можешь стать писателем, преодолевая трудности, запреты, но красивый лакированный стол не станет залогом успеха.

— Вот ты и ответила на свой вопрос. — Развёл он руками и допил вино из бокала. — Для результата не обязательно создавать тепличные условия. Чем больше трудностей, помех, тем выше твоё желание добиться цели.

— А мне казалось, ты другой. — Отметила я тихо, поражаясь своей пустой тарелке. Тоже развела руками.

— И ты даже не пытаешься узнать меня с другой стороны.

Прозвучало как укор, но Дима, скорее, просто констатировал факт.

Да, как же мне хотелось сказать, что он мягкий, нежный, чуткий, но при всём своём богатом внутреннем мире, он не был таким в жизни. Да, расчётливый, да, жёсткий и упрямый. Образ жизни и её законы накладывают отпечаток на нас самих. Кто-то, как я, живёт в придуманном мире, прячась за чужой спиной, кто-то вступает в открытое противостояние, как делает Дима, но ведь нельзя же винить его за то, что он такой. Я люблю его за это. За силу, за уверенность в своих действиях. Именно отсутствие таких качеств и настораживало меня в Антоне. Он был слишком податлив, чтобы стать главой семьи, слишком мягок, чтобы сказать категоричное «нет». Дима же, никогда не уступит, если будет считать себя правым. А когда нужно, решит за другого. За это и ценю, за это и уважаю.

* * *

— Что ты купила мужу в подарок?

— Галстук. — С гордостью ответила я Жене.

Обеденный перерыв затянулся по причине творческого кризиса, мы могли себе позволить посидеть в кафе дольше остальных, а что, если не сплетни оживляет воображение?

— А проявить фантазию?

— Это очень красивый галстук. — Пояснила я, раздражаясь.

— Неужели ты думаешь, что у Шаха мало галстуков? Или ты купила ему весёленький, с зайчиками в стрингах? — Подначивала она, а я продолжала злиться.

— Не мало и не весёленький. Обычный галстук. Но тот, который выбрала для него я. Разницу чувствуешь? Что-то, что подарено с положительными эмоциями, а не по долгу или статусу. И это в сто раз более ценное, чем купленный без души, пусть и дорогой предмет. У Димы очень красивые глаза, цвета млечного малахита. Он когда сердится, радужка становится более яркой, насыщенного оттенка, а тёмные разводы, вкрапления в ней, расползаются, создавая неповторимый узор. Тогда они становятся тёмными, практически чёрными. А если Диме хорошо и он расслаблен, если чему-то рад или доволен, то становятся такими ясными, словно в них солнышко поселилось. Вкрапления практически исчезают, оставляя лишь мелкие, практически не видимые глазу полосы и разводы. Как настоящий камень малахит. Очень красиво.

— Если бы я не знала Шаха, сказала бы, что ты в него влюбилась.

— Хочешь сказать, что в моего мужа нельзя влюбиться? — Возмутилась я, отставила стакан с соком подальше и даже руки перед собой скрестила, демонстрируя невербальный признак нежелания продолжать разговор, но ведь это Женька, ей по барабану, что я там невербально ей демонстрирую.

— Я хочу сказать, что для этого нужно полностью потерять тормоза. Да, возможно, он умеет быть идеальным, — задумалась и быстро добавила, — если очень постарается. Только он не идеальный. — Заключила, театрально закатив глаза.

— А я никогда и не говорила, что он идеальный. Причём здесь это?

— А при том, что ты не видишь очевидного. А потом будешь плакать, что надежды не оправдались.

— Нужно уметь разочаровываться в людях. Это нормальный жизненный процесс.

— Брось, тебя когда-нибудь предавали? — Язык чесался припомнить мою свадьбу, но усилием воли я промолчала.

— Нет. — Ответила твёрдо и в какой-то степени честно. — Но это не значит, что я теперь должна в каждом искать плохое.

— Но и идеализировать не верно.

— Ты слишком категорично ко мне относишься, Женя. Я понимаю, с каким мужчиной живу и…

— Правда? Ну, тогда не удивляйся, когда однажды он скажет, что между вами всё кончено. Он непостоянен, хотя, не спорю, ваши отношения бьют все рекорды. Но ты всё ж-таки жена, а это в корне меняет дело. — Я молча отвернулась. — Что, даже не будешь его защищать? — Усмехнулась Женя, прикуривая сигарету, сильно затянулась, глядя на меня. — Ты пытаешься отыскать светлые стороны там, где их нет.

— Я не вижу смысла убеждать тебя в обратном и… давай закроем эту тему, потому что выслушивать гадости о своём муже, мало кому покажется приятным.

— За правду не судят. — Улыбнулась она, глядя как я скоро собираю вещи.

— Не знаю, как ты, а я знаю, о чём мы будем писать статью. — Вместо этого хитро прищурилась я, а Женька, будучи слишком умной, чтобы спорить, тут же подскочила, опережая в дверях.

— Прошу, пани. — Склонилась, пропуская вперёд, и громко засмеялась, когда я продефилировала мимо с гордо поднятой головой.