Начавшийся благодаря iPhone переворот в медиа и технологии, развитие Android и появление iPad привели за годы, прошедшие после смерти Джобса, к событиям, которые не доводилось видеть за всю свою карьеру почти никому из обитателей Кремниевой долины, Нью-Йорка или Голливуда. И дело совсем не в том, что две из крупнейших и невероятно влиятельных корпораций в своих мирах – Apple и Google – сражаются друг с другом не на жизнь, а на смерть. Куда важнее, что начатая ими мобильная революция внезапно позволила новым игрокам нацелиться на 250 миллиардов долларов доходов в полудюжине отраслей.

Для тех, кто оказался не на той стороне в процессе нынешних изменений, последние пять лет были крайне неприятными. Издатели газет видели, как доходы от рекламы в печатных изданиях и тиражи упали до самого низкого значения за 20 лет. Количество журналистов, работающих в газетах, сократилось за последние пять лет почти наполовину. Книгоиздатели беспокоятся о том, что им будет нанесен похожий удар. Amazon не только снижает цены до уровня, не позволяющего им извлекать прибыль, но и пытается сманить у них самых востребованных авторов. Руководители киностудий уже видят, как исчезают их доходы от продаж DVD. Кроме того, их возможности по привлечению аудитории на плохие фильмы заметно ограничиваются из-за того, что разочарованные зрители мгновенно выражают свои чувства в Facebook и Twitter. Телевизионная индустрия беспокоится, поскольку компании типа Netflix и принадлежащий Google YouTube борются за их аудиторию с помощью собственного контента, оказывая немалое давление на ставки ежемесячной подписки на трансляционные услуги.

Однако мобильная революция также открыла массу новых возможностей для зарабатывания денег – в частности, в мире телевидения. Она позволяет создавать деловые партнерства, которые невозможно было представить себе в прошлом. Технологические компании заключают впечатляющие союзы с ведущими режиссерами и продюсерами из развлекательной отрасли. Крупные шишки из Нью-Йорка и Голливуда начинают создавать интересные мобильные приложения и партнерства с разработчиками программ, которых они когда-то называли преступниками, поддерживающими воровство контента. Нью-Йорк и Лос-Анджелес могут похвастаться тем, что в них постоянно открывается множество технологических стартапов. Лос-Анджелес быстро приближается к тысяче таковых, а в Нью-Йорке уже насчитывается порядка 7000. Агенты и продюсеры, у которых раньше не было никаких особых причин посещать Северную Калифорнию, теперь совершают туда паломничества чуть ли не каждую неделю.

«Мы уже запустили пять различных стартапов, в том числе для наших клиентов, – говорит Майкл Яновер, глава отдела по развитию бизнеса голливудского Creative Artists Agency (CAA). – При каждом запуске стартап должен найти финансирование. Поэтому мы постоянно общаемся с венчурными капиталистами, рассказывая им об идеях и прося об информации и деньгах. Мы встречаемся с массой интересных начинаний и крупными устоявшимися компаниями. К примеру, мы много работаем с Amazon и с YouTube. Мы смотрим на все, что хоть как-то развивается. Это может быть Pinterest, IntoNow или Shazam. Мы хотим оставаться частью этого процесса».

Яновер, выглядящий чуть за 40 (и отказавшийся назвать мне свой точный возраст), размышляет о формировании оси «Кремниевая долина – Голливуд» уже в течение 15 лет. Во времена, когда он управлял своим первым стартапом в Лос-Анджелесе, отделение Macromedia в Сан-Франциско пригласило его помочь в создании веб-контента в годы развития пузыря доткомов.

«Мы занимались передовыми разработками вместе с Мэттом Стоуном и Треем Паркером (стоявшими за созданием мультсериала South Park), Тимом Бертоном и Джеймсом Бруксом. Их задача заключалась в создании контента для нашего сайта в обмен на долю в капитале. Это не было телевидением в чистом виде, а скорее, набором сериалов, транслировавшихся эпизодически (как это делается в традиционной ТВ-среде). Мы купили студию Atom Films, и в конечном счете я начал руководить производством всего контента неигрового характера, включавшего в себя фильмы, анимацию, музыку, видео и даже поздравительные открытки.

Одно из направлений моей работы в Macromedia было связано с технологией Flash, на основе которой в то время создавались практически все видеоматериалы в интернете. Мы полагали, что вследствие естественной эволюции Flash (принадлежащей теперь компании Adobe) сможем инкорпорировать ее в мобильные устройства, игровые приставки и т. д. Поэтому мы задумали проект и дали ему название Columbus, потому что речь в каком-то смысле шла о Новом Свете, понимаете? Цель проекта состояла в том, чтобы добавить Flash в массу устройств, включая мобильные телефоны.

В 2002 году мобильные приложения были довольно примитивными. Однако я всегда ясно понимал, что в конечном итоге в телефоне окажется почти все, что нужно человеку. На многих растущих рынках потребители даже не покупают персональные компьютеры, а обращают внимание на мобильные телефоны. Кроме того, они отказываются от стационарной связи и сразу переходят к беспроводной. Потому даже этих двух фактов хватало для того, чтобы понять, что именно мобильный телефон станет устройством, в котором будет демонстрироваться и транслироваться контент».

Однако основная масса работы Яновера в области веб-контента оказалась на полке, поскольку имевшиеся технологии просто не были готовы к новым идеям. В те времена большинство домов даже не имели доступа к широкополосной связи, не говоря уже о том, что беспроводные соединения и устройства не обладали скоростью, достаточной для трансляции видео. Яновер присоединился к CAA в 2003 году и завел связи со всеми мобильными стартапами и компаниями, до которых только мог дотянуться.

«А затем Стив Джобс вывел на рынок iPhone», – говорит он, и внезапно мир открылся и заинтересовался разработчиками и креативными сотрудниками. Все будто смогли сбросить с себя ярмо операторов и отказаться от негибкой и всем надоевшей платформы традиционных телефонов. И поэтому появление iPhone показалось мне похожим на приход Моисея, способного вывести людей из пустыни в землю обетованную. Это был потрясающий момент. Все вдруг почувствовали себя независимыми. Разумеется, данный шаг значительно усилил позиции Apple. Однако то был момент подлинного освобождения. В наши дни все выглядит намного проще: у нас есть iOS и Android.

Технические компании любят называть интерес к их работе со стороны медиа «экспериментальным». Но если это так, то масштаб эксперимента не может не впечатлять. Netflix потратила два года и 100 миллионов долларов на создание сериала «Карточный домик» (House of Cards), главную роль в котором сыграл Кевин Спейси. Также он возобновил производство комедийного сериала «Задержка в развитии» (Arrested Development) Митчелла Гурвитца (сериал шел на канале Fox в течение трех лет, его показ был прекращен семью годами ранее). Компания планирует создать по подобной схеме еще два десятка шоу. Google тратит сотни миллионов долларов на производство контента для десятков каналов YouTube, рассчитывая превратить сайт в первую сеть кабельного телевидения для интернета. А Facebook, пользователи которого составляют половину интернета – половину! – становится важной частью процесса по привлечению средств со стороны зрителей и распространения рекламы. Разумеется, с помощью Facebook невозможно профинансировать голливудский блокбастер и заняться его дистрибуцией, но вам вполне по силам создать независимый фильм с бюджетом в несколько миллионов долларов. Amazon, Hulu и Microsoft также находятся на ранних этапах профессионального финансирования и дистрибуции контента.

Множество людей считает, что пройдет совсем немного времени, и Apple сделает нечто грандиозное в области телевидения – либо с помощью еще одного революционного устройства, либо с привлечением своих неограниченных финансовых мощностей, позволяющих превратить iTunes в самый актуальный и обширный источник контента в мире. Перед смертью Джобс сказал своему биографу Айзексону, что наконец-то понял, каким образом Apple могла бы такое сделать. Пока что особой шумихи по этому поводу не заметно, но Apple TV с устройством Airplay уже постепенно превращают iPhone и iPad в персонализированные пульты дистанционного управления телевизором. Вы можете начать просмотр фильма на своем iPhone или iPad во время уборки на кухне, а затем продолжить его на телевизоре в гостиной во время отдыха. А если вам нравится одновременно работать с контентом на двух экранах, вы можете переключить трансляцию фильма на телевизор и использовать iPhone или iPad для написания твитов или обсуждения фильма в Facebook с друзьями (либо для совершенно иных целей).

Тем временем голливудские агентства старой формации, такие как CAA и William Morris Endeavor (WME), представляют своих подопечных в распоряжение не только крупных студий, но и разработчиков приложений. В 2011 году благодаря деньгам, полученным от производителя чипов Qualcomm, CAA учредила Moonshark – компанию, создающую мобильные приложения по той же схеме, что и классическое агентство, собирающее для производства телешоу или художественного фильма команду сценаристов, актеров и продюсеров. По словам Яновера, все существующие сегодня приложения в области мобильных развлечений хороши, однако они могли бы стать еще лучше, если б их авторы взяли на вооружение голливудские механизмы написания сюжетов и производства. К примеру, сценаристы способны дать персонажам игры имена и историю происхождения. «Игра Angry Birds прекрасна, но это – всего лишь верхушка айсберга. Это лишь начало того, что должно происходить дальше», – рассказал Яновер. В прошлом году в попытках заработать на новых финансово интересных возможностях конвергенции крупный технологический инвестор Silver Lake Capital приобрел треть WME (сумма сделки не разглашалась). А TPG тем временем купила долю в CAA. «Когда я только начинал работать, агенты имели дело лишь с телевидением, фильмами, книгами и театром, – говорил Ари Эмануэль, CEO компании WME, во время своего прошлогоднего публичного интервью. – Теперь же творческие люди могут создавать свой контент множеством различных способов и в разных местах. Наши клиенты разрабатывают игру, затем превращают ее в книгу, а после этого снимают по ней фильм. Теперь в нашем агентстве есть департамент новых видов медиа. Мы занимаемся разработкой приложений. Все происходит в высшей степени динамично».

И вот вам пример такой динамичности. Новый альбом Lady Gaga под названием ArtPop был выпущен не в виде CD или набора файлов для цифровой загрузки, а в формате мобильного приложения. Менеджер исполнительницы Трой Картер похож скорее на основателя Facebook Марка Цукерберга, а не на традиционных «менеджеров поп-звезд». Он одним из первых начал использовать социальные медиа как основной маркетинговый инструмент для раскрутки своего клиента. Кроме того, он быстро стал известен как один из самых толковых инвесторов в технологические проекты – он приобрел на ранних этапах развития доли в таких приложениях, как музыкальный сервис Spotify, служба такси Uber и новостной сервис Summly (совсем недавно купленный Yahoo!). «Музыкальная индустрия в наши дни здоровее, чем когда-либо, и находиться внутри нее просто прекрасно», – рассказывал он в интервью лондонской газете Guardian в конце 2012 года. Когда еще кто-то говорил такое о музыкальной индустрии в последние годы?

По мнению Эмануэля, изменения не только оказались благом для него самого и его клиентов, но и привели к немалой путанице – теперь за его подопечных борются между собой не только телевизионные и кабельные, но и технологические компании – имеющие достаточно денег, чтобы переиграть любого традиционного участника рынка. И действительно, если вы сложите денежные запасы из бухгалтерских балансов Apple, Google, Amazon, Microsoft, Facebook и Netflix, сумма приблизится к 300 миллиардам долларов – этого достаточно, чтобы купить все крупные кабельные компании и трансляционные сети, вместе взятые. Эмануэль довольно критично относится к отсутствию у Кремниевой долины уважения к авторскому праву. Однако он полагает, что Google начинает постепенно менять свою точку зрения в этом вопросе. Сложно не обратить внимание на то, насколько действия технологических компаний подняли цены на услуги его клиентов. По словам Эмануэля, в 2009 году они создали сценарии для 39 телешоу, а в 2011 году их уже стало 139. Тем не менее, несмотря на рост количества программ, их качество ничуть не снизилось. Напротив, можно сказать, что уровень телешоу в наши дни значительно выше, чем когда-либо прежде. Эмануэль имеет репутацию одного из самых жестких переговорщиков в Голливуде, и его обвиняют в том, что он просто не умеет произносить приятные слова. Однако, говоря со мной о потоке денег из Кремниевой долины в Голливуд, он произносит фразу: «Это просто фантастика. Я их люблю».

С точки зрения Эмануэля, размывание четких границ между Голливудом, Нью-Йорком и Кремниевой долиной сложно описать словом «динамичность». Пять лет назад слова «телевидение» и «телешоу» казались чуть ли не синонимами, но сейчас ситуация изменилась до неузнаваемости. Можно ли считать, что вы смотрите телевизор, если на вашем смартфоне или планшетнике воспроизводится серия «Карточного домика» от Netflix? С одной стороны, да, но нужно помнить, что при этом создание и распространение данного продукта поддерживалось технологической компанией, базирующейся в Лос-Гатосе, а не в Голливуде. Также нельзя забывать, что вы смотрите продукт, распространяющийся за пределами традиционной кабельной и телевизионной инфраструктуры. Единственный законный способ посмотреть сериал «Карточный домик» – наличие подключения к интернету и подписка на услуги Netflix.

А что насчет разницы между веб-контентом и контентом, создаваемым профессионалам? Здесь тоже сложно провести четкую границу. Какое-нибудь хитовое шоу вполне может начать свою жизнь на YouTube перед тем, как его купят за немаленькие деньги крупные трансляционные или кабельные сети. Именно это произошло с сериалами «Жгучая любовь» (Burning love) и «Интернет-терапия» (Web Therapy). В последнее время серьезные компании, стремящиеся воспользоваться преимуществами охвата сетевой аудитории, начинают играть в обратную игру. Так, прошлой осенью для создания шумихи и привлечения внимания аудитории к сериалу «На старт» (Go On) канал NBC начал трансляцию в сети своих сериалов «Родина» (Homeland) и «Новенькая» (New Girl).

Слияние технологий и медиа начинает влиять даже на механизмы создания телешоу, как заявил Майкл Линтон, руководитель американского отделения Sony, в ходе интервью на конференции All Things D в 2013 году.

«В прошлом доставляло немало хлопот создание масштабной драмы с неизвестным концом. Приходилось придавать каждому эпизоду вид завершенной истории – и если вы никогда прежде не видели то или иное шоу, то все равно могли сразу понять, о чем идет речь. Это определялось исключительно тем, что люди привыкли смотреть телевизор по данной схеме. А она, в свою очередь, была вызвана условиями контрактов (сериалы продавались телевизионным/кабельным каналам целиком или по одной серии, в зависимости от бюджетов). Создатели нескольких шоу провели особые тесты, и оказалось, что пользователи часто заявляли: “Я пропустил два или три эпизода. Поэтому дальнейший просмотр не стоит времени и сил”.

Затем на рынке появились PVR и Netflix, и люди начали говорить: “Если даже я пропущу пару эпизодов, в этом нет ничего страшного – я наверстаю их потом”.

Лично я верю, что одна из причин, по которым мы наблюдаем резкий всплеск креативности – будь то сериалы “Безумцы”, “Во все тяжкие”, “Карточный домик”, “Правосудие” или “Сыны Анархии”, – это возможность создания полноценного повествования из десятка эпизодов, в ходе которых образ персонажа будет раскрыт за несколько десятков часов. Процессом постепенно начинают заниматься профессиональные сценаристы, считающие, что хорошо выполнить эту задачу за пару часов художественного фильма невозможно. Так же думают и лучшие режиссеры. На протяжении долгого времени люди задавались вопросом, когда же новая технология начнет оказывать влияние на творческую сторону вопроса. И это, с моей точки зрения, первый пример того, что подобное уже происходит и в целом людям оно нравится».

Все эти процессы стали возможными или усилились благодаря лавинообразному росту количества смартфонов и планшетников за последние пять лет (сейчас их около 2 миллиардов). Его все еще превышает число телевизоров во всем мире (около 4 миллиардов), однако если текущие темпы роста сохранятся, то через три-пять лет в мире будет больше смартфонов и планшетников, чем телевизоров. Продажи смартфонов растут на 25 и более процентов в год, а продажи планшетников ежегодно удваиваются. В то же самое время продажи телевизоров в мире снижаются. Отчасти это происходит вследствие глобальной рецессии. Но свою роль играет и то, что все больше и больше молодых людей, заканчивающих колледжи, не считают для себя нужным покупать телевизор.

Инвестор Марк Андреессен считает, что смартфоны и планшетники не просто значительно увеличили количество людей в мире, способных потреблять медиапродукты, но и расширили количество мест и периодов в течение дня, которые можно посвятить этому занятию. «Когда у вас в кармане лежит смартфон, вы смотрите телевизионные программы или фильмы в любой удобный момент. То же самое справедливо в отношении планшетников. Если же у вас есть телевизор, вы можете смотреть его лишь дома, усевшись перед ним в кресло».

Андреессен способен очень долго и увлеченно говорить о подобных вещах, над которыми он размышлял и развитие которых наблюдал в течение последних 20 лет. И делал он это из идеальной позиции: у него был контакт с людьми и доступ к информации, имеющийся у очень немногих представителей Кремниевой долины. Сегодня он и его партнер Бен Горовитц известны как два ведущих венчурных капиталиста, занимающихся проектами в области технологий. Однако многие забыли, что Андреессен был одним из разработчиков первого интернет-браузера Mosaic, сделанного компанией Netscape Communications в 1994 году. Он помог продать компанию в 1999 году корпорации America Online за 4 миллиарда долларов – несмотря на то что браузер проиграл войну Microsoft. Затем в 2000 году Андреессен выступил одним из основателей компании Loudcloud, занимавшейся облачными вычислениями. Эта затея чуть не рухнула, после того как лопнул пузырь доткомов. Однако они с Горовитцем сменили название компании на Opsware, перестроили ее, а затем в 2007 году продали Hewlett-Packard за 1,6 миллиарда долларов. Для подобного скачка большинству известных венчурных капиталистов могло потребоваться 10 и более лет. Андреессен и Горовитц достигли высот всего за четыре года. Вот что рассказывает сам Андреессен:

«В 1993 году мы вполне понимали, что мир будет иметь высокоскоростную связь с интернетом и пользоваться большими экранами. Мы знали это, поскольку в Университете штата Иллинойс (где Андреессен учился в колледже) такое уже имело место – однако лишь потому, что за все платило федеральное правительство, у которого хватало денег на финансирование лишь четырех университетов. В ходе первой демонстрации Netscape мы показывали, как можно смотреть в браузере серию “Мелроуз-плейс” (популярного в то время телешоу).

На самом деле я считаю, что мобильная связь – это самое важное изобретение, которое только удалось сделать в нашей отрасли. В целом она появилась примерно в 1950-е годы, после Второй мировой войны (когда Уильям Шокли создал транзистор). Предыдущие 60 лет, по сути, следует назвать прологом к тому, чтобы вручить компьютер в руки любого желающего. У нас как у отрасли никогда не было возможностей дать по компьютеру каждому из 5 миллиардов людей (то есть всем, кто в настоящее время имеет мобильные телефоны), но в каком-то смысле это происходит прямо сейчас».

Ничто не иллюстрирует значение мобильной революции лучше, чем ее влияние на телевизионный бизнес в США. Пять лет назад идея о том, что кто-то откажется от кабельного телевидения, казалась абсурдной.

Потребители роптали из-за постоянно растущих цен, однако смотреть в интернете было особо не на что. В наши дни не проходит и месяца без того, чтобы у какого-нибудь предпринимателя или руководителя телевизионной компании не взяли интервью о возможности выжить в долгосрочной перспективе для отрасли, которая просит своих клиентов платить по 100 долларов в месяц за кабельные программы. И это не просто абстрактные теоретические построения. Угрозы для финансовой стабильности кабельного телевидения – а следовательно, и для телевизионных трансляций – вполне реальны и усиливаются с каждым днем.

Найти решение проблем кабельного телевидения сложно, однако их корни очевидны: отрасль пала жертвой собственного успеха. Производство программ для сети началось еще в 1950-х годах, однако о серьезном росте имеет смысл говорить лишь с 1980–1990-х годов – когда почти каждое домохозяйство смогло позволить себе кабельное телевидение. Несмотря на все внимание, которое привлекало к себе телевизионное вещание, его технологии уступали кабельным. Потребители обычно были ограничены полудюжиной каналов, а многие американцы жили в районах с невероятно слабым сигналом (они считали, что им повезло, если их телевизоры принимали хотя бы один канал). Кабельная индустрия сделала ставку на то, что, отправляя телевизионные сигналы по проводам, она сможет предложить потребителям значительно больше каналов, безукоризненное качество передачи и неограниченный выбор программ для просмотра. Руководители кабельных компаний верили, что разница в качестве окажется настолько велика, что потребители захотят платить за эту услугу достойные деньги. Тем временем менялся общий медийный ландшафт. Росло количество проданных телевизоров, люди начинали дольше сидеть перед ними. Появилось огромное количество новых программ.

Большинство прогнозов сбылось, и, например, семейная компания Comcast превратилась в одну из крупнейших корпораций в мире, а каналы типа ESPN, FOX и HBO стали зарабатывать на своем контенте миллиарды долларов в год. Затем примерно десять лет назад отрасль начала приманивать потребителей «пакетами», комбинацией телевидения, широкополосного интернета и телефонных услуг. Решение было мудрым, оно позволило кабельным компаниям конкурировать с телефонными за новых клиентов. В результате это помогло отрасли не только заполучить больше подписчиков, но и заставить их платить больше за услуги.

Однако кабельная широкополосная связь в наши дни работает на очень высоких скоростях, и это позволило развиться большому количеству поставщиков конкурирующего между собой контента. Вся кабельная отрасль была выстроена на предположении, что у потребителей имеется теоретический выбор между платой за телевидение и получением сигнала бесплатно по воздуху. Однако на практике такого выбора не было. Альтернативой кабельному телевидению стал просмотр видео из интернета на планшетнике, смартфоне или даже на телевизоре через игровые приставки или другие электронные устройства типа Apple TV или продуктов Roku. И эта альтернатива выглядит привлекательнее с каждым днем. Здесь сложно не обратить внимание на иронию судьбы. Понятно, что мы потребляем все больше и больше контента в домашних условиях на мобильных устройствах. Однако они соединены с сетями Wi-Fi, которые, в свою очередь, подключаются к кабельной широкополосной сети. Кабельные компании вынуждены пересмотреть суть своего бизнеса вследствие появления Netflix, YouTube, iTunes, фильмов и музыки Amazon, а также Facebook. Однако именно скорость кабельных широкополосных сетей позволила всему этому существовать.

Сохраняется значительное различие между тем, что мы можем смотреть в интернете, и тем, что доступно нам через кабельное телевидение. Однако, несмотря на сужение разрыва с точки зрения содержания, этого не происходит в ценовом аспекте – цена ежемесячной подписки на услуги кабельного телевидения (свыше 100 долларов в расчете на семью) несоизмерима со стоимостью подписки на услуги Netflix (менее 10 долларов). Представители поколения беби-бумеров могут много говорить о важности совместных семейных вечеров у телевизора. Однако более молодые люди считают, что это – всего лишь ненужная рационализация, мешающая каждому человеку получить то, что он хочет на самом деле, а именно – телевидение без компромиссов с точки зрения программ. Так называемое перерезание шнура, при котором домохозяйства полностью отказываются от подписки на кабельное телевидение и оставляют лишь услуги широкополосной сети, пока что не является серьезной угрозой. Однако количество подписок на кабельное телевидение больше не растет, и новые домохозяйства – молодые семьи вчерашних выпускников колледжей – подписываются на эти услуги значительно реже, чем раньше. Данная группа даже получила в отрасли особое прозвище – «cable nevers» (то есть те, кто никогда не заинтересуется кабельными услугами).

И все это приводит к невероятным сложностям в взаимоотношениях кабельных компаний и поставщиков контента. С одной стороны, кабельные компании стремятся сохранить столь прибыльные для себя отношения. К примеру, ESPN получает за свои спортивные программы около 4,5 доллара от каждого счета за услуги кабельной сети.

Если взять количество всех подписчиков на услуги кабельного телевидения, то сумма будет близка к 3 миллиардам долларов в год. Именно это позволило ESPN согласиться заплатить 15,2 миллиарда долларов Национальной футбольной лиге за период до 2021 года за право трансляции матчей по вечерам понедельников. От платежей за подписку зависит не только мир спорта. Производство каждого эпизода сериала «Игры престолов» на канале HBO стоит, по некоторым оценкам, до 6 миллионов долларов.

С другой стороны, работа целого ряда медиасетей в интернете доказывает, что деньги не всегда должны поступать от подписчиков кабельного телевидения. Компания Netflix не просто так получила сериал «Карточный домик». Независимая студия Media Rights Capital приняла заявки от целого ряда сетей, в том числе от HBO, Showtime и AMC (на котором идет сериал «Безумцы»). Ставка Netflix оказалась выше, чем у остальных. Google дает режиссерам типа создателя сериала CSI Энтони Зуйкера миллионы долларов на производство программ для YouTube совсем не из соображений благотворительности. С точки зрения компании, аудитория YouTube настолько велика, что хорошее шоу отобьет все расходы благодаря доходам от рекламы. Босс YouTube Салар Камангар сказал в своем интервью на конференции All Things D в 2012 году, что традиционный опыт общения с YouTube предполагает, что «вы (владельцы ресурса) должны сами понять, что интересно мне как пользователю и что бы я хотел смотреть у вас каждые следующие три минуты». Новый контент будет более интерактивным и сконцентрированным на конкретных нишах. По его словам, «мы считаем, что это увеличит количество минут, проведенных на сайте, а значит, улучшит общий потребительский опыт от общения с ним».

Один из самых ожесточенных споров настоящего времени разворачивается вокруг права на существование компании с названием Aereo. В 2012 году Aereo начала предлагать потребителям в Большом Нью-Йорке возможность живой трансляции всех локальных каналов телевизионного вещания на любом принадлежащем им устройстве по цене от 8 до 12 долларов в месяц. Aereo ничего не платит за эти трансляции сетям или кабельным компаниям, однако позволяет подписчикам смотреть живую трансляцию или автоматически записывать программы локального телевизионного канала на своем телефоне или планшетнике везде, где есть проводное или беспроводное подключение к интернету. На момент запуска Aereo большинство сетей позволяло клиентам смотреть подобным образом вчерашнюю трансляцию, но не текущую. Однако к середине 2013 года ситуация начала быстро меняться. В некоторых городах, где работала Aereo, появилась возможность потокового просмотра текущих программ (хотя и не всех и только для пользователей, оформивших подписку). В момент, когда вы будете читать эти строки, в предлагаемом пакете уже могли появиться и остальные сети.

Действия Aereo кому-то покажутся незаконными. Кабельные компании ежегодно отдают вещательным сетям сотни миллионов долларов за передачу сигнала по их проводам. Aereo делает все то же самое, не платя ни цента. Однако вследствие определенных пробелов в законодательстве об авторском праве судьи вынесли решение, что действия Aereo совершенно законны. Представители кабельной и телевизионной индустрий подали против Aereo иск сразу же после организации компании в 2012 году, намереваясь прекратить ее деятельность. Однако они потерпели поражение. После подписки на услуги ваш дом оснащается специальной антенной на серверной ферме Aereo – и как только каждый дом получает сигнал на индивидуальную антенну, расположенную рядом с ним, прием сигнала становится легальным, поскольку закон не требует, чтобы антенна находилась внутри вашего дома.

Разумеется, подобные новости крайне неприятны для кабельных и вещательных компаний, и они планируют потратить каждый доллар, который есть в их распоряжении, на продолжение борьбы. Комиссионные за ретрансляции представляют собой огромный источник дохода для трансляционных сетей. А тем временем Aereo вместе с подпиской на Netflix и Hulu, стоящей около 20 долларов в месяц, начинает понемногу становиться крайне привлекательной альтернативой тому, чтобы платить по 100 долларов за кабельные услуги. Одна из вещей, ранее не позволявших потребителям кабельного телевидения «перерезать провод», состояла в отсутствии живых трансляций – в частности, со спортивных состязаний, которые показывают местные вещательные станции.

Битва будет невероятно интересной, поскольку Aereo – это не «сырой» стартап, основанный пугливыми венчурными капиталистами. Его прикрывает Барри Диллер, сделавший себе имя в Голливуде на работе в компаниях ABC, Paramount и FOX. Ему довелось работать с большинством руководителей сетей. Однако с самых ранних дней своей карьеры он был заинтересован в том, чтобы бросить вызов сложившемуся порядку вещей, а не в том, чтобы всем нравиться. «Я знал, что у идеи появятся противники, однако не видел в ней никаких серьезных недочетов. С моей точки зрения, закон в его нынешнем виде выступает на стороне Aereo, что меня очень заинтересовало», – рассказывал Диллер Дэвиду Карру из New York Times в марте 2013 года. На это Лес Мунвес, глава CBS, дал свой краткий комментарий: «Совершенно ясно, что вся идея Aereo состоит в том, чтобы заработать на наших инвестициях в создание программ, стоящих сотни миллионов долларов. Мы платим NFL один миллиард долларов в год. Прямо сейчас мы отправили нескольких корреспондентов в Рим (для освещения соревнований). Мы считаем, что с точки зрения патентного законодательства брать наш сигнал и сигналы других сетей и перепродавать их без оплаты – незаконно, причем сразу в нескольких плоскостях».

Еще один хороший знак относительно того, в каком направлении станет развиваться мобильная революция, – это будущее HBO. На протяжении последних нескольких лет компания успешно использовала в собственных интересах технологические изменения и эксплуатировала свое невероятно популярное приложение HBO GO, одновременно демонстрируя лояльность к кабельным компаниям – продавцам значительной части ее продуктов. Эта позиция вполне понимаемая, хотя сохранить ее довольно сложно. При всей своей растущей популярности как бренда HBO никогда не приходилось заниматься продажами или управлять отношениями с клиентами. Прежде она имела дело только с кабельными компаниями, а те отвечали за все остальное. Это позволяло HBO получить все необходимые средства для покупки и создания продуктов, благодаря которым она и обрела известность.

Проблема HBO состоит в том, что совершенно непонятно, насколько долго продлится нынешнее положение вещей. Netflix, вдохновленная успехом сериала «Карточный домик» и оригинальным набором других программ, доказала, что для предложения пользователям высококачественного контента вам уже не нужны кабельные сети. HBO отлично представляет себе, в чем суть модели Netflix. Именно ее она сама и использовала, чтобы превратиться в доминирующий развлекательный кабельный канал в мире – воспользуйтесь фильмами, чтобы выстроить базу подписчиков, а затем, получив их деньги, создайте собственный контент. Разница состоит в том, что для получения доступа к программам Netflix вам понадобится лишь подключение к интернету и 8 долларов в месяц. А для получения доступа к HBO вам придется выкладывать по 100 и более долларов за подписку на кабельное телевидение.

HBO хорошо это понимает. В своем интервью, данном в феврале 2013 года, президент компании Эрик Кесслер сообщил, что вступил в партнерство с Tivili, трехлетним стартапом, управлявшимся двумя студентами из Гарварда. Цель партнерства состояла в том, чтобы оснастить HBO GO целый ряд общежитий в колледжах. Для пользования услугой студентам не требовался номер подписки, имеющийся у их родителей. Они могли сделать это бесплатно с помощью своего логина в Facebook. По словам Кесслера, HBO никогда не хотела ассоциироваться лишь с аудиторией людей среднего возраста – как это делал бренд Oldsmobile. Президент компании признал, что многие учащиеся колледжей в наши дни чаще всего пользуются для просмотра программ HBO приложением HBO GO, но допустил, что в будущем у них окажется больше оснований для оформления подписки на кабельные телевизионные услуги.

Однако этот вопрос явно не находит единодушного согласия внутри самой компании. Всего через шесть недель – на премьере «Игр престолов» в Сан-Франциско, в 50 милях от штаб-квартиры Netflix в Лос-Гатосе – HBO заявила о полном изменении курса. CEO компании Ричард Плеплер сказал, что размышляет над тем, чтобы обеспечить доступ к каналу даже тем, у кого нет кабельных подписок. По словам Плеплера, потребители могли бы платить по 50 долларов в месяц за свой широкополосный интернет и еще от 10 до 15 долларов за добавление в этот пакет канала HBO. В общей сложности им пришлось бы отдавать всего 60–65 долларов в месяц. «А дальше простая математика сделает свое дело», – добавил Плеплер.

Нельзя сказать, что дни противостояния антагонистов из развлекательной индустрии и Кремниевой долины похоронены, как и компания Napster в 2000 году. В начале 2012 года представители развлекательной индустрии предположили, что смогут воспользоваться своими лоббистами в Вашингтоне, чтобы втихомолку протащить через Конгресс два законопроекта, наделявших их властью контролировать содержимое сайтов, нарушающих авторские права. Однако текст законопроектов был составлен так, будто основная мотивация инициаторов заключалась не в желании прекратить незаконную деятельность, а в стремлении продемонстрировать силу Голливуда. Крупные технологические компании типа Google в знак протеста против законопроектов (получивших название SOPA/PIPA) закрыли логотипы своих сайтов черной полоской. Другие, такие как Wikipedia и Reddit, полностью отключились от Сети на некоторое время. В результате законопроекты были быстро отозваны.

Однако не менее интересным, чем фиаско SOPA/PIPA, оказалось то, что произошло следом. Вместо того чтобы укрепить свои позиции, как это делалось в прошлом, менеджеры из Голливуда и Кремниевой долины придумали, как сдвинуться с мертвой точки. Некоторые голливудские руководители, такие как Чейз Кэрри, CEO компании News Corp., открыто признали, что отрасль вела себя слишком властно.

Тем временем компании типа Google согласились подумать над новыми путями борьбы с украденным контентом. Ари Эмануэль, не так давно публично критиковавший по этому вопросу представителей технологической отрасли – в особенности Google, – к концу 2012 года уже начал говорить о достигнутом прогрессе. По его словам, Google показала ему, что теперь перемещает сайты, подозреваемые в пиратстве, на более низкие позиции в результатах поисковых выдач – а если сайт выпадает из первой десятки, то это почти то же самое, если б он полностью исчез. Эмануэль пришел к выводу, что Кремниевая долина и Голливуд отлично срабатываются по вопросам, связанным с контентом и его распространением в новых медиа.

«У нас имеется еще немало проблем, – сказал мне Майкл Яновер. – Однако разрыв между нашими позициями меньше, чем раньше. Думаю, что впервые со времен, когда я пришел в этот бизнес, мы достигли по-настоящему серьезного прогресса. Я вижу, как формируется взаимоуважение. Люди из Голливуда должны признать новые технологии, поскольку в противном случае те их просто убьют. И я думаю, что люди из Кремниевой долины наконец-то начали хоть немного уважать и понимать Голливуд. Благодаря Netflix, Hulu, YouTube и другим ресурсам они стали серьезнее относиться к контенту. Поэтому я считаю, что дальше мы пойдем вместе и сможем добиться значительных успехов».

С ним соглашается Андреессен: «Каждый год в течение последних 20 лет руководители медийных компаний говорили мне: “Когда-нибудь вы, ребята из Кремниевой долины, поймете, что нуждаетесь в нас, и тогда вы начнете нам платить”. Но на протяжении 19 лет это не было правдой. И я думаю, что произошло невероятно значительное изменение. Мне кажется, что в грядущие годы обе отрасли станут пересекаться между собой значительно сильнее, чем раньше».

Все согласны с тем, что основная проблема переходного периода заключается в поиске путей, позволяющих зарабатывать деньги на контенте. Этот вопрос до сих пор заставляет нервничать обитателей Голливуда. Он существует не только потому, что делает фильмы и телевизионные шоу, которые хотят смотреть люди, но и потому, что руководители отрасли четко поняли, как делить мир на сегменты и как контролировать поступление контента и его продажу за большие деньги. При отсутствии таких ниш станет совершенно непонятно, будет ли хватать доходов от контента для покрытия расходов, связанных с его созданием. Основное отличие в наши дни заключается в том, что компании в Кремниевой долине также начинают считать деньги, попутно доказывая, что благодаря их изобретениям возникают новые пути финансирования, производства и распространения контента. И Голливуд просто не может это игнорировать или мешать развитию судебными исками, как было раньше.

В середине мая 2013 года в самом конце невероятно длинной презентации перед открытием конференции для разработчиков программ Google предложила своим измученным гостям большой сюрприз. После трех часов презентации Ларри Пейдж, CEO компании, не склонный к чрезмерной публичности, вышел к аудитории, чтобы дать несколько комментариев и выслушать вопросы.

Пейдж – совсем не такая «рок-звезда», какими были когда-то Стив Джобс и Билл Гейтс или каким продолжают оставаться Марк Цукерберг из Facebook и Ларри Эллисон из Oracle. Появление Пейджа привлекло внимание по совсем иной причине: мало кто мог вспомнить, когда последний раз видел его в центре сцены. Этот человек был одним из основателей Google и занимал пост ее CEO в течение двух лет. Однако на протяжении всего пятнадцатилетнего периода (компания Google ведет свою историю с 1998 года) он предпочитал оставаться в тени. Он редко давал интервью или выступал с речами, в отличие от бывшего CEO Google Эрика Шмидта. Кстати, по этой причине многие до сих пор считают Шмидта руководителем компании. Пейдж особенно избегал внимания публики в течение последнего года. Лишь накануне он признался, что страдал от болезни, частично лишившей его голоса.

Эффект от его появления был поистине волшебным. Пейдж обычно показывается в публичных местах в сопровождении охраны и с большой помпой. Однако отсутствие силы в его голосе внезапно сделало образ более человечным, а комментарии – более интимными. 6000 человек в зале и примерно 1 миллион наблюдавших за происходившим в режиме реального времени внимательно слушали, как Пейдж рассказывает о своем ви́дении мира, в котором технология будет решать многие из важнейших проблем – начиная от транспорта и заканчивая образованием или голодом. Он сделал и еще одну непривычную вещь: начал говорить о себе. Пейдж поведал аудитории о том, насколько ему повезло иметь отца – такого же фаната технологий, как и он сам. «Как-то раз он провез нашу семью через всю страну, чтобы попасть на конференцию по робототехнике», – рассказывал Пейдж. Однако возраст Ларри не позволял ему участвовать в конференции, и его едва не отправили восвояси. Но Пейдж-старший был упрямым человеком. «Он решил, что присутствие его юного сына на конференции настолько важно, что начал делать совершенно несвойственную ему вещь – спорить». Отец Пейджа, умерший за 10 лет до нынешней презентации, все же смог тогда уговорить организаторов пропустить его сына.

«Вы вынимаете из кармана телефон и держите перед собой. Его экран немногим меньше экрана телевизора или компьютера. У него такое же разрешение. А если вы достаточно близоруки, то можете просто спутать смартфон и небольшой компьютерный дисплей. И это совершенно потрясающе… Изменений такого рода в нашей индустрии не было давно, возможно, с момента появления персонального компьютера. Однако когда я думаю об этом, то понимаю, что мы все собрались здесь, поскольку полны глубокого оптимизма и верим, что технологии способны улучшить жизни людей и мира».

Речь Пейджа в таком стиле продолжалась еще 10 минут, а затем еще примерно столько же он отвечал на вопросы аудитории. Даже за такой короткий период он смог предстать то оптимистичным и мудрым, то высокомерным и непочтительным. Рассказывая о борьбе Google против Apple и других конкурентов, он заявил:

«Знаете, каждая история о Google, которую мне доводилось читать, описывает наше противостояние с какой-то компанией или другую подобную ерунду. Лично мне это кажется совершенно неинтересным. Наша задача заключается в том, чтобы создавать великие вещи, прежде не существовавшие. Правильно? Мы не сможем добиться прогресса с негативным отношением. А большинство важных вещей не представляет собой игру с нулевой суммой. Нас окружает множество возможностей. И мы будем использовать технологию для создания по-настоящему новых и по-настоящему важных вещей, позволяющих сделать жизнь всех людей лучше».

Со стороны Пейджа это было чем-то бо́льшим, нежели простое шоу. Подобные речи можно услышать лишь от руководителей компаний, побеждающих на рынках. И Пейдж, судя по всему, хотел, чтобы мир узнал, что он чувствует на самом деле. Циник мог бы сказать, что Пейдж произнес речь на тему «Что хорошо для мира – хорошо и для Google» – своеобразный парафраз слов президента GM Чарльза Уилсона, сказанных о своей компании в 1950-х годах. Сложно представить себе Пейджа или кого-нибудь еще из Google, называющих свою войну с Apple неинтересной в 2011 году, когда iPad контролировал весь рынок планшетников, или в 2007 году, когда Google пыталась запустить Android – или когда Apple и Джобс начали обвинять Google и производителей устройств с Android в неправомерном копировании их продуктов. Пейдж знает, что пятилетняя война Google с Apple не прошла даром ни для одной из компаний. Она позволила им обеим стать лучше. Apple могла бы и не открыть свой магазин приложений, если б Google не запланировала сделать то же. Если бы Google не пришлось конкурировать с Apple, то телефоны с Android и программы на них и сейчас выглядели бы сделанными для инженеров, а не для рядовых потребителей. Этот список можно продолжать довольно долго.

Однако импульс, набранный Google в ходе войны мобильных платформ с Apple, принес свои плоды в середине 2013 года. Казалось, что Google доминирует в этой схватке так же, как доминировала Apple в 2011-м и через три года после первой презентации iPhone. Доля Android на рынках мобильных телефонов и планшетников стабильно росла, достигнув 75 % в случае первых и 50 % в случае вторых. Более того, конкуренция заставила Apple снизить цены на некоторые из своих устройств, в результате чего компания лишилась части своей невероятной в прошлом нормы прибыли. Цены на акции Apple, удвоившиеся до 700 долларов за акцию в год после смерти Джобса (в 2011 году), почти так же быстро упали в течение следующих 12 месяцев. К 2013 году Apple уже не была самой дорогой компанией на фондовом рынке. А цена акций Google достигла исторического максимума.

Потеря титула самой дорогой компании мира стала для Apple всего лишь символическим событием. Однако вполне реальными оказались жалобы со стороны инвесторов, разъяренных падением цен. На протяжении четырех лет акции Apple считались одними из самых успешных на рынке, они поднялись в цене почти в 10 раз с 80 долларов в 2008 году. Однако инвесторы, купившие акции Apple осенью 2012 года – и верившие, как и многие другие, что совсем скоро их цена 1000 долларов, – могли лишь бессильно смотреть, как их инвестиции теряют 40 % своей стоимости, в то время как фондовый рынок в целом растет на 15 %. Джобс никогда не обсуждал цену акций Apple с инвесторами. Он вообще редко встречался с ними. Однако к началу 2013 года акционеры уже не хотели, чтобы их игнорировали, и заставили CEO компании Тима Кука отдать им более 100 миллиардов долларов в виде дивидендов и обратного выкупа акций.

В момент, когда Пейдж делился своими мыслями, инновационный разрыв между Apple и Google с точки зрения доминирования в области мобильного интернета казался довольно серьезным. Осенью 2012 года Apple выпустила iPhone 5, хит продаж настоящего времени, и iPad mini, который также оказался успешным, несмотря на свою небольшую прибыльность. Однако это произошло более чем через три года после выпуска последнего прорывного продукта – iPad. И рынок пока что не увидел телевизионного устройства, которое упоминал Джобс в биографии Уолтера Айзексона и на которое намекал Кук.

Тем временем Google выпустил новую версию улучшенного программного продукта, потрясающую по своему масштабу и глубине. Компания представила рынку Google Now, мобильное приложение, отображающее информацию, которая может потребоваться пользователям во время перемещений (например, о бронировании билетов и местах в ресторанах, а также об ожидаемом времени поездок). Она запустила сервис потокового воспроизведения музыки, составивший конкуренцию Spotify и вызвавший у многих удивление, как Google удалось победить на этом рынке Apple – изобретателя iTunes. Она добавила интересное свойство по автоматическому редактированию фотографий в Google Plus. Пользуясь мощностями миллионов серверов Google, эта функция позволяет просматривать всю коллекцию изображений пользователя, автоматически выбирая и редактируя лучшие из них. Помимо того, компания значительно усовершенствовала функцию голосового поиска Google и наконец-то сделала ее пригодной для решения повседневных задач – подобно компьютерам, активируемым голосом в сериале «Звездный путь» и других научно-фантастических фильмах. По словам представителей Google, пользователи теперь могут что-то спрашивать у своего ноутбука, смартфона или планшетника – а устройство будет давать точные ответы. Это улучшение сразу же заставило Siri, голосовую технологию Apple, применявшуюся в iPhone, показаться устаревшей. В августе 2013 года компания продемонстрировала свой первый смартфон, созданный на базе Motorola.

Интерес вызывали даже продукты, которые Google не намеревалась запускать в продажу немедленно. Так, она показала работающий прототип программ для управления автомобилем без водителя и Google Glass – компьютер, встроенный в очки.

Очень хочется верить, что Apple ответит на это собственным новым революционным устройством, причем довольно скоро. Именно так до недавнего времени и происходила конкуренция между двумя компаниями. Однако неясно, сможет ли Apple сделать это без Джобса. Она поощряла инвесторов думать так, когда цена акций и прибыли компании подскочили вверх даже после смерти Стива. Однако годом позже, к осени 2012-го, отсутствие Джобса начало приводить ко вполне ощутимым проблемам.

К примеру, возьмем рекламу Apple. Она перестала быть яркой. Джобс лично изучал ролики, поэтому они всегда приобретали статус культурных икон. Однако телевизионная реклама, показанная во время Олимпийских игр 2012 года в Лондоне – и изображавшая рабочие места сотрудников магазинов Apple, – была настолько плоха, что заслужила немало критических откликов в прессе. Лучшая реклама телефонов в 2012 и 2013 годах принадлежала Samsung, крупнейшему производителю устройств с ОС Android. После того как Apple продемонстрировала iPhone 5, Samsung выпустила целый ряд телевизионных роликов, в которых пользователи iPhone изображались как растерявшиеся снобы, стоящие в очереди за телефоном, который во всех отношениях уступает Galaxy S III.

Apple заслужила немало критики и из-за того, как именно она производила свои телефоны. Газета New York Times в целом ряде статей на тему iEconomy представила доказательства того, что Apple изготавливала свои устройства (iPhone и iPad) на азиатских фабриках с ужасными условиями труда. Это заставило CEO Тима Кука признать, что Apple могла сделать больше для обеспечения безопасности на предприятиях своих подрядчиков. Через год ему пришлось извиняться перед китайскими потребителями за невнимание Apple к вопросам клиентского сервиса и технической поддержки.

Но, пожалуй, самым вопиющим свидетельством отсутствия Джобса стал репутационный скандал, связанный с новым картографическим приложением Apple. Компания делала на него большую ставку, говоря о том, что Google не только идет по неверному пути, но и использует свой контроль над технологиями как средство давления на переговорах. Однако когда Apple показала свое собственное решение вместе с iPhone 5, обнаружилось, что приложение наполнено ошибками. В течение примерно месяца после этого в социальных сетях постоянно мелькали примеры – Монумент Вашингтона на неправильном месте, исчезнувший Бруклинский мост или маршруты, заводившие водителей совсем не туда, куда они хотели. Приложение оказалось бесполезным, и Куку пришлось вновь извиняться перед потребителями, а затем увольнять целый ряд ответственных сотрудников, в том числе и Скотта Форстолла, отвечавшего за программы для iPhone. Хуже всего, что многие люди задались вопросом: а допустил бы все это Джобс, будь он жив?

Фиаско с картами не только заставило Apple плохо выглядеть, но и превратило Google в героя. Команда Google не растерялась и быстро переписала свои картографические приложения, добавив в них множество улучшений. Затем, когда Google обновила программу тремя месяцами позже, заголовки газет во всем мире отметили, насколько этот сервис лучше аналога от Apple. 10 миллионов пользователей загрузили Google Maps всего за 48 часов.

Тим Кук из Apple видит, с каким проблемами ему приходится сталкиваться, но утверждает, что знает все нужные ответы. «Мы – все еще компания, способная на изменение правил игры. В течение некоторого времени мы работаем над крайне интересными начинаниями. У нас осталась прежняя культура, и мы сохранили множество сотрудников. Поверьте, у нас есть кое-что еще, способное изменить условия нынешней игры», – сказал он во время публичного интервью в конце мая 2013 года. Многие считали, что Apple работает над полной перестройкой программ для iPhone и iPad. В своем интервью Кук этого не отрицал. Более того, он еще раз упомянул о желании Apple улучшить потребительский опыт, связанный с просмотром телевизионных программ.

Однако больше ничего интересного в ремарках Кука не прозвучало. Казалось, что вместо того, чтобы использовать сцену для рассказа о своем ви́дении будущего (как это сделал Ларри Пейдж из Google), Кук сознательно пытается сказать как можно меньше по существу. Он часто повторял фразу «Не хочу вдаваться в детали по этому вопросу». Такое поведение вполне нормально для многих CEO в подобных ситуациях. Однако проблема Кука состоит в том, что его сравнивают не с другими CEO, а с одним из основателей Google, Ларри Пейджем, и, разумеется, со Стивом Джобсом.

Джобс умел мастерски управлять такими моментами. В 2010 году, когда его спросили, почему для него так важен iPad, он ответил: «Когда мы были аграрной нацией, все наши машины представляли собой грузовики, потому что именно грузовик нужен вам на ферме. Однако, когда нам потребовались средства передвижения для городов, более популярными стали легковые автомобили. Инновации типа автоматической коробки передач и гидроусилителями руля, не особенно нужные для грузовиков, оказались совершенно необходимыми атрибутами легкового автомобиля… Персональные компьютеры чем-то напоминают грузовики. Они будут окружать нас и в грядущие годы, у них останется определенная ценность, но нужда в них возникнет лишь у одного из какого-то количества людей». Джобс не делился конкретными деталями относительно своих планов, однако его ви́дение было настолько ясным и убедительным, что детали казались несущественными.

Сравнение кого-либо со Стивом Джобсом довольно несправедливо. За два года работы в качестве CEO Apple Тим Кук уже множество раз объяснял, что сам Стив четко давал ему понять, что хочет от него управления не «в стиле Стива Джобса», а «в стиле Тома Кука». Конечно, приятно считать, что Джобс заранее задумался о том, чтобы снять Кука с крючка. Неясно, впрочем, насколько осмысленным жестом это было. Джобса с нами нет, и потребители, поставщики, инвесторы, сотрудники и фанаты Apple хотят, чтобы Кук оказался в точности таким же, как он, – даже если и не признаю́т этого. Маловероятно, что они оставят его в покое до тех пор, пока Кук не покажет миру нечто собственное, новое и революционное. Во время ответов на вопросы аудитории Дэн Бентон, известный инвестор хеджевого фонда, работающего с технологиями, довольно четко выразил в разговоре с Куком эту обеспокоенность. «Почему бы вам не поделиться с нами своей картиной будущего», – спросил он, добавив, что пока Google это удается лучше. Кук ответил: «Мы верим в элемент неожиданности». Возможно, что ко времени, когда вы будете читать настоящие строки, Apple удастся доказать свою правоту.