Мы покинули отель вскоре после завершения тренинговой сессии. Величайший Сетевик обменялся рукопожатиями и обнялся с теми, кто подошел к нему в вестибюле, чтобы выразить свою благодарность. Он со всеми был любезен, хотя некоторое его смущение было для меня очевидно. Это от избытка внимания, решил я. У меня было такое чувство, что он с удовольствием сразу же уехал бы, но остался ради тех, кто хотел лично с ним попрощаться. Такое его поведение само по себе было воспринято мною как очередной урок.

Напоследок он попрощался с Руби, поблагодарил ее и выслушал ответные слова благодарности. Он пожал руку Теду, обнял Руби, и мы направились к выходу.

Служащий гостиницы подогнал нашу машину к подъезду, и я заметил, как Величайший Сетевик дал ему десять долларов. Я подумал, что многовато, и вслух выразил свое недоумение.

— Таким людям приходится много работать, — сказал он, устраиваясь за рулем и пристегивая ремень, — и раз уж мне повезло иметь достаточно денег, я не отказываю себе в удовольствии делиться с другими, в особенности с теми, кто имеет меньше, чем я. Вы слышали про десятину?

— Это когда десятая часть дохода передается церкви, — ответил я.

— Да, но не обязательно церкви, хотя и это великое дело. Мой друг Рэнди Гейдж убедил меня жертвовать десятую часть дохода в пользу источника духовной силы. Я и до него знал о десятине, но никогда прежде не задумывался о таком подходе к этому феномену. Услышав же от Рэнди о подобной его трактовке, я задумался о том, что является источником духовной силы для меня самого. И пришел к выводу, что это люди. С тех пор я даю деньги непосредственно людям, — продолжил он, выруливая с парковки и направляя машину в сторону магистрали. — Главным образом тем, кто оказывает мне услуги, поскольку и сам стремлюсь к тому, чтобы быть полезным другим. Скажите, какая тема показалось вам сегодня самой интересной?

— О, много чего, — ответил я, попытавшись было выделить что-то одно, но безуспешно. — Думаю, какой-то одной, ни даже пятью я ограничиться не смогу. Это была великолепная школа. Материала для осмысления мне хватит на много дней вперед, — заключил я со всей искренностью.

— Хорошо, друг мой, но для того чтобы этот день приобрел в ваших глазах реальную и непреходящую ценность, он должен чем-то вас обогатить. Можете вы сказать, что вынесли из нашего сегодняшнего общения?

— Конечно, — сказал я, пока что не сформулировав в уме ни одной конкретной мысли. — Я попытаюсь.

— Никаких попыток, — тут же отреагировал мой собеседник, замечательно имитируя голос и интонацию Йоды из «Звездных войн». — Либо делай, Люк, либо нет. Никаких «попытаюсь».

— Хорошо, — ответил я со смехом. — Итак, что же…

И я рассказал Величайшему Сетевику, что с того самого нашего вечера в японском ресторане немало размышлял о его оригинальном определении веры. Сказал, что для меня это было настоящим откровением и что сегодня я еще раз убедился в резонности новой для меня интерпретации термина.

— А именно… — призвал он меня к конкретике.

— Вера — это любовь. Возможно, все, что нам действительно необходимо делать во всякой ситуации, это любить, а точнее, жить чувством любви.

— Очень хорошо, — удовлетворенно вставил он.

Далее я говорил об отношениях, о том, что теперь подхожу к ним как к ключевому аспекту сетевого маркетинга.

— И жизни в целом? — подсказал он.

— И жизни в целом, — согласился я.

Я говорил о налаживании отношений, их укреплении и превращении в дружбу с последующим предложением партнерства и взаимным развитием через лидерство. Мой собеседник заметил, что ему нравится, как я это подаю: предложение партнерства и взаимное развитие. Мне было лестно слышать его оценку.

Я вспомнил ту часть его рассказа, в которой он говорил о необходимости заботы о собственном теле, и признался в решимости относиться к телу одновременно как к храму и инструменту. Я отметил также тренинг аплодисментов, анекдот про джинна и в особенности все то, что было сказано о творческом слушании.

Тезис о намеренном слушании был для меня особенно важен. Я очень часто ловил себя на отсутствующем слушании, при котором мои мысли и чувства в отношении людей определялись уже имеющимся опытом и сформировавшимся мнением, то есть именно так, как описывал Мэт. Меня воодушевляло понимание того, что слушать человека так, чтобы придавать ему силы и самому воспринимать его как полноценную личность, — предмет моей личной ответственности и собственного выбора.

— Спрашивайте, спрашивайте и еще раз спрашивайте, — заключил я.

— Отлично, отлично и еще раз отлично, — откликнулся Величайший Сетевик с улыбкой.

Я сказал, что непременно возьму на вооружение великолепный вопрос «где вы живете?», предложенный им при беседе с Винсентом.

Величайший Сетевик сказал, что дарит его мне, и я еще раз его поблагодарил.

Что еще? Остановись, всмотрись, вслушайся. Приверженность и синергия. Ах да, эта замечательная цитата из Баки Фуллера: «Порой я думаю, что мы одиноки. Порой — что не одиноки. И та и другая мысль поражает». Я сказал Величайшему Сетевику, что высказывание мне очень нравится, что я и сам не раз задумывался об этом, глядя на ночное небо.

Оказалось, что и он тоже.

И весь этот разговор за обедом; я сказал, что он меня прямо-таки очаровал.

Величайший Сетевик попросил остановиться на этом подробнее, что я и сделал.

Я поблагодарил его за честность, проявленную в рассказе о детских установках, о тех ошибках, которые он совершил на начальном этапе работы в сетевом маркетинге. Я заметил, что это, должно быть, очень непросто — признаваться в таких вещах перед незнакомыми людьми — в частности, в нелюбви к людям, хоть это и дело прошлое.

Мой собеседник признал, что поначалу ему действительно было непросто признаваться в таких вещах, но теперь гораздо легче. Он сказал, что, когда осознаешь, насколько легче становится на душе, когда говоришь правду, и в особенности когда говоришь правду самому себе, то начинаешь по-настоящему ценить чувство умиротворенности, ощущение внутренней свободы, которые дарят собственная открытость, сознательный отказ от надувания щек и пускания пыли в глаза.

Я признался в собственной постоянной неудовлетворенности собой, негативные стороны которой в форме неуверенности и фрустрации явно перевешивают позитивные. Теперь я сознавал, что это чувство преследовало меня и определяло мою жизнь в течение многих лет, и им же объясняется поведение и отношение к жизни многих из тех людей, с кем я сталкивался.

Величайший Сетевик с пониманием отнесся к моим словам и сказал, что теперь мне необходимо учиться «управлять» своим сознанием. Он напомнил о необходимости слушать свободным от предвзятости, открытым сознанием, делать целенаправленный выбор в пользу творческого восприятия, отказа во внимании сонму «умных голосов», звучащих в собственной голове в процессе общения с людьми.

Тут мы оба рассмеялись.

И это далеко не все, чем был для меня знаменателен прошедший день. Тот же обед и разговор о воспроизводимости системы — пользуйся, рекомендуй, спонсируй, — о том, что все, что мы делаем, это учимся делать дело, а затем учим других тому, что уже знаем и умеем делать сами.

Я вспомнил пересказанную им историю о том, что камень в руке утяжеляет руку, но делает легче Землю, о том, что все в мире взаимосвязано и происходит с сохранением общего равновесия единой системы мироздания. Вспомнил и приведенный отрывок из книги Стивена Ковея, признался, что сердце мое сжалось, когда стало понятно, что отец с детьми возвращался из больницы, где скончалась его жена, мать этих детей.

— Я всякий раз задумываюсь, стоит ли рассказывать эту историю, — ответил Величайший Сетевик, сокрушенно качая головой. — Ведь я уже сотни раз пересказывал ее во время своих выступлений, и хотя сам прекрасно знаю, чем все закончится, не могу относиться к ней лишь как к обычной иллюстрации. Вновь и вновь представляю себя на месте этих несчастных, растерянных людей, глубоко им сочувствую.

* * *

Но ведь и это еще не все. Что-то вспомнилось немедленно, а о чем-то, если честно, я не вспоминал в течение последующих дней и даже недель. Из разговоров с Величайшим Сетевиком я усвоил еще одно правило: не стараться что-то запоминать. И вот уже в течение немалого количества лет я не делаю записей. «Когда что-то записываешь, — спросил он меня однажды, — можешь ли по-настоящему слушать?»

«Доверяйте процессу, — часто повторял он. — А что касается воспоминаний о том, что для вас важно, то доверяйте себе, потому что процесс — это вы сами».

После этого я убрал ручку и бумагу.

В следующий раз мы должны были увидеться в ближайший вторник вечером. Ему предстояло встретиться с небольшой группой новых лидеров для разговора, и Величайший Сетевик предложил мне присоединиться к ним. Он любил употреблять слово «разговор», любил повторять, что вся жизнь — разговор, и теперь я был с ним совершенно согласен.

Во вторник должен был состояться «вечер проникновения в будущее». Так он это определял. Мы говорили о развитии в себе Творческого Напряжения, о самомотивации, излагали на бумаге наше видение будущего. Одно только это упражнение позволило мне обеспечить успех множеству людей, о существовании которых я зачастую и не подозревал!

Затем по моей просьбе мы встретились в четверг и вновь «У Хироши». Вдвоем, только он и я. Он рассказал мне о «выигрыше в квадрате», познакомил с формулой личного и профессионального развития: принцип роста в геометрической прогрессии позволит мне, по его словам, гарантированно ежегодно вдвое повышать уровень своих индивидуальных способностей и компетентности!

И он оказался прав.

У нас было много совместных разговоров, у моего учителя и у меня, разговоров о говорении и слушании — о слушании мы говорили постоянно, — и всегда эти разговоры давали мне богатую пищу для новых, часто неожиданных размышлений. Я помню массу его рассказов. О том, как смотреть на мир свежим взглядом, об императоре Моте и об Испытании. Я вспоминаю стихи, слова песен и множество замечательных цитат, с которыми он меня познакомил. Я никогда их не забуду и буду счастлив поделиться ими и связанными с ними мыслями с моим читателем.

Но это уже будет другая книга. А возможно, и две.

Спасибо, что прочитали эту.

Думая, будет неплохо время от времени возвращаться к ней.

И конечно, я всегда буду рад новой встрече с вами.