Сделал Никола только пару шагов, напряжённый весь, хотя и подсказывает душа: честна с ним Кикимора — а стоит уже посреди собственной гостиной с огромным баулом за плечами. Вздохнул облегчённо, мешок на пол бросил. Тяжёлый, собака: разве что наковальни там нет, всё остальное, из сундука добытое, с собой забрал.

Но теперь про добро это думать времени нет, Оксана помощи дожидается. Поспешил кузнец в соседнюю комнату. Жена, как прежде, на их кровати общей лежит. Дыхание ровное, лицо бледное.

Боязно стало Николе: вдруг не получится? Но ведь не узнаешь, к делу не примерившись. Поднял он её, как пушинку, сам уселся на край, а тело положил на колени, будто выпороть собирался. Теплое, каждая неровность знакома до боли!

Руки Оксаны безвольно повисли. Голову он ей поддержал, а ладонью крепкой, благословясь, прицельно между лопаток и треснул.

Охнула девушка, а изо рта у неё — вот чудо! — кусочек яблока выпал. Покатился под кровать — там ему самое и место, с глаз долой!

Обрадовался Никола, вскричал:

— Оксанушка! Здравствуй!

Та зашевелилась, голову подняла, повертела ею из стороны в сторону, да на кузнеца посмотрела. Вгляделся он в глаза её темные — а там пустота. Вообще ни одной мысли, ни одного чувства. Будто ещё не проснулась девка.

— Золотце мое, пришла ли ты в себя? — Он притянул жену к себе, обнял горячо, а потом снова посмотрел в очи.

Она его узнала, потому что после некоторой паузы спросила ровным, даже равнодушным голосом:

— Долго ли я спала?

— Долго, Осанушка, долго. Почитай, полсуток. Утро уже.

— Дела делать надо. — И, поднявшись, направилась к столу, на котором ещё с прошлого дня продолжала лежать высохшая тряпка. Взяв её в руки, стала стряхивать на пол крошки и мусор. Обыденно так, по-простому.

Опешил кузнец. Нет, это не его жена! Она не могла бы чем-то заниматься, не узнав, как дела у мужа и где детишки.

— Послушай, душа моя! — Он осторожно взял её за локоть. — Наши дети в опасности. Чёрт утащил их с собой.

— Плохо, — согласилась Оксана потухшим голосом, но работу не оставила. — Когда вернуть обещал?

— Не обещал ничего, в том-то и дело! — Отчаяние снова овладевало Николой. Только думал с одной напастью разобраться, как переросла она в другую. Что-то Кикимора не договорила ему в рецепте!

И тут вспомнил он: обмолвилась старуха, что если не получится разбудить жену, материться он должен начать и поминать хозяйку болот нехорошими словами. Так кузнец и сделал! Не любитель он был по жизни матом ругаться, но тут постарался на славу. Выговаривал даже слова, которые с детства больше не слышал — и неологизмы переиначенные, и жаргонизмы адаптированные, и по фени целый список от «а» до «я».

Если всё правильно обещала Кикимора, должно было ей икаться начать без остановки до самого вечера. Зашипело что-то в воздухе перед головой кузнеца, потом туман сгустился, и на его фоне появилось лицо озорное девчушки с крепкими металлическими зубами, будто напоказ.

— Что случилось, мил человек? — спросила она. — Я даже задремать не успела.

— Неправильно подействовал твой рецепт! — пожаловался Никола. — Посмотри, что с Оксаной творится.

Туман, как есть облачком, повернулся в сторону, и через несколько секунд Кикимора ответила:

— Зря ты меня винишь, хлопец. Всё у тебя получилось. А то, что вернулась к тебе жена не целиком, вопрос другой.

— Это как понять — «не целиком»? — изумился кузнец.

— Разве сам слепой? Она же автоматом бездушным ходит. Что запрограммировала со вчерашнего дня, то и выполняет. А закончит — сядет и будет ждать другую команду. Скажи ей, чтобы во дворе прибралась и коз подоила. Сама не догадается. А лучше список напиши. Да! — Глаза у девчонки блеснули смехом. — Не забудь там про интим написать, ты её теперь только так в постель-то заманишь! — И она захохотала озорно, даже раскраснелась вся.

Облако стало медленно таять в воздухе. Никола испуганно замахал руками:

— Подожди! Как мне бороться-то с этим?

— Вернётся к ней душа, не переживай. Если черти отпустят, — добавила девица, становясь всё более призрачной. — В преисподнюю она подалась, детей спасать. Вы, люди, все сумасшедшие!

— Как же ей это удалось? — выкрикнул Никола ещё один вопрос, но лицо собеседницы уже исчезло, а вместе с ним растаяла последняя возможность получить хоть какую-нибудь поддержку.

Сел он снова на край кровати и, насупившись, смотрел на Оксану, подметающую веником половики. Она, похоже, даже внимания не обратила, что разговаривал он с гостьей болотной. Точно о ней сказала Кикимора: автомат бездушный.

Что оставалось Николе делать? За какую верёвочку ни дёрнет — всюду вместо звона хрюканье поросячье доносится. За какое дело ни возьмётся, оборачивается оно худом. Ничего не выгорает, одни пни вместо леса. И чем дальше он в тот лес углубляется, тем теснее там от обломов.

Может, звёзды его так расположились на небе? Они, хитрые, тасуются, как им вздумается, ни один астролог за всю историю человечества толком ничего предсказать не мог. Может, судьба такая — через тернии пройти, а в результате остаться ни с чем. Впрочем, жизнь Николы сложилась удачно… если не считать давней потери да вот нынешней тоже. Зато обе — под дых, из седла выбивают. После революции пять лет ничего не мог с собой поделать, всё любимую вспоминал. Как стало отпускать, познакомился с Оксаной — тут повылезала изо всех щелей нечисть проклятая. Будто знала, что чувствительный он, можно его пнуть — и подломится он, точно хворостинка.

А ведь действительно, сломался. Сидит и слюни распускает. Ни одной мысли дельной, ни намёка даже. Впору петельку к потолку прилаживать…

Кузнец вздрогнул от неожиданности. Вот так дорассуждался! Точно нашёптывает ему кто-то слова эти. Оглянулся через плечо — там Оксана с каменным лицом пыль на комоде стирает. На его зов даже не обернулась… Она-то точно не могла этого сделать! Похоже, кто-то третий в игре присутствует.

Подумал так — и встала перед его мысленным взором ухмыляющаяся рожа чёрта. Даже будто помигивает тот украдкой! Своим шелудивым хвостом помахивает да вертит на пальце связку ключей. Символично, не иначе от преисподней!

И понял тогда кузнец, что всё происходящее имеет под собой одну-единственную цель: добиться, чтобы от отчаяния решил он сам встречи с нечистым искать. Тогда и козырей с собой в рукаве не принесёт, и сговорчивость проявит: он же в роли просителя станет выступать. И верёвки из него можно вить, заставить землю жевать, а уж документик подмахнуть любой — раз плюнуть.

И предложенный ему сценарий сам собой вырисовываться начал. Не нужно для этого особым умом обладать — на поверхности, оказывается, всё лежало, только из-за суетливости не мог он этого рассмотреть. Впрочем, так было подстроено, чтобы не оставалось у него времени на раздумья. Тем быстрее должен был пройти положенные мытарства и вернее к единственному выводу прийти.

— Что же, — сказал Никола вслух ни грозно, ни ядовито, а сурово да устало, — если остаётся последний способ детей вернуть — поклонюсь хоть чёрту!