Регент отвернулся и заходил по залу, задумчиво перебирая жидкую бородёнку. Волосатые щёки в такт движениям подбородка то растягивались, обнажая смугловатую кожу, то сужались.

— Едва вы проникли на территорию филиала, за каждым вашим шагом стали следить уполномоченные мной агенты. Вы не могли их заметить, потому что настоящие профессионалы способны загримироваться даже под камень. Но, скажу сразу, цель наблюдений была весьма необычна. Мы не хотели останавливать вас, или, хуже того, уничтожать. Интерес представляли ваши боевые способности. Даже позволить воссоединиться душе многоуважаемой Оксаны с её телом — наша задумка. После которой две разрозненные силы образовали одну, ещё более функциональную и эффективную.

— Для чего же понадобилась вам эта сила? — спросил Савелий. Впрочем, он уже начал догадываться, куда клонил собеседник: весь их поход — хорошо продуманная инсценировка, и они уподобились марионеткам, которыми руководил могущественный кукловод.

— К сожалению, мы схожи с вами не только внешними проблемами, но и внутренними, — охотно пояснил собеседник. — У нас тоже имеются враги, причём такие страшные, что вам, людям, и не снились. Вы делаете оружие, чтобы уничтожать себе подобных, за нас этот вопрос решает природа. Она создала чудовищ, которые питаются бесами. Живут они ещё глубже под землей, в запечатанных нашими заклинаниями пространствах. Но в любой системе случаются сбои. Охранные замки иногда спадают, и чудовища проникают в ад, пожирая нас десятками и даже сотнями. Потом, насытившись, уползают, и мы снова совершаем ритуалы удержания. При этом проливается кровь, потому что только такой магией возможно запечатать лазейки.

— Что же делают ваши войска? — удивлённо спросил Савелий. — Встречались мы с ними, ребята не из робкого десятка.

— Никто не может справиться с червями, — развёл руками регент. — Их тело покрыто шипами, попав на которые, черти получают определённую дозу парализующего яда. Не умирают, но и не могут при этом шевелиться. Кроме того, яд выплескивается тварью из хвоста — целым потоком, от которого обездвиживаются десятки бойцов. Воины боятся червей больше, чем вашего ладана.

— Стало быть, напастей и здесь хватает, — подытожил Савелий, впрочем, не сказать, чтобы переживая по этому поводу.

— Именно так. Поэтому мы с особым любопытством наблюдали за вашим поединком с ведьмой Матрёной… точнее, с тем, во что она превратилась.

— Как же вы это делали? — удивился поп.

— Очень просто. Не думайте, что мы застряли в прошлом веке и лаптями щи хлебаем. — Регент усмехнулся, и, в который раз взмахнув рукой, вызвал на одной из стен появление белого полотна. Тотчас на нём возникли фигуры людей, и отобразилось течение битвы в реставрируемом зале. Всё шло беззвучно, что, впрочем, не помешало гостям снова пережить драматические моменты сражения.

— В огонёк, витающий под потолком, встроена миниатюрная видеокамера. Без особого волшебства, поскольку на его использование для себя у нас имеется строгий лимит, — снова пояснил регент. — Слаженность вашей команды произвела впечатление. Члены совета, — он повернулся к присутствующим бесам, дружно закивавшим головами, — в один голос выразили восхищение тем, как бесстрашно боролись вы со зверем, многократно превосходящим вас всех по габаритам и силе. Изобретательность — тоже одна из ваших сильных сторон. Несмотря на то, что колодец испорчен, и водой из него отравился целый взвод охраны, мы рады, что это помогло вам одолеть чудовище. Оставшиеся в живых рабочие-реставраторы шлют вам благодарственные послания.

— Как же это мы колодец-то испортили? — немного обиженно произнёс Никола. — Не плевали туда, дерьма, извините, не бросали…

— Вода после молебна для нас страшнее всего, что вы перечислили. Одной капли хватило бы, чтобы сделать колодец опасным для здоровья обычного беса. Вы же вылили целый чан. Представьте результат.

Кузнецу пришлось только развести руками.

— Но мы не в претензии, господа! — Регент вернулся к трону и уселся на него, положив ногу на ногу. То же самое проделали все два десятка чертей за столом. — Появление в пещерах необычного чудища с непонятной природой озаботило нас несказанно больше. И мы очень рады, что проблема эта разрешилась так быстро благодаря вам. В подобных случаях число жертв среди личного состава намного превышает нынешнее. Можно сказать, что мы дёшево отделались.

— Вышло всё случайно, — буркнул Никола. — Мы не собирались никого трогать. Бабка Матрёна сама виновата.

— Верно, — довольно потерев руки, произнёс регент. — Сама. Не предполагала, с кем связалась. Так вот, пользуясь случаем, приношу свои самые искренние восхищение и благодарность. Прекрасно представляя, что цель вашего визита в преисподнюю — дети, спешу заверить, что те свободны и в данный момент разгуливают без всякого надзора где-то в районе второго яруса. Но! — Говоривший поднял палец правой руки, призывая к вниманию. И почудилось Савелию, что всё, что им говорится — лишь одна из комбинаций марионеточных нитей. — Дело обстоит не совсем так, как нам хотелось бы. Детишки оказались непоседливыми. Они не только раскапризничались и сбежали от нянек, но и способствовали освобождению из-под стражи грешников. Сейчас на нижнем ярусе беспорядки. Охрана пытается уладить дело, но недавно появилась ещё одна помеха. Тот самый червь, о котором я вам рассказывал. Он выбрался из колодца прямо посреди площади для тепловых процедур и успел там всё разрушить. Дети, надо сказать, тоже приложили к этому руку. Они весьма и весьма способны. Девочка прочла на стенах заклинания, о существовании которых все давно забыли, потому что утратили понимание древних языков. В результате печати оказались сорванными, червь обнаружил лаз и не преминул им воспользоваться. Чтобы яснее представить происходящее на втором ярусе, предлагаю посмотреть на экран.

После короткой команды рукой полотно снова осветилось, и стала видна картина погрома, которой могли бы позавидовать Оксана и её муж с Савелием.

В дыму догорающих костров валялись искорёженные обломки металлических посудин. Среди них прямо на каменном полу сидели, склонив головы, немногочисленные грешники. Они были растерянны и смотрели по сторонам, не зная, что делать. Но таких было меньшинство. Потому что остальные, вооружившись кто палками, кто кусками железа, отчаянно отбивались от наседавших на них толп охраны. Побоище развернулось на всей площади, охватить которую камера просто не могла из-за технического несовершенства. Впрочем, она имела возможность двигаться и менять фокусировку, что позволяло лучше рассмотреть ещё один участок беспорядков.

Там, недалеко от зияющей в полу дыры, резво двигалась мохнатая гусеница, унизанная телами бесов. Она напоминала паровоз с десятком вагонов — возможно, с некоторой натяжкой: такой же дым из ноздрей, такие же изгибы тела. Даже пассажиры на загривке… А впереди неё, за спинами удирающих во все лопатки чертей, высились две фигуры, в которых зрители узнали Степаниду Ивановну и Лешего.

— Бог ты мой! Степанида! — вскричал поп, подскочив на скамье.

— Да-да, эти двое очень героически удерживают червя. Но, похоже, он их основательно потрепал.

И тут Савелий, сам пройдоха хоть куда, почувствовал, куда дует ветер. Их склоняли к охоте ещё на одного монстра. Ненавязчиво, будто исподволь. Только выглядеть со стороны это должно как добровольное решение помочь товарищам. Вот так дипломатия! Выходило, что никаких благодарностей со стороны чертей им не полагалось. Те им просто не мешали играть в войну. Как маленьким детям, дорвавшимся до новой игрушки. К тому же недогадливым, что опять поднимало статус кукловода. Впору на него молиться!

Не понравился такой расклад Савелию. Конечно, русские бьются не за ордена и медали, но помогать неприятелю, рискуя своей головой, тоже глупо.

— Думаю, со своей бедой вы справитесь сами, господа хорошие! — поднимаясь из-за стола и делая знак спутникам, ответил поп. — Нам же пора. Заберём детишек с товарищами — и домой.

Может, это было и не дипломатично — даже спутники посмотрели на него удивлённо, зато попало не в бровь, а в глаз. Поморщился регент от такой прямоты. Без искусов действовал его собеседник, хотя чувствовались в нём ум и изворотливость. Впрочем, сейчас и сила была на его стороне, и другие обстоятельства тоже. Поэтому имел он полное право обойтись без дипломатии. А вот главному чёрту, как хозяину, следовало изменить такое решение любыми средствами. Потому что другой управы на червя найти невозможно. Сделана так природа бесов, что яд чудовища разит их наповал, и спасение от него только в бегстве. Но не успокоится гад до той поры, пока не насытится и не сделает запас на много месяцев вперёд.

— Я не сказал главного, господа! — несколько поспешно, а оттого и не так торжественно, как было задумано, провозгласил регент. — Хотим мы предложить вам работу — весьма трудную, но почётную.

— Не сложить ли свои головы просишь? — пробурчал кузнец. Этот вообще тактом не отличался. В другой раз фыркнул бы главный бес, да побоялся обидеть гостей.

— Разумеется, нет. Всего лишь одолеть червя, — расплылся в улыбке, и вышло это у него почти искренне. Только Савелия на мякине не провести. Сейчас весы склонялись на их сторону. Поддался басурман, заёрзал на троне. Ещё рывок — и скатится, как со снежной горы.

Но если вопрос возник и встал ребром, решать его предстояло без проволочек. Тем более что где-то там бились с врагом Степанида и Леший.

— Значит, так, любезный хозяин. Мы околицами ходить не привыкли, вкруг да около тоже. Поэтому, пока тварь твою обратно в землю вгонять будем, приведи сюда детишек да приготовь договор с парой пустых строчек вместо условий. И про исполнение желаний постарайся не забыть. Посыльный твой знает, о чём речь идёт. — Савелий кивнул на адъютанта.

— Собственно, об этом я и хотел речь вести, — развёл руками регент. — Всё принимается к исполнению, господа.

— Как же нам попасть туда? — спросила Оксана, становясь рядом с мужем.

— Это организуем без проблем! На месте будете менее чем через пять минут. — Регент обратил лицо к помощнику: — Проводи гостей к лифту, Жулиус….

Люди двинулись за адъютантом, посматривая на экран, продолжающий показывать события с горячей точки. Ведьма с Лешим отступали перед надвигающейся громадой, не догадываясь, что помощь уже близка.

Найти лифт и вскочить в него заняло меньше минуты. Устройство спуска представляло из себя большую корзину, плетённую из лозы, дно которой для укрепления было обито ещё и досками. Всё это висело на канатах, перекинутых через зубчатые колеса. Точно такие же колеса, только меньшего размера, имелись на корзине. При необходимости их можно было застопорить или, наоборот, разблокировать. Что и сделал адъютант, вытащив железный клин. Корзина вздрогнула и медленно поползла вниз, скрипя давно не мазанными шестерёнками.

На несовершенство конструкции, впрочем, никто не обратил внимания. Мысли людей были заняты предстоящей битвой. Только поп, выразив общую мысль, витающую в воздухе, сказал:

— Выручать надо своих. Тяжело им, однако.

Шахта закончилась неожиданно быстро. Лифт замедлил движение, наткнувшись на тормозящие прокладки, и глухая стена сменилась проходом на второй ярус.

— Куда дальше? — спросил Савелий, закатывая рукава сутаны, словно намеревался сейчас же голыми руками задушить червя.

— Прямо, потом направо. Там увидите, — пояснил молодой бес.

— Уходи, не путайся под ногами, — посоветовал Никола. — Не баловаться идём. Зашибут ненароком.

И они двинулись в указанном направлении в одну шеренгу, плечом к плечу — в середине девушка, по краям суровые мужики. Заробевший чёрт, тем не менее, крадучись последовал за ними.

В реальности площадь выглядела намного больше, чем на экране. Вероятно, камера непрерывно двигалась и компенсировала пространство. Противоположная сторона пещеры терялась в дыму. Особого шума не слышно — только возгласы и ругань дерущихся грешников да откровенный мат чертей, пытающихся их повязать. Лишь из одного угла временами доносился грохот металла о камень и короткие шипящие звуки. Похоже, червь резвился именно там.

Не обращая внимания на разборки местного уровня, поспешили гости на шум. Поле боя чем-то напоминало художественные картины о войне: разруха, всполохи огня, пожирающего остатки дровяных запасов возле изуродованных сковородок, масляные пятна на полу и точно такие же, но металлические, уже застывшие.

— Будто Алёшенька играл! — предположила Оксана, внимательно посматривая по сторонам: нет ли поблизости детей.

Гусеницу они увидели, пройдя ещё пару сотен метров. Она вдруг выползла из-за громадного камня — сама словно кусок нефтепровода — и, шелестя иглами, направилась к ним. Тридцатиметровая махина клокотала и похрипывала, извивалась и сотрясалась — ни дать, ни взять, гофрированный шланг. И по всему телу её лежали, будто приклеенные, многочисленные черти. Позы их напоминали упавших с девятого этажа — неестественные, с изуродованными конечностями.

Укрепилась в душе Николы тревога — где же мать его? Неужто и её сожрало чудище?

Но нет, вослед из-за камня появилась и Степанида с Лешим. Только шли они, едва ноги передвигая — усталые и оборванные. Женщина волочила за собой метлу, и сарафан её в нескольких местах был прожжён, а старик сжимал в руке дубину невиданных размеров, но опирался на неё вместо клюки. Впрочем, не от испуга бежала гусеница. Просто не видела в противостоянии с нежданным противником особого прока: ещё издали они показались ей невкусными. Было бы ради чего время терять. Потому, почувствовав сопротивление да рыкнув для острастки пару раз, повернула назад. Чертей здесь бегало ещё множество…

И вот поди ж ты, невезение какое: впереди точно такие же стоят — жестковатые и неаппетитные. Это как корове после сочной зелёной травы на солому двухгодичную переходить. Съесть, конечно, можно, только уж не больно хочется. И живот потом пучить начнёт. К тому же, выбор имеется!

Рявкнула тварь ещё раз — мол, уходите, подобру-поздорову. Одних уже потрепала основательно, язык на плечо повесили, вам тоже достанется, если не отпрыгнёте. Паровоз — он либо вперёд по рельсам, либо назад, третьего не дано. Не будите в нём зверя…

Обрадовался кузнец, мать увидев, замахал ей рукой, а она ему предупреждение посылает: осторожнее, враг опасен. Кивнул Никола, успел подхватить, что под руку попало — блин сковородный, завернутый в трубочку, с длинной рукоятью, замахнулся — и жахнул приближающемуся червяку по зубастой морде. Основательный оказался удар — зубы брызнули в стороны, отвернул «паровоз» свои прожектора, притормозил даже… Но сразу такую махину не остановить. Пришлось Николе отпрыгивать назад да новый удар готовить.

Пожалуй, самый зловредный оказался противник у чудища. Никто ещё не лишал его клыков, Леший всё по макушке метил, где щетину вообще прошибить трудно, а этот — поди ж ты! — сразу полсотни вышиб. Правда, осталось ещё столько же… Со второго удара на десяток меньше сделалось: отвернул червь пасть вовремя, только краешком сковороды приладило. А потом плюнул какой-то пакостью с хвоста.

Почувствовал кузнец, что облепило его всего смолой тягучей, и запах ужасный вокруг распространяется. Как муха в паутине завозился, из жижи выбраться не может. Гусеница между тем на него двинулась, рот уже раскрыла, чтобы перемолоть да выплюнуть…

Не успела. Оксана волосы взъерошила, снова искры по ним пошли. А тут и с рук огонь с молнией пополам совался — прямо чудовищу в горловину. Неведомо, сколько зубов вывалилось на этот раз, да было проглочено вместе с рефлекторным глотанием, только рычание сразу перешло в рёв.

Мало кто мог обидеть червя вот так, безнаказанно… Поднялся он, голову задрал, будто на волне, а задняя часть, словно состав без тормозов, наезжает всё ближе.

И вдруг щуплая фигурка с деревянными обломками в руках перед тварью появилась. Нависла над ней тварь, вот-вот рухнет и раздавит, как букашку… Только обломки те вдруг сложились крестом — и окатило червя холодом могильным, почувствовал он, как смерть его плечи расправляет да ухмыляется злорадно. Непобедимый, неодолимый, вечный… А на поверку, простые деревянные колья убить могут, только сложи их соответственно да сотвори молитву.

И вместо того, чтобы упасть на смельчака, отвернуло чудовище голову и устремилось прочь, на свободное пространство. Убраться подобру-поздорову! Только совсем не в ту сторону, где разлом в половых плитах имелся. Попыталось оно скрыться с поля боя, но окончательно сбегать не собиралось, потому как ещё не нагуляло жирок для сотни лет ожидания в подземельях. Что называется, проиграло битву, но не войну.

Пока освобождался кузнец из плена, отбрасывая клейкую массу кусками, мать его подоспела. Обняла, потом с Оксаной расцеловалась и с Савелием тоже.

— Дорогие вы мои! — проговорила, а у самой слеза наворачивается. — Как же мы давно не виделись!

Леший на правах родственника тоже потряс руку Николе и с удовольствием почувствовал, как крепко его пожатие.

— Силушку-то с толком использовал, я гляжу. — Пробасил и кивнул на свои рваные одежды: — По молодости ею легче управлять. У меня так ловко уже не получается.

— Благодарствую, — поклонился Никола: догадался, наконец, откуда сила появилась. — Без неё не видать бы мне Оксаны.

— Жена у тебя, право слово, боевая! — усмехнулся старик. — Видел я её в деле. Врагу не поздоровится.

Вспомнили они о черве разом и посмотрели в ту сторону, куда тот уполз. А его и след простыл. И виднелся в той стороне вход в отводной коридор.

— Отпустить его, разве? — спросил в размышлении поп. — Ведь если рассудить, не наша это война. Хотя строит бесовское отродье на этот счёт свои планы.

— Детей бы найти, — кивнул Никола, соглашаясь, и этот момент донёсся до них детский крик.

— Настя! — встрепенулась Оксана и принялась вертеть головой.

— Не иначе, она! — подтвердил кузнец.

— И сдаётся мне, из того коридорчика кричали, где мохнатый дьявол скрылся! — пробормотал Савелий, утирая подолом рясы выступивший на лбу пот.

Переглянулись взрослые — и поспешили за червяком. Знать, судьба их такая — лицом к лицу с ещё одной нечистью встретиться да силами помериться. Благо, стало их теперь больше, почти целое воинство.

Однако не получилось лицом к лицу: проход узкий оказался, и перед их глазами только толстый хвост чудовища да задница маячат. Из стороны в сторону качаются, иглами проход скребут, в самых узких местах полуживых чертей, нанизанных и парализованных, теряют. Падают те, а подняться не могут. Сколько ещё яд действовать будет, неведомо.

Спереди — и точно! — детские голоса слышатся. Узнал кузнец и Алешкин, крикнул:

— Сынок, держись! Мы идём следом!

Затихли там — верно, только сопят натужено. Тяжело малышам от такой громады ноги уносить. Смышлёность здесь не поможет. По всему выходило, в боковой проход, куда не протиснуться было бы гусенице, заскочить не догадываются.

Взревел кузнец, как раненый зверь, и бросился на брызгающий зеленью хвост…