И прилип, как кролик к Смоляному Чучелу. Связала его выделившаяся масса по рукам и ногам. Скребёт Николу чудище при движении боками по стенам, чуть голову не оторвало об уступ каменный. Помочь-то ему никто не может, потому как болтает кузнеца, как самолёт по воздушным ямам. Исхитрился Леший, ухватил за лодыжку, только и старика потащило следом. Не уцепишься!

Бабы ревут, но бегут. Оксане ни огнём пальнуть, ни молнию пустить: только своих покалечишь. Через несколько минут догадалась Степанида Ивановна, оседлала метлу, проявила ловкость полета, и, приблизившись к Лешему, крикнула:

— Хватайся!

Протянул тот свободную руку, уцепился за ореховый прут, и дала ведьма мысленную команду реверса. Силы в метле оказалось, хоть отбавляй. Недаром двух человек по воздуху несла — а один из них бугай, что твой шкаф. Заскрипела ветками, неровности в полу выискивая для дополнительной опоры, волшебную мощь включила, перешла на пониженную передачу да обороты подняла до максимума. Словом, гореть стала на работе. Прутики едва не обуглились, но дело сделали.

Растянуло вначале Лешего, будто таракана при препарировании: лицо разъехалось в горизонтальной плоскости, потом захрустели косточки и сухожилия. После ударная волна, как по железнодорожному составу, передалась кузнецу. Тот только охнул, сгруппировался — и брякнулся на каменный пол подобно мешку с навозом — пыль в разные стороны. Лежит, ни живой, ни мёртвый. Рад до смерти, что освободился. В один момент пыл бездумный у него улетучился. Подоспели тут женщины, стали сдирать остатки ядовитого клея. Слава Богу, что на человека он не действует. Целует его Оксана, а сама говорит:

— Уже не чаяла, что спасёшься!

Но вспомнил Никола о детях и поднялся, как ванька-встанька.

— Негоже, — отвечает, — нам на полу прохлаждаться, когда Настеньку с Алёшкой червь поганый в куски рвёт.

Снова бросились они в погоню. А тут и пещера как раз нарисовалась. Большая, от одного края до другого шагов, почитай, двести. И рассмотрели тогда взрослые, что там ребятня делает. Оказалось, держались они от чудовища на приличном расстоянии — чтобы не схватило оно их зубами и не настигло неожиданным плевком. А между ними витал в воздухе небольшой чан, в котором, как потом выяснилось, прежде варили высокопоставленных чиновников — тех, за которых после их смерти было сказано словечко: или жертва принесена, или откупные производились. Для таких в аду и распорядок имелся особый. Маслица наливали больше, огонёк разжигали тише, так что вариться и париться было не пыльно и даже приятно, будто в баньке. К тому же, аромат от масла исходил привлекательный, не отхожим местом воняло. Так вот, заметив, что имеет гусеница до этой жидкости особый интерес, Алёша поднял один из чанов в воздух и понёс его немного позади себя.

— Мне кажется, она злая, — предположила тогда Настенька.

— Мне тоже, — согласился брат, озадаченно почесав затылок. — Черти от неё убегают, а бабушку оно чуть не съело.

Мысль у них была простая: увести чудище подальше, а самим вернуться к родителям. Потому что испугались они, увидев, как потрепало оно Степаниду и Лешего.

Слизывать масло с грязного пола было приятно, спору нет, но вылакать целый котел, не пролив ни капли — вообще райское наслаждение! К тому же сзади остались назойливые людишки, не дающие спокойно нагулять жирок. Поэтому и устремилась тварь за детьми, потому и скребла стены да потолок, торопясь точно наркоман за дозой.

Убедившись, что Настя и Алёша находятся на безопасном расстоянии, догоняющее ударили с тыла. Первым испытал силу своего нового креста Савелий.

— Я это давненько в фильме одном подсмотрел, — пояснял он потом, смакуя воспоминания о бое. — Про вампиров, кажется. Был там священник, так он умудрялся из берданки да осинового кола крест смастерить. И действовало, Божьей силой!

Соединив два куска дерева, внешне не имеющие никаких признаков святости, произнёс он молитву от души. Рванулась вослед гусеницы едва различимая волна, которая, попав ей под хвост, подкинуло многотонную громадину, будто вражеский вагон взрывом партизанской мины. Состав сошёл с рельс: чудище опрокинуло и поволокло боком по полу, дотащив до ближайшей стены. Правда, там оно попыталось повернуть голову, чтобы рассмотреть нападавших, но следом за святым ударом последовала вспышка огня. Молния рассекла воздух и вонзилась — ни много ни мало — прямо в шею твари, вызвав новый вопль и шумные вздохи.

Степанида Ивановна взяла метлу обеими руками и принялась махать, будто сор подметает. А поднялась в воздух не только пыль, но и камни мелкие да колючие. И метнулось всё к чудовищу, забивая глаза и нос, вызывая желание чихнуть. Раскрыло оно челюсти, воздух в лёгкие набрало. Богатырский вышел бы чих. Только не дали Никола с Лешим — расстарались: полетели следом булыжники — каждый размером с валун. Попади такой в беса — мокрое место останется. Конечно, для червя тридцати метров в длину они больше напоминали комариные укусы, но пара всё-таки попала в повернутый рот и вышибла остатки зубов, сделав из грозной акульей пасти обычный механический пресс. Захлебнулось чудище собственной кровью, заревело и метнулось к детям. В той стороне её хотя бы не обижали.

И тут заметил Алёша в одной из углублённых ниш колодец. Откинутая крышка рядом лежала, а на огромном плакате был нарисован перечёркнутый череп с костями — и надпись: «Вода отравлена. Не пить!». Читать-то мальчик ещё не научился, но картинка ему понравилась, потому и приказал он чану с маслом лететь в ту сторону. А потом и вовсе в колодец опустил. С рёвом устремился червь за лакомством — разнёс бревенчатый сруб, потом каменное основание, скреплённое бетоном, и просунул голову в шахту. Ширина её немного не совпадала с толщиной самого червя, поэтому пришлось тому поднапрячься, вытянуться в струну, сгибать и даже ломать иглы. Впрочем, пробираться узкими лазейками было для него привычно. После сотни лет голода не раз приходилось отыскивать ходы, которые вели наверх, к пище, и не были запечатаны колдовством чертей.

Сделав над собой усилие и растянувшись в ленту длиной вдвое больше прежнего, червь, наконец, почувствовал, что может протиснуться дальше. Он сделал несколько движений, ощутив неприятное дуновение снизу. Но витающий возле самой воды чан по-прежнему манил его, тем более что деваться добыче стало некуда. Раскрыв беззубую пасть, червь решил засосать масло вместе с воздухом и сделал гигантский вдох, втянув заодно десяток вёдер воды.

На мгновение пришло осознание победы и предчувствие наслаждения — после чего сила невероятной мощности принялась разрывать червя изнутри, словно он только что проглотил открытый баллон с углекислым газом. Пена, выползающая изо рта непрерывным потоком, не дала совершить даже маленького вздоха, а потом переполненный желудок разорвался, точно бомба, выбросив из колодца вначале трепыхающийся хвост, а за ним и вонючие внутренности. Последнее, о чем подумала голова, падая в воду, была мысль, что здесь не так холодно, как обычно бывает в подземных источниках…