В тот вечер Беллы выглядели ужасно подавленными, как будто сбивший Ворчуна грузовик заодно переехал и всех их. Все разговаривали друг с другом предельно вежливо и старались не шуметь — точно опасаясь резким движением или звуком прорвать тонкую ткань своего тщательно огороженного мирка. Шарлотта отказывалась есть и без конца хныкала. Все сошлись на мнении, что это зубки, но каждый знал, что на самом деле малышка просто скучает по старому Дворецкому.

На следующее утро Игрек взялся за приготовление завтрака с особым старанием и испек оладьи. Ворчун однажды показал ему, как это делается. И хотя он, кажется, немного переборщил с мукой, робот всё же остался доволен достигнутыми результатами.

— Оладьи, — с гордостью произнес он, водружая блюдо на стол.

Все тотчас же вспомнили, как Ворчун потчевал их на завтрак томатным супом, и грустно уставились на творение Игрека. Глаза Гэвина защипало от слез. Флер уронила вилку.

— Я… я так гадко вела себя с ним! Я… я его… дразнила, — девочку захлестнули рыдания. — Иногда… даже не разговаривала с ним… стыдилась.

— Иди сюда. — Мистер Белл протянул ей руку. Флер села к отцу на колени.

Мистер Белл погладил дочку по волосам.

— Помнишь, что я говорил? Он был всего лишь машиной.

Флер покачала головой.

— Почему-то сейчас мне так не кажется, — прошептала она сквозь слезы.

— Он был запрограммирован так, чтобы подстраиваться под нас, — настаивал отец. — Поэтому и улыбался, когда мы улыбались ему. На самом деле он не чувствовал нашего настроения. И не понимал, что ты ему грубишь.

— Папа прав, — согласилась миссис Белл, опускаясь перед ними на колени и обнимая Флер.

— Раньше ты говорила совсем по-другому, — возразила Флер. — Ты всегда хотела, чтобы мы обращались с Ворчуном вежливо, как с человеком.

— Да, знаю. Мне не хотелось, чтобы мы воспринимали его помощь как нечто само собой разумеющееся. Я хотела, чтобы мы были ему благодарны. Наверное, я перестаралась.

Флер снова заплакала.

— Ворчун учил меня кататься на велосипеде — помнишь, он его всегда придерживал за руль. А когда я падала, он поднимал меня и говорил: «Обойдемся без операции», — а я всегда ужасно злилась. Зато на следующий день он обязательно готовил мой любимый пудинг — я не просила, а он всё равно готовил!

На Гэвина тоже нахлынула волна воспоминаний. Не в силах больше сдерживаться, он сполз со своего стула и присоединился к остальным. Отец положил руку ему на плечо, а мама обняла за шею. Мальчик вдруг понял, что она тоже плачет.

— Какие же мы, люди, глупые, — шмыгнув носом, проговорила миссис Белл. — Так переживать из-за машины! Наверное, так уж мы устроены…

— Даже мне его недостает, — признался мистер Белл, — что бы я ни говорил. Это было так ужасно! Мы не ждали, что его жизнь закончится таким образом.

Флер подняла залитое слезами лицо.

— А кто скажет Чайнику? Только не я!

Она так искренне возмутилась, увидев улыбки на лицах родных, что те не удержались и разразились хохотом. Флер попыталась сохранить серьезное выражение лица, но против воли тоже прыснула. Даже Шарлотта весело заверещала. Потом Флер одолела икота, отчего на остальных накатил новый приступ веселья.

Наконец миссис Белл вытерла глаза платком и поднялась на ноги.

— Как это ни глупо, — сказала она, — но я пойду к Чайнику. Думаю, последнее желание Ворчуна было бы именно таким.

***

— Нам нужно поговорить, — решительно сказал Гэвин.

Флер прижала палец к губам. Они вышли из дома и направились к заросшему участку в глубине сада.

— Не хочу, чтобы нас слышали — кто-то или что-то, — понизив голос, сказала она.

Гэвин выпучил глаза.

— Ты хочешь сказать… по-твоему, мы не можем доверять даже собственному Дому?

— По-моему, нам лучше не рисковать. Знаю, что ты сейчас скажешь, — продолжала она. — Грузовик в лесу — ты думаешь, он ждал Игрека, да? — Ее глаза сверкали. — Успел разглядеть, кто был внутри?

— Нет, но не сомневаюсь, что это были роботы. Они наверняка собирались сцапать Игрека.

Флер опустилась на каменную скамейку.

— Тогда кто их послал?

— Думаю, Корпорация Жизни. — Гэвин ждал, что сестра начнет возражать, но та лишь закусила губу и недоверчиво покосилась на него.

— Так и знала, что ты это скажешь, — пробормотала она.

— А кто еще это мог быть?! — вскричал Гэвин. — Ручаюсь, это тот тип, которого мы встретили в отеле, мистер Лобсан. Он один из ведущих робототехников Корпорации. Я же тебе рассказывал: когда он увидел Игрека, у него аж слюнки потекли. Эти технократы ничуть не лучше мародеров — хотят заграбастать все самые новые достижения техники. Боятся, что кто-нибудь их обойдет…

— Подожди, — оборвала Флер брата. — Я согласна, что Корпорация Жизни хочет знать, чем занимаются другие ученые. Наверное, мистер Лобсан решил, что Игрек может составить конкуренцию их роботам. Но это еще не значит, что он станет его похищать.

— А кому еще это нужно? — Гэвину надоело, что сестра пытается строить из себя рассудительного взрослого. Она была так увлечена поиском доказательств, что не замечала очевиднейших вещей.

— А главное — кто еще смог бы это сделать? — продолжил он. — У Корпорации Жизни в небе тысячи спутников. Они знают наш адрес, ведь папа с ними работает. Им ничего не стоило выследить нас. Держу пари, они наблюдали за нами в течение всей поездки, а когда мы подходили к дороге, выслали навстречу грузовик. Но, вместо того чтобы схватить Игрека, задавили Ворчуна…

Гэвину снова сделалось грустно.

— Ия знаю кое-что еще, — с горечью произнес он. — Роботы не сделали бы этого по своей воле. Это противоречит законам робототехники. Робот не должен причинять вред другому роботу, кроме как по прямому указанию человека.

Флер задумалась над его словами.

— Всё равно не понимаю, с какой стати Корпорации Жизни так интересоваться Игреком.

— Потому что он как БДЦ-4, только другой. Помнишь наш разговор той ночью? Корпорация Жизни много лет проектировала и испытывала своих роботов, а тут вдруг, откуда ни возьмись, появляется другой робот — ничуть не глупее их БДЦ.

— Но мистер Лобсан видел Игрека всего один раз, да и то мельком. Откуда ему столько про него известно?

Гэвин задумался.

— Наверное, он знает профессора Огдена. И знает, чем тот занимается. Послушай, думаю, они снова могут попытаться поймать Игрека. Поэтому я и решил поговорить с тобой. Отныне нельзя спускать с него глаз.

— Ну, это-то как раз дело нехитрое, — заметила Флер, — он ведь всё равно под домашним арестом. — Ее внимание привлекло какое-то желтое пятнышко под изгородью. Раздвинув траву, девочка обнаружила крохотный бутон примулы. Она перевела взгляд на брата. — Гэвин, с этим я тебе помогу. Но я всё равно не согласна, что БДЦ-4 опасны. Они просто машины, как и все остальные роботы, и, как любые механизмы, способны иной раз откалывать странные номера, только и всего.

Гэвин нахмурился.

— Почему-то мне кажется, что эти вещи связаны. Мистер Лобсан считает Игрека конкурентом БДЦ-4, а БДЦ-4 ведут себя как-то подозрительно.

Флер поднялась.

— Ладно, я пошла.

Гэвин не стал ее удерживать. Вздохнув, он поплелся за сестрой к дому. У самых дверей та обернулась.

— Как ты думаешь, сказать ему? Ну, что Корпорация за ним охотится?

Гэвин вспомнил, каким несчастным и подавленным выглядит Игрек со времени гибели Ворчуна. Не стоит расстраивать его еще больше.

— Не надо, — покачал головой мальчик.

***

Человек в простыне (судя по всему, всё в той же), как обычно, сидел на траве под оливковым деревом.

— Привет, — поздоровался Игрек, подыскав, на его взгляд, самое нейтральное приветствие. Похоже, уловка сработала — философ лишь молча кивнул, тем самым дав Игреку возможность продолжить.

— Моего друга Ворчуна задавило, — начал робот. — Мне кажется, это я виноват — я уверен, что грузовик преследовал меня. И… мне еще хуже, чем когда я сунул Шарлотту в стиральную машину.

Игрек заметил, что человек в простыне нахмурился.

— Но я не о том хотел с тобой поговорить, — торопливо продолжил он. — Скажи, я живой?

Человек сложил руки на животе.

— Если ты стоишь предо мной и задаешь этот вопрос — как же ты можешь не быть живым?

Игрек чуть было не возразил, что он, человек в простыне, тоже находится здесь и тоже разговаривает, хотя живым его уж точно никак не назовешь, однако решил, что так забредет, пожалуй, в слишком глубокие дебри.

— Я забыл, ты ведь не совсем понимаешь, что я машина, а не живое существо. Но я думаю, быть живым — это не просто находиться здесь и уметь говорить, а что-то гораздо большее. Понимаешь, Ворчун тоже был роботом и «умирал», когда его отключали от источника питания, а потом снова оживал. Только теперь он умер по-настоящему, потому что разлетелся на куски…

— Погоди минуту, — прервал его человек в простыне. Игрек заметил, что на лбу у него выступили капельки пота, хотя солнце стояло еще не слишком высоко. — Не ты ли как-то спрашивал меня о смерти?

— Я, — ответил Игрек, радуясь, что его вспомнили.

— Продолжай, — настороженно произнес человек в простыне.

— Ну вот, очевидно, быть живым — это что-то большее. Меня можно включать и выключать, как Ворчуна, хотя мне эта идея совсем не нравится, и я бы очень не хотел, чтобы это когда-нибудь произошло.

— Ты осознаешь это?

— Осознаю что? — не понял Игрек.

— Что ты существуешь.

— Ну конечно!

Человек поднял бровь.

— Считается, что животные не осознают своего существования. Во всяком случае, не могут обдумывать свои поступки. А ты можешь?

— Ты же сам знаешь, что могу! — воскликнул Игрек. — Я могу обдумывать свои действия и решать, как поступить.

Человек закрыл глаза и сложил вместе кончики пальцев.

— Так ты согласен, — продолжил он, снова открыв глаза, — что мы говорим о свободе воли?

— О свободе Воли? — переспросил Игрек. — Это кто-то из твоих подруг? Ее что, заперли?

— Я говорю о выборе, — раздраженно произнес человек, словно забыв, что ему положено изъясняться вопросами. — О том, свободны ли мы в своих действиях или же нами управляет некая высшая сила.

— Ворчуном управляла компьютерная программа. А мной — нет, и я уверен, людьми тоже никто не управляет, — ответил Игрек.

— Я ничего не знаю о компьютерных программах. Но что, если какая-то высшая сила создала нас и заставила верить, будто мы можем действовать по собственному усмотрению?

Игрек пару секунд размышлял над этим мудреным предположением.

— Меня создал профессор Огден. Но не думаю, что это он решает, как мне себя вести. А если и так, — Игрек еще немножко подумал, — то иногда он принимает очень странные решения. Например, ума не приложу, зачем ему понадобилось, чтобы сегодня утром я сжег тосты.

Человек в простыне выглядел крайне раздраженным.

— Понимаешь, тостер очень старый, с ним толком умел обращаться лишь Ворчун, — пояснил Игрек.

— Ну как я могу философствовать, — взорвался человек, — когда ты всё время уходишь в сторону?!

— Да никуда я не ухожу! — запротестовал Игрек. — Смотри, я всё еще здесь.

Человек откинулся на ствол дерева и промокнул лоб краем своей простыни.

— Весьма сожалею, но я для тебя неподходящий учитель, — вздохнул он. — Я вызову тебе другого философа. Прости.

И он исчез.

Игрек подождал еще некоторое время, но ничего не произошло. Почему-то новый философ не спешил появляться. Ну что ж, зайду в другой раз, подумал Игрек.