Мистер Белл, Гэвин и Флер стояли перед воротами фабрики и ждали мобиль, который должен был отвезти их в отель миссис Белл. Наконец послышалось знакомое жужжание. По тому, как показавшийся мобиль стремительно вырос из крошечной точки на горизонте и, точно ястреб, спикировал на лужайку, было понятно: его создали для скорости. Мистер Белл сел на переднее сиденье, а Гэвину и Флер как раз хватило места сзади.

Молодая женщина в красном костюме пилота настояла на том, чтобы все пристегнулись, — и скоро они поняли почему. Мобиль, не снижая скорости, лихо закладывал виражи, и пассажиров мотало из стороны в сторону. Поскольку на разговоры никого не тянуло, все сосредоточились на том, чтобы усидеть прямо.

— Ого! — сказала Флер, когда мобиль резко вильнул в сторону, облетая высокое здание.

— Вон мамин отель! — закричал Гэвин.

По пути к их мобилю присоединилось еще несколько, и теперь они стройным кортежем снизились перед отелем. Некогда безупречную лужайку было не узнать — сейчас она была перепахана следами каких-то тяжелых механизмов.

— Да, такого я не ожидал, — мрачно заметил мистер Белл. — Похоже, ситуация ухудшилась.

Беллы ступили на землю. Из других мобилей выскочили несколько десятков солдат и строевым шагом двинулись ко входу. Мистер Белл с детьми пристроился позади рослого офицера со здоровенной лазерной пушкой в руках. Навстречу им торопливо выкатил робот в красно-зеленой ливрее.

— Добрый день, сэр. Взять ваш багаж?

— Пожалуй, не стоит, — сказал военный, прижимая пушку к широкой груди.

Мистер Белл поравнялся с ним.

— Что происходит?

— Мы здесь, чтобы обуздать БДЦ-4, — ответил офицер и, хмуро покосившись на робота, добавил: — А в остальном — самое обычное задание.

Беллы вошли в холл.

— Пошевеливайтесь! Здесь надо всё расчистить! — гремел какой-то важный чин с нашивками на мундире. Солдаты уносили цветы, сдвигали в углы мебель. Вокруг суетились роботы, наперебой спрашивая:

— Проводить вас в ресторан?

— Не желаете ли чего-нибудь выпить?

— Не надо ли вам что-нибудь постирать?

Не получая ответов, роботы постепенно приходили во всё большее возбуждение. Один ухватился за спинку кресла, которое нес кто-то из солдат, и принялся тянуть его на себя. Другие пытались поставить на столы вазочки со свежими цветами, не обращая внимания на то, что столы были перевернуты и сложены на диванах.

Наконец офицер с нашивками не выдержал и завопил во всё горло:

— РАДИ БОГА! ВЫКЛЮЧИТЕ КТО-НИБУДЬ ЭТИХ РОБОТОВ!

Из лифта вышла знакомая фигура.

— Мама! — закричала Флер. Однако миссис Белл не заметила детей и мужа: хлопнув в ладоши, она звонко прокричала:

— Роботы ГМП! Синие апельсины! Немедленно вернитесь в свою комнату!

Роботы тут же замерли, дружно побросали свои занятия и, построившись в колонну по два, удалились.

— Ловко у вас получилось! — восхитился офицер с нашивками.

Миссис Белл устало улыбнулась.

— Это кодовая фраза, чтобы заставить их остановиться. Конечно, звучит немного глупо, но нельзя же использовать фразу, которую они могут услышать в обычном разговоре. Теперь они будут сидеть смирно, пока не получат новый приказ. Ой! — воскликнула она, увидев мужа и детей. Они обнялись и отошли к стене, чтобы не мешать солдатам.

— Мама, где Шарлотта? — спросила Флер.

— В яслях. С ней всё в порядке.

— А Игрек? — спросил Гэвин.

— Дом сказал, что он вернулся к профессору Огдену, — ответила миссис Белл.

— Но почему?

— Не сейчас, Гэвин, — вмешался отец. — Я хочу знать, что за чертовщина тут происходит.

Миссис Белл удрученно покачала головой.

— Сегодня утром БДЦ-4 отказались работать. Заняли часть номеров и стали слушать музыку и смотреть комм… — Она повернулась к Гэвину и Флер. — Кажется, я должна перед вами извиниться. Вы были совершенно правы насчет этих роботов… Как бы там ни было, мистер Лобсан был здесь и сказал, что перекроет им энергию. Но, судя по всему, они научились переключаться на частоты других роботов.

— А почему нельзя перекрыть все частоты? — спросила Флер.

— Тогда всё перестанет работать, — пояснил Гэвин. — Транспорт, больницы, отопление…

— Ты абсолютно прав, — согласился отец. — Ведь эти службы тоже зависят от роботов. Заглушите радиоволны, питающие их энергией, — ив городах воцарится хаос. И что собирается делать мистер Лобсан?

Лицо миссис Белл омрачилось тревогой.

— Час назад он отправился побеседовать с БДЦ-4. Кажется, он считает, будто сможет взять их под контроль, если поймет, чего конкретно они хотят. Но он до сих пор не вернулся.

— Ты хочешь сказать, что они взяли его в заложники?! — вскричала Флер.

— Мы говорили с ним по комму — по его словам, ему ничего не угрожает. Очень может статься, так оно и есть, но мы на всякий случай всё-таки вызвали военных…

— Прошу прощения, что вмешиваюсь, — произнес чей-то голос у них за спиной. Обернувшись, Беллы увидели дружелюбно улыбающегося солдата. — Полковник хочет провести здесь рабочее совещание. Так что, если не возражаете…

Миссис Белл повела мужа и детей в бар.

— Там потише и можно смотреть новости по комму, — сказала она.

Пол в баре был вымощен серебристой плиткой. Вокруг изящных серебряных столиков стояли оранжевые кресла. Хотя на дворе был ясный день, бар тонул в полутьме: его освещали лишь свечи да тускло горящие галогенные трубки вдоль стен.

К Беллам подошел управляющий.

— Должен же кто-нибудь обслуживать клиентов, — извиняющимся голосом проговорил он, протягивая меню.

Список изобиловал всевозможными экзотическими напитками. Учитывая экстренность ситуации, Гэвин и Флер решили особо не привередничать.

— Мне, пожалуйста, пива, — попросил мистер Белл.

— А мне красного вина, — сказала миссис Белл.

На противоположной стене зажегся экран коммуникатора. Громко заиграла музыка. Управляющий принес напитки. «Венецианская серенада» Гэвина оказалась смесью соков из лесных ягод. Флер заказала «Звездочет»: в высоком стакане с газировкой взрывались шарики яблочного сока. Едва дети сделали по глотку, как диктор на экране начал зачитывать новости.

— Корпорация Жизни подтверждает, что в связи с неожиданным агрессивным поведением БДЦ-4 принято решение отключить всех роботов этой серии от источников питания. БДЦ-4 начали выпускать около месяца назад. Тогда Корпорация Жизни утверждала, что это технологический прорыв, так как БДЦ-4 способны понимать человеческие чувства и эмоции. Сейчас у нас на связи министр технологии. Добрый день, госпожа министр. Скажите, насколько тревожной представляется вам сложившаяся ситуация?

На экране появился залитый солнечным светом офис, из окон которого открывался великолепный вид на реку. За широким письменным столом сидела безупречно одетая дама.

— Должна вам сказать, что в мире сейчас функционирует совсем немного БДЦ-4, — сказала она, очаровательно улыбнувшись. — На протяжении последнего месяца они проходили испытание в частных домах и на некоторых предприятиях.

— Как, например, нефтяные скважины? — подсказал ведущий.

— Да, в одной-двух странах. Но этих роботов никогда не использовали на таких жизненно важных объектах, как больницы, транспорт, водоснабжение… Все эти службы по-прежнему управляются роботами, безопасность которых доказана многолетним опытом эксплуатации.

— Вы можете подтвердить, что на данный момент отключены уже все БДЦ-4?

— Большинство. Насколько я понимаю, еще нескольких роботов предстоит отключить. Этим занимаются прямо сейчас, но процесс может занять некоторое время. Однако могу вас заверить: общественной безопасности ровным счетом ничего не угрожает. — Она снова улыбнулась — на сей раз еще лучезарнее прежнего.

— Спасибо, госпожа министр. — Ведущий повернулся к зрителям. — Еще через пару минут мы сможем узнать мнение главного робототехника Корпорации Жизни. Тем временем мы свяжемся с нашими новостными службами по всему миру, чтобы убедиться, что БДЦ-4 и в самом деле отключены…

— Отлично, — удовлетворенно проговорила Флер. — Надеюсь, Корпорация сумеет объяснить, что произошло.

— Не думаю, что они скажут что-нибудь конкретное, Флер, — предупредил ее отец. — Видишь ли, большинство новостных программ принадлежит Корпорации Жизни. Так что ведущий будет задавать только те вопросы, ответы на которые, по мнению Корпорации, нам следует знать.

Флер удивленно уставилась на отца.

— Но как же тогда выяснить правду?

Мистер Белл пожал плечами.

— Рано или поздно она всё равно просочится в коммуникатор. Но в виде большой головоломки: это будет множество разрозненных кусочков информации, которые надо сложить вместе, а еще больше таких, которые вообще ни во что не складываются.

— Хотя конкретно в данном случае, — добавила миссис Белл, — мы, кажется, находимся в самой гуще событий. По крайней мере, можем лично наблюдать, что происходит…

— Смотрите! Это же профессор Огден! — завопил Гэвин, всё это время не отрывавший глаз от экрана коммуникатора.

— Вот это да, — удивился мистер Белл. — С каких это пор он стал главным робототехником Корпорации Жизни?!

— Тссс! — шикнул на них кто-то из соседей.

— Профессор, — начал ведущий, — можете ли вы объяснить, почему БДЦ-4 испортились?

Профессор Огден сидел в роскошном кожаном кресле. Казалось, его куда более занимает узор на ковре у него под ногами, чем заданный диктором вопрос.

Наконец профессор поднял глаза и мягко произнес:

— Если позволите, «испортились» — не совсем подходящее слово. Оно предполагает, что эти роботы чем-то плохи. Старая история, верно? Робот, восставший против своего создателя… Мы любим себя запугивать — еще со времен Франкенштейна!

Он усмехнулся.

— Боюсь, что истина заключается несколько в ином. Мы должны признать, что, по мере того как роботы становятся всё умнее, их всё больше волнует собственное благополучие. Повторяю, собственное, а не наше с вами. А значит, мы должны постоянно совершенствовать наши системы безопасности. Иначе говоря, тот, кто создает роботов, и должен отвечать за их поведение.

Журналист подался вперед.

— Вы хотите сказать, что в агрессивном поведении БДЦ-4 виновата Корпорация Жизни?

— Без сомнения, — твердо ответил профессор. — Это печальная история о честолюбии и гордыне.

Он умолк и снова вперил взгляд на ковер.

Похоже, ведущий не знал, как продолжать разговор. Он покосился на небольшой экран у себя на столе.

— Корпорация Жизни только что назначила вас главным робототехником. Однако, насколько я понимаю, в прошлом вы уже работали на Корпорацию. Что вы можете сказать нам про роботов серии БДЦ?

Профессор поднял голову.

— Я принимал участие в создании первого поколения БДЦ, но мне не нравились методы моих коллег. Видите ли, обычные роботы напичканы всевозможной информацией о мире, но они не обладают способностью понимать, анализировать ее. Я же глубоко убежден, что, если наделить робота способностью испытывать эмоции, он будет доходить до всего собственным умом, как это делают дети, а заодно научится сопереживать другим, различать, что хорошо, а что плохо. У него, если можно так выразиться, появится совесть.

Но мои коллеги были слишком нетерпеливы, чтобы идти этим долгим и, признаюсь, тернистым путем. Кроме того, они сомневались, что робот захочет быть хорошим. Вместо этого они задались вопросом: «А что будет, если передать роботу жизненный опыт конкретного человека?» Такого робота, считали они, не надо будет специально программировать — он в одно мгновение сам узнает, как устроен мир.

Ведущий открыл было рот, собираясь задать очередной вопрос, но профессор был так взволнован, что не дал ему вставить и слова.

— Так вот. Образно выражаясь, в человеческом мозгу существуют специальные отделы, где хранятся воспоминания. Не стану вдаваться в подробности. Просто представьте себе, что воспоминания эти возможно скопировать и поместить в мозг робота. Таким образом, у этого робота будут ваши воспоминания, ваши вкусы, ваше хобби, он будет любить ту же музыку, что и вы, и так далее. Именно это и проделали мои коллеги.

На этот раз ведущий не смог сдержаться.

— Вы хотите сказать, что роботам пересаживали человеческий мозг?! — вскричал он.

— Нет. Во всяком случае, не совсем, — ответил профессор. — Во-первых, человеческий мозг — это не только воспоминания. А во-вторых, роботам не пересаживали даже часть мозга. Ученые Корпорации лишь скопировали электрохимические свойства определенных участков серого вещества. Разумеется, все процедуры выполнялись на мертвых людях, поскольку никто не знал, насколько это опасно для человеческого организма.

— На мертвых?! — ахнул журналист. Он бросил быстрый взгляд на экран на столе, словно ожидая указаний от невидимого руководства.

— Знаю, это звучит несколько шокирующе, но вспомните: уже в прошлом веке люди начали завещать свои органы медицине — для пересадки больным. А некоторые завещали свой мозг, чтобы ученые могли проводить на нём медицинские исследования. Мои коллеги считали, что осуществляемая ими процедура ничем не отличается, скажем, от пересадки почки. И даже еще более безвредна, поскольку для этого не требуется операции.

— А что по этому поводу думали вы?

— Я предлагал устроить общественное обсуждение этого вопроса, но Корпорация Жизни считала, что люди еще не готовы узнать об этом. — Он сокрушенно покачал головой. — Тогда я ушел и занялся собственными исследованиями.

— Вы хотите сказать, что, разрабатывая БДЦ-4, Корпорация Жизни держала свои методы в тайне?

— Именно, — подтвердил профессор.

Он взял со стола стакан и сделал большой глоток. В баре отеля стояла мертвая тишина. Все затаили дыхание.

— Так вот почему БДЦ-4 так хорошо понимают людей! — сказал ведущий.

— Да. Потому что они наделены человеческими воспоминаниями. Они смотрят на мир нашими глазами.

— Тогда почему они начали угрожать нам? Мы слышали о взятых заложниках…

— Как правило, программируя роботов, ученые задают им определенные правила поведения, — пояснил профессор. — Например, все мы слышали о законе, согласно которому роботы не могут причинить вред людям. Но мои коллеги считали, что, поскольку БДЦ-4 обладают человеческими воспоминаниями, они и так будут знать, что хорошо, а что плохо. Поэтому робототехники Корпорации не стали загружать в БДЦ-4 подобные программы — сочли, что это необязательно.

Профессор Огден поднес руку ко лбу, словно пытаясь отогнать мучительные воспоминания, а потом продолжил:

— По сути дела, БДЦ-4 — всего лишь человеческая память, запертая в теле робота. Так стоит ли удивляться, что они ведут себя далеко не лучшим образом? Они относятся к людям так агрессивно потому, что пытаются обрести утраченный мир — мир, в котором они сами были людьми.

Ведущий нахмурился.

— То есть, они хотят оживить свои воспоминания?

— Именно.

— Но что это за воспоминания? В конце концов, кто эти мертвые люди?! — Ведущий едва не сорвался на крик. — Кто-нибудь имеет хоть малейшее представление, что именно пытаются воссоздать эти роботы?

Неожиданно он смолк, будто по чьему-то приказу, и покосился на свой экран. А когда снова поднял лицо, на губах у него играла натянутая улыбка.

— Значит, вы можете подтвердить, что Корпорация больше не будет выпускать подобных роботов…

Профессор Огден кивнул.

— Сейчас, пока мы тут с вами разговариваем, Корпорация Жизни отключает своих роботов. А я на время прекратил все исследования в этой области. Пока я нахожусь на посту главного робототехника Корпорации, мы будем проводить политику большей открытости касательно наших методов.

— Спасибо, профессор, — неуверенно произнес ведущий.

Изображение профессора Огдена исчезло.

Несколько минут в баре царила мертвая тишина. Посетители словно не замечали друг друга, пытаясь переварить полученную информацию. А потом все загомонили разом:

— Какой ужас!

— Да как они посмели?!

— Фантастика!

— Можно ли ему верить?!

— Они копировали мозги, — произнес Гэвин, не то с восхищением, не то с ужасом.

— Вот почему Боадицéя так жутко себя вела, — сказала Флер, — а БДЦ-4 танцевали и уходили без спроса. Они пытались оживить свои воспоминания. Как это грустно… — добавила она. — Хотя, конечно, они всего лишь машины…

— Это-то и страшно, — возразил Гэвин. — Машины, способные мыслить самостоятельно, но не различающие, что хорошо, а что плохо.

— Не волнуйся, Гэвин, — успокоил его отец. — Профессор Огден сказал, что Корпорация больше не будет производить таких роботов.

— Но почему для них так важны воспоминания? — спросила Флер.

— Ты поймешь это, когда станешь постарше, — ответил мистер Белл. — Воспоминания делают нас теми, кто мы есть. Большинство взрослых тоскует по какой-то части своего «утраченного мира»…

В мерцающем свете свечи лицо миссис Белл казалось бледным как мел.

— Меня беспокоит то, о чём профессор так и не сказал, — тихо произнесла она. — Пусть Корпорация Жизни и отключила большинство БДЦ-4, но, по крайней мере, наши еще функционируют. Если они не подчиняются основным законам робототехники, то могут быть опасны…

Неожиданно из холла донеслись встревоженные крики. Люди в баре повскакали на ноги, в спешке роняя кресла.

— Что случилось? — спросила миссис Белл у пробегающего мимо управляющего.

— Мистер Лобсан спускается вниз вместе с роботами. Они его куда-то увозят.

Вслед за толпой постояльцев и служащих отеля Беллы побежали к выходу. Несколько солдат с лазерными винтовками удерживали любопытных, не позволяя им пройти в холл. Гэвин и Флер умудрились протиснуться вперед.

— Они потребовали мобиль, — говорил кто-то.

— Куда они хотят лететь? — спрашивал другой.

Двери лифта открылись. Вытянув шеи, дети увидели, что из него вышел мистер Лобсан в сопровождении нескольких БДЦ-4. Солдаты вскинули винтовки.

Мистер Лобсан поднял руку, призывая к спокойствию, и заговорил неожиданно ровным и твердым голосом:

— Мои друзья попросили предоставить им мобиль. По их просьбе я полечу с ними. Моей жизни ничто не угрожает.

Однако солдаты, похоже, так не считали. Они лишь слегка опустили ружья.

— Идемте, капитан Брэдок? — сказал мистер Лобсан, обращаясь к статному бронзоволикому роботу слева от себя.

Робот молча кивнул, и процессия двинулась дальше. Двери отеля автоматически разъехались в стороны, пропуская их.

— Куда они его повезут? — взволнованно спросила Флер.

— Откуда мне знать? — ответил Гэвин, и добавил: — Надеюсь, с Игреком всё в порядке.