В тот январский вечер повсюду пестрели заголовки газет: «Касс Грант объявлен здравомыслящим», «Убийца Фредерика Мейтленда – на свободе», «Сестра освобождает брата-убийцу».

Они возвращались домой из Вентфорта. За рулем сидел Пит Расслин. Моросило, и адвокат осторожно вел машину. Услышав выкрики газетчиков, он тихо и длинно выругался. Дженет устроилась рядом с Кассом на заднем сиденье автомобиля. Она прикрыла глаза рукой и прошептала: «Господи, неужели опять все сначала?» Ей показалось, что все это уже было: те же лица, те же запахи и резкие звуки, тот же смрадный город-котел, из труб которого поднимается в небо удушливый дым. Касс молчал. Когда он наклонился, чтобы потушить сигарету, уличные огни осветили его поседевшую голову и мрачную ухмылку на постаревшем лице. Дженет знала, что ее брат – целеустремленный человек. Сейчас его глаза были полны решимости. Оставалось загадкой, что именно он задумал. Лишь один раз за последние три месяца они говорили о будущем. Дженет спросила тогда как можно деликатнее:

– Что ты намерен делать, когда выйдешь на свободу?

Касс ответил уклончиво.

– Есть одно незаконченное дело, – процедил он. Больше они к этой щепетильной теме не возвращались.

Руки мерзли даже в меховых перчатках, хотя печка в машине грела исправно. Дженет напряженно думала о затее Касса. Что он имел в виду под незаконченным делом! Ни разу со дня убийства брат не упомянул имя Евы, которую когда-то так безоглядно любил. На какой-то миг Дженет стало страшно. А что если брат решил отомстить? Это как раз то, чего больше всего боится Пит. Но Дженет отогнала эту ужасную мысль. Она дала себе слово, что никогда впредь не усомнится в Кассе.

Когда машина повернула на Пятую авеню, Касс поднял голову:

– Какого черта мы туда едем?

– Касс, я перебралась в наш старый дом, – призналась сестра.

– Джен, тебе что, мало?!

– Я говорил ей то же самое, но она не послушалась, – пожаловался Пит.

– Поймите же, если мы хотим узнать истину, у нас нет иного выбора, – горячилась Дженет. -• Кстати, миссис Фредерик отказалась от аренды и второй дом пуст. Касс, ты не против того, чтобы мы вернулись в старый дом?

– А что это меняет в моей судьбе? – обреченно промолвил Касс. – Где бы ни обитал, я все равно – «братец-убийца».

Расслин резко затормозил.

– Черт их всех побери! Толпятся, как упрямые ослы. Лучше не останавливаться здесь. Поехали прямо ко мне, друзья!

Возле парадного дома Грантов собралась уйма народа, большей частью – газетчики, фоторепортеры, просто любопытные зеваки. Полицейский, пытаясь навести порядок, без устали выкрикивал:

– Не задерживайтесь, двигайтесь вперед! Не останавливайтесь!

– Хватит! – сказал Касс. – Все равно нам придется пройти через строй жаждущих зрелищ.

Пит медлил, не обращая внимания на нетерпеливые гудки автомобилей. Дженет, вздохнув, согласилась с братом.

– Касс прав. Если мы все решили быть стойкими, то нам придется одолеть и это испытание. Никуда не денешься.

Полицейский патруль приблизился к адвокатской машине, чтобы выяснить причину образовавшейся пробки. Пит говорил с ним спокойно и через несколько секунд страж порядка взмахнул жезлом. Они припарковались у тротуара. Касс вышел первым и подал руку сестре. Толпа смыкалась. Мужчины встали по обеим сторонам Дженет, заслоняя ее собой от бесцеремонных репортеров. Пит и молодые Гранты чувствовали себя точно в железном капкане – беззащитными жертвами перед молниями вспышек и гулом микрофонов. Их засыпали бесчисленными вопросами:

– Как вы себя чувствуете на свободе, мистер Грант?

– Каковы ваши планы?

– Правда ли, что вы будете присутствовать на премьере вашей бывшей жены?

Вместо Касса резко ответил Пит:

– Никаких комментариев, господа. Прикрыв своей широкой грудью Дженет, Расслин вел ее сквозь галдящую толпу к входной двери. Касс последовал за ними, не опуская глаз под пристальными взглядами журналистской братии, зевак и полицейских.

Дверь им открыл новый дворецкий, нанятый Дженет. Слава богу! Наконец-то, дома. Касс огляделся. По его окаменевшему лицу нельзя было понять, что он чувствует. Только когда Грант передавал дворецкому шляпу и плащ, Дженет заметила, как дрожат руки брата.

– В твоей комнате, на втором этаже, все как прежде, – ласково сказала она, пытаясь ободрить Касса.

Дженет играла роль безмятежной, гостеприимной хозяйки.

– Будем пить в гостиной. Расслин, ты ведь останешься с нами? Я еще не разучился смешивать коктейли. Сегодня – особенный день, и мы должны быть все вместе. – Голос Касса звучал искренне.

Расслин ответил как-то неестественно бодро:

– Конечно, я с вами. Как всегда. Как раньше.

Касс почувствовал, что друг и сестра стараются ради него, но напряжение, накопившееся за три бесконечных года, не отпускало. Он перевел глаза с Дженет на Пита, и знакомая саркастическая ухмылка снова появилась на его постаревшем лице. Касс молча пошел к себе наверх.

Через десять минут они уже сидели в гостиной. Касс готовил коктейли, а Пит подбрасывал дрова в камин. Мысли Гранта блуждали где-то в недосягаемых сферах. Временами он, казалось, забывал, что сидит на диване в своем собственном доме, с бокалом в руке. Дженет украдкой поглядывала на брата, но Касс не замечал ничего. Как далек он был сейчас от них! Ничуть не ближе, чем в опостылевшем Вентфорте. Тягостную паузу нарушил Расслин.

– За что выпьем? – спросил он, поднимая бокал. – За будущее?

– Конечно, за то, что мы опять вместе, – ответила Дженет.

– За неоконченное дело, – словно клятву, мрачно произнес Касс.

Пит опустил бокал на стол:

– Послушай, друг. Пусть прошлое останется в прошлом. Забудь. Не будь самоедом.

– Успокойся, дружище. Сегодня я не нуждаюсь в советах адвоката. У нас, кажется, праздник? Ты забыл? «Убийца Фредерика опять на свободе...»

Касс не закончил фразу. Все трое вздрогнули от страшного грохота. Удар, звон разбитого стекла. Через секунду в дверях появился дворецкий. Он сказал, что кто-то бросил камень в окно библиотеки. Впервые за все время Касс громко и зло расхохотался. Окно в библиотеке заклеили, убрали осколки и плотно закрыли шторы.

– Я вызвал полицию, – доложил дворецкий. – Надеюсь, что больше вас не побеспокоят.

Через несколько минут вдоль их дома фланировали полицейские; толпа рассеялась. На их счастье, погода ухудшилась. Мелкий, колючий снег и резкий ветер разогнали самых стойких репортеров и зевак.

В комнате снова возник дворецкий и объявил:

– Мистер Торнтон Грант!

– Добрый вечер, Дженет. Я так и знал, что Расслин тоже здесь. Как ты себя чувствуешь, Касс? – Он протянул брату руку, его маленький рот изобразил подобие улыбки.

Касс сдержанно пожал ладонь Торнтона.

– Ты пришел поздороваться с убийцей? Очень мило с твоей стороны.

Торнтон промолчал. Он попросил кофе, от бренди отказался.

Неловкая пауза затянулась. Было не о чем говорить, кроме погоды. Интеллектуал высказал свежую мысль о том, что январь – месяц, который скорее подходит для Флориды, а не для Нью-Йорка. С ним охотно согласились.

Касс нетерпеливо повел головой и посмотрел кузену прямо в глаза. Мелкие морщины собрались на лбу бывшего вентфортского узника.

– К чему ты клонишь, черт побери? Торнтон откашлялся и спросил:

– Вы читали сегодняшние газеты?

– Это не тема для обсуждения, – отрезал Касс.

– Почему бы тебе не уехать отсюда, старина? Ты не сможешь здесь жить. Так было бы лучше и для тебя, и для Дженет.

– Ну, я-то, как раз так не думаю, – возразила Дженет. Торнтон жестом остановил ее.

– Послушайся здравого смысла и простой логики, Касс. Здесь ты не обретешь душевного покоя. Ты молод, тебе только тридцать три. Уезжай! Начни жизнь с нуля, с белого листа. Думаю, тебе даже стоит изменить фамилию.

– Что за бред ты несешь! Я не собираюсь менять фамилию. Все как раз наоборот! Я хочу вернуть себе доброе имя.

Торнтон выпил кофе, с раздражением стукнув чашкой по столу.

– Доктор Белднер помог тебе выйти из лечебницы. Но ты должен понять, что это не развяжет гордиева узла твоей драматической судьбы.

Дженет встревожилась: «Только бы Касс не вышел из себя». Но к ее удивлению, брат рассмеялся.

– Ты удивлен, что я на свободе? Так вот, учти, приятель, обратно к мистеру Холстеду я не собираюсь.

– Мне кажется, Касс, ты просто не чувствуешь настоящего. За прошедшие четыре года вся грязь улеглась. Не надо снова ворошить прошлое.

Касс возмутился.

– Не надо ворошить?! Нет, это ты ничего не понимаешь! Именно сейчас я в грязи по самые уши. А я хочу дышать чистым воздухом и спокойно смотреть людям в глаза. Все эти годы я думал только об одном. Кто на самом деле убил Мейтленда Фредерика? Правосудие почти механически повесило дикое преступление на меня, даже не пытаясь отработать возможные версии. И в самом деле, зачем? Как удобно, когда под рукой оказался я! Прекрасная мишень для всеобщего осуждения и презрения. Теперь я намерен, чего бы мне это ни стоило, найти истинного убийцу.

Я обещаю, что отыщу, достану со дна морского мерзавца, который побывал в мастерской Фредерика до меня.

– Но там был только сам Фредерик.

– А ты откуда знаешь, Торнтон?

Кузен являл собой воплощение отчаяния и растерянности. Торнтон с мольбой смотрел на Пита, который все это время внимательно слушал, не произнося ни слова. Его умное красивое лицо было повернуто в профиль. Торнтон обратился к адвокату.

– Ну хоть ты объясни ему, Расслин! Убеди его остановиться, пока не поздно.

Но Касс упрямо твердил:

– Одно ясно: они не могут снова судить меня по делу об убийстве Фредерика.

– Хорошо. Если тебе безразлична судьба Дженет, моя судьба и своя собственная, тогда подумай хотя бы о Еве!

– Об этой предательнице?! Торнтон, я слишком много думал о ней раньше, – произнес Касс побелевшими губами.

– Я очень прошу тебя, не доставляй Еве новую боль и страдание. – Торнтон говорил искренне и убежденно. – Она начала другую жизнь. Ведь Ева теперь актриса. На этой неделе у нее премьера. Главная роль в пьесе Грэма Коллинза. Вы знаете, что значит это имя в мире искусства. И еще. Она собирается замуж.

– Что ты говоришь? Да поможет бог этому дьявольскому отродью, – в сердцах вырвалось у Касса.

Трудно было ожидать иной реакции брата, подумала Дженет.

Дворецкий снова показался в дверях, но ничего не успел сказать. Мимо него в комнату скользнула женщина: модная прическа, роскошное норковое пальто до пола со сверкающей бриллиантовой брошью. Это была красавица Ева.

В комнате воцарилось молчание. Казалось, никто не решался произнести ни слова. Потом все трое мужчин разом встали. Ева оглядела каждого из них.

«У нее, как всегда, испуганный вид, – размышляла Дженет. – Опять она чего-то боится. Но что она делает здесь?» Ева подошла к Кассу и распахнула длинное манто. Под ним виднелось нарядное ярко-розовое вечернее платье. «У нее безнадежно испорченный вкус. Но какая безупречная красота!» – подумала Дженет.

Ева изобразила необычайную радость:

– Касс! Слава Богу! Я так рада, что ты дома. Я, правда, не хочу, чтобы мы оставались врагами.

Выражение лица ее бывшего мужа не изменилось. Он спокойно смотрел на женщину, которую когда-то любил больше всего на свете и которая так страшно его предала. Глаза Касса были пусты. Он так и не пожал протянутую ладонь. Оскорбленная Ева нервно сжала руки на груди:

– Касс, ведь ты любил меня. Будь велико душен. Я заслуживаю лучшей участи. Я собираюсь замуж.

– Торнтон только что сообщил нам эту радостную новость, – обронил Пит. – Твое супружество весьма неожиданно.

Касс не произнес ни звука.

– А, так вы уже все знаете, – она улыбнулась своей чарующей улыбкой и нырнула под руку Торнтона. – Касс, тогда пожелай нам счастья.

От удивления Касс опустился на стул:

– Торнтон? Ты? Черт побери! – Он откинулся назад и звонко расхохотался.

Обычно бледное лицо Торнтона покрылось алыми пятнами. Денди с трудом сдерживал себя. Дженет показалось, он вот-вот потеряет самообладание. Торнтон не хотел, чтобы его родственники узнали прямо здесь и сейчас, что именно он является женихом Евы. Но лощеный гедонист взял себя в руки и посмотрел на Еву безнадежно влюбленным взглядом:

– Дорогуша, тебе не следовало приходить сюда.

«Дорогуша?!» Дженет даже прикусила губу, чтобы не захихикать. И это говорит Торнтон, который всю жизнь презирал сантименты. Он явно попался на крючок.

– Торни, я подумала, что если Касс поймет меня, то потом все будет хорошо. Между нами исчезнет былая вражда. Ведь ты все понимаешь, правда, Касс?

– Ева, перестань, – пытался урезонить невесту Торнтон.

Дженет пыталась поймать взгляд Пита, почувствовать, что творится в душе адвоката, но он стоял к ней спиной и носком ботинка постукивал по решетке камина.

– Да, конечно, я все понимаю, – ответил Касс. – Торнтон имеет теперь не только свои собственные деньги, но и мои. Все ясно.

В жестких глазах Торнтона появился злой блеск. Дженет подумала, что и у него, оказывается, тоже взрывной характер Грантов. Но джентльмен сдержал себя, не ответив на язвительную колкость Касса; взял Еву за руку и стал нежно уговаривать:

– Пойдем, дорогая, ни к чему выслушивать грубости.

Торнтон снова обратился к Расслину:

– Пит, по-моему, твой клиент нуждается в совете адвоката. Скажи, чтобы он вел себя прилично. Я не позволю оскорблять Еву. Это ясно?

Расслин не обернулся и ничего не ответил. Ева пыталась сгладить назревающую ссору. Она нервничала. На шее забилась синяя жилка, ее сияющая красота вдруг словно поблекла. Ева пугливо, как-то жалко терлась о рукав Торнтона.

– Ну что ты, милый. Касс вовсе не хотел меня обидеть, – ворковала она. – Я только хочу, чтобы мы снова стали друзьями. Очень хочу.

Она обратилась к Дженет:

– Умоляю тебя, Дженет, ну пожалуйста. Ведь это такая малость. Важно, чтобы люди убедились, что между нами больше нет вражды. Неужели я прошу слишком многого?

– Ева, – ответила Дженет, – скажи, чего ты от нас хочешь, а затем – уйди!

Глаза Евы наполнились слезами. Она могла заплакать в любое время, словно на заказ. По-детски неловко вытирая слезы тугими кулачками, Ева, всхлипывая, повторила:

– Дженет, но я чиста. Не моя вина в том, что произошла трагедия. Это несправедливо.

– Дорогая, ты вся дрожишь. – Торнтон был сама нежность и забота. – Позволь, я провожу тебя домой.

– Можно, я лучше присяду?

Торнтон усадил Еву в кресло, не отрывая от нее влюбленных глаз. Даже тщательно наложенный грим не мог скрыть, как сильно она побледнела. Торнтон поспешно налил немного бренди в узкий стакан и подал Еве.

– Что с тобой? – спросила Дженет.

– Разыгрались нервы. У меня неприятности в театре.

Не желая терять тоненькой связующей нити с Дженет, Ева резко сменила тему:

– Как тебе идет этот цвет! – Она оглядела костюм Дженет. – Пожалуй, больше я ни у кого не видела такого оригинального фасона. Мечтаю, чтобы именно ты придумала мне костюмы для премьеры! Но не решаюсь попросить тебя.

– Нет, Ева. Ты невыносима. Какие еще костюмы?!

– Дженет, только не сердись. Забудем о прошлой ненависти. Мы все были так несчастны последнее время. Давайте помиримся и будем друзьями.

Будущая актриса поставила бокал и вдруг опустилась перед сестрой Касса на колени. Дженет просто опешила.

– Умоляю, выслушай меня! – заторопилась Ева. – Я прошу такую малость. Я всего лишь хочу, чтобы ты сегодня пришла в театр на генеральную репетицию моей премьеры.

– Этого еще не хватало! – возмутился Касс.

Дженет пыталась поднять ее, но Ева не вставала с колен. Поверженная красавица не отводила от мисс Грант полные отчаяния и слез миндалевидные глаза.

– Твое присутствие в театре сразу прекратило бы гадкие сплетни и пересуды. Так тяжело пришлось всем нам: и Кассу, и тебе, и мне, и Торнтону. Ты только подумай! Но все скоро изменится. Мы с Торнтоном поженимся, сами собой улягутся слухи, и жизнь войдет в нормальное русло. – Ева говорила настойчиво и уверенно. Она четко произносила слова, пытаясь донести смысл каждого из них, как будто беседовала с ребенком. – Я не прошу тебя о невозможном. Просто приди в театр. Я обещаю тебе – ты будешь довольна.

Пит медленно повернулся к ним и первый раз за все время изрек:

– Я думаю, Ева права. Нам ни к чему новая шумиха в прессе. Скандальные сенсации только усложнят будущее Касса.

Ева наконец поднялась с колен, достала пудреницу и умело сделала макияж. Она вела себя как домашняя кошка, которая в разгар игры вдруг принимается вылизывать лапку.

– Так ты придешь? – спросила дива.

Она произнесла короткую фразу так многозначительно, как будто с этой просьбой связана ее судьба. Дженет взглянула на Пита. Адвокат милостиво кивнул, и тогда она неохотно ответила:

– Хорошо, я приду.

– Нет, тогда уж мы пойдем все вместе, – сказал Касс.

Когда он произнес это, в глазах Евы мелькнула тревога. Она снова ухватилась за рукав Торнтона. Тот помог ей одеться, и они удалились.

– Господи, подумать только! Ева и Торнтон! Ну и пара! И это наш отшельник Торни?! – Дженет не могла остановиться. – Пит, а ты уверен, что нам следует туда идти?

– Думаю, в такой пикантной ситуации это – лучшее, что мы можем сделать, – не очень уверенно сказал Пит.

– Да, многое бы я отдал, чтобы узнать, чего на самом деле Ева от нас хочет, – задумчиво произнес Касс.