Гирам Поттер, опустившись на колени, попытался оторвать костюмершу от тела Евы. Несчастная женщина билась в его руках, как рыба, выброшенная на берег.
– Умоляю, не трогайте меня, я не в силах оставить ее!
– Но вы уже ничем не сможете ей помочь. Она мертва, – печально промолвил Поттер, исполненный искреннего сострадания.
Он помог женщине встать и приказал растерявшемуся и подавленному Торнтону:
– Ничего не трогайте, Грант. Коллинж, немедленно вызовите полицию. Все выйдите отсюда. У кого ключи от гримерной?
Ошеломленные чудовищным злодеянием, люди послушно оставили гримерную, и Поттер закрыл дверь. Ключи оказались у костюмерши. Он поддержал ее под руку; убитая горем пожилая дама еле держалась на ногах. Коллинж направился в канцелярию, чтобы вызвать полицию. Остальные свидетели трагедии столпились в коридоре.
– Где нам лучше ждать следователей? – вопрос был обращен к Поттеру, так как все поняли, что в эти страшные минуты только детектив владеет собой. Но почему-то ответил Мэллоу:
– Я думаю, лучше всего – на сцене.
Его уверенный мужественный голос вывел людей из оцепенения, и они двинулись за артистом.
Поттер посадил костюмершу на красный плюшевый диван, который своей безвкусной претенциозностью рассмешил его в начале репетиции. Детектив посмотрел в зал, где в проходе между кресел стоял критик Сандерс Ньютон, созерцая, как унылая процессия возвращается на сцену. Гранты и Пит Расслин тоже оставались в зрительном зале.
– Расслин, принесите скотч! – распорядился Поттер.
– А что случилось?
– Только что убита Ева Грант. Ее костюмерша в шоке.
– О господи! – Пит подхватил бутылку и бросился на сцену.
– Я прошу всех остальных подняться из зала на сцену. – Голос Поттера звучал спокойно, но было ясно, что он не потерпит ни малейших возражений. – Никто не смеет покидать театр до прихода полиции.
Пит в одно мгновение оказался на сцене. Он быстро налил скотч в бумажный стаканчик и протянул Поттеру, который тут же передал его костюмерше. Он с тревогой наблюдал за ней. Лицо ее почернело, взгляд стал мутным.
– Пожалуй, нам всем не помешает глоток виски, – заметил Сандерс Ньютон. – Случившееся похоже на светопреставление!
– Больше нет стаканов, – доложил Расслин.
– Есть несколько штук в подсобке, – вспомнил Мэллоу. – Я сейчас принесу.
Поттер обернулся к одному из рабочих:
– Будет лучше, если вы принесете стаканы.
Мэллоу удивленно взглянул на Поттера, намереваясь возразить детективу, но передумал. Бутылку передавали по кругу в полном молчании, и только Ньютон повторял одно и то же:
– Светопреставление какое-то! Первым не выдержал Фишер:
– Господи! Моя единственная значительная роль! Ну почему это случилось именно со мной?
Укоризненный взгляд Мелисенты Кролин прервал его стенания. Фишер устыдился.
– Да нет, мне очень жаль Еву, но... Я просто потрясен. Я надеялся... – оправдывался невезучий актер.
Вернулся Грэм Коллинж.
– Полиция уже выехала, – сообщил он. Присев на край стола, Коллинж с благодарностью принял стакан скотча из рук Пита Расслина.
Коллинж пристально разглядывал лица собравшихся, избегая только взгляда Касса Гранта.
«Вот оно! – подумал Поттер. – История продолжается». Но что конкретно имел в виду детектив, оставалось пока загадкой.
Касс Грант тяжело опирался о спинку стула, на котором сидела Дженет; казалось, он сейчас повалится на пол. В его глазах застыло отчаяние. Касс не сомневался: подозрение в убийстве Евы падет на него...
Два человека в гражданском направлялись к сцене. Коллинж слез со стола.
– Вы из полиции? – крикнул он в темноту зала. – Это я вас вызывал, Грэм Коллинж.
Полицейские внимательно оглядели возбужденную группу людей, собравшихся на сцене.
– Где тело? – спросил один из следователей. Поттер передал Грэму ключи от уборной Евы. Костюмерша громко всхлипнула, но тут же умолкла.
Пока Коллинж и полицейские не вернулись из гримерной, никто не проронил ни слова.
– Команда из отдела по расследованию убийств уже на пути в театр, – сказал один из полицейских. – Просьба всем оставаться на своих местах до особого распоряжения.
Коллинж устало прислонился к стене, рассматривая присутствующих. Его взгляд остановился на лице Касса Гранта.
– Грэм, – вдруг спросила Мелисента, – а как ее убили?
Вместо Коллинжа ответил Торнтон Грант:
– Ее задушили, точно так же, как и Мейтленда Фредерика.
Торнтон обернулся к Дженет, которая взяла брата за руку, словно оберегая его.
– Что, Дженет? Ты снова схватилась за легенду о хромом призраке, чтобы отвести подозрения от Касса?
Дженет захлебнулась от возмущения, услышав жестокие и циничные обвинения кузена.
– Торнтон, как ты можешь?
– Могу. Ты ненавидела Еву. Я всегда это знал. Ты готова защищать Касса, что бы он ни сотворил. Однажды ты сделала почти невозможное, но на сей раз, дорогие родственнички, вам не удастся ускользнуть от правосудия.
– Если ты... – начал Касс.
– Тихо! – Властный голос Поттера прозвучал, как удар бича. – Сейчас не время для голословных обвинений, мистер Торнтон!
Пит Расслин обернулся к Дженет, в его глазах мелькнул испуг. Она же обратилась к Поттеру:
– Я даю слово, детектив, что явственно слышала сегодня шаги хромого. Он сбежал через задний выход на аллею. Наверное, это он убил Еву и опять скрылся!
– Мы непременно найдем преступника, – заверил Поттер.
– Давайте оставим пока беспочвенные фантазии, – раздался трезвый голос Коллинжа. Он допил скотч, смял бумажный стаканчик и швырнул за сцену. – По-моему, события настолько трагичны, что грех выяснять личные отношения.
– Я должен сделать заявление, – начал старую песню Торнтон.
– Послушайте, Грант. Я не понимаю, почему именно вас гибель Евы так потрясла?
– Потому, что Ева собиралась выйти за меня замуж. Мы хотели пожениться недели через три. – Голос его сорвался, Торнтон упал на стул и в отчаянии закрыл лицо руками.
К сцене по проходу между кресел пробирались какие-то люди в штатских костюмах.
– Это группа из отдела по расследованию убийств, – с облегчением объяснил полицейский.
Среди прибывших находились: врач, двое сотрудников отдела – с фотоаппаратами и дактилоскописты. Главным среди них был, пожалуй, самый красивый следователь Нью-Йорка, лейтенант О'Тул.
Бравый лейтенант, профессионально оглядев сцену, заметил Поттера. Они встретились глазами и незаметно кивнули друг другу.
– Пошли! – обронил О'Тул; Гирам показал ему дорогу.
Осмотр врача-криминалиста потребовал всего несколько минут.
– Шнурок накинули сзади, со спины. Скорее всего, жертва и не увидела своего палача. Все произошло за считанные секунды, – заключил медицинский эксперт. – Хотя, простите, забыл: на руке убитой – огромный синяк. Возможно, что этот след оставил преступник, схватив несчастную за руку.
Поттер старался не смотреть на тело покойной, но после слов врача разглядел безобразный багрово-синий подтек чуть выше локтя. Ева была в том самом черном платье с оторванным рукавом. На полу валялся белый шелковый жакет...
«Так вот зачем понадобился массивный восточный браслет, – догадался Поттер. – Украшение никак не подходило к образу современной героини. Я обратил внимание на это несоответствие еще в первом акте. Необходимо расспросить костюмершу. Мелисента говорила, что Ева беседовала с кем-то перед началом репетиции. Мисс Кролин стучала в уборную Евы, но ей не открыли».
Пока работали фотографы и дактилоскописты, а молодой сержант исследовал сцену, О'Тул обратился к своему опытному коллеге – Поттеру.
– Весьма кстати, что ты оказался в театре. Думаю, в истории с убийством далеко не все просто, – мрачно заметил он. – Истинная головоломка. – Касс Грант, бывший муж погибшей, однажды привлеченный к суду за убийство. Торнтон Грант – ее будущий муж. Элизабет Мейтленд – вдова убитого художника, у которого был роман с ныне покойной Евой, зверски задушенной. Да и Дженет Грант, по слухам, ненавидела невестку. Страшный клубок убийств, так или иначе связанных между собой.
– Миссис Фредерик – вне подозрений, лейтенант. Я сам провожал ее. Она ушла из театра, когда Ева еще была жива, примерно за час до убийства.
– Ты уверен? Если ты видел ее в фойе, это отнюдь не значит, что она покинула театр.
– Кто-то наверняка видел ее. Моросил дождь со снегом, но она отправилась пешком, хотя я предлагал ей вызвать такси.
– Судя по записке, преступник к своей чудовищной акции готовился заранее. – О'Тул поднял смятый листок, на который были тщательно приклеены вырезанные из газеты буквы, и снова прочел фразу вслух: «Моя роковая женщина, тебе нравится это новое ожерелье?» Он задумчиво повертел послание и обратился к дактилоскопистам:
– Вы что-нибудь обнаружили на этом бумажном клочке?
– Нет, все чисто.
О'Тул отдал бумагу одному из сотрудников:
– Пусть ребята из лаборатории повнимательнее исследуют ее, может, что-то и обнаружат. Одно я могу сказать сразу: это цитата «Метаморфоз» Овидия в переводе Горация Грегори.
Поттер изумился. О'Тул – типичный супермен и пижон, оказывается, на досуге изучает древнегреческую классику!
О'Тул поймал недоуменное выражение лица Поттера. Они были старыми друзьями-соперниками. Детектив часто помогал лейтенанту, высказывая иногда парадоксальные, но меткие суждения.
– В чем дело? – спросил О'Тул.
– Да я просто думаю. Искусство древних далеко не каждому по зубам, это обстоятельство сужает круг подозреваемых.
– Кто бы это мог быть?
– Ну, – раздумчиво ответил Поттер, – первый, кто приходит на ум, это – Торнтон Грант. Он широко известен как переводчик и исследователь античной классики.
– Но оставить такую записку – все равно что указать пальцем на самого себя.
– Убийцы иногда ведут себя необъяснимо, даже если они умны и хитры.
– Я должен переговорить со всеми очевидцами случившегося. Но прежде скажи: возможно, ты заметил нечто существенное – так поделись со мной! Кстати, а ты-то как оказался на репетиции?
Поттер рассказал, что Еву в последнее время кто-то настойчиво преследовал и Коллинж обратился к нему за помощью. Даже сегодня во время репетиции неизвестный пробрался в гримерную и оторвал рукав от ее костюма для второго акта. По просьбе Евы мисс Грант согласилась помочь ей как-то исправить туалет.
– Не понимаю, неужели сестра Касса согласилась помогать Еве? Если ты помнишь, на суде...
– Я помню, – ответил Поттер. – Так вот: Дженет помогала Еве, боясь осложнений. Ее брату, конечно, не понравился такой порыв всепрощения. Он не пускал сестру в гримерную, но Дженет ослушалась.
Поттер замолчал.
– Продолжай, – настаивал О'Тул. Детектив не торопился, он размышлял: "Все равно кто-нибудь да расскажет. Лучше, если это сделаю я. По крайней мере честно, объективно. Некогда задумываться о том, почему он – Гирам Поттер – чувствовал себя заодно с Кассом и Дженет.
Детектив пожал плечами:
– Ева сказала, что Дженет спасает ей жизнь. Касс возразил: «И напрасно!» Вот и все. Человек, который собирается через несколько минут совершить убийство, никогда не произнесет такую глупость, которая явилась бы одной из важных улик.
– А может, он ненормальный?
Не обращая внимания на реплику лейтенанта, Поттер продолжал:
– Мисс Грант вскоре вернулась сильно взволнованная. Она сказала, что видела хромого в театре.
– Снова этот хромой! Ты когда-нибудь видел хромых мойщиков окон? Это все бредовая выдумка сестры Касса. Я не поверил ей на суде и сейчас не верю. Она готова на любые нелепые поступки, чтобы прикрыть брата.
– Послушай! – заговорил Поттер необычным для него резким тоном. – Нечего валить все в одну кучу. Касс Грант не имеет никакого отношения к шантажу, которому подвергалась покойная Ева на протяжении долгого времени. Он находился в клинике Холстеда, если ты помнишь. И ты забыл про синяк на руке. Он был у Евы еще до начала репетиции. Хочу тебя предупредить. Пока ты будешь искать улики, имей в виду, что за этим убийством скрывается еще кто-то. Невидимка, упорно преследовавший Еву. Спроси Коллинжа, он может тебе рассказать подробнее.
О'Тул не удивился.
– Я знаю, что есть еще кто-то. Именно поэтому я и взял с собой Хаскела. Хорошо, что он оказался на месте, когда вы нам позвонили. Несколько дней назад в полицию поступила жалоба. Вчера Хаскел был в театре, все скрупулезно осмотрел. Если убийца не один из актеров театра, то посторонний мог проникнуть в гримерную только через пожарный выход на аллею и потом спрятаться в гардеробной. Хаскел рассыпал там флуоресцеин.
– А кто вам звонил? Коллинз?
– Нет, сама Ева. Да! Немедленно уберите тело!
Они вышли из гримерной, оставив трудиться криминалистов.
Уже в дверях, взглянув на безжизненную Еву Грант, О'Тул заметил:
– Должно быть, она была очень красива.
– Да, это так.
– А где Хаскел?
– Я здесь, сэр, – мрачно ответил дактилоскопист. – Я все здесь обнюхаю лучше любой ищейки. Если бы только в мои руки попалось это чудовище! Я бы содрал с него шкуру живьем. Я уже осмотрел гардеробную. Там несомненно кто-то был. Кое-какие предметы сдвинуты. Может, это рабочие сцены? Но надо проверить. Окно у пожарного выхода открыто. Думаю, в театре побывал некто чужой.
– Ты взял с собой прибор? – Да, сэр.
– Погоди. Начни-ка проверку с убитой, пока тело не унесли.
Хаскел побледнел, но, вытянувшись в струнку, отрапортовал:
– Слушаю, сэр.
Когда Поттер и О'Тул вернулись на сцену, то обнаружили: очевидцы преступления притихли, а полицейский стоит на выходе, прислонившись к стене, и с профессиональным любопытством наблюдает за подавленными людьми. Костюмерша полулежала на диване. Лицо каменное, натруженные руки скрещены на коленях, глаза пусты. Мелисента Кролин стирала грим; крем ей принесли рабочие, так как никому больше не разрешали уходить со сцены. Руки у прославленной актрисы дрожали. Мэллоу уже закончил первичную процедуру и вытирал щеки мокрым полотенцем. Когда он снова вернул свой прежний облик, стало ясно, что актеру не больше сорока. Его умные глаза и чувственный рот красноречиво говорили о неизменном успехе у слабого пола. Фишер, самый юный из труппы, талантливо изображал человека, у которого сердечный приступ. Трагическое впечатление от позы юного лицедея усиливал еще не снятый грим. Пит Расслин наливал скотч Коллинжу и критику Ньютону. Оба, выкурив одну сигарету, тут же зажигали следующую. Торнтон Грант сидел не шелохнувшись, словно застыл. Дженет и Касс все так же стояли рядом. Лицо Касса казалось белее снега. Поттер с тревогой сказал О'Тулу:
– Пока твои подчиненные не ушли, пусть врач осмотрит всех. Уж очень неважно выглядят бедняги!
О'Тул сразу же передал просьбу Поттера доктору.
Когда детективы подошли к сидящим на сцене, те немного оживились. Мелисента поспешно стерла с лица Остатки крема. Остальные с надеждой взглянули на высокого, представительного красавца-лейтенанта.
– Леди и джентльмены, – представился он, – я – лейтенант О'Тул, сотрудник управления по расследованию убийств. Мне поручено вести это дело, и я должен поговорить с каждым из вас. Я задам несколько важных вопросов и уверен, что вы окажете мне посильное содействие. Где было бы удобно говорить с вами с глазу на глаз?
– В моей гримерной, – любезно предложила Мелисента.
– Благодарю. Да, еще! Пусть кто-нибудь принесет мой плащ. – Последняя просьба была обращена к одному из полицейских.
О'Тул еще раз внимательно оглядел всех:
– Хочу спросить сразу. Кто из вас может хоть что-то сообщить мне об убийстве миссис Евы Грант?
Торнтон поднял голову:
– Нет смысла тратить время, лейтенант. Касс Грант задушил когда-то Мейтленда Фредерика. Точно так же он задушил и Еву. Больше некому.
– Кто вы? – спросил О'Тул.
– Торнтон Грант. Если вам нужны мотивы убийства, пожалуйста, я их назову. Вчера я сделал фатальную ошибку, объявив своему двоюродному брату, что Ева собирается выйти за меня замуж.
О'Тул посмотрел на Касса, потом перевел пристальный взгляд на Торнтона:
– Примите мои соболезнования. Произошла ужасная непостижимая трагедия. Но у вас есть неопровержимые доказательства вашего тяжкого обвинения?
– Доказательства? Боже правый! Касс Грант убил однажды, почему бы не убить еще раз?
– Если это – все, – прервал его О'Тул, – то мы продолжим разговор с вами позже. Есть желающие еще что-либо сказать?
– Кто-то пытался... – начал Коллинж, но лейтенант прервал писателя.
– С вами мы побеседуем через минуту, господин Коллинж. Остальных я прошу остаться и не разговаривать между собой. Я постараюсь сделать все, чтобы отпустить вас домой как можно быстрее. Если вы согласны мне помогать, то это значительно ускорит расследование.
Он кивнул полицейскому, который стоял на охране; дисциплинированный сержант придвинул стул и сел, скрестив ноги.
– Да, кстати. Возможно, кто-то знает хоть что-нибудь о семье Евы Грант?
Поттер положил руку на плечо костюмерши:
– Я думаю, – как можно мягче сказал он, – что эта женщина – ее мать.