У отца Джимми голова шла кругом от всей информации, которую он скачал на свой компьютер и распечатал. Было уже за полночь, а он в течение трех часов только пару раз отрывался от монитора — раз, чтобы потянуться, и еще один раз, чтобы плеснуть в утомленные глаза холодной водичкой. Повсюду валялись распечатки. Джеймсу страшно хотелось позвонить Ханне, но было уже поздно, и он решил поразмыслить над тем, что узнал, дабы не сделать поспешных выводов.

Ему удалось найти ту самую статью доктора Йохансона — «Взгляд за горизонт — будущее генетики и репродуктивной медицины» — в он-лайн архиве «Тумороу Сайенс». Большинство из изложенного в ней было за гранью его понимания, и поначалу такие слова, как «эмбриология», «латентность» и «биотехнологии», очень его пугали. Но после того как он три раза ее прочитал, ему стало понятно в общих чертах, о чем там идет речь.

В ней говорилось, что при помощи современного оборудования, которое позволяет точно ввести иглу в кумулюсную клетку (вокруг яичника их вращается тысячи), можно извлечь генетический материал от одной мыши. Затем этот генетический материал, или ДНК, вводится в яйцеклетку второй мыши. Благодаря химической стимуляции яйцеклетка развивается в эмбрион, который, в свою очередь, вводится в матку третьей мыши, суррогату. В итоге у третьей мыши родится потомство, которое будет точной копией первой мыши. Клоном!

В статье ставился вопрос: если такая процедура была успешно опробована на многих видах животных, то почему она должна потерпеть крах применительно к человеку? И действительно, доктор Йохансон в конце статьи приходит к выводу, что клонирование человека не только возможно, но и, несомненно, необходимо как «выражение права на свободу размножения», права, которое «не может и не должно ограничиваться законодательством».

Заинтригованный донельзя, отец Джимми не заметил, как увлекся чтением, ведь эта область научной мысли была куда более развита, чем он предполагал. Успешно клонировались коровы и овцы, и такое явление становилось «обычным делом», а процедура — все более совершенной. Ученые преуспевали в исследовании стволовых клеток. Было бы глупо сомневаться, что «скорее рано, чем поздно» удастся полностью клонировать и человека. Врачи по всему миру открыто заявляли об этом.

Вопрос этики и морали лишь добавил масла в огонь, разведенный законодателями и религиозными лидерами. Но общество уже успело поделиться на тех, кто считал подобные эксперименты отвратительными и противоречащими природе, и тех, кто приветствовал этот смелый шаг в двадцать первый век. Отец Джимми вдруг осознал, что никогда об этом особо не задумывался. Он был глубоко убежден в том, что чудо создания жизни было одним из величайших творений Господа и что человек никогда не сможет его повторить. Всем известно, что желание человечества поиграть в Бога всякий раз приводило к чему-то ужасному.

Джеймс принялся массировать лоб, надеясь унять начавшую беспокоить его головную боль. Плечи молодого священника были напряжены, оттого что он долгое время опирался о компьютерный стол локтями. Загадки науки ставили его в тупик и отнимали уверенность в себе, тогда как загадки веры поднимали ему настроение и помогали почувствовать себя чем-то большим, чем он был на самом деле. Он верил, что безграничный потенциал можно отыскать только в Боге, а не в науке, способной лишь лизнуть кожуру яблока неизведанного. Ученые виделись ему хвастунами, которые утверждали, что знают, что находится в темной комнате, когда на самом деле им еще не удалось даже приоткрыть в нее дверь.

Отец Джимми решил вернуться к некоторым сайтам, посвященным плащанице, на которые он заходил днем ранее. Там он хотя бы чувствовал себя в своей тарелке.

Вновь появилось лицо Джудит Ковальски, теплое и дружелюбное, и он изучил его более внимательно. К тому времени восемь человек изъявили желание стать членами их общества. Отец Джимми еще раз перечитал цели этой организации: «…распространять информацию о Туринской плащанице и сударуме из Овьедо по всему миру, способствовать и поощрять любые научные исследования, цель которых — доказать их подлинность». Ничего подозрительного, но у него сложилось впечатление, что слова о распространении информации и поощрении исследований немного попахивали пропагандой самого общества.

В конце концов, если даже крошечные щепки животворящего креста могли зажечь пожар в душе верующего, то какова сила савана, который обнимал тело Христа и нес на себе его кровь, пролитую за грехи живущих и еще не рожденных?

Внизу страницы, под словами «Читать дальше», был помещен список печатных изданий, которое общество предлагало по девять девяносто пять плюс расходы на доставку. Раньше он их как-то не заметил. Пробежав глазами по списку, отец Джимми отметил, что все заголовки сами по себе звучали сухо и научно:

• Пыльца из Египта и Северной Африки, ее значение в поиске истины.

• О формировании образа на плащанице.

• Радиоуглеродное датирование как элемент научного познания.

• Погребальные саваны Иисуса — хранилище ДНК Творца?

Отец Джимми представил себе, как любое такое чтиво, написанное на языке фактов и доказательств, повергает читателя в сон после первой же страницы.

Он собирался выключить компьютер и лечь спать, как вдруг в его сознании все части головоломки сложились в один рисунок. Он даже не понял, как это произошло. Словно само по себе. Точно гром среди ясного неба. Он выпрямился. В его глазах экран компьютера потускнел от того, что четко и ясно видел разум.

Отец Джимми убеждал себя, что такого не может быть. Почти полная картина происходящего, так внезапно пришедшая к нему, казалась слишком ненормальной, чтобы быть правдой. Было поздно, и у него разыгралось воображение. Или ему это приснилось. Он повернулся на компьютерном стуле и уставился на распятие, как будто оно могло вернуть его к реальности. В доме был слышен только гул работающего компьютера и легкое похрапывание монсеньора Галахера, спящего в комнате этажом выше. Но тишина только усилила ужас, который начал проникать в его сердце. Осколки головоломки — доктор Йохансон, сударум, ДНК, фотографии из мастерской Джолин Витфилд, «Партнерство ради Жизни» — стали ему до ужаса понятны. Все сходится!

И в самом сердце всей этой жути очутилась Ханна.