Когда автомобиль Тери исчез за поворотом, обе женщины взяли Ханну под руки и повели в ее комнату. Девушка чувствовала себя изменницей, которую ведут на суд.

— Простите, Ханна, но мы вынуждены это сделать, — объяснила Джолин, когда они поднялись на третий этаж. — Мы поделились с вами некоторой очень личной информацией, и вы заставили нас поверить, что понимаете, какая важная у вас роль. Мы не ожидали, что вы себя так поведете. Теперь мы должны защитить то, что принадлежит нам. Надеюсь, вы все понимаете.

— Не трать на нее слова, — сказала Джудит.

Дверь закрыли на ключ, и Ханна просидела взаперти до вечера. Единственное, что не давало ей покоя, была мысль о том, как ей сбежать из этого дома. Все говорило о том, что они не пробудут здесь долго. И кто знает, где она окажется теперь после своего неудачного побега?

Естественно, Ханна могла открыть окно и начать звать на помощь. Но она едва видела соседний дом, а тут хватало мочалок, чтобы заткнуть ей рот. Еще она могла попытаться открыть замок, но не знала, как это делается, да и то, что у нее было под рукой — ножнички, пинцет, столовое серебро на подносе, на котором ей приносили завтрак, — не входило в набор профессионального взломщика.

Также был шанс взобраться на крышу! Но на дворе начал моросить легкий дождик. Небо было угрюмым, температура понемногу падала, и скоро к дождю добавится снег, а крыша превратится в каток. Не то чтобы она полностью отказалась от этой затеи, но…

Ей нужен план.

Маршалл принес ей ужин и поинтересовался о ее самочувствии.

— Я в порядке.

— Вы не поранились?

— Нет.

— Рад это слышать.

Выходя из комнаты, он немного замешкался, как если бы намеревался что-то сказать, но, видимо, передумал и запер за собой дверь.

Ханна легла в кровать, так ничего и не придумав. По всей вероятности, ее голова была мало на что способна в данной ситуации. У нее так и не появился и, наверное, никогда не появится гениальный план побега. Ну что она могла противопоставить трем здоровым взрослым людям? Четырем, она забыла о докторе Йохансоне. На девятом месяце, неповоротливая, усталая, взволнованная! Тут, как назло, в туалет потянуло! Недавно ребенок начал давить на ее мочевой пузырь, чем еще больше осложнил жизнь, ведь мочиться приходилось чаще.

Ханна скатилась с кровати, поплелась в ванную и снова вернулась в постель.

Спустя два часа ее разбудила та же самая непреодолимая нужда, а было только полвторого ночи. Встав в очередной раз, Ханна устало преодолела путь в ванную и обратно. И вот тогда у нее появилась идея. Ханна не была уверена, что это сработает наверняка, но если она все правильно разыграет… Кроме того, разве у нее были другие варианты?

Ханна включила светильник у кровати. В ящике комода ей удалось найти пару старых шерстяных носков. Нужно еще что-то. Ее глаза забегали по комнате. Записная книжка — сойдет!

Она порвала несколько листков на кусочки и скомкала их в тугие бумажные шарики.

Все, что ей теперь было нужно, — это обычная деревянная палка. Зонтик в шкафу должен сгодиться. Она собрала все в кучу, отнесла в ванную и подняла крышку унитаза.

Сначала Ханна взяла носок и засунула его в сток как можно дальше. Затем затолкала туда второй. Замотав бумажные шарики в туалетную бумагу, девушка отправила их вслед за носками. В довершение ко всему, для пущей уверенности, она наглухо закрыла их там тем, что осталось от рулона туалетной бумаги. Довольная своей работой, Ханна сделала шаг назад и спустила воду.

Уровень воды в унитазе поднимался медленно и остановился немного ниже ободка. Она чуть-чуть подождала, чтобы поглядеть, не станет ли вода отступать. Увидев, что не станет, девушка еще раз нажала на слив, и вода полилась через ободок на плиточный пол. Еще раз — и плитка ушла под воду.

Теперь нужно было кого-то разбудить. Спальня Джолин и Маршалла была как раз под ней, тогда как Джудит заняла комнату для гостей на другой стороне коридора.

— Эй, кто-нибудь! — стала кричать девушка. — У меня тут проблемы. Помогите!

Она так сильно стучала кулаками в дверь, что грохот был слышен и на первом этаже. У нее начали болеть руки, когда в конце концов снизу донеслись какие-то звуки: похоже, хозяева зашевелились.

— Эй, в доме кто-то есть?

— Что случилось? Что не так? — Это был Маршалл. Замок клацнул, и он просунул голову в дверь.

— Унитаз поломался. Наверное, труба забилась. Там везде мокро, а я так сильно хочу пописать, что сейчас лопну.

Ханна переминалась с ноги на ногу, словно танцевала на раскаленных углях.

Маршалл недолго наблюдал ее нелепую жигу опухшими от сна глазами, которые еще не успели привыкнуть к свету лампы, затем тяжело зашаркал в ванную, чтобы проверить.

— Посмотрим, что я смогу сделать. А ты пока воспользуйся туалетом на втором этаже.

— Как вы вовремя появились!

В спальне у Витфилдов была собственная ванная, а вот ванная для гостей находилась в конце коридора. Джолин сидела в кровати, когда Ханна на цыпочках прошла мимо. Девушка пробыла в ванной около десяти минут. Она постоянно спускала воду в унитазе и то и дело откручивала кран в умывальнике. Затем вернулась в свою комнату.

К тому времени Маршалл уже убрал полотенцем почти всю воду, но разобраться с засорившейся трубой у него не получилось. Его негодование усиливалось в связи с поздним временем и отсутствием нужных инструментов.

— Что вы, черт возьми, туда накидали? — проворчал он.

— Слишком много туалетной бумаги, — сказала Ханна с сожалением в голосе. — Сегодня такая беспокойная ночь, мне приходится бегать в туалет через каждый час.

— Я смогу починить унитаз только завтра утром.

— А мне что делать?

Он пожал плечами, не желая решать ее проблемы в столь поздний час.

— Не знаю. Думаю, тебе придется пользоваться ванной на втором этаже.

Его промокшие насквозь тапочки оставляли мокрые следы на полу спальни.

— Спасибо, — сказала Ханна его спине. Она затаила дыхание, ожидая услышать знакомый щелчок замочного язычка. Но все, что она слышала или думала, что слышала, так это хлюпанье его тапочек, когда он начал спускаться по лестнице.

Маршалл не запер дверь!

Ханна не прогадала, сделав ставку на то, что ее зависимость от туалета была хорошо всем известна и воспринималась как неизбежный атрибут протекания беременности. Сработало! Если только Маршалл не затаился где-нибудь в темноте, поджидая ее, вместо того чтобы вернуться в кровать. Но она в этом сомневалась. Такое случалось только в фильмах ужасов: кто-то обязательно выскочит из-за угла и крикнет «Бу!».

Прошло сорок пять минут, и она повторила свою шараду: медленно спустилась на второй этаж, исчезла в ванной, смыла воду в унитазе и сильно открутила кран в умывальнике. Если кто проснется, то поймет, что она совершает очередную вынужденную прогулку в туалет. Не забывала девушка и о том, чтобы достаточно громко закрывать дверь по возвращении к себе в комнату, — пусть на втором этаже все это слышат.

На часах было уже почти четыре утра, когда она вновь встала с кровати, стараясь производить как можно меньше шума. Судя по тишине в доме, все еще спали беспробудным сном. Дождь на дворе прекратился, и небо немного прояснилось. Газон блестел, как будто его накрыла хрустальная пыль. Не включая света, Ханна тихонько натянула на себя несколько пар колготок и бриджи. За ними шли две водолазки, вязаный свитер, пара штанов и шарф. Ей начинало казаться, что она — Чарли Браун, одетый для прогулки в снежную бурю. Она закатила штаны, чтобы, после того как она наденет халат, были видны лишь колготки. Колготки и полуботинки. Оставалось надеяться, что никто не будет смотреть на ее стопы. Надеяться на то, что никто вообще не будет смотреть.

Ханна засунула кошелек со всеми своими деньгами в карман и произнесла про себя короткую молитву.

Она рассчитывала добраться до выхода в несколько этапов. Пройти в ванную было самым легким из них — если поймают, то можно все свалить на ребенка. Но, несмотря на это, к тому времени как девушка спустилась на второй этаж, по ее спине струился пот, а сердце стучало так громко, что она боялась, что перебудит всех в округе. Уже в ванной Ханна приложила ухо к двери и стала вслушиваться в окружающие звуки — только скрипы и стоны ста пятидесятилетних балок и половиц и выключенного масляного нагревателя. Человеческих звуков она не слышала.

Для уверенности девушка подождала еще пять минут, затем, словно пловец, пробующий ледяную морскую воду большим пальцем ноги, неуверенно ступила на последний лестничный марш. Мысленно приказав себе не останавливаться, раз уж начала, она сосредоточилась на своей цели — парадной двери. Сейчас или никогда.

На середине пути одна ступенька скрипнула под ее весом, и Ханна застыла на месте, чувствуя, как по ее спине пробежала дрожь. Но она заставила себя продолжать спускаться. Когда она окажется внизу, плетеные коврики заглушат ее шаги. В молочном свете, который падал из окон на пол в виде серебряных гробов, были уже видны очертания парадной двери. Она пересекла коридор и почти неслышно повернула дверной засов (петли кухонной двери, свидетельницы ее прошлой неудачной попытки бегства, нуждались в смазке, а значит, ей следовало избегать этого пути).

Ханна осторожно приоткрыла дверь, и ее объял влетевший в дом внезапный порыв холода. Когда уже было достаточно места, чтобы она могла проскользнуть наружу — в ее случае дверь была наполовину открыта, — она переступила порог и очутилась в ночной тишине.

В этот момент чья-то рука схватила ее за волосы.

— Маршалл! Быстро сюда! — пронзительно заорала Джудит Ковальски и стала тащить ее за волосы обратно в коридор, причем делая это с такой силой, что Ханне казалось, что она вот-вот лишится скальпа. От голоса женщины и внезапной боли в ее кровь бешеными потоками начал поступать адреналин. Нет! Она больше не даст себя запереть, не позволит, чтобы ей затыкали рот тряпками или связали, как животное. Они не имеют права так с ней обращаться.

Ханна повернулась и, широко размахнувшись, ударила Джудит прямо в лицо. Скорее от неожиданности, чем от силы удара, та испугалась и ослабила хватку. Ханне удалось выскользнуть на крыльцо, но женщина прыгнула ей на спину и одной рукой вцепилась ей в шею, а другой замкнула удушающий захват.

Ханна стала ловить ртом воздух. Борьба длилась всего несколько секунд. Их тела пару раз крутнулись в пьяной карусели, и Ханна, потеряв ориентацию в пространстве, не заметила, как близко они находились от края ступеней. Ее легкие требовали воздуха. Она напряглась и из последних сил ударила нападавшую локтем в живот, чтобы освободиться. От удара — и из-за обледеневшего края крыльца — женщина оступилась и полетела вниз прямо на дорожку, выложенную облицовочным камнем, который сверкал, словно глазурь на праздничном пироге. Раздался глухой удар.

Ступив на хрустящий газон, Ханна набрала побольше воздуха и побежала в направлении леса. И только скрывшись в спасительной тени сосен, она оглянулась и увидела, какое большое расстояние отделяет ее от Джудит.

Две лампы в виде переносных фонарей зажглись над крыльцом, и в дверном проеме появился Маршалл в своем махровом халате. Джудит неподвижно лежала на каменной дорожке, а ее ночная сорочка задралась до бедер. Одна нога у нее была неприлично подвернута вовнутрь. Она напоминала тряпичную куклу, брошенную на пол избалованным ребенком, которому принесли более интересную игрушку.

Ханна держалась леса, граничившего со всеми домами вдоль Алкот-стрит. Девушка понимала, что ей не следует выходить на открытую местность, пока она не доберется до пересечения Алкот с главной улицей Ист-Эктона. Под деревьями почва была не слишком скользкой, и она могла идти довольно быстро. Ей пришлось остановиться только один раз, когда ее халат зацепился за какой-то колючий куст.

Похоже, ее никто не преследовал.

Это из-за Джудит? Наверное, они уже внесли ее в дом или вызвали «скорую». Ханна не слышала сирен, поэтому можно было предположить, что женщина, упав, всего-навсего потеряла сознание. Все случилось так внезапно — наскок из темноты, хватание за волосы. Впрочем, девушка понимала, что нужно сосредоточиться на настоящем.

Лес впереди начал редеть; деревья уступили место полю, на котором летом дети играли в софтбол. Ветер повалил часть бек-стопа, а проволочное ограждение покрылось льдом. Через улицу виднелся шпиль церкви Дарующей вечный свет Девы Марии, сияющий в лунном свете.

Ханна была на полпути от пустынного перекрестка, как вдруг услышала, что со стороны Алкот-стрит в ее сторону движется автомобиль. Низко пригнувшись, девушка метнулась за церковь и пересекла сад, примыкавший к приходскому дому. Затем она осторожно обошла каменную скамейку, на которой летом отец Джимми в первый раз принял у нее исповедь, и спряталась за большим кустом гортензии, ставшим для нее временным убежищем. Несмотря на то что на Ханне было несколько слоев одежды, холод уже пробирал ее до костей.

Перед приходским домом остановился «мини-вен». Выпрыгнувший из автомобиля Маршалл несколько раз с силой нажал на кнопку дверного звонка, отступил на шаг и стал вытирать ноги о коврик. На втором этаже зажегся свет, и спустя пару минут дверь открылась. Между спустившимся вниз монсеньором Галахером и нежданным посетителем завязался короткий разговор.

В какой-то момент Ханне показалось, что монсеньор хотел пригласить Маршалла в дом, но мужчина энергично замотал головой и показал на свои ручные часы. Он все больше волновался. Монсеньор по-отцовски похлопал его по плечу: «…Мои глаза и уши открыты… Положитесь на меня…» — «Очень любезно с вашей стороны. Спасибо большое».

Они обменялись рукопожатием, старый священник закрыл дверь, а Маршалл вернулся к «мини-вену». Ханна смотрела, как свет задних фар автомобиля постепенно отдаляется от нее, и лишь после этого решилась вылезти из-под гортензии. Через боковое окно ей было видно, что монсеньор с кем-то разговаривает в коридоре, и она поняла, что отец Джимми тоже встал. Вскоре свет в коридоре погас.

Не успела Ханна подумать о том, что они пошли спать, как в задней части дома, где находилась кухня, включили свет. Девушка осторожно прокралась туда. Отец Джимми как раз совершал набег на холодильник, когда она привлекла его внимание, легко постучав в наружную створку двойной двери. Казалось, стук застал его врасплох, но он быстро успокоился.

— Мне можно войти? — спросила она шепотом через дверное стекло.

Он приложил палец к губам и указал наверх. Этот жест, как она поняла, должен был означать, что комната монсеньора находится прямо над кухней, поэтому следует сохранять тишину.

Щеки девушки покраснели от холода, а свет лампы в кухне придавал ее волосам золотой оттенок. Ханна была так оживлена, так взволнована, что создавалось впечатление, будто она только что вернулась с катка. Ему хватило мгновения, чтобы понять, что ее эйфория рождена страхом. Ханна была одета, как бездомная, а банный халат, служивший ей в качестве пальто, порвался.

— Мне нужно отсюда уехать, — прошептала она. — Вы мне поможете?

Взяв девушку за руку, отец Джимми провел ее через кухню, и они спустились в подвал, который служил хранилищем для поломанной мебели, старых церковных скамеек и треснувших скульптур.

Воздух здесь был холодным и затхлым.

Только теперь отец Джимми заговорил с ней:

— Что случилось?

— Разве монсеньор не объяснил вам?

— Он только сказал, что приезжал мистер Витфилд и искал вас здесь. Между вами и Витфилдами якобы произошла ссора, вы расстроились и убежали. Долгое время вы не возвращались, и они стали сильно за вас беспокоиться.

— Беспокоиться? Да им плевать на меня. Они убили бы меня сию же минуту, если бы не ребенок. Они заперли меня в спальне, словно заложницу.

— Успокойтесь, Ханна. Не стоит так преувеличивать.

Даже осуждая ее поступок, Джеймс спрашивал себя, почему он с ней так резок. Ведь он верил каждому ее слову.

— Перестаньте относиться ко мне как к какой-то взбалмошной, неуравновешенной девушке. Я была права, что подозревала их. У меня нет доказательств, но я уверена. Они сами мне все вчера рассказали.

Священник почувствовал, как ком подкатил к горлу.

— Что они вам рассказали?

— Вы подумаете, что я сумасшедшая. Я в этом уверена. Никто не принимает меня всерьез, но мне все равно. Я должна убраться отсюда и спасти своего ребенка. Они скоро придут к вам, надеясь найти меня здесь. А я-то рассчитывала на вашу помощь…

Она хотела уйти, но отец Джимми встал перед лестницей, загородив проход.

— Просто расскажите мне, что вам стало известно. Пожалуйста.

Неожиданно Ханна обнаружила, что не в силах произнести ни слова. Она обняла свой живот и стала покачиваться из стороны в сторону, а с губ ее срывался тихий стон. На глазах у нее появились слезы. Джеймс приблизился к ней и взял за обе руки. Девушка положила голову ему на грудь и горько разрыдалась.

— Что они сказали? — пробормотал он, чувствуя, как ее мягкие волосы касаются его губ.

— Они сказали… что я была избрана. — Ханна чуть подняла голову. — Избрана быть сосудом для второго пришествия.

Позже отец Джимми не сможет описать то чувство, которое охватило его подобно океанской волне, которая накапливает мощь перед тем, как обрушиться на пловца, и бросает его туда-сюда, проходит сквозь его тело, так что на какой-то момент они становятся одним целым. Никогда раньше он не испытывал подобного. У него закружилась голова, и подвал, казалось, на секунду исчез.

Когда же все кончилось и к нему вернулось сознание, Джеймс увидел перед собой лицо Ханны, чьи голубые глаза смотрели прямо на него. Это было самое прекрасное лицо, которое он когда-либо видел.