1

Река Саскуэханна

Колония Мэриленд, 1758 год

«Прошло уже три дня, а я все еще жива…»

Тэсс наклонилась вперед, перенося вес тела на одно колено, с трудом вынула из воды тяжелое весло и вновь опустила его в реку. Всплеск – и ледяные капли окатили с головы до ног ее и того дикаря, что сидел на носу каноэ.

Индеец обернулся к ней, прокричал что-то на своем гортанном языке и угрожающе потряс кулаком. Тэсс и глазом не моргнула. Она высоко держала голову, глядя прямо перед собой вдаль.

«Изверги…» Прошло уже три дня, как дикари во главе с этим зверем со сломанным передним зубом захватили повозку, в которой ехала Тэсс и ее двоюродная сестра Джоселин.

Джоселин… Тэсс старалась не думать о ней. Надо грести. Надо внимательно смотреть на весла. Она понимала, что ходит по острию ножа. Если, не дай Бог, она разозлит их, то Сломанный Зуб тут же перережет ей горло и скинет тело в темную воду реки.

Тэсс не знала, зачем индейцы захватили ее и Джоселин. Она даже и представлять себе этого не хотела. Тэсс, конечно, раньше слышала, что индейцы похищают белых женщин. Некоторых они оставляют у себя как рабынь и держат в своих поселениях где-то на севере. Других продают французам для разврата.

Одно Тэсс знала твердо: надо держаться. Нельзя показывать им, что ты их боишься. Надо думать только о том, как выжить, и это должно придавать силы. Именно так она говорила Джоселин.

Тэсс прикрыла глаза, нахлынули воспоминания, и соленые слезы смешались с каплями речной воды.

Как она старалась помочь Джоселин! Изо всех сил Тэсс старалась убедить ее, что нельзя сопротивляться, что нужно спокойно делать все, что прикажут индейцы. Очень скоро дядя Альберт придет им на помощь. Он приведет солдат, и они спасут их от дикарей. Надо было просто продержаться до их прихода.

Но Джоселин не слушала ее, ее охватила паника. Индейцы тащили их за собой по лесу бегом, и Джоселин не поспевала за ними. Они подгоняли ее ударами, и она громко вскрикивала. Тэсс, стиснув зубы, выполняла все, что ей приказывали. Делала вид, что ей не страшно. Джоселин постоянно плакала, умоляла индейцев отпустить их. Она падала в траву, не в силах выдержать сумасшедшую гонку, рыдала и просила дать ей хоть глоток воды. Она говорила им, что не может больше бежать, что у нее болят ноги.

В какой-то момент она повернулась к Тэсс и сказала… Тэсс уже никогда не забудет эти слова. Она сказала, что лучше умереть, чем терпеть их издевательства.

Слова Джоселин и сейчас эхом отдавались в голове Тэсс. По спине побежали мурашки. Она никогда не сможет забыть то, что произошло потом. Такое не забывают.

На вторые сутки их плена, около полудня, Джоселин села в траву на свою накидку и отказалась встать. Сломанный Зуб заорал на нее и ударил по голове. Даже боль не заставила ее подняться. Тэсс стала умолять ее встать, но индеец оттолкнул ее и приказал идти вперед. Тэсс поволокли по тропинке. Джоселин и Сломанный Зуб остались одни. Тэсс кричала кузине, что надо подняться и идти, но Джоселин молчала.

Первый страшный вопль Тэсс услышала сразу же, как только они скрылись из виду. Тэсс рванулась было назад, но ее повалили на землю. Ее избили, скрутили запястья веревкой и потащили за собой, как скот.

Тэсс показалось тогда, что Джоселин кричала целую вечность. Но гораздо страшнее была внезапно наступившая тишина. Тэсс затрясло. Она поняла, что это – конец.

«Только не думать сейчас об этом. Надо просто грести, – повторяла про себя Тэсс. – Теперь Джоселин уже никто не поможет». Доказательством этого был окровавленный белокурый скальп, который Сломанный Зуб заткнул себе за пояс.

Тэсс понимала, что теперь надо думать о том, как убежать от этих зверей. Ее им не удастся сломить. Тэсс дала себе слово, что у Сломанного Зуба никогда не будет болтаться за поясом ее рыжий скальп. Надо думать как можно быстрее. Чем дальше они уплывают, тем меньше у нее остается сил, тем труднее ей будет найти дорогу к дому дяди Альберта.

На дне каноэ скопилась вода. Одежда насквозь промокла, ноги затекли, она пыталась размять их. Тэсс украдкой глянула через плечо назад. «Думай, думай!» – твердила она себе. Всего было три каноэ. Они двигались цепочкой, одно за другим. Индейцев – тринадцать человек, чертова дюжина. Тэсс находилась в последнем каноэ вместе со Сломанным Зубом и еще двумя дикарями. Она будто со стороны видела, как ее весло размеренно то поднимается над поверхностью воды, то снова исчезает в глубине. Руки ныли от напряжения, но ей не привыкать к тяжелой работе.

«Думай, думай быстро! – снова твердила она себе. – Я умею хорошо плавать. Так почему бы просто не прыгнуть в воду и не испытать судьбу? В этом месте река широкая, но индейцы правят почти у берега. Если поглубже нырнуть, то им придется подождать, пока я вынырну, и только потом пуститься в погоню. А если удастся доплыть до берега, то можно скрыться в густых зарослях. Руки свободны, можно бежать очень быстро».

Тэсс разглядывала сзади Сломанного Зуба. Его голова была чисто выбрита, и только на макушке, как петушиный гребень, торчал клок смоляных волос. Господи! Она отдала бы все на свете, только бы повесить этот дурацкий хохол на свой пояс.

Тэсс продолжала грести, думая о побеге. Если она прыгнет с лодки, выбор у нее будет невелик: либо она соберет все силы и, глубоко нырнув, спасется, либо… Она заставила себя не думать ни о чем другом. Ну и наплевать, что у них луки! Правда, каково ей будет плыть, ожидая получить стрелу?

Тэсс посмотрела на реку, она становилась гораздо шире. Первое каноэ вдруг стало рулить прочь от берега. Нельзя ждать! Если она промедлит, ей уж точно не добраться до берега живой.

Тэсс крепче сжала в руке весло и сделала глубокий вдох.

* * *

Ворон и его брат Такуко шли вдоль берега великой реки Саскуэханны. Они давно приметили могауков, которые плыли вдоль берега в своих ярко раскрашенных каноэ.

С ними была белая женщина. Таких братья раньше не видели никогда. У нее были необычные волосы – огромная копна огненно-рыжих кудрей. Она стояла на коленях в последнем каноэ: спина прямая, руки гребли с тем же ритмом, что и руки индейцев.

Братья следили за могауками с самого утра. Они наткнулись на их лагерь и решили пойти за ними, чтобы проверить, не направляются ли враги на юг, в сторону их родной деревни.

– Брат, могауки правят к середине реки, – прошептал Такуко. – Они уходят к себе, на север. Видно, устали от убийств и разбоя. Хотят отдохнуть в своих вигвамах. Они не пойдут в нашу сторону. Теперь мы можем спокойно повернуть обратно, домой.

Ворон пробирался по прибрежным зарослям вслед за братом, не отрывая глаз от каноэ с рыжеволосой женщиной. Еще утром, когда они наткнулись на могауков, он подумал, что, может, стоит попытаться отнять эту женщину у них. Она явно была их пленницей. Но могауков было тринадцать, а их всего двое. Ворон понимал, что нельзя атаковать их без подмоги, вдвоем. Такуко сказал, что такова судьба женщин – быть взятыми в плен врагами.

Могауки – большое племя. Они всегда были их врагами, врагами ленапе. Их народ считал могауков бандитами, существами без души и сердца. Такуко убеждал брата, что нельзя отвечать за все, что творят мoгауки, за каждую их жертву. Ворон понимал, что брат прав, но не мог перестать думать об этой женщине.

Ворон наблюдал за ней, молча продираясь сквозь кустарник. Повернувшись к Такуко, он сказал:

– Я думаю, она прыгнет, брат.

Такуко усмехнулся:

– Белая женщина? Они не могут бороться. Они всегда позволяют увести себя. Я бы лучше убил себя, чем позволил им взять меня в плен.

Ворон взглянул на брата. Такуко был великим воином, но он был еще молод и не понимал всей сложности и ценности жизни.

Ворон взвел курок своего мушкета. Это ружье было его самой дорогой вещью. Надежное и меткое. Английский «браун бэсс». Он услышал, как за его спиной брат вынул стрелу.

– Нам лучше не ввязываться в это дело, брат, – напомнил Такуко.

– Мы и не будет ввязываться, – ответил Ворон, – но если она все-таки прыгнет, то почему бы нам не помочь ей?

Он хитро улыбнулся и подмигнул брату:

– Скажи, разве тебе не хочется увидеть, как твоя стрела пробьет грудь одной их этих собак?

– Главное – мы должны вернуться в родную деревню и рассказать о решении Великого Совета.

Ворон покачал головой и ускорил шаг. В этом месте река делала поворот.

– Такуко, брат мой. Ты прав, но…

Он не закончил. Братья увидели, что, как только каноэ повернули к середине реки, белая женщина поднялась на ноги.

– Я же говорил тебе, – прошептал Ворон.

Березовое каноэ сильно закачалось. Могаук, сидящий на его носу, обернулся, но тут женщина размахнулась и что есть силы ударила его веслом по голове.

Он закричал от боли. Даже с берега было видно, как алая кровь залила его лицо. Два других могаука подняли свои весла, но когда они разом вскочили, чтобы достать женщину, то каноэ сильно накренилось на правый борт и зачерпнуло воды. Один из них не удержался и плюхнулся в реку, другой упал на дно лодки.

Рыжеволосая женщина ударила могаука еще раз и бросила весло. Потом она быстро выдернула что-то у него из-за пояса и прыгнула.

Два каноэ уже поворачивали, чтобы подплыть к третьему, которое медленно погружалось в воду.

Наконец показалась рыжеволосая голова. Когда женщина вынырнула, стало ясно, что ей удалось отплыть от индейцев на внушительное расстояние. Братья увидели, как рядом с ней пузырем всплыла ее одежда, которую тут же унесло быстрым течением. Очевидно, женщина избавилась от платья, чтобы оно не сковывало ее движений.

Ворон усмехнулся. Похоже, эта женщина не нуждается в посторонней помощи. Тот могаук, которого она ударила веслом, увидев ее, замахал руками и закричал что-то своим. Другой могaук быстро плыл за беглянкой.

Ворон был удивлен. Могауки были отличными пловцами, но эта храбрая женщина ни в чем не уступала индейцу. Расстояние между ней и ее преследователем все же сокращалось. Ворон поднял мушкет и прицелился в него. Надо ей помочь.

– Ну, давай, давай. Чуть поближе… – бормотал Ворон.

Не оборачиваясь назад, рыжеволосая женщина продолжала разрезать воду мерными, сильными гребками. Однако индеец почти настиг ее. Он уже протянул руку, чтобы схватить женщину за ногу.

Ворон нажал на курок. Прогремел выстрел, мушкет исторг облако огня и дыма. Грохот выстрела взбудоражил индейцев, они встревоженно закричали.

Пуля достигла цели. Могаук, догнавший женщину, камнем пошел ко дну.

Ворон перезарядил ружье. Двое индейцев, тоже вплавь бросившиеся за ней в погоню, после выстрела резко повернули обратно. Испугавшись выстрела, рыжеволосая женщина снова нырнула в воду.

Сломанный Зуб снова что-то прокричал своим. Они подняли луки, и ливень стрел пронизал воду. Беглянка будто предвидела это. Она вынырнула намного левее, чем ее ожидали увидеть индейцы.

Такуко наблюдал за всем этим.

– А эта женщина храбрая и умная! – произнес он с удивлением.

Тэсс уже почти доплыла до берега. Ворон закинул мушкет за плечо и побежал ей навстречу, прячась за кустами, чтобы его не заметили могауки. Такуко последовал за ним.

Ворон ждал, пока девушка коснется ногами дна и выберется на песчаный берег. Только тогда, когда она спряталась от могауков в густых зарослях, Ворон решился выйти к ней из своего укрытия.

– Белая женщина… – начал он на ломаном английском языке.

Тэсс вскрикнула.

– Отойдите! – Она выхватила нож Сломанного Зуба, который выдернула у него из-за пояса, и стала широко размахивать им перед собой. Неизвестно откуда появившийся индеец сделал еще шаг к ней, и Тэсс задела его ножом. По плечу потекла кровь.

Девушка отпрянула, повернулась и что есть духу кинулась прочь.

– Подожди! – по-английски кричал ей вслед индеец. – Мы не причиним тебе зла!

Тэсс не останавливалась. Заросли стали гуще, и она нырнула в них, надеясь на спасение. Она была в отчаянии. И здесь индейцы! Варвары и убийцы!

– Да подожди! – услышала она позади себя голос. – Я и мой брат не сделаем тебе ничего плохого!

Было очень трудно продираться сквозь кусты. Индеец настигал ее. Силы кончались, она задыхалась. Сколько она еще сможет так бежать? Она ничего не ела три дня, к тому же гонка во имя жизни отбирала у нее последние силы.

Индеец поймал ее. Он схватил ее за руку и резко развернул к себе лицом. Тэсс пыталась защититься с помощью ножа, но он перехватил ее руку, и лезвие только рассекло воздух.

– Нет, нет… – стонала Тэсс, изо всех сил колотя кулаком в грудь дикаря.

Она не сдастся им! Она будет сопротивляться до конца.

– Пустите меня! Пустите! – кричала она.

– Все хорошо, – успокаивал ее индеец тихим голосом, – все хорошо. Этот человек не причинит тебе зла, Огненная Женщина.

Тэсс ничего не понимала. Почему этот дикарь говорит по-английски? Он сказал, что не тронет ее, а сам борется с ней, не отпускает.

Тэсс продолжала сопротивляться. Они клубком покатились по траве. Листья налипали на мокрые волосы и одежду. Ворон перевернул ее на спину и, ухватив оба запястья, прижал к земле. Тэсс извивалась под ним, не желая сдаваться.

Их глаза встретились. Ее, расширившиеся от страха и горящие огнем золотисто-карие глаза и его, черные и глубокие, как омут.

– Перестань! – приказал он. – Я же сказал, что не обижу тебя.

– Тогда отпустите меня! – потребовала Тэсс.

Ворон посмотрел на нее испытующе.

– Перестань бороться со мной, и я отпущу тебя, – сказал он мягко.

 

2

Тэсс, не отрываясь, смотрела в эти дьявольские, черные, как ночь, глаза, надеясь, что ее смертный час еще не настал. «Не может быть, чтобы после чудесного избавления от дикарей я рассталась с жизнью сейчас, когда свобода была так близка. Неужели я должна погибнуть здесь, в лесу? И моя семья никогда не узнает, что со мной стало? А как же Абби? Бедная Абби… Сестра будет каждый день долго стоять у двери родного дома, ожидая от меня хоть какой-нибудь весточки».

Не в силах больше выносить этот молчаливый поединок глаз, Тэсс отвела взгляд. Индеец прошептал «тсс», будто успокаивал напуганного ребенка и, несмотря на то что он прижимал ее к земле всей тяжестью своего тела и еще держал за руки, Тэсс вдруг почему-то поняла, что ей больше ничто не угрожает. То ли по тону его голоса, то ли по выражению его лица, только она вдруг почувствовала, что ей нечего бояться.

В последней надежде на спасение девушка замерла, и он тут же отпустил ее руки.

Беглянка наблюдала, как индеец медленно поднимается на ноги и протягивает ей руку, чтобы помочь подняться. Не подав руки, Тэсс поспешно вскочила, одергивая мокрую нижнюю юбку, прилипшую к бедрам. Сердце все еще бешено колотилось. Она задыхалась. Грудь, едва прикрытая бельем, часто вздымалась.

– Выстрел… – проговорила она, – выстрел с берега. Это вы стреляли в того, кто преследовал меня?

Индеец кивнул. Тэсс заметила, что он как-то странно смотрит на нее. Он не улыбался, но весь будто светился изнутри. Он снова кивнул ей.

– Кохон! – произнес он на своем языке.

Тэсс с удивлением разглядывала его. Ее поразила его дикая красота. Ростом он был на голову выше ее. Черты лица крупные, но правильные, широкие скулы и чуть раскосые глаза. Чувственный рот. Вряд ли его можно было назвать краснокожим. Казалось, его руки и грудь просто тронуты легким загаром. На нем было что-то наподобие замшевого фартука и кожаная безрукавка, украшенная речными ракушками. Такой наряд не мог скрыть его стройное мускулистое тело, широкую грудь и сильные руки.

– Но почему? Я не понимаю, почему вы убили одного из ваших? – спросила Тэсс. – Они же выследят и убьют вас. Они снимут с вас скальпы. – И, глубоко вздохнув, она тихо добавила: – Я видела, что они это делают.

Раскосые глаза индейца превратились в узкие щелочки. Он сплюнул на землю:

– Могауки? Они – не мы! Они – враги нашего народа!

Из зарослей вышел индеец. Тэсс отпрянула. Страх снова овладел ею. Она не могла поверить, что стоит здесь, в лесу, и разговаривает с индейцем. С опаской поглядывая на второго, Тэсс спросила:

– А кто это – ваш народ?

Ворон переложил ружье в левую руку и гордо стукнул себя кулаком в обнаженную грудь:

– Наш народ – ленапе. Мой брат и я – ленапе.

– Брат? – Тэсс оглянулась на другого краснокожего, который молча стоял поодаль. Только теперь она заметила, что их сходство очевидно: те же глаза, те же черты.

– Меня зовут Вийокс-куа. А моего брата – Такуко.

Тэсс поразил голос индейца. Его английский был просто ужасен, но голос звучал мягко, почти нежно. И потом… Она несколько дней не слышала родной английской речи.

– Как? Вийокс?.. – переспросила она, стараясь выровнять сбившееся дыхание. – Что это за имя такое?

Он рассмеялся:

– Меня называют просто Вороном те, кто говорят на моем языке.

– Ворон, – тихо повторила Тэсс.

Ему шло это имя. Он выглядел таинственным и независимым. Длинные прямые волосы и впрямь были цвета воронова крыла.

– Я… Я прошу прощения, что задела вас, Ворон.

Тэсс взглянула сначала на окровавленный нож, а затем на тонкую струйку крови, стекающую по плечу индейца. Ей показалось, что рана очень глубокая.

– Но я… Вы меня так напугали. Я думала, что вы – один из них, – оправдывалась Тэсс, еще не веря, что это не так.

Ворон даже не взглянул на свою рану.

– Я думаю, этому человеку, – он ткнул себя в грудь пальцем – очень повезло, что ты не ударила его в грудь. Иначе он был бы сейчас мертвый человек.

Он рассмеялся.

– Тэсс, – назвала она себя. – Меня зовут Тэсс.

– Тэсс… – повторил он. Он произнес ее имя так, как его еще никто никогда не произносил. Нежно и тихо, почти шепотом. – Тэсс… – снова произнес он, словно пробуя слово на вкус. – А что значит твое имя?

– Да так, ничего. Ничего оно не значит. Просто Тэсс. – Она улыбнулась, кажется, немного успокоившись. – Это имя нравилось моей маме. Она…

Тэсс не закончила: какие-то неясные звуки со стороны реки привлекли ее внимание. Тэсс снова охватил ужас.

– Это могауки! Они убьют меня, если поймают! Они убили Джоселин! – проговорила она, обращаясь скорее к самой себе, чем к братьям. Она бессознательно провела рукой по волосам, вспомнив о том, как на поясе Сломанного Зуба болтается скальп Джоселин. – Они убьют меня, – повторила она еле слышно.

Ворон шагнул к ней и взял ее за руку. Его ладони были теплыми и надежными.

– Сегодня они больше никого не убьют. Этот человек, – он дотронулся правой рукой до своей груди, – тебе это обещает. Идем с нами. Я и мой брат исчезаем, как ветер. Мы умеем ходить по лесу. Мы видим всех, но нас никто не видит.

Индеец говорил по-английски, но так ужасно, что она с трудом разбирала слова.

Исчезаем, как ветер? Так они ничего не поняли? Могауки же идут за ней по следу!

Тут Ворон потянул ее за руку, и она подчинилась.

Там, на реке, в каноэ, она мечтала о чуде, молила Господа о спасении. Может, этот человек, что ведет ее сейчас за руку, и есть то самое чудо?

Ворон и его брат уводили ее все глубже в лес. Тэсс едва поспевала за ними, придерживая на ходу нижнюю юбку. Корсет порвался еще два дня назад. Но ей было не до стеснения. Речь шла о жизни и смерти. Странно, но эти мужчины, казалось, даже не замечали, что она почти обнажена.

Мягкие мокасины индейцев бесшумно касались земли. Казалось, они и не бегут вовсе, а летят над землей, как ветер. Скоро заросли стали гуще. Запах гниющих листьев и влажного мха защекотал ноздри. Лес, как купол, нависал над ними, почти совсем скрывая солнечный свет.

Тут Тэсс услышала голоса могауков. Они продирались за ними сквозь заросли, гортанно перекликаясь и сшибая по пути ветки кустарника. Они ищут ее. У Тэсс все похолодело внутри. Она различала голос Сломанного Зуба. Братья резко свернули в сторону, и голоса стали тише. Тэсс совсем выбилась из сил. Она задыхалась. На ней была мокрая и холодная одежда, но пот ручьями струился по лицу.

Братья петляли по лесу, как петляет зверь, преследуемый хищником. Они так часто поворачивали то вправо, то влево, что Тэсс стало казаться, что они бегут по кругу. Они не произносили ни слова, но было очевидно, что каждый точно угадывает мысли и намерения другого. Братья ориентировались в лесу, как у себя дома.

Когда Тэсс уже казалось, что силы ее на исходе и она больше не выдержит, индейцы вдруг резко остановились. Нырнув в заросли, они прильнули к зеленому мху, покрывавшему почву. Ворон положил руку на плечо Тэсс и поднес палец к губам, предупреждая, чтобы она молчала.

Они сидели на корточках неподвижно, руки и ноги затекли.

Очень долго все было спокойно и тихо, только шелест листвы и крики птиц. И вдруг появился индеец. Тэсс узнала его: это был Сломанный Зуб. Сквозь листья лианы она видела его перекошенное ненавистью лицо. За ним из зарослей появился еще один дикарь.

Тэсс боялась дышать. От ужаса кровь застыла. Конечно, он сейчас увидит ее и убьет! Наверное, сначала он будет мучить ее, как мучил Джоселин, а потом убьет. Тэсс не хотела умирать. Все эти дни она с таким отчаянием боролась за жизнь. Она должна выжить ради Абби!

Ворон тихонько сжал ее плечо: Сломанный Зуб всего в двух шагах от них. Тэсс посмотрела на братьев. В их глазах не было страха. Может, для них это просто привычная игра? Они и вправду думают, что невидимы?

«Господи! Как же я сразу не поняла! Они – сумасшедшие! – осенило Тэсс. – Теперь меня похитили сумасшедшие индейцы».

Сломанный Зуб остановился и стал внимательно осматривать заросли. Тэсс зажала себе рот рукой, чтобы не закричать. Ее трясло от страха. Рука Ворона была на ее плече. Тэсс не помнила, как она оказалась там, но сейчас ей было все равно.

Сломанный Зуб прорычал что-то на своем языке. Он стоял так близко, что Тэсс видела вывернутую плоть скальпа, висящего у него на поясе. Но, как это ни странно, индеец не видел Тэсс.

Может, она и братья и вправду вдруг стали невидимыми?

Сломанный Зуб обернулся, что-то крикнул другому могауку, и они ушли.

Долго еще Тэсс сидела на корточках без движения, следуя примеру братьев, которые даже не шевельнулись, пока звуки шагов могауков не затихли вдали.

Потом она повернула голову и посмотрела на Ворона. Когда их взгляды встретились, он снял руку с ее плеча.

– Спасибо вам, – прошептала Тэсс. Она перевела взгляд с Ворона на Такуко. – Спасибо вам за то, что вы помогли мне. Я не знаю, почему вы это сделали, но…

Ворон резким жестом руки прервал ее:

– Не нужно благодарить нас. – Лицо его посуровело. – Могауки не имеют права уводить чужих женщин, насиловать и убивать их. Ни женщин индейцев, ни женщин беловолосых людей.

– Беловолосых?

Ворон дотронулся до своей черной головы.

– Беловолосых, – повторил он.

– А! Парики? – Тэсс тихо рассмеялась, удивившись этому. Недавно ей казалось, что она навсегда разучилась смеяться. – Вы говорите о париках, которые носят англичане? Поэтому они – беловолосые?

Такуко поднялся на ноги и закинул за спину лук. Ростом он был ниже Ворона, но тоже очень красив.

– Нам некогда болтать, брат, – сказал он на своем языке. – Могауки ушли, но это не значит, что они не вернутся. Нужно уходить подальше от этих мест. И побыстрее.

Ворон встал.

– Ты ворчишь, как наша бабушка, Такуко. Людоеды давно убрались восвояси. – Он указал на Тэсс: – Эта женщина устала, она напугана и голодна. От долгого пути у нее кровоточат раны на ногах. Нужно найти надежное место, чтобы разбить лагерь и дать ей время отдохнуть.

– Разбить лагерь? – Такуко фыркнул. – Ты что, забыл, что мы идем домой, чтобы как можно быстрее передать решение Великого Совета своему народу?

– Полдня ничего не значaт. Это не повлияет на решение народа. А женщине нужно отдохнуть. Она пережила тяжелые испытания и заслужила отдых. Такая храбрая женщина достойна нашего внимания, Такуко!

Братья переговаривались на незнакомом языке, но было понятно, что они спорили.

Такуко оглянулся на белокожую женщину. Она сняла туфли и растирала ладонями опухшие лодыжки.

– А что потом, брат? Что ты будешь делать с ней, когда она поест и отдохнет?

Ворон ответил не сразу. Потом он внимательно посмотрел на Тэсс и сказал уже по-английски:

– Эту ночь мы не будем в пути. Надо найти ночевку, но только не здесь. Здесь мы слишком близко к великой реке.

– И к могаукам, – поспешно добавила Тэсс.

Ворон покачал головой:

– Нет. Не бойся. Они ушли. Те, кто тебя похитил. Они не тронут тебя. – Он ударил себя кулаком в грудь. – Этот человек дает тебе слово!

Тэсс все еще сидела на влажном мху, глядя снизу вверх на индейцев. Они хотят, чтобы она пошла с ними? Убегать от могауков – это было естественно. У нее не было времени рассуждать. Она просто бежала. Но пойти с ними дальше – это уже совсем другое дело. Почему она должна им доверять?

– Большое спасибо… Спасибо вам за все, но теперь вы можете идти своей дорогой. Вы не обязаны оставаться со мной. Дальше я… я найду дорогу домой сама.

Ворон сел перед ней на корточки:

– Тебе нельзя оставаться в лесу одной, Тэсс.

Он произнес ее имя так, что ей даже стало неловко. Он говорил с ней как мужчина. Так, будто их сейчас только двое. Так, будто он давно знает ее.

– Со мной все будет хорошо, – ответила Тэсс, не глядя ему в глаза. – Я теперь вполне справлюсь сама.

– Не бойся нас. Я не причиню тебе зла. Ни я, ни мой брат.

– Вы хотите увести меня с собой? – Тэсс следила за выражением лица Ворона. – Куда вы хотите меня отвести? Почему я должна вам верить? Чем вы отличаетесь от них?

Ворон даже бровью не повел.

– Ты сама знаешь, чем мы отличаемся, – тихо сказал он. – Могауки похитили тебя из твоего дома. А этот человек приведет тебя обратно в то место, которое ты называешь домом.

Такуко молча слушал их разговор.

Тэсс немного привстала. Ей хотелось взглянуть прямо в глаза этому человеку. Домой? Неужели он действительно отведет ее домой, к дяде Альберту?

– Вы правда так поступите? – тихо спросила она, пытаясь разглядеть что-то в его черных глазах. У нее комок подступил к горлу. Она была готова расплакаться. – А вы не обманете меня?

– Ты – храбрая женщина. Ты прыгнула с каноэ и поплыла. Ты умная женщина. И поэтому я отведу эту храбрую и умную женщину обратно, к ее народу.

Не веря своим ушам, Тэсс поднесла руку ко рту, чтобы сдержать невольные рыдания. Она не знала, почему плачет. От облегчения? От благодарности? А может, просто сказывалось пережитое напряжение этого кошмарного дня? Ей не верилось, что черноволосый краснокожий дикарь готов помочь ей. Она боялась поверить, что ее страдания позади.

Ворон протянул к ней руку и запросто поправил непослушный рыжий локон, выбившийся у нее из-за уха. Этот жест еще больше растрогал Тэсс. Так нежно с ней еще никто не обращался, даже мама.

Когда в семье двенадцать детей, матери не до нежностей. Тэсс была третьим ребенком, ей с детства приходилось нелегко. Она много работала по дому, возилась с младшими братьями и сестрами. Жизнь ее была суровой с самого начала. Целыми днями она убирала дом, стирала, работала в маленьком саду. И потом, позже, когда она переехала в Америку и стала жить в доме дяди Альберта, ей тоже пришлось несладко.

– Но я… я даже не знаю, где мы находимся, – тихо сказала она. – Могауки кружили по лесу, и теперь я не могу сказать, в какой стороне мой дом.

– Мы найдем твой дом, – твердо заявил Ворон. – Идем!

Он подал ей руку.

Она позволила ему помочь ей подняться с земли. Только теперь, когда Тэсс немного посидела, она поняла, как устала. Все тело ныло, ноги не слушались, голова кружилась. Ее шатало. Ворон подставил плечо, чтобы она могла опереться.

– Я понесу тебя, – сказал он.

– Нет! – вскрикнула Тэсс. Она оттолкнула его, стараясь прийти в себя. – Я пойду сама.

– Ты легкая.

Все еще пошатываясь, Тэсс попыталась шагать.

– Я не такая уж худенькая, как кажется, – зачем-то сказала она.

– Ты такая, которая привлекает мужчин, – заявил Ворон.

Тэсс сделала вид, что не слышала. Комплимент индейца, как ни странно, сильно смутил ее. Она гордо подняла голову и неуверенно прошагала вперед мимо Ворона.

Что ее ждет? Ей все же стоит опасаться за свою невинность, находясь среди этих дикарей. Она была уверена, что могауки каким-то чутьем поняли, что она – девственница, и, может, только поэтому не изнасиловали ее сразу. Должно быть, они лишь на время сохранили ей честь и жизнь для какого-то страшного ритуала.

Двинулись в путь. Такуко впереди, Тэсс следовала за ним по пятам. Ворон прикрывал их сзади. Братья время от времени переговаривались, но большую часть пути они двигались молча.

Они шли на юг. Тэсс думала только о том, чтобы собрать последние силы и переставлять ноги. «Сначала правую, потом левую, и снова правую».

Ступни страшно ныли. Ее любимые белые туфли совсем развалились. Они достались Тэсс от Джоселин и были ей маловаты, но это была лучшая обувь, какую она когда-либо имела. Ее самые лучшие туфли, которыми она так гордилась, теперь были рваными и грязными. Кроме того, она сильно натерла ноги: пятки и пальцы, белые туфли пропитались ее кровью.

Дважды Тэсс спотыкалась, но каждый раз сильные руки Ворона вовремя подхватывали ее, чтобы она не упала. Он снова предложил понести ее, но, когда она отказалась во второй раз, больше не стал настаивать. Похоже, он все же готов уважать ее стремление к самостоятельности.

Тэсс не помнила, сколько они шли. Она не ощущала пространства и времени. Все же она заметила, что тени стали длиннее. Потянуло ночной прохладой.

Наконец Такуко остановился возле небольшого ручья.

– Здесь, – сказал он по-английски.

– Этот человек уже подумал, что ты ведешь нас домой! – пошутил Ворон.

Несмотря на смертельную усталость, Тэсс улыбнулась. «У моего индейца есть чувство юмора». У моего индейца? Именно так она его назвала про себя и удивилась. С каких это пор он стал ее индейцем?

Ворон прислонил мушкет к дереву и начал собирать хворост для костра.

Тэсс с облегчением опустилась на кучу листьев и прислонилась спиной к дереву. Слава Богу, что индейцы остановились. Она уже боялась, что потеряет сознание.

С помощью кремня и огнива, которые болтались у него на поясе, Ворон разжег костер. Потом он принес воды и налил Тэсс полную глиняную чашку. Такуко передал брату небольшой кожаный мешочек. Ворон протянул его Тэсс.

– Пеммикан! – сказал он. – Ешь!

Там оказалась влажная бурая смесь. Тэсс поморщилась.

– Ешь! – громче повторил Ворон. – Это ягоды и сушеное мясо.

Тэсс нерешительно взяла немного смеси и с отвращением отправила ее в рот. Вкус оказался странным, но не противным. Тогда она снова запустила руку в мешочек и набрала побольше. Еда была ароматной и сытной. Тэсс так проголодалась, что, наверное, смогла бы съесть что угодно. Она еще раз взяла щепотку, потом еще. Но тут же смутилась и посмотрела на Ворона. Он одобрительно кивнул ей, и она принялась есть, уже не стесняясь.

Наевшись, Тэсс запила еду чистой холодной водой из ручья. Ее разморило. Глаза слипались. Она откинулась назад, положив голову на корни дерева, и вытянула уставшие ноги. Борясь со сном, она наблюдала за братьями.

Индейцы тихо переговаривались. Чувствовалось, что они привыкли быть вместе. Их говор был воркующим, завораживающим, и Тэсс невольно залюбовалась тем, как братья общаются друг с другом. Казалось, каждый из них предвидит любое движение другого. Тэсс вдруг стало завидно. У нее никогда не было с братьями и сестрами таких отношений. Разве только с маленькой Абби.

При воспоминании о малышке Тэсс улыбнулась. Сестренка очень любила ее. Она была необыкновенно красива: длинные прямые белокурые волосы, глаза синие, как океан, который пришлось пересечь Тэсс, чтобы попасть сюда, в Америку. Они были родными, но были совсем непохожи внешне. Абби была хорошенькой, как ангелок, но… Она была глухой от рождения, а потому не умела разговаривать.

Правда, Тэсс научилась понимать сестренку. Они даже придумали свой собственный язык жестов. Родные отказывались их понимать. Даже мама говорила, что это пустая трата времени. Когда отец погиб – это был несчастный случай на мельнице, – мама стала обо всем так говорить: для нее все потеряло смысл. Сердце Тэсс глухо забилось, когда она вспомнила, как уезжала из родной деревни Хопсберт. Мама почему-то решила, что она должна жить у дяди Альберта. Как плакала тогда Абби! Она все время цеплялась за ее юбку и показывала руками:

– Не уезжай, Тэсс! Не оставляй меня одну!

Тэсс повернула сестренку к себе лицом и пообещала, что пошлет ей весточку, как только сможет.

– Ты приедешь ко мне через океан, Абби, – сказала она. – Мы будем жить вместе. Ты каждый день будешь есть клубничный пирог. Я обещаю.

Абби обожала клубничный пирог.

Слезы текли ручьями по щекам сестренки, она жестами умоляла:

– Поклянись! Поклянись мне, что ты не оставишь меня! Я не хочу жить без тебя!

Тэсс перекрестилась, поцеловала сестру и, сказав: «Клянусь!», побежала к фургону, который должен был довезти ее до порта.

Солнце давно село, стало прохладно. Тэсс дрожала, спина покрылась мурашками.

Рядом вдруг появился Ворон. Сняв безрукавку, он протянул ее Тэсс. Она покачала головой.

– Нет, спасибо. Не надо. Мне не холодно, – соврала она.

– Возьми. Ты согреешься и отдашь мне ее, – сказал Ворон, накидывая безрукавку ей на плечи. Тэсс не успела возразить и уже собиралась скинуть чужую одежду, но, тяжелая и мягкая, согретая горячим телом индейца, она оказалась такой уютной, что Тэсс передумала. Ладно, только на чуть-чуть, уговорила она себя.

Ворон довольно кивнул и улыбнулся. Потом он посмотрел на ее ноги. Тэсс так и сидела в туфлях. Она боялась, что если снимет их, то утром уже не сможет надеть на распухшие ноги.

Ворон взялся за ее лодыжку, намереваясь стащить туфлю.

Тэсс притянула ногу к себе:

– Не надо! Все хорошо.

Ворон покачал головой:

– Ты не сможешь идти. Ты натерла ноги до крови.

– Они не болят, правда!

Ворон осторожно, как маленькую, стал разувать ее.

– Ну, пожалуйста… не надо! – Тэсс сопротивлялась. Ремешок задел кровоточащую рану, и Тэсс закусила губу, чтобы не вскрикнуть.

Ворон провел рукой по ее ступне. Это было совсем новое для нее ощущение – прикосновение мужских рук.

– Ну, пожалуйста, – снова повторила она, уже не вполне понимая, о чем просит.

– Откинься назад и лежи тихо, – распорядился Ворон. – У меня есть лекарство. Оно очистит раны и успокоит боль.

Только теперь, когда туфли были сняты, Тэсс почувствовала, как горят ноги. Лодыжки опухли. Кровь пульсировала в каждой жилке.

Ворон поднялся и ушел куда-то, прихватив коричневый кожаный баул. Такуко молча проследил за братом. Вскоре тот появился из кустов, баул был полон чистой родниковой воды.

Ворон присел возле нее на корточки. Тэсс выпрямилась.

– Спасибо… Но я сама могу… – При мысли, что индеец собрался мыть ей ноги, она смутилась. Только этого еще не хватало!

Девушка потянулась к воде, но Ворон резко отстранил ее.

– Этот человек говорит тебе лежать тихо! Я сильнее тебя, и ты будешь меня слушаться, – громко приказал он.

Сама мысль о том, что она может позволить незнакомцу, мужчине, так за ней ухаживать, казалась невероятной. Но Тэсс больше не сопротивлялась. Как только первая струя воды омыла ее воспаленные раны, ей сразу стало намного легче. Вода была прохладной, а руки – теплыми и нежными. Она снова откинулась назад, опершись о ствол дерева, и сосредоточилась только на том, чтобы не вздыхать слишком громко.

Тэсс совсем обессилела. Закрыв глаза, она чувствовала, что он сначала омыл ей ноги, а потом стал тихонько массировать их сильными, но осторожными движениями. Он втирал в раны какую-то резко пахнущую мазь. Это была смесь целебных трав, которую для них всегда готовила в дорогу мать. Он втер немного снадобья в каждую рану и обернул ноги мягкими замшевыми повязками, которые носил с собой на случай ранения. Ноги перестали гореть, и, прежде чем Тэсс что-либо осознала, ее охватил тяжелый и глубокий сон.

Ворон заканчивал перевязку, но вдруг почувствовал, что не хочет останавливаться. Ему доставляло удовольствие трогать ее тонкую, нежную, белую кожу. Было приятно видеть проявление удовольствия на лице этой женщины.

Ему захотелось потрогать ее всю. Какая она, эта Огненная Женщина?

Ворон поднял на нее глаза и увидел, что она крепко спит. Он резко встал и обошел костер, переходя на ту сторону, где сидел его брат.

– Ну что, закончил любовные игры? – усмехнулся Такуко и передал Ворону горящую трубку.

Тот молча сел рядом и, не глядя на брата, глубоко затянулся. Дым табака в смеси с душистыми травами наполнил его легкие. Голова слегка закружилась.

– Прекрати! – сказал он по-английски.

Такуко нахмурился и ответил брату на родном языке:

– Если она тебе так нравится, тогда бери ее в жены. Убьешь сразу двух зайцев. Во-первых, мать давно твердит, что тебе пора жениться. Она хочет внуков. И потом, у нас нет времени возиться с ней, провожать ее до дома. Ты же слышал, она даже не знает толком, где ее дом.

– Ложись спать, – сказал Ворон. – Завтра у нас будет трудный день.

Он повернулся к брату спиной, не дав ему возможности продолжить разговор.

Заснул Ворон не сразу. Он долго смотрел на костер. Языки пламени причудливо плясали, облизывая поленья. Почему эта женщина с огненными волосами и белой кожей так взволновала его? Почему она вдруг пересекла его линию судьбы? Почему именно сейчас и именно здесь? Бабушка всегда говорила, что ничто в жизни не происходит случайно. Ничто. Все предопределено свыше. Все предусмотрено великим планом Манито, планом Создателя. Людьми всегда управляют звезды, с первого дня существования Земли.

Ворон вздохнул и закрыл глаза. Нет, ерунда. Просто бабушка была старой и верила во всякие приметы. Он должен только проводить белую женщину домой. Потом он вернется в родную деревню и навсегда забудет о ней. Его судьба, судьба Ворона, была давно определена. В его жизни нет места женщине. Скоро он станет военачальником. Его судьба принадлежит его народу.

«А как же моя Тэсс?» – подумал он и удивился. Когда она успела стать его Тэсс?

 

3

Тэсс разбудил потрясающий аромат жареной рыбы. Она лежала, не двигаясь, глядя вверх на зеленый шатер из веток и листвы, который укрывал ее. Солнце еще только-только пробивалось сквозь деревья, позолотив лес теплым розоватым светом.

Свобода…

Тэсс снова закрыла глаза и потянулась, чтобы убедиться, что ее руки больше не связаны.

«Клянусь именем Господа, – сказала она себе, – я никогда больше не буду ничьей пленницей».

Могауки держали ее в плену три дня, но ей показалось, что с тех пор, как они захватили ее, прошла целая жизнь. Теперь она снова свободна. Она может вернуться в дом дяди и снова мечтать, как они с Майроном поженятся. Она выйдет замуж за мастера оружейных дел, будет жить на уютной ферме и забудет, что произошло когда-то с ней. Пройдет время, и она забудет о Сломанном Зубе и его головорезах. А потом она забудет даже о том, что они сделали с Джоселин. Она заставит себя забыть ее предсмертные крики. Она забудет все.

– Тэсс, – услышала она мужской голос. – Ты должна подняться и поесть. Мой брат торопится в путь.

Тэсс открыла глаза и встретилась взглядом с Вороном.

Забыть все… подумала она. Но сможет ли она когда-нибудь забыть эти глаза?

Тэсс резко села, отгоняя от себя эту странную мысль. Кто такой этот индеец для нее? Просто человек, который проявил к ней доброе отношение. Он, собственно, даже не спасал ее. Он и сам это признал. Тэсс спаслась сама, и она должна это помнить.

– Как ты себя чувствуешь сегодня? – спросил Ворон, оглядывая ее. – Ноги не болят?

Тэсс посмотрела на свои голые ноги, заботливо обернутые мягкой замшей, и покраснела, смутившись.

– Все хорошо, – пробормотала она. – А есть я не хочу. Сейчас я надену туфли, и мы можем идти.

Тэсс оглядела все вокруг, но их нигде не было видно. Она пошарила руками вокруг себя в опавшей листве:

– Они должны быть где-то здесь. Я скоро буду готова.

– Тебе нельзя надевать их, – твердо сказал Ворон.

Не обращая внимания на его слова, Тэсс встала и принялась за поиски своей обуви.

– Они вчера вечером были здесь. Я никак не могу их найти.

– Эти туфли сделаны плохо. Они поранили тебе ноги. Ты можешь надеть мокасины моего брата. Он всегда носит с собой запасную пару. Они будут тебе немного велики, но это не страшно.

Тэсс все еще искала свои туфли, копаясь в каждой куче опавших листьев. Одна из повязок на ноге ослабла и тащилась за ней следом.

– Где мои туфли?

Ворон молчал.

– Черт побери, я спрашиваю, где мои туфли?

Она и сама не понимала, почему ее старая обувь была сейчас так важна для нее, но это было так.

– Я закопал их. Их нельзя надевать. У этого человека есть мокасины, которые ты можешь надеть. Она не будут натирать тебе ноги.

Ворон протянул руку, чтобы дотронуться до нее, но она увернулась.

– Мне нужны мои туфли, – сказала она дрожащим голосом. – Это были мои туфли. Джоселин подарила их мне. Они были почти новые. Она совсем мало носила их.

Тэсс чувствовала, что у нее комок подступает к горлу, и попыталась проглотить его, но ничего не вышло. Слезы хлынули по щекам, и она, злясь сама на себя за слабость, вытерла их кулаком. Что это она так раскисла из-за пары шлепанцев? Она никогда не плакала. Она не плакала даже тогда, когда убили Джоселин, а сейчас…

– Вы не имеете права отбирать у меня туфли! Они мои, и я хочу, чтобы мне их вернули. Сейчас же! – Тэсс топнула ногой.

Ворон взял ее за руку. Она попыталась вырваться, но у него была железная хватка. Индеец притянул ее к себе.

– Тсс. Тихо. Все хорошо. Успокойся.

Она лупила его кулаком в грудь, пытаясь высвободиться, но напрасно.

– Отпусти меня! Мне нужны мои туфли, только и всего. Где мои чертовы туфли? – По щекам Тэсс лились слезы.

Ворон притянул ее голову к своему плечу и погладил ее.

Тэсс растерялась. Она и сама не понимала, почему плачет. Странно, но ей было приятно, что Ворон утешает ее так ласково. Почему после всех мучений она плачет сейчас из-за каких-то дурацких старых туфель? Как она может позволять краснокожему утешать ее?

– Это были мои туфли, – повторяла она, всхлипывая. – Вы не имели права забирать их. Они принадлежали Джоселин. А теперь она мертва. Они убили ее, Ворон. Но они не убили меня. Я не сдалась им. Я никогда не стала бы вести себя так, как Джоселин: просто сидеть и ждать, когда тебя убьют.

Она всхлипывала и всхлипывала, казалось, рыданиям не будет конца.

Ворон почувствовал, как слезы капают ему на плечо.

– Пожалуйста, верните мне туфли..

Ворон молча гладил Тэсс по голове, слегка покачивая, как это делает мать, когда баюкает ребенка. Тэсс бессознательно прижалась к нему, стараясь как-то успокоиться. Но у нее ничего не получалось. Слезы все текли и текли, она слизывала их с верхней губы и то и дело шмыгала носом.

– Тсс… Тише, тише… – повторял Ворон. – Ты не виновата, что Джоселин погибла, а ты выжила. Ведь ты пыталась помочь ей?

Тэсс кивнула, губы ее дрожали:

– Да. Я пыталась, но она не слушала меня. Я твердила ей, что нельзя останавливаться, что нужно идти, что мы должны делать все, что они прикажут. Но она меня не слушала. – Тэсс наконец с трудом удалось сделать глубокий вдох. – Она просто сдалась. Отказалась от борьбы. Наверное, она не хотела жить.

– У одних есть силы, чтобы выжить, а у других – нет, Тэсс. В этом нет ничьей вины. Таков замысел Создателя.

Ворон вытер слезы на ее щеках.

– А теперь, пожалуйста, перестань плакать. Я принесу тебе твои туфли, ты права. Этот человек не должен был забирать их у тебя.

– Я и сама не знаю, почему они так важны для меня… – прошептала Тэсс.

– Я принесу их, но пообещай этому человеку, что ты не наденешь их, а просто понесешь с собой. На ноги ты наденешь мокасины.

Тэсс кивнула, шмыгнув носом. Она чувствовала себя капризным нашкодившим ребенком.

– Простите меня. Не знаю, что это на меня нашло, – проговорила она, отодвигаясь от Ворона. – Я надену мокасины. Я знаю, что вы просто стараетесь помочь мне. Эти туфли ничего не стоят, но…

– Но они – твои.

Ворон подошел к кострищу, взял толстую палку и, отойдя в сторону шага на два, стал ею раскапывать землю.

– Эти туфли– доказательство твоей воли к жизни. Вот в чем дело. – Он взглянул на нее. – Как же я это сразу не понял? У всех нас есть что-то, особенно важное для нас.

Он откопал туфли и постучал одной о другую. В воздухе поднялось рыжее облако пыли.

– Люди не должны судить о том, почему та или другая вещь так много значит для кого-то, – продолжал он. – То, что кажется пустяком для одного, может быть очень дорого для другого.

Тэсс взяла в руки туфли, и ей почему-то сразу стало намного спокойнее.

– Просто я хотела сохранить их, – она снова шмыгнула носом.

Ворон подошел к ней и показал маленький кожаный кошелек, болтавшийся у него на груди. Тэсс заметила эту вещь еще вчера, когда он снял свою безрукавку и отдал ей. Кошелек висел на тонком кожаном ремешке. Он был очень старым и потертым, на нем были вышиты какие-то странные значки.

Ворон открыл его и вытащил небольшой кусок белого кварца. На вид это был обычный камушек. Ворон поднял его и посмотрел на просвет.

– Мне привез его мой прадед. Это камень с севера, с гор, которые зовутся Адирондаки. – Он не отрывал глаз от камня. – Прадед подарил его мне, сказав, что, когда я стану воином, я сделаю из него наконечник копья.

Тэсс разглядывала камень, пытаясь представить Ворона маленьким. Она видела, что даже сейчас эти детские воспоминания вызывают отклик в его душе. Она представляла, как радовался маленький индейский мальчик такому подарку.

Ворон провел пальцем по острым граням искристого камня.

– Я не стал его обтачивать. Не мог испортить красоту, которую вложил в него Создатель.

– И вы хранили его все эти годы?

Ворон усмехнулся:

– Кохон. Вот именно. Смешно? Взрослый человек носит с собой повсюду простой камень, который когда-то подарил ему древний старик.

Тэсс ласково улыбнулась в ответ:

– Нет. Это вовсе не смешно. Наверное, прадедушка очень любил вас?

Ворон задумался. Потом спрятал камень в кошелек и туго затянул шнурок.

– Он был всегда очень добр ко мне. Да, мы любили друг друга.

Тэсс снова улыбнулась, но тут же погрустнела.

– А меня никогда никто так не любил, – тихо сказала она. – Вам очень повезло в жизни.

Ворон поднял голову и посмотрел ей прямо в глаза. На миг между ними будто протянулась невидимая нить. Во взгляде Ворона она почувствовала что-то особенное. Он будто хотел ей что-то сказать, но не решился и отвел глаза.

– Я поймал рыбу. Пойдем поедим. Такуко ушел на разведку. Но он скоро вернется. Надо спешить. Мой младший брат очень нетерпелив. – Ворон указал на пару мокасин, которые лежали на сумке Такуко. – Надень их. Этот человек отведет тебя домой.

* * *

Вскоре пришел Такуко. Они поели все вместе. Тэсс показалось, что она никогда ничего вкуснее не ела, хотя завтрак состоял всего лишь из жареной рыбы и родниковой воды. Поев, они двинулись в путь.

– Дом моего дяди недалеко от города Аннаполиса, – сказала Тэсс. – Это на побережье Чесапикского залива, но как объяснить, где именно, я не знаю. Я не знаю, куда нас завели могауки и где мы находимся.

– Аннаполис? – повторил Такуко и перешел на родной язык, чтобы Тэсс не поняла их. – Даже ребенок сможет найти его. Это недалеко отсюда. Я предлагаю направить ее в нужную сторону и вернуться домой, брат.

– Ты стал упрямым с годами, брат. Мы все равно идем в том же направлении, проходим почти мимо него. Так неужели трудно завернуть туда и передать белую женщину ее народу?

– Ни к чему это! Ты же слышал, что говорили на Великом Совете. По лесу ходят бандиты. Бледнолицые убивают индейцев без всякой причины. Теперь они тоже научились снимать скальпы, подобно ирокезам.

Ворон придержал ветку, чтобы она не ударила Тэсс, которая следовала за ним. Он пропустил ее чуть вперед и, продолжив путь, сказал, не поворачиваясь к брату:

– Уж не хочешь ли ты сказать, что боишься бледнолицых?

– Боюсь? – рассмеялся Такуко. – Я никого не боюсь. Я только повторяю то, что сказали нам на Великом Совете. Сейчас злое время. В лесу стало опасно. – Ворон понял, что брат злится. – Почему мы должны рисковать жизнью ради какой-то белой женщины, когда у нас есть долг перед своим народом?

– Тогда продолжай путь без меня, брат. Я отведу ее домой.

Несколько минут Такуко ничего не отвечал, потом сказал уже гораздо спокойнее:

– Брат, ты сам знаешь, что я никогда так не сделаю.

Ворон резко развернулся на тропинке и посмотрел в глаза брату:

– А почему бы и нет? Возвращайся по нашему пути, встретимся в деревне.

Такуко отрицательно покачал головой.

– Нет. Ты мне брат, и я никуда не пойду без тебя. Мы вместе прощались с матерью, отправляясь в долгий путь. Мы должны вернуться в деревню тоже вместе.

Ворон взглянул на Тэсс. Она воспользовалась задержкой и отдыхала, прислонившись к дереву.

– Брат, послушай. Я не могу объяснить тебе, почему я так поступаю, но я должен быть уверен в безопасности этой женщины.

– Да-да. – К Такуко вновь вернулось его обычное хорошее настроение. – Я-то как раз все понимаю, – сказал он. – Даже то, чего ты сам не понимаешь. Красивые волосы, крепкие зубы, стройное и сильное тело. Эта женщина хороша, хотя у нее такая бледная кожа.

Ворон пихнул брата дулом своего мушкета:

– Закрой рот! Сейчас же! Ты просто глупый мальчишка.

Такуко рассмеялся и быстрым шагом пошел по тропинке вперед мимо Тэсс. Ворон задержался возле нее.

– В чем дело? У тебя снова болят ноги?

– Нет-нет, – поспешно проговорила Тэсс. – Все хорошо. Эти мокасины… Я совсем не чувствую их на ногах. Как в тапках.

Она поняла, о чем разговаривали братья. Ей было очень неловко. Она не хотела быть им обязанной.

– Ворон, я очень благодарна вам за все, что вы сделали для меня. Я знаю, что ваш брат не хочет, чтобы вы меня провожали до дома. Я и сама не хочу причинять вам беспокойство. Не нужно провожать меня до Аннаполиса. Я найду дорогу сама. Скажите только, куда идти. Укажите мне направление. Ведь это недалеко отсюда? И потом… Дядя наверняка уже ищет нас. – Она умолкла и добавила: – Меня и Джоселин.

– Я говорил правду, когда сказал, что мне не трудно проводить тебя. Аннаполис недалеко отсюда. Мы можем быть там до заката, если поспешим.

– Неужели это так близко? – радостно воскликнула Тэсс.

Он кивнул.

Не глядя на него, Тэсс спросила:

– А потом, когда вы проводите меня, куда вы пойдете?

Она и сама не знала, зачем задала этот вопрос, наверное, просто чтобы поддержать разговор.

– Мы возвращаемся в свою деревню. Мы были на Великом Совете племен, на северо-западе. Мы должны передать своим его решение, рассказать о том, что решили другие делавары.

– А что они решили?

Они все время шли рядом, бок о бок, хотя Тэсс это было нелегко.

– Большинство наших племен переместились на запад, подальше от бледнолицых, их мушкетов и виски. Но некоторые вожди упрямы. Трудно бросать насиженные места, отдавать врагу родную землю. Землю, где жили твои предки.

Тэсс кивнула. Ее тронул грустный голос Ворона. Она почувствовала, как у него болит душа за свой народ. Раньше она никогда не задумывалась, что значит для индейцев появление белых в их родных местах. Она слышала только мнение о них англичан: индейцы – изверги и бандиты.

– Пришло время и нашему племени решать, уходить на запад или оставаться на месте. Если оставаться, то нам придется заключать союз с французами против англичан и предоставить им своих воинов. – Он помолчал. – Война – дело трудное для всех людей.

– А разве вы не можете просто остаться на своей земле и ничью сторону не принимать?

– Беловолосые не дают нам такой возможности. Если мы не подчинимся им, то они придут ночью и сожгут наши вигвамы, изнасилуют наших женщин и убьют мужчин.

– Да, выбор невелик, – согласилась Тэсс. – Либо бросить родную землю и все, что вам принадлежит, либо принять участие в чужой войне.

Ворон тяжело вздохнул.

– Не могу решить, что для нас лучше. Ирокезы были нашими врагами долгие годы. Теперь они делают свои набеги все дальше и дальше на юг, даже на запад.

– Как те, кто похитил меня? – спросила Тэсс.

Ворон кивнул.

– Некоторые ленапе объединяются с французами потому, что больше ненавидят англичан. Французы ведут с нами переговоры, они хотя бы что-то обещают нам. Англичане же просто выгоняют индейцев с их земли. Я боюсь, что если мой народ примет участие в войне, присоединившись к армии, любой армии, то мы все погибнем. Ленапе погибнут…

Тэсс опустила голову:

– Значит… Я – англичанка… Если вы будете воевать за французов, то станете моими врагами?

Ворон мельком посмотрел на нее:

– Да. Но это несправедливо, что жизнь так легко делает друзей врагами.

Он изо всех сил старался не смотреть на нее.

– Я должен делать то, что необходимо моему народу. Французы говорят, что не будут отнимать наши земли, как это делают англичане. Обещают защитить наших женщин и детей, но они раньше часто нарушали свои обещания.

– Так как же вы можете снова верить им?

– Я не верю. Но и англичанам я тоже не верю. Все бледнолицые – лгуны.

Тэсс ничего не отвечала. Она понимала, что не имеет права возражать.

Ворон понял, почему она молчит.

– Прости. Я не должен так говорить при тебе о твоем народе.

– Ничего, – возразила она. – Хотя… что такое народ? Ведь это король принимает решение воевать, а народ только исполняет его волю.

– У нас в деревне мы все решаем вместе. Мы всегда голосуем. И женщины, и мужчины. Все взрослые. Я, если буду военачальником племени, смогу высказать свое мнение. Все должны выслушать его. Но решать будет народ.

Тэсс недоверчиво усмехнулась:

– Женщины? Вы, наверное, оговорились? Вы сказали, что у вас и женщины имеют право голоса.

– Конечно. Это так.

Тэсс звонко рассмеялась:

– Какая глупость! Зачем женщинам голосовать?

– А разве женщина не вправе решать? – Ворон слегка нахмурился. – Именно женщина продолжательница рода. Именно женщины воспитывают для племени воинов.

Тэсс закусила губу и задумалась.

– А почему бы и нет? – Она взглянула в глаза Ворону. – Разве женщины – не люди? Действительно, а почему бы и нет?

Ворон улыбнулся.

Ему так нравился ее голос. Ему нравилась ее улыбка. Такуко сказал, что у нее бледная кожа. Но Ворону это нравилось. Она была так не похожа на них. Кожа индейских женщин была грубой от ветра и солнца, от работы на земле. Кожа этой женщины сияла, как лунный свет, и была на ощупь нежной, как шелк. На щеках и на носу у нее были небольшие коричневые пятнышки, но и это не портило ее красоту. Ворон вспомнил, как массировал ее израненные ноги, и горячая волна пробежала по всему телу. В его народе говорили, что женщины с такими огненными волосами – колдуньи. Интересно, правда ли это? Ему захотелось протянуть руку и дотронуться до ее волос. Она была так близко, когда он утешал ее на привале. Ему так хотелось поцеловать ее.

Ворон заставил себя не смотреть на нее. Огонь желания жег его изнутри. Он никогда еще так не желал ни одну женщину. Никогда он не позволял себе терять голову из-за женщины. У него была большая цель в жизни. Сейчас решается судьба его племени. Сейчас не время играть в любовные игры.

И все же… Ворон чувствовал, что Огненной Женщине удалось тронуть его сердце. Он не мог не думать о ней.

Вдруг послышался крик горлицы. Ворон схватил Тэсс за руку.

– Что? – вскрикнула Тэсс.

Ворон поднес палец к губам, не отпуская ее руки.

В глазах Тэсс отразился страх, и Ворону захотелось защитить ее, спрятать куда-нибудь.

Снова послышался условный крик. На этот раз Тэсс тоже услышала его.

– Что это? – шепотом спросила она.

– Это Такуко, – ответил Ворон так тихо, что Тэсс скорее просто прочитала это по его губам.

Тэсс внимательно вглядывалась в заросли.

Прежде чем Ворон увидел брата, который ушел вперед довольно далеко, он услышал голоса людей и лошадиное ржание.

Ворон нырнул в ближайшие кусты, увлекая за собой Тэсс.

По лесу кто-то пробирался через заросли, послышался лай собак.

Ворон услышал шорох. Тэсс вздрогнула, но Ворон крепко сжал ее руку:

– Не бойся, это Такуко.

К ним, пригнувшись, подошел Такуко.

– Они ищут ее, – прошептал он по-английски. – Нужно быстро уходить отсюда, брат Вийокс-куа.

– Ищут меня? Кто? – Тэсс хотела было привстать, но Ворон потянул ее за руку вниз.

– Откуда ты знаешь, что это те, кто ищет ее? В лесу полно других беловолосых. Может, это какие-то бандиты? – спросил он брата на родном языке.

– Они звали ее по имени.

– По имени?

– Да.

Тэсс старалась вывернуться из руки Ворона

– Раз это не могауки, значит… это мой дядя! Они пришли за мной! – проговорила она взволнованно.

– Тише! – Ворон повернул ее лицом к себе. – Нельзя выдать им себя. Мы еще не знаем, кто эти люди.

– Но я поняла. Твой брат говорит, что это меня ищут! Конечно! Это дядя. Они, наверное, давно нас ищут.

«Как она доверчива, – подумал Ворон. – Даже после стольких испытаний она не стала осторожней. Она не представляет, как много зла в этом мире».

Ворон не отпускал ее руки.

– Послушай меня, Тэсс. Если они ищут тебя, ты уйдешь с ними. Но нужно подождать и убедиться, что это так.

Такуко поднял лук и вытащил стрелу из сумки.

– Они очень быстро приближаются. Решай что-нибудь, брат! – потребовал он.

Они умеют исчезать в лесу. Бледнолицые никогда не найдут их в зарослях. Но Тэсс… А что, если это не ее люди? В лесу полно всякого сброда. Беглые солдаты, бледнолицые и краснокожие бандиты… Если он ее здесь оставит, в случае опасности она не сможет себя защитить. У нее только нож могауков.

– Брат… – позвал Такуко. – Какое твое решение? – Он прицелился.

И вдруг Ворон встал во весь рост. Он рукой велел Такуко скрыться в зарослях. Брату нужно решение. Вот оно. Ворон принял его. Если это ее люди, он встанет рядом с ней и передаст ее живой и невредимой в руки родных.

– Джоселин! – послышался голос. – Тэсс!

Лицо Тэсс озарила улыбка. Она схватила Ворона за плечо.

– Это он! Это мой кузен! Я узнаю его голос! Это голос Лео. Я же говорила, что они будут меня искать.

Она сложила руки у рта и закричала:

– Лео! Лео! Я здесь!

Она радостно подпрыгивала и кричала:

– Я здесь, здесь!

– Тэсс! – послышался голос. – Тэсс! Это ты?

– Майрон! – Тэсс обернулась к Ворону. – Это Майрон. Это мой жених.

Она замахала руками, подпрыгивая от радости:

– Это я! Тэсс! Я здесь! Майрон! Я здесь!

Из лесу показались всадники. Заросли здесь были густыми, и лошади двигались очень медленно. Два человека спешились и продвигались к ним. Лиц еще нельзя было различить.

– Ворон! – прокричал Такуко из укрытия. – Надо уходить! Уходим, брат!

Ворон еще раз взглянул на приближавшихся людей. Да, сомнений нет. Это ее люди. Он может спокойно отпустить ее. Теперь она в безопасности. Он выполнил свой долг. Он должен отпустить ее.

Ворон уже повернулся, чтобы уйти, но тут он услышал крик:

– Краснокожие! Ее захватили краснокожие!

Прогремел выстрел, и Ворон рухнул на землю, увлекая за собой Тэсс.

«Глупцы! Они могли убить Тэсс!» – подумал он.

– Майрон! Не стреляйте! – закричала Тэсс. – Они не сделали мне ничего плохого. Они…

Снова прогремел выстрел. Тэсс кинулась на землю, закрывая уши.

– Почему? – шептала она. – Почему они стреляют?

Пули свистели вокруг, ударяясь в стволы деревьев. Все происходило так быстро, что думать было некогда. Если он не защитит Тэсс, они убьют ее. Свои…

Ворон схватил Тэсс за безрукавку, которую она так и не сняла, и потащил за собой. Она упиралась, не понимая, что происходит и как ей вести себя.

– Он уводит ее! – закричал белый человек, который был уже совсем близко от них. – Стреляйте в подонка, он уводит ее!

Из кустов появился Такуко. Он поднял лук, который подарил ему брат.

Стрела попала в цель. Она пронзила грудь человека, который к ним приближался, и тот рухнул на колени. Тотчас раздался грохот выстрела.

Ворон заслонил собой Тэсс и краем глаза увидел, что Такуко упал в траву.

 

4

– Туко! – в ужасе вскрикнул Ворон, кидаясь к брату. – Туко! Ниимут!

Он подполз к брату. Тот лежал на спине, кровь окрасила его рыжую куртку. Невидящий взгляд был направлен в небо.

– Нет! – закричала Тэсс. – Ну, пожалуйста, Господи, не надо!

Ворон прислонил ухо к груди брата. Когда он поднял голову и посмотрел на нее, прежний Ворон исчез. Это был разъяренный краснокожий, не менее опасный, чем могауки.

– Он мертв, – проговорил Ворон.

– Мы попали! Один из краснокожих готов! – услышала Тэсс голос Майрона. – Заряжай снова! Лео! Быстро!

Тэсс посмотрела на мертвое лицо Такуко и только сейчас поняла, как он молод. Он прожил на этой земле меньше ее. И он мертв. Слезы застлали глаза Тэсс.

– Это из-за меня. Простите меня, Ворон, – прошептала она.

Невдалеке она снова услышала голос своего жениха. Душа ее разрывалась. Ей хотелось подняться в полный рост и крикнуть своим, что она здесь, она идет к ним, но она чувствовала, что должна найти слова, чтобы хоть как-то поддержать, утешить человека, который был к ней так добр.

– Простите меня, – повторила она. – Мне так жаль.

– Они убили моего брата, – медленно произнес Ворон, будто еще не совсем понимая, что произошло. – Ты убила моего брата.

– Нет! – запротестовала Тэсс, испугавшись его ледяного голоса: это была ярость. Он решил, что она виновата в смерти Такуко.

– Нет! Это не я! Это несчастный случай.

– Молчи! – заорал Ворон.

Тэсс стало страшно. Человек, которому она доверяла, превратился в ее врага. Она должна бежать от него.

Ворон опередил ее. Он больно схватил ее за руку.

– Ворон, ну пожалуйста… – взмолилась Тэсс.

– Они убили моего брата. – Голос его звучал зловеще. – Они отняли у него жизнь. За жизнь брата ты заплатишь своей!

– Нет! – Тэсс отпрянула от него, почувствовав, что это не просто угроза. Он убьет ее. Она не могла в это поверить. Ворон собирается расправиться с ней?

Майрон и Лео перезарядили ружья и направлялись к ним, продираясь сквозь заросли.

– Оставьте меня! – умолялаТэсс. – Пожалуйста, оставьте меня здесь! Я ни в чем не виновата!

Ворон поднялся на ноги и потянул за собой Тэсс.

– Ты пойдешь со мной, белая женщина! – прорычал он.

Тэсс ухватилась за ствол, но Ворон был силен, как бык. Тэсс обломала ногти, пытаясь удержаться, но Ворон оторвал ее от дерева.

– Ты пойдешь со мной! Иначе я перережу тебе горло!

От этих слов у Тэсс все внутри похолодело. Он был так нежен и добр к ней. И вот теперь он – смертельный враг. Как он мог вдруг так измениться? Ведь в том, что случилось, нет ее вины. Она не хотела этого. Зачем только они стреляли?

Ворон потащил ее сквозь густые заросли. Она пыталась осмыслить, что произошло. Видно, в его голове что-то перевернулось. Он винит ее в гибели брата. И это уже нельзя изменить. Он будет ей мстить. Что он собирается с ней делать? Неужели он хочет убить ее? Но зачем тогда он тащит ее за собой?

– Ворон, я прошу, отпустите! – рыдая, взмолилась Тэсс. – Ведь я ничего плохого не сделала. Отпустите меня, пожалуйста!

– Не смей со мной говорить, не то… – пригрозил Ворон.

Тэсс все время оглядывалась на бегу. Майрон и Лео бежали за ними, но очень скоро они отстали. Ворон, как всегда, петлял и выбирал самые густые заросли. Тэсс еще слышала, как ругаются Майрон и Лео, обдирая руки и лица о ветви кустарника. Ворон бесшумно мчался по лесу, уводя Тэсс все дальше от ее спасителей. Она едва поспевала за ним.

– Майрон! – в последней надежде прокричала Тэсс. – Майрон, спаси меня!

Ворон резко остановился, прижав ее к дереву.

– Я приказал тебе молчать! Разве ты не поняла?

Тэсс вспомнила свою клятву – никогда не выдавать своего страха – и храбро взглянула прямо ему в глаза.

– Ты не имеешь права так обращаться со мной! Я ни в чем не виновата.

Ворон схватил ее и тряхнул так, что затрещала ткань ее одежды.

– Я прошу тебя, пожалуйста! Не трогай меня! Вспомни, еще вчера ты обещал, что не причинишь мне зла. Помнишь?

Он оторвал лопнувшую бретельку ее лифа и в ярости разорвал пополам.

Как она ни сопротивлялась, ему удалось связать ее руки вместе с туфлями Джоселин. Вторым куском бретельки он перетянул ей горло.

– Не делай этого! – прохрипела Тэсс. – Ворон…

Он толкнул ее вперед и прорычал:

– Вперед! Быстро!

Ворон потерял много времени, пока связывал ей руки, и теперь бежал еще быстрее. У Тэсс не было выбора. Она боялась, что если станет сопротивляться, то он убьет ее. Она бежала рядом. Связанные руки мешали, дважды она падала в траву, но каждый раз он ставил ее на ноги, хватая за безрукавку.

– Вперед! Повторять я не буду! – кричал он. – Если ты еще раз отстанешь, то умрешь здесь, в лесу.

«Какая разница где?» – в отчаянии подумала Тэсс.

Судьба, похоже, сыграла с ней злую шутку, и ей придется умереть, когда свобода была уже так близко.

Еще совсем недавно она бы рассмеялась, если бы кто-нибудь сказал ей, что этот человек может убить ее. Но сейчас Тэсс чувствовала, что это не просто угроза. Ворон действительно готов убить ее.

Выбора не было. Она бежала бок о бок с ним.

Постепенно голоса Майрона и Лео затихли вдали. Индеец ускользал от погони, уводя ее за собой.

«Только не это! – думала Тэсс, выбиваясь из сил. – Я не вынесу этого снова. Я снова похищена. Похищена человеком, которому я так доверяла, которого считала своим спасителем. Надо молиться. Господи!!!» – взывала она к Богу, но слова не шли на ум. Она забыла все молитвы.

Тэсс душили страх и злость. Она злилась на Майрона и Лео. Какая глупость! Зачем они стреляли? Ведь индейцы вели ее домой. Она злилась на Ворона. Как он мог обвинять ее в гибели брата? А еще говорил, что могауки – без души и сердца. А сам? Похищает ее, угрожает убить ни за что ни про что. Он сам ничуть не лучше Сломанного Зуба.

От бега сердце Тэсс бешено колотилось. Когда она отставала, Ворон тащил ее за собой силой. Ей казалось, что она не выдержит, упадет и уже не сможет подняться. Но, слава Богу, он наконец остановился.

Они оказались на небольшой поляне, похожей на вырубку. Посреди нее лежало огромное дерево. Вокруг были густые заросли, лучи солнца едва пробивались сквозь листву.

– Залезай! – приказал Ворон, указывая на дерево.

– Что? – не поняла Тэсс. – Куда?

– Внутрь. Быстро!

Тэсс уставилась на дерево и не двинулась с места. Она не понимала, чего он от нее хочет. Тогда Ворон схватил ее за плечи и подтолкнул к дереву. Она решила, что он хочет привязать ее, но тут заметила дупло. Наверное, это дерево упало от старости много лет назад и внутренность его ствола давно сгнила. Середина была пустой.

– Залезай внутрь! – повторил Ворон.

Тэсс встала на корточки, не веря, что он заставит ее сделать это. Она не могла решиться ползти в темное влажное нутро дерева, полное термитов и Бог знает чего еще.

Но когда Ворон вытащил из-за пояса нож, она поняла, что ей придется это сделать. Она вспомнила о своей воле к жизни. Однажды она уже выстояла. Она победила могауков. Она убежала от них. Она убежит и от этого сумасшедшего дикаря.

Глубоко вздохнув, как перед прыжком в воду, Тэсс поползла внутрь дупла, прижимая лицо к влажному мху. Здесь было темно и сыро, но никаких живых существ, к счастью, не оказалось. Она может вынести все. Надо терпеть.

Тэсс услышала позади себя шорох и поняла, что Ворон тоже здесь. Так вот что он задумал. Это укрытие. Ворон прятался от погони.

Тэсс ползла и ползла. Потом почувствовала, что Ворон развязывает ей руки, и продвинулась еще немного вперед, пока не уперлась в стенку дупла.

– Лежи тихо! – приказал индеец.

И вдруг, к своему ужасу, она почувствовала, что Ворон лег на нее, придавив всей тяжестью. Она не могла и пальцем шевельнуть, не то чтобы сопротивляться. Глотая злые слезы, она закусила губу, чтобы не застонать от беспомощности и обиды.

Наконец Ворон застыл, улегшись так, чтобы его не было видно снаружи.

– Я ненавижу тебя! – прошептала Тэсс. – Ненавижу, ненавижу!

Ворон ущипнул ее и прошипел:

– Молчи, женщина!

Тэсс не решилась больше произнести ни звука.

«Я так доверяла тебе, грязное животное! – думала она. – Какая я дура! Разве можно доверять дикарям? Ты еще хуже могауков. Те с самого начала были честны в своих намерениях. А ты предал меня!»

Сначала Тэсс ничего не ощущала, она только слышала удары своего сердца, свое дыхание и дыхание Ворона. Голова кружилась от резкого запаха гниющей древесины.

Вскоре Тэсс различила где-то вдали лай собак, встревоженные крики людей и ржание лошадей, под копытами которых трещали ветки.

Тэсс вся напряглась, но Ворон больно сжал ее своими ручищами, предупреждая, что она должна молчать.

«Я здесь, здесь! Ну, пожалуйста, найдите меня! – молча молила Тэсс. – У меня нет больше сил терпеть. Я не хочу погибать!»

Они не нашли ее. Надежда угасла. Майрон и Лео прошли мимо дерева, ничего не заподозрив.

* * *

– Сукин ты сын! Подлец! – Тэсс не могла больше молчать. Ворон привязал ее к дереву спиной.

Ворон молча разжигал костер, не обращая на нее никакого внимания. Тэсс попыталась освободить руки.

– Если бы я могла убить тебя! – неистовствовала Тэсс. – Я бы своими руками…

– Замолчи, белая женщина! Иначе я заткну тебе рот тряпкой.

– Белая женщина?! Ха! Теперь я стала просто белой женщиной! Недавно я была для тебя Тэсс. – Она старалась взять себя в руки и хоть чем-то пронять его. – Ведь ты спасал меня от могауков, а сам… Что случилось с тобой, Ворон?

– Что случилось?! Ты убила моего брата! Ты вонзила нож в мое сердце. Эта рана никогда не заживет. И ты осмеливаешься спрашивать меня, что случилось?

– Я не убивала твоего брата! И тебе это прекрасно известно. Откуда я знала, что они будут стрелять? Разве я могла предположить, что они решат, что это вы украли меня?

– Теперь это не имеет значения для этого человека. – Он, как обычно, ткнул себя пальцем в грудь. – Этот человек теперь должен вернуться в родную деревню к матери и сказать ей, что ее младший сын убит.

Он указал на Тэсс пальцем.

– Ты больше не имеешь никакого значения.

– Но тогда зачем ты тащишь меня за собой? Я в плену у тебя? Зачем? – Голос девушки срывался от отчаяния. – Почему ты так обращаешься со мной, если знаешь, что я не виновата?

– Око за око. Это говорит ваша Библия, не так ли, белая женщина?

Тэсс опустила голову.

– Ты можешь делать со мной что угодно, только это не вернет Такуко.

Ворон поднял короткую, толстую палку и с силой запустил ею в Тэсс.

– Не смей произносить имени умершего человека! Это запрещено.

Тэсс рассмеялась. Сначала ее похищают людоеды. Ей удается удрать от них. Но теперь, теперь она пленница сумасшедшего индейца!

– Нельзя упоминать его имя? Ах, простите, я и не знала. Я не обучена вашим дурацким индейским манерам.

– Ты ничего не знаешь. – Он поднялся от костра, разминая ноги, и бесстрастно продолжал: – Тебе следует знать, что раз из-за тебя белые люди отняли жизнь у моего брата, я имею право взять твою жизнь. Таков наш закон. Мы не убиваем первыми, но мы можем мстить за своих. – Он ударил себя кулаком в голую грудь. Его безрукавка до сих пор была на Тэсс. – Я делаю только то, на что имею право.

– Ах, имеешь право… – съязвила Тэсс, хотя дикарь вряд ли мог понять ее иронию. – Так ты хочешь наказать белых за смерть брата, похитив меня?

– Да.

– А как же я, Ворон? Ты подумал обо мне? В чем моя вина?

– Ты больше не имеешь для меня никакого значения, женщина, – ответил он резко и сплюнул на землю.

Он повернулся к Тэсс лицом. В его глазах отсвет пламени костра смешался с яростным блеском жажды мести.

– Мой брат… Он мертв. Только это теперь имеет значение.

– Но мы оба тоже могли погибнуть! – крикнула Тэсс и отвернулась, не в силах больше смотреть в эти глаза.

Ее взгляд упал на ноги. На ней были мокасины Такуко. Ворон заботливо дал их ей сегодня утром – и так все изменилось.

Тэсс заставила себя снова поднять глаза на Ворона.

– Что ты собираешься со мной сделать? Куда ты меня тащишь?

– Я иду домой, в свою деревню, чтобы сказать матери, что ее младший сын погиб от рук бледнолицых. Потом я возьму нескольких воинов, и мы вернемся за телом брата, чтобы с почестями похоронить его.

– А что потом? Ты меня на что-нибудь обменяешь?

Тэсс знала, что сейчас ей лучше помалкивать и не злить Ворона, но не могла остановиться. Самообладание покидало ее. Она смертельно устала от того, что так долго ее судьбой распоряжаются другие люди. Ее жизнь зависит от прихоти мужчин.

Дома, в Англии, ее все время третировал старший брат, ей приходилось подчиняться ему. Потом, уже в Америке, ею командовали дядя и кузен. Четыре дня назад ее жизнь зависела от этих могауков. Теперь этот мужчина. Мужчины всегда обращаются с ней как с вещью.

– Скажи мне правду, Ворон, – не унималась Тэсс. – Что ты за меня попросишь? Виски? Ружья? Золото?

Глаза Ворона превратились в узкие щелочки, он еще раз сплюнул на землю.

– Вы… Вот что для вас ценно? Ваши золотые монеты, ваши мушкеты, порох, ваша огненная вода! Ваш народ не знает, что такое честь. У вас нет обычаев! Нет верности, честности!

Губы Тэсс задрожали. Он кричал на нее так, будто она виновата во всех превратностях жизни.

– А ты? Ты поступаешь честно? Ты обещал, что не причинишь мне зла, а сам? Ты нарушил свое слово. Это ты бесчестен.

– Что ты сказала?

– Это было только вчера. – Тэсс, вздохнув, заставила себя говорить спокойнее. – Еще вчера ты сказал мне, что будешь защищать меня, что не причинишь мне зла. Это ты помнишь?

– Я сдержал слово. Я не хотел тебе зла. Я помогал тебе, как мог. Но теперь…

– Ты говорил, что мне не нужно тебя бояться. – Тэсс посмотрела ему прямо в глаза. – Я боюсь тебя, Ворон.

Некоторое время Ворон ничего не отвечал. Он только смотрел на нее не отрываясь. Он смотрел на нее так долго, что она было решила, что он только сейчас осознал, что происходит. Может, он понял, что все это – страшная ошибка? Он сейчас извинится и отпустит ее. Он развяжет ей руки и пожалеет о том, что так напугал ее. А утром он проводит ее домой.

Ворон молчал долго. Потом отвернулся от нее.

– Делай все, что я скажу, и я не трону тебя. Я сдержу свое слово, – всего только и сказал он.

Тэсс готова была разрыдаться. Как она могла поверить ему? Она даже сейчас надеялась, что он одумается и изменит свое решение. Но нет. Дикарь есть дикарь. Глупые надежды.

Тэсс зажмурилась, чтобы он не мог видеть, как она плачет, и откинулась, прислонившись к стволу дерева.

Надо беречь силы. И снова думать о побеге. Нельзя было им доверять. Не нужно было идти с ними. Она нашла бы дорогу домой и сама. А она поверила ему, даже почувствовала что-то такое, чего сама не могла понять, почти нежность. Дура! Как она ошиблась. Все! Хватит иллюзий! Она сбежала от могауков. Она убежит и от Ворона. Надо только подумать, как это сделать. Майрон не прекратит поиски. Он где-то рядом. Она убежит, и Майрон найдет ее в лесу.

Эта мысль успокоила Тэсс. Она улыбнулась, закрыла глаза и вспомнила лицо Майрона. Он обнимет ее и не отдаст никому. Она выйдет за него замуж и переедет в его дом. Она посадит розы в маленьком саду. А потом они поедут за Абби. Сестра будет жить у них в доме, ей будет тепло и надежно. Как Тэсс мечтала об этом! Так и будет. Надо только потерпеть и выждать момент для побега.

Тэсс открыла глаза. Ворон сидел у костра и чистил свой «браун бэсс».

Она снова зажмурилась. Ей не хотелось его видеть. Ей и правда было очень жалко Такуко, но она не чувствовала своей вины в том, что он погиб. Это произошло случайно. Ворон не смеет мстить ей за это.

Тэсс тихонько сползла вниз по стволу дерева и постаралась устроиться поудобнее, хотя это было трудно со связанными руками. Уже почти ночь. Нужно отдохнуть, а завтра она подумает о побеге.

Краснокожий подлец! Ну и пусть говорит гадости. Главное, что ему удалось ее разозлить, а злость всегда придает силы и рождает надежду на спасение. Эта злость поможет ей выжить и найти выход. Злость поможет ей совершить еще один побег. Ей не привыкать. Все остальные чувства она забудет. Нет больше ничего. Она слишком презирает этого дикаря, чтобы испытывать обиду от его предательства. Он слишком низок, чтобы вообще думать о нем. Он такой же, как все они, – краснокожий варвар. Такой же бандит и убийца, как могауки. Она никогда и не думала о нем по-другому. Никогда…

 

5

Только поздно вечером следующего дня Тэсс и Ворон вошли в индейскую деревню племени ленапе. Тэсс держалась поближе к Ворону, хотя и побаивалась его. Остальных она боялась еще больше.

Деревня располагалась на большой поляне на крутом берегу реки. Тэсс показалось, что индейские жилища выглядят довольно убого – стены вигвамов были сделаны из кукурузной соломы и больших кусков древесной коры. Тут и там мерцали огоньки костров, и в воздухе стоял аппетитный запах жареной оленины. Тэсс слышала уже знакомую ей на слух индейскую речь. Возле уступа скалы было устроено что-то наподобие стойла для лошадей и пони. Где-то невдалеке лаяла собака. Потом закричал младенец, но тут же успокоился, наверное, мать принялась кормить его.

Ворон на ходу разговаривал с индейцем, который встретил их еще на окраине и провел до деревни. Руки Тэсс были связаны за спиной, она едва поспевала за мужчинами. Ей было стыдно, что с ней обращаются как с преступницей.

К ним подошел другой индеец и весело приветствовал Ворона. Они заговорили, и Тэсс поняла, что они говорят о Такуко. Индеец злобно уставился на нее. У девушки хватило сил выдержать этот взгляд. Она понимала, что они все решат, что это она виновата в смерти Такуко, но гордо подняла голову и выпрямила спину. Она даст им понять, что не считает себя виновной. Ведь так оно и было на самом деле.

Ворон подтолкнул Тэсс к вигваму и указал на столб, врытый в землю.

– Сядь, – приказал он. Это было первое слово, которое он произнес за целый день, обратившись к ней. Голос его был холоден и лишен всякого сочувствия.

Затем он выхватил у нее из рук туфли Джоселин и, оторвав ремешки, привязал ее к столбу, на верхушку которого была надета голова медведя, украшенная разноцветными перьями. Потом бросил ей на колени туфли.

– Не двигайся. Если ты пошевелишься, этот человек убьет тебя.

Тэсс сидела на корточках, спрятав ноги под рваную юбку. Было довольно тепло, но она вся дрожала. Что Ворон собирается с ней сделать? Он так ничего и не ответил ей, когда вчера она спросила, намерен ли он обменять ее на что-то или на кого-то. Но если бы он хотел убить ее, то почему до сих пор не сделал этого? А вдруг он отдаст ее на расправу своему племени и они казнят ее? Что ждет ее здесь? Ужас неизвестности холодком пробежал по спине Тэсс.

Ворон помедлил на пороге. Потом, глубоко вздохнув, вошел в вигвам своей матери. Его друг, молодой воин Таандэ, вошел за ним.

– Ворон! – Его мать, которую звали Женщина Грез, с улыбкой подняла на него глаза.

– Нгсаксас! – произнес Ворон. Когда глаза матери встретились с глазами сына, улыбка исчезла с ее лица.

– Что случилось, сын мой? – спросила она. – Какую плохую весть ты принес своей матери?

– Твой младший сын…

Глаза матери наполнились слезами.

– Нет… – тихо сказала она.

– Он покинул нас. Теперь он на небесах. Он погиб.

Женщина Грез перекрестилась и поцеловала серебряное распятие, висевшее у нее на груди. Их племя было одним из тех, которых обратили в христианскую веру. В их родную деревню христианство принес миссионер, преподобный святой Майкл. Он-то и научил индейцев их деревни молиться и говорить по-английски.

– Прости меня. Я не уберег его, – сказал Ворон. Он опустился перед матерью на колени и поцеловал ее руку. Кожа у нее была нежной и гладкой, как у молодой девушки.

– Это сделали англичане? – тихо спросила мать. – А я не почувствовала. Огонь вещего костра ничего не подсказал мне.

– Да, – кивнул Ворон. – Белоголовые. Но это моя вина. Мы с братом встретили белую женщину, когда переходили великую реку Саскуэханну. К северу от Чесапик-Бэй. Могауки взяли ее в плен, но ей удалось бежать. Брат не хотел помогать ей, он говорил, что это не наша забота. Но я сказал, что мы должны проводить женщину до дома. Если бы я не настоял, то мы бы не наткнулись в лесу на бледнолицых, которые искали ее. А брат, он…

Женщина Грез вытянула вперед руку, приказывая сыну замолчать. Таандэ обошел очаг и присел на корточки возле нее.

– Так мой сын погиб, помогая белой женщине найти свой дом?

Ворон заставил себя посмотреть матери прямо в глаза.

– Да, это так. По моей вине. Это я настоял.

Женщина покачала головой.

– Значит, ее украли могауки. Тогда это был ваш долг, сын мой, помочь ей найти дорогу до дома. Разве ты не хотел бы, чтобы твоей сестре так же помог белый человек? Если бы твою сестру взяли в плен могауки?

Ворон отпустил руку матери, и тут же Таандэ взял ее за руку. Ворон не мог поверить, что мать говорит такое.

– Но он погиб! Мама! Твой сын погиб из-за белой женщины!

– Скажи, Ворон, сын мой, – спросила мать, глотая слезы. – Разве ты связал ему руки и заставил идти вместе с тобой?

Ворон нахмурился.

– Конечно, нет.

– Может, ты приставил к его горлу мушкет и приказал следовать за тобой и белой женщиной?

– Конечно, нет!

– Значит, мой сын, которого мы все любили, сам пошел с тобой, по своей воле?

Ворон ответил не сразу. Его поразили слова матери. Ведь Такуко всегда был ее любимым ребенком, он занимал в ее сердце особое место. Как она может быть так спокойна сейчас, когда она узнала о его смерти?

– Да, мама. Он пошел со мной добровольно. Но…

Мать взяла сына за руку и с силой сжала ее.

– Твой брат сам сделал свой выбор. Значит, такова его судьба. Он сделал правильный выбор. Смерть всегда страшна. Душа моя кричит. Сердце будет всегда плакать о нем. Но я горда, что мой сын погиб, помогая попавшей в беду женщине.

Ворон поднялся на ноги. Пусть у его матери мягкое сердце, но только не у него. Он был зол на Огненную Женщину, но еще больше он был зол на себя. Он заставил Такуко помогать женщине, которая ничего для него не значит. Ничего!

Таандэ взял руку Женщины Грез, нежно погладил ее и, повернувшись к другу, сказал:

– Иди в свой вигвам, Ворон. Тебе нужно отдохнуть. Сон освежит тебя.

– Нет. Я останусь здесь, с моей матерью.

Женщина Грез подняла глаза на сына.

– Таандэ прав. Тебе нужно отдохнуть, сын мой. Со мной будет все хорошо. Со мной побудет Таандэ.

Ворон посмотрел на друга. Тот поднялся и взял глиняный горшок, чтобы приготовить матери травяной чай. Пить чай Хокуа Уна, Женщина Грез, научилась у английских миссионеров, которые жили в их деревне давно, в более мирные времена, с тех пор это стало ее привычкой. Таандэ хорошо знал привычки его матери. Таандэ был настоящим другом.

Ворон вдруг почувствовал смертельную усталость. В глазах зарябило. Голова отказывалась соображать. Остались одни чувства. Только злость на белую женщину и боль от потери брата.

– Завтра я должен вернуться за телом брата. Он достоин того, чтобы его похоронили с почестями, как настоящего воина.

Мать кивнула.

– Завтра будет новый день, сын, – медленно проговорила она. – Сейчас в лесу уже не твой брат и мой сын. Это только его тело. Его душа сейчас в другом мире, который лучше, чем этот. И мы остались на этой земле, и мы страдаем.

Ворону не приносили облегчения рассуждения Женщины Грез. Он был зол, его сердце требовало мести. Как мать может сейчас о чем-то рассуждать, когда Такуко мертв! А те двое, бледнолицые, кто убил его, живы.

– Мама, завтра я возьму с собой самых сильных воинов, и мы отомстим за брата. Я убью тех, кто застрелил его.

Женщина Грез, слегка раскачиваясь, держала в ладонях чашку с чаем. После этих слов глаза ее вспыхнули негодованием.

– Нет! Никогда!

– Но, мама!

– Подумай, сын, – прервала его мать. – Подумай спокойно головой, а не раненой душой. Мой сын – только один из воинов нашего племени. В нашей деревне около сотни человек. Это мужчины, женщины, дети. Месть – черное дело. Она не дает ничего, кроме новой крови и потерь. Она не имеет конца и границ. Она несет боль, страх, отчаяние. Ты хочешь стать военачальником племени. Не так ли? Тогда ты должен думать обо всей деревне, а не только о своем раненом сердце.

Ворон уже открыл рот, чтобы возразить, но передумал. Мать права. Его племени и так многое угрожает, у них и без того множество врагов. Нельзя тратить силы и жизни людей на месть.

– Пообещай мне, что ты не станешь мстить, – потребовала мать, поднимаясь на ноги. – Дай слово, что ты не будешь убивать за брата.

Ее глаза встретились с такими родными, но сейчас горящими яростью черными глазами. Ворон долго молчал. Потом, совладав с собой, подумал, что его мать очень сильная женщина, что она – одна из самых мудрых женщин племени.

– Хорошо. Я даю слово, что не стану мстить. Ты права. – Ворон опустил глаза. Самообладание, кажется, готово было покинуть его. Губы его дрожали. – Я так любил его, мама, – тихо сказал он. – Он не всегда слушался меня. Иногда бывал упрямым или ленивым. Он несерьезно относился к жизни. Но я любил его.

Женщина Грез подошла к сыну и, взяв его руку, приложила ее ладонью к своей щеке.

– Я знаю, что ты любил его. Я знаю, – ласково сказал она. – И он это знал. Всегда.

Она погладила сына по лицу.

– Иди к себе и ложись спать. Завтра боль утихнет, тебе станет легче.

Ворон посмотрел на Таандэ. Поняв молчаливый вопрос в глазах Ворона, Таандэ кивнул ему, заверяя, что он побудет с его матерью.

Ворон вышел из вигвама матери и окунулся в черную ночь. Уже вставала луна, слегка освещая тучи.

Тэсс все так же сидела на корточках у столба. Она с мольбой взглянула на него. Ворон прошел мимо. На Тэсс он даже и не взглянул.

Пока Тэсс сидела у вигвама, она все время с надеждой прислушивалась к трем голосам, ожидая решения своей судьбы и молясь Господу. Она четко различала голос Ворона, еще один молодой мужской голос и тихий голос женщины. И, хотя она не понимала ни слова по-ленапски, она догадалась, что Ворон рассказывал кому-то о смерти Такуко. Ворон почти кричал, но женщина, с которой он разговаривал, отвечала ему спокойно и тихо. Когда Ворон вышел из вигвама и ушел куда-то, Тэсс различила приглушенные рыдания. Какой-то индеец утешал ее.

Тэсс все это время обдумывала, что скажет Ворону, когда он выйдет, представляла, как потребует отпустить ее или хотя бы сказать, какая судьба ее ждет. Неизвестность была невыносима. Но когда Ворон вышел из вигвама, у него было такое лицо, что она не решилась ничего сказать. Она вдруг почувствовала к нему жалость. Глаза его, казалось, ничего не видели. Она вдруг почувствовала его скорбь, как свою собственную. Тэсс представила себе, каково ей было бы потерять свою сестру, маленькую Абби. Да еще если бы ее убили у нее на глазах. Нет, лучше даже и не представлять. Тэсс вряд ли смогла бы спокойно жить дальше, если бы такое произошло с ее Абби. Как же должно быть сейчас тяжело Ворону, ведь он тоже любил своего младшего брата!

Тэсс откинулась назад, пытаясь устроиться поудобнее и готовясь провести здесь всю ночь. Делать нечего, ей не привыкать спать на земле. Она заставит себя отдохнуть. Не думать ни о чем. Она обо всем подумает завтра. Она заставит Ворона говорить с ней. Может, теперь, когда он вернулся в родную деревню, он хоть немного успокоится и поймет наконец, что она не виновата в смерти Такуко. А если он ее не отпустит, она должна будет подумать, как убежать.

Тэсс закрыла глаза. Голоса в вигваме не смолкали. Женщина перестала плакать. Молодой мужчина что-то ласково и тихо говорил ей, и его голос усыпил Тэсс.

Спустя какое-то время Тэсс проснулась, потому что полы вигвама откинулись. На пороге стоял молодой индеец. Он что-то сказал женщине на прощание и, не обратив никакого внимания на Тэсс, прошагал мимо.

Тэсс снова закрыла глаза, надеясь хоть немного поспать, но из вигвама вышел еще кто-то.

Это была та женщина. Она плакала. Индианка была очень красивой. Длинные блестящие черные волосы и стройная фигура. На ее груди Тэсс увидела серебряное распятие.

«Неужели это его мать? – подумала Тэсс. – Она слишком молода».

Женщина заметила привязанную к столбу Тэсс и вздрогнула.

– Аувиин кхакев?

– Что? – не поняла Тэсс. – Я говорю только по-английски.

Женщина нахмурилась.

– Ты? Так это ты – та самая женщина?

Она говорила по-английски хуже, чем Ворон, но Тэсс смогла разобрать слова.

– Да, это я, – опустив голову, сказала она.

В ее голосе не было враждебности. Она говорила спокойно, даже по-доброму.

– Как ты попала сюда? Кто привязал тебя к столбу?

– Я… – Тэсс запнулась. – Это Ворон. Он привел меня сюда.

Индейская женщина сняла с пояса большой нож и присела перед Тэсс на корточки.

– Мой сын? Мой сын привязал тебя? Как он мог!

Женщина Грез разрезала веревку и помогла Тэсс встать на ноги.

– А вы – его мать? – спросила она, хотя уже сама догадалась.

– Да, я мать Ворона. И я прошу у тебя прощения за него.

Тэсс потирала запястья, не зная, что сказать. Эта женщина извинялась перед ней за своего сына?!

Индианка дотронулась до того места, где у человека находится сердце, и сказала:

– Эту женщину зовут Хокуа Уна. Извините за плохой английский. Я почти не говорю сейчас на этом языке. Мое имя значит Женщина Грез.

Тэсс улыбнулась.

– Как красиво! Женщина Грез.

Улыбка исчезла с лица Тэсс, когда она вспомнила, что это не только мать Ворона, но и мать Такуко.

– Мне так жаль вашего сына, Та… – она осеклась, вспомнив, что по обычаю ленапе нельзя произносить имени умершего. – Мне очень жаль вашего младшего сына. Я не думала, что они…

Женщина Грез грустно улыбнулась.

– Спасибо за то, что ты разделяешь эту боль со мной.

Она слегка дотронулась до руки Тэсс.

– Пойдем! – сказала она. – Пойдем в дом. Я угощу тебя чаем..

Тэсс уставилась на нее, не веря своим ушам. Эта женщина должна бы разорвать ее на части, узнав, что она стала причиной смерти ее сына. Но вместо этого она зовет ее в свой дом и обещает напоить чаем?!

Тэсс была не в силах пошевельнуться. Тогда Женщина Грез взяла ее за руку и повела в вигвам. Тэсс пришлось низко пригнуться, чтобы пройти внутрь. Но жилище оказалось совсем не таким тесным, каким могло показаться снаружи. Посередине вигвама был устроен очаг, а у стены – большая постель из множества мягких оленьих шкур. Шкуры поменьше были уложены вокруг очага. А в углу стоял самый обыкновенный стул. И откуда только он здесь взялся?

На стенах вигвама были развешаны пучки каких-то душистых трав, отчего в жилище стоял ароматный дух. Возле очага были расставлены глиняные кувшины и чашки, кожаные мешки и мешочки. Потолок был украшен высохшими букетиками цветов, отчего в доме было необыкновенно уютно.

– Заходи, заходи, не бойся. – Женщина Грез слегка подтолкнула замешкавшуюся Тэсс. – Ты голодна. Я знаю. И устала.

В очаге еще тлели угли. Рядом стоял котелок. Индианка поставила его на огонь.

– Чай? – спросила Тэсс, втягивая носом запах трав. Неужели ей дадут чаю?

– Да. Ты любишь чай? – улыбнулась мать Ворона.

Тэсс опустилась на шкуры возле огня.

– Да-да. Я очень люблю чай, – сказала она с восторгом, и женщина поставила перед ней чашку с ароматным, дымящимся чаем.

Тэсс отхлебнула немного, пытаясь разобрать, что это за аромат, но запах был ей незнаком.

Она подняла глаза на индианку. Их взгляды встретились. В ее глазах было что-то знакомое. Да-да. Вот такой добротой светились глаза Ворона, когда он помогал ей.

– Меня зовут Тэсс, – сказала она.

– Тэсс?

– Да, Тэсс, – повторила она, прижав руку к груди, как это сделала индианка, знакомясь с ней.

Женщина Грез налила себе чаю и села напротив, скрестив ноги.

– Мне очень жаль, Тэсс, что мой старший сын так обращался с тобой.

– Понимаете… – начала Тэсс, она не могла больше молчать. – Это произошло случайно. Я не знала, что они будут стрелять. Они попали в… – Она запнулась.

Хозяйка приложила руку к губам, делая знак молчать. – Что случилось, то случилось. Этого не изменишь. Ты ведь не нажимала на курок, правда?

Тэсс грустно покачала головой. В горле застрял комок. Она попыталась залить его чаем, но это не помогло.

– Я кричала, чтобы они не стреляли. Но они не слушали. Как глупо… Они могли и меня убить там, в лесу. Или Ворона…

При упоминании Ворона она опустила глаза, и слеза капнула в чай.

– Так мой сын взял тебя в плен? – спросила Женщина Грез.

Тэсс кивнула.

– Да. Но сначала могауки. Они напали на нас несколько дней назад. Они захватили меня и мою кузину.

Тэсс отхлебнула напиток, стараясь успокоиться. Ей трудно было снова рассказывать о смерти Джоселин.

– Они убили Джоселин, мою кузину. А мне удалось бежать. – Тэсс помолчала. – Ворон и… и его брат помогли мне скрыться от могауков. Они преследовали нас, но мы спрятались, и могауки повернули назад.

Женщина Грез с гордостью кивнула:

– Я вырастила своих сыновей настоящими мужчинами. Но… Я не понимаю, почему Ворон не отпустил тебя после. Это на него не похоже.

– Он… он сказал: «Око за око». Так написано в Библии.

Женщина Грез покачала головой.

– Но мы, ленапе, уже очень давно не берем пленных и никому не мстим.

– Он связал меня. И сказал, что убьет, если я не буду его слушаться.

Мать нахмурилась.

– Сын рассказал мне о белой женщине, но не сказал, что ты нужна ему.

Нужна? Что это значит? Что эта индианка имеет в виду?

– Я до сих пор не знаю, что он собирается со мной сделать, – осторожно продолжила Тэсс. – Может, он убьет меня?

– Нет. Мой сын не сделает этого. Ты можешь не бояться. Его слова бывают… – она пощелкала пальцами, подбирая словo, – резкими, но у него доброе сердце. Он храбрый воин. Но он никогда не обижал женщин. Он не убьет тебя. Он просто был зол и хотел напугать тебя.

Тэсс усмехнулась:

– И ему это удалось.

Женщина Грез протянула руку к кожаному мешку.

– Эта женщина приготовит тебе лепешку с медом, а потом ты ляжешь спать. Завтра я поговорю с моим сыном. Нельзя было оставлять тебя на ночь привязанной к столбу. Ворон знает, что я ненавижу, когда так обращаются с женщинами. С любыми женщинами, – добавила она.

В сердце Тэсс снова затеплилась надежда. Эта женщина так добра. Она уговорит сына отпустить ее. Скоро она будет у себя дома!

 

6

Тэсс осторожно выглянула из вигвама Женщины Грез и зажмурилась от света яркого солнца. Шел четвертый день ее жизни в индейской деревне под присмотром Женщины Грез. Ворон и еще несколько индейцев вчера отправились за телом Такуко. Только сегодня утром они принесли его в деревню.

В полдень в деревне состоялись тихие и торжественные похороны. Тэсс сначала наблюдала за похоронами из дверей вигвама.

Никто на похоронах не плакал. Даже мать не проронила ни слезинки. Ленапе собрались в центре деревни. Женщины что-то тихо напевали и били в бубны. Мужчины танцевали какой-то сложный ритуальный танец, притопывая босыми ногами по пыльной земле.

Похоронная церемония была очень короткой, но она глубоко тронула сердце Тэсс.

Такуко лежал на подстилке на боку, колени были прижаты к груди. Потом его тело перенесли за деревню, на кладбище. Каждый по очереди склонялся над свежей могилой и либо шептал, либо молился, либо напевал что-то. Женщины бросали в могилу какие-то предметы. Тэсс разглядела яркие камушки, бусы, зеркала, даже кукурузные лепешки. Ворон наклонился и положил в могилу брата его лук и стрелы, потом снял с шеи кожаный кошелек с камнем, подаренным ему прадедом, и тоже опустил его в могилу. После этого все, включая детей, низко поклонились умершему. Церемония была закончена, могила зарыта, и индейцы медленной цепочкой вернулись к своим домам.

Женщина Грез возвратилась в свой вигвам и взяла корзинку. Она сказала, что собирается пойти за земляникой. Тэсс была поражена мужеством этой женщины. Молодой индеец, которого звали Таандэ, друг Ворона, пошел вместе с ней.

За все это время Тэсс ни разу не виделась с Вороном. Только мельком на похоронах. Вчера Тэсс решила, что за ней никто не следит, и, улучив момент, кинулась в ближайшие заросли на опушке леса с намерением бежать.

Но тут же словно из-под земли вырос дюжий индеец угрюмого вида и преградил ей дорогу, недвусмысленно положив правую руку на огромный нож, болтавшийся на поясе. Тэсс поняла, что могла свободно передвигаться по деревне, но невидимый страж неустанно следил за ней. Она почувствовала себя в западне.

Теперь ей ничего другого не оставалось, как только ждать. Ведь Женщина Грез обещала ей поговорить с сыном. Конечно, пока не состоялись похороны Такуко, матери было не до нее. Но вот сегодня… Тэсс молилась, чтобы Хокуа Уна уговорила сына отпустить ее.

Тэсс жила в вигваме Женщины Грез. Она украдкой наблюдала за жизнью ленапе и вынуждена была признать, что их образ жизни просто поразил ее. Эти люди жили по своим законам, так сильно отличавшимся от законов той жизни, к которой привыкла Тэсс.

Здесь все было другим – жилища, одежда, обычаи. Но, главное, было еще что-то необъяснимое, на что Тэсс обратила особое внимание.

Здесь никто никуда не спешил. Никто ни с кем не ссорился. Здесь все справлялись со своими делами спокойно и с радостью. Женщины, занимаясь тяжелым физическим трудом на небольшом общем огороде, весело смеялись и пели песни. Мужчины, целый день занятые рыбалкой, охотой или изготовлением оружия, могли вдруг бросить все и поиграть в кожаный мяч с малышами племени. Девушки зорко следили за маленькими, оберегая их от нежданных бед. Но то и дело шушукались, сплетничали о чем-то, перекликаясь и заливисто смеясь. Каждый в деревне, даже дети, обязательно делал что-то нужное для всех. Они работали с такой радостью и весельем, точно труд доставлял им удовольствие, как будто они вовсе никогда не уставали. Лица индейцев светились покоем и внутренней силой.

Тэсс лежала на спине, разглядывая букетики цветов, привязанные к потолку вигвама, и вспоминала свою жизнь в доме дядюшки.

Она ехала в Америку, надеясь, что станет родной сестрой Джоселин, еще одной дочерью в семье дяди и тети. Так писали в своих письмах к ее матери их богатые родственники из Америки. За долгие дни путешествия по океану Тэсс часто представляла себе, как по утрам будет надевать шелковый капот и пить чай из фарфоровых чашек, как вечером будет ложиться в шикарную кровать с балдахином. Она мечтала встретить принца, который полюбит ее и сделает счастливой. Он даже снился ей. Правда, лица во сне она не различала, но видела себя красивой и довольной в уютном доме, среди детей и родных. Вместе с ней в ее мечтах всегда была маленькая Абби. Она никогда не забывала о своем обещании сестренке.

Но мечты – это всего лишь мечты. Она поняла это сразу, как только попала в дом дяди. Вместо положения любимой дочери ее ожидало положение служанки. Вместо прекрасного ложа ее ждала жесткая подстилка в чулане возле полной дыма и мух кухни. Она спала на ней вместе с двумя служанками. Одежда ей тоже доставалась от прислуги. Платья были либо узки в груди, либо широки в бедрах. Она целыми днями чистила мелом столовое серебро, скребла добела ступеньки крыльца жесткой щеткой и стирала.

Когда в поместье приезжали гости, тетя наряжала ее в какое-нибудь старое платье Джоселин и разрешала ей побыть вместе со всеми в гостиной. Но даже тогда Тэсс чувствовала унижение. Тетя болтала, не закрывая рта. Она хвасталась гостям, какую милость проявила, взяв в дом нищую племянницу, и сколько средств она тратит на то, чтобы прокормить и одеть ее.

Единственным человеком, который скрашивал ее жалкое существование, был Майрон. Он был оружейным мастером и жил неподалеку, на окраине Аннаполиса. Тэсс познакомилась с ним в церкви, и через месяц Майрон стал часто навещать ее.

Первое время он просто стоял у забора и смотрел, как она вешает мокрое белье на веревки. Потом решился заговорить. И наконец получил разрешение от дяди провожать ее каждое воскресенье в церковь. С этого времени между ними установились очень теплые отношения.

Накануне рождества Майрон сделал ей предложение, и Тэсс приняла его с огромной радостью. Конечно, ее жених не так богат, как дядя Альберт, но он был приятен ей. Майрон был спокойным и добрым человеком. У него небольшая ферма, двадцать акров земли и даже двое слуг. По субботам и воскресеньям он разъезжал на пролетке, запряженной парой. Конечно, Майрон не был принцем, о котором так мечтала Тэсс, он не был красавцем, но он был порядочным человеком. И он пообещал, что, если она выйдет за него замуж, пошлет за Абби и она будет жить вместе с ними.

При этих воспоминаниях невольные слезы выступили на глазах Тэсс. Она быстро смахнула их с ресниц. Абби так ждет от нее весточки! Она так нуждается в ней! А ей приходится сидеть здесь, в лесу, среди индейцев. Ярость охватила Тэсс. Ворон не имеет права держать ее здесь пленницей. Она ничего дурного не сделала.

Тэсс оглядела деревню. Интересно, где сейчас Ворон? Она видела его недавно в компании мужчин, с которыми он весело болтал. Она так надеялась, что он пойдет в вигвам к матери и та наконец поговорит с ним. Но этого не происходило.

Тэсс переводила взгляд от вигвама к вигваму. Вдруг в деревне возникло какое-то движение. Женщины засуетились и стали собираться в центре. Они подносили корзины с едой. Одна из них развела огонь и стала жарить оленину.

Ага! Вот он где! Ее взгляд поймал в толпе мужчин его стройную, широкоплечую фигуру. Он разговаривал с какой-то старухой, стоя спиной к Тэсс. Надо все выяснить! У него было достаточно времени решить, что с ней делать. Она должна знать, собирается ли он отпустить ее или зажарить на костре, как этого оленя. У нее больше не было сил ждать, когда об этом с ним заговорит Женщина Грез.

Тэсс распрямила плечи и, пошаркивая ногами по легкой пыли, пошла к костру. Она все еще носила мокасины Такуко, которые были ей велики. Замшевая юбка с резным краем, которую ее заставила надеть Женщина Грез, болталась у нее на бедрах. На ней теперь была другая безрукавка, очень похожая на ту, что дал ей в лесу Ворон. Ей пришлось отпороть от лифа нижнюю юбку, которая разорвалась в клочья. Безрукавку Женщины Грез она надела прямо на лиф. В таком наряде Тэсс чувствовала себя полуголой. Но у нее-то хотя бы грудь была прикрыта в отличие от индианок, которые вовсе не стеснялись своей наготы.

Мимо Тэсс прошли две женщины. Они несли на палке огромный кожаный баул с водой. Одна из них с любопытством оглядела ее. Муж с женой у соседнего вигвама прекратили возиться с малышом и стали разглядывать ее. Зашушукались о чем-то, но Тэсс даже не повернула головы. Она шла прямо к Ворону.

– Я хочу поговорить с тобой, – сказала она, подойдя к нему.

Ворон, казалось, даже и не слышал ее. Все так же стоял к ней спиной и продолжал говорить со старухой.

Старуха замолчала на полуслове и уставилась на Тэсс.

– Я же сказала, что хочу поговорить с тобой! – повторила она громче. – И сейчас же!

Ворон медленно повернулся к ней. Старуха почему-то улыбалась.

– Я не разрешал тебе покидать вигвам моей матери, – тихо проговорил Ворон.

Тэсс упрямо уперлась кулаками в бока.

– Ты должен отпустить меня! Ты держишь меня в плену уже почти неделю! Так не может больше продолжаться!

Ворон с силой ухватил ее за руку чуть повыше локтя.

– Не смей повышать на меня голос! – сказал он.

Тэсс попыталась вывернуться, но это ей не удалось.

– Я буду говорить с тобой так, как считаю нужным! Ты – дикарь! Ты держишь меня здесь взаперти, хотя я ни в чем не виновата. В смерти твоего брата нет моей вины!

Она ткнула пальцем свободной руки в его обнаженную грудь.

– Ты сам прекрасно знаешь, что я не виновата! Знаешь! Знаешь!

Ворон оттолкнул ее руку и, схватив за запястье, потащил прочь.

Тэсс слышала, как за их спиной поднялся гомон.

– Отпусти меня! – кричала Тэсс. – Ты не смеешь со мной так обращаться! Нельзя наказывать человека за то, в чем он не виноват!

Ворон втащил ее в свой вигвам и толкнул с такой силой, что она упала на пыльный пол и больно ушиблась локтем.

Он вошел вслед за ней. Теперь, когда они остались одни, Тэсс охватил страх. Но она знала, что не должна показать, что боится.

– Сукин ты сын! – пробормотала она тихо.

Ворон уставился на нее своими дьявольскими черными глазами.

– Запомни! В этой деревне не принято повышать голос ни на кого в присутствии других людей! Ты не должна разговаривать так грубо! Ты оскорбляешь меня на виду у всей деревни!

Тэсс лизнула ладонь и потерла кровоточащую ссадину на локте. Кожа горела.

– Ты держишь меня здесь! Зачем? Все это время ты не сказал ни слова! Ты просто оставил меня привязанной к столбу, как животное, и забыл обо мне! Если бы не твоя мать, я, наверное, до сих пор бы сидела там!

Ворон скрестил руки на груди.

– Моей матери не следовало отвязывать тебя от столба. Может, это научило бы тебя хорошим манерам.

– Хорошим манерам?! Ха! И это ты, дикарь, говоришь мне о манерах? – взвилась Тэсс. – Вспомни, ты давал слово, что не причинишь мне зла, а потом протащил меня за собой связанной через весь лес. Ты привел меня сюда против моей воли и привязал к столбу, как лошадь!

Ворон ухмыльнулся.

– Мне следовало убить тебя!

Внезапно Тэсс почувствовала, что ее глаза наполняются слезами. Ее душила злость. Нет. Она не заплачет. Она ни за что не покажет ему своего отчаяния и страха. Она опустила голову, чтобы Ворон не увидел, как блестят от слез ее глаза.

– Раз так, то почему же ты не сделал этого? Почему ты не убил меня? Почему? – Она постаралась придать твердость своему голосу.

Ворон пристально посмотрел на нее.

– Я не знаю, – растерянно ответил он. Его враждебность вдруг улетучилась. – Я не знаю, почему я оставил тебя в живых. Может, я уже слишком много крови видел на этом свете.

Тэсс с удивлением отметила про себя, что, когда он говорит так тихо и спокойно, она вопреки своей обиде чувствует к нему симпатию.

Ворон потерял родного брата. Она снова вспомнила об этом, и ей захотелось хоть как-то утешить его. Такие раны быстро не заживают. Такуко был его младшим братом. Он, наверное, очень любил его, раз так обезумел. В том, что случилось, наверное, все-таки есть часть ее вины. Ведь Такуко погиб, помогая ей добраться до дома. Такуко сразило ружье Майрона. Как бы чувствовала себя Тэсс на месте Ворона? Что бы чувствовала она, если бы не Такуко, а Абби лежала сейчас в могиле? Даже страшно представить.

– Ворон! Я правда очень сожалею о том, что произошло. Правда!

Ворон не отвечал. От жалости к нему сердце Тэсс сжалось, она сделала осторожный шаг в его сторону.

– Пойми, его уже нельзя вернуть. И то, что ты держишь меня здесь и наказываешь за его смерть, ничего не изменит. Его не вернешь.

Тэсс глубоко вздохнула, надеясь, что ее слова дойдут до сердца Ворона.

– Надо что-то делать. Ведь ты не можешь всегда держать меня здесь. И… потом… я не думаю, что ты убьешь меня.

Глаза Ворона встретились с глазами Тэсс, и ей показалось, что время остановилось. Она чувствовала его боль, а он, кажется, наконец понял, как плохо ей.

– Ты должен отпустить меня, – тихо сказала она. – Ну, пожалуйста, Ворон…

Он отвернулся. Потом достал с полки головной убор и нежно погладил перья.

– Сегодня у нас праздник. Мы отдадим дань человеку, которого я называл своим братом. Ты пойдешь тоже.

– В качестве чего? Горячего блюда или десерта?

Ворон обернулся, посмотрел на нее и вдруг улыбнулся.

– А ты смешная, Тэсс. Мой брат любил веселых людей.

Тэсс поразила перемена настроения Ворона. Он так долго молчал, никак не откликался на ее слова утешения, не отвечал на вопросы. Но было очевидно, что он уже не так сердится на нее. Он смотрел на нее и улыбался!

В сердце Тэсс вновь затеплилась надежда. Так, может, он решил отпустить ее? После этого праздника? Может, он именно это имеет в виду?

– Я почти не знала твоего брата, – поспешно сказала она, чтобы поддержать его настроение. – Но он мне тоже очень нравился. Правда. Этот праздник, значит, в его честь?

Ворон кивнул.

– Когда один из нас погибает, мы всегда устраиваем праздник. Хотя сердца наши скорбят. Мы должны радоваться, потому что души усопших переходят в лучший мир.

Тэсс кивнула.

– Хорошо, я приду. Я буду праздновать вместе со всеми, раз так нужно. Только ты не должен держать меня здесь силой! Твоя мать сказала, что ты не можешь вести себя как могауки и обращаться со мной как с рабыней. Она сказала, что ленапе не берут людей в плен.

– Моя мать не должна была говорить с тобой о вещах, которые ее не касаются. Иди обратно в ее вигвам и готовься к празднику. Ты должна пойти на ручей и вымыться. Но запомни! Этот человек предупреждает тебя! Дозорные следят за тобой. Они не дадут тебе бежать, так что и не думай об этом. Если ты только попытаешься, ты будешь наказана.

Тэсс хотелось возразить, но она сдержала себя.

– Я приду за тобой, когда наступит время. Когда всех позовут большие барабаны. А теперь – уйди, я буду готовиться к празднику. – Он сделал недвусмысленный знак рукой.

Тэсс направилась к выходу. Прежде чем выйти, она обернулась. Ворон был уже занят своим делом и не обращал на нее никакого внимания.

Тэсс вынырнула из вигвама и огляделась, соображая, в какой стороне вигвам Женщины Грез.

Мать Ворона была в вигваме одна. Она сидела у огня, держа в руках чашку с чаем, и смотрела в никуда. Тэсс помедлила на пороге, не решаясь нарушить ее одиночество. Но Женщина Грез заметила ее и рукой пригласила войти.

– Заходи, – сказала она, улыбаясь и кивая головой так спокойно, как будто сегодня был самый обычный день. Она указала на корзинку. – А я принесла ягод. Завтра я научу тебя, как сушить их на зиму.

«Уж не сошла ли она с ума от горя? Разве до ягод ей сейчас?..» – подумала Тэсс. Но она уже знала, что многие вещи в этой деревне ей кажутся непонятными, и решила ничему не удивляться.

– Я не хотела беспокоить вас… – начала она, – но он… Ворон сказал, что я должна пойти с ним на праздник сегодня. Еще он сказал, что я могу пойти помыться на ручей.

Войдя в вигвам, Тэсс сразу почувствовала свежий, пряный аромат, а сейчас заметила, что на полу лежат сосновые лапы и к потолку подвешены зеленые ветки можжевельника. Было тепло и уютно.

Женщина Грез поднялась ей навстречу.

– Прости меня, я – плохая хозяйка.

Она прошла в угол вигвама, где висели корзины.

– Сейчас я дам тебе мыло, чтобы ты могла вымыть волосы, и масло, чтобы натереть кожу после мытья. У женщины всегда должны быть чистые, блестящие волосы.

– Нет-нет! Не беспокойтесь. – Тэсс провела рукой по волосам, смутившись, что, должно быть, выглядит неопрятно. – Я хотела просто помыть лицо и руки. Я только хотела попросить у вас… полотенце или тряпку.

Женщина Грез, не понимая, вопросительно посмотрела на нее.

– Поло-тенце? – переспросила она.

Тэсс показала, как она вытирает лицо.

– Ну, знаете, это для того, чтобы вытереть воду после умывания.

Индианка нахмурилась:

– У нас это не принято. Кожа должна высохнуть на солнце, а волосы просушит ветер.

Она подошла к Тэсс и вложила ей в руки два маленьких кожаных мешочка и большой костяной гребень.

– Иди мойся. Пусть твои волосы сияют чистотой и пахнут, как полынь в жару. Пусть Ворону будет приятно. Мужчины любят, когда от женщины пахнет чистотой.

– Может, мне не следует об этом спрашивать вас, но… вы обещали поговорить обо мне с вашим сыном.

– До сих пор у меня не было времени на это. А сегодня на празднике я обязательно поговорю с ним. – Она похлопала Тэсс по плечу. – Эта женщина обещает тебе, что все будет хорошо. Тебе нечего бояться. Меня не зря зовут Женщиной Грез. Это потому, что я вижу вещие сны и знаю, что ждет нас впереди. Иди. Вечер наступит быстро, и барабаны позовут нас.

Тэсс взяла гребень и два мешочка, которые дала ей мать Ворона, и вышла из вигвама. Она неуверенно направилась по тропинке через деревню в сторону реки. Никто из жителей не проявлял к ней никакой враждебности. Напротив, некоторые даже ободряюще кивали или махали ей рукой.

Тэсс вздохнула. Да, Женщина Грез права. Ей необходимо искупаться. Может, тогда ей станет легче? Она смоет с себя весь ужас последних дней. Она столько пережила, что горькие чувства переполняли ее. Даже сон не помогал. Вода прояснит ее мысли, и тогда она подумает, как вести себя дальше.

Тэсс пошла по узкой тропинке через заросли акации к реке. Навстречу шли две индианки, волосы их еще не просохли после купания, темная кожа блестела от капель воды. Тэсс робко кивнула, надеясь, что к ней не отнесутся враждебно. Одна из девушек ответила ей кивком и улыбнулась, другая отвела в сторону глаза. Тэсс продолжила путь.

В реке плескались обнаженные индианки. Тэсс решила отойти немного в сторону, ее смущало их бесстыдство. Как они могут купаться голыми, когда любой мужчина может прийти сюда и увидеть их? Дикость какая-то! Они плескались на виду у всех безо всякого стеснения.

Тэсс отошла за кустарник, потом оглянулась. А все-таки интересно, смогла бы она вот так? Что бы почувствовала она, если бы, как они, стояла голая и вода ласкала ее обнаженное тело? Они так смеялись, точно это доставляло им неземное наслаждение. Могла ли она почувствовать то же самое?

Наконец там, где река делала поворот, ей удалось найти укромное место. Вода была темной. Наверное, здесь глубоко. Тэсс села на берегу и сняла мокасины. Она отложила их в сторону и снова с грустью вспомнила об их хозяине, о Такуко. Потом, вздохнув, медленно опустила ноги в воду. Вода была такой холодной, что она едва не взвизгнула. Но вскоре ноги привыкли, и Тэсс почувствовала необыкновенную легкость.

С удовольствием болтая в воде ногами, Тэсс протянула руку и взяла один из лежавших рядом кожаных мешочков, которые дала ей Женщина Грез. Открыв его, она сразу уловила аромат розы. Что это? Похоже на мыло. Во втором мешочке было что-то наподобие крема, который пах медом. Тэсс улыбнулась. У Джоселин в спальне всегда стояли на столике пузырьки с духами и баночки с кремами. Однажды Тэсс не удержалась и подушилась из самой красивой синенькой склянки. Она взяла всего каплю и думала, что никто не заметит, но Джоселин унюхала запах и устроила скандал. После этого случая ее уже не пускали в спальню Джоселин. Убираться там стала служанка.

Тэсс отложила снадобья и сняла безрукавку. На ней оставался только лиф и кожаная юбка. Она оглянулась и, глубоко вздохнув, прыгнула с берега. От ледяной воды перехватило дыхание. И как индианки могли долго плескаться в такой воде?

У Тэсс было желание тут же вылезти на берег, но она поборола его. И действительно, скоро купание доставило ей удовольствие. По телу разлилось приятное тепло. Тэсс достала с берега мешочек с мылом. Откинувшись назад, она намылила голову, бросила мыло на траву и стала тщательно промывать волосы. Сначала это мыло, скорее похожее на глину, не внушало ей доверия, но она, к своему удивлению, заметила, что оно прекрасно мылится, образуя обильную пену.

Господи, сколько же времени она уже не имела возможности вымыться! Тэсс даже стала тихо напевать что-то от удовольствия. Она легла на спину, чтобы прополоскать волосы, и тут заметила индейца. Тэсс резко вскочила на ноги, одновременно приседая в воду, чтобы скрыть грудь. От воды тонкая ткань лифа становилась почти прозрачной, и Тэсс знала это.

Индеец спокойно стоял, прислонившись к дереву, и наблюдал за ней. В отличие от Ворона волосы у него были спереди коротко пострижены, а сзади завязаны в длинный тонкий хвост. В одном ухе была серьга, на шее висели ожерелья из ракушек и желудей. Черты лица были правильные, у него были широкие скулы и крупный прямой нос. Фигура была атлетической, как у Ворона, только он был пониже и поплотнее. «Смешно, почему это я сравниваю его с Вороном?» – подумала Тэсс.

Индеец улыбнулся, показав ряд красивых белых зубов, и кивнул Тэсс.

В его лице не было враждебности, однако она заметила, что на поясе болтается нож, а за спиной – лук и стрелы.

Тэсс на всякий случай кивнула ему в ответ и стояла, не двигаясь, прикрывая руками грудь. Что делать? Закричать? Или бежать? Было очень холодно стоять так, без движения, и у нее начало сводить ноги, а по спине побежали мурашки.

– Приветствую тебя, – сказал по-английски индеец. – Меня зовут На-Ки.

– А меня… Тэсс.

– Я знаю. Вся деревня гудит, как улей, от этой новости. Все болтают, зачем Ворон привел с собой белую женщину.

Тэсс попыталась растереть озябшие плечи, стараясь не обнажить грудь.

– Не бойся меня, – улыбнулся На-Ки. – Я – будущий военный вождь племени и уважаемый человек. Многие девушки считают, что я – самый красивый мужчина в нашей деревне.

Тэсс медленно пошла к берегу, не отрывая глаз от индейца.

На берегу, скрутив волосы, она отжала из них воду и нерешительно обернулась:

– Я просто купалась. Вечером я тоже иду на праздник.

Не поворачиваясь к индейцу лицом, Тэсс наклонилась, взяла с земли замшевую безрукавку и быстро надела ее. Когда подняла голову, то обнаружила, что индеец стоит уже рядом с ней.

– Такая красивая женщина, как ты, должна иметь украшения, – сказал он и, сняв с груди ожерелье из желудей, надел его ей на шею.

Тэсс растерялась.

– Спасибо, – сказала она, потрогав гладкие желуди, – но я…

– На-Ки, – перебил ее индеец. – Меня зовут На-Ки.

– Спасибо, На-Ки, – повторила она тихо.

Индеец провел пальцем по ее подбородку и пошел от реки к деревне.

«А он очень даже милый», – подумала Тэсс и, достав из мешочка медовый крем, намазала им лицо и руки.

«Все в этой деревне хорошо относятся ко мне. Все, кроме Ворона», – с горечью подумала она и, подняв с земли мешочек с мылом, пошла по тропинке вверх. Ожерелье из желудей тихо постукивало у нее на шее. Ей нравился этот звук. Она понимала, что это – не настоящее украшение, но никогда в жизни у нее не было даже такого.

Вдруг она спохватилась, что забыла на реке гребень, бегом вернулась туда, подумав, что, наверное, уже отсутствует слишком долго.

Она шла по тропинке с легким сердцем, на ходу расчесывая волосы. И верно, купание помогло. Вода словно смыла с нее всю горечь потерь, весь пережитый ужас.

На полпути к деревне ее встретил Ворон. Он преградил ей дорогу и грозно спросил:

– Где ты это взяла?

«Ну вот, опять он чем-то недоволен», – мелькнуло в голове у Тэсс.

– Что взяла?

Он указал на ожерелье.

– Это!

Тэсс тронула рукой подарок. «Такая красивая женщина, как ты, должна иметь украшения», – вспомнились ей слова На-Ки. Никто прежде не называл ее красивой.

– Это подарок человека, которого я встретила на реке. Он тебя знает. Он сказал, что его зовут На-Ки.

Ворон протянул руку, сорвал ожерелье с шеи Тэсс и бросил его на землю.

– Никогда не бери ничего у На-Ки! – прорычал он. – Никогда! Ты поняла?

Тэсс ничего не успела ответить. Он повернулся к ней спиной и пошел прочь. Она осталась на тропинке одна. Рассыпавшиеся желуди валялись в траве у нее под ногами.

 

7

Сначала Тэсс не поняла, что за звук она слышит. Барабаны. Звук нарастал мягко и медленно. Так медленно, что каждый удар казался последним. Но потом удары стали чаще и громче. Сначала, кажется, бил только один барабан. Потом к нему присоединились еще несколько. Бой барабанов гулким эхом отдавался в сердце Тэсс. Даже дышать она стала в ритм барабанного боя. Барабаны звали ее…

Как сказал Ворон? Я приду за тобой, когда позовут барабаны. Да, так. И Женщина Грез тоже сказала так. Скоро нас позовут барабаны.

Тэсс возвратилась в вигвам Женщины Грез. Там никого не было, и Тэсс могла спокойно привести себя в порядок и приготовиться к празднику в честь Такуко. Ворон так разозлился на нее из-за подарка На-Ки, что она не знала, придет ли он теперь за ней, как обещал.

Тэсс слышала, как индейцы проходят мимо вигвама, собираясь к центру деревни на общий костер. Она ощущала аромат жареной оленины и еще каких-то пряностей. А барабаны все били. Все громче и чаще. Они звали на пир не только ленапе, они звали ее, белую женщину Тэсс.

Когда Ворон открыл дверь вигвама, Тэсс была уже готова. Она поднялась ему навстречу.

– Я… Я боялась, что ты не придешь. – сказала она, заставляя себя посмотреть ему прямо в глаза. – Я не привыкла долго быть одна. У себя дома и у дяди вокруг меня всегда было полно людей. Я не умею быть одна. – Она усмехнулась, не понимая, зачем она говорит ему это.

– Человек должен много времени проводить наедине с самим собой. – Ворон пристально посмотрел на нее. – Только тогда уходят сомнения. Только тогда человек может понять, чего он стоит и чего желает.

О чем это он? О каких таких желаниях? – немного заволновалась Тэсс.

Она разглядела при слабом свете лампы, что он не отрываясь смотрит на нее. На нем была только кожаная безрукавка и набедренная повязка. Еще несколько дней назад Тэсс сочла бы такой наряд бесстыдным. Теперь же ей казалось, что грех скрывать такое идеально скроенное Господом Богом тело от глаз людей. На ногах у Ворона были парадные высокие, почти до колен, мокасины из белой кожи. Через плечо к бедру было надето украшение из змеиной кожи с головой черепахи. На поясе болталась белая замшевая сумка, украшенная вырезанными из кожи листочками и цветами. Из сумки торчал мундштук курительной трубки. Чистые, еще влажные волосы блестящей черной волной спадали почти до середины спины. На голове красовался головной убор из крупных ярких перьев, ракушек и кожаных ленточек.

Смутившись, Тэсс одернула короткую юбку, чувствуя себя не в своей тарелке.

– Мне не во что было переодеться, – сказала она тихо. – Я до сих пор в его мокасинах. – Она приподняла одну ногу. – Это ничего?

– Там, куда отправился мой брат, они ему уже не понадобятся, – тихо ответил Ворон. – И потом, он был бы рад, если бы знал, что его мокасины тебе пригодились. – Он поманил ее рукой к выходу. – Пойдем. Барабаны зовут.

Тэсс вышла вслед за Вороном из вигвама. Он показал рукой, чтобы она шла с ним рядом. Что это значит? Может, теперь она уже не его пленница? А кто она теперь?

Сумерки сгустились над тихой ленапской деревней, приютившейся на берегу чистого ручья, где-то далеко впадавшего в реку Потомак. Было очень тихо. Деревья склонились над поселком, укрывая его своими ветвями от бед и от врагов. В воздухе висел дым от большого костра. Но это был другой дым, не терпкий и удушливый, как на кухне у дядюшки. Этот дым пах ароматами трав и жареной оленины. От него приятно кружилась голова и сосало под ложечкой. Тэсс почувствовала, что очень голодна.

Барабаны били все чаще и громче. Теперь к ним присоединился еще и звук костяных палочек, которыми индейцы стучали по глиняным трубкам.

Когда Тэсс и Ворон подошли к костру, праздник уже начался.

Мужчины, взявшись за руки, танцевали вокруг костра, женщины пели, стоя в сторонке и хлопая в ладоши. У Тэсс возникло невольное желание захлопать и запеть вместе со всеми.

Увидев Ворона, мужчины разомкнули круг. Ворон подал Тэсс знак, чтобы она встала вместе с женщинами, а сам возглавил цепочку танцующих. На очередном витке ритма Ворон пропел что-то сильным грудным голосом, и индейцы подхватили напев вслед за ним. Он повел мужчин за собой по кругу в новом танце, и они вторили ему в телодвижениях.

То, что сказал Ворон, было правдой. Все это было совсем не похоже на панихиду. Тэсс видела, что лица индейцев сияют внутренним торжественным светом. Это был настоящий праздник, праздник в честь воина-брата, который погиб как герой и который теперь на небесах. Тэсс даже показалось, что, когда она вглядывается в свечение искр от костра, она чувствует присутствие души Такуко. Сейчас его друзья и родственники спокойно и достойно прощались с ним.

Танец вскоре закончился, и Ворон, часто дыша, подошел к Тэсс. На его лбу выступили капельки пота.

– Ты, наверное, считаешь, что у нас – дикарские обычаи? Ведь вы не танцуете на похоронах, – сказал он, глубоко вздохнув, чтобы восстановить дыхание после быстрого танца.

– Вовсе нет, – ответила Тэсс. – Мне очень понравилось. Это очень красивый обычай. Знаешь, у меня был маленький братик. Ему еще и года не было, когда он умер. Мы просто похоронили его на кладбище за поселком, потом пришли домой и приготовили обед. Я думаю, маленькому Гарри понравилось бы, если бы мы для него станцевали.

Ворон подвел Тэсс к старой индианке, у которой лицо было морщинистое, как печеное яблоко. Она помешивала какой-то напиток в большом сосуде из высушенной тыквы. Ворон взял чашу, сделанную из панциря черепахи, наполнил ее до краев и подал Тэсс.

– Так, значит, в твоей жизни тоже были потери, – сказал он, ласково взглянув на нее.

Тэсс поднесла напиток к губам. Он пах прохладой и мятой.

– Скажи, – спросила она, – почему ты так разозлился на меня, когда я приняла подарок от На-Ки? Ведь он ничего плохого не сделал.

Старая индианка налила Ворону вина и, протянув ему чашу, что-то быстро проговорила.

Ворон резко ответил и пошел прочь от старухи.

Тэсс побежала за ним.

– Что сказала тебе старуха? – поинтересовалась Тэсс.

– Она сказала, что мне пора приниматься за дело. Что я и так слишком долго путешествовал, отдыхал от своих обязанностей.

– Но я-то думала, что вы с братом были на очень важном для вашего народа собрании.

Ворон остановился у большого раскидистого дерева и, присев на корточки, сделал большой глоток из чаши.

– Да, это так. Но в деревне есть люди, которые считают, что нам не следовало туда ходить. Они считают, что наш народ должен самостоятельно решать, нужно ли нам воевать с беловолосыми.

– А кто так говорит?

Ворон взглядом указал в ту сторону, где На-Ки оживленно разговаривал о чем-то с двумя индейцами.

– На-Ки? – Тэсс не понимала почему, но все это вдруг стало очень важно для нее. Ее невзгоды вдруг отошли куда-то далеко. – Так ты хочешь сказать, что На-Ки за войну, а ты – нет?

Ворон откинул за спину прядь волос, повернулся и посмотрел ей в лицо.

– Все не так просто. – Он помолчал, как будто ему не очень хотелось говорить об этом, но все-таки продолжил: – На-Ки хочет стать военачальником племени. Но им должен стать я. На-Ки неправильно понимает значение вождя. Он считает, что его долг – вести воинов в бой. Я же считаю, что он должен учитывать пожелания молодых и мудрость старейших, чтобы решать, когда надо воевать, а когда – нет. Только в крайнем случае следует становиться на тропу войны.

– Понимаю, – вздохнула Тэсс. – А кто будет решать, кого выбрать военачальником, если вы оба этого хотите?

Ворон допил вино и поставил чашу на землю.

– Наш народ будет голосовать на Большом Совете.

Тэсс оглянулась на старуху, разливавшую вино.

– Значит, некоторые не хотят, чтобы военачальником стал ты. Потому эта женщина так сказала?

– Мой соперник разносит слухи быстрее, чем пчела – мед. Он так говорит с людьми, что они начинают сомневаться в том, в чем раньше были уверены.

Ворон стал бесцельно водить пальцем по песку, рисуя какие-то значки.

– Пока мы с братом были на Великом Совете, На-Ки занимался тем, что раздавал нашим людям подарки от французов. Он убеждал людей, что они – наши союзники и что мы можем выжить, только встав на их сторону. – Лицо Ворона помрачнело. – Мне кажется, На-Ки не терпится взять в руки томагавк. Он не задумывается о том, что нужно людям. У него не болит сердце за них.

– А у тебя – болит, – вздохнула Тэсс, пытаясь разглядеть сквозь дым глаза Ворона. – Ты считаешь, что вам не надо воевать, да?

Ворон, не отрывая глаз, смотрел на пляшущие языки огня.

– Я не уверен. – признался он. – Но одно я знаю точно. Любое из этих решений изменит судьбу нашего народа навсегда. Англичане уже сотню лет гонят индейцев с их земель. Так не может дальше продолжаться, если наш народ хочет выжить. Но такие решения нельзя принимать, не думая. Это слишком серьезно. И кто сказал, что англичане – враги, а французы – нет? Разве об этом можно судить по подаркам и ложным обещаниям?

Ветер дул в их сторону, дым щипал глаза. Ворон посмотрел на Тэсс, которая сидела, скрестив ноги, и улыбнулся. Улыбка получилась какой-то жалкой. Чтобы подбодрить его, Тэсс улыбнулась в ответ.

– Армия короля – самая сильная в мире, – уверенно сказала она. – Я не думаю, что французы могут победить. Мой жених говорит, что они дураки, если рассчитывают победить.

– Так ты собиралась замуж? – спросил Ворон.

Тэсс сложила руки на коленях.

– Да. Скоро. Моего жениха зовут Майрон. – Она умолчала, что именно Майрон стрелял в Такуко.

– Ты любишь его? Этого Майрона? – прямо спросил Ворон.

Никто раньше не спрашивал ее об этом – ни дядя, когда благословил их союз, ни сам Майрон.

– Он – хороший человек, – сказала Тэсс. Она тут же вспомнила про Абби, про то, что она каждый день живет в своем мире молчания и ждет, когда старшая сестра заберет ее к себе. – Майрон может обеспечить нашу будущую семью, – добавила она.

Ворон покачал головой.

– Я, наверное, зря стараюсь понять белых. Я никогда не смогу их понять.

Тэсс допила вино и поставила чашу на землю.

– Что ты имеешь в виду?

Они сидели, почти касаясь друг друга локтями.

– У нас женщина и мужчина женятся только тогда, когда между ними есть любовь.

Тэсс рассмеялась. Дурацкая мысль! Женщины в браке ищут поддержки и надежности, мужчинам нужна верная спутница жизни – и все. Каждый знает это.

– А что, если любовь никогда не придет? – спросила она.

Ворон встал на ноги и потянулся.

– Тогда просто не надо жениться.

Тэсс подмывало спросить, почему он сам до сих пор не женат, но она сдержалась и решила промолчать.

Ворон подал ей руку, она поднялась, и их лица оказались совсем рядом. Ворон снова, как тогда в лесу, нежно отвел с ее лица прядь волос. Тэсс удивило, что этот простой жест вызвал в ней ответную волну нежности.

– Моя мать говорит, что я не должен тебя держать здесь как пленницу. Да и другие женщины племени болтают. Они говорят, что если я хочу стать военным вождем племени, то мне нельзя вести себя безответственно. Не следовало приводить в деревню белую женщину.

Тэсс заглянула в черные глаза, глубокие, как омут. И от этого взгляда, а может, от ритма этой необычной музыки барабанов у нее закружилась голова.

– А что ты отвечаешь им обо мне? – спросила она шепотом.

Ворон снова притронулся к ее лицу, нежно проводя кончиками пальцев по подбородку. По ее телу пробежала дрожь. Его прикосновение было таким нежным и волнующим. Почему Майрон никогда так не делал? С ним ничего похожего она никогда не испытывала.

– Мой разум твердит мне, что я должен тебя отпустить… – с сомнением начал Ворон, – но…

– Что но?..

– Но… – Он снова провел рукой по ее лицу. – Но ты снишься мне. Мне снятся твои огненные волосы. Они могут принести счастье любому мужчине. – Его взгляд стал пронзительным, он проникал в самую глубину сердца Тэсс. – Я чувствую, что ты моя, Тэсс, – медленно и тихо произнес он.

Она не знала, что ответить. Что он хочет этим сказать? Она не может стать его. Она выйдет замуж за Майрона, и он пошлет за ее маленькой Абби. Она приедет и будет жить вместе с ними.

Но с Майроном Тэсс никогда ничего похожего не чувствовала. Когда Ворон касается ее, все ее тело охватывает дрожь. Становится жарко, и ей хочется дотронуться до него так, как никогда не хотелось дотронуться до Майрона.

Тэсс никак не ожидала, что Ворон поцелует ее. Она была неопытна в любовных делах. Майрон редко целовал ее. Когда они прощались после свидания, он просто коротко чмокал ее в щеку.

Ворон наклонился и, притянув к себе ее подбородок, медленно, не отрывая взгляда от ее глаз, поцеловал ее. У нее не было ни сил, ни желания противиться этому. Ей было страшновато, но она не посмела отвернуться.

Она забыла о Майроне, об Абби, о том, что она здесь пленница. Все вдруг куда-то исчезло. Остались только они вдвоем. Она и он. И ее страстное влечение к этому человеку из другого мира.

Поцелуй был очень нежным, но в то же время страстным. Тэсс тихонько застонала от удовольствия. «Я сошла с ума. Но я хочу, чтобы это длилось вечно», – подумала она.

Ворон сжал Тэсс в объятиях. Эта женщина имела над ним власть. Он не понимал, почему целует ее. Ту, которая виновна в смерти брата. Он не мог устоять перед влекущей силой ее огненных волос, не мог не дотронуться до этой белой кожи, которая пахла медом. На какой-то момент он стал ее пленником. Их губы снова встретились, но на сей раз Тэсс первой потянулась к нему. Ни разу в жизни Ворон не сходил с ума от простого поцелуя. Никогда…

Они оба чуть не задохнулись, Ворон отстранился от нее. Взглянув на Тэсс, он увидел, что она смотрит на него взглядом испуганной серны. Ему хотелось успокоить ее, сказать, что ей ничто не угрожает рядом с ним, что он никогда больше не обидит ее. Но он уже понял, что между ними все складывается слишком серьезно. «Беги, Тэсс!.. Беги от меня, пока не стало слишком поздно», – проговорил он про себя.

Тэсс растерянно провела пальцами по губам, все еще не придя в себя. Незнакомое ощущение, охватившее все ее существо, испугало и удивило ее.

Ворон протянул руку, чтобы погладить и успокоить ее, но она отпрянула и кинулась прочь, не разбирая дороги. Он хотел было броситься вслед за ней, но тут услышал, что рядом кто-то громко рассмеялся. Обернувшись, Ворон увидел На-Ки.

– По-моему, ты не нравишься нашей белой пленнице, – с ухмылкой произнес он.

– А ты все рыскаешь в темноте, как крыса. Все вынюхиваешь и выслеживаешь, – огрызнулся Ворон.

На-Ки только нагло расхохотался ему в лицо. На Ворона пахнуло запахом бренди. Французское зелье. Снова На-Ки берет у белых подачки.

– Отдай ее мне, брат. Я научу эту девушку искусству любви.

Ворона затрясло. Хотя по обычаю все мужчины племени, обращаясь друг к другу, называли друг друга братьями, ему было противно сейчас слышать это слово из уст На-Ки. Его брат убит. И На-Ки никогда не будет ему братом.

– Эта женщина – моя, На-Ки. Моя пленница. Ты понял? Так что держись от нее подальше.

– Народ говорит, это странно, что мужчина, который хочет стать военным вождем племени, приводит в деревню белую женщину. Больше того, англичанку. Говорят, она принесет нам несчастье. Люди говорят, что тебе больше нельзя доверять.

Ворон понимал, что На-Ки просто задирается. Он знал, что нельзя попадаться на этот крючок. Нельзя вступать с ним в спор. Не здесь. Не сегодня, в день праздника в честь брата.

– Поберегись, На-Ки, – предупредил он. – Рано или поздно люди наплюют на те подарки, которыми ты их задабриваешь. Они увидят, что ты лжешь. Увидят твое истинное лицо, увидят, кто ты есть.

– Не лезь не в свое дело, Ворон! Я смотрю, у тебя теперь хватает своих забот. Вот о них и думай. Посмотри-ка туда! – На-Ки кивнул головой.

Ворон невольно повернул голову и увидел мать. Она стояла в обнимку с Таандэ.

Ворона словно хлестнули по лицу. Этого он никак не ожидал. Ему все же хватило выдержки не выказать своего настроения и спокойно ответить:

– Таандэ – мой хороший друг. Не только мне, но и моей матери. – Он старался не смотреть больше в их сторону.

Достав из сумки флягу, На-Ки сделал большой глоток.

– Ха! Что-то все это не похоже на дружеские объятия, – не унимался На-Ки. – Твою мать привлекает юное тело Таандэ?

Он сплюнул сквозь зубы и снова потянул бренди из фляжки.

– Это плохо выглядит: женщина обнимается с юношей, который годится ей в сыновья.

Ворон заставил себя еще раз взглянуть на мать. Она стояла рядом с его другом, они держались за руки. Мать смеялась весело и заливисто, как девушка.

Когда же это случилось? Как же он не замечал? Он был так занят своими делами, что даже не заметил, как его лучший друг стал ухаживать за матерью.

Ворон отвернулся от На-Ки и, не сказав больше ни слова, пошел прочь.

Слишком много событий. Выбор пути для его народа. Смерть Такуко. Тэсс. А теперь еще и это. И у кого спросишь, как правильно поступить?

Ворон на ходу взглянул на звездное небо. Там, в вышине, сиял туманным светом Млечный путь. Звездный Мост Человеческих Душ, так называли его предки.

Ворон тихо помолился, прося у Создателя мудрости и терпения. Он знал, что они очень понадобятся ему.

 

8

– Что ты с ней сделал? – Женщина Грез пристально посмотрела на сына.

Ворон сидел на корточках возле вигвама и чинил наконечник стрелы. Стоял полдень, солнце нещадно палило в макушку. Ворон оторвал глаза от работы и, не понимая, уставился на мать.

– С кем, мама? О чем ты?

– Ты знаешь о чем. Я говорю о белой женщине. О Тэсс.

Ах, вот оно что… Мать все чувствует.

Ворон опустил глаза и продолжил работу. Он мало спал этой ночью. Его мысли занимала только Тэсс. Ни На-Ки с его подлой душой, ни мать с ее увлечением его другом, ни даже недавняя потеря родного брата. Она. Только о ней думал он этой ночью.

Ворон сожалел, что поцеловал ее. Ему не следовало этого делать. Он знал, что при поцелуе человек отдает часть своей души и становиться зависим от того, кого поцеловал. Ворон не хотел этой зависимости. Он должен был относиться к Тэсс только как к пленнице, как своей собственности. Ошибка была в том, что он увидел в ней женщину, которая так манила его к себе. Это ослабляло его волю, мешало главной цели. Все это он хорошо понимал, но не мог забыть вкус ее поцелуя, снова и снова ощущая его на своих губах. Закрывая глаза, он снова видел ее лицо, ее огненные волосы, их медовый аромат. Пальцы помнили, какая нежная у нее кожа. И тогда он переставал быть себе хозяином. Он страстно желал целовать и ласкать ее, чувствовать ее тело в своих объятиях.

– Я ничего с ней не делал. Почему ты так спрашиваешь? – Ворон протянул руку за каменным точилом, которое когда-то принадлежало его деду.

Женщина Грез присела на корточки возле сына.

– Прошлой ночью, когда я пришла в вигвам, она плакала. Сегодня с самого утра она умоляет меня поговорить с тобой, чтобы ты отпустил ее. Тэсс очень напугана, Ворон. Сын, ты же знаешь, она все время помнит о том, что могауки насмерть замучили ее кузину.

– Но мы не могауки?

– Конечно, но она-то судит о людях по цвету их кожи. Для белых мы все – краснокожие. Для них нет разницы, из какого ты племени.

– Я не собираюсь убивать ее.

– Я это знаю.

– Она тоже прекрасно знает, что я не убью ее. Она это сама сказала.

Женщина Грез глубоко вздохнула и положила руку на плечо сына.

– Я очень беспокоюсь за тебя, сынок. На-Ки убеждает людей, что белая женщина принесет несчастье в нашу деревню. Скажи мне правду, милый, зачем ты держишь ее здесь?

– Я уже взрослый мужчина. Ты не должна задавать мне такие вопросы.

– Ты можешь не отвечать мне. Но позволь тебе напомнить, что когда-то именно я кормила тебя грудью. Это дает мне право задавать тебе любые вопросы.

Рука Ворона соскользнула, и острый камень поранил руку. Брызнула кровь. Он слизнул ее языком.

– Не беспокойся. Я сам разберусь и с На-Ки, и с белой женщиной.

Женщина Грез хитро улыбнулась.

– Она тебе нравится.

– Это смешно. Она же белая.

– Видно, таково будущее нашего народа. В жилах наших потомков будет течь кровь разных народов, и белокожих, и краснокожих. Еще твоя бабушка – Господи, упокой ее душу – говорила об этом. – Женщина Грез перекрестилась и поднесла к губам распятие.

Ворон растерянно смотрел на сломанную стрелу, понимая, что нет смысла в таком настроении пытаться починить ее.

– Говори прямо, что ты хочешь сказать. У меня сегодня много дел.

– Я хочу сказать, что ты должен либо отпустить эту женщину, либо сделать ее своей. В такое трудное время нельзя настраивать против себя соплеменников. Меня не проведешь. Я-то знаю, куда клонит На-Ки со всеми своими подарками, выпивкой, теплыми одеялами и шелками. Но далеко не все видят его насквозь, как я.

– Ну и дураки.

– Возможно. Но многие просто хотят жить по старинке. Им лень думать головой, и потому они слушают На-Ки. И верят, что если мы объединимся с французами, то нас не прогонят с наших земель, что мы останемся жить здесь, как жили наши предки тысячи лет. – Она пожала плечами.

Ворон искоса взглянул на мать.

– Ты сказала, что я должен отпустить ее или сделать своей. Что ты имела в виду?

– Я тебе скажу. Женись на ней. И она родит тебе сыновей и дочерей, которые смогут преодолеть все беды нашего времени. Им удастся изменить то, что мы не в силах изменить. – Она в умилении сложила руки на груди. – Они будут полукровками. В них будет течь и кровь наших предков. Они будут сильными. Они выживут, Ворон.

– Жениться на ней? – Ворон захохотал. Ну уж нет! Он никогда не женится на белокожей женщине. Скорее всего он вообще не женится. Он станет вождем и будет служить своему народу. У него не будет времени на всякие глупости.

– Мне не нужна жена! – отрезал он.

– Да? Жена – это как раз то, что тебе нужно. Когда у человека есть жена и малыш в люльке, он начинает понимать, в чем смысл жизни. Только женатый мужчина, который видел, как в мир приходит его ребенок, плоть от плоти его, имеет право называться мужчиной.

– Я никогда не женюсь на белой женщине. Подумай, что ты говоришь! И никогда больше не заводи разговор со мной об этом.

Женщина Грез раздраженно повела рукой.

– Ты такой же упрямый, как твой отец. Когда только ты поймешь, что нужно прислушиваться к тому, что приходит к нам в видениях?

– У меня не бывает видений.

Женщина Грез улыбнулась и покачала головой.

– Зато у меня бывают. Ладно, занимайся своими делами, сынок. Ты, конечно, можешь обманывать сам себя, но ты не можешь обмануть женщину, которая тебя родила.

– Раз уж ты тут, – сказал Ворон, пользуясь моментом, чтобы сменить тему, – я хочу поговорить с тобой совсем о другом, мама.

Он встал на ноги. Мать подошла к нему поближе и ласково заглянула в глаза. Ворон был рослым мужчиной, мать едва была сыну по плечо.

– Да, я слушаю тебя, сынок.

– Я имею в виду Таандэ.

– Таандэ?

– Да.

Ворон сразу понял по озорному огоньку, заблестевшему в глазах матери, что она прекрасно понимает, о чем идет речь.

– Я видел вас вместе вчера вечером.

– И что же ты видел?

– Таандэ обнимал тебя, и ты обнимала его. Вы целовались. Это видели и другие.

Женщина Грез улыбнулась.

– Ты только что сказал мне, что ты – взрослый мужчина. Тогда тебя не должны удивлять отношения мужчины и женщины.

– Мама, но это неправильно!

– Сын, я – вдова. Я родила троих детей. Одного я похоронила. Я имею право на внимание любого свободного мужчины племени.

Ворон не знал, что сказать. Он не хотел обижать мать, но чувствовал, что его долг сказать, что он думает по этому поводу.

– Мама, Таандэ родился в тот же год, что и я. Это ты помнишь?

Мать рассмеялась.

– Так, значит, ты считаешь, что я уже слишком стара, чтобы иметь отношения с мужчиной?

– С мужчиной – нет, но для Таандэ ты слишком стара. Не обижайся. – Ворон взял мать за руку. – Почему бы тебе не выбрать Спящего Медведя? Он твоего возраста и тоже вдовец. Наверняка ему нужна женщина.

– Ему?! Да он беззубый. Ему не женщина нужна, ему нужен кто-то, чтобы жевать для него мясо.

Ворон ухмыльнулся.

– Ну ладно. А как насчет Хмурого Неба?

– То же самое.

– А Две Белки?

– Этот ничего уже не хочет. Только посидеть у костра и покурить трубку. Его обслуживают дети, готовят еду и приносят табак, а он только ворчит да вспоминает лучшие времена, когда был молодой и сильный. – Она подбоченилась. – Сын, я еще слишком молода, чтобы целыми днями сидеть у огня и курить трубку.

Ворон не ответил. Тогда мать положила руку на его плечо и, вздохнув, сказала:

– Ты решай, с кем ты будешь спать. О себе я уж как-нибудь позабочусь.

– Ты хочешь сказать, что ты спишь с моим лучшим другом?!

Женщина Грез рассмеялась и похлопала сына по плечу.

– Не стоит так волноваться обо мне, сынок.

Отвернувшись, она пошла своей дорогой, на ходу крикнув через плечо:

– Ты лучше хорошенько подумай о Тэсс! И тогда ты поймешь, что я права.

Глядя ей вслед, Ворон пожалел, что у него не такая мать, как у Таандэ. Мать его друга, Маленький Лебедь, всегда была занята домашними делами и никогда не совала нос в жизнь сына. Кроме того, она вела себя сообразно своему возрасту, а не так, как Женщина Грез. Это просто позор какой-то!

* * *

Майрон Элсворт грыз ноготь большого пальца. Он уже целый час ждал здесь, в холле дома Макэлби. Он ждал своего дядю.

Утром Майрон встал пораньше, тщательно оделся, проверив каждую складочку наглаженных галифе, и до блеска надраил башмаки. Правда, он чувствовал себя гораздо лучше в простой рубахе и штанах, на которые сверху он обычно надевал кожаный фартук. Но сегодня он должен быть одет как настоящий джентльмен. Он точно не знал, зачем Макэлби пригласил его, но раз пригласил, значит, это очень важно и нужно выглядеть как следует. Он всего лишь оружейных дел мастер, но ничем не хуже любого плантатора.

Майрон отодрал ноготь зубами и сплюнул его на паркет. У мужчины всегда должны быть чистые руки и ногти, говорила ему мать. «Чистые руки – чистая душа». Это была ее любимая поговорка. И как он забыл? Надо было отчистить ногти жесткой щеткой.

Майрон старался держать руки в чистоте, хотя при его работе это было совсем не просто. Полировочная паста и смазочное масло с годами так въелись, что кожу под ногтями почти невозможно было отчистить.

Майрону хотелось поскорее вернуться домой, он расхаживал взад и вперед, почти теряя терпение. Проходя мимо большого зеркала, в уголке которого летели нарисованные ангелочки, Майрон оглядел себя с ног до головы. Потом послюнявил ладонь и пригладил непослушную шевелюру, которая, к сожалению, что-то слишком быстро редела. Он считал себя красивым мужчиной. Роста он невысокого, но зато не толстый. Можно даже сказать, у него довольно стройная, подтянутая фигура. Черты лица – правильные, чуть мелковатые, но здоровые белые зубы. Две небольшие бородавки на щеке совсем не портили его внешность. Мать говорила, что он не был бы красавцем, не приложи к его внешности руку сам дьявол.

Майрон еще раз придирчиво оглядел себя. «Да, – решил он, – для Тэсс я завидный жених».

Он отошел от зеркала и снова принялся мерить шагами пол, каблуки гулко стучали в тишине. Любимую шляпу с пером он держал под мышкой. Мысли о Тэсс заставили его содрогнуться. Бедняжка! Несчастная девочка! Как же ей не повезло! Как это ужасно, что ее похитили эти бандиты – индейцы.

Поисковая партия наткнулась в лесу на краснокожих, у них в плену была Тэсс. Он отчетливо слышал тогда ее голос. Ему показалось даже, что сквозь заросли он разглядел ее искаженное ужасом лицо – так близко они подошли к индейцам. Он сделал тогда все, чтобы поймать этих извергов, одного из них ему удалось убить. Но другой утащил за собой Тэсс. Они не догнали их в лесу. Тэсс испарилась, исчезла. Мужчины долго еще искали по зарослям, но все напрасно. К ночи они прекратили поиски и вернулись в Аннаполис. Все старались как-то утешить Майрона. А когда поисковая партия нашла в лесу изуродованный труп Джоселин через несколько дней после исчезновения девушек, все стали убеждать его, что не стоит больше искать Тэсс, надежды нет и надо смириться.

Он не мог просто так отказаться от нее. Тэсс обещала выйти за него замуж. Она была готова стать хорошей женой и родить ему детей. Его мужской долг – искать до конца. Майрон не мог бросить ее в лесу, не узнав, какова ее судьба, не попытавшись узнать, что же с ней случилось, и помочь ей.

Тэсс достойна такого отношения.

Майрон услышал какой-то неясный шум на заднем дворе дома. Залаяли собаки, потом их когти застучали по паркетному полу. Альберт Макэлби приказывал слугам забрать и накормить своих любимиц. Было слышно, как слуга прикрикнул на собак, призывая их к порядку.

Макэлби зашагал по холлу, и Майрон встал по стойке «смирно» и выпрямил спину.

– Сэр, к вам Майрон Элсворт! – доложил слуга.

– Что, черт побери, ты торчишь в холле, Элсворт? – Альберт Макэлби прошел мимо него в библиотеку. Майрон последовал за ним. – Жена мне сказала, что ты здесь уже почти час.

– Да, это так, – не зная, что еще ответить, сказал, нахмурившись, Майрон.

В библиотеке пахло табаком, старыми бумагами и чем-то еще, Майрону показалось, что промасленной кожей.

Макэлби прошел за свой стол и открыл крышку шкафчика, отделанного дубовой панелью.

– Почему ты не сказал, чтобы тебя проводили сюда и принесли выпить? Хочешь выпить? – Он поднял французский графин.

– Нет. – Майрон, отказываясь, поднял руку ладонью вперед. – Нет, спасибо. Я пью, только когда хочется, а не за компанию.

Макэлби презрительно усмехнулся и налил себе почти полный бокал бренди. Он не повернул головы в сторону Майрона, пока не допил до дна. Потом он поднял глаза и внимательно посмотрел на племянника.

– Зачем ты пришел, Элсворт? – вдруг спросил он.

Майрон перенес вес тела с одной ноги на другую, словно проверяя прочность положения. Он точно знал, что он ничем не хуже Макэлби. Конечно, он не такой богатый, но он хороший, преуспевающий торговец. Он знал, что ему не нужно опасаться Макэлби. Но почему-то рядом с этим человеком Майрон всегда чувствовал себя неуютно. В присутствии дяди Майрон чувствовал себя маленьким и никчемным.

– Я… я точно не знаю. Мне передали записку, чтобы я приехал. Там говорилось, что я тебе нужен.

– Ах, да. Извини, совсем забыл. После смерти Джоселин я стал таким рассеянным. Рассеянным он вовсе не выглядел.

– Ничего, я понимаю, – на всякий случай сказал Майрон.

Макэлби откинулся назад в кресле.

– Это очень деликатная тема. Я не знаю, как начать. Наверное, придется говорить с тобой напрямик.

Майрон за спиной сжал руки в кулаки.

– Тэсс?

Старик кивнул.

– Ты должен забыть о ней. Ее больше нет.

– Но я видел ее живой.

– Ты что, не понимаешь, сколько прошло времени? Да она уже давно мертва. Они поиздевались над ней, сняли скальп и убили, как мою Джоселин.

Майрон чувствовал, как комок подступает к горлу, и ничего не мог с этим поделать. Он, как никогда, хотел сейчас увидеть Тэсс. Ему каждую ночь снился ореол ее рыжих волос, ее нежная белая кожа, ее ярко-алые губы. А когда не мог спать, он мечтал о ней. Он представлял себе, как будет гладить и ласкать ее. Неужели этого уже никогда не будет? Он взглянул на Макэлби, надеясь, что тот не заметил, что у него на глазах слезы.

– А что, если она еще жива? – возразил он.

Лицо дяди исказилось от злобы.

– Ты что, совсем спятил? – заорал он. – Ты не понимаешь, что я тебе говорю? Даже если она жива, ты не смеешь больше даже думать о ней! Ты прекрасно знаешь, что делают с женщинами эти звери. Ты знаешь, что они все там уже сто раз поимели ее. Я рад, что моя дочь мертва и не пережила такого унижения.

Майрон опустил глаза. Он не знал, что сказать.

Когда Макэлби заговорил снова, голос его звучал уже немного мягче.

– Найди себе другую женщину, Майрон. Забудь о Тэсс. Это мой тебе совет. Я знаю, что она моя племянница и мне не следует так говорить. Но я предупреждал тебя еще тогда, когда ты просил ее руки. Она все равно никогда не стала бы тебе хорошей женой. Красивые сиськи – это еще не все, мой мальчик. Она всегда была упрямой и своенравной. У нее слишком заносчивый нрав, чтобы стать хорошей женой.

Майрон молча изучал кончики своих начищенных башмаков. Он терпеть не мог, когда кто-то называл его мальчиком. Он закусил нижнюю губу. Ему наплевать на то, что говорит дядя. Он не может забыть Тэсс, не может отказаться от нее, пока есть хоть какая-то надежда. Представить себе, что она где-то рядом, в лесу, и что над ней издеваются эти грязные краснокожие изверги, было выше его сил. Она – его невеста. Они обручены. Он должен что-то предпринять. Он должен либо убедиться, что она мертва, как утверждает дядя, либо… Тэсс стоит того, чтобы за нее бороться.

 

9

Женщина Грез положила голову на грудь Таандэ. Их руки и ноги сплелись, они были как одно существо. Они еще тяжело дышали, бессильно откинувшись, изнуренные долгой любовной игрой. Их тела покрывала испарина.

– Ах, Таандэ! – пробормотала шепотом Хокуа Уна, заглядывая в глаза любимому. – Я уже забыла, каково это – ощущать любовь мужчины. – Она провела ладонями по груди, чтобы возродить в себе только что испытанную страсть. – Я так давно не чувствовала себя женщиной.

Таандэ приподнялся на локте и поцеловал ее грудь.

– Я рад, что ты выбрала именно меня, чтобы вновь ощутить себя женщиной.

Она рассмеялась и чмокнула его в щеку.

– Ты говоришь это так, как будто я одарила тебя. Но я хотела близости с тобой ничуть не меньше, чем ты.

Он нежно взял ее за руку, и она перестала смеяться, потому что его взгляд вдруг стал серьезен.

– Ты знаешь, я думал, что никогда не встречу мою женщину. Ту, которую я мог бы полюбить. И вдруг эта женщина в моих объятиях.

Женщина Грез лежала на спине и, все еще не веря своему счастью, рассматривала крепкое, молодое тело юноши, с которым только что стала близка.

– Не думай, – она покачала головой, – что тебе обязательно нужно признаваться в любви ко мне. Я все понимаю, Таандэ. Для меня вполне достаточно того, что мы просто близки с тобой, что мы можем наслаждаться любовными ласками время от времени. Я почти на двадцать лет старше тебя. Я всегда помню об этом и не жду признаний в любви. В моей жизни уже была любовь.

Таандэ внимательно посмотрел ей в глаза. В его взгляде читалась тревога.

– Но мне совершенно все равно, сколько тебе лет! – сказал Таандэ. – Мне важно то, что я чувствую вот здесь. – Он приложил левую руку к груди. – Ты пробудила во мне чувства, о которых я не знал. Я думаю о тебе день и ночь, Женщина Грез. Сколько я себя помню, я всегда втайне мечтал о сегодняшнем дне. Я так хотел любить тебя.

Женщина Грез с нежностью провела по его щеке.

– Сердце подсказывает мне, что это не пустые слова, что ты говоришь мне правду.

– Да, это правда. Ты живешь в моем сердце.

Глаза Хокуа Уна наполнились слезами. Она когда-то очень любила отца своих детей. Они жили так дружно, что она никогда не думала о том, что в ее жизни может появиться другой мужчина. Разве возможно, чтобы великий Манито снова послал ей такое счастье? Что это? Может, ее просто привлекает его молодое, сильное тело и скоро все пройдет? Это покажет время.

Женщина Грез привстала, чтобы налить себе немного медовой воды. Сидя скрестив ноги, она отхлебнула из чашки, совсем не стесняясь своей наготы. Может, у нее не такая крепкая грудь, как у девушек, а живот не такой плоский, как двадцать лет назад, но ей все равно. Если этот юноша любит ее, он примет ее такой, какая она есть.

Она протянула чашу с медовой водой Таандэ и с удовольствием смотрела, как жадно он пьет.

– Вкусно, – сказал он, допив до дна.

– Ты знаешь, а мой сын не одобряет наших отношений. – Хокуа Уна улыбалась, но глаза были грустными.

– Я уже думал об этом, – ответил Таандэ.

Хокуа Уна откинула назад великолепные волосы, которые не тронула седина.

– Ты хочешь сказать, что ты еще не говорил с ним об этом?

– Но как я мог? Что я мог ему сказать?! «Ворон, ты мой лучший друг. Но я люблю твою мать». Так?

– Нет, – расхохоталась она, – это никуда не годится. А между прочим, ты очень скрытный. Ты крутишься здесь уже давно. Но я всегда считала, что ты просто проявляешь уважение ко мне, помогаешь матери своего друга.

– Да я и сам так думал первое время. А когда понял, что не могу жить без тебя, то стал бояться, что ты меня отвергнешь.

Женщина Грез встала на колени и положила руки на плечи юноше. Он притянул ее к себе. Ее обнаженная грудь коснулась его тела. Он приник губами к ее шее, и она вздохнула.

– Эта женщина рада, что ты все же осмелился, иначе я никогда не узнала бы, как меня влечет к юному другу моего сына.

Они слились в долгом поцелуе, потом, задохнувшись, отстранились, но, не в силах оторваться друг от друга, вновь соединили губы. Таандэ осторожно уложил ее на постель и стал нежно и страстно ласкать. Потом вдруг снова встревоженно заглянул ей в глаза.

– Так что же мы будем делать с Вороном?

Таандэ не переставал целовать ее тело, она задыхалась от восторга, голова кружилась, было трудно выговаривать слова.

– Что? Что ты сказал? – переспросила она.

– Ворон.

– А что Ворон? Ему придется привыкнуть к тому, что мы – друзья. Но пусть это произойдет постепенно. У него так много собственных забот.

Она поцеловала Таандэ.

– Так, значит, нам придется скрывать наши чувства и прятаться?

Женщина Грез рассмеялась глубоким, чувственным смехом. Она ощущала почти забытое возбуждение и сладкую негу внизу живота.

– Ну и что? Разве ты не хочешь немного поиграть со мной в запретные игры? – Она снова рассмеялась.

Таандэ уже был не в силах сдерживаться. Он перевернул ее на живот и, как наездник, уселся сверху.

* * *

Тэсс мерила шагами пол вигвама Женщины Грез, в отчаянии сжимая кулаки. Она злилась на себя, на Ворона, даже на Майрона.

Зачем Ворон поцеловал ее? Почему это ей так понравилось? Где, черт побери, Майрон? Как он может не искать ее, зная, что она жива? Эта индейская деревня такая большая, что просто невозможно не найти ее в лесу.

Тэсс снова и снова трогала губы, не в силах забыть то чувство, которое охватило ее, когда Ворон поцеловал ее. Она помнила, как бешено заколотилось сердце, как перехватило дыхание.

Но ведь этот человек – ее враг. Он украл ее. Он связал ей руки и тащил за собой по лесу. Как же она может чувствовать такое сильное влечение к нему? Надо убедить себя, что ей вовсе не нужен Ворон. В ее сердце нет для него места. Но тогда почему даже сейчас ей хочется, чтобы он снова поцеловал ее?

Надо отвлечься. Она вспомнила про Абби. Они связаны друг с другом на всю жизнь, сестренке не выжить без нее. Ей нет никакого дела до этих индейцев. Ну и что, что люди здесь спокойны, счастливы и так добры к ней? Она выйдет замуж за Майрона и забудет обо всем. И вовсе не важно, что поцелуи Майрона никогда не возбуждали ее. Она должна быть с ним. Он обещал послать за маленькой Абби – и это главное. Они заберут девочку к себе и будут жить в маленьком белом домике в колонии. Все будет хорошо. В ее жизни нет места этому краснокожему дикарю, одно прикосновение которого заставляет ее трепетать. Она справится с собой. Ее жизнь должна идти своим путем. Так, как она наметила.

Тэсс легла на спину и стала разглядывать потолок вигвама. Ее охватила паника. Что делать? Как она может строить какие-либо планы на жизнь, если уже столько времени торчит здесь? А что, если Ворон и не собирается ее отпускать? А если Майрон не найдет ее и не поможет? Может, он уже давно прекратил поиски? Наверное, он решил, что она мертва, как Джоселин.

Прошлой ночью Тэсс приснился странный сон. Ей снилось, что она вышла замуж за Ворона. Ей снилось, что она держит у своей груди пухленького младенца с миндалевидными черными глазенками и смуглой кожей. Даже во сне она не понимала, как могла так поступить. Как могла забыть про Абби, выйти замуж за своего врага? Этот человек – дьявольское искушение. Она может и должна принадлежать только Майрону.

Тэсс слышала раньше, что такое случается с белыми женщинами. Когда похищенная женщина долго живет среди индейцев, она начинает чувствовать себя среди них своей. Джоселин однажды рассказала ей о том, как одну девушку из соседнего поселка украли индейцы. Ее долго не могли найти, а когда нашли, то она отказалась возвращаться домой. Она хотела остаться с индейцами. Мужчинам из поисковой партии пришлось связать ее, чтобы вернуть родителям. Джоселин сказала, что в колонии целый год только и говорили, что об этой бедняжке. Оказалось, что она была беременна от какого-то индейца. Все кончилось тем, что ее пришлось поместить в сумасшедший дом в Англии. Она так никогда и не оправилась от потрясения.

Тэсс прикрыла глаза. Может, она тоже сошла с ума? Нет, не похоже. Она была в смятении. Она не могла разобраться в своих чувствах. Ее пугало то, что ее так сильно влечет к Ворону. Она не знала, чего ждать от самой себя. И зачем только она позволила ему поцеловать себя?

Тэсс открыла глаза и посмотрела на дверь вигвама. Надо бежать отсюда, бежать скорее, пока еще не поздно, пока еще чего-нибудь не случилось.

Она не знала, где сейчас Женщина Грез. Но она точно знала, что Ворон ушел вместе с На-Ки на переговоры с французами. Кажется, момент подходящий. Надо попробовать выбраться из деревни. Тэсс вспомнила про часового, который остановил ее на тропинке несколько дней назад. Но она должна придумать, как перехитрить индейцев.

Собрав всю свою смелость, Тэсс приоткрыла дверь и выглянула из вигвама. Надо осмотреться. Нужно незаметно выйти из вигвама, это не так уж трудно. Она видела, что недалеко от нее женщины в небольшом огороде пропалывали овощи. На краю деревни двое мальчишек кормили с рук маленького пони, привязанного к ограде. Рядом сидел старик. Он наблюдал, как малыши делали горы из песка, черпая воду из большой лужи на дороге. Тэсс увидела, что на другом конце деревни в кружок собрались девушки. У каждой на руке висела корзинка для ягод. Они смеялись, о чем-то весело переговариваясь друг с другом. Они собирались по ягоды в лес. Вот оно!

Тэсс поискала глазами по вигваму. Ага, вот то, что она ищет! На гвозде, на правой стене вигвама, над постелью висела корзинка для ягод.

Тэсс сняла корзинку со стены и повесила на руку.

Если она решилась бежать, то надо запастись едой и водой на дорогу. В корзинку она бросила кожаный баул с водой, туда же насыпала несколько горстей сушеного мяса. Вчера она приметила, где Женщина Грез хранит его. Тэсс вспомнила про свой нож, тот, который она сняла с пояса Сломанного Зуба, и решила, что в дороге он ей просто необходим. Она долго искала его и наконец нашла. Да, еще туфли Джоселин. Они должны быть где-то здесь. Их она тоже заберет отсюда. Туфли теперь – напоминание о том, что у нее есть воля к жизни, к победе. Они – доказательство того, что ей удалось одержать верх над могауками. Они будут придавать ей силы и уверенность в себе. Она и сейчас сможет одержать верх над обстоятельствами, над Вороном.

Тэсс понимала, что должна вести себя естественно и не привлекать внимания. Она спокойно прошла по деревне с корзинкой в руке, как будто собиралась вместе с девушками по ягоды.

Тем временем женщины, которые стояли в центре деревушки, направились к лесу. Тэсс ускорила шаг, чтобы присоединиться к ним. На полпути к ручью она поравнялась с пожилой индианкой, которая чуть отстала от остальных. Тэсс пошла рядом с ней. Индианка ничуть не удивилась, а только искоса взглянула на нее.

Вскоре они догнали и остальных. Одна из девушек с толстой черной косой с интересом поглядела на Тэсс и робко представилась:

– Меня зовут… Зов Голубки. – Она мило улыбнулась.

– А меня – Тэсс.

– Да, – кивнула девушка и, дотронувшись до груди, добавила: – Эта женщина тебя знает. Все у нас знают о белокожей англичанке. Ее Ворон привел с собой в деревню.

Тэсс не знала, что ответить, поэтому решила промолчать. Они уже дошли до ручья и теперь свернули направо.

После неловкого молчания девушка с романтичным именем Зов Голубки снова заговорила.

– Многие у нас… – она подбирала слова. – Многие ведут себя неправильно. Они просто ревнуют. Ты так не похожа на нас. Они ревнуют тебя, не понимают, почему Ворон привел тебя к нам.

Она сделала неопределенный жест.

– Извини, я плохо говорю по-английски. Я знаю мало слов. Я была не слишком прилежной у… уч…, когда святой отец учил нас.

– Ты хотела сказать – ученицей? Нет, что ты! Ты очень хорошо говоришь по-английски. – Тэсс улыбнулась. – Гораздо лучше, чем я – по-ленап…?

– По-ленапски?

– Да.

Тэсс отчего-то сразу же почувствовала расположение к этой миловидной девушке. У нее никогда не было подруги. Она дружила только с Абби. Странно, что здесь, в далекой индейской деревне, среди дикарей, она встретила уже двух женщин, с которыми была бы не прочь подружиться.

Тэсс с любопытством посмотрела на девушку.

– А почему ты сказала, что многие ревнуют меня? Как они могут ревновать? Что ты имеешь в виду?

Они вдвоем чуть отстали от остальных, Зов Голубки мельком взглянула на своих соплеменниц, которые весело смеялись, болтая.

– Все очень просто. Девушки хотят, чтобы Ворон на них обращал внимание, ухаживал за ними. Он завидный жених.

Тэсс рассмеялась.

– Ты можешь их успокоить. Пусть забирают его. Мне он не нужен. Неужели они не понимают, что я вовсе не хочу здесь оставаться? Ворон привел меня силой. Разве они не видели, что он притащил меня сюда со связанными руками? У меня есть свой дом и семья. Я хочу вернуться туда, – сказала она, а про себя подумала: «Это неправда. Дом дяди никогда не был моим домом. Моя семья – это только Абби. Только ей я действительно нужна».

Зов Голубки в смущении опустила глаза.

– Извини, я, наверное, обидела тебя.

– Нет-нет! – Она тронула руку девушки. – Ты тут ни при чем. Это не ты, это я сама… просто… Понимаешь, мне очень нужно обратно, домой. У меня есть сестра, она не сможет жить без меня. Она глухая от рождения, и только я понимаю ее.

– Что? Я не знаю этого слова, что значит глухая? – спросила индианка.

Тэсс подняла руки и прикрыла ими уши.

– Она не слышит. Она еще грудным ребенком тяжело болела. Наверное, поэтому она не слышит. – Тэсс улыбнулась, вспомнив сестренку. – Но она очень умная и красивая девочка. Я научила ее говорить с помощью рук. Но это только наш язык, и никто, кроме меня, ее не понимает. Не потому, что не могут. Потому, что не хотят. Они считают Абби дурочкой.

– А мы разговариваем жестами с другими племенами, у нас это – обычное дело.

– Правда? Мы с сестрой сами изобрели язык жестов, в нем не так много слов, но нам с ней вполне хватает.

– А у нас в таком языке очень много слов! – сказала Зов Голубки. – Если ты хочешь, то эта женщина была бы рада научить тебя. Тогда ты сможешь потом показать новые жесты своей сестре.

Тэсс не могла сдержать улыбку. Она, конечно, не собирается оставаться здесь и учиться немому языку индейцев, но откуда этой девушке знать об этом? Это очень мило с ее стороны предложить ей свою помощь.

– Спасибо, я с удовольствием, – сказала она, и это не было ложью. Она бы с удовольствием изучила этот язык, если бы осталась в деревне, но если ей повезет, то уже через два дня она будет в доме дяди.

Девушки продолжали путь молча и вскоре вышли на небольшую веселую полянку, сплошь покрытую кустиками земляники.

Все тут же рассыпались по поляне. Зов Голубки присела рядом с тропинкой и стала рвать ягоды.

– Если хочешь, Тэсс, то, пожалуйста, собирай здесь, вместе со мной, – пригласила она, кладя две ягоды в корзинку, одну – в рот.

Тэсс хотелось еще немного побыть вместе с этой милой девушкой, но она знала, что если хочет бежать, то должна держаться на краю поляны. Она помнила направление, откуда они пришли, значит, теперь она пойдет туда, на северо-восток.

– Спасибо, я пойду посмотрю вон там, – ответила она, и индианка согласно кивнула головой. Она уже так увлеклась земляникой, что ее губы стали алыми от сладкого сока.

– Тогда, – обернувшись, крикнула Зов Голубки вдогонку Тэсс, – назад в деревню мы пойдем вместе с моей новой нтчу.

Тэсс обернулась.

– С кем? – не поняла она. – Что значит нтчу?

Зов Голубки облизнула сок на губах.

– На твоем языке это – друг. А если женщина – подруга. Ты – моя новая подруга, – весело сказала индианка, радуясь тому, что вспомнила нужное слово.

– Ах, вот оно что! Да, конечно, – ответила Тэсс, чувствуя невольную грусть оттого, что ей придется так быстро потерять только что обретенную подругу.

«Ну, ладно, ерунда. Надо незаметно отделиться от них и войти в лес, – уговаривала она себя, сворачивая в ближайшие заросли кустарника. – Мне не о чем жалеть. Я все равно здесь чужая. Ну и что, что мне так понравилась эта девушка и жаль расставаться с Женщиной Грез? Мать Ворона была так внимательна ко мне. Ну да ладно. Это не главное». Когда-нибудь она забудет обо всем этом и будет жить спокойно в собственном доме.

Тэсс наклонилась, собрала горсть ягод и бросила их в корзинку Женщины Грез. И почему ее жизнь так запуталась? Когда это началось? С того момента, когда ее украли индейцы? Да нет, тогда ей было все понятно. Она просто боролась, чтобы выжить. Все началось с того момента, когда она встретила в лесу, на берегу Саскуэханны, двух братьев, Ворона и Такуко. Именно тогда все и пошло вкривь и вкось.

Тэсс рвала ярко-красную спелую землянику, потихоньку продвигаясь все дальше. Индианки были увлечены своим занятием и не обращали на нее никакого внимания. Пока она была еще на виду у своей новой подруги. Она подняла глаза и посмотрела на нее. Та тоже оторвалась от ягод и, улыбнувшись, весело махнула ей рукой. Тэсс опустила глаза. У нее было такое чувство, будто она – предательница. Странно, она только что познакомилась с этой девушкой, а уже испытывает к ней такие теплые чувства.

Но как же Абби? Не попытаться бежать – значит предать сестру. Предать свои надежды на спасение.

«Решайся!» – подбодрила себя Тэсс.

Тени стали длиннее. Больше нельзя ждать.

Как только Тэсс оказалась достаточно далеко от индианок, она подхватила корзинку и бегом бросилась в лес.

 

10

Ворон вышел из пустого вигвама. Он был в ярости.

– Где она? – прокричал он по-английски.

Женщина Грез только что вернулась и, сидя у порога, расчесывала длинные волосы. Ее тело еще не остыло от жарких объятий Таандэ.

– Не кричи на мать, – спокойно ответила она сыну на родном языке. – Кого ты ищешь?

– Ты сама знаешь кого. Я говорю о белой женщине.

Ворон пытался взять себя в руки, но у него это плохо получалось. Он только что обыскал все вокруг, обошел всю деревню, был на ручье, искал даже у себя в вигваме. Тэсс нигде не было.

– Ты говоришь о Тэсс? – спросила Хокуа Уна.

«Мать нарочно злит меня! – подумал он и не стал больше ничего объяснять. – Господи! Что за день сегодня!»

С утра Ворон отправился с На-Ки, чтобы встретиться и переговорить с французами из форта Дюскен. Он узнал, что английский генерал Брэддок намерен предпринять бросок и захватить форт Дюскен, который сегодня принадлежал французам. Французы хотели заручиться поддержкой индейцев их племени, просили, чтобы они помогли им отстоять форт. Остальные ленапе, чьи деревни были расположены чуть дальше к северу, уже вступили в союз с французами. Индейцы были нужны им как проводники, разведчики и бойцы.

На-Ки, конечно же, был готов заключить союз с французами. Ворон пытался задать им вопросы. Его волновало, сколько мужчин останется в деревне, чтобы охранять женщин и детей. Французы об этом даже слышать не хотели. Они уже заплатили вперед мушкетами и виски и теперь ждали от них повиновения. Ворону же нужна была уверенность в безопасности родной деревни. Переговоры превратились в перебранку. Один француз выхватил нож и бросился на Ворона. Завязалась схватка. Ворон отрезал французу ухо. Их вовремя разняли, не то Ворон убил бы его.

На обратном пути в деревню Ворон пытался успокоиться и серьезно поговорить с На-Ки. Но тот лишь повторял, что они должны пойти вместе с французами, что те обещают им денег и виски за помощь, что будет здорово снять скальпы с этих мерзких англичан. На-Ки не хотел думать о стариках, о больных и детях, которые останутся одни в деревне. Они не договорились. Стена, которая всегда разделяла их, только выросла еще больше.

Ворон заставил себя не думать сейчас о французах и о На-Ки. Надо успокоиться и взять себя в руки.

Он внимательно посмотрел на мать.

– Ты же знаешь, что я ищу Тэсс. Не надо дразнить меня. Я искал ее повсюду. Ее нигде нет.

Женщина Грез поднялась и вошла в вигвам. Ворон последовал за ней.

– Поищи на ручье, сынок, – сказала она. – Ей понравился наш обычай купаться каждый день в холодной воде. Она часто ходит туда.

– Там ее тоже нет. Я везде искал ее. Я боюсь за нее, мама.

Женщина Грез повернулась к сыну.

– Ты спрашивал о ней? Наверняка ее кто-нибудь видел.

– Спрашивал. Последний раз ее видели у ручья. Почему ты не уследила за ней? Где ты была? Тебя я тоже нигде не мог найти.

– Это не твое дело, где я была. Белая девушка – не моя пленница. Я не отвечаю за нее.

– Но не мог же я взять ее с собой на переговоры с французами!

– Тогда ты должен был кому-то поручить следить за ней. Ты не должен был рассчитывать на меня. Ты знаешь, что я не одобряю того, что ты держишь ее здесь как пленницу.

– Да, ты права. Только я отвечаю за нее. Ты не виновата, но утром я был очень обеспокоен переговорами и не подумал о том, что она может бежать из деревни. Ладно, сейчас нет времени болтать.

– Ты думаешь, она сбежала? – Женщина Грез встревожилась. – Девушка так беззащитна. Она совсем не знает леса.

– Куда же она подевалась? Я бы мог подозревать На-Ки, но он был вместе со мной все это время.

– Я даже не знаю… – Мать растерянно оглянулась. – Моя корзинка! Ее нет!

– Что? – не понял Ворон.

– Исчезла моя корзинка для ягод, – Хокуа Уна рассмеялась. – Ну вот, все понятно! Она ушла с девушками по ягоды.

– Но уже темно! Они должны были давно вернуться.

– Надо спросить у тех, кто ходил сегодня за земляникой. Может, она просто гостит у кого-то в вигваме?

Хокуа Уна поспешно выскочила из вигвама. Ворон с силой потер виски, пытаясь унять неизвестно откуда взявшуюся головную боль. Раньше у него никогда не болела голова. Зачем он оставил Тэсс без присмотра? Если с ней что-то случится, то это будет его вина. Она принадлежит ему. Он только теперь вдруг всем сердцем почувствовал это. Он в ответе за ее судьбу.

Мать вернулась в вигвам. С ней была Зов Голубки, двоюродная сестра Ворона.

– Тетушка сказала, что пропала Тэсс, – робко начала она.

Его кузина была красавицей и умницей. Он любил ее. Даже заговаривал с Таандэ о том, что лучше девушки ему не найти. Но друг не проявлял к ней никакого интереса.

– Так ты видела ее, сестренка? – Она вместе с нами ходила сегодня в лес. Когда на закате мы собрались идти домой, то ее среди нас не оказалось. Я подумала, что она просто ушла в деревню раньше нас, а я не заметила, – виновато добавила Зов Голубки.

– Где вы собирали ягоды, Зов Голубки? – медленно, отчеканивая каждое слово, спросил Ворон.

– Прости. Это я виновата, – быстро затараторила девушка. – Я должна была проводить ее обратно в деревню, но я знала, что дедушка один и хочет есть… Я…

– Не вини себя. Это я виноват. Просто расскажи мне, где вы были.

– Мы были за ручьем, к юго-востоку от деревни. Там давно никто не бывал, так что там полно спелых ягод.

Женщина Грез посмотрела на сына.

– Как ты думаешь? Она просто заблудилась или решила бежать?

Ворон задумался.

– Где ее туфли? Помнишь, когда я привел ее сюда, у нее в руках были белые туфли? Ты не видела их?

– Видела. Она хранит их вот здесь. – Женщина Грез отвернула край шкуры. Туфель не было. Женщина Грез подняла глаза и встретилась со взглядом сына.

– Все ясно. Она бежала.

– Ой! – Зов Голубки в испуге прикрыла рот ладошкой. – Хоть бы с ней все было хорошо. Она мне так понравилась. Мы подружились. А на прошлой неделе Синий Дождь видела беловолосых в лесу. Они хотели схватить ее, но ей повезло. На ее крик прибежали наши и отбили ее.

Ворон сжал руку кузины.

– Не бойся, Голубка, я найду ее прежде, чем что-то случится.

– Я пойду с тобой, сынок, – сказала Хокуа Уна. – Хоть я и старая лошадка, но еще вполне в силе.

– Нет. Ты оставайся здесь. А вдруг она вернется?

На ходу Ворон чмокнул мать в макушку и поспешил выйти.

– Будь осторожен, сын! – крикнула вдогонку Хокуа Уна.

– Не волнуйся, мама. Я найду ее и приведу домой!

Ворон быстро пересек деревню. Зайдя к себе в вигвам, он прихватил свою кожаную сумку. Там всегда лежал запас пеммикана, крючок для рыбной ловли, целебные травы, баул с чистой водой и другие необходимые вещи.

Возле двери стоял его верный «браун бэсс». Он на ходу подхватил его, бросил в сумку мешочек с порохом и патронташ.

Она не могла уйти далеко за это время! Он напрасно беспокоится. Тэсс не робкого десятка. Это уж точно. Но надо спешить.

Ворон представлял, как найдет ее в лесу, сидящую под деревом и растерянную. Они еще успеют вернуться домой к ужину и будут есть жареную рыбу. Ворон заметил, что мать Таандэ нажарила целый противень.

* * *

Тэсс смахнула пот со лба. В лесу стало совсем темно. Теперь она не могла идти так же быстро, как днем. Она уже устала. Продираясь сквозь густые заросли, она уговаривала себя, что Майрон наверняка где-то рядом, что он ищет ее. Он найдет ее, они встретятся. Надо только идти вперед.

Когда Тэсс удалось незаметно скрыться от индианок на ягодной поляне, она сумела быстро сориентироваться в лесу. Она пошла на север, потом через некоторое время повернула на восток. Так она взяла нужное направление. Даже если она не встретит Майрона, то она на правильном пути. Она должна выйти на побережье. А там кто-нибудь подскажет, как найти Аннаполис.

Тэсс была уверена, что если она встретит белых людей – каких угодно белых, – то они обязательно ей помогут. Если она окажется далеко от города, то пошлет с кем-нибудь весточку дяде, и он приедет за ней. Нет, лучше, если за ней приедет Майрон. И они поженятся прямо на следующий день.

Тэсс одолевали комары, она раздраженно шлепала себя по лицу. Ей было некогда остановиться и развести дымный костер, чтобы отдохнуть от назойливых насекомых.

На ходу она заталкивала в рот сушеное мясо, запивая его водой. Не потому, что была голодна, а потому, что так было нужно.

Темнота в лесу была к ней враждебна. Тэсс не узнавала кустов, не различала деревьев. В темноте было очень трудно ориентироваться. Когда взошла луна, стало чуточку легче. Стало лучше видно, но все приобрело какой-то зловещий смысл. Тэсс пугал каждый куст, каждая ветка, каждый шорох. Но скоро ей удалось превозмочь страх, заставить себя спокойно продолжать путь.

К полуночи Тэсс уже почти нравилось в лесу. Она будто стала здесь своей.

Ночной лес сильно отличался от дневного. Он был полон всяческих зверей. Наверное, они все живут здесь и днем, только днем их не видно. А ночью они выбираются из своих укрытий – кто на охоту, кто на водопой, кто резвиться в любовных играх. Тэсс видела блестящие глаза животных. Тут были лисы, зайцы, совы, летучие мыши. Дважды Тэсс натыкалась на оленей. В первый раз она вышла на них неожиданно. Олени испугались и умчались по тропинке. Во второй раз она увидела их издали. Она смогла потихоньку подкрасться ближе и понаблюдать за ними. Мать и олененок спокойно стояли рядышком бок о бок и объедали листву с шелковицы. Это были самые красивые создания, которых Тэсс когда-либо видела. Как бы она хотела показать их Абби!

Тэсс остановилась, чтобы положить в рот очередную порцию ягод. Она очень устала, но отдыхать не собиралась. Ей хотелось до рассвета уйти как можно дальше от индейской деревни.

Интересно, узнал ли уже Ворон, что она сбежала? Женщина Грез сказала, что утром он ушел на переговоры с французами. Неизвестно, когда он вернулся, но сейчас-то он уже наверняка дома. Тэсс очень надеялась, что он не станет преследовать ее, а просто даст ей уйти. Она сердцем чувствовала, что Ворон не желает ей зла. А если так, то он не станет гнаться за ней. Он должен понимать, что так будет лучше для них обоих.

Тэсс, вспомнив Ворона, улыбнулась. Она снова ощутила пьянящий вкус его поцелуя и провела пальцами по губам. Интересно, а когда ее поцелует Майрон, сможет ли она забыть этот вкус?

«Майрон! Где же ты?»

Чем дальше Тэсс уходила от индейского поселения, тем больше она думала о Майроне и о своем решении выйти за него замуж. Она вспоминала, как была счастлива в тот вечер, когда он сделал ей предложение. Это было ее мечтой. Это была возможность привезти в Америку Абби. Но чем больше Тэсс думала о свадьбе, тем больше сомневалась, сможет ли она быть счастлива в браке. Хочет ли она на самом деле быть женой Майрона? Он серьезный и надежный человек. Но Тэсс знала, что всю жизнь теперь будет сравнивать его с Вороном. Каждый раз, ложась с ним в постель, она будет вспоминать, что чувствовала, когда ее обнимал Ворон. Она никогда не ощущала такого возбуждения с Майроном. Он никогда не будил в ней такого страстного желания чего-то, о чем она пока могла только догадываться.

Тэсс решила отбросить все свои сомнения, иначе можно сойти с ума. Ворон – это искушение, о котором она должна забыть.

Она вынула баул с водой и сделала большой глоток. Вода была вкусной и прохладной. Она придала ей сил и уверенности. Конечно же, она выйдет замуж за Майрона. Они поженятся, и Майрон пошлет за Абби в Англию. Все будет, как она хотела. Совсем не обязательно, чтобы муж заставлял жену трепетать в своих объятиях. Она все забудет, как сон. Она забудет эти черные, бездонные глаза, крепкие плечи и мягкие волосы цвета воронова крыла.

Внимание Тэсс привлек запах дыма. Она остановилась и принюхалась. Да, это дым, но не лесного пожара. Скорее всего костер. Костер! Слава Богу, это костер! Наверняка это не краснокожие. Индейцы не разводят в лесу костров.

Тэсс пошла на запах дыма. Он становился все сильнее. Она явственно чувствовала, что к запаху дыма примешивается запах жареного мяса. Она снова остановилась и прислушалась. Голоса… Она услышала голоса людей! А вдруг это могауки? Сердце бешено заколотилось от страха. Нет! Это не индейцы. Тэсс ясно различала английские слова. Эти люди говорят по-английски!

Тэсс ускорила шаг. Хоть бы это были Майрон и его люди! Ведь ее, конечно же, до сих пор ищут.

Тэсс уже различала огонек костра.

– Эй! – крикнула она в темноту.

И тут же услышала щелчок взведенного курка.

– Кто это там? – спросил мужской голос.

– Майрон?

– Я спрашиваю, кто там?

– Кажется, это женщина, Билли! – сказал другой голос. – Представляешь? Баба! В лесу!

Тэсс в нерешительности остановилась. Голоса были ей незнакомы. Ее охватило сомнение.

– Простите… – начала она робко. – Вы не могли бы помочь мне? Я заблудилась.

Она решила не говорить незнакомцам, что ее украли индейцы. По крайней мере пока.

– Я ищу плантацию своего дяди.

Теперь она уже могла при свете костра разглядеть мужчин. Оба были бородатыми и неопрятными. Одеты они были в английскую военную форму. У одного на поясе болтался индейский головной убор из перьев. Они были какими-то грязными и отвратительными. Кто это? Дезертиры из форта Камберленд? А может, это просто призраки? Руки и ноги Тэсс похолодели от ужаса. Она поняла, что сделала ошибку.

Один из мужчин махнул ружьем:

– Не бойся, детка. Проходи сюда. – И хрипло добавил: – Чтобы мы тебя видели.

Тэсс слышала, как громко бьется ее сердце. Почему ей так страшно? Ведь это не призраки. Это белые люди. Солдаты. Они могут помочь ей добраться до дома.

Тэсс заставила себя сделать шаг вперед.

– Меня зовут… Тэсс. Вы не могли бы помочь мне добраться до Аннаполиса?

– Подойди поближе, детка. Еще ближе, – сказал тот, что был выше ростом и крупнее.

Тэсс вошла в круг света от костра.

Разглядев ее лицо, другой солдат присвистнул.

– Билли, я же говорил тебе, баба! И какая! – Он разглядывал голые ноги Тэсс маленькими, как у мыши, глазками.

Большой, которого звали Билли, ткнул маленького кулаком в бок.

– Заткнись, Джо пока я не заставил тебя замолчать силой.

Он опустил ружье и сплюнул на землю коричневую от жевательного табака слюну.

– Так ты говоришь, что заблудилась?

Тэсс прижала руку к правому боку. Нащупав под одеждой нож Сломанного Зуба, она немного успокоилась и почувствовала себя увереннее.

Солдаты откровенно и жадно разглядывали ее тело. Тэсс подумала: странно, но для индейцев обнаженное тело было их естеством. У этих белых солдат ее полуобнаженная грудь и голые ноги сразу вызвали нездоровый интерес.

– Да, – стараясь говорить спокойно, произнесла Тэсс. – Я сбилась с пути.

Джо указал на ее кожаную одежду:

– Мне кажется, эта птичка залетела сначала к индейцам, а?

Глаза Билли сощурились.

– Так ты была у индейцев? – Это был не вопрос, а скорее утверждение.

– Всего несколько дней, – сказала она.

Взгляд Тэсс упал на костер. На самодельном вертеле жарились четыре белки. У нее подвело живот от голода.

Билли ухмыльнулся, показав гнилые зубы.

– Ты слышишь, малыш Джо? Эта дама заявляет, что она жила с индейцами!

– Да, я слышал. Я хорошо слышу, Билли, – ответил тот.

Вдруг рядом в кустах хрустнула ветка, и из темноты появился третий солдат, одетый в серую рубаху и армейские красные бриджи, которые он застегивал на ходу.

– Чего вы орете? – спросил он, не сразу заметив Тэсс.

Джо кивнул в ее сторону, и глаза третьего округлились от удивления.

– Где вы ее нашли, черт побери?

Джо пожал плечами.

– Это она нас нашла, Санди.

Санди перестал возиться со своими штанами и церемонно кивнул ей.

– Добрый вечер, мэм.

Тэсс кивнула в ответ.

– Добрый вечер. Я только что говорила, что я потерялась. Я ищу плантацию своего дяди. Это возле Аннаполиса. Вы не знаете, в какой это стороне?

Санди широко улыбнулся.

– Конечно, знаем, мэм. Конечно. Вы хотите, чтобы мы проводили вас туда?

Санди показался Тэсс самым опрятным. Лицо его было чисто выбрито. Кажется, ему можно доверять. Она заговорила, обращаясь уже только к нему.

– Так вы проводите меня?

– Почему бы и нет?

– Я… Я уверена, что мой дядя хорошо заплатит вам за это.

Санди подошел к ней совсем близко.

– Я и мои братья ничего не возьмем от вашего дяди.

– Это очень благородно с вашей стороны.

Он приблизился к ней вплотную.

– Мы ничего не возьмем у него, – медленно проговорил он. – Но я и братья с удовольствием приняли бы плату за эту услугу от тебя, милочка.

Тэсс испуганно отступила.

– Я не понимаю, о чем вы. У меня ничего нет. Мне нечем заплатить вам, но мой дядя…

– Так ты, говорят, была с индейцами? Так?

– Да, я уже сказала. Всего несколько дней.

– Тогда все в порядке. Если ты забавлялась с вонючими краснокожими, ты ведь не откажешь трем таким милым парням? Ведь мы – твои соотечественники.

Тэсс в ужасе попятилась.

– Нет! Вы не поняли. Все совсем не так.

Неужели они хотят изнасиловать ее? Тэсс не могла в это поверить. Ведь они же белые! Англичане! Разве такое возможно?

Тэсс сделала еще шаг назад. Санди шагнул за ней… Язык прилип у нее к небу. Она не могла произнести ни звука, а только отрицательно качала головой.

Так эти люди вовсе не собираются помогать ей. Они намерены воспользоваться ее беззащитностью. Звери! Что же делать?

Тэсс кинулась прочь, но слишком поздно. Санди схватил ее за руку. Тэсс безуспешно пыталась вырваться. Он вцепился в нее, как клещ.

– Пустите! – закричала Тэсс. – Пустите меня! Или вы пожалеете о том, что затеяли!

Санди хохотнул ей в лицо, обдав отвратительным дыханием, и навалился на нее всем телом. Своим мерзким ртом он прижался к губам Тэсс. Правой рукой он больно мял ее грудь. Тэсс извивалась и брыкалась, братья пытались поймать ее за ноги.

– Ты потише, Санди! – прокричал Билли. – Ты должен оставить и нам этот лакомый кусочек.

– Да, оставь и нам чуть-чуть! – вторил ему Джо.

Тэсс было трудно дышать. От мужчины, которого звали Санди, воняло табаком, виски и мочой. Тэсс боролась изо всех сил, но он был силен, и все было напрасно. Он рванул юбку и стал лапать ее обнаженные бедра.

Она вдруг почувствовала, что борется не только за свою невинность, но и за саму жизнь. Тэсс поняла, что эти люди никогда не отведут ее домой в Аннаполис. Эти звери не оставят ее в живых после того, как надругаются над ней.

Тэсс свободной рукой вытащила из-за пояса нож и, собрав все свои силы, ударила насильника в бок.

Солдат крякнул от боли, Тэсс повернула лезвие внутри и вытащила нож, готовая продолжать бороться. Но, к ее удивлению, одного удара оказалось достаточно. Мужчина схватился за бок и захрипел.

– Черт возьми! Билли! Она убила Санди! – закричал Джо.

Тэсс посмотрела на свой нож, потом на тех двоих. Они медленно приближались. Билли вскинул ружье.

Санди упал на землю бездыханным. Он лежал с открытыми глазами у ног Тэсс. Она быстро наклонилась и выхватила у него из-за пояса пистолет. Тэсс прицелилась прямо в лоб Билли.

– Нас двое, а ты одна, сука, – прошипел Джо, все же не решаясь двинуться ближе к ней. – У тебя только один патрон. Мы знаем точно.

– По правде сказать, пистолет все же лучше, чем нож, – сказала она, не узнавая своего голоса. – Можешь стрелять, Билли. Но кто знает, кто будет первым? Меня ты убьешь, но один из вас точно умрет. Я не промахнусь. А может, ты хочешь испытать судьбу, Джо?

– Билли! Эта сука – бешеная! Это она у индейцев набралась. Убей ее! Убей! За Санди!

Рука Билли задрожала.

– Чего ты хочешь?

– Стреляй, чего ты ждешь? – орал Джо.

Билли искоса глянул на брата.

– Заткнись, черт возьми! Это не ты, а я стою под дулом пистолета.

– Мне от вас ничего не нужно, – сказала Тэсс. – Забирай своего брата и убирайтесь.

– Убей ее, Билли! Убей! Она, как индейцы, пойдет за нами, выследит и снимет с нас скальпы. Она ловко орудует ножом. Ты не видишь, что она – из них?

– Заткнись, Джо!

Тэсс твердо держала руку с пистолетом, удивляясь, почему она не дрожит.

– Решайте, у меня устала рука. Я выстрелю, – сказала она.

Билли сделал шаг вперед, Джо стоял намного дальше брата.

– Ты… дрянь! Ты убила моего брата Санди!

– Он хотел взять то, что ему не принадлежало!

– А ты не пойдешь за нами, если мы сейчас уйдем? – спросил Билли.

– Не думаю.

Билли взял за локоть своего брата.

– Пошли, Джо. Быстро!

– Ты что, так и оставишь Санди здесь лежать?

– Он бы тоже бросил меня, чтобы спасти свою шкуру. Идем!

Они пятились, не поворачиваясь к ней спиной, потом повернулись и побежали. Она еще долго слышала, как они грязно ругаются на ходу.

Только когда в лесу установилась полная тишина, Тэсс опустила руку. Пистолет упал на землю. Она не могла распрямить побелевшие пальцы, которые свело.

Тэсс, обессилев, упала на колени, закрыла голову руками и отчаянно разрыдалась.

 

11

К полуночи Ворон всерьез испугался за жизнь Тэсс. Он недооценил эту белокожую женщину с волшебными огненными волосами. Он недооценил ее решимость и хитрость. Непростительная ошибка для человека, который всю жизнь прожил в лесу и знает, какие опасности он таит в себе.

Тэсс вовсе не заблудилась в лесу, собирая ягоды. Он это понял сразу. Он понял, что не найдет ее сидящей на пеньке, рыдающей от страха и ждущей, когда он придет и спасет ее.

Она сбежала. Она не просто сбежала из индейской деревни. Она сбежала от него. Он знал, что она направилась на северо-восток, в направлении Великого Залива, туда, где ее ждали родственники.

Ворон то тут, то там находил признаки ее присутствия в лесу. Но она была осторожна, и держать ее след было не так-то просто. Она оказалась умным противником и почти не оставляла за собой следов. Она шла по тропинкам, покрытым густой травой, на них не оставалось отпечатков ее мокасин. Белые обычно ходят по тропам, на которых за многие годы олени вытоптали всю траву. Тэсс вела себя иначе. Ворон был даже не совсем уверен, на правильном ли он пути.

Уже за полночь Ворон остановился, чтобы передохнуть. Он достал баул с водой и горстку пеммикана и задумался. А может, он не должен следовать за ней? Может, лучше просто дать ей уйти? Ему ничего не стоит прямо сейчас повернуть назад, вернуться в родную деревню и сказать всем, что упрямая девчонка пыталась бежать и, видно, заблудилась в лесу. Что ему до ее судьбы? Он мог сказать своим, что не стоит тратить силы и время на то, чтобы искать ее теперь. Ворон знал, что почти все, кроме, конечно, его матери, будут рады, что Тэсс ушла. Он может вернуться в деревню и спокойно продолжать жить так, как жил до того, пока эта женщина не перешла тропу его жизни. Он может забыть ее…

Нет. Не может. Его младший брат Такуко мертв. Его смерть навсегда связала судьбы Ворона и Тэсс. Он не может дать ей уйти. Не может повернуть обратно, так и не узнав, что с ней случилось, не будучи уверен, что она жива.

А что, если она не найдет дорогу в Аннаполис? В лесу очень опасно даже для опытного и сильного мужчины, а не то что для хрупкой, хоть и храброй девушки. Дорога до Аннаполиса – это очень долгий путь. Сможет ли Тэсс выжить в условиях дикой природы? А что, если она сейчас лежит на траве и истекает кровью, раненная пумой или медведицей? А вдруг ее поймали и изнасиловали белые дезертиры или краснокожие бандиты и она ждет помощи?

Ворон и сам не понимал, почему Тэсс так важна для него. Казалось, он должен был бы относиться к ней как к врагу. Она принесла с собой в его семью смерть. Но когда Ворон вспоминал вкус ее поцелуя, в его голове звучали слова его матери о том, что эта белая женщина – его судьба. Он вспоминал свой странный сон, который последнее время преследовал его каждую ночь.

Черный ворон в своем разоренном гнезде. Гнездо развалилось от дождя и ветра. Ворон кричит и стонет. Потом начинает кружить над землей, зорко вглядываясь вниз. Он кружит и кружит. Он что-то ищет. Наконец он находит то, что искал. Это огненно-рыжий локон, сияющий на солнце, как золото. Ворон возвращается в свое гнездо, держа локон в клюве, и видит, что его гнездо вновь целое, еще прочнее, уютнее, чем прежде.

Ворон ускорил шаг. Вставала луна. Через несколько часов рассветет, а Тэсс одна в лесу уже полночи. Нет смысла без толку волноваться. Гораздо важнее найти ее, и как можно быстрее. Судьба свела их вместе, и Ворон молился Создателю, чтобы он скорее вернул Тэсс ему живой и невредимой.

Когда Ворон нашел Тэсс в лесу, уже светало.

Вначале он различил запах дыма от костра и аромат жареного мяса белки. Значит, в лесу люди. Но кто они – враги или друзья?

Ворон медленно приближался к кострищу, кружа вокруг него по лесу, пока не подошел довольно близко и не увидел, что Тэсс там одна.

Она стояла на коленях, раскачиваясь взад и вперед, уставясь на мертвеца в форме солдата английской армии. Она не обратила на него никакого внимания.

– Тэсс! – тихо позвал он, осторожно подходя ближе.

Он понял: здесь что-то произошло. Может, этот мертвый солдат – знакомый Тэсс?

Ворон оглядел почву вокруг костра. Здесь ясно были видны следы борьбы. В боку солдата зияла глубокая рана. Ворон поискал взглядом вокруг и заметил рядом с Тэсс, в траве, окровавленный нож. Тот самый, что Тэсс сняла когда-то с пояса могаука.

Ворон снова посмотрел на девушку. Ее неподвижный взгляд был прикован к трупу. Лицо ее было лишено какого-либо выражения. Неужели это сделала она? Неужели это она убила этого здоровенного детину?

Ворон опустился на колено и взял руку Тэсс в свои ладони. Ее рука была холодна. Ворон стал тихонько растирать и гладить ее, пытаясь согреть.

Слава Богу! Она жива! Его Тэсс! Огненная Женщина!

– Тэсс! – снова позвал он.

Тэсс медленно подняла на него глаза.

– Этот человек… Он мертв.

– Да, он мертв. – Ворон нежно гладил ее по руке. – Тэсс, это сделала ты?

Тэсс расплакалась и закивала головой.

Лицо Ворона озарила улыбка гордости. Она – крепкий орешек. Она молодец, его Тэсс. Она сильная и смелая, как индианка.

– Он… – Тэсс с трудом выговаривала слова, слезы ручьем текли по ее щекам. – Они хотели…

Они? Так, значит, этот солдат был не один? Ворон быстро огляделся. Как он сразу не заметил? Да, их было трое. Возле костра валялись три оловянные армейские миски. Чуть в стороне – три походные подстилки и ружья. Неужели где-то еще мертвые тела? Он уже ничему не удивился бы.

– Что они хотели от тебя, Тэсс? Что они сделали? Скажи мне, Тэсс, – тихо попросил Ворон. Ему хотелось помочь ей выйти из оцепенения.

Тэсс кивнула в ответ и медленно заговорила, с трудом подбирая слова.

– Я думала… Они сказали… – Она посмотрела на него взглядом растерянного ребенка. – Они сказали, что проводят меня. Домой, в Аннаполис. – Тэсс вновь опустила глаза. – Но этот… – она указала на труп. – Он хотел… Он трогал меня везде. Потом, после этого, они убили бы меня, я знаю.

Ворон застонал от боли за нее.

– Ах, бедняжка Тэсс! Ах, моя китихи, – он погладил Тэсс по голове и притянул к себе. – Да, ты права, твоя жизнь была в опасности. Этим бандитам мало изнасиловать женщину, они жаждут крови и всегда заметают следы злодейства.

Ворон крепко обнял ее, баюкая, как ребенка. Тэсс даже не пыталась отстраниться.

– Я так испугалась! Я не хотела его убивать. Я защищалась, я не могла это терпеть.

Тэсс кулаком вытерла мокрые щеки.

– Ты не понимаешь. Я могу подарить свою честь только одному человеку. Моя невинность – все, что у меня есть. Я отдам ее только по своей воле.

Она посмотрела на труп, и ее передернуло.

– Это ужасно. Я не хотела убивать его, – повторила она.

Ворон не знал, как утешить Тэсс. Он хорошо понимал ее. Он прекрасно помнил, что он чувствовал, когда впервые убил человека. Это было ужасное ощущение. Тогда ему не исполнилось и семнадцати. Его дядя взял его с собой на разведку в лес. Они натолкнулись на бледнолицых. Он сразил одного из них своей стрелой. Тот с открытыми глазами рухнул в траву, а Ворона затошнило, он бросился в лес, не разбирая дороги. До сих пор он по утрам возносит Богу молитву, прося прощения у него за то, что его жизнь такова, что он – воин и ему приходится убивать.

Ворон взял Тэсс за плечи. Надо найти слова, чтобы успокоить ее.

– Послушай, – сказал он. – Если бы ты не убила его, то они убили бы тебя. Это жизнь. Таков закон леса.

Тэсс не могла унять рыданий.

– Те двое, другие… Я бы и их убила, наверное, если бы они не убрались.

И снова Ворон почувствовал, что гордится ею.

– Все правильно, Тэсс. Ты защищалась. Правда на твоей стороне. Ведь ты не дразнила их, верно?

Тэсс отрицательно покачала головой. Конечно, нет. Ворон понял, что задал дурацкий вопрос.

Руки Тэсс лежали на его плечах, и ему это было приятно. Ее упругая грудь была плотно прижата к его груди. Он всем телом ощущал ее близость и от этого чувствовал себя сильным и счастливым.

– Я хотела добраться домой. И только. Просто попасть домой, – произнесла Тэсс, начиная приходить в себя.

Ворон не ответил. Он нежно поцеловал ее в висок, на котором часто билась голубая жилка. Тэсс не отстранилась, и он снова поцеловал ее. Ворон почувствовал, как она обмякла в его руках. Он был так рад, что нашел ее, что она жива и невредима. Было так приятно снова вдыхать запах ее волос и ощущать под пальцами ее шелковую кожу.

Ворон провел рукой по ее лбу, снимая налипшие травинки. Ей и вправду пришлось нелегко без него. Он еще никогда ни к одной женщине не чувствовал такой всепоглощающей нежности. Он еще никогда, как в эту минуту, так страстно не желал дотронуться до нее и ощутить в ответ ее нежность.

– Тэсс, – прошептал он ей на ухо. – Я так боялся за тебя. Я боялся, что больше никогда не увижу тебя, Тэсс… Моя Тэсс…

Тэсс крепче обняла Ворона за шею. Она слушала, как он шепчет ее имя. Никто еще никогда не был так нежен с ней. Ни один мужчина не обращался с ней так ласково и осторожно.

В руках Ворона Тэсс почувствовала себя спокойно. Теперь она в безопасности. Он гладил и успокаивал ее.

Ворон повернул ее к себе лицом и нежно, медленно провел указательным пальцем сначала по щеке, потом по подбородку и по носу. От этого по телу Тэсс прокатилась теплая волна возбуждения.

Все началось просто с желания утешить и посочувствовать. Тэсс и сама не понимала, почему вдруг вся загорелась. Дыхание стало неровным. Сердце глухо заколотилось. Запах волос Ворона действовал на нее, как крепкое вино. От него пахло хвоей, дождем и чем-то еще, таким волнующим и незнакомым. Он был силен, и ее женское естество ощущало эту силу. Когда вдруг его губы коснулись ее губ, она не отвернулась, а еще теснее прижалась к его обнаженной груди. Она не думала. Она просто хотела, чтобы этот мужчина целовал ее. Она хотела сама целовать его.

– О, Тэсс… – простонал он.

– Ворон… – Тэсс облизнула губы, чтобы распробовать вкус его поцелуя. – Ты пришел за мной. Майрон не пришел, а ты пришел.

– Это судьба, Тэсс. Она свела нас вместе в этом мире. – Ворон гладил ее плечи и шею, она вздрагивала в его руках. – Тэсс, я не мог тебя отпустить, не мог.

Тэсс чуть приподняла голову, чтобы он поцеловал ее в губы. О чем это он? Не мог отпустить? Разве она хочет куда-то уйти?

Ворон целовал ее снова и снова, они не могли оторваться друг от друга. Ворон тихонько опустил ее на мягкую траву и стал неистово и страстно ласкать ее. Их тела переплелись, Ворон придавил ее сильным телом, но Тэсс было совсем не страшно.

Раньше, когда Майрон изредка целовал ее, Тэсс ничего особенного не чувствовала. Она не ощущала себя женщиной. Его поцелуи были словно краденые. И дотрагивался он до нее тоже как-то украдкой. Тэсс старалась убедить себя, что все изменится, когда они поженятся. Ей казалось, что только женатые пары могут наслаждаться любовными играми в полной мере. Теперь ей было смешно, что она так раньше думала.

Майрон никогда не ласкал ее так… Никогда не обнимал так, как будто имеет на это право.

Тэсс почувствовала, как рука Ворона проникла под ее лиф и нежно коснулась соска. Он словно спрашивал разрешения. Грудь Тэсс напряглась, соски стали твердыми, как изюминки. Она подняла голову и заглянула ему в глаза. В них был безмолвный вопрос.

Тэсс не знала, что делать. Не знала, что сказать ему.

– Позволь мне… – хрипло произнес Ворон. – Разреши этому мужчине поцеловать твою грудь, она такая красивая.

Тэсс проглотила комок в горле. Она почти задыхалась от желания. Его слова возбуждали еще больше, чем его ласки.

Не в силах говорить, Тэсс сжала его руку в своей. Разве не этого она хотела? Ворон был терпелив, он был нежен и ласков, несмотря на всю природную силу и мощь. Тэсс слышала, как громко бьется совсем рядом его сердце.

Господи, что это с ней? Она не могла в это поверить. Она лежит в лесу вдвоем с мужчиной, с индейцем. Она принимает от него ласки, которые дозволено женщине принимать только от мужа. И никогда еще она не чувствовала себя счастливее.

– Скажи только слово, и я остановлюсь, – сказал Ворон, не переставая ласкать ее.

– Потому что я – девушка?

Когда его влажный язык коснулся ее уха, Тэсс тихонько простонала.

– Я не стану этого делать силой, Тэсс, – шептал Ворон. – Я не стал бы принуждать к этому ни одну женщину. Девушка должна подарить свою невинность только тому, кого хочет сама. Но даже если бы ты до меня уже знала тысячу мужчин, я все равно не стал бы близок с тобой без твоего желания. Но я должен сказать тебе, Тэсс. Этот человек умирает от желания. Я хочу любить тебя, трогать… – Рука Ворона опустилась ниже, на ее бедра. – Я хочу трогать тебя там, где никто другой никогда не трогал тебя.

Тэсс застонала от удовольствия. Она совсем растерялась. Ее тело таяло под нежными руками Ворона. Тэсс смущали собственные желания.

– Я… боюсь, Ворон.

Ворон улыбнулся и стал медленно расшнуровывать завязки на ее кожаной безрукавке.

– Не бойся, милая Тэсс. Твое прекрасное тело создано для любви. Для любви мужчины. Не бойся, моя Огненная Женщина.

Тэсс еще не понимала, чего хочет на самом деле.

Руки Ворона уже ласкали ее грудь.

– Значит, если я скажу тебе остановиться, ты сразу остановишься? – наивно переспросила она.

– Только одно твое слово, один жест – и этот человек остановится.

Ворон расшнуровал ее лиф, и обнаженная грудь почувствовала лучи теплого солнца.

Сквозь полузакрытые веки Тэсс украдкой наблюдала за Вороном. Ей нравилось смотреть, как он наклоняется и жарко целует сосок то одной, то другой груди. Руки его тем временем нежно гладили ее бедра.

– О… – застонала Тэсс. – О, Ворон…

«Удивительно, такой сильный мужчина – и такой нежный», – подумала Тэсс.

Это было необыкновенное ощущение. У нее не было сил сказать ему «остановись». Она не хотела, чтобы он останавливался.

Тэсс ни о чем не думала больше, она просто расслабилась, вверяя свое тело воле мужчины.

Одной рукой она обнимала его, другой направляла его голову.

– Целуй меня, – шептала она. – Ну пожалуйста, еще…

Ворон чуть прикусил ее сосок, и спина Тэсс выгнулась дугой. Ее тело стало послушно этим ласкам. Она тяжело дышала, лоб покрыла испарина.

– Я не знала, – прошептала она, – я не думала, что это может быть так хорошо.

Она стонала все громче, не в силах себя сдерживать.

– Почему? Почему мне так хорошо? – спрашивала она, не ожидая ответа.

И вдруг она поняла, что и сама хочет больше всего на свете трогать, гладить и ласкать Ворона. Ей никогда не хотелось этого с Майроном.

Она провела ладонями по его мускулистой спине, потом по плечам, рукам, груди. Она никогда так не чувствовала мужчину. Почему с Майроном у нее ни разу не возникало такого желания? Ей ни разу не хотелось ласкать его так, как сейчас она ласкала Ворона.

Тэсс открыла глаза и увидела, что Ворон вопросительно смотрит на нее. Он перестал ласкать ее, и от этого она почувствовала почти боль.

– Ну же! – Тэсс не хотела, чтобы это закончилось.

Ворон не двигался.

– Но почему? – спросила она. – Почему ты остановился?

Ворон поцеловал ее в кончик носа и резко поднялся.

Заговорил он не сразу. Но когда заговорил, Тэсс услышала, как дрожит его голос. Значит, он так же возбужден, как и она.

– Тэсс, – тихо сказал Ворон. – Это неправильно. Этот человек не хочет просто воспользоваться слабостью женщины. Даже если это белая женщина.

Тэсс облизала пересохшие губы и села рядом с ним. Она стала поспешно зашнуровывать свой лиф. Еще мгновение назад ее не смущало, что ее грудь обнажена, но теперь она начинала приходить в себя.

– Ты говоришь, что не хочешь воспользоваться мной. Что это значит? – улыбнулась она, притворяясь безразличной. – А мне-то показалось, что я сама соблазнила тебя.

Тэсс почувствовала смущение. Что это с ней такое? Она совсем забыла, где находится и что произошло с ней недавно.

Тэсс огляделась, увидела труп солдата и окончательно очнулась.

Она убила человека, который попытался силой овладеть ею. А теперь валяется тут, в траве, рядом с трупом, предаваясь пагубной страсти, вдруг охватившей ее. Да она просто сошла с ума! Это чистое помешательство!

Тэсс посмотрела на Ворона. Он отвернулся от нее и внимательно вглядывался в чащу леса.

Только сейчас Тэсс осознала, что происходит. Ворон нашел ее. Значит, она снова его пленница. А она, как дура, позволила ему целовать ее и сама отвечала на его ласки! Тэсс в отчаянии резко затянула на узел завязки лифа и закрыла лицо руками.

Ей было стыдно. Как она могла так вести себя?!

Молчание показалось обоим бесконечным. Первым нарушил тишину Ворон.

– Мы должны вернуться в деревню, – сказал он, глядя ей прямо в глаза.

Тэсс упрямо качнула головой.

– Нет. Я не пойду с тобой. Я пойду домой. Так надо, – ответила она.

– Да, ты пойдешь домой. Твой дом там, где живет этот человек.

– Нет! – Тэсс заговорила громче и увереннее. – Я же сказала. Я не пойду назад, Ворон.

– Ты должна. Это судьба, это не твой выбор. Это выбор Создателя.

– Ерунда! – Тэсс поднялась на ноги, поправляя юбку.

Ворон протянул к ней руку, она отпрянула.

– Ты не имеешь права! У меня своя жизнь – у тебя своя. Все это – ошибка. Я не вещь! Ты не можешь распоряжаться мной, как захочешь. У меня свои планы на жизнь. Я тоже человек. И буду решать сама. Я – человек, Ворон! А человеком нельзя владеть, как мушкетом или луком. Это ты понимаешь?

Ворон тоже поднялся на ноги и отряхнул листья, налипшие на одежду. Он молчал, и это злило Тэсс еще больше.

– Я ухожу! – прокричала она и повернулась к нему спиной.

– Ты в ответе за смерть брата. Мы связаны с тобой его памятью.

Тэсс резко развернулась.

– Но я не виновата! – не выдержала Тэсс. – Мне казалось, что ты уже понял это наконец. А теперь ты снова заводишь об этом разговор. Я не убивала твоего брата! Я не нажимала на курок! Это был несчастный случай! Почему ты никак не поймешь это своей тупой башкой?!

Ворон будто и не слышал ее слов.

Он медленно и спокойно приближался к ней.

Ну уж нет. На сей раз ему не удастся захватить ее. Он безнадежно глуп и дик. И как она могла целовать его?!

Тэсс огляделась вокруг. На траве валялось ружье, которое бросили бежавшие солдаты.

Она сумела защитить себя уже дважды, победив могауков и солдат. Так неужели она отступит перед этим дикарем?

Тэсс наклонилась, схватила ружье и направила его в сторону Ворона.

Он только ухмыльнулся.

– Зачем ты мне угрожаешь? Ты не убьешь этого человека, – спокойно сказал он.

– Я уже убила одного. Почему бы не убить второго? – Тэсс целилась Ворону в грудь. – Только шаг, и я пристрелю тебя! – крикнула она.

– Но я же не сделал тебе ничего плохого, – сказал Ворон. Голос его оставался совершенно ровным и спокойным.

«Он считает, что я только пугаю, – подумала Тэсс. – Он меня не боится. Что же делать? Лишь бы не дрогнула рука! Дьявол! Он все же сущий дьявол!»

– Ворон! – Тэсс решила, что нужно попробовать убедить его. – Отпусти меня. Тогда никто не пострадает. Я должна вернуться домой, к дяде.

Крепко держа ружье двумя руками, Тэсс вытерла губы о свое плечо, словно стараясь стереть вкус поцелуя этого дикаря.

Глаза Ворона превратились в узкие щелочки. На ружье он не обращал никакого внимания, а только пристально и спокойно смотрел ей прямо в глаза.

– А разве там, в том доме, есть мужчина, чьи руки будут так же ласкать тебя? – спросил он.

«Он, кажется, ревнует».

– Да, есть, – солгала Тэсс.

Ружье было очень тяжелым, и от напряжения у нее задрожали руки.

– Я уже говорила тебе. Я выхожу замуж. У меня есть жених. Его зовут Майрон. Ты все это знаешь. Мы сыграем свадьбу, как только я вернусь домой!

Ворон поднял вверх указательный палец.

– Ты не отвечаешь на мой вопрос! Я спросил тебя совсем о другом. – Он сделал шаг вперед.

Тэсс крепче сжала ружье.

«Господи, что он делает? Зачем?»

– Тэсс, я спросил тебя, есть ли там, куда ты идешь, мужчина, чьи ласки желанны для тебя? Могут ли руки того мужчины доставить тебе такое же наслаждение, как эти руки? – Ворон протянул к ней раскрытые ладони.

Тэсс сделала шаг назад. Сердце бешено заколотилось. Она не могла этого выносить. Надо бежать. Надо спасаться от этого искушения.

Она бежит не от Ворона, а от самой себя. Этот дикарь завораживает ее. Она не может вынести его взгляд. Даже сейчас, когда она держала его на прицеле, взгляд этих черных глаз манил ее к себе с неодолимой силой.

– Ворон, не заставляй меня стрелять!

Он снова шагнул к ней.

– Оставь ружье и пойдем, – сказал он.

Тэсс сдула с лица непослушную рыжую прядь.

– Отпусти меня! Отпусти добром, не то пожалеешь!

– Я терпеливый человек, Тэсс. Но всякому терпению приходит конец, – резко сказал индеец и двинулся в ее сторону.

Теперь в нем никак нельзя было узнать нежного и ласкового любовника. Он снова был ее врагом. Это был Ворон. Индеец-ленапе, сильный и жестокий воин. Такой, каким она его уже знала.

– Я говорю тебе – брось ружье! – крикнул он.

Голос Ворона заглушило эхо выстрела. Тэсс вскрикнула и выронила ружье.

 

12

Отдача от выстрела была такой сильной, что Тэсс отбросило назад. Она потеряла равновесие и упала. В воздухе висело облако дыма, пахло порохом.

Тэсс схватила выпавшее ружье и поднялась на ноги. Ворон стоял на том же месте. Она едва могла разглядеть его сквозь сизый дым. «Черт, промахнулась! Слава Богу! Я промахнулась».

И что теперь? Времени перезарядить ружье у нее нет. Тэсс со злостью швырнула ружье на землю, повернулась и побежала.

Она услышала, как Ворон крикнул что-то ей вдогонку на своем ленапском языке. Интересно, а у них, у индейцев, есть ругательства? Она была почти уверена, что он ругался.

Тэсс мчалась сквозь заросли, не разбирая дороги. Она оглянулась, но не сразу увидела Ворона. Потом она поняла, что он догоняет ее. Господи, он поднял мушкет. Неужели он собирается стрелять?

Она побежал так быстро, как только могла. Он преследовал ее, как животное на охоте.

– Оставь меня в покое! – взмолилась она. – Просто отпусти меня, Ворон, ну пожалуйста!

– Ты принадлежишь мне, – отрезал он.

Тэсс споткнулась и подвернула лодыжку. Быстро бежать она уже не могла.

– Нет! – крикнула она, не оглядываясь. – Я никому не принадлежу! Тем более тебе! Этого никогда не будет!

Ворон быстро настигал ее. Казалось, он уже бежит за ней след в след. Тэсс резко наклонилась, схватила камень и швырнула им в Ворона. Он замычал от боли.

Тэсс хромала. Нога причиняла ей сильную боль. Она уже никуда не убежит. Тэсс поняла это. Она бессильно опустилась на мягкий мох.

– Черт! Черт! Черт! – повторяла она, стуча кулаками по земле.

И тут же Ворон оказался рядом с ней. Он присел на поваленное дерево.

– Ты не убежишь, Тэсс, – сказал он. – Ты не сможешь убежать от меня.

– Убегу! Если не сейчас, то потом. Я все равно буду убегать снова и снова. Ты не можешь насильно оставить меня.

Ворон подошел к ней и молча с силой схватил за плечо. Ей было больно. Тэсс вывернулась, вскочила и отхромала за дерево. На этот раз Ворон выругался по-английски.

Она уже не думала о подвернутой ноге. Она только хотела бежать. Мокасины Такуко были словно волшебные. Нога уже почти не болела. Ей казалось, что она может лететь, как ветер. Тэсс не останавливалась. Она продиралась сквозь заросли ежевики, не замечая, что колючие ветви обдирают кожу на руках и ногах. Ничто сейчас больше не имело значения. Только бы ей удалось убежать! Убежать от этого безумного краснокожего, от тех чувств, которых раньше она никогда не испытывала и которых боялась, как греха.

– Тэсс! Остановись! – закричал Ворон.

Он снова догонял ее. Тропинка, по которой она бежала, резко сузилась. Ворон был совсем рядом, она слышала, что он нагоняет ее. Он уже злился всерьез. Она не видела его, но как-то чувствовала это.

И вдруг тропинка кончилась. Тэсс уперлась в зеленую стену кустарника. Она даже вскрикнула от отчаяния. Она провела рукой по лицу. На ладони алела кровь. Она ободрала щеку о колючий кустарник. «Что же делать? Думай!» – приказала она себе.

Она вспомнила, как когда-то Ворон уводил ее от могауков. Они скрылись от них в таких густых зарослях, где, казалось, никогда не ступала нога человека. Ворон после объяснил ей, что многие годы подряд дикие коты, лисы и другие животные ходят по тропам, на первый взгляд совсем неприметным. Значит, и здесь где-то должен быть проход, только очень низко, наверное.

Тэсс встала на колени, внимательно осматривая кустарник вокруг себя.

Она вытянула вперед обе руки. Вот он! Проход! Тэсс наклонилась и нырнула головой в глубь зарослей.

Ворон снова выругался. Он успел схватить ее за мокасины, когда она уже почти скрылась в кустах, но ей удалось вырвать ногу. Здесь листва была такой густой, что солнечный свет почти не проникал сюда. Тэсс продвигалась ползком. Земля была покрыта гниющими прошлогодними листьями и испражнениями животных. Тэсс не останавливалась. Она упорно ползла вперед, но вдруг свет стал ярче, и Тэсс вынырнула из узкого лаза на открытую зеленую поляну.

Ворон немного отстал от нее. Наверное, потому, что лаз был очень узким и ему было трудно протискиваться по нему с мушкетом за плечом.

Тэсс снова бросилась бежать. Она улыбалась. Ему не поймать ее теперь, пусть попробует.

Но она рано обрадовалась. Внезапно прямо перед ней как из-под земли вырос Ворон. Он преградил ее дорогу, Тэсс остановилась как вкопанная.

Она смело взглянула ему в глаза. Пот градом тек по лицу Ворона, он тяжело дышал, лицо было необычно бледным. «Это он от злости так побелел», – злорадно подумала Тэсс, но, оглядев его внимательнее, поняла, что причина совсем в другом. Правой рукой Ворон держался за плечо, которое сильно кровоточило. Значит, она не промахнулась.

Тэсс попыталась ускользнуть от Ворона, резко вильнув в сторону, но он ухватил ее за волосы, почти сбив с ног.

– Все! Хватит! – прорычал он.

Тэсс боролась с отчаянием последней надежды.

«Не сдамся! Надо бороться за Абби! За себя!»

Ворон не отпускал ее. Она царапала и щипала его. Он вроде и не замечал этого. Тогда она укусила его за руку и вцепилась в волосы, вырвав густую черную прядь.

Ворон взвыл от боли.

– Да хватит же! Этот человек говорит тебе, прекрати!

Тэсс размахнулась и что есть силы стукнула его кулаком… Ворон побледнел и ухватился за раненое плечо.

– Хватит! – Ворон перекинул ее через бедро, швырнул на землю, а сам взгромоздился сверху.

– Пусти меня! Пусти! – визжала Тэсс, извиваясь под ним и мотая головой из стороны в сторону. Она задыхалась, силы кончались. Ворон был слишком тяжелым и сильным, ей не удавалось сбросить его с себя. – Пусти меня! – выдохнула она снова уже шепотом и закрыла глаза, сдаваясь, понимая, что дальнейшая борьба бесполезна.

– Открой глаза! – приказал он.

– Подлец! – пробормотала Тэсс, но глаза не открыла.

– Я сказал: открой глаза! – Он схватил ее за плечи и с силой встряхнул.

Тэсс подчинилась. Слезы отчаяния застилали ей глаза, но она разглядела, что безрукавка Ворона на плече уже сильно пропиталась кровью. Кровь была и на голой груди, текла по руке.

– Я не промахнулась. Господи, я же ранила тебя! – пробормотала она.

– Слава великому Манито, что ты плохо прицелилась, – ответил он.

Тэсс снова закрыла глаза. Она не могла на него смотреть. Она не понимала, что чувствует. Не понимала, как можно одновременно так ненавидеть человека и любить его. Ведь так не бывает! Она почувствовала сильное желание открыть глаза и посмотреть на Ворона, протянуть руку и дотронуться до его лица.

– Прости меня. Мне очень жалко тебя, – тихо сказала она.

– Жалко? – переспросил он.

Тэсс посмотрела ему в глаза.

– Ну, я не знаю… Я не хотела…

Ворон отпустил ее руки.

– Пуля застряла, ударившись в кость. Тебе придется вынуть ее.

Тэсс не могла осознать происшедшее. Еще совсем недавно она была в его объятиях и ей хотелось, чтобы это длилось вечно. Потом она стреляла в него. Неужели это она стреляла в него? Нет, точно, она сошла с ума.

– Я не хотела, чтобы все так вышло. Просто я хотела, чтобы ты меня отпустил, – сказала она тихо, не узнавая своего голоса. – Я должна вернуться домой.

– К Майрону?

Тэсс отвернулась.

– Нет. Не просто к нему. Все гораздо сложнее. Ты не поймешь.

– Скажи мне.

– Слезь с меня сейчас же! – потребовала Тэсс. – Слезай! Ты раздавил меня! – Она снова ударила его, и Ворон глухо простонал от боли.

Тэсс с тревогой посмотрела на него. Он был очень бледен. Наверное, он потерял много крови.

– Слезь с меня, – повторила она уже спокойно. – Давай я посмотрю твою рану.

– А ты не убежишь? – спросил он.

– Да слезай же! – сказала Тэсс, не отвечая на его вопрос.

– Если ты снова убежишь, я последую за тобой. Я догоню тебя. Ты – моя. Я заплатил за тебя жизнью брата. Я не дам тебе уйти.

Тэсс боялась встретиться с его взглядом.

– Если ты не отпустишь меня и не дашь посмотреть рану, то я все равно уйду. Потому что тогда ты умрешь от раны здесь, в лесу, и я буду свободна.

Их глаза встретились. Ворон поколебался, потом, скатившись с нее, сел рядом на землю.

Тэсс провела рукой по лицу, стараясь собраться с мыслями. Какой смысл бежать? Даже раненный, Ворон был силен. А если бы она захотела бежать, у нее уже не было сил. Она снова была его пленницей.

Тэсс присела перед Вороном на корточки и приподняла безрукавку на плече. Надо получше рассмотреть рану.

«Какое мне дело до него? До его раны? Но нельзя же оставить его умирать здесь».

– Рана чистая, – сказала она со знанием дела, хотя ничего в этом не понимала. – Если мне удастся вынуть пулю и остановить кровь, все будет в порядке.

– А раньше тебе приходилось вытаскивать пули?

– Нет.

– А ты сможешь?

– Посмотрим. Все равно ничего другого не остается.

Ворон, как видно, колебался.

– Ладно, – согласился он наконец.

Тэсс закусила губу. Хоть она и старалась говорить спокойно, ей было страшно. Она и представления не имела, как вытаскивать пули. Конечно, она не могла выдать себя, показать, что боится. А что, если она причинит ему боль? А вдруг не удастся остановить кровь, когда она вытащит пулю?

– Дай мне твой нож, – сказала она как можно уверенней и указала пальцем на тесак, болтавшийся у Ворона за поясом.

– Не здесь, – ответил Ворон. – Надо вернуться к костру и прокалить нож на огне, чтобы отогнать злых духов.

Тэсс нахмурилась.

– А еще говорил, что вы исповедуете христианство. Какие еще злые духи? Это ерунда! Дай нож!

Одной рукой Ворон взялся за нож, а другой потянул за руку Тэсс, заставляя встать.

– Неужели тебе всегда надо со мной спорить? Пошли!

Он подхватил свой «браун бэсс» и повел ее обратно, к лагерю английских солдат.

Тэсс молча шла рядом.

Когда они пришли, Ворон снял нож с пояса и положил его в костер, на тлеющие угли. Он вытащил из сумки смотанную в клубок полоску мягкой замши. Точно такую же, какой он обернул раны на ногах Тэсс в первую их ночевку в лесу, когда они удирали от могауков. Ворон с сомнением посмотрел на Тэсс. Она присела у костра и не поднимала глаз, чтобы не выдать своего страха.

– Ладно, – сказал он. – Принимайся за дело. А потом мы вернемся домой, в деревню. Сегодня будет Большой Сбор. Мой народ будет решать, кто станет военным вождем племени. Я должен быть там.

Тэсс обошла костер. Ворон сел на землю, Тэсс пристроилась рядом с ним на корточках.

Ей вдруг стало очень жалко его. Она так виновата. Зачем только стреляла? Всего чуть-чуть ниже и левее, и она убила бы его. Тэсс сжала зубы. Она ненавидела его за то, что он удерживал ее силой рядом с собой. Но убивать его она не хотела.

Ворон попытался сам снять безрукавку. Тэсс отвела его руку.

– Давай я. Одной рукой тебе неудобно.

Ворон опустил руку и усмехнулся. Тэсс дотронулась до воспаленного плеча и вспомнила, как она страстно ласкала его недавно.

– Чего ты смеешься? – спросила она.

– Просто я рад, что ты смелая и не боишься сделать этому человеку больно, – сказал он насмешливо.

– Я бы очень хотела сделать тебе больно. Но уже и так достаточно.

Тэсс выхватила нож из костра и сдула с него пепел.

– Хотя мне ты не причинял физической боли, но ты гораздо больнее обидел меня.

Их взгляды на миг встретились.

– Но я все-таки не хочу, чтобы ты умер, – тихо добавила Тэсс.

– Именно поэтому ты плохо прицелилась? – продолжал издеваться над ней Ворон.

Тэсс не ответила. Она сделала глубокий вдох и воткнула конец ножа в открытую рану. Брызнула кровь.

– Вот так, – сказала она. – Я хотела бы тебя помучить, как ты – меня. Медленная, болезненная смерть для моего врага.

– Врага? – промычал Ворон сквозь зубы. – Ты в этом уверена? Тэсс почувствовала, как мускулы его плеча напряглись, словно помогая ей вытолкнуть застрявшую пулю. Ворон явно страдал от сильной боли, но не проронил ни звука. Даже не шелохнулся. Только по лбу градом потек пот и закапал на руку Тэсс.

Тэсс ощутила, как нож коснулся чего-то твердого в ране.

– Я ее нашла! Остается только достать…

Тэсс заколотило.

– Сейчас. Уже почти все, – соврала она, стараясь держать себя в руках.

Она осторожно повернула нож, пытаясь достать пулю, и почувствовала, как нож царапает кость.

Ворон положил руку на ее плечо и с силой сжал его. Тэсс было больно, но она не обращала на это внимания.

– Уже почти… Сейчас. – Она подцепила пулю и вытолкнула ее наружу. Тут же из раны фонтаном брызнула кровь.

Свободной рукой Тэсс схватила повязку и прижала ее к ране, пытаясь остановить кровь.

– Вот она! – Тэсс взяла пулю и протянула ее Ворону. Руки ее дрожали.

Ворон тяжело дышал, взгляд был мутным.

– Я же говорила тебе, что я умею.

– Там. В сумке, – медленно проговорил Ворон. – Возьми. Мешочек с травами. Разотри их и нанеси на рану. Это остановит кровь.

Тэсс положила нож на землю, достала из сумки мешочек и сделала все, как сказал Ворон. Потом она достала кожаный баул с водой и протянула его Ворону. Он сделал большой, жадный глоток. Тэсс невольно протянула руку и вытерла пот с его лба.

Ворон посмотрел на нее долгим взглядом. Тэсс смутилась.

– Ну, так мы можем идти? – спросила она.

– Дай мне мушкет.

– Теперь ты собираешься стрелять в меня? – Тэсс подняла «браун бэсс» и бросила его Ворону.

– Нет, не сейчас, – мрачно пошутил он.

Ворон воспользовался мушкетом, как костылем, чтобы подняться на ноги.

– Пошли.

– А как быть с ним? – Тэсс указала на труп.

– Оставь его. Положи его на горящие угли и пускай горит в аду.

Тэсс не смогла заставить себя сделать то, что посоветовал ей Ворон. Она просто собрала ружья, которые побросали, убегая, братья. Ей вдруг страшно захотелось скорее уйти отсюда. Все равно куда, хоть в ленапскую деревню.

* * *

Майрон Элсворт склонился над кухонной раковиной и, намылив руки, яростно отдирал щеткой въевшуюся под ногти грязь. В воздухе висел аромат черничного пирога. Мать всегда пекла его, когда приходила навестить старшего сына.

– Ты сам спросил, что я об этом думаю. А теперь, когда я высказываю свое мнение, ты меня не слушаешь! – возмущалась мать.

Майрон вздохнул.

– Я ни о чем тебя не спрашивал, мама. Я даже не просил тебя приходить. Я вполне могу сам позаботиться о себе.

– Ерунда, – отрезала мать.

Она быстро и ловко двигалась по кухне, вынула из буфета и поставила на стол две белые тарелки тонкого китайского фарфора. Этот сервиз Майрон купил в Китае как свадебный подарок для Тэсс.

– Тебе пора найти себе достойную жену. Эта твоя служанка, негритянка, и понятия не имеет, как нужно ухаживать за мужчиной.

Майрон все скреб и скреб ногти, то и дело опуская щетку в тазик с горячей мыльной водой.

– Тэсс была бы мне хорошей женой, мама. Я знаю, что она никогда тебе не нравилась, но я уверен, что нам было бы хорошо вместе. С ней я чувствовал себя счастливым.

– Но ее больше нет, сын. Она умерла, и нет смысла все время думать о ней.

Майрон упрямо замотал головой, стыдясь невольных слез, которые застлали ему глаза.

– Нет! О ней ничего не известно. Ни мне, ни тебе, никому!

Мать положила рядом с тарелками столовые приборы и засуетилась. Ей было уже за сорок, но она была еще очень энергичной женщиной.

– Так можно заболеть, сын. Нельзя все время тосковать. Нельзя думать о том, что ты не в силах исправить, Майрон.

Майрон сморгнул слезы и, сполоснув руки, вытер их чистым полотенцем, которое подала ему мать.

– Я так не могу. Не могу отказаться от надежды. Я не могу забыть ее. А что, если она жива? А что, если – да поможет ей Бог! – эти звери все же оставили ее в живых?

Лайла Элсворт заходила из угла в угол по кухне, многочисленные длинные юбки зашуршали по полу.

– Тогда ты прав. Да поможет ей Бог, потому что уже никто другой помочь ей не в силах.

Лайла схватила сына за руки.

– Ты посмотри, что ты наделал! Ты так тер руки щеткой, что содрал кожу до крови!

Она схватила чистое полотенце, замотала руки сына и стала качать их в своих ладонях, как ребенка.

– Так нельзя! Ты сойдешь с ума!

Майрон упрямо мотнул головой и отнял свои руки.

– Я не смогу забыть ее, мама. Я должен знать, жива она или нет. Если она жива, то ей нужна моя помощь.

Мать с болью смотрела на сына.

– И что же ты собираешься сделать? Прочесать все индейские поселения отсюда до Огайо?

– Да, если так будет нужно.

Майрон бросил на раковину окровавленное полотенце и придвинул стул.

– Садись, мать. Обед стынет.

 

13

Ворон сидел, скрестив ноги, в Большом Вигваме и слушал молитву, которую нараспев читал шаман племени Полированный Камень. Звуки его голоса успокаивали. Как изменился мир с тех пор, когда Ворон был маленьким и слушал пение шамана на руках у матери!

Он впервые увидел белого человека, когда ему было три года. С тех пор беловолосые очень изменили жизнь его племени. Теперь все было не так, как в дни молодости его деда, когда народ жил свободно. Но ленапские обычаи остались неизменными. Например, эта молитва.

Полированный Камень повторял те же слова, которые когда-то слышал дед, потом его отец, а теперь он. Ворон помнил деда. Помнил, как, уже весь седой и сморщенный, он мерно качался из стороны в сторону под звуки этой молитвы.

Только верность обычаям могла спасти ленапе от засилья белых. Англичан и французов. Они хотят уничтожить их племя. Ворон был в этом уверен.

Старый шаман бросил горсть «волшебного» порошка в огонь, и сноп синих искр взметнулся в небо. Индейцы ответили на это гортанными криками, точно так же, как и их предки много-много лет назад. Ворон улыбнулся. Он знал, что народ теперь не очень-то верит в то, что этот порошок действительно волшебный, но таков обычай – делать вид, что веришь.

Ворон поднял глаза. На него в упор смотрел На-Ки. Шаман продолжил молитву, и Ворон задумался.

«Интересно, что еще наговорил про меня людям На-Ки? Кого еще подкупил безделушками и огненной водой, пить которую запрещено в деревне?»

На щеках Ворона заиграли желваки. И как люди могут быть так слепы? Как они могут верить На-Ки? Разве они не видят, что за улыбкой он скрывает мелкую, продажную душонку?

Ворон был уверен, что На-Ки не должен быть военным вождем. Любой, кто понимает, как серьезно их положение, понял бы это. На-Ки эгоистичен, хочет войны. Эти свойства характера – плохие советчики для военачальника.

Глядя на Ворона, На-Ки ухмыльнулся. Ворон отвел взгляд.

Полированный Камень закончил молитву и сел на подстилку возле очага рядом с Говорящим Со Звездами, вождем их племени.

Ворон смотрел на тонкие, одинаково ровные кольца дыма, которые вождь молча медленно пускал из трубки. Вождь – хороший человек, но он благоволит к своему племяннику На-Ки. Ворону будет трудно убедить его, что он больше подходит для вождя, чем сын его погибшего брата.

– Приветствую! – сказал вождь. – Приветствую вас всех! Вы все знаете, зачем мы собрались. Надо решить, кто будет следующим военачальником нашего племени. Давайте приступим к делу. – Он оглядел собравшихся. – Кто будет говорить первым?

Таандэ поднял руку. Ворон улыбнулся. Таандэ – молодец. Надо всегда помнить о том, что он – его настоящий друг, даже тогда, когда это касается его отношений с матерью. Он – человек чести и долга.

– Этот человек приказывает говорить Таандэ, – провозгласил вождь.

Таандэ привстал на коленях, обводя глазами всех присутствующих.

– Я хотел сказать, вы должны выбрать Ворона. И я скажу почему. – Он посмотрел на Ворона. – Я знаю его с колыбели. Он может вести людей за собой. Он умен и хитер. Он может рассчитать и предугадать, каким будет следующий шаг врага. И у него доброе сердце. Он терпелив. Он никогда не станет понапрасну рисковать жизнью наших людей. Для него важнее всего интересы нашего племени. Он никогда не сделал ничего, что могло бы повредить всем нам. Вы это знаете.

– Но он привел сюда белую женщину! – крикнул На-Ки.

Таандэ посмотрел прямо в глаза На-Ки.

– Это его право. По законам племени. – Он говорил, медленно проговаривая слова, как будто объяснял ребенку. – Беловолосые забрали жизнь его брата. Он имел право взять одного из них. – Он отвернулся от На-Ки, не давая ему возможности возразить. – Ворон хорошо говорит на языке беловолосых. Он знает, как договориться с ними.

– А что, если мы не хотим с ними договариваться? – крикнул Три Ремня, брат На-Ки. – Он всегда за переговоры, которые вовсе не нужны. Болтать и болтать с ними… – Он подвигал пальцами, изображая крякающую утку. – Что толку болтать? А если придет время, когда надо будет воевать, а не болтать? Что тогда?

Темные глаза Таандэ сузились.

– Есть среди вас мужчина или женщина, кто сомневается в способностях Ворона как воина? Кто не хотел бы, чтобы в бою Ворон шел рядом с ним?

По вигваму прокатился ропот.

– Да. Это верно! Таандэ говорит правду, – сказала пожилая женщина.

– Ворон – настоящий воин. Это все знают, – вторил ей молодой парень.

– Я бы с ним пошел в огонь и в воду, – сказал другой.

– Но это не значит, что На-Ки – плохой воин, – возразил вождь.

Таандэ сел, поняв, что его время истекло.

– Мы собрались здесь не для того, чтобы хвалить или ругать кого-то, – продолжил Говорящий Со Звездами. – Обоих мы хорошо знаем. Они оба – достойные люди. Иначе я не предложил бы их. Я вас прошу, мой народ! Мы собрались здесь вовсе не для распрей. Мы должны быть едины в нашем выборе. Мы собрались здесь, чтобы решить, кто лучше защитит интересы племени, решая наши споры с беловолосыми. Кто сможет вовремя принять решение вступить в борьбу и повести нас за собой к победе?

Ворон привстал со своего места.

– Мне кажется, что мудрее сейчас – не вступать в войну с англичанами, – сказал он.

Вождь указал на него, давая тем самым разрешение говорить.

Ворон поднял вверх кулак.

– Роль военачальника не только вести народ на войну. Прежде всего важно правильно решить, надо ли вообще воевать. На-Ки – хороший воин. – Он немного помолчал, потом продолжил: – Но На-Ки очень мстительный человек. Жажда мести – плохой советчик. Она застилает глаза и мутит разум.

– Мстительный? Ты говоришь, что я – мстительный? А кто из нас держит в плену невинную женщину только за то, что белые убили его брата? – На-Ки говорил, обращаясь не к Ворону, а ко всей деревне. – Разве это не жажда мести, мои дорогие соплеменники, мои братья и сестры?

По вигваму пробежала волна одобрительного гула.

– На-Ки говорит правду. Ворон держит в плену невинную женщину, – сказал старик, сидевший ближе всех к костру и сосавший потухшую трубку.

– Ворон говорит о мстительности, а сам запер белую женщину в вигваме и не отпускает ее, – сказал еще кто-то.

Ворон был в замешательстве. Они говорили уже совсем о другом. И когда это для них судьба Тэсс стала такой важной? Почему их всех так волнует, что он сделает с белой женщиной? Не иначе как На-Ки постарался подлить масла в огонь.

Ворон поднял руку, прося слова. Потом скрестил руки на груди.

– Все, о чем вы здесь говорите, не совсем так. Дело в том, что эта женщина, о которой идет речь… она не пленница. Я беру ее себе в жены.

Ворон и сам удивился, почему он это сказал. Он даже не был уверен, что это он произнес эти слова. Они как-то сами сорвались с языка.

По вигваму прокатился одобрительный шумок. Ворон встретился глазами с матерью, она улыбалась.

– В жены? Ты собираешься взять в жены эту белокожую пленницу? – переспросил Бурый Медведь.

– Чем ты так удивлен? – спросил его Ворон. – Насколько я помню, твоя жена, Целующее Солнце, тоже была пленницей.

Жена Бурого Медведя хихикнула.

– Разве не правда, – продолжил Ворон, – что ты украл Целующее Солнце из деревни шауни и привез ее сюда, перекинув через седло? Я помню, как она визжала – горы дрожали. Говорят, что она вмазала тебе так, что у тебя искры из глаз посыпались. И на свадьбе ты был просто красавцем. Скорее был похож на енота, чем на ленапского воина.

Все присутствовавшие расхохотались. Кто-то хлопнул смутившегося Бурого Медведя по плечу. Целующее Солнце обняла мужа за плечи в подтверждение того, что они счастливы, несмотря на такое «веселое» начало их совместной жизни.

– Да. Все правда, – сказал Бурый Медведь. – Но это другое дело. Моя жена боролась со мной для виду, чтобы гордость свою показать. И потом, моя жена – индианка. А та женщина, о которой ты говоришь, белокожая. Она – не наша. Она – англичанка. Она – наш враг.

– Но нам не мешало бы породниться с белыми, – вступила в разговор Женщина Грез. – Мы уже разговаривали об этом со старшинами нашей деревни, ведь так, Говорящий Со Звездами?

– Да, это верно, – ответил вождь. – Помню, у тебя было видение, Женщина Грез. Ты видела, что в будущем наш народ породнится с белыми и возникнут новые люди, ни белые, ни краснокожие. Может, это начнется с твоего сына?

– Ты хочешь взять ее в жены? – заорал вдруг На-Ки. – Да ты не в своем уме! Как может такой союз помочь нашему народу, если эта женщина тебя не хочет? Она презирает тебя. Ее тошнит от таких, как ты. Для нее ты тоже враг. Она не пойдет за тебя!

В вигваме поднялся шум. Собрание разделилось на отдельные группы, которые с жаром спорили друг с другом. Никто не ожидал, что Ворон заговорит о женитьбе. А теперь вдруг оказалось, что он женится на рыжеволосой женщине и вождь одобряет его решение. Все хотели высказать свое мнение по этому поводу.

– Тихо! – крикнул Ворон. – Вы что, не верите слову, которое дает вам Ворон? – сказал он и, поднимаясь во весь рост, повернулся лицом к На-Ки.

Да. Он женится на ней. Это его решение. Так нужно для блага его народа.

Собравшиеся затихли. Все уставились на Ворона.

– Этот человек еще раз повторяет: белая женщина будет его женой. Я даю слово, разве этого не достаточно? – сказал Ворон, обращаясь к На-Ки.

На-Ки растерянно оглядел остальных. Все теперь смотрели уже на него. Никто в деревне не имел права сомневаться, если человек дает слово. Честное слово у ленапе было свято.

На-Ки ухмыльнулся и отступил назад.

– Мой друг все запутал. Он повернул дело так, чтобы это было в его пользу.

– Женатый мужчина – серьезный человек, – сказала Тихий Голос, которая кормила грудью младенца. – Вождь, я была бы спокойнее за будущее своего ребенка, если бы военачальником стал женатый мужчина. Такой человек не станет вступать в бой, не подумав хорошенько. Семейные люди понимают свою ответственность за принятые решения, за последствия войны.

– Вы собираетесь выбирать только по этому признаку? Женатый или нет? – возмутился На-Ки.

– Я этого не говорила. – Тихий Голос погладила своего малыша по головке. – Я просто считаю, что это очень важно для нас, для матерей.

– Сядьте! – приказал Вождь На-Ки и Ворону. – Сядьте вы оба! Этот человек считает, что на сегодня достаточно споров. Давайте все подумаем над тем, что мы узнали. Надо поскорее решать, кто станет военачальником. Но не сегодня. Теперь мы будем обсуждать другие дела.

– А когда же голосовать, дядя? – капризно спросил На-Ки. – Ты говорил, что мы будем голосовать сегодня.

Вождь гневно взглянул на племянника.

– Нечего устраивать спешку! Этот выбор слишком важен для всех, чтобы решать его так, второпях. А сейчас мы перейдем к другим делам, сын моего брата.

Ворон сел, скрестив ноги. Он почти не слышал, о чем потом говорили на Совете. И как только он мог сказать всем, что женится на Тэсс? Она никогда не пойдет за него. Как он мог поставить себя в такое дурацкое положение? Если бы только На-Ки не был таким хитрым.

Ворон глубоко вздохнул, потирая виски. Что толку теперь жалеть о том, что сказано? Он дал Большому Совету слово. Он осознавал свою ответственность перед народом. Если мужчины и женщины деревни считают, что у нового военачальника должна быть жена, стало быть, он женится. Остается только объяснить все Тэсс… Но как?

* * *

Ворон стоял возле вигвама матери рядом с Таандэ. Они по очереди затягивались из одной трубки, поглядывая на синее небо, мерцающее звездами. Во влажном теплом воздухе висел стрекот цикад.

Возле Большого Вигвама все еще толпились несколько человек. Они громко обсуждали сегодняшний Сбор. Теплый ветер доносил до Ворона их возмущенные голоса.

– Что же мне теперь делать? – спросил вслух Ворон, скорее обращаясь не к Таандэ, а к самому себе.

Таандэ откашлялся.

– Да… Никто не ожидал, что ты объявишь всем о женитьбе на белой женщине. Теперь осталось только спросить ее. – Он хитро посмотрел на друга.

Ворон покачал головой.

– Она никогда не согласится. Сам не знаю, кто меня дернул за язык. Эта женщина еще вчера стреляла в меня.

Таандэ улыбнулся.

– Значит, вы достойная пара.

Ворон откинул со лба прядь волос.

– У нее есть другой мужчина. Белый. Он живет в Аннаполисе. Она собирается за него замуж.

Таандэ пожал плечами.

– Тогда отпусти ее и женись на другой. Зов Голубки с радостью пойдет за тебя. Да в нашей деревне любая пойдет за тебя.

– Ты глупости болтаешь, Таандэ. Я тебе серьезно говорю, я не знаю, как мне разговаривать с ней.

Таандэ молча посасывал трубку.

– Предложи ей что-то, чего она очень хочет. Женщины любят подарки.

– Ей нужна только свобода. Она хочет одного – избавиться от меня.

– Тогда предложи ей свободу.

– Как это? Жениться на ней, а потом отпустить? – Ворон расхохотался. – Интересно, а как старейшины племени посмотрят на то, что моя жена будет жить потом с другим мужчиной в Аннаполисе?

– Это неважно. Ты скажешь ей, что если она хочет свободы, то должна пожить здесь с тобой год или лучше два. А потом ты освободишь ее от вины за смерть твоего брата и отпустишь. Это будет ей понятно.

Ворон нахмурился. Он считал, что Тэсс принадлежит ему. Почему это он должен отпускать ее? Она будет спокойно жить где-то, пить, есть, в то время как его брат мертв?

– Вот увидишь, она клюнет на это, – сказал Таандэ.

Ворон молчал.

– Наши будут рады, если ты женишься. Они выберут тебя. А ты приласкаешь Огненную Женщину так, что она сама уже никуда не захочет уходить. – Он лукаво приподнял бровь. – Ну, как тебе мой план?

– Я не стану играть в эти игры.

Таандэ снова пожал плечами.

– Ты сам не знаешь, чего хочешь.

Ворон внимательно посмотрел на друга.

– Но такая женитьба будет обманом. Я должен обмануть Большой Совет?

– Почему? Любая ленапская женщина имеет право разойтись с мужем. Просто не надо заранее объявлять всем. – Таандэ пихнул друга локтем в бок. – А ведь она хочет тебя. Ты что, не видишь?

Ворон прикрыл глаза, стараясь спокойно все обдумать. Он видел лицо Тэсс, ее волшебные рыжие волосы. Он чувствовал вкус ее поцелуя на губах. Значит, когда он на ней женится, ему придется все время терпеть эту муку искушения. Он не сможет пойти на поводу у своих желаний. Он не сможет позволить чувствам править его поведением.

Таандэ хлопнул Ворона по спине.

– Все получится, вот увидишь. А теперь иди и поговори с ней, пока тебя крепит моя поддержка.

Ворон посмотрел на друга. Таандэ прав. Это должно сработать. Если только Тэсс захочет понять его.

– А ты можешь пойти со мной? Ты поможешь объяснить причину?

– Извини, я не могу. – Друг снова хлопнул Ворона по плечу. – Сегодня вечером я занят.

– Женщина? – крикнул Ворон уже ему вдогонку. – Я рад за тебя.

Таандэ помахал ему рукой и свернул за соседний вигвам.

Минуту Ворон стоял не двигаясь. Он хотел принять правильное решение. Время идет быстро. Сегодня войска, направлявшиеся в Камберленд, прошли совсем рядом с деревней. Беловолосые были везде, они окружали их родную деревню. Ленапе должны как можно быстрее выбрать военачальника.

Ворон погасил трубку и, вытряхнув пепел, заткнул ее за пояс. Потом отодвинул полог вигвама матери и почти столкнулся с ней. Мать собиралась уходить куда-то.

Женщина Грез улыбнулась своему сыну-красавцу.

– Эта женщина была уверена, что ты зайдешь сюда сегодня, – в голосе матери звучала нежность и понимание.

Ворон искоса взглянул на Тэсс. Она сидела возле очага, держа в руках чашку с чаем. На него она даже не взглянула.

– Я… Я пришел поговорить с Тэсс, – сказал он по-ленапски. – О том, что было на Совете. Ты можешь остаться, мама.

Женщина Грез отрицательно покачала головой.

Ворон мог поклясться, он почувствовал, что от матери пахнет тем цветочным маслом, которое индейские женщины использовали как духи.

– Извини, сын, но я не могу, – сказала Хокуа Уна. – Мне надо идти.

Ворон проследил, как мать, взяв в руки свою сумочку, направилась к двери.

– Разговаривайте спокойно, я буду поздно, – бросила она через плечо, выскальзывая из вигвама в темноту.

Ворон долго молча смотрел на закрывшуюся за матерью дверь. Куда это она направилась на ночь глядя? Наверное, на традиционные посиделки старух. Вдовы племени частенько собирались все вместе, чтобы посплетничать за рукодельем.

Ворон повернулся к Тэсс. Она смотрела на тлеющие угли в очаге.

Он в замешательстве провел рукой по лицу. С чего начать?

– Этот человек хочет поговорить с тобой, – сказал он по-английски, стараясь придать голосу уверенность.

Тэсс поставила чашку и обняла руками колени.

– Так говори же.

Ворон вздохнул. Он и не думал, что это будет так трудно.

– Здесь очень жарко. Ты не могла бы пройтись со мной? – он протянул ей руку.

– Разве я могу отказаться?

Тэсс мельком взглянула на индейца.

Она тщетно старалась успокоиться. Сердце колотилось. Она понимала, что теперь относится к Ворону как-то иначе. После того, что было в лесу… Она позволила ему подойти к ней так близко. Она позволила ему трогать ее. Но ведь на самом деле ничего не изменилось, она все так же была его пленницей. И все же Тэсс чувствовала себя по-другому.

– Ты можешь отказаться. Но ночью на ручье очень красиво. Рыбы по ночам выпрыгивают за комарами, сверкая спинами в свете бледнолицей луны. Я хотел тебе показать.

Тэсс поднялась, не подавая ему руки.

– Я думаю, прогуляться мне не помешает.

Ворон вышел из вигвама, Тэсс догнала его уже на тропинке к ручью и пошла рядом.

– Как твое плечо? – спросила она.

– До свадьбы заживет, – сказал Ворон и усмехнулся: «До свадьбы…»

– А что Совет?

– Решение пока еще не приняли.

Тэсс кивнула. На улице было прохладно. Легкий ветерок трепал ее кудри, еще влажные после вечернего купания. Она ходила на ручей, пока все были на Совете.

Под ногами шуршала трава. Они шли рядом, почти касаясь друг друга, молча спустились вниз по тропинке к ручью. Дойдя до воды, Ворон повернул налево. Вдали от тропинки он уселся на скалу, возвышавшуюся над журчащей водой. Тэсс села рядом.

Ворон достал флейту, сделанную из кости, и начал играть. Эти звуки заворожили Тэсс. Странный инструмент. Его голос был так необычен. Флейта плакала и смеялась одновременно. Тэсс слышала в музыке то пение птиц, то журчание воды, то крик ребенка. Потом Ворон стал играть что-то медленное и спокойное, похожее на колыбельную. Тэсс подумала, что эту песню, наверное, пели своим детям матери много веков назад. Звуки музыки были волшебными. Ничего подобного в своей жизни Тэсс никогда не слышала.

Она подумала, как бы она описала эту музыку Абби? Звуки были как дыхание весеннего ветра, как ласковые морские волны, как теплый ветер, который, играя с солнечными лучами, нежит кожу. Каждая мелодия складывалась в какой-то неясный, но давно знакомый образ. Это было похоже на чудо.

Когда Ворон отложил флейту, Тэсс посмотрела ему в глаза.

– А я не знала, что ты умеешь так играть. Это самая красивая музыка, какую я когда-либо слышала, – вздохнула она.

– Ты многого обо мне не знаешь, Тэсс. – Он нежно погладил флейту. – Я вовсе не дикое животное, как ты думаешь.

– Я этого не говорила.

– Я не варвар, не дикарь, не грязный краснокожий.

– Я так не считаю, ты сам это знаешь, – оправдывалась Тэсс. – Таких слов я тебе никогда не говорила.

Он кивнул.

– Ну уж так и не говорила?

– Я только не понимаю, почему ты не отпускаешь меня.

Тэсс следила за веткой, которая то показывалась, то снова исчезала в темной воде.

– Я знаю, что нравлюсь тебе, – сказал Ворон.

Тэсс молчала.

– Знаю, что ты чувствуешь влечение к этому человеку. Разве не так?

Тэсс упрямо и гордо подняла голову.

– Какое это имеет значение? Для меня важно только то, что я здесь нахожусь против своей воли. Ты держишь меня здесь в наказание за то, чего я не совершала.

Ворон засунул флейту за пояс.

– Я хочу сделать тебе предложение, Тэсс. – Голос его был абсолютно спокоен. – Совет хочет, чтобы военачальник был женатым человеком. Они осуждают меня за то, что я держу тебя здесь как пленницу. Говорят, что это принесет нам несчастье. А если мы вступим в войну с англичанами, то нам всем придется несладко.

Тэсс напряглась. Что он имеет в виду? Какое еще предложение? Неужели он предлагает ей стать его женой?

– Я хочу, чтобы ты стала женой этого человека.

Тэсс подпрыгнула.

– Стать твоей женой?

Он схватил ее за руку.

– Пожалуйста, помолчи и выслушай меня до конца. – Он заговорил быстрее: – Выходи за меня замуж. Не предавай меня ни словом, ни делом, и ровно через год я отпущу тебя домой.

– Ты сошел с ума! – Она выдернула руку. – Ты похитил меня и думаешь, я соглашусь выйти за тебя замуж?!

– Только на один год. И ты сможешь вернуться домой, к своему белому мужчине.

– Год! Целый год! Это не один день, – проговорила Тэсс в замешательстве.

– Если наши станут воевать с беловолосыми, тогда тебе, быть может, повезет. Меня убьют, и ты скорее станешь свободной.

– Бред! Нет! Никогда! – Тэсс в ужасе обхватила голову руками и закачалась из стороны в сторону. – Мой ответ – нет. Ты слышал? Я никогда не соглашусь на это!

Лицо Ворона ничего не выражало.

– Тогда ты останешься здесь навсегда.

Тэсс сжала кулаки. Он все продумал, чтобы заманить ее в эту ловушку. Выбор у нее невелик: всю жизнь в индейской деревне в плену или год его женой.

– Ты хочешь сказать, что у меня нет выбора?

– Я обещаю тебе свободу, если ты согласишься выйти за меня. Я не стану тебя домогаться, я даю слово. Ровно через год я сам отведу тебя в твой Аннаполис. Я дам тебе развод. Так у вас говорят, когда отпускают женщину? – И не без сарказма он добавил: – Разве твой Майрон не может подождать всего год женщину, которую любит?

Тэсс отвернулась от Ворона. Несколько минут она молча смотрела на воду. Она в западне. Не только из-за хитроумного плана Ворона. Она в плену своих собственных чувств. Она неравнодушна к этому мужчине.

– А если я не соглашусь, ты не отпустишь меня?

– Туко.

Тэсс уже достаточно понимала их язык, и это слово она знала. Это значит – «нет». Он никогда не даст ей уйти. Никогда.

Тэсс присела, волосы упали на лицо, она раздраженно откинула их назад. Шансов бежать у нее почти нет. Ворон все равно нагонит ее и вернет. В лесу ему нет равных. Значит, выбора нет. Но может ли она положиться на его слово? И что скажет Майрон, узнав, что она была женой индейца? Захочет ли он жениться на ней? Какова тогда будет судьба ее маленькой сестры? Будущее было туманно.

Тэсс повернулась к Ворону. Ее била дрожь.

«Ерунда, – думала она. – Мне не о чем так волноваться. Ведь это будет не настоящая свадьба. Это будет вроде договора между нами. Я помогу ему, а он потом отпустит меня домой».

Тэсс поняла, что способна на этот шаг. Она сделает это ради Абби. Ради сестры она готова на все.

– Хорошо, я выйду за тебя замуж, – тихо произнесла она чужим голосом. – Но я хочу, чтобы ты знал. Я делаю это только потому, что у меня нет другого выхода. – Она заставила себя посмотреть на него. – Надеюсь, ты понимаешь это. А что касается остального… Ты сам мне абсолютно безразличен.

Ворон пристально посмотрел ей в глаза.

– Конечно, я тебе безразличен, – повторил он почти шепотом. – Этот человек все понимает.

 

14

– Уже сегодня? – Тэсс с недоумением смотрела на Женщину Грез. – Но я только вчера дала согласие.

Женщина Грез вернулась с ручья, засуетилась по хозяйству, ловко и быстро двигаясь по вигваму.

– А к чему ждать? – Она стала искать что-то среди множества корзин и корзиночек. – У нас с тобой много дел. Но ждать нечего. Жених, по-моему, очень нетерпелив.

Тэсс опустила голову, пытаясь отвлечься от грустных мыслей мытьем мисок. Делать нечего. Она заключила с Вороном договор, и она сдержит слово.

– Просто я не ожидала, что это случится так скоро. Я думала, что у меня будет время привыкнуть к этой… мысли.

Женщина Грез вытащила из-под кипы вещей маленькую белую сумочку.

– Ага! Эта женщина знала, что она где-то здесь.

– Что?

– Пока не скажу. Да оставь ты эту посуду! Я сама помою. – Она посмотрела на Тэсс с нежностью. – Сегодня ты должна отдыхать. Я сама все приготовлю. Женщины уже начали печь лепешки для сегодняшнего праздника в твою честь.

– Вы хотите сказать, в честь Ворона.

– Нет. В твою. У нас такой обычай. Свадьба – это всегда день невесты. Все дарят ей подарки, поют и пляшут в ее честь.

– Но разве обязательно приглашать всю деревню? А нельзя как-нибудь в узком кругу? Пусть ша… ша…

– Шаман?

Да, шаман – простое слово, и почему это она забыла его?

– Пусть шаман отслужит этот обряд потихоньку, только для нас двоих – и все.

Женщина Грез пересекла вигвам и, остановившись рядом с Тэсс, взяла девушку за руку.

– Так нельзя. Свадьба – это очень важный праздник для нашего народа. Свадьба означает, что народ ленапе будет существовать и дальше. Твоя радость – это общая радость.

«Господи! – подумала Тэсс. – Я совсем не готова к этому».

Как трудно ей будет притворяться и играть! Она подняла руки, сдаваясь.

– Хорошо. Только скажите мне, что надо делать. Я не хочу никого обижать. Но Ворон говорил, что в деревне есть люди, которые вообще не хотят, чтобы я была здесь.

– Ерунда! – махнула рукой Женщина Грез. – Всегда найдутся досужие старики, которым ничего не надо, дай только почесать языки. – Она направилась к двери, все еще держа в руке маленькую белую сумочку. – Отдыхай. А еще лучше – поспи. После обеда придут женщины, чтобы помочь тебе приготовиться к свадьбе.

Тэсс кивнула, провожая Женщину Грез до двери. Она выглянула из вигвама. Там царила предпраздничная суета. Женщины сновали туда и сюда с корзинами. Юноши носили хворост для большого костра. Девушки присматривали за малышами. Мужчины собирались на охоту и рыбалку.

«И все это для меня», – подумала Тэсс. Она невольно улыбнулась. Сколько времени она знакома с Женщиной Грез? Меньше двух недель, а эта женщина уже успела стать ей таким близким человеком. Все это время она была для нее как мать. Пожалуй, даже большей матерью, чем ее собственная.

Тэсс невольно вспомнила время, когда она жила в доме дяди. Там никому не было до нее никакого дела. А ведь эти люди были ее родственниками! Она представила себе свадьбу с Майроном. Это был бы скромный и тихий ужин у них дома и ничего больше. Не было бы ни танцев, ни песен, ни гостей. Ее дядя никогда не стал бы тратиться на нее, даже ради свадьбы. И в дом Майрона она пришла бы без всякого приданого. После свадьбы она стала бы наводить чистоту в доме и стряпать. Тэсс весь день провела в вигваме. Она лежала и думала. Она надеялась, что Ворон зайдет навестить ее, но он не пришел. Когда стало совсем жарко, Тэсс подвинула подстилку ближе к двери. Здесь сквозило и дышалось немного легче. Она задремала под тихое пение женщин, готовящих праздничную еду.

Когда Тэсс открыла глаза, полуденный жар спал и воздух стал прохладнее. В деревне было тихо. Она выглянула из вигвама. Нигде никого не было видно, но в воздухе висело праздничное возбуждение. Она знала, что все жители деревни сейчас наряжаются, готовясь прийти на свадьбу.

Господи! Ведь это ее свадьба. Тэсс как кипятком ошпарило. Конечно, она не настоящая, напомнила себе Тэсс. Это просто ритуал, не больше. Она не станет Ворону женой. Это только часть того договора, который она заключила с Вороном.

Но все-таки Тэсс волновалась. Она знала, что Ворон женится на ней ради своей цели. Но у нее не выходили из головы мысли о том, как страстно он желает ее как женщину. А еще больше ее смущало то, что она тоже испытывает к нему непреодолимое влечение. Странно, что мужчина, столь непохожий на тех, среди которых она выросла, краснокожий дикарь, мог вызывать в ней такое сильное чувство. Но это было так.

Вскоре у двери вигвама появились несколько женщин. Они о чем-то весело переговаривались. Одна из них махнула рукой, чтобы Тэсс последовала за ними. Тэсс поднялась. Женщина взяла Тэсс за руку и повела за собой. Они пересекли деревню, потом завернули за угол и зашли за кустарник.

– Снимай! – женщина указала на платье Тэсс.

Что? Они хотят, чтобы она разделась прямо здесь, на улице?

– Что вы хотите? – спросила она. – Не могу же я раздеться прямо здесь. Кто-нибудь увидит меня.

– Давай снимай! Мы делать тебя красиво! Никто не смотреть на твои тити! – на ломаном английском сказала женщина и рассмеялась.

Тэсс растерянно огляделась. Женщины встали в кружок и выжидающе смотрели на нее. Они хотели, чтобы она сняла одежду и стояла перед всеми голой? Тэсс не хотелось нарушать чужие обычаи, но такого она никак не ожидала. Она выросла в пуританской семье. Никто никогда не видел другого обнаженным.

Тэсс робко огляделась вокруг. Мужчин нигде не было видно.

– Снимай! – повторила старшая индианка. Она сделала знак рукой, и все женщины стали сбрасывать с себя одежду.

Тэсс успокоилась. Раз все они разделись, то и ей придется сделать это. Значит, таков обычай. Тэсс знала, что этот народ очень чтит свои обычаи. Она стала быстро раздеваться. Какое, впрочем, ей дело, если ее кто-то увидит голой? Для индейцев это естественно, а дома никто никогда не узнает. Ни дядя, ни тетя, ни Майрон. Безрукавка упала к ее ногам, и кто-то из женщин сразу подхватил ее.

Женщины заулыбались и закивали головами, трогая ее руками.

– Хорошая! Хорошая! Мы делать тебя красиво для жениха! Для Ворона.

Старшая женщина указала на вход в вигвам. Тэсс нырнула туда и чуть не выскочила обратно. Внутри была самая настоящая и очень жаркая баня. Тэсс попыталась разглядеть хоть что-то в полумраке. Остальные женщины тоже вошли в и расселись в кружок.

– Хорошо, хорошо! – повторяла Ха-Ки, старшая индианка. Взяв Тэсс за руку, она потянула ее к лежавшей на полу подстилке.

Слабый свет шел только от очага и небольшой масляной лампы, подвешенной к потолку.

Пот лил градом по лицу Тэсс, застилая глаза. Она вытерла лицо ладонью и присела. Вокруг очага были выложены плоские камни. Кто-то из женщин набрал в ковш воды и плеснул на них. Вода, зашипев, тут же превратилась в пар.

Так вот почему здесь так жарко, поняла Тэсс.

Она села, по-индейски подтянув под себя ноги крест-накрест. К этой позе она уже успела привыкнуть.

«Интересно, сколько они будут меня тут варить?» Она сделала над собой усилие и улыбнулась индианкам, которые пристально следили за ней.

– Хорошо! – снова сказала Ха-Ки, потирая руки. – Будешь чистая! Красивая!

Тэсс согласно кивнула, Ха-Ки ухмыльнулась, довольная.

Вскоре Тэсс почувствовала, что у нее кружится голова. Так жарко ей не было еще ни разу в жизни.

Одна женщина протянула ей кожаный баул с водой, и Тэсс долго и жадно пила. Вода была прохладной и сладковатой. Тэсс почувствовала аромат меда и чего-то еще, какой-то пряной травы, возможно, мяты. Напившись, Тэсс передала баул женщине, сидевшей рядом с ней.

Тэсс все время вытирала мокрый лоб. От пара в вигваме уже ничего нельзя было разглядеть, но ей казалось, что все на нее смотрят. Женщины наверняка разглядывают ее белокожее тело. Ведь она так отличается от них. Но теперь, увидев этих индианок без одежды и наблюдая, как естественно для них обнаженное тело, Тэсс не стеснялась. Она была сложена получше, чем многие из них.

Тэсс было трудно дышать. В глаза попал дым, и она стала отчаянно тереть их кулаками. Индианки заулыбались. Неужели только ей одной здесь жарко? Остальные, казалось, наслаждаются этим. Тэсс нестерпимо захотелось выйти на воздух. Но она не должна оказаться слабее этих женщин. Раз они могут терпеть, то и она тоже.

Наконец, к великому облегчению Тэсс, Ха-Ки встала и показала рукой на дверь.

Тэсс встала и нетвердой походкой направилась к выходу. У нее кружилась голова.

– А где мое платье? – Она постучала себя ладонью по обнаженной груди, не в силах вспомнить, как по-ленапски будет «платье».

– Ках-кон? Ках-кон? – закудахтали индианки.

Тэсс вспомнила, что именно этим словом Ворон называл свои штаны. Это не совсем то, что нужно, но, как видно, женщины ее поняли.

Ха-Ки рассмеялась и покачала головой.

– Си-дэ! – Она снова указала на дверь.

Тэсс растерялась. Неужели они хотят, чтобы она вышла на улицу вот так, совсем голой?

Индианки встали, но выходить из парной не торопились. Они явно ждали, что первой выйдет Тэсс.

«Эх, где наша не пропадала!» Она смогла убить человека, защищая свою честь. Так что выйти на белый свет голышом – ерунда по сравнению с этим.

Тэсс подошла к двери, откинула полог и, зажмурившись, шагнула наружу. Легкий вечерний бриз показался ей холодным ветром после парной.

Индианки вывалились вслед за ней из вигвама и, схватив ее за руки, увлекли за собой. На бегу они заливисто смеялись и переговаривались о чем-то. «Куда они тащат меня?» Это было странное ощущение: бежать по лесу голой. Тэсс чувствовала себя дикой ланью. Чистая кожа дышала всеми порами, Тэсс охватил необыкновенный прилив сил. Баня затуманила ей голову, она не могла поверить, что это она голой бежит по лесу. Тэсс видела себя как бы со стороны, слышала свой собственный смех. Она не владела собой, она просто подчинялась, и это было приятно. Две женщины все еще держали ее за руки, и выбора у нее не было. Она просто бежала куда-то, влекомая индианками, не думая ни о чем.

Не разжимая рук, женщины нырнули в ручей, и у Тэсс перехватило дыхание. Ледяная вода обожгла, как огнем. Под водой голова сразу стала ясной. Ноги коснулись дна, Тэсс с силой оттолкнулась и вынырнула на поверхность.

Все смеялись, кто-то хлопал ее по плечу, кто-то махал рукой.

В этом месте ручей был очень глубоким. «Наверное, они всегда здесь ныряют». Кто-то обрызгал Тэсс сзади, она обернулась и ответила тем же.

«Они совсем как дети». Индианки плескались и резвились в воде. Они что-то громко кричали. Тэсс не понимала слов, но это не имело никакого значения. Было удивительно приятно быть среди них, быть одной из них.

Ха-Ки принесла прозрачное жидкое мыло для волос и жестом показала, что Тэсс должна лечь у берега в мелкую воду. Когда она сделала это, Ха-Ки стала нежными медленными движениями массировать ей голову, втирая душистое мыло. Ощущение было непривычным. Тэсс чувствовала себя неловко. Никто с раннего детства никогда не мыл ей голову. Но вскоре она расслабилась и даже прикрыла глаза от удовольствия.

На берегу появилась одна из старейших женщин племени. Она принесла большой кусок мягкой оленьей замши. Все выбрались на берег, и Ха-Ки завернула Тэсс в это полотенце. Другая индианка замотала ее голову меньшим куском белой замши наподобие высокого тюрбана. Остальные женщины, выйдя из воды, не вытирались, а просто растирали тело сильными движениями, согреваясь и обсыхая. Когда все были готовы, направились обратно в деревню.

В деревне было так тихо, что это даже показалось Тэсс странным. У большого костра колдовал какой-то старичок. Он не обратил никакого внимания на обнаженных женщин.

Ха-Ки и еще две женщины проводили Тэсс обратно в вигвам Женщины Грез. Остальные индианки весело помахали ей на прощание рукой. Одна даже чмокнула ее в щеку. Все они разошлись по своим вигвамам.

Мать Ворона уже ждала ее. На ней была белая кожаная юбка и яркая красная безрукавка, расшитая на груди причудливым цветочным узором. Блестящие черные волосы были завязаны в хвост замшевой красной тесемочкой. Перламутровые серьги, сделанные из морских раковин, очень шли к этому наряду.

– Ой, какая вы красивая! – пробормотала Тэсс.

Раньше она всегда мечтала родиться белокурой, как Абби. А сейчас ей вдруг ужасно захотелось иметь такие же блестящие, иссиня-черные, густые и прямые волосы, как у Женщины Грез, ее сына и других ленапе.

Женщина Грез рассмеялась.

– Спасибо тебе за добрые слова! Но сегодня самой красивой будешь ты, невеста!

Она обернулась к двум индианкам, вошедшим вслед за Тэсс.

– Паай-паай! Идите и готовьтесь к празднику. Я позабочусь о Тэсс, я буду ее нгсаксас.

Тэсс знала, что значит это слово. «Мать». Она была очень благодарна этой женщине за теплое отношение и доброту.

Ха-Ки и вторая индианка закивали на прощание.

– Спасибо! – сказала Тэсс. – Скажите им, что я благодарю их.

Женщина Грез заговорила по-ленапски. Индианки снова закивали и заулыбались. Потом, помахав рукой, вышли из вигвама.

Тэсс пересекла вигвам и села на матрас.

– А вы не предупредили меня, что они собираются меня сварить! – сказала она.

Мать Ворона рассмеялась.

– Это наш обычай. Надо очистить душу и тело перед свадьбой. Как ты себя теперь чувствуешь?

– Прекрасно! Никогда не чувствовала себя так хорошо! Но все-таки было бы лучше, если бы вы меня предупредили.

Женщина Грез хитро улыбнулась, достала из сумки гребень и подошла к Тэсс.

– А если бы эта женщина рассказала тебе, как это будет, ты согласилась бы париться?

– Нет, не думаю. – улыбнулась Тэсс.

– Вот потому-то я и не сказала. – Женщина Грез похлопала по матрасу рядом с собой. – Сядь сюда. Я причешу твои волшебные волосы. Сердце моего сына наполнится гордостью, когда он увидит сегодня вечером свою невесту.

Тэсс села рядом и позволила Женщине Грез расчесать ее непослушные кудри.

«Неужели все это происходит наяву? – подумала она. – Я согласилась выйти замуж за дикаря! Я согласилась. Сегодня я стану его женой».

Вдруг кто-то постучал в вигвам.

– Войдите! – ответила Женщина Грез.

Это была Зов Голубки. Она что-то держала в руках.

– Извини, – сказала она Тэсс. – Я не могла пойти в парную. Дедушка плохо себя чувствует.

– Мне очень жаль, – ответила Тэсс. – Нет. Сейчас ему уже лучше. Просто ему необходимо мое внимание.

Она нерешительно огляделась.

– Эта женщина… Я… – сказала она по-английски, – принесла тебе свадебный подарок. Подарок. – Для верности она повторила слово. – Надень его на свадьбу.

Тэсс встала. Зов Голубки вынула из свертка…

– Ой! Это самое красивое платье, какое я когда-либо видела! – восхитилась Тэсс. Она невольно протянула руку, чтобы потрогать необычную вещь. – Но… я не могу… Не могу принять в подарок такое…

Белое платье было без рукавов и простого прямого покроя, но сшито оно было из тончайшей и нежнейшей оленьей замши. Оно доходило до колен, низ был искусно разрезан на мелкие полоски. Платье было очень простым, но именно в этой простоте и была его необычайная красота.

– Ну пожалуйста! – взмолилась Зов Голубки. – Его сшила мама для моей свадьбы. Оно недостаточно хорошо для белой женщины?

– Нет, что ты! – Тэсс почувствовала, что Зов Голубки обиделась.

Это было особенное, свадебное платье. Оно должно быть у каждого свое. Как она может взять чужое? Но, наверное, у ленапе это принято?

– О, Зов Голубки, если ты действительно хочешь, чтобы я его надела… – сомневалась Тэсс, – тогда… спасибо, я благодарю тебя. – Она слегка поклонилась, как это делали ленапе.

На лице кузины Ворона засияла улыбка. Она передала платье Тэсс.

– Надевай, не сомневайся. Мы с тобой одинаковые! – бросила девушка уже по пути к двери.

– Спасибо тебе! – крикнула ей вслед Тэсс.

Когда Зов Голубки ушла, Тэсс повернулась к Женщине Грез.

– А ты молодец. Ты уже усвоила обычаи ленапе, – улыбаясь, сказала мать Ворона. – Это очень хорошо. Я же говорила сыну, что ты – одна из нас. Так должно быть. А цвет твоей кожи и волос не имеет никакого значения.

– Но это ее свадебное платье! – все еще сопротивлялась Тэсс. – Я не хотела его брать у нее, но не знала, что сказать. Я не хотела обижать ее.

– Эта вещь – ее подарок тебе. А у нас так принято, если человек тебе добровольно отдает что-то, то отказываться нельзя.

Тэсс прижала край платья к щеке и потерлась о него. Оно было такой тонкой выделки, что замша была нежнее шелка.

– Мне можно его надевать? Пора? – спросила она.

Ответ ей был уже не нужен: в этот миг она услышала, как забили барабаны.

– Да. Пора. Давай я помогу тебе, а потом мы закончим твою прическу.

С помощью Женщины Грез Тэсс осторожно надела платье. Оно сидело так, будто было сшито специально для нее. Пока Женщина Грез завязывала многочисленные тесемочки на груди, Тэсс с нежностью поглаживала платье.

Женщина Грез отступила назад и всплеснула руками.

– Какая ты красивая! Совсем как моя дочь на свадьбе.

– У вас есть дочь? А я и не знала.

Тэсс повернулась спиной и присела на корточки, чтобы матери Ворона было удобно причесывать ее.

– Ее зовут Кехела, Белая Черепаха. Она живет далеко отсюда, на севере, со своим мужем. Скоро она подарит этой женщине первого внука.

Тэсс обернулась. Женщина Грез, заканчивая прическу, вплетала в ее волосы несколько нитей бус.

– Внука? Но вы ведь совсем не бабушка! Я хочу сказать, вы не старая.

– Это тебе так кажется. А поговори с моим сыном, так можно подумать, мне уже и помирать пора.

– А, я понимаю. Вы имеете в виду Таандэ?

– Не знаю, что известно моему сыну о моих отношениях с Таандэ, но мне ясно, что он их не одобряет.

– Он считает, что таким образом оберегает вас, вот и все.

– Я не хочу, чтобы сын стыдился меня, но я очень люблю Таандэ. Думаю, что и он меня любит. Он говорит, что все равно, сколько лет нас разделяет.

Тэсс положила ладонь на руку Женщины Грез.

– Тогда вы не должны упускать свое счастье. Тут Ворон не прав. Ему придется принять ваш выбор, хотя это и его лучший друг.

Женщина Грез достала что-то из своей сумочки и привязала к волосам Тэсс.

– Это на счастье.

Тэсс нащупала рукой полоску кожи, украшенную маленькими ракушками.

– Ну-ка! Дай я еще раз посмотрю на тебя! Нам пора. Барабаны зовут всех на праздник.

Тэсс встала и повернулась лицом к матери Ворона.

– Ты не хочешь взглянуть в зеркало? – спросила она.

– Да. Было бы неплохо. Но…

Женщина Грез склонилась над постелью и что-то поискала под ней. Из небольшой корзинки она извлекла зеркальце в серебряной оправе.

– Оно очень старое, – сказала она, протянув зеркало Тэсс. – Его подарил мне отец моих детей, когда я была так же молода, как ты.

– Какая прелесть! – Тэсс заглянула в зеркальце. Интересно, что за прическу соорудила ей индианка?

Ее голову украшали бусы и ремешки разноцветной замши. Один был особенно красив, он был сложного и причудливого плетения. Было необычно, но очень занятно. Отражение в зеркале вполне удовлетворило Тэсс.

– Какая красивая прическа! Спасибо! А это вы сделали сами специально для меня? – спросила Тэсс, тронув кожаную ленту с ракушками.

– Да. Я дарю тебе этот головной убор.

– Спасибо. Очень мило.

– Ты выглядишь великолепно! Это хорошо. Такая красавица как раз под стать моему сыну. Пойдем, дочка! Пора.

Тэсс встала рядом с матерью Ворона, глубоко вздохнула и, высоко подняв подбородок, смело шагнула в темноту вечера, расцвеченную факелами.

Все уже собрались и ждали только ее. Когда она появилась в круге света, барабаны забили громче. Кто-то запел сильным красивым голосом.

И тут Тэсс увидела его и чуть не открыла рот от изумления. Ее Ворон был прекрасен. На нем не было свадебного фрака, но от его вида у Тэсс перехватило дух.

 

15

Ворон стоял перед ней, в свете факелов его полуобнаженное сильное тело блестело. Он был одет в едва доходящую до середины бедра замшевую безрукавку. В глубоком вырезе Тэсс увидела крошечную алую рану от ее выстрела. На обеих руках выше локтя были надеты многочисленные медные браслеты, которые, казалось, готовы разорваться от мощи его мускулов.

На шее сияло ожерелье из полированных когтей орла и перьев ворона. Волосы были гладко зачесаны назад и спадали на спину иссиня-черным потоком. Ворон смотрел на Тэсс тем самым, так хорошо знакомым ей взглядом, от которого у нее всегда кружилась голова. Ворон подал ей руку, и у нее не сразу хватило духу пошевельнуться. На нее будто напал столбняк.

– Не бойся! – тихо сказал Ворон.

Тэсс вся дрожала.

– С тобой ничего плохого не случится, пока этот человек будет рядом, – сказал он, как обычно приложив руку к груди.

Тэсс взяла Ворона за руку. Он повел ее в центр круга, к большому костру. Остальные индейцы, вставая в пары, последовали за ними длинной цепочкой.

Тэсс охватил страх. Этого не может быть! Не может быть, что это ее свадьба. Свадьба с индейцем, и она – невеста. Пускай даже понарошку. Но Ворон был так серьезен, что Тэсс испугалась. У нее было такое чувство, что если она пройдет через все это, то уже не сможет никогда уйти отсюда.

– Я передумала! – прошептала она. – Я не согласна!

Ворон с силой сжал ей руку. Его нежность сразу куда-то исчезла.

– Поздно! Это не игра. Я дал слово людям. Все ждут. Мы же с тобой договорились, – сказал он так тихо, чтобы его слышала только она. – Ты дала слово.

Тэсс подняла голову и посмотрела на него. Его глаза угрожающе сузились. Тэсс отвела взгляд, пытаясь выиграть время и собраться с мыслями. Она не может позволить этому дикарю ее одурачить. Она не может позволить ему обращаться с ней как с вещью. Она не его собственность. Но Ворон прав, она согласилась выйти за него с тем условием, что он отпустит ее ровно через год. Иначе ей вообще не выбраться отсюда. Значит, год.

– Если ты рассчитываешь, что я буду тебя любить, то ты ошибаешься. Я буду тебя еще больше ненавидеть. Как врага.

– Уговор есть уговор. Мне не нужна твоя любовь. Сейчас мне нужна жена ради совсем другой цели. Не предавай меня ни словом, ни делом, и я отпущу тебя ровно через год. Этот человек дает слово, что не притронется к тебе.

Тэсс оглядела собравшихся. Ворон остановился неподалеку от шамана. Все затихли и напряженно ждали.

Тэсс молча кивнула Ворону, давая согласие. Они встали перед шаманом, и началось священнодействие. Седой шаман запел что-то высоким голосом, барабаны вторили ему. Шаман пел, подняв голову к небу, словно говоря с Создателем. Индейцы, взявшись за руки, медленно двинулись вокруг костра, их пляшущие тела отбрасывали длинные тени на вигвамы.

– О-о-хо, о-о-о-хо! – вторили они песне шамана.

Тэсс не понимала ни слова из этого свадебного гимна. Да и неважно. Ведь это не свадьба в храме, а просто ритуальные пляски дикарей, убеждала она себя. И неважно, что они все крещеные. Это вовсе не свадьба. И жених почти голый. Он никогда не станет ее мужем. Никогда.

Тэсс украдкой взглянула на Ворона, который внимательно слушал шамана. Она видела, как его губы беззвучно двигаются, слово в слово повторяя свадебную песню. Тэсс вдруг вспомнила вкус его поцелуя на своих губах.

Она не понимала, что чувствует к этому человеку. То она смертельно ненавидела его, то ее неудержимо влекло к нему. Она представила себе, как бы он ухаживал за ней, если бы не Майрон, а Ворон был ее женихом. Наверное, все было бы совсем иначе.

Шаман подал Ворону деревянную чашу. Ворон немного отпил из нее и передал Тэсс.

Шаман смотрел на Тэсс. Она поднесла чашу к губам, но так, чтобы в рот не попало ни капли, как будто это могло спасти ее. Шаман ничего не заметил. Взяв чашу из ее рук, он плеснул напиток на пламя костра. Индейцы радостно закричали, и Тэсс поняла, что церемония совершилась.

Теперь она замужем за краснокожим.

– Улыбайся, – сказал сквозь зубы Ворон. – Веди себя так, будто ты счастлива.

Тэсс изобразила жалкую улыбку. Она злилась на Ворона. Какое он имеет право говорить с ней в таком тоне?

Жители деревни, от мала до велика, окружили молодоженов тесным кольцом. Каждый стремился пожать Ворону руку, ободряюще погладить Тэсс, поздравить молодоженов и пожелать чего-нибудь хорошего. Тэсс не понимала их, но по глазам видела, что эти люди действительно хотят ей добра.

Тэсс улыбнулась, немного успокоившись. Она приветливо кивала каждому, кто подходил к ней.

Она не сопротивлялась и тогда, когда Ворон взял ее под руку и повел к почетному месту на возвышении.

– Лематачпи! – приказал он.

«Сядь», – перевела про себя Тэсс. Это слово она уже знала.

Тэсс села на мягкую подстилку, и Ворон опустился рядом. Кто-то передал им чашу. Снова она должна пить из нее вместе с ним. На этот раз Тэсс сделала большой глоток. Напиток был крепким, но приятным на вкус. У их ног, откуда ни возьмись, появились подносы с разной снедью. Они просто ломились от изобилия. Тут были мясные кушанья, копченая и жареная рыба, устрицы, фрукты и овощи. Ворон с аппетитом принялся за еду. Тэсс не могла заставить себя проглотить ни кусочка. В голове звучало только одно: я – жена этого человека!

Снова заиграла музыка, но уже более веселая. Женщины запели, а мужчины, взявшись за руки, пустились вокруг костра в пляс, выписывая ногами причудливые кренделя на песке.

К Тэсс стали подходить женщины. Они преподносили свадебные подарки: глиняные горшки и блюда, плетеные корзинки, деревянные чаши, странные украшения, сделанные из листьев кукурузы и сосновых игл, похожие на сказочных животных. Среди подарков были даже две оловянные миски и оловянные столовые приборы. Одна женщина принесла сшитый ею самой тонкий, но очень мягкий матрас, больше похожий на лоскутное одеяло, и две небольшие подушки.

Девушки дарили что-то, что Тэсс могла бы надеть. Тут были и высокие мягкие женские мокасины, и короткая кожаная безрукавка, расшитая яркими нитками, и серебряные сережки с маленькими колокольчиками.

Тэсс была очень смущена. Никто из этих добрых людей даже и не подозревал, что свадьба ненастоящая, что это только деловое соглашение между нею и Вороном. Она чувствовала себя виноватой в том, что обманывает этих людей. Они принимали ее в свою большую семью и так радовались за них, так щедро одаривали подарками. Тэсс не помнила, чтобы раньше ей кто-то что-то дарил.

Чем дольше длился праздник, тем громче веселились индейцы. Они пели, плясали и смеялись, как дети. Тэсс было чуждо это состояние. Она вообще не верила, что может беззаботно веселиться, что может быть счастлива.

Тэсс украдкой глянула на Ворона. Он съел половину праздничного угощения и с удовольствием откинулся, попивая травяной настой из большой чаши. Ворон улыбнулся ей, после обильной еды у него явно улучшилось настроение.

– Ну вот. А ты боялась. Эти люди любят тебя, – сказал он, подвигаясь ближе к ней.

Он долгим взглядом посмотрел на нее, так будто видел впервые. Потом нерешительно протянул руку к ее рыжим волосам, словно боясь обжечься. Тэсс не отодвинулась. Тогда он поймал один локон и накрутил его себе на палец.

Тэсс смотрела ему прямо в глаза. Ей никак не удавалось поговорить с ним наедине. Их наконец, кажется, оставили в покое с поздравлениями и предоставили друг другу. Вокруг костра индейцы расселись небольшими группами, кто семьями, кто с друзьями. Юноши-воины танцевали какой-то причудливый танец, делая движения, напоминающие полет орла. Женщины разносили всем еду.

– Мы оба знаем, – начала Тэсс, – что это не настоящая свадьба. – Она показала глазами на людей вокруг. – Они не знают этого.

– А ты уверена в этом, Огненная Женщина? – хитро прищурившись, спросил Ворон.

Взгляд его черных, как омут, глаз проникал в самую душу Тэсс. Сердце ее упало. Правду говорила ее бабушка, что дьявол является людям вовсе не в образе злобного животного с хвостом, копытами и рогами, а в облике сильного мужчины с глазами черными, как ночь, и сладкими речами.

Тэсс смело взглянула Ворону в лицо. Она не боится его. Ее не обмануть манящим взглядом и красивыми словами.

– Да. Я уверена, – сказала она. – Пройдет год, я соберусь и уйду наконец отсюда. Что тогда?

– А вдруг ты не захочешь уходить? – спросил Ворон, не глядя на нее и перебирая пальцами ее локоны.

– Как бы не так! Скорее солнце утром не захочет вставать.

– Как знать, – ответил Ворон.

Тэсс застонала.

– Но почему? Почему именно я тебе нужна? Ведь я не первая женщина, которую ты встретил.

Ворон ухмыльнулся.

– Даже не первая, которую я поцеловал.

Тэсс вовсе не хотелось все это слушать. Ее не интересовали его любовные подвиги.

– Тогда почему именно я?

– Моя мать, Хокуа Уна, Женщина Грез, рассказывала мне, что давным-давно ты ей снилась. – Ворон поднес прядь рыжих волос к губам. – Она говорит, что ты – моя судьба.

Он поднял на нее горящие глубокие глаза.

– Она говорит, что и я – твоя судьба, Тэсс.

Сердце Тэсс забилось быстрее. Ей вдруг стало жарко. Его слова – так, ерунда, ничего не значат, и все же…

Лицо Ворона было так близко. Его губы…

Ей захотелось поцеловать его. Вернее, она хотела, чтобы он поцеловал ее. Он почувствовал это. Тэсс закрыла глаза, чтобы уйти от искушения.

– Мы теперь женаты, – тихо сказал Ворон. – Я не хотела этого, – прошептала Тэсс. – Это только все усложнит.

Ворон нежно провел пальцами по ее щеке. Потом тихонько взял за подбородок и приблизил к себе ее лицо.

– Ты боишься меня, Тэсс? Скажи, что тебя так пугает?

Тэсс чувствовала щекой его горячее дыхание. Она покачала головой, не в силах унять дрожь возбуждения, которая волнами пробегала по телу. Желание было непреодолимо, она почувствовала, как внизу живота стало тепло.

– Я не могу этого допустить, – сказала она вслух, а про себя подумала: «Я не могу позволить себе влюбиться в тебя».

Ворон нежно дотронулся губами до мочки ее уха. У Тэсс не было сил отодвинуться от него.

– Все гораздо сложнее, чем ты думаешь. У меня есть обязательства перед другими людьми. Там, далеко отсюда, меня ждут.

– Расскажи мне все, Тэсс. Я хочу знать. – На этот раз его губы ласково коснулись ее шеи. – Расскажи, я хочу понять тебя. Может, тогда…

Ворон явно хотел поцеловать ее.

– Нет. Ты не можешь мне помочь. – Тэсс слегка наклонила голову, но от поцелуя в губы ей уклониться не удалось. Да она и не старалась. – Ты не поможешь, – повторила она тихо.

Тогда Ворон сильным мужским движением притянул ее к себе и снова поцеловал, на сей раз это был долгий и чувственный поцелуй.

Тэсс уперлась рукой в его обнаженную грудь, пытаясь оттолкнуть его, борясь с ним, борясь с собой. Но поцелуй пьянил, отравлял, и она сдалась. Сама не зная как, уже через мгновение она поняла, что ласково гладит плечо Ворона, прижимает его к себе.

Тэсс привел в чувство взрыв рукоплесканий, свист и улюлюканье. Оторвавшись от поцелуя, Тэсс испуганно огляделась. Сотни глаз смотрели на них. Все смеялись и хлопали в ладоши, притопывая босыми ногами. Все были рады за них.

Смутившись, Тэсс резко выпрямилась и отодвинулась. Индейцы что-то кричали невесте, она не понимала слов, но их смысл был вполне понятен. Это явно были шутки любовного характера.

Ворон тоже выпрямился, оглядел собравшихся вокруг них соплеменников и ухмыльнулся.

– Они говорят, что нам пора бы уединиться в моем вигваме, пока мы не зачали своего первенца прямо здесь, на Большом Костре.

Тэсс была слишком взволнована, чтобы должным образом отреагировать на столь откровенное заявление.

– Я… я не хочу никуда идти! – сказала она возмущенно и добавила уже чуть тише: – Я не готова.

На самом деле все было гораздо проще, она просто боялась остаться с Вороном наедине.

У нее и в мыслях не было относиться к происходящему как к настоящей свадьбе. Но сейчас, после таких жарких поцелуев, она совсем растерялась. Она и сама не знала, что дальше может произойти.

Ворон поднялся и подал ей руку.

– Не будь дурочкой, – сказал он. – Ведь мы теперь муж и жена.

И он снова поцеловал ее в губы. Толпа снова заулюлюкала.

У Тэсс все поплыло перед глазами. Голова закружилась. Она не сопротивлялась, когда Ворон потянул ее за собой.

– Не обижайся на них, – примирительно сказал он. – Они желают нам только добра.

Он повернулся и сказал что-то собравшимся.

Но вдруг Тэсс заметила, что выражение глаз Ворона резко изменилось. Он весь напрягся.

Ворон переводил взгляд с одного лица на другое, но уже как-то рассеянно. Потом она поняла, куда он так пристально смотрит.

Невдалеке, в тени деревьев у Большого Вигвама, стояли двое – Женщина Грез и Таандэ. Они целовались. Женщина Грез обнимала молодого индейца за плечи. Руки Таандэ лежали на ее бедрах. Они, казалось, не замечали никого вокруг.

– Пошли отсюда, – резко сказал Ворон.

– Пойдем, – почему-то испугавшись за него, сказала Тэсс.

Ворон не сдвинулся с места. Он не мог оторвать взгляд от этой парочки.

– Послушай, Ворон. Твой народ хочет, чтобы мы с тобой уединились. Я думаю, они правы, муж мой, – сказала Тэсс, делая ударение на последних словах.

Тэсс потянула его за руку, и он повиновался. Они вышли из круга света в темноту ночи. Тэсс не отпускала его руки.

– Не сердись на них, – сказала она. – Они любят друг друга.

– Они потеряли стыд! Их видели все, не только я. Моя мать ведет себя глупо. Прямо на глазах у всех…

– Таандэ – твой друг. Я знаю. Ты говорил, что он выступил в твою пользу на Большом Совете.

– Это совсем другое дело. То, что он мой друг, не дает ему права издеваться над моей матерью! Она…

– Она его любит. Да и он ее – тоже. Иначе он никогда не поставил бы под угрозу свою дружбу с тобой.

Они подошли к вигваму Ворона. Тэсс отняла у Ворона свою руку и посмотрела ему в глаза. Мужчина, только что ласковый и беззаботно смеявшийся, превратился в мрачного и злобного. Тэсс хотелось утешить его. Она нежно провела пальцами по медным браслетам на его руках. Они были теплыми от его разгоряченного тела.

– Ворон, они оба – взрослые люди. Они имеют право сами выбирать друзей.

Он сверкнул на нее глазами.

– Друзей? Ты что, смеешься? То, что я видел, уж никак не похоже на дружбу! Таандэ мой ровесник. Это неприлично. Нужно прекратить это, пока…

Тэсс открыла дверь вигвама и потянула Ворона внутрь.

– Не сегодня. Не сейчас же ты собираешься это решать. Между прочим, сегодня – день нашей свадьбы. В такой день нельзя злиться.

Ворон уронил сжатые в кулаки руки.

– Ты права. Не сегодня. – Он провел рукой по голове, приглаживая волосы, будто так он хотел помочь себе успокоиться. – Завтра. Все завтра. Я поговорю с ними обоими. А сегодня наш день. – Он повернулся лицом к Тэсс. – Извини. Я просто вышел из себя. Сядь. Позволь пригласить тебя к моему очагу.

Он указал рукой на множество толстых и мягких подстилок, покрывавших пол вигвама вокруг очага.

Огня в очаге не было, потому что стоял июнь, было и так жарко. Только под самым потолком мягко светилась лампа.

Тэсс, скрестив ноги, села. Она мысленно вернулась к тому, что произошло сегодня у Большого Костра. Что же с ней такое снова? Она не могла понять, почему так стучит сердце. Почему ей стал так близок этот чужак?

Ворон молча наблюдал за ней. Тэсс смотрела на него, не говоря ни слова и не шевелясь. Он стоял у двери, скрестив руки на груди. Высокий, сильный, красивый.

«Как легко потерять голову сейчас и отдаться ему». Губы Тэсс пересохли, она облизала их. Она боялась своих желаний.

– А у меня для тебя подарок, – сказал Ворон, направляясь в ее сторону.

Тэсс не двигалась. Ворон обошел ее сзади. Она почувствовала, как он что-то надевает ей на шею. Она пощупала руками. Ожерелье. Ракушки и перья. Тэсс вспомнила, как На-Ки подарил ей бусы из желудей и как Ворон разорвал их и бросил под ноги.

– Ой, как красиво! – прошептала она. Она погладила отшлифованные морем ракушки и подняла глаза на Ворона. – Извини. Мне нечего тебе подарить.

Ворон присел на корточки возле нее.

– Подари мне свое доверие, Тэсс. Больше мне от тебя ничего не надо.

Тэсс отвела глаза.

– Как я могу доверять тебе? Подумай сам. Ведь ты обещал мне, когда мы бежали от могауков, что проводишь меня домой. Ты не сдержал слово.

Ворон поднялся.

– Мы же договорились. Только год. Потом я отпущу тебя домой.

Ворон снял с головы парадный перьевой убор. Потом стал не торопясь снимать по одному обручи с рук. Двигался он медленно, не спеша, будто подчиняясь ритму ему одному слышного танца.

– Только год… – эхом повторила Тэсс.

Аккуратно сложив украшения в корзинку на полочке, Ворон пересек вигвам и встал возле постели.

– Давай спать, жена. Уже поздно, – спокойно сказал он.

Тэсс не шевелилась.

– Надо ложиться. У нас был долгий день, – повторил он.

Тэсс стала медленно снимать с головы украшения, которые Женщина Грез вплела ей в волосы. Ворон стоял у постели.

«Я не могу. Я не должна. Мне нельзя спать с ним, – повторяла она про себя. – Это соблазн. На самом деле я не хочу быть с ним. Тогда мне придется остаться здесь навсегда. Я не хочу такой судьбы. Если мы станем близки, кто знает, смогу ли я уйти?»

Ворон протянул руку, чтобы взять у нее украшения и ожерелье. В пальцах их встретившихся рук будто пробежала искра. Тэсс подняла на Ворона глаза.

– Ворон, я…

– Ты ложись здесь, повыше, а я лягу на пол.

Тэсс удивленно поглядела сначала на постель, потом на пол и облегченно вздохнула. Слава Богу, он и не собирался спать вместе с ней.

Ворон, конечно, понял, о чем она думает. Не поворачиваясь к ней спиной, он сделал шаг назад, к двери.

– Мужчина никогда не должен брать то, что не отдает ему женщина сама, – сказал он спокойно. – Даже если эта женщина – его жена.

Потом он повернулся и вышел.

Тэсс задула лампу и легла.

Она слышала, что Ворон никуда не ушел. Пыхтел трубкой у самой двери вигвама.

Вскоре он вошел и, не говоря больше ни слова, лег спать на пол.

Только в постели Тэсс сообразила, что так и не сняла свадебное платье.

 

16

Ворон сидел возле вигвама и чинил лук. Он слышал, как Тэсс тихонько напевала что-то по-английски, растирая зерна на тяжелых жерновах. Она собиралась к ужину испечь лепешки. Голос у нее был низкий, грудной и очень красивый.

Ворон нахмурился. Он злился на самого себя. Нечего прислушиваться к ее голосу, нечего подсматривать за ее работой! Его так и тянуло поправить рыжие непослушные кудряшки, то и дело падавшие на влажный лоб Тэсс. У него есть дела поважнее, чем страдать по ней.

Уже пять дней, как они женаты. Ворон готовился к новому Большому Совету. Он очень надеялся, что именно его выберут военачальником. Это было самое главное сейчас. От этого зависела не только его судьба.

Все это время Ворон держался на почтительном расстоянии от Тэсс. Был вежлив, дружелюбен, но сдержан. Тэсс успокоилась. Казалось, ее вполне устраивало то соглашение, которое они заключили с Вороном. Она целыми днями весело занималась простыми, как и все заботы хозяек, делами.

Тэсс не только прекрасно стряпала и работала в огороде. Она еще и проявляла интерес к искусству лечения травами. Она неутомимо наблюдала за шаманом – какие травы он собирает, что смешивает и как лечит.

А еще она настояла на том, чтобы научиться заряжать мушкет и стрелять из него с такой же сноровкой, как это делал Ворон. Он попытался объяснить ей, что вполне достаточно того, что она знает, как нажимать на курок. А защищать женщину – это обязанность мужчины. Но Тэсс настаивала. Она говорила, что когда она покинет их деревню, то ей придется защищать себя. Она объяснила, что дала себе слово, что больше ни один мужчина, белый или краснокожий, не сможет взять ее в плен. Ворон сдался. Ему пришлось научить Тэсс обращаться с оружием так же быстро и умело, как это делал он сам. У нее это прекрасно получилось.

Дважды за последнюю неделю Ворон и На-Ки встречались с французами: английский генерал Брэддок собирался через некоторое время напасть на форт Дюскен. Французам были нужны воины-индейцы. Они рассказали им, что шестьсот человек уже были на их стороне. Это были индейцы племени шауни, оттава, абенаки и минго.

На-Ки считал, что нужно собрать воинов-ленапе и отправиться в форт Дюскен. Он убеждал всех, что союз с французами в этой войне просто необходим для их племени. На-Ки относился к войне как к развлечению, к забаве. Он твердил, что воины деревни стали совсем ленивыми и мягкотелыми, как женщины, что им необходима встряска – бой. Это снова сделает их настоящими мужчинами.

Ворон знал, что На-Ки слишком легкомыслен. Перед его народом стоял серьезный выбор. Они выбирали свою судьбу. Их со всех сторон окружали англичане, а если слушать На-Ки, то они должны объявить о своем союзе с французами. А этот марш Брэддока просто дурацкий план. Еще по дороге к форту индейцы и французы перебьют всех англичан. Англичане не понимают, что ни один из них не дойдет до ворот форта живым.

Ворон закрепил тетиву на рогах лука и провел пальцем, чтобы проверить ее натяжение.

Он не видел, но почувствовал, что из вигвама вышла Тэсс и встала у него за спиной.

– Ведро пусто. Ты не принесешь мне м'бэ? Я хочу испечь на ужин такие кукурузные лепешки, какие печет Женщина Грез.

Тэсс протянула Ворону ведро.

Ворон глянул на нее через плечо и нахмурился.

На лбу Тэсс блестели мелкие капельки пота. Рыжие локоны были туго стянуты на затылке в конский хвост замшевой тесемкой. Но несколько непослушных локонов выбились наружу и прилипли ко лбу. Щеки ее раскраснелись от жары.

– Приносить воду – это дело женщины, – проворчал он, поднимаясь на ноги. Он осторожно взял из ее рук ведро, так чтобы их пальцы не соприкоснулись. – Ты сказала м'бэ?

Она кивнула.

– У меня хорошо получается? Зов Голубки говорит, что я способная и очень скоро буду свободно говорить по-ленапски.

– Так вот почему ты все время торчишь у нее в вигваме? Она учит тебя нашему языку?

– Конечно. Она прекрасная учительница. Мы подружились.

Тэсс повернулась и пошла к вигваму.

– Поторопись, пожалуйста. Я хочу печь лепешки на улице. В доме очень жарко. – Она задержалась у двери и посмотрела на Ворона. – А когда будет Совет?

Ворон уставился на ведро.

Это оказалось значительно труднее, чем он думал, – держаться на расстоянии от Тэсс. Он хотел бы поделиться с ней мыслями о том, что ждет его народ, если вдруг военачальником станет На-Ки. Он бы хотел рассказать, чего опасается в случае собственной победы. Разве посмеет он рассказать, как не может уснуть ночами, когда она лежит от него так близко? Он и сам не понимал почему, но с каждым днем он все больше чувствовал себя ее мужем. Ему нестерпимо хотелось протянуть к ней руку, дотронуться до нее, быть с ней по-настоящему близким. Но, конечно, он не мог позволить себе откровенничать с ней.

Ворон не торопясь поднялся на ноги, мокасины утонули в глубокой пыли. Жара стояла много дней. Уже много дней не было дождя.

– Совет состоится сегодня вечером. Поздно вечером, – добавил он.

– Они будут голосовать?

– Я не уверен, но скорее всего да. Никто не может сказать точно. Решать будет Говорящий Со Звездами.

К удивлению Ворона, Тэсс протянула руку и медленно провела указательным пальцем по его руке.

– Они проголосуют за тебя. Не волнуйся. На-Ки – подлый человек. Это все знают. Почему я так говорю? Представляешь, он даже меня пытался настроить против тебя!

– Время покажет, – мрачно ответил Ворон.

От прикосновения Тэсс горячая волна желания дрожью побежала по всему его телу. Он отвернулся, чтобы Тэсс не заметила этого. Интересно, чувствует ли она что-нибудь подобное? Или она еще слишком молода, чтобы понимать молчаливый язык между мужчиной и женщиной? Хотя тогда, в лесу, ее поцелуи были страстными и чувственными. Она вела себя как женщина, а не как невинный ребенок.

– Я пойду за водой. Побыстрей напеки лепешек. Этот человек голоден, – проговорил он охрипшим голосом и пошел к ручью.

Тэсс смотрела ему вслед и улыбалась. Она знала, что приносить воду с ручья у ленапе считалось женским занятием. Ей захотелось проверить его, и он согласился. Почему? И не испугался, что его поднимут на смех.

За все это время Ворон ни разу не отказал ей ни в одной просьбе. Зов Голубки говорит, это потому, что он влюблен в нее. Тэсс не верилось. Какие чувства могут быть в груди этого воина-дикаря?!

Тэсс доверилась своей подруге, кузине Ворона. Она не удержалась и рассказала ей об их договоре. Ведь хоть с кем-то она должна была поделиться? Невозможно все время держать все внутри.

Но Зов Голубки ей не поверила. Она только рассмеялась. Она сказала, что это – взаимная страсть. Что она зря сопротивляется этому. Каждому видно со стороны, что Ворон любит ее. Она сказала, что просто они очень разные, поэтому нужно время, чтобы привыкнуть друг к другу. И еще она сказала, что ни один ленапский мужчина не возьмет замуж женщину, которую он не любит.

Зов Голубки и Тэсс много времени проводили вместе. Это отвлекало девушку от состояния растерянности, от необычности того положения, в котором она оказалась. Они все делали вместе – убирались, готовили еду, работали на огороде.

Зов Голубки учила Тэсс своему родному языку и обычаям. Но самое главное, Зов Голубки учила ее языку жестов. Потом, когда Абби будет жить с ней, Тэсс сможет научить сестру новым словам.

Тэсс немного постояла на пороге вигвама. Вечерело. С реки подул прохладный ветерок, было приятно подставить ему разгоряченное лицо.

Как хорошо, что на ней теперь не громоздкое длинное платье, а удобная безрукавка и короткая юбка! Иначе она бы не вынесла такую жару. Тэсс вытерла пот со лба. Интересно, как она будет заново привыкать носить неудобную светскую одежду с множеством нижних юбок, корсетом, лифом, бесконечными тесемками, когда возвратится в Аннаполис?

«Так. Надо вернуться к делу», – сказала она себе. Сегодня вечером Ворон станет военачальником племени. Это очень важный для него день. Ей хотелось угодить ему и вкусно накормить перед тем, как он пойдет на Совет. Она задумала пожарить рыбу и напечь медовых лепешек. Если у нее что-то не получится, не страшно: Зов Голубки тоже пекла лепешки и жарила рыбу. Так что подруга с удовольствием выручит ее. Тэсс улыбнулась и нырнула в вигвам.

* * *

Около полуночи Тэсс стояла на пороге вигвама и прислушивалась к ночным звукам. Цикады стрекотали, где-то вдали журчал ручей. Дышалось легко.

Тэсс перебирала пальцами ракушки ожерелья, подаренного ей Вороном.

Совет еще не кончился. Время от времени Тэсс слышала приглушенный бой барабана. Где-то в лесу ухал филин.

Казалось, этот Совет будет длиться бесконечно. Тэсс волновалась. И зря. Почему это судьба Ворона вдруг стала ей небезразлична? Отчего она так сочувствует ему, так переживает за него? Ведь, согласившись на свадьбу, она дала себе слово: не приближаться к нему душой. Тогда ей просто будет уйти от него следующим летом. Но все оказалось значительно сложнее, чем она ожидала.

Вдруг Тэсс услышала голоса и подняла голову. Из Большого Вигвама выходили мужчины и женщины. Совет закончился. Она подошла поближе. Ворона нигде не было видно. По лицам индейцев она не могла понять, что решил Совет. Никого из знакомых рядом не было, ей не у кого было спросить.

Тэсс оглядывалась вокруг в поисках Ворона, но его не было нигде.

Через некоторое время она увидела его. Он шел откуда-то из темноты, из другого конца деревни. Он направлялся к ней. Сердце Тэсс упало. По выражению его лица Тэсс все поняла. Он проиграл. На-Ки стал новым военачальником, и племя ленапе будет воевать на стороне французов.

Тэсс смотрела, как он шел, гордо расправив плечи и выпрямив спину. Но на лице его было отчаяние.

– Ворон! – позвала Тэсс.

Он прошел мимо нее в вигвам, будто и не слышал.

– Собирай свои вещи! – раздался из вигвама его голос.

Тэсс тоже вошла внутрь.

– Что? Что ты сказал?

Ворон достал большую походную сумку, которую Тэсс подарили на свадьбе.

– Забирай все свои вещи. Все, что хочешь, и быстро. Сейчас же!

Он вытащил корзинку с подарками и украшениями. Головной убор, сделанный руками Женщины Грез, выпал. Он дернул корзинку, ленточки и тесемки потянулись за ней. Потом он достал белые туфли Джоселин и бросил их в сумку.

– Я ничего не понимаю, – взмолилась Тэсс. – Сейчас почти ночь! Что ты делаешь?

Он с силой швырнул ей кожаную сумку. Она едва успела подставить руки, чтобы поймать ее.

– Я отведу тебя в Аннаполис. Сегодня ночью. Сейчас. Немедленно.

Тэсс молча стояла и смотрела на него.

– Я… – начала она. – Я ничего не понимаю. А как же наш уговор? Ворон, скажи мне, что произошло?

– Никакого уговора больше нет. Я снимаю с тебя вину за смерть брата. Я освобождаю тебя от нашего уговора.

Ворон теперь уже быстро собирал свою сумку, бросил туда запасные патроны и порох.

– Возьми матрас и оружие. Нож могауков висит там, на стене.

Тэсс взглянула на стену, куда указал Ворон. Да, это тот самый нож, который она сняла с пояса Сломанного Зуба. Ей вдруг показалось, что с того дня прошло Бог знает сколько времени…

Тэсс посмотрела на Ворона. Лицо его оставалось каменным. Он сказал, что она свободна, что она может вернуться домой. Почему же у нее так тяжело на душе?

Тэсс попыталась дотронуться до руки Ворона, но он отпрянул от нее.

– Но вовсе не обязательно идти прямо сейчас, на ночь глядя. Можно переждать до утра. Так будет лучше.

Тэсс поставила сумку к своим ногам.

– Ворон, расскажи мне, что случилось на Большом Совете, – тихо попросила она.

Ворон достал мушкет из угла вигвама и прислонил его у двери.

– Мой народ сделал свой выбор. Военачальником племени будет На-Ки. – Он стал быстро скручивать свою спальную подстилку. – Теперь мне ни к чему жена. Ты можешь уйти. Я отведу тебя обратно в твой Аннаполис.

– Но разве… Разве нельзя подождать до утра? – Она стала заталкивать в сумку свои вещи: гребень из черепахового панциря, оловянные сережки колечками, муслиновую кофточку, расшитую ярким индейским орнаментом. – Мне бы хотелось попрощаться с твоей матерью… и с кузиной. Зов Голубки была так добра ко мне.

Ворон перекинул свою сумку через плечо, привязал к ней матрас, потом взял в руки мушкет. У порога он перекинул через шею патронташ.

– Мы идем сейчас же, Тэсс.

Тэсс схватила баул для воды, нож могауков и кожаную сумку. Уже на ходу она прихватила с постели красное тонкое одеяло.

– Ворон! Это глупо – пускаться в путь ночью!

Он не отвечал. Тэсс пыталась догнать его, на бегу засовывая одеяло в сумку.

– Я могу подождать до завтра, до утра.

Снова никакого ответа. Ворон большими шагами быстро покидал деревню.

Тэсс поравнялась с ним. Он что-то пробормотал по-ленапски.

– Ворон! Да послушай же меня! – крикнула Тэсс, пытаясь перекинуть раздувшуюся от вещей сумку через плечо.

– Молчи, женщина! Мне надоела твоя английская болтовня. На всю жизнь наслушался.

Тэсс замолчала, пытаясь собраться с мыслями. Они вышли из деревни и направились в сторону ручья.

Почему он говорит с ней в таком тоне? Разве это ее вина, что военачальником стал На-Ки?

Но гораздо больше ее волновало сейчас другое. Почему она не ощущает радости освобождения? Почему беспокоится об этом человеке? Ведь он ничего для нее не значит. Или значит? Она совсем запуталась.

Тэсс перебралась через ручей вслед за Вороном.

За последние дни у них установились прекрасные дружеские отношения. Он научил ее заряжать и стрелять из мушкета «браун бэсс» – своего самого большого сокровища. Она читала ему подряд все стихи, которые помнила. Он смеялся над ее попытками говорить по-ленапски и вспоминал, как ему самому было трудно учить английский. Как он говорил – язык белоголовых. Они все время болтали о разной ерунде: о том, какие забавные случаи с каждым приключились в детстве и что из всей жизни запомнилось больше всего. Впервые рядом с Тэсс был мужчина, который готов был слушать ее внимательно и не перебивая, не говоря, что она не права.

Перебирая в голове события последних дней, Тэсс вдруг поняла, что была счастлива. Ворон обращался к ней с таким уважением, которого она никогда не испытывала. С ним было легко даже просто помолчать, занимаясь какими-нибудь домашними делами. Рядом с ним ей было очень уютно. Ей припомнились многозначительные взгляды украдкой, которые она ловила на себе, случайное касание его сильных рук, его ласковая улыбка.

Тэсс пробиралась за Вороном, глядя ему в спину и тщетно пытаясь выкинуть из головы те слова, что звучали в ее сознании все настойчивее:»Господи, Господи! Все просто. Я люблю этого человека…»

Тэсс резко остановилась. Сумка упала с плеча на землю.

Ворон прошел еще несколько шагов и тоже остановился.

– Идем! – сказал он, не оборачиваясь.

Тэсс не может уйти вот так. Не может уйти теперь, не поняв, что же между ними произошло. Она молча ждала, пока он обернется.

Ворон резко повернулся к ней.

– Я сказал, идем! – рявкнул он.

– Нельзя же злиться на себя за то, что произошло. Ты сделал все, что мог, – тихо произнесла Тэсс. – Я знаю, что тебе обидно. Но они сами сделали свой выбор, Ворон.

Он отвернулся от нее и пошел вперед. Наверное, он думал, что Тэсс испугается ночного леса и побежит вслед за ним, но она не двинулась с места. Он забыл: однажды она уже провела целую ночь в лесу одна. Она даже убила человека, чтобы защитить себя. Это была уже другая женщина, не прежняя Тэсс, которую похитили могауки. Она больше ничего не боится. Ничего и никого.

Тэсс слушала, как шуршит трава под мокасинами Ворона. Он ушел примерно на сто футов , но потом все же остановился.

Заговорил он не сразу, но когда заговорил, голос его был бесстрастен и холоден.

– Я не хочу говорить о На-Ки. Я сказал, что отведу тебя домой, белая женщина. Разве это не то, чего ты добивалась?

В его голосе она слышала боль, и сердце ее разрывалось.

Тэсс понимала, что военачальником Ворону хотелось стать не ради власти, как На-Ки. Он хотел стать им потому, что считал, так будет лучше для его народа. Но кто в этой жизни знает, что лучше?

– Ворон, я не хочу, чтобы ты провожал меня домой сегодня. Я же сказала тебе. Давай вернемся в наш вигвам. Наш вигвам. Мы оба слишком устали, чтобы что-то решать сейчас. Мы оба не в состоянии понять, чего на самом деле хотим…

Но он не подошел к ней, он отвернулся и пошел вперед. Тогда Тэсс, не раздумывая, подхватила сумку и бросилась за ним через лес.

Она должна остановить его. Она была уверена, что не может уйти вот так, не поняв, что же с ней происходит. Завтра все станет ясно. Утро вечера мудренее. Если Тэсс решит уйти, то завтра она спокойно вернется в Аннаполис. Но только не сейчас.

Тэсс догнала Ворона на повороте. Луна едва проглядывала сквозь серые облака.

Боже, как красив был Ворон! Он был красив какой-то трагической красотой. Ворон остановился. Тэсс уронила сумку на землю.

– Мне очень жаль, Ворон, – тихо сказала она, глядя ему прямо в глаза. Голос ее слегка охрип от волнения. – Если бы только я как-то могла изменить все. Если бы я тоже могла голосовать за тебя!

Он отвернулся.

– Что решено, то решено. Я вернусь к своему народу и последую за нашим новым военачальником На-Ки. Если он поведет нас в бой, я пойду за ним и погибну, если так суждено. Если так нужно.

Его злость вдруг куда-то исчезла, пришла печаль, и Тэсс захотелось прижаться к нему, утешить. Она обняла его и поцеловала в губы.

Поцелуй был долгим. Когда она открыла глаза, то увидела, что Ворон с удивлением уставился на нее.

– Зачем ты это сделала?

Сердце Тэсс забилось быстрее. Она положила дрожащую руку ему на грудь.

– Я… Я не знаю. Мне хотелось поцеловать тебя с той самой ночи, когда мы поженились. А тебе?

Тэсс услышала, как мушкет Ворона упал на землю. Он обхватил ее рукой за талию. Он целовал ее так, что губы Тэсс разжались. Она почувствовала, как он ласкает ее своим языком. У нее перехватило дыхание.

Тэсс прильнула к нему, горячая волна возбуждения разлилась по ее телу. Ворон неистово ласкал ее грудь, она чувствовала его запах.

Внезапно он отпрянул и оттолкнул ее от себя.

– Надо идти отсюда. Нечего терять время, – сказал он хрипло.

– Пойдем, – ответила Тэсс, вновь приникая к нему и целуя его в кончик подбородка.

Теперь она знала, чего хочет. Может, чувствовала и раньше, но боялась себе признаться.

– Только не в Аннаполис, Ворон. Я вернусь туда утром, не сейчас. Не этой ночью.

Пальцы Ворона утонули в густых волосах Тэсс. Она знала, что он понял, о чем она говорит. Он все понял еще до того, как она сказала об этом.

– Тэсс… – начал Ворон.

Она приложила палец к его губам, заставляя молчать.

Она не понимала, почему хочет близости с ним, просто чувствовала, что больше никогда не будет так хотеть ни одного мужчину. Она знала, что касание других рук никогда не сможет дать ей такого неземного наслаждения.

– Но, Тэсс… – Ворон поцеловал ее в макушку. – Может, лучше не надо?

Она обхватила его шею руками и заставила его взглянуть ей прямо в глаза.

– Разве ты не хочешь меня? – прошептала она. – Это потому, что я – белая? Может, потому, что я – англичанка, а вы теперь на стороне французов?

– Нет-нет. Ты же знаешь, что это не имеет значения для этого человека. Только…

– Что только?

Тэсс взяла его руку и положила себе на грудь. Ей снова стало жарко. Стало тяжело дышать. Она прижалась лбом к его подбородку. Она была уверена, что все делает правильно. Она знала, что, если ничего не произойдет сегодня ночью, она никогда в жизни не простит себе этого.

– Этой ночью я хочу преподнести тебе подарок, – тихо сказала она. – Я хочу подарить тебе себя.

Эти слова она услышала как бы со стороны. Это говорила не Тэсс, а сама судьба.

– Ведь у вас не принято отказываться от подарков? Правда?

Ворон пристально смотрел ей в глаза. Тэсс снова тонула в этом черном омуте, как тогда, когда он целовал ее впервые.

– Сердце мое, – начал он тихо и неторопливо, еще раз давая ей возможность передумать. – Понимаешь ли ты, что ты предлагаешь этому человеку? Понимаешь ли ты сама свои слова?

– Я хочу, чтобы ты любил меня, – взмолилась Тэсс, запуская пальцы в его волосы. – Пусть хотя бы только этой ночью. Пожалуйста…

 

17

– Давай вернемся домой, в наш вигвам, – прошептал Ворон. Дыхание его было горячим. Он весь дрожал.

У Тэсс кружилась голова от возбуждения, она была просто не в состоянии рассуждать благоразумно.

– Нет! Здесь, сейчас. В лесу. Ведь мы с тобой встретились именно в лесу. Здесь нас только двое и больше никого в целом свете. – Тэсс ласково провела рукой по его щеке. – Пожалуйста.

Ворон нежно поцеловал ее в лоб. Она расслабилась в его объятиях, и они стали медленно опускаться на мягкий травяной ковер. Тела их все время соприкасались, как будто они боялись хоть на миг потерять тепло друг друга.

Когда Ворон оторвался от нее, она почувствовала почти физическую боль. Он расстелил подстилку. Огромное мудрое дерево шелковицы укрывало их своими старыми сучковатыми ветвями.

Ворон протянул руку Тэсс. Она взяла ее и поняла, что уже ничего нельзя изменить. Что бы ни происходило вокруг – гроза, землетрясение, потоп, – сейчас случится то, что должно было случиться. Тэсс тонула в омуте черных глаз.

– Тэсс… Моя Тэсс, – шептал Ворон. Голос его прозвучал, как шорох ветра в летнюю ночь. – Сколько ночей я не спал, мечтая об этом! С того самого дня, как я увел тебя от могауков. – Он поцеловал ее в висок, затем в ухо, потом в ложбинку на шее. – С того самого дня, как я увидел тебя, я мечтал о том, чтобы ты стала моей. Я хотел касаться тебя, гладить, ласкать, как сейчас. Вот так.

Тэсс задохнулась от удовольствия, когда Ворон медленно провел пальцами по ее позвоночнику вдоль спины, вниз, туда, где была завязка на юбке. Он медленно распустил ее и стал страстно ласкать ее бедра. Только небольшая кожаная полоска замшевого нижнего белья отделяла его руку от самой потаенной части ее тела.

Тэсс подняла голову, чтобы поймать ртом его губы. Она обвила руками его шею в страстном поцелуе.

Теперь она вся была в его руках. Он ласкал ее, и от каждого прикосновения она вздрагивала всем телом.

Ворон стал медленно раздевать ее. Он обнажил ее грудь. Потом наклонился и поцеловал ее правый сосок. Тэсс застонала, спина ее выгнулась.

– Другую, другую… тоже, – прошептала она.

– Так? – спросил он и сначала дотронулся до левого соска пальцами, а потом лизнул его языком.

– Да… Да…

– А может, так? – Он слегка прикусил сосок зубами, не причиняя ей боли, и потянул его на себя.

– О, да…

– А здесь? Ты хочешь, чтобы я ласкал тебя здесь, сладкая моя Тэсс?

Его рука побежала вниз по ее телу и проникла в самое заветное – к ее лону. У Тэсс перехватило дыхание. Хотелось закричать, но она сдержалась.

Голос… Его слова… Они возбуждали еще больше, чем его прикосновения.

– Да… Да… Еще… – шептала Тэсс.

Ей было совсем не страшно в его власти. Она доверяла ему. Они лежали бок о бок, лицом друг к другу.

– Тебе не будет больно. Ничего не бойся, – прошептал он. – Тебе будет хорошо.

Тэсс закрыла глаза, предвкушая удовольствие. Это просто какое-то волшебство! Почему простое прикосновение Ворона доставляет ей такое наслаждение?

Нога Ворона оказалась между ее ног, он медленно поднял ее и дотронулся коленом до ее лона. Тэсс застонала от удовольствия. Она крепко прижалась к нему всем телом. Она приподняла голову, и Ворон стал страстно целовать ее шею, губы, уши. Руки его неустанно ласкали ее грудь.

Когда Ворон снял с нее юбку и дотронулся до самого укромного места ее тела, горячего и влажного, Тэсс вскрикнула. Ей казалось, она сейчас сойдет с ума. Так вот о чем молило ее тело! Она сама развязала тесемки белья и прижалась к нему бедрами. Ее охватила безумная страсть. Она и не представляла, что это будет так…

Ворон не торопился. Он медленно и нежно гладил ее, давая ей время привыкнуть к необычным ощущениям, к нарастающим волнам потока страсти.

Потом вдруг, к ее удивлению, он остановился и взял ее за руку.

– Тэсс, – тихо сказал он. – Потрогай меня так, как я сейчас трогал тебя, – попросил он.

Тэсс посмотрела вниз.

Она была не маленькой девочкой и знала, что находится у мужчины между ног.

Сможет ли она заставить себя дотронуться до этого? Когда он трогал ее там, она была на седьмом небе. Значит, и ему она может доставить такое же наслаждение?

Она нерешительно положила руку на его плоский, мускулистый живот. Тугие мышцы тут же ответили сильным напряжением. Дыхание Ворона участилось и стало шумным.

Тэсс улыбнулась. Ей понравилось, что теперь он был в ее власти. Она смело стала опускать руку вниз, пока не нащупала кожаную шнуровку. Ворон глухо застонал.

Тэсс развязала шнурок, выпуская на свободу всю силу и уязвимость этого дикого мужчины-воина. Ее рука сжала его плоть. Ворон страстно целовал ее лицо и шею.

– Так? – спросила она. – Я все правильно делаю?

– Да! Да! – жарко шептал он. – Да, моя Огненная Женщина!

Тэсс опустила руку чуть ниже.

– А вот так? – лукаво спросила она.

– О, китихи… – выдохнул Ворон.

Тэсс была ошарашена новыми ощущениями. Как ни странно, ей и самой было очень приятно чувствовать руками тонкую нежную кожу его плоти. Она ощущала, что член становится все тверже и сильнее в ее руках. Его жар тут же передавался ее женскому естеству.

Ворон приник к ней и стонал, время от времени произнося что-то шепотом. Тэсс не понимала слов. Но это было неважно.

Гораздо важнее было другое. Оттого, что она ласкала его, ее собственное возбуждение все нарастало. Она снова и снова гладила его член, ласкала его пальцами, не в силах остановиться.

Но вдруг Ворон сам убрал ее руку.

Тэсс приподнялась на локте.

– Я сделала что-то не так? – тихо спросила она, испугавшись, что все испортила.

Не разжимая объятий, Ворон перекатил Тэсс на спину, а сам оказался сверху. Потом заглянул ей в глаза.

– Нет, что ты, милая Тэсс. Все хорошо.

Когда он оказался сверху, она почувствовала, что его член касается ее лона, и задрожала от желания.

– Тогда почему ты остановил меня? – удивилась она. – Мне так понравилось…

Ворон рассмеялся. Смех его был хриплым и глубоким.

– Просто… – зашептал он ей на ухо, – я испугался, что все закончится для меня слишком быстро, так и не начавшись для тебя. – Он немного помолчал. – Ты сказала мне, что еще ни разу не была близка с мужчиной. Ты преподносишь мне особый подарок. И сейчас нельзя торопиться.

Тэсс улыбнулась ему. Она была благодарна ему за его откровенность с ней.

Она смотрела, как он медленно наклонил голову и слегка коснулся губами соска ее правой груди, потом левой, потом снова правой, но теперь он взял сосок глубоко в рот и сделал сосущее движение. Спина Тэсс выгнулась дугой, она глухо застонала. Ей казалось, что внутри ее бушует пожар и потушить его может только он, Ворон.

Ворон стал спускаться все ниже и ниже, не отрываясь от ее тела. Его горячий язык оставлял влажную полоску на ее нежной коже. Тело Тэсс откликалось жаркими волнами дрожи. Она следила за тем, как он ласкает ее, и замирала в предвкушении чего-то необыкновенного.

И все же она никак не была готова к тому, что испытала, когда его губы коснулись ее влажного лона. Она подумала, что ей, наверное, должно быть стыдно, но никакой неловкости она не испытывала. Напротив, это было райское ощущение. И потом… Ведь этот мужчина – ее муж. И ей так приятно все, что он делает с ней!

– Ты такая сладкая, – бормотал Ворон. – Такая моя… Моя огненная…

Тэсс в блаженстве откинула назад голову, вытянувшись всем телом. Пальцы ее утонули в его волосах. Задыхаясь, она повторяла его имя. Ее раздирали противоречивые чувства. Тэсс хотелось прекратить эту сладостную муку, но в то же время она желала, чтобы это длилось вечно.

Ворон поднял голову и посмотрел на нее. Тэсс ловила ртом воздух, ее дыхание участилось.

– А теперь… – шепнул Ворон ей на ухо, – может ли этот мужчина сделать тебя своей?

– Да! Да! – взмолилась Тэсс, впиваясь ногтями в его спину.

Тэсс знала, как устроена женщина. Но она никак не была готова к тому, что случилось через секунду.

Ворон вошел в нее с удивительной легкостью. А где же та боль, о которой она столько слышала от молодых женщин? Она только почувствовала внутри себя мужскую силу, которая могла утолить ее желание.

Некоторое время Ворон не двигался, чтобы Тэсс привыкла к тому, что он внутри ее. Затем он стал медленно двигаться вверх-вниз и чуть вперед, постепенно увеличивая темп. Повинуясь древнему зову, тело Тэсс стало двигаться в такт. Внутри нарастал жар. Все более требовательно и настойчиво.

Время для них двоих остановилось. Сейчас они были единым целым. Одним существом во власти любви.

Движения становились все быстрее и ритмичнее, и вдруг неожиданно все тело Тэсс содрогнулось, она крепче впилась в плечи Ворона.

– Ворон! Еще! Еще! – молила она.

Он не останавливался.

Тэсс вскрикнула и зарыдала. Несколько последних судорог экстаза, и тело ее расслабилось.

Тэсс услышала, как Ворон громко застонал, напрягся и замер наконец.

Руки Тэсс упали на матрас. Она почувствовала такую слабость и легкость, будто ее опустошили. Ей казалось, что она парит на облаке где-то высоко над землей. Двигаться, говорить, думать не хотелось.

Ворон убрал прядь волос с ее влажного лба, Тэсс открыла глаза и посмотрела на него. На ее губах заиграла улыбка.

– А ты зря не говорил мне, что это бывает так хорошо. А то я потребовала бы, чтобы ты выполнил свой супружеский долг значительно раньше.

Ворон рассмеялся и поцеловал ее в кончик носа.

– Я много раз занимался любовью, – ответил Ворон хрипловатым голосом, – Но так – никогда!

Тэсс нахмурилась.

– Я что-то не так сделала? Извини. Я просто не соображала, что делаю.

Он снова рассмеялся и тронул губами мочку ее уха.

– Нет-нет, – прошептал он. – Наоборот. Мне никогда не было так хорошо. Ты все делала правильно, Тэсс. Мы с тобой так подходим друг другу, точно были созданы как одно существо, разделенное надвое при рождении.

Тэсс улыбнулась. Она все еще чувствовала его внутри себя.

– Значит, тебе понравилось?

Он поцеловал бившуюся на ее шее голубую жилку.

– Мне очень понравилось. Это самый драгоценный подарок, какой когда-либо мне преподносили.

Тэсс протянула руку, чтобы потрогать его волосы. Они были гладкими и мягкими, как китайский шелк.

– Я… Я ничего не понимаю. – Тэсс чуть опустила ресницы, избегая смотреть ему прямо в глаза. – Я не понимаю своих чувств к тебе. Мы такие разные, но в моем сердце…

Ворон приложил палец к ее губам, чтобы она замолчала.

– Не надо слов, китихи, от них только станет еще больнее.

Тэсс покачала головой.

– Нет! Я хочу! Я должна тебе сказать. Я люблю тебя, Ворон, воин-ленапе. И неважно, где и как я буду жить. До конца моих дней я буду любить тебя. Я не знаю почему. Знаю только, что это, как ни странно, так.

Ворон ничего не ответил. Он просто наклонился и поцеловал ее. Поцелуй был долгим и нежным, и Тэсс снова почувствовала жар внизу живота.

Когда он отстранился, Тэсс грустно вздохнула.

Она все-таки сказала это. Она сказала, что любит его. Говорят, девушка не должна первой признаваться в любви, но для нее сейчас это не имело значения. Тэсс просто не могла не сказать.

Сегодняшняя ночь теперь навсегда останется в ее сердце. И пусть Ворон промолчал в ответ. Для нее было очень важно понять, что чудо любви даровано и ей, что и ей от Бога дано так сильно любить кого-то.

Ворон стал снова целовать и ласкать ее. И все повторилось. Они не могли оторваться друг от друга.

Где-то далеко жил своей жизнью город Аннаполис и индейская деревушка. Где-то далеко от них был большой и сложный мир. Но сегодня время принадлежало им. Только им двоим. Тэсс знала: то, что происходит с ней сегодня, бывает только раз в жизни. И она была счастлива.

Лишь под утро Тэсс, свернувшись калачиком, уснула в объятиях Ворона.

* * *

Майрон Элсворт удобнее уселся в седле. Было раннее утро, еще только розовело небо на востоке. Но было уже жарко.

Майрон прихлопнул на руке комара, на белой муслиновой рубашке осталось алое пятнышко. Человек в круглой фетровой шляпе вышел из кустов и кивнул ему. В руке он держал окровавленный нож. Это была кровь индейца-дозорного.

Майрон указал рукой в сторону деревни. Его люди с мушкетами оседлали лошадей. Майрон заплатил им большие деньги, и они были готовы служить ему. Это была уже третья индейская деревня на которую они нападали в эту неделю.

Его люди знали, что они ищут, вернее, кого. Тэсс должна быть где-то здесь.

Майрон сделал знак головой: «Вперед» и, привстав в седле, пришпорил своего коня. Он услышал, как позади него наемники тоже двинулись в путь, покрикивая на коней. Они направлялись к спящей деревне ленапе.

Тишину утра нарушил выстрел. В деревне поднялся переполох. Испуганные индейцы выскакивали на улицу из своих жилищ. Мужчины что-то кричали женам. Визжали младенцы. Женщины хватали детей и пытались бежать куда глаза глядят.

Кто-то поджег какую-то хижину, запахло дымом, и крики стали громче.

– Тэсс! Тэсс! – кричал Майрон, двигаясь по деревне к центру. – Тэсс Морган!

Молодой индеец в набедренной повязке выкрикнул гортанный клич и замахнулся на Майрона боевым топориком. Майрон нажал на курок, и выстрел в грудь сразил противника наповал. Кровь фонтаном хлынула на землю.

Майрон быстро перезарядил ружье. Он терпеть не мог убивать. Он просто ненавидел это! Но ради Тэсс он готов был сделать все, что угодно.

Мимо пробежала женщина с младенцем, одна рука ее безжизненно висела.

– Найдите Тэсс! – крикнул Майрон своим. – Женщин не трогайте!

Он подогнал лошадь к индианке с ребенком. Женщина не останавливалась.

– Тэсс Морган! Белая женщина! Рыжие волосы! – Он потрогал себя за волосы. – Ты не видела ее? Она здесь?

Индианка только простонала в ответ, отвернулась и, обогнув горящий вигвам, бросилась в лес.

– Господи Иисусе! – пробормотал Майрон. – Да где же ты, милая? Я знаю, что ты жива. Я чувствую, что ты где-то рядом, в этих забытых Богом дебрях.

Вся индейская деревня была в движении. Женщины, старики, дети бросились к лесу в поисках укрытия. Мужчины вступили в бой с людьми Майрона. Пешие индейцы и конные наемники…

Майрон в растерянности кружил по деревне, заглядывая то в одну хижину, то в другую. Но теперь горели уже почти все вигвамы. И скорее всего они были пусты.

Майрон спешился. Не в силах прекратить поиски, он все бегал по деревне, выкрикивая имя Тэсс, хотя искать уже было негде.

Он наткнулся на мертвого индейца. Половина головы его была снесена выстрелом.

Никаких белых женщин здесь не было. Ни одной. Повсюду он видел только ужас в черных глазах индейцев и рваные кровавые раны.

– Ее здесь нет! – крикнул он своим, стараясь перекрыть вопли и стоны.

Глаза саднило от едкого дыма и копоти, он то и дело тер их кулаками.

«Ее нет здесь, нет, нет…» – повторял он про себя, чувствуя, как комок подступает к горлу.

Один из его парней подъехал ближе, и Майрон махнул ему рукой.

– Уходим! Собирай ребят и уходим! Ее здесь нет!

Рядом проехал его друг, Лэс. К его мушкету был прикреплен длинный штык, с которого на землю капала кровь. Майрон отвернулся. При виде крови его всегда тошнило. Если бы только эти дикари не сопротивлялись! Если бы они просто рассказали ему, где Тэсс, кто взял ее в плен. Он бы нашел этого ублюдка и сам расправился с ним. Он был уверен, что индейцы понимали, о чем он их спрашивает. Он знал, что такие простые английские слова им известны.

Майрон вернулся к своей лошади.

Деревня опустела. Все удрали в лес, даже мужчины. Он слышал, как трещат ветки и плачут дети. Вигвамы догорали.

Сквозь дым Майрон разглядел одного из своих парней. Тот слез с лошади и поймал за волосы какую-то индианку. Она была полуголой, в короткой красной рубашке, разорванной на груди. Она изо всех сил старалась вырваться, крича что-то на своем языке. Глубокая рана на ее правой брови сильно кровоточила.

– Я тут нашел одну, которая говорит по-английски! – крикнул Крисман Майрону. – Она обозвала меня мерзким подонком, когда я проезжал мимо. Я видел, как она передавала оружие своим в лес. Она пряталась за вигвамом. Хижина вовсю пылала, но она и не думала уходить.

Майрон привстал в седле.

– Я ищу свою невесту. Рыжеволосую белую женщину, – сказал он, обращаясь к индианке. – Ты не видела ее, скажи, женщина? Ее зовут Тэсс.

Женщина разразилась потоком слов на родном языке, не произнося ничего по-английски.

– Ты же сказал, что она говорит по-английски, – растерялся Майрон.

– Говорит, я слышал! – подтвердил Крисман.

– Если она выругалась, это не значит, что она знает наш язык. Она – женщина. Откуда ей знать английский?

Он круто развернул свою лошадь.

– Собирай людей и давайте убираться отсюда, – бросил он через плечо.

Крисман отпустил женщину, как следует пихнув ее напоследок. Потом он повернулся, чтобы взять поводья своей лошади. И тут Майрон увидел, как в руках женщины сверкнул нож. Он не успел предупредить. Эта стерва вонзила клинок в спину Крисмана между лопаток и с силой повернула его.

Майрон вскинул мушкет и выстрелил, но промахнулся. Женщина вильнула влево и исчезла в дыму.

Майрон выругался и кинулся к Крисману. Он слез с лошади и перевернул друга на спину. Он был мертв, в этом не было сомнений. Глаза его были широко открыты, он не дышал.

Майрона затошнило. Ему показалось, что сейчас его вырвет. Он отвернулся.

Крисман был здоровяком. Майрон не смог бы поднять его на лошадь. Выбора не было. Придется оставить его здесь.

Быстро протараторив молитву, Майрон взобрался на лошадь. Оставив друга, он объехал лагерь индейцев, выкликая имена своих. Черт побери! Они слишком увлеклись. Если успеют, то пусть уходят за ним, а нет – он наберет других и продолжит поиски.

* * *

Выкрикивая проклятия на весь род того лысого белокожего, который поджег вигвам, Женщина Грез, схватив самое необходимое, выбралась наружу. Она вытерла ладонью рассеченную бровь и подползла к белому, которому она всадила нож в спину. Потом поднялась во весь рост, наступила убитому на спину и вытащила свой любимый охотничий нож. Сплюнув в его сторону напоследок, она пошла к лесу.

Где же ее сын и невестка? Они ушли из лагеря этой ночью. Хокуа Уна знала, что белые искали Тэсс. Но она была уверена, что с такими злодеями, как те, что жгли ее деревню и убивали невинных, нельзя жить. Даже если по собственному заблуждению человек считает, что хочет этого.

 

18

Как только Ворон проснулся, он понял: что-то не так. Он молча лежал на спине. Тэсс свернулась калачиком в его объятиях, прижавшись щекой к его плечу.

Ворону показалось, что сквозь сон он слышал крики ужаса, отчаянные голоса ленапе, видел смертельный страх в их глазах. Когда он поднял веки, вокруг было спокойно. Тишину нарушало только пение птиц и стрекот цикад. И еще – мерное дыхание Тэсс.

Ворон прислушался. Обострились все органы чувств.

Ворон посмотрел на Тэсс. Интересно, что ей снится, подумал он. Он тихонько убрал с ее лба волшебный рыжий локон.

Внезапно что-то привлекло его внимание. Запах! Ворон услышал запах дыма. Это не костер, это что-то другое…

Сердце Ворона забилось чаще. Он тихонько тронул Тэсс.

– Тэсс, – шепнул он и потряс ее за плечо. – Тэсс, надо вставать!

И вдруг все его мышцы напряглись. Его охватило сильное волнение. Что-то случилось в его родном лесу. Он почувствовал это.

Тэсс тихонько проурчала что-то себе под нос. Потом потянулась. Ворон еще раз взглянул на стройные, длинные ноги. Она, как сонный ребенок, непроизвольно пыталась обвить ими ноги Ворона.

– Тэсс! – позвал он чуть громче. – Что-то случилось.

– Что? – Тэсс вдруг широко открыла глаза. – Что такое, Ворон? – спросила она сонным голосом.

Он вытащил из-под нее свою руку и потянулся за своей одеждой, которую вчера небрежно бросил на траву.

Тэсс сладко потянулась всем телом.

– Тэсс, вставай! Одевайся.

Она жмурилась от солнышка, еще не проснувшись окончательно. Она была еще не в состоянии услышать тревогу в его голосе.

– А что случилось?

– Я не знаю. – Ворон торопливо натягивал мокасины. – Одевайся! И быстро. Мы должны вернуться в деревню.

Тэсс села. Теплое солнце ласкало ее розовыми лучами. Ворон смотрел на нее. Как она была красива сейчас! Какая белая и нежная у нее кожа, совсем не такая, как у индианок.

Тэсс поднялась, она пыталась одеться быстрее, но спросонья руки ее не слушались. – Что ты хочешь сказать? – встревожилась она. – Что-то случилось в деревне? Мы же ушли от нее мили на две, на три. Как ты мог узнать об этом?

– Я не знаю. Но я это чувствую.

Ворон стал собирать сумку. Где-то должен быть мушкет… А, вот. Он поставил его у дерева.

Вчера он повел себя легкомысленно. Им повезло, что на них не набрели могауки, а не то они с них обоих сняли бы скальпы. Нельзя было оставлять мушкет так далеко. И как он мог сделать такую глупость?! Страсть совсем затуманила ему голову. Ворон передернул затвор, проверяя «браун бэсс».

Тэсс уже натягивала мокасины.

Ворон бросил ей ее кожаную сумку.

– Скорее, Тэсс!

Она подхватила сумку на лету.

– Я готова.

Ворон повернулся и пошел в сторону родной деревни. Тэсс вскоре поравнялась с ним.

– Твой нож при тебе?

– Да. Он здесь. – Она постучала по сумке.

Ворон почти бежал, выбирая такие тропинки, чтобы сократить путь.

– Достань его. Нож.

– Да скажи, в чем дело! – Тревога Ворона передалась и ей.

– Я чувствую запах дыма.

Тэсс приходилось бежать очень быстро, чтобы не отстать от него.

– Ты думаешь, что кто-то поджег деревню?

Внезапно Ворон остановился и, схватив Тэсс за руку, потянул ее к земле. Тэсс тут же услышала голоса и ржание лошадей. Ворон сделал ей знак молчать. Люди были близко, очень близко.

Ворон взглянул на Тэсс. По выражению глаз он понял, что она тоже слышит, как переговариваются всадники. Одну руку она положила ему на плечо, в другой крепко сжимала нож могауков. Так крепко, что у нее побелели пальцы.

Сердце Ворона бешено колотилось, но он лежал, не шевелясь. Всадники приближались. Если бы недавно они с Тэсс не свернули с основной тропы, то лошади вышли бы прямо на них.

Это наверняка белоголовые. Они никогда не заметят их среди густых зарослей. Они такие дураки!

И точно. Ворон разглядел на тропинке белых всадников. Они двигались со стороны деревни.

Ворон мельком взглянул на Тэсс. Она была очень испугана. Прошлый случай в лесу, когда ей пришлось, защищаясь, убить белого солдата, как видно, сильно повлиял на нее. Она крепче сжала руку Ворона, и он чуть наклонил голову – так, чтобы коснуться губами ее макушки. С ним ей нечего бояться. Он защитит ее. Ворон хотел, чтобы сейчас она чувствовала это. Он будет стоять за нее насмерть.

Тэсс неуверенно улыбнулась, когда всадники скрылись из виду, так и не заметив их. Ворон мог бы стрелять им в спину. Он уже знал, что они побывали в деревне. Их появление здесь и запах гари не могли быть совпадением. Но стрелять в спину он не мог.

Когда всадники удалились на значительное расстояние, направляясь на север, Ворон поднялся. Он подал Тэсс руку, и они побежали к деревне. Она не отставала. Не разбирая дороги, они мчались через лес. Чем ближе они подходили, тем сильнее становился запах гари. Ворон уже слышал, как воют женщины и плачут дети.

На противоположном берегу ручья они увидели большое скопление людей. Одни передавали друг другу ведра с водой, другие бегали то в деревню, то обратно на ручей. Малыши сидели на берегу и отчаянно вопили, дети постарше пытались хоть как-то успокоить их. Мужчины, женщины, старики и старухи метались в поисках близких, выкрикивая их имена.

– Что случилось? – крикнул Ворон, впереди Тэсс перебираясь через ручей и забыв даже подать ей руку.

В воздухе висел запах беды. Над деревней стояло густое облако дыма. Даже отсюда Ворон чувствовал жар пламени.

– Спящий Медведь, да скажи мне, что здесь произошло? – снова крикнул Ворон, хлопнув руками по воде.

– Слава Богу, ты здесь! – отозвался старик. – Пришли белоголовые. Они подожгли наши жилища. Некоторых убили.

Ворон швырнул сумку на берег и, сжав в руке «браун бэсс», бросился в деревню. Люди цепочкой передавали воду с ручья, они набирали ее ведрами, кастрюлями, кожаными баулами – всем, что попалось под руку.

– Где моя мать? – спрашивал Ворон то одного, то другого.

Люди качали головами, никто ничего не знал о ней. Ворон испугался.

Он выскочил наконец в деревню. Два вигвама еще вовсю пылали. Большинство вигвамов сгорели дотла. Немногие были спасены, но они сильно обгорели.

В деревне царило то же смятение, что и на ручье. Мужчины, женщины, дети – все что-то кричали друг другу, пытаясь спасти свои нехитрые пожитки. Юноши старались поймать лошадей, которые оборвали привязи и разбежались. Где-то в плаче захлебывался младенец.

Ворон подбежал к вигваму Женщины Грез на дальнем конце деревни. Сквозь дым он сразу разглядел ее красную рубашку и вздохнул с облегчением. Она была босая, с неприбранными волосами. Слава Богу, она жива.

Женщина Грез наклонилась над индианкой, у которой была ранена рука. Одной рукой Поющий Дождь прижимала к груди ребенка, другая рука безжизненно висела вдоль тела. Слезы заливали ей лицо.

– Мама! – крикнул Ворон.

Женщина Грез склонилась над раненой. Она обмывала ей руку. На сына она даже не взглянула.

– Быстро! Моя сумка с лекарствами! Там, в вигваме! – приказала она ему.

– Мама, скажи мне, что случилось!

– Принеси сумку!

Поющий Дождь застонала от боли. Ворон нырнул в вигвам. Его задняя стенка выгорела, так что теперь здесь было два выхода. Он не сразу нашел нужную сумку. Все было покрыто толстым слоем копоти. Подстилки на полу еще дымились. Наконец он нашел то, что нужно. Сумка как ни в чем не бывaло висела на прежнем месте, над постелью Женщины Грез. Ворон сорвал ее с крючка и бросился прочь.

– Скажи, мама, что здесь произошло? – выходя из терпения, потребовал Ворон.

Не отвечая ему, Женщина Грез стала быстро искать что-то в сумке.

– Где твоя жена? – спросила она.

– Там, на ручье. Но, мама…

– Быстро найди ее и приведи сюда. Ей опасно оставаться одной.

Ворон схватил мать за плечи и развернул к себе лицом.

– Скажи мне! Скажи мне правду, что здесь было?

Мать поморщилась, и только теперь Ворон заметил, что она ранена. У нее была сильно рассечена бровь, на ране запеклась кровь. Ворон отпустил плечи матери и взял ее за руку.

– Они приходили за ней, – хрипло прошептала Женщина Грез.

– За кем? Кто приходил?

– За твоей женой. – Женщина Грез сплюнула на землю. – Грязные псы! Они подожгли наши жилища, когда искали ее. Они убили Зуб Медведя и Два Щита. Бурый Медведь серьезно ранен. Мальчик, Голова Черепахи, сломал ногу. Он попал под лошадь белого всадника.

Женщина Грез повернулась к раненой.

Ворон почувствовал себя виноватым. Это он привел в деревню белую женщину.

– Так они искали Тэсс? Ты уверена?

– Я сама говорила с одним из них. Вернее, он говорил со мной. Я не отвечала ему. Он назвал ее имя. Тэсс Морган. Он сказал: белая женщина с рыжими волосами. Ты знаешь другую такую женщину?

Ворон огляделся. Вдруг откуда-то из дыма появился На-Ки. Увидев Ворона, он направился к нему.

– Не слушай его, – прошептала мать. – Большой Совет одобрил твою женитьбу на белой женщине. На-Ки – подлец и трус. Придет день – и это станет понятно всем.

– Посмотри, что ты сделал со всеми нами! – заорал На-Ки, кидаясь на Ворона. – Это все из-за тебя! Из-за твоей белой шлюхи!

– Она моя жена, – процедил Ворон сквозь зубы.

Сейчас было не время для драки с На-Ки. Во-рон не унизится до этого.

– Они приходили сюда за ней! – не унимался На-Ки. – Если бы она была здесь, я бы сразу отдал ее им. Тогда бы мы избежали кровопролития.

– Ты расставил дозорных? – не обращая внимания на его слова, спросил Ворон. – Они могут вернуться.

– Не смей говорить мне, что надо делать! – На-Ки положил руку на окровавленный боевой топорик. – Они не вернутся. Они удрали, как крысы, наделав в штаны от страха.

Ворон повернулся и пошел прочь. Он боялся, что если начнется драка, то он убьет негодяя. Но На-Ки не отставал. Ворон взял себя в руки и спокойно сказал:

– Все-таки ты знаешь сам, что это надо сделать ради безопасности наших людей. Я сам встану на первом посту. А где Таандэ? Мы могли бы пойти вместе с ним.

– Ничего не случилось бы, если бы мы заключили союз с французами. Тогда англичане бы нас боялись. Французы уже давно говорили нам об этом.

– А ты веришь белоголовым? – Ворон вошел в свой полусгоревший вигвам. Крыша сгорела, но кто-то, видно, вовремя залил его водой. Большая часть его дома была спасена.

Ворон снял со стены лук со стрелами.

– Французы не посмеют сказать неправду и поставить под удар мое честное имя. – На-Ки хвастливо стукнул себя кулаком в грудь.

Ворон беззлобно усмехнулся.

На-Ки не понимает, что происходит. Он не видит, насколько технически сильны англичане, прибывающие на их землю со своих островов сотнями каждый день. Он не понимает, что их уже не остановить боевым индейским топориком. Он не видит, что жизнь ленапе круто меняется. А может, не хочет видеть.

– Французы не очень-то важны, На-Ки. Важно только то, что сохранит безопасность деревни сейчас. Я советую тебе вернуть стариков и детей с ручья. Ни один человек не должен покидать деревню без охраны. Может, ты и прав, что они не вернутся, но кто знает. – Он повернулся к На-Ки, который стоял в дверях. – Скажи, вы убили кого-нибудь из них?

– Да. Троих. Одного я снял с лошади своим топориком. Таандэ убил второго. – На-Ки сделал паузу. – А третьего… третьего убила охотничьим ножом твоя мать.

Ворон удивленно уставился на него.

– Моя мать?

– Да. Может, это ее надо было выбирать военачальником, а не одного из нас? – заржал ехидно На-Ки, повернулся и пошел прочь.

Ворон растерянно оглядывался вокруг. Воздух был пропитан дымом и гарью. Ворон потер слезящиеся глаза. Где же та деревня, которую Ворон помнил с детства? Белые жгут индейские поселения. Женщины, такие добрые, как его мать, должны становиться воинами и убивать, защищая своих. Почему после тысяч лет спокойной жизни в труде и любви ленапе должны пережить ужас войны? Почему их жизнь так изменилась?

Белоголовые… Конечно, беда пришла от них. Как он их ненавидит! Но тут Ворон подумал о Тэсс. Он вспомнил о том, что было этой ночью. О том великом даре, который преподнесла ему Тэсс. Она подарила ему свою девственность. Он вспомнил, как в тревоге сжималось его сердце, когда он смотрел на нее спящую, он не мог насмотреться на ее милое лицо в веснушках. Он не знал, любовь ли это. Но чувствовал, что это серьезно. Ворон тревожился за ее судьбу. Так как же он может ненавидеть белых, если Тэсс – одна из них?

Ворон перекинул мушкет через плечо и направился к ручью. Сначала он найдет Тэсс и отведет ее в вигвам матери. Она должна быть в безопасности. А потом они с Таандэ вместе обойдут окрестности деревни.

Ни один белый человек не пройдет к деревне, пока он, Ворон, будет дозорным. Он скорее умрет, защищая свой народ… и свою белую жену.

* * *

Был ранний вечер, когда Тэсс вернулась в вигвам Ворона. Она целый день нарезала и собирала в пучки толстые ветки, чтобы заново отстроить обгоревшее жилище Зова Голубки и ее семьи: они потеряли в огне все. От их вигвама и пожиток остался только дымящийся серый пепел. Сегодня они будут спать под открытым небом.

Тэсс изо всех сил старалась не замечать косых взглядов и шепота за спиной и все-таки чувствовала себя виноватой в том, что случилось в индейской деревне. Похоже, никто толком не знал, кто эти англичане, которые сожгли деревню, но все понимали, что здесь замешана Тэсс.

Действительно, кто же были эти люди? Неужели это Майрон? Неужели он все еще ищет ее? Нет, не может быть. Майрон никогда не отдал бы приказ поджечь дома мирных жителей. Он – не убийца. Это никак не мог быть он.

Тэсс села на пол и обхватила голову руками. Надо будет собрать подстилки, которые она развесила на солнце. Они, наверное, уже просохли. Пол в вигваме она уже застелила свежими сосновыми ветками. Дырку в потолке, конечно, не удастся заделать быстро. Сначала надо помочь отстроить вигвам двоюродной сестры Ворона.

Вчера Ворон сказал, что отведет ее домой. Но не сейчас. Теперь она не может уйти. Она провела здесь уже три недели, несколько дней ничего не решат, а жителям деревни нужна помощь.

Тэсс услышала шаги у двери. Это был Ворон. Тэсс почувствовала, что щеки ее зарделись от волнения, и отвела глаза в сторону. Она была так занята целый день, что у нее не было времени подумать о том, что случилось прошлой ночью. Сейчас он стоял перед ней, и Тэсс кожей вспомнила, как ласков он был с ней вчера. Теплая волна возбуждения вновь разлилась по ее телу.

– Ты выглядишь усталой, – тихо сказал Ворон. – Не нужно тебе столько работать. Зов Голубки сказала, что ты сама построила большую часть каркаса для их вигвама.

Тэсс поднялась с пола и, не глядя Ворону в глаза, стала поправлять растрепавшиеся волосы. Было очень жарко. По ее раскрасневшемуся лицу медленно стекали мелкие капельки пота.

– Скажи правду, Ворон. Это все из-за меня? Я знаю, что ты скажешь мне правду.

– Сходи-ка на ручей и помойся. Я только что оттуда. Там стоит часовой, так что тебе нечего бояться.

– Я не хочу мыться! Я хочу, чтобы ты сказал мне правду.

– Иди. Тебе сразу станет легче. А потом мы поговорим.

Тэсс собралась было поспорить, но поняла, что у нее нет на это сил. Он прав. Надо освежиться.

Она достала из походной сумки, которую собрала вчера вечером, чистую одежду и направилась к двери.

– Я вернусь быстро. Потом я что-нибудь приготовлю поесть.

В ручье плескались несколько женщин. Среди них была и Зов Голубки. Дозорный стоял на берегу. Под его пристальным взглядом Тэсс стала раздеваться. Она слишком устала, чтобы стесняться. Она сбросила с себя все на траву рядом с платьями индианок. Не глядя на индейца, она голышом направилась к воде.

Вода – это просто спасение. Она сделала глубокий вдох и нырнула. А когда вынырнула, у нее было такое ощущение, словно она заново родилась.

Тэсс села на берегу, свесив ноги в воду. Зов Голубки дала ей свой гребень, и Тэсс привела в порядок спутавшиеся волосы.

Надо торопиться, Ворон ждет ее. Тэсс прополоскала грязную одежду, странно, но и без мыла все стало чистым. Тэсс махнула рукой девушкам и пошла обратно в деревню.

Перед вигвамом горел костер. Ворон сидел у огня на корточках и переворачивал жарившуюся на сковороде мелкую речную рыбешку. От аромата еды у Тэсс закружилась голова, только сейчас она поняла, как голодна.

– Ты готовишь еду? Разве это мужское занятие? Разве такой воин, как ты, может возиться со сковородой?

– Если мужчина не умеет жарить рыбу, которую он сам поймал, то он – не индеец и не ленапе.

Он взял сковороду и понес ее в вигвам. Тэсс вошла за ним. Там на подстилке уже лежала печеная тыква и кукурузные лепешки. У Тэсс заурчало в животе. Она вспомнила, что не ела со вчерашнего дня.

– Садись. Ешь, – сказал Ворон.

Он протянул Тэсс полную оловянную миску – румяные кружочки тыквы, два самых больших окуня и сладкая лепешка.

Тэсс наколола окуня на двурогую вилку и поняла, что она готова проглотить его целиком, с головой и костями. Она заставила себя откусить небольшой кусок и спокойно прожевать.

– Очень вкусно! – пробормотала она. – Ты здорово умеешь жарить рыбу.

Две рыбины исчезли мгновенно, она протянула руку еще за одной.

– Ешь-ешь, не стесняйся! В реке много рыбы! – рассмеялся Ворон.

Тэсс подняла на него глаза. Он сидел напротив у незажженного очага. И был сейчас таким родным и близким, что у Тэсс защемило в груди. Что будет с ними дальше?

Они молча доели ужин. Тэсс собрала миски, налила в таз воды и наконец решилась заговорить с ним.

– Ворон…

Он указал ей на прежнее место.

– Сядь!

– Но я не хочу сидеть! Я хочу, чтобы ты рассказал мне, что здесь произошло. Почему эти люди подожгли деревню? – Ее голос слегка дрожал. – Объясни мне, почему в деревне трое убитых, как мальчик попал под лошадь и почему Зов Голубки и ее семья должны сегодня спать под открытым небом? – Она заставила себя посмотреть ему прямо в глаза. – Скажи! Ведь это не я виновата, а?

Ворон поднялся со своего места, обошел очаг и присел рядом. Сначали он молчал. Потом положил ей руку на плечо.

– Ты не виновата, – сказал он

– Ты не то говоришь! Скажи, они приходили за мной?

Ворон кивнул.

– Я не стану тебе лгать. Они искали тебя.

– Но этого не может быть! Мой дядя… и Майрон… Они никогда бы такого не сделали! Они не стали бы убивать невинных. Они бы не тронули женщин и детей. Они не стали бы поджигать дома! Это неправда! Это были не они!

Ворон погладил ее по голове.

– Успокойся. Я не знаю, кто были эти люди. Но мать сказала, что они искали женщину по имени Тэсс Морган. Это твоя фамилия?

Тэсс в ужасе зажмурила глаза.

– Морган? Они сказали – Тэсс Морган?

Собственное имя эхом повторилось у нее в голове. Да, это ее имя. Или нет? Ведь она уже не та, что выехала из Аннаполиса три недели назад. Не может быть, чтобы все это из-за нее…

– Простите меня… – всхлипнула она. – Простите, простите…

Ворон взял ее за плечи и повернул к себе лицом.

– Не плачь. Ты ни в чем не виновата, Тэсс. Не ты приказала этим людям жечь наши вигвамы. Не ты приказывала им убивать. – Ворон смотрел ей прямо в глаза. – Ты ведь даже не просила их искать тебя, не так ли?

Тэсс слегка покачала головой. О чем он? Он просит ее остаться? Она поняла это по тону его голоса. Она еще не понимала, что это значит, но чувствовала, что она нужна ему.

– Нет, – сказала она, снова ощущая себя в его власти. Ей так хотелось, чтобы он поцеловал ее и успокоил. Но она взяла себя в руки. – Я никого не просила искать меня. Но… я должна уйти, Ворон. Я не могу остаться здесь.

– Ты хочешь вернуться к человеку, который убивает невинных людей?

– Я должна вернуться в Аннаполис, Ворон. Как мне объяснить тебе?

Как она могла ему что-то объяснить! Все так сложно, все так запуталось.

– Ты должна вернуться из-за cвоей сестры? – спросил он.

– Откуда ты знаешь? – удивилась Тэсс. – Ведь я не рассказывала тебе.

– Мне все рассказала Зов Голубки.

– Ах, так… – Тэсс растерялась.

Ворон накрутил на палец прядь ее рыжих волос.

– Не понимаю, почему ты сама мне все не сказала. Ты думала, что я не пойму? Что я не способен понять твою заботу о младшей сестренке?

– Нет. Не потому… – Тэсс запнулась.

Ворон тихо и ласково гладил ее волосы. Он был так близко, совсем рядом, и от этого Тэсс чувствовала себя в безопасности. Ей было спокойно. Она чувствовала себя сильной, способной вынести все на свете.

– Я сама не знаю, почему я не сказала тебе про Абби. Может, просто не хотела причинять тебе лишнее беспокойство.

– Ты не хотела, чтобы я знал о тебе все. Это так?

– Может, и так, – вздохнула Тэсс. – Ты ведь сам сказал прошлой ночью: чем меньше людей связывает, тем легче им расстаться. Я должна уйти, чтобы не причинять боли ни тебе, ни себе.

Ворон обнял ее и крепко прижал к себе.

– Я знаю, что тебе опасно оставаться здесь. И все-таки… Я так хочу, чтобы ты была рядом. Но я боюсь, что белые придут снова.

– Они не придут, если я вернусь домой. – Тэсс пыталась зацепиться хоть за что-то, что поможет ей уйти.

Ворон нежно поцеловал ее.

– Белые все равно придут сюда, моя девочка. Только не десять человек, как вчера, а десятки, сотни, тысячи.

– Что ты хочешь этим сказать? Ведь если меня здесь не будет…

– Англичанам нужна наша земля. И ты тут ни при чем. Это только дело времени. Белым нужны наши лошади, олени, рыба в реках, орлы в горах. Они будут убивать ленапе, чтобы завладеть тем пространством, которое тысячи лет наши предки называли своей родиной.

– Так почему же вы не уйдете отсюда? Вы можете уйти на запад, где нет белых. Вы можете поселиться там!

Ворон взял ее за руку и подвел к постели. Они сели рядом.

– Тэсс, это очень трудно – уйти с родной земли, бросить все и отправиться в неизвестность. Ведь у нас – женщины, старики, дети.

– Да, это правда. Мне тоже было трудно уехать из Англии, оставить отчий дом, бросить сестру. Но я знала, что так будет лучше для всех. Я дала себе слово, что заберу Абби к себе. И я уехала.

– Мой народ живет на этих землях с незапамятных времен. Не десятки лет, не сотни. Тысячи. Легенда гласит, что наши предки приплыли на эту землю с западного острова на спине Гигантской Черепахи. Говорят, что однажды этот когда-то затонувший остров выйдет на поверхность океана и за нами приплывет Гигантская Черепаха. Мы снова вернемся туда, откуда пришли. Поэтому мы и не уходим с наших земель. Здесь мы на реке, рядом с океаном. Люди боятся, что если мы уйдем вглубь, далеко от побережья, то можем потерять свою судьбу, Гигантская Черепаха не найдет нас.

Тэсс обняла Ворона за шею и залезла к нему на колени.

– И ты веришь в эту сказку?

Ворон пожал плечами.

– Неважно, верю или нет. Это – древнее предание, и наши старейшины уважают его.

Тэсс положила руки на плечи Ворона.

«Смешно! Такой умный и сильный, а рассуждает как маленький!» – подумала она, а вслух сказала совсем другое.

– Кажется, я понимаю тебя. А мне нужно вернуться в Аннаполис, чтобы я смогла иметь свой дом и забрать туда Абби. Там, в Англии, ей очень плохо без меня. Я знаю. Наверное, Зов Голубки тебе сказала, что моя сестренка не слышит и не говорит. Мы общались с ней жестами. Только я и она. Так что она без меня пропадет.

– У нас, ленапе, принято считать, что такие, как твоя сестра, – особые люди. На них – благословение Создателя, великого Манито.

Тэсс рассмеялась.

– А в Англии от глухонемых шарахаются, как от чумы. Говорят, что они прокляты Господом. Такие, как Абби, в нашей стране очень несчастны. Наверное, это потому, что окружающие их люди боятся того, чего не понимают.

Ворон не отрываясь смотрел в ее карие глаза.

– Скажи мне что-нибудь, – вдруг попросила Тэсс.

– Что? – Он снял ее руку со своего плеча и стал целовать ладошку.

– Ты говорил, что освобождаешь меня от вины за смерть твоего брата. Ты говорил, что больше не удерживаешь меня, потому что На-Ки стал военачальником. Ты сказал, я могу вернуться домой.

– Да, – ответил Ворон, опуская голову. – Все это правда.

Тэсс заглянула ему в глаза.

– А я… Кто я? Я все еще твоя жена?

– Ты будешь моей женой всегда. До тех пор, пока ты сама мне не скажешь, что это не так.

– Что ты имеешь в виду?

– Ну, ты ведь пока что не выставила мои мокасины за дверь?

Тэсс рассмеялась.

Ворон стал медленно целовать каждый ее палец. Было щекотно и очень приятно. Это напомнило Тэсс о других ласках, которыми ее одарил Ворон этой ночью.

– Не надо, – сказал Тэсс, но руку не убрала.

– Ты уже объявила всем на Большом Сборе, что я больше не твой муж? – то ли в шутку, то ли всерьез строго спросил Ворон.

– Нет, – шепотом покорно ответила Тэсс. Она знала, куда он клонит. Она подняла голову, чтобы он мог поцеловать ее шею.

– Ну, тогда ты имеешь право на все, что может получить от мужа жена, – торжественно заявил он.

Тэсс улыбнулась. Прижав его голову к груди, она запустила пальцы в его черные волосы.

Что плохого в том, что ей хочется хоть немного продлить это счастье? Пусть всего на день-два. Пускай этот волшебный сон продлится. Она хочет запомнить его на всю жизнь.

Она взяла его за подбородок и поцеловала в губы. Он жадно ответил на поцелуй.

Тэсс задрожала всем телом. Она почувствовала, как возбужден Ворон. Ведь она сидела у него на коленях.

Ворон, не отрываясь от ее губ, положил руку ей на грудь и стал ласкать ее.

Тэсс тихо застонала. Она поняла, что целый день сегодня мечтала именно об этом. Что она уже не может без его ласки, без его близости. Она не может без него, без Ворона.

Теперь он для нее уже не просто ее похититель. Он – ее мужчина, ее муж. Он – человек, которого она уважает, к которому испытывает сильное влечение, которого… очень любит. И неважно, что он – человек другого цвета кожи. Для нее важно то, что он – человек чести, что рядом с ним ей тепло и спокойно.

Значит, в деревне все-таки были Майрон и ее дядя… Тэсс невольно сравнила Майрона и Ворона. И как бы больно ей ни было, она понимала, что сравнение не в пользу ее жениха. Майрон и ее дядя повели себя недостойно. И не имеет значения, что они сделали это ради нее. Она раньше часто слышала их разговоры об индейцах как о низших существах, о дикарях, которых нечего жалеть и не за что уважать. Что их надо просто уничтожать. Тэсс поняла вдруг, что ее родственники и жених вполне способны на подобное преступление.

Она еще крепче приникла к губам Ворона. Так, как будто этот жаркий поцелуй мог избавить ее от горечи осознания истины. Хотя бы ненадолго. Хоть на чуть-чуть.

Тэсс гладила плечи Ворона, сжимала его в своих объятиях.

Ворон ласкал ее грудь и отрывался от ее губ, только чтобы прошептать ее имя.

Она снова так хотела близости с ним сейчас, немедленно.

– Ворон… Ворон, – повторяла она, не в силах сказать больше ничего.

Но Ворон и так все понял мужским чутьем. Он приподнял ее бедра и развязал тесемки белья. Тэсс прижалась к нему теснее. Он поцеловал ее правый розовый сосок.

– Ворон, – прошептала она. – Я так хочу… Ты так нужен мне сейчас…

Она хотела соскользнуть с его колен и лечь рядом на постели, но он удержал ее.

– Нет. Останься, – хрипло прошептал он.

– Так? – удивилась Тэсс.

– Да. Доверься мне.

Он взял ее обеими руками за бедра и слегка приподнял, а затем легко и свободно проник в нее, и Тэсс задохнулась от удовольствия.

Она спрятала лицо на его плече. Ворон не двигался, и она осмелилась взглянуть на него.

Глаза его были полузакрыты, голова откинута чуть назад.

Тэсс поцеловала его.

– А что теперь? – спросила она. Она прекрасно знала, что надо делать. Ей просто хотелось подразнить его.

Ворону это понравилось, он принял эту игру.

– А как ты думаешь, что теперь? – ответил он, слегка приподнимая и снова опуская ее бедра.

Тэсс рассмеялась. И вдруг, крепко упершись руками в его плечи, она стала быстро двигаться вверх-вниз. Она была на вершине блаженства. Она была его хозяйкой, его повелительницей.

Так вот в чем секрет индейской любви! Белые люди никогда не занимаются любовью так. Они знают только одно: мужчина – сверху, женщина – внизу. Какого удовольствия они себя лишают!

Тэсс двигалась все быстрее, безотчетно подчиняясь какому-то внутреннему ритму. И это было так легко и естественно.

Глубокое и частое дыхание Ворона все больше возбуждало ее. Она сорвала с себя платье. Ей хотелось чувствовать его всем своим телом.

Какое-то время она еще могла контролировать свое возбуждение, но не долго. Однажды познав восторг, она стремилась испытать его снова.

Ворон шептал ее имя, ласкал ее руки и груди, все ее тело трепетало от страсти.

Ворон крепче сжал ее в объятиях. Тэсс почувствовала, что он близок к экстазу. Закусив губу, она еще раз поднялась вверх и медленно опустилась. Все ее тело напряглось, спина выгнулась дугой. Она закрыла глаза, и горячая волна наслаждения унесла ее за собой. Тут же она услышала, как Ворон громко застонал.

Еще мгновение, и они оба замерли. Ворон откинулся назад на постель. Тэсс легла на него сверху. Двигаться не хотелось.

Тэсс не знала, сколько они лежали так, в объятиях друг друга.

Ворон гладил ее по спине, от этого по всему телу бежали мурашки. Ей хотелось смеяться. Она была счастлива.

Тэсс смотрела в его глаза, гладила плечи. Не может быть, чтобы судьба послала ей этого человека на горе! Ей так хорошо рядом с ним! И почему только она не индианка? Почему она не может остаться в его объятиях навсегда?

Тэсс перекатилась на спину и легла рядом. Ворон молчал.

Тэсс лежала и смотрела в потолок. Там в просвете дыры сияли звезды.

Тэсс захотелось плакать.

Ворон повернулся, привстал на локте и заглянул ей в глаза.

– Скажи этому человеку, отчего ты грустная сейчас?

Тэсс горько усмехнулась.

– Потому, что моя душа рвется на части. Одна часть хочет быть здесь, рядом с тобой. Но другая часть… И потом… Наверное, из этого ничего хорошего не может получиться: ты и я. Странный союз. И столько всего еще в нашей жизни… Твой погибший брат, моя сестра, могауки, Майрон, королевская английская армия, судьба твоего народа…

– Я знаю, что ты не можешь остаться. И не жду от тебя этого. Это было бы безумием. Здесь ты в большой опасности. И потом, ты же хочешь вернуться… Но… и со мной так же. Я тоже расколот пополам. Сердце мое кричит: останься, а разум говорит: нельзя.

– Тебе хорошо со мной? – вдруг спросила Тэсс. – Я имею в виду, как с женщиной?

– Да. Но дело не только в этом. Мне нужно не только твое тело, Тэсс. Мне нужна твоя душа, твое доброе сердечко.

Тэсс повернулась на бок и положила голову на плечо Ворона.

Она долго еще всхлипывала. Слезы капали на грудь Ворона, и он не вытирал их.

Тэсс и сама не заметила, как глубокий сон овладел ею.

 

19

– Целая неделя, Тэсс! Прошла целая неделя с того дня, как белые напали на деревню. И каждый раз ты находишь причину, почему ты должна остаться еще на один день. Это опасно! – Ворон смотрел на нее снизу, прикрывая глаза рукой от яркого солнца.

Тэсс стояла на крыше вигвама двоюродной сестры Ворона и укладывала кукурузные листья на каркас.

– После пожара в деревне столько работы, – откликнулась она, стараясь не потерять равновесие. – Как я могу уйти сейчас и оставить работу незаконченной, если я знаю, что это сделали мой дядя и Майрон?

– Спускайся вниз! – приказал Ворон. – Для такой работы больше подходят мальчишки. А ты упадешь и повредишь ногу, а тогда раньше весны ты уж точно не вернешься домой.

Тэсс показала ему язык. Он был так серьезен. А она с каждым днем все больше ощущала себя его женой. И ничего не могла с этим поделать.

– Я не упаду! – крикнула она.

– Слезай сейчас же! – Ворон начинал терять терпение.

– Не слезу! – Она кинула в него кукурузный лист. – Залезай сюда и поймай меня!

Тэсс пошутила. Но Ворон подставил лестницу и стал взбираться наверх. Тэсс взвизгнула. Смеясь, она перебралась на другой край крыши, подальше от лестницы.

Ворон легко взобрался наверх и встал на крыше во весь рост. Крыша заходила ходуном. Тэсс расхохоталась.

– Ты проломишь крышу, медведь!

Ворон стал на четвереньках продвигаться в ее сторону.

– Слезай сейчас же вниз! – строго приказал он. – Собирай вещи. Мы уходим сегодня!

– Нет. Не сейчас. Давай завтра.

Ворон был уже на расстоянии вытянутой руки от нее. Она отодвинулась еще чуть-чуть, но понимала, что стоит ему сделать еще шаг – и он поймает ее.

– Сегодня. Ждать больше нельзя. На-Ки заключил соглашение с французами. Англичане уже пошли маршем в сторону форта Дюскен. На-Ки собирает наших воинов. Они завтра отправляются на север, чтобы присоединиться к французским войскам на подходах к форту.

Ворон протянул к ней руку, но Тэсс увернулась. Раньше ей никогда бы не взбрело в голову бегать по крыше вигвама, но теперь это веселило ее. Ей теперь все нравилось здесь, в индейской деревне.

– И ты тоже идешь с ними? – спросила Тэсс, пытаясь не выказать свою тревогу.

Ворон сделал еще шаг, но она тут же отпрыгнула в сторону. Свадебный подарок, ожерелье из ракушек, тихонько звякнул, одобряя эту игру.

– Я не иду с ними. Я вызвался остаться здесь и защищать деревню. На-Ки согласился.

– Значит, я тебе мешаю? У тебя более важные дела, ты теперь – воин.

– Тебе нельзя здесь оставаться. Тебе надо вернуться к своему народу. Там твое место, – медленно проговорил Ворон.

Тэсс нахмурилась.

– А кто тебе сказал, что мое место – там, а не здесь, нитилос? – Она впервые назвала его мужем. И откуда только пришло к ним это слово?

Ворон молчал.

– Женщина Грез говорит, из меня получится хорошая жена для ленапе. Она говорит, что я – смелая и ловкая. И работы не боюсь. А Таандэ говорит, что я говорю по-ленапски лучше, чем ты – по-английски.

Не решаясь встать, Ворон улегся на живот и подполз ближе, стараясь не задеть трубы.

Тэсс больше некуда было двигаться, она и так сидела на самом краю.

Ворон схватил ее за руку, и она игриво взвизгнула.

– Что ты молчишь? Разве они не правы?

– Таандэ последнее время болтает всякую чушь. У него явно что-то с головой. Он ничего вокруг себя не видит и не слышит. Вчера поздно вечером он шел из вигвама моей матери. Я окликнул его, а он сделал вид, что не слышит меня.

Тэсс пыталась отнять у него свою руку, но у нее это не получалось.

– И какое тебе дело, где проводит время Таандэ?

– Мне было бы все равно, если бы это не касалось моей матери, женщины, которая вдвое старше его. Она годится ему в матери. – Ворон крепче сжал руку Тэсс. – Пошли, я помогу тебе спуститься.

– Я не слезу! – заупрямилась Тэсс.

Внизу послышался смех. Это собрались мальчишки. Их забавляло, что Ворон гоняется по крыше за Тэсс.

Ворон глянул вниз, ослабив руку, и Тэсс тут же вырвалась. Быстро перекатившись в сторону, она отползла от него подальше.

Ворон тихо выругался.

– Прыгай вниз! – крикнула ему Тэсс. – Принеси мне еще стеблей и листьев. Я должна закончить крышу.

Ворон подумал и, снова глянув на мальчишек, стал спускаться вниз.

Тэсс знала, что он злится на нее. Ну и пусть. А как он сам ведет себя? Он груб с ней. Такое впечатление, что он хочет поскорее избавиться от нее. Он готов прямо сейчас отправить ее в Аннаполис. Ее это бесило. Почему он не может провести с ней еще несколько дней? Ведь ей так хорошо, как никогда, она так счастлива.

Тэсс свесилась с края крыши и посмотрела вниз. Ворона нигде не было видно. Тэсс стала спускаться вниз, но, как только ее мокасины коснулись земли, Ворон схватил ее сзади и резко развернул к себе лицом.

– Ударь меня, ну, ударь! – дразнила его Тэсс.

Ворон посмотрел ей в глаза и вдруг улыбнулся. Его улыбка все сразу изменила.

Тэсс вдруг почувствовала, как ласково греет кожу солнце, как приятно ей чувствовать себя рядом с этим мужчиной. Она еще никогда не ощущала жизнь с такой полнотой, не чувствовала себя такой сильной и веселой.

– Завтра, Тэсс. Завтра – последний срок. Договорились?

Тэсс улыбнулась ему в ответ. Она знала, что он прав. Ей нельзя больше здесь оставаться.

– Хорошо, Ворон. Завтра.

Ворон отпустил ее, постоял, потом повернулся и пошел прочь.

Тэсс побежала за ним.

– Ты куда?

– Хватит возиться на крыше, – сказал он, не отвечая на вопрос. – Иди в вигвам и собирай свои вещи.

– Сначала скажи, куда ты идешь.

– Мне нужны перья орла. Недалеко отсюда есть одно гнездо. Я иду туда.

– А можно мне с тобой? – она тронула его за рукав. – Я никогда не видела орлиного гнезда.

– Займись лучше женскими делами.

– Ну, Ворон! Пожалуйста! Я же завтра уйду. До Аннаполиса всего два дня пути, ты сам говорил. Значит, через два дня мы расстанемся навсегда. Разреши мне пойти с тобой. – Ворон не отвечал. – И потом, представь, ты отправишь меня в Аннаполис, и я никогда не увижу, как живут орлы, – добавила она.

– Ладно. Ты можешь пойти со мной. Но обещай, что будешь молчать.

Тэсс тут же взяла его под руку.

– Ура!

Ворон посмотрел на нее и снова улыбнулся. Тэсс так любила его улыбку.

Рука об руку они прошли мимо вигвама Женщины Грез. Дверь распахнулась, и появился Таандэ. В просвет двери Тэсс разглядела, что мать Ворона лежит на постели обнаженная. Тэсс в ужасе взглянула на Ворона. Она надеялась, что он не видел этого, но напрасно. Тэсс почувствовала, как рука Ворона напряглась.

– Таандэ! – окликнул он друга.

Тэсс крепче взяла Ворона за руку.

– Ворон, не надо!

Он оттолкнул ее.

– Таандэ! Этот человек разговаривает с тобой.

Таандэ тут же остановился, но обернулся не сразу.

– Что? – спросил он.

– Что ты делал в вигваме моей матери?

– Спроси у нее, друг, – примирительно отвечал Таандэ.

– Я спрашиваю тебя.

Таандэ отвел глаза в сторону, но тут же снова решительно посмотрел в глаза другу. Он знал Ворона всю жизнь. Они – друзья с детства. Он не будет лгать ему.

– В моем отношении к твоей семье нет ничего плохого. Я люблю Женщину Грез. Я хочу просить ее, чтобы она согласилась выйти за меня замуж.

– Замуж?! – взвился Ворон. – Да она скоро станет бабушкой!

Из вигвама вышла мать Ворона.

– Сын, ты не должен говорить с Таандэ в таком тоне. Он – твой друг Он и мой друг тоже.

– По-моему, он тебе не просто друг, мама.

Женщина Грез вздохнула и подошла к Таандэ. Он обнял ее за плечи.

Тэсс было ясно, что между ними что-то гораздо большее, чем просто связь между мужчиной и женщиной. Их лица светились, когда они смотрели друг на друга. Таандэ был влюблен в нее, а она – в него.

– Сын…

Ворон ничего не хотел слышать, он только качал головой.

– Это неправильно, мама. Он пользуется тобой.

Женщина Грез рассмеялась.

– А может, это я пользуюсь им?

– Ворон, этот человек… – начал Таандэ.

Женщина Грез тронула его за руку.

– Не надо, Таандэ. Он – мой сын. Это я должна говорить с ним. – Она нежно поцеловала юношу. – Ну, пожалуйста.

Таандэ кивнул, и Женщина Грез отпустила его руку и шагнула ближе к сыну.

– Я понимаю, что тебе трудно понять меня. Твой отец был моим мужем. В нашем вигваме тогда царила любовь. Но твой отец умер. Теперь я люблю этого мужчину. И мне все равно, сколько ему лет, семнадцать или семьдесят. Это – мой выбор. Мой, а не твой.

Тэсс следила за выражением лица Ворона. Он мучительно старался понять то, что говорила ему мать.

Он долго молчал и наконец кивнул.

– Хорошо, мама. Ты – женщина, которая дала мне жизнь, и я должен уважать тебя. Я могу понять, что Таандэ нравится тебе как мужчина, но принять этого я не могу. – С этими словами он отвернулся и пошел прочь.

Таандэ так и не успел сказать ему ни слова.

Тэсс побежала за Вороном. Когда она поравнялась с ним и попыталась заглянуть ему в глаза, он отвел взгляд.

Они зашли в свой вигвам, Ворон взял мушкет, сумку и, не говоря ей ни слова, отправился в сторону леса. Тэсс от него не отставала.

Они шагали по лесу молча. Она дважды пыталась заговорить с ним, но Ворон резко оборвал ее.

Ворон остановился, чтобы попить из родника.

– Я понимаю, что ты чувствуешь.

– Ничего я не чувствую! Почему женщины только и делают, что все время болтают о чувствах? Я просто беспокоюсь о том, что может испортить жизнь моей матери.

– А почему ты так уверен, что именно ты знаешь, что хорошо для твоей матери, а что – плохо?

Тэсс перепрыгнула ручеек, вытекающий из родника, и взобралась на поросшую мхом небольшую скалу. Она раскинула руки, с трудом сохраняя равновесие.

– Я уверен в том, что все это – неправильно.

– Для кого? Для них двоих? Или их отношения осудят старейшины? А может, Господь Бог?

– У меня нет желания говорить с тобой на эту тему. Ты права. Моя мать – взрослый человек. Она вольна сама выбирать себе мужчину.

Тэсс вздохнула. Она не понимала этого человека. Он все время себе противоречит. То он приближает ее к себе, уговаривает выйти за него замуж, утверждает, что не может жить без нее, то гонит прочь от себя, как сегодня утром. Но в этом он прав. Она здесь – чужая. Она должна вернуться в Аннаполис.

Они шли молча. Потом Ворон указал куда-то вперед и вверх.

– Гнездо? Где? – Тэсс крутила головой, но ничего не видела.

– Вон там. – Ворон взял ее за плечи и повернул в нужную сторону.

– Ой! – Тэсс увидела гнездо на макушке высокого старого дерева. – А там орел! Я его вижу!

Ее крик, должно быть, испугал орлицу, она расправила огромные крылья и взлетела в небо.

Затаив дыхание, Тэсс следила за ее полетом. Как красиво!

Ворон подошел к дереву, прислонил к стволу мушкет и подтянулся на самом толстом суку.

Прикрывая глаза от яркого солнца, Тэсс смотрела, как он лезет все выше и выше.

– Осторожно! – крикнула она. – Дерево совсем сухое!

Если какая-нибудь ветка треснет, он полетит вниз и разобьется.

Ворон залез на верхушку, дотянулся до гнезда и стал выбирать красивые перья. Потом он прочно встал на толстой ветке, выпрямился и оглядел окрестности. Когда он посмотрел на запад, выражение его лица сразу изменилось.

– В чем дело? – крикнула Тэсс. – Ты что-то видишь?

– Пожар! По-моему, горит какая-то хижина.

Он заткнул орлиные перья за пояс и стал спускаться вниз. Но двигался он гораздо быстрее, чем когда лез наверх.

– Разве здесь есть жилье? Я и не знала, что белые живут так далеко от побережья.

Ворон слез на землю, вынул из-за пояса самое яркое перо и заткнул Тэсс за ухо.

– Перо орла отгоняет злых духов, – сказал он. Он протянул руку за мушкетом. – Пошли, Тэсс. Нужно посмотреть, в чем дело. Может, нужна помощь.

Тэсс почувствовала запах дыма. Они направились на запад.

Вскоре она увидела столб черного дыма. Ворон шел быстро, почти бежал.

Было очень жарко, Тэсс вся взмокла и запыхалась, но не отставала от него ни на шаг. Она боялась, что они не успеют помочь.

Когда они подошли совсем близко, Ворон приказал ей остановиться, но она отказалась. Она была уверена в себе. Тем более что за поясом у нее, на шнурке под кожаной юбкой, был спрятан все тот же нож могауков, который однажды уже спас ей жизнь. Ей нечего бояться.

Ворон нахмурился и рукой приказал ей держаться позади него. С этим она не спорила. Они осторожно приблизились к хижине.

На траве лежал убитый мужчина, из горла у него торчала стрела с ярким оперением. Тэсс затошнило. Она сразу вспомнила широко открытые мертвые глаза солдата, которого она убила.

Ворон медленно обернулся и приложил палец к губам. Он боялся, что убийца или убийцы еще где-то поблизости. Тэсс проглотила комок, подступивший к горлу, и, стараясь не шуметь, пошла за Вороном, ступая след в след. Через несколько шагов они увидели еще один труп. Убитая женщина была одета в индейское платье. Она лежала ничком на траве, рядом валялось ведро для воды. С головы был снят скальп. Тэсс вспомнила о Джоселин. Ей стало страшно, она до крови закусила губу.

Ворон обернулся к ней. Тэсс не показала виду, что боится. Этому она уже научилась.

От хижины ничего не осталось, кроме двух дымящихся столбов опоры, выложенного из камней фундамента и небольшого очага.

Пристройка за домом тоже сгорела дотла. На траве валялись куры, свинья, корова.

– Кто это сделал? – спросила Тэсс, когда они убедились, что рядом никого нет. – Зачем?

– Судя по оперению стрелы, она принадлежит племени майами. Но стрелы могли украсть или взять в бою, как трофей.

– Но зачем было убивать? Эти люди жили так бедно, у них наверняка нечего было красть. – Тэсс присела на пенек, стараясь прийти в себя после увиденного. – Чего хотели от них убийцы?

– Скорее всего это просто бандиты. Такие убивают без всякой цели. Убивают, чтобы убивать. Ради удовольствия.

Тэсс тяжело вздохнула. Какая жестокая здесь жизнь. На новой земле, в колониях. Какая опасная. Наверное, ей не нужно было сюда приезжать. Лучше было остаться дома, в Англии.

– Я осмотрю окрестности, и потом мы уйдем отсюда, – сказал Ворон. – Я не хочу натолкнуться на этих злодеев в сумерках где-нибудь в лесу. И нужно как можно скорее сообщить На-Ки, что бандиты так близко от деревни.

– Хорошо, – кивнула Тэсс. – Я пока посижу здесь. – Ее всю трясло, хотя стояла невыносимая жара.

Ворон ушел. Тэсс сидела, не двигаясь, тупо уставившись в одну точку.

Вдруг она услышала какой-то странный звук. Как будто мяукал котенок. Тэсс прислушалась.

Нет. Это не кошка. Звук был очень тихим. Тэсс старалась различить его среди других. Мешало потрескивание догорающей древесины, шум ветра и квохтанье единственной уцелевшей курицы.

Звук повторился. Нет, это не кошка. Тэсс вскочила на ноги. Это ребенок! Так плачет ребенок.

Тэсс пошла в том направлении, откуда шел этот звук. Где же это? На дереве? Она подняла голову. Нет. Тогда где же? Ведь здесь все сгорело дотла. Здесь негде спрятаться. Тэсс пристально осмотрела весь двор.

Плач стал громче. А может, ей это чудится? Может, от всего этого кошмара она сошла с ума и ей кажется, что это плачет Абби?

Но тут Тэсс все поняла. Колодец! Звук идет оттуда. Эти негодяи бросили в колодец ребенка!

– Ворон! Скорее! Сюда! – крикнула она.

– В чем дело? – откликнулся Ворон.

– Иди сюда! – Тэсс подбежала к колодцу и перегнулась через край. Там было темно, она ничего не видела. – Эй! – тихонько позвала она, боясь напугать ребенка. – Не бойся! Они ушли. Ты здесь?

Ни звука в ответ. Нет, видно, она точно сошла с ума.

– Тэсс! – сзади к ней подошел Ворон.

– Тсс… Там внизу кто-то есть! Похоже, ребенок. Слушай!

Ворон прислушался. Тэсс наклонилась ниже, давая глазам привыкнуть к темноте.

– Эй! – снова позвала она.

И снова – тишина. Постепенно глаза привыкли к сумраку, и она увидела его… или ее? Она не могла разобрать.

– О Господи! – прошептала Тэсс в ужасе. – Там ребенок! Ворон! Он стоит на узкой приступке. Посмотри!

Внизу было что-то наподобие полки для хранения молока и масла.

Тэсс протянула руку.

– Все хорошо, детка, не бойся!

Обернувшись к Ворону она сказала:

– Не показывайся. Ребенок может испугаться, если его родителей убили индейцы. – Не бойся, – повторила она громко. – Мы тебя не тронем. Я хочу помочь тебе. Я клянусь.

Ребенок наклонил голову, и Тэсс разглядела яркую ленточку в волосах. Это была девочка! Маленькая девочка.

Тэсс наклонилась еще ниже, стараясь не потерять равновесие.

– Возьми мою руку! Ну, пожалуйста, – тихо попросила она.

Девочка долго смотрела на ее руку, потом медленно подняла свою.

– Хватайся!

Она быстро обернулась к Ворону.

– Держи меня покрепче!

Ворон обхватил Тэсс за талию, и она вытащила ребенка из колодца. Девочка дрожала от холода и страха. Из глаз, синих, как небо, текли слезы.

Тэсс минуту подержала ее на руках, прижимая к себе, потом поставила на землю.

Увидев Ворона, девочка в ужасе отпрянула и бросилась прочь.

– Не бойся. – Тэсс попыталась поймать ее за руку, но не успела. – Вернись, все хорошо, он не тронет тебя!

Девочка не останавливалась и не отвечала. Тэсс растерянно оглянулась на Ворона и хотела кинуться вдогонку, но вдруг, пробежав еще немного, девочка внезапно остановилась. Она увидела на траве убитую мать и попятилась.

Девочка повернулась и уставилась на них синими глазами, полными ужаса.

– Мы не обидим тебя. Иди сюда. Как тебя зовут?

Девочка молчала.

– Меня зовут Тэсс. А тебя? Как тебя зовут?

Девочка покачала головой.

Тэсс подошла к ней. Ворон держался вдали и наблюдал за ними.

– Тэсс! Я – Тэсс. – Тэсс приложила руку к своей груди. – Как твое имя?

Наконец девочка коснулась рукой своей груди и произнесла что-то нечленораздельное.

Тэсс в смятении прикрыла рот рукой.

– Ворон, я знаю эти звуки, так пытаются говорить глухонемые. Она – как моя Абби!

На глаза Тэсс навернулись слезы.

Девочка снова коснулась своей груди, потом указала на небо широко разведенными руками.

Что она хочет сказать? Тэсс не понимала. Она вспомнила о Боге? А может, облако?

Тэсс мысленно перебирала разные слова, пытаясь найти имя девочки.

Она повторила жест малышки и улыбнулась.

– Небо? – произнесла она.

Девочка снова обратила к небу распахнутые руки, и опять прозвучало что-то гортанное. Это было похоже на «небо».

– Ворон! Ее зовут Небо! Ее мама – индианка. Да?

– Ее мать из племени шауни, я узнал это по вышивке бисером на мокасинах.

Тэсс снова повернулась к девочке. Малышка Небо была растеряна и напугана. Тэсс стала говорить с ней руками, используя те жесты, с помощью которых она общалась с сестрой. Тэсс не была уверена, что девочка ее поймет. Но наверняка почувствует, что они не враги ей, что они хотят ей помочь.

– Твои папа и мама убиты, детка. Мы можем взять тебя с собой. Я отведу тебя туда, где ты будешь в безопасности. – Таков был смысл жестов, которые показала малышке Тэсс.

Девочка внимательно следила за ее руками, потом перевела взгляд на Ворона. Она будто спрашивала о чем-то глазами. И Тэсс поняла ее.

– Нет. Не бойся его. Он хороший. Это не он убил твоих родителей. Он – мой. Мой. Он хороший. – Тэсс подошла к Ворону и погладила его. – Хороший, хороший.

Она поманила девочку рукой. Та стояла в нерешительности, потом сделала шаг в их сторону. Тэсс тоже шагнула ей навстречу и присела перед ней на корточки.

– Вот и умница. Ты большая девочка. Сильная и храбрая.

Тэсс пригладила растрепавшиеся волосенки малышки и взяла ее на руки.

– И как только ты забралась в колодец? – Тэсс с девочкой на руках подошла к Ворону.

Она поставила ее на землю и спросила жестами, одновременно проговаривая слова вслух для Ворона:

– Это мама спрятала тебя в колодце? Да? У тебя умная мама.

– Не надо. Не говори сейчас с ней о матери. Нам надо уходить. Они могут вернуться. Мы отведем девочку к нашим. Быстро. Пошли. Здесь опасно оставаться.

– А как же быть с телами? – нахмурилась Тэсс.

– Там, куда ушли эти люди, тела им не понадобятся, – ответил Ворон и пошел вперед.

Тэсс взяла девочку за руку и последовала за ним. Ворон обошел стороной то место, где лежали покойные родители девочки.

Им оставалось всего ничего до леса, когда Тэсс услышала голоса. Они не успели и шагу ступить, как на поляне появились белые мужчины, одетые в кожаные куртки.

Ворон схватился за мушкет и встал впереди, прикрывая собой Тэсс и малышку.

– Беги, Тэсс! – процедил он сквозь сжатые зубы.

– Я без тебя никуда не пойду, – прошептала Тэсс.

Мужчины направлялись к ним, нацелив ружья.

– Что здесь происходит, черт возьми? – прорычал один, на котором была смешная красная вязаная шапочка. Похоже, он у них главный.

– Мы… мы не знаем, – ответила Тэсс. – Когда мы пришли, хижина уже догорала, а ребенок спрятался в колодце.

Он оглядел поляну единственным здоровым глазом. Второй был затянут белесой пленкой. Потом он уставился на Ворона. Ворон молчал. Тогда главный перевел взгляд на Тэсс и с удивлением оглядел ее индейское одеяние.

– Мое имя – Боинг. Мы, наша команда, – скауты из форта Камберленд. – Он прищурился. – Так этот дикарь взял вас в плен, мисс?

– Н… Нет… – сказала Тэсс.

– Нет? – переспросил Боинг, не спуская глаз с Ворона. – Разве это не он поджег хижину?

– Нет, не он! – почти крикнула Тэсс.

– Боинг, посмотри-ка сюда! – позвал его скаут. – Посмотри, что я тут нашел.

Он протянул Боингу стрелу, которой был убит отец девочки.

Боинг злобно глянул на Ворона, который благоразумно молчал.

– А ты сказала, что это не он… – протянул он, обращаясь к Тэсс.

Скауты обступили их, окружая. Теперь Тэсс чувствовала себя как зверь, загнанный охотничьими псами.

– Это оперение племени майами, – заговорил наконец Ворон, понимая, что молчанием тут не отделаешься. – Я – ленапе. У меня нет таких стрел.

– Ах, ты еще рот разеваешь, краснокожая шкура! Я видел вас в деле, знаю, на что вы способны. Ребята, взять его!

Ворон вскинул мушкет, но было поздно. Один из скаутов, зайдя сзади, стукнул его прикладом ружья по голове. Тэсс услышала, как от удара затрещали кости его черепа, и вскрикнула. Тело Ворона безжизненно обмякло, он упал.

 

20

Малышка Небо заплакала от ужаса, когда Ворон повалился на землю. Трава окрасилась алой кровью. Тэсс крепче сжала руку девочки. Она понимала, что от того, как она поведет себя сейчас, зависит, будут они жить или погибнут.

Тэсс молча отступила назад, потянув за собой девочку. Человек, ударивший Ворона, перевернул его лицом вниз и стал веревкой связывать ему руки за спиной.

Тэсс сделала медленный вдох, стараясь сдержаться. Эти люди взяли Ворона в плен. Она должна бежать. Надо вернуться в деревню за помощью.

– А что… вы собираетесь с ним делать? – Спросила Тэсс Боинга, отступая еще чуть назад.

– Генералу Брэддоку нужны мужчины, чтобы вырубать лес на подходе к форту. Он готовит проходы для армии. Этот индеец нам пригодится. Мы сдадим его генералу и получим награду. Так что одним лесорубом станет больше.

Генералу Брэддоку? Тэсс снова попятилась, не отпуская руки девочки. Теперь она, по крайней мере, знает, что сказать На-Ки. Она знает, где искать Ворона.

– А куда это вы собрались, мисс? – Боинг вперил в нее свой глаз.

Тэсс остановилась. Надо обмануть их. Надо во что бы то ни стало бежать и привести подмогу из деревни.

– Я… я пойду домой. Спасибо вам, что вы… – слова застревали у нее в горле, – спасли меня от этого… дикаря.

Боинг сделал шаг в ее сторону.

– Так ты, детка, говорила, что он не брал тебя в плен. – Он подозрительно разглядывал ее индейскую одежду. – Ты говорила, что ты не пленница этого краснокожего, – повторил он.

Тэсс натянуто усмехнулась, надеясь, что он поверит ей.

– А вы думаете, я могла сказать вам правду, когда этот варвар стоял рядом со мной с мушкетом в руке?

Тэсс посмотрела на Ворона. Кровь из раны лилась струей. Скауты теперь уже связывали ему ноги. Тэсс видела, что грудь Ворона медленно подымается и опускается. Жив. Тэсс снова перевела взгляд на Боинга.

– Если бы я сказала вам правду, он бы снял с меня скальп.

Боинг оглянулся на Ворона, потом снова посмотрел на Тэсс.

Она не могла разобрать, верит он ей или нет.

– Пожалуйста, – тихо сказала она. – Отпустите меня. Я сама найду дорогу домой, к дяде… Я… и моя племянница, мы так устали и намучились, мы пойдем домой.

Боинг сплюнул струю слюны, коричневую от жевательного табака, прямо ей под ноги.

– Племянница, твою мать! – протянул он ехидно. – Да я готов побиться об заклад, что у этой девчонки в жилах течет индейская кровь.

Тэсс обеими руками прижала к себе малышку.

– Ее отец и мать погибли! У вас нет сердца!

– Да мне на нее наплевать, кто бы она ни была. А вот кто ты такая? Кто этот ваш дядя, о котором ты все время твердишь?

– Меня зовут Тэсс. Тэсс Морган. Мой дядя – Альберт Макэлби. Его плантация недалеко от Аннаполиса.

– Черт побери! Аннаполис? И ты думаешь, что найдешь туда дорогу в лесу? Да отсюда не меньше двух дней пути! – Боинг ткнул ей в грудь своим грязным пальцем. – Послушай, – прищурился он, – а не тебя ли ищут? Какой-то парень в Аннаполисе – как бишь его зовут… – он пощелкал пальцами, вспоминая имя.

– Майрон, – подсказала Тэсс. Ей не верилось, что Майрон ищет ее. Но, значит, так оно и есть. – Моего жениха зовут Майрон Элсворт.

– Точно! – кивнул Боинг. – Он назначил большую награду тому, кто тебя найдет. Так что, милочка, вы пойдете с нами.

Тэсс была в отчаянии. И зачем только она назвала себя? Она не может сейчас идти с этими людьми, даже если они отведут ее к Майрону. Она должна бежать за помощью в деревню.

Боинг огляделся вокруг и дал знак двигаться на запад.

– Послушайте, я что-то не пойму. Аннаполис на востоке отсюда, а вы направляетесь совсем в другую сторону.

– Мы идем туда, куда надо. Там майор разберется, что с тобой делать. Я не могу оставить белую леди одну в лесу. – Он изобразил улыбку, потом схватил Тэсс за руку и резко подтолкнул вперед, к остальным. – Иди вперед и не спорь со мной! Тогда я даю слово, что верну тебя твоему жениху. Хотя зачем ты ему теперь? Непонятно… – добавил он ехидно, и Тэсс поняла, на что он намекает.

Тэсс промолчала, потом послушно подошла к группе скаутов.

Бежать! Но как? Она не может оставить малышку с этими бандитами, а девочка никак не поспеет за ней. Нести ее на руках тяжело. Тэсс поняла, что ей ничего не остается, как идти за этими людьми, пока не представится случай незаметно сбежать. Если у нее это не получится, она останется с Вороном, она его не бросит. Скауты хотят, чтобы Ворон работал на английскую армию Брэддока. А Ворон говорил, что На-Ки собирается воевать с англичанами на стороне французов. И если они увидят, что Ворон у Брэддока в плену, они, конечно, освободят его.

Боинг отдавал распоряжения. Он приказал скаутам срубить толстую ветку. Те так и сделали. Сначала Тэсс не понимала зачем. Но, когда они стали крепить к стволу веревки, которыми были связаны руки и ноги Ворона, она все поняла.

Боже правый! Они собираются нести его, как убитую скотину!

Справившись с работой, скауты на счет три подняли Ворона. Его тело болталось из стороны в сторону, как неживое. Тэсс зажала рот рукой, чтобы не закричать.

Малышка Небо посмотрела на Тэсс. Тэсс присела на корточки, глядя в глаза девочки, полные страха и смятения.

– Все будет хорошо, – сказала она тихо, делая знаки руками. – Не бойся. Я не брошу тебя. Мы выберемся из всего этого, и я отведу тебя в одну деревню. Там хорошо. Там ты будешь в безопасности. Там…

Тэсс пришлось замолчать на полуслове, потому что Боинг обернулся и прислушался.

Кажется, малышка поняла ее. Она проглотила слезы и захлопала глазенками, стараясь не заплакать.

Когда отряд двинулся в путь, один скаут подождал, пока Тэсс с девочкой пройдут вперед, и пошел за ними следом.

Тэсс глянула на него украдкой. Это был дюжий парень очень высокого роста. По выражению его лица Тэсс было ясно, что она теперь такая же пленница этих людей, как и Ворон.

Она гордо подняла голову и пошла вперед. «Ничего. И не в такие переделки попадала. Надо как-то помочь Ворону».

Малышка, взглянув на Тэсс, тоже подняла вверх маленький остренький подбородок и выпрямила спину. Тэсс не могла сдержать улыбку. Эта девчушка – крепкий орешек. Если она так стойко перенесла потерю родителей, то она вытерпит все. Они обе – сильные. Они выживут.

Время шло, и Тэсс стала волноваться за Ворона. Он был без сознания уже полдня. Она не представляла, как долго он сможет висеть на этой палке. Она была довольно далеко от него, но и отсюда было видно, что его запястья сначала покраснели, потом посинели и стали кровоточить в том месте, где руки были стянуты веревкой. Хорошо, что на нем были высокие мокасины, которые защищали лодыжки от повреждения.

Тэсс изо всех сил старалась не думать о Вороне, чтобы не заплакать, ведь сейчас она все равно ничем ему помочь не может. Надо отвлечься. Она подумала о малышке. Теперь Тэсс в ответе за нее. Она хоть и маленькая, но сильная. Скауты двигались вперед довольно быстро, но малышка, казалось, ничуть не устала. Девочка молча шагала рядом с ней, на каждый шаг Тэсс приходилось два шага малышки. Время от времени Тэсс показывала девчушке что-нибудь – дятла, белку или цветок – и делала руками знаки, чтобы девочка запоминала эти слова. Малышка была умницей, она тут же совершенно точно воспроизводила жесты вслед за Тэсс. Потом снова и снова повторяла их, довольная собой.

Один скаут спросил у Тэсс, зачем она все время делает какие-то жесты, а когда она объяснила, то он, злобно глянув на ребенка, сплюнул, перекрестился, как бы отгоняя нечистую силу, и повернулся к ним спиной.

Уже к вечеру скауты остановились возле родника в сосновом бору. Местность вокруг быстро менялась, становясь гористой и труднопроходимой. Тэсс отвела девочку в сторону, стараясь, чтобы ребенок был подальше от грубых солдат. Девочка жадно пила воду, сложив ладошки лодочкой. Когда она напилась, Тэсс усадила ее на траву и показала рукой, что ей лучше прилечь, а сама вернулась к роднику и долго пила ледяную воду. Напившись, она умылась, надеясь, что, как всегда, холодная вода поможет ей обрести силы.

Скауты расселись под деревьями, курили и переговаривались.

Тэсс посмотрела туда, где они бросили на траву связанного Ворона. Ей хотелось дать ему воды – может, тогда он очнется. Но она боялась этим выдать себя. Ведь она сказала Боингу, что Ворон похитил ее. Как же она сможет объяснить свое внимание к нему? Она не должна вызывать у Боинга подозрений. Если он узнает правду, узнает, что она – жена Ворона, то никто и ломаного пенни не даст за ее жизнь и за жизнь малышки. Эти люди ненавидят индейцев, это ясно как Божий день. Так что показать, что она волнуется за Ворона, жалеет его, – значит обречь их обеих на смерть.

Тэсс снова взглянула на Ворона. Дышит ли он? Пришел ли в себя? Она отвела взгляд, чтобы скауты не заметили ее тревогу, потом опять посмотрела на Ворона.

Нет, должно быть, он все еще без сознания. Иначе он бы попытался освободиться или хотя бы открыл глаза. Ей казалось, что, как только он придет в себя, он будет бороться, кричать. Он снова станет тем воином, которого она знала.

Но, поразмыслив, она поняла, что не права. Ведь он – ленапе. Они всегда действуют разумно и хитро. А что толку кричать и извиваться со связанными руками? Это глупо. Так что даже если он пришел в себя, то не станет показывать это врагу, чтобы сберечь силы.

Но вдруг Тэсс увидела, что Ворон шевельнулся. Наверное, ему было очень неудобно лежать. Скаут по имени Блубол заметил это и подошел к нему.

– Эй, посмотрите-ка! Кажется, я не добил этого краснокожего ублюдка. – Он размахнулся и с силой ударил Ворона по ребрам. – Ты очнулся? Ты меня слышишь? – гаркнул он.

Тэсс слышала, как Ворон застонал. Он открыл глаза.

Блубол уставился на Ворона, Ворон – на него.

– Ты думаешь, скотина, что тебе можно поджигать жилища мирных жителей? Тебе можно красть наших белых женщин? – Блубол глянул на Тэсс, и ей пришлось согласно кивнуть головой.

Блубол уже занес ногу, чтобы снова ударить Ворона, но тут к ним подошел Боинг.

– Оставь его, Блу! Генералу нужны здоровые мужики, а не отбивные котлеты. Ты отобьешь ему внутренности, и он будет никуда не годен.

Боинг оглядел свою команду.

– Хватит перекуривать, братцы! До заката мы сможем пройти еще три-четыре мили. Ставьте этого ублюдка на ноги и пошли. Майор нас ждет.

Тэсс поднялась с земли и подала руку девочке. Она смотрела, как Блубол и еще один солдат вытаскивают палку из петель на руках и ногах Ворона и заставляют его встать на ноги.

Они то и дело били и пинали его, пока он медленно, с большим трудом, не встал на ноги.

Тэсс не могла отвести от Ворона взгляда, каждый удар скаутов острой болью отдавался в ее сердце, но она, стиснув зубы, молчала. Она только пыталась поймать глазами взгляд Ворона, чтобы он понял без слов, что она – с ним, она рядом.

Когда он поднялся на ноги, их глаза на миг встретились. Тэсс так много хотелось сказать ему, но она не могла. Лицо Ворона ничего не выражало. Черные глаза были словно чужими. Он даже взглядом боялся навредить ей.

Солнце село. Боинг крикнул команде: «Стой!» – и приказал разбить лагерь. Все уселись на траву. Двое скаутов скрылись в лесу и вернулись, неся несколько белок, нанизанных на ветку. Они бросили добычу ей, и Боинг приказал освежевать тушки и приготовить солдатам ужин.

Тэсс сначала хотела отказаться, она им не прислуга. Но потом, поглядев на Ворона, передумала. Ей лучше не спорить с ними. Она примет любые правила игры. Глаза Ворона будто говорили: «Играй! Играй по их правилам, пока не представится случай бежать».

Взяв девочку за руку – ей ни на мгновение не хотелось оставлять малышку, – Тэсс отправилась за хворостом. Потом она разожгла костер и принялась сдирать шкурки с белок.

Солдаты расселись вокруг костра в предвкушении ужина. Тэсс и малышка сидели чуть поодаль, где свет от костра был не так ярок. Так было спокойнее. Да к тому же отсюда Тэсс лучше видела Ворона и за ней никто не мог наблюдать. Ворона привязали к дереву неподалеку от костра.

За целый день ему ни разу не дали воды, и Тэсс знала, что это опасно для жизни. Без еды человек может прожить много дней и даже недель, но без воды – нет.

Тэсс поднялась, чтобы перевернуть жарившихся на костре белок. Малышка Небо, свернувшись клубочком, спала на походной подстилке, которую постелил ей солдат Чарли. Он же подарил девчушке куклу, вырезанную из деревяшки. У куклы была круглая голова и доброе лицо. Девочка приняла подарок и, поиграв немного, уснула.

– Уже почти готово, – сказала Тэсс Боингу, проткнув мясо палочкой.

Боинг сидел ближе всех к костру. Чарли и Блубол играли в кости.

– Вы не хотите, чтобы я напоила краснокожего? – небрежно спросила Тэсс Боинга.

– Не-а. – Он ждал ужина и на досуге чистил ногти большим перочинным ножом. – Пускай эта скотина помается.

Тэсс пожала плечами.

– Мне-то все равно. Просто я вспомнила, что вы сказали о генерале. Ему нужны люди. А этот умрет. Человек не может выжить без воды.

– А что это ты так о нем волнуешься? – подозрительно спросил Боинг.

Тэсс покачала головой.

– Да мне наплевать. Этот ублюдок украл меня. Просто я хотела вам помочь, ведь вы сказали, что английской армии нужны лесорубы. А я англичанка. Мертвый индеец вам не подмога.

Боинг усмехнулся. Оторвав ноготь, он бросил его в костер. Ноготь прилип к дымящемуся мясу, и Тэсс сморщилась от отвращения.

– А ведь ты права, детка, – сказал наконец Боинг. – Иди дай ему воды. А то получится, что мы напрасно тащили его за собой. Возьми кожаный баул Блу и набери воды.

– Ни хрена! – отозвался Блубол. – Я не хочу, чтобы эта красная рожа пила из моего баула.

– Заткнись, Блу! – крикнул Боинг, потом повернулся к Тэсс. – Ступай, делай, что тебе говорят.

Тэсс потребовалось сделать над собой усилие, чтобы не пуститься за водой со всех ног. Она спокойно взяла баул и отправилась к роднику. Набрав воды, Тэсс подошла к Ворону. Присев на корточки, она оглянулась, не наблюдает ли за ними Боинг. Нет. Все сидели лицом к костру. Боинг стал играть в кости вместе с остальными.

Ворон посмотрел на нее сквозь полуприкрытые веки.

– Тебе не надо… – с трудом прошептал он. – Ты не должна… Беги отсюда, как только сможешь. Прошу тебя.

– А где твое «спасибо» за воду? – Тэсс поднесла кожаный баул к его губам. Ворон стал жадно пить. Тэсс убрала воду, чтобы он мог перевести дыхание.

– И зачем я взял тебя с собой?

Тэсс нахмурилась.

– Что теперь говорить об этом? Они сказали, что берут тебя в плен. Ты нужен им. Им нужны крепкие мужчины, чтобы вырубать проходы в лесу для английской армии.

Ворон взглянул на малышку, которая спала в обнимку с деревянной куклой.

– С ней все хорошо, – успокоила его Тэсс. – Она умница. Я уже научила ее нескольким словам на языке жестов. И еще, она – крепкий орешек, не трусишка.

Ворон молча указал Тэсс на баул с водой, и Тэсс снова дала ему пить.

– Почему ты не убежала, когда они ударили меня? – спросил он, облизывая влажные губы. Вода явно принесла ему облегчение.

– Я не могла. Мы с девочкой все равно далеко не убежали бы.

Ворон нахмурился.

– Все это мне не нравится, Тэсс. Они должны были отпустить тебя и девочку.

Тэсс отвела глаза.

– Понимаешь, Майрон… мой жених… он назначил награду тому, кто найдет меня. Поэтому они не дали мне уйти. Они хотят получить деньги. Боинг хочет сам вернуть меня Майрону.

– Ну, тогда все не так уж плохо, – сказал Ворон невесело. – Ты вернешься к своим в Аннаполис.

Тэсс посмотрела ему прямо в глаза.

– Я никуда без тебя не пойду. Я не вернусь домой, если не буду знать, что ты в безопасности. Ты что, не понимаешь, они – англичане, твои враги?

– Ты должна вернуться к себе домой, – твердо сказал Ворон.

– Не разговаривай со мной таким тоном! – Тэсс старалась говорить спокойно, но у нее это плохо получалось.

Она крепко затянула баул с водой и заговорила снова:

– Ты же дал мне свободу, помнишь? Ты не должен приказывать, как мне себя вести.

Ворон сердился на нее, она это ясно видела по выражению его глаз.

– Ты должна была уйти давно! Я не держал тебя в деревне! – шепотом процедил он.

Тэсс рывком поднялась на ноги. Она понимала, что нельзя на него обижаться, он серьезно ранен. Но все-таки она злилась на него. Он снова вел себя так, будто она – его собственность.

– Да, – сказала она. – Наверное, ты прав. Мне не следовало оставаться с тобой!

Не дав ему ответить, Тэсс повернулась и пошла обратно к костру.

И почему только она решила, что он – не такой, как другие мужчины? Он точно такой же, как и все остальные, хочет одного – командовать ею, управлять ее судьбой. И о чем только она думала, когда решилась на близость с этим человеком?

Она бросила баул рядом с Блуболом и подошла к спящей малышке.

Ей все надоело. Слишком долго она живет не своей жизнью. Она завтра же попросит Боинга переслать записку Майрону. Она вернется в Аннаполис и возьмет с собой эту девочку. Она не бросит ее.

А Ворон… Он ей не нужен, и она ему не нужна. Они только мешают жить друг другу. Она выйдет замуж за Майрона.

Майрон… Надо же… Он все еще ищет ее, ждет… любит. Она выйдет за него замуж и нарожает ему кучу ребятишек. Тогда посмотрим. Она докажет этому дикарю, что способна сама распоряжаться своей судьбой. Он не смеет приказывать ей. Тогда он поймет, кого потерял. Он тогда пожалеет, что отпустил ее домой.

Тэсс разбудила малышку, накормила ее и снова уложила спать. Наскоро перекусив, она улеглась рядом. Веки слипались. В костре потрескивали поленья. Незаметно Тэсс погрузилась в тяжелый сон.

Тэсс, смеясь, откинула назад голову. Она бежала по полю, поросшему синими васильками. Позади себя она слышала звонкий смех Абби, единственное, что не отняла у нее болезнь. Теплые лучи солнца ласкали кожу, трава под ногами была нежна. Ветер трепал ее волосы, она, смеясь, откинула их назад и махнула сестренке рукой. И запах… Какой запах! Так пахнет чистый воздух, так пахнет счастье! К аромату поля примешивался запах хлеба, который пекла мать.

Потом они свернули в лес. Нет, скорее это была березовая роща. Тэсс знала, что там, за поворотом, их дом. Там ждет мама. Она уже ставит на стол свежеиспеченный хлеб.

И вдруг Тэсс почувствовала: за спиной что-то не так. Почему она не слышит смеха Абби? Где сестренка? Она медленно обернулась.

Абби исчезла. Лес потемнел, черное облако закрыло солнце.

Тэсс вскрикнула… В груди стало больно.

Тэсс не могла дышать. На нее навалилась какая-то тяжесть. Она хотела открыть глаза и не могла. Что-то давило ей на горло.

«Проснуться! Надо проснуться! Это дурной сон», – повторяла она себе.

Тэсс открыла глаза и с ужасом осознала, что это не просто сон.

 

21

Тэсс извивалась под навалившейся на нее тяжестью. Это был мужчина. От него воняло перегаром, табаком и мочой. Тэсс яростно пыталась сбросить его с себя.

Это был Блубол. Он навалился на нее всем телом и придавил так, что она не могла вздохнуть, а не то что позвать на помощь.

Тэсс схватила его за мерзкую бороденку и изо всех сил дернула, но ему, похоже, было совсем не больно, он, как видно, был очень пьян. Ей показалось, что еще немного – и она потеряет сознание от удушья и не сможет больше сопротивляться.

Тэсс все же выдавила из себя какой-то жалкий писк, но Блубол тут же заткнул ей рот.

– Тсс, тише, кошечка. Старый Блубол не сделает тебе больно. Только не дергайся, – зашептал он ей в ухо.

От омерзительного прикосновения его мокрых губ Тэсс содрогнулась.

– Я умею трахать лучше, чем краснокожие. А ты же хочешь этого, я знаю. Ты пойдешь с нами. А женщине в армии без защитника нельзя. Если ты будешь моей, я не дам тебя в обиду.

– Слезь с меня! – с трудом выговорила Тэсс.

Этот верзила был таким тяжелым, что ей никак не удавалось скинуть его с себя.

«О Господи! Да неужели никто мне не поможет?»

Но кто мог ей помочь? Скаутам было на нее наплевать. Они были уверены, что пленница индейцев – падшая женщина. А Ворон был слишком далеко отсюда, он не мог услышать ее. Да если бы и услышал, что толку? Руки и ноги его крепко связаны.

«Надо как-то перехитрить этого негодяя, – мелькнула спасительная мысль. – Не сдаваться! Главное – не сдаваться! Нельзя, чтобы эта гадина взяла надо мной верх! Я через многое уже прошла, многое преодолела».

Понимая, что у нее не хватит сил побороть Блубола, Тэсс заставила себя расслабиться под тяжестью его тела. Он почувствовал это и довольно хмыкнул.

– Вот так, умница. Я знал, что ты – послушная девочка. – Тэсс с ужасом поняла, что он возится, расстегивая штаны. – Будь ласкова со мной и увидишь, тебе понравится.

Он взглянул вниз, ему никак не удавалось развязать шнуровку на ширинке.

Запах гнилых зубов изо рта был таким отвратительным, что Тэсс испугалась, что ее сейчас вырвет. Она отвернулась, но не слишком резко, так, чтобы не вызвать у него никаких подозрений.

– Ты хочешь меня? – спросила Тэсс не своим голосом, стараясь говорить как можно естественнее.

Блубол взглянул на нее. Его лицо было испещрено оспинами. Его рот растянулся в довольной улыбке.

– Конечно, хочу. Ты и я, милая, мы могли бы быть хорошей парой. Мне всегда нравились рыженькие.

Тэсс удалось просунуть руку между своим телом и его. Он все так же лежал, навалившись на нее и мешая ей дышать.

– Я не могу достать его, я хочу помочь тебе. Подвинься чуть в сторону, ладно?

– А ты – игрунья, малышка, – хихикнул Блубол и больно стиснул ей грудь.

Потом он слегка подвинулся в сторону и приподнял живот.

Одним точным движением Тэсс быстро выхватила из-за пояса нож и воткнула его в пах насильника.

Блубол взревел, как раненый зверь, и Тэсс тут же выскочила из-под него.

– Господи! Боже правый! – орал Блубол, катаясь по траве.

Солдат, спавший неподалеку, вскочил на ноги и вскинул ружье. Крик Блубола разбудил малышку, она в страхе заплакала.

Все еще держа в руке окровавленный нож, Тэсс раскрыла объятия навстречу девочке, та опрометью бросилась к ней. Солдат, вскинувший ружье, с силой ударил Тесс прикладом по плечу.

Малышка Небо вскрикнула. От удара Тэсс упала на колени.

– Нож! – орал Блубол, в агонии катаясь по земле. – Отберите у нее нож! А не то она всем яйца отрежет!

У Тэсс потемнело в глазах от боли. Но она думала только о девочке. Если ее убьют, малышка пропадет.

Тэсс рукой сделала малышке знак отойти.

Девочка вцепилась в нее ручонками и замотала головой. Глазенки ее стали огромными от испуга.

Солдат крепко схватил Тэсс за плечо. Она снова приказала малышке отойти.

На этот раз девочка послушалась и отступила в сторону.

Солдат опрокинул Тэсс навзничь и заломил ей руки за спину. Усевшись на нее сверху, он стал отнимать у нее нож.

– Нет! – стонала Тэсс. – Нет!

Ребром руки солдат с силой ударил Тэсс по шее и сжал ее руку так нестерпимо больно, что нож выпал.

– Есть! – крикнул солдат. – Нож у меня!

– Берегись! – прорычал Блубол. – Краснокожий!

Тэсс ничего не видела, но почувствовала, что кто-то пришел ей на помощь.

Ворон?! Не может быть! Он же связан. Но какой еще краснокожий может тут быть?

Солдат, державший ее, был сбит с ног. Тэсс обернулась, потом, перекатившись на живот, отползла в сторону.

Он. Слава Богу! Это был Ворон. Она не понимала, как ему удалось освободиться, но это он помог ей.

Он вцепился в солдата, они клубком покатились по земле.

К Тэсс подбежала малышка и, плача, бросилась ей на грудь.

– Взять его! – услышала Тэсс голос Боинга. – Взять его, пока он не убил Джесси.

И как только он вырвался?

Весь лагерь уже был на ногах. Скауты, похватав ружья, окружили дерущихся.

Ворон и Джесси яростно боролись. То сверху оказывался Ворон, то Джесси.

– Пристрелите его! – заорал Блубол.

– Не стрелять! – приказал Боинг. – Вы убьете Джесси, идиоты.

Обняв девочку, Тэсс в страхе наблюдала за поединком. Скауты толпились, пытаясь улучить момент, чтобы поймать Ворона и оттащить его от Джесси.

Они подкатились к горящему костру. Тэсс еле сдержалась, чтобы не вскрикнуть, когда Ворон, оказавшись снизу, попал головой прямо на горящие угли. В небо поднялся сноп желтых искр. Запахло жжеными волосами. Ворон вывернулся и с силой перекатил противника на спину.

– Хватайте его! Хватайте! – кричал один скаут, тогда как другой пытался поймать его за ноги.

Малышка Небо закрыла глаза ручонками и теснее прижалась к Тэсс.

Может, все-таки попытаться бежать? Что ждет здесь ее и девочку? После того, что она сделала, ее наверняка убьют, тогда и девчушке не выжить. А так все-таки есть шанс. Но далеко ли они убегут? У Тэсс сильно ныло плечо. Быстро бежать ей будет не под силу, а уж нести девчушку на руках она точно не сможет. И Ворон… Как она может его бросить? Ему теперь тоже угрожает смерть.

Скауты поймали Ворона за ноги, но он продолжал молотить кулаками по лицу Джесси. Тот стонал от боли.

– Тащите его, тащите! – командовал Боинг.

Ворон яростно сопротивлялся, но их было шестеро. Они за ноги поволокли его по земле к тому дереву, к которому он был привязан.

Тэсс вскочила на ноги.

– Как это случилось? Как он отвязался, черт возьми? – удивлялся Боинг.

Сморщившись от боли, Тэсс медленно подошла к Боингу. Только он мог остановить расправу.

– Этот… – она указала пальцем на Блубола. – Он напал на меня. Он хотел меня изнасиловать.

Боинг гневно глянул на Блубола. Тот, раскачиваясь из стороны в сторону, стонал от боли, держась за окровавленный пах.

– Это правда? Эта женщина говорит правду? Ты хотел трахнуть ее, Блу?

– Господи! – промычал тот. – Она, кажется, отрезала мне яйца. Джинкс, пойди сюда. Посмотри. Мне страшно.

Боинг подошел к Блуболу.

– Я спросил тебя! Это правда, что ты пытался трахнуть ее? Я предупреждал всех. Ничего такого в моей команде! Ты забыл?

Блу только молча качался взад-вперед, стиснув зубы.

Боинг повернулся к Тэсс.

– Молчит, значит, правда. Эта женщина защищалась. Хороший урок для ублюдка. Так ему и надо!

– Ты что, Боинг? – взревел Блубол. – Так мне и надо?! Ты что говоришь? Да она…

– Молчать!

Он подошел к дереву, где скауты привязывали сопротивляющегося Ворона.

– Мне интересно другое. Как он освободился, я вас спрашиваю? Это девчонка тебя развязала? – обратился он к Ворону.

– Нет! – крикнул Ворон. – Я сам! Надо было крепче вязать узлы! Не трогайте женщину! Ни один мужчина не тронет экива.

Тэсс знала, что по-ленапски это слово значит «жена». Она испугалась. Но, слава Богу, никто не знал этого языка.

Все же Боинг что-то заподозрил. Опершись на ружье, он повернулся к Тэсс.

– Этот краснокожий влюблен в тебя, детка? Как это все понимать?

У Тэсс перехватило дыхание. Было некогда думать, что сказать. Она ответила первое, что пришло ей в голову.

– Я не знаю. Он, видно, думает, что я – его собственность.

Она бросила быстрый взгляд на Ворона.

«Господи, пусть он поймет, что я не призналась им, что я – его жена», – взмолилась она.

Боинг снова перевел взгляд на Ворона. Скауты прижали его к дереву и привязывали к стволу толстой веревкой поперек туловища.

– Ты хочешь, чтобы мы убили его, Боинг? Дай мне сделать это! – заорал взбешенный Джесси. – Я выстрелю ему прямо в лоб и сниму с него скальп. Генерал Брэддок дает хорошие деньги за каждый индейский скальп!

– Нет! Стой! – крикнул Боинг и прицелился в Джесси. – Если ты только шаг сделаешь в его сторону, клянусь, я вышибу тебе мозги.

Скаут застыл на месте.

– Опусти ружье, – приказал Боинг. – И отойди прочь! Я еще раз повторяю: я приведу его живым и сдам генералу Брэддоку. Это уж его дело, повесить или использовать. Ему решать. Всем ясно?

Тэсс подняла глаза и вознесла к небу хвалебную молитву.

– На этот раз вяжите его как следует! – распорядился Боинг.

– Кажется, привязали крепко. Хотя Джесси тоже так казалось, – хохотнул один из скаутов.

– Заткни пасть, О'Коннел, – огрызнулся Джесси.

– Хватит! – гаркнул Боинг. – Всем разойтись! Сейчас же!

Скауты разбрелись по лагерю.

Боинг глубоко вздохнул.

– Черт! Отдохнули, называется. Через пару часов рассветет. Всем спать! Я должен прибыть к Брэддоку до обеда.

Он повернулся к Блуболу.

– Ты сможешь идти? – спросил он.

– Я не знаю. Не знаю. Мне так плохо, так плохо.

– Что ж, тогда придется оставить тебя здесь, дружище.

– Ты что говоришь? У тебя нет жалости!

– Чем орать, лучше пойди на родник. Помойся и приведи себя в порядок.

– Эй, Блу! – крикнул сидевший под деревом Джесси. – Наверное, теперь тебя надо звать мерином, а не Блу?

Все разразились диким хохотом.

Тэсс взяла девочку за руку, они, немного успокоившись, присели под деревом, чтобы дождаться рассвета. Теперь им было уже не до сна.

Взглянуть в сторону Ворона Тэсс не решалась. Но она чувствовала, что он смотрит на нее.

Ей хотелось подбежать к нему, обнять, поцеловать.

– Спасибо! – прошептала Тэсс, крепко прижимая к себе малышку. – И никогда не обращай внимания на то, что я говорю. Я люблю тебя, Ворон, воин-ленапе. Я всегда буду любить тебя.

* * *

Только к вечеру скауты ввели Тэсс, Ворона и малышку в лагерь Брэддока.

Тэсс поразило не только количество солдат, оружия и повозок, но и беспорядок, который царил здесь. Это было так неожиданно для нее. Солдаты бродили грязные, неприбранные. Казалось, в войсках царит полный разброд.

Боинг объяснил ей, что происходит. Он сказал, что войско Брэддока здесь состоит из трехсот двадцати человек и шестисот тягловых лошадей. Они прорубают в лесу для армии проход шириной в двенадцать футов и длиной в сто десять миль. Это проход к удерживаемому французами форту Дюскен. Лесорубы валят деревья, убирают бревна и с помощью блоков перетаскивают тяжелые орудия вверх по просеке.

Тэсс и Ворона разлучили. Она смотрела, как его увели куда-то.

Боинг повел Тэсс к фургону, который еле-еле двигался среди неразберихи.

На козлах сидел грузный, низкорослый мужчина в шерстяной шапочке, надвинутой по самые уши. На фургоне выцветшей белой краской было намалевано название компании, на которую работал этот человек. Тэсс прочла кусок слова «Анн…».

– Привет, Марти! – заорал Боинг, размахивая мушкетом.

Возница потянул поводья, лошади резко остановились.

– Ого! Это ты, Боинг! Здравствуй!

Марти сдвинул шапку набекрень.

– Так, значит, ты цел! Слава Богу, а то я каждый раз думаю, что тебя поймают индейцы и снимут скальп.

– Не-а. Только не с меня. Для краснокожих я слишком умен и к тому же быстро бегаю.

Потом Боинг почему-то подмигнул мужчине и спросил:

– Ты можешь сделать мне одолжение, Марти?

– Смотря о чем пойдет речь.

Боинг указал на Тэсс.

– Я подобрал эту дамочку в лесу. Ее украл индеец, а я – спас.

– Ну ты и герой… – протянул Марти.

Боинг довольно ухмыльнулся.

– Ты присмотри за ней. У нее есть жених. Он объявил награду тому, кто ее найдет. Я переправлю ее к нему, как только представится случай. Я не хотел бы, чтобы с ней что-то случилось. Вот и прошу тебя присмотреть за ней.

Марти не удостоил Тэсс взглядом.

– А имя у этой крошки есть? – поитересовался он.

– Вот и спроси ее, поговорите, познакомьтесь, – пробормотал Боинг и зашагал прочь.

– Меня зовут Тэсс. – Она притянула ближе к себе девочку – А это малышка Небо. Она – глухонемая, ничего не слышит и не умеет говорить.

– Не очень-то здесь подходящее место для дамы и ребенка, – пробурчал Марти и вытащил из кармана кожаной куртки глиняную курительную трубку и потянулся за кисетом. – Так это правда? Вас действительно захватили индейцы?

Тэсс молча кивнула и пристально посмотрела на Марти.

В нем было что-то странное. Только она не могла уловить, что именно. Лицо его было круглым, толстый нос картошкой и ярко-красные щеки. Бороды и усов не было, только очень редкая щетина. Куртка на нем сидела, как на барабане, особенно на груди. Грудь… Вот что странно. Похоже, у него есть грудь!

Так это женщина?! Тэсс была не уверена, но если Марти женщина, то, без сомнения, – самая уродливая, которую когда-либо создал Бог.

– Индейцы нас не тронули, – сказала Тэсс осторожно. – Меня никто не обижал. Только когда появились скауты, я и вправду испугалась за свою жизнь.

Марти плотно набил (или набила?) трубку табаком.

– Боинг сказал, что тебя кто-то ищет?

– Он так утверждает, я не знаю. – Тэсс опустила глаза.

– Старый Боинг… Он неплохой мужик. Может, немного грубый, но не плохой. У него доброе сердце. Не то что у некоторых.

Тэсс встретилась взглядом с Марти. Да, это была женщина. В ее карих глазах светилось сочувствие к ней.

– Но Боинг привел меня сюда против моей воли. Я бы могла добраться до дому сама. А теперь я совсем в другой стороне, гораздо дальше от дома.

Марти скривилась.

– В этом он как и все мужики. Считает, что он знает, что лучше для женщины. А на самом деле мужики ничего про нас не понимают.

Марти сплюнула на землю и снова засунула трубку в рот.

Тэсс не могла сдержать улыбку. Она никогда не встречала таких женщин, как Марти. Она была слишком похожа на мужчину. Но, как ни удивительно, она ей нравилась. Тэсс чувствовала, что ей можно доверять.

– Я рада, что ты будешь со мной, пока не найдут твоего жениха, – продолжала Марти. – Когда женщины вдвоем, это уже компания. Кроме Розы, тут не с кем поговорить, а с ней у нас мало общих тем. – Марти куда-то указала мундштуком трубки. – С Розой ты скоро познакомишься. Она, как здесь говорят, прачка, – Марти почему-то хихикнула. – А твоя девчонка совсем худая. Может, она поест фасолевого супа? Я только недавно сварила его. Там добрый кусок копченой грудинки.

Тэсс повернулась к девочке и знаками спросила ее, хочет ли она есть.

Малышка Небо кивнула.

– Она говорит, что голодна. – Тэсс посмотрела на Марти, та уже все поняла и слезала с козел с ловкостью, неожиданной при ее фигуре. – Фасолевый суп будет очень кстати, – сказала Тэсс. – Девочка так много пережила за последние два дня. Ее мать и отца убили. Я подобрала ее в лесу. А потом нас захватили скауты и привели сюда.

– А я не очень-то разбираюсь в малышах и не знаю, решилась бы я взять себе сироту. Да еще глухонемую. А ты, как посмотрю, неплохо объясняешься с ней.

Марти исчезла в глубине фургона. Тэсс заглянула внутрь. Вместо крыши на фургоне был натянут брезент, на полу были постелены холщовые дорожки. В углу горела печурка на ножках. На огне стоял большой горшок. От него шел вкусный дух.

– Мы все время потихоньку двигаемся вперед. Но я люблю, чтобы печка у меня все время горела, тогда я в любой момент могу заварить себе чайку.

Марти достала из корзины деревянную миску. Она щедро налила большую порцию дымящегося фасолевого супа и протянула миску девочке. Потом взяла хлеб и, прислонив его к груди, отрезала толстый ломоть.

Малышка, кивнув головой, взяла еду из ее рук. Глазенки ее заблестели.

– Она сказала «спасибо», – объяснила Тэсс.

Марти смотрела, как девочка стала жадно есть.

– Я поняла, что она сказала, я не дура. А ты хочешь супа? – спросила она Тэсс.

– Нет, спасибо, – покачала головой Тэсс. – Я не голодна. Я очень благодарна вам. Вы так добры. Девочка должна быть в безопасности, пока нам придется находиться здесь.

– Да, это правда. Здесь, на войне, нам, женщинам, надо держаться вместе. – Она махнула рукой, приглашая Тэсс в фургон. – Я знаю, что я не очень-то похожа на женщину, но все же сердце у меня женское. Я уж знаю, как мы страдаем от мужских «подвигов».

Фургон Марти был сколочен из старых, посеревших от времени досок. Он был одним из многих, которые армия тащила за собой по узкому проходу, прорубаемому в лесу. То тут, то там торчали застрявшие в щелях пола и стен ветки, трава, листья.

Когда девочка поела, они втроем спустились вниз.

Насколько хватало глаз, и сзади и спереди стояли точно такие же фургоны. Лес подступал сплошной стеной так близко, что казалось, он совсем закрывает солнце.

Тэсс слышала, что впереди раздаются крики командира. Он руководил работой, мерно выкрикивая: «Раз-два, хей-хо! Раз-два, хей-хо!» Тэсс было трудно поверить, что это и есть та самая грозная армия, с которой собирался сражаться На-Ки вместе с французами.

Тэсс взглянула на Марти.

– Марти…

– Да?

– Человек, с которым мы пришли в лагерь…

– Краснокожий?

– Его зовут Ворон. – Он твой мужчина? – прямо спросила Марти.

Тэсс не отвечала, тогда Марти продолжила:

– Послушай, мне это как-то все равно. В этих краях многие женщины живут с индейцами, гораздо больше, чем думают белые. И многие белые мужчины берут себе в жены индианок. Я ничего не имею против индейцев, – заключила она. Потом погладила себя по коротко стриженной голове и добавила: – Конечно, если индейцы не тронут мой красивый скальп.

– Марти, мне нужно узнать, куда они его увели? Что они сделали с ним? Они обвинили его в том, что он поджег хижину и убил родителей девочки. Но он этого не делал! Я была там, я знаю.

Марти покачала головой.

– Да, наши мужики просто не хотят шевелить мозгами. Для них все просто: если ты краснокожий, значит, враг, значит, виноват. – Она посмотрела на Тэсс. – А из какого он племени?

– Он – ленапе, вернее, делавар.

Марти присвистнула.

– Да, дело дрянь. Все делавары встали на сторону французов.

– Боинг говорил, что он будет валить лес. Им нужны рабочие руки.

– Им гораздо больше нужны воины. Ведь французы уже многих индейцев переманили на свою сторону. Наши офицеры вели переговоры с несколькими племенами. К нам должны были присоединиться чeроки. Индейцы получили от нас кучу всякой всячины: охотничьи ножи, оловянную посуду, бренди, краску, даже серебряные побрякушки. Только этим наши ничего не добились.

– Они так и не появились?

– Пока нет. И наши очень беспокоятся. Они не уверены, что в этих дебрях солдаты могут превзойти в боевом искусстве индейцев.

– Марти, я должна помочь Ворону. Я хочу вытащить его отсюда. Он должен вернуться в родную деревню и встать на защиту своего народа. А если сюда придут делавары, они, увидев его среди англичан, сочтут предателем. Они могут убить его!

– Тебе не удастся освободить его. Это я тебе точно говорю. Но все-таки… Старушка Марти тебе поможет узнать, где он. Я здесь все про всех знаю.

Она похлопала Тэсс по руке.

– Ты не волнуйся. Посмотрим, что можно сделать. А ты пока залезай обратно в фургон и поищи, чем можно прикрыть твои красивые длинные ножки. Если ты будешь и дальше разгуливать здесь в такой короткой юбке, то я пенни ломаного не дам за твою честь. – Марти натянула шапочку и ушла.

Тэсс смотрела ей вслед, пока шапочка не скрылась среди лошадей, солдат и фургонов.

– Ну, – сказала Тэсс девочке, – залезай в фургон. Надо поискать какую-нибудь одежду.

Малышка Небо кивнула ей и полезла вверх по лесенке.

 

22

Ворон сидел, обняв колени. Цепи, которыми он был скован, не только тянули его запястья и лодыжки. Они обременяли его душу. И как только он мог попасть в такую передрягу? Зачем он разрешил Тэсс пойти с ним к гнезду орла? Ведь он знал, что это опасно.

Что толку теперь сожалеть, он-то прекрасно знал, почему он взял ее с собой. Просто потому, что он хотел побыть вместе с ней еще хотя бы немного, прежде чем она вернется к своим. А теперь он наказан за свое легкомыслие. И теперь страдает не только он, но и его жена. Да, жена. Ведь Тэсс не перестала быть его женой. Она так ни разу и не сказала: «Я больше не жена тебе, я хочу уйти». Ей тоже хотелось подольше побыть с ним. И теперь она и эта малышка, глухонемая девочка, обе оказались здесь, беззащитная женщина и ребенок.

Ворон ухмыльнулся. А Тэсс не так уж беззащитна! Прошлой ночью она снова, уже не в первый раз, сама сумела защитить себя. Она вонзила нож в брюхо насильника. В следующий раз этот негодяй сто раз подумает, прежде чем приставать к женщине.

Конечно, Тэсс не робкого десятка. Она не из тех, кто молча покоряется судьбе. Ворон понимал, что Тэсс не подчинится никому. Никому не позволит командовать собой. Даже ему, Ворону. Она – сильная и храбрая. Он понял это еще тогда, когда впервые увидел, как она стоит на коленях в каноэ могауков: спина прямая, гордо поднятая голова.

Он любит ее. Тогда зачем он настаивает, чтобы она вернулась к своим? О такой женщине, как Тэсс, с ее острым умом, красивыми волосами и стройной фигурой, мечтает каждый мужчина, и далеко не каждому выпадает такое счастье. Так почему он все же решил отправить ее обратно в Аннаполис, к человеку, который убивает невинных людей?

Впервые в его жизни все так запуталось. Он даже не мог сказать, чего же он хочет. Умом он понимал, что место Тэсс – там, откуда она пришла. Но сердцем… Сердце мешало ему рассуждать и поступать правильно. Чувства всегда затуманивают разум мужчины, в этом он был уверен.

Ворон прислушался к ночной тишине и огляделся. Повсюду, насколько он мог видеть, на матрасах спали солдаты. Их рты были широко открыты во сне. Недалеко от него двое солдат играли в кости и по очереди затягивались из одной трубки. Ночной воздух доносил до Ворона запах табака.

Этот поход – безумие. Генерал белоголовых Брэддок просто сумасшедший. Он не сможет пробиться к форту Дюскен с солдатами-молокососами. Ворон точно знал, что у французов много союзников-индейцев. И не только ленапе. На английской стороне только чeроки, но где они? Что-то в лагере не видно ни одного индейца. Англичане будто нарочно сами загнали себя здесь в западню. Они стиснуты горами и непроходимыми лесами. Французы с помощью индейцев – ленапе, шауни, оттава, абенаки и минго – накроют их тут, как в ловушке, и уничтожат.

Где-то позади Ворон услышал шорох. Кто-то направлялся к нему. Кто это? Он весь напрягся. Без оружия, в оковах, он чувствовал себя зверем в капкане и не мог защититься.

Ворон слышал, что сегодня индейцы, вставшие на сторону французов, убили двоих солдат. Говорят, их поймали, как двух цыплят, средь бела дня неподалеку от того места, где Ворон до заката рубил лес. Когда их нашли, оба были без скальпов, но один еще был жив. Правда, недолго.

В таком положении и его может ожидать та же судьба. Его могут убить свои же. Он это понимал.

Снова в темноте раздались чьи-то осторожные шаги. Может, стоит позвать охранника? Кажется, это именно они играют в кости, вместо того чтобы стоять в дозоре. Или вот так молча сидеть и ждать, пока с него тоже снимут скальп? Кто станет разбираться в темноте?

– Ворон! – услышал он.

Что это? Кто-то зовет его? Или это только кажется? Может, это его зовет дух смерти?

– Ворон! – раздалось снова.

Этот голос ласкал слух Ворона. Он приподнял цепи, чтобы они не зазвенели, и повернулся в ту сторону, откуда шел зов.

Это были не духи, это была Тэсс. Это ее голос он слышал! Сначала только слышал. Но вскоре из темноты возник ее стройный силуэт. Она двигалась совершенно бесшумно.

«А моя девочка многому научилась у нас за это время, – с гордостью подумал Ворон. – Она уже и ходит, как мы».

Тэсс опустилась перед ним на колени.

– О, Ворон! – прошептала она. – Я так скучала! Как ты тут?

Она поставила на землю корзинку и обняла его.

От нее пахло медом, лесом. Запах был такой женский, такой до боли знакомый, что у Ворона защемило в груди. Только теперь он понял, как ему не хватало ее все это время.

– Тебе не надо было сюда приходить. Это опасно, – прошептал он, вдыхая полной грудью ее аромат. Он был так рад видеть ее, так счастлив, что она жива и невредима.

– Значит, ты хочешь, чтобы я взяла корзинку, в которой баул с чистой водой и свежий хлеб, и ушла? – хитро спросила Тэсс.

Он посмотрел в ее глаза.

– Я говорю так потому, что беспокоюсь за тебя.

– А не потому, что ты не хочешь меня видеть?

Он покачал головой.

– Ну что ты. Просто здесь везде охрана. Посмотри, вон те двое, что сидят у костра.

– Марти мне сказала.

Тэсс опустила руку в корзинку и достала баул с водой.

– Марти? – спросил Ворон.

– Да. Она – возница фургона. Боинг приказал ей стеречь меня, чтобы я не убежала. Как будто я могу отсюда убежать. Я даже не знаю толком, где мы.

Она развязала кожаную тесемку на бауле.

– Знаешь, Марти такая странная. Я никогда таких не встречала. Но я слышала, что такие бывают. Она одевается и ведет себя как мужчина. Она не такая, как все. Но она мне нравится. Она очень точно подмечает все вокруг.

Ворон стал пить холодную, чистую воду. Вода казалась ему сладкой, так он настрадался от жажды.

Ворон привык к труду, но даже для него он тут был слишком тяжелым. Целый день он без передышки валил лес и стаскивал бревна с дороги.

– Что-то я не понял, – сказал он, когда напился. – Англичане заставляют своих женщин воевать? Это странно.

Тэсс не могла на него наглядеться.

– Нет. Женщин в армию не берут. Но отца Марти наняли перевозить грузы для армии, и никто не заметил, что Марти – женщина. По тому, как она выглядит, говорит и ведет себя, это невозможно определить.

Тэсс оторвала для Ворона кусочек еще теплой лепешки, которую испекла Марти.

– Здесь есть еще одна женщина. Ее зовут Роза. Я пока ее не видела. Марти говорит, что она стирает солдатам белье.

Ворон взял кусок хлеба. Двигался он очень осторожно, чтобы не зазвенели цепи. Охранники были совсем рядом.

Тэсс смотрела, как он ест. Глаза ее наполнились слезами.

– Зачем они заковали тебя в цепи? – спросила она, дотрагиваясь до его запястья.

– Чтобы этот человек не смог бежать.

Тэсс провела рукой по его лицу.

– Марти сказала, что они сделали тебя лесорубом, да?

– Я делаю то, что они говорят. Пока. И только потому, что я боюсь, что, если буду сопротивляться, они будут издеваться над тобой. – Он взял хлеб из ее рук и заговорил горячо и быстро: – Послушай, Тэсс. Ты должна взять девчонку и бежать отсюда, пока не поздно. Это плохое место.

– Бежать? С ребенком? Куда? Я же говорю тебе, что я не знаю даже, где мы находимся. Мы ушли очень далеко от деревни, в лесу полно солдат – английских и французских. И еще индейцы, которые уже однажды пытались убить меня!

– Да послушай же! – зашептал взволнованно Ворон. – Этот человек чувствует, что над этим местом витают духи смерти. Брэддок дурак, если считает, что из его затеи что-либо получится. Им не удастся пробиться к форту. Французы знают местонахождение англичан. Они нападут на них. Это только дело времени. А когда это случится, кровь потечет рекой прямо по проходу, вырубленному Брэддоком.

– Но вы же на стороне французов! Наверное, На-Ки и другие уже присоединились к ним. Они будут здесь вместе с ними! Ты же сам говорил, что ленапе выступают на стороне французов. Значит, французы тебя не тронут.

– Глупышка. Ты не знаешь, что такое бой. В огне некогда остановиться и спросить: «Скажите, а из какого вы племени?» И очень возможно, что меня сочтут предателем и убьют. Тем более что я всегда был против затеи На-Ки. А ты… ты англичанка. И никто не вспомнит, что ты – жена ленапе.

Он схватил ее за плечи и заставил взглянуть прямо в глаза, уже не беспокоясь о том, что звякнули цепи.

– Мы все погибнем, Тэсс! Ты понимаешь меня?

Он не хотел говорить ей, что уже видит здесь кровь, крики, страдания. Он не мог сказать, что если ей будет угрожать опасность, то он скорее сам убьет ее собственной рукой, прежде чем позволит другому мужчине коснуться ее.

– Без тебя я никуда не пойду! – упрямо твердила Тэсс, будто не слыша его.

– Ты должна, Тэсс!

– А ты пойдешь со мной? – спросила она, как ребенок.

– Перестань, Тэсс! Я – мужчина!

– Ну и что из того?

– Я – все еще твой муж!

– А я – все еще твоя жена! – спорила Тэсс.

– Тсс!

Ворон через плечо глянул на охранников. Один из них поднял голову и прислушался, но потом снова вернулся к игре в кости.

– Не кричи, Тэсс. Они тебя услышат.

– Мне все равно! – яростно зашептала Тэсс. – Я найду способ, как избавить тебя от цепей. Мы уйдем отсюда все вместе: ты, я и маленькая Небо.

Ворон снова протянул руку за водой. Тэсс придерживала баул, чтобы ему было удобнее пить.

– Экива, ты – сумасшедшая. Ты умрешь здесь, вдали от дома, и девчонка погибнет. На войне она никому не нужна.

– Я не могу бросить тебя, Ворон. Ну как ты не понимаешь? Я слишком многим тебе обязана.

– Ты ничем мне не обязана. Я отнял тебя у твоего народа, у твоих близких.

– Ты можешь притворяться и говорить даже, что я тебе не нужна. Но я знаю, что это не так.

Тэсс наклонилась и крепко поцеловала его.

Губы ее были нежными и сладкими. Ворон прикрыл глаза. И когда Тэсс попыталась отстраниться, он крепче притянул ее к себе. Еще на мгновение, еще…

Он слышал, как она вздохнула, когда он целовал ее отчаянно и страстно.

Эта Огненная Женщина – колдунья. Она имеет над ним власть. Она сказала, что нужна ему. Да, это так. Она нужна ему гораздо больше, чем может себе представить. Наверное, это и есть его любовь. Только Ворону было страшно признаться себе в этом. Признаться в любви к кому-то значило для Ворона стать слабым, зависимым. Сейчас не время для чувств и не место. И все же он не мог с собой совладать. Он уже не мог жить без нее. Он страстно желал ее даже сейчас, закованный в цепи.

Тэсс легонько отстранилась.

– Мне надо идти, – шепнула она. – Пока они меня не заметили.

Она быстро чмокнула его в щеку. Простой родственный поцелуй жены.

– Я приду к тебе завтра вечером. Береги себя. Пожалуйста.

– Постой! Слушай меня! – остановил он ее. – Если начнется бой, беги, Тэсс! Помни, что я сказал тебе. Обещай мне. Если французы атакуют нас, они без разбора перебьют здесь всех. Кровь потечет рекой.

– Я вытащу тебя отсюда. Я что-нибудь придумаю, – твердила свое Тэсс.

Уже уходя, Тэсс еще раз оглянулась и махнула ему рукой. Он не мог ответить ей тем же. Через мгновение она скрылась в густых зарослях.

Тэсс пробиралась по лесу и молила Бога, чтобы ее никто не заметил. Марти предупредила, что она должна быть очень осторожна. Нельзя забывать, что они – среди солдат и никто не придет ей на помощь. Солдатский лагерь – опасное место для женщины.

Бежать по лесу в темноте было трудно, и Тэсс перешла на самый край вырубки, чтобы не сбиться с дороги. Казалось, лагерь растянулся на несколько миль. Она знала, что фургон Марти не очень далеко. Оставалось только найти его.

Вот он наконец! Тэсс взбежала по лесенке вверх и откинула полог.

Марти не спала. Она сидела в глубине фургона у огня. Тэсс поискала глазами. Маленькая Небо мирно спала, растянувшись на подстилке и раскинув ручонки. На высоком стуле рядом с Марти сидела миловидная светловолосая женщина.

– Ну! – спросила Марти. – Ты нашла своего мужчину?

Своего мужчину. Это звучало странно. Но Марти права. Ворон – ее мужчина, ее муж. По крайней мере – сейчас.

– Да, я нашла его там, где ты сказала, на самом переднем крае вырубки. Он в цепях. Спасибо тебе, Марти, за помощь.

Тэсс поставила корзинку на пол.

– Ну и хорошо. Слава Богу, что тебя не поймали, – прогудела Марти своим басом. – Учти, если тебя поймают, я откажусь от тебя. Я скажу, что ты сбежала от меня. Я не собираюсь из-за тебя рисковать своей толстой задницей. И не хочу подставлять отца. – Она показала пальцем на пухленькую блондинку: – Это – Роза, знакомьтесь. Роза, это – Тэсс.

Роза кивнула головой.

Было темно, и Тэсс не сразу определила, сколько ей лет. Но когда Роза повернулась и отсвет огня упал на ее лицо, Тэсс стало ясно, что они – ровесницы.

– Марти рассказала мне про вас, – сказала она. – Я не могу поверить, что вас украли индейцы и не сняли с вас скальп. Это просто удивительно!

Тэсс присела у огня и молчала. Что сказать, она не знала. Ей не хотелось обсуждать это с незнакомкой.

Ее выручила Марти.

– Роза здесь работает прачкой, стирает белье. Только вот в ее бадье никогда не бывает воды, – сказала она и почему-то расхохоталась.

Вслед за ней рассмеялась и Роза. У нее был звучный, грудной и чувственный смех.

– Я здесь на службе у короля! Так же, как офицеры, – объяснила она.

Тэсс ничего не понимала. О чем это они?

Тэсс пристально посмотрела на Розу. На ней было темно-синее платье с большим вырезом на груди. Не очень-то скромное платье для армейского лагеря. О какой службе она говорит? Они с Марти сшили для Тэсс длинную юбку из грубого холста, который Тэсс нашла среди тряпок в фургоне. А Роза, кажется, вовсе не заботится о том, чтобы выглядеть скромно. Платье едва прикрывало щиколотки, а в талии было туго перетянуто тисненым кожаным поясом.

Тэсс с любопытством разглядывала Розу, стараясь понять, на что намекали обе женщины. Что имела в виду Марти, когда сказала, что бадья Розы для стирки белья всегда сухая. Как можно стирать без воды? И зачем войскам таскать за собой прачку? Разве офицеры не могут сами постирать себе белье?

– А почему вы решили пойти в армию? – спросила она Розу.

– Да я ничего не решала. За меня все решила жизнь. – Она поставила пухлую ручку на стол и оперлась подбородком на кулачок, приготовясь к долгому рассказу. – Я влюбилась в одного офицера и сбежала из дома, – гордо заявила она. – Но я была дура, что не заставила его пойти со мной под венец до того, как убежать с ним. Мой любимый бросил меня и вернулся в Англию, когда срок его службы закончился. Оказалось, что у этого подлеца уже была жена и куча детей. – Она пожала плечами. – А мне некуда было деваться. Мои родные от меня отказались. Вернуться домой я не могла. А оставаться в форте Камберленд мне не хотелось. Там женщины только и делают, что болтают о пеленках и горшках. – Она сморщила носик. – А я пока детей заводить не собираюсь.

Марти тоже слушала рассказ Розы и то и дело хихикала.

– Да ладно, кончай! Лучше скажи девчонке правду. Она еще совсем невинная. Признайся, что никакая ты не прачка.

– Нет, прачка. – Роза стояла на своем. – Сегодня мне надо идти к майору. Ему надо постирать бриджи. – Она подмигнула Тэсс.

– Ну да, – кивнула Марти. – И не забудь свою бадью.

– Ни за что! – парировала Роза.

Она направилась в угол фургона и вытащила оттуда новенькую сосновую бадью. Ее доски явно не знали воды, латунные ручки сияли, словно только что начищенные.

Роза спустилась вниз. Марти и Тэсс провожали ее.

Тэсс слышала, как присвистывали солдаты, мимо которых проходила Роза.

– Эй, Рози! Как насчет небольшой постирушки? – крикнул один.

– А монеты у тебя есть, Джек? – спросила Роза.

– Пока нет. А если в долг?

– Ты же знаешь, что я тебя люблю. Но я не подаю милостыню.

Раздался взрыв смеха, и Роза гордо зашагала дальше.

Тэсс долго глядела ей вслед. Роза спокойно отшучивалась на окрики и свистки.

Тэсс посмотрела на Марти.

– Она никакая не прачка, – догадалась она. – Так ведь? Она – шлюха.

– Не надо оскорблять ее. Никто из нас себе судьбу не выбирает. За нас решает Господь.

Тэсс, смутившись, отвела взгляд.

– Да я и не хотела оскорблять ее. Просто я поняла.

Она задумчиво смотрела, как плясали на досках фургонов отсветы костров.

– Я несколько недель была у индейцев. И теперь на многое смотрю по-другому. Индейцы очень мудрый народ. Они принимают друг друга такими, какие они есть.

– Плохо, что мы, белые, не можем быть такими. – Марти вытащила из-за пояса ножик и стала строгать палку, которую она подобрала с земли. – У нас, у белых, часто бывает так, что если ты не такой, как все, если ты сильно отличаешься от остальных, то тебя отовсюду гонят. Вот как меня, например. – Она задумалась и тихо продолжила: – Я иногда думаю, что среди индейцев мне бы жилось куда лучше. У меня даже есть парень, индеец из чeроки. Я ему нравлюсь. Ему все равно, как я одеваюсь и хожу. Он говорит, что ему нужен преданный и сильный друг для охоты. А не только для того, чтобы спать вместе.

Тэсс поглядела на нее с изумлением.

– Ты думаешь, что могла бы жить среди индейцев?

Марти пожала плечами.

– Ну, мой отец ведь не вечен. Он сильно пьянствует. Долго не протянет. И тогда я останусь совсем одна. Так почему бы и нет?

Почему бы и нет?.. Она сказала это так просто. Слова ее эхом отдавались в голове Тэсс. Она никогда не думала о том, чтобы поселиться с индейцами навсегда. Сама мысль казалась ей дикой. Но ради Ворона… Почему бы и нет?..

Хотя жизнь среди дикарей… как привыкнуть к этому? Но ленапе – не дикари. Теперь она это знала. Так что же ее останавливает? Разве она не была счастлива в последнее время, как никогда? Но все же она хотела вернуться в Аннаполис. Из-за Абби. Сестренка все еще там, за океаном, она терпеливо ждет, когда Тэсс возьмет ее к себе.

Тэсс ощутила в горле ком. И почему все в ее жизни так сложно? Почему она теперь и сама не поймет, чего хочет? Раньше она ясно видела свое будущее. Даже тогда, когда их захватили могауки, она знала, как быть. Она знала, что должна во что бы то ни стало выжить и вернуться к Майрону.

Но потом она встретила Ворона, и все так изменилось. Он перевернул все с ног на голову, все запутал. Теперь ее будущее было неясно.

Мысли Тэсс вернулись к Ворону и той опасности, в которой он оказался здесь, среди англичан. Тон его голоса сегодня очень встревожил ее. Она знала, что он не из тех, кто понапрасну беспокоится. Он действительно опасался за их жизни.

Значит, надо бежать. Но как? Только она может что-то придумать. Закованный в цепи, Ворон был беспомощен, как ребенок. Она должна спасти себя, его и малышку. Если Ворон говорит правду – а она чувствовала, что это именно так, – то им действительно угрожает опасность. Побег – их единственная возможность спастись.

 

23

Река Мононгахила

8 июля, 1758 год

Тэсс шла вслед за Розой сквозь скопище солдат в ярко-красных мундирах. Они с Розой пробрались на передовую линию вырубки, чтобы Тэсс хоть краем глаза могла взглянуть на Ворона. Он должен быть где-то здесь.

Боинг приказал ей сидеть в лагере и не высовывать носа из фургона. Если он, не дай Бог, увидит ее здесь, у нее будут большие неприятности.

Тэсс вздохнула. Она чувствовала такую усталость, как будто ей пришлось пройти пешком многие мили за последние дни. Пробираясь через долины и горы, пересекая водопады и реки, армия существовала в невыносимых условиях грязи, влажности и плохого питания. Солнца они почти не видели, так плотно подходили к вырубке лес и горы.

К середине июня армия Брэддока достигла небольшого местечка Литл-Мидоуз, в тридцати милях от форта Дюскен. Среди солдат начались эпидемии, сначала лихорадка, потом дизентерия.

Брэддок был недоволен. Продвижение армии тормозили измученные лошади, больные и нетрудоспособные солдаты. Брэддок решил разделить своих людей. Он отобрал полторы тысячи самых крепких солдат, несколько фургонов, небольшое стадо скота, тяжелую артиллерию и продвинулся к передовой линии. Позади он оставил под командованием полковника Дунбара всех остальных, приказав им продвигаться, как того требуют обстоятельства, в надежде, что постепенно эта часть войска подтянется за передовым отрядом.

Когда произошло это разделение, Тэсс впала в отчаяние. Боинг оставлял ее в тылу, а Ворон уходил с передовым отрядом.

Больше двух недель Тэсс не видела Ворона. Она не знала даже, жив ли он.

Когда Тэсс узнала, что Боинг отправляется вперед, чтобы передать важное сообщение генералу Брэддоку, она бросилась ему в ноги. Она плакала и говорила, что боится оставаться в тылу без его покровительства, что полковнику Дунбару нет до нее никакого дела, а Марти не в силах ей помочь. Она сказала ему, что боится за свою честь. Она использовала самое верное оружие – лесть, уверяя, что только под покровительством такого мужчины, как он, она может чувствовать себя спокойно. Ее слезы произвели должное впечатление. Боинг попался на уловку и разрешил ей поехать с ним.

Когда Тэсс сказала об этом Розе, та возбужденно заявила, что тоже хочет туда. Она объяснила это тем, что только у офицеров Брэддока водятся хорошие деньги, а ее карман опустел. Те, кто остались в тылу под началом полковника Дунбара, были либо больные, либо нищие.

Тэсс не спрашивала Розу, как ей удалось уговорить Боинга взять ее с собой.

Сегодня утром, готовясь к поездке, она увидела, что у фургона стоят три лошади, на крупе одной из них красовалась стиральная бадья Розы. Она вопросительно посмотрела на Розу, и та, поняв ее недоумение, шепотом объяснила:

– Просто я умею хорошо стирать белье.

Марти понимающе хихикнула.

Они махали рукой малышке, пока фургон Марти не скрылся из виду.

Девочка не хотела отпускать от себя Тэсс. Она плакала, снова и снова умоляла жестами: «Не уезжай! Не оставляй меня!» Но Тэсс была тверда в своем намерении.

– Я приеду завтра, жди меня, – ответила она девочке и, уже сев на лошадь, добавила: – Я люблю тебя, мой маленький, храбрый ангел!

Потом она пустилась догонять Боинга и Розу.

Вскоре ее лошадь поравнялась с лошадью Розы. Двое солдат присвистнули, когда проезжали мимо, и Тэсс вспомнила, что Боинг отнял у нее охотничий нож, нож могауков. Небольшой перочинный ножичек, который щедро выделила ей Марти, вряд ли мог помочь ей в случае опасности. Но все-таки это было лучше, чем ничего.

Тэсс услышала позади себя топот и посторонилась, пропуская всадника. Он был очень высоким и грузным, таких Тэсс еще не видела. Он был молод, не намного старше Тэсс. У него было запоминающееся лицо и гордая осанка.

– Кто это? – спросила Тэсс у Розы.

– Это господин Вашингтон. Его, кажется, зовут Джордж. Красивый парень, да?

Тэсс смотрела, как тот, кого звали Вашингтон, развернул свою лошадь во главе колонны солдат и поехал в обратном направлении.

– У него, насколько я знаю, и деньжата водятся. Вот бы такого подцепить в мужья! Жаль, я пока что не смогла поймать его на свой крючок.

– А почему он не в форме? Чем он здесь занимается?

Роза пожала плечами.

– Точно не знаю. Я слышала, что он… этот… Как они называются? Советник. Да, он – советник Брэддока. Ну, Брэддок с ним советуется, а потом все равно поступает по-своему.

Вдруг Роза придержала лошадь и вскрикнула:

– Смотри! Вон они!

Тэсс потянула лошадь за поводья. Она не сразу поняла, что речь идет о лесорубах.

– Ты видишь своего?

У Тэсс заколотилось сердце.

«Ну пожалуйста, – взмолилась она, – пусть с ним будет все хорошо! Пожалуйста…»

Господь услышал ее молитвы, и она увидела Ворона на правом крае шеренги солдат. Только бы не потерять его из виду!

– Вон он! – шепнула она, не решаясь указать рукой.

– Где? – Роза даже привстала в стременах, чтобы лучше разглядеть.

– Да как же ты не видишь? Ведь он – единственный индеец среди них!

– Пресвятая Матерь Божия! – выдохнула Роза. – Никогда не встречала более красивой мужской фигуры! А уж я-то их, этих мужиков, насмотрелась.

Тэсс рассмеялась восторгу Розы. Но и сама не могла оторвать глаз от его мускулистой спины.

Ворон мерно махал топором с длинной рукояткой. При каждом взмахе напрягались все мускулы спины.

Казалось, что цепи совсем не сковывали его движений. Они лишь раздражали слух своим звяканьем. На нем были только красные солдатские бриджи и высокие мокасины. Его смуглая кожа еще больше потемнела на солнце, на ней выступил пот. Он стоял к ним спиной и не видел Тэсс. Тэсс заметила, что его волосы заплетены в косу. Он еще раз взмахнул топором, и дерево рухнуло на землю.

– Бог мой! – снова затараторила Роза. – Да если бы у меня был такой мужик, я бы с него день и ночь не слезала!

– Роза! Да что ты такое говоришь? – смутилась Тэсс, однако сердце ее переполнила гордость за него. – И потом, я же говорила тебе, что мы не настоящие муж и жена.

– А ты считаешь, что только муж должен вызывать такие желания? – рассмеялась Роза. – Это вряд ли…

– Роза! Перестань!

Но Роза разошлась.

– Матерь Божия! Да если этот мужик тебя хочет и если ты его любишь – а я и так по твоим глазам все вижу, – то тебе надо его вытащить отсюда, бежать и вместе с ним уединиться в каком-нибудь чуме и наделать еще кучу таких вот мальчишек.

– Он – ленапе. Они живут в вигвамах, а не в чумах. Что ты болтаешь? И я тебе уже говорила, что когда я помогу ему бежать, то сразу же вернусь в Аннаполис, к своим.

Роза пощелкала языком.

– Дура ты, дура… Разве можно его упускать? Слушай, а как он в койке? Небось молодец? – Они смотрели, как Ворон поднял ствол дерева и потащил его в сторону от дороги. – С виду – настоящий конь!

– Роза, прекрати! Ты смущаешь меня, – пробормотала Тэсс.

– А как же ты сможешь увидеться с ним? Ведь Боинг сказал, что на рассвете мы отправимся назад, до того, как передовой отряд станет переходить реку. Боинг говорит, что Брэддок опасается засады в устье реки. Они не могут становиться лагерем. Хотят дважды пересечь реку. При мысли о засаде у меня кровь стынет в жилах. Я собираюсь за ночь заработать неплохие деньги и на рассвете удрать отсюда обратно.

Тэсс смотрела, как Ворон тащит на себе огромное бревно. Он расчищал дорогу двум солдатам, которые катили пушку.

Ее он не заметил. Это хорошо. Что толку? Он лишь взволнуется. Тэсс подняла голову. Над ними в сплошной шатер сплелись ветки деревьев. Воздух здесь был густым и спертым. Люди были со всех сторон зажаты лесом. Тэсс с тревогой вспомнила, что Ворон предупреждал ее об опасности. Но с того дня прошло больше двух недель, армия продвинулась вперед, и до сих пор не было никаких налетов или засад. Может, все-таки Ворон не прав? Как только люди Брэддока достигнут форта, английские пушки пробьют его стены и французы сдадутся.

Тэсс вдруг почувствовала сильное желание оказаться рядом с Вороном. Все это время она чувствовала себя одинокой без него. Она боялась. Боялась за его жизнь, за свою, за жизнь малышки.

Недавно Боинг отослал о ней сообщение Майрону в Аннаполис. Но он считал, что отправляться сейчас туда было опасно, даже с охраной. Говорят, что индейцы, перешедшие на сторону французов, ловят всех, кто бродит по лесу. А индейцы снимут скальп или долго будут пытать, прежде чем убить.

Тэсс не отрываясь смотрела на Ворона. Он снова поднял тяжелый топор и стал срубать нижние ветки дуба, чтобы освободить проход для артиллерии. Она должна во что бы то ни стало увидеться с ним сегодня ночью. Они подумают, как им бежать отсюда. Тэсс дрожала, хотя было тепло. Сколько бы она ни уговаривала себя, она чувствовала, что, если они не освободятся, случится что-то ужасное, непоправимое. Тэсс это ощущала всем своим естеством.

* * *

Только к полуночи Тэсс наконец услышала, что Боинг захрапел. Тогда она тихонько встала с подстилки, расстеленной под стволом орудия.

Боинг лежал на спине, укрывшись курткой и крепко зажав в руках свой мушкет. Розы не было.

Тэсс огляделась и увидела, что вокруг лагеря расставлены часовые. Роза где-то там, в одной из офицерских палаток, она времени не теряет.

Тэсс вытащила из вещей Боинга баул с водой и отползла в сторону. В сумочке, болтавшейся у нее на поясе, был спрятан кусок хлеба. Это все, что ей удалось раздобыть, чтобы не вызвать подозрений. Солдатские пайки были ничтожны, и редко кто отваживался углубиться в лес достаточно далеко, чтобы убить зайца или белку.

Тэсс стала пробираться по лагерю. В ее сторону направлялся часовой. Она замерла, прижавшись к пушке. Она вспомнила, как ее учил Ворон стать невидимой для противника. Она затаила дыхание. Надо прежде всего убедить себя, что он ее не увидит. Тэсс представила, что она – каменное изваяние, и неподвижно замерла возле пушки, сливаясь с металлом.

Часовой прошел совсем близко, не заметив ее. Так близко, что она могла бы дотянуться до него рукой.

Тэсс пошла по лагерю, стараясь избегать освещенных кострами мест. Многие солдаты, напуганные слухами о французах и индейцах, боялись ложиться спать, жгли костры и играли в кости или в карты. Она знала, где искать Ворона, – на самом переднем крае. Охрана наверняка приковала его к дереву у леса.

Когда Тэсс увидела Ворона, она поняла, что он издалека узнал ее шаги. Он смотрел на нее, не мигая. Его глубокие черные глаза блестели в свете луны.

– Тебе не следовало приходить сюда.

Тэсс и не ожидала услышать от него ничего другого.

– Я думал, что тебя оставили в тылу, – продолжал он.

Тэсс подошла к нему вплотную. Совсем рядом с ними возле догорающего костра храпели двое.

– Интересно, сколько времени мы должны не видеться, чтобы ты сказал, что рад видеть меня? – спросила она не то в шутку, не то всерьез.

Звук его голоса болью отозвался в ее груди. «Господи, как я скучала по нему!»

Ворон не ответил. Он молча смотрел, как она присела возле него и стала развязывать баул с водой.

– Скажи, моя Тэсс, что заставило тебя прийти сюда?

Она подняла на него глаза. Он сильно похудел, щеки ввалились, темные тени залегли под глазами.

– Я должна была увидеть тебя, – прошептала она. – Попей! – она протянула ему баул. – Я должна была узнать, как ты, что с тобой.

Ворон жадно пил холодную воду.

«Сколько раз в день они дают ему пить? Видно, нечасто», – подумала Тэсс.

– В тылу безопаснее, ты должна понимать это, – сказал он хрипло. – Не надо было приходить сюда.

У нее сдавило горло. Она не могла видеть его таким беспомощным, привязанным к дереву, как животное.

– Я же говорила тебе, со мной все в порядке. Но мы должны придумать, как нам бежать. Я боюсь за тебя, Ворон. – Она сжала его лицо в своих ладонях.

– Со мной тоже все в порядке, – тихо проговорил он.

– Нет. Я же вижу. И я боюсь. Правда. Я не знаю точно чего, но я чувствую.

Ворон вздохнул и, смягчившись, притянул ее к себе. Слава Богу, что при этом не звякнули цепи. Тэсс положила голову ему на плечо.

– А ты стала как мы, ленапе. Мы своим древним чутьем ощущаем, когда смерть вступает в схватку с жизнью. Это у нас от предков, – объяснил он. – Кто-то говорит, что это – благословение Божие, другие считают, что это – проклятие.

Она подняла голову и посмотрела ему в глаза. От его взгляда у нее всегда кружилась голова.

– Я уже давно знаю, что здесь должно случиться что-то ужасное. Тьма сгущается вокруг этих мест. И она поглотит всех. – Он в отчаянии сжал кулаки. – А я бессилен! Бессилен защитить тебя. Я не должен был допустить этого!

– Но это не твоя вина, Ворон! Разве твоя мать не говорила, что это – судьба? Это – замысел Создателя. Великого Манито.

Тэсс улыбнулась ему, стараясь подбодрить.

– Перестань беспокоиться обо мне, и давай лучше подумаем, как нам тебя освободить. Уверяю тебя, я вполне могу сама позаботиться о себе. Ты же помнишь, как по пути сюда одна скотина решила, что может попользоваться мной. Я, похоже, лишила его самого дорогого – его мужского достоинства. А на прошлой неделе пристал еще один, я так огрела его горшком, что он, говорят, до сих пор ничего не видит одним глазом. – Она тихонько рассмеялась, но тут же снова посерьезнела. – Скажи, как нам избавиться от этих цепей?

– Ключи от них носит с собой охранник. Всегда один и тот же. – Ворон говорил возбужденно и жадно жевал черствый хлеб. – Но их у него никак не раздобыть, только если с мертвого тела…

– Я убью его, – тихо ответила Тэсс. – Скажи лишь, который из них.

Ворон усмехнулся.

– Какая же ты стала смелая, Тэсс! Ну просто дикая кошка.

Все еще стоя перед ним на коленях, Тэсс подняла голову, и лицо Ворона оказалось совсем рядом. Она снова ощутила то, чего ей все это время так не хватало, – чувство единения с ним, такое чувство, будто они – одно целое. Она гладила его лицо, его плечи и руки, сплошь покрытые царапинами и струпьями. Она крепко обняла его, и он тихонько застонал от боли.

– Спина…

Тэсс глянула на его спину, на ней были видны следы кнута. Тэсс покачала головой.

– Ну ладно, хватит! Говори, что я могу для тебя сделать.

– Ради меня ты можешь и должна вернуться обратно в тыл. Ты должна уговорить Боинга отправить тебя домой к твоему Майрону. Пусть только он не забудет заплатить обещанную им награду.

– Не говори так! Я тебя здесь не оставлю.

– Ты ничем не можешь мне помочь. Я надеюсь только, что, когда мы дойдем до форта – если мы только туда дойдем, – кто-нибудь из наших меня заметит и освободит.

Тэсс опустила голову, глотая выступившие слезы. Он говорил так, будто уже почти ни на что не надеялся, будто их положение безнадежно. Тэсс положила руки ему на плечи.

– Ты знаешь, я… Я люблю тебя.

– Тсс… Тише, успокойся. – Он откинул с ее лба прядь волос. – Молчи. Слова сейчас не нужны. Они не помогут нам.

Тэсс подняла голову и заглянула ему в глаза.

– Так, значит, ты всерьез считаешь, что нет выхода? Что нет способа освободиться от этих цепей? Ты уверен?

– Да. По крайней мере пока. Может, вскоре и представится возможность. Но ты не можешь мне помочь. Ты очень поможешь мне, если пообещаешь, что уедешь отсюда. Если ты сделаешь это, я буду более спокоен за тебя и смогу сосредоточиться на том, как мне бежать. – Наверное, в том, что говорил Ворон, был здравый смысл. Брэддок почти достиг форта. Еще дня два – и Ворон, возможно, встретит кого-то из своих. Его узнают и освободят.

Тэсс тяжело вздохнула.

– Хорошо. Боинг сказал, что мы возвращаемся утром. Я поеду с ним, но не потому, что я так хочу, а потому, что ты настаиваешь на этом.

Ворон нежно улыбнулся ей, и его улыбка согрела ей сердце.

– Обещай, что с тобой ничего не случится, – робко попросила Тэсс.

– Не случится. Мой последний час еще не настал. А ты сделай так, как я прошу. Будь рядом с Боингом. У него свой интерес, денежный. Он будет беречь тебя, пока не отвезет назад, домой. Возвращайся в Аннаполис. Ведь ты этого всегда хотела. А я тебя не отпускал. Помнишь?

Тэсс затрясло. Ворон сказал это так спокойно и просто. Это звучало как прощание. Впервые Тэсс поняла, что ее возвращение домой – неизбежность. Ее охватил ужас. Она никогда больше не увидит его. Тэсс бросилась в его объятия.

– Пообещай мне, что ты не дашь им убить себя! Поклянись мне, Ворон! Поклянись!

Он поцеловал ее в щеку, нежно и ласково.

– Клянусь. Если только это будет в моих силах. Я клянусь тебе, что не сдамся. Клянусь честью воина-ленапе. – И он снова поцеловал ее.

Тэсс слышала, как бьется его сердце.

«Я люблю этого человека. Я люблю его больше жизни», – повторяла она про себя.

Ей было все равно, что Ворон так ни разу и не сказал ей, что любит ее. Она помнила те нежные слова, которые он шептал ей на своем языке, когда они были близки. Она помнила, как была счастлива ощущать его близость.

Тэсс снова гладила его широкую грудь. Тэсс нащупала рукой знакомый шрам рядом с ключицей. Неужели это она стреляла в него? В горле стоял комок. Она не могла просто так уйти.

Тэсс села ему на колени и страстно поцеловала в губы.

– Не надо, – тихо сказал он, пытаясь отстраниться. – Нельзя. Нас услышат.

– Мне все равно, – покачала головой Тэсс. – Я так люблю тебя. Я так хочу тебя, мой Ворон. Я хочу запомнить…

Тэсс услышала, как Ворон застонал, когда она теснее прижалась к нему всем телом. Он напрягся. У Тэсс закружилась голова, горячая волна желания разлилась по всему телу. Ничего подобного она раньше никогда не ощущала.

Они слились в поцелуе, и чувство опасности только обостряло взаимное желание.

– Я не могу уйти, Ворон, – прошептала Тэсс.

Он целовал ее шею, и она вздрагивала от каждого его прикосновения. Спина ее выгнулась, груди напряглись. Ей хотелось скинуть муслиновую рубашку, которая только мешала ей чувствовать его тело.

– Ты должна уйти, – повторил он, тяжело дыша.

– Нет. – Она расстегнула рубашку и наклонила его голову, чтобы он мог поцеловать ее грудь.

Звякнули цепи, и Тэсс вспомнила, что где-то совсем рядом охранники. Но ей было все равно. Она уже не могла сдерживать себя. Влечение было столь велико, что она не думала об опасности. Желание поглотило ее целиком.

– Я вернусь в тыл, но не в Аннаполис, – сказала она, не переставая гладить и ласкать его. – Мое место рядом с тобой, муж мой.

– Тэсс, ты не понимаешь, что говоришь. Ты же хотела вернуться с самого первого дня. Вспомни. Ты ведь хотела вернуться домой… И… твоя сестра…

– Здесь мой дом. Рядом с тобой. Мы придумаем, как привезти в деревню Абби. И тогда я буду рядом с вами обоими, с тобой и с ней.

Тэсс снова прильнула к его губам. Ее руки пытались справиться с непослушной шнуровкой на его солдатских бриджах.

– Тэсс… – простонал Ворон. – Это слишком опасно для нас обоих. Ты не понимаешь. Мы не можем… Я не могу двигаться в цепях.

– Ерунда!.

Ею сейчас правила любовь. И не было ничего невозможного.

– Я все сделаю сама. Ты просто сиди. Я сама хочу заняться с тобой любовью. Ведь ты же делал это для меня.

Тэсс соскользнула с его колен и наклонилась. Цепи тихонько звякнули.

Тэсс справилась со шнуровкой и тронула губами его возбужденную плоть.

«Господи, как хорошо, он – мой. Он столько раз ласкал меня, я познала такое удовольствие, как хорошо, что я могу сейчас сделать это для него».

Тэсс ласкала его плоть так, как будто это был маленький Ворон, нежно и осторожно. «Так вот что такое настоящая любовь. Теперь я знаю это, – подумала она. – Любовь – это страстное желание отдать себя всю без остатка другому, сделать для него все на свете».

Ворон застонал громче, и Тэсс ладонью прикрыла ему рот. Тело его вздрагивало, возбуждаясь все больше и больше.

Какая радость, что она может принести ему хоть немного счастья, когда мир так жесток к ним! Ей хотелось слышать, как он стонет. Только не так громко.

Тэсс знала, что она готова на все, только бы быть рядом с ним. Она готова сотню, тысячу раз сделать то, что она делала сейчас.

Тэсс поцеловала его член, и Ворон в упоении откинул назад голову. Он шептал что-то по-ленапски, и неважно, что Тэсс не понимала ни слова. Гораздо важнее был тон его голоса.

– О, Тэсс! Хватит! – шептал он. – Остановись. Сядь на меня сверху и позволь этому мужчине унести тебя к звездам.

Она посмотрела на него полными слез глазами. Ей было так хорошо, она смеялась сквозь слезы. Она так сильно любила его, что в груди было больно. Видно, все-таки именно там у человека находится душа.

Тэсс подоткнула юбку на поясе и, обняв Ворона за плечи, села ему на колени.

Ворон положил ей руки на бедра, цепи отзывались звоном на каждое его движение.

Вечная музыка любви звучала все настойчивей. Тэсс больше не могла терпеть. Она сама рукой помогла Ворону проникнуть в нее и застонала от наслаждения. Боже, она уже почти забыла, каково это! Она так давно не была близка с ним!

Тэсс обняла его, он приник губами к ее соску.

– Должен же быть какой-то выход! – шептала она отчаянно. – Мы должны придумать что-то, чтобы быть вместе. Я слишком люблю тебя, чтобы уйти. Я не прошу тебя сказать мне, что любишь. Это неважно. Моей любви хватит на нас обоих. Скажи только, что я нужна тебе, что ты хочешь меня. Это все, о чем я прошу.

– Ты очень нужна мне, Тэсс. Я хочу тебя, – отвечал Ворон.

Голос его стал хриплым. Страсть овладела им. Он тихонько двигался под ней, уже не опасаясь звона цепей. Они слились воедино, и уже ничто не могло остановить их. Тэсс стала в такт ему приподниматься и опускаться все быстрее и быстрее. Ей уже ни о чем больше не хотелось думать. Она была только во власти этого ритма, этого зова жизни, древнего, как сам мир.

Она не хотела думать, что это может быть их последнее свидание, последняя близость. Горячие и соленые слезы застилали ей глаза и капали на лицо Ворона.

Желание достичь пика страсти было неудержимо. Тэсс чувствовала, что он уже близко, и двигалась все быстрее и быстрее.

Этот момент наступил для обоих одновременно, будто иначе и быть не могло. Спина Тэсс выгнулась дугой, она сделала последнее глубокое движение и замерла. Тело Ворона охватила дрожь. Восторг блаженства разлился по всем жилам. Они оба расслабились и замерли в объятиях друг друга.

Ворон легонько приподнял ее, чтобы освободиться, но она остановила его.

– Нет! Не надо. Еще чуть-чуть. Я хочу еще немножко чувствовать тебя в себе, – прошептала она.

Ворон поцеловал ее влажные виски, сначала один, потом другой. Он стал нежно гладить ее спину, плечи, руки.

– Ты сказала… – заговорил Ворон, и его голос теперь стал совсем другим, будто сразу исчезли боль, усталость, напряжение – все то, от чего он так страдал в последнее время. – Ты сказала, что твоей любви хватит на нас обоих. Это не так, Тэсс.

Она, не понимая, подняла на него глаза.

– Но это правда! Я так сильно люблю тебя, что если буду рядом, то сделаю все, чтобы тебе было хорошо со мной. Ты, я, Небо и Абби. Мы уже семья. Я очень хочу этого, Ворон. Я просто мечтаю об этом.

Лицо Ворона осветила улыбка. Он приложил палец к ее губам.

– Я не то хотел сказать. Я хотел сказать, неправда, что этот человек тебя не любит.

Сердце Тэсс бешено заколотилось.

– Что? – переспросила oна. – Повтори. Что ты сказал?

– Кдахо-лел! Я сказал, что люблю тебя, моя Тэсс. Я люблю тебя, как никто никого никогда не любил на этом свете, как звезды любят небо, как Создатель любит нас всех, своих детей.

Ворон говорил это, глядя ей прямо в глаза.

– Только теперь, когда я понял, что могу потерять тебя навсегда, я понял, как я люблю тебя. Мне было трудно признаться себе в этом. Любовь – это слабость мужчины. Но теперь я знаю, как много ты значишь для меня. Я буду верен этой любви.

Тэсс разрыдалась, она не могла поверить своим ушам. Смутившись, она закрыла глаза руками, Ворон взял их и стал целовать каждый ее палец.

Тэсс была счастлива. Она прижалась к нему всем телом, повторяя:

– Мой, мой…

Она сердцем давно поняла, что Ворон любит ее, но уже не надеялась, что он осмелится сказать ей об этом.

– Повтори! Пожалуйста, повтори эти слова еще раз, – взмолилась она.

– Кдахо-лел! Я люблю тебя, судьба моя.

Он взял ее за талию и, слегка приподняв, снял с колен.

– А теперь ты должна идти, – прошептал, оглядываясь, Ворон. Только теперь он вспомнил об опасности. – Оставаться здесь дольше нельзя.

Тэсс натянула рубашку и поправила юбку. Потом она притянула Ворона к себе.

– Хорошо, – сказала она. – Я вернусь в лагерь Дунбара с Боингом. Но там я буду ждать тебя, Ворон. Ты понял? Я буду ждать тебя.

– Но я не знаю, когда мне представится случай бежать. Если вообще представится.

– Я буду ждать, – упрямо повторила Тэсс.

Ворон тяжело вздохнул.

– А теперь иди. Иди, родная, и будь осторожна. Пусть моя любовь защитит тебя от всех бед, как я защитил бы тебя голыми руками, если бы мог сейчас быть рядом с тобой.

Тэсс крепко поцеловала его на прощание. Ей хотелось унести вкус его поцелуя с собой. Потом, наскоро махнув ему, она скрылась во тьме.

 

24

– Да проснитесь же вы, сони! – Боинг толкнул Тэсс в бок. – Поднимайте свои ленивые кости, и быстро!

Тэсс резко села, протирая сонные глаза. Еще только рассвело. Она спала так крепко, что даже не слышала, как шумят, просыпаясь, скауты Боинга.

В голосе Боинга Тэсс услышала напряжение и встревожилась.

– Мы уже едем обратно? – спросила она, толкая Розу в бок.

Боинг нахмурился и прищурил глаз.

– Нет. Мы не едем обратно. Мне приказано оставаться с передовым отрядом. Говорят, что сейчас опасно пускаться в обратный путь, особенно с такими довесками, как вы, милые леди. Часовые видели противника, индейцев с ярко раскрашенными лицами, всего в четверти мили отсюда. Никто не знает, сколько их всего.

– Ничего не понимаю, – пробормотала Тэсс и снова толкнула Розу, но уже сильнее.

Влажный утренний туман низко висел над вырубкой.

– Роза! Вставай же! – крикнула она и снова повернулась к Боингу: – Так мы не вернемся сегодня обратно?

– Я же сказал, нет! – рявкнул Боинг. – Но и здесь оставаться нельзя. Индейцы живо снимут с нас скальпы. Похоже, что нам придется следовать за передовым отрядом до самого форта, нравится нам это или нет. – Боинг перекинул через плечо свой мушкет. – Так что быстро поднимайтесь, седлайте лошадей и садитесь верхом. Нам предстоит переправа через реку. Мы перейдем ее здесь и потом вернемся назад, но уже в другом месте, ниже по течению, чтобы избежать засады.

Роза перевернулась с боку на бок, не открывая глаз.

– Роза! Вставай же! Мы переходим реку вместе с армией.

Роза лениво потянулась и села, откидывая назад прядь прекрасных белокурых волос.

– Что? Что ты сказала? – Она растерянно моргала.

Тэсс встала. Ее испугали слова Боинга об индейцах, но она была рада, что будет рядом с Вороном. Они будут вместе, а это главное. Она не станет думать, что это очень опасно – оставаться на передовой линии. Она старалась не думать о дурном предчувствии, о котором они вчера говорили с Вороном.

– Брэддок сказал Боингу, что мы не можем вернуться в лагерь Дунбара, Роза. Это из-за индейцев. Они где-то рядом. Мы переходим реку вместе с армией.

Глаза Розы расширилась от ужаса.

– Что? Нет… Я не хочу! Уж лучше я вернусь в тыл, к Дунбару. Я не хочу здесь оставаться.

– Ты что, не слышишь, что я говорю? – Тэсс выдернула из-под нее подстилку и бросила к ее ногам. – Сверни. Быстро. Мы не едем обратно. Это опасно. Индейцы здесь. Те, что на стороне французов.

Роза не двигалась. Она так и сидела, подтянув колени к подбородку и обняв их руками.

– А если… если они нападут на нас?

– Возможно, – честно ответила Тэсс. – Но как ты думаешь, что разумнее, пробираться сейчас назад с единственным вооруженным мужчиной или остаться здесь, где полторы тысячи солдат и пушки?

Роза опустила голову.

– Наверное, ты права. – Она поднялась и поправила сбившиеся юбки. – Я боюсь, Тэсс. Господи, и почему я не осталась в Камберленде? Я не думала, что будет так страшно.

– Я тоже боюсь, Роза, – тихо сказала Тэсс.

– Нет. Ты не боишься. Ты ничего не боишься. Таких, как ты, я никогда не встречала.

Тэсс связала свою подстилку, подошла к Розе и обняла ее за плечи.

– Все хорошо, Роза. Не бойся. У Брэддока прекрасно обученные солдаты британской армии. Все будет хорошо.

Улыбнувшись Розе, она подошла к своей лошади и стала ее седлать.

«Все будет хорошо, – повторяла она про себя. – Все будет хорошо…»

Она надеялась, что ее слова хотя бы Розу немного приободрили. Ей они не помогали.

* * *

Когда войска генерала Брэддока во второй раз пересекали реку Мононгахилу, было около часа дня. Тэсс остановила лошадь у берега вместе с группой всадников и оглянулась.

Брэддок сначала выслал вперед небольшой отряд, чтобы проверить, нет ли засады, и только затем дал приказ всем остальным переходить реку.

Это было впечатляющее зрелище. Под звуки марша и барабанную дробь, с развернутыми знаменами армия строем двинулась вперед. Их было очень много: кавалерийские офицеры, рядовые в ярко-красных мундирах, бойцы отрядов из Виргинии в синей форме. За ними – фургоны, крытые двуколки, пушки, гаубицы, табун лошадей и стадо скота. Все это выглядело очень внушительно. Кто посмеет атаковать такую сильную армию? Если французы превосходят их в силе, то почему они не напали на них раньше? Посмеют ли oни сделать это теперь, когда до форта Дюскен остались считанные мили?

После короткого отдыха армия снова двинулась вперед, в сторону форта, который раскинулся в том месте, где Аллегейни и Мононгахила впадали в реку Огайо. Брэддок понимал, что французы знают о его планах, но надеялся достичь стен форта, прежде чем французы успеют как следует подготовиться к встрече.

Тэсс ехала на лошади между Боингом и Розой, безуспешно борясь с отвратительным предчувствием беды, которое не оставляло ее с самого утра. Несколько проводников и горстка всадников-виргинцев вели армию по узкому проходу, вырубленному в скалистой местности. Вели к форту Дюскен, к победе английской армии. За ними шли лесорубы и триста солдат, чтобы расчищать путь для орудий и повозок. Фланги и тыл Брэддок прикрыл усиленными отрядами охраны. Скот, грузовые фургоны и запасные лошади сильно отстали и должны были пробираться через лес сами, без сопровождения. Где-то далеко позади них теперь остались Марти и ее старый фургон.

Тэсс, Боинг и Роза двигались за колонной солдат. Тэсс видела, что за ними следуют погонщики скота, с трудом продираясь по каменистой дороге, заросшей колючим шиповником.

Солнце ярко светило в голубом небе и удивлялось происходящему.

Тэсс чуть привстала в седле, надеясь увидеть впереди Ворона. Она знала, что он рассердится, когда узнает, что она здесь. Зато она будет рядом и постарается помочь ему бежать. Они заберут малышку и вернутся в родную деревню Ворона. Там они все будут в безопасности.

Тэсс спокойно ехала верхом, когда впервые в жизни услышала боевой клич. Это было не просто предупреждение, это был жуткий, леденящий душу крик, разорвавший тишину. Боинг в тот же миг натянул поводья и резко развернул лошадь. Он кричал, чтобы Роза и Тэсс следовали за ним.

Воздух задрожал от выстрелов мушкетов. Тэсс сквозь негустые заросли была видна передняя колонна Брэддока, ею командовал полковник Гейдж. Тэсс застыла в седле и смотрела, как солдаты быстро выстроились в линию и стали стрелять в невидимого ей противника.

Вот и она увидела их. Они были повсюду. Индейцы с боевой раскраской на лицах. Ливень стрел посыпался на переднюю колонну солдат, пока они пытались подтащить пушку и прицелиться.

Тэсс услышала, как громко выругался Боинг. Он подъехал к ней вплотную и выхватил поводья у нее из рук. Лес наполнился криками нападавших и раненых и грохотом выстрелов. Повсюду лилась кровь.

Боинг, подхватив поводья лошадей Тэсс и Розы, пытался пробиться назад, сквозь ту колонну солдат, которая следовала за ними.

Порядок, который недавно царил в английских войсках, исчез. Французы и их индейские наемники заходили с обеих сторон, окружая войско. Они были уже за каждым деревом, за каждым кустом.

Тэсс в ужасе вскрикнула, когда у нее над ухом просвистела пуля. Лошадь поднялась на дыбы. Грохот выстрелов мушкетов и тяжелых орудий оглушил Тэсс.

Она легла на холку лошади, обхватив ее шею, и думала только о том, где же сейчас Ворон и что с ним. Он так беспомощен, закованный в цепи.

Боинг подхватил ее лошадь под уздцы и, развернув, повел за собой сквозь строй солдат, мимо повозок, пушек и стада скота. Животные в страхе метались, давя друг друга.

Тэсс не могла оставить Ворона. Она спрыгнула с лошади. Падая, она больно ударилась о землю и покатилась. Она услышала сквозь свист пуль, крики и грохот, как Боинг обругал ее. Тэсс быстро отползла в сторону, чтобы не быть задавленной бегущими людьми и животными.

Она никогда не думала, что бой – это так страшно. Все пришло в движение, смешалось. Повсюду лилась кровь и стонали раненые. Тэсс хотелось закрыть глаза и уши и заползти в какую-нибудь расщелину, чтобы не видеть и не слышать ничего. Только бы переждать бой, спрятаться куда-нибудь. Но она не могла этого сделать. Ведь Ворон был где-то рядом и, возможно, ему была нужна ее помощь.

Тэсс поползла. Она боялась подняться на ноги, потому что выстрелы не утихали. Где-то позади себя она услышала, как вскрикнула Роза. Может, ее ранили? Боинг уговаривал следовать за ним. Роза только стонала в ответ. Снова грохнула пушка и заглушила их голоса.

Тэсс все ползла и ползла вперед. Как ей хотелось сейчас стать невидимой! Она вспомнила, как они с Вороном и Такуко убегали от могауков. Она вспомнила, что братья вели себя так, будто они невидимы. Надо поверить в то, что и она так может. Если она внушит себе, что она невидима, то, может, и правда станет невидимой. Если она поверит, что сможет добраться до Ворона, то она обязательно найдет его.

Совсем рядом с ней шел бой. Какой-то офицер приказал солдатам построиться в шеренгу и стрелять по лесу, где прятался противник. Но индейцы использовали для укрытия каждую кочку, каждый куст, каждое поваленное дерево и были неуязвимы. Из своих укрытий они просто расстреливали английские войска, поливая дождем стрел. Тэсс чувствовала, как ее обступает смерть. Она ослепляла страхом, лишала разума. Теперь она знала, как пахнет смерть. Это запах пороха и крови.

«Ну пожалуйста, – молилась Тэсс, – пожалуйста, позволь мне увидеть его еще раз. Пусть в последний раз. Сделай так, чтобы он был жив».

Тэсс казалось, что она уже не знает, в каком направлении она двигается. Но, решив положиться на судьбу, она решительно поднялась на ноги и побежала.

Неужели они все умрут, думала она. Они окружены противником. Они все в ловушке, и нет никакого выхода. Она видела, как англичане сгрудились в кучу, войско стало неуправляемым. Французы и индейцы расстреливали солдат по одному из своих укрытий. Это был шквальный огонь. Английские солдаты падали на землю как подкошенные.

Тэсс споткнулась о чье-то тело и упала на колени. Когда она увидела его лицо, вернее, месиво, которое от него осталось, ее затошнило.

Солдат в агонии ухватился за ее лодыжку. Она заорала от ужаса и поползла прочь.

«Ворон, ну где же ты? Где?» – повторяла про себя Тэсс.

Пороховой дым разъедал глаза. Слезы текли по ее щекам. Она поднялась на ноги и попыталась оглядеться. Одна. Одна среди хаоса и смерти. Тэсс заплакала от отчаяния и бессилия и опустилась на землю, понимая, что все напрасно. Она закрыла глаза и заткнула уши, не в силах видеть все это.

Вдруг кто-то тихо позвал ее по имени. Нет, ей показалось.

И снова:

– Тэсс… ки-ти-хи… сердце мое…

– Ворон! – вскрикнула Тэсс, не веря своим ушам. – Ворон, где ты?

Она обернулась на его голос, пытаясь разглядеть что-либо сквозь едкий дым.

Тэсс увидела Ворона совсем рядом. Он был прикован к дереву всего в нескольких шагах от нее. Удивительно, но даже в пылу боя кто-то прикрутил его цепями к стволу клена. Тэсс бросилась к его ногам. Она смеялась сквозь слезы. Она нашла его!

– О, Ворон! Что они сделали с тобой! – Она гладила его лицо, ощупывала руки, плечи, еще не веря, что он – живой.

– Почему ты здесь, Тэсс? – взволнованно спросил Ворон. – Ты обещала мне, что вернешься в тыл. Я думал, что ты в безопасности.

Тэсс обняла его, понимая, что, быть может, им осталось жить всего несколько мгновений. Ведь они неподвижно сидели на открытом месте, две живые мишени. Тэсс прижала голову к его груди.

– Я хотела вернуться. Но не смогла. Боинг сказал, что это слишком опасно, что рядом в лесу индейцы.

– Ты должна бежать отсюда. Немедленно! Этот бой продлится недолго. Англичан перебьют всех до одного. Французы все рассчитали. Мы в западне.

– Но, Ворон, где же На-Ки, Таандэ и остальные? Они должны быть здесь! Ты видел их?

Ворон поднял руку. Она была в крови, но он не замечал этого. Он нежно провел пальцами по щеке Тэсс.

– Глупышка. Здесь не только ленапе. Здесь индейцы шауни, оттава, минго. Их очень много, их сотни, Тэсс.

Тэсс в отчаянии опустилась на колени и стала тянуть цепь, которой Ворон был прикован к дереву.

– Но ведь надо же освободить тебя! – крикнула она, стараясь перекрыть грохот выстрелов.

Вокруг царил хаос. Раненые лошади метались, кружа и давя людей. Солдаты, не видя противника, стреляли наугад и убивали друг друга.

Ворон схватил ее за руку и больно сжал. Он потянул ее, заставляя подняться на ноги.

– Беги, Тэсс! – приказал он.

– Я не уйду без тебя! – Тэсс бросилась к нему и вцепилась в его плечи. – Я люблю тебя! Я не могу уйти одна! Лучше пусть я умру, но рядом с тобой!

Ворон грустно улыбнулся и поцеловал ее.

– Я ничуть не сомневаюсь, что ты готова умереть за меня, моя храбрая девочка. Но есть и другие люди, которым ты очень нужна. Вспомни о детях. О малышке и Абби. Они не выживут без тебя.

Тэсс разрыдалась. Она понимала, что Ворон прав. Но она не могла оставить его умирать здесь. Она не могла!

– У кого ключи? От замка на цепи. Говори! – потребовала она.

– Это невозможно, Тэсс. Я же говорил, они у одного охранника. Но я не знаю, где он. Наверное, убит.

Что же делать? Тэсс в растерянности смотрела на Ворона.

– Тэсс! – услышала она голос Боинга.

– Кто это? – встревожился Ворон.

– Это Боинг. Я убежала от него.

– Иди с ним. Он выведет тебя. Это хоть какая-то надежда уцелеть.

– Я не пойду без тебя, – упрямо твердила Тэсс.

Она снова огляделась. Вокруг валялись мертвые тела. Где-то здесь должен быть охранник Ворона. Она пыталась вспомнить, как он выглядит. У него был крупный, горбатый нос. Она, пожалуй, могла бы узнать его.

– Я найду ключи, – сказала она. – Если он мертв, он должен быть где-то здесь.

Тэсс вырвалась из рук Ворона. Он попытался удержать ее, поймав за рукав муслиновой рубашки. Тонкая материя треснула.

– Нет, Тэсс! Стой!

Но Тэсс не послушалась. Преодолев страх и отвращение, она, пригнувшись, добралась до мертвых тел. Но далеко не все были мертвы. Среди тел оказалось много раненых. Они стонали и молили о помощи. Глотая слезы, Тэсс рассматривала тела, надеясь найти среди них охранника Ворона. Но здесь его не было.

– Тэсс! – снова раздался голос Боинга.

Тэсс молчала.

– Она здесь! Здесь! – крикнул Ворон.

Тэсс оглянулась и увидела, что Боинг был все еще на лошади. И как только он уцелел? Он подъехал к ней, держа в каждой руке по мушкету.

– Нет! – вскрикнула Тэсс. – Ну зачем, Ворон?!

Тэсс попыталась бежать, но Боинг велел солдатам поймать ее. Те бросились исполнять приказ, один поймал ее за ногу и повалил на землю.

– Нет! Не надо! Ворон! – кричала Тэсс, но понимала, что он не поможет ей. – Я найду ключи! Мы уйдем вместе!

Тэсс метнулась в сторону, но Боинг уже был рядом. Он, нагнувшись, схватил ее за плечо мертвой хваткой. Тэсс вскрикнула от боли.

– Хватит, сука! – заорал Боинг. – Ты что, не понимаешь, что я пытаюсь спасти твою задницу?

– Я не хочу, чтобы меня спасали! – простонала Тэсс.

Боинг подхватил ее и, потянув вверх, посадил на свое седло.

Боинг развернул лошадь, и Тэсс обернулась, чтобы в последний раз взглянуть на Ворона.

– Ворон! Ворон! – повторяла она. Ей казалось, что она кричит, но из горла вырывался только хрип. Тэсс протянула к нему руку, взывая о помощи.

– Не оставляй надежды, ки-ти-хи! Жди меня в безлунную ночь, и я приду!

Это было последнее, что услышала Тэсс. Раздался грохот, и все покрыл сизый пороховой дым. Ворон исчез в этом дыму. Боинг резко развернул лошадь и пустил ее рысью.

Все кончено. Тэсс закрыла лицо ладонями и зарыдала. Ей не хотелось жить. Ей было все равно, что будет дальше. Ворон погиб, и жизнь потеряла всякий смысл.

«Погиб. Погиб…» – гулким эхом звучало в голове Тэсс.

 

25

Ворон смотрел, как Тэсс скрылась в сизом пороховом дыму. Глаза защипало от слез.

Он всегда был воином, много раз видел смерть и разрушение. Но еще ни разу ему не было так больно и страшно, как в эту минуту, когда он смотрел, как Тэсс исчезает в никуда. Все было против них. Что их ждет? Увидит ли он ее когда-нибудь снова?

Ворон огляделся вокруг. Французы поливали англичан из засады непрерывным шквальным огнем. Английские солдаты бессмысленно пытались удержать боевой порядок, построиться в шеренги, но у них ничего не получалось. Они наугад палили по лесу. Противник был невидим. Призрак смерти навис над лесом. Армия Брэддока погибла. Это было ясно, как Божий день. Французы и их союзники-индейцы не закончат атаку, пока последний английский солдат в красном мундире не упадет на землю.

Ворону показалось, что сквозь густой дым он увидел знакомое лицо. Ему показалось, что это тот самый охранник, что привязал его к дереву. Не может быть! Значит, он еще жив? Да, это он. Надо позвать его. Надо попросить, чтобы он отдал ему ключ от этой проклятой цепи.

Ленапские воины никогда не просили о пощаде. Они всегда умирали достойно. Но мог ли Ворон позволить себе умереть? Мог ли он вот так сдаться? Сидеть и ждать, пока его расстреляют, как беспомощное животное? Он не мог быть воином, закованный в цепи. И Тэсс… Как же его Тэсс? Он любит ее, теперь он это знал точно.

Охранник двигался как-то неуверенно. Наверное, он был ранен. Он шел в направлении Ворона, но, казалось, идет наугад. В его глазах был смертельный страх.

Появление этого человека рядом с Вороном не было случайным. Ворон вспомнил, что мать всегда говорила, что в жизни не бывает случайностей, все предопределено планом Создателя, замыслом великого Манито.

«Еще не время умирать!» – подумал Ворон.

– Эй! – крикнул он охраннику и помахал ему рукой.

Тот повернул голову в его сторону. Когда он подошел ближе, Ворон увидел, что он ранен в ногу и истекает кровью.

– Отпусти меня! – прокричал Ворон. – Я – воин. Я не могу погибнуть вот так, как животное, привязанный к дереву.

Слезы градом текли по лицу охранника. Он не вытирал их.

– Господи Иисусе! Мы все умрем! Мы окружены! – сказал он, дохромав до дерева, под которым сидел Ворон.

– Отвяжи меня, и я выведу тебя отсюда. Я отведу тебя туда, где ты будешь в безопасности.

Охранник прислонился спиной к клену и тяжело дышал. От потери крови он слабел на глазах.

– Ты – пленный. Я не могу отпустить тебя, – прохрипел он. – Они обещали, что, если я буду хорошо следить за тобой, они дадут мне много денег, когда мы придем в форт.

– Мы никогда не придем в форт, брат – сказал Ворон, глядя ему прямо в глаза. – Дай ключ. – Ворон поднял вверх закованные в цепи руки. – Освободи меня, и ты получишь возможность спастись.

Охранник молча смотрел Ворону в глаза, будто оценивая его слова.

– А, черт с тобой! – ответил он наконец. – Мне никогда это не нравилось, что они заковывают в цепи людей, как диких животных. Самое худшее, что может из этого получиться, – это то, что ты убьешь меня. Какая разница кто? Ты, или французы, или какой-нибудь другой индеец. Видно, мне уже никогда не вернуться домой.

Он полез в карман за ключом, и сердце Ворона бешено заколотилось.

Рядом просвистел снаряд, и оба, как по команде, закрыли головы руками.

Охранник достал ключ и стал возиться с замком. Наконец цепи звякнули и упали к ногам Ворона.

Ворон растер запястья, взял ключ из рук слабеющего охранника и освободил от цепей ноги.

Он поднялся и только теперь понял, как тяжелы были цепи.

Ворон наклонился и вытащил мушкет из-под убитого солдата. Охранник в ужасе отпрянул.

– Не бойся. Я не собираюсь убивать тебя, друг.

Он подобрал с земли мешок с порохом и патронташ.

– Нам нужно оружие, чтобы защищаться. Иди за мной! Поторопись! И тогда мы с тобой еще увидим закат солнца.

Охранник послушно последовал за ним.

Ворон двигался перебежками. От дерева к дереву, от куста к кусту.

Увидев, что Ворон направляется прямо в сторону противника, откуда шел непрерывный огонь, его спутник остановился.

– Иди за мной! Если я скажу бежать – беги, если крикну лежать – ложись!

Охранник кивнул.

– Понял, – неуверенно улыбнулся он Ворону. – Так ты все-таки надеешься прорваться туда?

– Видишь, вон там, на холме, засели стрелки? – объяснил Ворон. – Если мы сможем дойти до леса прежде, чем они нас подстрелят, то у нас все получится.

Охранник отер пот с лица.

– Я стану предателем, если пойду с тобой, – тихо сказал он.

Ворон уставился на него.

– Оглянись! Ты еще мало смерти видел сегодня? Посмотри вокруг!

Он стукнул себя кулаком в грудь.

– Этот человек сам по себе. Я ни на чьей стороне. Я выбираю жизнь. Я хочу вернуться домой, в родную деревню.

«К своей жене, – добавил он про себя. – К своей Тэсс, если найду ее».

Охранник в нерешительности оглянулся назад. Англичане падали и падали.

– Черт! Я ведь тоже никогда не хотел воевать. Веди! – Охранник поднял с земли брошенный кем-то мушкет.

Пули свистели со всех сторон.

Оглянувшись, Ворон увидел, что англичане заряжают пушку, бросился вправо, к небольшому холму. Раздался гул выстрела. Крикнув: «Ложись!», Ворон кинулся на землю. Шрапнель просвистела над их головами, ударяя в стволы деревьев, сбивая листья и ветки.

Ворон не поднимал головы. Только чудо могло спасти их. Но он знал, что иногда чудеса случаются. Он прошептал молитву, потом, пригнувшись и прикрывая голову, перебежал к следующему дереву, потом к другому. Англичанин следовал за ним.

Услышав рядом шорох листьев и хруст веток, Ворон резко повернулся и, не раздумывая, выстрелил.

Охранник упал на землю.

– Господи! – пробормотал он. – Я думал, что ты стреляешь в меня.

– Вставай! – скомандовал Ворон.

Он присел и перезарядил ружье.

Он увидел, что там, на холме, индейцы-ленапе. Он узнал их по одежде.

Ворон глядел на вершину холма, откуда французы вели огонь. Если бы он мог подать своим знак. Если бы им удалось продержаться еще немного. Может, тогда он смог бы достичь леса невредимым.

Перед ними лежала поляна. До следующих кустов довольно далеко. Потом – холм и лес. Ворон даже отсюда слышал родную ленапскую речь. Его братья выкрикивали боевой клич.

Его спутник все еще лежал на земле, прижавшись щекой к траве.

Ворон показал на редкие кусты, куда теперь им предстояло бежать.

– Надо добраться туда. Ты сможешь пробежать быстро? – спросил он англичанина.

– Не знаю, – ответил он. – Страшно болит нога.

– Когда доберемся до вершины холма, я тебя перевяжу.

Охранник поднялся, опираясь на мушкет.

– Ладно. Все равно ничего другого не остается. Я тебе верю. Я попробую.

Ворон глянул на него и сделал знак «вперед». Они подхватили ружья и бросились через поляну. Раздались выстрелы мушкетов. До укрытия было уже недалеко, но Ворону показался этот путь бесконечным.

– Мата, нуксас! Ленапе нхаки! – крикнул Ворон. – Не стреляйте! Я – ленапе.

Со стороны англичан тоже стреляли, хотя огонь стал реже. Наверное, мало осталось солдат, способных держать оружие.

Впереди Ворон увидел, как ленапе перебежал от одного дерева к другому.

– Ленапе нхаки! – снова крикнул Ворон.

Еще три шага, еще миг, и они в укрытии.

И вдруг из-за дерева, к которому они так стремились, появился индеец с боевой раскраской на лице и поднятым луком.

– Ленапе нхаки! – крикнул Ворон, заслоняя собой англичанина. – Не стреляйте! Я – свой.

Индеец медленно опустил лук.

– Вийокс-куа? Это ты? Ворон? Сын Женщины Грез?

Ворон вздохнул с облегчением. Как он счастлив был после стольких недель плена услышать снова родную речь!

– Брат! – Он приветственно раскрыл руки, шагнув в объятия индейца. Он узнал его. – Бобровый Хвост! Это ты, брат! А ты вырос и потолстел, с тех пор как я видел тебя в последний раз!

Бобровый Хвост улыбался и хлопал Ворона по плечу. Он повел их вверх по холму к лагерю французов и их союзников.

– А я думал, ты пропал, Ворон, – сказал Бобровый Хвост. – Таандэ сказал, что тебя взяли в плен англичане.

– Таандэ? Он здесь?

Когда они поднялись на вершину, взгляду Ворона открылась необычная картина. Здесь были сотни индейцев из разных племен. Все они были на боевых позициях, обстреливая армию англичан у подножия горы.

– Да, Таандэ здесь. Все мужчины вашей деревни здесь, среди нас. – Бобровый Хвост покачал головой. – Но у нас плохие новости, Ворон. Болезнь сразила На-Ки. – Он снова покачал головой. – Болезнь, которая поселилась в его голове.

– Что с ним?

На-Ки был его соперником, он никогда не был его другом, не всегда вел себя достойно. Но все же в сердце Ворона шевельнулось сочувствие. В трудную минуту ленапе всегда помогают друг другу. И разногласия тут ни при чем.

– Где он? – спросил Ворон. – Я должен видеть его немедленно.

– Пошли.

Ворон обернулся к охраннику. По его лицу было видно, что он в ужасе от того, что вокруг столько индейцев. Ворон указал на него и сказал:

– Этот человек спас мне жизнь. Я – его должник. Нужно перевязать его и переправить под охраной в безопасное место.

Бобровый Хвост внимательно посмотрел на англичанина, потом кивнул и позвал:

– Синее Перо!

– Я здесь! – откликнулся молодой индеец, на голове у которого был повязан красный платок.

– Присмотри за этим человеком, – сказал Бобровый Хвост. – Перевяжи его рану и проводи его отсюда. Он друг моего двоюродного брата. Он спас жизнь индейцу. Я доверяю его тебе. Не подведи.

Молодой боец с сомнением взглянул на англичанина.

– Делай, что тебе говорят, – прикрикнул на него Бобровый Хвост, – а не то я сам сниму с тебя скальп!

Ворон повернулся к англичанину. Тот еле стоял на ногах.

– Не бойся. Этот человек позаботится о тебе, – сказал он по-английски, указав на Синее Перо.

Ворон протянул охраннику руку.

– Спасибо тебе. Я никогда не знал твоего имени. Но я благодарен тебе за помощь. Я не забуду тебя.

Охранник пожал ему руку и грустно улыбнулся.

Ворон повернулся и пошел вслед за Бобровым Хвостом.

– Мы спрятали На-Ки. С ним что-то неладное. Звуки выстрелов просто сводят его с ума.

Бобровый Хвост привел Ворона к небольшой пещере, вход в которую скрывали корни гигантского дерева.

Ворон нагнулся и увидел На-Ки. Тот сидел, скорчившись и закрыв голову куском тряпки.

Он был таким жалким, что из сердца Ворона исчезла неприязнь к нему. Тот, кого сейчас видел перед собой Ворон, вызывал только сочувствие.

– Что с ним случилось? – спросил Ворон.

Бобровый Хвост пожал плечами.

– Не знаю. Это может объяснить лишь шаман. До сражения он был здоров. Но когда прогремел первый выстрел, он кинулся на землю, закрыл голову руками и не хотел вставать. Он даже обмочился. Он визжал, как сумасшедшая баба. Потом он без оружия кинулся бежать вниз, в сторону англичан. Мои люди его поймали и привели сюда.

Ворон ничего не понимал.

– Странно, – покачал он головой. – Это не первый бой На-Ки. Он не зеленый юнец, чтобы испугаться выстрелов.

Бобровый Хвост развел руками.

– Что я могу сказать? Я не шаман. Я и сам ничего не понимаю.

Ворон нагнулся и шагнул в полумрак, туда, где прятался На-Ки.

– На-Ки! – позвал он тихо.

На-Ки не отозвался.

Тогда Ворон попытался приподнять тряпку, закрывающую лицо На-Ки, но тот отпрянул от него.

– Мата! Мата! – заорал он. – Не стреляйте! Не убивайте меня!

Ворон в недоумении поглядел на своего спутника, потом снова на На-Ки. Тот, как безумный, качался из стороны в сторону, снова закрыв лицо тряпкой. Ворон повернулся к Бобровому Хвосту.

– Надо отвести его обратно в деревню. Я надеюсь, наш шаман вылечит его.

Бобровый Хвост кивнул.

– Бой долго не продлится. Победа за нами.

Они вдвоем вернулись наверх, туда, откуда индейцы вели огонь. Самая жаркая часть боя уже миновала.

– Я должен найти своих, – сказал Ворон. – Где Таандэ и остальные?

– Я не знаю. Надо спросить.

– Нет, не надо. Я сам. Ты и так уже очень помог мне. Возвращайся к своим. Я найду своих, мы заберем На-Ки и вернемся в деревню.

– Но мы идем в форт, брат. Мы победили! А ты не пойдешь с нами? Не разделишь радость победы?

– Я не знаю, что правильно для вашего племени. Но я считаю, что это не наше дело, встревать в чужую войну. Мы же возвращаемся в свою деревню.

Бобровый Хвост кивнул и поднял руку в прощальном приветствии.

– Ну, тогда попутного вам ветра! Пусть Создатель хранит вас в пути, брат.

Ворон пошел по склону, вглядываясь в спины воинов, ища Таандэ или еще кого-нибудь из своих.

На-Ки болен. Теперь он, Ворон, должен взять на себя обязанности военачальника.

Ворон обходил склон, спрашивая о своих каждого воина, которого он встречал. Один указал вниз, в долину, туда, где шел рукопашный бой. Ворон видел, как смешались индейцы, французы и англичане в ярко-красных мундирах.

– Дай мне нож, друг! – попросил Ворон. – Я верну его тебе, брат из племени шауни.

– Ты хочешь ввязаться в бой? – спросил тот.

– Брат, я ищу своих. Ты сказал, что они там.

Шауни молча протянул ему нож, потом поднял руку ладонью вперед, как бы благословляя.

Ворон стал спускаться по склону. Он не собирался ввязываться в бой. Судьба уже однажды пощадила его, послав ему освобождение. Так зачем искушать ее во второй раз? Он не станет убивать, если не надо будет защищаться.

Когда он снова оказался внизу, на прорубленной им самим же просеке, бой уже закончился. Везде валялись белые и краснокожие мертвецы.

– Ворон! – услышал он позади себя чей-то крик.

Оглянувшись, он увидел воина-ленапе. Это был Говорящий Правду. Лицо и руки его были в крови, но он был цел и невредим.

Подбежав к Ворону, он бросился его обнимать.

– Это чудо! Ты жив!

Ворон с отвращением отстранился. Вид крови никогда не доставлял ему удовольствия, а ее запах тем более.

– Слушай, а может, ты – призрак? – рассмеялся Говорящий Правду.

– Нет, я живой. А где остальные? – спросил Ворон.

Говорящий Правду печально опустил голову.

– На-Ки болен.

– Да, я знаю.

– Орлиный Глаз и его брат тут, недалеко. Кукурузное Зерно и Прямая Спина – тоже. Высокое Дерево просто герой! А Зеленая Ящерица погиб еще несколько дней назад, когда мы ходили в разведку. Дикий Кот ранен и ждет нас наверху.

– А Таандэ? – нетерпеливо спросил Ворон.

Говорящий Правду покачал головой.

– Его я давно не видел. Надо искать, – он кивнул на мертвые тела.

– Я поищу Таандэ. Я найду его, если он мертв. Мы отнесем его тело в деревню, если он погиб. Отнесите других убитых наверх, туда, где спрятали На-Ки. Я теперь военачальник племени. И я приказываю всем нашим вернуться в деревню.

– Я не стану спорить с тобой. Мы сегодня уже достаточно навоевались. На всю жизнь хватит. – Он покачал головой. – Наверное, я старею. Мне больше не нравится убивать врагов. – Он посмотрел на Ворона. – Может, это оттого, что я теперь не знаю, кто враг, а кто – друг?

Ворон понимающе кивнул.

– Возьми людей и ступай наверх. Ждите меня наверху, я найду Таандэ, и мы вернемся домой.

Индеец устало кивнул и ушел.

Ворон стоял среди мертвых тел. Где искать друга? Он огляделся. Как бессмысленно все! Сколько их полегло тут? А ведь у каждого есть семья. Отец, мать, дети…

Бой затих. Все кончено. Англичане побеждены. Ворон слышал, что Брэддок убит. Но ему было все равно. Важно было одно – надо найти Таандэ.

При мысли, что он, может быть, убит, у Ворона заныло сердце. Когда они виделись в последний раз, разговор вышел нехороший. Они поссорились из-за матери. Теперь Ворон сожалел об этом. Надо было спокойно поговорить с другом, объяснить ему все. Он никак не мог принять близких отношений его матери с Таандэ. Но после всего, что произошло с ним, что-то в его душе изменилось. В английском плену он часто вспоминал друга. Ведь Таандэ был верен ему всегда. Ворону так не хватало его. И сейчас, когда Тэсс не было рядом и он не знал, увидит ли ее еще когда-нибудь, он чувствовал, как необходима ему дружба Таандэ.

Среди убитых было не так много индейцев. Ворон подходил к каждому и переворачивал его на спину, чтобы посмотреть, не Таандэ ли это.

Время от времени еще были слышны выстрелы. Но большая часть французов и индейцев вышли из укрытий, чтобы помочь раненым и забрать убитых.

Ворон, сложив руки у рта, выкрикнул имя Таандэ. Напрасно. Никто не откликнулся. Поиски были напрасными. Ворон знал, что его ждут наверху. Надо было быстрее уходить отсюда, пока англичане не привели подкрепление. Ему ли не знать, что у них огромная армия? Но как вернуться в деревню без Таандэ? Что он скажет матери? Ведь по ее глазам он понял, что она любит его.

Тени становились длиннее. Скоро закат. Ворон уже собирался подниматься наверх, как вдруг услышал, что его кто-то зовет. Он оглянулся.

К нему направлялся Орлиный Глаз.

– Ворон! Слава Богу, ты жив! – воскликнул он. – Сюда могут вернуться англичане. Надо уходить. Ты был прав, нам не надо было ввязываться в эту войну. Ни англичане, ни французы нам не друзья. И те и другие хотят отнять у нас землю. Так за что нам биться? Пошли отсюда.

– Где Таандэ? – спросил Ворон. – Ты не видел его?

Орлиный Глаз опустил голову.

– Его ранили. Я не мог пробраться к нему и не знаю, жив ли он еще.

Ворон снова стал осматривать мертвые тела.

Орлиный Глаз тронул его за руку.

– Ворон! У нас много раненых. Надо скорее оказать им помощь. И отвести домой На-Ки, пока не поздно. Может, ему еще можно помочь. Теперь ты – наш военачальник. Ты должен отвести людей обратно в деревню, и скорее.

– Я не могу уйти, не узнав, что случилось с Таандэ. Мы с ним друзья с детства.

– Но он, как видно, мертв. Если бы он был жив, то мы бы уже нашли его. Ведь я тоже его искал. И потом, мы договорились, что, как все кончится, мы встретимся наверху. Но наверху его тоже нет.

Ворон понимал, что Орлиный Глаз прав. Дальнейшие поиски бесполезны. Такова жизнь воина. Не всегда родным удается похоронить его после боя. Он должен теперь подумать и об остальных. На нем теперь лежит ответственность за судьбу его народа. После такого поражения англичане не станут церемониться. Они будут мстить. Нужно быстрее возвращаться в деревню и готовиться к обороне.

Ворон с надеждой еще раз осмотрелся вокруг. Потом повернулся и пошел вслед за Орлиным Глазом вверх по холму.

Он больше не должен думать о Таандэ. Он не должен думать о Тэсс. Где она? Куда увез ее Боинг? Жива ли она?

Надо думать о том, как защитить свой народ.

О Таандэ и о Тэсс он подумает завтра, когда не будет так больно…

 

26

Боинг остановил лошадь в расщелине скалы, уже довольно далеко от места боя.

– Вы не смеете так поступать со мной! – крикнула Тэсс, когда он стал связывать ей руки толстой веревкой.

Он размахнулся и ударил ее по щеке.

– Я приказал тебе молчать, а не то мы оба погибнем.

Боинг все время опасливо оглядывался по сторонам, пытаясь разглядеть хоть что-нибудь в темноте. От полной беспомощности по щекам Тэсс потекли слезы. Щека горела от удара, но это было ничто по сравнению с той болью, которая разрывала ей грудь. Было трудно дышать. Она была в отчаянии.

– Но я должна забрать девочку! – взмолилась она. – Она наверняка до сих пор у Марти. Ведь лагерь Дунбара недалеко отсюда. Разве нельзя просто заехать?

– За девчонку мне никто не заплатит. Я уже говорил тебе, что до нее мне нет никакого дела. Я отвечаю только за тебя. Я привел тебя на эту бойню, я и должен вывести тебя отсюда. Ты должна быть благодарна мне, глупая женщина.

Тэсс отвернулась. Слезы застилали ей глаза, и она вытирала их рукавом разорванной рубашки.

Над горами сгущалась темнота ночи. Затихли вдали звуки сражения: ни выстрелов мушкетов, ни грохота орудий, ни криков людей. Вокруг была мертвая тишина. Ночь и неизвестность.

Тэсс старалась не зарыдать в голос. Нет смысла спорить с Боингом. Он был уверен, что делает все правильно, собираясь отвезти ее к Майрону. Он считает себя героем, спасающим ей жизнь. Ясно, что он делает это из-за денег, обещанных спасителю. Откуда ему знать, что Тэсс любит Ворона, что для нее лучше умереть в его объятиях, чем вернуться к нелюбимому. Боинг не станет слушать ее. Он все равно отвезет ее в Аннаполис, что бы она ему ни говорила.

В душе Тэсс все угасло. Ей захотелось умереть. Уж лучше бы одна из тех пуль, что свистели еще недавно над ее головой, попала в цель. Лучше бы ее убили. Зачем ей теперь жить? Ворон мертв. Сомнений нет. Жизнь без любимого потеряла всякий смысл. Его нет. Он мертв. Этот ужасный взрыв… Тэсс уже не вытирала слез, они потоком текли из ее глаз.

Где-то далеко осталась малышка Небо. Тэсс никогда больше ее не увидит. А ведь она обещала девочке позаботиться о ней.

– Боинг, я отвечаю за судьбу девочки, – сделала последнюю попытку Тэсс. – Она совсем одна. Я обещала вернуться за ней.

Боинг торопливо возился с седлом и упряжью.

– Ты лучше молись, чтобы самой добраться до дому живой. Когда-нибудь, оглянувшись на весь этот кошмар, ты будешь рада, что я тебя не слушал. Ты захочешь навсегда забыть эти страшные дни. Стереть их из своей памяти. Забыть о том, что вытворяли с тобой краснокожие.

– Это не они, а вы со мной обходитесь отвратительно! – возмутилась Тэсс и испугалась, что он снова ударит ее.

Но вместо этого Боинг сложил руки лодочкой, подставляя их под ногу Тэсс, чтобы она могла взобраться на лошадь.

– Садись! – скомандовал он. – Хватит болтать!

Тэсс показала ему связанные руки. Он так замотал их веревкой, что Тэсс было трудно двигаться.

– Зачем вы меня связали? Я не могу так ехать верхом. Развяжите!

– Развязать? И дать тебе шанс еще раз сбежать от меня? Ну нет уж. Я и так достаточно сил потратил, чтобы поймать тебя. Ты один раз от меня сбежала. Залезай, а не то я сам втащу тебя на лошадь.

Тэсс ничего не оставалось, как поставить ноги на сложенные руки Боинга и сесть в седло.

– Скажи спасибо, что цела, вот что я тебе скажу, – ворчал Боинг. – Кинулась прочь от меня, как бешеная. А Роза…

Тэсс не могла это слышать. Ей хотелось заткнуть уши. Она знала, о чем он будет говорить. Он уже дважды рассказывал ей об этом, пока они скакали прочь от места побоища.

– Да, картина была, прямо тебе скажу, жуткая. Они сначала сняли с нее живой скальп, а потом принялись сдирать с нее кожу. Я бы многое дал, чтобы избавить ее от страданий. Но в тот момент на меня напали двое французов и индеец. Я не мог…

Тэсс опустила голову и зажмурилась, стараясь не слушать Боинга. Помимо ее воли, в глазах стояло лицо не Розы, а Джоселин. Она снова слышала ее предсмертные крики.

«Господи! Да что же происходит с моей жизнью? – взмолилась Тэсс. – Как же мне теперь жить после всего этого?»

Боинг все говорил и говорил, почти сводя Тэсс с ума. Не закрывая рта, он залез на лошадь и ударил ее хлыстом. Кобыла медленно зашагала под тяжестью двух всадников.

Они направлялись на восток, в сторону колонии Мэриленд. Туда, где когда-то был дом Тэсс. Вернее, то место, которое она когда-то называла своим домом.

* * *

Через неделю после разгрома армии Брэддока на Черепашьем Ручье Ворон привел своих воинов в родную деревню.

Женщины обступили их. Одни, не веря своей радости, ощупывали руки и ноги тех, кто вернулся живым, другие кричали и рвали на себе волосы, не дождавшись возвращения мужа или сына.

Ворон увидел, как, узнав о смерти сына, вскрикнула и лишилась чувств мать Летящего Орла, а Женщина Грез бросилась ей на помощь.

Испугавшись крика, На-Ки рванулся прочь, но Ворон вовремя поймал его за руку.

– Все хорошо, На-Ки. Не бойся, – сказал он, гладя его по руке, как маленького. – Пойдем в твой родной вигвам. Ты там сможешь полежать на своей любимой постели и попить чай из своей кружки.

На-Ки забормотал что-то бессвязное, с опаской поглядывая на скопление народа в центре деревни.

С тех пор как Ворон увел всех с поля боя, На-Ки почувствовал себя немного лучше. Но все-таки с головой у него было явно не в порядке. Он пугался всякого громкого звука, зажмуривался от яркого света и вообще вел себя как ребенок.

По дороге в деревню они убили оленя, чтобы приготовить еду, и даже это так напугало На-Ки, что он кинулся бежать по лесу, не разбирая дороги. Хорошо, что Ворон бегал быстрее, он скоро догнал его и привел на стоянку.

Ворон повел На-Ки в родной вигвам, где мать и сестра могли позаботиться о нем. «Что это? – подумал он. – Наказание На-Ки за его ложь и воинственность? А может, это замысел Создателя, который послал На-Ки болезнь, чтобы предотвратить то зло, которое он мог принести своими делами народу ленапе?»

Ворон очень хотел поговорить с шаманом. Может, мудрый человек поможет Ворону разобраться в этом.

Путано объяснив, что произошло с На-Ки, Ворон оставил его на попечение матери и сестры, а сам пошел к вигваму Женщины Грез.

Он шел по тропинке и вспоминал, как шел здесь в последний раз.

Рядом с ним была Тэсс. Она была совсем рядом, а он не ценил этого. Он даже думал, что может отпустить ее. Он и не предполагал, что не может жить без нее. Он не знал, что Тэсс – его единственная любовь. Теперь Ворон потерял ее, и, возможно, навсегда.

Он потерял и своего лучшего друга, Таандэ. И теперь он должен был сообщить о его гибели своей матери.

Женщина Грез встретила сына у дверей. По ее лицу текли слезы. Она расцеловала его в обе щеки.

Не давая сказать ему ни слова, мать повела сына в дом. Она знает. Без сомнения, она уже все знает.

– Пойдем, сынок, – сказала она. – Я приготовлю тебе чай. Садись, мой милый воин.

– Мама… – начал Ворон.

Она подняла вверх руку, останавливая его. Потом приложила палец к губам.

«Какая она красивая! – подумал Ворон. – Даже сейчас, когда она такая грустная».

– Дай-ка я налью тебе чаю, сын. А потом ты расскажешь мне о том, что я уже и так сама знаю. О том, что я видела в вещем сне.

Ворон сел у очага и вытянул ноги. Только теперь он понял, как устал. Маленькая лампа, чуть покачиваясь, наполняла вигвам теплым, мягким светом. Ворон поднял голову и посмотрел на купол крыши, которую чинила Тэсс.

Тэсс… Ворону хотелось закрыть лицо руками и заплакать. Но он не мог этого себе позволить. Он – ленапе, воин. Он – единственный защитник матери. А теперь, с болезнью На-Ки, станет еще и военачальником племени. А он не может лить слезы, он не должен оплакивать потерю женщины. Тем более белой женщины.

Ворон плакал молча. Его слез никто не увидит.

Женщина Грез вложила ему в руку чашку с чаем. Потом поставила перед ним миску с холодной жареной рыбой и блюдо с желтыми кукурузными лепешками.

Ворон стал есть. Но не потому, что был голоден, а потому, что так хотела мать.

Женщина Грез молча смотрела, как ест ее любимый сын. Только когда Ворон отставил в сторону пустую миску, она заговорила.

– Расскажи мне, что случилось, сын, – тихо попросила она. – Расскажи, чтобы я могла пережить это и смириться.

– Таандэ… – начал Ворон.

Мать улыбнулась странной улыбкой, глаза ее заблестели от слез.

– Не произноси имени мертвого, сын, – сказала она, покачав головой. – Просто расскажи мне, что было с тобой, после того как ты и моя невестка ушли тем утром из дома за орлиными перьями. Не надо объяснять мне, почему ты пришел один, почему с тобой нет человека, которого я люблю. Объясни мне, почему с тобой нет той женщины, которая могла спасти всех нас.

Ворон опустил голову. Он чувствовал себя виноватым. Что он мог сказать матери? Он подвел всех – мать, Таандэ, Тэсс и весь свой народ.

– Я начну сначала, мама, – тихо заговорил он. – Я расскажу тебе все, что случилось со мной, когда я покинул родную деревню.

Он положил обе руки на колени, выпрямился и заговорил. Он старался вспомнить все: каждый звук, каждое слово, каждую деталь. Он умолчал только о том, что принадлежало лишь двоим, ему и Тэсс. Об их чувствах, об их близости. Все это позади. Ушла Тэсс, ушла и любовь.

Было уже далеко за полночь, когда Ворон закончил свой рассказ. Он так устал, точно заново пережил все, что произошло с ним.

Женщина Грез не отрываясь все это время смотрела на сына. Очаг давно погас, но они не обращали на это внимания. При слабом свете лампы Ворон видел, как покраснели от слез глаза матери. Но вид у нее был спокойный и собранный.

– Так, значит, ты не мог принести в деревню тело человека, которого я люблю, чтобы я могла достойно похоронить его?

– Нет. Не мог. Я искал его, но не нашел. Я понял, что должен подумать о тех, кто еще остался в живых.

– И ты не знаешь, что случилось с той девочкой, которую Тэсс нашла в колодце?

– Нет, не знаю.

– И ты никак не мог помочь На-Ки, когда он потерял разум на поле боя?

– Нет.

– Но как же получилось с Тэсс? Ведь она тебе жена, сын мой.

Ворон поднял глаза на мать. Они понимали друг друга без лишних слов.

– Мама, я сейчас нужен своему народу, но я…

– Но ты должен найти ее, – закончила мать фразу за сына.

– Я знаю, что не время заниматься собой. Я понимаю, что должен быть здесь. – Ворон отвернулся, боясь расплакаться и выдать себя. – Мама, я обещал ей…

– Ты найдешь ее, сын, и приведешь домой.

– Или хотя бы найду ее тело, – глухо сказал Ворон.

Женщина Грез покачала головой.

– Нет. Нельзя терять надежду. Где же твоя воля? Где мой сын, которым я всегда гордилась?

– Мама, ты не видела, что там было! Это был настоящий ад. Ни один белый человек не мог выбраться оттуда живым.

– Но любовь сильнее зла, сын, – сказала Женщина Грез.

Ворон улыбнулся матери.

– Все-таки женщины – странные создания. Любовь, надежда – их любимые слова. Неудивительно, что Создатель выбрал именно их для продолжения рода.

Хокуа Уна поднялась и подошла к сыну. Он тоже поднялся.

Она взяла его руку своими.

– Когда-то ты любил вкладывать свою маленькую ладошку в мою руку, а теперь вот… – не закончила она. – И куда делись мои годы?

– Ты еще не старая, мама.

Женщина Грез горько усмехнулась.

– Это мне нравилось в нем больше всего. Я говорю о твоем друге. О человеке, чье имя я больше никогда не произнесу. – Голос Хокуа Уна сорвался. – Он сумел ненадолго вернуть мне молодость.

Она пожала руку сына и отпустила ее.

– Я всегда буду скучать по нему, – сказала она тихо.

– Я тоже буду скучать по нему, мама. – Голос Ворона дрогнул.

Мать подняла глаза на сына и улыбнулась сквозь слезы.

– Иди, сын. Ты должен найти ее. Верни белую женщину домой. Иначе ты не найдешь покоя в своей душе и будешь жить в раздоре со всем миром. Без любви жизнь ничего не стоит. Я хочу, чтобы ты пережил такую любовь, какая была у нас с твоим отцом и потом у меня с… – Хокуа Уна запнулась, – с другим человеком. Я хочу, чтобы твои дети были детьми любви.

Ворон отвернулся, слезы затуманили его глаза.

– А что толку, мама? Мы – разные, чужие. И мне легче просто умереть, защищая свой народ, чем страдать по ней. – Он помолчал, потом продолжил: – Но мне так плохо, мама. Без нее умирает моя душа. Болит вот здесь. – Он приложил руку к груди.

– Она жива, сын мой, – прошептала Женщина Грез и положила свою ладонь на руку сына. – Я не могу сказать, что с ней, но ты должен спешить.

Ворон резко повернулся и схватил мать за плечи.

– Так ты видела ее в вещем сне?

– Не четко. Я только поняла, что она избежала одной опасности, чтобы подвергнуть себя еще большей.

Ворон сжал кулаки.

– Но я даже не знаю, куда он увез ее! Где она? Может, уже в городе, а может, в лесу. Может, ее захватили французы. Я ничего не знаю. С чего начать?

– Начни сначала.

– Что?

– Сначала. Оттуда, откуда она пришла. Ты ведь знаешь, откуда она.

– Мы с братом нашли ее возле великой реки Саскуэханны.

– А раньше? Где она была раньше?

– Она жила в городе Аннаполисе. Там был ее дом. Она жила у дяди, который очень жестоко к ней относился.

Женщина Грез кивнула.

– Вот-вот. Видно, именно там, в городе, я и видела ее во сне.

Ворон всплеснул руками.

– Но я ни разу в жизни не был в деревне белых, которую они называют городом. Я не знаю, где мне искать Тэсс.

– Если ты потеряешь ее, – медленно проговорила мать, – ты потеряешь двоих. Поторопись.

– Что? – вскрикнул Ворон. – Ты хочешь сказать, что она носит моего ребенка? Но она мне ничего не говорила.

– Она и сама еще не знает. Приведи ее домой, Ворон, пока не поздно.

Ворон повернулся и пошел к двери. Он остановился, все еще не веря тому, что сказала мать. Чем дольше он думал, тем больше ему передавалось ощущение, что мать права. Надо спешить. Он вдруг почувствовал, что Тэсс в беде.

В последнее время Ворон заставлял себя не думать о ней. Деревне угрожала опасность, были погибшие и раненые. Он пытался отвлечься от мыслей о ней, но у него ничего не получалось.

А теперь вдруг он будто услышал ее голос. Ему казалось, что Тэсс зовет его. Он ведь сам сказал ей: жди меня в безлунную ночь. Почему он так сказал, он и сам не понял. Наверное, это было предчувствие.

Ворон посмотрел в темное небо. На горизонте всходил бледный месяц. Значит у него есть одна неделя, чтобы найти Тэсс. Тэсс и его ребенка, которого она носит под сердцем.

 

27

Тэсс задремала, мерно покачиваясь в седле Боинга. Дни проходили бессмысленно, она не замечала времени и пространства. Она просто повиновалась Боингу во всем. Она делала все, что он скажет. Она спала только потому, что он велел ей спать. Она ела только потому, что он велел ей есть. Она ни о чем не думала, ничего не чувствовала. Боль в душе была столь велика, что у нее не оставалось сил больше ни на что. Она слишком много пережила и будто помертвела.

Боинг без умолку болтал, говоря о том, как многие женщины, попав в плен к индейцам, привыкают к ним и даже начинают им сочувствовать. Но это только оттого, что надо как-то выжить. А потом, когда они оказываются дома, они забывают обо всем, как о страшном сне.

Тэсс надоела его болтовня. Ей хотелось спать, и она склонилась на холку лошади.

Это был дурной сон. Ворон – тоже дурной сон. И малышка Небо. Да. Так будет лучше. Она вернется домой и обо всем забудет. Ей нужна семья, свой дом и покой. Это все, чего она хочет.

После многодневной болтовни Боинга Тэсс уже почти верила в то, что это действительно так.

– Сядь ровно! – вдруг приказал Боинг. – Ты должна выглядеть прилично.

Тэсс не послушалась, и тогда Боинг больно ущипнул ее за руку.

– Ой! – вскрикнула она.

– Я сказал – сядь ровно! Мы почти приехали. Если тот фермер мне все правильно объяснил, то это уже близко. Он сказал, что дом у оружейника белый с коричневыми ставнями на самом краю колонии. Кажется, это здесь.

Тэсс выпрямилась и откинула назад прядь спутавшихся волос. С того дня, когда Боинг увез ее с поля боя, она ни разу не причесалась. Зачем?

Тэсс подняла глаза и посмотрела на дорогу. Да, она узнает эти места. Они часто проезжали здесь с Майроном на его пролетке. Это дорога к дому Майрона. Майрон ждет ее. Он искал ее. Он даже готов заплатить много денег за нее. Так сказал Боинг.

Они въехали во двор. Когда-то Тэсс мечтала, как разобьет здесь маленький палисадник с розами.

– Это тот дом? – спросил Боинг.

Тэсс молчала. Он снова ущипнул ее.

– Да, – проговорила она.

Боинг довольно усмехнулся.

– Я же говорил тебе, что я вывезу тебя из этого кошмара и доставлю домой! Мы их всех перехитрили – и французов, и краснокожих.

Боинг подогнал лошадь прямо к дому и спешился. Тэсс осталась в седле. Ей не хотелось смотреть, как Боинг поднимается по выскобленным ступенькам крыльца и стучит в дверь. Из будки выскочили две собаки на цепи и залаяли.

– Не отвечают, – сказал Боинг – Надо попробовать зайти сзади, верно?

Тэсс промолчала. Она смотрела, как ласточка вьет гнездо под кровлей. Она подлетела к крыше с пучком какой-то травы.

Боинг схватил поводья и повел лошадь на задний двор, там у Майрона была мастерская. Собаки залаяли громче.

– Эй! Кто-нибудь есть дома?

– Чем я могу вам помочь? – раздался из сарая голос Майрона.

Майрон. Тэсс уже забыла, что он лысоват. Майрон, который не любил, чтобы в его дом приходили люди.

– Господи! Это ты! – воскликнул он, увидев Тэсс.

Тэсс медленно повернула голову в его сторону и посмотрела на него внимательно. Он ничуть не изменился. Да и с чего бы ему меняться? Ведь прошло не так уж много времени, хотя Тэсс казалось, что прошла целая вечность. Тэсс равнодушно смотрела на своего жениха. Она подумала, что должна была бы что-то чувствовать. Если не радость, то хоть какие-либо чувства, но не находила их. Она не чувствовала ничего. Совсем ничего.

Майрон подбежал к ней. На нем был надет его рабочий длинный кожаный фартук.

– Боже правый! Это ты!

Майрон встал у ног Тэсс и смотрел на нее снизу вверх.

– Я уж и не думал, что снова увижу тебя, – прошептал он, все еще не веря своим глазам. – Я думал, они тебя убили. И дядя так сказал.

Боинг широко ухмыльнулся.

– Я слышал, что спасителю назначена награда. Это так?

– Да, так, – ответил Майрон, не сводя с нее глаз.

Боинг довольно потер руки.

– Я побывал в аду и вытащил девчонку оттуда. Так что я думаю, что плюс к награде мне полагается премия. Думаю, так, – добавил он уверенно.

Майрон взял холодную руку Тэсс и пожал ее. Тэсс не ответила на рукопожатие.

– Я Майрон. Ты узнаешь меня? – спросил он.

Тэсс уставилась на него пустым взглядом. О чем это он? Он, наверное, решил, что она потеряла рассудок.

– Да, – ответила Тэсс. – Я узнаю тебя, Майрон.

– Я повсюду искал тебя. Я прочесал все индейские деревни на многие мили вокруг. Где же ты была?

Тэсс не произнесла ничего.

Боинг гордо скрестил руки на груди.

– Я вытащил ее из ужасной заварушки. Ее украл индеец. Но теперь он, конечно, мертв.

«Мертв. Ворон мертв», – эхом отдалось в голове Тэсс.

Тэсс отвернулась.

– Заплати ему, Майрон, – процедила она сквозь зубы, – и пусть он уходит.

– Да, конечно. – Майрон подал ей руку, чтобы помочь слезть с лошади. Не приняв его руки, Тэсс спустилась с лошади сама. Он стоял и тупо смотрел, как Тэсс идет к кухне. Майрон и Боинг последовали за ней.

В дверях Тэсс остановилась и огляделась. Неужели она будет жить здесь?

Майрон засуетился, наверное, он искал спрятанные деньги. Боинг болтал без умолку, хвастаясь своей храбростью и хитростью. Боже, как он надоел!

Наконец Майрон нашел то, что искал, и повернулся к Боингу, держа в руках небольшой мешочек. Он ждал, когда Боинг закончит свою болтовню.

– Послушайте, – начал он. – Я хотел спросить. Никто не видел, как вы везли ее домой?

Боинг взглянул на Тэсс, а потом снова на Майрона. Кажется, эти двое поняли друг друга без слов.

– Да нет, вроде никто не видел. Нам по дороге встретился только какой-то фермер. Я спросил его, как найти ваш дом. Но ее, – он ткнул указательным пальцем в сторону Тэсс, – он не видел. Она тогда отдыхала под деревом. Я потом вернулся за ней.

– Это хорошо, – с облегчением вздохнул Майрон и протянул Боингу деньги. – Здесь больше, чем было обещано. Вы можете пересчитать.

Боинг взвесил монеты на руке и, как видно, остался доволен.

– Все как надо, – сказал он, снова глянув на Тэсс, потом на Майрона. – Девчонка много пережила, так что она немного не в себе. Но это пройдет.

Майрон замялся и постучал носком ботинка по створке шкафа.

– Я… Я это… – мямлил он. – Я прошу вас никому ничего не рассказывать о ней. И так уже достаточно слухов и сплетен. Люди, они… ну знаете…

– Да говори же! – не выдержала Тэсс. – Скажи, что ты стыдишься меня! – крикнула она. – Меня похитили, а теперь еще я и виновата.

Майрон выдавил из себя улыбку.

– Милая, я…

– Извини, – прервала она Майрона.

Она с силой потерла виски. Голова разламывалась. Ей хотелось кричать. Но она знала, что не имеет права. Она ненавидела здесь все. Эту дыру, в которой должна будет обитать Тэсс Морган, вернее, Тэсс Элсворт. Но что толку злиться? Уже ничего не исправить.

– Извини, – снова повторила она. – Я знаю, Майрон, что ты хочешь как лучше.

Майрон пошел проводить Боинга. Мужчины обменялись выразительными взглядами и о чем-то коротко договорились шепотом.

Майрон закрыл за Боингом дверь кухни, повернулся и посмотрел на Тэсс. Она подошла к столу и села, сложив руки на коленях.

Воцарилось долгое, тяжелое молчание. Наконец Майрон заговорил:

– Я… Я рад снова видеть тебя.

– Правда? – спросила Тэсс и подняла на него глаза.

А Майрон ведь неплохой человек, подумала она. Он пытался найти ее. Он даже заплатил за нее деньги.

Тэсс закрыла лицо руками. Она не готова отказаться от жизни. Ворон мертв. Но надо продолжать жить. А может, жизнь с Майроном и не будет ужасной? Ну, не будет любви и страсти, но у Тэсс это уже было. А в браке это, пожалуй, ни к чему.

Тэсс улыбнулась. Она счастливая. Ей повезло. Она любила. Пусть недолго, всего несколько недель. Но это было. У нее было то, о чем многие женщины могут только мечтать.

А теперь надо пересилить себя и жить дальше. Надо найти в себе силы, чтобы все забыть и приготовиться прожить те годы, которые уготовила ей судьба.

Тэсс подняла голову. Майрон подошел к ней ближе.

– Ты правда рад меня видеть? – тихо спросила она.

– Да, правда.

Он стоял всего в шаге от нее и нервно теребил руки.

– Ты, наверное, хочешь есть? Есть хлеб, сыр. Мама прислала мне превосходный овечий сыр.

Тэсс покачала головой.

– Нет. Я не голодна. Но я хотела бы помыться!

Облегченно вздохнув от того, что Тэсс наконец вышла из оцепенения, Майрон поспешно засуетился.

– Ну конечно! Ты помоешься, а я пока закончу свои дела в мастерской. Потом мы вместе пообедаем, и ты отдохнешь. – Он быстро направился к двери, вышел и вернулся с огромной бадьей.

– Такая подойдет?

Тэсс кивнула.

Увидев, как он суетится, она заставила себя улыбнуться ему. Этот человек ни в чем не виноват. Он не убивал Ворона. Ей не в чем его упрекнуть. Он не виноват в ее несчастьях. Он изо всех сил старался угодить ей.

– Это отличная ванна! Но мне не во что переодеться.

Тэсс оглядела свою грязную юбку, вернее, то подобие юбки, которое они соорудили вместе с Марти. Это было три недели назад. А кажется так давно.

– Я… – снова заговорил Майрон, стараясь не встречаться взглядом с Тэсс. – Я купил платье. Я хотел подарить его тебе на свадьбу. Оно не очень подходит на каждый день, но…

– Подойдет, а не то мне придется вернуться в дом дяди голышом.

Тэсс поднялась.

– Поставь бадью вот здесь. Я сама наполню ее.

– Давай я. Я могу это сделать. – Майрон посмотрел на нее своими серыми мышиными глазками.

Надо привыкать.

– Спасибо, Майрон. Я справлюсь сама, – сказала она как можно мягче. Она положила руку на запястье Майрона, но тут же убрала ее. Ей казалось, что она не может дотронуться до другого мужчины после Ворона.

Она вспомнила, как убеждала себя, что их индейская свадьба не настоящая, что это только договор. Но все оказалось иначе. Даже теперь, когда Ворон погиб, она все еще чувствовала себя его женой. Ей придется сломать себя, чтобы привыкнуть жить с Майроном.

– Спасибо, – зачем-то еще раз повторила она.

Майрон пошел к двери.

– Ну, хорошо. В бочке перед домом много свежей дождевой воды. Ведро в углу. Угли в плите еще горячие. Так что вода быстро нагреется.

– А что у тебя на обед? – спросила Тэсс, чтобы хоть что-то спросить.

– Тебе не надо готовить.

– Но я хочу. Скажи, что где взять. Мне нужно чем-то заняться.

– Там, в чулане, есть кусок копченого мяса. И бобы. Я как раз сегодня собрал их.

– Хорошо. Я все приготовлю. Иди, работай. Я помоюсь, и мы пообедаем. А потом ты проводишь меня к дяде. Хорошо?

Лицо Майрона приобрело странное выражение, но ненадолго. Он тут же согласно кивнул.

– Да. Хорошо. – И он поспешно вышел из кухни.

Тэсс принялась носить и наливать воду в бадью.

Сейчас Тэсс просто необходимо все время быть чем-то занятой. В последнее время она обмякла, подчиняясь приказам Боинга, и только и делала, что жалела себя. Но теперь, когда она выйдет замуж за Майрона, у нее не будет на это времени. У него большое хозяйство, за которым нужно следить. У нее будет достаточно забот, чтобы не думать о себе. И потом она уговорит Майрона послать за Абби, и ей не будет так одиноко.

Тэсс смыла с себя весь ужас последних дней, потом расчесала еще мокрые волосы. В шкафу в спальне Майрона она нашла то платье, о котором Майрон говорил ей. Оно было мало похоже на свадебное. Простенькое серое платье в розовый цветочек. Платье, которое вполне подходит жене оружейника.

Одевшись, Тэсс снова влезла в мокасины Такуко, потому что другой обуви у нее не было.

Тэсс принялась готовить еду. Она изо всех сил старалась представить, что это – ее кухня. Она представляла, что вот здесь, рядом, на стуле сидит Абби и что Майрон – ее муж. Она старалась представить себя счастливой.

Солнце уже клонилось к закату, когда на пороге кухни появился Майрон. Он снял фартук, видно, умылся во дворе, потому что волосы у него были мокрые и руки отдраены дочиста.

– Можно? – спросил он.

– Это твой дом. Конечно, можно. Зачем ты спрашиваешь? – ответила Тэсс, стараясь не раздражаться. – Тебя так долго не было, что я уже собиралась тебя искать, – добавила она.

– Просто я… Я хотел, чтобы ты привыкла. Ну, понимаешь…

Тэсс подошла к печке, чтобы достать сковороду со свежеиспеченными лепешками и кастрюлю с вареными бобами, которые она специально не снимала с огня, чтобы еда не остыла.

– Господи, Майрон. За это время уже можно было перемыть целый полк солдат.

Майрон неловко переминался с ноги на ногу.

– Да проходи же наконец и садись. Все давно готово.

Майрон оглядел ее с головы до ног.

– Какая ты красивая! – пробормотал он.

– Просто чистая, – пошутила Тэсс.

– Нет. Тебе очень идет это платье.

– Да, я забыла поблагодарить тебя. Спасибо. Оно очень милое, – соврала Тэсс.

После обеда, большую часть которого они оба молчали, Тэсс собрала посуду и хотела ее мыть.

Майрон подошел и взял из ее рук тарелку.

– Я потом вымою, – сказал он. – Пойдем в гостиную. Я купил новые стулья. Специально заказал их в Филадельфии. Я хочу тебе показать.

Тэсс не хотелось смотреть на стулья, она предпочла бы помыть посуду. Но она нехотя пошла за Майроном. Уже вечер. Скоро Тэсс должна будет вернуться в дядюшкин дом. Надо уделить хоть какое-то внимание Майрону напоследок.

В большой гостиной Майрон зажег сразу несколько масляных ламп. Тэсс увидела, что на стенах – новые обои и мебель тоже новая.

– Вот, – он указал на стулья. – Я их заказывал у…

– Майрон, – перебила его Тэсс. Она повернулась к нему и положила руку на его запястье. – Нам нужно поговорить.

Майрон долго смотрел в пол, потом поднял глаза на нее.

– Да? А о чем? – тихо спросил он.

– Мы должны поговорить о том, что произошло со мной. Меня довольно долго не было. Есть вещи, о которых ты должен знать. Есть кое-что, что ты должен понять и простить, если мы собираемся быть вместе.

– Нет, не говори. Я ничего не хочу слышать. Я ничего не хочу знать о том, что они делали с тобой. – Он сжал руки.

Тэсс молчала. Она понимала, что ему нелегко.

Майрон придвинулся к ней ближе и положил руку на плечо. Дыхание его участилось, взгляд был каким-то мутным. Он, кажется, собирался ее поцеловать. Если только у него хватит смелости.

Тэсс вовсе не хотелось целоваться с ним. Но Майрон – ее жених, а в браке люди должны целоваться. Она собирается за него замуж, будет жить в его доме, станет хозяйкой всего, что у него есть, – его денег, мебели, домашней утвари. Значит, он, конечно, имеет на нее право.

Тэсс закрыла глаза. Она попробует представить себе, что это – Ворон.

Твердые, плотно сжатые губы Майрона коснулись ее губ. Тэсс не могла заставить себя ответить на поцелуй, но решила не сопротивляться. Пусть он делает что хочет.

К удивлению Тэсс, Майрон, не переставая целовать ее, просунул руку ей под платье и стал мять ее грудь. Прежде он никогда этого не делал.

Тэсс старалась ни о чем не думать. Она ничего не чувствовала. Ласки Майрона ничуть не возбуждали ее, наоборот, ей хотелось оттолкнуть его и прекратить все это. Но она заставили себя терпеть. «Так надо, так надо», – твердила она себе.

– Пойдем наверх, – прошептал Майрон, обдавая ее горячим дыханием. Он был явно очень возбужден. – Я отведу тебя наверх, там удобнее.

Тэсс слегка отстранилась. Его рот был отвратителен, мокрый и слюнявый.

– Майрон, Майрон, мы же еще не женаты, – пробормотала она, ища способ уйти от близости с ним.

– Ну, пожалуйста, – уговаривал Майрон. – Я так долго ждал тебя.

Внутри Тэсс словно образовалась пустота.

«Какая разница? – шептала пустота. – Сейчас? Или через несколько дней? Когда ты выйдешь за него замуж, тебе придется делать все, что он потребует».

– Хорошо, – ответила Тэсс чужим голосом. Ей не из чего было выбирать. Надо как-то привыкать к этому человеку. Если он не женится на ней, то никто на ней не женится. – Хорошо, Пойдем. Но потом ты отвезешь меня домой, к дяде.

Он взял ее за руку и повел по лестнице в спальню. Войдя в комнату, Майрон плотно закрыл за собой дверь, как будто кто-то мог подсмотреть за ними.

– Я ждал так долго, – бормотал он, задыхаясь от желания и быстро на ходу расстегивая ремень. Бросив его на стул, он снял сначала один башмак, неловко прыгая на одной ноге, потом другой.

В комнате был полумрак, Тэсс почти ничего не видела. Она вдруг вспомнила почему-то, что они с Вороном любили заниматься любовью при свете лампы, чтобы видеть лица друг друга, чтобы наслаждаться проявлениями страсти друг друга.

Тэсс подошла к широкой кровати и присела на край. Она ничего не чувствовала. Будто онемела. Но может, это и лучше.

– Наверное, надо зажечь свет? – спросила она.

Майрон подошел к ней, наклонился и снова впился в нее губами.

– Нет, – сказал он, – не надо света.

Он слегка подтолкнул ее, Тэсс упала спиной на кровать, и Майрон уселся на нее сверху. Она просто лежала как мертвая, позволяя задрать ей платье и мять ее бедра. Она представляла, что это вовсе не она тут, в чужой спальне, на кровати. Ничто теперь не имело значения. Ворон мертв, значит, и ее душа умерла. А этот мужчина, который возится сейчас со штанами, – ее будущий муж, и она подчинится своей судьбе. Он имеет право на ее тело.

Но вдруг, когда при тусклом свете луны она увидела, что Майрон расстегнул штаны и его мужской орган выпал наружу, у нее к горлу подкатила тошнота.

Она оттолкнула Майрона.

– Нет! – сказала Тэсс твердо.

Майрон будто не слышал. Не переставая целовать ее, он боролся с пышными нижними юбками, пытаясь достичь цели.

– Майрон! Я сказала – нет! – снова повторила Тэсс, толкнув его в плечо.

– Что? – не понял Майрон.

Он приподнялся, и Тэсс тут же выскользнула из-под него. По ее щекам потекли злые слезы.

– Я не могу, Майрон. Пойми. Мы еще не женаты, – повторяла она, вытирая мокрые щеки. – Я вообще не уверена, что мы можем пожениться.

Майрон вскочил на ноги и уставился на нее. Тэсс не видела его глаз, но чувствовала его взгляд.

– Прекрасно! – прошипел он. – Так, значит, ты раздвигала ноги для краснокожих, а для меня не хочешь?

– Майрон! – Тэсс никогда не слышала, чтобы он говорил в таком тоне.

– А что у них есть такое, чего нет у меня? А? Скажи! – Он с силой тряхнул ее за плечи.

Он стоял совсем близко от нее с расстегнутыми штанами, его член оказался рядом с ее лицом. Ее охватило отвращение. К нему, к себе, ко всему на свете.

– Я не собираюсь выслушивать это, – сказала она, резко вставая с кровати.

– Ах, ты не собираешься! Какая персона! – Майрон засовывал член в штаны. – А ты знаешь, что я тут выслушивал все это время? Сказать? – заорал он. – Все говорили: «Бедный Майрон! Бедный младший Элсворт! Его невесту украли краснокожие. Эти грязные подонки засовывали свои…»

– Замолчи! – закричала Тэсс. – Хватит!

– Нет не хватит…

Майрон подошел к ней вплотную и ударил по лицу с такой силой, что она повалилась на кровать.

– Майрон! – взмолилась Тэсс. – Ты не смеешь так обращаться со мной!

– Смею. Я заплатил за тебя и сейчас хочу получить взамен от тебя ласку и послушание.

Вдруг в мозгу Тэсс промелькнул образ насильника, которого она убила в лесу, защищая свою честь.

«Господи, только бы снова не дошло до такого!»

Тэсс перекатилась по кровати и соскочила с нее с противоположной стороны, но Майрон опередил ее.

– Майрон, отпусти меня. – Она подняла руку, защищаясь. – Позволь мне уйти, и мы все забудем. Как будто ничего и не было. Я понимаю, что ты просто не в себе.

– Это я не в себе? – заорал Майрон, снова приближаясь к ней вплотную. – Я сейчас тебе покажу, кто не в себе.

Он снова поднял руку, чтобы ударить ее, но Тэсс не могла позволить ему это. Ни один мужчина не имеет права так обращаться с ней. Ни один. Тэсс сжала руку в кулак и, развернувшись, ударила Майрона в челюсть. Он отпрянул, и Тэсс, воспользовавшись моментом, выскочила из спальни и бросилась вниз по ступенькам.

– Вернись сейчас же! – крикнул ей вдогонку Майрон. – Я имею право! Гораздо больше, чем те краснокожие свиньи, с которыми ты спала!

Он просто сошел с ума! Тэсс побежала через прихожую в кухню. Она должна вернуться к дяде и все рассказать ему. Тогда он не станет принуждать ее выйти за Майрона замуж.

Тэсс почти добежала до двери, когда она услышала, что Майрон спрыгнул с лестницы и оказался в кухне. Еще не успев обернуться, Тэсс услышала щелчок затвора ружья. Она замерла на месте.

– Майрон… – прошептала она.

– Я имею право! – повторил он, наставив на нее ружье. – Ты все разрушила! Я имею право, – твердил он.

Очень медленно Тэсс заставила себя повернуться к нему лицом. Она боялась, что одно резкое ее движение – и Майрон выстрелит. Тэсс подняла вверх руки.

– Майрон… – начала она как можно мягче.

– Заткнись! Не говори ничего! – заорал он сквозь рыдания. По его щекам текли слезы. – Я так любил тебя! Я желал тебя больше всего на свете! Я хотел жениться на тебе! Я хотел…

Тэсс смотрела на этого человека и не слышала его слов. В голове стучала только одна мысль. Как она могла думать, что хочет выйти за него замуж, жить с ним вместе, иметь от него детей?

– Тэсс, – вдруг сказала она. – Меня зовут Тэсс. Ты ни разу не назвал меня по имени, Майрон. Скажи мне «Тэсс». Скажи это!

Майрон перестал рыдать и с недоумением уставился на Тэсс.

– У меня были такие планы. Я хотел… – снова завел он ту же песню.

Надо как-то отвлечь его.

– Майрон, а почему бы нам не… – тихо заговорила Тэсс.

– Заткнись, я сказал! – снова заорал он, потрясая ружьем. – Заткнись, сука! Лучше бы ты сдохла! Ни одна приличная женщина не пережила бы такого позора!

– Я не понимаю тебя, Майрон, – сказала Тэсс шепотом. – Ты говорил, что рад видеть меня. Ты хотел… ты только что собирался переспать со мной. Мы хотели пожениться, а теперь ты готов стрелять в меня только потому, что я…

– Я и не думал на тебе жениться, – криво ухмыльнулся Майрон. – Очень надо… После того, что с тобой случилось, ни один уважающий себя мужчина не смог бы…

Страх Тэсс постепенно перерастал в ярость.

– Вот как? – сказала она. – Значит, ты собирался спать со мной, а жениться – нет.

Майрон кулаком вытер слезы. Его трясло, но он крепко держал в руках ружье.

– Раньше я хотел на тебе жениться. Но не теперь. Это отвратительно.

– Отвратительно? Но ты даже не знаешь, что случилось со мной! – распалялась Тэсс, уже не осознавая опасности. – Ты даже и представить не можешь, что я пережила за то время, пока была в индейской деревне. Ты и понятия не имеешь, какие это люди и как они обращались со мной!

– Твой дядя был прав! – не слушая ее, орал Майрон. – Ни один порядочный человек не возьмет тебя теперь в жены. Дядя сказал, что он рад, что его дочь мертва, а иначе он бы не пережил такого позора. Лучше бы и тебя убили.

– Ну уж нет! Я жива! Хочешь ты этого или нет. Хотя ты можешь сейчас убить меня. Стреляй! Если нет – то я ухожу.

Тэсс, не поворачиваясь к Майрону спиной, сделала шаг назад. Он сделал шаг вперед. Его пальцы на курке дрожали.

– Я не могу отпустить тебя, – процедил он сквозь зубы. – Будет лучше, если…

– Ты собираешься убить меня только потому, что меня похитили?

– Ты все разрушила, все испортила.

– Ах ты, сукин сын!

Тэсс схватила первое, что попалось ей под руку. Это оказалась тяжелая металлическая миска. Она с силой запустила ее в Майрона и рухнула на пол, прикрывая голову руками. Раздался выстрел. Майрон упал на пол, хватаясь за голову. Ружье отлетело к двери. Но Тэсс не стала его поднимать.

– Мне бы надо было самой убить тебя, ничтожество. Но я не хочу марать об тебя руки, сукин ты сын, – сказала она. – Если ты только посмеешь появиться на плантации дяди, то, клянусь, я уж точно всажу пулю в твой лоб. Ты понял, Майрон?

Майрон не отвечал. Он лежал на полу, закрыв голову руками, и рыдал.

Тэсс вышла из кухни в темноту летней ночи.

Да, Ворон погиб. Счастливая полоса жизни Тэсс закончилась. Счастье оказалось недолгим. Она потеряла все. Но она никогда не потеряет чувства собственного достоинства.

 

28

От дома Майрона до поместья Макэлби путь был неблизкий. Но Тэсс уже привыкла много ходить пешком. Она была даже рада, что дорога длинная и у нее есть время подумать о своей судьбе, о том, как ей жить дальше.

Она несколько раз оглядывалась, боясь, что Майрон в припадке безумия побежит ее догонять. Она все еще не могла поверить в то, что Майрон, человек, который, как она считала, любит ее, пытался ее убить! И это только потому, что, как он думал, ее обесчестили индейцы.

Тэсс знала, что многое в этом мире строится на предрассудках. Предубеждение против людей, не похожих на тебя, свойственно человеку. Плантаторы презирают рабов, которые обрабатывают их поля. Белые ненавидят черных. Черные и белые ненавидят краснокожих. Но Тэсс даже и представить себе не могла, насколько глубока эта ненависть.

Но сегодня она увидела ее лицо, лицо ненависти. Это она правила Майроном, когда он обезумел, схватив ружье. И причина была не в том, что Майрона волновало, что Тэсс потеряла невинность. Его не интересовало, что произошло ней. Он даже не захотел ее выслушать. Он заранее решил, что ее изнасиловали индейцы. В его представлении иначе и быть не могло. Наверное, он никогда бы не поверил в то, что все было совсем иначе.

Тэсс грустно вздохнула и заправила непослушную прядь за ухо. Она постепенно начинала приходить в себя. Она снова становилась той, что была когда-то давно, еще до приезда в Америку, самостоятельной и независимой. Она теперь была уже не той Тэсс, которой Ворон говорил слова любви.

Тэсс улыбнулась. Да, он любил ее. Он сказал ей об этом, а Тэсс и сама поняла все по его глазам. Даже теперь, когда он погиб, ее согревала мысль о его любви. Она знала, что сохранит ее в своем сердце и будет жить воспоминаниями. Пока она его помнит, он здесь, рядом. Тэсс вспомнила слова Женщины Грез: пока ее сына, Такуко, помнят те, кто его любил, он будет жить в их сердцах.

«Что же мне теперь делать?» – спрашивала себя Тэсс.

Что бы стал делать Ворон на ее месте? Он бы никогда не сдался. Не стал бы, как она в первые дни, терять волю и желание жить. Он нашел бы в себе силы и смысл продолжать бороться.

Наверное, Ворон разыскал бы малышку. Девочка одна в целом свете. Тэсс дала ей слово, что не бросит ее. А теперь ребенок где-то совсем один, без помощи и поддержки. Она представила, какой ужас должен был охватить глухонемого ребенка, когда он остался совсем один, даже не имея возможности объяснить что-либо людям, попросить кусок хлеба.

Тэсс снова и снова спрашивала себя, надо ли было оставлять девочку с Марти. Тогда она оставила девочку там, где, как она считала, будет для нее безопаснее. Но теперь она должна найти ее. Это ее долг.

Тэсс решила, что она вернется к дяде и постарается быть с ним откровенной, настолько, насколько это возможно. Она объяснит ему, что ленапе не насиловали ее. Но она не станет рассказывать ему о Вороне и о том, что они были близки. Она расскажет дяде про девочку и попросит его помочь ей найти ее.

Может, малышка до сих пор у Марти? Тэсс молила Бога, чтобы это было так, чтобы девочка уцелела в этом аду. Надо только найти Марти. Вот только где ее искать?

Шагая по темной дороге, которую еле-еле освещал бледный серп луны, Тэсс старалась вспомнить все, что говорила Марти. Это подскажет ей, где она может быть сейчас. Марти рассказывала о своем друге-индейце. Она собиралась жить вместе с ним. Тэсс помнила, что племя этого индейца располагалось где-то на юге. Но у Марти был фургон отца, который она должна была вернуть ему. Значит, если тем, кто остался в тылу, удалось выбраться из мест боевых действий, то Марти должна была направиться к отцу.

Только где он живет? Марти упоминала Чесапикский район. Тэсс ломала голову, но больше ничего не могла вспомнить. Марти ни разу не упомянула никакой реки или города.

И вдруг перед ее мысленным взором возник фургон Марти. И буквы, выведенные белой краской:

«Абэ Вилер, Перевозки, Комп. «Онест и Чип», Анн…»

Анн… Тэсс резко остановилась. Ну конечно! Просто краска стерлась. Но было и так ясно, что это – Аннаполис. Значит, они с Марти жили в одном городе, но никогда раньше не встречались. Марти должна быть где-то здесь!

Тэсс двинулась дальше. Она была преисполнена решимости. Она найдет малышку.

Скоро Тэсс увидела огромные плантации дядюшки. Она все объяснит ему, он не откажет. Он порядочный человек и, конечно же, согласится помочь сироте.

Дойдя наконец до поместья, Тэсс у липовой аллеи чуть замедлила шаг. В последний раз они гуляли здесь вместе с Джоселин. Джоселин… Тэсс должна была признаться себе, что никогда не любила кузину. Они так и не стали друзьями, как об этом мечтала Тэсс. Джоселин всегда держалась с ней высокомерно и отчужденно, но воспоминания о мученической гибели кузины болью отозвались в сердце Тэсс. Такой смерти не пожелаешь даже врагу. Ее смерть только подтверждает, что в мире царит ненависть. Могауки убили ее потому, что у нее был другой цвет кожи. Может, такая же судьба ждала и Тэсс.

Тэсс свернула с аллеи на дорожку, которая вела к дому дяди.

Интересно, подумала она, настанет ли время, когда люди перестанут убивать друг друга из-за цвета кожи, и сколько еще крови прольется на пути к этому?

Залаяли собаки. Навстречу Тэсс вышел старый раб Джо. Он на ходу тер заспанные глаза, но уже успел перекинуть через плечо мушкет. В руке он держал фонарь.

– Все в порядке, Джо! – крикнула она ему. – Это я, Тэсс! Тэсс Морган!

– Господи! – воскликнул Джо. – Пресвятая Дева! – Он поднял вверх фонарь, пытаясь разглядеть ее лицо. – Это не призрак? Это вы, мисс Тэсс?

Тэсс улыбнулась старику.

– Это я, я. Ты можешь меня потрогать.

– А масса сказал, что вы мертвы, мисс Тэсс, как и мисс Джоселин. А вы правда не призрак? – Он сделал шаг вперед и с опаской протянул к ней руку.

Тэсс рассмеялась и крепко пожала руку седого негра.

– Ну как? Убедился? Это я, живая и невредимая.

Они направились в дом.

– Я просто не могу поверить… – бормотал Джо. – Вас так долго не было. Я ни разу не слышал, чтобы женщине, похищенной индейцами, удалось выжить. Масса заставил нас день и ночь охранять дом. Он до смерти боится, что индейцы придут теперь за ним.

– Да, Джо. Я была у индейцев. Я жила в деревне ленапе. И когда-нибудь я расскажу тебе о том, какие они. Я расскажу тебе правду о них.

Старый Джо покачал головой.

– Вы не представляете, мисс Тэсс, как я рад, что вы вернулись. Здесь, в этом доме, с тех пор как вы пропали, просто жизни никакой нет.

Они подошли к переднему крыльцу трехэтажного белокаменного особняка. Во всех окнах был свет. Как видно, свечи здесь не гасили даже на ночь.

– А я пока не могу сказать, рада я, что вернулась, или нет. Но одно я могу сказать точно. Тебя, Джо, я очень рада видеть. Ты был единственным человеком здесь, кто относился ко мне по-доброму.

Джо поднял фонарь повыше, чтобы осветить ступеньки.

– Увидимся, мисс Тэсс! Ах, как я рад за вас! – пробормотал он, скрываясь в темноте.

Тэсс помахала ему рукой и стала подниматься по крыльцу. Без колебаний она открыла входную дверь и оказалась в просторной прихожей.

Дома… Она дома? Пусть это не совсем ее дом, но здесь ее родные.

Она услышала звуки клавесина. Кто-то тихо напевал, не очень-то попадая в мелодию. Тэсс улыбнулась. Тетя Фэйт. Конечно, это ее голос.

Тэсс услышала шаги. Кто-то спускался по лестнице. Это была молоденькая служанка Дорис. Девушка завизжала и уронила на пол коробку, которую она несла в руках.

– Изыди, призрак! – она быстро перекрестилась. – Сгинь! Ну зачем я тебе нужна? Я ничего такого не сделала. Это была шутка. Я пошутила, когда порезала твое выходное платье. Пошутила, – твердила она.

– Ладно, ладно, – рассмеялась Тэсс. А она-то так долго ломала себе голову, кто бы мог это сделать. – Я не призрак. Успокойся. Это я, Тэсс. Я вернулась, – спокойно сказала она. – А где дядюшка? Наверху вместе с тетей?

– Не-е-ет, – заикаясь, протянула Дорис, все еще глядя на нее расширившимися от ужаса глазами. Потом она наклонилась и подняла коробку. – Нет. Дяди в доме нет. Он на конюшне с какими-то джентльменами. Он сегодня купил нового жеребца и решил показать его.

– Дорис, ты не могла бы послать кого-нибудь за ним? Нет, лучше сходи сама. Я должна немедленно поговорить с дядей.

– Вы хотите, чтобы он пришел сюда?

– Да, Дорис. Именно так. Пойди и скажи ему, что я жду его в кабинете, – терпеливо объяснила Тэсс.

Дорис кивнула, подхватила юбчонки и опрометью бросилась из дома.

Тэсс пошла в кабинет дяди. Взяв с комода свечу, она зажгла все лампы, которые там были, и огляделась. Она очень устала, но почему-то не могла заставить себя сесть. Она беспокойно ходила по комнате взад и вперед. Провела рукой по дубовым панелям, потрогала кожаную обивку кресел. Потом подошла к письменному столу. Тэсс поправила стоящий почти на краю хрустальный графин, потом взяла в руки деревянную табакерку и, открыв ее, вдохнула аромат дорогого табака. Этот запах напомнил ей о Вороне. На глаза навернулись слезы, но она тут же сморгнула их. Сейчас не время плакать. Надо во что бы то ни стало найти девочку. Потом у нее будет впереди вся жизнь, чтобы оплакать мужа.

Дверь кабинета открылась, и на пороге появился Макэлби. Его лицо было бело как мел.

– Тэсс, – произнес он тихо.

– Дядя.

– Ты жива?

Тэсс улыбнулась.

– Да, я жива. Один человек нашел меня и привез сюда. – Тэсс посмотрела на дядюшку.

Он не улыбался. Тэсс словно окатили холодной водой. Родной дядя не рад ее видеть. Он не рад, что она жива?!

– Дядюшка, я… – начала Тэсс, но он прервал ее.

– Как могло случиться, – спросил он, чеканя слова, – что ты осталась жива, а моя дочь – нет? Чем ты расплатилась с краснокожими? Своей честью?

– Дядя, но…

– Тебе не следовало приходить сюда, – отрезал он. – Это больше не твой дом. Для таких, как ты, здесь не место!

Тэсс скрестила руки на груди.

Целых два года она терпела унизительное положение прислуги в доме родных. Все они, даже Джоселин, не упускали случая, чтобы дать понять ей, что она приживалка и недостойна быть им равной. Тэсс пересиливала себя. Она ни разу не показала, как больно ей сносить такое отношение родственников. Но теперь все изменилось. Она поняла, что она ничуть не хуже, а во многом и лучше, чем ее родственники. Сильнее, умнее. Тэсс дала себе слово, что ее судьба больше ни от кого не должна зависеть, кроме нее самой и Всевышнего.

– Я пришла сюда не сама, не по своей воле. Меня силой привезли в колонию. Майрон заплатил одному человеку за это. Он давно назначил за меня награду. Он и его люди убивали невинных, чтобы вернуть меня сюда.

Лицо дяди скривилось в гримасе отвращения.

– Ты – позор для нашей семьи. Если бы у тебя была хоть капля чести, ты должна была умереть там, на дороге, где убили мою Джоселин. Любая честная женщина предпочла бы лучше умереть, чем жить с краснокожими дикарями. Твоя тетя покончила бы с собой, но никогда не позволила бы этим грязным свиньям утащить ее!

Тэсс опустила голову, чтобы не дать волю чувствам. Ей хотелось кричать. Но она понимала, что для того, чтобы найти малышку, ей все равно потребуется помощь дяди. Кроме того, она знала, что без денег ей никогда больше не увидеть свою сестру.

– Нравится вам это или нет, но я здесь, – тихо сказала она. – Я жива. Если здесь мне нет больше места, то я должна просить вас, дядя, чтобы вы дали мне денег. Я вернусь обратно в Англию, к Абби.

– Абби? – Дядя поднял брови и как-то странно посмотрел на Тэсс. Что-то в его голосе испугало ее.

– К своей сестре. К Абби, – повторила она. – Я хотела, чтобы она приехала сюда, когда мы с Майроном поженимся, но теперь… Вы помните Абби?

Губы дядюшки скривились в ухмылке.

– Мне неприятно говорить тебе это… – начал он, явно наслаждаясь, – но Абигайль умерла.

Тэсс показалoсь, что ее оглушили. Голова закружилась, она пошатнулась. Ухватившись рукой за письменный стол, она все же устояла на ногах.

– Нет. Не может быть… – прошептала она. – Только не Абби. Нет. Только не она. Моя сестра…

– У нее случилась лихорадка. Это было еще зимой. Письма сюда идут долго.

Тэсс опустила голову. Если бы только пол перестал качаться у нее под ногами, только бы ей удалось сдержаться и не разрыдаться в голос.

– Я… я не верю вам, – сказала она. Но понимала уже, что дядя говорит правду.

– Можешь сама прочитать. Наверное, письмо еще до сих пор у твоей тети.

Рыдания сотрясали Тэсс, и она закрыла себе рот руками, качая головой и пятясь от Макэлби.

Значит, Абби давно уже была мертва. А Тэсс все время мысленно обращалась к сестренке, разговаривала с ней, а ее уже не было на свете! Ее давно похоронили!

– О Боже… – простонала Тэсс. – Почему?

Ведь именно ради Абби она должна была во что бы то ни стало вернуться сюда. Именно ради нее она отказывалась остаться с Вороном. Только ради нее она могла сделать такое.

Откуда-то издалека в ее сознание проник голос дяди. Он обращался к ней, что-то говорил, но она не слышала.

Макэлби налил себе стаканчик бренди. Ей он не предложил даже глотка воды.

Как сквозь туман до нее долетали обрывки его разглагольствований.

– Думай, что делать… Позор для семьи… Майрон не женится…

Слова Макэлби вернули ее к жизни. Тэсс направилась к двери. В тоне голоса дяди она явно слышала опасность.

Слушай свое сердце, учил ее Ворон.

– Я ухожу, – твердо сказала она. – Если я вам не нужна, я уйду. – Она помедлила. Она не знала, куда пойдет теперь, где будет жить. Только бы подальше отсюда.

К ее удивлению, дядя преградил ей путь.

– Ты никуда отсюда не выйдешь, – прошипел он. – Ты мертва! И мне не нужно, чтобы тебя здесь видели. Мы всем сказали, что тебя убили. Мы приняли от всех соболезнования. Мы заказали заупокойную мессу. Для всех ты мертва. Для нас, для всех знакомых, для всех жителей города. Я уже отправил письмо твоей матери!

Тэсс не верила своим ушам. Они похоронили ее!

Но ведь она жива! Несмотря на смерть Ворона, потерю Абби, она жива!

Тэсс вдруг почувствовала в себе какую-то необъяснимую яростную силу. Ей вспомнилось, как, собрав всю волю, не желая сдаваться судьбе, она размахнулась и, ударив могаука веслом, прыгнула в мутную воду реки. Она хотела жить. Жить во что бы то ни стало!

– Уйдите с дороги, дядя, – резко сказала она. – Дайте мне уйти, и я обещаю, что вы больше никогда в жизни меня не увидите.

Макэлби поднес стакан с бренди ко рту и отхлебнул глоток.

– Это уж точно. Я тебя больше не увижу, – процедил он и уперся в косяк двери рукой.

Тэсс кинулась к выходу. Ей удалось проскользнуть под рукой дяди. Выскочив из кабинета, Тэсс побежала через холл. Но ей не удалось сделать и нескольких шагов.

Сильный удар сзади по голове свалил ее с ног. Она потеряла сознание.

 

29

Когда Тэсс пришла в себя, она с трудом открыла глаза. Ее мучила боль в затылке. Она лежала на мокром и холодном деревянном полу в какой-то темной каморке. Платье было в грязи. Наверное, ее волокли по земле.

Очень болела голова. Тэсс пощупала затылок, там волосы слиплись от крови.

Она вспомнила: дядя Альберт ударил ее чем-то тяжелым. Он хотел убить ее. Ее затрясло от ужаса. А вдруг он сейчас войдет сюда, чтобы прикончить ее?

Ею овладел смертельный страх.

Руки Тэсс не были связаны. Она попыталась подняться и не смогла – видно, слишком много потеряла крови.

Передохнув, Тэсс подползла к двери, которую наконец различила в темноте. Дверь была заперта.

– Нужно только сохранять спокойствие, – сказала она самой себе шепотом. – Ты смогла убежать от могауков, избежать смерти в бою с французами. Дядя Альберт – ерунда по сравнению с этим. Ты сможешь его победить. Ты должна.

Где-то жила сейчас другая маленькая девочка, пусть не ее сестра, но тоже одинокое и беспомощное создание. Тэсс знала, что она нужна ей. Сдаваться нельзя.

При воспоминании о сестре у Тэсс сжалось сердце. Ее Абби мертва. Сначала она потеряла Ворона, а теперь – сестру. Боль была так велика, что по лицу Тэсс полились слезы.

Пересилив себя, Тэсс вытерла мокрые щеки. Пока на земле есть человек, которому она нужна, ради этого стоит жить.

Здесь было так сыро и холодно, что Тэсс поняла: где-то рядом должен быть погреб с выходом наружу. Но где?

Глаза немного привыкли к темноте, и она разглядела, что одна из стен сарая выкрашена другой краской. Встать на ноги она еще боялась и стала ползком подвигаться к этой стене, пока не коснулась ее рукой.

Это дверь! Тэсс не верила своим глазам. Она провела ладонью по шершавым доскам, пытаясь нащупать ручку, но в палец впилась острая заноза.

Тэсс снова протянула руку, на этот раз осторожней.

Держась за стену, она медленно поднялась на ноги и тщательно ощупала всю дверь. Никакой ручки. Ее заперли снаружи.

В отчаянии Тэсс стала колотить кулаками в дверь.

– Помогите! – кричала она изо всех сил. – Кто-нибудь! Помогите мне!

Ее голос эхом отдавался в сарае, как в глубоком колодце.

«Это моя могила», – подумала Тэсс и, обессилев, сползла на пол.

Тэсс закрыла лицо руками.

«Не может быть. Я не верю, что это конец. Должен же быть какой-то выход! Хотя, наверное, перед смертью так думает каждый, попавший в беду, – рассуждала она уже почти обреченно. – Ворон, милый, подскажи! Что мне теперь делать?»

* * *

Ворон пробирался среди деревьев, окружавших поместье Макэлби.

«Иди туда, откуда все началось», – сказала Женщина Грез. Ворон так и сделал.

На окраине города Аннаполиса он встретил старую индианку. Она рубила хворост. Ворон угостил ее табаком, они сели у костра и разговорились.

Оказалось, что Мэри Кливотер слышала о рыжеволосой девушке, которую зовут Тэсс. Ей рассказывали, что ее украли индейцы. Она даже знала, где Тэсс жила раньше, и указала Ворону дорогу к плантации Макэлби. На прощание старуха благословила его и дала в дорогу тряпочный мешочек с лепешками.

Ворон пересек лужайку и подкрался к углу небольшого здания. Здесь пахло ольховым дымом и копченостями. Похоже, это коптильня. Отсюда ему был виден огромный трехэтажный особняк. Это тот дом, который он искал.

Ворон закрыл глаза и сосредоточился на мыслях о Тэсс.

Ворон никогда раньше не верил в предчувствия. Правда, он верил в необыкновенный дар матери предсказывать события. Ее вещие сны всегда сбывались. За собой он никогда не замечал таких способностей. Но теперь ему казалось, что он издалека сумеет почувствовать присутствие Тэсс. Он знал, он понял еще на свадьбе, что их души соединились не только для земной, но и для вечной жизни. Он сможет почувствовать чутьем, где она сейчас. Надо только поверить в это.

Он прислушался. Но не к звукам, а к тому, что происходит внутри его, к своим ощущениям.

Сначала ему мешал стрекот цикад и ржание лошадей в стойлах. Запах копченого мяса перекрывал все остальные. Ему никак не удавалось ощутить, где же сейчас Тэсс.

Он стоял не шевелясь, будто слился со стеной, и постепенно его чувства обострились. Он учуял носом запах печеных яблок, услышал, как где-то далеко плачет ребенок, а женщина напевает ему что-то низким, грудным голосом.

И вдруг Ворон всем своим существом ощутил, как близко он сейчас от Тэсс. Она где-то совсем рядом. Он чувствовал, что ей плохо, страшно, что она в отчаянии. Ему казалось, что на языке он чувствует привкус ее соленых слез. «Ворон, милый…» – казалось, звала она его.

Ворон резко открыл глаза. Ощущение было настолько ярким, что его собственные глаза наполнились слезами. Тэсс здесь. Она жива. Ей угрожает смертельная опасность.

Ворон прокрался к большому дому через задний двор. Один мушкет у него был перекинут через плечо, другой он держал в правой руке. На поясе болтался охотничий нож и боевой топорик.

Он будет за нее драться. Никто не посмеет встать между ним и его Тэсс. А если посмеет, то он, не раздумывая, пошлет его прямиком в ад.

Ворон обошел дом. Он не привык подкрадываться к врагу сзади. Он должен встретиться с ним лицом к лицу.

Ворон быстро взбежал по крыльцу, перескакивая через две ступеньки, и прижался к стене дома. Было тихо. Тусклая лампа отбрасывала бледный свет на дверь и стену дома. Ворон распахнул дверь в холл.

Раздались крики. Он слышал слова «краснокожие!» и «к обороне!», но не обратил на это никакого внимания.

Наверху завизжали женщины. Свет горел только в комнате справа, Ворон кинулся туда.

Мужчина в красном шелковом халате вскочил из-за стола, опрокинув бокал. Красное вино залило какие-то бумаги, разложенные перед ним.

– Господи Иисусе! – воскликнул мужчина.

Ворон вскинул ружье.

– Я пришел за своей женой, – сказал он. – Где она?

– Что? Кто? – не понял Макэлби. Лицо его было белым, как штукатурка.

Ворон увидел, что враг дрожит, и усмехнулся. Но ружье не опустил.

– Разве я плохо говорю по-английски? – спросил он, четко и медленно проговаривая слова. – Я сказал, что пришел забрать свою жену. Отдайте ее мне, а не то вы заплатите за ее жизнь своей никчемной душонкой!

Лицо седовласого плантатора скривилось в ухмылке.

– Твоя жена? Боже правый! При чем тут я? У меня нет никаких твоих жен!

Позади себя Ворон услышал шаги. Он подбежал к Макэлби и взял его на прицел.

В проеме двери появились старый негр и белокожий мужчина. Оба были вооружены. Увидев Ворона, они резко остановились.

– Ни шагу вперед, – приказал Ворон, – или он расстанется с жизнью!

По всему Ворон понял, что у него на прицеле тот самый дядя, о котором рассказывала ему Тэсс.

Глаза Макэлби округлились от страха.

– Вы что, не слышали, что он сказал, идиоты? – заорал он.

Его голос дрожал от страха и срывался на визг.

– Проваливайте отсюда, а не то этот краснокожий сукин сын убьет меня в моем собственном кабинете!

Мужчины медленно отступили назад.

– Прикажи им закрыть дверь, – сказал Ворон. – Быстро! – Для верности он еще чуть приблизил дуло мушкета к голове плантатора.

– Слышали? Вон! Все вон! И закрыть дверь!

Слуги закрыли за собой тяжелую дубовую дверь.

– Хорошо, – кивнул Ворон. – А теперь, если ты будешь делать то, что я скажу, я оставлю тебе жизнь. Скажи мне, где она.

– Я клянусь всем святым, что не знаю, о ком ты говоришь, – дрожа промямлил Макэлби.

Терпению Ворона прошел конец. Он напряг палец на курке. У него было желание вышибить мозги этому надутому слизняку. Так вот, значит, кто издевался над Тэсс! Какое ничтожество. Он достоин смерти.

– Где моя жена? – закричал он прямо в ухо Макэлби. – Я в последний раз спрашиваю, где Тэсс?

– Тэсс? Твоя жена? Так вы поженились? – Когда до него дошел смысл сказанного, лицо его расплылось в мерзкой ухмылке. – Так, значит, Тэсс – жена краснокожего ублюдка… – прошипел он.

– Заткнись! А не то я вышибу из тебя мозги! – рявкнул Ворон и приставил ствол мушкета к виску плантатора.

Макэлби упал на четвереньки и заскулил, как собака.

– Не смей говорить о ней! Ты и мизинца ее не стоишь. Или ты сейчас же скажешь, где ты ее прячешь, или этот человек…

– Чулан… Старый сарай… – Макэлби сидел на полу, закрыв голову руками, его голые коленки высунулись из-под роскошного халата. – Забери ее! Забери эту шлюху!

Ворон ударил его по затылку прикладом, но не в полную силу, а чтобы припугнуть.

Макэлби с воем рухнул ничком на пол.

– Забери свои поганые слова обратно, а меня отведи к ней!

Он пихнул Макэлби стволом мушкета в спину.

– Если хоть кто-то будет нам мешать, то даю слово, я очень рассержусь и убью тебя.

Макэлби повернулся на бок, Ворон приподнял его подбородок, заставляя смотреть cебе в глаза.

– Я убью тебя, но прежде я отрежу тебе яйца, чтобы сделать из них новый кисет.

Макэлби закрыл лицо руками.

– Я отведу тебя, пощади! Я отдам тебе ее. Мне она теперь не нужна. Я только рад буду…

– Идем!

Макэлби, качаясь, поднялся на ноги и поплелся к двери. Одной рукой он держался за голову, сквозь пальцы сочилась кровь.

Они прошли в холле мимо вооруженных слуг. Макэлби приказал им жестом не двигаться.

– Я знаю, что делаю. Пусть он забирает ее. Она мне не нужна! Она ничего больше не стоит, – проговорил он.

Они беспрепятственно пересекли холл и подошли к входной двери. Дядя впереди, Ворон за ним.

– Там темно. Мне нужен свет, – сказал Макэлби.

Ворон огляделся по сторонам.

– Возьми вон ту свечу.

Пройдя через двор, они подошли к сараю.

– Где она?

– Сейчас. – Дядя нащупал замок и, достав ключи, отпер дверь. Лестница за ней вела вниз.

В сарае было холодно и сыро. Через длинный коридор они попали в большое помещение.

– Тэсс! – крикнул Ворон. – Это я! Я пришел за тобой!

В ответ ни звука. Но Ворон чувствовал, что Тэсс совсем рядом. Неужели он опоздал?

– Сколько времени ты держишь ее здесь?

– Всего несколько дней.

– Сколько? – взревел Ворон. Он приставил мушкет к плечу Макэлби.

– Два… или три…

Ворон тихо выругался.

– Тэсс! – снова крикнул он. – Это Ворон! Не бойся! Я здесь!

И вдруг он услышал слабое рыдание и потом:

– Ворон? Ворон? Где ты? – Из темноты раздался голос Тэсс.

– Вам это так не пройдет. Вы приходите в наши дома, забираете наших женщин. Мы отомстим, – шипел Макэлби. – Мы уничтожим вас. Мы будем убивать всех – женщин, детей, стариков! Мы сотрем вас с лица земли.

– Открывай дверь! – прорычал Ворон. Он уже понял, что Тэсс где-то за стенкой. – Тэсс, я иду к тебе!

Тэсс стала стучать в дверь.

– Ворон! Ворон! Ты жив! Хвала небу! Ты жив!

Макэлби поднял тяжелый чугунный засов и открыл дверь.

Тэсс упала в объятия Ворона, он подхватил ее одной рукой, обнял и поцеловал. Другой рукой он твердо держал на прицеле Макэлби.

– Тэсс… – это было все, что он мог произнести.

– Ты жив, жив, – повторяла Тэсс. – Как же это? А я думала….

– Тэсс, – прошептал Ворон ей на ухо, не спуская глаз с Макэлби, – мы должны уходить отсюда. Потом, когда у нас будет время, я тебе все расскажу.

Крупные слезы струились по щекам Тэсс. Это были слезы счастья, и она не вытирала их.

Тэсс сильно похудела. Она еле стояла на ногах.

– Выводи нас! – приказал Ворон Макэлби.

Макэлби не двинулся с места. Подняв повыше свечу, он осветил лицо Тэсс.

– И ты могла выйти замуж за это животное? – Он сплюнул на землю. – Ах ты, маленькая грязная шлюха! Так вот почему мою дочь убили, а ты уцелела!

– Пошли, Ворон, – прошептала Тэсс, не обращая внимания на слова дяди. – Поскорее уведи меня подальше отсюда.

Ворон подтолкнул Макэлби, и все двинулись обратно.

Дойдя до лестницы, дядя поднял свечу.

– А теперь наверх. Спросите мою милую племянницу, она дальше знает дорогу.

Ворон обернулся к Макэлби.

– Не вздумай преследовать нас. Она моя. Она всегда будет только моей.

– Да забирай ты ее! – заорал с презрением Макэлби, брызгая слюной. – Она всех вас с удовольствием обслужит!

Ворону хотелось убить этого мерзавца. Такие, как он, не имеют права пачкать землю. Но кто он такой, чтобы решать за Всевышнего, кому жить, а кому умереть?

Ворон не произнес ни слова и стал подниматься вслед за Тэсс. Впереди себя он услышал, как Тэсс открыла тяжелую дверь, и на ступеньки пролился лунный свет.

– Тебе это даром не пройдет! – орал Макэлби. – Я знаю, где ваша чертова деревня. Мои люди сожгут ее дотла! Так и знай, сукин ты сын!

Ворон захлопнул дверь сарая и закрыл ее на толстую палку. У них с Тэсс будет много времени в запасе, чтобы уйти от погони, если этот негодяй прикажет их преследовать.

– Ворон! – воскликнула Тэсс, прильнув к нему.

Ворон мог позволить себе сейчас только один поцелуй, одно нежное слово.

– Ки-ти-хи… – прошептал он.

Ворон слышал голоса людей и лай собак. Он понял, что погони им не избежать. Надо торопиться.

– Послушай, – ласково сказал он. – Надо бежать отсюда. Ты сможешь бежать, родная?

Тэсс подняла на него глаза. Они горели огнем решимости.

– Я смогу. Я все смогу. Веди меня! Уведи мeня навсегда из этих мест.

Ворон крепко сжал ее руку в своих ладонях, и они бегом кинулись прочь из поместья Макэлби.

 

30

Когда первые лучи солнца позолотили верхушки деревьев, Тэсс и Ворон вышли на побережье Чесапикского залива.

Тэсс опустилась на колени и умылась. Капли чистой воды стекали по разгоряченному бегом лицу и падали на грязное и рваное платье.

Тэсс обернулась и улыбнулась Ворону. Она все еще не могла привыкнуть к тому, что он жив. Жив! Она нежно провела пальцами по его руке от плеча до кисти.

– И как только я могла сомневаться?! Ведь ты же обещал мне, что придешь за мной. Как я могла подумать, что ты погиб?!

Он взял ее за руку, перевернул ее ладонью вверх и поцеловал.

– Этот человек сожалеет только об одном – что он не пришел раньше. Ты очень много пережила. Твой дядя трое суток не давал тебе даже воды. Ты могла умереть. – Он погладил ее по щеке. – Но, слава Создателю, ты жива.

– Это ты меня спас.

Розовые лучи солнца отражались в синей воде. Над головой кружили чайки, то и дело ныряя в воду за рыбой. Их резкие крики, которые раньше всегда раздражали Тэсс, сейчас казались ей песней жизни, боевым кличем победы.

Рядом с водой у Тэсс возникло непреодолимое желание вымыться. Она всей кожей ощущала грязь, не дорожную пыль, а человеческую грязь, с которой она столкнулась. Ей хотелось смыть с себя грязные объятия Майрона, промыть волосы, которые от крови слиплись на ране и присохли к коже.

Тэсс встала и принялась расстегивать платье, подаренное ей Майроном.

– Что ты хочешь? – спросил Ворон.

– Я собираюсь купаться.

Она сбросила платье с плеч и выскользнула из него, представ перед взором Ворона совершенно нагой.

– Мыться? Сейчас?

Тэсс расхохоталась.

– Чего ты так испугался? Я вымоюсь и тогда буду полностью готова для новой жизни. Ой, Ворон! Я чувствую в себе такие силы, что могу победить целую английскую армию! Но сначала мне надо вымыться. Хочешь присоединиться ко мне? – уже на бегу бросила она ему.

Она услышала, что Ворон догоняет ее. Оглянувшись, она звонко рассмеялась.

– Догоняй! – дразнила она его.

Обнаженное тело Ворона блестело на солнце. При каждом движении крепкие мускулы перекатывались под коричневой кожей.

Ворон тут же поймал ее в свои объятия, и они, смеясь, упали в прохладную воду.

Тэсс стала резвиться, как ребенок, она брызгала на Ворона водой, толкала его и то и дело, ускользая из его рук, ныряла в воду.

Она вспомнила, что часто ленапе за неимением мыла моются, используя песок. Стоя по грудь в воде, она набрала полную горсть песка и стала с силой тереть руки, шею, грудь.

Смывая песок, Тэсс подумала, как она истосковалась по ласковым рукам Ворона. Пока она мылась, Ворон сильными гребками проплыл дальше и теперь возвращался к ней. Тэсс почувствовала знакомое тепло внизу живота.

Она пошла навстречу ему.

– Ворон, – сказала она тихо.

Он протянул к ней руки.

– Тэсс…

Тэсс обхватила его за шею и прижалась всем телом. В воде она казалась себе невесомой, и было так приятно оторвать ноги от дна и обвить ими бедра Ворона.

Их губы слились в таком страстном поцелуе, что это даже испугало Тэсс. Она вдруг почувствовала, что любит этого человека больше самой себя, больше жизни.

– Люби меня, – прошептала она. – Ласкай меня, муж мой. Пусть твои ласки сотрут всю боль прошедших дней, весь ужас, который нам пришлось пережить. Ведь мы не знаем, что нас ждет впереди. Пусть хотя бы сейчас нам будет хорошо.

– Тэсс, Тэсс, – простонал Ворон. – Сердце мое… Огненная Женщина…

Он стал гладить ее тело в воде, ее грудь, бедра, ноги. Жар его тела ничуть не остужала прохладная вода.

Тэсс откинула назад голову и вся отдалась во власть любви.

Ворон страстно ласкал ее. Она отвечала на его ласки и забыла про все на свете. Она вся растворилась в его объятиях.

– Не молчи. Говори что-нибудь, – попросила она его.

Он нежно поцеловал ее ямочку на щеке и сказал:

– Я люблю тебя всю. – Потом он поцеловал ее плечо. – И это место. – Он поцеловал ее ухо. – И это… – Он опустил голову и поцеловал ее розовый сосок. Спина Тэсс выгнулась дугой.

Тэсс гладила его по мокрым волосам и смеялась.

Ворон нырнул, чтобы поцеловать ее живот.

– Глупенький, ты же утонешь! Пошли лучше на берег.

Ворон вынырнул и поднял руки вверх, как бы сдаваясь. Тэсс тоже подняла руки, их пальцы переплелись. Их взгляды встретились, и она снова оказалась во власти этих бездонных черных глаз. Они светились счастьем.

– На все времена я провозглашаю перед небом, – сказал Ворон, – что я люблю эту женщину. – Голос его звенел в прозрачном утреннем воздухе. – Я женился на ней по необходимости, несерьезно, но сейчас здесь я объявляю тебя своей женой перед взором Создателя. – И он поднял голову к небу.

На глазах Тэсс выступили слезы.

– Я люблю тебя, – только и смогла произнести она.

Тэсс обхватила его шею руками, он поднял ее и, не отрывая от нее глаз, понес на берег.

– Люби меня, – снова попросила Тэсс. Тоска по его близости, страстное желание были так велики, что она вся трепетала от нетерпения.

Он осторожно положил ее на песок и лег рядом.

Вокруг было тихо. Казалось, здесь нет ни одной живой души, кроме них.

Они слились воедино, не ощущая ни времени, ни пространства.

Ни Тэсс, ни Ворон не могли бы точно сказать, сколько прошло времени. Но солнце стояло уже довольно высоко.

Тэсс лежала, широко раскинув руки и стараясь успокоить все еще неровное дыхание.

Ворон сидел возле нее и бросал ракушки в море.

– Как мне хотелось бы остаться здесь с тобой навсегда! Чтобы только мы – и больше никого, ни войны, ни беды, ни горя. Как хорошо быть с тобой наедине! Я бы ловил рыбу, охотился, ты бы ждала меня у огня, а потом мы снова и снова занимались бы любовью на песке.

Тэсс села рядом с мужем и тоже стала смотреть на воду. Потом подняла голову вверх. Небо было белесо-голубым, ни одного облачка. Солнце ласково грело ее кожу теплыми лучами.

– Но мы не можем здесь остаться, так ведь?

Ворон покачал головой.

– Твой дядя поклялся отомстить. Он сказал, что знает, где находится наша деревня. Я боюсь за своих людей.

– Может, он только угрожал?

– Может быть. Но ты понимаешь, что я не могу надеяться на то, что все обойдется. Ты знаешь, какое сейчас время. Мы вернемся в деревню и будем готовиться к обороне.

– Я не могу идти с тобой – тихо сказала Тэсс.

– Что? Что ты сказала? – Ворон не поверил своим ушам. – Тэсс, что ты сказала? – Он схватил ее за плечи и с силой тряхнул.

Тэсс закрыла лицо руками.

– Малышка Небо. Я должна ее найти. Я уверена, что она где-то в Аннаполисе, у Марти. Где бы она ни была, я должна найти ее.

Тэсс опустила голову, слезы закапали из глаз.

– Моя Абби… Ее больше нет. Она умерла. Еще зимой.

– Ой, Тэсс, детка, иди ко мне. Мне так жаль. – Ворон прижал ее к себе.

Немного успокоившись, Тэсс продолжила:

– Я знаю, что Абби не вернуть, но эта малышка может хоть отчасти заменить мне ее. Я хочу заботиться о ней, как стала бы заботиться об Абби. Тэсс сняла руки Ворона со своих плеч.

– Так что… Тебе придется вернуться в деревню одному. Я пойду обратно, в Аннаполис, найду девочку, и мы придем с ней в деревню. Я теперь знаю дорогу туда, я найду.

Ворон поцеловал Тэсс в голубую жилку на виске.

– Значит, эта малышка так важна для тебя? Ты успела полюбить ее?

– Да. И потом, я дала ей слово, что я не брошу ее.

– Твое слово – это и мое слово, Тэсс. Если ты хочешь привести этого ребенка в наш с тобой дом как своего, родного, тогда и я хочу этого. Мне она тоже понравилась. Она умница. Я стану для нее отцом, как и моему ребенку, которого ты носишь под сердцем.

Глаза Тэсс округлились.

– Я ношу ребенка?

Ворон ласково улыбнулся ей.

– Так сказала Женщина Грез. Ты носишь нашего первенца, Тэсс.

Тэсс приложила руки к животу.

«Неужели это правда? Ребенок Ворона…»

Тэсс рассмеялась.

– А откуда твоя мать это знает? – спросила она с сомнением. – Я ничего подозрительного за собой не заметила.

– Ты забыла. На то она и Женщина Грез. Она знает.

– Ребенок, – прошептала Тэсс. – У нас будет ребенок. – Она подняла глаза на Ворона. – Ты хочешь его?

– Конечно, родная. Как ты можешь об этом спрашивать? Каждый ленапский мужчина мечтает иметь детей от женщины, которую он любит. Но теперь тебе надо быть осторожной. Ты должна беречь себя… – Он помолчал немного и добавил: – И нашего маленького. Я должен отвести тебя в деревню, где ты будешь в безопасности.

Ворон быстро вскочил на ноги.

– Но раз ты так хочешь, то сначала мы найдем девочку. Нечего рассиживаться и терять время. Я должен предупредить братьев об опасности.

Он взял руку Тэсс и крепко сжал ее, передавая ей свою силу и уверенность.

– Да. Надо идти. Надо предупредить их.

* * *

На следующий день Тэсс и Ворон подъехали к родной деревне на лошадях.

Тэсс никак не могла поверить, что им повезло и они наконец добрались до места. После всего того, что они пережили, это казалось невероятным. Как видно, им помогал Господь.

Они довольно быстро нашли маленький домик отца Марти на окраине Аннаполиса. Марти вышла им навстречу. Они обнялись как родные. Тут же выскочила во двор малышка Небо.

Марти рассказала, что, узнав о нападении французов, она, подхватив малышку, погнала фургон обратно в Аннаполис. Обе были целы и невредимы. Малышка даже поправилась, щеки ее порозовели, а при виде Тэсс глазенки ее засияли, с лица не сходила улыбка.

Долго предаваться воспоминаниям им было некогда. Марти рассказала, что Альберт Макэлби уже набирает команду, чтобы атаковать деревню ленапе. Весь город гудел от его рассказа о том, как звери ленапе дважды украли его любимую племянницу. Он поклялся отомстить и спалить все дотла. Марти быстро собрала девочку в дорогу, а Ворону и Тэсс подарила двух прекрасных жеребцов.

Не мешкая, они отправились в путь.

На окраине деревни они спешились, Тэсс сняла малышку с лошади и, поставив на землю, сказала:

– Это наш дом, детка. Теперь мы с тобой – ленапе. Мы будем здесь жить.

Девчушка обвела глазами яркие вигвамы и довольно кивнула головой.

Они вошли в деревню рука об руку. Жители деревни обступили их, радостно хлопали Тэсс по плечу, улыбались и обнимались с Вороном.

– Мы все должны срочно собраться, – сказал Ворон, обращаясь ко всем. – Кто-нибудь скорее сходите к вождю и к шаману. На Большом Сборе должны быть все. Нашему народу угрожает смертельная опасность!

Сквозь толпу собравшихся к Тэсс и Ворону пробилась Женщина Грез. Слезы радости текли по ее щекам. Она обняла сына, потом бросилась к Тэсс.

– Дочь моя, а я уж грешным делом не надеялась тебя увидеть в живых. Такой страшный сон я видела!

Тэсс крепко обняла свекровь.

– Я тоже рада, что я здесь. Я рада, что вернулась домой!

Она чуть отстранилась и заглянула в глаза Женщины Грез.

– Я слышала про вашего друга. Мне так жаль. Я знаю, что вы любили его. И Ворон его тоже любил, что бы он там ни говорил.

– Я знаю, – грустно сказала Хокуа Уна. – Эта женщина все знает. – И помолчав, она добавила: – Но мне все кажется, он жив…

– Это пройдет, – утешила ее Тэсс. – Надо жить дальше.

– Пойдем. – Женщина Грез обняла Тэсс и повела за собой. – Я накормлю тебя, пока Ворон поговорит с народом.

И тут она заметила, что за руку Тэсс цепляется маленькая девочка.

– А это кто такой хороший? – спросила она, присаживаясь перед малышкой на корточки.

– Она не говорит. Она глухонемая, – сказала Тэсс.

– Вот как? – только и сказала Женщина Грез и тут же перешла с девочкой на язык жестов.

Малышке здесь ничто не угрожает. Тэсс облегченно вздохнула. У нее теперь нет сестры, зато есть старшая дочь.

Мать Ворона уже тащила обеих за собой в вигвам, но Ворон их остановил.

– Мама, Тэсс пойдет со мной. Она теперь – одна из нас и имеет право высказать свое мнение. Да и ты должна быть там. Так что попроси какую-нибудь старушку присмотреть за ней, пока мы не освободимся.

Женщина Грез кивнула.

– Хорошо.

Малышка было заупрямилась, ей больше не хотелось расставаться с Тэсс, но после недолгих уговоров согласилась пойти с Хокуа Уна.

Вскоре все взрослые жители деревни собрались в Большом Вигваме. После короткой молитвы шамана вождь поднялся, чтобы говорить с народом.

– Братья! Мы собрались здесь потому, что наш военачальник, Ворон, принес нам плохие вести из деревни белоголовых, города по имени Аннаполис. Пусть он говорит.

Шаман рукой сделал знак Ворону.

Все внимательно слушали, пока Ворон рассказывал, как он искал Тэсс, как ее дядя хотел убить ее и как им удалось бежать, но дядя поклялся отомстить, сжечь деревню и всех ее жителей.

Пока Ворон говорил, Тэсс с тревогой следила за лицами индейцев. Она боялась, что они начнут возмущаться, что она принесла им беду. Но ни один из них не выразил своего неудовольствия или негодования. Ее никто ни в чем не обвинял. Она вздохнула с облегчением. Значит, эти люди действительно считают ее своей.

После речи Ворона говорили мужчины. Каждый предлагал свой план защиты деревни. Тэсс долго слушала, потом робко подняла руку.

– Пусть она говорит, – провозгласил вождь. – Я буду слушать жену Ворона.

«Жена Ворона…» – прозвенело в голове Тэсс, и она решительно встала, гордо подняв голову.

Она должна высказать свое мнение. А их дело – соглашаться или нет.

Тэсс говорила по-ленапски, только иногда заменяя на английские те слова, которых она еще не знала.

– Эта женщина… – она положила руку себе на грудь, как это делали ленапе, – понимает, что вы хотите защитить свою деревню. Но есть другой выход.

Она обвела глазами всех присутствующих.

– Даже если нам удастся победить этих людей, они скоро придут снова. Они – это зло. И мой дядя, и тот человек, за которого я чуть не вышла замуж, – злодеи. Они будут возвращаться сюда снова и снова и каждый раз нанимать все новых и новых людей. Наша деревня слишком близко от английской колонии. Я и так не понимаю, как ленапе удалось уцелеть. Ведь все делаварские племена уже давно ушли из этих мест.

– К чему это ты клонишь? – спросила молодая девушка с сережкой в ухе, сделанной из красного пера.

– Я говорю… то есть я предлагаю собрать все вещи и перебраться подальше отсюда. Туда, где ни один англичанин не будет угрожать нашей жизни. Туда, где мы сможем быть спокойны за себя и своих детей.

Тэсс выразительно посмотрела на Ворона.

– Но я уверен, что мы можем победить их! – сказал Ворон.

– Я знаю, что можете, – спокойно отвечала Тэсс. – Но разве не ты сам говорил когда-то, что задача военачальника состоит не в том, чтобы вести воинов на бой, а решать, когда надо воевать, а когда – нет?

– Двинуться в путь? Неизвестно куда? Да это неслыханно!.. – вступила в разговор пожилая индианка. – Наши предки жили на этой земле тысячи лет!

Женщина Грез подняла руку, прося слова.

– Говори, Хокуа Уна! – разрешил вождь.

– Тэсс говорит разумные слова, – начала мать Ворона. – В последнее время мы все здесь живем в постоянном страхе. Матери перестали спать ночами, боясь за своих детей. И старейшины племени уже давно подумывают о том что как ни грустно, но эти земли нам придется покинуть. Наверное, сейчас пришло время покориться судьбе. Таков план великого Манито. Конечно, решать вождю и военачальнику. Но я думаю, сейчас не время воевать. Если мы победим завтра, то у нас не хватит мужчин, чтобы отражать их новые набеги. Мы все погибнем – и старики, и женщины, и дети.

На глазах Тэсс выступили слезы.

– Наш народ может прекратить свое существование.

В Большом Вигваме воцарилась тишина. Ворон молчал, вождь поднял голову и неслышно, одними губами шептал что-то, будто говоря с Создателем. Потом он поднял голову и спросил:

– Что скажешь, военачальник?

Ворон посмотрел на Тэсс долгим взглядом.

– Я скажу так. Моя жена – мудрая женщина. Она хорошо знает белоголовых. Мы уходим. Будем двигаться на север, к Канадскому хребту, туда, где никто не сможет угрожать нашему племени.

Гул прокатился по вигваму.

– Теперь я спрашиваю вас всех, народ ленапе, – провозгласил вождь, – принимайте решение.

– Да! – кричали люди. – Мы согласны! Уходим на север!

Вождь поднял руку, требуя тишины.

– Народ решил уходить. Веди нас, Ворон. Мы последуем за тобой. Пусть все готовятся к отъезду. И поторопитесь! Враг готовит нападение. Уходить будем ночью.

* * *

Вся деревня, к удивлению Тэсс, тут же пришла в движение.

Весь день и весь вечер все, включая маленьких детей, были заняты тем, что собирали нехитрые пожитки и грузили их в наскоро сколоченные повозки. Женщины поспешно собирали остатки урожая кукурузы и овощей с огорода и укладывали все в корзины. Вяленую оленину и другие мясные запасы обернули крапивой и уложили в холщовые мешки.

С помощью Женщины Грез Тэсс упаковала все свадебные подарки, посуду и съестные припасы. Самые крепкие мужчины должны были тянуть легкие повозки, а тяжелые, на которые посадили малышей и стариков, – лошади и пони.

Конечно же, многое пришлось бросить – места на повозках было мало и раздумывать было некогда. Да и что такое вещи! Дело наживное. Когда-то Тэсс мечтала жить в богатом доме, полном красивых вещей, и есть из серебряной посуды. Какой она была глупой! Разве в этом счастье? Теперь самое главное для нее – быть рядом с Вороном, человеком, которого она любит и уважает.

Их вигвам опустел, и Тэсс вдруг наткнулась на старую корзинку. Она открыла ее и вытащила пару ссохшихся белых туфель. Туфли Джоселин…

Она было хотела их выбросить, но, подумав, уложила вместе с теми вещами, которые они брали с собой.

Она оставит их как напоминание о том, какой ужас ей пришлось пережить, чтобы отстоять свою свободу, свое счастье.

Малышка с удовольствием помогала Тэсс укладывать домашнюю утварь на повозку. Тэсс подумала, что, видно, все ее страдания были необходимы, ибо счастье никогда не дается человеку просто так. И, не настрадавшись, человек никогда не смог бы оценить то, что даровано ему Богом.

Перед закатом все жители собрались вокруг костра, чтобы вознеси молитву великому Манито, обратиться к нему за помощью и благословением.

После короткой речи вождь зажег от костра факел и, передав его шаману, велел поджечь вигвамы. Это было общее решение – ничего не оставлять после себя англичанам.

Тэсс стояла рядом с Вороном и вместе со всеми смотрела, как горит деревня. Потом по знаку вождя мужчины издали призывный гортанный клич, и ленапе двинулись в путь.

План был таков. Сначала они направятся на запад, чтобы как можно дальше уйти от английских колоний, а затем пойдут на север.

Когда Альберт Макэлби приведет своих людей, от ленапской деревни останется лишь пепелище.

Двинулись в путь цепочкой. Спереди и сзади шли самые сильные молодые воины, по бокам на некотором расстоянии также двигались дозорные. Тэсс и Ворон замыкали колонну.

Они не успели пройти и полмили, как позади себя услышали крики.

– Стойте! Подождите! – Мужчина кричал по-ленапски.

Тэсс и Ворон сразу узнали этот голос. Таандэ! Это он!

Из дыма от горящих вигвамов действительно появился Таандэ.

Тэсс услышала, как вскрикнула Женщина Грез. Она стояла не веря своим глазам, потом кинулась к любимому, раскрыв объятия.

– Таандэ… Таандэ… Я знала, знала… – повторяла она.

Она целовала его глаза, щеки, лоб, руки, не стесняясь никого.

Тэсс с опаской взглянула на Ворона.

– Таандэ! – крикнул Ворон, и Тэсс замерла. Что он скажет? – Таандэ! Друг! Я рад видеть тебя! Нам просто необходим такой воин, как ты. – И, помолчав, добавил: – А мне – такой друг.

Он подошел к матери и Таандэ, которые все еще стояли рядом, и обнял сразу обоих. Тэсс рассмеялась.

– Пошли! У вас еще будет время обниматься! – весело крикнула она и хлестнула лошадь, которая тащила их повозку. Малышка гордо восседала на куче мешков и баулов.

– Поспешим, брат! – сказал Ворон Таандэ. – Нам грозит опасность. Я все расскажу тебе по дороге. – Он похлопал друга по плечу. – Как я рад, что ты жив, брат!

Жители деревни, радуясь возвращению Таандэ, громко приветствовали его.

Тэсс шла позади всех. Вдруг ей стало нестерпимо грустно. Стало жаль оставлять эти места, где к ним пришла любовь, где они с Вороном нашли друг друга. Она обернулась и смотрела на языки пламени горящей деревни. Все исчезало в черном дыму.

Ворон подошел к ней и положил руку на плечо.

– Не надо оглядываться назад, жена, – сказал он ласково. – Смотри вперед. Там – наше будущее и будущее наших детей. – Он нежно положил руку на ее живот. – Верь. Все будет хорошо. Я с тобой. Я всегда буду с тобой. Придет время, когда не будет вражды и наши народы, твой и мой, будут жить в мире.

 

Эпилог

Пять лет спустя

Канадские горы

Тэсс подоткнула мягкое одеяло из кроличьих шкурок вокруг маленького сына, который сладко спал в колыбели, вырезанной Вороном из ствола сухого дерева.

– Спи, спи, маленький воин, – пробормотала она по-ленапски.

Потом, подкинув дров в горящий очаг, она принялась готовить ужин. Снаружи выла вьюга, но внутри вигвама было очень тепло. Стены жилища были из дерева и сверху обмазаны глиной, полы выстланы толстым слоем древесной коры и покрыты сосновыми лапами. В их доме царили тепло и уют.

Тэсс тихо напевала что-то себе под нос и ловко переворачивала на плите румяные лепешки. Вот-вот должен прийти Ворон с девочками. С их девочками. Тэсс улыбнулась.

Их малышка Небо стала большой и очень красивой. Еще немного – и придется подумать о том, чтобы разрешить ей выйти замуж. У ленапе девушки выходят замуж довольно рано, лет в тринадцать-четырнадцать. Уже сейчас у нее полно ухажеров, и Тэсс радовалась, что глухота совсем не мешает ей.

Их первенцем оказалась девочка, хотя Ворон все твердил: сын, сын… Ей дали имя Холи. Она унаследовала огненные кудри Тэсс, а глаза и цвет кожи – Ворона. Как и предсказала Женщина Грез, она родилась ровно через девять месяцев после того боя с французами.

За дверью послышался смех, и Тэсс вернулась из своих воспоминаний к реальности.

Дверь распахнулась, и на пороге появились все трое, смеющиеся и с ног до головы в снегу.

– Ну-ка! Снимайте мокрые вещи и сушить! Быстро!

– Ой! Мама! – закричала Холи и запрыгала вверх-вниз, как мячик. – А бабушка готовит кленовые леденцы! Ну разреши нам пойти к ней! Пожа-а-а-луйста! – протянула она.

Тэсс посмотрела на мужа. Он вешал на крючок связку свежевыловленной рыбы.

– Спросите отца. Там очень холодно.

– Там не холодно. Пусть идут.

Холи радостно взвизгнула и уцепилась за руку старшей сестры.

– Не волнуйся, мама. Я пригляжу за ней, – показала знаками Небо.

– Хорошо. Только не ешьте слишком много сладостей. А то скоро ужин.

Ворон открыл дверь и выпустил смеющихся девчонок на улицу.

Снимая заиндевевшую шубу, он бросил взгляд на жену. Тэсс уже снова возилась у очага.

– Мы одни, ки-ти-хи, – заговорщицким тоном произнес он. – Отложи-ка свою стряпню и иди ко мне.

– А как же ужин? – попыталась возразить Тэсс.

Обернувшись, она увидела в глазах Ворона знакомый огонек. Он протянул к ней руки, и Тэсс, забыв про лепешки, прижалась к мужу.

Ворон вдохнул любимый аромат ее волос и крепко поцеловал ее.

– Ой! Какой ты холодный! – передернула плечами Тэсс.

– Так согрей же меня!

– Прямо сейчас? А твой сын, что спит в колыбели?

Ворон поцеловал ее в бьющуюся голубую жилку на виске.

– Сын? Ну и что? А как он сам появился на свет? Точно так же мы занимались любовью, когда его сестры мирно спали совсем рядом.

Тэсс рассмеялась и обняла мужа.

Климат в здешних местах был суровым, жизнь – трудной. Но ни французы, ни англичане не трогали их. Поблизости появилoсь еще несколько индейских поселений. Здесь все они были в безопасности.

– Пойдем на постель, моя женушка. Я хочу тебе кое-что показать, – прошептал Ворон на ухо Тэсс и увлек ее за собой.

– Нет! Сначала скажи, что ты меня любишь. Ты так давно не говорил мне этого, мне всегда не хватает этих слов.

– Кдахо-лел, кдахо-лел – я люблю тебя, родная, – бормотал Ворон, целуя ее щеки, подбородок, нос, шею. – Я всегда буду любить тебя.