43

Они вылетели в Нью-Йорк в 6.40 утра. Джинни была преисполнена надежд. Кошмарная история со Стивом может скоро закончиться. Она позвонила ему прошлой ночью, поделилась последними новостями, и он страшно обрадовался и возбудился. Даже хотел лететь в Нью-Йорк вместе с ними, но Джинни понимала, что Миш не позволит. И обещала перезвонить, как только появятся другие новости.

Миш отнеслась ко всей этой затее несколько скептически. В историю, рассказанную Джинни, верилось с трудом, но проверить ее она была просто обязана.

В данных, полученных Джинни, ни словом не упоминалось о том, как и почему отпечатки пальцев Уэйна оказались в файле ФБР, но Миш не поленилась проверить. И рассказала Джинни эту историю по дороге в международный аэропорт Балтимора. Три года тому назад родители пропавшей четырнадцатилетней девочки проследили за Стэттнером и нашли свою дочь в его нью-йоркской квартире. Они обвинили его в похищении. Стэттнер все отрицал, говорил, что ни к чему ее не принуждал. Да и сама девочка сказала, что влюблена в него. В ту пору Уэйну было всего девятнадцать, и до суда дело не дошло.

Говорили, что Стэттнер склонен доминировать над женщинами, но, согласно теории Джинни, это не совсем соответствовало психологическому портрету насильника. Впрочем, Миш уверяла, что строгих закономерностей тут не существует.

Джинни не стала рассказывать Миш о парне, напавшем на нее в Филадельфии. Она понимала: та не поверит ее уверениям в том, что это был вовсе не Стив. Миш захотела бы сама допросить Стива, а ему это сейчас совершенно ни к чему. Кроме того, Джинни умолчала о человеке, звонившем ей вчера вечером и угрожавшем ее убить. Она вообще никому не стала говорить об этом, даже Стиву. У того достаточно и своих неприятностей.

Миш нравилась Джинни, но в ее обществе она чувствовала себя напряженно. Будучи полицейским, та считала, что люди должны делать то, что она им говорит, а для Джинни это было неприемлемо. Чтобы как-то разрядить обстановку, Джинни спросила Миш, как та оказалась в полиции.

– Я была секретаршей, получила место в ФБР, – ответила Миш. – Проработала там лет десять и вдруг поняла, что могу делать дело куда лучше, нежели офицер, у которого была секретарем. И поступила в полицейскую академию. Окончив ее, работала сначала патрульным, потом напросилась в подразделение, занимающееся наркотиками. Меня внедрили в банду наркоманов. Трудно, конечно, было, но я доказала, что чего-то стою.

На секунду Джинни испытала неприязнь к своей попутчице. Она и сама время от времени баловалась травкой и ненавидела людей, готовых засадить ее за это за решетку.

– Ну а потом перешла в подразделение по борьбе с насилием над малолетними, – продолжала между тем Миш. – Но долго продержаться там не удалось. Никому не удается. Работа эта очень нужная, но люди порой просто не в силах вынести все это. Постепенно сходишь с ума. И вот наконец я оказалась в отделе по борьбе с преступлениями на сексуальной почве.

– Тоже, наверное, не велика радость.

– Ну, хоть, по крайней мере, жертвы – взрослые люди. И через пару лет мне присвоили звание сержанта и поставили во главе подразделения.

– Мне кажется, что там должны работать только женщины, – заметила Джинни.

– Не могу с тобой согласиться.

Джинни удивилась.

– Но ведь жертвам наверняка легче разговаривать с женщиной, разве не так?

– Да. Пожилым женщинам, пожалуй. Тем, кому, скажем, за семьдесят.

Джинни передернуло при мысли о том, что жертвами насилия могут стать беспомощные, слабые старухи.

– Но если честно, жертвы чаще всего предпочитают рассказывать об этом фонарному столбу, – сказала Миш.

– А мужчины всегда думают, что женщина сама на это напросилась.

– Знаешь, когда доходит до допроса, порой выясняется, что женщины могут быть куда более жестокими, особенно в отношении других женщин.

Джинни с трудом верилось в это. И она подумала: может, Миш просто защищает своих коллег-мужчин, пытается выставить их в более выгодном свете?

Темы для беседы были исчерпаны, и Джинни погрузилась в размышления, пытаясь угадать, какое же будущее ее ждет. Она никак не могла смириться с мыслью, что научная работа отныне для нее невозможна. Думая о своей старости, она представляла себя плохо видящей и седой, но знаменитой на весь мир пожилой профессоршей. Одной из тех, к кому с почтением прислушиваются и о ком говорят студентам на лекциях: «Мы не понимали природы криминального поведения личности, пока в 2000 году не была опубликована знаменитая и революционная книга профессора Джинни Феррами». А теперь этого не случится – никогда. Ей надо придумывать себе новую мечту.

Они приземлились в международном аэропорту Ла-Гуардиа в начале девятого, сразу же взяли такси и поехали в город. Желтый автомобиль, подпрыгивая на выбоинах и тарахтя, долго ехал через Квинс, затем они миновали туннель Мидтаун и оказались на Манхэттене. Но Джинни было бы неуютно даже в «кадиллаке»: скоро она увидит напавшего на нее парня, и при одной мысли об этом в желудке у нее холодело.

Уэйн Стэттнер жил в многоквартирном доме в самом конце Хьюстон-стрит. Было солнечное субботнее утро, но улицы уже заполнили молодые люди. Они покупали пакетики с чипсами, пили капуччино в открытых кафе и заглядывали в витрины многочисленных художественных галерей.

Неподалеку от дома Уэйна их уже поджидал детектив из участка, стоявший рядом со светло-коричневым «фордом-эскортом». Он поздоровался с каждой за руку и представился:

– Эрб Рейц.

Вид у него был кислый, сразу становилось ясно, что человека оторвали в выходной день от семьи и детей.

– Спасибо, что не поленились приехать в субботу помочь нам, – сказала Миш и одарила детектива кокетливой улыбкой. – Мы это очень ценим.

Эрб немного оттаял.

– Какие проблемы!

– Если вам понадобится помощь в Балтиморе, звоните мне лично в любое время.

– Так и сделаю.

Джинни сгорала от нетерпения. Ей хотелось крикнуть: «Ну сколько можно! Давайте же наконец займемся делом!»

Они вошли в здание и начали подниматься на лифте.

– По одной квартире на каждом этаже, – сказал Эрб. – Подозреваемых тут у нас полно. В чем обвиняется этот парень?

– В изнасиловании, – ответила Миш.

Лифт остановился. Сразу за дверью была дверь в квартиру, так что они не могли выйти до тех пор, пока там не откроют. Миш надавила на кнопку звонка. Никто не подошел. Эрб придерживал дверь лифта. Джинни про себя молилась о том, чтобы Уэйн оказался дома. Что, если он уехал куда-нибудь на уик-энд? Нет, она просто не вынесет этого напряжения. Миш не снимала пальца со звонка.

Наконец изнутри послышался голос.

– Кого там черт принес?

Он!… Его голос. Джинни похолодела от страха. Эрб сказал:

– Полицию, вот кого, мать твою! Давай открывай!

Тон сразу изменился:

– Пожалуйста, поднесите ваше удостоверение к глазку, чтобы я мог убедиться.

Эрб поднес полицейский жетон к глазку.

– О'кей. Секундочку.

Вот оно, подумала Джинни. Сейчас я его увижу.

Дверь отворил растрепанный молодой человек. Босой, в черном линялом махровом халате.

Джинни не сводила с него глаз. Просто двойник Стива, если не считать черных волос.

– Уэйн Стэттнер? – спросил Эрб.

– Да.

Должно быть, просто покрасил волосы. И сделал он это или вчера, или в четверг вечером.

– Я детектив Эрб Рейц из первого участка.

– Всегда рад оказать услугу полиции, Эрб, – сказал Уэйн и взглянул на Миш с Джинни. Выражение лица непроницаемое, словно он ее не узнает. – Ну, чего стоите? Может, зайдете?

Они вошли и оказались в прихожей с черными стенами и тремя красными дверьми. В углу стоял человеческий скелет наподобие тех, что используют в медицинских институтах. Только на шее у этого был алый шерстяной шарф, а на запястьях – стальные наручники.

Уэйн отворил одну из красных дверей, и они оказались в просторной гостиной с высоким потолком. Черные бархатные шторы задернуты, помещение освещается настольной лампой. Одну из стен украшает нацистский флаг со свастикой. В подставке для зонтов – целый набор хлыстов, в углу – мольберт с подрамником. В подрамнике большая картина маслом с изображением распятия. Присмотревшись, Джинни заметила, что распят там вовсе не Христос, а женщина с роскошными формами и длинными белокурыми волосами. Она почувствовала отвращение.

Настоящее логово садиста. Разве что вывески на дверях не хватает.

Эрб изумленно озирался по сторонам.

– Чем зарабатываете на жизнь, мистер Стэттнер?

– Владею двумя ночными клубами. Здесь, в Нью-Йорке. Честно говоря, именно поэтому привык сотрудничать с полицией. Руки должны быть безупречно чистыми, это необходимое условие для подобного бизнеса.

Эрб прищелкнул пальцами.

– Ах, ну конечно же, Уэйн Стэттнер! Читал о вас в журнале. Статья называлась «Молодые миллионеры Манхэттена». То-то, смотрю, знакомое имя…

– Не присядете?

Джинни направилась было к креслу, но вдруг увидела, что это электрический стул с подведенными к нему проводами – такие используются для казни. Она недовольно поморщилась и села на диван.

Эрб сказал:

– А это сержант Мишель Делавер из управления полиции Балтимора.

– Балтимора? – Уэйн удивленно округлил глаза. Джинни пыталась разглядеть на его лице страх, но напрасно. Похоже, этот Уэйн – талантливый актер. – Оказывается, и в Балтиморе существует преступность? – с иронией произнес он.

– А волосы у вас крашеные, верно? – спросила Джинни.

Миш метнула в ее сторону раздраженный взгляд: Джинни было позволено наблюдать, но не допрашивать подозреваемого.

Но похоже, этот вопрос ничуть не смутил Уэйна.

– Надо же, заметили! Глаз-алмаз!…

«Я права, – с замиранием сердца подумала Джинни. – Это он. Точно он!…» Она смотрела на его руки и вспоминала, как они разрывали на ней одежду. «Ну ничего, сейчас ты у меня получишь, ублюдок!» – с торжеством подумала она.

– И когда вы их перекрасили? – спросила Джинни.

– Лет в пятнадцать, кажется, – ответил он.

Ложь!…

– Черный, знаете ли, всегда в моде.

А в четверг, когда ты запускал свои грязные лапы мне под юбку, они были светлыми. И в понедельник, когда ты насиловал мою подругу Лизу в спортивном зале, – тоже.

Но почему он лжет? Стало быть, знает, что у них есть светловолосый подозреваемый?

– Может, объясните, в чем дело? – сказал Уэйн. – И при чем здесь мои волосы? Я, знаете ли, просто обожаю тайны!

– Мы не отнимем у вас много времени, – сказала Миш. – Нам надо знать, где вы были в прошлое воскресенье около восьми часов вечера.

Интересно, есть ли у него алиби, подумала Джинни. Например, он может сказать, что играл в карты с какими-нибудь темными личностями. Естественно, предварительно подкупив их. Или же заявить, что весь вечер провалялся в постели со шлюхой, которая за деньги наговорит что угодно. Но его ответ ее удивил.

– О, все очень просто, – ответил он. – Я был в Калифорнии.

– Кто-то может это подтвердить?

Он расхохотался.

– Сто миллионов человек, по моим скромным подсчетам.

Джинни овладело беспокойство. Но у этого типа просто не может быть настоящего алиби! Ведь это он насильник.

– Что вы хотите этим сказать? – спросила Миш.

– Я был на церемонии вручения «Эмми».

Тут Джинни вспомнила, что, когда она была в больнице у Лизы, как раз показывали торжественный обед в честь лауреатов премии «Эмми». Как мог оказаться там Уэйн?

– Нет, сам я ничего, конечно, там не получил, – добавил он. – Это не мой бизнес. А вот Салина Джонс получила. Она моя старая приятельница.

Он покосился на картину в подрамнике, и только тут Джинни заметила, что изображенная на ней женщина страшно похожа на актрису, сыгравшую роль Бейб в популярной музыкальной комедии «Слишком много поваров». Должно быть, это она позировала художнику.

Уэйн сказал:

– Салина получила приз как лучшая комедийная актриса года. И когда сошла со сцены с трофеем в руке, я расцеловал ее в обе щеки. Этот прекрасный момент зафиксировали все телевизионные камеры. Кстати, у меня есть видеозапись. И еще фотография в журнале «Пипл» за эту неделю. – И он показал на журнал, валявшийся на полу на ковре.

Джинни подняла его с замиранием сердца. Да, в нем действительно красовался снимок Уэйна, выглядевшего весьма импозантно в черном смокинге и целующего Салину со статуэткой «Эмми» в руке.

И волосы у него были черные.

Заголовок гласил:

«Нью-йоркский импресарио и владелец ночных клубов Уэйн Стэттнер поздравляет свою давнюю пассию Салину Джонс с получением премии «Эмми» за лучшую комедийную роль в фильме «Слишком много поваров». Церемония состоялась в воскресенье вечером в Голливуде».

Да, это было поистине железное алиби. Но как такое возможно?…

Миш сказала:

– Что ж, мистер Стэттнер, в таком случае не смеем вас больше задерживать.

– А в чем, собственно, я подозревался?

– Мы расследуем изнасилование в Балтиморе. Оно произошло в воскресенье вечером.

– Это не я, – сказал Уэйн.

Миш взглянула на распятие, и это не укрылось от взгляда Уэйна.

– Все мои жертвы – исключительно добровольцы, – с усмешкой заметил он и посмотрел на Миш многозначительно и вызывающе.

Та покраснела и отвернулась.

Джинни была в отчаянии. Все ее надежды рухнули. Они поднялись и направились к выходу. Уже на пороге она остановилась и спросила:

– Могу я задать вам один вопрос?

– Конечно, – любезно откликнулся Уэйн.

– У вас есть сестры или братья?

– Нет. Я единственный ребенок в семье.

– А когда вы родились, ваш отец был военным, верно?

– Да. Служил в Форт-Брэгге инструктором по пилотированию вертолетов. А вы откуда знаете?

– Скажите, вы, случайно, не знаете, у вашей матери имелись проблемы с зачатием?

– Странный вопрос для копа, вы не находите?

Миш сказала:

– Доктор Феррами является научным сотрудником университета Джонс-Фоллз. И ее исследования тесно связаны с делом, над которым мы работаем.

– Ну, быть может, ваша мама лечилась когда-нибудь от бесплодия? – спросила Джинни.

– Понятия не имею.

– Не возражаете, если я задам ей этот вопрос?

– Она умерла.

– Прискорбно слышать. Ну а отец?

Он пожал плечами:

– Можете ему позвонить…

– Очень хотелось бы.

– Он живет в Майами. Сейчас дам номер телефона.

Джинни протянула ему ручку. Уэйн записал номер на уголке страницы журнала «Пипл», оторвал клочок и протянул Джинни.

Они снова направились к двери. Эрб сказал:

– Спасибо за сотрудничество, мистер Стэттнер.

– Да ради Бога. Всегда пожалуйста.

Когда они спускались в лифте, Джинни спросила:

– Вы верите в его алиби?

– Я обязательно проверю, – ответила Миш. – Но похоже, алиби твердое.

Джинни покачала головой:

– Хоть убейте, не верю в его невиновность!

– Он много в чем виноват, милая, но только не в этом преступлении.

 

44

Стив ждал у телефона. Он сидел на кухне в доме родителей в Джорджтауне и смотрел, как мама делает мясной пирог. И ждал звонка от Джинни. Ему не терпелось узнать, имеется ли у него второй двойник в лице Уэйна Стэттнера и нашли ли его Джинни и сержант Делавер по нью-йоркскому адресу. И главное: признается ли Уэйн, что изнасиловал Лизу Хокстон?…

Мама резала лук. Она была совершенно ошеломлена известием о том, что сделали с ней в 1972 году в клинике «Эйвентайн». Она просто не могла поверить в это, но решила не спорить, когда они говорили с адвокатом Стива. Прошлым вечером Стив допоздна сидел с родителями, обсуждая с ними странную историю своего появления на свет. Мама была вне себя от ярости. Одна мысль о том, что врачи могли экспериментировать на пациентках, не заручившись даже их согласием, приводила ее в бешенство. В своей новой статье она рассуждала о праве женщины распоряжаться собственным телом.

К удивлению Стива, отец воспринял эту новость более спокойно. Стив ожидал от него совсем другой реакции. Но отец подошел к проблеме рационально, хоть и подверг некоторому сомнению выводы Джинни. Он долго рассуждал о других возможных объяснениях феномена появления на свет тройняшек и в заключение признал, что, возможно, Джинни все же права. Реагировать на все спокойно было в характере отца, однако это вовсе не означало, что в глубине души он не переживает. Сейчас он вышел во двор, поливает цветочную клумбу, а внутри весь наверняка так и кипит от возмущения.

Мама начала обжаривать лук, от запаха у Стива потекли слюнки.

– Мясной пирог с картофельным пюре и кетчупом… – мечтательно произнес он. – Вот это я понимаю!

Мама улыбнулась:

– Когда тебе было лет пять, ты каждый день требовал этот пирог.

– Помню. Даже нашу маленькую кухню помню в Гувер-тауэр.

– Неужели помнишь?

– Конечно! А еще помню, как мы переехали и какое это странное ощущение было – жить в собственном доме, а не в квартире.

– Да. Как раз тогда я начала прилично зарабатывать, опубликовала свою первую книгу – «Что делать, если ты не можешь забеременеть». – Она вздохнула. – Если вдруг откроется правда о том, как я забеременела в действительности, книга будет выглядеть совершенно по-дурацки.

– Остается надеяться, что люди, купившие ее, не потребуют деньги назад.

Мама выложила мясной фарш в сковороду, добавила лук, потом вытерла руки.

– Я думала об этом всю ночь, и знаешь, к какому выводу пришла? Я рада, что они сделали это со мной в клинике «Эйвентайн».

– Как это? Ведь вчера ты так возмущалась…

– И продолжаю возмущаться, потому что они обошлись со мной, как с лабораторной крысой. Но знаешь, я поняла одну очень простую вещь: если бы они не сделали этого, у меня бы не было тебя. А все остальное совершенно не важно.

– И тебе все равно, что я не твой родной сын?

Она обняла его.

– Ты мой родной, Стив. Ты мой мальчик, и ничто и никто не в силах этого изменить.

Тут зазвонил телефон. Стив нетерпеливо схватил трубку.

– Алло?

– Это Джинни.

– Ну что? – затаив дыхание, спросил Стив. – Вы его видели?

– Да. И он твой двойник, за тем исключением, что волосы выкрашены в черный цвет.

– О Господи! Так, значит, нас все-таки трое!…

– Да. Мать Уэйна умерла. Но я говорила с его отцом, он живет во Флориде. И он подтвердил, что она тоже лечилась в клинике «Эйвентайн».

Это были хорошие новости, но голос Джинни звучал удрученно, и Стив заволновался.

– Ты вроде бы совсем не рада тому, что нашла его.

– У него твердое алиби. На то воскресенье.

– Черт!… – Все его надежды рухнули в одночасье. – Но как такое могло случиться? И что это за алиби?

– Он был на присуждении «Эмми» в Лос-Анджелесе. Есть фотографии.

– Он что, в кинобизнесе?

– Нет, владелец ночных клубов. Местная знаменитость.

Стив понимал, почему так расстроена Джинни. Методика поиска Уэйна оправдала себя просто блестяще. Но это ни к чему не привело. Он тоже был расстроен, загадка не давала ему покоя.

– Но кто же тогда изнасиловал Лизу?

– Помнишь, как говорил Шерлок Холмс? «Отбросьте все невозможное, и тогда то, что останется, сколь бы невероятным оно ни казалось, и есть правда». Или это слова Эркюля Пуаро?…

Сердце его сжалось. Нет, разумеется, Джинни не верила, что это он изнасиловал Лизу.

– И что же тогда, по-твоему, правда?

– Близнецов четверо.

– Четверо? Джинни, но это просто безумие какое-то!

– Я и сама не слишком верю в то, что яйцо могло случайно разделиться на четыре части. Это сделано преднамеренно, это часть эксперимента.

– Скажи, а такое вообще возможно?

– В наши дни – да. Ты ведь наверняка слышал с клонировании. Но в семидесятые это было не более чем теорией. Идеей. Хотя похоже, что «Дженетико» на много лет опередила в этом смысле весь остальной мир. Возможно, именно потому, что они работали втайне и могли экспериментировать на людях.

– Так ты хочешь сказать, что я клон?

– Иначе не объяснишь. Извини, Стив, новости для тебя неприятные. Одно утешение, что у тебя такие замечательные родители.

– Да. А какой он, этот Уэйн?

– Ужасно противный. У него дома висит картина, где изображена голая Салина Джонс. Она распята. Мерзость!… Просто не терпелось выбраться из его квартиры.

Стив молчал. Так, значит, один из моих клонов убийца, второй – садист, а гипотетический третий – насильник. В хорошей же компании я оказался!

– Эта идея с клонированием также объясняет, почему у всех вас разные даты рождения, – сказала Джинни. – Эмбрионы хранились в лаборатории на протяжении разных отрезков времени, прежде чем их пересадили женщинам.

Почему это случилось именно со мной? Почему я не могу быть таким, как все?…

– Посадка заканчивается. Мне пора идти.

– Хотелось бы повидаться с тобой. Давай я приеду в Балтимор?

– О'кей. Жду тебя. Пока.

Стив повесил трубку.

– Ты все слышала? – обратился он к матери.

– Да. Вы с ним похожи, как две капли воды, но только у него есть алиби. И потому она считает, что вас четверо. И что ты – клон.

– Если мы клоны, я ничем от них не отличаюсь.

– Нет, отличаешься, потому что ты мой сын.

– Но я не сын! – Он спохватился, заметив, как болезненно исказилось ее лицо, но было уже поздно. Он и сам испытывал такую же боль. – Я дитя двух совершенно незнакомых людей, выбранных учеными из «Дженетико». Они и есть мои предки.

– Но ты должен отличаться от тех, других! Ведь ты ведешь себя совершенно иначе.

– Разве это доказывает, что я другой по своей природе? Просто меня натаскали, выучили, как домашнего пса! Ты сделала меня таким, каков я есть? Ты или «Дженетико»?

– Не знаю, сынок, – ответила мама. – Просто не знаю.

 

45

Джинни приняла душ, вымыла голову, затем тщательно накрасила глаза. Она решила не пользоваться помадой и румянами. Надела лиловый свитер с V-образным вырезом и плотно облегающие серые леггинсы. Ни туфель, ни нижнего белья надевать не стала. Вставила в ноздрю свою любимое украшение – маленький сапфирчик в серебряной оправе. Посмотрела в зеркало: да, она выглядит потрясающе сексуально.

– Уж не в церковь ли собралась, молодая леди? – спросила она себя вслух. Состроила смешную гримасу и пошла в гостиную.

Отца дома не было. Теперь он предпочитал проводить время у Пэтти, где его веселили трое внуков. Пэтти заехала и забрала его к себе, пока Джинни была в Нью-Йорке.

Делать ей было нечего, оставалось лишь ждать Стива. Она старалась не думать о постигшем ее сегодня разочаровании. С нее хватит. И еще она была страшно голодна – весь день продержалась на одном кофе. Поесть сейчас или подождать Стива? Она улыбнулась, вспомнив, как он съел на завтрак целых восемь булочек с корицей. Неужели это было только вчера? Казалось, что с тех пор прошла неделя, если не больше.

И только тут она спохватилась, что в доме у нее нет ни крошки. А вдруг он приедет голодным и ей просто нечем будет его накормить? Она торопливо надела спортивные ботинки на шнуровке и выбежала из дома. Села в машину и поехала в магазин «С семи до одиннадцати», что на углу Фолз-роуд и 36-й улицы. Купила там яйца, канадский бекон, молоко, батон из семи злаков, салат, пиво, упаковку мороженого «Бен и Джерри» с хрустящей шоколадной крошкой и четыре пакета булочек с корицей.

Она стояла в очереди в кассу и вдруг подумала: что, если он приехал в ее отсутствие? Возьмет и сразу же уедет, увидев, что ее нет. Быстро расплатившись, она опрометью выскочила из магазина с пакетами в обеих руках, а потом мчалась домой, как сумасшедшая, представляя, как он, несчастный, стоит на ступеньках у запертой двери.

Но у дома никого не было, и его старенького «датсуна» тоже не было видно. Она вошла и открыла холодильник. Достала яйца из картонной коробки, положила в специальное отделение. Разорвала пластиковую упаковку с шестью банками пива, налила в кофейник воды. И вот ей снова нечего было делать.

Только тут до нее дошло, что ведет она себя как-то странно. Раньше она никогда не беспокоилась о том, голоден мужчина или нет. Если, к примеру, Уилл Темпл хотел есть, он мог сам себе что-нибудь приготовить. А если холодильник был пуст, шел в магазин. А когда тот оказывался уже закрыт, ехал на машине в какой-нибудь дежурный магазин и там покупал все, что надо. С чего это вдруг у нее такой приступ хозяйственности? Наверное, Стив значит для нее больше, чем все другие мужчины, хоть и знакомы они всего несколько дней.

Звонок! Она вздрогнула.

Поднялась с дивана и с бешено бьющимся сердцем сняла трубку домофона.

– Да?

– Джинни? Это Стив.

Она нажала на кнопку. Стояла в дверях и ждала, пока он поднимется, и вдруг ощутила себя полной дурой. Ведет себя как какая-нибудь школьница! Она смотрела, как Стив поднимается по лестнице в простой серой футболке и мешковатых джинсах. На его лице отражались боль и разочарование от пережитого за последние сутки. Она протянула руки и обняла его – сильное мускулистое тело юноши казалось скованным и напряженным.

Джинни провела Стива в гостиную. Он уселся на диван, она включила кофеварку. Они были так близки друг другу, хотя не встречались каждый вечер, не ходили в рестораны, не смотрели вместе кино – словом, не занимались всем тем, чем привыкла заниматься Джинни с другими своими мужчинами. Нет, вместо этого они сражались бок о бок за свою жизнь и достоинство, решали головоломку, спасались от преследования тайных и явных врагов. И наверное, поэтому так быстро сдружились.

– Кофе хочешь?

Он покачал головой:

– Предпочитаю просто подержаться за руки.

Она присела рядом с ним на диван и взяла его за руку. Он подался к ней всем телом. И тут Джинни поцеловала его. Это был их первый настоящий поцелуй. Вкус его губ почему-то напомнил Джинни горьковатый запах лесного дыма. На секунду она напряглась, пытаясь сообразить, почистила ли зубы, но потом вспомнила, что почистила, и снова расслабилась. Сквозь тонкую ткань свитера он дотронулся до ее груди, прикосновение крупных сильных рук показалось на удивление нежным. И Джинни в ответ погладила его по груди – через футболку.

И все преобразилось. Он немного отстранился и взглянул на нее. Он смотрел пристально, слово пытаясь навеки запомнить ее черты. Дотрагивался кончиками пальцев до ее бровей, щек, носа, губ. И делал это так нежно, точно боялся что-то сломать или испортить. И легонько качал при этом головой, словно глазам своим не верил.

В его взгляде она прочла желание. Этот молодой человек жаждал ее всем своим существом. Его страсть передалась Джинни, охватила ее с бешеной силой, точно внезапно долетевший с юга порыв ветра – жаркого и иссушающего. Внутри у нее точно таяло что-то под этим напором, – такого ощущения она не испытывала уже полтора года. Ей захотелось всего сразу: чтобы он навалился на нее всем телом, чтобы во рту она ощущала его язык, чтобы эти сильные руки были везде – обнимали, сжимали, ласкали все ее тело.

Она притянула его к себе и снова поцеловала – на этот раз приоткрыв губы. Потом откинулась на спину, не разжимая объятий. Теперь он был сверху, давил на ее грудь всем весом. А потом она вдруг резко оттолкнула его и хрипло прошептала:

– Пойдем в спальню…

Встала и направилась туда первой, на ходу стягивая через голову свитер. Бросила его на пол. Он вошел следом за ней и закрыл дверь ногой. И, видя, что она раздевается, одним движением сорвал с себя футболку.

Они все так делают, подумала Джинни, закрывают за собой дверь ногой.

Он скинул туфли, расстегнул пряжку ремня и снял джинсы. Тело его было безупречным – широкие плечи, выпуклая мускулистая грудь, узкие бедра, обтянутые белыми плавками.

Но кто он?

Он подошел, она отступила на два шага.

Тот человек сказал по телефону: он может навестить тебя снова.

Стив нахмурился:

– Что такое?

Внезапно Джинни охватил страх.

– Знаешь, я не могу, – пробормотала она.

Он глубоко вздохнул.

– Ничего себе, – сказал он. – Вот это номер!

Она скрестила руки, прикрывая груди.

– Я… я просто не знаю, кто ты.

Только тут до него дошло.

– О Господи!… – Он сел на кровать спиной к ней, широкие плечи уныло сгорбились. Но ведь он мог и играть, притворяться. – Так ты решила, что я тот парень, который напал на тебя в Филадельфии?

– Тогда я приняла его за Стива.

– Но зачем ему выдавать себя за меня?

– Не знаю.

– Он бы не стал действовать так, если бы ему надо было просто потрахаться, – сказал он. – У моих двойников, конечно, весьма оригинальные способы получать наслаждение, но это не тот случай. Ведь если он хотел трахнуть тебя, то просто приставил бы нож к горлу, или начал рвать на тебе чулки, или поджег бы дом. Разве не так?

– Мне позвонили, – дрожащим голосом произнесла Джинни. – Этот человек не назвался. Он сказал: тот, кого ты встретила в Филадельфии, должен был тебя убить, но слишком увлекся и все испортил. Но он может навестить тебя снова. Вот почему тебе придется уйти прямо сейчас. – Она схватила лежавший на полу свитер и торопливо натянула его на голое тело. Однако ощущение угрозы осталось.

Во взгляде его читалось сострадание.

– Бедная Джинни, – тихо протянул он, – эти мерзавцы до смерти тебя напугали. Мне страшно жаль. – С этими словами он поднялся и стал натягивать джинсы.

И тут Джинни поняла, что совершила ужасную ошибку. Тот клон из Филадельфии, насильник, ни за что бы не стал одеваться в подобной ситуации. Он швырнул бы ее на постель, сорвал с нее одежду и попытался бы взять ее силой. А этот совсем другой. Это Стив. Она ощутила едва преодолимое желание обнять его, снова притянуть к себе, заняться с ним любовью.

– Стив…

Он улыбнулся:

– Да, это я.

Но может, он с самого начала именно так все и спланировал? Решил завоевать ее доверие, а потом, когда они оба оказались бы в постели, обнаженные, вдруг отбросил бы притворство и снова стал самим собой, проявил бы свою истинную сущность? Сущность мужчины, которому доставляет наслаждение видеть боль и страх женщины… При этой мысли она похолодела. Нет, ничего у них не получится. Она отвела глаза.

– Тебе лучше уйти.

– Можешь устроить мне проверку, – предложил он.

– Хорошо. Где я познакомилась со Стивом?

– На теннисном корте.

Ответ верный. Но ведь в тот день оба они, и Стив и насильник, были на территории университета.

– Спроси о чем-нибудь еще.

– Сколько булочек с корицей съел Стив в пятницу утром?

Он усмехнулся:

– Целых восемь штук. И ничуть этого не стыжусь.

Джйнни отчаянно затрясла головой.

– Но моя квартира может прослушиваться! Обыскали же они мой кабинет, уничтожили все данные в компьютере, так почему бы не наставить здесь «жучков»? Нет, ничего у нас не получится! Я недостаточно хорошо знаю Стива Логана, а то, что знаю, могут использовать другие.

– Наверное, ты права, – сказал он и надел футболку.

Потом присел на краешек кровати и начал надевать туфли. Джинни вышла в гостиную. У нее просто не было сил стоять и смотреть, как он одевается. Неужели она совершила роковую ошибку? Или, напротив, гениально разгадала намерения преступника? Она изнывала от желания заняться любовью со Стивом и, однако же, при одной только мысли о том, что может оказаться в постели с человеком, подобным Уэйну, содрогалась от страха и омерзения.

Он вышел из спальни полностью одетым. Она заглянула ему в глаза, надеясь, что он сможет развеять терзающие ее сомнения, но ничего не сумела в них прочесть. Я не знаю, кто ты на самом деле! Просто не знаю, и все!

Он прочел ее мысли.

– Бесполезно. Доверие есть доверие, но если его нет, ничем уже не поможешь. – Лишь на секунду он позволил себе высказать досаду: – Неудачник! Неудачник хренов, вот ты кто!

Гнев, прозвучавший в этих словах, испугал Джинни. Она сильная, но он еще сильнее. Нет, надо, чтобы он убрался отсюда как можно скорее.

Он почувствовал это.

– Ладно, я ухожу, – сказал он. И направился к двери. – Надеюсь, ты понимаешь, что он бы не ушел?

Джинни кивнула. Он снова прочел ее мысли.

– Но пока я не уйду совсем, ты ведь не можешь быть уверена, правда? А если уйду и потом вернусь, тоже не считается. А потому я действительно ухожу, хотя бы ради того, чтоб ты наконец поверила: я – это я.

– Да. – Теперь она снова была уверена, что перед ней Стив. Но если он не уйдет, сомнения вернутся.

– Нам нужен пароль. Чтобы ты знала, что это я.

– Да, пожалуй.

– Постараюсь придумать.

– Хорошо.

– До свидания, – сказал он. – Целоваться на прощание не стоит.

Уже сбегая по ступенькам, он поднял голову и крикнул:

– Позвони мне!

Джинни застыла на площадке и очнулась, только когда услышала, как хлопнула входная дверь.

Она прикусила губу. Ужасно хотелось плакать. Она пошла на кухню, налила себе кофе. Поднесла кружку к губам, но тут вдруг кружка выскользнула из рук, упала на пол и разбилась.

– Черт!

Она ощутила слабость и прилегла на диван.

Только что ей угрожала страшная опасность. Теперь Джинни понимала, что опасность была мнимой, и все равно радовалась тому, что она миновала. Все тело болело и ныло от неудовлетворенного желания.

– Скоро, – тихо выдохнула Джинни. – Скоро. – И вообразила себе их новую встречу, представила, как обнимет его и поцелует, а потом извинится. И конечно, он ее простит и будет очень нежен и ласков. И она представила, как у них все будет, трогая себя пальцами, и через несколько секунд содрогнулась от наслаждения.

А потом уснула.

 

46

Именно унижение казалось Беррингтону невыносимым. Пока что он одерживал верх над Джинни Феррами, но почему-то это его ничуть не радовало. Это она вынудила его вести себя, подобно жалкому подлецу и вору. Сначала он слил информацию этой сучке-журналистке, затем прокрался в кабинет Джинни и устроил там настоящий обыск. И вот теперь совсем докатился – следит за ее домом. Его вынуждал страх. Весь мир вокруг рушился. Он был в полном отчаянии.

Раньше он ни за что бы не поверил, что способен на такое, причем в весьма почтенном возрасте – через несколько недель ему исполнится шестьдесят. Сидеть в машине, припаркованной у чужого дома на темной улице, и не сводить глаз с запертой двери. Что бы подумала его матушка? Она все еще жива, хрупкая, хорошо одевающаяся дама восьмидесяти четырех лет. Живет себе в маленьком городишке, в штате Мэн, строчит остроумные письма в местные газеты и из последних сил цепляется за свою общественную работу аранжировщика-цветовода Епископальной церкви. Да она бы ужаснулась, узнав, до чего докатился ее сын.

И еще, не дай Бог, он встретит здесь кого-нибудь из знакомых! Завидя на улице прохожего, он старательно отводил глаза. Его машина вполне может вызвать подозрения. Автомобиль этот очень нравился Беррингтону, казался ему чрезвычайно элегантным, но на этой улице не так уж часто попадаются серебряные «линкольны». Фаворитами местной публики были старенькие японские малолитражки да с любовью сохраняемые старые «понтиаки». Впрочем, и самого Беррингтона, с красивой седой шевелюрой, трудно было не заметить в толпе. Сначала он делал вид, что рассматривает карту города, но местные жители были людьми доброжелательными, и вот уже двое мужчин постучали в стекло и вызвались показать ему дорогу, поэтому карту пришлось отложить. Он утешался одной мыслью: обитатели этого непрестижного района для него не представляют никакой опасности.

Он понятия не имел о том, чем занимается сейчас Джинни. Обыск в ее квартире, проведенный ФБР, ничего не дал – список найден не был. Беррингтону оставалось предположить худшее: список навел ее еще на одного клона. Если это так, то катастрофа неотвратима. Беррингтона, Джима и Престона ждут позор, публичное осуждение и полное разорение.

Именно Джим предложил ему понаблюдать за домом Джинни. «Мы должны знать, что она затевает, кто к ней ходит, кто уходит», – сказал Джим, и Беррингтон нехотя с ним согласился. Приехал он сюда ранним утром, и до полудня ровным счетом ничего не происходило. И вот в начале первого появилась Джинни – ее высадила из машины темнокожая женщина. В последней он узнал детектива, расследующего дело об изнасиловании. В понедельник она допрашивала и его, впрочем, совсем недолго. Он даже нашел ее весьма привлекательной. И имя запомнил: сержант Делавер.

Он позвонил Прусту из телефона-автомата в кафе «Макдоналдс», и тот обещал связаться со своим приятелем из ФБР и выяснить, куда они ездили. Беррингтон живо представил, как этот тип из ФБР говорит: «Сержант Делавер имела сегодня контакт с подозреваемым, которого мы держим под наблюдением. Из соображений безопасности не могу сказать большего, но нам очень хотелось бы знать, чем она занималась этим утром и над каким делом работает».

Примерно через час из дома выскочила Джинни. Она очень торопилась и выглядела потрясающе сексуальной в лиловом свитере. Беррингтон за ней не поехал, посчитав это ниже своего достоинства. Через несколько минут она вернулась с двумя пакетами продуктов. А затем появился один из клонов – по всей видимости, Стив Логан.

Впрочем, пробыл он у Джинни недолго. «Будь я на его месте, – подумал Беррингтон, – то провел бы с ней всю ночь и большую часть воскресенья».

Он в двадцатый раз взглянул на часы на приборной доске и решил еще раз позвонить Джиму. Может, тот уже получил какую-то информацию от своего агента.

Беррингтон вышел из машины и двинулся к «Макдоналдсу». Уловил запах картофеля фри и только сейчас понял, что проголодался. Но идея жевать гамбургеры в этом заведении его ничуть не привлекала. Он взял стаканчик черного кофе и направился к телефону.

– Они ездили в Нью-Йорк, – сказал ему Джим. Этого-то Беррингтон и опасался.

– К Уэйну Стэттнеру? – спросил он.

– Ага.

– Черт!… И что они там делали?

– Интересовались, чем он занимался в прошлое воскресенье, ну и все такое прочее. Он был на вручении «Эмми». В журнале «Пипл» даже есть его фотография. Так что вопрос закрыт.

– Есть какие-либо соображения насчет того, что Джинни собирается делать дальше?

– Нет. Ну а у тебя что?

– Да ничего особенного. Отсюда видна ее дверь. Она ездила за покупками. Потом к ней явился Стив Логан, но вскоре ушел. Вот и все. Может, просто идеи у них иссякли.

– А может, и нет. Единственное, что мы знаем наверняка, – это то, что твоя история с увольнением ее не остановила.

– Ладно, Джим, не будем об этом. Ой, погоди, она, кажется, выходит!

Джинни переоделась, теперь на ней были белые джинсы и темно-синяя майка без рукавов, открывавшая сильные загорелые руки.

– Следуй за ней, – приказал Джим.

– Не получится. Она знает мою машину.

– А мы должны знать, куда она едет.

– Но я же не коп какой-нибудь, черт побери!

Маленькая девочка, направлявшаяся с мамой к дамскому туалету, спросила:

– Мам, а чего это вон тот дядя так громко кричит?

– Не обращай внимания, дорогая, – сказала женщина.

Беррингтон понизил голос:

– Она отъезжает.

– Садись в машину!

– Да пошел ты, Джим!

– В машину – и за ней! – рявкнул Джим и повесил трубку.

Беррингтон осторожно обернулся. Красный «мерседес» Джинни проехал мимо и свернул на юг, на Фоллз-Роуд.

Беррингтон бросился к «линкольну».

 

47

Джинни изучающе смотрела на отца Стива. Подтянутый темноволосый мужчина с густой короткой черной бородой, выражение лица мрачное, движения четкие, экономные. Несмотря на субботний день и на то, что он работал в саду, одет чрезвычайно аккуратно: тщательно выглаженные темные брюки и светлая рубашка с короткими рукавами. Они со Стивом совсем не похожи. Пожалуй, единственное, что унаследовал от него Стив, – это консервативную манеру одеваться. Его сверстники, студенты Джинни, предпочитали рваные джинсы и черные кожаные куртки, Стив же ходил в брюках со стрелками и застегнутых на все пуговицы рубашках.

Сам Стив еще не вернулся домой, и Чарльз Логан предположил, что он заскочил в библиотеку своего колледжа, чтобы почитать материалы судебных заседаний по делам, связанным с изнасилованием. Мать Стива прилегла отдохнуть. Чарльз приготовил свежий лимонад, и они с Джинни пошли в патио и уселись в шезлонги.

Перед тем, как поехать к Логанам, Джинни ненадолго задремала. А проснулась оттого, что ей пришла в голову замечательная идея. Она поняла, как можно найти четвертого клона. Но для этого ей понадобится помощь Чарльза. А вот согласится ли он?… Уверенности в этом у нее не было.

Чарльз протянул ей высокий бокал с холодным напитком.

– Могу ли я называть вас просто по имени? – спросил он.

– Пожалуйста.

– Надеюсь, что и вы ответите тем же.

– Конечно.

Они отпили по глотку лимонада, потом Чарльз спросил:

– Скажите, Джинни, а что стоит за всем этим?…

Она поставила стакан на столик.

– Думаю, что в самом начале это был эксперимент. Незадолго до основания «Дженетико» Беррингтон с Прустом служили в армии. Полагаю, что изначально компанию эту создавали для прикрытия какого-то секретного военного проекта.

– Я был военным всю свою сознательную жизнь и готов признать, что в армии порой творятся совершенно безумные вещи. Но какое дело армейским до проблемы женского бесплодия?

– Стив и его двойники – высокие, сильные и красивые парни. Кроме того, они весьма умны и сообразительны, хотя иногда верх над разумом у них берет неосознанная страсть к насилию. У Стива с Деннисом показатели «ай-кью» просто зашкаливают, полагаю, что и остальные двое обладают столь же высоким коэффициентом умственного развития. Ну, посудите сами: Уэйн в возрасте двадцати двух лет уже успел стать миллионером, а четвертый клон настолько хитер и изворотлив, что поймать его пока что не удалось.

– И что же из этого следует?

– Пока не знаю. Но есть одно подозрение. Военные пытались вывести породу идеального солдата.

Высказывание это было простым предположением, но оно произвело на Чарльза необыкновенное впечатление.

– О Бог мой! – пробормотал он. И даже побледнел от волнения. – Мне кажется, я об этом слышал.

– О чем вы?

– В семидесятые среди военных прошел слух, что у русских якобы появилась программа создания идеального солдата. Будто бы они сумели вывести совершенно новую породу идеальных спортсменов, воинов, гениальных шахматистов и так далее. И кое-кто из наших поговаривал, что и нам неплохо бы заняться тем же самым. А другие уверяли, что такие сверхчеловеки у нас уже имеются.

– Ах вот оно что! – воскликнула Джинни. Она наконец начала понимать. – Они подбирали здоровых, агрессивных, умных мужчин и женщин, предпочтительно блондинов и блондинок, заставляли их сдавать сперму и яйцеклетки и получали пробирочный эмбрион. Но по-настоящему они были заинтересованы совсем в другом – в методике дублирования созданного ими идеального солдата. И суть эксперимента сводилась к делению эмбриона и переносу зародышей в матки донорским матерям. И это у них получилось. – Она нахмурилась. – И что же случилось дальше?…

– Могу вам подсказать, – ответил Чарльз. – Дальше случился Уотергейт. После чего все эти безумные тайные эксперименты были запрещены.

– А компания «Дженетико» продолжала существовать уже совершенно легально, как мафия, – подхватила Джинни. – И даже приносила весьма приличный доход. И эти деньги шли на финансирование исследований по генной инженерии, которыми они с тех пор занимались. Полагаю, что и мой проект был частью этой грандиозной программы.

– И в чем же она заключается?

– В выведении новой породы американцев: умных, агрессивных, белокурых. Расы господ. – Джинни пожала плечами. – Идея старая, но стала реальностью сейчас, в наши дни, с развитием современной генетики.

– Тогда зачем им продавать компанию? Не вижу смысла.

– Может, и есть смысл, – ответила Джинни. – Возможно, получив такую крупную сумму, они рассчитывали поднять исследования на новый, более высокий уровень. К тому же им нужны деньги для финансирования предвыборной кампании Пруста. Стоит ему оказаться в Белом доме, и руки у них будут развязаны. И они смогут наконец воплотить свои идеи в реальность.

Чарльз кивнул:

– В сегодняшнем номере «Вашингтон пост» напечатана статья об идеях этого Пруста. И знаете, мне бы не хотелось жить в таком обществе. Если все мы станем вдруг агрессивными и послушными солдатами, кто будет писать стихи, играть блюзы, участвовать в антивоенных маршах?

Джинни удивилась. Странно было слышать все это от профессионального военного.

– Дело не только в этом, – сказала она. – Люди не зря такие разные и многогранные, этим преследовалась определенная цель. И родившийся на свет ребенок недаром отличается от своих родителей. Эволюция – это метод проб и ошибок. Природе нельзя указывать, она решает сама. У нее есть неудавшиеся эксперименты, но их с лихвой окупают удачные.

Чарльз вздохнул:

– И все это означает, что я Стиву не отец.

– Не надо так говорить.

Он достал бумажник, вытащил из него снимок.

– Должен сказать вам кое-что, Джинни. Я слыхом не слыхивал об этих клонах, не подозревал, что здесь замешано нечто такое, но часто смотрел на фотографию Стива и пытался увидеть в нем мои черты.

– И вы их не находили? – спросила она.

– Вы имеете в виду внешнее сходство?

– Нет, я не о нем. У Стива обостренное чувство долга. Все остальные клоны плевать на него хотели, а у Стива оно есть. И это от вас!

Но Чарльз по-прежнему смотрел мрачно.

– В нем и дурное есть. Я знаю это.

Джинни взяла его за руку.

– Послушайте, Чарльз. Стив был, что называется, трудным ребенком. Непослушным, импульсивным, бесстрашным. Эдакий сгусток энергии, не так ли?

Чарльз печально улыбнулся:

– Да, это так.

– И Деннис Пинкер, и Уэйн Стэттнер были такими же. Как правило, такие дети с трудом поддаются воспитанию. Вот почему Деннис стал убийцей, а Уэйн – садистом. Но Стив резко отличается от них, и вы знаете почему. Только терпение, преданность, понимание со стороны родителей могут превратить трудного ребенка в нормального человека. А ведь Стив нормальный, вы согласны?

– Дай Бог, чтоб это было именно так. – Чарльз открыл бумажник, собираясь убрать в него снимок Стива.

Тут Джинни его остановила:

– Можно мне взглянуть?

– Конечно.

Джинни разглядывала фотографию. Она была сделана совсем недавно. На Стиве синяя рубашка в клеточку, волосы длинные. Он, смущенно улыбаясь, смотрел в камеру.

– А у меня нет ни одной его фотографии, – сказала Джинни и протянула снимок Чарльзу.

– Возьмите эту.

– Не могу. Ведь вы носите ее у самого сердца.

– Да у нас дома целый миллион снимков Стива. Просто заменю его другим, вот и все.

– Спасибо, я вам страшно признательна.

– Похоже, вы к нему неравнодушны.

– Я люблю его, Чарльз.

– Серьезно?

Джинни кивнула.

– Когда думаю, что его могут засадить в тюрьму за изнасилование, готова предложить пойти туда вместо него.

Чарльз криво усмехнулся:

– Я тоже.

– Это ведь любовь, да?

– Уверен, что любовь.

Джинни смутилась. Она вовсе не собиралась говорить все это отцу Стива. До этого момента она даже не была уверена в своих чувствах и только теперь, когда слова вырвались, поняла, что так оно и есть.

Чарльз спросил:

– Ну а он как к вам относится?

Джинни улыбнулась:

– Не хотелось бы показаться нескромной…

– Не стесняйтесь.

– Он просто без ума от меня.

– Что ж, это меня ничуть не удивляет. И дело тут вовсе не в том, что вы настоящая красавица. Вы сильный человек, это очевидно. Ему нужен рядом сильный человек, особенно в такие трудные для него дни.

Джинни испытующе взглянула на Чарльза. Пришло время попросить его и об этом.

– А знаете, вы можете мне кое в чем помочь.

– Говорите.

Всю дорогу до Вашингтона Джинни репетировала эту речь.

– Если бы я могла найти еще одну базу данных, то наверняка нашла бы и насильника. Но после публикации в «Нью-Йорк таймс» ни одно правительственное агентство, ни одна страховая компания не захотят со мной связываться. Так что…

– Что?

Джинни всем телом подалась вперед.

– В «Дженетико» экспериментировали на женах военных, они попадали в руки этих негодяев через военные госпитали. А потому, мне кажется, большая часть клонов появилась на свет именно в военных госпиталях.

Он кивнул.

– Можно поискать медицинские записи об этих младенцах, родившихся двадцать два года назад. Уверена, записи эти сохранились.

– Я тоже думаю, что сохранились. В армии никто никогда ничего не выбрасывает.

Надежды Джинни могли сбыться, она это чувствовала. Но существовала еще одна проблема.

– Это было давно, в ту пору все регистрировалось на бумаге. Могли они затем перенести все записи в компьютер?

– Уверен, что перенесли. Это самый оптимальный способ сохранить большие объемы информации.

– Тогда это возможно, – с трудом справляясь с возбуждением, сказала Джинни.

И она снова испытующе взглянула на отца Стива.

– Скажите, Чарльз, вы могли бы обеспечить мне доступ к этим записям?

– А как именно вы собираетесь это осуществить?

– Загружу свою программу в компьютер, затем включу систему поиска.

– И сколько времени это может занять?

– Трудно сказать. Зависит от объема базы данных, от мощности компьютера.

– Это может как-то помешать рутинной работе с данными?

– Ну разве что замедлит процесс.

Он задумчиво нахмурился.

– Так вы можете это сделать? – нетерпеливо спросила Джинни.

– Если нас поймают, с моей карьерой покончено.

– Так да или нет?

– Да, черт возьми!

 

48

Стив был просто потрясен, увидев в патио Джинни. Они с отцом попивали лимонад и шушукались о чем-то, точно закадычные друзья. «Именно этого я и хочу, – подумал он. – Хочу, чтобы Джинни стала частью моей жизни. Тогда со всем можно справиться».

Он с улыбкой подошел к ней и нежно поцеловал в губы.

– Вы с отцом похожи на заговорщиков.

Джинни изложила ему все, что они задумали, и в Стиве вновь ожила надежда.

Чарльз сказал, обращаясь к Джинни:

– Знаете, я не очень-то смыслю в компьютерах. Мне нужна помощь, чтобы загрузить программу.

– Я пойду с вами, – ответила она.

– Но кто вас туда пустит? Ведь паспорта при вас нет?

– Нет.

– А без документа я не смогу сделать вам пропуск.

– Съезжу домой и возьму его.

– Я пойду с тобой, – сказал отцу Стив. – Мой паспорт наверху. Уверен, что смогу загрузить программу.

Чарльз вопросительно посмотрел на Джинни. Она кивнула:

– Это совсем не сложно. А потом ты можешь позвонить мне из центра, и я подскажу, как и что надо делать.

– Идет.

Отец пошел на кухню и вернулся с телефоном. Набрал какой-то номер.

– Дон? Это Чарльз. Кто выиграл в гольф?… Я никогда в тебе не сомневался, старина. Но погоди, на следующей неделе обыграю тебя, вот увидишь. Послушай, хочу попросить тебя об одном одолжении. Несколько необычном. Хочу взглянуть на медицинские данные моего сына… с момента его рождения. Да, у него выявлены кое-какие осложнения… нет, ничего серьезного, жизни они не угрожают. Но эти данные могут иметь отношение к его нынешнему состоянию, а это важно, это ключ ко всей проблеме. Не мог бы ты обеспечить мне доступ в главный информационный центр?

Наступила долгая пауза. По выражению лица Чарльза нельзя было догадаться, что говорил ему Дон. И вот наконец он сказал:

– Спасибо тебе, старина. Очень ценю твою помощь.

– Есть! – торжествующе воскликнул Стив и вскинул вверх сжатую в кулак руку.

Отец прижал палец к губам, и сказал в трубку:

– Стив будет со мной. Мы подъедем минут через пятнадцать – двадцать, если это возможно… Еще раз спасибо. – Он повесил трубку.

Стив бросился наверх за паспортом и вернулся через несколько секунд.

Джинни держала дискеты в маленькой пластиковой коробочке. Она протянула ее Стиву.

– Вставишь в дисковод дискетку под номером один, и на экране появятся инструкции.

Стив взглянул на отца.

– Ты готов?

– Едем, – ответил тот.

– Удачи вам, – прошептала Джинни.

Они уселись в «линкольн» и поехали к зданию Пентагона. Припарковались на самой большой в мире автомобильной стоянке – на Среднем Западе есть городки, уступающие по площади этой автостоянке, – затем поднялись по лестнице на второй этаж.

Когда Стиву было тринадцать, его водили в Пентагон на экскурсию. Он до сих пор помнил экскурсовода – высокого молодого человека со слишком короткой стрижкой. Здание состояло из пяти концентрических колец, связанных между собой десятью коридорами, которые расходились в разные стороны, напоминая спицы колеса. Этажей было пять, а вот лифтов не было. Пробыв в этом здании несколько секунд, он потерял представление о том, где находится. Но особенно запомнилось Стиву, что во дворе находилось еще одно здание, под названием «Граунд-зиро», и там торговали хот-догами.

Отец провел его мимо закрытых на ночь закусочных, ресторана и парикмахерской, и они подошли к первому контрольно-пропускному пункту. Стив показал свой паспорт, расписался в журнале посетителей, ему выдали пропуск – пластиковую карточку, которую он прикрепил к нагрудному карману рубашки.

В субботу вечером народу в здании было совсем немного, лишь изредка в пустынных коридорах встречались заработавшиеся допоздна сотрудники, по большей части в военной форме. Пару раз попались люди, толкавшие перед собой тележки для гольфа – здесь их использовали для транспортировки тяжелых предметов. На Стива еще во время первого посещения произвели огромное впечатление монолитность и мощь этого здания. «Все это создано для того, чтобы защитить меня», – думал он тогда. Но теперь он считал по-другому. Где-то в паутине этих бесконечных коридоров возник заговор. Заговор, благодаря которому появились на свет он и его клоны. Этот гигантский каменный стог был создан для сокрытия самых страшных тайн, правды и справедливости, которой он добивался. И все попадавшиеся ему навстречу мужчины и женщины в форме разных родов войск – военно-морской, пехотной и летной – казались ему врагами.

Они долго шли по коридору, потом поднялись по лестнице, вышли в другой коридор и оказались перед вторым контрольно-пропускным пунктом. На сей раз проверка заняла больше времени. В компьютер занесли полное имя Стива, а также его адрес. Потом они ждали еще минуту или две, пока компьютер проверит эти данные. Он впервые подвергался проверке на таком уровне и отчего-то занервничал и почувствовал себя виноватым, хотя и знал, что ничего плохого не сделал. Отвратительное ощущение. Должно быть, именно так чувствуют себя преступники, подумал он. А еще шпионы, всякого рода мошенники и неверные мужья.

Их пропустили, они снова двинулись по коридору, несколько раз сворачивали за угол и наконец подошли к стеклянным дверям. В просторном помещении перед светящимися мониторами сидели с десяток молодых людей в военной форме. Одни заносили данные в компьютеры, другие пропускали бумажную документацию через какие-то специальные оптические приборы. Охранник у двери снова проверил у Стива паспорт, и их впустили.

В помещении было тихо, на полу лежал толстый ковер. Комната мягко освещалась электрическим светом, окон не было. Работой молодых людей руководил седой мужчина в полковничьей форме и с тоненькими усиками над верхней губой. С отцом Стива он знаком не был, но его предупредили о визите. Он холодно и коротко переговорил с Чарльзом и указал на свободный столик с компьютером, которым они могли воспользоваться. Судя по всему, он был далеко не в восторге от непрошеных гостей.

Отец сказал ему:

– Нам необходимо найти медицинские данные по младенцам, родившимся в военных госпиталях двадцать два года тому назад.

– Этих данных здесь нет.

Сердце у Стива упало. Он не ожидал такого удара.

– Где же они находятся? – спросил отец.

– В Сент-Луисе.

– А отсюда можно получить доступ?

– Для получения такого доступа необходимо специальное разрешение. У вас его нет.

– Я не мог предвидеть, что возникнет такая проблема, полковник, – сухо сказал Чарльз Логан. – Вы хотите, чтобы я снова беспокоил генерала Кронера? Он вряд ли будет в восторге от того, что ему не дают отдохнуть субботним вечером. Но если вы настаиваете, то, конечно, придется позвонить.

Полковник задумался: с одной стороны, незначительное нарушение инструкции, с другой – реальная возможность привести генерала в бешенство. Вывод напрашивался один.

– Так и быть, сделаю для вас исключение. Но этой линией давно не пользовались, так что сначала ее надо проверить.

– Благодарю вас.

Полковник подозвал женщину в форме лейтенанта и представил ее. Кэролайн Гэмбол было уже под пятьдесят – полная, даже толстая, затянутая в корсет дама с начальственными манерами. Чарльз объяснил ей суть дела.

– Сэр, вы отдаете себе отчет в том, что эти записи представляют собой государственную тайну? – спросила она его.

– Да, и у нас есть разрешение на доступ.

Она уселась за стол, включила компьютер, набрала несколько слов на клавиатуре. А затем спросила:

– Какую систему поиска вы собираетесь применить?

– У нас есть своя собственная поисковая программа.

– Хорошо, сэр. Тогда позвольте я ее загружу.

Отец покосился на Стива. Тот пожал плечами и протянул лейтенанту дискеты.

Загружая программу, она вдруг с любопытством взглянула на Стива.

– Кто разработал эту методику?

– Один профессор. Из университета Джонс-Фоллз.

– Очень остроумно, – заметила Гэмбол. – Прежде ни разу не видела ничего подобного. – И обернулась к полковнику, стоявшему у нее за спиной. – А вы, сэр?

Он отрицательно покачал головой.

– Ну все, загрузка окончена. Могу я начать поиск?

– Прошу вас.

Лейтенант Гэмбол нажала на клавишу «Ввод».

 

49

Из ворот дома Логанов в Джорджтауне выехал черный «линкольн», и Беррингтон, руководимый дурным предчувствием, последовал за ним. Он вовсе не был уверен, что Джинни в машине, впереди сидели лишь полковник и Стив, но она вполне могла находиться сзади.

Он обрадовался возможности действовать. Наверное, просто устал от ожидания и растущей тревоги. Голова прямо-таки раскалывалась от боли, ноги затекли. Вот бы бросить все это к чертовой бабушке! И поехать в ресторан, посидеть за бутылочкой хорошего вина. Или же отправиться домой, послушать диск с записью Девятой симфонии Малера. А еще лучше – пригласить Пиппу Харпенден и заняться с ней любовью. Но тогда он рискует потерять очень многое. Прежде всего шестьдесят миллионов долларов – свою долю. Затем – возможность получить политическую власть. Если Джим Пруст попадет в Белый дом, он непременно обеспечит ему пост министра здравоохранения. И наконец, если у них все получится, появится шанс увидеть новую, совершенно другую Америку двадцать первого века. Такую, какой и должна быть эта страна, – сильную, отважную, чистую. И он скрепя сердце продолжил столь ненавистное ему занятие.

Вначале следить за Логанами не составляло труда: машин на улицах Вашингтона было в этот час немного, и двигались они с небольшой скоростью. Беррингтон держался позади «линкольна», пропустив вперед две машины, как в боевиках и шпионских фильмах. Элегантная все же модель «Марк-VIII», подумал он. Может, стоит купить? Седан, конечно, выглядит представительно, но все же немного старомоден. Купе куда как шикарнее. Интересно, сколько может стоить «линкольн»-купе? Тут он вспомнил, что вечером в понедельник станет богачом. Господи, да он и «феррари» запросто сможет себе купить, если уж так хочется шикарную машину!

Но тут «линкольн» Логанов проехал перекресток, свернул за угол, и в этот момент загорелся красный. Едущая перед Беррингтоном машина резко затормозила, и он потерял Логанов из вида. Он чертыхнулся и надавил на клаксон. Размечтался, старый дурак, и вот тебе результат! Но ничего, исправить ситуацию еще можно. Как только загорелся зеленый, он резко рванул с места, свернул за угол и помчался вперед на бешеной скорости.

И через несколько секунд увидел впереди черный «линкольн» – тот остановился перед очередным светофором. От сердца сразу отлегло.

Они проехали Мемориал Линкольна, затем по Арлингтонскому мосту пересекли Потомак. Куда это они направляются, в аэропорт, что ли? Но затем «линкольн» выехал на Вашингтон-бульвар, и Беррингтон понял, что они едут в Пентагон.

Он проследовал за ними до огромной автостоянки перед зданием Пентагона. Нашел свободное место в соседнем ряду, выключил мотор и стал наблюдать. Стив с отцом вышли из машины и направились к входу в здание.

Беррингтон осторожно приблизился к «линкольну». Присмотрелся. В машине никого. Стало быть, Джинни осталась у них дома, в Джорджтауне. Но что делают здесь Стив и Чарльз Логаны? Что опять придумала эта маленькая сучка?

Он прошел следом за ними ярдов двадцать – тридцать. Шел и дрожал от страха. Что, если они обернутся и узнают его? Какой будет позор, если его застукают за таким неблаговидным занятием…

Но, к счастью, ни один из них не обернулся. Они поднялись по ступенькам и вошли в здание. Он видел, как они проходили через пост охраны. Торчать здесь не имело смысла.

Беррингтон нашел телефон-автомат и позвонил Джиму Прусту.

– Я у Пентагона. Следовал за Джинни до дома Логанов, потом отец с сынком сели в машину и приехали сюда. Я очень волнуюсь, Джим.

– Ведь этот полковник работает в Пентагоне?

– Да.

– Ну, тогда цель визита может быть вполне невинной.

– Но с чего это вдруг ему понадобилось ехать в Пентагон в субботу вечером?

– Сыграть в покер с генералом. Помню свои армейские денечки, мы не раз резались в карты на работе.

– К чему таскать с собой мальчишку, сколько бы лет ему ни было?

– Что такого есть в Пентагоне, что может причинить нам вред?

– Записи.

– Нет, – сказал Джим. – У армейских нет никаких документов о наших разработках. Уверен в этом.

– И все же нам надо выяснить, чем они там занимаются. Сможешь?

– Постараюсь. Правда, друзей в Пентагоне у меня сейчас нет. Но попробую поговорить кое с кем. Перезвони мне попозже.

Беррингтон повесил трубку и несколько секунд стоял в полной прострации. Нет, он не выдержит этого напряжения, никаких сил не хватит. Все, чему он посвятил большую часть своей жизни, может в одночасье рухнуть, а чем он занимается? Занимается слежкой, как какая-нибудь полицейская ищейка. С другой стороны, что еще остается? И он, беспомощно выругавшись, направился к своей машине и стал ждать.

 

50

Стив сгорал от нетерпения. Если у них получится, то совсем скоро он узнает, кто изнасиловал Лизу Хокстон. И тогда у него появится шанс доказать свою невиновность. А если не получится?… Ведь поисковая система может и не сработать, а медицинские записи могут потеряться… или их нарочно стерли из базы данных. Ведь компьютеры постоянно выдают категоричные и тупые сообщения вроде: «Не найдено», «Не сохранено в памяти» или «Ошибка системы».

В компьютере что-то щелкнуло, Стив впился глазами в экран. Поиск окончен. На экране появился список разбитых на две колонки имен и адресов. Программа Джинни сработала! Но где же в нем клоны?

Он подавил нетерпение. Прежде всего надо сделать копию.

Он нашел в ящике стола коробку с новыми дискетками, вставил одну в дисковод. Переписал список на дискету, вынул ее, сунул в задний карман джинсов.

И только после этого стал изучать имена.

Ни одно из них не было ему знакомо. Список занимал несколько страниц. Проще было бы, если бы он был на бумаге. Стив подозвал лейтенанта Гэмбол.

– Могу я сделать распечатку с этого файла?

– Конечно, – сказала она. – Можете использовать вон тот лазерный принтер. – И она подошла и показала ему, как его включить.

Стив стоял перед принтером, наблюдая за тем, как из него выползают листы бумаги. Он так надеялся увидеть свое имя в одном ряду с тремя другими: Денниса Пинкера, Уэйна Стэттнера и того парня, изнасиловавшего Лизу Хокстон. Отец молча стоял у него за спиной и тоже смотрел.

На первой странице были только пары, групп из трех или четырех имен не было.

Имя «Стивен Логан» появилось в середине второй страницы. Они с отцом увидели его одновременно.

– А вот и ты! – возбужденно прошептал отец.

Нет, тут явно было что-то не так. Слишком много имен в одной группе. Помимо Стивена Логана, Денниса Пинкера, Уэйна Стэттнера, здесь значились также Генри Ирвин Кинг, Пер Эриксон, Мюррей Клод, Харви Джон Джонс и Джордж Дассолт. Стив был в замешательстве.

Отец нахмурился.

– А это кто такие?

Стив быстро подсчитал.

– Всего восемь имен.

– Восемь? – переспросил отец. – Восемь?…

И тут до Стива дошло.

– Именно столько и сделала «Дженетико», – сказал он. – Нас восемь человек.

– Восемь клонов?! – изумился отец. – Черт побери, о чем только они думали…

– Интересно, по какому принципу подобрала их поисковая программа? – задумчиво произнес Стив.

И взглянул на последнюю выползающую из принтера страницу. Внизу было примечание: «Общая характеристика: электрокардиограмма».

– Да, все правильно, – сказал отец. – Тебе делали электрокардиограмму в недельном возрасте. Помню, я еще удивился, зачем это.

– Нам всем делали. У идентичных близнецов одинаковые сердца.

– Знаешь, я до сих пор не верю! – воскликнул отец. – Просто не верю, что в мире существует целых восемь таких же, как ты, ребят.

– Взгляни на адреса, – сказал Стив. – Все родились на военных базах.

– Но большинство из этих людей наверняка живут сейчас по другим адресам. Нельзя ли выкачать еще какую-то информацию с помощью этой программы?

– Нет. Это означало бы вторжение в частную жизнь граждан.

– Так как же теперь она будет их искать?

– Я задал ей тот же вопрос. В университете есть телефонный справочник на диске. Если и он не поможет, имеются данные регистрации водительских прав, агентств, выдающих кредитные карточки, другие источники.

– К черту частную жизнь граждан! – заявил отец. – Я хочу получить полные медицинские карты по всем этим людям. А там видно будет.

– А я не отказался бы от чашки кофе, – сказал Стив. – Где тут можно раздобыть кофе?

– В информационный центр не разрешают проносить напитки. Достаточно капли жидкости, чтобы вывести из строя компьютерную систему. Рядом есть небольшой кафетерий с автоматами по продаже кофе и кока-колы.

– Сейчас вернусь, – сказал Стив. Кивнул охраннику у дверей и направился в кафетерий. Там стояли лишь два столика со стульями да автоматы с кофе, содовой, конфетами и пирожными. Стив съел два «сникерса», выпил чашку кофе и пошел обратно в центр.

Но у стеклянных дверей остановился. За ними творилось что-то неладное. Появились новые люди, генерал и двое вооруженных военных. Генерал спорил о чем-то с отцом, полковник с тоненькими усиками тоже что-то говорил. Плохи дела, подумал Стив, и сердце его тревожно сжалось. Он зашел в комнату и остановился у двери, стараясь привлекать к себе как можно меньше внимания.

Он слышал, как генерал сказал:

– У меня есть приказ, полковник Логан. Вы арестованы!

Стив похолодел.

Как такое могло случиться? Ведь у отца было разрешение на доступ к медицинским данным. И Стив понял, что без людей из «Дженетико» тут не обошлось.

И что теперь делать?

Отец сердито говорил:

– Вы не имеете права!

Генерал, повысив голос, рявкнул в ответ:

– Нечего тут читать мне лекции о моих же правах, полковник!

Стив понял, что вмешиваться в этот спор бесполезно. Ведь в кармане у него диск со списком имен. Отец попал в неприятную ситуацию, но он выкрутится. Стив же должен выбраться отсюда вместе с полученной информацией.

Он развернулся, вышел в коридор и торопливо направился к выходу, стараясь выглядеть как можно увереннее. Лишь бы не заблудиться в этом лабиринте коридоров. Пару раз свернув за угол, он оказался возле контрольно-пропускного пункта.

– Минутку, сэр, – сказал охранник.

Стив остановился. Сердце его бешено билось.

– Да? – спросил он тоном человека, которого отрывают от важных дел.

– Мне нужно проверить ваши данные по компьютеру. Позвольте взглянуть на ваши документы?

– Да, конечно. – Стив протянул ему паспорт.

Охранник взглянул на фотографию, затем ввел фамилию Стива в компьютер.

– Благодарю вас, сэр, – сказал он и отдал Стиву паспорт.

Тот торопливо зашагал по коридору. Еще одна проверка на выходе – и он на свободе.

Внезапно за спиной послышался голос Кэролайн Гэмбол:

– Мистер Логан! Подождите минуточку!

Он обернулся через плечо. Лейтенант Гэмбол, толстая, красная, запыхавшаяся, мчалась за ним по коридору.

– О черт!… – выругался Стив.

Метнулся за угол, нашел лестницу. Сбежал по ступенькам на нижний этаж. При нем важнейший документ – список, содержащий имя насильника, только это и поможет ему оправдаться в суде. И он вовсе не собирался добровольно отдавать этот документ кому бы то ни было, даже представителям армии США.

Чтобы выйти из здания, надо было добраться до кольца «Е». Он бежал по соединяющему уровни коридору, миновал кольцо «С». Навстречу провезли тележку для гольфа, загруженную швабрами, щетками и прочими приспособлениями для уборки помещений. Он был уже на полпути к кольцу «D», когда снова услышал за спиной голос лейтенанта Гэмбол:

– Мистер Логан! – Она не отставала и кричала на весь длинный коридор: – Генерал хочет с вами поговорить!

Какой-то мужчина в форме ВВС с любопытством выглянул из двери офиса. К счастью, субботним вечером людей в здании было немного. Стив нашел лестницу и помчался наверх в надежде, что уж здесь-то толстуха точно отстанет.

Оказавшись этажом выше, он снова побежал по коридору к кольцу «D», два раза свернул за угол, затем опять спустился этажом ниже. Лейтенанта Гэмбол не было видно. Слава тебе Господи, с облегчением подумал он, избавился наконец от хвоста.

Стив был уверен, что находится на уровне, ведущем к выходу. И двинулся по часовой стрелке по кольцу «D» к следующему коридору, показавшемуся знакомым: наверное, где-то здесь они и вошли в здание. И вот наконец впереди показался контрольно-пропускной пункт. Он почти на свободе.

И вдруг он увидел там лейтенанта Гэмбол.

Она сидела за стойкой рядом с охранником, раскрасневшаяся и потная.

Стив чертыхнулся. Избавиться от преследования не удалось. Толстуха лучше его знала здание и прибыла к выходу первой.

Придется рискнуть – попробовать прорваться силой.

Он подошел к охраннику и, отцепив пропуск от рубашки, протянул ему.

– Можете пока оставить его себе, – сказала лейтенант Гэмбол. – С вами хочет переговорить генерал.

Стив положил пропуск на стойку. И, стараясь не выдать свой страх, твердым и самоуверенным тоном произнес:

– Боюсь, у меня просто нет времени на разговоры. До свидания, лейтенант, и огромное вам спасибо за помощь.

– Но я настаиваю, – сказала толстуха.

Стив еле сдерживал нетерпение.

– Вы никак не можете настаивать, – сказал он. – Я гражданское лицо, и вы мне не командир. Ничего противозаконного я не совершал, а потому и арестовать меня вы не имеете права. При мне, как видите, нет никакой армейской собственности. – Он от души надеялся, что дискета, спрятанная в задний карман, им не видна. – И если вы задержите меня силой, это будет противозаконно.

Она обратилась к охраннику, мужчине лет тридцати, ростом на три-четыре дюйма ниже Стива:

– Не дайте ему уйти.

Стив улыбнулся охраннику:

– Если только дотронетесь до меня, солдат, это будет расценено, как нападение. И если я при этом окажу вам сопротивление – а уж будьте уверены, я это сделаю, – меня оправдает любой суд.

Лейтенант Гэмбол озиралась в поисках поддержки, но единственными находящимися неподалеку людьми были две уборщицы и электрик, возившийся с проводкой.

Стив направился к выходу.

Лейтенант Гэмбол крикнула:

– Остановите его!

За спиной раздался возглас охранника:

– Стой, или буду стрелять!

Стив обернулся. Охранник вытащил пистолет и целился в него. Уборщицы и электрик застыли, наблюдая за этой сценой. Руки у охранника дрожали, и ствол так и прыгал из стороны в сторону.

Стив тоже словно окаменел. Тело просто отказывалось слушаться – так иногда бывает во сне. Он сделал над собой огромное усилие и стряхнул оцепенение. Охранник из Пентагона не будет стрелять в гражданское лицо, он был в этом уверен.

– Ты не выстрелишь, – сказал он. – Иначе это будет убийство.

Отвернулся и снова пошел к двери.

До нее оставалось всего три или четыре метра, но путь этот показался ему вечностью. Лопатки свело, по спине побежали мурашки.

Едва он дотронулся до дверной ручки, как грянул выстрел. Кто-то вскрикнул.

«Он выстрелил поверх моей головы», – мелькнула у Стива мысль, но оборачиваться он не стал. Рывком распахнул дверь и опрометью бросился вниз по ступенькам. На улице уже совсем стемнело, автостоянка освещалась уличными фонарями. Он услышал за спиной крики, потом грохнул еще один выстрел. Сбежав с лестницы, Стив резко метнулся в сторону, в кусты.

Нашел узенькую тропинку и бежал по ней до тех пор, пока она не вывела его на дорогу. Он все еще продолжал бежать, но вот впереди показалась автобусная остановка. Он перешел на шаг. К остановке подкатил автобус, из него вышли двое солдат, зашла женщина в гражданском, Стив вскочил следом за ней.

Автобус отъехал. Вот он миновал автостоянку, выехал на шоссе. Пентагон остался позади.

 

51

Джинни понадобилось всего часа два, чтобы полюбить Лорейн Логан всей душой.

Лорейн оказалась куда полнее, чем на снимке, который украшал ее газетную колонку «одиноких сердец». Она часто улыбалась, отчего на круглом лице появлялись мелкие морщинки. Чтобы как-то отвлечь Джинни от тревожных мыслей, она заговорила о проблемах, которыми делились с ней читательницы: властных свекровях, драчливых мужьях, любовниках-импотентах, похотливых начальниках, дочерях, принимающих наркотики. На какую бы тему ни заговорила Лорейн, Джинни тут же спохватывалась: «Ну конечно, как же я не видела и не понимала этого раньше?»

Они сидели в патио, где становилось все прохладнее, и с нетерпением дожидались возвращения Стива с отцом. Джинни рассказала Лорейн об изнасиловании Лизы.

– О, ей понадобится много времени, чтобы научиться вести себя так, словно этого не было, – заметила Лорейн.

– Да. Именно так она сейчас себя и ведет.

– Обычно эта фаза занимает примерно полгода. Но рано или поздно настанет время, когда она поймет: глупо отрицать все это, надо научиться с этим жить. Чаще всего эта стадия наступает, когда женщина пытается возобновить нормальные сексуальные отношения и вдруг обнаруживает, что не может этого сделать. Вот тогда-то женщины и начинают мне писать.

– И что вы им советуете?

– Что тут можно посоветовать? Однозначного решения нет. Изнасилование ранит душу женщины, душе необходимо излечиться.

– Примерно тот же совет мы услышали от детектива.

Лорейн удивленно подняла брови.

– Вот как? Что ж, следует признать, он очень умен, этот полицейский.

Джинни улыбнулась:

– Это она.

Лорейн рассмеялась.

– Тогда понятно. Женщина всегда поймет другую женщину. Знаете, я хочу вам кое-что сказать. Только обещайте не выдавать меня.

– Обещаю.

После паузы Лорейн сказала:

– Стив любит вас.

Джинни кивнула:

– Да, мне кажется, любит.

– Матери всегда это замечают.

– Стало быть, он влюблялся и прежде?

– А вам, как я погляжу, палец в рот не клади, – улыбнулась Лорейн. – Да, влюблялся. Но только один раз.

– Расскажите мне о ней. Если, конечно, считаете, что он бы не был против.

– Ладно. Ее звали Фанни Галахер. У нее были зеленые глаза и вьющиеся темно-рыжие волосы. Очень живая и веселая девочка, к тому же единственная в классе, которую Стив совсем не интересовал. Несколько месяцев он ходил за ней по пятам, а она не обращала на него внимания. Но в конце концов настойчивость победила. И они встречались. Примерно год.

– Думаете, они занимались любовью?

– Не думаю, просто знаю. Ночи они проводили здесь, в нашем доме. Мне, знаете ли, всегда претила мысль о том, что юнцы должны совокупляться исключительно в машине или темном закоулке.

– Ну а ее родители?

– Я говорила с матерью Фанни. Она разделяла мои взгляды.

– А я потеряла девственность в темном закоулке, за панк-рок-клубом, в возрасте четырнадцати лет. И этот опыт был столь ужасен, что после этого я не вступала в сексуальные отношения до двадцати одного года. Моя мама была в этом смысле совсем не похожа на вас. Жаль.

– А мне кажется, не важно, строгие у человека родители или нет. Главное, чтобы они были последовательными. Ведь дети могут приспособиться к любым правилам. Непредсказуемость – вот что сбивает их с толку.

– Почему Стив и Фанни расстались?

– У него была одна проблема… Возможно, он расскажет вам о ней.

– Вы имеете в виду драку с Типом Хендриксом?

Лорейн удивилась.

– Так он вам сказал! Бог мой, похоже, он действительно вам доверяет.

Тут они услышали шум подъехавшего автомобиля. Лорейн выглянула на улицу.

– Стив приехал. Почему-то в такси, – растерянно произнесла она.

Джинни встала.

– Как он?

Но не успела Лорейн ответить, как Стив вбежал в патио.

– Где папа? – спросила Лорейн.

– Папу арестовали.

– О Господи!… – простонала Джинни. – За что?

– Толком не знаю. Наверное, люди из «Дженетико» что-то узнали или почуяли опасность, ну и воспользовались своими связями. Прислали военную полицию, отца арестовали. А мне удалось смыться.

– Ты что-то утаиваешь от меня, Стив, – с подозрением глядя на него, произнесла Лорейн. – Ну-ка рассказывай все, как было!

– Охранник выстрелил. Два раза.

Лорейн тихо ахнула.

– Уверен, он целился поверх головы. Во всяком случае, я цел и невредим.

Во рту у Джинни пересохло. При мысли о том, что в Стива стреляли, ее охватил ужас. Ведь он мог погибнуть!…

– Но тем не менее, наш план сработал, – сказал Стив и вытащил из кармана дискету. – Список здесь. Но сначала я расскажу тебе, что там. Это просто невероятно!

– Что? – спросила Джинни с замиранием сердца.

– Клонов вовсе не четыре.

– Как это?

– Их целых восемь.

Джинни так и застыла с разинутым ртом.

– Восемь двойников?!

– Мы нашли восемь идентичных электрокардиограмм.

Стало быть, эти изуверы из «Дженетико» подвергли эмбрион семикратному расщеплению, а затем пересадили полученные части восьми женщинам. Нет, в это просто невозможно поверить!

Но подозрения Джинни полностью подтвердились. Именно это так отчаянно пытался утаить Беррингтон. Теперь же, когда факты будут преданы гласности, «Дженетико» придет конец, а Джинни полностью восстановят в правах.

И Стива оправдают!

– Ты сделал это! – воскликнула Джинни и обняла его. Но тут вдруг в голову ей пришла простая мысль. – А кто же из этих восьмерых совершил изнасилование?

– Мы должны выяснить, – сказал Стив. – И это будет совсем не просто. Там указаны адреса их родителей на тот момент. И разумеется, они устарели.

– Попробуем найти. Это по Лизиной части. – Джинни встала. – Пора возвращаться в Балтимор. Дорога не близкая, приеду только к ночи.

– Я с тобой.

– А как же твой отец? Надо как-то попытаться его освободить.

– Ты нужен здесь, Стив, – сказала Лорейн. – Прямо сейчас позвоню нашему адвокату – у меня есть его домашний номер. Но рассказывать ему о том, что случилось, будешь ты.

– Ладно, – нехотя произнес Стив.

– А я, перед тем как выехать, должна позвонить Лизе. Пусть готовится, – сказала Джинни. – Можно воспользоваться телефоном в патио?

– Конечно.

Она набрала номер Лизы. Четыре гудка, затем характерная пауза – перед тем, как включился автоответчик.

– Черт, – пробормотала Джинни, слушая оставленное Лизой послание. И, когда оно закончилось, произнесла в трубку: – Лиза, пожалуйста, позвони мне. Я выезжаю из Вашингтона. Буду дома около десяти. У меня очень важные новости…

– Я провожу тебя до машины, – сказал Стив.

Джинни попрощалась с Лорейн, та прижала ее к себе.

Уже на улице Стив протянул ей дискету.

– Смотри береги ее, – сказал он. – Копии нет, другого шанса получить информацию у нас уже не будет.

Джинни сунула дискету в сумочку.

– Не волнуйся. В ней и мое будущее тоже. – И она крепко его поцеловала.

– О Господи, – задыхаясь, пробормотал он. – Неужели настанет время, когда мы будем заниматься этим сколько угодно?

– Да, обязательно настанет. Но ты должен беречь себя, Стив. Я не хочу тебя потерять. Пожалуйста, будь осторожен.

Он улыбнулся:

– Как это приятно, когда кто-то о тебе беспокоится. Особенно такая женщина, как ты.

Она снова поцеловала его, на этот раз нежнее и мягче.

– Я тебе позвоню.

А потом села в машину и уехала.

Ехала она быстро и была дома уже через час с небольшим.

Никакого послания от Лизы на автоответчике не оказалось. Джинни забеспокоилась. Может, Лиза уснула? Или смотрит телевизор? Не смей паниковать. Думай, думай! Она выбежала на улицу, села в машину и поехала к дому Лизы в Чарлз-Виллидж. Позвонила снизу по домофону, но никто не ответил. Куда же, черт подери, подевалась Лиза? Приятеля у нее не было, так что вряд ли она отправилась на свидание. Господи, пожалуйста, сделай так, чтоб она не уехала к своей матери в Питсбург!

Лиза жила в квартире под номером 12В. Джинни надавила на кнопку звонка квартиры 12А. Здесь тоже никто не ответил. Может, этот чертов домофон вообще не работает? И она попробовала позвонить в 12С.

Ответил ворчливый мужской голос:

– Кто там?

– Извините за беспокойство, я подруга Лизы Хокстон, вашей соседки. Мне она очень нужна. Вы, случайно, не знаете, где она может быть?

– Вы что, леди, думаете, у нас тут деревня на пять домов? Понятия не имею, где она, даже не знаю, как она выглядит, эта моя соседка! – Щелчок – он отключился.

Джинни сердито повернулась на каблуках, села в машину и поехала домой. Снова набрала номер Лизы.

– Лиза, пожалуйста, позвони мне тотчас же, как придешь, сколько бы времени ни было. Это очень важно и срочно! Жду!

Джинни не знала, чем теперь заняться. Без Лизы она не могла даже попасть в Дурдом.

Она приняла душ, закуталась в розовый махровый халат. Потом поняла, что голодна, и разогрела в микроволновке булочку с корицей. Но есть не стала, ее подташнивало от волнения, и она выбросила булочку и ограничилась чашкой кофе с молоком. Жаль, что телевизора нет, он бы отвлек ее от тревожных мыслей.

Она достала из сумочки снимок Стива, который подарил ей Чарльз. Надо подобрать для него рамочку. С помощью магнита она прикрепила снимок к дверце холодильника.

А потом стала рассматривать альбом с семейными фотографиями. Улыбнулась, увидев отца в рубашке в коричнево-белую полоску и мешковатых брюках на широких подтяжках – улыбаясь, он стоял рядом с ультрамариновым новеньким «фордом». Было в альбоме и несколько снимков Джинни в белой теннисной форме, она торжествующе сжимала в руках серебряные кубки и чаши. А вот мама катит перед собой старомодную коляску с малышкой Пэтти. А вот и Уилл Темпл в ковбойской шляпе – улыбается во весь рот, а она, Джинни, так и покатывается со смеху…

Зазвонил телефон.

Она вскочила, уронила альбом на пол, схватила трубку.

– Лиза?

– Привет, Джинни! Что за срочность?

Джинни тяжело опустилась на диван, испытывая невероятное облегчение.

– Слава тебе, Господи! Звонила сто раз, где ты ходишь?

– Ходила в кино с Кэтрин и Биллом. Это что, преступление?

– Извини. Я не имею никакого права устраивать тебе допрос и…

– Все в порядке. Мы же подруги. Так что можешь на меня немного позлиться. И как-нибудь я отвечу тебе тем же.

Джинни засмеялась.

– Спасибо. Послушай, Лиза, у меня есть список двойников Стива. И мне нужно узнать их адреса, желательно сегодня же. Поможешь?

Пауза.

– Но, Джинни, я и без того едва не нарвалась на крупные неприятности, пытаясь проникнуть к тебе в кабинет. Меня запросто могли уволить, да и охранника тоже. Я вовсе не против тебе помочь, но не могу потерять работу.

Джинни растерянно замерла с трубкой в руках. Нет, прошу тебя, не подводи меня, особенно теперь, когда я подобралась так близко.

– Ну пожалуйста!…

– Я боюсь.

На смену растерянности пришел гнев. Э, нет, голубушка, я не позволю тебе отвертеться!

– Уже почти воскресенье, Лиза. – Страшно противно делать это, но придется. – Ровно неделю назад я вошла в горящее здание, пытаясь найти тебя.

– Знаю, знаю…

– Я тоже боялась.

Долгая пауза.

– Ты права, – выдавила наконец Лиза. – Ладно, хорошо, я все сделаю.

Джинни с трудом подавила торжествующий возглас.

– Когда ты сможешь туда подъехать?

– Через пятнадцать минут.

– Встречу тебя на улице.

Джинни повесила трубку. Потом метнулась в спальню, сбросила халат, натянула черные джинсы и бирюзовую майку. Накинула сверху черную джинсовую куртку и сбежала вниз по лестнице.

Она вышла из дома ровно в полночь.