10 часов 15 минут
Эдвард Муи стоял голышом с полотенцем в руке. Он только что вылез из ванны, и с него еще капала вода.
— Кто вы такой? Что вам нужно?
Он не слышал, как отворилась дверь, и не имел ни малейшего представления о том, каким образом этот блондин в джинсах и легкой куртке пробрался на второй этаж. А также как ему удалось миновать полицейские караулы Gruppo Cardinale, выставленные вокруг и внутри дома. Кстати, для того, чтобы никто не мог попасть на виллу Лоренци.
— Мне нужно, чтобы вы отвели меня к священнику, — ровным голосом ответил блондин.
— Убирайтесь, живо! Пока я не позвал охрану! — Эдвард Муи яростным движением завернулся в полотенце.
— Не думаю, что вам это удастся. — Блондин вынул что-то из кармана куртки и положил в белую фаянсовую раковину рядом с поэтом.
— И что я должен с этим делать?
Муи скосил глаза на лежащий в раковине небольшой предмет. Неизвестно что, небольшое, завернутое вроде бы в темно-зеленую ресторанную салфетку.
— Разверните.
Эдвард Муи прожег незнакомца гневным взглядом, а потом медленно взял сверток и развернул.
— О боже!
Отвратительного иссиня-бурого цвета. Перемазанный кровью. Ужасающе раздувшийся, облепленный бумажными волокнами от салфетки, ровно отрезанный человеческий язык. С трудом сдержав позыв к рвоте, Муи испуганно попятился.
— Кто вы такой?
— Водитель «скорой помощи» не захотел рассказывать мне о священнике. Даже попытался драться со мной. — Блондин говорил, неотрывно глядя в глаза Муи. — Вы не боец. Телевидение говорит, что вы поэт. Значит, разумный человек. Поэтому я не сомневаюсь, что вы выполните мою просьбу и отведете меня к священнику.
Эдвард Муи смотрел на него как зачарованный. Так значит, вот от кого прятали отца Дэниела!
— Тут слишком много полицейских. Нам ни за что не удастся пройти мимо них.
— Посмотрим, вдруг да удастся, а, Эдвард Муи?
* * *
Роскани глядел на предмет (или предметы) — бесформенную массу из человеческой плоти, крови и воды, завернутую в изрезанную одежду, — извлеченный из воды. Обнаружил находку пожилой хозяин виллы, на любовно ухоженной территории которой они сейчас находились. А криминалисты занимались своим делом: фотографировали, записывали, опрашивали вызвавшего полицию человека.
Никто не знал, кто они, вернее, кто они были. За исключением Роскани, ну и, конечно, Скалы и Кастеллетти. Это были оставшиеся — похоже, что двое, — из тех, кто сопровождал отца Аддисона на прогулочном катере до виллы Лоренци.
Проклятье, как же Роскани хотелось курить! Взять и стрельнуть сигарету у одного из помощников. А потом у другого. Вместо этого он вынул из кармана завернутый в фольгу шоколадный бисквит, развернул, откусил кусок и отошел в сторону. Он не имел ни малейшего представления, где зарезали этих людей, знал лишь, что их зарезали, причем самым зверским образом. И еще он готов был прозакладывать годовой запас шоколадных бисквитов, что сделал это тот самый любитель орудовать пикой для колки льда.
Остановившись около самой воды, он уставился на озеро. Он что-то упустил. Все случившееся должно было что-то ему подсказать…
— Матерь божья! — Роскани резко повернулся и быстро зашагал по подстриженной лужайке к машине. — Поехали! Живо!
Скала и Кастеллетти тут же покинули криминалистов и кинулись за ним.
То и дело переходя на бег, Роскани поспешил к машине. Там он схватил с приборной панели рацию.
— Говорит Роскани. Немедленно возьмите Эдварда Муи под временный арест! Мы уже едем.
Через секунду Скала, севший за руль, уже крутил баранку. Машина описала узкую дугу, щедро посыпав гравием ухоженный газон. Роскани сидел рядом с ним. Кастеллетти на заднем сиденье. Все трое молчали.