Осборн присел на корточки недалеко от вольера и прислушался. Он услышал свист усиливающегося ветра. В Берлине, прежде чем отправиться с Маквеем, он переобулся в черные высокие ботинки «Рибок». На нем были только рубашка и костюм – это на высоте одиннадцать футов, ночью, в метель.

Невероятно, но гнев и подозрения Осборна улетучились в один миг. Все было так, как сказала Вера, как говорили ее глаза, и он снова смог стать самим собой.

Сомнений тоже не было. Осборн помнил, как прижал Веру к себе и как они оба заплакали, поняв, что случилось, и ужаснувшись тому, что могло случиться. Он велел Вере идти назад.

Вера казалась ошеломленной. Они вернутся вместе! Фон Хольден не посмеет пойти за ними туда, где светло и людно.

– А если посмеет? – спросил Осборн. И он был прав. Фон Хольден способен на все.

– Там есть одна американка, блондинка, – сказал Осборн Вере. – Она ждет обратного поезда. Ее зовут Конни. Она хороший человек. Поезжай с ней в Кляйне-Шайдегг и вызови швейцарскую полицию. Пусть они свяжутся с детективом Реммером из немецкой федеральной полиции в Бад-Годесберге.

Осборн вспомнил молящий взгляд Веры. Он оставался не только, чтобы защитить ее, но и из-за себя, из-за отца. Поэтому он преследовал фон Хольдена, поэтому искал в Париже Альберта Мерримэна, поэтому приехал с Маквеем в Берлин. И он не вернется, пока не узнает правды.

Вера крепко поцеловала его и повернулась, чтобы уйти, но он задержал ее еще на минутку и спросил, не знает ли она, что фон Хольден везет из Берлина в черном рюкзаке.

– Он сказал, что там документы, разоблачающие тайную неонацистскую организацию. Но я уверена, что это не так.

Осборн следил, как Вера, стараясь держаться в тени, шла к зданию, где было тепло и безопасно. Через несколько секунд он увидел полосу света – дверь открылась, Вера вошла, и полоса света исчезла. Мысли его вернулись к содержимому рюкзака фон Хольдена. Там, без сомнения, были документы, но касались они не неонацистского движения, а криохирургии. Отчеты, описания операций. Режим замораживания и оттаивания, программное обеспечение для компьютеров, чертежи инструментов – может, даже скальпеля, изобретенного его отцом. Эти документы уникальны, поэтому фон Хольден и захватил их. Несмотря на все зло, которым чревата новая область хирургии, для медицинского мира это настоящее открытие, поэтому все записи необходимо сохранить.

Внезапно Осборн понял, что непростительно ослабил внимание, а ведь фон Хольден наверняка не спускает с него глаз. Он поспешно осмотрелся, но ничего не заметил. Проверив револьвер, он сунул его за пояс и опять повернулся к зданию. Вера, должно быть, уже там и ищет Конни.

Он встал на ноги и прошел вдоль стены вольера, чтобы увидеть свет из туннеля. Осборн не сомневался: следы – всего лишь ловкий трюк, приманка, рассчитанная на то, что он обнаружит себя, выйдя на свет. Фон Хольден специально прошел к туннелю, но не спускался в него – там было слишком тесно и его могли схватить, если бы кто-то проник туда с другой стороны.

Справа от Осборна возвышался Юнгфрау; слева был спуск, который чуть ниже переходил в равнину. Осборн подышал на руки и двинулся налево, решив, что это единственный путь, по которому мог пойти фон Хольден.

* * *

Фон Хольдена, последнего, кто оставался в живых из верхушки Организации, заботило одно: «Ubermorgen» в рюкзаке за плечами. Вот для такого случая и был предусмотрен Сектор 5, «Entscheidend Verfahren», «Заключительная Операция». Он выжил, и эта миссия возложена на него. «Заключительная Операция» оказалась стократ трудней, чем предполагалось. Может быть, с надеждой думал фон Хольден, худшее уже позади. Не исключено, что нижние лифты уцелели при пожаре – ведь вентиляционная шахта над ними служила вытяжкой.

Стремление во что бы то ни стало добраться до лифтов и мысль о том, что он – солдат, исполняющий свой долг, воодушевляли фон Хольдена, когда он скользил по каменистой тропе. Он доберется до шахты и проникнет в нее, а следы его заметет снегом. Снегопад, порывистый ветер и холод мешают не только ему, но и Осборну. Возможно, Осборну даже больше, потому что ему труднее выжить в горах, чем фон Хольдену.

Теперь все зависело от самого фон Хольдена, Осборна и времени.