Через некоторое время Маквей и Осборн осторожно выскользнули в коридор и заперли за собой дверь. У обоих оружие было наготове, но оно не понадобилось – в коридоре не было ни души.

Люди, пославшие девицу на разведку, ожидали где-нибудь внизу, скорее всего – под лестницей. Они не были уверены, что в самом деле вышли на Маквея и Осборна, у них было только подозрение, и они, конечно, понимали, что проститутка может в номере задержаться – она знала свое дело, и, если возникла необходимость заняться сексом с подозреваемыми, она своего не упустит.

Но времени на забавы отводилось не так уж много, это Маквей понимал отлично.

Коридор был выкрашен в темно-серый цвет, на полу лежал темно-красный ковер. Одна лестничная площадка находилась в конце коридора, вторая – в центре, около шахты лифта. Маквей выбрал лестницу подальше от лифта – не хотелось бы попасть в ловушку в самом центре здания.

Четыре с половиной минуты они спускались к подвальному этажу, потом через черный ход выскользнули из отеля и свернули на боковую улочку. Еще раз повернули направо и сквозь густеющий туман зашагали по бульвару Сен-Жак. Было 2.15 утра, вторник, 11 октября.

* * *

В 2.42 два раза звякнул темно-красный телефон Айана Нобла, стоявший на тумбочке около кровати. Звонков больше не было, только мерцала сигнальная лампочка. Осторожно, чтобы не разбудить жену, плохо спавшую из-за мучившего ее артрита, Нобл вылез из кровати и через черную ореховую дверь вышел в свой рабочий кабинет, примыкавший к спальне.

Он снял трубку параллельного аппарата.

– Да.

– Маквей.

– Это были чертовски долгие полтора часа. Где вы?

– На улице…

– Осборн еще с вами?

– Мы теперь как сиамские близнецы.

Нобл нажал на находившуюся под столом кнопку, и крышка стола отошла в сторону, открыв карту Великобритании, снятую с воздуха. Повторное нажатие – и ее сменила кодированная таблица операций. Третье – и на дисплее появилась карта Парижа и окрестностей.

– Вы сможете выбраться из Парижа?

– Куда?

Нобл всмотрелся в карту.

– Примерно в двадцати пяти километрах к востоку от Парижа на магистрали номер три находится городок Мо. Там есть маленький аэропорт. Ищите пассажирскую «Сессну», с опознавательным знаком ST95 на хвосте. Если погода не подведет, самолет будет там между восемью и девятью часами утра. Пилот будет ждать до десяти. Если не успеете, попытайтесь на следующий день в то же время.

– Gracias, amigo, – Маквей повесил трубку и пошел навстречу Осборну. Они находились в подземном переходе Лионского вокзала на бульваре Дидро, к северу от Сены в северо-западной части города.

– Ну? – выжидательно произнес Осборн.

– Может, поспим? – предложил Маквей.

Пятнадцатью минутами позже Осборн задумчиво обозревал их временное пристанище: широкий каменный карниз под Аустерлицким мостом с видом на Сену.

– На несколько часов примкнем к бездомным. – Маквей поднял повыше воротник пиджака и свернулся калачиком.

Осборну следовало бы устроиться так же, но он этого не сделал. Когда через несколько минут Маквей приподнял голову и посмотрел на него, Осборн сидел сгорбившись, вытянув перед собой ноги, и неподвижно смотрел на воду, словно низвергнутый в ад и осужденный сидеть так вечно.

– Доктор, – тихо сказал Маквей, – здесь уютней, чем в морге, поверьте.

* * *

В 2.50 утра самолет фон Хольдена приземлился на частном аэродроме в тридцати километрах к северу от Парижа. В 2.37 ему сообщили, что объекты, опознанные парижским сектором, в 2.10 покинули отель «Сен-Жак» и их местопребывание пока неизвестно. Дальнейшие сведения – по мере поступления новых данных.

У Организации были глаза и уши на улицах, в полицейских участках, больницах, посольствах крупнейших городов Европы. Она имела осведомителей и в других, менее крупных городах по всему миру. Эта сеть в свое время накрыла Альберта Мерримэна и его жену, Агнес Демблон и Веру Моннере. В нее должны были попасть Маквей и Осборн. Вопрос был только во времени.

В 3.10 фон Хольден мчался в темно-синем «БМВ» по автотрассе № 2 в Париж: главнокомандующий торопился принять рапорты полевых офицеров.

Американский коп Маквей сумел прикончить Бернарда Овена благодаря либо своим выдающимся способностям, либо невероятной удачливости. То же самое касалось его умения выскальзывать из рук. Фон Хольдену это не нравилось. Парижский сектор высоко котировался в Организации, персонал был отлично вышколен, а Бернард Овен считался одним из лучших оперативников.

А уж фон Хольден понимал в этом толк. Он лично натаскивал Бернарда Овена и в Советской Армии, и в Штази, восточногерманской тайной полиции, расформированной после воссоединения.

Карьера фон Хольдена началась очень рано. В восемнадцать лет он покинул отчий кров в Аргентине и отправился заканчивать образование в Москву. Вскоре он был завербован КГБ и прошел обучение в Ленинграде. Пятнадцатью месяцами позже он стал командиром одной из частей Советской Армии, приписанной к Четвертой танковой бригаде, охранявшей советское посольство в Вене. В это время его направили на обучение в спецназ-отряд, где готовили террористов и диверсантов. Тогда он и познакомился с Бернардом Овеном, лейтенантом Четвертой танковой бригады.

Через два года фон Хольден был уволен из рядов Советской Армии. Он стал помощником директора восточногерманской спортивной администрации, в чьи обязанности входила организация тренировок лучших восточногерманских спортсменов в Институте физической культуры в Лейпциге. Среди студентов были Эрик и Эдвард Клейст – племянники Либаргера.

В Лейпциге он выполнял также обязанности «внештатного сотрудника» Штази. Закаленный службой в спецназе, он муштровал новобранцев для тайных операций против восточногерманских граждан, готовил «специалистов» по террору и диверсиям. К этому времени он забрал к себе Бернарда Овена из Четвертой танковой бригады. Через полтора года Овен оправдал его надежды, став одним из главных убийц Штази.

Внезапно фон Хольден явственно вспомнил день, когда решилась его судьба. Полдень в Аргентине, шестилетний Паскаль на верховой прогулке с деловым партнером отца. Тот спрашивает мальчика: кем он хочет стать, когда вырастет? Обычный вопрос – взрослые часто задают его детям.

Необычным был ответ.

– Работать на вас, конечно! – Юный Паскаль, просияв улыбкой, пришпорил лошадь и понесся через пампу, а взрослый смотрел, как он твердо и отважно направляет огромного коня, как ловко перескакивает через изгородь, как уносится вдаль, прижавшись к могучей шее лошади. Вот тогда и решилось будущее фон Хольдена.

Человеком, задавшим вопрос, был Эрвин Шолл.