22
Испания, ночной поезд «Коста Васка» номер 00204 из Сан-Себастьяна в Мадрид. 5.03
— Виктор?
— Да, Ричард?
— Я тебя не разбудил?
— Нет, я ждал вашего звонка.
— Где ты сейчас?
— С вокзала в Медине дель Кампо поезд отправился около получаса назад. Прибытие в Мадрид по расписанию — шесть тридцать пять. Вокзал Чамартин.
— В Чамартине тебе следует сесть на метро и доехать до вокзала Аточа. Оттуда возьмешь такси до отеля «Вестин палас» на площади Кортеса.
Там для тебя забронирован номер.
— Хорошо, Ричард.
— И еще, Виктор. Будешь на вокзале Аточа, осмотрись как следует. Именно на этом вокзале террористы подложили бомбы. Тогда погиб сто девяносто один человек, ранения получили почти тысяча восемьсот. Попытайся представить, как взрывались бомбы, как гибли люди. Постарайся, пожалуйста. Сделаешь это для меня?
— Да, Ричард.
— Есть вопросы?
— Нет.
— Тебе что-нибудь нужно?
— Нет.
— Постарайся отдохнуть. Я позвоню сегодня, попозже.
Раздался негромкий щелчок, и сотовый телефон замолк. Долгое время Виктор сидел неподвижно, прислушиваясь к стуку колес, потом огляделся. Купе первого класса: умывальник, чистые полотенца, хрустящие простыни на кровати. До сих пор он ездил первым классом только один раз — вчера. Скорый поезд от Парижа до Андая на франко-испанской границе. Более того, как «Вестин палас» в Мадриде, так и «Бульвар» в Берлине — самые лучшие гостиницы. Кажется, с тех пор, как он застрелил того человека на Центральном вокзале в Вашингтоне, уважают его гораздо больше.
Мысль приятно грела; улыбнувшись, Виктор прилег на мягкую постель и закрыл глаза. Сколько он себя помнит, его оценили впервые. Будто наконец жизнь наполнилась значением и смыслом.
13.20
Сидя в рубашке у иллюминатора, президент Джон Генри Харрис смотрел, как внизу проплывает Корсика и темнеют воды Балеарского моря. Незаметно одолевая сильный встречный ветер, президентский самолет направлялся в сторону испанского побережья. Дальше Мадрид и ужин со вновь избранным премьер-министром Испании и группой ведущих финансистов и промышленников.
Утром, после завтрака с премьер-министром Италии Альдо Висконти, президент выступил с обращением к итальянскому парламенту. Вечером предыдущего дня он обедал в Палаццо дель Квиринале с президентом Италии Марио Тонти; несмотря на торжественность обстановки, в теплоте и доброй воле недостатка не было; между президентами сразу возникло глубокое взаимопонимание. Под конец Генри Харрис пригласил итальянского президента погостить на ранчо среди калифорнийских виноградников, и Тонти с удовольствием согласился. Несмотря на недовольство итальянского избирателя действиями Соединенных Штатов на Ближнем Востоке, Генри Харрису удалось приобрести надежного союзника в Европе; в этом его решительно убедили как президент Италии, так и премьер-министр Висконти. После разочарований Парижа и Берлина президент тем более ценил свой итальянский успех. Поездка в Европу принесла плоды, несмотря ни на что, но позиция лидеров Германии и Франции оставалась по-прежнему предметом для серьезного беспокойства. Поразмыслив, президент решил не обсуждать предложение Джейка Лоу и доктора Маршалла ни с госсекретарем Чаплином, ни с министром обороны Лэнгдоном. Проблема тогда автоматически выйдет на первый план, а Харрису нельзя пока отвлекаться от европейской миссии.
К тому же разговор, даже самый зловещий, — это не более чем разговор, и обоих советников под рукой больше нет. Джейк Лоу еще утром вылетел в Мадрид вместе с президентским штабом и отрядом секретной службы — подготовить визит Генри Харриса. Оттуда он никуда не денется. Доктор Маршалл, наоборот, остался в Риме и весь день потратит на переговоры со своим итальянским коллегой.
Генри Харрис откинулся на спинку кресла, размышляя о том, как ошибался в Джейке Лоу и докторе Маршалле. Оба серьезно обсуждают вещи, которые, казалось бы, совершенно чужды их натуре. Потом Харрис вспомнил, как Джейк разговаривал с Томом Карреном во время поездки по улицам Берлина и как спокойно принял известие об убийстве врача Каролины Парсонс, доктора Стивенсон. Харрис тогда горько заметил вслух, что смертей слишком много. Майк Парсонс, Чарли, Каролина — и сразу за ними доктор Стивенсон. Все на протяжении нескольких дней. Что происходит?
«Трагическое совпадение, мистер президент», — ответил тогда Джейк Лоу.
«Совпадение?»
«Что же еще, сэр?»
Может, конечно, и трагическое совпадение. А может, и нет. Особенно в свете недавних предложений из области политической технологии.
Генри Харрис нажал на кнопку интеркома у подлокотника.
— Да, мистер президент, — откликнулся руководитель президентского штаба.
— Том, попроси, пожалуйста, Хэпа Дэниелса заглянуть ко мне. Мне хотелось бы потолковать с ним о мерах безопасности в Мадриде.
— Хорошо, сэр.
Пять секунд спустя дверь открылась и вошел старший агент секретной службы, сорокатрехлетний Хэп Дэниелс.
— Вы хотели меня видеть, мистер президент?
— Заходи, Хэп. Закрой, пожалуйста, дверь.
23
Николас Мартен почувствовал, как самолет закладывает вираж, разворачиваясь над Тирренским морем на юго-восток, в сторону подошвы итальянского сапога. Над Сицилией начнется снижение и заход на Мальту.
Рейс «Бритиш эруэйз» из Вашингтона приземлился в аэропорту Хитроу в семь пятнадцать. К восьми Мартен получил багаж и купил билет на «Эйр Мальта», вылет в десять тридцать, прибытие в столицу Мальты Валлетту в три пополудни. Времени как раз хватило, чтобы выпить чашечку кофе, съесть пару яиц всмятку, забронировать номер в трехзвездочном отеле «Кастиль» и позвонить Питеру Фэддену. Мартен считал нужным рассказать о проблемах с полицией и о том, что он летит на Мальту. На том конце откликнулся робот голосовой почты, и Мартен оставил Фэддену номер своего мобильника. Перезвонив для верности в офис «Вашингтон пост», он сказал, что свяжется с Питером позднее, прямо сегодня. До посадки еще оставалось время, и Мартен принялся неторопливо сопоставлять вашингтонские события. Самое интересное случилось незадолго до прибытия детективов Герберта и Монро, под конец заупокойной службы. Французская журналистка Деми Пикар очень хотела знать, не упоминала ли Каролина перед смертью каких-то ведьм.
Ведьмы?
Нет, не совсем так: речь шла о «тех ведьмах».
Да и Каролина говорила про «тот ка…».
Если это комитет, разумеется… Но комитет или что другое, окажись Мерримен Фокс «седоволосым человеком», он, скорее всего, окажется и «доктором», которого Лорейн Стивенсон боялась до такой степени, что лишила себя жизни без колебаний.
И главное: комитет или ведьмы, Каролина и Деми Пикар имели в виду группу людей.
Валлетта, Мальта. 15.30
Доехав до отеля «Кастиль» на такси, Мартен устроился в удобном номере на третьем этаже. Из широкого окна открывался великолепный вид на гавань и крепость Сент-Анджело, стоящую на островке в море. По дороге из аэропорта водитель такси рассказал, что крепость была построена орденом госпитальеров для защиты от турок-османов.
— Можно сказать, это была война между госпитальерами и турками, но на самом деле встретились Восток и Запад, — горячо доказывал водитель. — Восток и Запад, христианство и ислам. Так что истоки нынешнего терроризма надо искать на Мальте, пятьсот лет назад.
Водитель говорил красиво и не слишком задумываясь, разумеется; но, глядя из окна гостиницы на фортификационные сооружения гавани, Мартен ощутил, как на него самого смотрит прошлое. Несмотря на солдатскую простоту, водитель может оказаться прав: безнадежное недоверие между Востоком и Западом вполне могло возникнуть несколько веков назад на крошечном средиземноморском архипелаге.
Сбрасывая усталость от перелета, Мартен принял душ, побрился, натянул легкий свитер, чистые брюки и твидовый спортивный пиджак. Хорошо, что он успел упаковать кое-какую одежду, второпях отправляясь из Манчестера в Вашингтон по зову Каролины.
Пятнадцать минут спустя, прихватив карту города, любезно предоставленную отелем, Мартен шел по Репаблик-стрит — торговому центру Валлетты. Осталось немного: найти улицу Сан-Гуан, или Сент-Джон-стрит, номер 200. Там, если Питер Фэдден ничего не перепутал, живет доктор Мерримен Фокс.
Планы на случай встречи с доктором Фоксом были уже готовы. В Лондоне, дожидаясь посадки на рейс, Мартен отыскал коммуникационную кабинку с интернет-соединением и при помощи собственного ноутбука открыл страничку архивов конгресса Соединенных Штатов. Добравшись до подкомитета по разведке и антитеррористической деятельности, где работал Майк Парсонс, Мартен нашел имя председателя: конгрессмен Джейн Ди Бейкер, демократ из штата Мэн. Дальнейший поиск в Интернете показал, что Джейн Бейкер сейчас находится в Ираке, в составе небольшой делегации конгресса.
Если Мерримена Фокса допрашивали в подкомитете три дня, как сказал Питер Фэдден, он должен прекрасно знать, кто такая Джейн Бейкер. Нанести визит и назваться Николасом Мартеном, помощником конгрессмена Бейкер; объяснить, что в стенограмме обнаружились какие-то неясности; сказать, что, коль скоро он, Николас Мартен, совершает поездку по Европе, включая Мальту, конгрессмен Бейкер дала ему поручение: обратиться к доктору Фоксу и получить разъяснения, которые позволят поместить окончательную редакцию стенограммы в архив конгресса. Если доктор Фокс будет так любезен…
Разумеется, план рискованный. В ответ запросто можно получить твердое: «Сожалею, но мои показания не могут быть изменены». А если Доктор Фокс решит связаться с офисом конгрессмена Бейкер в Вашингтоне и проверить, какого рода поручения выполняет сейчас помощник Николас Мартен, выйдет совсем нехорошо.
Впрочем, интуиция бывшего детектива подсказывала, что прием ему окажут скорее сердечный. Сердечно-настороженный, если комитет продолжает интересоваться прошлым доктора Фокса. Или сердечно-любезный, если между доктором и комитетом установились отношения взаимовыгодного сотрудничества, которыми Мерримен Фокс дорожит. В любом случае на разговор с глазу на глаз сердечности хватит. Как раз и можно будет задать несколько тактичных вопросов насчет доктора Стивенсон и Каролины Парсонс…
Где-то здесь, на Репаблик-стрит, есть площадь, где эта улица пересекается с Сент-Джон-стрит. За магазином игрушек и винной лавкой открылось яркое рекламное полотнище поперек улицы. Пройдя под ним, он оказался на площади Сент-Джон-сквер, где возвышались два собора: Тамплиеров и Святого Иоанна, построенный позднее, в семнадцатом веке. Мартен слыхал о том, как великолепен этот собор внутри, но снаружи храм казался суровой крепостью. Мальта в первую очередь всегда была цитаделью, в особенности ее столица Валлетта.
Сент-Джон-стрит оказалась не столько улицей, сколько длинной пологой лестницей, идущей вверх. Само собой, никаких автомобилей, одни пешеходы. В шестом часу вечера солнце стояло низко, и каменную лестницу пересекали длинные тени. Сегодня Мартен хотел только разыскать номер двести и составить впечатление о том, как живет этот человек. Если удастся его увидеть, будет совсем здорово… Позвонить доктору Фоксу Мартен планировал по возвращении в отель.
Дом номер двести смотрел на сто пятьдесят вторую ступень лестницы. Особнячок, похожий на все остальные здания по Сент-Джон-стрит: четыре этажа, на каждом по крытому балкончику. С балкончиков наверняка хорошо видно улицу.
Поднявшись еще на двадцать ступеней, Мартен повернулся. Интересно, весь особняк принадлежит доктору Фоксу или он занимает, к примеру, один этаж? Если весь особняк, то Фокс, возможно, достиг определенного достатка, занимаясь своими проектами — или просто запуская руку в секретные фонды. Если один этаж, кто знает… Одно, впрочем, ясно: жить здесь можно, только если ты достаточно крепок. Может, как бывший военный, Фокс выбрал этот дом не только из-за богатой истории острова, но и ради сохранения физической формы? Свидетельствует о характере: хочешь не хочешь, надо подниматься по лестнице, даже в старости. Разговаривая с Фоксом о докторе Стивенсон и Каролине Парсонс, не стоит забывать, что этот человек суров даже по отношению к себе самому.
24
С другой стороны, Фокс может не оказаться ни «доктором», ни «седоволосым». Нет, в самом деле: если он просто военный специалист? Руководил южноафриканской программой разработки биологического оружия, а когда программу свернули, вышел в отставку. Поседел на службе, только и всего. Сроду не слыхал ни о Каролине Парсонс, ни о Лорейн Стивенсон, на допросах говорил только правду и теперь отпущен с миром. Доживает свой век на Мальте в достатке и с чистой совестью.
Что тогда?
Обратно в Англию? В самом деле, к северо-западу от Манчестера ждет усадьба Бэнфилда. Еще эскизы надо подправить, спланировать земляные работы и ирригацию, рассаду заказать… Нет, можно и вернуться. Забыть про Каролину, про мужа и ребенка. Про то, как трупу доктора Стивенсон отрезали голову.
Но только не выйдет: Мерримен Фокс наверняка и «доктор», и «седоволосый». Находился в Вашингтоне с шестого по двадцать девятое марта; именно тогда разбились Майк и Чарли, именно тогда заболела Каролина. Он же — главный свидетель, вызванный в подкомитет конгресса для дачи показаний по щекотливому делу. В подкомитет, членом которого был Майк Парсонс. И кто, как не доктор Фокс, разбирается в смертельных инфекциях и в тайном их применении…
Конечно, Мерримен Фокс едва ли может быть ошибкой; Мартен, скорее всего, на правильном пути. Но даже если они с Фоксом встретятся, с какой стати тому откровенничать? С какой стати рассказывать о своих преступлениях? И почему бы Фоксу не убить Мартена, если ситуация покажется опасной? Способ всегда можно найти. Кстати, если Мартен сумеет-таки загнать его в угол, возможно и самоубийство. Ампула с цианистым калием, чего проще? А профессионал вроде Фокса вполне мог бы подготовить заранее что-нибудь более изысканное.
Питер Фэдден не ошибался, говоря Мартену, что тот относится к проблеме эмоционально. Иначе бы его здесь не было. Но теперь, стоя в тени дома, в котором живет Фокс, Мартен остро чувствовал, что никакой ошибки нет. Достаточно сделать один шаг, и либо у него, либо у достойного доктора будут крупные неприятности. Вплоть до летального исхода. При этом организация, которую представляет Фокс, неминуемо уйдет глубоко в подполье. И если даже Мартен узнает что-то важное, кто воспользуется результатами? Один в поле не воин. Пусть, к примеру, Фокс расколется, кому все это рассказать?
Если дело действительно так плохо — убийство конгрессмена Соединенных Штатов, его сына и жены, надругательство над трупом доктора Стивенсон, связь этих преступлений со слушаниями в подкомитете по разведке и антитеррористической деятельности, — ландшафтный дизайнер из Англии мало что сможет предпринять в одиночку. От опыта лос-анджелесского детектива из отдела по расследованию убийств толку будет немного: вопрос касается национальной безопасности Соединенных Штатов. Но хоть доказательств пока и нет, след свежий и ведет прямо к доктору Мерримену Фоксу. И когда Мартен встретится с ним лицом к лицу, самоконтроль должен быть полным. Эмоции до добра не доведут. Смысл неизбежного разговора прост: установить, является ли Мерримен Фокс тем самым «доктором» и «седоволосым» или не является. В случае положительного ответа останется лишь подключить Питера Фэддена. Остальное сделает вполне заинтересованная организация, которую не остановить и не запугать: «Вашингтон пост».
Мадрид, отель «Вестин палас». 19.30
— Здравствуй, Виктор.
Голос Ричарда в телефонной трубке успокаивал и вселял уверенность, как всегда.
— Рад слышать вас, Ричард. Я ожидал звонка раньше.
Взяв пульт и убрав звук телевизора, Виктор присел на краешке постели, отрываясь от подушек: отдых закончился.
— Как тебе отель?
— Замечательно.
— Сервис нормальный?
— Вполне. Спасибо, Ричард.
— Как прогулка по вокзалу Аточа?
— Я… — Тут Виктор заколебался.
— Ты выполнил мою просьбу? Обошел вокзал?
— Да, Ричард.
— Что ты подумал, увидев место, где от рук террористов погибло столько народу? Почувствовал, каково им было? Бомбы взрывались внутри вагонов: крики, разорванные на куски тела, кровь… Представил себе трусливых подонков, что оставили в вагонах рюкзаки со взрывчаткой и взорвали их сигналом с мобильника, сидя в безопасном месте за много миль от станции?
— Да, Ричард.
— И что ты ощутил?
— Печаль.
— А гнев?
— Да, и гнев тоже.
— Скорбь по невинным жертвам, гнев в отношении террористов? Именно так, Виктор?
— Да, я возненавидел террористов.
— Хотел бы их уничтожить?
— Очень хотел бы.
— Виктор, в стенном шкафу ты найдешь мешок с одеждой. Достань оттуда темный деловой костюм, белую рубашку и галстук. Размер должен подойти. Оденься и выходи на улицу. Напротив «Вестин паласа», через площадь, увидишь отель «Риц». Там будет жить президент, пока не покинет Мадрид. Войдешь в вестибюль, как все; там, в глубине, есть бар и салон. В салоне найдешь столик, откуда хорошо просматривается вестибюль, и закажешь чего-нибудь выпить.
— И все?..
— Посиди несколько минут и выходи в туалет. Выйдешь из туалета, осмотрись: президент со свитой занимает весь четвертый этаж, и у постояльцев на втором и третьем этаже могут быть сложности. Убедись, что ты смог бы при необходимости попасть туда сам. Попробуй также проникнуть на четвертый этаж, в лифте и по пожарной лестнице. Не проявляй излишней настойчивости, просто выясни, остановят тебя или нет. Потом допьешь в салоне заказанный коктейль и вернешься к себе, в «Вестин палас».
— Еще что-нибудь?
Пока все. Я позвоню завтра утром, тогда и расскажешь.
— Хорошо.
— Спасибо, Виктор.
— Вам спасибо, Ричард. Я серьезно.
— Знаю, Виктор. Спокойной ночи.
Замешкавшись немного, Виктор повесил трубку. Он ждал этого звонка целый день и с каждым часом нервничал все больше. Вдруг он им больше не нужен? И что тогда делать? Выйти на них никак нельзя. Однажды, в самом начале, к нему подошел рослый, с приятными манерами джентльмен по имени Билл Джексон. То было на стрельбище около дома, в Аризоне… Джексон предложил ему вступить в патриотическую! организацию под названием «Гвардия внутренней безопасности». В нее может войти любой мужчина или любая женщина — надо только уметь обращаться с оружием и быть готовым к решительным действиям в случае вторжения террористов. Есть еще Ричард: звонит почти каждый день в течение нескольких недель, но Виктор его так ни разу и не видел, хотя однажды сидел с ним в одной машине. Как с ним связаться — неизвестно.
Сегодняшнее ожидание далось Виктору дорого. Минуты и часы тянулись бесконечно. Что, если Ричард больше никогда не позвонит? Возвращаться в Аризону, к убогой и пустой жизни, из которой его только что выдернули? Получится опять, как уже много раз бывало: очередной шанс и очередной провал, и не по своей вине. Вечное проклятие. Виктор никогда не боялся работы, не жаловался, не опаздывал, но через несколько месяцев неизменно оказывался на улице, непонятно из-за чего. Работа всегда была грязная, тяжелая: кладовщик, водитель грузовика, повар в дешевой забегаловке или охранник, но задержаться на одном месте дольше пятнадцати месяцев не удавалось никогда. А потом такая удача: путешествие первым классом в города, о которых даже не мечтал, уважительное отношение… Неужели он потеряет и это? Господи! Тень грядущей катастрофы леденила душу; страх и отчаяние усиливались с каждой минутой. Глаза постоянно возвращались к молчаливому телефону, валявшемуся на кровати. Телефону, что должен был зазвонить несколько часов назад. В конце концов телефон милосердно ожил; голос Ричарда вернул Виктора к теплу — родного очага? Чуть позже, давая отбой, Виктор глубоко вздохнул и улыбнулся, чувствуя, как уходит напряжение.
Все по-прежнему в порядке.
Валлетта, Мальта. 20.35
Выйдя из гостиницы, Мартен двинулся вдоль Йорк-стрит. Человека, еще не отошедшего от перелета на другой континент, бодрил и освежал туман, наползавший со стороны Средиземного моря. Для визита Мартен выбрал темный спортивный пиджак, светлые брюки, голубую рубашку и бордовый галстук. В левой руке покачивался недавно купленный кейс, который пришлось осторожненько ободрать, чтобы не выглядел слишком новым. Внутри лежали несколько папок, блокнот и небольшой, только что приобретенный диктофон.
Даже пешком дороги только десять минут: миновать парк Баракка-гарденс, повернуть и пройти еще немного.
— Доктор с удовольствием встретится с вами, мистер Мартен, — заверила его экономка Мерримена Фокса, узнав, что дело касается поручения конгрессмена Бейкер. — К несчастью, у доктора мало свободного времени, и потому он предложил бы вам встречу в ресторане за обедом. В чем бы ни нуждалась миссис Бейкер, доктор готов предоставить любую информацию.
Итак, ровно в девять в кафе «Триполи», недалеко от Мемориала королевских ВВС — памятника британским пилотам, отражавшим итальянское и германское вторжение во время Второй мировой войны. Мемориал еще раз напомнил Мартену о непрерывной истории войн и о стратегическом значении острова-крепости. Сколько раз высаживались на маленьком острове бесчисленные захватчики? Действительно, очередная битва всегда ждет за поворотом, в полном согласии со старой пословицей…
Сама собой вспомнилась Десятая медицинская бригада и работы по созданию биологического оружия. Уж кто-кто, а Мерримен Фокс помнит эту пословицу наверняка. И принимает близко, очень близко к сердцу. Интересно знать, до какой степени. Может, программа свернута лишь официально? Может, на самом деле работы никто и не думал прекращать? Допустим, что так. Майк Парсонс вполне мог вскрыть этот факт на слушаниях в подкомитете. И обнаружить, что кое-кто из членов комитета желает любой ценой предотвратить огласку. Если так, хорошо бы знать почему. Ради какого секрета они могли без колебаний убить Парсонса?
От размышлений Мартена отвлек боевой вопль бродячего кота. Надо перейти широкий бульвар и свернуть, до кафе «Триполи» останется несколько шагов… Мерримен Фокс согласился сразу, и это хорошо, но осмотрительность прежде всего. Встреча в общественном месте обязывает гораздо меньше, чем допрос на заседании комитета. В присутствии посторонних можно отвечать — или уклоняться от ответов по желанию. Ограничиться намеками, а то и вежливо промолчать, по усмотрению, И если бы Мартена интересовало биологическое оружие! Его вопрос] касаются Каролины и доктора Стивенсон — материя даже более деликатная. Как ни старайся, как ни хитри, слишком многое зависит от само го Фокса.
20.45
Кафе «Триполи», где над входом уютно светил большой медный фонарь, отыскалось в узеньком переулочке, каменными ступенями уходившем круто вниз. Остановившись наверху, Мартен смотрел, как три посетителя выходят из кафе и направляются в его сторону. Мартен отступил в темную подворотню за спиной; три человека прошли мимо, не заметив. Отлично! Теперь остается подождать: Мартен специально подошел заранее, чтобы взглянуть на доктора Фокса. Хоть мельком, но нужно увидеть его первым. Это лицо и эти седые волосы… Невелико преимущество, но все-таки.
20.55
Прошло десять минут, и Мартен забеспокоился: вдруг Фокс пришел заранее и сидит внутри? Придется, наверное, спускаться самому. Пока Мартен колебался, у верхнего конца переулка затормозило такси. Пассажирами оказались мужчина и женщина; Мартен отступил в сумрак подворотни. Первой мимо прошла женщина, молодая, темноволосая и очень привлекательная. За ней мужчина: средний рост, обычное телосложение, плечи развернуты, серый рыбацкий свитер и темные брюки. Лицо энергичное, морщины глубокие… И волосы. Та самая густая снежно-белая, театрально выразительная грива. Питер Фэдден описал его очень точно: «похож на Эйнштейна».
Мартен дал им войти; вытащив из кейса диктофон, положил его во внутренний карман пиджака. Подождав еще немного, покинул подворотню и направился вниз, к медному фонарю у входа в кафе.
* * *
— Добрый вечер, сэр!
Жизнерадостный лысый метрдотель в черных брюках и накрахмаленной рубашке приветствовал Мартена, едва тот успел переступить порог. За спиной метрдотеля синел воздух в прокуренном помещении и звучала джазовая мелодия. Фортепиано.
— Я пришел на встречу с доктором Фоксом. Меня зовут Мартен.
— Вас ждут, сэр. Следуйте за мной, пожалуйста.
Вслед за метрдотелем Мартен спустился по лестнице в полуподвальный этаж с баром, где за двумя десятками столиков обедали постоянные клиенты. Свободных мест не было, но ни доктора Фокса, ни его спутницы Мартен не заметил.
— Сюда, сэр.
За деревянной перегородкой, с окошками из матового стекла, обнаружился отдельный кабинет. Пропуская Мартена внутрь, метрдотель объявил:
— Мистер Мартен!
26
За столом сидели четыре человека: Фокс, молодая девушка и еще двое. Этих последних увидеть здесь Мартен никак не ожидал. Он познакомился с обоими в Вашингтоне менее двух суток тому назад: капеллан конгресса преподобный Руфус Бек и французская журналистка Деми Пикар.
— Добрый вечер, мистер Мартен. — Мерримен Фокс протянул руку, вставая из-за стола. — Позвольте представить моих гостей. Кристина Валлоне, — Фокс кивнул в сторону своей спутницы, — преподобный Руфус Бек и мадмуазель Пикар.
— Рад нашей встрече, — произнес Мартен, на мгновение встречаясь взглядом с Деми Пикар.
Мадмуазель Пикар и бровью не повела.
— Очень любезно с вашей стороны согласиться на встречу так скоро и в такой приятной обстановке, — обратился Мартен к доктору Фоксу.
— Всегда рад помочь работе конгресса Соединенных Штатов, если это в моих силах. К несчастью, у меня мало времени, мистер Мартен. С разрешения наших гостей мы могли бы отойти к стойке — там будет удобнее.
— Да, конечно.
Мерримен Фокс проводил Мартена к стойке бара у лестницы. Марте успел бросить еще один взгляд на Деми Пикар; та следила за ним внимательно, хотя и незаметно. Появление Мартена ее удивило и явно не обрадовало.
Преподобный Бек тоже не подавал виду, хотя Мартен не сомневался, что его узнали. В палате Каролины Руфус Бек разглядел его хорошо. Тогда, по словам Деми Пикар, он даже поинтересовался у медсестры, кто такой Мартен.
— Какие разъяснения хотела бы получить конгрессмен Бейкер? — спросил Фокс.
Народ у стойки больше не толпился. Фокс и Мартен стояли с краю, в одиночестве.
Положив кейс на стойку, Мартен извлек из него папку; потянувшись за ручкой, незаметно включил диктофон во внутреннем кармане пиджака. Ничего не спрашивая, бармен налил каждому порцию виски.
— Вопросов несколько, доктор.
Мартен напомнил себе, что главная задача — определить, действительно ли Фокс тот самый «доктор» и «седоволосый». Самое скверное, Мартен в глаза не видел той стенограммы и потому мог только догадываться, о чем шла речь на заседании подкомитета. Придется фантазировать на тему Десятой медицинской бригады и пользоваться скудными сведениями, добытыми в Интернете по возвращении в гостиницу. И немногими словами Каролины и доктора Стивенсон — за несколько секунд до самоубийства.
В папке сверху лежал рукописный листок — записи, якобы сделанные во время телефонного разговора с конгрессменом Бейкер.
— Проект разработки биологического оружия в Десятой медицинской бригаде назывался «Программа D», а не «Программа В»?
— Да, — ответил Фокс, пригубив свой бокал.
Сделав пометку, Мартен перешел к следующему вопросу.
— Вы показали, что все разработки, включая сорок пять штаммов сибирской язвы, штаммы возбудителей бруцеллеза, холеры и чумы, культуры экспериментальных вирусов, а также средства доставки полностью документированы и впоследствии уничтожены.
— Да, — подтвердил Фокс, делая второй глоток.
Впервые Мартен заметил, какие длинные у него пальцы. Приглядываясь к телосложению доктора, он усомнился в первом впечатлении: под грубым свитером не разглядеть мускулов, даже если Фокс в хорошей физической форме, как Мартен предположил заранее. В любом случае не стоит отвлекаться. Настораживать доктора Фокса тоже не стоит.
— В тысяча девятьсот девяносто третьем году президент Южной Африки объявил, что все запасы биологического оружия уничтожены. Проводились ли с тех пор эксперименты на людях?
— На этот вопрос я ответил на слушании в подкомитете вполне определенно, — сказал Фокс, со стуком поставив бокал на стойку. В голосе его прорезались нотки раздражения. — Нет, никаких экспериментов; биологические материалы уничтожены вместе с описанием методов их получения.
— Спасибо, — кивнул Мартен, делая очередные пометки.
Судя по достаточно теплому приему, Фокс легенду Мартена проверять не стал. Вряд ли он был бы так любезен после звонка в офис конгрессмена Бейкер — на всякий случай… Однако вопросы ему не нравятся. Скорее всего, доктора раздражает недоверие. Мало ему допросов в подкомитете, так еще повторять то же самое какому-то младшему клерку. Да и кому не хотелось бы покончить с неприятным делом раз и навсегда?
Но терпение у него иссякает. С одной стороны, хорошо: может проговориться, если забросать его вопросами, с другой — плохо: может оборвать разговор. Лучше действовать быстро.
— Прошу прощения, осталось не так много…
— Так не тяните, пожалуйста, — раздраженно фыркнул Фокс, поднимая бокал своими длинными пальцами.
— Возможно, мне следовало сказать сразу, — начал Мартен извиняющимся тоном. — Часть вопросов связана с внезапной гибелью Майкла Парсонса, конгрессмена от штата Калифорния. Парсонс оставил памятную записку для конгрессмена Бейкер, и эта записка обратила на себя внимание лишь недавно. Там говорится о консультации с доктором Стивенсон, которая была не только терапевтом, но и вирусологом, если я не ошибаюсь. Она также лечила супругу конгрессмена Парсонса, Каролину. Вы знали доктора Стивенсон?
— Нет.
Посмотрев на свои записи, Мартен решился. Самое время нажать как следует.
— Вот как? В памятной записке говорится, что на протяжении слушаний вы и доктор Стивенсон неоднократно встречались частным образом.
— Впервые слышу это имя. Понятия не имею, о ком вы говорите, — отрезал Фокс. — И думаю, что посвятил конгрессмену Бейкер достаточно времени.
С этими словами он опустил бокал на стойку и повернулся, чтобы уйти.
— Простите, доктор, — не унимался Мартен, — но памятная записка конгрессмена Парсонса поставила под сомнение правдивость ваших показаний. По крайней мере, в той части, что касается экспериментальны вирусов.
— То есть?..
Фокс развернулся обратно; лицо его порозовело от гнева.
— Я не хотел вас обидеть!.. — Мартен вспомнил о роли посланца, не несущего персональной ответственности за свои слова. — Задаю вопросы от имени конгрессмена Бейкер, не более того. Конгрессмен Парсонс погиб, и теперь его ни о чем не спросишь. Сейчас, когда вам известно о его памятной записке, требуется только одно: для окончательного варианта стенограммы подтвердите, что ваши показания под присягой составляют истину. В той мере, разумеется, в какой она вам известна.
Снова подхватив бокал длинными пальцами, Мерримен Фокс произнес ледяным тоном:
— Да, мистер Мартен: мои показания содержат правду, только правду, и ничего, кроме правды.
— Включая вирусы? Ни один человек не был заражен этими вирусами позднее тысяча девятьсот девяносто третьего года?
Сверля Мартена холодным взглядом, Фокс взялся за бокал обеими руками; подушечки больших пальцев легли на край.
— Включая вирусы.
— И последнее. — Мартен понизил голос. — Вас когда-нибудь называли просто «доктором»?
Прежде чем ответить, Фокс допил виски.
— Да, так меня называли и называют сотни людей. До свидания, мистер Мартен. Передайте конгрессмену Бейкер мои наилучшие пожелания.
Поставив пустой бокал на стойку, доктор Мерримен Фокс вернулся К своему столу и своим гостям.
* * *
— Боже милостивый, — пробормотал Мартен, вспомнив, что дышать все-таки надо.
Он мог бы и не заметить, так быстро и просто все случилось. Вот оно: сам все показал, и просить не надо… Да, у Мерримена Фокса седые волосы. Да, его называют «доктором», но разве это неопровержимая улика? Ни седина, ни докторское звание не дают полной уверенности. Не делают его человеком, который если и не занес Каролине инфекцию собственными руками, то организовал убийство.
Но доказательство нашлось само.
За событиями последних дней важнейшая примета просто вылетела у Мартена из головы — пока он не увидел, как необычно длинные пальцы Фокса подхватывают и опускают бокал. Каролина упомянула эти пальцы, звоня в Манчестер, когда просила Мартена приехать.
«Мне он не нравится».
Вот что сказала она после укола, сделанного доктором Стивенсон. Когда в палате клиники появился человек с седой головой.
«Меня все пугает: как он смотрит, как трогает мое лицо и ноги своими отвратительными длинными пальцами».
И не просто длинные пальцы! Когда Фокс взялся за бокал обеими руками и в раздражении придавил большими пальцами край, Мартен припомнил и остальное.
«Меня все пугает: как он смотрит, как трогает мое лицо и ноги своими отвратительными длинными пальцами; и этот жуткий крестик на кончике большого пальца. Там еще кружочки такие…»
Действительно, бледная татуировка на большом пальце левой руки: Две черты под прямым углом, на каждом из четырех концов креста по кружку.
Можно не заметить, но Мартен заметил-таки. Как заметила умирающая в мучениях и страхе женщина. Тогда слова были непонятны, но сейчас настал момент света и истины.
Он нашел, кого искал.
27
Опустив руку в карман, Мартен выключил диктофон. Сомневаться, именно доктор Фокс организовал убийство Каролины, больше не приходилось, но только разговор не тянет на доказательство. Не тянет на доказательство преступления и крестик. Питеру Фэддену этого не хватит, чтобы начать расследование силами «Вашингтон пост». Нужна конкретная и недвусмысленная информация. Вытянуть что-нибудь еще из Фокса нечего и надеяться; он теперь небось звонит в офис конгрессмена Бейкер — выясняет, кто такой Николас Мартен… Теперь к нему и на милю не подойти.
— Мистер Мартен?
Деми Пикар приближалась к нему в одиночку. Интересно, что она здесь делает? Опять вместе с Беком, но это не удивительно: девушка пишет книгу о духовенстве и политике, и Руфус Бек там упоминается. А вот что они забыли на Мальте, за одним столом с Меррименом Фоксом, всего через несколько дней после похорон Каролины?
— Мисс Пикар, — улыбнулся Мартен. — Рад встрече…
Мисс Пикар не стала улыбаться в ответ.
— Почему вы на Мальте? — спросила она сердито, не повышая голоса. — И как вас занесло в этот ресторан?
— Я как раз вам хотел задать тот же самый вопрос.
— Доктор Фокс и преподобный Бек — старые друзья! — заявила Деми Пикар решительно. — У нас запланирована встреча с группой западного духовенства, путешествующей по Балканам. Мы остановились на один день, чтобы преподобный Бек мог повидать доктора Фокса…
— Вы, похоже, неплохо знаете преподобного Бека.
— Да.
Тогда, быть может, вы сумеете объяснить, как черному священ-нику удалось подружиться с офицером южноафриканской армии времен апартеида, возглавлявшим проект создания биологического оружия. Оружия, призванного уничтожить черное население Африки.
— Вам придется спросить преподобного Бека самому.
— А если я спрошу вас насчет «тех ведьм»?
— Даже и не думайте!
— Правда?
— Я ничего не скажу.
А между тем разговор затеяли вы сами, — покачал головой Мартен. — Сами ко мне подошли, помните?
— Деми!
Мартен и Деми Пикар повернулись на знакомый голос. К ним приближался Руфус Бек в компании привлекательной спутницы Мерримена Фокса, Кристины Валлоне.
— Доктору Фоксу пришлось уйти: срочное семейное дело. Он просил проводить вас и Кристину до гостиницы, — сказал Руфус Бек, обращаясь к Деми Пикар.
Деми замялась: предложение явно пришлось ей не по вкусу.
— Спасибо, — ответила она вежливо. — Мне надо в туалет; встретимся наверху.
— Разумеется. Приятно было с вами встретиться еще раз, — обратился Бек к Мартену. — Надеюсь увидеть вас вновь — быть может, скоро.
— Буду польщен, ваше преподобие.
Пятью минутами позднее Мартен смотрел, как растворяются в клубах тумана красные огни такси, увозящего Руфуса Бека, Кристину и Деми Пикар. Обернувшись, он убедился, что дверь кафе «Триполи» остается закрытой. На сырых каменных ступенях никого. Интересно, как Фоксу удалось покинуть кафе, не проходя мимо Мартена? Впрочем, может он и не уходил никуда… Теперь это не имеет значения.
По дороге в гостиницу Мартен обдумывал последние слова Деми Пикар. Ради них она задержалась на секунду у стойки.
«Не знаю, кто вы на самом деле такой и чего добиваетесь, — сказала она запальчиво, — но держитесь от нас подальше. Вы только все испортите!»
Сказала и сразу пошла наверх, где ждали Руфус Бек и Кристина.
«Все испортите». Что она имела в виду?
По дороге, пройдя Мемориал королевских ВВС и парк, Мартен вспомнил слова преподобного Бека.
«Приятно было с вами встретиться еще раз. Надеюсь увидеть вас вновь — быть может, скоро».
Увидеть вновь?
Стало быть, Бек помнит, кто он такой. Помнит встречу в палате Каролины. Тогда разговора о профессии Мартена не было; может статься, Бек и не усомнился, что он работает на конгрессмена Бейкер, но в любом случае такое совпадение не могло остаться без комментария за столом. К тому же Мартен не только упомянул имена Каролины и доктора Стивенсон, он еще и сочинил историю о памятной записке Майкла Парсонса, ставя под сомнение правдивость показаний доктора Фокса на слушании в подкомитете конгресса. Обед закончился скорее, чем предполагалось; на месте Фокса Мартен и сам заторопился бы.
28
Мадрид. 22.40
Огни ночного Мадрида проплывали мимо. Там, позади, остался паласио де ла Монклоа, резиденция премьер-министра Испании, и обед вместе с новоизбранным премьером, куда были приглашены два десятка капитанов испанской промышленности.
Всего в президентском лимузине находились четыре человека: агент секретной службы за рулем, другой агент рядом с водителем, сзади — президент Джон Генри Харрис и старший агент Хэп Дэниелс. При отключенной системе внутренней связи разговора президента с руководителем отряда безопасности не слышал никто.
Кортеж стал заметно скромнее: президентский лимузин, два джипа секретной службы, позади «хаммер» службы связи. Ни «скорой помощи», ни штабного автомобиля, ни прессы — скромная поездка в престижный пригород Ла-Моралеха, где живет Эван Берд. Почему бы президенту не выпить глоток виски со старым другом? Известный корреспондент сети телевизионных новостей, Берд служил в свое время пресс-секретарем предшественника Генри Харриса, президента Чарльза Кэбота. Пресс-секретарем президента Харриса он пробыл совсем недолго; уйдя в отставку, поселился в Мадриде. Повидав друга, Харрис отправится обратно в отель «Риц», где для президента и его свиты снят весь четвертый этаж. Можно будет наконец выспаться.
— Самолет, на борту которого находились конгрессмен Парсонс и его сын, разбился в результате ошибки пилота.
Хэп Дэниелс читал запись, сделанную от руки в обычном блокноте. Никаких компьютеров — следовательно, никакого перехвата сообщения, идущего по электронным каналам общего пользования. Дэниелс лишь сообщал содержание разговора по безопасной линии — личному телефонному каналу президента.
— По крайней мере, таковы результаты официального расследования, — продолжал он. — Машина оказалась исправной.
— Ну, официальная точка зрения давно известна, Хэп. Это все, что те6е удалось раскопать?
Если говорить о самой катастрофе, то да. Есть, правда, одна деталь. О ней, кажется, никто не знает или, по крайней мере, никто не упоминает. Миссис Парсонс только случайно не разделила участь своих родных. В последнюю минуту ее планы переменились; в Вашингтон она прилетела позже, коммерческим рейсом. Выглядит чистой случайностью. Никаких причин подозревать грязную игру нет. Публичных заявлений по этому поводу Каролина Парсонс тоже не делала. Трагическое стечение обстоятельств, не более того.
— Трагическое стечение обстоятельств?..
— Да, сэр.
Президент Харрис рассеянно кивнул, размышляя о значении эпизода, но задерживаться на нем не стал.
— Что за человек сидел тогда в палате Каролины? Тот, кому она предоставила право доступа к личным бумагам?
— О нем мы ничего нового не узнали. Николас Мартен, эмигрант, живет теперь в Англии, в Манчестере, занимается ландшафтным дизайном. Знает семью Парсонс очень давно, по крайней мере, так он объяснил вашингтонской полиции. Там полагают, что их с Каролиной связывают отношения личного характера. Мартен говорит, простая дружба; доказательств нет, но подозревать шантаж нет никаких оснований.
— Почему полиция им заинтересовалась?
— После смерти миссис Парсонс он упорно звонил ее лечащему врачу. Хотел расспросить об обстоятельствах, но та на разговор не пошла, ссылаясь на врачебную тайну. В тот же день врача убили, и полиция заподозрила Николаса Мартена в причастности. Причин для ареста не обнаружилось, и его просто отправили обратно в Англию, посадив на самолет. На прощание дали добрый совет: сидеть тихо и забыть о Вашингтоне.
— Что нам известно об убийстве врача Каролины Парсонс?
— Жуткое дело, мистер президент. Ее обезглавили.
— Обезглавили?
— Да, сэр. Голову так и не нашли. Полиция на эту тему не распространялась; теперь к делу и ФБР подключено.
— Когда планировалось поставить в известность Белый дом?
— Не знаю, сэр. Возможно, они не видят необходимости.
— Но зачем отрубать голову?..
— Допустим, террористический акт. Исламские фундаменталисты.
— Допустить можно что угодно. Я хочу знать, а пока никто ничего путного не сообщает. Попроси кого-нибудь из хороших знакомых в ФБР держать тебя в курсе дела. Скажи, что президент лично интересуется расследованием, но не хочет провоцировать шумиху в прессе. Нам незачем дразнить исламский мир. Тем более они могут не иметь отношения.
— Да, сэр.
— Теперь о Каролине Парсонс. Я хочу знать, когда, как и чем она заразилась, как ее лечили. Историю болезни, от первоначального диагноза и до смерти. Здесь я тоже не хочу огласки: действуй как можно тише. Довольно того, что погибли четыре человека на протяжении нескольких дней. И все друг с другом связаны.
— Есть еще одна подробность, мистер президент, — вам стоит знать. Если это и не важно. Конгрессмен Парсонс…
— Что такое?
— За последнее время он дважды искал личной встречи с вами. Первый раз в процессе слушаний в подкомитете по терроризму, а потом по окончании работы комитета.
— Откуда это известно?
— Его секретарь обращалась с запросами, но ни разу не получил» ответа.
— Майк Парсонс мог со мной говорить, когда хотел. В моем штабе от руководителя до секретарши все это знают. Как такое могло получиться:
— Не знаю, сэр. Вам придется спросить самому.
Замолчав, Хэп Дэниелс потрогал рукой гарнитуру; притормозив, лимузин накренился, круто разворачиваясь вправо. Под колесами зашуршал асфальт длинной подъездной аллеи.
— Спасибо, — произнес Дэниелс в микрофон. — Приехали, сэр: резиденция мистера Берда.
29
Эван Берд встретил его как старого друга, будто виделись последний раз еще в школьные годы. Не церемонясь, он заключил Харриса в медвежьи объятия.
— Здорово, что ты приехал, Джон!
Мимо разукрашенного фонтана, по дворику, вымощенному изразцами, они прошли в уютный кабинет с баром и мягкими кожаными креслами. Панели темного дерева по стенам, в камине потрескивает огонь…
— Не так плохо для государственного служащего на пенсии, — осклабился Берд. — Присаживайся. Что будешь пить?
— Право, не знаю. За сегодняшний день чего только не перепробовал. Воду или кофе, пожалуй. Черный, если можно.
— Еще как можно!
Подмигнув, Берд нажал на кнопку интеркома. Перейдя на испанский, он потребовал кофе, потом опустился в свободное кресло.
На восьмом десятке Эван Берд одевался просто. Под кремовыми брюками и такого же цвета свитером угадывалось брюшко, но полнота не выглядела болезненной. Длинные седые волосы и элегантные бачки практически не изменились за долгие годы. Берд работал на телевидении и вращался в кругах вашингтонской политики почти сорок лет, пока не уехал в Испанию. Но даже сейчас его коллекции визитных карточек позавидовал бы иной вашингтонский инсайдер. Практически он знал всех, кого стоит знать, и влияние его оставалось весьма значительным, хотя с виду и не скажешь.
— Ну, и как оно? Трудный день? — спросил Берд.
— Даже не знаю. — Харрис перевел взгляд на огонь в камине. — Испания полна противоречий. Премьер-министр — неплохой парень: добрее, пожалуй, чем следовало бы, и слишком социалист, чтобы подтолкнуть в нужную сторону экономику. Но те, с кем мы обедали, — народ серьезный. Консерватизм они полагают чертой национального характера. Не против, чтобы в них вкладывали деньги, но и сами способны на инвестиции. Лидеры делового мира Испании хотят занимать достойное место на глобальном рынке, наравне со всеми. По этой и другим причинам отношения со своими политиками у них сложные; премьеру, однако, хватило характера их пригласить. Не откажешь в честности и смелости. Ну, и есть проблемы, общие для всех: терроризм, например. Кто знает, где оно взорвется завтра? Осторожничают…
— А Франция и Германия?
— Ты же читаешь газеты, Эван. Телевизор смотришь… Наверняка видишь не хуже меня. Плохи дела.
— Что собираешься предпринять?
— Не знаю. — Президент отвел взгляд, но совсем ненадолго. — Решительно не знаю.
— Ваш кофе, сэр! — чирикнул интерком по-испански.
— Gracias, — ответил Берд, вставая с кресла. — Пойдем, Джон. Выпьем кофе в гостиной.
Глядя, как поднимается на ноги президент Харрис, Берд широко улыбался.
— Я приготовил тебе сюрприз.
— Можно потом, Эван? — простонал президент. — Я слишком устал, и сегодня особенно.
— Не бойся. Тебе понравится.
В гостиной ожидали семь человек, и ни одного нового лица. Вице-президент Соединенных Штатов Гамильтон Роджерс, государственный секретарь Дэвид Чаплин, министр обороны Теренс Лэнгдон, председатель Объединенного комитета начальников штабов генерал ВВС США Честер Китон и те, с кем Харрис расстался в Риме: руководитель президентского штаба Том Каррен, старший политический советник Джейк Лоу и советник по национальной безопасности доктор Джеймс Маршалл.
Переступив порог последним, Эван Берд закрыл дверь.
— Действительно редкий сюрприз, джентльмены, — заметил Харрис спокойно, стараясь не выказывать удивления. — Чему обязан?..
— Мистер президент! — начал Лоу. — Как вам известно, саммит НАТО в Варшаве состоится в ближайшие дни. Ранее, когда мы вводили войска в Ирак, вызывая недовольство Франции и Германии, наши люди еще не успели занять нужные места. Теперь они готовы. Информированность и надежность наших друзей заслуживает полного доверия.
— Каких друзей? О чем вы говорите?
— Мы уже упоминали о немыслимой катастрофе, — подал голос советник по национальной безопасности Маршалл. — О возможности взятия под контроль группой террористов всего Ближнего Востока — и всех запасов нефти. Предотвратить такое развитие событий возможно, лишь перехватив инициативу. В частности, мы не можем допустить разногласий в ООН. Наши верные друзья утверждают, что, если против нашей политики не будут возражать Германия и Франция, Россия и Китай также не причинят беспокойства.
— Не причинят?..
— Нет, сэр, не причинят.
Знакомые лица — можно сказать, вторая семья… Друзья и советники, уже который год — как Джейк Лоу и Джим Маршалл. Что за чертовщина?
— Тогда я хочу знать, кто такие «мы» и в чем состоит «наша» политика на Ближнем Востоке!
— К сожалению, мы не имеем права посвящать вас в подробности, мистер президент, — объяснил министр обороны Теренс Лэнгдон прямо и просто. — Нам необходима ваша санкция на физическое устранение нынешних лидеров Франции и Германии.
— Физическое устранение?..
Вот так. Сначала Лоу и Маршалл, теперь вся команда. Как это понимать? Консервативные республиканцы вроде него самого. Столько сделали, чтобы его, Харриса, сначала выдвинули кандидатом в президенты, потом благополучно избрали.
— Вы имеете в виду политическое убийство, мистер Лэнгдон?
Генри Харрис внутренне содрогнулся, постигая очевидное. Никакой он не президент и никогда не был. Пешка, поставленная кем-то на нужную клетку. Разумеется, он сделает, как ему скажут: с чего бы им сомневаться?
— Кто такие «наши верные друзья»? — требовательно спросил Харрис.
— Члены организации, способной гарантировать наши интересы. Благодаря им те, кто придет на смену президенту Франции и канцлеру Германии, целиком и полностью поддержат наши решения.
— Понятно.
Спрашивать, что это за «организация», явно не имело смысла. Все равно не скажут. Положив руки в карманы, президент Харрис отошел к окну, за которым спал стриженый сад и уютно светили фонари. В густой тени скучали два агента секретной службы, и наверняка поблизости скрывались другие.
Президент Харрис молчал, стоя спиной к высшим должностным лицам государства. Подождут… Ему надо подумать. Как это вышло и каким будет следующий шаг? Что там говорил Джейк Лоу?
«Ранее, когда мы вводили войска в Ирак, вызывая недовольство Франции и Германии, наши люди еще не успели занять нужные места. Теперь они готовы».
Наши люди.
Готовы.
Теперь готовы.
Что бы ни представляла собой «организация», в нее входит вся команда президента, сомнений быть не может. Здорово. Их планы составились не вчера, и теперь в каждой серьезной стране нужные люди стоят на нужном месте. Включая его самого. Президент Харрис отвернулся от окна и шагнул навстречу советникам и министрам.
— Принадлежит ли к вашей «организации» Гарри Иверс? Председатель Национальной комиссии по безопасности на транспорте? Вы его прекрасно знаете. Он еще руководил расследованием катастрофы самолета конгрессмена Парсонса.
Харрис повернулся к Тому Каррену, руководителю президентского штаба:
— Незадолго до смерти конгрессмен Парсонс добивался встречи со мной. Дважды. В процессе слушаний в подкомитете по разведке и антитеррористической деятельности и сразу по окончании. Парсонс имел право встречаться со мной когда угодно. Что могло ему помешать?
— У вас был слишком плотный график, мистер президент.
— Ерунда, Том.
Не спеша президент Харрис посмотрел в глаза каждому по очереди. Восемь пар глаз.
— Конгрессмен Парсонс что-то раскопал. В связи с южноафриканской программой создания биологического оружия. В подкомитете допросили доктора Мерримена Фокса и сочли программу свернутой. Полагаю, это не совсем верно. Вы, вместе с вашими «верными друзьями», фальсифицировали результаты расследования. Убежденному консерватору, Майку Парсонсу не следовало бы выносить сор из избы, но вместо того он захотел встретиться со мной. Вот вы его и убили.
Гнетущую тишину нарушил советник по национальной безопасности Маршалл:
— На него нельзя было полагаться, мистер президент.
— На его сына тоже? — внезапно рассвирепел президент. — На экипаж того самолета и на остальных пассажиров?
— Мы имеем дело с вопросом национальной безопасности, — сухо заметил Джеймс Маршалл.
— А его жена?
— Кто знает, что он успел ей рассказать? Врач сделал Каролине Парсонс инъекцию; угрозы больше нет.
— Доктор Стивенсон?
— Да, сэр.
— И в награду ей отрезали голову?..
— Она слишком сильно испугалась и стала фактором риска. Пришлось ее ликвидировать.
Как просто! Все сейчас оценивают его, молча и внимательно. Включая старого друга Джейка Лоу и радушного хозяина Эвана Берда.
— Господи, помилуй… — беззвучно прошептал Генри Харрис.
Друзей у него, оказывается, нет. Ни одного. Как там говорил Джейк Лоу?
«Ранее… наши люди еще не успели занять нужные места. Теперь они готовы».
И оружия раньше не было. Теперь есть.
— Вы, надо полагать, планируете войну с применением биологического оружия? Против мусульманских государств?
— Господин президент.
Вице-президент Гамильтон Роджерс сделал шаг, становясь впереди доктора Маршалла. Блондин с темными глазами, в которых сверкает беспокойный огонь; десятью годами моложе президента и куда консервативнее. На самом деле Харрис не хотел идти на выборы в связке с ним: получалось слишком много консерватизма, даже на двоих. Джейк Лоу, однако, убедил Генри Харриса, что так больше шансов на победу. Теперь ясно, в чем дело: Роджерс — один из них, кем бы они ни были.
— Итак, ради безопасности государства мы просим вашей санкции на физическое устранение президента Франции и канцлера Германии. Пожалуйста.
Пожалуйста? Очень мило. Интересно, каким способом Харриса убьют, если он откажется? Тогда, строго по закону, вице-президент станет президентом и санкционирует «физическое устранение». Каждый из них на высоком посту, и у каждого — обширные связи. Президент Соединенных Штатов не может верить никому, сверху донизу. Даже собственному секретарю, который с ним двадцать лет, лучше не доверять. Он один как перст. И уж конечно, нельзя полагаться на секретную службу, включая старшего агента Хэпа Дэниелса. Надо для начала выиграть время, тогда есть шанс разрушить их планы. Армагеддон еще можно предотвратить.
— Когда и где планируется устранение? — спросил Харрис.
— На саммите НАТО в Варшаве. На глазах у всего мира.
— Понимаю, — кивнул президент.
Советники смотрели, ожидая ответа.
— Не сейчас, — сказал президент негромко. — Для начала я возвращаюсь в отель. Хочу выспаться и подумать.