Пока рабочие один за другим расходились по домам, Тритон прошёл на кухню и открыл холодильник. Хотелось приготовить для Софии хороший ужин. После четырёх дней без каких-либо попыток прикоснуться к ней Тритон чувствовал себя, будто наркоман при ломке. Сегодня вечером, после ужина, он включит всё своё очарование. Никакой тяжёлой артиллерии, говорил он себе. Ничего радикального, может быть, только взять её за руку и всё, никаких поцелуев. Иначе она снова закроется.

София по телефону разговаривала со своей подругой Франческой.

— Жалко… нет, нет, обо мне не волнуйся. Мой медработник отлично обо мне заботится. — Тритон продолжал слушать. — Раз тебе надо ехать в Сан Франциско, — продолжала София, — тут уж ничего не поделаешь… Надеюсь, у тебя будет время не только на работу, но и посмотреть достопримечательности… Ладно, пока. — Она положила трубку. — Через секунду он услышал её шаги в коридоре. — Грег, подождите, не уходите, — окликнула София одного из рабочих.

— Да, мисс Бейкер?

— Я тут на днях краем уха слышала, что ваша жена сейчас не работает?

Тритон понял, что Грег заколебался, прежде чем ответить:

— Да?

— Я хотела спросить, не сможет ли она прийти ко мне завтра. У меня найдётся для неё работа.

Тритон прервал ревизию содержимого холодильника. Работа? Это какая ещё работа? Она что, собирается его заменить? Его словно ледяной водой окатило.

— Работа? — изумлённо переспросил Грег.

— Да, мы скоро откроемся, и мне понадобятся экономка и повар.

Теперь Тритона накрыло волной облегчения. София не хотела, чтобы он ушёл. У него ещё был шанс.

— Я первым делом с утра отправлю её к вам, — разнёсся по дому голос Грега.

— До свидания, — прощебетала, прощаясь, София.

Входная дверь закрылась, и через минуту София возникла в дверях кухни.

— У меня есть время принять душ перед ужином? — спросила она, взглянув в направлении Тритона.

Душ, после которого она вся будет пахнуть цветами и сладостями, сидя прямо напротив него? Он справится? Вряд ли.

— Конечно, я пока что-нибудь приготовлю. Хотите чего-нибудь особенного?

Она покачала головой:

— Удивите меня.

Тритон тяжело сглотнул. Удивить — это сколько угодно. Удивилась бы она, узнав, что у него всё поднимается от одного взгляда на неё в шортах и в футболке? Он не отводил глаз, пока она шествовала по коридору. Ему показалось, или сегодня она виляла своей сладкой попкой больше обычного? Или он просто уже с ума сходил?

Он покачал головой и вернулся к холодильнику. Будет лучше, если он сосредоточится на ужине, а не на идеальных округлостях нижней части её стройного тела или этих бесконечных гладких ногах. С чего ей взбрело в голову расхаживать в шортах по дому? Она что, над ним издевалась?

Тритон решил приготовить много салата. Он заметил, с каким удовольствием София поглощала всякую зелень. Когда София выйдет из душа, он просто закинет что-нибудь из морепродуктов на гриль, и она будет счастлива.

В одном из кухонных шкафов он нашёл бутылку вина. Красное с морепродуктами? Ну что ж, не такая уж большая разница. Ему хотелось, чтобы она расслабилась после бокала вина, а белого нигде не обнаружилось. Пришло время снова пройтись по магазинам. Только завтра.

Он вскинул голову на звук за окном. Всего лишь ветка дерева, ударившаяся о стену. Тритон обеспокоенно вглядывался во тьму. Ветер крепчает. Днём он видел, как волны бились о берег. Нехороший знак. Ураган уже недалеко. Дня через два-три он доберётся до берега и обрушится на город.

Тритон содрогнулся, подумав, как губительно это скажется на Чарльстоне и других городах на побережье. Потерянные жизни, разрушения. И ничего не сделать. Без своей силы он беспомощен. Этого чувства он не знал раньше. Если ничего не получится с Софией, и как можно скорее, невинные люди поплатятся за его ошибку. Впервые в жизни он по-настоящему сожалел о том, что сделал. Смертные могут погибнуть и из-за чего? Из-за того, что Тритон не мог упустить очередной лакомый кусок и решил позлить Зевса?

Ему так или иначе придётся сказать правду. Что если объяснить всё Софии? Сможет ли она поверить в его фантастическую историю? Позволит ли себе почувствовать что-то к нему, если узнает, что поставлено на карту? Даст ли ему шанс?

Крик раздался где-то наверху, и салатница выпала у него из рук.

София кричала во всю силу лёгких. Звук будто пронзил его насквозь.

Тритон никогда не бегал по суше быстрее, чем тогда, перепрыгивая сразу через три ступеньки лестницы. Он ворвался в спальню, но там было пусто. Её крик доносился из ванной.

Не раздумывая, он попытался открыть дверь, но та оказалась заперта.

— София?

— Тритон! Помоги мне! — судя по голосу, она была в ужасе.

Он шагнул назад и в следующую секунду ударил ногой в то место, где находился замок. Ещё два удара, и тонкая межкомнатная дверь, треснув, распахнулась. За ней стеной стоял пар. Сквозь него он едва мог различить что-нибудь.

Дребезжание дверцы душевой кабинки подсказало, где именно находилась София.

— Я здесь.

Тритон бросился туда и рванул стеклянную дверцу. Та сперва не открылась, но распахнулась после ещё одного сильного рывка. Сквозь горячую воду он слепо потянулся внутрь.

София почти упала ему на руки, и он вытащил её из кабинки. Инстинктивно прижал к себе влажное обнажённое тело, она задрожала в его объятиях.

— Я здесь, любовь моя. Всё хорошо.

— Вода, — всхлипывала она, — всё горячее и горячее.

Он позволил себе успокаивающе погладить её по спине и удивился, когда она не стала уворачиваться от его рук.

— Надо было просто выключить.

— Я пыталась. Не получилось. — Она снова всхлипнула. — Я не смогла закрутить кран. А потом дверь заклинило, и я не могла выбраться. — Слова так и лились, и он чувствовал её страх. — Я оказалась в ловушке. — Её паника была очевидна.

Одежда Тритона уже промокла насквозь от воды, стекающей с её восхитительных изгибов, но теперь-то она в любой момент осознает, что находится в его руках, совершенно голая и беззащитная. Тритон дотянулся до огромного банного полотенца и обернул её со спины.

— Давай я выключу воду, а потом приведём тебя в порядок.

Неохотно отпустив Софию, Тритон направился к кабинке. Дотянулся до вентилей и повернул их, заметив с каким трудом это получилось. С мокрыми скользкими руками кому угодно было бы трудно их закрыть.

Вода наконец перестала литься, и он вернулся к Софии. Она стояла точно там, где он её оставил, только завернулась в полотенце. Он сделал пару шагов в её направлении и понял, что она всё ещё дрожала.

— Тебе больно? Обожглась где-нибудь? — Он осмотрел открытые участки кожи.

Она помотала головой.

Не заботясь о том, что она подумает, он подхватил её на руки и понёс в спальню.

— Я не могла закрыть кран, — начала она снова.

— Я знаю, — Тритон сел на кровать, усадил её на колени и теперь гладил по спине. — Я скажу кому-нибудь проверить душ завтра, посмотрим, что с ним не так.

Она кивнула:

— Я не истеричка какая-нибудь.

Тритон прикоснулся к её подбородку, заставив приподнять голову, и посмотрел в заплаканные глаза.

— Я знаю, что ты не истеричка. — София шмыгнула носом. — Ты меня так напугала.

Внезапно что-то в её взгляде изменилось, будто она только сейчас поняла, что сидела у него на коленях в одном полотенце. Но теперь он не мог её отпустить. Ужас, охвативший его при мысли о том, что с ней могло случиться что-то плохое, не отпускал, ему необходимо было убедиться, что с ней всё в порядке и успокоиться.

Тритон поцеловал её. Мягко, нежно, ничего не требуя. И София приникла к нему. Она не сопротивлялась, наоборот, прижалась к нему теснее. Как же он тосковал по этому. Тосковал по ней. Она вздохнула, а он провёл языком по её губам, заставив их приоткрыться, и нырнул в манящую глубину её рта.

Низкий стон вырвался из его груди. К чёрту всё, её вкус так хорош. Он готов отказаться от еды, лишь бы вкушать её. Проклятье, ужин. Не важно, ужин подождёт, а вот он ждать не может.

Тритон вторгался в её рот и каждым движением языка уговаривал, обольщал, завоёвывал. Поцелуй становился всё жарче. Тритон почувствовал, как София обняла его за шею, и полотенце упало с её плеч. Ладонями внезапно ощутил ничем неприкрытую кожу. Обнажённую, нежную, тёплую.

Со стоном он разорвал поцелуй и прижал пальцы к её губам.

— София, мы должны остановиться сейчас, или я не смогу остановиться вообще. — Его член взывал об освобождении, прижимаясь к её бедру.

— Прости. Я не хотела набрасываться на…

— Набрасываться? София, это я тут пользуюсь ситуацией, — возразил он. Как будто она была в состоянии на него наброситься. Вот бы ему повезло!

— Ох.

Она чуть отстранилась, открыв ему отличный вид на свою прекрасную грудь. Взгляд Тритона опустился и уже не мог оторваться от этой дивной картины.

— София, я, эм… — Думать он уже не мог. Кровь отхлынула от мозга и устремилась к члену, лишив его способности ясно мыслить. Не в состоянии остановиться, он потянулся к её груди и осторожно накрыл её ладонью. — Извини, но остановиться я не могу. Не знаю, что происходит, но…

Тихий стон заставил его взглянуть вверх. Глаза Софии были закрыты, а её губы, всё ещё влажные после его поцелуя, слегка приоткрылись.

— Пожалуйста, не останавливайся, — прошептала она и открыла глаза.

— Мы не должны. — Он не мог, не так. Прежде чем заняться любовью с ней, ему необходимо рассказать, кто он. Ну, по крайней мере, она должна знать, что они встречались раньше.

— София, мне нужно сказать тебе кое-что… — начал он.

— Ты меня больше не хочешь? — Разочарование в голосе и напряжение в её теле подсказывали ему, что она близка к тому, чтобы сбежать.

Он крепче обхватил её талию.

— Я хочу тебя. — Это было всё, на что оказался способен его мозг, прежде чем он вернулся к её губам и овладел ими обжигающим страстным поцелуем. К чёрту благородство, к чёрту тот факт, что он пользовался ситуацией. Он хотел её, и, судя по её словам, она тоже его хотела. Он расскажет ей всё потом.

Тритон ласкал её грудь. Идеальное сочетание мягкости и упругости. Сосок затвердел от его ласки, а её одобрительный стон подсказал, что он всё делал правильно. Она словно доверчивый котёнок в его руках, податливая, отзывчивая.

Его язык становился всё более настойчивым, искал большей близости, более глубокого проникновения. Каждое поглаживание, словно одной из громовых стрел Зевса, ударяло прямо в его пах. И он взорвётся, если как можно скорее не окунётся в её жар.

На изучение её восхитительного рта София отвечала с не меньшим воодушевлением. Она оказалась даже более отзывчива, чем он ожидал. Как простая смертная умудрялась разжечь в его теле огонь необузданного желания всего лишь поцелуем, он не понимал. Каждое прикосновение её языка и губ ощущалось лёгким электрическим разрядом, и подталкивало его всё ближе к точке невозврата.

София будто стремилась навеки оставить в нём обжигающую память о своём поцелуе, отвратить от всех других женщин, потому что он мгновенно понял: ни одна женщина не целовала его так самозабвенно, не желала его настолько сильно, как эта смертная. Наверняка ни один обычный мужчина не устоял бы перед ней после такого поцелуя. Так почему же она ещё свободна? Смертные мужчины что, настолько глупы?

Тритон брал то, что она предлагала. И сверх того, лаской пробуждая ещё больше страсти в её теле, больше желания в её сердце. Теперь его руки свободно блуждали по её обнажённой коже. Он забыл обо всём, даже о причине, по которой был с ней. Приказ Зевса сейчас не имел никакого значения. Он хотел добиться её любви не для того, чтобы вернуться домой, нет, он хотел её для себя самого, только для себя. Да, это эгоистично, потому что он не из тех мужчин, которые остаются с одной женщиной навсегда. Тритон знал себя слишком хорошо. Но её любовь, которую он завоюет, будет для него самой дорогой наградой.

Он застонал громче, ощутив, как её руки поглаживают чувствительную кожу на затылке, вызывая дрожь, отдающуюся в паху. Прикосновения Софии были настолько нежны, насколько возможно, но эффект производили взрывной. Тритон никогда не был особо чувствителен к женским рукам на своём теле, слишком привык к этому, чтобы возбуждаться от простого касания кончиков пальцев к шее. Но пальчики Софии превращали всё его тело в эрогенную зону.

Он откинулся на матрас, удерживая Софию в объятиях, и перевернулся вместе с ней на бок. Полотенце осталось лежать у изножья кровати, и её восхитительное тело не прикрывал ни один лоскуток. В данной ситуации, подумал он, на нём многовато одежды.

— Раздень меня. — Ему захотелось, чтобы она снимала с него одежду так быстро или медленно, как сама захочет. Одна мысль об этом возбуждала.

Ей не составило труда стянуть его футболку через голову. Затем её ладони затанцевали по коже, касаясь его груди так, будто она никогда не осязала тело мужчины раньше. Словно она пыталась его увидеть. В тот миг, когда её руки опустились ниже, у него перехватило дыхание. Ткань шорт натянулась от его эрекции, требующей освобождения.

Но София точно решила его помучить. Вместо того чтобы расстегнуть пуговицу и молнию, она просто обхватила выпуклость ладонью.

— О боги! — Его голос прерывался. Если она продолжит в том же духе, он опозорится, кончив в штаны.

Она улыбнулась, едва отстранившись от его губ:

— Ты всегда такой твёрдый?

Она ещё шутки шутит? В постели? Она что, играет с ним?

— И что же с этим делать?

Она слегка сжала ладонь.

— Прекрати мучить меня, — взмолился Тритон со стоном.

— Если ты думаешь, что это мучение, то мне кажется, ты этого не переживёшь. Я только начала.

Он не замечал за ней склонности к такого рода озорству, но не возражал против сюрприза или двух.

— Лучше бы тебе и вправду начать, любовь моя, или я выставлю себя полным идиотом в ближайшее время. — Ему должно быть стыдно признаваться в подобном, но по какой-то причине он решился быть с ней честным.

Пока он снова ловил её губы, она расстегнула шорты и сдвинула их вниз. Он помог ей полностью раздеть себя, а затем притянул её к себе, прижавшись членом к её животу.

Тритон упивался ароматом её возбуждения. Перевернув Софию на спину, он приподнял её бедро и устроился между её ног.

Когда он прервал поцелуй, она, кажется, собиралась протестовать, но выдохнула, как только он продолжил, теперь целуя её шею. Тритон решил опуститься ниже, стремясь попробовать её соблазнительную грудь и эти твёрдые соски. Её кожа, ставшая ещё нежнее после недавнего душа, на вкус была словно персик. Тритон взглянул на совершенной формы округлые груди размером с небольшой грейпфрут, которые идеально помещались в его жаждущие ладони. Он ощутил их полноту и слегка сжал, заставив Софию застонать. Ох, как же ему нравилась отзывчивость этой женщины.

Языком он очертил маленький напряжённый бутон, который вряд ли мог стать твёрже, чем уже был. Тритону нравилось думать, что это его поцелуи возбудили её до такой степени, что только на его ласку она так откликалась.

Грудь Софии вздымалась при каждом вдохе. Украдкой он бросил взгляд на её лицо. Глаза закрыты, а зубки прикусили нижнюю губу, будто она пыталась удержаться, чтобы не вскрикнуть.

Тритон улыбнулся и втянул сосок в рот. Едва слышное «О» раздалось в ответ. Неважно, как сильно желал освобождения он сам, доставить ей величайшее удовольствие, которое она когда-либо испытывала, стало главным мотивом его действий. Тритон хотел, чтобы она кончила в его руках. Нет, не просто хотел — нуждался в этом. И зовите это как хотите, мужским эгоизмом или ещё как, но удовлетворение этой горячей штучки в его объятиях для него стало важнее всего прочего в этот момент.

С каждым движением его языка её дыхание всё ускорялось, а тело начало извиваться под ним. Взяв сосок в рот, он слегка потянул его и, воодушевлённый её стонами, легонько укусил. Она дугой выгнулась на кровати, подставляя грудь под его ласку. Тогда он проделал тоже самое со второй грудью, а затем оставил в покое эти прекрасные округлые холмики и спустился ниже.

Её живот не был абсолютно плоским, зато мог предоставить мягкое ложе для мужчины… или бога. Тритон поцеловал Софию в пупок и направился к главному призу. Аромат её желания манил, и Тритон не мог больше этого отрицать. Если не попробует её сейчас, просто умрёт от любовного голода.

Тритон развёл руками её бёдра, чтобы удобнее расположиться между ними.

— Посмотри на меня, — потребовал он, и София открыла глаза. Как бы ему хотелось, чтобы она действительно видела его сейчас, смогла разглядеть желание в его глазах. Но взгляд Софии не фокусировался, хотя она и смотрела в его направлении. И тем не менее, Тритон хотел, чтобы она знала, что он собирался делать.

— София, я буду наслаждаться тобой, пока ты не кончишь для меня.

Только вздох был её ответом, единственным, в которым он нуждался.

Тритон прекрасно сознавал интимность своих действий. И он хотел этой интимности, этой близости с ней, хотел узнать каждый дюйм её тела, чтобы навсегда запомнить, какие ощущения она ему дарила. Навсегда запомнить её вкус.

Взгляд Тритона опустился к треугольнику тёмных завитков, венчающему соединение её бёдер. А прямо под ним блестела влагой розовая плоть. Она стала влажной из-за него, жаждала его прикосновений.

Медленно, смакуя каждую секунду, он склонил голову к её лону и оставил нежный поцелуй среди этих завитков. Затем спустился ниже, прижался ртом к её складочкам. Стоило ему в первый раз ощутить на языке вкус её мёда, как напряглась каждая мышца в его теле. Долго ему не продержаться, нет, этот изысканный вкус совсем скоро отправит его за край.

София извивалась под ним, прося о большем, и он был полностью готов выполнить её просьбу. Его язык скользил по влажным лепесткам с рвением юноши, едва начавшего познавать радость плотских утех, хотя Тритон обладал немалым опытом, и то, что он просто познавал вкус её трепещущего естества, не должно было вызывать в нём такого бурного отклика. Его желание обладать ею разрасталось, захватывая его тело и разум, лишая малейшего контроля в её присутствии.

Чего бы она ни пожелала, он даст ей это. Не скажет, что это чересчур или слишком странно, если только она и дальше позволит наслаждаться своим телом. Он готов отказаться от амброзии и даже вина на всю свою бессмертную жизнь, только бы ею упиваться.

Тритон пытался игнорировать вспышки удовольствия, словно молниями пронзающие его тело, но безрезультатно. То, что она творила с ним, нельзя было игнорировать, ни секунды. Его тело словно пылало, и ни одно погружение в холодные глубины океана не погасило бы это пламя и не остудило этот жар.

Лаская её языком, он поднялся к набухшему клитору и прижался к нему губами, посасывая. София тяжело дышала, извиваясь в его объятиях.

— Ты никуда не уйдёшь, — прошептал он, не поднимая головы.

— О боже.

Да, сегодня ночью он её бог, и он заставит её кончить. Тритон лизал и сосал крошечный бутончик в том ритме, который подсказывало ему тело Софии. Он коснулся пальцами её влажных складочек и, не прекращая ласкать клитор, проник средним пальцем в её тесное лоно. София мгновенно сжала его внутренними мышцами.

И весь его самоконтроль полетел ко всем чертям.

Через секунду он ощутил, как она задрожала, кончая. Он не отрывался от неё, вместо этого крепче прижался губами к клитору и несколько раз щёлкнул по нему языком, продлевая оргазм до тех пор, пока она не замерла под ним неподвижно.

Поднявшись к ней, Тритон заключил её в объятия, и София приникла к нему. Когда её рука двинулась по направлению к его члену, он перехватил её запястье.

— Боюсь, я кончил в ту же секунду, что и ты.

Как зелёный юнец, в простыни. Ему вроде бы должно было быть стыдно, но вместо этого Тритон чувствовал какое-то странное удовлетворение.

— Я же тебе говорила: ты этого не переживёшь, — улыбнулась она.

Тритон рассмеялся. Когда он в последний раз смеялся в постели? И не припомнить.

— Дай мне несколько минут, и я тебе отомщу.

И не дав ей сказать ни слова, он поцеловал её, чтобы показать, чего следует ждать, когда он займётся с ней любовью по-настоящему, когда наконец войдёт в неё со всей своей мощью, заставит ему покориться.

Очевидно, у её живота на этот счёт были другие идеи, и он громко заурчал, заставив его прервать поцелуй.

— Хочешь есть?

— М-м-м.

— Ладно, тогда давай-ка я приготовлю нам ужин.