Зейн захлопнул входную дверь и мгновенно услышал тявканье собаки. Зи выбежал из гостиной и начал тереться об его ноги. Зейн наклонился и взял в руки гиперактивного щенка. Зи тут же лизнул его в шею.

— Привет, я не так долго отсутствовал, — прошептал Зейн щенку и погладил его по мягкой шерсти.

— Ты не говорил, что у тебя есть собака.

Зейн посмотрел на дверь, ведущую в гостиную, где прислонившись к косяку, стоял Куин. Хоть Куин был старше Зейна примерно на целое столетие, по внешнему виду не скажешь: его черты замерли на возрасте, когда парню было двадцать с хвостиком. Его светлые волосы и карие глаза добавляли мальчишества, и, если бы Куин захотел и подобающе оделся, то смог бы сойти за первокурсника колледжа.

Зейн поставил щенка на пол и выпрямился.

— Он тут временно. Всего лишь арендатор.

Куин ухмыльнулась.

— Забавно, потому что мне показалось, я видел собачью дверь, выходящую на задний двор. И я посчитал это постоянным.

Зейн пожал плечами.

— Щенок должен выходить на улицу, пока я на работе. — Затем он подошел к своему другу и пожал ему руку. — Рад тебя видеть.

— Взаимно. Милая берлога. — Куин кивнул головой. — Неблагополучный район.

— Амор уверил меня, что это хорошие инвестиции. Кроме того, бурная ночная жизнь.

На лице Куина появилась широкая улыбка.

— И под ночной жизнью, я думаю, ты имеешь в виду сочные шеи в твоем распоряжении?

— Будь ты, старый мой друг, честен с собой, признал бы, что бутилированная кровь не вставляет. — Да, его друзья и коллеги из Службы Личной Охраны возможно и пили кровь, которую приобретала подставная компания, выдающая себя за медицинское учреждение, и затем разливала по бутылкам и отправляла вампирам по всей стране. Но Зейн к ней не притрагивался. — Нет ничего лучше, чем теплая кровь из вены. Но ты настаиваешь на своем и лжешь себе. — Зейн вошел в гостиную и плюхнулся на диван.

— Ты чего такой злой? — Куин последовал за ним и сел рядом.

Пытаясь отвлечься от того, что его действительно беспокоило, Зейн решил поговорить на более осязаемую тему. Ту, которая была гораздо более четкой и опасной.　

— Кто-то пытался убить меня вчера.

— Дерьмо! — Куин повернулся боком. — Кто это был?

Зи прибежал в комнату и, наклонив голову, внимательно смотрел на вампиров.

Зейн скривился.

— Наемный убийца.

Зейн поманил Зи к себе, и щенок, подбежав, запрыгнул и улегся у него на коленях.

— Я убил его отца в прошлом году, он захотел отомстить и убить меня.

Куин кивнул.

— Неужели ему удалось от тебя сбежать?

Зейн усмехнулся.

— Неужели я похож на того, кто позволит наемнику уйти живым?

— Эй, я не хотел тебя оскорбить.

Зейн хмыкнул. Он почти пожалел, что рассказал Куину о своем прошлом — или, по крайней мере, о его части — в момент слабости, произошедший более пяти десятилетий назад. Это была единственная причина, по которой Куин не осуждал его за совершенные убийства. Потому что те должны были свершиться. И Зейн мог поговорить, по крайней мере, с одним человеком о содеянном. Иногда это было облегчением.

Зейн вытащил булавку и ключ из кармана джинсов и бросил их Куину, который с легкостью поймал вещицы.

— Я нашел это на нем.

Куин внимательно разглядывал вещи.

— Ключ похож на тот, которым запирают ячейки.

Зейн кивнул.

— Я тоже так подумал. Как насчет булавки? Ты когда-нибудь видел этот символ раньше?

Куин покачал головой и покрутил предмет в руке.

— Хм. Странно, вот эти две части, — прокомментировал он. — Эта волна в середине может быть рекой, но она также может указывать на то, что что-то сломано пополам.

Он поднес булавку ближе к глазам.

— Этот символ сверху напоминает «u» под углом. А символ снизу — его зеркальное отражение. — Он поднял глаза. — Может ли это означать какое-то математическое уравнение?

Зейн потянулся за булавкой, взяв ее из рук Куина и еще раз внимательно ее изучил. Он смотрел на булавку часами после того, как убил сына Брандта, но не мог ничего разобрать.

— Я никогда не видел такого математического символа.

— Может быть, разрыв между ними означает, что две части принадлежат друг другу, — предположил Куин.

Зейн мысленно представил, как линия между ними исчезла. По мере того, как две фигуры приближались друг к другу, они образовывали символ, который он отлично знал.

— Сломанная свастика.

— Ты выглядишь удивленным. А учитывая, кого убил в прошлом году, не должен удивляться.

Зейн покачал головой.

— Я никогда не находил ничего подобного на Брандте или других. Так почему на его сыне? И зачем разбивать свастику пополам? Почему бы не заявить о своем существовании?

— Может быть, ломаные линии обозначают что-то другое.

Страх скользнул по спине Зейна и обвился вокруг шеи.

— Это слишком очевидно. Мне это не нравится. Почти как если бы старая гвардия все еще существовала, но теперь их дети взяли и поставили свой собственный штамп на вещи.

— Чтобы сделать что? Нацисты никогда больше не восстанут. Ни одно правительство на этой планете не позволит этого.

— А если они не похожи на нацистов? Если никто не поймет, что они это одно и то же, потому что одеты по-другому?

Куин глубоко вздохнул.

— Думаю, ты слишком много читаешь об этом. Парень хотел отомстить за смерть своего отца, вот и все. Любой бы сделал то же самое. Это не значит, что за всем этим стоит грандиозный заговор.

— Что ты хочешь сказать? Выкладывай!

— Не думал, что мог стать параноиком, полагая, что они все еще охотятся на тебя?

Зейн вскочил, собака заскулила, соскользнув с его колен.

— Параноиком? Считаешь, я параноик? Брандт сказал, что ему не терпится доложить Мюллеру о моем местонахождении. Он все еще где-то там.

Зейн указал рукой на окно, инстинктивно бросая взгляд в его направлении. Этот ублюдок еще где-то прятался и жил жизнью, которую не заслуживал.

— Может, пришло время, оставить все это, — предположил Куин.

Зейн оскалился, позволив клыкам выступить, подчеркивая свое неодобрение.

— Я оставлю все тогда, когда Мюллер будет мёртв и ни минутой раньше.

Он поднял руку, сжимая ее так, как если бы обхватывал шею Мюллера, прямо, перед тем как обмотать его серебряными цепями и вывесить, дожидаясь восходящего солнца. Кол был слишком хорош для Мюллера. Слишком гуманен.

— Это съедает тебя.

— Ты что, мой психиатр? Думал, мы друзья, но если я попрошу, и для тебя это окажется слишком, то ты в курсе, где дверь. И не забудь ее закрыть за собой.

Ему не нужен друг, который не сможет прикрыть спину, или тот, который пытается отобрать смысл его существования.

Куин вздохнул.

— Что ты хочешь от меня?

Зейн одобрительно кивнул. Он не хотел признаваться, но, если вдруг Куин решил бы уйти, то ему было бы трудно это перенести.

— Отправь рисунок символа своему контакту, может, что и нароет. Кто-то должен был видеть это раньше. Должно же это что-то значить.

— Что ты еще знаешь о наемном убийце?

Зейн пожал плечами.

— У него был южноамериканский акцент. Ожидаемо от сына Брандта, но его английский хорош. А значит, он уже некоторое время находился в стране. На нем ничего не было, кроме ключа, булавки и нескольких монет. Даже если бы он жил в этой стране, ему пришлось бы где-то хранить документы и деньги. Я подозреваю, что где-то есть ячейка. Он также упомянул, что Мюллер его вознаградит.

— Итак, он послал его.

— Возможно. Но Мюллер, похоже, не знает, где я. Скорее парень был внештатным сотрудником на миссии.

— Я проверю. Мы должны что-то найти об этом символе, да и ключ скорее самый обычный. Я начну с аэропорта и посмотрю там ячейки хранения. Было бы логично, если бы он прилетел в город. — Куин замолчал, а потом улыбнулся. — А теперь, когда с неприятным делом более-менее определились, давай, рассказывай, что на самом деле происходит.

Зейн упал на диван. Мгновенно собака бросила на него щенячий взгляд. Он хлопнул рукой по бедру, и щенок прыгнул ему на колени.

— Ничего нового, все по-старому.

И этот ответ прозвучит в той степени равнодушно, в которой Куин должен услышать. Зейн ни за что не стал бы трепаться о своем задании и, особенно, о Портии, женщине, которая перевернула весь мозг, словно бросила его в блендер и щелкнула выключателем.

* * *

Портия отвела взгляд и притворилась, что рассматривает еду на тарелке. Кафетерий был практически пуст. Оливер ошивался у двери, наблюдая за ее уединенностью. Они с Лорен пропустили урок, чтобы успеть поговорить. Теперь она сожалела, что вообще рассказала подруге о том, что ее беспокоило.

— Этот мерзкий чувак? Ты ведь шутишь, да? Прошу, скажи, что шутишь, — положив руку на предплечье Портии, умоляла Лорен.

Портия покачала головой.

— Когда он поцеловал меня…

Её мир перевернулся с ног на голову от одного лишь поцелуя. Она вдруг поняла, что упускала за все эти годы.

— Ты не можешь переспать с ним, ты заслуживаешь гораздо большего, — возразила Лорен.

— Забавно, он точно также сказал.

Но она не купилась на это. Какой мужчина, который испытывает влечение к ней — а он явно испытывал — будет отказываться от секса без обязательств?

Лорен выгнула брови.

— Вы вдвоем! Ты не можешь этого сделать, только не с ним. Ты хоть можешь представить, как этот лысый нависает над тобой, пока… фу, какая гадость!

— Я нахожу привлекательным то, что он лысый, и, на самом деле, думаю, что это одна из его эрогенных зон. — Она не упустила того момента, когда Зейн содрогнулся, пока она ласкала его голову. И то, как он желал, чтобы она повторила это снова.

— Фу! — Лорен замахала руками перед лицом. — Стереть, стереть, стереть! Ты не можешь с ним переспать.

— Не веди себя со мной, как Мать Тереза. Кроме того, он мне отказал. То есть, ты можешь в это поверить? Словно я какой-нибудь гадкий утенок.

Было больно услышать его отказ, учитывая, что она полностью открылась ему там.

— Он что?

— Ага, ты все верно расслышала.

— Какой мудак! Он не имел права. Он должен быть благодарен, что ты вообще рассмотрела его кандидатуру. Кем он себя возомнил?

«Самым сексуальнейшим парнем, которого она видела в своей жизни», — хотела закричать Портия, но воздержалась, не желая подливать масла в огонь Лорен.

— Именно, — вместо этого произнесла она.

— Ему не сойдет это с рук! Как он смеет обращаться с тобой, как с цветком? Придурок! — Лорен стукнула кулаком по столу, отчего подносы на нем задребезжали. Сидящий рядом студент косо посмотрел на них, а затем снова уткнулся в книгу. — Ты можешь заиметь любого мужчину, которого только пожелаешь, Портия. — Лорен взглядом скользнула по телу подруги. — Ты красивая, у тебя шикарное тело и классная грудь. Любой парень будет счастлив тебя трахнуть.

Портия поежилась от грубых слов.

— Извини, — застенчиво сказала Лорен. — Я просто перебираю варианты.

— Точно.

Но Портия не хотела других парней, хотела только Зейна. Он первый мужчина, который заставил ее что-то почувствовать. Её тело гудело от его прикосновений, а поцелуй были такими обжигающими, что она думала, будто вот-вот воспламенится.

Она не боялась, что с ним ее первый раз будет равнодушным и холодным. Если бы Зейн прикоснулся к ней и сделал бы женщиной, она знала, что ей понравится, несмотря на его предупреждения. Она не верила, что он будет груб с ней. Его поцелуй не показался грубым. Напротив, он словно уговаривал ее. Да, требовал, но он ждал, пока Портия разрешит ему пойти дальше. А когда он облизал ее клыки, она практически взорвалась. Она понятия не имела о том, как это возбуждает, когда другой вампир ласкает ее клыки вот так. Одновременно нежно и страстно.

— Что мне теперь делать? — Портия подняла голову и уставилась на подругу.

Лорен смиренно ей улыбнулась.

— Уверена, что не смогу отговорить тебя от этого?

Портия кивнула.

— Я хочу только его.

— Что именно он сказал, когда отверг тебя? И будьте конкретна, не упускай ничего. Каждое слово важно.

Доверившись опыту подруги с мужчинами, Портия придвинула стул ближе и понизила голос. Никому не нужно было слышать то, что она скажет.