Скрытое рядом кустов в стороне от тихой улочки, место выглядело непритязательно. Зейн повернул запасной ключ в замке и вошел в дом Иветт.

Не было ни звука. Выпустив чувства, он обследовал территорию, ощущая все живое, что здесь могло бы быть. Но не почувствовал ничего, кроме слабого запаха Иветт и той собаки. Не ее собаки, как она сказала. Да ладно.

Почему она не призналась, что подобрала его на улице и взяла себе?

Все улики указывали на это: миска с сухим кормом и водой, собачья дверца, выходящая на задний двор. Нелепо, что кто-то отказывался признать свою привязанность к чему-либо или к кому-либо.

Зейн обыскал маленький трехкомнатный дом. Его обстановка была уютной и комфортной, резко контрастируя с внешней оболочкой Иветт… совсем не это он рассчитывал найти.

Почему-то Зейн ожидал черно-белый, скудно обставленный современный дом. То, что он увидел вокруг, было типично для небольшого городка или деревни: подушки, теплые цвета, украшения и изобилие вычурных штор.

Неудивительно, что она никогда не приглашала никого из коллег к себе в гости, хотя они все докучали ей по поводу вечеринки в честь новоселья, после того как она пару месяцев назад купила дом.

Если бы Иветт узнала, что он шляется по ее дому, то, наверное, врезала бы ему без всяких церемоний. Не то чтобы он винил ее: Зейн сделал бы то же самое любому, кто без приглашения явился бы в его дом и сунул нос в его дела.

— Пес? — крикнул он, но зверь не ответил. Зейн нигде не ощущал его. Может, Иветт взяла его с собой, или зверь убежал?

Просто он подумал, что пес может пригодиться. Животное пошло бы по следу Иветт. Казалось, оно могло найти ее в любой точке города. Возможно, если Зейн найдет собаку, Иветт окажется недалеко.

Он завернул за угол и открыл следующую дверь. В ванную. Зейн включил свет и огляделся. Этого он тоже не ожидал.

Вместо скопления косметики, губных помад и кремов, на гранитной поверхности лежали одна зубная щетка, один тюбик с зубной пастой, ножницы и полиэтиленовый пакет.

Он осмотрел пакет. На нем была надпись «Больница святого Луки, онкологическое отделение».

Какого черта? Вампиры не болеют и, наверняка, не подвержены раку, так зачем Иветт хранить пакет из онкологического отделения больницы в своей ванной?

Он открыл его и заглянул внутрь. Внутри лежали длинные пряди чьих-то черных волос. Зейн засунул руку внутрь, вытащил прядь и принюхался. Не чьи-нибудь. Это волосы Иветт.

Какое интересное открытие: у Иветт были длинные волосы! Черт побери, если это не удивило его.

Значит, у нее были длинные волосы при обращении. Он всегда предполагал обратное. Так зачем ей проходить через боль, обрезая их, что она точно делала все дни, что он знал ее.

Разве женщины не должны любить свои волосы? В чем смысл срезать их? И главное, что еще Иветт скрывает от своих коллег?

* * *

Иветт гневно взглянула на Уэсли, чья поза открыто демонстрировала враждебность.　

— Как твой брат и говорил, я не причиню тебе вреда, — затем она усмехнулась, маленький бесенок на ее плече поднял голову, заставляя улыбнуться еще шире. — Пока что.

Уэсли не удалось скрыть свою дрожь.

Боже, как ей нравилось смущать глупого, маленького щенка. Конечно, он был таким же высоким, как и Хевен, и семейное сходство четко просматривалось в темных волосах и голубых глазах. Но на этом оно и заканчивалось.

Там, где Хевен старался себя контролировать, Уэсли не мог сдерживаться. Молодой хвастун. Стоит понаблюдать за ним. В противном случае, он начнет хаос и уничтожит их шансы на спасение. Лучше запугать его до полного подчинения, чтобы он не осмелился сделать что-нибудь идиотское.

— Так ты его брат? — спросила Кимберли, стоя рядом с Иветт.

За последние несколько минут мнение Иветт о девушке стало намного лучше, несмотря на ее замечание, что она боялась быть изнасилованной двумя мужчинами, оставшись с ними наедине.

Иветт сомневалась, что у кого-то из этих двоих есть подобные наклонности. Они просто не выглядели такими… с их внешностью принуждать женщину бессмысленно.

Необходимо лишь включить обаяние. Ведь она сама стала жертвой вышеупомянутого обаяния Хевена.

Иветт понравилось заступничество Кимберли. Это был шаг в правильном направлении. Возможно, девушка более вынослива, чем можно предположить на первый взгляд.

Добиться таких успехов в мире актёров можно благодаря чрезвычайной стойкости и, надо надеяться, твердому характеру.

— Да, я Уэсли. Хевен мой старший брат. — Затем он наклонил голову и очаровательной ей улыбнулся. — Ты выглядишь знакомо. Мы встречались?

Вернувшись к койке, Иветт села на нее и оперлась спиной о стену. Светская беседа Иветт не интересовала, и, судя по всему, Уэсли предпочитал разговаривать с Кимберли, а не с ней.

— Я Кимберли Фейрфакс. Я…

— …актриса! — завершил он ее предложение, прежде чем подойти ближе на пару шагов.

Иветт не сводила с них глаз, готовая вмешаться в случае необходимости.

— Ничего себе! Разве это не круто?

Иветт подняла бровь.　

— Да. Как же клево быть запертыми ведьмой и не понимать, что она хочет сделать с нами. Но эй, по крайней мере, ты нашел положительную сторону.　

Она всегда находила послевкусие от сарказма… очень приятным.

Уэсли взглянул на нее.　

— Я не с тобой разговариваю. Ты — вампир, а я ненавижу вампиров.

Иветт приложила руку к груди.　

— Ты ранил меня.

Он шагнул к ней.　

— Существа подобные тебе нужно убивать на месте, — его голос сочился ядом.

— Хочешь попробовать? — Иветт вскочила, готовая преподать урок любителю убивать. Она жестом подозвала его ближе. — Вперед. Давай проверим, сможешь ты сделать большее, чем ударить как обычная человеческая девчонка.

Ярость, вспыхнувшая в глазах Уэсли, сказала ей о том, что она довела его. Заставить мужчину вспылить было детской забавой.　

— Что? Все-таки не хватает смелости? Ты только выпендриваешься перед своим братом?

Иветт заметила, как у него сжались кулаки, а грудная клетка вздымалась при каждом вдохе.

О, да, она вывела его из себя. Еще одна продуманная провокация, и он сорвется. И, черт побери, ей тоже нужна отдушина для собственного разочарования.

— Хочешь спрятаться за юбками своей мамочки?

Горе промелькнуло в глазах Уэсли. С ревом он бросился на нее гораздо быстрее, чем она ожидала. Уэсли врезался в ​​нее и отбросил к стене.

Ударившись спиной о твердую поверхность, человек повредил бы позвоночник и ребра, но тело Иветт намного сильнее и прочнее.

— Не смей даже упоминать о моей матери.

Оказалось, она ударила по больному месту. Тем лучше: нужно искать слабые места противника и использовать их. Именно этому ее годами учили в Службе Личной Охраны.

Иветт была прилежной ученицей. И на работе усовершенствовала все навыки, которым ее обучили.　

— Я буду упоминать твою мать, когда захочу.

Его душа ранена, но пока она не знала насколько сильно. Один из самых простых методов выяснения — посыпать солью.

Уэсли попытался дотянуться до ее горла руками, но Иветт без труда блокировала его предплечьем.　

— Я убью тебя. Ты заплатишь за убийство моей матери. Вы все заплатите.

На секунду Иветт замерла. Не удивительно, что щенок так взволнован. Она заглянула ему в глаза и увидела глубокую рану.

Ей стоило догадываться, что послужило причиной его боли. Не свежая, но казалась не менее острой.　

— Ты действительно считаешь, что у тебя хватит сил убить меня?　

Иветт фыркнула, показывая, что именно думает о его боевых способностях.

— Я убью тебя, — прошипел он сквозь зубы.

— За что? За то, чего не совершала?

— Вы все виноваты… все вампиры, — выпалил он.

Это довело ее до ручки. Иветт ненавидела, когда обвиняют всех за то, что один из ее собратьев вампиров мог или не мог сделать.

— Ты лучше начни объяснять, что под этим подразумеваешь.　

Иветт стояла и не двигалась. Их тела были прижаты друг к другу, но она не чувствовала ни тепла, ни возбуждения, которое ощущала с Хевеном. Ничего не шевельнулось в ней; она видела всего лишь мальчика внутри мужчины, мальчика, которому причинили боль.

— Ты убила ее.

— Твою маму. Я даже не знаю ее.　

От гнева из-за его обвинений ее голос стал громче. Чтобы успокоиться, Иветт сделала несколько глубоких вдохов, понимая, что ничего не добьется, если потеряет контроль над ситуацией.

— Что с ней произошло? — спокойно и ровно произнесла она, как ее учили.

Иветт уже сотню раз могла оттолкнуть его и освободиться, но решила не делать этого. Уэсли необходимо сохранить хотя бы видимое превосходство, потому что он разрушался на глазах.

— Вампир.　

Его глаза стали излучать холод.

— Вампир убил твою мать?　

Иветт уже знала ответ, но нужно заставить его выговориться. Если она узнает обстоятельства, то сможет упрекнуть его в необоснованных обвинениях и заставить понять, что она не имеет ничего общего с этим. Но он не ответил.

— Уэсли?

Он покачал головой, словно пытался избавиться от воспоминаний. Затем посмотрел на нее, и решимость вернулась, а боль была оттеснена в темные закоулки, где ее невозможно найти.

— Именно поэтому ты умрешь.

Понимая, что раскрыла свои истинные намерения, она оттолкнула его от себя.　

— Я не тот вампир, которого ты ищешь.

— Неважно: я убью всех и каждого из вас, пока не найду нужного.

— Это не делает тебя лучше вампира, который убил твою мать.

— Не сравнивай меня со своим видом. Вы — кровожадные убийцы.

Иветт решила не поправлять его предположение о ее смертоносности. Она не… ну, самооборона не считается… но лучше, если он будет бояться ее.

— А ты нет? Что заставляет тебя убивать не таких, как все?

— Я убиваю таких отвратительных созданий, как ты: бессердечных, бездушных существ.

Иветт горько рассмеялась. Если бы она на самом деле была бессердечной, то не чувствовала бы одиночество, которое давило на нее много лет.

Не ощущала бы тоску по семье, мужчине и ребенку, которые любили бы ее. Если бы у нее не было души, она не оплакивала бы потерю друзей, которые умерли за эти годы.

— Ты ничего обо мне знаешь.

Иветт отвернулась от него, не желая демонстрировать свои чувства. Это не помешало Уэсли продолжить оскорблять ее.

— Моему брату стоило заколоть тебя.

Не оборачиваясь, она ответила:

— Твой брат не причинит мне вреда.

Иветт была уверена в этом больше, чем в чем-либо другом за последнее время.

— Что ты с ним сделала?

Иветт улыбнулась про себя. Она с ним ничего не делал, а вот он хотел кое-чего от нее.

— Он хочет трахнуть меня.

— Гребаная сука. Хевен никогда бы не прикоснулся к вампиру подобным образом.

Иветт развернулась на пятках и пристально посмотрела на него.

— Не думаю, что ты знаешь своего брата, когда дело касается плотских желаний.

— Ты….

Его слова заглушил крик Хевена. Неожиданная паника скрутила ее.

Крик был настолько мучительный, настолько болезненный, что Иветт почувствовала, как он проникает под кожу, где распространяется, как холод от ледяного арктического ветра.

— Что ведьма делала с тобой? Уэсли? Что она там делала?

Уэсли подбежал к двери и попытался повернуть дверную ручку, но она не поддавалась.　

— Я должен добраться до него! Черт возьми, я же сказал ему не сопротивляться. Почему он никогда не слушает меня?　

Уэсли выглядел растерянным, когда проводил рукой по своим темным волосам.

Иветт схватила его за плечо и развернула к себе. На лице у него читалась мука.　

— Что она с тобой делала?

Уэсли с трудом сглотнул.　

— Она вошла в мой разум и ковырялась там. Это было похоже… на электрический ток проходящий через мою голову, словно она пыталась найти что-то.

— Пытала?

Уэсли отрицательно покачал головой.　

— Нет, это не очень больно. Но довольно унизительно.

Еще один крик донесся до комнаты. Их взгляды обратились к двери.

— Тогда почему он кричит? Что она делает?　

Иветт встряхнула Уэсли.

Он сбросил ее руки, как будто только сейчас заметил, что она прикасалась к нему.　

— Я… я не знаю. Хевен может вытерпеть больше боли, чем кто бы то ни было, кого я знаю.

— Тогда почему? — она задала вопрос скорее себе, чем Уэсли.

— Если он кричит, значит, ведьма причиняет ему боль, потому что Хевен сопротивляется. Это все моя вина.

— В чем?

— Если бы меня не поймала ведьма, Хевен не оказался бы сейчас в такой ситуации. Ему бы не пришлось спасать меня.

Хевен избегал ее вопросов о том, почему он похитил их, хотя, когда в комнату вошел Уэсли, Иветт стала подозревать причину, по которой Хевену пришлось заключить сделку с ведьмой.

— Давай, — призывала его Иветт. Может быть Уэсли, прольет свет на ситуацию.

Иветт говорила себе, что всего лишь обычное любопытство подтолкнуло ее убедить его рассказать, что на самом деле произошло, а не безосновательная надежда на то, что Хевен не просто еще один бездушный охотник на вампиров. Возможно, Хевен имел веские причины похитить их, оправдание, за которое ей было бы легче простить его.

— Я ничего тебе не скажу.

Иветт услышала легкие шаги за спиной.

— Тогда расскажи мне, — предложила Кимберли и встала рядом с ней.

Уэсли посмотрел на нее, и выражение его лица внезапно стало мягче. Не желая уничтожить все предпринятые Кимберли шаги, чтобы Уэсли разоткровенничался, Иветт отошла в сторону.

— Мой брат готов на все ради меня. Хевен всегда так поступал. Он мне скорее отец, чем брат.

Кимберли кивнула, продолжая смотреть на него. Она положила руку на его предплечье и одобрительно улыбнулась. Возможно, актриса обладала неким талантом, который Иветт не замечала ранее.

Сострадание на ее лице было искренним, или же она использовала свои актерские способности, чтобы вытянуть из него информацию?

Где та девушка, которая минуту назад заявила, что не хочет оставаться наедине с Уэсли и его братом из-за опасения, что ей причинят боль?

Иветт еще раз взглянула на нее. Кимберли как хамелеон, постоянно меняла цвета под любую ситуацию.

Если бы девушка еще не построила карьеру актрисы, то Иветт попросила бы Габриэля обучить ее на посредника или участника переговоров об освобождении заложников.

Хоть она и человек, ее способность изменять манеру поведения может быть полезна во многих ситуациях. Как ни странно, узнав, что Иветт вампир, она не особо беспокоилась.

Не желая пропустить ни одного слова из их разговора, Иветт отодвинула свои мысли на второй план.

— Хев всегда выручал меня, когда я попадал в беду. Тоже произошло и в этот раз. Ведьма, Бесс, обманула меня; я не знал, кем она была, пока не стало слишком поздно. Знаешь, моя мать — ведьма, но я не унаследовал ее способностей.

Иветт прислушалась. Их мать ведьма? Значит Уэсли и Хевен ведьмаки. Что может быть хуже? Мало того, что она запала на человеческого парня, который похитил ее… так нет же, он оказался сыном ведьмы и, следовательно, сам колдун. Отлично. Она знает толк в парнях!

Только Иветт не почувствовала запаха ведьмы на нем и на его брате. Как странно!

— Твоя мама была ведьмой? — повторила Кимберли.

Уэсли поднял руку.　

— Отличной, но не сильной. Умела только несколько заклинаний и зелий. Она использовала свои способности, в основном, чтобы лечить и помогать людям. Мама была хорошей женщиной.

— А ты? Ты знаешь заклинания? — продолжала Кимберли, несколько обескураженная.

Он отрицательно покачал головой, и Иветт поняла, что может разглядеть сожаление на его лице.　

— У меня нет никаких способностей. Также как и у Хевена. Вот почему я не понял, что эта женщина ведьма. Вот почему ее ловушка сработала. Она заманила меня, а потом заперла.

Иветт наморщила лоб. Как такое возможно, что ни один из ее детей не унаследовал способности? В крайнем случае, после ее смерти силы должны были перетечь в какой-то сосуд или перейти другому.

Она достаточно разбиралась в колдовстве, чтобы знать этот крохотный факт. Уэсли скрывает правду? Иветт успокоилась и обратилась к своему подсознанию, желая почувствовать его ауру…

Иветт не почувствовала ничего, что указывало бы на его колдовскую силу. Она вдохнула его запах смешанный с ароматом Кимберли… От них не пахло чистокровными людьми. Этот запах принадлежал не ведьме, но и не человеку. Кому-то между.

Иветт покачала головой и вместе с тем почувствовала урчание желудка. Может быть, жажда крови вводит ее в заблуждение.

Или последствия зелья, от которого она отключилась, все еще сказывались. Когда она сидела с Кимберли в лимузине, девушка точно пахла человеком.

На сто процентов. А когда Уэсли прижимал Иветт к стене, она втянула его запах, он тоже был вполне человеком.

Черт, ей нужна кровь, или ее мысли так и останутся нечеткими и неясными. Уже сейчас она теряла остроту ощущений.

— Она сказала, что знает, где найти парочку вампиров, чтобы убить, — продолжил Уэсли и бросил на Иветт косой взгляд.

Она просто пожала плечами. Что тут нового? Рим не за один день построили. Обучение щенка, что не все вампиры плохие, займет больше времени.

— Почему ты убиваешь вампиров? — спросила Кимберли невинным голосом.

Пренебрежение и гнев вспыхнули в глазах Уэсли.　

— Потому что вампир убил мою мать, когда мне было восемь лет.

Иветт отвела взгляд. Она могла понять его ненависть, но не собиралась закрывать глаза на убийства невинных вампиров. Не было никакого смысла говорить ему об этом: ее слова не изменят его отношения.

— Мне так жаль, — прошептала Кимберли.

На мгновение в комнате воцарилась тишина, настолько тяжелая и давящая, что стало трудно дышать.

Но затем Уэсли, казалось, снова обрел над собой контроль.

— Когда Бесс схватила меня, она отправила сообщение Хевену. Затем шантажом заставила его похитить тебя и привезти к ней, сказав, что отпустит меня. У него не осталось выбора.

Кимберли кивнула.　

— Что ей нужно от меня? — ее голос дрожал. Иветт инстинктивно шагнула к ней.

Покосившись, Кимберли сделала знак, означающий, что с ней все в порядке.

— Не знаю. Я сожалею о том, что натворил.