– У меня вопрос к чтецу… вы позволите, милостивый государь?

– Да, конечно же.

– Скажите… что вы употребляли, когда писали про города будущего?

Смех в зале.

– Кофе… довольно много кофе, что было небезопасно для моего сердца.

– А вы уверены, что это был кофе… а, скажем, не морфий?

Смех.

– Ув-верен. Более того, уверяю вас, что описанные мною города будущего отнюдь не плод моей безудержной фантазии, что-то подсказывает мне, что такие города действительно будут существовать лет через двести…

– И что же именно вам это подсказывает? (Шепотки в зале) Морфий?

Смех в зале.

– Задавая вопрос, я скорее имел в виду голоса в голове.

Хохот.

– Один из моих пациентов не далее как вчера высказывал примерно схожие с вашими идеи… то же самое, о городах, рвущихся к солнцу, об аппаратах тяжелее воздуха…

– Пациентов?

– Да, я работаю в приюте для умалишенных.

– Позвольте поинтересоваться, если эти аппараты тяжелее воздуха, каким же образом они могут летать?

– Я… не знаю этого.

– Как же так, вы придумали этот мир… и не знаете…

– Но… я не придумывал… я увидел его…

– Один из моих пациентов не далее как вчера уверял то же самое.

Хохот.

– Разрешите задать чтецу несколько нескромный вопрос, касательно… стойте! Куда же вы? Позвольте, я хотел пригласить вас к себе в клинику, уникальный случай…

Громовой хохот в зале.

(позже)

Боги, боги, мой неизвестный друг, знал бы ты, как я страдаю сейчас. Я ожидал чего угодно – сомнений, недоверия, вопросов, на которые я не знаю ответа, но только не этого… Нет… не могу…Знал ли я, что на меня обрушится град насмешек… воистину знает наша публика, чем нанести удар посильнее, воистину располагает самым страшным оружием, перед которым и пороховые пушки покажутся пустяком. Ибо все что угодно вытерпит человек: боль, страх, горечь утраты, но только не унижение…Знал бы ты, мой неизвестный друг, даже имени которого я не знаю…