20.02.2020 г. 10:02

Кажется, тут к завтраку полагается появляться во фраке и при галстуке, а не в затрапезных джинсах, ну извините, что есть, то есть. Усаживаюсь в сторонке, так все по-простецки, нож, вилка, ложка, я-то думал, тут одних вилочек, вилочушек и вилочушечек будет как звезд на небе.

– Ну чего ты там, на Камчатке уселся, что я, страшный такой… как Вий?

Перебираюсь поближе к Крылатому, неожиданно сам для себя чувствую, что хочу есть, нда-а, умеют в этом доме готовить, умеют…

– Может, в полицию стукнуть?

– Чего? – Крылатый замирает со шляпкой гриба на вилке.

– В полицию, говорю, может стукнуть? В два счета Женьку вашего отыщут.

– Да пошла она, твоя полиция, знаешь, куда!? – отвечает Крылатый с какой-то нескрываемой злобой. Пожимаю плечами, в конце концов прошлой ночью пропал не мой сын.

– А нехорошо с этими твоими получилось… с новыми людьми… – продолжает Крылатый.

Теперь уже я не скрываю своего раздражения.

– Нехорошо.

– Может, это… можно их как-нибудь… воскресить?

Роняю вилку.

– Как?

– Ну… не знаю… Вот я слышал, если программу стереть, ее потом заново написать можно…

– То программу… а то человек живой…

Что-то звенит в глубине коридора, заливисто переливается, навевает на мысли о чем-то японском, нездешнем, осыпанном лепестками сакуры.

– Кого там черт принес… Вот как завтракать, так все в дом ломятся, как чуют, что мы тут трюфели едим… Пустите, что ли, парни, кому там неймется!

– День добрый, московская полиция, – молоденький сержант замирает на пороге, пугливо оглядывает комнату.

– Привет и ты, коли не шутишь, – Крылатый косится на полицейского, покусывает полные губы.

– Крылатый Владимир Петрович – вы?

– Я за него.

– Владимир Петрович, сын ваш… Евгений…

– Знаю, что сын мой Евгений.

– Следствие показало, что Анимус…

– В-вон пшел со своим Анимусом!

Вздрагиваю – никак не думал, что Крылатый может так орать, громко, надсадно, отчаянно, салатница с какими-то ананасами в шампанском летит в сержанта, незваный гость телепортируется куда-то в никуда, снова жалобно звенит поющий ветер в коридоре.

– Ох-хренели, скоро уже в постель мне среди ночи полезут со своим Анимусом… Это мы про что… черт, какой салатик был, так и не попробовал из-за этого…

Молчу. Чувствую, нужно что-то сказать, не знаю – что…

– К завтраку обычно приходит.

– А?

– Архаровец мой, говорю, к завтраку обычно приходит… приползает с оргий со своих, где он там шарится…

– Дело молодое.

– Вот это ты точно подметил, дело молодое… зеленое. Сам такой был…

– Остепенится.

– Куда денется… Еще так прошмыгнет потихонечку, и по лесенке, по лесенке, по стеночке к себе наверх… думает, я его не вижу…

Оба смотрим в коридор, прислушиваемся, не зазвенит ли поющий ветер, потревоженный открытой дверью…

1000 19.02.2020 г. 23:30 – Мужик, я тебе русским по белому говорю, хозяин наш гостей сегодня не ждет!Смотрю на человека в черном, как-то он здесь не к месту и не ко времени, здесь, на пороге райского сада с белокаменным дворцом внутри должен стоять архангел с мечом огненным, не меньше…– Доложите… очень важно, говорю вам, вопрос жизни и смерти…– У всех вопрос жизни и смерти… Вот сделаю тебе пиф-паф, ой-ой-ой, вот будет тебе вопрос жизни и смерти…Вытягиваю из кармана пачку банкнот, протягиваю человеку в черном.– Охренел, или как? Я у хозяина столько в час получаю, а ты… зарплату, поди, свою отдавал? Или две зарплаты? Или десять? Топай, топай отсюда… Крылатый наш, знаешь, чужих не любит…Чувствую, что краснею, какого черта я вообще поперся сюда, к самому, на что надеялся, вот так, приду к Крылатому, скажу торжественную речь, не убивайте наших детей, он прослезится, одумается, прикажет оставить Анимуса в покое…– Эй, мужик… как тебя… ты не Колчин случаем? Не этот… ученый…– Этот.– Так пошли… Крылатый про тебя спрашивал…Иду – по дорожкам райского сада, так и мерещатся в зарослях лукавые змии и львы, которые улеглись рядом с ягнятами…– Входи, входи, не стесняйся… – человек в черном подтолкнул меня в просторную прихожую, – располагайся, что ли… о-ох, мужик, ничего личного, велел тебя Крылатый того…Не успеваю спросить, что – того, поворачиваюсь, смотрю в коротенькое дуло, понимаю, что – того…Как во сне смотрю на самого Крылатого, который спускается по лестнице с позолоченными перилами, тут не хватает только торжественного марша, Боже, царя храни, и все такое. Иду к нему – медленно, как по воздуху, интересно, в какой момент меня пристрелят…– Э-э… Владимир Петрович?Спрашиваю – сам пугаюсь своего голоса.– Я за него. А ты, значит, Колчин будешь… Оч приятно… дай лапку… Ну чего ты пушку свою выставил, Леш, уйди, чего гостей смущаешь… Хорошо, что приперся, я уже парней послал город обшаривать, где ты есть… ты мне это…Этих-то головорезов спасать надо.– К-каких головореов?– Расу… новую.Оторопело смотрю на Крылатого, уж не ослышался ли я…– Чего вытаращился, на них полиция знаешь, какую облаву устроила… Ты мне вот что скажи, знаешь, где логово их?Посмеиваюсь про себя, вот ты к чему…– Тьфу на тебя, думаешь, сничтожить их хочу? Зря думаешь… Хоть контактики какие ихние дай, намекнуть им, чтобы затаились…– И контактиков нету. Вы так говорите, будто я один из них, а я с ними толком не встречался даже… Так, пару раз…– Анимуса видел?– Не-ет, Анимуса, похоже, никто и не видел… прячется Анимус…– Вот как, значит, прячется… Ну что ты как не у себя дома, пальто сымай, располагайся… поужинаем, с сыном познакомлю, где он, архаровец мой… э-эй, Женька, ты там где прячешься? Вот блин, нету… на ночь глядя и смотался куда-то, это по-нашему…– Дело молодое.– Верно говоришь, дело молодое…Вздрагиваю – когда часы в углу комнаты начинают бить полночь. В ту же минуту ослепительная вспышка вырывается откуда-то с верхних этажей, хлопают пробки и лампочки, дом погружается в темноту.– Вот, блин, замкнуло что-то… парни, чего встали, свечи принесите, пошукайте, что там перегорело… темнота – друг молодежи, в темноте не видно рожи…Выглядываю в окно, в темную панораму осени.– Да тут всю Москву, похоже, вырубило.– Это нехило, это по-нашему… всю Москву… парни, я стесняюсь спросить, свечи будут, или вас самих в керосине вымочить?Снова вздрагиваю – на этот раз от звонка, вот догадался Крылатый мелодию поставить, от которой на месте подскакиваешь…– Крылатый слушает… что? Чего ликвидировали? Какую банду? Вы охренели или как, я вам русским по белому сказал, парней не трогать! Мало ли что приказывал, на тридцать три раза приказание отменил! Если с этими анималами или как их там что-нибудь случится, я уже не знаю, что с вами со всеми сделаю… Что делать, что делать, снимать штаны и бегать… Этих ищите, анимов, или как их там, если узнаю, что вы их всех того…Смотрим друг на друга – оба опустошенные, растерянные, и не верится, что это – все, что дальше уже – ничего. Это в новостях бывает, в сводках вестей, проведена-успешная-операция-по-ликвидации-банды… Вот где-то там, в динамике радио, на экране телевизора, только не с нами, не с нами…– Ликвидировали, – Крылатый умоляюще смотрит на меня, будто надеется, что не прав.– Ликвидировали, – киваю я.– Ну… может, не всех еще… может, выбрался там кто-то… – не сдается Крылатый.– Может быть.– Думаешь?– Думаю.– Они же какие… ушлые. Вроде всех передавишь, да какое там…– Тоже верно, – соглашаюсь, хотя сам в это не очень-то верю.Крылатый смотрит на часы над камином, стрелки только-только перевалили за полночь, будто специально ждали полуночи, чтобы свершилось… свершилось…– Пацан мой где-то шляется…– А?– Женька мой, говорю, где-то шляется… восемнадцать лет, мозгов с гулькин нос…– Ну… образумится еще, – говорю, не понимаю, чего это вдруг он заговорил о сыне.– Тоже верно говоришь… образумится.Снимаю со спинки пальто, долго не могу попасть в рукава.– Куда собрался-то? – косится Крылатый.Холодеет душа, так и чувствовал, что живым меня не отпустит.– Да нет, ты не думай… я не такой. Куда ты на ночь-то глядя… со мной посиди… чайку попьем…– С-спасибо…Говорю так, что сам не понимаю, спасибо – да, или спасибо – нет, снова отчаянно пытаюсь надеть пальто, снова – не могу, похоже, и правда придется остаться…– Загулял сынуля мой, – говорит Крылатый, сам разливает по чашкам что-то душистое, клубничное.– Да… время еще детское.– Детское, говоришь?– Ну… Я, по молодости, бывало, и в час, и в два возвращался… в общаге жил, так по пожарке поднимался, в окно влезал, вахтерша-то не пускала…– Вот ты каков… а с виду тихоня тихоней…Крылатый смотрит в темноту ночи.– Думаешь, не всех их прихлопнули?– Да… может, и не всех.– Верно, все может быть… Сынуля мой что-то домой не торопится… телефон как всегда на отключке… Ну да, ты сказал, время-то детское…

2013 г.