Глава 1

НА ГРАНИЦЕ ТУЧИ ХОДЯТ ХМУРО…

– …Фамилия?

– Томилин.

– Имя, отчество?

– Артур Григорьевич.

– Год рождения?

– Э‑э… семидесятый…

– Образование?.. Место жительства?.. Прежний род занятий?..

Полноватый, с заметной проплешиной на макушке хозяин кабинета вытер взмокший лоб платком и протянул мне несколько листков.

– Вам необходимо заполнить анкету, приложить ксерокопии всех документов и четыре фотокарточки четыре на шесть. Ксерокопии можно сделать у нас, фотостудия через улицу. Если проверка не вызовет нареканий, вам необходимо будет пройти собеседование в отделе собственной безопасности и медкомиссию.

– Ясно.

Хозяин кабинета во второй раз за время нашего разговора взглянул на меня и чуть поморщился. Мой внешний вид вызывал раздражение.

– Можете приходить с девяти до восемнадцати часов.

– До свидания.

Он кивнул, едва слышно буркнул:

– Всего… гм… хорошего.

Я вышел из кабинета и направился по длинному коридору к выходу. У двойных дверей за пуленепробиваемым стеклом сидел капрал полиции. Он взял протянутый пропуск и открыл вертушку.

Неторопливо сойдя по длинному ряду ступенек на асфальт, я глянул по сторонам и вдохнул чистый воздух. Вот мы и в Ругии.

…Сутки, проведенные в Валдане, были наполнены суетой и спешкой, такой ненужной и такой приятной после сумасшествия Зоны. Мы попали на допрос в местный отдел полиции, где с нами разговаривали без малого три часа. Попутно проверяя наши документы. Первыми отпустили Валеира и Вячеслава – с форпостов пришел ответ на запрос. Потом закончили с девушкой. Со мной возились дольше всех. Перебежчик от мятежников не вызывал особого доверия. Но затем оставили в покое. Видимо, сыграли роль показания спутников. Кто‑то в штабе полиции решил, что внедрение агента под таким прикрытием слишком примитивно.

– Что будешь делать у нас? – спросил чин из штаба. – Работу искать?

– Да. В Мегаре.

Тот хмыкнул, повертел в руках мой паспорт и захлопнул его.

– Нужен новый документ. И вид на жительство.

– Как и где мне его получить?

– Обратись в паспортный отдел, там подскажут.

– Хорошо.

– И не затягивай с этим. Чтобы не было проблем.

– Благодарю. Так и сделаю.

А потом были недолгие прощания перед расставанием. Первой уехала Алиса. Ближе к вечеру город покинули Валеир и Вячеслав – ушли вместе с очередной колонной к форпостам. Я переночевал в гостинице и утром выехал в Мегар…

…Выйдя из комиссариата полиции, я около часа бродил по городу, привыкая к новой обстановке и новым ощущениям. И успокаивал взведенные месяцами постоянного стресса нервы.

Большой город был тих и спокоен. Даже излишне спокоен. Словно не стояли в пятнадцати километрах блокпосты, не полыхала пожаром необъявленной войны Зона и не отсюда уходили на юг караваны. Только повышенное количество людей в форме выдавало в Мегаре пограничный город.

Мегар по размерам превосходил Рязань, но народу жило раза в два меньше. Дома редко когда имели больше четырех этажей и стояли довольно далеко друг от друга, окруженные садами, аллеями и парками. Очень широкие улицы с просторной проезжей частью и тротуарами. Множество подземных переходов, кое‑где с эскалаторами вместо лестниц.

Город утопал в зелени, и только центр, выстроенный сплошь в стиле модерн, имел вид делового сити. Высотки из бетона, пластика и стекла, многоэтажные магазины, муниципальные учреждения, офисы фирм и компаний:..

Первым делом я зашел в банк и открыл два счета: рублевый и валютный, куда положил почти все деньги, получив взамен две карточки. Потом, вспомнив, что со вчерашнего дня ничего не ел, заглянул в кафе. Очистив тарелки, минут двадцать посидел, листая газету, а потом пошел дальше, продолжать знакомство с городом.

На меня косились прохожие, обходили стороной, бросали недовольные взгляды и что‑то шептали. Явно не пожелания счастья и здоровья. Неподалеку от большого сквера перехватили двое полицейских и потребовали документы. С минуту разглядывали паспорт и вложенную в него справку из управления полиции о том, что я имею право находиться здесь. Подозрительно осмотрели с ног до головы и с неохотой отпустили.

Посмотрев вслед патрульным, я понял, что пора менять облик. Хватит ходить заросшим как пугало…

В соседнем торговом центре приобрел полный набор одежды: пару легких светлых брюк свободного покроя, рубашку с коротким рукавом, ремень, носки, белье, легкие кроссовки без шнуровки. Потом отыскал парикмахерскую. Молодая смазливая девица со следами плохо скрытого испуга повязала мне на шею накидку и робко поинтересовалась, как угодно постричь.

– Брейте бороду и усы… и стрижку короткую. Предельно.

Зажужжала машинка, снимая волосы с головы. Чувствуя приятные прикосновения теплых мягких женских рук, я закрыл глаза и погрузился в полудрему.

Над ухом пел моторчик машинки, потом защелкали ножницы, потом легкие касания помазка наносили пену на лицо, а затем с тихим скрипом лезвие стало сбривать остатки бороды и усов.

Девчонка, немного отошедшая от испуга, заработала свободнее, быстрее. Что‑то защебетала под нос, но я не слушал, не желая разрушать состояние приятного забытья. Через полчаса негромкий голос прошептал:

– Готово.

Я открыл глаза, поморгал, прогоняя дрему, и глянул в зеркало. Оттуда на меня смотрело знакомое лицо, окрашенное в два цвета. Там, где раньше была борода и волосы, кожа не загорела, а лоб и нос отливали коричневым оттенком.

Повертев головой, критически осмотрел стрижку, тронул рукой короткий ежик, почувствовал легкий укол.

– Может, помыть?

– Давайте…

Через десять минут парикмахерша высушила феном голову и отступила назад. Я довольно кивнул. Теперь меня вряд ли узнают знакомые в Зоне. Меньше проблем в дальнейшем…

На следующее утро в девять часов я был в штабе полиции. Клерк из отдела кадров удивленно взглянул на меня.

– Что вам?

– Я принес документы, как говорили.

– Так это вы? Я не узнал.

Он посмотрел на фотографию, взял бумаги и открыл первый лист.

– Та‑ак… Жили в Вуцехе?

– Да.

– Образование?

– Школа, потом самостоятельно изучал радиодело.

– Самостоятельно? Кем работали?

– Я написал, водителем.

– А еще?

– Техником в мастерской.

Клерк пролистал документы, что‑то отметил в конце, приколол фотографии и убрал все в ящик.

– Проверка не займет много времени. Завтра после обеда в двадцатый кабинет. Вас ждет собеседование. Можете идти.

Я вышел из кабинета несколько ошарашенный. Слишком все просто. Взять на работу человека, только что приехавшего в страну из мятежной республики, возможного шпиона… Местные спецслужбы вряд ли столь наивны. Пусть даже за меня поручились армейские офицеры.

Видимо, дело в острой нехватке людей. Все города, расположенные на полуострове, наполовину пусты. Многие уехали после гражданской и не спешат обратно по вполне понятным причинам. Сюда же едут любители острых ощущений и в погоне за длинным рублем. Платят на полуострове в полтора раза больше, чем по стране.

Так что, имея некомплект личного состава, полиция принимала в свои рады даже перебежчиков из вражеского лагеря. Разумеется, после проверки…

Вечером в номере гостиницы я устроил себе небольшой ликбез. Ворох газет, несколько книг по географии, истории и два атласа мира заняли небольшой стол. Второй стол был уставлен тарелками с гамбургерами, бутербродами, салатами и бутылками с водой. Предстояла нудная работа по извлечению максимума информации из минимума источников. Я развернул первую книгу и взял с тарелки первый бутерброд…

…Первое потрясение – местный закон о кровной мести. То есть вполне законно можно убить убийцу твоего родственника. У нас этот закон существовал во времена «Русской правды», в веке X – XIII. Уцелел только на Кавказе.

А здесь четко прописано, кто, когда и за что. Если произошло умышленное убийство и вина преступника доказана, кровник – кто‑то из родственников убитого – имеет право найти и уничтожить убийцу. Если того поймала полиция, приговор в исполнение может привести тот же кровник. Закон имеет первую степень исполнения – родич убийцы не имеет права мстить, так как тот был изначально нарушителем закона.

Видимо, все дело в укладе жизни и традициях народа. И в религии. Христианство, утвержденное огнем и мечом на Руси и в Европе, здесь повторить сей маневр не смогло. Мощная ведическая культура устояла, во многом преобразившись, дополнив свои каноны взятыми из христианства обычаями и обрядами. В начале двадцатого века, после революции, прошла мощнейшая антирелигиозная кампания, практически добившая не только христианство и ислам, но и свою религию.

И сейчас, на пороге двадцать первого века, в Ругии к верующим себя причисляли не более шестой части четырехсотмиллионного населения. Половина верующих сохраняла преданность старым обычаям, четверть исповедовала христианство различных форм, а остальные поклонялись другим богам: ислам, буддизм и так далее…

Основная часть населения о религии как таковой вообще не думала, хватало дел и без того. Зато праздники, к какой бы вере они ни принадлежали, справляли все. Масленица, Купала, Перуновы игры, Пасха, Рождество, Навруз… Был бы повод погулять, отдохнуть от работы, собраться в компании.

Власти предусмотрительно не разрушали старинные храмы, и без того малочисленные. Наоборот, вкладывали деньги в реставрацию. И стояли огромные ведические храмы, христианские церкви, мусульманские минареты, буддийские пагоды во всей красе, привлекая огромную армию туристов со всего света.

…Я разложил несколько карт на столе, открыл учебник по истории и сравнивал все это с тем, что знал о своем мире.

Географически оба мира имели много схожего. Только Южная Америка была чуть поджата в нижней части, да в Евразии кое‑что изменилось.

Исчезли кавказские республики, как таковой исчез Кавказ, а на его месте возник огромный полуостров Ламакен. Аравийский полуостров большей частью отошел к Африке, ближневосточные страны сместились на запад. Черное и Каспийское моря – здесь Ругийское и Каретское – получили перемычку, которая отделяла север Африки от Ламакена. И там, на севере Африки, на месте Египта, Марокко и соседних стран возникло огромное государство – оплот ислама – Магриб. Больше географических отличий не было. Были политические. На месте старого Советского Союза и всех славянских стран было огромное государство Ругия. Оно подмяло под себя часть Германии, прихватило земли у Финляндии и Китая. Начало державе положили западные и северо‑восточные славяне – у нас бодричи и лютичи, а здесь – союз племен ругов. В середине шестнадцатого века они объединились с племенами восточных славян и кочевников и начали экспансию на восток, до Тихого океана.

Великая Отечественная, как и у нас, началась 22 июня сорок первого, но здесь шла до июня сорок четвертого. После была смерть великого генералиссимуса и политический кризис. А затем скрытый заговор и свержение коммунистической верхушки. Новые правители отложили ленинские идеи в сторону и основательно занялись страной. На месте почившего социализма возник новый строй с сильным уклоном в капитализм. Но под жестким контролем сверху.

Кому‑то на Западе экономический рост Ругии был не по вкусу, и они смогли организовать провокацию на границе с Албанией, рассчитывая завязать новую войну. Войска Ругии в три дня дошли до Тираны, что вызвало неконтролируемую реакцию у глав стран НАТО. Те начали приготовления к третьей мировой, когда на поле появился новый игрок. Германия, много веков бывшая врагом Ругии, разгромленная почти тридцать лет назад, вдруг выступила на стороне восточного соседа, выразив готовность двинуть дивизии на общего врага. Пока за океаном приходили в себя, Ругия быстро добила Албанию, заключила мир и отвела войска назад.

Такой пощечины Америка с сообщниками не стерпела. С их подачи весной семьдесят четвертого в Ругии вспыхнул мятеж, перешедший в гражданскую войну.

Я так и не понял, с чего все пошло и какие цели преследовали мятежники, пребывая в заведомом меньшинстве. Может, надеялись на помощь извне? В таком случае их легкомысленность поразительна. Огромные запасы ядерного оружия изначально сводили на нет все попытки внешнего вмешательства.

Через полгода после начала восстания мятежников оттеснили на юг и заперли на полуострове Ламакен. Но успех был оплачен большой кровью. И с той, и с другой стороны сражались профессионалы, не зря получавшие звания и должности.

Кто‑то сообразительный в штабе мятежников сумел понять и внушить остальным, что удерживать позиции в центре страны невозможно. Лучше создать линию обороны на сравнительно небольшом участке, обеспечив защиту с флангов. Идеальное место – Ламакен.

Пока правительственные силы громили отряды ополчения, в тылу мятежников спешно строили укрепления. И когда передовые части Ругии перешли Ламанский хребет, их встретила неплохо организованная оборона. С боями дойдя до Мегара, армия встала. Сил и средств осталось мало, война здорово подорвала экономику. Класть на рубеже солдат бессмысленно, их и так немного.

И тогда в дело вступили ученые. Они предоставили в распоряжение армии «камонтат» – новейшее отравляющее вещество. Оно распространяется в воздухе с огромной скоростью и через двенадцать часов после применения распадается на безвредные составляющие.

Решение использовать «камонтат» приняло временное правительство после трехчасового совещания. И тяжелые бомбардировщики с так называемыми доновыми бомбами на борту взяли курс на Ламакен.

Ковровая бомбардировка передовых позиций и ближних тылов армии мятежников смела все живое с огромной площади. Но еще до этого предупрежденное по радио и телевидению население спешно ушло на юг. Таким образом, пострадали только мятежники и их приспешники.

Не желая погибать, повстанческие войска (кто выжил) тоже ушли. Передовые отряды армии Ругии заняли рубежи по руслу реки Маног и встали. У войск не хватило сил даже прислать подкрепления. К тому же перед ними лежала огромная территория, зараженная новой отравой.

А потом последовали кризис руководства, смена власти, затем Ругию захлестнули внутренние проблемы. Авангардные части форсировать Маног не смогли и встали, спешно возводя оборону.

Мятежники выразили готовность умереть, но не пустить врага дальше. И опять непонятно, кто и когда принял решение остановить наступление. Политика – дело темное, обычным людям непонятное.

В результате за спиной передовых частей возникло свободное пространство в 37 000 кв. км. У армии не хватило сил занять территорию, новое правительство протянуло время. К тому моменту «камонтат» распался и стал безвреден. А чуть позже свободные земли занял разный сброд. Бандиты всех мастей, маньяки, убийцы, дезертиры, отщепенцы, искатели приключений мощным потоком хлынули туда, мгновенно образуя банды и захватывая территории. Чуть позже за ними устремились подобные кадры из‑за бугра. А следом протянули щупальца иностранные разведки: иметь базу рядом с Ругией – их запредельная мечта.

Журналисты первыми использовали слово «Зона» по отношению к территориям. А чуть позже появилось официальное название – Зона Полного Отчуждения.

Шли годы. У власти в Ругии встали другие люди, была восстановлена экономика, жизнь наладилась. И многие стали забывать о том, что Ламакен когда‑то был частью страны.

Юг полуострова жил под властью мятежников. Те спешно строили государство, рассчитывая закрепить де‑юре новую страну. А севернее, на узкой, но широкой полосе, от моря до моря раскинулась Зона. И сколько она просуществует – не знал никто…

– …Военизированная полиция Ругии имеет следующую структуру. Служба охраны, как видно из названия, обеспечивает безопасность особо важных объектов и государственных учреждений. Патрульно‑постовая служба обеспечивает порядок в населенных пунктах, патрулирует улицы, несет службу на постах. Специальные отряды полиции несут службу по охране правопорядка при проведении массовых мероприятий, демонстраций, митингов, спортивных соревнований и так далее. Отряды быстрого реагирования подчинены криминальным отделам полиции и выполняют все силовые операции. Задержание преступников, поиск и поимка особо опасных бандитов, выезды по сигналу тревоги и тому подобное. Конвойные части обеспечивают безопасность перевозок заключенных, стерегут их на каторгах и в тюрьмах…

Мой собеседник – офицер управления кадров – нажал на кнопку пульта, и висевший под потолком кондиционер заработал в полную силу, охлаждая воздух в кабинете.

– Ты не против? – запоздало спросил он. – В самый раз. Мозги плывут…

– Продолжим. Самыми крупными по численности подразделениями являются конвойные части, патрульно‑постовая служба и служба охраны. За ними идет специальный отряд полиции – СОП. В Мегаре это триста человек. Там служат хорошо подготовленные бойцы, умеющие работать с толпой в тесном контакте. Они замечательно владеют тактикой уличного боя со спецснаряжением – дубинка, щит, нелетальное оружие, умеют грамотно рассечь толпу, погасить конфликт, выявить зачинщиков беспорядков… После появления Зоны сотрудников СОП привлекают для выполнения операций против боевиков. Но тут есть проблемы. У них другая специфика, и переобучение занимает долгое время.

– Точно, – вставил я, вспомнив сборные отряды милиции, направляемые в Чечню. Крутые парни из ОМОНов и СОБРов гибли там, имея совершенно иную подготовку. Слишком высокую цену заплатили супермены МВД, пока не научились бить боевиков.

– Служба охраны и ППС имеют свои задачи, там большой некомплект. Парни пашут в три смены. Их тоже иногда отправляют на операции. Либо в Валдан, на сопровождение караванов, либо на охрану блокпостов границы. – Офицер заглянул в бумаги на столе, что‑то подчеркнул, поднял голову. – ОБР – наиболее боеспособное подразделение полиции именно в плане работы против боевиков. Частые стычки с преступниками, перестрелки и захваты помогли выработать свою тактику, получить хороший опыт скоротечных огневых контактов. В ОБРе всего сорок человек. Туда берут только после двух лет стажа в другом подразделении.

Я усмехнулся. Офицер невольно напомнил мне слова знаменитого де Тревиля, когда тот объяснял д'Артаньяну правила поступления в мушкетерский полк. Ничто не ново под луной…

– Судя по словам лейтенанта Нокошмана, ты зарекомендовал себя хорошим стрелком и умелым бойцом. Да и твое прежнее… занятие… – Он едва заметно улыбнулся, так чтобы не обидеть меня. – Водители Зоны имеют репутацию хороших вояк, не уступают бандитам.

– В основном да. Причем зачастую они имеют больший навык боя, так как чаще приходится отражать внезапное нападение. У них своя тактика действий, и если противник не смог в начале боя задавить огнем, то потом водители успешно организуют отпор…

Он внимательно выслушал меня, кивнул, опять черкнул в блокноте. Доброжелательно добавил:

– Верно. Опыт бесценен. К сожалению, мы не всегда можем ознакомиться с ним и использовать. К нам переходит много людей из Ламакеи и даже из Зоны, но пока ни одного водителя не было, ты первый…

Я скривил губы в невеселой усмешке. Хреново у них обстоит дело с кадрами, раз готовы принять даже бывшего водилу из Зоны. Судя по всему, штат полиции укомплектован процентов на шестьдесят. Даже довольно высокая зарплата, премиальные, боевые и прочие надбавки не прельщают полицейских Ругии приезжать сюда, на полуостров. Риск обратного рейса в гробу слишком велик.

– У тебя есть возможность выбрать место работы. Единственное, что могу посоветовать… – Он сделал паузу, вполне логично ожидая моего «конечно», завуалировав это поиском бланка в ящике стола.

– Да?

– Для адаптации и спокойного вхождения в службу рекомендую батальон ППС. График удобный – два дня по двенадцать часов работаешь, два дня отдыхаешь. Будет время познакомиться с городом, ну и вообще…

– График удобный. Но, судя по всему, частые выезды сборного отряда на границу или в Валдан заставляют выходить на сверхурочные. Кроме того, наверняка есть и усиления, участие в перехватах, общегородских мероприятиях…

Он хмыкнул и удивленно покачал головой. Не ожидал таких слов.

– Вижу, ты в курсе повседневных проблем полиции. Удивительно для водителя Зоны.

– Успел ознакомиться с прессой.

– Ах да… наши масс‑медиа умеют проникнуть за любую завесу тайн. Правда, я не видел там расписаний дежурств и графика выезда в Валдан.

– Этого нет. Но о начале и конце операции, усилении и смене отрядов на границе пишут часто. И о сложностях службы трубят почти каждый день. Нетрудно сопоставить…

– Ну да, ну да… Имеющий уши да услышит… У тебя аналитический склад ума. Возможно, стоит попробовать себя на другой работе? Бегать с автоматом умеют многие, работать головой – единицы.

Зуб даю – в моем личном деле будет запись о склонности данного лица к сбору информации и анализу.

– Благодарю за совет, но у меня есть другая идея. Я хотел бы попасть в МОП.

– В МОП? – протянул офицер.

По голосу не понять, то ли он плохо расслышал и уточняет, то ли – удивлен странным названием.

МОП не тайная структура, но много о нем не распространяются. По какой причине – не ясно. В Зоне о подразделении знают точно, а значит – и в Ламакее. Возможно, срабатывает устаревшая директива, с которой по забывчивости забыли снять гриф «секретно».

– Мобильный отряд полиции. Те, кто охраняет караваны вместе с армейцами. Они, а не сводные отряды полиции, на самом деле ходят в Зону.

– Я смотрю, осведомленность у боевиков и водителей хорошая.

– Нормальная.

Офицер собрал все бумаги в папку, отложил ее в сторону. Ткнул пальцем в кнопку на клавиатуре компьютера и произнес:

– Мобильные отряды организованы пять лет назад. И только здесь, на полуострове. В городах: Дамас, Мегар, Даволга, Воротаевск. По два отряда на каждый. Они небольшие, по численности равны армейскому взводу. И берут туда в основном выходцев из армии. По крайней мере боевой опыт обязателен. Кроме охраны караванов, работают в Валдане и Топелене.

О Топелене я слышал – городок, как и Валдан, расположен в Зоне, но совсем близко от границы. И также под контролем Ругии.

– Ясно. Вот эти отряды меня и интересуют.

Офицер побарабанил пальцами по столу, глянул на экран компьютера, что‑то быстро напечатал.

– Что тебя прельщает в МОП? Высокая зарплата? Возможность получить кредит на жилье?

– Чего?

– Кредит. С тридцатипроцентной скидкой. Жилье, деньги, льготы – из‑за этого тоже едут сюда. Иначе штат не был бы укомплектован и на тридцать процентов. Альтруистов и махровых патриотов не так много, как принято считать.

– Хорошая идея… Значит, меня прельщают кредит, деньги и манна небесная по вторникам бесплатно.

Он оценил юмор. Дернул уголком рта, показывая улыбку.

– Ты уверен, что пройдешь отбор?

– Там еще и отбор? Что надо сделать?

Я вдруг вспомнил экзамен на «краповый» берет в суперэлитных частях типа «Витязя» и «Русича» – спецназа внутренних войск. Кросс с полной выкладкой, полоса препятствий, стрельбы, физподготовка и в апофеозе – несколько раундов рукопашного боя против инструкторов и опытных бойцов. Уцелевших после мясорубки торжественно принимают в братство.

Испытания, достойные уважения, и те, кто их выдержал, – молодцы, но если подходить сугубо профессионально – настоящим отбором в ряды элиты здесь и не пахнет. Точнее – отбор выходит односторонним. В результате берет получают парни с хорошей физподготовкой, хорошей выносливостью и силой воли (выдержать отбор без стержня в душе невозможно, многие ломаются). А психологическая совместимость и устойчивость, умение работать в коллективе, адаптация, интеллект и умение быстро соображать в экстремальной ситуации проверке не подлежат. Видимо, руководство подразделений подобная практика устраивает.

Не окажется ли отбор в местный вариант крутого подразделения подобным марафоном?

– Что мне надо сделать? Попасть мухе в глаз в прыжке со второго этажа с повязкой на глазах?

Офицер усмехнулся, с легким прищуром глянул на меня.

– Отстрелять из автомата, бросить гранату, пробежать три километра и вроде отжаться на время.

– Угу… Нормально.

– Тогда… – Офицер развел руками. – Тебе дорога на медкомиссию и в спортзал. Моя работа закончена.

– Благодарю.

– Не за что. Я тебе не пряник подарил.

– За то, что не зарубили на проверке.

Он покривил губы, встал. Словно нехотя сказал:

– Напрасно ты радуешься. Не думаю, чтобы человека, приехавшего из Зоны, приняли бы в такое подразделение. При всей нехватке кадров. И напоследок совет… – Он строго взглянул на меня. – Если откажут, не настаивай. Ты и так на учете в СБ. А они относятся подозрительно даже к собственным родителям.

– Благодарю, учту.

– Ну иди, коллега… Успеха.

Он кивнул, прощаясь, и закрыл за мной дверь.

– …Так что с разведкой придется завязать. Только разовые операции и то по личному распоряжению начальства. А в остальном – предельно жесткий режим секретности и маскировки. Ущелье забаррикадируй, дорогу завали… Словом, никто не должен сюда попасть.

Свард легким движением вскрыл бутылку с пивом, сделал большой глоток. Бутылка долго лежала в руках и успела нагреться, пиво стало тепловатым. Уверан заметил недовольство на лице начальства, достал другую бутылку, стенки которой запотели от холода.

– Они что, ждут вторжения?

– Не знаю. Окончательного решения по планете так и не приняли. Хотят создать комиссию по расследованию и устроить тестирование аппаратуры.

– Она в порядке. Наши техники едва ли не на микросхемы все разобрали, никаких неполадок в «железе». И программы нормальные.

– Это ты им скажешь… – Свард вытер усы, скользнул взглядом по столу, отыскал среди тарелок небольшую посудину с рукранскими креветками, сваренными в соленой воде, натертыми чесноком и чуть высушенными, захватил горсть и бросил в рот. – Похоже, начальство испугалось.

– Неисправности?

– Возможности проникновения сюда противника. Делить такой мир с кем‑то еще не хочется.

– Не хочется… Да, мир богат и развит. Только… – Уверан последовал примеру куратора, прожевал креветки, сделал большой глоток и продолжил: – Как бы нам не получить здесь второй Кафти, но похлеще. Местные правители не постесняются в случае чего и термоядерными ракетами ударить. А от такого подарка никакая маскировка не спасет.

Свард пожал плечами. Рассуждать на тему «что может быть?» он не хотел. Хватало догадок и в Управлении. Глянул на электронные часы.

– Завтра к тебе прибудет новый взвод охраны, они привезут технику. Расставьте ее так, чтобы перекрыть все подступы к станции. А потом попробуйте запустить зонд.

– Зонд? Его снесут через полчаса после взлета. Как спутник.

– Не снесут. Новая технология, стопроцентная маскировка в любых диапазонах. Ни один радар не возьмет. И глазами не увидеть. Будешь поднимать его по мере необходимости. Попробуй просканировать Зону, выявить новые точки прорыва.

Уверан кивнул. В стопроцентную защиту зонда он не верил. Спутник новейшей конструкции «Венро» тоже был защищен отлично. Но успел сделать всего один виток в режиме ускорения. После чего был замечен космической станцией наблюдения Ругии и сбит ракетой с взлетевшего по тревоге истребителя. Оказывается, местные технологии кое в чем могли посоперничать с техникой будущего. Но если начальство хочет еще раз попытать счастья, то пусть.

– Значит, все работы в Зоне прекратить? Так выходит?

– Вплоть до особого распоряжения.

– Плохо. – Уверан швырнул бутылку в утилизатор, точно попав в горловину приемника. – Мы наработали связи, создали агентуру, нашли контакты с людьми из Зоны и Ламакеи. Потихоньку стали подбираться к спецслужбам Ругии. Если прервем связь – потеряем все, что сделали за эти годы.

– Таков приказ. – Было видно, что куратора такой поворот событий тоже не устраивает, но изменить ситуацию он не мог. – Думаю, там… в центре, скоро поймут, что сидеть с закрытыми глазами и ушами нельзя. А пока… пока выполняем команду «замри».

– Есть! – безо всякого энтузиазма отозвался Уверан. – Чтоб им пусто было.

Не ясно, кому был адресован сей выпад – руководству, врагам или неведомым силам, которые взбаламутили ситуацию и создали столько проблем. Скорее всего – всем сразу…

– …За леском дорога сворачивает и идет вдоль русла реки. Кроме моста, два брода. Один старый, другой новый, насыпной. Боевики года три назад щебенки навезли. Глубина всего по щиколотку. Так они его еще и заминировали. Погоню отсечь, на тот берег не пустить. Это Велик придумал. Знает, гад, место… А дальше Мединск, там бандитов как собак нерезаных… Впрочем, ты и сам знаешь…

Капрал мельком глянул на меня, отвернулся и буркнул:

– Больше показывать нечего, ты и так Зону наизусть… с закрытыми глазами…

– Не всю. – Я разглядывал лес и поле в бинокль. – И здесь был только раз.

– Ладно, хватит глазеть. Завтра будем торчать полдня, насмотришься. – Он глянул на часы. – Пошли.

Я вернул бинокль капралу, поправил автомат на плече и зашагал следом.

Солнце уже падало за темнеющие на горизонте деревья, окрасив западную часть неба в розово‑багровый цвет. На фоне огромного диска стоящий на взгорке бронетранспортер выглядел зловеще неподвижным. Едва мы подошли ближе, навстречу выскочили двое бойцов.

– Что, командир, едем?

– Да. Возвращаемся в город. – Капрал достал из кармашка разгрузки радиостанцию, вызвал штаб и коротко доложил: – Объезд закончен, идем обратно.

Он первым залез на броню, я последовал за ним, сел рядом, упер ноги в поручень и положил руку на приваренный станок АГС. Машина дернулась и покатила вниз, набирая скорость.

Позади, задевая меня прикладом автомата, сидел Димид Товырин – молодой парень, мне ровесник, впереди капрал Младан Дувкович – седой мужчина лет сорока пяти, а у пулемета – весельчак и балагур Свен Ласкич. Они да еще двое бойцов внутри БТРа – все отделение взвода быстрого реагирования, где я служил с позавчерашнего дня. В моей трудовой книжке, которую завели в кадровом отделе городского управления УОП, появилась первая запись: «Принят на должность сотрудника военизированной полиции в отряд ОБР. 29.06.95».

Я долго вертел синий прямоугольник, рассматривая его со всех сторон. Глянул на фотографию, полистал страницы и вздохнул. Мои планы не сбылись. В МОП меня не взяли. Кто‑то из руководства решил не допускать вчерашнего водителя Зоны в особое подразделение.

Вместо этого предложили службу в только что организованном отряде быстрого реагирования при городском отделе полиции Валдана. Так что я все равно добился своего – был рядом с Зоной и даже внутри нее. И попал в самое пекло.

Громкое название отряда никак не соответствовало его сути. Кто‑то в центральном аппарате Управления после неоднократных просьб и напоминаний решил добавить к куцему штату полиции Валдана еще один взвод. А так как набирать людей было неоткуда, поступили просто – перевели из различных подразделений по нескольку человек, выделили кое‑какую технику, дали помещение и нарезали круг задач. Силовое обеспечение проводимых криминальным отделом операций, патрулирование окраинных районов города плюс усиление блокпостов при нападении боевиков.

Меня взяли, видимо, только потому, что просто больше некого было брать. В горотделе повертели личное дело, потом махнули рукой и сплавили в ОБР. А здесь приняли без восторгов. Командир взвода Лабедин – молодой щеголеватого вида лейтенант – бегло просмотрел личное дело, недовольно сморщил нос.

– Да… кадр… по какому случаю к нам? Надоело баранку вертеть?

Я промолчал, игнорируя очевидную насмешку.

– Ладно… – Лейтенант махнул рукой и бросил папку на стол. – Во второе отделение. Там посмотрим, каков ты в деле.

На складе выдали комплект формы – два камуфляжа, берцы, кепку с козырьком, ремень и прочее. В оружейной вручили новый, в заводской смазке АКМС и четыре запасных магазина. Служи, парень…

Окинув скорбным взглядом выданное богатство, я глубоко вздохнул, сплюнул и пошел. Служить…

– …В «Заставу» сегодня свежее «Приморское» завезли. Можно сходить завтра, пока не разобрали.

– Откуда здесь «Приморское»? Опять бурду нальют, а потом с толчка не слезешь.

– Не гунди. Там никогда паленого не бывает. – Свен содрал с себя пропахшую потом, запыленную куртку и швырнул в угол, где стоял таз для грязной одежды. – Не хочешь идти – так и скажи. Обойдешься баночным. Эту гадость точно не разбавят – дальше некуда.

Его собеседник Буен Дескин – белоголовый крепыш с плечами кузнеца и повадками лисы – качнул головой, насмешливо ответил:

– Пивком я и сегодня побалуюсь, а завтра ты вместо бара можешь угодить на дежурство. Если будут готовить трассу, нас опять в усиление погонят.

Свен махнул рукой, тихо бурча под нос, попробовал развязать шнурки берц, но после пробежки по мелководью те намокли, и узлы встали намертво. Повозившись с ними минуты две, Свен резанул узлы ножом и сбросил ботинки с ног.

– Черт! Ведь хотел же обменять на другие, с липучками.

Он встал, сбросил штаны и в одних трусах выбежал в коридор – в душевую. Буен проводил его насмешливым взглядом, крикнул вдогонку: «Место займи!» и повернулся ко мне:

– Артур, ты как завтра пивка глотнуть?

– Как выйдет. – Я пожал плечами. – Если других планов не будет.

– Если Свен не соврал, действительно «Приморское» привезли. Давно я не пробовал настоящего…

Собрав вещи, Буен поспешил за Свеном в душевую, сильно хлопнув дверью. Ожило висевшее на стене радио, хриплый голос диктора заговорил низким голосом. Я невольно прислушался.

– …По информации из пресс‑центра министерства вооруженных сил, активность боевиков в районах форпостов в последние дни несколько снизилась. Это можно объяснить тем, что специальные армейские отряды взяли под контроль территории, прилегающие к форпостам, и перекрыли трассы доставки товаров от мятежников в Зону…

Официальная Арланда до сих пор самозваную Ламакею называет не иначе как мятежная территория. В крайнем случае – мятежная республика. Но радио передало новости трехдневной давности. Как всегда там, на материке, все, что связано с Зоной, идет во вторую или третью очередь.

Я снял форму, вытер полотенцем мокрую спину, достал из шкафчика пакет с мылом, мочалкой, зубной щеткой и пастой. Надо и мне посетить душ.

…Для ОБР отвели двухэтажный особняк, бывший некогда спортшколой‑интернатом. Бойцы жили в отдельных секциях по четыре человека. Кроме собственно комнаты, здесь была крохотная кухня, туалет и закуток для двух платяных шкафов. Вдобавок установили пирамиду для оружия, небольшие ширмы возле коек и несколько тумбочек и стульев. Так что быт волонтеров худо‑бедно обустроили.

По графику отделение один день дежурило, второй день сидело в казарме в состоянии готовности, а третий день отдыхало. В выходной отсек нашего отделения пустел – у кого‑то семья в городе, у кого‑то подруга, родственники. Тем, кто вроде меня не имел угла в Валдане, оставалось развлекать себя всеми доступными способами.

…День выдался беспокойным. Мы дважды выезжали по тревоге, и оба раза ложной. Второй раз, получив приказ взводного, махнули к старым складам на юге города. Ничего, кроме полуразрушенных кирпичных пакгаузов и ржавой техники, не нашли. Буен и Свен по своему почину решили осмотреть ближайшие гаражи и угодили в лужу на месте осмотровой ямы. Так что путь до казармы мы проделали под их дружный мат.

Я привыкал туго. В армии не служил, опыта казарменной жизни нет, и хотя местный вариант «защиты Отечества» здорово отличался от российского, с непривычки было сложно. А самое неприятное – некоторое расхождение моих планов и намерений с обязанностями бойца взвода быстрого реагирования.

…В комнате Свен и Буен продолжали спор о достоинствах и недостатках пива, изредка апеллируя ко мне, как к арбитру. Погруженный в собственные мысли, я неохотно откликался, но просто молчать было нельзя. С этими ребятами мне при случае в бой идти, надо налаживать контакт и строить взаимоотношения.

– И вообще, – заявил Свен, доставая из холодильника продукты. – Кроме «Приморского», я лично предпочитаю только две марки пива. Чешское и немецкое. Все остальное – так себе, пойло.

– Потому что не пробовал. Ты куда колбасу потащил?

– Жарить.

– Чего с ней возиться? Режь – и на хлеб.

Когда взвод сидел в казармах, нас кормили в столовой, а на выезды и дежурства продукты выдавали сухим пайком. Тогда готовили сами. Благо было где и на чем.

– Кушать, как говорится, подано. – Свен достал из холодильника пиво и первым сел за стол. – Сидайте, чего ждать? Ну что, по бутылочке перед сном?

– Давай…

Мы едва успели проглотить первый кусок, когда трель сигнала тревоги сорвала нас с места…

Район Батомка уже много лет имел весьма скверную репутацию. Жители покинули его еще до войны, а когда вернулись правительственные войска, мало кто захотел вновь заселить брошенные дома.

Со временем ближняя к городу часть района все‑таки ожила, а другая часть стала прибежищем всякого отребья и перевалочной базой боевиков. Патрули заезжали сюда только днем, а лихие парни из МОП и ночью, когда устраивали облавы, но всегда с сильным прикрытием.

Редкие смельчаки, занявшие дома в дальней части района, после наступления темноты не показывали из дома носу, вполне обоснованно опасаясь за свои жизни.

…Два бронетранспортера летели по широким улицам города, распугивая редких прохожих и заставляя запоздавших автомобилистов уходить к обочине. Привычные к таким вещам жители не суетились, только с тревогой смотрели вслед машинам, гадая, что могло произойти на ночь глядя.

– Стрельба неподалеку от «Шторма», – кричал мне на ухо Дувкович. – Знаешь, где это?

Я кивнул – один раз там был.

– Патрульные услышали шум, пошли глянуть и попали под огонь. Кого‑то зацепило.

– А где эти… из МОП?

– Хрен их знает. Укатили куда‑то.

БТРы миновали центр, проскочили единственную в городе площадь Литую и въехали на Батомку. Высотные дома сменились частными, дороги стали уже, почти все фонари не горели. До бара оставалось меньше километра.

– «Комета», я «Заслон», – заговорила радиостанция в кармане разгрузки у капрала. – Перекройте мост и реку. И возьмите под контроль школу.

Дувкович быстро достал радиостанцию, торопливо крикнул:

– «Заслон», понял. Перекрываю. – Он нырнул в люк, и через несколько секунд БТР свернул вправо.

Машина лейтенанта помчалась дальше по прямой.

Асфальтовая дорога вскоре сменилась грунтовой и стала еще более узкой. БТР едва не задевал изгородь, ветки акаций, вишен и боярышника били по броне и норовили хлестнуть по глазам.

– Куда нас несет? – проорал Свен, закрывая лицо рукой. – Мост в другой стороне.

– Зайдем от реки.

Я наклонился к Буену, тот сидел спиной вперед, и ветки били его по плечам. При каждом ударе он вздрагивал и выдавал руладу мата.

– Где мы?

– Угловая. Дальше река и окраина. Черт! Надо было в отсек залезть. Все равно в темноте ничего не увидишь.

Сумасшедшая гонка сквозь строй деревьев внезапно закончилась, мы выскочили на небольшое поле. Впереди темнел железнодорожный мост, а слева и справа шли дома. БТР встал. Капрал первым спрыгнул на землю, глянул по сторонам и крикнул:

– Давайте вниз. Пройдем вдоль реки метров сто, до оврага. Здесь единственная дорога, где они могут проскочить.

В этот момент где‑то слева разом заработали несколько автоматов. А потом грохнула граната.

– Наши! – Капрал подскочил к машине, крикнул водителю. – Встаньте у моста и никого не подпускайте. Мы туда.

Он махнул рукой в направлении стрельбы и повернулся к нам.

– Пошли.

Бежать по полю в темноте, когда дорогу освещает ущербный месяц и слабый свет карманного фонаря, невесело. Я дважды попадал в небольшие ямки, и только реакция спасала от падения. Рядом пыхтел Свен, сзади бежал Буен, не переставая ругаться. Он уже пропахал носом землю и теперь на ходу вытирал лицо и руки.

Какого черта лейтенант раздробил наши и без того скудные силы, непонятно. В «Шторме», насколько я помню, бывало до сорока бандитов сразу, при желании они сметут семь человек вместе с БТРом. И куда исчезли другие отряды полиции?

Перестрелка у бара уже перешла в настоящий бой, и, судя по плотности огня, бандиты смогли протащить мимо блокпоста не только пистолеты. Но за каким им шум?..

Мы добежали до оврага – длинного рва, заросшего кустарником, – и встали у края. Капрал, тяжело дыша, перехватил автомат и показал рукой на темнеющую впереди коробку строения:

– Там школа. Свен и… ты, Артур. Давайте туда. Если мимо вас пойдут бандиты, дайте сигнал.

– Как?

– На. – Он протянул мне фонарик. – Помигаешь.

– Капрал, с такими силами мы не удержим ни школу, ни мост. Надо вызывать помощь.

– Это лейтенант решит. Топайте.

Чертыхнувшись, я побежал следом за Свеном к школе. Двухэтажное здание было обнесено штакетником и живой изгородью. Когда‑то ее исправно подстригали, но за двадцать лет кустарник вымахал в рост человека. Сквозь такие заросли пройти можно только с топором.

Возле центрального входа мы встали. Я посветил фонариком по сторонам, луч выхватил кирпичную стену здания, разрушенную беседку и яму возле изгороди.

– Эта дорога к бару?

Свен огляделся, кивнул:

– Вроде. До него метров семьсот.

– К реке, они могут и там выскочить.

– Там обрыв и глубоко. А на противоположном берегу арматура торчит – хотели другой мост строить. В темноте налететь можно. Если уходить, только здесь или через Бранку. Но там наши в первую очередь перекроют.

– Не слишком‑то они перекрывают…

Я прислушался к стрельбе. Шум боя явно шел к нам. Грохотал крупнокалиберный пулемет БТРа, рвали воздух гранаты, гулко били автоматы. Сколько же их там?

– Давай к кустарнику. И дорогу видно, и подходы к школе. – Чувство боя уже захватило меня, я выбросил из головы лишние мысли и сосредоточился на главном. – И пока они не выскочат на пятачок перед школой – не стреляем.

– Угу.

Сидеть в темноте, слушать грохот боя и знать, что скоро эта катавасия дойдет до тебя, – не очень приятно. Место незнакомое, подходы не разведаны, данные о противнике туманные. Да еще лейтенант намудрил с решением.

…Офицеров в полиции дико не хватало. Половина штата не укомплектована, в ротах ППС и охраны взводами командуют старшины. Чтобы как‑то ликвидировать нехватку, им присваивают звания, задним числом оформляют на заочный факультет спецвуза. Главное, чтобы человек был опытным, послужившим.

Выпускники института полиции не спешат приезжать сюда, всеми правдами и неправдами остаются в Ругии, а если кто и едет на полуостров, то прилагает все усилия, чтобы попасть на ту сторону границы.

В Валдане на блокпостах служат в основном выходцы из здешних мест. Впрочем, едут и романтики в военной форме, патриоты, считающие своим долгом защищать страну, любители острых ощущений. И те, кто хочет под шумок наварить капитал. Эти идут на контакт с боевиками, передают информацию, обеспечивают коридоры для поставки контрабанды по обе стороны, служат передаточным звеном между главарями банд и высокопоставленными чиновниками, замешанными в сделках с боевиками.

Чем дольше идет война, тем больше народу начинает получать от нее прибыль. Здесь противостояние длится двадцать лет, за этот срок вокруг Зоны сплетены такие паутины, что госбезопасность и полиция не раскрутят вовек.

Лейтенант Лабедин попал сюда по блату. Его родственник сидит в управлении кадров, он и обеспечил хорошее место молодому офицеру. Служба в таком подразделении здесь, на границе с Зоной, помимо материальных благ, позволяет в дальнейшем быстро продвинуться по карьерной лестнице. Командир отдельного отряда быстрого реагирования – звучит неплохо. У ОБРовцев полуострова репутация смелых и жестких бойцов. Имея такой багаж в начале карьеры, можно к сорока сесть в кресло регионального комиссара или получить должность в центральном аппарате Управления.

На беду, Лабедин слишком высокого мнения о себе, заносчив, высокомерен. А опыта никакого, только диплом получил. До сегодняшнего дня взвод в настоящем бою не был, а командовать в спокойной обстановке просто. Но как поведет он себя сейчас, под огнем, когда надо принимать быстрые, а главное – безошибочные решения?

…Стрельба немного стихла, единый клубок боя распался на несколько малых. Они затухали и вспыхивали вновь, всякий раз возникая в другом месте. Бандитов гнали к реке, думая прижать к обрыву и перещелкать, а те ужом ускользали из лап облавы и упорно шли к мосту и к улице Бранка.

– Слышишь? – Свен толкнул меня в плечо. – Вроде к нашим помощь пришла.

Впереди у дороги метрах в сорока негромко затрещали кусты. Щелкнула сломанная ветка, другая. Я лег на землю и выставил автомат вперед. Свен упал рядом. Прошипел:

– Идут…

Три неясные тени выскочили из кустов, замерли, оглядываясь, и медленно пошли к школе. За ними на дорогу вышли еще двое.

– Много… – едва шептал Свен. – Стреляем?

Я мгновение раздумывал, глядя, как боевики топают к изгороди. Понятно, они сначала разведают подходы к мосту, а потом дадут сигнал другим. Но сколько этих других?

– Гранаты есть?

– Две.

– Нормально. Я к школе, там встречу троих. Ты дай нашим сигнал, а потом глуши тех, двоих.

– Ага… – Голос Свена дрожал от возбуждения. – Давай…

Он прижал фонарик к груди, прикрывая его одеждой, и несколько раз нажал кнопку. Что решит капрал – идти к нам или ждать на месте?..

Я обогнул кустарник, пробежал метров тридцать и засел за кирпичной кладкой ступенек. Выглянул из‑за укрытия. Боевики, оглядываясь и водя стволами по сторонам, шли к школе. Встав на пятачке перед входом, коротко переговорили, видимо, решая, что делать дальше.

Свен все молчал. Наверное, никак не мог выбрать момента. Я беззвучно поставил переводчик огня на очередь и взял на мушку ноги крайнего слева. Еще секунду‑другую…

Взрыв бухнул неожиданно. Яркая вспышка на миг высветила дорогу и напряженные лица боевиков. Заорал раненый, кто‑то из бандитов крикнул:

– Засада!

Следом рванула вторая граната. Одновременно с ней я нажал на спусковой крючок.

Отдача подбросила ствол вверх и вправо, пули ударили по ногам первого боевика, прошили живот второго и разнесли грудь и голову третьего. Прервав очередь, я мгновенно отпрыгнул в сторону, за край кладки, и снова открыл огонь, добивая раненых.

Заработал автомат Свена, дав две очереди. Я выждал несколько секунд, наблюдая за дорогой. Тихо. Никто не спешил к месту боя.

Тогда, выйдя из‑за укрытия, подошел к убитым и при слабом свете луны почти на ощупь осмотрел тела. Все трое наповал. Охлопав карманы и разгрузки, снял три гранаты, вытащил несколько автоматных магазинов.

Подоспел Свен, светя фонариком под ноги.

– Как?

– Порядок. Что у тебя?

– Оба готовы… – Голос дрожал, тембр стал выше, звонче. – Одного аж разорвало.

– Отлично. Теперь…

Длинная автоматная очередь заглушила слова. Мы вскинули головы, одновременно глянули в сторону реки.

– Наши! Напали!

У оврага завязалась перестрелка. Значит, боевики пошли несколькими путями…

– Вырубай фонарь, давай туда. По дуге.

И мы рванули к берегу, забирая вправо, чтобы не попасть под огонь.

Капрал зря открыл стрельбу раньше времени, с большой дистанции. Кого‑то, наверное, зацепил, но остальные боевики залегли и стали обстреливать позицию капрала и Буена с нескольких сторон. В чем, в чем, а в скоротечных встречных сшибках они поднаторели.

Мы подбежали к оврагу с другой стороны и обогнули его справа, у реки. Надо зайти бандитам во фланг. Благо огоньки стреляющих автоматов выдавали их позиции.

Однако добежать до наших не успели. Бандиты тоже пошли в обход, и мы столкнулись с ними почти нос к носу.

…Ветки кустарника вдруг затрещали, крупное тело вылетело на открытое место, хрипя и чертыхаясь. Я только вылез из низины, и бандит едва не наступил мне на руку. Слабого света месяца хватило, чтобы мы увидели друг друга. Бандит попробовал вскинуть оружие, но я резко выбросил автомат вперед, угодив стволом в горло. И тут же добавил ногой в пах. Бандит завалился назад, сломав несколько веток. За его спиной кто‑то вскрикнул. Я присел и, падая вбок, дал очередь по упавшему, а потом веером по остальным.

Свен закричал, стрельнул от пояса, упал на землю и стал поливать кустарник из автомата.

– Засада! – заорал визгливый голос метрах в тридцати впереди. – Уходим!

Я тут же бросил на голос гранату, перекатился вбок и, едва прогрохотало, выдал очередь.

– Свен, в овраг!

Вторая граната взорвалась в воздухе – я сделал секундную выдержку и бросил ее по крутой траектории.

Ломая ветки, обдирая руки и лица, мы прорвались сквозь кустарник, выбежали на самое дно оврага и полезли наверх.

Капрал и Буен были зажаты с двух сторон. Плотный огонь не давал поднять головы. Они меняли позицию, но и там, дав одну‑две очереди, снова оказывались прижатыми к земле. Боевикам терять было нечего: позади погоня, а впереди единственное спасение – мост, который никогда толком не охраняли. При удаче можно проскочить до подхода облавы. И они перли вдурь, не считая потерь.

Во время перестрелки капрал получил пулю в плечо и ослабел от потери крови. Буен какое‑то время один сдерживал натиск противника, не имея времени даже перевязать командира. Когда мы прибежали к ним, Дескин на ощупь шарил в кармане куртки, ища перевязочный пакет.

– Свен, перевяжи капрала. – Я упал рядом с Буеном и глянул вперед.

Боевиков было не больше десяти, они залегли метрах в сорока – пятидесяти от нас и били короткими очередями наугад, не видя нас. Либо просто пугали, либо прикрывали выдвижение своей разведки.

– Как с гранатами?

– Одна.

– Ладно. Уходим отсюда.

– Куда?

– На ту сторону оврага. Пусть они сюда зайдут, а мы их встретим наверху.

– А они полезут сюда‑то?

– Куда денутся. Им так проще к мосту пройти.

Подполз Свен, сел рядом, вытирая руки о траву.

– Плохо дело. У него кость задета, крови много ушло. Надо в больницу. – Он посмотрел на меня. – Чего делаем?

– Радиостанция где?

– У него.

– Парни, берите капрала и волоките на ту сторону оврага. Я прикрою.

Я высунул голову из укрытия, засек автоматные вспышки, тщательно прицелился и сделал два выстрела. Огонек пропал. И тут же остальные боевики открыли ураганный огонь по замеченной позиции. Пока они тратят патроны, надо отходить.

– Давайте…

Потерявшему сознание капралу накинули на лицо кепку, чтобы сохранить глаза, и потащили на руках.

И опять сумасшедший бег сквозь кустарник. Одной рукой закрываешь лицо, второй держишь автомат. И через шаг спотыкаешься.

Тяжело дыша, мы вскарабкались наверх, добрели до ближайшей ямки и залегли. От нас до моста метров двести. Догадаются на БТРе подойти ближе и помочь огнем?

Боевики, не видя ответного огня, пошли вперед. Их подгоняли приближающиеся от города звуки боя. Там, в центре района, полиция добивала остатки бандитского отряда.

– Буен, давай к нашим, пусть выдвинутся вперед метров на сто и помогут. Как увидят вспышки, пускай лупят.

– А по нам не попадут?

– Наших они не увидят.

Буен побежал к мосту. Я снял с капрала радиостанцию, нажал тангетку.

– «Комета», «Комета», я «Заслон». Ответьте.

Эфир молчал.

– Мать! «Комета», ответьте.

– Артур. – Свен толкнул меня в локоть. – Идут.

Бандиты шли. Точнее, позли. Нашелся у них кто‑то сообразительный, пустил вперед троих, и те бороздили землю носами. Остальные топали сзади, готовые открыть огонь в любой момент.

Первого боевика мы засекли, когда тот успел подползти метров на семь. Ловко скользя по траве и умело используя ямки и кочки, он приблизился к нашему укрытию и замер. Сзади ползли еще двое. Нас они не видели, но чуяли, что мы где‑то рядом.

Бандит прополз еще пару метров и замер. Я прикинул, где могут быть другие, вытащил гранату и наотмашь швырнул ее вперед. И тут же дал короткую очередь. Вспышка озарила окрестность, уцелевший боевик метнулся в сторону и попал под выстрелы Свена.

– Уходим. – Я отполз назад, меняя позицию. Остальные боевики, только выползшие из оврага, открыли ураганный огонь. Капрал, лежавший позади за большой кочкой, пришел в себя.

– Где мы?

– В поле.

– Меня сильно задело?

– Плечо, в кость. Свен, отползай с ним дальше.

По нам работали пять стволов. Боевики, понимая, что они в капкане, шли ва‑банк. Метрах в пятнадцати одна за другой разорвались две гранаты. Чуть погодя – еще две. Осколки прошли выше, но заставили нас упасть носами в землю. И тут в дело вступил бронетранспортер. Он подъехал ближе и открыл огонь из КПВТ. Тяжелые пули полетели через наши головы. Ориентиром стрелку служили вспышки очередей.

От школы донесся звук мотора, мощный прожектор вспорол тьму и высветил тела на берегу. К нам шла помощь. Это был конец – боевики сообразили и, не желая сдаваться, рванули изо всех сил на нас, рассчитывая, что БТР замолчит из опасения попасть в своих.

Свен, занятый капралом, стрелять не мог, а я успел свалить только двоих. Третий налетел на меня, замахиваясь автоматом, как дубиной. Я упал на землю, снизу всаживая очередь в живот противнику. Бандит еще падал, а я перекатом ушел в сторону и налетел на другого. Что там у него в голове перемкнуло, не знаю, но вместо того, чтобы стрелять, он бросил в меня автомат и прыгнул следом.

Приклад описал короткую дугу и поддел его подбородок снизу. Раздался треск, и боевик рухнул в траву. Третий напал сбоку, ударил ногой. Я отпрянул, пропуская удар, подшагнул ближе, ткнул стволом автомата в горло и добавил прикладом сбоку по шее. Справа заработал автомат – подоспевший Буен заметил последнего боевика, решившего обойти место схватки.

Опустив оружие, Буен подбежал к нам.

– Свен, Артур, как вы? Я вовремя?

Свен опустил в траву капрала, вновь потерявшего сознание, сел рядом и обессиленно махнул рукой.

В этот момент по нам ударил яркий луч света. От школы в нашу сторону ехали два БТРа, следом бежали бойцы. Впереди них, уродливо изгибаясь, скользили длинные тени.

…Через час после окончания боя в Валдане стало тесно от полицейских всех чинов и рангов. Крупнейшая за последние пятнадцать лет стычка в пределах города наделала шуму. Когда мы, уставшие, в мокрой от пота и крови форме, грязные, как кочегары, сгрудились у старой колонки, вокруг школы уже гудел растревоженный улей.

Из отрывков фраз и коротких объяснений постепенно проступила картина происшедшего.

…Днем в Валдане была проведена грандиозная по размаху сделка между боевиками и некими дельцами из Ругии. Наркотики в обмен на оружие. Высшей очистки героин на новейшие образцы гранатометов, пулеметов, ПТУРов, ПЗРК, боеприпасов… Бартер провернули буквально под носом полиции.

Из‑за гигантских размеров груза боевики привезли в город большую охрану. И на этот раз не ограничили свой арсенал только пистолетами. Закончив дело, главари с частью груза уехали, а охрана осталась надзирать за остальным. Легкий успех в деле сыграл с ними злую шутку. Решив обмыть сделку, они пошли в привычное место – бар «Шторм», благо полиция здесь бывала раз в год под исход.

Когда веселье было в разгаре, в бар нагрянул патруль. Официальная версия гласила, что не в меру сознательные жильцы района вызвали полицию, но, судя по всему, кто‑то из обслуги бара стукнул куда следует.

В результате усиленный патруль в составе аж десяти человек возник на пороге «Шторма» в тот момент, когда окосевшие бандиты в голос клялись резать и душить ругийских сволочей пока хватит сил.

Что сказали патрульные – «Здесь не курят» или «Ваши документы», – неизвестно, но боевики, взведенные удачей и алкоголем, открыли ураганный огонь. Патруль отступил и вызвал помощь. В городе на тот момент были два взвода МОП. Один проверял дорогу перед проводкой каравана, второй застрял на противоположном конце Валдана.

Раньше всех на помощь смог прийти наш взвод и взвод службы охраны. Они на полных парах рванули к Батомке выручать коллег.

Наш взводный, решив стать героем и завоевать славу грозы бандитов, понесся вперед, не предупредив никого, только вызвал дежурную смену, то есть наше отделение. В горотдел о бое доложил командир взвода охраны. Уже оттуда Лабедину поступил приказ перекрыть мост и подходы к нему – у кого‑то в штабе работала голова.

Лабедин, не желая отвлекаться на второстепенное дело, на мост сориентировал нас, а сам на всех парах попер к бару, не принимая в расчет ни количество людей под командованием, ни скудость вооружения.

Что за стратегический план у него был, сказать трудно, но БТР несся по узким улочкам на предельной скорости. Так же на предельной скорости он вылетел на пустырь перед баром, проскочив залегших за дорогой патрульных. Те отчаянно сигналили, но Лабедин, смотревший только вперед, не снизошел до них, а водитель просто не увидел.

Боевики к тому времени уже покинули бар, не забыв дать знать главарям о стычке, и пошли на прорыв, отвлекая внимание от спрятанного неподалеку груза.

Когда БТР вылетел на них, они опешили от наглости фараонов и встретили противника как следует – огнем. К счастью, ни гранатометов, ни пулеметов у них не было, иначе машина сгорела бы в мгновение ока.

Водитель, перед лицом которого заплясали огоньки рикошетов пуль, продемонстрировал хорошую реакцию и надавил на тормоз. БТР встал как вкопанный. Непонятно, как Лабедин сидел на броне и за что держался, но когда машина встала, он совершил небольшой полет по курсу борт – земля и разбил одновременно лоб и радиостанцию. Поэтому все попытки капрала и мои вызвать начальство пропали втуне. Таким образом, сражение для Лабедина закончилось.

Наводчик бронетранспортера вовремя открыл огонь и отогнал противника, а командир отделения Ральф Стармин дал команду вытащить лейтенанта и отойти. После выхода взводного из строя Ральф принял командование, наладил связь с патрулем и подоспевшим взводом охраны, и дела пошли лучше. А несколько позже подошел взвод МОП. Боевиков совместными усилиями стали выдавливать к реке и дробить на части.

К тому моменту главари бандитов, спасая груз, организовали нападение на блокпост с целью отвлечения сил полиции от бара. На их беду, возле блокпоста фланировал второй взвод МОП. Тертые, опытные бойцы мгновенно организовали оборону, вызвали на помощь единственную в городе батарею минометов и дали бандитам прикурить. Стечение обстоятельств позволило отбить нападение.

Тем временем бой от бара стал отодвигаться. Боевики, поняв, что дело плохо, начали отход по двум маршрутам: через блокпост и через мост.

Те, кто пошел к блокпосту, попали в капкан и были перебиты. А другие, выйдя из окружения, рванули к школе и мосту. И налетели на нас.

О том, что кто‑то охраняет мост, полиция поняла по звукам боя. И выслала помощь. А заодно известила начальство в Мегаре. Там подняли по тревоге маневренную армейскую группу.

…После боя я долго не мог оторваться от колонки. Во рту пересохло, в желудке словно полыхал огонь. В конце концов стащил разгрузку, стянул мокрую куртку и подставил под струю спину. Ледяная вода потекла между лопаток, остужая распаренное тело.

Рядом развалились Свен и Буен, а около бронетранспортера лежал экипаж машины боевой – Димид и Арнольд, одногодки из Дамаса, двоюродные братья, приехавшие сюда после гибели отца. Капрала уже увезли в больницу, бойцы из МОП и взвода охраны собирали трупы боевиков и их оружие, рядом кто‑то кричал по радиостанции, чтобы выслали машины для убитых и трофеев. Два прожектора, установленные на БТРах, освещали площадку ярким светом, и у меня на глазах выступили слезы.

Когда кожа на спине достаточно заледенела, я отпустил рычаг и сел рядом со Свеном. Тот повернул лицо, и я увидел огромный синяк под глазом.

– Когда тащил, – пояснил он, видя мой взгляд. – Слушай… как ты с ними… здорово. Тренировался?

Не в силах говорить, я кивнул. Короткий вроде бой вымотал больше, чем сшибки в Аберене. Оно и понятно – от пули так не увернешься, как от меча.

– Эта… покажешь потом?

Я вновь кивнул. Буен, лежавший чуть дальше, нервно поглаживал ствол автомата и смотрел в небо.

– Ну, блин… ну, блин… во дали… – бубнил под нос одно и то же.

Чья‑то тень легла на землю, зашуршала трава. Я с трудом повернул голову. Рядом стоял полицейский в камуфляжной форме. Во всей военизированной полиции такую носят только бойцы МОП и ОБР, остальные ходят в темно‑серой.

Его лицо показалось знакомым. Где‑то видел раньше…

«Лейтенант Караджич…» – всплыли в памяти слова. Так однажды он отрекомендовался нам с Дижем. Когда мы забирали товар в Валдане. Мелькнула тревожная мысль – не узнал бы.

– Привет, бойцы. Ваша работа? – Он кивнул на поле.

– Угу. – Я сел, провел рукой по груди. Опять жарко.

– Здорово поработали. Я думал, уйдут.

– Да нам это раз плюнуть… – простонал Свен, тоже садясь рядом. – Мы же каждый день… пачками, одной левой.

Взъерошенный вид Свена и его голос заставили лейтенанта улыбнуться.

– Я так и понял. Накрошили шестнадцать боевиков. Здорово нас выручили.

Он присел на корточки.

– Я командир мобильного отряда Караджич. – Видя, что Свен и Буен начали вставать и поправлять одежду, махнул рукой. – Сидите, не до субординации. Ну, не буду мешать. Думаю, еще увидимся. Отметим дело.

– С удовольствием, – ответил Свен. – Можно и не откладывать надолго.

Лейтенант засмеялся, встал, кивнул нам и пошел к школе.

– Нормальный мужик, – заметил Свен. – С таким воевать удовольствие.

Я посмотрел вслед Караджичу и промолвил:

– Наверное…

…Утром следующего дня город бурлил. Проверяли блокпосты, трясли дежуривших на них бойцов – ведь кто‑то пропустил наркотики в Валдан и выпустил оружие. Произвели несколько арестов, кого‑то сняли с должности. Под усиленной охраной отбитые трофеи и наркотики увезли в Мегар. Наше отделение не отпустили отдыхать, а велели сидеть в казарме. Впрочем, сил на прогулки и дела ни у кого не было, спали без задних ног, а все новости и сплетни нам рассказали ребята из первого отделения. Ближе к полудню проверка нагрянула и к нам. Из стволов автоматов после вчерашнего тянуло едкой гарью, и этот аромат смешивался с тягучим запахом оружейного масла. Руки после чистки «Калашникова» почернели и впитали в себя чудную смесь обоих ингредиентов.

Закончив чистку, я собрал автомат, снарядил магазины патронами, а потом начал оттирать руки тряпкой, смоченной в керосине. Рядом пыхтел Свен – плотно позавтракал и постоянно икал. За соседним столом работали Буен и Арнольд.

Дверь в оружейную открылась, и комнату вошли два человека. Первый – высокий худощавый шатен лет пятидесяти, с небольшими аккуратными усами и бритой головой. Светло‑серая пара, белая рубашка без галстука, из расстегнутого воротника видна мускулистая шея. Второй ниже, с фигурой фехтовальщика, обманчиво‑тягучими жестами и плавными движениями барса. Короткая прическа, на висках волосы слегка присыпаны снегом, зеленые глаза смотрят строго и внимательно. Волевой подбородок, прямой нос, прижатые к голове уши. Его вид говорил о том, что он привык больше отдавать приказы, чем получать их.

– Добрый день. – Высокий подошел ближе.

Свен моментально встал, имитируя положение «смирно».

– Здравия желаем. – Он повернулся ко мне. – Это начальник горотдела полиции.

Я бросил тряпку на стол, медленно встал – не любил чинопочитания.

– Бригадир Годемир Гулетин, – представился высокий. – А это комиссар полиции Мегара Аскольд Дорич.

– Ё‑моё!.. – Арнольд прикусил язык, шагнул за спину Свена. Дорич прошел в центр помещения, коротко кивнул.

– Кто вчера командовал боем у моста? – сразу перешел он к делу.

Свен кашлянул, глянул на Буена и на меня.

– Капрал Дувкович…

– А когда его ранили?

– Да вот… – Свен вновь глянул на меня.

– Бой шел сам собой, – вставил я.

– Да? – Дорич прошел вдоль стола, глядя на оружие, тронул ствол моего автомата, потер пальцы. – Успели почистить?..

Я отвел глаза – почистить оружие надо было вчера перед сном, но нового боя не предвиделось, а мы были не на передовой. Словом – прощелкал. Раньше за такое наши могли и по шее дать.

Дорич не обратил внимания на мое смущение, таких тонкостей он мог и не знать.

– Значит, бой шел сам по себе. Неплохо шел… Я правильно понял, вы бились врукопашную?

– Они насели плотно, а БТР стрелять не мог, чтобы своих не зацепить.

Дорич, видимо, хорошо информированный о подробностях, только кивал. Дойдя до конца стола, глянул на меня и спросил:

– Ты работал в штыковой?

– Я.

– Где научился?

Я пожал плечами – в голову не приходило никакого мало‑мальски правдоподобного объяснения. Дорич ждал. Строгий взгляд зеленых глаз прожигал насквозь как рентген.

– Давно в полиции?

– Три дня.

Он невольно поднял брови.

– Что делал раньше?

«Личное дело не читал. Не успел…»

– Был водителем… в Зоне.

Это его удивило. Брови чуть изогнулись, на лбу возникла вертикальная складка.

– Здорово вас готовят в Зоне… И как тебе здесь?

– Нормально.

Дорич вновь отошел к столу, глядя на оружие. За его вояжем следили настороженные взгляды бойцов и бригадира. Тот выглядел озабоченным – в его епархии ЧП и ждать похвалы не приходилось.

– Изложи ход боя. Коротко, самую суть.

– Кхм!.. – Комиссар умел ставить в тупик. – Коротко. Мы перекрыли ходы к мосту, насколько сил хватило. Благодаря внезапности завалили передовую группу у школы. Боевики шли по открытой местности, нас не видели. Еще удачная позиция в овраге. Спешка, нервы, хаос… у них не было выбора, перли напролом, без маневра и изысков. Ближнему бою не обучены, нас толком не видели, шли вслепую и автоматами махали, как дубинами… В общем, повезло. Мы отделались раненым плечом капрала.

– Везение – штука капризная. Долго у одного не задерживается. Могли бандиты пройти?

– Могли. Если бы пошли по берегу. Тихо, без стрельбы. Там поста не было. А потом по сваям на другой берег.

Дорич кивнул, словно услышал именно то, что хотел. Взглянул на бригадира, у того на лбу выступила испарина. С иронией спросил:

– Больше водителей из Зоны в полицию не приходило?

Бригадир слабо улыбнулся – шутка начальства была с подтекстом.

– Хорошо, молодой человек. Ваша оценка ясна. Кстати, как вас зовут?

– Артур Томилин.

– Спасибо за информацию. Всего доброго.

И Дорич ушел так же неожиданно, как и возник. Свен громко выдохнул и упал на стул.

– Ну и ну! Начальство…

– Да уж, – поддержал Арнольд. – Умеет поговорить…

Я пожал плечами, подхватил автомат, сгреб магазины и глянул на Свена.

– Ну что, пошли?..

– …Облом, конечно, у них полный! Только встали на блокпост, только первый куш сняли, а тут такое… Теперь трибунал и срок. Да еще штраф впаяют.

– За что?

– Нарушение контракта, преступная халатность, а если доведут до измены и предательства интересов страны – вообще кранты. Шлепнут или уран добывать отправят.

Я хмыкнул, качнул головой. Ральф достал платок и вытер вспотевший лоб. За десять минут, в течение которых он рассказывал мне последние вести, платок раз пять смахивал крупные капли с лица, так что успел намокнуть и не убирал, а лишь развозил влагу по лбу и щекам.

Наше отделение готовилось к выезду на патрулирование. А отделение Ральфа должно заступить на дежурство на базе, ожидая команды тревоги. Но сегодня ввели усиленный режим службы, и мы уходили в город вместе.

– Ну где его носит?! – Ральф глянул на часы, притопнул ботинком по земле. – Я скоро растаю в этом пекле…

– Да хрен с ним! В штаб умотал, там, видно, что‑то втирают. Выедем на полчаса позже… Скажи пока, что с блокпостами.

– Ничего. Пока новых волонтеров не наберут, на выезде из города будут стоять срочники‑армейцы. Представляешь, как весело?

Я пожал плечами, глянул по сторонам. Неподалеку от ворот на небольшой лужайке, прячась в тени деревьев, сидели и лежали бравые бойцы взвода. В плотном камуфляже, с разгрузками на груди и в тяжелых берцах. Воротники расстегнуты, кепки сброшены, слабый ветерок едва остужает мокрые волосы, на спинах и под мышками темные пятна.

Оба бронетранспортера застыли у ворот, постепенно накаляясь под лучами злого солнца до температуры плавления. Когда поступит команда на выезд, сидеть на броне будет очень приятно. Почти как на сковородке.

– Слушай, чего комиссар хотел от тебя?

– Да ничего. Поговорили о бое. А потом он исчез.

– Бывает. – Ральф снова полез за платком. Достал его, критически осмотрел, .вздохнул и убрал обратно. Пот вытер рукавом. – Я слышал, он всегда так… набегами. Никого не предупреждает, нагрянет внезапно, и все. Если что не так – снимает. При нем два бригадира потеряли посты в Мегаре. А один ушел в военизированную полицию. Пришлось переаттестацию проходить.

По спине потек ручеек пота, скользя по позвоночнику холодной змейкой. Разгрузку я давно стащил и расстегнул куртку до пупа. Но от жары ничто не спасало. Лучшим средством было бы нырнуть в реку или Лучное озеро – небольшой водоем на севере города, – но о таком можно только мечтать. Если повезет, на обратном пути свернем на полчаса к реке.

– …А переаттестацию ему не засчитали. И вместо майора дали капитана, – продолжал Ральф.

Я кивнул, хотя слушал краем уха. Хитросплетения здешней табели о рангах меня уже не удивляли.

В местной полиции нет специальных званий. Пост главы Управления занимает директор. Региональный комиссар командует полицией региона – четырех‑пяти округов, областей по‑нашему. В каждом городе полицию возглавляет комиссар, в каждом районе командует бригадир. В райотделе есть несколько отделов – криминальная полиция, экономическая и т.д. Отделами руководят инспектора. У них в подчинении сотрудники в званиях «детектив» и «старший детектив».

Внутренних войск как таковых нет. Есть военизированная полиция, о которой мне когда‑то поведал сотрудник отдела кадров. Самое крупное подразделение – полк. В военизированной полиции звания подобны армейским. Полком командует полковник, батальоном – майор, ротой – капитан, взводом – лейтенант. В центральном аппарате УОП сидит куратор военизированной полиции в ранге заместителя.

Подобная структура отвечала своим требованиям вплоть до мятежа. С тех пор Управление выкручивается как может, увеличивая штаты подразделений и даже создав мобильный отряд. На этом пока изыскания встали…

– Артур! – Ральф толкнул меня в бок. – Идет.

От здания через лужайку к нам шел Лабедин. Отутюженный камуфляж, начищенные ботинки, рукава куртки аккуратно подвернуты. На левой стороне груди сверкает институтский значок, на ремне переливается всеми цветами радуги пряжка. Форменная кепка ловко заправлена под погон с изяществом завзятого щеголя. Столь фривольный ход был предпринят ради, несомненно, эффектного показа. На голове у лейтенанта белела повязка. Бинт, способный поспорить чистотой и стерильностью с хирургическим инструментом, узкой полоской аккуратно обрамлял голову, оставляя неприкрытыми уши.

Для завершения портрета героя не хватало небольшого красного пятна сбоку, дабы подчеркнуть значимость подвига. Видимо, лейтенант раздумывал об этом, но нежелание портить бинт перевесило. Да и царапина была небольшой, крови мало.

– Ох, ё! – присвистнул кто‑то из бойцов и нехотя встал.

Его примеру последовали другие. Ральф вскочил одним из первых, подал команду:

– Смирно! – Шагнул вперед. – Господин лейтенант, первое и второе отделения взвода готовы к выдвижению…

Лабедин небрежно махнул рукой, едва заметно скривил лицо – раны болят! – повел взглядом по сторонам.

– Готовы? Хорошо. Пойдете по обычному маршруту, только захватите еще блокпост у складов ГСМ. Особо не спешите. Жду вас… – он глянул на часы, – к двадцати двум часам.

И, видя недоумение в глазах Ральфа, добавил:

– Я останусь в штабе, есть срочные дела. Взвод поведете вы, Стармин. Приказ ясен?

– Да. Вести дежурство по обычному маршруту с заходом к складу. Срок возвращения – двадцать два ноль‑ноль.

– Правильно. Если что – докладывайте в штаб. – Лабедин оглядел бойцов, успевших привести себя в порядок. – Взвода МОП работают по своему графику, в случае необходимости связывайтесь с ними. Все, выступайте.

– Есть! – Ральф чиркнул кончиками пальцев по кепке. – Но, господин лейтенант. Один вопрос. Кто командует вторым отделением?

– Ах да. – Лабедин сделал значительное лицо. – Едва не забыл. Томилин, вы назначены командиром отделения. С этого момента. Поздравляю вас с повышением.

Лейтенант попробовал придать лицу доброе выражение, показывая радость за подчиненного, но вышло плохо. Однако я не обратил на это внимания, опешив от приказа. Буркнул:

– Есть.

Лабедин вновь взглянул на часы, козырнул и пошел к зданию.

– Ну, Артур! – Ральф стиснул мне руку. – Это дело надо отметить! Поздравляю!

– Вот так! Надо было мне идти врукопашную, – подошел Свен. – Глядишь, две лычки на погон упали бы.

Он скалил зубы, щуря глаза. Веснушки сбежались к носу, придав лицу комическое выражение.

– Поздравляю, сержант. Сегодня же обмоем. Чтоб не последние…

– Благодарю… – Я пожимал руки бойцов, глядя вслед лейтенанту. – Отмечать позже. А сейчас пора выезжать.

– Да, – Ральф махнул рукой, показывая на БТРы, – пора двигать.

Отделения быстро оседлали машины, и через минуту бронетранспортеры выскочили за ворота базы.

«Дорич устроил, – думал я, глядя на проносящиеся мимо дома. – Это после разговора. Сам Лабедин не поставил бы. Я у него не на лучшем счету. А после боя и вовсе в опале – как же кто‑то вперед него отличился…»

Неожиданное повышение застало меня врасплох, и я не знал, как реагировать на него. Стоило ли взваливать на себя такое дело? Впрочем… хуже не будет. Не должно быть…

Начальнику станции обер‑официалу Уверану. Руководством Управления было принято решение воздержаться от активной деятельности впредь до особого распоряжения. Выходить за пределы охраняемого периметра запрещено. Все работы, связанные с пребыванием за пределами Ущелья, прекратить, связи и контакты законсервировать.

Куратор третьего направления Свард.

Вам лично необходимо в срочном порядке прибыть в управление для доклада руководству. Обязанности начальника станции будет исполнять ваш заместитель официал Лоберо Ваэн.

5.07.95

…Ваэн вернул форменный бланк Уверану, спокойно заметил:

– Они готовы закрыть станцию. Видимо, опасаются вторжения противника.

– Не думаю. Здесь что‑то другое.

– Ничего. – На малоподвижном лице заместителя возникла легкая улыбка. – И быть ничего не может. Кроме догадок, версий и идей, есть только их страхи перед неведомым. Его‑то они и боятся.

Уверан хмыкнул, бросил бланк в утилизатор, взглянул на хронометр. До отправления домой пять минут.

– Меньше всего к нашим начальникам подходит слово «боятся». Точнее сказать – опасаются. И я вполне разделяю их опасения. Но считаю, что прятать головы в песок нет причин. Попробую убедить их в этом.

– Только не слишком усердствуй. Не то я сяду в твое кресло надолго.

– И не надейся… Такого подарка я не сделаю даже к твоему дню рождения.

Он хлопнул заместителя по плечу, подхватил маленькую сумку и вышел из кабинета. Ваэн посмотрел ему вслед, обошел стол и сел в кресло. Легонько покачиваясь в уютном коконе, он задумчиво смотрел на противоположную стену с огромным экраном посредине. Но глаза не видели ни унылого пейзажа Ущелья, который показывал видеовизор, ни строчек информации о снимаемых датчиками параметрах местности.

Мысленно он улетел за пределы станции, туда, на простор Зоны, где в этот момент, возможно, происходило что‑то, от чего зависело будущее всей экспедиции…

Первую ночь в своей квартире я провел в бессоннице, разбирая завал из старых газет и журналов, сваленных на антресолях шкафов. Работу затрудняли тонны пыли, накопившиеся за пять лет. Ближе к трем ночи я сидел с красными глазами и раздраженной от постоянного чихания носоглоткой. Простой перенос макулатуры перетек в просмотр периодики. Прежде чем бросить газету или журнал в кипу, я успевал просмотреть хотя бы передовицы и перечень содержания. И к концу работы накопил неплохой багаж информации, которой, как известно, много никогда не бывает.

…Моей квартиру можно назвать условно, покупать ее я не стал, хотя денег хватило бы. После небольшого поиска отыскал вариант съема жилья и спустя сутки перетащил сюда две сумки вещей – все наличное имущество.

Хозяйка, пожилая дама лет шестидесяти, обрадованная тем, что у нее будет жить сотрудник полиции, скороговоркой протараторила условия, упомянула о пятилетней незанятости квартиры, забрала задаток, положила на стол ключи и была такова.

Две комнаты, огромная кухня, отдельная ванная, туалет, две небольшие комнатки для одежды и обуви, лоджия – для одного даже много. И очень дешево. В месяц тридцать рублей плюс доплата за электричество и междугородный телефон. Спрос на жилье в Валдане крайне мал, цены драть некому.

Обзаводиться собственным жильем я посчитал излишним. Нет смысла привязывать себя к недвижимости и тратить деньги, хотя за такую квартиру здесь отдавали не больше шести тысяч рублей. А у меня только оклад восемьсот. Да надбавки за особые условия, за участие в боевых действиях, за выслугу, за звание, за специальность… В сумме выходило около полутора штук. Притом что цены в Ругии были немногим выше уровня советских времен, а средняя зарплата подходила к полутора тысячам. Ведущий инженер крупного предприятия получал около четырех тысяч, бизнесмен средней руки имел доход до десяти, крупный предприниматель – от ста. Сорокалетний опыт капитализма, построенного под строгим государственным контролем без политического надрыва и истерии, дал результат, о котором у нас нельзя было даже мечтать…

Старый «Sony» показывал новый боевик со знаменитыми актерами, массой перестрелок и любовных сцен. Под аккомпанемент стрельбы и чувственных признаний я быстро позавтракал, отскоблил скулы от двухдневной щетины, нырнул в необъятных размеров ванну и через десять минут досуха растерся махровым полотенцем. Спустя еще десять минут стоял перед большим зеркалом в прихожей, внимательно разглядывая отражение и прикидывая, видна ли кобура под рубашкой навыпуск. В оперативной кобуре коричневого цвета плотно сидел малогабаритный «макаров‑курц» – новое изделие оружейников. Он был меньше своего прообраза, имел магазин на шесть патронов и отлично подходил для скрытого ношения. Для скоротечного уличного боя вполне достаточно – с пяти метров даже из этого коротышки трудно промахнуться. Конечно, против автомата и пистолет‑пулемета он не потянет, но кто будет устраивать пальбу в центре нашпигованного полицейскими города? А так, под случайную стычку, вполне хватит и семи (седьмой в стволе) патронов.

…Единственный вид транспорта в городе, кроме такси, – автобус. Старые «корусты» обслуживали несколько маршрутов, развозя немногочисленных пассажиров. Я проехал несколько остановок, разглядывая в окно прохожих и дома, сошел у центральной площади и медленно пошел вдоль улицы, толком не зная, куда иду.

Народу на улицах было немного, хотя миновал полдень выходного дня. И совсем не видно боевиков. Те и раньше не жаловали центральные улицы, а после последней схватки и вовсе исчезли. В крайнем случае ходили в более‑менее пристойном виде. Разгром большого отряда вызвал шок не только в Зоне, но и в Ругии – никто уже не верил, что власти способны противостоять бандитам.

Я свернул на узкую улочку и пошел дворами, гадая, куда выведет тропка. Пешая прогулка по улицам необходима – надо знать город и уметь в нем ориентироваться.

Медленно шествуя мимо домов и глядя по сторонам, я миновал два перекрестка, а под конец забрел в тупик и вышел на Ладейную – длинную улицу, идущую почти через полгорода. И сразу попал под палящие лучи солнца. В июле температура воздуха на полуострове днем не опускается ниже тридцати в тени, а иногда зашкаливает за сорок пять. Прогулка по улице, где дома отстоят от дороги метров на тридцать и не дают возможности идти в их тени, – дело рисковое. Можно заработать тепловой удар.

Благо на каждом повороте стояли автоматы с газировкой – архаизм, давно забытый у нас. Я наменял мелочи и теперь останавливался возле автоматов, опрокидывая стакан ледяной шипучки.

Отойдя от центра на порядочное расстояние и почувствовав, что легкая рубашка промокла насквозь, решил зайти в первый встречный бар. Первый встречный попал на глаза минуты через две. Небольшая пристройка к семиэтажному зданию. Большие стекла, белая дверь и аккуратная вывеска.

Внутри было чисто, светло и прохладно. Под потолком висел прямоугольник кондиционера.

– …Я сказал вам – убирайтесь к чертовой матери! Ни хрена не получите, ублюдки патлатые!

Взгляд с кондиционера перекочевал в глубь зала. У дальней стены около стойки бара размахивал руками пожилой дядя с выпирающим животом и бритой головой. Поверх легкой майки и старых джинсов надет фартук, на ногах – сланцы. На лице гримаса злости и ненависти.

– Что смотрите? Не ясно сказал? Катитесь прочь, пока я полицию не вызвал!

Приветливые слова были обращены к двум здоровым молодцам, одетым так, что любой ребенок различит в них гостей из Зоны. Оба амбала растерянно топтались возле стойки и не знали, как реагировать на столь агрессивное поведение хозяина бара. Не привыкли, что их отшивают.

– Ты чего, дед? Мы попить зашли. Пива купить…

– Пошли вон, бандюги! Я не буду вас обслуживать. Такую мразь стрелять надо, а не кормить!

– Но‑но! – Тот, что повыше и поплотнее, повысил голос и шагнул вперед. – Втяни язык обратно.

Второй легонько дернул товарища за безрукавку, примирительно сказал:

– Хватит! Мы зашли взять пива и закуски. И больше ничего.

– Да идите вы со своей закуской. Подождите, придет время, накормят вас свинцовой кашей!

От негодования лицо хозяина покрылось пятнами, руки ходили ходуном, изо рта вместе с ругательствами вылетали брызги слюны. К немалому удивлению, боевики довольно спокойно слушали ругань и терпеливо объясняли свои намерения.

Я так и не понял, чего старик взъелся и почему бандиты так скромны. Обычно они реагируют на подобные выпады несколько иначе, так, что трупы потом по кускам собирают.

Первый боевик наконец потерял терпение. Шагнув вперед, он прихватил хозяина за фартук и угрожающе произнес:

– Ты, старый пердун! Мы зашли мирно! Купить пива! Чего ты языком мелешь?!

Хозяин с неожиданным проворством вывернулся из захвата, отскочил за стойку и выхватил помповое ружье. Быстро передернув затвор, направил оружие в живот боевику.

– А ну выметайтесь, твари уголовные! Живо, иначе продырявлю!

Двенадцатый калибр, да если десятимиллиметровая картечь – с двух шагов в теле проделает дырку размером с кулак великана. С таким аргументом не поспоришь.

Бандит сунул было руку вниз, под безрукавку, но остановил ее на полпути. Ствол, несомненно, торчавший за спиной, мгновенно не достать, старик успеет нажать спусковой крючок. Второй боевик, более уравновешенный, прихватил товарища за локоть, оттащил назад.

– Ладно, дед, мы уходим. Пей свое пиво сам, пока не лопнешь. Все, уходим.

Под пристальным взглядом хозяина боевики пересекли зал, пятясь задом и едва не свалив крайний столик. Старик шел следом за незваными гостями, не отводя оружия. Странная процессия дошагала до дверей.

Второй боевик глянул на меня и по какой‑то неведомой причине причислил к выходцу из Зоны.

– Шухер, братан! Нас здесь не ждали…

– Быстрее, выродки! – поторопил хозяин. – На улице поговорите, если вас полиция не застукает!

Боевики вышли из бара, стукнула дверь, отрезая их растерянно‑обозленные лица. Хозяин едва слышно выдохнул, вытер пот со лба и повернулся ко мне.

– А ты чего? Особого приглашения ждешь?

– Я вообще‑то поесть зашел…

– В другом месте поешь.

Я покачал головой, думая, как поступить. Почему‑то не хотелось доставать удостоверение. С другой стороны – с чего он так озверел? Боевиков обслуживали всегда, даже если и смотрели с ненавистью. Сегодня что – день презрения бандитов?

– Оглох? Топай, пока цел!

Небольшая победа, видать, вдохновила и окрылила хозяина. Прогнав двух боевиков, он ощутил себя могучим воином. И готов был продолжить наведение порядка, невзирая на лица. Эйфория – дело опасное…

– У вас креветки есть? Вареные или копченые? – вежливо осведомился я, сдерживая улыбку. Слишком комично выглядел старик. – И строганина?

– Сейчас будет тебе строганина! – Ствол ружья уперся мне в грудь. – И вареная, и копченая. А ну!..

Невелика честь грозить безоружному. Старик несколько перешел границу разумного и потерял чувство здравого смысла. А заодно и осторожность. Нельзя подходить к объекту угрозы ближе, чем на четыре метра.

Я схватил ствол, рванул в сторону, скрутил корпус и до смешного легко выхватил оружие из его рук. Ружье сменило владельца раньше, чем прежний хозяин смог сообразить, что произошло.

– Эк!..

Хозяин испуганно отпрянул назад и расширенными глазами смотрел на ствол. Тот, в свою очередь, смотрел в лицо бывшему владельцу.

– Ты что‑о?.. Ты, это… того…

– Почему выгнал парней?

– А?.. – Глаза завороженно смотрели в дуло. – Они‑то… бандиты ведь.

– А раньше? Тоже на порог не пускал?

– Да… нет… то есть пускал… но…

– Ясно.

– Что тебе ясно? Ты сам‑то откуда такой? – Старик вскинул гневный взгляд. – Небось тоже из Зоны приперся?! Одежку приличную напялил для маскировки и ходишь тут. А у меня племянника на той неделе убили! Ваши же гады и убили!

– Это на Батомке? Когда перестрелка была?

– А‑а! Знаешь? Может, и ты там был? Среди этой нечисти? Видимо, его племянник служил в роте ППС. В ту ночь они потеряли троих убитыми.

– Сочувствую. Но бросаться на людей с оружием… особенно когда не знаешь, кто они… Не стоит.

Я дернул цевье, затвор громко лязгнул и выбросил патрон. Старик вздрогнул, отступил назад. Лицо посерело, воинственный пыл угас, руки начали мелко дрожать.

Новый лязг затвора и новый патрон вылетел на пол, покатился к столикам и замер под ногами хозяина. Я выбросил из ружья все патроны, швырнул оружие на стол.

– Будь здоров, хозяин. Благодарю за гостеприимство.

Под изумленным взглядом переставшего что‑либо понимать старика я вышел из бара, хлопнув напоследок дверью.

…Бандиты уже ушли, видимо, конфликт в центре города их не прельщал. Я глянул по сторонам, взгляд зацепил растерянную физиономию хозяина бара за стеклом. Тот прильнул к окну, трясущейся рукой крутя диск телефона. В полицию звонит, бдительный хрыч…

Чувствуя, что на лице еще блуждает глуповатая улыбка, я пошел вдоль улицы, подальше от негостеприимного места. Однако припекало все сильнее. По спине тек ручеек пота, пояс легких брюк промок, рубашка прилипла к телу. Получасовой отдых в тени под кондиционером просто необходим, иначе я опустошу все встречные автоматы с водой.

Я успел миновать Ладейную и дойти до узкой улочки, когда за спиной раздался вой полицейской сирены и визг тормозов. Не иначе, как приехал наряд ППС. По вызову. В Валдане, впрочем, как и вообще в этом мире, полиция на звонки граждан реагирует серьезно и быстро.

Второй бар был закрыт, а в маленьком кафе поблизости шел ремонт. Не везет, так во всем. Я вздохнул, вытер платком пот со лба и пошел дальше.

Очередной автомат выдал порцию ледяного лимонада, аж стакан запотел. Я опустошил стакан и пошел к небольшому скверику, надеясь хоть там получить отдых и прохладу.

Под невысоким раскидистым кленом уцелела скамейка с обшарпанной спинкой. К счастью, в сквере было пусто, жители явно пренебрегали куцым укрытием от солнца, предпочитая более комфортабельные.

Я свернул с дороги к двум киоскам. Один торговал мороженым и водой, второй медикаментами. Взял полулитровую бутылку колы и упал на скамейку. Мысли сами собой свернули на службу.

Это не совсем то, что мне надо. Хочешь не хочешь, но привязан к городу. И риск… Лезть под пули по приказу не есть здорово. Как ты ни будь подготовлен, но от случайности никто не застрахован.

Да и Ворота молчат… Теперь хоть понятно почему. Эти… инопланетяне исчезли. Либо потеряли след, либо?.. В Зоне война утихла, однако спокойнее от этого не стало. Видимо, гости из другого мира решили не рисковать. Значит, у меня небольшой запас времени для… Для чего? Чтобы исправно ходить на службу? Сидеть в Валдане? Гулять по улицам, попивая воду?

Плохо даже не это, плохо, что ничего иного предпринять нельзя. Не лезть же в логово врага! Полная безвыходность положения. В Аберене я хоть и не знал, когда заработают Ворота, но жил сам по себе. Здесь такой вариант не пройдет, не та эпоха.

Выходит, врастать в жизнь всерьез? Неужто визит в новый мир затянется надолго? Невесело… Но если врастать, так по‑настоящему: лезть вверх по службе, покупать жилье, отвоевывать место под солнцем… Иного я пока не вижу. А значит – вперед, на покорение вершин карьеры и быта, блин!

Сквер, наверное, был популярен у молодежи. Тихо, пустынно, ларек рядом – пиво взять. По соседству густые кусты для особо нетерпеливых парочек.

По противоположной стороне улицы прошла молодая девушка. Фигуристая, с красивым лицом, длинной косой, в короткой юбке и легкой маечке. Я с интересом посмотрел вслед, прикидывая, подойдет ли она на роль подружки. Кандидатура хорошая, только, видимо, не я один прикидываю и у нее наверняка есть приятель. Попробовать?

Я несколько секунд размышляя, провожая фигурку пристальным взглядом. Девушка, кажется, почувствовала взгляд – они и вправду чувствуют! – на ходу обернулась, безошибочно отыскала меня. Миг рассматривала и… пошла дальше. Н‑да…

Бутылка опустела, я бросил ее в урну и встал. Попытка, как говорил товарищ Берия, не пытка. Хотя он этого никогда не говорил.

Девушка уже исчезла за домом, придется нагонять. Я сделал первый шаг и вдруг заметил еще одну. Девушку. Причем совсем близко, у киоска. На ловца, как молвит пословица.

Девчонка имела не менее яркую внешность, чем исчезнувшая за поворотом. И юбка не длиннее, и волосы красиво обрамляют лицо, и глаза хороши… Особо хороши глаза. Оба. Пара, так сказать. И та пара, что пониже и скрыта обтягивающей майкой, тоже хороша. Ох как хороша!.. А та пара, что под юбкой ходит из стороны в сторону, вообще… Черт, откуда она взялась, ведь минуту назад никого не было?

Девица, что примечательно, смотрела на меня. То есть смотрела – не совсем верное слово. Скорее пялилась. Расширенными глазами. Я вообще‑то не Ален Делон, и не Лео ди Каприо, и даже не этот, который гардемарин без страха и усов, но со шпагой. Либо у меня ширинка на брюках расстегнута, либо пистолет вылез из‑под рубашки, либо на лбу второй нос вырос. Или все сразу.

Мельком глянув вниз, убедился, что с одеждой полный ажур, и пошел вперед. На штурм.

Девчонка медленно шла от киоска вдоль дорожки, на меня теперь не глядела. Видимо, поняла, что я не Ален и вообще без шпаги. Ну ладна. Я обогнул тропинку и потопал следом, на ходу придумывая первую фразу, от которой во многом зависит начало знакомства. Банальные – который час и где женская библиотека – не пройдут. Хотя как преподнести…

Она свернула от сквера к кустарнику, замедлила шаг и несколько раз махнула рукой, словно что‑то стряхивая с майки. Жесты были отрывистыми и торопливыми. Потом быстро пересекла тропку, кинула на меня молниеносный взгляд и исчезла за кустами. Я продолжил путь, надеясь, что она не бросилась наутек. Вроде не напугал.

Девчонка стояла у молоденького деревца, держа руки у пояса юбки, словно поправляя. Понятно: столь резкий рывок прочь говорил, что она не склонна к знакомству. Ладно, найдем другой вариант. Не такой пугливый. И я пошел дальше по тропинке. Девушка вела себя несколько странно. Она, несомненно, слышала мои шаги, но отвернулась к дереву, продолжая легонько встряхивать рукой. И определенно косить на меня.

Дорога вела вниз, мимо старого памятника какому‑то местному герою, к широкой улице. Если не изменяет память, там неподалеку есть приличное заведение вроде ресторана. Пора перекусить, а заодно и присмотреть себе кандидатуру. Надеюсь, в ресторане меня не встретят в штыки, как в баре.

Я успел пройти киоски и миновать сквер, когда за спиной торопливо застучали каблучки.

– Эй!

Девичий голос был несколько натужным. Словно говорила через силу. Я повернул голову и вздрогнул. Она стояла в трех шага позади и целилась в меня из пистолета!

Даже если бы за спиной возник Ролка собственной персоной с гранатометом наперевес, я не был бы так поражен, как видом изящной девушки с пистолетом. Ствол смотрел мне в грудь.

– Ты! Подними руки!

– Ч‑чего? Ты что, малышка?

– Руки подними. Живо!

«Привет из Зоны? Или это гостья из иного мира? Вот влип…» Я замер, не зная, как быть. Девица держала «курц», такой же, как и у меня. Ствол порядочно подрагивал, выписывая сложные кривые, но глядел в мою сторону. При известной сноровке можно успеть отлететь вниз и в сторону, под правую руку, одновременно вытягивая свой пистолет. Вряд ли у нее натренированная реакция на начало движения. А я успею сделать все одновременно: отлететь, выхватить, выстрелить. Шансы – процентов семьдесят, достаточно, тем более если альтернативой пуля в живот. Но что за фокусы?..

– Красавица, ты меня ни с кем не спутала?

– Подними руки, – как заученное твердила она. Лицо сосредоточенное, серьезное, но какое‑то растерянное. Словно что‑то шло не так. – Я сотрудник полиции. Вы задержаны.

– А?!

Оба‑на! Вот это трюк. Попал в руки родной полиции.

– За что?

Она не ответила, одной рукой перехватила пистолет, а второй достала из крохотного кармана на юбке удостоверение. Показала мне и вновь скомандовала:

– Руки!

– По какой причине я арестован?

– По подозрению в убийствах.

Даже так – в убийствах! Значит, не в одном…

Видя, что я не спешу выполнять приказы, девушка шагнула вперед, встряхнула левой рукой и на миг отвела взгляд от меня. Посмотрела на запястье. Из‑под края рукава торчало что‑то небольшое черного цвета.

«Связь, – вдруг осенило меня. – Устройство скрытой связи. А на поясе в футляре блок радиостанции. И аппаратура у нее барахлит…»

– Ты задержан и должен пройти со мной в полицию.

Теперь, когда ситуация стала ясна, я успокоился и с интересом ждал продолжения. Что она будет делать?..

– Повернись спиной и иди вперед. И не вздумай шутить, я хорошо стреляю.

Я еще раз взглянул на нее и сообразил, что шансов уйти у меня не семьдесят, а все сто. Несомненно, она новичок и, как все новички, поначалу выполняет все инструкции по службе. И в моем мире, и здесь полиция строго‑настрого выполняет одно правило: никогда не досылать патрон в патронник без веских причин. Если, конечно, это не боевой выход. Так вот, юная полицейская особа прилежно сняла пистолет с предохранителя, но от волнения впопыхах забыла передернуть затвор. Иначе бы я услышал лязг.

«Какой козел выпустил ребенка одного без прикрытия? Любой боевик уже завалил бы ее. Мать вашу, неужели людей не хватает?»

Ни о какой операции я не слышал, хотя нас как особый отряд предупреждают обо всех мероприятиях, тем более мы по роду работы должны участвовать в них. Или это игры горотдела?

– Ну? Или выстрелю… – Она сжала зубы и скорее попросила, чем приказала: – Иди.

И сама шагнула, сократив и без того невеликую дистанцию до предела. Один рывок – и она окажется в моих руках. Я не против… Правда, в другой обстановке.

В этот момент нога, обутая в туфлю на довольно высоком каблуке, чуть подвернулась, и девчонка вскрикнула.

– Ай!

Едва не потеряв равновесие, переступила с ноги на ногу и закусила губу, удерживая стон. Большие васильковые глаза наполнились слезами, руки задрожали.

– Мамочка!

Лихое задержание окончательно пошло прахом. Вид беспомощной девчонки с пистолетом в руке вызывал смех и сожаление.

Бравый агент полиции попробовала выпрямиться, но больная нога не позволяла стоять прямо. Я шагнул вперед, отвел руку с пистолетом в сторону и подхватил ее под локоть.

– Что ты делаешь?..

– Тихо. Не шуми. Сильно болит?

– Да. То есть нет. Не трогай меня, не то выстрелю.

– Обязательно.

От нее пахло цветами. Такой ненавязчивый тонкий аромат, словно попал на луг с ромашками, васильками… и чем там еще… До скамейки метров двадцать, она не доковыляет.

– Ты задержан, – напомнила агентесса. – Не смей сопротивляться.

– Конечно. Подчиняюсь и обещаю вести себя хорошо. Но сначала…

Я поднял ее на руки, девчонка вздрогнула, попробовала освободиться, уперла пистолет мне в грудь.

– Если попробуешь пристать, я выстрелю.

– Спокойно.

Со стороны это выглядело комично – парень несет девушку, а она держит его на мушке. И кто кого взял в плен – еще вопрос.

Она немного притихла у меня на руках, обеспокоенно глядя по сторонам. Ситуация явно вышла из‑под контроля и развивается не по стандартному сценарию. Но что в таком случае надо делать – ее не предупреждали.

Я усадил девчонку на скамейку, присел рядом и осторожно положил ее ногу себе на колено.

– Ты что?

– Посмотрю ногу. Как ты умудрилась?

– Когда за тобой пошла.

– А зачем? Что я тебе сделал?

Туфелька слезла легко – хорошо хоть надела не новую обувь. По такой жаре колготок девчонка не носила, и я ощутил тепло и нежность кожи.

– Ты похож на одного человека… или ты – это он.

– Кто?

Ступня у щиколотки слегка распухла – вывих. Несильный, но день‑два придется похромать. Я ощупал ногу, прошел пальцами по подошве, нажал на подушечку под большим пальцем, подавая ступню наверх.

– Ой! Больно.

– Знаю. Так на кого я похож?

– Это секретная информация.

– Но ведь обвинение мне все равно предъявили бы…

– Ты маньяк. Похитил, изнасиловал и убил трех девушек.

– Да? – Я осторожно повращал ступню, помял мякоть у шишки. – Вот гад! И когда же я успел?

– За три недели… Ой! Больно же!

– Их нашли?

– Кого?

– Похищенных и изнасилованных.

– Два трупа.

– Ясно. – Я поднял голову, ствол пистолета все еще направлен в лицо. – У тебя, милая моя, вывих и растяжение.

– Да? А как же теперь я тебя доведу до отдела?..

– Проблема. Придется, раз ты ранена, тебя похитить и… для начала хватит.

Я встал, посмотрел на нее и улыбнулся. Гнев, растерянность, боль, раздумье, смущение – весь букет на лице, отчего оно стало особенно прелестным. Кой черт занес ее в полицию?

– Ты куда? Стой! – Видя, что я отошел на пару шагов, она вновь вскинула пистолет. – Нельзя.

– Вон аптечный киоск. Я куплю эластичный бинт, иначе ты неделю с ногой просидишь.

– Ты хочешь удрать. Я не позволю.

– Можешь стрелять. Только целься получше. И дошли патрон в патронник.

Девчонка глянула на пистолет, быстро передернула затвор и ошарашенно глянула на меня.

– А зачем ты сказал?

– Как законопослушный преступник спешу помочь полиции. Сиди спокойно, я скоро.

Она не ответила, но пистолет опустила. Видимо, сообразила, что мое поведение несколько выбивается за рамки действий маньяка.

Бинт в киоске был, я взял рулон и поспешил обратно, на ходу снимая обертку. И заодно решая, что делать дальше.

Девчонка несколько настороженно следила за тем, как я присел у скамейки и вновь положил ее ногу на свое колено. Нажал на стопу, максимально оттягивая назад.

– Больно.

– Потерпи, надо зафиксировать стопу в таком положении. Как тебя зовут, госпожа полицейский?

– Дарья.

– Красивое имя. Подходит к твоему характеру.

Она недоверчиво глянула на меня, смутилась.

– А тебя как?

– А что, имя маньяка неизвестно?

– Нет.

– Хм… Артур.

Бинт летал вокруг ступни, затягивая в надежный кокон травмированную конечность. Я едва касался ее ноги, но каждое прикосновение вызывало легкую дрожь. Слишком она была близко. Я на миг поднял глаза, глянул на ее ноги, юбка едва прикрывала верхнюю часть, открывая взору превосходной формы бедра.

Дарья поймала мой взгляд, торопливо прикрыла рукой низ юбки, попробовала стянуть ее вниз и покраснела.

Туфля наделась с некоторым натягом, бинт белел на щиколотке, надежно зафиксировав ногу.

– Вот и все. Можно продолжать дело.

– Спасибо, – тихо проговорила Дарья.

Она спрятала пистолет в сумочку, встала. Попробовала шагнуть.

– Ну как?

– Больно.

– Понятное дело. Ладно, госпожа полицейский детектив…

– Я не детектив.

– А кто?

– Курсант.

Я вздохнул.

– Ладно, господин курсант. Теперь в отдел?

– Да. Артур, ты ведь не?.. – Она проглотила последнее слово, посмотрела на меня.

– Не. Я не тот маньяк. Я другой.

Дарья слабо улыбнулась, и у меня по спине пробежал холодок. От удовольствия.

– Нам дали приметы преступника. Ты подходишь…

– Понял. Посиди немного, я машину поймаю.

– Хорошо, – окончательно смирилась Дарья с проваленным заданием.

Немногочисленные таксисты в основном кружили в центре города, изредка заезжая на восточную и южную части, и никогда не бывали на Батомке. И каждый водитель был вооружен не хуже иного полицейского. Тот, что подвозил нас, имел гипертрофированное понятие о безопасности движения. Заднее сиденье от переднего отделяла перегородка из, несомненно, бронированного стекла. На поясе у него висел пистолет, на правой руке кожаная перчатка с металлическими шипами – удобно бить наотмашь направо, по соседу. Пулемет он, видимо, прятал под сиденьем, а пушку – в багажнике…

Он подозрительно проследил за тем, как я донес Дарью, быстро стартовал с места, но повез нас довольно медленно. Тоже, наверное, из соображений безопасности.

– Что ты делала одна на улице? Где прикрытие, где связь?

– Прикрытие отстало, у них машина заглохла. А связь… не знаю, я не могла их вызвать…

Мы сидели очень близко, я чувствовал прикосновение ее руки и влекущий запах женского тела. Не перебивая ее, осторожно положил руку на спинку сиденья и обнял девчонку. Она вроде и не заметила, увлечена рассказом.

– Кто же тебя догадался послать?

– Что значит кто? Я сама вызвалась. Нас пять женщин работают под видом гражданских. Две отсюда, с отдела, и три с нашего курса… Тут такое!.. Этих девчонок сначала избили, потом… – Она смущенно опустила голову. – И убили.

«Это с ведома бригадира начали операцию. И даже нас не предупредили. Хоть мы больше на боевиков ориентированы, но о таком могли бы и сказать. Или Гулетин не хочет нас отрывать?..»

Машина свернула с Ладейной и подъехала к трехэтажному зданию горотдела. Я попросил шофера встать у самого входа, отдал деньги и помог Дарье вылезти из машины. Она кое‑как вышла, одернула юбку и вопросительно посмотрела на меня.

– Веди, госпожа курсант. Теперь я под арестом, задержание проведено успешно.

Дарья порозовела, озабоченно стрельнула глазами по сторонам – у входа стояло несколько машин, с десяток полицейских в форме и в гражданке. Некоторые с любопытством смотрели на нас.

– Давай я тебя донесу…

– Нет, – испуганно ответила она. – Я сама.

Опираясь на мою руку и заметно прихрамывая, Дарья повела меня к входу. На пропускной показала дежурному удостоверение и пропуск, кивнула на меня, мол, со мной, и свернула к коридору.

– Тебя допросят, надо все проверить, – извиняющимся тоном произнесла она.

– Конечно, милая. Я в твоем полном распоряжении. Только не убегай надолго.

Дарья одарила меня внимательным взглядом, хотела что‑то сказать, но в этот момент из соседнего кабинета выскочил полицейский. Увидев Дарью, вскинул голову и вскрикнул:

– Явилась наконец! Мы тебя по всему городу ищем! Уже выслали поисковые команды и дали тревогу на блокпосты. А ты здесь гуляешь. А это еще кто?

– Извините, Всеволод Олегович, но у меня радиостанция сломана. А прикрытие отстало…

– Знаю. Не могла позвонить нам? – Всеволод Олегович посмотрел на меня внимательнее. – Кто это?

– Это… он… я задержала его. Он подходит… подходил по словесному портрету. Я решила его задержать.

Глаза Дарьиного начальника сузились, на скулах возникли желваки.

– Он?.. Похож‑похож. Как ты его поймала?

– Ну… – Дарья запнулась, не зная, как объяснить все произошедшее.

– Что с ногой? – вновь спросил начальник.

– Подвернула.

Тот глянул в глубь кабинета, махнул рукой.

– Стас, давай сюда. Похоже, наша практикантка поймала кое‑кого. – Он повернулся к Дарье. – Тебе к врачу надо. Я сейчас вызову машину, отвезут. А с этим сами поговорим.

– Всеволод Олегович, это не совсем тот, который…

– Что? Не тот? Ладно, разберемся. Невиновных мы не трогаем. Постой, а как ты его довела, если нога травмирована?

– Он помог. Донес до машины.

– Доне‑ес?.. – протянул начальник, несколько иначе глядя на меня. – Смирный какой маньяк.

В коридор вышел еще один сотрудник – молодой парень лет двадцати пяти. Выслушав Всеволода Олеговича, подхватил Дарью под локоть и повел прочь. Та бросила на меня взгляд – благодарность, тревога и смущение одновременно – и послушно пошла по коридору.

– Заходи, маньяк. – Начальник показал мне на дверь. – Поговорим.

Я молча шагнул внутрь помещения.

– Ну, что скажешь?

– Вывих и небольшое растяжение. Два дня прикладывать холод плюс тугая повязка, потом тепловые компрессы и растирать мазью.

– Вообще‑то я про тебя. Кто ты такой? Как попал к Дарье?

– Познакомились на улице. Она решила, что я маньяк, и попробовала задержать.

– И как, задержала?

– Как видите. Правда, нога… пришлось сначала лечить, а потом везти сюда.

– С чего это такая доброта?

– Кодекс маньяка, профессиональная честь…

Начальник, надо отдать ему должное, сообразил, что если я и маньяк, то нестандартный. А раз сам пришел да еще сотруднице помог, то особенно прессовать меня не стоит. Пока.

– А с теми тремя – тоже кодекс?

– С двумя, если быть точнее. Третья не найдена, значит, не доказано. – Сам не знаю почему, но заканчивать представление не хотелось. Настроение было такое… игривое – реакция на события последних дней, недель и месяцев.

– Значит, в курсе… Документы есть?

Открылась дверь, в кабинет вошел давешний парень.

– Проводил?

– Да. «Скорая» приехала, врач осмотрел, сказал, что простое растяжение и немного вывихнута стопа. Мол, ничего страшного, несколько дней посидит дома. Прописал холод, компрессы и дал мазь.

– Ясно. – Начальник глянул на меня. – Уже просветили.

– Отвезли в больницу, на осмотр и перевязку, а потом домой.

– Хорошо. А мы пока побеседуем с этим господином, что так здорово разбирается в медицине.

Затрезвонил телефон, Всеволод Олегович схватил трубку.

– Да. Я. Где?.. И когда?.. Сиди там, я ребят пошлю. Сам позвоню, ты, главное, не упускай… – Он швырнул трубку, бросил сотруднику: – Давай с группой на Корнежную. Там труп, наши сообщили. Посмотрите и сразу мне звоните.

Вновь открылась дверь, в кабинет вошел полицейский в камуфлированной форме. Я взглянул на него и узнал лейтенанта Караджича из МОП. Вот так встреча!

Лейтенант поздоровался с Всеволодом и его помощником.

– Привет, Радован. По делу? Я сейчас, договорю…

– Давай, давай.

Он глянул на меня, удивленно вскинул брови.

– А ты чего здесь?

– Да вот попался. Задержан.

– Чего? Как это? – Караджич изумленно выпучил глаза. – Какого хрена?

– Да выходит, тот маньяк, что ведет охоту на женщин, я и есть.

Инспектор, увлеченный инструктажем, только сейчас обратил внимание на наш разговор.

– Постой. Ты его знаешь?

– Хэ!.. Это командир отделения из ОБР.

Лицо Всеволода Олеговича вытянулось.

– Как командир? Ты кто?

Пожалев, что спектакль так рано подошел к концу, я встал.

– Сержант Томилин, ОБР. По совместительству – маньяк. Но только в свободное от работы время.

– Инспектор Чудорин, – автоматически представился он. – А чего же ты тогда здесь представление устраиваешь?

– Так… под настроение. Смотрю, как вы ловите маньяков.

– Тьфу, черт! Я время на тебя трачу!

– Сева, я чего зашел, – сказал Караджич. – Что накопали твои на складе?

– А? Склад? Да ничего, пусто там. Никакого схрона. Тебе лапшу на уши вешали. Потряси свой источник, пусть колется.

Караджич вздохнул, качнул головой.

– Его уже не потрясешь… ладно, и на том спасибо. Пошел я. – Он посмотрел на меня. – Бывай, маньяк. На днях заскочу к вам, поговорим.

– Угу.

Когда Караджич и помощник инспектора ушли, Всеволод предложил мне сесть и спросил:

– Почему сразу не сказал? Девчонка только время теряла.

– Кстати о ней. Какого хрена вы выпустили ребенка в город одну, с раздолбанной радиостанцией и без надежного прикрытия? Вам трех мало? Да ее любая пьянь прихлопнет.

– Прикрытие было. У них машина встала. А связь… какая есть. Нам должны на следующей неделе поставить новые станции.

– А если бы ее прихватили?

Инспектор недовольно глянул на меня, почесал подбородок. Глухо произнес:

– А что делать? Как его ловить? Если он, мразь, в разных районах действует. У меня никаких сил не хватит. И так весь штат задерган. Хоть троих девчат прислали для подставы, а то на весь горотдел четыре женщины и только две в возрасте до тридцати.

– Почему нас не известили? Мы могли сработать на подстраховке.

– Вас… – Инспектор зло усмехнулся. – Вы подчинены бригадиру, а он запретил трогать ОБР. В отделе некомплект сотрудников. Старших детективов трое, много стажеров. Опыта нет.

– Ну, об этом мы еще поговорим. С Гулетиным.

– Попробуй, коли такой смелый.

– Мне пора. – Я встал. – Да. Дай адрес Дарьи.

– Зачем?

– Маньяк я или нет? Должен закончить начатое.

Инспектор нахмурился, недовольно бросил:

– Нашел забаву…

Продиктовал адрес.

– Благодарю. Бывай, инспектор. До следующей встречи.

– Давай, маньяк. Забегай…

…Обшитая кожей железная дверь открылась, Дарья выглянула в коридор.

– Ой, ты?!

– Привет, госпожа курсант. В гости можно?

– Да… проходи. – Она отступила.

Скинув кроссовки, я прошел внутрь. Дарья обитала в трехкомнатной квартире с двумя балконами и огромной гостиной. Мебель везде не новая, но со вкусом подобранная и в хорошем состоянии. Всюду цветы, на стенах картины, книжный шкаф заставлен книгами. У окна в гостиной пианино.

Я вошел в комнату, глянул на хозяйку. Она успела переодеться и теперь была в коротком, до колен, халате цвета морской воды. Недавно вымытые волосы распущены, еще не успели высохнуть.

– Тебя освободили?

– Да. В ходе долгого и упорного расследования выяснилось, что я не маньяк, а сержант полиции.

– Правда? – На ее лице мелькнула улыбка. – А ты еще и в полиции работаешь?

– Есть немного… – Я кивнул на забинтованную ногу. – Как ранение?

– Ерунда. Врач сказал два дня посидеть дома и холод прикладывать. Я уже пальцы себе отморозила.

Слегка прихрамывая, она подошла ближе.

– Так ты издевался надо мной? Не мог сразу сказать. А я ведь задание провалила…

– Ничего не провалила. Мы с инспектором пришли к выводу, что ты действовала по обстановке и заслуживаешь похвалы. Одна, с травмой, задержать опасного преступника… так что благодарность заслужила.

– Смеешься? А я места себе не нахожу. Поиграл и рад…

– Извини. Но я потерял дар речи при виде красавицы. Ты была так прекрасна в своем стремлении задержать маньяка, глаз не оторвать.

Дарья смутилась, надула губки и строго произнесла:

– Не смейся. Я правда переживала.

– Понятно. И я переживал. Думал, вдруг не застану тебя дома. Вот была бы катастрофа.

– Почему?

Я улыбнулся, глядя ей в глаза, осторожно провел рукой по чуть влажным волосам, тронул шею. Тихо повторил.

– Это была бы катастрофа…

Со страниц центральной прессы

…Проведенные после разгрома бандгруппы аресты среди должностных лиц полиции и армии показали, насколько запутанная ситуация на границе с Зоной. Коррупция в силовых структурах достигла потрясающих размеров, и искоренить ее в короткие сроки не представляется возможным.

Созданная недавно сенатская комиссия, основная задача которой – проверка приграничных районов, вряд ли сумеет полностью разобраться в обстановке, тем более что в последние годы проблема Зоны отошла на третий план и центр не уделяет этому достаточного внимания…

…Сенатор Герман Авьялин, глава сенатской комиссии, заявил, что он намерен полностью прояснить обстановку в приграничье и если потребуется, будет работать хоть целый год.

Авьялин – сторонник нового президента страны, и его назначение на пост руководителя комиссии, несомненно, показывает, что Радомилов не забывает предвыборные обещания. По‑видимому, скоро мы станем свидетелями нового витка в развитии событий вокруг Зоны…

Из заявления представителя пресс‑службы центрального аппарата УОП

Никаких комментариев до конца расследования по делу об арестованных сотрудниках полиции Валдана мы давать не будем. Не следует мешать следствию…

Из доклада начальника УДНБ по Мегарскому округу Гордена

…В последние дни активизировалась работа агентуры ЦРУ в Зоне. Основная сфера деятельности – разведка вокруг Валдана и Топелена. Небольшие группы бандитов действуют на подступах к городам, но не делают попыток в них проникнуть. Также замечены несколько крупных (до пятидесяти человек) отрядов боевиков в населенных пунктах поблизости от Арзана, Тисты и Нудука…

– …Не семени! Беги. Просто беги. Только не взлетай, это не аэродром… И ствол при фронтальном движении держи обеими руками.

Свен сделал последний шаг, выстрелил и упал на колено, спешно доставая запасную обойму и при этом крича хриплым голосом:

– Замена!

Загнав обойму в пистолет, вскочил и рванул вправо по диагонали, стреляя в мишень, потом сменил направление на девяносто градусов и побежал влево. Затем сделал прыжок вперед, упал на бок и в падении всадил две пули в мишень. Эхо последнего выстрела еще не смолкло, а он вновь крикнул:

– Стрельбу закончил!

Почти одновременно с ним на соседних направлениях отстреляли Димид и Буен. Я глянул на секундомер.

– Двадцать секунд. Плохо, две секунды лишние. Встать! Разряжай!

Бойцы быстро вытащили обоймы из пистолетов, несколько раз передернули затвор и поставили его на затворную задержку.

– К осмотру! Осмотрено… осмотрено… осмотрено. Оружие в положение для ношения. Мишени осмотреть.

Троица подошла к мишеням, осматривая их и отмечая попадания мелом. Я глянул на часы – занятие подходило к концу, еще одна смена отработает упражнение, и все. На сегодня стрелковая подготовка закончена. Если не будет никаких заданий, после обеда занятие по армейскому фехтованию. А потом – тактика и инженерная.

– Ну, как с целкостью?

– Одиннадцать, – доложил Свен. – Одна с краю, наверное, не в счет.

– Двенадцать, – подошел Буен.

– Одиннадцать, – добавил Димид. – И почти все в ногах.

– Не важно, главное – в силуэт попал. – Я обернулся к стоящим в нескольких шагах позади огневого рубежа трем бойцам. – Вторая смена, на исходный.

Арнольд и два новичка – Гнат и Влад – встали на одной линии в двенадцати метрах от мишеней.

– Заряжай. Оружие в положение для ношения, спиной к мишени. Норматив – восемнадцать секунд, минимум пятьдесят процентов попаданий. Внимание! Огонь!

Парни в развороте выхватывали стволы, снимали с предохранителя и мчались вперед, стреляя на бегу. Я внимательно наблюдал за ними, отмечая погрешности в технике исполнения, не забывая следить за секундомером. Впрочем, чем дальше, тем меньше было ошибок и неточностей. И результат попаданий уже перешагнул пятидесятипроцентный рубеж. Девятая тренировка как‑никак…

…Свен, оказывается, не забыл своей просьбы и в первый же день моего назначения спросил:

– Покажешь, как ты тогда автоматом… – Свен изобразил мельницу, взмахнув руками. – Всех…

Я почесал затылок, озадаченный просьбой.

– Ну‑у… показать‑то нетрудно, пожалуйста. Только какой прок. Повторить ты вряд ли сможешь.

– Почему?

– Чтобы это применить в бою, надо загнать технику ведения боя на уровень рефлекса. А пару раз махнуть – бесполезное занятие.

– Но ты‑то выучил? Я что, хуже?

– Да при чем тут это? Я имею в виду, что для освоения нужен… процесс обучения.

Свен покачал головой, и мне показалось, что он отстанет. Но тот неожиданно выпалил:

– Давай!

– Чего?

– Давай тренироваться. Я не против, Буен тоже. Остальные… как хотят. Я в таком бою был впервые и хочу иметь побольше шансов выжить. Если… – Он сделал паузу, глядя на меня, тихо добавил: – Если, конечно, ты не держишь это в секрете.

Я задумался. Тратить время на подготовку местных ребят вряд ли имело смысл. С другой стороны… попав в полицию, я вошел в коллектив. И моя жизнь теперь зачастую зависит от того, кто стоит рядом. Если мои товарищи, а теперь – мои подчиненные сваляют дурака, я могу не дожить до нового возникновения Ворот. К тому же иметь надежных и проверенных людей ни в одном мире не бывает лишним.

– Лады. Будут вам тренировки. Но только! – Я глянул на Свена. – Если начали – не останавливаться. И не ныть, что трудно.

– Да мы…

– Погоди. Тренировки – это не прогулка… больше всего они похожи на работу. Нудную, довольно однообразную, скучную. И тяжелую.

– Артур, – усмехнулся Свен. – Мы не дети. Надо так надо.

– Да? Хорошо, завтра начинаем.

И начали. Второй день работы, когда отделение сидело в расположении, теперь проходил в тире, на стрельбище и в общем зале. И половину выходного мы теперь тоже проводили там.

«Вот и у меня появились подопечные, – с грустной улыбкой думал я. – Посмотрим, смогу ли быть инструктором…»

Полдня тогда прошло в размышлениях.

«У меня два выхода. Либо ждать, пока не заработают Ворота в Арзане, либо идти в гости к пришельцам. Ждать – значит продолжать службу. В этом случае хорошо подготовленный отряд под рукой лишним не будет. А если идти в Ущелье… одному там делать нечего, то есть и здесь без помощи не обойтись. Значит, выход один – готовить отделение по полной программе. А там как кривая вывезет…»

И я взялся за процесс всерьез. Тем более ничего нового создавать не пришлось. Все уже давно создано, отработано и обкатано на нас самих. Надо только воспроизвести.

…Если сложить воедино все книги, которые мы в свое время штудировали, можно легко достать до пика Эйфелевой башни. Боевые уставы, наставления, методики, разработки, сборники… Советская армия, германская, английская, американская… Литература по боевым искусствам, единоборствам, борьбе, боксу, фехтованию. Методики стрелковой подготовки всех стран и разных направлений. Методики подготовки спортсменов, медицинские исследования, новейшие достижения в деле подготовки чемпионов, разработки для скорейшего обучения и достижения пиковой формы…

И постоянный отбор. Приемов, принципов движения, построения тренировочного процесса… И проверка результатов на практике. Когда цена ошибки и неверного обучения – смерть. Не одного – всех.

В конце концов мы создали то, что хотели, – единую методику подготовки. И на себе испытали, насколько она работоспособна.

«Главное – методика, – любил говорить наш главный специалист в этом деле Сергей. – Так что я не воин и не боец и даже не учитель. Я – методист».

И добавлял со скромной улыбкой: «Хороший методист».

То, что этот методист отправил в небытие не одного врага и по многим параметрам, пожалуй, превосходил нас всех, он по скромности умалчивал.

…После прохождения Ворот моя память работала как необъятный источник данных, так что я без труда восстановил планы занятий и план‑конспекты каждой тренировки.

На первом же занятии было все отделение, включая двух новичков. Я поймал взгляд Свена – тот довольно улыбался. Полный штат – его работа. Сагитировал.

…У ворот базы нас встретил командир первого отделения Ральф.

– Вовремя прикатили. У нас телевидение в гостях.

– Какое телевидение?

– Самое крутое. О Гонтановой слышал? Она и пожаловала…

– Гони в гараж, – крикнул я Димиду и сказал остальным: – Оружие почистить, пообедать и отдыхать. Потом инженерная…

– А с репортерами пообщаться?

Я глянул на Свена. Тот стоял рядом с обиженным выражением лица. Увидеть знаменитую теледиву – его заветная мечта.

– Телефончик попросишь или свой дашь?

– Там решим, командир. Главное – начать, – потер он руки и спросил Ральфа: – Где сейчас репортеры?

– Лейтенанта пытают. Он не хотел их пускать сюда, а девка какой‑то бумажкой помахала, что‑то ему нашептала, и он согласился. Только стал красным как рак.

«Она может, – подумал я, направляясь к оружейной комнате. – Если уж Лабедина уломала…»

Я проследил, как парни сдали оружие, расписался в журнале за израсходованные боеприпасы и пошел к столовой. Дора не шла из головы. Она единственная, кто знает меня довольно давно. И расстались мы нехорошо. Может, до сих пор ненавидит за то, что я бросил ее в деревне?

Вспоминая старое, я дошел до столовой и почти нос к носу столкнулся с репортерами. Дора разговаривала с Лабединым. Тот стоял возле окна, сложив руки на груди, и вальяжно вещал, глядя в камеру, которую держал оператор. Рядом в окружении бойцов стояла Дора.

– Красиво поет, – заметил подошедший сзади Свен. – О своих подвигах.

– Ты откуда заешь?

– А ты глянь на него. Генерал…

– Ладно. Пошли есть.

О чем говорили Дора и лейтенант, нетрудно догадаться. О последнем бое с бандитами в Батомке. Лабедин ради такого случая зачесал волосы назад, показывая едва заметный шрам на лбу. Видимо, он сожалел, что репортеры так поздно приехали, не то бы застали на его героической многострадальной голове бинты.

Официантка быстро расставила тарелки, и мы набросились на обед с аппетитом голодных волков. Бойцы, работая ложками, успевали кидать любопытные взгляды на репортеров. Особое внимание, само собой, было адресовано Доре.

Она стала другой. Улыбка, раньше так легко возникающая на губах, исчезла. Поперек лба пролегла морщинка. Что‑то строгое появилось в глазах, со щек сошла детская припухлость. А волосы, некогда распущенные по плечам, сейчас собраны в косичку.

Лабедин заметил нас, легкое облачко недовольства прошло по его лицу. Появление тех, кто мог разрушить образ героического офицера, снизило его настроение. Он прервал рассказ, улыбнулся Доре и взмахнул рукой, видимо, предлагая пройти на свежий воздух. Небольшая процессия пошла к выходу.

– Испортили мы ему сказ.

– Продолжит на улице. Буен, подай хлеб. – Арнольд протянул руку. – Ральф сказал, что он не хотел пускать репортеров, пока Гонтанова не пояснила, что хочет снять сюжет о героическом бое ОБР. И что сюжет покажут по центральному телевидению. Тут он и растаял.

Я первым опустошил тарелки, залпом выпил вишневый ко пот и встал.

– Свен, час на отдых, потом в зал. Подготовьте матбазу. Пройдусь.

– Понял. Они, наверное, к гаражу пошли, броню смотреть.

– Это ты к чему?

Свен хитро улыбнулся, подмигнул ребятам.

– Да я так. Подсказываю. Взгляд у тебя, командир, был слишком пристальным, когда на девчонку смотрел.

Я погрозил ему пальцем и пошел к выходу. Надо было забрать распечатку плана занятий. В комнате ненадолго застрял, листая свежую газету, а когда пошел обратно, свернул к лестнице на второй этаж. И наткнулся на процессию. Впереди шел лейтенант, рядом Дора, а за ними командир третьего отделения Норин и оператор.

Дора что‑то записывала в блокнот, на ходу задавая вопросы. Лабедин не спеша шествовал по дорожке, озирая окрестности покровительственным взором. И тут ему на глаза попал я. Он замедлил шаг, недовольно скривил губы и повернул голову в сторону.

– Скажите, а как часто вы сталкиваетесь с боевиками в городе и как они себя ведут? – подняла голову Дора.

Ее взгляд случайно скользнул по мне, и я чертыхнулся. Узнает!..

Нет. Голубые глаза только на миг задержались на мне и ушли дальше. Я был в камуфляже с надвинутым на лоб кепи, скрывавшим пол‑лица. Форма хорошо маскирует, делает неузнаваемым. К тому же я остриг волосы, сбрил бороду и усы. Узнать меня трудно. Тем более трудно узнать того, кто давно погиб. И Дора прошла мимо.

– Ну, с боевиками у нас разговор короткий, – услышал я удаляющийся голос лейтенанта. – Что не так, сразу скрутим…

– Артур, – раздалось за спиной. Из дверей выскочил Буен. – Мы готовы.

– Идем, – вздохнул я. – Пора начинать…

…Огромные лопасти вентилятора неторопливо месили плотный перегретый воздух, разгоняя его по углам кабинета вместе с окосевшими от жары большими зелеными мухами. Самые назойливые упорно лезли на стол, попадая под удары свернутой в тугой рулон газеты.

– Хоп! – Капрал взмахнул рукой, припечатывая к стеклу очередную муху, брезгливо скинул расплющенные останки на пол и протянул мне новую папку. – Вот еще сводки. За последние две недели.

Я кивнул, пододвинул папку к себе и раскрыл первую страницу.

«Список задержанных в Валдане и его окрестностях с… по…» Ниже шли данные на задержанных, фотографии, пояснения.

«…Синелько Игорь Тарасович, 1969 г.р. Задержан 4.07 по подозрению в совершении грабежа имущества по адресу… Перевезен в Мегар согласно постановлению… 6.07 сего года».

«…Куларин Мирослав Владимирович, 1975 г.р. Задержан по подозрению в совершении группового ограбления 5.07… Переведен…»

«…Лагурина Ольга Яромировна, 1971 г.р. Задержана по подозрению в соучастии… Переведена…»

С черно‑белых фотографий на меня смотрели лица мужчин и – реже – женщин. Усталые, злые, испуганные, недовольные, спокойные… Не было только знакомых.

Это уже девятая папка за последние недели. Пользуясь положением сотрудника ОБР, я внимательно просматривал все сводки о задержанных здесь, в Валдане, и в других приграничных с Зоной городах. Я читал все документы, которые мог получить. Я искал своих студентов.

…Вероятно, они давно дома. Вероятно, они грызут гранит науки в родной радиоакадемии и вспоминают о прошлом только в страшных снах. Но!..

Но был Хорте, утверждавший, что их аппаратура засекла несколько проникновений. Мог и напутать покойничек, но следовало проверить все версии. Чтобы не мучил вопрос «Один ли я здесь?».

Жаль, что документы полиции Ламакеи мне недоступны. И что не могу опросить главарей банд на предмет появления чужаков.

– Ну что? – спросил капрал, увеличивая личный счет убитых мух. – Нашел?

Я покачал головой, отложил папку и встал с заскрипевшего стула. Повел затекшими плечами и ощутил спиной мокрую рубашку.

– Ничего. Ты заходи через несколько дней, придет новая сводка.

– Конечно, благодарю.

– Не за что. – Капрал поднял руку с газетой, примериваясь расплющить очередную жертву.

– Купил бы липкую ленту. Или новомодную химию.

– Да ну. – Удар размазал муху в кашу. – С ними не так скучно…

Я закрывал дверь, когда из кабинета донесся новый удар и торжествующий вопль капрала.

…Утром перед выездом на дежурство меня вызвал Лабедин. Я быстро пересек коридор, спрятал кепи под погон и стукнул в дверь.

– Разрешите?

– Твоя заявка? – не здороваясь, спросил тот.

– Не знаю, отсюда не видно…

– Заявка на пневматическое оружие. – Лейтенант потряс в воздухе листком.

– А‑а… да.

– За каким тебе пневматика?

– Отрабатывать упражнения со стрельбой друг в друга. Воевать, стреляя только по мишеням, не научишься.

– Да ну? – Губы лейтенанта поехали в стороны. – Ты что, на большую войну собрался?

– На обычную. Не хочу, чтобы повторилась бойня у моста.

Лабедин прищурил глаза, зло глянул на меня. Только вчера по региональному телевидению прошло его интервью, а чуть позже передачу в несколько урезанном виде показал и центральный канал. Сюжет вышел залихватским: герой‑полицейский в пух и прах громит бандитов, а потом с легкой усталостью повествует о подвиге, небрежно называя его повседневной работой.

Дело несколько подпортили комментарии репортеров, давших в конце общую картину боя. Для более‑менее опытных специалистов стало ясно, что операция шла спонтанно, ни о каком планировании и толковом управлении речи не было. Ситуацию спасли рядовые исполнители и подоспевшая помощь.

Лабедин, не будучи круглым дураком, это заметил, и несвоевременное упоминание о произошедшем задело его самолюбие.

– Во сколько обойдется закупка, представляешь?

– Это не мое дело. Нас обязаны обеспечить всем необходимым, так сказано в правилах.

Лейтенант недовольно поморщился, побарабанил пальцами по столу. Вальяжно сказал:

– Ладно. Я подумаю, потом выскажу решение, стоит ли тратить государственные деньги.

– Хорошо. Но если я получу отказ, то обращусь к вышестоящему начальству… В Мегар.

Лабедин кинул на меня свирепый взгляд, набрал воздуха в грудь, намереваясь что‑то высказать, но в последний момент передумал. Вместо этого спросил:

– Зачем тебе документы и сводки? Тоже для тренировки?

– Как сотрудник особого подразделения я имею право на получение всей необходимой информации. – Я почувствовал, что теряю над собой контроль, но поделать ничего не мог. – Или мне и на это спрашивать разрешение в Мегаре?

Лейтенант побледнел, встал. Сдавленно, сквозь зубы проговорил:

– Свободен…

И пока не закрылась дверь, мою спину сверлил тяжелый ненавидящий взгляд.

– …Ты куда в такую рань? У вас же дежурство только через час?

– Надо пораньше приехать. Утром занятие.

– Ну‑у… – Недовольный голосок застыл на высокой ноте. – Позвонишь вечером?

– Могу и днем.

Край тонкого покрывала пополз вниз, на меня глянуло заспанное лицо Дарьи. Один глаз еще закрыт, второй смотрит сонно.

– Не. Днем я буду на работе.

– Ладно, вечером.

Я встал, почистил зубы, наскоро сбрил щетину и быстро собрался. Дарья, непрестанно зевая, вышла за мной в коридор.

– А чего не поел? Я салат твой любимый сделала.

– Там перекушу.

Она подошла вплотную, ткнулась головой в грудь. Я погладил ее по волосам, ощутил влекущий запах тела и тепло кожи. Как всегда, хотелось сжать ее в объятиях.

После нашего несколько странного знакомства мы… подружились. Близко. Настолько, что я иногда ночевал в ее необъятной квартире, если была возможность уйти со службы. Отношения перешли из разряда знакомства в отношения любовников, что устраивало и меня, и ее.

– Будь осторожнее… – Мягкие губы скользнули по моей щеке.

Я поймал их своими, обхватил талию и притянул к себе.

– Опоздаешь… – Даша попробовала отстраниться, но вышло только с третьей попытки. Слегка задыхаясь, сказала: – Я жду звонка.

Я подмигнул ей, закрыл дверь и быстро выскочил на улицу.

…Ближе к вечеру отделение выехало на юго‑восточную окраину города. Вдоволь наработавшись на тренировках и отсидев несколько часов в зале, парни захотели подышать свежим воздухом и окунуться в реку. Лейтенант, выслушав мою просьбу, с минуту морщил лоб, потом что‑то брякнул о необходимости быть в готовности. Я заверил, что мы готовы в любой момент выехать на вызов, а оружие берем с собой. Лабедин пожевал губы и с недовольным видом кивнул: мол, так и быть.

Отношения наши испортились окончательно, особенно когда пришел ответ на мой запрос о пневматическом оружии. «Выдать требуемое» – вердикт и подпись Дорича поставили последнюю точку в нашем противостоянии.

«Этого он мне никогда не простит, – думал я, выходя от лейтенанта. – Лишь бы не начал ставить палки в колеса…»

На окраине города мы встретили взвод МОП. Те возвращались из окраинной деревушки, где искали схроны и тайники боевиков. В результате одним отрядом двинули к реке.

– …Новости знаешь?

– Какие?

– За последние три дня восемь раз фиксировали машины боевиков неподалеку от блокпостов и пять раз видели пеших бандитов около дорог к городу.

– Думаешь, разведывают пути подхода?

– А чего их разведывать? Боевики город знают наизусть.

Я пожал плечами, промолчал. Носком ботинка поддел комок земли, тот полетел вниз и с громким всплеском упал в воду. Караджич поднес бинокль к глазам, глядя вдаль.

Мы стояли с ним на крутом берегу Ламанки, глядя на падающее за гряду холмов солнце. Позади в небольшом заливчике плескались бойцы, затеяв игру в водное поло небольшим резиновым мячом, непонятно откуда взявшимся. Их крики и хохот долетали до нас, распугивая птиц. Дневная жара спала, было душно, как перед дождем. Но небо синело бескрайним простором, и только на горизонте плыло маленькое облако.

– Хрен их знает, чего они задумали. Но если и вправду готовят что‑то, то нам придется туго. – Радован опустил бинокль, вздохнул. – Сил в городе маловато.

Я кивнул. Сил действительно не хватало. На город площадью тридцать три квадратных километра с населением под пятьдесят тысяч одна рота ППС, рота охраны, наш взвод и два взвода МОП. И вдобавок оперативники криминальной полиции, участковые, личный состав горотдела. У всех стрелковое оружие, самое мощное вооружение – АГСы на блокпостах. Да еще в расположении ППС стояла батарея минометов. И это против почти тысячной группировки бандитов, сидящей неподалеку от Валдана!

– Чем в Мегаре думают? – словно читая мои мысли, проговорил Радован. – Уповают на армейские части, на маневренные группы?

– Думаешь, Дорич не понимает?

Караджич пожал плечами. Вид у него был недовольный.

– Дорич не все решает сам. Тут большая политика. Нельзя показывать страх перед бандитами, нельзя усиливать без причин полицию… А! – Он махнул рукой, закрывая неприятную тему. – Ждут, когда запахнет паленым…

Я глянул назад. Мои парни уже вылезли из воды. Бойцы Караджича еще плавали, кто‑то отправился в соседнюю рощицу за ягодами. Все отдыхали, только несколько наблюдателей внимательно осматривали противоположный берег, сидя на броне БТРов. Отдых отдыхом, но о близости противника помнили.

– Иногда хочется выехать в Зону и показать этим сволочам, кто есть кто. Но как только заикаешься об этом, начальство дребезжит. «Не положено. Опасно. Запрещено…»

– Я тоже думал выехать в Зону. Вечно сидеть в обороне нельзя. Боевиков блокпостами и патрулями не остановить. Но у меня всего отделение, да и то неполное. Максимум, что мы сможем, завалить пару машин, снять семь‑восемь боевиков. И отойти от города дальше, чем на пять километров, нельзя, могут прихватить.

Радован повернул ко мне голову.

– Ты тоже доехал до этого?

– А чего доезжать? Элементарно. Но просто так в Зону не выйдешь.

– В смысле?

– В смысле, что свободная охота не подойдет. Нужна информация. О базах боевиков, о численности банд, вооружении, тактике действий. О путях передвижения, транспорте, связях с другими бандами. Словом, нужна разведка.

Караджич помолчал, вертя в руках бинокль и глядя, как солнце исчезает за горизонтом. Потом спросил:

– У тебя и план есть?

– Только наметки. Но в принципе пощипать бандитов можно. И здорово.

– Интересно… – Он глянул на часы. – Ну что, пора ехать. Время.

– Пора. Ты в город?

– Да. Только заскочим на склады ГСМ. Говорят, там вертятся некие личности. Проверим.

– Опять? Не склады, а пещеры Аладдина. Ни пуха.

– К черту.

Из донесения в штаб‑квартиру ЦРУ в Лэнгли

…Проводимая в последние недели кампания властей Ругии по восстановлению порядка в приграничных с Зоной районах может существенно осложнить осуществление плана «EYE» и заморозить активность формирований боевиков в северных районах Зоны. Предполагаемые действия в данном направлении будут приведены позже…

Шифровка в резидентуру ДИБ в Кабоде

…В течение трех дней подготовить план акции по варианту «Северный ветер». С разрешения центра можете согласовывать свои шаги с резидентурой ЦРУ…

Из интервью столичной газете «Ведомости» главы сенатской комиссии по расследованию коррупции и злоупотреблений сенатора Германа Авьялина

…Мы будем продолжать работу до тех пор, пока не выявим всех предателей и пособников бандитов не только в приграничной зоне, но и здесь, в Арланде. Ситуация в приграничье настолько напряженная, что приходится сидеть над документами круглые сутки…

Из программы новостей центрального телевидения

…Похоже, президент Ругии всерьез намерен очистить приграничье и подготовить плацдарм для дальнейших действий на полуострове. Насколько далеко простираются его намерения, покажет время…

Донесение начальника УДНБ по Мегарскому округу Гордена

…В последние дни усилена активность боевиков в районе Валдана. Отмечены многочисленные появления небольших групп бандитов неподалеку от блокпостов и подъездов к городу. Согласно донесениям агентуры, за последнюю неделю в Зону прибыло около пятидесяти лиц из Ламакеи. Предположительно это военные советники из третьих стран, прежде всего Магриба…

– …Встали напротив друг друга, руки вытянули… Внимание! Огонь!

Оба бойца почти одновременно метнулись в стороны, на лету доставая пистолеты. Щелкнул первый выстрел, второй… Один боец упал на колено, перебросил пистолет в левую руку, выстрелил. Его соперник, рваным темпом двигавшийся метрах в пяти, упал на землю и замер. Первый встал, подошел ближе и сделал контрольный выстрел. Стальной шарик звонко щелкнул по стеклу забрала.

– Прекратить стрельбу, оружие в положение для ношения, на исходный рубеж.

Победитель и «убитый» встали рядом. Дыхание тяжелое, неровное, за стеклом масок видно, как по лицу катят капли пота.

– Разряжай.

Лязгнуло железо, глухо щелкнули холостые выстрелы, из‑под масок приглушенно прозвучали голоса.

– Разряжено, поставлено на предохранитель.

– Разряжено…

– К осмотру. – Я подошел ближе.

Новый лязг – оружие встало на затворную задержку.

– Осмотрено… осмотрено. Оружие в положение для ношения. Снять маски.

Показались красные, мокрые от пота, распаренные лица. Жадно дыша, Влад и Буен затянутыми в перчатки пальцами расстегивали пуговицы комбинезонов.

– Кто убит?

– Я, – вяло махнул рукой Буен. – Вторым шариком в лицо.

– У меня задет правый локоть, – сказал Влад.

– Нормально сработали. Движения быстрые, не застывали. Только когда разбегаетесь в стороны, стреляйте. Как только ствол в руке и виден противник – бейте. Работать без стрельбы, только маневром можно, когда противник полный ноль с оружием. Но таких в Зоне нет.

Я повернулся назад, махнул рукой.

– Вторая пара на исходный, третья приготовиться. Первая – снаряжаем обоймы.

Пока парни менялись местами, я глянул на часы. Еще минут сорок – и можно заканчивать. По такой жаре долго не поработаешь. А на бойцах, кроме плотных комбинезонов, шапки‑ушанки, маски, бандажи, щитки, наколенники, налокотники… И в этом они скачут при тридцатиградусной жаре. Впрочем, им не впервой. Шла самая важная часть подготовки – стрельба друг в друга.

…Можно до бесконечности палить по мишеням, выбивая десятки, и выполнять на «отлично» все упражнения, но только дуэль дает более‑менее реальный навык ведения боя. И пусть в тебя летит не настоящая пуля, а стальной шарик, это мало что меняет. Да и бьет он неплохо. При скорости сто пятьдесят метров в секунду шарик легко пробивает кожу и входит в тело. Может пробить кости руки, а если угодит в глаз – в лучшем случае инвалидность. Поэтому и таскают бойцы защитную форму. И все равно на теле остаются кровавые отметины с синяками. Больно, конечно, но боль – важный фактор обучения.

Сам когда‑то прошел через это, до сих пор на память два шрама на пальцах – вытаскивали шарики. Тогда защиту только придумывали и частенько получали «подарки».

…Отработав один на один, парни перешли к боям группа на группу. Расставляли укрытия, быстро готовили план боя и по команде «огонь» начинали «войну».

Помимо стрельбы, отрабатывали и тактику ближнего боя. Били пистолеты, щелкали по фанерным укрытиям шарики, изредка доносились голоса.

– Левое укрытие – один!

– Давим его!

– Справа пошли!..

Занятия подходили к концу, когда меня окликнул Свен:

– Артур, обернись.

Я повернул голову. От одноэтажного здания – оружейной и раздевалки одновременно – к нам шел комиссар полиции Мегара Дорич.

– Зачастил что‑то, – протянул Арнольд, наполняя обойму шариками. – Не к добру…

– Не накаркай. – Свен опустил маску, накинул капюшон комбинезона, застегнул пуговицы. Глухо буркнул: – Хуже, чем есть, не будет.

Дорич подошел ближе, выслушал мой короткий доклад, поздоровался. Бойцы встали в неровную шеренгу, взирая на высокое начальство из‑за масок.

– Продолжайте, я не помешаю.

– Тогда прошу сюда. – Я указал на огромное укрытие из оргстекла.

Дорич перешел туда, а я проверил оружие и амуницию бойцов и дал команду разойтись по местам.

– Расставляйте укрытия по усмотрению, готовьте план. – Понизил голос: – Покажите гостю, на что способны.

– Сделаем.

Я встал рядом с Доричем, поднял секундомер.

– Готовы? Внимание. Бой!

Дорич внимательно наблюдал, как бойцы разбежались по местам, занимая позиции, и начали работать. Ближняя к нам группа действовала от обороны. Двое сосредоточили огонь на крайнем слева стрелке противника, а третий держал остальных. Другая группа пошла вперед по флангу.

Комиссар смотрел на поле, слегка прищурив глаза и сжав губы. Когда о стекло перед ним ударил шарик, он едва заметно вздрогнул и наклонил голову.

– Как вы отмечаете попадания?

– По факту поражения. Голова, корпус – убит, нога – ранен. Падаешь, но можно стрелять. Рука – продолжаешь бой, но только перекладываешь оружие в другую руку.

– Никто не жульничает?

– А смысл?

Дорич скосил на меня глаза, на лице возникла легкая усмешка. В этот момент первая команда завалила одного соперника, пошла вперед и тут же потеряла двоих. Уцелевший – это был Влад, – видя, что его могут обойти, схватил пистолет лежащего рядом товарища и рванул по флангу вперед, к следующему укрытию.

Он выбрал удачный момент – один из соперников стоял за дальним укрытием, а второй проверял «убитых» и проморгал старт. Когда Влад добежал до места, ему навстречу выскочил первый соперник. При столкновении лоб в лоб побеждает тот, кто раньше пришел в себя от неожиданности.

Не снижая скорости, Влад упал влево вниз, под руку с пистолетом, стреляя из обоих стволов. Дистанция не превышала трех шагов, однако половина шариков прошла мимо – сказывалась скорость и стресс. Но вторая половина угодила в цель. Соперник упал, Влад тут же перелетел за него, залег и повернулся лицом ко второму.

– Ловко, – похвалил Дорич. Еще два шарика щелкнули перед его носом, но комиссар словно не заметил. – Хорошая реакция и соображает быстро. Сколько всего было тренировок?

– Шестнадцатая. Половина курса.

– Все так могут?

– Кто‑то чуть лучше, кто‑то хуже, но уровень приблизительно один.

Между тем бой принял позиционный характер. Соперники работали из‑за укрытий, на миг высовывая часть лица, одним глазом схватывали обстановку и если замечали силуэт – стреляли. Вскоре все было кончено. Влад схлопотал два шарика в руку, а его соперник замер у укрытия – поражение в лоб.

Пока бойцы разряжали оружие, а потом снимали амуницию, Дорич вышел из‑за укрытия и подошел ближе к ним.

– Что дает такой тренинг?

– Навык боя. Один на один; группа на группу. Отрабатывается тактика боя, маневр. И еще – психологическая подготовка. Кто прошел курс, гораздо легче адаптируется к бою. Они уже не думают, как держать оружие, целиться, двигаться… Все забито на уровень рефлекса, бессознательного действия. В том числе и тактические приемы.

Дорич взял пистолет, осмотрел, передернул затвор.

– Полная копия «Макарова»…

– Да. Это большой плюс – сразу привыкают к обычному оружию.

Комиссар положил ствол на место, потер руки. Подошел к сложенному снаряжению, поднял маску и шапку. Та промокла почти насквозь.

– Комбинезон тоже мокрый. В таком панцире жирок не нагуляешь. Больно бьют… пульки?

Стоявший рядом Арнольд ткнул пальцем себе на спину. На правой лопатке у позвоночника наливались синевой два желвака с красными круглыми ранками в центре.

– Да… – протянул Дорич.

Арнольд так же молча продемонстрировал руку. Еще два кровавых круга украшали большой и указательные пальцы.

– Чувствительно? – поинтересовался комиссар.

– Терпимо. Лучше здесь, чем в бою.

Дорич согласно кивнул. Отозвал меня в сторону.

– Что ты им еще даешь?

– Тактика, фехтование на штыках, ножах и пехотных лопатах, немного инженерной…

– И как ты оцениваешь уровень подготовки отделения?

– Средне. Парни прошли только половину курсов, многому предстоит научиться. К тому же надо расширить перечень дисциплин. Пока это невозможно.

– Самокритично… А как, по‑твоему, подготовлен взвод?

Я взглянул на него, пытаясь понять, с чего это он проявляет такой интерес к подготовке. Странным выглядит внимание руководителя такого ранга к проблемам отделения какого‑то взвода из небольшого городка. Особенно если вспомнить, что Дорич командует полицией большого города с трехсоттысячным населением. У него под рукой огромный штат сотрудников города и округа да в придачу полиция Валдана. Что стоит за его визитом?..

– Взвод подготовлен… хреново. – Я следил за реакцией гостя. – Ральф пытается подстегнуть своих, а так…

– Ясно, – не моргнул глазом Дорич. – А вся военизированная полиция Валдана?

Ну и вопросик! Еще бы про Ругию спросил!

– Стреляют неплохо. Тактическая выучка есть… Хватает, чтобы бить бандитов. Да дисциплина получше, сплоченность. Но больше порыва, желания и патриотизма, чем подготовки. МОП организованы лучше. Видимо, держали в руках уставы и наставления, изучали их.

– Угу.

Опять странное спокойствие, словно мы говорим о вкусе арбузов. Или он ничего другого не ожидал?

Дорич посмотрел, как бойцы уносят амуницию и оружие в оружейку, ткнул пальцем в фанерный щит, тронув вмятину от шарика.

– Что за отверстия в щите?

– Имитация окон, проемов и дверей. Мы отрабатываем работу в помещении. Штурм, оборону, осмотр, захват помещений.

Комиссар кивнул, медленно пошел к машине. Я шагал рядом, гадая, в чем причина его внимания ко мне. Что‑то накопал из прошлого? Но что? И почему не арестовывает?..

Мы подошли к «маногу», водитель увидел начальство и завел мотор. Дорич неожиданно повернулся:

– Что за идеи относительно действий в Зоне?

Я на миг опешил, поражаясь осведомленности комиссара.

Неуверенно проговорил:

– Так… надо менять подход к системе работы против боевиков. Хватит сидеть в обороне, пора самим наносить удары… Там, где они не ждут. У них дома.

– Так‑так…

«Караджич, блин, – соображал я. – Ну, лейтенант!.. Разболтал…»

– И как это будет выглядеть? Ты прикинул?

– Нет… то есть да… Пока в голове.

– Оформи и отдай мне. Я буду здесь через несколько дней. Успеешь?

– Да…

Он протянул мне руку и сел в машину. Я с некоторым обалдением смотрел вслед крытому «маногу», ошарашенный столь странным поворотом разговора.

«С его подачи Караджич завел разговор. Обстановку и мое настроение выяснял. Только для чего? Что замыслил большой начальник? И почему я попал в сферу внимания комиссара полиции, за какие грехи или заслуги? Загадка…»

Не придя к какому‑либо решению, я подождал своих парней, и мы поехали на базу. Отдыхать.

…На следующее утро Лабедин непонятно с чего изменил график дежурств. В результате мы вместо выходного вновь засели на базе, Ральф с отделением получил выходной, а Норин опять угодил на патрулирование.

Что руководило лейтенантом, когда тот менял очередность, – тайна за семью печатями. Я молча выслушал приказ, переглянулся с Ральфом и ответил:

– Есть.

– Есть, – повторил Ральф.

– Идите, – ожег меня взглядом Лабедин.

Мы вышли из здания и встали около старой беседки. У ворот третье отделение садилось на БТР. Ральфовы парни топали к лужайке, оживленно разговаривая.

– Не с той ноги встал, что ли? Или перепил?

– Он не пьет. – Я расстегнул куртку до пояса, подставляя грудь и живот слабому ветерку.. – Репутацию бережет.

– В гробу я видел его репутацию. Это мне теперь завтра на дежурство, а я с подружкой договорился. Все к черту летит. Да! – Он хлопнул себя по лбу. – Чего тебя вчера комиссар искал?

– Ты откуда знаешь?

– Так он при мне Норина спрашивал. Тот и сказал. А потом бегом к Лабедину докладывать. Видел бы ты его рожу.

Я усмехнулся. Столь пристальное внимание к подчиненному, с которым и так плохие отношения, лейтенанту не по нраву. Вдруг решу подсидеть его?..

– Хрен с ним.

– С ним – да, – согласился Ральф. – А мне теперь встречу отменять… ба, к нам гости! Наш несчастный собрат по оружию.

Я обернулся. От здания к нам шел Норин в полном снаряжении: автомат на плече, разгрузка, радиостанция выглядывает из кармашка.

– Сочувствуем горю.

– Ничего, нормально. – Норин изогнул тонкие губы в усмешке. – Послужим Родине внеурочно.

Командир третьего отделения Мирослав Норин был среднего роста, худощавый, подвижный, с мелкими чертами лица и глубоко посаженными маленькими почти бесцветными глазками. На смуглом лице выделялся только нос. Прямой, немного длиннее нормы. Этот нос он любил совать во все дырки, желая узнать, о чем говорят бойцы. Услышанное Норин докладывал лейтенанту, которого слушал беспрекословно. Особым уважением бойцов он не пользовался, но это его волновало мало. Главное, к нему благоволил Лабедин.

– О чем разговор, парни?

– Так. Трем о сосках. Какие лучше в постели: блондинки или с татуировками.

Норин растянул тонкие губы в усмешке.

– Лучше те, что дешевле.

– Верно, – кивнул Ральф. – Можешь поделиться этой мыслью с лейтенантом, он оценит.

Я незаметно ткнул того в ногу, но он продолжал беспечно скалить зубы. Норин перевел водянистые глаза с меня на Ральфа, кашлянул.

– Ну, бывайте, парни! Нам пора.

– Желаем успеха. – Ральф помахал ему рукой, потом повернул ладонь и поднял средний палец, согнув остальные.

– Чего задираешь? Доложит Лабедину.

– Да хрен с ним. Терпеть не могу крысиную рожу. Лижет задницу в надежде сделать карьеру шестерки.

– Пусть. Ему не обломится. Лабедин такой же мудак, но не настолько дурной, чтобы пригреть этого пристебая.

– Верно, – вздохнул Ральф. – Ладно, потопал я. Может, уговорю подружку на сегодня.

– Ни пуха.

– К черту, к черту, – пробурчал Ральф, направляясь к воротам. – К нему самому…

До обеда я успел провести два занятия: фехтование и тактику, а после дал парням отдых. Очередной антициклон встал над городом, разогнав немногочисленные облака, и ударил по земле солнечным кулаком сорокаградусной жары. По такой погоде мозги плавились не хуже асфальта, и проводить тренировки было настоящей пыткой.

Отделение засело в зале, благо здесь работали два кондиционера да в углу журчал самодельный водопад. Из десятилитровой кастрюли широким потоком в таз низвергалась вода и потом по шлангу через насос шла обратно в кастрюлю. Эстетика на уровне пещерного века, зато эффект превосходный. Прохлада, сдобренная влагой.

Отделение развлекало себя как могло. Арнольд, Буен и Димид резались в покер, Гнат смотрел телевизор, поглощая попкорн. Свен и Влад вслух читали газеты, отыскивая политические новости, и комментировали их. Комментарии по большей части были нецензурными.

Я, как и положено командиру, надзирал за процессом, то есть сидел на подоконнике, не спеша уничтожая запасы пепси‑колы из холодильника и оглядывая воинство. Импортная шипучка была одной температуры со льдом и оттого вдвойне вкусной.

– Искоренение коррупции в своих рядах – основная задача полиции на сегодня, – цитировал Влад и добавлял от себя: – А прочая мелочь вроде бандитов, воров и боевиков Зоны – ерунда, не достойная внимания. Бей своих, чтобы чужие боялись.

– Бей всех, кто берет и не делится, – вторил ему Свен, листая газету в поисках новой сенсации. – И вообще, липкие руки, сгоревшее сердце и отмороженные мозги – главная сила полиции!

Я фыркнул, одним глотком наполовину опустошил бутылку и вытер губы. Хорошо. Влад между тем продолжал:

– Новое правительство намерено пересмотреть взгляды на проблему Зоны и мятежных территорий. Двадцатилетнее затишье не должно никого успокаивать.

– Правильно. Хватит торговать с ними исподтишка. Пора честно и открыто ввозить наркотики в страну. А то довели народ, покупают дурь в подворотне. Даешь нормальный сервис и высококачественное обслуживание всем «нарикам», «дурикам» и прочим «ширанутым». Полный «баян» и широкую дорожку!

Я смотрел на бойцов, думая, насколько они похожи друг на друга. Свен во взводе с самого начала, молод, успел повоевать, до службы работал водителем. Хочет заочно поступить в институт. Балагур и весельчак, всеобщий любимец.

Влад мне ровесник – двадцать пять лет. Перед армией окончил техникум. Срочником попал в погранвойска. Здесь армия комплектовалась на двойной основе. Боевые части и подразделения состояли из волонтеров‑профи. А в обеспечении, в тылу, в нестроевых частях служили по призыву полтора года.

Влад после полугодичного обучения высказал пожелание перейти в боевое подразделение и попал на границу с Китаем. Нарушители перли косяками, успевай отлавливать. И Влад успевал. За что и был отмечен начальством. Имея хорошие технические знания, кроме основной специальности, получил смежную – стал сапером.

Родом был из Девянска и по окончании службы решил пойти в контрактники. А заодно учиться в университете на инженера. Парень сообразительный, бывалый. Инженерное дело знал не хуже меня и помогал вести занятия. Вдвоем мы быстро натаскали бойцов, обучая работать со смертоносными игрушками.

Я внимательно приглядывался к нему, решив назначить своим заместителем. У него хватит ума и знаний командовать, если… если мне надо будет исчезнуть.

…Отделение небольшой толпой топало в столовую, рассчитывая чего‑нибудь перекусить, когда у меня запищала радиостанция.

– «Комета», как слышите меня!

Я торопливо вытащил радиостанцию и нажал тангетку.

– «Комета» на связи.

– Я – «Заслон», «Комета», слышу вас.

В динамике зашуршало, треснуло, потом чей‑то голос громко выкрикнул:

– «Комета», мать вашу! Не слышу! Ответьте, «Комета».

Я подошел к окну, раздельно и четко произнес:

– «Комета» на связи, слышу вас хорошо.

«Заслон», точнее – Лабедин, торопливо прокричал:

– «Комета», немедленно на Арзанское шоссе! К развилке дорог! Как понял?

– Понял, «Заслон», на развилку.

Голос Лабедина пропал. Между тем парни, не дожидаясь команды, махнули на второй этаж, за амуницией и оружием, а Димид побежал вниз, к БТРу.

Размышляя над очередной загадкой Лабедина, я быстро вбежал в комнату, схватил в охапку разгрузку и автомат и побежал вниз. Бойцы успели выбежать на улицу, где поджидал заведенный бронетранспортер. Я почти миновал проходную, когда меня окликнул дежурный из местных добровольцев – внештатный сотрудник полиции:

– Горотдел на проводе.

– Черт, не вовремя! – Схватил трубку. – Да?

– Алло, алло!

– Слушаю.

– Это ОБР? – срывался на фальцет невидимый абонент.

– Да, слушаю.

– Нападение на мукомольный завод. Охрана перебита. Нужна срочная помощь!

– Выезжаем.

Ну, вот и разгадка внезапного вызова. Бандиты напали на фабрику, стоящую на отшибе города, у реки. Только почему из горотдела позвонили сюда, у них же прямая связь с лейтенантом? И почему тот сразу не сказал, в чем дело?

Бросив ломать голову, я поспешил к машине. Одним махом взлетев на броню, крикнул Димиду:

– На Арзанское шоссе, к развилке. Быстрее!

БТР, взревев мотором, вылетел за ворота, свернул направо и пошел по дороге, набирая скорость.

Будь это в моем мире, мы бы обязательно зацепили несколько машин. Но здесь проезжие части улиц были почти в два раза шире, а машин меньше. К тому же жители, привычные к подобным гонкам на бронетехнике, загодя сворачивали к обочине и тормозили.

«По прямой около четырех кэмэ, с поворотами и объездами набежит шесть. Минут через пятнадцать – двадцать прибудем», – подсчитывал я, напяливая разгрузку и готовя оружие к бою. Автомат снять с предохранителя, патрон – в патронник, в фанаты ввинтить запал и слегка разогнуть усики. Проверить, легко ли выходят магазины из карманов, не мешает ли что‑либо. Рядом бойцы делали то же, не забывая держаться за специально приваренные поручни.

Мы проскочили крайние дома и свернули налево, к реке. Я попробовал выйти на лейтенанта, но в эфире творилось что‑то странное. Или магнитная буря бушует в небесах, или попали в зону недосягаемости. Так или иначе, но связи не было.

Машина снизила скорость – пошли частные дома, асфальт сменился грунтовкой, дорога стала уже. Под колеса попадали то ямы, то горки песка, щебенки и мусора.

Впереди замаячил курган. За ним посадка, а метрах в пятистах фабрика. Странно, но никакой стрельбы не слышно. Возможно, боевики ушли…

В этот момент справа от нас показался бронетранспортер Лабедина.

– «Комета», следуйте за нами.

Его БТР на полной скорости обогнул курган и полетел вниз.

– Понял вас…

– Вот дурак, – сплюнул Влад. – А если там засада?

Мы выскочили из‑за посадки и покатили к фабрике. Над двумя корпусами витали черные клубы дыма, несколько одноэтажных строений горели, у входа пылал крытый «маног» охраны. Перед входом на фабрику в луже крови лицом вниз лежал человек в форме полиции. У ступенек помещения охраны скорчился второй.

Машина лейтенанта проскочила во внутренний двор и резко затормозила. Бойцы попрыгали вниз, разбегаясь по сторонам. Мы встали у проходной.

– Свен, Гнат – проверить ближний корпус. Влад, Буен – в помещение охраны. Посмотрите, может, кто жив. Я к лейтенанту.

Я быстрым шагом пересек дорогу и пошел во двор, внимательно глядя по сторонам. Судя по всему, боевики покинули фабрику. Было тихо, только ветер рвал пламя пожара да выла где‑то дворняга.

Лабедин с Нориным на пару заглядывали в окна первого этажа корпуса, что‑то выискивая. Увидев меня, лейтенант крикнул:

– Что у входа?

– Два трупа нашли.

– Их было восемь.

В этот момент из‑за склада готовой продукции выскочил высокий грузный мужчина в разорванной одежде, с обгорелыми руками и волосами и пулеметом наперевес. Судя по остаткам формы – это полицейский.

– Кто вы? – спросил Лабедин.

– Старший смены охраны. Они ушли! – Он кричал, видимо, не в силах терпеть боль. Лицо скривилось, по щекам лили слезы. – Налетели минут сорок назад, всех перебили, пальнули по окнам из огнеметов и уехали. Мы продержались сколько могли.

Норин дал приказ оказать помощь раненому. Кто‑то из бойцов пошел к нему, на ходу доставая шприц с промедолом и бинты.

– Сколько их было?

– Не знаю. На трех машинах… Они только отъехали.

– Да? – Лабедин глянул на часы. – Тогда они пошли к реке или к гаю. Взвод! По машинам!

– Без толку, – вставил я. – Не догоним. Они эти места знают, уйдут тихо.

– По машинам, я сказал! – Лабедин выпучил глаза. – Догоним.

Глянув в его обезумевшее лицо, я не стал спорить и поспешил к своим. Парни успели осмотреть соседние здания, нашли за трансформаторной будкой труп боевика и двух убитых собак.

– По местам. Едем в погоню.

– В будке охраны еще один лежит, – садясь рядом, доложил Влад. – Врезали из гранатомета, голова снесена. А в корпуса не пройти – пожар. Надо пожарных вызвать.

– Уже, – вставил Свен. – Обещали приехать.

Мы пропустили Лабедина и пошли за ним по шоссе, все глубже забирая в Зону.

– Артур, куда нас несет? – крикнул Буен. – Я места знаю, там одни овраги и завалы. Единственный путь – к реке, к броду.

– Он решил поймать их.

Буен покрутил пальцем у виска, я пожал плечами – что делать?! Он командир, ему решать. Проехав по дороге с километр, мы свернули направо и пошли краем Глухого гая – места паскудного и мрачного.

Как ни странно, но лейтенант оказался прав. Не доезжая до очередного кургана, мы заметили машины противника. Они шли по склону метрах в восьмистах от нас. Не успел я вслух удивиться прозорливости Лабедина, когда с его бронетранспортера ударила длинная очередь КПВТ.

Видимо, судьба благоволила Лабедину. На таком расстоянии, из неустойчивого положения, взлетая вверх‑вниз, с первого раза попасть в подвижную цель – фантастика. Тем не менее задний джип резко сменил направление и через пару секунд полетел вниз по склону.

– Оба‑на! – среагировал на снайперскую работу наводчика Свен. – Это Вольдемар крошит! Ну, дает!

Окрыленный первым успехом Лабедин приказал увеличить скорость и идти наперерез врагу. Теперь стало ясно, что бандиты спешат к броду.

– «Комета», обойдите их слева. По прямой, через гай. Перехватите на подъезде к реке.

Я не успел ответить, Буен тронул за рукав.

– Там не пройти, сплошные овраги и завалы. Машина застрянет.

– «Заслон», я – «Комета», через гай не пройти.

– Я сказал – идите наперехват. Там можно пройти, есть дорога.

Лейтенант у нас герой, может, и вправду дорогу знает. Я приказал свернуть влево. Машина пошла вниз, и вскоре БТР Лабедина и джипы боевиков исчезли с глаз.

Мы поехали краем гая и свернули к первому просвету в деревьях. И едва не сверзились с трехметрового обрыва, закрытого от наблюдения сплошным занавесом зелени. Гай оказался ловушкой – деревья росли в центре целого архипелага оврагов глубиной от двух до пяти метров. На дне самых больших небольшие болотца. Свободного пространства как такового не было – под ногами завалы из стволов. Пройти вглубь можно только с бригадой лесорубов и мелиораторов.

– Давай вдоль края! – крикнул я, тщетно вглядываясь в чащобу.

БТР, ревя мотором, катил по ухабам, перемалывая под колесами сухостой, гнилые стволы и корни деревьев.

Глухо! Ни просвета, ни щелочки. И никакой дороги. Бронетранспортер прошел вдоль гая и уткнулся в очередной овраг с крутыми берегами. На дне журчал большой ручей.

– Обратно! – скомандовал я, в душе проклиная самоуверенного лейтенанта. – Гони на полной!

Потеряв минут десять, мы возвращались к кургану. Связь опять забарахлила, я несколько раз вызывал «Заслон», но без толку.

– Буен, сколько до брода?

– Десять минут. Если пойдем через хутор – сократим путь вдвое.

– Через хутор.

Машина миновала дорогу, съехала в низину и выехала к маленькому заброшенному хутору, утопавшему в зелени. Ветки вишен и яблонь хлестали нас по головам, карканье ворон забивало уши. Снеся напоследок ветхий плетень, БТР выскочил к лугу, за которым была река.

И тут мы услышали стрельбу. Рискуя выбить глаза, я взглянул в бинокль. Лабедин уже подъезжал к берегу, пулемет БТРа бил по успевшим проскочить брод машинам боевиков. Те натужно лезли в гору, пробуксовывая на песке. На этот раз пулеметчик мазал, боевики исчезли за холмом без потерь.

Охваченный азартом и окрыленный первым успехом Лабедин в угаре погони позабыл об осторожности и приказал идти через брод. Отделение Норина спешилось, бойцы побежали к воде. БТР медленно шел сзади.

Когда мы подъехали к берегу, трое бойцов уже были на середине течения. Впереди шел огромный сержант Шапохин – заместитель Лабедина – с ручным пулеметом наперевес. Норин подгонял остальных, стоя на мелководье. Лабедин следил за переправой от бронетранспортера.

Лезть на другой берег, не прикрыв толком переход, да еще всем сразу, – идиотизм, непростительный первокурсникам военных училищ. Лабедину уже мнились лавры победителя бандитов, и он упустил из виду азбучные истины.

Не успел я об этом подумать, как на вершине холма на противоположном берегу возник «мустанг» боевиков, и с его кузова ударил НСВ.

Первыми накрыли тех, кто был в воде. Рухнул как подкошенный один боец, второй присел, ответил очередью и через мгновение схлопотал пулю в грудь. Его швырнуло назад и накрыло фонтаном брызг. В этот момент из‑за холма выбежали еще несколько боевиков и присоединились к расстрелу захваченного врасплох отделения.

– В укрытие! – рявкнул я, прыгая с брони на землю.

Упал на бок, дополз до валуна и огляделся. Мои парни сообразили мгновенно – заняли позиции и выставили стволы, ища цели. Димид увел БТР в низину, выставив только башню с пулеметом. Арнольд немедленно открыл огонь. Чуть позже заработали автоматы. От нас до противника было метров четыреста, далековато для «Калашникова», но мы стреляли одиночными, прикрывая ребят и давя бандитов, заставляя замолчать. КПВТ лупил длинными, сгоняя вражеские машины с насыпи.

Шапохин, уцелевший в первые секунды боя, пятился назад, стреляя от бедра. Пули ударили ему в грудь, потом подрубили ноги. Большое тело умирало медленно, руки нехотя выпустили пулемет, он шагнул в сторону, словил еще пару пуль и упал в воду. Течение подхватило его и не спеша понесло вниз.

Лабедин, впавший в ступор, сидел за БТРом, выглядывая из‑под колес. Забытый автомат лежал у ног, щегольская кепка слетела, волосы стояли чуть ли не дыбом.

Норина пули нагнали у чахлого кустарника, с размаху швырнув в песок. Потом, видно, попали из крупнокалиберного пулемета. Затылок вдруг разнесло на куски, кровь забрызгала листья.

БТР третьего отделения стоял на открытой площадке, метрах в двадцати от берега, и стрелял длинными очередями. Вольдемар кого‑то зацепил, заставил вражеский джип исчезнуть на минуту. Потом на том берегу ухнул гранатомет, и граната, таща за собой дымный хвост, ударила в борт машины. Взрыв вышел неслабым, БТР отскочил на пару метров, столкнув Лабедина в сторону. А спустя мгновение вторая граната снесла башню с пулеметом.

Я помянул чертей, сменил магазин и приник к прикладу. Мои парни, отлично знавшие, что и как делать, потихоньку, прикрывая друг друга, стали продвигаться вперед, от укрытия к укрытию. И давили бандитов огнем, загоняя обратно за холм, мешая расстреливать уцелевших ребят третьего отделения, как в тире.

Димид успел переставить БТР в новое укрытие, ближе к реке, и оттуда Арнольд сшиб «мустанг». Сначала там рванул полупустой бак, огонь охватил всю машину, а потом взорвались боеприпасы.

Бандиты, поняв, что больше ловить нечего, стали отходить. А через несколько секунд за спиной послышался гул моторов – к нам спешили оба взвода МОП.

…Кровь на песке успела застыть коричневой коркой. Рядом чернело пятно масла. Тело Норина с обрубком вместо головы лежало в центре пятна. Автомат воткнулся в песок, рука замерла на стволе.

Я кинул на убитого короткий взгляд и прошел мимо. Рядом работали бойцы из взвода МОП, снося убитых в одну кучу и собирая оружие. Одно отделение переправилось на тот берег, прикрывая нас.

В отделении Норина уцелел только один человек – молоденький парень, успевший нырнуть в какую‑то ямку и пролежавший там весь бой. Он отстрелял один магазин наугад, выставив ствол над краем укрытия, даже не поднимая головы. Сейчас сидел на берегу и пустым взглядом наблюдал, как отлавливают трупы убитых бойцов, которых течение снесло метров на тридцать вниз.

Последним вытащили Шапохина. Три бойца с трудом выволокли тяжелое тело из воды и опустили на берег. Песок мгновенно потемнел от крови.

Ко мне подошел Влад.

– Раненые есть?

– Никого. Гнат руку обжег о ствол.

– Сильно?

– Фигня, помазали мазью, через день пройдет. Мы завалили пятерых и одну машину. Других бандиты увезли.

На берегу стало тесно от бойцов. Прикатил Радован и его коллега со своим взводом. Узнав о бойне на берегу, бригадир Гулетин прислал вертолет, в него грузили убитых и их оружие.

Я взглянул на тело Шапохина, вспомнил, как он пятился под пулями назад и падал в воду, нашпигованный сталью. И почувствовал, как в груди нарастает тяжесть. Из‑за одного заносчивого мудака легли шесть парней! А ему хоть бы хны…

Впереди чадил БТР, внутри которого обугливались два тела. Неподалеку стоял Лабедин, командир второго взвода МОП и два его бойца.

– Боевики ушли, мы видели только хвост пыли. Два джипа. Не догонишь.

– Да, – заявил Лабедин. – Мы их отогнали. И подбили один джип.

На левой щеке у него пламенела свежая ссадина, нос слегка поцарапан, рукав куртки порван. Вид бравый, боевой. Словно не он несколько минут назад стоял с потерянным видом, держа автомат за ремень.

Я шел к ним, понимая, что сейчас сорвусь и наговорю лишнего. Или снесу этому кретину голову…

– Еле догнали, так они удирали… Спешили.

– Ты бы так в толчок спешил… – Голос вновь начал срываться на низкий рык. – Подставил ребят под пули.

Моя физиономия в этот момент, наверное, представляла собой застывшую маску, а глаза горели. Лабедин испуганно отшатнулся, дернул руку с автоматом, словно желая поднять его.

– Ч‑что вы себе позволяете?! Да я…

– Отсиделся за машиной, вояка…

Видя, что он готов направить на меня ствол, я шагнул вперед, зверея, и почувствовал, что сносит планку.

– Отставить! – повысил голос командир мобильного взвода. Он первым прибыл на помощь и видел, что произошло на самом деле. Его взгляд, брошенный на лейтенанта, был красноречив.

– Господин лейтенант, вы ранены. Пройдите к вертолету, вам окажут помощь. Брустин, проводи.

Один из бойцов подхватил лейтенанта за локоть, увлек за собой. Лейтенант бросил на меня злобный и затравленный взгляд.

– Я тебе это припомню, Томилин.

Комвзвода откашлялся, качнулся на носках.

– Чего не поделили?

– Все.

– Ясно…

Мы проследили, как Лабедина сажают в вертолет, а за ним грузят чье‑то тело. Сплюнув тягучую слюну, я повернулся к Владу.

– Собирай отделение, скоро поедем.

От колонны бронетранспортеров к нам шел Караджич. Его ребята проверяли берег реки на полкилометра вниз по течению. Подойдя вплотную, Радован глубоко вздохнул.

– Вот так. Никаких следов. Один труп отнесло метров на двести, еле выловили.

Я скрипнул зубами.

– Доигрались…

Утром следующего дня я засел у себя в комнате, кропая объяснительную записку, докладную и отчет разом. Мне приказали описать во всех подробностях предыдущий день и поминутно – с момента выезда в базы.

Злой, раздраженный, невыспавшийся – ночью разговаривал с начальством и отвечал на вопросы, – я испортил три листа бумаги, после чего понял, что нормально, с толком, разложить ситуацию по полочкам не смогу. К тому же по зданию бродили сотрудники горотдела из Мегара и местные штабные под командованием Гулетина. Они заглядывали в комнату, доставали расспросами, выпытывали подробности и вообще давили на нервы.

Моих парней тоже усадили за столы и вручили ручки. В результате база взвода превратилась в класс чистописания. Единственного уцелевшего из отделения Норина увезли на большую землю в больницу. У парня поехала крыша. Отделение Ральфа вышло на патрулирование – им приказали не выезжать за пределы города.

Отправив очередной лист в корзину для мусора, я прошел в соседний с лабединским кабинет, где стоял единственный компьютер. Через полтора часа вывел свой опус на принтер, положил в папку и отдал ее Гулетину лично. Тот мрачно кивнул, покачал папку на руке.

– Завтра заседание в горотделе. Будем разбирать дело.

– А Лабедин?

– Он отправлен в госпиталь, у него ранение.

– Лоб оцарапало.

– Врачи обнаружили контузию.

– Ага. Родовую. – Я вспомнил залитый кровью песок и не сдержал злости. – Мозги у него с детства контужены.

Гулетин хмуро глянул на меня, бросил папку на стол.

– Завтра в десять.

Когда все убрались, я позвал своих на обед, закрыл дверь на ключ и вытащил две бутылки водки. Терпеть эту гадость не могу, но тут дело не во вкусах.

– Помянем ребят. Пусть спят спокойно, они свое честно прожили.

Ледяная жидкость плеснула в граненые стаканы, скрипнули отодвигаемые стулья, на полминуты зависла напряженная тишина. Единым махом отправили сто граммов в нутро и разом сели. Обед прошел при поголовном молчании, ни у кого не было сил и желания вспоминать происшедшее, а трепать о другом язык не поворачивался. И только когда опустели тарелки и были допиты бутылки (всего‑то по сто пятьдесят на каждого!), Свен произнес:

– Мне вчера приятель с горотдела рассказал. Лабедин отправился ловить боевиков на Жалейку.

– Зачем?

– Для отчетности. Мол, задержаны преступники, с оружием, замышляли нападение.

– Хрень! Они по городу в открытую шастают, со стволами и ксивами, никогда их не трогали.

– Да, – кивнул Свен. – А лейтенант решил отличиться. И пришить им дело. Он и Норина с собой прихватил, чтобы рядом был надежный человек. Пообещал, наверное, награды и продвижение по службе. Поэтому Лабедин и не отвечал на запрос горотдела и опоздал к фабрике. Приятель сказал, они взяли троих боевиков, те утверждают, что их сначала захватили на улице, а потом просто вытолкнули из БТРа.

– Решил наш лейтенант совершить еще один подвиг. Славы ему не хватало. – Влад покривил в горькой усмешке губы. – А когда дичь сорвалась, захотел другую поймать. Вот и попер через реку.

Я переварил новую информацию, мысленно проклял Лабедина и встал.

– Значит, так. Сейчас все по домам. Завтра в восемь здесь. В десять совещание в горотделе. Нас вызовут, будут душу мотать, как и почему… Меня на комиссию потащат как пить дать, вас могут и не трогать, но посидеть в коридоре придется.

– Ничего, прорвемся, – вставил Буен. – Я написал, что мы действовали по обстановке, а лейтенант сам на тебя налетел, ты только отвечал.

– И я, – вставил Свен.

– И я, – кивнул Влад.

Еще три кивка подтвердили догадку, что парни писали под копирку, выгораживая меня в стычке с Лабединым. Черт, в принципе мелочь, а на душе приятно. Значит, пока командую нормально, не борзею, коли ребята так дружно вступились.

– Ладно, – строгим тоном скрыл смущение. – Давайте на отдых. Завтра посмотрим, кому и сколько отвесят…

– …Артур! Светлое небо! – Дарья встретила меня на пороге, повисла на шее, губами дыша в ухо. – Живой.

– Ну да. – Я придержал ее за талию, поцеловал и немного отстранил. – Что с тобой?

– Это с тобой что?! Я места не нахожу, голову потеряла! К вам не дозвониться, телефон занят, в отделе вообще запретили вас тревожить. И никто толком не знает, что и как.

Я буквально внес Дарью в комнату, сел в кресло и усадил ее на колени. Ругнул себя – совсем из головы вылетело, где работает моя подружка. Они же первыми все узнают. А позвонить действительно забыл.

– Ладно, не шуми. Все нормально, все живы‑здоровы. И даже сыты.

Услышав последние слова, Даша вскочила на ноги.

– Ой! Я же все приготовила, стынет.

– Да нет, правда сыт. – Я поднялся, схватил ее за руки. – Только пообедали. Зато соскучился.

Даша прильнула, поцеловала в губы.

– Ты мне расскажешь, что было?

– Нельзя, служебная тайна. Курсантам не положено.

– Ах ты!

Она притворно замахнулась, я легко перехватил руку, поцеловал мягкую кожу и внимательно посмотрел в ее глаза. Несмотря на показное веселье, очи у девчонки грустные, испуганные. Видно, здорово нервничала и еще не отошла от переживаний.

Она хотела слышать подробности, но мне было тяжело вспоминать бойню, да и не хотел пугать и без того перепуганную девочку. Я поднял ее на руки, отнес на кровать и постарался сделать так, чтобы о вчерашнем больше никто не вспоминал…

«…А снимут – и хрен с ними! Уйду в Ругию. Там как выйдет. В Арзан к Воротам можно и через восточное побережье пробраться, были бы деньги и силы. Рано или поздно они все равно заработают. Не вышло с полицией – и ладно. Придумаем что‑нибудь…» – думал я, шагая по ступеням горотдела. До совещания десять минут, мои бойцы сидели в холле, а я пошел доложить о прибытии Гулетину.

У дверей приемной остановился, глянул на себя. Новый, один раз надеванный камуфляж, форменная кепка с кокардой, на погонах две лычки сержанта, на поясе справа кобура ПММ. Ботинки начищены, пуговицы блестят. Это мне когда‑то друзья говорили – на все вызовы к начальству, особенно для получения звездюлей, идти как на парад.

Одернув куртку и поправив кепку, потянул дверь на себя. Секретарь, молодая женщина лет тридцати с лицом фотомодели, повернула ко мне голову:

– Здравствуйте. Вы к кому?

– Здравствуйте. Доложите, пожалуйста, бригадиру, сержант Томилин прибыл по вызову.

– А его сейчас нет… – Она потянулась к блокноту. – отмечу, что вы приходили.

В этот момент за спиной скрипнула дверь, и в приемную вошел Дорич.

– Доброе утро!

Я изобразил положение «смирно».

– Здравия желаю.

– Пошли, – он показал на вторую дверь в кабинет заместителя бригадира, – поговорим.

Дорич пропустил меня вперед и сказал секретарше:

– Скажите бригадиру, когда он придет, я в кабинете его зама.

Мы вошли в просторное помещение с длинным столом в центре и двумя рядами кресел у стен. В дальнем конце стоял диван и маленький столик. Комиссар указал на диван, сам подвинул стул и сел рядом.

– Ну что, пришел на заседание?

– Да.

Дорич непонятно чему усмехнулся, провел рукой по коротким волосам. Глянул на часы.

– Заседание закончилось двадцать минут назад.

– Но…

Он поднял руку, останавливая меня.

– Ничего, все нормально. Просто мы решили изменить регламент, а вас не успели поставить в известность. Так что в курс дела введу сам.

Я напрягся, ожидая услышать что‑то плохое. С другой стороны – гори оно все синим пламенем! Я в этом мире никому ничего не должен, пусть сами воюют, если такие умные…

– Комиссия пришла к выводу, что гибель третьего отделения ОБР произошла в результате встречного боя с отрядом боевиков, которые напали внезапно. Вина командира ОБР лейтенанта Лабедина в том, что он не успел организовать оборону, так как получил ранение. Действия второго отделения под командованием сержанта Томилина признаны правильными и своевременными. Благодаря им боевики были отброшены и понесли серьезные потери…

Дорич сделал паузу, добавил:

– Остальное – незначительные подробности, которые можно опустить. Все ясно?

– Значит, виноваты бандиты? – хмуро спросил я. – А Лабедин герой… с раной?

– Выходит, так, – подтвердил Дорич, но его глаза при этом так сверкнули, что я очень не захотел быть на месте «героя».

– Шесть убиты, один в психушке – всего ничего. – Я прикусил язык. Спорить и обвинять без толку, решение принято. – И что теперь?

Дорич помедлил, встал, подошел к столику и налил из графина в бокал воды. Выпил до дна, покатал бокал в руке.

– А теперь о взводе. Его решено восстановить. Очень уж продуктивно он работал.

Я машинально кивнул, уловив некоторый сарказм. Дорич что‑то не договаривал.

– Были разные мнения относительно будущего ОБР, но здравый смысл перевесил.

«Перевесило слово начальника. А все „мнения“ согласились…»

– Поэтому взвод в скором времени будет пополнен людьми и оружием.

Я вновь кивнул, подавляя желание спросить, кого поставят командиром. Хорошо, если толкового парня вроде Караджича, тогда хлопот не будет.

– Также был решен вопрос с кандидатурой командира. Большинством голосов им назначен… командир второго отделения Томилин.

Я так и сел.

– …Но ведь ясно, что Лабедин преступник. Мало того что он гонялся за бандитами по городу, желая записать на себя поимку, так еще и подвел под пули ребят. Он убийца! Я не удивлюсь, если родственники погибших подадут в суд. Или объявят кровную месть. А его – в распоряжение отдела кадров.

– Не все так просто, – проговорил Дорич. – У этого гаденыша двоюродный дядя в центральном аппарате. Просто так не возьмешь. Пока подождем.

В словах Дорича сквозили горечь и ярость. И обещание поквитаться с подонком, какая бы родня у того ни была.

Мы ехали по городу в его «маноге» на заднем сиденье. Комиссар специально повез меня на базу в объезд, желая поговорить с глазу на глаз.

…Когда оцепенение, вызванное словами Дорича, сошло, я осторожно высказал сомнение в своей компетенции. На что получил ответ:

– Кто мне пел об идеях пощипать бандитов? Одним отделением хотел воевать?

– Нет…

– То‑то. Вот и принимай взвод. Обучай по своей программе, работай. А выйдет… прищемишь хвост боевикам. По‑настоящему.

– Но мне потребуется оборудование, амуниция, оружие…

– Будет тебе оружие.

…Мы проехали центр города, миновали площадь Литую и свернули на Батомку. В глаза бросились усиленные патрули ППС и отсутствие боевиков. После недавних событий они благоразумно залегли на дно или вообще покинули город.

– Что ты думаешь о ситуации в городе? Справляется полиция?

«Караджич, несомненно, передал ему наш разговор на берегу. Ладно, будем считать это зондированием обстановки и личности сержанта Томилина…»

– При желании город можно взять в любой момент. Ничего особенного.

– По‑твоему, бандиты легко пройдут блокпосты?

– Не только. У них в городе есть тайники, схроны, свои точки. На Батомке сидит не меньше сотни человек. Когда надо – ударят в спину.

Дорич вздохнул, щелкнул пальцем по обивке переднего сиденья. Словно раздумывая, произнес:

– Запретить им въезд – значит посадить город в чем‑то на голодный паек. Мы пока не способны снабжать Валдан всем необходимым. Да и обстановка. Боевики могут ударить и перерезать дорогу до границы.

– Лучше сидеть на голодном пайке и построить укрепления вдоль дороги, чем однажды потерять Валдан. А здесь пятьдесят тысяч человек – армия заложников, мечта любого террориста. Выдвигай любые условия – с таким багажом можно луну выторговать. И потом, чтобы начинать бить бандитов, надо сперва изгнать их из города.

Дорич не ответил, надолго задумался и вышел из этого состояния, только когда мы приехали на базу ОБР.

Из докладной записки в главное управление ДНБ

Начальник УДНБ по Мегарскому округу Горден.

…После боя на окраине Валдана отмечается резкий отток боевиков из города. В последующие дни зафиксировано гораздо меньше фактов въезда в город легальным способом. Согласно агентурным источникам, такое поведение объясняется прежде всего тем, что, по мнению боевиков, в городе будут проводить облавы.

25.07.95

Также закрыты большинство подпольных точек торговли и перевалочные базы контрабанды на окраине Валдана. Одновременно отмечено резкое возрастание разведывательных действий боевиков вокруг города. Такая активность может быть объяснена прежде всего работой сенатской комиссии. Отдельные группы боевиков обнаружены и неподалеку от границы Зоны с Ругией. В связи с этим местному руководству УОП даны рекомендации привлечь дополнительные силы для усиления охраны границы…

Заявление пресс‑секретаря регионального комиссариата УОП по Ламакейскому региону

21 июля одним из бандитских формирований была предпринята попытка нападения на территорию мукомольной фабрики на южной окраине Валдана. К месту боя было вызвано подкрепление из состава отряда быстрого реагирования. Сотрудники ОБР прибыли вовремя и смогли не только отбить нападение, но и организовать преследование боевиков.

В ходе завязавшейся перестрелки на берегу реки Ламанка противник был разбит и отброшен назад. На поле боя обнаружили две машины и десять трупов боевиков.

К сожалению, в ходе преследования подорвался на мине БТР отряда быстрого реагирования. Погибли трое бойцов отряда и еще несколько человек получили ранения.

По результатам боя было проведено расследование, которое признало действия ОБР успешными и результативными. Командиру отряда вынесена отдельная благодарность за грамотные действия по отражению нападения.

Обер‑официалу Уверану

Куратор третьего направления Свард.

Завтра в 10.00 по местному времени в ваше распоряжение поступит пусковая установка и оборудование для запуска спутника «Венро‑С». Одновременно с установкой прибудет группа технического обслуживания для подготовки старта спутника и вывода его на орбиту планеты. Под вашу ответственность обеспечение безопасного режима для разведки места будущего старта и охрана площадки.

25.07.95

Вашу просьбу о возобновлении активных действий по поиску проникших объектов руководство Управления отклонило. Впредь до особых распоряжений любые действия в этом направлении запрещены.

…Малый зал отдыха, реконструированный два месяца назад, больше походил на кабинет релаксации в психологическом центре столичного медицинского комплекса – крупнейшего в мире учреждения по изучению психики человека.

Мебель зеленого и изумрудного цвета, столы из прозрачного стекла, многочисленные аквариумы разной конфигурации, вделанные в ниши стен, картины, искусственные водопады, кондиционеры под потолком, домашний кинотеатр, стереосистема с квадрофоническими колонками.

Считалось, что здесь президент страны отдыхает от государственных дел и приводит в порядок нервы под руководством опытнейших психологов.

На самом деле психолог был в зале один раз, когда консультировал группу проектирования. А зал в основном использовали для проведения совещаний в очень узком кругу.

…Радомилов расстегнул две верхние пуговицы рубашки и провел рукой по затылку. Несмотря на работу двух кондиционеров, он вспотел. Разговор шел уже час. Обсудили несколько тем по внутренней ситуации в стране, поговорили о финансах. Осталась последняя, самая неприятная и тяжелая.

– Итак, господа, что вы можете сказать о проблеме Зоны? Не кажется ли вам, что кое‑кто за границей решил прибрать территорию к рукам?

Он обвел взглядом собеседников. Те сидели вокруг низкого овального стола, перед каждым лежала большая папка с документами и стоял ноутбук.

Справа от президента сидел глава ДНБ Станислав Эскер, пятидесятилетний мужчина внушительного вида, бритый наголо, с густыми бровями и тяжелым подбородком. Среди подчиненных его называли Сыч за удивительную способность долго смотреть не мигая.

Он поймал взгляд президента, негромко кашлянул и первым ответил:

– Господин президент, по нашим данным, ЦРУ и ДИБ действительно активизировали работу по созданию в Зоне двух станций слежения. К тому же они усиленно начиняют Зону своими агентами. Мятежная Ламакея восстанавливается на их деньги, понятно, что там пляшут под дудку американцев. Я полагаю, что в скором времени следует ждать новых акций противника.

Радомилов кивнул, перевел взгляд на директора УОП Младана Локтева, тот сидел с другой стороны.

Директору недавно минуло пятьдесят пять, был он среднего роста, плотного телосложения, с малоподвижным лицом и темными, почти черными глазами, за что давно заслужил кличку Колдун. Говорят, в бытность Локтева инспектором криминальной полиции тот загипнотизировал свихнувшегося громилу, державшего под прицелом двух детишек во дворе дома. С тех пор за ним закрепилась слава ведуна. Локтев руководил Управлением восемь лет, и пришедший сравнительно недавно Радомилов решил не трогать влиятельного чиновника, тем более что тот был на своем месте.

Локтев переглянулся с Эскером, раскрыл свою папку.

– Наши данные в основном совпадают с данными Департамента. Разведка Ламакеи вместе с заокеанскими и африканскими друзьями готовят мощный плацдарм в Зоне, чтобы предотвратить в будущем любые попытки Ругии вернуть территории полуострова. Бандиты практически перешли под полный контроль спецслужб и теперь выполняют их поручения. Недавнее нападение на Валдан только подтверждают это.

– Кстати, что там в Валдане? Заявление вашего пресс‑секретаря, думаю, следует относить к разряду «почти полная правда»?

Локтев изобразил намек на улыбку.

– Таково официальное видение ситуации. На самом деле была стычка между взводом ОБР и группой боевиков. Из‑за поспешности командира отряд понес потери, но боевиков побили и разогнали. Мы преуменьшили потери бойцов, и только.

– Ладно. – Радомилов махнул рукой. – Не следует слишком откровенничать… тем более в таком деле. Позже доложите мне подробности боя.

– Слушаюсь, господин президент.

Радомилов сел удобнее, потом встал. Он и так заставил себя просидеть почти все совещание, но теперь решил размять ноги. Собеседники попытались встать следом, но президент жестом остановил их.

– Сидите. Я погуляю, ноги затекли. И вообще в узком кругу можно обойтись и без излишнего чинопочитания. Не так ли?

Согласно кивнул один Эскер. Он знал Радомилова лет двадцать пять и некогда был с ним в приятельских отношениях. И даже смена общественного положения не внесла особого изменения в них.

– Ну хорошо, с точкой зрения безопасности и полиции я знаком. А что скажут военные? Какое у них мнение?

Сидевший на противоположном конце стола начальник ГРУ министерства вооруженных сил генерал‑полковник Ростислав Нкурич машинально одернул френч и сделал попытку встать, но мягкое движение руки президента вернуло его обратно.

Нкурич возглавил ГРУ практически в то же время, когда Радомилов сел в кресло главы государства, и до сегодняшнего дня президента не видел. Оттого нервничал больше других, но умело это скрывал.

Свою карьеру военного Нкурич начинал в армейской разведке, дойдя до поста начальника разведуправления округа, а потом перешел в центральный аппарат ГРУ. Со старых времен у него осталась выправка и стать спортсмена, а подтянутая фигура генерала вызывала зависть у коллег и подчиненных. К сорока семи годам он бегал десятикилометровый кросс наравне с бойцами разведрот и мог выстоять спарринг с лучшими рукопашниками.

– Военная разведка отмечает активность вербовочных пунктов Магриба и Испании. Там набирают волонтеров для службы в Юго‑Восточной Азии, но всех наемников перебрасывают в тренировочные лагеря на юге Магриба. И гоняют по программе «городской бой». Также формируют отряды десантников на малых катерах и судах. Они отрабатывают высадку с моря на побережье и захват плацдармов с последующим удержанием. К обучению привлечены инструктора морской пехоты и «зеленых беретов» США, а также специалисты английской САС. У нас складывается впечатление, что противник готовится в случае нашего наступления на мятежников вступить в дело и удержать Зону, чтобы потом организовать контрнаступление.

– Так. – Радомилов прошел вдоль стола, сложив руки за спиной. – Выходит, полуостров у нас намерены отнять окончательно. Понятно, такой плацдарм многие хотят заполучить. Богатые недра, удобные порты, хороший мягкий климат, стратегическое положение… Непонятно одно…

Президент встал за своим креслом, положил на спинку локти. Обвел собеседников пристальным взглядом.

– Насколько далеко готовы зайти США, Магриб и их союзники, дабы захватить Ламакен? И способны ли они развязать полномасштабную войну? С ядерным оружием? Мне кажется, что ни в Вашингтоне, ни в Усмутуне доводить дело до открытого противостояния не хотят. Но точной информации у нас пока нет. Я думаю, всем понятно, что сейчас выходит на первый план вашей работы?

– Так точно, господин президент, – все‑таки встал Нкурич. Радомилов кивком позволил ему сесть.

– Крайне необходимо выяснить все их планы и намерения. И попробовать расстроить, смешать… а в идеале заставить полностью отказаться от самой мысли влезать к нам.

Президент обвел всех взглядом, помолчал, а потом положил руку на красную папку с золотой каймой по краям.

– А что касается вашего доклада о возможном вторжении инопланетян… Имеет ли это под собой хоть какое‑то обоснование?

Силовики обменялись многозначительными взглядами. Эскер как самый авторитетный для Радомилова человек не очень уверенно произнес:

– Последнее время у нас нет никаких данных о деятельности указанных лиц в Зоне. Возможно… возможно, мы допустили поспешность в выводах…

– Ну и отлично, – улыбнулся Радомилов. – Тогда отложим эту загадку до лучших времен. И перейдем к делам насущным. Думаю, проблема братьев по разуму может подождать…

– …Сколько ты можешь не спать? Сутки? Двое?

– Может быть… Однажды мы не спали трое суток… Не спали, почти не ели и все время шли. Или бежали.

– А потом? – Дарья мягко перекатилась с дальнего конца кровати ближе к столу, легла на живот, сложив руки на маленькую подушку. Сверху уместила подбородок.

– А потом мы вернулись домой и рухнули где попало. Я, например, на охапку сена. Спали по двадцать шесть – двадцать семь часов подряд. Только обувь скинули…

– Зачем вам это надо было?

Ее рука погладила мою спину, тонкий пальчик тронул края длинной царапины, идущей поперек позвоночника.

– Не больно?

– Нет. – Я сидел за столом, не отрывая глаз от экрана ноутбука.

– Зачем вы так мучились?

– Тренировки… Проверяли способность организма испытывать длительные перегрузки…

– А‑а… – Пальчик пошел выше, к лопаткам, вывел сложную кривую и задел небольшую опухоль синевато‑желтого цвета – почти сошедший синяк от удара прикладом. – И где вы так тренировались?

Я отвел взгляд от ноутбука, глянул назад. Восходящая звезда полиции хитро посматривала на меня, продолжая легонько щекотать спину. На Дарье была тоненькая маечка, едва закрывающая ягодицы. Длинные скрещенные ноги лежали поперек кровати, приковывая взгляд.

– Да так… было время.

Дарья послала мне коварный взгляд и дразняще высунула язычок. Провела им по губам.

– Не отвлекай! – как можно строже сказал я. – Еще недолго.

– Интересно, где ты там, в Ламакее, тренировался?

– При желании все можно… – протянул я, мысленно ругая себя за треп. Распустил язык!..

Дарья, видя, что я не отреагировал должным образом на ее прелести, фыркнула, переползла на другую сторону кровати и стала разглядывать журнал мод. В отражении небольшого зеркала на стене я видел, как она бросала на меня насмешливые взгляды, ожидая, когда мой интерес к ней перевесит интерес к работе.

Через полчаса, когда я дописал текст и вырубил компьютер, она переключила внимание на другой журнал, погрузившись в мир нарядов, косметики, гороскопов.

Я осторожно сел рядом, провел рукой по стройной ноге. Дарья повела плечом.

– Не мешай. Я скоро.

– Да? – шепнул ей на ухо. – И много там интересного?

– Не меньше, чем в твоем компьютере.

Она попробовала стряхнуть мою руку с ноги, но я проник выше, тронул ягодицу. Потом впадину живота, потом… Журнал полетел на пол, Даша глянула на меня.

– Соскучился?

– Да.

Хитрые глазенки сощурились, изучая мое лицо. Тонкие руки обвили шею, потянули вниз.

– Ты мне потом расскажешь, как жил в Ламакее?

– Зачем?

– Я хочу знать о тебе все…

Наши губы слились воедино. Я прижал девчонку к себе, целуя, и подумал, что интерес к моему прошлому может перекликаться со служебным заданием. И хотя это было из разряда излишней подозрительности, но беспокойная мыслишка засела где‑то под коркой.

– …Пулеметы ПКМ, гранатометы, взрывчатка, радиомины… – Начальник склада боепитания снял очки и посмотрел на меня. – Зачем тебе все это? Ты что, на большую дорогу выходишь?

– Возможно.

Начальник покачал головой, пробегая список в третий раз. На лбу собрались морщины.

– Да у нас и половины в наличии нет. Гранатометы!.. Да еще сто штук. Где я их возьму?

– Не знаю. Комиссар сказал, что взвод будет обеспечен всем необходимым.

– Комиссар. – Начальник покачал головой, положил заявку на стол. – Не знаю, с чего он взял, что здесь все есть… Он не сказал, где я ему достану столько оружия?

– Нет. Но он сказал, что, если будут проблемы, можно обращаться к нему лично.

Начальник склада уловил в словах угрозу и поднял голову. На широком, как сковородка, лице появилось недовольное выражение.

– Круто начинаешь, лейтенант. Что, поджимают?

– Вроде того.

– Ну‑ну, молодо‑зелено… Ладно. – Он встал, вытащил из сейфа связку ключей. – Посмотрим, что есть. А если чего и нет, не пеняй. Только под заказ. Нас и так снабжают через раз. Везти сюда оружие, сам понимаешь, сложновато.

– Понимаю. Думаю, ситуация изменится…

– Оптимист, – покачал тот головой, – где тебя только откопали?..

Я двинул за ним, в глубь огромного помещения, пропитанного запахом оружейной смазки, металла и масла.

С трудом добытое добро едва влезло в два БТРа, вспотевшие рабочие оббили руки о ящики, загружая их в недра бронетранспортеров, а мы с начальником склада скрупулезно подсчитывали загружаемые наименования, сверяя со списком.

– После твоего нашествия надо полностью восстанавливать запасы, – ворчал он напоследок. – Жадный ты, Томилин.

– Не жадный, – скользил я по ящикам придирчивым взглядом. – Домовитый. Жадный толкнул бы это железо боевикам, а на вырученные деньги закатился бы на Канары.

Начальник фыркнул, поставил под заказом подпись и махнул рукой.

– Ладно. Но только раньше чем через год не появляйся, все равно пусто.

– Буду через две недели. А все вопросы по поставкам в Мегар.

Я запрыгнул на броню второй машины, и мы не спеша покатили на базу, увозя с собой большую часть запасов местного арсенала. Воевать – так с размахом.

…В мире ежегодно вспыхивают и заканчиваются десятки военных конфликтов разной интенсивности и масштабов. От разборок между племенами Африки за шкуры издохших слонов до власти в нефтеносных землях Ближнего Востока. Каждый день стучат пулеметы, ахают гранаты, воют моторы танков и бронетранспортеров; льется на землю, в траву, на лианы и на воду алая кровь, падают буйные головушки, простреленные от виска до виска.

Воюют зеленые новички, только вчера получившие изношенные, с поблекшим воронением, «Калашниковы», толком не умеющие ни прицелиться, ни нажать на спусковой крючок. Воюют битые, видавшие виды профи‑наемники, получая в вечнозеленых долларах или в драхмах, гульденах, тугриках… Войной никого не удивишь, не испугаешь, не насмешишь. Она в крови двуногих существ, в инстинкте хищника – такова наша суть.

И никому нет дела, если на отдельно взятой территории идет война, а смерть собирает богатый урожай. Для всего мира – это будни, серые, пресные, приевшиеся. Но для тех, кто каждый день рискует жизнью, – это самое важное, самое значимое и самое главное на сегодняшний день. Им, подставляющим голову под пули, не важно, что об их войне никто на планете не слышал. Так было всегда, так есть и так будет, пока в необъятных просторах космоса пылает небольшая раскаленная звездочка с прозаическим именем Солнце.

Войны идут по всей планете, подумаешь невидаль. Но в этой, местной войне увяз я, и для меня эта война самая важная и главная. Пусть знаю, что пахнет порохом не только здесь, но и в других пространствах и измерениях, сей факт ничего не меняет. И пока я не найду дорогу домой, буду воевать в данной реальности.

– …Слушай, какой из меня командир? Я в отряде без году неделя! Не знаю толком, что делать. Это же полиция, а не погранвойска!

– Ничего. Справишься. Больше мне некого ставить. Ральф на своем отделении, Свен принял мое. Нет у меня других кандидатур.

Влад фыркнул, пожал плечами. Во взгляде сквозила растерянность и неуверенность.

– Я толком уголовный кодекс не знаю…

– И я тоже. ОБР не обычная военизированная полиция. Да и не будет наш отряд полицейским.

– Ну не знаю.

– Я знаю. Все, хватит терзаний. У тебя теперь восемь человек в подчинении, график занятий есть, вперед! Что не выйдет – подскажу. Времени и так в обрез. Приказ ясен, господин сержант?

Влад встал по стойке «смирно». И с чувством отчеканил:

– Так точно, господин лейтенант! Разрешите идти?

– Топай. Вечером после занятий – ко мне.

– Зачем?

– Будем проводить разбор полетов. Или ты думаешь, я все знаю и умею? Такой же новичок.

Влад вздохнул, развернулся и пошел в кабинет, где его ждало вновь образованное третье отделение. По расписанию у них тактическое занятие. Пока в теории.

…Одному мне в Ущелье не пройти. А если Ворота в Арзане не заработают, прогулка в живописное местечко обеспечена. Так вот штурм станции пришельцев в одиночку – из разряда мечтаний шизофреника. А вот со взводом можно попробовать. Особенно если придать визиту к гостям из ниоткуда более‑менее официальный статус и попросить поддержки артиллерией и вертолетами. Тогда появится шанс попасть домой. Какой‑никакой, хоть и плохонький, но шанс.

А раз так, то и готовить отряд, то бишь взвод, следует по соответствующей программе. Нечто среднее между диверсионным подразделением и штурмовой группой. А значит, бойцы должны досконально знать тактику засад, налетов, тактику боя в городе, на пересеченной местности, тактику ближнего боя, штурма здания… ну и так далее. Вдобавок пройти соответствующую подготовку по другим курсам и темам. В общем, мне следовало их подтянуть до моего уровня, прямо скажем, не очень высокого… Но все‑таки. Не зря же мы в свое время лопатили горы литературы с грифами и без, нашей и импортной. И впитывали информацию о последних разработках и достижениях. И неплохо воплощали изученное на практике.

…Разница между сентябрем и августом здесь только в количестве осадков и обилии фруктов. Апельсины, мандарины, абрикосы, черешня и прочие наименования, даже бананы есть. Климат позволяет выращивать в изобилии и объедаться круглый год. Почти тропики. И даже череда дождей, зарядивших на неделю, не помеха. По крайней мере дышать стало легче и не надо менять носовые платки по пять раз в день.

– …Вчера еще двоих арестовали. Прямо в кабинетах. Обвинения в связях с боевиками, торговля оружием, передача информации. Только что‑то быстро заглохли слухи… Словно отрезало… – Радован почерневшей от сока рукой залез в небольшой тазик и ухватил горсть черешни, черной, как волосы южанки, и сладкой, как ее поцелуй. – Не нравится мне это.

Я промолчал, сплевывая косточки под колеса БТРа и вытирая руки о тряпку. Говорить было лень, да и набитый рот мешал. Что за сорт вывели здешние Мичурины, не знаю, но черешня поспевала как раз к началу осени и была лучше, чем все остальные сорта, вместе взятые.

– Рыла, рыла комиссия, а толку? Поймали с десяток мелких чинуш, потрясли кое‑кого в Управлении, и все. А дальше копать то ли запретили, то ли силенок не хватило.

Караджич вновь запустил руку в тазик, потащил очередную порцию ягод. Я удивленно покачал головой – тазик литров на пять мы опустошали дважды, а ему все мало. Обедает он ею, что ли?

– Чего молчишь?

– Я не молчу, я слушаю. Здорово рассуждаешь.

Караджич хмыкнул, повернулся ко мне и ехидно спросил:

– Не лопнешь? Второй таз доедаем. Я‑то привычный, а ты?

– Не лопну.

Мы приехали к мосту час назад, завершая совместное патрулирование округи. Отправили бойцов отдыхать к школе, а сами сидели на броне, глядя на реку и разговаривая. Говорил в основном Радован, я больше слушал. Да и тема слишком скользкая.

Что такое коррупция, я знал. Что такое коррупция в эшелонах власти – слышал. Но здесь впервые столкнулся с коррупцией в таком масштабе. Война, как это повсеместно бывает, если идет больше нескольких месяцев, порождает определенный круг лиц, заинтересованных в ее продолжении. Поставки боеприпасов, вооружения, продовольствия, техники, запчастей, одежды, горючего и прочая и прочая – дело невероятно выгодное для тех, кто этим занимается.

И чем больше он занимается, тем больший кусок хочет отхватить. Тогда заинтересованные лица находят подходы к противоборствующей стороне и начинают торговать с ними. Помимо всего перечисленного, торгуют еще и самым важным – информацией.

Такая сеть двурушников хорошо замаскирована, имеет обширные связи, и вычистить их невероятно трудно. Все попытки сенатской комиссии выяснить, куда ведут нити коррупции, пока ни к чему не привели. Кто‑то обладающий достаточной властью и могуществом умело уводит из‑под носа следователей улики, прячет следы и обрубает хвосты.

Сколько ни выступает президент, сколько ни пашет комиссия, но пока толку мало. Бороться с хорошо отлаженным механизмом коррупции внутри государственной власти тяжелее, чем с внешним врагом. Хотя бы потому, что этот механизм не виден и умеет защищать себя. Любыми способами…

– Не нравится мне это затишье. Уже второй месяц никаких попыток проникновения. Никаких нападений, провокаций. Даже товары практически не везут. Затаились, гады…

Я молчал. Мое мнение совпадало с мнением Радована. Да и мысли витали несколько в другой области.

Хватило полутора месяцев, чтобы превратить взвод в единый организм, подготовленный к бою. И хотя только дважды и то по мелочи вступали в дело, но я видел, что затея удалась. Не зря вкалывали до седьмого пота. Значит, можно попробовать что‑то более масштабное. Но что? И как это масштабное обставить, дабы ни у кого не вызвать лишних вопросов?..

– Что‑то Дорич давно не приезжал, – заметил я, прихватывая новую горсть черешни. – Пропал совсем.

– Дорич в Мегаре безвылазно сидит. Комиссия в гостях, на границе проблемы…

– Ты его не видишь?

– С чего это? У меня своя работа, у него своя.

– Ну, МОП вроде как подчиняется ему напрямую.

Радован уловил в моих словах некий намек, выплюнул пригоршню косточек и повернулся ко мне.

– Это ты намекаешь на то, что я передавал содержание наших разговоров?

– Да нет…

– Да! – Он вытер руки, хлебнул из пластмассовой бутылки воды. – Я действовал по приказу комиссара, это правда. Он заинтересовался тобой еще после боя у моста. Я высказывал ему свое мнение. И не фискалил.

Он не на шутку завелся, видимо, задетый намеком.

– А доносительством сроду не занимался. Понял?

– Угу. Ничего такого я не думал.

– Врешь!

– Правда. И так понятно. Да и наоборот, благодарен тебе. Иначе бы не был взводным…

– Не виляй. И вообще я считал, что Дорич тебе рассказал, что я работал по его заданию.

– Не говорил. Ладно, проехали. Я же говорю, ничего подобного в мыслях не держал. Иначе бы стал с тобой общаться?

Караджич замолчал, отвернул голову. Задело. Ладно, не мальчик, переживет.

– Как думаешь, в городе бандиты еще сидят?

Он пожал плечами, нехотя ответил:

– Возможно. Бандитам тоже информация нужна.

– Хреново. Они знают о нас все, дислокацию, расположение, состав, численность, вооружение, график работы… Пути и маршруты патрулирования, режим поверок, места тайных постов. А мы о них ничего не знаем.

Радован выплюнул очередную порцию косточек и сказал:

– И что ты предлагаешь?

– Поискать тех, кто сидит в городе. И поговорить с ними.

– Без оснований никто их арестовывать не позволит. Иначе тут же набегут адвокаты, журналисты, миротворцы…

– Кто?

– Ну, эти… – Радован сделал жест, словно стряхивал что‑то мерзкое с пальцев. – Правозащитники. Мать их!..

– Почему? Неужели на них ничего нет?

– Было бы, давно бы поймали.

– Надо поговорить с бригадиром. Неужели ни одного факта?

– Попробуй. Только мутное это дело.

Я вспомнил кое‑что из своей недавней практики вольного водителя и кивнул.

– Попробую. Думаю, одного‑то мы достанем. Завтра же.

– А не рано?

– Нормально. Пока тихо…

Очистив тазик и запив черешню ключевой водой, мы отдохнули минут десять и дали команду на выдвижение. Подошло время возвращения…

…Его доставили на базу во втором часу ночи. В небольшое подвальное помещение впихнули связанного человека с черным целлофановым пакетом на голове. Резким грубым движением усадили на табуретку, сорвали пакет. Мужчина прищурил глаза – свет лампы бил в лицо.

Я облокотился на край стола, разглядывая гостя. Чуть выше среднего роста, крепкого телосложения, черты лица грубоваты, за левым ухом след от ожога. Волосы коротко острижены, маленькая борода типа эспаньолки. Вид ошарашенный, но не испуганный. Полиция без оснований не тронет, а этих самых оснований нет и быть не может. Значит, нечего попусту нервы тратить.

Доставивший гостя Караджич встал рядом, вопросительно взглянул: мол, он? Я так же молча подтвердил. Захват проводили парни из криминальной полиции, знакомые Радована. Я в этом деле вообще не светился. Мое время еще не пришло.

– Ну? Поговорим?

Мужчина, кряхтя, повел руками, стянутыми за спиной тонкой веревкой. Довольно спокойным голосом сказал:

– Руки затекли, снимите.

– Не надо, – вставил Радован. – Руки у тебя нормальные, вязали спецы. Но если будешь упрямиться, свяжу я. Тогда запоешь.

Тот пожал плечами, сплюнул на пол. Попробовал рассмотреть нас, но свет бил в глаза, увидеть что‑то, кроме двух неясных фигур, трудно.

– Так что, будем говорить?

– Давайте поговорим, раз такая охота.

Надо отдать ему должное – держался твердо, самообладания не потерял. Это не рядовой боевик, не мелкий посредник. Сидит в городе давно и прочно. Видимо, местный, вышел на бандитов давно, оброс знакомствами, завел контакты. Гонит по обе стороны границы оружие, наркотики, фальшивые деньги, торгует информацией. И конечно, имеет прикрытие. Но какое?

– У тебя один выход – рассказать нам все, что знаешь. Контакты с боевиками, каналы поставки, способы связи, места схронов. Тогда будешь жить.

Он вскинул лицо, оскалился.

– Вот как?! Полиция начала хватать всех подряд, без разбору. Значит, по‑другому не можете? Честных людей трясете…

– Не валяй дурака! – насмешливо проговорил я. – Честные люди не торгуют наркотой. И не продают оружие боевикам.

– А доказательства, что я торгую, есть?

Караджич глянул на меня: мол, начинай, твоя идея.

– Оставь нас одних, – попросил я Радована. – Хочу тет‑а‑тет побеседовать.

Тот пожал плечами, нехотя встал.

– Смотри. Только… не очень его. А то потом проблем не оберешься.

Я проследил, как за лейтенантом закрылась дверь, подошел, ближе к пленнику.

– Как тебя зовут?

– А вы даже не знаете, кого взяли? Совсем полиция оплошала… – с наигранным сочувствием произнес он.

– Чего честному гражданину скрывать свое имя? Или боишься?

Он тщетно ломал глаза в попытке разглядеть мое лицо. Странность ситуации выбивала его из колеи. К тому же отлично понимал, что за молчание может здорово огрести, а получать по шее никому не охота.

– Зови Карпом.

– Пусть Карп… Значит, так, Карп. Никакие доказательства твоей связи с боевиками особо и не нужны. Хотя они есть…

Он фыркнул, презрительно протянул:

– Треп. Болтовня. Нет у вас ничего на меня, иначе бы давно сунули бумажки под нос.

– Да? Хорошо. – Я подошел вплотную, понизил голос. – Два с половиной месяца назад ты толкнул Дижу партию пулеметов. Двадцать штук.

Он отшатнулся, на лице мелькнул испуг.

– Да еще предлагал АГСы. Мол, новенькие, с завода. Что, забыл?

Карп молчал, лихорадочно обдумывая ситуацию. О встрече, конечно, помнил, но не понимал, кто и как узнал о ней. Перебирал в уме всех, кто тогда присутствовал, и прикидывал, у кого оказался длинный язык.

– Ночь, Жалейка, пустая улица. Ты, два твоих парня, Диж и его напарник… а в конце ты предложил заходить еще. Вспомнил?

– Темнишь, начальник. Наговариваешь… – скрывая волнение, протянул Карп. – Что за Диж, какой товар?.. Брехня.

– Ну‑ну… Брехня. И доказательств нет… – Я положил руку ему на плечо, легонько встряхнул. – Значит, отпускать тебя, бедного и невиновного?

– А что делать‑то? Можешь даже не извиняться, переживу.

– Лады, – согласился я. – Отпущу. Правда. И ни разу по уху не съезжу. Честно.

Карп недоверчиво глянул, попробовал встать. Я не мешал, отошел в сторону. Надо дать ему вздохнуть спокойно.

– Спасибо, что разобрался, начальник. Тебя, наверное, подставили свои. Ты подумай.

– Подумаю.

– И руки развяжи, правда затекли.

– Угу. Да… – я отпустил веревку, не успев развязать первый узел, – слышал, что с Дижем на обратном пути произошло?

– Что? – машинально спросил он, на миг потеряв бдительность. Что делать, человек, когда чувствует себя в безопасности, ослабляет контроль.

– Перехватили караван. Неподалеку от Валдана. Исчезли все. Люди, машины, товар… Как в воду канули.

Карп замер, слушая. Лицо побледнело. Немного.

– Виконт рвал и метал, искал по всей Зоне. Перетряс всех торговцев и посредников. Послал на поиски своего помощника, Глеба. Тоже слышал?

Карп побледнел сильнее, глаза беспокойно бегали по мне в тщетной попытке увидеть лицо. О руках он забыл.

– И Глеб исчез. Вместе с поисковой группой. По Зоне слухи пошли, что дело нечисто. Что завелась крыса, которая сдает своих и работает на проклятых фараонов Ругии. Парни обещали ремней нарезать из этой крысы.

– И что? – дрожащим голосом спросил Карп. – Нашли?

– Найдут. Парни правы, своих продавать западло. За это яйца отрывают и заставляют сожрать. Они докопаются… Особенно если им помочь.

– Что ты имеешь в виду?

– А? – Я толкнул его в плечо, и он упал на табуретку. – Имею? Я много чего имею. Например, имею намерение помочь вольным бродягам Зоны разобраться с крысой. Тем более у меня есть кандидатура на эту роль. Не улавливаешь?

– Ты про что? – Голос у торговца определенно сел. И дрожи добавилось. Не дурак, сообразил, к чему я клоню. – Ты что думаешь?..

– Ну посуди сам. – Мои пальцы с силой сжали его плечо, прищемив кожу и надавив на нерв. Карп скорчился. – Ну, посуди. Толкаешь ты Дижу партию пулеметов, выручку в карман, а потом сдаешь его с потрохами полиции. А те наводят своих людей на караван. И двадцать пулеметов и прочее попадает в карман фараонов. Нет?

– Нет! – выкрикнул Карп, пробуя встать.

Моя рука надавила сильнее, Карп согнулся от боли. Боль – хорошая подмога беседе, сбивает с мысли, путает, не дает сосредоточиться.

– Да! А когда Виконт послал Глеба, ты и его сдал. И завалили крутого парня почти там же, где и Дижа. Понимаешь, какая картина получается? Ты – сука и стукач, предатель. Сколько, по‑твоему, ты проживешь, когда Виконт и его друзья узнают об этом? Какую смерть ты себе накликаешь? Да против тебя вся Зона встанет! Костьми лягут, но достанут!

– Сука‑а! – завопил Карп, вскакивая.

Я подсек опорную ногу, и он рухнул обратно, придавленный моей рукой. Мощный удар в подбородок выбил из его глаз искры, зубы клацнули, прищемляя язык.

– У‑у! Ублюдок! – зашипел торговец.

– Что, мразь, не нравится перспектива?

– Тебе никто не поверит. Проклятому фараону никто не поверит. Я своих не закладываю, все знают.

– Все? Вся Зона? Все знают, что Карп честно сбывает стволы и закупает наркоту?! Что гонит информацию в обмен на баксы?! Да?

Последние слова я проорал ему на ухо, ухватив за горло. Под пальцами заскрипел кадык, лицо Карпа посинело, глаза полезли из орбит.

– Ты, тварь, работаешь на бандитов! На кого конкретно? С кем связан? Кто за твоей спиной крутит дела?

– Хэ‑э‑рэ… – сипел Карп, силясь вздохнуть.

Я намеренно не давал ему вставить слово, давил сильнее, выбивая последний вздох.

– Ты, сука, скажешь мне все. Иначе завтра же от Сетижа до Баюра будут знать, что Карп сдает всех и вся. Понял?!

Я чуть ослабил хватку, Карп судорожно вздохнул, упал телом вперед, ловя воздух. Из глаз лились слезы, кашель сотрясал все тело. Сильный толчок откинул корпус назад, голова врезалась в стену.

– Сейчас тебе под нос сунут микрофон, и ты, как суперзвезда, споешь арию. Соло о грехопадении. И главное – скажешь, кто и как связан с тобой там, в Ругии. Уяснил, невиновный человек?

– Да…

– А попробуешь вильнуть, я тебя лично Виконту доставлю. На заклание.

Карп немного отдышался, со всхлипом втянул воздух и поднял голову. Взгляд затравленный, упавший. Сломлен. Страх перед своими больше страха перед полицией. Сдал или нет, бандиты особо разбирать не будут. Обернут собственными кишками и бросят собакам.

Не боятся местные дельцы полицию, не считают препятствием. Закон хоть и лучше нашего, но все равно оставляет много лазеек для проходимцев и преступников. А это неправильно. Это – не верно! Ситуацию надо менять…

Я отошел к столу, поправил лампу и глянул на часы – два ровно.

– Кто ты? – прохрипел Карп. – Ты не фараон…

– Да? С чего взял?

– Полицейские так себя не ведут… так не делают…

– Много ты о полицейских знаешь, – усмехнулся я. – Настоящих ментов ты не видел.

– Кого? – не понял выходец этого мира.

– Так… не важно.

– И что будет со мной?

– Наконец о себе вспомнил… Сядешь. Надолго и надежно. Но не здесь, а в Ругии. Там тебя никакая братва не достанет. Не слышал о закрытых зонах?

– Слышал, – угрюмо ответил Карп.

– Вот. Будешь перевоспитываться. И если станешь законопослушным дядей, отпустят раньше. Под надзор.

Я толкнул дверь и позвал агента полиции.

– Забирайте. Он готов к беседе. Только, – я придержал агента за локоть, – не забудьте информацией поделиться.

– А как же! Как закончим, копию пленки тебе.

– По рукам.

Карпа вывели в коридор, он вытянул шею, пытаясь разглядеть меня, но я отвернул голову в другую сторону. Рано им знать меня в лицо. Рано…

Дело пойманного торговца наделало шуму. Затихшее было расследование сенатской комиссии вспыхнуло с удвоенной силой и высветило новые лица в бесконечной цепочке замазанных на контактах с боевиками ответственных персон. Вновь запестрела броскими заголовками центральная и местная пресса, по телевизору несколько раз гоняли сюжет о задержании высокопоставленного чиновника из УОП. Взяли кого‑то из армейской верхушки. Метал гром и молнии президент, клялись бдить и недопущать силовые министры, давали честное пионерское слово чиновники помельче. Со стороны могло показаться, что теперь все хорошо и благополучно. Все воры и предатели получили по заслугам, а компетентные органы на высоте положения. Могло показаться…

Через неделю до нас дошла новость – в Валдан едет глава сенатской комиссии сенатор Авьялин. С ответственной миссией. Новость дошла через телевизор и прессу. А по каналам ведомства довели – что‑то раскопали здесь такого, что сам сенатор решил навестить оторванный от большой земли городок. Вроде появились ниточки, ведущие далеко наверх. В столицу.

…На экране компьютера сверкала богатством красок карта Зоны – результат моих стараний. Пунктиром отмечены области влияния банд, рядом короткая строчка. Главарь, тип банды, состав. Другой файл содержал более подробную информацию о бандах. Хотя зачастую, кроме имени главаря и приблизительного числа бандитов, ничего не было.

Я скрупулезно собирал информацию, особенно интересуясь территориями вокруг Арзана и Ущелья. Там, где действуют Ворота и станция инопланетян. Там, куда мне предстоит вояж.

– …Ход по червям, куда ты бубны кидаешь!

– Если сегодня не позвонит, я её куда подальше пошлю!.. Тоже мне принцесса!

– Кто‑нибудь вырубит эту гадость?!

Миновав лестничный пролет, я поднялся на второй этаж, встал у дверей и обвел помещение взглядом. Картина под названием «взвод на отдыхе».

Несколько бойцов сидели вокруг телевизора, увлеченно глядя на экран и поглощая большой запас гамбургеров и бигмаков. Еще двое под предлогом ремонта доламывали старый транзистор, вытащив из него половину деталей. Несмотря на варварскую вивисекцию, приемник работал, выдавая в эфир жуткие вопли некой певицы.

Свен, Влад, Буен и Гнат резались в карты за большим столом. Возле каждого двухлитровая бутылка воды, бутерброды, чипсы. Парни обустроили игру с большим комфортом, явно желая провести здесь не только день, но и вечер.

Я постоял у входа, пересчитал личный состав и глянул на часы. Свен заметил меня, приветливо махнул зажатыми в руке картами.

– Все в порядке, командир.

– Где остальные?

– В оружейке и в столовой. Никаких новостей, никаких вызовов. Тишь да благодать.

Я кивнул, вытащил из огромного холодильника запотевшую бутылку «швепса», достал пару бутербродов и сел в свободное кресло. Механически пережевывая хлеб с огурцами и колбасой, уставил взгляд в экран телевизора. Там шла популярная викторина, что‑то вроде нашего «Поля чудес». Умяв пару бутербродов, хотел достать еще, но меня окликнул Влад:

– Дежурный на связи.

– Иду.

Я прошел в свою комнату и взял трубку. Из Мегара звонил Караджич.

– Привет.

– Салют. Как дела?

– Потихоньку. Чего случилось?

– Да ничего особенного. У тебя тихо?

– Да.

– Ага… Тут понимаешь какое дело… – Радован помедлил. – В общем, взяли неподалеку от границы джип с боевиками. Те без оружия, уверяют, что просто отдыхали.

– Ну и?

– Да так… Они торчали напротив блокпоста… у трассы, знаешь?

– Знаю. И чего?

– Ничего такого. Но как раз над теми местами обычно пролетают «вертушки», когда идут в Валдан. А к вам сегодня прибывает… помнишь?

– Да.

Я потер подбородок, оценивая сообщение. Буквально с минуты на минуту город должен посетить сенатор Авьялин, глава комиссии. По этому случаю у нас отменили патрулирование и оставили в городе оба взвода МОП.

– Боевики выбрали странное время и место для отдыха.

– И что ты полагаешь?

– Да ничего. – Голос Радована выдавал некоторое раздражение. Видимо, успел кому‑то высказать свои догадки, но понимания не нашел. – Просто… не забывай.

– Понял.

– Ну, бывай…

Разговор оставил неприятный осадок. Радован немного перебрал. Боевиков и раньше ловили, ничего особенного. Но сегодня… Поломав голову, я набрал домашний телефон Дарьи, но не успел микрофон отщелкать цифры номера, бросил трубку. Моя подружка уехала по делам в город и будет только вечером.

В холле продолжалось веселье. Парни докурочили транзистор и теперь склонили буйные головы над схемой, решая, что делать с деталями. Свен и Гнат вчистую переиграли соперников, и те, пока шла раздача, спешно решали, как строить новую игру. Телевизор гнал блок рекламы.

Я окинул холл взглядом, пытаясь изгнать странное чувство неустроенности и беспокойства. Хорошее настроение парней почему‑то вызывало досаду.

Реклама надоела, кто‑то ткнул кнопку на пульте и прибавил звук.

– …Визит сенатора, возможно, поставит точку в двухмесячной работе комиссии и позволит сделать окончательный вывод о ее деятельности в целом. А пока вертолет Авьялина совершил посадку на аэродроме Валдана. Сенатора встречали первые лица города…

– Ой и ё‑ё! – пораженно протянул Влад. – И ни фига себе!..

Я перевел взгляд на телевизор. Шел прямой репортаж с места встречи сенатора. Мелькнули знакомые лица бригадира полиции, мэра, местных чиновников. Вокруг сновали бойцы роты ППС. Ближе к Авьялину стояли три высоких шкафоподобных здоровяка в одинаковых серых пиджаках и футболках под горло. На лицах очки, подбородки воинственно выдвинуты, фигуры напряженные. Бодигарды, блин. Супермены из личной охраны.

Но восклицание Влада относилось не к ним. С левой стороны от сенатора к картежу машин шла молодая особа женского пола в довольно строгом прикиде. То есть почти строгом. Светло‑зеленого цвета пиджак ладно облегал стройную фигурку, подчеркивая выдающиеся в прямом смысле слова формы груди. А вот юбка слегка не соответствовала деловому стилю. Ее край был значительно выше колен и выставлял на всеобщее обозрение стройные ноги. По‑детски наивное личико, огромные глаза, добрая улыбка на губах. Куколка эдак метр семьдесят пять, вылитая Барби, только волосы потемнее.

– Ну, сенатор!.. Ну, артист. Надо же, приволок секретаршу, – покачал головой Влад.

– С чего ты взял, что она секретарша?

– Ну, потому что на советника по экономическим вопросам она не тянет. И на секретного агента тоже.

Я хмыкнул. Авьялин – человек смелый. Вытащить под взгляды телекамер свою… советника не каждый посмеет. Неужели он холостой?

– Эх! – притворно вздохнул Свен. – Воюешь здесь, не щадя живота своего, а такие кисы почему‑то бегут ко всяким бизнесменам и сенаторам.

– Кто же тебе мешает? – ехидно спросил Гнат. – Становись сенатором.

– Да вы без меня пропадете.

Мы проводили сенатора и его спутницу пристальными взглядами и дослушали репортаж до конца.

– Все, – вздохнул Влад. – Выходных не будет. Пока его высочество со своей кисой не покинут город. А я хотел на рыбалку махнуть.

– Будешь ловить по старинке: гранату в воду – и ведро рыбы за минуту. А то удочка!.. Вчерашний день.

– То‑то на складе тротиловых шашек мало, – усмехнулся я, – оказывается, их Свен на рыбу пустил. В Ламанке скоро, кроме затонувших машин, ничего не будет.

– Он их тоже выловит. Железный лом сейчас в большой цене. Разбогатеет, выйдет в сенаторы, ему эта красуля по наследству от Авьялина достанется, – с серьезным выражением лица сказал Гнат. – Только ты потребуй доплату за срок использования и амортизацию…

Последние слова потонули в хохоте. Влад погрозил приятелю кулаком и ловко разбросал карты, успев под шумок подсмотреть масть последней.

Я прихватил воду и пошел к себе, намереваясь немного покемарить. Судя по всему, деньки будут тяжелыми, надо хорошенько отдохнуть…

Из доклада в резидентуру ЦРУ в Ламакее

…Проведенная позавчера встреча нашего представителя с ответственным лицом разведки Магриба показала полное совпадение взглядов сторон на ситуацию в приграничных с Ругией районах. Было выработано решение о помощи правительству республики и предоставлении ему средств для организации необходимых работ в северных территориях. В свою очередь представитель Ламакеи заверил нас, что все необходимое для недопущения нежелательной активности властей Ругии в Зоне будет сделано. Результата их работы можно ожидать в ближайшие дни…

Доклад руководству комитета по специальным операциям при центральном аппарате ГСБ Ламакеи

Советник комитета Туминяк.

Для осуществления проекта «Кольцо» были задействованы силы второй и третьей рот батальона «Магма». На 12 часов 10 сентября подготовка полностью закончена, личный состав перевезен в пункт «12».

Управление разведки ГСБ обеспечило взаимосвязь с отрядами Зоны. К 19.00 10 сентября достигнута полная готовность к работе. Приказ о начале работы поступит в 18.00 11 сентября.

Куратору третьего направления Сварду

Обер‑официал Уверан.

Из‑за ряда технических неполадок старт спутника «Венро‑С» отложен на сутки. Площадка для запуска подготовлена и отвечает всем требованиям маскировки и безопасности.

Руководитель технической группы заверил, что подготовит спутник к старту в течение двадцати часов. Результаты работы сообщу вам сразу после их получения.

Пользуясь случаем, прошу Вас разрешить проведение локального поиска объекта в пределах района действия станции.

Шифрованная записка обер‑официалу Уверану

Куратор третьего направления Свард.

Особо секретно! Вскрыть только лично!

11.09.95

Обойдешься!

Нудное зудение комаров прорвало тонкую пленку дремы и заставило открыть глаза. Я на ощупь отыскал выключатель лампы, достал из ящика тумбочки прямоугольник фумигатора и вставил в розетку. Через полчаса работы маленького приборчика комары передохнут. Жаль забыл поставить его сразу, не пришлось бы вставать.

Глянул на часы – начало третьего. За окном ночь, расцвеченная блеском звездного неба, сиянием полной луны и огнями города. В распахнутую форточку задувает ветерок, донося насыщенный влагой воздух – вечером прошел небольшой дождик.

Я встал, включил радио, неторопливо оделся, закатал рукава куртки и вышел в коридор. В холле еще сидели любители карт.

– Кому не спится в ночь глухую?

– Доброе утро, командир, – сквозь зевание проговорил Свен. – Как почивалось?

– С каких это пор два часа ночи стало утром? Вода есть?

– Есть еще.

Я вытащил бутылку и глотнул ледяной воды.

– Хорошо…

Телефон забренчал, когда я сосредоточенно затягивал шнуровку на кроссовках. Встав, пристукнул подошвой о пол и взял трубку.

– Да.

– Томилин, ты? – Я узнал хрипловатый голос заместителя командира роты ППС Вранковеца. – У вас тихо?

– Нормально… Это ты к чему?

Лейтенант помолчал, был слышен тяжелый вздох и покашливание.

– Наши с южного блокпоста звонили. У них под носом кто‑то постоянно крутится. Толком не разберут, прибор барахлит.

Барахлил, конечно, прибор ночного видения, один из пяти на весь город. Но что могло казаться бойцам?

– А ракеты осветительные не пробовали запускать?

– Ракет нет, – огорошил Вранковец. – Я им сказал, чтобы были настороже. Позвонил Хварову, тот со своими умотал на восточную окраину. Ладно… бывай.

В трубке запищали гудки отбоя. Я положил ее, вытер рукавом куртки пот со лба и вышел в коридор. Настроение было паршивым. Полчаса назад звонили из горотдела. Охрана электростанции засекла странные передвижения неподалеку от дороги к городу. До этого на связь выходил начальник криминальной полиции Чудорин – его парни видели неподалеку от Батомки нескольких человек, переодетых боевиков. Попробовали проследить – те как в воду канули. Хваров – командир взвода МОП – куда‑то исчез со своими архаровцами. Второй взвод сидел на базе.

Дойдя до поворота, я встал у раскрытого окна. Свежий воздух приятно холодил кожу, тревожа мокрые после душа волосы. Тянуло влагой от небольшого озерца, запах воды и тины дробил тяжелый аромат из столовой.

Валдан погружен в полутьму, цепочки фонарей вдоль дорог и фары машин немного разгоняют мрак ночи. Где‑то играет музыка, от домов у озера доносятся приглушенные голоса.

Что‑то странное происходило в городе. Что‑то неладное. Непонятная активность у блокпостов, появление давно исчезнувших боевиков, мельтешение у станции… Да еще ограбление.

Час назад я отправил Ральфа с отделением на Маховую – поступил сигнал о нападении на склад магазина. Ограбление – дело криминальной полиции, но меня заинтересовало применение автоматического оружия, так доложили из горотдела.

С тех пор от Ральфа ни слуху ни духу, как в воду канул. Тот район – в зоне непрохождения радиосигналов, но почему не позвонит по телефону?..

В холле еще играли любители карт, да трое бойцов смотрели какой‑то боевик, лениво доедая последние бутерброды. Я глянул на часы. Половина третьего…

Несмотря на то что ночью похолодало, парни сидели полуголые, куртки висели на спинках кресел. Под ногами у каждого стояли наполовину опустевшие бутылки с водой.

– Ничего не слышали?

– Нет, – несколько озадаченно протянул Свен. – А что?

– Да так… настроение паршивое.

Влад открыл было рот, желая что‑то сказать, но его перебил телефонный звонок. Я снял трубку.

– Господин лейтенант, – донесся голос дежурного, – вас с поста охраны.

На посту у ворот сейчас дежурная смена – трое полицейских из отдельной роты охраны. Они сидели в небольшой кирпичной пристройке, обеспечивая пропускной режим и охрану ОБР.

– Давай.

Тихий щелчок в трубке, и уже другой, более низкий голос крикнул:

– Господин лейтенант, капрал Бариш.

– Слушаю, капрал.

– Тут такое дело… – Он помедлил, подбирая слова. – В общем, движение какое‑то странное наблюдается. На противоположной стороне дороги у кустарника. Вроде как ходит кто‑то.

– Конкретнее. Что наблюдаете?

Капрал опять замолчал, раздумывая. Видимо, тяжело облечь в слова свои неясные подозрения и умозаключения, тем более что сам не уверен, видел кого или нет.

– Там, на другой стороне, кто‑то ходит. Мы это видели. Странно, место нелюдное, транспорта почти никакого, а они тут… Да еще прячутся…

Место действительно тихое. Случайно или нет, но база ОБР расположена на отшибе, жилые дома метрах в четырехстах, соседние строения через дорогу, до них больше двухсот метров. Незаметно подойти трудно. Но кому надо играть в прятки ночью?..

Капрала я знал – далеко за сорок, местный, в полицию пришел недавно. Добросовестный служака, исполнительный, внимательный. Выдумывать не станет.

– Вот они, – воскликнул капрал в трубку. – Господин лейтенант, прямо перед нами, около кустарников! Метров сто пятьдесят.

– Понял. Капрал, оставь в помещении одного человека, а сами займите позиции у ворот. Докладывайте каждые полчаса. Ясно?

– Так точно.

Покатав трубку в руке, я бросил ее на телефон и пошел вниз. В коридоре горело дежурное освещение – две неяркие лампочки под потолком разгоняли темень по углам. Через окна на пол падал желтоватый свет луны.

Скрипнула дверца, из своего кабинета вышел дежурный. Хоть и вольнонаемный, он носил обычный камуфляж, только оружие у него было свое, личное. Большая кобура «стечкина» оттягивала пояс.

– Как у тебя?

– Охрана у ворот нервничает. Кто‑то бродит неподалеку.

– Да…

Я подошел к окну, прилип носом к стеклу. Метрах в тридцати темнели ворота, горел свет в пристройке охраны, там маячил силуэт полицейского.

«Зря мельтешит… Капрал с напарником где‑то сидят. А что там за огоньки?»

С первого этажа был виден только кусок улицы, дорога и дома, стоящие на противоположной стороне. Там кто‑то ходил, подсвечивая себе фонарем.

У дежурного зазвонил телефон, тот торопливо схватил трубку.

– Дежурная часть ОБР. Да. Опять?.. Где?.. Доложу… – Не отрывая трубки от уха, доложил: – Охрана. Вновь зафиксированы перемещения. Докладывают, что кто‑то по откосу пробует подойти ближе к нам.

В этот момент где‑то в городе полыхнул яркий огонь, на небе заплясали лоскуты отсвета. Что‑то громыхнуло – раз, другой. И затрещали автоматные очереди.

Я вырвал трубку у дежурного, позвонил по внутреннему на второй этаж. Ответил Свен:

– Слушаю…

– Свен, это я. Поднимайте своих, полное вооружение. Сбор в холле.

– И броню брать? – несколько игриво спросил тот.

– И броню. И вырубите свет в коридоре.

– Понял, – уже серьезно ответил Свен. – Мигом.

Я набрал номер охраны, в окно увидел, как дернулся к телефону полицейский.

– Это Томилин. Покинуть будку, быть готовым к отражению нападения. Заблокируйте ворота.

Не дожидаясь ответа, бросил трубку и побежал на второй этаж. По паркету уже стучали литые подошвы берц, хлопали двери комнат, лязгали затворы автоматов. Бойцы споро и без суеты заполняли холл. Кто‑то вырубил свет, закрыл форточки и зашторил окна. Вполголоса командовал Влад, отсылая пары наблюдателей к разным концам коридора, что‑то втолковывал своим парням Свен. Сонные лица свежели на глазах, неуклюжие поначалу движения стали более ловкими, гибкими.

– Свен, запроси Ральфа. Вызывай постоянно.

– Ясно, командир. – Свен махнул рукой в направлении города. – Думаешь, там…

Договорить он не успел. Сдвоенный мощный взрыв сотряс воздух, яркий столб пламени взвился в километре от нас, на миг высветив дома, деревья, улицы… И тут же словно по команде в городе рвануло еще несколько взрывов. А следом яростно застрекотали пулеметы и автоматы.

– Тревога! По местам! – проорал я, прыгая к окну.

И не успели бойцы дослушать команду, как с другой стороны здания ударили один за другим три взрыва. «Ворота! – мелькнуло в голове. – Штурм!..»

– Свен, троих к входу! Влад, экипажи БТР в гараж! Подготовить к маршу!

Застучали по ступенькам подошвы, мелькнули и пропали силуэты. Не так давно мы отрабатывали схему обороны базы при внезапном нападении, бойцы знали, что и кому делать, и сейчас работали споро, не паникуя.

– Влад, двоих со мной! И свяжись с охраной.

Не дожидаясь ответа, я скакнул сразу через весь пролет, кинул взгляд в окно и увидел зарево пожара. Полыхало в центре города.

На первом этаже звено из отделения Свена – три человека – уже заняло оборону. Ствол ПКМ смотрел в окно, автомат второго бойца следил за дальним углом площадки перед зданием. Третий боец в бинокль наблюдал за городом.

Дежурный в своей каморке крутил диск телефона, вызванивая горотдел и штабы рот ППС и охраны.

Я перевел взгляд на вход. Ворота были практически снесены, одна половина висела на уцелевшей петле, вторая, сильно вогнутая, с большой дырой, лежала метрах в пяти. Из стены вылетели несколько кирпичей, землю лизал огонь.

«Из РПГ тандемной шибанули… Будка охраны тоже… Вовремя они оттуда слиняли…»

Полицейские действительно уцелели и остервенело отстреливались, поливая дальний кустарник из автоматов. Им отвечало по меньшей мере пять стволов. Еще несколько человек ползли от домов к дороге. Нападавшие просчитались – уничтожить одним ударом охрану не вышло, а преодолеть под огнем двести метров трудно. Огромная благодарность тому, кто выбрал место базирования ОБР. Иначе нас… как и остальных.

Я водил биноклем по сторонам, оценивая обстановку. «Налет на город… Одновременно со всех сторон… Взрывы повсюду, значит, штабы ППС и роты охраны и взвода МОП… И горотдел под огнем… Впервые напали открыто. Но как прошли блокпосты?..»

В городе гремели взрывы и били пулеметы. Всполохи пламени мигали со всех сторон. Где‑то далеко, чуть ли не на другом конце Валдана, заработала передвижная установка шестиствольной огнеметной системы «Клест». Два залпа установки способны снести двухэтажный кирпичный дом. Что разносили там?..

– Командир, – подскочил сзади Влад. – Нападение со стороны озера. Попробовали подойти, но мы их отогнали. БТРы готовы, стоят в гараже.

Он замер, ожидая команды, а я лихорадочно соображал. Здесь мы просидим долго, штурмом не взять. Подойти ближе, чем на сто пятьдесят – двести метров, невозможно, а долбить из РПГ – дохлое дело. Сначала сносить стену, потом здание. Выстрелов не хватит. Здание добротное, крупнокалиберные пулеметы не возьмут. А пока подтащат «Клест», пока установят, пока начнут работать… Вряд ли боевики намерены долго удерживать город. Словом, здесь мы в безопасности. Но сидеть на базе?..

Зачем бандиты полезли в Валдан? Впервые, нарушив все негласные правила, нарушив договор между собой, рискуя попасть в ловушку. Бросив значительные силы – чтобы надежно перекрыть город, надо иметь под командой не менее четырехсот человек… Чего их понесло в ночь?

Я смотрел на пожарища, на взлетавшие к черному небу лоскуты пламени, на отсветы огня, слушал беспрерывную стрельбу и взрывы гранат и прикидывал, что могло послужить толчком. Или кто…

И догадка меня не радовала. Потому что, если я прав, нам придется покинуть убежище и идти на прорыв. Потому что медлить нельзя ни минуты.

Там, в центре города, на Литой, неподалеку от здания горотдела, в соседнем доме сейчас сидит Авьялин. Сенатор, глава комиссии, приехавший наводить порядок железной рукой. Тот, чья деятельность кому‑то сильно мешает. И кого решили убрать любой ценой.

Возможно, мы опоздали, потому что налет спланирован и осуществлен прекрасно, я никогда не думал, что боевики способны на такое, но, видимо, недооценивал. И все равно, даже если шансов ноль, надо идти туда. Надо!

– Опять полезли… – гудел над ухом Влад, – нагло идут, прямо на выстрелы…

Он разглядывал дорогу в бинокль. Там плясали огоньки рикошетов – бойцы выщелкивали боевиков, благо отсвет огня давал неплохую подсветку. Из каморки вышел дежурный:

– Стармин на связи!

– Давай!

Ральф пробил связь по радиостанции, значит, покинул район непрохождения сигнала.

– Артур! – Он пренебрег позывными, благо на радиостанциях стояли блоки кодирования. – Как слышишь?

– Нормально. Где ты? Как ситуация?

– Что? – Шорох и треск, сильный шум и крик Ральфа. – …вам? Как понял? Я на углу Маховой и Тропной. Здесь полно боевиков. Мы отбились и отошли во двор.

– Ральф, тебя не обнаружили?

– Нет пока. Они ушли на Тропную, к центру. К штабу ППС.

Я жестом показал дежурному, чтобы тот раскрыл карту города. Тот мигом развернул лист. Мой палец скользнул по бумаге, нашел Тропную. До нас около двух километров, сейчас это многовато. Но и сидеть на месте опасно…

– Ральф, попробуй дворами пройти к нам ближе. Мы скоро выйдем. Встретимся… у библиотеки. У черного хода. Иди осторожно, не лезь в бой. Если впереди закрыто, дуй к блокпосту, там хоть кто‑то должен выжить.

– Понял. Я пройду.

Ральф исчез. Шорох и треск в наушнике стал сильнее. Я перевел взгляд на дежурного.

– Свяжись с горотделом и штабами рот. Выясни обстановку.

– Нет связи. Телефон отключен.

Короткая тирада в адрес боевиков, связь – их работа. Вызвав Свена и Влада, я склонился над картой. Через минуту оба командира отделений встали передо мной.

– Как обстановка?

– Хреново. В городе ад кромешный. Огонь со всех сторон.

– А у нас?

– Относительно тихо. С двух сторон бьют из пулеметов. Но на штурм не пойдут – мы их положим. – Влад вытер мокрый лоб рукавом куртки. – Артур, может, переждем?

Я глянул на него, перевел взгляд на Свена. Они не боялись, они не хотели рисковать людьми напрасно. Все верно. И мне не в кайф лезть на рожон. Мне‑то зачем, чужаку?

Но работа… Это неписаный кодекс наемника, кем я, по сути, и был последние годы. Начал дело – закончи. Даже если ты в ином мире, если здесь нет своих, нет причин совать голову под топор.

Там, на Литой, погибает человек, которого знает Дорич. А именно Дорич поставил меня на взвод. Он помогал мне все время. И если я вытащу сенатора, то и в дальнейшем могу рассчитывать на покровительство важного чиновника. Вот такой циничный расчет. Вот такой я негодяй. Лезу под пули ради выгоды. В необозримой дали от дома иду вытаскивать кого‑то из лап смерти, хотя мог давно слинять или просто сидеть на месте.

Еще несколько секунд я молчал, оценивая обстановку и прикидывая путь. А потом кашлянул.

– Идем к горотделу. Надо вытащить сенатора.

Влад одарил меня цепким взглядом, вздохнул и выглянул в окно.

– Можем завязнуть.

– Пройдем. Со стороны озера…

Стрельба у ворот стала сильнее, боевики лезли вперед, им было необходимо достичь глубокой канавы метрах в восьмидесяти от стены, там хорошая позиция.

Взяв с собой Влада и Свена, я залез на крышу здания. Здесь уже сидели двое бойцов, один смотрел в бинокль, второй лежал за пулеметом. Невысокий бордюр прикрывал обоих от огня противника.

Зрелище с крыши открывалось захватывающее. Практически со всех сторон трещат выстрелы, ревут моторы машин, гремят взрывы, пылают здания, взлетают к небу языки пламени и снопы искр.

По очагам боя я примерно составил картину нападения. Бандиты блокировали все подразделения военизированной полиции, горотдел, районные участки и другие важные объекты: телеграф, центр связи, здания обоих банков. Самый ожесточенный бой шел в центре.

– К нам не сильно‑то и лезут, – заметил Свен, – поняли, что не подойти.

– Они нас хотят удержать на месте. Атаковать сил не хватает.

Я прикинул план прорыва и повернулся назад.

– С тыльной стороны у нас стена слабая, на той неделе ремонт только начали. Бронетранспортер пройдет. Выскочим там и пойдем вдоль аллеи, а потом свернем к центру. Влад.

– Да.

– Ты первый, мы за тобой. Идем на полной скорости, в стычки не встревать, давим огнем все встречное – и дальше. Если прижмут – свернем. У библиотеки нас ждет Ральф. Все, по коням!

– А кто здесь будет?

– Охрана… и дежурный. Оставим им пулемет. Когда мы уйдем, сюда никто не полезет. Позиция хорошая, удержат всю ораву. Все, пора.

…Мы вылетели из пролома в стене прямо перед боевиками, обстреляли их из пулеметов и АГС, закрепленного на броне БТРа, и быстро свернули на светофоре. За спиной работал установленный на крыше ПКМ охраны, давя противника огнем и не давая поднять головы.

Бронетранспортеры проскочили половину улицы, опять свернули и пошли вдоль домов. Бойцы сидели на броне машин, глядя по сторонам. В бронежилетах, в касках, увешанные разгрузками, в тусклом свете луны и зареве пожаров они казались выходцами из преисподней.

Мы удачно маневрировали, минуя боевиков, благо те, увлеченные грабежом, не особо смотрели по сторонам, пролетели насквозь узкий переулок и уже на выезде лоб в лоб столкнулись с двумя джипами.

Первый БТР открыл огонь еще до того, как я заметил противника. КПВТ хлестнул по «мустангу» и увел очередь дальше, на второй джип. Заговорил АГС, бойцы попрыгали со вставшей машины, отбегая в стороны и занимая позиции. Щелчки автоматных выстрелов тонули в грохоте крупнокалиберного пулемета.

Когда бронетранспортер Свена подошел ближе, оба джипа боевиков пылали, а сами бандиты лежали на асфальте, толком не успев понять, что произошло. Весь бой занял меньше минуты. Влад хотел было осмотреть трупы, но я остановил:

– Брось! Не до них. Сворачивай к Корлина, пройдем мимо банка и через арку. Как раз к библиотеке выйдем.

– Там могут быть боевики.

– Слышишь – тихо? Они уже ушли искать новую жертву.

Я спешил, опасаясь застрять где‑нибудь на полпути. Среди боевиков есть те, кто руководит процессом, они наверняка отметили ожесточенную перестрелку и могли послать помощь. В тесноте улицы ночью попасть под перекрестный огонь – смерти подобно.

У банка и впрямь было тихо. Только входные двери снесены с петель, на асфальте осколки витражей, а рядом трупы двух охранников. Их буквально располосовали очередями. Чуть дальше лениво горит небольшой магазинчик, рядом чадит легковая машина, за ней еще два трупа.

Вдалеке вновь заработала огнеметная установка. Если «Клест» притащат к горотделу, нам там делать нечего. Понадобится экскаватор и бригада строителей.

Когда здание библиотеки уже замаячило впереди, я вызвал Ральфа.

– Слушаю, командир.

– Где ты?

– У Монетной. Скоро подойду.

– Боевики есть?

Радиостанция вдруг захрустела, словно Ральф перемалывал зубами печенье, потом динамик щелкнул.

– Справа! Бей, мать!.. Асмунд, с брони!..

Крик заглушил рокот пулемета, что‑то ухнуло, словно неподалеку рванула граната.

– Не лезть!.. Уходим, уходим, скорее! – Ральф забыл вырубить связь, и я напряженно слушал отголоски боя, сжимая черный прямоугольник до хруста в пальцах. – Тащи его внутрь!.. Севка, промедол! Коли сквозь одежду! Уходим скорее!

Мы встали внутри небольшого дворика метрах в пятидесяти от библиотеки, я выслал разведку вперед, приказав просмотреть подходы, другую группу отправил через дорогу, проверить второй маршрут. А сам прикидывал, как там у Ральфа. Ясно, что налетели на боевиков. Но ушли ли? И кого зацепило?..

Стрельба в городе немного стихла, и только в центре огонь, напротив, стал сильнее. Значит, все силы скоро стянут к горотделу, и тогда нам не пройти… Ждать больше нельзя.

Я вызвал Ральфа и едва не подпрыгнул от радости, когда взвинченный голос ответил:

– Что у тебя?

– Нарвались. Командир, их тут как собак нерезаных. Они к Литой идут. Штаб ППС штурмуют человек тридцать. Там сидят плотно, не пустят, но по зданию лупят из гранатометов.

Я сжал зубы. Штаб роты ППС окружен домами со всех сторон, заблокировать и расстрелять его не составляет труда.

– Потери есть?

Ральф ответил с небольшой заминкой:

– Вольдемара зацепило. Остывает.

Перед глазами возникло смешливое, совсем юное лицо парня. Вольдемар Корошин, самый молодой во взводе, заводила и юморист. Остывает…

– Через пять минут я подойду к библиотеке.

– Я тебя встречу.

Отключив связь, я сказал Свену:

– Двигаем вперед.

Черт знает, откуда и куда сновали боевики, но их машины то и дело возникали у нас под самым носом. В тот момент, когда мы заезжали во внутренний двор библиотеки – старого двухэтажного здания с выпуклой крышей, – юркий «маног» выскочил буквально под колеса БТРа Влада. Боевики опешили от такой встречи и промедлили буквально несколько мгновений. Собранные, взведенные стрессом, готовые ударить в любой момент бойцы искрошили бандитов за пару секунд. Повезло только одному, он слетел с кузова и, петляя, рванул к дороге, но пробежал метров двадцать. Из‑за угла выскочил бронетранспортер Ральфа и передком снес боевика с ног. Тяжелая машина даже не замедлила хода, погребая под собой упитанного бандита.

Три бронетранспортера встали почти нос к носу на небольшом пятачке за зданием. С брони посыпались бойцы, несколько пар исчезли в темноте. Главную заповедь – постоянное наблюдение – соблюдали истово.

Я подошел к Ральфу. У того лицо в копоти, левая щека исцарапана, один погон оторван. Руки слегка подрагивают, но автомат держат крепко.

– Что у вас?

– Нормально… – Он запнулся, бросил взгляд на машину. – Почти нормально. Повезло, что первые заметили боевиков, к тому же те шли мимо нас. К центру шли. Знаешь…

Ральф кашлянул, поправил разгрузку, что съехала набок.

– Знаешь, что‑то странное с теми боевиками. По одежде бандиты как бандиты, а так… – Он замолчал, подыскивая слова. – Слишком спокойно шли. Тихо, дисциплинированно. Вот именно!

Я кивнул. Если догадка относительно истинной причины нападения верна, значит, под видом боевиков к нам пожаловали гости из Ламакеи. А то и откуда подальше. Например, из‑за моря.

– Ладно, разбор полетов потом. Все в сборе, времени на разговоры нет. Сейчас идем к горотделу. Попробуем по Белой, там тихо, да и объектов интересных нет.

– Каких?

– Интересных с точки зрения боевиков. Грабить нечего, да и никто из важных персон не живет.

– Только если дворец бракосочетания, – заметил Влад.

– Там брать нечего. Не днем же, невест нет, – скривил губы Свен.

Я машинально кивнул. Улица получила свое название из‑за того, что когда‑то по выходным там было тесно от свадебных кортежей. Огромное количество народу и масса невест, традиционно в белом. Правда, последний раз такой ажиотаж наблюдался до войны…

– Идем до площади, там посмотрим. Если завязнем на подходе, то… пойдем напролом.

Неподалеку вновь заработал пулемет, ему вторили автоматы, потом загукал АГС. Боевики продолжали разгром.

– Все, по коням. Кто на нас выскочит – бить с брони. Влад, ты первый, я со Свеном за тобой, Ральф – в конце.

Запищала радиостанция, я тронул тангетку.

– Артур, Буен на связи. По Монетной в нашу сторону идет колонна. Машин семь. До них метров восемьсот.

Буен оседлал крышу пристройки и с высоты в десять метров видел все вокруг.

– Понял.

Не успел отключиться Буен, на связь вышел заместитель Ральфа Асмунд.

– От Тропной едут боевики. По кому‑то бьют. Могут сюда завернуть…

– Ясно.

Я убрал радиостанцию и крикнул к парням:

– По местам, уходим!

Вспрыгнул на броню, положил автомат на колени и сглотнул, чувствуя, как в груди растет холодный ком. Организм, реагируя на сильное волнение, выбрасывал в кровь огромное количество адреналина, отчего меня слегка заколотило. В ожидании свистопляски я почувствовал то особое состояние преддверия событий, какое возникает у многих опытных бойцов. Состояние начала…

А потом мозг отключил все эмоции, и время понесло вскачь.

Белая действительно была нетронута, только в конце, неподалеку от площади, поперек дороги стояли три сгоревшие машины и среди них одна полицейская. Два трупа лежали у стены соседнего дома лицами вниз. Третий свесил голову из дверцы машины, с руки на искореженный асфальт капала кровь.

Литая гремела и блистала огнем. Огромное здание мэрии лизали языки пламени, супермаркет на углу стоял без единой витрины, у входа в свете пожара хорошо видны трупы. У фонарного столба на дороге перевернутый грузовик, другой упер капот в стену дома.

Основное внимание было уделено горотделу. Его обстреливали с трех сторон, благо соседние строения позволяли подойти близко. Били гранатометы, пулеметы, автоматы, АГС. Горотдел отвечал довольно плотной автоматной стрельбой. Защитники пока успешно отражали штурм.

– От супермаркета работают два НСВ с джипов, – говорил мне на ухо Ральф. – С угла дома еще два, а там, у мэрии, – АГС.

– А за гостиницей – гранатометчики, – вторил я ему. – Обложили со всех сторон.

– И пока не взяли.

Мы лежали на земле возле старого дерева, наблюдая за боем в бинокли. Отсюда площадь была как на ладони.

– Командир, – позвал меня Сева Товак, командир звена у Ральфа. – По общей частоте говорит Гулетин.

Я торопливо включил радиостанцию, поймал волну.

– …ем, кто меня слышит, всем подразделениям полиции. Необходима помощь! Горотделу необходима помощь! Требуется поддержка.

Гулетин замолчал, ожидая ответа. Я тоже напряг слух. Кто жив? Но в эфире, кроме слабого шороха, было тихо. Потом вдруг прорезался чей‑то искаженный голос:

– Штаб роты охраны… окружены противником, понесли тяжелые потери. Выйти не можем.

Я представил себе здание их штаба, стоящее по соседству с жилым домом. Бандиты, конечно, работали из него. Там метров семьдесят. А с другой стороны – гаражи. Тем более в штабе не больше десяти человек, остальные либо на объектах, либо дома.

Голос исчез, тут же возник другой:

– …готовим прорыв… Мы готовим прорыв. Минут двадцать продержитесь…

Это голос Валича – командира взвода МОП. Выжили, значит, и то хорошо. Чтобы их сдержать, боевикам надо много сил. Больше в эфир никто не вышел. Значит, остальные либо не могут помочь, либо… некому помогать…

– Будешь говорить? – спросил Ральф.

– Не сейчас. Когда начнем.

Тем временем боевики пошли на штурм, благо огонь из здания ослаб. С нескольких сторон наступали шесть групп по три‑четыре человека. Бежали, сильно согнувшись, от укрытия к укрытию, периодически поливая здание из автоматов. Их прикрывало не менее двадцати стволов и штук шесть пулеметов.

– Ральф, отходим.

Мы вернулись к машинам, загнанным в узкий проход между двумя домами. Место поганое: если здесь засекут – конец. Не уйти, не ответить. Но сюда вряд ли кто решит заглянуть, да и мы не намерены ждать до утра…

– Так, начинаем. Ральф, ты к супермаркету. Встань за пристройкой, расчисти проход. И держи. Будем уходить по нему. Влад – на тебе гранатометчики. Свен – мы за горотдел. Снимаем осаду и вытаскиваем сенатора. И ходу.

– Куда?

– По Ладейной на север. К границе. Начинаем через… две минуты. По местам.

Буен перехватил меня у бронетранспортера.

– Командир, боевики подтащили «клест».

– Ёп! Где?

– У гаражей. Готовят к залпу.

– Свен! – Я обернулся назад. – Это на нас. Живее!

Я успел увидеть, как исчезает за углом здания БРТ Влада, а потом повернул голову вперед и покрепче обхватил ногами поручень. Рядом сидел Буен с одноразовым гранатометом в руках. В отсеке бронетранспортера лежала целая куча РПГ и РПО, без них у нас шансов сбить боевиков с позиций мало. Слишком неравны силы. А так хоть уравняем плотность огня.

Первый поворот, рывок брони под ногами, скрежет внутри машины, короткий бросок вдоль домов, второй поворот. Стены пляшут перед глазами, в ушах грохот стрельбы и рев мотора. Из‑за дома выскакивают три боевика, бойцы их срезают почти в упор, из окна соседнего дома на миг показывается голова, и в тот же миг туда летит граната, следом – вторая. У следующего перекрестка задом к нам стоит джип. Тяжелая машина вздрагивает от работы крупнокалиберного пулемета. Рядом несколько бандитов, в руках одного гранатомет, второй держит запасной выстрел. Наш башенный пулемет и ПКМ в руках Ростислава Новака бьют одновременно. Следом стреляют остальные бойцы. Пулеметчик в джипе ныряет вперед; раскинув руки, падает гранатометчик, его приятель оседает на асфальт, из обмякших рук выпадает выстрел. БТР не снижает скорости. Еще сто метров… Вдруг оживает радиостанция. Хрипло орет Ральф: – Артур, нас засекли! Мы не вышли на место! Асмунд, слева! За гараж!..

В динамике стук очереди и грохот взрыва. Впрочем, я и так его слышу – до Ральфа метров семьсот.

– Ральф, удержи место! Отойди в глубь домов и удержи.

– Понял, – неожиданно спокойно отвечает тот и исчезает. Я сунул радиостанцию в кармашек, вытер потное лицо. Если мы зависнем, нас расшлепают поодиночке. А до горотдела надо еще дойти.

Машина встала у угла дома, я показал Свену позиции и спрыгнул вниз. Бойцы молниеносно заняли места, бронетранспортер откатил немного назад и навел КПВТ на стоявших метрах в шестидесяти бандитов. В свете пожаров и они были хорошо видны.

Вновь запищала радиостанция.

– Артур, мы на месте. Бандиты на прицеле, можем начинать. Это Влад.

– Бей! Бей и отходи к Ральфу, на него уже насели. Помоги ему!

– Ясно…

С другой стороны площади один за другим раздались несколько взрывов. И тут же яростно заработали автоматы и пулеметы.

– Свен, звено Буена со мной. Как только мы уйдем – начинай.

Свен кивнул, махнул рукой Буену и показал на меня. Я сгреб два гранатомета и побежал между строениями. Сзади затопали ботинки парней. Едва миновали два сарая, в спину ударила канонада разрывов.

Нельзя толком описать, что видит и чувствует человек в бою. И о чем думает. Это как смотреть на что‑нибудь в темноте при вспышках света. Фрагмент – высветило картинку, и тут же она исчезла. Новый фрагмент, новая картинка, и опять секунда мрака.

Мелькает кирпичная стенка сарая, хлещет по лбу ветка дерева, возникает и исчезает высокий штакетник, а впереди в неровном свете пламени – черные силуэты людей. И чуть в стороне два джипа, а между ними громоздкая конструкция на колесах.

Я упал в траву раньше, чем сообразил, что там враги, – тело сработало само. Рядом рухнул Торм, тут же навел ствол ПКМ на боевиков. Позади упали Буен и Вадим. У них в руках гранатометы.

– Свен, мы с тобой по огнемету, Вадим и Торм, вам стрелки… Огонь!

Мгновенно вскочив на колено, бросаю короткий взгляд назад, дабы убедиться, что там нет стены (иначе реактивная струя сожжет спину), ловлю в прицел огнемет и жму на пуск. Граната, оставляя дымный след, пошла вперед. Рядом с ней – вторая. Они еще летели к цели, а мы упали в траву и подхватили автоматы.

Взрыв! Установка исчезла в огне, тут же сдетонировали заряды, и среди ночи на миг возник ясный день. А пулемет и автомат уже долбили по боевикам.

– Буен, Вадим – к канаве.

Они вскочили и побежали мимо охваченной огнем установки и лежащих рядом трупов. В брониках, касках, разгрузках, с автоматами в руках, с гранатометом за спиной, бойцы на ходу успевали сканировать местность, готовые открыть огонь в любую секунду. Не зря я их гонял как рабов на плантации.

Мы выбежали к дороге, перед нами метрах в пятидесяти забор, а за ним – здание горотдела. Слева и справа перестрелка, на другой стороне площади ожесточенный бой – Влад сшибает группу боевиков с позиций у гостиницы. Чуть в стороне, ближе к супермаркету, отделение Ральфа удерживает единственный подход к северной части города.

Слаженное внезапное нападение выбило боевиков из колеи и позволило нам перехватить инициативу. Но сейчас те, кто руководит налетом, придут в себя, и начнется самое интересное.

Я достал радиостанцию и нашел канал общей связи.

– Внимание в горотделе! Говорит лейтенант Томилин. Мы на площади, боевики отброшены. Сейчас подойдем к вам со стороны гаражей.

Несколько секунд никто не отвечал, видимо, соображали, не уловка ли бандитов. Потом чей‑то хрипловатый голос, вроде как бригадира, сказал:

– Понял, лейтенант. Встречаем.

– Поддержите огнем, если что. Идем.

От аллеи медленно идет БТР Свена, сворачивает к забору, с брони слезают бойцы и занимают позиции.

– Артур, – заговорила радиостанция, – боевиков сшибли, проход чист, но они сейчас полезут.

– Понял, Ральф. Влад с тобой?

– Метрах в ста, фланг прикрывает.

– Все, жди. Мы быстро. – Я жестом подозвал Свена. – У нас минуты две от силы. Я за сенатором. Если протянем – зажмут. Возьми на прицел дорогу от мэрии, они оттуда могут полезть…

Свен молча выслушал, кивнул и побежал к БТРу, а мы вчетвером нырнули в пролом забора.

Горотделу досталось. Окна первого и второго этажей выбиты, козырек снесен прямым попаданием из гранатомета, кирпичная кладка выщерблена, видны следы огня. Прямо у входа трупы полицейских из роты охраны, на стоянке из четырех машин уцелела одна. Здание погружено во тьму. Пахнет гарью и порохом.

На ступеньки вышли несколько человек, среди них я узнал бригадира.

– Томилин? – с вопросительными интонациями произнес тот.

– Я.

– Хвала богам, мы думали, что никто не выжил.

Виду Гулетина потрепанный. Запыленный, запачканный грязью и кровью пиджак с полуоторванным рукавом, брюки на коленях черные, одна штанина порвана, на виске царапина, лицо в копоти. В руках автомат, за ремнем брюк – запасной магазин.

– Сенатор у вас?

– Да.

– Где он? У нас мало времени, вот‑вот боевики пойдут на штурм.

– Что ты хочешь?

– Увезти его.

Нас окружила небольшая толпа полицейских и сотрудников горотдела. У многих повязки, кто‑то держит оружие одной рукой.

– А может, отобьемся? Сил теперь хватит.

– Через пятнадцать минут они подтащат вторую огнеметную установку и сровняют горотдел с землей. Им нужен сенатор, и пока они не похоронят вас, не уйдут.

– Мы по радиостанции передали информацию в Мегар. Оттуда вышлют помощь.

Со стороны гостиницы заработал крупнокалиберный пулемет, ему вторили несколько автоматов, потом грохнула граната. И тут же послышалась стрельба от мэрии. У меня запищала радиостанция.

– Артур, они пошли снова. Двумя группами от гостиницы и мэрии. Могут перекрыть дорогу.

– Идем. – Я повернулся к Гулетину. – У нас нет времени, если сейчас же не выехать – поляжем здесь. А помощь… у них хватит ума перекрыть дорогу у границы. Поставят отсечные засады, и помощь увязнет. Или по край ней мере запоздает.

– А ты уверен, что вывезешь его отсюда? Да еще по городу?

– Попробую. Здесь его точно завалят.

Заработали стволы за спиной метрах в ста от нас. Теперь на связь вышел Свен.

– Со стороны Белой замечены перемещения. Они охватывают нас в кольцо.

– Ясно. – Я вдавил тангетку и сплюнул. – Ну?

Гулетин все еще колебался, но звуки нарастающей стрельбы заставили его действовать быстрее. Видимо, дошло, что здесь будет в скором времени.

С заднего двора здания к нам подъехал бронированный джип сенатора. А спустя несколько секунд из здания вышел Авьялин в сопровождении своей секретарши. Их окружала охрана – три молодца в одинаковых пиджаках с пистолетами в руках. Один из них прихрамывал – видимо, зацепило пулей или осколком.

Авьялин подошел к нам, и я впервые рассмотрел важного чиновника вблизи. Чуть выше меня, плотного телосложения, с короткой стрижкой светло‑русых волос. Крупные черты лица, прямой нос, тяжелый подбородок, на щеке небольшой шрам. Костюм сенатора чист, без единой морщинки. И вид словно с заседания сената, а не из‑под обстрела.

Он внимательно посмотрел на меня, сильным мелодичным голосом спросил:

– Вы командир подразделения?

– Лейтенант Томилин. Господин сенатор, у нас нет времени. Надо немедленно уходить. Это единственный шанс. Слышите? Боевики вновь пошли на штурм. Я не уверен, что мы продержимся больше получаса.

Сенатор стрельбу слышал, и перспектива погибнуть под развалинами здания его не прельщала. Он повернул голову к Гулетину. Тот торопливо вставил:

– Да, господин сенатор, уезжайте.

– А как же вы, бригадир? Вы погибнете?

– Нет. Боевики не пойдут на штурм, если поймут, что вас здесь нет.

Не знаю, сознательно или нет бригадир нес чепуху. Боевики, конечно, могут догадаться, что произошло, но это не факт. В моих интересах, чтобы они и дальше атаковали горотдел, бросая силы на него, а не на погоню.

– Командир! – загремела радиостанция. – Боевики обходят нас по дворам. Их здесь человек тридцать. Мы отходим в глубь улицы. Если через пять минут вы не появитесь – проход будет закрыт.

– Идем, – бросил я в микрофон. – Все. Господин сенатор, садитесь в машину. Кто за рулем?

Вопрос был телохранителям. Один из них шагнул вперед.

– Идешь вплотную за броней. С вами поедет наш боец. Все, что скажет, – выполняешь тут же. Ясно?

Я махнул Буену.

– Вадима с радиостанцией к ним.

Авьялин, понятное дело, не привык, чтобы с ним разговаривали таким тоном, но, видимо, он мужик правильный, знает, когда нельзя качать права. Молча проследовал в джип. Огромный специальной сборки «мустанг» имел семь посадочных мест. И броню, способную выдержать автоматные пули.

Пока я разговаривал, Буен успел передать бойцам охраны несколько гранатометов и оставить пару пулеметных лент. Защитники поспешили на свои места, готовясь отражать очередную атаку.

Джип миновал запасные ворота и встал за нашим БТРом. Увидев нас, Свен скомандовал сбор, и бойцы быстро полезли на броню. Я залез последним, вызвал Влада и Ральфа.

– Мы идем вдоль гаражей. Встречайте.

…С выездом немного запоздали. Те, кто руководил боевиками, быстро пришли в себя и постарались перекрыть все пути отхода. Но, видимо, у них не было времени подтянуть дополнительные силы в нужном количестве, по нам почти не стреляли, пока мы катили к супермаркету.

Там уже шел бой. Бандиты поспешили окружить площадь, налетели на Ральфа, стали отходить к гостинице и попали под огонь Влада. Зажатые с двух сторон, они засели в небольшом доме, вызвали помощь и стреляли во все стороны.

От разрыва гранаты за углом дома у меня на миг заложило уши. Пока я мотал головой, прогоняя шум, с другого конца улицы вдарил крупнокалиберный пулемет. Пули прошли в метре над головой и влетели в железный рекламный щит на стене дома. Резкий металлический стук пронзил нервы. Я лег на броню, коснувшись щекой нагретой стали.

На миг пробил холод – пройди очередь чуть ниже, и все. Пули калибра четырнадцать с половиной миллиметров способны оторвать конечность или голову, вырвать позвоночник, столочь в порошок внутренности. КПВТ – страшная сила.

В шестьдесят девятом во время конфликта с китайцами на Даманском один офицер получил Героя за то, что остановил волну атакующих огнем из КПВТ. Тогда их только начали ставить на бронетранспортеры, и далеко не все солдаты умели с ними обращаться. Лейтенант умел. Вывел БТР на рубеж и бил из пулемета, круша противника. Китайцы шли так плотно, что одна пуля прошивала три‑четыре тела, нанося тяжелые ранения, зачастую смертельные…

БТР влетел в переулок, проскочил несколько домов и встал. Следом, едва не клюнув его в зад, тормознул джип. За спиной тут же заговорил пулемет, отсекая боевиков. Из арки соседнего дома выскочил Влад.

– Где вас носит? Боевики на другой стороне домов.

– Ральф где? И где броня?

– Ральф дальше, держит проход по Ладейной. Броня там. У них тут вроде штаба было, три машины, связь…

– Ладно, потом. Уходим.

За спиной, на площади, вновь заработали пулеметы и автоматы – получив помощь, бандиты пошли на новый штурм горотдела. Судя по плотности огня, руководители налета спешили закончить дело как можно быстрее – скоро рассвет.

Два БТРа стояли в глубине домов, изредка постреливая из пулеметов. У крайних домов залегли бойцы, высматривая противника. Впереди на перекрестке пылал джип боевиков, неосторожно выехавший на дорогу. Пламя огня и отсвет пожаров неплохо освещали дорогу и помогали бойцам засекать бандитов.

– Ральф, как слышишь меня? Мы сзади. Давай к нам.

– Понял, иду.

Он прибежал через минуту, запыленный, в грязном камуфляже, в съехавшей каске, в бронежилете похожий на перекачанного спортсмена. Куртка на локтях протерта, виден белый пластик налокотников. Я заставил парней носить налокотники и наколенники вместе с бронежилетом, едва стал комвзвода. Это здорово облегчало любые перемещения на поле боя и защищало конечности.

– Двигаем к окраине. Сначала по Ладейной, потом свернем налево. Ральф, ты первый, мы за тобой, следом джип сенатора, потом Влад. Влад, замыкаешь. Смотри в оба, отсекай погоню, но не увлекайся. Надо проскочить окраину и выйти из города. Не думаю, что у боевиков на севере большие силы, никаких важных объектов там нет. Да и ловить нас пока не станут, они думают, что сенатор в горотделе. Все ясно?

Командиры отделений кивнули.

– Если впереди засада и плотный огонь, сворачиваем. В затяжные бои не ввязываться. Пошли.

Машины встали на дороге, встроив цепочку. Ральф приказал дать залп из всех видов оружия, чтобы разогнать, подавить противника, и пошел вперед.

Луна медленно падала к земле, пожары остались позади, высотные дома скрыли огни, и на дороге потемнело. Различить человека на расстоянии семи‑восьми метров стало тяжело.

Небольшая колонна успела проскочить два перекрестка и свернуть на узкую дорогу, когда за спиной один за другим прогремели три мощных взрыва. Огненные столбы взмыли к небу, озарив все ярким светом. Следом с удвоенной силой затарахтели пулеметы. Мы со Свеном глянули друг на друга.

– «Клест» вдарил.

– Вроде… Если через несколько минут последует второй залп… Хана горотделу.

– Ральф, впереди поворот на Ханорку. Давай туда.

– Понял.

– Там мост, смотри внимательнее.

– Идем…

И тут впереди ахнула граната и разом заработали несколько пулеметов.

– Стой! – взревел я в радиостанцию.

– Казимир, вправо выворачивай! – орал Ральф.

– Там узко, встанем. Тупик!

– В доме двое! В доме! Второй этаж, над козырьком! – донесся приглушенный расстоянием крик Асмунда.

– Влад, прикрой джип. Димид, вперед, – скомандовал я, доставая гранату. – Гнат со мной.

Огонь стал плотнее, в дело вступили автоматы, шальные пули полетели в нашу сторону, цвикая о стены домов.

БТР выскочил к повороту, сбавил скорость и выехал на дорогу, выставив за дом только половину корпуса с башней пулемета. Гнат с Ростиславом уже слетели с брони, забегая вокруг дома, заходя в тыл боевикам. Мы с Ратибором сели за стеной здания, оценивая обстановку.

У моста шел бой. Небольшой пост боевиков, поставленный здесь на всякий случай, заметив бронетранспортер Ральфа, открыл огонь. Ральф ответил и попробовал уйти от боя в соседний проезд, но дорога была забита, и машина встала на полпути.

Я разом схватил всю картину, автоматически отметил количество огневых точек бандитов и подхватил тубус гранатомета. Рядом то же самое сделал Ратибор.

– Ты – по точке у опоры. Я – по пулемету.

– Давай!

Два выстрела слились в один. Гранаты ушли к мосту, через секунду там громыхнуло. Огонь боевиков разом стих, парни Ральфа, прижатые к асфальту, тут же добавили еще несколько фанат, а во фланг ударили Гнат и Ростислав. Через полминуты все было кончено.

– Ральф, разворачивай. Сюда скоро прилетят боевики. Идем налево.

– Командир, это Вадим, – вышел на связь Нокич. – Тут охрана сенатора что‑то хочет сказать.

– Давай.

– Гм. Это Зубин, старший группы охраны… Вы хотите выехать за город?

– Да.

– За Метвиным холмом аэродром. Там вертолет сенатора. Можно попробовать уйти на нем.

Я прикинул, где аэродром. Холм примерно в километре от окраины города. За ним еще в полукилометре аэродром. В принципе можно и там пройти. Если боевики его не захватили…

– Всем. Идем через Корнежную к Метвину холму. Там частный сектор, за ним поле. Быстро вспомнили, есть ли хорошие места для засад?

– Могут в домах сесть, – ответил первым Свен.

– На выезде, – подсказал Ральф. – Там заброшенный бункер. Больше негде.

– Понятно.

Машины вырулили на другую улицу и прибавили скорость. На востоке, на противоположном конце города, край неба слегка посветлел. Звезды медленно гасли, пропадая в необъятной глубине космоса. Занималась заря. С начала штурма прошел час…

Последние следы налета мы обнаружили у детского городка, стоявшего возле крайних трехэтажных особняков. Два разбитых грузовика, убитый водитель на капоте и рассыпанный по земле товар – постельное белье. Рядом с домом был обменный пункт – теперь выгоревший кирпичный прямоугольник. У входа еще один труп – охранника.

В городе еще шла стрельба, но теперь она была слышна только в центре города и на южной окраине. Неясные, глухие раскаты доносились от границы. Если мои догадки верны, бандиты подготовили засады на путях возможного подхода помощи. Нам туда идти нельзя, надо петлять вдоль границы. Значит, мы еще не вышли.

Мы проскочили железную дорогу и вышли к Метвину холму – местной достопримечательности высотой метров пятьдесят. По преданию, здесь похоронен некий античный вождь со всем двором – женами, наложницами, слугами – и с несметными сокровищами. Проводить раскопки на холме запретили еще в том веке, и с тех пор вокруг огромного склепа витает ореол таинственности.

Когда до холма осталось метров триста, я приказал сбросить скорость и выслать пеший дозор.

– Всем! Скорость марша – десять кэмэ. Выставить боковое охранение. Предельное внимание! Огонь открывать, даже если показалось. В случае нападения отходим к холму.

Машины медленно поползли вперед, тройка бойцов убежала вперед метров на пятьдесят – предельная видимость в полумраке. Не доверяя тишине, я выслал другое звено проверить сам холм. На вершине рос декоративный кустарник – хватит укрыть трех‑четырех молодцов с гранатометами и пулеметами.

Черепашьим темпом мы миновали холм, дошли до аэродрома и встали на краю крохотной рощицы. Я достал бинокль и поднес его к глазам.

Аэродром слишком громкое название. Небольшая площадка, годная для взлета и посадки легких самолетов и вертолетов. Огороженное сеткой‑рабицей поле, в дальнем углу два ангара, несколько одноэтажных строений – мастерские, подсобные помещения, склады, двухэтажная диспетчерская и две врытые в землю цистерны с горючим. На стоянке неподалеку от ангара только небольшой двухместный «Гармен» – спортивный самолетик ярко‑красного цвета. А на противоположной стороне «Мираж» – изящный сине‑белый вертолет, на каких любят раскатывать миллионеры‑нувориши и кинозвезды. Издалека он выглядел как игрушка, и было непонятно, каким образом выдерживает пять человек.

– Ну что, командир? – поторопил меня Свен. – Попробуем?

Я опустил бинокль, почесал лоб. Спрыгнул вниз.

– Странно. Те, кто командует боевиками, – люди умные. Неужели не сообразили перекрыть аэродром? Посадили бы вон там, у леска, снайпера и пулеметчика, и все. Не проскочить.

К нам подошел Ральф. По его щекам, лбу, подбородку тек пот. Короткие волосы намокли, словно сержант только из воды. Впрочем, все мы как из парилки. Под утро температура доходила до двадцати трех.

– Ну что? Пробуем или дальше прем? До границы по дороге больше семи кэмэ, враз проскочим. Если не влипнем.

– Именно…

– О! К нам гость. – Ральф смотрел нам за спину.

Мы со Свеном оглянулись. Из джипа вылез сенатор и пошел к нам в сопровождении троицы охранников. Следом с хмурым выражением лица топал Вадим.

– Господин лейтенант, в чем задержка? Почему стоим? Вон же вертолет. Мы можем вылететь в Мегар.

Голос у Авьялина сухой, требовательный. И вид под стать. Нетрудно представить его на трибуне сената, когда он подобным тоном пробивает какой‑нибудь проект или делает доклад. Политик, властный чиновник. Привык к безоговорочному подчинению.

– Господин сенатор. Мы решаем, как быть дальше. И вы совершенно напрасно вылезли из машины. Нам совсем не нужно, чтобы кто‑то увидел вас здесь.

– Да, – раздраженно буркнул сенатор. – Ваш солдат говорил.

– Мы еще не вышли из опасной зоны. И рисковать вами не имеем права.

– Мои специалисты говорят, что мы оторвались от преследования. Тем более перед нами хорошая возможность покончить с проблемами.

Я глянул на старшего охранника, тот ответил едва заметной улыбкой. С эдаким превосходством. Считает себя самым умным и опытным, крутым профессионалом. Под стать киногерою Костнера из главной саги всех бодигардов «Телохранитель». Очухался после ночного боя и теперь качает права. Не привык быть на третьих ролях.

Я еще раз взглянул на аэродром, подозвал Ральфа.

– Звено на разведку. Пусть посмотрят вокруг. Броню подгони ближе, если что – прикроет. Свен, вышли дозор к оврагу. – Я показал противоположную сторону дороги.

Вызвал Кантина.

– Влад, как у тебя?

– Пока тихо. Но от окраины идет какой‑то гул.

– Внимательнее там.

– Лейтенант, – позвал старший телохранитель. – Пусть с твоими идет наш человек – пилот вертолета. Осмотрит и подготовит к взлету.

Наглое «ты» покоробило, но я не обратил внимания, не до мелочей. Кивнул, разрешая. Один из телохранителей догнал звено Асмунда, пошел рядом.

Я вновь поднес бинокль к глазам. Аэродром словно спал.

«А ведь там должна быть дежурная смена, – вдруг пришло в голову. – Техник, инженер… кто там бывает‑то?.. И охрана. Аэродром за городом. Пусть здесь никогда не было боевиков, все равно несколько полицейских должны сидеть».

– Свен, подгони броню к дороге.

– Далековато, – сразу сообразил тот. – Метров семьсот.

– Все равно.

Свен отдал приказ, и БТР пополз вперед, забирая к обочине. Между тем Асмунд успел дойти до сетки. Парни сноровисто осмотрели окрестности, обследовали низинку, осторожно подошли к диспетчерской. Радомир ловко скользнул в дверь, остальные заняли позиции и смотрели по сторонам. Пилот‑телохранитель топтался рядом, не зная, что делать.

Вскоре Радомир вышел из диспетчерской. Доложил Асмунду. Тот включил радиостанцию.

– Командир, в здании пусто. Никого. Никаких следов, все цело. Комната охраны тоже пуста. Следов присутствия не обнаружено.

– Понял. Действуй дальше.

– Почему они медлят? – спросил старший охраны. – Времени нет.

Я не ответил, сейчас не до споров. Меня беспокоило отсутствие охраны. Возможно, они ушли, когда поняли, что город захвачен? Спрятались в лесу и ждут, что будет дальше. Будь здесь боевики, следы их пребывания Асмунд нашел бы сразу.

Свен вдруг округлил глаза, надул губы, словно желая свистнуть. Смотрел мне за спину. Я обернулся. К нам подходила секретарша сенатора. Черт! Вблизи, вживую она выглядела еще неотразимее. Походка манекенщицы, свежий макияж и аккуратный вид. Словно не было осады в горотделе и гонки по охваченному огнем городу.

Вид у этой супердивы был несколько растерянный и обиженный. Сенатор тоже увидел свою пассию, лицо разом подобрело, стало спокойнее!

– Что случилось, малышка? Чего вылезла?

– Представляешь, колготки порвала. Зацепила где‑то. Обидно.

Самое время сейчас о колготках говорить! Я взглянул на ее ноги… Лучше бы этого не делал. Обнаженные ноги имели вид настолько соблазнительный, что оставаться спокойным при виде их совершенно невозможно.

Свен и другие бойцы, судя по всему, чувствовали себя так же… неуютно. Сенатор мягко улыбнулся, приобнял девчонку за плечи, поцеловал в щеку.

– Приедем домой – подарю целую коллекцию.

– Угу, – отрешенно сказала та.

– Иди в машину. Скоро полетим домой, подожди еще немного.

Я мельком глянул на старшего охраны, тот сохранял невозмутимое выражение лица – видел подобные картины не раз, привык.

– Ну так что, господин лейтенант? – проводив подругу взглядом, спросил сенатор. – Сколько будем стоять?

– Черт! – вдруг выкрикнул Свен. – Куда он прет?

Слова были обращены к телохранителю‑пилоту. Тот что‑то сказал Асмунду, показал рукой на вертолет и решительно зашагал к машине. Асмунд крикнул вслед, но тот не обратил внимания. Легкой походкой подошел к «Миражу», открыл дверцу и залез внутрь.

Бойцы в это время осматривали ангар, заглядывая через окна и приоткрытую дверь. К двери была привязана веревка – открывали с расстояния, опасаясь «сюрприза».

Я вдавил бинокль в глазницы, рассматривая то вертолет, то опушку леса. До нее от вертолета метров триста – вполне достаточно для прицельного выстрела из снайперки или пулемета. Неужели телохранитель прав и там никого? Но где персонал и охрана?..

Заработал двигатель вертолета. В бинокль была видна голова пилота, с поднятой рукой – включал тумблеры. Винт стоял неподвижно – мотор работал на холостом ходу, шел прогрев движка.

– Вы несколько перестраховались, господин лейтенант, – мягко, доброжелательно упрекнул сенатор. – Ничего страшного. В вашем деле лучше перестраховаться.

– Да, господин сенатор. – Я все следил за бойцами. – Это верно не только в полиции.

– Кстати, раз мы здесь, почему вы не хотите выйти на связь с Мегаром? Скажите, где мы, и нам вышлют помощь. Как только они узнают, где я, сюда прилетит эскадрилья вертолетов.

– Дело в том, господин сенатор, что я не хочу раньше времени раскрывать наше местоположение, а тем более ваше.

– Почему?

Я глянул на него. Сенатор смотрел пристально и заинтересованно. Хотел узнать мое мнение или просто оценивал уровень интеллекта?..

– Нападение, совершенное ночью, – дело рук не столько боевиков, сколько их покровителей.

– Вы верно думаете. В нападении заинтересованы и Ламакея, и Магриб…

– В нападении прежде всего заинтересованы те, кому вы встали поперек дороги в Ругии. Те, у кого вы отняли жирный кусок и кого хотите засадить за решетку. Они пойдут на все, чтобы похоронить вас здесь. Я думаю, как только о вашем местоположении узнают в Мегаре, нас тут же атакует группа боевиков. Или тех, кто под них маскируется.

Взгляд сенатора закаменел. Он поедал меня глазами, сжав губы и сцепив руки за спиной. Видимо, я с размаху наступил на больное место Авьялина и озвучил некоторые его догадки.

– Я вижу, у вас, господин лейтенант, развито логическое мышление. Это хорошо. Теперь бы вам научиться не произносить некоторые догадки не к месту.

Я скрыл улыбку. В точку! Сенатор хмыкнул, повернул голову к аэродрому. Мотор вертолета работал как часы, четырехлопастной винт медленно пошел по часовой стрелке, ускоряя движение, потом исчез, став размытой полосой.

– Отлично! Господин сенатор, можно идти, – воскликнул старший телохранитель с ноткой торжества. – Мы долетим до Мегара за пять минут.

Сенатор кивнул.

– Зови Риту.

Старший телохранитель дал команду третьему бодигарду, тот похромал к джипу. И в этот момент вертолет исчез. На его месте возник огромный огненный шар. Грохот взрыва долетел до нас мгновение спустя, затопив уши избытком децибелов. Сверкающий диск винта с воем взмыл в воздух, просвистел над аэродромом и упал у леса, срезав верхушку молодой березы.

Сенатор ахнул, прикрыл глаза рукавом и отшагнул назад. Телохранитель чисто автоматически закрыл его собой. На лице возникло неописуемое выражение, челюсть отпала.

Я нашел взглядом фигуры бойцов, те успели упасть за здание и теперь ошалело вставали, отряхивая форму. Целы.

– Ральф, Свен, Влад! По машинам! Всем предельное внимание! Сворачиваем на запад, идем вдоль железки! Быстро!

Спрятал радиостанцию, махнул телохранителю, все еще державшему сенатора за рукав.

– Его в машину. Вадим, помоги. Из машины без команды ни на шаг! Пошли!

– Но, – встрял сенатор, – там же человек! Ему надо помочь!

– Нет там никого! Изжаренные куски мяса! Некого спасать! Вадим!

Вадим схватил сенатора и телохранителя и стал толкать к джипу. Те покорно шли с ним, не говоря ни слова.

Взвыли моторы БТРов, бойцы оседлали броню, выставив в разные стороны стволы, тяжелые машины резко стартовали, набирая скорость и уходя прочь от пожара.

Мы миновали край леса и проскочили вытянутую вдоль низину прямо по центру, смяв камыши и разбрызгав крохотный пруд. За лесом шла широкая грунтовка, за ней железнодорожный переезд с будкой стрелочника и сломанным шлагбаумом. Первый бронетранспортер выскочил к насыпи и тут же встал как вкопанный. А потом дал заднюю скорость.

– Артур, за железкой бандиты.

– Всем стоп! К бою! Влад, сенатор на тебе.

Я соскочил с брони, добежал до насыпи и лег рядом с Ральфом. Осторожно выглянул из‑за щебенки.

С другой стороны путей под насыпью по узкой дороге ехали три внедорожника. В каждом по пять‑шесть человек, на турелях пулеметы, в кузове последнего – миномет. Машины резво пересекали узкий участок, держа путь в нашу сторону.

Значит, были оставлены здесь специально и имели задание следовать на грохот взрыва, там бить всех, кого встретят. Знать бы, одни они или нет… Впрочем, теперь не важно. Уходить нам некуда, места незнакомые, можно налететь на засаду.

– Придется бить. Ральф, встань за будкой стрелочника и подпусти метров на сорок, как раз они вылезут на насыпь.

– Угу.

– БТР выгони наверх, чтобы пулеметы задействовать. – Я вызвал по радио Свена. – Оставь на броне Буена, бери остальных и дуй в обход через дорогу. Зайди от переезда. Как только мы начнем, ударишь с фланга.

– Понял.

– Действуй.

Ральф с отделением побежал к будке стрелочника, два БТРа подошли ближе к насыпи, чтобы одним рывком вылететь наверх и врезать из всех стволов.

Боевики быстро преодолели колдобины на дороге и подошли к насыпи вплотную. Первый джип миновал уложенные в ряд старые шпалы, нырнул носом в очередную яму и полез наверх.

– Влад.

– Слушаю.

– Если прижмет, хватай сенатора и на всех парах к границе. Напрямик. И вызывай помощь. Будет погоня – отсекай, дай свалить джипу. Тут до границы километров пять по прямой, думаю, уйдете.

Влад молчал. В другой обстановке он попробовал бы оспорить приказ, но сейчас противоречить не мог. Знает – не позволю.

– Есть.

Я убрал радиостанцию, положил автомат на щебенку и взял на прицел первую машину. Когда первый джип доехал до рельса, из‑за будки вылез Ральф с гранатометом на плече. Секунду ловил в прицел машину, потом нажал на пуск. Граната преодолела неполных полсотни метров и ударила чуть выше заднего колеса «мустанга». Полыхнуло, машина исчезла в огне, потом рванул бензобак. Погибший водитель отпустил руль, и огромный факел на колесах пошел вниз. Едва рванула граната, из‑за насыпи разом ударили пулеметы, автоматы и подствольники. Из засады выскочили БТРы, молотя из крупнокалиберных.

Водитель второго джипа попробовал отвернуть в сторону, чтобы не въехать в горевшую машину, но сразу несколько стволов ударили по нему, кромсая тело вдоль и поперек. Потерявший управление «мустанг» проехал несколько метров и врезался в подбитый внедорожник. К тому моменту все боевики во второй машине были убиты или ранены, выпрыгнуть не смогли и остались в огне.

Я больше следил за боем, чем стрелял, как, впрочем, и положено командиру. И вовремя отметил прыть бандитов с третьей машины. Они успели покинуть ее до того, как борта были изречены пулями и осколками. Заняв укрытия за щебенкой и шпалами, боевики повели ответный огонь, медленно отползая назад, за небольшой взгорок. Видно, что опытные вояки, сумели оценить обстановку и теперь ускользали. А это чревато – могли вызвать помощь. Где же Свен?..

Рванул и второй джип, пламя лизало борта обеих машин, поджаривая тела убитых.. В небо взвился черный шлейф дыма, отравляя округу запахами резины, металла и горелого мяса.

Уцелевшие бандиты почти доползли до укрытия, когда от переезда по ним ударили два пулемета. Трое бандитов, успевших засесть за краем взгорка, рухнули в траву.

– Ральф, БТР вперед, пусть перекроет путь. Двигаем за ним.

– Ясно…

Зажатые с двух сторон бандиты попробовали проскочить за взгорок, но несколько очередей с разных сторон перерезали их пополам. Дело сделано!

– Ральф, Свен, осмотреть место боя. Влад, давайте сюда.

Я глянул на часы – скоро четыре. Солнце уже показало диск над горизонтом, здорово посветлело. Легкий туман приник к земле, истаивая под лучами светила. Ночь прошла…

Бойцы быстро осмотрели убитых, делая контрольные выстрелы, заглянули в последний джип, собрали оружие. Из‑за дороги вылез БТР Влада, следом джип сенатора. Все в сборе.

– По машинам! Идем к границе. Предельное внимание – могут быть еще «гости».

– Артур, – позвал Ральф. – Тут один жив.

– Кто?

– Боевик. Ранен, но в сознании. И машина цела… почти. На ходу.

– Понял. Пленного в джип. Свен, Буена за руль, я с ним поеду. Все, уходим, уходим!..

Нам пока везло. Даже больше, чем я рассчитывал. Слишком гладко все шло. По закону подлости, на самом финише нас должен подстерегать подлый сюрприз. Заметить бы его вовремя.

…Бронетранспортер Ральфа катил метрах в двухстах впереди колонны, проверяя дорогу. Корма бронетранспортера мелькала впереди, то и дело исчезая за кустарником, росшим по обе стороны трассы.

Мы с Буеном ехали впереди на трофейном джипе. За нами БТР Свена, джип сенатора и машина Влада. Жидкая цепочка растянулась метров на триста.

Дорога нырнула вниз, пошла вдоль посадки. Высокие деревья заслонили солнце, бросая на землю гигантские тени. Первый БТР исчез за холмом. Мы только миновали низину, когда заработала радиостанция.

– Артур, впереди пыль. Километра полтора. Плохо видно, но вроде броня.

– Всем стоп! К бою! Ральф, назад! Сворачивай в посадку. Влад, сдай метров пятьсот. Услышишь стрельбу – рви когти.

В который раз бойцы спрыгивали с брони, занимали позиции, готовили оружие. Неужели бандиты?..

– Ральф, что там?

– Впереди… черт, пыль!.. Командир, похоже, это армейцы. Вижу танк! Точно танк! Командир, это свои!

Я вздохнул и вытер пот со лба. Потом похлопал себя по бронежилету. Камуфляж под ним был мокрым, как после купания.

БТР Ральфа задом проехал метров сто и встал за деревьями в посадке. С другой стороны позицию занимало отделение Свена. Если это все же враги, будем бить с двух сторон.

– Артур, нас засекли. Вышли на связь.

– Я сам поговорю.

На вершину холма вполз бронетранспортер, следом танк. Я в бинокль различил знакомый силуэт Т‑80.

– Тем, кто в посадке. Назовите себя! Иначе буду считать вас противником и открою огонь. У вас пять секунд.

– Кто говорит?

– Командир маневренной армейской группы капитан Дарол.

Во рту было сухо, как в топке паровоза, язык царапал небо.

Я едва протолкнул слова сквозь зубы, чувствуя, как громоздкий камень падает с плеч.

– Лейтенант Томилин, командир взвода ОБР Валдана. Подходите ближе, встречаем…

Утренний выпуск новостей CNN

…Этой ночью большой отряд повстанцев атаковал и захватил город Валдан, расположенный на севере так называемой Зоны. По предварительным данным, около трехсот человек пострадали в ходе налета, было разрушено несколько зданий и домов. Сенатор Авьялин, приехавший в город накануне, едва не стал жертвой нападения. На этот момент город полностью под контролем армейских подразделений Ругии. К сожалению, наших корреспондентов не пустили туда, но, как пообещали в пресс‑центре регионального командования, журналистам предоставят полную информацию о произошедшем…

Передовица газеты «Империя», Ругия

Иначе как подлым нельзя назвать внезапное нападение бандитов на Валдан. По изначальным подсчетам, не менее трех с половиной сотен боевиков с нескольких сторон атаковали город, уничтожая на своем пути все живое. Как стало известно, более десяти детей в возрасте от двух до десяти лет погибли, еще двадцать получили ранения разной степени тяжести. Были разграблены банки, магазины, разрушены связь, телеграф, сильно пострадало здание мэрии.

…Только к четырем часам утра к Валдану смогла подойти помощь. Большая задержка была вызвана тем, что боевики устроили несколько засад на дорогах и встретили огнем маневренные группы, шедшие из Мегара.

…Сенатор Герман Авьялин был доставлен в Мегар живым и невредимым. Как стало известно, его вывез из города отряд полиции. По возвращении сенатор немедленно созвал заседание комиссии и приказал приступить к разбирательству. К работе комиссии присоединились созданные в срочном порядке бригады расследования Управления Охраны Порядка и ДНБ…

Шифровка в резидентуру ЦРУ в Кабоде

…Результаты операции «Кольцо», проводимой ГСБ Ламакеи, признаны неудовлетворительными. Основная цель не достигнута, засвечены каналы связи с агентурой в Валдане, сорвана возможность установить контроль над северной частью Зоны.

Несмотря на всестороннюю помощь информацией, финансами и снаряжением, руководство операции не смогло обеспечить вывод из игры «Монаха» и сорвать нежелательные процессы в Валдане и на полуострове.

Последствия провала станут известны в ближайшем будущем…

12.09.95

Специальное заявление президента Ругии Ярослава Радомилова

Вторжение и последующий за ним разгром города стали следствием преступной халатности, безответственности и откровенного предательства должностных лиц не только Валдана, но и Мегара, и столицы.

Я отдал приказ приступить к немедленному расследованию инцидента и в кратчайшие сроки выявить всех, кто прямо или косвенно замешан в этом деле. Хочу заверить, мы накажем виновных и сделаем все, чтобы в дальнейшем подобная ситуация никогда не повторилась.

Сильно саднила натертая воротником и смоченная потом шея. Мутные капли катили по вискам, оставляя блестящие дорожки на щеках и подбородке. Платок давно промок и больше развозил, чем забирал влагу. Я убрал его в карман и вытирал пот рукавом куртки.

– Общее количество убитых и раненых сейчас уточняется. Час назад поступили в больницы и вывезены на большую землю около трехсот человек. В пункты сбора у морга отнесли двести семь тел…

– Что с потерями в полиции?

– Большие. – Заместитель бригадира оторвал от бумаги глаза и тихо добавил: – Очень большие. В роте ППС погибли двадцать девять и ранены сорок четыре человека. Рота охраны потеряла восемьдесят семь человек убитыми и ранеными. Мобильный взвод полиции Хварова выбит, уцелели трое. Второй взвод потерял семерых убитыми и девять ранеными…

Заместитель перечислял сводку потерь, бросая на Гулетина встревоженные взгляды. Словно в том, что полиция понесла огромные потери, только его вина. Впрочем, другие смотрели так же.

Совещание руководства полиции проходило в здании школы, стоящей на соседней с горотделом улице. Сам горотдел, после того как по нему дал залп «клест», спешно восстанавливали вызванные строители. Строителям в городе теперь хватало работы.

Я подхватил термос и налил в высокий стакан ледяной воды. Осушил залпом, чувствуя облегчение. Несмотря на работу старого кондиционера и срочно установленных двух вентиляторов, в кабинете было душно.

– …Разрушены оба отделения банка, почтамт, телеграф, восемь магазинов, склады с продуктами, одеждой и техникой. Разграблены все три ювелирных магазина. Пострадали частные дома…

Докладчика слушали восемь человек. Лица у всех изнеможденные, тусклые. Перед каждым лежали блокнот и ручка, но записи делали только мэр и двое его помощников.

– Что на выездах из города? – перебил зама Гулетин. Вранковец, заместитель командира роты ППС, слегка кивнул перевязанной головой.

– Тройные посты. Укрытия восстановлены, тяжелое оружие подвезено, ставят колючую проволоку и минируют заново подходы.

Из прежних начальников военизированной полиции на совещании сидели только он и я. Командир роты ППС попал под обстрел и погиб, командир роты охраны был убит в городе, когда объезжал посты. Его зам вместе с нарядом до последнего отстреливался на блокпосту, пока в амбразуру не угодил выстрел из РПО. Лейтенант Хваров получил три пули в голову, его взвод боевики подкараулили на окраине города и расстреляли почти в упор.

Я опустошил еще один стакан, снял со спинки соседнего стула забытое полотенце и вытер им голову и грудь. Я был раздражен, зол и мрачен. Какого хрена меня приволокли на совещание? Никаких вопросов не решаю, приказы не отдаю. А слушать нытье ответственных лиц и подсчитывать потери – не мое дело.

К тому же противно ныли виски. Боль пришла час назад, и я не сразу допер, что где‑то относительно недалеко, в радиусе трехсот километров, заработали Ворота.

– Что у вас, Томилин? – спросил Гулетин. Я встряхнул головой и хмуро доложил:

– Один убитый. Вольдемар Корошин. Пятеро ранены. Легко. Помощь оказана, госпитализация не нужна. Погибший родом из Дамаса, необходимо как можно скорее доставить его туда. Родственники предупреждены. Сейчас труп в морге.

– Мы не можем в такой момент отвлекать транспорт по мелочам.

– Это не мелочь. Это записано в контракте. Погибший сотрудник ОБР должен быть доставлен домой, за исключением чрезвычайных ситуаций.

– Ну так считайте, что у нас чрезвычайная ситуация! Город в руинах, работает сенатская комиссия, необходимо восстанавливать структуру полиции, а вы о трупе.

В груди рос тугой ком ярости. Перед глазами встала пелена. «Какого хрена я здесь делаю?! Полиция, боевики… До Арзана всего час езды. Махнуть туда, пройти Ворота, и все! А эти проблемы пусть местные и расхлебывают…»

– Соблюдение всех условий контракта – основа работы полиции, – сквозь зубы выдавил я. – Каждый боец знает: его обязательно вытащат живого или мертвого и доставят родне. По крайней мере у меня во взводе так было и так будет. А если у вас нет транспорта, я обращусь к непосредственному начальству.

Непосредственным начальством был Дорич. Бригадир скорчил недовольную физиономию, кашлянул, негромко сказал:

– Ладно. Найдем транспорт. Нечего комиссара беспокоить. Он и так за утро не присел. Столько всего.

С этим трудно спорить…

…Боевики действительно перекрыли все дороги от границы в Зону. Получив сигнал о помощи, маневренные группы пошли к Валдану и попали в ловушки. Боевики заминировали трассы и посадили засады. И держали группы на месте. Понеся потери, армейцы наконец догадались подтянуть артиллерию и авиацию и направить помощь другим маршрутом. Один отряд вышел на нас, второй проскочил восточнее, а третий вместе с батальоном вообще сделал изрядный крюк и прошел с запада.

В тот момент, когда мы встретили группу капитана Дарола, в город с запада входили передовые части пехотного батальона. Они вышибли боевиков и отбили блокпосты. А следом за ними пошли подразделения военизированной полиции.

Дарол при виде живого сенатора, которого уже все похоронили, остолбенел и выразил готовность проводить его до места. Так что последние километры до границы мы прошли под усиленным эскортом из пяти танков и десятка БТРов.

На прощание Авьялин крепко пожал мне руку и заверил, что мы скоро увидимся. А потом подхватил свою пассию и улетел на специально присланном вертолете. Мы пошли обратно тем же путем.

При свете солнца разрушения выглядели более впечатляющими. Дым и гарь висели в воздухе, чернели обгорелые здания, еще коптили сожженные машины, застыли окаменевшие трупы, кровь успела свернуться, образовав красные лужицы.

На повороте у многоэтажки на глаза попало крохотное тельце убитой девочки. Маленькие руки сжимали куклу, светлые волосы лежали в пыли, кровь из пробитой насквозь груди залила ярко‑голубое платьице. Видимо, по ее ногам после смерти проехала машина, кожа стесана, видны синяки.

Первым эту картину увидел Влад, после чего он вытащил пленника и стал его месить. Я с минуту наблюдал, потом отогнал сержанта и приступил сам. Но уже целенаправленно, качественно. Еще через пять минут пленник выложил все, что знал. Никакой ценности он больше не представлял, а так как был взят в бою, то под понятие настоящего пленного, по моему разумению, никак не подходил. Да еще убитый ребенок… Влад выпустил в него полмагазина и сбросил труп на обочину.

А потом началось. В город нагнали массу подразделений полиции, подошли части пехотного полка, привезли технику. Приехали медики – у них огромный фронт работ. Чуть позже, когда Валдан был взят в плотное кольцо, понаехали чиновники всех мастей из разных ведомств. Грянуло затяжное разбирательство с последующими выводами…

С совещания я поехал на базу, по пути осматривая улицы и дома. На каждом перекрестке тройные патрули, бронетехника, у разрушенных домов масса народу, экскаваторы, краны. То и дело отъезжают и приезжают машины «скорой помощи». Кое‑где пожарные тушат пламя пожаров.

Взвод в полном составе сидел в столовой. Никто не спал, хотя позади бессонная ночь. Успели снять броню и амуницию, почистить и убрать оружие, принять душ. Сидели молча за обильно накрытым столом. В центре пять бутылок водки. Выражение лиц одинаково мрачное. Места на обоих концах стола свободны. На одном – мое, на другом…

Я молча прошел на свое место, сел, вынул из‑под погона кепку и бросил ее на диван. Влад поймал мой взгляд и первым взял бутылку. На каждого пришлось сто граммов. Двадцать семь стаканов взмыли в воздух. Двадцать восьмой сиротливо стоял на противоположном конце, накрытый куском хлеба.

– Пусть в ирии тебе будет весело! – сказал я традиционную фразу и опрокинул стакан в рот.

Синхронно стукнули пустые стаканы о стол, заскрипели стулья, парни садились, подвигали тарелки, накладывали много, с запасом. Здесь поминки другие. На тризне долго горевать нельзя. Душа человека идет к богам, чтобы жить дальше, в свое удовольствие, радостно и привольно. И провожать ее следует с псенями и играми.

Нам было не до песен, но хмурь исчезла из глаз бойцов. Заговорили, вспоминая ночь, оценивали ситуации, спорили, как надо было действовать.

А у меня в груди закаменело. Впервые погиб человек, которому я был командиром. Кого я обучал, кому отдавал приказы. За кого отвечал как за подчиненного. И пусть в этом моей вины нет, но паршиво – не то слово. Вольдемар – хороший парень, исполнительный, смекалистый, веселый. Во взводе его любили за отзывчивый характер и неистощимое чувство юмора.

Пулеметная пуля пробила броник и прошила сердце. Он погиб мгновенно, не успев толком почувствовать боль. Сейчас его тело едет в Дамас к родителям. Там будет тризна, труп сожгут в крематории, прах развеют над рекой. А Ральф вычеркнет из списка отделения фамилию Корошин.

Мой вид заметили, Свен и Ральф подсели ближе, заговорили о первоочередных делах и планах на будущее. Стали прикидывать график дежурств и тренировок. Отвлекали меня от мрачных мыслей, хитрецы. Я согнал хмурь с лица и поддержал разговор. Командир должен всегда излучать уверенность и непоколебимость. Даже если ему выть хочется. Так меня учили мои друзья.

А виски продолжала пощипывать легкая боль. Где‑то в Зоне, пылая звездной россыпью и обжигая холодом, пульсировали Ворота…

Густой туман висел в воздухе, насыщая его влагой и запахом ила. Солнечные лучи едва пробивали плотную полупрозрачную вату, но до реки не доходили. Там, в глубине ущелья, было темно, сыро и холодно.

– Об активной работе можешь пока забыть. Категорический и беспрекословный приказ. Только единичные вылазки за пределы базы для сбора минимальной информации. Никаких вербовок, никаких поисков. Никакой аппаратуры.

Свард провел ладонью по шее, стирая капли, и вытер руку о платок. Брезгливо поморщился. Уверан стоял рядом, глядя с обрыва вниз, где лежал плотный как одеяло туман.

– Понял?

– Понял. Откуда приказ?

– Из директората.

– Это серьезно. – Уверан толкнул носком ботинка камешек, тот исчез в молочной взвеси. – А чем мотивировали?

– Своей властью.

Уверан поднял голову, взглянул на начальника.

– Понятно. Но я все же не первый день в конторе, не зеленый новичок. Имею право знать, почему закрывают целую планету.

– Право? – Свард хмыкнул, промокнул лоб платком, демонстративно выжал его и бросил следом за камешком. Платок мягко спланировал вниз. – Право имеешь. О Гадеркоре слышал?

– Что?

– Гадеркор. Новый мир, открытый буквально две недели назад. Это второе пространство, третье сопряжение. Развитие на уровне семнадцатого века. Богатые недра, хороший генофонд… следов противника не обнаружено. Наши там срочно ставят станцию и готовят контакт. Поэтому все прочие проблемы, особенно такие запутанные, как здесь, отложены на потом.

– На потом, когда здесь без планетарного оружия не разберешься.

Свард пожал плечами. Распоряжение самого не радовало, но оспаривать приказ он не мог и не мог позволить это своему подчиненному.

– Ладно. – Уверан пнул ботинком, и новый камешек улетел в пропасть. – С новым миром ясно. С приказом тоже. Но что делать, если здесь появятся датлайцы или равитанцы? Если этот мир примет сторону одного из них? Сваливать?

Куратор промолчал. Подобные мысли и ему приходили в голову. Но что толку в сетованиях?..

– В общем, работай. Спутник не запускать, сидеть тихо и… ждать.

Уверан кивнул, сшиб еще один камешек и плюнул вслед.

– Будет исполнено…

Вечером, когда шум и суета на улицах немного стихли, приехал Дорич. Усадил меня в свой джип и покатил на восточную окраину города, на берег Ламанки. Мы миновали отстраиваемый блокпост, где дежурил целый взвод, и встали неподалеку от узкого деревянного мостика.

Комиссар вылез из машины, прошел взад‑вперед, разминая руки, прогнул спину.

– Полдня на ногах, полдня в кресле. Не помню, когда последний раз в спортзале был. А на природе тем более. – Он скинул пиджак, расстегнул пуговицы рубашки, повернулся лицом к реке, с удовольствием глядя на противоположный берег, поросший ивняком. – Красота‑то какая!..

Я встал у капота машины, наблюдая за ним. Вряд ли он позвал меня смотреть на закат. Сейчас что‑то преподнесет.

– Парня своего отправил? – вдруг спросил он, не поворачивая головы.

– Кого? Ах да… Да, отправил. Машина ушла еще до обеда.

– Значит, уже дома.

Дорич подошел ближе, по лицу проскочила едва заметная усмешка.

– Гулетин мне доложил. Обиженным выглядел.

Я пожал плечами.

– Это его работа, на что обижаться?

Комиссар покивал, провел рукой по мокрой от пота груди, с сомнением глянул на реку, задумчиво сказал:

– Искупаться, что ли?.. Что‑то сегодня жарит сильно.

– Не рекомендую. В воде всякие железки могут быть. Да и боевики иногда сидят на той стороне.

– Ну, боевиков, думаю, мы не скоро здесь увидим. В Валдане сейчас столько сил, никто не полезет. Видел?

– Видел…

В городе действительно от военных и полиции тесно. После обеда в Валдан приехал батальон ППС, за ним батальон охраны. Армейцы подогнали батарею гаубиц Д‑30, пригнали две батареи минометов. На всех блокпостах установили тяжелое стрелковое вооружение: крупнокалиберные пулеметы, автоматические гранатометы. В срочном порядке по распоряжению сенатской комиссии стали готовить безопасную дорогу от границы к Валдану. Несколько строительных бригад под усиленной охраной прокладывали трассу, военные строители оборудовали железобетонные доты на всем протяжении ветки. Откуда‑то враз нашли финансы и специалистов…

– Так что теперь живем богато…

Дорич выудил из машины полотенце, вытер затылок и шею. Встал напротив меня, негромко проговорил:

– А ведь ты мою шкуру спас.

В его словах не было и намека на шутку. Зеленые глаза смотрели пристально и напряженно. Я молчал, не зная, как реагировать на столь проникновенное признание.

– Несколько дней назад я был утвержден на должность регионального комиссара, приказ уже подписан. Позавчера и вчера сдавал дела преемнику, а потом полетел к начальству. Только от него, а мне новость – нападение на Валдан. И как раз в тот момент, когда там сенатор! Вступил в должность!

– Поздравляю, – буркнул я.

– Спасибо, – с сарказмом ответил Дорич. – Мы когда поняли, что это не налет на блокпост, а настоящий штурм, бросили к вам три маневренные группы. И ни одна не прошла дальше укреплений на границе. Боевики устроили засады, побили технику и солдат. «Вертушку» подшибли, благо смогла сесть. Словом, я с новой должностью начал прощаться. Уходить наверх, имея за плечами такой груз, – нонсенс. А тут ты! Как ты прошел к горотделу, я до сих пор не пойму. Ведь город был перекрыт!

Я дернул плечами, хмыкнул:

– Повезло.

– Повезло, – в тон подтвердил комиссар. – Из всех подразделений полиции ты один уберег бойцов.

– Правда повезло. Охрана вовремя заметила бандитов, да и мы были готовы. Когда атака началась, взвод успел получить оружие. А потом прорыв, марш к центру и бой. Сенатора в охапку – и деру.

– Ага. Он приблизительно так и рассказал. Говорит, этот парень налетел словно ураган. И спорить с ним почему‑то желания не возникало. Говорит, у тебя мертвая хватка и взгляд дракона.

– Как?

– Дракона. Авьялин несколько лет жил в Китае, набрал словечек и афоризмов. На что уж сенатор кремень – и тот не рискнул тебе перечить.

– Умеет он образно выражаться… – несколько растерянно протянул я.

Столько комплиментов… На сенатора не похоже. Или его после ночной мясорубки потянуло на словоблудие?

– В общем, за разгром города с меня не спросят. Вернее, спросят, но не с меня одного. Через два дня заступаю на новую должность.

– А кто на ваше место?

– Мой заместитель, Рудольф Плошир. Хороший работник, дело знает.

Теперь надо строить отношения с новым начальством. И хотя ОБР формально подчинен бригадиру Гулетину, на самом деле специальные подразделения типа МОП и нашего взвода – под прямым руководством комиссара Мегара. Проблем с Доричем не было, наоборот, он вытянул меня наверх. А Плошир?..

Дорич понял, о чем я думал, хлопнул по плечу.

– К тебе теперь иное отношение. Плошир предупрежден и не будет мешать. Да, кстати, что там у тебя за идеи были насчет Зоны?

– Зоны? – Огорошенный новостями и недавними событиями, я не сразу вспомнил, что говорил Доричу. – Бандитов надо давить у них дома, а не ждать, пока они опять налетят. Есть несколько идей, как организовать им сладкую жизнь. Но для этого нужно кое‑какое снаряжение, амуниция и… дозволение начальства.

– Авантюрист, – вздохнул Дорич. Помолчал, прикидывая, что может выйти из моей идеи и какие могут быть последствия. – Ладно. Попробуй. Но смотри! К Валдану сейчас самое пристальное внимание. Чуть что – вой будет на весь мир. И так уже на Западе правозащитники вопят, что мы бойню организовали. Словом, работай, но аккуратно. На рожон не лезь.

– Угу…

«Во пруха пошла!.. Повезло так повезло… Дальше бы так…»

– Сенатор хотел с тобой встретиться, но пока не выходит.

– Ну, сейчас ему не до меня. Теперь ему «кротов» надо найти.

Комиссар, вернее – региональный комиссар, снова вытер шею и лицо, скомкал полотенце, забросил его в машину.

– Что ты ему напел о врагах в Ругии?

– Ничего. И дураку понятно, что бандиты здесь ни при чем. Налет – дело рук наших хороших друзей из Америки, Магриба или Англии. А может, всех сразу. Напавших было четыре сотни или около того, и не меньше ста – спецы своего дела, а не бандиты. Тех направили на второстепенные объекты вроде банков, магазинов и тому подобное. Ну, максимум помогали блокировать штабы и отделы полиции. А горотдел и взвод Хварова – работа спецов. Но налет – финал трагедии. А до этого поработали агенты. У них было время… двадцать лет. Знали все – маршруты патрулирования, график дежурств, количество патрулей, вооружение на блокпостах. Знали, как наименьшими силами заблокировать и захватить штабы и базы полиции, знали, где сенатор. Ему еще повезло, что он задержался в горотделе. Гостиница вообще исчезла с лица земли. А боевики из Арзана перекрыли дороги от границы. Такая организация достойна похвалы…

– Да, – мрачно поддакнул Дорич. – Похвалы им как раз и не хватает. Ты прав, у нас такое же мнение.

– А сенатору, прежде чем копать здесь, надо потрясти свою комиссию. Кто‑то из них сливает информацию.

Язык мой – враг мой! Ведь налетел один раз с королем Аберена, когда сболтнул лишнего. И вот опять! Откуда может знать приблудный гость из Ламакеи такие вещи? Ведь работяг‑водил никто не учит разбираться в подобных проблемах. И теперь Дорич будет ломать голову, кто на самом деле его протеже‑взводный. Одно хорошо – я пока играю ему на руку. А значит, сдавать меня не выгодно…

Комиссар заложил руки назад, выпрямил спину, качнулся с носков на пятки. Чистый лоб пробороздили две морщины. Глаза смотрели мимо меня вдаль. Простояв так с минуту, изрек:

– Изложи свои предложения о работе в Зоне письменно. Все до мелочей. Сколько и каких сил потребуется для действий. Отчет мне через неделю. И никому ни слова.

– Понял.

– Все. Поехали. У меня впереди еще ночь без сна. Хоть немного отдохнуть…

– …Говорят, там климат плохой. Холодно, зимой морозы. Мать боится, что я часто болеть буду. Купила мне шубу… А отец хочет, чтобы я после стажировки переехала в столицу.

Дарья аккуратно сложила куртку, убрала ее в сумку. Следом уложила юбку. Застегнула молнию, с облегчением вздохнула, села на кровать.

Я стоял у окна, молча наблюдая, как вещи перекочевывают из шкафа в сумки. Два больших баула стояли в прихожей, еще один стоял у кровати, наполовину наполненный.

– Квартиру купили, хотят еще и машину взять, но я против. Еще толком не умею водить. А мать не хочет, чтобы я вообще за руль садилась.

– А что хочешь ты сама?

Дарья вздрогнула, запястьем отвела волосы с лица и посмотрела на меня.

– Я? Не знаю. Машина – это здорово, но пока не будет опыта, за руль не сяду.

– Я не о машине.

Дарья покраснела, надула губы и отвела взгляд. Тонкие пальцы теребили ремешок юбки. Наконец она ответила.

– Я хочу уехать… После всего, что было. Я по ночам не сплю, во сне только эти морды!..

Она вдруг шмыгнула носом. На глазах выступили слезы.

– Мне страшно.

В ту злополучную ночь Дарья сидела в гостях у подруги и только по чистой случайности не поехала домой. Когда орава бандитов прокатила под окнами дома, Дарья и ее подруга выключили свет, забаррикадировали как могли дверь и залезли в ванную. Просидели там часа два, а потом до следующей ночи пили валерьянку. У подъезда их дома боевики поймали соседку с нижнего этажа, изнасиловали ее и расстреляли прямо на пороге.

Дарьин отец, довольно важная шишка в администрации одного из городов в Ругии, приложил все силы, чтобы дочь срочно перевели в его город. Девчонка, уже неделю спавшая урывками, согласилась. А я… я не мог отговорить ее. Там ей будет безопаснее. Да и в преддверии «веселых» деньков мне нужны свободные руки. В этом мире я удивительно часто и легко расставался с подружками. Никаких обид и переживаний. Не до того.

– Позвони мне завтра. Утром, – попросила Дарья, целуя меня на пороге. – Буду ждать. Я не хочу расставаться с тобой навсегда.

– Угу, – поцеловал я ее в ответ, точно зная, что звонить не буду. Ни завтра, ни послезавтра. Никогда.

Машина не успела отъехать от дома, а я мысленно был уже далеко отсюда. Там, где в поле гуляет ветер, где по пустым улицам городов шастают бездомные собаки, где по дорогам пылят джипы с лихими парнями. Там, где смерть – самый частый гость.

Скоро нам туда дорога…

…Летний ливень налетает стремительно и внезапно. Только недавно чистое небо быстро заволакивает огромная угольно‑черная туча, поднимается сильный ветер, гоня сор по дороге и клоня кроны деревьев. Шумит листва, бежит по воде рябь. Еще светит солнце, но уже пронзают небо разряды молний. Темнеет. В воздухе пахнет дождем. Вот‑вот упадут первые капли, а следом на землю рухнут мощные струи, прибивая траву и кустарники.

В такую погоду хорошо лежать на диване в обнимку с красоткой, смотреть телевизор и потягивать пивко. Или сидеть в ресторане в хорошей компании и никуда не спешить. Или наблюдать небесное буйство из окна дома, если ты любитель природы. Во всяком случае, эти варианты предпочтительнее того, что сейчас делали мы.

…Ветер действительно срывал листья с деревьев и катил их по примятой траве, и в пруду неподалеку на воде играли барашки. Половина неба уже была занята черной кляксой тучи, солнце пропало за ней, и быстро темнело. Пыль на дороге взлетала на несколько метров, закрывая обзор. Мост через пересохшее русло реки был едва виден.

Справа от пруда шла цепочка курганов, изрытых в прежние времена археологическими экспедициями. На вершинах остались ямы и траншеи. В этих траншеях мы и сели. Отсюда дорога была как на ладони, метров восемьдесят максимум. Самое удобное место для засады.

Я посадил одно отделение на склоне кургана, второе выдвинул дальше, с тем, чтобы они перекрыли подход к засаде, а третье поставил ближе к мосту. Классическая Г‑образная засада с выдвинутыми группами наблюдения, обеспечения и прикрытия. С двух сторон у дороги замаскированы противопехотные мины. А на самой дороге – радиомина. Все готово к приему дорогих гостей. Те должны вот‑вот пожаловать…

Этот выход я готовил еще до нападения на Валдан, но осуществить смог только сейчас, спустя две недели после налета. Благо обстановка способствовала.

В городе теперь тихо. Два батальона взяли под полный контроль въезды и улицы, на блокпостах усиленные наряды. От границы в спешном порядке тянули безопасную трассу, оборудованную стационарными постами наблюдения. По обе стороны трассы – доты, минные поля, колючая проволока. На каждой точке – АГС, крупнокалиберный пулемет, миномет, снайпер, минеры. Посты отстоят от дороги метров на триста, обеспечивая безопасную зону. На восемь километров восемь постов. Пользуясь относительным бездельем, я усиленно тренировал бойцов и добывал информацию. Потому что идти наобум в Зону нельзя. И вот позавчера стало известно, что от Сетижа на юг пойдет бандитский отряд. Хозяин Сетижа Исмаил хотел послать людей в Мединск, забрать груз.

Я предупредил Гулетина, что меня некоторое время не будет, позвонил Радовану – его взвод дежурил на этой неделе, – и мы на его броне покинули город. Караджич с броней сидел в пяти километрах от нас. Его задача – в случае осложнений прикрыть отход.

В воздухе все явственнее пахло дождем, ветер едва не ломал верхушки деревьев, за рекой мелькнула игла молнии. Я взглянул на часы – у нас еще полчаса. Под проливным ливнем, когда не видишь, что происходит под носом, воевать будет трудно.

И в этот момент запищала радиостанция. Три щелчка и частая дробь – сигнал обнаружения. Наша техника была настроена на иные, чем у боевиков, частоты, но я не хотел рисковать. Все сигналы только тоном.

Колонна шла от моста. Два грузовика и три машины охраны. В каждом джипе по четыре‑пять человек. От Сетижа до Мединска по дороге сорок километров, но Исмаил послал сильную охрану. Хоть война и в прошлом, но зря рисковать не хотел.

Держа палец на кнопке, я ждал, когда первая машина подойдет к мине. Оптика отчетливо показывала лица боевиков – сосредоточенные, хмурые, напряженные. Глаза скользили по дороге и окрестностям, руки сжимали оружие. Ждут нападения.

Посты наблюдения молчали – значит, поблизости никого, мешать никто не будет. Это хорошо…

Джип миновал валун на обочине и чуть притормозил перед поворотом. До мины метров двадцать. Я про себя сосчитал до двух и вдавил кнопку. Под задними колесами машины хлопнуло. Джип подскочил, взрывная волна перевернула его вверх колесами и бросила на землю. Шедший следом грузовик резко затормозил. За ним затормозили остальные машины. Пора!

Справа и слева на миг привстали бойцы с гранатометами на плечах. Короткое прицеливание – и десять дымных трасс полетели на дорогу. Под днище каждой машины ударило по две гранаты. Столбы огня и дыма, грохот и рев, рой осколков. И тут же заработали пулеметы, кося тех, кто успел спрыгнуть с машин. Им вторили автоматы, эти работали одиночными, на выбор.

Одновременный залп практически слизал колонну с дороги. Ни одного промаха, пять костров взвились над искореженными останками машин, а тяжелые пули кромсали их, ища того, кто уцелел.

Несколько человек все же выжили. Они скатились на обочину, залегли, приходя в себя.

– Слева за обочиной пятеро, – рявкнула радиостанция. Теперь нет смысла в маскировке.

Я тут же привел в действие противопехотные мины. Еще серия взрывов. Слева от дороги, метрах в пятидесяти от места засады, была позиция одного звена. Они контролировали противоположную сторону трассы. Как только отгремела вторая серия, заговорил их пулемет.

Все произошло очень быстро. Даже слишком. Выждав на всякий случай минуту, я дал команду:

– Огонь прекратить. Наблюдение.

Стрельба стихла. На дороге горели машины. Ветер с шумом рвал пламя, в автоматах и разгрузках убитых боевиков то и дело постреливали патроны, поджаренные огнем. И никакой стрельбы в ответ. Неужели все?..

Я тянул, напрягая слух. Тихо. Метрах в пяти от меня возник Влад. Вопросительно глянул, показал рукой на дорогу.

– Внимание! Доложить обстановку.

– У меня тихо! – тут же ответил Ральф. Он контролировал фланг у моста и бил колонне в тыл.

– Тишина. Ни одного движения. – Свен сидел впереди, его парни обрабатывали первые машины.

– Наблюдение – чисто, – доложили с постов.

– Всем – усиленное наблюдение за дорогой. Досмотровая группа – вперед.

Насколько нам известно, в это время по дороге почти никто не ездит, так что появление других бандитов маловероятно. Хорошо бы, никого и не было. Сейчас, в самый первый раз, я не хотел никаких накладок.

На дорогу вышли семь человек – два досмотровых звена и их командир. Они медленно пошли к машинам, внимательно глядя по сторонам. У первого джипа поперек дороги лежал убитый боевик с оторванной рукой. Свен навел на него автомат и выстрелил. И так понятно, что бандит мертв, но я вдалбливал в головы бойцов простую истину – нельзя за спиной оставлять живых врагов. А посему – есть признаки жизни или нет – контрольный выстрел. Даже если перед тобой труп без головы или вообще полтела. Чтобы выработать рефлекс.

Осмотр много времени не занял. Группа прошла до конца и подала сигнал.

– Влад, Ральф – готовность к маршу.

Я вышел на дорогу, посмотрел по сторонам. Зрелище интересное. Гранатометы превратили машины в груды металлолома. Джипы вообще разнесло, грузовики повалило набок. Огонь не стихал, ветер раздувал его сильнее. К обгоревшим остовам близко не подойти. На противоположной от нас обочине лежали четыре трупа. Двое искалечены взрывами, двое попали под очередь. Пятый успел отбежать метров на десять. Его сняли из автомата.

– Трофеи?

– Ни хрена, – встал рядом Свен. – Несколько автоматов и запасное колесо. Немного денег и всякая мелочь у этих.

Он кивнул на трупы. Носком ботинка поддел ближнее тело.

– Снимай на видео и уходим.

Свен махнул рукой, и один из бойцов – Ратибор Сомов, в прошлом студент кинематографического института, – направил видеокамеру на машины.

– Как обстановка? – в который раз запросил я.

– Спокойно.

– Смотрите внимательнее.

Я глянул на часы – с момента начала боя прошло девять минут. До Мединска отсюда одиннадцать километров. Даже если там и услышали, вряд ли они рискнут прийти сюда. И все же…

Подошел Ратибор.

– Все сделано.

– Отлично. Ральф, Свен, снимайте посты. Влад – минируй.

Мы спешно уходили к месту встречи, а группа минеров под руководством Влада ставила «гостинцы» для других боевиков. Под остов первого джипа поставили мину. Когда джип попробуют сдвинуть с места, чтобы освободить дорогу, мина сработает и инициирует еще десяток мин, расположенных по обе стороны от колонны. Чем больше этих подонков подохнет, тем лучше.

…Караджич от нетерпения протоптал тропинку в высокой траве. Когда мы вынырнули из распадка, он побежал к нам.

– Ну?

– Норма. Пять машин, семнадцать человек. Плюс те, кто потом будет расчищать дорогу.

Радован от избытка чувств хлопнул меня по плечу.

– Молодцы.

– А у вас что?

– Тихо. Теперь к Валдану на десять километров ни один бандит не подойдет.

– Давай двигать. Время.

– Угу… – Караджич отдал приказ. – Следующий раз пойду с тобой.

Я улыбнулся – Радован почти угадал мои намерения. Но это потом, когда будет возможность.

В город мы вернулись так же, как и выходили, – окружным путем. Никто, даже бойцы на блокпостах, не видели нас. Мои парни сидели в отсеках БТРов, а люди Караджича наверху. После боя в Валдане я не доверял никому. Почти никому.

Дорич смотрел кассету внимательно, с интересом. Вид у него был невозмутимый, но по тому, как прикипели к экрану глаза видно, что фильм его заинтересовал.

– Сколько времени шел бой?

– Четыре минуты. И пять минут досмотр. Еще пять – съемка.

– Никто не приехал на шум?

– Нет. Никто.

– Ну‑ну. – Он покрутил головой. – Впечатляет. Засада – удар – и два десятка мерзавцев на том свете.

Дорич встал, прошел взад‑вперед перед телевизором. Встал под кондиционером, охлаждая разгоряченное лицо.

– Кто, кроме Караджича, знает о выходе?

– Никто. Гулетин в курсе, что я выезжал на тренировку в пределах города, на блокпостах нас не видели, мы сидели в БТРах.

Комиссар кивнул:

– Возможно, ты и прав. Имеет смысл уничтожать их таким способом. Но хватит ли одного взвода?

– Взвода – нет. Засада на пути небольшой группы боевиков – хорошо, но лучше, если прихватывать их во время общего марша или на базе. К тому же намного эффективнее одновременно уничтожать несколько групп. Для этого нужно другое подразделение.

– Помню. Читал я твой доклад. Предлагаешь создать роту. Только странная структура.

– Обычная…

Я прикусил язык, мысленно обозвав себя кретином. Вновь прокол! Обычным я назвал то, чего в этом мире еще нет.

Дорич пропустил оговорку мимо ушей, он листал мой отчет. Нашел нужную страницу, ткнул пальцем.

– Вот. Три взвода по восемнадцать человек. Взвод разбит на звенья по три человека. Что за звенья? У нас в армии только хотят вводить боевые тройки и двойки. Ты это имел в виду?

– Вроде того.

Двойки, тройки… боевые, почти боевые, мирные… Есть простое емкое слово, чего искать новое?!

– Всего пятьдесят пять человек? Не мало?

– Это же не пехотная рота, задачи иные. А структура наиболее отвечает требованиям и тем условиям, где рота будет работать. Сильное вооружение, легкое и достаточно мощное, гибкая структура, удобство управления.

– Да, вооружение у тебя… Пулеметы, гранатометы, снайперские винтовки, мины, гранаты, подствольники.

Дорич захлопнул папку, бросил ее на стол.

– Не знаю, как отнесутся в Управлении к этой идее. Сейчас много предложений по улучшению структуры полиции. А ты еще какие‑то внутренние войска приплел. Это что за штука?

В этом мире в полиции внутренних войск не было. Даже после мятежа их не организовали. Хватало обычных полицейских сил и армии. И никто не представлял, что за задачи они будут выполнять. Впрочем, и у нас ВВ использовали черт знает как. И зеков охраняли, и в «горячих точках» воевали, и картошку убирали. А когда началась Чечня, их бросили туда. Без техники, без соответствующего вооружения, без отработанной тактики, с неясным задачами…

Я коротко пояснил суть предложения, сделав упор на задачи. Дорич покрутил головой, потрогал подбородок, раздумывая.

– Нет. Сейчас с таким предложением выходить нельзя. Не поймут. Да и политики… Скажут, что создание твоих войск – неприкрытое намерение возобновить войну. А нам, мол, нужен мир.

– Разве у власти сейчас не сторонники активных действий? И президент вроде за жесткие решения?..

Дорич поморщился, но развивать тему не стал.

– Пока рано. Нужно время, чтобы пробить этот вопрос через Государственный Совет и сенат. А там не только друзья.

Друзья – это Авьялин и его блок. Все вместе они – единая партийная группа, активно идущая к власти. Их вождь – президент Радомилов. Пост главы страны они взяли, теперь надо взять остальные рычаги. А противников еще слишком много.

Нетрудно понять, что и Дорич – сторонник блока, состоявшего в основном из членов Национальной партии Ругии. И его назначение на пост регионального комиссара – один из многих ходов по перехвату власти. Дорич в обойме единомышленников.

И помощь мне – этап в становлении нового чиновника. Дорич имеет нюх на людей, он продвинул меня выше. Мои идеи относительно нового подразделения – лишний балл в копилку комиссара. Если мне будет сопутствовать успех, получит дополнительные плюсы Дорич, а значит, и его партия.

Несложная логика, если понять суть происходящего. Все как и в средневековом Аберене, только на пару порядков выше. Политика, интриги, власть.

Пусть так и будет. Дорич использует меня, я использую его. Мне нужно переждать время до открытия Ворот и нужна возможность дойти до них. Имея под рукой обученную роту, это сделать легче. К тому же мое нынешнее положение позволяет быть в относительной безопасности и не ждать внезапного нападения со стороны хозяев Ворот.

– Что намерен делать дальше? – вдруг спросил Дорич.

– Отдохну, проведу разбор полетов, продолжу подготовку взвода. И буду собирать данные для следующего выхода.

– Какие данные?

– Разведданные о боевиках. Места базирования, главари, состав и вооружение, маршруты движения, перевалочные пункты, частоты радиостанций, характер работы. Я не могу ставить засады на пустом месте. А устраивать подвижные засады пока нельзя. Можно налететь на большой отряд.

– Что за подвижная засада? Впрочем, – оборвал себя комиссар, – это не важно. Я попробую помочь. Свяжусь с госбезопасностью. У них агентуры в Зоне больше. Каков план действий?

– Сначала будем работать поблизости от Валдана. Если все пойдет нормально – начнем осваивать новые территории. Но только когда будет решение о создании роты.

Комиссар перемотал кассету, включил снова. На экране возникли горящие машины, трупы боевиков, крупным планом – черты лица одного бандита. Потом общий план. Дорич задумчиво смотрел на телевизор.

– Я переговорю с Авьялиным. После всего, что произошло, у него некий карт‑бланш от президента и сената. Думаю, твою идею протолкнут через Управление.

– Как дела у сенатора? – спросил я. – Писали, что были аресты и в Управлении, и в госбезопасности. Кого‑то в комиссии прихватили…

– Да. Расследование ведут генеральная прокуратура и ДНБ. Они пашут днем и ночью.

– Могут напахать и в штабе армейской группировки на полуострове.

– Почему?

– Помните, я говорил о взрыве вертолета сенатора? Взрывчатку заложили не боевики. Они вообще к вертолету не подходили. Только разогнали охрану. Мину подсунули гораздо раньше. Или на армейском аэродроме в Мегаре, или еще раньше, на столичном аэродроме. Мину активизировали после посадки сенатора в Валдане.

– А зачем тогда весь штурм? Могли взорвать вертолет в полете?

– Я думаю, сенатора сперва хотели взять живым. А когда, поняли, что захват провален, пошли на штурм горотдела и даже подвезли «клест». Кто‑то из организаторов нападения просчитал возможность ухода сенатора и подстраховал боевиков.

Дорич остановил просмотр, подошел ко мне.

– Это твоя догадка?

– Да.

«Я и так засветил себя выше крыши, так что теперь поздно молчать. Наоборот, надо показать, на что способен. Иметь таких покровителей – обеспечить высокий уровень безопасности и жизни. А это полдела. Дорич не дурак, колоть меня относительно источников знаний не станет. Даже если считает внедренным агентом…»

– Хорошо. У сенатора возникла подобная мысль, но мы решили, что это ошибка. – Кто мы, комиссар, естественно, не уточнил. – Возможно, ты прав.

– А кроме того, вспомните, как неохотно увеличивали штат сотрудников полиции. На весь город две роты и два взвода МОП. Едва‑едва дали добро на создание ОБР. И все время задерживали прибытие помощи. Отговорки сплошные. Мол, сил достаточно и не надо накалять ситуацию, тревожить боевиков.

Дорич досадливо махнул рукой.

– И так ясно. Сейчас идет разбирательство. Думаю, на свет вытащат столько дерьма, что мы утонем. Ладно, не будем об этом. Делай свое дело. Не лезь на рожон, будь острожен. Здесь обстановка сложная, легко попасть на крючок. Я думаю, мы в Валдане нашли далеко не всех, кто работает на противника. У разведок Америки, Магриба и Ламакеи еще есть люди.

– Да…

«Если бы ты знал, кто еще заинтересован в моей поимке, точно бы покой потерял. Но ты нормальный человек, комиссар, и в пришельцев не веришь. Ты мыслишь трезво. А пришелец тебе никогда не скажет о том, что он не от мира сего. Ему бы уйти поскорее. Ему надо домой…»

Небольшой искусственный пруд в центре приусадебного двора был наполнен чистой проточной водой. Лучи солнца пронзали его насквозь до самого дна, где плавали зеркальные карпы. На песчаном дне, сплошь усеянном полосатыми камешками, отражались тени рыб и людей, медленно ходивших по берегу.

– Последствия провала мы пока не ощутили в полной мере. Помимо раскрытых агентов и явок, мы потеряли всю инфраструктуру разведки. Более чем уверен, что и вы потеряли своих людей.

– Судя по всему, имеет смысл говорить о полной потере контроля над Валданом. Ругия в спешном порядке направила туда усиленную группировку полиции, как оперсостав, так и военизированные подразделения. При такой опеке организовать новую сеть агентов и осведомителей в обозримые сроки нереально. А самое главное – основная цель нападения не достигнута. «Монах» жив, комиссия продолжает работу, и ее результаты скоро лягут на стол президенту. Как отреагирует Радомилов, думаю, понятно.

Два собеседника неторопливо фланировали вдоль пруда, доходя до декоративного кустарника, и поворачивали обратно, к беседке. Оба одеты в светло‑серые брюки отличного покроя и легкие белые рубашки с короткими рукавами. Прически, выражения лиц, жесты, речь обоих были похожи, как могут быть похожи два автомобиля, выпущенные на одном заводе.

Однако собеседники не были братьями, даже не работали в одной организации. Но по роду занятий оба занимали приблизительно одни и те же должности, а значит, стиль поведения и манера разговора могли походить друг на друга.

Первый собеседник представлял Государственную Службу Безопасности Ламакеи, второй – Центральное Разведывательное Управление США. И хотя беседа шла на равных и напоминала разговор двух приятелей, сотрудник ЦРУ доминировал. Он разъяснял, доводил, указывал, а его визави больше слушал и вставлял предложения, по своей сути походившие на оправдания и извинения.

– Мы ухлопали на организацию этого дела массу времени и денег. Оторвали от работы лучших специалистов, задействовали каналы информации настолько важные, что потеря любого из них может привести к серьезным последствиям. У вас на руках было все: место и время операции, положение объекта, состав сопровождающей группы. У вас была самая оперативная информация о целях передвижения и сроках приезда вплоть до расписания дня и часа отдыха. Более того, вы до последнего момента получали уточнения из первых рук. И все же «Монах» ушел. Несмотря на задействованных вами специалистов из элитного отряда. Как вы утверждали, им никто не может противостоять. Плюс три сотни опытных, тертых боевиков. Вы отдаете себе отчет, что теперь может произойти?

Сотрудник ГСБ молча смотрел на проплывающих под ногами карпов. Отчет он отдавал. Он знал, что рано или поздно ему придется стоять здесь, на территории консульства США в Магрибе, и выслушивать отповедь коллеги из‑за океана. Потому что именно его контора финансировала их Службу и помогала организовывать работу в Зоне. Было неприятно, что ему выговаривают, как мальчишке, но противоречить и оправдывать себя не имело смысла.

– Ругия готовит свой план действий в Зоне и на всем полуострове. Какой план? Что он предусматривает? Насколько далеко готов пойти Радомилов? Почему он начал с Валдана? Ни на один из этих вопросов мы теперь не найдем ответа. Потому что потеряли источники информации…

Представитель ЦРУ преувеличивал масштабы катастрофы. Он не работал сам с агентурой в верхних эшелонах власти Ругии, но знал, что таковая есть и недавние события не выбили ее полностью. Но младшему коллеге не стоит об этом знать. Пусть почувствует вину. Поймет, что старшие товарищи недовольны работой. Полезно на будущее.

Видя, что собеседник молчит, представитель ЦРУ перешел от порицания к насущным проблемам.

– Итак, поговорим о дне сегодняшнем. «Монах», чье влияние в Ругии достаточно велико, жив. Это важное лицо и не последняя фигура в нашей игре. Он должен быть выведен из игры обязательно.

– Прямое покушение невозможно?

Американец усмехнулся.

– Если бы! Мы ведь не зря подводили его к поездке в Валдан. Да еще помогли создать целую сенатскую комиссию. Нападение боевиков и случайная гибель – идеальный вариант устранения противника. Меньше вопросов, ссылки на бандитов… А теперь любая царапина на лбу «Монаха» будет расценена как политический заказ. Мы могли прогнозировать действия его сторонников в первом случае, но не можем предусмотреть их шагов, если «Монах» будет убит явно.

Сотрудник Службы слегка наморщил лоб, что‑то прикидывая, потом посмотрел на собеседника. Впервые с начала разговора с его лица сошла угрюмая гримаса.

– Вы как иностранец не знаете некоторых особенностей уклада жизни в Ругии. И некоторых его обычаев, ставших законом. Думаю, мы найдем способ устранить «Монаха», не особо засвечивая «руку Лэнгли».

Американец с интересом взглянул на него.

– Вы полагаете? Я неплохо знаю законы и обычаи Ругии. Что такого существенного я мог упустить?

– Сущий пустяк. Право кровной мести.

– Варварство. Атавизм.

– Именно. Хотя мы называем это общественным укладом и неотъемлемым правом.

Сотрудник ЦРУ пожал плечами. Половина штатов США отменили смертную казнь, а кровная месть в Америке неизвестна. Это Европа избавилась от подобного пережитка только в девятнадцатом веке, а исламский мир до сих пор живет по законам шариата. Исламский мир и Ругия.

– Если подойти к этому делу… творчески, мы поставим сенатора в такое положение, когда он вынужден будет прибегнуть к кровной мести.

– Насколько мне известно, в Ругии сейчас активно дебатируется вопрос о запрете кровной мести. А Европа до сих пор не принимает их в союз как раз из‑за варварского закона.

– Все верно. На этом противоречии мы и попробуем сыграть.

Американец опустил голову, размышляя. Возможно, его собеседник и впрямь знает, как обратить обычаи против «Монаха». Все они – ламакейцы, ругийцы – одно семя. Их образ мышления отличается от образа мышления цивилизованного западного человека. И варварские приемы как раз в ходу.

– Что ж. Попробуйте. Будем считать, что вы осознали, насколько тяжело наше положение, и приложите все силы, чтобы исправить его к лучшему.

«Американец. До последнего слова, до жеста – американец. Все они – американцы, французы, англичане – мнят себя цивилизованными людьми. А с нами общаются как с неотесанными болванами. Снисходят. Сорят деньгами и считают себя пупами земли. Что ж, пусть потешат самолюбие. За свой счет. А когда Ламакея встанет на ноги и надобность в их советах и долларах отпадет, посмотрим, как они заговорят».

– Держите нас в курсе дела. Вы знаете, мы всегда рады помочь вам. Как добрым советом, так и делом.

– Не сомневаюсь. Заранее благодарю за поддержку. Думаю, в скором времени вы получите нужный результат…

В городе стало спокойнее. Намного. Впервые за многие годы пропало напряженно‑обреченное состояние, когда жители боялись вечером выходить на улицу. Два батальона военизированной полиции, специальные отряды на блокпостах, увеличенный штат криминальной полиции смогли вернуть людям уверенность и надежду.

Помимо штатных формирований, была создана народная дружина из добровольцев. Они патрулировали улицы по вечерам и охраняли общественные места. По добросовестности исполнения дружинники соперничали с профессионалами. Первым признаком воцарившегося мира стал приход двух десятков жителей Зоны, в основном женщин и стариков. Они сбежали от боевиков, решив попытать счастья в Валдане…

Перед вторым выходом в Зону я почти сутки просидел перед картой, прикидывая, где и как нанести удар. Поблизости от города оживленных трасс не было, а после недавних событий бандиты обходили окрестности по большой дуге. А рисковать и уходить далеко – опасно. Можно налететь на большой отряд.

Когда поток идей иссяк, я плюнул на все и ткнул пальцем в точку на карте. Мединск. Перевалочная база боевиков, до недавнего времени одно из самых оживленных мест на севере Зоны. Сюда до сих пор приходили бандитские колонны. Вот уж добычи навалом!..

Караджич, когда узнал, куда я навострил лыжи, вытаращил глаза.

– Ты спятил?! Да там этих собак немерено.

– Ну и?..

– Ну и врежут тебе по шее!

– Мы выйдем ночью, к утру займем позиции и будем ждать. Караван в пять‑шесть машин – вполне нам по силам. А потом отойдем. Ты встанешь здесь, в трех километрах. Если что – прикроешь огнем.

– Каким огнем? Тебе эти три километра еще надо пройти.

– Пройду. Бандиты не полезут вдогонку. Им будет не до этого.

Я внезапно замолчал, охваченный новой идеей. Но говорить о ней Радовану не стал. Он и без того недоволен моей наглостью.

– Хорошо, – вздохнул Радован. – Замысел понял. Попробуем. Может, и выйдет.

– Выйдет.

…Вышло. Так, как я и планировал. Но после возвращения Караджич едва не набросился на меня с кулаками.

Мы сели на место в пять утра. Я отправил наблюдателей к Мединску и к лесу. За четыре часа мимо нас прошли несколько небольших колонн к поселку и два в обратную сторону. Подождав еще час, я дал команду брать любой караван, идущий из Мединска. «Любым» оказалась колонна из трех «ХАРАЗов» под охраной четырех джипов. По эмблемам и нашивкам я опознал в них парней Дарика из Стуруна. Судя по посадке кузовов, грузовики были затарены под завязку. Значит, у бандитов есть другие места встреч с поставщиками из Ругии. И видимо, таких мест много. А Авьялин‑то радовался, когда вскрыл только один канал…

Тактика работы прежняя – максимальное поражение с помощью мин и гранатометов и добивание из пулеметов и автоматов. На каждую машину – по три выстрела из РПГ и РПО. Когда на дороге запылали семь факелов, а из огня стали вылетать уцелевшие бандиты, мы открыли ураганный огонь. А сидевшие у дороги перед колонной бойцы отстреливали тех, кто успел залечь с обратной стороны обочины. В течение пяти минут с колонной было покончено. Пока группа досмотра проверяла машины, собирала трофеи и проводила видеосъемку, группа минирования спешно минировала дорогу и подходы к разбитому каравану. А группы огневого поражения занимали новые позиции.

Я решил сделать то, что когда‑то делал спецназ ГРУ в Афганистане, – двойную засаду. На шум боя из Мединска скоро выедет отряд боевиков, чтобы выяснить, что произошло. Когда они станут осматривать место боя, мы накроем их. Риск велик, но зато одним ударом убьем двух зайцев. Узнай об этом Караджич, покрутил бы пальцем у виска и попробовал бы остановить меня. Поэтому я промолчал.

В этом мире спецназ как таковой был в зачаточном состоянии. В военных округах только недавно созданы отдельные роты. Тактика действий, средства и вооружение были в стадии разработки. Основная задача спецназа – обнаружение и уничтожение стартовых позиций баллистических ракет, штабов армий и корпусов.

Ругия не воевала в Афганистане, ее советники почти не работали в Африке, а Вьетнам не дал достаточного опыта работы отрядов специального назначения. Армия вполне обходилась подразделениями глубинной разведки и разведротами и разведбатами полков и дивизий.

…Через полчаса после боя к месту засады на полных парах прилетели пять внедорожников, битком набитых бандитами.

Галдя на всю округу, они попрыгали с машин и окружили чадившие останки машин и трупы убитых. До нас долетели смачные выражения и проклятия, адресованные «ублюдкам из Арзана и Прайды». Боевики без затей объявили виновниками нападения конкурентов.

Закинув оружие за спину, бандиты осматривали тела, пробовали тушить грузовики и ругались на чем свет стоит. Потом кто‑то стронул лежащий в стороне от дороги труп с места.

Взрывная волна отбросила боевика метра на три. Не успело бездыханное тело упасть в траву, как в радиусе тридцати метров из‑под земли вылетели полтора десятка черных прямоугольников и мгновенно исчезли в огне и грохоте разрывов. Сотни небольших стальных шариков пронзали пространство и тела бандитов, стоявших на дороге.

Едва стих гул, из засады ударили автоматы, пулеметы и подствольники. В две машины, из которых не вылезли бандиты, полетели гранаты. Это была бойня. Три десятка боевиков метались на небольшом пятачке дороги, падая рядом со своими приятелями, погибшими до них. Ответная стрельба, открытая тремя самыми прыткими, была тут же подавлена сосредоточенным огнем. Еще несколько гранат успокоили немногих выживших, потом прозвучали одиночные выстрелы, и все стихло.

Затем были две минуты дикого темпа. Осмотр и шмон трупов, сбор трофеев, осмотр трех бесхозных машин. В машины загрузили трофеи, сели сами и рванули в обход дороги по полю к реке. В запасе у нас минут двадцать пять – тридцать. В Мединске Велик думает, что его орлы кого‑то завалили, и не станет беспокоиться. А потом будет поздно.

Радован со своим взводом и броней ждал нас у заброшенного дома на окраине старых посадок. Я вызвал его по радиостанции и предупредил, что мы на машинах. Глаза у парней его взвода стали квадратными. Караджич сдержанно встретил нас, дал команду на выдвижение и всю дорогу сидел молча. И только когда колонна миновала блокпост, он пропустил броню и джипы вперед и отозвал меня в сторону. Мы зашли за деревья, с дороги нас было не видно.

– Ты! Идиот! – Он схватил меня за куртку и встряхнул. – Ты что творишь? Ты спятил?

Его лицо перекосило от ярости. Ноздри дрожали, в глазах плясали искорки. Хватка у него стальная, сжал ткань словно тисками. Освободить куртку не составляло труда, но я стоял смирно.

– Ты что там устроил? Какого хера не ушел сразу? Ты знаешь, что мы решили, будто вас завалили? Мы едва не сорвались с места. Если бы не твой сигнал, взвод пошел бы на Мединск! Кретин!

– Радован! – Я наложил свои руки на его ладони. – Спокойно! Ты оставишь меня без куртки. Спокойно!

Несмотря на нешуточную ярость лейтенанта, в душе я был доволен. Этот парень не предаст. Пойдет на смерть, выручая своих и плевать, сколько врагов.

– Так было задумано.

– А предупредить ты не мог?

– Не мог. Сам не знал. Боевики могли не прийти сразу или прийти большими силами. Был процент случайности.

– Был сдвиг мозгов. У тебя! – Радован отпустил куртку и яростно сплюнул. – Кто так делает? Кто отступает от плана?

Я не успел ответить, глаза Радована полыхнули огнем.

– Или ты заранее планировал двойную засаду?

– Н‑н… да.

Караджич проглотил слова, глубоко вздохнул и уже спокойнее бросил:

– Дать бы тебе по шее… маразматик.

– Хватит. Давай по делу. Засада прошла успешно, уничтожено больше полусотни бандитов, девять машин. Автоматы, пулемет, гранаты, три машины, два НСВ, АГС. Все прошло по плану. Мы сделали свое, вы – свое.

– Угу. Свое. Я хотел вызывать артиллерию, гасить Мединск.

– Поехали.

– Минуту. – Он ухватил меня за рукав. – В следующий раз я пойду с тобой.

– Да?

– Да! Думаю, Дорич возражать не будет.

– При чем тут Дорич? Твой начальник – Плошир.

Радован впервые улыбнулся, показал ровный ряд зубов.

– Не вешай лапшу на уши. Я тоже имел разговор с Доричем. И получил четкий приказ – помогать тебе. И Плошир получил… свой.

Я промолчал. Дорич, как всегда, думал на два шага вперед. Принял во внимание наши с Радованом отношения, понял, что мне потребуется помощь, и отдал распоряжение.

Это радует и огорчает одновременно. Пока мы с ним на одной стороне, все хорошо. Но если придет момент, когда мне нужно будет уходить? Что тогда придумает комиссар?.. Значит, я должен опережать его по крайней мере на шаг.

Октябрь принес долгожданную прохладу и частые осадки. Почти каждую ночь с неба неторопливо накрапывал дождь, утром темно‑серые тучи висели над головами, не спеша покидать небо. Дул резкий ветер, клоня верхушки деревьев и сбивая зонты прохожих.

Температура упала, но даже в самый пасмурный день столбик термометра доходил до 23 градусов. Осень на полуострове была теплее, чем лето в средней полосе Ругии. А зима – как осень в столице.

…После обеда взвод работал на стрельбище. Силами строительной бригады мы подготовили несколько макетов зданий и теперь имели возможность отработать бой в городе и штурм помещения. Силуэты бойцов мелькали в оконных проемах, на крышах, у стен домов. Звучали выстрелы, грохотали гранаты, падали «убитые». Лица из‑за защитных масок различить невозможно, видно только, как стекает пот и темнеет форма на шее и груди.

Тренировка подходила к концу, когда закапал дождь. Я велел заканчивать работу. Бойцы выстроились в одну линию, поскидывали маски и, тяжело дыша, слушали разбор полетов.

– …В принципе все нормально. Подход, заход, осмотр, зачистка. Но долго копаетесь у дверей. И не надо лезть внутрь. Сначала гранаты, потом осмотр из коридора и только потом заход. И то когда от дверей все помещение не видно. Ясно?

– Ясно, – выдохнули парни, вытирая мокрыми рукавами мокрые лица.

– Отлично. Завтра повторим. И с минированием. А сейчас – амуницию снять, в душ, и на базу.

Бойцы пошли к оружейке и раздевалке, на ходу снимая разгрузку, бронежилет, шапки. С тех пор как они прошли базовые курсы, практически на всех занятиях работали только с полной выкладкой. Бег, рукопашка, стрельба, тактика, минирование – все в полной сбруе. Иначе не выдержать темп боя. А я приучал их работать на больших скоростях, чем противник.

В семь вечера я распустил взвод. Кто ушел на квартиры в городе, кто поехал к подругам, кто остался на базе. Я оставил дежурному информацию, где меня искать, и поехал на квартиру. Меня ждал компьютер и ворох информации. Ее надо прочитать, обработать и занести в каталог.

…В полуночном выпуске новостей центрального телевидения проскользнула информация о покушении на родственницу сенатора Авьялина. Молодая девушка подверглась насилию со стороны некоего типа. Его личность не установлена, но известно, что он приезжий. Диктор что‑то сказал о нанесенном оскорблении и о том, что отец потерпевшей хотел самолично поймать негодяя.

Я пропустил новость мимо ушей – такое случается каждый день в разных уголках мира. Меня больше интересовала программа Доры. Ее «Хроника» выходила как раз после новостей. По информированности передача соперничала со сводками полиции.

Дора была в своем репертуаре. Красива, соблазнительна, язвительна. И по‑прежнему ненавидела бандитов.

– …За последние недели в Зоне зафиксированы два случая нападения на караваны. Оба раза и груз, и охрана полностью уничтожены, причем во второй раз погиб и отряд, пришедший на помощь. Как стало известно, караваны принадлежали Исмаилу и Хирургу. Сами боевики обвиняют в произошедшем Грава из Арзана. Правда, среди бандитов ходят неясные слухи о причастности к нападениям подразделений армии Ругии.

Дора сделала небольшую паузу, глянула на листки.

– Мы сделали запрос в штаб группировки войск на полуострове, но там информацию не подтвердили.

«Ну да!.. Даже если они и были причастны, никогда в этом не признались бы… А полицию никто в расчет и не берет. Отлично. – Я довольно потирал руки. – Если сохраним инкогнито хотя бы полгода – боевики начнут бить друг друга».

– А теперь о недавнем нападении на родственницу сенатора Авьялина, – вдруг сказала Дора. – По нашим сведениям, к изнасилованию причастен некий субъект из Зоны.

Я удивленно раскрыл глаза. Что‑то новенькое.

– …Трудно сказать, как мог оказаться боевик в столице Ругии, но наши источники не опровергают данную информацию.

Бред. Зачем боевику столичная девка? Своих мало?

Я отбросил эту мысль, выключил телевизор и добрел до кровати. Неудержимо тянуло в сон.

А утром вместе со сводкой происшествий мне на стол положили несколько газет. На первых страницах фотографии Авьялина и его брата.

«Брат за брата!», «Кто ответит за преступление?», «Станет ли мстить сенатор?», «Призыв к отмене кровной мести – насколько был искренен Авьялин, заявляя, что кровную месть стоит упразднить?..»

Фотография была сделана сразу после возвращения сенатора из Валдана, тогда у него был очень свирепый вид.

Я развернул газету и прочитал передовицу. Ё‑моё! Вчера в пригороде Арланды на сорок восьмом километре шоссе А‑12 был найден убитым брат Авьялина с двумя ножевыми ранениями в области шеи и сердца. Без одежды, с зажатым сотовым телефоном в руках. Как сообщают корреспонденты, Вадим Авьялин незадолго до своей гибели позвонил жене и сказал, что едет на встречу с человеком, который знал, кто изнасиловал его дочь.

Видимо, на месте встречи его поджидала засада. На теле обнаружены следы борьбы, несколько синяков и рваная рана ноги.

Но не эта новость была главная. Везде первым шел вопрос: станет ли сенатор как наиболее близкий родственник мстить убийце? Что будет делать влиятельный чиновник, поставленный перед фактом смерти? Насколько известно, Авьялин не раз предлагал изменить Уголовный кодекс и убрать статью о кровной мести. Мол, это пережиток прошлого и в цивилизованном мире давно ушли от дикого атавизма.

Я отложил газеты и лег на диван, мысленно оценивая прочитанное. Что‑то подозрительно вовремя все произошло. Не успел Авьялин выступить с докладом перед сенатом, едва был принят закон об особом статусе Валдана и Топелена, только‑только Управление получило добро на расширение штата полиции в этих городах, как одно за другим происходят два преступления против родственников сенатора. Если это не происки мятежников и американцев, то не знаю, что и думать…

Весь день взвод провел в спортзале и на стрельбище. Выбросив из головы все проблемы и загадки, я погрузился в особый мир тренировок. Рукопашные схватки, штыковой бой, бой на ножах и пехотных лопатах, отработка встречного боя, засад и налетов, тактические схемы, постановка минных ловушек и снова рукопашные схватки в полном снаряжении, с пудовыми бронежилетами, с разгрузкой, с автоматом за спиной…

Мелькали штыки, со стуком били деревянные клинки ножей о пластины бронежилетов, хрустели суставы и шеи в стальных захватах, шлепали железные шарики о маски, ахали имитационные заряды. Пот пропитал сначала камуфляж, потом перчатки, потом шапки‑ушанки, потом подкладки броников. Стекла масок запотели, и под конец стрельба велась почти вслепую.

Привычные к нагрузкам бойцы в конце занятий хрипели, жадно вбирая в легкие воздух, но упорно лезли вперед, мгновенно уходили от встречного огня условного противника, ловко кидали учебные гранаты, начиненные шариками и прилично бившие по телу.

Под занавес комплексного занятия промокшая амуниция успела подсохнуть и взмокнуть вновь. Когда я дал команду: «Оружие в пирамиды, защиту снять», добрую минуту все стояли на месте, приходя в себя. И только потом медленно потянулись в раздевалки и душевые.

А вечером снова за компьютер: собирать и анализировать информацию, разрабатывать перспективные операции. И искать…

Теперь ко мне приходили сведения обо всех задержанных и просто попавших в поле зрения полиции по всей полосе границы, от Топелена до Магавата. Единая компьютерная сеть – недостижимая мечта милиции у нас – сводила все данные воедино, а я сбрасывал сводки на дискету и перекидывал на свой комп. А потом просматривал их. Фото задержанного, имя, фамилия. Фото, имя, фамилия…

И ни одного знакомого. Противные, отвратные, симпатичные, мрачные, веселые лица. Имена и фамилии, типичные и нетипичные для Ругии. И прегрешения: серьезные, мелочные, особо опасные. Интересно для криминалиста, важно для оперативников и ненужно для меня. Сор, который я вынужден просматривать, потому что до сих пор не могу выбросить из головы эфемерную мысль – они могут быть здесь.

…Я зевнул, прогоняя отупение, взмахнул руками, закрыл файл и стер ненужную теперь информацию.

Огромная кровать прогнулась под моим телом, прохлада простыней приятно ласкала кожу. Я рухнул ничком, чувствуя усталость – и мышечную, и умственную, – и перед тем, как заснуть, подумал, что одному спать уже надоело. Пора искать замену игривой курсантке.

…Через неделю, под конец рабочего дня, ко мне нагрянул Дорич. Он вошел в кабинет, бросил легкий плащ на вешалку, кивнул в ответ на мое растерянное приветствие и сел на диван.

– Садись, не стой столбом. Выпить есть?

Я открыл бар в серванте, там стояли штук пять бутылок – наследие Лабедина. Водка, коньяк, вино, ликер…

– Давай коньяк. – Дорич положил на стол толстую папку, потер руки. – Ну и погодка.

За окном лил дождь и грохотал гром. Тяжелые капли с силой долбили в стекло. Было темно, почти как ночью.

Я налил пятьдесят граммов, подвинул рюмку комиссару. Тот одним махом осушил емкость, глубоко вздохнул. Потер ладонями лицо, посмотрел на меня.

– Что уставился? Не ожидал визита высокого начальства?

– Не ждал…

– Я и сам не ждал. Да вот… приехал.

Вид у него был неважный. Усталое бледное лицо, покрасневшие глаза, на лбу от постоянного напряжения морщины.

Он извлек из папки несколько газет и бросил на стол.

– Не читаешь прессу?

– Когда есть время…

– Ну так почитай. Я отчеркнул нужное.

Видя, что я не спешу брать газеты, повторил:

– Почитай, почитай, я специально привез. Не спеши. Я пока позвоню. У тебя какой городской?

– Синий.

Дорич набрал номер, опустил голову, разглядывая туфли. Взгляд отсутствующий, на скулах ходят желваки. Выбритые до синевы щеки блестят в свете люминесцентных ламп.

– Дежурный? Дорич на связи. Звонки были? Когда?..

Я взял первую газету, пребывая в несколько ошарашенном состоянии. Региональный комиссар привозит командиру взвода газеты! Почитать…

«Боевик делает вызов сенатору! Что ответит Авьялин?». «Вызов по законам кровной мести. Преступник не прячется от кровника». «Авьялину предъявлено обвинение в трусости. Герой недавних событий в Валдане попал в новый переплет…»

И так далее. В семи газетах передовицы посвящены одной теме. Человек, изнасиловавший племянницу сенатора и убивший его брата, сделал открытый вызов Авьялину. Он предлагает лично отомстить за смерть родича. И назначает место встречи – на границе Ругии и Зоны, в маленькой заброшенной деревушке, где, кроме сгнившего сруба колодца и крохотного сада, ничего не уцелело. Даже печи.

– Ну, как… – положил трубку Дорич, – новости?

– Бред.

– И причем на нескольких языках.

– Точно.

Две последние газеты были импортными: английская и американская. В них ситуация с вызовом на бой была преподнесена под соусом варварского атавизма, который до сих пор действует в цивилизованной стране. Только помимо сетований о несовершенстве закона в Ругии исподволь проходит одна мысль – а как себя поведет Авьялин? Как мужчина или как политик?

– Это что, розыгрыш? Какой вызов? Как это чмо передало материал в газеты? И как об этом так быстро узнали за бугром?

– Техника. В Интернете была размещена статья и вызов. А в газеты позвонили.

Я отложил кипу газет, вопросительно посмотрел на комиссара. Цель его визита так и не была ясна. Дорич вновь сел в кресло, побарабанил пальцами по столу. Перевел взгляд на компьютер.

– Что настукиваешь?

– Данные о Зоне.

– Решил продолжить вояжи?

– Думаю полностью перейти на работу в Зоне. Здесь, за спинами полиции, мне делать нечего.

– Да, я видел… Ладно, это все присказки. А теперь о деле. Ситуация такая: этот отморозок, по нашим сведениям, из банды Грава. Как оказался в столице и как ушел – вопрос отдельный. Главное не в этом. Сенатор попал в ловушку. Закон кровной мести – право каждого гражданина страны. Общественное мнение на стороне обычая. Если сенатор будет действовать как чиновник и государственный деятель – он может потерять сторонников и голоса избирателей. Образ сильного твердого политика, патриота, может рухнуть в один момент. А если сенатор сдуру полезет в Зону – его прихлопнут. Все дело – и работа здесь, и продвижение многих законопроектов – встанет. Авьялин – катализатор многих процессов. Он ставленник президента, а в чем‑то и его напарник. Так что выпад против него – удар по имиджу Радомилова.

Дорич вздохнул, скрестил руки на животе.

– Там, на Западе, это четко просчитали.

– Думаете, заварушка – их рук дело?

– Как минимум они консультировали и спонсировали. Как максимум – работала их агентура.

– И что будет делать сенатор? Поедет на границу?

Дорич взглянул на меня, как на умалишенного. Насмешливо сказал:

– Даже если он и потеряет на пять минут рассудок, ему не позволят творить глупости.

– А что госбезопасность? Да и Управление…

– Ничего. Проводить полномасштабную операцию нет смысла, в деревне никого не найдем, уйдут до облавы.

– Пошлите «Волод», они сработают.

В этом мире аналогом наших «Альфы» и «Вымпела» была бригада «Волод» Управления специальных операций, состоящая из четырех отрядов. Два отряда специализировались на антитеррористических операциях: освобождение заложников на всех видах транспорта и на объектах. Два других выполняли задачи за пределами страны в качестве диверсионно‑разведывательных подразделений. Уровень их подготовки был довольно высок, несколько неудачных попыток захвата заложников доказали всем, что с «Володом» шутить нельзя. А когда в одной азиатской стране фанатики захватили посольство Ругии, спецы третьего отряда разметали боевиков в пух и прах. Ругия строго наказывала всех, кто смел напасть на ее граждан за пределами страны.

– Может быть. Но… они не знают обстановки здесь. Никто из «Волода» никогда не был в Зоне. Им нужно время на подготовку операции.

– А армейский спецназ?

– Не потянут… И тоже никогда не были здесь.

Я понял, куда клонил Дорич, но не мог сообразить, почему он хочет доверить дело какому‑то взводу полиции, в то время, когда под рукой отлично обученные люди. Не смерти же он нам желает!..

– Артур. Дело настолько… деликатное, что огласка может все испортить. Мы не можем трогать ни «Волод», ни спецназ. Любая переброска сил сюда, к Зоне, будет тут же зафиксирована агентурой врага. Под подозрением в работе на США и Ламакею не только чиновники, но и должностные лица Управления и Департамента. На аэродромах Мегара и Девянска есть соглядатаи мятежников и боевиков. Их вычислили, но в связи с последними событиями не стали трогать. Если спецы начнут работу… там поймут, что готовится операция. Тогда все старания насмарку. История с сенатором будет раздута до максимальных размеров. Его политической карьере может прийти конец. И поверь, это будет конец не только одного человека.

«Это полный звиздец! И шанс! Если мы сработаем как надо, у меня появится карт‑бланш на любые действия. Но…»

Калейдоскоп идей, догадок, версий завертел в голове цветную карусель. Мозги распухли от перегрузки. «Только бы не ошибиться… только бы не натворить дел…»

– Что надо сделать?

Дорич сидел молча, словно не слышал вопроса. Глаза смотрели в окно. Там, за стеклами, барабанил дождь, сверкала молния, лились с крыш целые потоки мутной воды.

– Нужен этот мудак. Живым и относительно невредимым. Надо перевезти его в столицу. Сенатор лично пустит ему пулю в лоб.

– А суд?

– Изнасилование и убийство! Чего еще?

Ах да! Я и забыл, что не в беспредельной России. Там можно средь бела дня положить десяток людей, ограбить пару банков и спокойно уйти. А купленный суд оправдает за отсутствием улик. Если вообще до суда дойдет.

– Значит, сенатор использует свое право кровной мести шлёпнет пойманного преступника, до которого раньше добралась полиция?

– Да.

Теперь я склонил голову – прикидывал, что надо сделать. Легко сказать – выполню. А как? Это не поход в подпол за картошкой.

– Мне кое‑что необходимо.

– Все, что в наших силах.

Сил у регионального комиссара много, да плюс возможности силовых ведомств. Он и дивизию мне подкинет на усиление, и авиаполк…

– Первое – данные. Карты того района, желательно свежие. Аэрофотосъемка. Наиболее точная информация о боевиках.

– Не вопрос. Кроме карт, можем предоставить фотографии со спутников. – Заметив мой взгляд, Дорич пояснил: – По нашему заказу со вчерашнего дня с орбитальной станции и пяти спутников постоянно ведется съемка нужного района.

– Отлично. Дальше – взвод Караджича в мое распоряжение.

– Хорошо.

– Транспорт – джипы. Новые радиостанции. Бронегруппа. Лучше армейская. Они встанут на границе, будут ждать моей команды. Два звена вертолетов.

– Артиллерия?

– Нет. Для работы им нужна пристрелка, иначе шарахнут не туда. Пока корректировщик даст поправку, пока опять ударят… Может выйти так, что у меня не будет времени ждать второго залпа. А «вертушки» имеют на вооружении новые высокоточные ракеты.

– Что еще?

– Нужны проверенные люди. Ваши люди. Они будут встречать меня на границе вместе с бронегруппой. Если я пойду обратно пешком. А если нет – звено Ми‑8.

– Ясно. Это все?

– Пока да. Сколько у меня времени?

– Двое суток. Столько дал бандит.

– Как хоть его зовут?

– Капрал.

Я окаменел.

«…Смотри. Стол у входа. – Ну. – Дрын, Капрал, Чарик. Люди Грава. – Откуда? – Арзан».

Я помнил разговор с Дижем. И лица названных бандитов помнил. Чарик погиб в Дологоне, Дрына я прибил в Прайде. А Капрал вот где всплыл. Выше среднего роста, плечистый, с короткими волосами. Шрам на шее. Как говорил Диж – Капрал не только кличка, но и звание боевика. Раньше Капрал служил в парашютном полку во французском иностранном легионе. А это значит – подготовка у него на хорошем уровне. Грав и его советники выбрали на роль приманки достойную кандидатуру.

– Ты что? – заметил мое состояние Дорич.

– Так… задумался.

– В общем, в курс дела я тебя ввел. Все необходимое ты получишь. Если что‑то будет нужно еще – скажи. Главное – захватить этого скота.

– Попробуем. Не хочу обещать, но сделаем все, что в наших силах.

Дорич встал. Молча пожал руку и пошел к выходу. Я проводил его и подошел к окну, глядя, как тот садится в машину.

«Не стал обещать наград и почестей. А ведь, по сути дела, я второй раз выручаю его. Значит, он дважды должник. Мог и намекнуть, что вернет долги сполна. Промолчал. К лучшему. Если молчит, значит, точно помнит. Не каждому выпадает шанс дважды оказывать услугу важному чиновнику. Такие, как Дорич, платят с лихвой. И никогда не забывают, кто помогал им…»

Я сел за стол, открыл файл с картой Зоны, нашел место предполагаемой встречи. Обвел кружком и стал прикидывать план действий. Предстояло сунуть голову в пасть зверю. И вытащить кусок мяса. Звери в таких случаях звереют и отгрызают голову отважному психу. А я должен сберечь и себя, и мясо. Непременно…

«Почему он все‑таки не использовал других спецов? Ведь мог… Значит, ему очень нужно, чтобы в столь деликатном и важном деле сработало его подразделение. Чтобы там, на самом верху, знали: региональный комиссар держит руку на пульсе и способен влиять на события так, как ему надо. В противном случае в Зоне уже действовал бы спецназ…»

– Артур, они вышли. Как понял?

– Понял, понял. Всем – готовность!

Я убрал радиостанцию и выбросил из головы посторонние мысли. Через полчаса сюда, на лесную опушку, въедет вереница машин. После чего она должна исчезнуть раз и навсегда. На этом наше задание закончится.

…За последние трое суток произошло много событий. Истерия в прессе достигла апогея. Сенатору промывали косточки все кому не лень. Особенно усердствовала оппозиция, до недавнего времени стоявшая у руля власти. Авьялина обвиняли в равнодушном отношении к родственникам, взывали к его совести и кровному родству. Едко замечали, что видный государственный деятель, возможно, струсил и не хочет отомстить преступнику за убийство брата и поругание племянницы.

Самое интересное, в травлю вступила иностранная пресса. Там это преподносилось как неловкое недоразумение и досадная случайность. Но тоже сенатор был выставлен как человек недостаточной отваги.

Дошло до того, что выступил президент. Он напомнил, что по закону каждый человек имеет право лично наказать преступника или предоставить его поимку правоохранительным органам, а потом привести приговор в исполнение.

Под защиту Авьялина не брал, но накал сбил. На время…

Трижды группы бригады «Волод» выезжали на аэродром, и каждый раз мы отмечали активность неподалеку от места предполагаемой встречи. Кто‑то весьма информированный и влиятельный предупреждал противника о подготовке акции.

Еще несколько раз группы спецназа, усиленные войсковыми подразделениями, выходили к границе. И вновь те, кто ждал сенатора, спешно покидали деревню.

Я хорошо представлял себе, что чувствовали руководители Департамента и Управления: у них под носом работала развернутая сеть агентуры. И не одна.

Все движения «Волода» и спецназа происходили по моей просьбе. Мне надо было вычислить противника и подсчитать его силы.

Мы подошли к месту встречи через сутки после получения приказа. Сначала вдоль границы, потом дали крюк и обошли деревню и встали в трех километрах южнее. Забазировались в лесу, выдвинули группы наблюдения, послали разведку.

Как я и предполагал, деревня была под контролем боевиков. И не только. Среди бандитов мы засекли их иностранных гостей. По повадкам было видно опытных профессионалов.

Капрал был здесь. Ходил гоголем, довольно улыбался и принимал поздравления. Видя его радостную харю, я вдруг подумал, что он мог и не быть в Ругии. Вся работа легла на плечи других людей, а Капрал стал приманкой.

Провести захват сразу было сложно. Лагерь боевики охраняли качественно – ждали визита «гостей». Вышел бы бой с непредсказуемым результатом. И Капрала могли в суматохе боя завалить.

После долгих размышлений решили на деревню не нападать и боевиков отпустить… До опушки леса.

К исходу вторых суток на связь вышел Дорич.

– Когда начнете?

– Когда будет момент.

– У вас нет времени на ожидание… Завтра утром сенатор должен либо вылететь на границу, либо отказаться от мести.

Дорич нервничал и говорил на повышенных тонах. Его задумка шла коту под хвост.

Я выслушал мнение комиссара, а потом изложил свой план. И в конце добавил, что иначе ничего не выйдет.

– Ладно, черт с вами. Рискнем. Но за эти сутки здесь такое начнется…

– Ничего. Перетерпят…

Друзья боевиков (уверен – это парни из спецназа Ламакеи), конечно, имели при себе сканеры и постоянно проверяли эфир, но мы работали в СВЧ‑диапазоне, а автоматика меняла каналы каждые сорок секунд. Засечь переговоры практически невозможно.

Утром третьего дня Авьялин выступил с заявлением, что важные государственные дела не позволяют ему, как мальчишке, бегать за боевиками по Зоне, рискуя погибнуть. И что кровная месть подождет, пока он не будет готов. Вслед за этим на него обрушился поток обвинений и оскорблений. Вплоть до вопля, что такому человеку не место в сенате и он не может принимать важные государственные решения, не имея мужества…

После полудня наблюдение засекло некоторое оживление в лагере, а к вечеру, когда стало ясно, что сенатор не приедет, боевики начали готовить отъезд. А потом уехали два джипа с гостями из Ламакеи. Как только стало очевидно, что бандиты вот‑вот свалят, я передал приказ Радовану:

– Занимайте позиции. Полная готовность.

Караджич сидел в нескольких километрах от нас, держа под контролем единственную дорогу от лагеря к Арзану. Он должен был отсечь любую попытку Грава прийти на помощь боевикам, когда мы начнем.

…Пять джипов катили по лесной дороге, обходя толстые корни вековых деревьев и выбоины. Узкая неровная колея не позволяла развить более‑менее нормальную скорость. А перед поворотом к болоту машины и вовсе поползли.

«Мустанги» плыли метрах в пятидесяти от меня. В бинокль я отлично видел лица бандитов и сразу заметил Капрала. Тот ехал во втором джипе, рядом с водителем. На губах новоявленного героя играла улыбка, глаза были сощурены. Расслабленная поза, сонливое выражение. По сути, дело закончилось полной победой, можно отдохнуть. Впереди ждет немалый куш за участие в спектакле. И неплохие перспективы на будущее.

Боевики были в отличном расположении духа, поэтому расслабились, утратили бдительность, ослабили внимание. Да и кого им бояться здесь, в Зоне, неподалеку от Арзана? Даже у пулеметов в кузовах никто не стоял. А чтобы смотреть за дорогой… Противник повержен без боя, кого ждать?..

Палец вдавил кнопку пээмки, и через миг первый джип взлетел в воздух, сделал кульбит и рухнул на дорогу, загораживая проезд другим. Машину почти разнесло в клочья, а останки исчезли в огне. Едва отзвучал взрыв, по трем последним машинам дружно ударили гранатометы. Под каждой рвануло по четыре выстрела. И тут же на дорогу полетели световые гранаты, выводя из строя всех, кто сидел во втором джипе. Защелкали одиночные выстрелы.

Никаким боем и не пахло – боевики в четырех машинах погибли мгновенно. А в пятом сидели и лежали ослепленные, ничего не соображающие.

– Свен, Ральф, вперед.

Два отделения рванули на дорогу досмотреть и добить боевиков, а я с одним звеном – на захват Капрала.

Бросок из засады, короткие секунды бега, прыжок на дорогу, вперед всех. Не добегая трех шагов, стреляю в водителя – тот лежит лицом на баранке. Рядом прозвучал еще один выстрел – Буен снял боевика в кузове.

Дверца отлетает в сторону. Капрал с закрытыми глазами шарит руками по воздуху. Рывок – крупное тело выскакивает из машины, удар коленом в солнечное сплетение, захват руки, загиб за спину. Подскакивает Вадим, щелкает наручниками на запястьях.

Капрал едва не падает, держим его с двух сторон, толкаем к кустарнику. Вокруг иногда звучат одиночные выстрелы – добивают обожженные полутрупы.

– Влад, принимайте товар. Свен, Ральф – как у вас?

– Норма.

– Уходим. Всем – уходим.

Пока основные силы бегом покидают место засады, группа минирования оставляет сюрпризы любопытным боевикам.

Мы отошли в глубь леса, сменили направление и двинули в сторону границы. Караджич, получив сообщение, снял взвод с дороги, тоже отходит за нами. Если боевики пойдут в погоню, он прикроет нас, отвлечет на себя. Одновременно от границы выходит усиленная маневренная группа при поддержке звена вертолетов. Добычу мы будем защищать до последней капли бандитской крови.

Головной дозор впереди, метрах в тридцати, тыловой – сзади, тоже в тридцати метрах. До границы меньше двух километров, но если у боевиков есть мозги, они должны были посадить здесь группы прикрытия. И не факт, что те ушли.

Но проходит минута, вторая – тишина полная. Никого. Значит, они слиняли?..

– «Град», я «Ветер». Выхожу к месту. Как понял?

– Понял, «Ветер». Жду. У нас тихо.

Маневренная группа вышла на рубеж и держит оборону на участке в полкилометра. В небе слышен гул вертолетов. Когда мы выскочили на открытое место, почти над головами прошли две «двадцатьчетверки». И сразу от длинного кургана к нам рванули несколько бронетранспортеров.

– Радован, где ты?

– Иду сзади и справа. Все тихо. Они ни хрена не поняли! – дал волю чувствам Караджич, нарушая все правила переговоров. – Идиоты!

Когда мы перешли границу и повернули к Мегару, я стянул мешок с головы Капрала. Тот немного пришел в себя и круглыми глазами смотрел по сторонам. Я развернул его к себе лицом и хлопнул по плечу.

– Привет, Капрал. Готов к встрече с кровником?

– …Видел бы ты лица этих господ! Я думал, они лопнут от злости. Особенно когда сенатор выступал на заседании. – Дорич неторопливо прохаживался вдоль стола. Изредка на холеном лице вспыхивала злая усмешка. – Они выдали себя своими рожами.

Регионального комиссара переполняли эмоции, и он не особо их сдерживал. За последние дни Дорич спал не больше пяти часов, работая как проклятый, и вот сегодня наконец смог позволить себе немного расслабиться.

– Мы взяли практически всех. Накрыли разом.

Я кивал, не особо и слушая слегка взволнованную речь. Дорич в своем праве как триумфатор. Вернее, в роли триумфатора выступила вся команда во главе с Авьялиным.

Через семь часов после того, как мы привезли Капрала в Мегар, практически по всей стране прошли многочисленные аресты. Агенты иностранных разведок: купленные чиновники и сотрудники различных ведомств, ответственные лица госбезопасности, Управления, министерства вооруженных сил и прочих учреждений. Среди тех, кого взяли, было несколько важных персон из Государственного Совета и сената.

Кого вычислили давно, кого – после валдайских событий. Кто‑то попал в поле зрения Департамента и Управления, когда произошли события с убийством брата Авьялина.

Говорят, президент, узнав о количестве арестованных, был в шоке. Он и не предполагал, что столько людей работают на противника. Особенно его потрясло, что среди предателей оказались люди из важных сенатских комиссий.

Политическая группировка, одним из лидеров которой был Авьялин, не смогла отказать себе в маленьком спектакле. Аресты в сенате произошли после того, как по телевизору показали сюжет из «Белого Дома» – тюрьмы особого режима, где приводили в исполнение смертные приговоры. Главным героем сюжета стал Капрал. Вернее, его труп.

«…Сегодня в одиннадцать часов утра был приведен в исполнение приговор столичного суда в отношении гражданина Наприна Витольда Ратиборовича, более известного под кличкой Капрал. Напомним, что Наприн был осужден за изнасилование несовершеннолетней Екатерины Авьялиной и убийство Вадима Авьялина. Приговор привел в исполнение брат покойного Герман Авьялин. Способ казни – расстрел…»

Показали труп Капрала. Тот лежал на спине, запрокинув руки за голову. В центре лба аккуратная дырочка, небольшая струйка крови стекла по виску на пол.

Все было сделано по правилам, в аристократическом духе. Пистолет, выстрел, пуля в лоб… По телевизору выглядело именно так. Специалисты поработали…

Капрала сенатор забил ногами. Насмерть. Он гонял его пинками по камере, не давая встать. Переломал все кости, порвал селезенку, опустил почки, разбрызгал яйца. Более‑менее уцелело лицо. Врачи просили. Мол, трудно потом гримировать. Труп обрядили в спортивный костюм, положили в центр камеры и придали пристойный вид. И сняли для телевидения.

А сразу после этого в сенате выступил Авьялин. Негромким, траурным тоном поведал о факте кровной мести, повторил, что является сторонником отмены такого обычая, и напомнил, что в Ругии законы соблюдают. И что это касается всех. Вне зависимости от географического расположения и занимаемой должности преступника. Последние слова произносились уже не траурным тоном, а резким, жестким голосом. И смотрел сенатор в глаза предателям, которых вязали прямо в зале совещания.

Авьялин имел право на небольшой спектакль. После всего, что пережил.

– …Прищемили им хвост, – уловил я последнюю фразу Дорича.

Тот немного остыл, сел напротив и провел платком по лбу.

– Жарко сегодня… Теперь будет проще.

– Не думаю, что вы взяли всех. Особенно здесь, на полуострове. Иначе бы боевики не реагировали так своевременно на действия «Волода» и спецназа.

– Да, – немного подумав, кивнул Дорич. – Мы хоть и почистили приграничные районы, но всех, ясное дело, не выявили. Но с другой стороны, те, кто уцелел, не обладают достаточной информированностью. Иначе бы не гадали, кто поработал в Зоне.

Я скупо усмехнулся.

Вторая по популярности тема в газетах и на телевидении – «Кто захватил Капрала?». Ох и набрехала четвертая власть… «Волод», армейский спецназ, секретные подразделения министерства вооруженных сил – версий хватало. Были и совсем экзотические. Одна европейская газета предположила, что акция – дело рук германской ГСГ‑9. Мол, раз Германия дружит с Ругией, ее канцлер мог помочь и послать своих спецов. Другая газета предположила, что Капрала продали за два миллиона долларов главари Зоны. Третья дошла до того, что Авьялин лично с несколькими друзьями летал на границу и захватил кровника. Даже Дора в своей «Хронике» упомянула о захвате. Не скрывая радости по поводу удачного захвата, она предположила, что здесь замешаны тайные структуры госбезопасности. Какие бы были у нее глаза, если бы она узнала, что акция – дело рук ее давнего знакомого? Кстати о предположениях…

– Кто, кроме вас, знает о моем взводе?

– Я, мой помощник по военизированным формированиям полиции региона и… теперь сенатор.

– Значит, три человека. Отлично. Сенатор будет молчать…

Дорич вопросительно глянул на меня.

– Я не хочу, чтобы о нашем существовании кто‑нибудь знал. Меньше рекламы – выше эффективность работы.

Комиссар задумчиво почесал подбородок.

– Я не стал тебе сразу говорить. – Он глянул на часы. – Хотел подождать пока… и сделать сюрприз. Теперь скоро.

Вид у него был загадочный. Несколько озадаченный таким поворотом, я ждал продолжения, но комиссар молчал.

– Что вы имеете в виду?

– Погоди, сейчас сам увидишь… – Он смолк, повернул голову к двери. – Ага, вроде он…

Дорич подошел к входу и открыл дверь. В этот момент на пороге показался Авьялин. Оба‑на! Вот так сюрприз! Я встал, растерянно переводя взгляд с одного на другого.

– Ну, здравствуй, лейтенант! – Сенатор подошел вплотную и обхватил меня за плечи. – Рад тебя видеть!

– Я тоже… – проговорил я, озадаченный чересчур теплым приемом.

Сейчас Авьялин выглядел совсем иначе, чем в тот момент, когда мы расставались на границе Зоны и Ругии. И иначе, чем во время выступления по телевизору. На лице выражение радости, на губах легкая улыбка. Морщинка над переносицей пропала, из глаз исчезло напряжение.

– Да садись, чего встал. Не на параде.

Он первым сел на диван, жестом пригласил сесть рядом. Дорич устроился на стуле возле стола, довольно глядя на нас.

– Аскольд, где рюмки? Отметим встречу.

Дорич достал из бара бутылку коньяка, три рюмки, тарелку с сахаром и дольками лимона. Развернул обертку шоколада. Наполнил рюмки.

– Ну, давай. За встречу. И за тебя.

– Благодарю…

Я изумленно наблюдал, как сенатор опрокинул в рот пятьдесят граммов, с удовольствием откусил дольку лимона, обваленную в сахаре. Потом тоже выпил. Коньяк у комиссара был отменным. Впрочем, иного тот не пил.

– Хорошо! – Авьялин потер руки, потом снял пиджак, стащил галстук и расстегнул верхние пуговицы рубашки. Глубоко вдохнул. – Уф‑ф… По такой жаре в пиджаке – мучение. Жаль на заседания у президента иначе не ходят.

– В чем же дело? – дернул краем губ Дорич. – Подай записку с предложением пересмотреть правила этикета. Будете заседать в футболках.

– Хорошая идея. К этому все и идет. Радомилов хочет упростить правила. Разумеется, для узкого круга лиц.

Видимо, на моем лице отразились все мысли о происходящем, потому что сенатор вдруг фыркнул, хлопнул меня по плечу.

– Не напрягайся! Сейчас неформальная встреча и нет надобности вставать по стойке «смирно». Мы с Аскольдом давно знаем друг друга. А ты… – Авьялин согнал улыбку с лица, построжал. – Ты, Артур, дважды вытаскивал меня из переделок. И теперь я дважды твой должник. А я не привык не отдавать долги.

Насколько я понимаю, такие слова из уст сенатора означают одно – теперь я имею такую «крышу», что никто здесь меня не тронет. И не помешает.

– Так что любая твоя просьба, любое дело…

Только скажи. Сказать нужно. То, что и положено говорить в подобных ситуациях.

– Господин сенатор, я благодарен вам за столь высокую оценку, но поверьте, вряд ли уместно говорить о чем‑либо. Я рад, что ваши проблемы были разрешены, и еще больше рад, что смог немного поспособствовать этому. Можете рассчитывать на меня и впредь.

«До тех пор, пока не заработают Ворота», – это я уже добавил про себя.

По глазам Дорича понял, что сказал верно и к месту. Сенатор сам наполнил мне рюмку, легонько ударил по ней своей.

– Тогда давайте за то, что отличает настоящих мужчин, – за истинную дружбу!

«Аминь, – опрокинул я рюмку одним махом. – Принятие в команду состоялось. Теперь у меня мощная поддержка и новые обязанности. Думаю, они не будут особо обременительными. Скорее всего по специальности…»

– А теперь о тебе. – Авьялин достал записную книжку в дорогой кожаной обложке с золотой инкрустацией. – Твое предложение… создание роты для работы в Зоне. Я читал твой доклад, но сейчас в нескольких словах: основная идея.

– Основная идея – бить боевиков. На их территории. Для этого нужно отдельное подразделение, специально обученное. Ну и снабжение, обеспечение. Перенеся войну на их территорию, мы скуем силы боевиков и ослабим давление на границу. А затем сможем очистить территорию Зоны. Если официально, задача роты – ведение разведывательно‑диверсионных действий на территории Зоны.

– Так. Структуру роты ты расписал, задачи сформулировал. Расчет потребных сил и средств провел. Сколько тебе нужно времени, чтобы сформировать роту и обучить?

– Полгода. Личный состав есть. Это мой взвод, практически обученный, и взвод МОП лейтенанта Караджича. Он уже участвовал в нескольких операциях. Плюс пять‑шесть новичков. Я их отберу сам.

Сенатор помолчал, что‑то прикидывая в уме, задумчиво произнес:

– Полгода многовато.

И переглянулся с Доричем.

Ага! В дело вступила большая политика. Скоро выборы в сенат. Двадцать пять регионов Ругии будут выбирать новых представителей. Авьялину нужны дополнительные козыри. Видимо, его противники еще сильны и могут серьезно осложнить ему дело.

– Минимальный срок подготовки – четыре месяца. Я дам основные курсы, а остальное доучат в ходе работы. Но будут нужны опытные преподаватели по некоторым дисциплинам.

– Хорошо. С этим проблем, не будет. Еще?

– Нужна база. Желательно неподалеку от Мегара. Полигон, стрельбище, тиры, спортзалы, аудитории. Транспорт, матбаза.

– Почему не Валдан?

– Он слишком близко к Зоне. Необходимо хорошо защищенное место. А в Валдане может быть перевалочный пункт. Да. В Валдане обязательно должен быть взвод ОБР.

– Почему? – спросил Дорич.

– Маскировка. Нельзя, чтобы кто‑то сопоставил исчезновение ОБР и активность в Зоне. Мы и так засвечены.

– То есть?

– Вы считаете, что у боевиков нет мозгов? Или что их нет у специалистов из Ламакеи и Америки? Они уже сопоставили тактические приемы при операциях у Мединска и у той деревни. И должны понять, что и там, и там поработала одна группа.

– С этим проблем не будет. – Авьялин что‑то отметил у себя в книжке. – Что ты говорил об оружии?

– Я составил список всего вооружения и лично буду принимать его.

– Что‑то особенное заказал?

– Ничего особенного. Я исходил из задач, поставленных перед ротой, и той тактики действий, которую мы будем применять. И уже под них определял арсенал.

Сенатор кивнул, сделал пометку в книжке, захлопнул ее и убрал в карман пиджака.

– На днях в центральном аппарате Управления будет рассмотрен вопрос о создании отдельного подразделения. Кстати, какое название у него будет?

– Никакого. Просто отдельная рота военизированной полиции. Номер такой‑то… Никаких звучных наименований, броских названий.

– Ну‑ну… Значит, будет принято решение о создании полицейской роты номер N. С завтрашнего дня можешь начинать формирование. Региональный комиссар даст необходимые распоряжения. А теперь другой вопрос.

Он сделал паузу, внимательно посмотрел на меня и холодно‑нейтральным голосом спросил:

– Откуда ты приехал в Ругию? Чем занимался раньше?

«Амба!.. Второй раз на те же грабли. С разбегу».

Они проверили мое досье в полиции, выяснили подробности вояжа из Прайды и задали себе естественный вопрос: кто он такой? Ибо не бывает рабочих и водителей с такими знаниями и навыками. И если я не засланный казачок Ламакеи или кого еще, то кто тогда?

Допустим, то, что я играю на их стороне, стало ясно после недавних событий. А дальше? Чего ожидать от незнакомца? Что у него в мыслях? Не являются ли мои действия попыткой глубокого внедрения агента в структуры УОП для дальнейшей работы? Тогда понятна активность по уничтожению боевиков. Те – разменная монета, мелочь по сравнению с выполнением глобальной задачи. А если это не так, то опять же прежний вопрос – кто ты, Артур?

Да, здесь вариант Аберена не прокатит. Там я мог выхватить меч и прорубить дорогу к Воротам. И никакая погоня не достанет. Здесь я не уйду дальше дверей Управления. Думай…

«Он мой должник. Вопрос о роте решен. На меня у них виды. Будь это у нас, я бы никогда не поверил политику на слово. В России понятие „должен“ работает до первого удобного момента, а потом его с легкостью забывают. Но здесь… Здесь некоторые понятия о чести и верности слову еще сохранились. Немного. Чуть‑чуть. Хватит, чтобы поставить на них копейку. Это цена моей жизни…»

– Господин сенатор, до приезда в Ругию я работал водителем в Зоне. До этого рос и учился в Ламакее. Я не сотрудник иностранной разведки. А подробности… позвольте о них умолчать. Я не враг ни вам, ни стране! Все, что в моих силах, сделаю, не подведу вас. – Я выдержал пристальный взгляд сенатора. – Это правда!

Авьялин поиграл желваками, глянул на Дорича, медленно произнес:

– Я верю тебе, Артур. Хотя бы потому, что хочу верить. И у меня нет ни единой причины считать иначе. Как и у комиссара. И ты верно понял суть вопроса, а значит, мы не ошиблись в тебе. Сохрани свое прошлое в секрете, это не так важно. Важно, чтобы ты понял: на тебя делают ставку. Серьезную. И доверяют дело, которое может оказать большое влияние на политику страны на полуострове… и не только. Ты, наверное, понял, что будешь под нашим контролем?.. Отлично! Тогда считаем, что разговор закончен. Добавлю одно: если когда‑нибудь захочешь выложить мне или комиссару что‑то о своем прошлом – расскажи. Возможно, то, о чем ты предпочел умолчать, будет не столь… страшным.

Сенатор встал, протянул руку, сильно сжал мою ладонь и повторил:

– Помни – я твой должник. Успеха!

– Благодарю, господин сенатор.

Авьялин попрощался с Доричем и вышел из кабинета. Когда шаги за дверью стихли, комиссар подошел ко мне.

– Ну как, не передумал?

– Нет.

– Я так и знал. Тогда действуй… ротный.

 

Глава 2

ДАРОМ ТОЛЬКО СМЕРТЬ

…Неровные дорожки от капель дождя легли на стекла бинокля, враз сделав все предметы расплывчатыми, нечеткими, словно в тумане. Я вытащил из кармана платок и тщательно вытер линзы. Немного откинул капюшон и глянул на небо.

Темно‑серые тучи висели над самыми макушками деревьев, изливая потоки воды. Судя по всему, дождь перешел в обложной и не скоро перестанет. Значит, наше сидение здесь бесполезно. Панко в такую погоду своих в дорогу не погонит. Побережет технику и людей. Наше сидение здесь теряет смысл. А жаль, столько времени потратили…

Сзади зашуршала трава, едва слышно скрипнул ботинок. Тихий шепот с трудом перекрыл грохот дождя.

– Восемнадцать двадцать. Они должны были пройти час назад…

Я оторвал глаза от окуляров, повернул голову. Влад, закутанный в плащ‑палатку, как в кокон, лежал рядом, глядя на дорогу. С козырька капюшона на руку лила струйка воды, но он не обращал на нее внимания, всецело поглощенный наблюдением.

– Дорогу развезло, у брода месиво, не подъехать. Панко об этом знает, не поедет.

– У него вездеходы.

– У него могут быть хоть танки. Но он не поедет. Не рискнет.

– Думаешь, боится погоды?

– Думаю, боится нас.

Голос взводного был совершенно серьезен. Я стряхнул со лба каплю, поправил капюшон и вновь поднял бинокль.

– Ждем сигнала от Радована. Если до того никто не поедет – уходим.

Не ответив, Влад отполз назад.

Миновал еще час. Дождь все лил и лил, тучи плыли по небу, еще больше прижимаясь к земле. Ветер окреп и стал клонить кроны деревьев вниз. Странная погода для середины лета. В прошлом году в это время стояла адская жара. Сейчас тоже жарко, только сыро и ветрено. Сейчас…

…Когда тринадцать месяцев назад я принимал решение пойти в полицию, дабы быть в относительной безопасности и неподалеку от Ворот, то и не предполагал, чем обернется эта идея. Вместо обычного, пусть и несколько опасного сидения в Валдане я получил полную волнений, тревог и каждодневного риска жизнь на грани смерти.

А ко всем прочим прелестям взвалил на себя непосильную ношу – жизни пятидесяти четырех человек роты. Пятьдесят пятым был я сам, ее командир. Я, который не прослужил в армии ни одного дня и успешно косил от службы в стенах радиоакадемии, в добровольном порядке взвалил на себя непосильную ношу.

После четырехмесячной подготовки мы начали действовать. Сперва неподалеку от границы, потом постепенно расширяя сферу влияния. Начали трепать и бить бандитов.

Рота «закрыла» шесть колонн и бандитских групп, прежде чем боевики забили тревогу. Тогда мы на время сменили район и вновь оседлали дороги и трассы. И совершили несколько налетов на перевалочные базы боевиков.

В Зоне заговорили о некой группе, уничтожающей всех подряд. Сначала свалили все на Ролку, Грава и их сообщников. Когда погибла группа из Арзана, свалили все на Эрика. А потом, по мере гибели бандитов, по очереди обвиняли то Виконта, то Ушастика, то ламакейскую разведку. Кто‑то пустил слух, что работает спецназ Ругии.

Пресса пошумела, обсуждая новую версию, и забыла о ней. Зато вспомнила о госбезопасности, потом о полиции. Тут же на одном из сайтов Интернета начали принимать ставки на то, кто действует в Зоне. Ломали голову не только в Ламакее, Ругии и Зоне, но и на Западе. А на прошлой неделе по Зоне пошел слух, что это – дело рук оборотней. И теперь нас стали называть «свора оборотней».

Узнав об этом, я развел руками. Оборотнем меня уже называли в Аберене. И вот в другом мире история повторилась. Судьба…

…Через полчаса, когда дождь немного стих и облака чуть поредели, на связь вышел Радован.

– «Ромб», я «Угол‑один». Дело закрыто, отходим.

– Понял, «Угол», – ответил я. Глянул на часы. Радован поспел вовремя. – «Угол‑два», «Угол‑три» – уходим.

Через десять минут, когда с дороги была снята мина и уничтожены следы нашего пребывания, два взвода растворились в лесу. Сегодня мы уходили без результата. Главарь «шерифов» из Нудука Панко так и не поехал на встречу с Виконтом. Теперь его надо ловить либо на подступах к Нудуку, либо неподалеку от Названска. Иных путей доставки грузов у Панко нет.

…Вот так! Новая проблема – бандиты стали избегать дорог на севере Зоны и больше не катаются с ветерком по широким грунтовкам днем и ночью. Почуяв, что здесь пахнет жареным, главари начали проявлять осторожность.

Чтобы устроить засаду, мы теперь уходили в глубь Зоны на пятьдесят – шестьдесят километров. А это уже проблема. Мало прийти на место и закрыть колонну, надо еще спокойно отойти. Другая проблема – боевики стали менять график выездов. То едут раньше, чем хотели, то позже. А в результате мы бесполезно просиживали в засаде час‑полтора и несолоно хлебавши топали домой. Надо что‑то делать. Но что? И как?

Об этом мы говорили на следующее утро после возвращения. Два выхода вхолостую – повод поломать головы.

– …Облом, – констатировал Радован. – Второй день без толку ходим. Ни Панко, ни Ствола. Информаторы пургу гонят.

– Сейчас обстановка меняется каждый час. Бандиты тоже не дураки, шастать по дорогам севера последнее время для них стало опасно. Только в редких случаях и под большой охраной, – вставил Влад.

– Значит, тактика засад себя исчерпала, – подал голос Ральф. – От Нудука до Арзана теперь мертвая зона. То ли боевики, напуганные постоянными засадами, начали обходить трассы стороной, то ли нашлись советники, подсказали, что надо оставить накатанные дороги. В любом случае надо менять принцип действий. И как можно скорее.

Все трое посмотрели на меня.

– Завтра запрошу Управление на предмет информации, – сказал я. – К ним должна прийти сводка за неделю и от своих источников, и из госбезопасности. А там решим. Но упускать Панко нельзя. Да и со Стволом надо кончать.

– А не поможем ли мы Граву? – задумчиво произнес Ральф. – После гибели Канна в Арзане два хозяина. Уберем одного – Грав возьмет город под себя. У Ствола помощник хлипкий. Соображает хорошо, но банду в руках не удержит. И у Грава будет почти пятьсот человек под ружьем. Даже Эрика и Ролку переплюнет.

– Ничего. И его достанем. Арзан от границы в двадцати километрах. Все равно Грава пора убирать. Слишком близко. Если они с Эриком найдут общий язык – на границе будет ад кромешный. Почти тысяча боевиков!

– И как их бить?

Я пожал плечами.

– Придумаем. Возможно, понадобится помощь армейских подразделений. Но это после. А пока… Если завтра не поступят данные по Панко и Стволу, устроим подвижную засаду.

Раньше я запрещал их организовывать, так как дороги кишели боевиками и мы могли встретить большие силы противника. Теперь же, когда бандиты стали осторожнее и прежние схемы не срабатывали, можно было попробовать.

– Подвижная… – протянул Влад. – Надо подумать.

– Надо, – подтвердил я. – Сегодня и начнем. Вы пока поломайте головы, а мне еще в комиссариат ехать…

– Поломаем, – вздохнул Радован. – Что же еще делать…

Верно. Последние месяцы мы только и делали, что просиживали над картами и сводками, готовя операцию, ползали по Зоне, проводя разведку, и наносили короткие и точные удары, «закрывая» очередную группу боевиков. А в остальное время тренировались и отдыхали. Это стало для нас настолько привычным, что иного мы себе не представляли и о прежних временах вспоминали с долей удивления – неужели было?

…Подвижная засада – изобретение времен Великой Отечественной. Советские партизаны не раз использовали этот прием, когда вели охоту за языком. Позднее, в Афганистане, спецназ взял на вооружение тактическую уловку и громил караваны душманов. Основное отличие от стандартной засады – группа не сидит на месте, а едет по дороге на своем транспорте. И когда навстречу выруливает противник – его бьют. Главная опасность – налететь на слишком большой отряд. Тут важно первыми обнаружить врага и подготовить встречу.

Из Валдана мы вышли затемно, проскочили брод у леса и пошли вдоль трассы, по полю. К шести утра надо было выйти на исходный рубеж – цепочку холмов неподалеку от Мединска. Отсюда хорошо просматривалась развилка дорог. Место довольно оживленное и спокойное. Сюда мы еще не заходили, так что боевики не пуганные. А ездят часто. Пути из Сетижа, Тисты, Нудука, Мединска. По ним боевики доставляют грузы с юга. Ставить здесь засаду хлопотно – место открытое, могут обнаружить. А севернее, у леса, теперь тихо. Бандиты поняли, что туда лучше не лезть.

…Они выскочили на нас из‑за крайнего холма гряды, рядом с мостом. За секунду до этого с первого «мустанга» Асмунд подал сигнал – «цель». Трижды пропищал тоновый вызов радиостанции. Мы только миновали ближний к дороге холм, и места, чтобы спрятаться, поблизости не было. Выход один – бить в лоб, с ходу.

Я только и успел скомандовать водителю «ХАРАЗа», чтобы встал у обочины, когда первый бандитский «маног» возник метрах в ста пятидесяти перед нами.

– Их семеро! – проорал в радиостанции голос Ральфа. Оба наши «мустанга» слетели с дороги в поле, беря трассу с двух сторон в клещи. Боевиков внезапная встреча насторожила. «Маног» проскочил метров сорок и встал, за ним вылетел второй джип. А следом крытый «котон». Понимая, что сейчас нас разоблачат и уйдет преимущество внезапности, я скомандовал:

– Огонь!

Установленная в кузове грузовика спарка – НСВ и АГС – ударила по первой машине. Тут же «мустанг» Асмунда врезал из своего пулемета по «котону», а потом и по второму джипу. А машина Ральфа рванула дальше, на перехват.

Боевики такого не ожидали. И среагировать не успели. «Маног» слетел с дороги, пару раз сделал сальто, роняя людей, и влип капотом в кочку. По второй машине прошла очередь пулемета, водитель попробовал вывернуть руль, но тут в передок ударил выстрел РПГ.

Из‑за холма донеслись выстрелы пулемета и разрывы гранат. Там в одиночку воевал Ральф.

– Асмунд, давай вперед, помоги им!

Его джип уже спешил к крайнему холму, на ходу поливая из пулемета невидимые нам машины.

– Всеволод, эти три – твои! – крикнул я командиру звена Товаку.

Те уже были на земле, работая по уцелевшим боевикам.

– Мирон – вперед, к холму! – Это водителю.

«ХАРАЗ» взревел и покатил вперед. Я пересел ближе к правому борту, наблюдая за дорогой. За спиной Тихон и Алан спешно устанавливали новую «улитку» на АГС.

В колонне боевиков шли три грузовика и четыре машины охраны. Три первых мы «приняли», а с остальными сцепился Ральф.

Прямо перед нами, метрах в сорока, горел бандитский «мустанг». За ним на обочине стоял «союр». Второй «союр» и четвертая машина охраны не успели миновать мост через Сталаш и теперь спешно уходили к заброшенному хутору на той стороне реки. Преследовать их не имело смысла.

Машина Ральфа стояла на самом берегу и обстреливала убегавших боевиков. До них уже было около полутора километров, и с каждой секундой расстояние росло, но НСВ все изрыгал короткие очереди.

Асмунд тем временем досматривал захваченный «союр».

Я глянул на часы. С начала боя прошло не более трех минут. Внезапное нападение настолько ошеломило бандитов, что они толком и не стреляли. Только с ушедшего джипа пару раз простучали очереди.

– Ральф, хватит патроны переводить. В темпе досматриваем трофеи, минируем и уходим. Потери есть?

– Есть, – почти сразу ответил Ральф. Его джип уже отъехал от берега и шел к нам. – Казимир потерял фонарик. Выпал из разгрузки…

Осмотр захваченного занял пять минут. В «союре» нашли пять килограммов героина и с полсотни одноразовых гранатометов. Остальное место занимали коробки с запчастями к машинам. РПГ и наркотики перегрузили в «ХАРАЗ», остальное заминировали вместе с машиной.

Ральф, лично осматривавший трупы, заявил:

– Люди Хирурга.

– Странный путь они выбрали. В Тисту удобнее идти через Кахов…

Ральф пожал плечами.

– Что в «котоне»?

– Несколько канистр, лекарства, одежда.

– Нужное к нам. Пора сваливать.

Я вновь глянул на часы и уже полез в кабину грузовика, когда запищала радиостанция.

– «Ромб», я «Угол‑2». «Закрыли» «шнурок». Идем обратно.

– Отлично, понял тебя. Все чисто?

– Да… – Голос Влада странно звенел. – Все в порядке. Взяли трофеи. И «мясо».

– Хорошо. До встречи.

Владу тоже подфартило. Он оседлал трассу в семи километрах западнее нас. Как раз тот путь, по которому удобнее было идти встреченному нами каравану.

Радован со своим взводом ждал нас неподалеку от крохотного озера, в рощице. Заодно наблюдал за трассой Сетиж – Мединск.

Первым на место встречи пришел Влад, потом мы. Командир второго взвода выглядел довольным и растерянным одновременно. И не успел я задать вопрос, как он выдал:

– Мы завалили Исмаила!

– ?..

Влад кивнул на «мустанг», стоявший неподалеку.

– Труп там. Это он. Точно.

– Ну‑ка пошли. – Я первым двинул в ту сторону, сгорая от любопытства. Неужели прихватили главаря «шерифов» из Сетижа?

В кузове джипа, под пулеметной турелью, лежало прикрытое брезентом тело. Видны зеленые кроссовки и пропитанная кровью штанина джинсов.

– Открой, – приказал я.

Торм – заместитель Влада – сдернул брезент. Повернул голову трупа в мою сторону. И резким движением разорвал серую футболку на груди.

Да, это был Исмаил. Я узнал его по фотографиям и по наколке на левой стороне груди – арабская вязь, сура из Корана. Исмаил был родом из Магриба, до того, как возглавить банду, ходил в помощниках у прежнего главаря.

– Они вышли от хутора. Мы только оседлали брод, как смотрим – катят. Пять джипов, никакого груза. МОНку успели поставить на берегу. Как только первая тачка перешла на нашу сторону – подорвали. А потом остальные. – Влад не отрывал взгляда от убитого. – Этот в третьей машине ехал. Успел, гад, спрыгнуть с двумя охранниками. Их Иштван перехватил. А Исмаила завалил Никита. Прямо в лоб.

Я кивнул. Лоб Исмаила и впрямь был украшен небольшим входным отверстием. Тонкая струйка крови стекла на висок, засохла. А затылок разворочен, брезент снизу сильно пропитан кровью. Никита молодец – хороший снайпер.

– Трофеев никаких, пулеметы покорежены, машины разбиты. Мы прихватили пару автоматов, все сфотографировали, Исмаила в машину – и деру.

– Верно. Значит, они с парнями из Тисты шли, а у хутора покатили в разные стороны. Но зачем боевики Латамира лезли на этот берег? Тиста в другой стороне.

Я глянул на Влада, тот пожал плечами.

– Лады. Труп с собой. В путь. Надо успеть до полудня. После обеда армейцы будут готовить трассу под караван. Нечего светить наши милые хари.

Оставив на потом все догадки относительно странного появления людей Латамира здесь, я сосредоточился на главном – на возвращении. Пока мы не в Мегаре – любые рассуждения подождут. Обратный путь из Зоны ничуть не проще пути в нее. Если бы погибшие на обратном пути могли говорить – они бы подтвердили…

…Докладывая на следующий день Доричу о гибели Исмаила, я рассчитывал преподнести ему сюрприз. Но вышло, что настоящий сюрприз преподнес он.

– На, читай. – Он подтолкнул ко мне синюю папку.

Там лежал один лист. Я прочел, глянул на Дорича и прочел снова.

«По достоверным данным, вчера вечером в Нудук был доставлен труп главаря „шерифов“ Панко. Как стало известно, смерть Панко наступила в результате пулевого ранения в спину. Источник сообщил, что группа боевиков, которую возглавлял Панко, шла от Стуруна вместе с другим главарем – Исмаилом. Неподалеку от хутора Калюжный группы разделились и пошли по своим маршрутам.

Обе группы были перехвачены неизвестными и практически полностью уничтожены. Сумевшие уйти боевики из группы Исмаила рассказали, что нападение было совершено неизвестным отрядом, двигавшимся навстречу.

Также в ходе боя был тяжело ранен и позже скончался помощник главаря «дорожников» Латамира из Тисты. Тот ехал по делам в Нудук.

У боевиков отмечено подавленное настроение. Мысль о мести никто не высказывал…»

Я отложил лист и почесал затылок. Выходит, вчера мы перевыполнили план. И едва не упустили Панко. Он, видимо, был в удравшем джипе. Шальная пуля отправила главаря на тот свет.

– Откуда сведения?

Дорич спрятал папку в ящик стола.

– Ребята из Департамента подкинули. У них кто‑то сидит в Нудуке, вот и гонит информацию. А ты не знал?

– Откуда? От нас с Ральфом ушли джип и грузовик. Асмунд все стрелял вдогонку. Видать, не зря…

– Молодец! Одним ударом двух главарей. До этого вам завалить главаря не удавалось!

– Не везло.

– Зато сейчас…

Комиссар достал узкую длинную бутылку черного стекла с яркой наклейкой. По традиции, он пил только коньяк.

– Знаю, не употребляешь, но ради такого случая…

Две крохотные рюмки граммов на двадцать каждая негромко тренькнули при легком ударе друг о друга. Я единым махом опрокинул коньяк в рот, почувствовал привкус шоколада и жжение в горле.

– Боевики теперь станут осторожнее.

– Уже. Они и так к границе не подходят. Даже дороги другие выбирают.

– Тебе виднее. – Комиссар протянул руку. – Парней береги…

– Куда больше? И так осторожничаем свыше всякой меры.

– И все же… Лишний раз рисковать не стоит.

Я вопросительно глянул на комиссара, удивляясь столь явно выраженной заботе о нас, но промолчал. Что на него нашло?..

Слова Дорича я вспомнил через день, когда у меня в кабинете раздался звонок.

– Да.

– Артур, это Свен. Радована ранили.

– Что? – Я невольно привстал. – Как ранили? Постой, ты где?

– Сейчас у Бранки. Лейтенанта отвезли в госпиталь. Идет операция…

– Стоп! – По другому телефону я вызвал Влада. – Влад, взвод к выезду! Свен! Слышишь?

– Да.

– Госпиталь под охрану. Чтоб ни одна муха…

– Уже сделано.

Я бросил трубку и побежал вниз, чувствуя, как холод сковывает сердце и перебивает дыхание. Ранили моего друга…

Караджич утром со своим взводом усвистал в Валдан. Хотел оттуда выйти в Зону, проверить дорогу на Мединск и сделать закладку в тайнике. Такие тайники мы оборудовали в Зоне из расчета три тайника на сто квадратных километров. Боеприпасы, продукты, кое‑что из снаряжения… Чтобы не ходить по трое‑четверо суток с сорока – пятьюдесятью килограммами за плечами и не сдохнуть раньше времени. Имея такие схроны под рукой, мы могли работать в автономном режиме до недели.

После обеда Караджич вышел на связь, доложил, что дорогу проверил, она пуста. Запасы схрона пополнил, оборудовал НП на опушке леса. Я ждал его возвращения в Мегар к ночи. И вот…

Два джипа проскочили десять километров по дороге до Валдана за десять минут. «Мустанг» затормозил у входа в госпиталь. Тавр первым вылез из машины, цепко огляделся.

– Наши здесь.

Рядом с лестницей стоял «мустанг» Свена, на ступеньках сидели бойцы.

– Тавр, вызови Влада. Пусть едут сюда. – Я глянул на часы. – Через двадцать минут жду доклада.

Влад со второй частью взвода выехал чуть позже и должен вот‑вот подъехать к нам.

– Встреть его здесь. А я пошел.

Перепрыгивая через три ступеньки, я взлетел по лестнице и рванул дверь на себя. В холле меня ждал Свен.

– Где он?

– В операционной. Почти час…

– Показывай…

Свен пошел впереди, ведя меня на второй этаж и дальше по широкому коридору. Мимо сновали медсестры, врачи в белых халатах и больные в светло‑зеленых костюмах. Кого‑то везли на каталке, сестра бежала рядом, держа на весу капельницу.

– Посторонитесь, посторонитесь…

Два дюжих санитара волокли каталку к раскрытым дверям операционной.

– А нам куда?

– Дальше. Там вторая операционная. Но туда не пустят.

– Куда его?

– В руку и бок. Осколками… Рука – мелочь, царапина. А бок…

У дверей второй операционной дежурили два бойца из звена Свена. Бритый гигант Ингвар с неизменным пулеметом на ремне и Борис – среднего роста мускулистый парень, самбист, чемпион страны. Увидев меня, они встали.

– Операция идет…

– Как найти какого‑нибудь доктора?

– Дежурный врач внизу.

– Борис, сходи вызови.

– Дав вон сестра – дежурит по этажу. Ее попрошу.

– Давай.

Чувствуя, что еще трясет от пережитого, я отошел к окну и попробовал унять дыхание. Положил руку на подоконник и увидел, что пальцы подрагивают. Радован!..

Дежурный врач пришел через пять минут. Окинул нас строгим взглядом, недовольно покосился на пулемет.

– Зачем охрана? Здесь и так полно полиции, никто не пройдет.

– Доктор, скажите, что с ним? Как состояние?

Врач кашлянул, глянул на мои погоны.

– А вы кто?

– Я его командир.

– Понятно… Ваш подчиненный ранен. Осколок рассек брюшные мышцы и засел под левым легким. К счастью, важные органы не задеты. Но раневой канал проходит очень близко от почки. Сейчас вытаскивают осколок…

– А рука?

– Там ничего страшного. Осколок сорвал кожу и расслоил мышцу предплечья. Заживет за неделю. Извините, я должен идти. Думаю, через полчаса операция закончится.

– Благодарю, доктор, – сказал я и, когда доктор отошел, повернулся к Свену. – Как все произошло? Почему допустили?

– Да случайно налетели, – досадливо поморщился Свен. – Уже и в город въехали… а потом Радован решил осмотреть место у реки. Помнишь, где купались?..

– Дальше.

– Он взял звенья Гната и Буена. Пошли на одной машине. «Мустанг‑бриз», она побольше… Подъехали к блокпосту, встали метрах в ста. А тут из кустов с другой стороны реки гранатометы шарахнули. Один выстрел в блокпост, один у шлагбаума и один у машины. Радован стоял за бортом, его сразу снесло. И тут же пулеметы заработали. Буен говорит, они сразу оттащили Радована и Гната…

– И Гнат?

– Да его легко, – махнул рукой Свен. – Лоб оцарапало осколком, кожу сорвало. Кровь хлещет, а раны и нет… Перевязали, а здесь прижгли и вкололи укол.

– Дальше.

– Мы ответили, с блокпоста АГС ударили. Тут же вызвали помощь. Боевики поначалу рванули к нам, но мы им хорошо врезали. Буен двинул в обход по оврагу, прижал их к кромке реки. Парни с блокпоста в себя пришли, помогли огнем. Боевики улизнули, но троих оставили на берегу. А одного Буен прихватил.

– Как прихватил? Живым?

– Да. Он на базе ОБР.

– Так чего ты молчал?

– Да я… – растерянно развел руки Свен.

– Э‑эх!.. Что надо говорить при докладе?

Свен сокрушенно вздохнул – вылетело из головы.

– А почему так поздно сообщили мне?

– Пока бой, пока раненых отвезли в госпиталь… Я тут же организовал преследование по параллельной дороге, хотел перехватить их на месте сбора, но они махнули сразу в Мединск. А там на окраине машин семь стояло…

Я взглянул на Свена. Молодец, сержант. Сработал четко и вовремя. Получив информацию о нападении, тут же сориентировался, отдал приказ отправить раненых, организовал погоню, чтобы подготовить засаду.

В свое время на занятиях я объяснял бойцам принцип засады «по следам». Когда противника, совершившего налет, можно взять, если быстро провести маневр. Параллельным курсом послать группу вдогонку, с тем чтобы она в удобном месте встретила отходящего противника. По сути – это видоизмененный вариант охвата. Свен молоток – среагировал и оценил обстановку быстро. Не зря он – заместитель Радована.

Скрипнула дверь, из операционной гурьбой вышли врачи. Лица усталые, глаза красные, но вид уверенный, я бы сказал – довольный.

– Вы оперировали? – заступил я дорогу первому.

– Я хирург, – откликнулся второй, длинный сухощавый мужчина лет сорока. – В чем дело? Вы из полиции?

– Да. Мы хотим знать, как прошла операция?

– Нормально прошла. Ваш товарищ в рубашке родился. Пройди осколок выше или ниже – порвал бы легкое или почку. А так – ничего особенного. Даже крови мало потерял. Видимо, быстро первую помощь оказали. Хорошо у вас бойцы подготовлены. А то местные не знают, где пульс щупать…

– Когда он встанет на ноги?

– Ого! Вы хватили! – Врач насмешливо надул щеки. – Ему теперь покой и уход нужен. Недели две пролежит, а потом режим. Покой, отдых, питание…

– Его можно перевозить?

– Зачем? У нас хорошие условия. И не таких выхаживали.

Я не сомневался в этом, достаточно посмотреть на обстановку в госпитале, на персонал, на порядок. Но там, на материке, как ни крути, условия получше. И потом… там Ругия. А здесь – Зона.

– Я отправлю его в Ругию.

– Как хотите, – пожал плечами врач. – Но только завтра.

– А к нему можно?

– Ну нет, – решительно заявил доктор. – Сейчас он спит, потом будет отходить от наркоза. Давайте завтра. А сейчас извините. Мне надо подышать свежим воздухом. Замаялся, знаете…

– Да, конечно. – Я отступил в сторону. – Благодарю, доктор!

– Не стоит, молодой человек.

Когда мы вышли на улицу, я постоял минуту на лестнице, дыша во всю грудь и успокаивая нервы. Потом вспомнил слова Свена и скомандовал:

– Поехали к пленному. Потолкуем…

Владу, уже приехавшему к госпиталю, приказал:

– Ждите нас на выезде из города. Здесь все нормально.

– Как Радован?

– Жив. Завтра перевезем в Мегар. Подготовьте там все.

– Есть.

…После того как мы переехали в Мегар и начали создавать роту, в Валдане собрали новый взвод ОБР. Он был ориентирован на работу в самом городе и выступал в роли группы усиления при нападении боевиков.

Сейчас база пустовала, кроме охраны – никого. Мы сразу проехали во двор. Там в небольшом строении и сидел пленник.

В бою его подранили – левая штанина брюк пропитана кровью, прямо поверх нее наложена повязка. При захвате боевика слегка обработали. На скуле припухлость, нос в крови, бровь рассечена.

Перехватив мой взгляд, Свен чуть виновато пожал плечами.

– Удрать хотел.

Я встал над пленником, разглядывая его и давя в себе неуемную ярость. Хотелось разорвать его пополам, разметать на куски. В госпитале под капельницей лежит Караджич. Эти твари посмели напасть на моих бойцов!

Видимо, на моем лице было такое выражение, что боевик испуганно вжал голову в плечи. Но глаза смотрели зло, с ненавистью.

– Мне нужно кое‑что узнать. Скажешь – оставлю жизнь. Нет, – я вытащил нож, – начну отрезать по кусочку, начиная с ноги. А ты будешь жрать. Когда дойду до хрена – все равно заговоришь, но тогда я смогу только тебя добить, чтобы не мучился. Понял?

Боевик нехотя кивнул и сильнее вжал голову в плечи.

– Кто организовал нападение на блокпост?

– Латамир.

– Зачем?

– Он объявил месть за убитого брата.

– За кого?

– За брата. Помощник Латамира – его сводный брат. В Зоне все на ушах – погибли Панко и Исмаил. Такой шухер! Все засели по базам и носу на север не кажут. Думают, что в Зоне работает спецназ армии.

– А Латамир решил отомстить? Храбрец. Почему напали на этот блокпост?

– Он стоит на отшибе. И потом, мы заметили «мустанг» и бойцов в камуфляже. У полиции камуфляж серый, только армейцы и эти… мобильные полицаи таскают обычный. Ну и решили ударить по ним.

Боевик скривил губы, сплюнул кровь и попробовал вытереть подбородок о воротник футболки.

«Решили… Радована туда еще понесло! Значит, Латамир. Молодой, горячий… Захотел заработать авторитет! Сука! Будет тебе авторитет…»

– А теперь – четко и подробно. Где сейчас Латамир, сколько у него людей? И что он будет делать в ближайшем будущем?

Боевик мигнул, неуверенно пробормотал:

– Но я не знаю…

Я наклонился, зажал его волосы в кулаке и вскинул голову.

– Хочешь жить – вспомнишь!

«Мы звереем, господа, – сказал как‑то Сергей после очередной нашей „командировки“, когда мы проходили курс релаксации в бане, приводя себя в порядок. – Мы звереем. Это факт…»

Спорить с ним никто не стал – раз говорит, значит, верно. Но и воспринимать подобные слова всерьез мы не могли. И не хотели. Потому что не верили. Потому что считали, что ничего такого с нами не происходит, что наши чувства, мысли остаются неизменными. Что прошлые дела проходят для нас бесследно. Мы были молоды, полны сил и энергии и на всякие «психологические подначки» не обращали внимания.

Сергей наше отношение видел, понимал, что говорить на эту тему не имеет смысла. Но все же закончил:

– Если мы не сумеем вовремя остановиться, прекратить наши походы, то рискуем окончательно спятить на синдроме «постоянной войны».

Волей случая «командировки» закончились сами собой, и мы не успели испытать непередаваемых ощущений этого синдрома. Хотя слова запомнили. Сергей зря никогда ничего не скажет.

Его предупреждение я в полной мере осознал уже здесь. Когда почувствовал, как мой мозг буквально пропитывается ненасытной жаждой крови.

«Убивать! Убивать все, что может угрожать мне. Пусть даже гипотетически. Уничтожать любое сопротивление, кто бы его ни оказывал».

Это было как наваждение. Как помутнение рассудка. Я отлично осознавал, что мысль о тотальном уничтожении изначально неверна, но поделать с собой ничего не мог. Правда, хватало сил держать под контролем свои поступки, но чем дальше, тем больше я понимал – если пустить дело на самотек, можно стать маньяком‑убийцей.

Только сейчас я сообразил, почему в древние времена воинам‑берсеркам зачастую запрещали жить вместе с остальными. А иногда и изгоняли из селений. Потому что, зацикленный на единственной мысли об уничтожении, он становился опасен для своих же.

Мой путь в обоих мирах усеян трупами. Да, все они так или иначе угрожали моей жизни. Да, посторонних я не трогал. Но все же! Не слишком ли много? Почему мой путь по дороге бытия идет там, где правит свой бал смерть? Ведь если я постоянно вынужден защищать свою жизнь, то, возможно, просто шагаю не той тропой?

Сколько людей проходили свой путь мирно, спокойно, никогда никого не убивая и не калеча! Сколько людей в жизни не видели настоящего оружия, крови, разрушений… А может, именно их путь правильный? Может, он ведет к той единственной цели, ради которой мы и появляемся на белый свет?

Наверное, и мне стоит попробовать что‑то изменить в себе, в своем характере, чтобы свернуть с дороги смерти на путь благополучия и мира. Стать нормальным человеком…

Тяжелые мысли бередили мою далеко не безгрешную душу. Нерадостные. Успокаивало только одно. Раз я осознаю свое «неправильное» состояние, раз могу объективно его оценивать, значит, пока не спятил, еще способен контролировать себя.

Вероятно, в скором времени я и попробую предпринять что‑то, чтобы изменить ситуацию и выйти из замкнутого круга. Вполне возможно. Но только не сейчас. Не сейчас…

…Противно скрипела дверь полуразрушенного нужника во дворе соседнего дома. Порывы ветра отбрасывали ее назад, били о стену, а потом с размаху швыряли обратно.

Ржавая петля визжала как недорезанная свинья, вызывая дрожь и мурашки на спине.

Часы показывал половину четвертого утра, когда ожила радиостанция.

– Готов‑один.

Я поднес к глазам бинокль ночного видения, еще раз оглядев ближние дома и дворы. Никакого движения, ничего подозрительного.

– Готов‑два, – прошел второй доклад. И чуть позже: – Готов‑три.

Бинокль ходил справа налево и обратно. Машины у домов, сруб колодца, одинокая фигура часового, клюющего носом на ступеньках веранды. И ни единой души на улице. Банда Латамира дрыхла без задних ног. Все сорок два человека.

…Всю неделю после ранения Радована мы пахали, как негры в забое. Влад и Ральф по очереди выходили в Зону на разведку, засекая передвижения боевиков Латамира и выясняя его местоположение. Составили перечень мест, где тот бывал чаще всего. Выяснили численность банды, ее вооружение и технику.

По каналам разведки ГРУ и ДНБ выяснили все вероятные поездки Латамира по Зоне. Получили спутниковые фотоснимки Тисты и перевалочных баз банды – Дорич помог, организовал по своим каналам. Наконец, когда собрали сведения, вышли в тот район и провели доразведку.

Восемь дней Латамир метался по Зоне, словно убегал от преследования. После налета на блокпост он стал популярен, но ушел подальше от границы. Не хотел угодить под ответный удар. Используя момент, заключал сделки, успел попасть на обложку одного магрибского журнала и завербовать с десяток волонтеров в банду. На девятые сутки пошел обратно. Видимо, посчитал, что самое страшное позади. Но в Тисту не спешил, на ночь встал в заброшенном селе, неподалеку от огромного лесного массива «Камилрвский».

Когда я об этом узнал, глубоко вздохнул и потер руки. Латамир сам пришел к нам в лапы! Здесь, вдали от главных сил боевиков, мы его возьмем без шума и суеты.

Сзади тихо зашелестела трава, крупное тело легло рядом. Я не стал поворачивать голову – и так знал, кто это.

– Все готово. Тихо. Можем начинать в любой момент.

– Знаю. Через минуту стартуем.

Свен ладонью стряхнул со лба капли росы, поднял свой бинокль. В свете луны отсюда, с окраины огорода, были видны соседние дома и узкая улочка. Через дорогу, в большом доме с сорванными ставнями и сломанными ступеньками на крыльце, горел свет. Там спал Латамир и там же ходил часовой.

Я еще раз взглянул на часы – три сорок. Дважды нажал тангетку радиостанции и после паузы еще дважды. Сигнал.

– Свен, пошли…

Тот отдал приказ по радиостанции командирам звеньев, и над землей слева и справа от нас приподнялись неясные силуэты. Взводы Ральфа и Свена с двух сторон начали осторожное движение вперед, к домам. Их задача – по возможности тихо проникнуть внутрь и вырезать спящих боевиков. Если тихо не выйдет – бить из огнестрельного оружия. Взвод Влада держал под контролем околицу села с обеих сторон, подготовив засады на путях вероятного появления противника. И еще контролировал единственно возможный путь отхода бандитов из села. Если кто‑то и уйдет – налетит на засаду у леса.

Бойцы осторожно поползли вперед, забирая ближе к домам. Впереди пара снайперов с ВСС, за ними штурмовые группы и группы захвата. Поодаль – группы прикрытия.

Поваленный плетень едва не падал на землю, задевая траву. Я перешагнул его, присел за углом сарая, осмотрел улицу и на корточках пошел к дому. Рядом скользили два размытых лоскутным камуфляжем силуэта. Артем и Оттар – снайперы. Луна хоть и освещала землю, но всякая мелочь вроде камешков, веток и сучков не видна. Я едва ли не на ощупь полз по тропинке, опасаясь сломать какой‑нибудь сучок. Хорошо хоть сильный ветер скрывал шум. Да и часовой, едва таскавший ноги от крыльца к углу дома, вряд ли обращал внимание на незначительный шорох. Он у себя в Зоне. Чего дрожать?

Дома, в которых отдыхали боевики, мы вычислили давно. Восемь старых хат с проваленными крышами, поросшими мхом стенами, покореженными крыльцами. В самом большом и сохранившемся лучше других спал Латамир под охраной двух бугаев.

Оттар тронул меня за плечо, показал вперед. Я отполз назад, давая место снайперу. Тот лег, выставил свою винтовку, украшенную ночным оптическим прицелом, поймал в прицел часового, замер. До цели метров сто – для ВСС нормально.

Сухо кашлянул выстрел. Я в бинокль видел, как дернулась его голова, а от затылка отлетело что‑то бесформенное, разбрызгивая черные капли. Боевик взмахнул руками и рухнул в траву.

Два щелчка тангеткой, и замершие было группы сноровисто преодолели последние метры до ближних домов.

…Под ногами скрипнула ступенька, доска прогнулась, удерживая тяжелый вес. Дверь нараспашку, тонкий луч фонарика пляшет по полу, отыскивая вход в комнату. Вторая дверь, высокий порог спальни, старый диван, на котором лежит крупное тело. В нос бьет запах грязных носков, пота и оружейной смазки. В дальнем углу комнаты на порванных матрацах еще два боевика. Спят полуодетыми, кроссовки скинуты, оружие на стульях и столе.

За спиной едва слышное дыхание – Димид и Арнольд входят в комнату, у одного в руках нож, у второго ПСС. Я ткнул пальцем в занавеску – за ней вторая спальня, там тоже боевики. Парни скользят по стене к занавеске, а на их место встает Богуш.

Дальше просто – тряпку на лицо спящему, ножом в шею, провернуть клинок и вытащить так, чтобы не забрызгать себя кровью. На цыпочках ко второму, повторить операцию.

Этот в агонии бьет рукой по боку товарища. Товарищ недовольно пыхтит, выползая из сна, но глаза еще закрыты. За занавеской слышен тихий звук выстрела – кто‑то из боевиков проснулся, и Арнольд пристрелил его.

Все, дело сделано. Мы так же тихо выходим в коридор. Здесь нас ждет Свен. Он скрещивает руки перед собой – дом чист – и показывает на пальцах – два. На кухне спали двое. Да наших пять, итого семь.

– Следующий, – тихо говорю я и первым выхожу на крыльцо.

Второй дом уже зачищен, у входа смутная фигура бойца, смотрит в сторону центра села. Мы почти бегом миновали забор и вышли к другому дому. Перед крыльцом джип, на широком диване у входа спящий красавец с внушительным животом и длинной кучерявой бородой. Он неожиданно быстро просыпается, непонимающе пялит глаза на две фигуры и тянет руку к автомату, висящему на спинке стула.

Щелчок выстрела, боевик запрокидывает голову и падает обратно. По ступенькам уже шуршат подошвы ботинок. Три бойца проскочили мимо нас с Оттаром и исчезли в дверях.

Мигает зеленая лампочка вызова радиостанции. Я жму тангетку.

– Три дома на северной стороне зачищены, – доложил Ральф.

– Как обстановка?

– Тихо. Кое‑кто проснулся, но ненадолго.

– Понял. Мы идем к главарю. Прикройте со своей стороны.

Бойцы успели пройти еще один дом, теперь впереди только два. Я подозвал Свена.

– Я с двумя звеньями к Латамиру. Ты – к соседям.

– Хорошо… – Он исчезает за углом амбара.

У крупного особняка с просторной мансардой и огромной верандой стоит джип Латамира. Мы миновали его и подошли к веранде. Дверь внезапно открылась, на пороге возникла гигантская фигура боевика. Судя по всему, это личный телохранитель главаря – Юрген. Он удивленно выпятил глаза и неуверенно спросил:

– Мешик, ты что ли?..

– Я. Выпить есть?

– А? – не понял Юрген.

Пока он соображал, что значит ночной визит, я успел преодолеть три шага до боевика и выбросить вперед руку с ножом. Лезвие вошло в горло почти наполовину. Я тут же нанес второй удар, под сердце, ухватил левой рукой за шею и всадил клинок в печень. Боевик напрягся, вздрогнул всем телом и начал оседать. Пробитое горло сипело, руки судорожно сжали грудь.

Я осторожно опустил труп на пол и пошел дальше. Следом Димид с бойцами.

…Главарь спал в просторной комнате на хорошей кровати. Одежда висела на спинке стула, кобура с пистолетом – на маленьком столике, кепка с сетчатым козырьком‑эмблемой рядом.

В противоположном углу комнаты на диване – второй телохранитель. Этот в одежде, автомат под рукой, только разгрузка снята.

Я уже свободно вошел в дверь, встал у изголовья. Включил фонарик. Тонкий, но сильный луч ударил в глаза Латамиру. Тот недовольно сморщил нос, повернул голову в сторону.

Димид прошел к телохранителю, тот спал более чутко, приподнял голову, рука машинально ухватила автомат.

– Кто?..

Пули ударили в грудь, разрывая одежду, бандит захрипел, попробовал сесть, но еще два выстрела отбросили его на спинку.

Я толкнул Латамира в ногу. Тот наконец раскрыл глаза, заслонил их рукой, спасая от яркого света.

– В чем дело? Ты кто?

– Вставай, Латамир. Гость в дом – бог в дом.

Главарь сел, бросил взгляд на телохранителя, тот сполз на пол, пятная кровью доски и материал обивки Дивана.

– Берите его, – кивнул я Димиду. – И на улицу.

– Кто ты такой?

Димид и Богуш схватили Латамира, отвесили ему пару тумаков, чтобы был послушным, связали за спиной руки и подняли. Главарь сдавленно прошипел:

– Вы трупы! Вы знаете, на кого руку подняли? Да вас живыми зароют!

С улицы вдруг ударил автомат. Два одиночных выстрела нарушили тишину. Я напряг слух, ожидая продолжения, но никто не стрелял.

– На улицу, – скомандовал я и достал радиостанцию – «угол‑три», это у вас?

– Да, – с небольшой заминкой ответил Ральф.

– Что произошло?

– Да так… потом. Все под контролем. Все отработано.

– «Угол‑один», как у тебя?

– Норма, – подал голос Свен. – Зачищены все дома.

– «Угол‑два»?

– Тихо. Дороги пусты, – вышел на связь Влад.

Я убрал радиостанцию, потер ладони друг о друга и глубоко вздохнул. Полдела сделано…

На улице стремительно светлело. Силуэты людей стали четче, проступили очертания деревьев на другом конце села.

У ветхой изгороди меня ждали Ральф и Свен.

– Как обстановка?

– Норма. Сорок один труп.

– А что за стрельба? – спросил я Ральфа. Тот досадливо махнул рукой.

– Да один крендель… приспичило ему, засел на толчке. А на выходе налетел на наших. И ствол с собой прихватил… ну Тихон его и подстрелил.

– Подстрелил… – передразнил я лейтенанта. – Прощелкали нужник. Почему не осмотрели?

– Дак развалюха…

– Ладно. – Я глянул на часы. – Пора. Где Латамир?

– На пустырь увели. Ругается…

– Хрен с ним. Все, начинаем действо!

Свен кивнул, достал внушительного вида тесак и подошел к трупу Юргена. Пинком перевернул на живот, сноровисто отделил голову от тела, вытер лезвие о штанину убитого. Зажал в кулаке отлетевшую в сторону голову и повернулся ко мне.

– Заканчивайте тут.

Я пошел к пустырю, на ходу закидывая автомат за спину. Мне нужны свободные руки.

По селу из дома в дом сновали бойцы с обнаженными клинками тесаков и пехотными лопатами в руках. В дверях они появлялись уже с трофеями – отрубленными головами боевиков.

Латамира трясло. То ли не отошел от сна, то ли замерз на свежем воздухе. Или душа ушла в пятки и отплясывала гопака. Он был босиком, ступни исчезли в невысокой упругой траве, усыпанной жемчужинами росы. Глаза бандита зыркали по сторонам. Рядом невозмутимо стояли Димид и Богуш. На пленника почти не смотрели.

Я в сопровождении Ральфа и Свена подошел к главарю. Тот впился в меня пристальным взглядом, полным ненависти. И страха.

– Вы кто? Из какого отряда? Совсем охерели? Ты знаешь кто?..

– Заткнись! Ты свое откомандовал.

Латамир вжал голову в плечи, сплюнул.

– Тебя достанут.

– Кто? Твои дружки? Виконт, Хирург?.. Или Ролку позовешь?

Я глянул назад. К пустырю сходились бойцы. У каждого в руках одна или две отрезанные головы. Латамир тоже глянул по сторонам, глаза вылезли из орбит, челюсть стала отвисать.

Бойцы шли не спеша, бесшумно, легонько помахивая странными трофеями. Головы покачивались взад‑вперед, кровь капала на траву, оставляя черные дорожки. Было впечатление, что три десятка Персеев только недавно сразили медузу Горгону и одновременно шли показывать добычу. Жутковатая сцена при полной тишине, в полумраке раннего утра навевала далеко не самые приятные ощущения, особенно у того, кто попал в плен к этим Персеям.

– Что происходит? – выдавил из себя Латамир. – Вы чего хотите?

Я ухватил бандита за шею и притянул к себе.

– Ты, сука, натравил своих псов на блокпост?

– Какой блокпост?

– Тот самый! – Сильный рывок встряхнул бандита, голова мотнулась туда‑обратно. – Ты хвастал, что покажешь фараонам, кто хозяин в Зоне?! Что, ссышь?

Латамир резко выдохнул, прошипел:

– Я вас, фараонов, никогда не боялся! И давил всех…

Короткий удар в солнечное сплетение выбил из него дух.

Латамир замолчал, пытаясь вдохнуть. Сдавленно прошипел:

– Тебе конец! Тебя найдут и придавят!

Легкий тычок под подбородок поднял его голову.

– Латамир! Глянь.

Тот посмотрел мне за спину. В тусклом еще свете утра я разглядел, как посерело его лицо.

Метрах в двадцати от нас выросла небольшая пирамида. Из отрубленных голов. Залитые кровью лица, полуоткрытые рты и глаза, серая кожа, неровные обрубки шей.

Главарь не сразу отвел взгляд, судорожно сглотнул, словно его разобрал приступ рвоты, икнул.

– Кто ты? – в который раз прозвучал вопрос.

– Вы называете меня Оборотнем.

Латамир вздрогнул. Наконец его пробрало всерьез. И вся храбрость и напускное бесстрашие пропали. Передо мной стоял испуганный молодой человек с подрагивающими щеками, отвисшими губами и бегающими глазами.

– Что‑о ты хочешь?

– Уже ничего. Вы напали на блокпост и ранили двух моих людей. За это и заплатили. Здесь вся твоя банда. Вон, сорок одна голова. Твоя будет сорок второй.

– Ты меня?.. – Он проглотил последнее слово, отшатнулся. – Нет…

– Это говоришь ты? – выдохнул я ему в лицо, чувствуя, как подступает волна ярости. – Ты, ублюдок зонский?! Ты убивал людей сотнями, забавлялся с пленниками и нападал на караваны! Ты хочешь жить?

Голос перешел в иную тональность, стал глуше, ниже и страшнее. Я ревел как тогда, в Аберене, и видел, что Латамир начинает бледнеть. Глаза от ужаса полезли из орбит, тело била крупная дрожь.

С трудом подавив в себе ярость, отпихнул бандита в сторону. Глянул назад. Бойцы подошли ближе и взяли нас в кольцо. Пристально и молча смотрели на Латамира, держа в руках тесаки. И от их ледяного спокойствия и решимости тот окончательно потерял контроль над собой. Что‑то негромко зажурчало под ногами. Я недоуменно вскинул брови, но потом сообразил. Бандит намочил трусы.

– Хватит! Пора и тебе ответить за всё.

– Нет! Постой! – Латамир рухнул на колени, подполз ближе. – Я дам выкуп. Все, что у меня есть, – будет ваше! Это миллионы! Не убивайте!..

Я брезгливо отбросил крупное тело, протянул руку назад.

Свен вложил в нее тесак.

– Вы же не имеете права убивать пленных! Так нельзя! Это не по закону!

– Закон? Какой в Зоне закон? И ты не пленник. Ты язык, захваченный в бою. А с ними разговор короткий.

Я сильно ударил его рукояткой тесака по затылку. Бандит рухнул в траву.

– По праву кровной мести!

Ухватив за волосы, оттянул голову назад, с хрустом всадил клинок в шею и сильно резанул по часовой стрелке. Латамир сдавленно захрипел, напрягся всем телом и мгновенно обмяк. Я вытащил тесак, бросил тело на траву и несколькими ударам отделил голову от тела. Швырнул ее на вершину пирамиды. Голова упала между двумя другими, забрызгав их кровью. Широко раскрытые глаза смотрели в небо, на лице застыла гримаса ужаса. Выражение, так не свойственное крутому главарю боевиков.

– Снимайте на видео. – Я обтер тесак и вернул его Свену. – Трофеи собрали?

– Да. Затворы в колодец, стволы заминировали, подходы тоже.

– Отлично. – Я окинул пирамиду взглядом, повернулся к бойцам. – За каждое нападение на нас бандиты будут платить своими головами. Ни одна тварь не уйдет!

Парни внимали молча, лица напряжены, брови нахмурены. В глазах решимость давить эту сволочь, пока есть силы. Ну а сил у нас хватает!

– Все. Пора. Свен, вперед, высылай дозор. Ральф – замыкаешь. Уходим.

…На околице села я обернулся. На фоне светлеющего неба пирамида выглядела небольшим черным пятном. И от этого пятна нельзя было отвести взгляд…

Фотография вышла качественной, четкой, с хорошим цветом и контрастностью. Сразу видно, снимал профессиональный фотограф на отличную пленку. Куча голов, залитая кровью, серая кожа, отвисшие челюсти, полуприкрытые глаза, сваленные, спутанные волосы.

Голова Латамира снята отдельно, крупным планом. Под ней курсивом подпись. «Главарь, как всегда, наверху!» Ниже заголовок статьи: «Банда Латамира попала в засаду и полностью уничтожена. Трупы боевиков обезглавили. Кто это сделал?»

Я пробежал статью по диагонали, хмыкнул, потер пальцы. Газета была свежей, только из типографии, краска не успела высохнуть и липла к коже. Пачку принесли двадцать минут назад. Парни раздербанили ее в мгновение ока и жадно впились в строчки.

Через минуту Свен, довольно улыбаясь, схватил газету и усвистал к Караджичу. Радован лежал в центральном окружном госпитале, выздоравливая быстрыми темпами.

– Неплохо! Быстро сработали, писаки, – подошел ко мне Влад, держа в руках газету. – Полтора дня прошло, а уже фотографии. Теперь жди резонанса.

– Посмотрим, что будет через неделю…

Статья занимала почти всю страницу. В ней довольно живописно и в несколько недоуменной форме было рассказано о жуткой находке в заброшенном селе и обо всех более‑менее правдоподобных версиях относительно того, кто все устроил и что теперь будет. Да, резонанс…

Телевидение успело уделить событию достаточно внимания. Не знаю, каким образом на место происшествия попали западные журналисты, но именно они первыми увидели страшную пирамиду и поспешили об этом рассказать. И дать короткий ролик.

Я внимательно выслушал и почитал все, что сообщали о бойне, и с удовлетворением отметил: никто ни сном ни духом. И замечательно! С хорошим настроением поехал в госпиталь.

Радован лежал в отдельной палате. Прекрасно оборудованная, просторная, с большим окном, огромной кроватью и целым набором медицинской техники на специальных столах. На входе в госпиталь охрана, при входе в отделение – тоже. Все как надо, под контролем. Безопасность обеспечена по высшему разряду.

– Ну как? Живой? – спросил я, войдя в палату. Радован махнул рукой, недовольно ответил:

– Надоело. Как дед столетний. Даже вставать запрещают.

– Понятно. Ты только седьмой день как прооперирован. Какая ходьба?

– Да ранение легкое. Операция прошла быстро, осколок ничего не задел. Даже крови почти не потерял.

Я окинул Радована внимательным взглядом. Бледность с лица сошла, в глазах нет лихорадочного блеска, губы не обветрены.

Температура спала, воспалительного процесса не было.

Караджич имел крепкое здоровье и быстро шел на поправку. Врач при разговоре сказал, что лейтенанта едва не приковали наручниками к кровати. Утром хотел удрать.

– Здоровый больно, – сетовал доктор. – Такие обращают внимание на ранения и болезни, только когда голову оторвут.

Я посмеялся и обещал поговорить с нарушителем режима, чтобы не устраивал баталий. Впрочем, Радован и впрямь выглядел почти на все сто.

– Неделю отдохни, потом на домашний пансион. А еще через неделю можно гулять. А еще…

– Через месяц – на службу, – подхватил Радован.

– Ну вот, ты все знаешь. Не пугай врачей. Они молодцы – осколок извлекли быстро и заштопали тебя аккуратно.

– Да я так, – махнул рукой Караджич. – От тоски. Утром Свен забегал, оставил газету. Здорово в прессе зашумели.

– То ли еще будет. Это начало. Пока не все знают. А через два‑три дня начнется, только успевай смотреть.

– Как в роте?

– Норма. Тренировки, занятия, подготовка к выходу. Все как обычно.

– Как бы они на нас охоту не устроили… – задумчиво протянул Радован. – Разозлили мы их здорово.

– Кишка у них слаба. И умения не хватает. Некому организовывать охоту. Велик и Хирург после всего не полезут, остальные далеко. Пока мы к ним в гости не придем, будут сидеть.

– Караваны свои стеречь будут лучше. Охрану усилят, внимание…

– Отлично. – Я сел на край постели, забросил ногу за ногу. – Чем больше они бросят сил на охрану караванов, тем меньше народу останется на базах. А мы и туда можем пожаловать. Или еще лучше – пощипать их на трассе и одновременно на базе. Пусть они попрыгают между двух огней.

– А сил хватит? Три взвода – не так много. На засаду, – да, вполне подойдет. Но организовать налет, да еще днем…

Радован потер нос, глядя в потолок. Прикидывал расклад и силы. Я невольно улыбнулся. Обсуждаем дела роты как обычно, на время забыв, где сидим. Работа и привычная обстановка помогают быстрее встать на ноги. Чем меньше Радован будет думать о своем ранении, тем быстрее он отсюда свалит. Проверено…

– Попросим армейцев. В Валдан подогнали несколько «Градов» и «Ураганов». Могут вдарить по базам, а мы войдем после, на очистку. Или поработают «вертушки». Особенно хорошо, если управляемыми ракетами дадут…

– Угу… неплохо. Тогда нам надо выходить в Зону дней на семь‑восемь. Пока найдем, разведаем…

– Вот‑вот. Я тебе карту пришлю, поработай, посмотри маршруты с учетом наших закладок. Так, чтобы рассчитать весь путь.

Радован внезапно усмехнулся, прищурил глаза.

– Зубы заговариваешь? Дело подкинул и думаешь, я здесь надолго останусь?

– Останешься на столько, на сколько врачи скажут. А лежать без дела нет смысла. Ты хотел быстрее к работе вернуться? Вот и вкалывай. Только с документами повнимательнее.

– Ага. Я буду в них очистки складывать. – Он кивнул сторону холодильника, доверху забитого фруктами, овощами и сладостями. – Никто не заметит.

– Никто не заметит, если будешь в тумбочку убирать. Она у тебя на замке. А холодильник опустошай. Завтра наши подвалят, столько принесут, что весь персонал неделю кормить можно.

– Да сегодня Свен с Буеном забегали. А вчера вы вообще всей ротой пожаловали. Врачи думали – нападение.

– Нормально. Ну все, бывай. Думай над задачей и не кисни. Не долго тебе здесь куковать.

Я пожал ему руку, сунул в холодильник принесенный пакет и пошел к выходу.

– Доричу привет передавай! – в спину мне крикнул Радован.

– Лады. Думаю, он сам скоро приедет. Навестить… Бывай.

…Дорич, как всегда, приехал неожиданно. Он возник на пороге моего кабинета утром, в тот момент, когда я просматривал сводки полиции о задержанных.

– Работаешь? – с ходу спросил он, проходя к столу. – С утра пораньше?..

Я встал, приветствуя начальство.

– Сиди, нечего вскакивать. – Дорич почти упал на стул, бросил на стекло стола кипу газет. – Читал?

– О бое? Да.

– Это ты наши читал. А здесь импортные. Ты английский знаешь, глянь.

Я развернул лежащую сверху. Глаза схватили броский заголовок и цветную фотографию. «Зверское убийство! Головорезы из Ругии расправляются с населением свободных территорий. Безжалостная мясорубка. Кто ответит за убийство?»

– Круто! – присвистнул я, читая текст. – Бедные граждане вольных территорий потеряли головы за свободу.

Статья изобиловала сравнениями, метафорами и восклицаниями. Суть сводилась к одному: некие злые парни из армии Ругии тайно проникли на территорию Зоны и под покровом ночи вырезали мирных граждан, приехавших в деревню отдохнуть. Такое злодеяние на совести властей восточного гиганта (для тугодумов – Ругии), они должны ответить за убийство. Совет Европы не оставит этого без должного внимания.

– Дошло дело до Совета Европы. Даже!.. – Я вскинул голову, саркастически бросил: – Они никак не могут забыть прошлогоднего отказа.

Дорич улыбнулся краешком губ. В том году Объединенная Европа оказала Ругии честь, предложив ей вступить в единый экономический совет стран и стать полноправным членом. Чтобы понять истинный смысл предложения, достаточно взглянуть на карту мира. Вся Западная Европа выглядела жалким клочком земли по сравнению с территориями Ругии, даже одной ее европейской частью. Все эти Голландии, Бельгии, Франции, Италии, Испании получали газ и нефть из Ругии, вся экономика была завязана на импорте природных ресурсов. Принятием самой большой страны мира в Совет эти страны хотели обезопасить себя от внезапных перебоев с поставками.

Ругия после некоторой паузы ответила уклончиво и вежливо. В переводе на обычный язык это звучало проще: «Идите на хрен». В Европе ответ поняли правильно, обрушили критику на соседа по поводу внешней и внутренней политики. Америка их поддержала – всемогущество Ругии ее бесило. С тех пор при каждом удобном случае английские, французские, бельгийские газеты выливали массу помоев.

– Во всех газетах?

– Да. – Дорич похлопал по кипе. – Кровопийцы, живодеры, маньяки…

– Как же, мирных граждан убили. Впрочем, и наших газет хватает. Кое‑где старательно не отстают.

– Ну да. Мы, правда, взяли их на заметку, посмотрим, откуда такая непримиримость. Если от пацифистского настроя – одно, а если от внезапного увеличения банковского счета – то дело все интереснее и интереснее.

Дорич сгреб газеты в одну кучу, положил сверху руку.

– Наделал ты шороху. В сенате и Государственном Совете шум стоит. Хотят создать специальную комиссию для расследования дела.

– Ого! А что Авьялин?

– Ничего. Молчит. Пока. А между делом формирует нужное мнение. И выясняет, кто больше всех кричит о расследовании.

– Вы ему сказали, кто… был там?

– Он и сам догадался.

– Да‑а… – протянул я. – Пресса буйствует, ищет исполнителей, сенат и совет на ушах, Запад от ора охрип. Думаю, заинтересованные разведки землю носом рыть будут, чтобы выяснить, кто шалит в Зоне. Тем более ЦРУ, ДИБ и ламакейская ГСБ и так головы сломали в попытках отыскать нас.

– Похоже на то. Все кивают на армейский спецназ и на «Волод», те молчат как рыбы.

– Они и сами не знают.

– Да. Но скоро до всех дойдет, что армия и Департамент здесь ни при чем. Тогда внимание переключат на Управление. И смотреть будут на подразделения, расположенные на границе.

– Значит, нашему инкогнито приходит конец?.. – медленно проговорил я. – Плохо. Рано еще всем знать, кто работает в Зоне. Бандиты – вояки так себе, организовать охоту на нас не смогут, но стеречься начнут. Да и их покровители примут меры.

Комиссар похлопал по газетам, задумчиво глядя в окно. Я посмотрел на его лицо, отмечая довольно сильные изменения.

Складка на лбу стала глубже, у носа залегли две борозды. Былая легкость походки и плавность жестов ушла. И взгляд потяжелел, и слова стали медленнее сходить с губ. Новая должность отнимает много сил и нервов. На его плечах все приграничные округа – ответственность больше, чем даже у главы региона. Потому как положение практически военное.

– Как Караджич?

– Пока не сбежал. Хотя наручники врачи уже приготовили.

Дорич усмехнулся, покачал головой.

– Вечером заскочу к нему. Выздоравливает?

– И быстро. Я подкинул ему задачку, пусть поломает голову. По крайней мере в ближайшие дни не сбежит.

– А Лонемер? – спросил он о Гнате.

– Тому только лоб перевязали, и все. Хотели подержать до утра, но он удрал.

– Страховые компенсации выплатили?

– Через день.

Дорич кивнул. Его кредо – боец не должен иметь проблемы с бытом и отвлекаться от службы. В роте полуторная ставка плюс удвоенные надбавки плюс премии и увеличенная страховка. В результате я получаю в месяц чистыми около восьми тысяч рублей, а рядовой боец – почти три. Питание бесплатное, жилье – тоже. С таким заработком мы действительно не думали о быте и домашних проблемах. Все мысли там, в Зоне…

– Мне пора, – сказал комиссар, вставая. – Когда планируете следующий выход?

– Скоро.

– Может, стоит переждать?

– Наоборот, – твердо ответил я. – Нельзя давать им отдыха. Надо давить, пока не пришли в себя.

– Ну‑ну. – Дорич протянул мне руку. – Тебе виднее. Берегите себя. Такие орлы нужны живыми.

– А как же…

Я проводил его до дверей и вернулся за стол. Сев в кресло, закинул руки за голову и вперил взгляд в потолок. Для каких таких дел мы нужны ему живыми? Или это просто пожелание?..

Из обобщенного донесения представителя центрального аппарата ЦРУ США о ситуации в Зоне Полного Отчуждения и работе резидентуры ЦРУ в Ламакее

…Не вызывает сомнения тот факт, что все планы создания станции радионаблюдения и радиоконтроля на границе с Ругией не были осуществлены за исключением установки передвижной станции РЛС в районе озера Ис‑Так (территория подконтрольна Эрику Брокшину). Также закончилась провалом операция по созданию нового канала доставки грузов из Ламакеи на север Зоны. Грубая работа агентуры по вербовке представителя штаба форпостов привела к ужесточению режима безопасности и раскрытию вновь созданной агентуры не только на форпостах, но и в приграничных районах Ругии.

Работа спецслужб Ламакеи не дала сколько‑нибудь значительного результата. Особенно ясно это стало после неудачной попытки дискредитировать сенатора Авьялина. В результате сенатор не только исполнил обет кровной мести, но и заработал дополнительные баллы как политик, что сказалось на результатах выборов в сенат и Государственный Совет.

Необходимо отметить, что не последнюю роль в неудаче резидентуры сыграли спецслужбы Ругии. Они не только расстроили планы относительно организации новой трассы, но и смогли раскрыть все вновь созданные агентурные сети…

…Вместе с тем имеет смысл отметить, что за последние полгода в Зоне возник новый постоянно действующий фактор, резко изменивший расстановку сил среди отрядов боевиков. На сегодняшний момент северный район Зоны практически полностью оставлен боевиками. Их появления там носят характер эпизодический.

Судя по району охвата и тактике работы, можно предположить, что Ругия скрытно направила туда подразделение спецназа или отряд бригады «Волод» с целью очищения территорий от боевиков.

Вполне вероятно, что расчистка земель носит характер предварительной операции, за которой последует вторжение армейских частей.

…В целом можно сказать, что ситуация в Ругии изменилась в худшую сторону, и надо принимать срочные действия, с тем чтобы предотвратить потерю важного в стратегическом плане района…

9.08.96

Из доклада заместителя начальника управления разведки Департамента Исламской Безопасности Магриба

…Мы не только теряем контроль над ситуацией в Зоне, но и можем лишиться всякого влияния на полуострове в целом. Спецслужбы Ругии смогли разоблачить нашу агентуру в приграничных районах и сильно ослабить позиции в Зоне.

Помимо прочего, уничтожение многих влиятельных лидеров боевиков на севере Зоны можно расценивать как активность Ругии и желание очистить приграничные области с целью дальнейшего закрепления на освобожденных территориях. До сих пор не выяснено, какая, собственно, структура действует в Зоне, но аналитический отдел склонен предполагать, что работу ведет спецназ ГРУ министерства вооруженных сил.

Однако окончательно прояснить этот вопрос пока невозможно…

10.08.96.

Сводка за период с 10.07 по 10.08

Начальник станции слежения Уверан

В данный период активность сканера и анализатора установки контроля не зафиксирована. Общий фон излучения не превышает естественного уровня. В районе станции никаких посторонних объектов не обнаружено. Интерес ни с какой стороны проявлен не был.

10.08.96

Персонал станции работает по обычному графику, охрана – в режиме «максимум». Техническими средствами чужого присутствия не обнаружено.

С утра полиция и армейские подразделения в Мегаре стояли на ушах. В небе сновали «вертушки», уходя к границе, проскочила по окраине в том же направлении маневренная группа. Потом пришла информация, что к Валдану вышли два взвода МОП и сводная рота военизированной полиции.

Едва я приехал на базу, меня окликнул дежурный из взвода охраны:

– Господин капитан, только передали – в Зоне караван накрыли.

– Подробности есть?

– Пока нет.

Я кивнул и пошел к себе. Ждали текущие дела. Сначала отправил два взвода на полигон, потом получил по внутренней городской сети полиции сводку обо всех задержанных в приграничье. Быстро пролистав файл, не нашел ни одного знакомого лица и отправил ненужную информацию в корзину.

Через час приехал Свен. Его взвод утром пришел из Зоны, где закладывал новый тайник и вел разведку на дальних подступах к Кахову и Тисте. За три дня они успели оборудовать не только закладку, но и пару пунктов наблюдения за трассами.

В конце доклада Свен как бы мимоходом упомянул о небольшой стычке на обратном пути.

– Два багга перли к Сетижу. Нагло так, словно там места непуганых ворон. Ну мы их и накрыли. Пять трупов, куча металлолома. Трофеи в болото побросали.

– Так. Не вынесла душа поэта, значит? Чего пер на рожон?

Свен виновато потупил глаза, но я в его показное раскаяние не верил. Впрочем, ничего особенного не произошло. Я бы и сам прихватил тех наглецов, если бы обстановка позволила.

Но все же…

– Я тебе какой приказ дал? Сходить тихо. А ты? Пять человек – мелкая добыча, а риск засветить присутствие велик. Там и так сейчас шухер стоит. Вон, говорят, караван армейский забили.

– Да. – Свен поднял голову, с лица сошло показное смирение и скрытая усмешка. – Я слышал. Здорово там накромсали, командир. Подробностей пока не знаю.

– Скоро узнаем. Ладно, хрен с тобой, золотая рыбка. Всем отдыхать, до завтра свободны. С обеда занятия. Парни где?

– В бане сидят. Оружие почистили, амуницию в порядок привели, – предвосхитил он мой следующий вопрос.

– Ага. Топай.

– Как Радован? Я хотел к нему заскочить. С парнями.

– Доложить спешишь? Завтра выписывают. Будет дома отлеживаться.

– Да? – недоверчиво спросил Свен. – Я думаю, дома его на цепь сажать надо, не то сюда прилетит.

Я махнул рукой, пусть приходит. Домашний режим хуже горькой редьки, сам знаю. Ласкич ушел, я открыл карту Зоны и стал прорабатывать вариант одновременного налета на окраину Тисты, где была перевалочная база Хирурга, и хутор неподалеку от города, там иногда гостили боевики Латамира. Теперь, когда погиб их вожак и его помощник, а нового главаря пока не выбрали, в банде разброд и шатание, никакой дисциплины и порядка. Каждый делает, что хочет. По слухам, Хирург пробовал переманить их к себе, но боевики ответа не дали. У нас появился шанс прихватить по крайней мере половину банды.

Я проработал где‑то час. Это так кажется, что сходить на задание – плевое дело. Собрал парней, взял автоматы и вперед, бить врагов. Чтобы не только успешно завалить противника, но и потом спокойно отойти назад, не потеряв никого, нужно учесть много моментов. И пошевелить извилинами, решая, как скрытно выйти в район, где сесть, каким образом провести доразведку, в каком месте устроить засаду, чтобы и одним ударом все решить, и не подставить себя. И главное – как тихо уйти.

Когда‑то друзья научили меня одному из принципов спецназа – «прежде чем влезть куда‑то, подумай, как будешь вылезать». И я не собирался отступать от него ни сейчас, ни впредь…

…Телефонный звонок оторвал меня от компьютера, когда я в принципе закончил и хотел ехать на полигон. Там наши парни отрабатывали одновременный штурм населенного пункта с двух сторон после артналета. Самая большая сложность – взаимосвязь между штурмовыми группами и распознавание «свой‑чужой». Сколько бойцов положили в разные времена именно из‑за того, что была полная несогласованность между подразделениями.

– Томилин? Это Плошир.

– Добрый день. Слушаю вас.

– Сколько тебе потребуется времени, чтобы подготовить роту к вылету?

Я даже не сразу сообразил, что сказать. Мы не подчинялись комиссару, и он не мог отдать приказ, тем более на проведение акции. Что с ним?

– В течение полутора часов могут быть готовы два взвода.

– Почему так долго?

Оцепенение, вызванное странным вопросом, прошло. Я кашлянул, прогоняя сухость изо рта, и спросил:

– В чем дело, господин комиссар? Я не собираюсь отдавать никакого приказа. И потом, такой разговор по телефону…

Плошир досадливо крякнул, уже другим тоном произнес:

– Линия защищена по высшей категории. И возможно, будет нужна ваша помощь.

До сегодняшнего дня комиссар не лез к нам. И на базе был только раз. Рота имела прямое подчинение региональному комиссару, и только он мог попросить нас о чем‑то.

– Позвоните Доричу. И объясните ему, что произошло. Но и он вряд ли даст добро на наше участие непонятно в чем.

Плошир помолчал. Порядок он знал не хуже меня. Видимо, произошло что‑то из ряда вон, чтобы комиссар позвонил мне. Тем не менее выполнять приказ, не исключено, что авантюрный, я не стал бы ни при каких раскладах.

– У Абты боевики расстреляли караван с форпоста, – сказал он наконец. – Такая мясорубка…

Я вполголоса выматерился. Все‑таки это правда. Колонну, шедшую от форпоста к Ругии, перехватили боевики. И судя по словам комиссара, там была бойня. Но мы при чем?

– На форпостах четыре маневренные группы, вертолеты. В Девянске авиадивизия. Мы зачем?

В трубке запищали гудки, Плошир бросил трубку. Я несколько секунд сидел неподвижно, оценивая ситуацию, а потом набрал прямой номер Дорича. Что‑то мне не по душе странные звонки и невнятные просьбы…

К вечеру информация дошла до самых верхов и попала в выпуск новостей центрального телевидения. Ситуацию преподнесли в самом мрачном виде.

«Полный разгром армейского каравана в Зоне!» «Бандиты отомстили за резню боевиков Латамира!» «Катастрофа у Абты! Самые полные подробности боя!» И все в таком духе…

Я целый день мотался между полигоном, базой и арсеналом, готовя новый выход в Зону, а когда на закате вымотанный до предела забежал в столовую перекусить, меня окликнул дежурный:

– Дорич звонил. Скоро приедет…

Я вздохнул, поковырял вилкой бифштекс и вяло прожевал внушительный кусок отлично прожаренного мяса. Региональный комиссар никогда не приезжает просто так, поболтать. Значит, либо очередное задание, либо что‑то новое, что в конечном счете все равно окажется заданием.

– Где взводные?

– Караджич здесь, Кантин и Стармин скоро приедут.

– А Свен?

– Ласкич спит…

– Сообщи всем, чтобы через полчаса были в пределах досягаемости.

Дежурный ушел, а я быстро доел и пошел встречать высокого гостя.

– …Ждали‑ждали и вдарили. Откуда только прознали, что караван пошел? А? Ты что молчишь? Кто у нас главный спец по бандитам?

Дорич вперил в меня пристальный взгляд. Я глянул на него, мимолетно подумав, что впервые вижу того выпившим, пожал плечами.

– Не всех подонков выявили. Что у нас, что на форпостах. Кто‑то шепнул, кто‑то сдал… Трасса там одна, засаду подготовить легко. Стянули побольше сил, покумекали, как подловить, и все…

– И все! Здорово это «все» вышло. – Дорич резко выдохнул, с силой прижал руку к столу. – Половина каравана сгорела!

Он произнес это таким тоном, что я усомнился в его… нетрезвости. Слишком зло и осмысленно звучал его голос.

…Караван вышел с четвертого форпоста в пять утра. Все как обычно – пара «вертушек» в небе, головной, тыловой и боковые дозоры, впереди тяжелый вездеход с катком – ловит мины. Скорость движения – пятнадцать километров в час, по скорости катка.

Двенадцать трейлеров, пять наливняков, два большегрузных грузовика с прицепами. Возвращали технику в Ругию, везли кое‑какие материалы… Охрана большая, да еще усиленная из‑за последних событий в Зоне.

Против такой силы боевики никогда не выступали – слишком опасно. Военные это знали и при всей дисциплине и осознании ситуации ощущали некоторую неуязвимость.

Абта – маленький хутор, перевалочная база боевиков и военных. Здесь редко бывали стычки – место неудобное. Караван спокойно миновал его и вытянул машины в нитку на трассе, подходя к лесу. И в этот момент из засады ударили боевики. Их было так много и так хорошо организовано нападение, что практически сразу были снесены машины головного дозора и два грузовика, шедшие сзади. Едва отгремели взрывы, по «вертушкам» врезали ПЗРК. Одна вспыхнула ярким огнем, вторая отвалила в сторону, получив ракету в хвост.

Летчики отчаянно боролись, спасая машину, но дотянули только до кургана, а потом прыгнули. Вертолет вошел носом в склон и исчез в огне.

А караван расстреливали с двух сторон. Гранатометы, пулеметы, подствольники, автоматы…

Судя по всему, боевиков было не меньше ста. Они сумели пожечь семь машин и три бронетранспортера охраны, прежде чем армейцы пришли в себя и открыли ответный огонь. Но бой был неравным – боевики работали с закрытых позиций с короткой дистанции – 50 – 70 метров, используя огромное количество гранатометов и огнеметов.

Караван запросил помощи, и с форпостов рванула сначала одна, а затем и вторая маневренные группы. Но не успели они покинуть двухкилометровую зону у форпоста, как по ним заработали гранатометы и АГСы. А вылетевшей к месту боя четверке Ми‑24 навстречу выпустили с земли несколько «стрел». Боевики непривычно долго держали караван, что свидетельствовало в пользу версии о чужих специалистах в рядах вольных бродяг.

И только когда с форпоста вышла усиленная маневренная группа, бандиты отошли, понеся небольшие потери.

Треск и звон от каравана пошел такой, что хоть уши закладывай. Дошло до президента, тот при телевизионщиках на повышенных тонах говорил с силовыми министрами. И опять на полуостров поехали комиссии – ведомственные, вневедомственные, смешанные… Опять после их заседаний пойдут ЦУ: «Принять к исполнению…», «Обратить внимание…», «Провести инструкцию…»

– Что с Плоширом вышло? – спросил вдруг Дорич.

– А? Да так… странный разговор. Он, как получил сообщение о нападении, хотел послать туда мою роту. На помощь. Не знаю, с чего у него взыграло ретивое, может, повыделываться захотел…

Комиссар задумчиво потер подбородок, неотрывно глядя на рюмку.

– Не похоже на него… Далеко не дурак, соображает что к чему…

– Рота ему не подконтрольна, обращение не дозволено. Да еще по телефону, хоть и с защитой. Зачем тогда?

Дорич вздохнул, отодвинул рюмку таким жестом, что я понял – пить он больше не будет. Момент расслабления прошел, теперь работа.

– С караваном шел его младший брат. Командир пехотной роты. Он на пятом форпосте служит. Как донесли – брат ранен, вывезен на большую землю. Видимо, Плошир из‑за него голову потерял…

– Да? А может, он хотел прослыть спасителем каравана? Отдал приказ – бравые парни разбили бандитов, местный комиссар – молодец!

Дорич махнул рукой: мол, потом разберем момент. Сейчас его интересовало другое.

– Что ты думаешь обо всем этом?

– Ничего. Нападение – дело рук Ролки и Тра. Может, кто и с запада Зоны помог. Без советников не обошлось – спецы из Ламакеи или иных стран. Очень хорошая разведка, четкое планирование с учетом всех нюансов и вариантов развития ситуации. Место удачное – территория перемирия. Ну и исполнение – на пять. Работали лучшие кадры банд.

– С чего это Ролка решил мстить за Латамира? Вечные враги, а тут на тебе.

Дорич нахмурил брови – странности в поведении боевиков давали богатую пищу для размышления. Но я вопрос пропустил мимо ушей. В голове возник и с оглушительным треском лопнул тугой шар. По вискам и затылку стегануло болью – словно врезали кувалдой. А перед глазами заплясали разноцветные огоньки.

Я сидел с каменным лицом, не особо удивляясь произошедшему. Потому что сообразил – где‑то сработали Ворота. Либо Арзан, либо, что более вероятно, – Ущелье. База пресловутых инопланетян. Что у них там – новая акция, начало поиска или что‑то еще?..

На миг возникло страстное желание бросить все к чертовой матери и махнуть туда, где в чернильно‑безмолвном небытии играют сотни блесток, где ледяной порыв космического ветра вышибает из глаз слезы, а холод сковывает мышцы и перехватывает дыхание.

Острое желание быть дома, в привычной обстановке, вдруг захлестнуло с небывалой силой. До посинения, до чертиков, до скрежета зубов…

Я свел челюсти, сжал кулаки и выдохнул воздух. Распустил сведенные судорогой мышцы, повел плечами.

– Думаю, под влиянием заокеанских и ламакейских спонсоров боевики пока оставили распри, – ровным спокойным голосом ответил Доричу. – Сейчас не время устраивать разборки. Потеря северных территорий Зоны одинаково невыгодна и Ролке, и Виконту, и Хирургу.

Нахлынувшее чувство ушло, оставив осадок недовольства и сожаления. Я украдкой перевел дух и стер со лба выступивший пот.

– Логично… посмотрим, что будет дальше.

– Думаю, на каждую нашу акцию они будут отвечать нападением. Засада и обстрел форпостов. Кто шалит на севере Зоны, они не знают, но догадываются, что армейские части или спецы Департамента.

– Вполне вероятно.

Комиссар встал, разминая ноги, прошел вдоль кабинета, заложив руки за спину. Я следил за ним, пытаясь понять, что это его так заинтересовало положение на форпостах. Это армейская епархия, лезть туда региональному комиссару полиции не с руки. Мудрит Дорич.

– Как по‑твоему, что делать с караванами? Как проводить?

– Как положено. Охрана, прикрытие с воздуха, выставление временных постов на дороге, мобильный резерв и группа усиления, поддержка огнем… Есть боевой устав, есть… – Я едва не ляпнул «опыт Афганистана». Здесь девяти лет странной войны не было. – Есть силы и средства.

– По сути, каждая проводка – войсковая операция?!

– А как иначе? Терять людей и технику?..

– Понятно… – Дорич взглянул на часы, хлопнул ладонью по столу. – Все, время. Пора ехать. Работай дальше, историю с Плоширом забудь. Он получит указания никогда ни при каких обстоятельствах не лезть к вам.

– Отлично.

– Что у вас по плану?

– Хотим накрыть две точки сразу. Пора отодвигать боевиков от границы.

– Поделом. А что до караванов… – Комиссар положил ладонь на ручку двери, нажал. – Думаю, сил громить трассы каждый раз у них не хватит…

…Сил хватило. Через день боевики подбили две «вертушки», шедшие от форпостов к Мегару. Одна дотянула до аэродрома в Ностаре, вторая упала в лес. Когда маневренная группа подоспела к месту, от Ми‑8 практически ничего не осталось. А трупов летчиков не нашли. Видать, бандиты подоспели первыми…

В тот же вечер по одному из частных магрибских каналов прошло хвастливое заявление боевиков. Бить ругийскую мерзость они будут до тех пор, пока Зону не оставят в покое. И не заплатят за каждого убитого бандита по десять тысяч долларов.

Я услышал странное интервью утром, перед самым выходом. Проверив напоследок амуницию, подхватил со стула автомат, ткнул кнопку на пульте телевизора и мрачно выругался.

– Это мы еще посмотрим…

Из аналитической записки начальника центра стратегического планирования руководству ЦРУ

…За последние полгода в Зоне прослеживается нарастание военного присутствия Ругии. За указанный период в северной части Зоны уничтожены несколько влиятельных командиров отрядов, разбиты и рассеяны девять отрядов. В результате территория от Сетижа до Арзана практически полностью освобождена от повстанцев и больше не может быть использована для проведения операций Управления.

По нашим предположениям, имеет место дальнейшая эскалация вооруженного присутствия Ругии. Прогнозируется зачистка всего северного района, что в свою очередь означает сужение контролируемой нами территории Зоны.

С большой долей вероятности можно утверждать, что уничтожение отрядов повстанцев – первая часть общего плана Ругии по возвращению всего полуострова под контроль Арланды. Таким образом, происходит обеспечение свободного прохода к границе с Ламакеей.

Если ситуация и дальше будет развиваться прежними темпами, через 10 – 12 месяцев возможна семидесятипроцентная зачистка Зоны и взятие под контроль территории, что в свою очередь означает возможность безопасного подвода сил и средств армии к Ламакее. После чего начало боевых действий против самопровозглашенной республики – дело 3 – 4 месяцев, максимум – полугода.

При нынешнем состоянии вооруженных сил Ламакеи, практически втрое возросшем потенциале армии Ругии и общем экономическом подъеме весь ход боевых действий займет не больше трех – пяти месяцев…

…Легкий бриз катил мелкие волны на песок, подгоняя их под самый ноги и заливая следы прозрачно‑зеленоватой водой. В воздухе пахло морем, легкие с удовольствием вдыхали незамутненный примесями и отходами кислород. Глаза скользили по ровной поверхности воды, уходя к горизонту, где едва различались силуэты кораблей.

По берегу ходили три человека. Не спеша, аккуратно ступая по самой кромке прибоя, смачивая подошвы туфель в морской воде. Двое были одеты в легкие летние наряды – светлые брюки, белые рубашки навыпуск с короткими рукавами. Пуговицы расстегнуты до середины груди, воротники под шеей намокли.

Третий человек только недавно сошел на берег с яхты, на нем были просторные шорты, майка, на ногах шлепанцы. Голову прикрывала широкополая панама. В отличие от своих спутников он имел более темный цвет кожи, черные волосы и черты лица, выдававшие в нем уроженца Ближнего Востока или севера Африки. Безупречный английский и манеры указывали на хорошее образование и высокий уровень интеллекта.

– Они все‑таки решились, – нарушил пятиминутное молчание один из собеседников, среднего роста сухощавый господин.

Было ему за пятьдесят, однако сухая стройная фигура, хорошо развитые мускулы и твердая посадка головы показывали большой запас жизненных сил и энергии и выдавали в нем спортсмена.

– Этот вариант наши специалисты прогнозировали еще полтора года назад, когда стало ясно, что на выборах победит новый претендент, – склонил голову второй господин. – Правда, и они ошиблись. На два года.

– Хорошо бы точно знать, чего ждать от восточного соседа. И в какие сроки…

Вопрос был адресован второму собеседнику, но ответил третий, в панаме:

– Мы считаем, что Ругия начнет активные действия против Ламакеи не раньше чем через полтора года. – Мягкий тон не мог скрыть легкой насмешки, что проскальзывала в голосе. – За этот срок армия сумет стянуть достаточно сил для первого и последнего удара.

Возникла небольшая пауза. Каждый думал о своем.

Первый собеседник, представлявший интересы США, занимал должность советника администрации президента по военным вопросам. В прошлом он был офицером, дошел до чина полковника, а потом внезапно пошел в политику. Сюда, на пустынный берег Средиземного моря, он прилетел по личной просьбе президента, чтобы уточнить кое‑какие подробности и составить четкую картину тех действий, которые готовы предпринять союзники США.

Второй собеседник состоял на службе правительства Великобритании в довольно высоком чине. Сюда его привел приказ премьер‑министра. Цели были те же, что и у заокеанского коллеги.

Третий человек был двоюродным братом верховного правителя Магриба и занимал пост в министерстве иностранных дел. Чин невысокий, но он служил прикрытием истинной деятельности высокопоставленного родственника.

Здесь, на частном пляже, они обсуждали проблемы Зоны и ситуацию, что сложилась там в последнее время. До сих пор их страны были союзниками в политике противостояния Ругии, однако в связи с острым моментом правительства государств хотели иметь более точные данные о настроениях стран коалиции.

Тема довольно скользкая, надо сделать так, чтобы и союзника не обидеть, и информацию получить. На официальном уровне решение проблемы отняло бы массу времени и сил, а так, в неофициальном порядке, влиятельные люди могли разговаривать, не опасаясь последствий неверно истолкованных заявлений и неловких шуток. К тому же эти трое состояли в дружеских личных отношениях…

– Что мы теряем в случае нападения Ругии?

– Территорию. Богатую недрами, удобно расположенную в стратегическом плане… – Англичанин кашлянул, глянул на магрибца. – И возможность следить за восточным гигантом вплотную.

– А также потенциальную военную базу, – добавил американец. – И ракеты, которые могут долететь до Арланды за считанные секунды.

– Вы всегда стремитесь протолкнуть свои ракеты туда, где ступил сапог вашего солдата, – блеснул белозубой улыбкой магрибец. – Не думаю, что Ругия позволила бы вам даже при самом благоприятном развитии ситуации разместить там ваши «томагавки». У них достаточно сил и влияния предотвратить этот ход…

Американец развел руками и добродушно улыбнулся, про себя послав въедливого родственника верховного правителя куда подальше. Эти арабы вечно суют нос не в свои дела. И считают себя равноправными партнерами, забывая, кто именно поднял из руин растерзанный и разбитый Магриб после Первой мировой.

– Выходит, нам никак нельзя позволять Ругии идти на юг, – невозмутимо продолжил мысль англичанин. – Однако одного только нашего нехотения мало. Надо предотвратить вторжение Ругии…

Он ковырнул носком туфли песок, поддев небольшой камешек причудливой полосатой расцветки. Подобрал его и подбросил в руке. Глянул на собеседников. Сделав паузу, он дал им возможность высказать свое мнение. Но те не спешили поддерживать намерение, молча созерцали морские дали. Призыв к масштабным действиям всегда исходит от того, кто готов на деле подтвердить слова и начать действовать даже без поддержки.

– На открытую агрессию идти нельзя, – наконец нарушил молчание американец. – Это создаст в мире нездоровую обстановку и восстановит против нас очень многих. Франция и так воротит нос, предпочитая стоять в тени. Германия давно перешла на сторону Ругии. Европа поделит голоса пополам, Азия – примерно так же. Остальные по большому счету – вне игры.

– Но одними поставками оружия и техники Ругию мы не остановим.

– Можно набрать волонтеров, – вставил магрибец. – Сколько солдат удачи сейчас воюет в Африке, Азии, Латинской Америке!.. Много ветеранов сидят без дела, они еще способны повоевать…

Американец пожал плечами, расстегнул рубашку до пояса. Сегодня немилосердно пекло, и даже невесомая ткань раздражала кожу. Английский представитель вдруг взмахнул рукой и запустил камешек в воду. Тот, пару раз подпрыгнув, исчез в едва заметных волнах.

– Никак не выходит, – посетовал он, – все время тонет.

– Надо брать повыше, – подсказал американец, – и подкрутить при броске.

– Вообще‑то Ругия может легко перекрыть пролив, и тогда на поставках из Магриба можно ставить крест.

– Они не пойдут на конфликт с вами, – заметил американец. – Но суть верна. Нельзя допускать прямого вмешательства. Только на политическом уровне.

– Вот если бы принять Ламакею в ООН… – неуверенно предложил англичанин.

– Зарубят, – тут же отреагировал магрибец. – Франция, Китай и Германия будут против. А Ругия поднимет вой.

– Вообще‑то в этом что‑то есть, – задумчиво проговорил американец. – ООН, ЮНЕСКО, Азиатский блок мирных стран – не подойдут. Ни одна страна не признала Ламакею, с ними просто не будут иметь дело. А вот если…

– Создать нечто новое, – подсказал магрибец, – что не требует одобрения ни ООН, ни Ругии.

– Возможно. – Американец посмотрел на часы. Он хотел выложить свои соображения руководству немедленно. И тогда можно преподнести идею как свою. В случае удачи это даст хорошие козыри лично ему и его друзьям. – Думаю, имеет смысл поработать над идеей более основательно. Но этим займутся те, кто отвечает за политическую рекламу.

– Да, пожалуй. – Магрибец тоже спешил и хотел свернуть разговор. У него возникла еще одна идея, но высказывать ее собеседникам рано. – И надо продумать стратегию игры. Думаю, ее итоги нас всех устроят…

Они еще с минуту обменивались впечатлениями и мнениями, а потом дружно пошли к небольшому домику на самом берегу моря. Там их ждала охрана и вертолеты. На веранде прислуга накрыла богатый стол, но сейчас было не до еды…

Я здесь никогда не был, совершенно незнакомое место. Небольшая комната, голые кирпичные стены, в углу одинокий столик, обшарпанный, без лака и краски. Окон нет, дверь закрыта на засов, под потолком лампочка на коротком проводе. В неярком свете тускло блестит металлический стержень, на котором висит зеленая тряпка…

Странная обстановка, странный вид, странно, что я здесь делаю?..

Специалисты утверждают, что во сне у человека отключена функция удивления. Что бы с ним ни происходило, он принимает это без малейшего изумления. Страх, злость, радость, ненависть, эротические переживания – испытывает, а удивление – нет.

У меня же сквозь обычную гамму чувств проступало самое настоящее удивление. И еще – тревога. Что‑то не так было в этой комнате. Что‑то опасное для меня, плохое. Я знал, что вижу сон, знал, что он должен чем‑то закончиться, но не мог сообразить, какова концовка непонятного действия.

Тревога росла, крепла, переходила в напряжение. Комната представляла для меня источник угрозы. Но какой?.. Не прерывая сна, я попробовал оценить обстановку, когда удар по спине заставил меня вздрогнуть…

И сразу в уши вполз негромкий шелест и шорох. И голос:

– Время, командир. Шесть часов.

Я разлепил глаза. Рядом на коленях стоял Асмунд Ролсин – заместитель Ральфа. На голове капюшон, плечи укрыты плащ‑палаткой. Во мраке шалаша я едва различил его лицо, по которому стекали струйки воды. Это он разбудил меня, ударив – на самом деле слегка тронув – за плечо.

Выдрав мозги из забытья, сразу вспомнил, где нахожусь, сел, согнул в локте левую руку. Экранчик часов, подсвеченный слабым светом, показал – восемнадцать ноль‑одна. Встряхнул руками, потер лицо, глянул по сторонам. Небольшой шалашик, сложенный из лапника, на полу тоже лапник, поверх – полипропиленовый коврик, рядом плащ‑палатка.

– Что на улице?

– Льет, – коротко ответил Асмунд и полез задом наперед к выходу. – Не переставая.

– Где Ральф?

– У дороги. Влад ушел к мосту, – упреждая мой вопрос, добавил он.

Я на ощупь отыскал разгрузку, напялил ее на плечи, накинул плащ‑палатку, прихватил автомат и полез наружу. Там властвовало ненастье. Сквозь кроны деревьев проглядывали темно‑серые облака, нависшие низко над землей. С неба капал дождь. Точнее – моросил. Сильно, нудно и бесперебойно. Наверху, над деревьями, гулял ветер, но сюда, в тишь леса, он не проникал. Однако противный вой бил по ушам, раздражая своей настырностью.

По капюшону сразу забил дождь, на нос упала капля, слетела вниз, следом рухнула вторая. Дождь шел третьи сутки, постоянно, однотонно, не стихая и не усиливаясь. По‑хорошему, следовало еще вчера свалить отсюда, плюнув на всю затею, и выбрать другое время для акции, но упрямство, помноженное на интуитивный расчет, заставило сидеть до упора. До конца расчетного времени.

Поплотнее запахнув плащ, я осторожно двинул к опушке леса, привычно обходя пни, коряги, кустарники и ямы, закрытые поваленным сушняком и заросшие травой.

Впереди деревья поредели, кустарник, наоборот, стал гуще, пошел сплошняком. Дальше, за поваленным молнией дубом, лежали трое – Ральф и два наблюдателя. Миновав кустарник, я встал на колени и последние десять метров прополз на четвереньках. Колени на штанинах сразу почернели от земли. Тройная ткань удерживала влагу, но потяжелела, слабо шурша, елозила по пластмассе наколенников.

Я дополз до Ральфа, лег рядом, достал бинокль. Лейтенант скосил на меня взгляд, едва размыкая губы, доложил:

– Тихо. И пусто. На дороге никого.

– В такую‑то погоду… – буркнул я, схватывая взглядом местность. Хорошо знакомую местность.

Мы пришли сюда позавчера, на заранее облюбованное место. Забазировались в километре от окраины леса, взяли под наблюдение населенный пункт на той стороне реки и стали ждать.

По данным агентуры, из населенного пункта в течение суток должен выехать главарь банды «дорожников» в сопровождении группы боевиков и проследовать по дороге на юг. Именно его мы и хотели перехватить. А заодно совершить налет на плантации мака и конопли и перерабатывающую фабрику. Но только после того, как главарь покинет базу. Последнее время мы очень часто устраивали двойное нападение – засаду и налет, уничтожая почти в два раза больше бандитов, чем раньше.

После удачного рейда в район Тисты, когда мы разбили остатки банды Латамира и завалили на дороге Хирурга, новая тактика стала основой действий. Мы экономили время, силы и заставали противника врасплох. Боевики и так не блистали выучкой, а при внезапном нападении и вовсе не успевали толком ответить.

Последний месяц рота старательно чистила территории у границы, уничтожая и сгоняя с насиженного места боевиков. Бандиты, сообразив, что происходит, начали массовое бегство в центр, на юг и на запад – подальше от губительных выходов. Десять дней назад мы накрыли Мединск, очистив его от банды Велика, а теперь пришли в гости к моему давнему знакомому, бывшему хозяину и боссу – Виконту.

– Время вышло. Что делаем? – вновь повернул голову Ральф.

Я опустил бинокль, стряхнул ладонью влагу со лба, подпер кулаком подбородок. Ворочал мозгами. Уходить несолоно хлебавши не охота. В нашей работе разное бывает, иногда выход проходит вхолостую, но упускать Виконта я не хотел. Он – последний крупный главарь на северо‑западе. После Кахова можно чистить побережье на западе и идти дальше на восток. Небольшой, но важный кусок Зоны будет освобожден. И все же… Сколько ждать?..

– Влад на связь не выходил?

– Пока нет. Мост он проверил, подходы к плантациям фабрики тоже.

– Да знаю. – Я опустил глаза, раздумывая.

Погода, как назло, подкачала, Виконт засел в поселке и носу не кажет. Вроде и была у него договоренность о встрече с Ушастиком, а ехать по грязной дороге не хочет. Или дело не в дороге? Теперь бандиты в Зоне не чувствуют себя хозяевами. Теперь они стерегутся и вжимают голову в плечи. Пока только на северо‑западе. Но всему свое время.

– Сами в поселок не пойдем? Все по домам сидят, пост у леса снимем… – предложил Ральф. – А Влад зайдет от плантаций. Рабы по баракам сидят, охрана у себя.

– Идея неплохая… – протянул я. – Но в поселке мирные жители. Могут оказаться между двух огней.

– Ты же сам говорил – в Зоне нет мирного населения. Бандиты и рабы.

– Точно. Но к кому отнести детей?

Ральф недовольно выдохнул. Три дня под дождем – много даже для тренированных людей. Одежда мокрая – небольшие бездымные костры, разведенные под навесами, не успевают просушивать обмундирование. Под складками натирается кожа, ноги в ботинках преют. Спим хоть и в сухих шалашах, но практически не снимая одежды. В середине сентября погода теплая, но когда идет обложной дождь, ночью температура падает до двенадцати – пятнадцати.

Впрочем, при необходимости мы сможем просидеть здесь и неделю. Был бы толк.

– Значит, так, – решаю я наконец. – До темноты никого не будет – уходим. Организуем схрон – половину боекомплекта туда. Через неделю попробуем еще раз.

Ральф вдруг хмыкнул, поднял залитое дождем лицо. На губах возникла улыбка.

– Когда ты говоришь – сидим еще немного, – боевики всегда появляются в последний момент.

– Да?

– Точно. Уже третий раз. Парни начали спорить – сработает примета в очередной раз или нет.

– Пари, значит, заключают, – потер я лицо. – Ну‑ну. Вернемся, я устрою пари. С полной выкладкой на полигоне. Пять заходов на штурм‑дорф – отпадет охота.

– Хм!

Ральф потер переносицу. Глаза стали веселыми. Штурм‑дорфом бойцы назвали тренировочный комплекс, состоящий из полосы препятствий, учебного макета города, деревни и стрельбища. Сначала надо пройти полосу, потом в составе группы – звена или взвода – зачистить три высотки, завод и частный сектор, а потом отработать по заданию на стрельбище. В полной боевой выкладке, иногда с условным противником, который тоже отрабатывает свое задание. Высокая скорость прохождения здесь не нужна. Нужны грамотные, четкие действия и выполнение всех заданий.

Я лично выдерживал пять проходов, но после этого приходил в себя почти час. И дело не в силе и выносливости. Штурм‑дорф в первую очередь тренирует психологическую устойчивость и способность испытывать разнообразные нагрузки без перерыва, одни за другими. Тут и обстрел боевыми патронами, и обкатка БМП, физнагрузка, рукопашный бой, нервотрепка и внезапность при зачистках и стрельба со сбитой дыхалкой, когда грудь ходит ходуном, а автомат в руках пляшет, выписывая коленца…

– Ждем, – повторил я. – Лезть в поселок сейчас нельзя, можем завязнуть в домах. У Виконта человек восемьдесят, а то и больше.

Ральф кивнул, поднес радиостанцию к губам.

– Асмунд, смена наблюдателей.

– Ясно, – ответил заместитель.

– Я к Владу. А ты будь наготове. И сам отдохни, поешь. Сколько здесь лежишь?

– Почти три часа…

– Ну и не хрена себя изводить. Береги силы.

Я хлопнул Ральфа по плечу и пополз назад. Навстречу мне ползли два бойца – смена наблюдателей. По такой погоде пары менялись раз в час. Внимание и острота чувств притуплялись, а подстегивать парней допингами я не хотел. Химия она и есть химия…

Напряжение, державшее во сне, до сих пор не проходило. Наоборот, только нарастало, леденя душу и кровь. Странная картинка из сна как‑то действовала на меня, заставляла держать нервы наготове. Вот‑вот, вот‑вот…

Я изломал голову, соображая, что происходит и не в заработавших Воротах ли дело, когда заработала радиостанция.

…Виконт все же решил выйти из поселка. Чего его понесло на ночь глядя в путь, сказать сложно. Возможно, надеялся, что по ночам неизвестные погубители бандитских душ не работают. А может, просто совпадение. Так или иначе, но от поселка к мосту выехали пять машин. Влад, засевший у моста, дал мне знать, и я поднял роту.

Ральф занял место у моста, Влад со своим взводом пошел берегом реки к плантациям, а Радован страховал нас со стороны трассы и готовил встречу тем, кто сможет миновать засаду. На все про все отводилось десять минут. Потому что в двадцати километрах от Кахова был Сухан, а там Самас и Крот с отрядами по сто человек. Устраивать с ними войну в наши планы не входило…

…Без Глеба и группы Дижа в банде Виконта военного порядка стало меньше. А он сам, видимо, не знал некоторых элементарных вещей. Не знал, что надо высылать дозор, что надо прикрыть мост, и не знал, что как раз на участках с пониженной скоростью передвижения и ставят засады.

Три первые машины миновали деревянный настил моста и поехали по раскисшей грунтовке, а два последних внедорожника только катили по переправе, когда сработали заряды. Мост исчез, отрезав дорогу назад. А через секунду в двух метрах от передового джипа рванула МОНка. И сразу ожил соседний с дорогой овраг. Выпустили дымные хвосты гранатометы, застрекотали пулеметы, защелкали одиночные выстрелы автоматов, на выбор отстреливающие боевиков.

Я наблюдал бой в бинокль, отмечая, кто из боевиков успел залечь у обочины и как дела у нырнувших в воду джипов. По тем работало звено Тихона, но целей было мало. Оглушенные, получившие по головам боевики теряли сознание и тонули мгновенно. Всплыл только один и тут же исчез. Его переполосовала очередь из пулемета.

С минуты на минуту должен дать о себе знать Влад. Его бойцы подбирались к домам охраны. У них приказ – пленных не брать. Если смогут подойти на дистанцию выстрела из гранатомета и огнемета – будут два братских кирпичных склепа.

Очень мощный, хотя и короткий огневой налет вычистил дорогу. Едва прозвучал последний выстрел, как справа километрах в трех разом ухнули несколько взрывов. Потом еще.

– Ральф, группу досмотра – на дорогу. Радован, как обстановка?

– Чисто. Дорога залита дождем, никого нет.

К мосту вышли шесть бойцов. Быстрый досмотр, одиночные звуки выстрелов и спустя минуту доклад:

– Чисто. Два тела теплые.

– Понял. Где Виконт?

– Вроде… здесь, – последовал неуверенный ответ. – Или здесь… Судя по голове…

Ясно: главаря разнесло взрывом. Или РПГ, или граната рванули поблизости от хозяина Кахова. И остался поселок без присмотра…

Я вскочил на ноги и выбежал на дорогу. Ральф поспел раньше меня. Он успел отдать команду снять место боя на видеокамеру и осмотреть относительно уцелевший джип. Меня встретил докладом.

– Двое непонятно как уцелели. Один ранен, второй невредим.

– Давай их сюда. Трофеи есть?

– Шесть автоматов, патроны, несколько гранат, один гранатомет.

– Курочь. Что с машиной.

– Капитальный ремонт ее спасет…

– Тоже на хрен.

Я быстро обошел машины, но найти труп Виконта не смог. То ли его разорвало на куски, то ли обгорел так, что стал неузнаваем… Ладно, теперь это не так важно.

Асмунд подвел двух бандитов. Один зажал рукой бок и шел, прихрамывая. Второй топал нормально, руки держал за спиной. Я бросил на него пристальный взгляд. Коренастая фигура, широкие плечи, длинные волосы, злое лицо. Знакомая рожа…

– Ба‑а! Вот кого не ожидал. – Я даже руками развел, чувствуя прилив адреналина. – Мир тесен. Не правда ли, Казимир?!

Бандит смотрел широко раскрытыми глазами, еще не узнавая меня. Я усмехнулся и решил помочь ему.

– Ты так хотел сразиться со мной. На ножах. Сегодня твоя мечта станет явью.

Вот теперь он понял. Теперь узнал, кто стоит перед ним. Есть такое выражение – окаменеть. Так вот, я впервые видел, как это происходил в реальности.

– Вижу, узнал… Мы еще мило побеседуем, но не сейчас. Ральф, их с собой. Влад, что у тебя?

– Охрану сняли, сейчас один домик досмотрим, и все.

– Где люди?

– В трех бараках около сотни людей. Мы туда не пошли.

– Верно, – одобрил я. Освобождать рабов – не наша задача. Будет желание – сами уйдут, бандитов теперь нет. – Не тяни там.

– Скоро уходим.

Я убрал радиостанцию и посмотрел на поселок. В Кахове, несомненно, слышали грохот и на дороге, и у плантаций. Не дураки, сообразили что к чему. Но что сейчас решат – идти на выручку или сидеть на месте?..

Проследив, как группа минирования заканчивает работу, я глянул по сторонам и скомандовал: – Отходим.

…Самое тихое место в Зоне – леса. Самое непредсказуемое место в Зоне – леса. Боевики сюда редко заходят, им хватает городов, поселков, полей. Однако и они бывают в царстве деревьев. Организуют свои схроны, тайники, запасные базы, готовят засады, если условия местности позволяют. Так что есть риск налететь на шальную группу. Поэтому в лес всегда входим осторожно, предварительно проверив все вокруг. А на путях подхода к базе ставим сюрпризы в виде растяжек и небольших черных коробочек ПМН.

– …Кто сейчас у Виконта в помощниках ходит?

– Велимир.

– Сколько людей было до боя?

– Не считал. Семьдесят, может, меньше.

Казимир смотрел в сторону, взгляд прятал. На бледном лице страх и тоска. Плечи поникли, голос вялый, бесцветный. Понимает, чем ему грозит встреча с бывшим рабом, которого он хотел прибить.

Я сидел на небольшом пеньке на окраине крохотной полянки, окруженной высокими деревьями. Казимир стоял напротив, в двух шагах. Руки ему развязали, и он машинально тер запястья.

Короткий допрос ничего не дал. Банда Виконта после потери групп Дижа и Эрика поредела, новых волонтеров мало. Виконт лихорадочно искал пути выхода из положения. Несмотря на помощь приятелей и союзников, его могли сожрать с потрохами. Слишком лакомый кусок он держал в зубах, многие завидовали…

Я выслушал Казимира и его раненого напарника, отметил пару незначительных моментов и глянул на часы.

– Вот что, Казимир. Я дам тебе шанс. Если в бою завалишь меня – топай куда глаза глядят.

Бандит недоуменно посмотрел на меня, и я пояснил:

– У нас правило – взятый в бою пленник должен быть убит. Но если он хочет, может попробовать завоевать свободу. Так мы и сделаем. Один на один. У тебя нож, у меня нож. Места хватит. Убьешь меня – уходи. Тебе терять нечего – и так, и так смерть. Согласен?

Казимир с сомнением посмотрел на меня. Глаза полыхали огнем ненависти, желваки на скулах ходили ходуном. Он готов был задушить меня голым руками, и… боялся. Помнил, кем я был раньше, и знал, что шансы на победу невелики. Но…

За что я уважал боевиков (не всех) – за умение погибнуть достойно. Сволочь он, конечно, конченая, мразь, подонок и убийца. Однако с жизнью расстается смело, с матом и злостью. Опять же не все. Но многие. Неплохой пример для кое‑кого в полиции и армии.

– Ну?

– Хер с тобой, найденыш! Давай нож! Пусть даже твои мордовороты потом меня прибьют…

Казимир плюнул, скинул брезентовую ветровку, протянул руку за ножом.

– Дубов! – позвал я бойца. – Дай тезке трофейный нож.

Казимир Дубов, сержант, командир дозорного звена во взводе Ральфа, здоровенный парень, в прошлом мастер спорта по регби, окинул бандита презрительным взглядом, вытащил из‑за пояса один из трофейных ножей и кинул тому.

Боевик покачал клинок в руке, вытер лезвие о штанину и посмотрел на меня.

Я кинул взгляд на его подельника. Тот выглядел неважно, несмотря на то, что напичкали лекарствами, едва дошел до леса. Нам он не нужен, взят с оружием в руках, значит, подлежит уничтожению. Но убивать раненого…

– Эй, ты! Бери нож и иди сюда. Будете вдвоем жизнь покупать.

Раненый боевик немного помедлил, но вышел. Поймал нож, брошенный Дубовым, встал рядом с Казимиром. Ростом и комплекцией он уступал приятелю, но был жилист, крепок, и в глазах та же злость и ненависть.

– Ральф, готов?

Взводный кивнул. Полянку окружили бойцы, держа под прицелом боевиков. Вмешиваться они не станут, но если боевики попробуют удрать, пристрелят сразу.

– Все! – Я отложил автомат, скинул разгрузку, вытащил свой нож, старый, аберенский, и встал напротив боевиков. – Готовы? Бой!

Нож – оружие страшное, в ближнем бою поопаснее пистолета. Те, кто умеет им владеть, в рукопашной могут завалить не одного безоружного или вооруженного врага. И работать с ножом надо сверхосторожно. С одного удара далеко не всегда можно завалить противника, но нанести серьезную травму – вполне. А мне ран нельзя получать…

Ножами бандиты толком не владели. Широкие замахи, тычковые удары с вытягиванием руки, провалы от богатырских замахов… и никакого маневра, никакой попытки скрыть нож или замаскировать удар.

Первым погиб напарник Казимира. Я успел полоснуть его по горлу, тут же добавить колющий в солнечное сплетение и оттолкнуть от себя. Бандит был еще жив, но опасности больше не представлял. Он присел на корточки, прижимая руки к горлу и груди. Нож выронил.

Казимир пер напролом. Видимо, сообразил, что живым не уйти, значит, надо попробовать прихватить меня с собой. Не защищаясь, прыгнул вперед, пропустил удар по ноге, потом клинком в грудь и ударил сам, целя в шею.

Я ушел в сторону, отбил удар, полоснул по запястью, перебросил нож в левую руку и с выпадом всадил лезвие в печень. А потом сильно толкнул бандита и на отходе врезал ногой в пах.

Казимир с ревом упал на колени, зажал рану на боку и попробовал встать. Избыток адреналина и раж боя помогли ему. Понимая, что практически убит, он сделал шаг вперед, потом прыгнул.

Отвага и смелость всегда вызывают уважение, пусть их и проявляет твой враг. Зачастую уважение приходит после, в бою только ненависть к еще живому противнику. И желание его добить.

Я позволил ему атаковать, позволил сделать выпад. Нож просвистел в полуметре от меня, удар вышел несильным, неудачным. Последний удар…

Чуть перехватив клинок, я с силой всадил его в левую часть груди – между ребер, точно в сердце. Продолжая движение, резким нажатием расширил рану, разрывая главный орган организма. Последний толчок сердца, последний вздох, судорожное движение крупного тела и потускневшие глаза Казимира.

Он упал в траву с открытыми глазами, с гримасой злости на лице, со сжатыми кулаками. Кровь быстро пропитала разорванную майку на груди, и та стала красной.

Второй боевик лежал неподалеку, лицом вниз. Трава у головы покраснела, стала двухцветной.

– Чисто сработано, – заметил Ральф, подходя ближе. – Но, строго говоря, сегодня была моя очередь.

– Это особый случай. Старый знакомый попался…

– Командир, – позвал Асмунд. – Влад идет.

– Да? Отлично. – Я вытер нож и спрятал его в ножны, вытер руки. – Тогда выходим через двадцать минут.

Я сделал пару глотков из фляги, завинтил пробку и вдруг вспомнил, что от Кахова до Ущелья всего двадцать пять километров. Если дела и дальше так пойдут, скоро мы будем работать совсем близко от него. А значит – мой план потихоньку сбывается. Значит, есть шанс…

Передовица лондонской «Таймс» за 20.09.96

…Развернутая в последнее время травля и уничтожение Ругией мирного населения Зоны под предлогом борьбы с так называемыми вооруженными бандитскими группами приобрела массовый характер. По нашим сведениям, только вчера в ходе очередной вылазки подразделения специального назначения войск Ругии была уничтожена группа мирных жителей из поселка Кахов. Ехавшие на закупку зерновых культур крестьяне попали под обстрел и были уничтожены на дороге неподалеку от поселка.

Таким образом, это третье с начала месяца нападение на населенные пункты Зоны. Правительство Ругии в ответ на все упреки и запросы мировой общественности продолжает утверждать, что уничтожаются бандитские группировки и что это – внутреннее дело страны. Но при этом никаких доказательств преступной деятельности оно не приводит.

Возникает вопрос: насколько правомочно положение Ругии как одного из основателей ООН с правом вето? Не пора ли пересмотреть некоторые казавшиеся совсем недавно незыблемые положения?..

Государственный канал телевидения Бельгии. Аналитическая программа «Европа на пороге XXI века»

…Почему Арланда упорно скрывает факт посылки отряда специального назначения из бригады «Волод»? По нашим сведениям, именно эта элитная часть Департамента Государственной Безопасности действует в Зоне. Почему «Волод» работает тайно, если правительство утверждает, что восстанавливает порядок на своей территории?

Невольно приходит мысль: если на небольшой территории Зоны власти Ругии действуют подобным образом, то что будет в Ламакее, когда в республику войдут войска? Не лучше ли признать молодую республику и помочь ей построить государство, способное защитить себя от любого посягательства?

Некоторые здравомыслящие политики в Европе и Америке давно призывают мировое сообщество к этому, но пока к их голосу никто не прислушивается. Подождем, пока запылают земли в Ламакее и горы трупов усеют улицы городов? Но сможем ли мы тогда называть себя цивилизованными людьми, если позволяем твориться такому?..

Единая сводка новостей межгосударственного европейского телевидения «НЕК»

Зафиксировано девять случаев нападения на мирные караваны граждан Зоны только за последние полтора месяца. Общее число погибших, по разным оценкам, может достигать более ста пятидесяти человек. По неофициальным данным ЮНЕСКО, еще больше человек погибло в начале лета. Ругия на все запросы относительно судеб мирного населения Зоны отвечает однотипно: мирное население не трогают, удары наносят только по бандитским формированиям.

Из совместного выступления представителей министерств иностранных дел США и Англии

…Мы разрабатываем проект создания нового экономического международного блока, куда помимо заинтересованных стран будет включена и республика Ламакея. В этом случае мы планируем действовать без согласия Ругии, так как она не может оказывать влияние на Ламакею в силу сложившихся обстоятельств… Если же обстановка потребует, мы готовы заключить с Ламакеей и оборонительный союз для обеспечения безопасности нового государства…

Как только нас перевели в Мегар, Управление выделило всем квартиры. Мне дали четырехкомнатную в новом пятиэтажном доме. Квартира огромная, но я толком и не обжил ее. Некогда было. За последние месяцы приезжал домой только пять раз.

Когда я вхожу в квартиру, первым делом включаю свет. Одновременно в коридоре, в гостиной, на кухне и в ванной. Несложная автоматика, пара лишних проводов, простейшая схема. При этом во всех комнатах, где есть окна, задергиваются шторы. Тяжелые, темно‑коричневые, от потолка до пола. Домой я попадаю, как правило, затемно, так что процедура вполне оправданна.

Еще не переступив порог гостиной, даю негромкую команду «Пуск». Начинает работать телевизор. Еще одна небольшая техническая уловка, тоже примитив, но удобный.

Пока идет процесс раздевания, мытья рук и снимания кобуры с пистолетом, телевизор сам ловит канал новостей. Так что я получаю полный пакет информации за прошедший день. По стране и в мире. Редко когда передают по‑настоящему что‑то нужное и интересное, но это не важно.

Иногда, когда есть настрой и желание, готовлю нехитрый ужин. Большая, почти двадцатиметровая кухня заставлена всевозможными агрегатами вроде комбайна, микроволновки, гигантского холодильника, тостера, электрочайника, соковыжималки. Некоторые из технических новинок я никогда не включал – руки не доходили. Только холодильник исправно функционировал, храня в своих необъятных недрах запас продовольствия на взвод узников Бухенвальда и воды, достаточный, чтобы утолить жажду десятка верблюдов.

В двух из четырех комнат я практически не бываю: детская – пустая, с голыми стенами, и спальня, наоборот, заставленная мягкой мебелью, двумя огромными шкафами, с большими коврами на стенах и одним очень большим паласом на полу. Кровать три на три, видеодвойка, стереосистема. Идеальное гнездышко для влюбленных.

Спал я в гостиной на диване, а работал в кабинете. Там на специальном компьютерном столе стоял новейший «Пентиум» с большим монитором. Высокая подставка под компакт‑диски и дискеты, принтер, сканер, модем, удобная лампа – полный набор для работы. И рядом второй стол. С обычными принадлежностями: писчая бумага, органайзер, готовальня. Отличное жилье, просторное, уютное, светлое… И пустое.

Здесь никогда не бывали женщины. После Дарьи я так и не завел постоянную подругу. А случайные встречи проходили либо на нейтральной территории, либо у знакомой дома. Сюда я никого не хотел пускать. Да и некогда было.

…Зайдя в кабинет, я врубил компьютер и телевизор. Кино, развлекательные и спортивные передачи никогда не смотрел, не до того. Слушал новости, обзорные и аналитические передачи, хотя там часто напускали туману и занимались болтологией.

И сейчас медиа‑средства взахлеб говорили о новой инициативе США и Магриба, о выпаде против Ругии, о возможном альянсе с Ламакеей. Не забывали и о Зоне. Новые догадки о тех, кто бьет бандитов, сдобренные жареными подробностями и «достоверными сведениями».

О нас уже знали. Правда, до сих пор считали, что работает «Волод». Полицию не вспоминали, видимо, зная штатные военизированные подразделения, не думали, что Ругия может создать что‑то новое. Пока не думали. Еще не все «кроты» обнаружены и уничтожены, так что какая‑нибудь продавшаяся мразь могла раскопать информацию об отдельной роте полиции и загнать ее хозяевам.

Меня это волновало мало. Рано или поздно, но о нас скажут. Дорич как‑то предупредил. Мол, возникнет необходимость вывести вас из тени. Политические соображения заставят клан Авьялина и Радомилова пустить в ход такой козырь, как отряд, уничтожающий бандитов. Пусть. Лишь бы не спешили, дали поработать тихо.

…Экран показывал карту Зоны. Теперь она была заполнена почти полностью. На каждую банду отдельное досье, на каждого главаря – персональное дело. Я собирал информацию, читал сводки, пополняемые чуть ли не через день, выбирал новую цель и делал наметки плана операции. Чтобы через несколько дней вывести роту на «прогулку» и «закрыть» следующую банду.

И все чаще взгляд притягивал длинный, вытянутый с севера на юг контур Ущелья. Все меньше препятствий оставалось на пути к нему. Все меньше времени на выход к исходному рубежу.

Был великий соблазн направить роту на штурм. Останавливало одно – я не знал ничего об Ущелье и о станции инопланетян. Возможно, они сметут нас как пыль. А рисковать своими парнями я не мог. Собой – пожалуйста, но не ими. А значит, надо ждать. И работать дальше.

…Дежурный по базе вызвал меня к телефону перед самым обедом. Мы недавно приехали с полигона и не успели еще сдать оружие. Не снимая бронежилета и разгрузки, я прошел в кабинет, протянул руку к трубке и вопросительно глянул на дежурного.

– Кто?

– Из Департамента.

– Да, – сказал я в трубку. – Слушаю.

– Томилин? – загремел хриплый тенор. – Это Горден. Привет.

– День добрый.

– Надо встретиться.

– Зачем?

– У нас проблема. Не по телефону.

– Хорошо, подъезжай.

– А ты не можешь?

Я хмыкнул – наглости ему не занимать. Или думает, что при слове «Департамент» я встану на задние лапки?

– Я не могу.

– Хорошо, – после секундной паузы ответил Горден. – Я буду через… десять минут.

Он прибыл через семь. Что‑то произошло, раз сам начальник управления госбезопасности спешит к обычному капитану полиции.

– Привет. Извини, что отрываю от дел.

– Садись. Чаю?

– Нет.

Я пожал плечами – нет так нет – и посмотрел на гостя. Пусть выкладывает, что у него за дело.

Начальник управления был довольно молод для такой должности, еще не стукнуло сорок. Высок, строен, скуп в движениях, сдержан. Лицо малоподвижное, приятное. Короткая стрижка, жесткая щеточка усов, уголок верхней губы чуть приподнят, виден шрам.

Ходили слухи, что он раньше служил в «Володе», но после ранения перешел на другую работу. И быстро сделал карьеру.

– Ходить вокруг да около не буду, сразу к делу. В Зоне сейчас работает одна наша группа. Разведка. Час назад они вышли на связь и передали, что обнаружены и ведут бой. Просят помощи.

– Ну и?

Горден вскинул брови.

– Нужна помощь. У меня под рукой никого, а у тебя…

– А что у меня? – удивленно развел руками я.

– А у тебя целая рота. – Он запнулся, понимая, что выдает себя. – Мы в курсе дела.

– Да? Странно. Рота – подразделение секретное. Кроме нескольких человек, о ней никто не знает. А вы, значит, в курсе? Хорошо, я доложу руководству, пусть выяснит, как секретная информация попала к посторонним людям.

Горден поморщился, приняв слова за издевательство. Видимо, не ожидал такой встречи.

– Хорошо, докладывай. Только сейчас помоги.

– Чем?

– Пошли людей.

– Куда? Прямо в лапы боевикам? Ты в своем уме? Где твоя группа?

– У Оркова.

– Даже? – Я высветил карту Зоны. – Ты знаешь, где это?

– Да. – Горден сузил глаза и злобно посмотрел на меня. – Знаю.

– Орков – перевалочная база Грава. Да там всегда полно боевиков. Зачем твои люди туда пошли?

Горден отвел взгляд. Выдавать свои тайны он не хотел, но и смолчать нельзя. Чуть помедлив, ответил: – У них задание выйти на связь с агентом.

– А за каким они устроили бой? Не пудри мозги! Хочешь я тебе скажу, зачем они там? Ты дал приказ убрать кого‑то. Может, и Грава.

– Это не твое дело, Томилин! – Начальник управления повысил голос. – Мне нужна помощь, а не твои рассуждения.

– Я не пошлю людей в мясорубку. Лезть в логово боевиков, к тому же растревоженное. Да их побьют на подходе. Так дела не делают. Ты отправил группу без поддержки, без четкого плана действий в случае провала, не обеспечил пути отхода, отвлекающий маневр. А теперь хочешь, чтобы я послал на гибель роту?

– Это твоя работа!

– Губить людей? Ну нет.

– Значит, помощи не будет? – сквозь зубы проговорил Горден. – Струсил?

Я едва не рассмеялся. Этот идиот берет меня на слабо!

– Горден, я своих людей подставлять не буду!

– Там гибнут три парня.

– Из‑за твоей безалаберности и самодурства. Ты сунул их в пасть зверю, а теперь хочешь вытащить, положив других?

– Ну, ты… – Он проглотил окончание, встал, не прощаясь, вышел, хлопнув дверью.

Я посмотрел ему вслед, медленно разжимая кулаки. Если бы он что‑нибудь сказал в мой адрес, я бы, наверное, врезал ему. И наплевать на положение. Выдохнув воздух, опять открыл файл с картой Зоны и отыскал Орков.

Нет, никаких шансов на успешную операцию. Если люди Гордена засветились, значит, боевики уже достали их. И влезть туда на «вертушках» или машинах – подставить роту под огонь. Даже если мы пройдем к Оркову, никаких гарантий, что нас оттуда выпустят. Тут нужна войсковая операция с привлечением авиации, артиллерии, танков и по крайней мере полка пехоты. Потому что боевиков будет никак не меньше пяти – семи сотен человек. Поблизости Прайда, Стурун, Конск.

Посидев с минуту, я закрыл файл и набрал номер Дорича. Горден теперь мне враг, это понятно. Жаль, такой влиятельный человек мог бы быть полезен, но он потерял голову в погоне за результатом весьма сомнительным. В своем желании отомстить Горден может здорово навредить нам. Надо предупредить начальство, пока не поздно.

…Дорич к происшествию отнесся спокойно. Даже не стал уточнять подробности.

– Ничего. Перетерпит. А нет – пожалеет. Его же начальство первое задаст ему трепку. И за гибель подчиненных, и за раскрытие секретной информации. Он теперь будет сидеть тише воды ниже травы. Так что не бери в голову. Как у вас дела?

– Нормально. По плану.

– Отлично. Продолжай в том же духе. Извини, я спешу. До встречи.

Я положил трубку и пожал плечами. Раз говорят – наплевать, так тому и быть. Раз скомандовали – выполним. Начальству из своего кресла виднее. Наверное…

…Встречный ветер залетал сквозь раскрытое окно машины и остужал взмокшую грудь. Я не спеша катил по ночным улицам города, изредка поглядывая по сторонам. Ярко горели неоновые вывески магазинов, ресторанов и ночных клубов, по аллеям гуляли шумные компании, мимо проносились машины. Улицы буквально утопали в огне фонарей, было светло почти как днем.

Несмотря на довольно бодрую обстановку, настроение было паршивым. Какая‑то глухая злость переполняла душу. То ли на Гордена с его непомерными амбициями, то ли на инопланетян, устроивших круговерть с пространством, то ли на Ворота, что никак не хотели работать. Чувствуя внутренний дискомфорт, я решил совершить небольшую прогулку по городу, но настроение никак не приходило в норму. И от этого я злился еще больше.

…В горле пересохло, и язык с противным шуршанием царапал нёбо. Я пошарил в «бардачке», потом в маленьком холодильнике. Ни одной бутылки. Забыл купить утром.

Впереди за светофором сверкала вывеска круглосуточного магазина. «Синий дом», большой супермаркет, торгующий, как сейчас принято, всем подряд – от продуктов до одежды и бытовой техники.

Я припарковал машину на стоянке перед главным входом и вошел в магазин. Несмотря на поздний час, внутри было много народу. Затаривались перед выходными, готовили запасы для выездов за город, на природу.

Последнее время пришла мода на турне к Зоне. Приезжают ближе к границе, выберут живописный с их точки зрения уголок и разводят огни, жарят шашлыки, лезут в воду. Сколько таких беззаботных туристов переловили боевики, сколько попали под обстрелы, а все равно настойчиво лезут на рожон. Мужчины испытывают себя, сдают тест на звание «настоящего мужика». Женщины благосклонно наблюдают за ними, победителю, доказавшему свою крутизну, дарят улыбки, поцелуи и щедрые обещания.

Сколько им ни втолковывали – без толку. Полиция перестала увещевать и просто штрафует за нахождение вблизи режимных объектов. Но любители все равно едут. Новая игра – ускользни от полиции!..

Я прошел вдоль огромных, в человеческий рост, полок и холодильников, уставленных бутылками всевозможных размеров и форм, снабженных разноцветными наклейками. Вытащил две литровые бутылки «швепса» и «кока‑колы», прихватил несколько шоколадных батончиков, оплатил в кассе покупки и пошел к выходу.

К стоянке подъехали несколько машин и встали у выезда на трассу, перекрыв дорогу. Три парня и две девушки стояли у первой машины – новенькой иномарки – и о чем‑то оживленно спорили. Девчонки хороши. Высокие, стройные, в стильных нарядах. Короткие юбки открывают тугие бедра, тонкие маечки под жилетами обрисовывают бюсты. Какие крали – и не со мной!.. Несправедливо.

Пока я заводил машину и выруливал со стоянки, к иномаркам подошел охранник. После короткого разговора машины отъехали в сторону, освободив проезд. Я выехал за ворота и начал выворачивать на вторую полосу, когда взгляд зацепил тонкую фигурку у обочины.

Одна из тех девчонок, что я видел у иномарки, покинула компанию и теперь стояла с поднятой рукой, ловя тачку. Я рассмотрел красивое лицо, волну волос за плечами и… свернул к обочине.

– Подвезешь на Столичную? – обдала ароматом дорогих духов девица, заглянув в окно.

Грудь, едва прикрытая майкой, сочные губы, глаза с огоньком. Мечта голодного самца!..

– Сидай.

– Эй, дура! Куда полезла! – донесся сзади грубый мужской голос. – Хватит херней страдать!

Не обращая внимания на крик, девица села, хлопнула дверцей и резко сказала:

– Трогай!

«Кэт потрогала – ого‑го!» – мелькнула в голове концовка старого анекдота о Штирлице.

Мы покатили по шоссе в сторону центра. Я включил радио, прибавил звук и искоса глянул на спутницу. Та сидела с прямой спиной и смотрела перед собой. Губы сжаты, пальцы ломают ремешок сумочки. Нога закинута за ногу, юбка обнажила сочные бедра почти до основания.

Я облизал губы. Девчонка хороша, аппетитна, шикарно выглядит и стильно одета. Кто она? На медсестру и продавщицу не похожа. На домработницу – тоже. Секретарша в частной фирме? Менеджер или бухгалтер банка?

Судя по знакомым, которые кричат ей – ты, дура! – мои предположения далеки от истины. Тогда только одно – девочка по вызову. Элитная герлфренд. А парни, видимо, ее сутенеры. Взбунтовалась крошка…

– Куда едем, если не секрет?

Девица бросила на меня недовольный взгляд, достала из сумочки сигареты «Мальборо‑лайт» и зажигалку.

– В машине не курят, – сказал я, отмечая инкрустацию золотом на зажигалке.

«Зиппо» – дорогая безделушка. Не бедствует дама.

– Какая цаца! – недовольно протянула она. – Астма, что ли?

– Ага… Чего это приятель за тобой бежал? Соскучился?

Девица недовольно скривила губы, бросила в сумочку зажигалку и пачку, глянула в зеркало заднего вида, поправляя прическу.

– Не твое дело. Рули давай.

– У‑у, ты какая, газ шесят шестая… – насмешливо бросил я. – Так куды везти, госпожа светлая?

– На Столичную. У банка тормозни. Полсотни хватит?

– А как насчет этого?..

– Чего? – Девица наконец соизволила повернуть лицо в мою сторону.

– Ну, того… Натуры.

Она смерила меня презрительным взглядом и коротко бросила:

– Обойдешься.

– Ню‑ню…

Улица Столичная соседствовала со зданием местного муниципалитета. Я свернул на светофоре, миновал пост дорожной службы и сбавил скорость, высматривая следующий поворот. Опять глянул на соседку. Та утратила свою неподвижность и невозмутимость, нервно теребила ремешок и то и дело смотрела в зеркало заднего вида. И на лице ее мелькало беспокойство вперемежку со страхом. Что‑то пугало ее. И довольно сильно.

– Погоню ждешь?

Она вздрогнула, бросила на меня испуганный взгляд, враз ставший злым. Звенящим голосом произнесла:

– Не твое дело!

– Как же. Ты в моей машине. Если что, мне попадет.

– Не бойся. Если что, я выйду.

– Угу. Опять в руки своего «папаши».

Видимо, я угадал, потому что девица непроизвольно вздрогнула и вжала голову в плечи.

– Что, пошла в отказ?

– Слушай, ты, догадливый мальчик! Не лезь не в свои дела! Тебя не тронут…

Я краем глаза зацепил силуэт машины в зеркале и посмотрел внимательнее. За нами шла та иномарка, что стояла у магазина. На миг вспорхнула мысль: как они нас вычислили? Но потом сообразил – парни знали адрес девчонки и поняли, что ехать ей больше некуда.

– Это не твои друзья за нами катят?

Девчонка стремительно обернулась, заметила машину и сдавленно охнула. С губ слетели неласковые слова. А лицо побледнело. Встреча с партнерами по «бизнесу» ее не прельщала.

– Ну что, тормозить? Или как?

– Что или как? – более‑менее нормальным тоном спросила она. – Есть идеи, как уйти?

– Есть. Только вопрос – зачем?

– То есть?

Преследователи сократили дистанцию и теперь шли метрах в семидесяти позади. Я немного прибавил скорость, благо дорога была пустая, и пошел на ста двадцати. «БМВ» без труда догонит джип, у них разный уровень скоростей, но сейчас, в городе, я мог соперничать почти на равных. Вред ли они посмеют устраивать гонки там, где на каждом перекрестке дежурят полицейские.

– То и есть. Я могу «сбросить хвост», но зачем мне это делать? За твои красивые глазки? Или за чудный характер?

Красивые глазки соседки испепелили меня, вбили в кресло, разметали по ветровому стеклу. Голос, холодный, как вакуум, произнес:

– И что ты хочешь?

– Тебя, – честно ответил я.

Мы проскочили светофор, свернули на узкую улочку и полетели к сверкавшему огням проспекту. Преследователи продолжали сокращать дистанцию.

– Это цена за помощь? – Ее глаза цепко держали иномарку. – Не много?

– Ты сбежала от своего сутенера. Он хочет тебя вернуть и наказать. А я могу не только уйти от преследования, но и вообще решить твою проблему…

Не знаю, что на меня нашло. Раньше со шлюхами дела не имел. Брезговал. Это как бегать в общественный туалет, куда заходит отлить каждый, кому не лень. Да и подхватить всякую гадость можно… Хотя, если признать, иногда среди них попадали вполне нормальные. Фигуристые, красивые, ладные…

Но что меня понесло сейчас?.. Видимо, все из‑за настроения. И еще – интерес. Кто это там шел за мной? В Мегаре, как и вообще на территории Ругии, банд настоящих не было. Криминалитет, разумеется, существовал, но до беспредельных бригад «конкретных пацанов» России здесь не дошли, да и не могли дойти.

Так вот, в Мегаре, где полным‑полно полиции, где работают все же не только за страх, но иногда и за совесть, криминала вообще не видно и не слышно. Воровство, кражи, мошенничество присутствовали, но оргпреступность так и не возникла. Полиция держала преступников в ежовых рукавицах.

Если подпольная жизнь и бурлила, то это бурление в стакане воды. Конспирация у них не хуже, чем у партизан. Чуть нос высунут – прихлопнут. Так что команда сутенеров, работавших в городе, – из разряда сенсации. По крайней мере для меня. Я хоть и не лез в дела криминальной полиции, но сводки читал постоянно и худо‑бедно был в курсе событий.

– Ты что, крутой? – перебила мои размышления девчонка. – Ты знаешь, кто в той машине?

– Аль Капоне вместе с доном Карлеоне.

Кино и книги ей были не чужды, мой юмор ухватила. Едва заметно усмехнулась. Резким движением отбросила прядь волос, глянула на меня.

– Там Виктор. Слышал?

– Нет. Кто он?

– Крутой парень. Тебе с ним лучше не встречаться.

– У, какой! Круче вареного яйца? – Я глянул назад, «бээмвуха» перла теперь метрах в пятнадцати и подавала сигнал фарами, требуя остановиться. – Главный папик всех девочек города?

– Он вообще не сутенер… почти, – поправилась она. – Он только по эскорту работает. Всего восемь девочек.

– А ты – одна из них?

– Была. А теперь завязала.

– А он не понял?

– Он считает, что я должна. А я все отработала. Он знает, но хочет меня удержать.

Девчонка разговорилась, выплескивая накипевшее. Щечки порозовели, жесты стали свободнее. Такой она меня устраивала больше. И вообще я почувствовал возбуждение от близости такой красюли.

– Как тебя зовут?

– Катя.

– Катя, Катерина… Выходила на берег Катюша. Так вот, Катенька. Тачка твоего Виктора прет позади в десяти метрах. Вот‑вот на приступ пойдут. Выбирай: или я останавливаю машину и ты идешь в родные объятия папика, или едешь со мной. И будешь со мной. А твои проблемы я улажу.

Прямой торг ее задел. Злость, ненависть, раздражение, страх, надежда терзали ее душу. На глазах заблестели слезы, нижняя губа прикусила верхнюю.

– Иди ты куда подальше, спаситель! Повидала я таких! Золотые горы обещают, пока гладят. А как натешатся, так сразу в кусты.

– А то! Главный мужской принцип. Ну, что решила?

Крутой Виктор на своей крутой иномарке догнал‑таки меня и покатил параллельно. Боковое стекло пошло вниз, на меня глянуло квадратное лицо, не отягощенное разумом. Бритый череп, тяжелый подбородок, маленькие глазки, толстая цепь на груди. Полный набор «конкретного пацана»… Не хватало навороченного мобильника и пальцев врастопырку.

– Ну так шо, мамзель? – Сарказм не покидал меня. И злость тоже. – Тормозим… тачку?

Катя молчала, переводя взгляд с меня на бритоголового орангутанга и обратно. Выбирала, что лучше.

– Ну, как знаешь.

Я нажал на тормоз и свернул к обочине. Одновременно врубил «блик» – портативный радиомаяк, посылающий сигналы на определенной частоте. Через несколько секунд на пульт дежурного на базе замигает лампочка, на экране компьютера возникнет ярко‑красная точка. Дежурный даст сигнал командиру сменного взвода – сегодня это Радован – и высветит на мониторе карту города. Потом совместит сигнал с картой и определит мое местоположение. Информация тотчас уйдет в штаб дорожной службы, а оттуда поступит на бортовой компьютер патрульных машин. И самая ближняя к нам примет вызов. Таким образом, в течение пяти минут здесь будут от двух до пяти машин полиции.

Фантастика? Реальность. В нашем мире только на Западе, здесь и в Ругии.

– Стой! – Катя ухватила мою руку в тот момент, когда открыл дверцу. – Черт с тобой, отработаю по полной программе… – Губки у нее определенно дрожали. – Вытащи меня.

– Попробую. Но ничего не обещаю. А ты помни о слове.

– Да…

Я хмыкнул. Девица поплыла. Всю ее высокомерность и заносчивость как ветром сдуло.

Пистолет, как всегда, висел слева на боку. Компактный «макаров‑курц», модернизированный, с патронами повышенной мощности. Вдобавок на вершинах пуль сделаны крестообразные надпилы. При попадании в тело пуля разрушалась, нанося тяжелые раны. Хватит, чтобы отправить на тот свет любого.

Тронув локтем рукоятку пистолета, я открыл дверцу и вылез из машины. «БМВ» Виктора стояла метрах в десяти позади. Из нее вылезли два человека. Первый – амбал с цепью на груди. Второй – интеллигентного вида молодой человек в приличном костюме, в начищенных туфлях. На пальце золотая печатка. Не аляповатая поделка доморощенных мастеров, а вполне фирменная вещь. И часы дорогие, и галстук. Преуспевающий бизнесмен, топ‑менеджер крупной компании, а не сутенер. Впрочем, его девочки работали только с богатыми шишками, так что для контакта с этими людьми надо выглядеть соответственно.

Столь разительный контраст двух людей бил в глаза. Хотя по поведению обоих и не скажешь, что один – хозяин, а второй – вышибала.

Я пошел к ним, чувствуя в теле легкость и бодрость. Злость все еще ходила по телу, вдобавок накатило странное веселье. Что со мной сегодня?..

– Ну, че надо? – намеренно грубовато спросил я. – Че гонитесь?

Хорошо одетый тип – несомненно, Виктор, – начал первым. Холодным и жестким тоном произнес:

– В твоей машине девчонка. Эта наша подруга. Отпусти ее, она поедет с нами.

– Да? – изумленно вытаращил я глаза. – А она сказала, что свободна. И не против провести со мной вечер. А также ночь, утро и день.

– Ты че, кент, не понял, что сказали? – встрял бритоголовый здоровяк, сжимая кулаки. – Найдешь другую, эта наша.

– Не стоит спорить, – сказал Виктор. – Свободных девчонок уйма, развлекайся на всю катушку. А ее отпусти.

– Да я ее и не держу. Сама к вам не хочет.

Прошло около двух минут с момента включения радиомаяка. Скоро подъедут патрули, надо заканчивать разговор. И так все ясно. Оба без стволов, у амбала нож или телескопическая дубинка, он все время трогает ее ладонью. Виктор к драке не готов, а амбал слишком разъярен для грамотной работы. Силен, свиреп, но туп и неповоротлив. Даже неинтересно…

– Ладно, парни, хватит. Значит, так. Вы раз и навсегда забываете о существовании Катерины и оставляете ее в покое. А за это я вас отпущу. Идет?

– Че? – наклонил голову амбал. – Ты че гонишь, дебил? Ты текст попутал, лох поганый?!

Я стоял метрах в трех от них, положив руки на ремень, и слегка улыбался. Мой вид и наглые слова вывели амбала из себя, и он был готов приступить ко второй фазе увещевания, но Виктор команды не давал. Он был посообразительнее, и странное поведение случайного попутчика капризной путаны его настораживало.

– Парень, не ищи проблем там, где нельзя. Дольше проживешь.

– Хорошие слова. Раз говоришь, значит, понимаешь. Поэтому я и отпущу вас, а не положу здесь. Ясно?

Этого амбал стерпеть не мог. Утробно хрюкнув, он прыгнул вперед, метя правым кулаком мне в челюсть. Я чуть отступил, внутренней частью кроссовка врезал по голени. Сильно и с давлением. Амбал рухнул под ноги. Виктор шагнул было ко мне, но я выхватил пистолет и направил на него.

– Хочешь в лоб?

Тот замер, не сводя взгляда со ствола. Медленно процедил:

– Ты хоть понимаешь, на кого руку поднял?

– А по хрену!

Амбал, злобно шипя сквозь зубы, начал вставать. Рука зажала поврежденную голень, с губ слетали довольно милые слова из нецензурного списка. Я саданул носком кроссовка по горлу, амбал утробно ухнул и вновь залег. Второй удар припечатал мощную шею к асфальту.

– Ты что делаешь? – закричал Виктор. – Совсем охренел?!

Сделал было шаг вперед и замер, глядя на ствол. Сдавленным голосом прошипел:

– Ты пожалеешь, парень, что вообще сегодня за руль сел! Я не я буду!

Из‑за поворота выскочила полицейская машина, завывая сиреной и бросая по сторонам желто‑синие блики мигалки. Подлетела к нам, резко затормозила. Виктор глянул на них, на лице возникло брезгливо‑испуганное выражение.

– Стоять! Руки вверх, оружие бросить! – Из машины выскочили двое патрульных. В руках пистолеты, стволы смотрят на нас.

Виктор плюнул, медленно поднял руки на уровень плеч. Мой «курц» повис на указательном пальце, второй рукой я достал удостоверение. Но, видимо, полицейских уже ввели в курс дела, на меня они только бросили цепкий взгляд и переключили внимание на Виктора и лежащего амбала. Тот не подавал признаков жизни, застыв бесформенной массой.

Один полицейский, ловко завернув руки Виктора, надевал наручники, второй присел возле амбала, пощупал пульс на шее, чуть повернул его лицо к себе, оттянул веко.

– Готов, что ли?

– И ладно. – Я показал ему удостоверение. – Отвезите их в отдел. Пусть оформят групповое вооруженное нападение с целью покушения на убийство.

Полицейский на «корочки» даже не взглянул, отряхнул руки и встал.

– Нам позвонили из горотдела. Мы знаем, кто вы… – В его голосе я уловил нотки уважения и изумления.

– Отлично. Я завтра заеду, допрошу сам.

Патрульный кивнул, вытащил радиостанцию, бросил несколько слов. Вызвал «скорую» и вторую машину. Я подошел к Виктору. Тот стоял возле «БМВ», широко расставив ноги. Второй полицейский обыскивал его.

– Значит, до завтра, альфонсо ты наш. Поговорим в другом месте.

– Ты! Кто ты такой, черт побери?

Гонор из его голоса исчез, пропали лощеные манеры и величавость. Зато взгляд выдавал нешуточный испуг. Допер наконец, что налетел не на того.

Я махнул рукой полицейским и пошел к машине. Несмотря на разрядку, злость не прошла. Плохо.

Катя сидела на месте, прилипнув глазами к зеркальцу заднего вида. Глаза стали как блюдца, прелестный ротик с чувственными губками приоткрыт, кулаки сжаты.

– Ну что, в путь?

– Как ты смог?.. Кто ты такой?

– Тот, с кем ты обещала провести незабываемую ночь.

Джип резко стартовал с места, последнее, что я увидел, это подъехавшие машины «скорой помощи» и полиции.

…Разборка с сутенером нисколько не успокоила Катерину, она продолжала судорожно сжимать сумочку и то и дело поглядывать в зеркало заднего вида. Может, успела пожалеть, что выбрала меня. Виктор по крайней мере зло знакомое, а что я за фрукт – не ясно.

Мы проскочили Базарную площадь, на которой стояли сразу три огромных рынка – вещевой, продуктовый и радиорынок. Свернули на тихую улочку, где невысокие двух‑трехэтажные дома почти не видно за деревьями и кустарниками, миновали огромное здание государственного банка и вновь выскочили на центральную улицу. До моего дома осталось немного.

– Кто ты такой? – повторила через десять минут вопрос Катя. – Ты из полиции?

– Я из бюро добрых услуг. По вечерам помогаю молодым девочкам с панели вставать на путь истинный.

– Я не шлюха!

– Да? – Я демонстративно тронул ухо. – Видимо, со слухом что‑то… Значит, не ты недавно говорила…

– Ничего я не говорила! И вообще мой дом мы проехали!

– Значит, от своих слов ты отказываешься? Лады, пусть так. – Я притормозил у обочины. – Все, свободна!

Катя недоверчиво смотрела на меня. Рука тронула рычаг замка на дверце и замерла.

– Ты… отпускаешь?

– Йес, мэм. Топай куды хошь. У твоего дорогого Виктора наверняка есть друзья. О его проблемах скоро узнают и придут к тебе с вопросами. Вот и споешь им о странном парне, который помог удрать от сутенера. Думаю, беседа будет протекать в теплой и дружеской обстановке…

Она молчала. Я попал в точку, ей придется отвечать перед прежними хозяевами. А так как подобные типы имеют обыкновение задавать вопросы с помощью кулаков, то нетрудно представить последствия сего рандеву.

– Скотина! – после минутного молчания выдала она. – Пользуешься случаем…

– Вот что, краса неземная! – Я повернул к ней голову и пристально посмотрел в глаза. – Давай‑ка договоримся – громкие и ласковые слова оставим в стороне! Я не намерен выслушивать от уличной бляди оценку своего характера. Не хочешь выполнять обещания – вали куда глаза глядят! А нет – сиди смирно и вежливо пунцовей. Румянец тебе идет.

Катя замерла, испуганно прижалась к спинке сиденья, руки сложила на груди. Мой тон и вид не сулили ничего хорошего. А картина расправы над Виктором и его приятелем свежа в памяти. Такой способен свернуть шею и забыть о случайной знакомой через секунду.

– Уяснила? – Неуверенный кивок. – Отлично. У тебя две секунды на размышление. Кумекай…

Видимо, возвращаться к старой жизни она очень не хотела. Потому после недолгого раздумья заняла прежнее положение и со слезой в голосе произнесла:

– Твоя взяла.

Я молча выжал сцепление и покатил по ночной улице к дому. До конца пути она не произнесла ни слова. И только когда затормозил у гаража, спросила:

– Как тебя зовут?

– Артур.

– А клички случайно нет?

– Ну‑ну… – Об Оборотне я решил не упоминать. – Нет…

– Жаль… тебе бы подошла кличка Злой.

Я едва не выронил ключи от квартиры. Не знаю как, но она угадала мое погоняло там, дома. В определенных очень узких кругах меня знали как Злого.

Не думал я, что первой женщиной, переступившей порог моей квартиры, станет проститутка. Жизнь иногда преподносит сюрпризы…

– Ванная, туалет, кухня – к услугам. Я пока помою руки, а ты проходи куда хочешь.

Катя осторожно вышла в коридор, глянула по сторонам.

– Неплохое жилье. Ты здесь один?

– Да.

Горячая вода легко смыла пыль и грязь, я вытер руки о большое махровое полотенце и вошел в гостиную. Катя все стояла в широком коридоре.

– Заходи.

– Я сначала в ванную. Можно?

– Иди… полотенца на одной полке, все, что нужно для купания, – на другой.

Она исчезла в ванной, закрыла за собой задвижку. Послышался плеск воды. Я врубил телевизор, позвонил на базу узнать, что новенького. Новостей не было. Радован уже приехал с вызова, второй взвод отдыхает, а Влад увел своих на ночную тренировку.

Катя вышла из ванной минут через десять. Посвежевшая, похорошевшая, с заново подведенными губами и ресницами. Жилетка расстегнута, грудь отчетливо проступает сквозь тонкую маечку. Волосы красиво обрамляют лицо. Ох блин!

В брюках стало тесно, по спине прошла волна желания. С такой малышкой ночью не будет скучно. Жаль, что леди попала ко мне после многих рук. И не только рук. Ну ладно, сойдет…

Я вдруг заметил, что колготки она сняла. Так! Уже готова к работе.

– Садись рядом. – Я хлопнул по обивке дивана.

Он был необычайно широк, почти не уступал размерами кровати в спальне. Катя подошла ближе. Несколько растерянным и обиженным тоном спросила:

– Что, так… сразу?

– А ты привыкла после двухчасовой беседы? Тебе за что платили?

Возможно, и не стоило так резко с девчонкой, но я еще чувствовал заряд злости, и некоторая его часть относилась к случайной попутчице. Черт ее дернул выйти на дорогу именно в этот момент. Лучше бы я нашел себе подругу в другом месте. Пусть и не такую роскошную…

Катя обиделась. Шлюхи не любят, когда их называют шлюхами. Глаза покраснели, губы задрожали. Она вскинула голову, чтобы слезы не закапали на пол.

– Как вас обслужить, господин спаситель? Что предпочитаете?

Выгнув спину, наклонила корпус, оперлась левой рукой о колено, повернула голову ко мне. Голос искусственно игривый, дрожит. Губы прыгают.

– Что вам нравится? Поработать губками? Или вы предпочитаете попочку?

Она еще больше прогнулась, повела бедрами. Юбка словно живая пошла вверх, обнажая ягодицы. Жилет слетел с плеч и упал на спинку стула.

– Сделаю все за свое спасение. – Катя украдкой смахнула слезу, расстегнула молнию юбки, начала снимать ее через голову, эротично поводя ногами и телом.

Я выдохнул, скинул футболку, провел рукой по груди. Взмок, наблюдая за стриптизом. Вот вытворяет, чертовка! Или я долго был один?

– С чего начнем, мой повелитель?

– С того, что ты замолчишь и подойдешь ближе.

Ухватив ее за руку, рванул на себя. Катерина ойкнула, упала мне на колени. Я принял легкое тело, обнял за ягодицы, поймал ее губы своими. Шлюх вроде не целуют, но… ладно!

Она легла, покорно дала стянуть с себя белье, тихонько охнула и застонала, когда я сжал покрепче и поймал губами ухо. Девчонка, оказывается, весьма чувствительна к таким ласкам, стон стал громче, по телу прошла дрожь.

Не желая больше ждать, я резким движением развел ее ноги, подхватил под ягодицы и вошел внутрь. Новый стон заставил меня только сильнее сжать хрупкое тело. Катя опустила руки на мои плечи, закусила губу. Я повернул голову, взгляды встретились и прикипели друг к другу…

Утром, пока она сидела в ванной, я успел позвонить на базу и посмотреть выпуск новостей по центральному каналу. Когда Катерина вошла на кухню, я готовил завтрак.

– Привет, – неуверенно произнесла она.

– Салют, крошка. Как здоровье?

– Ничего…

– Да? Тогда садись, пополним запас жизненных сил.

Я окинул ее внимательным взглядом. Прошедшая ночь почти не сказалась на девчонке. Только лицо немного бледное и губы чуть вспухли.

Катя неохотно взяла бутерброд, пододвинула к себе чашку с чаем. Жевала вяло, все смотрела в окно. А я часто поглядывал на часы. Пора ехать.

– Слушай, что теперь со мной будет? – вдруг спросила Катя.

– В смысле?

– В прямом. Виктор же меня и из кутузки достанет. Подошлет своих громил…

– Убить?

– Не обязательно. Но порезать лезвиями лицо могут. Знаешь, что это такое?

Я знал. Видел результаты работы одного придурка, который любил ловить молодых девчонок, насиловать и резать им щеки. Маньяка отловил брат одной из потерпевших. Когда приехала милиция, любитель нестандартного секса представлял собой окровавленный кусок мяса. Правда, живой.

– Ничего он не сделает. Ни он, ни его друзья. Поверь мне.

Катя долго смотрела на меня, опустила голову. Глухим голосом произнесла:

– У меня нет другого выхода. Поверю. А что дальше?

– А дальше ты поедешь домой. У тебя деньги есть?

– Есть. В банке храню, чтобы не увели.

– Отлично. Коли ты со старой… работой завязала, значит, надо искать новый источник дохода. Подумай. И оставь свой телефон, я сегодня позвоню. Или завтра.

Она кивнула, опустила голову. По щекам скользнули слезы, упали на стол.

– Ты чего?

– Да так…

– Хватит реветь!

– Да? Тебе легко говорить. Поиграл, развлекся, и все. А я как?

– Раньше надо было думать, когда на панель шла. А теперь поздно плакать. Все, закончили базар! Собирайся, я подвезу тебя до дома. Пересиди денек, не выходи никуда. А завтра делай что хочешь. Уяснила?

– Да. – Она встала, смахнула ладонью слезы и пошла переодеваться…

…В райотделе полиции меня встретил инспектор криминального отдела Корних. Довольно пожилой мужчина с большой проплешиной на голове, могучими плечами борца и выпирающим животом. Самый старый инспектор города и самый опытный спец. Большой любитель пива и двухпудовых гирь…

– Ты вчера Витёшу прихватил?

– Я. Оборзел, сволочь. На капитана полиции с кулаками лезет.

– Кх‑м!.. – Корних покачал головой. – Хочешь его посадить?

– Лет на десять.

– Черт! – Судя по виду инспектора, такая перспектива его не радовала. – Виктор у нас осведомителем ходит. Дает неплохую информацию обо всех, кто так или иначе замешан в криминале. Пару раз на пособников боевиков вывел.

– Что, такой ценный агент?

– Да не то чтобы очень…

– Я засветил перед ним свою рожу. Пусть посидит где‑нибудь в глубине Ругии, там его сплетни никто слушать не будет.

Корних с недовольным выражением лица достал из сейфа довольно объемную папку, развязал шнурки. Я удивленно глянул на нее, покачал головой. Инспектор взгляд перехватил, пояснил:

– По старинке привык. Новомодным компьютерам особо не доверяю.

– И что, вся документация на бумаге?

– Да нет… Девчонки давно перевели на эти… жесткие диски почти все. А мне с живой бумагой работать удобнее.

Он пролистал досье на Виктора, пару раз задержал внимание на чем‑то интересном, захлопнул папку и вызвал помощника. Через минуту прибежал парень лет двадцати семи – полная копия инспектора, только на четверть века моложе.

– Племянник, – пояснил Корних, заметив мой взгляд. – Знакомься, Ринат. Это капитан Томилин, гроза бандитов.

– Ого! Оборотень в гостях у простых полицейских? – весело округлил глаза племянник. – Ринат Корних, старший детектив криминальной полиции.

– Артур. – Я пожал ему руку.

– В общем, так, Ринат. Виктора надо сажать.

– Давно пора. Мразь такая! На той неделе одной своей девчонке за то, что та отказалась обслуживать какого‑то старого пердуна, всю спину исполосовал. Девчонку в больницу уложили, а он заставил ее написать: мол, сама, в приступе белой горячки.

Инспектор вздохнул – терять осведомителя было тяжко, и махнул рукой.

– Оформляй его как положено и все, что у нас на него есть, передавай в суд. С таким багажом лет десять он получит. Да вот капитан еще чего‑нибудь интересное расскажет.

Ринат кивнул.

– Не вопрос. Пошли, у нас в кабинете поговорим.

Через полчаса я вышел из отдела, вполне уверенный в том, что сутенер засядет лет эдак на восемь – десять, а при удаче и на все пятнадцать. Когда Корних‑младший показал мне полное досье на Виктора, стало ясно: с таким багажом долго на свободе не живут. И подельщикам его тоже придется сменить среду обитания. Что весьма радовало…

На базе было непривычно тихо и пусто. Дежурный откозырял мне и доложил, что два взвода убыли на полигон, а взвод Караджича в полном составе сидит в зале. Я кивнул и пошел к себе переодеваться. Через три часа выезд к границе.

В зал я вошел, когда Радован заканчивал инструктаж. На доске карта Зоны, перед командирами звеньев на столах карты. Лейтенант давал последние указания.

Увидев меня, дал команду:

– Взвод, смирно!

– Отставить! Продолжайте инструктаж.

– Да уже все, – ответил Радован. – Вопросы есть?

Никто не ответил, и так все ясно. Не в первый раз…

– Отлично. – Я встал рядом со взводным. – Раз все ясно, получаем оружие и боеприпасы. Сбор во дворе через час. Свободны.

Подождав, пока бойцы покинут зал, я подозвал Радована и Свена.

– Как бок? Не беспокоит?

– Вспомнил! – фыркнул Радован. – Я уже и забыл о нем.

– Ага… Лады… – Что‑то пакостно было на душе. Словно забыл о чем‑то важном.

Парни это состояние уловили. Вопросительные взгляды скрестились на моем лице.

– Ты чего, Артур?

– Да… так. Вещун, что ли, разыгрался. Хреново как‑то. Забыли! – махнул я рукой. – До границы поведу вас сам. На этот раз пойдем на броне. Кроме БТРов, возьмем пару «нон» в гарнизоне.

– Зачем? Никогда броню не брали.

– А теперь берем. Мы в Зону уходим почти на полторы сотни километров. И треть пути – пехом. Так что броня не только средство доставки, но и страховка.

– А вертолеты?

– А ПЗРК у бандитов? На той неделе сколько вертолетов сшибли у форпостов?

– Два.

– То‑то. И хватит базаров. Я через Дорича договорился с армейцами, те выделят машины с опытными экипажами.

– Опытными… – недоверчиво фыркнул Свен.

– Опытными, – подтвердил я. – Из состава маневренных групп. Все, пошли.

– Артур, – придержал меня на выходе Радован. – Если вся рота пойдет на выход, кто тогда будет с броней?

– Старший из состава маневренной группы.

– Но это раскрытие инкогнито. О нас каждая собака на полуострове будет брехать.

– Уже, – мрачно буркнул я. – Уже брешут. Знают все: полиция, госбезопасность, армия. Скоро прознают журналисты и западные разведки. И не ясно, кто раньше.

Караджич хмыкнул, хотел было сказать по поводу журналистов и «иносранцев», но промолчал. Первым вышел в коридор и зашагал в оружейку.

Настроение так и было паршивым. Я машинально натягивал камуфляж, разгрузку, снаряжал магазины, ввинчивал запалы в гранаты, проверял легкость выхода ножа из ножен, а сам плавал мыслями где‑то далеко.

Интуиция, предчувствие – странные понятия, которые я стал понимать только в последние годы. Раньше считал, что это из области чудес, религиозной фантастики и мистики. Но позже, побывав в разного рода переделках, когда от смерти отделяет даже не шаг, а сантиметр, понял – никаких сверхъявлений. Все просто и обыденно. Организм, изученный нами меньше чем наполовину, в некоторые моменты начинает работать в определенном режиме. И выказывать свойства, обычно скрываемые за непроницаемой стеной недоступности. Это как прилив странной силы в экстремальных ситуациях. Мозг, работая в каком‑то новом режиме, выдает суммарный результат догадок, версий, идей, выкладок. Все это прокручивается в голове и выходит как мгновенное озарение, прояснение…

Часто мы не придаем этому значения, часто считаем самозапугиванием или бредовой мыслью. Очень тяжело отделить обычную догадку от интуитивного предвидения. А когда оно приходит во сне, тем более считаем его игрой воображения.

Действительно, самое трудное – научиться отличать интуитивную догадку‑вывод от логического вывода. И тогда можно в большинстве случаев предвидеть грядущее событие. Нет здесь никакой фантастики, обычные человеческие возможности.

У людей есть склонности к чему‑либо. Кто‑то лучше прыгает в высоту, кто‑то толкает штангу, кто‑то перемножает в голове семизначные числа. Тот, кто от природы одарен крепкими мышцами, хорошей реакцией или математическими способностями, добивается результата быстрее. Остальные – медленнее и хуже. Так и в предвидении, в экстрасенсорике, телепатии, врачевании без лекарств…

Взвод уже сидел в машинах, ожидая команды, а мы с Радованом разговаривали у входа, когда меня позвал дежурный:

– Господин капитан. Вас к телефону.

– Черт! – Я взглянул на часы. – Не вовремя…

Приложил холодную трубку к уху.

– Да?

– Томилин? – ударил по барабанной перепонке громкий голос Дорича.

– Слушаю, господин региональный комиссар.

– Что делаешь?

– Выезжаю на операцию. – Я в очередной раз вспомнил о защищенности переговоров. К счастью, вся связь роты недоступна для прослушивания. – Сейчас.

– Отменяй все.

– Что? Как это – отменяй? Взвод идет на задание.

– Тогда назначь командира вместо себя. Ты нужен мне сегодня. Через два часа, в Девянске.

Чего ему приспичило? Да еще так внезапно. Опять сенатор влип в переделку?

– Ты слышишь?

– Да. Я понял. Буду через два часа.

– Жду.

В трубке запищали гудки отбоя. Я бросил ее на аппарат, выдал соленую фразу и по радиостанции вызвал Стармина. Они вот‑вот должны были вернуться с полигона.

– Ральф, ты где?

– Подъезжаем к базе.

– Влад с тобой?

– На своей машине.

– Значит, так. Ты вместо меня сопровождаешь Радована с бронегруппой. А Влад за старшего на базе. Понял?

– А ты?

– А я к начальству. Все, действуй.

– Есть, – не скрывая удивления, ответил Ральф. Я отключил радиостанцию и глянул на Радована.

– Все слышал?

– Только не понял.

– Вызывает Дорич. Срочно, вплоть до отмены выхода. Так что пойдешь с Ральфом. Введи в курс дела. Остальное по плану.

– Сделаем, не переживай.

– Да я не переживаю, что сделаете. Я думаю, что там произошло…

Радован пожал плечами и вышел на улицу. В этот момент к воротам подъехали машины второго и третьего взводов.

Из комментария к совместному заявлению представителей администраций США, Англии и Дании

…Озвученная в конце прошлой недели идея создания нового экономического союза и привлечение в него республики Ламакея нашла свое воплощение во вновь разработанном международной комиссией по развивающимся странам плане восстановления государственной инфраструктуры стран, переживших гражданскую войну. Таким образом, мы вплотную подходим к тому, чтобы впервые с момента прекращения вооруженного конфликта на полуострове поставить вопрос о принятии Ламакеи в международную организацию.

Это, без сомнения, своевременный и нужный шаг на пути восстановления мира и спокойствия в центральном регионе. Мы надеемся, что все страны, все здравомыслящие люди поддержат нашу инициативу и с пониманием отнесутся к шагам, направленным на восстановление порядка и законности в Ламакее…

Заявление пресс‑секретаря НАТО в Брюсселе

…Новая инициатива Америки и Европы должна иметь мощную и всеобъемлющую поддержку, включая военную. Мы всегда стоим за мирное решение любых проблем и политическое урегулирование спорных вопросов, однако это не значит, что мы не способны применить силу тогда, когда она становится единственным гарантом сохранения безопасности и демократии в регионе…

26.09.96

Из перехваченного шифрованного донесения в Вашингтон

…По нашим сведениям, Ругия не ведет никаких активных действий по наращиванию военной группировки на полуострове. Осведомленные источники в правительстве Ругии не подтверждают наличие планов вторжения в Ламакею. Мобилизации резервистов и перевода на военное положение приграничного с Зоной региона не отмечено…

До Девянска, где располагался центральный аппарат регионального комиссара, я долетел на вертолете за полчаса. Можно было и на машине – всего пятьдесят километров, но Дорич торопил с визитом. Всю дорогу ломал голову, прикидывая, зачем стал нужен комиссару, да еще в такой момент. Раньше он никогда не влезал в работу и не отменял операции.

«Восьмерка» села на военном аэродроме, я вылез на поле и обнаружил неподалеку внедорожник с номерами полиции. Дорич понял, что я полечу, и послал свою машину.

Пока ехали, я из окна разглядывал незнакомый город. До войны Девянск бы обычным провинциальным городком с населением меньше ста тысяч человек. Но после мятежа здесь расположился штаб армейской группировки, тыловое управление и региональное управление полиции. До границы относительно далеко, спокойно, и много свободного места. Половину населения теперь составляли военные и полицейские. Местные жители частью уехали с полуострова, частью работали на фабриках и военном заводе.

Здание полиции – огромный трехэтажный корпус – было обнесено железным забором, у входа пропускной пост со шлагбаумом из рельса. На въезде у нас проверили документы и запустили внутрь.

Я взбежал по лестнице, при входе еще раз предъявил удостоверение и пошел на второй этаж. Широкий коридор с высоченными потолками, на стенах зеркала и цветы, на подставках телевизоры, напротив кабинетов кресла и журнальные столики. Несколько холлов с диванами и холодильниками, всюду кондиционеры. Офис преуспевающей компании, а не полицейское управление.

Комиссар встретил меня у входа, молча пожал руку и повел в глубь помещения. Его кабинет впечатлял размерами. Здесь вполне можно проводить хоккейные матчи. В центре гигантских размеров стол, два ряда стульев, в дальнем углу личный стол начальника – угловой из красного дерева. Сбоку монитор компьютера, два телефона, факс. Рядом органайзер, сувенир в виде стеклянного овала, полка под бумаги. В углу на подставке видеодвойка, музыкальный центр. Вдоль стен кабинета диваны с кожаной обивкой.

– Садись. Как долетел?

– Быстро.

– Это хорошо. – Он усадил меня на диван, сам сел на стул, сцепил пальцы в замок и положил на колени. – Извини, оторвал тебя от дела. На операцию шли?

– Отправлял взвод на разведку. Проведут без меня.

– Верно.

Я глянул на комиссара, отмечая некоторую нервозность и взвинченность начальника. Дорич осунулся, похудел. Под глазами синева, широкие плечи ссутулены, на лбу залегла складка. В глазах огонек раздражения и злости. Видимо, новое место отнимает все силы и нервы.

– Как у тебя дела?

– Нормально. Чистим Зону, бьем бандитов.

– Хорошо. Оклад, премии, добавки получаете вовремя?

– Да, – несколько удивленно ответил я.

Дорич и так был в курсе наших дел. И еще ни разу у роты не возникало проблем ни с денежным довольствием, ни с прочими потребностями. Чего он вдруг об этом?..

– А политикой интересуешься? Телевизор, газеты смотришь?

– Ну‑у… смотрю…

– Тогда в курсе, что происходит вокруг Ламакеи?

– Да, – так же неуверенно подтвердил я.

– Америка и Англия готовят проект создания нового экономического блока. США – Англия – Дания – Магриб – Ламакея. А от экономического недалеко до военного. Словом, господа из‑за океанов и морей хотят взять мятежников под крылышко. А заодно и Зону. Смекаешь?

Я кивнул. Все просто, как дважды два. Блок – он и в Африке блок.

– Если к Ламакее поплывут корабли американского и магрибского флотов, ситуация выйдет из‑под контроля. А там недалеко и до наземного экспедиционного корпуса. И встанут звездно‑полосатые парни по ту сторону Манога. А то и в Зоне…

– Верно, – кивнул Дорич. – Мы на грани войны. Сразу с несколькими странами. Даже если ООН не одобрит организацию нового блока, даже если мы сумеем заблокировать решение и не допустить… Боюсь, американцы просто наплюют…

– Могут. Но я не думаю, что они рискнут пойти на открытое военное противостояние. Все‑таки Ругия имеет перевес в ядерном вооружении. И в случае чего мы взорвем весь мир. Этого никому не надо.

– Да. Думаю, Америка рассчитывает обойтись малой кровью и политическим прессингом. Подключат мировое сообщество, создадут удобное мнение… Им хотя бы одну базу организовать.

Дорич прав, но зачем он выкладывает это капитану полиции? Неужто хочет послать меня захватить Белый дом?.. Или Пентагон?..

Видимо, Дорич угадал, о чем я думаю, кашлянул, глянул на часы и сказал:

– Сейчас должен подъехать Авьялин. И мы вместе расскажем, зачем выдернули тебя с дела…

– Сенатор? Что‑то случилось?

– Узнаешь…

Сенатор прибыл через пять минут. Извинился за опоздание, пожал нам руки и присел рядом.

– Вы, я так понимаю, кое‑что успели обсудить? – с ходу начал он.

– Только в общих чертах. И до дела не дошли.

– Ага. – Авьялин откашлялся, глянул по сторонам. – Что‑то пересохло горло. У тебя попить есть?

Дорич открыл холодильник, скрытый за шкафом, достал бутылку минеральной воды. Сенатор в три глотка осушил ее, поставил на столик.

– Отлично, – довольно проговорил он. – Что ж, перейдем к делу. Итак, судя по всему, наши западные друзья готовы прибрать Ламакею к рукам. Вместе с Зоной. Сначала экономически, а потом и политически. А это подразумевает появление военных баз на полуострове. Мы этого допустить не можем. Отсюда простой вывод – Ламакею надо вернуть под руку Ругии. Это наши территории, и отдавать их дяде Сэму глупо.

– Война? – спросил я.

Сенатор взглянул на меня, вздохнул и нехотя ответил:

– Да. Президент готов подписать соответствующее распоряжение хоть завтра. Однако есть сложности. Во‑первых – скрытая переброска войск на полуостров. Наша подготовка может подстегнуть противника к более активным действиям.

– Хотя на открытое противостояние они вряд ли решатся, – вставил Дорич.

– Да, – подтвердил сенатор. – Но это не главное. Генштаб уже разрабатывает план операции. Нас волнует другое. Чтобы нанести удар по Ламакее, надо перебросить войска к форпостам, подготовить плацдарм. А как это сделать, если Зона наводнена бандитами? Не станут ли они препятствием на пути армии?

«Вот оно, – мелькнула мысль. – Зона. Ясно дело, им мешают боевики. Значит, моя задача – чистить Зону. Ускоренным темпами».

– Практически все главари Зоны имеют связь со спецслужбами Ламакеи или западных стран. А то и со всеми сразу, – сказал я. – Они немедленно донесут хозяевам и могут по их приказу организовать партизанскую войну. Сил хватит. Территория большая, города, поселки, леса, даже горы есть, правда, небольшие, но для ведения малой войны как раз… В Зоне сейчас, по разным оценкам, от восьми до одиннадцати тысяч боевиков.

– Вот, – подхватил сенатор. – Мы не можем говорить ни о какой военной операции, пока не очистим Зону.

– Все понятно. Моя задача – устранить боевиков. Но я не могу силами одной роты…

– Погоди. Никто не говорит, что ты должен все делать сам. Это нереально. Поэтому с завтрашнего дня будет подписан приказ о создании еще одной отдельной роты полиции. В Воротаевске.

Воротаевск тоже стоял на границе с Зоной, только в ста пятидесяти километрах восточнее Мегара. Неподалеку от озера Ис‑Так.

Я кивнул, но без особого энтузиазма. Еще полсотни человек ситуацию не изменят. Слишком мало. Такими темпами на чистку уйдет еще несколько лет.

Дорич уловил мое несогласие, спросил:

– Ты против?

– Да нет… Идея хорошая. Но…

– Смелее, – подтолкнул сенатор. – Высказывай свои сомнения. Надо понять, что необходимо для уничтожения боевиков.

Я вздохнул, потер руки и взглянул на обоих. Что ж, раз просите…

– Для того чтобы очистить Зону от боевиков, двух рот мало. Мы за все это время более‑менее освободили только часть северной области. И потом, пока есть подпитка из‑за бугра, численный состав банд не упадет. Есть волонтеры, наемники, уголовники… Даже разбитые нами банды могли восполнить потери, если бы мы не уничтожали главарей. И все равно уцелевшие боевики зачастую уходили к другим главарям. Для хорошей зачистки территорий нужен полк. Лучше два. Со всеми средствами усиления. Но тогда ни о какой секретности и речи быть не может. Это полноценная войсковая операция. Приблизительно то же самое делали немцы во время борьбы с партизанами. Но они занимались работой в своем тылу. А мы практически на ничейной территории. Пути снабжения не перекрыты, пути отхода – тоже. И силы неравны.

Сенатор сидел с мрачным видом. Нарисованная картина его не радовала.

– Выходит заколдованный круг. Армия не может начинать, пока не уничтожены бандиты. Тех без настоящей операции не убрать. А начни мы ее – зашевелятся заокеанские хозяева Ламакеи.

Видимо, я чего‑то не улавливал в военном деле, но никак не мог взять в толк, почему зашли в тупик в генштабе. Или сенатор не так выразился?

– Простите, если не прав… – Я сделал паузу. Авьялин кивнул: мол, говори. – Скрытность, понятное дело, не сохранить. По крайней мере полную скрытность. Но переброска… Армия пройдет Зону как нож масло. Всего сто километров. Ни один главарь не бросит людей навстречу, они не дураки. А когда фронт покатится в глубь полуострова, мы начнем бить боевиков. Только не двумя ротами, а по крайней мере батальоном.

– А плацдармы?

– Они есть на форпостах. Насколько я в курсе, там могут быть размещены по меньшей мере два корпуса. Остальные части и соединения подойдут позже, когда силы первого удара вступят в бой.

Сенатор глянул на комиссара, задумчиво потер подбородок и несколько удивленно произнес:

– Стратегическое мышление… Твою идею, Артур, я завтра выскажу в генштабе.

– Думаю, они и сами пришли к такому же выводу.

– Да? Возможно… После мятежа прошло много лет, и мы отвыкли воевать. А военные забыли, как готовить план боевых действий.

«А у нас хоть и воевали постоянно, но тоже ничему толком не научились. Что Афган, что Чечня…» – некстати подумал я.

– Артур, у тебя есть наметки по организации батальона?

Я достал из кармана сложенный вчетверо листок и протянул Авьялину. Тот прочитал, вернул бумагу мне.

– Три роты, рота разведки, группа снайперов, батарея самоходных установок. А почему рота разведки?

– Это вне штата. На случай, если батальон будет развернут в бригаду.

– Ты и об этом подумал? Здорово. Но нам пока не до жиру. Надо протолкнуть создание хотя бы батальона.

Зазвонил телефон. Дорич протянул руку к навесной полке дивана и подхватил трубку радиотелефона.

– Да?.. Что? А как ты об этом узнал?.. Я спрашиваю – значит надо! – Он нахмурился. – Так… понял. Когда звонили?.. Ладно, молодец, правильно ответил.

Он положил трубку, неопределенно хмыкнул, глянул на сенатора.

– Звонили из Арланды, запрашивали, нет ли тебя здесь. Твое инкогнито раскрыто.

– Вот черт! – с досадой выругался Авьялин. – А я‑то рассчитывал, что мой вояж на полуостров пройдет втайне. Считается, что я сейчас инспектирую завод по производству танков…

Мы встали, прошли к дверям. Авьялин пожал нам руки. На прощание сказал:

– Артур, сейчас на рожон не лезь, береги себя и ребят. По некоторым сведениям, боевики планируют вернуть отбитую тобой территорию.

– Вряд ли они осмелятся идти на прямое столкновение.

– И все же будь осторожен.

– Ясно.

Дорич проводил сенатора до коридора, потом вернулся. Сел на диван, махнул мне рукой: падай, мол.

– Ну, все понял?

– Понял. Скоро здесь будет ад кромешный.

– Вот именно.

– Значит, у меня не так много времени, чтобы расчистить Зону.

– Верно. По необходимости в твое распоряжение поступят все средства усиления и поддержки. Главное – не дать врагам помешать операции.

– Конечно, господин региональный к…

– Хватит. Мы в своем кругу титулы опускаем. Не заметил?

– Заметил.

– Вот и привыкай. Ты ведь тоже… в своем кругу.

– Ясно. В своем… кругу.

Предупреждение сенатора я не принял всерьез. Бандиты всегда избегали открытых столкновений с армейскими частями, да и устраивать войну у границы с Ругией им не с руки.

Однако сенатор оказался прав. И в этом я убедился очень скоро. На первом же выходе в Зону взвод Влада угодил в засаду.

…Приняв сообщение, я немедленно поднял дежурный взвод Караджича, и мы вылетели в Зону. Расстояние в сорок километров вертолеты покрыли за пятнадцать минут.

К тому моменту бой уже подошел к концу, и мы спокойно сели метрах в ста от дороги, где произошла сшибка. Бойцы из взвода Радована мигом покинули борта и рассредоточились, беря место посадки под охрану.

Я вылез последним, окинул взглядом дорогу, где, собственно, все и произошло, отметил самодельные носилки около кустарника и скрежетнул зубами. Кого‑то зацепило. И судя по всему, неслабо…

Радован тоже увидел раненых и приказал:

– Несите их к вертолетам.

К нам подошел Влад. Вид у него был потрепанный. Запыленное, в разводах пота лицо, на лбу длинная царапина, руки грязные. Запачканные травой и землей колени и локти, клапан кармана на разгрузке полуоторван. На левом боку куртки кровавое пятно. Глаза смотрят зло и пристыженно.

– Докладывай, – сказал я.

Влад вздохнул, поправил автомат на плече и начал.

…Взвод прошел сквозь лес по старой, проверенной тропинке и миновал небольшой овраг с родником на дне, где обычно брали воду. Путь изведанный, не раз здесь проходили, когда шли на разведку.

Шли, соблюдая все правила – впереди головной дозор, позади тыловой. Постоянная готовность к бою, оружие наготове, на марше полнейшая тишина. Видимо, это и спасло.

Командир головного дозора Володя Хостич первым увидел мелькнувший за деревьями силуэт. И услышал негромкий щелчок предохранителя. Он тут же заорал «Засада!» и от живота дал длинную очередь в сторону вероятного расположения противника. А буквально через секунду бандиты открыли огонь.

Пулеметчик звена Эрик Юлшин упал на колено и дал длинную очередь из своего ПКМа, прикрывая товарищей. Он выпустил почти половину стопатронной ленты, когда метрах в десяти от него рванула граната и два осколка пробили бок.

Бойцы, многократно отрабатывавшие контрзасадные действия, мгновенно очистили дорогу. Кто успел допрыгнуть до более‑менее удобного укрытия, кто просто рухнул в высокую траву. Поняв, откуда противник ведет огонь, взвод тут же ответил из всех стволов. А шедшие последними два звена немедленно начали маневр, беря бандитов в клещи.

Противник, поняв, что внезапного налета не вышло, начал отход. Но немного запоздал с этим. В результате ушло меньше половины боевиков.

Влад, получивший легкую контузию при взрыве гранаты на дороге, почти сразу после начала боя доложил на базу о засаде. Он организовал сначала отпор, а потом и разгром противника. Он же запретил его преследование, справедливо рассудив, что рисковать, ища боевиков в лесу, бессмысленно.

– Какие потери? – спросил я, выслушав Кантина.

– Пятеро ранены. Четверо легко, а Юлшина зацепило крепко. Один осколок в легком, второй застрял между ребер.

– Всех раненых на борт, пусть сразу летят в госпиталь. – Я повернулся к Радовану. – Улетаем все. Задание отменяю.

– Да уж, какое тут задание…

– Артур, – позвал Влад. – Мы пленного захватили.

– Пленного? – изумился я. – Так чего же ты молчал‑то? Где он?

Кантин кивнул на дорогу.

– Там, у деревьев. Его Иштван стережет…

– …Откуда они знали, что мы там пойдем?

– Они и не знали! Ждали другую группу.

– Какую другую? В тех местах, кроме нас, уже месяца два никто не ходит!

– А ты вспомни, что пленный сказал. Им дали приказ подловить отряд. Чей, даже не говорили. Они по вам и стрелять бы не начали, если бы Володька не вдарил первым.

– Почему тогда раньше не отошли? Сидели на позициях до последнего. Идеальное место – сорок метров до дороги. Если бы не Хостич, нас бы покрошили!..

Разговор уже шел на повышенных тонах. Взводные разошлись, обсуждая подробности недавнего боя. Ральф, Влад и Радован высказывали свои догадки относительно причин нападения и строили предположения, кто и почему мог отдать приказ устроить засаду.

Больше всех горячился Влад. Хотя взвод действовал правильно и понес небольшие для такой сшибки потери, Кантин чувствовал себя виноватым. Не обнаружил противника, не предугадал его появление в лесу. Да еще раненые. Эрик лежал под скальпелем, остальных после несложных операций и перевязок отпустили в расположение роты, но все равно Влад был мрачен, зол на бандитов и, по его же признанию, чувствовал себя паршиво.

Сейчас же, спустя час после возвращения, стихийно возник разговор, перешедший в эмоциональное обсуждение причин и последствий.

Я сидел на диване, молча наблюдая за спорщиками. И конечно, сам ворочал мозгами. В конце концов, наговорившись до хрипоты, лейтенанты обратили внимание на меня.

– Командир, ты‑то хоть скажи! Как они смогли вычислить наш маршрут?

– Или заметили на подходе, или случайно налетели, верно? – нервно добавил Влад.

Я покачал головой, подождал, пока парни немного не утихнут, и сказал:

– Думаю, ваши догадки не соответствуют действительности. И ты, Влад, можешь не терзаться понапрасну. Твоей вины здесь нет.

– Да? – мрачным голосом, но с надеждой спросил тот.

– Точно. Бандиты ждали именно вас. Потому что имели точную информацию о месте и времени вашего появления. Не знали только одного. Кто будет проходить. И сколько человек. Первое им, думаю, специально не довели, чтобы не отпугнуть. А второе… вас неправильно сосчитали.

– Кто? – тихо выдохнул Влад.

– Тот, кто сидит здесь, в Мегаре. – Я обвел притихших парней хмурым взглядом. – Еще не дошло? В городе вражеская агентура.

– …Как? – сдавленно охнул Плошир.

– Так. Сидят в городе несколько человек. Информатор, наблюдатель, связной и радист. И передают данные о нас в Зону.

Комиссар молча воздел очи к потолку и что‑то прошептал. Своим заявлением я буквально пригвоздил его к месту.

Мы с Ральфом приехали в комиссариат десять минут назад, как раз в тот момент, когда Плошир докладывал по телефону о результатах работы полиции за последнюю неделю. Доклад звучал оптимистично – все под контролем, преступность под пятой закона, предателей в собственных рядах изобличили. Дорич (он был на другом конце провода) действия полиции одобрил, порекомендовал продолжать в том же духе. И вот тебе – новость! Тут и до инфаркта недалеко.

– А ошибки быть не может? – подал голос помощник Плошира, присутствовавший при разговоре. – Пленный мог и напутать с испуга.

– У нас не напутает, – возразил Ральф. – Он четко показал – их группа имела приказ ждать в указанном месте отряд противника и уничтожить его. Сидели они на одном из наших постоянных маршрутов. Какая тут ошибка?

– Чьи боевики?

– Грава. Из Арзана.

Плошир протер платком взмокшую шею, стянул галстук и с раздражением бросил его на стол. Расстегнул верхние пуговицы рубашки.

– Черт бы их побрал! Вычислили все‑таки вас!

– Похоже.

– У тебя есть какие‑нибудь соображения, как они работают?

– Пара вариантов. Мы с парнями прикинули. Их информатор сидит либо на блокпосту, либо работает здесь, в городе. Он засекает наш выход с базы и передает сообщение наблюдателям. Те сидят на границе, держа под контролем все возможные пути выхода в Зону. Как только они засекают нас, сразу сообщают боевикам. А у тех наготове две‑три группы перехвата. Они просто садятся на известные им маршруты и ждут. Из Мегара мы выходим по двум дорогам. В Зону идем четырьмя‑пятью маршрутами. В принципе накрыть нас не так сложно, если знать время выхода.

– Будем искать! – хлопнул по столу ладонью Плошир. – Прошерстим еще раз кадры, возьмем под особый контроль приграничные районы, послушаем эфир. Попросим госбезопасность помочь.

– Надо ускорить поиск. Пока действует агентура, наша работа парализована. Мы не можем планировать никакие выходы без риска налететь на засаду. Черт, здесь не обошлось без заокеанских советников! Слишком хорошо все организовано.

– Что ж, учтем, – сказал Плошир. – Поиск начнем сегодня же.

– Отлично. Мы тоже подключимся.

– …Что ты имел в виду? – спросил меня Ральф, когда мы вышли из здания комиссариата.

– Что мы проведем собственный поиск. Вычислить информатора, конечно, не в наших силах. Но попробовать определить пункты наблюдения в городе и у границы вполне реально.

– Тогда лучше искать с двух сторон. С нашей стороны и со стороны Зоны. Можно попробовать ловлю на живца.

– Идея, – кивнул я. – Молоток, голова варит.

– Угу. Еще жарит и парит…

На базе нас встречал Влад. Вид у него был совсем плохой. Лицо каменное, глаза горят нездоровым огнем, губы сжаты. Довел себя самокопанием.

– Что в госпитале?

– Нормально. Эрика прооперировали. Задето легкое, внутреннее кровотечение, правда, небольшое. Врачи говорят – стабильное состояние. Но лежать долго.

Ральф хлопнул его по плечу, нарочито спокойным тоном сказал:

– Хватит казнить себя, ходишь как потерянный. Все нормально. Нет твоей вины, понял?!

Влад нехотя кивнул. Я посмотрел на него и подумал, что завтра же пошлю его на выход. Пусть проверит район у границы, попробует отыскать наблюдательный пункт бандитов. Нечего сидеть на базе и нянчить боль. Надо работать, тогда не будет времени на лишние эмоции…

…Мысль о поиске не отпускала меня до самого дома. Продолжая размышлять, я прошел на кухню и начал машинально выгружать на стол продукты. Потом так же машинально включил плиту и поставил на медленный огонь сковородку.

Нехитрый ужин почти был готов, когда в дверь позвонили. Я глянул на экран видеофона – у двери стояла Катя. Нажал на кнопку, впуская ее, вырубил газ и переложил яичницу с салом и беконом на большую тарелку.

– Привет… – произнесла Катя, зайдя на кухню. – Извини, что без предупреждения. Я звонила, но тебя не было. Не помешаю?

– Нет. Проходи. Есть хочешь?

– Я поела.

– Тогда подожди, я поем.

Она села на стул и молча смотрела, как я режу хлеб. В глазах мелькало удивление.

После первой встречи у нас было еще несколько свиданий. Она приходила сама, на ночь, а утром уходила. Завязав с прежней «работой», нашла место в какой‑то фирме, поступила заочно в институт на экономиста.

Мне ее дела были как‑то по фигу, времени на вникание в проблемы бывшей шлюхи не хватало. Хоть дояркой работай…

Катя мое отношение видела, это ее обижало, но свои чувства она держала при себе. После того, как сутенера Витюшу и его команду посадили, она поняла, что я – некий влиятельный тип, способный осложнить жизнь любому. Послушно приходила, покорно шла в постель, старательно отрабатывала и засыпала на краю необъятной кровати. Утром готовила завтрак и исчезала.

Когда у меня был свободный вечер, я звонил ей. Ни разу она не сказала «не могу» или «занята». Видимо, считала обязанной. Или просто боялась…

– Чего пришла?

Она вздрогнула, подняла голову и тихо ответила:

– Я думала, ты хочешь…

– Хочу. Чего сама пришла? Я не звал.

– Мне уйти?

Я переложил хлеб на тарелку, убрал нож и сел напротив нее. Заглянул в глаза, увидел на ресницах слезинки. Губы у девчонки немного подрагивали.

– Вот что, красавица. Ты мне ничем не обязана. И я тебя больше не держу. Хочешь – уезжай, хочешь – работай и учись. Твой ненаглядный Виктор сидит, тебя больше никто не тронет. Ясно?

– Д‑да…

– Отлично. Не задерживаю.

Я пододвинул к себе тарелку и начал есть. Катя молчала, видимо, соображая, что делать со внезапно свалившейся свободой. Прошло минут пять.

– Артур, – несмело позвала она.

– Ну?

– А можно… я останусь?

– Где? В городе?

– У тебя.

– Ты хочешь жить у меня?

– Нет… я имею в виду… – Катя изящным жестом поправила волосы. – Я имею в виду, что… буду приходить к тебе.

– Тебе это надо?

Спросил излишне строго, чтобы скрыть удивление. Что с неприступной красавицей, которая села ко мне в машину? Нервы сдали?

Катя попробовала улыбнуться, но вышло плохо.

– Да…

– Как хочешь… Но зачем?

Она не ответила. А мне и в голову не могло прийти, что девчонка испытывает ко мне какие‑то чувства. Не тот экспонат…

– Как хочешь. Но такими темпами ты через месяц родишь. Или тебе не привыкать?

Катя помрачнела – напоминание о прошлой профессии неприятно, – покачала головой.

– Ладно, опустим вопрос. Звони, приходи, если тянет.

– Спасибо.

– На здоровье… А сейчас дай мне поесть. Отдохни пока…

Вообще‑то ее общество было весьма приятным, девчонка многому научилась за время своей прежней работы. Так что пока ее решение было мне на руку. А дальше – как выйдет…

– …Не вовремя все это произошло. Как раз накануне пресс‑конференции. Как нарочно…

– Какая пресс‑конференция?

– Завтра в Государственном Совете Радомилов представит новую программу по обустройству территорий на полуострове, а затем ответит на вопросы журналистов. Пресс‑конференция намечена на десять часов первого октября. Там же президент скажет о вашей роте.

– Вот как? – протянул я. – Надо посмотреть.

– По первому государственному каналу. Завтра в газетах будет анонс.

– Значит, конец нашей тайне? Впрочем… ей и так конец.

Региональный комиссар покривил губы, недовольно хлопнул ладонью по папке. Голос стал глухим, тяжелым.

– Слишком сильно они здесь засели. После всех чисток еще уцелела агентура.

– И успешно действует. Причем не только в Мегаре.

– Что ты имеешь в виду?

– Уверен, нас искали и в Валдане, и в Топелене, и в других городах.

– Думаешь, они знали, кого искать?

– Ну, не то чтобы знали. Догадывались, что работает кто‑то. Сначала прошерстили армейский спецназ, потом «Волод». Поняли, что ни те, ни другие к Зоне отношения не имеют. И обратили взор на последнюю контору – Управление. Я не столь высокого мнения о боевиках, конечно, это работа разведок Ламакеи и ее друзей. Ведь у Ламакеи теперь много друзей…

Дорич помрачнел еще больше – на его территории, буквально под носом действует вражеская разведка, а он не может ее обнаружить. Минус как руководителю и два минуса как профессионалу. Насколько я его знаю, ни тот, ни другой минус он не простит. Ни себе, ни подчиненным.

– Я сделал запрос в госбезопасность, они начали работу. И армейская контрразведка в курсе. Сейчас это первостепенная задача. В преддверии возможных событий…

Дорич проглотил окончание, но я и так понял – война буквально на пороге. А начинать операцию – молниеносную по замыслу, – имея в тылу развернутую сеть агентуры, нельзя.

– Найдем, – с нажимом сказал он. – Завтра же приказ ускорить работу получат все ведомства.

Комиссар глянул на часы. Он заехал в Мегар ненадолго, по своим делам, и изначально встреча со мной не была запланирована.

– Что у тебя с планом перспективных работ в Зоне? Готов?

– Почти. Я не оформлял как доклад…

– Не нужен мне доклад. Давай хоть черновик.

– Момент. – Я вывел на экран файл с планом, включил принтер. На пластмассовую подставку с легким шелестом упал первый лист, потом второй. Скрепив их степлером, отдал комиссару. Тот быстро пробежал глазами по строкам, задержал на чем‑то взгляд, хмыкнул.

– Неплохо. Но хватит ли двух рот? И даже батальона?

– Пока хватит. При условии, что у нас будет поддержка авиации и артиллерии и мы выдвинем посты в глубь Зоны. А на освобожденные территории тут же поставим армейские подразделения. Фактически это планомерный захват Зоны.

– Не рано? Слишком явная акция. В Ламакее и на Западе поймут, что мы задумали.

– Они и так поймут. После своего меморандума о создании блока им другого нельзя ожидать. Теперь важно успеть захватить Зону первыми. Не то боевые действия придется вести там, а не в Ламакее.

– Понятно…

Дорич не был специалистом в области военных операций, все‑таки всю жизнь работал в полиции, поэтому вникал только в общие пункты. И пропустил то, что я старательно завуалировал. Причем настолько старательно, что не сможет откопать и кто‑нибудь из военных. Одним из пунктов плана я проставил уничтожение опорных баз боевиков и возможных баз иностранных разведок. Как станция радиолокационного контроля у озера Ис‑Так, где властвует бывший морпех, а ныне главарь «шерифов» Брокшин. Идея в принципе верная – надо уничтожать разведку врага, а станция сильно мешала.

Так вот, под соусом уничтожения бандитских и иностранных баз я хотел провести операцию в Ущелье Белых Духов. Тем более в Зоне все уверены, что там сидит какая‑то еще одна банда. Мало кто будет вникать в подробности. Таким образом, я смогу попасть туда и вплотную подойти к Воротам. А там… а там будет видно. Не смогу уйти – взорву к чертовой матери, чтобы никакая дрянь не лезла с той стороны. Иначе рано или поздно они достанут меня.

– Хорошо. Я забираю план, покажу сенатору.

– Он не оформлен…

– Брось. Не до формальностей. – Дорич убрал листки в папку, вжикнул молнией. – Все, мне пора. Будь осторожней. Не лезь на рожон без необходимости.

Он пожал мне руку, подхватил папку и быстрым шагом вышел из кабинета. Я сел в кресло, вытянул ноги и вздохнул. Только сейчас почувствовал, что взволнован. Ведь ни много ни мало, я готовился идти против пришельцев.

С бандитами воевал, с наемниками и повстанцами воевал, а вот с инопланетянами пока не приходилось. И от такой перспективы захватывало дух…

– …Программа, представленная президентом, – это ответ на заявление США и ее союзников о создании нового экономического блока. Радомилов недвусмысленно дал понять, что любые попытки захвата и отторжения территории Ругии будут пресечены самым решительным образом. Но главной сенсацией стало сообщение президента о том, что силовые структуры Ругии уже давно ведут активную деятельность в Зоне Полного Отчуждения. И основная роль в этом принадлежит Управлению Охраны Порядка. Подразделение именно этого ведомства ведет разведывательную деятельность на ничейной территории…

Я убавил звук телевизора, и голос диктора стих, стал глуше.

Отложив пульт, попробовал сосредоточить внимание на сводке, но глаза упорно слипались. Всю прошлую ночь мы лазили по окрестностям Мегара и по приграничным районам Зоны. Искали скрытые пункты наблюдения и дневки тех, кто мог отслеживать наши выдвижения из Мегара.

Ничего не обнаружили, но отметили несколько мест, откуда могли вести наблюдение. Под утро усталые и голодные приехали на базу. Я отправил всех спать, а сам сел за компьютер – готовить новую схему выхода. Минуя все обычные пути и трассы.

По телевизору шел выпуск новостей, в котором показывали фрагменты выступления президента. Сделанное им заявление уже навело шороху в мире. Теперь по всем каналам бесперебойно шли аналитические и информационные передачи, где так и сяк толковали его слова, выискивая скрытый смысл.

Саму пресс‑конференцию я самым наглым образом проспал. И открыл глаза только в начале первого. Спал в своем кабинете на базе, поэтому, встав, сразу сел за компьютер. Тут же и завтракал, не отрывая глаз от монитора. Из‑за дикого цейтнота не было возможности съездить домой.

– А теперь мы показываем запись пресс‑конференции, которую дал директор Управления Охраны Порядка Младан Локтев. Она была проведена через два часа после конференции президента.

Показали зал, где шла конференция, – битком набитое большое помещение. Ведущие журналисты и корреспонденты из ругийских и зарубежных информационных агентств, репортеры, хроникеры… Лес рук с зажатыми в них диктофонами, видеокамерами, фотоаппаратами.

– Господин директор, президент сказал, что уничтожение боевиков в Зоне – дело рук подразделения полиции. Это правда?

Я замер с поднятыми над клавиатурой руками. Вот и хана нашему инкогнито!..

– Да, – веско ответил Локтев. – Это так. Год назад была создана отдельная рота военизированной полиции. Основная задача нового подразделения – ведение разведывательной и разведдиверсионной деятельности на территории Зоны Полного Отчуждения.

– Значит, именно они уничтожили некогда известного главаря Латамира с его бандой и устроили пирамиду из голов?

– Насколько я знаю, в ходе выполнения задач рота неоднократно вступала в бой с незаконными вооруженными формированиями и бандформированиями. Ими были уничтожены многие главари и их приспешники. Кто уничтожил Латамира, я не в курсе.

Ловко директор ушел от ответа, сказав все и ничего. На него напирали, требуя более точных данных, но он заявил, что работа роты – дело секретное и давать о ней какую‑то конкретную информацию не может.

Среди журналистов я вдруг заметил Дору. Она стояла возле самого столика директора, держа в руках плоскую коробочку диктофона. Выкроив момент, она выкрикнула:

– Господин директор, скажите, правда ли, что после начала работы роты вся северная территория Зоны была очищена от боевиков и на приграничные районы Ругии и на саму границу практически прекратились нападения?

В зале в основном звучали провокационные вопросы, даже репортеры Ругии хотели услышать что‑то «жареное», поэтому откровенно поддерживающий вопрос вызвал улыбку на лице Локтева. Он взглянул на Дору, узнал и улыбнулся еще шире. Добродушно пророкотал:

– Не могу утверждать, что освобождена вся северная территория, но то, что из центральной части севера Зоны боевики удрали, – это факт.

– Значит, можно рассчитывать на то, что работа роты будет продолжена? Ведь это отвечает интересам Ругии.

– Да. Рота продолжает работу.

– До каких пор она будет работать? – донесся чей‑то голос с акцентом.

Локтев взглянул в ту сторону, заметил высокого блондина с худым лицом и острым носом. Тот торопливо добавил:

– Макс Мильхе, «Дойче цайтунг».

Сообразив, что вопрос задан союзником, Локтев ответил доброжелательно, но твердо и даже жестко:

– До тех пор, пока бандиты не исчезнут с территории Ругии.

Камера выхватила несколько мрачных лиц с унылым выражением и потухшими глазами. Такой ответ их не устраивал.

Разговор свернул на другую тему, пошли вопросы об ужесточении ответственности за совершение тяжких преступлений, заговорили о системе наказания и прочем. Я все смотрел на Дору, благо она постоянно была в кадре.

Шальная журналистка стала еще краше, но как‑то строже, спокойнее, увереннее в себе. И из глаз ушла тоска, что была после гибели друзей. По слухам, Дора завязала с походами в Зону, ограничила круг поездок блокпостами. Значит, поумнела и стала осторожнее. Или после того раза поняла, что красивая женщина просто не может бывать в таких местах, какая бы смелая и даже отчаянная она ни была.

…Голод выгнал меня из‑за стола в пятом часу. Я успел просмотреть уйму информации, подготовить несколько планов перспективных выходов в Зону с учетом деятельности стукача и набросать приблизительный перечень требуемой техники для батальона, если его и вправду решат создавать на базе роты.

Выведя общий план работы на экран, я несколько минут рассматривал его, потом стер и написал на чистом листе: «Пора домой!»

И еще минут десять смотрел на этот лозунг, одновременно прислушиваясь к себе – не болят ли виски. В последнее время боли меня не беспокоили. Я ломал голову, соображая, что это значит. Ясно одно – пока Ворота здесь, но они не активированы. И сколько еще будут молчать – скажет только самый главный инопланетянин и Его Величество Случай…

После позднего обеда я вновь засел за комп, но работа не шла. Бывает, расслабуха накатывает, лень пальцем шевельнуть. В голове тараканы, веки сами на глаза падают…

Я врубил простейшую игрушку и минут десять погонял в «стрелялку». Завалив десятка два виртуальных монстров, немного разгрузил мозги и дал паузу.

Зазвонил телефон внутренней связи. Я ткнул клавишу.

– Господин капитан, к вам лейтенант Норсен.

– Да, давай.

Через несколько секунд в кабинет вошел визитер.

– Добрый день.

– Привет. – Я встал ему навстречу, пожал руку. – Проходи, садись. Как доехал?

– Нормально, – чуть смущенно ответил тот.

Лейтенант Олаф Норсен имел вид настоящего викинга, каким их представляют себе кинорежиссеры. Два метра роста, широченные плечи и совершенно белые волосы. Абсолютно нордический тип, со всеми атрибутами характера, свойственными выходцам из северных районов Ругии. Его далекие предки пришли на земли западных ругов веков восемь – десять назад из Скандинавии и остались здесь, не растеряв за столетия ни характерных черт внешности, ни габаритов.

Широкое лицо, добродушная улыбка, осторожные движения сильного спокойного человека. И голубые глаза. С такой внешностью он мог играть отважных героев и классических любовников. По крайней мере от девиц ему отбоя нет.

Но так уж вышло, что Норсен пошел не в киноактеры, а в полицию. И до недавнего времени командовал взводом МОП в Воротаевске, что стоит неподалеку от озера Ис‑Так. Судя по характеристике, служил он хорошо, взвод не раз участвовал в боях. Норсен давно предлагал своему начальству перейти к более решительным действиям, но до поры ему запрещали.

Видимо, такая активность, а главное – умелое командование и послужили причиной его назначения на должность вновь создаваемой второй отдельной роты. И сегодня он приехал, так сказать, за получением наставлений и советом.

– Как доехал?

– Долетел. На вертолете.

– В общих чертах с принципами действия ты знаком. Я набросал тебе план работ. Личный состав подобран?

– Да. Взвода МОП ведь расформировали.

– Слышал.

– Вот. А личный состав передали в мое распоряжение, есть из кого выбирать.

О расформировании взводов я знал – Дорич просветил. Видимо, в Управлении решили, что они стали лишними после образования наших рот. Зато теперь в резерве есть почти двести неплохо подготовленных и опытных бойцов. Будет из кого формировать вторую роту, а в перспективе – батальон.

– Господин капитан…

– Стоп. Олаф, мы между собой на «ты». В неформальной обстановке. Не против?

– Наоборот. Так вот, нам бы программу подготовки, как у вас. Парни все обстреляны, не раз в боях бывали, но настоящей плановой подготовки не было. Времени не хватало. Занимались сами, кое‑как.

– Будет вам программа. Часть инструкторов сами найдете – по инженерной, топографии, вождению, тяжелому стрелковому, медицинской… а для освоения тактики и огневой, и прочих – дадим двух инструкторов. На месяц.

Олаф скорчил недовольную мину.

– Мало…

– Знаю. Но что делать. У меня свободных людей нет, работы полно. Ничего, не с нуля же начнете. Пройдете короткие курсы, а дальше сами. А сейчас давай поподробнее о работе. Садись ближе к компьютеру.

Я пододвинул стул и открыл нужные файлы. Олаф сел на скрипнувший под богатырским весом стул, заинтересованно глянул на экран и приготовился слушать…

Из передовицы столичной газеты «Ведомости»

…Таким образом, активизация работы государственных структур на полуострове – дело решенное. И нежелание Запада понять, что Ругия никогда не отдаст свои земли, может привести к дальнейшим осложнениям внешнеполитической обстановки в мире, что в свою очередь приведет к новому витку роста вооружений и эскалации противостояния…

Передача «Хроника Зоны», ежедневный выпуск новостей

…Наконец‑то наше правительство верно оценило ситуацию в Зоне и сделало правильные выводы. Хотим надеяться, что новая инициатива центра не будет затерта местным руководством, как не раз происходило до этого. А деятельность отдельной роты полиции внушает осторожный оптимизм, что слова президента не разойдутся с делом…

Сообщение «Дейли телеграф»

Пока неизвестна реакция государственных структур США и Англии на заявление президента Ругии, но мы можем предположить, что они обрушат массу критики на восточного соседа. Между тем военные успели ответить вперед политиков. Начальник объединенного командования НАТО генерал Дон Визнер сказал, что Североатлантический блок никогда не отступал от своих намерений принести стабильность и порядок в регион. Даже если ради этого надо будет продемонстрировать военную мощь…

Срочное сообщение по каналам закрытой связи между неофициальными представителями США и Англии

…Резкая реакция восточного соседа показывает, насколько тот готов к активным действиям и как далеко зашел в подготовке к вторжению. Если мы хотим успеть откусить свой кусок пирога, надо форсировать подготовку политического и силового решений…

Видеоэфир между Увераном и Свардом на этот раз был довольно коротким. Куратор куда‑то опаздывал и разговаривал буквально на ходу.

– …Судя по всему, с вашей планетой решили повременить. Мы слишком сильно увязли на Гадеркоре, а на фронте дела идут с переменным успехом. Сил не хватает, кадров тоже. Опытные специалисты на вес золота. Огромные потери на Рукране… Словом, официального решения пока нет, но его можно ждать со дня на день.

– А как же самопроизвольные запуски контура и проникшие объекты? О них забыли?

– Скажем так, их отложили в сторону. Фактов диверсии со стороны противника не найдено, а загадки… время их отгадывать не подошло.

– Понятно… Что, готовить станцию к консервации?

– Погоди пока. Еще не сказали: «Край делу». Но документацию потихоньку готовь. И никаких поисков и выходов. Все, отходили! Сидите тихо на станции, наблюдайте за погодой. Спутник, наверное, у вас заберут…

– Ясно… Точнее, ничего не ясно, но… понятно.

– Вот‑вот. По секрету скажу, для тебя выбили место в направлении. Будешь помогать мне курировать своих коллег. Пора идти на повышение.

– Спасибо, конечно… Но мне «в поле» привычнее.

– Ничего. Не век по базам и станциям сидеть. Надо расти. С твоими данными ты до поста директора Управления дойдешь раньше меня.

– Ну нет. Этот груз не по мне.

– Посмотрим. Все, успеха. До связи…

– …Вон там их видели. Прямо за рощицей длинный овраг, он дальним концом выходит к укреплениям блокпоста. Там уже граница. Так вот они по тому оврагу шастали. А с блокпоста их не видно, тем более ночью…

– А как же границу по ночам охраняют?

– Так то границу! Прожектора‑то светят на ту сторону. С тыла кто же пойдет? Правда, с тыла тоже смотрят, но мало.

– Да‑а, порядки. Если кто‑нибудь захочет в Зону уйти, ему это раз плюнуть.

Я опустил бинокль, посмотрел на собеседника. Это был сержант из роты охраны, несшей службу на границе с Зоной. Невысокого роста, коренастый, с большими ушами и маленьким носом, он больше походил на циркового клоуна. И говорил тихо, и смотрел робко. Да и вообще вид у него был не боевой. И я бы никогда не попросил помощи у такого вояки, если бы не рекомендация Караджича. Тот знал сержанта и заверил, что невзрачный на вид малый – лучший снайпер на границе. Он снимал бандитов с расстояния в тысячу двести метров из своей штатной СВД. И кроме всего прочего, был отличным наблюдателем. Мимо его блокпоста, где он состоял на должности заместителя командира, не прошел еще ни один нарушитель. Достойно уважения…

– Не‑а. Они тут вообще не пройдут. – Сержант шмыгнул носом и виновато глянул на меня. Знал, что вид у него непрезентабельный, и слегка робел перед чужим капитаном. – У нас с этой стороны игрушек понатыкано… МЗП, сигнальные ракеты, световые гранаты. Это мы с вами подошли вплотную, а чужой и до ручья не дойдет.

– Здорово… твоя затея?

– Нет, господин капитан. Это наш командир, он инженер по специальности, вот и придумывает.

– Здорово. Тогда слушай, в чем проблема. Неподалеку от вашего поста проходит трасса в Зону. Мы по ней или рядом часто ходим. Так вот, где‑то здесь у боевиков есть наблюдательный пункт.

– Здесь?

– Да. И не дальше, чем в километре от блокпоста. Иначе не будет видно второй дороги.

– А если они два поста имеют?

– Нет. И один‑то едва замаскировали. Наблюдателей надо сменять, значит, одна смена приходит, другая уходит.

– Наверное, ночью.

– А ночью у вас прожектора светят.

Сержант почесал затылок, хмыкнул. Взглянул в сторону границы, повел головой. Взгляд у него стал прицельным, жестким. И вся разболтанность, неуверенность вдруг исчезли. Рядом со мной стоял собранный, готовый к удару профессионал. Он медленно просканировал местность, достал блокнот и что‑то там пометил.

– Посмотрим. Если они здесь, мы их найдем. А то и слазим туда.

– А вот этого не надо. Туда лазим мы. Если что найдете, сразу вызывайте нас.

– Думаете, мы вахлаки? Да уже раз десять ходили в Зону, выбирали позицию и били по машинам на трассе. Правда, это было раньше, после того, как вы начали работать, боевики отсюда слиняли…

Я глянул на воинственно настроенного сержанта, усмехнулся. Вдруг подумал, что, если будет дана команда создать батальон, личный состав можно набирать не только из бывших сотрудников мобильных взводов, но и здесь, на границе. Не все сидят за бетонными стенами, некоторые могут и на ту сторону сходить. А опыта им не занимать…

– Ладно, оставим Зону. Покажи мне еще раз место, где вы чужих видели?..

…С границы я сразу поехал в горотдел – узнать, как идут поиски. Второй день детективы криминальной полиции и патрульные наряды прочесывали город и окрестности в поисках вражеских шпионов. Параллельно работали агенты госбезопасности, по своим каналам выясняя, кто из должностных лиц мог продавать информацию о нас. Трясли в первую очередь тех, кто так или иначе крутился около базы и на границе. В Зоне искали мы. Вместо активной работы два взвода ползали по оврагам, лесам и буеракам в поисках наблюдательных пунктов. Только один взвод уходил в разведку, готовя операцию под Арзаном.

– Пока ничего, – развел руками Плошир. – Мы потрясли местный криминалитет, прошли по окраинам города, опросили сотни людей. Никто ничего не видел.

– А соседи? – спросил я, имея в виду госбезопасность.

– Тишина. Зато они нашли схрон. С радиостанцией, комплектом аккумуляторов, блоком закрытой передачи и журналом наблюдения.

– Ну? Где?

– На северной окраине города. Схрону никак не меньше двух лет. И позже к нему никто не подходил. Журнал чистый.

– Тьфу, ё! Шпионский комплект. Запасной.

– Да, – недовольно буркнул Плошир. – Одного из тех, кого прихватили прошлый раз.

Причина столь недовольного вида и озабоченности одна – за поиск с него строго спрашивали. И накручивали, если не было результата. Последнее время проблемам роты уделяли большое внимание, и комиссар это видел. Поэтому отложил прочие дела и запряг личный состав на поиск.

– Я поехал. Будут новости – звоните.

– Угу. – Он хмуро кивнул, протянул руку. – Попробуем их вычислить за эти дни. Мегар не стог, а люди не иголки. Найдем…

По дороге на базу я на минуту заскочил домой сменить одежду. В город выезжал только в гражданке, на улице жарко, под легкой безрукавкой футболка промокла насквозь. Быстро сбросил пропотевшую одежду, заскочил под душ, наскоро перекусил и стал одеваться.

В этот момент затрезвонил телефон. Мягкий женский голос автоответчика пропел номер абонента:

– Двенадцать, ноль семь, сорок три. – Екатерина, рабочий.

Я нехотя поднял трубку.

– Да.

– Артур?

– Ну?

– Привет. Ты занят?

– Да. Уезжаю.

– Извини, что побеспокоила. – Тон у девчонки был просительный. – Ты сегодня вечером дома будешь?

– Не знаю. Как выйдет. – Я глянул на часы. – Скорее всего нет.

Катя помолчала, я слышал в трубке ее дыхание. Потом неуверенный голос сказал:

– Мы сможем увидеться? На этой неделе…

– Думаю, да. Я не аскет и не монах, так что встреча будет точно. Когда – не знаю, позвоню сам.

– Хорошо… Пока.

– Пока.

«Чего она ко мне прилипла? Не в ее характере покорно ждать мимолетной встречи с мужчиной, который относится так… потребительски. Или?..»

Новая мысль вдруг мелькнула в голове.

«А не подвели ли ее ко мне? Но кто мог это устроить?..»

Я обдумал идею, прикинул со всех сторон и решил на всякий случай дать запрос в службу информации по моей знакомой. Хотя, конечно, мысль бредовая. Слишком сложная комбинация, построенная на случайностях. Да и потом, о нас тогда никто не знал… В общем, проверить не помешает, но это так… в последние дни в голову лезут самые странные догадки и версии. И все оттого, что невидимый шпион еще не пойман и каждый выезд в Зону может стать для нас последним…

Пустырь, окруженный развалинами кирпичных домов, стоял на юго‑западной окраине города. С одной стороны его отгораживала река, с другой – лес. Даже не лес, а скорее посадка. Сплошь в буераках, оврагах, низинах. Это нагромождение деревьев шло до самой границы, до тех мест, где мы днем были с сержантом.

Если наблюдатель боевиков следил за нами с этой стороны границы, то здесь самое удобное место. У полиции еще не дошли руки до пустыря, да и проводить полномасштабный чес нельзя – можно спугнуть наблюдателя.

Я приехал сюда один. Походить, посмотреть, оценить… Сыщик из меня неважный, но следы пребывания человека отыщу. Хоть какие‑то.

Когда‑то на месте пустыря были корпуса научно‑исследовательского института, работавшего в области не то продуктовых добавок, не то физики высоких температур. Перед самой войной институт перевели в другое место, а опустевшие помещения хотели отдать под учебное заведение или что‑то еще. Когда мятежников загоняли в глубь полуострова, здесь держал оборону то ли батальон, то ли два. И войска Ругии, не тратя время на наземные действия, пропахали окраину Мегара бомбоштурмовым ударом. И еще раз. А потом отработали реактивные системы залпового огня.

Теперь среди руин и завалов из кирпича и бетонных блоков густо рос кустарник. Заросли высокой крапивы и репейника спрятали от глаз остатки фундамента.

Я бродил по развалинам, глядя по сторонам и осторожно ставя ноги на землю. Всюду торчали острые пики арматуры, землю густо усеяли осколки кирпичей. Под стеной лежал большой пластмассовый щит, рядом целая гора битого стекла.

Миновав развалины, вышел на относительно чистый участок почти в центре пустыря. Здесь прямо посредине была немаленьких размеров яма, заполненная водой. Я прошел ее по дуге и уже занес ногу, намереваясь ступить на бетонный блок, лежавший отдельно от развалин, но замер и глянул назад.

От края ямы к соседним зарослям вела едва заметная тропка. Узкая полоска примятой травы с нечеткими следами подошв. Сломанный стебелек одуванчика, выбитый комок земли чуть в стороне от тропинки…

Кто‑то ходил за водой от… от того шалаша, что стоял возле высоченного кустарника и был неплохо замаскирован. Я вполне мог его пропустить при первичном осмотре, не заметь до этого тропинку.

Нащупав рукоятку пистолета, сдвинул предохранитель вниз и осторожно пошел к шалашу, забирая вправо, чтобы иметь укрытие под боком на случай внезапного столкновения и отхода, если у хозяев шалаша будет преимущество в численности и вооружении.

Возле шалаша было тихо. Где‑то стрекотал кузнечик, над головой посвистывала пташка, ветер едва тревожил листья на макушках деревьев, но никаких искусственных звуков не доносилось. Я обошел шалаш по дуге, присел за стволом дерева и напряг слух. Тихо…

Вытащив пистолет, подошел к шалашу и рывком отодвинул ветку, загораживающую вход внутрь. Никого. Хозяева отсутствуют.

Потолок у шалаша не очень высок, пришлось наклонить голову, делая шаг вперед. Не заходя далеко, осмотрел убранство. На полу лист фанеры, по краям несколько ящиков, в углу притащенная с развалин уцелевшая тумбочка. На ней лист бумаги, карандаш, камешек. Что‑то вроде покрывала висело на двух кольях, вбитых в землю. И больше ничего. Довольно чисто и опрятно.

Я вылез из шалаша, обошел его вокруг. Судя по листьям на ветках, самодельное строение сделали неделю назад. Весьма старательно и умело. Довольно крепкий каркас из толстых кольев, врытых в землю, хорошо закреплённые ветки по бокам, ни единого зазора, ни просвета. Даже отвод воды сделан – по периметру прорыт неглубокий канал.

Неужели лежка наблюдателя? Но место не самое удобное. Если бы дальше, на краю пустыря… А здесь хорошо отдыхать после трудов неправедных. Кстати, насчет края пустыря. Надо проверить и его.

За кустарником стояло еще одно здание, одноэтажное, практически уцелевшее, только без крыши, окон и дверей.

Я дошел до него, по пути отмечая множество отпечатков обуви на земле, обрывки бумаги и газет, огрызки яблок, огурцов, окурки сигарет. В небольшой ямке под лопухом была устроена свалка. Целлофановые пакеты, консервные банки, пластмассовые стаканчики, обертки от гамбургеров и чизбургеров, пакеты из супермаркетов с фирменными знаками, даже использованные презервативы.

Версия о наблюдателе дала трещину. Ни один шпион в здравом уме и твердой памяти не станет устраивать свалку неподалеку от места тайного обитания. И не станет водить сюда женщин.

Тогда кто здесь обитает?

Часы показывали почти семь вечера. Надо ехать на базу. А сюда имеет смысл приехать позже, после захода солнца. Возможно, здешние обитатели будут на месте.

Решив напоследок осмотреть строение и соседние с ним заросли, я двинул вперед. И набрел на кострище. Его устроили прямо в центре помещения. Выложенный по периметру кирпичом квадрат, зола и угли костра, металлический лист с краю. Вокруг импровизированного камина разложены старые матрацы, мягкие сиденья из машин, сложенные одеяла. Выходит, любителей загородного отдыха несколько. Сидят вокруг костра, уничтожают запасы продуктов, разговаривают. Потом идут в шалаш и используют презервативы по прямому назначению. Неплохо…

Я покинул место отдыха и пошел дальше. И набрел на густые заросли терновника. Целая рощица стояла сразу за развалинами, густо усеяв плодами землю вокруг. Спелые, даже перезрелые, поклеванные птицами ягоды лежали под ногами. Я поднял несколько, стряхнул травинки и отправил в рот. Ничего. Вкус терпкий и приятный.

Наскоро осмотрев прилегающие места, перевел взгляд налево и заметил купол церкви. Впереди, километрах в полутора, на небольшом возвышении действительно стояла церковь. Строение так привычное в моем мире и такое редкое здесь. Старая, даже древняя, с потемневшими от времени кирпичными стенами, с тусклой позолотой купола, со слегка покосившимися дверьми.

Рассмотрев ее как следует, я повернул обратно.

…У входа базы встретил Влада. Тот выходил из ворот, отделявших наш корпус от хозяйственной части, расположенной по соседству. Увидев меня, он махнул рукой.

– Чего туда ходил?

– Да так… по делам.

– Да? И что за дела?

Влад растянул губы в улыбке.

– У них там новые сотрудники… ходил знакомиться.

– С сотрудниками?

– Да.

Я сначала не понял, пожал плечами и потянул ручку двери на себя. Потом вспомнил его сверкающие глаза.

– Стоп! Какого пола эти сотрудники?

– Женского, – честно ответил Влад.

– Та‑ак… К секретаршам бегал?

Взводный потупил взгляд. Все ясно.

…Базу для роты отстроили на месте старого спортивного комплекса на окраине Мегара. Рядом разместили хозяйственную часть полиции, огородили общую территорию бетонной стеной, выставили усиленную охрану, а внутри создали еще одну ограду. Таким образом, нас спрятали от любопытных взглядов интересующихся. Несмотря на все старания Департамента и Управления, таких было еще слишком много.

Недели две назад в хозчасти расширили штаты и набрали новых сотрудников из числа гражданских. Среди них две девушки. Наши орлы прознали об этом первыми и устроили настоящий приступ приемной начальника хозчасти. Тот не знал, что делать. Грозные соседи внушали опасение, и портить отношения нельзя.

Когда я по своим делам забежал к начальнику части, тот посетовал на вольность моих бойцов. А потом я сам увидел девчонок и понял – отвадить парней не удастся.

Инга Алнешек и Сабина Нектич выглядели как фотомодели и вели себя как английские принцессы. По крайней мере первый штурм неугомонных молодцов они выдержали, и осада приняла затяжной характер…

– У Сабины был, что ли?

– Ну‑у… в общем, да.

– Пожалуется когда‑нибудь Осташин на вас комиссару. Всю работу тормозите. Девчонки вместо дела ваши глупости выслушивают.

– Ничего. – Влад хмыкнул. – Перетерпит…

Мы дошли до конца коридора, когда меня окликнул дежурный:

– Господин капитан. Вас с горотдела.

– Да, – перехватил я трубку.

– Томилин? Это Плошир. У границы взяли наблюдателей…

– …Оттуда они шли. Как из оврага вынырнули, мы и засекли. Хотели живыми взять, но… – Сержант вздохнул, сокрушенно опустил голову. – Сторожко шли, по сторонам глазели. Как наши парни из‑за укрытия выскочили – сразу стрелять начали. Ну и их… Ни одного живого.

Я присел возле трупа, рассматривая черно‑зеленую татуировку на груди. Двухголовый огнедышащий дракон и две скрещенные молнии сверху. Эмблема, знакомая всей Зоне и, пожалуй, всему миру. Так метили свои тела вольные бродяги хозяина Прайды и некоронованного короля Зоны – Ролки, Ролло Грентова. Выходит, теперь и Ролка выполняет приказы заокеанских хозяев…

Три трупа, автоматы, гранаты, две радиостанции, два бинокля, бинокль ночного видения, малогабаритный миноискатель. Блокнот наблюдения, наполовину заполненный, и еще один, пустой. И два больших рюкзака с теплыми вещами, плащ‑палатками, запасом продуктов, боеприпасами. Судя по всему, шли к постоянному посту наблюдения.

Осматривая тело, я вдруг заметил на бицепсе другую татуировку. Закатал футболку, повернул руку. Точно, второй рисунок. Меньший по размеру, выполнен очень профессионально. Голова змеи с раскрытой пастью. Вместо языка – лезвие кинжала. И большие буквы под рисунком. ДШБР‑7.

Отдельная десантно‑штурмовая бригада номер семь. «Семерка». Самая знаменитая часть воздушно‑десантных войск, настоящие головорезы, мастера внезапного и сокрушительного удара. Единственная часть, личный состав которой участвовал во всех войнах, где Ругия обозначала свой интерес. В этой бригаде служили только волонтеры. И только те, кто прежде имел стаж службы в ВДВ не менее трех лет.

Я вновь повернул тело, пристально осмотрел лицо. Да, этому дяде за сорок. Причем прилично за сорок. Но он свеж, подтянут, выглядит… выглядел моложе. Мускулатура в тонусе, не заплыла жиром. Заслуженный десантник был в отличной форме.

Двое других имели по одной татуировке, были моложе и тоже тренированы, мускулисты. Так называемый «спецназ» Ролки. Им он платил втрое больше, чем другим. Допросить бы их, поговорить…

– Как же вы их упустили?

Сержант и стоявший рядом лейтенант – командир блокпоста – молчали. Противник был слишком опытный. Обнаружил засаду и начал отрыв. Пришлось бить на поражение. Только преимущество в положении и в стволах помогло завалить боевиков.

– Ладно. Технику и документы мы заберем.

«Они шли от леса, – размышлял я на обратном пути. – Видимо, неподалеку место встречи с тем, кто сидит у нас в тылу. Значит, тот либо не имеет своей радиостанции, либо должен был передать им нечто из рук в руки. А может, они боятся выходить в эфир? Все‑таки здесь легко засветить свое присутствие. Выходит, шпион сейчас без связи, без контактов. А в Зоне спешно готовят другие группы. Потому что достоверная и точная информация о роте полиции жизненно необходима всем. Надо брать наблюдателя…»

Весь день прошел в жуткой спешке. Даже толком не успел поесть. Только когда заехали на базу, на ходу схватил булку и сжевал, так и не разобрав вкуса.

Дежурный предложил было чай, но я помотал головой – некогда. Забежал на минуту к себе в кабинет посмотреть информацию о банде Ролки, вырубил компьютер и вновь вниз, к входу. Возникла идея, как выявить непрошеных гостей, заставить их проявить себя, открыть свое логово.

– Господин капитан! – окликнул меня мягкий женский голос.

Я на ходу обернулся. Возле кабинета дежурного стояла Сабина Нектич, секретарь начальника хозчасти, и смотрела на меня.

– Привет. Ты чего это к нам? В гости?

– Так сами не приглашаете, – повела плечиками девушка и улыбнулась. – Вроде как не соседи. Некогда?

– Ну да…

Невольно окинул ее внимательным взглядом. Да, хороша девица. Весьма и весьма. Рост под метр восемьдесят, фигура гимнастки, высокая грудь, красивое лицо. Водопад черных волос до пояса, тонкие брови и почти черные колдовские глаза. Мисс вамп, только в более мягком варианте. Вдобавок умна.

Ох и прибавила сия особа забот своему начальнику Осташину. Тот, бедный, и не предполагал, во что превратится его приемная, когда принимал на работу двух девчат. И как‑то не подумал, что у него в соседях целая рота бравых молодцов, жаждущих общения с противоположным полом. Поздно. Орлы мигом пронюхали о прибавлении в штате хозчасти и устроили штурм по всем правилам.

Удивляло одно – девчонки держали осаду и не подпускали моих парней на дистанцию поцелуя. То‑то Влад такой озабоченный ходит. И Свена я видел весьма недовольным. А этих орлов мало что могло огорчить…

– Может быть, вы к нам как‑нибудь заглянете?

Колдовские глаза смотрели чуть насмешливо, но тон был абсолютно серьезным. В гости, значит, зовут.

– Вам с Ингой мои бойцы еще не надоели, вы и меня зовете?

Сабина повела плечиком, улыбнулась.

– Ну уж вас мы отшивать не станем. Наоборот… Легендарный Оборотень, командир суперменов! Нам еще завидовать станут.

– Даже легендарный?

– О вас такая молва идет! Вчера Дора Гонтанова по телевизору рассказывала…

Я пожал плечами, не зная, что сказать. А девчонка растягивает губы в улыбке, наслаждаясь видом немного растерянного Оборотня… Обормотка.

Выручил дежурный. Протянул мне трубку телефона и сказал:

– Вас. Караджич.

– Всего доброго, господин капитан. Ждем в гости, – произнесла Сабина и пошла к выходу.

Я схватил трубку, провожая взглядом секретаршу. Вид стройных ножек и обтянутой юбкой… части тела притягивал взгляд.

– Слушаю, Радован.

– Плошир звонил. Просит приехать. У него какая‑то информация.

– Едем.

– …Запеленговали его днем. Как раз когда вы на границы ездили. А потом вычислили приблизительное место выхода в эфир.

Плошир ткнул карандашом в точку на карте и сделал едва заметный круг. В центр круга угодили пустырь и церковь.

– Здесь. Мои парни прошли по пустырю…

– Зря, – перебил я комиссара. – Могли спугнуть.

– Не у тебя одного супермены, Томилин. И у нас есть спецы.

Вышло несколько напыщенно, я взглянул на него и поймал хитроватый взгляд Плошира. Тот шутил.

– В общем, нарыли много чего… На пустыре обитает группа подростков. Местные, из трудных… У них там место сбора.

– Видел. Кострище, шалаш, все удобства для пикника.

– Вот‑вот… Но они ни при чем. А вот церковь – да. Судя по всему, оттуда ведут передачу.

– Послание перехватили? – задал вопрос я.

– Нет. Только факт выхода в эфир и место.

– Да и так ясно, что там, – вставил Радован. – Как боевики на место встречи не вышли, он послал донесение.

– Возможно, – кивнул Плошир. – Время к вечеру, думаю, он будет уходить из церкви в темноте.

– Берем! – решил я. – Упускать нельзя. Радован, свой взвод направь к пустырю. Только аккуратно.

– Есть. – Тот достал радиостанцию, щелкнул тумблером.

– А ты не думаешь, что у того гада есть сообщник? – негромко спросил комиссар. – Или несколько? Они могут уйти и продолжить работу сами. Но тогда их будет труднее взять.

– Вполне… Но у меня нет времени на долгие поиски. Через несколько дней выход к Арзану, а я у боевиков как на ладони.

– И у них может быть несколько радиостанций…

– А это мы у шпика спросим.

– Все, – громко сказал Радован. – Едут на трех машинах. Хлебовозка городской продовольственной сети, газремонт и фургон «Кока‑колы».

– Отлично! – Я спрятал карту, опять глянул на часы. – Пора и нам.

– Я пошлю двух своих детективов, они ходили туда, – вставил Плошир.

– Давай.

…День остался позади, но темнело медленно, как‑то неохотно. Солнце долго плавало над горизонтом, словно раздумывая, падать ли вниз. Багровый закат залил небо, окрасив редкие облака в красно‑розовые тона. Река, отражая раскаленный диск, огненной лавой катила вдаль.

На подступах к тыльной стороне церкви кто‑то высыпал целый трейлер песка. Ноги увязали в нем почти по щиколотку, теряя опору. Песок забился в кроссовки, противно скрипя под ступней. Я позавидовал парням, те шли в берцах, им нипочем.

Взвод окружал церковь с трех сторон, перекрывая подходы и пути к бегству. Проводники из криминальной полиции – два молодых детектива – вели короткой дорогой, по пути объясняя, где и что здесь есть.

Дойдя до верха насыпи, мы, прячась за кустарником, подошли почти вплотную к маленькой пристройке. За ней метрах в сорока была сама церковь.

– Радован, что у вас? – тихо бросил я в радиостанцию.

– Зашли от пустыря. Там никого. Сейчас метрах в ста от церкви.

– Свен?

– Тихо. У дороги никого. На обочине следы протектора, кто‑то проезжал совсем недавно… минуты через три будем на месте.

Я взглянул на часы – все три группы выходили на исходный рубеж одновременно, замыкая кольцо.

– У входа чисто, – доложил Витим.

– На дворе чисто, – вторил Гнат.

– Наверху у окна силуэт. Мужчина!

– Так. – Я, не глядя, вытряс из кроссовок песок, надел обратно, вытащил ствол. – Заходим с двух сторон. Двумя звеньями плюс я. Остальным – наблюдение. Напоминаю – брать живым. Бить только по конечностям. Радован, что медицина?

– На месте.

На месте – значит неподалеку от пустыря. Врачи на тот случай, если не сможем взять без царапин.

– Мужчина исчез. – Новый доклад.

– На дворе тихо, – добавил Гнат, сидевший метрах в двадцати перед воротами в церковь, за ржавой бочкой.

– Все! Пошли!

Рывок на тридцать метров, тяжелое дыхание за спиной, скрежет песка под ногами, удар солнца по глазам и полумрак тени у стены. Задний вход в церковь – узкая дверца с набитыми железными скобами. На задвижке висячий замок, ржавый, тусклый, как и скобы на двери. Арнольд вставляет лом в зазор и одним движением сносит засов. Рывок двери на себя, вход. Узкий темный коридор, что‑то мягкое бьет по лицу, под ногами шелестит бумага.

Я резко провожу рукой по лицу и только потом соображаю, что это паутина. Сворачиваю влево, там пятно света. Через пять шагов возникает проем двери и вход в зал.

– Давай я, командир, – тихо хрипит Димид.

Сквозь забрало шлема его голос едва различим. Совет верен – парни идут в броне, а я в курточке, и если что – первая пуля мне. Но в церкви до этого из всей роты раньше был только я. И худо‑бедно представляю планировку подобных заведений. А парни будут плутать.

Зал, точнее, место, где висят иконы и стоит трибуна ведущего службу (не помню, как она называется), был небольшим. И второе помещение – перед центральным входом – тоже небольшое. Через узкие окна проникает тусклый свет солнца, под потолком горит одна лампочка. А под иконами и вокруг них пылают крохотные огоньки – свечки.

Глаза метнулись по сторонам и выхватили худую сутуловатую фигуру возле стола с целым букетом свечей. Среднего роста человек в длинном пиджаке – то ли фрак, то ли обрядовое одеяние, – держа в руке толстую короткую свечку, зажигал от нее остальные. Делал он это не торопясь, обстоятельно, привычно. Выполнял повседневную работу.

Грохот каблуков застал его врасплох. Он вздрогнул, быстро повернул голову в нашу сторону и увидел меня.

Я вылетел почти в центр помещения, бросая по сторонам короткие взгляды. Слева за возвышением – дверь, рядом еще одна.

– Что? Что вы здесь делаете? – пролепетал священник.

В этот момент грохнула входная дверь, и с другой стороны внутрь влетела вторая группа захвата во главе с Радованом.

– За тумбой дверь. Наверх! – показал я. – Димид – осмотр этажа!

В зале стало тесно от обилия крупных мужских тел. Хозяин церкви смотрел на нас, раскрыв рот, не замечая, как воск капает ему на обувь.

– Ч‑что вы… делаете?

Радован со звеном Витима уже бежали наверх, а Димид успел проверить все закоулки зала. Арнольд стоял в трех шагах от человека, держа того под прицелом. Священник смотрел на нас круглыми от изумления и страха глазами, не понимая, что только его мирный вид и отсутствие оружия остановили Арнольда от действий. Не то бы лежать ему на полу, заложив руки за голову и раскинув ноги.

– Кто вы?

– Я? Я настоятель прихода Павел. Слежу за храмом Божьим.

Я подошел ближе.

– Давно вы здесь?

– Восемь лет… Но кто вы? – Павел перевел взгляд с меня на парней. Испуганно вжал голову в плечи, когда Димид задел столик и на пол с грохотом упал поднос. – Что вам здесь надо?

– Есть в церкви кто‑то еще?

– Нет…

В этот момент наверху бухнул выстрел.

– …В каморке сидел. За какими‑то ящиками. Мы влетели туда, а он как жахнет из ствола. Витим его в последний миг заметил, успел в сторону уйти. Но все равно бок задело…

Радован на миг замолк, припал к фляжке и тремя глотками опорожнил ее. Вытер рукавом губы, вздохнул и продолжил.

…Витим, получив пулю в бронежилет, устоял, ударом ноги сшиб ящик на стрелявшего. Деревянный прямоугольник килограммов в пятьдесят весом сбил шпиона на пол и придавил его. И тут же сверху обрушились Радован и Темир.

– Вот болталка. – Радован ногой пододвинул трофейный кейс. – Система спутниковой связи с блоком шифровки и мгновенной выдачи послания. Можно хоть в Америку отправлять приветы. А вот ствол.

Я взял в руки пистолет – обычный «ТТ», – вытащил обойму, дернул затвор. Патрон вылетел из патронника и запрыгал по полу. Глянул на пленника.

Тот стоял метрах в трех, помятый, с синяком на скуле и поцарапанным лбом. Спортивная куртка в пыли, воротник оторван (на случай если вдруг шпик – любитель таскать там ампулу с отравой), на штанине дырка.

Вид у шпиона невзрачный. Средний рост, средние габариты, ничем не примечательное лицо. В глазах страх, растерянность и боль. Он чуть согнул шею – держать прямо было больно. Руки за спиной в наручниках, на ногах путы.

Священник при виде шпиона выпучил глаза и хватал воздух ртом.

– Вы знаете его? – задал я ему вопрос.

– Н‑нет… Первый раз вижу.

– Этот тип в течение десяти дней сидел у вас наверху и передавал сообщения боевикам.

– Заходил с черного хода, – добавил Радован. – Сразу в окно. По крыше пристройки.

– Где твои сообщники? – спросил я шпиона.

Тот неприязненно глянул на меня, сплюнул на пол кровь и сдавленно прохрипел:

– Хрен ты их возьмешь, коп поганый!

Радован врезал ему по почкам, шпик со стоном упал на колени.

– Что вы делаете? – возмущенно закричал священник. – В божьем храме творить допрос?! Это запрещено!

– Кем? – спросил Караджич, за шиворот поднимая пленника на ноги. – Ты, святоша, вообще молчи. Непонятно, как ты его не видел, если эта мразь каждый день сюда шастала?

Лицо Павла пошло пятнами, он беззвучно разевал рот, не находя слов. Глаза пылали гневом.

– Ладно, – оборвал я не успевшую начаться истерику. – Радован, шпика к нам. Вытряси всю информацию. И не береги его. Не захочет болтать – сажай на кол.

Взводный кивнул, плотоядно облизнулся, глянул на пленника, как на добычу, и потащил того к выходу.

Я отправил с Караджичем три звена, а два оставил, чтобы обыскать церковь. Возможно, шпик сделал тайник. Витим и Свен, получив приказы и оставив на улице двух наблюдателей, вчетвером начали обыск, заглядывая в каждый угол.

Павел наблюдал за шмоном с растерянным видом. Когда Темир отбросил в сторону тяжелую лавку и достал какой‑то сверток, он повернулся ко мне:

– Это церковь, святое место! Нельзя здесь как в хлеву!

Я достал удостоверение и показал священнику.

– Мы задержали бандита в вашем храме. И вынуждены обыскать здание.

– С чего вы взяли, что он бандит? Почему вы его били? У вас нет сердца!

На языке вертелись едкие слова относительно сердца и причин, но я сдержался.

– Он взят с поличным. Знаете, что это такое? А при захвате он оказал вооруженное сопротивление. Выстрелил в моего сотрудника. Что мне с ним, дипломатию разводить?

– Но так бить?

Я глянул на лицо Павла – скорбь и отчаяние – и вдруг понял, что он говорит так не от глупости, а оттого, что ему жалко. Жалко того, кого бьют. Вместо ответа спросил сам:

– А что вы делаете в церкви? Насколько я знаю, она заброшена и служб здесь не ведут.

– Этот храм единственный на полуострове. Он построен пять веков назад.

– А‑а. Под охраной государства?

– Он действующий, – с возмущением сказал Павел. – Я могу проводить службы. Только…

Он запнулся, скорбно вздохнул, развел руками.

– Только никто сюда не ходит. Люди заняты мирской жизнью и о религии забыли. А те, кто помнит, обращены к местным богам.

– Да, – хмыкнул я. – Здесь у вас со славянами не вышло.

– Что?

– Да так… – глядя на него, с легкой улыбкой произнес я. – К слову. Как же вы прозевали незваного гостя?

Павел смущенно опустил глаза. Судя по всему, он из тех, кто может проворонить кошку в своей тарелке. Да и шпик работал аккуратно.

– Вы действительно никого не видели за эти дни? Ни внутри, ни наружи?

– Никого. У пустыря ходят люди, в терновник идут, молодежь бродит. А так тихо здесь. Изредка экскурсии приезжают, туристы… Ходят, смотрят, фотографируют. Норовят сувенир увезти. Подсвечник взяли, лиходеи, прости меня Господи! На иконы смотрят как на диковины. Деньги суют, купить хотят.

Павел возмущенно развел руками, сокрушенно покачал головой. Реакция туристов на иконы его поражала. Я вновь скрыл улыбку.

Сюда приезжают разные люди. Среди них последователи разных религий. У мусульман икон нет, у католиков практически тоже. Адепты ведической религии знают, что такое идол, но рисунки святых и бога на доске для них – диковинка. Только православие допускает великое множество икон. И огромные иконостасы в церквях действительно поражают воображение. Как красотой и мастерством рисунка, так и их обилием.

– И что, на весь полуостров одна церковь?

– Да, – с той же печальной ноткой ответил Павел. – Православие так мало распространено в Ругии. Даже меньше, чем католицизм. Упадок в храме, упадок в душах людей. Забыли о Боге и творят зло, не боясь гнева всевышнего. И вы! Вы тоже творите, хотя и служите государству. Почто человека били?

Я слегка опешил, резкий переход на другую тему сбил меня с толку. Священник не прост. Умеет ошарашить.

– Он преступник, поднял оружие на человека. Что мне с ним, обниматься? Получил свое.

– Зачем били после?

– Затем, чтобы спесь сбить.

– Нет у вас милосердия! Нет у вас Бога в душе!

Порыв Павла меня удивил. Чего он хочет?..

– Это верно – нет бога. Я в богов не верю и к религии никакого отношения не имею. А каждый преступник должен получить то, что заслужил. И он получит сполна.

Павел смотрел на меня с недовольством и жалостью. Вид возмущенный.

– Без веры нет жизни! – сказал убежденно. – Человек тем и отличен от зверя, что верит во что‑то. А безбожие – дорога к дьяволу! Он, коварный, строит козни и захватывает души равнодушных.

Я вздохнул – богословский диспут в мои планы не входил. Да еще с профессиональным служителем культа.

– Вот что, настоятель. О религии поговорим позже. А сейчас другой вопрос. Что за подростки ходят на пустырь? Вы их знаете?

– Дети. Брошенные на произвол судьбы, забытые всеми в своей молодости и неразумности. Курят, пьют, развратничают… Озлобленные на весь мир.

«Делим на шестнадцать и получаем компанию любителей отдыха на природе вдали от взрослых. Остальное выясним. Похоже, детки могут знать кое‑что интересное…»

Бойцы закончили обыск, собрались у входа. На мой вопросительный взгляд Свен ответил кратко:

– Пусто.

– Ладно. Ничего не разрушили?

– Да нет вроде…

– Верните все на место и на выход. Уходим.

Парни удивленно похлопали глазами и пошли по углам – ставить на место отодвинутое, отброшенное.

– Хорошо, настоятель. Будем считать – помогли полиции, благодарим. Я к вам скоро приеду в гости. Не против?

– Даже если против, все равно приедете. Вы власть.

– Точно. Но приеду поговорить. А пока… У вас есть телефон?

– Да. В келье.

– Отлично. Если заметите кого постороннего – позвоните. – Я протянул ему листок с телефоном дежурного. – Только не подходите к нему близко, это опасно.

– Я не боюсь никого. Моя жизнь в руках Божьих.

– Ваша жизнь в ваших руках. Бог не затем вам ее дал, чтобы вы так глупо погибали. Он на вас надеется, а вы его подводите…

Павел вскинул брови – не ждал таких слов от полицейского. Неуверенно произнес:

– Вы так говорите, словно вы…

– Христианин? – договорил за него я. – Близко к истине. Я родился в христианской стране.

Священник замолчал, не зная, что сказать. Вид у него был растерянный.

– До встречи.

Я вышел на улицу следом за своими парнями, напоследок оглядев двор еще раз. Приехать сюда надо как можно скорее. Если сообщники пойманного шпиона есть, они непременно захотят выяснить, что произошло. А настоятель – святая душа – не сможет защитить себя.

…Уже ночью на базе Радован докладывал результаты допроса.

– Кого мы взяли – радист. Связной от агента должен выйти на связь утром или днем следующего дня. То бишь завтра. Перед приходом – звонок по мобильному.

– А агент кто?

– Он его толком не знает. Молодой, наглый. Рост выше среднего, блондин, стрижка средней длины. Особых примет нет… Одежда обычная. В церковь не заходит, встреча на пустыре. У развалин корпуса. Да, вот еще… – Радован потер лоб, вспоминая. – Там каким‑то боком завязаны дети… подростки эти. То ли они на боевиков работают, то ли что‑то еще…

– Понятно…

Караджич кивнул, поддел вилкой кусок мяса, окунул в соус и спровадил в рот. Я последовал его примеру. Минут пять мы молча и споро уничтожали обильный ужин, запивая его соком и газировкой. Поздний ужин с переходом в ранний завтрак. На часах без десяти три, все спят, только мы с Радованом сидим в столовой, разговаривая о делах и поглощая жаркое.

…Пленник изображал из себя партизана секунд тридцать. До первого нажима на одну очень уязвимую точку. После чего запел соловьем. И продолжал, пока не остановили.

Жаль, но особо ценной информации мы не получили. Сам он – техник из Арзана, работал на Грава. Завербован и послан сюда неким типом, приехавшим с юга. Тип хорошо говорил на ругийском, пообещал много денег и объяснил, что делать. С аппаратурой пленник был знаком – раньше чинил радиотехнику. Основы агентурной работы ему преподали всего за неделю. Дали канал связи, обговорили порядок выхода в эфир, ну и провели инструктаж по остальным вопросам.

Новоявленный шпион в прошлом имел несколько темных делишек, обращаться с оружием умел, физически развит средне – чтобы залезть на крышу сарая, сил хватало.

Работал всего восемь дней, успел отправить девять посланий. В основном информация о состоянии дел в приграничье, дислокация и состав воинских частей и данные о какой‑то роте полиции. На последней встрече агент предупредил о том, что возможна охота за ним, и посоветовал быть осторожнее.

– Где он сейчас?

– В подсобке. В наручниках, под присмотром. Готов сотрудничать.

– Да?

– Да. Очень хочет жить.

– А зачем тогда стрелял?

– Говорит, от испуга. Все внезапно произошло.

– Пусть извинит, не успели предупредить…

Радован ждал вердикта.

– Пусть сидит. Будет нужен, когда его приятелей прихватим.

– Угу… – Караджич опустошил коробку сока и вскрыл новую. – Что дальше? Ловим связного и агента?

– Да. И как можно скорее, пока не удрали. Надо выяснить, нет ли еще какого‑нибудь… любителя подсматривать за нами.

Тарелки опустели, как и бутылки и пакеты. Я встал, похлопал себя по пузу. Нормально. Еще на сутки заряда хватит. При такой колготной жизни поесть днем редко когда выходит. Так что мы как волки – едим впрок.

– Завтра… уже сегодня Влад со своими блокирует пустырь и посадку от границы, ты – со стороны города. Церковь тоже на тебе, тем более место знакомое. Съездите пораньше с Владом, посмотрите местность, как подойти, где сесть…

– Сделаем, – зевнул Радован.

– А сейчас – спать. У тебя три часа всего.

– А ты?

– Гляну информацию о преступлениях детей.. Меня сейчас эти подростки очень интересуют.

– Думаешь, они как‑то завязаны здесь?

Я пожал плечами, тоже зевнул.

– Посмотрим…

– …Обычная молодежь. Шестнадцати – восемнадцати лет. Таких много на улицах. Неполные семьи, родители не смотрят или, наоборот, задолбали воспитанием. Вот и бегут на улицы, сбиваются в стаи и шастают по подворотням и подъездам. Эти вон пустырь облюбовали… Строго говоря, ничего противозаконного они не делают. Привлекать не за что, – развел руками начальник отделения профилактической работы с несовершеннолетними.

– …Да их всего‑то семь‑восемь человек. Знаю я и главного, и других… Антошка Ломов верховодит. Он постарше, девятнадцатый идет. Младшей – Ольке Вязкиной – только шестнадцать. Остальным семнадцать или около того. Нормальные детки. Шебутные малость, с ветерком в голове. Так это обычное дело. Кто у родителей на шее сидит, кто подрабатывает. Общую школу скоро окончат, а там кто куда, – поделился впечатлениями и информацией начальник территории, по‑нашему – участковый. – Только с бандитами они иметь дело не будут. Бандитов ненавидят. Как, впрочем, и все здесь…

Потратив два часа на выяснение ситуации с подростками, я покинул райотдел и поехал к церкви готовить прием связного и агента. Если все пройдет как надо, мы их возьмем.

– …«Лес‑3», я – «Лес‑10», на месте, сектор наблюдения пуст.

– Понял, «Лес‑10».

– «Лес‑3», «Лес‑5» – на месте. На третьем пункте группа подростков. Сидят у костра.

– «Лес‑8» – пусто.

– Принял.

Старший детектив, командир группы криминальной полиции, опустил радиостанцию и повернулся ко мне.

– Мои на месте. Кроме детей – никого.

– Ясно. И мои на месте. Ждем. – Я глянул на часы, был полдень. – В течение часа должен быть выход на связь. Но гость может прийти и раньше. Так что повнимательнее. Себя не засветите.

Оперативник дернул краем губ.

– Не засветим.

Я очень на это надеялся. Плошир, озабоченный поимкой шпиона не меньше меня, выделил в помощь лучших специалистов. Я рассадил их по периметру пустыря и возле церкви. И две группы отрядил на дальние подступы. Они должны скрытно проследить за тем, кто придет сюда. В чем, в чем, а в деле негласной слежки они были асы.

– «Ромб», «Угол‑1», мы на месте.

– «Угол‑2» – тоже.

Это уже мои парни докладывали о готовности. Пустырь, церковь и все окрестности были под контролем. Откуда бы ни пришел гость, он попадал под плотную опеку.

– Всем – полная готовность. Гостя, если пожалует, пропускать. Работаем по моей команде. Главное – не спугнуть.

Я обошел поваленное дерево, отбросил в сторону сук и встал на плоский прямоугольник бетонной плиты. Впереди метрах в пятистах была церковь.

– Я туда, ты давай на место. Ждем.

Старший детектив кивнул, потопал в кустарник, где у оперативников был импровизированный КП.

Двор церкви был, как обычно, пуст. Беглый взгляд по сторонам вроде подтвердил это. Хотя где‑то поблизости засели мои бойцы. Я еще раз глянул на сарай, на заросли кустарника, на кучу песка. Никого. Хорошо сели, не видно ни хрена. Главное, чтобы гость не заметил…

…Настоятель, такое впечатление, со вчерашнего дня как начал зажигать свечи, так и продолжал. Я вошел в зал, когда он подносил спичку к очередному подсвечнику.

– Добрый день.

– А‑а… вы. – Павел аккуратно зажег свечи, затушил спичку и положил ее на поднос. – Опять по делу?

– Да.

Настоятель подошел ближе, вздохнул и сложил руки на животе. Вид у него был слегка усталый, глаза смотрели добро, но с видимым напряжением. Приход полицейского его мало радовал.

– Вчера вы озадачили меня. Когда сказали, что родились в христианской стране. Если не секрет, какой?

Я хмыкнул, потер подбородок – вопрос хороший. Не говорить же ему правду. Обидится – подумает, что смеюсь.

– Это не так важно, настоятель. Давайте лучше поговорим о другом. Вчера мы захватили у вас человека. Это бандит из Зоны. А сегодня может прийти его сообщник. Не исключено, что он зайдет сюда. Надо, чтобы вы ответили ему, что никого не видели. Ни вчера, ни позавчера…

– А потом?

– Что – потом?

– Что вы с ним сделаете?

– Захватим. Это враг.

Священник вздохнул, перевел взгляд в сторону.

– В чем дело, Павел? Что вас смущает?

– Вы ведь захотите что‑то у него узнать? И будете бить?

– Не знаю. Как пойдет контакт. Вы жалеете бандитов? Они убивают мирных людей, сжигают живьем, пытают, режут, насилуют. Почему вы их защищаете?

– Я не защищаю. Просто… – Павел в растерянности тер ладони, не зная, как сказать. – Нельзя так с людьми. Даже если они пленники, даже если бандиты.

– Да? – Я взглянул на часы, спорить времени нет. – За что же им такой почет? За то, что у них руки по локоть в крови?

– Но вы – представитель государства – должны быть милосердным.

– Милосердие – поповское слово, – повторил я точь‑в‑точь слова незабвенного Жеглова. – Быть милосердным к нашкодившему ребенку или к нагрубившему алкашу – одно, а прощать смертельных врагов – не милосердие, а идиотизм. Опасный идиотизм. Потому как враг подобного не оценит. И использует случай убить вас.

Павел промолчал, найти ответ сразу не смог.

– Ладно, прервем пацифистский диспут. Настоятель, я вас очень прошу, если кто‑то придет и будет спрашивать – вы ничего не знаете. Никакой агрессии или попыток наставить на путь истинный. Вас подстрахуют мои люди, но все равно – не рискуйте.

– Как подстрахуют? А где они будут?

– Неподалеку. Не волнуйтесь.

Я не стал говорить ему, что в церкви с утра сидят три бойца. Причем один неподалеку от нас слушает разговор. При несомненном уме и здравом смысле настоятель кое в чем был наивен. А мне очень не хотелось подвергать его жизнь опасности. Жаль хорошего человека…

– Да, и еще одно. По поводу тех детей, что ходят на пустырь. Они сюда не заходили?

– Один раз. Месяца два назад. Бродили по двору, заглянули внутрь. Шумели сильно, семечки грызли, ну я и попросил их уйти.

– Ага… Ясно. Что ж, всего доброго. Я еще загляну.

День перевалил за половину, солнце совершало свой марш‑бросок по небосклону, прогревая землю хоть и осенними, но все еще теплыми лучами. В легкой, почти невесомой брезентовой куртке стало жарковато. Я скинул ее с плеч, запрокинул голову и глубоко вздохнул. Посмотрев несколько секунд на пролетавший в стороне косяк птиц, снял с лица паутинку и глянул на Влада.

– Ну шо, начнем, пожалуй?

Тот без слов протянул мне небольшое ведерко, наполовину наполненное ягодами терна. Я взял его, покачал в руке. Отдал радиостанцию, проверил оружие, подпрыгнул пару раз.

– Все. Пошел. Внимательнее здесь.

– Все будет нормально. Сам не рискуй. Ни пуха…

– К черту!

Ягоды были сладкими, сочными и чуть терпковатыми. Язык стало немного вязать. Я вытер рукавом рот, взглянул на ладонь. Кожа потемнела от сока, стала фиолетовой. Последний штрих к картине – сборщик ягод, заплутавший в лесу возле пустыря, ищет дорогу. Набрел на костер, попросил указать путь… Для подростков сойдет. Для шпиона, если он там, не очень. Но выдумывать тонкие ходы и разыгрывать спектакль нет времени. Слопает, чай, не Станиславский. А нет – ствол на поясе, семь патронов, новых, утяжеленных, с большей начальной скоростью.

Голоса я расслышал еще на подходе к развалинам. Смех, гомон, девичий визг, бас парня. Встав на секунду у поваленного дерева, глянул на себя: короткие резиновые сапожки, старые вытертые джинсы, серая футболка и брезентовая ветровка защитного цвета. В руке ведерко. Вроде ничего.

Под ногой треснул тонкий сучок, скрежетнул обломок кирпича. Я перешагнул через торчащий из земли кусок арматуры и заглянул внутрь развалин.

Пламя костра плясало в кирпичном квадрате, над ним висел средних размеров котелок, чуть поодаль на металлическом подносе стояла кастрюля.

Вокруг сидели и лежали девять человек: шесть парней и три девчонки. Кто смотрел на огонь, кто разговаривал. Один из парней сдавал карты, а две девчонки следили за котелком.

Я на миг замер, прикидывая, откуда могли возникнуть еще двое. Вон тот, сидящий на сиденье, вытащенном из машины, – чужой. И тот, в кожаной безрукавке. Оба светловолосые, рослые, среднего телосложения. Приметы подходят, приблизительно так описал шпиона пойманный радист. Когда они успели прийти сюда и как их проворонили мои парни? Или мне просто не успели сообщить?..

Подростков я опознал – их фотографии мне показывали в отделении профилактики. Антон Ломов – русоволосый паренек, высокий, крепкого сложения, Вадим Говорич – пониже приятеля, кудрявый, подвижный мальчишка. Двое – Глеб Жарков и Ратибор Эсмер – чем‑то похожи, оба среднего роста, худощавые с острыми чертами лица. И девчонки: Ольга, Светлана, Лада…

У всех не новая, ношеная и многократно стиранная одежда: выцветшие джинсы, ветровки, легкие куртки. На ногах кроссовки, на головах банданы, кепки, надетые козырьком назад.

Еще не зная, как вести себя в новой ситуации, я шагнул вперед и громко сказал:

– День добрый. Не помешаю?

Внезапное появление вызвало разную реакцию. Подростки удивленно повернули головы в мою сторону, но особого испуга или недовольства не выказали. А оба светловолосых незнакомца вздрогнули, бросили на меня настороженные взгляды и недовольно скривили губы. Мой приход был им не по нраву.

– Ого! Второй гость. – Антон качнул головой, улыбнулся. – Сегодня нам везет на прохожих.

– Да? – повторяя улыбку, спросил я, про себя отмечая, что гость‑то второй, а незнакомцев уже двое. Значит, кто‑то из них вхож в компанию. Кто? – Извините, что помешал. Приехал терну набрать, говорят, здесь целые заросли, и заплутал. А вдобавок не повезло – ногу подвернул.

– Бывает.

– Вы не подскажете дорогу в город? Короткую, а то длинную мне не осилить.

Подростки, услышав причину появления, потеряли интерес ко мне, а вот парочка светловолосых типов смотрела подозрительно. Отчего‑то им моя версия была не по нраву.

– Это надо пройти метров триста, туда, к церкви, – махнул рукой в нужном направлении Ратибор. – А потом по дороге к шоссе. Но лучше поймать попутку. А то с ногой далеко не уйти.

– Благодарю. – Я неуверенно переступил с ноги на ногу, просительно произнес: – Вы не против, если немного посижу здесь? Нога устала…

Парни посмотрели на Антона, тот глянул на одного из незнакомцев и кивнул:

– Сиди.

Я доковылял до длинной доски, что заменяла скамейку, сел и вытянул ноги. Ведерко поставил рядом, так, чтобы все могли видеть содержимое.

– Сдавай, – сказал Антон Вадиму. – Последний кон. А то вон бульон готов.

Растирая «вывихнутую» ногу, я украдкой разглядывал обоих незнакомцев, попутно прикидывая, кто из них может оказаться шпионом.

Один – худощавый, с короткой стрижкой, с приплюснутым носом и светлыми, почти водянистыми глазами. Брюки и куртка военного покроя, очень похожие на нашу «мабуту». На ногах короткие сапожки, на голове армейская кепка, сдвинутая на затылок. Взгляд у него неприятный. И желваки под кожей ходят.

Второй тоже худощав, кость тонкая, пальцы на руках длинные. Две веснушки на щеке, короткие бачки – отпущенные от виска к подбородку волосы. Затертые до белизны джинсы, ветровка, армейские берцы на ногах. Около него стоит небольшой рюкзачок, сверху торчит деревянная рукоятка. То ли молоток, то ли топорик.

Бульон в котелке окончательно дошел, и девчонки разлили его по кружкам. Восемь кружек встали в ряд на небольшом металлическом листе.

Одна из девчонок – Лада – взглянула на Антона и повела глазами на меня и… одного из светловолосых – у кого был рюкзак. Антон взгляд понял, спросил:

– Бульон будете? Хороший, куриный.

«Курицу, что ль, прихватили где‑то?» – подумал я, отрицательно покачав головой.

– Благодарю, что‑то не тянет.

– А я буду, – ответил второй гость.

– Только у нас кружек больше нет, – посетовала Света.

– Ничего… – Парень полез в рюкзак. – У меня есть. Брал с собой, думал, пригодится. Кстати, у меня яйца есть, колбаса, хлеб. Угощайтесь…

Он торопливо достал из рюкзака сверток, протянул его Ладе. Та взяла, покачала на руке.

– Ого! Сколько еды.

– Да… Я думал до вечера здесь поработать. А не вышло.

– Где? – пользуясь моментом, спросил я.

– Да здесь, на пустыре, – с досадой ответил парень. – И на развалинах, и южнее. Тут такое место…

Он на миг замолчал, не зная, стоит ли говорить, но потом выложил.

…Молодой аспирант исторического факультета Краданского гуманитарного университета Мирослав Лапшин приехал на полуостров, охваченный идеей отыскать здесь следы древней цивилизации, о чьем существовании упоминали некоторые источники.

Следы эти, по уверениям Мирослава, скрыты под несколькими курганами, что находятся на окраине Мегара. Он специально выбил пропуск в приграничную зону, собрал дополнительные сведения в местном краеведческом музее и сегодня готов был приступить к раскопкам. Начать же решил отсюда, с окраины города, как раз почти в центре пустыря.

– А почему отсюда?

– Да потому что по старым записям в церковной книге именно здесь был обнаружен древний город, точнее, городок. Его нашли военные и дали знать в столицу. Приехали двое ученых с партией разведки и работали почти год. Но потом началась война, все бросили. Потом один из ученых умер, другой погиб, о городке забыли… С тех пор прошло двести лет.

Мирослав взволнованно провел рукой по волосам, облизал губы.

– Тут всего‑то метр‑полтора. Я хотел отыскать место, у меня есть карта.

– Двести лет прошло…

– Ну и что? Река все еще течет, курганы стоят. Да и координаты даны.

– И что же помешало? – спросил второй незнакомец.

– Да только я начал расчеты, приехала полиция. Сразу вопросы, проверили документы и велели покинуть место.

– Почему?

Мирослав пожал плечами, вздохнул и недовольно бросил:

– Не сказали. Мол, на несколько дней район закрыт для посещения. А потом можно… Ну я и махнул через пустырь. Заблудился.

«Мудаки! – мысленно выругал я полицейских. – Это из райотдела наверняка. Их привлекли для оцепления места и не проинструктировали, а они сами мозгами шевелить не хотят. Турнули человека, не выяснив, кто он. А если документы поддельные? А если спугнули шпиона?»

У Мирослава вроде алиби, он отпадает. Или нет? А если это легенда?..

Я глянул на часы. Времени в обрез, вот‑вот на связь с радистом должен выйти связной, а значит, начнется операция по захвату. Надо поговорить с подростками, узнать, что за люди здесь ходят, кого видели. Но как это сделать, когда у костра сидят посторонние?..

– А что это полиция здесь делает? – задумчиво произнес второй незнакомец. – Опять кого‑то ловят?

Никто не ответил, он пожал плечами, насмешливо бросил:

– Все игры у них. Нормально людям отдыхать не дают, лезут везде…

Левый глаз прищурился, лицо приобрело комическое выражение, и я вдруг понял, что видел этого человека раньше.

Мысли пошли вскачь, сканируя память. Улыбка, прищур, сарказм… Где?

– Горячо, блин, – перехватил Вадим кружку.

– Тряпку возьми, – посоветовала Лада. – Тим, ты сегодня как? Опять вечером придешь?

Незнакомец неуверенно пожал плечами, опустил голову. А Антон бросил недовольный взгляд на Ладу. Возникла небольшая пауза.

«Черт! Это же Тимка, помощник Велика. Он провожал нас с Дижем в Валдан. Точно. Выжил, значит, подлец, после налета роты на Мединск!»

Значит, связной – он… Не факт. Но что он здесь делает?.. Вот блин, надо же так сразу налететь. Весь план пошел коту под хвост. Теперь надо его аккуратно нейтрализовать. А вокруг люди…

Глядя на огонь, я лихорадочно обдумывал ситуацию, прикидывая, что делать. В этот момент зазвонил мобильный телефон.

…Мобильники здесь появились немного раньше, чем у нас, и уже не были размером с телефонную трубку. Аппараты давно поступили в продажу, но имели их немногие – дороговато.

Под удивленными взглядами я вытащил трубку, глянул на экран – определитель высветил номер Радована.

– Да, Стас, – выдал кодовый сигнал. «Стас» – значит под контролем.

– Алло, Артур, это я.

– Я понял. – Растянул губы в улыбке, краем глаза зацепив напряженные лица Тима и Мирослава. – Как дела?

– Мы взяли его.

– Что? – не сдержал я удивления. – Как?

– Так. Пришел в церковь, начал расспрашивать священника. Ну, мы его и прихватили.

– Интересно. – В последний момент придержал соленое выражение и почесал нос. – Это точно?

– Да. Сто пудов, он уже раскололся.

Ситуация. Радован взял связного у церкви и получил подтверждение. Тогда кто сидит напротив меня? Агент?

– Куда его, к нам?

– Конечно.

– У вас все… спокойно? А то тут слухи ходят, что полиция на окраине города шастает.

Короткая пауза – Радован не понял, что я имею в виду.

– Д‑да нет, все тихо.

– А‑а… А я ногу потянул. Вот сижу баюкаю. Хорошо хоть помогли.

У подростков интерес к разговору пропал. Подростки пили бульон и о чем‑то говорили, Мирослав убирал пустую кружку в рюкзак, даже Тим смотрел в сторону. Только очень уж напряженно замер.

– Какую ногу? – спросил сбитый с толку Радован.

– Да правую. Фигня, но мне самому тяжело будет выйти. Хочу тачку поймать.

– Второй?! – пробило наконец Караджича.

– Вроде.

– Ты?.. В порядке. Не под стволом?

– Не‑а.

– Дать сигнал?

– Сам. Ну, бывай, кореш. Как приеду – позвоню.

– Группы готовы. От пустыря три минуты ходьбы, – успел сказать Радован.

Я надавил на кнопку и с довольным выражением лица убрал трубку в карман. И заметил, как рука Тима исчезла в кармане куртки. Неужели заподозрил?

– Клевый у тебя телефончик, – сказал Глеб. – Дорого брал?

– Да нет, подарок родителей.

Я тронул рукоятку своего ствола, прикинув, как действовать, если Тим вытащит пистолет.

– И что, он за городом хорошо берет?

– Нормально.

– С другом говорил? – встрял в разговор Вадим.

– Да. Кореш из города звонил, – решил немного обострить ситуацию я. – Говорит, полиции полно. Кого‑то ищут, на окраину не выехать.

– Бандиты, что ли, в город приехали? – сказал Мирослав.

– Может быть. – Я теперь не спускал глаз с Тима.

– Ой как эти полицейские достали, – протянула Лада. – Тот раз нас чуть не поймали. Хорошо, успели в кустарник спрятаться.

– А чего это вы по кустарникам бегаете?

– Да это мы от блокпостов шли…

Антон шикнул на Ладу, и та сконфуженно замолчала. Тим пронзил ее злым взглядом и посмотрел на Антона. Очень выразительно посмотрел.

«Наши должны были подойти ближе. Ребятки, конечно, мешают, но тянуть с захватом нельзя. Надо только его руки занять чем‑нибудь… А детишки и вправду связаны с ним… Информацию, что ли, таскают?» – совершенно не к месту подумал я.

У костра повисло неловкое молчание. Подростки замерли, поглядывая то на Антона, то на Тима. А эти двое обменялись недовольными взглядами.

Тим вдруг встал. Лениво потянулся, зевнул. Несмотря на расслабленные движения, видно, что он напряжен.

– Ты уже уходишь? – удивленно спросила Света. Видимо, обычно он покидал ребят позже.

– Да. Пора. Пока дойду…

Руку, гад, держал все время у кармана. И стоял чуть боком. Неужели просек, что я – по его душу? Или опознал?

– Наверное, и я пойду, – начал собирать свой рюкзак Мирослав. – Все равно сегодня работы не будет.

– Антон, – позвал Тим, – проводи меня.

– Ага.

Тот встал, отдал кружку Ладе и подхватил с бревна куртку.

Я тер ногу, лихорадочно прикидывая, что делать. За периметром развалин наготове группы, Тима далеко не выпустят. Но тот под прикрытием двух тел. Может завалить кого‑то, прежде чем его возьмут. Брать здесь? Слишком много посторонних…

Как это бывало, решение пришло внезапно.

– Тим, ты в этой технике чего‑нибудь понимаешь? – показал я ему телефон, а потом и бросил.

Тот автоматически поймал трубку правой рукой, отпустив рукоятку пистолета. Удивленно взглянул на телефон, перевел взгляд на меня.

Я вскочил, оттолкнул стоявшего вплотную ко мне Мирослава и направил ствол на Тима.

– Стоять, руки вверх!

У костра возникла картина из цикла «к нам приехал ревизор». Все замерли. Антон, перешагивающий через бревно, Лада с протянутой к кружке рукой, Вадим с колодой карт в руке. Даже Мирослав, упавший на старый матрац.

Тим застыл, не сводя глаз с пистолета. Пальцы правой руки с силой сжимали трубку, губы подрагивали.

– Подними руки вверх и закрой глаза. Делай, – как можно спокойнее сказал я. – Всем сидеть тихо.

– Ты чего, парень? – попробовал потянуть время Тим. – Сбрендил? Людей стволом пугаешь? Здесь же дети.

– Тим, закрой глаза, подними руки. Я не шучу.

И нажал спусковой крючок. Бухнул выстрел, пуля ушла в небо. Через десяток секунд в проломе возникли мои бойцы.

– Ой! – вскрикнула какая‑то из девчонок.

Вид у парней был жуткий. Затянутые в камуфляж фигуры, бронежилеты, на головах шлемы со стеклянными забралами, в руках – пистолеты и автоматы. Словно роботы из фантастических фильмов.

Они окружили костер, держа всех под прицелом.

– Этого к нам. Того, – я указал на Мирослава, – в участок, проверить документы. Детей тоже. На беседу.

– Есть, командир, – ответила ближняя фигура.

На Тима надели наручники, на голову натянули мешок, обыскали, вытащили «Макаров» и радиостанцию.

– Наш клиент!

Я перехватил растерянный взгляд Лады, подмигнул ей и глянул на часы.

– Все, пора. Антон.

– Ну? – угрюмо буркнул тот.

– Не нукай. Твоя компания проедет с нами в полицию. Есть разговор. Думаю, ты понимаешь о чем.

Тот пожал плечами, бросил встревоженный взгляд на Тима.

– Именно, – подтвердил я немую догадку. – Собирайте вещи.

В пролом, едва не свалив одного бойца, залетел Радован. Обвел всех взглядом, заметил меня, потом посмотрел на стоящего в углу Тима и выдохнул:

– Взяли!..

– Ну что с ними делать? Не стрелять же. Да и использовал он их втемную.

– Да‑а… проворонили в отделении профилактики.

– А кто на них внимание обращает? Особо не хулиганят, на глаза не лезут.

– Ну да, никто не обращает, а этот гад обратил. Как быстро сумел в доверие войти! Да еще работать заставил…

Табло электронных часов, что висели на стене, показывало половину десятого вечера. Я глянул в окно, вот‑вот должны подойти взводные.

Дорич заметил мой взгляд, спросил:

– Спешишь?

– Да нет. Не особо.

– Ладно, с подростками ясно. Скажу Плоширу, чтобы принял меры. А боевики так всю детвору подрядят на службу. – Дорич встал. – Телевизор не смотрел?

– Когда?

– Вчера была передача Европейского информационного канала. Долго и подробно рассказывали о разгроме Грава. Даже видеоматериал подготовили. Резонанс после операции сильный.

– Жаль, не посмотрел.

– Кстати. Представления на своих орлов приготовил?

– Да.

– Будем награждать по максимальному разряду. И тебя, конечно, тоже.

– Благодарю.

– Не за что. Заслужили.

Дорич накинул куртку, надел кожаную кепку и подхватил со стола кейс.

– Все. Бывай, капитан. Береги себя. Скоро грядут большие перемены, ты нужен живым и невредимым.

Он ткнул пальцем в мою левую ладонь, что была плотно перевязана бинтом.

– Ясно. – Я пожал протянутую руку. – Сделаем… Региональный комиссар вышел из кабинета, резво сбежал по лестнице и через полминуты сошел по ступенькам входа к машине. Я в окно проследил, как джип медленно пересекает ворота.

Машинально потер повязку, чувствуя зуд под бинтом. Судя по всему, царапина зажила окончательно…

…Через полторы недели после разгрома агентуры боевиков мы провели трехходовую операцию у Арзана, практически полностью разгромив банду Грава и немного пощипав Ствола.

Имея достоверные данные о бандах, рота скрытно подошла к пригороду, оседлала две дороги и приготовилась к встрече. Первыми в засаду влетели две группы Грава и были выкошены полностью. Услышав под боком такой грохот, Грав вполне естественно решил выяснить, в чем дело, и еще с двумя группами пошел к месту боя. На окраине города, где лежал в руинах спальный район, он попал во вторую засаду. Умельцы из взвода Ральфа так заминировали развалины домов, что они рухнули на проезжавшие машины, похоронив под обломками. Добить уцелевших не составило труда.

Пока Радован и Ральф громили боевиков из засад, Влад совершил довольно наглый рейд почти в центр Арзана и устроил налет на штаб Грава, где было всего полтора десятка бандитов.

Те сидели в полной растерянности, не зная, что с главарем и куда пропали их приятели. Визита незваных гостей не ждали и не оказали практически никакого сопротивления, когда бойцы штурмовали двухэтажный корпус. Таким образом, в течение одного часа гроза севера Зоны – банда «дорожников» Грава – перестала существовать. Конечно, несколько человек уцелели, кто‑то был в городе, кто‑то уехал по делам, но сама банда исчезла.

Второй хозяин города – Ствол – в тот момент был где‑то на востоке Зоны, а его люди сидели у себя, на южной окраине. Шум они, несомненно, слышали, но посчитали за благо не лезть в переделку.

Резонанс от операции был сильным. Пресса на все лады расписывала бойню, смаковала подробности и оценивала результаты. Голоса, как всегда, разделились на две части. Западные масс‑медиа плакали по безвинно убитым мирным гражданам, ругийские хвалили исполнителей и ругали «проклятых боевиков».

Выждав неделю, мы вновь подошли к Арзану, думая прихватить Ствола, но того в городе не было. Он счел за благо на время покинуть опасное место, оставив три группы для охраны штаба и владений. Одну группу мы разбили, две другие спешно отошли. В этой короткой стычке я и схлопотал осколок гранаты. Маленький железный кусочек царапнул мякоть у большого пальца. Ранка мелкая, но неприятная – ни сжать кулак, ни разжать.

…В неярком свете настенного светильника сталь клинка выглядела почти черной. На лезвии играли искорки, бросая в глаза крохотные блики. Я повертел меч в руке, разглядывая поверхность клинка, взмахнул пару раз, слушая свист, и убрал в ножны. Несмотря на то что оружие больше года пролежало в подвале, ржавчина так и не тронула сталь. И секира уцелела, и панцирь. И золото…

Весь багаж, вывезенный из Аберена, лежал на ковре. Отдельно оружие, одежда, золото, камни. Все цело и невредимо.

Тогда, сразу после прохождения Ворот, я спрятал мешок в небольшое помещение в подвале и пошел на разведку. Потом был неудачный выход на улицу, граната, взорвавшаяся метрах в двадцати за спиной, и контузия с последующей амнезией.

Я жил в Зоне под личиной Нэда, ездил в Ламакею, потом в Ругию, восстановил память, а мешок ждал хозяина на прежнем месте. И вот недавно я вернул свое имущество.

Во второй заход, когда рота шла по душу Ствола, я улучил пять минут и заскочил в то здание. Имущество‑то нашел, а Ворота – нет. Не работало проклятое устройство! Молчало… Видимо, владельцы что‑то нахимичили, поломали настройку. И я, подавив разочарование, полез обратно. Теперь у меня только один путь – через Ущелье.

Бойцы на трофеи внимания не обратили, только Радован внимательно посмотрел на меня и покачал головой, но ничего не сказал. И так все понял. Караджич был единственным человеком, знавшим, кто на самом деле их капитан.

…Разговор свернул на пикантную тему случайно. Рота только вернулась с выхода к Кахову, и пока бойцы сдавали оружие, стягивали амуницию и гуськом топали в сауну, мы с Радованом вполголоса обсуждали последние новости.

Речь зашла о патрулировании и разрешении полицейским проверять документы у всех, кто вызовет подозрение. Подобное постановление должны вроде были принять, и Радован ратовал за него обеими руками. Мол, здесь, в приграничье, такое правило необходимо.

– Ну ты‑то большой любитель проверить «корочки», знаю, – вставил я с усмешкой.

– Откуда? – несколько удивленно спросил Радован.

– Как‑то сам попал, помню. Пристал как лист банный.

Удивление Караджича возросло.

– Когда?

– Да прошлым летом. В Валдане. Ты подошел к нам и потребовал документы. И ствол хотел посмотреть. А я не дал. Забыл?

Вид у него стал и вовсе ошарашенным. Он наморщил лоб, вспоминая ситуацию, потом, видимо, прозрел и, глядя на меня выпученными глазами, почти прошептал:

– Так это был ты?! Ты? С бандитом каким‑то…

– Я. – Не в силах сдержать улыбку, кивнул. – А второй – старший группы из Кахова.

Караджич замолчал, оценивая информацию. Вид у него был комичный. Смесь удивления, подозрительности и непонимания. Я наблюдал за ним с улыбкой. И с некоторым нетерпением.

В этом мире мне нужен был человек, которому я мог бы доверять. И Радован подходил на эту роль лучше других. Умный, спокойный, рассудительный. Словом, человек надежный. И в довершение всего – мой друг. Не приятель, не кореш, не товарищ, а друг.

Друг – человек, который сделает для тебя все, на что способен, и отдаст последнюю рубашку. И встанет вместо тебя под пули. У меня было много знакомых, приятелей, хороших товарищей, но друзей – четверо. И я чувствовал себя богачом. Потому что многие этого не имели. Деньги, власть, слава – есть, а друзей нет.

Чтобы оценить разницу, надо побывать в разного рода ситуациях, когда от того, как поступят твои друзья, зависит твоя жизнь. Там, дома, наша пятерка столько раз бывала в разных переделках, столько раз проходила огонь и воды и долларовые трубы, что в своих друзьях я был уверен. Просто уверен, безо всяких «на сто процентов, на двести…».

Совместная работа, общие интересы, служба со временем сблизили меня с Радованом, Владом, Ральфом. Но так вышло, что именно Караджичу я доверял больше всех. Хотя был еще один человек – Дорич. Но тот начальник, человек, ушедший в политику. Разница в интересах, в возрасте.

Словом, я решил открыть свое настоящее лицо одному человеку, чтобы в случае чего иметь подстраховку. Теперь пришло время ввести Радована в курс дела.

– То есть ты работал под прикрытием? Был внедрен? – наконец спросил он.

– Нет. Я был водителем у Виконта. А до этого гладиатором.

Вновь пауза. Радован ворочал мозгами, воспринимая информацию. Я ждал.

– А как ты попал сюда?

– Ты же в курсе. Приехал.

– Ну да… помню. Но ты…

– Радован. – Я хлопнул его по плечу. – Не загоняйся. Я не шпион боевиков.

Он неожиданно рассмеялся.

– Да уж, наверное. После всего, что ты им устроил, шпионом назвать тебя трудно. Постой, а кем ты был до гладиатора?

Я глянул по сторонам, подтолкнул его к двери в раздевалку.

– Сидай на скамейку. Поговорим. – Закрыв дверь, сел напротив и начал: – Я пришел сюда из другого мира. Через некое устройство, именуемое Воротами…

На губах Караджича возникла растерянная улыбка – подумал, что командир прикалывается. По мере того как я рассказывал ему свою историю, улыбка блекла, а глаза принимали форму и размер прожекторов.

– …И ты за все это время не мог попасть домой? – выдал после рассказа вконец офигевший Радован.

– Да. Ворота выкинули меня в Арзане. Но они вроде не работают. А до Ущелья пока не дойти.

– Фантастика! – выдал краткое резюме Караджич. – Инопланетяне, Ворота… Я не сплю?

– Ущипнуть?

– Не надо, – дернул щекой Радован. – Знаю твои щипки… Постой, а кем ты был там, дома?

– Учился в технической академии.

– Ну и ну! Командир роты головорезов – студент!

– Не совсем студент…

Я рассказал, чем и как мы зарабатывали на жизнь. Радован покачал головой и выдал:

– Словом, бандиты. Пусть и не явные, но все же.

– Ну‑у… да. В чем‑то ты прав. Хотя я бы сказал – наемники.

Мы проговорили часа два, Радован забросал меня вопросами, на половину из которых я не смог ответить. А в конце сказал:

– Ладно, Артур. Не повезло тебе, ясное дело. Дальше меня не уйдет, а как только будет возможность, мы сходим посмотрим на эти Ворота. Самому стало интересно. Я до сих пор не очень‑то верю… не обижайся.

– И не думаю. Сам бы два года назад назвал болтуном того, кто мне рассказал бы такое.

С тех пор Караджич был в курсе дела. И я точно знал, что даже Дорич ничего не узнает, хотя с ним Радован знаком очень давно и одно время докладывал обо мне, когда служили в Валдане. Но то – дела службы, а здесь – личное.

…Я спрятал мешок в большой сейф, что стоял в гостиной, и лег на диван. Еще один день в этом мире позади. За заботами время летит незаметно, но я кропотливо отсчитывал сутки за сутками, чтобы знать, сколько приблизительно прошло времени там, дома.

Так, высчитывая дни, и заснул и сразу ушел в глубокий, без сновидений сон, словно ухнул в бездну…

– …Да, и не давай стрелять из боевого, пока не пройдут бои на пневматике.

– Ладно.

– Амуницию должны были выделить, заскочи на склад, получи.

– Угу…

– Радован!

– А!

– На. Не лови ворон.

Караджич наконец оторвал взгляд от окна, глянул на меня. На губах улыбка, вид довольный.

– Чего сверкаешь, как звезда?

– Так… все нормально.

Я недоверчиво посмотрел на него, потом вспомнил, что к нему приехала его подруга, и махнул рукой. Что‑то у них там неладно было, он говорил неохотно, а я в душу не лез. Сейчас, видимо, отношения стали нормальными. Это кстати. Хреново, когда на душе нелады, а дома напряжение.

– Если что – звони.

– Да.

– Бывай.

Я проводил его до дверей и вернулся на место. Глянул на часы. Двенадцать. После обеда выезд в Валдан, а пока можно пообедать. Потом времени не будет.

Внизу у входа стояли Свен с Владом, о чем‑то спорили. Услышав шаги, дружно повернули головы в мою сторону.

– Командир, когда выезжаем?

– В три. Свен, ты поведешь взвод вместо Радована.

– В курсе. Они надолго?

– На неделю.

– А успеют? – В голосе Свена было сомнение.

– Должны. Не успеют, там продолжат сами.

Влад покачал головой, неуверенно протянул:

– Что за семь дней можно дать?

– Сколько дадут – и то хорошо, – отрезал я, – нет у нас времени на полные курсы.

Речь шла о подготовке резерва. После приказа о расформировании взводов МОП не у дел остались около двухсот бойцов. Я давно предлагал Доричу передать их в мое распоряжение. Провести тестирование и отобрать людей для батальона, который так или иначе будет сформирован.

Комиссар сначала пропустил мимо ушей, но потом дал добро. И вот из ста пятидесяти человек я отобрал девяносто. Их отправили в Девянск, в учебный центр Управления, и начали потихоньку готовить. Уже дважды Радован и Ральф с двумя‑тремя бойцами проводили там тренировочные сборы, преподавая необходимые дисциплины. Полнокровные курсы на недельных сборах не провести, но хоть немного адаптировать их к нашей подготовке можно.

– Все, парни, я поехал. Вы как?

– Тоже на обед, – протянул Влад, поглядывая на Свена.

– Ага. Опять Сабину ждешь?

Влад промолчал, а Свен ехидно улыбнулся.

– Ладно, ловелас, бывай.

Последнее время я обедал в ресторане. Столь аристократическая привычка стала следствием жесткого цейтнота и довольно тугого кошелька. При тех деньгах, что платили командиру отдельной роты, да еще нормальных ценах, я мог питаться в ресторане круглый год без особого ущерба для бюджета. Впрочем, не только я.

Приготовили, как всегда, вкусно, но воздать должное борщу, бефстроганову, салату и десерту не было времени. Наскоро проглотив обед, я поехал в горотдел, потом в арсенал. Обратно на базу приехал даже раньше времени и решил прогуляться по аллее неподалеку от базы.

…Широкая дорожка шла между двумя рядами высоких деревьев, беря начало у автобусной остановки и заканчиваясь неподалеку от входа на базу. Здесь хорошо гулять в жару – деревья дают густую тень, а от соседнего пруда тянет прохладой. Сейчас, в начале ноября, жары нет, температура едва доходит до двадцати градусов, но прогулка на свежем врздухе всегда приятна.

Я неторопливо вышагивал по асфальту, скользя взглядом по опавшим листьям.

«Что там Дорич говорил о наградах? Награждать будут по максимуму?.. Это хорошо. Премии, поощрения, бонусы – вещь, но когда, кроме материальных благ, за службу поощряют и знаками – замечательно. Это у нас ордена и медали давно потеряли значимость, а здесь к наградам отношение иное. Как когда‑то в СССР… Но по максимуму – это звезды, что ли?..»

Система награждения в этом мире имела совсем другие принципы и была построена не на множестве различных знаков – орденов и медалей, а одном.

Основная награда, знак отличия, – прямоугольник размерами немного больше орденской планки. Он вручается всем участникам войны или боевых действий. Если человек служил в боевых частях – знак цвета хаки, если в тыловых частях и штабе выше полка – зеленый. Тем, кто неоднократно проявил себя в бою и участвовал в опасных операциях, на знак добавляют поперечную полосу красного цвета. Опасная операция – это и атаки в составе штурмовых отрядов, и бои в обороне, и выполнение задания в тылу врага. Если воин получал такую полосу трижды или если совершил особый подвиг, а также если это происходило неоднократно – на знак добавляют небольшую звездочку золотого цвета. В принципе это аналог нашей Золотой Звезды Героя.

Если человек служил в штабе и участвовал в разработке и обеспечении важной операции – ему на знак добавляют серебряную полосу или звезду, в зависимости от заслуг. За отличие в тылу на знак добавляют желтую полосу. Ранг у полос и звезд разного цвета одинаков.

Вот и все. Никаких других наград и отличий нет. Остальное – премии, материальные поощрения, увольнительные, отпуска.

Столь малый ассортимент наград диктует и отношение к ним. Льготы в налогообложении, в оплате жилья и учебы, пользовании транспортом и некоторые другие. Человек, имеющий золотую или серебряную звездочку, может рассчитывать и на полное освобождение от налогов, и на льготные условия по многим позициям. Потому что иметь такую звезду – значит совершить нечто невозможное.

После Второй мировой в Ругии звезду имели девятьсот с небольшим человек. У ста сорока семи их было две, и только у одного – три. Когда я узнал, кто он, то особо и не удивился. Маршал Жуков.

Немногим меньше значила и красная полоса. Сам цвет говорит за себя – цвет крови.

«Звездочек нам не дадут – это слишком, – размышлял я, шагая к базе. – А красные полосы мы заслужили. Как минимум. Премии, поощрения не в счет, их и так много…»

С наград мысли свернули на насущные проблемы. Новые операции, формирование батальона, подготовка состава…

Погруженный в размышления, я почти дошел до ворот базы, когда мимо проехала «милкада» – небольшая легковушка вроде нашей «восьмерки». Белая машина встала на стоянке, из нее вышла молодая девушка в белом брючном костюме, с сумкой на плече. Убрав ключи и поправив ремешок сумки, она пошла к воротам.

До нее было метров тридцать, и шла она впереди, но я моментально узнал визитершу. Дора Гонтанова, журналистка и ведущая передачи «Хроники Зоны». Моя хорошая знакомая и бывшая, хоть и недолго, любовница. Чего она здесь делает?

Движимый любопытством, я догнал ее и тронул за рукав.

– Да? – обернулась она. На меня в упор взглянули голубые глаза цвета утреннего неба.

Она меня не узнала. Второй раз. Хотя сейчас я был в гражданской одежде, без кепки. Ее взгляд стал строгим, а вид неприступным. Решила, что хочу познакомиться.

– Что вам, молодой человек?

– Здравствуй, красавица. Судя по твоему виду, ты так и не узнала меня?

У женщин глаз все же наметан лучше, они способны увидеть больше мужчин. Изменение прически и внешнего вида не сильно их смущают.

Дора несколько секунд пристально всматривалась в мое лицо, потом охнула и закрыла рот ладонью.

– Боги!.. Быть не может…

– С каких пор, Дора, ты веришь в богов?

– Нэд? – сдавленно всхлипнула она. – Живой?!

– А ты меня похоронила?

– Нэд! – Она почти упала мне на грудь, судорожно обхватила руками. – Как же так? Я ведь думала, что тебя убили…

На ее глазах выступили слезы, губы слегка задрожали. Вид неприступной красавицы пропал, передо мной стояла прежняя девчонка – шальная звезда журналистики, импульсивная, по‑прежнему боевая и решительная Дора.

– Как ты попал сюда, ведь ты уехал с водителями?

– Это долгая история.

– А что делаешь здесь?

– Живу.

Она отпустила меня, отошла на шаг, разглядывая с ног до головы, словно отыскивая ответ на вопрос.

– Я просто глазам не верю, Нэд.

– Меня зовут Артур.

Она опять прижала ладонь ко рту. Прошептала:

– Вспомнил?

– Да.

– Ну пойдем. – Дора подхватила меня под руку. – Расскажешь мне все. Я до сих пор не могу поверить…

– Да рассказывать особо нечего. Приехал, живу, работаю… кх‑м… помаленьку. Ты‑то как? Я видел тебя по телевизору несколько раз.

Мы отошли с дороги, сели на скамейку. Дора еще не отошла от внезапной встречи, поминутно хватала меня за руку, словно невпопад, перескакивала с одного на другое.

– …Я так и не смогла попасть туда второй раз. Не нашла машины, где ребята сгорели.

– Это опасно. Лезть туда не стоит.

– Да, мне так и сказали. Когда я приехала на студию, рвала и метала, кричала, что надо организовывать спасение. Еще с форпоста хотела поехать, но военные не пустили. Так и остались Тим с Рэмом там…

Она тряхнула головой, сдерживая слезы, провела пальцами по глазам. Глубоко вздохнула, глянула на меня.

– Ты‑то как? Ты сильно изменился, Нэд. Ой, Артур! Еще не привыкла… Знаешь… – Она запнулась, порозовела. – Я ведь замуж вышла.

И тут же стрельнула глазами, проверяя мою реакцию.

– Поздравляю. Кто он?

– Один замечательный человек. Он не связан с телевидением… Работает в Девянске, у него бизнес. Прости меня, Артур, но я… не знала, что ты жив, тогда, после возвращения, было так паршиво, хоть вой. Я ведь хотела бросить все и уехать. А Костя помог. Поддержал, отговорил. Был рядом. И не настаивал…

– Дора.

– А?

– Я рад за тебя.

– Да? – Она вновь расцвела улыбкой. – Спасибо. Я ведь теперь руковожу программой. Сестра приехала, помнишь, я рассказывала?

– Да. У нее ранение было?

– Точно. Все давно прошло. Сейчас работает, помогает мне. Стала хорошим специалистом. Иногда участвует в показах мод. Популярна, сил нет. А год назад ее едва откачали. Когда о Тиме узнала…

Дора махнула рукой, поправила волосы.

– Давно это было. Сейчас все нормально. Работает, живет. Только одна. Никого близко не подпускает. Да! У тебя друг был, Мечислав. Мы с ним вместе на форпост приехали. А потом он пропал…

– Мечислав погиб, – глухо произнес я, глядя в сторону. Боль еще не прошла. – Давно.

Она охнула, испуганно глянула на меня.

– Как же так? Ведь мы спаслись…

– Бывает такое.

С минуту мы молчали, глядя друг на друга.

«Другая она стала. Больше не лезет на рожон, не сует голову под топор, – оценивал я Дору. – Ах да, влюблена! Значит, бережет себя для любимого. Ну и отлично…»

– А здесь ты что делаешь?

– Ой! – Дора вскочила, глянула на часы. – Заболталась… Я ведь хотела попасть туда.

Она показала на ворота базы.

– Зачем?

– Ты хоть знаешь, что это?

– Ну‑у…

– Вот именно. – В Доре проснулась звезда тележурналистики. – Я узнала, что здесь база той самой роты полиции!

– Той самой?

– Господи, Нэд… Артур, ты хоть за новостями следишь?

– Ну‑у… иногда.

– Отдельная рота военизированной полиции. Те самые, кто навел шороху в Зоне. Они разбили столько банд.

– Да?

Вот и добрались до нас журналисты. Теперь все. Раз уж Дора приехала, будет брать штурмом.

Я вздохнул, прикидывая, что делать. Отшить ее легко, но… Зачем? Можно дать дозированную информацию и договориться о работе. Мы им данные, они – нужное освещение в прессе. В конце концов, Дора лишнего не скажет. А правильно поданное в газете и на телевидении может принести пользу.

– Если повезет, познакомлюсь с Оборотнем, – продолжала Дора.

– С кем?

– О боги! Артур, ты до невозможности нелюбопытен. Слушай, давай встретимся вечером? Я тебя с мужем и сестрой познакомлю. Идет? А сейчас мне пора.

Она достала из сумочки небольшой прямоугольник, в котором я не сразу различил миниатюрный фотоаппарат.

– Что это?

– А, это из набора репортеров. Цифровая фотокамера. Удобная штучка. Хочу сфотографировать командира роты, Оборотня. Это такая личность загадочная и страшная. Представляешь, он сам отрезает бандитам головы в качестве трофеев.

– Да ну? – Меня разбирал смех. – А зачем?

– Ну‑у… у них кодекс такой…

Н‑да… Вешать лапшу на уши она умеет, жаль только, не научилась стряхивать ее со своих.

– Думаю, это преувеличение. И потом, ты же идешь в гости. Нехорошо пользоваться техникой исподтишка, некультурно.

Дора надула губы, сердито глянула на меня.

– Вот еще защитник выискался, правдолюб! Я же не хочу его подставить. Но фото Оборотня на заставке программы – это супер.

– Это глупость. Они же работают тайно, зачем им такая реклама?

Она недовольно хмыкнула, потом рассмеялась.

– Артур, ты все такой же! Ты ведь не представляешь, кого защищаешь! И потом, я хотела спросить согласия на размещение фотографии.

– Да? Ну ладно.

– Все, Артур, мне пора. Запиши мой телефон, перезвони вечером. Ага?

– Хорошо.

Дора продиктовала шесть цифр, чмокнула меня в щеку и пошла к воротам базы. Я посмотрел ей вслед, решая, что делать, потом достал радиостанцию.

– «База», я – «Ромб».

– Слушаю, «Ромб».

– К воротам идет журналистка Гонтанова. Подержи ее минут десять, а потом пропусти ко мне. Понял?

– Да, задержу и пропущу через десять минут.

Спрятав радиостанцию, я пошел к базе, решив зайти с другого входа. Настроение странным образом пошло вверх, из головы ушли все мрачные мысли. Неужели оттого, что встретил давнюю знакомую?.. Или оттого, что Дора ни слова не сказала о нашем внезапном расставании, когда я их с Мечиславом бросил на хуторе? Значит, простила…

У кабинета меня встретил дежурный.

– Она ждет.

– Где?

– Внизу, у входа.

– Отлично. Дай команду пропустить.

Я зашел в кабинет, осмотрел его, точнее, попробовал взглянуть глазами постороннего человека. Просторное помещение с хорошим естественным освещением. Два стола в дальнем углу – компьютерный и обычный – образуют рабочее место. Огромный монитор компьютера, телефон с факсом, принтер, сканер, модем. Позади столов сейф и шкаф с зеркальными дверцами. У противоположной стены – три стула. За перегородкой – шкаф для одежды и холодильник. Под потолком кондиционер.

Все подобрано в цвет и тон, только самое необходимое, ничего лишнего. Ни картин, ни цветов, ни карт на стенах. Как‑то сюда зашла Инга Алнешек – секретарь начальника хозчасти, – принесла документы. Оглядев убранство, заметила, что слишком по‑деловому, строго и скупо.

Я тогда пожал плечами и пропустил мимо ушей. А теперь вспомнил. Дора тоже решит, что слишком строго…

Звякнул телефон.

– Да?

– Слушай, Артур, – донесся азартный голос Свена. – К тебе тут Гонтанова идет, ты в курсе?

– Да.

Свен на секунду замолчал, потом с ехидцей спросил:

– Пригласил или сама приехала?

– Второе.

– Ясно, – протянул тот, судя по голосу, улыбаясь во весь рот. – Пропустить?

– Угу. И не зубоскаль особо.

– Понял, шеф! – заверил тот и положил трубку.

Я хмыкнул, побарабанил пальцами по столу. Через пять минут о визите журналистки будет знать вся рота. Ну, Свен!.. В дверь негромко постучали.

– Войдите. – Я отвернулся к шкафу, открывая створку и доставая стопку бумаги для принтера.

– Разрешите? – Стук каблучков замер возле самой двери. Дора не рискнула пройти дальше.

– Входите.

Поставив в приемник принтера стопку, я глянул на нее и показал рукой на стул.

– Извините, что побеспокоила… – Она только теперь разглядела, кто сидит за столом. – Артур? Ты? А ты что здесь делаешь?

– Да так… Работаю. Проходи, присаживайся.

Дора сделала несколько неверных шагов, глядя на меня широко открытыми глазами, едва не села мимо стула.

– Но…

Я вышел из‑за стола, сел рядом, подмигнул.

– Что‑то не так?

– Я не понимаю… ты здесь работаешь? Но как? Выходит, ты… – Она с трудом осознала увиденное. – Ты – Оборотень? Ты?!

– В некотором роде.

– Подожди. – Она до хруста сжала пальцы. – Никак не соображу… Просто не верится… Но тогда? Раньше? Ты выполнял особое занятие в Зоне, да? Был под прикрытием?

– Дора…

– Извини, об этом нельзя говорить…

– Да подожди, – улыбнулся я. – Не спеши. Я не работал под прикрытием.

– Артур. – Она схватила меня за руку. – Я не могу поверить, что мой знакомый, бывший водитель Зоны, теперь – командир такого подразделения! Фантастика.

– Успокойся. Все нормально. Ничего странного в этом нет.

Я принес ей стакан холодной воды, она выпила его залпом, попросила еще. Пока я ходил к холодильнику, Дора немного пришла в себя.

– Ты меня удивил. Сначала воскресаешь из мертвых. Потом я узнаю, что у тебя восстановилась память, а теперь выходит, что Оборотень – это ты!

– И что тебя поражает больше?

Еще минут пять она восклицала и охала, принимая умом сей факт. Потом опорожнила третий стакан воды и поправила прическу.

– Что же теперь? Брать у тебя интервью? Ничего другого не остается.

Она вопросительно глянула на меня, с некоторой тревогой спросила:

– А ты согласен?

– Кое‑что рассказать можно. Но только без упоминаний имен, фамилий, некоторых фактов и так далее. И давай опустим всю историю с нашим знакомством. Эта информация закрыта.

– Угу, – с некоторым разочарованием сказала она.

– Вот и ладно. У нас минут сорок. Давай просто поговорим, а потом ты из всего этого сваяешь то, что надо.

– Хорошо. – Она полностью взяла себя в руки, отбросила прядь волос назад и достала диктофон.

– Только без техники. Мой голос не стоит разносить по всему свету. Лучше записная книжка.

– Ох, Артур!..

– Привыкай.

– Ладно… Тогда первый вопрос – с чего все началось?..

Человеческая мысль материальна. В том смысле, что если о чем‑то долго и упорно думаешь, день и ночь, то рано или поздно это либо происходит, либо происходит, но с точностью до наоборот. Вот почему говорят – не говори гоп, пока не перепрыгнешь.

Столько раз попадал на этом сам, столько раз видел у других, что верил в утверждение на все сто. И никакой мистики. Опять‑таки – неисследованные возможности и способности человека. Жаль, что неисследованные. Пригодилось бы при случае.

…Я стучал по клавишам клавиатуры, заканчивая составлять список требуемого вооружения и амуниции. Последние строки и полное описание организационно‑штатной структуры батальона будет готово. Завтра на стол Доричу, пусть оценивает и дает добро. Тем более принципиальное решение уже есть.

Региональный комиссар позвонил вчера вечером. Не устраивая предисловий, сказал:

– Готовь документацию по батальону.

– Пора?

– Да. Принято решение. Срок формирования – полтора месяца.

«К новому году», – прикинул я и возразил:

– Не успеем. Времени мало, личного состава нет. А размещение, организация, подготовка?..

– У тебя твоя рота и рота Норсена. Резерв есть – гоняешь парней из МОП. Остальных подберешь.

– Но полтора месяца – ничто.

– Все, – отрезал Дорич. – Нет у тебя больше времени… ну, плюс еще две недели максимум.

«Значит, вот‑вот, – подумал я. – Два месяца на формирование и подготовку, потом – работа. Выходит, ближе к весне – операция. Не операция, а Операция. Видимо, заокеанские друзья решили продавить создание блока Ламакеей, и Ругия спешит покончить с мятежниками».

– Все. Действуй. Необходимые распоряжения и приказы отдадут сегодня же. Мои люди и представители Управления приедут в течение одного‑двух дней. Ясно?

– Да…

– Отлично. Не унывай, капитан. Скоро станешь майором.

– Угу. Благодарю.

Дорич попрощался и повесил трубку.

Дождались… Война на пороге. Если сверху торопят, значит, хотят перед началом вторжения на полуостров очистить Зону.

Насколько это возможно за два‑три месяца. Уже плюнули на конспирацию, лишь бы успеть. Условия диктует большая политика, а она требует решительных мер и жестких действий.

Чувствуя, что потянуло на высокий штиль, я выбросил мысли из головы и сосредоточился на главном. На батальоне. Вопреки оптимистическим прогнозам Дорича личного состава для новой структуры почти нет. Потому что я решил сохранить свою роту в прежнем виде. Вдруг решат расширить батальон до бригады, тогда она станет отдельной ротой разведки.

Что мы имеем? Роту Норсена. И все. А где взять людей еще для двух рот? К тому же структура будет иная, отличная от нынешней. А бойцы для взводов снайперов и инженерно‑саперного? Для ремвзвода и автовзвода? А командиров где взять? А штаб из кого набирать?

Я впервые почувствовал, что влез не свое дело. Бегать с автоматом, бить по шее, ну, максимум командовать ротой – нормально. Но батальон… не хватает знаний. Как там говорил незабвенный Василь Иваныч – руководить в мировом масштабе не могу, языков не знаю.

В …дцатый раз прокляв Ворота и их создателей, сел за комп кропать фолиант и ломать голову, рассчитывая и без того скудные силы…

Принтер уже начал гудеть, выплевывая на стол распечатку описания, когда зазвонил телефон.

– Артур? – Глухой голос Плошира.

– Да. День добрый.

– Здравствуй. Не очень он добрый. Роту Олафа разбили!..

– …Мы от Куора только отошли, к лесу топали. А они ближе к опушке сидели. И врезали, когда мы были на дороге…

– А прикрытие?

– Его выставили у оврага. Оно потом вместе с нами отошло. В общем, задавили огнем, а у нас боеприпасы на исходе… Успели залечь у кустарников, ответили. Минут пять – семь постреляли, потом те ушли…

Олаф на секунду поднял глаза, обреченно махнул рукой, глухим голосом добавил:

– Восемь убитых, двенадцать раненых. Пятеро – тяжело.

Его богатырская фигура словно сдулась, могучие плечи поникли, светлые волосы всклокочены. Вид паршивый.

Мы с Радованом переглянулись, почти синхронно вздохнули. Новости невеселые.

– Убитых и раненых вынесли?

– Да. Вызвали «вертушки», они всех забрали.

– Кто сработал, не выяснил?

– Выяснил, тут никаких вопросов. – Олаф скрипнул зубами, сказал словно плюнул: – Эрик.

Иного мы и не ожидали. Эрик Брокшин – хозяин Корчева, бывший морпех, главарь самой большой и отлично подготовленной банды Зоны. Наемник со стажем, платный агент ЦРУ. Олаф вторгся в его территории, и тот решил наказать незваного гостя.

Норсен сделал ошибку, не обеспечив безопасность отхода после операции. Эйфория победы сыграла злую шутку. В результате целиком выбыл один взвод. А бандиты празднуют победу над оборотнями. Ведь они пока не знают, что оборотней стало больше.

Олаф стоял, облокотившись на стол, сложив руки на груди и свесив буйную головушку на плечи. В таком состоянии он пребывал с момента возвращения из Зоны, в таком состоянии мы его и нашли, когда прилетели с Радованом час назад в Воротаевск.

– Как рота?

– Никак. Сидят на базе злые и мрачные. Никто домой не поехал. В госпиталь только съездили, раненых проведать. Да двоих я отпустил сопроводить тела убитых.

– Дорич знает?

– Перед вашим приездом сообщил.

– Значит, скоро пожалует, – сказал Радован.

– Эрик, Эрик… Что делали его люди под Куором? – Я взглянул на Олафа. – За каким хреном понесло на восток?

Норсен пожал плечами, вяло ответил:

– Черт его знает. Их было человек двадцать – двадцать пять. А был ли там сам Эрик, не знаю. Может, в Боково ходили, смотрели на опустевший поселок.

Банду «шерифов» из Боково рота Олафа накрыла за две недели до этого. Поселок, по размерам больше похожий на небольшой городок, потерял хозяина и опустел. Это было первое дело новой роты, Куор – второе. Видимо, победы несколько успокоили парней, и они почувствовали себя королями. А теперь страшный удар отрезвил их и вверг в пучину отчаяния.

– Думаешь, Эрик хотел прибрать Боково к рукам? – спросил Радован.

– Возможно. Там серебряный рудник, плантации мака и конопли, заводик по ремонту техники. Люди живут…

– Теперь нам только и осталось – Эрика бить, – произнес Олаф, глядя в сторону. – Иначе никак. Иначе мы так и будем битыми себя считать.

– Не спеши. Здесь сгоряча решать нельзя. Посмотрим, послушаем. Выждем. Эрик никуда не денется.

Радован, знавший меня гораздо лучше Олафа, бросил внимательный взгляд и хмыкнул. Ему и так ясно – я намерен брать Корчев.

– …Так что теперь делать будете? Бить Эрика? – задал вопрос Дорич.

Он приехал вечером. Сначала заглянул к Норсену в роту, поговорил с ним и бойцами. Потом вызвал нас.

Мы сидели в горотделе в комнате отдыха. Региональный комиссар весь день ничего не ел и заказал обильный ужин на троих. Прежде чем приступить к разговору, он буквально заставил нас уничтожить половину блюд и только потом приступил к беседе.

– Бить Эрика надо по‑любому. Кроме Арзана это последний город в приграничье, где есть крупные силы боевиков. Но в Арзане Ствол теперь тише воды ниже травы. Как нам стало известно, он спешно переводит личные капиталы в западные банки. А его люди на северную часть города носа не кажут. А Эрик – другое дело. К тому же… – Я глянул на Дорича, легонько усмехнулся. – В свете предстоящих событий иметь под боком станцию слежения не есть гут. Так что Корчев – первоочередная задача.

– Сам пойдешь? А Норсен?

– И сам пойду, и Норсена возьму. И еще много чего. Эрика одной ротой не свалить. И потом… Я хочу наказать его… по полной. Словом, мы тут с Радованом прикинули, как и что. Выходит – настоящая войсковая операция.

– И что тебе нужно?

– Помощь армии. Артиллерия ствольная и реактивная. Наших двух рот мало, нужны два‑три десантно‑штурмовых батальона. Там бойцы подготовленные, это как раз их профиль. Ну и еще кое‑что.

Дорич ковырял вилкой в тарелке, глядя перед собой. Наверное, просчитывал, как и каким образом собрать воедино такие силы. Без помощи военных не обойтись, а это другое ведомство. Правда, они пойдут навстречу всегда, но надо все согласовать.

– Ты размахнулся.

– А как иначе. Эрик – единственный в Зоне, кто реально может нам противостоять. У него боевики подготовлены не хуже, чем бойцы Олафа. Он же профи. И вся ставка у него – на подготовку. Сам знаю.

– Откуда?

– Да так… был случай.

– Ладно, твой аппетит мне известен. Попробуем договориться с армейцами.

Дорич что‑то пометил в блокноте, спрятал его обратно, отодвинул тарелки, вытер руки салфеткой.

– Вы ешьте, на меня не смотрите. Я уже сыт.

– Да мы тоже.

– Да? Вон Караджич на нарезку смотрит голодными глазами.

Радован усмехнулся, протянул руку к ломтику балыка.

– Тоже весь день не ел.

– Артур, твое мнение о роте Олафа? Не сломаются парни после неудачи?

– Не знаю. Не должны. Новичков в роте нет, все раньше воевали, привычные. А что влипли… Расслабились. Посчитали себя крутыми и всемогущими. Да вдобавок перед глазами наш пример. Думали, что все легко и просто. Одно плохо – потери. Убитых не вернешь. А в остальном, думаю, переживут. А после операции в Корчеве осадок от поражения пройдет.

– Ясно… – вздохнул Дорич. – Олаф сам не свой. Просил снять его с роты.

– Ничего. Пусть помучается. На пользу пойдет. Когда Радована ранили, я тоже места не находил.

– Кстати. – Комиссар с веселой угрозой глянул на меня. – Сегодня смотрю телевизор и что вижу? Наша суперзвезда Гонтанова вещает о встрече с Оборотнем и об интервью с ним. Это как понимать?

Я глянул на Радована, тот старательно прятал улыбку за сжатым кулаком. Глаза блестели.

– Дора – моя давняя знакомая. Мы поговорили, вспомнили прошлое. А передача… ничего особого она не сказала. Только что работает такая рота в Зоне и бьет бандитов. И какое это благо для всех. Словом, создает нужное мнение. Масс‑медиа – грозное оружие, пора его использовать и нам. А то все наши враги.

– Смотри. Не переусердствуй. И Дору свою предупреди.

– Конечно.

Дорич взглянул на часы.

– Все. Пора мне. – Он встал. – Ты когда обратно?

– Сегодня. Надо начинать подготовку.

– Хорошо. Я свяжусь с армейским руководством, попрошу выделить силы для операции. Да, – спохватился он, – структура батальона готова?

– Готова.

– С собой?

– На базе. Завтра вышлю.

– Отлично. Не тяни с формированием. У тебя и так цейтнот.

Комиссар накинул куртку, похлопал по карманам, ища телефон. Достал его, вызвал машину и махнул рукой.

– Пошли, подброшу вас к вашему транспорту.

Мы подхватили куртки и двинули следом за комиссаром.

– Его, – кивнул он на Радована, – начштаба поставишь?

– Нет. Начальник штаба займется всей бумажно‑документальной работой. Ну и общими вопросами планирования. Это работа на месте, практически координирование деятельности рот. Тут нужен некто с хорошим штабным образованием и немалым опытом. Дело сложное. А Радована я в штабе не удержу.

– Это точно. Удерет.

– Вот, – улыбнулся я. – Поэтому он будет моим заместителем. И вся «война» будет на нем.

Дорич покачал головой и первым шагнул к выходу.

…Катерину я встретил неподалеку от своего подъезда. Она шла от небольшого магазина, на ходу распечатывая пачку сигарет. Увидев меня, остановилась, попробовала убрать пачку в сумочку и едва ее не выронила.

– Артур…

– Привет. Ты что здесь делаешь?

– Я? – Она растерянно глянула на меня, неуверенно пожала плечами. – К тебе приехала. Звонила вчера и сегодня весь день, но никто не отвечал.

– Естественно, меня не было. Что хотела?

– Увидеть тебя…

Вот любовь неземная! И кто говорит‑то? Девушка по вызову. Путана, культурно говоря. Бывают же в жизни чудеса.

– Я хочу уехать на недельку. В Киев. Там у меня родня. Дальняя, правда. Зовут погостить.

Киев в этом мире был. Мать городов русских здесь выступала в роли столицы древнего племени славов. Именно в Киеве сидел Владимир, тот, который Красное Солнышко. Только в отличие от Руси он страну не крестил, хотя византийскую принцессу захватил. Вместе с Константинополем, переименованным чуть позже в Царьград. Там была летняя резиденция ругийских царей, вплоть до последнего – Николая Второго. Того, кого русская церковь намерена аж святым заделать. Наверное, от великого изумления. Потому что ничем иным, кроме его расстрела, он не отличился.

– Киев – хорошо, – сказал я. – Большой город… вроде. Да?

– Да.

– Отлично. Найди там работу и живи спокойно.

Катя изумленно взглянула на меня.

– Артур?

– Что? Не устраивает? Напрасно. Хорошее место, тихо, никто тебя не знает, родня рядом. Документы в порядке, деньги есть.

– Но…

– Все. Секс‑рабство закончилось. Гуляй на все четыре стороны.

Если бы я объявил, что возвращаю ее прежнему владельцу, Катя была бы удивлена меньше. А так… Застывшее изваяние, прекрасное и изумленное. Глаза как блюдца, рот открыт, лицо бледное. Взбледнулось…

– И мы больше не?..

– Не. Окончательно. Помощь при переезде нужна?

– Н‑нет…

– Отлично. Деньги рекомендую через банк переслать. Целее будут…

Она так и не пришла в себя, слишком внезапно на нее свалилось такое счастье. Я глянул на часы – времени в обрез. На беседу – еще минуту.

– Все, Катя. Давай прощаться. Благодарю за теплую постель и поднятый гормональный тонус. Ты супер в этом деле, факт. Желаю тебе счастья… – Я на миг сменил развязано‑пренебрежительный тон на нормальный. – И прими совет: хватит с тебя эротических приключений. Будь поосторожнее и поразборчивее. Честное слово, ты заслужила лучшей доли. Прощай.

Я поцеловал ее в губы и пошел к дому, не став напоследок оглядываться. Столь жесткий тон выбран с одной целью – отвадить девчонку резко и навсегда. Обида позволит ей легче перенести расставание и придаст сил. Может быть…

Забежав домой, переоделся, на ходу слопал едва разогретую пиццу, прихватил из сейфа пачку денег, глянул на датчик сигнализации и исчез за дверью. Первое за последние дни посещение своего дома длилось минут десять. И когда будет второе – ведает только Аллах…

– …Ральф, тебе – северо‑западная часть и соседний с Корчевым лес. Влад, ты – с юга, от дороги. Радован – юго‑восток.

Лейтенанты отметили на картах районы, где им предстоит вести разведку, и подняли головы, готовые слушать дальше.

– Только на дальних подступах, ближе не подходить.

– Одной оптикой не обойтись, – вставил Ральф.

– Ничего. Посмотришь в бинокли – хватит и этого. У нас будут снимки аэроразведки и со спутников. Максимальное увеличение – прыщи на рожах разглядите. Главное – не засветить свое присутствие. Эрик – не Виконт, не Латамир и не Грав. У него не банда, а полнокровный батальон. Подготовленный по всем правилам и уставам. Охрана будь здоров. Сунетесь ближе к городку – засекут, тогда о внезапности можно забыть. Брокшин и так сейчас настороже, на тень с подозрением смотрит.

– Сколько у нас времени? – задал вопрос Влад.

– Неделя.

– Нормально…

– Со стороны Ругии у Ланова будут работать специалисты радиоэлектронной разведки. Так что к началу операции мы сможем не только прослушивать переговоры боевиков, но и при необходимости полностью их заглушить. Ладно, с этим все. Вопросы есть?

– Нема, – складывая карту, сказал Радован.

– Я подойду к вам позже. Да, и большая просьба… – Взгляд прошел по лицам всех троих. – Пожалуйста, будьте так любезны, в ходе разведывательных действий не захватите нечаянно весь Корчев. А то с вас станется. Скажете потом – они сами полезли.

На губах взводных заиграли улыбки. Причем у Влада она вышла плутоватая. Он‑то вполне способен устроить небольшой сабантуй, лишив нас работы.

– Все, господа офицеры. Вперед!

На следующий день, отправив взвода на разведку, я поехал в штаб армейской группировки, что дислоцировалась на полуострове. За последние месяцы генштаб перебросил сюда пехотный корпус, отдельную танковую бригаду, несколько артполков и дивизионов реактивных систем, силы ПВО, фронтовую авиацию, средства радиоразведки и РЭБ. Штаб ВДВ готовил переброску знаменитой седьмой десантно‑штурмовой бригады. Полным ходом шло наращивание сил.

Дорич уже ввел армейское руководство в курс дела и попросил помочь. Меня встретили хоть и не с распростертыми объятиями, но вполне нормально. По‑деловому.

– Координатором от министерства выступаю я, – заявил моложавый подтянутый полковник, с грозной и знаменитой фамилией Суворов, заместитель начальника оперативного отдела группировки. – С планом операции знаком только в общих чертах, так что вводите в курс дела, господин капитан.

Я вытащил карту и начал излагать основную идею замысла. Полковник внимательно слушал, морща лоб, задал несколько уточняющих вопросов и в конце откровенно заявил:

– Сил для выполнения плана недостаточно. Особенно арт‑систем. И необходимо изменить порядок их применения…

Полковник довольно деликатно показал, что я не особо состоятелен в некоторых военных вопросах и прежде всего в применении артиллерии. Ну, то, что в артобеспечении я плохо разбирался, – и так ясно, академиев военных, чай, не кончали. Знать досконально, какую площадь накрывает залпом батарея «Мсты» или «Ураганов», не мог. Мне это особо и не нужно. Для того и призвали спецов, чтобы они все рассчитали.

– Одна установка «Ураган» способна залпом накрыть площадь в шесть гектаров. Это прямоугольник триста на двести метров. У вас же по карте площадь военного городка и прибрежной полосы около шести квадратных километров.

– Это не считая самого Корчева, там площадь около восьми квадратных километров.

– Да. Тут как минимум нужен дивизион «Ураганов». Это восемнадцать установок. Для надежного накрытия и поражения площади – еще дивизион «Мста». Двадцать четыре ствола. Дальше. Для обеспечения надежного кольца вокруг военного городка с предварительным захватом Корчева, станции РЛС и гидроэлектростанции как минимум надо иметь три батальона пехоты.

– Лучше десантно‑штурмовые.

– Согласен. В их бригаде дивизион «Гвоздик», батарея «Града» – 8 машин, батарея «Хризантем», а в каждом батальоне батарея «Нон». Более чем достаточно. По вот этим, – полковник ткнул карандашом в точки на карте, где были обозначены казармы боевиков, ангары с катерами и склады ГСМ, – мы отработаем управляемыми ракетами «Хризантем». А когда вся эта шушера начнет убегать, накроем их артиллерией. Дальше, по плану, вы готовите засады на путях вероятного отхода боевиков. Мы можем засеять их дистанционно устанавливаемыми тинами. Устроим «листопад», такое минное поле они не пройдут. А кто все‑таки проскочит – попадет под ваш удар.

Я кивнул. Полковник что‑то пометил у себя, заглянул в план.

– В итоге для обеспечения операции будет выделена сводная артиллерийская группа из двух дивизионов – «Ураган» и «Мста». Остальное есть в ДШБр.

Слегка ошалевший от обилия и разнообразия вооружения, я отмечал типы и названия установок и кивал, признавая правоту полковника. Да, в военных делах уровня выше батальона я – профан. А уж в знании новых тяжелых артсистем – вообще ноль. Раньше хватало знания стрелкового оружия. Впрочем – это не мой профиль.

– Когда мы получим полную информацию о месте проведения операции?

– Данные радиоэлектронной разведки, аэрофотосъемки и космической съемки – быстро. Данные от разведгрупп – максимум через неделю.

– Не долго?

– Нормально. Поверьте, полковник, в этом я немного понимаю, – с легкой усмешкой заметил я.

Полковник намек понял и тоже улыбнулся.

– Не ершись, капитан. Мы знаем, кто к нам в гости пожаловал. Сам Оборотень! Это я так… прощупал тебя. Кое в чем ты действительно плаваешь, но в целом план хорош. Почти все учел.

– Ладно, все нормально. А что плаваю… будем учиться на ходу.

– Это точно. – Полковник убрал документы. – Ну что, деловая часть закончена. Прошу к нам, угостим с армейского котла.

– С удовольствием.

…Следующие три дня прошли в постоянных поездках, встречах, знакомствах, введении в курс дела. Побывав в десятке различных мест, увидев все масштабы подготовки к вторжению, я впервые осознал, что такое – канун войны. Пусть даже не самой большой. И тихо порадовался, что у нас, пусть даже при самом хреновом раскладе, нет пока гражданской войны. Что угодно, только не это. Потому что война затронет всех, какие бы он взгляды ни разделял.

– …БТРы подойдут через три дня. Их надо встретить, принять и перегнать в Мегар. Экипажи прибудут позже, так что придется поработать самим.

Капитан Осадчий, среднего роста белоголовый крепыш тридцати лет, со вчерашнего дня зампотех батальона, внимательно слушал меня, изредка что‑то помечая у себя.

– Завтра прибудет взвод ремонтников, там сплошь вольнонаемные, но с большим опытом работы. Принимайте командование, осваивайтесь на новом месте и приступайте к работе. Ее у вас будет много.

– Ясно, господин капитан. Что еще должно прибыть?

– Стрелковое оружие, автоматические гранатометы, оптика, гранаты, боеприпасы… Полный список дам вечером.

– Где складировать?

– У нас на базе. Свободными стоят три склада. Осмотрите их сами.

Капитан кивнул. Я несколько недоверчиво посмотрел на него. Осадчего мне порекомендовал Дорич, а ему кто‑то из штаба округа. Говорит – хороший специалист, к тому же сам хотел попасть сюда. Вроде кто‑то из родни пострадал от бандитов. Посмотрим, как он будет работать…

– Да, и еще. Должны сообщить о прибытии батареи «Нон». Ее целиком передают из соседнего округа. Встретьте сами и разместите. И пусть начинают подготовку по плану.

– Сделаем.

– И еще, капитан.

– Да.

Я глянул на его сосредоточенное лицо и улыбнулся.

– Здесь не армия, хотя и военизированная часть. Соблюдать все правила субординации и следовать всём буквам устава не обязательно.

Осадчий помолчал, осмысливая сказанное, хмыкнул.

– Принял к сведению. Как‑то непривычно…

– Привыкайте. Дисциплина дисциплиной, но здесь нет ни одного срочника, только волонтеры. И отношения у них несколько другие. Как и в полиции в целом.

На следующий день, покончив с текущими проблемами, я выехал в Ланово, где сейчас был временный штаб роты.

– …У них там не бандитское лежбище, а настоящий укреп‑район. По периметру отрыты окопы в полный профиль, блиндажи. С северной и южной стороны, на подступах к лесу и на берегу – доты. Оборудованы наблюдательные пункты и секреты. Казармы, арсеналы, гаражи, ангары катеров, фабрика, гидроэлектростанция под круглосуточной охраной. Радиолокационная станция охраняется целым взводом. Там вместе с часовыми подчаски стоят. Некоторые дома в городке переделаны под огневые точки. Население Корчева в тот район и не пускают. Озеро под круглосуточным наблюдением.

Радован карандашом показывал на карте расположение бандитских позиций, изредка заглядывая в блокнот и сверяя данные. Остальные внимательно слушали.

В двухэтажном здании полиции Панова в просторном кабинете бригадира почти час шло совещание. Кроме нас с Радованом и Норсена, здесь были полковник Суворов, командир десантно‑штурмовой бригады и командир сводной артиллерийской группы.

– Кроме стрелкового оружия – АГСы, минометы, ПТУРы, две «Шилки». Еще – четыре установки «Клест».

– Где стоят «Шилки»? – спросил комбриг.

– Здесь, – ткнул карандашом в точку на карте Радован. – У двух сараев, замаскированные.

– Вот снимки со спутников, – подбросил кипу фотоснимков полковник. – Они делали общий план и покадрово весь городок и пристань.

– Отлично. – Полковник‑артиллерист придвинул карту с нанесенной обстановкой к себе. – Копию можете сделать?

– Уже. Десять копий есть, раздадим каждому.

– Да, здорово обустроился Эрик, – заметил Олаф. – Странно, почему он, имея такие силы, не стал расширять владения? Ведь Ролка по сравнению с ним – пацан. Брокшин мог править половиной Зоны как минимум.

– Значит, это ему не нужно. Денег немерено, американцы за содержание своей станции приплачивают будь здоров. Наркотики тоже приносят неплохую прибыль. Работорговля, контрабанда, гидроэлектростанция…

– Помню я Брокшина, – вдруг сказал командир бригады. – Я начинал службу в той же бригаде, где он командовал батальоном. Грамотный офицер, его батальон всегда первым был. Правда, вечно на ножах с начальством. Один раз начштаба бригады послал куда подальше, а когда тот попробовал его построить – дал по шее. Брокшин – мастер спорта по боксу. Его едва под суд не отдали. Хотели один ромб снять и на роту поставить. Начштаба грозил до министра дойти, чтобы убрать нарушителя. Повезло – война началась…

– Да, ускользнул… – усмехнулся полковник‑артиллерист. – Зато отыгрался за обиды на всю катушку.

– А что начштаба? – спросил Олаф.

– Ничего. Погиб в самом начале мятежа.

– Ладно, с ним ясно. Информацию о базе Эрика мы имеем полную. Какой же план операции? – спросил комбриг.

– А это нам капитан расскажет, – кивнул на меня Суворов. – Он все задумал, ему и карты в руки.

– Хорошо. – Я подошел к карте и взял карандаш. – Идея такова…

Один из недостатков теплого климата – комары. Проклятые кровососы зудят над головами практически до середины декабря и после короткой спячки в марте возникают вновь. С таким недостатком легко мириться, сидя в квартире с включенным фумигатором, который убивает мини‑вампиров за двадцать минут. Но прогулка на свежем воздухе доставляет массу хлопот, если не прихватить с собой средства против насекомых. Говорят, против комаров хорошо помогает гвоздичное масло. Чуть ли не валит их наповал.

Очень жаль, что и остальных врагов нельзя уничтожить с помощью этого масла…

– «А‑1», есть.

– «А‑2», есть…

– …«А‑11», есть.

Короткая перекличка отзвучала, в эфире, определив начало отсчета до момента «раз». Я взглянул на хронометр – восьмой час утра. Недавно взошло солнце, разогнав ночную тьму, и верхушки деревьев на опушке противоположного лесного массива можно теперь разглядеть без бинокля ночного видения.

– Господин майор, наши вышли на исходные рубежи. Все тихо.

Я не сразу отреагировал на тихий шепот, а сообразив, повернул голову назад. Рядом сидел лейтенант‑связист из десантно‑штурмовой бригады, приставленный для связи с армейцами. Три дня назад мне присвоили новое звание, соответствующее должности комбата. К нему еще не привык и запоздало реагировал на обращение.

– Батальоны готовы. Посты наблюдения и секреты сняты. Второй батальон на окраине Корчева готов к броску.

– Хорошо.

Пока план реализовывается без срывов. Три штурмовых батальона с трех сторон окружили город и военный городок боевиков, отрезав им все пути отступления. Арт‑наводчики и корректировщики заняли позиции, готовые корректировать огонь артиллерии и подсветить цели.

– «Ромб‑3», связь, – вызвал я Олафа, чья рота сейчас заняла позиции на подступах к гидроэлектростанции.

– Я «Ромб‑3», готов.

– Норма, – прошептал под нос и вновь отметил время.

Семь двадцать. Пора…

– «Углам» – отсчет!

– Есть, – прозвучал в наушнике голос Радована. – И‑и… шесть…

«И‑и… пять… – мысленно продолжил я, давая отмашку лейтенанту и вставая в полный рост. – И‑и… четыре…»

Слева и справа занимали исходные позиции мои бойцы, готовя оружие. А позади метрах в ста ждали команды бойцы десантно‑штурмовой роты, готовые занять новые позиции.

«И‑и… три…»

В радиусе десяти километров к началу штурма приготовились около трех тысяч человек. И артиллеристы на позициях за озером, и рота Норсена, готовая атаковать ГЭС, и штурмовые батальоны, и подразделения огневой поддержки, готовые накрыть залпами цели в военном городке боевиков.

«И‑и… два…»

У бандитов сейчас проблема – связь с постами наблюдения, секретами и своими приятелями в Корчеве вдруг исчезла. Особой тревоги это не вызывает – последние десять дней такое происходит постоянно. Эфир периодически замолкает. Это спецы из подразделения радиоэлектронной борьбы то и дело глушат частоты боевиков, приучая их к мысли, что есть нелады с прохождением сигналов. «И‑и… один…»

Пальцы командиров самоходных установок, реактивных систем и ракетных комплексов практически надавили на пуск, чтобы послать в небо десятки снарядов, ракет и мин. Снайперы моей роты выбрали свободный ход спусковых крючков винтовок, взяв на прицел охрану станции РЛС.

– Р‑раз! – крикнул я в микрофон гарнитуры радиостанции, закрепленной на воротнике куртки.

Все в начале боя происходит одновременно.

– Г‑дах‑х! – ахнули первые разрывы ракет, выпуская в свободный полет кассеты с зарядами объемного взрыва. А через секунду в воздухе возник шквал огня.

Этот звук невозможно передать. Просто на миг отказал слух, а по мозгам словно врезали колотушкой. Здания, пристройки, гаражи, строения в военном городке потонули в огне.

– Дг‑дан‑н! – точно по целям ударили снаряды самоходок «Мста».

В такой канонаде пропали звуки выстрелов СВД. Зато фигуры охранников, бродивших неподалеку от машин и фургонов РЛС, попадали на землю. Дробно застучали пулеметы, выкашивая боевиков, стоявших неподалеку от кирпичного сарая, где располагался переносной пункт радиоразведки, размещенный в фургоне «котона».

– «Куб», завеса готова, – громыхнул в наушнике голос Суворова.

Я отметил его краем сознания, на автопилоте бросил: «Понял» и дал отмашку бойцам, готовым к броску. И тут же уловил слева и впереди частые разрывы снарядов, мин и ручных гранат. Два десантно‑штурмовых батальона сейчас выходили на свои позиции, замыкая кольцо вокруг базы боевиков. Один штурмовал Корчев, второй – плантации и фабрику. Третий шел за нами, поддерживая огнем.

В этот момент вокруг базы, охватывая ее с трех сторон, пролегла полоса разрывов. В воздух, поднятые чудовищной силой, взлетели комья земли, осколки кирпичей, расколотые бревна, исковерканные остовы машин, разорванные на части тела людей. Это заработала артиллерия бригады, создавая завесу огня и металла между боевиками и нами. Теперь пора…

Мах руки, повторенный несколько раз, и одновременно с ним короткая команда: – Ход!

Различить в бушующем огненном аду выстрелы пулеметов и винтовок тяжело, но я все же услышал, как метрах в тридцати лупят короткими очередями сразу три ПКМа, не давая боевикам и тем, кто был в другой форме, высунуть нос и попробовать как‑то ответить.

Первый шаг всегда самый тяжелый. Шаг навстречу врагу, который там, впереди, засел за кирпичной кладкой здания или в окопе. Шаг, второй, разгон и бег. Пошли!..

Три неполных взвода, без пулеметных расчетов и снайперов, рванули из‑за деревьев. И сразу с флангов заработали АГСы и пулеметы штурмовых рот, поддерживая нас.

Вымахавшая до щиколотки трава, кочки, ямки, сухие ветки, опавшие листья – берцы протаптывали дорожку сквозь все это, не замечая мелких препятствий. Глаза сканировали местность, выискивая противника, не обращая внимания на стену разрывов, что пролегла впереди метрах в семистах.

Чья‑то фигура мелькнула в проеме двери одной из машин, над которой торчал прямоугольник антенны. Вторая фигура мелькнула у окопа, вырытого у кирпичного строения. Первую проигнорировали – стрелять нельзя, можно повредить аппаратуру, по второй влупили сразу несколько автоматов. Потом в окоп полетела граната, а следом выстрел из подствольника. Скорости никто не сбавил – до окопа метров пятьдесят, осколки не достанут.

Бронежилет – девять кэгэ, каска с забралом из пуленепробиваемого стекла – четыре, разгрузка с автоматными магазинами, гранатами и выстрелами к подствольнику – десять. Автомат с подствольным гранатометом – почти пять. Итого – двадцать восемь килограммов. Добавить сюда одежду, обувь да всякую мелочь – выходит больше тридцати кэгэ. Вес немалый. И с таким грузом мы пролетели триста метров, отделяющих край леса от машин станции, секунд за сорок – сорок пять. Организм, снабженный адреналином сверх всякой меры, словно не замечал тяжести.

В эфире сразу на нескольких частотах шли интенсивные переговоры. Кто‑то передавал координаты засеченной огневой точки, кто‑то корректировал работу «Мсты». Я на время отрубил связь, переключив внимание на одно – захватить станцию без особых повреждений и взять хоть кого‑то из обслуги. Хоть одного янкеса!.. И все переговоры идут мимо меня. Руководство боем перешло к Суворову, который сейчас на НП у плантации наблюдает за поселком.

Борт грузовика, открытая дверца фургона, на ступеньках кровь. Внутрь летит светошумовая граната. Я и трое бегущих следом бойцов на миг наклоняем головы, пережидая вспышку. Поток децибелов при взрыве тонет в грохоте канонады, да нам сейчас слух не особо и нужен.

Прыжок на ступеньку и в фургон, взгляд по сторонам! В тесном коробе, набитом разнообразной аппаратурой, подсвеченном только двумя дежурными лампочками, было темновато. И пусто. Все включено, все работает, а персонал успел слинять.

– Дальше! – ору я, взмахом руки давая команду двум бойцам остаться у фургона.

Прыгаю на землю, бросаю взгляды по сторонам, выбирая новую цель. Соседняя машина уже захвачена, до двух других метров полета. А до сарая все сто. Вот там‑то бой.

Взвод Радована обрабатывает позиции боевиков – два окопа и крохотный узкий овражек, поросший крапивой.

Глаза выхватили новую цепь разрывов впереди и слева. И облако огня в самом поселке: несколько снарядов – то ли «Мсты», то ли «Гвоздики» – угодили в склад ГСМ.

Рядом вдруг загрохотал пулемет – гулко, с надрывом. Я рухнул в траву, откатился в сторону, лихорадочно прикидывая, кто и откуда бил…

– …«Норд‑40», ориентир пятнадцать, левее сто – группа боевиков, – дали координаты на позиции артиллерии бригады с одного из наблюдательных пунктов.

– Понял, накрываю.

И почти сразу в небо взлетают несколько ракет «Града».

– «Игла», на пристани боевики готовят катер. Сейчас подсвечу… Готово.

На позициях преданной артгруппы готовят удар двумя ракетами «Хризантемы», наводимыми по лазерному лучу. Кто‑то из артнаводчиков засек попытку ухода по озеру.

– «Норд‑20», на тебя выходят человек семь. Встречай!

– Понял, жду.

Уцелев среди огня и жгучей стали, из поселка в сторону ГЭС рванули с десяток боевиков. На пути вероятного отхода уже сидела целая рота с развернутыми АГСами и подготовленными пулеметными позициями. Но пострелять не удалось. Боевики налетели на минное поле, высеянное первым залпом батареи «Ураган». Участок семьсот на двести метров – ковер из мин, куда и угодили беглецы. Пулеметчик одного из взводов только добил раненого, лежащего в центре поля с оторванной ступней и истерзанной осколками грудью.

…Из‑за колес машины кто‑то вдарил из автомата. Пули взбили землю под ногами рядом бегущего бойца. Тот отлетел в сторону, дал очередь. Я добавил, упал за кочку, не целясь, выпустил фанату из подствольника, беря чуть выше. Не убьет, так напугает, заставит опустить голову.

– Янкес!.. – орет кто‑то над ухом.

Точно янки. Стандартный американский камуфляж, в руках М‑16А2 с подствольником. Ни один боевик Зоны не возьмет штатовское «супероружие» в руки. Хоть и хорошо бьет, но слишком нежное, капризное…

Американец решил продать жизнь подороже, но толком не знал как. Вряд ли был плохо обучен, просто мало практического опыта, да и обстановка – ад кромешный. Соображалка отказывает и не у таких, а он привык работать в тишине и покое…

Дает еще две очереди с прежней позиции, не сообразив, что давно засечен и его вот‑вот накроют. Тормозит…

Сосед – это Арнольд Березин – лупит длинной, прижимая американца к земле. Я вскакиваю, бегом ухожу влево, ловлю взглядом камуфлированные штанины и бью по ним.

– А‑а!..

Янкес дергает простреленными ногами, на миг приподнимает голову и ловит пулю от Хостича. Тот набегал справа и с ходу выпустил очередь.

И вновь фургон машины, кто‑то накидывает петлю веревки на ручку и дергает дверцу на себя. Внутрь летят две светошумовые фанаты. Их взрывы совпадают с новым залпом артиллерии. Небольшой сарайчик на краю поселка тонет в клубах пламени и дыма.

На этот раз фургон не пустой. Две скрюченные фигуры на полу. У табуретки брошенная винтовка, рядом импортный пистолет.

– Маза факер!.. – Мат на аглицком наречии.

– Лежать, суки!.. – Взлетевший внутрь вперед меня Арнольд с размаху бьет ближнего по копчику.

Тот вздрагивает, головой проверяет на прочность тумбу и хватает руками макушку. Второй янкес пробует встать на колени и шарит рукой по полу. Мой каблук впечатывается в фудь, и зарубежный спец падает навзничь.

– Наручники! Обыскать! – ору я.

В фургон залетают четверо бойцов. Наручников, понятное дело, ни у кого нет, но разве это проблема? В ход идут веревки. Американцев без всякого почтения валят на живот, вяжут руки, натягивают куртки на головы и грубо обыскивают.

Я прыгаю из фургона и слышу в наушнике дикий крик:

– «Куб»! «Куб»! Станция наша!

Орет Радован, и орет специально. Иначе можно не услышать, не обратить внимания.

– Понял тебя! Всем! Прочесать станцию, пленных – к крайней машине. Вывести из сарая «котон». «Норд‑3»! Вперед!

По расписанию кирпичный сарай должен был брать Ральф, но в такой сутолоке все могло перепутаться. Поэтому я и говорю – «всем». Так же и по пленным. Кто рядом, тот и потащит. А «Норд‑3» – это батальон, стоявший за нами и прикрывавший огнем штурм. Они сейчас занимают оборону у станции.

– «Скат», «Игла», я «Куб». Станция наша.

Суворов и полковник‑артиллерист – командир сводной артгруппы, – услышав доклад, отвечают.

– «Куб», плантация, фабрика захвачены. Корчев наш. Пристань уничтожена. Боевики заперты в городке.

– Ясно… – Я смотрю на часы. С начала операции прошло десять минут. А думал – больше. – «Ромб‑3», что у вас?

Олаф ответил не сразу. А когда заговорил, голос был глух, словно он сидел в бункере.

– «Куб». ГЭС пока не захвачена. С десяток боевиков в помещении охраны и за мостом.

– Сколько надо времени, чтобы закончить?

– Минут двадцать.

– Добро. Потери?

– Один ранен. Легко.

– Понял. Работай…

Бинокль выхватил языки пламени над развалинами в поселке, трупы на земле, искореженные машины и воронки от снарядов. Славно поработала артиллерия…

И все же боевики уцелели. Сказались годы муштры и тренировок. Под внезапным и убойным огнем, среди хаоса и смерти, бандиты сумели прийти в себя, оценить обстановку и принять единственно верное решение – идти на прорыв. Там, где это возможно. На юг, к лесу, и на север, через плантации, тоже к лесу. Из четырехсот человек огневой налет пережили около сотни. Большая часть рванула прочь из поселка. Кто‑то налетел на минные поля, кто‑то попал под гранатометно‑пулеметный обстрел оцепления, кто‑то погиб под артогнем.

Поняв, что оказались в ловушке, боевики пошли на пули. И началась бойня. Каждого боевика накрывало пять – десять стволов, а иногда огня добавляли «Гвоздики» и «Грады».

Я внимательно следил за бессильной атакой, видел, как падают последние бандиты, пару раз сам ловил в прицел бегущие фигуры, но только однажды нажал на спусковой крючок. Второго свалили раньше.

Когда поток беглецов иссяк, я выждал пару минут и дал общую команду:

– Прекратить огонь! Наблюдать.

– …Минут пять мы выждали, а потом вошли. Зрелище, конечно, еще то!.. Ни одного целого здания, ни единой машины. Трупы только что штабелями не лежат. И сколько еще похоронено под обломками…

– Накрыли, значит?

Дорич жадно смотрел на экран телевизора, от возбуждения потирая руки. Там мелькали кадры съемки разоренного и разрушенного городка бандитов. Однообразный пейзаж: огонь на земле и на обломках строений, дым и гарь, трупы, искореженные конструкции, в которых с некоторым трудом можно опознать машины.

– Кто‑нибудь уцелел?

– Конечно. Один дот мы так и не накрыли, точнее, до конца не разбили. Как досмотровые группы дошли до центра городка, по ним вдарил пулемет. Ну, мы его быстро раздолбали. Два РПО отработали, а потом «ноны» прямой наводкой.

– Этот? – кивнул комиссар на экран, где как раз и был запечатлен разрушенный дот.

– Да. Крыша обвалилась, внутрь не попасть. Пару гранат туда бросили… И дальше пошли.

Дорич кивнул, не глядя, взял со столика бутылку воды и в три глотка опустошил ее. Я последовал его примеру и прикончил банку ледяной колы.

Разговор проходил через день после операции у нас на базе. Все уже было позади. Бой, прочесывание Корчева и окрестностей, сбор, сортировка и подсчет трофеев, организация обороны завоеванных территорий.

Обе роты, моя и Олафа, вернулись на базы, причем рота Норсена в спешном порядке готовила переезд сюда, в Мегар. Чтобы войти с состав только что созданного, но еще до конца не сформированного батальона.

Теперь там, во взятом городе, развернуто строительство, в спешном порядке идет переброска войск и техники. Где‑то наверху было принято резонное решение не уходить с отвоеванных земель, а устроить плацдарм для вторжения.

– Пленных взяли?

– Пятеро. Трех Олаф на ГЭС прихватил, одного в городе парни из ДШБ взяли, и одного Влад собственноручно спеленал. Это не считая трех американцев на станции.

– А Эрик?

– Эрик, – хмыкнул я. – Такого взять невозможно.

…Брокшин был профессионалом. В том, что мы смогли незаметно подойти и взять Корчев, его вины по большому счету нет. Слишком неравными были силы.

Эрик под огнем, среди царящего ада, сумел собрать уцелевших боевиков и кинуть их на прорыв по двум направлениям. А сам с небольшой группой попробовал уйти через город. Обе его команды полегли на минных полях и под огнем оцепления. А личная группа выкошена нашей ротой, на которую он и налетел при прорыве.

Брокшин из‑под обстрела ушел. Засел в окопе на северной окраине городка, рядом с колонкой. Когда его засекли, стрелял до конца, до последнего магазина. А потом пустил пулю в висок из личного, инкрустированного золотом «вальтера». Так и сидел на дне наполовину заваленного землей окопа, с прямой спиной, сжатыми губами и зло смотрящими глазами.

Сволочь он, конечно, еще та, но сражался до конца и погиб как воин. Уважаю…

– А что гидроэлектростанция?

– Громкое название для нее. Так… портативная. Взяли без особых разрушений. Олаф все сделал как надо. Там сейчас рота ДШБ стоит.

– Верно. Я знаю, в эти дни к Корчеву перебросят полк пехоты со всеми средствами усиления.

– Неплохо. Теперь Арзан под ударом. Ствол, думаю, оттуда слиняет.

– Да уж… закончились золотые деньки для него. Ничего, скоро мы их всех накроем.

Дорич просмотрел съемку до конца, выключил телевизор и положил пульт на стол.

– Ну, Артур, поздравляю. Операцию ты провернул мастерски.

– Благодарю, но заслуга больше не моя, а армейцев. Суворов, комбриг, артиллеристы… Без них я бы такое дело не провернул.

– Это понятно, их заслуг никто не умаляет. Ты же все затеял, все осуществил. Командовал без малого операцией дивизионного масштаба. Так что красную полоску на знак заслужил. И все твои бойцы тоже.

– Благодарю…

Дорич встал, размял затекшие ноги, прошел вдоль стола.

– Копия кассеты есть? Отвезу в столицу.

– Есть. Мы их много наклепали.

– Кстати. – Он повернулся ко мне. – Что это за двадцать боевиков, захваченных до операции? Еще что‑нибудь под шумок прихватили?

– Да нет, – ответил я после небольшой паузы, сообразив, о чем спросил комиссар. – Когда мы шли к Корчеву по территории Зоны, то отлавливали всех, кто попадал навстречу.

И бандитов, и жителей. Чтобы никто ничего не сболтнул. А после операции – кого куда. Мирных жителей отпустили, боевиков с собой. Им суд светит и вышка.

– А мирные жители? Все ли такие мирные?

Я пожал плечами.

– На разбирательство времени не было, судили по виду и по отсутствию отметин от оружия на руках и плечах. Да если и кого из бандитов отпустили – кстати. Они разнесут слухи о том, что Зона теперь не рай для них, а ад. И что сюда лучше не лезть.

– Ну‑ну… Хорошо, дело сделано. Теперь главное – как можно быстрее сформировать и обучить батальон. И начать работу. Действуй, майор.

– Понял. Только по‑быстрому… Слишком мало времени. Хоть зеленых новичков нет, но натаскивать волонтеров все же надо.

– Успеешь. Другого выхода у нас нет.

По тому, как это сказал комиссар, я понял, что начало войны не за горами. Однако насколько не за горами?

– Когда?

Дорич помолчал, вертя кассету в руках, потом поднял на меня глаза и тихо произнес:

– Через два месяца.

Межгосударственное европейское телевидение «НЕК». Выпуск новостей

…В ночь с 24 на 25 ноября армейскими подразделениями Ругии было совершено нападение на город Корчев, расположенный в Зоне Полного Отчуждения. Отряд самообороны под командованием Эрика Брокшина, выступивший на защиту мирных жителей, полностью уничтожен. Пострадало мирное население города. Артогнем были разрушены строения и жилые здания, сильное повреждение получила гидроэлектростанция, снабжавшая Корчев и соседние населенные пункты.

Власти Ругии назвали это нападение очередным этапом в деле освобождения своих территорий от незаконных вооруженных формирований. Допустить иностранных журналистов и представителей в Зону они отказались…

Выпуск новостей телевидения Германии

…Арланда в очередной раз показала, что не намерена больше терпеть на своей территории всякое отребье. Постепенное выдавливание боевиков с полуострова приносит свои плоды. По крайней мере сто человек, живших в Зоне, переехали на постоянное место жительства в Ругию. И еще столько же готовы сделать это в ближайшее время.

Эпоха властвования бандитов на Ламакене подходит к концу…

«Хроника Забора», дневной выпуск

…Главную роль в разгроме банды Эрика, несомненно, сыграла отдельная рота полиции. Беспрецедентная операция, проведенная в Корчеве, и разгром самой сильной банды Зоны наглядно показывают, что навести порядок на полуострове достаточно легко, если верховная власть действительно заинтересована в освобождении отторгнутых территорий…

…Разговор начался после просмотра блока теленовостей. Сначала выслушали комментарии английского ведущего, потом бельгийского, напоследок, для контраста, – немецкого. Потом выключили телевизор и молча сидели за столом. Размышляли.

– Упустили… – через минуту произнес англичанин. – Просто просмотрели момент.

– Надо нам было туда не отделение, а роту поставить. А так станция РЛС и радиоразведки теперь в руках ругийцев. Не исключено, что кого‑то из наших парней прихватили.

Американец нервным движением пододвинул к себе бокал с виски и сделал большой глоток. Поперхнулся, достал платок и вытер подбородок. Оба собеседника – англичанин и магрибец – посмотрели на него и друг на друга. Промолчали.

– Ругия теперь вой поднимет. США помогают боевикам!..

– Не думаю, – мягко сказал представитель Магриба. – Им это не надо. Да и особых секретов на станции они не найдут. Думаю, их разведка давно получила все необходимые данные.

– Но как ни крути, а пост наблюдения мы потеряли. Теперь Ругия может спокойно перебрасывать войска в Зоне.

– Да, – согласно кивнул англичанин. – Они начали. Всерьез. Мы зафиксировали переброску по крайней мере одного пехотного корпуса и одного танкового.

– Они выходят на учения, – проявил осведомленность магрибец. – Ругия широко разрекламировала военные учения.

– Маскировка, – махнул рукой американец. – Прячут намерения под плановую подготовку. Их войска ВДВ приведены в состояние повышенной боевой готовности. А штурмовая бригада в срочном порядке проходит полное перевооружение на новую технику. Новейшую. Мы даже не знаем, что они получают. Секретность высшего уровня.

– Да‑а… недооценили мы их. И особенно эту роту полиции. Кто бы мог подумать, что именно полиция начнет работу в Зоне.

– Что вообще за личность этот Оборотень? – раздраженно спросил американец.

– Неизвестно. Сведений нет, фотографий нет. Даже телезвезда полуострова Гонтанова в своей передаче ничего толком не говорит.

– Если так дело и дальше пойдет, Зона в течение полугода будет вычищена. И тогда Ругии никто не помешает подвести войска к Ламакее и ударить. – Представитель Магриба сложил руки на коленях, наклонил корпус вперед. – По расчетам наших военных, Ламакея продержится три месяца. Максимум – четыре. И это при условии, что армия Ругии не станет наносить бомбоштурмовых ударов по городам.

– Как идут приготовления наемников?

– По плану. Две бригады, артполк, флотилия… Но что смогут они, если не будет политического решения.

Англичанин встал, прошел к бару и смешал себе коктейль. За ним последовал американец. Представитель Магриба спиртное не любил и пил минеральную воду.

– Мы никак не протолкнем проект решения о создании нового политического блока. ООН против, союзники по НАТО воротят носы. Германия вообще агитирует Францию и Италию выйти из блока. Разброд. В такой ситуации протолкнуть решение очень трудно.

– Надо остановить захват Зоны, – вдруг сказал магрибец. – Оттянуть на два‑три месяца. И форсировать подготовку наемников. А также негласно перебросить туда всякий сброд для пополнения банд.

– Это полумеры, – заметил американец.

– Да. Но они необходимы. Ругию надо притормозить. А чтобы сбить накал страстей… – Магрибец сделал паузу, потом тихо сказал: – Мы пошлем туда наших спецов. Из Корпуса защиты ислама. У нас есть бригада, специализирующаяся на борьбе против партизан. Отлично обученные воины. Имеют опыт ведения боевых действий в джунглях, в лесах, в пустыне. Они смогут обнаружить и уничтожить эту роту.

– Неплохо, – среагировал американец. – Но этого мало. Кроме вашего подразделения и наемников, надо послать в банды советников. Они помогут подготовить боевиков. Хватит главарям набивать карманы выручкой от наркотиков и гладиаторских боев. Пора начинать войну.

– Не все согласятся, – вставил англичанин. – Кое‑кто не любит слушать иностранцев.

– Ничего. У них нет выбора. Либо погибнуть от пуль Оборотня, либо помогать нам.

Американец вновь опустошил свой бокал, с легким стуком поставил его на стол.

– Думаю, не стоит тянуть с отправкой ваших суперменов. Кстати, сколько вы хотите послать?

– Роту, – улыбнулся магрибец. – Этого вполне хватит. Они оснащены новейшей техникой и оружием и готовы к самостоятельной работе. Это будет интересно – рота Оборотня против роты наших специалистов.

– Очень интересно, – пробормотал американец. – Здесь не тотализатор, ставок никто не делает. Лишь бы припугнуть ругийцев, заставить отойти назад. А там…

– А там дело за вами, господа, – развел руками магрибец. – Надо продвигать проект создания блока. Иначе все наши усилия будут напрасными.

– Ничего. Успеем. Должны успеть…

Жара упала на полуостров внезапно, словно из засады. Температурный столбик, последние дни застывший на отметке плюс семнадцать, вдруг резко подскочил до тридцати и завис, слегка падая только ночью. Такой аномалии в самом начале зимы здесь не наблюдали лет сто пятьдесят. А то и больше. Синоптики толковали о глобальном потеплении, о подводном вулкане, согревающем воду в обоих морях, о странностях природы.

Куртки, прочно занявшие место в гардеробе, вновь исчезли. Вода в реках и озерах, упавшая было до двенадцати, вновь взлетела до двадцати с лишним. На асфальт голой ногой не ступить, под солнцем дольше, чем десять минут, не выстоять. На ветках деревьев, сбросивших листву, вновь набухли почки. Полезла новая трава, зацвели цветы. В воздухе зазвенели комариные трели. Лето, блин! Отдыхай не хочу…

– …Артур, какая рота? Да я к взводу едва привык. А теперь?

– А теперь привыкнешь к роте. Ясно?

Влад растерянно взирал на меня, стоя перед столом. Вид у новоявленного капитана был обалдевшим. Мял кепку в руке и соображал, что говорить.

– Слушай, ну какой я ротный?

– Такой же, как и я комбат. Кого мне ставить на роту? Радован – мой зам, Олаф свою переформировывает, Ральф возьмет вторую. Но то роты с другой структурой. А твоя сохранит прежнюю и станет ротой разведки. Когда батальон развернется в бригаду, она войдет в штат. А пока – сверх штата. Чтобы два раза не создавать.

– Но я не потяну…

– Хватит прибедняться! Тоже мне неуч.

Влад глянул на меня, понял, что не передумаю, и махнул рукой.

– Нужна помощь… подсказать что‑то…

– Естественно. Помогу и подскажу, хотя ты и сам все знаешь. Задачи прежние, ничего особенного.

– Ага, ничего…

– Хватит, Влад, – поморщился я. – Все нормально. Половина старого состава уйдет, мне еще в роту Ральфа надо взводных найти. Кстати, кого возьмешь замом?

Влад секунду подумал, потом твердо сказал:

– Тавра. Он потянет.

– Отлично. А взводными?

– Надо прикинуть. Иштвана точно, Арнольда…

– Пойдут. Парни толковые, дело знают. И не тяни, готовь список командного состава – и завтра мне на стол. Вплоть до командиров звеньев.

– Писанина, блин. Терпеть не могу.

– А я могу? Привыкай. Тебе, если все нормально пойдет, потом батальон принимать.

Влад поперхнулся, махнул рукой, сквозь слезы вымолвил:

– Не пугай.

– Ладно, не бери пока в голову.

– Я пошел. Пока ты меня в комдивы не произвел.

Он подошел к двери, потом что‑то вспомнил, обернулся.

– Слушай, а кого на первую роту?

– Свена.

Кантин усмехнулся и ехидно бросил:

– Ну погоди. Он тебе задаст…

Я вздохнул. Со Свеном будет сложнее.

…Ласкич вошел в кабинет, встал у входа и напряженным голосом произнес:

– Господин майор, тут такой вопрос… по поводу назначения…

– Свен. – Я закрыл дверцу сейфа и подошел к нему. – Ты чего, перегрелся? С каких это пор я для тебя господин майор?

– Да я…

– По шее дам, – пообещал я, показав кулак.

– Ну‑у…

– Вот‑вот. Вы что, все сговорились? Влад, Ральф, теперь ты. Мы в своем кругу, так что все по‑прежнему.

Свен плюхнулся на стул, закинул ногу на ногу и бросил кепку на стол.

– Артур, что за фигня? Какая рота? Я даже не был взводным, вообще сержант. И сразу в капитаны. Ты сам‑то соображаешь, что делаешь?..

Я сел рядом, вздохнул. Что за наказание – своенравные кореша! Хрен кого построишь.

– Сколько ты командовал взводом, пока Радован был ранен?

– Около месяца.

– А сколько раз ходил со взводом в разведку и на операции?

– Не помню. Несколько раз.

– Не звизди, несколько! Раз десять. Караджич больше ротой занимался. Так что ты был вторым командиром, причем хорошим.

– Ну, кхм… – Свен смущенно откашлялся, недовольно нахмурил брови. – Тут Радована надо спросить…

– А кто, по‑твоему, рекомендовал тебя на роту?

Ласкич побледнел, глубоко вздохнул и пробормотал:

– Ну, блин! Я ему устрою…

– Вот‑вот, хоть что‑то хитрому заместителю перепадет. А то все мне да мне. А теперь шутки в сторону. Держи.

Я протянул ему папку с расписанием организационно‑штатной структуры роты.

– Читай, вникай и начинай работу.

Свен пробежал глазами по листам, покачал головой и присвистнул.

– Такое создать на пустом месте…

– И всего за полтора месяца.

– А за день не надо?

– Нет. Я дам тебе взводных из старой роты. Думаю, Влад отпустит.

– Так Влад на твоей роте?

– Да. Был до тебя.

Ласкич сочувствующе посмотрел на меня.

– Досталось тебе…

– Благодарю. Хоть кто‑то пожалел… – спрятал я усмешку. – Назови, кого хотел бы взять взводными из своих?

Свен наморщил лоб, посмотрел в потолок.

– Буен, Димид, Витим.

– А замом?

– Гнат. Но ему скажешь сам.

– Хрен тебе! Сам командир, сам и подставляй голову. Мне вас с Владом выше крыши.

Свен вновь вздохнул, обреченно встал, сунул папку под мышку, подхватил кепку.

– Я пошел?

– Топай. И запасай ромбики… капитан.

…Еще один скромник приехал вечером. Неказистая фигура с торчащими из‑под кепки ушами возникла на пороге и замерла, не смея ступить дальше. Тихо кашлянула.

– Чего стоишь, сержант? Проходи, садись.

– Спасибо, господин майор.

Збыслав Владнек, заместитель командира блокпоста на границе и по совместительству снайпер, осторожно сел на стул, сложил руки на коленях и всем видом выразил готовность слушать высокое начальство.

– Есть предложение, Збыслав. Я назначен командиром батальона и подбираю кадры. Тебе хотел предложить должность командира взвода снайперов. Как ты на это смотришь?

– Я? Ну‑у…

Это «Ну‑у…» за последние дни меня изрядно достало. Все, с кем ни говорю, тянут «ну‑у…», не давая ответа сразу. Вот ведь заразная штука.

– В подчинении будет пятнадцать человек – шесть снайперских пар, экипаж БТР и заместитель. С момента вступления в должность присвоим звание «лейтенант». Полуторный оклад, надбавки, премии, поощрения… Идет?

– А кто еще будет?

– Есть из кого выбирать, парни с опытом. Сам посмотришь. На подготовку и слаживание – полтора месяца. Скоро придет большой спец – начальник центральной армейской школы снайперов полковник Гарцев. Слышал?

– Да, – уважительно протянул Збыслав.

– То‑то. Будет работать с тобой. Заодно научит, как должен держать себя командир.

Владнек улыбнулся, чуть расправил плечи.

– Согласен?

– Да.

– Отлично. Приказ о переводе подготовим сегодня. А завтра начинай работу с личным составом. Заодно заедешь на склад, получишь новые винтовки. И готовь заявку на амуницию и все, что нужно.

– Есть! – Збыслав встал. – Разрешите идти?

– Иди, лейтенант. – Я протянул ему руку. – У тебя теперь много дел и мало времени.

Владнек отдал честь и пошел к выходу. При этом его походка стала более уверенной, неуклюжесть и застенчивость куда‑то исчезли. Наконец‑то…

Домой я попал только на пятый день после возвращения с операции. Наскоро сгондобил ужин, быстро проглотил его, запил водой и рухнул в постель, рассчитывая поспать часов восемь.

Но отдых вышел хреновым. Снилось черте‑те что. Зона, боевики, перестрелки. Маячил Тим с видеокамерой, Рэм весь в крови, сгоревшая в Дологоне «лагуна». Бегал с автоматом Мечислав, кричал: «Уходи, я прикрою!» И все это вперемежку, в быстром темпе, под канонаду взрывов и на фоне языков пламени.

А потом возник Корхан – маркиз, убитый в Аберене. Стоял и смотрел на меня немигающими глазами. Вдруг улыбнулся, качнул головой, и она полетела с плеч, разбрызгивая кровь во все стороны.

Ему на смену пришел Железный Том – гладиатор. Этот размахивал мечом и орал «За Корхана!». И опять – треск и огонь, осколки над головой, дробь автомата…

Я вскочил с кровати на полчаса раньше, чем запланировал. С минуту сидел на краю, вспоминая сон и думая, с чего это вылезла такая муть. Подошел к зеркалу. Вид нормальный, лицо не опухшее. Только глаза… Смотрели настолько мрачно и тяжело, что хоть отворачивайся.

– Пора домой, Артур, ох пора!.. Так и спятить недолго.

Зазеркальный двойник молчал, как и положено.

– Э‑эх! Ситуэйшен, блин!..

Утренний моцион под названием «поел‑помылся‑оделся» завершил за двадцать минут, привычно сунул пистолет в кобуру и выскочил за дверь. Меня ждала круговерть срочных дел, постоянно перебиваемая делами еще более срочными, а те в свою очередь отступали перед делами наисрочнейшими…

Штаб батальона, проверка документов, наработанных начштаба…

Разговор с кандидатами в батальон, присутствие на тестировании…

Выезд на строительство новых корпусов под личный состав, арсенал, гаражи, склады…

Прием новых видов оружия и техники вместе с зампотехом…

Час на личную тренировку, короткий перекусон в столовой, разговор в горотделе полиции, который я никак не привыкну называть комиссариатом.

И снова – полигон, спортзал, арсенал, гаражи, штаб… Дотемна, до шума в ушах…

На минутку бы в прошлое, застать момент, когда решил пойти в полицию. Дал бы сам себе в зубы за гениальную идею!

…Ругия усиленными темпами вела подготовку к войне. При этом соблюдая все меры маскировки, какие только можно предпринять в конце двадцатого века, когда в космосе на орбитах летали спутники‑шпионы и фотографировали всю поверхность Земли.

Так или иначе, но к границам с Зоной за последние два месяца стянули соединения десятой полевой армии – два пехотных и один танковый корпус – со всеми средствами усиления. Десятая армия – основная ударная сила в предстоящем наступлении.

В такой обстановке на Управление и Департамент легла вся ответственность по соблюдению режима на прифронтовой территории. В последние дни сотрудники обоих ведомств устроили грандиозную чистку соседних с Зоной округов, пытаясь вычислить и нейтрализовать вражеских агентов.

…Меня дважды тормозили на блокпостах, недавно организованных при выезде с горных дорог Ламакенского хребта, отделявшего Ругию от полуострова. Увидев «корочки», немедленно пропускали, а более‑менее осведомленные еще и козыряли, но задержки достали. Взведенное состояние – обычное в последние дни – при каждой остановке было готово выйти наружу, и я, чтобы не устроить никому не нужный скандал, не доезжая до Мегара, свернул на пустырь. И выехал прямо к храму.

Вспомнив, как мы расстались с настоятелем, зашел внутрь, желая увидеть его и узнать, как дела. Настоятель был на месте. И вновь я застал его за зажиганием свечей.

Выглядел он не очень. Лицо осунулось, глаза запали, у уголков рта глубокие впадины. Волосы на висках поседели.

Мой приезд если и удивил его, то внешне это никак не проявилось.

– …Заходили они недавно, – сказал он вдруг минут через пять после начала разговора.

– Кто? – не понял я.

– Детишки эти. Которых вы тогда разогнали.

– Да? И что хотели?

– Сначала все кричали, что я их сдал, потом немного успокоились…

– Даже?! – хмуро сказал я. – А почему вы в полицию не заявили?

– Зачем? Ничего плохого они не сделали. Как выяснили, что я ни при чем, перестали кричать.

– Поверили, значит…

– Да.

– Странно… – протянул я, прикидывая, стоит ли разыскивать не в меру любопытных подростков и популярно объяснить им, что совать нос не в свои дела не следует. – И они послушали?

– Послушали. Даже помогли потом. Со двора мусор убрали, холодильник установили.

Такое миролюбие меня озадачило и одновременно порадовало. Меньше хлопот.

– Что с вами? Вид такой, словно болеете.

Настоятель помолчал, потом вздохнул и поднял на меня глаза. В них была боль.

– Сердце кровью исходит. Что творится вокруг, что делается?! Убийства, кровь, невинные жертвы… Почему люди так спешат лишить друг друга жизни? За что их Господь так наказал?

Я слегка опешил от таких слов и внимательно посмотрел на настоятеля, прикидывая, не спятил ли тот?..

– Спешат умертвить, принести мучения и страдания… Разум затмили низкие страсти.

– Это вы о Зоне?

– Рассадник адских утех и мучений!.. Как люди, живые и разумные, могут вытворять такое над собратьями своими?

Бедный настоятель, видимо, настолько проникся идеалом ангельской жизни, что обычные земные проблемы и дела воспринимает как нечто из ряда вон выходящее. Впрочем… А что нормального в беспределе Зоны вижу я?

– И вы, служители государства, недалеко ушли от тех злодеев.

– А? – выплыл из собственных размышлений я. – Вы о чем?

– О вас, стражах порядка. Я наслышан о полиции и о роте Оборотня. И даже подозреваю, что вы…

Проницательность настоятеля меня не удивила, еще при впервой встрече стало ясно, что он – человек неординарный.

– Вы напрасно приписываете нам некие невозможные зверства. Мы защищаем закон и людей, о которых вы так печетесь. Мирные люди – жертвы бандитов и убийц.

– Но, защищая их, вы переходите пределы разумного. Ваши… методы мало чем отличны от методов бандитов.

– Мы работаем так, как позволяет нам закон. И в зависимости от того, какое сопротивление оказывают нам боевики. Приходи мы к ним со смиренной просьбой отпустить пленных и сложить оружие, боюсь, никто из полицейских не прожил бы больше пяти минут. Или вы думаете, что боевики – смирные овечки, заблудшие души, готовые при первом же слове проповеди склонить головы и признать свою вину?

– Вы недооцениваете силу слова Божьего. Потому что сами уподобились бандитам. Чужие страдания доставляют вам радость.

– Послушайте, настоятель! Прежде чем обвинять нас черт знает в чем, попробовали бы разок сходить в Зону, поговорить с боевиками. Вот тогда бы поняли, какой бред несете! Слово Божье!.. Единственное слово, которое они понимают, – бакс. Доллар, ежели перевести на понятный язык. За него как за эквивалент счастья и благосостояния они готовы перебить все живое на том расстоянии, на какое достанет их рука. И единственное, что они уважают, это силу. Главаря, старшего группы… Уважают и боятся. А если страха нет, то главарь теряет не только влияние, но и жизнь.

– Но вы? – воскликнул настоятель, подняв руки. – Вы почему так делаете? Что движет вами, когда вы стреляете из оружия? Почему не пробуете остановить их иначе? Пленить, в конце концов.

Я посмотрел на него с жалостью и сочувствием. В каком мире он живет, если считает, что боевика… того же Ролку или Казимира, можно остановить словом?

– Настоятель, мы можем помочь вам попасть в Зону. В самое сердце ада. Доставим к Ролке, слышали о таком? Да? Отлично… Выскажите ему свое мировоззрение. И если вернетесь живым да еще в сопровождении раскаявшихся боевиков – честь вам и хвала. Я сделаю все, чтобы мой батальон в срочном порядке прошел курсы богословия. Раз это так эффективно работает…

– Вы смеетесь?

– Ничуть. В Прайде вы будете хоть завтра. Готовы?

Настоятель пожал плечами, отвел взгляд. Какими бы миролюбивыми и пацифистскими ни были его взгляды, трезвомыслие все же присутствовало. И совать голову под топор он не хотел.

– Видимо, я недостаточно уверовал в Бога, чтобы обрести венец великомученика. Идти на смерть во имя Господа под силу только гигантам духа. Я к таковым пока не принадлежу. К сожалению. Но… одобрить кровопролитие, да еще такое… Не в силах.

Я подошел к скамейке, стоявшей неподалеку от иконостаса, сел, вытянул ноги. Глянул на Павла. Тот стоял рядом, опустив голову. Лицо было скорбное, какое‑то усталое.

«Ведь искренен, честен. Хоть и упрям в своем восприятии жизни. Но слишком от нее оторван. И все же он хороший человек. Из тех, кто готов прийти на помощь любому, кому она нужна. И религия здесь ни при чем. Видел я всяких попов, отличить сумею. Павел добр по природе. Здесь, на границе с Зоной, на пороге ада, сумел сохранить душевное равновесие и тепло…»

– Настоятель, – негромко сказал я. – Ваше стремление принести людям свое понимание мира и спокойствия достойно уважения. Но вы забываете, что благими намерениями выстлала дорога отнюдь не в рай.

– Что вы хотите сказать?

– Мои руки даже не по локоть в крови, а скорее по плечи. Я убил не одну сотню человек разными способами. Я охраняю покой и жизнь мирных граждан от всякого рода отребья, исспользуя далеко не проповеди. Но поверьте, больше всего я хочу бросить автомат и заняться чем‑то другим. Не таким кровавым. Раньше я считал, что те, кто пишет стихи и музыку, создает картины, – глупые и странные люди, не желающие заниматься серьезной мужской работой. А теперь понимаю, что их дело во многом важнее моего. Важнее для людей. Потому что они несут им то понимание прекрасного, которое, может быть, когда‑то кого‑то сподвигнет на нечто великое, важное для всех. И честное слово, будь моя воля, я бы вернул прошлое и попробовал себя в чем‑то творческом…

Павел недоверчиво глянул на меня, потер руки, кашлянул.

– Вы знаете, я вам верю. Вы говорите это так… искренне.

– Правда? – усмехнулся я. – Благодарю, что поверили.

– Вы… понимаете меня… да‑да, я вижу. Хотя и очень удивлен. Не ожидал услышать такие слова от Оборотня, о котором рассказывают столько страшного.

– И большая часть сплетен – выдумки.

Настоятель вспыхнул так же быстро, как и угас. Мои слова ненадолго пробудили его эмоции, а потом он вновь понурил голову.

– Вы знаете, я в растерянности. Пятнадцать лет заведую этим храмом. Пятнадцать лет слежу за порядком и провожу службы… точнее, готов проводить их. Но за эти годы по‑настоящему служил лишь трижды. Приезжали иностранцы – бывшие наши соплеменники, – они просили провести поминовение их родственников. Потом дважды были единоверцы из центральной части Ругии. Мы долго разговаривали… По всей стране упадок веры и религии. Никто не хочет идти в церковь, не считает нужным обратиться к Богу. Иные помыслы в головах людей…

– Странно вы рассуждаете, православные священники. Сидите и ждете, когда к вам пожалуют с поклоном. Но религия – не колонка с водой, не винно‑водочный магазин. Чтобы приобрести единомышленников, надо самим идти к людям. Проповедовать, агитировать, разговаривать. Только не так, как в средние века, – огнем и мечом. В этом плане католики делают верно. И исламисты, и индуисты… Все. Только православная религия сидит сиднем. Как хозяин площадей, сдаваемых под аренду. Мол, вам надо – вы и приходите.

Павел вновь кинул на меня удивленный взгляд, широко раскрыл глаза.

– Вы полагаете, что православие отстало от жизни?

– Ничего я не полагаю. Просто вижу, что происходит, и делаю выводы. Они неверны? Возможно. Возможно, вы легко опровергнете меня в споре. Только такое мнение у многих людей. Тех самых, кого вы хотите видеть в своем храме. И чтобы убедить их в неправоте, надо слезть с печи и идти к ним. Самому.

– Прошлый раз, – с трудом, словно подыскивая слова, проговорил настоятель, – вы сказали, что жили в христианской стране. Вы иностранец?

– Хм!.. – Хорошая память у этого священника. – В некотором роде. Но я местный по рождению.

Раскрывать свое происхождение я не собирался, хватит и того, что наговорил. И продолжать тему – тоже.

Вновь повисло молчание. Я видел, что настоятель что‑то хочет спросить или попросить, но не знает как. Так мы просидели минуты три, и я уже поглядывал на часы, прикидывая, сколько у меня еще времени в запасе. Но тут Павел сказал:

– Недавно, после тех событий, я впервые почувствовал, что моя служба здесь, при храме, никому, кроме меня и небольшого числа единомышленников, не нужна. Сейчас я больше сторож памятника старины, а не действующий настоятель. Вокруг бурлит котел страстей, льется кровь, вспыхивают и сгорают жизни. А я в стороне. Вчера позвонил митрополиту Ругийскому Пимену и просил совета. Но тот не понял или не захотел понять. И вот я на перепутье. Храм оставить не могу, но и сидеть здесь тошно.

Столь откровенное признание меня удивило. Настоятель – оплот религии и служения, – и вдруг сомнения!.. Впрочем, что я знаю о них? Возможно, у них это в порядке вещей. Вроде такие же люди, как и все. Только слегка повернутые на культе, как, впрочем, повернуты все увлеченные чем‑то люди. Я и сам повернут кое‑где…

– Павел. – Я впервые назвал его так. – Вы действительно считаете, что в новом мире никому не нужны доброе слово, участие, забота и внимание? Люди, отойдя от религии, не утратили своих основных черт. Они так же переживают, горюют, радуются и плачут, как и раньше. Попробуйте помочь им. Для этого надо немного – желание и элементарные навыки психологии. Я знаю, что в семинариях дают хорошее гуманитарное образование, так что основы психологии, психоанализа вы знаете. Например, те подростки… Им как никому нужны поддержка и совет. Поговорите с ними, попробуйте найти общий язык. А кроме них, в городе много детей, у которых нет родителей – одного или обоих. И не только в Мегаре. Вам не кажется, что дети – наиболее уязвимая часть человечества?

Ох и взгляд у него! Ну и взгляд. Смотрит, как на… на выходца из преисподней, с нимбом над головой.

– Черт побери, прости меня, Господи! Но вы правы!..

– Отлично! – кивнул я. – Адреса и фамилии подростков и… прочих вы легко найдете в отделе территориальных органов полиции. Я попрошу их помочь.

Мой натиск слегка ошарашил его, но настоятель слушал внимательно. И вид больше не был таким потерянным.

– Не стоит устраивать им курс молодого монаха. Просто найдите общий язык, попробуйте поговорить, понять. Внимание и забота взрослых так нужны в юном возрасте. Растолкуйте им общечеловеческие ценности. Для вас это не будет тяжело.

Минут пять он благодарил меня за идею, а потом настоятельно просил приходить к нему почаще. Под конец беседы и не вспоминал, что говорит с Оборотнем, у коего руки в крови, а в глазах бешенство.

Странно, но и я чувствовал себя лучше. Не так давил груз забот и ответственности, не висел над головой дамоклов меч Ворот. Нет, не оттого, что говорил со священником. Духовный сан тут ни при чем. Говорил я с обычным человеком – добрым, отзывчивым, способным отнестись к чужой беде как к своей. Наверное, возможность общения с такими людьми бывает необходима каждому…

– …Читай! Первый лист.

Передо мной легла тонкая папка. Я открыл ее и взял первый лист. Глаза выхватили выделенный жирным шрифтом гриф «совершенно секретно» в левом верхнем углу.

Совершенно секретно

По обобщенным данным ГРУ и ДНБ, из Магриба в Ламакею в ближайшее время будет отправлен специальный отряд из состава Корпуса защиты ислама – военной организации, находящейся в прямом подчинении руководства страны. Отряд имеет подготовку для действий в лесных условиях и джунглях, а также ориентирован для борьбы против партизан. Способен работать в автономном режиме длительный срок.

В состав отряда входит мобильный центр спутниковой связи, средства радиоразведки и радиопеленгации. Общая численность – около 150 человек. Кроме того, с отрядом идут несколько советников из США, специалистов по антипартизанским действиям.

По достоверным сведениям, основная задача отряда – действия против роты Оборотня и создание в Зоне на базе бандформирований групп, способных работать в тылу действующей армии.

Сроки отправки в Ламакею уточняются…

Я отложил лист, протянул руку ко второму.

– Дальше можно не читать, там отдельные донесения резидентур. Общую сводку ты просмотрел.

– Интересно…

– Это твое мнение? – не сдерживая сарказма, спросил Дорич. – Что еще добавишь?

Я глянул на него, перевел взгляд на остальных.

– Осведомленность коллег заслуживает уважения. Вовремя предупредили…

Региональный комиссар хмыкнул, пододвинул папку к себе и раскрыл. В помещении повисла тишина.

В рабочем кабинете Дорича, кроме нас с ним, были еще два человека. Заместитель начальника УДНБ по Мегарскому округу Святослав Смирнов и представитель ГРУ полковник Жарков. Они привезли Доричу докладную записку и прочие документы, подтверждающие намерение наших иностранных «друзей» послать на полуостров отряд.

– Ну и какое твое мнение? Могут они что‑то сделать?

– Могут, – подтвердил я. – Могут серьезно осложнить нам работу. Судя по специфике их подготовки и оснащенности, они как раз ориентированы на противодействие подразделениям, подобным нашему. Сядут в Зоне, растворятся среди лесов и поселков и начнут охоту. Тактика егерей, известная еще со времен Второй мировой. Перекроют наши маршруты, будут отслеживать выдвижения рот. Если сил хватит – атакуют сами, если нет – вызовут подкрепление. Боевики наверняка станут им помогать и высылать помощь.

– И что, твои парни слабее их?

– Не в этом дело. Выходить на задание, зная, что вот‑вот ударят в спину, нельзя. Придется самим начинать поиск, а это уже не работа, а игра в кошки‑мышки. В условиях Зоны шансы пятьдесят на пятьдесят. И потом, перейди мы на противодействие этому отряду, об основной работе можно забыть.

Дорич внимательно выслушал, недовольно хмуря брови, глянул на представителей других ведомств, раздраженно бросил:

– И что дальше делать? Не прекращать же работу…

– Конечно, нет. Отряд надо остановить.

– Как? – спросил Смирнов.

– Надо подумать. Время еще есть…

– Надо, – согласился Дорич. – Только недолго.

– Потребуется информация по отряду. Сроки выезда, маршрут, пункт прибытия, охрана на территории Ламакеи и Зоны…

Комиссар посмотрел на представителей. Те делали записи в блокнотах.

– Как, коллеги, обеспечите информацией?

– Попробуем, – впервые подал голос полковник Жарков. – Задействуем своих людей. Может, что и накопаем. Хотя операция проходит в обстановке строгой секретности.

Смирнов кивком подтвердил слова Жаркова, кашлянув, добавил:

– Судя по всему, этот отряд – первый. Если внедрение в Зону пройдет успешно, сюда прибудут еще несколько. Противник стремится всеми силами затормозить ход нашей операции.

– Да. Надо отбить охоту Магрибу и другим… – Дорич сделал паузу, подчеркнуто вежливо продолжил: – …«друзьям» совать нос не в свое дело.

– Как только поступят сведения, мы вам их перешлем.

– Отлично. – Комиссар встал, пожал им руки. – Ждем новостей.

Когда оба представителя ушли, он повернулся ко мне:

– Дополнительная информация. Смирнова видел?

– Да.

– Теперь он – начальник УДНБ.

– А Горден?

– Пошел на повышение. Уехал в столицу. По некоторым данным – в резидентуру Департамента, куда‑то на запад. Будет теперь по заграницам ездить…

– Ну и отлично. Меньше хлопот.

– Да, – кивнул Дорич. – У тебя с ним отношения были тяжелые. Поэтому постарайся с новым начальником найти общий язык.

– Не такой уж он и новый.

– И все же. Это в интересах обоих ведомств.

– Конечно, постараюсь.

Дорич хлопнул ладонью по папке.

– А с этим… Я так вижу, некоторые идеи у тебя уже есть?

– Только наметки. Надо подумать.

– Давай думай, только поскорее. У тебя не так много времени на раскачку. – Комиссар многозначительно помолчал, потом добавил: – Грядут события…

Шифровка в центральный аппарат ДНБ из Магрибской резидентуры

…По уточненным сведениям, прибытие отряда специального назначения из Магриба в Ламакею планируется 10 декабря текущего года. Перевозка будет осуществлена на транспортных судах частной азиатской флотилии под присмотром кораблей военного флота Магриба…

Донесение в штаб ГРУ от агентуры в Ламакее

…Встреча магрибского отряда будет проведена с 10 на 11 декабря текущего года. Порт прибытия – Несташин. Отряд планируют отправить на границу с Зоной 15 – 16‑го числа. Конечный пункт назначения – Горев. Затем через Вуцех отряд будет переправлен в Зону. Дальнейший маршрут: Ушкур – Желтые Пески – Прайда…

Донесение агента «Лингвист» в УДНБ Мегара

…На южной окраине Прайды в спешном порядке ремонтируется двухэтажный особняк – бывшее здание средней школы. Вокруг особняка выставлена усиленная охрана. Район особняка оцеплен, кроме особо выделенных лиц из состава банды, туда никого не пускают. Одновременно отмечен завоз на грузовых машинах мебели и бытовой техники. Собрана бригада строителей и специалистов по сантехническим коммуникациям.

В штабе банды говорят о приезде группы гостей приблизительно 17‑18 декабря текущего года. Состав гостей и цель приезда не разглашаются…

Начальнику третьего направления Сварду

Начальник станции обер‑официал Уверан.

Исходя из анализа теле – и радионовостей, на полуострове в ближайшие два‑три месяца может начаться крупномасштабная военная операция. Инициатор операции – Ругия. Цель – возвращение территорий, отторгнутых мятежниками.

9.12.96

Согласно дополнительным сведениям, правительства ряда стран готовы поддержать мятежников не только финансами и посылкой наемников. По нашему мнению, не исключено использование ядерного оружия…

Мониторы со сверхплоскими экранами и высоким разрешением, построенные по последнему слову техники, поступили в продажу недавно. Эта игрушка едва‑едва получила распространение в Америке, и только несколько экземпляров попало в Европу.

У нас это чудо техники установили три дня назад. Размеры огромны, качество высокое, надежность, как всегда, на уровне. Это к вопросу о материальном снабжении полиции. В нашем мире в райотдел милиции раздолбанную пишущую машинку не выпросишь, не то что компьютер.

– …Здесь единственная нормальная дорога. Асфальтированная практически на всем протяжении. Только у Некравки, где старый мост, грунтовка, метров пятьсот. Остальные трассы – разбиты. Заморские гости по ним не поедут. А америкашки тем более…

– Где они будут переходить границу? Судя по разведданным, по прямой, из Вуцеха в Ушкур. Но это вплотную к форпосту. Две маневренные группы – и весь отряд накроется…

– Скорее всего они свернут западнее. – Радован курсором «мышки» провел небольшую черту. – К морю.

Новый монитор, стоящий на специальной подставке недалеко от стола, показывал карту Зоны. Точнее, ее западную часть. Масштаб крупный, были видны отдельные строения и небольшие дороги. Вдоль одной такой дороги пролегла светло‑зеленая полоса, показывающая предположительный маршрут выдвижения магрибского отряда.

– Пока других сведений нет, – вставил Влад, глядя на карту. – Так что основной маршрут – через Ушкур. Хотя рискованно. Я бы никогда не повел роту так близко от противника. А здесь секретная операция, столько предосторожностей, а дорога идет около форпоста. Странно…

Мы сидели в кабинете второй час, прикидывая план операции. Еще при разговоре с Доричем у меня возникла идея пощипать заокеанских гостей до того, как они начнут работу. Теперь идею совместными усилиями преобразовывали в план, но сразу наткнулись на явное противоречие полученных по каналам разведки данных здравому смыслу.

Воплощать план в жизнь я доверил роте Влада. Она хоть и поменяла состав больше чем наполовину, но сейчас самая боеспособная.

– Так что будем делать, командир? Готовить вариант старой трассы?

Оба, Радован и Влад, смотрели на меня, ожидая вердикта. А я разглядывал карту, думая совсем о другом. Ушкур лежит южнее Ущелья почти на пятнадцать километров. И значит, станция инопланетян попадает под сферу нашего действия. Отсюда следует простой вывод – мы вполне можем провести любую операцию и в самом Ущелье. Тем более теперь сил у нас побольше. Значит, как только подойдет время войсковой операции, можно идти в гости к Воротам…

– Вариант? – вернулся я из мечтаний. – Пока нет другой информации, готовим вариант работы с форпоста. Заодно прорабатываем в общих чертах западный план. Думаю, через два‑три дня будет ясно, где они пойдут.

– Тогда я выхожу на связь с форпостами? – уточнил Радован.

– Да, давай. Надо налаживать взаимодействие. Сейчас или позже, но это придется делать…

Дома в почтовом ящике меня ждало письмо. Недоумевая, кто бы это мог написать, вошел в квартиру, надорвал конверт и развернул сложенный вчетверо лист.

«Здравствуй, Артур. Не думаю, что ты ждал моего письма, да и я не хотела сначала писать, но потом все же решилась…»

Та‑ак, Катерина подала весточку. Нежданно‑негаданно. Чего это ее потянуло дать знать о себе бывшему любовнику?..

Я пробежал глазами строки, успев при этом врубить чайник в розетку и достать из морозильника пиццу. Новости были вполне предсказуемыми. Катя приехала в Киев, с помощью родни купила квартиру, нашла работу, одновременно училась в институте. Все нормально, все хорошо, только немного скучно.

«Часто вспоминаю тебя. Знакомство у нас вышло странным, расставание внезапным и жестоким. Я только сейчас начала понимать…»

И полписьма – что именно она поняла.

Я дочитал послание, мимолетно порадовался, что у девчонки все в порядке, и выбросил письмо в урну. Отвечать, конечно, не стану, нет смысла. Эта страница жизни перевернута…

Ужин, как это стало привычным, вышел коротким. Только я помыл посуду и выключил свет на кухне, зазвонил телефон.

– Артур, это Радован.

– Ну?

– Новые данные. Они изменили маршрут. На второй вариант. И передвинули сроки.

– Понял. Через полчаса буду.

Я положил трубку и мимоходом пожалел, что теперь не отдохнуть. Если маршрут магрибских спецназовцев стал известен, надо срочно готовить операцию. А времени в обрез. О сне придется забыть…

– …Они решили идти через Извод, – докладывал Радован, показывая путь по карте. – Там тихо, дорога нормальная. И подальше от форпостов. Боевики их встретят у Извода.

– Выходит, пять километров они идут сами. Без охраны.

– Граница Зоны и Ламакеи, самое безопасное место…

– Машин в колонне не меньше пятнадцати. Грунтовка… Спешить не станут. Этот отрезок они проскочат за шесть‑семь минут.

– И в этот момент мы их!..

– Попробуем…

Через два часа я был в штабе армейской группировки…

– Место операции и время проведения предварительно выбраны. Полные данные по тому участку к нам поступят в течение суток.

– Транспортировка?

– Водным путем. Нужны катера.

– Будут.

– Еще помощь с форпостов. Необходимо блокировать группу боевиков, которые будут встречать колонну. Они встанут у Извода.

– Перекроем. Дата операции?

– Двадцатого…

Еще через два часа в Затайске, на базе Южного флота.

– Ну, катера, допустим, есть. Вашу роту погрузим и довезем. И прикрытие дадим. Целую дизельную подлодку выделим. Однако скрытность выдвижения не гарантирую. У мятежников в Жениско целый радиолокационный комплекс развернут. Могут засечь.

– Расстояние сорок шесть километров, у побережья Льдека зона полной непроходимости радиосигнала. На форпостах врубят помехопостановщик.

– Тогда хорошо. Сколько вас всего?

– Почти шестьдесят.

– Тогда завтра начнем тренировки.

– Какие?

– По высадке и посадке на катера. Скрытой. Ночью.

– А‑а, ну да. Из головы вылетело.

– Бывает. Тогда готовьтесь.

– Всегда готовы…

Полночь, база батальона…

– Влад, поднимай своих. Через два часа выезд в Затайск на военно‑морскую базу.

– Понял. Снаряжение?

– Полное. Броню не брать. Ночников полный комплект, на каждое звено.

– Есть…

– Радован, скоро придут данные разведки по месту операции. Перешлешь мне.

– Да.

– Все, пошли.

– Артур.

– А?

Радован подошел вплотную, пытливо заглянул в глаза.

– Что с тобой?

– Ты о чем?

– В зеркало глянь. Как зомби ходишь, рожа белая, глаза красные. Альбинос…

Я провел ладонью по лицу, невольно улыбнулся.

– Запрыгался…

– Смотри. В таком состоянии ты долго не протянешь.

– Ничего.

– Ты… – он запнулся, подбирая слова, – так к своим Воротам спешишь? Ведь они близко.

– Нет, Радован. Сейчас не до Ворот. Мне этот отряд ловцов поперек горла встал. Они нам всю малину могут испортить.

– Ну да, – подмигнул Караджич. – Помешают бандитов вырезать. Как не стыдно.

– Вот именно.

Я хлопнул его по плечу и пошел вниз, чувствуя, как гудят налитые чугуном ноги. Вторые сутки в беготне. Если хоть полчаса в машине не подремлю, в катер меня будут грузить вместе с багажом…

…Насколько я помню, Черное море в середине декабря представляет собой не очень приятное зрелище. Свинцового цвета волны, резкий ветер, дождь с мокрым снегом вперемешку, запах соленой воды. О Балтийском море и говорить нечего, там и летом, бывает, температура воды падает до двенадцати градусов. Чисто подсознательно я ждал нечто подобное и здесь. Поэтому перспектива путешествия на катере по морю особо не прельщала. Ночью, под порывами ветра, зажмуривая глаза под напором брызг, сжимая коченеющими руками автомат.

В реальности все вышло иначе. После резкого потепления, столь внезапного в ноябре, на полуострове стояло настоящее лето. Ну, пусть почти настоящее. Воздух плюс двадцать, вода – пятнадцать. Можно купаться.

– …Никакого купания не будет. Довезем вас в тепле с максимально возможным комфортом. На воду только посмотрите.

Слова капитана второго ранга, командира отряда малых катеров, звучали уверенно и весомо. Вид завзятого морского волка, небольшая бородка, трубка, лихо посаженная набекрень фуражка – корсар на службе государства. Такой слов на ветер не бросает.

– Пойдем самым безопасным путем. Ночью. Высадим вас на побережье, севернее Льдека. Как и просили.

– А если вражеские суда?

– Чьи? У боевиков от силы пара легких катеров да моторные лодки. А мятежники дальше своей границы не ходят. К тому же у нас будет мощное прикрытие.

– Это подлодка?

– Она. И мои патрульные катера тоже не с сетями и неводами…

– Ладно, капитан, командуй. Мои бойцы готовы.

К нам подбежал молоденький матросик. Лихо щелкнув каблуками и приложив руку к бескозырке, выпалил:

– Господин капитан второго ранга, ваше приказание выполнено. Ужин готов.

– Отлично. – Капитан повернулся ко мне. – Прошу на дорожку подкрепить силы.

– С удовольствием.

…А потом был ночной переход по морю, легкая качка, плеск волн за бортом, соленый ветер в лицо, пересадка из катеров в надувные лодки, втемную, на ощупь. Традиционное пожелание моряков «семь футов под килем…», осторожные гребки небольшими пластмассовыми веслами, настороженное всматривание в бинокли ночного видения, до рези, до судороги в сжатых кулаках. И высадка. Пожалуй, мы перекрыли все мыслимые нормы десантирования. С огромными рюкзаками за спиной, с автоматами и пулеметами в руках, выдирая берцы из мокрого песка.

Оставив позади узкую полоску берега, добежали до деревьев небольшой рощицы с глубоким оврагом в центре. Это был наш пункт сбора.

Короткая перекличка, наблюдение за окрестностями, сеанс связи с Мегаром и форпостом и новый марш‑бросок, на этот раз к довольно большому лесу. Когда на востоке взошло солнце, мы растворились в дебрях Ихтвинского массива.

– Прозевал Молот нас, – сказал Влад, едва сев рядом со мной на поваленном стволе некогда могучего дерева. – Под носом прошли…

– Ему сейчас не до всего. Он занят переводом ценностей на Запад.

– Странно. Если учесть, что Льдек довольно далеко от Ругии и сюда мы еще не дошли.

– Уже дошли, раз здесь. И потом, Молот – самый сообразительный из бандитской братии. И самый осторожный. Все заверения Ролки и покровителей из Ламакеи для него пустой звук. А вот скорый визит армии Ругии – реальная перспектива.

Влад пожал плечами, глянул в сторону, где парни из взвода Арнольда готовили продукты перед завтраком и разводили бездымный костер.

– Хрен с ним, с Молотом. Нам сейчас главное – тихо и незаметно выйти в нужное место. Это тринадцать километров и почти половина пути по открытому месту.

Влад достал свою карту, развернул, подсветил фонариком. Хоть солнце и взошло над горизонтом, но в лесу было довольно темно.

– Позови Буена.

– Вон он топает. – Влад энергично махнул рукой. – Как услышал…

Буен Дескин, после недавних реорганизаций назначенный командиром первого взвода в роте Свена, подошел к нам, присел на корточки.

– Как бойцы?

– Нормально. Проверяют амуницию и оружие. Завтракают.

Его взвод по расчету должен перекрыть направление на Извод. И если боевики, встречающие колонну, попробуют прийти им на помощь, Буен их встретит.

– До Извода идем вместе. Потом мы уходим дальше, а ты огибаешь городок и занимаешь свои позиции.

– Ясно.

– Главное, чтобы тебя не обнаружили до начала дела.

– Не заметят.

– Если их будет слишком много, дашь знать на форпост. Там наготове звено вертолетов. Поддержат огнем.

Буен проследил за движением карандаша по карте, поднял голову.

– Все понятно, Артур. Уже обговаривали, разбирали. Не волнуйся, сделаем…

Я посмотрел на улыбающегося Буена и позавидовал его оптимизму. Сам, несмотря на тщательную подготовку, не был уверен в успехе дела. Тут бабушка надвое сказала – или мы, или они…

Через час, когда все поели и отдохнули, а солнце поднялось на максимальную для конца декабря высоту, мы были готовы продолжить путь…

Мигание красноватой точки на мониторе продолжалось секунд шесть. Потом она исчезла. На экране проскочила строчка – «вероятность обнаружения – 69%». А через три секунды новая строчка показала, что вероятность уже 88%.

Дежурный техник, сидевший перед пультом, привычным движением включил программу проверочного теста работы всей аппаратуры, зафиксировал время и сказал в микрофон:

– Семь сорок. Зафиксировано срабатывание сканера. Место обнаружения – окрестности Льдека, шестьдесят один километр от станции по прямой. Время фиксации – шесть с половиной секунд.

Полгода назад такое событие собрало бы в помещении все руководство станции, но сейчас очередные выкрутасы техники никого не интересовали. Станция, наполовину готовая к свертыванию, работала на десятую часть своей мощности и возможности.

«Доложу Уверану перед обедом, когда буду сдавать пост, – подумал техник, подавляя зевок. – Сейчас нет смысла беспокоить, тот наверняка занят писаниной. Готовит итоговый доклад по результатам работы в этом мире. Вряд ли его заинтересует новая сработка сканера…»

Техник все‑таки зевнул, прикрыв рукой рот, достал бутылку с водой, стоящую на соседнем столике, промочил горло и перевел кресло в полулежащее положение. Дежурство, в последнее время ставшее формальным делом, перевалило за половину. Еще несколько часов – и можно покинуть пост, поесть, принять душ и отдыхать. Если парни из охраны станции не ушли на проверку техники в Ущелье, можно сыграть в шахматы и карты. Или сходить с ними, если дозволят. Все лучше, чем сидеть взаперти…

Полусонное состояние, в котором пребывал техник, постепенно переходило в фазу сна, что, впрочем, его не беспокоило. Будет надобность – сигнал его разбудит.

Он почти заснул, свесив голову на грудь, когда на экране вдруг вспыхнул ослепительно яркий круг. Из красного он стал бордовым, потом желтым, а потом невыносимо оранжевым. Пульсация нарастала с каждой секундой, потом круг покраснел и исчез. Экран пришел в норму и показывал карту Зоны, когда колонки компьютера вдруг взвыли противным высоким тоном…

…Это ударило вдруг, внезапно, когда до начала операции оставалось секунд десять. По голове словно врезали гигантской подушкой. На какой‑то миг мир вокруг поблек, исчез, а потом разом вспыхнул всеми красками в мельчайших подробностях.

Что‑то произошло с глазами. Нет, видеть я не перестал, но зрение изменилось. Верхушка дальнего кургана, которую до этого различал с трудом, будто подплыла ближе, и я разглядел, что на верхушке лежат два больших камня. А ниже небольшая ямка, закрытая маленьким кустом.

И слух стал другим. Я отчетливо расслышал шепот Арнольда, тот лежал метрах в десяти от меня и смотрел на дорогу в бинокль. Где‑то за спиной верещал кузнечик на такой невыносимо высокой ноте, что зазвенело в ухе.

Не успел я прийти в себя от капризов организма, как тот выдал новую порцию чудес.

Приближение колонны я почувствовал за несколько секунд до того, как разведка подала сигнал. Просто в голове что‑то щелкнуло, и возникла картинка – выруливающий джип охраны, а за ним крытый «союр».

Пальцы сами надавили на кнопку радиостанции, посылая в эфир серию щелчков – сигнал «к бою». А потом сознание словно отошло в сторону и оттуда взирало на все происходящее. Я действовал на автомате, не задумываясь, реагируя на обстановку чисто рефлекторно…

Место засады выбрано почти идеально, два взвода сели на небольших вершинах по обе стороны от дороги, на дистанции 70 – 90 метров. Заметить нас с дистанции больше пяти метров было невозможно, пожухлая трава, комья земли, неровности помогли надежно укрыться от наблюдения. К тому же солнце светило в лицо тем, кто ехал со стороны Ламакеи.

Когда из‑за поворота и впрямь вырулил джип, а следом грузовик, я отметил время. Девять сорок семь. Сутки мы проторчали здесь, готовя место под засаду, и вроде не ошиблись.

Колонна выкатила из‑за кургана, сбавила скорость, проходя поворот, и пошла дальше. Я насчитал шестнадцать грузовиков, следовавших друг за другом на дистанции двадцать метров. Впереди и сзади ехали «мустанги» охраны. Еще два шли в центре колонны. Небольшая охрана для такой колонны. Впрочем, здесь, в нескольких километрах от Ламакеи, бандиты чувствовали себя спокойно. Мы сюда еще ни разу не приходили, под боком мятежники, вокруг городки и поселки, где сидят банды. Опасаться нечего.

Да и иностранные спецы были готовы в любой момент отразить нападение. На четырех грузовиках тентов не было. В кузовах на скамейках в два ряда спиной друг к другу и лицом к обочинам сидели бойцы. В полной форме, в касках, бронежилетах. Винтовки стояли прикладами на полу, поддерживаемые руками. Взгляды бойцов скользили по придорожным кустам, холмам, овражкам… Если что, в течение секунды они будут готовы открыть огонь.

Я вызвал Иштвана, командира первого взвода.

– Обстановка?

– Тихо, – последовал незамедлительный ответ.

Его взвод, разделенный на три группы, перекрыл все подходы к месту засады и внимательно наблюдал за дорогами.

Между тем организм выдал новый фокус. Я словно наяву увидел, как взрыв МОНки сносит с дороги первый грузовик и тот летит в кювет, теряя лоскуты брезента, доски, части кабины и людей. И тут же с левой стороны от первого «союра» рванула мина.

Цепочка взрывов прошла на протяжении первых ста пятидесяти метров с интервалами в двадцать пять шагов.

Почти все угодили точно в борта машин, снося их с дороги и нашпиговывая сотнями осколков. В конце колонны, где, чуть приотстав, шел последний грузовик, в небо ударил столб огня. Бойцы, сидевшие в хвосте засады, заперли колонну, перекрыв ей путь назад. Мешок захлопнулся…

Тут же с трех сторон по машинам с личным составом ударили шесть пулеметов, выкашивая противника, как коса траву. Следом с секундной задержкой сработали полтора десятка РШГ. Страшная штука, способная уничтожить все живое в радиусе семи‑восьми метров.

Дорога потонула в огне. На всем протяжении колонны одновременно запылали машины. Больше половины улетели на обочину, сброшенные чудовищной силой взрывов. Тех, кто выжил при взрывах, расстреливали кинжальным огнем из пулеметов и ручных гранатометов. Выстрелы к ним тоже были термобарическими, так что если кто и уцелел при взрыве, сейчас сгорал заживо.

Удар был слишком внезапным. Здесь, по соседству с Ламакеей, в истинной вотчине бандитов, где никто и никогда не тревожил боевиков и их приспешников, сама мысль устроить засаду никому не приходила в голову. Не ждали ее и магрибцы. При всей их подготовке оказать сколько‑нибудь реальное сопротивление они не могли.

Продолжая действовать на автомате, я отметил несколько горящих фигур, лежащих по обочине, двух магрибцев, умудрившихся выпрыгнуть из машины и залегших под колесами грузовика, упавший набок джип охраны, за которым засели два боевика. Взгляд фиксировал сплошную цепочку огня длиной почти триста метров.

Грохот взрывов, треск пулеметных очередей и щелчки снайперских винтовок наполнили воздух сплошным гулом. Казалось, в таком вертепе выжить кому‑то нереально. Однако десятка три магрибских спецов все же уцелели, залегли за машинами, засели в кювете и пробовали организовать оборону. Обученные отражать внезапные нападения, они хоть и понесли огромные потери, но оружия не сложили. Понимали, что в плен их никто брать не будет.

И в этот момент сработали противопехотные мины, установленные на обочине дальней стороны дороги. Под теми, кто нашел там убежище…

Волна взрывов прокатилась по цепочке, подбрасывая в воздух и кромсая тела и живых, и убитых. Мелькнула оторванная нога в коротком сапоге, чье‑то тело, покрытое кровью, пустая каска, колесо грузовика.

С конца колонны, минуя череду разрывов и огибая препятствия, вдруг вырулил «маног». Юркий джип по обочине проскочил затор из трех машин, подмял под себя ползающего на четвереньках ополоумевшего боевика из охраны, подскочил на кочке и рванул вперед, огибая дорогу по самому краю. Он взлетел на отвесную стену, шедшую метрах в трех от трассы, взвизгнув шинами, пронесся боком метров десять и выскочил за первый грузовик.

Я чуть приподнял автомат и дал короткую очередь. Потом еще одну. Пули хлестнули по капоту, разбили ветровое стекло и впились в обивку сиденья. Водитель – полуголый боевик с перекошенным в крике ртом и вытаращенными глазами – пригнул голову, не снижая скорости, крутанул руль влево и вышел на дорогу. Путь перед ним был свободен.

Не вставая, я перекатился на бок, вывел автомат перед собой, успев поставить переводчик огня на стрельбу одиночными, и выдал серию из пяти‑шести выстрелов. Третья или четвертая пуля угодила в спину водителя, толкнув того вперед, на руль, следующая попала в затылок.

Джип, потеряв управление, вильнул вправо, наехал передними колесами на кочку и взлетел в воздух. Пролетев метров десять, он рухнул на дорогу, пробороздил на боку еще два десятка метров и слетел на обочину. И тут же кто‑то выстрелил в него из гранатомета. Столб огня взвился над машиной, скрыв от глаз искореженный остов.

Главное в любой засаде – нанести максимально возможное поражение в первые десять – пятнадцать секунд. Потом противник приходит в себя и начинает усиленно отвечать (если есть кому). Мы с этой задачей справились, похоронив колонну под морем огня и металла. А дальше, не давая возможности магрибцам и боевикам организовать оборону, добивали, работая по всем вероятным укрытиям.

Странное состояние исчезло так же внезапно, как и возникло, напоследок одарив еще одним фокусом. Я как бы увидел всю картину с высоты, метров с десяти. А потом все прошло.

– Всем прекратить огонь!

Секунд через пять стрельба стихла.

– Наблюдать.

С десяток биноклей сканировали дорогу, отыскивая живых. Я тоже приложил бинокль к глазам, наводя резкость.

На колесах устояли половина грузовиков. Вернее, то, что от них осталось. Кузовов, фургонов, кабин не было, только рваные, покореженные, покрытые копотью бесформенные останки. Колеса спущены, некоторые оторваны, часть сгорела. Вторая половина машин лежала на боку в кювете. И вид у них был не лучше, чем у стоящих. Джипы охраны вообще раздолбали, по каждому отработали по пять‑шесть гранатометов. Трава густо усеяна деталями машин, осколками стекла и аппаратуры, что везли магрибцы. Тела убитых везде – на дороге, под остовами машин, в кювете, за низким кустарником, в искореженных кузовах. И всюду кровь. А как апофеоз разгрома – черный дым и копоть от горящих машин и тел.

– Живое тело под третьим от начала «союром».

– Кто‑то ползает по обочине. Между пятой и шестой машиной с конца…

– В кузове пятого с начала «союра» шевеление…

Еще несколько докладов прозвучали в эфире. Я выждал и скомандовал:

– По обнаруженным целям – огонь!

Одиночные выстрелы и два взрыва прогремели буквально сразу после команды.

– Чисто.

– Есть, чисто…

– Готов…

– «Угол‑4», как обстановка? – запросил я Буена.

– В Изводе замечены перемещения боевиков. Несколько машин на южной окраине. Движения в нашу сторону не обнаружено.

– Понял.

Колонну встречал отряд Ролки приблизительно в тридцать человек на семи машинах. Шум боя они, несомненно, слышали, но лезть не рискнули. Видимо, кто‑то сообразительный понял, что колонна попала под раздачу и идти туда – обречь себя на неминуемую гибель.

С постов наблюдения новостей не поступало, значит, ни от Ламакеи, ни от Извода, ни от Льдека к дороге никто не пошел.

– Группам досмотра – на дорогу. Предельное внимание. Пошли!..

– …Не стоит повторяться в такого рода делах. Неэстетично. Пахнет неким шаблоном и отсутствием выдумки.

– Зато хорошо действует на горячие головы. И наводит страх.

– Страх должен быть разбавлен долей иронии. Сарказма. Тогда он воспринимается лучше. К тому же многозначительность и символичность так импонируют западному человеку.

– И восточному тоже.

Услышав последние слова, я оторвал взгляд от компьютера и посмотрел на собеседников.

Влад сидел возле окна, поставив локти на спинку стула положив на кулаки подбородок, Ральф занял крайнее кресло у телевизора, а Свен расположился на подоконнике, деля свое внимание между собеседниками и двором, где время от времени проходили девушки – вольнонаемные сотрудницы хозяйственной части комиссариата полиции.

Причиной спора стал снимок, размещенный на передовице столичных «Ведомостей». Фотографию знаменитый ежедневник элементарным образом позаимствовал из лондонской «Таймс». А туда фото попало из Зоны.

Огромная по газетным масштабам фотография зафиксировала результат нашей недавней работы. Но не сожженные машины и обгоревшие трупы были главным. А дорожный знак «кирпич», поставленный нами при отходе у остова разбитого грузовика. Намек все поняли верно. И журналисты, и бандиты. И те, кому, собственно, он и был адресован.

«Не лезьте!» Именно так перевели его английские журналисты. «Ругия однозначно заявляет о своих претензиях на Зону и Ламакею. И пресекает любые попытки оказания иностранной помощи непризнанным территориям…» Газетчики верно передали намек, объявив, правда, колонну спецназовцев из Магриба караваном гуманитарной помощи голодающим жителям Зоны. Как всегда, новости из бандитских владений заняли первые полосы изданий и теленовостей, так что о разгроме все узнали быстро. И когда мы приехали в Мегар, нас уже ждали поздравления от Дорича. Он даже хотел пригласить к себе, обещая организовать в узком кругу единомышленников «скромный» банкет по случаю победы. Но я попросил перенести торжество. Обратная дорога отняла так много сил и времени, что на гулянку нас не хватило.

– …Вот я и говорю, что, если бы вы под знак положили голову какого‑нибудь магрибца, эффект был бы больше, – вновь заявил Свен. – Да еще тюрбан бы намотали…

– И паспорт магрибский в зубы сунули… – передразнил его Влад. – Не перегибай. Кому надо, намек понял и без знака.

Я покривил губы, глянул на Радована. Тот что‑то строчил в своем ноутбуке, не обращая внимания на спорщиков. После назначения на должность он стал более сдержанным, спокойным. Видимо, ответственность давила. Или просто еще не привык…

– Свен, будь его воля, усеял бы Зону головами боевиков. А также руками, ногами и… – Ральф усмехнулся, подмигнул, – прочими частям тела.

Свен показал ему кулак.

– Не опошляйте, поручик! Все бы вам о частях тела… Боевиков надо припугнуть. Лучшее средство – труп другого боевика. Это как огород. Пока пару ворон за лапы не повесишь, остальные не улетят.

– Хватит пугать. Надо покончить с ними раз и навсегда.

Влад зевнул, провел обеими руками по лицу, словно разглаживая кожу, лениво бросил:

– Золотые слова… комбату бы в уши. – Глянул на меня, думая, что не замечу взгляда, подмигнул. – А то он сидит с компом в обнимку и глаз на нас не поднимает.

– Ты не красна девица, капитан Кантин, чтобы на тебя смотреть, – в тон ему ответил я. – Есть и поинтереснее персонажи.

– Есть, – вдруг подтвердил Свен, глядя в окно. – Один такой персонаж я сейчас наблюдаю. Ох и персона‑аж!..

Он повернул голову, таинственным голосом прошептал:

– Везет некоторым. Такую дивчинину отхватили… и сидят здесь, языком чешут…

Ральф и Радован как по команде посмотрели на Влада, а тот, сообразив наконец что к чему, вскочил и подошел к окну.

– Сабина… – продолжал ерничать Свен. – Мечта моя, услада очей моих, нега… гм… моих…

Влад отвесил ему легкий подзатыльник, бросил:

– Командир, я быстро, – и выбежал из кабинета.

Свен, скорчив страдальческую физиономию, потер затылок, сокрушенно проговорил:

– Вот так и страдают верные друзья от избытка чувств у кое‑кого…

Трель звонка прервала его стенания. Я взял трубку.

– Да.

– Командир, это Норсен.

– Слушаю, Олаф.

– Мы отработали, будем через полчаса.

– Как прошло?

– Хорошо, – лаконично ответил Олаф.

– Ладно, ждем.

– Отпрыгали? – подождав, пока положу трубку, спросил меня Радован.

– Да, нормально.

– Ну вот. А ты все переживал.

– Переживать – прерогатива командира. Тем более я переживал в пределах нормы.

Радован усмехнулся.

Рота Норсена провела двое суток на полигоне, отрабатывая разнообразные тактические приемы. Под конец занятий они устроили небольшие учения. Два взвода, один на вертолетах, другой на БТРах, высадились неподалеку от поселка и одновременно штурмовали его с двух сторон. Третий взвод блокировал вероятные пути отхода противника. В качестве того самого противника выступила пехотная рота одного из полков недавно прибывшей дивизии. Военные пошли нам навстречу и провели совместную тренировку.

Я сначала хотел поехать сам, но Радован отговорил. Мол, Норсен после той неудачи до сих пор не отошел и мое излишнее внимание может принять как недоверие. Мнение спорное, но я промолчал. Возможно, Радован и прав…

Вновь зазвонил телефон. Капитан Осадчий, зампотех, доложил, что прибыл транспорт с образцами нового стрелкового оружия. Не успел я положить трубку, как прозвучал новый звонок. Из комиссариата позвонил Плошир. Хотел встретиться завтра утром.

И опять, едва я перевел взгляд на экран, телефон выдал новую руладу.

– Вот достали, – покачал головой Ральф. – Не могут без тебя…

– Дела у людей, – отмахнулся я и поднял трубку.

– Да.

– Господин майор, дежурный по базе сержант Кромин. Вас спрашивает госпожа Гонтанова.

– Кто? – не сразу допер я. – А‑а… Давай.

– Артур? – прозвучал бархатный голос журналистки. – Здравствуй. Не узнал?

– Узнал. Привет, Дора.

Свен, услышав имя, навострил уши. Имя Дора довольно редкое, и потом, весь батальон знал, что командир лично знаком со знаменитой журналисткой. Радован сдержанно улыбнулся, глянул на Свена. Тот показывал ему и Ральфу большие пальцы обеих рук как знак высшего одобрения. Мол, командир у нас орел.

– Как дела, Артур?

– Нормально. Идут потихоньку.

– Я слышала о твоих делах. Поздравляю. Слушай, мы не можем встретиться?

– Когда?

– Если можно, завтра.

– Нет, завтра я занят.

– Ну тогда…

– А впрочем… – Я прикинул, что у нас завтра вечером по графику, и передумал. – Давай вечером.

– Ой! Отлично, – явно обрадовалась телезнаменитость.

– Я перезвоню, уточню время.

– Тогда не буду мешать. До встречи.

– Пока.

Свен подождал, пока я положу трубку, с притворной серьезностью произнес:

– Скоро станет Артур знаменитым. По телевизору показывать будут, в газетах фотографии печатать…

– Завидно? – прищурился я. – Нехорошо. Грех, как утверждает церковь.

– Нехорошо, – вздохнул Свен. – Но очень завидно.

– Ладно, господа офицеры, хватит сидеть. Пошли. Посмотрим новые образцы оружия. Может, что и себе возьмем. Надо идти в ногу со временем.

– Надо, – подтвердил Радован. – Лишь бы не у него под ногами…

…Новый год в привычном понимании – это зима, медленно падающий снег, легкий морозец, ветерок, кружащий снежинки, сугробы по обочинам, облака на небе… Примерно половина праздничных дней проходит именно при такой погоде. Вторая половина – либо оттепель с лужами и порывистым ветром, либо мороз за двадцать, когда снег скрипит под ногами, дыхание перехватывает от холода, а пальцы ног коченеют после десяти минут ходьбы…

Двадцать седьмого декабря столбик термометра застыл на отметке плюс 15 градусов. Было безветренно, солнечно и тихо. Как и обычно в это время года на полуострове. Если синоптики не наврали, в первых числах января придет новый антициклон, закроет небо облаками, прольет дожди и поднимет температуру еще на пять градусов. Тогда любители зимнего купания опять оккупируют городские пляжи. Вода прогреется до тринадцати‑четырнадцати градусов.

Нижний зал ресторана пустовал. Кроме нескольких человек, обедающих за столиком у входа, никого не было. По залу неслышной тенью проходил официант, таская уставленные тарелками подносы от стойки к столику с клиентами. Судя по обилию блюд, там обедали недавние узники концлагеря.

Я пробегал глазами меню, опустошая бокал ледяной шипучки и поглядывая в окно. Вот‑вот должна была подойти Дора.

«Что ей надо? Очередное интервью?.. Две недели назад мы договорились, что писать и рассказывать о нас она пока не будет. Свернет тему. Благо других полно. А теперь передумала? Или что интересное нашла и хочет рассказать?..»

Бесшумно подошел официант, чуть наклонил корпус, тихо спросил:

– Не желаете еще чего‑нибудь?

– Пока нет. Я жду друзей.

Официант изобразил поклон и отошел. В этот момент в зал вошла Дора…

Хорошо, что в зале почти никого не было. Иначе приход такой дивы произвел бы фурор и привлек бы всеобще внимание как к ней самой, так и к тем, кто находится в ее обществе.

Светло‑синие джинсы, белая блузка с довольно глубоким декольте, белые туфли. Волосы спадают до середины спины, чуть подрагивают в такт шагам. Походка манекенщицы, мягкие плавные жесты, взгляд голубых глаз…

Один раз попав под влияние этих глаз, я раз и навсегда приобрел иммунитет, но все равно во рту слегка пересохло. Хороша леди репортер…

Она села напротив, поставила сумочку на край стола и одарила меня ослепительной улыбкой.

– Здравствуй, Артур.

– Привет.

– Рада тебя видеть. Живым и здоровым.

– Взаимно. – Я действительно был рад ее видеть. – Как дела у звезды телевидения?

– Идут вполне неплохо.

Дора глянула назад, ища официанта. Тот уже спешил с папкой в руках. Дору узнал, улыбнулся и изобразил поклон.

– Рад приветствовать вас в нашем заведении. Пожалуйста, меню. У нас богатый выбор…

– Это потом. А сейчас, если можно, принесите сока. Апельсинового. Пить хочется.

– Сей момент. – Официант поставил на стол мраморную пепельницу в виде дельфина, поправил и без того ровный строй салфеток и исчез.

– Вот так, известность приносит свои плоды.

Дора улыбнулась, поправила прическу.

– Ты есть хочешь?

– Можно перекусить, с утра ничего не ел.

– Честно говоря, я тоже. Пока подготовили предварительный план показа на будущую неделю, пока утвердили его у шефа… А потом приехала сюда. Закажи что‑нибудь… Можно мясное.

– Шашлык пойдет? – Я раскрыл меню, перевернул пару листов. – Бифштекс, бефстроганов, люля‑кебаб?.. Жаркое?..

– Шашлык. С гарниром.

Примчался официант, поставил высокий бокал с соком, принял заказ и опять исчез, пообещав все сделать быстро. И правда, буквально через минуту перед нами уже поставили салаты, жульены и заливные закуски. В центр стола примостили бутылку шампанского.

Мы выпили, потом отдали должное салатам и жульенам, запили это дело соком. Немного утолив голод, перешли к разговору на общие темы. Дора, как всегда, захотела узнать последние новости с передового фронта борьбы с бандитами. Я кое‑что ей рассказал, кое о чем намекнул и напомнил об осторожности в освещении скользких тем.

– Артур, я не первый день замужем.

– Кстати, по поводу «замужем». Как дела на личном фронте?

– Отлично. – Новая улыбка, уверенная, довольная. И нежность в голосе, особая, предназначенная только одному человеку. – Все прекрасно. Костик замечательный, умный, надежный. Только переживает очень, когда мы к границе выезжаем.

– Правильно делает. Как он тебя еще дома не запер.

– Любит, – констатировала Дора. – И понимает, что это моя работа. Правда, всегда хмурым ходит, пока я не приеду.

– Интересно, что ты от него ждешь? Что он в ладоши хлопать будет?

– А ты как? – попробовала перевести она стрелки на меня. – Один?

– Сейчас да.

– А раньше?

Я погрозил ей пальцем.

– Дора! Слишком много лишних вопросов. Это явно не тема для твоей передачи. Личная жизнь Оборотня… Лучше говори, зачем звала? Что хотела узнать?

Она глянула на часы, потом на вход. Кого‑то ждала?..

– Так что?

– Артур, – понизила она голос. – Тебе что‑нибудь известно о сроках начала войны?

Я посмотрел в ее горящие азартом глаза и сосредоточенное лицо и попробовал не особо удивляться. Девушка слегка переборщила. Какие бы ни были у нас отношения, выдавать секретную информацию я не стану. Даже если это не самый большой секрет. Ведь просчитать начало войны не так трудно. Даже используя открытые источники информации.

– Дора.

– Да?

– Ты не слышала сказку о любопытной Варваре?

– Какой Варваре? – не поняла она.

– Которой на базаре нос оторвали.

Она нахмурилась, побарабанила пальцами по столу.

– Не хочешь говорить?

– Во‑первых, я и сам не знаю сроков. А во‑вторых… Неужели ты считаешь, что я выдам государственную тайну, чтобы ее в виде сенсации пересказали с экрана?

Дора недовольно хмыкнула, окатила меня холодным взглядом. В этот момент нам принесли шашлык и все сопутствующие принадлежности: лаваш, соус, зелень, мелко нарезанные помидоры. Журналистка подождала, пока официант уйдет, пожелав приятного аппетита, отрезала от дымящегося ломтя мяса небольшой кусочек, наколола его на вилку. Покрутила ее в руке и положила на тарелку.

– Артур. Ты меня совсем за дуру держишь? Никому ничего я не собираюсь говорить.

– Тогда зачем тебе сроки?

Она отвела взгляд в сторону, чуть прикусила губу. На лице отразилась внутренняя борьба – говорить или нет? Потом, видимо, сообразила, что молчать нет смысла.

– Мы хотели… перед самой операцией выехать к границе и заснять момент начала…

– Начала чего?

– Артур… – протянула она с легкой укоризной. – Хватит. Твои слова отдают мужским шовинизмом – бабы ни черта не соображают в политике и военных делах. Я хотела узнать, когда Ругия начнет вторжение в Ламакею.

Я машинально глянул по сторонам, не стоит ли кто рядом, и вздохнул. Иметь дело с профессиональной журналисткой, тем более освещающей жизнь Зоны, нелегко. Она все знает, все понимает и иногда в курсе событий, о которых до момента их начала информированы от силы десять человек. Причем доходит до сути благодаря исключительно женской интуиции и накопанным данным.

– Ну вот что, звезда тэвэ! Меня не интересует, сколько человек болтают на улице о скорой войне с мятежниками, это сплетни, не более. Но если об этом говорит с экрана телевизора Дора Гонтанова – другое дело. Посему – никаких намеков и предположений. Хватит нам версий западных масс‑медиа. Тему закрыли, говорить о ней не буду.

Дора слегка опешила, такого отпора с моей стороны не ждала. Смотрела на меня своими невозможно голубыми глазами и молчала. Потом медленно и очень тихо проговорила:

– А с чего ты решил, что я хочу навредить своей стране, Оборотень? Я что, хоть раз подставила кого‑то и навела на след?

Вот не нравится мне такой женский взгляд. Словно вулкан просыпается. Понемногу, полегоньку… Уже видел раньше и больше не хочу.

– Дора! Извини, я не хотел тебя обидеть. Ладно? Не дуйся.

Вулкан слегка угас. Но еще жил. Дора глубоко вздохнула, откинулась назад, на спинку. Отпила шампанского, покрутила бокал в пальцах, сверля меня пристальным взглядом, стукнула хрустальной ножкой о стол.

– Ты очень изменился, Артур. Я помню совсем другого человека. И потеря памяти здесь ни при чем. Нэд был добрее, внимательнее.

– Да?

– Да. Твоя рота тебя сильно изменила.

– Значит, батальон изменит еще сильнее.

– Какой батальон?

– Видишь ли, миссис теледива, второй месяц я командую батальоном.

Дора распахнула свои невозможные глаза с окончательно потухшими вулканами и подала корпус вперед. Это было что‑то новенькое и очень интересное.

– А‑а…

– Дора, – прервал я ее. – Не надо. Ничего интересного и нового я не скажу. Теперь ничего нельзя. Совсем.

Я едва сдержал улыбку, глядя на ее недовольное лицо. Женщины страсть как не любят словно «нельзя». А такие, как Дора, его ненавидят.

– Ладно, мистер загадочность. Никаких вопросов о твоем батальоне и о работе больше не будет. А теперь послушай меня.

Она вновь взглянула на часы, украдкой на вход.

– Ты ждешь кого‑то?

– Что? Н‑нет… не важно. Слушай, что мы хотели сделать. Перед самым началом… словом, хотели выехать к границе с Зоной и заснять старт. А потом, когда станет можно, показать его. Это будет фурор, и никакого вреда армии. Как идея?

Первые мысли о фуроре я проглотил. Дабы не разжигать вулкана вновь. Неугомонная журналистка прямо‑таки мечтает сунуть голову в петлю. Мало ей прошлого раза? Никак не успокоится. Мужу ее, что ли, намекнуть, пусть придержит чуть‑чуть…

– Милая моя, ты хочешь заехать к боевикам и от них снять вторжение? Ты в своем уме?

– К твоему сведению, господин Оборотень, боевиков поблизости от границы давно нет. Твоя заслуга. Хоть до Тисты иди, ни одного захудалого бандита.

Я кашлянул, подозрительно глянул на Дору. Лесть ей не свойственна. Может, подлизывается? Чтобы выгадать что‑то…

– Дора, бандиты кочуют вдоль границы постоянно. Не живут, это верно, но разведка часто проникает к блокпостам. Не тебе говорить, кто стоит за боевиками. Они платят за любую информацию. Выходить в Зону без сильного прикрытия нельзя.

В сумочке Доры зазвонил мобильный телефон. Она быстро достала его, поднесла трубку к уху.

– Да? Да, я давно здесь. Ага. – Хитрый взгляд в мою сторону. – Все как говорила. И даже больше… Давай, пока.

Дора убрала телефон, подцепила кусочек шашлыка и окунула его в соус. Нежным касанием губ осторожно сняла с кончика вилки.

Я последовал ее примеру и доел порцию.

– Артур.

– Да?

– У меня небольшой сюрприз… – как‑то загадочно произнесла Дора.

– Опять? Многовато на сегодня сюрпризов. Одним огорошила, вторым решила добить?

На губах журналистки играла загадочная улыбка, глаза озорно поблескивали.

– Сейчас сюда подъедет менеджер нашего канала. Не против?

– Вообще‑то против. Не стоит светить мою физиономию лишним людям. Зачем тебе это?

– Артур, – укоризненно протянула она. – Как ты можешь? Не беспокойся, никто тебя не засветит.

«Опять журналистские заморочки. Что на этот раз выдумала неугомонная девчонка?..»

Не по душе мне такие экспромты. Не хочет ли вездесущая чертовка устроить грандиозное интервью в прямом эфире? Или что‑то подобное…

Я уже хотел было высказать вслух все, что думаю по поводу внезапного знакомства, но в этот момент к столику кто‑то подошел. Меня обдал запах дорогих духов. Очень тонкий и… влекущий запах. Я поднял голову и замер. У столика стояла… Дора!

Сбросив оцепенение, пронзившее на миг с ног до головы, перевел взгляд на сидящую напротив Дору, увидел довольную улыбку и начал понемногу соображать.

– Добрый день! – произнес мягкий, нежный голос. – Вы позволите присесть?

На меня смотрела полная копия журналистки. Почти полная. Платиновые волосы, огромные голубые глаза, чарующая улыбка, почти незаметные ямочки на щеках. Деловой костюм бизнес‑леди, мини‑юбка в обтяжку, туфли на высоком каблуке, маленькая сумочка на плече. И ё‑моё – какая фигура!

– Артур, – с интригующей улыбкой произнесла Дора. – Позволь тебе представить менеджера канала и мою сестру Беату.

«Ну, Дора, погоди! Я тебе это припомню… – подумал я, вставая и здороваясь с сестрой. – За мной не заржавеет».

– Здравствуйте. Так вот какой сюрприз хотела преподнести мне Дора.

Я укоризненно покачал головой, глядя на сестер. Обе улыбались совершенно одинаково.

– Извините, Артур. Сестренка не виновата. Это я ее попросила познакомить нас.

Голос Беаты зачаровывал и приковывал внимание. Улыбка заставляла забыть обо всем на свете…

«Стоп! Мы это уже проходили… – отрезвил я себя. – Хороша, спору нет, но терять голову не стоит. Лучше подумай, зачем ей знакомство?..»

…Более‑менее подходящую версию я нашел к концу встречи. Совместный дуэт красавиц должен был растопить ледяное сердце неприступного Оборотня для того, чтобы тот приоткрыл завесу тайн, что окружала его секретное подразделение. По крайней мере ничего другого мне в голову не пришло.

Мы просидели в ресторане около часа, мило беседуя на разные темы, уничтожили за знакомство бутылку шампанского, а потом прошлись по небольшой аллее до автостоянки, где Беата оставила свою машину. После краткой церемонии прощания сестры укатили в Дамас, пообещав вскоре позвонить.

На Новый год принято наряжать елку. Иногда вместо елки используют сосну или пихту. Слышал, где‑то под это дело приспособили пальму и даже кактус. Но чтобы украшать гирляндами и игрушками березу?..

На полуострове, где ели практически не растут по неведомым мне природным капризам, издавна под Новый год обряжают именно это дерево. Красиво выходит, оригинально. Но странно. Впрочем, наряженная береза далеко не самое странное, что мне здесь встречалось…

В конце декабря на Ругийской части полуострова расположили десятую полевую армию. Три корпуса по три дивизии, отдельные бригады, полки, дивизионы, батальоны, иные подразделения различного назначения…

Почти двести тысяч человек, сотни танков, самоходок, пушек, гаубиц, реактивных установок, вертолетов, самолетов, бронетранспортеров, боевых машин, грузовиков, вездеходов… И прочей техники, необходимой армии для ведения боевых действий.

Что такое развернутая по штату военного времени армия и чего стоит перебросить ее к месту предстоящих боев, можно приблизительно понять, стоит только проехать по городам, городкам и поселкам приграничья, где расквартировали части и соединения корпусов. От обилия военной формы, устрашающего вида техники и рева тысяч моторов кругом идет голова. Любому, кто хоть мало‑мальски соображает, и без слов понятно – вторжение на пороге.

– …Ну, если любому понятно, то мятежникам и подавно! Уж заподозрить их в слепоте, глухоте и внезапном идиотизме нельзя…

Радован рукавом вытер вспотевший лоб, хлебнул из полупустой запотевшей бутылки минералку и завинтил пробку.

– Если они не укрепляют границу с Зоной, то я и не знаю…

– Укрепляют, ясен пень. Готовят полосу обороны вширь и вглубь. По всем правилам и канонам. Только силенок у них маловато. Недостаток в людях и технике. Ту, что уцелела после войны, давно пора на хлам списывать, а поставки новой почти нет. Ну открыли они заводишко по производству танков. И что? Клепают «семьдесят вторые» с некой модернизацией, штук двести в год. Толку?

– Не скажи, – не согласен Караджич. – Промышленность они, отдадим должное, наладили. Не без помощи, правда. Сталь, производственные мощности, специалисты… Хоть и не все свое, но работает. И орудия есть, и танки, и бронетранспортеры, и вертолеты… мало, но есть. На организацию первых линий обороны хватит.

– Думаю, их стратегия и тактика войны построена на другом. Как ни крути, но противостоять мощи Ругии в мире никто не сможет, а уж Ламакея тем более. Они сколько смогут, будут держать оборону по Маногу, а потом отойдут. Враз. И начнут работать иными способами.

– Какими? – глянул на меня Радован. С его лба на нос наползала крупная капля пота. Еще две торили дорожки от кончиков бровей мимо глазниц к щекам.

– Обычными. Партизанскими. Благо есть где и кому. Думаю, спецов такого дела заокеанские друзья им поставили в первую очередь. Множество населенных пунктов, леса, горы, хоть и карликовые… Есть где развернуться. И потом – политический ход. Вряд ли наши станут бомбить города по‑настоящему.

Я произнес слово «наши» без заминки и внутреннего сопротивления. За полтора года привык, язык не спотыкался…

– Столько мирных жителей, столько напрасных жертв… Если превратим хоть один город в руины – никто не поймет. Даже союзники.

В памяти вдруг всплыли кадры хроники из Чечни – наши «войска» входят в Грозный колоннами. Колоннами! Во вражеский город! Вопреки всем уставам и наставлениям! По прихоти затеявших бойню политиков… Россия, блин! Рабовладельческая страна…

– Что же, пехота пойдет без прикрытия? Вряд ли.

– Окружат, зажмут и будут работать методом постепенного входа. Разведка, штурмовые группы, опорные пункты, зачистка и снова – разведка…

– Долго, – недоверчиво покачал головой Радован. – Сколько городов, войск не хватит.

– Хватит. И времени достаточно. Да и потом – в каждый город посадить даже маленький гарнизон мятежники не смогут. Иначе останутся без войск.

Машина слегка нырнула вниз – колесо попало в выбоину. Сидевший за рулем Димид выровнял джип, убавил звук и без того тихо игравшего радио и вставил:

– Они сдернут с полуострова, как только упадут первые снаряды. Вся верхушка во главе с этим недоразвитым Завадским.

– Следите за дорогой, лейтенант, – с напускной строгостью произнес Радован. – Не для того вас взяли в поездку, чтобы вы выдавали секретные планы верхушки Ламакеи.

Димид фыркнул, бросил на нас веселый взгляд и прибавил скорости. Я скрыл улыбку и посмотрел в окно.

…Поездка изначально не была запланирована. Выкроить в напряженном графике работ и занятий день, да еще в конце учебного процесса, когда вот‑вот начнется полнокровная работа в Зоне, практически невозможно. Охреневший от дел и проблем, я сперва пропустил сообщение из регионального комиссариата о прибытии в Мирный десантной части. И только потом, поздно вечером, бегло просматривая последние данные, нашел записку начштаба. И сразу стал соображать, как устроить выезд.

Потому как в Мирный прибыла не абы кто, а седьмая десантно‑штурмовая бригада. Знаменитая на весь мир, самая крутая, самая профессиональная…

Высадка в столице Египта, ночной штурм полузаброшенного селения в Колумбии, операция на безымянных островах близ Австралии… И еще десяток операций по всему свету. Самостоятельных и совместно с «Володом».

Сплошь волонтеры‑наемники, минимальный возраст – двадцать три, максимальный – сорок пять, все с планками цвета хаки, и у девяноста процентов – красная полоса, а то и две.

Много чего интересного можно было подсмотреть у них, что‑то перенять, что‑то подправить и взять на вооружение.

Радован тоже захотел поехать, у него, как выяснилось, там служил приятель детства в должности командира взвода. Я не стал возражать. Ехать запланировали на джипе, с водителем.

Водителя решил подменить Димид Товырин, командир второго взвода роты Свена. У него в бригаде служил старший брат. Когда количество желающих перевалило за десяток, я сказал «баста» и запретил покидать базу. Иначе к десантникам в полном составе может рвануть весь батальон – перенимать опыт. Мирный – не город, а скорее поселок городского типа. Одна площадь, несколько улиц, два ряда трехэтажных домов и два квартала частных коттеджей. Некогда здесь стоял автобат какой‑то дивизии, потом – сводный отряд военизированной полиции. Теперь сюда перебросили бригаду.

Мы словно попали в муравейник. Вокруг беготня, суета и неразбериха – как и всегда, когда крупную часть разом перебрасывают на новое место. Тарахтят моторы машин, в воздухе запах солярки и машинного масла, слышны крики и мат. Полный набор…

Комбриг Строшин – моложавый полковник – встретил нас на въезде в часть. Я представился, одновременно разглядывая его.

Колоритная личность. С меня ростом, плотная фигура с плоским животом, литыми плечами и мощной шеей. Несмотря на то что его вес явно под сотню, движется легко, без натуги. По их нормативам, командир должен показывать такой же результат по физподготовке, как и рядовой боец. А если не тянет – освобождает должность. И плевать на возраст. Это ДШБр, а не хозчасть и не Генштаб, здесь большие животы и дряблые мышцы противопоказаны. Впрочем, как ни смешно, но в Ругии все военнослужащие должны сдавать ежемесячный норматив по боевой и физической подготовке. Включая министра.

Трудно представить себе министра обороны России на полосе препятствий в бронежилете с автоматом… А здесь это в порядке вещей.

– …Извините, что не вовремя…

– Ерунда. У нас всегда вовремя. – Полковник жмет мне руку, внимательно разглядывая и слегка улыбаясь.

– Что такое?

– Да так. Любопытно глянуть на Оборотня, о котором все говорят. Нам известности вроде не занимать, но, честно признаться, даже завидно. Такого шороху навели и без нас.

– На вашу долю хватит.

– Успокоил…

В общем, познакомились… Комбриг выделил своего адъютанта в гиды и приказал показать все, что мы захотим. Сам попросил прощения и убыл по делам, взяв слово, что будем присутствовать на ужине.

…Бригада в срочном порядке переходила на новый вид стрелкового оружия. В порядке эксперимента. Штурмовые роты получали только что прошедшие общие армейские испытания новые малогабаритные автоматы А‑91. Система булл‑пап, длина всего шестьдесят семь сантиметров, закрытая ствольная коробка. Прицельная дальность до 600 метров. Интегрированный однозарядный подствольный гранатомет. Сверху рукоятка для переноски, как у М‑16, с встроенным прицелом. Общий вес около пяти килограммов.

Патроны тоже новые. 7Н30. Пуля немного длиннее, чем стандартная, и тяжелее. Бронепробиваемость повышенная. И очень высокое для калибра 5, 45 останавливающее действие.

– Пуля мощная, пробивает броники лучше, чем эсвэдэшка. Попадая в человека, делает поворот на девяносто градусов и идет дальше боком. Да еще с закруткой, – рассказывал нам зам комбрига по вооружению. – А потом ломается пополам. Внутренности всмятку…

– Да‑а… – протянул я, разглядывая новый патрон. – Неплохо. И что, как результаты испытаний?

Майор хмыкнул, подбросил патрон на ладони.

– Наши хлопцы использовали эти патроны при стычке на китайской границе. Сшибает с ног лучше, чем 7, 62.

Я глянул на Радована, тот рассматривал автомат, вертя его в руках. Рядом Димид с помощью сержанта разбирал новое оружие. Моих парней теперь за уши не оттащишь от игрушек.

– Благодарю, майор. – Я окликнул Караджича. – Вот и первый результат. Приедем, напишем заявку. Такие боеприпасы нам в самый раз. Ну, майор, что у вас еще интересного?

Потом мы наблюдали за построением штурмового взвода. Это было зрелище. Бойцы стояли в полном снаряжении. Тяжелый бронежилет с дополнительными наплечниками, сферический шлем с забралом из спецстекла, налокотники, наколенники и щитки на голень из металлокерамики, способные удержать автоматную пулю по касательной. Ботинки с металлическими вставками на подошве, могут уберечь от взрыва противопехотной мины. Разгрузки с сумками под магазины, гранаты и выстрелы к подствольнику. И остальное все как положено.

Чтобы таскать такое на себе и при этом не падать от усталости, нужно здоровье и выносливость лошадиные. В строю парни как на подбор. Рост в пределах 175 – 190 сантиметров. Здоровые, плечистые, мощные. Видно, что мышцы не в качалках наращивали, а на полигонах и спортзалах. Потаскай на себе сорок килограммов часов семь в день, побегай, попрыгай на полосе препятствий и на марше, поработай на стрельбище и полигоне, таким же станешь.

А эти в полном снаряжении еще стометровки бегают. На время.

Я смотрел на взвод, в душе слегка завидуя. В бригаду конкурс – на место двадцать человек. Идут лучшие, берут самых‑самых. И дело не только в повышенной ставке и прочих надбавках, но и в престиже.

Радован, стоящий рядом, толкнул меня в плечо.

– Мощь и натиск. Так вроде у них говорят…

– Это ты к чему?

– Сравниваю. – В голосе моего зама слышалась легкая зависть. – Наши не хуже, но времени на подготовку столько не было. И не такие… авантажные.

Я с улыбкой глянул на него, бросил взгляд на Димида, что стоял неподалеку, наблюдая за построением.

– По секрету скажу – наши лучше.

Караджич недоверчиво хмыкнул. Промолчал.

– Правда. Эти бравые десантники подготовлены по самым лучшим на сегодня методикам.

– Ну?

– А наши – по методикам завтрашнего дня.

Караджич опять хмыкнул, обдумывая слова, прошел взглядом по ровной шеренге, что выглядела несокрушимым монолитом, недоверчиво протянул:

– Ты уверен? По‑моему, круче этих орлов быть невозможно.

– Круче невозможно. Лучше – вполне.

Я не стал вдаваться в подробности, решив отложить объяснения на потом.

Вечером, когда солнце уже ушло за горизонт, мы сидели за столом в кабинете Строшина. Кроме нас, здесь были заместитель комбрига, начальник штаба и зампотех. Выпив, как положено, за боевое братство и грядущую победу, разговорились о повседневных делах, проблемах подготовки и о том, что ждет нас в скором будущем.

Расположение бригады мы покинули часа через полтора. Нагруженный впечатлениями и новостями по горло, я задремал на сиденье и проснулся только от толчка в плечо.

– Артур.

– Ну?

– Приехали.

– Ужо? – Я нехотя разлепил глаза, зевая и потягиваясь. – Из‑за этого будить?

– У нас гости, – с непонятной интонацией произнес Радован.

– Да? И хто?

– Дорич.

Я выглянул в окно и заметил машину регионального комиссара, стоявшую у корпуса базы.

– Ну вот, – протянул молчавший всю дорогу Димид. – Началось…

– …Началось. Они пошли ва‑банк!

Региональный комиссар бросил на стол свежую, только из типографии газету. Глаза выхватили заголовок в полстраницы «США, Магриб и Ламакея заключили трехсторонний договор!». Ниже шел подстрочный текст «Соглашение за спиной Ругии заключено вразрез с международными соглашениями и противоречит уставу ООН».

– То есть? – поднял я глаза на Дорича. – Они объявили Ругии войну?

– Пока нет. Но если мы начнем вторжение, не исключено, что Магриб двинет сюда свой флот. Да и Шестой флот США готов к рейду.

– Тогда… – Я откашлялся, закрыв рот кулаком. – Тогда это Третья мировая. Мы не будем смотреть, как они высаживают войска на побережье.

Дорич молчал, глядя в сторону. Вид у него был плохой. Впалые щеки, горящие нездоровым огнем глаза, двухдневная щетина.

– Значит, вторжение начнется в ближайшие дни?

«Звиздец! Я влип. Теперь не уйти. Если в бойню ввяжутся американцы, не миновать ядерных ударов. А это крышка… До Ущелья не дойду…»

Комиссар отрицательно покачал головой. Отшвырнул газету в сторону и сел.

– Сидай, хватит маячить! Шея болит за тобой смотреть.

Я сел рядом.

– Вторжения пока не будет. Мы не готовы.

– То есть? Десятая армия в полном составе, десантники, как я понял, ждут сигнала…

– На полуострове еще не сосредоточили достаточного количества боеприпасов для ствольной и реактивной артиллерии. Авиация пока не готова. И главное – флот не успел выйти на исходный рубеж. А значит, с началом операции они не смогут закрыть полуостров со всех сторон и отрезать от Магриба.

В кабинете повисла тяжелая пауза. Мы молчали, думая каждый о своем. И думы были невеселыми…

– Слушай. – Дорич поднял голову. – У тебя кухня еще не закрыта? А то я с утра не ел.

– Пять минут. Рота Влада только приехала от границы, должны ужинать. Наготовили много. Я дам распоряжение, принесут.

– Давай. Желудок скоро арии выводить будет…

Минут через семь‑восемь двое солдат из хозвзвода принесли огромный поднос с тарелками и два запотевших графина с водой. Споро расставили все на столе и исчезли. Вид у обоих немного испуганный. В хозвзвод набрали волонтеров из местных. Ношение формы для них не обязательно, главное – умение работать и держать язык за зубами. Оружия им даже не выдавали. Все равно за время контракта стрелять не будут. Практически альтернативная служба.

А испуг – от лицезрения столь высокопоставленной особы. Относительно Дорича их успели просветить – высокое начальство…

Мы в полной тишине опустошили по две тарелки, один графин и уже с ленцой приступили к десерту – фруктам.

– Как батальон? – спросил Дорич.

– Нормально.

– Готов к работе?

– В общем, да.

– Значит, можете начинать?

Судя по тону, я понял, что от нас ждут активных действий. Так и спросил.

– Ждем, – подтвердил Дорич. – По нашим сведениям, в военных лагерях Магриба готовы к выступлению две бригады наемников. И еще одна спешно формируется в Азии. Их могут в любой момент перебросить в Ламакею. А потом и в Зону. Три бригады тренированных бойцов – много. Генштаб планирует занять плацдармы в Зоне и перекрыть побережье с двух сторон. Но для этого надо оттеснить боевиков дальше на юг. Вот твоя задача.

– Ясно… Что ж, батальон готов и скоро начнет. Попробуем сначала очистить западное побережье, потом восточное. Но тут есть проблема. Мы боевиков вышибем, уйдем, а они опять придут.

– Это ты к тому, что надо ставить гарнизоны?

– Да.

– Опоздал. Уже принято решение выделить дивизию для создания гарнизонов в отбитых населенных пунктах.

– Это другое дело.

Мы поговорили еще полчаса, обсуждая проблемы, а потом Дорич вдруг выдал:

– И еще. Сразу после Нового года нам с тобой предстоит поездка.

– Куда это?

– В столицу.

– Зачем?

– Будет совещание в узком кругу. Авьялин пригласил представителей генштаба и центрального аппарата Управления. И из сената кое‑кого. Хотят выслушать твое мнение о ситуации в Зоне и обсудить возможность создания новой структуры в Управлении. Не догадываешься какой?

– Корпус внутренних войск? – с некоторым сомнением сказал я.

– Верно. Хотят выслушать автора идеи.

Я удивленно покачал головой. Неожиданный поворот. Да еще накануне войны.

– Ничего, – не разделил моих сомнений Дорич. – Сейчас самый подходящий момент для реорганизации в крупных масштабах. В период ведения военных действий президент получает рычаги прямого правления. Легче решать вопросы, которые в мирное время требуют одобрения Госсовета и сената. Так что будь готов.

И я машинально ответил:

– Всегда готов…

Донесение в штаб‑квартиру ЦРУ

…Наши источники из Арланды подтверждают наличие плана вторжения в Ламакею. Передать этот документ в наше распоряжение они пока не могут из‑за высокой степени секретности и режима охраны всей документации по данной тематике. Одновременно мы получили подтверждение о начале подготовки плацдармов на освобожденных от боевиков территориях в Зоне. Таким образом, у нас есть доказательства правильности наших выводов относительно сроков вторжения Ругии.

Для приведения плана «Дар» в действие в нашем распоряжении не больше трех недель…

Передовица лондонской «Таймс»

Начав полномасштабную подготовку к войне с Ламакеей, Ругия в очередной раз плюет на мировое сообщество и показывает, насколько далеко она отстоит от принципов демократического построения общества. Презрев попытки ООН и ЮНЕСКО стать посредниками в деле переговоров между правительством Ругии и Ламакеи, Арланда демонстрирует пренебрежение всеми международными договорами и нормами.

Вряд ли мировые державы будут спокойно наблюдать, как восточный гигант перемалывает в зубах росток свободы и демократии на Ламакейском полуострове.

Заключенное на днях соглашение между США, Магрибом и Ламакеей четко показывает, что время, когда Ругия безнаказанно творила расправы, безвозвратно прошло. Настала пора показать Арланде, что никто не может не считаться с мнением всего мира…

27.12.96

Куратору третьего направления Сварду

Обер‑официал Уверан.

По результатам последних перехватов теле – и радиосообщений руководством станции был сделан вывод, что в ближайшие четыре‑пять недель на территории полуострова будут развернуты полномасштабные боевые действия со стороны Ругии по отношению к Ламакее. Одновременно нельзя исключать участия в них третьих стран и в первую очередь США и Магриба. Это означает, что применение воюющими сторонами ядерного оружия весьма вероятно. Таким образом, над станцией нависает реальная угроза оказаться в центре вышеперечисленных событий и быть подвергнутой воздействию термоядерного удара и мощной радиации.

25.12.96

Дополнительно замечу, что станция надежно защищена от радиоактивного заражения и способна функционировать в условиях ядерной зимы. Однако в таком случае будет сильно затруднена работа за пределами станции…

Обер‑официалу Уверану. Срочно

Куратор третьего направления Свард.

На основании изложенных вами фактов директоратом ГТП принято решение о поэтапной эвакуации станции. Эвакуация должна быть проведена в течение пяти недель. Обращаю ваше внимание на полное уничтожение любых следов вашего пребывания в этом мире.

28.12.96

Директорат принял решение возобновить разведку этого мира позже с построением станции на другом континенте. Поэтому вам необходимо подготовить несколько вариантов нового проникновения в разных местах. Основной критерий отбора – безопасность и сохранение инкогнито.

План эвакуации и предложения подготовьте в течение недели.

 

Глава 3

ЗА И ПРОТИВ

Воспоминания иногда поднимают настроение, иногда бередят душу, иногда наводят грусть. Ненужных воспоминаний не бывает, бывает, они приходят не вовремя. Или наоборот, вовремя…

Напрягать память пришлось вечером. Сидя в хорошем ресторане в обществе красивой девушки. По ее инициативе.

…Половину дня мы с Радованом просидели в моем кабинете, работая с планом будущего рейда к Ягдари. Потом я готовил документы для поездки в столицу и распечатывал доклад в трех экземплярах. А потом позвонила Беата и, извинившись за беспокойство, попросила назначить время встречи. Так и сказала: «Назначь место и время встречи».

Разгоряченный работой и напряжением, в котором держали события последних дней, я едва не ляпнул: «После дождичка в четверг», но вовремя прикусил язык. И попросил перезвонить часа через два. Беата обещала. И перезвонила…

– …Расскажи мне о Тиме. Ну, о том бое, – попросила она, глядя в сторону и понижая голос до предела.

– О бое? Разве Дора ничего не рассказывала?

– Рассказывала. Но… я хотела услышать от тебя.

Я вздохнул. Вспоминать тот бой желания не было. Он стал результатом моего, мягко говоря, обалделого состояния, когда и без того контуженные мозги получили новую встряску от разговора с инопланетянином. Я выпустил ход событий из‑под контроля и пришел в себя только после гибели журналистов.

Говорить о стрельбе, крови и смерти потрясающе красивой девушке, сидя в ресторане в легком полумраке под хорошую музыку и глядя на игру пузырьков в бокале шампанского, не очень приятно. И видеть налитые слезами ее глаза…

Я опустил все малоприятные подробности и не упомянул эпизод гибели Тима. Но Беата, словно заправская мазохистка, попросила повторить самый тяжелый момент.

– Граната… Обычная граната. Она взорвалась под машиной, где сидел Тим.

Беата долго молчала. Нет, она так и не заплакала. Слишком много времени прошло с тех пор, когда слезы катились по щекам ежедневно. Но продолжать разговор было выше ее сил.

Решив, что на этом встреча закончится, я уже хотел уйти под более‑менее благовидным предлогом. Но она не отпустила.

– Сейчас пройдет, – сказала Беата, имея в виду свое состояние. – Слушай, тут водка есть?

– Водка? Есть, наверное…

– Закажи, пожалуйста, сто граммов.

«Где ты откопала эти сто граммов? Помянуть, что ли, решила?..»

Официант принес водку через минуту. Беата выпила ее единым духом, приложила ладошку ко рту, зажмурив глаза. По щеке прокатилась одна слезинка.

– Дора мне тогда все рассказала. Сказала, что ты ее спас. И ребят.

Я молчал. Возражать, разыгрывая скромника, глупо, а говорить нечего. Но чего это ее потянуло на воспоминания?

Мы просидели еще час, говоря на разные темы. Беата рассказала о себе, о новой работе. О сестре. Я больше слушал. И любовался собеседницей. Посмотреть было на что.

Белый брючный костюм ей очень шел. Брюки обтягивали стройные ноги, являя миру идеальную форму бедер. Белая майка едва удерживала высокую грудь, от которой в иной обстановке я бы глаз не оторвал. Мягкие плавные черты лица, ниспадающие локоны волос… И‑эх! Черт побери!..

– Артур, ты где встречаешь Новый год?

– Где?

Вопрос сложный. Я вполне допускал, что в новогоднюю ночь буду лежать на опушке леса или в каком‑нибудь овражке, готовый дать команду на открытие огня. Или сидеть за столом, ломая голову над планом очередной операции. Не очень романтично, но что поделаешь…

– Пока не знаю.

– Мы с Дорой планируем отметить праздник в семейном кругу. Она с мужем и я. Ты не хочешь присоединиться?

Я заглянул в ее до невозможности голубые глаза. Чем эту красавицу, фотомодель и столичную штучку, заинтересовал провинциальный полицай? Только тем, что был знаком с ее мужем?

– Благодарю за приглашение. Не знаю, смогу ли принять его. Служба…

– Позвони мне завтра, хорошо?

– Ладно.

– Спасибо тебе, – вдруг сказала она.

– За что?

– За все… Ты мне очень помог.

– В чем?

Ответом послужила улыбка. Первая за весь вечер.

…Канун праздника и новогодняя ночь пролетели как один миг, сплошной полосой забот. Я успел встретиться и переговорить с командирами армейских разведгрупп, приехавших на границу для проведения разведывательно‑поисковых мероприятий. У них теперь самая работа – провести весь комплекс мероприятий, положенных перед началом вторжения.

Следом пожаловали супермены из «Волода». Департамент решил обкатать своих спецов в условиях Зоны. Парни из третьего и четвертого отрядов бригады имели хорошую диверсионно‑разведывательную подготовку и хотели поработать с нами. Я отправил их к начштаба Панову, чтобы тот согласовал взаимодействие. Капитан сам сообразит, где и как наладить совместную работу.

Главным для меня сейчас был первый выход батальона, первая операция. По ее результатам можно судить о степени готовности батальона. Да еще визит в столицу…

Вечером тридцать первого числа Радован и Ральф едва не силком вытащили меня из‑за компьютера и повели в столовую. Это так называется – столовая. На самом деле – огромное помещение, уставленное столами, способное вместить человек семьсот. Сейчас в столовой собрался весь батальон – пятьсот девяносто шесть человек.

– Скажи слово, командир. – Радован подал мне бокал шампанского.

Вот черт! Как назло, ничего путного в голову не лезло, перед глазами еще мелькали строчки файлов.

– За мир, братцы! – с трудом подбирая слова, произнес я. – За то, чтобы у нас был мир. И за вас, кто этот мир принесет и охранит от всякой мрази! За наше дело, за нашу победу! Нам на славу, врагам на погибель! За батальон!

– Слава!!! – грохнули почти шестьсот глоток.

Сотни рук взметнули бокалы вверх, игристое вино мигом исчезло в глотках здоровых парней. С легким стеклянным стуком встали бокалы, скрипнули отодвигаемые стулья. Все сели.

Где‑то через час, когда отзвучал еще с десяток тостов, а тарелки наполовину опустели, бойцы начали потихоньку покидать столовую. Многие спешили к родственникам и друзьям в город, кто‑то собрался ехать или лететь в соседние Даволгу и Девянск. Я позволили гулять до вечера второго числа, а третьего быть на базе в полной готовности к службе.

– Ты как, Артур? – спросил Влад. – В город?

– Да. Есть одна компания… Пригласили.

Свен и Влад переглянулись. Радован спрятал улыбку, делая вид, что пьет из стакана.

– И как она? Хороша?

– Кто?

– Ну‑у… – Влад сделал неопределенный жест. – Компания?

– Зубоскал! – Покачал головой, чувствуя, что у самого губы разъезжаются в стороны. – Все бы тебе болтать о… компаниях. Погоди, вот женишься, жена тебя приструнит хоть немного.

– Увы, командир, уже свершилось, – с сокрушенным видом ответил Влад.

– Что свершилось? – не понял я.

– Да вот… женитьба.

И Влад, едва заметно вздохнув, выложил передо мной пригласительный билет. На свадьбу.

«Дорогой Артур, счастливые молодожены имеют честь пригласить тебя на торжество, посвященное бракосочетанию, которое состоится 10 января 1997 года». И подпись: «Сабина, Влад».

– Ну ты артист, удиви‑ил… – протянул я. – Стоп! Какая Сабина? Нектич?

– Угу.

– Уболтал?! – округлил глаза я. – Неприступную Сабину? Ну, Влад!..

Я развел руками, не находя слов. Бравый капитан взял приступом своенравную секретаршу!..

Влад скромно потупил глазки, делая вид донельзя скромный и тихий.

– Та‑ак! Выходит, ее подруга Инга теперь в гордом одиночестве? Сколько она продержится?

Теперь глазки потупил Ральф. А Радован вдруг закашлялся. Свен наблюдал за всем с довольной улыбкой на губах, с видом кота, очистившего миску сметаны.

– Ну, орлы! Нет слов! Берете штурмом не только бандитов, но и девичьи сердца! Ладно, донжуаны! Желаю хорошо отдохнуть и встретить Новый год как положено. Набирайтесь сил, они нам ох как нужны. Следующий год будет веселым.

– Мы готовы, Артур, – совершенно серьезно сказал Свен. – Всегда готовы.

Я обвел взглядом парней, сосредоточенных, серьезных, и впервые подумал, что теперь и здесь у меня есть друзья. И что уходить от них будет тяжело. Очень…

…А потом был Новый год. Огромная четырехкомнатная квартира в центре города, украшенная березка посреди гостиной, богато накрытый стол и небольшая компания из шести человек.

Я познакомился с мужем Доры Константином – приятным молодым человеком лет тридцати. От мира телевидения он был действительно далек, владел хлебопекарней и сетью торговых точек. Зарабатывал хорошие деньги и любил жить в свое удовольствие.

Умен, начитан, с хорошей эрудицией и тонким чувством юмора. И твердым характером. В общем, понятно, почему неприступная журналистка, отчаянная сорвиголова и феминистка не устояла перед таким парнем. Глядя на них, можно сказать – счастливый брак.

Еще одна пара – друзья Кости, тоже из Девянска. Парню под тридцатник, его спутнице слегка за двадцать. Как я понял, оба медики и к тому же любители путешествий.

Беата была неотразима. Белое платье с красным пояском, свободно лежащие на плечах волосы, открытые плечи и грудь. Да еще подол платья сантиметров на пятнадцать выше колен. Ох, ё‑мое, лопни мои глаза. Это к тому, что оторвать их от такого зрелища практически невозможно.

Тосты, шампанское рекой, бой курантов, минутное, без политических ссылок, выступление президента, поздравления. И загадывание желаний. Самых сокровенных, тайных, страстных… «Домой, – подумал я, глядя, как секундная стрелка завершает последний в году оборот. – Вернуться домой и следующий год встретить в своей компании».

И, подумав об этом, вдруг почувствовал, что не до конца откровенен сам с собой. Так ли стремлюсь обратно? Так ли спешу?..

От странных мыслей отвлекла Беата, пригласила танцевать. Музыкальный центр, квадрофония – огромные колонки по углам комнаты, медленная музыка, приглушенный свет. Интим, мать его!..

Танцор из меня как из бегемота балерина. Пластика и гибкость есть, как‑никак всю жизнь тренировался. Но то иная пластика. А танцы…

Мое неуклюжее перетоптывание могло повергнуть в уныние любого специалиста бальных танцев. Но Беата молчала. На мои извинения только фыркнула.

В общем, Новый год встретили. В меру весело, с тостами, пожеланиями, танцами, анекдотами. Кстати, я оценил умение сестричек держать язык за зубами. О том, кто отмечал с ними праздник, они не сказали. Большое мерси!

Мы просидели часов до двух. Первой уехала пара медиков. Потом исчезла Дора с мужем. Проводив их, я почувствовал себя не в своей тарелке. По идее, надо самому исчезать. Или нет? Проявлять инициативу по отношению к Беате было как‑то… Словом, я растерялся…

Пока Беата прощалась с сестрой, я стоял у окна в гостиной и раздумывал, что делать. А потом она подошла, встала сзади, за спиной, как‑то тихо вздохнула и положила руки на мои плечи.

Я развернулся и увидел близко‑близко невероятно голубые глаза, полные ожидания и какой‑то грусти, сочные губы и слегка приоткрытый рот.

Она поцеловала сама, первой. И когда мои руки тронули ее талию, не отстранилась. Только крепче обняла…

Мы провели вместе целый день. Разговаривали, ели, пили, любили друг друга, смеялись. Сутки прошли словно в сказочном сне. Утром второго числа, когда подошло время прощаться, Беата поцеловала меня и прошептала:

– Спасибо!

– За что?

– Что подарил мне себя. И один день счастья.

– Мы больше не увидимся?

Она слабо улыбнулась, провела рукой по моей щеке.

– Позвони мне. Послезавтра.

– Хорошо.

– Я буду ждать…

…Столица Ругии расположена немного южнее, чем Москва в России. К тому же здесь глобальное потепление зашло несколько дальше. Поэтому новогодние праздники привыкли отмечать при температуре три – пять градусов тепла. Правда, снега в Арланде было много, он выпадал в основном по ночам, когда столбик термометра падал ниже нуля. И все же разница в десять градусов давала о себе знать. На полуострове сейчас было около пятнадцати.

Мы прилетели в столицу на специально заказанном Управлением самолете утром четвертого числа. Дорич, глянув на часы и позвонив по мобильному телефону, распорядился:

– В гостиницу. Час на обустройство, потом едем.

– Куда?

– Увидишь, – загадочно усмехнулся он.

Номер гостиницы по всем параметрам подходил под категорию «люкс». Полиция в этом мире могла позволить себе некоторую роскошь. Тем более чины в ранге регионального комиссара. И даже командиры батальонов.

Я совершил небольшую экскурсию по номеру, потом залез в ванну. Черт, назвать этот бассейн, выложенный специальной обивочной резиной под цвет плитки, размерами два на три ванной оскорбительно. Гидромассаж, специальные соли, регулятор температуры…

Постояв после купания несколько минут под теплым воздухом сушилки, достал бритву и сбрил двухдневную щетину. Гладкая кожа слегка отдавала синевой.

Отмытый и выбритый, я вошел в комнату, достал аккуратно уложенный костюм. Черные брюки из какой‑то очень мягкой и практически несминаемой ткани, серая шелковая рубашка со стоячим воротником и темно‑серый пиджак, сшитый из той же ткани, что и брюки, на заказ по последней моде. О том, что такая мода существует, я узнал от Беаты и с ее помощью сделал заказ. На весь костюм сразу.

Подавив вздох недовольства, оделся, обул новые туфли, тоже черные, и встал напротив зеркала. Н‑да… Денди…

Всю жизнь терпеть не мог костюмы и пиджаки. А в особенности галстуки. Эти разнофасонные и разноцветные удавки вызывали у меня чувство отвращения. Костюм надевал только один раз – когда мы с парнями сопровождали нашего шефа Жорку на какое‑то крутое мероприятие в Москве. Промаявшись в наряде семь часов, я с тех пор дал зарок никогда не таскать галстуки и всемерно избегать пиджаков.

Огромное зеркало отразило мою фигуру с точностью до наоборот. Я придирчиво рассматривал себя, чувствуя некоторое неудобство. Нет, движения костюм не сковывал, сидел вроде неплохо, но… непривычно.

«Вид мрачноватый… Ну да ладно, я не тамада на свадьбе, мне положена некоторая доля мрачности. Да и там… будут не кутюрье. Им мой наряд до лампочки. Чисто, опрятно, и хватит…»

Рассуждая таким образом, я положил во внутренний карман удостоверение, подхватил папку с документами и дискетами и вышел из номера. Пора.

– …Молодой человек, вы с кем собираетесь воевать? Со всем миром?

Задавший вопрос снял очки и посмотрел на меня. Перед ним лежала папка с расчетом структуры корпуса. Точно такие же папки лежали перед всеми присутствующими. Их (людей, а не папок) в кабинете было восемь человек. Не считая Дорича и меня. Напротив сидел сенатор Авьялин, рядом его коллега. Остальные – высокопоставленные чины Управления и генштаба. Все уже ознакомились с докладом, и теперь настала очередь задавать вопросы. Экзамен, блин!..

– Зачем вам столько сил? – вновь спросил тот человек – заместитель директора Управления.

– Этих сил достаточно, чтобы подавить любое выступление мятежников вроде того, что произошло двадцать лет назад. Будь в распоряжении правительства такие силы, до гражданской войны дело бы не дошло. Кроме того, корпус способен обеспечить подавление вооруженного мятежа самостоятельно, без привлечения армии. Тем более, согласно Конституции, вооруженные силы нельзя использовать на своей территории, во внутренних конфликтах.

Зам директора хмыкнул, повертел очки в руке, глянул на второго представителя Управления – куратора военизированной полиции. Тот, по идее, должен разбираться в делах такого рода.

Но куратор молча листал доклад и не спешил высказывать свое мнение. Не хотел попасть впросак в присутствии представителей сената.

– А почему нет дивизионного звена? Сразу корпус? – спросил армейский генерал‑лейтенант, высокий худощавый мужчина лет сорока пяти.

– Это облегчает управление и не создает перенасыщенности в командном штате.

– В случае возникновения вооруженного мятежа невысокой интенсивности, когда присутствие всего корпуса не нужно, кто будет возглавлять силы внутренних войск?

– Один из заместителей комкора…

– А если?..

– А когда?..

– А из чего исходили при расчете?..

– Как определяли количество бригад?..

И еще сотня вопросов, уточнений, предположений. На меня насели с трех сторон. И армейские генералы, и чины Управления, и второй сенатор. Даже Авьялин задал вопрос.

По спине потек тонкий ручеек пота, носовой платок промок, во рту пересохло. Я впервые сидел в такой представительной компании, да еще в роли ответчика. Перекрестный допрос профессионалов был подобен штурму.

Около двух часов я разъяснял, растолковывал, разжевывал. С обоснованиями, расчетами, примерами, ссылками на зарубежный и ругийский опыт. Тяжело ломать привычные представления тех, кто привык работать по стандартным шаблонам. И неплохо работать.

И все же до конца не убедил. Я видел по их глазам, что прежняя точка зрения пока сильна. Саму идею они одобрили, но в остальном…

– Ну как впечатление? – спросил Авьялин после того, как остальные участники совещания покинули кабинет.

Он посмотрел по очереди на Дорича и на меня. Комиссар неопределенно пожал плечами, побарабанил пальцами по столу.

– Черт их знает. Одни сомнения. Уточнения…

– И учти, это те, кто готов выслушать и попробовать разобраться.

– Что же тогда остальные?

Теперь сенатор пожал плечами. Лицо его стало мрачным, недовольным.

– Остальные!.. Кто‑то привык по старинке, кто‑то считает, что резкие перемены навредят. А кто‑то вообще ничего не считает. По причине отсутствия собственного мнения.

– Зажрались там у себя, – высказал Дорич. – В кабинетах, в дорогих креслах. Что армейские, что ваши, сенатские, что наши полицейские… Как должность в столице получили, так мозги отморозило.

– Ничего, – уверенно ответил сенатор. – Придет время, мы эту шушеру проредим. Только начали, толком ничего не успели. В штабах сидят по десять – пятнадцать лет.

Я убрал документы в папку, щелкнул застежкой, с легкой саркастической улыбкой произнес:

– Меня всегда удивляла метаморфоза, происходящая с военными. Пока ходят в невеликих командирах, до комбата или комполка, люди как люди. Думают, работают, воюют. Но как только получают должность и лампас на брюки – все! Мозги как жиром заплывают. Элементарные вещи забывают, а чтобы извилинами пошевелить – никогда!

Авьялин пристально посмотрел на меня, потом сказал Доричу:

– Твое воспитание? Вырастил волюнтариста, ниспровергателя авторитетов.

Комиссар усмехнулся, парировал:

– Это его собственные мысли. Никто не подсказывал.

– Ну да. Потому вы и нашли общий язык.

– И что теперь? – спросил я, чувствуя общее веселое настроение и поэтому рассчитывая на откровенность.

– Дальше ждать. Информацию мы толкнули, причем тем, от кого зависит принятие решения. Хоть и не все наши единомышленники, но люди, как ты говоришь, с не заплывшими мозгами. Теперь идею надо продвигать дальше. Приобретать сторонников, заручаться поддержкой, растолковывать позицию, как ты нам недавно.

– Словом, – вставил Дорич, – это дело долгое. На полгода точно.

– То есть к войне решения не будет?

– Ну ты хватил! – качнул головой сенатор. – В идеале – решения примут через год. Даже если президент даст согласие, а он даст его! Кстати! На‑ка ознакомься.

Он протянул мне целлофановый файл. В нем лежали скрепленные скрепкой листы. На первом крупным шрифтом набрано: «Шквал».

– Это общий план вторжения, – уловив невысказанный вопрос, произнес Авьялин.

Я перевернул страницу и прочитал: «Первичный план ведения боевых действий против подразделений мятежных сил на полуострове Ламакен». А чуть ниже стояла дата – пятое февраля.

…Второй разговор был вечером. Дорич, Авьялин и оба армейских генерала. Как сказал сенатор, генералы пришли в генштаб из боевых частей и не привыкли зазря штаны протирать. Последнее время группировка Авьялина усиленно и небезуспешно продвигала их наверх, а те в свою очередь тащили своих людей, тоже не бестолковых полковников и майоров. Словом, как всегда, – борьба за власть. Как ни странно, в этом случае они работали в интересах страны, а не только в интересах своего кармана.

Разговор витал вокруг обстановки в Зоне и о действиях по нейтрализации боевиков в Зоне.

– Без этого начинать нельзя, – высказал мнение генерал‑лейтенант – начальник оперативного управления генштаба. – Они способны сковать наши силы и устроить настоящую партизанскую войну.

– Боевики сейчас на распутье. Треть Зоны фактически потеряна, граница с Ругией уже перекрыта. Им остается одно – уходить в Ламакею. Либо полностью переходить в распоряжение мятежников и выступать в роли диверсионных групп. Но главари на это не пойдут. Бандиты привыкли к легкой спокойной жизни. А начинать войну с кадровой армией с их точки зрения – самоубийство.

– Но уничтожать их придется по‑любому, – утвердительно сказал второй генерал – заместитель начальника ГРУ. – Причем после того, как к форпостам пройдет первая волна войск.

– Да. Армейская разведка уже работает в Зоне, вы, видимо, в курсе?

Генерал кивнул.

– Скоро, я так понимаю, и спецназ пожалует.

– Уже готовы к вылету на полуостров, – уточнил генерал. – Мы также планируем взять под контроль все трассы Зоны и поставить охрану.

– Можно. Кстати, – усмехнулся я, вспомнив кое‑что. – Когда вы развернете на базе роты спецназа в батальоны и бригады?

Вопрос застал генералов врасплох. Они переглянулись, потом дружно посмотрели на меня. Я уловил удивленный взгляд сенатора и насмешливый комиссара.

– Вообще‑то в наших планах развернуть некоторые роты в батальоны, – медленно проговорил заместитель начальника ГРУ. – К лету. Но как вы узнали?

– Элементарно, Ват… то есть генерал.

Дорич отвернулся, не в силах скрыть улыбку. Ох и попадет мне потом за рискованный юмор. Генералы редко воспринимают шутки от посторонних и смеются, только когда пошутит начальство. Впрочем, эти вроде из нормальных…

– Давайте вернемся к Зоне, – сменил тему сенатор. Он тоже уловил юмор, но не хотел отвлекаться от дела. – Какие шаги, майор, вы готовы предпринять в преддверии войны?

– Шаги одни – бить боевиков. Батальон готов к работе. В наших планах – уничтожение или рассеивание банд Ягдари, Сухана, Олдянска, Ушкура. Затем на очереди Желтые Пески, Извод, Льдек.

– Почему вы решили начать с запада?

– Потому что там единственный участок, где Зона граничит с Ламакеей. И наша первоочередная задача – перекрыть пути снабжения боевиков. А потом, закрыв границу, мы сможем спокойно давить банды центра и востока.

Карандаш скользил по карте, показывая линию границы Зоны и Ламакеи. На крупномасштабной карте, где были отмечены места дислокации банд, территория, захваченная боевиками, выглядела огромной.

– Правильно, – одобрил план генерал‑лейтенант. – Видимо, мы будем действовать совместно. И как только вы войдете к границе, мы пошлем туда войска, чтобы закрыть ее. Какая‑нибудь помощь от нас нужна?

Вот! Ключевой момент. Мы подошли к самому важному в разговоре. Для меня. И хорошо, что армейцы сами предложили помощь.

– Помощь, видимо, понадобится. – Я провел языком по враз пересохшим губам. – Мы не располагаем некоторым вооружением, а без него несколько операций будет провести затруднительно.

– Что вы конкретно имеете в виду?

– Авиация. Управляемые ракеты, высокоточное оружие. Иногда надо поражать цели с большого расстояния наверняка. И не одну цель.

Генерал‑лейтенант что‑то черкнул в своей книжке, подумал, черкнул что‑то еще.

– Хор‑рошо! – с нажимом произнес он. – Поможем. Не такой сложный вопрос. Что‑то еще?

– Пока все. – По спине потек пот. Я чувствовал шеей намокший воротник. – По мере возникновения проблем будем обращаться.

– С дополнительными силами проблем не будет, – вставил сенатор. – Если вдруг какая‑то задержка, мы поможем. Это касается в первую очередь вас, генерал. Вдруг кто‑то из большезвездных чинов решит «не пущать»…

Генерал поджал губы. Видимо, «кто‑то» имеет вполне конкретный вид и отношения с ним далеки от нормальных.

– Сенатский комитет, который я возглавляю, наделен необходимыми полномочиями, да и ваш министр на нашей стороне.

– К сожалению, у него в аппарате много прежних людей, – с намеком сказал генерал из ГРУ. – Они довольно успешно вставляют палки в колеса. А за их спинами влиятельные тени из сената. По силе и могуществу не уступающие вам.

Авьялин сжал зубы, отчего на скулах отчетливо проглянули желваки. Взгляд стал холодным до крайности. И отстраненным.

«Война у вас в сенате серьезная, – подумал я, делая вид, что разглядываю карту. – Мало внешних врагов, так еще и внутренние. Не от всех ты избавился, Герман. Ох не от всех. И как только начнется война, они себя покажут. Видимо, их сил достаточно, чтобы затормозить любые активные действия правительства и армии. И придать этому вполне законный вид…»

Дорич кашлянул, разряжая обстановку. Сенатор вздохнул, провел сильной рукой по волосам, жестко сказал:

– Ничего, Збыслав. Пригнем и их. У нас все впереди, а у них – позади. Оттого и бесятся. Чуют смерть свою. Политическую, – с искренним сожалением добавил он.

Меня вдруг прошиб озноб. Атмосфера разговора, общение на «ты» и вполне независимое поведение что комиссара, что генералов ясно говорило – передо мной если и не вся верхушка группировки, то ее весомая часть. И проблемы они решают на таком уровне, о каком я и не слышал.

«Я среди них. В команде. Задействованный игрок. И все мои планы, идеи, советы, шаги – не только и не сколько возможность проявить способности, но и эпизоды большой игры, что ведет команда. Продвижение плана создания корпуса – один из этапов деятельности. Дополнительный аргумент в битве за власть. Не имей он значения, все мои потуги остановились бы на уровне роты. И введение меня в игру – проанализированный и рассчитанный на много ходов вперед шаг. Надо это четко осознать. Как и другое. Если вдруг эта команда потерпит поражение, бить будут по всем членам команды. И по мне тоже. Ибо из роли пешки я, похоже, скоро выйду, а значит, выйду из тени. Стану мелкой, но фигурой…»

Передернув плечами от таких мыслей, я четко и ясно обозначил для себя главную цель – дойти до Ворот. Самое главное! Победит команда Авьялина или проиграет – эта игра не моя! Я – лишняя фигура на доске.

Разговор перешел на другие темы. Обсуждали детали начала операции, подсчитали силы, задействованные на первом и втором этапах. Потом заговорили о столичных проблемах.

Закончили в одиннадцатом часу вечера. Сенатор на прощание сказал мне, чтобы я был готов без отрыва от основной работы начинать подбор кадров и их подготовку для создания бригады. Кандидатов он найдет, средства выделит. Остальное – по необходимости и заявкам.

«Не потяну, – подумал я, пожимая ему руку. – Ни в какие ворота не лезет. Только батальон создали, еще и не воевали, а тут бригаду подавай. Завалю дело и всех подставлю…»

– Не ломай голову, – вдруг сказал Авьялин. – Одного не бросим. Поможем, подскажем. Справишься…

Черт, мысли он, что ли, читает? Или у меня рожа такая… сомневающаяся?..

К гостинице нас с Доричем отвезли на личной машине сенатора. Мы вошли в холл. Комиссар взял ключи у портье, повертел их в руке и сказал:

– Какие у тебя планы на вечер?

– Не знаю… Не думал пока.

– Ну думай. А я уеду. Друзья приглашают. Новый год надо отметить… еще раз. Да, если надумаешь, в гараже стоит машина. Ключи я тебе отдам. Пользуйся…

– Благодарю…

– Не за что. – Он хлопнул меня по плечу. – Отдохни, развейся… А то после разговора ты как мешком пришибленный.

– Да, загрузили сильно. Соображаю, как все осилить.

– Ничего. Все эти проблемы – рутина. Ты их вполне успешно преодолеешь. Так что не трать нервы понапрасну.

Ободрив таким образом, он пошел к себе. А я потопал в свой номер, переваривая прошедший разговор.

…Измерив несколько раз периметр самой большой комнаты номера, я понял, что так можно прошагать до утра. И сколько сейчас ни думай, ничего путного из этого не выйдет. Планы надо строить на свежую голову, а не когда мозг закипает.

Значит, необходимо сменить обстановку. Тем более я в Арланде. Столица Ругии заслуженно носит звание самого красивого города мира. Надо хоть глазком взглянуть на это великолепие.

Я снял надоевший официальный прикид, принял ванну и переоделся. Традиционные джинсы – видимо, самая популярная модель брюк во всех мирах, свитер (или как там это называется?..) в виде рубашки, только раза в два плотнее, навыпуск, на ногах помесь кроссовок и туфель на мощной подошве и без шнуровки. Вполне приличный вид для всякого рода тусовок – дискотек и ночных клубов.

Подумав, я не стал брать оружие – это не полуостров, пальба практически не слышна. Даже криминал, какой ни на есть, предпочитает лишний раз не шуметь.

Закрыв дверь, спустился вниз и спросил портье, где гараж. Там стояла специально оставленная для меня комиссаром машина. «Милкада» – местный аналог «жигулей», легковая машина на пять человек. Правда, в отличие от тех же «жигулей» выполненная добротно, на уровне европейских машин. И ничуть не уступающая им ни по качеству сборки, ни по характеристикам.

Особых идей по поводу направления поездки не было, я покрутил по центральной улице и вырулил к огромному трехуровневому мосту. И проезжая по его верхней части, на высоте сорока метров заметил огромную неоновую, брызжущую разноцветием огней вывеску. «АРКОНА».

«Милкада» свернула на светофоре, проскочила пару перекрестков и подъехала к гигантской стоянке, освещенной цепочкой ярких фонарей. Я заглушил мотор, вышел из машины и, запрокинув голову, стал рассматривать комплекс.

Гигантский корпус, состоящий из нескольких модулей, высотой где‑то полсотни метров, со сферическими, коническими и треугольными крышами, огромными витражами из тонированного стекла, разноцветной иллюминацией и украшениями.

Десять танцзалов, полсотни баров и кафе, шесть ресторанов, три ночных клуба, два казино, бильярдные, боулинги, гостиница, три бассейна, сауны, бани, массажные салоны, парикмахерские, косметические кабинеты, видеосалон, три магазина, солярии. Плюс четыре стоянки, три подземные и одна наземная, автомастерская, гараж.

Полный набор услуг для клиентов. На все вкусы, привычки, желания, кошельки. Самый большой, самый престижный, самый модный развлекательный центр в Европе, да и, пожалуй, в мире. Сюда ежедневно приходят сотни людей. А в выходные – до двадцати тысяч. Начиная от молодежи до лиц, скажем так, зрелого возраста.

Развлекательный центр действительно стал самым знаменитым местом отдыха, не зря его хозяева дали ему название крупнейшего центра ведической культуры, легендарной Арконы, расположенной на острове Буян.

В моем мире остров Рюген в двенадцатом веке захватили датчане, храм Святовита разрушили, память о нем постепенно стерлась. А здесь племена западных славян своих земель не покинули, и храм уцелел. Сейчас на Буяне крупнейший музей ведической культуры, а храм продолжает действовать.

«Денег они гребут немерено… – думал я, идя от стоянки к одному из входов. – Расходы, конечно, велики, содержать штат обслуживающего персонала, охраны, платить налоги и прочие платежи накладно. Но доходы окупают все с лихвой. Владельцы – давно уже миллионеры, если не миллиардеры…»

Залитая ярким светом площадка перед входом, блестящая плитка под ногами, большие стеклянные двери и сразу девять видеокамер, наблюдавших за улицей.

То и дело к комплексу подъезжали машины, посетители исчезали за дверьми, кто‑то, наоборот, выходил подышать свежим воздухом. Шум, гам, смех, выкрики… Веселье и беззаботность. Как это все не похоже на полуостров. Здесь словно другой мир. Атмосфера в столице, как и в самой Ругии, резко отличалась от той, что царила на Ламакене. Вроде и в Мегаре люди живут спокойно, хотя бы по сравнению с Валданом, но все же некоторая напряженность видна. А здесь прямо земля обетованная.

У двухстворчатых дверей стоял охранник гигантского роста в форменной одежде, с короткой дубинкой и наручниками на поясе. Несмотря на грозный вид, выглядел он вполне дружелюбно и спокойно.

Бросив на меня короткий взгляд, спросил:

– Оружие, наркотики, взрывчатка с собой есть?

– Нет.

Он отошел чуть в сторону, давая проход, и кивнул:

– Прошу.

Я вошел в холл и замер, глядя по сторонам. Большое помещение с высокими потолками, зеркалами на стенах и разноцветными огнями на столбах. Вывески, рекламные плакаты, ряды стульев, стойка гардероба и окошко билетной кассы.

В противоположной стороне арка – вход на дискотеку. Направо дверь – там бары и бильярд. Отовсюду слышна музыка. И везде полно народу. В большинстве своем молодежь до двадцати пяти. Нарядные, в откровенных одеждах девчонки щеголяли немыслимыми декольте и разрезами, джинсами в обтяжку и коротенькими шортами. Мужская часть поголовно с бокалами пива и горящими глазами.

– Один, пожалуйста, – протянул я деньги кассиру.

– Куда?

– Да все равно… бар, бильярд, там, где потише.

– Возьмите единый. Можете гулять по всему комплексу. Сядете, где понравится. Так выйдет дешевле.

Я заплатил пятьдесят рублей, взамен получил синий с красной поперечной полосой прямоугольник и подошел к бару. Еще один охранник глянул на билет, задал вопрос об оружии и наркотиках, провел вдоль моего тела ручным металлодетектором и отступил в сторону.

– Слушай, где тут можно спокойно посидеть, выпить пива и поглазеть на девчонок? И чтобы никто не мешал?

Охранник внимательно глянул на меня, оценил наряд – неброский и дорогой, – задумчиво проговорил:

– На втором этаже зеркальное кафе. Из кабинок хороший обзор первого этажа, там дискотека. При желании можно пройти в боулинг или бильярд. Дальше казино, за ним переход в гостиницу, сауну и массажный кабинет. У вас единый, пройдете везде, только за сауну доплатить надо и за… массаж. – Он легонько улыбнулся, давая понять, за что надо доплатить. – А там как пожелаете.

– Благодарю. Начнем с кафе.

– Первый раз у нас?

– Да. Решил посмотреть… Здесь тихо?

– В основном. Бывают иногда шумные компании и подвыпившие парни. Но у нас охрана на высоте. Главное, не приставать к занятым девчонкам. И не клеить силком…

– Благодарю, учту.

Кивнув словоохотливому охраннику, я пошел по лестнице наверх, не забывая смотреть по сторонам.

Кафе занимало половину этажа. С одной стороны тянулась стойка бара, возле которой шел ряд высоких стульев, с другой – ряд столиков на разное количество мест. Столики отделяли друг от друга стеклянные тонированные перегородки. Из такого же стекла была выполнена внешняя стена.

Приглушенный свет плафонов создавал спокойную, интимную обстановку, из динамиков лилась негромкая музыка. Народу здесь было немного.

Я прошел к бару, разглядывая длинный ряд бутылок с разноцветными наклейками на разных языках. Вино разных сортов, коньяк, водка, текила, мартини, ром, бренди, кальвадос, джин, ликер, эль, пиво. Последнего сортов сто.

На витринах закуски, горячие и холодные блюда, десерты. Скромное такое кафе…

У холодильника с лимонадом стояла рослая симпатичная девушка в форменной рубашке с бабочкой и не в самой длинной юбке. Судя по всему, сюда отбирали женщин только с красивой, броской внешностью. Реноме заведения так сказать…

Увидев меня, она изобразила лучезарную улыбку, распахнула пошире огромные глазищи и радостно произнесла:

– Добрый вечер! Мы рады приветствовать вас в нашем заведении! Чего желаете? Столик? Поесть? Выпить?

– Здравствуйте. Столик, если можно. И пожевать.

– Конечно. – Улыбка стала еще шире. – Есть свободные столики в разных концах зала. Вам на одного? Или вы с компанией?

– На одного. – Я положил локти на стойку, пододвинул к себе меню – здоровую книжицу в толстом красного цвета переплете и открыл первую страницу. – Шашлыки или жаркое есть?

– Барбекю и люля‑кебаб.

– Отлично. Барбекю. – Указательный палец шел сверху вниз, отслеживая наименования блюд. – Так… еще сырные хрустящие шарики… мидии в винном соусе, маслины, э‑э… «Мистерия»?

– Это отмоченные в вине кусочки говядины, обжаренные с сухарями, – пояснила барменша.

– Отлично! И их тоже.

– А пить что будете?

– Пить?

Я был за рулем, да и дурманить голову неохота. В голове и так шумит от новостей.

– Пить будем сок манго, ананасовый и черешневый.

Девушка с сомнением глянула на меня, видимо, не понимая, почему здоровый с виду молодой человек не хочет заказать спиртное. Может, наркоман? Не похоже…

– Барбекю будет готово минут через пятнадцать. Остальное подадим через несколько минут.

– Угу. Где здесь сесть, чтобы видеть дискотеку?

– О, любой столик. Они все выходят одной стороной на танцполе.

Я оглядел кафе еще раз. Несколько компаний сидели в разных концах зала, две пары заняли столы под огромным аквариумом, вделанным в стену. Разноцветные невообразимой формы рыбы проплывали как раз над головами посетителей. В дальнем конце зала стояли несколько небольших столиков, видимо, на двух человек. Пожалуй, то что надо…

– Я буду там.

– Хорошо. – Барменша записала мой заказ и подняла голову, чтобы одарить очередной улыбкой. – Скоро вам принесут заказанное.

Я сел лицом к входу, по привычке контролируя вход в помещение, глянул по сторонам, повертел пепельницу, выполненную в виде лодки, перевел взгляд на стену.

Она была почти полностью прозрачной, что позволяло наблюдать за тем, что происходило внизу. На первом этаже была дискотека. Огромный прямоугольник, погруженный в полутьму и освещаемый всполохами цветомузыки. Прыгали по полу отсверки от трех больших стеклянных шаров, крутившихся под потолком, выписывали замысловатые коленца лучи от специальных прожекторов, вспыхивали и угасали всевозможные звезды, ромбы, круги, кольца, фигурные линии.

Среди всего этого буйства танцевали по меньшей мере триста человек. В основном девчонки. Тонкие гибкие фигурки в разнообразных нарядах ритмично двигались под неслышную здесь музыку, выписывая порой удивительные па.

Дальше, на прямоугольнике сцены, танцевали четыре девчонки, видимо, из здешней разогревающей группы. Танцевали профессионально, красиво, а весьма скромные с точки зрения размеров наряды заставляли переводить взгляды именно на них. Что большинство из танцующих парней и делали.

По периметру танцпола и с правой стороны от него были выставлены столики, там сидели еще примерно три‑четыре сотни человек. Отдыхали, пили, ели, разговаривали и смотрели.

«Хм!.. Здесь места для завзятых вуайеристов. Тех, кто получает особое удовольствие от подглядывания. Или это сделано специально в качестве рекламы дискотеки?.. Во всяком случае, неплохо. Лучше сидеть здесь, чем в закрытом со всех сторон помещении…»

Простучали каблучки, к столику подошла официантка, по виду родная сестра барменши. Короткая синяя юбка в обтяжку, белая рубашка с тремя расстегнутыми сверху пуговичками и кокетливый красный платок, повязанный на шее. Волосы длинные, выкрашенные в белый цвет. На лице обаятельная улыбка.

– Здравствуйте. Пожалуйста, ваш заказ. Сок, шарики, мидии, маслины, хлеб. «Мистерия» будет с минуты на минуту. Барбекю чуть позже. Что‑нибудь еще?

– Нет, благодарю.

– Хотите телевизор?

– Как? – не понял я.

– У нас небольшие телевизоры, их ставят вон на те полочки. – Официантка показала на небольшую полку, прикрепленную к боковой стенке на уровне головы стоящего человека. – Многие заказывают…

– Хм… сервис, – удивленно качнул я головой. – Ладно, несите, Ванда.

Ее имя я прочитал на бэджике, висящем на левой стороне груди. Весьма заметной груди. Девушка улыбнулась, выгнула спину, продемонстрировав безупречный экстерьер, и пошла к стойке.

Я начал с мидий, потом отдал должное маслинам и сырным шарикам, запивая все это ананасовым и манговым соком. И поглядывал вниз, на сцену, где одну группу сменила другая. Эти были в еще более незаметных нарядах и танцевали более страстно.

«Спешат наши корифеи политики… – плыла мысль. – До начала операции месяц, обстановка в Зоне пока мутная, вот и поторапливает сенатор. И дает полномочия, каких не получить в обычной ситуации. Фактически он отдал в мое распоряжение все силы, что сейчас стоят на границе, армейские и полицейские. Можно погладить себя по голове и взять с полки пирожок, но нельзя обольщаться. Если я где‑то дам маху, Авьялин с меня спросит. Все верно, надо оправдывать доверие. А в Ущелье я пойду с Владом… – вдруг подумал я и понял, что сейчас именно это волнует по‑настоящему, остальное – рутина. – А что потом? Уходить? Если Ворота пустят…»

Ванда принесла небольшой телевизор, воткнула в розетку и повернула экран ко мне. Телевизор был цветным.

– Так хорошо? – положила она на стол пульт.

– Благодарю. Как там с барбекю?

– Скоро принесут. – Официантка вновь одарила меня лучезарным взглядом и пошла прочь, совершая бедрами немыслимые по амплитуде колебания.

В Ругии три государственных и около двадцати частных каналов. Причем половина каналов – кабельные. Одни гонят только спорт, другие музыку, третьи фильмы, четвертые развлекательные передачи, пятые новости, остальные – все вперемежку. Государственные каналы весь этот винегрет ежечасно перемежают выпусками вестей.

Ванда врубила музыкальный канал, где сплошным потоком шли клипы местных и импортных певцов и групп. Фантастические машины, пляжи, множество девушек в бикини и без оных, улыбки, радость и песни. Хорошие, средние и плохие. Но все – с максимумом азарта и настроения. Рай, блин!..

«Это еще хуже, чем у нас. Помню, на Новый год вся страна отмечала праздник, пила шампанское, танцевала, а на юге России под канонаду и вспышки взрывов гибли мальчишки в военной форме. И с другой стороны фронта гибли люди. И те, и другие – пешки в огромной игре, затеянной кучкой политиков в Москве и за границей. Мы тогда не поверили глазам, когда смотрели выпуски новостей. Чечню знали, были там пару раз и представить не могли, что так все пойдет. Страна гуляет, когда на ее территории идет война! Фантастика…»

Здесь страна вообще забыла о полуострове. Известия из Зоны и Ламакеи воспринимали как спортивные новости. Где‑то что‑то когда‑то кто‑то… И все. Президент со своими сторонниками пробует сдвинуть с мертвой точки телегу, заржавевшую на запасных путях двадцать лет назад. Сможет ли он убедить не весь мир, а свой народ, что так надо? Что без войны и неизбежных жертв, без крови и ужаса разрухи, случайных смертей и воплей «мирового сообщества» нельзя восстановить целостность государства?

На экране пошел новый клип. Две яркие фигуристые девчонки в чем‑то вроде крохотных полотенец, намотанных на грудь, пели о любви и счастье. Пели на английском. Яркая картинка отвлекла меня от мрачных мыслей. А потом принесли «мистерию» и барбекю.

– Приятного аппетита, – подарила мне новую улыбку Ванда.

– Благодарю.

– Вход на дискотеку внизу, через стеклянную дверь. Не желаете сходить?

– Н‑нет. – Я отрезал кусок мяса, макнул его в соус. – А с чего вы взяли?

– Да так… – Девушка прищурила глаза. – У вас вид такой…

– Какой?

– Напряженный. Словно что‑то тяготит…

«Бабская интуиция, помноженная на профессиональную наблюдательность…» – механически отметил я и запретил себе думать о делах. В кои‑то веки выбрался в приличное место и опять о работе. Хорош!

– А вы откуда? – вдруг спросила Ванда.

– В смысле?

– Ну‑у… – Ванда смутилась, не зная, как объяснить свое внезапное любопытство. – Вы не похожи на арландца. Что‑то у вас есть… чужое.

– Да? Не замечал… может, вам показалось?

Девчонка бросила на меня озорной взгляд и отошла от стола. Когда тарелки опустели, а сока в графинах не осталось, я глянул на часы, прикинул, не стоит ли покинуть сие заведение. Немного подумав, решил не спешить. Когда еще попаду в столицу? Возможно, никогда…

В очередной раз от размышлений меня оторвал шум у входа. Несколько компаний с криками, смехом и свистом ввалились в кафе, заняли несколько свободных столов, громогласно потребовали официантку, при этом продолжая разговоры. Не успели они сесть, как на пороге возникла новая компания, еще более многочисленная и шумная. Эти заняли два стола рядом со мной. Стульев на всех не хватило, и они позаимствовали их у соседних столиков.

– Можно?

Я поднял голову. Рядом стояла девчонка с раскрасневшимися от спиртного и танцев щеками и задорно блестящими глазами. Несколько верхних пуговиц на рубашке было расстегнуто, и моему взору предстала высоко поднятая грудь.

Девчонка показывала на второй стул.

– Да, берите, – разрешил я и выглянул в проход, ища глазами официантку.

– Тарас, Витек, давайте за пивом! Маринка, брось сумки, падай. Стас, где ты там?!

– Отстань, Кубик! Надоел. Девчонки, садитесь…

Стало шумно. Заскрипели отодвигаемые стулья, кто‑то задел перегородку локтем, кто‑то охнул. Зазвенели бутылки. От стойки бара подошла Ванда, оглядела компанию, вежливо попросила:

– Осторожнее, пожалуйста! Что будете заказывать?

Я опять глянул на часы и решил закругляться. Пора отдыхать. Завтра много дел.

– Ванда, – окликнул официантку, когда та наконец отошла от соседнего столика. – Счет принесите.

– Сейчас…

Пока официантка считала, я достал бумажник и кинул рассеянный взгляд на телевизор. Диктор что‑то зачитывал по бумажке, но из‑за шума слов не было слышно. Я взял пульт и прибавил звук.

– …Этот шаг продиктован в первую очередь беспокойством и тревогой за судьбы людей, их жизни и благополучие. Посылка международных наблюдателей в Ламакею, возможно, приостановит военную экспансию Ругии в отношении южного соседа.

Я замер с бумажников в руках, слушая сообщение. Наблюдатели в Ламакеи? Но ведь это противоречит всем международным нормам! Еще бы войска ввели…

И словно услышав меня, диктор сказал:

– Обеспечение безопасности наблюдателей лежит на плечах особой группы охраны, состоящей из бойцов знаменитой английской «САС» и американской «Дельты».

– Простите. – На стол лег листок бумаги. – Счет.

Я поднял голову. Рядом стояла Ванда. Мельком глянул на цифру внизу, отсчитал деньги, положил на скатерть, механически сказал: «Сдачи не надо» и пошел вниз.

«Они что, хотят послать наблюдателей на границу? Чтобы те своими телами защищали Ламакею? Нонсенс!..»

Погруженный в собственные мысли, я прошел мимо дискотеки, миновал еще один бар и вышел к дверям. Здесь была толкотня. Время к двенадцати – самый наплыв клиентов. Обслуживающий персонал и охрана с ног сбились, сохраняя видимость порядка.

Кое‑как протолкавшись мимо толпы, я вышел в вестибюль, потом в коридор – крытое неотапливаемое помещение, предбанник вестибюля. Сюда выходят покурить и подождать тех, кто еще не получил одежду.

«Как бы нас не послали перехватывать этих спецов. Конечно, такую глупость трудно ожидать, это ведь не спецназ из Магриба, но все же… Теперь Арланда обязана ускорить подготовку к вторжению…»

В углу коридора у урны стояла еще одна компания. Рядом с ними я заметил Ванду – официантку из кафе. Она что‑то говорила высокой рыжеволосой девице, и, судя по выражению лица, говорила не очень приятное. Та хмурилась, покусывала губу и нервно курила. Рядом стояли три парня. Один, видимо, слегка перебравший свою предельную норму, нудно твердил:

– Ну все, ну все… он его убьет.

– Хватит, Родик, достал уже. – Второй парень держал его за локоть и смотрел в сторону вестибюля.

Я обогнул и их, поймал взгляд Ванды и вышел на улицу. Свежий воздух ударил в лицо, выгоняя из легких табачный дым и ту гадость, которую выпускают на сцену, когда кто‑то выступает.

Глянул по сторонам. Справа глыба «Арконы», слева широченная дорога, за ней супермаркет и что‑то еще. Впереди за стоянкой мост.

«В гостиницу? – спросил сам себя. – Хватит на сегодня впечатлений. Надо отдохнуть…»

За спиной вдруг с грохотом распахнулась дверь, и на порог выскочил парень. Он что‑то бубнил под нос. Следом вышел еще один, размазывая на ходу кровь на губах.

– Бля, мудак он, твой кореш! Сейчас выйдет, я ему голову сверну!

– Э‑э… Стасик… Не звизди! Он нечаянно!

– За нечаянно бьют отчаянно! – Стасик достал платок и попробовал стереть кровь.

Из дверей выскочили две девчонки, потом еще один парень. Они подбежали к Стасику и наперебой начали его успокаивать, поминая какого‑то Руслана и неведомую Светлану.

Общий смысл разговора сводился к тому, что пресловутый Руслан безумно влюблен в упомянутую Светку и готов бить морды всем, кто на ней остановит взгляд. Стасика почему‑то это светлое чувство нисколько не умилило. Он продолжал вытирать нос и ругаться. Тот, кто едва стоял на ногах, поймал рукой стену и нагнул голову вперед. Его здорово покачивало.

Я немного понаблюдал за картиной, глянул на часы и повел плечами – холодновато. Температура явно шла к нулю, а на мне одна рубашка навыпуск. Пусть и плотная.

– Куда эта сволочь удрала?! – раздался за спиной могучий рев. – Я его, суку, порву!..

Из дверей, едва не протаранив их, выскочил высокий широкоплечий парень. В джинсах, синей футболке и серой безрукавке нараспашку. Выглядел он мощно – накачанные руки, толстая шея, мощная грудная клетка. Качок, судя по мускулатуре.

Стасик, увидев его, отбросил платок и подошел к нему.

– Какого хрена полез! Я тебя трогал, кретина? Я тебя удержать хотел, чтобы того придурка не убил!..

Выскочивший здоровяк, видимо, пресловутый Руслан, повел налитыми кровью глазами на Стасика, опустил голову и пошел на него.

– Куда ты лез? Кто тебя просил?

Между ними быстро вклинились девицы, что‑то втолковывая обоим по очереди. На улицу выскочили еще две девчонки. Одна – официантка Ванда, вторая – рослая блондинка, стройная, в короткой юбке и легкой маечке. Наряд явно не зимний, но девчонка не обращала внимания на холод. Взгляд ее был прикован к Руслану. Тот глядел по сторонам, вяло стряхивал руки девчонок и орал:

– Куда это чмо удрало? Я его, суку, порву на куски!

«Как обычно… кто‑то не так посмотрел на девчонку, кто‑то посмел подойти – и вот повод помахать кулаками… Плавали когда‑то, знаем. Но нам было лет по шестнадцать – восемнадцать, потом угар прошел. А этим около двадцати, но в голове еще ветер. Какие важные заботы в двадцать лет…»

В этот момент взгляд бушующего богатыря остановился на мне.

– Вот он, гад! Ну все!..

Сбросив девиц с рук, Руслан потопал ко мне, видимо, приняв за неведомого обидчика его Дульсинеи. Судя по всему, предстояла разборка на тему: «Чего ты тронул чужое, гад?..»

– Рустик, это не он! – завизжала вышеозначенная Дульсинея‑Светлана и кинулась следом. – Это не он!

Но разве в таком угаре слова слышны? Цель перед глазами, настрой боевой, кулаки железные. В чем дело? Надо бить.

Кстати, в подобных случаях нередко доходит до убийства. Если кто‑то из гладиаторов не рассчитает силы удара или потеряет голову, добивая поверженного. Зачастую в ход идут подручные предметы вроде бутылки, обрезка трубы, крепкой палки и прочего ударно‑режущего. То есть – подручное оружие.

Потом, когда запал пройдет и заработают мозги, будет изумленное лицо и истеричное самобичевание: «Я не хотел, я не мог». Потом, когда труп увезут в морг…

– Слышь, ты, мудила! – Разъяренный Рустик подошел ближе. – Тебе чего, других баб мало? Какого хрена к моей полез? А? Не слышу?

И вряд ли услышишь, даже если орать буду. Вопрос задается не для получения ответа, а для дополнительной заводки перед дракой. Потому как молча и без нервов ударить могут далеко не все.

Остановить бушующего супермена было некому. Стас вытирал нос уже другим платком и не спешил получить новую травму. Второй парень на роль разнимателя не подходил – его шатало все сильнее. Девчонки испугались.

И куда, интересно, охрана исчезла?..

Взведенный Дон‑Кихот сделал еще шаг, выставляя руки вперед, когда на улицу вылетели еще два парня, судя по всему, кореша Руслана. С ходу оценив обстановку, они с криками: «Это другой!» и «Стой, дурак!» рванули к нам.

– Я тебя, щенка, урою! – Руслан подошел почти вплотную, на расстояние вытянутой руки, сгорбил могучие плечи и поднял правую руку для замаха.

Возможно, о боксе и рукопашке он слышал, но этим знакомство и ограничил. Мощные мышцы и опыт уличных схваток позволяли ему не обращать внимания на всякие там единоборства.

– Знаешь, а я здесь совсем ни при чем, – спокойно сказал я, уже прикинув, что и как стану делать, если это чудо акселерации не тормознет. – Ты ошибся.

– Ссышь, щенок!

Раз! Кулак правой руки полетел к моей челюсти. Большой такой кулак, не меньше грейпфрута.

Два! Моя рука пошла навстречу. Предплечье ударило по его локтю, отбрасывая в сторону. Это больно, когда вот так – на встречных курсах и по конечности. Очень больно.

Три! Каблук правой ноги достиг ширинки на джинсах противника. Все простенько и незатейливо. И действенно.

Руслан с криком согнулся пополам, зажав руками больное место, потом упал на колени, подставляя затылок под удар. Но я ударил опять правой ногой. Подъемом стопы по лицу. И здоровяк отлетел назад, разбрызгивая кровь из превращенного в лепешку носа. Стас отомщен.

– Эй, ты!

– Охерел! Чего делаешь?!

Подоспели приятели Руслана, один тут же наклонился над потерявшим сознание товарищем, второй с ходу попер на меня. Но, не добежав пару шагов, встал. Он был практически трезв и потому быстро соображал. Соображал, что драка ни к чему не приведет. И потом, пример Руслана его не вдохновлял.

– Зачем бил? Он же ошибся! – крикнул он, глядя, как второй прилагает усилия, чтобы приподнять Руслана.

– И что? Дать себя избить?

Я смотрел на парня, но глазами держал все вокруг. По привычке. И увидел, как от дверей на хорошей скорости стартует Светлана – до нее только дошло, что произошло.

– Ру‑усланчик!

И тут же как по команде из коридора выскочили охранники. А из‑за угла здания медленно и величаво вырулила патрульная машина полиции.

– Если с ним хоть что‑то будет, – проговорил стоявший рядом со мной, – мы тебя достанем.

Девчонка и второй приятель совместными усилиями посадили Руслана на асфальт. Тот пришел в сознание, но еще ничего не соображал и норовил упасть обратно.

– Ты понял?

Я проследил, как полицейские вылезли из машины, и перевел взгляд на говорившего. В голове легонько зазвенело – подступала привычная уже ярость. На молокососов, на идиотизм ситуации, на себя – надо было раньше линять.

– Ты доживи до «потом». – Тембр голоса пошел вниз, и я с трудом взял себя под контроль. Потому что уже хотел прибить этого засранца.

В этот момент к нам подошли полицейские.

– Капрал Махонич. – Высокий крепкий патрульный козырнул, глянул, как облепившие Руслана товарищи и Светлана пробуют привести его в чувство, и спросил: – По какому поводу драка?

– Так… Мальчик ошибся целью.

– Да? Здорово ошибся. Ладно, свидетелей много. Документы есть?

И тут же скомандовал напарнику:

– У них проверь.

Я вздохнул, нехотя вытащил «корочки», развернул их и поднес ближе к капралу. Тот посветил фонариком, пробежал глазами по строчкам. Мигнул, бросил на меня быстрый взгляд и прочитал еще раз. Вник.

– Виноват. – Бросил ладонь к кепке, посерьезнел лицом. – Извините, накладка вышла.

– Ничего, капрал. Все правильно.

Махонич глянул на напарника. Тот просматривал документы у компании, что‑то выговаривал одному из парней и кивал на Руслана. Богатырь еще толком не пришел в себя.

– Что там, Олаф?

– Чистые. У двух ничего нет.

– Ладно. А этот как?

– Никак. Надо в больницу отправлять. У него сотрясение точно. И травма. – Олаф понизил голос. – В паху.

– Ясно.

Махонич бросил в радиостанцию несколько слов, скомандовал, чтобы напарник переписал паспортные данные у всех, и повернулся ко мне:

– Заявление будете писать?

– Да… – помедлил я с ответом. – Иначе этот дурак сам накатает.

– У вас чистая самозащита. Могли и прибить его.

– Мог. Но зачем?

– Вы где остановились?

– В гостинице… – Я назвал адрес.

– Вас устроит, если утром подъедет наш дознаватель? Часов в девять?

– Нормально.

– Разрешите идти, господин майор?

– Да. Действуй, капрал.

Я отошел в сторону, заметил, что правая брючина испачкана кровью, и чертыхнулся. Надо застирать.

У дверей капрал Махонич разговаривал с официанткой, энергично жестикулируя. Ванда внимательно слушала. Вид у нее был довольно ошеломленный.

Охранники молча отошли в сторону, давая дорогу. Глаза у обоих квадратные – видели, как патрульный дважды козырнул мне.

Холодная вода легко смыла кровавые пятна с ткани. Простояв пару минут возле обогревателя, гнавшего горячий воздух, я подсушил джинсы и вышел из туалета. Чувствуя сухость во рту, взял в небольшом баре банку тоника и в три глотка опорожнил ее.

– Извините, – вдруг раздался за спиной женский голос. Я повернул голову. Рядом стояла официантка Ванда. Взгляд у нее был несколько испуганный и донельзя любопытный.

– Вы… вы тот самый Оборотень? Правда?

– Кто?

Она покраснела, опустила голову, но тут же подняла вновь, пытливо заглянула в глаза.

– Мне Богдан сказал… Что вы тот Оборотень с полуострова.

«Эх, капрал, язык надо за зубами держать… Или не смог отказать своей подружке?»

– Что это вас так интересует? Здесь же о Зоне знают только по газетам и компьютерным играм.

Ванда охнула, прижала ладонь ко рту.

– Правда Оборотень… Теперь Руслана убьете?

– Как? Что за бред, красавица? У вас тут принято пугать гостей?

Девчонка покачала головой, не отрывая взгляд от меня, потом спросила:

– А вы… вы скоро уезжаете?

– Да. Хватит с меня гостеприимной столицы. Поеду домой. Там люди мирные, тихие. На прохожих не нападают.

Я кивнул ей и двинул к выходу, усмехаясь про себя. Неплохо провел последний вечер в Арланде. Будет что вспомнить… И надо завтра сказать дознавателю, что не настаиваю на заведении уголовного дела по всей строгости закона. Хватит с этого Руслана увечий. Судя по тому, что его долго не могли привести в чувство, самая ценная деталь организма явно вышла из строя. Надолго…

Последующие за праздниками дни были наполнены предстартовой лихорадкой и вполне естественным мандражом пополам с нетерпением. Батальон готовился к первой операции, которая не могла быть комом. Просто не имела права.

Рота Влада ушла первой, ей предстояло провести доразведку на месте и подготовить базу для остальных. Потом, через три дня, вышла рота Свена, а за ней роты Олафа и Ральфа. И батарея «нон».

Перед самым выходом ко мне зашел начальник штаба.

– Господин майор, разрешите обратиться?

– Драган, опять ты? Ведь договорились – вне строя между собой по именам!

Панов дернул подбородком, нехотя поправился.

– Командир, один вопрос.

– Давай.

Судя по его недовольному виду и поджатым губам, его что‑то не устраивало.

– У батальона первый бой. Идут все. Ты, Радован, ротные… А я остаюсь в штабе. Почему?

Я вздохнул, встал из‑за стола, сделал несколько шагов, прикидывая, как лучше объяснить капитану ситуацию. Чтобы понял и не обиделся.

– Драган, когда я просил Дорича подыскать мне толкового штабиста, думающего и не закоснелого старыми штампами, то имел в виду прежде всего умение работать головой, а не ногами и руками. Комиссар людей подбирать умеет, надо отдать ему должное. Ты знаешь сам, что никто в батальоне лучше тебя в штабной работе не разбирается. И я в том числе. Не так?

Капитан нехотя кивнул, но взгляд не отвел. Ответ его не устраивал.

– Я пришел не штаны в штабе протирать. У меня несколько боевых операций и командование ротой. Тоже не в тепличных условиях.

– Не оспариваю. Но, насколько мне известно, на роте ты долго не был, сразу взяли в штаб батальона. Так? Вот. Оценили, значит. И я ценю. Ту гору работы, что ты сделал, я бы просто не потянул. И Радован тоже.

– Но он на операции, – упрямо повторил Панов.

– Да. И я. И остальные. Потому что это наш хлеб. А твой – разработка, планирование, подготовка. Я не собираюсь тебя сгноить в штабе, и при возможности обязательно сходишь на боевые. Но не сейчас. У тебя и так работы навалом.

Панов вроде утих, но недовольство не пропало. Хоть я и похвалил его, но капитан не из тех, кто от похвалы млеет. Надо что‑то добавить…

– И потом. Ты должен уже сейчас быть готовым к тому, чтобы штаб батальона развернуть в штаб бригады.

Капитан вскинул голову.

– Уже?

– Да. Судя по всему, приказ о создании бригады последует в течение двух‑трех месяцев. А может, и раньше. Как понимаешь, штаб на тебе.

– Но… – Теперь он растерялся. – Сразу на бригаду. Откуда людей взять, специалистов, технику. Размещать где?..

– Вот‑вот. Вопросов, как видишь, тьма. Так что думай. Соображай. А мы пока займемся рутиной.

Панов коротко усмехнулся:

– Подвел‑таки к теме. Выходит, сидеть мне в кабинете, пока вы там… рутиной?

– Пока да. И еще, – понизил я голос. – Учти. Всю работу по бригаде ты проводи с прицелом на создание корпуса.

Вот теперь я его достал по‑настоящему. От удивления он аж рот раскрыл.

– К‑корпуса?

– Угу. Это плюс десять – двенадцать месяцев. Как понимаешь, никому другому штаб я доверить не смогу. Так что соображай, что и как.

Панов несколько секунд осмысливал услышанное, потом хмыкнул:

– Задачка…

– Именно.

– Ладно, я пошел. Успеха вам.

– И тебе.

Капитан с задумчивым видом вышел из кабинета. О своей просьбе, похоже, забыл. Не до мелочей, когда такие события на носу…

…Ягдари – некрупный городишко, тысяч на сто жителей. Сейчас, понятно, народу там было гораздо меньше. Небольшое озеро на окраине, подступающий с одной стороны лес, гряда холмов за ним. Большинство домов брошены, часть разрушена со времен войны. Банда Ушастика занимала несколько уцелевших особняков и пару частных коттеджей в южной части города. Мирное население (относительно мирное) жило в своих домах. Или не в своих, оставленных беженцами. Те, кто здесь обитал, кормились небольшим заводиком по ремонту техники, плантациями опиумного мака и мелкой торговлей. Ну и кое‑чем другим.

Заходить в город, где, помимо бандитов, полно жителей, пусть и не совсем мирных, но все‑таки сторонних, глупо. Да и опасно. Банда Ушастика за последнее время выросла до ста двадцати человек. Причем треть из них – иностранные наемники, опытные, битые, прошедшие не одну войну из так называемых локальных. Судя по количеству чужеродных парней с богатым прошлым, что появились в бандах Зоны за последние месяцы, импортные «друзья» Ламакеи активизировали усилия по организации обороны полуострова от вторжения Ругии. Боятся, значит, что те сами не сдержат. И правильно боятся.

Разведав обстановку в городе и вокруг него, мы решили пойти в обход и выманить Ушастика из Ягдари. Выманить его можно было только одним – устроить нападение на плантации мака и перерабатывающую фабрику. Даже не фабрику, а лабораторию. Крохотную, но оснащенную по последнему слову техники. Ну и заодно подпалить склады ГСМ. Те стояли неподалеку от лаборатории. И когда Ушастик поспешит на выручку своих владений (а он поспешит, на складах плантации скопился урожай последнего полугода), мы его прихлопнем. А потом устроим небольшой налет на штаб‑квартиру на окраине Ягдари.

…В общем, так и вышло. С небольшими изменениями, обязательными в любом деле. Плантации и лабораторию захватили легко, всего два десятка охранников, пинающих х‑х… хрендюли. Их сняли довольно быстро и тихо. А потом устроили показательный взрыв складов. На этот шум Ушастик среагировал, но только сперва выслал опергруппу – сорок боевиков на машинах. А сам с другой группой особо приближенных бандитов пошел в обход, желая ударить в тыл наглецам. Рассудил верно, но допустил только одну ошибку. Принял нас за конкурентов или стаю отморозков – случайно сколоченные группы бандитов, оставшихся без банд.

Такие группы спонтанно возникали то здесь, то там. Бандиты в них шли шальные, беспредельные. Они потеряли все и хотели перед уходом с полуострова нахапать побольше, не важно чего. Главари банд отстреливали таких еще ожесточеннее, чем других.

Словом, Ушастик пошел в обход, налетел на роту Ральфа и сложил буйну головушку. Как и вся его команда. А высланная до этого группа угодила в засаду на самой западной окраине города. Ее сожгли на небольшой поляне.

Пока две роты под охраной третьей развлекались, Влад со своими тихо вошел в город и застал врасплох немногочисленную охрану штаба. Обыскав кабинет Ушастика, он забрал с собой его личный ноутбук, кое‑какие документы и пленного.

На всю операцию ушло два неполных часа, а потом еще два – на отход. И хотя нас страховали армейцы и в Мегаре наготове была восьмерка вертолетов огневой поддержки, я был на взводе до того момента, пока бронетранспортеры не доехали до Валдана. А когда последняя броня миновала блокпост, вздохнул с облегчением. И вспомнил об Ущелье…

– …Ну и что Ущелье? Сходим посмотрим.

Влад накинул на голову толстое махровое полотенце и начал вытирать волосы. Его голос из‑под ткани звучал глухо и невнятно.

– После того как мы Ушастика прищучили, на западе Зоны никто с базы носу не высунет. И тем более эта парочка из Сухана. Они между собой никак не договорятся…

Я глянул на Радована, тот пожал плечами, поднял запотевшую кружку с пивом и сделал изрядный глоток. Его взгляд говорил: «Решай сам. Доверять Владу или нет – твое дело».

Мое дело…

Мое, конечно, кто спорит. Только говорить язык не поворачивается. Не привык еще рассказывать о себе правду. «Пришелец, очень приятно, пришелец!» Да и перед операцией нагружать Влада неохота. Лучше после. Если будет повод. А пока сочиним что‑то более правдоподобное…

– Пошли‑ка в парилку, – сменил тему Радован. – Что‑то холодновато стало.

– Пошли, – кивнул Влад. – Только еще по одной.

Он достал из холодильника бутылку пива, ловко открыл ее и разлил по трем кружкам. Мы опустошили емкости и последовали за ним. Париться.

Баня была оборудована прямо на базе. Просторная, с двумя парилками, огромным бассейном, двумя залами отдыха и небольшим тренажерным залом. Ходили сюда с удовольствием – всегда приятно отдохнуть после напряженного дня. Жаль, нечасто такая возможность выпадала…

Температура в парилке дошла до ста десяти. Сухой воздух жег горло, кожа сразу покрылась капельками пота.

Мы сели на средней полке, подстелив сложенные втрое полотенца. Радован плеснул на каменку черпак воды, смешанной с пивом. Зашипело, на нас дохнул приятный запах хмеля.

– В общем, так, – начал я. – По нашим данным, в Ущелье оборудована база боевиков. Оборудована на деньги американцев. Там они испытывают какую‑то технику. Аппаратуры полно… Очень хорошая охрана и новейшие системы сигнализации.

– Ого! – Влад провел ладонями по широкой груди, смахивая пот. – Что‑то я о таком не слышал.

– Ты еще много о чем не слышал, – сказал Радован и посмотрел на меня. Он сразу понял игру. – База секретная. Информация к нам попала случайно.

– Оставлять базы за спиной нельзя, – продолжил я, благодарно кивнув Караджичу. Тот, как всегда, подыгрывал безупречно.

– Это точно, – согласился Влад. – Идем все?

– Нет. Твоя рота и рота Свена. Но он на подстраховке. А база на тебе.

– Черт! Ущелье! Сколько о нем ходит слухов. Какие‑то духи, привидения, крики…

– Место мрачное, – подтвердил я. – Но ничего особенного. Я там проходил.

Влад изумленно уставился на меня. И Радован тоже. О своем вояже в Ущелье я ему не говорил.

– Когда?

– Да так… было дело. Сейчас не об этом. Подробности я еще доведу. Значит, идешь ты. Экипировка по полной. Бронежилеты шестой серии…

– Шестой? – перебил меня Влад. – Да они СВД в упор держат!

– Держат. Хотя и весят девять кило. Но вы добавите второй комплект бронепластин.

Кантин вскинул голову.

– Второй? Зачем? От танковой пушки защищаться?

– Дальше, – не обратил я внимания на подначку. – Каски‑сферы тоже новые возьмете. Четвертой степени защиты.

– А что толку в четвертой степени? Ну, выдержат они попадание «Калашникова», и что? Позвонки все равно треснут.

– Не треснут. Если по касательной, вскользь. Идеальной защиты не существует. Так… бронещитки на голень, броневые налокотники и наколенники, я такие видел в седьмой ДШБр.

Влад выслушал меня, провел рукой по волосам, поморщился – горячо. Потом негромко спросил:

– Артур. Куда мы так обряжаемся? Там что – супермены одни? Или инопланетяне?

Я вздрогнул. С интуицией у Влада всегда было хорошо. И соображалка работала. Сказал наобум и попал в точку.

Радован оскалил зубы и посмотрел на меня – что отвечу? А ничего. Шутка, она и есть шутка.

– Марсиане там сидят…

– Ладно, марсиане так марсиане, – не обратил внимания на заминку Влад. – Как пойдем? На чем? Подходы, входы, проходы?.. Огневая поддержка? Или без нее?

– Это в ходе подготовки. Поддержка будет. Авиация. Отработают ракетами.

– Ну… – Влад развел руками. – Тогда точно марсиане. Нам хоть авиацию дадут?

– Дадут. Я уже послал запрос. Дорич поможет.

– Тогда ясно. Значит, вчерашние и сегодняшние тренировки?..

– Точно, – подтвердил я незаконченный вопрос. – Твоя рота начинает отрабатывать штурм особо укрепленного пункта. И действия в закрытом помещении.

– Сколько у нас времени?

Я помедлил с ответом, прикидывая сроки. Если начало вторжения назначено на начало февраля, то мы должны раздолбать станцию хотя бы за несколько дней до этого.

– Недели три в запасе есть. Твоя рота ни на что больше не отвлекается, работает по плану, привыкает к новому снаряжению. Чтобы до автоматизма.

– Сделаем. Один вопрос, Артур.

– Давай.

Влад слез с полки, забросил полотенце на плечо.

– Почему мы?

– Потому что у тебя в роте больше всего ветеранов. Тех, кто не только прошел полную подготовку, но и имеет большой опыт. И тех, кого я знаю лично. Новички хороши, ничего не скажу, но здесь опыт. Наш опыт.

– Понятно.

– И еще. Я пойду с тобой.

Влад посмотрел на меня, кивнул и первым вышел из парилки.

– …Я тоже иду с вами, – сказал Радован, когда мы с ним после бани зашли в кабинет.

– Зачем? Одновременно со штурмом станции мы будем проводить операцию в Олдянске. Двумя ротами. Я хотел, чтобы ты взял это на себя.

– Ничего. Панов пойдет, он уже рвется на задания, думает, мы его затираем.

– С Пановым я имел разговор еще до выхода к Ягдари. Он все понимает.

– Но думать не перестает. Пусть поработает.

Я посмотрел на Караджича, пытаясь понять, что у него на уме. Не доверяет? Глупость. Переживает? Не без этого, но не то.

– Радован. Я не собираюсь переходить к себе, как только найду Ворота. Это не входит в мои планы.

Караджич растянул губы в улыбке, хмыкнул.

– А я и не думаю. Но пойду с тобой. Хочу, знаешь ли, посмотреть на инопланетян.

– И все?

Радован помолчал, глядя в окно, вздохнул. Потом перевел взгляд на меня.

– Все. Я должен знать, какая дрянь лезет в мой дом. И как с ней бороться.

Наши взгляды встретились. Караджич не шутил. Уйду я или нет, но он был намерен защищать свой мир от всякого рода пришельцев. Даже если они – плод фантазии командира. Патриот, блин!..

Все следующие дни я занимался только подготовкой рейда в Ущелье, переложив на Караджича и Панова все дела батальона. Не маленькие, осилят и без присмотра. Радовану опыта не занимать, и Драган тоже не лыком шит. Все хотел сходить на боевые, вот и пойдет.

Сам же вместе с Владом проводил тренировки на полигоне и стрельбище. Работали в полном снаряжении, с боевыми патронами, потом шли на полигон и там все прогоняли на пневматике. Основной упор делали на действия в помещениях. Там, где схватки идут на самых высоких скоростях, где на первое место выходят умение мгновенно ориентироваться в незнакомой обстановке, навык стрельбы навскидку, без прицеливания, умение без слов и сигналов взаимодействовать с другими бойцами, отточенная реакция и автоматизм действий. Там, где происходят молниеносные сшибки с противником и дело часто доходит до рукопашной. И все это – в тяжелой броне, в разгрузке с магазинами, гранатами, выстрелами к подствольнику, с РПГ за спиной…

Каждый день бойцы прыгали, бегали, стреляли, вступали в рукопашные схватки, действовали прикладом, ногами, руками, ножами. После таких тренировок на базу приезжали выжатые до предела, а после отдыха – в класс, на разбор занятий, учет и исправление ошибок.

В перерывах между тренировками я успел послать запрос на получение спутниковых снимков Ущелья. В целях конспирации, понятное дело, просил снять не одно Ущелье, а всю западную часть Зоны. Это ни у кого не вызовет подозрения. Все знают – батальон плотно работает в том районе.

Меня интересовали данные по источникам радиоизлучения. Судя по всему, пришельцы широко использовали разного рода аппаратуру и для обеспечения контроля над Ущельем, и для создания разного рода завес. Вроде тех, которые я видел и слышал, когда проходил там. Если техника работает, ее можно засечь, а это здорово поможет нам, когда мы пойдем туда.

Отослал заявку и на поддержку авиацией. Дорич обещал помочь, если выйдет заминка. Но из штаба округа пришло «добро».

Потом привезли новое снаряжение и оружие. Начали разбираться с ним, подгонять по форме, испытывать, отлаживать.

В общем, забот выше крыши. Домой даже не ездил, только позвонил Беате и сказал, что уехал в командировку. И отказался от второго визита в столицу, хотя Дорич звал, вроде должна была быть новая встреча с сенатором.

Между тем батальон жил своей жизнью. Караджич и Панов без меня сами разработали план уничтожения банд Сухана и Стуруна. И сами его реализовали. В результате Стурун остался без боевиков, а в Сухане на одного главаря стало меньше. Крота завалили, а Самас сумел уйти. Правда, как доложила агентура, ушел он тяжело раненным и сразу был переправлен в госпиталь в Ламакее. Но это уже мелочи, главное – два ключевых города на западе Зоны вышли из игры.

Через две недели пришли данные космической разведки, а следом информация от соседей – из Департамента. Как только мы получили снимки, я отправил две разведгруппы к Ущелью.

– …Они там что, шизофреников собрали? Куда столько «жучков» понапихали?

Влад бросил на стол карандаш, откинулся на спинку стула. Радован поднял голову от снимка, хмыкнул.

– Судя по карте, там по меньшей мере сорок датчиков и иных радиотехнических устройств. Как они умудряются отслеживать показатели всех?

– Элементарно, – парировал я выпад. – Компьютеры. Они отслеживают и выдают результат.

– Как же мы туда подойдем? Нас засекут на подступах…

– Для того и выясняли, что и где, чтобы… нейтрализовать. Влад, что докладывают твои разведчики?

– Пока ничего. Вокруг Ущелья никого, а дальше мы не ходили. Сам запретил.

– Запретил, – согласился я. – Рано было. А теперь, имея это, можно посмотреть, как там начинка.

Я замолчал, прикидывая детали возникшей идеи, а потом поднял голову.

– Сделаем так…

Каждый раз, когда очередная партия груза проходила «контур», по периметру металлизированной окантовки пробегали зеленоватые огоньки – работал индикатор счетчика. И высокий женский голос сообщал:

– Включение номер семь. Два живых объекта, один транспорт. Общий вес – триста двадцать семь килограммов сорок три грамма.

– Выключи ты эту говорилку, – поморщился Уверан, глядя, как к «контуру» подкатывают следующий кар.

Техник, сидевший за пультом управления установки, провел пальцем по клавише, и звук исчез. В наступившей тишине стал слышен шелест колес кара и тяжелое дыхание техников, закатывающих его.

Второй день эвакуация станции шла полным ходом. Согласно поступившему приказу, Уверану предстояло демонтировать и отправить домой больше половины всего оборудования. Оставляли самое необходимое, без чего невозможно поддерживать работу станции.

Получив приказ, Уверан вышел на связь с куратором и попробовал отговорить от поспешного решения.

– Выполняй, – мрачно ответил тот, не став слушать объяснений, – без дискуссий.

– Но вы понимаете, что мы теряем… – попытался сказать Уверан.

– Слушай, неужели ты думаешь, что здесь пляшут от радости по поводу закрытия? – не выдержал Свард. – Или в Управлении, по‑твоему, одни идиоты сидят? Мы и так тянули сколько могли.

Уверан промолчал. Спорить с разъяренным начальством глупо. И небезопасно.

– Судя по твоим же докладам, там вот‑вот начнется война. Да еще с применением ядерного оружия.

– Не факт…

– Не важно! Есть вероятность… – Свард замолчал, пережидая вспышку злости.

По совести, Уверан, конечно, прав. Нельзя уходить с планеты, оставляя столько загадок и вопросов. Но ситуация такова, что лучше сейчас оставить за спиной тайны и версии, чем потом кусать локти, потеряв людей и технику.

– На эту твою Землю надо либо посылать поисковую экспедицию под прикрытием из космоса, либо… удирать. Что мы сейчас и делаем.

– А почему не первое?

– Потому что сил на все у нас нет. На Гадеркоре мы лоб в лоб столкнулись с датлайцами. А там богатейшие земли. И отличная возможность строить космические корабли на орбите, а потом перегонять их через «контур» к нам. Осваивать космос рано и поздно придется.

– А местное население?

– Оно о нас и не знает. Там целый материк пустует. Материк! Вот за него и воюем.

– Ясно… – вздохнул Уверан.

– Коль ясно – действуй. Вывози технику, демонтируй систему наблюдения и контроля. В общем, у тебя должно остаться столько, чтобы это можно было увезти за два дня. Эвакуируй персонал, готовь место под полную очистку.

– И сколько нам сидеть в таком… кастрированном виде?

Свард хмыкнул, глянул куда‑то вбок, за объектив, видимо, что‑то читал.

– Недели две‑три. Может, меньше. Мы сразу сообщим.

…После разговора Уверан приказал начинать демонтаж оборудования. А сам вызвал старшего техника, начальника группы охраны и своего зама. Ввел их в курс дела, задал несколько вопросов по работе, а потом распределил обязанности.

– Я занимаюсь отправкой. Ты, – он посмотрел на своего зама, – берешь на себя демонтаж датчиков и систем контроля и охраны.

– Один вопрос, – перебил его начальник группы охраны Орни Вошэл. – Снятие всех систем сделает нас глухими и слепыми. И потом. Режим «завеса», работающий сейчас, тоже придется закрыть. А если в Ущелье залезут местные?

– Им не до Ущелья. У него такая слава, что еще года два сюда никто носа не покажет.

– А эти… кто автоколонны водит? Они же несколько раз проскакивали.

– И что? Они шли по дороге, не глядя по сторонам, и больше всего хотели проскочить злополучное место. Уверен, тишина и отсутствие тумана только насторожат их. Будут ждать пакостей похлеще.

Уверан перевел взгляд на начальника техгруппы Макума Эсваду.

– Отключение систем будем производить одновременно с их снятием. Так что по Ущелью придется походить и вашим людям.

– Хорошо. Я выделю двух человек.

– «Гнезда» тоже снимать? – спросил Вошэл. «Гнездами» называли автоматические системы обнаружения и уничтожения. Они состояли из аппарата, способного распознать приближение человека или техники на расстоянии до двадцати километров и засечь летящий объект на высоте восемь километров. Как только объект был обнаружен, сигнал поступал на пульт диспетчера. И если он давал команду на огонь, «гнездо» обрабатывало цель либо из двуствольной автоматической пушки калибром сорок пять миллиметров, либо запускало ракету или гранату. Имея большой боекомплект, «гнездо» могло держать противника на расстоянии около часа. А бронированный корпус позволял выдерживать попадание восьмидесятимиллиметровых снарядов повышенной мощности.

Вокруг станции стояло шесть «гнезд», и они перекрывали все пути подхода к ней.

– Снимайте. Вообще снимаем все. Оставляем только двенадцать датчиков возле обоих входов. Их – в последнюю очередь.

После совещания к Уверану подошел его заместитель.

– Все так серьезно?

Уверан скривил губы и махнул рукой. Ваэн без слов понял – задница. Полная.

– И сколько мы будем сидеть, открытые всем ветрам?

Предки Ваэна когда‑то были моряками, в его имении все пропитано духом моря, и лексикон соответствовал семейной традиции.

– Не больше трех недель. Думаю, снимут раньше.

Заместитель потер подбородок, подавил вздох, аккуратно поправил воротник форменной рубашки и встал с кресла.

– У меня второе задание всего… не знаю, часто мы уходим с открытых планет?

Уверан глянул на него, изобразил улыбку. Беспокойство молодого коллеги понятно.

Из хорошей семьи, в ГТП поступил по протекции, однако вопреки ожиданиям (папенькин сынок, протеже, за спиной жирная лапа) показал себя хорошим и умелым специалистом. Был отмечен после первой операции, повышен в должности и оправлен на стажировку в самый первый из открытых миров. Волей случая оказался в центре спонтанно возникшего конфликта между сотрудниками миссии и аборигенами. Спас своего начальника и двух оперативников, был ранен, но вывез всех в безопасное место и до прихода аварийной команды самостоятельно оказывал помощь раненым.

После такого подвига его наградили и послали на курсы подготовки руководящего состава. Окончив их с похвальными оценками, Ваэн мог рассчитывать на самостоятельный пост и перспективу сделать карьеру в начале службы.

Однако он, что удивительно, не потерял голову от первых успехов и сам попросил назначить его помощником начальника станции на одном из вновь открытых миров.

И вот здесь, на Земле, произошел такой казус. Эвакуация станций всегда считалась чем‑то весьма неприятным. И хотя в данном случае вины персонала нет, тень поражения падает на всех. И конечно, на руководство станции.

Ваэн не был карьеристом в худшем понимании этого слова, но иметь репетицию «ушедшего» он не хотел.

– Не бери в голову, – попробовал успокоить его Уверан. – Мы не тикаем, а уходим по приказу свыше. Никаких ошибок, недочетов, промахов. На твоей карьере это никак не отразится.

– Я не об этом, – нахмурил брови Ваэн. – Что потом? Опять проникать сюда, как впервые?

– Не знаю. Как решит начальство. А что оно думает, ведает только Великий Азар. С какой ноги директор встанет, так тому и быть.

Уверан глянул на заместителя. Шутка была избитой и известной всему управлению. Директор – Илиам Штос – сам с удовольствием прохаживался на сей счет. Хотя некоторые подхалимы и спешили доложить высокому начальству о неких недовольных распоряжениями самого!..

Впрочем, Уверан знал о Ваэне еще одну вещь. Тот никогда не стал бы устраивать закулисные игры и доносить на начальника. В этом смысле помощником он был идеальным.

– Ладно, пойду. Системами контроля и «гнездами» я сам займусь. У Вошэла и так мало народу.

– Давай. Только за границы Ущелья не выходите. И поаккуратнее, – сказал Уверан. – Черт их знает, этих аборигенов. Сунутся в последний момент сдуру…

…О напутствии Ваэн вспомнил через три дня, когда пошел к северному сектору периметра охраны снимать сеть датчиков. С ним шли один техник и пара охранников.

Тогда он сказал правду, в группе Вошэла осталось всего пятнадцать человек. Все опытные специалисты, не первый год обеспечивают режим на станциях, но все же их мало. Меньше половины штатного состава. Тем более спецгруппа лейтина Тумира из штурмовой бригады покинула станцию давно. Впрочем, и техников некомплект.

Но настоящей причиной, по которой Ваэн лично взялся за демонтаж оборудования, было желание хоть пару раз выйти за пределы опостылевшей станции. И сфотографировать местную природу. Из каждого мира, где он был, Ваэн привозил домой потрясающей красоты снимки. Природа, солнце, море, местные жители, их города, дома, утварь.

Как‑то он показал коллекцию знакомому журналисту, и тот, придя в восторг, тут же организовал выставку. Был большой бум и успех, и Ваэна стали считать перспективным фотографом‑пейзажистом.

И сейчас, выходя на работу, он прихватил миниатюрный цифровой фотоаппарат. Игрушка весила меньше ста граммов, делала хорошие снимки и вмещала триста фотографий.

…Впереди шел охранник, глядя по сторонам и поправляя штурмовой автомат на плече. Тот легонько бил по боку в такт шагам, и охранник придерживал его рукой.

Техник и Ваэн замыкали шествие. Техник то и дело сверял направление со сканером, а Ваэн изредка останавливался, смотрел на противоположную стену Ущелья, выбирая наиболее подходящий ракурс.

– Впереди, метров триста еще, – сказал техник, когда на экране сканера возникла зеленая точка. – Черт, так замаскировали, не сразу найдешь. И зачем вообще достаем? Вряд ли их кто‑то обнаружит…

Он повернул голову к Ваэну, но тот, занятый разглядыванием чахлого деревца на узком выступе, не ответил.

Сегодня последний день прогулок. Из сорока восьми датчиков сняли сорок три. Еще два они снимут сейчас, а остальные подберет вторая группа. Датчики были расположены по периметру безопасности, и самый дальний находился в трех километрах от станции. Ближние вытащили легко, за дальним пришлось отряжать экспедиции. С «гнездами» вышло проще. Подлетели на книпах, перфораторами и плазменными резаками выдолбили их из камня, погрузили и отвезли.

Гонять книпы за датчиками Уверан посчитал лишним. И так засветили невиданную здесь технику, со спутников их легко разглядеть.

Ваэн, пользуясь положением начальника эвакуационной партии, постоянно выходил сам. Его коллекция снимков выросла в два раза.

– Вот он, замаскирован.

Техник подошел к большому плоскому камню, с одной стороны поросшему мхом, похлопал по слегка влажному боку и присел.

Охранник мельком глянул на него, потом прошел еще метров сорок и стал бдительно озирать местность. Делал он это без особого желания, но вполне добросовестно. Поднял стодвадцатикратный бинокль, повел им направо, разглядывая узкую извилистую дорогу и вершину скалы.

– Помощь нужна? – подошел к технику Ваэн.

– Нет. Минутное дело.

Он привычно вытащил инструменты, разгреб мелкие камешки под валуном и осторожно просунул механические кусачки. Ваэн отошел в сторону, чтобы не загораживать свет, залез на соседний валун и покрутил головой.

Вокруг было царство камня. Серый, с разными оттенками, от светлого до грязно‑коричневого, с вкраплениями травы и мха, изъеденный ветрами и дождем. Кое‑где росли маленькие кривые кустарники и деревья.

Ваэн перевел взгляд вниз, заглянул в провал, затянутый слабой пеленой тумана. Отсюда ничего не видно, но он точно знал, что там. На полукилометровой глубине течет мелкая и быстрая речушка. В ясную погоду, когда молчали «ревуны», извергавшие чудовищный визг, с нижнего балкона можно услышать, как вода бежит по камням. Ваэн один раз был там, на балконе. Спустился на книпе, когда техники ставили камеру. И пару минут слушал.

– Все, – вывел его из задумчивости голос техника. – Вот он. Можно идти.

Ваэн глянул на небольшой прямоугольник серого цвета, поднес к губам браслет часов.

– База, как слышите? Сняли сорок четвертый.

– Поняли. Отключено от контроля.

– Ну что, – подошел охранник. – Обратно?

– Да… – Ваэн опять глянул по сторонам. Потом добавил: – Знаете, вы идите, а я немного задержусь. Хочу вон с того места сделать несколько панорамных снимков.

– Одному нельзя, – нахмурился охранник. – Тем более туда, за периметр предельного доступа. Это же метров пятьсот отсюда.

– Можно. К тому же я как заместитель начальника сам устанавливаю правила.

Ваэн улыбнулся, не желая, чтобы его слова прозвучали как приказ. Охранник прав, но оттуда, с дороги, отличный вид на вход в Ущелье.

– Подождите меня на третьей точке, я быстро.

И не слыша возражений, быстро зашагал прочь, настраивая фотоаппарат. За спиной зашуршали камешки – его спутники пошли обратно.

«Доложит, – подумал он об охраннике. – Прямо сейчас. У них следование параграфам службы в крови. И всякое нарушение – ЧП. Правильно, конечно, все инструкции по станциям наблюдения писаны кровью сотрудников. Не зря в охрану набирают парней с хорошей реакцией и стальными мускулами, исполнительных, но несколько прямолинейных. Приказ и точка. А бывают и многоточия…»

Нужное место отыскалось не сразу. То край скалы загораживал общий вид, то свет падал не с той стороны, то выпадал из кадра кустарник на пике горы. Сделав двенадцать снимков, Ваэн отошел еще метров на сто назад и отщелкал общий вид дороги, а потом отдельно – пелену тумана, встававшую над пропастью.

«Назову этот цикл – „Брошенный ад“. Место, покинутое людьми и заселенное духами. Поймать бы момент восхождения тумана – можно ухватить образование из белесого пара замысловатых фигур. Иногда получаются похожие на человеческие…»

Ваэн отошел еще на полсотни шагов, потом принял вправо, захватывая в кадр извилистый шрам пропасти. Едва слышно щелкал аппарат, блестела вспышка, быстро сменялись кадры.

Когда индикатор показал остаток в тридцать снимков, он опустил фотоаппарат и вздохнул. Вот и все. Еще один мир пройден. Жаль, они уходят так поспешно и не выполнив до конца работу. Что ж, в академии учили, что не всегда проникновения бывают удачными. Иногда приходится покидать мир, не успев толком разглядеть его.

Он убрал аппарат и побрел обратно, глядя вниз, в пропасть. Туман понемногу поднимался и обволакивал выступы, карнизы и балконы. Скоро он дойдет до дороги и зальет все молоком пелены.

Слева по склону прошуршали мелкие камешки, скатываясь под ноги. Ваэн опустил взгляд и не заметил тени, на миг возникшей за спиной…

Дом теперь почему‑то ассоциировался со старыми качелями, стоявшими когда‑то во дворе, на старой еще квартире. Ржавые, с погнутыми поручнями и скрипевшие при каждом движении, они летали вверх‑вниз равномерно, без перебоев и остановок.

Они снились часто, подолгу скрипели нудным тоскливым скрипом и вызывали приступ тихой тоски. Я то взлетал на них ввысь, то камнем летел к земле и в этот короткий момент чувствовал, как неведомая сила отрывает меня от сиденья и выталкивает в свободный полет. А потом сон проходил, и только по утрам в голове, словно после качки, легкое кружение. Проходило сразу, едва вспоминал сон. И ныли от перенапряжения кисти рук – во сне я сжимал поручни изо всех сил.

…Тавр вынырнул из‑за кустарника, покрутил головой, ища нас, увидел и резко выдохнул:

– Взяли пленного!

– Как? Какого пленного? – не въехал я. – Где?

– Там. – Он махнул рукой в сторону Ущелья. – Хостич сам взял. Послал бойца доложить.

Радиостанциями на выходе не пользовались – я перед выходом специально предупреждал.

– Где вы его откопали?

– Трое шли от той базы. Что‑то делали, искали вроде. Потом двое пошли обратно, а этот потопал прямо на нас. С фотоаппаратом. Снимал минут пятнадцать…

– Стоп! – Я даже охрип от неожиданности. – С базы?

– Ну да. Володька его вытащил за низину и послал бойца. По радиостанции не стал, ты же предупреждал, чтобы молчали…

– Епона! Давай за ним, – вскочил я на ноги и повернулся к Радовану: – Будь здесь, я скоро. И готовь все к выходу. Как бы драпать не пришлось…

…После двух недель подготовки и после получения данных от разведки мы с одним взводом из роты Влада вышли к Ущелью, посмотреть на него своими глазами. Шли, понятное дело, под прикрытием. Рота Свена встала в пяти километрах севернее, оборудовав две базы и взяв под контроль обе дороги. После наших последних выходов на западе Зоны стало потише и поспокойнее, боевики вообще не лезли сюда, поняв, что их время ушло. Но терять бдительность нельзя, и мы соблюдали все меры предосторожности.

В само Ущелье мы не пошли, засели неподалеку от заброшенного хутора, в километре от «Серого карандаша» – длинной тонкой скалы. Место здесь тихое и глухое. И удобное. Кто бы ни рискнул проехать в Ущелье, никак не минует. Дорога только одна.

На разведку со мной пошел Радован. И Влад – ему как‑никак работать. Так что на бедного комвзвода Володю Хостича выпало присутствие сразу трех начальников. От такого обилия у любого голова пойдет кругом. Заметив его озабоченный взгляд, я сказал:

– Не бери в голову. Работай по плану, мы не помешаем.

– Понял.

– Нам надо самим посмотреть, как и что.

Хостич с имел задание провести разведку северной части Ущелья. До Длинного выступа. Дальше не ходить. И быть предельно осторожным.

Взвод исчез в Ущелье. Влад тоже пошел с одним звеном. Мы с Радованом остались на хуторе, собирая и обобщая сведения. Подменять бойцов не было смысла – не маленькие. И вот эти немаленькие кого‑то поймали…

…Он лежал в небольшой ямке, со связанными за спиной руками, со снятыми ботинками, расстегнутыми брюками и укутанной в его же куртку головой. Спеленали его по всем правилам, дабы лишить не только подвижности и свободы, но и зрения. Потеря ориентации здорово снижает риск каких‑то действий со стороны пленника, а с брюками, спущенными чуть ли не до колен, особо не попрыгаешь.

Хостич с двумя бойцами сидел здесь же. Один внимательно наблюдал за дорогой к Ущелью, второй – за дорогой на Сухан. Владимир присматривал за пленником.

– Радио‑, электроприборы у него были? – первым делом спросил я.

– Только часы и фотоаппарат. Из оружия – пистолет. Все запаковали, – показал Хостич на сверток, лежащий у него в ногах.

Перед выходом я особо предупредил: если вдруг попадет кто‑то из Ущелья в плен – первым делом изымать вещи и прятать в металлический контейнер. Такие контейнеры были у каждого звена.

Проводить допрос в присутствии бойцов я не хотел, пленник мог сказать лишнее. Надо срочно изолировать его, оттащить куда‑нибудь подальше.

– Тавр, давай‑ка оттащим его отсюда. Володя – останься с бойцами здесь.

– Есть.

– Все, пошли.

Я поднял пленника, натянул брюки и затянул ремнем. Бойцы надели ботинки. Тавр подхватил контейнер, и мы почти бегом направились к рощице. Рощица так себе – около сотни невысоких деревьев, росших на плато между двумя скалами. Впрочем, от наблюдения укрывает, и ладно.

«Надо вытрясти из него все, что можно. И потом валить. Иначе нельзя, брать с собой нереально – начнет языком трепать. А отпускать… Даже не смешно… Черт, лишь бы за ним не послали поисковую группу. Иначе будет бойня…»

Мы достигли рощицы, дошли до самого большого деревца и усадили пленного на землю.

– Тавр, – скомандовал я. – Давай к нашим. Пусть Радован вызывает Свена к нам. И запросит вертолеты. Чтобы могли нанести удар в течение двадцати минут. Пусть барражируют неподалеку.

– Понял. А‑а?.. – Он кивнул на пленника.

– Сам.

– Ага.

Тавр умчался. Я присел перед пленником, стянул с голову куртку. Передо мной возникло лицо молодого человека лет двадцати пяти. Темноволосого, с короткой стрижкой, прямым с небольшой горбинкой носом, почти треугольным подбородком, прижатыми к черепу ушами и глубоко посаженными глазами зеленого цвета.

На левой щеке царапина, нижняя губа разбита. Взгляд напряженный, но не испуганный. Успел прийти в себя и оценить обстановку. Из наших слов понял, что мы из Ругии или Ламакеи – у бандитов вертолетов нет. А значит, можно попробовать договориться. Значит, готов строить какие‑то отношения.

– Ты меня понимаешь?

Пленник несколько секунд разглядывал меня, потом кивнул.

– Как тебя зовут?

– Лоберо.

– Это имя или фамилия?

– Имя. Лоберо Ваэн.

– Ты из Ущелья?

– Да, – с некоторой заминкой ответил он и шевельнул плечами, словно проверяя веревки на прочность.

– Со станции наблюдения Анкивара?

Вот тут его проняло. Он вскинул голову, приоткрыл рот и уставился на меня ошарашенным взглядом. Никто из местных такого знать не мог.

– Отвечай!

– Значит, вы все‑таки здесь?! – прошипел он. – Хорте подозревал…

– Официал Хорте?

– Ты и это знаешь?

На его лице проступил испуг. Видимо, попасть в руки врага – не самое приятное удовольствие.

– Знаю, – не стал опровергать его догадок. – А теперь так. Ты отвечаешь на мои вопросы, а потом я тебя отпускаю обратно. Но с условием.

– Каким?

– Ты организуешь мне встречу с твоим начальником.

– Идет.

Слишком быстро он согласился. Значит, или соврет при ответах, или…

– А ты откуда? С какого мира? – спросил он сам.

– Не важно. Меня интересует следующее. Точное месторасположение станции. Технические средства охраны. Количество людей, вооружение. План станции. Состояние Вор… «контура». Ну?

Перечень вопросов его смутил. Зачем такая информация человеку, желающему идти на переговоры?

– Зачем тебе?..

Договорить я не дал. Правая рука выхватила нож и одним взмахом вогнала лезвие в ступню ноги. Около пальцев.

– А‑а‑а!

Второй удар пробил щиколотку насквозь. Внезапная боль и странная агрессия выбивают уверенность и наводят пленника на мысль, что дальше будет хуже.

– Повторить вопросы? Ну?!

– Сволочь! Зачем?

Допрос в полевых условиях – вещь жуткая и страшная. От пленника надо получить ответы в сжатый срок, а так как он не всегда расположен к беседе, его стимулируют разными способами. Последнее время физическому воздействию предпочитают использование препаратов. Ничего не скажу, вещь хорошая, но я не знаю, может, у этих пришельцев иммунитет к таким препаратам. Или тренированы специально. А боль – она и в космосе боль.

В общем, после воздействия на нервные окончания некоторых частей тела Ваэн начал говорить. Не все и до конца, но начал. А когда поток искренности иссяк, я сменил направление вопросов.

– Сколько у вас противников, кроме Анкивара?

Это я вспомнил разговор с Хорте.

– Датлай.

– И все?

– Да, – сквозь зубы выдавил Ваэн, расширенными от ужаса и боли глазами глядя на свой живот. На самый его низ. Потом вник в вопросы. – А ты сам тогда откуда, если не знаешь?..

– Я из другого мира.

Новый удар по психике. Новый враг всегда страшнее, потому что неизвестен.

Ваэн сглотнул, поперхнулся слюной и начал надрывно кашлять. Я взял контейнер.

– Что там?

– Часы. Фотоаппарат. И пистолет.

– «Грут»? – спросил я о марке оружия.

– Да. Но откуда ты все знаешь?

– Мы давно работаем в вашем мире. И в мире Датлая.

Он поверил. Потому что я говорил убедительно и приводил доказательства. К тому же момент располагал. Внезапное пленение, жесткий допрос, упоминание о Хорте и приведение некоторых фактов. Да еще сообщение о новом мире.

– Слушай меня внимательно! Мы давно наблюдаем за вашими потугами завладеть пространством. Здорово вы деретесь. Мы могли бы в два счета закрыть все ваши «контуры», но пока не спешим. Нам выгодно иметь дело с кем‑то одним. Тем, кто станет нашим союзником в пространственной экспансии. И мы выбираем. Раньше склонялись к идее предложить помощь Датлаю. Теперь возникли сомнения. Наше руководство послало в некоторые миры специальных представителей, чтобы посмотреть обстановку на месте. Я – представитель в этом мире.

Монолог пациента психушки. Старого пациента. Но Ваэн поверил. Потому что все в тему. В цвет, в масть. Будь у меня свободная минута, обязательно бы себя похвалил: на минимуме информации создать легенду – это круто! Но минуты нет. И дело пока не сделано.

– Но как вы проникли сюда? Мы едва смогли заметить вас. – Ваэна интересовали подробности.

– Наша техника более совершенна, чем ваша. Слушай дальше. Чтобы послать итоговый отчет, я должен побывать на станции. Но для этого мне нужна полная информация о ней. Ты пока молчишь. Это плохо. Плохо для твоего мира.

– Но…

Новый удар прервал его возражения. Болезненный удар. Нанесенный лезвием в основание члена. Вскрик, кратковременная потеря сознания. И его возвращение после пощечин.

– Если не перестанешь задавать глупые вопросы, я тебя искалечу.

Ваэн закивал. Вроде сломлен, хотя я не обольщался. Судя по Хорте, хлюпиков и слабаков на станции не держат. Так что это вполне могло быть игрой.

– Я за минуту вылечу тебя, но сначала узнаю все. Говорить будешь?

Он заговорил. Выдал полную информацию по всем позициям. Все данные, без которых лезть к станции – самоубийство. Я составил план всех помещений, отметил места, где установлены огневые точки – спаренные пулеметы, расписал систему сигнализации.

«Повезло. Не выйди этот кретин со станции, хрен бы я это узнал. Пришлось бы идти наобум, теряя людей. А так… Верно говорят: профессионала можно переиграть только в одном случае – поставить его в тупик нелепицей. В обычной обстановке он ее пропустит мимо ушей. Но в особых случаях – поверит…»

– И что дальше? – спросил он, когда я убрал лист с планом в карман.

– Дальше?.. Ничего. Для тебя – ничего.

Рука перехватила нож поудобнее, острием вперед.

– Теперь черед за нами.

Ваэн раскрыл рот для очередного вопроса и не заметил удара. Лезвие пробило грудную клетку и вошло в сердце, разрывая его на две части. Он умер мгновенно, сильно дернув телом и завалившись вперед.

Я спрятал труп между деревьев, подхватил контейнер и поспешил к своим. Надо срочно сворачивать разведку и возвращаться в Мегар. Готовить план штурма…

Начальнику станции обер‑официалу Уверану

Куратор третьего направления Свард.

Просьба о проведении поисковых работ для спасения пропавшего Ваэна отклонена. Ускорьте свертывание станции. Срочно отправьте все оборудование установки и снятую аппаратуру. Подготовьте к эвакуации персонал.

24.01.97

Впервые Уверан нарушил прямой приказ начальника после получения ответа на запрос. Пропажа Ваэна стала последней каплей в переполненной чаше терпения. Отметив в компьютерном журнале номер и дату поступления сообщения, он поднял один из двух оставшихся книпов и лично вылетел вместе с группой охранников. Уверан наплевал и на режим секретности, и на возможные последствия своей самодеятельности.

Местные, даже если обнаружат что‑то странное, среагировать не успеют. Станция через две недели закроется. А начальство…

Свард влепит первое предупреждение, выпишет штраф и сделает отметку в личном деле: «В экстремальной ситуации склонен к самовольному нарушению приказов руководства». А про себя решит, что на него, Уверана, в некоторых «горячих» случаях можно положиться. Так всегда – инициативные сотрудники, умеющие идти на некоторый риск, получают от начальства нагоняи и втихую – скупые поощрения. Потому что инструкции инструкциями, а смелость и отвага всегда в цене.

Книп сделал два круга, обходя Ущелье по периметру, но никаких следов Ваэна или сигналов с его аппаратуры замечено не было. Сканер, способный проникать направленным лучом в глубь камня на пять метров, просветил дно Ущелья, но безрезультатно. Ваэн пропал. Как когда‑то Хорте. Но того хоть нашли. Потом. Размазанным по бетону подвала. А заместителя, похоже, не найти никогда…

Сделав такой неутешительный вывод, Уверан приказал возвращаться на станцию.

Макет станции на полигоне строила целая инженерно‑саперная рота. Да еще наш хозвзвод помогал. Строили по плану, набросанному мной после разговора с пленником. Спешили сильно, до дня штурма осталось всего пять суток. Пока шло строительство, я гонял роту на стрельбище и проводил последние уточнения плана штурма с Радованом и Владом. Мы расписали последовательность действий, начиная с момента вылета к Ущелью и до того часа, когда вертолеты заберут нас обратно. Если будет кого забирать. Тьфу‑тьфу…

К вечеру макет был готов. Сначала я провел бойцов по помещениям, показал, что где расположено, приблизительно набросал схему обороны и обозначил места, где в потолке и стенах встроены автоматические пулеметы. А потом началась подготовка. Отрабатывали все, в том числе и незаметный подход к станции, и имитировали нанесение удара ракетами с самолетов.

В общем, рота эти дни с полигона не вылезала. Ели, мылись и спали там, в построенных щитовых домиках, отапливаемых огромными «гармошками» – электрообогревателями. Благо температура стояла вполне приемлемая.

Пока мы тренировались, Панов с Ральфом и Олафом подготовили операцию по уничтожению боевиков в Олдянске. Они должны идти туда одновременно с нами. Панов принес план на утверждение мне, но я глянул мельком и спросил:

– Все учли и рассчитали?

– Да.

– Мнения Олафа и Ральфа?

– Полностью совпадают с моим. Этот вариант плана утвержден всеми нами.

– Так чего мне смотреть? Сам соображаете не хуже.

– Ну‑у… – замялся Панов. – Все же у вас… то есть у тебя опыт.

– У Ральфа он не меньше. Да и у Олафа. Кстати, теперь и ты не новичок. Сколько выходов на боевые?

– Два… с половиной. В третьем только командовал.

Панов упрямо лез на боевые, хотя был полностью согласен со мной, что это не совсем его дело. Характер, черт возьми! Такой же упрямый, как и у других парней. Считает, коль начштаба такого батальона, должен лично участвовать. Хотя свои основные обязанности исполняет на пять с плюсом.

– Хорош для начала. Расчет сил и средств есть. На полигоне проигрывали?

– Один раз. Завтра начинаем полную подготовку. Усиление запросили. Авиацию и вертолеты.

– Отлично. Командовать операцией тебе. Взаимодействие и согласование обоих планов потом уточним.

Панов кивнул, убрал бумаги и прищелкнул каблуками – привычка, оставшаяся в армии с царских времен.

– Вопрос можно?

– Валяй.

– Меня с собой не возьмешь?

Я недовольно посмотрел на него, хмыкнул.

– Отвечать надо?

– Нет, – вздохнул он.

– Хватит там и трех командиров.

Панов неохотно кивнул и поехал обратно на базу. Готовить план занятий. Хотя больше чем уверен – он у него уже есть. В голове. Только на бумагу перенести. И еще ни разу его план я по большому счету не исправлял. Талант, блин. Одни таланты в батальоне. А что будет в бригаде? И в корпусе?..

За четыре дня рота штурмовала станцию не меньше ста раз. Каждый боец мог с завязанными глазами пройти по ней, знал, где какой поворот, что за помещение впереди, слева, справа, где пулеметные гнезда, где посты охраны. До автоматизма довели взаимодействие и порядок действий не только в звеньях, но и во взводах. Прикинули по времени, сколько уйдет на подход к станции, на проход коридоров, на захват помещений и секций. Рассчитали время эвакуации и порядок выноса раненых. Отработали систему переговоров и сигналов. Словом, сделали все, что могли. На пятые сутки я вывез роту на базу и дал двадцать часов на окончательную подгонку амуниции и снаряжения и отдых. На этаже, где размещалась рота, отрубили все телефоны, телевизоры и радиоприемники. Обед и ужин принесли прямо в комнаты.

Отправив бойцов спать, мы втроем сели за последнее совещание.

– Значит, так. Идем тремя группами. Первая моя, вторая – твоя, Радован, третья – твоя, Влад. Я иду со стороны ангара, вы со стороны центрального выхода. Место сосредоточения – уступ за поворотом и балкон у обрыва. До входов – пятьдесят и сорок семь метров. За каждой группой идет пара санитаров и пара бойцов с дополнительными боеприпасами. Санитарные «вертушки» садятся прямо перед входами через минуту после атаки. Свен заблокирует все подходы к Ущелью. В принципе опасность только с юга, на севере боевиков нет. А Самсону не до того – к нему в Олдянск пожалуют наши.

Радован и Влад молча смотрели на карты с планами Ущелья и станции. Вопросов не было – и так все давно отработали.

– Ну, вроде все. Подъем в два, вылет в четыре. Время выхода на исходные рубежи – четыре сорок. Время «Ч» – шесть ровно. Все. Пошли спать…

Но сон не шел. Я чувствовал возбуждение и тревогу. Несмотря на то что вроде отработали все мелочи, результат операции был непредсказуем. Мы шли воевать с иным уровнем технологий. И сможет ли наше оружие противостоять иноземному? Ваэн говорил, что «калаши» с пяти метров с третьего выстрела пробивают броню. То есть если влупить очередь приблизительно в одно место бронежилета, то третья пуля пробьет покореженную бронепластину. Судя по всему, разговор шел о патронах типа 7Н10. Значит, новые патроны должны прошибать броник сразу… Может быть. Впрочем, основным оружием будут не автоматы, а гранаты и ручные гранатометы 6Г‑30 и ГМ‑94. Они‑то пробьют броню гарантированно.

Я пару раз проваливался в дрему, но как‑то быстро из нее выходил. В голове назойливо витали ненужные сейчас воспоминания и размышления. И вопрос. Главный вопрос – что делать с Воротами?

В тщетных попытках сообразить, что же делать, я и заснул…

Солнце на полуострове в конце января встает часов в семь с небольшим. Поэтому без нескольких минут шесть еще темно, хотя небо на востоке слегка посветлело. Утро – самое поганое время с точки зрения подъема. Сон крепкий, расслабление полное, нежелание вставать дикое. В армии дежурство в такое время называют «собачья смена».

…Утренний ветерок проникал за воротник, холодя шею. И хотя температура была где‑то на уровне семи‑восьми градусов и под камуфляжной курткой, кроме футболки, легкий свитер, тело пробирала дрожь. Нервы.

Они дали о себе знать, когда мы медленно и осторожно пробирались к исходному рубежу. У командиров звеньев – очки ночного видения, так что хоть и не на ощупь, но темп все равно был низким. Впереди шли два бойца со сканерами. Ваэн утверждал, что все датчики сняты, однако осторожность не помешает.

Марш от места высадки занял почти час. Против ожидания в Ущелье было тихо. Не рвал слух дикий визг, не трещал над ухом пенопласт и даже завывания ветра отсутствовали.

Каждый нес на себе около сорока килограммов веса – оружие, боеприпасы, усиленная броня. Позади топали четверо с сумками, забитыми боеприпасами и медикаментами. У них груз доходил до полсотни, но им в бой не идти. Тех, кто обеспечивал штурм, я взял из роты Свена.

Когда рота вышла на исходные позиции, я посмотрел на часы. Без двадцати пяти шесть. Дал команду проверить снаряжение и оружие. Глянул в светлеющее небо. Дрожь то стихала, то пробирала сильнее. Ничего не поделаешь – адреналин в чудовищных дозах наполнил кровь, вызывая спазматические сокращения мышц.

– Командир, все готовы, – прошептал комвзвода Березин.

– Понял. Где Влад?

– Позади.

– Позови.

Группа Влада сейчас шла вместе с моей. А после прохода ангара должна свернуть к складским помещениям. Кантин подошел, встал рядом.

– Чего? – прошипел едва слышно.

– Как дела?

– Норма. Готовы. Ждем ангелов.

«Ангелами» он неизменно величал летчиков.

Я переложил автомат в другую руку и вытер пот, стекающий по виску. Дрожь прошла, стало жарко.

– Ладно, давай на место. Старт – после взрыва.

– Помню.

Влад исчез, а я выругал себя. Нечего было его звать и уточнять порядок. И сам все помнит. Это мое нетерпение дергало нервы. А я вслед за ним дергал людей. Лишь бы все вышло как задумали. Лишь бы ракеты пробили заслон ангара. В противном случае мы просто не войдем на станцию.

Накручивая сам себя, я то и дело смотрел на часы. Сзади сидели бойцы, сжав в руках гранатометы и автоматы. В отличие от меня они были спокойнее. Очередная операция, сколько их было, сколько будет. Кто может противостоять им в Зоне и Ламакее? Никто. Оборотни, этим все сказано. Помимо прочего, вера в то, что я никогда не ошибаюсь, у них вошла в привычку.

Хорошо, что безоглядно верят. Сам‑то я не так уверен.

«Пять пятьдесят две. Они уже взлетели с аэродрома. Идут сюда на предельной высоте. Через пару минут им поступят данные космической разведки – если в Ущелье все же будут обнаружены источники радиоизлучений… пять минут. Выход на боевой курс… Нам – готовность номер один…»

Я надвинул стеклянное забрало на лицо и перехватил автомат поудобнее. Потом достал из кармашка гранату и отогнул усики. За спиной раздался легкий металлический стук. Бойцы делали последние приготовления.

«Две минуты… Они появятся с запада. Пройдут на высоте двух километров… Светлеет сильнее. Там, наверное, спят все, кроме охраны. Неуязвимые в своем инопланетном коконе. Уверенные в себе… Минута… Все!»

Сухость во рту, новая дрожь мышц, легкость в теле и пустая голова. Готовность к бою.

Старт ракет мы, конечно, не увидели. Они отделились от самолетов где‑то километрах в четырех отсюда.

И рев моторов практически не слышали. Только обостренное зрение позволило различить мелькнувшие у противоположного края Ущелья точки. Или их тень…

Взрыв!

Хоть и ожидаемый, он все равно заставил вздрогнуть. Тряхнуло здорово. Уши сразу заложило, голова загудела. Осколки, дым и огонь выметнулись из‑за поворота, улетев метров на двадцать от ворот.

Увидев их, я проорал: «Пошли!» и первым побежал вперед.

Поворот, несколько шагов и зияющая дыра на месте вделанных в скалу ворот. Крепок был инопланетный металл, но против двух новейших ракет не устоял.

Граната улетела в темноту дыры, следом отправились еще две – подоспели бойцы, которые по расписанию шли первыми. Несколько взрывов внутри, треск и пламя и новый прыжок.

– Начали!

Прыжок в коридор, глазами по сторонам, очередь в темный угол, и бегом к повороту. Справа стена, за ней ангар. А дальше – технические помещения, диспетчерская, офисы, помещения и кабинет начальника станции. В другой стороне – склады, жилые комплексы, силовая установка и подсобные помещения…

Моя группа приняла влево, Влад повел своих в противоположную сторону. Если центральный вход распечатали, Радован сейчас выходит к посту охраны.

Новый поворот, три гранаты летят вперед. Едва отзвучали взрывы, кто‑то из бойцов (в сферах не узнать) на миг выскакивает за угол и дважды стреляет из гранатомета. В черный прямоугольник, что висит под потолком. Там спаренная пулеметная установка, работающая автоматически.

– Есть! – орет боец, выглянув на миг и заметив, что прямоугольник поврежден. И первым бежит дальше. За ним остальные.

Сумасшедший бег до первой двери, удар по замку – ничего, мах рукой. Из‑за спины выбегает взрывник с зарядом пластита. Пришлепывает его на дверь, поджигает шнур и отходит. Все приникли к стене. Взрыв! Дверь улетает внутрь помещения. Следом – сразу пять гранат, за ними – очереди по углам и вход.

Просторное помещение, заставленное стеллажами, полками и шкафами. От взрывов все покорежено, разбито, часть имущества на полу. В дальнем углу – тело в сине‑белой рубашке и черных брюках. Рубашка на спине изорвана, пропитана кровью. Затылок смят, волосы слиплись от крови.

Два бойца стремительно пробегают мимо меня в глубь помещения, на ходу поливая углы из автоматов. Еще двое стоят у входа, а двое стерегут в коридоре. Дальше по коридору подобную операцию с другим помещением проделывают два звена. Остальные держат на контроле отрезок коридора от поворота до поворота.

Стрельба в глубине станции нарастает. Взрывы и автоматные очереди слышны со стороны, где работает Влад. Что у Радована – не ясно. Звуки сюда не долетают, а радиостанция молчит – зона непроходимости волн.

Два! – на пальцах показывает Хостич, выбегая из третьего по счету кабинета. Влад машет с другого конца коридора. Еще трое.

Следующий поворот. Опять операция с очисткой коридора и снятием пулеметного контейнера. Только на этот раз нам отвечают.

Звук выстрела электромагнитного автомата тише нашего раза в три. То, что нас обстреливают, мы понимаем, когда от стены отлетает каменная крошка. Судя по силе, с какой пули дырявят стену, они летят с невероятной скоростью. Выдержит ли броник?..

Еще три гранаты и выстрел из ГМ. Второй. Осколочная и термобарическая гранаты исчезают в глубине коридора. Вспышка, жар пламени и тишина. Попали?

Рассуждать некогда, я вылетаю из‑за поворота, выпуская полмагазина по противоположным углам, и мчусь вперед. За спиной работает автомат – боец бьет на подавление, заставляя противника, если он есть, спрятаться, умолкнуть.

…Мы прошли два поворота, щедро усыпая путь гранатами и пулями, пулями и гранатами. Помещения заваливали стальными яблоками и перечеркивали очередями каждый угол и закуток, каждую комнату. Нападение застало персонал станции врасплох, организовать хоть какое‑то сопротивление они не успели. А немногочисленная охрана, несмотря на превосходство в оружии, отразить атаку не успела. Но билась с упорством смертников.

…Когда из‑за длинного ряда шкафов вылетел охранник, я среагировал первым, потому что как раз и шел в ту сторону. Отлетев вбок, полоснул очередью поперек тела и, долетев до стены, добавил. Боец, стоявший рядом, успел только присесть, и ответная очередь охранника опрокинула его навзничь.

От входа в кабинет ударили сразу три автомата. Охранник, в полной броне, защищенный с ног до головы, отлетел в сторону. Тут же попробовал встать, но на него обрушился целый град пуль. А чуть погодя грудь расколола кумулятивная фаната ГМ.

– Санитара! – взревел я, глядя, как под раненым бойцом расплывается лужа крови. – Живо!

И, вскочив на ноги, побежал дальше, чувствуя, как злость и ярость захлестывают меня с головой. Ранили моего парня!

Мы выскочили в узкий коридор, что, согласно плану Ваэна, вел к офису начальника станции и помещению с установкой перехода – «контуром». Здесь был тупик. Никаких коридоров и ответвлений, никаких переходов. Две двери. Одна слева, другая чуть дальше справа.

– Арнольд!

– Да!

Он, оказывается, бежал прямо за мной.

– Контроль коридора. И чтобы никто не входил! Я туда, – показал глазами на офис начальника станции.

– Есть, – крикнул мне в спину Березин.

Заряд пластита сносит дверь, и я, запустив прежде гранату, влетаю внутрь. Двое бойцов подстраховывают сзади.

Огромный стол, на нем большой плоский экран монитора, клавиатура. На стене экран телевизора или как он там?.. Ряд кресел, два столика, за перегородкой шкафы…

И никого.

Я выскочил в коридор, ткнул рукой в противоположную дверь и крикнул:

– Рви!

Боец немедленно повторил операцию с пластитом. Взрыв, пламя, дым и гарь, очередная порция гранат.

…Когда мощный взрыв сотряс всю станцию, Уверан выходил из своего кабинета. Сначала он решил, что сдетонировал заряд самоликвидатора, установленный вчера у центрального входа. Мысль, понятное дело, неправильная – при срабатывании самоликвидатора станция просто бы исчезла. Потом, когда со стороны ангара один за другим раздались несколько взрывов поменьше, а за ними последовала бешеная стрельба, он сообразил, что произошло нападение.

Странно, но он не запаниковал. Нажал кнопку тревоги на своем брелке и поспешил в кабинет охраны. Там сидела дежурная смена – два человека – в полном снаряжении. Остальные десять человек отдыхали.

– Поднимайте своих, – приказал Уверан. – Перекройте доступ в центральный отсек. Главное, чтобы никто не дошел до установки.

– Сделаем. – Двухметровый охранник нажал поочередно три кнопки на пульте и подхватил автомат. – Сюда они не дойдут. Заблудятся.

Уверан тоже так считал. Не зная хитросплетения ходов и места расположения скрытых ловушек, отойти от входа дальше, чем на десять шагов, проблематично. Напавшие завязнут в переходах, положат половину людей под пулеметами, а потом подоспеет охрана.

Нападения на станции – редкость, но несколько случаев история насчитывает. Правда, тогда нападали варвары и наемники местного владыки. С кремниевыми ружьями и громоздкими чугунными бомбами, которые сначала надо было поджигать. Несмотря на огромный численный перевес, варваров положили всех.

Мысль о том, что в гости пожаловали враги – датлайцы или равитанцы, – в голову не пришла. Просто не верилось, что они смогут здесь быть…

Уверан закодировал компьютер, убрал документы и закрыл дверь кабинета. Потом достал пистолет и пошел в помещение, где стояла установка.

Дежурный техник, белый как молоко, суетливо нажимал кнопки, готовя «контур» к работе. Увидев начальника, немного успокоился и доложил, что через три минуты все будет готово.

– Спокойнее, – посоветовал Уверан. – У нас достаточно времени.

Насколько он ошибался, Уверан понял через три минуты. Потому что стрельба теперь была слышна даже отсюда. А значит, напавшие – кто бы они ни были – смогли пройти все ловушки и миновать охрану. Невероятно! Это просто не реально – так быстро найти дорогу. Но взрывы и стрельба приближались…

– Лайд кра! – громко выругался техник. – Сканер показывает приближение объекта.

– Какого объекта? – не понял Уверан.

– Объекта. Проникшего. – Техник ткнул пальцем в экран монитора. – Как тот раз. О‑о! Не сейчас!

Уверан глянул на экран. Установка контроля начала экстренную перезагрузку данных «контура». Где‑то в системе произошел сбой.

– Да что же это! Один к одному.

Уверан попробовал вызвать начальника охраны, но тот не отвечал. Вызовы его заместителя и других охранников также ни к чему не привели. Эфир молчал.

«Неужели датлайцы? Быть не может… Но кто тогда способен пройти все системы охраны и убить охранников?»

За дверью один за другим прозвучали три взрыва. Уверан достал пистолет, махнул технику.

– Срочно. Отправляй сигнал тревоги.

– Не могу. Во время перезагрузки канал связи забит. – Техник поочередно нажимал все кнопки на пульте, но на экране продолжала мигать надпись: «Перезагрузка параметров. Блокированы все каналы управления. Ждите».

– Дай изображения с камер в коридорах.

Техник ткнул верхнюю кнопку пульта, но большой экран на стене молчал. Или все камеры перебиты, или обесточен главный канал питания…

А потом дверь вдруг исчезла в грохоте и пламени взрыва, а внутри помещения взорвалась граната. Уверан отлетел в угол и потерял сознание.

…Я первым влетел в комнату, прострочил по углам и замер у стола, озираясь по сторонам и готовый немедленно упасть и открыть огонь. В дверной проем уже заскочили трое бойцов. Быстро заняв позиции и прикрывая спины друг друга, они осмотрели помещение.

– Один в углу. Вроде живой. Второй за пультом. Готов…

«Сердце станции – помещение, где расположена установка ПСД, – говорил Ваэн. – Сама установка заключена в бронированный кокон. Его открывает только компьютер. Код доступа у Уверана – начальника станции. Без него к „контуру“ не подойти…»

В помещение заскочил Березин. Стащил сферу, отыскал меня взглядом и крикнул:

– Здесь все! Помещения проверены, пятеро убитых.

Я опустил автомат, обвел взглядом комнату и тоже снял сферу.

– Арнольд, выясни, как дела у наших. Посчитайте всех местных. И доложи наши потери. Раненых сразу в «вертушки». У входа охрану, Свену – особое внимание! Найди Радована – и сюда. Давай.

Березин кивнул и исчез. Вслед за ним вышли бойцы.

«Неужели все? Взяли? Быть не может… так быстро?»

Глянул на часы. Шесть восемнадцать. На весь штурм ушло восемнадцать минут. А казалось, что проскочили за миг.

«Будь здесь полный штат охраны и не сними они датчики и выносные системы вооружения – мы могли бы зависнуть еще на улице. Повезло…»

Я подошел к лежащему у пульта человеку, толкнул носком ботинка. Тело послушно откатилось в сторону, показывая лицо. Вернее, месиво на месте лица. Взрывная волна швырнула его на пульт, переломала лицевые кости и пробила череп. А осколки нашпиговали спину.

Второй лежал у стены. Руки раскинуты, в одной – пистолет. Глаза закрыты, лицо расслабленное. На левом виске царапина и припухлость. Грудная клетка едва шевелится. Контузило и ударило о стену. А выступ прикрыл от осколков.

Ваэн мне описал начальника станции, и я без труда опознал в лежащем Уверана.

«А вот и она – установка. Ворота. Полуцилиндр брони, за ним сама… сами Ворота. Закрыты. Может, не работают?..»

Уверан шевельнулся, дернул рукой и повернул голову. Начал приходить в себя. Я отбросил пистолет в сторону, отошел на пару шагов и сел в кресло.

Начальник станции пришел в себя, открыл глаза, повел ими вправо, потом влево. Заметил меня.

– Лайд!.. Черт! Я ждал.

Он попробовал сесть. Со второй попытки это удалось. Пошарил рукой по полу, ища пистолет, глянул под ноги, потом заметил оружие метрах в пяти от себя. Не глядя на меня, спросил:

– Кто вы? С Датлая?

– Вы – начальник станции обер‑официал Рольди Уверан?

– Да. – Морщась, он тронул голову и подогнул ноги под себя. – У вас хорошая осведомленность. Так вы с Датлая?

– Нет. И не с Равитана, – добавил я, видя, что он открыл рот.

– Местный? – с удивлением в голосе произнес Уверан. – Как вы смогли пройти сюда? Как нашли дорогу?

– Ваэн рассказал.

– А‑а… так это вы его взяли?

– Мы.

Он держался хорошо, не угрожал, не пугал могуществом их цивилизации, не предлагал выкуп. Только взгляд то и дело возвращался к пистолету. Хочет попробовать?..

– У меня несколько вопросов.

– Попробуйте…

– Первый – код доступа для открытия «контура». Второй – может ли «контур» соединиться с другим миром? Третий – как долго он может быть открыт?

– Все?

– Для начала хватит.

В коридоре вдруг раздалась стрельба. Тут же стихла, и кто‑то крикнул:

– Наповал!

Уверан прислушался. На лице проступила злость. Он перевел взгляд на меня и неприязненно бросил:

– Что вам здесь надо, местные? Пришли за бусами и зеркалами?

– Мы не дикари, подарки пришельцев нас не прельщают.

– Тогда что?

– Я хочу найти дорогу домой. В свой мир.

Уверан отнял руку от головы и удивленно спросил:

– Что это значит?

– А то, что ваш проклятый «контур», сработав там, где не надо, забросил меня сначала в один мир, а потом и сюда. И вот по вашей милости я мотаюсь между мирами, каждодневно рискую жизнью и никак не могу попасть обратно.

Начальник станции изумленно рассматривал меня, забыв о головной боли. На лице сменилось несколько выражений: недоумение, удивление, страх, интерес.

– Так это вы? Вас фиксировал сканер три… нет, пять раз? Вы убили Хорте? Вы?!

– Да.

– Но как…

– Хватит. – Я встал. – Нет времени для долгих объяснений и дискуссий. Мне нужны ответы на вопросы. И как можно скорее.

– А если я не?..

– Я тебя, гада, прикончу. Самым хреновым способом. Чтобы умирал долго и болезненно. Я не для того привел сюда своих людей, не для того рисковал их жизнями, чтобы выслушивать рассуждения пришельца‑нелегала, устроившего здесь нечто среднее между шпионской резидентурой и вербовочным пунктом. Да еще превратившего Ущелье в адское место. Ну? Будешь отвечать?

Уверан встал. Легко, словно и не был ранен. Сверля меня яростным взглядом, отчеканил:

– «Контур» может перебросить только в наш мир. На пересылочную станцию. Открытым он проработает лет десять без дополнительной подзарядки. Коды доступа… тебе не нужны. Потому что включен режим перезагрузки и режим тревоги одновременно. Так что вход закрыт. И открыть его могут только с той стороны. Тебе ясно?

– Да. – Что‑то поднялось до горла и упало в желудок. В голове зашумело, перед глазами заиграли огоньки. Волна той ярости пошла вверх. – Я понял. Вы не выпускаете никого, кто случайно попадает к вам в сети.

Баритон перешел сначала в бас, потом в нечто рычащее, низкочастотное. Уверан отступил на шаг, выпучил глаза. На лице отразился страх.

– Но как я попал в сюда, минуя вашу игрушку? И почему это случилось дважды?

– Я не знаю… – Он все отступал, не спуская с меня взгляда. – Мы сами не понимаем… Кто‑то высказал догадку, что проникший объект обладает особыми способностями. Но как на самом деле…

– То есть вы пользуетесь этим, – кивнул я на установку, – толком не понимая, что и как?

– Не совсем, но…

– Ясно.

«Ясно, что он мне не поможет. И что сейчас мне не уйти. Ч‑черт!»

– Слушай, – с трудом произнес Уверан. – Я не знаю, кто ты, но я попробую тебе помочь. Мы попробуем. Ты пойдешь со мной в мой мир, когда установку включат. Мы проведем исследования…

– Ты меня за дурака держишь? Чтобы я сам полез вам в руки? – Я поднял автомат и нацелил на него. – Последний вопрос. Как включить систему самоуничтожения? Ведь она есть?

– Ты хочешь?..

– Взорвать все к чертовой матери. Пока из вашей дыры не полезла другая дрянь. В большем количестве.

Уверан несколько секунд молчал, стоял, опустив голову, рассматривая осколки стекла на полу. Потом безвольной походкой пошел к пульту, протянул руку…

Подсознательно я ждал от него фокуса, судя по словам Ваэна, начальник станции – человек волевой и решительный. И никогда не отступает. Никогда.

Его рука только тянулась к ряду кнопок на панели, а я уже перехватил автомат. Удар приклада отбросил его в сторону. Он упал, резво вскочил, незаметным движением вытащил из‑за пояса что‑то блестящее и бросил в меня.

Я упал на пол, нажимая на спусковой крючок. Что‑то вжикнуло над головой, со стуком воткнулось в стену. Очередь отбросила Уверана к установке. Пули распороли грудь и, видимо, задели сердце. Когда я подошел вплотную, он уже не дышал.

В этот момент за спиной раздался голос:

– Опоздал?

Я повернул голову. В дверях стоял Радован. Вид у него был потрепанный. Разгрузка съехала набок, бронежилет и брюки запачканы бетонной крошкой и кровью, левый рукав на локте порван. Забрало сферы поднято, лицо чумазое. По правой щеке, смешиваясь с потом, прокладывала путь к скуле капля крови.

– Ранен? – с тревогой спросил я.

– Нет. Так, мелочь. У тебя что?

Перехватив автомат за цевье, я подошел к пульту, посмотрел на ряды кнопок и вздохнул.

– У меня все. Этот, – показал дулом автомата на Уверана, – командовал здесь. Ворота закрыты, и открыть их могут только оттуда. Что у тебя?

– Все чисто, – ответил Радован, глядя по сторонам. – Вошли нормально, на первом повороте нарвались на пулеметы. Одного ранили. Потом прошли помещения охраны, дальше… Сопротивление оказали только в одном месте – у поста наблюдения.

– Потери?

– У меня ранены двое. У Влада трое. У тебя, как я понял, – один. Двоих сильно зацепили, остальные по мелочи. Всех уже эвакуировали.

– Хорошо. Дай команду ничего не трогать, трупы местных снести в одну комнату. И пусть минируют. Перед уходом взорвем все…

В комнату вбежал Березин.

– Артур, там Влад…

– Что?

– Просит подойти. Он у ангара…

– Что такое? – встревоженно спросил Радован. Березин пожал плечами, уклончиво ответил:

– Лучше глянуть…

Я первым выбежал из кабинета, за мной Караджич. Березин топал следом.

…Взвод Влада, сломив сопротивление у поворота к складским помещениям, шел к ангару. Дорогу прокладывали гранатами и автоматным огнем. У крайней двери их встретил град пуль. Кто‑то из охраны засел в помещении и лупил из своего автомата. Как и предупреждал Артур, это чертово оружие обладало необычайно высокой скорострельностью и невероятной пробивной способностью. Одного бойца пуля ужалила в бок, и он отлетел на три шага назад. Санитары тут же подскочили, занялись им, а Влад приказал засыпать помещение гранатами. Но прежде чем приказ выполнили, проклятый автоматчик успел зацепить еще одного, в ногу.

– К «вертушке», – скомандовал Кантин санитарам и дал отмашку.

Очередной поворот пустовал, очевидно, противник уже понял, что держать оборону в переходах и коридорах невозможно. Их просто забрасывали гранатами и выстрелами, никакая суперброня не спасала. Зато в ангаре встретили во всеоружии.

Бойцы вновь засыпали углы, закутки, все более‑менее подходящие места для позиций гранатами и пошли вперед. И тут же нарвались на ответный огонь. Еще одного снесло с ног и бросило на стену.

Незамеченного стрелка свалили сосредоточенным огнем пяти стволов, а потом для верности забросали гранатами. Отправив двух бойцов с раненым к вертолетам, Влад первым подошел к стоящим в ангаре аппаратам.

Две машины странной незнакомой конструкции с плавными обводами, угловатыми бортами, закрытые броней со всех сторон висели в воздухе над небольшими платформами на высоте сорока сантиметров. Не было видно никаких устройств, поддерживающих их в таком положении: ни тросов, ни подставок, ни канатов…

Влад подошел к одной вплотную, присел, глядя под дно, провел прикладом автомата под краем машины и не ощутил никакого сопротивления невидимой опоры.

– Что за черт?! Что это?

Бойцы успели обойти машины со всех сторон, заглянули вниз, попробовали подойти вплотную, трогали борта.

Холод металла и полная неподвижность, несмотря на все усилия сдвинуть с места.

– Неужели американцы дошли до таких технологий? – с сомнением сказал один из них.

– Это как летающая тарелка. Висит в силовом поле, – произнес второй. – Я где‑то читал, что такие пробуют делать…

Влад отошел от машины, осмотрел ее всю и нахмурил брови. Странности с этим штурмом начались с того, что Артур предупредил об особой опасности операции. Потом сказал о некоем оружии, что способно пробить самую крепкую броню. Потом уточнил, чтобы били только на поражение в любого, кого увидят.

Тогда еще Влад подумал, что дело темное. Никогда командир не таился так от своих бойцов. А тут сплошные секреты и недомолвки.

И вот теперь – это чудо, висящее в воздухе наподобие гроба с ведьмой из знаменитого «Вия» Гоголя. Что происходит?

– Иштван, – сказал он взводному. – Давай к Артуру. Скажи, чтобы пришел сюда. И побыстрее…

…Я зашел в ангар, когда там, кроме Влада, никого не было. Его бойцы успели очистить помещения и коридоры от трупов, свалили трофейное оружие в кучу и ждали у запасного входа на станцию. Там же ждали бойцы других взводов, кроме групп минирования.

– Что у тебя?

– У меня? У нас. – Влад кивнул на машины, висящие в воздухе. – Глянь.

Мы с Радованом глянули. Сперва на машины, потом друг на друга. Секретность операции пошла прахом. Влад дураком не был. Не были ими и другие бойцы. Сказка с экспериментальной лабораторией американцев трещала по швам.

– Ну и что это такое, по‑вашему? Американские «хаммеры»?

Я молчал. Машины узнал сразу, Ваэн их подробно описал.

Видимо, их планировали убрать в последнюю очередь, но не успели. Две игрушки, способные летать и ездить, развивающие в полете скорость до шестисот кэмэ в час. Разведывательная машина. Но как рассказать Владу? И стоит ли?..

– Какого хрена янки потащили секретную лабораторию сюда? У них что, места в Штатах нет?

Вопросы были больше частью риторическими, но отвечать все равно надо.

– Артур. – Кантин повернулся ко мне. – Мы с тобой давно друг друга знаем, были в разных переделках, прошли огонь и воду. Думаю, на элементарную откровенность я могу рассчитывать. Что это? Ради чего парни лезли под пули? Зачем рисковали жизнью?

Я молчал. «Знают трое – знает свинья», – говаривал киношный Мюллер. Думаю, реальный шеф гестапо согласился бы со словами. Тайну знает только Радован, и расширять круг посвященных лиц не имело смысла. С другой стороны – врать Владу я не мог. После всего, что мы пережили и прошли, после полутора лет войны… В конце концов, он мой друг.

– Это книпы, – решился я. – Разведывательные машины анкиварцев. Могут ездить по земле и летать на высоте до пяти метров. Грузоподъемность до шести человек.

– Кого?

– Анкиварцев.

Взгляд Влада стал подозрительным.

– И кто это?

– Пришельцы из другого мира. Как и я…

– …Все прошло отлично, – докладывал по каналу закрытой радиосвязи Панов. – В Олдянске никто не ожидал нашего появления. Самсон хотел уйти через лес, но неудачно. Банда большей частью уничтожена – семьдесят три человека. Частью захвачена в плен – двенадцать. Остальные удрали. Человек пятнадцать. Олдянск чист.

– Отлично. Возвращайтесь. К городу скоро подойдет морской десант, они возьмут его под контроль.

– Не нагло? Под носом у мятежников…

– Норма. Потери большие?

– Двое раненых. Уже в госпитале.

– Хорошо. До встречи на базе.

Я опустил радиостанцию и повернулся к Радовану:

– Олдянск «закрыт».

– Ну вот. А ты переживал…

– Я всегда переживаю, если не иду сам.

– Ну да. Панов молоток. Настоящий стратег.

– Ральф и Олаф сами не промах.

– Вот и я говорю – молодцы, – улыбнулся Караджич. – Все вышло в лучшем виде.

Мы разговаривали, сидя на окраине леса, где было место сбора. Рота Свена снялась с позиций и шла сюда, а наша рота успела подойти первой и теперь отдыхала. Как только Свен подойдет, вместе двинем обратно…

Станцию похоронили под обломками скалы, обрушив ее направленными взрывами. А до этого подорвали установку «контура», ангар и комнату с трофейным оружием. Предварительно я все это сфотографировал.

Уничтожив станцию, мы быстро вышли из Ущелья и двинули сюда.

Тогда, в ангаре, я попросил Влада подождать возвращения, пообещав, что расскажу все. Тот согласился, но по лицу было видно, что его распирает от любопытства.

– Выдашь все? – спросил меня Радован.

– Да. А потом вместе придумаем, что и как говорить бойцам. Им‑то правду знать не надо.

– Верно. Влад промолчит, и так ясно. А Свен? Ральф?

– Нет, – отрицательно покачал головой я. – Вас двоих хватит.

Радован пожал плечами и не ответил. Дело столь щекотливое, что советовать что‑то не стоит. А я не спешил объяснять свое решение.

Так в тишине мы и дождались Свена. Едва первый БТР выполз из‑за деревьев, я дал команду готовиться к маршу. И хотя станция разгромлена и опасность визита пришельцев отступила, настроение у меня было пакостное. Совсем…

Со страниц средств массовой информации

…Пакт о взаимном признании и поддержке, который через три недели заключат между собой США, Англия, Магриб и Ламакея, в первую очередь направлен на создание прочного и долгосрочного мира в среднеазиатском регионе. По условиям пакта страны‑участницы могут оказывать друг другу экономическую, политическую и военную помощь, а также предоставлять территории для проведения любых совместных учений войск…

По данным, поступившим из различных информированных источников, пакт в первую очередь направлен против Ругии, чьи войска сейчас сосредоточиваются на границе с Зоной Полного Отчуждения.

Реакция правительства Ругии на заключение данного пакта пока неизвестна…

2.02.97

Из заявления пресс‑службы Государственного Совета Ругии

…Правительство Ругии выражает крайнюю озабоченность сложившейся ситуацией в Зоне Полного Отчуждения. Хаос и бесправие, царящие там по сей день, не могут оставлять равнодушными никого в мире. И Ругия, на чьей территории находится Зона, намерена в кратчайшие сроки покончить не только с бандами, но и с условиями, при которых эти банды могут и дальше существовать в прежнем виде. Поэтому правительством дано указание Министерству Вооруженных Сил совместно с Управлением Охраны Порядка разработать и провести операцию по полному очищению Зоны от преступного элемента.

Одновременно Государственный Совет заявляет, что появившиеся в зарубежных средствах массовой информации сведения о скором начале полномасштабных боевых действий против самопровозглашенной Ламакейской республики не соответствуют действительности. Войсковые части и подразделения, переброшенные на полуостров, предназначены для наведения порядка в Зоне…

Выдержка из рапорта куратора третьего направления Сварда директору Управления

…Связь со станцией была потеряна в 7.13. Попытки восстановить связь ни к чему не привели. Организованный через час аварийный вариант включения установки результата не дал. Анализатор установки устойчиво показывает обрыв связи. На восстановление «контура» потребуется от 12 до 18 часов.

Одной из версий произошедшего можно считать начавшуюся полномасштабную войну на планете с использованием ядерного оружия…

Выдержка из доклада директора Управления пространственно‑сопряженных миров шеф‑ордеру ГТП

…Обрыв связи со станцией на планете У1‑02‑04‑01, по нашим данным, стал следствием военных действий, начавшихся на планете. Целенаправленную акцию по уничтожению станции наши аналитики отвергают. Попытки восстановления связи ведутся с момента ее обрыва…

Из приказа шеф‑ордера ГТП

…Все попытки восстановления связи с замолчавшей станцией на Земле прекратить. Вплоть до особого распоряжения никаких действий по подготовке и созданию нового «контура» не вести. У прежнего «контура» держать усиленную охрану и группу медпомощи на случай восстановления связи с другой стороны…

Проработать вариант внедрения в другой точке планеты. Доклад по данной теме представить через сутки…

За окном давно стемнело, и рабочий день уже прошел, но начальник ГРУ все сидел за столом в своем кабинете, просматривая документы, пришедшие за последние два дня. Сводки, данные, сообщения из зарубежных резидентур, доклады, рапорты. Практически все они касались одной темы – грядущего вторжения в Ламакею.

Судя по всему, недавнее выступление пресс‑службы Госсовета не произвело должного впечатления ни на кого. Америка и Магриб не поверили, что Ругия стягивает такие силы всего лишь для наведения порядка в Зоне. Хотя шум немного поутих. Видимо, там решили, что заключение пакта остановит Ругию от применения силы.

Выступить с заявлением Госсовет попросил президент. Чтобы немного сбить накал страстей и слегка дезориентировать противника.

Нкурич полагал, что запустить дезу следовало раньше, а теперь, практически накануне войны, такое заявление никого не обманет. Впрочем, и достигнутого эффекта достаточно, чтобы слегка расслабить мятежников.

Он успел просмотреть почти всю папку, когда на глаза попал доклад начальника разведки десятой армии, что сейчас заканчивала последние приготовления перед вторжением.

«…согласно вашему распоряжению, доношу, что 25 января командующий армией дал разрешение задействовать два авиазвена фронтовых штурмовиков в операциях, проводимых Управлением Охраны Порядка. По данным Управления, операции проводил отдельный батальон военизированной охраны в районе г. Олдянск и Ущелья Белых Духов. Для нанесения удара были использованы ракеты с высокой точностью наведения и корректировки, а также авиабомбы обычного назначения. По нашим сведениям, 31‑го числа полиция разгромила бандформирование в Олдянске. Какой объект штурмовали в Ущелье – неизвестно…»

Нкурич положил лист обратно и задумался. Сведения представляли определенный интерес, но несколько странного толка…

…После памятного разговора с президентом вопрос возможного инопланетного вторжения на Землю все силовые службы отставили в сторону. Насущные проблемы отнимали все свободное время, а предстоящие боевые действия на полуострове заставляли сосредоточить силы именно в этом направлении.

Нкурич, как и его коллеги, временно о той странной версии забыл. Но не совсем. Привыкший всегда и все доводить до конца, он приказал сообщать ему любые новости, которые касались Ущелья. Даже косвенно. Он и сам не знал, почему вопрос иноземного присутствия так задел его. Возможно, причина в том, что еще в юности Нкурич увлекся уфологией и собирал всю доступную информацию. С годами увлечение отошло на второй план, но интерес не исчез.

За последние месяцы никаких новостей не поступало. Ни из Зоны, ни из Ламакеи, ни вообще с полуострова. Да и сам генерал постепенно забывал о приказе. Но вот недавно пришла информация из штаба военно‑космических сил. Управление запросило фотосъемки некоторых районов Зоны. Среди интересующих их квадратов было и Ущелье. Причем, помимо снимков, полицию интересовали данные о всех видах радио – и видеоизлучений, исходящих оттуда.

Снимки полиции предоставили. А копии вместе с копиями данных радиотехнической разведки передали в аппарат начальника ГРУ. Тогда Нкурич отметил несколько источников излучения, причем диапазон рабочих частот был необычайно высок. И все источники излучения размещались в одном квадрате – в северной части Ущелья.

Версия о некой бандгруппе, сидевшей там, вроде получала подтверждение. Хотя у технической службы используемая боевиками радиоаппаратура вызвала недоумение и интерес. Своей необычной мощностью и диапазоном рабочих частот.

Затем та же космическая разведка засекла странный аппарат, что летел в Ущелье по маршруту невероятно странному. Странному, потому что дороги там нет. Выходит, аппарат летающий. Но ни самолетов, ни вертолетов у боевиков прежде замечено не было. Да и не походил аппарат на вертолеты и самолеты. Хотя снимок вышел нечетким, однако странные контуры разглядеть можно.

Нкурич тогда дал приказ поднять документы с данными обо всех нестандартных случаях, отмеченных в Ущелье. Нашли. Предоставили. Необычайно плотный туман, очень похоже – искусственного происхождения. Странный визг, больше похожий на целенаправленное ультразвуковое излучение. Весьма своеобразная модуляция. Затем второй тип излучения – инфразвуковой. Инфразвук вызывает у человека неконтролируемые реакции – страх, неуверенность, панику. Плюс еще несколько мелких странностей.

Те, кто сидел в Ущелье, обладали поистине фантастическими возможностями. Потому что устроить ад в отдельно взятом районе под силу только очень хорошо оснащенному и обеспеченному… коллективу.

И все равно говорить о внепланетном вмешательстве было нельзя.

Нкурич затребовал все материалы по данной тематике да еще запросил коллег из Департамента и Управления. Все о группах разведки из Ущелья, о сфере их интересов, об оснащенности. Запросил и перехваты шифровок иностранных разведок. От Магриба до Англии. Везде упоминания о неких группах, некой резидентуре.

Загнав все данные в компьютер последнего поколения, а также данные по уровню технического развития передовых стран, их оснащенности и потенциалу, Нкурич дал задание – проанализировать информацию и сделать вывод. Вывод машина дала. Одним предложением. «Исходя из всего вышеперечисленного, вероятность присутствия на планете внеземного разума – 78%».

Генерал‑полковник, всю сознательную жизнь отдавший службе стране, знавший подноготную всех армий мира и владевший самой секретной информацией, попал в тупик. Потому что разум человека конца XX века отказывался верить в происходящее. Несмотря на все увлечения уфологией в юности и перечитывание научной фантастики.

Но как разведчик Нкурич привык доверять данным разведки. А они говорили об одном – анализ верен. Инопланетяне на Земле. Инопланетяне ведут активную разведывательную деятельность. Инопланетяне ищут кого‑то в районе полуострова Ламакеи. Видимо, тоже попавшего в этот мир со стороны.

И Нкурич начал искать сам. По‑новой запросил все данные изо всех источников, посадил за работу лучших аналитиков и специалистов, провел пару консультаций с уфологами (те подписали кипу бумаг о неразглашении, получили щедрые гонорары и туманные обещания о дальнейшей помощи).

Результатом исследований стало заключение о нахождении на территории полуострова по крайней мере двух групп инопланетян. Одна – обитатели Ущелья. Вторая – непонятно кто. Отправные данные – нахождение на Земле с апреля 1995 года, попытка внедрения в слои местного населения, странности поведения.

Нкурич дал новую вводную – профильтровать всех, кого можно, на предмет перечисленных условий. Профильтровали. Итоги плачевные – слишком много кандидатур, которые при ближнем рассмотрении оказались обычными бандитами, проходимцами, торгашами, рабами, журналистами и прочим сбродом.

Результаты вышли смазанными – не было полных данных по территории мятежников и Зоне.

Генерал принял анализ, снял все задачи, отправил аналитиков в отпуск с выплатой неслыханных премий и вызвал начальника разведки на территории полуострова и прилегающих районов.

– На тебе – сбор сведений обо всем, что написано здесь, – протянул тому красную папку. – Секретность – высшая. Доступ – по личному усмотрению. Утечка информации – каторга. Всех, от болтуна до тебя.

– Есть.

– Вопросы?

– После ознакомления с содержимым.

– Хорошо. Выполнишь – звание генерала и перевод в центральный аппарат. Нет – сторожить белых медведей до конца службы.

Начальник разведки молча взял под козырек и пошел зарабатывать беспросветные погоны.

И вот первая ласточка. Ущелье подвергнуто штурму. База инопланетян попала под раздачу. Удивляло другое. Операцию проводил батальон полиции. Тот самый, отдельный, специальный, наделавший столько шуму на полуострове и в мире.

Ознакомившись с документом, генерал приказал принести все данные по батальону. Информация была весьма скудная – Управление не подпускало к нему никого. И все же…

Сначала организована рота, потом батальон, а сейчас, судя по всему, дело идет к бригаде. Нкурич был в курсе планов Управления по созданию нового вида военизированной полиции – корпуса внутренних войск. Знал также, что инициатором создания корпуса выступил командир батальона, знаменитый Оборотень. Его‑то персона и заинтересовала начальника ГРУ.

Генерал дал команду собрать информацию по комбату. Дело шло со скрипом, скудные сведения требовали подтверждения и проверки. Пришлось задействовать скрытые каналы информации. Через три дня на стол лег доклад.

Когда Нкурич прочитал его, то пришел в некое замешательство. Оборотень пришел в полицию немногим более полутора лет назад. И пришел из Ламакеи. Выходит, он – мятежник? Но почему тогда воюет за Ругию?

Вызвав ответственного за сбор данных, генерал накрутил ему хвост и приказал добыть информацию о прежней жизни комбата любой ценой. А сам задействовал агентуру в Зоне и Ламакее.

Новый доклад его ошарашил еще больше. Оборотень, имея на руках паспорт Ламакеи, приехал в Ругию вместе с группой пленников, которым он и помог бежать от самого Ролки. Судя по опросу бежавших, один из них раньше знал Оборотня как… гладиатора и водителя Виконта – хозяина Кахова. Вот так номер!.. Но как он попал в Ламакею? Как получил документы? И зачем поехал в Ругию?

Чувствуя, что напал на след, Нкурич позволил себе то, что не делал уже много лет, – выпил рюмку коньяка. Потом еще одну. Спиртное он не употреблял лет двадцать после одного случая и до сих пор не испытывал особой тяги, но информация выбила его из колеи.

Итак, к Виконту Оборотень попал весной девяносто пятого. Тот послал пленника в «забой», потом как‑то освободил и доверил машину. Так? По докладу выходит именно так. А потом? Потом новоявленный водитель уходит в Ламакею для того, чтобы?.. Поступить в полицию Ругии. Внедрение? Агентурная работа? Но на кого?

Виконта не спросишь, его банда была разгромлена в сентябре прошлого года ротой Оборотня. Даже если кто и уцелел, его теперь не найти. Да и хрен с ним, с Виконтом, и подробностями ухода Оборотня в Ламакею. Как тот попал к Виконту? Откуда?

Нкурич быстро отыскал информацию по инопланетным группам и сравнил некоторые даты. После чего ему захотелось выпить еще.

Он встал из‑за стола, спрятал коньяк в бар, вернулся в кресло, сложил руки перед собой и упер взгляд в бумаги. Дата попадания Оборотня к Виконту совпадает с началом крупномасштабного поиска инопланетянами в Зоне. Случайность? Закономерность? Звенья одной цепи?

Генерал приказал ни с кем его не соединять, ушел в комнату отдыха и лег на диван. Заложив руки за голову и глядя в потолок, он анализировал информацию.

Что делал Оборотень с момента приезда в Ругию? Служил в полиции. И воевал с бандитами. Сначала как рядовой боец, потом как командир отделения, взвода. Попал в поле зрения Дорича – комиссара Мегара, а в последующем – регионального комиссара. Фигура мощная, знаковая. С таким покровителем можно жить не тужить.

Но Оборотню этого мало. Во время сенсационного нападения боевиков на Валдан новоявленный лейтенант спасает сенатора Авьялина – крупного политика и хорошего знакомого Дорича. И после этого – резкий взлет. Создание отдельной роты, получение разрешения на активные действия в Зоне. Оборотень сам формирует роту, сам ее готовит и после начинает очищать приграничные районы.

Это теперь известно всем – Оборотень устроил боевикам такую баню, что те побежали из приграничья. Уничтожение знаменитых главарей, операции по разгрому банд, засады, налеты… Новая сенсация: пирамида из отрубленных голов – месть за покушение на заместителя Оборотня. Потом – создание батальона и опять планомерное уничтожение боевиков.

Зачем ему это надо? Почему потенциальный инопланетянин вместо того, чтобы уйти к себе, начинает новую жизнь в чужом мире? Да еще так… активно? Почему он спешит разделаться с боевиками? Зачем ему бригада и корпус?

Нкурич консультировался со специалистами, те в один голос твердили: корпус внутренних войск – действительно нечто новое и весьма интересное. К тому же система подготовки превосходит все существующие на сегодняшний день.

«Неужели он затеял всю катавасию только ради того, чтобы однажды нагрянуть в Ущелье? Значит, те инопланетяне – его враги?..»

Оборотень… Со слов очевидцев – высокого роста, крепкого телосложения, наделен большой физической силой. Отменно подготовлен – в одном бою противостоял сразу пяти или шести бандитам и уложил всех. Прекрасно владеет оружием, здорово стреляет. Тактически грамотен, все операции, им разработанные, заканчивались победой. Еще одна черта – хороший преподаватель. Лично готовил свой взвод, потом роту, а затем и батальон. Авторитет у подчиненных – абсолютный. За каждого из своих готов перегрызть горло в прямом смысле слова.

Странная черта: взятых в бою пленных ставит перед выбором – рукопашный бой с ним или его бойцами или немедленная смерть. То есть готов рисковать даже когда не обязательно. С другой стороны – прекрасная возможность тренинга в экстремальной ситуации и проверка психологического состояния личного состава.

В принципе ничего сверхъестественного, инородного в его поведении нет – в армии подобных офицеров много. Пусть и не всегда столь хорошо подготовленных.

Но зачем инопланетянину это все? Что ему чужой мир?..

Нкурич зашел в тупик. У него на руках информация, подтверждавшая с большой долей вероятности, что командир отдельного батальона полиции – человек инопланетного происхождения. Есть документы, данные, показания свидетелей.

Но что с этим делать? Поднять шум? Идти к президенту? Поставить перед фактом директора Управления – у тебя в майорах ходит инопланетянин?..

Немного успокоившись, генерал решил взглянуть на это с другой точки. Насколько он знал, Аскольд Дорич – человек здравомыслящий и осторожный. Приближать чужака, да еще темную личность не станет никогда. Значит, Оборотень его устраивает. Тот – протеже регионального комиссара. Которому, по слухам, пророчат пост заместителя директора. А у Дорича в покровителях, сообщниках и приятелях – сенатор Авьялин, пожалуй, один из самых влиятельных политиков в стране. Затем – группа единомышленников, команда. А возглавляет ту команду Ярослав Радомилов, президент Ругии.

Выходит, попытка огласить данные по Оборотню может рикошетом ударить по правящей команде. Вот и думай, генерал, стоит ли игра свеч?

«Черт! – вдруг усмехнулся Нкурич. – Тот приказ президента, чтобы мы оставили вопрос с инопланетянами на потом… Не означал ли он, что Радомилов был в курсе дела и даже в сговоре с Доричем и Оборотнем?..»

Мысль была настолько дикой и странной, что генерал немедленно выбросил ее из головы, встал с дивана и прошел в кабинет.

«Если дошло до бульварных сюжетов, пора сменить тему. Иначе так недалеко и до психушки. Версии версиями, но терять рассудок нельзя. Тем более тебе, генерал!..»

И он принял решение. Всю информацию по данному расследованию загнал в одну папку на компьютере, сделал несколько копий на съемных носителях, уничтожил все данные на жестком диске и задал полное форматирование. Носители убрал в тайники, о которых никто не знал. Расследование прекратил, исполнителей перенацелил на другие задачи. А сам занялся насущными проблемами. Благо их было много, ибо завтра – вторжение. А Оборотень пусть воюет дальше. Пока он на стороне Ругии, трогать его не стоит. А если что – тогда и будем думать, что с ним делать…

В лучах восходящего солнца клубы пыли, висевшие над дорогой, выглядели несколько сюрреалистично. Нечто бесформенное, подвижное, постоянно растущее. Та же картина наблюдалась и на второй дороге. И на третьей, и на четвертой. Все дороги, идущие от границы в Зону, сейчас были в плотных завесах пыли, не опадавших ни на миг.

…Мы мчались по грунтовке, шедшей вдоль линии блокпостов. Мимо нас по одной из дорог шла нескончаемая колонна машин. А параллельно, по обочине, шла колонна танков.

Грохот был страшный, ревели моторы, скрипели гусеницы, визжали тормоза. Сквозь шумовую завесу с трудом проходили голоса офицеров и регулировщиков.

В небе барражировали истребители – охраняли колонны от вражеских самолетов. Чуть в стороне и выше на юг летели эскадрильи бомбардировщиков.

Я смотрел на армады техники с некоторой оторопью. Потому что впервые видел в реальности, что такое – начало войны. Самой настоящей, крупномасштабной, полноценной…

…За те пять дней, что прошли после операции в Ущелье, мы отдыхали всего полдня. Едва приехав на базу и отправив бойцов спать, засели за разбор полетов. Я выслушал Панова, Стармина и Норсена, задал пару вопросов и удовлетворенно кивнул – банду Самсона они «закрыли» грамотно, практически без потерь и лишней стрельбы. Потом коротко рассказал об Ущелье. А затем сменил тему.

– Теперь главное – вторжение.

И мы вшестером подготовили план действий по окончательной зачистке всего запада Зоны от бандитов и перспективе зачистки центра и востока.

– Работаем отсюда, поротно. Крупных банд на западе больше нет, так что настоящего сопротивления ожидать нельзя. Но внимание и осторожность – предельные. В первую очередь чистим Льдек, Ушкур, Желтые Пески. Как только там встают наши, переходим дальше. И главное – Прайда! Пока мы не уберем Ролку, сопротивление в Зоне будет продолжаться…

Утром следующего дня приехал Дорич. Выпив с дороги полбутылки пива, сел на диван и первым делом спросил:

– Как дела с подготовкой резерва?

Он имел в виду те три сотни бойцов, что больше месяца сидели в тренировочном лагере и готовились по нашей программе. Из них планировали набирать пополнение вместо убывших по ранению или смерти из батальона, а в перспективе формировать новое подразделение.

– Нормально. Практически завершили первоначальные курсы, проходят дополнительные дисциплины. Отказов и переводов нет, готовый материал для батальона.

– Отлично. Забирай их и включай в работу.

– Как? Уже?

– Да. Приказ о создании бригады тебе отдадут позже, а пока бери этих и действуй.

Как всегда, комиссар ставил в тупик вводными. Впрочем, я привык и был готов к подобным поворотам.

– Понятно. Оружие, техника, снаряжение, амуниция – есть. Командиров думаю назначить из их числа.

– Своих не хочешь отдавать?

– Не стоит. Пока не стоит. Только ротных поставлю.

– Хорошо. – Дорич допил лимонад, отставил бутылку и встал. – С этим все. Дальше. Через три дня начало. Армия пойдет к Ламакее. Твоя задача – как можно быстрее очистить проходы.

– Ясно.

– В Ругии сформированы двадцать сводных команд для охраны городов, а также бригады оперативников. Им предстоит разгребать дерьмо, что оставят после себя бандиты. В Зоне будет работать и Департамент…

Дорич еще минут десять объяснял мне принципы работы в Зоне, я терпеливо слушал, поддакивая и кивая в нужные моменты. Ничего нового он не сказал, наоборот, повторял уже обсужденное. Но я не перебивал и не напоминал. Состояние начальника понимал отлично. Вот‑вот начало войны, нервы поют на все голоса. Объем работ огромен, все учесть, все проконтролировать. Даже у таких хладнокровных, как Дорич, психика на пределе. Вот и прискакал ни свет ни заря, лично разжевывает и растолковывает. Лишний раз проверяет, готов ли, понял ли, делаю ли как надо?..

Видимо, поняв, что затянул с беседой, Дорич резко оборвал разговор, пожал руку и на прощание бросил:

– Как начнется – приеду. Если все будет нормально – привезу приказ по бригаде. А ты тут повнимательнее. Береги парней и себя.

– Понял. Сделаем.

– Все. Успеха!

…Потом время спрессовалось в мгновения и пролетело как пуля. Я только и делал, что ездил, проверял, тренировался, разговаривал, получал информацию и снова – ездил, проверял…

После рейда в Ущелье я успокоился и не травил нервы мыслями о возвращении. Либо вернусь, либо нет. И точка! Позволить себе думать об этом больше я не мог. Все мысли теперь занимала предстоящая война. Первая в моей жизни. И кто знает, последняя ли?..

…Первыми начали артиллерия и авиация. Сотни стволов и пусковых установок выплюнули снаряды и ракеты по позициям мятежников, по их опорным пунктам, по местам дислокации, по штабам и тыловым базам, по складам ГСМ и арсеналам, по узлам связи и взлетным полосам.

Штурмовики и бомбардировщики отработали по объектам в тылу передовых частей, уничтожая резервы, переправы, мосты, железнодорожные узлы.

Ракеты средней и малой дальности полетели еще дальше, падая на штабы частей и соединений второго и третьего эшелонов, на гаражи с техникой.

Практически одновременно с началом артподготовки, а то и загодя ушедшие в рейды группы спецназа и армейской разведки нанесли свои удары. По командованию частей и соединений, по узлам связи, по аэродромам (когда действуя сами, когда выводя на цель авиацию и ракеты).

Мятежники, конечно, вторжения ждали, готовились, бдили. Но до последнего рассчитывали, что заключенные договоры и пакты с Америкой и ее союзниками как‑то остановят северного гиганта. Что те не посмеют на глазах всего мирового сообщества стирать с лица земли целое государство.

Посмели. Потому как достала эта «демократическая» страна с ее непомерными амбициями и замашками проститутки. Достала помощью бандитам, несоблюдением всех международных обязательств и договоров и элементарной работой против соседа.

Посмели, потому что здесь, в этом мире, Ругия могла спокойно начихать и на Америку, и на мировое сообщество, ибо при самом скрупулезном подсчете ядерных боеголовок у нее было больше, чем у США, Англии и Франции вместе взятых. И потенциал сильнее, и ресурсов больше. И армия мощнее. Потому что лидер на планете – Ругия.

Ламакея, конечно, к войне готовилась. Имея фору в двадцать с лишним лет, помощь из‑за океана и неплохие залежи в земле, они сумели создать хорошую, по европейским меркам, армию. Пусть вооруженную не всегда самым современным оружием и не очень многочисленную, но все же способную отстоять свою территорию. Практически против любого противника на материке. Кроме Ругии. Потому как масштабы и силы несоизмеримы.

…Через два часа после начала войны я ехал в Валдан. Несколько раз пришлось пропускать колонны техники – те спешили на юг. Глядя на танки, бронетранспортеры, грузовики, самоходки, я словно наяву представлял весь замысел наступления.

Удар во фронт наносит десятая полевая армия, усиленная танковым корпусом, тремя воздушно‑десантными дивизиями и знаменитой седьмой десантно‑штурмовой бригадой. Плюс несколько сводных артдивизий ствольной и реактивной артиллерии. При поддержке авиации армия тремя клиньями ударит по противнику, пробьет его оборону и начнет развивать наступление дальше на юг. Во втором эшелоне шестая полевая армия, также усиленная танковым корпусом.

Одновременно с двух сторон во фланги ударят части Ругийского и Каретского флотов. Каждый флот располагает двумя бригадами морской пехоты и дивизией ВДВ. Как только те захватят и расширят плацдармы, им перебросят помощь.

Другая часть флотов наглухо перекроет пролив между Ламакеном и Африканским континентом. Два авианосца в сопровождении эскадр встанут в нейтральных водах, что автоматически делает невозможным предоставление любой помощи извне.

По телевидению и радио, забивая местные передачи, из Ругии будет поступать одно и то же сообщение. «Мирному населению во избежание жертв следует с документами и запасами продуктов и воды переждать бомбардировки в бомбоубежищах или надежных укрытиях. Не оказывать сопротивления военным Ругии, не мешать, не проявлять агрессии…»

…В Валдане царила та же суета, что и в Мегаре. Стоявший здесь пехотный полк уже пошел к форпостам – конец длинной колонны машин и БТРов мы заметили при въезде. Бригадир Гулетин, похудевший, с бледным лицом и красными от недосыпа глазами, коротко обрисовал ситуацию в городе и спросил:

– Наша помощь нужна?

– Нет. Занимайтесь своими делами, мы сами. Скоро к вам прибудет сводный полк полиции, надо их встретить и разместить на несколько дней.

– В курсе. Дорич звонил.

Едва мы вышли от бригадира, запищала радиостанция.

– «Куб», ответь «Ромбу‑один».

– Слушаю, «Ромб».

– Мы в городе. «Ромб‑два» с нами. Через пятнадцать минут будем на месте.

– Принял.

Я повернулся к Панову.

– Свен и Ральф прибыли. Пора начинать.

Начштаба, приехавший со мной, кивнул.

– Все готово. Армейцы свои колонны вывели, так что дорога свободна.

Согласно нашему плану, вслед за армейскими частями в Зону выходили мы. Первая цель – Желтые Пески и банда Тивера. Его прыгающему барсу с эмблемы пришел конец.

Через полчаса, когда роты уже были готовы к выдвижению, Свен негромко заметил:

– Не будет там никого.

– Ты о чем?

– Да я о Тивере. Они же не дураки – как только увидят, какая мощь прет к границе, сразу слиняют. Мы им и так житья не давали, а теперь и подавно прижмем. Думаю, бандиты начнут тикать из Зоны.

Я глянул на Свена. Лицо, обычно с хитринкой, насмешливое, сейчас было абсолютно серьезно. И смотрел капитан в сторону Зоны с эдаким легким прищуром. С таким взглядом Свен обычно шел в бой.

– Поживем – увидим. – Я залез на броню БТРа, устроил автомат между ног. – По коням, парни. Пора…

Новости канала CNN

…Вероломное нападение Ругии на Ламакейскую республику наглядно продемонстрировало всю степень лицемерия официальной Арланды и открыло глаза мировому сообществу на то, что на самом деле представляет собой режим Радомилова. Прикрываясь девизом внутригосударственных дел, Ругия, по сути, развязала войну против молодого демократического государства. Нет никаких сомнений, что все заверения президента Радомилова о намерении разрешить проблему полуострова с мирной точки зрения были только прикрытием истинных намерений агрессора.

Жизни сотен тысяч людей теперь находятся под угрозой смерти, которую им несут на крыльях бомбардировщиков самолеты с эмблемой ругийских вооруженных сил…

6.02.97

Шифровка из резидентуры ЦРУ в Брюсселе

…Они опередили нас всего на две недели. Вопреки всем прогнозам Ругия ударила в тот момент, когда можно было ожидать паузы в активных действиях. Судя по прогнозам специалистов, Ламакея продержится не больше двух‑трех месяцев, и то если перейдет к партизанской форме ведения войны. Наши бригады, переброшенные на полуостров, погоды не сделают. Желательно исключить любую возможную связь наемников с нами.

Общие потери от вторжения еще будут подсчитаны, но как минимум мы отброшены на десять лет назад в деле внедрения на Евроазиатский континент. Наши коллеги из Магриба разделяют это мнение…

Донесение в штаб‑квартиру ДИБ в Усмутуне (Магриб)

…Части двух флотов ругийских ВМФ в течение первых суток войны полностью перекрыли все пути сообщений и прервали всякую возможность эвакуации с полуострова наших советников. Начальник резидентуры получил приказ перейти на нелегальное положение и свернуть всякую деятельность.

Как нам известно, американские коллеги оказались в таком же положении…

Шифровка в резидентуру ЦРУ в Брюсселе

Начальник резидентуры «Митч».

…В течение трех часов активная работа будет свернута, ценные материалы уничтожены или вывезены к порту. Агентура консервируется, личный состав готов к перевозке. Оставшаяся группа получила инструкции и готова перейти на нелегальное положение…

6.02.97

Дороги во время войны никогда не пустуют. Днем и ночью, в любую погоду, в любой обстановке по ним катят и катят машины.

На фронт идут колонны с боеприпасами, запчастями, техникой, оружием, продуктами, медикаментами и медицинским оборудованием, обмундированием, горючим, ГСМ. И конечно, к передовой идет пополнение.

В обратную сторону – раненые и убитые, поломанная, искореженная техника, списанное имущество. И сотни бумаг. Без них не обходится ни одна война. Пишут тыловики, медики, командиры, начальники штаба, их помощники.

Огромный маховик войны заставляет бросать под колеса грузовиков сотни километров асфальтированных, бетонированных, щебеночных и грунтовых дорог.

И это не считая железнодорожный и авиационный транспорт. Вместе с ними картина получается весьма масштабная. Если с орбитальной станции снять на пленку хотя бы день прифронтовой полосы и прокрутить в ускоренном режиме, на экране будет одно сплошное мелькание машин, поездов и самолетов. Настоящий муравейник. Суета человечков, спешащих убить как можно больше себе подобных…

…Пятый день войны я встретил в своем кабинете на базе. Поздно ночью вертолет доставил меня в Мегар, сев прямо во дворе перед главным корпусом. Пошатываясь от усталости, я добрел до кабинета, на ощупь включил свет и упал в кресло. Автомат повесил на спинку соседнего стула, стащил разгрузку, скинул берцы, вытянул ноги и замер.

Минувшие дни выдались тяжелыми и богатыми на события. Война набирала обороты, размеренно и неотвратимо подминая под себя все новые территории. Армия, относительно легко преодолев немногим более сотни километров, встала на третьем рубеже обороны. На так называемой линии наркома. Именно здесь мятежники под руководством магрибских и американских советников строили укрепрайоны. И именно сюда перевели самые боеспособные части. Артиллерия, пехота, танки, защитные инженерные сооружения. И авиацию – ту, что успели собрать и подготовить.

В результате ругийская армия уперлась в новый рубеж и на время замедлила темп продвижения. Видимо, много воды утекло со времен Второй мировой, коли верхушка страны и армии решила не класть в бесплодных лобовых атаках людей, а поискать иные варианты развития наступления. Тем более десанты морской пехоты и ВДВ сумели захватить и укрепиться на плацдармах. Наращивая их, генштаб готовил новое наступление. А пока укрепрайон долбили артиллерия и авиация.

В мире царила паника. Все видели, на что способна армия Ругии. Временная задержка никого не обманывала. Наоборот, бережное отношение к солдатам показывало, что Ругия может обойтись и без лишних жертв и разбить врага малой кровью. Авторитет США и Англии заметно упал – их политика потерпела крах.

К тому же на третий день войны о своей полной и безоговорочной поддержке Ругии заявили Китай, Индия, Германия и Куба. А через день возникла новая ось: Арланда – Пекин – Дели – Бонн – Гавана. Три страны с ядерными арсеналами, на Кубе ругийские ракеты, Германия – первая страна в Европе. НАТО могло отдыхать. В общем, мир стоял на ушах…

…Батальон работал по своему плану, очищая запад Зоны. Бывшей Зоны. Потому как половина уцелевших пока банд поспешила покинуть ее территорию. Так или иначе, но Ушкур и Льдек перешли под наш контроль. Во всех более‑менее крупных населенных пунктах Зоны, особенно там, где были боевики, встали сводные отряды военизированной полиции. Их задача – несение комендантской службы. Они держали города, городки и поселки, полностью перекрыв периметр населенных пунктов. А мы работали по бандам.

На второй день войны приехал Дорич. Его интересовало, как мы использовали наш резерв.

– Все просто. Создал три новые роты и передал их под командование Норсена, Стармина и Ласкича. Теперь они командуют двумя ротами. Тренируются перед принятием батальонов. Остаток – человек двадцать – держу пока в резерве. На случай потерь.

Комиссар молча выслушал доклад и одобрил.

– Трудности? Проблемы?

– Пока никаких. Боевики бегут или гибнут. Если прижимаем – дерутся, но вяло. Только наемники оказывают настоящее сопротивление.

– Когда начнете работу на западе?

– Уже. Роты Свена перебрасываю к Топелену, они начнут чистить побережье совместно с береговой охраной. Будет работать пока самостоятельно.

– Справится?

– А то! У него талант командира. Как, впрочем, и у других. Но Ласкич любит работать в одиночку, без контроля сверху.

Дорич кивнул, посмотрел на карту Зоны, что лежала на низком столике. Ткнул пальцем в большой кружок.

– Прайда. Что по ней?

– Готовим акцию. Ролка, по нашим сведениям, готовит прорыв из города. И у него под рукой около семисот боевиков. Это сила. Если они ударят в тыл армии, мало не покажется. Блокируем Прайду, подтянем артсистемы и начнем.

– Как взаимодействие с военными? Помогают?

– Когда надо – да. Но мы стараемся своими силами. Кстати, что там по бригаде? Если создадим ее, помощь армии в принципе будет не нужна.

Дорич покрутил головой, недовольно сморщил нос и буркнул:

– Заявка подана, решение принимают. Работайте пока чем есть. Еще немного.

Он глянул на часы, поправил ворот пиджака и протянул руку.

– Все, мне пора. Действуйте. С Прайдой не тяните.

– Понял.

…Повара наспех соорудили ужин, я быстро поел, добрел до душа и после, почти засыпая на ходу, упал на диван. Мелькнула было мысль позвонить Беате, но поднять голову от подушки сил не хватило.

Будильник поднял меня в полвосьмого. Зевая и потягиваясь, я, как зомби, на автомате прошагал в душ, полил на голову холодной водой, думая, что быстрее выйду из сонного состояния. Хрен там. Хоть лед клади – все равно тянет обратно на диван.

Пришлось через силу делать гимнастику. Десять минут энергичных упражнений – махи, рывки, наклоны и вращения позволяют активизировать мышцы, суставы, сухожилия, заставить кровь быстрее нести по артериям и венам кислород. Кровь к мозгу приливает быстрее, и мысли бегают живее.

…Документация – последнее, с чем я предпочитаю работать, но иногда надо усадить себя за стол. Тем более дело‑то важное – организация бригады. Панов хоть и тянет все сам и не жалуется, но совсем пропал за грудой бумаг. Вот повезло мне с начштаба. Мало того что боец, так еще и штабист.

Проработав на компьютере около часа, я перевел внимание на стопку папок, лежащих на краю стола.

Последние дни в полиции все стоит на голове – объем работы возрос раз в десять. Иногда не успевают кое‑какие документы перевести в электронный вид – секретарш не хватает. А оперативники сами не любят стучать по клавишам. Поэтому часть документов приходит чуть ли не в рукописном варианте. Как, например, сводки по всем задержанным, арестованным, пойманным, привлеченным и прочим лицам.

Пользуясь особым положением, я затребовал все документы подобного рода к себе на проверку сразу после их поступления в комиссариат. Обычно отдавал их сразу, но последние пять дней руки не доходили.

Мысленно прикинув количество дел, подумал, что просматриваю их по инерции. Атавизм, так сказать. Хоть какая‑то ниточка с прошлым. Потому что, честно говоря, о прежней жизни начал понемногу забывать. Не то чтобы из памяти все ушло, просто времени нет предаваться воспоминаниям.

«На бумаги полчаса. Потом к Панову. Должны приехать Радован и Влад. Они все рвутся пощипать Коптово и Девино. Там банды пока сидят на месте. Видно, хозяева из‑за океана приказали. Заплатили или припугнули, иначе бы бандиты разбежались. Пора им холку намять…»

Я раскрыл папку, взял первый лист. «Смыслов Арнольд Тарасович… возраст… задержан за… препровожден… Данные, фото…»

Дальше. «Акиншин Егор Владимирович… возраст… арестован… Данные…»

Дальше, дальше, дальше…

Однотонное чтиво опять навеяло дрему. Веки упорно падали. Пришлось энергично покрутить головой и опорожнить поллитра тоника. Все, пора бросать, а то засну.

Я взял следующий лист. «Воеводин Игорь Всеволодович…» Ну и рожа! Фредди Крюгер отдыхает.

«Оксана Кронина… возраст… задержана в ходе освобождения Шоланги в расположении подразделения связи войск мятежников…» «Курлянов Ратибор Рудольфович… возраст… задержан…» Сто‑оп!!!

Стоп!

Я отбросил лист и взял предпоследний. Прочитал еще раз.

«Оксана Кронина, возраст двадцать три года. Задержана в ходе освобождения Шоланги в расположении подразделения связи войск мятежников. Статус – военнопленная…»

С небольшой черно‑белой фотографии на меня смотрело лицо Оксаны. Оксанки – моей однокурсницы. Похудевшее, с коротко остриженными волосами, с усталым и мрачным взглядом. Она!

Лист вдруг затрясся в руках. Я бросил его на стол и почувствовал, что меня трясет всего.

Твою двадцать! Так они здесь?! Они все‑таки здесь! Но как? Как они смогли попасть туда? Какого черта их не нашли? Ведь по моему запросу работали полиция и Департамент!

Они здесь!

Голова стал похожа на разбухший котел, в висках отдавало с такой силой, будто Ворота заработали в соседнем коридоре. Сердце гоняло кровь с мощностью атомной электростанции.

Несколько минут я был в ступоре. Соображал, оценивал, осознавал. А глаза прикипели к фотографии Оксанки.

«Значит, их забросило сюда… Но как они ушли из Арзана? Как попали к мятежникам? Ее взяли как военнопленную. Значит, они служили в армии. Почему? Где остальные?..»

Последняя мысль и вытащила меня из ступора. Я быстро пролистал дела и через полминуты нашел еще одного.

«Денис Махов. Возраст двадцать три года. Задержан в ходе освобождения Шоланги в расположении ракетной базы войск мятежников. Статус – военнопленный…»

Так, второй. А остальные?..

Остальных не было. Я перерыл по‑новой все дела, заглянул в компьютер во внутреннюю сеть полиции, перелопатил там все файлы. Пусто. Кроме этих двоих, никого. Не взяли пока или?..

Я проверил, где содержат военнопленных. Городская тюрьма, корпус два. Его как раз освободили для подобных клиентов.

Раз так, я их увижу через полчаса. Громко тренькнул телефон. Я снял трубку.

– Командир, это Панов. Тут один вопрос…

– Драган, мне некогда. Решай сам, я утверждаю любой вариант. Меня не беспокоить без особой причины.

– Понял, – удивленно протянул начштаба. – Перезвоню позже.

Я тут же набрал номер Плошира.

– Рудольф, это Томилин.

– Узнал. День добрый.

– Привет. Слушай, мне необходимо забрать из второго корпуса тюрьмы несколько человек. Военнопленных. Дай команду.

– Зачем тебе они? По работе?

– Да. Крайне важное дело. Я сам заберу их. Под свою ответственность.

– Хорошо. Мне нужно пять минут.

– Отлично.

– Пропуск будет ждать на проходной.

– Благодарю. С меня причитается…

Положил трубку, глубоко вздохнул и попробовал успокоиться. Видимо, подсознательно я ждал этого. Имея на руках неопровержимые данные и сведения, показывающие, что мои однокурсники давно дома. Несмотря на информацию пришельцев. Вопреки всему.

Инстинкт оказался прав.

Из всего батальона на базе сейчас была рота Норсена. Они должны работать на полигоне. Я вызвал заместителя Олафа, он остался в расположении, вел занятия по теории с новичками.

– Ростислав, есть задание.

– Слушаю.

– Возьми машину. Съезди в городскую тюрьму. У дежурного лежит ордер на двух военнопленных. Подписан Плоширом. Доставишь их ко мне. В предбанник.

– Ясно.

– Предельно вежливое обращение, а лучше – никакое. Изоляция – сто процентов. Возьми трех парней, самых надежных. Оружие – по выбору. В случае любой агрессии – огонь на поражение. Связь со мной постоянно.

– Принял. – Судя по голосу, Ростислав улыбался. – Может быть нападение?

– На всякий случай. Я у себя. Жду.

– Выезжаем.

Я встал из‑за стола и начал ходить от стены к окну, пытаясь навести порядок в голове.

«Они угодили к мятежникам… повезло, что не к бандитам… Взяли в расположении какой‑то части связи. Были в армии мятежников? Вполне. Может, по специальности. Дениса взяли в ракетной части. У мятежников есть ракеты? Ах да! Вроде два дивизиона… Но где остальные?.. Стоп. Без паники. Скоро узнаем…»

Я подошел к окну и встал, разглядывая асфальт дороги. Светило солнце, на небе ни облачка. Отличная погода для середины февраля. И температура пошла вверх – термометр показывал плюс восемнадцать. Весна…

Самое время для войны. Не жарко и не холодно, и грунтовки нормальные, сезон дождей еще впереди…

Ростислав Доршев приехал через сорок минут. Позвонил от дежурного.

– Господин майор, они здесь. Их пока посадили в комнате возле дежурки.

– В каком они состоянии?

– Нормально. Мрачные, недовольные. Последние два дня, видимо, плохо ели, похудевшие. Но здоровы. У мужчины синяк на скуле. Это когда брали армейцы под Шолангой. Ничего опасного.

– Хорошо. – Голос внезапно сел. – Давай сначала девчонку. И оставь у комнаты пару бойцов. Пусть будут на связи. Никого ни под каким видом туда не пускать.

– Есть. Веду.

Я сел за стол, вывел на экран монитора карту полуострова. Не простую, географическую, а военную. С нанесением обстановки. Нашел Шолангу. В шестидесяти километрах от Горева – крупного города, где еще недавно стояла целая танковая дивизия мятежников. Сейчас Горев в наших руках, как и Шоланга, передовые части стоят перед самой линией укрепрайонов. Департамент и Управление срочно проводят профилактические работы. Ввели комендантский час, проверяют поголовно почти все население, подозрительных задерживают, всех, кто имел отношение к армии или режиму мятежников, – тоже. Вот студенты и попали…

В дверь пару раз стукнули.

– Разрешите, господин майор? – Боец в полной экипировке заглянул в комнату.

Я узнал Вадима Снегирева, лучшего рукопашника в роте Олафа. У парня хорошая реакция и очень мощный удар с правой. Его «калабаха» способна снести голову напрочь. Когда речь идет о захвате противника живьем, Олаф обычно посылает Снегирева и еще троих бойцов – свою нештатную группу захвата.

«Молодец, Ростислав. Принял приказ правильно. И лучших взял и обрядил по полной программе. Соображает что к чему…»

– Давай.

Вадим отступил в сторону и махнул рукой.

– Заходите.

Я склонил голову, рассматривая стопку бумаг, искоса глядя на вошедшую. Опознать в ней Оксану было тяжеловато. Она изменилась. Длинные волосы острижены, лицо смуглое от загара, на лице маска безразличия и отстраненности. Похудела, спала с лица.

Одета в полевую форму войск мятежников. Камуфляж американского образца, на левом рукаве эмблема, над левым нагрудным карманом нашивка с именем, фамилией и номером части. На ногах облегченные ботинки армейского образца. На погонах две поперечные полоски – сержант. Звания у мятежников такие же, как и в Ругии. Да‑а, мисс в форме…

– Садитесь.

Она села, сложив руки на коленях и глядя в сторону. На меня не смотрела и интереса не проявляла. Голос мой не узнала. Забыла или просто не допускала мысли, что ее однокурсник может быть здесь.

– Вы служили в армии мятежников?

– Да.

– Звание, должность?

– Сержант, связист штаба части.

– Вы воевали против правительственной армии Ругии?

Оксана устало поправила челку и отрицательно качнула головой.

– Я же объясняла вашим, что не воевала. Даже пистолета в руках не держала. Моя обязанность – работа с аппаратурой небоевого назначения. И потом, когда нас захватили, никто из группы сопротивления не оказал.

Голос надтреснутый, поникший. Чего она ждала? Расстрела? Заключения? Безысходность сквозила в каждом слове, в каждом жесте. Здорово вас потрепал этот мир. В Аберене вся шестерка чувствовала себя более бодро…

Я встал, зашел ей за спину и нарочито строгим голосом произнес:

– Вы готовы сотрудничать с властями Ругии?

– Спрашивайте – отвечу. Секретов у меня нет. Коды и шифры вы и так узнали…

«Что я чувствую? Радость, удовлетворение, облегчение? Ведь она, как и другие, мне чужая. Ну да, из моего мира, знакомая… Но таких знакомых море. И все же она жива, жив ее бойфренд, возможно, уцелели другие путешественники. Видимо, это главное на сегодня… а мое состояние – дело десятое…»

– Ладно. – Я сел на край стола прямо перед ней. – Все ясно. Вы меня слышите?

– Да.

– Ну здравствуй, Оксана.

Она подняла голову, удивленная такими словами, и впервые посмотрела на меня. На ее лице медленно‑медленно начало проступать узнавание. Губы внезапно задрожали, глаза налились слезами. Рука накрыла рот.

– Не может быть… А… Артур?

– Наконец‑то, – улыбнулся я. – Опознала.

– Артур!

Она вскочила, жадно рассматривая меня, потом упала обратно, бессильно свесила руки. Глаза сразу покраснели.

– Артур, это ты!..

– Я.

– Не может быть…

– Точно. – Я присел перед ней, сжал ее ладонь и кивнул. – Собственной персоной.

Она попробовала что‑то сказать, но выдержка изменила ей. Уткнувшись мне в плечо и обхватив мою руку, заплакала.

– Все время… – шептала она сквозь рыдания. – Все время мы думали, что тебя здесь нет. И Ворот нет. А вокруг мятежники, бандиты, война. Это невыносимо!..

То, что студенты практически не чувствуют излучения Ворот, я уже понял. Вот и здесь все выкрутасы пришельцев прошли мимо них. Да они же ничего и не знают! Прожили полтора года, не подозревая, что все их несчастья произошли по прихоти инопланетян.

– Оксанка, успокойся. Все нормально. Все будет хорошо.

Я налил ей воды, добавив в стакан успокоительное. Она жадно выпила, поперхнулась, вытерла губы ладонью.

– Все нормально.

– А что теперь?

– Ничего. Для вас все закончилось. Никакого плена, никаких проблем. Поверь.

– Ой! Денис! Он…

– Знаю. Он сидит внизу, ждет. Не волнуйся. Лучше скажи, где остальные?

Оксана выпрямилась, вытерла мокрые щеки и глаза и прерывисто вздохнула.

– Трое нас здесь. Я, Денис и Лена.

– А другие? – ошеломленно спросил я.

– Нет. Они, наверное, попали домой.

– Вот так фокус! Значит, вы?..

– Нас выбросило в подвале какого‑то здания. Вышли на улицу – всюду разруха, дома разбитые, грязь, завалы. Ни единой души. Дошли до конца улицы, навстречу три машины. Нас захватили, посадили в крытый кузов и увезли. Как потом оказалось – это была разведка ламакейцев. Сначала держали под стражей, допрашивали. Потом отпустили. Позволили жить в городе. Мы долго были на подозрении. Потом предложили, чтобы доказать лояльность, пойти в армию…

Оксана сбивчиво рассказывала, перескакивая с одного на другое. Я слушал, изредка задавая уточняющие вопросы. И соображал.

Их тогда прихватила разведка мятежников. Они приезжали к Граву, а на обратном пути встретили студентов. Повезло им. Студентам. Попади они в руки боевиков – девчонок сделали бы наложницами, а Дениса отправили на плантацию. Рабом.

«Группа Дижа тогда едва не налетела на разведку Ламакеи. Видели машины, но нападать не стали. Я только выскочил из подвала и как раз на них… Проскочи я минут на двадцать раньше, тоже угодил бы к мятежникам. Вот как все обернулось… Но почему домой попали только трое? Что‑то с настройкой „контура“? Но ведь те Ворота возникли спонтанно. На станции о них ничего не знали. Фокусы пространства? Аномалия?.. Чертовщина…»

– Где Лена?

– Не знаю. Она работала в отделе пропаганды. На радиотрансляционном центре. За пять дней до войны они уехали по делам. А потом никаких новостей не поступало. Могла… – На глазах Оксаны опять выступили слезы. – Могла погибнуть…

– Ну‑ну! Не хорони раньше времени. Найдем. Теперь найдем.

«Теперь я запрягу всех. Поеду к Доричу, к сенатору. Пусть помогают. Что‑нибудь придумаю для легенды. Главное – найти. Если, конечно, Лена не ушла в глубь полуострова…»

– Послушай, Артур. – Оксана немного успокоилась и обвела кабинет изучающим взглядом. – А где мы?

– У меня в кабинете.

– Это твой кабинет? Ты служишь в армии Ругии?

– В полиции.

– Да? – Она посмотрела на меня с некоторым испугом. – И кто ты?

– Я командир отдельного батальона военизированной полиции.

– Да‑а? Майор? Далеко ты пошел… Работаешь в городе?

– Не совсем. Больше в Зоне. А теперь и в Ламакее.

Она кивнула, разглядывая обстановку. Потом задумалась, оценивая мои слова. Глаза вдруг стали как блюдца. Рот приоткрылся, с губ слетело удивленное восклицание.

– О‑о! Так ты – Оборотень?

Об отдельной роте, а затем и батальоне знал, пожалуй, весь мир. Студенты исключением не стали.

– Ты?

– Да.

– Но… но? Как же так?..

– Оксанка, не бери в голову.

– Да. – Она растерянно теребила пуговицу на рукаве. – Но как? Как ты мог? Ведь вы уничтожали людей…

Девочка, видимо, от перенесенного шока еще не пришла в себя и городила чепуху, вбиваемую в голову жителей Ламакеи, да и всего мира западными спецслужбами. Спорить бесполезно, да и нет смысла.

– Сейчас приведут Дениса.

– Артур, а что будет с нами? Я имею в виду, что мы военнопленные.

– Теперь нет. Теперь вы – мои агенты, работавшие по заданию. Или просто специалисты, которых заставили пахать на мятежников. Суть не важна, главное, что вы в безопасности.

Взгляд у нее был донельзя оторопелый и изумленный. Слишком много свалилось на ее голову в последние дни. И быстро соображать, как в спокойной обстановке, она не могла.

Я дал команду привести Дениса и опять сел за стол. Надо сделать так, чтобы больше никто не вспоминал об этой паре.

Плошир мне навстречу пойдет, если смогу аргументированно доказать необходимость изъятия. Впрочем, в запасе есть Дорич и Авьялин. Они‑то способны одним росчерком пера снять все препоны…

Через несколько минут ввели Дениса. Тот сделал несколько шагов и замер у входа. Руки за спиной, плечи ссутулены, взгляд мрачный. Тоже похудевший, с впавшими щеками и горящими глазами. И синяк еще темнеет на скуле. Одет в камуфляж.

– Денис!

Оксанка вскочила со стула, подбежала к мужу, обняла его и прижалась к груди. Денис вздрогнул, неверяще посмотрел на нее и осторожно обнял.

– Родной мой…

Он недовольно глянул на меня, немного отстранил жену. Наверное, недоумевал, почему им позволено обниматься в присутствии следователя.

– Подожди, Оксан. Зачем нас вызвали? – Это уже мне. – Мы же были без оружия и не…

– Денис, это же Артур! – воскликнула Оксана. – Не узнал?

– Думаю, нет, – подошел я к ним. – Я, например, и сам вас сразу не узнал.

Денис ахнул. Шагнул вперед, протянул руку, словно желая потрогать, я ли это или призрак.

Процедура узнавания повторилась, только в более сдержанном варианте. После обязательных вопросов типа: «Ты ли это?» и «Как же так?» он немного пришел в себя.

Я налил им по полрюмки коньяка и буквально заставил выпить. А потом выслушал короткий рассказ о житии у мятежников.

– Мы хотели уехать подальше, но не успели. Война. А потом пришли войска Ругии. Наша часть не успела сделать ни единого выстрела.

– И хорошо. Иначе бы вас могли просто стереть с лица земли. Согласно приказу, любое сопротивление давится со всей мощью.

Я сам пригубил вместе со студентами, потом усадил их на диван.

– Значит, так. Для вас война и проблемы, с ней связанные, позади. Сейчас вас отвезут ко мне домой. Квартира большая, места хватит. Располагайтесь, отдыхайте, поешьте обязательно. Из дома не выходить, все что нужно – доставят. По крайней мере два дня вам надо провести в квартире. Я успею подготовить ваши документы и решить проблему с легализацией. Если необходимо – приедет врач.

– Да мы здоровы…

– Для профилактики. Теперь главное – где Лена?

Оксана глянула мужа, пожала плечами.

– Я ведь говорила. Уехала.

– Да. Но теперь нам надо срочно ее найти. Думайте, куда и с кем она могла уехать.

Денис нахмурил брови, соображая. Задумчиво проговорил:

– Их РТЦ переводили в Терему. Наверное, там они и были на момент прихода ругийцев.

– Терема… Севернее Горева на… пятнадцать километров. Город‑спутник. Там, насколько я помню, стоял инженерный батальон, тыловые части и еще какая‑то бригада…

Денис кивнул. Моя осведомленность его немного удивляла. Впрочем, когда он узнал, какая у меня должность, то удивился еще больше.

– Ясно… Что ж. Будем искать. А вы пока отдыхайте.

– Артур, – тихо спросила Оксана. – А домой?.. Пока никак?

– Не знаю. Думаю, рано или поздно Ворота заработают. Надо подождать.

– Да, – упавшим голосом прошептала она. – Конечно.

– Все. Пора.

Я вызвал Ростислава.

– Слушаю, господин майор.

– Вот ключи от моей квартиры. Отвезешь обоих ко мне. Пусть размещаются. Охрану жилищного комплекса предупреди, чтобы никого без моего личного распоряжения ко мне не пускали. Если они что попросят, пусть служба доставки привезет охране, те сами принесут. И повнимательнее.

– Понял.

– Отлично. – Я встал, подошел к студентам. – Езжайте. Вечером или утром заеду, посмотрю, как устроились. И обязательно поешьте, а то на вас смотреть страшно.

Оксана грустно улыбнулась, махнула рукой. Денис шагнул было к двери, но потом вернулся и протянул мне руку.

– Извини нас, Артур.

– За что?

– За старое.

– В смысле?

– Ну, у нас были хреновые отношения там… Мы были не правы.

– Или я. – Моя рука сжала его ладонь. – Сейчас нечего гадать. Прошлое – оно и есть прошлое. Отдыхайте…

Проводив обоих, я сел за компьютер составлять заявку на розыск Лены. Лист уйдет в Департамент, армейскую контрразведку и оперативникам Управления. За подписью Дорича. Если Лена еще жива, ее найдут. Если нет… тоже найдут, но позже.

Сейчас это самое главное. А второе – договориться с Плоширом, чтобы снял с учета студентов.

Составив розыскной лист, я вывел его во внутреннюю сеть полиции и набрал номер Дорича, на ходу придумывая убедительную легенду для ребят…

Влад приехал на базу поздно вечером. Точнее, прилетел. Три вертолета поочередно приземлились на площадке в дальнем углу базы. С бортов, щуря глаза от слишком яркого света прожекторов, начали выпрыгивать разведчики. На бетоне сразу заиграли огромные изломанные тени. Сквозь грохот затихающих лопастей проступали крики команд и незлая ругань.

Через двадцать минут Кантин зашел в кабинет. Уже без оружия и сбруи, в пропитанном потом, с разводами грязи камуфляже.

– Привет, полуночник, – встретил я его у дверей. – Чего так поздно? Ждали вас два часа назад.

Влад махнул рукой, жестом показал на графин с водой, мол, можно? И подхватил его за ручку. Отпив почти треть, фыркнул, вытер губы тыльной стороной ладони и устало сказал:

– Под Анетьевым застряли. Излазили все подступы, искали хорошее место.

– Ну и?

– Ну и обнаружили. Что нет там Боцмана ни хрена.

– То есть как? Да ты сядь, чего стоя?

– А‑а!.. – отмахнулся Влад. – Кресло испачкаю… Просто – нет. Ушел Боцман. Оставил своих головорезов, а сам слинял с группой охраны. Прихватил кое‑что и был таков.

– Да‑а, – протянул я. – Не вынесла душа поэта…

Боцман – главарь довольно большой банды «дорожников» из городка на востоке Зоны. Известен исключительно вредным и подлым характером и такими замашками, что даже в среде боевиков считался чуть ли не сволочью. С ним никто не хотел иметь дело, и как итог – Боцман постоянно с кем‑то воевал.

Занимался он наркотиками, поставками оружия и боеприпасов, работал на разведку Магриба и приторговывал рабами. То есть обычный по меркам Зоны бизнес. Кстати, из‑за того, что по наркоте работали практически все в Зоне, цены в мире на зелье здорово упали. «Золотой треугольник» в Азии терпел серьезные убытки. Ходили слухи, что тамошние короли опиума были весьма недовольны, потому что договориться с бандитами практически невозможно.

– И что там сейчас? – спросил я, подразумевая Анетьев.

– Ничего. Полсотни бандитов, растерянных, злых, обманутых. Готовых стрелять во все стороны. Мы прихватили двоих, узнали новости. Словом, если и проводить операцию, то как можно скорее. Не то разбегутся. У них на востоке сейчас два пути бегства – по морю и через Баюрские ворота.

– И оба закрыты, – задумчиво сказал я, открывая файл с картой Зоны. – Так что боевики в капкане…

– Ага. Скоро они поймут. И попробуют продать жизнь как можно дороже.

– Или купить.

Влад опять стер пот со лба, невесело усмехнулся.

– Вряд ли. В Зоне знают, что Оборотень в плен не берет. Даже за деньги. А идти на каторгу, пусть и с перспективой выхода лет через пятнадцать – двадцать… Не все на такое согласны.

– Ну и хрен с ними. Операцию планируем на завтра. Как раз роты Свена закончат чистку под Девино.

– А что там? – Влад вновь приложился к графину, опорожнив уже наполовину.

– Ничего. Банда Марка попробовала пройти сквозь гай, напоролась на завалы, пошла в обход. И все. Как в песенке: «Больше в деревне никто не живет…»

Я глянул на Влада, оборвал себя и в полуприказном порядке велел:

– Топай в душ и спать. Из тебя сейчас стратег как из меня Пушкин.

– Иду. – Влад посмотрел на часы. – Сабина дома ждет. И насчет Пушкина, Артур. Рассказывать ты мастер, не хуже Александра Сергеевича.

Капитан подмигнул мне и пошел к двери. Его слегка пошатывало. Бессонные ночи и напряженные дни изматывали даже таких железных парней.

«Намекает, блин! Темнила доморощенный…» – усмехнулся я, вспомнив тот разговор с Владом после возвращения из Ущелья.

…Тогда его распирало любопытство. И злость. Злость на себя – трое раненых, хотя раньше ранение одного считалось ЧП. Словом, бравый воин дошел до точки кипения и жаждал объяснений.

Проконтролировав перевозку раненых в госпиталь и отправив бойцов отдыхать, мы втроем сели в моем кабинете. Здесь была стопроцентная защита от любого вида прослушивания.

Я рассказал Владу все. С момента появления до штурма Ущелья. Радован сидел рядом, хмурил брови и изредка вздыхал. Словно слышать подобное было для него занятием неприятным.

Влад внимал молча, то и дело широко раскрывая глаза и поминутно сжимая кулаки. Иногда его взгляд становился излишне внимательным, изучающим. Так смотрят психотерапевты на потенциальных пациентов.

Но он мне верил. И даже мысли не допускал, что его командир мог гнать туфту. Когда я закончил, он замысловато помянул мать, чертей и всех родственников пришельцев. Потом вперил в Радована обескураженный взгляд и спросил:

– А ты тоже… оттуда?

– Нет, я местный, – вздохнул Караджич. – Абориген, как и ты.

– Но… – Взгляд Влада вернулся ко мне. – Но как же так?.. Почему Управление и Департамент не в курсе? Целая станция! Да из космоса обнаружить – раз плюнуть.

– Не доплюнуть, если точнее. Техника у них похлеще нашей. Да ты же видел.

– Видел, – упавшим голосом подтвердил Влад. – Не имей я на руках план станции и не знай, где и как расставлены ловушки и охрана, – от взвода осталось бы человек пять. При везении.

– Вот именно.

– Черт! Такого просто быть не может.

– Полностью с тобой согласен, – кивнул я. – Приблизительно такие же слова я произнес, когда проклятые Ворота выкинули меня сперва в Аберене, а потом и здесь.

Влад хмыкнул. Услышанное с трудом умещалось в голове. И если это не шутка друзей?.. Но наш вид говорил об обратном. И Кантон поверил.

– А кем ты был дома? Военным?

– Студентом. Радиотехником.

– Студе‑е‑ентом… – протянул Влад. – Ты – студент? Фантастика!

– Влад, – впервые заговорил Радован. – Артур в щекотливом положении. Кроме нас, о его происхождении никто не знает. Иначе начнутся проблемы…

– Не учи, – мгновенно отреагировал Влад. – Не маленький. Дальше меня не уйдет. А бойцам мы сочиним правдоподобную версию.

– Уже, – заметил я. – Версия есть. Американская лаборатория. И все.

– Ладно, – кивнул Влад. – Сойдет. Ну что, по домам?

– А как же. Пора. – Караджич растянул губы в усмешке. – Тебе особенно. Молодая жинка ждет. Как она тебя на службу еще отпускает?.. В медовый‑то месяц…

Влад показал ему кулак, и мы дружно рассмеялись. Тяжесть спала с души. Сняли щекотливый вопрос и заполучили в свой клуб посвященных еще одного… адепта.

…Кто‑то сказал, что война – воплощение беспорядка, хаоса и неразберихи. И те, кто посреди этого разгула анархии способен как‑то выполнять задачи, и есть гениальные полководцы. Возможно, это было сказано в шутку, но шутка слишком сильно напоминает правду…

На фронте после двухдневного затишья опять грохот канонад и стремительный прорыв атакующих. Армия Ругии, проведя подготовку, пошла вперед, ломая сопротивление мятежников. Укреп‑районы, после того, как по ним сорок часов работали различные артсистемы, авиация и ракеты, падали один за другим.

Натиск наступающих был страшен. Ругия, используя новейшие достижения военной мысли и потенциал самой сильной армии мира, шла вперед, стараясь достигать результатов относительно малой кровью и тактическим мастерством.

Во главе армии Ламакеи стояли те же люди, что когда‑то подняли мятеж, то есть профессиональные военные. Дураками и профанами в военном деле они не были. И строили концепцию обороны, исходя из реальных сил страны. Да, оружие и техника на вооружении не самые новые, да, ресурсы слабоваты, а помощь заокеанских друзей невелика – эпизодические поставки практически не в счет. Но беспомощной армия Ламакеи не выглядела. И там, где техника могла уступить, в ход шли изобретательность и военная смекалка.

Словом, сошлись два противника, достойные друг друга. Весь мир с замиранием сердца следил за развитием событий, хотя в исходе войны сомнений никто не испытывал. Ругия могла в одиночку раздавить всю Европу, не то что одну страну.

Пока армия ломала сопротивление мятежников на юге, мы чистили Зону. Причем делали в режиме довольно жесткого цейтнота, потому что впереди ждали освобожденные земли Ламакеи. А там наверняка осели диверсионные и разведывательные группы мятежников, стихийно возникшие партизанские отряды, остатки разбитых частей противника и бежавшие из Зоны бандиты.

Тем более южнее Манога имелись довольно большие лесные массивы и два горных кряжа. Горы так себе, тьфу! Но тем не менее. Там при желании можно спрятать полк – днем с огнем не отыщешь.

После зачистки запада Зоны и довольно большого куска на востоке мы готовили уничтожение самой большой банды некоронованного хозяина вольницы – Ролки. По последним данным, в его отряде было около тысячи человек. Половина – свои, где‑то четверть – наемники, остальные – пришлые, из разбитых банд запада и севера Зоны.

Разведка докладывала, что Ролка готовил уход со дня на день. Сидеть в практически окруженном городе до упора глупо. А имея такую силу, можно попробовать пройти к фронту и пересечь его, пользуясь неизбежной неразберихой и суматохой, обычной при наступлении. Сплошной линии фронта нет, войска наступают по разным направлениям, а не вытянувшись в одну ниточку.

Последние дни я исколесил и излетал почти всю Зону. Батальон работал сразу по трем‑четырем направлениям, и иногда между ротами было по сорок – пятьдесят километров. Чтобы доехать от Ральфа до Олафа, мне пришлось преодолеть сто семьдесят километров.

Дороги Зоны теперь были заняты круглосуточно. Армейские колонны, полицейские, снова армейские. Трассы были под охраной, вдоль них сновали патрули на БТРах. Неизбежные заторы и пробки, проблемы с проездом. В общем, на третий день я пересел на вертолет.

Перед предстоящей операцией запросил штаб армейской группировки, чтобы мне выделили полк для создания кольца вокруг города. Полк выделили, но на сутки. Ладно, и на том спасибо.

Вместе с другими приданными частями и подразделениями у нас теперь были довольно внушительные силы. Совместно с начштаба мы разработали план, учли все нюансы, просчитали все варианты, подготовили несколько сценариев. А когда до выхода на исходные позиции осталось меньше десяти часов, пришла информация – Ролка из Прайды ушел. С самыми боеспособными отрядами. В городе около трехсот бандитов, готовых дать деру в любой момент.

– Вот суки! – прокомментировал ситуацию обычно выдержанный Панов. – Усвистали!

– Они не могли далеко уйти, – вставил Радован. – Некуда. Такую толпу трудно не заметить.

– Только два пути, – склонился я над картой. – Либо через Баюрские ворота, либо по старому пути, через Извод.

– Там не пройти. Заслоны, блокпосты.

– Баюр тоже закрыт.

– Но там еще сидит Хмель. У него сотня бандитов. И в Конске у Чифа столько же.

– Юго‑восток Зоны еще у боевиков, – сказал Влад. – Могли уйти туда.

– Значит, туда… – Я втянул воздух, выпустил сквозь сжатые губы. – Лады. Будем наготове. А пока так! Свен, Ральф – на вас Прайда.

Оба ротных кивнули.

– Дивизион САУ отдаю вам, как и батальон полиции. Полк мы вернем, вместо него попросим «Примы». – Я немного поколебался, потом добавил: – Олаф! Ты с ними. Триста боевиков в большом городе просто так не выкуришь. Предельная осторожность! При малейшем сопротивлении вызывайте поддержку огнем. Этих… из сводного, только на оцепление. Радован!

– Да.

– Операция на тебе.

– Есть.

– Пока все. Влад, нам с тобой – разведка побережья. Надо отрезать боевиков от воды. Совсем.

Я обвел взглядом офицеров, поймал ответные взгляды и неожиданно улыбнулся.

– Что, господа стратеги, переиграли нас?! Ушли из‑под носа… Ничего, нам урок. Нечего нос задирать. Теперь учтем, что боевики тоже могут действовать нестандартно.

Изо всех особо огорченным выглядел Панов. Как начальник штаба, то есть человек работающий прежде всего головой, он считал себя обязанным предусматривать любые шаги противника. А тут такой прокол!

– Радован, – окликнул я заместителя. – Как воюют новички?

– Нормально. Хоть программа и была укорочена, но основное они усвоили. Да и опыт у них есть. Быстро вошли в строй.

– Отлично. По этой программе и вновь прибывших прогоним.

– Уже.

Дорич тихой сапой передавал в мое подчинение кандидатов в бригаду. Их прогоняли по стандартным тестам, отправляли в тренировочный лагерь и начинали гонять по нашим программам.

Пока не было официального приказа о создании бригады, светить подобную деятельность не имело смысла. Но и ждать нельзя. Когда придет приказ, надо вынуть из кармана и предоставить часть готовой к работе. Как и когда ее сколачивать и тренировать, никого не волновало. Вот мы и шли на ухищрения. Около сотни кандидатов сейчас пахали на полигонах, стрельбищах, в тирах и учебных классах. Еще две сотни прибудут со дня на день. Через неделю – еще две. А там, глядишь, и приказ последует.

Везде одно и то же. Хоть Ругия не Россия, и порядок есть, и строй давно капиталистический, но кое‑какие законы и понятия одинаковые. Я так подозреваю, бардак и несогласованность, особенно в верхних эшелонах власти, некомпетентность и бюрократизм – неотъемлемая часть любого общества. Хоть Россия, хоть Америка, хоть Англия…

– Ладно, господа, – сказал я, выплывая из потока размышлений. – Пора за работу. И помните – Ролка у нас на первом месте. Пока его не уничтожим, покоя в Зоне не будет…

Домой я смог заглянуть только на следующий вечер. И то только потому, что в Мегар приехал Дорич и срочно вызвал меня.

– Обстановка? – с порога спросил он.

– Нормальная. Чистим восток. Взяли Анетьев, вышли к Шокии. Оттираем боевиков от моря.

– Море им без надобности, там флот все перекрыл. Патрульные катера курсируют вдоль берега, никого не пропустят. Что по Ролке?

– Ушел. Бросил часть людей, в основном пришлых, и драпанул. Ведем поиск. Вероятнее всего, он подался дальше на восток. К приятелям. Видимо, будут уходить через Баюрские ворота.

– Плохо, – скривил губы комиссар. – Его надо брать, не тянуть. По сведениям Департамента, с Ролкой полтора десятка советников. Американцы и магрибцы. Что они выкинут – вопрос… Ладно, проблемы есть?

– Особых нет.

– Сил хватает?

– Впритык. Просим армейцев, те пока со второго эшелона выделяют. Но как только войска на фронте выйдут на оперативный простор, все резервы подгребут на передовую.

– Пусть. Кончилось твое «впритык». Читай.

Дорич сунул мне форменный бланк Управления с замысловатым вензелем и гербом.

«Приказ за номером… от… февраля… года.

Создать на базе отдельного батальона военизированной полиции отдельную бригаду оперативного назначения для обеспечения и поддержания конституционного порядка на территории Ругии при возникновении сепаратистских восстаний и вооруженных мятежных выступлений.

Бригада комплектуется личным составом строго на профессиональной основе методом предварительного отбора и тестирования. Штатная структура устанавливается в соответствии с представленным планом…

…О сроках и планах формирования доложить 17.02».

Дочитав до конца, я вернул бланк Доричу.

– Ну, что скажешь?

– Наконец‑то.

– Верно, – ухмыльнулся тот. – Лучше поздно, чем никогда. Теперь о деле. Сколько человек нужно для бригады – знаю, читал твой доклад. Где их размещать – тоже не вопрос. Техника, оружие и прочее – поступят. Штаты утверждены. Хотя кое‑кто говорил, что это чересчур…

– Чересчур? Да будь у меня сейчас бригада, я бы и к армейцам на поклон не ходил, и Зону очистил в три раза быстрее.

– Ладно, забыли. Главный вопрос – сколько тебе нужно времени, чтобы подготовить бригаду к активным действиям?

Судя по тону, Дорич хотел услышать максимально короткий срок. В идеале – завтра. Но называть надо реально возможную дату. А это…

– Месяц со дня начала общей подготовки.

– Месяц. – В голосе комиссара было недовольство.

– Месяц, – твердо повторил я. – Минимум. Короткие курсы основных дисциплин, сокращенные практические и теоретические части, без этого никак.

– Судя по финансовой ведомости, в бригаде уровень оплаты будет превышать средний по полиции в полтора раза. Плюс льготы, надбавки.

– Это вы к чему? – удивился я.

– К тому, что к тебе придут не новички, а опытные бойцы. Стрелять, бегать, прыгать умеют.

– Верно. И зачастую весьма неплохо. Однако тактика, спецпредметы, а особенно боевое слаживание, отработка взаимодействия – эти вещи за неделю‑две не сделаешь. Месяц – это тот предел, который необходим для подготовки.

– Ладно… – Дорич отвел взгляд, что‑то прикидывая и подсчитывая.

«Зачем ему минимальные сроки? Он как‑то лично заинтересован?.. Опять высокая политика, закулисные игры?..»

Региональный комиссар знал меня довольно давно и успел изучить. Вряд ли мое лицо что‑то отражало, но Дорич и так чуял мысленный вопрос.

– Ладно, черт упрямый, скажу. Но только – между нами!

Я промолчал – предупреждение лишнее, сказано машинально, по привычке.

– По окончании боевых действий и установлению порядка на всем полуострове мне светит кресло первого зама директора Управления.

– Ого!

– Вот именно! Почему меня интересуют сроки подготовки, ясно?

– А как же. Чем быстрее и лучше проявит себя бригада, тем больше очков ее куратору. И инициатору создания…

Дорич улыбнулся и хлопнул меня по плечу. Эдак свойски, мол, молоток, допер сразу.

Вот и говори, что случайности не играют большой роли. Не реши когда‑то Дорич продвинуть меня наверх, а потом и приблизить, так и командовал бы отделением во взводе ОБР в Валдане. В лучшем случае – самим взводом. И вряд ли тогда был бы вояж в Ущелье, и встреча с ребятами, и все остальное. Удачный случай… Как говаривал Суворов: «Раз удача, два удача, помилуй бог, и умение надобно!»

– Да, – спохватился комиссар. – Что за запросы ты посылал? Розыск какой‑то девчонки… и что за двое военнопленных? Мне Плошир говорил.

«Плошир, лиса такая, не преминул доложить начальству. Пусть, не страшно. Тем более он сначала помог, а потом побежал докладывать…»

– Это мои люди. И те двое, и та, кого разыскиваю.

– Да? – Он удивленно посмотрел на меня. – Запрос я подписал, дал команду ускорить.

– Благодарю.

– О Лиховском слыхал?

– О ком? Ах да. Слышал.

Генерал Лиховской, замначальника управления кадров Генштаба, был взят вчера утром во время передачи секретных документов французскому дипломату. Во время допроса (очень серьезного и весьма жесткого) выдал целую сеть предателей. Аресты затронули не только армию, но и сенат, и несколько министерств. Новый шпионский скандал в разгар войны.

– Сколько их отловили, а все не видно конца подлецам.

– Думаю, эти не последние…

– Да, ты прав. – Дорич протянул руку. – Ладно, начинай работу. В смысле – продолжай. На тебе – боевая подготовка. Об остальном даже не думай. Я беру на себя.

– Понял.

– Как только бригада будет готова к работе, придет приказ о ее официальном создании. Ясно?

– Да.

– Тогда до встречи… комбриг.

«Об остальном не думай. Я беру на себя…» Интересно, хоть кто‑нибудь когда‑нибудь в советской или российской армии или милиции слышал такие слова? Хоть одно новое подразделение создавалось без финансовых и организационных проблем? Насколько я знаю, даже элитная группа «А» испытывала огромные проблемы не только в процессе создания, но и в самый разгар работы.

«И почему у нас все через задницу? Неужели генетическая предрасположенность создавать проблемы и героически их преодолевать?..»

Уже стемнело, когда я попал домой. Студенты смотрели телевизор.

– Как дела?

– Ничего… Скучновато…

– Бывает. – Я сел в кресло, вытянул уставшие ноги и достал из кармана два новых паспорта. – Вот ваши бумажки. Теперь вы – граждане Ругии.

Денис и Оксана с интересом листали паспорта, разглядывая отметки и штампы.

– Так что ваше домашнее заточение подошло к концу. Можете спокойно выходить на прогулки и в магазины.

– Спасибо. – Оксана отложила паспорт, подогнула ноги под себя. – Значит, мы больше не военнопленные?

– Угу. И вообще забудьте об этом.

– Этого нельзя забыть, – передернул плечами Денис. – Все это время…

– Артур, а что слышно о Лене?

– Пока ничего. Сделаны запросы во все инстанции, госбезопасность, армейская контрразведка, полиция ищет. Но сроки… идет война, никаких гарантий.

Денис встал, нажал кнопку на пульте, убавляя звук, прошел по комнате. Видно было, что он взволнован. Слишком нервная походка, резкие жесты, напряженное лицо.

– Артур, скажи откровенно, у нас есть шанс вернуться домой? Хоть когда‑нибудь.

– Шанс есть всегда. Думаю, рано или поздно Ворота сработают, и мы об этом узнаем.

– Опять боль в висках?

– Да.

– А ты раньше ничего не чувствовал?

– Пару раз, – соврал я. – Не очень сильно. Но отыскать источник излучения не мог. А в Арзане Ворота молчали. Кстати, а вы разве ничего не ощущали?

– Так уж вышло, что ты Ворота чувствуешь лучше нас. Тебе и карты в руки.

– Карты… тут никакие карты не помогут.

– Ой, – перебила нас Оксана, – забыла совсем. Тебе какая‑то девушка звонила днем. Спрашивала, когда приедешь.

«Беата, – прикинул я. – Либо Дора. А может, и Катя? Хотя нет, она‑то точно не позвонит…»

– Представилась?

– Сказала, что с телевидения. Мол, перезвонит позже.

«Ответила ей Оксана, – усмехнулся я про себя. – И та, конечно, подумала невесть что. Женщина…»

– Спросила, кто я, – угадала направление моих мыслей Оксана. – Я сказала, что мы знакомые, приехали погостить.

– Молодец.

«Беата или Дора. Скорее первая. Я ведь вроде обещал позвонить…»

– Вот что, друзья, у меня для вас еще одна хорошая новость. – Я вытащил связку ключей. – Этажом ниже пустует трехкомнатная квартира. Мебель, посуда, белье на месте. Завтра утром можете переезжать. Квартира временно записана на вас, так что никаких проблем.

Я отдал ключи Денису.

– Здорово, – обрадовалась Оксана. – Хотя и здесь неплохо. Мы тебя сильно стесняем?

– Как видите, домой я приезжаю раз в неделю. Так что, понятно, не стесняете. А я вас – да. Семья должна жить отдельно.

– Лихо. – Денис подкинул связку. – И сколько она стоит?

– Не бери в голову. Кстати о деньгах.

Я подошел к встроенному в стену небольшому сейфу с электронным замком и дактилоскопическим распознавателем, набрал код, вставил ключ и прижал левый мизинец к датчику. С легким щелчком отошла дверь. Внутри было три полки. На верхней лежали бумаги, на средней – пачки рублей, на нижней – пачки патронов и два пистолета.

– Здесь пять тысяч. На карманные расходы.

– Не надо… – проявила такт Оксана. – Куда нам столько.

– Берите. Найдете на что потратить.

– Да, неплохо здесь живут, – кивнул на сейф Денис. – И сколько получает командир батальона полиции?

– Хватает на нормальную жизнь. По здешним меркам нормальную.

– Да уж, здешние мерки здорово отличаются от наших.

Я закрыл сейф, спрятал ключи.

– Ой! – Оксана вскочила. – Ужин ведь готов. Поешь, Артур?

– А давай. С утра не ел.

Бросив «я мигом», Оксанка умчалась на кухню. Проводив ее взглядом, Денис закрыл дверь и присел возле меня. Судя по его виду, спрашивать будет либо о Воротах, либо о войне. Но что именно?..

– Артур, что там на фронте? Хорошо хоть не о Воротах!

– Ничего особенного. Наши идут вперед, сопротивление упорное, но мятежники понемногу отступают. Десанты расширили плацдармы, им прибывает помощь. Полуостров взят в кольцо, моря перекрыты. Помощи не будет, еще месяца два – и войне конец.

Денис кивнул, опустил голову, глядя на рисунок ковра. Потом негромко заговорил:

– Знаешь, мы больше года жили там… в Ламакее. Не скажу, что все легко и хорошо. Но они и правда строят нормальное государство. И не хотят воевать… Зачем Ругия полезла к ним?

Я усмехнулся, глядя, как тот буравит взглядом пол, подумал, что в этом парне слишком сильно сидят забитые когда‑то понятия гуманизма. Причем какого‑то извращенного. Ну и стокгольмский синдром в некотором виде присутствует.

Вроде взяли в плен, заставили служить, припугнули смертью за отказ, а он все равно пытается защитить мятежников, встать на их сторону. Откуда столько милосердия? Совершенно неуместного в такой ситуации…

– Ругия восстанавливает конституционный порядок на исконно принадлежащих ей территориях. А мятежники – нарушители закона. И здесь нет срока давности.

– Но…

– Денис.

Я сделал паузу, подождал, пока тот поднимет голову.

– Волей случая мы попали сюда и вынуждены были занять определенные позиции, чтобы уцелеть и продержаться до возвращения. Это нормально. Но сейчас, когда для вас этот этап прошел, не стоит забивать голову проблемами чужого мира.

– А ты?

– А я пока в игре. Но только до тех пор, пока не заработают Ворота. Понятно?

– Да…

– Права Ругия или нет, тебя не должно интересовать. Запомни, главное – вернуться домой. Per fas et nefas.

– Что?

– Всеми правдами и неправдами!

Денис пожал плечами, неуверенно произнес:

– Знаешь… меня всегда удивляло, как ты каждый раз оказываешься прав. И там, в Аберене, когда решил жить в замке барона Сувора, и когда поехал искать Ворота. И сейчас… Верно, не мое дело, чем все закончится. Но… я же человек. И мне небезразлично, что происходит вокруг. И если я как‑то могу… помочь, поучаствовать, словом, быть в деле, то стоять в стороне не стану. Да и ты… мог ведь сидеть тихо, ждать, когда заработают Ворота. Мог?

Теперь молчал я. Слова справедливые, но что в них толку? Особенно сейчас. И все же ответить надо.

– Здесь все просто. Чтобы добраться до Ворот, нужен был доступ в Зону. Легальный, не особо опасный. С оружием в руках и при возможной поддержке. Полиция подходила на роль временного пристанища лучше всех. Вот и все.

– Угу. Я же говорю – ты всегда прав. Я серьезно, не смеюсь. Просто… Чтобы уметь так… принимать верные решения, надо иметь опыт, знания. Откуда у тебя, студента, такие знания?

«Еще один разведчик на мою голову. Ну нет, сынок, исповеди не будет. Во многих знаниях много горестей…»

Выручила Оксана. Забежав в комнату, она буквально потащила нас за собой. Причину такой настойчивости я понял, когда увидел стол. Девочка постаралась, уставив его тарелками, блюдцами, подносами. Пожалуй, холодильник опустел наполовину.

– Вот!

– Это – легкий ужин? – улыбнулся я. – На роту солдат, наверное…

– Садись.

И я сел. Есть хотелось не меньше, чем спать. Тем более неизвестно, когда следующий раз поем. Ближайшие дни обещали быть весьма напряженными.

…Густой вязкий туман плотным слоем обволакивал землю и прятал в своих объятиях кустарники и низкорослые деревья. Молочно‑белая завеса поднималась до верхушек сосен, укутывая их словно снегом. Воздух был буквально насыщен влагой. Она оседала на стволах автоматов, на носках ботинок, на плечах курток. Несмотря на теплый воздух, было довольно зябко. С середины февраля на полуострове потеплело. Дневная температура пошла вверх, доходя до двадцати пяти градусов. А ночи еще оставались прохладным – не выше пяти‑семи. Поэтому по утрам стоял такой плотный туман, что видимость падала до нескольких метров. Разглядеть предметы мельче грузовика в пяти шагах стало тяжело.

Вдобавок ко всему небо закрыли плотные темно‑серые облака. Низкие, плотные, набитые водой под завязку, они то и дело извергали короткие и сильные дожди. Словом, погодка не баловала…

С приходом циклона авиация практически не работала, только всепогодные штурмовики продолжали утюжить позиции мятежников, но и они вылетали редко. Наступление вновь сбавило темпы.

…Полеты сквозь облака – занятие не самое веселое. Серая каша впереди, серая каша сзади, а также слева и справа. Ну и сверху. Только внизу, если напрячь глаза, можно различить зеленые островки травы. Или верхушки деревьев. Но и они скрыты за утренним туманом. Видимость… впрочем, какая тут видимость?..

Если бы мои бойцы были людьми верующими, они бы после каждой посадки приносили жертвы во славу пилотов. Или благодарили Аллаха. Или ставили свечки – в зависимости от вероисповедания. Потому как только благодаря их мастерству, опыту, чутью и наглости, наконец, мы в такую сырость продолжали работу.

Но парни – поголовно атеисты. И после возвращения обычно ставили пилотам ящик водки. Или вина. Те, конечно, пить не спешили, складировали подношения до лучших времен. Дабы отметить совместно окончание войны.

И сегодня винтокрылые машины рвали лопастями кисею облаков, скользя на бреющем вдоль трассы, дабы не сбиться с курса. Навигационная техника, конечно, здорово, но визуальное наблюдение и привязка пока надежнее.

Охота, устроенная несколько дней назад на Ролку и его банду, а также общая операция по зачистке южных территорий Зоны продолжались. Шесть рот батальона при поддержке сводного полка полиции осадили Прайду и после двенадцатичасового боя взяли ее. Город держали почти три сотни боевиков.

При хорошей организации обороны и едином командовании они могли долго сидеть там, не пуская полицию к центру. Но единого командования не было. Бандиты, разбитые на небольшие группки, воевали самостоятельно и при первой возможности давали деру. А когда их прижимали – бросали оружие и поднимали лапки кверху. Потому как подыхать во имя вольности желания не испытывали. Не все, конечно. Кое‑кто дрался до конца. И в безнадежную атаку шел с матом, и стрелял до последнего патрона, и чеку гранаты выдирал с пеной на губах. И погибал как следует мужчинам – хоть и подонком, но не трусливым шакалом, а бойцом.

В общем, город взяли без больших проблем и фактически без потерь. Раненые не в счет – тяжелых травм не было. У нас. В полку погибли с десяток парней. Больше по глупости. Они‑то шли во втором эшелоне и нарывались на невесть откуда вылезших бандитов. Кто не успел среагировать – получал пулю или осколок.

Зачистив Прайду и оставив там полк для наведения порядка, батальон пошел дальше. Бердин, Наскор – места базирования союзников Ролки. Туда он мог уйти, попробовать скрыться.

Впрочем, уйти он мог и южнее, но мы пока прочесывали восточное направление, прошла информация, что там что‑то готовится. Откуда сведения – мы толком не знали, нам их передало временное командование сводных сил полиции. На коротком, буквально на ходу совещании мы совместно с Караджичем и Пановым определили, кто, где, когда и кого. Благо площадь территорий, подконтрольных боевикам, резко сократилась и сил хватало.

Распределив роты, я оставил в своем распоряжении разведчиков Влада в качестве последнего резерва и маневренной группы. Мы пересели на «вертушки» и второй день сновали по Зоне в поисках бежавших бандитов.

Вольное братство агонизировало. Зажатые со всех сторон, отрезанные от источников снабжения и путей бегства, брошенные своими покровителями, они метались по остаткам земель в поисках выхода. А его‑то как раз и не было. С севера давила полиция, с юга подпирали военные. Побережье под контролем флота. Любая лодка или катер, рискнувшие отойти от берега больше чем на триста метров, попадали под прицел главных калибров кораблей.

Чувствуя близкий конец, бандиты предприняли несколько попыток прорыва. Шли, понятное дело, на юг. Первый раз налетели на одну из частей танкового полка, шедшую к месту сбора перед отправкой на фронт. Три десятка танков, готовых к встрече, – итог боя не надо объяснять?

Второй раз попробовали пройти через тылы пехотной дивизии. Но на их пути встали три роты нашего батальона. Результат тоже известен. Одна шальная банда человек в сорок ни с того ни с сего рванула на север. Видимо, впопыхах перепутала направление. Летевшие без оглядки боевики проскочили выдвинутые патрули сводного полка и позиции батареи САУ, похоже, не заметив их. Добежали до окраин Корчева – бывшей вотчины Эрика – и попали в объятия комендантского батальона. Встретили с радостью. Уцелевших даже не убили, а отправили в Ругию, на суд. Я так подозревал, парни не угробили пленников только из любви ко всему экзотическому. Спятивший бандит – неплохой экспонат для любого дурдома.

Кое у кого в Управлении при виде агонии боевиков появились шапкозакидательские замашки: «Они у нас в руках!» Да и среди бойцов сводных полков и батальонов зачастую царило то же настроение.

Но я их мнений не разделял. В Зоне, по скромным прикидкам, еще гуляли около двух тысяч бандитов. И они способны натворить столько дел, что мало никому не покажется. Поэтому, наплевав на погоду и удачный ход дела, продолжал искать. Эту гадость надо давить до конца!

…Первое сообщение я получил, когда мы пролетали над одним из крохотных островов Ртаны. Река здесь причудливо раздваивала русло, образуя цепь заросших травой клочков земли.

– Замечена большая группа боевиков, – передали по каналам общей связи армейцы. – Едут на машинах от Наскора к форпостам.

Я немедленно связался с Радованом. Он с ротами Ральфа сейчас должен быть в том районе. Караджич выслушал распоряжение и сказал, что отправит разведку проверить информацию.

Еще через час уже из штаба единого командования сводных сил полиции передали о нападении на комендатуру Оркова. Его неделю назад освободили и поставили усиленную роту. Сейчас их атаковали около ста пятидесяти боевиков.

Ближе всех к тому месту был Свен. Пока я смотрел карту, он сам вышел на связь.

– По дороге прет с десяток машин боевиков. Прямо к Оркову. Спешат чего‑то…

– Они атакуют город. Это, наверное, подкрепление.

– Ага… Ну мы их встретим.

С Ласкичем был взвод «нон», так что бандитов ждал горячий прием.

Активность боевиков меня насторожила. То, что они пробовали пройти, – ладно. Но они шли в разных направлениях. Словно отвлекали внимание от главного места прорыва. И потом. Куда они прут?

Вертолеты заложили крутой вираж, замыкая огромный круг. Мы были неподалеку от Ртаны. Справа едва различимо темнели остатки большого моста, слева тянулся длинный ряд посадок, окаймлявших яблоневые сады.

Я разложил на колене карту, отмечая места нападений боевиков и соображая, куда будет нанесен следующий удар. Влад, наклонив корпус, тоже смотрел на карту и беззвучно шевелил губами. То ли считал, то ли ругался…

– «Куб», куда летим? – вышел на связь первый пилот вертолета. – У нас горючки минут на пятьдесят.

– Давай… – Я вел пальцем вдоль течения реки.

Как ни крути, но, кроме форпостов и восточного побережья, иных направлений удара нет.

– Давай к Хоушу.

Пилот послушно повернул машину направо. И тут же в наушники ворвался взволнованный голос дежурного штаба сил полиции:

– «Куб», «Куб»! Ответь «Триста первому»!

– Слушаю, «Триста первый».

– По направлению к Лескино идет банда, человек тридцать – сорок. Они сейчас вышли из посадки. Наших там нет. Повторяю – наших там нет…

– Та‑ак… Лескино. – Взгляд отыскал точку на карте. – Вижу. Идем туда, как понял?

– Понял…

Влад, слышавший переговоры по внутренней линии, толкнул меня в локоть.

– Лескино!

– Я слышал.

– Там же госпиталь!

И тут я вспомнил. С началом войны лазареты на форпостах срочно переделали под полевые госпитали. Сюда поступали раненые с фронта, здесь их оперировали, потом тяжелых отправляли дальше, а со средними и легкими ранениями оставляли на излечение.

В Лескино как раз стоял такой госпиталь, коек на двести. А километрах в десяти был склад боеприпасов. Войска с форпостов ушли, сейчас там только подразделения охраны – максимум рота. А то и взвод. Сорок боевиков могут натворить дел.

– Внимание, «Восьмой», – вызвал я пилота. – Идем в сторону пятого форпоста. Как заметишь позиции обороны – дай знать.

– Понял, «Куб».

Новый вираж, и вертолеты взяли курс на юг.

…Не знаю, повлияла ли отвратительная видимость и туман над землей, но о том, что от Наскора в сторону форпоста идет крупная группа боевиков, мы узнали совершенно случайно. От приехавших на старом раздолбанном джипе бывших рабов, бежавших из Конска. Они поставили машину на обочине метрах в ста от поворота дороги и, размахивая руками, чтобы по ним не врезали, побежали к нам.

– Господа офицеры, господа!.. Там… там, за леском, бандиты! Идут сюда!..

«Господа офицеры» – это мне и Владу. Мы как раз стояли на дороге, обсуждая перипетии недавнего боя. Минут десять назад рота уничтожила небольшой отряд боевиков, человек пятнадцать, топавших прямо на нас. Другой отряд попал под огонь взвода охраны с форпоста. Тех тоже частью побили, частью разогнали.

Активность бандитов нас насторожила, но не более. И вот еще отряд!..

– Стоп, – остановил я скороговорку слов пополам с причитаниями. – По порядку. Кто идет? Куда? Сколько?

Влад с некоторой брезгливостью смотрел на визитеров. Его раздражал их вид – одеты так, словно сняли наряды с огородных пугал.

Старшему лет сорок пять, среднего роста, небритый, с длинными волосами и красным лицом. Узкие плечи, дерганые движения рук, нервное мигание. Старые, затертые до белизны, рваные на коленях джинсы, стоптанные кроссовки с обрывками шнурков, бесформенный пиджак грязно‑коричневого цвета на голое тело.

Второй лет на десять моложе, тоже заросший, немытый, помятый. Старые брюки в масляных пятнах и надорванным швом у голени. Куртка, когда‑то, несомненно, кожаная, нр теперь облезлая, с проплешинами белого цвета. На ногах прикрученные веревками к ступням тапки. Рваные.

– Там, – махнул рукой за спину старший. – Идут от самой реки. Машин двадцать…

– Так идут или едут?

– Идут… и едут. Всяко…

Я переглянулся с Владом. У того на лице брезгливость пополам с жалостью. Рабов жалко, но их вид слишком задрипанный. Опустились в плену.

– И сколько их там?

– Ну‑у… – Старший пожал плечами, глянул на товарища. – Двести, триста…

– Больше, – хрипло выдохнул товарищ. – Четыреста.

– Вы сами‑то откуда?

– Из Наскора. Мы в мастерских работали. Чинили машины… Вчера оттуда боевики ушли, ну и мы убежали.

– Ладно. – Я глянул на часы. – Вашу историю потом послушаем. Сейчас езжайте дальше. У форпоста вас встретят, мы предупредим.

Влад по радиостанции вызвал взводных и приказал быть всем в готовности к вылету. А потом вышел на связь с летчиками. Те ушли на дозаправку на форпосты.

– Четыреста… – протянул я, доставая карту. – Откуда они прут?

– Это Ролка, – заметил Влад. – Да еще прихлебатели из Наскора и Берлина.

– С той стороны должна стоять рота полиции – стеречь переправу. Но почему эти двое никого не увидели?

Ситуация была мне сильно не по душе. Огромная группа боевиков, невесть откуда взявшаяся, исчезновение полицейской роты и неясная обстановка. Что происходит?

К нам подошли взводные и заместитель Влада Тавр. Ждали команды, что делать дальше. Я несколько секунд размышлял, потом сказал:

– Информация такая – от реки сюда прет большая группа боевиков. От двух до четырех сотен. Рота полиции, охраняющая переправу, исчезла. Ситуация неясная. Кроме нас, здесь только охрана с форпоста. Они в трех километрах. Всего взвод. А где другие? В общем, надо внести ясность. Иштван, твой взвод к переправе. Узнай, где боевики, их численность и вооружение. А также посмотри, где полиция.

– Ясно, – ответил командир первого взвода Коневек.

– Давай топай. Дальше. Два взвода надо расположить у холмов. Там хорошая позиция. Впереди поле, слева заброшенные огороды, справа – овраги. Если кто и пойдет сюда, холмов никак не минует. Влад, это на тебе.

– Понял.

– Что вертолеты?

– Засели на форпосте. У них там погода совсем паршивая. Видимость нулевая. Выше ста метров не поднимутся.

Я поднял глаза кверху. Действительно, серая пелена облаков опустилась еще ниже, черные тучки шли прямо над головами. При такой погоде, ни один нормальный пилот не взлетит. Так что все перемещения пешком.

– Лады. Шлепаем сами.

Минут через двадцать, когда до холмов оставалось не больше трехсот метров, на связь вдруг вышел Караджич.

– «Куб», это «Дубль». По нашим сведениям, от Наскора в вашу сторону идет сводный отряд боевиков. До четырехсот человек.

– Понял. Где вы?

– На северо‑востоке от Наскора, километрах в двадцати.

– Так… До нас около сорока кэмэ. Сажай своих на броню и дуй к нам. Мы в квадрате…

Я сверился с картой и назвал наши координаты.

– Сделаем. Но это больше часа. Может, вызвать армейцев?

– Попробуем. Вы главное – побыстрее.

Через минуту на связь вышел Иштван.

– Мы у переправы. Боевики в пяти километрах, только выходят из леса. Их не меньше пятисот. – Голос Коневека дрогнул. – С десяток джипов, пара грузовиков с открытыми кузовами. Идут толпой, впереди дозор.

– Ясно. Где полиция?

– Никого. Следы машин и брони есть, окопы, мусор, пятна масла на земле… Но никого.

– Бросай все к чертовой матери и дуй к нам. Переправу заминируй. Все.

– Сделаю…

– Так. – Я опустил радиостанцию и дал приказ: – Бегом к холмам! Живо!

Не успев запыхаться, рота взлетела на холмы – одно название, скорее взгорки, – и тут же начала готовить позиции. Руководил Влад, распределяя сектора и расставляя пулеметы.

Вызвав поочередно Мегар и штаб полиции, я доложил обстановку. Но там ничего толкового сказать не могли. Даже не знали, куда исчезла их рота. Пообещали выслать батальон из Валдана.

Я сухо поблагодарил. Пока батальон посадят на броню, пока он доедет – минует вечность. Как раз на поминки подоспеют…

Вызвал армейцев, ввел в курс дела. Те сказали, что вышлют дополнительные силы на охрану форпостов и поднимут фронтовую авиацию, как только позволит погода. Больше сделать не могли – поблизости никаких крупных сил не оказалось. Все ушли на юг, к фронту.

– Через полчаса к нам подойдет танковый батальон. Мы их сразу к вам направим, – добавил начальник штаба форпостов.

– Хорошо…

И тут же меня вызвал Панов.

– Большой отряд боевиков атакует соседний с Прайдой поселок. Там сейчас рота полиции. Из города вышла помощь. И роты Олафа.

– Давно?

– Пятнадцать минут назад. Но это не все. Пять минут назад на связь вышел комендант Оркова. Натиск бандитов усилен. Около двух сотен пытаются пройти к центру. А там сейчас армейские склады.

– Ясно. Они бьют по всем направлениям, отвлекают силы. А сами готовят основной удар. Здесь, у нас. Своего они добились – наши силы растащены на части. Это прорыв. И готовит его Ролка. С помощью тех советников, что не успели уйти до войны.

– Мы попробуем помочь вам…

– Нет. Не успеете. Лучше скоординируй действия с артиллеристами. По моей команде – дашь огонь.

Панов промолчал. Сообразил, для чего это нужно.

– Артур…

– Все, без споров. У меня нет времени. По моей команде накроешь наши позиции из всех стволов. А там… как выйдет.

Никакого геройства я не замышлял. Но за нашими спинами около двухсот раненых человек. И еще около сотни гражданских на форпосте. Боевики возьмут заложников и начнут игру в выкупы. Будет весело…

Я спрятал радиостанцию и глянул по сторонам. Боевики полезут здесь. Как пить дать. По полю и через овраг. Там место хорошее, как раз выйдут нам в тыл по дну. Значит, надо перекрыть овраг. Чем? У меня всего рота – пятьдесят пять человек. Да я со связным. Девять пулеметов, пятнадцать ручных гранатометов ГМ и 6Г‑ЗО, шесть снайперских винтовок. Сорок один автомат. Около двух с половиной сотен гранат и десятка два РПГ. Да еще десятка полтора противопехотных мин. Маловато на пять сотен бандитов. А помощь в лучшем случае подойдет через час.

Вызвать артиллерию? Дальнобойная, пожалуй, достанет. Но боевики попрут на нас со всей скоростью, чтобы сократить дистанцию. Тогда стволы станут бесполезны – своих побить можно. Да и опять – не успеют боги войны подготовиться.

– Командир, – отвлек меня от размышлений осторожный баритон.

Я повернул голову. Рядом стоял Алан Власов. Мой связной и нештатный телохранитель по совместительству. Идея приставить ко мне персонального охранителя возникла у Панова. Обосновал он ее просто – на войне у офицера всегда есть ординарец, выполняющий зачастую роль охранителя жизни командира. Вот пусть и бережет. А заодно выполняет обязанности связного. Связь у нас сплошь только по радиостанциям, и носить небольшой прямоугольник мне не тяжело. Но связной все же необходим. Иногда приказ и распоряжение удобнее передавать, минуя технику.

Вот Панов и предложил приставить ко мне связного. А Радован поддержал и посоветовал кандидатуру – из нового набора. Алан в прошлом спортсмен‑многоборец, выносливость беспредельная, здоровья хоть отбавляй. Прошел полные курсы подготовки и дополнительно получил некоторое представление о работе личного охранника. Частенько я сам его подтренировывал – если уж рядом кто‑то есть, то пусть будет самого высокого уровня. Власов впитывал знания как губка, тренироваться мог до бесконечности и со своими обязанностями справлялся отлично. И соображалка у него работала как надо, схватывал все на лету.

Приглядываясь к нему, я в уме прикидывал, что Алана со временем вполне можно ставить на взвод. Потянет…

– Командир, – повторил Власов. – Может, стоит отойти немного назад? За спиной осталось отличное место для обороны.

– Я понял, о каком месте ты говоришь. Не пойдет. Бандиты вполне могут свернуть в любую сторону и уйти. Нельзя их пускать.

Алан вздохнул, поправил автомат на ремне и негромко произнес:

– Будет бойня.

– Это точно. Не горюй. Проскочим!..

Взвод Иштвана подоспел, когда участок поля перед позициями роты уже засеяли минами и растяжками. Не особо густо – берегли гранаты. Так, чтобы притормозить боевиков, подержать их на расстоянии.

Мы с Владом обошли позиции, прикинули план боя. В этот момент от переправы раздался сдвоенный взрыв. Деревянный мост взлетел на воздух.

– Значит, они близко, – прокомментировал Кантин. – Брод там рядом, перейдут быстро. Еще минут двадцать – и все.

– Да. – Я откинул на автомате приклад. – Значит, так… Бери семь пулеметных расчетов и занимай позиции напротив оврага.

– То есть?

– То и есть. Нельзя им давать подойти к оврагу. Иначе мы их не удержим. От деревьев до кустарника всего сто метров, они этот отрезок не должны пройти. Понял?

– Я пошлю Тавра…

– Здесь посылаю я!

Двусмысленная фраза вызвала кривую усмешку на лице Влада. Он качнул головой.

– И сколько у тебя останется?

– Считать разучился? Сорок два со мной. У нас нет другого выхода. Все, действуй.

Идиотская ситуация! Вокруг масса сил и армейских, и полицейских. Авиация, танки, пехота… Но именно сейчас в радиусе тридцати километров ничего больше взвода не найти. И погода как назло… Только воздушные змеи и взлетают. Вот мы один на один с Ролкой и остались. Но куда исчезла рота полиции?..

Размышления прервал мрачный голос Тавра: – Идут.

Я вскинул бинокль. Миновав брод, боевики выходили к полю…

Вообще‑то по всем военным канонам для успешного наступления атакующие должны иметь четырехкратный перевес в силах. Боевики вдвое перевыполнили условия, имея приблизительно восьмикратный перевес. При таких пропорциях успех должен быть на стороне бандитов. Должен, но не обязан…

Боевики спешили. Сильно. Это было видно по скорости их перемещения. В центре огромного каре топали пешие бандиты, то и дело переходя с быстрого шага на трусцу. Автоматы в руках, глаза рыскают по сторонам, лица сосредоточены и злы. По флангам катили джипы – по пять с каждой стороны. Стволы пулеметов направлены по бокам. Позади еще несколько машин, на турелях АГСы и НСВ. Несколько человек стоят в открытых кузовах, озирая местность в бинокли.

Эдакая когорта, готовая ощериться огнем при малейшем подозрении на появление противника. Кроме оружия и боеприпасов, у них ничего не видно. Топают налегке, рассчитывают на трофеи. А где Ролка?

Окуляры бинокля проследовали слева направо, сканируя машины и пеший строй. Знакомого лица не видно. Либо в машине сидит, либо его здесь нет. Впрочем, теперь это не важно. Главное – удержать этих.

Я на секунду отвел взгляд в сторону и скомандовал Тавру:

– Давай.

Тот кивнул и вызвал командира артбатареи, что сейчас стояла в Стуруне. Они уже готовы открыть огонь по нашей команде – Панов успел договориться.

– Ни хрена себе, – пробубнил под нос комвзвода Березин, лежавший метрах в пяти от нас. – Сколько дряни повылазило…

– Да, – согласился Тавр. – Весело сейчас будет.

– Угу. Повеселимся напоследок.

В детстве я пару раз смотрел фильм «Чапаев». Эпизод с «психической» атакой белых помню хорошо – и как четко и гордо шли ряды офицеров, и как стервенели красноармейцы, и как строчила Анка, не знавшая, что станет героиней анекдотов вместе с Петькой и Василием Ивановичем.

Боевики шли не гордо, скорее трусливо. Настороженно. Как пощипанная стая волков, ожидая свиста и выстрела со всех сторон. И как волки, они были готовы напасть на любого, кто встанет у них на пути.

Разведка боевиков – два десятка человек, бегущих впереди каре, – нас пока не видела. С задних машин в бинокли позиции роты тоже не разглядели. До холмов еще метров пятьсот.

Я установил прицел на триста метров, попробовал поймать на мушку переднего бандита. Небольшая фигурка норовила соскочить с мушки, словно знала, что ей угрожает.

Вой снарядов на миг отвлек внимание, глаза автоматически глянули вверх, хотя увидеть стальные конусы невозможно. Первый залп лег чуть в стороне от центра каре, задев с десяток боевиков и удачно разнеся один джип.

Бандиты попадали на землю, машины вильнули в стороны, на миг воцарился бардак. Но тут же, повинуясь чьей‑то команде, бандиты вскочили и побежали вперед. К холмам.

Второй залп снес еще полтора десятка боевиков. В основном тех, кто бежал с левого фланга. Следующий залп уже ляжет в опасной близости от наших позиций.

– Тавр, давай отбой.

– Понял.

Артиллеристы успели ударить еще один раз. Несколько боевиков разметало по траве, а один из джипов исчез в пламени и грохоте взрыва.

«Хрен мы их остановим. По крайней мере сюда они дойдут, а там как ляжет… Видимо, суждено мне подохнуть в чужом мире, а мои там ничего и не узнают…»

Усилием воли выбросив похоронные мысли из головы, я скомандовал:

– Как только они дойдут до мин – открываем огонь.

С боевиками явно был кто‑то, понимающий в военных делах. Видимо, он просчитал расположение наших позиций и отправил сотни две бандитов в обход к оврагу. Наши предположения сбылись. Теперь Владу надо остановить без малого две роты огнем семи пулеметов и девяти автоматов. Благо удобный выход из оврага один и он довольно узок. А если бандиты пойдут еще дальше?

Я глянул по сторонам, отмечая мрачные и сосредоточенные лица парней. Страха не было – сейчас не до эмоций. Страх загнан внутрь натренированными рефлексами и немалым опытом. Но ведь совсем уничтожить его нельзя. Так что нервы еще покажут себя, потом, после боя. Если будет кому переживать…

Цепь боевиков добежала до мин и растяжек, чьи‑то ноги наступили на черные коробочки и задели темно‑зеленую леску. Пять взрывов опять бросили боевиков в траву. И в этот момент заработали автоматы.

Парни били беглым одиночным огнем. Совсем не так, как учат наставления и уставы, где основным видом стрельбы считают автоматический. Очередями мы лупили, только когда до противника было меньше пятидесяти метров и когда цель была групповая.

Заухали ручные и подствольные гранатометы, вразнобой ударили РПГ. На фоне грохота редкие щелчки снайперских винтовок почти неразличимы. Три снайперские пары сейчас работают по машинам, выбивая пулеметчиков и командиров.

Боевики сначала попадали на землю, потом стали расползаться по кочкам и кустарникам, нервно и не глядя, паля из автоматов приблизительно в нашу сторону. С машин пробовали нащупать позиции пулеметами, но довольно быстро их огонь стих – снайперы не подвели.

А затем опять некто главный поднял скомканный строй, кое‑как развернул в слабое подобие цепей и бросил вперед. Не знаю, что говорил он бандитам, но те вдруг рванули вперед со всей скоростью, поливая из стволов.

Боевики бежали по раскисшему полю, с размаху наступая на мины и срывая лески растяжек. Взрывы бросали на землю по нескольку человек сразу, но на этот раз бандиты хода не замедлили.

…Свист пуль над головой стал непрерывным и уже не так отвлекал и нервировал. Я внимательно наблюдал за левым флангом, где боевики уже подошли метров на сто – двести, прячась за крохотные насыпи и валуны. Стрельба с нашей стороны уплотнилась, выстрелы ручных гранатометов летели едва ли реже, чем автоматные пули. Но бандиты упорно перли вперед, позабыв про осторожность и страх. Ценой своей жизни они прокладывали дорогу тем, кто шел позади.

– Тавр, уплотни левый фланг! – крикнул я по радиостанции Гориничу. – Они уже на сотку подошли.

– Понял, – отрывисто бросил тот и исчез из эфира. Видимо, было не до разговоров.

Бросив еще один взгляд на поле, я навел бинокль на правый фланг, там, где лежали наши пулеметчики под командой Влада.

Бандиты пробовали проскочить стометровку, отделявшую крайние деревья леса от кустарника, росшего у оврага. Эта попытка дорого им стоила. Семь пулеметов косили их, как комбайн пшеницу. Трупы усеяли крохотную опушку. Но бандиты продолжали попытки. Часть била из‑за деревьев по нашим, часть под прикрытием пыталась ползком и перебежками преодолеть открытое пространство. Несколько человек уже исчезли за кустами, а значит, вот‑вот выскочат прямо перед позициями Влада. Надеюсь, он заметил прорыв и сумеет его ликвидировать…

Бой разгорался все с большей силой. Боевики стреляли из всего, что могло стрелять. Несколько машин, уцелевших под огнем снайперов, встали за обочиной дороги, и пулеметчики лупили по нам длинными очередями. Около полусотни бандитов уже преодолели импровизированное минное поле и, строча от живота, переваливали через длинную выбоину метрах в ста от нас.

Вести прицельный огонь стало тяжело – нам не давали высунуться. А лупить наугад – тратить патроны. Их и так негусто – мы работали вблизи своих баз и не таскали с собой по нескольку БК. К тому же со мной была рота разведчиков – им‑то брать с собой лишний вес совсем не надо.

Поле было усеяно убитыми и ранеными бандитами. Из трех сотен, шедших на нас, уцелело около половины. Но они перли и перли, не снижая скорости, не отрывая пальцев от спусковых крючков. И даже магазины меняли на ходу. Еще немного – и подойдут вплотную.

Одно из правил боя – меняй позицию после двух‑трех очередей. Дабы не пристрелялись по тебе и не сняли. По всем уставам боец должен подготовить помимо основной позиции еще запасную и ложную. Нам готовить их некогда, даже толковые окопы отрыть не успели. Поэтому бойцы просто давали две‑три серии по три выстрела или выпускали по паре гранат и откатывались в сторону метра на два.

Охватить взглядом всех своих парней я не мог, но вроде пока тяжело раненных и убитых не было. Вроде… При таком плотном огне хоть одна пуля да найдет цель.

Со стороны оврага вдруг раздались несколько взрывов. Я направил бинокль в ту сторону и увидел, как с ближней стороны оврага прямо на позиции пулеметчиков выскакивают десятка три бандитов. Половина сразу легла под огнем, остальные успели перед падением бросить фанаты. Новая волна взрывов – и два пулемета замолчали.

– Вот епона!.. – выругался я, хватая радиостанцию. – Влад, что у тебя?

Кантин ответил не сразу, подарив мне несколько секунд нервотрепки. Потом отрывисто крикнул: – Да?

– Живы?

– Живы. Троих зацепило, не смертельно. Прорыв ликвидировали.

– Понял.

«Понял, что амба! Так и до рукопашной дойдет…» Я высунул голову из‑за укрытия, глядя на поле, и в этот момент бандиты, до того лежавшие или ползшие к позициям, вдруг вскочили и рванули вперед на всей скорости. Что там произошло, я не разобрал, но чуть меньше полутора сотен боевиков с ревом и матом, строча из автоматов и пулеметов, преодолевали последние две сотни метров, отделявших их от цепочки бойцов.

Воздух пронзили очереди, находя цели среди мчащейся толпы, рвались выстрелы и гранаты, но боевики даже не сдерживали шага.

– Тавр! – проорал я. – Связь с артиллеристами!

– Есть!

– Ну! – выдохнул я, чувствуя дрожь, пробежавшую по телу. – Поработаем! Внимание всем! Гранаты к бою! Сменить магазины! Приготовиться к штыковой!

Мои слова, сказанные по радиостанции, разошлись по цепи. Парни поочередно вставляли в автоматы полные магазины, выкладывали перед собой по две гранаты – оборонительную Ф‑1 и РГД. Те, у кого на автоматах не было подствольников, крепили штык‑ножи. Я сам пристегнул штык к стволу, глянул на Алана, тот лежал поблизости, сжимая в правой руке гранату.

Вот сейчас и посмотрим, как я учил своих парней. И пошел ли им урок впрок…

Штыковая… В конце двадцатого века, когда понятие рукопашного боя в армии практически исчезло, когда функции человека берет на себя техника, а война вот‑вот выйдет в космос, старый вид ближнего боя выглядит анахронизмом. Пережитком прошлого, эдаким раритетом, совершенно нефункциональным и громоздким.

И все же штыковая не совсем умерла. Этот динозавр еще дышит, еще собирает кровавые жертвы…

Бандиты уже взлетели на взгорок, теряя на каждом шагу по пять‑шесть человек. До позиций им осталось метров семьдесят.

– Гра‑анатами‑и… бей!

Три десятка ребристых овалов взлетели над землей и попадали под ноги бандитов. Рвануло. Ф‑1 имеет разлет осколков до двухсот метров, если кто и не добросил – невелика беда, все равно зацепит.

Первые две волны боевиков снесло. Но остальные бежали. И их перекошенные лица и налитые кровью глаза были хорошо видны.

– Еще р‑раз!.. Бей!

Теперь улетели эргэдэшки. Они послабее, но свою дань кровью возьмут сполна. Едва отзвучали взрывы, я проорал, надсаживая голос:

– Пошли!

И первым вылетел из‑за укрытия. На земле остались десять человек – снайперы и пулеметчики. У них другая задача – с флангов бить по уцелевшим машинам и задним рядам.

Рывок вышел слитным, единым. Тридцать два человека выскочили на противника, разом ударив из автоматов. Шли давно отработанным строем, разбитые на тройки. Двое впереди – длинными очередями лупят перед собой, третий позади, не стреляет. Когда первая пара сойдется с противником вплотную, он будет прикрывать их огнем и штыком. Тактический прием, отработанный когда‑то нами в командировках и выездах…

Боевики шли на прорыв, не обращая внимания ни на что. Они уже перешли ту грань, которая отделяет человека от безумного смертника, и готовы были усеять дорогу к свободе трупами. Своими и чужими.

Но когда мы вылетели на них, бандиты на какой‑то момент дрогнули. Совсем не на много, но этого хватило, чтобы сойтись вплотную. И ударить в штыки.

…Перекошенная рожа, налитые кровью, вылезшие из орбит глаза, пена на уголках губ, неровный ряд зубов, вздувшаяся в крике шея – всего в двух шагах. Бандит замахивается автоматом, как дубиной, и бьет прикладом. Одна рука съехала с цевья, и ладонь касается раскаленного ствола, но тот ничего не замечает.

Хрясь!

Плоский штык с хрустом входит в грудь, в область сердца. Рывок в сторону, чтобы вытащить клинок и расширить рану, разорвать сердечную мышцу, удар плечом в корпус противника и второй удар – прикладом по шее.

Бандит падает под ноги с тем же перекошенным лицом, только глаза еще больше вылезли из орбит.

Второй налетает сбоку и сразу падает, прошитый очередью, – работа Алана. Тот, как и положено, бежит чуть сзади и слева. Знает, что я бью с правой стороны, и не мешает.

Рядом кто‑то из моих встречает вражеский удар подставкой автомата, тут же бьет ногой в пах и добавляет стволом по шее. Отлетевший бандит летит в траву и вдогонку получает короткую очередь в спину.

Двое боевиков разом прыгают на меня, выкрикивая дикую смесь проклятий и ругательств. Один делает выпад прикладом, четко, как на тренировке. Второй прыгает вперед, нанося удар ногой. Уклон с подставкой, удар штыком в бок, тут же удар ногой, второй блок и режущий по шее. И новый блок – подоспел третий. Этот успел только ударить – Алан сносит его мощным боковым.

Лязг металла, крики и стоны, мат и ругань, отрывистые очереди, хруст костей и предсмертные крики – все слилось в единый непередаваемый гул, затмивший посторонние звуки. Все лишнее сейчас словно исчезло, растворилось в грохоте боя.

Озверевшие, загнанные в угол бандиты отступать не могли. Позади смерть в капкане. Им терять нечего, и в плен не пойдут – слишком много крови на руках. Только вперед, сквозь строй врага.

И не менее озверевшие бойцы, которым тоже не отступить, не уйти. Только вперед, на врага. Резать, колоть, бить, стрелять. Пока враг не подохнет, не упадет под ноги, залитый кровью.

Ствол на ствол, удар на удар, оскал на оскал, смерть на смерть. Бешенство в глазах, звенящая пустота в голове, ненависть и ярость в душе. Две волны столкнулись посреди поля, давя друг друга, убивая направо и налево…

Скрежет металла и дикий ор, мелькание лиц перед глазами и запах смерти вдруг всколыхнули во мне то чужое состояние, пришедшее в бою у Храма. Волна ярости мгновенно затопила мозг, и я почувствовал, как холодеет нутро и немеют губы. А потом все исчезло. Чужая сила мгновенно заполнила тело…

Подскочивший ко мне бандит от удара отлетел метра на три. Он умер еще в полете, от шока – каблук угодил в пах, и гениталии смяло в лепешку.

Приклад описал короткую дугу и раскроил череп второму, нападавшему на кого‑то из моих парней. А потом был третий, четвертый, пятый…

Не знающее усталости тело работало само, оставив мозгу только подсчитывать шаги и поверженных врагов.

Слаженные, согласованные действия роты заставили боевиков сперва снизить скорость, потом встать на месте, а затем и отступить. Мы перемалывали их, как мясорубка перемалывает свинину, усиливая натиск и выдавливая обратно.

Боевиков было немногим больше сотни – по три‑четыре человека на каждого из нас. Разрозненный, рваный строй не мог ничего противопоставить отточенным действиям и профессиональной подготовке. Шаг за шагом мы теснили их назад.

Я не потерял способность оценивать обстановку и видел, как редеют ряды бандитов, как они снова и снова налетают на нас и оставляют на земле новые тела с колотыми, резаными ранами, с простреленными спинами и головами, с размозженными внутренностями. Мы их передавливали.

В какой‑то момент бандиты побежали. Сперва неуверенно и нехотя, потом все быстрее. Это был не тактический ход и отрыв от противника. Это была паника. Страх, что преодолел голос рассудка и отчаяния.

– Стоп! Всем – стой! Падаем! Огонь!

С небольшой заминкой бойцы падали на землю, дрожащими руками вскидывали автоматы, успокаивая прерывистое дыхание, ловили на мушку бегущих боевиков и нажимали спусковые крючки.

От нас уходило не больше трех десятков бандитов. Они успели проскочить неровную цепочку машин, где не уцелело ни одного человека – молодцы снайперы! – и вот‑вот должны были скрыться за складками местности. Но не успели.

Откуда‑то слева по бандитам разом ударили полтора десятка крупнокалиберных пулеметов. За ними отработали АГСы.

– Артур! – проорал на самое ухо Тавр. – Наши! Это Радован!

Я опустил автомат, машинально кивнул, потом глубоко‑глубоко вздохнул, унимая дыхание. И того зверя, что жил во мне и хотел еще крови. Еще много‑много крови…

Все тело ныло от сильного перенапряжения, голова словно чугунная, язык как привязанный, едва выталкивает слова сквозь зубы.

Я дал приказ организовать преследование удравших бандитов, вызвал Влада и попросил Тавра уточнить потери. А потом, чувствуя, что не могу стоять, сел прямо в траву. Рядом падали без сил бойцы – рукопашная отняла последние резервы организма.

Как сквозь сон смотрел на подбегавших Радована и Ральфа, уголком сознания отмечал коробочки бронетранспортеров, заезжавших на поле, вполуха слушал торопливый доклад Тавра.

– Влад цел, они отбились. Десятка три‑четыре ушли, их ловят. У нас восемнадцать раненых. Пятеро – средней тяжести, остальные – легко.

– Артур! – Радован буквально упал рядом, схватил рукой за плечо и легонько потряс. – Цел?

Не в силах что‑то сказать, я кивнул.

– Все в порядке?

Хреново было, ох как хреново!.. Странное состояние не уходило, давя на мозг, будоража мышцы избытком адреналина и толкая вперед – бить, рубить, стрелять. Если раньше это исчезало, то теперь оно словно решило остаться. Навсегда. Апатия и усталость исчезли, словно я глотнул допинга. Но все равно – хреново…

– Нормально.

Я встал, огляделся. Поле усыпано трупами боевиков, несколько звеньев ходят среди убитых, осматривая, а кого‑то и добивая. В стороне несколько санитаров и санинструктор перевязывают раненых. От оврага бредут пулеметчики, впереди Влад.

– Радован, раненых в госпиталь. Срочно.

– Уже вызвали «вертушки». Вот‑вот подойдут.

Взгляд зацепил облака, что вроде поднялись выше и уже не висели над головами. Отлично.

– Так, – повертел я головой, прогоняя остатки усталости. – Двигаем в Лескино. Надо прояснить обстановку и организовать поиск боевиков. Да! Надо найти Ролку.

…Бывший хозяин Прайды исчез. Его не нашли ни на поле, ни в лесу у оврага. Не было его и среди тех, кто атаковал Орков, и среди тех, кто пробовал прорваться через побережье. Около тысячи боевиков наносили удары в разных направлениях, рассчитывая выйти из окружения. Но Ролки нигде не было.

– Отвлекающие маневры, – высказал догадку Влад. – Бросил против нас своих церберов, а сам ушел.

– Но как? – спросил Радован.

Вопрос повис в воздухе. Как и когда ушел Грентов, никто не знал.

Отправив раненых в госпиталь, мы на броне выехали к форпостам. Кроме пропажи Ролки, меня очень интересовало – куда исчезла рота полиции, стоявшая у переправы на реке? Ведь они не могли не знать, что туда идут боевики…

Ситуацию прояснил армейский капитан, командир роты охраны на форпосте.

– Так они недавно вышли от нас к Наскору. У них вроде какое‑то задание.

– Какое задание? Они оставили пост и удрали от боевиков?

Капитан пожал плечами:

– Не знаю. Ничего они не говорили. Сели на броню и умотали. Их командир сказал – у них срочный приказ.

– Ладно, – скрипнул я зубами. – Я его найду и выясню, что за приказ.

Повернулся к своим и махнул рукой:

– Поехали.

– Слушай, Артур, – осторожно сказал Ральф, когда мы выехали с форпоста. – Ну его на хрен, этого мудака! И так дел полно.

– Ну нет. Он мне ответит за все. Уйти, когда за спиной практически беззащитные люди, бросить позиции…

Я уже выяснил в штабе полиции, что рота имела четкий приказ держать переправу и в случае осложнений вызывать помощь. Точнее – вызывать нас. Таким образом, самовольство командира роты стало явным.

Злость и ненависть, смешавшись с яростью, создали взрывоопасный коктейль в моей душе, и я не был уверен, что не прибью этого гада, как только увижу. Правда, справедливость требовала сперва выяснить все подробности.

– Пусть с ними их начальники разговаривают, – поддержал Ральфа Радован. – А то будут проблемы.

Он знал меня и вполне обоснованно опасался, что я пристрелю струсившего капитана. Только Влад, переживший недавний бой, вполне разделял мои намерения. И конечно, вся его рота.

…Роту полиции мы нашли ближе к вечеру, в одном из хуторов, недавно освобожденных от боевиков. Я задал вопрос бойцу местной комендатуры.

– Лабедин там, – махнул рукой тот в сторону большого дома. – Отдыхает. Его люди там же.

– Угу. – Я шагнул было к БТРу, но тут же встал как вкопанный. – Как ты сказал? Лабедин?

– Ну да…

Вот те раз!.. Мой бывший взводный – командир ОБР в Валдане. Скотина, подставившая людей под пули бандитов и счастливо избежавшая наказания! Неужто он? Но как рискнул вновь поехать в Зону?

Я глянул на своих. На лицах Ральфа, Влада и Радована отражалось безмерное удивление.

– Неужели тот самый? – прошептал Кантин. – Быть не может…

– Поехали.

Дом стоял на отшибе, на небольшом взгорке, окруженный деревьями и живой изгородью из акации. Поблизости стояли четыре БТРа, у соседних строений ходили бойцы.

Мы взлетели наверх, к самым воротам. Спрыгнув с брони, я взбежал по ступенькам. Сидевший на крыльце боец с погонами капрала при виде чужого офицера встал, попробовал загородить дорогу.

– Куда? Нельзя, командир отдыхает…

– Я командир отдельного батальона полиции майор Томилин. У меня срочное дело к Лабедину.

Боец немного побледнел – понял, кто перед ним, – сделал едва заметный шаг в сторону.

– Но…

– Пусти, парень, – мягко сказал подошедший Радован. – Мы спешим.

Я зашел в дом, миновал просторную кухню и заглянул в открытую дверь ближней комнаты.

Офицер в камуфляже сидел за столом спиной ко мне и что‑то строчил на стандартном листе бумаги. Рядом стоял второй офицер с планшетом в руках.

– Приветствую, господа, – сдавленно сказал я, входя внутрь. Тот, что сидел спиной, повернул голову, и я узнал Лабедина. Он, скотина, несомненно, он. Увидев его, я понял, что никакой случайности в уходе с переправы нет. Этот подонок струсил и увел роту. Странно, как только его послушали остальные. Лабедин тоже узнал меня. Сначала недовольно скривил губы, потом заметил три ромба на погоне и изумленно распахнул глаза. Не ожидал, что я обгоню его в звании. И только потом на его лице мелькнула тень тревоги.

– Что вам… надо?..

– Тебя. – Я с великим трудом сдерживал злость и желание впечатать этого гада в стену. – Строчишь рапорт начальству? По поводу бегства с позиций?

– Что?

Лабедин встал, нервно дернул щекой и случайным движением сбросил ручку на пол.

– Отмазку готовишь? – Голос терял звучность, медленно переходя на низкие тона. – Чтобы задницу прикрыть…

– Что вы себе позволяете, господин майор? – вставил второй офицер – лейтенант, судя по всему, заместитель ротного.

Я не обратил внимания на реплику, медленно подходи к Лабедину. Тот не знал, как себя вести. Бывший подчиненный, с которым отношения были натянуты, а теперь старший по званию. И настроен он весьма отрицательно.

– И как ты решился приехать опять в Зону, а? Родственничек помог? Или сам жопу подлизал?

– Не смейте со мной так разговаривать! – попробовал вернуть самообладание Лабедин. – Вы не имеете права!

– Почему ты удрал от моста? Испугался пяти сотен боевиков? Жизнь берег? И как ты своим объяснил, что надо драпать?

Он молчал. Любые слова не помогут. Он видел мои глаза, слышал мой сдавленный голос и понимал – я не слушаю его оправданий.

– А что за спиной две сотни раненых и мирное население – забыл? Что выходили головорезы и подонки – не учел? А?

– Ты не смеешь…

Лабедин сделал шаг назад, ногой оттолкнул стул и ударился спиной о заместителя. Тот тоже отшагнул. Лицо бледное, руки подрагивают. То, что он в курсе дела, – ясно. Повезло Лабедину, попался такой же подлец.

Рука по пути сгребла лист со стола, глаза скользнули по строчкам.

«…В связи с ухудшением обстановки и согласно показаниям очевидцев я принял решение передислоцировать роту ближе к Лескино, чтобы прикрыть наиболее опасное направление…»

– Отмазка! Ты же знал, сука, что боевики далеко от Лескино. Знал, что передовой отряд встретили и разбили. Радиостанция отказала – выяснить обстановку? Или броня сломалась – послать связного?

– Я должен был выехать… Я…

Скомканный лист полетел в лицо капитану. Тот зажмурился, неловко выставив руку, и не заметил удара. Я бил по привычке полусжатым кулаком в шею. Бил, не сдерживая себя и не желая щадить эту скотину. Рука по пути задела запястье Лабедина, и это немного ослабило удар.

Капитана отбросило влево, шваркнуло о стену так, что та задрожала. Лабедин упал и потерял сознание. Я шагнул к нему, желая добить. Сзади за ремень ухватила чья‑то рука. Крепко, изо всех сил. Другие руки схватили за плечи и локти.

– Артур!

– Командир, остановись!

– Не надо.

Ральф, Влад и Радован. Друзья… На Лабедина им наплевать, они боялись, что из‑за этого мудака пострадаю я.

Стряхнуть захват несложно, но… Но я замер. Яростным взглядом пожирал пришедшего в себя и стонущего капитана, потом посмотрел на заместителя. Тот превратился в статую. До него, кажется, дошло, кто пришел «в гости». А слава Оборотня и его людей всегда была не только громкой, но и жуткой.

Я позволил себя увести на улицу и посадить на броню. На меня напало опустошение и равнодушие. Лабедину несдобровать, это ясно. До сенатора дойду, но эту мразь под суд подведу. Такой сволочи на каторге место. Пусть кайлом машет или лес валит, а не подставляет жизни людей под смерть.

Мы доехали до Лескино, когда меня немного отпустило. Опорожнив фляжку воды и подержав голову под струей колонки, я растер лицо полотенцем, глубоко и часто подышал и успокоился.

– Все, хватит!

Натянув куртку и разгрузку, посмотрел на своих помощников.

– Едем обратно в Мегар. Надо прояснить обстановку и попробовать отыскать Ролку. Не мог он далеко уйти. Мало времени для отрыва.

– Попробуем, – ответил Радован. – Если на дно не ляжет.

– Так. Все роты собрать на базе, остаточные группы боевиков переловят сводные отряды. Теперь у бандитов нет сил, чтобы сделать что‑то масштабное. Им вообще не до боев – спасти бы себя. Теперь наша задача – подготовить батальон к работе в Ламакее. Там тылы чистить надо долго и тщательно. Диверсионные группы, разведка, окруженцы, агентура… Ну и конечно, боевики. Те, кто выходит из наших тылов. Словом, дел полно.

Парни слушали молча, не перебивали, хотя ничего нового я им не сказал. Просто подошло время перейти к новому этапу работы.

– И еще одно – получен приказ развернуть на базе батальона оперативную бригаду. Личный состав новых подразделений сейчас проходит подготовку в учебном центре. Все остальное обговорим на базе.

– Понятно… – задумчиво проговорил Ральф. – Нас ждут великие дела.

– Да, – подхватил Влад. – Только бы Ролку найти. Чтобы уж покончить с Зоной.

– Ничего. Найдем. Не иголка, а Зона – не стог сена. Рано или поздно выползет…

Искать экс‑хозяина Прайды не пришлось. Он дал о себе знать сам на следующий день. Весьма своеобразным способом.

Грентов не зря был главарем самой большой и влиятельной группировки Зоны. Ум, изворотливость, находчивость, умение принимать верные решения в экстремальных ситуациях не раз выручали его.

Поняв, что из кольца не вырваться, он нашел иной выход. Бросив на отвлекающие прорывы практически все силы, Ролка ушел в сопровождении всего десяти приближенных боевиков. Ушел туда, где его никто не ждал. Он пошел к Валдану.

…Звонок оторвал меня от весьма важного дела. Я брился. Дело действительно важное, так как времени привести себя в порядок катастрофически не хватало. Дома мы не бывали по три‑четыре дня, о бритье и не вспоминали.

– Господин майор, вас Плошир, – доложил дежурный. – Срочно…

– Давай.

Я смыл пену и вытер лицо полотенцем. Левой рукой закрутил кран.

– Томилин?

– Слушаю.

– В Валдане боевики захватили заложников.

– Где?

– …Они ночью прошли. По тому оврагу, через Батомку. По старому мосту, по основанию… – перекрывая рев мотора, рассказывал лейтенант, командир взвода ОБР. – Их ждали сообщники, устроили на ночь. А утром попробовали проехать через окраину города.

Бронетранспортеры, взревев еще раз, остановились неподалеку от двухэтажного здания. Вокруг сновали полицейские, чуть в стороне толпились зеваки. У кустарника задом к нам стоял танк, из люка торчала голова танкиста в шлеме.

– Их‑то зачем пригнали?

– Да хрен знает, – пожал плечами лейтенант. – Когда узнали, кто пожаловал в город, начальство дало команду прислать тяжелую технику.

– Для штурма, что ли?

Лейтенант не ответил. Мы втроем – он, я и Влад – взбежали по ступенькам и прошли по коридору в кабинет. Здесь уже сидели несколько человек. Новоиспеченный комиссар Валдана Гулетин, тоже новоиспеченный бригадир Чудорин и еще один из комиссариата, мне не знакомый.

Чудорин разговаривал с кем‑то по телефону, второй полицейский чин, вроде заместитель комиссара, торопливо шарил в бумагах, разложенных на огромном столе, а Гулетин, кусая губу, стоял у окна и смотрел куда‑то вдаль.

– День добрый, господа. – Я подошел к столу, снял автомат с плеча и повесил его на спинку стула. – Как дела?

– Какой добрый? – Гулетин отошел от окна и пожал мне руку. – Когда такое происходит. В курсе уже?

– Лейтенант просветил, – кивнул я на командира ОБР, скромно стоявшего в стороне. – Но желательно кое‑что уточнить.

– Нечего уточнять, – махнул рукой Гулетин. – Ролка с сообщниками приехал ночью в город. Его здесь ждали, и я так понял, подготовили переход в Ругию.

– Оригинально, – хмыкнул я. – Пока его по всей Зоне ищут, он тишком к нам в тылы.

– Угу. Только не вышло ни хрена. Их группа напоролась на патруль, уйти незаметно не смогла и вступила в перестрелку.

Гулетин прервал объяснение и жадно осушил бутылку воды. Вытерев рот, он продолжил:

– …Сумев уйти от патруля, Ролка попробовал скрыться на Батомке, но полицейские подняли тревогу, успели перекрыть район и вызвать подкрепление. Поняв, что не уйти, боевики забежали в первое попавшееся на глаза здание и взяли в заложники всех, кто там был. Первым попавшимся зданием оказался магазин одежды…

Гулетин узнал обо всем практически сразу. Он дал приказ окружить здание и позвонил нам.

– Ясно. Где магазин?

– Рядом. Метров триста.

– Чем торгуют?

– Одежда, обувь, белье… В основном женский и детский ассортимент. Мелкооптовая торговля…

– Кольцо вокруг него надежное?

– Две роты охраны, десяток БТРов и два танка.

– Да, – задумчиво произнес я. – Танки – это сильно…

– Черт! – Комиссар стукнул кулаком по ладони. – Мы не знаем, что делать! Идти на штурм нельзя – людей погубим. И отпускать бандитов нельзя.

– Начальству сообщили?

Гулетин вздохнул и нехотя ответил:

– Сразу после тебя я позвонил Доричу.

Причину вздохов понять несложно. Только несколько дней назад в Ваддане создан комиссариат полиции, Гулетин стал комиссаром – довольно заметное повышение. И вот сюрприз в самом начале работы. За такие проколы по голове не гладят…

– Сколько их? Какое вооружение? Сколько заложников? Какие требования выдвигали? Вообще выходили на связь?

– Да не знаем мы ничего! – в сердцах воскликнул Гулетин. – Они проорали, чтобы мы не лезли. А потом сказали, что нужен вертолет.

– Когда это было?

– Минут пятнадцать назад.

– Та‑ак…

Чудорин наконец закончил разговор, положил трубку и повернулся к начальнику.

– Я звонил в столицу. Департамент в курсе. Обещали, что «Волод» скоро вылетит.

Комиссар махнул рукой. То, что в столице знают и пришлют помощь, хорошо, но…

Вот именно, но!

…Пока глава Департамента даст приказ, пока дежурная группа «Волода» долетит до Мегара, а потом приедет сюда, пока войдут в курс дела… это два‑три часа в лучшем случае.

Ролка ждать гостей из столицы не станет, он отлично понимает опасность затяжки времени. И будет требовать вертолет немедленно. Что можно сделать в такой ситуации?

– Нас‑то зачем вызвали? – спросил я Гулетина. Тот пожал плечами, раздраженно бросил:

– Ты же у нас спец по боевикам. Знаешь, как с ними бороться.

– Да. Только когда боевики захватывают заложников, то становятся террористами. А с ними я пока не воевал… Ладно. Посмотрим, что там происходит. У вас есть план здания?

– В строительном управлении должен быть.

– Найдите срочно и передайте моим людям.

– Хорошо.

– Давай, Влад. – Я подошел к Кантину, глянул на часы. – Действуй. Оцени обстановку, прикинь, где удобнее подойти. Бери саперов – и вперед. У нас и так мало времени. Скоро Ролка начнет убивать заложников.

– Понял.

– И позови Владнека и Гесса.

– Что ты задумал? – спросил Чудорин, когда капитан вышел.

– Пока ничего. Обычное выяснение обстановки.

В комнату почти бегом зашли два моих офицера. Лейтенант Владнек, командир взвода снайперов, и лейтенант Гесс, командир взвода связи.

– Збыслав, – обратился я к Владнеку. – Влад пошел к захваченному дому. Ты давай со своими туда же. Посмотри, где удобно сесть. Может, сумеете взять на прицел бандитов.

– Хорошо.

– А ты, – это Гессу, – проверь на сканерах все частоты. Возможно, боевики попробуют выйти на связь с кем‑то.

– Сделаем, – веско пробасил Гесс.

– Все. Вперед.

Заговорила радиостанция, стоявшая на столе. Чей‑то глухой голос торопливо докладывал:

– Они требуют вертолет. «Восьмерку». Чтобы села во дворе магазина.

– Вот! – рявкнул Чудорин. – Началось.

Гулетин схватил радиостанцию, нажал тангетку.

– «Сто первый», что с заложниками?

В динамике раздался шелест, потом тот же голос ответил:

– Хрен их знает! Боевики требуют «вертушку». Говорят, что начнут убивать людей. У них вроде там дети есть. С них и начнут.

– Вот суки! – не выдержал заместитель комиссара. – За детьми спрятался…

Услышав последние слова, я поднял голову. В голове мелькнула авантюрная идея.

«Дети! Епона мать, а это мысль! Ну, сука, я тебе покажу детей!..»

…Совершенно случайно я знал, где сейчас живет семья Ролки – жена и сын. Он отправил обоих за границу, но те не успели уехать дальше Нариша – небольшого городка неподалеку от Горева. Забирать их контрразведка почему‑то посчитала лишним. Семья так и жила в городке, насколько я знал, под охраной трех лбов из личной гвардии Ролки.

Вот кто мне сейчас нужен! Ролка, при всем его эгоизме и равнодушии к другим, жену и сына любил. Сыграем на этом.

Я вызвал Радована. Тот с ротами Ральфа сидел в штабе тыла армии, готовя базу для начала нашей работы в Ламакее. Нариш у них под боком. Коротко обрисовав обстановку, велел осторожно изъять семью и перевезти сюда. Охрану, если будет сопротивляться, – убрать.

«До Нариша на „вертушке“ ему минут пятнадцать. На операцию – минут десять. И обратно тоже на „вертушке“. Это еще полчаса. Итого – час. Плюс‑минус десять минут. Надо подержать Ролку час…»

– Мы на место, – сказал я Гулетину, закончив разговор. – Глянем что и как.

– Хорошо. Я еще раз позвоню в столицу и тоже подъеду.

…Обстановка вокруг захваченного здания напоминала разворошенный муравейник. Магазин оцеплен полицией, за цепью бойцов несколько групп зевак и прохожих. Пытаются разглядеть хоть что‑то. В стороне небольшая группка мрачных граждан – родственники персонала магазина. За частным домом стоял танк, ствол смотрел на окна захваченного здания. На перекрестке энергично размахивали руками двое регулировщиков, направляя редкий поток машин в сторону от суеты. По улицам и мимо домов пробегали полицейские.

Мои сидели во дворе частного дома, здесь Влад устроил временный КП. На низком столике из неструганных досок разложен прямоугольник плана БТИ – старый, возможно, еще довоенный. Влад и Герман, склонившись над столом, что‑то рассматривали. На крыше здания я заметил двух бойцов, те наблюдали за магазином в бинокли.

– Что у вас? – подошел я к офицерам и сел на широкий пенек, поставленный вместо стула.

– Пока ничего, – ответил Влад, не отрывая глаз от плана. – Вроде здесь, у подсобки, есть старый заваленный ход в бомбоубежище. Строили лет тридцать назад, потом ход забили. Здесь где‑то бродит директор магазина, он говорит, что нишу хода использовали вместо кладовки.

– А что у Збыслава?

– Тоже ничего. Он сам сидит на другой стороне улицы. На чердаке кафе. Вроде видят силуэты в окнах второго этажа. И все…

– Продолжайте.

– Слушай. – Влад наконец оторвал взгляд от плана и посмотрел на меня. – Я тут нашел похожее здание. Планировка такая же. Послал Тавра с группой, пусть потренируются, посмотрят… Если будет штурм…

Я кивнул. Влад рассуждал верно, если наш план с семьей не сработает, штурм – последний шанс.

– Пойду посмотрю на магазин.

Махнув Алану, который тенью ходил за мной, я пошел к первой линии оцепления. В этот момент запиликала радиостанция.

– Артур, это Чудорин. Нам передали – «Волод» в воздухе. Через полтора часа будет в Мегаре.

– Отлично.

– Как ты думаешь, мы сможем потянуть время?

– Спроси у Ролки…

«Спецназ – это хорошо. Это просто прекрасно. Лишь бы успели. Не то прилетят к шапочному разбору, – думал я, подходя к оцеплению. – Главное – Радован бы все сделал. Будет семья – будет торг… А иначе и „Волод“ не поможет…»

…Проблемами противостояния терроризму и захватам людей в этом мире занимаются два первых отряда бригады «Волод». Каждый отряд состоит из трех отделов, отдел – из четырех групп. У каждого отдела своя специализация. Водный, воздушный, автомобильный, железнодорожный транспорт, стационарные объекты различного назначения, заводы и фабрики… Общая подготовка по всем вопросам была едина для всех, но каждый отдел специализировался на своих направлениях.

Насколько я слышал, группа «А» в нашем мире практически не терпела поражений и всегда выполняла задачи. «Волод» может похвастаться тем же. Пожалуй, самый сильный спецназ в мире. К тому же они работали и за границей, спасая граждан Ругии, попавших в руки террористов. У нас, понятно, такое невозможно, России всегда было наплевать на своих людей. Здесь, как ни странно, о подданных помнили…

– …Вертолет через полчаса! Не будет машины – шлепну на выбор двух человек, тогда зашевелитесь!

Орал не Ролка, а кто‑то из его боевиков. В раскрытом окне была видна только часть его головы – бандит благоразумно прикрывал себя кем‑то из заложников.

Я разглядел испуганные глаза и выражение ужаса на лице несчастной женщины. Она держала руки скрещенными на голове, как ей велели, и шевелила губами.

– Черт, снять бы его, – говорили полицейские в оцеплении. – Там их всего‑то пять‑шесть. Разом ударить, и все…

– Нельзя. Приказ огня не открывать. Люди могут пострадать…

Мы стояли за деревьями, разглядывая оратора в бинокли. Заодно рассматривая здание. Ничего особенного, старая кирпичная постройка. Два этажа, большие окна, полукруглая крыша, покрытая жестью. В большинстве окон шторы занавешены, но кое‑где их нет, и комнаты хорошо просматриваются извне. Впрочем, в них никого не было.

Вертолет Ролке обещали. Гулетин вынужден был пойти на поводу у бандитов, при этом кое‑как выторговав полчаса. Комиссар послал помощника на аэродром. Там стояли два Ми‑8. Один в ремонте, второй вроде на ходу.

Отдавать или нет вертолет, комиссар пока не знал, но приказал подготовить его к полету.

– И жратвы нам принесите! А то тут только тряпки! Поскорее.

Бандит нервничал, охрипшим голосом выкрикивая приказы. Они все там на нервах – сидеть в обложенном здании весьма неприятно. Нервничали и власти – ситуация с каждой минутой ухудшалась. Толпа на улице стала раза в три больше, многие пришли со своим оружием, кто‑то призывал штурмовать магазин и освободить заложников, а не потакать бандитам. Гулетин вынужден был дать приказ оттеснить людей назад. Чуть погодя он вызвал еще две роты для оцепления.

Ревели моторы машин, выкрикивали требования боевики, глухо ворчала толпа, переговаривались полицейские в оцеплении. Все нервничали.

– Их человек восемь – десять, – докладывал Владнек. – Оружие обычное – пистолеты, автоматы, гранаты. Тяжелого оружия не заметил. Сидят в основном на втором этаже, но кто‑то стережет вход. Заложников могут держать в одном из подсобных помещений или на складе.

– Несколько звонков было, – показывал записанные на листке частоты Гесс. – Абонентов мы пока не нашли, но это точно Европа. Радиостанций у них нет. Или по ним не говорят…

– Войти можно через главный вход, по крыше через чердак, через запасный выход и через складские ворота. Они все закрыты и, думаю, под наблюдением, – выкладывал идею штурма Влад. – Мы попробовали откопать ход в бомбоубежище, но пока глухо. С той стороны он хорошо заложен. Штурмовая группа готова. Отработали захват на похожем здании. В ОБР взяли несколько светошумовых и газовых гранат. Респираторы есть…

– Сколько, по‑твоему, уйдет на штурм?

– Полминуты. Мы точно не знаем, где кто сидит, исходили из логики удобства и варианта обороны здания…

– Ясно. – Я глянул на часы – пятый раз за десять минут. – Ждем пока. Кстати, скоро в Мегар прилетит «Волод». Тогда передадим дело им.

– А толку? Если Ролка решил подохнуть, он подохнет. И утянет с собой всех, кого можно.

– Там видно будет…

Гулетин приказал пилоту провести вертолет над магазином, чтобы Ролка увидел его. Но тут же сказал, что сесть у здания нельзя – нет места. Бандиты взяли тайм‑аут. Решали, что делать.

Ролка дважды сам выходил на связь и твердо пообещал: не сядет «вертушка» – он убьет ребенка.

Каким‑то образом о захвате пронюхали телевизионщики. Одна группа подъехала минут пять назад и уже разворачивала аппаратуру для съемки. Чудорин, стоявший у внешнего кольца оцепления, приказал убрать их. Возник спор – имеют ли телевизионщики право снимать…

Ситуация накалилась до максимума. Боевики, не видя вертолета, нервничали и могли в любой момент начать убивать заложников. Кое‑кто из полиции считал, что надо штурмовать. Гулетин возражал – ждал «Волод», они вот‑вот приедут. Мэр – он только что появился и толком обстановку не знал – поддакивал то одним, то другим. Словом, было весело…

Минутная стрелка совершила три четверти пути по часовому кругу, когда ожила радиостанция.

– Артур, – прогремел голос Радована. – Мы на подлете. Что дальше?

– Молоток! – хлопнул я ладонью по дереву, возле которого стоял. – Делаем так…

– …Слышите, вы! – орал Ролка. – Я грохну бабу с пацаном, если через пять минут вертолет не сядет на перекрестке! Ясно? Думайте быстрее. У нас терпение на исходе.

– Послушай меня, – увещевал Гулетин. – Вертолет не может здесь сесть. Провода электропередачи не позволят. Лучшее место – у универмага на Батомке. Ты должен его знать…

– Не пудри мне мозги, фараон! Я знаю, где может сесть «вертушка»! Сажай, сказал. Не то брошу трупы из окна!

Я подошел к Гулетину сзади и тронул за плечо. Комиссар обернулся, его лицо было искажено яростью, губы подрагивали от напряжения, а глаза горели огнем. Рука, сжимавшая радиостанцию, аж побелела.

– Дай. – Я взял у него аппарат и отошел на несколько шагов в сторону. – Ролка, ты меня слышишь?

– Кто это?

– Один твой знакомый.

– Не понял? Какой знакомый? Ты, фараон, чего мелешь? Кто ты?

– Ваши парни называют меня Оборотень.

Радиостанция замолчала. Ролка оценивал информацию. Услышать заклятого врага всех боевиков он не ожидал.

– Что тебе надо? – ответил он наконец.

– Поболтать о том о сем… например, о том, что ты теперь боишься воевать с мужчинами и переключился на баб и детей.

– Не гони, Оборотень! На слабо не возьмешь. Кстати, а ты не врешь? Точно Оборотень? Я в лицо‑то тебя никогда не видел.

– Видел. – Я отошел еще дальше от комиссара и его сопровождающих и чуть понизил голос: – Помнишь караван, что пришел через Баюрские ворота? Пригнал машины с деталями и аппаратуру для Эрика Брокшина? Ты на радостях всех водителей щедро наградил…

Ролка был озадачен. Неизвестный собеседник приводил такие факты, которые знали только несколько человек.

– Ну? А как ты узнал?

– Я один из тех, кто был там.

– Что? Как?..

– Слушай меня, Ролка, внимательно! Мои люди окружили магазин, и тебе не уйти. Даже если ты убьешь всех заложников, ты – труп.

– Не пугай. Оборотень ты или нет – не важно. У меня почти пятнадцать человек под дулами автоматов.

– А у меня двое. Счет не в мою пользу. Но мне кажется, за этих двух ты отдашь тех пятнадцать.

– Ты о чем? – В голосе Ролки вместе с удивлением прорезалась тревога. Ничего хорошего от Оборотня он не ждал.

– Я говорю о твоей жене и сыне. Ты их оставил в Нарише и считал, что никто не найдет. Приставил четырех мордоворотов охранять. Так вот я нашел.

– Ты! – Ролка осекся, тяжело задышал. Слышно было, как он ударил по чему‑то кулаком. – Врешь, сука!

– Оборотень никогда не врет, ты об этом прекрасно знаешь. Хочешь их услышать?

Пауза. Ролка соображал. Потом сказал:

– Давай.

– Хорошо. На телефон в конторе магазина позвонят через пару минут. Жди.

Я прошел в тот дом, где сидели наши, и позвонил Караджичу.

– Радован, давай.

– Понял. Начинаем.

Наш телефон спецы Гесса быстро подключили к номеру в гостинице, где сейчас был Радован, так что я все отлично слышал.

…Ролка сорвал трубку после первого же звонка.

– Да? Катя?

– Это не Катя, – пророкотал Караджич. – Катю ты сейчас услышишь. Думаю, тебе понравится…

– Что? Что вы там делаете с ней? – заорал Ролка, надрывая голос. – Что там…

Слышно было, как Радован несет телефон в другую комнату. Потом его насмешливый голос:

– Ну как, хлопцы, деваха?

И чей‑то голос:

– Ну‑ка, милая, скажи что‑нибудь…

Длинный протяжный стон и всхлип.

– Ролло… О боги!..

– Катя! – опять заорал Ролка.

Новый стон. Со стороны могло показаться, что с женщиной развлекаются двое оголодавший парней.

– Ну как, Ролка, услышал что хотел? – Вновь голос Радована. – Или ты не это хотел? А теперь черед твоего пацана.

Ролка успел только сказать «нет». Потом донесся громкий детский плач:

– Па‑па‑а‑а!..

Ролка громко задышал, я отчетливо слышал его хрип. И скрежет зубов.

– Что, Ролка, наслушался? – хохотнул Радован. – Захочешь еще послушать – скажи. Я позвоню попозже. А пока, извини, моя очередь…

Издевательский смех звучал до тех пор, пока он не положил трубку.

– Ролка, – сказал я. – Теперь ты мне поверил?

Он успел немного прийти в себя и оценить ситуацию. Семья в руках Оборотня, и тот никого не пощадит. Не та у него репутация. Но сдаваться?.. Это смерть.

– Что скажешь, Ролка?

– Что ты хочешь? – Хриплый голос дрожал от ненависти.

– Чтобы ты отпустил заложников. Всех. Целыми и невредимыми. А сам можешь не выходить. Я к тебе зайду. И мы поговорим. Один на один.

– Чего? Ты не спятил?

– Спроси об этом у своей жены. Она ведь красавица, просто супер. Мои парни без ума.

Энергичный мат и новый скрежет зубов.

– Мне все равно подыхать. С чего ты взял, что я не захочу захватить с собой побольше народу?

– Тогда прихвати и еще двоих. Теперь условия диктую я. Если через десять минут из магазина не выйдут заложники, я лично отрежу у пацана пальцы на левой руке. И брошу их тебе в окно. А потом – нос жены. И так далее – понемногу, помаленьку…

– Ах ты, сука епаная!

– От такой же суки слышу! Не я убивал людей в Зоне. Не я гнал их в «забой». Не по моему приказу травили стариков собаками! – Последние слова я кричал, взведенный до предела. – Ты даже не вспоминал о правилах! Ты, подонок, уничтожал сотнями, а теперь хочешь сказать, что я не прав?

Я перевел дыхание, глянул на побелевшую руку и уже спокойнее продолжил:

– Десять минут, все заложники. Твои прихлебатели меня не интересуют, сдадутся – суд. Нет – пуля. А ты ждешь меня. Ты знаешь, что я всегда так делаю. Все. Через десять минут люди не выйдут – жди гостинцы.

Я бросил трубку и сел на диван. Меня трясло. Ненависть и ярость с легкостью завладели сознанием и прямо‑таки жаждали крови. То, чужеродное, все чаще и все легче выходило на поверхность и будоражило меня.

Немного остыв, я вышел на улицу и двинул к первой линии оцепления.

Возле Гулетина стояли несколько человек в камуфляжной форме оливкового цвета с коричневыми и желтоватыми пятнами. Форма новая, опрятная, рукава аккуратно подвернуты, куртки надеты навыпуск, на поясе широкие ремни с кобурами. На ногах берцы нового образца – облегченные, с толстой мягкой подошвой.

Увидев меня, комиссар сказал:

– А вот и командир отдельного батальона. Знакомься, Артур, – это из «Волода». А это – майор Томилин.

Три пары внимательных, слегка прищуренных глаз посмотрели на меня. Короткие стрижки, твердые черты лица, волевые подбородки, сомкнутые губы. Фигуры у всех крепкие, тренированные. Во взглядах – спокойствие и уверенность. Вот они какие, спецназеры…

– Капитан Уваров.

– Лейтенант Миронов.

– Лейтенант Дибич.

Я пожал три руки, кивнул в сторону стоявших на другой стороне улицы автобусов.

– Ваши?

– Да.

– Успели все же… Хорошо.

– Так вот какой легендарный Оборотень, – без улыбки сказал Уваров. – Давно хотел познакомиться…

– Что у вас нового, майор? – спросил Дибич. – Вы разговаривали с бандитами?

– Да. Через… – я глянул на часы, – семь минут Ролка должен отпустить заложников.

– Что? Отпустить? – На малоподвижном лице Уварова отразилось удивление. – С чего это вдруг?

– Я взял его семью. Поставил ультиматум. Ролка думает.

– А если передумает?

Я усмехнулся, вспомнив голос боевика.

– Вряд ли. Он не хочет услышать нечто неприятное.

– Вы ему пригрозили? – сообразил Миронов.

– Да.

Во взгляде Миронова проскользнула неприязнь. Наверно, считал, что трогать семью бандита нельзя. Мол, посторонние люди и все такое прочее.

– Что вы намерены предпринять? – спросил я у Уварова.

– Пока изучаем обстановку.

– Понятно. Мой ротный, капитан Кантин, сидит в том доме. У него план здания и сведения о боевиках. Можете использовать это.

– Благодарю, – кивнул Уваров. – Обязательно.

– Наша штурмовая группа нашла похожее здание и провела тренировку. Они покажут где.

Уваров вновь кивнул, благодаря. И тут моя радиостанция ожила.

– «Куб», это «Конус», – вызвал Владнек. – У бандитов суета. Бегают по этажу, шумят. Я видел заложников, их гонят вниз.

– Понял, «Конус».

– В пределах наблюдения трое бандитов. Могу снять.

– По моей команде. Жди. Будут новости – докладывай.

– Они отпускают людей? – спросил Гулетин.

– Не знаю. Но что‑то у них там происходит. Через две минуты узнаем.

Боевики занервничали. Мой ультиматум выбил их из колеи.

Ролка поставлен в тупик – или казнь его семьи, или сдача в плен. Но если он своей жизнью распорядиться мог, то его подельники подобного исхода не желали. Поэтому в здании сейчас шел ожесточенный спор. Внимание за обстановкой было ослаблено.

Снайперы дважды докладывали, что Ролка в поле их зрения. Потом сказали, что четверо боевиков могут быть выведены из игры разом. Но я приказа не давал. Уцелевшие способны перебить всех заложников. Тем временем штурмовая группа смогла незаметно подойти к зданию и занять исходные позиции. Атака могла быть начата в любой момент.

Я ждал звонка, стоя у телефона и глядя в окно. Вот‑вот должен позвонить Ролка. Или не позвонить, тогда вызову его сам.

Сзади кто‑то подошел.

– Вы намерены штурмовать магазин?

Я повернул голову, рядом стоял командир спецназа Уваров. Капитан тоже смотрел в окно, перед его взглядом одно из звеньев штурмовой группы как раз занимало позицию перед складскими воротами. Сапер аккуратно и быстро крепил заряд рядом с замком.

– Если Ролка не примет предложение.

– Но ваши люди никогда не освобождали заложников…

– Точно. Но штурмовать здания им приходилось не один десяток раз.

– Там заложники…

– Капитан, – оторвал я взгляд от окна, – ваши люди готовы занять место моих бойцов и провести штурм по всем правилам? Они успели изучить планировку здания и рассчитать расстановку сил? Вы гарантируете, что никто из заложников не пострадает?

Уваров молчал. У них не было времени подготовить штурм. Ролка не зря спешил с выполнением требований, он отлично знал: если «Волод» будет проводить операцию – ему крышка.

– И все равно. Риск огромен.

– Да. Но разве у нас есть выход?

Вопрос остался без ответа, потому что в этот момент зазвонил телефон.

– Да.

– Оборотень? – Голос Ролки был напряжен сверх всякой меры. – Слушай сюда! Ты меня на понт не возьмешь! С моей семьей ты ничего не сделаешь, тебя за это свои же посадят! Понял?

– И что дальше?

«Значит, его сообщники послали его на хрен и пригрозили убить, если он попробует их продать. Убедили, что мы не посмеем… Ну, тогда получи!..»

– Дальше – ты сажаешь вертолет перед зданием и лично встречаешь нас у него! Мы выходим с заложниками, отпускаем всех, кроме четверых. Они и ты летите с нами в Ламакею Уяснил?

– А теперь слушай меня, мудак! Через три минуты ты будешь слышать, как твою жену мои бойцы начнут трахать во все щели и отрезать ей при этом уши! А твоему щенку я лично отрежу все пальцы и заброшу их тебе в окно. Пересчитаешь. Если не хватит, отрежу последний, пока еще маленький. А если ты думаешь, что я не посмею, то мы притащим обоих сюда, к магазину, и на твоих глазах будем их убивать! И если ты хоть одного заложника убьешь или ранишь, мы возьмем вас живыми и будем рвать на части! Уяснил?!

Ролка молчал. Мой голос мало походил на голос нормального человека. Скорее на спятившего от крови и бойни отморозка, способного пустить под нож любого, кто стоит у него на пути. А раз так, то все угрозы относительно «накажут – не накажут» не проходят. Сейчас значило только мое слово. Только мое. И он это отлично понимал.

– Все. Пошел отсчет! Даю две минуты!..

Я бросил трубку и поднял радиостанцию.

– Всем! Говорит «Куб». По моему сигналу – начинаем. «Конус», как только Ролка или трое его людей одновременно окажутся на прицеле – дайте знать.

– Есть.

– Вы и вправду искалечите его семью? – с некоторым недоверием спросил Уваров. Но в его глазах явственно читался ответ – сделает.

– Капитан, – несколько грубовато сказал я, – ты за кого меня держишь? Я не палач и с детьми не воюю. Не принимай психологический ход за психоз.

«Издевательства», которые Ролка слышал по телефону, были не чем иным, как буффонадой. Да, жена Ролки и вправду стонала от боли – ее усадили на стул и несколько раз чувствительно ущипнули за руку. И то только потому, что добровольно изобразить боль она не захотела.

Вообще‑то я считаю, что женщина, взрослая, все понимающая и отлично знающая, с кем живет, несет ответственность за свои действия. Никто не заставлял ее выходить замуж за убийцу и бандита. А если любовь застила ей глаза, значит, совесть и порядочность спали. Не может нормальный человек, зная, что рядом живет чудовище, быть с ним. Да еще пользоться награбленным добром, делая вид, что не понимает, откуда все пришло.

Что до ребенка… Семилетний мальчишка мирно играл в комнате под присмотром профессиональной няньки. А Ролка по телефону слышал голос совершенно другого пацана. Радован успел найти ребенка приблизительно такого же возраста и уговорить помочь одурачить плохого дядю. У мальчишки талант пропадает – так изобразить плач и причитания, что даже недоверчивый бандит поверил!

В дела взрослых детей вмешивать нельзя – в этом я тоже убежден. И ставить им в вину проступки родителей невозможно. Они просто пока не соображают что к чему.

Капитан все понял, усмехнулся и качнул головой.

– Да. От Оборотня всего можно ожидать.

Мы вышли на улицу. У Влада все было готово. Две штурмовые группы заняли позиции, снайперы наблюдали за окнами, за соседними домами стояли шесть машин «скорой помощи» и две пожарные машины.

– Что у них? – спросил я у Кантина.

– А? – Влад повернул к нам голову. – Похоже, они начали выяснять отношения друг с другом. Бардак.

– Отлично. Тогда начинаем…

Я проверил оружие, подождал, пока Влад отдаст распоряжение, и сказал стоявшему рядом Алану:

– Я иду внутрь после наших. Ты останься здесь.

– Командир. – Алан поправил автомат на плече и качнул головой. – Я с тобой. Если что – мне голову оторвут.

– Кто?

Алан повел глазами на Влада, усмехнулся.

– И одного хватит…

– Так… Запомни, командую я. Приказы отдаю я. Кто кому голову будет отрывать – тоже решаю я. А эту крутую компанию потом предупрежу, чтобы не усердствовали в охране начальства.

Алан промолчал, но по нему было видно, что он не согласен.

– Ладно, хрен с тобой. Идем вместе. Ролка мой, если выживет. На тебе – обеспечение нашего тет‑а‑тет.

– Понял…

– «Вертушка» готова, – доложил Влад.

– Все. Поехали!

Через минуту над головами на высоте полусотни метров пролетел вертолет Ми‑8. Рев моторов заглушил все звуки, кое‑кто в оцеплении присел, испуганно глядя вверх. В здании шум, конечно, услышали и теперь ломали голову, в чем дело.

– Эй, Ролка? – проорал в мегафон Влад, когда вертолет отлетел в сторону. – Слышишь? Это заказанная тобой «вертушка». У меня приказ Оборотня – мы отпускаем твоих людей, а ты сейчас выпускаешь заложников и сам выходишь без оружия. Понял?

О вертолете я Ролке и не говорил, так что подобный поворот дела поставит его в тупик. А его люди обрадуются – их вроде как выпускают. Опять внутренний конфликт и пауза, чтобы принять решение. И вот сейчас…

– «Куб», Ролка в окне второго этажа, в угловой комнате!

– «Куб», двое боевиков выглянули в окно. Заложников не вижу.

Вертолет как раз сделал новый виток и опять завис над зданием.

– Всем! Штурм!

Разом ахнули восемь гранатометов, запуская газовые гранаты внутрь комнат. Следом улетели светошумовые гранаты, способные вывести человека из строя на довольно долгий срок. Правда, вместе с бандитами выйдут из строя и заложники, но это уже мелочи.

Два мощных взрыва – складские ворота и дверь запасного выхода сорвало с петель. Дым еще не начал распространяться по воздуху, а внутрь уже влетели штурмовые группы. Еще одна, сидевшая под окнами, разом подняла и приставила к стенам лестницы. По ним бойцы проникли на первый этаж. А с «вертушки», зависшей над крышей, прыгали бойцы еще одной группы.

Бандиты, хоть и ждавшие нападения, не были готовы к такому повороту событий. Сначала переговоры и мой ультиматум, потом жаркий спор и новый разговор, угроза Оборотня, выяснение отношений и вдруг – новое предложение и «вертушка» в качестве приза. А затем – вновь спор. Как ни крути, но бдительность и внимание притуплены. Реакция на штурм запоздалая и оттого не эффективная. Вдобавок снайперы сразу вывели из строя трех боевиков.

Едва штурмовая группа исчезла в дверях, я рванул следом.

Коридор, поворот, двери, лестница и опять коридор. Я взлетел по ней за две секунды, сканируя обстановку вокруг, но никого, кроме трех трупов боевиков, не обнаружил. Где‑то в стороне и на первом этаже еще гремели выстрелы, но это уже эпизодически.

Запищала радиостанция.

– Артур! Все, дело сделано! Восемь трупов, один раненый. Заложники на складе и в кабинете директора. Все целы, но оглушены и в шоке.

– Где Ролка?

– На втором этаже, в угловой комнате. Ранен в ногу. Пока жив.

– Понял, иду. Вызывайте «скорую» и выводите людей.

…Ролка действительно был жив. Снайперы, зная, что я хочу лично с ним «побеседовать», стреножили боевика, но не убили. Он сидел на полу с простреленным насквозь бедром под охраной бойца и сжимал руками раненую ногу.

– Иди, – сказал я бойцу и сел напротив Ролки.

Выглядел он неважно. Похудевший, осунувшийся, с трехдневной щетиной и грязным, в разводах лицом. Глаза горят, губы закушены – ногу раздирало от боли.

– Привет, корешок! Долгожданная встреча…

– Ты – Оборотень?

Слова давались Ролке с трудом, но он держал фасон. Не стонал, не клянчил. И говорил почти спокойно.

– Где моя семья?

– У нас. Живы‑здоровы.

– Да?

– Да. Никаких пыток и избиений. Я тебя взял на понт.

– А я поверил…

– Так и было задумано, – кивнул я.

Ролка замолчал. Руки, сжимавшие бедро, побелели от напряжения. Он пробовал остановить кровотечение, но сил не хватало. Брючина уже намокла и потяжелела.

– Жаль, зацепили. Я хотел с тобой один на один. Как и обещал.

– Не страшно? – Бандит с трудом усмехнулся. – Хотя ты вроде всегда выходил против пленных. Даже с оружием.

– Против захваченных, Ролка. Есть разница. Пленных мы пальцем не трогаем. Под суд – и все. А захваченных в бою используем для повышения боеготовности подразделения…

Ролка плюнул мне под ноги, злобно сказал:

– Посмотрел бы я на тебя, если бы ты против меня…

– У тебя никаких шансов.

– Не уверен.

– Зря. Вспомни Томаса.

– Кого?

– Забыл своего любимого гладиатора? Железный Томас. Которого завалили в раздевалке в твоей Прайде.

Ролка наморщил лоб, вспоминая, потом спросил:

– И что?

– Ты нашел его без головы, разрубленным на две части. Как раз тем ударом, которому он так хотел научиться.

– А ты откуда знаешь?

– Дело в том, что расчленение провел я.

– Ты? – Бандит недоверчиво хмыкнул. – Врешь…

– Не вру. И его, и Ломика, и Дрына…

– Так… значит, тот побег – твоя работа?

– Точно.

Ролка скрежетнул зубами, выругался. С ненавистью глядя на меня, крикнул:

– И что теперь? В плен потащишь? Или как Томаса?.. Ну? Чего тянешь?!

Я смотрел на него, пытаясь понять, что сейчас чувствую. Та ярость и ненависть, что были еще пять минут назад, исчезли. И эта мразь не нужна, и бить его незачем. А тащить с собой?.. Его все равно шлепнут. Чего время терять.

– Ладно. Закончим балаган.

Он смотрел на меня злыми глазами, не делая попыток отползти и вымолить жизнь. Знал, что невозможно. Черт, вот за что я уважал этих скотов. За умение принять смерть достойно! Хотя попадали и другие кадры, ползали на коленях и лизали руки. Но Ролка ползать не будет.

– Прощай!

«Стечкин» смотрел ему в лоб. Ролка опять плюнул, стараясь попасть мне на ноги.

– Да пошел ты на х..!

И взгляда не отвел.

Отдача чуть подбросила пистолет, рука привычно вернула его на место, опять направив в цель. Но повторения не потребовалось. Аккуратная дырочка краснела точно в центре лба между бровями.

– Прощай… – повторил я и пошел к выходу.

На улице вовсю трудились медики, оказывая заложникам помощь. Несколько машин уже отъехали. Оцепление еще сдерживало толпу, но сквозь ее ряды проникли родственники потерпевших, с плачем и криками обнимали своих, спешили увести домой. Детей, попавших в плен, уже усадили в кареты «скорой помощи».

Бойцы роты охраны выносили тела боевиков, складывали их у крыльца. Кое‑кто из зевак хотел подойти к ним, но их не пустили.

Влад успел увести наших бойцов подальше от этой суеты. У дома, кроме Алана и командира снайперов Владнека, никого не осталось.

– Поздравляю, – подошел капитан Уваров. – Здорово сработали.

Я пожал его руку и устало кивнул. Внезапно навалилось сонное состояние.

– А где Ролка?

– Там… наверху.

Капитан понятливо кивнул.

– Извини, нам пора. Хочешь, заскакивайте в Мегар. Посидим, поговорим.

– Да уж, поговорить есть о чем. И поучиться тоже.

– Брось, капитан. Это нам надо учиться. Просто мы сегодня приехали раньше.

К нам спешили Гулетин, кто‑то из мэрии и несколько телевизионщиков с камерами. Но я только махнул им рукой и пошел к бронетранспортеру, который Влад выгнал прямо на дорогу. Разговаривать с кем‑либо мне не хотелось. Потом, все потом…

Новости европейского телевидения

…Под непрерывными ударами войск Ругии армия Ламакеи отходит назад, пытаясь создать хотя бы видимость организованного отступления. Однако передовые части Ругии буквально висят на плечах измотанных круглосуточными боями солдат республики.

Наши военные эксперты в один голос утверждают, что только отчаянная и самоотверженная борьба диверсионных и партизанских отрядов в тылах ругийских войск не позволяет тем ускорить наступление.

Сейчас войска Ругии близки к тому, чтобы выйти ко второй части стратегической линии обороны на рубеже Вуконица – Агревик. По уверениям Ламакейского руководства, эту линию Ругия возьмет, только залив ее океаном крови своих солдат.

Однако успех морских десантов, которые довольно быстро заняли плацдармы почти на уровне первой линии обороны, внушают подозрения, что и вторая линия не простоит дольше месяца. С потерей этой линии дальнейшее сопротивление Ламакеи теряет смысл…

19.02.97

Передовица лондонской «Таймс» за 19.02.

…Инициатива правительства Англии о предоставлении морского коридора для эвакуации женщин и детей с окруженного полуострова не нашла поддержки в правящих кругах Ругии. Как заявил министр иностранных дел Ругии господин Кожевников, вместо женщин и детей на кораблях нейтральных стран могут оказаться военные преступники, спасающие своих чемоданы, и прочее отребье, желающее избежать справедливого суда.

Им же был предложен вариант контроля со стороны Ругии за посадкой на корабли, но подобная идея оскорбляет достоинство Великобритании, так как ставит под сомнение ее порядочность…

Шифрованное послание помощника президента Ламакеи в Белый дом, Вашингтон

Если в ближайшие дни ваша администрация не предпримет решительных шагов по прекращению военных действий со стороны Ругии, то мы окажемся в весьма тяжелом положении.

Смотря на вещи реально, можно сказать, что мы продержимся не больше двух месяцев, после чего любые действия с вашей стороны будут бесполезны…

Из ежедневной сводки с ТВД, предоставляемой президенту Ругии

…Прорыв стратегической линии обороны завершен. Передовые части танковых корпусов вышли к Солзино и Бренко. Противник в спешном порядке отводит свои войска назад, пытаясь организовать оборону. В силу сложившейся обстановки командование фронтом не видит необходимости в немедленном продолжении наступления, так как вводить в бой части без должной разведки и подготовки опасно. Во избежание больших потерь сегодня был отдан приказ на переход к обороне. Одновременно в штабе фронта готовится план по нанесению двойного удара, способного пробить вторую линию обороны и выйти на оперативный простор.

Генштаб с планами фронта ознакомлен и в целом его разделяет…

19.02.97

Утренний выпуск новостей немецкого телевидения

…Одной из главных новостей дня стало известие из Ругии. Вчера в Валдане при попытке взять заложников был убит знаменитый главарь бандитов Ролка. Пожалуй, самая одиозная фигура Зоны, некоронованный король вольных земель. Как нам стало известно, обезвредил Ролку и его отряд Оборотень – командир особого полицейского подразделения, фигура не менее знаменитая и еще более загадочная. Как передают наши источники, Оборотень сразил Ролку в бою один на один. Этот обычай дарить последний шанс противнику сделал Оборотня героем многих историй и слухов.

Теперь, когда с бандитами практически покончено, гибель самого сильного и неуловимого стала символом окончания эры вольных земель и того образа жизни, который привлекал всеобщее внимание и вызывал такой интерес во всем мире…

– У тебя что, кулаки сильно чесались? Или нервы из строя вышли? Зачем ты вообще полез к нему?

Холодный, немного раздраженный голос Дорича звучал в тиши кабинета, как раскаты грома. Глаза смотрели строго и неодобрительно, на скулах плясали желваки. Губы едва шевелились, выплевывая слова.

– Ты в курсе, что он настрочил жалобу в центральный аппарат Управления о твоем самоуправстве?

– Нет.

– Так знай. Такая бумажка есть… кхм. О неадекватном поведении командира отдельного батальона полиции, его недозволенном поведении и рукоприкладстве по отношению к офицеру.

– Эта мразь сбежала с позиций и оставила беззащитным город. И раненых солдат.

– Для этого есть трибунал. Он решит, кому и сколько отвесить, чтобы мало не показалось.

Раздражение комиссара не проходило. Я стоял у стола, слушая его, и неотрывно смотрел в глаза.

Впервые Дорич выговаривал мне, да еще по такому поводу. Повод, кстати, был отменным – избиение капитана полиции Лабедина и причинение ему тяжких телесных повреждений. Региональный комиссар только приехал из столицы и первым делом вызвал меня. Чтобы отругать…

– Совсем спятил на службе? Привык бандитов бить, теперь и на своих кидаешься.

– Он мне не свой.

– Хватит, Томилин! Меня достали умники в центральном Управлении, кричащие, что ты творишь беспредел по отношению к боевикам, а теперь еще и это! Впредь изволь держать свои руки подальше от всякого рода негодяев. Ясно?

– Да.

– Что?

– Так точно, господин региональный комиссар!

Я ретиво выпятил грудь, бросил руки вдоль тела и едва не щелкнул каблуками ботинок. И преданно посмотрел на начальство, так вроде положено усердному служаке. Мать его!..

Дорича мое усердие не умилило. Он так же строго смотрел, на меня, словно хотел увидеть что‑то особенное.

– Разрешите вопрос, господин региональный комиссар?

– Ну?

– Господин капитан Лабедин опять вышел сухим из воды? И опять с повышением? А его покровитель опять сделал вид, что ничего особенного не произошло?

– Хм! Я бы не сказал. – Голос комиссара изменился. – Так уж вышло, что высокопоставленный родственник Лабедина вчера вечером арестован за растрату казенных денег и передачу конфиденциальной информации третьим лицам. Посему оказать помощь своему оболтусу не в силах.

– Да?

– Да. А сам оболтус… ждет трибунала. Вместе со своим заместителем и командиром первого взвода. Именно они решили убежать с позиций, остальные были не в курсе.

– Отлично. Надеюсь, лет пять каторжных работ он получит.

– Посмотрим. Слушай, хватит столбом стоять. Тоже мне бравый солдат Швейк!

Хм! А сесть‑то он мне и не предлагал. Но тон изменился, и строгость исчезла. Сделал необходимый выговор, и все, шум закончен.

– Садись. И слушай. – Дорич начал выкладывать из папки бланки и бумаги. – Твоя операция в Валдане и уничтожение Ролки у всех на слуху. Газеты, журналы, телевидение наперебой поют одно – Ролка убит Оборотнем! В общем, отличился!..

Я скромно промолчал. Газеты и прочие средства наврали безбожно. И поединок, и предсмертные слова Ролки, и слезы раскаяния, и окровавленный нож в моих руках… Не хватает только сошедшего с небес ангела и прощального залпа из всех стволов…

– Директор Управления просил передать тебе личную благодарность.

– Угу. Благодарю.

– Авьялин тоже передает благодарность и привет. И еще – на твое имя выписана премия в размере двухсот тысяч рублей.

– Я не один там был…

– Знаю, – махнул рукой Дорич. – Никого не забудем. Твоим орлам вообще положен дополнительный пакет поощрений за успешное освобождение Зоны. Так что наград на всех хватит.

«Ложка меда после порции ремня… Психолог, блин…»

– Но это не все.

– Я уже понял.

Дорич впервые за сегодняшнюю встречу улыбнулся. Подмигнул и достал из сейфа бутылку коньяка.

– Выпить не грех. Столько событий. Вообще я не сказал: за тот бой против пятисот боевиков тебя решили представить к звезде на знак.

– Но…

– Знаю, – как всегда, угадал мои мысли комиссар. – К наградам представят всю роту. Как минимум – красная полоса. Плюс премии, бонусы и прочее. Но тебе как командиру – звезду. И Кантину тоже.

Чувствовать себя героем страны, пусть и чужой!.. Черт, странно это! Не зная, как реагировать на поток наград и почестей, я молчал. Слишком все внезапно.

Мы выпили, закусили шоколадом и посидели молча. Потом Дорич спрятал бутылку, разложил свои бумаги и врубил компьютер. По его сосредоточенному виду стало ясно – пришло время работы.

– Давай сначала по обстановке. Что у вас на сегодняшний день?

– На сегодняшний день Зона Полного Отчуждения как таковая больше не существует. Есть оперативные тылы действующей армии, есть отдельные группы бандитов, мародеров, а также диверсантов и агентов противника. Последними занимается контрразведка, а остальными – мы. Батальон практически перешел на освобожденные территории Ламакеи. Теперь вся работа будет сосредоточена там.

– Ясно. За полное освобождение Зоны – еще одна награда. Батальону.

Дорич пробежал пальцами по клавиатуре, что‑то черкнул в бумагах. Скомкал и выбросил два листа, потер руки и спросил:

– Как формирование бригады?

– Идет полным ходом. Личный состав отобран и проходит подготовку. Техника и оружие поступают. Базы готовят. Что еще? Аэродромы для вертолетной эскадрильи решили подготовить не в одном месте, а в каждом батальоне.

– Логично.

– Пока все. Части, включенные в состав бригады, уже прибывают железнодорожным и автомобильным транспортом.

– Напомни, кто уже приехал.

– Батареи РСЗО «Прима» и САУ «Гвоздика» из сводного артдивизиона, дивизион ПВО, химрота, рота РЭБ… Развернуты в роты взвода инженерные и связи. Прибыла и уже размещена медрота.

– Хорошо. Все идет хорошо, и это радует. А вот как со сроками начала работы оперативной бригады?

– Как я и говорил. К концу марта.

– А вот это плохо. – Дорич нахмурил брови. – Поздновато. Эдак война закончится, а бригада будет на стадии формирования. Не пойдет.

«Скорее я домой вернусь, – мелькнуло в голове. Мысль о возвращении впервые за последние дни пришла ко мне. – Ворота рано или поздно заработают, благо я теперь это точно знаю. Могу и не дождаться, когда бригада начнет действовать…»

– У меня из четырех батальонов три практически сформированы и действуют. Правда, не по три, а по две роты, но все же… начнем работать в урезанном виде, а потом по ходу дела добавим новичков.

Дорич задумался, глядя в окно. Просчитывал, насколько выгоден такой вариант решения вопроса. Работа бригады поднимет престиж прежде всего ему. И всей команде. С другой стороны – нельзя совершить ошибку. Скоропалительное решение способно нанести урон престижу. Вот и думай.

Дорич подумал, а потом заговорил совершенно на другую тему.

– На самом высоком уровне решено в течение двух лет сформировать корпус внутренних войск. Твое предложение принято практически без поправок. Формирование начнут сразу после окончания войны на базе оперативной бригады полиции. Руководство процессом решено поручить… – он выразительно посмотрел на меня, – автору идеи и командиру бригады Томилину. Звание генерал‑лейтенанта после формирования у тебя в кармане. И еще – должность заместителя директора Управления. К тому моменту должен быть новый директор.

Дорич сделал паузу, и я понял – следующим директором будет он. Значит, команда Авьялина – Дорича, а точнее, Радомилова – Авьялина усиленно прет в гору, занимая практически все важные в государстве посты.

И мне уготована роль не самой последней фигуры в их партии. Должность заместителя директора и командира корпуса весьма значительная. Тут и финансовое благополучие, и перспектива дальнейшего роста. Это выход в государственную элиту…

«Стоп, машина! Студента занесло… Твой рост и карьера – это работающие Ворота. И успешное возвращение домой. И вообще, господин комкор, никто ни о чем не забыл? О такой мелочи, как пришельцы? Они‑то тебя век не забудут. И искать станут до потери… твоей жизни. Не залетай в мечтах так далеко, не то падать будет больно. Охолони…»

– Ну что, комбриг, начнем работать? Через два дня официально будет сформирована бригада. И ты – полковник полиции. Привыкай.

– Попробую.

– Пробуй. И готовься лететь в столицу. На процедуру награждения.

– Всегда готов…

…Домой я попал только под вечер, уставший, голодный и с разбухшей от мыслей головой. Служба, служба, служба… Встречи, ознакомления, проверки, тренировки, документы и опять документы…

Знал бы раньше, что ждет меня в полиции, – хрен бы пошел. Честно! Такой геморрой, никаких сил не хватает. Столько вопросов, столько новой информации, не успеваешь осознать и запомнить. И главное – базовых военных знаний у меня нет, и некоторые детали приходится выяснять на ходу.

Пока я тянул, но четко понимал: бригада – сейчас мой потолок. Если бы остался здесь, то через два года, может, немного привык бы. А так…

С трудом стянув грязную, пропахшую потом и порохом форму, залез в ванну и минут десять неподвижно лежал, отмокал. Болели мышцы, ныла шея, кисти рук сковывала боль – результат полуторачасовой тренировки и силового комплекса.

Выйдя из ванной, вспомнил о студентах и спустился этажом ниже.

– Артур! – открыла дверь Оксана. – Привет. А мы уж не знали, где тебя искать. Проходи.

– Зачем искать?

– Как же. А вдруг пропал? Тут такое говорят! Об Оборотне и его батальоне. А правда, что ты Ролку убил?

– Правда…

Я прошел в комнату, поздоровался с Денисом.

– Как дела?

– Никак. Сидим целыми днями дома. Иногда на прогулки выходим.

– Привыкаем к мирной жизни, – поддержала мужа Оксана. – Мы отвыкли от такого. Слушай, ты есть хочешь?

– Есть? Можно.

– Отлично. У меня все готово, только на тарелки положить.

Проследив за тем, как она вкатывает в комнату столик на колесиках, уставленный тарелками и блюдами, я усмехнулся. Не привык, чтобы кто‑то готовил для меня. Всегда сам…

Ели мы молча, но после ужина оба забросали меня вопросами. Больше всего их волновало, когда и как мы сможем вернуться домой.

– Не знаю, – честно ответил я. – Никаких признаков работы Ворот я не ощущаю. Но, думаю, скоро они дадут о себе знать.

О том, что рано или поздно пришельцы вновь проникнут в этот мир, я, понятное дело, умолчал. Хотя сам был уверен – так и будет. Разгром их станции и гибель персонала – серьезный повод, чтобы послать сюда новую экспедицию.

– Артур, а что слышно о Лене?

– Пока ничего. Я сделал запросы во все инстанции, все службы ориентированы на ее поиск. Но пока – тишина.

Оксана вдруг зашмыгала носом, опустила голову.

– А вдруг она погибла!..

– Не болтай ерунды! – приструнил ее Денис. – С чего это тебе в голову взбрело?

– Так… накатило что‑то…

– Что‑то! Меньше книжек читать надо и телевизор смотреть…

Я тактично молчал. Внутренние разборки в семье – дело интимное. Хотя не похоже, что эта парочка часто ссорится. Так… легкое столкновение.

– Артур. – Денис первым сменил тему. – О том бое… с бандитами, это все правда? Что их пятьсот, а вас всего ничего.

– Не совсем… но в целом верно.

– Ох, Артур. – Оксана вытерла глаза и вскочила на ноги. Подойдя к шкафу, выдвинула ящик и достала узкий белый конверт. – Вчера заходила одна девушка. Просила тебе передать.

Оксана протянула мне конверт и с небольшой заминкой добавила:

– Все спрашивала о тебе…

Я взял конверт, уже зная, кто его мог оставить. Надорвал край и вытащил лист. Развернул.

«Артур, привет. Давно не видела тебя и соскучилась. У меня теперь другой мобильный, номер написала ниже. Знаю, что ты занят, и не прошу сразу звонить. Но, пожалуйста, как будет время, сообщи о себе. Буду рада знать, что ты жив‑здоров. Целую, Беата».

Ниже шли цифры нового телефона.

«Да‑а… девочка решилась прийти сюда. Не забыла еще…»

Как‑то я ей сказал, что здесь живут мои друзья, вот она и передала послание.

Оксана внимательно следила за мной. Увидев, что я убираю конверт, сказала:

– Она днем приходила. Красивая такая и одета, как принцесса…

– Да? – усмехнулся я. – Принцесса?

– Только грустная. Все расспрашивала о тебе, волновалась. Ты ее любишь?

Я удивленно посмотрел на Оксану. Что на нее нашло?

– Трудно сказать… Мы встречались. Но любовь…

Оксана вдруг нахмурилась, поджала губы.

– Вот всегда вы, мужики, так! Встречались! Вам главное – девчонку в постель затащить, а остальное – по барабану.

– Что‑то ты сегодня не в меру агрессивная?.. – спросил я. – Настроение, что ли, плохое?

Денис обнял жену и примирительно сказал:

– Устала она. Весь день бегала, готовила…

– Бывает. Гуляйте чаще, отдыхайте. В ресторан своди ее, что ли. А то отвыкли от нормального общества…

Денис согласно закивал и поцеловал жену. Оксана сидела молча, отведя взгляд в сторону. И вид у нее был немного растерянный.

…Потом, когда я уже уходил, она вышла следом и, провожая у двери, тихо произнесла:

– Не сердись, Артур. Я сегодня что‑то не в форме. Всякие мысли в голову лезут.

– Ничего, бывает. С тобой все в порядке?

– Д‑да… – не очень уверенно ответила она.

Я внимательно посмотрел на нее, отметил некоторую бледность и горящие глаза. Заболела, что ли?

Кивнув на прощание, я поднялся к себе и не успел закрыть за собой дверь, как в гостиной зазвонил телефон.

– …Людей катастрофически не хватает! Временные отделы укомплектованы на двадцать – тридцать процентов. Комендатура только‑только начинает работу, новая администрация еще не вошла в курс дела, а к ним уже километровые очереди. Электроэнергия поступает с большими перебоями, ГЭС пока не отстроили.

– А генераторы?

– Не хватает. Вот смотрите…

БТР затормозил на перекрестке. Сопровождавший меня в поездке по Вуцеху чиновник – новый заместитель комиссара города – показал рукой на длинную очередь, стоявшую в единственный работающий магазин. Покупатели выстроились вдоль стены дома, с опаской и страхом поглядывая на проезжающие мимо бронетранспортеры и джипы полиции и военных.

– Почему не открыты другие магазины? Я знаю, в этом городе торговых точек полно.

– Так некому, – развел руками чиновник. – Разбежались, закрыли магазины, да и товар не поступает. Хлеб только‑только начали выпекать.

Он вздохнул и поправил съехавший набок ремень с пистолетом. Несмотря на довольно юный для этой должности возраст – тридцать два года, – чиновник раньше никогда не имел дело с оружием. На высокий пост его выдвинули за профессионализм и хороший послужной список. Впрочем, надо отдать ему должное, он занимал свое место.

– По ночам шастают темные личности – мародеры, недобитые бандиты, оставленные здесь агенты мятежников. Нападают на патрульных, грабят людей и склады, хотя там и так пусто… Вчера ограбили местного зубного врача, самого убили, а золото и деньги украли.

– А что батальон охраны и комендантская рота? Да и военные вроде еще стоят?

– Не всегда успевают… Хоть комендантский час ввели, уследить за всеми тяжело. Оперативники и контрразведка действуют, но пока не всегда результативно. Да вот еще вчерашнее нападение на медиков…

Я кивнул, не переставая вертеть головой. С тех пор как я был здесь, Вуцех не сильно изменился. Изменились только люди. И власть. Город теперь в тылу, до линии фронта около ста километров. Ругия спешно строила здесь нормальную жизнь, но на первых порах вполне естественно – до всего руки не доходили. Да еще нападения…

Вчера меня сорвали с места срочным сообщением. Подверглась нападению тыловая колонна, шедшая с фронта в тыл. Везли раненых, некие образцы трофеев и что‑то еще. Неподалеку от города, около заброшенной фермы, колонну обстреляли из стрелкового оружия и гранатометов. Есть жертвы. Мы прилетели сюда через два часа после боя. Рота Влада, точнее, теперь рота Иштвана Коневека, пошла по следу напавших, а роты из новообразованного батальона Свена начали прочесывание соседних хуторов и селений. Но пока, кроме нескольких боевиков и солдат армии мятежников, никого не нашли. Работа в Ламакее началась с беготни за диверсантами противника. На следующее утро я вызвал Свена и объявил:

– Оставляю вас здесь. Теперь западная часть тыла – зона ответственности твоего батальона. Работай. База будет организована в Вуцехе, место уже есть. Обе твои роты и остальные подразделения разместятся в корпусах бывшего военного училища. Что еще надо будет – говори.

– Понятно… – почесал затылок Свен. – Но у меня всего две роты…

– У Ральфа и Олафа тоже по две. А у Влада вообще одна и неполная. Ему только предстоит сформировать батальон. Потому тыл и поделен между тремя, а не четырьмя батальонами. Зато средств усиления полно.

– Это хорошо… Но учти – я в масштабах батальона пока плохо ориентируюсь. Будет нужна помощь.

– Не вопрос. Хотя я в масштабах бригады тоже еще не…

Свен вздохнул, глянул на себя в большое настенное зеркало, где был отражен в новой форме с новыми погонами майора, и поправил ворот куртки.

– Влад‑то как воспринял приказ отправиться на формирование?

– Как? Как обычно. Ты что, Влада не знаешь?

Ласкич кашлянул, скрывая усмешку.

…Влад выслушал приказ о своем назначении командиром еще не сформированного батальона внешне спокойно. Дал мне высказать все, а потом спросил:

– Артур, ты не охренел слегка? Я едва к роте привык, а ты меня на батальон бросаешь! Да еще на не существующий! Что мне с ним делать?

– Формировать.

– Как? Я в этом ни бельмеса!

– Все материалы я тебе дал. Помощники есть. Действуй.

– Да я…

– Влад, – перебил я его. – Хватит дурить! Думаешь, мне легче? Или Свену, Ральфу? Или Радовану? Тот вообще заместитель комбрига! Сидит, зарывшись по уши в бумаги, изучает, вникает. И молчит в тряпочку. А Панов? Я его вне стен штаба последний раз видел, когда он к нашим новичкам ездил с проверкой. Уже позеленел весь без свежего воздуха.

Кантин молчал. Возражать не имело смысла, да и нечего возражать. Все равно делать надо.

– Все, давай закругляться. Начинай подготовку и учти – у тебя три недели. Всех самых подготовленных новичков, у которых есть боевой опыт, я отдал тебе. У тебя первого будет полностью укомплектованный по штатам батальон. Остальные пока двумя ротами обходятся. Им вообще тащить всю работу по очистке тылов втроем.

– Ладно! Хватит на совесть давить.

– Да не давлю я. Объясняю.

– Хватит объяснять. Я понял.

– Ну и отлично. А теперь на десерт новость.

Кантин вопросительно посмотрел на меня.

– Едем в Арланду. Я, ты и вся твоя… бывшая рота. Получать награды. Всем – красные полосы на знак, а нам с тобой – звезды.

– Шутишь? – недоверчиво спросил он.

– Ага. Шутю. Я с тобой пошутил, Дорич – со мной. А с ним пошутил президент.

– Ни хрена себе… – ошарашенно протянул Влад. – Звезда! Это же надо было…

– Вот именно. А теперь говори – кого на роту ставить?

– Иштвана, – без раздумий сказал Влад. – Он потянет.

– А Тавр не потянет.

– А Тавр пусть тянет заместителем комбата. Я его с собой забираю. И не отдам, – с вызовом сказал он.

– Лады. Замом так замом. Тебя не переспорить.

Мы одновременно усмехнулись. Настроение, слегка испорченное спором, пошло вверх.

– …Материалы местной полиции практически все уничтожены. В отделах компьютеры сломаны или вывезены, информационная база стерта… Кое‑кто из полицейских ушел с армией, кто‑то стал диверсантом, – продолжал заместитель комиссара. – Да еще большинство брошенных учреждений заминированы.

Его слова кое‑что пробудили в памяти. В тот раз, когда я был здесь, судьба свела с одним инспектором полиции. Шангером. Он тогда выручил меня, отпустил, когда я попал в поле зрения полиции. Интересно, где он сейчас? Такой человек не пойдет ни в диверсанты, ни в шпионы. Слишком горд. А уйти с мятежниками…

– Послушайте, – перебил я собеседника. – В свое время в городе работал инспектор полиции. Шангер. Мне хотелось бы его увидеть.

Заместитель пожал плечами.

– Так его надо найти… Я скажу своим, пусть посмотрят документы, поищут. А зачем он вам?

– Хотел увидеть. И потом, Шангер – профессионал. Если его склонить к сотрудничеству – вы получите отличного специалиста, знающего обстановку лучше кого‑либо.

– Хорошо… Попробуем поискать.

Я и сам не особо рассчитывал на успех – столько времени прошло, да и если он не хочет, чтобы его нашли, значит, не найдут. Но на следующий день заместитель комиссара сам позвонил на новую базу, в штаб батальона.

– Подъедьте в центральный отдел, у дежурного должен быть адрес вашего инспектора.

– Благодарю.

– Не за что. Если сумеете его уговорить вернуться на службу, буду считать себя вашим должником.

– Попробуем…

В отделе мне дали адрес и рассказали:

– Ваш Шангер за полгода до войны стал бригадиром. Возглавил районное управление. Тут кое‑кто из старожилов уцелел, говорят, он много крови местному криминалу попил. И кому‑то из руководства полиции. Когда началась война, многие полицейские чины уехали в глубь полуострова. А Шангер куда‑то исчез. Но недавно его видели в городе. Может, он и дома…

Поблагодарив дежурного, я поехал по указанному адресу. Что меня вело? Интерес, незаконченный спор или чувство благодарности к незнакомому человеку, который отпустил боевика с миром?.. Не знаю. Но потерю двух часов я не считал напрасной.

Единственная высотка в городе стояла в восточном районе, окруженная десятком двухэтажных особняков. Судя по всему, здесь жили далеко не бедные люди. Чистые улицы, необлупленные стены зданий, аккуратные тротуары, подстриженные кустарники. Сейчас, конечно, стало похуже, дворники и садовники исчезли, убирать мусор пока некому. И многие магазины закрыты. Да и в домах не горит свет – почти все владельцы особняков и многих квартир высотки уехали.

Большой лифт с отделанными декоративным пластиком дверьми и зеркалом в полстены поднял меня на седьмой этаж. Лестничная площадка, раза в полтора больше, чем обычные, две железные двери напротив друг друга. Одна синего, вторая черного цвета. На каждой таблички с номерами и фамилиями владельцев.

Номер 146, «Шангер Э.Т.». Ниже, под фамилией, замысловатый рисунок вроде арабского узора.

«Не снял табличку. Не боится?.. Или не в его характере скрывать свое имя?..»

Я нажал на кнопку домофона и подержал несколько секунд. С полминуты никто не реагировал, потом в динамике зашелестело, и хрипловатый жесткий голос спросил:

– Чего надо?

– Бригадир Шангер дома?

– А ты кто?

Только сейчас я заметил маленький глазок видеокамеры, замаскированный под накладную панель над косяком двери. Хозяин квартиры видел меня на экране и, возможно, опознал. Интересно, что он подумал? Пришли под шумок сводить счеты?..

– Я знакомый бригадира, водитель из Зоны.

Небольшая пауза, и тот же голос, только более насмешливый:

– С каких пор водители несуществующей Зоны ходят в форме армии Ругии?

– Шангер, хватит дурака валять! Узнал ты меня или нет, пусти. Я один, без оружия. В гости зашел.

– Тогда заходи… гость.

Щелкнул замок, и дверь поползла назад.

Он встретил меня в полутемном коридоре, стоя около большого шкафа. На фоне темно‑коричневой дверцы его фигура была практически не видна. А гость, заходящий в коридор, после ярко освещенного лестничного пролета попадал в темень, и глаза не успевали адаптироваться. Таким образом, он не мог сразу увидеть хозяина и… атаковать, если пришел с недобрыми намерениями.

Навыков бывший инспектор не растерял.

Шангер молча смотрел на меня, стараясь вспомнить. С момента последней встречи прошло больше полутора лет, да и встреча была мимолетной, но память у него работала как надо.

– Водитель из Зоны. Кахович по документам, – сказал он, не опуская правой руки, в которой был зажат пистолет.

– Точно. Что значит профессионал. Будем здесь стоять или можно пройти в комнату?

– Заходи. – Шангер наконец убрал оружие и первым пошел в гостиную.

Квартира имела три комнаты, каких‑то ненормально больших размеров кухню и такую же гигантскую ванную. Ну и как обычно – лоджия, ниша для одежды, туалет, подсобное помещение.

В гостиной было чисто, опрятно и… пусто. Телевизор на стойке, столик, два кресла и подставка под стереосистему и колонки. На полу огромный палас, на стене ковер, скрытый от глаз обилием кинжалов, сабель, шашек, ножей, кортиков, палашей… Как все это не падало, непонятно. Зацементировал ковер, что ли?..

– Сидай, – показал он на кресло, сам сел во второе. Пистолет спрятал в карман халата, который надел поверх футболки и старых брюк от тренировочного костюма. Наверное, специально для того, чтобы было куда положить оружие. Бросив короткий взгляд по сторонам, я посмотрел на Шангера. Он почти не изменился. То же волевое выражение лица, тот же взгляд и выдвинутый немного вперед подбородок. Даже прическа старая. Лишь на висках сквозь пепельно‑серый колор немного проступала седина. Ему ведь за сорок, хотя, глядя на фигуру, не дашь и тридцати. И когда успевал держать форму?

– Ну? Долго глазеть будешь? – отрывисто бросил он. – Зачем пришел?

– Да так… заехал в город, дай, думаю, найду.

– Зачем? Ты, как я понял, теперь в армии Ругии?

– В полиции.

– О, коллега! – насмешливо бросил Шангер, закидывая ногу на ногу. – Какими судьбами из‑за баранки бандитской машины в ряды фараонов?

– Случай, судьба, совпадение… Поговорку о трех «С» слышал?

Он кивнул.

– И в каких же чинах, если не секрет? Насколько я помню, камуфляж носят только ваши парни из ОБР. Хотя сейчас могли обрядить всех подряд. Но погон не вижу.

– До недавнего времени я командовал отдельным батальоном полиции.

Он просек сразу, как‑никак имел информацию. Сузив глаза, как бы заново оценивающе посмотрел на меня и сквозь сжатые губы бросил:

– Выходит, Оборотень – это ты?!

– Да.

– Значит, тогда…

– Нет, – упредил я вопрос. – Тогда я не работал под прикрытием. Был водителем.

– Странно, – сказал он после паузы. – И что теперь? Что нужно майору, самому Оборотню от отставного бригадира?

– Во‑первых – полковнику. Мой батальон развернут в бригаду.

– Даже? Поздравляю. Но тем не менее что надо от меня?

– Вообще‑то я хотел найти тебя и поблагодарить.

– За что?

– За то, что отпустил меня тогда. Оба раза.

Шангер молчат. Благодарность ему не особо и нужна. Но говорить об этом не стоит, поэтому он молчал, ответив на мои слова только кивком. Потом спросил:

– Тот раз… при расставании ты сказал, что вопрос с отребьем Зоны решается иначе, чем это делали мы. Выходит, твой батальон, то есть бригада, – и есть тот иной путь?

– В какой‑то мере. Мы решили вопрос с бандитами радикально.

– Да уж. – По его губам скользнула усмешка. – Более радикально решить невозможно. Слухи, что ты давал пленным шанс спасти жизнь, выйдя против тебя в рукопашной, верны?

– Да. И не только против меня.

– Ты смел.

– Как и многие…

Шангер опять замолчал, думая о своем. Настороженность и недоверие вроде пропали – он достаточно много слышал обо мне, чтобы волноваться за свою жизнь, а моя благодарность доказывала, что я пришел с миром. Однако сам факт визита заставлял искать причину. Настоящую, а не ту, что я назвал.

– Как по‑твоему, много в городе еще сидит швали? Бандитов, криминала?..

– Хватает. У них есть где отсидеться.

– О нападении на тыловую колонну слышал?

– Видел по телевизору.

– Кто мог провернуть операцию?

Шангер пожал плечами.

– Кто угодно. Но думаю, диверсанты. Хотя навести и укрыть до и после дела могли местные. Тебе что, нужна информация?

– Это тоже, хотя нападением занимается новообразованный комиссариат. А вот диверсанты и им подобные – мой хлеб.

– Хочешь, чтобы я рассказал о том, что знаю по криминалу?

– Не совсем. Хочу предложить вернуться в полицию.

Шангер бросил на меня цепкий взгляд и недоверчиво хохотнул. С такой издевательской интонацией.

– Ты предлагаешь пойти в полицию мне? Врагу? – с сарказмом добавил он.

– Ты не враг, Шангер. Ты сыскарь, фараон. Ловил бандитов, давил криминал, насколько позволяли тебе условия и начальство. Ты в полиции много лет, опыт огромный, знаний побольше, чем у многих из Ругии.

– Дифирамбы? Да еще от Оборотня? – Сарказма в голосе прибыло.

– Это факты. А вот еще: ты остался в городе. Ты, который мог уйти в любой момент. Вряд ли у тебя проблемы с финансами, купил бы билет на последний теплоход до Магриба, и все. Или при желании мог спрятаться так, что никто бы не нашел.

Шангер слушал монолог, постепенно мрачнея. Видимо, я бил в цель, а он не любил, когда его столь бесцеремонно разгадывают. И прервать не мог. Не боялся – просто интересно, что я еще угадаю.

– Ты даже не сменил жилье, хотя знаешь, что тебя могут искать твои «клиенты». Понятно, такому профи все эти попытки наезда по фигу. А если по большому счету – все, что ты умеешь, так это служить. Ловить бандитов, распутывать преступления, разгадывать их ходы и комбинации. Это твой конек, твой хлеб. Уже не один десяток лет. И мирного обывателя из тебя не выйдет. Протирать штаны в кресле и пялить глаза на ковер с железками – не в твоем характере. Ты не усидишь дома. Если не служба, то нечто противоположное – самому нарушить закон и стать бандитом. Думаю, твои бывшие подопечные уже делали подобное предложение. И судя по тому, как ты встречаешь гостей, это было неоднократно. Верно?

Шангер молчал. И саркастическая усмешка сошла с губ, и глаза стали как две щелочки. И вид у него был такой, что, не сиди он, забросив ногу на ногу, я бы решил, что сейчас бывший бригадир бросится на меня.

– Ну, по крайней мере стало понятно, как ты от водителя дошел до полковника, – сдавленно проговорил он после двухминутного молчания. – Голова у тебя немного варит.

Теперь молчал я. Ждал. Либо он пошлет меня на хрен, либо спросит, кем его могут взять…

– Ты уверен, что меня, бывшего полицейского Ламакеи, примут к вам?

– Да. Некомплект штата полиции дикий. Почти семьдесят процентов. Из глубины страны сюда командируют целые отряды оперативников разных направлений, но их не хватает. Уже есть решение привлекать местные кадры. После проверки.

– А если я не пройду проверку?

– Я дам поручение.

Кажется, я смог поколебать его непоколебимость. И слегка напыщенное равнодушие. Он распахнул глаза и насмешливо спросил:

– Ты, полковник полиции Ругии, дашь поручительство бригадиру полиции Ламакеи?

– Угу.

– И что я буду делать?

– По крайней мере займешь прежнее место. Хотя я бы хотел, чтобы ты работал со мной.

– Кем? Бегал с автоматом за бандитами и диверсантами?

– Нет. На базе бригады со временем будет развернут корпус внутренних войск.

– Как? Внутренние войска?

– Да. Новая структура. В нем предусмотрен отдел разведки. Этот отдел, если не против, возглавишь ты. Звание полковника и все, что положено, – при заступлении на должность.

Шангер засмеялся. Не меняя положения, слегка запрокинул голову и элементарно заржал.

– Ты действительно оборотень, черт тебя подери! Превратился из водителя в полковника и пришел по мою душу. Ты смог меня удивить… Нэд, если не ошибаюсь?

– Артур.

– Артур… Знаешь… – Он снял ногу с ноги, подал корпус чуть вперед и отчетливо произнес: – С тобой интересно будет поработать. С таким наглецом и самоуверенным типом.

– И мне, – в свою очередь наклонил корпус я, – интересно работать с человеком, которого боялся весь Вуцех. От последнего бандита до самого мэра…

Уже при расставании, когда мы обговорили все подробности, я попросил Шангера выяснить по своим каналам судьбу Лены. По крайней мере узнать, где она могла бы быть.

– Их часть стояла в Тереме. Радиотрансляционный центр. Что с ними было потом, я не знаю.

– Попробую. Хотя в последние перед приходом ваших войск дни здесь творилось черте‑те что.

Он опять усмехнулся и спросил:

– Это что, проверка моих способностей? Или тест на лояльность?

– Это моя просьба, бригадир, – серьезно, без улыбки ответил я. – Личная. И пусть это останется между нами.

– А если я не сделаю?

– Значит, не сделаешь. Никаких обид и вопросов. Эту девушку уже ищут Управление, Департамент и даже военная разведка. Я просто использую все возможности, чтобы ее отыскать.

– Она тебе так дорога, что поднял на ноги всех?

– Она мне настолько дорога, что я готов перерыть весь полуостров и перетрясти всех.

Шангер кашлянул, несколько смущенно пожал плечами и уже без усмешки сказал:

– Я попробую. Терема от Вуцеха в ста с небольшим километрах, знакомые там есть. Артур, она твоя?..

– Просто знакомая.

– Ага… понятно.

Выходя из подъезда, я подумал, что Шангер помимо всего прочего может здорово помочь в сборе информации и еще по одному вопросу. Агенты пришельцев наверняка бывали в Ламакее и каким‑то образом могли попасть в поле зрения властей. Возможно, я узнаю что‑то новое о них. Что‑то, что поможет мне… нам попасть обратно домой. Хотя относительно последнего у меня возникли некоторые сомнения…

Сомнения… Они возникли недавно и как‑то исподволь. Случайно. Сначала я ловил себя на мысли, что жизнь в этом мире меня устраивает больше, чем дома. После начал прикидывать, что бы сделал, имей возможность вернуться сюда потом… как‑нибудь. А затем пришел черед непростых размышлений.

Что ждет меня дома? Пятый курс академии. Порядком надоевшая работа. И туманные перспективы на будущее. Планы нашей команды довольно грандиозны, но никто не гарантировал их исполнение. Кто я там, в России? Студент и по совместительству техник в частной конторе. И что? Ну, бегали мы иногда по необъятным просторам бывшего Союза, зарабатывая с риском для жизни на хлеб с икрой. А дальше? Жить в этой стране с каждым годом опасней, а чтобы уйти на Запад, надо, кроме финансов, иметь подготовленную базу. Без этого там не прожить. Кому нужны иностранцы? Никому. Вот и выходит, что наше будущее там покрыто мраком неизвестности, и ждать улыбки судьбы нельзя.

А здесь? Здесь у меня уже есть положение. Есть перспектива. Командование бригадой, а потом и корпусом, вхождение в высшее руководство Управления, а дальше… Можно уйти в бизнес (бизнес, а не «бизнес», как в России), тем более стартовый капитал будет, и немалый. Можно продолжать службу – тоже очень выгодно. В Ругии я успел заработать имя и некоторый авторитет, здесь у меня есть высокие покровители, к тому же я вхожу в команду лидеров политики. Жизнь на многие годы вперед рассчитана и расписана. Это вариант, причем хороший. Из тех, что выпадают раз в жизни и то далеко не всем.

Пожалуй, это повод, чтобы решиться на такой резкий поворот в жизни. И потом, чем меня держит мой мир? Родители? Они пять лет назад уехали на Урал. Отец – начальник производства крупного металлургического комбината, мать – заместитель главного бухгалтера. По нынешним временам у них высокая зарплата, хорошее жилье и вообще – в жизни все нормально.

Так уж вышло, что они рано привили мне вкус к самостоятельности. И дали возможность попробовать силы в жизни самому. Нет, из дома не выгоняли, и любовью родительской я не был обделен. Видимо, оба они – отец и мать – принадлежали к той редкой породе родителей, которые считают, что дать шанс ребенку самому строить свою жизнь – благо.

«Наш дом, наша помощь, совет, внимание и любовь – всегда с тобой, – были их слова при отъезде. – Хочешь жить с нами – пожалуйста. Но если ты не научишься рассчитывать на себя, на свои силы и возможности, потом тебе будет тяжело в жизни. Попробуй. Мы рядом, всегда подскажем и поможем…»

Попробовал. Понравилось. С тех пор живу сам, своей головой, зарабатывая себе на жизнь. Отношения с родителями остались теплыми и дружными. Но лишней опеки не было. Сын встал на ноги, живет сам, своей судьбой. Не стоит ему мешать. За пять лет мы виделись не больше десяти раз. То я приезжал к ним, то они ко мне. И все были довольны жизнью и друг другом. В общем, с родителями мне повезло.

Итак, фактор родителей отпадает. Птенец оперился, вылетел из гнезда, а где будет носить по жизни – его забота.

Друзья? Пожалуй, да. Пожалуй, это причина. Мы – единая команда, единый отряд, спаянный одной работой, одной войной, одной мечтой. И проблемы одного – проблемы всех. Но… Пять единомышленников в команде – это пять ярких одиночек, лидеров по характеру. У каждого, помимо прочего, своя жизнь. Потеря кого‑то – серьезная потеря, но вполне переживаемая. Если я пропаду, парни перевернут все, чтобы отыскать меня. Но жизнь на этом не закончится. Фактор друзей – самый важный, но не решающий.

Что же еще?..

«Пришельцы, мать их! Вот причина, вот повод! Эти твари достанут меня здесь рано или поздно. Да, став замом директора Управления, я получу большие возможности и в том числе возможность рассказать об инопланетных гостях, не будучи обвинен в шизофрении. Но что дальше? Война с хозяевами Ворот? Противостояние… Нужен ли мне такой геморрой? Нет. А мой мир, судя по всему, для них пока недосягаем. Отсюда вывод – дома плохо, дома невозможно нормально жить, но там я вдали от пришельцев».

Пожалуй, эта мысль была главной в моем решении уйти. Не факт, что пришельцы когда‑то появятся здесь, не факт, что я в безопасности дома, но пока карты легли именно так.

А значит, так тому и быть!

Не скажу, что принятое решение было окончательным, но с того момента я перестал ощущать раздвоенность чувств и разлад в голове. Что очень помогло мне. И так дел полно…

…«На ваш запрос от… за номером… отвечаю, что данный фигурант в поле зрения нашего управления пока не попадал…»

«Лицо, указанное вами в ориентировке, в районе действия нашего отдела не появлялось. Если сведения о нем поступят, мы сразу дадим знать…»

«В настоящее время ознакомление с документацией армейской канцелярии мятежников не закончено. Из бумаг, оставленных при отступлении, пока не ясно, где и кем числилась особа, интересующая вас…»

И еще с десяток бумажек такого же содержания. Запрос – ответ, запрос – отказ. «Нет… неизвестно… не обнаружена… не состоит…»

Елена Ветрова, вольнонаемная армии Ламакеи, специалист‑техник по электронике, пропала в водовороте войны. Забросило ее куда‑то, и никто следов отыскать не может. Впрочем, найти кого‑то в этом кошмаре довольно сложно. Но можно. С верой в последнее я рассылал запросы, писал служебные записки, надавливал на начальников всех рангов и чинов. Звание и должность позволяли делать это на высоком уровне. А связи в верхах позволяли даже настаивать на ответах. Но Ленку все равно не находили. Пока…

Пока однажды ночью меня не разбудил звонок по системе закрытой связи, установленной сразу после начала войны.

– Томилин? Смушкевич говорит.

Полковник Смушкевич в свое время был начальником контрразведки центрального управления форпостов, а теперь занимал должность начальника контрразведки армии. Впрочем, полковником он ходил последние день‑два. Вот‑вот на плечи упадут беспросветные золотые погоны с большим ромбом, а в форменные брюки можно будет вшивать красный лампас.

– Слушаю.

– Ты тут нас забросал запросами по поводу одной дамы?

– Да.

– Завтра подъедь в штаб шестнадцатой пехотной дивизии. Там у начальника контрразведывательного отдела есть информация по ней. А потом, если нетрудно, заскочи ко мне. Есть тема.

– Хорошо. Благодарю за информацию.

– Рано пока.

Я положил трубку, потер лицо и выдохнул. Неужели отыскали?.. Только бы жива была!

Вскочив с кровати, глянул на часы – полшестого утра – и пошел в ванную. Спать сегодня уже не придется…

Тылы действующей армии… Кто видел – знает, какой это муравейник. В смысле количества народу и всеобщего мельтешения. Колонны к фронту, колонны от фронта, колонны вдоль фронта. Асфальтированные шоссе, грунтовые грейдеры, смешанные трассы… Гул самолетов и большегрузных вертолетов в небе, рев моторов на аэродромах и рев моторов техники на дорогах.

На перекрестках и разъездах посты военной автоинспекции, в обе стороны снуют машины проверяющих и представителей штабов различного ранга. На обочинах поломавшиеся трейлеры, грузовики, бронетранспортеры, танки. Полевые ремпункты буквально на ходу устраняют неполадки, и техника продолжает движение.

А там, впереди, менее чем в ста километрах, бушует война. Войска взламывают не взятые еще укрепрайоны на второй линии обороны, берут упорно обороняемые города, поселки, хутора, противоположные берега рек.

Полуостров имел ширину всего четыреста километров, простора для стремительных фланговых прорывов и молниеносных ударов в тыл почти не было. Да и с той стороны воевали не дураки, успели перекрыть все опасные направления обходов.

Несмотря на стремительный ход наступления, несмотря на приказ высшего руководства «Не тянуть!», армии шли осторожно, берегли людей и не допускали больших потерь.

Передовые позиции противника буквально засыпали снарядами и ракетами, заранее разведывали и давили его артиллерию, во время атак выявляли и добивали необнаруженные ранее огневые точки, нанося максимально возможный урон, и только потом, опять же под прикрытием огня и металла, вперед шла пехота.

Авиации у мятежников было мало, да и ту почти всю выбили либо на аэродромах, либо в небе. Но вот ПВО Ламакея успела подготовить неплохую. Так что одна из главных задач разведки в этой войне – обнаружение мест расположения частей противовоздушной обороны.

Видимо, уроки сорок первого и сорок второго годов крепко въелись в умы военных, и теперь ошибок практически не допускали. Больше работали техникой, пехота шла на добивание. Хотя и ей хватало работы.

И все же мятежники еще держались. Поставив под ружье почти восемьсот тысяч человек, наняв через иностранные вербовочные пункты около пятидесяти тысяч наемников и получив от заокеанских и заморских друзей несколько боеспособных бригад, они и не думали уступать. Держа из последних сил фронт, они уже начали партизанскую, диверсионную войну. И тылы фронта оказались под ударом.

…«Видимо, об этом Смушкевич хочет со мной поговорить, – думал я, держа обратный путь из дивизии в тыл, где разговаривал с начальником отдела контрразведки. – Диверсанты начинают всерьез доставать армию. Да и местность позволяет им действовать нагло и успешно. Леса, горы какие‑никакие, множество брошенных населенных пунктов. В общем, дел – непочатый край…»

Я держал в руках стандартный лист бумаги, скользя глазами по строчкам, и вспоминал недавний разговор.

– …Госпиталь неподалеку от Бренко, стоит практически в лесу. Там озеро небольшое, природа хорошая. Вот их туда и отправили… – пояснял мне майор Брагин, начальник отдела. – Насколько нам известно, это военный госпиталь, но там в основном больные, а не раненые. Самое интересное – место. Мы туда пока не дошли, а мятежники вроде войска отвели. Госпиталь как бы в нейтральной полосе. С тактической точки зрения тот район никакого интереса не представляет, наши войска туда войдут в последнюю очередь. В общем, пустое место…

– А что с ней? – спросил я.

– Пока не в курсе. Либо больна, либо ранена. Мы и эту информацию раскопали случайно. Шестьдесят пятый РТЦ мятежники передислоцировали за вторую линию обороны, а на прежнем месте остались кое‑какие документы. А потом к нам пленный попал, он что‑то слышал о них. Ну вот… немного смекалки и оперативной работы…

– Благодарю, – пожал я ему руку. – Поляна за мной. И коньяк тоже.

– После войны, – засмеялся майор. – Пока нет времени. У нас приказ – на юг!..

Теперь я во второй раз читал короткую справку о местонахождении Ветровой Е.А. и смотрел на карту. Вояж предстоял веселый. Практически на передовую, а вернее – в гости к мятежникам.

«Возьму парней Иштвана. Они дойдут со мной до передовой, а дальше – сам. Надо и безопасность обеспечить, и секретность соблюсти. Тряхнем стариной. Вояж по лезвию бритвы в образе Нэда еще недавно был моим любимым развлечением. Лишь бы Ленка никуда не исчезла. Лишь бы лежала там…»

Штаб бригады еще располагался на прежней базе в Мегаре, хотя мы уже решили перенести его в Горев. Пока на новом месте спешно готовили жилой комплекс, гаражи, склады и прочие помещения. Новый штаб охраняла комендантская рота.

Вечером в Мегар, как всегда, внезапно пожаловал Дорич. Последние дни он не вылезал с полуострова, работая над воссозданием инфраструктуры полиции. И вот заглянул к нам.

Поздоровавшись, попросил кофе и молча ждал, пока перед ним поставят чашку. И только сделав глоток, одобрительно кивнул и сказал:

– Что с той бандой, напавшей на колонну?

– Ищем. Наша разведка, местные органы, армейцы. Пока поймали несколько человек, пособников. По предварительным данным, группа в тридцать – сорок человек после нападения ушла к западному побережью. Там катакомбы, есть где отсидеться.

– Плохо. Пока они на свободе, есть вероятность нового нападения.

– Есть. Тем более там не одна группа действует. Думаю, за неделю мы их «закроем».

Дорич вновь промолчал. Сегодня он был довольно мрачен и строг. Видимо, груз ответственности не давал ему хоть немного расслабиться.

Сейчас регионального комиссара сделали ответственным за весь полуостров. Его регион внезапно увеличился впятеро. Тут у любого крыша поедет. Восстановить полицию на только что отвоеванной территории – собачья работа.

– Да, вопрос. Что за идея с привлечением бывшего бригадира из Вуцеха в нашу полицию?

– Ничего. Вышел указ брать таких на работу после проверки.

– И ты его проверил? И потом, обратно в комиссариат куда ни шло, но в корпус? Которого пока нет.

– Он профессионал. И не замешан в политике. Работал на Ламакею, потому что жил там. Наведите справки, вам скажут, что Шангер держал боевиков и криминал в черном теле. Его даже власти опасались.

– Робин Гуд, а не бригадир… и кто же его проверял?

– Я. Взял под свою ответственность. Знал его раньше.

– Да? – В голосе Дорича прорезался сарказм. – И когда же?

– Когда был там.

Комиссар отбросил насмешливый тон, взглянул на меня.

– Вот что, Артур. Сейчас речь не о твоем знакомом, а о тебе. Пора подумать о будущем. У тебя хорошие перспективы, но туманное прошлое. Для работы в полиции оно подходит, для работы в высоких сферах – не очень. Необходимо иметь чистую анкету, чтобы потом никто не мог придраться. Понимаешь?

– Да.

– Ты теперь не просто полицейский, а один из команды. Пусть и не высокого ранга… пока. А команда, как цепь, не должна иметь слабых звеньев. Чтобы ее нельзя было разорвать.

– Все будет нормально. Комар носа не подточит…

– Отлично. Тогда успехов, полковник.

«С такими перспективами на будущее удирать – глупость. А может?.. Артур, может, и не стоит?..»

Не скажу, что меня эта мысль сильно доставала, но неприятный осадок на душе был. Что я делаю?..

– …Чего ты делаешь? Жить надоело?

Радован резким толчком откатил выдвижную панель, где стояла клавиатура компьютера, и вышел из‑за стола. Нервным движением поправил ворот куртки.

– Один в нейтральную полосу, да еще днем! Сбрендил?!

Он встал передо мной, сложив руки за спиной, и более спокойно продолжил:

– Артур, извини, как старший по званию и должности ты принимаешь решения и волен поступать как вздумается, но… элементарная логика должна быть. Это риск, и риск напрасный.

Я молчал. Радован, пожалуй, только второй раз так вспылил при мне и в принципе был прав. Прав как заместитель комбрига. А я, выходит, не прав как комбриг. С этой точки зрения все верно. А с другой… Туда, в нейтралку, собрался ехать не командир бригады и полковник, а чужой в этом мире человек в надежде отыскать такого же скитальца, вернее, скиталицу. И поступки одного противоречили делам другого. Парадокс.

А Караджич орет больше оттого, что понимает – я поступаю правильно. Нельзя в чужие дела вмешивать бригаду. Это не ее дело, а мое. Личное. Как пришельца, а не как полковника.

– Там же в любой момент могут появиться мятежники. Или бандиты.

– Я беру с собой два взвода разведроты. На броне. Этого хватит. К тому же неподалеку стоит армейский полк, по нашей заявке они и из стволов отработают, и помощь пошлют. Замаскируем выход под разведывательный рейд.

– Все равно опасно…

– Радован, я ее вывезу оттуда в любом случае. Чего бы мне – лично мне – это ни стоило. Понимаешь?

Он понимал. Поэтому теперь молчал сам. Только недовольно сопел и грозно зыркал глазами из‑под бровей.

– Возьми для прикрытия еще роту. Хочешь сам Свену скажу?

– Не надо. У него и так дел невпроворот. И давай на этом закончим.

– Когда выезжаешь?

– Завтра. Тянуть нельзя, кто знает, что там происходит…

– Ясно. Официальная легенда?

– Разведка возможных путей выхода в наш тыл диверсионных групп.

– И туда едет сам комбриг? – фыркнул Радован. – Пусть уж лучше отработка взаимодействия с армейскими подразделениями по пресечению перехода фронта.

– Молоток! Это лучше.

Караджич слабо улыбнулся – моя лесть его не умилила.

– Не пропадай, будь на связи. Если что – поднимем «вертушки».

– Хорошо. – Я пожал ему руку и добавил: – Успокойся, все будет нормально.

Радован подарил мне тяжелый взгляд и ничего не сказал…

Приказ по Управлению пространственно‑сопряженных миров

Директор Управления Илиам Штос.

…В связи с решением руководства ГТП возобновить работу на планете № У1-02‑04‑01 Земля приказываю подготовить и доложить план действий по организации станции слежения на данной планете.

При разработке плана необходимо учесть следующие условия.

1. Место расположения станции должно отстоять от места расположения прежней станции не менее, чем на тысячу километров.

2. Особое внимание уделить вопросам безопасности, для чего в распоряжение руководства будущей станции будет выделена отдельная рота охраны и дополнительное вооружение.

3. Обеспечить максимальную маскировку станции и исключить любое появление аборигенов в радиусе десяти километров.

4. К исполнению плана привлечь лучшие кадры Управления.

5. Окончательный вариант плана представить на рассмотрение не позднее двух суток после получения этого приказа.

Распоряжение по третьему направлению

Куратор третьего направления Свард

Срочно вызвать в главный офис официалов Рубинда, Дошеза и Ювто. Отозвать из отпусков сотрудников оперативно‑поисковых групп №№ 8 и 17. Вызвать к 12.00 начальника отдела охраны.

Подготовить конференц‑зал к 12.00 по плану «штора‑6». Пригласить к 13.30 приват‑доцента Агреду. Исполнение доложить.

Заместитель куратора третьего направления Насим застал своего шефа у оперативников из оперативно‑поисковой группы, что только недавно вернулась из командировки на Гадеркор. Увидев его, Свард быстро свернул разговор и вышел в коридор.

– Что там наши парни?

– Официалы вызваны, ждут.

– Хорошо, пошли.

– Вы решили выбрать начальника новой станции из них?

– Да. Других под рукой нет, а те, кто сидит в резерве, пока не имеют опыта самостоятельной работы.

Они миновали коридор и зашли в кабинет Сварда. Тот сразу врубил экран большого монитора, расположенного на стене.

– У меня складывается такое впечатление, что руководство торопит нас с отправкой экспедиции. – Насим сделал паузу, ожидая ответа начальника, но тот молчал. – Либо у них появилась информация по тому миру и они держат ее пока в секрете, либо их заинтересовало что‑то на самой Земле.

Свард вывел на экран изображение планеты – огромный шар Земли, окутанный полупрозрачной дымкой облаков. Снимок был сделан во время недолгого полета спутника, сбитого аборигенами. Сейчас это был единственный кадр планеты целиком. Получив приказ Сварда, программа перевела снимок в трехмерный компьютерный вид, потом развернула два полушария в плоский рисунок и выделила континенты и океаны. Вышла карта мира, какой ее обычно изображают в атласах. Небольшая зеленоватая точка запульсировала на месте старой базы.

– Согласно распоряжению руководства, мы должны организовать станцию как можно дальше от прежнего места. Значит, континент Евразия отпадает. Брать Африку и Австралию не имеет смысла – первая слишком близко к Евразии, вторая слишком мала. Северная Америка вроде подходит, но там антипод Ругии – США. По техническому потенциалу и развитию они близки. Будут трудности с развертыванием и разведкой.

– Остается Южная Америка.

– Да. – Свард дал команду, и названный континент занял весь экран. – Не считая Антарктиду. Но ее мы даже не рассматриваем.

– Чили, Аргентина, Бразилия, Колумбия… – читал названия стран Насим. – У нас мало информации по этим государствам. Ясно одно – они здорово отстают от лидеров. И там много практически пустых районов, где можно разместить хоть три станции.

– Верно. Пожалуй… Колумбия. Предложим именно этот вариант, а более точно определит уже начальник станции.

– Плохо одно. – Насим провел пальцами по клавиатуре, экран разделился пополам, на одном теперь была Южная Америка, на другом вся карта мира. – От Аргентины до полуострова Ламакен слишком далеко. Если нашим разведчикам надо будет выезжать туда для проведения поисковых работ, значит, им придется преодолеть огромное расстояние. А это большой шанс обнаружить себя.

– Если там сидят агенты Равитана или Датлая, – закончил за подчиненного Свард.

– Простите, – запнулся Насим. – Но я не считаю, что в гибели станции виноваты именно они.

Свард промолчал. Только недавно стихли споры вокруг уничтоженной станции, и версий и догадок прозвучало много. Мнения разделились на три части. Первые считали, что виноваты аборигены, сумевшие обнаружить станцию. Вторые обвиняли извечных противников, проникших в новый мир. Третьи – в основном специалисты по пространственно‑сопряженной динамике – не исключали вмешательства силы извне. Их, этих третьих, было очень мало, и версию, предложенную ими, как‑то больше замалчивали. Видимо, потому, что проверить ее не было возможности, а принимать в расчет полумистические идеи никто не хотел.

Куратор в спорах участия практически не принимал, ему хватило многочисленных разговоров с начальством разного ранга. И полусотни бумаг, поданных наверх в качестве объяснительных, рапортов, служебных записок и докладных. Сам же он отлично помнил слова погибшего Уверана. «С нами играет кто‑то чужой. Кто‑то, кому наши прорывы в пространстве не очень по душе. Боюсь, почти мифический профессор Битрая именно это имел в виду, когда рекомендовал нам не залезать глубоко в неисследованные области. Иначе можно обнаружить присутствие нового участника…»

Теперь Уверана не спросишь, не узнаешь, что он хотел этим сказать. Свард, получивший приказ лично возглавить организацию новой станции, решил на этот раз исходить из самых худших предположений. И поэтому в штат станции ввел усиленную группу охраны. Второго провала ему не простят…

– Официалы ждут, – напомнил Насим.

– Хорошо. – Свард выключил монитор, провел рукой по затылку и вызвал секретаря. – Приглашайте всех в конференц‑зал. Начнем…

…Стекла передних дверей джипа я давно опустил, позволяя ветерку остужать прогретое нутро машины, но все равно в салоне было жарко. За рулем сидел в одной футболке, перетянутой ремнями оперативной кобуры. Куртку давно снял и бросил ее на соседнее сиденье. Правая рука частенько подхватывала с Торпедо платок и вытирала взмокший лоб. А потом доставала бутылку воды из мини‑холодильника.

Я вел джип на невысокой скорости, постоянно объезжая рытвины и ухабы и внимательно сканируя местность взглядом. За спиной остались передовые позиции пехотной дивизии, а впереди лежала нейтральная линия. Точнее, нейтральный район…

Он образовался стихийно. Мятежники драпанули отсюда быстрее, чем успела подойти армия Ругии. Да и в тактическом плане территория интереса не представляла, так что никто не хотел тратить силы и средства для занятия ненужного района.

Впрочем, терять бдительность не стоило. Здесь вполне могли шастать разведчики и диверсионные отряды с обеих сторон, партизаны, отступающие группы. Налететь на кого‑либо из них мне не улыбалось.

Маленький хуторок, зажатый с двух сторон длинными узкими полями, я миновал еще до полудня и сразу за длинным холмом с поросшей кустарником верхушкой свернул направо. За хутором текла речка, больше напоминавшая ручей, а за ней тянулся лесной массив, обозначенный на картах как Ветошина пуща. Пуща образовывала ромб, на южной части которого и был расположен санаторий. До войны там поправляли здоровье любители комплексного отдыха: лес, река, лесное озеро и неподалеку – Ругийское море, всего шестьдесят километров, час на автобусе.

«Как гадание на ромашке – любит не любит… Там – не там? Информация свежая, но сейчас обстановка меняется каждые полчаса. Могли приехать за своими мятежники, нагрянуть шальные группы партизан и диверсантов. Ленка могла уехать сама. Мало ли что…»

Эти размышления не давали покоя с того момента, как я в сопровождении двух взводов разведроты выехал к фронту. А теперь, при приближении к цели, они одолевали с большей силой.

Когда машина проскочила лавы и выехала к пуще, я сбавил скорость и погладил ствольную коробку автомата, висящего на специальных зажимах за спинкой соседнего сиденья. Теперь – предельное внимание…

…Место под санаторий выбрано очень удачно. Тихий район, прекрасная природа, свежий воздух – смесь леса, озера и приносимого ветром соленого морского аромата. Выкрашенные в белый цвет корпуса и подсобные строения, аккуратные дорожки, ровные ряды подстриженных кустарников, пляж – почти правильный длинный узкий прямоугольник белого песка.

Прежде чем подъехать ближе, я сначала рассмотрел санаторий и подступы к нему в бинокль, пробравшись сквозь чащобу. А теперь спокойно вел джип по асфальтированной дороге к главному корпусу. И хотя присутствия посторонних не обнаружил, но был настороже.

За главным корпусом в глубине двора несколько женщин в зеленых халатах что‑то переносили в больших белых тюках, в стороне у небольшой пристройки возился мужчина в засаленной спецовке. От второго корпуса к озеру шли две санитарки. Больных я пока не видел.

Остановив джип, пару секунд посидел за рулем, еще раз оценивая обстановку, а потом вышел из машины. Поправил легкую куртку, тронул локтем кобуру и пошел к входу. И только поднимаясь по ступенькам, заметил в окнах первого этажа несколько любопытных взглядов. Приезд чужой машины не прошел незамеченным.

Внутри здания было так же чисто и опрятно, как и снаружи. Длинный коридор с белыми стенами и потолком, почти стерильной чистоты пол, яркое освещение, в основном естественное – огромные окна пропускали достаточно солнечного света, чтобы не включать лампы. Едва уловимый запах лекарств и хлорки витал под потолком. У стен стояли каталки, на подоконниках цветы. Двери с обеих сторон шли в шахматном порядке. На каждой висели таблички. «Дежурный врач», «Дежурная сестра», «Процедурная»…

В кабинете с табличкой «Регистратура» никого не было, дверь заперта. Тронув ручку, я прошел к соседнему кабинету, надеясь найти кого‑нибудь. Куда все исчезли?..

– Что вам угодно, молодой человек? – прозвучал за спиной женский голос.

Я обернулся. У входа в корпус стояла женщина средних лет в светло‑зеленом форменном халате. На голове кипельно‑белая докторская шапочка. Минимум макияжа, строгий вид и такой же строгий голос.

– Простите, я ищу кого‑нибудь из персонала…

– Уже нашли. Что вам угодно?

– Видите ли, – добавив в голос доброжелательности, проговорил я, – мне необходимо поговорить с главным врачом или тем, кто руководит этим заведением.

Женщина строго оглядела меня с ног до головы, словно решая, возможно ли позволять мне разговаривать с руководством, потом требовательно спросила:

– У вас есть документы?

– Что? Ах да, конечно.

Я достал удостоверение и раскрыл его.

– Я из Управления по строительству. Приехал сюда специально из Вуконицы.

Женщина посмотрела на удостоверение, потом перевела взгляд на меня.

– Настоящее…

– Конечно, конечно…

Конечно, настоящее… В специальной типографии нашего Управления эту бумажку склепали за час и сказали, что отличить от подлинного документа невозможно. Потому что настоящие бланки удостоверений разных учреждений Ламакеи разведка получила давно. Так что сейчас я вполне легально выступал в роли Ингвара Бердана, помощника начальника отдела в Управлении по строительству республики Ламакен. Эта контора, помимо всего прочего, ведала и возведением различных объектов военного назначения, поэтому и состояла на особом учете безопасности, а чиновники конторы имели доступ практически во все закрытые районы.

Недоверчивости в глазах женщины поубавилось, она еще раз прочитала текст удостоверения и как бы нехотя сказала:

– Главный врач – я. Прошу в мой кабинет.

Ее кабинет был в конце коридора. Небольшое, уютное, обставленное хорошей мебелью помещение с огромным окном и большой картиной на стене. Морской пляж, горы вдали, прозрачная вода, блики солнца на волнах… Оптимистичный пейзаж.

– Прошу. – Главврач села в кресло и указала на стул. – Что привело к нам?

– Видите ли, доктор, я довольно долго ищу одну свою знакомую. Она военнослужащая, служила в Тереме, а потом вдруг исчезла. Сами знаете, война, наступление Ругии… Так вышло, что я только вчера узнал, что она может быть здесь… И вот приехал в надежде отыскать ее…

Взгляд врача подобрел. Точнее, из него ушла настороженность. И лицо разом стало другим. Я только сейчас заметил усталость и какую‑то обреченность в ее глазах.

– Как зовут вашу знакомую?

– Елена, – с некоторым трудом произнес я. Видимо, опасение, что ее может здесь не оказаться, давило на нервы. – Елена Андреевна Ветрова.

Врач помедлила, почему‑то вздохнула и каким‑то виноватым тоном сказала:

– Видите ли… У нас лежат женщины… не только гражданские, но и те, кто служит в армии… Ламакеи. И сейчас, в такой ситуации… я не знаю, имею ли право говорить о тех, кто здесь есть…

– Но ведь я предъявил документы! Я чиновник Ламакеи.

– Да, я вижу…

Судя по ее виду, к Ламакее в целом и к ее чиновникам в частности она относилась… скажем, не очень хорошо. Что‑то личное было в этом отношении… Хотя кто тут разберет…

Еще раз вздохнув, она достала из ящика стола три папки, отложила вторую, остальные убрала обратно. Пролистав половину папки, главврач нашла нужную страницу и произнесла:

– Да. Елена Ветрова. Вольнонаемная армии Ламакеи. Поступила к нам две недели назад с односторонним воспалением легких. В довольно тяжелом состоянии.

Я слушал, затаив дыхание. Она здесь! Она здесь, ети ее мать! Неужели вышло?!

– А как сейчас? – почти не дыша, спросил я.

– Сейчас ее состояние гораздо лучше. Воспалительный процесс практически прошел, кризис миновал, температуры нет, только общая слабость и усталость. У нас проблемы с питанием и лекарствами.

Теперь ее голос стал извиняющимся. Видимо, эта проблема беспокоила врача больше всего.

– Снабжение почти прекращено. Сами понимаете, война. Мы растягиваем последние припасы. Госпиталь практически брошен, в глуши… Вот‑вот сюда придут войска Ругии, и я не знаю…

Она требовательно взглянула на меня.

– Почему правительство Ламакеи бросило нас? Почему не эвакуируют? Вы же чиновник, вы понимаете, что может случиться, если сюда придут ругийцы! Здесь одни женщины!

«А что случится?» – едва не ляпнул я. От радости, что Ленка нашлась и жива, я слегка потерял осторожность. Конечно, здесь вполне логично ожидают прихода правительственных войск и думают, что бойцы первым делом захотят развлечься. Кхм!.. Где‑то верно, но… это перебор. Пропаганда Ламакеи.

– Все понятно. Скажите, я могу увидеть ее?

Главврач очередной раз вздохнула, захлопнула папку. Моя реакция пришлась ей не по вкусу. Но мне, честно говоря, сейчас все проблемы были по фигу. Мне надо увидеть живую Лену.

– Двадцать четвертая палата, второй этаж. Она там сейчас одна и, думаю, отдыхает. Недавно был обед.

– Я одним глазком. Ладно?

– Только не помешайте…

Эти слова я расслышал уже в коридоре. Ноги несли к лестнице.

Второй этаж чистотой и порядком ничем не отличался от, первого. Только был несколько шире, и коридор обставлен мягкой мебелью. И так же пахло лекарствами.

Глаза шарили по табличкам, отыскивая нужную. Отыскали. Белая двустворчатая дверь, резиновые уплотнители, хорошо смазанные петли – ни малейшего скрипа при открытии.

Я осторожно заглянул внутрь. В палате стояли две кровати. Правая от окна заправлена, вторая занята.

Лена лежала на спине, укрытая легким одеялом. На груди под рукой раскрытая книга – видимо, читала и задремала. Я сделал два шага и закрыл за собой дверь. Внимательно посмотрел на девушку.

Она сильно изменилась. Роскошные длинные волосы острижены, лицо похудело, стало бледным, только губы не потеряли яркости и сочности. Пальцы стали тоньше и словно длиннее. И тоже белые. Но даже в таком виде она оставалась красавицей. Этого не отнять никакой болезни.

Я осторожно сел рядом, аккуратно убрал книгу и положил на стол. Посмотрел на Лену.

То ли она почувствовала постороннее присутствие, то ли легкое прикосновение разбудило, но ее глаза медленно открылись, глянули по сторонам. Заметили меня. Я сидел молча, сжав кулаки.

Она смотрела на меня, видимо, не узнавая, потом по лицу прошла судорога. Губы дрогнули. Глаза стали медленно наполняться слезами. Больше, больше… Слезы прорвали запруду и потекли по шекам. Губы едва слышно прошептали:

– Артур?..

– Здравствуй, красавица. Узнала?

– Артур…

Слезы побежали быстрее, она не обращала на них внимания, жадно смотрела на меня, словно боялась, что я исчезну, как мираж. Тонкие пальцы тронули мою руку, лежащую на краю кровати, сжали. Я наложил вторую руку поверх ее ладони, слегка похлопал.

– Откуда ты?

– Издалека.

– Бог мой, как же ты сюда попал?

– Как и вы, через Ворота.

Лена прерывисто вздохнула. Мое внезапное появление шокировало ее. А нервная встряска отняла силы. Глядя на меня, она кривила губы, силилась улыбнуться и крепче сжима‑ла руку.

– А меня как нашел?

– Это долгая история. Как ты себя чувствуешь?

– Хорошо…

«Хорошо… Сильно сказано… Болезнь здорово ее подкосила. Лишь бы дорогу выдержала, а там врачи быстро на ноги поставят…»

– Ты знаешь… ребята… Оксанка, Денис, они здесь…

– Спокойно, все знаю. Они со мной… у меня.

– Артур, где ты был все это время? Куда ты пропал?

– Послушай, Лена. – Я глянул на часы. – Мы с тобой сейчас уедем отсюда. Понятно?

Она кивнула. И слабо улыбнулась.

– Я пока выйду, а ты оденься, собери вещи и подожди меня. Хорошо?

– Да.

– Молодец. Я скоро.

Она нехотя отпустила мою руку и провожала взглядом, полным слез, до самой двери.

Главврач сидела у себя и что‑то писала на бланке. Когда я вошел, она подняла голову, продолжая водить ручкой.

– Вы видели свою знакомую?

– Да. – Я прикрыл дверь и подошел к столу. – Благодарю, доктор, вы вылечили ее.

– Не стоит благодарить. Лечение пока не закончено, еще неделя…

– Доктор, я хочу увезти ее отсюда.

– То есть как? – Главврач отложила ручку и удивленно посмотрела на меня. – Куда?

– Туда, где она будет в безопасности. Вы же сами говорили, что у вас мало лекарств и питание не очень.

– Да, но… Ей пока нельзя много ходить и…

– Ничего, я на машине.

Главврач замолчала, не зная, что сказать. Мое решение поставило ее в тупик.

– И еще, доктор. У меня к вам огромная просьба. Пожалуйста, отдайте мне ее личное дело и историю болезни.

– Как? Зачем? – окончательно растерялась она. – Что это значит? Вы не можете командовать здесь, хоть вы и чиновник управления…

Это был самый скользкий момент. Врач, безусловно, права и отдавать первому встречному документы не должна. Даже если он чиновник. Но оставлять следы пребывания Лены я не мог. И если врач не отдаст документы представителю Ламакеи, то…

– Вы не имеете права… – продолжала главврач, постепенно обретая ту строгость и настороженность, что была при встрече.

И я решился. В конце концов, что будет? Да ничего. Они отрезаны от своих и дать знать о происшествии просто не успеют. И потом, главврач не похожа на ярую сторонницу мятежников. Вряд ли она побежит докладывать…

– Доктор, – перебил я возмущенную тираду, – мне необходимо забрать документы своей знакомой. Все документы.

Достал свое настоящее удостоверение и развернул перед носом врача.

«Управление Охраны Порядка. Ругия… Полковник Томилин Артур Григорьевич… Командир отдельной бригады оперативного назначения…»

Когда она увидела герб Ругии, а потом прочитала содержимое, ее запал сразу прошел. И на лице проступил страх.

– Но…

– Теперь вы понимаете?

– Но… – Растерянный взгляд шарил по мне. – Но как же так? Вы уже здесь?!

– Как видите.

Она замолчала, сбитая с толку. То, чего здесь все боялись, произошло. Ругия пришла и в этот тихий край. Что теперь будет?

Эти мысли были написаны у нее на лице. Очень испуганном, надо сказать, лице. Ничего хорошего от появления чужих войск она не ожидала.

– Послушайте, господин полковник, я хочу заявить, что здесь находятся только женщины. В основном больные… – Она запнулась на миг. – Никто из них не участвовал в боях и…

– Успокойтесь. Несмотря на все ужасы, что вы нам приписали, устраивать здесь погромы и расправы никто не будет. А сейчас я вас прошу подготовить мою знакомую к отправке и отдать мне все документы. Хорошо?

– Да, – сдалась она, – я отдам…

Нервно передернув плечами, врач открыла ящик, быстро пролистала папку и вытащила оттуда лист. Потом достала небольшую книжицу – историю болезни – и все это отдала мне.

– Благодарю, доктор, – сказал я, пряча документы в карман куртки. – И еще одно. Не говорите никому о моем визите. Не стоит.

– Я поняла…

– Через день‑два здесь будут наши. Возможно, и раньше.

– Боги!.. – Они прижала ладонь ко рту и испуганно посмотрела на меня. – А что?..

– Не волнуйтесь. Вашим пациенткам ничего не грозит. Кстати, как только наши придут, вам завезут продукты и лекарства. Заодно приедут врачи, помогут вам. Возможно, кому‑то из больных потребуется операция или дополнительное обследование.

Она изумленно раскрыла рот и недоверчиво хлопала ресницами. Такие слова из уст представителя вражеской стороны казались ей чем‑то нереальным.

Так же молча главврач следила, как я провел Лену по лестнице к выходу и посадил в машину. И только когда дверца джипа с негромким хлопком закрылась, подошла ко мне.

– Спасибо вам.

– За что?

– За слова. – Она впервые улыбнулась, и ее лицо сразу стало другим. Добрым, милым, женственным. – Я не думала, что в полиции Ругии есть такие… нормальные люди.

Я усмехнулся, ответил:

– Вы считали, что мы поголовно убийцы и негодяи?

– Нет, но… Скажите, как вас зовут?

– Вы же видели удостоверение, там есть имя.

Она помялась – в тот момент имя, как и фамилия, вылетели из головы, едва смогла прочитать название структуры. Пропаганда Ламакеи представляла Управление как свору головорезов.

– У вас меня знают… – с улыбкой сказал я, – как Оборотня. Всего доброго.

Последнее, что я увидел, нажимая на педаль газа, это широко раскрытые глаза врача и смесь испуга и недоверия на лице.

…Машина проехала мимо озера и выскочила на дорогу, идущую вдоль леса. Едва крыши зданий госпиталя исчезли из виду, я остановил джип и повернулся к Лене. Та сидела рядом, положив руки на колени, и смотрела то на меня, то на дорогу каким‑то заторможенным, удивленным взглядом. Наверное, все, что произошло за последние полчаса, казалось ей странным сном. Да еще слабость после болезни давала о себе знать.

– Лена.

– А? – Она замедленно повернула голову, на меня глянули огромные глаза, полные тревоги и… радости. – Что, Артур?

– Как ты себя чувствуешь?

– Нормально…

– Держи. – Я протянул ей полупрозрачную капсулу.

– Что это?

– Тонизатор. Очень сильный. Через пять – семь минут и почувствуешь прилив сил. Пройдет слабость и вообще станет лучше.

Она взяла лекарство, отправила его в рот. Запила водой из бутылки, поданной мной.

– Вот так. Есть не хочешь?

– Н‑нет… мы недавно ели.

– Хорошо. Если хочешь спать – откинь спинку сиденья. Не холодно?

– Да нет… хотя меня слегка знобит.

Достав плед, я осторожно укутал ее ноги и грудь, пристегнул край к специальным зажимам. Врубил печку.

– Сейчас станет очень тепло. Если почувствуешь недомогание – скажи. У меня аптечка полна лекарств.

Я помог ей немного откинуть сиденье и отвести его дальше назад.

– Спасибо… – прошептала она. – Так хорошо.

– Все, отдыхай. Через часок мы будем у наших.

– Артур?

– Да.

– А где сейчас ребята?

– Ждут твоего возвращения в Мегаре. Слышала о таком городе?

Она кивнула.

– Они живут в большой квартире, в полной безопасности. В основном сидят дома.

– А ты?

– Что – я?

– Чем занимаешься ты? Эта машина… и отпустили меня сразу…

В наблюдательности ей отказать нельзя, Ленка сразу ухватила суть. Я помедлил – не хотел разговаривать сейчас, когда мы толком не выехали в безопасный район. Но ее глаза смотрели настойчиво и как‑то жалко… Черт, хреново она выглядит! Больная еще…

– Я работаю в полиции. Второй год.

– В полиции?! Как же так? Кем? Где?

Студенты хватили здесь горького через край, прошли через жестокие испытания, но все равно любопытства не убавилось нисколько. Не могут удержать язык за зубами, распирает их от желания узнать…

Но я не мог сердиться на эту девочку, чудом выжившую и не отошедшую от пережитого.

– Командую отдельной частью полиции. Воюю с бандитами… А ты как жила? Что делала? – попробовал я сменить тему.

– Я? Ребята, наверное, рассказали, как мы попали сюда.

– Да.

– Вот. А потом мы попали в армию. У нас не было выхода, иначе могли возникнуть проблемы. Да и платили неплохо. Я попала в части связи… Служила. Оксанка и Денис рядом, вроде все тихо. Мы пробовали найти Ворота, но… В Арзан ехать было нереально, а иначе отыскать не могли… Потом война… наши части отступали… потеряла связь с ребятами, потом заболела… Сначала лежала в санчасти, потом, когда стало хуже, перевели сюда…

Она что‑то еще говорила, постепенно все тише и тише. Легкое покачивание машины, слабость и тепло разморили ее, и несмотря на принятое лекарство, Лена незаметно для себя задремала.

Досталось девочке… Веселая жизнь у нее, да и у всех была в эти годы. Удивительно, как выжили. И потом, она‑то одна. Оксанка хоть с Денисом. Какая‑никакая, но защита и опора. А Ленка? Был Андрей, вроде как в Аберене еще сошлись. Но того Ворота забросили домой. И осталась красавица одна.

Правда, Денис как‑то обмолвился, что обхаживал Ленку некий лейтенант из армейской разведки, местная знаменитость, Робин Гуд и Казанова в одном лице. Но насколько его усилия были успешны, неизвестно. И все же… почти два года одной, без поддержки, без мужчины… как она выдержала?..

Ветошину пущу мы практически миновали. Впереди лежали поля и брошенный хутор, а за ними, уже не так далеко от передовых позиций ругийской армии, шла пересеченка – изрытая глубокими оврагами, заросшая кустарником и деревьями местность – отличное естественное препятствие. Там только одна неширокая дорога, идущая по краю извилистого оврага, но по ней даже БТР не пройдет – узко. Так что наступать здесь практически невозможно, чем в принципе и обусловлен разрыв между войсками.

Ехать по открытому пространству без предварительной разведки опасно, я остановил машину у крайних деревьев пущи, вышел на дорогу и достал бинокль. Повел им слева направо. Тихо. Хутор также пуст и безлюден. Ни единой живой души, даже кошек не видно.

Еще с минуту понаблюдав, я опустил бинокль и хотел было идти к машине, когда справа, метрах в пятистах, из пущи вышла цепочка людей. Человек двенадцать‑тринадцать, кто в стандартном камуфляже, кто в джинсе, с небольшими рюкзаками за спиной и с оружием в руках. Цепочка, не сбавляя шага, пресекла низинку около деревьев и пошла к хутору.

Я присел за деревом и вновь поднял бинокль. Ё‑моё, так это же боевики!.. Точно! Привычный бандитский вид, россыпь татуировок на руках, наглые рожи… Наверное, это диверсионная группа, составленная из тех, кто поступил на службу к мятежникам. Впрочем, почти все боевики, ушедшие из Зоны, стали работать на Ламакею. А куда деваться‑то? Полуостров окружен, Ругия наступает. И так, и так смерть. Вот и нашли дело по душе – привычное, знакомое.

Я внимательно рассматривал вереницу диверсантов, прикидывая, куда они топают. Снаряжения по минимуму. Мешки небольшие, значит, припасов мало. Идут они максимум на два‑три дня. А скорее всего – на сутки. Значит, район действий – ближайшие тылы армии. Если, конечно, у них там, в нашем тылу, нет тайника.

«Надо предупредить военных. Пусть встретят дорогих гостей…»

Я решил выждать немного, чтобы дать отойти диверсантам подальше. А то можно налететь на них в два счета.

Пока я наблюдал за боевиками, Лена проснулась. Подняла спинку сиденья и сбросила плед на ноги.

– Не холодно?

– Нет. Даже жарковато. Почему стоим?

– Скоро поедем. Минут через пять. Есть не хочешь?

– Да нет.

– А пить?

– Тоже. Спасибо тебе, Артур.

– За что?

– Вытащил меня оттуда. – Она прерывисто вздохнула, сунула руки под плед. – Надоело все ужасно. Война, бомбежки, смерть кругом… Я никогда не думала, что это так страшно!..

– Зачем же пошла в армию?

– У нас другого выхода тогда не было. Меньше проблем, да и вроде как под защитой. Пусть и слабой… Я ведь служила…

– Знаю. РТЦ‑65. Терема, Горевский округ.

– А ты откуда знаешь? – удивилась она.

– Работа у меня такая.

– Да, я помню. У нас о полиции ходили слухи. Мол, вы всех убиваете – и детей, и стариков.

– И кошек с собаками, – в тон ей сказал я. Лена смутилась.

– Слухи, красавица, для того и распространяют, чтобы создать нужное мнение. У вас в Ламакее в Государственной Службе Безопасности целый отдел работал над этим.

– Ну, мы понимали, что преувеличивают…

– Да ладно, ничего. Я привык.

– Рядом с нами стояла часть. Там разведчики служили. Они бывали в Зоне и приносили новости.

– Это ты о Колшевском?

Моя осведомленность ее сразила. Лена изумленно раскрыла рот и уставилась на меня. На бледное лицо медленно наползал румянец.

– А…

– Знаю, – с улыбкой кивнул я. – Работа у меня такая. Лейтенант Стефан Колшевский, командир взвода из разведроты двенадцатой истребительной бригады. Двадцать три года, родом, кажется, из Кабоды. Холост.

Румянец заливал щеки, лоб, сполз на шею. Лена смотрела на меня, как на какого‑то великого волшебника, вдруг вытащившего из кармана самолет. Ей и в голову не приходило, что об офицере другой армии могут столько знать на противоположной стороне.

– Артур… – окончательно смутившись, проговорила она. – Я…

– Что?

Она закрутила головой, опустила взгляд.

– И что ты еще слышал?

– О чем?

– О… нем?

Я почесал кулаком нос, чтобы скрыть улыбку, и ответил:

– В принципе ничего особенного. Нашу разведку интересовали части, подобные этой бригаде. Ваши придумали что‑то новенькое… точнее – забытое старенькое. Понятное дело, собирали информацию обо всем, что касалось бригады. И уж конечно, о разведке.

У нее на языке явно вертелся какой‑то вопрос, и я даже знал какой, но Лена смолчала. Только бросила на меня смущенно‑настороженный взгляд и попросила воды. Она очень хотела сменить тему. Но не знала как.

Я ее выручил.

– Пора, пожалуй. Слушай, Алена. Нам осталось немного, но сейчас будет самый трудный участок пути. Пожалуйста, все, что я скажу, делай немедленно, без рассуждений, и вопросов. От этого может зависеть наша жизнь. Хорошо?

– Да.

…Хутор мы проехали, потом проехали и поля. Теперь впереди лежала сильно пересеченная местность. Старая, наполовину заросшая травой колея извилистой линией уходила вперед, теряясь за деревьями и кустарником. За всем этим непроходимым лабиринтом шел негустой лесок, скорее посадка, а уже за ним – позиции армии Ругии. Километра три‑четыре, не больше.

Лена опять начала клевать носом. Натянув на себя плед, она свесила голову вбок и почти лежала на сиденье. На лбу мелкими бисеринками выступил пот.

Я вырубил печку и чуть приоткрыл окно – было душно. Машину вел осторожно, на невысокой скорости, постоянно осматривая окрестности. Хотя в таком хитросплетении в пяти шагах ничего не видно.

Дорога пошла по краю обрыва. Овраг здесь был очень глубоким, с отвесными краями, с заросшим деревьями дном и влажным воздухом. Внизу тек ручей, питая небольшое болотце где‑то там, в глубине зарослей. Одно неверное движение руля – и можно улететь вниз. Я еще больше снизил скорость и буквально втискивал машину сквозь строй деревьев.

Такое путешествие отнимает много сил и нервов, поэтому, когда впереди замаячил просвет, а обрыв отступил влево, я облегченно вытер лоб и выдохнул. Проскочили…

До выезда на нормальную дорогу было еще около километра. Там, на окраине, я хотел сделать остановку, чтобы осмотреть местность, а заодно выйти на связь со своими, сказать, чтобы встречали.

– Артур, где мы?

Я повернул голову – Лена проснулась и, закрыв рот ладонью, зевала.

– Еще немного. Как самочувствие?

– Вроде нормально. Слабости нет…

– В сумке в синей бутылке напиток, выпей.

– Зачем?

– Это тонизирующий состав, придаст сил и бодрости.

Я на миг повернул голову назад, нашаривая рукой сумку, достал бутылку, а когда взглянул вперед, уже было поздно…

Они выскочили на дорогу внезапно, разом. Словно выжидали момент, когда я переключу внимание. Трое боевиков встали на дороге, метрах в тридцати перед машиной.

Они не делали никаких жестов, не кричали, но их автоматы смотрели в лобовое стекло, так что приказ был ясен и без слов.

– Ой! – только и сумела выдавить Лена, расширенными от страха глазами глядя на них.

– Мать! – вторил я ей, нажимая на тормоза и кидая взгляд по сторонам.

Если трое вылезли на дорогу, то другие могут сидеть в засаде. Неужели те самые, кого видел у пущи?

Машина шла на невысокой скорости, так что встала почти сразу. Я лихорадочно соображал, что делать. Начинать первому? Но они настороже, да и возможная засада… Расшлепают, как щенка! Попробовать проскочить?.. Но нас легко снимут… Черт, подловили все‑таки! Уже на пороге…

Они подошли ближе, первый встал метрах в трех от джипа, второй – правее на несколько шагов, третий остался сзади, прикрывая товарищей. Мозг сразу зацепил эту деталь – будь у них пара бойцов за деревьями или в кустах, он бы не стал страховать своих, надеясь на засаду. Значит, никого? Не факт…

– Ну и в чем дело? – довольно спокойно спросил я, выйдя из машины. – Что надо?

Взгляд привычно отмечал их внешний вид и вооружение. Вид обычный, выглядят как боевики. Да и оружие стандартное – «калаши». Вон у одного в кармашке жилета граната с разогнутыми усиками. Готовая к немедленному применению. И у второго. Боевики так делают, когда знают, что гарантированно будет сшибка. А третий вообще не с автоматом, а с РПК, я не разглядел второпях.

– Куда катишь? – спросил первый. Судя по интонациям и виду, он привык больше приказывать, чем слушать. Либо бывший главарь, либо старший группы.

– А кто ты такой, чтобы вопросы задавать?

Напор на напор, наглость на наглость. Этот язык им привычен, так они быстрее понимают друг друга. Ситуация действительно выглядит странно. Неподалеку от войск противника группа тормозит машину. Кто имеет право спрашивать? Тот, у кого документы круче? Или у кого здесь и сейчас преимущество в силе?

Ах, знать бы, есть ли засада!.. Знать бы… Хреновая ситуация, очень. Они настороже, готовы пустить в ход оружие. И стоят грамотно – ни один не закрывает сектор обстрела другому. Я как на ладони перед тремя… или сколько их там?..

Первый боевик сделал еще шаг навстречу, автомат чуть поддернул, и ствол теперь смотрел в мой живот.

– Я из особой части армии Ламакеи. Командир группы разведки.

– Ну так разведывай на здоровье, а не приставай к людям.

Я достал липовое удостоверение и раскрыл его.

– Я из Управления по строительству. Заместитель начальника отдела планирования…

Боевик бросил взгляд на документ, но с расстояния в два метра трудно различить мелкий шрифт. Да и не очень‑то он разбирался в документах Ламакеи.

– И что тебе надо в двух километрах от противника? – Он все же подошел еще на шаг, глянул на фотографию и надписи и печати.

– А это не твое дело, парень! – с апломбом заявил я. – Я же не спрашиваю, что здесь делаешь ты.

– Да? – Боевик усмехнулся, покачал головой, глянул на машину.

Лобовое стекло было тонированным, и разглядеть Лену он не мог, тем более солнечный свет падал на передок.

Двое других стояли молча, ждали вердикт старшего. Но глаз с меня не спускали. А я слушал. Просеивал все шумы и звуки. Хотел понять, есть ли кто здесь, кроме нас, в радиусе двадцати метров. Мы стояли практически на выезде из леска, ближайшие деревья метрах в сорока, да слева небольшой бугорок. Если кто и сидит, то только там. Или нет?

Черт! Я начал мандражировать, чувствуя, что не могу склонить ситуацию в свою сторону. Если их здесь больше трех, нам звизлец! Прихлопнут в два счета.

– Мне надо проверить ваши документы, – вынес вердикт старший. – Вам придется проехать с нами, к начальству. Чуть позже…

– Что вы себе позволяете?! – возмущенно сказал я. – Кто вы такой, чтобы задерживать представителя Управления? Вам это даром не пройдет!

– Да? Там посмотрим, – откровенно смеялся боевик. – Там ты и скажешь, что делает у линии фронта чиновник‑строитель.

– Послушай, ты!.. Не знаю, сколько ты в армии, – намекнул я на его прошлое. – Но ты, видимо, вообще не соображаешь, чем помимо обычного строительства занимается наше Управление.

– И чем же?

«Все, Артур! Или ты их кладешь, или вы трупы. Другого выхода нет. И так, и так конец…»

Я полез во внутренний карман куртки, делая это нарочито быстро. Боевики при этом направили оружие на меня, но, увидев, что достал другой документ, успокоились.

– Вот смотрите! – Я сделал шаг вперед, протягивая старшему корочки. – Наше Управление отвечает за подготовку строений особого назначения. Вы понимаете, что я имею в виду?

– Ну? – буркнул немного сбитый с толку боевик и протянул руку, оставив мой шаг за пределами внимания. – Что ты хочешь сказать?

– А то, что мы строим укрепления, доты, специальные штольни и прочие объекты спецназначения. И здесь я по делам особой важности!

«Только бы Ленка не вылезла. Не начала выяснять, что происходит. Тогда крышка. Ни один специалист не потащит бабу на фронт. Только бы сидела в машине…»

Несколько ошарашенный напором боевик позволил мне сократить дистанцию до одного метра и переключил внимание на новое удостоверение. И автомат смотрел вниз, и настороженность ослабла.

«Не привыкли вы проверять документы, забываете, что надо контролировать проверяемого до самого конца. Ну и отлично, коли так…»

– Что это?

– Читайте, – буквально впихнул ему корочки. – Читайте вслух, чтобы ваши товарищи тоже слышали!

«Товарищи» услышать захотели и перевели взгляды на старшего. Хотя в поле внимания меня еще держали. Но уже не так строго. Секунда, от силы полторы у меня есть. Лишь бы других не оказалось. Лишь бы…

– Управление Охраны Порядка Ругии, – начал читать боевик. – Полковник Томилин… командир отдельной бригады оперативного назначения…

Он поднял на меня глаза, еще не въехав в смысл прочитанного, в глазах стоял вопрос: «И что?»

– Ну? Вы поняли, почему я имею право быть здесь?

Не ответив, боевик вновь опустил взгляд, читая документ заново и осмысливая прочитанное.

– Обратите внимание на подпись и печать вон там, справа. Именно справа…

Я ткнул пальцем в документ, подойдя к нему почти вплотную. Натиск, напор и наглость ошеломили боевика, а прочитанное вызвало недоумение. Секунды на две. Потом он вникнет и поймет, кто перед ним.

– Видите? – Опять ткнул пальцем.

Настырная просьба заставила боевика сосредоточить внимание на тексте. Я подшагнул к нему вплотную, левой обнимая за талию и прихватывая автомат на боку, лбом коротко и мощно ударил по лицу и достал свой ствол.

Он обмяк и повис на мне, закрывая от остальных. Те слишком поздно сообразили что к чему и промедлили какие‑то мгновения. Да и стрелять по своему было нелегко. Так они отдали мне секунду. Самую драгоценную.

Первые две пули достались пулеметчику. Я бил не целясь, практически навскидку, но с дистанции в семь метров промазать было нереально. Пулеметчика отбросило назад.

А я уже падал на землю, прикрываясь телом старшего, и нашаривал стволом третьего. Тот был очень быстр. Он тоже упал и успел перекатиться в сторону. И автомат в мою сторону выставил, готовый стрелять. Даже по своему старшему. Но не успел.

Я поймал его движение и высадил весь магазин. Все шесть пуль. Первая угодила в ногу, вторая вроде прошла мимо, третья, четвертая и пятая пробили грудь, а шестая угодила в руку с оружием.

Боевик еще падал, а я уже отбросил опустошенный пистолет, рванул тело старшего и подхватил его автомат. Повел стволом по сторонам, ожидая нападения. Но было тихо. Никто не стрелял, не выскакивал из‑за бугра и деревьев, не бежал к нам. Тихо. Значит, их трое…

Старший пришел в себя, открыл глаза и сразу потянул руку к гранате. Не давая ему ухватить ребристое яблоко, я ударил по руке и выпустил короткую очередь в грудь. Потом добавил двум другим по очереди в голову, глянул еще раз по сторонам, быстро выхватил из кармашка гранату, сорвал чеку и сунул под труп, придавив рычаг. Как говаривал Винокур – сюрприз будет.

Подхватив свой пистолет, добежал до машины и рванул дверцу.

– Артур!

Страх, ужас, изумление и радость в голосе. И шальные глаза. И прерывистое дыхание.

– Артур!..

– Спокойно, девочка. Все нормально, все нормально! Едем…

Джип резко стартовал с места и полетел вперед. Я на ходу достал радиостанцию и вызвал Иштвана. Коротко обрисовав ситуацию, обозначил время и место встречи и попросил предупредить армейцев о диверсионной группе.

– Кто это такие? – через две минуты спросила Лена.

– Боевики. Бандиты, вольные парни Зоны… Пошли на службу в армию Ламакеи, делают привычное дело.

Мандраж от схватки еще не прошел, и я чувствовал возбуждение. Говорил излишне громко.

– Господи, как же я боялась! – Ленка поежилась. – Не знала, что делать. Страшно… А вдруг они стрелять бы начали…

– Ты молодец, Алена! Ты настоящий молодец! Правильно все сделала. Умница.

Столь щедрая похвала ее смутила.

– Ты серьезно?

– Конечно. Я очень боялся, что ты выйдешь. Тогда бы все. Молодец, девочка!

Ленка кивнула и с благодарностью посмотрела на меня. А в глазах еще плескался страх от пережитого. На пороге спасения попасть в переплет и едва не погибнуть – это ужасно…

Иштван встретил нас в условленном месте. Доложил о разговоре с армейским начальством. Те, получив информацию, подняли разведчиков и выдвинули их к району вероятного появления диверсантов.

– Правильно. Надо их перехватить… А мы пока поедем.

Так, на джипе, в сопровождении трех БТРов, мы проскочили бывшую Зону и въехали в Мегар. А потом была встреча у меня дома. И слезы Лены и Оксаны, их объятия, охи и вздохи, бесконечные разговоры и воспоминания. Оставив троицу развлекать друг друга беседой, я улетел обратно на вертолете. Дел было невпроворот, даже посидеть вечерок с однокурсниками не мог.

С этого дня, с этого момента я точно знал, что мы скоро сможем попасть домой. Не верил, не надеялся, а знал. Как факт, как аксиому.

Сознание выдало очередной фокус, и я принял его как должное. И начал прикидывать легенду ухода. Так, на всякий случай. На всякий добрый случай…

Утренний выпуск новостей единого европейского телеканала

…За последние сутки на Ламакейско‑Ругийском фронте произошли некоторые изменения. Армия Ругии, используя подавляющее превосходство в авиации и артиллерии, сумела нанести два крупных удара по обороне противника, подавить очаги его сопротивления в районе города Сиртон и прорвать фронт. За последние три дня это второй крупный прорыв обороны Ламакеи. Таким образом, войска Ругии практически закончили предварительное наступление и скоро смогут выйти ко второй стратегической линии обороны Ламакеи. После чего следует ожидать последнего и самого мощного удара по войскам республиканцев.

Согласно прогнозам наших военных консультантов, если Ругия сумеет пройти эту линию, то дальнейшее сопротивление Ламакеи не имеет смысла, так как больше сил для обороны у них не останется…

27.02.97

Из доклада в центральный аппарат Управления Охраны Порядка Ругии

Региональный комиссар Дорич.

…За последнюю неделю обстановка на освобожденных территориях Зоны и в тылах армии претерпела существенные изменения. В тридцати семи населенных пунктах открыты комендатуры и временные отделы полиции. Введено круглосуточное патрулирование, что позволило задержать около семидесяти лиц, подозреваемых в причастности к незаконным вооруженным формированиям и вооруженным силам мятежников. Совместно с Департаментом проведен ряд мероприятий по организации поиска и задержания вражеской агентуры и диверсионных групп, в подавляющем своем большинстве составленных из боевиков Зоны.

28.02.97

Силами отдельной бригады оперативного назначения были обнаружены и ликвидированы семнадцать отрядов, составленных из остаточных групп войск Ламакеи и боевиков, выходящих из окружения. Кроме того, обнаружены и уничтожены шесть специальных диверсионных отрядов, заброшенных в горную местность с целью организации баз и подготовки нападений на тыловые части армии.

Совместно с территориальными органами внутренних дел и госбезопасности обезврежены семь диверсионных групп, работавших в населенных пунктах, освобожденных в ходе наступления армии.

Вместе с тем обстановка в тылах армии и на освобожденных территориях Зоны продолжает оставаться сложной. За последние пять дней зафиксированы двадцать семь нападений на армейские колонны, шестнадцать обстрелов патрулей, блокпостов и комендатур. Убиты и ранены больше сорока военнослужащих и около двадцати сотрудников полиции. Активизирована диверсионная деятельность в горных районах полуострова и лесных массивах, что обусловлено труднодоступностью этих мест.

Одной из причин низкой эффективности работы органов полиции и госбезопасности является некомплект личного состава и отсутствие практического опыта у исполнителей. Пользуясь случаем, обращаю ваше внимание на сложную обстановку с комплектованием временных отделов полиции, что препятствует налаживанию нормальной работы… Точные данные по потерям, а также конкретные результаты работы за неделю даны в приложении №…

Из официального доклада директору Управления пространственно‑сопряженных миров

Куратор третьего направления Свард.

…Сегодня в 12.05 по общепланетарному времени технической группой направления было осуществлено создание перехода в ПСД и установлен плотный контакт с планетой Земля. В 12.40 после получения устойчивого эхо‑сигнала с планеты был предпринят переход оперативной группы при поддержке группы силового прикрытия. Согласно первому докладу, переход осуществлен успешно. «Контур» устойчив и сохраняет заданные параметры на постоянном уровне. Обстановка в районе перехода спокойная. Аборигенами появление группы ознакомления не замечено.

Местом внедрения выбрана лесистая местность, редко посещаемая из‑за особенностей рельефа, флоры и фауны. Место находится на территории, именуемой «Колумбия».

В связи с тем, что первый этап плана «Заход‑2» успешно реализован, в 15.35 мною отдан приказ о начале реализации основной части плана – строительстве станции. Согласно предварительным расчетам, этот этап будет закончен в течение 10‑12 дней. К концу строительства также должен быть подготовлен охранный комплекс «абсолют», полностью перекрывающий любые подходы к станции в радиусе трех километров с системой контроля, работающей в радиусе сорока километров.

Согласно распоряжению директората ГТП, первым заданием персонала станции станет проведение разведывательно‑поисковых действий в районе функционирования прежней станции. На реализацию этого задания отводится от 20 до 30 дней.

О ходе строительных работ, исходя из ваших распоряжений, буду сообщать каждые 12 часов…

Из отчета начальника станции слежения

Начальник станции слежения обер‑официал Дошез.

…После всесторонней проверки местности и получения разрешения было начато строительство основного корпуса станции. Одновременно с этим технической группой контроля производится установка аппаратуры наблюдения и предупреждения в прилегающих районах.

Обеспечение режима безопасности осуществляется силами групп охраны и прикрытия. Проявления интереса к району наших действий со стороны аборигенов не замечено…

Ненастье вновь воцарилось на полуострове, внося коррективы как в ход событий на фронте, так и в дела тыловые… Плотные темно‑серые облака висели буквально над головами, угрожая в любой момент пролить океаны воды на землю. Сильный порывистый ветер трепал верхушки деревьев, гнул к траве молодые тополя и кипарисы, срывал с веток листву.

Это были последние дни непогодицы. Следом за циклоном должны прийти ясные жаркие дни, полные солнца и зноя. Но пока, на рубеже календарной зимы и весны, погода не баловала нас…

Первая половина дня была заполнена встречами, разговорами и переездами так плотно, что я не смог толком ни позавтракать, ни пообедать. Жевать бутерброды и гамбургеры пришлось на ходу, точнее, сидя на БТРе, который возил меня туда‑сюда круглые сутки.

– …Пашут как заведенные. Но за десять дней полной подготовки не провести, – говорил мне Влад, когда я приехал в учебный центр проверить подготовку четвертого батальона.

– И за три недели тоже не провести, – в тон ему ответил я, внимательно глядя, как группа бойцов работает на полигоне, штурмуя здание. Вторая группа здание обороняла. И хотя они работали специальными маркерами, но скидок на имитационное оружие никто не делал. – По крайней мере у них есть база, есть навык. И прошлый опыт. Остальное получат в ходе работы.

Влад кивнул. Ему самому надоело сидеть в тылу, когда товарищи воевали. Он даже высказал идею сократить сроки подготовки. Но тут я уже не дал.

– Допрыгаете свое, тогда вперед. А пока пашите здесь. Немного осталось…

Простившись с ним, я сел на броню и дал команду двигать дальше.

– …Участились случаи нападения на тыловые подразделения. Только за три дня обстреляны два блокпоста и машина хозяйственной части на окраине Вудрово. Кто там у тебя работает?

Дорич ткнул пальцем в точку на карте и поднял голову.

– Олаф.

– А чего бездействует?

– Он не бездействует. Просто не успевает. Те, кто нападает, не лыком шиты. Наносят удар и тут же отходят. Дважды выезжали дежурные взвода, но находили только стреляные гильзы и растяжки. Эти суки успевают минировать места засад.

– Плохо поставлено оповещение! Твои бойцы реагируют слишком поздно. И потом, почему не развернут поиск? Почему не проводят зачистки?

– Проводят. Но там сложная обстановка. Леса, каньон, на побережье катакомбы. Пройти их от и до невозможно. И еще – в батальонах по две роты, элементарно не хватает сил.

– Знаю, – отрезал Дорич. – Но работать надо. Кстати, когда приедет батальон Кантина?

– Через двенадцать дней. Я только сегодня был у него, парни пашут по‑черному.

– По‑черному… – недовольно повторил Дорич, поиграл бровями и бросил карандаш на карту. – Что пашут – верно… Ладно, что еще нового?

– Ничего. Работаем…

– Помощь нужна?

– Сегодня нет, но скоро потребуется. Войска идут вперед, освобожденных территорий больше, зоны ответственности батальонов растут. Еще немного – и мы просто физически не сможем охватить все районы. В территориальных подразделениях полиции элементарно не хватает народу, они не в силах обеспечить охрану населенных пунктов и дорог. Поэтому диверсанты так осмелели.

Дорич нахмурился, недовольно посмотрел на меня. Кадровая проблема – головная боль Управления. Бесконечно посылать сюда сводные отряды невозможно – сильно оголяются регионы в Ругии. А набирать в полицию волонтеров – палка о двух концах. Какие еще придут… Да и мало кто хочет подставлять себя под пули. Просить помощи у армии нельзя – там тоже ресурсы не бесконечны. Тупик…

– Ладно, что‑нибудь придумаем, – выдавил наконец Дорич. – Но вы учтите: недобитые боевики, окруженцы, диверсанты – на вашей совести. Надо не допустить разрушения инфраструктуры тылов армии.

– Понял. Сделаем.

– Как взаимоотношения с Департаментом?

– Нормально. От них идет информация, иногда дают наводки на боевиков. Хотя путаницы много…

– Скоро к вам приедет делегация из столицы. Чины Управления, Департамента и еще всякие… наблюдатели. Хотят посмотреть обстановку. Так что не ударьте лицом в грязь.

– Сделаем, – угрюмо пообещал я. Приезд высокого начальства не радовал. Лучше бы людей прислали.

Дорич бросил на меня внимательный взгляд, помолчал. Уже при прощании сказал:

– Штаб полиции скоро из Мегара перенесут в Горев. Ближе к району основной работы. Необходимо обеспечить полную зачистку города и окрестностей от диверсантов и боевиков. Продумай, что необходимо для этого сделать, и доложи мне. Вся требуемая помощь будет оказана.

– Есть…

Покинув штаб, я заскочил домой принять душ и переодеться. Хотел заехать к Беате, а в грязном, пропахшем потом камуфляже, да еще небритым, являться к даме не есть здорово.

Дома хозяйничала Лена. За прошедшую неделю она почти полностью выздоровела, похорошела и уже скучала в четырех стенах. Единственным развлечением были частые визиты этажом ниже, к Оксане и Денису. Сейчас она что‑то увлеченно готовила на кухне. Скворчала сковорода, в кастрюле закипала вода, в воздухе витал аромат вареного мяса.

– Привет, кулинарка! Как дела?

– Ой, Артур!.. Откуда ты?

– Издалека… – Я на ходу стащил разгрузку, стянул куртку и бросил ее прямо на пол. Зашел в ванную и врубил воду. – Я на минутку – помыться, побриться…

– Есть будешь?

– Вообще‑то не мешало, – размышляя, сказал я. – Но, честно говоря, некогда.

– Суп почти готов. – Лена вышла из кухни и встала у зеркала. – Котлеты с картошкой, омлет… Все свежее.

– Ты меня искушаешь! Но не успею. Сегодня еще куча дел…

Я окинул ее внимательным взглядом. Посвежела, похорошела. Исчезла бледность, худоба. В глазах опять горел насмешливый огонек, на щеках играли ямочки. Только волосы, коротко остриженные, да едва заметная складочка между бровями остались от пережитого.

– Я и не знал, что ты умеешь готовить.

– Ты много чего не знаешь, – усмехнулась Лена и поправила челку. – Например, не знаешь, что у меня через неделю день рождения.

– Правда? Действительно, не знал. Ну, тогда у меня есть время подготовить подарок.

Я прошел в свою комнату, достал свежее белье, вывесил новую форму, подхватил полотенце и потопал в ванную.

«Чего это она о дне рождения? – размышлял я, намыливая голову. – Да еще за неделю до даты… К слову пришлось?.. Хорошо хоть выздоровела. Меньше проблем. Сейчас здоровье нам всем нужно. Ворота лучше проходить здоровыми. Хрен их знает, может, насморк способен опять забросить нас к черту на кулички…»

Горячая вода смывала грязь и приятно расслабляла мышцы. Тугие струи были по спине, по груди, сбрасывая клочки мыльной пены под ноги. Выскочив из ванной, я быстро растерся полотенцем, вытер голову и достал помазок. Намыливая подбородок и скулы, смотрел на свое отражение.

«…Твой‑то день рождения только через три с половиной месяца. Стукнет тебе, дорогой полковник, двадцать семь. Хотя… это если учитывать годы, проведенные в других мирах. А если нет? Если мои старые догадки верны и время здесь и там, дома, течет не одинаково? Или нет?..»

На двадцать семь я никак не тянул. От силы двадцать два. Что‑то подпортили Ворота в моем организме, словно заморозили внешность, оставив лицо в одном возрасте. То‑то при встречах высокие чины так удивленно округляют глаза. Мой вид их приводит в смущение. Оборотень – и такой молодой?!

Я уже застегивал ремень на брюках, когда запиликал спутниковый телефон в разгрузке.

– Артур?

– Слушаю, Радован.

– Ты где?

– В Мегаре. Что произошло?

– Да ничего особого. В Агдино, почти в центре города, взлетели на воздух старые склады на железнодорожной станции.

– Черт!

Агдино освободили всего пять дней назад. Фронт ушел совсем недалеко, на семнадцать километров. В городе полно военных. Их комендатура, какие‑то тыловые части, видимо, дивизионные или корпусные, подразделения обеспечения. И около пятидесяти тысяч мирного населения. Полиция только организовала свою комендатуру, толком штаты не утрясли. И вот тебе – сюрприз. Теперь Ральфу – город в его зоне ответственности – предстоит прочесывание окрестностей и пригородов. Вполне возможно, работала группа диверсантов. Тем более им есть где устроить базу – вокруг Агдино полно брошенных хуторов и сел. Ну и леса, куда без них. Несмотря на обилие населенных пунктов, полуостров остался огромным лесным массивом, изрезанным горами, каньонами, реками и озерами. Чистый воздух, нетронутая природа – рай для курортников и туристов. Теперь в этом раю царит ад, и природные достопримечательности стали прибежищем бандитов.

– Что предприняли? – спросил я Радована.

– Ральф направил три группы в места возможного нахождения диверсантов. Совместно с военными готовит прочесывание, те выделяют пехотный батальон. Госбезопасность и полиция ориентированы, ведут работу… Хотя какая там сейчас работа.

– Хреново! – в сердцах проговорил я. – Очень хреново. Ладно, работайте. Я пока в Мегаре, но скоро выеду обратно. Если что, вызывай.

– Понял. До связи.

– Давай.

Еще незабвенный Богомолов устами своего героя говорил: «Дело армии – воевать, а ловить агентуру противника – работа контрразведки. И нельзя армию отвлекать от своих прямых задач…»

Мы не контрразведка, но замечание вполне можно отнести и к нам. Не хрена армию дергать по каждому поводу, у них и так забот хватает. Не зря я готовил структуру бригады и корпуса таким образом, чтобы они могли обойтись своими силами. И хотя бригада пока далеко не полного состава, лезть за помощью к военным нежелательно…

– У тебя проблемы? – спросила Лена, выйдя в коридор проводить меня.

– Как всегда. Работа такая.

– Ты в гости? Переоделся, щетину сбрил. Неужели на свидание? Правда, в форме…

Интуиция, что ли? Или женское умение? Вот ведь ясновидящая!.. Я не стал ни опровергать, ни подтверждать. Молча улыбнулся, кивнул и открыл дверь.

– Скоро приеду. Если можно, оставь что‑нибудь перекусить.

– Конечно. Холодильник полон, обед готов. Я много приготовила.

Взгляд у нее был каким‑то грустным. И улыбка сошла с губ. Хандрит или мне кажется? С чего бы это?..

Подмигнув ей, закрыл дверь и быстро сбежал по лестнице. БТР, взревев мотором, рванул с места и покатил по широченной дороге к центру, к гостинице «Столичная».

Город мало чем изменился за последний месяц. Много народа, много машин, жизнь кипит. Только затянутых в камуфляж фигур стало гораздо больше, да по дорогам, сопровождаемые полицейскими машинами, регулярно проскакивают колонны военных грузовиков. И патрулей на улицах стало больше. Хотя военное положение не вводили, за порядком смотрели строго. Бдили…

– …Слушай, приехать на свидание к девушке в форме, да еще на этой железной коробке – верх пижонства. Ты не находишь?

Беата улыбнулась, тронула ворот куртки и погрустневшим голосом спросила:

– Ты ее хоть изредка снимаешь? Или так и спишь?

– Бывает. Иногда и ботинки не снимаю. Сплю за столом в кабинете или на диване. Подложив под голову автомат.

Она не оценила юмор, вздохнула и отступила в глубь коридора:

– Проходи.

– Ты извини, но я только на минутку‑другую. Спешу.

– Понятно… Есть хочешь?

– Нет.

– Может, пить?

– Да нет.

Я только сейчас заметил некоторую нервозность в ее поведении. Что‑то беспокоило Беату, заставляло сжимать пальцы, суетливо поправлять и без того безупречно сделанную прическу и одергивать подол короткого платья.

Мы прошли в комнату, она села на диван, забросив ногу на ногу, я – в кресло. Глаза невольно отвел – слишком заманчивая картина предстала взору.

– Ты спешишь? – вновь спросила она.

– Беата.

– А?

– Что произошло?

Она увела взгляд, закусила губу и замолчала. Так мы просидели почти минуту. Потом Беата смахнула со щеки непослушный локон и рассказала.

…Ей поступило предложение из дирекции единого европейского телевидения. Предложение заманчивое и перспективное. Стать ведущей новой программы. Что‑то вроде сборной солянки: политические новости, спортивные, культурные, музыкальные. Цель передачи – познакомить жителей Европы с Ругией, попробовать сблизить их, помочь понять друг друга. В свете последних событий мысль неплохая и весьма перспективная. А Беату руководство канала выбрало как весьма известную за границей персону, умную, с чувством юмора и, наконец, – признанную красавицу. Такая ведущая вмиг соберет перед телевизорами все мужское население. Да и не только мужское.

– …Сначала стажировка два месяца, курсы ведущих, подготовка программы… ну и все такое, – говорила она, глядя в окно. – Потом подготовка и выход пилотных выпусков. А затем – работа. Два раза в неделю по вечерам. И плюс – короткий выпуск раз в неделю утром. Хороший заработок, премиальные, возможность продвижения…

– Отличное предложение, – сказал я. – Просто замечательное.

– Да? – так же не глядя на меня, спросила она.

– Конечно. Сама посуди: престижная работа, высокий заработок, возможность сделать успешную карьеру, планы на жизнь… Насколько я слышал, европейское телевидение – контора серьезная. Предлагать наобум такое не станут. К тому же там сейчас заправляют немцы – наши стратегические партнеры в Европе. А остальные после недавних событий будут выражать шумное одобрение. Какие могут быть сомнения. Соглашайся!

– А ты? – Беата наконец перевела на меня взгляд. Напряженный, мрачный и… беспомощный. – Ты как же?

– Я?

– Ты. Или, по‑твоему, наши отношения для меня – легкий роман?! И встречаюсь я с тобой и сплю – просто потому, что подвернулся под руку?

Голос звучал зло, с каким‑то мазохистским сарказмом. А в глазах закипали слезы.

Вообще‑то для меня наши отношения всегда были чудесным сном. Фантастикой. Чем‑то невероятным, как падение Луны на Землю или поворот реки вспять. Внимание и близость такой девушки к неприметному полицейскому, не богачу и не голливудскому красавцу, сродни выигрышу в казино ста миллионов. Я относил свою удачу к стечению обстоятельств. Знакомство с сестрой, личная трагедия обеих, одиночество и угнетенная обстановка вокруг них. А тут под руку подворачивается лихой парень, гроза боевиков, полуразбойник. Некий романтический ореол, созданный исключительно падкими на сенсацию журналистами, помог обратить внимание именно на меня. Остальное – дело случая.

И вот под занавес отношений, когда сказка заканчивается, я слышу признание, что интересую девушку несколько больше, чем мог рассчитывать провинциальный полицай. Как реагировать на подобное признание?

Как обычный мужчина – безумно рад. Как полковник полиции – рад, но несколько сдержанно – noblesse oblige. Как выходец из иного мира – с некоторым неудовольствием. Лишние проблемы здесь не нужны. А как лично я — почти спокойно. Таких красоток будет достаточно, если смогу унести ноги отсюда и не попасть в лапы пришельцев. Все будет, лишь бы уйти.

Так что… гуд бай, май лав, гуд бай. Рано мне еще связывать себя с женщиной серьезно. Не нагулялся…

– Артур, ну что ты молчишь?

– Да так… Мысли…

– Это все, что ты можешь сказать? – Голос задрожал сильнее. И стал злее. – Тебе все равно, уеду я или нет?

– Нет. Не все равно. – Я уже привел мысли в порядок. – Я был бы рад, если бы у тебя все получилось на телевидении. Думаю, так и будет, ты талантлива, умна и красива. С такими данными успех почти обеспечен. Новая работа поможет тебе быстрее забыть прошлое и создать будущее. Новое, настоящее. Это шанс, и его надо использовать.

Выслушав монолог, Беата встала, подошла к креслу, наклонилась и уперла руки в подлокотники. Тяжелая, упругая грудь едва‑едва не выпадала из выреза платья, копна волос закрыла пол‑лица, меня обдал неповторимый запах духов и молодого женского тела.

Ее глаза оказались совсем близко от моих. И я увидел свое отражение в двух озерах слез.

– А ты? А мы? Что будет с нами? С нашей жизнью? С нашей…

Она хотела сказать «любовью», или мне показалось?.. Думаю, «или..» Не может такая девушка любить такого… головореза. Это как любить мясорубку или комбайн.

– Ее не было никогда – нашей жизни. Был случай, влечение, интерес. Рано или поздно, но этому должен наступить конец. Видимо, он подошел, и я рад, что возник такой повод. Лучшего выхода для тебя не придумать. Да и для меня тоже.

«Если мое второе „я“ не врет – скоро начнутся проблемы с Воротами. А этому „я“ у меня доверия больше, чем ко всему остальному. Душещипательные сцены на пороге „контура“ излишни и могут принести массу ненужных проблем. Так что наше прощание как нельзя кстати…»

Беата резко выпрямилась, вскинула голову и отступила на несколько шагов. Лицо отразило все чувства, что она сейчас испытывала. Злость, гнев, разочарование, обиду, ненависть, досаду… И презрение.

– Ты!.. Ты!.. Кусок льда! Равнодушный мужлан!.. Тупой служака! «Ничего не было?..» «Лучший выход?..»

– Беата!

– Нет! – крикнула она. – Молчи! Ты уже все сказал.

– Извини… я не хотел тебя обидеть.

– Обидеть? – Голос сфальшивил, дал высокую ноту. – Обидеть? Так меня никто никогда не оскорблял! Презрением и равнодушием. А я‑то думала, что мой парень – герой, настоящий мужчина! Сильный, надежный, умный. А он как… как страус! Сразу голову в песок!

Слезы прорвали слабую запруду и потекли по щекам. Беата их не вытирала, словно не замечала. Голос дрожал, губы кривились в невеселой усмешке.

– Слушай, ты что, встретил другую? Кого? Что, она настолько лучше меня?

Когда парень говорит девушке, что расстается с ней, первый ее вопрос: «Кто она?» И доказать, что никакой другой подруги нет, практически невозможно.

– Не говори ерунды. Нет у меня никого. Теперь – вообще никого.

Она промолчала. Тыльной стороной ладони вытерла слезы, отбросила локон и глухо сказала:

– Уходи. Не хочу тебя больше видеть. Никогда. Не приходи и не звони.

Я кивнул и пошел к выходу. Она не провожала, осталась в комнате. Негромкий плач едва проникал в коридор. Я щелкнул замком, вышел на лестничную площадку и бесшумно закрыл за собой зверь.

«Более сердечного прощания я не видел. Решение, конечно, правильное, но исполнение, Артур, на грани фола. Дипломат по женской части из тебя как из бегемота танцор…»

Пребывая далеко не в лучшем настроении, я залез на броню БТРа и дал сигнал к выдвижению. И всю дорогу до Прайды пребывал в мрачном настроении.

…Бывшая вотчина Ролки стала перевалочным пунктом и одним огромным складом. Сотни машин каждый день приезжали в город и уезжали из него. Как наименее пострадавшую в прошлую войну Прайду спешно привели в более‑менее нормальный вид, и теперь ничто не напоминало о недавнем царствовании боевиков.

Кроме тылового управления фронтом, здесь расположили два больших госпиталя, два десятка складов различного назначения, столько же гаражей, на северной окраине построили, точнее, отремонтировали аэродром. Вдобавок разместили временный штаб полиции освобожденных территорий. Население города сразу возросло впятеро.

Неудивительно, что город охраняли сразу два полка полиции. Не считая армейских рот и батальонов охраны. Блокпосты, стационарные посты охраны и подвижные патрульные группы наглухо перекрыли город, не допуская никого чужого. И хотя боевики и диверсанты сюда давно не совались, бдительность не снижали ни на миг.

Нас трижды останавливали на окраине Прайды и еще раз пять уже на улицах. Разглядев удостоверения, пропускали сразу, козыряли и с нескрываемым интересом смотрели вслед.

Я заехал в штаб полиции, уточнил обстановку, успел переговорить со своими, выяснил, что предприняли для поиска диверсантов, поднявших на воздух склады в Агдино, и вызвал Олафа.

– Выезжаю к тебе. Часа через полтора буду. Дождись обязательно.

– Понял.

– Что у вас нового?

– Да ничего. Работаем по плану. Прихватили пару мелких групп. Окруженцы и боевики. Шли к линии фронта. Взяли почти без стрельбы.

– Отлично. Ну все, до встречи.

Напоследок решил зайти к начальнику штаба. Шагая по длинному узкому коридору, вспоминал его имя‑отчество. Начальника назначили недавно, виделись мы раз, и я тогда не запомнил, как его зовут. А начинать разговор с обращения по званию не всегда хорошо.

– Ох и блин! – вдруг раздалось рядом. – Ни хрена себе краля.

Возглас принадлежал Власову.

– Ты чего?

– А вот в окне какая красотка.

Я проследил за его жестом и глянул в окно. Во дворе у небольшого синего внедорожника стояла парочка – парень лет двадцати и девушка на год‑другой помладше. Оба в гражданке, одеты весьма ярко, броско. К тому же оба выделялись своей внешностью. Девушка – эффектная брюнетка с длинными волосами, изумительной фигурой, которую подчеркивали синие джинсы в обтяжку и легкая курточка до пояса. Парень – высокий, спортивного сложения блондин с лицом и повадками сердцееда. И высокомерным взглядом. Что делали они здесь, в штабе полиции?

– Хороша Даша, да не наша, – вздохнул Алан. – И где таких находят?..

– В капусте… – бросил я, отводя взгляд от парочки. – Чего приуныл?

– Да так… Задумался…

– Ну‑ну, думай…

Думать ему было над чем. Испытывая дикий дефицит опытных специалистов, я всех кого можно ставил на командные должности, начиная с взводного. Из тех, с кем начинал во взводе ОБР, все до единого стали офицерами. Да и из роты тоже.

Алан пришел к нам в батальон, имея за плечами спортивное прошлое и полугодовой опыт службы в полиции. Словом, знал, что такое свист пуль. Со временем стал моим связным и телохранителем, проявил себя с лучшей стороны. Несколько раз я поручал ему выполнение отдельных заданий, и он отлично справлялся. Теперь, имея некомплект офицеров, я решил поставить его взводным в только что сформированную роту из батальона Свена.

Алан отказался. Мол, не хочет командовать, привык к месту и так далее. Все мои уговоры и объяснения не действовали. Тогда, устав болтать, я поставил его перед фактом – или он принимает взвод, или пусть пеняет на себя. Власов, поняв, что перебрал с упрямством, пошел на попятную. И в конце концов дал добро.

– То‑то. Упрямец чертов!

– Так не потяну же…

– Ты? Не смеши меня. Я тебе через полгода и роту бы доверил. Кого мне ставить? Новичков? Выпускников факультета, не знающих толком, с какой стороны вставлять в автомат магазин?

– Но…

– Ладно, хватит. Что за беда с вами? Шарахаетесь должностей, как черт ладана! В общем, так, даю неделю подыскать на твое место толкового бойца. А потом принимай взвод.

– Угу…

– Что?

– Так точно!

– То‑то…

Сегодня Алан шел со мной последний раз (еще мои парни приучали меня говорить – крайний раз, но я так и не привык). Завтра убывает к Свену. А его сменщик – Ратмир Токарев – уже привыкает к новой работе.

Начальника штаба застал я в весьма раздраженном состоянии. Он хмуро взглянул на меня и поздоровался каким‑то замогильным голосом.

– В чем дело, Торм? – вспомнил я его имя. – Что невесел, что головушку повесил?

– Привет. – Он пожал мне руку и предложил сесть. – Что нового?

– Это я у тебя хотел спросить.

– У нас ничего. Вчера прошла информация о двух группах диверсантов. Или окруженцев, хрен их знает. Шараёбятся где‑то на востоке, между Вершино и Устином. Их засекли армейцы и передали информацию нам.

– Устин? Это зона Олафа. Я сегодня там буду. Посмотрим обстановку.

– Да, пожалуй, и все. Остальное – рутина, текучка. Сами справляемся. А нет – вас зовем.

– Верно. Но чего ты такой смурной?

Торм состроил гримасу и махнул рукой. Видимо, не очень хотел говорить. Вид у него при этом был такой, словно он проглотил целый лимон. Но потом все же не выдержал.

– Ко мне тут явились… с визитом…

Он шевельнул губами, и я по ним прочитал невысказанное. Очень нехорошее выражение из тех, что не всегда рискуют писать на заборе. Во избежание сноса оного.

– Детишки великовозрастные!.. – закончил он фразу.

– То есть?

– Да то! Кто такой профессор Далмнена – знаешь?

– Кто?

– Профессор Эвальд Далмнена. Светило прикладной математики, Нобелевский лауреат, один из лидеров консервативной партии. Недавно получил пост вице‑спикера Государственного Совета. Авторитетная личность!..

– И что, он тебя достал?

– Он? – Торм усмехнулся, покачал головой. – Нет, он сюда никогда не приедет. Если только искать факты притеснения армией местного населения и произвола военных.

– Что, не любит армию и полицию?

– Не то слово. Этот, как его… – Начштаба пощелкал пальцами, вспоминая слово. – Правозащитник, мать его! Все они в консервативной партии правозащитниками заделались, когда президент прижал их.

– Ну а тебе он чем досадил?

– Да не он. Племянник его. Приехал сюда с девицей, показал пропуск в закрытую зону и потребовал, чтобы разрешил поездку в Вершино.

– Зачем? – недоуменно спросил я. – Что он забыл в этом городишке?

– Да хрен его знает! Не соизволил сказать!..

– Во дела…

Вообще‑то порядок в тылах фронта поддерживался строгий. Всюду на дорогах контрольно‑пропускные пункты, патрули, проверки. Без разрешения проехать полкилометра невозможно. Управление, Департамент и армия строго следят за режимом и посторонних людей не пропускают. Насколько я знаю, нескольких любителей экзотики, приехавших из центра Ругии поглазеть на войну, отловили через несколько минут после того, как они миновали бывшую границу Зоны. Возможно, кому‑то и удалось проникнуть дальше, не слышал, но таких «счастливчиков» можно пересчитать по пальцам.

– А как они вообще сюда доехали?

– Говорю же, у них пропуск. Все честь по чести, штамп, печати… Дядюшка постарался, профессор этот. Выхлопотал племянничку документ.

– Но зачем?

Торм опять поморщился, досадливо бросил:

– Да не знаю! Болтал что‑то о доме, принадлежащем его семье, о бумагах… Хрень какая‑то.

– И чего он решил ехать сейчас? Городок только‑только освободили. Трое суток вроде… да еще с подругой. Стой! – Я вдруг вспомнил. – Эта не та парочка, что я видел из окна? Она – брюнетка, красотка в джинсах, он – блондин, видный такой? На джипе?

– Да. Видел, значит?

– Видел. У него с головой все в порядке? Или перед своей девкой выделывается?

– Да пошел он! Буду я из‑за него нервы портить. Раз пропуск есть и оформлен как надо, то пусть сам и решает, совать голову в петлю или нет. Выдал бумагу и турнул отсюда.

– Они что, даже без оружия? Ведь там кто угодно может шастать.

Торм опять махнул рукой, сел и раздраженно сказал:

– У него «беретта» девяносто вторая. Импортная штучка. Даже разрешение есть. Ладно, хватит об этом. Я шефу доложил, если ему надо, пусть принимает меры.

Шефом у него, как и меня, был Дорич. Только вряд ли тот сейчас станет вникать в такие мелочи, как визит родственника влиятельного политика в тылы фронта. Хочет ходить по лезвию ножа – пусть. Его воля.

– Я поехал. Будет что новое – звони. Успеха.

– Бывай. – Торм пожал мне руку и устало рухнул обратно в кресло.

Несмотря на показное пренебрежение, неуместный визит не выходил из головы.

Новости лондонского телевидения, утренний выпуск

…Резолюция ООН, принятая позавчера и призывающая Ругию предоставить возможность безопасного прохода кораблей под эгидой ООН в порты Ламакеи для эвакуации женщин и детей, до сих пор остается без ответа. Официальная Арланда не дает никаких более‑менее вразумительных ответов. Министр иностранных дел Ругии господин Кожевников на все вопросы прессы говорит одно: «Идет внутренняя операция по наведению порядка на территории Ругии. Любые попытки повлиять на ситуацию извне правительство склонно рассматривать как грубое вмешательство во внутренние дела государства и нарушение границ. Ответ во всех случаях будет адекватен – агрессор получит отпор». Таким образом, мирная инициатива мирового сообщества встречает негативную реакцию Ругии. Почему Радомилов препятствует появлению на полуострове иностранных наблюдателей и что стоит за такой настойчивостью, нам неизвестно. Но резкая реакция наводит на мысль, что Ламакея потонула в огне и крови, и правительство Ругии хочет скрыть этот факт, чтобы не потерять лицо…

Передовица берлинского еженедельного журнала

…Все четыре предложения, сделанные ООН по инициативе США, Англии и Магриба, не нашли отклика со стороны Ругии. В Арланде не намерены рассматривать никакие инициативы, пока дело касается внутренних проблем страны. На что рассчитывали США и их союзники, сказать трудно. Ясно, что Ругия и дальше будет отклонять любые идеи о контроле над своей деятельностью на своей же территории…

Выдержки из сводки за три дня боев на фронте

…После двухдневного штурма укреплений войска прорвали оборону противника сразу в трех местах и, наращивая удары, продолжили расширять плацдармы. Войска противника предпринимают отчаянные усилия, чтобы восстановить линию фронта, но пока безрезультатно.

Морские десанты, высаженные в районах городов Бавыки и Лодица, при поддержке артиллерии кораблей и авиации смогли расширить плацдармы и закрепиться на отвоеванных территориях…

…По докладам разведки, штаб армии Ламакеи отдал приказ некоторым частям начать отход на новые рубежи обороны, чтобы не допустить прорыва войск Ругии на оперативный простор. Одновременно в Ламакее в армию призваны все лица мужского пола от семнадцати до шестидесяти лет. Таким образом, мятежники хотят пополнить свои части, понесшие огромные потери в ходе последних боев.

…Последний приказ о призыве вызвал волну негодования среди мирного населения. Отмечены первые стихийные митинги, призывающие к капитуляции…

15.03.97.

Программа «Хроника Зоны», воскресный выпуск

…Несмотря на то что боевые действия еще не закончены, Ругия спешно восстанавливает нормальную жизнь на освобожденных территориях. Ремонтируются больницы, школы, электростанции, котельные. Жители городов после постановки на учет получают продуктовые и хозяйственные карточки совершенно бесплатно. Развернуто масштабное строительство шоссейных и железных дорог, почти готовы к эксплуатации три аэродрома.

Видимо, это сильно не по душе мятежникам и их хозяевам. Поэтому они изо всех сил стараются навредить восстановлению мирной жизни. Только за последнюю неделю зафиксированы двадцать шесть случаев диверсии на освобожденных территориях. В первую очередь пострадали объекты гражданского назначения. Полиция и госбезопасность Ругии прилагают все усилия, чтобы ликвидировать диверсионные отряды противника, однако пока их усилия не приносят желаемого результата. Агентурная и шпионская сеть мятежников имеет очень сильные позиции.

Наибольшего успеха по борьбе с мятежниками добилась отдельная бригада оперативного назначения и ее командир, знаменитый Оборотень. Уже более трех десятков различных групп противника, заброшенных в тыл армии, обнаружены и уничтожены.

Такая активность явно пугает мятежников, прошел слух, что премия за голову Оборотня поднята с пятиста тысяч до двух миллионов долларов…

16.03.97

Куратору третьего направления Сварду

Начальник станции обер‑официал Дошез.

…Сканирующей аппаратурой установки контроля трижды зафиксированы всплески активности поля, что по своему уровню соответствует нахождению на планете объекта, прошедшего «контур». Предположительно место фиксации – полуостров Ламакен, континент Евразия. Исходя из данных, полученных прежней экспедицией, именно там ранее были обнаружены всплески активности поля. По нашему предположению, на полуострове продолжает действовать инициирующий фактор неизвестного происхождения. Предложения по прояснению обстановки будут высланы не позднее завтрашнего утра.

16.03.97

Ситуация вокруг станции нормальная, фактов обнаружения аборигенами не отмечено. Спутник успешно выведен на орбиту и передает информацию. Режим охраны и работы – предельный.

Внутренний видеоканал ГТП

– …То, что погубило Уверана, до сих пор на планете. И пока мы не выясним, что там происходит, вся деятельность на Земле будет сопряжена с постоянным риском.

– Господин директор, мы неоднократно просили руководство разрешить организовать экспедицию на полуостров. Но пока наши просьбы регулярно отклонялись.

– Думаю, после недавнего происшествия на Гадеркоре директорат иначе отнесется к вашим идеям. А пока, куратор, продолжайте накапливать информацию…

Из приказа по ГТП. Особо секретно

Глава ГТП шеф‑ордер Тэб Апиян.

…Исходя из результатов работы специальной комиссии, расследовавшей причины аварии на базе «Горуинт‑10», сделаны следующие выводы:

1. Датлай освоил технологию обнаружения и сумел произвести перехват ПСД‑канала, что позволило им использовать наш «контур» для десантирования своего штурмового отряда.

2. Подобная операция возможна с любым «контуром», работающим в режиме «прием», при перехвате частот настройки и синхронизации параметров установки.

3. Единственным средством борьбы с захватом «контура» на сегодняшний день служит изменение принципа работы установки и перевода его в переменный режим, то есть автоматическое изменение параметров в ходе работы.

Исходя из вышесказанного, приказываю:

1. Техническому управлению в кратчайшие сроки подготовить всю аппаратуру установок ПСД к работе в новом режиме.

2. Усилить охрану установок во время работы.

3. Периодически изменять время сеансов связи для исключения фиксирования со стороны противника.

4. Разработать защитную систему, способную не допускать захвата каналов и автоматически сбивающую настройку при попытке штурма.

5. Доложить об исполнении через десять суток с момента получения приказа…

Из беседы шеф‑ордера с директором Управления пространственно‑сопряженных миров

– …Что у вас на Земле, Штос?

– Имеются неподтвержденные пока данные о присутствии противника. Причем в том же районе, где раньше была станция.

– Вы уверены, что там действительно датлайцы?

– Полной уверенности нет, но аппаратура упорно фиксирует чье‑то присутствие.

– Ваши предложения по выяснению обстановки?

– Свард предлагает организовать экспедицию на полуостров. Небольшая группа специалистов под видом аборигенов должна проникнуть в тот район и провести разведку.

– Там, кажется, идет война. Велик риск засветить свое присутствие и поставить всю работу на грань провала.

– У нас нет иного выхода. Если там сидит Датлай, мир и так получается спорным со всеми вытекающими отсюда последствиями.

Двухминутная пауза в разговоре, шеф‑ордер подключает новый канал и говорит с другим абонентом. Возобновление связи.

– …Штос. Готовьте план операции. Учтите такие вещи: идти должны лучшие оперативники, способные работать с аппаратурой. В группе прикрытия – самые опытные бойцы. Оружие – только местное. Из техники – только средства обнаружения и связи.

– Есть.

– И главное, Штос, каждый из них должен быть предупрежден о том, что в случае угрозы захвата необходимо… исключить попадание к противнику секретной документации и аппаратуры.

– Да, господин шеф‑ордер.

– Земля – самая высокоразвитая планета из всех, что мы нашли. И самая опасная. Я не хочу, чтобы мы получили нового врага, пусть и не очень сильного, но довольно… проблематичного. Поэтому – никаких действий против аборигенов. Категорически!

– Ясно!..

– Категорически, Штос!

– Понятно, господин шеф‑ордер.

– План должен быть у меня на столе через сутки.

– Есть.

Сеанс ПСД‑связи между центральным аппаратом ГТП и станцией слежения

– …Восемь человек, четыре оперативника, четыре охранника. Легенда – на ваш выбор, документы, бумаги – настоящие. Оружие только местное. Это обязательно!

– Понятно, господин куратор. Наши бойцы имеют самые подробные сведения о местном оружии и уже освоились. Кроме сканеров, топокарт и медицинских препаратов, ничего нашего не берем.

– Верно. Кто возглавит экспедицию?

– Начальник оперативно‑поисковой группы официал Маклен Рубинд. У него большой опыт работы.

– Хорошо. Не медлите с отправкой.

– Группа будет готова выступить завтра.

– Отлично. Я доложу начальству. И еще, Дошез.

– Да, господин куратор.

– Усильте охрану станции. Задействуйте все технические средства наблюдения и обнаружения. То, что вы не нашли следов пребывания датлайцев, ни о чем не говорит. После их фокуса с захватом ПСД можно ожидать чего угодно.

– Уже, господин куратор. Мы задействовали новейшую аппаратуру.

– Хорошо. Докладывайте о ходе операции каждые сутки. Успеха…

…Уверан и Корхан зажали меня в полутемном коридоре пещеры неподалеку от комнаты с балконом, выходящим к озеру верхнего Храма. Их пули ложились все ближе ко мне, а в магазине моего автомата было всего семь патронов.

Противники действовали уверенно, четко, как на учениях. Поочередно прижимая меня очередями к каменному полу, они сокращали дистанцию, подступая ближе. Пули с визгом рикошетили от стен, пролетая буквально в миллиметрах от головы. Я напрягал зрение, пытаясь разглядеть силуэты в черных провалах, но ничего не выходило. Еще три патрона ушли в пустоту, не задев никого. Противник все ближе…

– Сдавайся! – закричал Корхан. – Ты проиграл! Верни ключ, и я не трону тебя.

– Сдавайся! – вторил ему Уверан, ловко меняя позицию буквально у меня под носом. – Скажи, как ты сюда попал, и уходи. Скажи, как попал…

– Хрен вам, – разлепил я сухие губы. – С трупами не разговаривают.

Очередь ударила буквально в упор, пули сорвали с груди разгрузку, одна чиркнула по коже, оставив почти черный в полутьме след. Я ответил, понял, что попал, но вместо предсмертных стонов услышал смех.

– Ты не можешь меня убить, – выступил из мрака Корхан. В руках «Калашников», на плечах кольчуга, пояс оттягивает кривой меч. На губах презрительная ухмылка. – Я же труп. Забыл?

– Да и меня не можешь, – повторил Уверан, покидая укрытие. Он был вооружен каким‑то странным автоматом с коротким стволом, без магазина и без приклада. – Мы оба убиты. Тобой. А теперь твоя очередь.

– Точно. – Корхан вскинул автомат на уровень глаз. – Пора платить по счетам.

– Ну, суки! – выдохнул я, вставая в полный рост и перехватывая автомат для штыкового боя. – Мертвые не могут убивать живых. Вы – сгнившие куски мяса, напрасно пришли за мной.

– Нет, – ответил Уверан. – Теперь твоя очередь. Пора…

Два автомата ударили одновременно. Я хотел было упасть и уйти в сторону, но тело застыло на месте. Пули с двух сторон полетели в меня, словно в замедленной съемке, накручивая вокруг себя воздух. Ударили по голове, по вискам, которые немедленно отозвались непереносимой болью.

Испытывая некоторое удивление от того, что еще не умер, я молча смотрел на тающие силуэты противников и чего‑то ждал.

– Пора… – висело в воздухе эхо. – Пора… твоя очередь…

Виски сдавило со страшной силой, стены коридора поплыли по часовой стрелке, ускоряя движение, тусклый свет вдруг погас, и темнота ударила по глазам…

…Я открыл глаза, потом резко сел, нечаянно сбросил тонкое покрывало и почувствовал тупую боль в голове. И вспомнил сон.

Пульсация в висках то стихала, то вновь била по нервам, заставляя сжимать челюсти. Я потряс головой, замычал сквозь зубы, встал, кое‑как натянул брюки и пошел в ванную. Сунул голову под струю холодной воды и минут пять стоял так, ожидая, когда боль немного утихнет.

«Ворота!.. Заработали, мать их!.. Такая сильная боль, почему? Близко от места срабатывания? Или сразу несколько „контуров“? Что они там творят, пришельцы чертовы?»

Боль отпускала медленно, постепенно. А через несколько минут и вовсе сошла. Однако стоило мне подумать о Воротах, как виски начинали слегка жечь.

«Индикатор, блин! Напоминает о себе этот чертов агрегат!.. Выходит, конец ожиданиям, сбылись надежды?..»

Приняв душ, я быстро обтерся полотенцем, почистил зубы и вышел в коридор. После произошедшего соображалка толком не работала, и мысли никак не хотели приходить в норму. Пришлось устроить короткую разминку, чтобы ускорить ток крови и заставить извилины шевелиться.

Телевизор, получив голосовую команду, показывал какую‑то утреннюю передачу, обычный стандарт – музыка, новости, игры вперемежку. Вести о войне шли первым потоком, потом политика и так далее. Я поставил звук на минимум и начал недолгий процесс одевания: носки, камуфляжный костюм. Ремень с кобурой и радиостанция лежали на полке, их очередь настанет при выходе. Сунув ноги в тапочки, пошел на кухню, рассчитывая коротко перекусить перед дальней дорогой.

– Доброе утро.

Лена уже встала и колдовала на кухне. Раненько встает соседка…

– Привет. Чего вскочила? Восьми еще нет.

– Завтрак сделать. Ты ведь уезжаешь?

– Угу.

– Ну, тогда я быстро.

Она выключила газ и стала перекладывать со сковородки на тарелку яичницу с ветчиной. Потом поставила тарелки на стол.

– Садись…

– С чего это ты вдруг решила… – Я взглядом показал на стол. – Проявить заботу?

– Так… – пожала она плечами. – Ты против?

– Да нет, – усмехнулся я. – Просто удивлен…

Сел за стол, пододвинул тарелку и начал не спеша есть, попутно думая о внезапно заработавших Воротах и о том, что теперь с этим делать…

…С утра у нее было странное состояние. Слегка побаливала голова, неприятно давило затылок. Да и настроение под стать самочувствию. Но когда она решила принять лекарство, боль внезапно прошла. Совсем.

Лена встала рано, с полчаса просидела перед трюмо, приводя себя в порядок и разглядывая отражение, потом осторожно вышла в коридор и глянула на дверь комнаты Артура. Тот еще спал.

Приняв ванну, она так же тихо прошла на кухню, плотно прикрыла за собой дверь и начала колдовать с продуктами, готовя завтрак. Старалась все делать как можно тише, хотя звукоизоляция позволяла устраивать танец с саблями, все равно никто не услышит.

Набрала воды в электрический чайник, включила его в сеть, потом порезала тонкими ломтиками ветчину, аккуратно уложила ее на сковородку, дала подрумяниться с обеих сторон и залила яйцами. Пока сковородка тихонько скворчала, готовя яичницу, Лена сделала десяток бутербродов с сыром, колбасой и икрой. Заправила овощной салат майонезом, порезала хлеб и положила его в тарелку. Руки выполняли привычную работу, а в голове мелькали мысли, словно кадры ускоренной съемки.

«…Жив ли Стефан?.. Их бригада должна была вступить в бой еще две недели назад. Или три… Отчаянная голова, он не усидит в тылу… а ругийцы давно прошли Терему, заняли наш госпиталь. Жаль, если погиб. Хороший парень. Сложись все иначе, могли бы быть вместе…»

Последняя мысль выскочила нечаянно, Лена даже вздрогнула и поспешила ее прогнать. Она никогда не воспринимала отношения с Колшевским как что‑то серьезное. Видимо, мешало осознание того, что рано или поздно придется уходить обратно, домой.

Вопреки ходившим о них слухам ничего особенного не было.

Прогулки по вечерам, совместные с Оксанкой и Денисом походы в ресторан, танцы пару раз. Однажды Стефан попробовал проявить инициативу, но дальше поцелуя Лена не пошла. Она сама не понимала почему. Ведь ей хотелось. Всерьез. Но… не смогла. Стефан тогда обиделся, неделю не разговаривал с ней, но потом остыл. И их отношения перешли в дружескую плоскость.

Правда, через месяц Лена с неудовольствием узнала, что Стефан нашел себе девчонку из госпиталя, чем‑то похожую на нее, и часто прямо после встреч бегал к той на свидание.

Однако даже такая весть не вызвала какие‑то особые эмоции в душе.

…Теперь и служба в РТЦ, и Стефан, и вся жизнь в Ламакее казались чем‑то далеким, нереальным, вроде полузабытого сна. Или игры. А в настоящем – жизнь здесь, в Мегаре, в квартире Артура. Да, Артур… Никогда Лена не думала, что окажется с ним под одной крышей…

Нет, прошлые обиды и неприязнь давно прошли. Бесследно. Глупо вспоминать былое, когда сидишь у черта на куличках. Да и потом, после того, как Артур отыскал ее в заброшенном всеми богами и чертями месте и привез к друзьям, испытывать неприязнь стало вовсе невозможно.

Вряд ли она когда‑нибудь забудет тот путь от госпиталя до Мегара, страшную стычку с боевиками, радость от встречи с друзьями.

Уже потом, немного отойдя от болезни, нервного потрясения и переживаний, Лена уловила момент, когда Артур заглянул домой, поблагодарила его и попросила извинения. Вышло сумбурно и не очень ловко, но… Артур все понял, с легкой улыбкой выслушал сбивчивые слова и заверил, что ни о каких обидах речи нет.

«А глаза у него тогда были грустные… – вдруг вспомнила она. – Так иногда смотрел отец, когда я в детстве где‑то набедокурила…»

Кто бы мог подумать, что ее однокурсник станет здесь грозой бандитов и такой известной фигурой. Об Оборотне знали все. Кто‑то боялся, кто‑то не верил в его существование, кто‑то завидовал. Раньше Лена его считала психопатом – слишком уж мрачные известия приходили из Зоны. Об убитых женщинах, расстрелянных жителях, отрубленных головах… Правда, Стефан как‑то сказал, что все это сказки. И что он завидует Оборотню – такие дела тот проворачивает.

«Он в своем репертуаре… Как и тогда, в Аберене. Внезапно исчезает, внезапно возникает, всегда в центре событий и всегда замкнут, закрыт…»

Ход мыслей прервал стук двери. Лена выглянула в коридор и увидела большую фигуру Артура, исчезающую в ванной. Проснулся.

Завтрак начал остывать, когда он вышел оттуда с мокрым ежиком волос, с полотенцем на плече и голым торсом. Лена помимо воли окинула его взглядом и отметила, что он стал еще здоровее. Не то чтобы больше, но как‑то… словно внутрь закачали железо. Даже походка стала тяжелее. Впрочем, это только кажется. Лена помнила стремительные движения и молниеносную реакцию, когда он там, на дороге, убил сразу трех боевиков.

Пересохшим почему‑то голосом она предложила поесть. Тот после короткого раздумья согласился, быстро умял яичницу, запил апельсиновым соком, взглянул на стопку бутербродов и протянул руку к крайнему.

Лена сидела рядом, подперев подбородок рукой, и смотрела, как он ест. Вид у Артура задумчивый, отстраненный. Взгляд устремлен куда‑то в стену, челюсть автоматически пережевывает пищу, руки отрезают куски и отправляют их в рот.

Когда он взял бутерброд, Лена заметила легкую дрожь пальцев. Это простое движение вдруг вызвало волну жалости к этому большому сильному человеку. Как он устает, если даже утром, после сна, руки еще трясутся, словно всю ночь работал.

Лена отвела взгляд, словно боясь выдать свои чувства, поправила волосы и взглянула на часы.

– Спешишь куда? – спросил вдруг Артур.

– Что? Нет… никуда.

– Благодарю, наелся на весь день.

– Не за что. – Она взглянула на него, отметила улыбку на губах и довольный вид. Неожиданно для себя спросила: – Ты вечером приедешь?

– Не знаю. Возможно. Есть дела в городе.

– Тогда я приготовлю ужин. Что ты хочешь?

– Да все равно, – несколько удивленно ответил тот.

– Ладно. Что‑нибудь придумаю…

Мысль об ужине пришла внезапно, но ей понравилась. Действительно, почему бы и не устроить маленький пир. Просто так, без всякой причины. Потому что хочется…

Увлеченная этой идеей, она проводила Артура, привела себя в порядок и спустилась этажом ниже, к Оксанке и Денису. Хотела пригласить их с собой пройти по магазинам. Денис, конечно, не пойдет, но Оксанка согласится. Скучно сидеть дома.

Предвкушая поход по необъятным площадям всех четырех супермаркетов и торговых домов, что стояли неподалеку, она подняла глаза на открывшего дверь Дениса и увидела его встревоженный взгляд…

…В кабинете, несмотря на работающие кондиционеры, было душно. Пришлось открыть форточки, чтобы дать доступ свежему воздуху. Вместе с насыщенным влагой кислородом внутрь проник несильный запах разогретого асфальта.

Совещание командования, посвященное недавнему переезду бригады на новое место и нарезанию зон ответственности батальонам, подходило к концу. На карте, висящей на стене, теперь были отмечены новые места расположения штаба и базирования батальонов. Наименования городов – Солзино, Устин, Бренко – звучали непривычно. Мы забрались в те районы, где еще недавно хозяйничали мятежники. А теперь необходимо было срочно наладить работу и обеспечить безопасность тылов армии от нападений диверсантов, партизан и мародеров. Голова была забита совсем другими мыслями, и я прилагал, большие усилия, чтобы не потерять нить разговора. Да еще покалывали виски, означавшие, что Ворота находятся где‑то в пределах сотни километров. Но где?..

Я в два глотка опустошил стакан с водой, глянул на докладывавшего командира сводного артдивизиона и скосил взгляд на Дорича. Тот сидел справа от меня, положив руки на стол, и внимательно слушал майора. Перед ним лежали блокнот и ручка – Дорич помечал для себя важные моменты доклада.

По соседству с Доричем сидел еще один гость. Высокий, статный мужчина лет сорока с небольшим. Короткая стрижка, небольшие усы, резкие черты лица и неожиданно голубые глаза, столь не подходящие суровому виду. Фигура спортивная, судя по набитым костяшкам кулаков, раньше занимался рукопашным боем. Звали гостя Руслан Ивжич. С завтрашнего дня он займет место регионального комиссара Ламакена.

…Они приехали за полчаса до совещания. Когда я провел их в свой кабинет, Дорич представил спутника.

– Знакомься. Руслан Ивжич. Без пяти минут региональный комиссар Ламакена.

– А вы? – мгновенно среагировал я.

– Все, – развел руками тот и улыбнулся. – Я свое откомиссарил. Через три дня должен получить назначение в аппарат Управления на должность первого заместителя директора.

– Ого! – вырвалось у меня. – Поздравляю.

– Благодарю. Ну а это, – сказал Дорич Ивжичу, – командир оперативной бригады полковник Томилин. Наш Оборотень.

– Очень приятно, – блеснул улыбкой Ивжич. – Давно хотел познакомиться.

Я пожал его руку, ощутив ее крепость.

– Отлично, знакомство состоялось, – сказал Дорич. – Я специально привез Руслана на совещание, чтобы он с ходу вошел в курс дел. Бригада под особым контролем Управления, так что новому комиссару надо знать все насущные проблемы.

Судя по всему, Ивжич – один из команды, а значит, свой. Как и Дорич, как и я. Так что на ключевой пост на полуострове Авьялин поставил своего человека.

– Думаю, сработаемся, – сказал Ивжич. – Тем более делаем одно дело.

«Не успеем… – подумал я. – Если Ворота активированы, наша совместная работа будет весьма недолгой…» А вслух, понятное дело сказал другое:

– Конечно.

– Мы поприсутствуем на совещании, – заметил Дорич. – Заодно я представлю нового начальника. Не возражаешь?

– С чего? – пожал плечами я. – Наоборот, хорошо. Мы только сменили места базирования бригады, есть проблемы с размещением, с бытом.

– Тогда не будем терять время…

Ивжич действительно решил с ходу войти в курс дел. Делал пометки в блокноте, переспрашивал, уточнял подробности. Пару раз, когда стоял вопрос о дополнительном строительстве на базах или финансировании, он специально вникал в подробности.

В конце совещания Дорич попросил меня коротко обрисовать обстановку в подконтрольных районах и дать предположительный прогноз на развитие событий.

– Обстановка сложная. В тылах армии действует около сорока разрозненных групп противника. Это и окруженцы, и диверсанты, и партизаны. Те в основном сидят в горах и в лесах. Их нейтрализация – дело времени. Есть проблемы с охраной населенных пунктов и трасс, территориальные органы не всегда справляются.

– Что вы предпринимаете? – тут же спросил Ивжич.

– Стараемся действовать на опережение, предотвращать нападение. К сожалению, это не всегда выходит. В основном из‑за недостатка агентурных сведений. Бригада в принципе контролирует ситуацию. После того как вошел в дело четвертый батальон, а остальные стали полнокровными, мы успеваем реагировать почти на все действия диверсантов. Думаю, как только Ламакея капитулирует, многие диверсанты и агенты противника прекратят действия, просто пропадет стимул. А заокеанские хозяева Ламакеи не имеют подхода к ним. Конкретные цифры и факты приводить не стану, они есть во всех докладах…

– Не стоит, – согласился Дорич. – Что ж, мнение командира бригады известно. Обстановка в целом по тылам известна. Могу сказать только одно – продолжайте в том же духе. Думаю, не долго осталось. Судя по всему, капитуляция Ламакеи – дело ближайшего будущего.

– Скорей бы, – вырвалось у Свена. Дорич услышал, кивнул и встал.

– Благодарю за прием, желаю успехов. До встречи.

…На ступеньках штаба, куда я вышел проводить нового заместителя директора и нового регионального комиссара, Дорич сказал:

– Вопрос о создании корпуса теперь может быть передвинут на более ранние сроки. Но в любом случае – он встанет на повестку дня не раньше, чем через полгода после окончания войны. Поэтому продумай еще раз и подготовь полный доклад на эту тему.

– Хорошо.

– И напоследок. Привыкай к тому, что скоро ты выйдешь на более высокий уровень, а там выдержка и умение скрывать свои мысли за маской невозмутимости стоят никак не меньше, чем умение скручивать шеи здесь. Это к старой истории с Лабединым.

Дорич говорил серьезно, без малейшего намека на шутку. И я сейчас, только что, глядя в глаза этому человеку, понял, что не могу, просто не имею права исчезнуть для него внезапно, бесследно. Надо найти способ и пусть заочно объяснить ситуацию. Обязательно. Ему и Авьялину. В конце концов, я в команде и во многом должен этим людям. А это накладывает определенные обязательства. Хотя бы из‑за элементарного уважения.

– Я все понял, господин заместитель директора. Сделаю, не волнуйтесь.

Дорич внимательно посмотрел на меня, несколько удивленный излишне серьезным тоном, пожал руку и сбежал по ступенькам. А я смотрел вслед отъезжающей машине, понимая, что вижу этого человека последний раз в жизни…

Когда все уже расходились, я окликнул Караджича:

– Радован, задержись. И Влада позови.

«Надо ввести парней в курс дела. Пусть привыкают…»

Мы прошли в мой личный кабинет, отгороженный от большого двойной дверью. Комната шесть на три, обитая специальным материалом, не пропускающим звук, с постоянно работающим генератором белого шума, с вибросистемой на окнах, препятствующей съему акустического сигнала направленным лучом.

Предложив парням сесть, я проверил еще раз помещение, водя сканером, потом врубил магнитофон, чтобы звук был чуть тише речи, и рассказал им все. Начиная с факта сработки Ворот и заканчивая планами Дорича относительно корпуса.

– И что ты решил? – спросил Радован.

– Для начала отыскать Ворота. А потом… потом взять своих однокурсников и перейти.

Влад и Радован переглянулись, синхронно вздохнули и посмотрели на меня.

– Все‑таки решил… – протянул Влад. – Жаль…

– Поверь, мне тоже. Но… рано или поздно надо возвращаться домой.

– Но ты же говорил, что твой мир и твоя страна – полный отстой. Что там беспредел и война.

– Я возвращаюсь не в страну, а к себе. К родным, к друзьям. И потом, не забывай! Здесь меня могут отыскать пришельцы. С их возможностями это не так трудно. А там я пока в безопасности.

Парни молчали. Осознать, что их командир и друг – пришелец из другого мира, непросто. Но еще сложнее – знать, что он вот‑вот уйдет в свой мир.

– Радован, – не дал я им долго горевать, – бригада на тебе. Дорич возражать против твоей кандидатуры не станет.

– Но…

– Не надо. Справишься. Ты и так часто замещал меня. Ты и Драган. Кстати, Панов потом может и начштаба корпуса быть.

Караджич не ответил, сидел молча. Но потом кивнул. Как ни крути, а дело делать надо. Служба с уходом командира не заканчивается.

– Влад, – сказал он. – Если… когда Артур уйдет – ты мой зам.

Влад бросил на меня строгий взгляд, сглотнул, проталкивая комок внутрь, и пожал плечами.

– Куда деваться. Но я только неделю батальоном толком командую.

– Во‑первых, Артур еще не ушел. А во‑вторых, пока будешь совмещать должности.

– Да.

– А Дорич? – спросил меня Караджич. – Ему скажешь?

– Сам нет. Оставлю послание, передашь. После ухода.

Парни выглядели несколько угнетенными, подавленными. Впрочем, и я тоже. Слишком много оставляю здесь, много теряю…

– Ладно, хватит горевать. Пошли. Дел еще полно. Мне надо провести разведку и отыскать Ворота.

– Я с тобой, – встал Влад. – На батальоне пока Тавр. Сладит.

– Хорошо. Поехали.

Но когда мы зашли обратно в кабинет, затрезвонил телефон.

– Господин полковник, – раздался голос дежурного. – Нападение на тыловую часть армии на окраине Вуконицы. Есть убитые…

– Понял. Свяжи меня с Ласкичем, там его зона ответственности. И подготовь вертолет.

– Есть.

Я положил трубку и повернулся к парням:

– Вот так… Поиски отложим. Пока…

Донесение начальнику станции обер‑официалу Дошезу

Начальник оперативно‑поисковой группы официал Маклен Рубинд.

Проникновение на территорию Ругии осуществлено тремя группами под видом туристов и журналистской бригады. Для прикрытия были использованы женщины из группы туристов, ехавшие в Ругию. Изменение легенды и подготовка к проникновению на полуостров будут завершены в ближайшее время.

17.03.97

Обстановка осложнена военными действиями, идущими на Ламакене. Судя по имеющейся информации, война должна быть завершена в течение месяца.

Из собранных сведений о Ругии и конкретно о полуострове обращают на себя внимание следующие факты:

1. Возникшая активность бандформирований Зоны в интересующий нас период.

2. Повышенная активность действий разведок разных стран.

3. Начало боевых действий Ругии в приграничных с Зоной районах задолго до начала войны.

Все это может быть следствием действия групп внедрения Датлая либо Равитана, а также их попыткой обнаружить и уничтожить нашу станцию на полуострове.

Особо обращает на себя внимание факт деятельности отдельной роты полиции под командованием так называемого Оборотня. Особо необходимо выделить тактику его действий и принцип проведения операций. Судя по отрывочным сведениям – тактика роты близка к тактике подразделений Корпуса стабилизации.

По нашим сведениям, в последующем рота была преобразована в батальон, а затем и в бригаду. Не исключено, что под видом полицейского формирования в Зоне работало подразделение датлайских войск. Имея такую маскировку, они могли беспрепятственно бывать в Зоне и вести поиски станции слежения. Судя по тому, что связь со станцией была потеряна внезапно, не исключен вариант ее штурма с последующим уничтожением. Прошу провести дополнительные исследования в этой области и передать полученную информацию нам. Следующий сеанс через сутки…

Куратору третьего направления Сварду

Начальник станции обер‑официал Дошез.

Оперативно‑поисковая группа проникла на территорию Ругии и готовит легенду для выезда на полуостров. В ходе деятельности группа собрала сведения по интересующей нас тематике за период до полутора лет.

17.03.97

В связи с этим прошу сделать запрос на следующие темы:

1. Имел ли место факт выезда подразделения Корпуса стабилизации Датлая в длительную командировку.

2. Имел ли место факт организации ПСД‑перехода в период от полутора до двух лет назад.

3. Была ли организована постоянная ПСД‑связь за этот период с миром, не входящим в перечень открытых ранее.

Также прошу дать заявку на выделение дополнительной поддержки станции в виде штурмовой роты со всем вооружением…

День у нее выдался каким‑то суетным, дерганым. Утром занемогла Оксанка, и вместо совместного похода по магазинам вышло трехчасовое мытарство. Сперва Лена отпаивала заболевшую настойками, потом отправила Дениса в аптеку за лекарствами, а когда Оксанке не стало лучше, предложила вызвать врача. Но та почему‑то не захотела.

– Живот болит… Скоро пройдет, – говорила она. – Я и сама хотела по магазинам пройти. Сейчас полегчает, и пойдем.

Лена настаивать не стала. Пока Денис оббегал аптеки в поисках лекарств, девчонки поболтали и успели посмотреть телевизор.

Потом Оксане действительно стало лучше, и они пошли в супермаркет. Накупили столько продуктов, что пришлось вызывать такси, Денис такое количество сумок просто бы не дотащил.

После обеда Лена засела на кухне. Все четыре конфорки плиты были заняты. В одной кастрюле варился бульон, в другой гарнир, на сковородке доходили до кондиции лук и чеснок. На четвертой конфорке закипал чайник. В духовке исходил жиром и соком запеченный целиком гусь, фаршированный грибами и перцем.

Идея устроить вместо обычного ужина пир пришла внезапно. Душа потребовала чего‑то необычного. Сначала она хотела пригласить Оксанку и Дениса, но потом раздумала. Это будет ужин для двоих. И разговор.

Она пока не знала, о чем, собственно, будет говорить с Артуром, но одно хотела сделать точно. Поблагодарить. За спасение, за помощь. И извиниться. За непонимание, за то, что раньше считала черствым и сухим мужланом, умеющим только махать мечом. За то, что… Словом, за все сразу.

Ведь то, что они живут в мире и спокойствии, вдали от опасности, заслуга их однокурсника. Он ежедневно рискует жизнью, чтобы они могли жить как в раю, ничего не делать, поправлять расшатанные нервы и подорванное здоровье.

Он когда‑то вытащил их из Аберена и сейчас вытащит из этого мира.

И потом… Лена боялась признаться самой себе, что Артур занимает слишком много места в ее мыслях. Нет, она не была влюблена, не смотрела на него как на единственного мужчину. Но… возможно, и была бы не против этого.

Что‑то щемило в душе, когда он появлялся рядом. Становилось немного не по себе. Или это только фантазия?..

Не сумев толком понять, что же ею движет, Лена решила устроить ужин для двоих и поговорить. Не важно, о чем. Возможно, близость этого человека подскажет, какие чувства бушуют в ее душе?..

Она увлеклась приготовлением ужина и не заметила, как пролетели несколько часов. А вошедшего в квартиру Артура увидела, только когда он сказал «Привет»…

…Весь день пошел наперекосяк. Вместо поиска Ворот я срочно вылетел к Вуконицам, где произошло очередное нападение на тылы армии. На этот раз от действий партизан пострадали ремонтные мастерские танковой дивизии и склад ГСМ. Когда вертолеты подлетали к городу, нас встретили клубы черного дыма и разрушенные строения, над крышами которых играли рваные куски пламени.

То и дело на глаза попадались трупы убитых солдат и ремонтников, половина из которых была гражданскими вольнонаемными специалистами, пришедшими в армию по контракту.

В чем, в чем, а в умении нанести внезапный удар из‑за угла мятежникам отказать было нельзя. Проигрывая бои на фронте, они успешно вели войну партизанскую, диверсионную. Если дело так и дальше будет продолжаться, окончательная победа придет еще не скоро.

Ласкич, прилетевший сюда вместе с двумя ротами, уже отдавал распоряжения. Два приданных ему звена вертолетов взяли курс к лесному массиву и к небольшому ущелью, за которым шла горная гряда. Партизаны могли уйти только в этих направлениях. Либо засесть где‑то поблизости, пережидая погоню. Свен это учел. Одна рота отправилась осматривать пути возможного отхода, а вторая начала прочесывание близлежащих селений.

Я майору не мешал, с советами не лез. Свен и так все знает, не первый день на батальоне.

Осмотрел разрушенные мастерские и обгоревшие танки в боксах. Потом поговорил с начальником части, немолодым капитаном, уцелевшим только благодаря случайности. Тот еще не отошел от боя и нервничал. Говорил путано, часто перескакивая с темы на тему.

Через час поступило еще одно сообщение о нападении. На колонну машин, шедших в тыл. Это уже на западном побережье. А вскоре и еще два. Сегодня мятежники явно решили провести день диверсанта. Такой поворот событий перестал меня устраивать, и я, плюнув на поиски, вылетел в штаб бригады. Надо было срочно готовить контрмеры, чтобы прекратить разгул диверсий.

Уже после обеда в штаб позвонил Олаф Норсен и доложил – группа диверсантов, напавших на поселок у побережья, обнаружена и поголовно уничтожена. Захвачен в плен один мятежник. После соответствующей обработки он дал интересные показания.

Глянув на часы, я вздохнул и приказал готовить вертолет. Сегодня мне будет явно не до Ворот. Хотя тянуть с их поиском больше нельзя…

Как бы ни был занят я на службе, но хотя бы час на личную тренировку всегда находил. Держать форму – это не прихоть, а необходимость. Такой порядок царил у нас раньше, такой порядок сейчас в бригаде. Уже перед самым вылетом в Мегар я успел уделить полчаса стрельбе, полчаса рукопашке и полчаса работе в «качалке». Поэтому домой приехал выжатый как лимон. Но попасть в душ, как мечтал, не смог. Едва переступил порог и поздоровался с Леной, что‑то готовившей на кухне, как зазвонил телефон.

– Лена… – раздался тихий голос Оксаны.

– Это Артур.

– Артур, – она говорила сквозь зубы, – мне плохо… Не знаю, что происходит…

– Стоп! Ты дома?

– Да.

– Я вызываю врача, он будет через десять минут. Сейчас подойду к тебе. Ясно?

– Да… – простонала Оксанка. Из кухни вышла Лена.

– Что случилось?

– Ксюшке плохо. Побудь с ней, я пока вызову врача.

Лена, не говоря ни слова, исчезла на кухне, потом выбежала обратно, прихватила аптечку и вышла из квартиры.

Нас обслуживала бригада врачей из соседней поликлиники, прикрепленная к дому. Этот принцип медицинского обслуживания принят в Ругии давно и никогда не давал сбоев. Врачи имели высокую квалификацию и не зря получали деньги.

Не зная, что именно происходит с Оксаной, я вызвал специалиста по женским заболеваниям. Только положил трубку, телефон затрезвонил сам.

– Командир, заявку летчикам на ночь давать?

Это Ратмир – связной‑телохранитель – напоминает о моей просьбе. Я хотел устроить поиски Ворот ночью. По крайней мере будет меньше текущих проблем.

– Давай на двадцать один тридцать. Аэродром Мегара.

– Какая охрана?

– Ты.

– И все?

– А тебе мало? – усмехнулся я.

Ратмир сопит в трубку, не зная, что сказать. Вроде с малой охраной выезжать опасно. С другой стороны, выражать сомнения относительно своей и моей подготовки глупо.

– Ладно, – сменил я точку зрения. – Прихвати из разведроты пару бойцов. По своему усмотрению. Только с Коневеком согласуй.

– Есть.

Только положил трубку, телефон опять зазвонил. Черт, дадут мне отдохнуть или нет?!

– Да?

– Господин полковник, это консьержка. – Мягкий женский голос.

Я тут же сменил тон разговора. Людмила Котова – старожилка города. Во время гражданской потеряла мужа, а через пятнадцать лет и сына. Тот служил в полиции. От горя и одиночества женщина, потерявшая смысл жизни, едва не сошла с ума. С большим трудом специалистам удалось привести ее психику в более‑менее нормальное состояние.

Чтобы как‑то помочь и отвлечь от невеселых мыслей, ей предложили работу консьержки в только что отстроенном жилом комплексе. Общение с людьми, занятость должны были немного подлечить израненную душу.

Мы все относились к ней с огромным уважением и непритворной вежливостью. Пережить такую трагедию и выдержать могут немногие. По мере сил жильцы помогали Котовой, даже не деньгами (она получала хорошие пенсии за мужа и сына и неплохую зарплату), а человеческим общением и участием.

– Слушаю, Людмила Викторовна.

– Господин полковник, – она называла меня только по званию, выказывая тем самым особое расположение, – я беспокою вас по поводу вашей просьбы. Насчет ключей. К вечеру они будут готовы.

– Спасибо, Людмила Викторовна. – Только ей я говорил «спасибо» вместо «благодарю». – Честно говоря, у меня совсем из головы вылетело.

– Ничего страшного. Я перезвоню позже.

– Спасибо, Людмила Викторовна.

Я глянул на часы – доктор должен был прибыть минут пятнадцать назад – и пошел вниз, к студентам. Что там с Оксанкой?

…С доктором я столкнулся у входной двери. Высокий худощавый человек лет пятидесяти, с бородкой и совершенно седыми пышными волосами, в старомодных очках, в жилетке, с цепочкой часов поперек живота – дань стилю ретро, – что‑то диктовал Лене. Та спешно записывала на листке.

– Добрый вечер, доктор.

– Добрый вечер, молодой человек. – Он увлеченно играл в старого земского врача.

– Как она?

– Все отлично. Просто превосходно. Легкое недомогание вполне в порядке вещей в ее положении, так что не стоит волноваться.

– Да? – удивленно протянул я.

– Конечно. И заодно примите мои поздравления.

– С чем? – окончательно запутался я.

Доктор укоризненно покачал головой и добродушно пророкотал:

– С будущим прибавлением в семье. Судя по всему, будет мальчик. Но тут необходимо уточнить. Через несколько месяцев прошу на снимок.

– Ага, – начал соображать я. И чтобы не выглядеть окончательным лопухом, не стал расспрашивать дальше.

– Я оставил девушке все рекомендации. Завтра необходимо отвезти мамашу в поликлинику, сдать анализы. И покой, еще раз покой. Строгий рацион и прогулки на свежем воздухе.

– Ясно…

– Ну‑с, всего доброго, молодой человек.

– Да. Всего доброго…

Я проводил доктора изумленным взглядом, повернулся к Лене и спросил:

– Оксанка… беременна?

– Да.

Лена выглядела не менее растерянной. Мяла в руке листок с рекомендациями и смотрела на меня чуточку ошалевшими глазами.

– Как она?

– Нормально.

– К ней можно?

– Пошли.

Оксанка полулежала на диване, обложенная подушками и пледами, комкала в руках платок и… плакала.

– Привет. Как дела?

Та шмыгнула носом и пожала плечами.

– Вроде ничего.

– Поздравляю.

– С чем?

– Ну… – Я развел руками, глянул на Лену. – С… будущим наследником.

Оксана не выглядела счастливой. Скорее испуганной, пораженной. Похоже, беременность стала для нее сюрпризом. Не очень приятным.

– Слушай, а какой срок?.. В смысле, какой месяц?

– Врач сказал – второй.

Черт, в женских делах хрен разберешься! Чего она ревет? Чего Ленка такая встревоженная? И куда пропал Денис?

– А Денис где?

– Убежал в магазин. За фруктами и овощами.

– Понял. Слушайте, дамы, чего вы такие недовольные? Врач сказал, все в порядке. Никаких проблем. То, что ты, – я глянул на Оксанку, – плохо себя чувствуешь, несколько… преждевременно, но такое бывает.

– Как я с этим буду? – вытирая слезы, прошептала Оксанка. – Вон Светка тогда тоже беременная через Ворота шла. И что вышло?

– Что вышло? Домой попала.

– Хорошо, если домой! А вдруг они куда‑то еще угодили?

Вообще‑то мысль не лишена оснований, но подтверждать ее сейчас нельзя.

– Глупости. Они давно дома. И ты скоро будешь дома. Я как‑то не мог выбрать время сказать вам. Ворота работают. Я пока не могу их найти, но судя по всему, они неподалеку отсюда. По крайней мере они на полуострове.

Девчонки смотрели на меня широко раскрытыми глазами. Оксанка даже перестала плакать. А Лена позабыла о бумажке.

– Это правда?

– Да. Я их скоро найду, и мы сразу вернемся домой. – И пока девчонки были вменяемы, добавил: – Подождите немного. И не тратьте нервы попусту. Ладно?

Оставив их одних осмысливать услышанное, я поднялся к себе. Часы показывали начало седьмого. Надо еще заскочить к Плоширу, обсудить одну тему. А потом – обратно. Пока срочных дел нет, начну поиски.

…Аромат запеченной птицы проник из кухни во все комнаты, дополнив гамму запахов, витавших в квартире. Немного поразмыслив, Лена не стала готовить стол в гостиной. Кухня была достаточно большой, да и удобно – все под рукой. И потом, слишком торжественная атмосфера могла насторожить Артура. Тот всегда с подозрением относился к разного рода мероприятиям, она помнила это с академии.

Напоив Оксанку настойками и оставив с ней возбужденного новостью Дениса, Лена убежала заканчивать последние приготовления к ужину. По ходу дела она успела прикинуть, что ей надо надеть, чтобы опять же не выглядеть слишком нарядной, но и не быть в повседневном. В конце концов остановила выбор на светло‑серой юбке чуть выше колен и голубой рубашке, очень шедшей к ее глазам. Скромно и со вкусом. Одежда не очень скрывает фигуру, но и не выставляет ее напоказ. В самый раз.

Расчесав волосы и чуть брызнув на себя из крохотного флакона с духами, Лена встала перед зеркалом. Нет, определенно хорошо. Даже красиво.

Настроение вдруг пошло вверх. То ли оттого, что выглядит прилично, то ли от скорой встречи, то ли от неожиданной беременности Оксанки. Или от всего сразу. С улыбкой на губах Лена заканчивала последние приготовления, изредка поглядывая на часы. Восьмой час. Артур скоро должен подъехать. Как он оценит ее труд?

Подумав об этом, Лена вдруг поймала себя на мысли, что мнение Артура ее волнует. Очень. Неужели… она проявляет к нему интерес? К тому самому Артуру, на которого почти не обращала внимания в академии и не могла видеть в Аберене? Наверное, история со спасением подействовала. И тот факт, что Артур может спасти всех, вернуть домой…

Так или иначе, но предстоящий вечер должен что‑то изменить в их отношениях. Что‑то, чего она давно подспудно ждала, толком не понимая себя…

Окинув взглядом накрытый стол, поправила салфетки, достала из холодильника бутылку вина и глянула на себя в зеркало. Все готово. Где же он? Должен, по идее, приехать.

– …Возможно, они блефуют. Но наша разведка докладывала о попытке ламакейцев разработать ядерное оружие. Чемоданный вариант. Несколько раз их агенты выходили на наших ученых, предлагали хорошие деньги.

– Но за каким тащить бомбу сюда, в тыл? Не проще рвануть ее в глубине полуострова? И меньше риска засветить себя.

Плошир пожал плечами.

– Такова информация. А как на самом деле?.. Хрен его разберет. Сообщение скоро пройдет по всем подразделениям полиции. Армия уже в курсе. В общем, надо быть настороже.

– Да и так… настороже. Ладно, обратим внимание. Хотя не пойму, как они хотят его протащить через линию фронта?

Ответом было молчание. Комиссар и сам не знал.

Этот разговор состоялся в комиссариате города. Я заскочил туда на минуту уточнить кое‑что, а услышал такую новость. Мятежники готовят теракт в тылу армии, угрожая взорвать ядерную бомбу, если Ругия не прекратит войну и не отведет войска обратно за Маног.

Новость, мягко говоря, сногсшибательная. Очень похоже, что мятежники врут. А если нет? Если у них есть ядерный заряд и они готовы его применить? Правда, последствия, чисто политические, будут явно не в их пользу. Ядерная угроза оттолкнет от них всех союзников. А Ругия получит карт‑бланш на проведение любых акций. Вплоть до поголовного вырезания населения Ламакеи.

Блеф или нет, но надо нацелить батальоны на новое задание. И разработать комплекс мер по противодействию террористам. Работать придется вместе с госбезопасностью, едва ли не плечом к плечу. А гарантий на то, что мы или кто‑то другой найдет заряд, нет.

«Опять идея поиска Ворот идет коту под хвост. Надо сейчас ехать в штаб, готовить приказ. Разведроту нацеливать только на поиск группы террористов. Потом катить в штаб полиции, приглашать коллег из Департамента и армейской разведки, думать, как строить тактику работы. Геморрой…»

Настроение упало ниже нуля. Проблемы, проблемы, бесконечным потоком. Одна за другой. Прошло то замечательное время, когда под рукой была рота и, кроме разработки очередного налета, ничего не волновало. Никто не ставил условий, не давал вводных. Теперь с автоматом не побегаешь, теперь думать надо. И ответственность такая, что рехнуться можно. И попробуй допустить прокол! Оборотень в дураках – такого еще не было!

«Ни хрена! – зло подумал я. – Черт с ним, со сном, лучше спать не буду, но поиск начну сегодня же. Прямо сейчас. Заскочу в штаб, отдам приказ, а потом в путь. Проклятый „контур“ где‑то неподалеку, используя старый способ – „горячо‑холодно“, – отыщу эту штуковину за два‑три дня. Не иголка в конце концов…»

Пребывая в весьма мрачном состоянии, я вызвал Ратмира, приказал ждать меня с броней наготове у главного въезда в учебный центр, организованный на месте нашей бывшей базы.

– Согласуй вопрос о выделении еще одного борта для сопровождения.

– Может, «вертушку» вызвать?

– Не надо. Проедем по земле.

Кивнув консьержке при входе в подъезд, взлетел на свой этаж, достал ключи и открыл дверь. Скинул кроссовки, на ходу сбросил легкую куртку и прошел в спальню. Форма висела в правом шкафу, чистая, выглаженная. Автомат и наполненная магазинами и гранатами разгрузка были в закрытом металлическом ящике.

Быстро переодевшись, проверил крепление разгрузки, подхватил автомат и пошел в коридор. Из кухни вышла Лена, увидев меня, чуточку улыбнулась и сказала:

– Ужин готов. Как и обещала. Можно садиться за стол.

– Благодарю, но, к сожалению, не могу. Надо срочно ехать. Служба…

Лена как‑то погрустнела, сникла. Машинально прошла за мной в коридор и встала в проходе, глядя, как я надеваю берцы.

– Как же так? Ты ведь не хотел уезжать?

– Так вышло. – Встал, притопнул ногой, повесил автомат на плечо, глянул на Ленку. – Перекушу у себя.

– Да?.. – с каким‑то растерянным видом спросила она.

Я потянул за ручку двери, но вдруг вспомнил, что забрал у консьержки ключи. Совсем голова дырявая стала!..

– Лен, забыл совсем! Держи.

– Что это?

– Ключи от квартиры. Напротив квартиры ребят. Хватит тебе со мной ютиться, надо иметь собственное жилье. Квартира хорошая, трехкомнатная. Мебель на месте, что будет не по вкусу – уберешь, купишь новое. Я завтра деньги пришлю. Сколько бы нам здесь ни жить, все лучше в своей квартире. И ребята близко, всего два шага.

Она взяла ключи, повертела в руках, равнодушно кивнула:

– Ладно.

– Вот и хорошо. Все, я поехал. Завтра вечером позвоню, узнаю, как дела. Если нужна помощь при переезде, у Дениса записан телефон фирмы, помогут. Пока.

– Пока, – тихо проговорила она, глядя на меня поникшим взглядом.

Я подмигнул ей, захлопнул дверь и сбежал вниз. Бросив автомат на соседнее сиденье, завел мотор и вывел машину со стоянки. Ратмир, наверное, уже на месте, надо поспешить. Времени в запасе почти нет…

…Она так и осталась стоять в коридоре, оцепенелым взглядом смотря на дверь. Разочарование, обида, смущение наполнили душу. Вдруг стало стыдно за свой порыв, за идею с ужином.

Ушел. Не захотел остаться. Сунул в руку ненужные ключи и убежал. Зачем тогда она столько готовилась? Пекла гуся, накрывала на стол, придирчиво отбирала наряд, просидела у зеркала два часа?..

Чтобы услышать торопливые извинения, увидеть, как он исчезает за дверью, закинув на плечо автомат? А ключи? Ее вовсе не стесняло совместное проживание, скорее, наоборот, взбадривало. А теперь надо переезжать в другую квартиру, не оставаться же после такого.

Лена почувствовала, как по щеке поползла слеза. И контур двери стал размытым, нечетким. Положив ключи на полку, она села на стул, нервным движением вытерла слезу и опустила голову.

Обижаться вроде нельзя, он ведь на службе. Но спокойно перенести произошедшее Лена была не в силах. Закусив губу, она сидела на стуле, чувствуя, как непрошеные слезы катят по щекам и падают на колени. Толком не понимая, почему плачет, и злясь на себя за слабость, вытирала мокрые щеки и едва слышно всхлипывала.

Не такой он был в тот раз. Когда вывозил из госпиталя, когда отпаивал чаем, укутывал пледом. Когда рисковал жизнью. Или она приняла обычную заботу и участие за нечто другое?.. Не спросишь ведь, не скажешь… Нельзя говорить такое парню. Нельзя. Но кто бы знал почему?..

Из официального сообщения Генерального секретаря ООН

…После того как Ламакея заявила о готовности применить ядерное оружие, якобы находящееся у нее, международная организация считает в дальнейшем не настаивать на введении эмбарго на торговые отношения с Ругией. Все действия Ругии признаются правомерными и отвечающими основным положениям устава ООН и принятым ранее резолюциям…

Газета «Империя» от 26.03.97

Несомненным успехом нашей дипломатии стало недавнее заявление Госсекретаря ООН об отмене предложенного Англией и США введении торгового эмбарго и исключении Ругии из ООН. Однако, как передают наши компетентные источники, большую роль в принятии такого решения сыграл тот факт, что США и Англии не удалось склонить членов ООН к поддержке такого заявления. А также недавнее решение Магриба вьйти из союза Вашингтон – Лондон – Усмутун.

После того как Ламакея осталась в полном одиночестве, окончание войны – дело ближайших дней…

Донесения начальника оперативно‑поисковой группы

Официал Рубинд.

…Проникновение на полуостров было проведено двумя подгруппами. Первая под моим командованием сегодня вышла в район так называемой Зоны. Сканирующая аппаратура показывает устойчивый сигнал от ПСД‑перехода. Фрагментально проявляются сигналы наличия объектов неизвестного происхождения, несущие следы ПСД‑перехода.

26.03.97

Вторая подгруппа под командованием унтер‑официала Хунтера вышла восточнее нас на двести километров. Результаты их поисков полностью идентичны нашим. Точные места фиксации сигналов пока не обнаружены.

Оружие будет приобретено у нелегальных торговцев, используя старые каналы связи…

…Вышли в заданный район с опозданием на восемнадцать часов. Разработанная легенда подозрений не вызывает, в поле зрения спецслужб не попадали.

Официал Рубинд.

В связи с повышенными мерами безопасности, предпринимаемыми ругийскими властями, вторая подгруппа под командованием унтер‑официала Хунтера не прибыла в назначенное время в район встречи. Хунтер передал новые координаты встречи. Судя по всему, он сможет присоединиться к нам через сутки.

28.03.97

Сканирующая аппаратура постоянно фиксирует наличие проникшего объекта на удалении до ста километров. Также отмечены эпизодические всплески поля, распознаваемого как прорыв ПСД‑перехода.

Наиболее вероятными с точки зрения обнаружения проникших объектов являются следующие населенные пункты: Устин, Кервин, Благрево, Горев, Вынрик. Все они находятся в квадрате обнаружения и удалены друг от друга не больше чем на пятьдесят километров.

Как только прибудет подгруппа Хунтера, мы приступим к поиску в перечисленных населенных пунктах и их окрестностях…

Они встретились ночью, когда диск луны уже скользил вниз, а у горизонта вот‑вот должна возникнуть узкая светлая полоса – предвестник рассвета. Восемь человек заняли старое ветхое строение на отшибе небольшого села, где из жителей было всего несколько стариков.

Оставшаяся часть ночи была посвящена выработке единого плана действий. Из‑за малого числа людей группа официала Рубинда могла обследовать только два населенных пункта одновременно. Если учесть, что на каждый нужно от двух до трех суток, и даже если брать в расчет только самые перспективные места, все равно выходило никак не меньше пяти дней. И это не считая осложняющих факторов – присутствия местного населения и властей.

– Что у вас с документами? – спросил Хунтера Рубинд.

– Порядок. Бригада строителей‑дорожников. Частная контора, подрядившаяся восстанавливать трассы. Мы – группа проверяющих. Замеры, проверки… Свободный проезд по тылам без права заезда в особо охраняемые районы.

– Нормально. У нас схожая легенда. Строительная компания, подряд на ремонт и строительство зданий.

Рубинд обвел взглядом подчиненных, пристукнул карандашом по столу.

– Теперь так. Начнем с ближних городов. Благрево и Вынрик. Затем Горев. Он самый опасный, там полно полиции. После Кервин и Устин. Основное время поиска – утро и вечер. Главное – не попасть на глаза контрразведке и полиции. Документы у нас хорошие, но рисковать не стоит. Транспорт оставим прежний, он‑то как раз настоящий. Методика ведения поиска и порядок действий при обнаружении всем известны, повторять не буду. Напомню одно – возможно, против нас работают конкуренты с Датлая. А посему – предельное внимание. Помните – здесь, на полуострове, уничтожили прежнюю станцию. Причем чисто, без следа. В случае обнаружения «контура» или объекта – сразу докладывайте. На рожон не лезьте. Ясно?

Ответом было молчание. В группе все опытные специалисты, у каждого за спиной не менее трех операций. Так что ошибки быть не должно. Но Рубинд все равно сказал что положено.

Помолчав с минуту, он спросил командира группы охраны унтера Тагаша:

– Как оружие?

– Нормальное. Торговцы не обманули. Автоматы, пистолеты, фанаты, ножи – новые. Надежные системы.

– Замечания по плану поиска есть?

Тагаш помедлил с ответом. В дела оперативников он не лез, не его епархия. А свое дело знал отлично. Пока никаких проблем и отклонений от нормы не было. То, что охранников всего четверо, конечно, плохо. Однако главную задачу – обеспечить безопасность работы оперативников – они выполнят. Вот только… прут все же они без оглядки. Дважды их от провала спасал случай. Что будет дальше – неизвестно.

– Так… ничего особенного. Главное – не лезьте никуда без нас. А там как‑нибудь прикроем.

Рубинд кивнул. Посмотрел на часы.

– Через час выступаем. Пока отдохните. Думаю, в ближайшие дни о сне и отдыхе нам придется забыть.

– И до каких пор? – с улыбкой спросил Хунтер.

– Пока не отыщем объекты. Или «контур»…

…Маленький городок Кервин, стоявший на отшибе от железных и шоссейных дорог, окруженный рощей с одной стороны и длинным узким озером с другой, стал одним из тех населенных пунктов, которые война почти миновала. Занимая очень невыгодное со стратегической точки зрения положение, он не привлек внимания ни мятежников, когда те строили линию обороны, ни армию Ругии, когда те занимали этот район. И только при отступлении здесь кто‑то решил организовать технические склады. Понятное дело, разведка Ругии эти приготовления заметила и нанесла упреждающий удар, превратив восточную часть города и его центр в руины. Склады, ясное дело, исчезли в огне. Вместе с несколькими зданиями, расположенными по соседству, и охраной.

В Кервин я заехал позавчера поздно вечером. Почти ночью. Несмотря на предупреждение Ратмира, что опасно лезть в такое время и что нас всего четверо. Я и сам понимал, что в тихом уголке могут сидеть партизаны или окруженцы, но поделать ничего не мог. Потому что именно здесь должны были находиться Ворота. Виски при приближении к городку буквально крутило от тупой, ноющей боли.

Оставив сопровождение на улице, я прошел несколько домов, пристально глядя по сторонам, а потом встал напротив большого четырехэтажного здания. Оно стояло на углу улицы и высотой выделялось на фоне остальных.

Поиск привел меня в запутанный лабиринт подвала с множеством переходов, поворотов и тупиков. Как раз в одном из тупиков и были Ворота. На этот раз их роль выполняла неказистая дверная коробка с полусгнившими стойками, с сильно поцарапанной и облезлой фанерой двери и полуоторванной железной ручкой, висевшей на одном ржавом шурупе.

Фонарик выхватил побитую кирпичную кладку стены, разбитую лампочку под потолком, грязь и мусор под ногами. При моем приближении по косяку пробежали зеленоватые огоньки, хорошо различимые в кромешной темноте. В голове вдруг зашумело, по вискам забарабанили молотки.

Ворота!

Я отступил на шаг, окинув их взглядом, постоял немного, привыкая к мысли, что проклятая инопланетная техника заработала, и пошел обратно.

Несмотря на успешный поиск, настроение было паршивым. И сердце ныло. Потому что до сих пор не был уверен в том, что поступаю правильно, уходя домой.

…Закончив поиск, мы вернулись в Горев. Недавно сюда был перенесен штаб бригады. В центре города пустовали корпуса старой спортшколы, их‑то он и занял.

Как только переезд был завершен, я привез в город студентов и поселил неподалеку от штаба в частном доме. Чтобы, так сказать, всегда были под рукой. Да и под присмотром.

Сейчас, после приезда, я заглянул к ним в гости. Хотел порадовать.

– …Это правда? – недоверчиво спросила Оксана. – Ты их нашел?

Взоры трех студентов сошлись на мне. Лена даже привстала с дивана.

– Правда. Городок Кервин. Сто с небольшим километров отсюда.

– А когда мы… – Денис махнул рукой. – Через них?.. Пойдем?

– В ближайшие день‑два. Скорее всего… – я прикинул, сколько надо на сборы и утряску последних вопросов, – скорее всего послезавтра. Первого числа. С собой ничего не брать. Только то, что было при появлении.

– Ясно…

– Отлично. Оксана, как самочувствие?

– Нормально, – ответила та, погладив живот. Никаких изменений в фигуре еще не было, слишком рано.

Но она теперь излишне трепетно относилась к будущему ребенку. Впрочем, слово «излишне» здесь не подходит. Ребенок он и есть ребенок, беречь надо с самого начала.

– Ну и хорошо. – Я посмотрел на Лену. – А ты как?

– А я что? – с каким‑то показным равнодушием ответила она. – Здорова.

– Отлично.

Ее замкнутость и отстраненность я заметил еще в Мегаре, но не придал этому значения. Всяко бывает. Может, запоздалая реакция на пережитое…

– Коли все ясно, готовьтесь. Из дома без лишней необходимости не выходить, продукты, медикаменты привезут, не вопрос.

– А ты? – спросил Денис. – Будешь продолжать службу?

– Пока да. Я не могу уйти просто так, на мне бригада. Слишком много надо сделать в оставшиеся дни. Но сроки определены, так что не волнуйтесь, дольше необходимого не задержимся…

– …Значит, все? Уходишь?

Голос Радована был сухим и недовольным. Он сидел на подоконнике, сложив руки на груди, и смотрел на меня. Рядом на кресле сидел Влад. Правой рукой вертел надетую на пальцы кепку и кривил губы.

– И где эти Ворота? – спросил Радован.

– В Кервине. В подвале дома.

В кабинете вновь повисла тишина. За последние два часа мы успели обговорить все темы, решить текущие вопросы и заодно прикинуть, какие перестановки и где надо сделать, чтобы ликвидировать нехватку офицеров. Когда рабочие темы сошли на нет, разговор свернул на Ворота.

– Доричу так ничего и не скажешь?

– Ах да, вовремя напомнил. – Я протянул ему длинный узкий конверт без марок и рисунков. – Держи. Передашь через пять дней после моего… исчезновения. Конверт не закрыт, так что прочитай. И Влад тоже.

– Угу…

Влад взял протянутый конверт, равнодушно повертел в руках и спросил:

– А Свен? Ральф, Олаф? Они‑то как?

Я пожал плечами. С одной стороны – говорить не стоит. Но с другой… У них и так будет не самое веселое настроение после моего ухода. Ведь основная легенда исчезновения – подрыв машины на мине. Мне предстояло погибнуть, взлетев на воздух на своем джипе. Так зачем трепать нервы парням?..

– Знаешь… скажи им, что я жив… но только где‑то через неделю. И больше ничего.

– Ясно… Кстати, – Влад дернул уголком губ, – Ратмира тоже надо предупредить потом. А то казнить себя станет, что не уберег начальника.

Я подумал и махнул рукой. В конце концов, хуже не станет.

– Ладно, парни. Время позднее, завтра к вечеру мне в путь. Утром увидимся, а сейчас пошли к Панову. Посмотрим, что есть нового. Служба‑то продолжается…

Влад, наш весельчак и балагур, душа компании и неутомимый оптимист, сейчас был непривычно суров и серьезен. На мою улыбку никак не отреагировал и молча пошел из кабинета, тяжело переставляя ноги.

Непривычно для него терять друзей, отправляя их в другой мир. Впрочем, кому это привычно‑то? Только пришельцам…

Обер‑официалу Дошезу

Официал Рубинд.

Проверены два из пяти вероятных мест нахождения спонтанного ПСД‑перехода и проникших объектов. Результат отсутствует. Работу сильно затрудняет обстановка на полуострове. Военные действия идут с нарастающим темпом. С завтрашнего дня приступаем к проверке городов Кервин и Устин. Проверка Горева из‑за особого режима безопасности пока не представляется возможной…

31.03.97

Куратору третьего направления Сварду

Директор Управления ПСМ Штос.

Отдайте приказ срочно выслать помощь поисковой группе. Из донесений разведки стало известно, что Датлай проводит подготовку к организации ПСД‑перехода в только что открытый мир. Не исключено, что этим миром является Земля. В этом случае первостепенной задачей поисковой группы становится выяснение места нахождения ПСД‑перехода и немедленное информирование руководства о нем…

Утро первого апреля выдалось совершенно сумасшедшим. Крики, стрельба в воздух, радостные лица, поздравления. Не знаю, как вели себя люди у нас, когда объявили об окончании войны, но сколько эмоций вызвала эта новость здесь – видел собственными глазами.

Ламакея капитулировала! Вчера поздно вечером представители мятежников прибыли в штаб пехотного корпуса для подписания соответствующего документа. А через час о произошедшем было доложено в Арланду. По всему фронту мятежники складывали оружие и сдавались. Все. Войне конец!

В штабе бригады царило праздничное настроение. Приехал Свен с ящиком шампанского, чуть позже заявился Влад уже с двумя. Когда подъехали Ральф и Олаф, огромный стол в общем зале был уставлен закусками и бутылками. Пили в меру, но от души. Смех, улыбки, тосты, поздравления… Не успели запасы шампанского истаять даже на треть, как одновременно приехали командиры вертолетной эскадрильи, сводного артдивизиона, дивизиона ПВО. Количество бутылок возросло втрое. В шампанском можно было принимать ванну всем штабом.

Потом позвонил Дорич, поздравил с победой. А за ним звонки потекли рекой. Из штаба полиции, из Мегара, из армейских частей.

В разгар веселья я кивнул Радовану и Владу и вышел в коридор.

– Что уже?

– Все, парни. Пора. Через час выезжать.

– Черт! – с досадой произнес Влад. – Как не вовремя.

– Ничего. Рано или поздно все подходит к концу.

Мы замолчали, глядя друг на друга. Говорить больше нечего, все сказано. Теперь надо уезжать.

– Что ж, полковник, – я толкнул в плечо Радована, – принимай командование. Теперь бригада на тебе.

Тот кивнул, не выразив радости по поводу повышения. Смотрел на меня с грустной улыбкой. А Влад хмурил брови.

– Ладно, парни, я пошел. К вечеру можете посылать поисковые группы, завтра найдете в Кервине искореженный джип. И все остальное. Ну а затем… Сами знаете.

– Будь счастлив, командир. – Влад обнял меня за плечи, хлопнул рукой по спине. – Живи весело…

– Давай, Артур, – сказал Радован. – Если так выйдет, возвращайся сюда. Ни пуха.

– К черту!..

Стало трудно говорить, тугой комок в горле перекрыл дыхание. Я махнул рукой и побежал по лестнице вниз. У входа улыбающийся дежурный отдал честь и радостно выпалил:

– С победой, господин полковник!

– И тебя с победой, сержант…

…Джип затормозил возле фасада здания, метрах в сорока от перекрестка. Я вылез из машины, глянул по сторонам, прикидывая, правильно ли выбрал место, и повернулся назад.

– Выходите.

Первым вылез Денис, за ним Оксана и Лена. Все налегке, кроме небольшой сумки у Дениса, ничего не было. Как пришли в этот мир без вещей, так и уйдут. Это у меня груз под шестьдесят кило…

– Здесь? – спросила Лена, разглядывая большой дом.

– Нет, соседний. Вон с той стороны. Четырехэтажный.

Подошла Оксана. Обхватила руками плечи и поежилась.

– Зябко как‑то…

– Это у тебя нервы шалят.

Часы показывали половину четвертого. День в самом разгаре, солнце палит, воздух сухой, прокаленный. Середина весны здесь по жаре ничуть не уступает нашему июню. Если повезет, сегодня мы это проверим…

– Дамы, вы идите к зданию, подождите нас у входа.

– А вы?

– Одно дело сделаем, и все. Надо машину подготовить.

Подождав, пока девчонки не отошли метров на сорок, я спросил Дениса:

– Трупов не боишься?

– Что? Нет, сколько видел.

– Отлично, тогда помогай.

Под его удивленным взглядом я открыл заднюю дверцу и отбросил покрывало. Денис заглянул туда и отшатнулся. В заднем отделении лежал труп.

…Тело я подобрал вчера днем в городском морге. Какой‑то мятежник или боевик, погибший в перестрелке при захвате вооруженной группы в соседнем городе. Параметры его тела походили на мои, да и лицо имело некоторые схожие черты. Получить труп не составило труда. Я переодел его в свою форму, нацепил на руку часы, сунул туда дубликат удостоверения и закинул завернутое в целлофан тело в машину. Оно – часть той легенды, что я разработал для ухода.

– Зачем труп?

– Чтобы его нашли. Потом.

– Ты хочешь скрыть свой уход?

– Точно. Помоги. Надо посадить его за руль.

Стиснув зубы и преодолевая брезгливость, Денис помог мне перетащить тело, усадить на переднее сиденье и зафиксировать в сидячем положении. Я закрыл дверцу, отошел на пару шагов и внимательно осмотрел машину. Все нормально. Со стороны – сидит за рулем водитель в военной форме. Поза немного неестественная, так это мелочи. Сейчас все будет как надо…

– Все, иди к девчонкам.

– А ты?

– Надо кое‑что сделать. Через пару минут я подойду. И уши прикройте, скоро будет взрыв.

Денис уже привык при общении со мной ничему не удивляться и не спрашивать. Покачав головой, пошел прочь. А я вытащил из багажника длинный сверток, снял ткань и достал РПО – реактивный огнемет одноразового применения. Очень хорошая штучка, мощная, надежная. Самое то.

Повесил автомат на плечо и отошел метров на сорок. Встал лицом к машине, проследил, чтобы за спиной ничего не было, навел трубу на цель и выстрелил. Огненный таран быстро преодолел расстояние до машины и взорвался.

Джип исчез за столбом пламени и дыма. Огонь охватил всю машину, жадно пожирая внутренности.

Вот и все. Когда огонь стихнет, в искореженном, обгорелом джипе с большим трудом можно будет узнать мою машину. И практически совсем невозможно определить, чей обгорелый труп сидит за рулем. Радован и Влад подтвердят, что это я. Дорич чуть позже с этим согласится. Когда прочитает послание. Таким образом, версия моей гибели получит официальное признание. Полковник Томилин для этого мира «погибнет». Если когда‑нибудь пришельцы раскопают факт моего присутствия здесь, то дойдут и до гибели. На этом их поиск закончится…

Еще раз посмотрев на пылающую машину, я поправил автомат и пошел к дому.

…Взрыв они услышали на подходе к центру города. Довольно громкий хлопок привлек их внимание, когда Рубинд настраивал сканер для проверки очередного участка. Здесь, в Кервине, плотность поля была особенно высока, и он успел пожалеть, что отправил вторую подгруппу в Устин. Час назад унтер‑официал Хунтер доложил, что городок чист и что там сегодня много военных. Рубинд отозвал его и назначил место встречи – южная окраина Кервина. В шестнадцать ноль‑ноль.

Когда эхо повторило звук взрыва, Рубинд взглянул на Тагаша. Тот был экспертом по местному вооружению. Унтер успел побывать здесь еще раньше, когда функционировала прежняя станция, и специально собирал информацию по вооружению.

– Гранатомет, – ответил тот на немой вопрос начальника. – Либо огнемет, отсюда не разобрать. Метров двести.

– Город пуст, кто бы это мог быть?

– Кто угодно. Диверсанты этой… Ламакеи, мародеры, партизаны…

– У них сегодня война закончилась, – вставил унтер‑официал Тьерн, второй оперативник.

– Не важно.

Рубинд несколько секунд раздумывал, как быть, потом глянул на сканер. На экране на сетке координат пылал алый кружок, а над ним краснели цифры – 0, 89. Восемьдесят девять процентов обнаружения проникшего объекта. Чуть ниже второй график показывал цифру – 0, 76. Процент обнаружения ПСД‑перехода.

– Это они! Сцепились с местными. – Рубинд передвинул автомат со спины на бок и скомандовал: – Вперед. Парами. Заходим с двух сторон.

– Командир, – вставил Тагаш. – Неизвестно, сколько их там. А если это вторжение?

– Надо выяснить, что здесь происходит. Это наша задача.

Рубинд нажал кнопку постоянного вызова на сканере и шагнул вперед. Теперь вторая подгруппа будет знать, где искать товарищей и что они вступили в непосредственный контакт с противником. Этот же сигнал уловят на станции и сами решат, как быть. А их дело – найти проникшие объекты. И постараться их задержать. Даже ценой собственной жизни…

…Свой багаж я спрятал неподалеку от Ворот еще во второй приезд сюда. К тому, что было после Аберена, добавилось много нового. Документы, фотопленки и фотографии, образцы газет, денег, десяток килограммов золота, что я купил здесь на свои сбережения, и еще кое‑что…

Теперь надо пропустить студентов вперед, а потом уходить самому. Автомат и разгрузку, что были со мной, оставлю в подвале. Потом кто‑нибудь найдет.

Уже во второй приезд сюда, днем, я разглядел здание со всех сторон и понял, что оно не так уж и уцелело во время бомбежки. Задняя часть дома была почти полностью снесена, и в подвал от главного входа можно было попасть, только пройдя через второй этаж мимо наполовину разрушенных помещений.

Мы миновали лестницу и прошли по коридору к другой лестнице. Отсюда в проломы стены была видна центральная часть города и большая аллея, высаженная по краям тополями. Пока Денис вытряхивал из кроссовка маленький камешек, а Оксана выбрасывала из кармана сумки мелкий мусор, невесть как туда попавший, Лена встала у стены, глядя на аллею. Вид у нее был задумчивый, печальный. Словно прощалась с этим миром, хотела запомнить его, сохранить в памяти.

Я тоже глянул вниз, на улицу, и заметил силуэт человека, скользнувший от стены стоящего через дорогу дома в нашу сторону. В руках этот человек держал автомат. А левее него, от конца дома, набегали еще двое. Один махнул рукой, показывая на наш дом, и побежал дальше.

Трое в гражданке с оружием… Кто это мог быть? Диверсанты? Мародеры? И откуда они здесь?..

– Лена, иди сюда! Быстрее!

Видать, много воды утекло с тех пор, когда она, услышав столь резкий приказ, могла демонстративно замереть на месте, изображая оскорбленную невинность, подставляя свою и чужие головы под удар. Здешняя жизнь приучила ее реагировать на команды правильно и не рассуждая.

Лена подошла ко мне с немым вопросом в глазах. Денис от неожиданности вдруг потерял равновесие и едва не упал. Быстро надел кроссовок и спросил:

– В чем дело?

– В подвал – живо! Сюда кто‑то идет. Денис, держи, – бросил ему пистолет, – бегом!

Студенты бросились к лестнице. Я бежал впереди, держа автомат наперевес. Только этого не хватало в последние пять минут. Гости, блин!..

К длинному коридору, ведшему в подвал, мы выскочили буквально через полминуты, но дорога уже была отрезана. Впереди, метрах в двадцати, под чьими‑то подошвами захрустел битый кирпич. Я присел, махнул студентам, приказывая замереть, и осторожно передвинулся левее, за колонну.

Вот он, голубчик. Высокий, плечистый мужчина лет тридцати. «Калашников» держит в правой руке, левой шарит в кармане жилета, переделанного под разгрузку. Гранату, что ли, нащупывает?..

Последние надежды на мирный исход пропали. Перед нами враг. Не важно, кто именно пришел, важно, что, пока они живы, нам не уйти.

Гранату мужик достать не успел. Короткая очередь угодила в грудь и бросила его на пол. Я тут же сменил позицию, перебегая обратно, и услышал грохот автомата и визг пуль, бьющих в стену. Как раз там, где я был. Ловкие ребята…

– По стене, вдоль коридора. Если что – падайте. Я прикрою.

Студенты послушно пригнулись и побежали вперед. Я шел вдоль противоположной стены, контролируя проход и двери помещений. Судя по выстрелам, остальные на этаж зайти не успели и стреляли от входа.

…Рубинд присел над убитым Тьерном, тронул шею, проверяя пульс, и досадливо выругался. Наповал. Глянул на сканер. Тот упорно высвечивал одинаковые цифры. 1, 0 и 1, 0. Сто процентов здесь переход и проникшие объекты. Судя по малому количеству – такая же разведгруппа. Надо их брать. И хоть одного – живым.

Когда за спиной возник Тагаш, он не оборачиваясь, бросил:

– Они пошли по коридору к лестнице. Надо перехватить.

– Дагард пошел на перехват.

– Тогда вперед.

…Кто‑то засел на лестничном пролете, не давая выйти из коридора. Пули вжикали перед носом, выбивая крошево из стены, и отбивали всякое желание вылезать. Но сидеть‑то нельзя, к противнику в любой момент могла прийти помощь.

Я достал гранату, глянул назад, на студентов – те сидели за колонной, – выдернул чеку и, выждав несколько секунд, бросил ребристый овал на лестницу. Как только грохнуло и осколки просвистели над головой, прыгнул вперед, дал очередь, отгоняя противника, и скомандовал:

– Пошли!

Студенты побежали. Оксанка, Ленка, последний Денис. Молоток парень, прикрывает.

– Вниз, в подвал. Вторая дверь направо. Она в нише. Переходите все сразу. Ясно?

– А ты? – спросила Лена.

– Придержу погоню и следом.

Этот гад все‑таки уцелел. Выдал длинную очередь, стараясь попасть в проход. К счастью, пули прошли высоко. Лена вжала голову в плечи, бросила на меня испуганный взгляд и раскрыла рот, собираясь что‑то сказать.

– Бегом! – рявкнул я, спешно меняя магазин в автомате. – Денис, веди их.

Тот перехватил пистолет в левую руку, подхватил Оксанку под локоть и почти поволок ее за собой. Лена пошла за ними.

Противник бил короткими, но часто, не давая мне выйти обратно. Настырный гад! Решил прижать, не дать ответить. А хрен тебе!

Я повесил автомат на шею, подпрыгнул, поймал руками арматурину, висевшую на высоте двух метров, и подтянулся. Надо увести погоню подальше от подвала.

…Ворота они заметили сразу. Неяркое мерцание огоньков на косяке и холод, идущий из черной бездны, не дали ошибиться. Денис подошел первым, глянул на девчонок. Те стояли в трех шагах от старой, обшарпанной двери, прикипев к ней взглядами.

– Мамочка! Они!

– Оксана, быстрее. Лена…

Откуда‑то сверху разом ударили две автоматные очереди, потом бухнул взрыв. Заложило уши.

Девчонки сами не сообразили, как оказались вплотную к двери. Денис подхватил их под локти и впихнул в Ворота, в последний миг бросив пистолет в сторону.

Ледяной холод, сбивая дыхание, ударил по лицу. Звездная пляска закружила голову, глаза не видели ничего, кроме мелькающей круговерти. Сердца замерли в томительном ожидании: «Ну?!»

А потом все кончилось. Их вдруг бросило вперед, холод разом исчез, и звезды, сверкнув напоследок, улетели прочь.

Они стояли в полумраке какого‑то коридора. Впереди раскрытые двустворчатые двери, позади… Такие же двери, но закрытые на висячий замок.

Никто не мог произнести ни слова. Глядя по сторонам и успокаивая дыхание, студенты соображали, где они, и боялись сделать хоть шаг. Лена первой увидела висящий на противоположной стене коридора прямоугольник доски объявлений. Глаза различили буквы на большом листе ватмана. «Поздравляем с защитой диплома!» Ниже шли фамилии, названия групп.

Она перевела взгляд чуть выше, на заглавие. «Рязанская Государственная Радиотехническая Академия».

– Дома… Мама моя, дома…

Ноги отказали, она сползла по стене на пол, прижала ладони ко рту и, не в силах сдержать слезы, заплакала. За спиной Денис и Оксанка, обнявшись, прыгали и кричали что‑то невразумительное…

…Вторая граната рванула метрах в десяти передо мной. Я вовремя упал за угол стены, и осколки прошли мимо, однако по ушам шарахнуло здорово. Стряхнув оцепенение, перекатился дальше, вскочил на ноги и выбежал из комнаты. Эта свистопляска мне надоела.

Напавшие действовали не просто грамотно, а очень грамотно. Не подходя близко и не выпуская из виду, зажимали в тупик. По количеству работающих автоматов я сосчитал противника. Трое. И тот, убитый, – четвертый. Негусто. Будь это боевики, было бы проще. Бой в здании – вещь специфическая, не каждый знает, что и как. А эти словно всю жизнь в домах воевали. Как чувствуют.

Запас патронов не велик, эдак и вовсе кончится. С собой я взял стандартный набор – шесть запасных магазинов и три гранаты. Больше не таскал, не было необходимости. А теперь горевать поздно.

…Комната, комната, коридор, лестница. А дальше пролом. Надо туда.

Короткая перебежка, очередь вдогонку, прыжок с лестницы и пробежка до обрушенной стены. Меня заметили, еще две очереди сопроводили бег, но обе прошли мимо. Так, судя по выстрелам, они засели в большой комнате с окнами на улицу. Неплохое укрытие, но там половины потолка нет. Теперь лишь бы не ушли…

По обломанным кирпичам, цепляясь за развороченные куски арматуры, я залез на второй этаж, осторожно прошел по коридору и ползком дополз до пролома в полу. На миг заглянул вниз. Вот они. Один стережет вход, второй контролирует окна. Думают, я еще там, внизу. Не знают планировки, не осматривали здание целиком, вот и ошиблись. А мы используем это…

– Нужно было валить сразу, не пробовать зажать. В таком доме мы его хрен достанем.

– У них только один вооружен. Остальные засели где‑то.

– Если через переход не прошмыгнули. Рубинд говорил, что «контур» в здании.

Я вытащил чеку и хотел было отпустить гранату, когда услышал голоса противника. «Контур?» Так это… пришельцы?! Епона мать, все‑таки достали!..

Вот кто так упорно рыщет по городу и преследует нас. Решили все же поймать. Достали, говорите?! Ну так ловите!

Граната исчезла в проломе, а через три секунды раздался взрыв. Я тут же заглянул туда, увидел распростертое тело у окна и мелькнувший силуэт у входной двери.

Дал очередь вслед, спрыгнул вниз, добежал до дверей и осторожно посмотрел по сторонам. Вот он, субчик! Осколки его задели, но не сильно, а моя очередь угодила по ногам.

Пришелец лежал на спине, не сводя с меня глаз и пытаясь достать отлетевший автомат. В другой ситуации я бы, конечно, допросил его, но сейчас, когда по зданию бродит еще один и неизвестно, сколько их всего в городе, рисковать нельзя.

Добив раненого, я побежал к лестнице. И буквально столкнулся с четвертым нос к носу. Он, видимо, спешил на выстрелы. Автомат держал перед собой и стволом едва не въехал мне в живот.

Я отбил ствол в сторону, саданул ногой в пах и добавил прикладом по затылку. Пришелец рухнул как подкошенный.

Присев рядом, я прислушался. Тишина. Либо никого, либо тоже сидят и ждут. А‑а… чему быть, того не миновать.

Схватив пришельца за руку, я поволок его к лестнице, внимательно глядя по сторонам. Дотащив пленника до входа в коридор, прислонил к стене, охлопал и обнаружил два аппарата. «Сканер и топокарта» – вспомнил подобные игрушки, конфискованные у Хорте. Сканер работал, экран показывал трехмерный график и точку пересечения. Точка то и дело отсвечивала зеленым. Над ней цифры – 1, 0. Если не изменяет память – сто процентов обнаружения. Выходит, меня сто пудов обнаружили?..

Пришелец очнулся. Что‑то бормотнул, открыл глаза и увидел меня.

– Ты меня слышишь?

– Ну.

– Отвечай быстро и ясно. Ты со станции?

Если он и был удивлен, то не сильно. Словно ждал нечто подобное. И ответил с едва заметным промедлением:

– Да.

– Зачем вы приехали сюда?

– Отыскать причину гибели прежней станции.

– Почему оказались в Кервине?

– Аппаратура выдает присутствие работающего «контура» и проникших объектов. Твое присутствие.

В самообладании ему не откажешь. Говорит почти спокойно, лицо не напряжено. Не боится? Или ждет помощи?..

– А что значит зеленый ореол вокруг точки? – показал я ему сканер.

Пришелец недоуменно поднял голову, посмотрел на экран и вдруг побледнел.

– Ну?

– Это значит… что объект находится в режиме перехода. Ты там… должен быть в «контуре», – потрясенно выдавил он.

– То есть?

«…Хунтер должен уже быть здесь… Они ведь слышали стрельбу, да и сигнал тревоги идет без конца. Где их носит?..»

Рубинд попробовал сменить положение, но стоящий перед ним парень шевельнул стволом автомата, и он остался сидеть. Черт! Кто это такой ловкий? Из Белой бригады Датлая? У них там собраны лучшие бойцы планеты. Но на датлайца не похож, слишком темен. Или он загорел?

А что за чертовщина со сканером? Как он может показывать объект в «контуре», если он вот стоит? Или… или аппарат неисправен?..

– …Что значит – в «контуре»? – повторил я вопрос.

– Значит, что ты сейчас переходишь «контур».

Я глянул на экран. Теперь точка стала совсем зеленой, но зато ореол окрасился в алый цвет.

– А это что?

– Боги! – потрясенно выдавил пришелец. – Это… это…

Он поднял на меня ошарашенный взгляд и выдавил:

– Ты инициирован «контуром».

– Что?

– Ты стал его частью. «Контур» живет в тебе.

Парень, кто ты? Сверху загрохотали шаги. По коридору первого этажа кто‑то шел. Видимо, подмога пришельцам. Пора удирать…

Пленник тоже услышал шум, встрепенулся, попробовал встать. Я отступил на шаг и нажал спусковой крючок. Очередь швырнула его на стену.

Меня услышали. Топот шагов, хриплое дыхание. Много их там бежит, не меньше трех человек.

Я нырнул вниз, в подвал. В прыжке услышал крик:

– Рубинд! Командир!

«Значит, точно чужие», – подумал я, вытягивая кольцо.

Граната улетела наверх, упала и покатилась по полу. А потом рванула. А я побежал к Воротам.

«Инициирован в „контур“? Стал частью?.. Бред. Запугивал меня, скотина… Как такое может быть?..»

Мысли прыгали в такт шагам. А на душе становилось еще пакостнее. Проклятые Ворота заразили меня.

…Очередь догнала за пять метров до заветной двери. Я присел за выступ, выстрелил в ответ, потом нашел взглядом свой тайник, достал груз и положил рядом.

Пришельцы лезть наобум не спешили. Место плохое, темно, можно схлопотать пулю или фанату. Но и в покое меня не оставили. Били короткими наугад, рассчитывая задеть или помешать. Или прикрывали кого‑то из своих, пока тот полз вперед.

Мешок с панцирем, жилет с золотом, рюкзак – все на себя. Разгрузку долой, два последних магазина за жилет. Тяжело, черт! Шестьдесят кило – стоять трудно, а мне еще ползти. Благо пять шагов. Я поправил поклажу и пополз. Спиной вперед, прижимаясь к стене. И не спускал глаз с входа в подвал.

Видимо, мою возню заметили. Еще две очереди прошли выше и правее. Я не ответил, не хотел выдавать своей позиции. Где эта чертова ниша?

Вот она. Три ступеньки, еще два метра до двери…

Фигура противника возникла прямо передо мной, в трех шагах. Как он подобрался так близко? Мы выстрелили почти одновременно. Его пуля угодила мне в грудь, моя очередь разворотила ему голову. От удара я отлетел назад и, падая, заметил еще одну фигуру. Дал очередь. Фигура исчезла.

Встал, ощупал себя. Крови вроде нет, хотя грудь болит сильно. Спас панцирь и запасные магазины. Толкнул спиной дверь, ощутил жуткий холод, ударивший по затылку, и заметил краем глаза игру огоньков.

Впереди опять мелькнул силуэт. Я закатил длинную очередь, и, не снимая пальца со спускового крючка, шагнул назад, проваливаясь в ледяные объятия Ворот…

2000‑2004