…Неровные дорожки от капель дождя легли на стекла бинокля, враз сделав все предметы расплывчатыми, нечеткими, словно в тумане. Я вытащил из кармана платок и тщательно вытер линзы. Немного откинул капюшон и глянул на небо.

Темно‑серые тучи висели над самыми макушками деревьев, изливая потоки воды. Судя по всему, дождь перешел в обложной и не скоро перестанет. Значит, наше сидение здесь бесполезно. Панко в такую погоду своих в дорогу не погонит. Побережет технику и людей. Наше сидение здесь теряет смысл. А жаль, столько времени потратили…

Сзади зашуршала трава, едва слышно скрипнул ботинок. Тихий шепот с трудом перекрыл грохот дождя.

– Восемнадцать двадцать. Они должны были пройти час назад…

Я оторвал глаза от окуляров, повернул голову. Влад, закутанный в плащ‑палатку, как в кокон, лежал рядом, глядя на дорогу. С козырька капюшона на руку лила струйка воды, но он не обращал на нее внимания, всецело поглощенный наблюдением.

– Дорогу развезло, у брода месиво, не подъехать. Панко об этом знает, не поедет.

– У него вездеходы.

– У него могут быть хоть танки. Но он не поедет. Не рискнет.

– Думаешь, боится погоды?

– Думаю, боится нас.

Голос взводного был совершенно серьезен. Я стряхнул со лба каплю, поправил капюшон и вновь поднял бинокль.

– Ждем сигнала от Радована. Если до того никто не поедет – уходим.

Не ответив, Влад отполз назад.

Миновал еще час. Дождь все лил и лил, тучи плыли по небу, еще больше прижимаясь к земле. Ветер окреп и стал клонить кроны деревьев вниз. Странная погода для середины лета. В прошлом году в это время стояла адская жара. Сейчас тоже жарко, только сыро и ветрено. Сейчас…

…Когда тринадцать месяцев назад я принимал решение пойти в полицию, дабы быть в относительной безопасности и неподалеку от Ворот, то и не предполагал, чем обернется эта идея. Вместо обычного, пусть и несколько опасного сидения в Валдане я получил полную волнений, тревог и каждодневного риска жизнь на грани смерти.

А ко всем прочим прелестям взвалил на себя непосильную ношу – жизни пятидесяти четырех человек роты. Пятьдесят пятым был я сам, ее командир. Я, который не прослужил в армии ни одного дня и успешно косил от службы в стенах радиоакадемии, в добровольном порядке взвалил на себя непосильную ношу.

После четырехмесячной подготовки мы начали действовать. Сперва неподалеку от границы, потом постепенно расширяя сферу влияния. Начали трепать и бить бандитов.

Рота «закрыла» шесть колонн и бандитских групп, прежде чем боевики забили тревогу. Тогда мы на время сменили район и вновь оседлали дороги и трассы. И совершили несколько налетов на перевалочные базы боевиков.

В Зоне заговорили о некой группе, уничтожающей всех подряд. Сначала свалили все на Ролку, Грава и их сообщников. Когда погибла группа из Арзана, свалили все на Эрика. А потом, по мере гибели бандитов, по очереди обвиняли то Виконта, то Ушастика, то ламакейскую разведку. Кто‑то пустил слух, что работает спецназ Ругии.

Пресса пошумела, обсуждая новую версию, и забыла о ней. Зато вспомнила о госбезопасности, потом о полиции. Тут же на одном из сайтов Интернета начали принимать ставки на то, кто действует в Зоне. Ломали голову не только в Ламакее, Ругии и Зоне, но и на Западе. А на прошлой неделе по Зоне пошел слух, что это – дело рук оборотней. И теперь нас стали называть «свора оборотней».

Узнав об этом, я развел руками. Оборотнем меня уже называли в Аберене. И вот в другом мире история повторилась. Судьба…

…Через полчаса, когда дождь немного стих и облака чуть поредели, на связь вышел Радован.

– «Ромб», я «Угол‑один». Дело закрыто, отходим.

– Понял, «Угол», – ответил я. Глянул на часы. Радован поспел вовремя. – «Угол‑два», «Угол‑три» – уходим.

Через десять минут, когда с дороги была снята мина и уничтожены следы нашего пребывания, два взвода растворились в лесу. Сегодня мы уходили без результата. Главарь «шерифов» из Нудука Панко так и не поехал на встречу с Виконтом. Теперь его надо ловить либо на подступах к Нудуку, либо неподалеку от Названска. Иных путей доставки грузов у Панко нет.

…Вот так! Новая проблема – бандиты стали избегать дорог на севере Зоны и больше не катаются с ветерком по широким грунтовкам днем и ночью. Почуяв, что здесь пахнет жареным, главари начали проявлять осторожность.

Чтобы устроить засаду, мы теперь уходили в глубь Зоны на пятьдесят – шестьдесят километров. А это уже проблема. Мало прийти на место и закрыть колонну, надо еще спокойно отойти. Другая проблема – боевики стали менять график выездов. То едут раньше, чем хотели, то позже. А в результате мы бесполезно просиживали в засаде час‑полтора и несолоно хлебавши топали домой. Надо что‑то делать. Но что? И как?

Об этом мы говорили на следующее утро после возвращения. Два выхода вхолостую – повод поломать головы.

– …Облом, – констатировал Радован. – Второй день без толку ходим. Ни Панко, ни Ствола. Информаторы пургу гонят.

– Сейчас обстановка меняется каждый час. Бандиты тоже не дураки, шастать по дорогам севера последнее время для них стало опасно. Только в редких случаях и под большой охраной, – вставил Влад.

– Значит, тактика засад себя исчерпала, – подал голос Ральф. – От Нудука до Арзана теперь мертвая зона. То ли боевики, напуганные постоянными засадами, начали обходить трассы стороной, то ли нашлись советники, подсказали, что надо оставить накатанные дороги. В любом случае надо менять принцип действий. И как можно скорее.

Все трое посмотрели на меня.

– Завтра запрошу Управление на предмет информации, – сказал я. – К ним должна прийти сводка за неделю и от своих источников, и из госбезопасности. А там решим. Но упускать Панко нельзя. Да и со Стволом надо кончать.

– А не поможем ли мы Граву? – задумчиво произнес Ральф. – После гибели Канна в Арзане два хозяина. Уберем одного – Грав возьмет город под себя. У Ствола помощник хлипкий. Соображает хорошо, но банду в руках не удержит. И у Грава будет почти пятьсот человек под ружьем. Даже Эрика и Ролку переплюнет.

– Ничего. И его достанем. Арзан от границы в двадцати километрах. Все равно Грава пора убирать. Слишком близко. Если они с Эриком найдут общий язык – на границе будет ад кромешный. Почти тысяча боевиков!

– И как их бить?

Я пожал плечами.

– Придумаем. Возможно, понадобится помощь армейских подразделений. Но это после. А пока… Если завтра не поступят данные по Панко и Стволу, устроим подвижную засаду.

Раньше я запрещал их организовывать, так как дороги кишели боевиками и мы могли встретить большие силы противника. Теперь же, когда бандиты стали осторожнее и прежние схемы не срабатывали, можно было попробовать.

– Подвижная… – протянул Влад. – Надо подумать.

– Надо, – подтвердил я. – Сегодня и начнем. Вы пока поломайте головы, а мне еще в комиссариат ехать…

– Поломаем, – вздохнул Радован. – Что же еще делать…

Верно. Последние месяцы мы только и делали, что просиживали над картами и сводками, готовя операцию, ползали по Зоне, проводя разведку, и наносили короткие и точные удары, «закрывая» очередную группу боевиков. А в остальное время тренировались и отдыхали. Это стало для нас настолько привычным, что иного мы себе не представляли и о прежних временах вспоминали с долей удивления – неужели было?

…Подвижная засада – изобретение времен Великой Отечественной. Советские партизаны не раз использовали этот прием, когда вели охоту за языком. Позднее, в Афганистане, спецназ взял на вооружение тактическую уловку и громил караваны душманов. Основное отличие от стандартной засады – группа не сидит на месте, а едет по дороге на своем транспорте. И когда навстречу выруливает противник – его бьют. Главная опасность – налететь на слишком большой отряд. Тут важно первыми обнаружить врага и подготовить встречу.

Из Валдана мы вышли затемно, проскочили брод у леса и пошли вдоль трассы, по полю. К шести утра надо было выйти на исходный рубеж – цепочку холмов неподалеку от Мединска. Отсюда хорошо просматривалась развилка дорог. Место довольно оживленное и спокойное. Сюда мы еще не заходили, так что боевики не пуганные. А ездят часто. Пути из Сетижа, Тисты, Нудука, Мединска. По ним боевики доставляют грузы с юга. Ставить здесь засаду хлопотно – место открытое, могут обнаружить. А севернее, у леса, теперь тихо. Бандиты поняли, что туда лучше не лезть.

…Они выскочили на нас из‑за крайнего холма гряды, рядом с мостом. За секунду до этого с первого «мустанга» Асмунд подал сигнал – «цель». Трижды пропищал тоновый вызов радиостанции. Мы только миновали ближний к дороге холм, и места, чтобы спрятаться, поблизости не было. Выход один – бить в лоб, с ходу.

Я только и успел скомандовать водителю «ХАРАЗа», чтобы встал у обочины, когда первый бандитский «маног» возник метрах в ста пятидесяти перед нами.

– Их семеро! – проорал в радиостанции голос Ральфа. Оба наши «мустанга» слетели с дороги в поле, беря трассу с двух сторон в клещи. Боевиков внезапная встреча насторожила. «Маног» проскочил метров сорок и встал, за ним вылетел второй джип. А следом крытый «котон». Понимая, что сейчас нас разоблачат и уйдет преимущество внезапности, я скомандовал:

– Огонь!

Установленная в кузове грузовика спарка – НСВ и АГС – ударила по первой машине. Тут же «мустанг» Асмунда врезал из своего пулемета по «котону», а потом и по второму джипу. А машина Ральфа рванула дальше, на перехват.

Боевики такого не ожидали. И среагировать не успели. «Маног» слетел с дороги, пару раз сделал сальто, роняя людей, и влип капотом в кочку. По второй машине прошла очередь пулемета, водитель попробовал вывернуть руль, но тут в передок ударил выстрел РПГ.

Из‑за холма донеслись выстрелы пулемета и разрывы гранат. Там в одиночку воевал Ральф.

– Асмунд, давай вперед, помоги им!

Его джип уже спешил к крайнему холму, на ходу поливая из пулемета невидимые нам машины.

– Всеволод, эти три – твои! – крикнул я командиру звена Товаку.

Те уже были на земле, работая по уцелевшим боевикам.

– Мирон – вперед, к холму! – Это водителю.

«ХАРАЗ» взревел и покатил вперед. Я пересел ближе к правому борту, наблюдая за дорогой. За спиной Тихон и Алан спешно устанавливали новую «улитку» на АГС.

В колонне боевиков шли три грузовика и четыре машины охраны. Три первых мы «приняли», а с остальными сцепился Ральф.

Прямо перед нами, метрах в сорока, горел бандитский «мустанг». За ним на обочине стоял «союр». Второй «союр» и четвертая машина охраны не успели миновать мост через Сталаш и теперь спешно уходили к заброшенному хутору на той стороне реки. Преследовать их не имело смысла.

Машина Ральфа стояла на самом берегу и обстреливала убегавших боевиков. До них уже было около полутора километров, и с каждой секундой расстояние росло, но НСВ все изрыгал короткие очереди.

Асмунд тем временем досматривал захваченный «союр».

Я глянул на часы. С начала боя прошло не более трех минут. Внезапное нападение настолько ошеломило бандитов, что они толком и не стреляли. Только с ушедшего джипа пару раз простучали очереди.

– Ральф, хватит патроны переводить. В темпе досматриваем трофеи, минируем и уходим. Потери есть?

– Есть, – почти сразу ответил Ральф. Его джип уже отъехал от берега и шел к нам. – Казимир потерял фонарик. Выпал из разгрузки…

Осмотр захваченного занял пять минут. В «союре» нашли пять килограммов героина и с полсотни одноразовых гранатометов. Остальное место занимали коробки с запчастями к машинам. РПГ и наркотики перегрузили в «ХАРАЗ», остальное заминировали вместе с машиной.

Ральф, лично осматривавший трупы, заявил:

– Люди Хирурга.

– Странный путь они выбрали. В Тисту удобнее идти через Кахов…

Ральф пожал плечами.

– Что в «котоне»?

– Несколько канистр, лекарства, одежда.

– Нужное к нам. Пора сваливать.

Я вновь глянул на часы и уже полез в кабину грузовика, когда запищала радиостанция.

– «Ромб», я «Угол‑2». «Закрыли» «шнурок». Идем обратно.

– Отлично, понял тебя. Все чисто?

– Да… – Голос Влада странно звенел. – Все в порядке. Взяли трофеи. И «мясо».

– Хорошо. До встречи.

Владу тоже подфартило. Он оседлал трассу в семи километрах западнее нас. Как раз тот путь, по которому удобнее было идти встреченному нами каравану.

Радован со своим взводом ждал нас неподалеку от крохотного озера, в рощице. Заодно наблюдал за трассой Сетиж – Мединск.

Первым на место встречи пришел Влад, потом мы. Командир второго взвода выглядел довольным и растерянным одновременно. И не успел я задать вопрос, как он выдал:

– Мы завалили Исмаила!

– ?..

Влад кивнул на «мустанг», стоявший неподалеку.

– Труп там. Это он. Точно.

– Ну‑ка пошли. – Я первым двинул в ту сторону, сгорая от любопытства. Неужели прихватили главаря «шерифов» из Сетижа?

В кузове джипа, под пулеметной турелью, лежало прикрытое брезентом тело. Видны зеленые кроссовки и пропитанная кровью штанина джинсов.

– Открой, – приказал я.

Торм – заместитель Влада – сдернул брезент. Повернул голову трупа в мою сторону. И резким движением разорвал серую футболку на груди.

Да, это был Исмаил. Я узнал его по фотографиям и по наколке на левой стороне груди – арабская вязь, сура из Корана. Исмаил был родом из Магриба, до того, как возглавить банду, ходил в помощниках у прежнего главаря.

– Они вышли от хутора. Мы только оседлали брод, как смотрим – катят. Пять джипов, никакого груза. МОНку успели поставить на берегу. Как только первая тачка перешла на нашу сторону – подорвали. А потом остальные. – Влад не отрывал взгляда от убитого. – Этот в третьей машине ехал. Успел, гад, спрыгнуть с двумя охранниками. Их Иштван перехватил. А Исмаила завалил Никита. Прямо в лоб.

Я кивнул. Лоб Исмаила и впрямь был украшен небольшим входным отверстием. Тонкая струйка крови стекла на висок, засохла. А затылок разворочен, брезент снизу сильно пропитан кровью. Никита молодец – хороший снайпер.

– Трофеев никаких, пулеметы покорежены, машины разбиты. Мы прихватили пару автоматов, все сфотографировали, Исмаила в машину – и деру.

– Верно. Значит, они с парнями из Тисты шли, а у хутора покатили в разные стороны. Но зачем боевики Латамира лезли на этот берег? Тиста в другой стороне.

Я глянул на Влада, тот пожал плечами.

– Лады. Труп с собой. В путь. Надо успеть до полудня. После обеда армейцы будут готовить трассу под караван. Нечего светить наши милые хари.

Оставив на потом все догадки относительно странного появления людей Латамира здесь, я сосредоточился на главном – на возвращении. Пока мы не в Мегаре – любые рассуждения подождут. Обратный путь из Зоны ничуть не проще пути в нее. Если бы погибшие на обратном пути могли говорить – они бы подтвердили…

…Докладывая на следующий день Доричу о гибели Исмаила, я рассчитывал преподнести ему сюрприз. Но вышло, что настоящий сюрприз преподнес он.

– На, читай. – Он подтолкнул ко мне синюю папку.

Там лежал один лист. Я прочел, глянул на Дорича и прочел снова.

«По достоверным данным, вчера вечером в Нудук был доставлен труп главаря „шерифов“ Панко. Как стало известно, смерть Панко наступила в результате пулевого ранения в спину. Источник сообщил, что группа боевиков, которую возглавлял Панко, шла от Стуруна вместе с другим главарем – Исмаилом. Неподалеку от хутора Калюжный группы разделились и пошли по своим маршрутам.

Обе группы были перехвачены неизвестными и практически полностью уничтожены. Сумевшие уйти боевики из группы Исмаила рассказали, что нападение было совершено неизвестным отрядом, двигавшимся навстречу.

Также в ходе боя был тяжело ранен и позже скончался помощник главаря «дорожников» Латамира из Тисты. Тот ехал по делам в Нудук.

У боевиков отмечено подавленное настроение. Мысль о мести никто не высказывал…»

Я отложил лист и почесал затылок. Выходит, вчера мы перевыполнили план. И едва не упустили Панко. Он, видимо, был в удравшем джипе. Шальная пуля отправила главаря на тот свет.

– Откуда сведения?

Дорич спрятал папку в ящик стола.

– Ребята из Департамента подкинули. У них кто‑то сидит в Нудуке, вот и гонит информацию. А ты не знал?

– Откуда? От нас с Ральфом ушли джип и грузовик. Асмунд все стрелял вдогонку. Видать, не зря…

– Молодец! Одним ударом двух главарей. До этого вам завалить главаря не удавалось!

– Не везло.

– Зато сейчас…

Комиссар достал узкую длинную бутылку черного стекла с яркой наклейкой. По традиции, он пил только коньяк.

– Знаю, не употребляешь, но ради такого случая…

Две крохотные рюмки граммов на двадцать каждая негромко тренькнули при легком ударе друг о друга. Я единым махом опрокинул коньяк в рот, почувствовал привкус шоколада и жжение в горле.

– Боевики теперь станут осторожнее.

– Уже. Они и так к границе не подходят. Даже дороги другие выбирают.

– Тебе виднее. – Комиссар протянул руку. – Парней береги…

– Куда больше? И так осторожничаем свыше всякой меры.

– И все же… Лишний раз рисковать не стоит.

Я вопросительно глянул на комиссара, удивляясь столь явно выраженной заботе о нас, но промолчал. Что на него нашло?..

Слова Дорича я вспомнил через день, когда у меня в кабинете раздался звонок.

– Да.

– Артур, это Свен. Радована ранили.

– Что? – Я невольно привстал. – Как ранили? Постой, ты где?

– Сейчас у Бранки. Лейтенанта отвезли в госпиталь. Идет операция…

– Стоп! – По другому телефону я вызвал Влада. – Влад, взвод к выезду! Свен! Слышишь?

– Да.

– Госпиталь под охрану. Чтоб ни одна муха…

– Уже сделано.

Я бросил трубку и побежал вниз, чувствуя, как холод сковывает сердце и перебивает дыхание. Ранили моего друга…

Караджич утром со своим взводом усвистал в Валдан. Хотел оттуда выйти в Зону, проверить дорогу на Мединск и сделать закладку в тайнике. Такие тайники мы оборудовали в Зоне из расчета три тайника на сто квадратных километров. Боеприпасы, продукты, кое‑что из снаряжения… Чтобы не ходить по трое‑четверо суток с сорока – пятьюдесятью килограммами за плечами и не сдохнуть раньше времени. Имея такие схроны под рукой, мы могли работать в автономном режиме до недели.

После обеда Караджич вышел на связь, доложил, что дорогу проверил, она пуста. Запасы схрона пополнил, оборудовал НП на опушке леса. Я ждал его возвращения в Мегар к ночи. И вот…

Два джипа проскочили десять километров по дороге до Валдана за десять минут. «Мустанг» затормозил у входа в госпиталь. Тавр первым вылез из машины, цепко огляделся.

– Наши здесь.

Рядом с лестницей стоял «мустанг» Свена, на ступеньках сидели бойцы.

– Тавр, вызови Влада. Пусть едут сюда. – Я глянул на часы. – Через двадцать минут жду доклада.

Влад со второй частью взвода выехал чуть позже и должен вот‑вот подъехать к нам.

– Встреть его здесь. А я пошел.

Перепрыгивая через три ступеньки, я взлетел по лестнице и рванул дверь на себя. В холле меня ждал Свен.

– Где он?

– В операционной. Почти час…

– Показывай…

Свен пошел впереди, ведя меня на второй этаж и дальше по широкому коридору. Мимо сновали медсестры, врачи в белых халатах и больные в светло‑зеленых костюмах. Кого‑то везли на каталке, сестра бежала рядом, держа на весу капельницу.

– Посторонитесь, посторонитесь…

Два дюжих санитара волокли каталку к раскрытым дверям операционной.

– А нам куда?

– Дальше. Там вторая операционная. Но туда не пустят.

– Куда его?

– В руку и бок. Осколками… Рука – мелочь, царапина. А бок…

У дверей второй операционной дежурили два бойца из звена Свена. Бритый гигант Ингвар с неизменным пулеметом на ремне и Борис – среднего роста мускулистый парень, самбист, чемпион страны. Увидев меня, они встали.

– Операция идет…

– Как найти какого‑нибудь доктора?

– Дежурный врач внизу.

– Борис, сходи вызови.

– Дав вон сестра – дежурит по этажу. Ее попрошу.

– Давай.

Чувствуя, что еще трясет от пережитого, я отошел к окну и попробовал унять дыхание. Положил руку на подоконник и увидел, что пальцы подрагивают. Радован!..

Дежурный врач пришел через пять минут. Окинул нас строгим взглядом, недовольно покосился на пулемет.

– Зачем охрана? Здесь и так полно полиции, никто не пройдет.

– Доктор, скажите, что с ним? Как состояние?

Врач кашлянул, глянул на мои погоны.

– А вы кто?

– Я его командир.

– Понятно… Ваш подчиненный ранен. Осколок рассек брюшные мышцы и засел под левым легким. К счастью, важные органы не задеты. Но раневой канал проходит очень близко от почки. Сейчас вытаскивают осколок…

– А рука?

– Там ничего страшного. Осколок сорвал кожу и расслоил мышцу предплечья. Заживет за неделю. Извините, я должен идти. Думаю, через полчаса операция закончится.

– Благодарю, доктор, – сказал я и, когда доктор отошел, повернулся к Свену. – Как все произошло? Почему допустили?

– Да случайно налетели, – досадливо поморщился Свен. – Уже и в город въехали… а потом Радован решил осмотреть место у реки. Помнишь, где купались?..

– Дальше.

– Он взял звенья Гната и Буена. Пошли на одной машине. «Мустанг‑бриз», она побольше… Подъехали к блокпосту, встали метрах в ста. А тут из кустов с другой стороны реки гранатометы шарахнули. Один выстрел в блокпост, один у шлагбаума и один у машины. Радован стоял за бортом, его сразу снесло. И тут же пулеметы заработали. Буен говорит, они сразу оттащили Радована и Гната…

– И Гнат?

– Да его легко, – махнул рукой Свен. – Лоб оцарапало осколком, кожу сорвало. Кровь хлещет, а раны и нет… Перевязали, а здесь прижгли и вкололи укол.

– Дальше.

– Мы ответили, с блокпоста АГС ударили. Тут же вызвали помощь. Боевики поначалу рванули к нам, но мы им хорошо врезали. Буен двинул в обход по оврагу, прижал их к кромке реки. Парни с блокпоста в себя пришли, помогли огнем. Боевики улизнули, но троих оставили на берегу. А одного Буен прихватил.

– Как прихватил? Живым?

– Да. Он на базе ОБР.

– Так чего ты молчал?

– Да я… – растерянно развел руки Свен.

– Э‑эх!.. Что надо говорить при докладе?

Свен сокрушенно вздохнул – вылетело из головы.

– А почему так поздно сообщили мне?

– Пока бой, пока раненых отвезли в госпиталь… Я тут же организовал преследование по параллельной дороге, хотел перехватить их на месте сбора, но они махнули сразу в Мединск. А там на окраине машин семь стояло…

Я взглянул на Свена. Молодец, сержант. Сработал четко и вовремя. Получив информацию о нападении, тут же сориентировался, отдал приказ отправить раненых, организовал погоню, чтобы подготовить засаду.

В свое время на занятиях я объяснял бойцам принцип засады «по следам». Когда противника, совершившего налет, можно взять, если быстро провести маневр. Параллельным курсом послать группу вдогонку, с тем чтобы она в удобном месте встретила отходящего противника. По сути – это видоизмененный вариант охвата. Свен молоток – среагировал и оценил обстановку быстро. Не зря он – заместитель Радована.

Скрипнула дверь, из операционной гурьбой вышли врачи. Лица усталые, глаза красные, но вид уверенный, я бы сказал – довольный.

– Вы оперировали? – заступил я дорогу первому.

– Я хирург, – откликнулся второй, длинный сухощавый мужчина лет сорока. – В чем дело? Вы из полиции?

– Да. Мы хотим знать, как прошла операция?

– Нормально прошла. Ваш товарищ в рубашке родился. Пройди осколок выше или ниже – порвал бы легкое или почку. А так – ничего особенного. Даже крови мало потерял. Видимо, быстро первую помощь оказали. Хорошо у вас бойцы подготовлены. А то местные не знают, где пульс щупать…

– Когда он встанет на ноги?

– Ого! Вы хватили! – Врач насмешливо надул щеки. – Ему теперь покой и уход нужен. Недели две пролежит, а потом режим. Покой, отдых, питание…

– Его можно перевозить?

– Зачем? У нас хорошие условия. И не таких выхаживали.

Я не сомневался в этом, достаточно посмотреть на обстановку в госпитале, на персонал, на порядок. Но там, на материке, как ни крути, условия получше. И потом… там Ругия. А здесь – Зона.

– Я отправлю его в Ругию.

– Как хотите, – пожал плечами врач. – Но только завтра.

– А к нему можно?

– Ну нет, – решительно заявил доктор. – Сейчас он спит, потом будет отходить от наркоза. Давайте завтра. А сейчас извините. Мне надо подышать свежим воздухом. Замаялся, знаете…

– Да, конечно. – Я отступил в сторону. – Благодарю, доктор!

– Не стоит, молодой человек.

Когда мы вышли на улицу, я постоял минуту на лестнице, дыша во всю грудь и успокаивая нервы. Потом вспомнил слова Свена и скомандовал:

– Поехали к пленному. Потолкуем…

Владу, уже приехавшему к госпиталю, приказал:

– Ждите нас на выезде из города. Здесь все нормально.

– Как Радован?

– Жив. Завтра перевезем в Мегар. Подготовьте там все.

– Есть.

…После того как мы переехали в Мегар и начали создавать роту, в Валдане собрали новый взвод ОБР. Он был ориентирован на работу в самом городе и выступал в роли группы усиления при нападении боевиков.

Сейчас база пустовала, кроме охраны – никого. Мы сразу проехали во двор. Там в небольшом строении и сидел пленник.

В бою его подранили – левая штанина брюк пропитана кровью, прямо поверх нее наложена повязка. При захвате боевика слегка обработали. На скуле припухлость, нос в крови, бровь рассечена.

Перехватив мой взгляд, Свен чуть виновато пожал плечами.

– Удрать хотел.

Я встал над пленником, разглядывая его и давя в себе неуемную ярость. Хотелось разорвать его пополам, разметать на куски. В госпитале под капельницей лежит Караджич. Эти твари посмели напасть на моих бойцов!

Видимо, на моем лице было такое выражение, что боевик испуганно вжал голову в плечи. Но глаза смотрели зло, с ненавистью.

– Мне нужно кое‑что узнать. Скажешь – оставлю жизнь. Нет, – я вытащил нож, – начну отрезать по кусочку, начиная с ноги. А ты будешь жрать. Когда дойду до хрена – все равно заговоришь, но тогда я смогу только тебя добить, чтобы не мучился. Понял?

Боевик нехотя кивнул и сильнее вжал голову в плечи.

– Кто организовал нападение на блокпост?

– Латамир.

– Зачем?

– Он объявил месть за убитого брата.

– За кого?

– За брата. Помощник Латамира – его сводный брат. В Зоне все на ушах – погибли Панко и Исмаил. Такой шухер! Все засели по базам и носу на север не кажут. Думают, что в Зоне работает спецназ армии.

– А Латамир решил отомстить? Храбрец. Почему напали на этот блокпост?

– Он стоит на отшибе. И потом, мы заметили «мустанг» и бойцов в камуфляже. У полиции камуфляж серый, только армейцы и эти… мобильные полицаи таскают обычный. Ну и решили ударить по ним.

Боевик скривил губы, сплюнул кровь и попробовал вытереть подбородок о воротник футболки.

«Решили… Радована туда еще понесло! Значит, Латамир. Молодой, горячий… Захотел заработать авторитет! Сука! Будет тебе авторитет…»

– А теперь – четко и подробно. Где сейчас Латамир, сколько у него людей? И что он будет делать в ближайшем будущем?

Боевик мигнул, неуверенно пробормотал:

– Но я не знаю…

Я наклонился, зажал его волосы в кулаке и вскинул голову.

– Хочешь жить – вспомнишь!

«Мы звереем, господа, – сказал как‑то Сергей после очередной нашей „командировки“, когда мы проходили курс релаксации в бане, приводя себя в порядок. – Мы звереем. Это факт…»

Спорить с ним никто не стал – раз говорит, значит, верно. Но и воспринимать подобные слова всерьез мы не могли. И не хотели. Потому что не верили. Потому что считали, что ничего такого с нами не происходит, что наши чувства, мысли остаются неизменными. Что прошлые дела проходят для нас бесследно. Мы были молоды, полны сил и энергии и на всякие «психологические подначки» не обращали внимания.

Сергей наше отношение видел, понимал, что говорить на эту тему не имеет смысла. Но все же закончил:

– Если мы не сумеем вовремя остановиться, прекратить наши походы, то рискуем окончательно спятить на синдроме «постоянной войны».

Волей случая «командировки» закончились сами собой, и мы не успели испытать непередаваемых ощущений этого синдрома. Хотя слова запомнили. Сергей зря никогда ничего не скажет.

Его предупреждение я в полной мере осознал уже здесь. Когда почувствовал, как мой мозг буквально пропитывается ненасытной жаждой крови.

«Убивать! Убивать все, что может угрожать мне. Пусть даже гипотетически. Уничтожать любое сопротивление, кто бы его ни оказывал».

Это было как наваждение. Как помутнение рассудка. Я отлично осознавал, что мысль о тотальном уничтожении изначально неверна, но поделать с собой ничего не мог. Правда, хватало сил держать под контролем свои поступки, но чем дальше, тем больше я понимал – если пустить дело на самотек, можно стать маньяком‑убийцей.

Только сейчас я сообразил, почему в древние времена воинам‑берсеркам зачастую запрещали жить вместе с остальными. А иногда и изгоняли из селений. Потому что, зацикленный на единственной мысли об уничтожении, он становился опасен для своих же.

Мой путь в обоих мирах усеян трупами. Да, все они так или иначе угрожали моей жизни. Да, посторонних я не трогал. Но все же! Не слишком ли много? Почему мой путь по дороге бытия идет там, где правит свой бал смерть? Ведь если я постоянно вынужден защищать свою жизнь, то, возможно, просто шагаю не той тропой?

Сколько людей проходили свой путь мирно, спокойно, никогда никого не убивая и не калеча! Сколько людей в жизни не видели настоящего оружия, крови, разрушений… А может, именно их путь правильный? Может, он ведет к той единственной цели, ради которой мы и появляемся на белый свет?

Наверное, и мне стоит попробовать что‑то изменить в себе, в своем характере, чтобы свернуть с дороги смерти на путь благополучия и мира. Стать нормальным человеком…

Тяжелые мысли бередили мою далеко не безгрешную душу. Нерадостные. Успокаивало только одно. Раз я осознаю свое «неправильное» состояние, раз могу объективно его оценивать, значит, пока не спятил, еще способен контролировать себя.

Вероятно, в скором времени я и попробую предпринять что‑то, чтобы изменить ситуацию и выйти из замкнутого круга. Вполне возможно. Но только не сейчас. Не сейчас…

…Противно скрипела дверь полуразрушенного нужника во дворе соседнего дома. Порывы ветра отбрасывали ее назад, били о стену, а потом с размаху швыряли обратно.

Ржавая петля визжала как недорезанная свинья, вызывая дрожь и мурашки на спине.

Часы показывал половину четвертого утра, когда ожила радиостанция.

– Готов‑один.

Я поднес к глазам бинокль ночного видения, еще раз оглядев ближние дома и дворы. Никакого движения, ничего подозрительного.

– Готов‑два, – прошел второй доклад. И чуть позже: – Готов‑три.

Бинокль ходил справа налево и обратно. Машины у домов, сруб колодца, одинокая фигура часового, клюющего носом на ступеньках веранды. И ни единой души на улице. Банда Латамира дрыхла без задних ног. Все сорок два человека.

…Всю неделю после ранения Радована мы пахали, как негры в забое. Влад и Ральф по очереди выходили в Зону на разведку, засекая передвижения боевиков Латамира и выясняя его местоположение. Составили перечень мест, где тот бывал чаще всего. Выяснили численность банды, ее вооружение и технику.

По каналам разведки ГРУ и ДНБ выяснили все вероятные поездки Латамира по Зоне. Получили спутниковые фотоснимки Тисты и перевалочных баз банды – Дорич помог, организовал по своим каналам. Наконец, когда собрали сведения, вышли в тот район и провели доразведку.

Восемь дней Латамир метался по Зоне, словно убегал от преследования. После налета на блокпост он стал популярен, но ушел подальше от границы. Не хотел угодить под ответный удар. Используя момент, заключал сделки, успел попасть на обложку одного магрибского журнала и завербовать с десяток волонтеров в банду. На девятые сутки пошел обратно. Видимо, посчитал, что самое страшное позади. Но в Тисту не спешил, на ночь встал в заброшенном селе, неподалеку от огромного лесного массива «Камилрвский».

Когда я об этом узнал, глубоко вздохнул и потер руки. Латамир сам пришел к нам в лапы! Здесь, вдали от главных сил боевиков, мы его возьмем без шума и суеты.

Сзади тихо зашелестела трава, крупное тело легло рядом. Я не стал поворачивать голову – и так знал, кто это.

– Все готово. Тихо. Можем начинать в любой момент.

– Знаю. Через минуту стартуем.

Свен ладонью стряхнул со лба капли росы, поднял свой бинокль. В свете луны отсюда, с окраины огорода, были видны соседние дома и узкая улочка. Через дорогу, в большом доме с сорванными ставнями и сломанными ступеньками на крыльце, горел свет. Там спал Латамир и там же ходил часовой.

Я еще раз взглянул на часы – три сорок. Дважды нажал тангетку радиостанции и после паузы еще дважды. Сигнал.

– Свен, пошли…

Тот отдал приказ по радиостанции командирам звеньев, и над землей слева и справа от нас приподнялись неясные силуэты. Взводы Ральфа и Свена с двух сторон начали осторожное движение вперед, к домам. Их задача – по возможности тихо проникнуть внутрь и вырезать спящих боевиков. Если тихо не выйдет – бить из огнестрельного оружия. Взвод Влада держал под контролем околицу села с обеих сторон, подготовив засады на путях вероятного появления противника. И еще контролировал единственно возможный путь отхода бандитов из села. Если кто‑то и уйдет – налетит на засаду у леса.

Бойцы осторожно поползли вперед, забирая ближе к домам. Впереди пара снайперов с ВСС, за ними штурмовые группы и группы захвата. Поодаль – группы прикрытия.

Поваленный плетень едва не падал на землю, задевая траву. Я перешагнул его, присел за углом сарая, осмотрел улицу и на корточках пошел к дому. Рядом скользили два размытых лоскутным камуфляжем силуэта. Артем и Оттар – снайперы. Луна хоть и освещала землю, но всякая мелочь вроде камешков, веток и сучков не видна. Я едва ли не на ощупь полз по тропинке, опасаясь сломать какой‑нибудь сучок. Хорошо хоть сильный ветер скрывал шум. Да и часовой, едва таскавший ноги от крыльца к углу дома, вряд ли обращал внимание на незначительный шорох. Он у себя в Зоне. Чего дрожать?

Дома, в которых отдыхали боевики, мы вычислили давно. Восемь старых хат с проваленными крышами, поросшими мхом стенами, покореженными крыльцами. В самом большом и сохранившемся лучше других спал Латамир под охраной двух бугаев.

Оттар тронул меня за плечо, показал вперед. Я отполз назад, давая место снайперу. Тот лег, выставил свою винтовку, украшенную ночным оптическим прицелом, поймал в прицел часового, замер. До цели метров сто – для ВСС нормально.

Сухо кашлянул выстрел. Я в бинокль видел, как дернулась его голова, а от затылка отлетело что‑то бесформенное, разбрызгивая черные капли. Боевик взмахнул руками и рухнул в траву.

Два щелчка тангеткой, и замершие было группы сноровисто преодолели последние метры до ближних домов.

…Под ногами скрипнула ступенька, доска прогнулась, удерживая тяжелый вес. Дверь нараспашку, тонкий луч фонарика пляшет по полу, отыскивая вход в комнату. Вторая дверь, высокий порог спальни, старый диван, на котором лежит крупное тело. В нос бьет запах грязных носков, пота и оружейной смазки. В дальнем углу комнаты на порванных матрацах еще два боевика. Спят полуодетыми, кроссовки скинуты, оружие на стульях и столе.

За спиной едва слышное дыхание – Димид и Арнольд входят в комнату, у одного в руках нож, у второго ПСС. Я ткнул пальцем в занавеску – за ней вторая спальня, там тоже боевики. Парни скользят по стене к занавеске, а на их место встает Богуш.

Дальше просто – тряпку на лицо спящему, ножом в шею, провернуть клинок и вытащить так, чтобы не забрызгать себя кровью. На цыпочках ко второму, повторить операцию.

Этот в агонии бьет рукой по боку товарища. Товарищ недовольно пыхтит, выползая из сна, но глаза еще закрыты. За занавеской слышен тихий звук выстрела – кто‑то из боевиков проснулся, и Арнольд пристрелил его.

Все, дело сделано. Мы так же тихо выходим в коридор. Здесь нас ждет Свен. Он скрещивает руки перед собой – дом чист – и показывает на пальцах – два. На кухне спали двое. Да наших пять, итого семь.

– Следующий, – тихо говорю я и первым выхожу на крыльцо.

Второй дом уже зачищен, у входа смутная фигура бойца, смотрит в сторону центра села. Мы почти бегом миновали забор и вышли к другому дому. Перед крыльцом джип, на широком диване у входа спящий красавец с внушительным животом и длинной кучерявой бородой. Он неожиданно быстро просыпается, непонимающе пялит глаза на две фигуры и тянет руку к автомату, висящему на спинке стула.

Щелчок выстрела, боевик запрокидывает голову и падает обратно. По ступенькам уже шуршат подошвы ботинок. Три бойца проскочили мимо нас с Оттаром и исчезли в дверях.

Мигает зеленая лампочка вызова радиостанции. Я жму тангетку.

– Три дома на северной стороне зачищены, – доложил Ральф.

– Как обстановка?

– Тихо. Кое‑кто проснулся, но ненадолго.

– Понял. Мы идем к главарю. Прикройте со своей стороны.

Бойцы успели пройти еще один дом, теперь впереди только два. Я подозвал Свена.

– Я с двумя звеньями к Латамиру. Ты – к соседям.

– Хорошо… – Он исчезает за углом амбара.

У крупного особняка с просторной мансардой и огромной верандой стоит джип Латамира. Мы миновали его и подошли к веранде. Дверь внезапно открылась, на пороге возникла гигантская фигура боевика. Судя по всему, это личный телохранитель главаря – Юрген. Он удивленно выпятил глаза и неуверенно спросил:

– Мешик, ты что ли?..

– Я. Выпить есть?

– А? – не понял Юрген.

Пока он соображал, что значит ночной визит, я успел преодолеть три шага до боевика и выбросить вперед руку с ножом. Лезвие вошло в горло почти наполовину. Я тут же нанес второй удар, под сердце, ухватил левой рукой за шею и всадил клинок в печень. Боевик напрягся, вздрогнул всем телом и начал оседать. Пробитое горло сипело, руки судорожно сжали грудь.

Я осторожно опустил труп на пол и пошел дальше. Следом Димид с бойцами.

…Главарь спал в просторной комнате на хорошей кровати. Одежда висела на спинке стула, кобура с пистолетом – на маленьком столике, кепка с сетчатым козырьком‑эмблемой рядом.

В противоположном углу комнаты на диване – второй телохранитель. Этот в одежде, автомат под рукой, только разгрузка снята.

Я уже свободно вошел в дверь, встал у изголовья. Включил фонарик. Тонкий, но сильный луч ударил в глаза Латамиру. Тот недовольно сморщил нос, повернул голову в сторону.

Димид прошел к телохранителю, тот спал более чутко, приподнял голову, рука машинально ухватила автомат.

– Кто?..

Пули ударили в грудь, разрывая одежду, бандит захрипел, попробовал сесть, но еще два выстрела отбросили его на спинку.

Я толкнул Латамира в ногу. Тот наконец раскрыл глаза, заслонил их рукой, спасая от яркого света.

– В чем дело? Ты кто?

– Вставай, Латамир. Гость в дом – бог в дом.

Главарь сел, бросил взгляд на телохранителя, тот сполз на пол, пятная кровью доски и материал обивки Дивана.

– Берите его, – кивнул я Димиду. – И на улицу.

– Кто ты такой?

Димид и Богуш схватили Латамира, отвесили ему пару тумаков, чтобы был послушным, связали за спиной руки и подняли. Главарь сдавленно прошипел:

– Вы трупы! Вы знаете, на кого руку подняли? Да вас живыми зароют!

С улицы вдруг ударил автомат. Два одиночных выстрела нарушили тишину. Я напряг слух, ожидая продолжения, но никто не стрелял.

– На улицу, – скомандовал я и достал радиостанцию – «угол‑три», это у вас?

– Да, – с небольшой заминкой ответил Ральф.

– Что произошло?

– Да так… потом. Все под контролем. Все отработано.

– «Угол‑один», как у тебя?

– Норма, – подал голос Свен. – Зачищены все дома.

– «Угол‑два»?

– Тихо. Дороги пусты, – вышел на связь Влад.

Я убрал радиостанцию, потер ладони друг о друга и глубоко вздохнул. Полдела сделано…

На улице стремительно светлело. Силуэты людей стали четче, проступили очертания деревьев на другом конце села.

У ветхой изгороди меня ждали Ральф и Свен.

– Как обстановка?

– Норма. Сорок один труп.

– А что за стрельба? – спросил я Ральфа. Тот досадливо махнул рукой.

– Да один крендель… приспичило ему, засел на толчке. А на выходе налетел на наших. И ствол с собой прихватил… ну Тихон его и подстрелил.

– Подстрелил… – передразнил я лейтенанта. – Прощелкали нужник. Почему не осмотрели?

– Дак развалюха…

– Ладно. – Я глянул на часы. – Пора. Где Латамир?

– На пустырь увели. Ругается…

– Хрен с ним. Все, начинаем действо!

Свен кивнул, достал внушительного вида тесак и подошел к трупу Юргена. Пинком перевернул на живот, сноровисто отделил голову от тела, вытер лезвие о штанину убитого. Зажал в кулаке отлетевшую в сторону голову и повернулся ко мне.

– Заканчивайте тут.

Я пошел к пустырю, на ходу закидывая автомат за спину. Мне нужны свободные руки.

По селу из дома в дом сновали бойцы с обнаженными клинками тесаков и пехотными лопатами в руках. В дверях они появлялись уже с трофеями – отрубленными головами боевиков.

Латамира трясло. То ли не отошел от сна, то ли замерз на свежем воздухе. Или душа ушла в пятки и отплясывала гопака. Он был босиком, ступни исчезли в невысокой упругой траве, усыпанной жемчужинами росы. Глаза бандита зыркали по сторонам. Рядом невозмутимо стояли Димид и Богуш. На пленника почти не смотрели.

Я в сопровождении Ральфа и Свена подошел к главарю. Тот впился в меня пристальным взглядом, полным ненависти. И страха.

– Вы кто? Из какого отряда? Совсем охерели? Ты знаешь кто?..

– Заткнись! Ты свое откомандовал.

Латамир вжал голову в плечи, сплюнул.

– Тебя достанут.

– Кто? Твои дружки? Виконт, Хирург?.. Или Ролку позовешь?

Я глянул назад. К пустырю сходились бойцы. У каждого в руках одна или две отрезанные головы. Латамир тоже глянул по сторонам, глаза вылезли из орбит, челюсть стала отвисать.

Бойцы шли не спеша, бесшумно, легонько помахивая странными трофеями. Головы покачивались взад‑вперед, кровь капала на траву, оставляя черные дорожки. Было впечатление, что три десятка Персеев только недавно сразили медузу Горгону и одновременно шли показывать добычу. Жутковатая сцена при полной тишине, в полумраке раннего утра навевала далеко не самые приятные ощущения, особенно у того, кто попал в плен к этим Персеям.

– Что происходит? – выдавил из себя Латамир. – Вы чего хотите?

Я ухватил бандита за шею и притянул к себе.

– Ты, сука, натравил своих псов на блокпост?

– Какой блокпост?

– Тот самый! – Сильный рывок встряхнул бандита, голова мотнулась туда‑обратно. – Ты хвастал, что покажешь фараонам, кто хозяин в Зоне?! Что, ссышь?

Латамир резко выдохнул, прошипел:

– Я вас, фараонов, никогда не боялся! И давил всех…

Короткий удар в солнечное сплетение выбил из него дух.

Латамир замолчал, пытаясь вдохнуть. Сдавленно прошипел:

– Тебе конец! Тебя найдут и придавят!

Легкий тычок под подбородок поднял его голову.

– Латамир! Глянь.

Тот посмотрел мне за спину. В тусклом еще свете утра я разглядел, как посерело его лицо.

Метрах в двадцати от нас выросла небольшая пирамида. Из отрубленных голов. Залитые кровью лица, полуоткрытые рты и глаза, серая кожа, неровные обрубки шей.

Главарь не сразу отвел взгляд, судорожно сглотнул, словно его разобрал приступ рвоты, икнул.

– Кто ты? – в который раз прозвучал вопрос.

– Вы называете меня Оборотнем.

Латамир вздрогнул. Наконец его пробрало всерьез. И вся храбрость и напускное бесстрашие пропали. Передо мной стоял испуганный молодой человек с подрагивающими щеками, отвисшими губами и бегающими глазами.

– Что‑о ты хочешь?

– Уже ничего. Вы напали на блокпост и ранили двух моих людей. За это и заплатили. Здесь вся твоя банда. Вон, сорок одна голова. Твоя будет сорок второй.

– Ты меня?.. – Он проглотил последнее слово, отшатнулся. – Нет…

– Это говоришь ты? – выдохнул я ему в лицо, чувствуя, как подступает волна ярости. – Ты, ублюдок зонский?! Ты убивал людей сотнями, забавлялся с пленниками и нападал на караваны! Ты хочешь жить?

Голос перешел в иную тональность, стал глуше, ниже и страшнее. Я ревел как тогда, в Аберене, и видел, что Латамир начинает бледнеть. Глаза от ужаса полезли из орбит, тело била крупная дрожь.

С трудом подавив в себе ярость, отпихнул бандита в сторону. Глянул назад. Бойцы подошли ближе и взяли нас в кольцо. Пристально и молча смотрели на Латамира, держа в руках тесаки. И от их ледяного спокойствия и решимости тот окончательно потерял контроль над собой. Что‑то негромко зажурчало под ногами. Я недоуменно вскинул брови, но потом сообразил. Бандит намочил трусы.

– Хватит! Пора и тебе ответить за всё.

– Нет! Постой! – Латамир рухнул на колени, подполз ближе. – Я дам выкуп. Все, что у меня есть, – будет ваше! Это миллионы! Не убивайте!..

Я брезгливо отбросил крупное тело, протянул руку назад.

Свен вложил в нее тесак.

– Вы же не имеете права убивать пленных! Так нельзя! Это не по закону!

– Закон? Какой в Зоне закон? И ты не пленник. Ты язык, захваченный в бою. А с ними разговор короткий.

Я сильно ударил его рукояткой тесака по затылку. Бандит рухнул в траву.

– По праву кровной мести!

Ухватив за волосы, оттянул голову назад, с хрустом всадил клинок в шею и сильно резанул по часовой стрелке. Латамир сдавленно захрипел, напрягся всем телом и мгновенно обмяк. Я вытащил тесак, бросил тело на траву и несколькими ударам отделил голову от тела. Швырнул ее на вершину пирамиды. Голова упала между двумя другими, забрызгав их кровью. Широко раскрытые глаза смотрели в небо, на лице застыла гримаса ужаса. Выражение, так не свойственное крутому главарю боевиков.

– Снимайте на видео. – Я обтер тесак и вернул его Свену. – Трофеи собрали?

– Да. Затворы в колодец, стволы заминировали, подходы тоже.

– Отлично. – Я окинул пирамиду взглядом, повернулся к бойцам. – За каждое нападение на нас бандиты будут платить своими головами. Ни одна тварь не уйдет!

Парни внимали молча, лица напряжены, брови нахмурены. В глазах решимость давить эту сволочь, пока есть силы. Ну а сил у нас хватает!

– Все. Пора. Свен, вперед, высылай дозор. Ральф – замыкаешь. Уходим.

…На околице села я обернулся. На фоне светлеющего неба пирамида выглядела небольшим черным пятном. И от этого пятна нельзя было отвести взгляд…

Фотография вышла качественной, четкой, с хорошим цветом и контрастностью. Сразу видно, снимал профессиональный фотограф на отличную пленку. Куча голов, залитая кровью, серая кожа, отвисшие челюсти, полуприкрытые глаза, сваленные, спутанные волосы.

Голова Латамира снята отдельно, крупным планом. Под ней курсивом подпись. «Главарь, как всегда, наверху!» Ниже заголовок статьи: «Банда Латамира попала в засаду и полностью уничтожена. Трупы боевиков обезглавили. Кто это сделал?»

Я пробежал статью по диагонали, хмыкнул, потер пальцы. Газета была свежей, только из типографии, краска не успела высохнуть и липла к коже. Пачку принесли двадцать минут назад. Парни раздербанили ее в мгновение ока и жадно впились в строчки.

Через минуту Свен, довольно улыбаясь, схватил газету и усвистал к Караджичу. Радован лежал в центральном окружном госпитале, выздоравливая быстрыми темпами.

– Неплохо! Быстро сработали, писаки, – подошел ко мне Влад, держа в руках газету. – Полтора дня прошло, а уже фотографии. Теперь жди резонанса.

– Посмотрим, что будет через неделю…

Статья занимала почти всю страницу. В ней довольно живописно и в несколько недоуменной форме было рассказано о жуткой находке в заброшенном селе и обо всех более‑менее правдоподобных версиях относительно того, кто все устроил и что теперь будет. Да, резонанс…

Телевидение успело уделить событию достаточно внимания. Не знаю, каким образом на место происшествия попали западные журналисты, но именно они первыми увидели страшную пирамиду и поспешили об этом рассказать. И дать короткий ролик.

Я внимательно выслушал и почитал все, что сообщали о бойне, и с удовлетворением отметил: никто ни сном ни духом. И замечательно! С хорошим настроением поехал в госпиталь.

Радован лежал в отдельной палате. Прекрасно оборудованная, просторная, с большим окном, огромной кроватью и целым набором медицинской техники на специальных столах. На входе в госпиталь охрана, при входе в отделение – тоже. Все как надо, под контролем. Безопасность обеспечена по высшему разряду.

– Ну как? Живой? – спросил я, войдя в палату. Радован махнул рукой, недовольно ответил:

– Надоело. Как дед столетний. Даже вставать запрещают.

– Понятно. Ты только седьмой день как прооперирован. Какая ходьба?

– Да ранение легкое. Операция прошла быстро, осколок ничего не задел. Даже крови почти не потерял.

Я окинул Радована внимательным взглядом. Бледность с лица сошла, в глазах нет лихорадочного блеска, губы не обветрены.

Температура спала, воспалительного процесса не было.

Караджич имел крепкое здоровье и быстро шел на поправку. Врач при разговоре сказал, что лейтенанта едва не приковали наручниками к кровати. Утром хотел удрать.

– Здоровый больно, – сетовал доктор. – Такие обращают внимание на ранения и болезни, только когда голову оторвут.

Я посмеялся и обещал поговорить с нарушителем режима, чтобы не устраивал баталий. Впрочем, Радован и впрямь выглядел почти на все сто.

– Неделю отдохни, потом на домашний пансион. А еще через неделю можно гулять. А еще…

– Через месяц – на службу, – подхватил Радован.

– Ну вот, ты все знаешь. Не пугай врачей. Они молодцы – осколок извлекли быстро и заштопали тебя аккуратно.

– Да я так, – махнул рукой Караджич. – От тоски. Утром Свен забегал, оставил газету. Здорово в прессе зашумели.

– То ли еще будет. Это начало. Пока не все знают. А через два‑три дня начнется, только успевай смотреть.

– Как в роте?

– Норма. Тренировки, занятия, подготовка к выходу. Все как обычно.

– Как бы они на нас охоту не устроили… – задумчиво протянул Радован. – Разозлили мы их здорово.

– Кишка у них слаба. И умения не хватает. Некому организовывать охоту. Велик и Хирург после всего не полезут, остальные далеко. Пока мы к ним в гости не придем, будут сидеть.

– Караваны свои стеречь будут лучше. Охрану усилят, внимание…

– Отлично. – Я сел на край постели, забросил ногу за ногу. – Чем больше они бросят сил на охрану караванов, тем меньше народу останется на базах. А мы и туда можем пожаловать. Или еще лучше – пощипать их на трассе и одновременно на базе. Пусть они попрыгают между двух огней.

– А сил хватит? Три взвода – не так много. На засаду, – да, вполне подойдет. Но организовать налет, да еще днем…

Радован потер нос, глядя в потолок. Прикидывал расклад и силы. Я невольно улыбнулся. Обсуждаем дела роты как обычно, на время забыв, где сидим. Работа и привычная обстановка помогают быстрее встать на ноги. Чем меньше Радован будет думать о своем ранении, тем быстрее он отсюда свалит. Проверено…

– Попросим армейцев. В Валдан подогнали несколько «Градов» и «Ураганов». Могут вдарить по базам, а мы войдем после, на очистку. Или поработают «вертушки». Особенно хорошо, если управляемыми ракетами дадут…

– Угу… неплохо. Тогда нам надо выходить в Зону дней на семь‑восемь. Пока найдем, разведаем…

– Вот‑вот. Я тебе карту пришлю, поработай, посмотри маршруты с учетом наших закладок. Так, чтобы рассчитать весь путь.

Радован внезапно усмехнулся, прищурил глаза.

– Зубы заговариваешь? Дело подкинул и думаешь, я здесь надолго останусь?

– Останешься на столько, на сколько врачи скажут. А лежать без дела нет смысла. Ты хотел быстрее к работе вернуться? Вот и вкалывай. Только с документами повнимательнее.

– Ага. Я буду в них очистки складывать. – Он кивнул сторону холодильника, доверху забитого фруктами, овощами и сладостями. – Никто не заметит.

– Никто не заметит, если будешь в тумбочку убирать. Она у тебя на замке. А холодильник опустошай. Завтра наши подвалят, столько принесут, что весь персонал неделю кормить можно.

– Да сегодня Свен с Буеном забегали. А вчера вы вообще всей ротой пожаловали. Врачи думали – нападение.

– Нормально. Ну все, бывай. Думай над задачей и не кисни. Не долго тебе здесь куковать.

Я пожал ему руку, сунул в холодильник принесенный пакет и пошел к выходу.

– Доричу привет передавай! – в спину мне крикнул Радован.

– Лады. Думаю, он сам скоро приедет. Навестить… Бывай.

…Дорич, как всегда, приехал неожиданно. Он возник на пороге моего кабинета утром, в тот момент, когда я просматривал сводки полиции о задержанных.

– Работаешь? – с ходу спросил он, проходя к столу. – С утра пораньше?..

Я встал, приветствуя начальство.

– Сиди, нечего вскакивать. – Дорич почти упал на стул, бросил на стекло стола кипу газет. – Читал?

– О бое? Да.

– Это ты наши читал. А здесь импортные. Ты английский знаешь, глянь.

Я развернул лежащую сверху. Глаза схватили броский заголовок и цветную фотографию. «Зверское убийство! Головорезы из Ругии расправляются с населением свободных территорий. Безжалостная мясорубка. Кто ответит за убийство?»

– Круто! – присвистнул я, читая текст. – Бедные граждане вольных территорий потеряли головы за свободу.

Статья изобиловала сравнениями, метафорами и восклицаниями. Суть сводилась к одному: некие злые парни из армии Ругии тайно проникли на территорию Зоны и под покровом ночи вырезали мирных граждан, приехавших в деревню отдохнуть. Такое злодеяние на совести властей восточного гиганта (для тугодумов – Ругии), они должны ответить за убийство. Совет Европы не оставит этого без должного внимания.

– Дошло дело до Совета Европы. Даже!.. – Я вскинул голову, саркастически бросил: – Они никак не могут забыть прошлогоднего отказа.

Дорич улыбнулся краешком губ. В том году Объединенная Европа оказала Ругии честь, предложив ей вступить в единый экономический совет стран и стать полноправным членом. Чтобы понять истинный смысл предложения, достаточно взглянуть на карту мира. Вся Западная Европа выглядела жалким клочком земли по сравнению с территориями Ругии, даже одной ее европейской частью. Все эти Голландии, Бельгии, Франции, Италии, Испании получали газ и нефть из Ругии, вся экономика была завязана на импорте природных ресурсов. Принятием самой большой страны мира в Совет эти страны хотели обезопасить себя от внезапных перебоев с поставками.

Ругия после некоторой паузы ответила уклончиво и вежливо. В переводе на обычный язык это звучало проще: «Идите на хрен». В Европе ответ поняли правильно, обрушили критику на соседа по поводу внешней и внутренней политики. Америка их поддержала – всемогущество Ругии ее бесило. С тех пор при каждом удобном случае английские, французские, бельгийские газеты выливали массу помоев.

– Во всех газетах?

– Да. – Дорич похлопал по кипе. – Кровопийцы, живодеры, маньяки…

– Как же, мирных граждан убили. Впрочем, и наших газет хватает. Кое‑где старательно не отстают.

– Ну да. Мы, правда, взяли их на заметку, посмотрим, откуда такая непримиримость. Если от пацифистского настроя – одно, а если от внезапного увеличения банковского счета – то дело все интереснее и интереснее.

Дорич сгреб газеты в одну кучу, положил сверху руку.

– Наделал ты шороху. В сенате и Государственном Совете шум стоит. Хотят создать специальную комиссию для расследования дела.

– Ого! А что Авьялин?

– Ничего. Молчит. Пока. А между делом формирует нужное мнение. И выясняет, кто больше всех кричит о расследовании.

– Вы ему сказали, кто… был там?

– Он и сам догадался.

– Да‑а… – протянул я. – Пресса буйствует, ищет исполнителей, сенат и совет на ушах, Запад от ора охрип. Думаю, заинтересованные разведки землю носом рыть будут, чтобы выяснить, кто шалит в Зоне. Тем более ЦРУ, ДИБ и ламакейская ГСБ и так головы сломали в попытках отыскать нас.

– Похоже на то. Все кивают на армейский спецназ и на «Волод», те молчат как рыбы.

– Они и сами не знают.

– Да. Но скоро до всех дойдет, что армия и Департамент здесь ни при чем. Тогда внимание переключат на Управление. И смотреть будут на подразделения, расположенные на границе.

– Значит, нашему инкогнито приходит конец?.. – медленно проговорил я. – Плохо. Рано еще всем знать, кто работает в Зоне. Бандиты – вояки так себе, организовать охоту на нас не смогут, но стеречься начнут. Да и их покровители примут меры.

Комиссар похлопал по газетам, задумчиво глядя в окно. Я посмотрел на его лицо, отмечая довольно сильные изменения.

Складка на лбу стала глубже, у носа залегли две борозды. Былая легкость походки и плавность жестов ушла. И взгляд потяжелел, и слова стали медленнее сходить с губ. Новая должность отнимает много сил и нервов. На его плечах все приграничные округа – ответственность больше, чем даже у главы региона. Потому как положение практически военное.

– Как Караджич?

– Пока не сбежал. Хотя наручники врачи уже приготовили.

Дорич усмехнулся, покачал головой.

– Вечером заскочу к нему. Выздоравливает?

– И быстро. Я подкинул ему задачку, пусть поломает голову. По крайней мере в ближайшие дни не сбежит.

– А Лонемер? – спросил он о Гнате.

– Тому только лоб перевязали, и все. Хотели подержать до утра, но он удрал.

– Страховые компенсации выплатили?

– Через день.

Дорич кивнул. Его кредо – боец не должен иметь проблемы с бытом и отвлекаться от службы. В роте полуторная ставка плюс удвоенные надбавки плюс премии и увеличенная страховка. В результате я получаю в месяц чистыми около восьми тысяч рублей, а рядовой боец – почти три. Питание бесплатное, жилье – тоже. С таким заработком мы действительно не думали о быте и домашних проблемах. Все мысли там, в Зоне…

– Мне пора, – сказал комиссар, вставая. – Когда планируете следующий выход?

– Скоро.

– Может, стоит переждать?

– Наоборот, – твердо ответил я. – Нельзя давать им отдыха. Надо давить, пока не пришли в себя.

– Ну‑ну. – Дорич протянул мне руку. – Тебе виднее. Берегите себя. Такие орлы нужны живыми.

– А как же…

Я проводил его до дверей и вернулся за стол. Сев в кресло, закинул руки за голову и вперил взгляд в потолок. Для каких таких дел мы нужны ему живыми? Или это просто пожелание?..

Из обобщенного донесения представителя центрального аппарата ЦРУ США о ситуации в Зоне Полного Отчуждения и работе резидентуры ЦРУ в Ламакее

…Не вызывает сомнения тот факт, что все планы создания станции радионаблюдения и радиоконтроля на границе с Ругией не были осуществлены за исключением установки передвижной станции РЛС в районе озера Ис‑Так (территория подконтрольна Эрику Брокшину). Также закончилась провалом операция по созданию нового канала доставки грузов из Ламакеи на север Зоны. Грубая работа агентуры по вербовке представителя штаба форпостов привела к ужесточению режима безопасности и раскрытию вновь созданной агентуры не только на форпостах, но и в приграничных районах Ругии.

Работа спецслужб Ламакеи не дала сколько‑нибудь значительного результата. Особенно ясно это стало после неудачной попытки дискредитировать сенатора Авьялина. В результате сенатор не только исполнил обет кровной мести, но и заработал дополнительные баллы как политик, что сказалось на результатах выборов в сенат и Государственный Совет.

Необходимо отметить, что не последнюю роль в неудаче резидентуры сыграли спецслужбы Ругии. Они не только расстроили планы относительно организации новой трассы, но и смогли раскрыть все вновь созданные агентурные сети…

…Вместе с тем имеет смысл отметить, что за последние полгода в Зоне возник новый постоянно действующий фактор, резко изменивший расстановку сил среди отрядов боевиков. На сегодняшний момент северный район Зоны практически полностью оставлен боевиками. Их появления там носят характер эпизодический.

Судя по району охвата и тактике работы, можно предположить, что Ругия скрытно направила туда подразделение спецназа или отряд бригады «Волод» с целью очищения территорий от боевиков.

Вполне вероятно, что расчистка земель носит характер предварительной операции, за которой последует вторжение армейских частей.

…В целом можно сказать, что ситуация в Ругии изменилась в худшую сторону, и надо принимать срочные действия, с тем чтобы предотвратить потерю важного в стратегическом плане района…

9.08.96

Из доклада заместителя начальника управления разведки Департамента Исламской Безопасности Магриба

…Мы не только теряем контроль над ситуацией в Зоне, но и можем лишиться всякого влияния на полуострове в целом. Спецслужбы Ругии смогли разоблачить нашу агентуру в приграничных районах и сильно ослабить позиции в Зоне.

Помимо прочего, уничтожение многих влиятельных лидеров боевиков на севере Зоны можно расценивать как активность Ругии и желание очистить приграничные области с целью дальнейшего закрепления на освобожденных территориях. До сих пор не выяснено, какая, собственно, структура действует в Зоне, но аналитический отдел склонен предполагать, что работу ведет спецназ ГРУ министерства вооруженных сил.

Однако окончательно прояснить этот вопрос пока невозможно…

10.08.96.

Сводка за период с 10.07 по 10.08

Начальник станции слежения Уверан

В данный период активность сканера и анализатора установки контроля не зафиксирована. Общий фон излучения не превышает естественного уровня. В районе станции никаких посторонних объектов не обнаружено. Интерес ни с какой стороны проявлен не был.

10.08.96

Персонал станции работает по обычному графику, охрана – в режиме «максимум». Техническими средствами чужого присутствия не обнаружено.

С утра полиция и армейские подразделения в Мегаре стояли на ушах. В небе сновали «вертушки», уходя к границе, проскочила по окраине в том же направлении маневренная группа. Потом пришла информация, что к Валдану вышли два взвода МОП и сводная рота военизированной полиции.

Едва я приехал на базу, меня окликнул дежурный из взвода охраны:

– Господин капитан, только передали – в Зоне караван накрыли.

– Подробности есть?

– Пока нет.

Я кивнул и пошел к себе. Ждали текущие дела. Сначала отправил два взвода на полигон, потом получил по внутренней городской сети полиции сводку обо всех задержанных в приграничье. Быстро пролистав файл, не нашел ни одного знакомого лица и отправил ненужную информацию в корзину.

Через час приехал Свен. Его взвод утром пришел из Зоны, где закладывал новый тайник и вел разведку на дальних подступах к Кахову и Тисте. За три дня они успели оборудовать не только закладку, но и пару пунктов наблюдения за трассами.

В конце доклада Свен как бы мимоходом упомянул о небольшой стычке на обратном пути.

– Два багга перли к Сетижу. Нагло так, словно там места непуганых ворон. Ну мы их и накрыли. Пять трупов, куча металлолома. Трофеи в болото побросали.

– Так. Не вынесла душа поэта, значит? Чего пер на рожон?

Свен виновато потупил глаза, но я в его показное раскаяние не верил. Впрочем, ничего особенного не произошло. Я бы и сам прихватил тех наглецов, если бы обстановка позволила.

Но все же…

– Я тебе какой приказ дал? Сходить тихо. А ты? Пять человек – мелкая добыча, а риск засветить присутствие велик. Там и так сейчас шухер стоит. Вон, говорят, караван армейский забили.

– Да. – Свен поднял голову, с лица сошло показное смирение и скрытая усмешка. – Я слышал. Здорово там накромсали, командир. Подробностей пока не знаю.

– Скоро узнаем. Ладно, хрен с тобой, золотая рыбка. Всем отдыхать, до завтра свободны. С обеда занятия. Парни где?

– В бане сидят. Оружие почистили, амуницию в порядок привели, – предвосхитил он мой следующий вопрос.

– Ага. Топай.

– Как Радован? Я хотел к нему заскочить. С парнями.

– Доложить спешишь? Завтра выписывают. Будет дома отлеживаться.

– Да? – недоверчиво спросил Свен. – Я думаю, дома его на цепь сажать надо, не то сюда прилетит.

Я махнул рукой, пусть приходит. Домашний режим хуже горькой редьки, сам знаю. Ласкич ушел, я открыл карту Зоны и стал прорабатывать вариант одновременного налета на окраину Тисты, где была перевалочная база Хирурга, и хутор неподалеку от города, там иногда гостили боевики Латамира. Теперь, когда погиб их вожак и его помощник, а нового главаря пока не выбрали, в банде разброд и шатание, никакой дисциплины и порядка. Каждый делает, что хочет. По слухам, Хирург пробовал переманить их к себе, но боевики ответа не дали. У нас появился шанс прихватить по крайней мере половину банды.

Я проработал где‑то час. Это так кажется, что сходить на задание – плевое дело. Собрал парней, взял автоматы и вперед, бить врагов. Чтобы не только успешно завалить противника, но и потом спокойно отойти назад, не потеряв никого, нужно учесть много моментов. И пошевелить извилинами, решая, как скрытно выйти в район, где сесть, каким образом провести доразведку, в каком месте устроить засаду, чтобы и одним ударом все решить, и не подставить себя. И главное – как тихо уйти.

Когда‑то друзья научили меня одному из принципов спецназа – «прежде чем влезть куда‑то, подумай, как будешь вылезать». И я не собирался отступать от него ни сейчас, ни впредь…

…Телефонный звонок оторвал меня от компьютера, когда я в принципе закончил и хотел ехать на полигон. Там наши парни отрабатывали одновременный штурм населенного пункта с двух сторон после артналета. Самая большая сложность – взаимосвязь между штурмовыми группами и распознавание «свой‑чужой». Сколько бойцов положили в разные времена именно из‑за того, что была полная несогласованность между подразделениями.

– Томилин? Это Плошир.

– Добрый день. Слушаю вас.

– Сколько тебе потребуется времени, чтобы подготовить роту к вылету?

Я даже не сразу сообразил, что сказать. Мы не подчинялись комиссару, и он не мог отдать приказ, тем более на проведение акции. Что с ним?

– В течение полутора часов могут быть готовы два взвода.

– Почему так долго?

Оцепенение, вызванное странным вопросом, прошло. Я кашлянул, прогоняя сухость изо рта, и спросил:

– В чем дело, господин комиссар? Я не собираюсь отдавать никакого приказа. И потом, такой разговор по телефону…

Плошир досадливо крякнул, уже другим тоном произнес:

– Линия защищена по высшей категории. И возможно, будет нужна ваша помощь.

До сегодняшнего дня комиссар не лез к нам. И на базе был только раз. Рота имела прямое подчинение региональному комиссару, и только он мог попросить нас о чем‑то.

– Позвоните Доричу. И объясните ему, что произошло. Но и он вряд ли даст добро на наше участие непонятно в чем.

Плошир помолчал. Порядок он знал не хуже меня. Видимо, произошло что‑то из ряда вон, чтобы комиссар позвонил мне. Тем не менее выполнять приказ, не исключено, что авантюрный, я не стал бы ни при каких раскладах.

– У Абты боевики расстреляли караван с форпоста, – сказал он наконец. – Такая мясорубка…

Я вполголоса выматерился. Все‑таки это правда. Колонну, шедшую от форпоста к Ругии, перехватили боевики. И судя по словам комиссара, там была бойня. Но мы при чем?

– На форпостах четыре маневренные группы, вертолеты. В Девянске авиадивизия. Мы зачем?

В трубке запищали гудки, Плошир бросил трубку. Я несколько секунд сидел неподвижно, оценивая ситуацию, а потом набрал прямой номер Дорича. Что‑то мне не по душе странные звонки и невнятные просьбы…

К вечеру информация дошла до самых верхов и попала в выпуск новостей центрального телевидения. Ситуацию преподнесли в самом мрачном виде.

«Полный разгром армейского каравана в Зоне!» «Бандиты отомстили за резню боевиков Латамира!» «Катастрофа у Абты! Самые полные подробности боя!» И все в таком духе…

Я целый день мотался между полигоном, базой и арсеналом, готовя новый выход в Зону, а когда на закате вымотанный до предела забежал в столовую перекусить, меня окликнул дежурный:

– Дорич звонил. Скоро приедет…

Я вздохнул, поковырял вилкой бифштекс и вяло прожевал внушительный кусок отлично прожаренного мяса. Региональный комиссар никогда не приезжает просто так, поболтать. Значит, либо очередное задание, либо что‑то новое, что в конечном счете все равно окажется заданием.

– Где взводные?

– Караджич здесь, Кантин и Стармин скоро приедут.

– А Свен?

– Ласкич спит…

– Сообщи всем, чтобы через полчаса были в пределах досягаемости.

Дежурный ушел, а я быстро доел и пошел встречать высокого гостя.

– …Ждали‑ждали и вдарили. Откуда только прознали, что караван пошел? А? Ты что молчишь? Кто у нас главный спец по бандитам?

Дорич вперил в меня пристальный взгляд. Я глянул на него, мимолетно подумав, что впервые вижу того выпившим, пожал плечами.

– Не всех подонков выявили. Что у нас, что на форпостах. Кто‑то шепнул, кто‑то сдал… Трасса там одна, засаду подготовить легко. Стянули побольше сил, покумекали, как подловить, и все…

– И все! Здорово это «все» вышло. – Дорич резко выдохнул, с силой прижал руку к столу. – Половина каравана сгорела!

Он произнес это таким тоном, что я усомнился в его… нетрезвости. Слишком зло и осмысленно звучал его голос.

…Караван вышел с четвертого форпоста в пять утра. Все как обычно – пара «вертушек» в небе, головной, тыловой и боковые дозоры, впереди тяжелый вездеход с катком – ловит мины. Скорость движения – пятнадцать километров в час, по скорости катка.

Двенадцать трейлеров, пять наливняков, два большегрузных грузовика с прицепами. Возвращали технику в Ругию, везли кое‑какие материалы… Охрана большая, да еще усиленная из‑за последних событий в Зоне.

Против такой силы боевики никогда не выступали – слишком опасно. Военные это знали и при всей дисциплине и осознании ситуации ощущали некоторую неуязвимость.

Абта – маленький хутор, перевалочная база боевиков и военных. Здесь редко бывали стычки – место неудобное. Караван спокойно миновал его и вытянул машины в нитку на трассе, подходя к лесу. И в этот момент из засады ударили боевики. Их было так много и так хорошо организовано нападение, что практически сразу были снесены машины головного дозора и два грузовика, шедшие сзади. Едва отгремели взрывы, по «вертушкам» врезали ПЗРК. Одна вспыхнула ярким огнем, вторая отвалила в сторону, получив ракету в хвост.

Летчики отчаянно боролись, спасая машину, но дотянули только до кургана, а потом прыгнули. Вертолет вошел носом в склон и исчез в огне.

А караван расстреливали с двух сторон. Гранатометы, пулеметы, подствольники, автоматы…

Судя по всему, боевиков было не меньше ста. Они сумели пожечь семь машин и три бронетранспортера охраны, прежде чем армейцы пришли в себя и открыли ответный огонь. Но бой был неравным – боевики работали с закрытых позиций с короткой дистанции – 50 – 70 метров, используя огромное количество гранатометов и огнеметов.

Караван запросил помощи, и с форпостов рванула сначала одна, а затем и вторая маневренные группы. Но не успели они покинуть двухкилометровую зону у форпоста, как по ним заработали гранатометы и АГСы. А вылетевшей к месту боя четверке Ми‑24 навстречу выпустили с земли несколько «стрел». Боевики непривычно долго держали караван, что свидетельствовало в пользу версии о чужих специалистах в рядах вольных бродяг.

И только когда с форпоста вышла усиленная маневренная группа, бандиты отошли, понеся небольшие потери.

Треск и звон от каравана пошел такой, что хоть уши закладывай. Дошло до президента, тот при телевизионщиках на повышенных тонах говорил с силовыми министрами. И опять на полуостров поехали комиссии – ведомственные, вневедомственные, смешанные… Опять после их заседаний пойдут ЦУ: «Принять к исполнению…», «Обратить внимание…», «Провести инструкцию…»

– Что с Плоширом вышло? – спросил вдруг Дорич.

– А? Да так… странный разговор. Он, как получил сообщение о нападении, хотел послать туда мою роту. На помощь. Не знаю, с чего у него взыграло ретивое, может, повыделываться захотел…

Комиссар задумчиво потер подбородок, неотрывно глядя на рюмку.

– Не похоже на него… Далеко не дурак, соображает что к чему…

– Рота ему не подконтрольна, обращение не дозволено. Да еще по телефону, хоть и с защитой. Зачем тогда?

Дорич вздохнул, отодвинул рюмку таким жестом, что я понял – пить он больше не будет. Момент расслабления прошел, теперь работа.

– С караваном шел его младший брат. Командир пехотной роты. Он на пятом форпосте служит. Как донесли – брат ранен, вывезен на большую землю. Видимо, Плошир из‑за него голову потерял…

– Да? А может, он хотел прослыть спасителем каравана? Отдал приказ – бравые парни разбили бандитов, местный комиссар – молодец!

Дорич махнул рукой: мол, потом разберем момент. Сейчас его интересовало другое.

– Что ты думаешь обо всем этом?

– Ничего. Нападение – дело рук Ролки и Тра. Может, кто и с запада Зоны помог. Без советников не обошлось – спецы из Ламакеи или иных стран. Очень хорошая разведка, четкое планирование с учетом всех нюансов и вариантов развития ситуации. Место удачное – территория перемирия. Ну и исполнение – на пять. Работали лучшие кадры банд.

– С чего это Ролка решил мстить за Латамира? Вечные враги, а тут на тебе.

Дорич нахмурил брови – странности в поведении боевиков давали богатую пищу для размышления. Но я вопрос пропустил мимо ушей. В голове возник и с оглушительным треском лопнул тугой шар. По вискам и затылку стегануло болью – словно врезали кувалдой. А перед глазами заплясали разноцветные огоньки.

Я сидел с каменным лицом, не особо удивляясь произошедшему. Потому что сообразил – где‑то сработали Ворота. Либо Арзан, либо, что более вероятно, – Ущелье. База пресловутых инопланетян. Что у них там – новая акция, начало поиска или что‑то еще?..

На миг возникло страстное желание бросить все к чертовой матери и махнуть туда, где в чернильно‑безмолвном небытии играют сотни блесток, где ледяной порыв космического ветра вышибает из глаз слезы, а холод сковывает мышцы и перехватывает дыхание.

Острое желание быть дома, в привычной обстановке, вдруг захлестнуло с небывалой силой. До посинения, до чертиков, до скрежета зубов…

Я свел челюсти, сжал кулаки и выдохнул воздух. Распустил сведенные судорогой мышцы, повел плечами.

– Думаю, под влиянием заокеанских и ламакейских спонсоров боевики пока оставили распри, – ровным спокойным голосом ответил Доричу. – Сейчас не время устраивать разборки. Потеря северных территорий Зоны одинаково невыгодна и Ролке, и Виконту, и Хирургу.

Нахлынувшее чувство ушло, оставив осадок недовольства и сожаления. Я украдкой перевел дух и стер со лба выступивший пот.

– Логично… посмотрим, что будет дальше.

– Думаю, на каждую нашу акцию они будут отвечать нападением. Засада и обстрел форпостов. Кто шалит на севере Зоны, они не знают, но догадываются, что армейские части или спецы Департамента.

– Вполне вероятно.

Комиссар встал, разминая ноги, прошел вдоль кабинета, заложив руки за спину. Я следил за ним, пытаясь понять, что это его так заинтересовало положение на форпостах. Это армейская епархия, лезть туда региональному комиссару полиции не с руки. Мудрит Дорич.

– Как по‑твоему, что делать с караванами? Как проводить?

– Как положено. Охрана, прикрытие с воздуха, выставление временных постов на дороге, мобильный резерв и группа усиления, поддержка огнем… Есть боевой устав, есть… – Я едва не ляпнул «опыт Афганистана». Здесь девяти лет странной войны не было. – Есть силы и средства.

– По сути, каждая проводка – войсковая операция?!

– А как иначе? Терять людей и технику?..

– Понятно… – Дорич взглянул на часы, хлопнул ладонью по столу. – Все, время. Пора ехать. Работай дальше, историю с Плоширом забудь. Он получит указания никогда ни при каких обстоятельствах не лезть к вам.

– Отлично.

– Что у вас по плану?

– Хотим накрыть две точки сразу. Пора отодвигать боевиков от границы.

– Поделом. А что до караванов… – Комиссар положил ладонь на ручку двери, нажал. – Думаю, сил громить трассы каждый раз у них не хватит…

…Сил хватило. Через день боевики подбили две «вертушки», шедшие от форпостов к Мегару. Одна дотянула до аэродрома в Ностаре, вторая упала в лес. Когда маневренная группа подоспела к месту, от Ми‑8 практически ничего не осталось. А трупов летчиков не нашли. Видать, бандиты подоспели первыми…

В тот же вечер по одному из частных магрибских каналов прошло хвастливое заявление боевиков. Бить ругийскую мерзость они будут до тех пор, пока Зону не оставят в покое. И не заплатят за каждого убитого бандита по десять тысяч долларов.

Я услышал странное интервью утром, перед самым выходом. Проверив напоследок амуницию, подхватил со стула автомат, ткнул кнопку на пульте телевизора и мрачно выругался.

– Это мы еще посмотрим…

Из аналитической записки начальника центра стратегического планирования руководству ЦРУ

…За последние полгода в Зоне прослеживается нарастание военного присутствия Ругии. За указанный период в северной части Зоны уничтожены несколько влиятельных командиров отрядов, разбиты и рассеяны девять отрядов. В результате территория от Сетижа до Арзана практически полностью освобождена от повстанцев и больше не может быть использована для проведения операций Управления.

По нашим предположениям, имеет место дальнейшая эскалация вооруженного присутствия Ругии. Прогнозируется зачистка всего северного района, что в свою очередь означает сужение контролируемой нами территории Зоны.

С большой долей вероятности можно утверждать, что уничтожение отрядов повстанцев – первая часть общего плана Ругии по возвращению всего полуострова под контроль Арланды. Таким образом, происходит обеспечение свободного прохода к границе с Ламакеей.

Если ситуация и дальше будет развиваться прежними темпами, через 10 – 12 месяцев возможна семидесятипроцентная зачистка Зоны и взятие под контроль территории, что в свою очередь означает возможность безопасного подвода сил и средств армии к Ламакее. После чего начало боевых действий против самопровозглашенной республики – дело 3 – 4 месяцев, максимум – полугода.

При нынешнем состоянии вооруженных сил Ламакеи, практически втрое возросшем потенциале армии Ругии и общем экономическом подъеме весь ход боевых действий займет не больше трех – пяти месяцев…

…Легкий бриз катил мелкие волны на песок, подгоняя их под самый ноги и заливая следы прозрачно‑зеленоватой водой. В воздухе пахло морем, легкие с удовольствием вдыхали незамутненный примесями и отходами кислород. Глаза скользили по ровной поверхности воды, уходя к горизонту, где едва различались силуэты кораблей.

По берегу ходили три человека. Не спеша, аккуратно ступая по самой кромке прибоя, смачивая подошвы туфель в морской воде. Двое были одеты в легкие летние наряды – светлые брюки, белые рубашки навыпуск с короткими рукавами. Пуговицы расстегнуты до середины груди, воротники под шеей намокли.

Третий человек только недавно сошел на берег с яхты, на нем были просторные шорты, майка, на ногах шлепанцы. Голову прикрывала широкополая панама. В отличие от своих спутников он имел более темный цвет кожи, черные волосы и черты лица, выдававшие в нем уроженца Ближнего Востока или севера Африки. Безупречный английский и манеры указывали на хорошее образование и высокий уровень интеллекта.

– Они все‑таки решились, – нарушил пятиминутное молчание один из собеседников, среднего роста сухощавый господин.

Было ему за пятьдесят, однако сухая стройная фигура, хорошо развитые мускулы и твердая посадка головы показывали большой запас жизненных сил и энергии и выдавали в нем спортсмена.

– Этот вариант наши специалисты прогнозировали еще полтора года назад, когда стало ясно, что на выборах победит новый претендент, – склонил голову второй господин. – Правда, и они ошиблись. На два года.

– Хорошо бы точно знать, чего ждать от восточного соседа. И в какие сроки…

Вопрос был адресован второму собеседнику, но ответил третий, в панаме:

– Мы считаем, что Ругия начнет активные действия против Ламакеи не раньше чем через полтора года. – Мягкий тон не мог скрыть легкой насмешки, что проскальзывала в голосе. – За этот срок армия сумет стянуть достаточно сил для первого и последнего удара.

Возникла небольшая пауза. Каждый думал о своем.

Первый собеседник, представлявший интересы США, занимал должность советника администрации президента по военным вопросам. В прошлом он был офицером, дошел до чина полковника, а потом внезапно пошел в политику. Сюда, на пустынный берег Средиземного моря, он прилетел по личной просьбе президента, чтобы уточнить кое‑какие подробности и составить четкую картину тех действий, которые готовы предпринять союзники США.

Второй собеседник состоял на службе правительства Великобритании в довольно высоком чине. Сюда его привел приказ премьер‑министра. Цели были те же, что и у заокеанского коллеги.

Третий человек был двоюродным братом верховного правителя Магриба и занимал пост в министерстве иностранных дел. Чин невысокий, но он служил прикрытием истинной деятельности высокопоставленного родственника.

Здесь, на частном пляже, они обсуждали проблемы Зоны и ситуацию, что сложилась там в последнее время. До сих пор их страны были союзниками в политике противостояния Ругии, однако в связи с острым моментом правительства государств хотели иметь более точные данные о настроениях стран коалиции.

Тема довольно скользкая, надо сделать так, чтобы и союзника не обидеть, и информацию получить. На официальном уровне решение проблемы отняло бы массу времени и сил, а так, в неофициальном порядке, влиятельные люди могли разговаривать, не опасаясь последствий неверно истолкованных заявлений и неловких шуток. К тому же эти трое состояли в дружеских личных отношениях…

– Что мы теряем в случае нападения Ругии?

– Территорию. Богатую недрами, удобно расположенную в стратегическом плане… – Англичанин кашлянул, глянул на магрибца. – И возможность следить за восточным гигантом вплотную.

– А также потенциальную военную базу, – добавил американец. – И ракеты, которые могут долететь до Арланды за считанные секунды.

– Вы всегда стремитесь протолкнуть свои ракеты туда, где ступил сапог вашего солдата, – блеснул белозубой улыбкой магрибец. – Не думаю, что Ругия позволила бы вам даже при самом благоприятном развитии ситуации разместить там ваши «томагавки». У них достаточно сил и влияния предотвратить этот ход…

Американец развел руками и добродушно улыбнулся, про себя послав въедливого родственника верховного правителя куда подальше. Эти арабы вечно суют нос не в свои дела. И считают себя равноправными партнерами, забывая, кто именно поднял из руин растерзанный и разбитый Магриб после Первой мировой.

– Выходит, нам никак нельзя позволять Ругии идти на юг, – невозмутимо продолжил мысль англичанин. – Однако одного только нашего нехотения мало. Надо предотвратить вторжение Ругии…

Он ковырнул носком туфли песок, поддев небольшой камешек причудливой полосатой расцветки. Подобрал его и подбросил в руке. Глянул на собеседников. Сделав паузу, он дал им возможность высказать свое мнение. Но те не спешили поддерживать намерение, молча созерцали морские дали. Призыв к масштабным действиям всегда исходит от того, кто готов на деле подтвердить слова и начать действовать даже без поддержки.

– На открытую агрессию идти нельзя, – наконец нарушил молчание американец. – Это создаст в мире нездоровую обстановку и восстановит против нас очень многих. Франция и так воротит нос, предпочитая стоять в тени. Германия давно перешла на сторону Ругии. Европа поделит голоса пополам, Азия – примерно так же. Остальные по большому счету – вне игры.

– Но одними поставками оружия и техники Ругию мы не остановим.

– Можно набрать волонтеров, – вставил магрибец. – Сколько солдат удачи сейчас воюет в Африке, Азии, Латинской Америке!.. Много ветеранов сидят без дела, они еще способны повоевать…

Американец пожал плечами, расстегнул рубашку до пояса. Сегодня немилосердно пекло, и даже невесомая ткань раздражала кожу. Английский представитель вдруг взмахнул рукой и запустил камешек в воду. Тот, пару раз подпрыгнув, исчез в едва заметных волнах.

– Никак не выходит, – посетовал он, – все время тонет.

– Надо брать повыше, – подсказал американец, – и подкрутить при броске.

– Вообще‑то Ругия может легко перекрыть пролив, и тогда на поставках из Магриба можно ставить крест.

– Они не пойдут на конфликт с вами, – заметил американец. – Но суть верна. Нельзя допускать прямого вмешательства. Только на политическом уровне.

– Вот если бы принять Ламакею в ООН… – неуверенно предложил англичанин.

– Зарубят, – тут же отреагировал магрибец. – Франция, Китай и Германия будут против. А Ругия поднимет вой.

– Вообще‑то в этом что‑то есть, – задумчиво проговорил американец. – ООН, ЮНЕСКО, Азиатский блок мирных стран – не подойдут. Ни одна страна не признала Ламакею, с ними просто не будут иметь дело. А вот если…

– Создать нечто новое, – подсказал магрибец, – что не требует одобрения ни ООН, ни Ругии.

– Возможно. – Американец посмотрел на часы. Он хотел выложить свои соображения руководству немедленно. И тогда можно преподнести идею как свою. В случае удачи это даст хорошие козыри лично ему и его друзьям. – Думаю, имеет смысл поработать над идеей более основательно. Но этим займутся те, кто отвечает за политическую рекламу.

– Да, пожалуй. – Магрибец тоже спешил и хотел свернуть разговор. У него возникла еще одна идея, но высказывать ее собеседникам рано. – И надо продумать стратегию игры. Думаю, ее итоги нас всех устроят…

Они еще с минуту обменивались впечатлениями и мнениями, а потом дружно пошли к небольшому домику на самом берегу моря. Там их ждала охрана и вертолеты. На веранде прислуга накрыла богатый стол, но сейчас было не до еды…

Я здесь никогда не был, совершенно незнакомое место. Небольшая комната, голые кирпичные стены, в углу одинокий столик, обшарпанный, без лака и краски. Окон нет, дверь закрыта на засов, под потолком лампочка на коротком проводе. В неярком свете тускло блестит металлический стержень, на котором висит зеленая тряпка…

Странная обстановка, странный вид, странно, что я здесь делаю?..

Специалисты утверждают, что во сне у человека отключена функция удивления. Что бы с ним ни происходило, он принимает это без малейшего изумления. Страх, злость, радость, ненависть, эротические переживания – испытывает, а удивление – нет.

У меня же сквозь обычную гамму чувств проступало самое настоящее удивление. И еще – тревога. Что‑то не так было в этой комнате. Что‑то опасное для меня, плохое. Я знал, что вижу сон, знал, что он должен чем‑то закончиться, но не мог сообразить, какова концовка непонятного действия.

Тревога росла, крепла, переходила в напряжение. Комната представляла для меня источник угрозы. Но какой?.. Не прерывая сна, я попробовал оценить обстановку, когда удар по спине заставил меня вздрогнуть…

И сразу в уши вполз негромкий шелест и шорох. И голос:

– Время, командир. Шесть часов.

Я разлепил глаза. Рядом на коленях стоял Асмунд Ролсин – заместитель Ральфа. На голове капюшон, плечи укрыты плащ‑палаткой. Во мраке шалаша я едва различил его лицо, по которому стекали струйки воды. Это он разбудил меня, ударив – на самом деле слегка тронув – за плечо.

Выдрав мозги из забытья, сразу вспомнил, где нахожусь, сел, согнул в локте левую руку. Экранчик часов, подсвеченный слабым светом, показал – восемнадцать ноль‑одна. Встряхнул руками, потер лицо, глянул по сторонам. Небольшой шалашик, сложенный из лапника, на полу тоже лапник, поверх – полипропиленовый коврик, рядом плащ‑палатка.

– Что на улице?

– Льет, – коротко ответил Асмунд и полез задом наперед к выходу. – Не переставая.

– Где Ральф?

– У дороги. Влад ушел к мосту, – упреждая мой вопрос, добавил он.

Я на ощупь отыскал разгрузку, напялил ее на плечи, накинул плащ‑палатку, прихватил автомат и полез наружу. Там властвовало ненастье. Сквозь кроны деревьев проглядывали темно‑серые облака, нависшие низко над землей. С неба капал дождь. Точнее – моросил. Сильно, нудно и бесперебойно. Наверху, над деревьями, гулял ветер, но сюда, в тишь леса, он не проникал. Однако противный вой бил по ушам, раздражая своей настырностью.

По капюшону сразу забил дождь, на нос упала капля, слетела вниз, следом рухнула вторая. Дождь шел третьи сутки, постоянно, однотонно, не стихая и не усиливаясь. По‑хорошему, следовало еще вчера свалить отсюда, плюнув на всю затею, и выбрать другое время для акции, но упрямство, помноженное на интуитивный расчет, заставило сидеть до упора. До конца расчетного времени.

Поплотнее запахнув плащ, я осторожно двинул к опушке леса, привычно обходя пни, коряги, кустарники и ямы, закрытые поваленным сушняком и заросшие травой.

Впереди деревья поредели, кустарник, наоборот, стал гуще, пошел сплошняком. Дальше, за поваленным молнией дубом, лежали трое – Ральф и два наблюдателя. Миновав кустарник, я встал на колени и последние десять метров прополз на четвереньках. Колени на штанинах сразу почернели от земли. Тройная ткань удерживала влагу, но потяжелела, слабо шурша, елозила по пластмассе наколенников.

Я дополз до Ральфа, лег рядом, достал бинокль. Лейтенант скосил на меня взгляд, едва размыкая губы, доложил:

– Тихо. И пусто. На дороге никого.

– В такую‑то погоду… – буркнул я, схватывая взглядом местность. Хорошо знакомую местность.

Мы пришли сюда позавчера, на заранее облюбованное место. Забазировались в километре от окраины леса, взяли под наблюдение населенный пункт на той стороне реки и стали ждать.

По данным агентуры, из населенного пункта в течение суток должен выехать главарь банды «дорожников» в сопровождении группы боевиков и проследовать по дороге на юг. Именно его мы и хотели перехватить. А заодно совершить налет на плантации мака и конопли и перерабатывающую фабрику. Но только после того, как главарь покинет базу. Последнее время мы очень часто устраивали двойное нападение – засаду и налет, уничтожая почти в два раза больше бандитов, чем раньше.

После удачного рейда в район Тисты, когда мы разбили остатки банды Латамира и завалили на дороге Хирурга, новая тактика стала основой действий. Мы экономили время, силы и заставали противника врасплох. Боевики и так не блистали выучкой, а при внезапном нападении и вовсе не успевали толком ответить.

Последний месяц рота старательно чистила территории у границы, уничтожая и сгоняя с насиженного места боевиков. Бандиты, сообразив, что происходит, начали массовое бегство в центр, на юг и на запад – подальше от губительных выходов. Десять дней назад мы накрыли Мединск, очистив его от банды Велика, а теперь пришли в гости к моему давнему знакомому, бывшему хозяину и боссу – Виконту.

– Время вышло. Что делаем? – вновь повернул голову Ральф.

Я опустил бинокль, стряхнул ладонью влагу со лба, подпер кулаком подбородок. Ворочал мозгами. Уходить несолоно хлебавши не охота. В нашей работе разное бывает, иногда выход проходит вхолостую, но упускать Виконта я не хотел. Он – последний крупный главарь на северо‑западе. После Кахова можно чистить побережье на западе и идти дальше на восток. Небольшой, но важный кусок Зоны будет освобожден. И все же… Сколько ждать?..

– Влад на связь не выходил?

– Пока нет. Мост он проверил, подходы к плантациям фабрики тоже.

– Да знаю. – Я опустил глаза, раздумывая.

Погода, как назло, подкачала, Виконт засел в поселке и носу не кажет. Вроде и была у него договоренность о встрече с Ушастиком, а ехать по грязной дороге не хочет. Или дело не в дороге? Теперь бандиты в Зоне не чувствуют себя хозяевами. Теперь они стерегутся и вжимают голову в плечи. Пока только на северо‑западе. Но всему свое время.

– Сами в поселок не пойдем? Все по домам сидят, пост у леса снимем… – предложил Ральф. – А Влад зайдет от плантаций. Рабы по баракам сидят, охрана у себя.

– Идея неплохая… – протянул я. – Но в поселке мирные жители. Могут оказаться между двух огней.

– Ты же сам говорил – в Зоне нет мирного населения. Бандиты и рабы.

– Точно. Но к кому отнести детей?

Ральф недовольно выдохнул. Три дня под дождем – много даже для тренированных людей. Одежда мокрая – небольшие бездымные костры, разведенные под навесами, не успевают просушивать обмундирование. Под складками натирается кожа, ноги в ботинках преют. Спим хоть и в сухих шалашах, но практически не снимая одежды. В середине сентября погода теплая, но когда идет обложной дождь, ночью температура падает до двенадцати – пятнадцати.

Впрочем, при необходимости мы сможем просидеть здесь и неделю. Был бы толк.

– Значит, так, – решаю я наконец. – До темноты никого не будет – уходим. Организуем схрон – половину боекомплекта туда. Через неделю попробуем еще раз.

Ральф вдруг хмыкнул, поднял залитое дождем лицо. На губах возникла улыбка.

– Когда ты говоришь – сидим еще немного, – боевики всегда появляются в последний момент.

– Да?

– Точно. Уже третий раз. Парни начали спорить – сработает примета в очередной раз или нет.

– Пари, значит, заключают, – потер я лицо. – Ну‑ну. Вернемся, я устрою пари. С полной выкладкой на полигоне. Пять заходов на штурм‑дорф – отпадет охота.

– Хм!

Ральф потер переносицу. Глаза стали веселыми. Штурм‑дорфом бойцы назвали тренировочный комплекс, состоящий из полосы препятствий, учебного макета города, деревни и стрельбища. Сначала надо пройти полосу, потом в составе группы – звена или взвода – зачистить три высотки, завод и частный сектор, а потом отработать по заданию на стрельбище. В полной боевой выкладке, иногда с условным противником, который тоже отрабатывает свое задание. Высокая скорость прохождения здесь не нужна. Нужны грамотные, четкие действия и выполнение всех заданий.

Я лично выдерживал пять проходов, но после этого приходил в себя почти час. И дело не в силе и выносливости. Штурм‑дорф в первую очередь тренирует психологическую устойчивость и способность испытывать разнообразные нагрузки без перерыва, одни за другими. Тут и обстрел боевыми патронами, и обкатка БМП, физнагрузка, рукопашный бой, нервотрепка и внезапность при зачистках и стрельба со сбитой дыхалкой, когда грудь ходит ходуном, а автомат в руках пляшет, выписывая коленца…

– Ждем, – повторил я. – Лезть в поселок сейчас нельзя, можем завязнуть в домах. У Виконта человек восемьдесят, а то и больше.

Ральф кивнул, поднес радиостанцию к губам.

– Асмунд, смена наблюдателей.

– Ясно, – ответил заместитель.

– Я к Владу. А ты будь наготове. И сам отдохни, поешь. Сколько здесь лежишь?

– Почти три часа…

– Ну и не хрена себя изводить. Береги силы.

Я хлопнул Ральфа по плечу и пополз назад. Навстречу мне ползли два бойца – смена наблюдателей. По такой погоде пары менялись раз в час. Внимание и острота чувств притуплялись, а подстегивать парней допингами я не хотел. Химия она и есть химия…

Напряжение, державшее во сне, до сих пор не проходило. Наоборот, только нарастало, леденя душу и кровь. Странная картинка из сна как‑то действовала на меня, заставляла держать нервы наготове. Вот‑вот, вот‑вот…

Я изломал голову, соображая, что происходит и не в заработавших Воротах ли дело, когда заработала радиостанция.

…Виконт все же решил выйти из поселка. Чего его понесло на ночь глядя в путь, сказать сложно. Возможно, надеялся, что по ночам неизвестные погубители бандитских душ не работают. А может, просто совпадение. Так или иначе, но от поселка к мосту выехали пять машин. Влад, засевший у моста, дал мне знать, и я поднял роту.

Ральф занял место у моста, Влад со своим взводом пошел берегом реки к плантациям, а Радован страховал нас со стороны трассы и готовил встречу тем, кто сможет миновать засаду. На все про все отводилось десять минут. Потому что в двадцати километрах от Кахова был Сухан, а там Самас и Крот с отрядами по сто человек. Устраивать с ними войну в наши планы не входило…

…Без Глеба и группы Дижа в банде Виконта военного порядка стало меньше. А он сам, видимо, не знал некоторых элементарных вещей. Не знал, что надо высылать дозор, что надо прикрыть мост, и не знал, что как раз на участках с пониженной скоростью передвижения и ставят засады.

Три первые машины миновали деревянный настил моста и поехали по раскисшей грунтовке, а два последних внедорожника только катили по переправе, когда сработали заряды. Мост исчез, отрезав дорогу назад. А через секунду в двух метрах от передового джипа рванула МОНка. И сразу ожил соседний с дорогой овраг. Выпустили дымные хвосты гранатометы, застрекотали пулеметы, защелкали одиночные выстрелы автоматов, на выбор отстреливающие боевиков.

Я наблюдал бой в бинокль, отмечая, кто из боевиков успел залечь у обочины и как дела у нырнувших в воду джипов. По тем работало звено Тихона, но целей было мало. Оглушенные, получившие по головам боевики теряли сознание и тонули мгновенно. Всплыл только один и тут же исчез. Его переполосовала очередь из пулемета.

С минуты на минуту должен дать о себе знать Влад. Его бойцы подбирались к домам охраны. У них приказ – пленных не брать. Если смогут подойти на дистанцию выстрела из гранатомета и огнемета – будут два братских кирпичных склепа.

Очень мощный, хотя и короткий огневой налет вычистил дорогу. Едва прозвучал последний выстрел, как справа километрах в трех разом ухнули несколько взрывов. Потом еще.

– Ральф, группу досмотра – на дорогу. Радован, как обстановка?

– Чисто. Дорога залита дождем, никого нет.

К мосту вышли шесть бойцов. Быстрый досмотр, одиночные звуки выстрелов и спустя минуту доклад:

– Чисто. Два тела теплые.

– Понял. Где Виконт?

– Вроде… здесь, – последовал неуверенный ответ. – Или здесь… Судя по голове…

Ясно: главаря разнесло взрывом. Или РПГ, или граната рванули поблизости от хозяина Кахова. И остался поселок без присмотра…

Я вскочил на ноги и выбежал на дорогу. Ральф поспел раньше меня. Он успел отдать команду снять место боя на видеокамеру и осмотреть относительно уцелевший джип. Меня встретил докладом.

– Двое непонятно как уцелели. Один ранен, второй невредим.

– Давай их сюда. Трофеи есть?

– Шесть автоматов, патроны, несколько гранат, один гранатомет.

– Курочь. Что с машиной.

– Капитальный ремонт ее спасет…

– Тоже на хрен.

Я быстро обошел машины, но найти труп Виконта не смог. То ли его разорвало на куски, то ли обгорел так, что стал неузнаваем… Ладно, теперь это не так важно.

Асмунд подвел двух бандитов. Один зажал рукой бок и шел, прихрамывая. Второй топал нормально, руки держал за спиной. Я бросил на него пристальный взгляд. Коренастая фигура, широкие плечи, длинные волосы, злое лицо. Знакомая рожа…

– Ба‑а! Вот кого не ожидал. – Я даже руками развел, чувствуя прилив адреналина. – Мир тесен. Не правда ли, Казимир?!

Бандит смотрел широко раскрытыми глазами, еще не узнавая меня. Я усмехнулся и решил помочь ему.

– Ты так хотел сразиться со мной. На ножах. Сегодня твоя мечта станет явью.

Вот теперь он понял. Теперь узнал, кто стоит перед ним. Есть такое выражение – окаменеть. Так вот, я впервые видел, как это происходил в реальности.

– Вижу, узнал… Мы еще мило побеседуем, но не сейчас. Ральф, их с собой. Влад, что у тебя?

– Охрану сняли, сейчас один домик досмотрим, и все.

– Где люди?

– В трех бараках около сотни людей. Мы туда не пошли.

– Верно, – одобрил я. Освобождать рабов – не наша задача. Будет желание – сами уйдут, бандитов теперь нет. – Не тяни там.

– Скоро уходим.

Я убрал радиостанцию и посмотрел на поселок. В Кахове, несомненно, слышали грохот и на дороге, и у плантаций. Не дураки, сообразили что к чему. Но что сейчас решат – идти на выручку или сидеть на месте?..

Проследив, как группа минирования заканчивает работу, я глянул по сторонам и скомандовал: – Отходим.

…Самое тихое место в Зоне – леса. Самое непредсказуемое место в Зоне – леса. Боевики сюда редко заходят, им хватает городов, поселков, полей. Однако и они бывают в царстве деревьев. Организуют свои схроны, тайники, запасные базы, готовят засады, если условия местности позволяют. Так что есть риск налететь на шальную группу. Поэтому в лес всегда входим осторожно, предварительно проверив все вокруг. А на путях подхода к базе ставим сюрпризы в виде растяжек и небольших черных коробочек ПМН.

– …Кто сейчас у Виконта в помощниках ходит?

– Велимир.

– Сколько людей было до боя?

– Не считал. Семьдесят, может, меньше.

Казимир смотрел в сторону, взгляд прятал. На бледном лице страх и тоска. Плечи поникли, голос вялый, бесцветный. Понимает, чем ему грозит встреча с бывшим рабом, которого он хотел прибить.

Я сидел на небольшом пеньке на окраине крохотной полянки, окруженной высокими деревьями. Казимир стоял напротив, в двух шагах. Руки ему развязали, и он машинально тер запястья.

Короткий допрос ничего не дал. Банда Виконта после потери групп Дижа и Эрика поредела, новых волонтеров мало. Виконт лихорадочно искал пути выхода из положения. Несмотря на помощь приятелей и союзников, его могли сожрать с потрохами. Слишком лакомый кусок он держал в зубах, многие завидовали…

Я выслушал Казимира и его раненого напарника, отметил пару незначительных моментов и глянул на часы.

– Вот что, Казимир. Я дам тебе шанс. Если в бою завалишь меня – топай куда глаза глядят.

Бандит недоуменно посмотрел на меня, и я пояснил:

– У нас правило – взятый в бою пленник должен быть убит. Но если он хочет, может попробовать завоевать свободу. Так мы и сделаем. Один на один. У тебя нож, у меня нож. Места хватит. Убьешь меня – уходи. Тебе терять нечего – и так, и так смерть. Согласен?

Казимир с сомнением посмотрел на меня. Глаза полыхали огнем ненависти, желваки на скулах ходили ходуном. Он готов был задушить меня голым руками, и… боялся. Помнил, кем я был раньше, и знал, что шансы на победу невелики. Но…

За что я уважал боевиков (не всех) – за умение погибнуть достойно. Сволочь он, конечно, конченая, мразь, подонок и убийца. Однако с жизнью расстается смело, с матом и злостью. Опять же не все. Но многие. Неплохой пример для кое‑кого в полиции и армии.

– Ну?

– Хер с тобой, найденыш! Давай нож! Пусть даже твои мордовороты потом меня прибьют…

Казимир плюнул, скинул брезентовую ветровку, протянул руку за ножом.

– Дубов! – позвал я бойца. – Дай тезке трофейный нож.

Казимир Дубов, сержант, командир дозорного звена во взводе Ральфа, здоровенный парень, в прошлом мастер спорта по регби, окинул бандита презрительным взглядом, вытащил из‑за пояса один из трофейных ножей и кинул тому.

Боевик покачал клинок в руке, вытер лезвие о штанину и посмотрел на меня.

Я кинул взгляд на его подельника. Тот выглядел неважно, несмотря на то, что напичкали лекарствами, едва дошел до леса. Нам он не нужен, взят с оружием в руках, значит, подлежит уничтожению. Но убивать раненого…

– Эй, ты! Бери нож и иди сюда. Будете вдвоем жизнь покупать.

Раненый боевик немного помедлил, но вышел. Поймал нож, брошенный Дубовым, встал рядом с Казимиром. Ростом и комплекцией он уступал приятелю, но был жилист, крепок, и в глазах та же злость и ненависть.

– Ральф, готов?

Взводный кивнул. Полянку окружили бойцы, держа под прицелом боевиков. Вмешиваться они не станут, но если боевики попробуют удрать, пристрелят сразу.

– Все! – Я отложил автомат, скинул разгрузку, вытащил свой нож, старый, аберенский, и встал напротив боевиков. – Готовы? Бой!

Нож – оружие страшное, в ближнем бою поопаснее пистолета. Те, кто умеет им владеть, в рукопашной могут завалить не одного безоружного или вооруженного врага. И работать с ножом надо сверхосторожно. С одного удара далеко не всегда можно завалить противника, но нанести серьезную травму – вполне. А мне ран нельзя получать…

Ножами бандиты толком не владели. Широкие замахи, тычковые удары с вытягиванием руки, провалы от богатырских замахов… и никакого маневра, никакой попытки скрыть нож или замаскировать удар.

Первым погиб напарник Казимира. Я успел полоснуть его по горлу, тут же добавить колющий в солнечное сплетение и оттолкнуть от себя. Бандит был еще жив, но опасности больше не представлял. Он присел на корточки, прижимая руки к горлу и груди. Нож выронил.

Казимир пер напролом. Видимо, сообразил, что живым не уйти, значит, надо попробовать прихватить меня с собой. Не защищаясь, прыгнул вперед, пропустил удар по ноге, потом клинком в грудь и ударил сам, целя в шею.

Я ушел в сторону, отбил удар, полоснул по запястью, перебросил нож в левую руку и с выпадом всадил лезвие в печень. А потом сильно толкнул бандита и на отходе врезал ногой в пах.

Казимир с ревом упал на колени, зажал рану на боку и попробовал встать. Избыток адреналина и раж боя помогли ему. Понимая, что практически убит, он сделал шаг вперед, потом прыгнул.

Отвага и смелость всегда вызывают уважение, пусть их и проявляет твой враг. Зачастую уважение приходит после, в бою только ненависть к еще живому противнику. И желание его добить.

Я позволил ему атаковать, позволил сделать выпад. Нож просвистел в полуметре от меня, удар вышел несильным, неудачным. Последний удар…

Чуть перехватив клинок, я с силой всадил его в левую часть груди – между ребер, точно в сердце. Продолжая движение, резким нажатием расширил рану, разрывая главный орган организма. Последний толчок сердца, последний вздох, судорожное движение крупного тела и потускневшие глаза Казимира.

Он упал в траву с открытыми глазами, с гримасой злости на лице, со сжатыми кулаками. Кровь быстро пропитала разорванную майку на груди, и та стала красной.

Второй боевик лежал неподалеку, лицом вниз. Трава у головы покраснела, стала двухцветной.

– Чисто сработано, – заметил Ральф, подходя ближе. – Но, строго говоря, сегодня была моя очередь.

– Это особый случай. Старый знакомый попался…

– Командир, – позвал Асмунд. – Влад идет.

– Да? Отлично. – Я вытер нож и спрятал его в ножны, вытер руки. – Тогда выходим через двадцать минут.

Я сделал пару глотков из фляги, завинтил пробку и вдруг вспомнил, что от Кахова до Ущелья всего двадцать пять километров. Если дела и дальше так пойдут, скоро мы будем работать совсем близко от него. А значит – мой план потихоньку сбывается. Значит, есть шанс…

Передовица лондонской «Таймс» за 20.09.96

…Развернутая в последнее время травля и уничтожение Ругией мирного населения Зоны под предлогом борьбы с так называемыми вооруженными бандитскими группами приобрела массовый характер. По нашим сведениям, только вчера в ходе очередной вылазки подразделения специального назначения войск Ругии была уничтожена группа мирных жителей из поселка Кахов. Ехавшие на закупку зерновых культур крестьяне попали под обстрел и были уничтожены на дороге неподалеку от поселка.

Таким образом, это третье с начала месяца нападение на населенные пункты Зоны. Правительство Ругии в ответ на все упреки и запросы мировой общественности продолжает утверждать, что уничтожаются бандитские группировки и что это – внутреннее дело страны. Но при этом никаких доказательств преступной деятельности оно не приводит.

Возникает вопрос: насколько правомочно положение Ругии как одного из основателей ООН с правом вето? Не пора ли пересмотреть некоторые казавшиеся совсем недавно незыблемые положения?..

Государственный канал телевидения Бельгии. Аналитическая программа «Европа на пороге XXI века»

…Почему Арланда упорно скрывает факт посылки отряда специального назначения из бригады «Волод»? По нашим сведениям, именно эта элитная часть Департамента Государственной Безопасности действует в Зоне. Почему «Волод» работает тайно, если правительство утверждает, что восстанавливает порядок на своей территории?

Невольно приходит мысль: если на небольшой территории Зоны власти Ругии действуют подобным образом, то что будет в Ламакее, когда в республику войдут войска? Не лучше ли признать молодую республику и помочь ей построить государство, способное защитить себя от любого посягательства?

Некоторые здравомыслящие политики в Европе и Америке давно призывают мировое сообщество к этому, но пока к их голосу никто не прислушивается. Подождем, пока запылают земли в Ламакее и горы трупов усеют улицы городов? Но сможем ли мы тогда называть себя цивилизованными людьми, если позволяем твориться такому?..

Единая сводка новостей межгосударственного европейского телевидения «НЕК»

Зафиксировано девять случаев нападения на мирные караваны граждан Зоны только за последние полтора месяца. Общее число погибших, по разным оценкам, может достигать более ста пятидесяти человек. По неофициальным данным ЮНЕСКО, еще больше человек погибло в начале лета. Ругия на все запросы относительно судеб мирного населения Зоны отвечает однотипно: мирное население не трогают, удары наносят только по бандитским формированиям.

Из совместного выступления представителей министерств иностранных дел США и Англии

…Мы разрабатываем проект создания нового экономического международного блока, куда помимо заинтересованных стран будет включена и республика Ламакея. В этом случае мы планируем действовать без согласия Ругии, так как она не может оказывать влияние на Ламакею в силу сложившихся обстоятельств… Если же обстановка потребует, мы готовы заключить с Ламакеей и оборонительный союз для обеспечения безопасности нового государства…

Как только нас перевели в Мегар, Управление выделило всем квартиры. Мне дали четырехкомнатную в новом пятиэтажном доме. Квартира огромная, но я толком и не обжил ее. Некогда было. За последние месяцы приезжал домой только пять раз.

Когда я вхожу в квартиру, первым делом включаю свет. Одновременно в коридоре, в гостиной, на кухне и в ванной. Несложная автоматика, пара лишних проводов, простейшая схема. При этом во всех комнатах, где есть окна, задергиваются шторы. Тяжелые, темно‑коричневые, от потолка до пола. Домой я попадаю, как правило, затемно, так что процедура вполне оправданна.

Еще не переступив порог гостиной, даю негромкую команду «Пуск». Начинает работать телевизор. Еще одна небольшая техническая уловка, тоже примитив, но удобный.

Пока идет процесс раздевания, мытья рук и снимания кобуры с пистолетом, телевизор сам ловит канал новостей. Так что я получаю полный пакет информации за прошедший день. По стране и в мире. Редко когда передают по‑настоящему что‑то нужное и интересное, но это не важно.

Иногда, когда есть настрой и желание, готовлю нехитрый ужин. Большая, почти двадцатиметровая кухня заставлена всевозможными агрегатами вроде комбайна, микроволновки, гигантского холодильника, тостера, электрочайника, соковыжималки. Некоторые из технических новинок я никогда не включал – руки не доходили. Только холодильник исправно функционировал, храня в своих необъятных недрах запас продовольствия на взвод узников Бухенвальда и воды, достаточный, чтобы утолить жажду десятка верблюдов.

В двух из четырех комнат я практически не бываю: детская – пустая, с голыми стенами, и спальня, наоборот, заставленная мягкой мебелью, двумя огромными шкафами, с большими коврами на стенах и одним очень большим паласом на полу. Кровать три на три, видеодвойка, стереосистема. Идеальное гнездышко для влюбленных.

Спал я в гостиной на диване, а работал в кабинете. Там на специальном компьютерном столе стоял новейший «Пентиум» с большим монитором. Высокая подставка под компакт‑диски и дискеты, принтер, сканер, модем, удобная лампа – полный набор для работы. И рядом второй стол. С обычными принадлежностями: писчая бумага, органайзер, готовальня. Отличное жилье, просторное, уютное, светлое… И пустое.

Здесь никогда не бывали женщины. После Дарьи я так и не завел постоянную подругу. А случайные встречи проходили либо на нейтральной территории, либо у знакомой дома. Сюда я никого не хотел пускать. Да и некогда было.

…Зайдя в кабинет, я врубил компьютер и телевизор. Кино, развлекательные и спортивные передачи никогда не смотрел, не до того. Слушал новости, обзорные и аналитические передачи, хотя там часто напускали туману и занимались болтологией.

И сейчас медиа‑средства взахлеб говорили о новой инициативе США и Магриба, о выпаде против Ругии, о возможном альянсе с Ламакеей. Не забывали и о Зоне. Новые догадки о тех, кто бьет бандитов, сдобренные жареными подробностями и «достоверными сведениями».

О нас уже знали. Правда, до сих пор считали, что работает «Волод». Полицию не вспоминали, видимо, зная штатные военизированные подразделения, не думали, что Ругия может создать что‑то новое. Пока не думали. Еще не все «кроты» обнаружены и уничтожены, так что какая‑нибудь продавшаяся мразь могла раскопать информацию об отдельной роте полиции и загнать ее хозяевам.

Меня это волновало мало. Рано или поздно, но о нас скажут. Дорич как‑то предупредил. Мол, возникнет необходимость вывести вас из тени. Политические соображения заставят клан Авьялина и Радомилова пустить в ход такой козырь, как отряд, уничтожающий бандитов. Пусть. Лишь бы не спешили, дали поработать тихо.

…Экран показывал карту Зоны. Теперь она была заполнена почти полностью. На каждую банду отдельное досье, на каждого главаря – персональное дело. Я собирал информацию, читал сводки, пополняемые чуть ли не через день, выбирал новую цель и делал наметки плана операции. Чтобы через несколько дней вывести роту на «прогулку» и «закрыть» следующую банду.

И все чаще взгляд притягивал длинный, вытянутый с севера на юг контур Ущелья. Все меньше препятствий оставалось на пути к нему. Все меньше времени на выход к исходному рубежу.

Был великий соблазн направить роту на штурм. Останавливало одно – я не знал ничего об Ущелье и о станции инопланетян. Возможно, они сметут нас как пыль. А рисковать своими парнями я не мог. Собой – пожалуйста, но не ими. А значит, надо ждать. И работать дальше.

…Дежурный по базе вызвал меня к телефону перед самым обедом. Мы недавно приехали с полигона и не успели еще сдать оружие. Не снимая бронежилета и разгрузки, я прошел в кабинет, протянул руку к трубке и вопросительно глянул на дежурного.

– Кто?

– Из Департамента.

– Да, – сказал я в трубку. – Слушаю.

– Томилин? – загремел хриплый тенор. – Это Горден. Привет.

– День добрый.

– Надо встретиться.

– Зачем?

– У нас проблема. Не по телефону.

– Хорошо, подъезжай.

– А ты не можешь?

Я хмыкнул – наглости ему не занимать. Или думает, что при слове «Департамент» я встану на задние лапки?

– Я не могу.

– Хорошо, – после секундной паузы ответил Горден. – Я буду через… десять минут.

Он прибыл через семь. Что‑то произошло, раз сам начальник управления госбезопасности спешит к обычному капитану полиции.

– Привет. Извини, что отрываю от дел.

– Садись. Чаю?

– Нет.

Я пожал плечами – нет так нет – и посмотрел на гостя. Пусть выкладывает, что у него за дело.

Начальник управления был довольно молод для такой должности, еще не стукнуло сорок. Высок, строен, скуп в движениях, сдержан. Лицо малоподвижное, приятное. Короткая стрижка, жесткая щеточка усов, уголок верхней губы чуть приподнят, виден шрам.

Ходили слухи, что он раньше служил в «Володе», но после ранения перешел на другую работу. И быстро сделал карьеру.

– Ходить вокруг да около не буду, сразу к делу. В Зоне сейчас работает одна наша группа. Разведка. Час назад они вышли на связь и передали, что обнаружены и ведут бой. Просят помощи.

– Ну и?

Горден вскинул брови.

– Нужна помощь. У меня под рукой никого, а у тебя…

– А что у меня? – удивленно развел руками я.

– А у тебя целая рота. – Он запнулся, понимая, что выдает себя. – Мы в курсе дела.

– Да? Странно. Рота – подразделение секретное. Кроме нескольких человек, о ней никто не знает. А вы, значит, в курсе? Хорошо, я доложу руководству, пусть выяснит, как секретная информация попала к посторонним людям.

Горден поморщился, приняв слова за издевательство. Видимо, не ожидал такой встречи.

– Хорошо, докладывай. Только сейчас помоги.

– Чем?

– Пошли людей.

– Куда? Прямо в лапы боевикам? Ты в своем уме? Где твоя группа?

– У Оркова.

– Даже? – Я высветил карту Зоны. – Ты знаешь, где это?

– Да. – Горден сузил глаза и злобно посмотрел на меня. – Знаю.

– Орков – перевалочная база Грава. Да там всегда полно боевиков. Зачем твои люди туда пошли?

Горден отвел взгляд. Выдавать свои тайны он не хотел, но и смолчать нельзя. Чуть помедлив, ответил: – У них задание выйти на связь с агентом.

– А за каким они устроили бой? Не пудри мозги! Хочешь я тебе скажу, зачем они там? Ты дал приказ убрать кого‑то. Может, и Грава.

– Это не твое дело, Томилин! – Начальник управления повысил голос. – Мне нужна помощь, а не твои рассуждения.

– Я не пошлю людей в мясорубку. Лезть в логово боевиков, к тому же растревоженное. Да их побьют на подходе. Так дела не делают. Ты отправил группу без поддержки, без четкого плана действий в случае провала, не обеспечил пути отхода, отвлекающий маневр. А теперь хочешь, чтобы я послал на гибель роту?

– Это твоя работа!

– Губить людей? Ну нет.

– Значит, помощи не будет? – сквозь зубы проговорил Горден. – Струсил?

Я едва не рассмеялся. Этот идиот берет меня на слабо!

– Горден, я своих людей подставлять не буду!

– Там гибнут три парня.

– Из‑за твоей безалаберности и самодурства. Ты сунул их в пасть зверю, а теперь хочешь вытащить, положив других?

– Ну, ты… – Он проглотил окончание, встал, не прощаясь, вышел, хлопнув дверью.

Я посмотрел ему вслед, медленно разжимая кулаки. Если бы он что‑нибудь сказал в мой адрес, я бы, наверное, врезал ему. И наплевать на положение. Выдохнув воздух, опять открыл файл с картой Зоны и отыскал Орков.

Нет, никаких шансов на успешную операцию. Если люди Гордена засветились, значит, боевики уже достали их. И влезть туда на «вертушках» или машинах – подставить роту под огонь. Даже если мы пройдем к Оркову, никаких гарантий, что нас оттуда выпустят. Тут нужна войсковая операция с привлечением авиации, артиллерии, танков и по крайней мере полка пехоты. Потому что боевиков будет никак не меньше пяти – семи сотен человек. Поблизости Прайда, Стурун, Конск.

Посидев с минуту, я закрыл файл и набрал номер Дорича. Горден теперь мне враг, это понятно. Жаль, такой влиятельный человек мог бы быть полезен, но он потерял голову в погоне за результатом весьма сомнительным. В своем желании отомстить Горден может здорово навредить нам. Надо предупредить начальство, пока не поздно.

…Дорич к происшествию отнесся спокойно. Даже не стал уточнять подробности.

– Ничего. Перетерпит. А нет – пожалеет. Его же начальство первое задаст ему трепку. И за гибель подчиненных, и за раскрытие секретной информации. Он теперь будет сидеть тише воды ниже травы. Так что не бери в голову. Как у вас дела?

– Нормально. По плану.

– Отлично. Продолжай в том же духе. Извини, я спешу. До встречи.

Я положил трубку и пожал плечами. Раз говорят – наплевать, так тому и быть. Раз скомандовали – выполним. Начальству из своего кресла виднее. Наверное…

…Встречный ветер залетал сквозь раскрытое окно машины и остужал взмокшую грудь. Я не спеша катил по ночным улицам города, изредка поглядывая по сторонам. Ярко горели неоновые вывески магазинов, ресторанов и ночных клубов, по аллеям гуляли шумные компании, мимо проносились машины. Улицы буквально утопали в огне фонарей, было светло почти как днем.

Несмотря на довольно бодрую обстановку, настроение было паршивым. Какая‑то глухая злость переполняла душу. То ли на Гордена с его непомерными амбициями, то ли на инопланетян, устроивших круговерть с пространством, то ли на Ворота, что никак не хотели работать. Чувствуя внутренний дискомфорт, я решил совершить небольшую прогулку по городу, но настроение никак не приходило в норму. И от этого я злился еще больше.

…В горле пересохло, и язык с противным шуршанием царапал нёбо. Я пошарил в «бардачке», потом в маленьком холодильнике. Ни одной бутылки. Забыл купить утром.

Впереди за светофором сверкала вывеска круглосуточного магазина. «Синий дом», большой супермаркет, торгующий, как сейчас принято, всем подряд – от продуктов до одежды и бытовой техники.

Я припарковал машину на стоянке перед главным входом и вошел в магазин. Несмотря на поздний час, внутри было много народу. Затаривались перед выходными, готовили запасы для выездов за город, на природу.

Последнее время пришла мода на турне к Зоне. Приезжают ближе к границе, выберут живописный с их точки зрения уголок и разводят огни, жарят шашлыки, лезут в воду. Сколько таких беззаботных туристов переловили боевики, сколько попали под обстрелы, а все равно настойчиво лезут на рожон. Мужчины испытывают себя, сдают тест на звание «настоящего мужика». Женщины благосклонно наблюдают за ними, победителю, доказавшему свою крутизну, дарят улыбки, поцелуи и щедрые обещания.

Сколько им ни втолковывали – без толку. Полиция перестала увещевать и просто штрафует за нахождение вблизи режимных объектов. Но любители все равно едут. Новая игра – ускользни от полиции!..

Я прошел вдоль огромных, в человеческий рост, полок и холодильников, уставленных бутылками всевозможных размеров и форм, снабженных разноцветными наклейками. Вытащил две литровые бутылки «швепса» и «кока‑колы», прихватил несколько шоколадных батончиков, оплатил в кассе покупки и пошел к выходу.

К стоянке подъехали несколько машин и встали у выезда на трассу, перекрыв дорогу. Три парня и две девушки стояли у первой машины – новенькой иномарки – и о чем‑то оживленно спорили. Девчонки хороши. Высокие, стройные, в стильных нарядах. Короткие юбки открывают тугие бедра, тонкие маечки под жилетами обрисовывают бюсты. Какие крали – и не со мной!.. Несправедливо.

Пока я заводил машину и выруливал со стоянки, к иномаркам подошел охранник. После короткого разговора машины отъехали в сторону, освободив проезд. Я выехал за ворота и начал выворачивать на вторую полосу, когда взгляд зацепил тонкую фигурку у обочины.

Одна из тех девчонок, что я видел у иномарки, покинула компанию и теперь стояла с поднятой рукой, ловя тачку. Я рассмотрел красивое лицо, волну волос за плечами и… свернул к обочине.

– Подвезешь на Столичную? – обдала ароматом дорогих духов девица, заглянув в окно.

Грудь, едва прикрытая майкой, сочные губы, глаза с огоньком. Мечта голодного самца!..

– Сидай.

– Эй, дура! Куда полезла! – донесся сзади грубый мужской голос. – Хватит херней страдать!

Не обращая внимания на крик, девица села, хлопнула дверцей и резко сказала:

– Трогай!

«Кэт потрогала – ого‑го!» – мелькнула в голове концовка старого анекдота о Штирлице.

Мы покатили по шоссе в сторону центра. Я включил радио, прибавил звук и искоса глянул на спутницу. Та сидела с прямой спиной и смотрела перед собой. Губы сжаты, пальцы ломают ремешок сумочки. Нога закинута за ногу, юбка обнажила сочные бедра почти до основания.

Я облизал губы. Девчонка хороша, аппетитна, шикарно выглядит и стильно одета. Кто она? На медсестру и продавщицу не похожа. На домработницу – тоже. Секретарша в частной фирме? Менеджер или бухгалтер банка?

Судя по знакомым, которые кричат ей – ты, дура! – мои предположения далеки от истины. Тогда только одно – девочка по вызову. Элитная герлфренд. А парни, видимо, ее сутенеры. Взбунтовалась крошка…

– Куда едем, если не секрет?

Девица бросила на меня недовольный взгляд, достала из сумочки сигареты «Мальборо‑лайт» и зажигалку.

– В машине не курят, – сказал я, отмечая инкрустацию золотом на зажигалке.

«Зиппо» – дорогая безделушка. Не бедствует дама.

– Какая цаца! – недовольно протянула она. – Астма, что ли?

– Ага… Чего это приятель за тобой бежал? Соскучился?

Девица недовольно скривила губы, бросила в сумочку зажигалку и пачку, глянула в зеркало заднего вида, поправляя прическу.

– Не твое дело. Рули давай.

– У‑у, ты какая, газ шесят шестая… – насмешливо бросил я. – Так куды везти, госпожа светлая?

– На Столичную. У банка тормозни. Полсотни хватит?

– А как насчет этого?..

– Чего? – Девица наконец соизволила повернуть лицо в мою сторону.

– Ну, того… Натуры.

Она смерила меня презрительным взглядом и коротко бросила:

– Обойдешься.

– Ню‑ню…

Улица Столичная соседствовала со зданием местного муниципалитета. Я свернул на светофоре, миновал пост дорожной службы и сбавил скорость, высматривая следующий поворот. Опять глянул на соседку. Та утратила свою неподвижность и невозмутимость, нервно теребила ремешок и то и дело смотрела в зеркало заднего вида. И на лице ее мелькало беспокойство вперемежку со страхом. Что‑то пугало ее. И довольно сильно.

– Погоню ждешь?

Она вздрогнула, бросила на меня испуганный взгляд, враз ставший злым. Звенящим голосом произнесла:

– Не твое дело!

– Как же. Ты в моей машине. Если что, мне попадет.

– Не бойся. Если что, я выйду.

– Угу. Опять в руки своего «папаши».

Видимо, я угадал, потому что девица непроизвольно вздрогнула и вжала голову в плечи.

– Что, пошла в отказ?

– Слушай, ты, догадливый мальчик! Не лезь не в свои дела! Тебя не тронут…

Я краем глаза зацепил силуэт машины в зеркале и посмотрел внимательнее. За нами шла та иномарка, что стояла у магазина. На миг вспорхнула мысль: как они нас вычислили? Но потом сообразил – парни знали адрес девчонки и поняли, что ехать ей больше некуда.

– Это не твои друзья за нами катят?

Девчонка стремительно обернулась, заметила машину и сдавленно охнула. С губ слетели неласковые слова. А лицо побледнело. Встреча с партнерами по «бизнесу» ее не прельщала.

– Ну что, тормозить? Или как?

– Что или как? – более‑менее нормальным тоном спросила она. – Есть идеи, как уйти?

– Есть. Только вопрос – зачем?

– То есть?

Преследователи сократили дистанцию и теперь шли метрах в семидесяти позади. Я немного прибавил скорость, благо дорога была пустая, и пошел на ста двадцати. «БМВ» без труда догонит джип, у них разный уровень скоростей, но сейчас, в городе, я мог соперничать почти на равных. Вред ли они посмеют устраивать гонки там, где на каждом перекрестке дежурят полицейские.

– То и есть. Я могу «сбросить хвост», но зачем мне это делать? За твои красивые глазки? Или за чудный характер?

Красивые глазки соседки испепелили меня, вбили в кресло, разметали по ветровому стеклу. Голос, холодный, как вакуум, произнес:

– И что ты хочешь?

– Тебя, – честно ответил я.

Мы проскочили светофор, свернули на узкую улочку и полетели к сверкавшему огням проспекту. Преследователи продолжали сокращать дистанцию.

– Это цена за помощь? – Ее глаза цепко держали иномарку. – Не много?

– Ты сбежала от своего сутенера. Он хочет тебя вернуть и наказать. А я могу не только уйти от преследования, но и вообще решить твою проблему…

Не знаю, что на меня нашло. Раньше со шлюхами дела не имел. Брезговал. Это как бегать в общественный туалет, куда заходит отлить каждый, кому не лень. Да и подхватить всякую гадость можно… Хотя, если признать, иногда среди них попадали вполне нормальные. Фигуристые, красивые, ладные…

Но что меня понесло сейчас?.. Видимо, все из‑за настроения. И еще – интерес. Кто это там шел за мной? В Мегаре, как и вообще на территории Ругии, банд настоящих не было. Криминалитет, разумеется, существовал, но до беспредельных бригад «конкретных пацанов» России здесь не дошли, да и не могли дойти.

Так вот, в Мегаре, где полным‑полно полиции, где работают все же не только за страх, но иногда и за совесть, криминала вообще не видно и не слышно. Воровство, кражи, мошенничество присутствовали, но оргпреступность так и не возникла. Полиция держала преступников в ежовых рукавицах.

Если подпольная жизнь и бурлила, то это бурление в стакане воды. Конспирация у них не хуже, чем у партизан. Чуть нос высунут – прихлопнут. Так что команда сутенеров, работавших в городе, – из разряда сенсации. По крайней мере для меня. Я хоть и не лез в дела криминальной полиции, но сводки читал постоянно и худо‑бедно был в курсе событий.

– Ты что, крутой? – перебила мои размышления девчонка. – Ты знаешь, кто в той машине?

– Аль Капоне вместе с доном Карлеоне.

Кино и книги ей были не чужды, мой юмор ухватила. Едва заметно усмехнулась. Резким движением отбросила прядь волос, глянула на меня.

– Там Виктор. Слышал?

– Нет. Кто он?

– Крутой парень. Тебе с ним лучше не встречаться.

– У, какой! Круче вареного яйца? – Я глянул назад, «бээмвуха» перла теперь метрах в пятнадцати и подавала сигнал фарами, требуя остановиться. – Главный папик всех девочек города?

– Он вообще не сутенер… почти, – поправилась она. – Он только по эскорту работает. Всего восемь девочек.

– А ты – одна из них?

– Была. А теперь завязала.

– А он не понял?

– Он считает, что я должна. А я все отработала. Он знает, но хочет меня удержать.

Девчонка разговорилась, выплескивая накипевшее. Щечки порозовели, жесты стали свободнее. Такой она меня устраивала больше. И вообще я почувствовал возбуждение от близости такой красюли.

– Как тебя зовут?

– Катя.

– Катя, Катерина… Выходила на берег Катюша. Так вот, Катенька. Тачка твоего Виктора прет позади в десяти метрах. Вот‑вот на приступ пойдут. Выбирай: или я останавливаю машину и ты идешь в родные объятия папика, или едешь со мной. И будешь со мной. А твои проблемы я улажу.

Прямой торг ее задел. Злость, ненависть, раздражение, страх, надежда терзали ее душу. На глазах заблестели слезы, нижняя губа прикусила верхнюю.

– Иди ты куда подальше, спаситель! Повидала я таких! Золотые горы обещают, пока гладят. А как натешатся, так сразу в кусты.

– А то! Главный мужской принцип. Ну, что решила?

Крутой Виктор на своей крутой иномарке догнал‑таки меня и покатил параллельно. Боковое стекло пошло вниз, на меня глянуло квадратное лицо, не отягощенное разумом. Бритый череп, тяжелый подбородок, маленькие глазки, толстая цепь на груди. Полный набор «конкретного пацана»… Не хватало навороченного мобильника и пальцев врастопырку.

– Ну так шо, мамзель? – Сарказм не покидал меня. И злость тоже. – Тормозим… тачку?

Катя молчала, переводя взгляд с меня на бритоголового орангутанга и обратно. Выбирала, что лучше.

– Ну, как знаешь.

Я нажал на тормоз и свернул к обочине. Одновременно врубил «блик» – портативный радиомаяк, посылающий сигналы на определенной частоте. Через несколько секунд на пульт дежурного на базе замигает лампочка, на экране компьютера возникнет ярко‑красная точка. Дежурный даст сигнал командиру сменного взвода – сегодня это Радован – и высветит на мониторе карту города. Потом совместит сигнал с картой и определит мое местоположение. Информация тотчас уйдет в штаб дорожной службы, а оттуда поступит на бортовой компьютер патрульных машин. И самая ближняя к нам примет вызов. Таким образом, в течение пяти минут здесь будут от двух до пяти машин полиции.

Фантастика? Реальность. В нашем мире только на Западе, здесь и в Ругии.

– Стой! – Катя ухватила мою руку в тот момент, когда открыл дверцу. – Черт с тобой, отработаю по полной программе… – Губки у нее определенно дрожали. – Вытащи меня.

– Попробую. Но ничего не обещаю. А ты помни о слове.

– Да…

Я хмыкнул. Девица поплыла. Всю ее высокомерность и заносчивость как ветром сдуло.

Пистолет, как всегда, висел слева на боку. Компактный «макаров‑курц», модернизированный, с патронами повышенной мощности. Вдобавок на вершинах пуль сделаны крестообразные надпилы. При попадании в тело пуля разрушалась, нанося тяжелые раны. Хватит, чтобы отправить на тот свет любого.

Тронув локтем рукоятку пистолета, я открыл дверцу и вылез из машины. «БМВ» Виктора стояла метрах в десяти позади. Из нее вылезли два человека. Первый – амбал с цепью на груди. Второй – интеллигентного вида молодой человек в приличном костюме, в начищенных туфлях. На пальце золотая печатка. Не аляповатая поделка доморощенных мастеров, а вполне фирменная вещь. И часы дорогие, и галстук. Преуспевающий бизнесмен, топ‑менеджер крупной компании, а не сутенер. Впрочем, его девочки работали только с богатыми шишками, так что для контакта с этими людьми надо выглядеть соответственно.

Столь разительный контраст двух людей бил в глаза. Хотя по поведению обоих и не скажешь, что один – хозяин, а второй – вышибала.

Я пошел к ним, чувствуя в теле легкость и бодрость. Злость все еще ходила по телу, вдобавок накатило странное веселье. Что со мной сегодня?..

– Ну, че надо? – намеренно грубовато спросил я. – Че гонитесь?

Хорошо одетый тип – несомненно, Виктор, – начал первым. Холодным и жестким тоном произнес:

– В твоей машине девчонка. Эта наша подруга. Отпусти ее, она поедет с нами.

– Да? – изумленно вытаращил я глаза. – А она сказала, что свободна. И не против провести со мной вечер. А также ночь, утро и день.

– Ты че, кент, не понял, что сказали? – встрял бритоголовый здоровяк, сжимая кулаки. – Найдешь другую, эта наша.

– Не стоит спорить, – сказал Виктор. – Свободных девчонок уйма, развлекайся на всю катушку. А ее отпусти.

– Да я ее и не держу. Сама к вам не хочет.

Прошло около двух минут с момента включения радиомаяка. Скоро подъедут патрули, надо заканчивать разговор. И так все ясно. Оба без стволов, у амбала нож или телескопическая дубинка, он все время трогает ее ладонью. Виктор к драке не готов, а амбал слишком разъярен для грамотной работы. Силен, свиреп, но туп и неповоротлив. Даже неинтересно…

– Ладно, парни, хватит. Значит, так. Вы раз и навсегда забываете о существовании Катерины и оставляете ее в покое. А за это я вас отпущу. Идет?

– Че? – наклонил голову амбал. – Ты че гонишь, дебил? Ты текст попутал, лох поганый?!

Я стоял метрах в трех от них, положив руки на ремень, и слегка улыбался. Мой вид и наглые слова вывели амбала из себя, и он был готов приступить ко второй фазе увещевания, но Виктор команды не давал. Он был посообразительнее, и странное поведение случайного попутчика капризной путаны его настораживало.

– Парень, не ищи проблем там, где нельзя. Дольше проживешь.

– Хорошие слова. Раз говоришь, значит, понимаешь. Поэтому я и отпущу вас, а не положу здесь. Ясно?

Этого амбал стерпеть не мог. Утробно хрюкнув, он прыгнул вперед, метя правым кулаком мне в челюсть. Я чуть отступил, внутренней частью кроссовка врезал по голени. Сильно и с давлением. Амбал рухнул под ноги. Виктор шагнул было ко мне, но я выхватил пистолет и направил на него.

– Хочешь в лоб?

Тот замер, не сводя взгляда со ствола. Медленно процедил:

– Ты хоть понимаешь, на кого руку поднял?

– А по хрену!

Амбал, злобно шипя сквозь зубы, начал вставать. Рука зажала поврежденную голень, с губ слетали довольно милые слова из нецензурного списка. Я саданул носком кроссовка по горлу, амбал утробно ухнул и вновь залег. Второй удар припечатал мощную шею к асфальту.

– Ты что делаешь? – закричал Виктор. – Совсем охренел?!

Сделал было шаг вперед и замер, глядя на ствол. Сдавленным голосом прошипел:

– Ты пожалеешь, парень, что вообще сегодня за руль сел! Я не я буду!

Из‑за поворота выскочила полицейская машина, завывая сиреной и бросая по сторонам желто‑синие блики мигалки. Подлетела к нам, резко затормозила. Виктор глянул на них, на лице возникло брезгливо‑испуганное выражение.

– Стоять! Руки вверх, оружие бросить! – Из машины выскочили двое патрульных. В руках пистолеты, стволы смотрят на нас.

Виктор плюнул, медленно поднял руки на уровень плеч. Мой «курц» повис на указательном пальце, второй рукой я достал удостоверение. Но, видимо, полицейских уже ввели в курс дела, на меня они только бросили цепкий взгляд и переключили внимание на Виктора и лежащего амбала. Тот не подавал признаков жизни, застыв бесформенной массой.

Один полицейский, ловко завернув руки Виктора, надевал наручники, второй присел возле амбала, пощупал пульс на шее, чуть повернул его лицо к себе, оттянул веко.

– Готов, что ли?

– И ладно. – Я показал ему удостоверение. – Отвезите их в отдел. Пусть оформят групповое вооруженное нападение с целью покушения на убийство.

Полицейский на «корочки» даже не взглянул, отряхнул руки и встал.

– Нам позвонили из горотдела. Мы знаем, кто вы… – В его голосе я уловил нотки уважения и изумления.

– Отлично. Я завтра заеду, допрошу сам.

Патрульный кивнул, вытащил радиостанцию, бросил несколько слов. Вызвал «скорую» и вторую машину. Я подошел к Виктору. Тот стоял возле «БМВ», широко расставив ноги. Второй полицейский обыскивал его.

– Значит, до завтра, альфонсо ты наш. Поговорим в другом месте.

– Ты! Кто ты такой, черт побери?

Гонор из его голоса исчез, пропали лощеные манеры и величавость. Зато взгляд выдавал нешуточный испуг. Допер наконец, что налетел не на того.

Я махнул рукой полицейским и пошел к машине. Несмотря на разрядку, злость не прошла. Плохо.

Катя сидела на месте, прилипнув глазами к зеркальцу заднего вида. Глаза стали как блюдца, прелестный ротик с чувственными губками приоткрыт, кулаки сжаты.

– Ну что, в путь?

– Как ты смог?.. Кто ты такой?

– Тот, с кем ты обещала провести незабываемую ночь.

Джип резко стартовал с места, последнее, что я увидел, это подъехавшие машины «скорой помощи» и полиции.

…Разборка с сутенером нисколько не успокоила Катерину, она продолжала судорожно сжимать сумочку и то и дело поглядывать в зеркало заднего вида. Может, успела пожалеть, что выбрала меня. Виктор по крайней мере зло знакомое, а что я за фрукт – не ясно.

Мы проскочили Базарную площадь, на которой стояли сразу три огромных рынка – вещевой, продуктовый и радиорынок. Свернули на тихую улочку, где невысокие двух‑трехэтажные дома почти не видно за деревьями и кустарниками, миновали огромное здание государственного банка и вновь выскочили на центральную улицу. До моего дома осталось немного.

– Кто ты такой? – повторила через десять минут вопрос Катя. – Ты из полиции?

– Я из бюро добрых услуг. По вечерам помогаю молодым девочкам с панели вставать на путь истинный.

– Я не шлюха!

– Да? – Я демонстративно тронул ухо. – Видимо, со слухом что‑то… Значит, не ты недавно говорила…

– Ничего я не говорила! И вообще мой дом мы проехали!

– Значит, от своих слов ты отказываешься? Лады, пусть так. – Я притормозил у обочины. – Все, свободна!

Катя недоверчиво смотрела на меня. Рука тронула рычаг замка на дверце и замерла.

– Ты… отпускаешь?

– Йес, мэм. Топай куды хошь. У твоего дорогого Виктора наверняка есть друзья. О его проблемах скоро узнают и придут к тебе с вопросами. Вот и споешь им о странном парне, который помог удрать от сутенера. Думаю, беседа будет протекать в теплой и дружеской обстановке…

Она молчала. Я попал в точку, ей придется отвечать перед прежними хозяевами. А так как подобные типы имеют обыкновение задавать вопросы с помощью кулаков, то нетрудно представить последствия сего рандеву.

– Скотина! – после минутного молчания выдала она. – Пользуешься случаем…

– Вот что, краса неземная! – Я повернул к ней голову и пристально посмотрел в глаза. – Давай‑ка договоримся – громкие и ласковые слова оставим в стороне! Я не намерен выслушивать от уличной бляди оценку своего характера. Не хочешь выполнять обещания – вали куда глаза глядят! А нет – сиди смирно и вежливо пунцовей. Румянец тебе идет.

Катя замерла, испуганно прижалась к спинке сиденья, руки сложила на груди. Мой тон и вид не сулили ничего хорошего. А картина расправы над Виктором и его приятелем свежа в памяти. Такой способен свернуть шею и забыть о случайной знакомой через секунду.

– Уяснила? – Неуверенный кивок. – Отлично. У тебя две секунды на размышление. Кумекай…

Видимо, возвращаться к старой жизни она очень не хотела. Потому после недолгого раздумья заняла прежнее положение и со слезой в голосе произнесла:

– Твоя взяла.

Я молча выжал сцепление и покатил по ночной улице к дому. До конца пути она не произнесла ни слова. И только когда затормозил у гаража, спросила:

– Как тебя зовут?

– Артур.

– А клички случайно нет?

– Ну‑ну… – Об Оборотне я решил не упоминать. – Нет…

– Жаль… тебе бы подошла кличка Злой.

Я едва не выронил ключи от квартиры. Не знаю как, но она угадала мое погоняло там, дома. В определенных очень узких кругах меня знали как Злого.

Не думал я, что первой женщиной, переступившей порог моей квартиры, станет проститутка. Жизнь иногда преподносит сюрпризы…

– Ванная, туалет, кухня – к услугам. Я пока помою руки, а ты проходи куда хочешь.

Катя осторожно вышла в коридор, глянула по сторонам.

– Неплохое жилье. Ты здесь один?

– Да.

Горячая вода легко смыла пыль и грязь, я вытер руки о большое махровое полотенце и вошел в гостиную. Катя все стояла в широком коридоре.

– Заходи.

– Я сначала в ванную. Можно?

– Иди… полотенца на одной полке, все, что нужно для купания, – на другой.

Она исчезла в ванной, закрыла за собой задвижку. Послышался плеск воды. Я врубил телевизор, позвонил на базу узнать, что новенького. Новостей не было. Радован уже приехал с вызова, второй взвод отдыхает, а Влад увел своих на ночную тренировку.

Катя вышла из ванной минут через десять. Посвежевшая, похорошевшая, с заново подведенными губами и ресницами. Жилетка расстегнута, грудь отчетливо проступает сквозь тонкую маечку. Волосы красиво обрамляют лицо. Ох блин!

В брюках стало тесно, по спине прошла волна желания. С такой малышкой ночью не будет скучно. Жаль, что леди попала ко мне после многих рук. И не только рук. Ну ладно, сойдет…

Я вдруг заметил, что колготки она сняла. Так! Уже готова к работе.

– Садись рядом. – Я хлопнул по обивке дивана.

Он был необычайно широк, почти не уступал размерами кровати в спальне. Катя подошла ближе. Несколько растерянным и обиженным тоном спросила:

– Что, так… сразу?

– А ты привыкла после двухчасовой беседы? Тебе за что платили?

Возможно, и не стоило так резко с девчонкой, но я еще чувствовал заряд злости, и некоторая его часть относилась к случайной попутчице. Черт ее дернул выйти на дорогу именно в этот момент. Лучше бы я нашел себе подругу в другом месте. Пусть и не такую роскошную…

Катя обиделась. Шлюхи не любят, когда их называют шлюхами. Глаза покраснели, губы задрожали. Она вскинула голову, чтобы слезы не закапали на пол.

– Как вас обслужить, господин спаситель? Что предпочитаете?

Выгнув спину, наклонила корпус, оперлась левой рукой о колено, повернула голову ко мне. Голос искусственно игривый, дрожит. Губы прыгают.

– Что вам нравится? Поработать губками? Или вы предпочитаете попочку?

Она еще больше прогнулась, повела бедрами. Юбка словно живая пошла вверх, обнажая ягодицы. Жилет слетел с плеч и упал на спинку стула.

– Сделаю все за свое спасение. – Катя украдкой смахнула слезу, расстегнула молнию юбки, начала снимать ее через голову, эротично поводя ногами и телом.

Я выдохнул, скинул футболку, провел рукой по груди. Взмок, наблюдая за стриптизом. Вот вытворяет, чертовка! Или я долго был один?

– С чего начнем, мой повелитель?

– С того, что ты замолчишь и подойдешь ближе.

Ухватив ее за руку, рванул на себя. Катерина ойкнула, упала мне на колени. Я принял легкое тело, обнял за ягодицы, поймал ее губы своими. Шлюх вроде не целуют, но… ладно!

Она легла, покорно дала стянуть с себя белье, тихонько охнула и застонала, когда я сжал покрепче и поймал губами ухо. Девчонка, оказывается, весьма чувствительна к таким ласкам, стон стал громче, по телу прошла дрожь.

Не желая больше ждать, я резким движением развел ее ноги, подхватил под ягодицы и вошел внутрь. Новый стон заставил меня только сильнее сжать хрупкое тело. Катя опустила руки на мои плечи, закусила губу. Я повернул голову, взгляды встретились и прикипели друг к другу…

Утром, пока она сидела в ванной, я успел позвонить на базу и посмотреть выпуск новостей по центральному каналу. Когда Катерина вошла на кухню, я готовил завтрак.

– Привет, – неуверенно произнесла она.

– Салют, крошка. Как здоровье?

– Ничего…

– Да? Тогда садись, пополним запас жизненных сил.

Я окинул ее внимательным взглядом. Прошедшая ночь почти не сказалась на девчонке. Только лицо немного бледное и губы чуть вспухли.

Катя неохотно взяла бутерброд, пододвинула к себе чашку с чаем. Жевала вяло, все смотрела в окно. А я часто поглядывал на часы. Пора ехать.

– Слушай, что теперь со мной будет? – вдруг спросила Катя.

– В смысле?

– В прямом. Виктор же меня и из кутузки достанет. Подошлет своих громил…

– Убить?

– Не обязательно. Но порезать лезвиями лицо могут. Знаешь, что это такое?

Я знал. Видел результаты работы одного придурка, который любил ловить молодых девчонок, насиловать и резать им щеки. Маньяка отловил брат одной из потерпевших. Когда приехала милиция, любитель нестандартного секса представлял собой окровавленный кусок мяса. Правда, живой.

– Ничего он не сделает. Ни он, ни его друзья. Поверь мне.

Катя долго смотрела на меня, опустила голову. Глухим голосом произнесла:

– У меня нет другого выхода. Поверю. А что дальше?

– А дальше ты поедешь домой. У тебя деньги есть?

– Есть. В банке храню, чтобы не увели.

– Отлично. Коли ты со старой… работой завязала, значит, надо искать новый источник дохода. Подумай. И оставь свой телефон, я сегодня позвоню. Или завтра.

Она кивнула, опустила голову. По щекам скользнули слезы, упали на стол.

– Ты чего?

– Да так…

– Хватит реветь!

– Да? Тебе легко говорить. Поиграл, развлекся, и все. А я как?

– Раньше надо было думать, когда на панель шла. А теперь поздно плакать. Все, закончили базар! Собирайся, я подвезу тебя до дома. Пересиди денек, не выходи никуда. А завтра делай что хочешь. Уяснила?

– Да. – Она встала, смахнула ладонью слезы и пошла переодеваться…

…В райотделе полиции меня встретил инспектор криминального отдела Корних. Довольно пожилой мужчина с большой проплешиной на голове, могучими плечами борца и выпирающим животом. Самый старый инспектор города и самый опытный спец. Большой любитель пива и двухпудовых гирь…

– Ты вчера Витёшу прихватил?

– Я. Оборзел, сволочь. На капитана полиции с кулаками лезет.

– Кх‑м!.. – Корних покачал головой. – Хочешь его посадить?

– Лет на десять.

– Черт! – Судя по виду инспектора, такая перспектива его не радовала. – Виктор у нас осведомителем ходит. Дает неплохую информацию обо всех, кто так или иначе замешан в криминале. Пару раз на пособников боевиков вывел.

– Что, такой ценный агент?

– Да не то чтобы очень…

– Я засветил перед ним свою рожу. Пусть посидит где‑нибудь в глубине Ругии, там его сплетни никто слушать не будет.

Корних с недовольным выражением лица достал из сейфа довольно объемную папку, развязал шнурки. Я удивленно глянул на нее, покачал головой. Инспектор взгляд перехватил, пояснил:

– По старинке привык. Новомодным компьютерам особо не доверяю.

– И что, вся документация на бумаге?

– Да нет… Девчонки давно перевели на эти… жесткие диски почти все. А мне с живой бумагой работать удобнее.

Он пролистал досье на Виктора, пару раз задержал внимание на чем‑то интересном, захлопнул папку и вызвал помощника. Через минуту прибежал парень лет двадцати семи – полная копия инспектора, только на четверть века моложе.

– Племянник, – пояснил Корних, заметив мой взгляд. – Знакомься, Ринат. Это капитан Томилин, гроза бандитов.

– Ого! Оборотень в гостях у простых полицейских? – весело округлил глаза племянник. – Ринат Корних, старший детектив криминальной полиции.

– Артур. – Я пожал ему руку.

– В общем, так, Ринат. Виктора надо сажать.

– Давно пора. Мразь такая! На той неделе одной своей девчонке за то, что та отказалась обслуживать какого‑то старого пердуна, всю спину исполосовал. Девчонку в больницу уложили, а он заставил ее написать: мол, сама, в приступе белой горячки.

Инспектор вздохнул – терять осведомителя было тяжко, и махнул рукой.

– Оформляй его как положено и все, что у нас на него есть, передавай в суд. С таким багажом лет десять он получит. Да вот капитан еще чего‑нибудь интересное расскажет.

Ринат кивнул.

– Не вопрос. Пошли, у нас в кабинете поговорим.

Через полчаса я вышел из отдела, вполне уверенный в том, что сутенер засядет лет эдак на восемь – десять, а при удаче и на все пятнадцать. Когда Корних‑младший показал мне полное досье на Виктора, стало ясно: с таким багажом долго на свободе не живут. И подельщикам его тоже придется сменить среду обитания. Что весьма радовало…

На базе было непривычно тихо и пусто. Дежурный откозырял мне и доложил, что два взвода убыли на полигон, а взвод Караджича в полном составе сидит в зале. Я кивнул и пошел к себе переодеваться. Через три часа выезд к границе.

В зал я вошел, когда Радован заканчивал инструктаж. На доске карта Зоны, перед командирами звеньев на столах карты. Лейтенант давал последние указания.

Увидев меня, дал команду:

– Взвод, смирно!

– Отставить! Продолжайте инструктаж.

– Да уже все, – ответил Радован. – Вопросы есть?

Никто не ответил, и так все ясно. Не в первый раз…

– Отлично. – Я встал рядом со взводным. – Раз все ясно, получаем оружие и боеприпасы. Сбор во дворе через час. Свободны.

Подождав, пока бойцы покинут зал, я подозвал Радована и Свена.

– Как бок? Не беспокоит?

– Вспомнил! – фыркнул Радован. – Я уже и забыл о нем.

– Ага… Лады… – Что‑то пакостно было на душе. Словно забыл о чем‑то важном.

Парни это состояние уловили. Вопросительные взгляды скрестились на моем лице.

– Ты чего, Артур?

– Да… так. Вещун, что ли, разыгрался. Хреново как‑то. Забыли! – махнул я рукой. – До границы поведу вас сам. На этот раз пойдем на броне. Кроме БТРов, возьмем пару «нон» в гарнизоне.

– Зачем? Никогда броню не брали.

– А теперь берем. Мы в Зону уходим почти на полторы сотни километров. И треть пути – пехом. Так что броня не только средство доставки, но и страховка.

– А вертолеты?

– А ПЗРК у бандитов? На той неделе сколько вертолетов сшибли у форпостов?

– Два.

– То‑то. И хватит базаров. Я через Дорича договорился с армейцами, те выделят машины с опытными экипажами.

– Опытными… – недоверчиво фыркнул Свен.

– Опытными, – подтвердил я. – Из состава маневренных групп. Все, пошли.

– Артур, – придержал меня на выходе Радован. – Если вся рота пойдет на выход, кто тогда будет с броней?

– Старший из состава маневренной группы.

– Но это раскрытие инкогнито. О нас каждая собака на полуострове будет брехать.

– Уже, – мрачно буркнул я. – Уже брешут. Знают все: полиция, госбезопасность, армия. Скоро прознают журналисты и западные разведки. И не ясно, кто раньше.

Караджич хмыкнул, хотел было сказать по поводу журналистов и «иносранцев», но промолчал. Первым вышел в коридор и зашагал в оружейку.

Настроение так и было паршивым. Я машинально натягивал камуфляж, разгрузку, снаряжал магазины, ввинчивал запалы в гранаты, проверял легкость выхода ножа из ножен, а сам плавал мыслями где‑то далеко.

Интуиция, предчувствие – странные понятия, которые я стал понимать только в последние годы. Раньше считал, что это из области чудес, религиозной фантастики и мистики. Но позже, побывав в разного рода переделках, когда от смерти отделяет даже не шаг, а сантиметр, понял – никаких сверхъявлений. Все просто и обыденно. Организм, изученный нами меньше чем наполовину, в некоторые моменты начинает работать в определенном режиме. И выказывать свойства, обычно скрываемые за непроницаемой стеной недоступности. Это как прилив странной силы в экстремальных ситуациях. Мозг, работая в каком‑то новом режиме, выдает суммарный результат догадок, версий, идей, выкладок. Все это прокручивается в голове и выходит как мгновенное озарение, прояснение…

Часто мы не придаем этому значения, часто считаем самозапугиванием или бредовой мыслью. Очень тяжело отделить обычную догадку от интуитивного предвидения. А когда оно приходит во сне, тем более считаем его игрой воображения.

Действительно, самое трудное – научиться отличать интуитивную догадку‑вывод от логического вывода. И тогда можно в большинстве случаев предвидеть грядущее событие. Нет здесь никакой фантастики, обычные человеческие возможности.

У людей есть склонности к чему‑либо. Кто‑то лучше прыгает в высоту, кто‑то толкает штангу, кто‑то перемножает в голове семизначные числа. Тот, кто от природы одарен крепкими мышцами, хорошей реакцией или математическими способностями, добивается результата быстрее. Остальные – медленнее и хуже. Так и в предвидении, в экстрасенсорике, телепатии, врачевании без лекарств…

Взвод уже сидел в машинах, ожидая команды, а мы с Радованом разговаривали у входа, когда меня позвал дежурный:

– Господин капитан. Вас к телефону.

– Черт! – Я взглянул на часы. – Не вовремя…

Приложил холодную трубку к уху.

– Да?

– Томилин? – ударил по барабанной перепонке громкий голос Дорича.

– Слушаю, господин региональный комиссар.

– Что делаешь?

– Выезжаю на операцию. – Я в очередной раз вспомнил о защищенности переговоров. К счастью, вся связь роты недоступна для прослушивания. – Сейчас.

– Отменяй все.

– Что? Как это – отменяй? Взвод идет на задание.

– Тогда назначь командира вместо себя. Ты нужен мне сегодня. Через два часа, в Девянске.

Чего ему приспичило? Да еще так внезапно. Опять сенатор влип в переделку?

– Ты слышишь?

– Да. Я понял. Буду через два часа.

– Жду.

В трубке запищали гудки отбоя. Я бросил ее на аппарат, выдал соленую фразу и по радиостанции вызвал Стармина. Они вот‑вот должны были вернуться с полигона.

– Ральф, ты где?

– Подъезжаем к базе.

– Влад с тобой?

– На своей машине.

– Значит, так. Ты вместо меня сопровождаешь Радована с бронегруппой. А Влад за старшего на базе. Понял?

– А ты?

– А я к начальству. Все, действуй.

– Есть, – не скрывая удивления, ответил Ральф. Я отключил радиостанцию и глянул на Радована.

– Все слышал?

– Только не понял.

– Вызывает Дорич. Срочно, вплоть до отмены выхода. Так что пойдешь с Ральфом. Введи в курс дела. Остальное по плану.

– Сделаем, не переживай.

– Да я не переживаю, что сделаете. Я думаю, что там произошло…

Радован пожал плечами и вышел на улицу. В этот момент к воротам подъехали машины второго и третьего взводов.

Из комментария к совместному заявлению представителей администраций США, Англии и Дании

…Озвученная в конце прошлой недели идея создания нового экономического союза и привлечение в него республики Ламакея нашла свое воплощение во вновь разработанном международной комиссией по развивающимся странам плане восстановления государственной инфраструктуры стран, переживших гражданскую войну. Таким образом, мы вплотную подходим к тому, чтобы впервые с момента прекращения вооруженного конфликта на полуострове поставить вопрос о принятии Ламакеи в международную организацию.

Это, без сомнения, своевременный и нужный шаг на пути восстановления мира и спокойствия в центральном регионе. Мы надеемся, что все страны, все здравомыслящие люди поддержат нашу инициативу и с пониманием отнесутся к шагам, направленным на восстановление порядка и законности в Ламакее…

Заявление пресс‑секретаря НАТО в Брюсселе

…Новая инициатива Америки и Европы должна иметь мощную и всеобъемлющую поддержку, включая военную. Мы всегда стоим за мирное решение любых проблем и политическое урегулирование спорных вопросов, однако это не значит, что мы не способны применить силу тогда, когда она становится единственным гарантом сохранения безопасности и демократии в регионе…

26.09.96

Из перехваченного шифрованного донесения в Вашингтон

…По нашим сведениям, Ругия не ведет никаких активных действий по наращиванию военной группировки на полуострове. Осведомленные источники в правительстве Ругии не подтверждают наличие планов вторжения в Ламакею. Мобилизации резервистов и перевода на военное положение приграничного с Зоной региона не отмечено…

До Девянска, где располагался центральный аппарат регионального комиссара, я долетел на вертолете за полчаса. Можно было и на машине – всего пятьдесят километров, но Дорич торопил с визитом. Всю дорогу ломал голову, прикидывая, зачем стал нужен комиссару, да еще в такой момент. Раньше он никогда не влезал в работу и не отменял операции.

«Восьмерка» села на военном аэродроме, я вылез на поле и обнаружил неподалеку внедорожник с номерами полиции. Дорич понял, что я полечу, и послал свою машину.

Пока ехали, я из окна разглядывал незнакомый город. До войны Девянск бы обычным провинциальным городком с населением меньше ста тысяч человек. Но после мятежа здесь расположился штаб армейской группировки, тыловое управление и региональное управление полиции. До границы относительно далеко, спокойно, и много свободного места. Половину населения теперь составляли военные и полицейские. Местные жители частью уехали с полуострова, частью работали на фабриках и военном заводе.

Здание полиции – огромный трехэтажный корпус – было обнесено железным забором, у входа пропускной пост со шлагбаумом из рельса. На въезде у нас проверили документы и запустили внутрь.

Я взбежал по лестнице, при входе еще раз предъявил удостоверение и пошел на второй этаж. Широкий коридор с высоченными потолками, на стенах зеркала и цветы, на подставках телевизоры, напротив кабинетов кресла и журнальные столики. Несколько холлов с диванами и холодильниками, всюду кондиционеры. Офис преуспевающей компании, а не полицейское управление.

Комиссар встретил меня у входа, молча пожал руку и повел в глубь помещения. Его кабинет впечатлял размерами. Здесь вполне можно проводить хоккейные матчи. В центре гигантских размеров стол, два ряда стульев, в дальнем углу личный стол начальника – угловой из красного дерева. Сбоку монитор компьютера, два телефона, факс. Рядом органайзер, сувенир в виде стеклянного овала, полка под бумаги. В углу на подставке видеодвойка, музыкальный центр. Вдоль стен кабинета диваны с кожаной обивкой.

– Садись. Как долетел?

– Быстро.

– Это хорошо. – Он усадил меня на диван, сам сел на стул, сцепил пальцы в замок и положил на колени. – Извини, оторвал тебя от дела. На операцию шли?

– Отправлял взвод на разведку. Проведут без меня.

– Верно.

Я глянул на комиссара, отмечая некоторую нервозность и взвинченность начальника. Дорич осунулся, похудел. Под глазами синева, широкие плечи ссутулены, на лбу залегла складка. В глазах огонек раздражения и злости. Видимо, новое место отнимает все силы и нервы.

– Как у тебя дела?

– Нормально. Чистим Зону, бьем бандитов.

– Хорошо. Оклад, премии, добавки получаете вовремя?

– Да, – несколько удивленно ответил я.

Дорич и так был в курсе наших дел. И еще ни разу у роты не возникало проблем ни с денежным довольствием, ни с прочими потребностями. Чего он вдруг об этом?..

– А политикой интересуешься? Телевизор, газеты смотришь?

– Ну‑у… смотрю…

– Тогда в курсе, что происходит вокруг Ламакеи?

– Да, – так же неуверенно подтвердил я.

– Америка и Англия готовят проект создания нового экономического блока. США – Англия – Дания – Магриб – Ламакея. А от экономического недалеко до военного. Словом, господа из‑за океанов и морей хотят взять мятежников под крылышко. А заодно и Зону. Смекаешь?

Я кивнул. Все просто, как дважды два. Блок – он и в Африке блок.

– Если к Ламакее поплывут корабли американского и магрибского флотов, ситуация выйдет из‑под контроля. А там недалеко и до наземного экспедиционного корпуса. И встанут звездно‑полосатые парни по ту сторону Манога. А то и в Зоне…

– Верно, – кивнул Дорич. – Мы на грани войны. Сразу с несколькими странами. Даже если ООН не одобрит организацию нового блока, даже если мы сумеем заблокировать решение и не допустить… Боюсь, американцы просто наплюют…

– Могут. Но я не думаю, что они рискнут пойти на открытое военное противостояние. Все‑таки Ругия имеет перевес в ядерном вооружении. И в случае чего мы взорвем весь мир. Этого никому не надо.

– Да. Думаю, Америка рассчитывает обойтись малой кровью и политическим прессингом. Подключат мировое сообщество, создадут удобное мнение… Им хотя бы одну базу организовать.

Дорич прав, но зачем он выкладывает это капитану полиции? Неужто хочет послать меня захватить Белый дом?.. Или Пентагон?..

Видимо, Дорич угадал, о чем я думаю, кашлянул, глянул на часы и сказал:

– Сейчас должен подъехать Авьялин. И мы вместе расскажем, зачем выдернули тебя с дела…

– Сенатор? Что‑то случилось?

– Узнаешь…

Сенатор прибыл через пять минут. Извинился за опоздание, пожал нам руки и присел рядом.

– Вы, я так понимаю, кое‑что успели обсудить? – с ходу начал он.

– Только в общих чертах. И до дела не дошли.

– Ага. – Авьялин откашлялся, глянул по сторонам. – Что‑то пересохло горло. У тебя попить есть?

Дорич открыл холодильник, скрытый за шкафом, достал бутылку минеральной воды. Сенатор в три глотка осушил ее, поставил на столик.

– Отлично, – довольно проговорил он. – Что ж, перейдем к делу. Итак, судя по всему, наши западные друзья готовы прибрать Ламакею к рукам. Вместе с Зоной. Сначала экономически, а потом и политически. А это подразумевает появление военных баз на полуострове. Мы этого допустить не можем. Отсюда простой вывод – Ламакею надо вернуть под руку Ругии. Это наши территории, и отдавать их дяде Сэму глупо.

– Война? – спросил я.

Сенатор взглянул на меня, вздохнул и нехотя ответил:

– Да. Президент готов подписать соответствующее распоряжение хоть завтра. Однако есть сложности. Во‑первых – скрытая переброска войск на полуостров. Наша подготовка может подстегнуть противника к более активным действиям.

– Хотя на открытое противостояние они вряд ли решатся, – вставил Дорич.

– Да, – подтвердил сенатор. – Но это не главное. Генштаб уже разрабатывает план операции. Нас волнует другое. Чтобы нанести удар по Ламакее, надо перебросить войска к форпостам, подготовить плацдарм. А как это сделать, если Зона наводнена бандитами? Не станут ли они препятствием на пути армии?

«Вот оно, – мелькнула мысль. – Зона. Ясно дело, им мешают боевики. Значит, моя задача – чистить Зону. Ускоренным темпами».

– Практически все главари Зоны имеют связь со спецслужбами Ламакеи или западных стран. А то и со всеми сразу, – сказал я. – Они немедленно донесут хозяевам и могут по их приказу организовать партизанскую войну. Сил хватит. Территория большая, города, поселки, леса, даже горы есть, правда, небольшие, но для ведения малой войны как раз… В Зоне сейчас, по разным оценкам, от восьми до одиннадцати тысяч боевиков.

– Вот, – подхватил сенатор. – Мы не можем говорить ни о какой военной операции, пока не очистим Зону.

– Все понятно. Моя задача – устранить боевиков. Но я не могу силами одной роты…

– Погоди. Никто не говорит, что ты должен все делать сам. Это нереально. Поэтому с завтрашнего дня будет подписан приказ о создании еще одной отдельной роты полиции. В Воротаевске.

Воротаевск тоже стоял на границе с Зоной, только в ста пятидесяти километрах восточнее Мегара. Неподалеку от озера Ис‑Так.

Я кивнул, но без особого энтузиазма. Еще полсотни человек ситуацию не изменят. Слишком мало. Такими темпами на чистку уйдет еще несколько лет.

Дорич уловил мое несогласие, спросил:

– Ты против?

– Да нет… Идея хорошая. Но…

– Смелее, – подтолкнул сенатор. – Высказывай свои сомнения. Надо понять, что необходимо для уничтожения боевиков.

Я вздохнул, потер руки и взглянул на обоих. Что ж, раз просите…

– Для того чтобы очистить Зону от боевиков, двух рот мало. Мы за все это время более‑менее освободили только часть северной области. И потом, пока есть подпитка из‑за бугра, численный состав банд не упадет. Есть волонтеры, наемники, уголовники… Даже разбитые нами банды могли восполнить потери, если бы мы не уничтожали главарей. И все равно уцелевшие боевики зачастую уходили к другим главарям. Для хорошей зачистки территорий нужен полк. Лучше два. Со всеми средствами усиления. Но тогда ни о какой секретности и речи быть не может. Это полноценная войсковая операция. Приблизительно то же самое делали немцы во время борьбы с партизанами. Но они занимались работой в своем тылу. А мы практически на ничейной территории. Пути снабжения не перекрыты, пути отхода – тоже. И силы неравны.

Сенатор сидел с мрачным видом. Нарисованная картина его не радовала.

– Выходит заколдованный круг. Армия не может начинать, пока не уничтожены бандиты. Тех без настоящей операции не убрать. А начни мы ее – зашевелятся заокеанские хозяева Ламакеи.

Видимо, я чего‑то не улавливал в военном деле, но никак не мог взять в толк, почему зашли в тупик в генштабе. Или сенатор не так выразился?

– Простите, если не прав… – Я сделал паузу. Авьялин кивнул: мол, говори. – Скрытность, понятное дело, не сохранить. По крайней мере полную скрытность. Но переброска… Армия пройдет Зону как нож масло. Всего сто километров. Ни один главарь не бросит людей навстречу, они не дураки. А когда фронт покатится в глубь полуострова, мы начнем бить боевиков. Только не двумя ротами, а по крайней мере батальоном.

– А плацдармы?

– Они есть на форпостах. Насколько я в курсе, там могут быть размещены по меньшей мере два корпуса. Остальные части и соединения подойдут позже, когда силы первого удара вступят в бой.

Сенатор глянул на комиссара, задумчиво потер подбородок и несколько удивленно произнес:

– Стратегическое мышление… Твою идею, Артур, я завтра выскажу в генштабе.

– Думаю, они и сами пришли к такому же выводу.

– Да? Возможно… После мятежа прошло много лет, и мы отвыкли воевать. А военные забыли, как готовить план боевых действий.

«А у нас хоть и воевали постоянно, но тоже ничему толком не научились. Что Афган, что Чечня…» – некстати подумал я.

– Артур, у тебя есть наметки по организации батальона?

Я достал из кармана сложенный вчетверо листок и протянул Авьялину. Тот прочитал, вернул бумагу мне.

– Три роты, рота разведки, группа снайперов, батарея самоходных установок. А почему рота разведки?

– Это вне штата. На случай, если батальон будет развернут в бригаду.

– Ты и об этом подумал? Здорово. Но нам пока не до жиру. Надо протолкнуть создание хотя бы батальона.

Зазвонил телефон. Дорич протянул руку к навесной полке дивана и подхватил трубку радиотелефона.

– Да?.. Что? А как ты об этом узнал?.. Я спрашиваю – значит надо! – Он нахмурился. – Так… понял. Когда звонили?.. Ладно, молодец, правильно ответил.

Он положил трубку, неопределенно хмыкнул, глянул на сенатора.

– Звонили из Арланды, запрашивали, нет ли тебя здесь. Твое инкогнито раскрыто.

– Вот черт! – с досадой выругался Авьялин. – А я‑то рассчитывал, что мой вояж на полуостров пройдет втайне. Считается, что я сейчас инспектирую завод по производству танков…

Мы встали, прошли к дверям. Авьялин пожал нам руки. На прощание сказал:

– Артур, сейчас на рожон не лезь, береги себя и ребят. По некоторым сведениям, боевики планируют вернуть отбитую тобой территорию.

– Вряд ли они осмелятся идти на прямое столкновение.

– И все же будь осторожен.

– Ясно.

Дорич проводил сенатора до коридора, потом вернулся. Сел на диван, махнул мне рукой: падай, мол.

– Ну, все понял?

– Понял. Скоро здесь будет ад кромешный.

– Вот именно.

– Значит, у меня не так много времени, чтобы расчистить Зону.

– Верно. По необходимости в твое распоряжение поступят все средства усиления и поддержки. Главное – не дать врагам помешать операции.

– Конечно, господин региональный к…

– Хватит. Мы в своем кругу титулы опускаем. Не заметил?

– Заметил.

– Вот и привыкай. Ты ведь тоже… в своем кругу.

– Ясно. В своем… кругу.

Предупреждение сенатора я не принял всерьез. Бандиты всегда избегали открытых столкновений с армейскими частями, да и устраивать войну у границы с Ругией им не с руки.

Однако сенатор оказался прав. И в этом я убедился очень скоро. На первом же выходе в Зону взвод Влада угодил в засаду.

…Приняв сообщение, я немедленно поднял дежурный взвод Караджича, и мы вылетели в Зону. Расстояние в сорок километров вертолеты покрыли за пятнадцать минут.

К тому моменту бой уже подошел к концу, и мы спокойно сели метрах в ста от дороги, где произошла сшибка. Бойцы из взвода Радована мигом покинули борта и рассредоточились, беря место посадки под охрану.

Я вылез последним, окинул взглядом дорогу, где, собственно, все и произошло, отметил самодельные носилки около кустарника и скрежетнул зубами. Кого‑то зацепило. И судя по всему, неслабо…

Радован тоже увидел раненых и приказал:

– Несите их к вертолетам.

К нам подошел Влад. Вид у него был потрепанный. Запыленное, в разводах пота лицо, на лбу длинная царапина, руки грязные. Запачканные травой и землей колени и локти, клапан кармана на разгрузке полуоторван. На левом боку куртки кровавое пятно. Глаза смотрят зло и пристыженно.

– Докладывай, – сказал я.

Влад вздохнул, поправил автомат на плече и начал.

…Взвод прошел сквозь лес по старой, проверенной тропинке и миновал небольшой овраг с родником на дне, где обычно брали воду. Путь изведанный, не раз здесь проходили, когда шли на разведку.

Шли, соблюдая все правила – впереди головной дозор, позади тыловой. Постоянная готовность к бою, оружие наготове, на марше полнейшая тишина. Видимо, это и спасло.

Командир головного дозора Володя Хостич первым увидел мелькнувший за деревьями силуэт. И услышал негромкий щелчок предохранителя. Он тут же заорал «Засада!» и от живота дал длинную очередь в сторону вероятного расположения противника. А буквально через секунду бандиты открыли огонь.

Пулеметчик звена Эрик Юлшин упал на колено и дал длинную очередь из своего ПКМа, прикрывая товарищей. Он выпустил почти половину стопатронной ленты, когда метрах в десяти от него рванула граната и два осколка пробили бок.

Бойцы, многократно отрабатывавшие контрзасадные действия, мгновенно очистили дорогу. Кто успел допрыгнуть до более‑менее удобного укрытия, кто просто рухнул в высокую траву. Поняв, откуда противник ведет огонь, взвод тут же ответил из всех стволов. А шедшие последними два звена немедленно начали маневр, беря бандитов в клещи.

Противник, поняв, что внезапного налета не вышло, начал отход. Но немного запоздал с этим. В результате ушло меньше половины боевиков.

Влад, получивший легкую контузию при взрыве гранаты на дороге, почти сразу после начала боя доложил на базу о засаде. Он организовал сначала отпор, а потом и разгром противника. Он же запретил его преследование, справедливо рассудив, что рисковать, ища боевиков в лесу, бессмысленно.

– Какие потери? – спросил я, выслушав Кантина.

– Пятеро ранены. Четверо легко, а Юлшина зацепило крепко. Один осколок в легком, второй застрял между ребер.

– Всех раненых на борт, пусть сразу летят в госпиталь. – Я повернулся к Радовану. – Улетаем все. Задание отменяю.

– Да уж, какое тут задание…

– Артур, – позвал Влад. – Мы пленного захватили.

– Пленного? – изумился я. – Так чего же ты молчал‑то? Где он?

Кантин кивнул на дорогу.

– Там, у деревьев. Его Иштван стережет…

– …Откуда они знали, что мы там пойдем?

– Они и не знали! Ждали другую группу.

– Какую другую? В тех местах, кроме нас, уже месяца два никто не ходит!

– А ты вспомни, что пленный сказал. Им дали приказ подловить отряд. Чей, даже не говорили. Они по вам и стрелять бы не начали, если бы Володька не вдарил первым.

– Почему тогда раньше не отошли? Сидели на позициях до последнего. Идеальное место – сорок метров до дороги. Если бы не Хостич, нас бы покрошили!..

Разговор уже шел на повышенных тонах. Взводные разошлись, обсуждая подробности недавнего боя. Ральф, Влад и Радован высказывали свои догадки относительно причин нападения и строили предположения, кто и почему мог отдать приказ устроить засаду.

Больше всех горячился Влад. Хотя взвод действовал правильно и понес небольшие для такой сшибки потери, Кантин чувствовал себя виноватым. Не обнаружил противника, не предугадал его появление в лесу. Да еще раненые. Эрик лежал под скальпелем, остальных после несложных операций и перевязок отпустили в расположение роты, но все равно Влад был мрачен, зол на бандитов и, по его же признанию, чувствовал себя паршиво.

Сейчас же, спустя час после возвращения, стихийно возник разговор, перешедший в эмоциональное обсуждение причин и последствий.

Я сидел на диване, молча наблюдая за спорщиками. И конечно, сам ворочал мозгами. В конце концов, наговорившись до хрипоты, лейтенанты обратили внимание на меня.

– Командир, ты‑то хоть скажи! Как они смогли вычислить наш маршрут?

– Или заметили на подходе, или случайно налетели, верно? – нервно добавил Влад.

Я покачал головой, подождал, пока парни немного не утихнут, и сказал:

– Думаю, ваши догадки не соответствуют действительности. И ты, Влад, можешь не терзаться понапрасну. Твоей вины здесь нет.

– Да? – мрачным голосом, но с надеждой спросил тот.

– Точно. Бандиты ждали именно вас. Потому что имели точную информацию о месте и времени вашего появления. Не знали только одного. Кто будет проходить. И сколько человек. Первое им, думаю, специально не довели, чтобы не отпугнуть. А второе… вас неправильно сосчитали.

– Кто? – тихо выдохнул Влад.

– Тот, кто сидит здесь, в Мегаре. – Я обвел притихших парней хмурым взглядом. – Еще не дошло? В городе вражеская агентура.

– …Как? – сдавленно охнул Плошир.

– Так. Сидят в городе несколько человек. Информатор, наблюдатель, связной и радист. И передают данные о нас в Зону.

Комиссар молча воздел очи к потолку и что‑то прошептал. Своим заявлением я буквально пригвоздил его к месту.

Мы с Ральфом приехали в комиссариат десять минут назад, как раз в тот момент, когда Плошир докладывал по телефону о результатах работы полиции за последнюю неделю. Доклад звучал оптимистично – все под контролем, преступность под пятой закона, предателей в собственных рядах изобличили. Дорич (он был на другом конце провода) действия полиции одобрил, порекомендовал продолжать в том же духе. И вот тебе – новость! Тут и до инфаркта недалеко.

– А ошибки быть не может? – подал голос помощник Плошира, присутствовавший при разговоре. – Пленный мог и напутать с испуга.

– У нас не напутает, – возразил Ральф. – Он четко показал – их группа имела приказ ждать в указанном месте отряд противника и уничтожить его. Сидели они на одном из наших постоянных маршрутов. Какая тут ошибка?

– Чьи боевики?

– Грава. Из Арзана.

Плошир протер платком взмокшую шею, стянул галстук и с раздражением бросил его на стол. Расстегнул верхние пуговицы рубашки.

– Черт бы их побрал! Вычислили все‑таки вас!

– Похоже.

– У тебя есть какие‑нибудь соображения, как они работают?

– Пара вариантов. Мы с парнями прикинули. Их информатор сидит либо на блокпосту, либо работает здесь, в городе. Он засекает наш выход с базы и передает сообщение наблюдателям. Те сидят на границе, держа под контролем все возможные пути выхода в Зону. Как только они засекают нас, сразу сообщают боевикам. А у тех наготове две‑три группы перехвата. Они просто садятся на известные им маршруты и ждут. Из Мегара мы выходим по двум дорогам. В Зону идем четырьмя‑пятью маршрутами. В принципе накрыть нас не так сложно, если знать время выхода.

– Будем искать! – хлопнул по столу ладонью Плошир. – Прошерстим еще раз кадры, возьмем под особый контроль приграничные районы, послушаем эфир. Попросим госбезопасность помочь.

– Надо ускорить поиск. Пока действует агентура, наша работа парализована. Мы не можем планировать никакие выходы без риска налететь на засаду. Черт, здесь не обошлось без заокеанских советников! Слишком хорошо все организовано.

– Что ж, учтем, – сказал Плошир. – Поиск начнем сегодня же.

– Отлично. Мы тоже подключимся.

– …Что ты имел в виду? – спросил меня Ральф, когда мы вышли из здания комиссариата.

– Что мы проведем собственный поиск. Вычислить информатора, конечно, не в наших силах. Но попробовать определить пункты наблюдения в городе и у границы вполне реально.

– Тогда лучше искать с двух сторон. С нашей стороны и со стороны Зоны. Можно попробовать ловлю на живца.

– Идея, – кивнул я. – Молоток, голова варит.

– Угу. Еще жарит и парит…

На базе нас встречал Влад. Вид у него был совсем плохой. Лицо каменное, глаза горят нездоровым огнем, губы сжаты. Довел себя самокопанием.

– Что в госпитале?

– Нормально. Эрика прооперировали. Задето легкое, внутреннее кровотечение, правда, небольшое. Врачи говорят – стабильное состояние. Но лежать долго.

Ральф хлопнул его по плечу, нарочито спокойным тоном сказал:

– Хватит казнить себя, ходишь как потерянный. Все нормально. Нет твоей вины, понял?!

Влад нехотя кивнул. Я посмотрел на него и подумал, что завтра же пошлю его на выход. Пусть проверит район у границы, попробует отыскать наблюдательный пункт бандитов. Нечего сидеть на базе и нянчить боль. Надо работать, тогда не будет времени на лишние эмоции…

…Мысль о поиске не отпускала меня до самого дома. Продолжая размышлять, я прошел на кухню и начал машинально выгружать на стол продукты. Потом так же машинально включил плиту и поставил на медленный огонь сковородку.

Нехитрый ужин почти был готов, когда в дверь позвонили. Я глянул на экран видеофона – у двери стояла Катя. Нажал на кнопку, впуская ее, вырубил газ и переложил яичницу с салом и беконом на большую тарелку.

– Привет… – произнесла Катя, зайдя на кухню. – Извини, что без предупреждения. Я звонила, но тебя не было. Не помешаю?

– Нет. Проходи. Есть хочешь?

– Я поела.

– Тогда подожди, я поем.

Она села на стул и молча смотрела, как я режу хлеб. В глазах мелькало удивление.

После первой встречи у нас было еще несколько свиданий. Она приходила сама, на ночь, а утром уходила. Завязав с прежней «работой», нашла место в какой‑то фирме, поступила заочно в институт на экономиста.

Мне ее дела были как‑то по фигу, времени на вникание в проблемы бывшей шлюхи не хватало. Хоть дояркой работай…

Катя мое отношение видела, это ее обижало, но свои чувства она держала при себе. После того, как сутенера Витюшу и его команду посадили, она поняла, что я – некий влиятельный тип, способный осложнить жизнь любому. Послушно приходила, покорно шла в постель, старательно отрабатывала и засыпала на краю необъятной кровати. Утром готовила завтрак и исчезала.

Когда у меня был свободный вечер, я звонил ей. Ни разу она не сказала «не могу» или «занята». Видимо, считала обязанной. Или просто боялась…

– Чего пришла?

Она вздрогнула, подняла голову и тихо ответила:

– Я думала, ты хочешь…

– Хочу. Чего сама пришла? Я не звал.

– Мне уйти?

Я переложил хлеб на тарелку, убрал нож и сел напротив нее. Заглянул в глаза, увидел на ресницах слезинки. Губы у девчонки немного подрагивали.

– Вот что, красавица. Ты мне ничем не обязана. И я тебя больше не держу. Хочешь – уезжай, хочешь – работай и учись. Твой ненаглядный Виктор сидит, тебя больше никто не тронет. Ясно?

– Д‑да…

– Отлично. Не задерживаю.

Я пододвинул к себе тарелку и начал есть. Катя молчала, видимо, соображая, что делать со внезапно свалившейся свободой. Прошло минут пять.

– Артур, – несмело позвала она.

– Ну?

– А можно… я останусь?

– Где? В городе?

– У тебя.

– Ты хочешь жить у меня?

– Нет… я имею в виду… – Катя изящным жестом поправила волосы. – Я имею в виду, что… буду приходить к тебе.

– Тебе это надо?

Спросил излишне строго, чтобы скрыть удивление. Что с неприступной красавицей, которая села ко мне в машину? Нервы сдали?

Катя попробовала улыбнуться, но вышло плохо.

– Да…

– Как хочешь… Но зачем?

Она не ответила. А мне и в голову не могло прийти, что девчонка испытывает ко мне какие‑то чувства. Не тот экспонат…

– Как хочешь. Но такими темпами ты через месяц родишь. Или тебе не привыкать?

Катя помрачнела – напоминание о прошлой профессии неприятно, – покачала головой.

– Ладно, опустим вопрос. Звони, приходи, если тянет.

– Спасибо.

– На здоровье… А сейчас дай мне поесть. Отдохни пока…

Вообще‑то ее общество было весьма приятным, девчонка многому научилась за время своей прежней работы. Так что пока ее решение было мне на руку. А дальше – как выйдет…

– …Не вовремя все это произошло. Как раз накануне пресс‑конференции. Как нарочно…

– Какая пресс‑конференция?

– Завтра в Государственном Совете Радомилов представит новую программу по обустройству территорий на полуострове, а затем ответит на вопросы журналистов. Пресс‑конференция намечена на десять часов первого октября. Там же президент скажет о вашей роте.

– Вот как? – протянул я. – Надо посмотреть.

– По первому государственному каналу. Завтра в газетах будет анонс.

– Значит, конец нашей тайне? Впрочем… ей и так конец.

Региональный комиссар покривил губы, недовольно хлопнул ладонью по папке. Голос стал глухим, тяжелым.

– Слишком сильно они здесь засели. После всех чисток еще уцелела агентура.

– И успешно действует. Причем не только в Мегаре.

– Что ты имеешь в виду?

– Уверен, нас искали и в Валдане, и в Топелене, и в других городах.

– Думаешь, они знали, кого искать?

– Ну, не то чтобы знали. Догадывались, что работает кто‑то. Сначала прошерстили армейский спецназ, потом «Волод». Поняли, что ни те, ни другие к Зоне отношения не имеют. И обратили взор на последнюю контору – Управление. Я не столь высокого мнения о боевиках, конечно, это работа разведок Ламакеи и ее друзей. Ведь у Ламакеи теперь много друзей…

Дорич помрачнел еще больше – на его территории, буквально под носом действует вражеская разведка, а он не может ее обнаружить. Минус как руководителю и два минуса как профессионалу. Насколько я его знаю, ни тот, ни другой минус он не простит. Ни себе, ни подчиненным.

– Я сделал запрос в госбезопасность, они начали работу. И армейская контрразведка в курсе. Сейчас это первостепенная задача. В преддверии возможных событий…

Дорич проглотил окончание, но я и так понял – война буквально на пороге. А начинать операцию – молниеносную по замыслу, – имея в тылу развернутую сеть агентуры, нельзя.

– Найдем, – с нажимом сказал он. – Завтра же приказ ускорить работу получат все ведомства.

Комиссар глянул на часы. Он заехал в Мегар ненадолго, по своим делам, и изначально встреча со мной не была запланирована.

– Что у тебя с планом перспективных работ в Зоне? Готов?

– Почти. Я не оформлял как доклад…

– Не нужен мне доклад. Давай хоть черновик.

– Момент. – Я вывел на экран файл с планом, включил принтер. На пластмассовую подставку с легким шелестом упал первый лист, потом второй. Скрепив их степлером, отдал комиссару. Тот быстро пробежал глазами по строкам, задержал на чем‑то взгляд, хмыкнул.

– Неплохо. Но хватит ли двух рот? И даже батальона?

– Пока хватит. При условии, что у нас будет поддержка авиации и артиллерии и мы выдвинем посты в глубь Зоны. А на освобожденные территории тут же поставим армейские подразделения. Фактически это планомерный захват Зоны.

– Не рано? Слишком явная акция. В Ламакее и на Западе поймут, что мы задумали.

– Они и так поймут. После своего меморандума о создании блока им другого нельзя ожидать. Теперь важно успеть захватить Зону первыми. Не то боевые действия придется вести там, а не в Ламакее.

– Понятно…

Дорич не был специалистом в области военных операций, все‑таки всю жизнь работал в полиции, поэтому вникал только в общие пункты. И пропустил то, что я старательно завуалировал. Причем настолько старательно, что не сможет откопать и кто‑нибудь из военных. Одним из пунктов плана я проставил уничтожение опорных баз боевиков и возможных баз иностранных разведок. Как станция радиолокационного контроля у озера Ис‑Так, где властвует бывший морпех, а ныне главарь «шерифов» Брокшин. Идея в принципе верная – надо уничтожать разведку врага, а станция сильно мешала.

Так вот, под соусом уничтожения бандитских и иностранных баз я хотел провести операцию в Ущелье Белых Духов. Тем более в Зоне все уверены, что там сидит какая‑то еще одна банда. Мало кто будет вникать в подробности. Таким образом, я смогу попасть туда и вплотную подойти к Воротам. А там… а там будет видно. Не смогу уйти – взорву к чертовой матери, чтобы никакая дрянь не лезла с той стороны. Иначе рано или поздно они достанут меня.

– Хорошо. Я забираю план, покажу сенатору.

– Он не оформлен…

– Брось. Не до формальностей. – Дорич убрал листки в папку, вжикнул молнией. – Все, мне пора. Будь осторожней. Не лезь на рожон без необходимости.

Он пожал мне руку, подхватил папку и быстрым шагом вышел из кабинета. Я сел в кресло, вытянул ноги и вздохнул. Только сейчас почувствовал, что взволнован. Ведь ни много ни мало, я готовился идти против пришельцев.

С бандитами воевал, с наемниками и повстанцами воевал, а вот с инопланетянами пока не приходилось. И от такой перспективы захватывало дух…

– …Программа, представленная президентом, – это ответ на заявление США и ее союзников о создании нового экономического блока. Радомилов недвусмысленно дал понять, что любые попытки захвата и отторжения территории Ругии будут пресечены самым решительным образом. Но главной сенсацией стало сообщение президента о том, что силовые структуры Ругии уже давно ведут активную деятельность в Зоне Полного Отчуждения. И основная роль в этом принадлежит Управлению Охраны Порядка. Подразделение именно этого ведомства ведет разведывательную деятельность на ничейной территории…

Я убавил звук телевизора, и голос диктора стих, стал глуше.

Отложив пульт, попробовал сосредоточить внимание на сводке, но глаза упорно слипались. Всю прошлую ночь мы лазили по окрестностям Мегара и по приграничным районам Зоны. Искали скрытые пункты наблюдения и дневки тех, кто мог отслеживать наши выдвижения из Мегара.

Ничего не обнаружили, но отметили несколько мест, откуда могли вести наблюдение. Под утро усталые и голодные приехали на базу. Я отправил всех спать, а сам сел за компьютер – готовить новую схему выхода. Минуя все обычные пути и трассы.

По телевизору шел выпуск новостей, в котором показывали фрагменты выступления президента. Сделанное им заявление уже навело шороху в мире. Теперь по всем каналам бесперебойно шли аналитические и информационные передачи, где так и сяк толковали его слова, выискивая скрытый смысл.

Саму пресс‑конференцию я самым наглым образом проспал. И открыл глаза только в начале первого. Спал в своем кабинете на базе, поэтому, встав, сразу сел за компьютер. Тут же и завтракал, не отрывая глаз от монитора. Из‑за дикого цейтнота не было возможности съездить домой.

– А теперь мы показываем запись пресс‑конференции, которую дал директор Управления Охраны Порядка Младан Локтев. Она была проведена через два часа после конференции президента.

Показали зал, где шла конференция, – битком набитое большое помещение. Ведущие журналисты и корреспонденты из ругийских и зарубежных информационных агентств, репортеры, хроникеры… Лес рук с зажатыми в них диктофонами, видеокамерами, фотоаппаратами.

– Господин директор, президент сказал, что уничтожение боевиков в Зоне – дело рук подразделения полиции. Это правда?

Я замер с поднятыми над клавиатурой руками. Вот и хана нашему инкогнито!..

– Да, – веско ответил Локтев. – Это так. Год назад была создана отдельная рота военизированной полиции. Основная задача нового подразделения – ведение разведывательной и разведдиверсионной деятельности на территории Зоны Полного Отчуждения.

– Значит, именно они уничтожили некогда известного главаря Латамира с его бандой и устроили пирамиду из голов?

– Насколько я знаю, в ходе выполнения задач рота неоднократно вступала в бой с незаконными вооруженными формированиями и бандформированиями. Ими были уничтожены многие главари и их приспешники. Кто уничтожил Латамира, я не в курсе.

Ловко директор ушел от ответа, сказав все и ничего. На него напирали, требуя более точных данных, но он заявил, что работа роты – дело секретное и давать о ней какую‑то конкретную информацию не может.

Среди журналистов я вдруг заметил Дору. Она стояла возле самого столика директора, держа в руках плоскую коробочку диктофона. Выкроив момент, она выкрикнула:

– Господин директор, скажите, правда ли, что после начала работы роты вся северная территория Зоны была очищена от боевиков и на приграничные районы Ругии и на саму границу практически прекратились нападения?

В зале в основном звучали провокационные вопросы, даже репортеры Ругии хотели услышать что‑то «жареное», поэтому откровенно поддерживающий вопрос вызвал улыбку на лице Локтева. Он взглянул на Дору, узнал и улыбнулся еще шире. Добродушно пророкотал:

– Не могу утверждать, что освобождена вся северная территория, но то, что из центральной части севера Зоны боевики удрали, – это факт.

– Значит, можно рассчитывать на то, что работа роты будет продолжена? Ведь это отвечает интересам Ругии.

– Да. Рота продолжает работу.

– До каких пор она будет работать? – донесся чей‑то голос с акцентом.

Локтев взглянул в ту сторону, заметил высокого блондина с худым лицом и острым носом. Тот торопливо добавил:

– Макс Мильхе, «Дойче цайтунг».

Сообразив, что вопрос задан союзником, Локтев ответил доброжелательно, но твердо и даже жестко:

– До тех пор, пока бандиты не исчезнут с территории Ругии.

Камера выхватила несколько мрачных лиц с унылым выражением и потухшими глазами. Такой ответ их не устраивал.

Разговор свернул на другую тему, пошли вопросы об ужесточении ответственности за совершение тяжких преступлений, заговорили о системе наказания и прочем. Я все смотрел на Дору, благо она постоянно была в кадре.

Шальная журналистка стала еще краше, но как‑то строже, спокойнее, увереннее в себе. И из глаз ушла тоска, что была после гибели друзей. По слухам, Дора завязала с походами в Зону, ограничила круг поездок блокпостами. Значит, поумнела и стала осторожнее. Или после того раза поняла, что красивая женщина просто не может бывать в таких местах, какая бы смелая и даже отчаянная она ни была.

…Голод выгнал меня из‑за стола в пятом часу. Я успел просмотреть уйму информации, подготовить несколько планов перспективных выходов в Зону с учетом деятельности стукача и набросать приблизительный перечень требуемой техники для батальона, если его и вправду решат создавать на базе роты.

Выведя общий план работы на экран, я несколько минут рассматривал его, потом стер и написал на чистом листе: «Пора домой!»

И еще минут десять смотрел на этот лозунг, одновременно прислушиваясь к себе – не болят ли виски. В последнее время боли меня не беспокоили. Я ломал голову, соображая, что это значит. Ясно одно – пока Ворота здесь, но они не активированы. И сколько еще будут молчать – скажет только самый главный инопланетянин и Его Величество Случай…

После позднего обеда я вновь засел за комп, но работа не шла. Бывает, расслабуха накатывает, лень пальцем шевельнуть. В голове тараканы, веки сами на глаза падают…

Я врубил простейшую игрушку и минут десять погонял в «стрелялку». Завалив десятка два виртуальных монстров, немного разгрузил мозги и дал паузу.

Зазвонил телефон внутренней связи. Я ткнул клавишу.

– Господин капитан, к вам лейтенант Норсен.

– Да, давай.

Через несколько секунд в кабинет вошел визитер.

– Добрый день.

– Привет. – Я встал ему навстречу, пожал руку. – Проходи, садись. Как доехал?

– Нормально, – чуть смущенно ответил тот.

Лейтенант Олаф Норсен имел вид настоящего викинга, каким их представляют себе кинорежиссеры. Два метра роста, широченные плечи и совершенно белые волосы. Абсолютно нордический тип, со всеми атрибутами характера, свойственными выходцам из северных районов Ругии. Его далекие предки пришли на земли западных ругов веков восемь – десять назад из Скандинавии и остались здесь, не растеряв за столетия ни характерных черт внешности, ни габаритов.

Широкое лицо, добродушная улыбка, осторожные движения сильного спокойного человека. И голубые глаза. С такой внешностью он мог играть отважных героев и классических любовников. По крайней мере от девиц ему отбоя нет.

Но так уж вышло, что Норсен пошел не в киноактеры, а в полицию. И до недавнего времени командовал взводом МОП в Воротаевске, что стоит неподалеку от озера Ис‑Так. Судя по характеристике, служил он хорошо, взвод не раз участвовал в боях. Норсен давно предлагал своему начальству перейти к более решительным действиям, но до поры ему запрещали.

Видимо, такая активность, а главное – умелое командование и послужили причиной его назначения на должность вновь создаваемой второй отдельной роты. И сегодня он приехал, так сказать, за получением наставлений и советом.

– Как доехал?

– Долетел. На вертолете.

– В общих чертах с принципами действия ты знаком. Я набросал тебе план работ. Личный состав подобран?

– Да. Взвода МОП ведь расформировали.

– Слышал.

– Вот. А личный состав передали в мое распоряжение, есть из кого выбирать.

О расформировании взводов я знал – Дорич просветил. Видимо, в Управлении решили, что они стали лишними после образования наших рот. Зато теперь в резерве есть почти двести неплохо подготовленных и опытных бойцов. Будет из кого формировать вторую роту, а в перспективе – батальон.

– Господин капитан…

– Стоп. Олаф, мы между собой на «ты». В неформальной обстановке. Не против?

– Наоборот. Так вот, нам бы программу подготовки, как у вас. Парни все обстреляны, не раз в боях бывали, но настоящей плановой подготовки не было. Времени не хватало. Занимались сами, кое‑как.

– Будет вам программа. Часть инструкторов сами найдете – по инженерной, топографии, вождению, тяжелому стрелковому, медицинской… а для освоения тактики и огневой, и прочих – дадим двух инструкторов. На месяц.

Олаф скорчил недовольную мину.

– Мало…

– Знаю. Но что делать. У меня свободных людей нет, работы полно. Ничего, не с нуля же начнете. Пройдете короткие курсы, а дальше сами. А сейчас давай поподробнее о работе. Садись ближе к компьютеру.

Я пододвинул стул и открыл нужные файлы. Олаф сел на скрипнувший под богатырским весом стул, заинтересованно глянул на экран и приготовился слушать…

Из передовицы столичной газеты «Ведомости»

…Таким образом, активизация работы государственных структур на полуострове – дело решенное. И нежелание Запада понять, что Ругия никогда не отдаст свои земли, может привести к дальнейшим осложнениям внешнеполитической обстановки в мире, что в свою очередь приведет к новому витку роста вооружений и эскалации противостояния…

Передача «Хроника Зоны», ежедневный выпуск новостей

…Наконец‑то наше правительство верно оценило ситуацию в Зоне и сделало правильные выводы. Хотим надеяться, что новая инициатива центра не будет затерта местным руководством, как не раз происходило до этого. А деятельность отдельной роты полиции внушает осторожный оптимизм, что слова президента не разойдутся с делом…

Сообщение «Дейли телеграф»

Пока неизвестна реакция государственных структур США и Англии на заявление президента Ругии, но мы можем предположить, что они обрушат массу критики на восточного соседа. Между тем военные успели ответить вперед политиков. Начальник объединенного командования НАТО генерал Дон Визнер сказал, что Североатлантический блок никогда не отступал от своих намерений принести стабильность и порядок в регион. Даже если ради этого надо будет продемонстрировать военную мощь…

Срочное сообщение по каналам закрытой связи между неофициальными представителями США и Англии

…Резкая реакция восточного соседа показывает, насколько тот готов к активным действиям и как далеко зашел в подготовке к вторжению. Если мы хотим успеть откусить свой кусок пирога, надо форсировать подготовку политического и силового решений…

Видеоэфир между Увераном и Свардом на этот раз был довольно коротким. Куратор куда‑то опаздывал и разговаривал буквально на ходу.

– …Судя по всему, с вашей планетой решили повременить. Мы слишком сильно увязли на Гадеркоре, а на фронте дела идут с переменным успехом. Сил не хватает, кадров тоже. Опытные специалисты на вес золота. Огромные потери на Рукране… Словом, официального решения пока нет, но его можно ждать со дня на день.

– А как же самопроизвольные запуски контура и проникшие объекты? О них забыли?

– Скажем так, их отложили в сторону. Фактов диверсии со стороны противника не найдено, а загадки… время их отгадывать не подошло.

– Понятно… Что, готовить станцию к консервации?

– Погоди пока. Еще не сказали: «Край делу». Но документацию потихоньку готовь. И никаких поисков и выходов. Все, отходили! Сидите тихо на станции, наблюдайте за погодой. Спутник, наверное, у вас заберут…

– Ясно… Точнее, ничего не ясно, но… понятно.

– Вот‑вот. По секрету скажу, для тебя выбили место в направлении. Будешь помогать мне курировать своих коллег. Пора идти на повышение.

– Спасибо, конечно… Но мне «в поле» привычнее.

– Ничего. Не век по базам и станциям сидеть. Надо расти. С твоими данными ты до поста директора Управления дойдешь раньше меня.

– Ну нет. Этот груз не по мне.

– Посмотрим. Все, успеха. До связи…

– …Вон там их видели. Прямо за рощицей длинный овраг, он дальним концом выходит к укреплениям блокпоста. Там уже граница. Так вот они по тому оврагу шастали. А с блокпоста их не видно, тем более ночью…

– А как же границу по ночам охраняют?

– Так то границу! Прожектора‑то светят на ту сторону. С тыла кто же пойдет? Правда, с тыла тоже смотрят, но мало.

– Да‑а, порядки. Если кто‑нибудь захочет в Зону уйти, ему это раз плюнуть.

Я опустил бинокль, посмотрел на собеседника. Это был сержант из роты охраны, несшей службу на границе с Зоной. Невысокого роста, коренастый, с большими ушами и маленьким носом, он больше походил на циркового клоуна. И говорил тихо, и смотрел робко. Да и вообще вид у него был не боевой. И я бы никогда не попросил помощи у такого вояки, если бы не рекомендация Караджича. Тот знал сержанта и заверил, что невзрачный на вид малый – лучший снайпер на границе. Он снимал бандитов с расстояния в тысячу двести метров из своей штатной СВД. И кроме всего прочего, был отличным наблюдателем. Мимо его блокпоста, где он состоял на должности заместителя командира, не прошел еще ни один нарушитель. Достойно уважения…

– Не‑а. Они тут вообще не пройдут. – Сержант шмыгнул носом и виновато глянул на меня. Знал, что вид у него непрезентабельный, и слегка робел перед чужим капитаном. – У нас с этой стороны игрушек понатыкано… МЗП, сигнальные ракеты, световые гранаты. Это мы с вами подошли вплотную, а чужой и до ручья не дойдет.

– Здорово… твоя затея?

– Нет, господин капитан. Это наш командир, он инженер по специальности, вот и придумывает.

– Здорово. Тогда слушай, в чем проблема. Неподалеку от вашего поста проходит трасса в Зону. Мы по ней или рядом часто ходим. Так вот, где‑то здесь у боевиков есть наблюдательный пункт.

– Здесь?

– Да. И не дальше, чем в километре от блокпоста. Иначе не будет видно второй дороги.

– А если они два поста имеют?

– Нет. И один‑то едва замаскировали. Наблюдателей надо сменять, значит, одна смена приходит, другая уходит.

– Наверное, ночью.

– А ночью у вас прожектора светят.

Сержант почесал затылок, хмыкнул. Взглянул в сторону границы, повел головой. Взгляд у него стал прицельным, жестким. И вся разболтанность, неуверенность вдруг исчезли. Рядом со мной стоял собранный, готовый к удару профессионал. Он медленно просканировал местность, достал блокнот и что‑то там пометил.

– Посмотрим. Если они здесь, мы их найдем. А то и слазим туда.

– А вот этого не надо. Туда лазим мы. Если что найдете, сразу вызывайте нас.

– Думаете, мы вахлаки? Да уже раз десять ходили в Зону, выбирали позицию и били по машинам на трассе. Правда, это было раньше, после того, как вы начали работать, боевики отсюда слиняли…

Я глянул на воинственно настроенного сержанта, усмехнулся. Вдруг подумал, что, если будет дана команда создать батальон, личный состав можно набирать не только из бывших сотрудников мобильных взводов, но и здесь, на границе. Не все сидят за бетонными стенами, некоторые могут и на ту сторону сходить. А опыта им не занимать…

– Ладно, оставим Зону. Покажи мне еще раз место, где вы чужих видели?..

…С границы я сразу поехал в горотдел – узнать, как идут поиски. Второй день детективы криминальной полиции и патрульные наряды прочесывали город и окрестности в поисках вражеских шпионов. Параллельно работали агенты госбезопасности, по своим каналам выясняя, кто из должностных лиц мог продавать информацию о нас. Трясли в первую очередь тех, кто так или иначе крутился около базы и на границе. В Зоне искали мы. Вместо активной работы два взвода ползали по оврагам, лесам и буеракам в поисках наблюдательных пунктов. Только один взвод уходил в разведку, готовя операцию под Арзаном.

– Пока ничего, – развел руками Плошир. – Мы потрясли местный криминалитет, прошли по окраинам города, опросили сотни людей. Никто ничего не видел.

– А соседи? – спросил я, имея в виду госбезопасность.

– Тишина. Зато они нашли схрон. С радиостанцией, комплектом аккумуляторов, блоком закрытой передачи и журналом наблюдения.

– Ну? Где?

– На северной окраине города. Схрону никак не меньше двух лет. И позже к нему никто не подходил. Журнал чистый.

– Тьфу, ё! Шпионский комплект. Запасной.

– Да, – недовольно буркнул Плошир. – Одного из тех, кого прихватили прошлый раз.

Причина столь недовольного вида и озабоченности одна – за поиск с него строго спрашивали. И накручивали, если не было результата. Последнее время проблемам роты уделяли большое внимание, и комиссар это видел. Поэтому отложил прочие дела и запряг личный состав на поиск.

– Я поехал. Будут новости – звоните.

– Угу. – Он хмуро кивнул, протянул руку. – Попробуем их вычислить за эти дни. Мегар не стог, а люди не иголки. Найдем…

По дороге на базу я на минуту заскочил домой сменить одежду. В город выезжал только в гражданке, на улице жарко, под легкой безрукавкой футболка промокла насквозь. Быстро сбросил пропотевшую одежду, заскочил под душ, наскоро перекусил и стал одеваться.

В этот момент затрезвонил телефон. Мягкий женский голос автоответчика пропел номер абонента:

– Двенадцать, ноль семь, сорок три. – Екатерина, рабочий.

Я нехотя поднял трубку.

– Да.

– Артур?

– Ну?

– Привет. Ты занят?

– Да. Уезжаю.

– Извини, что побеспокоила. – Тон у девчонки был просительный. – Ты сегодня вечером дома будешь?

– Не знаю. Как выйдет. – Я глянул на часы. – Скорее всего нет.

Катя помолчала, я слышал в трубке ее дыхание. Потом неуверенный голос сказал:

– Мы сможем увидеться? На этой неделе…

– Думаю, да. Я не аскет и не монах, так что встреча будет точно. Когда – не знаю, позвоню сам.

– Хорошо… Пока.

– Пока.

«Чего она ко мне прилипла? Не в ее характере покорно ждать мимолетной встречи с мужчиной, который относится так… потребительски. Или?..»

Новая мысль вдруг мелькнула в голове.

«А не подвели ли ее ко мне? Но кто мог это устроить?..»

Я обдумал идею, прикинул со всех сторон и решил на всякий случай дать запрос в службу информации по моей знакомой. Хотя, конечно, мысль бредовая. Слишком сложная комбинация, построенная на случайностях. Да и потом, о нас тогда никто не знал… В общем, проверить не помешает, но это так… в последние дни в голову лезут самые странные догадки и версии. И все оттого, что невидимый шпион еще не пойман и каждый выезд в Зону может стать для нас последним…

Пустырь, окруженный развалинами кирпичных домов, стоял на юго‑западной окраине города. С одной стороны его отгораживала река, с другой – лес. Даже не лес, а скорее посадка. Сплошь в буераках, оврагах, низинах. Это нагромождение деревьев шло до самой границы, до тех мест, где мы днем были с сержантом.

Если наблюдатель боевиков следил за нами с этой стороны границы, то здесь самое удобное место. У полиции еще не дошли руки до пустыря, да и проводить полномасштабный чес нельзя – можно спугнуть наблюдателя.

Я приехал сюда один. Походить, посмотреть, оценить… Сыщик из меня неважный, но следы пребывания человека отыщу. Хоть какие‑то.

Когда‑то на месте пустыря были корпуса научно‑исследовательского института, работавшего в области не то продуктовых добавок, не то физики высоких температур. Перед самой войной институт перевели в другое место, а опустевшие помещения хотели отдать под учебное заведение или что‑то еще. Когда мятежников загоняли в глубь полуострова, здесь держал оборону то ли батальон, то ли два. И войска Ругии, не тратя время на наземные действия, пропахали окраину Мегара бомбоштурмовым ударом. И еще раз. А потом отработали реактивные системы залпового огня.

Теперь среди руин и завалов из кирпича и бетонных блоков густо рос кустарник. Заросли высокой крапивы и репейника спрятали от глаз остатки фундамента.

Я бродил по развалинам, глядя по сторонам и осторожно ставя ноги на землю. Всюду торчали острые пики арматуры, землю густо усеяли осколки кирпичей. Под стеной лежал большой пластмассовый щит, рядом целая гора битого стекла.

Миновав развалины, вышел на относительно чистый участок почти в центре пустыря. Здесь прямо посредине была немаленьких размеров яма, заполненная водой. Я прошел ее по дуге и уже занес ногу, намереваясь ступить на бетонный блок, лежавший отдельно от развалин, но замер и глянул назад.

От края ямы к соседним зарослям вела едва заметная тропка. Узкая полоска примятой травы с нечеткими следами подошв. Сломанный стебелек одуванчика, выбитый комок земли чуть в стороне от тропинки…

Кто‑то ходил за водой от… от того шалаша, что стоял возле высоченного кустарника и был неплохо замаскирован. Я вполне мог его пропустить при первичном осмотре, не заметь до этого тропинку.

Нащупав рукоятку пистолета, сдвинул предохранитель вниз и осторожно пошел к шалашу, забирая вправо, чтобы иметь укрытие под боком на случай внезапного столкновения и отхода, если у хозяев шалаша будет преимущество в численности и вооружении.

Возле шалаша было тихо. Где‑то стрекотал кузнечик, над головой посвистывала пташка, ветер едва тревожил листья на макушках деревьев, но никаких искусственных звуков не доносилось. Я обошел шалаш по дуге, присел за стволом дерева и напряг слух. Тихо…

Вытащив пистолет, подошел к шалашу и рывком отодвинул ветку, загораживающую вход внутрь. Никого. Хозяева отсутствуют.

Потолок у шалаша не очень высок, пришлось наклонить голову, делая шаг вперед. Не заходя далеко, осмотрел убранство. На полу лист фанеры, по краям несколько ящиков, в углу притащенная с развалин уцелевшая тумбочка. На ней лист бумаги, карандаш, камешек. Что‑то вроде покрывала висело на двух кольях, вбитых в землю. И больше ничего. Довольно чисто и опрятно.

Я вылез из шалаша, обошел его вокруг. Судя по листьям на ветках, самодельное строение сделали неделю назад. Весьма старательно и умело. Довольно крепкий каркас из толстых кольев, врытых в землю, хорошо закреплённые ветки по бокам, ни единого зазора, ни просвета. Даже отвод воды сделан – по периметру прорыт неглубокий канал.

Неужели лежка наблюдателя? Но место не самое удобное. Если бы дальше, на краю пустыря… А здесь хорошо отдыхать после трудов неправедных. Кстати, насчет края пустыря. Надо проверить и его.

За кустарником стояло еще одно здание, одноэтажное, практически уцелевшее, только без крыши, окон и дверей.

Я дошел до него, по пути отмечая множество отпечатков обуви на земле, обрывки бумаги и газет, огрызки яблок, огурцов, окурки сигарет. В небольшой ямке под лопухом была устроена свалка. Целлофановые пакеты, консервные банки, пластмассовые стаканчики, обертки от гамбургеров и чизбургеров, пакеты из супермаркетов с фирменными знаками, даже использованные презервативы.

Версия о наблюдателе дала трещину. Ни один шпион в здравом уме и твердой памяти не станет устраивать свалку неподалеку от места тайного обитания. И не станет водить сюда женщин.

Тогда кто здесь обитает?

Часы показывали почти семь вечера. Надо ехать на базу. А сюда имеет смысл приехать позже, после захода солнца. Возможно, здешние обитатели будут на месте.

Решив напоследок осмотреть строение и соседние с ним заросли, я двинул вперед. И набрел на кострище. Его устроили прямо в центре помещения. Выложенный по периметру кирпичом квадрат, зола и угли костра, металлический лист с краю. Вокруг импровизированного камина разложены старые матрацы, мягкие сиденья из машин, сложенные одеяла. Выходит, любителей загородного отдыха несколько. Сидят вокруг костра, уничтожают запасы продуктов, разговаривают. Потом идут в шалаш и используют презервативы по прямому назначению. Неплохо…

Я покинул место отдыха и пошел дальше. И набрел на густые заросли терновника. Целая рощица стояла сразу за развалинами, густо усеяв плодами землю вокруг. Спелые, даже перезрелые, поклеванные птицами ягоды лежали под ногами. Я поднял несколько, стряхнул травинки и отправил в рот. Ничего. Вкус терпкий и приятный.

Наскоро осмотрев прилегающие места, перевел взгляд налево и заметил купол церкви. Впереди, километрах в полутора, на небольшом возвышении действительно стояла церковь. Строение так привычное в моем мире и такое редкое здесь. Старая, даже древняя, с потемневшими от времени кирпичными стенами, с тусклой позолотой купола, со слегка покосившимися дверьми.

Рассмотрев ее как следует, я повернул обратно.

…У входа базы встретил Влада. Тот выходил из ворот, отделявших наш корпус от хозяйственной части, расположенной по соседству. Увидев меня, он махнул рукой.

– Чего туда ходил?

– Да так… по делам.

– Да? И что за дела?

Влад растянул губы в улыбке.

– У них там новые сотрудники… ходил знакомиться.

– С сотрудниками?

– Да.

Я сначала не понял, пожал плечами и потянул ручку двери на себя. Потом вспомнил его сверкающие глаза.

– Стоп! Какого пола эти сотрудники?

– Женского, – честно ответил Влад.

– Та‑ак… К секретаршам бегал?

Взводный потупил взгляд. Все ясно.

…Базу для роты отстроили на месте старого спортивного комплекса на окраине Мегара. Рядом разместили хозяйственную часть полиции, огородили общую территорию бетонной стеной, выставили усиленную охрану, а внутри создали еще одну ограду. Таким образом, нас спрятали от любопытных взглядов интересующихся. Несмотря на все старания Департамента и Управления, таких было еще слишком много.

Недели две назад в хозчасти расширили штаты и набрали новых сотрудников из числа гражданских. Среди них две девушки. Наши орлы прознали об этом первыми и устроили настоящий приступ приемной начальника хозчасти. Тот не знал, что делать. Грозные соседи внушали опасение, и портить отношения нельзя.

Когда я по своим делам забежал к начальнику части, тот посетовал на вольность моих бойцов. А потом я сам увидел девчонок и понял – отвадить парней не удастся.

Инга Алнешек и Сабина Нектич выглядели как фотомодели и вели себя как английские принцессы. По крайней мере первый штурм неугомонных молодцов они выдержали, и осада приняла затяжной характер…

– У Сабины был, что ли?

– Ну‑у… в общем, да.

– Пожалуется когда‑нибудь Осташин на вас комиссару. Всю работу тормозите. Девчонки вместо дела ваши глупости выслушивают.

– Ничего. – Влад хмыкнул. – Перетерпит…

Мы дошли до конца коридора, когда меня окликнул дежурный:

– Господин капитан. Вас с горотдела.

– Да, – перехватил я трубку.

– Томилин? Это Плошир. У границы взяли наблюдателей…

– …Оттуда они шли. Как из оврага вынырнули, мы и засекли. Хотели живыми взять, но… – Сержант вздохнул, сокрушенно опустил голову. – Сторожко шли, по сторонам глазели. Как наши парни из‑за укрытия выскочили – сразу стрелять начали. Ну и их… Ни одного живого.

Я присел возле трупа, рассматривая черно‑зеленую татуировку на груди. Двухголовый огнедышащий дракон и две скрещенные молнии сверху. Эмблема, знакомая всей Зоне и, пожалуй, всему миру. Так метили свои тела вольные бродяги хозяина Прайды и некоронованного короля Зоны – Ролки, Ролло Грентова. Выходит, теперь и Ролка выполняет приказы заокеанских хозяев…

Три трупа, автоматы, гранаты, две радиостанции, два бинокля, бинокль ночного видения, малогабаритный миноискатель. Блокнот наблюдения, наполовину заполненный, и еще один, пустой. И два больших рюкзака с теплыми вещами, плащ‑палатками, запасом продуктов, боеприпасами. Судя по всему, шли к постоянному посту наблюдения.

Осматривая тело, я вдруг заметил на бицепсе другую татуировку. Закатал футболку, повернул руку. Точно, второй рисунок. Меньший по размеру, выполнен очень профессионально. Голова змеи с раскрытой пастью. Вместо языка – лезвие кинжала. И большие буквы под рисунком. ДШБР‑7.

Отдельная десантно‑штурмовая бригада номер семь. «Семерка». Самая знаменитая часть воздушно‑десантных войск, настоящие головорезы, мастера внезапного и сокрушительного удара. Единственная часть, личный состав которой участвовал во всех войнах, где Ругия обозначала свой интерес. В этой бригаде служили только волонтеры. И только те, кто прежде имел стаж службы в ВДВ не менее трех лет.

Я вновь повернул тело, пристально осмотрел лицо. Да, этому дяде за сорок. Причем прилично за сорок. Но он свеж, подтянут, выглядит… выглядел моложе. Мускулатура в тонусе, не заплыла жиром. Заслуженный десантник был в отличной форме.

Двое других имели по одной татуировке, были моложе и тоже тренированы, мускулисты. Так называемый «спецназ» Ролки. Им он платил втрое больше, чем другим. Допросить бы их, поговорить…

– Как же вы их упустили?

Сержант и стоявший рядом лейтенант – командир блокпоста – молчали. Противник был слишком опытный. Обнаружил засаду и начал отрыв. Пришлось бить на поражение. Только преимущество в положении и в стволах помогло завалить боевиков.

– Ладно. Технику и документы мы заберем.

«Они шли от леса, – размышлял я на обратном пути. – Видимо, неподалеку место встречи с тем, кто сидит у нас в тылу. Значит, тот либо не имеет своей радиостанции, либо должен был передать им нечто из рук в руки. А может, они боятся выходить в эфир? Все‑таки здесь легко засветить свое присутствие. Выходит, шпион сейчас без связи, без контактов. А в Зоне спешно готовят другие группы. Потому что достоверная и точная информация о роте полиции жизненно необходима всем. Надо брать наблюдателя…»

Весь день прошел в жуткой спешке. Даже толком не успел поесть. Только когда заехали на базу, на ходу схватил булку и сжевал, так и не разобрав вкуса.

Дежурный предложил было чай, но я помотал головой – некогда. Забежал на минуту к себе в кабинет посмотреть информацию о банде Ролки, вырубил компьютер и вновь вниз, к входу. Возникла идея, как выявить непрошеных гостей, заставить их проявить себя, открыть свое логово.

– Господин капитан! – окликнул меня мягкий женский голос.

Я на ходу обернулся. Возле кабинета дежурного стояла Сабина Нектич, секретарь начальника хозчасти, и смотрела на меня.

– Привет. Ты чего это к нам? В гости?

– Так сами не приглашаете, – повела плечиками девушка и улыбнулась. – Вроде как не соседи. Некогда?

– Ну да…

Невольно окинул ее внимательным взглядом. Да, хороша девица. Весьма и весьма. Рост под метр восемьдесят, фигура гимнастки, высокая грудь, красивое лицо. Водопад черных волос до пояса, тонкие брови и почти черные колдовские глаза. Мисс вамп, только в более мягком варианте. Вдобавок умна.

Ох и прибавила сия особа забот своему начальнику Осташину. Тот, бедный, и не предполагал, во что превратится его приемная, когда принимал на работу двух девчат. И как‑то не подумал, что у него в соседях целая рота бравых молодцов, жаждущих общения с противоположным полом. Поздно. Орлы мигом пронюхали о прибавлении в штате хозчасти и устроили штурм по всем правилам.

Удивляло одно – девчонки держали осаду и не подпускали моих парней на дистанцию поцелуя. То‑то Влад такой озабоченный ходит. И Свена я видел весьма недовольным. А этих орлов мало что могло огорчить…

– Может быть, вы к нам как‑нибудь заглянете?

Колдовские глаза смотрели чуть насмешливо, но тон был абсолютно серьезным. В гости, значит, зовут.

– Вам с Ингой мои бойцы еще не надоели, вы и меня зовете?

Сабина повела плечиком, улыбнулась.

– Ну уж вас мы отшивать не станем. Наоборот… Легендарный Оборотень, командир суперменов! Нам еще завидовать станут.

– Даже легендарный?

– О вас такая молва идет! Вчера Дора Гонтанова по телевизору рассказывала…

Я пожал плечами, не зная, что сказать. А девчонка растягивает губы в улыбке, наслаждаясь видом немного растерянного Оборотня… Обормотка.

Выручил дежурный. Протянул мне трубку телефона и сказал:

– Вас. Караджич.

– Всего доброго, господин капитан. Ждем в гости, – произнесла Сабина и пошла к выходу.

Я схватил трубку, провожая взглядом секретаршу. Вид стройных ножек и обтянутой юбкой… части тела притягивал взгляд.

– Слушаю, Радован.

– Плошир звонил. Просит приехать. У него какая‑то информация.

– Едем.

– …Запеленговали его днем. Как раз когда вы на границы ездили. А потом вычислили приблизительное место выхода в эфир.

Плошир ткнул карандашом в точку на карте и сделал едва заметный круг. В центр круга угодили пустырь и церковь.

– Здесь. Мои парни прошли по пустырю…

– Зря, – перебил я комиссара. – Могли спугнуть.

– Не у тебя одного супермены, Томилин. И у нас есть спецы.

Вышло несколько напыщенно, я взглянул на него и поймал хитроватый взгляд Плошира. Тот шутил.

– В общем, нарыли много чего… На пустыре обитает группа подростков. Местные, из трудных… У них там место сбора.

– Видел. Кострище, шалаш, все удобства для пикника.

– Вот‑вот… Но они ни при чем. А вот церковь – да. Судя по всему, оттуда ведут передачу.

– Послание перехватили? – задал вопрос я.

– Нет. Только факт выхода в эфир и место.

– Да и так ясно, что там, – вставил Радован. – Как боевики на место встречи не вышли, он послал донесение.

– Возможно, – кивнул Плошир. – Время к вечеру, думаю, он будет уходить из церкви в темноте.

– Берем! – решил я. – Упускать нельзя. Радован, свой взвод направь к пустырю. Только аккуратно.

– Есть. – Тот достал радиостанцию, щелкнул тумблером.

– А ты не думаешь, что у того гада есть сообщник? – негромко спросил комиссар. – Или несколько? Они могут уйти и продолжить работу сами. Но тогда их будет труднее взять.

– Вполне… Но у меня нет времени на долгие поиски. Через несколько дней выход к Арзану, а я у боевиков как на ладони.

– И у них может быть несколько радиостанций…

– А это мы у шпика спросим.

– Все, – громко сказал Радован. – Едут на трех машинах. Хлебовозка городской продовольственной сети, газремонт и фургон «Кока‑колы».

– Отлично! – Я спрятал карту, опять глянул на часы. – Пора и нам.

– Я пошлю двух своих детективов, они ходили туда, – вставил Плошир.

– Давай.

…День остался позади, но темнело медленно, как‑то неохотно. Солнце долго плавало над горизонтом, словно раздумывая, падать ли вниз. Багровый закат залил небо, окрасив редкие облака в красно‑розовые тона. Река, отражая раскаленный диск, огненной лавой катила вдаль.

На подступах к тыльной стороне церкви кто‑то высыпал целый трейлер песка. Ноги увязали в нем почти по щиколотку, теряя опору. Песок забился в кроссовки, противно скрипя под ступней. Я позавидовал парням, те шли в берцах, им нипочем.

Взвод окружал церковь с трех сторон, перекрывая подходы и пути к бегству. Проводники из криминальной полиции – два молодых детектива – вели короткой дорогой, по пути объясняя, где и что здесь есть.

Дойдя до верха насыпи, мы, прячась за кустарником, подошли почти вплотную к маленькой пристройке. За ней метрах в сорока была сама церковь.

– Радован, что у вас? – тихо бросил я в радиостанцию.

– Зашли от пустыря. Там никого. Сейчас метрах в ста от церкви.

– Свен?

– Тихо. У дороги никого. На обочине следы протектора, кто‑то проезжал совсем недавно… минуты через три будем на месте.

Я взглянул на часы – все три группы выходили на исходный рубеж одновременно, замыкая кольцо.

– У входа чисто, – доложил Витим.

– На дворе чисто, – вторил Гнат.

– Наверху у окна силуэт. Мужчина!

– Так. – Я, не глядя, вытряс из кроссовок песок, надел обратно, вытащил ствол. – Заходим с двух сторон. Двумя звеньями плюс я. Остальным – наблюдение. Напоминаю – брать живым. Бить только по конечностям. Радован, что медицина?

– На месте.

На месте – значит неподалеку от пустыря. Врачи на тот случай, если не сможем взять без царапин.

– Мужчина исчез. – Новый доклад.

– На дворе тихо, – добавил Гнат, сидевший метрах в двадцати перед воротами в церковь, за ржавой бочкой.

– Все! Пошли!

Рывок на тридцать метров, тяжелое дыхание за спиной, скрежет песка под ногами, удар солнца по глазам и полумрак тени у стены. Задний вход в церковь – узкая дверца с набитыми железными скобами. На задвижке висячий замок, ржавый, тусклый, как и скобы на двери. Арнольд вставляет лом в зазор и одним движением сносит засов. Рывок двери на себя, вход. Узкий темный коридор, что‑то мягкое бьет по лицу, под ногами шелестит бумага.

Я резко провожу рукой по лицу и только потом соображаю, что это паутина. Сворачиваю влево, там пятно света. Через пять шагов возникает проем двери и вход в зал.

– Давай я, командир, – тихо хрипит Димид.

Сквозь забрало шлема его голос едва различим. Совет верен – парни идут в броне, а я в курточке, и если что – первая пуля мне. Но в церкви до этого из всей роты раньше был только я. И худо‑бедно представляю планировку подобных заведений. А парни будут плутать.

Зал, точнее, место, где висят иконы и стоит трибуна ведущего службу (не помню, как она называется), был небольшим. И второе помещение – перед центральным входом – тоже небольшое. Через узкие окна проникает тусклый свет солнца, под потолком горит одна лампочка. А под иконами и вокруг них пылают крохотные огоньки – свечки.

Глаза метнулись по сторонам и выхватили худую сутуловатую фигуру возле стола с целым букетом свечей. Среднего роста человек в длинном пиджаке – то ли фрак, то ли обрядовое одеяние, – держа в руке толстую короткую свечку, зажигал от нее остальные. Делал он это не торопясь, обстоятельно, привычно. Выполнял повседневную работу.

Грохот каблуков застал его врасплох. Он вздрогнул, быстро повернул голову в нашу сторону и увидел меня.

Я вылетел почти в центр помещения, бросая по сторонам короткие взгляды. Слева за возвышением – дверь, рядом еще одна.

– Что? Что вы здесь делаете? – пролепетал священник.

В этот момент грохнула входная дверь, и с другой стороны внутрь влетела вторая группа захвата во главе с Радованом.

– За тумбой дверь. Наверх! – показал я. – Димид – осмотр этажа!

В зале стало тесно от обилия крупных мужских тел. Хозяин церкви смотрел на нас, раскрыв рот, не замечая, как воск капает ему на обувь.

– Ч‑что вы… делаете?

Радован со звеном Витима уже бежали наверх, а Димид успел проверить все закоулки зала. Арнольд стоял в трех шагах от человека, держа того под прицелом. Священник смотрел на нас круглыми от изумления и страха глазами, не понимая, что только его мирный вид и отсутствие оружия остановили Арнольда от действий. Не то бы лежать ему на полу, заложив руки за голову и раскинув ноги.

– Кто вы?

– Я? Я настоятель прихода Павел. Слежу за храмом Божьим.

Я подошел ближе.

– Давно вы здесь?

– Восемь лет… Но кто вы? – Павел перевел взгляд с меня на парней. Испуганно вжал голову в плечи, когда Димид задел столик и на пол с грохотом упал поднос. – Что вам здесь надо?

– Есть в церкви кто‑то еще?

– Нет…

В этот момент наверху бухнул выстрел.

– …В каморке сидел. За какими‑то ящиками. Мы влетели туда, а он как жахнет из ствола. Витим его в последний миг заметил, успел в сторону уйти. Но все равно бок задело…

Радован на миг замолк, припал к фляжке и тремя глотками опорожнил ее. Вытер рукавом губы, вздохнул и продолжил.

…Витим, получив пулю в бронежилет, устоял, ударом ноги сшиб ящик на стрелявшего. Деревянный прямоугольник килограммов в пятьдесят весом сбил шпиона на пол и придавил его. И тут же сверху обрушились Радован и Темир.

– Вот болталка. – Радован ногой пододвинул трофейный кейс. – Система спутниковой связи с блоком шифровки и мгновенной выдачи послания. Можно хоть в Америку отправлять приветы. А вот ствол.

Я взял в руки пистолет – обычный «ТТ», – вытащил обойму, дернул затвор. Патрон вылетел из патронника и запрыгал по полу. Глянул на пленника.

Тот стоял метрах в трех, помятый, с синяком на скуле и поцарапанным лбом. Спортивная куртка в пыли, воротник оторван (на случай если вдруг шпик – любитель таскать там ампулу с отравой), на штанине дырка.

Вид у шпиона невзрачный. Средний рост, средние габариты, ничем не примечательное лицо. В глазах страх, растерянность и боль. Он чуть согнул шею – держать прямо было больно. Руки за спиной в наручниках, на ногах путы.

Священник при виде шпиона выпучил глаза и хватал воздух ртом.

– Вы знаете его? – задал я ему вопрос.

– Н‑нет… Первый раз вижу.

– Этот тип в течение десяти дней сидел у вас наверху и передавал сообщения боевикам.

– Заходил с черного хода, – добавил Радован. – Сразу в окно. По крыше пристройки.

– Где твои сообщники? – спросил я шпиона.

Тот неприязненно глянул на меня, сплюнул на пол кровь и сдавленно прохрипел:

– Хрен ты их возьмешь, коп поганый!

Радован врезал ему по почкам, шпик со стоном упал на колени.

– Что вы делаете? – возмущенно закричал священник. – В божьем храме творить допрос?! Это запрещено!

– Кем? – спросил Караджич, за шиворот поднимая пленника на ноги. – Ты, святоша, вообще молчи. Непонятно, как ты его не видел, если эта мразь каждый день сюда шастала?

Лицо Павла пошло пятнами, он беззвучно разевал рот, не находя слов. Глаза пылали гневом.

– Ладно, – оборвал я не успевшую начаться истерику. – Радован, шпика к нам. Вытряси всю информацию. И не береги его. Не захочет болтать – сажай на кол.

Взводный кивнул, плотоядно облизнулся, глянул на пленника, как на добычу, и потащил того к выходу.

Я отправил с Караджичем три звена, а два оставил, чтобы обыскать церковь. Возможно, шпик сделал тайник. Витим и Свен, получив приказы и оставив на улице двух наблюдателей, вчетвером начали обыск, заглядывая в каждый угол.

Павел наблюдал за шмоном с растерянным видом. Когда Темир отбросил в сторону тяжелую лавку и достал какой‑то сверток, он повернулся ко мне:

– Это церковь, святое место! Нельзя здесь как в хлеву!

Я достал удостоверение и показал священнику.

– Мы задержали бандита в вашем храме. И вынуждены обыскать здание.

– С чего вы взяли, что он бандит? Почему вы его били? У вас нет сердца!

На языке вертелись едкие слова относительно сердца и причин, но я сдержался.

– Он взят с поличным. Знаете, что это такое? А при захвате он оказал вооруженное сопротивление. Выстрелил в моего сотрудника. Что мне с ним, дипломатию разводить?

– Но так бить?

Я глянул на лицо Павла – скорбь и отчаяние – и вдруг понял, что он говорит так не от глупости, а оттого, что ему жалко. Жалко того, кого бьют. Вместо ответа спросил сам:

– А что вы делаете в церкви? Насколько я знаю, она заброшена и служб здесь не ведут.

– Этот храм единственный на полуострове. Он построен пять веков назад.

– А‑а. Под охраной государства?

– Он действующий, – с возмущением сказал Павел. – Я могу проводить службы. Только…

Он запнулся, скорбно вздохнул, развел руками.

– Только никто сюда не ходит. Люди заняты мирской жизнью и о религии забыли. А те, кто помнит, обращены к местным богам.

– Да, – хмыкнул я. – Здесь у вас со славянами не вышло.

– Что?

– Да так… – глядя на него, с легкой улыбкой произнес я. – К слову. Как же вы прозевали незваного гостя?

Павел смущенно опустил глаза. Судя по всему, он из тех, кто может проворонить кошку в своей тарелке. Да и шпик работал аккуратно.

– Вы действительно никого не видели за эти дни? Ни внутри, ни наружи?

– Никого. У пустыря ходят люди, в терновник идут, молодежь бродит. А так тихо здесь. Изредка экскурсии приезжают, туристы… Ходят, смотрят, фотографируют. Норовят сувенир увезти. Подсвечник взяли, лиходеи, прости меня Господи! На иконы смотрят как на диковины. Деньги суют, купить хотят.

Павел возмущенно развел руками, сокрушенно покачал головой. Реакция туристов на иконы его поражала. Я вновь скрыл улыбку.

Сюда приезжают разные люди. Среди них последователи разных религий. У мусульман икон нет, у католиков практически тоже. Адепты ведической религии знают, что такое идол, но рисунки святых и бога на доске для них – диковинка. Только православие допускает великое множество икон. И огромные иконостасы в церквях действительно поражают воображение. Как красотой и мастерством рисунка, так и их обилием.

– И что, на весь полуостров одна церковь?

– Да, – с той же печальной ноткой ответил Павел. – Православие так мало распространено в Ругии. Даже меньше, чем католицизм. Упадок в храме, упадок в душах людей. Забыли о Боге и творят зло, не боясь гнева всевышнего. И вы! Вы тоже творите, хотя и служите государству. Почто человека били?

Я слегка опешил, резкий переход на другую тему сбил меня с толку. Священник не прост. Умеет ошарашить.

– Он преступник, поднял оружие на человека. Что мне с ним, обниматься? Получил свое.

– Зачем били после?

– Затем, чтобы спесь сбить.

– Нет у вас милосердия! Нет у вас Бога в душе!

Порыв Павла меня удивил. Чего он хочет?..

– Это верно – нет бога. Я в богов не верю и к религии никакого отношения не имею. А каждый преступник должен получить то, что заслужил. И он получит сполна.

Павел смотрел на меня с недовольством и жалостью. Вид возмущенный.

– Без веры нет жизни! – сказал убежденно. – Человек тем и отличен от зверя, что верит во что‑то. А безбожие – дорога к дьяволу! Он, коварный, строит козни и захватывает души равнодушных.

Я вздохнул – богословский диспут в мои планы не входил. Да еще с профессиональным служителем культа.

– Вот что, настоятель. О религии поговорим позже. А сейчас другой вопрос. Что за подростки ходят на пустырь? Вы их знаете?

– Дети. Брошенные на произвол судьбы, забытые всеми в своей молодости и неразумности. Курят, пьют, развратничают… Озлобленные на весь мир.

«Делим на шестнадцать и получаем компанию любителей отдыха на природе вдали от взрослых. Остальное выясним. Похоже, детки могут знать кое‑что интересное…»

Бойцы закончили обыск, собрались у входа. На мой вопросительный взгляд Свен ответил кратко:

– Пусто.

– Ладно. Ничего не разрушили?

– Да нет вроде…

– Верните все на место и на выход. Уходим.

Парни удивленно похлопали глазами и пошли по углам – ставить на место отодвинутое, отброшенное.

– Хорошо, настоятель. Будем считать – помогли полиции, благодарим. Я к вам скоро приеду в гости. Не против?

– Даже если против, все равно приедете. Вы власть.

– Точно. Но приеду поговорить. А пока… У вас есть телефон?

– Да. В келье.

– Отлично. Если заметите кого постороннего – позвоните. – Я протянул ему листок с телефоном дежурного. – Только не подходите к нему близко, это опасно.

– Я не боюсь никого. Моя жизнь в руках Божьих.

– Ваша жизнь в ваших руках. Бог не затем вам ее дал, чтобы вы так глупо погибали. Он на вас надеется, а вы его подводите…

Павел вскинул брови – не ждал таких слов от полицейского. Неуверенно произнес:

– Вы так говорите, словно вы…

– Христианин? – договорил за него я. – Близко к истине. Я родился в христианской стране.

Священник замолчал, не зная, что сказать. Вид у него был растерянный.

– До встречи.

Я вышел на улицу следом за своими парнями, напоследок оглядев двор еще раз. Приехать сюда надо как можно скорее. Если сообщники пойманного шпиона есть, они непременно захотят выяснить, что произошло. А настоятель – святая душа – не сможет защитить себя.

…Уже ночью на базе Радован докладывал результаты допроса.

– Кого мы взяли – радист. Связной от агента должен выйти на связь утром или днем следующего дня. То бишь завтра. Перед приходом – звонок по мобильному.

– А агент кто?

– Он его толком не знает. Молодой, наглый. Рост выше среднего, блондин, стрижка средней длины. Особых примет нет… Одежда обычная. В церковь не заходит, встреча на пустыре. У развалин корпуса. Да, вот еще… – Радован потер лоб, вспоминая. – Там каким‑то боком завязаны дети… подростки эти. То ли они на боевиков работают, то ли что‑то еще…

– Понятно…

Караджич кивнул, поддел вилкой кусок мяса, окунул в соус и спровадил в рот. Я последовал его примеру. Минут пять мы молча и споро уничтожали обильный ужин, запивая его соком и газировкой. Поздний ужин с переходом в ранний завтрак. На часах без десяти три, все спят, только мы с Радованом сидим в столовой, разговаривая о делах и поглощая жаркое.

…Пленник изображал из себя партизана секунд тридцать. До первого нажима на одну очень уязвимую точку. После чего запел соловьем. И продолжал, пока не остановили.

Жаль, но особо ценной информации мы не получили. Сам он – техник из Арзана, работал на Грава. Завербован и послан сюда неким типом, приехавшим с юга. Тип хорошо говорил на ругийском, пообещал много денег и объяснил, что делать. С аппаратурой пленник был знаком – раньше чинил радиотехнику. Основы агентурной работы ему преподали всего за неделю. Дали канал связи, обговорили порядок выхода в эфир, ну и провели инструктаж по остальным вопросам.

Новоявленный шпион в прошлом имел несколько темных делишек, обращаться с оружием умел, физически развит средне – чтобы залезть на крышу сарая, сил хватало.

Работал всего восемь дней, успел отправить девять посланий. В основном информация о состоянии дел в приграничье, дислокация и состав воинских частей и данные о какой‑то роте полиции. На последней встрече агент предупредил о том, что возможна охота за ним, и посоветовал быть осторожнее.

– Где он сейчас?

– В подсобке. В наручниках, под присмотром. Готов сотрудничать.

– Да?

– Да. Очень хочет жить.

– А зачем тогда стрелял?

– Говорит, от испуга. Все внезапно произошло.

– Пусть извинит, не успели предупредить…

Радован ждал вердикта.

– Пусть сидит. Будет нужен, когда его приятелей прихватим.

– Угу… – Караджич опустошил коробку сока и вскрыл новую. – Что дальше? Ловим связного и агента?

– Да. И как можно скорее, пока не удрали. Надо выяснить, нет ли еще какого‑нибудь… любителя подсматривать за нами.

Тарелки опустели, как и бутылки и пакеты. Я встал, похлопал себя по пузу. Нормально. Еще на сутки заряда хватит. При такой колготной жизни поесть днем редко когда выходит. Так что мы как волки – едим впрок.

– Завтра… уже сегодня Влад со своими блокирует пустырь и посадку от границы, ты – со стороны города. Церковь тоже на тебе, тем более место знакомое. Съездите пораньше с Владом, посмотрите местность, как подойти, где сесть…

– Сделаем, – зевнул Радован.

– А сейчас – спать. У тебя три часа всего.

– А ты?

– Гляну информацию о преступлениях детей.. Меня сейчас эти подростки очень интересуют.

– Думаешь, они как‑то завязаны здесь?

Я пожал плечами, тоже зевнул.

– Посмотрим…

– …Обычная молодежь. Шестнадцати – восемнадцати лет. Таких много на улицах. Неполные семьи, родители не смотрят или, наоборот, задолбали воспитанием. Вот и бегут на улицы, сбиваются в стаи и шастают по подворотням и подъездам. Эти вон пустырь облюбовали… Строго говоря, ничего противозаконного они не делают. Привлекать не за что, – развел руками начальник отделения профилактической работы с несовершеннолетними.

– …Да их всего‑то семь‑восемь человек. Знаю я и главного, и других… Антошка Ломов верховодит. Он постарше, девятнадцатый идет. Младшей – Ольке Вязкиной – только шестнадцать. Остальным семнадцать или около того. Нормальные детки. Шебутные малость, с ветерком в голове. Так это обычное дело. Кто у родителей на шее сидит, кто подрабатывает. Общую школу скоро окончат, а там кто куда, – поделился впечатлениями и информацией начальник территории, по‑нашему – участковый. – Только с бандитами они иметь дело не будут. Бандитов ненавидят. Как, впрочем, и все здесь…

Потратив два часа на выяснение ситуации с подростками, я покинул райотдел и поехал к церкви готовить прием связного и агента. Если все пройдет как надо, мы их возьмем.

– …«Лес‑3», я – «Лес‑10», на месте, сектор наблюдения пуст.

– Понял, «Лес‑10».

– «Лес‑3», «Лес‑5» – на месте. На третьем пункте группа подростков. Сидят у костра.

– «Лес‑8» – пусто.

– Принял.

Старший детектив, командир группы криминальной полиции, опустил радиостанцию и повернулся ко мне.

– Мои на месте. Кроме детей – никого.

– Ясно. И мои на месте. Ждем. – Я глянул на часы, был полдень. – В течение часа должен быть выход на связь. Но гость может прийти и раньше. Так что повнимательнее. Себя не засветите.

Оперативник дернул краем губ.

– Не засветим.

Я очень на это надеялся. Плошир, озабоченный поимкой шпиона не меньше меня, выделил в помощь лучших специалистов. Я рассадил их по периметру пустыря и возле церкви. И две группы отрядил на дальние подступы. Они должны скрытно проследить за тем, кто придет сюда. В чем, в чем, а в деле негласной слежки они были асы.

– «Ромб», «Угол‑1», мы на месте.

– «Угол‑2» – тоже.

Это уже мои парни докладывали о готовности. Пустырь, церковь и все окрестности были под контролем. Откуда бы ни пришел гость, он попадал под плотную опеку.

– Всем – полная готовность. Гостя, если пожалует, пропускать. Работаем по моей команде. Главное – не спугнуть.

Я обошел поваленное дерево, отбросил в сторону сук и встал на плоский прямоугольник бетонной плиты. Впереди метрах в пятистах была церковь.

– Я туда, ты давай на место. Ждем.

Старший детектив кивнул, потопал в кустарник, где у оперативников был импровизированный КП.

Двор церкви был, как обычно, пуст. Беглый взгляд по сторонам вроде подтвердил это. Хотя где‑то поблизости засели мои бойцы. Я еще раз глянул на сарай, на заросли кустарника, на кучу песка. Никого. Хорошо сели, не видно ни хрена. Главное, чтобы гость не заметил…

…Настоятель, такое впечатление, со вчерашнего дня как начал зажигать свечи, так и продолжал. Я вошел в зал, когда он подносил спичку к очередному подсвечнику.

– Добрый день.

– А‑а… вы. – Павел аккуратно зажег свечи, затушил спичку и положил ее на поднос. – Опять по делу?

– Да.

Настоятель подошел ближе, вздохнул и сложил руки на животе. Вид у него был слегка усталый, глаза смотрели добро, но с видимым напряжением. Приход полицейского его мало радовал.

– Вчера вы озадачили меня. Когда сказали, что родились в христианской стране. Если не секрет, какой?

Я хмыкнул, потер подбородок – вопрос хороший. Не говорить же ему правду. Обидится – подумает, что смеюсь.

– Это не так важно, настоятель. Давайте лучше поговорим о другом. Вчера мы захватили у вас человека. Это бандит из Зоны. А сегодня может прийти его сообщник. Не исключено, что он зайдет сюда. Надо, чтобы вы ответили ему, что никого не видели. Ни вчера, ни позавчера…

– А потом?

– Что – потом?

– Что вы с ним сделаете?

– Захватим. Это враг.

Священник вздохнул, перевел взгляд в сторону.

– В чем дело, Павел? Что вас смущает?

– Вы ведь захотите что‑то у него узнать? И будете бить?

– Не знаю. Как пойдет контакт. Вы жалеете бандитов? Они убивают мирных людей, сжигают живьем, пытают, режут, насилуют. Почему вы их защищаете?

– Я не защищаю. Просто… – Павел в растерянности тер ладони, не зная, как сказать. – Нельзя так с людьми. Даже если они пленники, даже если бандиты.

– Да? – Я взглянул на часы, спорить времени нет. – За что же им такой почет? За то, что у них руки по локоть в крови?

– Но вы – представитель государства – должны быть милосердным.

– Милосердие – поповское слово, – повторил я точь‑в‑точь слова незабвенного Жеглова. – Быть милосердным к нашкодившему ребенку или к нагрубившему алкашу – одно, а прощать смертельных врагов – не милосердие, а идиотизм. Опасный идиотизм. Потому как враг подобного не оценит. И использует случай убить вас.

Павел промолчал, найти ответ сразу не смог.

– Ладно, прервем пацифистский диспут. Настоятель, я вас очень прошу, если кто‑то придет и будет спрашивать – вы ничего не знаете. Никакой агрессии или попыток наставить на путь истинный. Вас подстрахуют мои люди, но все равно – не рискуйте.

– Как подстрахуют? А где они будут?

– Неподалеку. Не волнуйтесь.

Я не стал говорить ему, что в церкви с утра сидят три бойца. Причем один неподалеку от нас слушает разговор. При несомненном уме и здравом смысле настоятель кое в чем был наивен. А мне очень не хотелось подвергать его жизнь опасности. Жаль хорошего человека…

– Да, и еще одно. По поводу тех детей, что ходят на пустырь. Они сюда не заходили?

– Один раз. Месяца два назад. Бродили по двору, заглянули внутрь. Шумели сильно, семечки грызли, ну я и попросил их уйти.

– Ага… Ясно. Что ж, всего доброго. Я еще загляну.

День перевалил за половину, солнце совершало свой марш‑бросок по небосклону, прогревая землю хоть и осенними, но все еще теплыми лучами. В легкой, почти невесомой брезентовой куртке стало жарковато. Я скинул ее с плеч, запрокинул голову и глубоко вздохнул. Посмотрев несколько секунд на пролетавший в стороне косяк птиц, снял с лица паутинку и глянул на Влада.

– Ну шо, начнем, пожалуй?

Тот без слов протянул мне небольшое ведерко, наполовину наполненное ягодами терна. Я взял его, покачал в руке. Отдал радиостанцию, проверил оружие, подпрыгнул пару раз.

– Все. Пошел. Внимательнее здесь.

– Все будет нормально. Сам не рискуй. Ни пуха…

– К черту!

Ягоды были сладкими, сочными и чуть терпковатыми. Язык стало немного вязать. Я вытер рукавом рот, взглянул на ладонь. Кожа потемнела от сока, стала фиолетовой. Последний штрих к картине – сборщик ягод, заплутавший в лесу возле пустыря, ищет дорогу. Набрел на костер, попросил указать путь… Для подростков сойдет. Для шпиона, если он там, не очень. Но выдумывать тонкие ходы и разыгрывать спектакль нет времени. Слопает, чай, не Станиславский. А нет – ствол на поясе, семь патронов, новых, утяжеленных, с большей начальной скоростью.

Голоса я расслышал еще на подходе к развалинам. Смех, гомон, девичий визг, бас парня. Встав на секунду у поваленного дерева, глянул на себя: короткие резиновые сапожки, старые вытертые джинсы, серая футболка и брезентовая ветровка защитного цвета. В руке ведерко. Вроде ничего.

Под ногой треснул тонкий сучок, скрежетнул обломок кирпича. Я перешагнул через торчащий из земли кусок арматуры и заглянул внутрь развалин.

Пламя костра плясало в кирпичном квадрате, над ним висел средних размеров котелок, чуть поодаль на металлическом подносе стояла кастрюля.

Вокруг сидели и лежали девять человек: шесть парней и три девчонки. Кто смотрел на огонь, кто разговаривал. Один из парней сдавал карты, а две девчонки следили за котелком.

Я на миг замер, прикидывая, откуда могли возникнуть еще двое. Вон тот, сидящий на сиденье, вытащенном из машины, – чужой. И тот, в кожаной безрукавке. Оба светловолосые, рослые, среднего телосложения. Приметы подходят, приблизительно так описал шпиона пойманный радист. Когда они успели прийти сюда и как их проворонили мои парни? Или мне просто не успели сообщить?..

Подростков я опознал – их фотографии мне показывали в отделении профилактики. Антон Ломов – русоволосый паренек, высокий, крепкого сложения, Вадим Говорич – пониже приятеля, кудрявый, подвижный мальчишка. Двое – Глеб Жарков и Ратибор Эсмер – чем‑то похожи, оба среднего роста, худощавые с острыми чертами лица. И девчонки: Ольга, Светлана, Лада…

У всех не новая, ношеная и многократно стиранная одежда: выцветшие джинсы, ветровки, легкие куртки. На ногах кроссовки, на головах банданы, кепки, надетые козырьком назад.

Еще не зная, как вести себя в новой ситуации, я шагнул вперед и громко сказал:

– День добрый. Не помешаю?

Внезапное появление вызвало разную реакцию. Подростки удивленно повернули головы в мою сторону, но особого испуга или недовольства не выказали. А оба светловолосых незнакомца вздрогнули, бросили на меня настороженные взгляды и недовольно скривили губы. Мой приход был им не по нраву.

– Ого! Второй гость. – Антон качнул головой, улыбнулся. – Сегодня нам везет на прохожих.

– Да? – повторяя улыбку, спросил я, про себя отмечая, что гость‑то второй, а незнакомцев уже двое. Значит, кто‑то из них вхож в компанию. Кто? – Извините, что помешал. Приехал терну набрать, говорят, здесь целые заросли, и заплутал. А вдобавок не повезло – ногу подвернул.

– Бывает.

– Вы не подскажете дорогу в город? Короткую, а то длинную мне не осилить.

Подростки, услышав причину появления, потеряли интерес ко мне, а вот парочка светловолосых типов смотрела подозрительно. Отчего‑то им моя версия была не по нраву.

– Это надо пройти метров триста, туда, к церкви, – махнул рукой в нужном направлении Ратибор. – А потом по дороге к шоссе. Но лучше поймать попутку. А то с ногой далеко не уйти.

– Благодарю. – Я неуверенно переступил с ноги на ногу, просительно произнес: – Вы не против, если немного посижу здесь? Нога устала…

Парни посмотрели на Антона, тот глянул на одного из незнакомцев и кивнул:

– Сиди.

Я доковылял до длинной доски, что заменяла скамейку, сел и вытянул ноги. Ведерко поставил рядом, так, чтобы все могли видеть содержимое.

– Сдавай, – сказал Антон Вадиму. – Последний кон. А то вон бульон готов.

Растирая «вывихнутую» ногу, я украдкой разглядывал обоих незнакомцев, попутно прикидывая, кто из них может оказаться шпионом.

Один – худощавый, с короткой стрижкой, с приплюснутым носом и светлыми, почти водянистыми глазами. Брюки и куртка военного покроя, очень похожие на нашу «мабуту». На ногах короткие сапожки, на голове армейская кепка, сдвинутая на затылок. Взгляд у него неприятный. И желваки под кожей ходят.

Второй тоже худощав, кость тонкая, пальцы на руках длинные. Две веснушки на щеке, короткие бачки – отпущенные от виска к подбородку волосы. Затертые до белизны джинсы, ветровка, армейские берцы на ногах. Около него стоит небольшой рюкзачок, сверху торчит деревянная рукоятка. То ли молоток, то ли топорик.

Бульон в котелке окончательно дошел, и девчонки разлили его по кружкам. Восемь кружек встали в ряд на небольшом металлическом листе.

Одна из девчонок – Лада – взглянула на Антона и повела глазами на меня и… одного из светловолосых – у кого был рюкзак. Антон взгляд понял, спросил:

– Бульон будете? Хороший, куриный.

«Курицу, что ль, прихватили где‑то?» – подумал я, отрицательно покачав головой.

– Благодарю, что‑то не тянет.

– А я буду, – ответил второй гость.

– Только у нас кружек больше нет, – посетовала Света.

– Ничего… – Парень полез в рюкзак. – У меня есть. Брал с собой, думал, пригодится. Кстати, у меня яйца есть, колбаса, хлеб. Угощайтесь…

Он торопливо достал из рюкзака сверток, протянул его Ладе. Та взяла, покачала на руке.

– Ого! Сколько еды.

– Да… Я думал до вечера здесь поработать. А не вышло.

– Где? – пользуясь моментом, спросил я.

– Да здесь, на пустыре, – с досадой ответил парень. – И на развалинах, и южнее. Тут такое место…

Он на миг замолчал, не зная, стоит ли говорить, но потом выложил.

…Молодой аспирант исторического факультета Краданского гуманитарного университета Мирослав Лапшин приехал на полуостров, охваченный идеей отыскать здесь следы древней цивилизации, о чьем существовании упоминали некоторые источники.

Следы эти, по уверениям Мирослава, скрыты под несколькими курганами, что находятся на окраине Мегара. Он специально выбил пропуск в приграничную зону, собрал дополнительные сведения в местном краеведческом музее и сегодня готов был приступить к раскопкам. Начать же решил отсюда, с окраины города, как раз почти в центре пустыря.

– А почему отсюда?

– Да потому что по старым записям в церковной книге именно здесь был обнаружен древний город, точнее, городок. Его нашли военные и дали знать в столицу. Приехали двое ученых с партией разведки и работали почти год. Но потом началась война, все бросили. Потом один из ученых умер, другой погиб, о городке забыли… С тех пор прошло двести лет.

Мирослав взволнованно провел рукой по волосам, облизал губы.

– Тут всего‑то метр‑полтора. Я хотел отыскать место, у меня есть карта.

– Двести лет прошло…

– Ну и что? Река все еще течет, курганы стоят. Да и координаты даны.

– И что же помешало? – спросил второй незнакомец.

– Да только я начал расчеты, приехала полиция. Сразу вопросы, проверили документы и велели покинуть место.

– Почему?

Мирослав пожал плечами, вздохнул и недовольно бросил:

– Не сказали. Мол, на несколько дней район закрыт для посещения. А потом можно… Ну я и махнул через пустырь. Заблудился.

«Мудаки! – мысленно выругал я полицейских. – Это из райотдела наверняка. Их привлекли для оцепления места и не проинструктировали, а они сами мозгами шевелить не хотят. Турнули человека, не выяснив, кто он. А если документы поддельные? А если спугнули шпиона?»

У Мирослава вроде алиби, он отпадает. Или нет? А если это легенда?..

Я глянул на часы. Времени в обрез, вот‑вот на связь с радистом должен выйти связной, а значит, начнется операция по захвату. Надо поговорить с подростками, узнать, что за люди здесь ходят, кого видели. Но как это сделать, когда у костра сидят посторонние?..

– А что это полиция здесь делает? – задумчиво произнес второй незнакомец. – Опять кого‑то ловят?

Никто не ответил, он пожал плечами, насмешливо бросил:

– Все игры у них. Нормально людям отдыхать не дают, лезут везде…

Левый глаз прищурился, лицо приобрело комическое выражение, и я вдруг понял, что видел этого человека раньше.

Мысли пошли вскачь, сканируя память. Улыбка, прищур, сарказм… Где?

– Горячо, блин, – перехватил Вадим кружку.

– Тряпку возьми, – посоветовала Лада. – Тим, ты сегодня как? Опять вечером придешь?

Незнакомец неуверенно пожал плечами, опустил голову. А Антон бросил недовольный взгляд на Ладу. Возникла небольшая пауза.

«Черт! Это же Тимка, помощник Велика. Он провожал нас с Дижем в Валдан. Точно. Выжил, значит, подлец, после налета роты на Мединск!»

Значит, связной – он… Не факт. Но что он здесь делает?.. Вот блин, надо же так сразу налететь. Весь план пошел коту под хвост. Теперь надо его аккуратно нейтрализовать. А вокруг люди…

Глядя на огонь, я лихорадочно обдумывал ситуацию, прикидывая, что делать. В этот момент зазвонил мобильный телефон.

…Мобильники здесь появились немного раньше, чем у нас, и уже не были размером с телефонную трубку. Аппараты давно поступили в продажу, но имели их немногие – дороговато.

Под удивленными взглядами я вытащил трубку, глянул на экран – определитель высветил номер Радована.

– Да, Стас, – выдал кодовый сигнал. «Стас» – значит под контролем.

– Алло, Артур, это я.

– Я понял. – Растянул губы в улыбке, краем глаза зацепив напряженные лица Тима и Мирослава. – Как дела?

– Мы взяли его.

– Что? – не сдержал я удивления. – Как?

– Так. Пришел в церковь, начал расспрашивать священника. Ну, мы его и прихватили.

– Интересно. – В последний момент придержал соленое выражение и почесал нос. – Это точно?

– Да. Сто пудов, он уже раскололся.

Ситуация. Радован взял связного у церкви и получил подтверждение. Тогда кто сидит напротив меня? Агент?

– Куда его, к нам?

– Конечно.

– У вас все… спокойно? А то тут слухи ходят, что полиция на окраине города шастает.

Короткая пауза – Радован не понял, что я имею в виду.

– Д‑да нет, все тихо.

– А‑а… А я ногу потянул. Вот сижу баюкаю. Хорошо хоть помогли.

У подростков интерес к разговору пропал. Подростки пили бульон и о чем‑то говорили, Мирослав убирал пустую кружку в рюкзак, даже Тим смотрел в сторону. Только очень уж напряженно замер.

– Какую ногу? – спросил сбитый с толку Радован.

– Да правую. Фигня, но мне самому тяжело будет выйти. Хочу тачку поймать.

– Второй?! – пробило наконец Караджича.

– Вроде.

– Ты?.. В порядке. Не под стволом?

– Не‑а.

– Дать сигнал?

– Сам. Ну, бывай, кореш. Как приеду – позвоню.

– Группы готовы. От пустыря три минуты ходьбы, – успел сказать Радован.

Я надавил на кнопку и с довольным выражением лица убрал трубку в карман. И заметил, как рука Тима исчезла в кармане куртки. Неужели заподозрил?

– Клевый у тебя телефончик, – сказал Глеб. – Дорого брал?

– Да нет, подарок родителей.

Я тронул рукоятку своего ствола, прикинув, как действовать, если Тим вытащит пистолет.

– И что, он за городом хорошо берет?

– Нормально.

– С другом говорил? – встрял в разговор Вадим.

– Да. Кореш из города звонил, – решил немного обострить ситуацию я. – Говорит, полиции полно. Кого‑то ищут, на окраину не выехать.

– Бандиты, что ли, в город приехали? – сказал Мирослав.

– Может быть. – Я теперь не спускал глаз с Тима.

– Ой как эти полицейские достали, – протянула Лада. – Тот раз нас чуть не поймали. Хорошо, успели в кустарник спрятаться.

– А чего это вы по кустарникам бегаете?

– Да это мы от блокпостов шли…

Антон шикнул на Ладу, и та сконфуженно замолчала. Тим пронзил ее злым взглядом и посмотрел на Антона. Очень выразительно посмотрел.

«Наши должны были подойти ближе. Ребятки, конечно, мешают, но тянуть с захватом нельзя. Надо только его руки занять чем‑нибудь… А детишки и вправду связаны с ним… Информацию, что ли, таскают?» – совершенно не к месту подумал я.

У костра повисло неловкое молчание. Подростки замерли, поглядывая то на Антона, то на Тима. А эти двое обменялись недовольными взглядами.

Тим вдруг встал. Лениво потянулся, зевнул. Несмотря на расслабленные движения, видно, что он напряжен.

– Ты уже уходишь? – удивленно спросила Света. Видимо, обычно он покидал ребят позже.

– Да. Пора. Пока дойду…

Руку, гад, держал все время у кармана. И стоял чуть боком. Неужели просек, что я – по его душу? Или опознал?

– Наверное, и я пойду, – начал собирать свой рюкзак Мирослав. – Все равно сегодня работы не будет.

– Антон, – позвал Тим, – проводи меня.

– Ага.

Тот встал, отдал кружку Ладе и подхватил с бревна куртку.

Я тер ногу, лихорадочно прикидывая, что делать. За периметром развалин наготове группы, Тима далеко не выпустят. Но тот под прикрытием двух тел. Может завалить кого‑то, прежде чем его возьмут. Брать здесь? Слишком много посторонних…

Как это бывало, решение пришло внезапно.

– Тим, ты в этой технике чего‑нибудь понимаешь? – показал я ему телефон, а потом и бросил.

Тот автоматически поймал трубку правой рукой, отпустив рукоятку пистолета. Удивленно взглянул на телефон, перевел взгляд на меня.

Я вскочил, оттолкнул стоявшего вплотную ко мне Мирослава и направил ствол на Тима.

– Стоять, руки вверх!

У костра возникла картина из цикла «к нам приехал ревизор». Все замерли. Антон, перешагивающий через бревно, Лада с протянутой к кружке рукой, Вадим с колодой карт в руке. Даже Мирослав, упавший на старый матрац.

Тим застыл, не сводя глаз с пистолета. Пальцы правой руки с силой сжимали трубку, губы подрагивали.

– Подними руки вверх и закрой глаза. Делай, – как можно спокойнее сказал я. – Всем сидеть тихо.

– Ты чего, парень? – попробовал потянуть время Тим. – Сбрендил? Людей стволом пугаешь? Здесь же дети.

– Тим, закрой глаза, подними руки. Я не шучу.

И нажал спусковой крючок. Бухнул выстрел, пуля ушла в небо. Через десяток секунд в проломе возникли мои бойцы.

– Ой! – вскрикнула какая‑то из девчонок.

Вид у парней был жуткий. Затянутые в камуфляж фигуры, бронежилеты, на головах шлемы со стеклянными забралами, в руках – пистолеты и автоматы. Словно роботы из фантастических фильмов.

Они окружили костер, держа всех под прицелом.

– Этого к нам. Того, – я указал на Мирослава, – в участок, проверить документы. Детей тоже. На беседу.

– Есть, командир, – ответила ближняя фигура.

На Тима надели наручники, на голову натянули мешок, обыскали, вытащили «Макаров» и радиостанцию.

– Наш клиент!

Я перехватил растерянный взгляд Лады, подмигнул ей и глянул на часы.

– Все, пора. Антон.

– Ну? – угрюмо буркнул тот.

– Не нукай. Твоя компания проедет с нами в полицию. Есть разговор. Думаю, ты понимаешь о чем.

Тот пожал плечами, бросил встревоженный взгляд на Тима.

– Именно, – подтвердил я немую догадку. – Собирайте вещи.

В пролом, едва не свалив одного бойца, залетел Радован. Обвел всех взглядом, заметил меня, потом посмотрел на стоящего в углу Тима и выдохнул:

– Взяли!..

– Ну что с ними делать? Не стрелять же. Да и использовал он их втемную.

– Да‑а… проворонили в отделении профилактики.

– А кто на них внимание обращает? Особо не хулиганят, на глаза не лезут.

– Ну да, никто не обращает, а этот гад обратил. Как быстро сумел в доверие войти! Да еще работать заставил…

Табло электронных часов, что висели на стене, показывало половину десятого вечера. Я глянул в окно, вот‑вот должны подойти взводные.

Дорич заметил мой взгляд, спросил:

– Спешишь?

– Да нет. Не особо.

– Ладно, с подростками ясно. Скажу Плоширу, чтобы принял меры. А боевики так всю детвору подрядят на службу. – Дорич встал. – Телевизор не смотрел?

– Когда?

– Вчера была передача Европейского информационного канала. Долго и подробно рассказывали о разгроме Грава. Даже видеоматериал подготовили. Резонанс после операции сильный.

– Жаль, не посмотрел.

– Кстати. Представления на своих орлов приготовил?

– Да.

– Будем награждать по максимальному разряду. И тебя, конечно, тоже.

– Благодарю.

– Не за что. Заслужили.

Дорич накинул куртку, надел кожаную кепку и подхватил со стола кейс.

– Все. Бывай, капитан. Береги себя. Скоро грядут большие перемены, ты нужен живым и невредимым.

Он ткнул пальцем в мою левую ладонь, что была плотно перевязана бинтом.

– Ясно. – Я пожал протянутую руку. – Сделаем… Региональный комиссар вышел из кабинета, резво сбежал по лестнице и через полминуты сошел по ступенькам входа к машине. Я в окно проследил, как джип медленно пересекает ворота.

Машинально потер повязку, чувствуя зуд под бинтом. Судя по всему, царапина зажила окончательно…

…Через полторы недели после разгрома агентуры боевиков мы провели трехходовую операцию у Арзана, практически полностью разгромив банду Грава и немного пощипав Ствола.

Имея достоверные данные о бандах, рота скрытно подошла к пригороду, оседлала две дороги и приготовилась к встрече. Первыми в засаду влетели две группы Грава и были выкошены полностью. Услышав под боком такой грохот, Грав вполне естественно решил выяснить, в чем дело, и еще с двумя группами пошел к месту боя. На окраине города, где лежал в руинах спальный район, он попал во вторую засаду. Умельцы из взвода Ральфа так заминировали развалины домов, что они рухнули на проезжавшие машины, похоронив под обломками. Добить уцелевших не составило труда.

Пока Радован и Ральф громили боевиков из засад, Влад совершил довольно наглый рейд почти в центр Арзана и устроил налет на штаб Грава, где было всего полтора десятка бандитов.

Те сидели в полной растерянности, не зная, что с главарем и куда пропали их приятели. Визита незваных гостей не ждали и не оказали практически никакого сопротивления, когда бойцы штурмовали двухэтажный корпус. Таким образом, в течение одного часа гроза севера Зоны – банда «дорожников» Грава – перестала существовать. Конечно, несколько человек уцелели, кто‑то был в городе, кто‑то уехал по делам, но сама банда исчезла.

Второй хозяин города – Ствол – в тот момент был где‑то на востоке Зоны, а его люди сидели у себя, на южной окраине. Шум они, несомненно, слышали, но посчитали за благо не лезть в переделку.

Резонанс от операции был сильным. Пресса на все лады расписывала бойню, смаковала подробности и оценивала результаты. Голоса, как всегда, разделились на две части. Западные масс‑медиа плакали по безвинно убитым мирным гражданам, ругийские хвалили исполнителей и ругали «проклятых боевиков».

Выждав неделю, мы вновь подошли к Арзану, думая прихватить Ствола, но того в городе не было. Он счел за благо на время покинуть опасное место, оставив три группы для охраны штаба и владений. Одну группу мы разбили, две другие спешно отошли. В этой короткой стычке я и схлопотал осколок гранаты. Маленький железный кусочек царапнул мякоть у большого пальца. Ранка мелкая, но неприятная – ни сжать кулак, ни разжать.

…В неярком свете настенного светильника сталь клинка выглядела почти черной. На лезвии играли искорки, бросая в глаза крохотные блики. Я повертел меч в руке, разглядывая поверхность клинка, взмахнул пару раз, слушая свист, и убрал в ножны. Несмотря на то что оружие больше года пролежало в подвале, ржавчина так и не тронула сталь. И секира уцелела, и панцирь. И золото…

Весь багаж, вывезенный из Аберена, лежал на ковре. Отдельно оружие, одежда, золото, камни. Все цело и невредимо.

Тогда, сразу после прохождения Ворот, я спрятал мешок в небольшое помещение в подвале и пошел на разведку. Потом был неудачный выход на улицу, граната, взорвавшаяся метрах в двадцати за спиной, и контузия с последующей амнезией.

Я жил в Зоне под личиной Нэда, ездил в Ламакею, потом в Ругию, восстановил память, а мешок ждал хозяина на прежнем месте. И вот недавно я вернул свое имущество.

Во второй заход, когда рота шла по душу Ствола, я улучил пять минут и заскочил в то здание. Имущество‑то нашел, а Ворота – нет. Не работало проклятое устройство! Молчало… Видимо, владельцы что‑то нахимичили, поломали настройку. И я, подавив разочарование, полез обратно. Теперь у меня только один путь – через Ущелье.

Бойцы на трофеи внимания не обратили, только Радован внимательно посмотрел на меня и покачал головой, но ничего не сказал. И так все понял. Караджич был единственным человеком, знавшим, кто на самом деле их капитан.

…Разговор свернул на пикантную тему случайно. Рота только вернулась с выхода к Кахову, и пока бойцы сдавали оружие, стягивали амуницию и гуськом топали в сауну, мы с Радованом вполголоса обсуждали последние новости.

Речь зашла о патрулировании и разрешении полицейским проверять документы у всех, кто вызовет подозрение. Подобное постановление должны вроде были принять, и Радован ратовал за него обеими руками. Мол, здесь, в приграничье, такое правило необходимо.

– Ну ты‑то большой любитель проверить «корочки», знаю, – вставил я с усмешкой.

– Откуда? – несколько удивленно спросил Радован.

– Как‑то сам попал, помню. Пристал как лист банный.

Удивление Караджича возросло.

– Когда?

– Да прошлым летом. В Валдане. Ты подошел к нам и потребовал документы. И ствол хотел посмотреть. А я не дал. Забыл?

Вид у него стал и вовсе ошарашенным. Он наморщил лоб, вспоминая ситуацию, потом, видимо, прозрел и, глядя на меня выпученными глазами, почти прошептал:

– Так это был ты?! Ты? С бандитом каким‑то…

– Я. – Не в силах сдержать улыбку, кивнул. – А второй – старший группы из Кахова.

Караджич замолчал, оценивая информацию. Вид у него был комичный. Смесь удивления, подозрительности и непонимания. Я наблюдал за ним с улыбкой. И с некоторым нетерпением.

В этом мире мне нужен был человек, которому я мог бы доверять. И Радован подходил на эту роль лучше других. Умный, спокойный, рассудительный. Словом, человек надежный. И в довершение всего – мой друг. Не приятель, не кореш, не товарищ, а друг.

Друг – человек, который сделает для тебя все, на что способен, и отдаст последнюю рубашку. И встанет вместо тебя под пули. У меня было много знакомых, приятелей, хороших товарищей, но друзей – четверо. И я чувствовал себя богачом. Потому что многие этого не имели. Деньги, власть, слава – есть, а друзей нет.

Чтобы оценить разницу, надо побывать в разного рода ситуациях, когда от того, как поступят твои друзья, зависит твоя жизнь. Там, дома, наша пятерка столько раз бывала в разных переделках, столько раз проходила огонь и воды и долларовые трубы, что в своих друзьях я был уверен. Просто уверен, безо всяких «на сто процентов, на двести…».

Совместная работа, общие интересы, служба со временем сблизили меня с Радованом, Владом, Ральфом. Но так вышло, что именно Караджичу я доверял больше всех. Хотя был еще один человек – Дорич. Но тот начальник, человек, ушедший в политику. Разница в интересах, в возрасте.

Словом, я решил открыть свое настоящее лицо одному человеку, чтобы в случае чего иметь подстраховку. Теперь пришло время ввести Радована в курс дела.

– То есть ты работал под прикрытием? Был внедрен? – наконец спросил он.

– Нет. Я был водителем у Виконта. А до этого гладиатором.

Вновь пауза. Радован ворочал мозгами, воспринимая информацию. Я ждал.

– А как ты попал сюда?

– Ты же в курсе. Приехал.

– Ну да… помню. Но ты…

– Радован. – Я хлопнул его по плечу. – Не загоняйся. Я не шпион боевиков.

Он неожиданно рассмеялся.

– Да уж, наверное. После всего, что ты им устроил, шпионом назвать тебя трудно. Постой, а кем ты был до гладиатора?

Я глянул по сторонам, подтолкнул его к двери в раздевалку.

– Сидай на скамейку. Поговорим. – Закрыв дверь, сел напротив и начал: – Я пришел сюда из другого мира. Через некое устройство, именуемое Воротами…

На губах Караджича возникла растерянная улыбка – подумал, что командир прикалывается. По мере того как я рассказывал ему свою историю, улыбка блекла, а глаза принимали форму и размер прожекторов.

– …И ты за все это время не мог попасть домой? – выдал после рассказа вконец офигевший Радован.

– Да. Ворота выкинули меня в Арзане. Но они вроде не работают. А до Ущелья пока не дойти.

– Фантастика! – выдал краткое резюме Караджич. – Инопланетяне, Ворота… Я не сплю?

– Ущипнуть?

– Не надо, – дернул щекой Радован. – Знаю твои щипки… Постой, а кем ты был там, дома?

– Учился в технической академии.

– Ну и ну! Командир роты головорезов – студент!

– Не совсем студент…

Я рассказал, чем и как мы зарабатывали на жизнь. Радован покачал головой и выдал:

– Словом, бандиты. Пусть и не явные, но все же.

– Ну‑у… да. В чем‑то ты прав. Хотя я бы сказал – наемники.

Мы проговорили часа два, Радован забросал меня вопросами, на половину из которых я не смог ответить. А в конце сказал:

– Ладно, Артур. Не повезло тебе, ясное дело. Дальше меня не уйдет, а как только будет возможность, мы сходим посмотрим на эти Ворота. Самому стало интересно. Я до сих пор не очень‑то верю… не обижайся.

– И не думаю. Сам бы два года назад назвал болтуном того, кто мне рассказал бы такое.

С тех пор Караджич был в курсе дела. И я точно знал, что даже Дорич ничего не узнает, хотя с ним Радован знаком очень давно и одно время докладывал обо мне, когда служили в Валдане. Но то – дела службы, а здесь – личное.

…Я спрятал мешок в большой сейф, что стоял в гостиной, и лег на диван. Еще один день в этом мире позади. За заботами время летит незаметно, но я кропотливо отсчитывал сутки за сутками, чтобы знать, сколько приблизительно прошло времени там, дома.

Так, высчитывая дни, и заснул и сразу ушел в глубокий, без сновидений сон, словно ухнул в бездну…

– …Да, и не давай стрелять из боевого, пока не пройдут бои на пневматике.

– Ладно.

– Амуницию должны были выделить, заскочи на склад, получи.

– Угу…

– Радован!

– А!

– На. Не лови ворон.

Караджич наконец оторвал взгляд от окна, глянул на меня. На губах улыбка, вид довольный.

– Чего сверкаешь, как звезда?

– Так… все нормально.

Я недоверчиво посмотрел на него, потом вспомнил, что к нему приехала его подруга, и махнул рукой. Что‑то у них там неладно было, он говорил неохотно, а я в душу не лез. Сейчас, видимо, отношения стали нормальными. Это кстати. Хреново, когда на душе нелады, а дома напряжение.

– Если что – звони.

– Да.

– Бывай.

Я проводил его до дверей и вернулся на место. Глянул на часы. Двенадцать. После обеда выезд в Валдан, а пока можно пообедать. Потом времени не будет.

Внизу у входа стояли Свен с Владом, о чем‑то спорили. Услышав шаги, дружно повернули головы в мою сторону.

– Командир, когда выезжаем?

– В три. Свен, ты поведешь взвод вместо Радована.

– В курсе. Они надолго?

– На неделю.

– А успеют? – В голосе Свена было сомнение.

– Должны. Не успеют, там продолжат сами.

Влад покачал головой, неуверенно протянул:

– Что за семь дней можно дать?

– Сколько дадут – и то хорошо, – отрезал я, – нет у нас времени на полные курсы.

Речь шла о подготовке резерва. После приказа о расформировании взводов МОП не у дел остались около двухсот бойцов. Я давно предлагал Доричу передать их в мое распоряжение. Провести тестирование и отобрать людей для батальона, который так или иначе будет сформирован.

Комиссар сначала пропустил мимо ушей, но потом дал добро. И вот из ста пятидесяти человек я отобрал девяносто. Их отправили в Девянск, в учебный центр Управления, и начали потихоньку готовить. Уже дважды Радован и Ральф с двумя‑тремя бойцами проводили там тренировочные сборы, преподавая необходимые дисциплины. Полнокровные курсы на недельных сборах не провести, но хоть немного адаптировать их к нашей подготовке можно.

– Все, парни, я поехал. Вы как?

– Тоже на обед, – протянул Влад, поглядывая на Свена.

– Ага. Опять Сабину ждешь?

Влад промолчал, а Свен ехидно улыбнулся.

– Ладно, ловелас, бывай.

Последнее время я обедал в ресторане. Столь аристократическая привычка стала следствием жесткого цейтнота и довольно тугого кошелька. При тех деньгах, что платили командиру отдельной роты, да еще нормальных ценах, я мог питаться в ресторане круглый год без особого ущерба для бюджета. Впрочем, не только я.

Приготовили, как всегда, вкусно, но воздать должное борщу, бефстроганову, салату и десерту не было времени. Наскоро проглотив обед, я поехал в горотдел, потом в арсенал. Обратно на базу приехал даже раньше времени и решил прогуляться по аллее неподалеку от базы.

…Широкая дорожка шла между двумя рядами высоких деревьев, беря начало у автобусной остановки и заканчиваясь неподалеку от входа на базу. Здесь хорошо гулять в жару – деревья дают густую тень, а от соседнего пруда тянет прохладой. Сейчас, в начале ноября, жары нет, температура едва доходит до двадцати градусов, но прогулка на свежем врздухе всегда приятна.

Я неторопливо вышагивал по асфальту, скользя взглядом по опавшим листьям.

«Что там Дорич говорил о наградах? Награждать будут по максимуму?.. Это хорошо. Премии, поощрения, бонусы – вещь, но когда, кроме материальных благ, за службу поощряют и знаками – замечательно. Это у нас ордена и медали давно потеряли значимость, а здесь к наградам отношение иное. Как когда‑то в СССР… Но по максимуму – это звезды, что ли?..»

Система награждения в этом мире имела совсем другие принципы и была построена не на множестве различных знаков – орденов и медалей, а одном.

Основная награда, знак отличия, – прямоугольник размерами немного больше орденской планки. Он вручается всем участникам войны или боевых действий. Если человек служил в боевых частях – знак цвета хаки, если в тыловых частях и штабе выше полка – зеленый. Тем, кто неоднократно проявил себя в бою и участвовал в опасных операциях, на знак добавляют поперечную полосу красного цвета. Опасная операция – это и атаки в составе штурмовых отрядов, и бои в обороне, и выполнение задания в тылу врага. Если воин получал такую полосу трижды или если совершил особый подвиг, а также если это происходило неоднократно – на знак добавляют небольшую звездочку золотого цвета. В принципе это аналог нашей Золотой Звезды Героя.

Если человек служил в штабе и участвовал в разработке и обеспечении важной операции – ему на знак добавляют серебряную полосу или звезду, в зависимости от заслуг. За отличие в тылу на знак добавляют желтую полосу. Ранг у полос и звезд разного цвета одинаков.

Вот и все. Никаких других наград и отличий нет. Остальное – премии, материальные поощрения, увольнительные, отпуска.

Столь малый ассортимент наград диктует и отношение к ним. Льготы в налогообложении, в оплате жилья и учебы, пользовании транспортом и некоторые другие. Человек, имеющий золотую или серебряную звездочку, может рассчитывать и на полное освобождение от налогов, и на льготные условия по многим позициям. Потому что иметь такую звезду – значит совершить нечто невозможное.

После Второй мировой в Ругии звезду имели девятьсот с небольшим человек. У ста сорока семи их было две, и только у одного – три. Когда я узнал, кто он, то особо и не удивился. Маршал Жуков.

Немногим меньше значила и красная полоса. Сам цвет говорит за себя – цвет крови.

«Звездочек нам не дадут – это слишком, – размышлял я, шагая к базе. – А красные полосы мы заслужили. Как минимум. Премии, поощрения не в счет, их и так много…»

С наград мысли свернули на насущные проблемы. Новые операции, формирование батальона, подготовка состава…

Погруженный в размышления, я почти дошел до ворот базы, когда мимо проехала «милкада» – небольшая легковушка вроде нашей «восьмерки». Белая машина встала на стоянке, из нее вышла молодая девушка в белом брючном костюме, с сумкой на плече. Убрав ключи и поправив ремешок сумки, она пошла к воротам.

До нее было метров тридцать, и шла она впереди, но я моментально узнал визитершу. Дора Гонтанова, журналистка и ведущая передачи «Хроники Зоны». Моя хорошая знакомая и бывшая, хоть и недолго, любовница. Чего она здесь делает?

Движимый любопытством, я догнал ее и тронул за рукав.

– Да? – обернулась она. На меня в упор взглянули голубые глаза цвета утреннего неба.

Она меня не узнала. Второй раз. Хотя сейчас я был в гражданской одежде, без кепки. Ее взгляд стал строгим, а вид неприступным. Решила, что хочу познакомиться.

– Что вам, молодой человек?

– Здравствуй, красавица. Судя по твоему виду, ты так и не узнала меня?

У женщин глаз все же наметан лучше, они способны увидеть больше мужчин. Изменение прически и внешнего вида не сильно их смущают.

Дора несколько секунд пристально всматривалась в мое лицо, потом охнула и закрыла рот ладонью.

– Боги!.. Быть не может…

– С каких пор, Дора, ты веришь в богов?

– Нэд? – сдавленно всхлипнула она. – Живой?!

– А ты меня похоронила?

– Нэд! – Она почти упала мне на грудь, судорожно обхватила руками. – Как же так? Я ведь думала, что тебя убили…

На ее глазах выступили слезы, губы слегка задрожали. Вид неприступной красавицы пропал, передо мной стояла прежняя девчонка – шальная звезда журналистики, импульсивная, по‑прежнему боевая и решительная Дора.

– Как ты попал сюда, ведь ты уехал с водителями?

– Это долгая история.

– А что делаешь здесь?

– Живу.

Она отпустила меня, отошла на шаг, разглядывая с ног до головы, словно отыскивая ответ на вопрос.

– Я просто глазам не верю, Нэд.

– Меня зовут Артур.

Она опять прижала ладонь ко рту. Прошептала:

– Вспомнил?

– Да.

– Ну пойдем. – Дора подхватила меня под руку. – Расскажешь мне все. Я до сих пор не могу поверить…

– Да рассказывать особо нечего. Приехал, живу, работаю… кх‑м… помаленьку. Ты‑то как? Я видел тебя по телевизору несколько раз.

Мы отошли с дороги, сели на скамейку. Дора еще не отошла от внезапной встречи, поминутно хватала меня за руку, словно невпопад, перескакивала с одного на другое.

– …Я так и не смогла попасть туда второй раз. Не нашла машины, где ребята сгорели.

– Это опасно. Лезть туда не стоит.

– Да, мне так и сказали. Когда я приехала на студию, рвала и метала, кричала, что надо организовывать спасение. Еще с форпоста хотела поехать, но военные не пустили. Так и остались Тим с Рэмом там…

Она тряхнула головой, сдерживая слезы, провела пальцами по глазам. Глубоко вздохнула, глянула на меня.

– Ты‑то как? Ты сильно изменился, Нэд. Ой, Артур! Еще не привыкла… Знаешь… – Она запнулась, порозовела. – Я ведь замуж вышла.

И тут же стрельнула глазами, проверяя мою реакцию.

– Поздравляю. Кто он?

– Один замечательный человек. Он не связан с телевидением… Работает в Девянске, у него бизнес. Прости меня, Артур, но я… не знала, что ты жив, тогда, после возвращения, было так паршиво, хоть вой. Я ведь хотела бросить все и уехать. А Костя помог. Поддержал, отговорил. Был рядом. И не настаивал…

– Дора.

– А?

– Я рад за тебя.

– Да? – Она вновь расцвела улыбкой. – Спасибо. Я ведь теперь руковожу программой. Сестра приехала, помнишь, я рассказывала?

– Да. У нее ранение было?

– Точно. Все давно прошло. Сейчас работает, помогает мне. Стала хорошим специалистом. Иногда участвует в показах мод. Популярна, сил нет. А год назад ее едва откачали. Когда о Тиме узнала…

Дора махнула рукой, поправила волосы.

– Давно это было. Сейчас все нормально. Работает, живет. Только одна. Никого близко не подпускает. Да! У тебя друг был, Мечислав. Мы с ним вместе на форпост приехали. А потом он пропал…

– Мечислав погиб, – глухо произнес я, глядя в сторону. Боль еще не прошла. – Давно.

Она охнула, испуганно глянула на меня.

– Как же так? Ведь мы спаслись…

– Бывает такое.

С минуту мы молчали, глядя друг на друга.

«Другая она стала. Больше не лезет на рожон, не сует голову под топор, – оценивал я Дору. – Ах да, влюблена! Значит, бережет себя для любимого. Ну и отлично…»

– А здесь ты что делаешь?

– Ой! – Дора вскочила, глянула на часы. – Заболталась… Я ведь хотела попасть туда.

Она показала на ворота базы.

– Зачем?

– Ты хоть знаешь, что это?

– Ну‑у…

– Вот именно. – В Доре проснулась звезда тележурналистики. – Я узнала, что здесь база той самой роты полиции!

– Той самой?

– Господи, Нэд… Артур, ты хоть за новостями следишь?

– Ну‑у… иногда.

– Отдельная рота военизированной полиции. Те самые, кто навел шороху в Зоне. Они разбили столько банд.

– Да?

Вот и добрались до нас журналисты. Теперь все. Раз уж Дора приехала, будет брать штурмом.

Я вздохнул, прикидывая, что делать. Отшить ее легко, но… Зачем? Можно дать дозированную информацию и договориться о работе. Мы им данные, они – нужное освещение в прессе. В конце концов, Дора лишнего не скажет. А правильно поданное в газете и на телевидении может принести пользу.

– Если повезет, познакомлюсь с Оборотнем, – продолжала Дора.

– С кем?

– О боги! Артур, ты до невозможности нелюбопытен. Слушай, давай встретимся вечером? Я тебя с мужем и сестрой познакомлю. Идет? А сейчас мне пора.

Она достала из сумочки небольшой прямоугольник, в котором я не сразу различил миниатюрный фотоаппарат.

– Что это?

– А, это из набора репортеров. Цифровая фотокамера. Удобная штучка. Хочу сфотографировать командира роты, Оборотня. Это такая личность загадочная и страшная. Представляешь, он сам отрезает бандитам головы в качестве трофеев.

– Да ну? – Меня разбирал смех. – А зачем?

– Ну‑у… у них кодекс такой…

Н‑да… Вешать лапшу на уши она умеет, жаль только, не научилась стряхивать ее со своих.

– Думаю, это преувеличение. И потом, ты же идешь в гости. Нехорошо пользоваться техникой исподтишка, некультурно.

Дора надула губы, сердито глянула на меня.

– Вот еще защитник выискался, правдолюб! Я же не хочу его подставить. Но фото Оборотня на заставке программы – это супер.

– Это глупость. Они же работают тайно, зачем им такая реклама?

Она недовольно хмыкнула, потом рассмеялась.

– Артур, ты все такой же! Ты ведь не представляешь, кого защищаешь! И потом, я хотела спросить согласия на размещение фотографии.

– Да? Ну ладно.

– Все, Артур, мне пора. Запиши мой телефон, перезвони вечером. Ага?

– Хорошо.

Дора продиктовала шесть цифр, чмокнула меня в щеку и пошла к воротам базы. Я посмотрел ей вслед, решая, что делать, потом достал радиостанцию.

– «База», я – «Ромб».

– Слушаю, «Ромб».

– К воротам идет журналистка Гонтанова. Подержи ее минут десять, а потом пропусти ко мне. Понял?

– Да, задержу и пропущу через десять минут.

Спрятав радиостанцию, я пошел к базе, решив зайти с другого входа. Настроение странным образом пошло вверх, из головы ушли все мрачные мысли. Неужели оттого, что встретил давнюю знакомую?.. Или оттого, что Дора ни слова не сказала о нашем внезапном расставании, когда я их с Мечиславом бросил на хуторе? Значит, простила…

У кабинета меня встретил дежурный.

– Она ждет.

– Где?

– Внизу, у входа.

– Отлично. Дай команду пропустить.

Я зашел в кабинет, осмотрел его, точнее, попробовал взглянуть глазами постороннего человека. Просторное помещение с хорошим естественным освещением. Два стола в дальнем углу – компьютерный и обычный – образуют рабочее место. Огромный монитор компьютера, телефон с факсом, принтер, сканер, модем. Позади столов сейф и шкаф с зеркальными дверцами. У противоположной стены – три стула. За перегородкой – шкаф для одежды и холодильник. Под потолком кондиционер.

Все подобрано в цвет и тон, только самое необходимое, ничего лишнего. Ни картин, ни цветов, ни карт на стенах. Как‑то сюда зашла Инга Алнешек – секретарь начальника хозчасти, – принесла документы. Оглядев убранство, заметила, что слишком по‑деловому, строго и скупо.

Я тогда пожал плечами и пропустил мимо ушей. А теперь вспомнил. Дора тоже решит, что слишком строго…

Звякнул телефон.

– Да?

– Слушай, Артур, – донесся азартный голос Свена. – К тебе тут Гонтанова идет, ты в курсе?

– Да.

Свен на секунду замолчал, потом с ехидцей спросил:

– Пригласил или сама приехала?

– Второе.

– Ясно, – протянул тот, судя по голосу, улыбаясь во весь рот. – Пропустить?

– Угу. И не зубоскаль особо.

– Понял, шеф! – заверил тот и положил трубку.

Я хмыкнул, побарабанил пальцами по столу. Через пять минут о визите журналистки будет знать вся рота. Ну, Свен!.. В дверь негромко постучали.

– Войдите. – Я отвернулся к шкафу, открывая створку и доставая стопку бумаги для принтера.

– Разрешите? – Стук каблучков замер возле самой двери. Дора не рискнула пройти дальше.

– Входите.

Поставив в приемник принтера стопку, я глянул на нее и показал рукой на стул.

– Извините, что побеспокоила… – Она только теперь разглядела, кто сидит за столом. – Артур? Ты? А ты что здесь делаешь?

– Да так… Работаю. Проходи, присаживайся.

Дора сделала несколько неверных шагов, глядя на меня широко открытыми глазами, едва не села мимо стула.

– Но…

Я вышел из‑за стола, сел рядом, подмигнул.

– Что‑то не так?

– Я не понимаю… ты здесь работаешь? Но как? Выходит, ты… – Она с трудом осознала увиденное. – Ты – Оборотень? Ты?!

– В некотором роде.

– Подожди. – Она до хруста сжала пальцы. – Никак не соображу… Просто не верится… Но тогда? Раньше? Ты выполнял особое занятие в Зоне, да? Был под прикрытием?

– Дора…

– Извини, об этом нельзя говорить…

– Да подожди, – улыбнулся я. – Не спеши. Я не работал под прикрытием.

– Артур. – Она схватила меня за руку. – Я не могу поверить, что мой знакомый, бывший водитель Зоны, теперь – командир такого подразделения! Фантастика.

– Успокойся. Все нормально. Ничего странного в этом нет.

Я принес ей стакан холодной воды, она выпила его залпом, попросила еще. Пока я ходил к холодильнику, Дора немного пришла в себя.

– Ты меня удивил. Сначала воскресаешь из мертвых. Потом я узнаю, что у тебя восстановилась память, а теперь выходит, что Оборотень – это ты!

– И что тебя поражает больше?

Еще минут пять она восклицала и охала, принимая умом сей факт. Потом опорожнила третий стакан воды и поправила прическу.

– Что же теперь? Брать у тебя интервью? Ничего другого не остается.

Она вопросительно глянула на меня, с некоторой тревогой спросила:

– А ты согласен?

– Кое‑что рассказать можно. Но только без упоминаний имен, фамилий, некоторых фактов и так далее. И давай опустим всю историю с нашим знакомством. Эта информация закрыта.

– Угу, – с некоторым разочарованием сказала она.

– Вот и ладно. У нас минут сорок. Давай просто поговорим, а потом ты из всего этого сваяешь то, что надо.

– Хорошо. – Она полностью взяла себя в руки, отбросила прядь волос назад и достала диктофон.

– Только без техники. Мой голос не стоит разносить по всему свету. Лучше записная книжка.

– Ох, Артур!..

– Привыкай.

– Ладно… Тогда первый вопрос – с чего все началось?..

Человеческая мысль материальна. В том смысле, что если о чем‑то долго и упорно думаешь, день и ночь, то рано или поздно это либо происходит, либо происходит, но с точностью до наоборот. Вот почему говорят – не говори гоп, пока не перепрыгнешь.

Столько раз попадал на этом сам, столько раз видел у других, что верил в утверждение на все сто. И никакой мистики. Опять‑таки – неисследованные возможности и способности человека. Жаль, что неисследованные. Пригодилось бы при случае.

…Я стучал по клавишам клавиатуры, заканчивая составлять список требуемого вооружения и амуниции. Последние строки и полное описание организационно‑штатной структуры батальона будет готово. Завтра на стол Доричу, пусть оценивает и дает добро. Тем более принципиальное решение уже есть.

Региональный комиссар позвонил вчера вечером. Не устраивая предисловий, сказал:

– Готовь документацию по батальону.

– Пора?

– Да. Принято решение. Срок формирования – полтора месяца.

«К новому году», – прикинул я и возразил:

– Не успеем. Времени мало, личного состава нет. А размещение, организация, подготовка?..

– У тебя твоя рота и рота Норсена. Резерв есть – гоняешь парней из МОП. Остальных подберешь.

– Но полтора месяца – ничто.

– Все, – отрезал Дорич. – Нет у тебя больше времени… ну, плюс еще две недели максимум.

«Значит, вот‑вот, – подумал я. – Два месяца на формирование и подготовку, потом – работа. Выходит, ближе к весне – операция. Не операция, а Операция. Видимо, заокеанские друзья решили продавить создание блока Ламакеей, и Ругия спешит покончить с мятежниками».

– Все. Действуй. Необходимые распоряжения и приказы отдадут сегодня же. Мои люди и представители Управления приедут в течение одного‑двух дней. Ясно?

– Да…

– Отлично. Не унывай, капитан. Скоро станешь майором.

– Угу. Благодарю.

Дорич попрощался и повесил трубку.

Дождались… Война на пороге. Если сверху торопят, значит, хотят перед началом вторжения на полуостров очистить Зону.

Насколько это возможно за два‑три месяца. Уже плюнули на конспирацию, лишь бы успеть. Условия диктует большая политика, а она требует решительных мер и жестких действий.

Чувствуя, что потянуло на высокий штиль, я выбросил мысли из головы и сосредоточился на главном. На батальоне. Вопреки оптимистическим прогнозам Дорича личного состава для новой структуры почти нет. Потому что я решил сохранить свою роту в прежнем виде. Вдруг решат расширить батальон до бригады, тогда она станет отдельной ротой разведки.

Что мы имеем? Роту Норсена. И все. А где взять людей еще для двух рот? К тому же структура будет иная, отличная от нынешней. А бойцы для взводов снайперов и инженерно‑саперного? Для ремвзвода и автовзвода? А командиров где взять? А штаб из кого набирать?

Я впервые почувствовал, что влез не свое дело. Бегать с автоматом, бить по шее, ну, максимум командовать ротой – нормально. Но батальон… не хватает знаний. Как там говорил незабвенный Василь Иваныч – руководить в мировом масштабе не могу, языков не знаю.

В …дцатый раз прокляв Ворота и их создателей, сел за комп кропать фолиант и ломать голову, рассчитывая и без того скудные силы…

Принтер уже начал гудеть, выплевывая на стол распечатку описания, когда зазвонил телефон.

– Артур? – Глухой голос Плошира.

– Да. День добрый.

– Здравствуй. Не очень он добрый. Роту Олафа разбили!..

– …Мы от Куора только отошли, к лесу топали. А они ближе к опушке сидели. И врезали, когда мы были на дороге…

– А прикрытие?

– Его выставили у оврага. Оно потом вместе с нами отошло. В общем, задавили огнем, а у нас боеприпасы на исходе… Успели залечь у кустарников, ответили. Минут пять – семь постреляли, потом те ушли…

Олаф на секунду поднял глаза, обреченно махнул рукой, глухим голосом добавил:

– Восемь убитых, двенадцать раненых. Пятеро – тяжело.

Его богатырская фигура словно сдулась, могучие плечи поникли, светлые волосы всклокочены. Вид паршивый.

Мы с Радованом переглянулись, почти синхронно вздохнули. Новости невеселые.

– Убитых и раненых вынесли?

– Да. Вызвали «вертушки», они всех забрали.

– Кто сработал, не выяснил?

– Выяснил, тут никаких вопросов. – Олаф скрипнул зубами, сказал словно плюнул: – Эрик.

Иного мы и не ожидали. Эрик Брокшин – хозяин Корчева, бывший морпех, главарь самой большой и отлично подготовленной банды Зоны. Наемник со стажем, платный агент ЦРУ. Олаф вторгся в его территории, и тот решил наказать незваного гостя.

Норсен сделал ошибку, не обеспечив безопасность отхода после операции. Эйфория победы сыграла злую шутку. В результате целиком выбыл один взвод. А бандиты празднуют победу над оборотнями. Ведь они пока не знают, что оборотней стало больше.

Олаф стоял, облокотившись на стол, сложив руки на груди и свесив буйную головушку на плечи. В таком состоянии он пребывал с момента возвращения из Зоны, в таком состоянии мы его и нашли, когда прилетели с Радованом час назад в Воротаевск.

– Как рота?

– Никак. Сидят на базе злые и мрачные. Никто домой не поехал. В госпиталь только съездили, раненых проведать. Да двоих я отпустил сопроводить тела убитых.

– Дорич знает?

– Перед вашим приездом сообщил.

– Значит, скоро пожалует, – сказал Радован.

– Эрик, Эрик… Что делали его люди под Куором? – Я взглянул на Олафа. – За каким хреном понесло на восток?

Норсен пожал плечами, вяло ответил:

– Черт его знает. Их было человек двадцать – двадцать пять. А был ли там сам Эрик, не знаю. Может, в Боково ходили, смотрели на опустевший поселок.

Банду «шерифов» из Боково рота Олафа накрыла за две недели до этого. Поселок, по размерам больше похожий на небольшой городок, потерял хозяина и опустел. Это было первое дело новой роты, Куор – второе. Видимо, победы несколько успокоили парней, и они почувствовали себя королями. А теперь страшный удар отрезвил их и вверг в пучину отчаяния.

– Думаешь, Эрик хотел прибрать Боково к рукам? – спросил Радован.

– Возможно. Там серебряный рудник, плантации мака и конопли, заводик по ремонту техники. Люди живут…

– Теперь нам только и осталось – Эрика бить, – произнес Олаф, глядя в сторону. – Иначе никак. Иначе мы так и будем битыми себя считать.

– Не спеши. Здесь сгоряча решать нельзя. Посмотрим, послушаем. Выждем. Эрик никуда не денется.

Радован, знавший меня гораздо лучше Олафа, бросил внимательный взгляд и хмыкнул. Ему и так ясно – я намерен брать Корчев.

– …Так что теперь делать будете? Бить Эрика? – задал вопрос Дорич.

Он приехал вечером. Сначала заглянул к Норсену в роту, поговорил с ним и бойцами. Потом вызвал нас.

Мы сидели в горотделе в комнате отдыха. Региональный комиссар весь день ничего не ел и заказал обильный ужин на троих. Прежде чем приступить к разговору, он буквально заставил нас уничтожить половину блюд и только потом приступил к беседе.

– Бить Эрика надо по‑любому. Кроме Арзана это последний город в приграничье, где есть крупные силы боевиков. Но в Арзане Ствол теперь тише воды ниже травы. Как нам стало известно, он спешно переводит личные капиталы в западные банки. А его люди на северную часть города носа не кажут. А Эрик – другое дело. К тому же… – Я глянул на Дорича, легонько усмехнулся. – В свете предстоящих событий иметь под боком станцию слежения не есть гут. Так что Корчев – первоочередная задача.

– Сам пойдешь? А Норсен?

– И сам пойду, и Норсена возьму. И еще много чего. Эрика одной ротой не свалить. И потом… Я хочу наказать его… по полной. Словом, мы тут с Радованом прикинули, как и что. Выходит – настоящая войсковая операция.

– И что тебе нужно?

– Помощь армии. Артиллерия ствольная и реактивная. Наших двух рот мало, нужны два‑три десантно‑штурмовых батальона. Там бойцы подготовленные, это как раз их профиль. Ну и еще кое‑что.

Дорич ковырял вилкой в тарелке, глядя перед собой. Наверное, просчитывал, как и каким образом собрать воедино такие силы. Без помощи военных не обойтись, а это другое ведомство. Правда, они пойдут навстречу всегда, но надо все согласовать.

– Ты размахнулся.

– А как иначе. Эрик – единственный в Зоне, кто реально может нам противостоять. У него боевики подготовлены не хуже, чем бойцы Олафа. Он же профи. И вся ставка у него – на подготовку. Сам знаю.

– Откуда?

– Да так… был случай.

– Ладно, твой аппетит мне известен. Попробуем договориться с армейцами.

Дорич что‑то пометил в блокноте, спрятал его обратно, отодвинул тарелки, вытер руки салфеткой.

– Вы ешьте, на меня не смотрите. Я уже сыт.

– Да мы тоже.

– Да? Вон Караджич на нарезку смотрит голодными глазами.

Радован усмехнулся, протянул руку к ломтику балыка.

– Тоже весь день не ел.

– Артур, твое мнение о роте Олафа? Не сломаются парни после неудачи?

– Не знаю. Не должны. Новичков в роте нет, все раньше воевали, привычные. А что влипли… Расслабились. Посчитали себя крутыми и всемогущими. Да вдобавок перед глазами наш пример. Думали, что все легко и просто. Одно плохо – потери. Убитых не вернешь. А в остальном, думаю, переживут. А после операции в Корчеве осадок от поражения пройдет.

– Ясно… – вздохнул Дорич. – Олаф сам не свой. Просил снять его с роты.

– Ничего. Пусть помучается. На пользу пойдет. Когда Радована ранили, я тоже места не находил.

– Кстати. – Комиссар с веселой угрозой глянул на меня. – Сегодня смотрю телевизор и что вижу? Наша суперзвезда Гонтанова вещает о встрече с Оборотнем и об интервью с ним. Это как понимать?

Я глянул на Радована, тот старательно прятал улыбку за сжатым кулаком. Глаза блестели.

– Дора – моя давняя знакомая. Мы поговорили, вспомнили прошлое. А передача… ничего особого она не сказала. Только что работает такая рота в Зоне и бьет бандитов. И какое это благо для всех. Словом, создает нужное мнение. Масс‑медиа – грозное оружие, пора его использовать и нам. А то все наши враги.

– Смотри. Не переусердствуй. И Дору свою предупреди.

– Конечно.

Дорич взглянул на часы.

– Все. Пора мне. – Он встал. – Ты когда обратно?

– Сегодня. Надо начинать подготовку.

– Хорошо. Я свяжусь с армейским руководством, попрошу выделить силы для операции. Да, – спохватился он, – структура батальона готова?

– Готова.

– С собой?

– На базе. Завтра вышлю.

– Отлично. Не тяни с формированием. У тебя и так цейтнот.

Комиссар накинул куртку, похлопал по карманам, ища телефон. Достал его, вызвал машину и махнул рукой.

– Пошли, подброшу вас к вашему транспорту.

Мы подхватили куртки и двинули следом за комиссаром.

– Его, – кивнул он на Радована, – начштаба поставишь?

– Нет. Начальник штаба займется всей бумажно‑документальной работой. Ну и общими вопросами планирования. Это работа на месте, практически координирование деятельности рот. Тут нужен некто с хорошим штабным образованием и немалым опытом. Дело сложное. А Радована я в штабе не удержу.

– Это точно. Удерет.

– Вот, – улыбнулся я. – Поэтому он будет моим заместителем. И вся «война» будет на нем.

Дорич покачал головой и первым шагнул к выходу.

…Катерину я встретил неподалеку от своего подъезда. Она шла от небольшого магазина, на ходу распечатывая пачку сигарет. Увидев меня, остановилась, попробовала убрать пачку в сумочку и едва ее не выронила.

– Артур…

– Привет. Ты что здесь делаешь?

– Я? – Она растерянно глянула на меня, неуверенно пожала плечами. – К тебе приехала. Звонила вчера и сегодня весь день, но никто не отвечал.

– Естественно, меня не было. Что хотела?

– Увидеть тебя…

Вот любовь неземная! И кто говорит‑то? Девушка по вызову. Путана, культурно говоря. Бывают же в жизни чудеса.

– Я хочу уехать на недельку. В Киев. Там у меня родня. Дальняя, правда. Зовут погостить.

Киев в этом мире был. Мать городов русских здесь выступала в роли столицы древнего племени славов. Именно в Киеве сидел Владимир, тот, который Красное Солнышко. Только в отличие от Руси он страну не крестил, хотя византийскую принцессу захватил. Вместе с Константинополем, переименованным чуть позже в Царьград. Там была летняя резиденция ругийских царей, вплоть до последнего – Николая Второго. Того, кого русская церковь намерена аж святым заделать. Наверное, от великого изумления. Потому что ничем иным, кроме его расстрела, он не отличился.

– Киев – хорошо, – сказал я. – Большой город… вроде. Да?

– Да.

– Отлично. Найди там работу и живи спокойно.

Катя изумленно взглянула на меня.

– Артур?

– Что? Не устраивает? Напрасно. Хорошее место, тихо, никто тебя не знает, родня рядом. Документы в порядке, деньги есть.

– Но…

– Все. Секс‑рабство закончилось. Гуляй на все четыре стороны.

Если бы я объявил, что возвращаю ее прежнему владельцу, Катя была бы удивлена меньше. А так… Застывшее изваяние, прекрасное и изумленное. Глаза как блюдца, рот открыт, лицо бледное. Взбледнулось…

– И мы больше не?..

– Не. Окончательно. Помощь при переезде нужна?

– Н‑нет…

– Отлично. Деньги рекомендую через банк переслать. Целее будут…

Она так и не пришла в себя, слишком внезапно на нее свалилось такое счастье. Я глянул на часы – времени в обрез. На беседу – еще минуту.

– Все, Катя. Давай прощаться. Благодарю за теплую постель и поднятый гормональный тонус. Ты супер в этом деле, факт. Желаю тебе счастья… – Я на миг сменил развязано‑пренебрежительный тон на нормальный. – И прими совет: хватит с тебя эротических приключений. Будь поосторожнее и поразборчивее. Честное слово, ты заслужила лучшей доли. Прощай.

Я поцеловал ее в губы и пошел к дому, не став напоследок оглядываться. Столь жесткий тон выбран с одной целью – отвадить девчонку резко и навсегда. Обида позволит ей легче перенести расставание и придаст сил. Может быть…

Забежав домой, переоделся, на ходу слопал едва разогретую пиццу, прихватил из сейфа пачку денег, глянул на датчик сигнализации и исчез за дверью. Первое за последние дни посещение своего дома длилось минут десять. И когда будет второе – ведает только Аллах…

– …Ральф, тебе – северо‑западная часть и соседний с Корчевым лес. Влад, ты – с юга, от дороги. Радован – юго‑восток.

Лейтенанты отметили на картах районы, где им предстоит вести разведку, и подняли головы, готовые слушать дальше.

– Только на дальних подступах, ближе не подходить.

– Одной оптикой не обойтись, – вставил Ральф.

– Ничего. Посмотришь в бинокли – хватит и этого. У нас будут снимки аэроразведки и со спутников. Максимальное увеличение – прыщи на рожах разглядите. Главное – не засветить свое присутствие. Эрик – не Виконт, не Латамир и не Грав. У него не банда, а полнокровный батальон. Подготовленный по всем правилам и уставам. Охрана будь здоров. Сунетесь ближе к городку – засекут, тогда о внезапности можно забыть. Брокшин и так сейчас настороже, на тень с подозрением смотрит.

– Сколько у нас времени? – задал вопрос Влад.

– Неделя.

– Нормально…

– Со стороны Ругии у Ланова будут работать специалисты радиоэлектронной разведки. Так что к началу операции мы сможем не только прослушивать переговоры боевиков, но и при необходимости полностью их заглушить. Ладно, с этим все. Вопросы есть?

– Нема, – складывая карту, сказал Радован.

– Я подойду к вам позже. Да, и большая просьба… – Взгляд прошел по лицам всех троих. – Пожалуйста, будьте так любезны, в ходе разведывательных действий не захватите нечаянно весь Корчев. А то с вас станется. Скажете потом – они сами полезли.

На губах взводных заиграли улыбки. Причем у Влада она вышла плутоватая. Он‑то вполне способен устроить небольшой сабантуй, лишив нас работы.

– Все, господа офицеры. Вперед!

На следующий день, отправив взвода на разведку, я поехал в штаб армейской группировки, что дислоцировалась на полуострове. За последние месяцы генштаб перебросил сюда пехотный корпус, отдельную танковую бригаду, несколько артполков и дивизионов реактивных систем, силы ПВО, фронтовую авиацию, средства радиоразведки и РЭБ. Штаб ВДВ готовил переброску знаменитой седьмой десантно‑штурмовой бригады. Полным ходом шло наращивание сил.

Дорич уже ввел армейское руководство в курс дела и попросил помочь. Меня встретили хоть и не с распростертыми объятиями, но вполне нормально. По‑деловому.

– Координатором от министерства выступаю я, – заявил моложавый подтянутый полковник, с грозной и знаменитой фамилией Суворов, заместитель начальника оперативного отдела группировки. – С планом операции знаком только в общих чертах, так что вводите в курс дела, господин капитан.

Я вытащил карту и начал излагать основную идею замысла. Полковник внимательно слушал, морща лоб, задал несколько уточняющих вопросов и в конце откровенно заявил:

– Сил для выполнения плана недостаточно. Особенно арт‑систем. И необходимо изменить порядок их применения…

Полковник довольно деликатно показал, что я не особо состоятелен в некоторых военных вопросах и прежде всего в применении артиллерии. Ну, то, что в артобеспечении я плохо разбирался, – и так ясно, академиев военных, чай, не кончали. Знать досконально, какую площадь накрывает залпом батарея «Мсты» или «Ураганов», не мог. Мне это особо и не нужно. Для того и призвали спецов, чтобы они все рассчитали.

– Одна установка «Ураган» способна залпом накрыть площадь в шесть гектаров. Это прямоугольник триста на двести метров. У вас же по карте площадь военного городка и прибрежной полосы около шести квадратных километров.

– Это не считая самого Корчева, там площадь около восьми квадратных километров.

– Да. Тут как минимум нужен дивизион «Ураганов». Это восемнадцать установок. Для надежного накрытия и поражения площади – еще дивизион «Мста». Двадцать четыре ствола. Дальше. Для обеспечения надежного кольца вокруг военного городка с предварительным захватом Корчева, станции РЛС и гидроэлектростанции как минимум надо иметь три батальона пехоты.

– Лучше десантно‑штурмовые.

– Согласен. В их бригаде дивизион «Гвоздик», батарея «Града» – 8 машин, батарея «Хризантем», а в каждом батальоне батарея «Нон». Более чем достаточно. По вот этим, – полковник ткнул карандашом в точки на карте, где были обозначены казармы боевиков, ангары с катерами и склады ГСМ, – мы отработаем управляемыми ракетами «Хризантем». А когда вся эта шушера начнет убегать, накроем их артиллерией. Дальше, по плану, вы готовите засады на путях вероятного отхода боевиков. Мы можем засеять их дистанционно устанавливаемыми тинами. Устроим «листопад», такое минное поле они не пройдут. А кто все‑таки проскочит – попадет под ваш удар.

Я кивнул. Полковник что‑то пометил у себя, заглянул в план.

– В итоге для обеспечения операции будет выделена сводная артиллерийская группа из двух дивизионов – «Ураган» и «Мста». Остальное есть в ДШБр.

Слегка ошалевший от обилия и разнообразия вооружения, я отмечал типы и названия установок и кивал, признавая правоту полковника. Да, в военных делах уровня выше батальона я – профан. А уж в знании новых тяжелых артсистем – вообще ноль. Раньше хватало знания стрелкового оружия. Впрочем – это не мой профиль.

– Когда мы получим полную информацию о месте проведения операции?

– Данные радиоэлектронной разведки, аэрофотосъемки и космической съемки – быстро. Данные от разведгрупп – максимум через неделю.

– Не долго?

– Нормально. Поверьте, полковник, в этом я немного понимаю, – с легкой усмешкой заметил я.

Полковник намек понял и тоже улыбнулся.

– Не ершись, капитан. Мы знаем, кто к нам в гости пожаловал. Сам Оборотень! Это я так… прощупал тебя. Кое в чем ты действительно плаваешь, но в целом план хорош. Почти все учел.

– Ладно, все нормально. А что плаваю… будем учиться на ходу.

– Это точно. – Полковник убрал документы. – Ну что, деловая часть закончена. Прошу к нам, угостим с армейского котла.

– С удовольствием.

…Следующие три дня прошли в постоянных поездках, встречах, знакомствах, введении в курс дела. Побывав в десятке различных мест, увидев все масштабы подготовки к вторжению, я впервые осознал, что такое – канун войны. Пусть даже не самой большой. И тихо порадовался, что у нас, пусть даже при самом хреновом раскладе, нет пока гражданской войны. Что угодно, только не это. Потому что война затронет всех, какие бы он взгляды ни разделял.

– …БТРы подойдут через три дня. Их надо встретить, принять и перегнать в Мегар. Экипажи прибудут позже, так что придется поработать самим.

Капитан Осадчий, среднего роста белоголовый крепыш тридцати лет, со вчерашнего дня зампотех батальона, внимательно слушал меня, изредка что‑то помечая у себя.

– Завтра прибудет взвод ремонтников, там сплошь вольнонаемные, но с большим опытом работы. Принимайте командование, осваивайтесь на новом месте и приступайте к работе. Ее у вас будет много.

– Ясно, господин капитан. Что еще должно прибыть?

– Стрелковое оружие, автоматические гранатометы, оптика, гранаты, боеприпасы… Полный список дам вечером.

– Где складировать?

– У нас на базе. Свободными стоят три склада. Осмотрите их сами.

Капитан кивнул. Я несколько недоверчиво посмотрел на него. Осадчего мне порекомендовал Дорич, а ему кто‑то из штаба округа. Говорит – хороший специалист, к тому же сам хотел попасть сюда. Вроде кто‑то из родни пострадал от бандитов. Посмотрим, как он будет работать…

– Да, и еще. Должны сообщить о прибытии батареи «Нон». Ее целиком передают из соседнего округа. Встретьте сами и разместите. И пусть начинают подготовку по плану.

– Сделаем.

– И еще, капитан.

– Да.

Я глянул на его сосредоточенное лицо и улыбнулся.

– Здесь не армия, хотя и военизированная часть. Соблюдать все правила субординации и следовать всём буквам устава не обязательно.

Осадчий помолчал, осмысливая сказанное, хмыкнул.

– Принял к сведению. Как‑то непривычно…

– Привыкайте. Дисциплина дисциплиной, но здесь нет ни одного срочника, только волонтеры. И отношения у них несколько другие. Как и в полиции в целом.

На следующий день, покончив с текущими проблемами, я выехал в Ланово, где сейчас был временный штаб роты.

– …У них там не бандитское лежбище, а настоящий укреп‑район. По периметру отрыты окопы в полный профиль, блиндажи. С северной и южной стороны, на подступах к лесу и на берегу – доты. Оборудованы наблюдательные пункты и секреты. Казармы, арсеналы, гаражи, ангары катеров, фабрика, гидроэлектростанция под круглосуточной охраной. Радиолокационная станция охраняется целым взводом. Там вместе с часовыми подчаски стоят. Некоторые дома в городке переделаны под огневые точки. Население Корчева в тот район и не пускают. Озеро под круглосуточным наблюдением.

Радован карандашом показывал на карте расположение бандитских позиций, изредка заглядывая в блокнот и сверяя данные. Остальные внимательно слушали.

В двухэтажном здании полиции Панова в просторном кабинете бригадира почти час шло совещание. Кроме нас с Радованом и Норсена, здесь были полковник Суворов, командир десантно‑штурмовой бригады и командир сводной артиллерийской группы.

– Кроме стрелкового оружия – АГСы, минометы, ПТУРы, две «Шилки». Еще – четыре установки «Клест».

– Где стоят «Шилки»? – спросил комбриг.

– Здесь, – ткнул карандашом в точку на карте Радован. – У двух сараев, замаскированные.

– Вот снимки со спутников, – подбросил кипу фотоснимков полковник. – Они делали общий план и покадрово весь городок и пристань.

– Отлично. – Полковник‑артиллерист придвинул карту с нанесенной обстановкой к себе. – Копию можете сделать?

– Уже. Десять копий есть, раздадим каждому.

– Да, здорово обустроился Эрик, – заметил Олаф. – Странно, почему он, имея такие силы, не стал расширять владения? Ведь Ролка по сравнению с ним – пацан. Брокшин мог править половиной Зоны как минимум.

– Значит, это ему не нужно. Денег немерено, американцы за содержание своей станции приплачивают будь здоров. Наркотики тоже приносят неплохую прибыль. Работорговля, контрабанда, гидроэлектростанция…

– Помню я Брокшина, – вдруг сказал командир бригады. – Я начинал службу в той же бригаде, где он командовал батальоном. Грамотный офицер, его батальон всегда первым был. Правда, вечно на ножах с начальством. Один раз начштаба бригады послал куда подальше, а когда тот попробовал его построить – дал по шее. Брокшин – мастер спорта по боксу. Его едва под суд не отдали. Хотели один ромб снять и на роту поставить. Начштаба грозил до министра дойти, чтобы убрать нарушителя. Повезло – война началась…

– Да, ускользнул… – усмехнулся полковник‑артиллерист. – Зато отыгрался за обиды на всю катушку.

– А что начштаба? – спросил Олаф.

– Ничего. Погиб в самом начале мятежа.

– Ладно, с ним ясно. Информацию о базе Эрика мы имеем полную. Какой же план операции? – спросил комбриг.

– А это нам капитан расскажет, – кивнул на меня Суворов. – Он все задумал, ему и карты в руки.

– Хорошо. – Я подошел к карте и взял карандаш. – Идея такова…

Один из недостатков теплого климата – комары. Проклятые кровососы зудят над головами практически до середины декабря и после короткой спячки в марте возникают вновь. С таким недостатком легко мириться, сидя в квартире с включенным фумигатором, который убивает мини‑вампиров за двадцать минут. Но прогулка на свежем воздухе доставляет массу хлопот, если не прихватить с собой средства против насекомых. Говорят, против комаров хорошо помогает гвоздичное масло. Чуть ли не валит их наповал.

Очень жаль, что и остальных врагов нельзя уничтожить с помощью этого масла…

– «А‑1», есть.

– «А‑2», есть…

– …«А‑11», есть.

Короткая перекличка отзвучала, в эфире, определив начало отсчета до момента «раз». Я взглянул на хронометр – восьмой час утра. Недавно взошло солнце, разогнав ночную тьму, и верхушки деревьев на опушке противоположного лесного массива можно теперь разглядеть без бинокля ночного видения.

– Господин майор, наши вышли на исходные рубежи. Все тихо.

Я не сразу отреагировал на тихий шепот, а сообразив, повернул голову назад. Рядом сидел лейтенант‑связист из десантно‑штурмовой бригады, приставленный для связи с армейцами. Три дня назад мне присвоили новое звание, соответствующее должности комбата. К нему еще не привык и запоздало реагировал на обращение.

– Батальоны готовы. Посты наблюдения и секреты сняты. Второй батальон на окраине Корчева готов к броску.

– Хорошо.

Пока план реализовывается без срывов. Три штурмовых батальона с трех сторон окружили город и военный городок боевиков, отрезав им все пути отступления. Арт‑наводчики и корректировщики заняли позиции, готовые корректировать огонь артиллерии и подсветить цели.

– «Ромб‑3», связь, – вызвал я Олафа, чья рота сейчас заняла позиции на подступах к гидроэлектростанции.

– Я «Ромб‑3», готов.

– Норма, – прошептал под нос и вновь отметил время.

Семь двадцать. Пора…

– «Углам» – отсчет!

– Есть, – прозвучал в наушнике голос Радована. – И‑и… шесть…

«И‑и… пять… – мысленно продолжил я, давая отмашку лейтенанту и вставая в полный рост. – И‑и… четыре…»

Слева и справа занимали исходные позиции мои бойцы, готовя оружие. А позади метрах в ста ждали команды бойцы десантно‑штурмовой роты, готовые занять новые позиции.

«И‑и… три…»

В радиусе десяти километров к началу штурма приготовились около трех тысяч человек. И артиллеристы на позициях за озером, и рота Норсена, готовая атаковать ГЭС, и штурмовые батальоны, и подразделения огневой поддержки, готовые накрыть залпами цели в военном городке боевиков.

«И‑и… два…»

У бандитов сейчас проблема – связь с постами наблюдения, секретами и своими приятелями в Корчеве вдруг исчезла. Особой тревоги это не вызывает – последние десять дней такое происходит постоянно. Эфир периодически замолкает. Это спецы из подразделения радиоэлектронной борьбы то и дело глушат частоты боевиков, приучая их к мысли, что есть нелады с прохождением сигналов. «И‑и… один…»

Пальцы командиров самоходных установок, реактивных систем и ракетных комплексов практически надавили на пуск, чтобы послать в небо десятки снарядов, ракет и мин. Снайперы моей роты выбрали свободный ход спусковых крючков винтовок, взяв на прицел охрану станции РЛС.

– Р‑раз! – крикнул я в микрофон гарнитуры радиостанции, закрепленной на воротнике куртки.

Все в начале боя происходит одновременно.

– Г‑дах‑х! – ахнули первые разрывы ракет, выпуская в свободный полет кассеты с зарядами объемного взрыва. А через секунду в воздухе возник шквал огня.

Этот звук невозможно передать. Просто на миг отказал слух, а по мозгам словно врезали колотушкой. Здания, пристройки, гаражи, строения в военном городке потонули в огне.

– Дг‑дан‑н! – точно по целям ударили снаряды самоходок «Мста».

В такой канонаде пропали звуки выстрелов СВД. Зато фигуры охранников, бродивших неподалеку от машин и фургонов РЛС, попадали на землю. Дробно застучали пулеметы, выкашивая боевиков, стоявших неподалеку от кирпичного сарая, где располагался переносной пункт радиоразведки, размещенный в фургоне «котона».

– «Куб», завеса готова, – громыхнул в наушнике голос Суворова.

Я отметил его краем сознания, на автопилоте бросил: «Понял» и дал отмашку бойцам, готовым к броску. И тут же уловил слева и впереди частые разрывы снарядов, мин и ручных гранат. Два десантно‑штурмовых батальона сейчас выходили на свои позиции, замыкая кольцо вокруг базы боевиков. Один штурмовал Корчев, второй – плантации и фабрику. Третий шел за нами, поддерживая огнем.

В этот момент вокруг базы, охватывая ее с трех сторон, пролегла полоса разрывов. В воздух, поднятые чудовищной силой, взлетели комья земли, осколки кирпичей, расколотые бревна, исковерканные остовы машин, разорванные на части тела людей. Это заработала артиллерия бригады, создавая завесу огня и металла между боевиками и нами. Теперь пора…

Мах руки, повторенный несколько раз, и одновременно с ним короткая команда: – Ход!

Различить в бушующем огненном аду выстрелы пулеметов и винтовок тяжело, но я все же услышал, как метрах в тридцати лупят короткими очередями сразу три ПКМа, не давая боевикам и тем, кто был в другой форме, высунуть нос и попробовать как‑то ответить.

Первый шаг всегда самый тяжелый. Шаг навстречу врагу, который там, впереди, засел за кирпичной кладкой здания или в окопе. Шаг, второй, разгон и бег. Пошли!..

Три неполных взвода, без пулеметных расчетов и снайперов, рванули из‑за деревьев. И сразу с флангов заработали АГСы и пулеметы штурмовых рот, поддерживая нас.

Вымахавшая до щиколотки трава, кочки, ямки, сухие ветки, опавшие листья – берцы протаптывали дорожку сквозь все это, не замечая мелких препятствий. Глаза сканировали местность, выискивая противника, не обращая внимания на стену разрывов, что пролегла впереди метрах в семистах.

Чья‑то фигура мелькнула в проеме двери одной из машин, над которой торчал прямоугольник антенны. Вторая фигура мелькнула у окопа, вырытого у кирпичного строения. Первую проигнорировали – стрелять нельзя, можно повредить аппаратуру, по второй влупили сразу несколько автоматов. Потом в окоп полетела граната, а следом выстрел из подствольника. Скорости никто не сбавил – до окопа метров пятьдесят, осколки не достанут.

Бронежилет – девять кэгэ, каска с забралом из пуленепробиваемого стекла – четыре, разгрузка с автоматными магазинами, гранатами и выстрелами к подствольнику – десять. Автомат с подствольным гранатометом – почти пять. Итого – двадцать восемь килограммов. Добавить сюда одежду, обувь да всякую мелочь – выходит больше тридцати кэгэ. Вес немалый. И с таким грузом мы пролетели триста метров, отделяющих край леса от машин станции, секунд за сорок – сорок пять. Организм, снабженный адреналином сверх всякой меры, словно не замечал тяжести.

В эфире сразу на нескольких частотах шли интенсивные переговоры. Кто‑то передавал координаты засеченной огневой точки, кто‑то корректировал работу «Мсты». Я на время отрубил связь, переключив внимание на одно – захватить станцию без особых повреждений и взять хоть кого‑то из обслуги. Хоть одного янкеса!.. И все переговоры идут мимо меня. Руководство боем перешло к Суворову, который сейчас на НП у плантации наблюдает за поселком.

Борт грузовика, открытая дверца фургона, на ступеньках кровь. Внутрь летит светошумовая граната. Я и трое бегущих следом бойцов на миг наклоняем головы, пережидая вспышку. Поток децибелов при взрыве тонет в грохоте канонады, да нам сейчас слух не особо и нужен.

Прыжок на ступеньку и в фургон, взгляд по сторонам! В тесном коробе, набитом разнообразной аппаратурой, подсвеченном только двумя дежурными лампочками, было темновато. И пусто. Все включено, все работает, а персонал успел слинять.

– Дальше! – ору я, взмахом руки давая команду двум бойцам остаться у фургона.

Прыгаю на землю, бросаю взгляды по сторонам, выбирая новую цель. Соседняя машина уже захвачена, до двух других метров полета. А до сарая все сто. Вот там‑то бой.

Взвод Радована обрабатывает позиции боевиков – два окопа и крохотный узкий овражек, поросший крапивой.

Глаза выхватили новую цепь разрывов впереди и слева. И облако огня в самом поселке: несколько снарядов – то ли «Мсты», то ли «Гвоздики» – угодили в склад ГСМ.

Рядом вдруг загрохотал пулемет – гулко, с надрывом. Я рухнул в траву, откатился в сторону, лихорадочно прикидывая, кто и откуда бил…

– …«Норд‑40», ориентир пятнадцать, левее сто – группа боевиков, – дали координаты на позиции артиллерии бригады с одного из наблюдательных пунктов.

– Понял, накрываю.

И почти сразу в небо взлетают несколько ракет «Града».

– «Игла», на пристани боевики готовят катер. Сейчас подсвечу… Готово.

На позициях преданной артгруппы готовят удар двумя ракетами «Хризантемы», наводимыми по лазерному лучу. Кто‑то из артнаводчиков засек попытку ухода по озеру.

– «Норд‑20», на тебя выходят человек семь. Встречай!

– Понял, жду.

Уцелев среди огня и жгучей стали, из поселка в сторону ГЭС рванули с десяток боевиков. На пути вероятного отхода уже сидела целая рота с развернутыми АГСами и подготовленными пулеметными позициями. Но пострелять не удалось. Боевики налетели на минное поле, высеянное первым залпом батареи «Ураган». Участок семьсот на двести метров – ковер из мин, куда и угодили беглецы. Пулеметчик одного из взводов только добил раненого, лежащего в центре поля с оторванной ступней и истерзанной осколками грудью.

…Из‑за колес машины кто‑то вдарил из автомата. Пули взбили землю под ногами рядом бегущего бойца. Тот отлетел в сторону, дал очередь. Я добавил, упал за кочку, не целясь, выпустил фанату из подствольника, беря чуть выше. Не убьет, так напугает, заставит опустить голову.

– Янкес!.. – орет кто‑то над ухом.

Точно янки. Стандартный американский камуфляж, в руках М‑16А2 с подствольником. Ни один боевик Зоны не возьмет штатовское «супероружие» в руки. Хоть и хорошо бьет, но слишком нежное, капризное…

Американец решил продать жизнь подороже, но толком не знал как. Вряд ли был плохо обучен, просто мало практического опыта, да и обстановка – ад кромешный. Соображалка отказывает и не у таких, а он привык работать в тишине и покое…

Дает еще две очереди с прежней позиции, не сообразив, что давно засечен и его вот‑вот накроют. Тормозит…

Сосед – это Арнольд Березин – лупит длинной, прижимая американца к земле. Я вскакиваю, бегом ухожу влево, ловлю взглядом камуфлированные штанины и бью по ним.

– А‑а!..

Янкес дергает простреленными ногами, на миг приподнимает голову и ловит пулю от Хостича. Тот набегал справа и с ходу выпустил очередь.

И вновь фургон машины, кто‑то накидывает петлю веревки на ручку и дергает дверцу на себя. Внутрь летят две светошумовые фанаты. Их взрывы совпадают с новым залпом артиллерии. Небольшой сарайчик на краю поселка тонет в клубах пламени и дыма.

На этот раз фургон не пустой. Две скрюченные фигуры на полу. У табуретки брошенная винтовка, рядом импортный пистолет.

– Маза факер!.. – Мат на аглицком наречии.

– Лежать, суки!.. – Взлетевший внутрь вперед меня Арнольд с размаху бьет ближнего по копчику.

Тот вздрагивает, головой проверяет на прочность тумбу и хватает руками макушку. Второй янкес пробует встать на колени и шарит рукой по полу. Мой каблук впечатывается в фудь, и зарубежный спец падает навзничь.

– Наручники! Обыскать! – ору я.

В фургон залетают четверо бойцов. Наручников, понятное дело, ни у кого нет, но разве это проблема? В ход идут веревки. Американцев без всякого почтения валят на живот, вяжут руки, натягивают куртки на головы и грубо обыскивают.

Я прыгаю из фургона и слышу в наушнике дикий крик:

– «Куб»! «Куб»! Станция наша!

Орет Радован, и орет специально. Иначе можно не услышать, не обратить внимания.

– Понял тебя! Всем! Прочесать станцию, пленных – к крайней машине. Вывести из сарая «котон». «Норд‑3»! Вперед!

По расписанию кирпичный сарай должен был брать Ральф, но в такой сутолоке все могло перепутаться. Поэтому я и говорю – «всем». Так же и по пленным. Кто рядом, тот и потащит. А «Норд‑3» – это батальон, стоявший за нами и прикрывавший огнем штурм. Они сейчас занимают оборону у станции.

– «Скат», «Игла», я «Куб». Станция наша.

Суворов и полковник‑артиллерист – командир сводной артгруппы, – услышав доклад, отвечают.

– «Куб», плантация, фабрика захвачены. Корчев наш. Пристань уничтожена. Боевики заперты в городке.

– Ясно… – Я смотрю на часы. С начала операции прошло десять минут. А думал – больше. – «Ромб‑3», что у вас?

Олаф ответил не сразу. А когда заговорил, голос был глух, словно он сидел в бункере.

– «Куб». ГЭС пока не захвачена. С десяток боевиков в помещении охраны и за мостом.

– Сколько надо времени, чтобы закончить?

– Минут двадцать.

– Добро. Потери?

– Один ранен. Легко.

– Понял. Работай…

Бинокль выхватил языки пламени над развалинами в поселке, трупы на земле, искореженные машины и воронки от снарядов. Славно поработала артиллерия…

И все же боевики уцелели. Сказались годы муштры и тренировок. Под внезапным и убойным огнем, среди хаоса и смерти, бандиты сумели прийти в себя, оценить обстановку и принять единственно верное решение – идти на прорыв. Там, где это возможно. На юг, к лесу, и на север, через плантации, тоже к лесу. Из четырехсот человек огневой налет пережили около сотни. Большая часть рванула прочь из поселка. Кто‑то налетел на минные поля, кто‑то попал под гранатометно‑пулеметный обстрел оцепления, кто‑то погиб под артогнем.

Поняв, что оказались в ловушке, боевики пошли на пули. И началась бойня. Каждого боевика накрывало пять – десять стволов, а иногда огня добавляли «Гвоздики» и «Грады».

Я внимательно следил за бессильной атакой, видел, как падают последние бандиты, пару раз сам ловил в прицел бегущие фигуры, но только однажды нажал на спусковой крючок. Второго свалили раньше.

Когда поток беглецов иссяк, я выждал пару минут и дал общую команду:

– Прекратить огонь! Наблюдать.

– …Минут пять мы выждали, а потом вошли. Зрелище, конечно, еще то!.. Ни одного целого здания, ни единой машины. Трупы только что штабелями не лежат. И сколько еще похоронено под обломками…

– Накрыли, значит?

Дорич жадно смотрел на экран телевизора, от возбуждения потирая руки. Там мелькали кадры съемки разоренного и разрушенного городка бандитов. Однообразный пейзаж: огонь на земле и на обломках строений, дым и гарь, трупы, искореженные конструкции, в которых с некоторым трудом можно опознать машины.

– Кто‑нибудь уцелел?

– Конечно. Один дот мы так и не накрыли, точнее, до конца не разбили. Как досмотровые группы дошли до центра городка, по ним вдарил пулемет. Ну, мы его быстро раздолбали. Два РПО отработали, а потом «ноны» прямой наводкой.

– Этот? – кивнул комиссар на экран, где как раз и был запечатлен разрушенный дот.

– Да. Крыша обвалилась, внутрь не попасть. Пару гранат туда бросили… И дальше пошли.

Дорич кивнул, не глядя, взял со столика бутылку воды и в три глотка опустошил ее. Я последовал его примеру и прикончил банку ледяной колы.

Разговор проходил через день после операции у нас на базе. Все уже было позади. Бой, прочесывание Корчева и окрестностей, сбор, сортировка и подсчет трофеев, организация обороны завоеванных территорий.

Обе роты, моя и Олафа, вернулись на базы, причем рота Норсена в спешном порядке готовила переезд сюда, в Мегар. Чтобы войти с состав только что созданного, но еще до конца не сформированного батальона.

Теперь там, во взятом городе, развернуто строительство, в спешном порядке идет переброска войск и техники. Где‑то наверху было принято резонное решение не уходить с отвоеванных земель, а устроить плацдарм для вторжения.

– Пленных взяли?

– Пятеро. Трех Олаф на ГЭС прихватил, одного в городе парни из ДШБ взяли, и одного Влад собственноручно спеленал. Это не считая трех американцев на станции.

– А Эрик?

– Эрик, – хмыкнул я. – Такого взять невозможно.

…Брокшин был профессионалом. В том, что мы смогли незаметно подойти и взять Корчев, его вины по большому счету нет. Слишком неравными были силы.

Эрик под огнем, среди царящего ада, сумел собрать уцелевших боевиков и кинуть их на прорыв по двум направлениям. А сам с небольшой группой попробовал уйти через город. Обе его команды полегли на минных полях и под огнем оцепления. А личная группа выкошена нашей ротой, на которую он и налетел при прорыве.

Брокшин из‑под обстрела ушел. Засел в окопе на северной окраине городка, рядом с колонкой. Когда его засекли, стрелял до конца, до последнего магазина. А потом пустил пулю в висок из личного, инкрустированного золотом «вальтера». Так и сидел на дне наполовину заваленного землей окопа, с прямой спиной, сжатыми губами и зло смотрящими глазами.

Сволочь он, конечно, еще та, но сражался до конца и погиб как воин. Уважаю…

– А что гидроэлектростанция?

– Громкое название для нее. Так… портативная. Взяли без особых разрушений. Олаф все сделал как надо. Там сейчас рота ДШБ стоит.

– Верно. Я знаю, в эти дни к Корчеву перебросят полк пехоты со всеми средствами усиления.

– Неплохо. Теперь Арзан под ударом. Ствол, думаю, оттуда слиняет.

– Да уж… закончились золотые деньки для него. Ничего, скоро мы их всех накроем.

Дорич просмотрел съемку до конца, выключил телевизор и положил пульт на стол.

– Ну, Артур, поздравляю. Операцию ты провернул мастерски.

– Благодарю, но заслуга больше не моя, а армейцев. Суворов, комбриг, артиллеристы… Без них я бы такое дело не провернул.

– Это понятно, их заслуг никто не умаляет. Ты же все затеял, все осуществил. Командовал без малого операцией дивизионного масштаба. Так что красную полоску на знак заслужил. И все твои бойцы тоже.

– Благодарю…

Дорич встал, размял затекшие ноги, прошел вдоль стола.

– Копия кассеты есть? Отвезу в столицу.

– Есть. Мы их много наклепали.

– Кстати. – Он повернулся ко мне. – Что это за двадцать боевиков, захваченных до операции? Еще что‑нибудь под шумок прихватили?

– Да нет, – ответил я после небольшой паузы, сообразив, о чем спросил комиссар. – Когда мы шли к Корчеву по территории Зоны, то отлавливали всех, кто попадал навстречу.

И бандитов, и жителей. Чтобы никто ничего не сболтнул. А после операции – кого куда. Мирных жителей отпустили, боевиков с собой. Им суд светит и вышка.

– А мирные жители? Все ли такие мирные?

Я пожал плечами.

– На разбирательство времени не было, судили по виду и по отсутствию отметин от оружия на руках и плечах. Да если и кого из бандитов отпустили – кстати. Они разнесут слухи о том, что Зона теперь не рай для них, а ад. И что сюда лучше не лезть.

– Ну‑ну… Хорошо, дело сделано. Теперь главное – как можно быстрее сформировать и обучить батальон. И начать работу. Действуй, майор.

– Понял. Только по‑быстрому… Слишком мало времени. Хоть зеленых новичков нет, но натаскивать волонтеров все же надо.

– Успеешь. Другого выхода у нас нет.

По тому, как это сказал комиссар, я понял, что начало войны не за горами. Однако насколько не за горами?

– Когда?

Дорич помолчал, вертя кассету в руках, потом поднял на меня глаза и тихо произнес:

– Через два месяца.

Межгосударственное европейское телевидение «НЕК». Выпуск новостей

…В ночь с 24 на 25 ноября армейскими подразделениями Ругии было совершено нападение на город Корчев, расположенный в Зоне Полного Отчуждения. Отряд самообороны под командованием Эрика Брокшина, выступивший на защиту мирных жителей, полностью уничтожен. Пострадало мирное население города. Артогнем были разрушены строения и жилые здания, сильное повреждение получила гидроэлектростанция, снабжавшая Корчев и соседние населенные пункты.

Власти Ругии назвали это нападение очередным этапом в деле освобождения своих территорий от незаконных вооруженных формирований. Допустить иностранных журналистов и представителей в Зону они отказались…

Выпуск новостей телевидения Германии

…Арланда в очередной раз показала, что не намерена больше терпеть на своей территории всякое отребье. Постепенное выдавливание боевиков с полуострова приносит свои плоды. По крайней мере сто человек, живших в Зоне, переехали на постоянное место жительства в Ругию. И еще столько же готовы сделать это в ближайшее время.

Эпоха властвования бандитов на Ламакене подходит к концу…

«Хроника Забора», дневной выпуск

…Главную роль в разгроме банды Эрика, несомненно, сыграла отдельная рота полиции. Беспрецедентная операция, проведенная в Корчеве, и разгром самой сильной банды Зоны наглядно показывают, что навести порядок на полуострове достаточно легко, если верховная власть действительно заинтересована в освобождении отторгнутых территорий…

…Разговор начался после просмотра блока теленовостей. Сначала выслушали комментарии английского ведущего, потом бельгийского, напоследок, для контраста, – немецкого. Потом выключили телевизор и молча сидели за столом. Размышляли.

– Упустили… – через минуту произнес англичанин. – Просто просмотрели момент.

– Надо нам было туда не отделение, а роту поставить. А так станция РЛС и радиоразведки теперь в руках ругийцев. Не исключено, что кого‑то из наших парней прихватили.

Американец нервным движением пододвинул к себе бокал с виски и сделал большой глоток. Поперхнулся, достал платок и вытер подбородок. Оба собеседника – англичанин и магрибец – посмотрели на него и друг на друга. Промолчали.

– Ругия теперь вой поднимет. США помогают боевикам!..

– Не думаю, – мягко сказал представитель Магриба. – Им это не надо. Да и особых секретов на станции они не найдут. Думаю, их разведка давно получила все необходимые данные.

– Но как ни крути, а пост наблюдения мы потеряли. Теперь Ругия может спокойно перебрасывать войска в Зоне.

– Да, – согласно кивнул англичанин. – Они начали. Всерьез. Мы зафиксировали переброску по крайней мере одного пехотного корпуса и одного танкового.

– Они выходят на учения, – проявил осведомленность магрибец. – Ругия широко разрекламировала военные учения.

– Маскировка, – махнул рукой американец. – Прячут намерения под плановую подготовку. Их войска ВДВ приведены в состояние повышенной боевой готовности. А штурмовая бригада в срочном порядке проходит полное перевооружение на новую технику. Новейшую. Мы даже не знаем, что они получают. Секретность высшего уровня.

– Да‑а… недооценили мы их. И особенно эту роту полиции. Кто бы мог подумать, что именно полиция начнет работу в Зоне.

– Что вообще за личность этот Оборотень? – раздраженно спросил американец.

– Неизвестно. Сведений нет, фотографий нет. Даже телезвезда полуострова Гонтанова в своей передаче ничего толком не говорит.

– Если так дело и дальше пойдет, Зона в течение полугода будет вычищена. И тогда Ругии никто не помешает подвести войска к Ламакее и ударить. – Представитель Магриба сложил руки на коленях, наклонил корпус вперед. – По расчетам наших военных, Ламакея продержится три месяца. Максимум – четыре. И это при условии, что армия Ругии не станет наносить бомбоштурмовых ударов по городам.

– Как идут приготовления наемников?

– По плану. Две бригады, артполк, флотилия… Но что смогут они, если не будет политического решения.

Англичанин встал, прошел к бару и смешал себе коктейль. За ним последовал американец. Представитель Магриба спиртное не любил и пил минеральную воду.

– Мы никак не протолкнем проект решения о создании нового политического блока. ООН против, союзники по НАТО воротят носы. Германия вообще агитирует Францию и Италию выйти из блока. Разброд. В такой ситуации протолкнуть решение очень трудно.

– Надо остановить захват Зоны, – вдруг сказал магрибец. – Оттянуть на два‑три месяца. И форсировать подготовку наемников. А также негласно перебросить туда всякий сброд для пополнения банд.

– Это полумеры, – заметил американец.

– Да. Но они необходимы. Ругию надо притормозить. А чтобы сбить накал страстей… – Магрибец сделал паузу, потом тихо сказал: – Мы пошлем туда наших спецов. Из Корпуса защиты ислама. У нас есть бригада, специализирующаяся на борьбе против партизан. Отлично обученные воины. Имеют опыт ведения боевых действий в джунглях, в лесах, в пустыне. Они смогут обнаружить и уничтожить эту роту.

– Неплохо, – среагировал американец. – Но этого мало. Кроме вашего подразделения и наемников, надо послать в банды советников. Они помогут подготовить боевиков. Хватит главарям набивать карманы выручкой от наркотиков и гладиаторских боев. Пора начинать войну.

– Не все согласятся, – вставил англичанин. – Кое‑кто не любит слушать иностранцев.

– Ничего. У них нет выбора. Либо погибнуть от пуль Оборотня, либо помогать нам.

Американец вновь опустошил свой бокал, с легким стуком поставил его на стол.

– Думаю, не стоит тянуть с отправкой ваших суперменов. Кстати, сколько вы хотите послать?

– Роту, – улыбнулся магрибец. – Этого вполне хватит. Они оснащены новейшей техникой и оружием и готовы к самостоятельной работе. Это будет интересно – рота Оборотня против роты наших специалистов.

– Очень интересно, – пробормотал американец. – Здесь не тотализатор, ставок никто не делает. Лишь бы припугнуть ругийцев, заставить отойти назад. А там…

– А там дело за вами, господа, – развел руками магрибец. – Надо продвигать проект создания блока. Иначе все наши усилия будут напрасными.

– Ничего. Успеем. Должны успеть…

Жара упала на полуостров внезапно, словно из засады. Температурный столбик, последние дни застывший на отметке плюс семнадцать, вдруг резко подскочил до тридцати и завис, слегка падая только ночью. Такой аномалии в самом начале зимы здесь не наблюдали лет сто пятьдесят. А то и больше. Синоптики толковали о глобальном потеплении, о подводном вулкане, согревающем воду в обоих морях, о странностях природы.

Куртки, прочно занявшие место в гардеробе, вновь исчезли. Вода в реках и озерах, упавшая было до двенадцати, вновь взлетела до двадцати с лишним. На асфальт голой ногой не ступить, под солнцем дольше, чем десять минут, не выстоять. На ветках деревьев, сбросивших листву, вновь набухли почки. Полезла новая трава, зацвели цветы. В воздухе зазвенели комариные трели. Лето, блин! Отдыхай не хочу…

– …Артур, какая рота? Да я к взводу едва привык. А теперь?

– А теперь привыкнешь к роте. Ясно?

Влад растерянно взирал на меня, стоя перед столом. Вид у новоявленного капитана был обалдевшим. Мял кепку в руке и соображал, что говорить.

– Слушай, ну какой я ротный?

– Такой же, как и я комбат. Кого мне ставить на роту? Радован – мой зам, Олаф свою переформировывает, Ральф возьмет вторую. Но то роты с другой структурой. А твоя сохранит прежнюю и станет ротой разведки. Когда батальон развернется в бригаду, она войдет в штат. А пока – сверх штата. Чтобы два раза не создавать.

– Но я не потяну…

– Хватит прибедняться! Тоже мне неуч.

Влад глянул на меня, понял, что не передумаю, и махнул рукой.

– Нужна помощь… подсказать что‑то…

– Естественно. Помогу и подскажу, хотя ты и сам все знаешь. Задачи прежние, ничего особенного.

– Ага, ничего…

– Хватит, Влад, – поморщился я. – Все нормально. Половина старого состава уйдет, мне еще в роту Ральфа надо взводных найти. Кстати, кого возьмешь замом?

Влад секунду подумал, потом твердо сказал:

– Тавра. Он потянет.

– Отлично. А взводными?

– Надо прикинуть. Иштвана точно, Арнольда…

– Пойдут. Парни толковые, дело знают. И не тяни, готовь список командного состава – и завтра мне на стол. Вплоть до командиров звеньев.

– Писанина, блин. Терпеть не могу.

– А я могу? Привыкай. Тебе, если все нормально пойдет, потом батальон принимать.

Влад поперхнулся, махнул рукой, сквозь слезы вымолвил:

– Не пугай.

– Ладно, не бери пока в голову.

– Я пошел. Пока ты меня в комдивы не произвел.

Он подошел к двери, потом что‑то вспомнил, обернулся.

– Слушай, а кого на первую роту?

– Свена.

Кантин усмехнулся и ехидно бросил:

– Ну погоди. Он тебе задаст…

Я вздохнул. Со Свеном будет сложнее.

…Ласкич вошел в кабинет, встал у входа и напряженным голосом произнес:

– Господин майор, тут такой вопрос… по поводу назначения…

– Свен. – Я закрыл дверцу сейфа и подошел к нему. – Ты чего, перегрелся? С каких это пор я для тебя господин майор?

– Да я…

– По шее дам, – пообещал я, показав кулак.

– Ну‑у…

– Вот‑вот. Вы что, все сговорились? Влад, Ральф, теперь ты. Мы в своем кругу, так что все по‑прежнему.

Свен плюхнулся на стул, закинул ногу на ногу и бросил кепку на стол.

– Артур, что за фигня? Какая рота? Я даже не был взводным, вообще сержант. И сразу в капитаны. Ты сам‑то соображаешь, что делаешь?..

Я сел рядом, вздохнул. Что за наказание – своенравные кореша! Хрен кого построишь.

– Сколько ты командовал взводом, пока Радован был ранен?

– Около месяца.

– А сколько раз ходил со взводом в разведку и на операции?

– Не помню. Несколько раз.

– Не звизди, несколько! Раз десять. Караджич больше ротой занимался. Так что ты был вторым командиром, причем хорошим.

– Ну, кхм… – Свен смущенно откашлялся, недовольно нахмурил брови. – Тут Радована надо спросить…

– А кто, по‑твоему, рекомендовал тебя на роту?

Ласкич побледнел, глубоко вздохнул и пробормотал:

– Ну, блин! Я ему устрою…

– Вот‑вот, хоть что‑то хитрому заместителю перепадет. А то все мне да мне. А теперь шутки в сторону. Держи.

Я протянул ему папку с расписанием организационно‑штатной структуры роты.

– Читай, вникай и начинай работу.

Свен пробежал глазами по листам, покачал головой и присвистнул.

– Такое создать на пустом месте…

– И всего за полтора месяца.

– А за день не надо?

– Нет. Я дам тебе взводных из старой роты. Думаю, Влад отпустит.

– Так Влад на твоей роте?

– Да. Был до тебя.

Ласкич сочувствующе посмотрел на меня.

– Досталось тебе…

– Благодарю. Хоть кто‑то пожалел… – спрятал я усмешку. – Назови, кого хотел бы взять взводными из своих?

Свен наморщил лоб, посмотрел в потолок.

– Буен, Димид, Витим.

– А замом?

– Гнат. Но ему скажешь сам.

– Хрен тебе! Сам командир, сам и подставляй голову. Мне вас с Владом выше крыши.

Свен вновь вздохнул, обреченно встал, сунул папку под мышку, подхватил кепку.

– Я пошел?

– Топай. И запасай ромбики… капитан.

…Еще один скромник приехал вечером. Неказистая фигура с торчащими из‑под кепки ушами возникла на пороге и замерла, не смея ступить дальше. Тихо кашлянула.

– Чего стоишь, сержант? Проходи, садись.

– Спасибо, господин майор.

Збыслав Владнек, заместитель командира блокпоста на границе и по совместительству снайпер, осторожно сел на стул, сложил руки на коленях и всем видом выразил готовность слушать высокое начальство.

– Есть предложение, Збыслав. Я назначен командиром батальона и подбираю кадры. Тебе хотел предложить должность командира взвода снайперов. Как ты на это смотришь?

– Я? Ну‑у…

Это «Ну‑у…» за последние дни меня изрядно достало. Все, с кем ни говорю, тянут «ну‑у…», не давая ответа сразу. Вот ведь заразная штука.

– В подчинении будет пятнадцать человек – шесть снайперских пар, экипаж БТР и заместитель. С момента вступления в должность присвоим звание «лейтенант». Полуторный оклад, надбавки, премии, поощрения… Идет?

– А кто еще будет?

– Есть из кого выбирать, парни с опытом. Сам посмотришь. На подготовку и слаживание – полтора месяца. Скоро придет большой спец – начальник центральной армейской школы снайперов полковник Гарцев. Слышал?

– Да, – уважительно протянул Збыслав.

– То‑то. Будет работать с тобой. Заодно научит, как должен держать себя командир.

Владнек улыбнулся, чуть расправил плечи.

– Согласен?

– Да.

– Отлично. Приказ о переводе подготовим сегодня. А завтра начинай работу с личным составом. Заодно заедешь на склад, получишь новые винтовки. И готовь заявку на амуницию и все, что нужно.

– Есть! – Збыслав встал. – Разрешите идти?

– Иди, лейтенант. – Я протянул ему руку. – У тебя теперь много дел и мало времени.

Владнек отдал честь и пошел к выходу. При этом его походка стала более уверенной, неуклюжесть и застенчивость куда‑то исчезли. Наконец‑то…

Домой я попал только на пятый день после возвращения с операции. Наскоро сгондобил ужин, быстро проглотил его, запил водой и рухнул в постель, рассчитывая поспать часов восемь.

Но отдых вышел хреновым. Снилось черте‑те что. Зона, боевики, перестрелки. Маячил Тим с видеокамерой, Рэм весь в крови, сгоревшая в Дологоне «лагуна». Бегал с автоматом Мечислав, кричал: «Уходи, я прикрою!» И все это вперемежку, в быстром темпе, под канонаду взрывов и на фоне языков пламени.

А потом возник Корхан – маркиз, убитый в Аберене. Стоял и смотрел на меня немигающими глазами. Вдруг улыбнулся, качнул головой, и она полетела с плеч, разбрызгивая кровь во все стороны.

Ему на смену пришел Железный Том – гладиатор. Этот размахивал мечом и орал «За Корхана!». И опять – треск и огонь, осколки над головой, дробь автомата…

Я вскочил с кровати на полчаса раньше, чем запланировал. С минуту сидел на краю, вспоминая сон и думая, с чего это вылезла такая муть. Подошел к зеркалу. Вид нормальный, лицо не опухшее. Только глаза… Смотрели настолько мрачно и тяжело, что хоть отворачивайся.

– Пора домой, Артур, ох пора!.. Так и спятить недолго.

Зазеркальный двойник молчал, как и положено.

– Э‑эх! Ситуэйшен, блин!..

Утренний моцион под названием «поел‑помылся‑оделся» завершил за двадцать минут, привычно сунул пистолет в кобуру и выскочил за дверь. Меня ждала круговерть срочных дел, постоянно перебиваемая делами еще более срочными, а те в свою очередь отступали перед делами наисрочнейшими…

Штаб батальона, проверка документов, наработанных начштаба…

Разговор с кандидатами в батальон, присутствие на тестировании…

Выезд на строительство новых корпусов под личный состав, арсенал, гаражи, склады…

Прием новых видов оружия и техники вместе с зампотехом…

Час на личную тренировку, короткий перекусон в столовой, разговор в горотделе полиции, который я никак не привыкну называть комиссариатом.

И снова – полигон, спортзал, арсенал, гаражи, штаб… Дотемна, до шума в ушах…

На минутку бы в прошлое, застать момент, когда решил пойти в полицию. Дал бы сам себе в зубы за гениальную идею!

…Ругия усиленными темпами вела подготовку к войне. При этом соблюдая все меры маскировки, какие только можно предпринять в конце двадцатого века, когда в космосе на орбитах летали спутники‑шпионы и фотографировали всю поверхность Земли.

Так или иначе, но к границам с Зоной за последние два месяца стянули соединения десятой полевой армии – два пехотных и один танковый корпус – со всеми средствами усиления. Десятая армия – основная ударная сила в предстоящем наступлении.

В такой обстановке на Управление и Департамент легла вся ответственность по соблюдению режима на прифронтовой территории. В последние дни сотрудники обоих ведомств устроили грандиозную чистку соседних с Зоной округов, пытаясь вычислить и нейтрализовать вражеских агентов.

…Меня дважды тормозили на блокпостах, недавно организованных при выезде с горных дорог Ламакенского хребта, отделявшего Ругию от полуострова. Увидев «корочки», немедленно пропускали, а более‑менее осведомленные еще и козыряли, но задержки достали. Взведенное состояние – обычное в последние дни – при каждой остановке было готово выйти наружу, и я, чтобы не устроить никому не нужный скандал, не доезжая до Мегара, свернул на пустырь. И выехал прямо к храму.

Вспомнив, как мы расстались с настоятелем, зашел внутрь, желая увидеть его и узнать, как дела. Настоятель был на месте. И вновь я застал его за зажиганием свечей.

Выглядел он не очень. Лицо осунулось, глаза запали, у уголков рта глубокие впадины. Волосы на висках поседели.

Мой приезд если и удивил его, то внешне это никак не проявилось.

– …Заходили они недавно, – сказал он вдруг минут через пять после начала разговора.

– Кто? – не понял я.

– Детишки эти. Которых вы тогда разогнали.

– Да? И что хотели?

– Сначала все кричали, что я их сдал, потом немного успокоились…

– Даже?! – хмуро сказал я. – А почему вы в полицию не заявили?

– Зачем? Ничего плохого они не сделали. Как выяснили, что я ни при чем, перестали кричать.

– Поверили, значит…

– Да.

– Странно… – протянул я, прикидывая, стоит ли разыскивать не в меру любопытных подростков и популярно объяснить им, что совать нос не в свои дела не следует. – И они послушали?

– Послушали. Даже помогли потом. Со двора мусор убрали, холодильник установили.

Такое миролюбие меня озадачило и одновременно порадовало. Меньше хлопот.

– Что с вами? Вид такой, словно болеете.

Настоятель помолчал, потом вздохнул и поднял на меня глаза. В них была боль.

– Сердце кровью исходит. Что творится вокруг, что делается?! Убийства, кровь, невинные жертвы… Почему люди так спешат лишить друг друга жизни? За что их Господь так наказал?

Я слегка опешил от таких слов и внимательно посмотрел на настоятеля, прикидывая, не спятил ли тот?..

– Спешат умертвить, принести мучения и страдания… Разум затмили низкие страсти.

– Это вы о Зоне?

– Рассадник адских утех и мучений!.. Как люди, живые и разумные, могут вытворять такое над собратьями своими?

Бедный настоятель, видимо, настолько проникся идеалом ангельской жизни, что обычные земные проблемы и дела воспринимает как нечто из ряда вон выходящее. Впрочем… А что нормального в беспределе Зоны вижу я?

– И вы, служители государства, недалеко ушли от тех злодеев.

– А? – выплыл из собственных размышлений я. – Вы о чем?

– О вас, стражах порядка. Я наслышан о полиции и о роте Оборотня. И даже подозреваю, что вы…

Проницательность настоятеля меня не удивила, еще при впервой встрече стало ясно, что он – человек неординарный.

– Вы напрасно приписываете нам некие невозможные зверства. Мы защищаем закон и людей, о которых вы так печетесь. Мирные люди – жертвы бандитов и убийц.

– Но, защищая их, вы переходите пределы разумного. Ваши… методы мало чем отличны от методов бандитов.

– Мы работаем так, как позволяет нам закон. И в зависимости от того, какое сопротивление оказывают нам боевики. Приходи мы к ним со смиренной просьбой отпустить пленных и сложить оружие, боюсь, никто из полицейских не прожил бы больше пяти минут. Или вы думаете, что боевики – смирные овечки, заблудшие души, готовые при первом же слове проповеди склонить головы и признать свою вину?

– Вы недооцениваете силу слова Божьего. Потому что сами уподобились бандитам. Чужие страдания доставляют вам радость.

– Послушайте, настоятель! Прежде чем обвинять нас черт знает в чем, попробовали бы разок сходить в Зону, поговорить с боевиками. Вот тогда бы поняли, какой бред несете! Слово Божье!.. Единственное слово, которое они понимают, – бакс. Доллар, ежели перевести на понятный язык. За него как за эквивалент счастья и благосостояния они готовы перебить все живое на том расстоянии, на какое достанет их рука. И единственное, что они уважают, это силу. Главаря, старшего группы… Уважают и боятся. А если страха нет, то главарь теряет не только влияние, но и жизнь.

– Но вы? – воскликнул настоятель, подняв руки. – Вы почему так делаете? Что движет вами, когда вы стреляете из оружия? Почему не пробуете остановить их иначе? Пленить, в конце концов.

Я посмотрел на него с жалостью и сочувствием. В каком мире он живет, если считает, что боевика… того же Ролку или Казимира, можно остановить словом?

– Настоятель, мы можем помочь вам попасть в Зону. В самое сердце ада. Доставим к Ролке, слышали о таком? Да? Отлично… Выскажите ему свое мировоззрение. И если вернетесь живым да еще в сопровождении раскаявшихся боевиков – честь вам и хвала. Я сделаю все, чтобы мой батальон в срочном порядке прошел курсы богословия. Раз это так эффективно работает…

– Вы смеетесь?

– Ничуть. В Прайде вы будете хоть завтра. Готовы?

Настоятель пожал плечами, отвел взгляд. Какими бы миролюбивыми и пацифистскими ни были его взгляды, трезвомыслие все же присутствовало. И совать голову под топор он не хотел.

– Видимо, я недостаточно уверовал в Бога, чтобы обрести венец великомученика. Идти на смерть во имя Господа под силу только гигантам духа. Я к таковым пока не принадлежу. К сожалению. Но… одобрить кровопролитие, да еще такое… Не в силах.

Я подошел к скамейке, стоявшей неподалеку от иконостаса, сел, вытянул ноги. Глянул на Павла. Тот стоял рядом, опустив голову. Лицо было скорбное, какое‑то усталое.

«Ведь искренен, честен. Хоть и упрям в своем восприятии жизни. Но слишком от нее оторван. И все же он хороший человек. Из тех, кто готов прийти на помощь любому, кому она нужна. И религия здесь ни при чем. Видел я всяких попов, отличить сумею. Павел добр по природе. Здесь, на границе с Зоной, на пороге ада, сумел сохранить душевное равновесие и тепло…»

– Настоятель, – негромко сказал я. – Ваше стремление принести людям свое понимание мира и спокойствия достойно уважения. Но вы забываете, что благими намерениями выстлала дорога отнюдь не в рай.

– Что вы хотите сказать?

– Мои руки даже не по локоть в крови, а скорее по плечи. Я убил не одну сотню человек разными способами. Я охраняю покой и жизнь мирных граждан от всякого рода отребья, исспользуя далеко не проповеди. Но поверьте, больше всего я хочу бросить автомат и заняться чем‑то другим. Не таким кровавым. Раньше я считал, что те, кто пишет стихи и музыку, создает картины, – глупые и странные люди, не желающие заниматься серьезной мужской работой. А теперь понимаю, что их дело во многом важнее моего. Важнее для людей. Потому что они несут им то понимание прекрасного, которое, может быть, когда‑то кого‑то сподвигнет на нечто великое, важное для всех. И честное слово, будь моя воля, я бы вернул прошлое и попробовал себя в чем‑то творческом…

Павел недоверчиво глянул на меня, потер руки, кашлянул.

– Вы знаете, я вам верю. Вы говорите это так… искренне.

– Правда? – усмехнулся я. – Благодарю, что поверили.

– Вы… понимаете меня… да‑да, я вижу. Хотя и очень удивлен. Не ожидал услышать такие слова от Оборотня, о котором рассказывают столько страшного.

– И большая часть сплетен – выдумки.

Настоятель вспыхнул так же быстро, как и угас. Мои слова ненадолго пробудили его эмоции, а потом он вновь понурил голову.

– Вы знаете, я в растерянности. Пятнадцать лет заведую этим храмом. Пятнадцать лет слежу за порядком и провожу службы… точнее, готов проводить их. Но за эти годы по‑настоящему служил лишь трижды. Приезжали иностранцы – бывшие наши соплеменники, – они просили провести поминовение их родственников. Потом дважды были единоверцы из центральной части Ругии. Мы долго разговаривали… По всей стране упадок веры и религии. Никто не хочет идти в церковь, не считает нужным обратиться к Богу. Иные помыслы в головах людей…

– Странно вы рассуждаете, православные священники. Сидите и ждете, когда к вам пожалуют с поклоном. Но религия – не колонка с водой, не винно‑водочный магазин. Чтобы приобрести единомышленников, надо самим идти к людям. Проповедовать, агитировать, разговаривать. Только не так, как в средние века, – огнем и мечом. В этом плане католики делают верно. И исламисты, и индуисты… Все. Только православная религия сидит сиднем. Как хозяин площадей, сдаваемых под аренду. Мол, вам надо – вы и приходите.

Павел вновь кинул на меня удивленный взгляд, широко раскрыл глаза.

– Вы полагаете, что православие отстало от жизни?

– Ничего я не полагаю. Просто вижу, что происходит, и делаю выводы. Они неверны? Возможно. Возможно, вы легко опровергнете меня в споре. Только такое мнение у многих людей. Тех самых, кого вы хотите видеть в своем храме. И чтобы убедить их в неправоте, надо слезть с печи и идти к ним. Самому.

– Прошлый раз, – с трудом, словно подыскивая слова, проговорил настоятель, – вы сказали, что жили в христианской стране. Вы иностранец?

– Хм!.. – Хорошая память у этого священника. – В некотором роде. Но я местный по рождению.

Раскрывать свое происхождение я не собирался, хватит и того, что наговорил. И продолжать тему – тоже.

Вновь повисло молчание. Я видел, что настоятель что‑то хочет спросить или попросить, но не знает как. Так мы просидели минуты три, и я уже поглядывал на часы, прикидывая, сколько у меня еще времени в запасе. Но тут Павел сказал:

– Недавно, после тех событий, я впервые почувствовал, что моя служба здесь, при храме, никому, кроме меня и небольшого числа единомышленников, не нужна. Сейчас я больше сторож памятника старины, а не действующий настоятель. Вокруг бурлит котел страстей, льется кровь, вспыхивают и сгорают жизни. А я в стороне. Вчера позвонил митрополиту Ругийскому Пимену и просил совета. Но тот не понял или не захотел понять. И вот я на перепутье. Храм оставить не могу, но и сидеть здесь тошно.

Столь откровенное признание меня удивило. Настоятель – оплот религии и служения, – и вдруг сомнения!.. Впрочем, что я знаю о них? Возможно, у них это в порядке вещей. Вроде такие же люди, как и все. Только слегка повернутые на культе, как, впрочем, повернуты все увлеченные чем‑то люди. Я и сам повернут кое‑где…

– Павел. – Я впервые назвал его так. – Вы действительно считаете, что в новом мире никому не нужны доброе слово, участие, забота и внимание? Люди, отойдя от религии, не утратили своих основных черт. Они так же переживают, горюют, радуются и плачут, как и раньше. Попробуйте помочь им. Для этого надо немного – желание и элементарные навыки психологии. Я знаю, что в семинариях дают хорошее гуманитарное образование, так что основы психологии, психоанализа вы знаете. Например, те подростки… Им как никому нужны поддержка и совет. Поговорите с ними, попробуйте найти общий язык. А кроме них, в городе много детей, у которых нет родителей – одного или обоих. И не только в Мегаре. Вам не кажется, что дети – наиболее уязвимая часть человечества?

Ох и взгляд у него! Ну и взгляд. Смотрит, как на… на выходца из преисподней, с нимбом над головой.

– Черт побери, прости меня, Господи! Но вы правы!..

– Отлично! – кивнул я. – Адреса и фамилии подростков и… прочих вы легко найдете в отделе территориальных органов полиции. Я попрошу их помочь.

Мой натиск слегка ошарашил его, но настоятель слушал внимательно. И вид больше не был таким потерянным.

– Не стоит устраивать им курс молодого монаха. Просто найдите общий язык, попробуйте поговорить, понять. Внимание и забота взрослых так нужны в юном возрасте. Растолкуйте им общечеловеческие ценности. Для вас это не будет тяжело.

Минут пять он благодарил меня за идею, а потом настоятельно просил приходить к нему почаще. Под конец беседы и не вспоминал, что говорит с Оборотнем, у коего руки в крови, а в глазах бешенство.

Странно, но и я чувствовал себя лучше. Не так давил груз забот и ответственности, не висел над головой дамоклов меч Ворот. Нет, не оттого, что говорил со священником. Духовный сан тут ни при чем. Говорил я с обычным человеком – добрым, отзывчивым, способным отнестись к чужой беде как к своей. Наверное, возможность общения с такими людьми бывает необходима каждому…

– …Читай! Первый лист.

Передо мной легла тонкая папка. Я открыл ее и взял первый лист. Глаза выхватили выделенный жирным шрифтом гриф «совершенно секретно» в левом верхнем углу.

Совершенно секретно

По обобщенным данным ГРУ и ДНБ, из Магриба в Ламакею в ближайшее время будет отправлен специальный отряд из состава Корпуса защиты ислама – военной организации, находящейся в прямом подчинении руководства страны. Отряд имеет подготовку для действий в лесных условиях и джунглях, а также ориентирован для борьбы против партизан. Способен работать в автономном режиме длительный срок.

В состав отряда входит мобильный центр спутниковой связи, средства радиоразведки и радиопеленгации. Общая численность – около 150 человек. Кроме того, с отрядом идут несколько советников из США, специалистов по антипартизанским действиям.

По достоверным сведениям, основная задача отряда – действия против роты Оборотня и создание в Зоне на базе бандформирований групп, способных работать в тылу действующей армии.

Сроки отправки в Ламакею уточняются…

Я отложил лист, протянул руку ко второму.

– Дальше можно не читать, там отдельные донесения резидентур. Общую сводку ты просмотрел.

– Интересно…

– Это твое мнение? – не сдерживая сарказма, спросил Дорич. – Что еще добавишь?

Я глянул на него, перевел взгляд на остальных.

– Осведомленность коллег заслуживает уважения. Вовремя предупредили…

Региональный комиссар хмыкнул, пододвинул папку к себе и раскрыл. В помещении повисла тишина.

В рабочем кабинете Дорича, кроме нас с ним, были еще два человека. Заместитель начальника УДНБ по Мегарскому округу Святослав Смирнов и представитель ГРУ полковник Жарков. Они привезли Доричу докладную записку и прочие документы, подтверждающие намерение наших иностранных «друзей» послать на полуостров отряд.

– Ну и какое твое мнение? Могут они что‑то сделать?

– Могут, – подтвердил я. – Могут серьезно осложнить нам работу. Судя по специфике их подготовки и оснащенности, они как раз ориентированы на противодействие подразделениям, подобным нашему. Сядут в Зоне, растворятся среди лесов и поселков и начнут охоту. Тактика егерей, известная еще со времен Второй мировой. Перекроют наши маршруты, будут отслеживать выдвижения рот. Если сил хватит – атакуют сами, если нет – вызовут подкрепление. Боевики наверняка станут им помогать и высылать помощь.

– И что, твои парни слабее их?

– Не в этом дело. Выходить на задание, зная, что вот‑вот ударят в спину, нельзя. Придется самим начинать поиск, а это уже не работа, а игра в кошки‑мышки. В условиях Зоны шансы пятьдесят на пятьдесят. И потом, перейди мы на противодействие этому отряду, об основной работе можно забыть.

Дорич внимательно выслушал, недовольно хмуря брови, глянул на представителей других ведомств, раздраженно бросил:

– И что дальше делать? Не прекращать же работу…

– Конечно, нет. Отряд надо остановить.

– Как? – спросил Смирнов.

– Надо подумать. Время еще есть…

– Надо, – согласился Дорич. – Только недолго.

– Потребуется информация по отряду. Сроки выезда, маршрут, пункт прибытия, охрана на территории Ламакеи и Зоны…

Комиссар посмотрел на представителей. Те делали записи в блокнотах.

– Как, коллеги, обеспечите информацией?

– Попробуем, – впервые подал голос полковник Жарков. – Задействуем своих людей. Может, что и накопаем. Хотя операция проходит в обстановке строгой секретности.

Смирнов кивком подтвердил слова Жаркова, кашлянув, добавил:

– Судя по всему, этот отряд – первый. Если внедрение в Зону пройдет успешно, сюда прибудут еще несколько. Противник стремится всеми силами затормозить ход нашей операции.

– Да. Надо отбить охоту Магрибу и другим… – Дорич сделал паузу, подчеркнуто вежливо продолжил: – …«друзьям» совать нос не в свое дело.

– Как только поступят сведения, мы вам их перешлем.

– Отлично. – Комиссар встал, пожал им руки. – Ждем новостей.

Когда оба представителя ушли, он повернулся ко мне:

– Дополнительная информация. Смирнова видел?

– Да.

– Теперь он – начальник УДНБ.

– А Горден?

– Пошел на повышение. Уехал в столицу. По некоторым данным – в резидентуру Департамента, куда‑то на запад. Будет теперь по заграницам ездить…

– Ну и отлично. Меньше хлопот.

– Да, – кивнул Дорич. – У тебя с ним отношения были тяжелые. Поэтому постарайся с новым начальником найти общий язык.

– Не такой уж он и новый.

– И все же. Это в интересах обоих ведомств.

– Конечно, постараюсь.

Дорич хлопнул ладонью по папке.

– А с этим… Я так вижу, некоторые идеи у тебя уже есть?

– Только наметки. Надо подумать.

– Давай думай, только поскорее. У тебя не так много времени на раскачку. – Комиссар многозначительно помолчал, потом добавил: – Грядут события…

Шифровка в центральный аппарат ДНБ из Магрибской резидентуры

…По уточненным сведениям, прибытие отряда специального назначения из Магриба в Ламакею планируется 10 декабря текущего года. Перевозка будет осуществлена на транспортных судах частной азиатской флотилии под присмотром кораблей военного флота Магриба…

Донесение в штаб ГРУ от агентуры в Ламакее

…Встреча магрибского отряда будет проведена с 10 на 11 декабря текущего года. Порт прибытия – Несташин. Отряд планируют отправить на границу с Зоной 15 – 16‑го числа. Конечный пункт назначения – Горев. Затем через Вуцех отряд будет переправлен в Зону. Дальнейший маршрут: Ушкур – Желтые Пески – Прайда…

Донесение агента «Лингвист» в УДНБ Мегара

…На южной окраине Прайды в спешном порядке ремонтируется двухэтажный особняк – бывшее здание средней школы. Вокруг особняка выставлена усиленная охрана. Район особняка оцеплен, кроме особо выделенных лиц из состава банды, туда никого не пускают. Одновременно отмечен завоз на грузовых машинах мебели и бытовой техники. Собрана бригада строителей и специалистов по сантехническим коммуникациям.

В штабе банды говорят о приезде группы гостей приблизительно 17‑18 декабря текущего года. Состав гостей и цель приезда не разглашаются…

Начальнику третьего направления Сварду

Начальник станции обер‑официал Уверан.

Исходя из анализа теле – и радионовостей, на полуострове в ближайшие два‑три месяца может начаться крупномасштабная военная операция. Инициатор операции – Ругия. Цель – возвращение территорий, отторгнутых мятежниками.

9.12.96

Согласно дополнительным сведениям, правительства ряда стран готовы поддержать мятежников не только финансами и посылкой наемников. По нашему мнению, не исключено использование ядерного оружия…

Мониторы со сверхплоскими экранами и высоким разрешением, построенные по последнему слову техники, поступили в продажу недавно. Эта игрушка едва‑едва получила распространение в Америке, и только несколько экземпляров попало в Европу.

У нас это чудо техники установили три дня назад. Размеры огромны, качество высокое, надежность, как всегда, на уровне. Это к вопросу о материальном снабжении полиции. В нашем мире в райотдел милиции раздолбанную пишущую машинку не выпросишь, не то что компьютер.

– …Здесь единственная нормальная дорога. Асфальтированная практически на всем протяжении. Только у Некравки, где старый мост, грунтовка, метров пятьсот. Остальные трассы – разбиты. Заморские гости по ним не поедут. А америкашки тем более…

– Где они будут переходить границу? Судя по разведданным, по прямой, из Вуцеха в Ушкур. Но это вплотную к форпосту. Две маневренные группы – и весь отряд накроется…

– Скорее всего они свернут западнее. – Радован курсором «мышки» провел небольшую черту. – К морю.

Новый монитор, стоящий на специальной подставке недалеко от стола, показывал карту Зоны. Точнее, ее западную часть. Масштаб крупный, были видны отдельные строения и небольшие дороги. Вдоль одной такой дороги пролегла светло‑зеленая полоса, показывающая предположительный маршрут выдвижения магрибского отряда.

– Пока других сведений нет, – вставил Влад, глядя на карту. – Так что основной маршрут – через Ушкур. Хотя рискованно. Я бы никогда не повел роту так близко от противника. А здесь секретная операция, столько предосторожностей, а дорога идет около форпоста. Странно…

Мы сидели в кабинете второй час, прикидывая план операции. Еще при разговоре с Доричем у меня возникла идея пощипать заокеанских гостей до того, как они начнут работу. Теперь идею совместными усилиями преобразовывали в план, но сразу наткнулись на явное противоречие полученных по каналам разведки данных здравому смыслу.

Воплощать план в жизнь я доверил роте Влада. Она хоть и поменяла состав больше чем наполовину, но сейчас самая боеспособная.

– Так что будем делать, командир? Готовить вариант старой трассы?

Оба, Радован и Влад, смотрели на меня, ожидая вердикта. А я разглядывал карту, думая совсем о другом. Ушкур лежит южнее Ущелья почти на пятнадцать километров. И значит, станция инопланетян попадает под сферу нашего действия. Отсюда следует простой вывод – мы вполне можем провести любую операцию и в самом Ущелье. Тем более теперь сил у нас побольше. Значит, как только подойдет время войсковой операции, можно идти в гости к Воротам…

– Вариант? – вернулся я из мечтаний. – Пока нет другой информации, готовим вариант работы с форпоста. Заодно прорабатываем в общих чертах западный план. Думаю, через два‑три дня будет ясно, где они пойдут.

– Тогда я выхожу на связь с форпостами? – уточнил Радован.

– Да, давай. Надо налаживать взаимодействие. Сейчас или позже, но это придется делать…

Дома в почтовом ящике меня ждало письмо. Недоумевая, кто бы это мог написать, вошел в квартиру, надорвал конверт и развернул сложенный вчетверо лист.

«Здравствуй, Артур. Не думаю, что ты ждал моего письма, да и я не хотела сначала писать, но потом все же решилась…»

Та‑ак, Катерина подала весточку. Нежданно‑негаданно. Чего это ее потянуло дать знать о себе бывшему любовнику?..

Я пробежал глазами строки, успев при этом врубить чайник в розетку и достать из морозильника пиццу. Новости были вполне предсказуемыми. Катя приехала в Киев, с помощью родни купила квартиру, нашла работу, одновременно училась в институте. Все нормально, все хорошо, только немного скучно.

«Часто вспоминаю тебя. Знакомство у нас вышло странным, расставание внезапным и жестоким. Я только сейчас начала понимать…»

И полписьма – что именно она поняла.

Я дочитал послание, мимолетно порадовался, что у девчонки все в порядке, и выбросил письмо в урну. Отвечать, конечно, не стану, нет смысла. Эта страница жизни перевернута…

Ужин, как это стало привычным, вышел коротким. Только я помыл посуду и выключил свет на кухне, зазвонил телефон.

– Артур, это Радован.

– Ну?

– Новые данные. Они изменили маршрут. На второй вариант. И передвинули сроки.

– Понял. Через полчаса буду.

Я положил трубку и мимоходом пожалел, что теперь не отдохнуть. Если маршрут магрибских спецназовцев стал известен, надо срочно готовить операцию. А времени в обрез. О сне придется забыть…

– …Они решили идти через Извод, – докладывал Радован, показывая путь по карте. – Там тихо, дорога нормальная. И подальше от форпостов. Боевики их встретят у Извода.

– Выходит, пять километров они идут сами. Без охраны.

– Граница Зоны и Ламакеи, самое безопасное место…

– Машин в колонне не меньше пятнадцати. Грунтовка… Спешить не станут. Этот отрезок они проскочат за шесть‑семь минут.

– И в этот момент мы их!..

– Попробуем…

Через два часа я был в штабе армейской группировки…

– Место операции и время проведения предварительно выбраны. Полные данные по тому участку к нам поступят в течение суток.

– Транспортировка?

– Водным путем. Нужны катера.

– Будут.

– Еще помощь с форпостов. Необходимо блокировать группу боевиков, которые будут встречать колонну. Они встанут у Извода.

– Перекроем. Дата операции?

– Двадцатого…

Еще через два часа в Затайске, на базе Южного флота.

– Ну, катера, допустим, есть. Вашу роту погрузим и довезем. И прикрытие дадим. Целую дизельную подлодку выделим. Однако скрытность выдвижения не гарантирую. У мятежников в Жениско целый радиолокационный комплекс развернут. Могут засечь.

– Расстояние сорок шесть километров, у побережья Льдека зона полной непроходимости радиосигнала. На форпостах врубят помехопостановщик.

– Тогда хорошо. Сколько вас всего?

– Почти шестьдесят.

– Тогда завтра начнем тренировки.

– Какие?

– По высадке и посадке на катера. Скрытой. Ночью.

– А‑а, ну да. Из головы вылетело.

– Бывает. Тогда готовьтесь.

– Всегда готовы…

Полночь, база батальона…

– Влад, поднимай своих. Через два часа выезд в Затайск на военно‑морскую базу.

– Понял. Снаряжение?

– Полное. Броню не брать. Ночников полный комплект, на каждое звено.

– Есть…

– Радован, скоро придут данные разведки по месту операции. Перешлешь мне.

– Да.

– Все, пошли.

– Артур.

– А?

Радован подошел вплотную, пытливо заглянул в глаза.

– Что с тобой?

– Ты о чем?

– В зеркало глянь. Как зомби ходишь, рожа белая, глаза красные. Альбинос…

Я провел ладонью по лицу, невольно улыбнулся.

– Запрыгался…

– Смотри. В таком состоянии ты долго не протянешь.

– Ничего.

– Ты… – он запнулся, подбирая слова, – так к своим Воротам спешишь? Ведь они близко.

– Нет, Радован. Сейчас не до Ворот. Мне этот отряд ловцов поперек горла встал. Они нам всю малину могут испортить.

– Ну да, – подмигнул Караджич. – Помешают бандитов вырезать. Как не стыдно.

– Вот именно.

Я хлопнул его по плечу и пошел вниз, чувствуя, как гудят налитые чугуном ноги. Вторые сутки в беготне. Если хоть полчаса в машине не подремлю, в катер меня будут грузить вместе с багажом…

…Насколько я помню, Черное море в середине декабря представляет собой не очень приятное зрелище. Свинцового цвета волны, резкий ветер, дождь с мокрым снегом вперемешку, запах соленой воды. О Балтийском море и говорить нечего, там и летом, бывает, температура воды падает до двенадцати градусов. Чисто подсознательно я ждал нечто подобное и здесь. Поэтому перспектива путешествия на катере по морю особо не прельщала. Ночью, под порывами ветра, зажмуривая глаза под напором брызг, сжимая коченеющими руками автомат.

В реальности все вышло иначе. После резкого потепления, столь внезапного в ноябре, на полуострове стояло настоящее лето. Ну, пусть почти настоящее. Воздух плюс двадцать, вода – пятнадцать. Можно купаться.

– …Никакого купания не будет. Довезем вас в тепле с максимально возможным комфортом. На воду только посмотрите.

Слова капитана второго ранга, командира отряда малых катеров, звучали уверенно и весомо. Вид завзятого морского волка, небольшая бородка, трубка, лихо посаженная набекрень фуражка – корсар на службе государства. Такой слов на ветер не бросает.

– Пойдем самым безопасным путем. Ночью. Высадим вас на побережье, севернее Льдека. Как и просили.

– А если вражеские суда?

– Чьи? У боевиков от силы пара легких катеров да моторные лодки. А мятежники дальше своей границы не ходят. К тому же у нас будет мощное прикрытие.

– Это подлодка?

– Она. И мои патрульные катера тоже не с сетями и неводами…

– Ладно, капитан, командуй. Мои бойцы готовы.

К нам подбежал молоденький матросик. Лихо щелкнув каблуками и приложив руку к бескозырке, выпалил:

– Господин капитан второго ранга, ваше приказание выполнено. Ужин готов.

– Отлично. – Капитан повернулся ко мне. – Прошу на дорожку подкрепить силы.

– С удовольствием.

…А потом был ночной переход по морю, легкая качка, плеск волн за бортом, соленый ветер в лицо, пересадка из катеров в надувные лодки, втемную, на ощупь. Традиционное пожелание моряков «семь футов под килем…», осторожные гребки небольшими пластмассовыми веслами, настороженное всматривание в бинокли ночного видения, до рези, до судороги в сжатых кулаках. И высадка. Пожалуй, мы перекрыли все мыслимые нормы десантирования. С огромными рюкзаками за спиной, с автоматами и пулеметами в руках, выдирая берцы из мокрого песка.

Оставив позади узкую полоску берега, добежали до деревьев небольшой рощицы с глубоким оврагом в центре. Это был наш пункт сбора.

Короткая перекличка, наблюдение за окрестностями, сеанс связи с Мегаром и форпостом и новый марш‑бросок, на этот раз к довольно большому лесу. Когда на востоке взошло солнце, мы растворились в дебрях Ихтвинского массива.

– Прозевал Молот нас, – сказал Влад, едва сев рядом со мной на поваленном стволе некогда могучего дерева. – Под носом прошли…

– Ему сейчас не до всего. Он занят переводом ценностей на Запад.

– Странно. Если учесть, что Льдек довольно далеко от Ругии и сюда мы еще не дошли.

– Уже дошли, раз здесь. И потом, Молот – самый сообразительный из бандитской братии. И самый осторожный. Все заверения Ролки и покровителей из Ламакеи для него пустой звук. А вот скорый визит армии Ругии – реальная перспектива.

Влад пожал плечами, глянул в сторону, где парни из взвода Арнольда готовили продукты перед завтраком и разводили бездымный костер.

– Хрен с ним, с Молотом. Нам сейчас главное – тихо и незаметно выйти в нужное место. Это тринадцать километров и почти половина пути по открытому месту.

Влад достал свою карту, развернул, подсветил фонариком. Хоть солнце и взошло над горизонтом, но в лесу было довольно темно.

– Позови Буена.

– Вон он топает. – Влад энергично махнул рукой. – Как услышал…

Буен Дескин, после недавних реорганизаций назначенный командиром первого взвода в роте Свена, подошел к нам, присел на корточки.

– Как бойцы?

– Нормально. Проверяют амуницию и оружие. Завтракают.

Его взвод по расчету должен перекрыть направление на Извод. И если боевики, встречающие колонну, попробуют прийти им на помощь, Буен их встретит.

– До Извода идем вместе. Потом мы уходим дальше, а ты огибаешь городок и занимаешь свои позиции.

– Ясно.

– Главное, чтобы тебя не обнаружили до начала дела.

– Не заметят.

– Если их будет слишком много, дашь знать на форпост. Там наготове звено вертолетов. Поддержат огнем.

Буен проследил за движением карандаша по карте, поднял голову.

– Все понятно, Артур. Уже обговаривали, разбирали. Не волнуйся, сделаем…

Я посмотрел на улыбающегося Буена и позавидовал его оптимизму. Сам, несмотря на тщательную подготовку, не был уверен в успехе дела. Тут бабушка надвое сказала – или мы, или они…

Через час, когда все поели и отдохнули, а солнце поднялось на максимальную для конца декабря высоту, мы были готовы продолжить путь…

Мигание красноватой точки на мониторе продолжалось секунд шесть. Потом она исчезла. На экране проскочила строчка – «вероятность обнаружения – 69%». А через три секунды новая строчка показала, что вероятность уже 88%.

Дежурный техник, сидевший перед пультом, привычным движением включил программу проверочного теста работы всей аппаратуры, зафиксировал время и сказал в микрофон:

– Семь сорок. Зафиксировано срабатывание сканера. Место обнаружения – окрестности Льдека, шестьдесят один километр от станции по прямой. Время фиксации – шесть с половиной секунд.

Полгода назад такое событие собрало бы в помещении все руководство станции, но сейчас очередные выкрутасы техники никого не интересовали. Станция, наполовину готовая к свертыванию, работала на десятую часть своей мощности и возможности.

«Доложу Уверану перед обедом, когда буду сдавать пост, – подумал техник, подавляя зевок. – Сейчас нет смысла беспокоить, тот наверняка занят писаниной. Готовит итоговый доклад по результатам работы в этом мире. Вряд ли его заинтересует новая сработка сканера…»

Техник все‑таки зевнул, прикрыв рукой рот, достал бутылку с водой, стоящую на соседнем столике, промочил горло и перевел кресло в полулежащее положение. Дежурство, в последнее время ставшее формальным делом, перевалило за половину. Еще несколько часов – и можно покинуть пост, поесть, принять душ и отдыхать. Если парни из охраны станции не ушли на проверку техники в Ущелье, можно сыграть в шахматы и карты. Или сходить с ними, если дозволят. Все лучше, чем сидеть взаперти…

Полусонное состояние, в котором пребывал техник, постепенно переходило в фазу сна, что, впрочем, его не беспокоило. Будет надобность – сигнал его разбудит.

Он почти заснул, свесив голову на грудь, когда на экране вдруг вспыхнул ослепительно яркий круг. Из красного он стал бордовым, потом желтым, а потом невыносимо оранжевым. Пульсация нарастала с каждой секундой, потом круг покраснел и исчез. Экран пришел в норму и показывал карту Зоны, когда колонки компьютера вдруг взвыли противным высоким тоном…

…Это ударило вдруг, внезапно, когда до начала операции оставалось секунд десять. По голове словно врезали гигантской подушкой. На какой‑то миг мир вокруг поблек, исчез, а потом разом вспыхнул всеми красками в мельчайших подробностях.

Что‑то произошло с глазами. Нет, видеть я не перестал, но зрение изменилось. Верхушка дальнего кургана, которую до этого различал с трудом, будто подплыла ближе, и я разглядел, что на верхушке лежат два больших камня. А ниже небольшая ямка, закрытая маленьким кустом.

И слух стал другим. Я отчетливо расслышал шепот Арнольда, тот лежал метрах в десяти от меня и смотрел на дорогу в бинокль. Где‑то за спиной верещал кузнечик на такой невыносимо высокой ноте, что зазвенело в ухе.

Не успел я прийти в себя от капризов организма, как тот выдал новую порцию чудес.

Приближение колонны я почувствовал за несколько секунд до того, как разведка подала сигнал. Просто в голове что‑то щелкнуло, и возникла картинка – выруливающий джип охраны, а за ним крытый «союр».

Пальцы сами надавили на кнопку радиостанции, посылая в эфир серию щелчков – сигнал «к бою». А потом сознание словно отошло в сторону и оттуда взирало на все происходящее. Я действовал на автомате, не задумываясь, реагируя на обстановку чисто рефлекторно…

Место засады выбрано почти идеально, два взвода сели на небольших вершинах по обе стороны от дороги, на дистанции 70 – 90 метров. Заметить нас с дистанции больше пяти метров было невозможно, пожухлая трава, комья земли, неровности помогли надежно укрыться от наблюдения. К тому же солнце светило в лицо тем, кто ехал со стороны Ламакеи.

Когда из‑за поворота и впрямь вырулил джип, а следом грузовик, я отметил время. Девять сорок семь. Сутки мы проторчали здесь, готовя место под засаду, и вроде не ошиблись.

Колонна выкатила из‑за кургана, сбавила скорость, проходя поворот, и пошла дальше. Я насчитал шестнадцать грузовиков, следовавших друг за другом на дистанции двадцать метров. Впереди и сзади ехали «мустанги» охраны. Еще два шли в центре колонны. Небольшая охрана для такой колонны. Впрочем, здесь, в нескольких километрах от Ламакеи, бандиты чувствовали себя спокойно. Мы сюда еще ни разу не приходили, под боком мятежники, вокруг городки и поселки, где сидят банды. Опасаться нечего.

Да и иностранные спецы были готовы в любой момент отразить нападение. На четырех грузовиках тентов не было. В кузовах на скамейках в два ряда спиной друг к другу и лицом к обочинам сидели бойцы. В полной форме, в касках, бронежилетах. Винтовки стояли прикладами на полу, поддерживаемые руками. Взгляды бойцов скользили по придорожным кустам, холмам, овражкам… Если что, в течение секунды они будут готовы открыть огонь.

Я вызвал Иштвана, командира первого взвода.

– Обстановка?

– Тихо, – последовал незамедлительный ответ.

Его взвод, разделенный на три группы, перекрыл все подходы к месту засады и внимательно наблюдал за дорогами.

Между тем организм выдал новый фокус. Я словно наяву увидел, как взрыв МОНки сносит с дороги первый грузовик и тот летит в кювет, теряя лоскуты брезента, доски, части кабины и людей. И тут же с левой стороны от первого «союра» рванула мина.

Цепочка взрывов прошла на протяжении первых ста пятидесяти метров с интервалами в двадцать пять шагов.

Почти все угодили точно в борта машин, снося их с дороги и нашпиговывая сотнями осколков. В конце колонны, где, чуть приотстав, шел последний грузовик, в небо ударил столб огня. Бойцы, сидевшие в хвосте засады, заперли колонну, перекрыв ей путь назад. Мешок захлопнулся…

Тут же с трех сторон по машинам с личным составом ударили шесть пулеметов, выкашивая противника, как коса траву. Следом с секундной задержкой сработали полтора десятка РШГ. Страшная штука, способная уничтожить все живое в радиусе семи‑восьми метров.

Дорога потонула в огне. На всем протяжении колонны одновременно запылали машины. Больше половины улетели на обочину, сброшенные чудовищной силой взрывов. Тех, кто выжил при взрывах, расстреливали кинжальным огнем из пулеметов и ручных гранатометов. Выстрелы к ним тоже были термобарическими, так что если кто и уцелел при взрыве, сейчас сгорал заживо.

Удар был слишком внезапным. Здесь, по соседству с Ламакеей, в истинной вотчине бандитов, где никто и никогда не тревожил боевиков и их приспешников, сама мысль устроить засаду никому не приходила в голову. Не ждали ее и магрибцы. При всей их подготовке оказать сколько‑нибудь реальное сопротивление они не могли.

Продолжая действовать на автомате, я отметил несколько горящих фигур, лежащих по обочине, двух магрибцев, умудрившихся выпрыгнуть из машины и залегших под колесами грузовика, упавший набок джип охраны, за которым засели два боевика. Взгляд фиксировал сплошную цепочку огня длиной почти триста метров.

Грохот взрывов, треск пулеметных очередей и щелчки снайперских винтовок наполнили воздух сплошным гулом. Казалось, в таком вертепе выжить кому‑то нереально. Однако десятка три магрибских спецов все же уцелели, залегли за машинами, засели в кювете и пробовали организовать оборону. Обученные отражать внезапные нападения, они хоть и понесли огромные потери, но оружия не сложили. Понимали, что в плен их никто брать не будет.

И в этот момент сработали противопехотные мины, установленные на обочине дальней стороны дороги. Под теми, кто нашел там убежище…

Волна взрывов прокатилась по цепочке, подбрасывая в воздух и кромсая тела и живых, и убитых. Мелькнула оторванная нога в коротком сапоге, чье‑то тело, покрытое кровью, пустая каска, колесо грузовика.

С конца колонны, минуя череду разрывов и огибая препятствия, вдруг вырулил «маног». Юркий джип по обочине проскочил затор из трех машин, подмял под себя ползающего на четвереньках ополоумевшего боевика из охраны, подскочил на кочке и рванул вперед, огибая дорогу по самому краю. Он взлетел на отвесную стену, шедшую метрах в трех от трассы, взвизгнув шинами, пронесся боком метров десять и выскочил за первый грузовик.

Я чуть приподнял автомат и дал короткую очередь. Потом еще одну. Пули хлестнули по капоту, разбили ветровое стекло и впились в обивку сиденья. Водитель – полуголый боевик с перекошенным в крике ртом и вытаращенными глазами – пригнул голову, не снижая скорости, крутанул руль влево и вышел на дорогу. Путь перед ним был свободен.

Не вставая, я перекатился на бок, вывел автомат перед собой, успев поставить переводчик огня на стрельбу одиночными, и выдал серию из пяти‑шести выстрелов. Третья или четвертая пуля угодила в спину водителя, толкнув того вперед, на руль, следующая попала в затылок.

Джип, потеряв управление, вильнул вправо, наехал передними колесами на кочку и взлетел в воздух. Пролетев метров десять, он рухнул на дорогу, пробороздил на боку еще два десятка метров и слетел на обочину. И тут же кто‑то выстрелил в него из гранатомета. Столб огня взвился над машиной, скрыв от глаз искореженный остов.

Главное в любой засаде – нанести максимально возможное поражение в первые десять – пятнадцать секунд. Потом противник приходит в себя и начинает усиленно отвечать (если есть кому). Мы с этой задачей справились, похоронив колонну под морем огня и металла. А дальше, не давая возможности магрибцам и боевикам организовать оборону, добивали, работая по всем вероятным укрытиям.

Странное состояние исчезло так же внезапно, как и возникло, напоследок одарив еще одним фокусом. Я как бы увидел всю картину с высоты, метров с десяти. А потом все прошло.

– Всем прекратить огонь!

Секунд через пять стрельба стихла.

– Наблюдать.

С десяток биноклей сканировали дорогу, отыскивая живых. Я тоже приложил бинокль к глазам, наводя резкость.

На колесах устояли половина грузовиков. Вернее, то, что от них осталось. Кузовов, фургонов, кабин не было, только рваные, покореженные, покрытые копотью бесформенные останки. Колеса спущены, некоторые оторваны, часть сгорела. Вторая половина машин лежала на боку в кювете. И вид у них был не лучше, чем у стоящих. Джипы охраны вообще раздолбали, по каждому отработали по пять‑шесть гранатометов. Трава густо усеяна деталями машин, осколками стекла и аппаратуры, что везли магрибцы. Тела убитых везде – на дороге, под остовами машин, в кювете, за низким кустарником, в искореженных кузовах. И всюду кровь. А как апофеоз разгрома – черный дым и копоть от горящих машин и тел.

– Живое тело под третьим от начала «союром».

– Кто‑то ползает по обочине. Между пятой и шестой машиной с конца…

– В кузове пятого с начала «союра» шевеление…

Еще несколько докладов прозвучали в эфире. Я выждал и скомандовал:

– По обнаруженным целям – огонь!

Одиночные выстрелы и два взрыва прогремели буквально сразу после команды.

– Чисто.

– Есть, чисто…

– Готов…

– «Угол‑4», как обстановка? – запросил я Буена.

– В Изводе замечены перемещения боевиков. Несколько машин на южной окраине. Движения в нашу сторону не обнаружено.

– Понял.

Колонну встречал отряд Ролки приблизительно в тридцать человек на семи машинах. Шум боя они, несомненно, слышали, но лезть не рискнули. Видимо, кто‑то сообразительный понял, что колонна попала под раздачу и идти туда – обречь себя на неминуемую гибель.

С постов наблюдения новостей не поступало, значит, ни от Ламакеи, ни от Извода, ни от Льдека к дороге никто не пошел.

– Группам досмотра – на дорогу. Предельное внимание. Пошли!..

– …Не стоит повторяться в такого рода делах. Неэстетично. Пахнет неким шаблоном и отсутствием выдумки.

– Зато хорошо действует на горячие головы. И наводит страх.

– Страх должен быть разбавлен долей иронии. Сарказма. Тогда он воспринимается лучше. К тому же многозначительность и символичность так импонируют западному человеку.

– И восточному тоже.

Услышав последние слова, я оторвал взгляд от компьютера и посмотрел на собеседников.

Влад сидел возле окна, поставив локти на спинку стула положив на кулаки подбородок, Ральф занял крайнее кресло у телевизора, а Свен расположился на подоконнике, деля свое внимание между собеседниками и двором, где время от времени проходили девушки – вольнонаемные сотрудницы хозяйственной части комиссариата полиции.

Причиной спора стал снимок, размещенный на передовице столичных «Ведомостей». Фотографию знаменитый ежедневник элементарным образом позаимствовал из лондонской «Таймс». А туда фото попало из Зоны.

Огромная по газетным масштабам фотография зафиксировала результат нашей недавней работы. Но не сожженные машины и обгоревшие трупы были главным. А дорожный знак «кирпич», поставленный нами при отходе у остова разбитого грузовика. Намек все поняли верно. И журналисты, и бандиты. И те, кому, собственно, он и был адресован.

«Не лезьте!» Именно так перевели его английские журналисты. «Ругия однозначно заявляет о своих претензиях на Зону и Ламакею. И пресекает любые попытки оказания иностранной помощи непризнанным территориям…» Газетчики верно передали намек, объявив, правда, колонну спецназовцев из Магриба караваном гуманитарной помощи голодающим жителям Зоны. Как всегда, новости из бандитских владений заняли первые полосы изданий и теленовостей, так что о разгроме все узнали быстро. И когда мы приехали в Мегар, нас уже ждали поздравления от Дорича. Он даже хотел пригласить к себе, обещая организовать в узком кругу единомышленников «скромный» банкет по случаю победы. Но я попросил перенести торжество. Обратная дорога отняла так много сил и времени, что на гулянку нас не хватило.

– …Вот я и говорю, что, если бы вы под знак положили голову какого‑нибудь магрибца, эффект был бы больше, – вновь заявил Свен. – Да еще тюрбан бы намотали…

– И паспорт магрибский в зубы сунули… – передразнил его Влад. – Не перегибай. Кому надо, намек понял и без знака.

Я покривил губы, глянул на Радована. Тот что‑то строчил в своем ноутбуке, не обращая внимания на спорщиков. После назначения на должность он стал более сдержанным, спокойным. Видимо, ответственность давила. Или просто еще не привык…

– Свен, будь его воля, усеял бы Зону головами боевиков. А также руками, ногами и… – Ральф усмехнулся, подмигнул, – прочими частям тела.

Свен показал ему кулак.

– Не опошляйте, поручик! Все бы вам о частях тела… Боевиков надо припугнуть. Лучшее средство – труп другого боевика. Это как огород. Пока пару ворон за лапы не повесишь, остальные не улетят.

– Хватит пугать. Надо покончить с ними раз и навсегда.

Влад зевнул, провел обеими руками по лицу, словно разглаживая кожу, лениво бросил:

– Золотые слова… комбату бы в уши. – Глянул на меня, думая, что не замечу взгляда, подмигнул. – А то он сидит с компом в обнимку и глаз на нас не поднимает.

– Ты не красна девица, капитан Кантин, чтобы на тебя смотреть, – в тон ему ответил я. – Есть и поинтереснее персонажи.

– Есть, – вдруг подтвердил Свен, глядя в окно. – Один такой персонаж я сейчас наблюдаю. Ох и персона‑аж!..

Он повернул голову, таинственным голосом прошептал:

– Везет некоторым. Такую дивчинину отхватили… и сидят здесь, языком чешут…

Ральф и Радован как по команде посмотрели на Влада, а тот, сообразив наконец что к чему, вскочил и подошел к окну.

– Сабина… – продолжал ерничать Свен. – Мечта моя, услада очей моих, нега… гм… моих…

Влад отвесил ему легкий подзатыльник, бросил:

– Командир, я быстро, – и выбежал из кабинета.

Свен, скорчив страдальческую физиономию, потер затылок, сокрушенно проговорил:

– Вот так и страдают верные друзья от избытка чувств у кое‑кого…

Трель звонка прервала его стенания. Я взял трубку.

– Да.

– Командир, это Норсен.

– Слушаю, Олаф.

– Мы отработали, будем через полчаса.

– Как прошло?

– Хорошо, – лаконично ответил Олаф.

– Ладно, ждем.

– Отпрыгали? – подождав, пока положу трубку, спросил меня Радован.

– Да, нормально.

– Ну вот. А ты все переживал.

– Переживать – прерогатива командира. Тем более я переживал в пределах нормы.

Радован усмехнулся.

Рота Норсена провела двое суток на полигоне, отрабатывая разнообразные тактические приемы. Под конец занятий они устроили небольшие учения. Два взвода, один на вертолетах, другой на БТРах, высадились неподалеку от поселка и одновременно штурмовали его с двух сторон. Третий взвод блокировал вероятные пути отхода противника. В качестве того самого противника выступила пехотная рота одного из полков недавно прибывшей дивизии. Военные пошли нам навстречу и провели совместную тренировку.

Я сначала хотел поехать сам, но Радован отговорил. Мол, Норсен после той неудачи до сих пор не отошел и мое излишнее внимание может принять как недоверие. Мнение спорное, но я промолчал. Возможно, Радован и прав…

Вновь зазвонил телефон. Капитан Осадчий, зампотех, доложил, что прибыл транспорт с образцами нового стрелкового оружия. Не успел я положить трубку, как прозвучал новый звонок. Из комиссариата позвонил Плошир. Хотел встретиться завтра утром.

И опять, едва я перевел взгляд на экран, телефон выдал новую руладу.

– Вот достали, – покачал головой Ральф. – Не могут без тебя…

– Дела у людей, – отмахнулся я и поднял трубку.

– Да.

– Господин майор, дежурный по базе сержант Кромин. Вас спрашивает госпожа Гонтанова.

– Кто? – не сразу допер я. – А‑а… Давай.

– Артур? – прозвучал бархатный голос журналистки. – Здравствуй. Не узнал?

– Узнал. Привет, Дора.

Свен, услышав имя, навострил уши. Имя Дора довольно редкое, и потом, весь батальон знал, что командир лично знаком со знаменитой журналисткой. Радован сдержанно улыбнулся, глянул на Свена. Тот показывал ему и Ральфу большие пальцы обеих рук как знак высшего одобрения. Мол, командир у нас орел.

– Как дела, Артур?

– Нормально. Идут потихоньку.

– Я слышала о твоих делах. Поздравляю. Слушай, мы не можем встретиться?

– Когда?

– Если можно, завтра.

– Нет, завтра я занят.

– Ну тогда…

– А впрочем… – Я прикинул, что у нас завтра вечером по графику, и передумал. – Давай вечером.

– Ой! Отлично, – явно обрадовалась телезнаменитость.

– Я перезвоню, уточню время.

– Тогда не буду мешать. До встречи.

– Пока.

Свен подождал, пока я положу трубку, с притворной серьезностью произнес:

– Скоро станет Артур знаменитым. По телевизору показывать будут, в газетах фотографии печатать…

– Завидно? – прищурился я. – Нехорошо. Грех, как утверждает церковь.

– Нехорошо, – вздохнул Свен. – Но очень завидно.

– Ладно, господа офицеры, хватит сидеть. Пошли. Посмотрим новые образцы оружия. Может, что и себе возьмем. Надо идти в ногу со временем.

– Надо, – подтвердил Радован. – Лишь бы не у него под ногами…

…Новый год в привычном понимании – это зима, медленно падающий снег, легкий морозец, ветерок, кружащий снежинки, сугробы по обочинам, облака на небе… Примерно половина праздничных дней проходит именно при такой погоде. Вторая половина – либо оттепель с лужами и порывистым ветром, либо мороз за двадцать, когда снег скрипит под ногами, дыхание перехватывает от холода, а пальцы ног коченеют после десяти минут ходьбы…

Двадцать седьмого декабря столбик термометра застыл на отметке плюс 15 градусов. Было безветренно, солнечно и тихо. Как и обычно в это время года на полуострове. Если синоптики не наврали, в первых числах января придет новый антициклон, закроет небо облаками, прольет дожди и поднимет температуру еще на пять градусов. Тогда любители зимнего купания опять оккупируют городские пляжи. Вода прогреется до тринадцати‑четырнадцати градусов.

Нижний зал ресторана пустовал. Кроме нескольких человек, обедающих за столиком у входа, никого не было. По залу неслышной тенью проходил официант, таская уставленные тарелками подносы от стойки к столику с клиентами. Судя по обилию блюд, там обедали недавние узники концлагеря.

Я пробегал глазами меню, опустошая бокал ледяной шипучки и поглядывая в окно. Вот‑вот должна была подойти Дора.

«Что ей надо? Очередное интервью?.. Две недели назад мы договорились, что писать и рассказывать о нас она пока не будет. Свернет тему. Благо других полно. А теперь передумала? Или что интересное нашла и хочет рассказать?..»

Бесшумно подошел официант, чуть наклонил корпус, тихо спросил:

– Не желаете еще чего‑нибудь?

– Пока нет. Я жду друзей.

Официант изобразил поклон и отошел. В этот момент в зал вошла Дора…

Хорошо, что в зале почти никого не было. Иначе приход такой дивы произвел бы фурор и привлек бы всеобще внимание как к ней самой, так и к тем, кто находится в ее обществе.

Светло‑синие джинсы, белая блузка с довольно глубоким декольте, белые туфли. Волосы спадают до середины спины, чуть подрагивают в такт шагам. Походка манекенщицы, мягкие плавные жесты, взгляд голубых глаз…

Один раз попав под влияние этих глаз, я раз и навсегда приобрел иммунитет, но все равно во рту слегка пересохло. Хороша леди репортер…

Она села напротив, поставила сумочку на край стола и одарила меня ослепительной улыбкой.

– Здравствуй, Артур.

– Привет.

– Рада тебя видеть. Живым и здоровым.

– Взаимно. – Я действительно был рад ее видеть. – Как дела у звезды телевидения?

– Идут вполне неплохо.

Дора глянула назад, ища официанта. Тот уже спешил с папкой в руках. Дору узнал, улыбнулся и изобразил поклон.

– Рад приветствовать вас в нашем заведении. Пожалуйста, меню. У нас богатый выбор…

– Это потом. А сейчас, если можно, принесите сока. Апельсинового. Пить хочется.

– Сей момент. – Официант поставил на стол мраморную пепельницу в виде дельфина, поправил и без того ровный строй салфеток и исчез.

– Вот так, известность приносит свои плоды.

Дора улыбнулась, поправила прическу.

– Ты есть хочешь?

– Можно перекусить, с утра ничего не ел.

– Честно говоря, я тоже. Пока подготовили предварительный план показа на будущую неделю, пока утвердили его у шефа… А потом приехала сюда. Закажи что‑нибудь… Можно мясное.

– Шашлык пойдет? – Я раскрыл меню, перевернул пару листов. – Бифштекс, бефстроганов, люля‑кебаб?.. Жаркое?..

– Шашлык. С гарниром.

Примчался официант, поставил высокий бокал с соком, принял заказ и опять исчез, пообещав все сделать быстро. И правда, буквально через минуту перед нами уже поставили салаты, жульены и заливные закуски. В центр стола примостили бутылку шампанского.

Мы выпили, потом отдали должное салатам и жульенам, запили это дело соком. Немного утолив голод, перешли к разговору на общие темы. Дора, как всегда, захотела узнать последние новости с передового фронта борьбы с бандитами. Я кое‑что ей рассказал, кое о чем намекнул и напомнил об осторожности в освещении скользких тем.

– Артур, я не первый день замужем.

– Кстати, по поводу «замужем». Как дела на личном фронте?

– Отлично. – Новая улыбка, уверенная, довольная. И нежность в голосе, особая, предназначенная только одному человеку. – Все прекрасно. Костик замечательный, умный, надежный. Только переживает очень, когда мы к границе выезжаем.

– Правильно делает. Как он тебя еще дома не запер.

– Любит, – констатировала Дора. – И понимает, что это моя работа. Правда, всегда хмурым ходит, пока я не приеду.

– Интересно, что ты от него ждешь? Что он в ладоши хлопать будет?

– А ты как? – попробовала перевести она стрелки на меня. – Один?

– Сейчас да.

– А раньше?

Я погрозил ей пальцем.

– Дора! Слишком много лишних вопросов. Это явно не тема для твоей передачи. Личная жизнь Оборотня… Лучше говори, зачем звала? Что хотела узнать?

Она глянула на часы, потом на вход. Кого‑то ждала?..

– Так что?

– Артур, – понизила она голос. – Тебе что‑нибудь известно о сроках начала войны?

Я посмотрел в ее горящие азартом глаза и сосредоточенное лицо и попробовал не особо удивляться. Девушка слегка переборщила. Какие бы ни были у нас отношения, выдавать секретную информацию я не стану. Даже если это не самый большой секрет. Ведь просчитать начало войны не так трудно. Даже используя открытые источники информации.

– Дора.

– Да?

– Ты не слышала сказку о любопытной Варваре?

– Какой Варваре? – не поняла она.

– Которой на базаре нос оторвали.

Она нахмурилась, побарабанила пальцами по столу.

– Не хочешь говорить?

– Во‑первых, я и сам не знаю сроков. А во‑вторых… Неужели ты считаешь, что я выдам государственную тайну, чтобы ее в виде сенсации пересказали с экрана?

Дора недовольно хмыкнула, окатила меня холодным взглядом. В этот момент нам принесли шашлык и все сопутствующие принадлежности: лаваш, соус, зелень, мелко нарезанные помидоры. Журналистка подождала, пока официант уйдет, пожелав приятного аппетита, отрезала от дымящегося ломтя мяса небольшой кусочек, наколола его на вилку. Покрутила ее в руке и положила на тарелку.

– Артур. Ты меня совсем за дуру держишь? Никому ничего я не собираюсь говорить.

– Тогда зачем тебе сроки?

Она отвела взгляд в сторону, чуть прикусила губу. На лице отразилась внутренняя борьба – говорить или нет? Потом, видимо, сообразила, что молчать нет смысла.

– Мы хотели… перед самой операцией выехать к границе и заснять момент начала…

– Начала чего?

– Артур… – протянула она с легкой укоризной. – Хватит. Твои слова отдают мужским шовинизмом – бабы ни черта не соображают в политике и военных делах. Я хотела узнать, когда Ругия начнет вторжение в Ламакею.

Я машинально глянул по сторонам, не стоит ли кто рядом, и вздохнул. Иметь дело с профессиональной журналисткой, тем более освещающей жизнь Зоны, нелегко. Она все знает, все понимает и иногда в курсе событий, о которых до момента их начала информированы от силы десять человек. Причем доходит до сути благодаря исключительно женской интуиции и накопанным данным.

– Ну вот что, звезда тэвэ! Меня не интересует, сколько человек болтают на улице о скорой войне с мятежниками, это сплетни, не более. Но если об этом говорит с экрана телевизора Дора Гонтанова – другое дело. Посему – никаких намеков и предположений. Хватит нам версий западных масс‑медиа. Тему закрыли, говорить о ней не буду.

Дора слегка опешила, такого отпора с моей стороны не ждала. Смотрела на меня своими невозможно голубыми глазами и молчала. Потом медленно и очень тихо проговорила:

– А с чего ты решил, что я хочу навредить своей стране, Оборотень? Я что, хоть раз подставила кого‑то и навела на след?

Вот не нравится мне такой женский взгляд. Словно вулкан просыпается. Понемногу, полегоньку… Уже видел раньше и больше не хочу.

– Дора! Извини, я не хотел тебя обидеть. Ладно? Не дуйся.

Вулкан слегка угас. Но еще жил. Дора глубоко вздохнула, откинулась назад, на спинку. Отпила шампанского, покрутила бокал в пальцах, сверля меня пристальным взглядом, стукнула хрустальной ножкой о стол.

– Ты очень изменился, Артур. Я помню совсем другого человека. И потеря памяти здесь ни при чем. Нэд был добрее, внимательнее.

– Да?

– Да. Твоя рота тебя сильно изменила.

– Значит, батальон изменит еще сильнее.

– Какой батальон?

– Видишь ли, миссис теледива, второй месяц я командую батальоном.

Дора распахнула свои невозможные глаза с окончательно потухшими вулканами и подала корпус вперед. Это было что‑то новенькое и очень интересное.

– А‑а…

– Дора, – прервал я ее. – Не надо. Ничего интересного и нового я не скажу. Теперь ничего нельзя. Совсем.

Я едва сдержал улыбку, глядя на ее недовольное лицо. Женщины страсть как не любят словно «нельзя». А такие, как Дора, его ненавидят.

– Ладно, мистер загадочность. Никаких вопросов о твоем батальоне и о работе больше не будет. А теперь послушай меня.

Она вновь взглянула на часы, украдкой на вход.

– Ты ждешь кого‑то?

– Что? Н‑нет… не важно. Слушай, что мы хотели сделать. Перед самым началом… словом, хотели выехать к границе с Зоной и заснять старт. А потом, когда станет можно, показать его. Это будет фурор, и никакого вреда армии. Как идея?

Первые мысли о фуроре я проглотил. Дабы не разжигать вулкана вновь. Неугомонная журналистка прямо‑таки мечтает сунуть голову в петлю. Мало ей прошлого раза? Никак не успокоится. Мужу ее, что ли, намекнуть, пусть придержит чуть‑чуть…

– Милая моя, ты хочешь заехать к боевикам и от них снять вторжение? Ты в своем уме?

– К твоему сведению, господин Оборотень, боевиков поблизости от границы давно нет. Твоя заслуга. Хоть до Тисты иди, ни одного захудалого бандита.

Я кашлянул, подозрительно глянул на Дору. Лесть ей не свойственна. Может, подлизывается? Чтобы выгадать что‑то…

– Дора, бандиты кочуют вдоль границы постоянно. Не живут, это верно, но разведка часто проникает к блокпостам. Не тебе говорить, кто стоит за боевиками. Они платят за любую информацию. Выходить в Зону без сильного прикрытия нельзя.

В сумочке Доры зазвонил мобильный телефон. Она быстро достала его, поднесла трубку к уху.

– Да? Да, я давно здесь. Ага. – Хитрый взгляд в мою сторону. – Все как говорила. И даже больше… Давай, пока.

Дора убрала телефон, подцепила кусочек шашлыка и окунула его в соус. Нежным касанием губ осторожно сняла с кончика вилки.

Я последовал ее примеру и доел порцию.

– Артур.

– Да?

– У меня небольшой сюрприз… – как‑то загадочно произнесла Дора.

– Опять? Многовато на сегодня сюрпризов. Одним огорошила, вторым решила добить?

На губах журналистки играла загадочная улыбка, глаза озорно поблескивали.

– Сейчас сюда подъедет менеджер нашего канала. Не против?

– Вообще‑то против. Не стоит светить мою физиономию лишним людям. Зачем тебе это?

– Артур, – укоризненно протянула она. – Как ты можешь? Не беспокойся, никто тебя не засветит.

«Опять журналистские заморочки. Что на этот раз выдумала неугомонная девчонка?..»

Не по душе мне такие экспромты. Не хочет ли вездесущая чертовка устроить грандиозное интервью в прямом эфире? Или что‑то подобное…

Я уже хотел было высказать вслух все, что думаю по поводу внезапного знакомства, но в этот момент к столику кто‑то подошел. Меня обдал запах дорогих духов. Очень тонкий и… влекущий запах. Я поднял голову и замер. У столика стояла… Дора!

Сбросив оцепенение, пронзившее на миг с ног до головы, перевел взгляд на сидящую напротив Дору, увидел довольную улыбку и начал понемногу соображать.

– Добрый день! – произнес мягкий, нежный голос. – Вы позволите присесть?

На меня смотрела полная копия журналистки. Почти полная. Платиновые волосы, огромные голубые глаза, чарующая улыбка, почти незаметные ямочки на щеках. Деловой костюм бизнес‑леди, мини‑юбка в обтяжку, туфли на высоком каблуке, маленькая сумочка на плече. И ё‑моё – какая фигура!

– Артур, – с интригующей улыбкой произнесла Дора. – Позволь тебе представить менеджера канала и мою сестру Беату.

«Ну, Дора, погоди! Я тебе это припомню… – подумал я, вставая и здороваясь с сестрой. – За мной не заржавеет».

– Здравствуйте. Так вот какой сюрприз хотела преподнести мне Дора.

Я укоризненно покачал головой, глядя на сестер. Обе улыбались совершенно одинаково.

– Извините, Артур. Сестренка не виновата. Это я ее попросила познакомить нас.

Голос Беаты зачаровывал и приковывал внимание. Улыбка заставляла забыть обо всем на свете…

«Стоп! Мы это уже проходили… – отрезвил я себя. – Хороша, спору нет, но терять голову не стоит. Лучше подумай, зачем ей знакомство?..»

…Более‑менее подходящую версию я нашел к концу встречи. Совместный дуэт красавиц должен был растопить ледяное сердце неприступного Оборотня для того, чтобы тот приоткрыл завесу тайн, что окружала его секретное подразделение. По крайней мере ничего другого мне в голову не пришло.

Мы просидели в ресторане около часа, мило беседуя на разные темы, уничтожили за знакомство бутылку шампанского, а потом прошлись по небольшой аллее до автостоянки, где Беата оставила свою машину. После краткой церемонии прощания сестры укатили в Дамас, пообещав вскоре позвонить.

На Новый год принято наряжать елку. Иногда вместо елки используют сосну или пихту. Слышал, где‑то под это дело приспособили пальму и даже кактус. Но чтобы украшать гирляндами и игрушками березу?..

На полуострове, где ели практически не растут по неведомым мне природным капризам, издавна под Новый год обряжают именно это дерево. Красиво выходит, оригинально. Но странно. Впрочем, наряженная береза далеко не самое странное, что мне здесь встречалось…

В конце декабря на Ругийской части полуострова расположили десятую полевую армию. Три корпуса по три дивизии, отдельные бригады, полки, дивизионы, батальоны, иные подразделения различного назначения…

Почти двести тысяч человек, сотни танков, самоходок, пушек, гаубиц, реактивных установок, вертолетов, самолетов, бронетранспортеров, боевых машин, грузовиков, вездеходов… И прочей техники, необходимой армии для ведения боевых действий.

Что такое развернутая по штату военного времени армия и чего стоит перебросить ее к месту предстоящих боев, можно приблизительно понять, стоит только проехать по городам, городкам и поселкам приграничья, где расквартировали части и соединения корпусов. От обилия военной формы, устрашающего вида техники и рева тысяч моторов кругом идет голова. Любому, кто хоть мало‑мальски соображает, и без слов понятно – вторжение на пороге.

– …Ну, если любому понятно, то мятежникам и подавно! Уж заподозрить их в слепоте, глухоте и внезапном идиотизме нельзя…

Радован рукавом вытер вспотевший лоб, хлебнул из полупустой запотевшей бутылки минералку и завинтил пробку.

– Если они не укрепляют границу с Зоной, то я и не знаю…

– Укрепляют, ясен пень. Готовят полосу обороны вширь и вглубь. По всем правилам и канонам. Только силенок у них маловато. Недостаток в людях и технике. Ту, что уцелела после войны, давно пора на хлам списывать, а поставки новой почти нет. Ну открыли они заводишко по производству танков. И что? Клепают «семьдесят вторые» с некой модернизацией, штук двести в год. Толку?

– Не скажи, – не согласен Караджич. – Промышленность они, отдадим должное, наладили. Не без помощи, правда. Сталь, производственные мощности, специалисты… Хоть и не все свое, но работает. И орудия есть, и танки, и бронетранспортеры, и вертолеты… мало, но есть. На организацию первых линий обороны хватит.

– Думаю, их стратегия и тактика войны построена на другом. Как ни крути, но противостоять мощи Ругии в мире никто не сможет, а уж Ламакея тем более. Они сколько смогут, будут держать оборону по Маногу, а потом отойдут. Враз. И начнут работать иными способами.

– Какими? – глянул на меня Радован. С его лба на нос наползала крупная капля пота. Еще две торили дорожки от кончиков бровей мимо глазниц к щекам.

– Обычными. Партизанскими. Благо есть где и кому. Думаю, спецов такого дела заокеанские друзья им поставили в первую очередь. Множество населенных пунктов, леса, горы, хоть и карликовые… Есть где развернуться. И потом – политический ход. Вряд ли наши станут бомбить города по‑настоящему.

Я произнес слово «наши» без заминки и внутреннего сопротивления. За полтора года привык, язык не спотыкался…

– Столько мирных жителей, столько напрасных жертв… Если превратим хоть один город в руины – никто не поймет. Даже союзники.

В памяти вдруг всплыли кадры хроники из Чечни – наши «войска» входят в Грозный колоннами. Колоннами! Во вражеский город! Вопреки всем уставам и наставлениям! По прихоти затеявших бойню политиков… Россия, блин! Рабовладельческая страна…

– Что же, пехота пойдет без прикрытия? Вряд ли.

– Окружат, зажмут и будут работать методом постепенного входа. Разведка, штурмовые группы, опорные пункты, зачистка и снова – разведка…

– Долго, – недоверчиво покачал головой Радован. – Сколько городов, войск не хватит.

– Хватит. И времени достаточно. Да и потом – в каждый город посадить даже маленький гарнизон мятежники не смогут. Иначе останутся без войск.

Машина слегка нырнула вниз – колесо попало в выбоину. Сидевший за рулем Димид выровнял джип, убавил звук и без того тихо игравшего радио и вставил:

– Они сдернут с полуострова, как только упадут первые снаряды. Вся верхушка во главе с этим недоразвитым Завадским.

– Следите за дорогой, лейтенант, – с напускной строгостью произнес Радован. – Не для того вас взяли в поездку, чтобы вы выдавали секретные планы верхушки Ламакеи.

Димид фыркнул, бросил на нас веселый взгляд и прибавил скорости. Я скрыл улыбку и посмотрел в окно.

…Поездка изначально не была запланирована. Выкроить в напряженном графике работ и занятий день, да еще в конце учебного процесса, когда вот‑вот начнется полнокровная работа в Зоне, практически невозможно. Охреневший от дел и проблем, я сперва пропустил сообщение из регионального комиссариата о прибытии в Мирный десантной части. И только потом, поздно вечером, бегло просматривая последние данные, нашел записку начштаба. И сразу стал соображать, как устроить выезд.

Потому как в Мирный прибыла не абы кто, а седьмая десантно‑штурмовая бригада. Знаменитая на весь мир, самая крутая, самая профессиональная…

Высадка в столице Египта, ночной штурм полузаброшенного селения в Колумбии, операция на безымянных островах близ Австралии… И еще десяток операций по всему свету. Самостоятельных и совместно с «Володом».

Сплошь волонтеры‑наемники, минимальный возраст – двадцать три, максимальный – сорок пять, все с планками цвета хаки, и у девяноста процентов – красная полоса, а то и две.

Много чего интересного можно было подсмотреть у них, что‑то перенять, что‑то подправить и взять на вооружение.

Радован тоже захотел поехать, у него, как выяснилось, там служил приятель детства в должности командира взвода. Я не стал возражать. Ехать запланировали на джипе, с водителем.

Водителя решил подменить Димид Товырин, командир второго взвода роты Свена. У него в бригаде служил старший брат. Когда количество желающих перевалило за десяток, я сказал «баста» и запретил покидать базу. Иначе к десантникам в полном составе может рвануть весь батальон – перенимать опыт. Мирный – не город, а скорее поселок городского типа. Одна площадь, несколько улиц, два ряда трехэтажных домов и два квартала частных коттеджей. Некогда здесь стоял автобат какой‑то дивизии, потом – сводный отряд военизированной полиции. Теперь сюда перебросили бригаду.

Мы словно попали в муравейник. Вокруг беготня, суета и неразбериха – как и всегда, когда крупную часть разом перебрасывают на новое место. Тарахтят моторы машин, в воздухе запах солярки и машинного масла, слышны крики и мат. Полный набор…

Комбриг Строшин – моложавый полковник – встретил нас на въезде в часть. Я представился, одновременно разглядывая его.

Колоритная личность. С меня ростом, плотная фигура с плоским животом, литыми плечами и мощной шеей. Несмотря на то что его вес явно под сотню, движется легко, без натуги. По их нормативам, командир должен показывать такой же результат по физподготовке, как и рядовой боец. А если не тянет – освобождает должность. И плевать на возраст. Это ДШБр, а не хозчасть и не Генштаб, здесь большие животы и дряблые мышцы противопоказаны. Впрочем, как ни смешно, но в Ругии все военнослужащие должны сдавать ежемесячный норматив по боевой и физической подготовке. Включая министра.

Трудно представить себе министра обороны России на полосе препятствий в бронежилете с автоматом… А здесь это в порядке вещей.

– …Извините, что не вовремя…

– Ерунда. У нас всегда вовремя. – Полковник жмет мне руку, внимательно разглядывая и слегка улыбаясь.

– Что такое?

– Да так. Любопытно глянуть на Оборотня, о котором все говорят. Нам известности вроде не занимать, но, честно признаться, даже завидно. Такого шороху навели и без нас.

– На вашу долю хватит.

– Успокоил…

В общем, познакомились… Комбриг выделил своего адъютанта в гиды и приказал показать все, что мы захотим. Сам попросил прощения и убыл по делам, взяв слово, что будем присутствовать на ужине.

…Бригада в срочном порядке переходила на новый вид стрелкового оружия. В порядке эксперимента. Штурмовые роты получали только что прошедшие общие армейские испытания новые малогабаритные автоматы А‑91. Система булл‑пап, длина всего шестьдесят семь сантиметров, закрытая ствольная коробка. Прицельная дальность до 600 метров. Интегрированный однозарядный подствольный гранатомет. Сверху рукоятка для переноски, как у М‑16, с встроенным прицелом. Общий вес около пяти килограммов.

Патроны тоже новые. 7Н30. Пуля немного длиннее, чем стандартная, и тяжелее. Бронепробиваемость повышенная. И очень высокое для калибра 5, 45 останавливающее действие.

– Пуля мощная, пробивает броники лучше, чем эсвэдэшка. Попадая в человека, делает поворот на девяносто градусов и идет дальше боком. Да еще с закруткой, – рассказывал нам зам комбрига по вооружению. – А потом ломается пополам. Внутренности всмятку…

– Да‑а… – протянул я, разглядывая новый патрон. – Неплохо. И что, как результаты испытаний?

Майор хмыкнул, подбросил патрон на ладони.

– Наши хлопцы использовали эти патроны при стычке на китайской границе. Сшибает с ног лучше, чем 7, 62.

Я глянул на Радована, тот рассматривал автомат, вертя его в руках. Рядом Димид с помощью сержанта разбирал новое оружие. Моих парней теперь за уши не оттащишь от игрушек.

– Благодарю, майор. – Я окликнул Караджича. – Вот и первый результат. Приедем, напишем заявку. Такие боеприпасы нам в самый раз. Ну, майор, что у вас еще интересного?

Потом мы наблюдали за построением штурмового взвода. Это было зрелище. Бойцы стояли в полном снаряжении. Тяжелый бронежилет с дополнительными наплечниками, сферический шлем с забралом из спецстекла, налокотники, наколенники и щитки на голень из металлокерамики, способные удержать автоматную пулю по касательной. Ботинки с металлическими вставками на подошве, могут уберечь от взрыва противопехотной мины. Разгрузки с сумками под магазины, гранаты и выстрелы к подствольнику. И остальное все как положено.

Чтобы таскать такое на себе и при этом не падать от усталости, нужно здоровье и выносливость лошадиные. В строю парни как на подбор. Рост в пределах 175 – 190 сантиметров. Здоровые, плечистые, мощные. Видно, что мышцы не в качалках наращивали, а на полигонах и спортзалах. Потаскай на себе сорок килограммов часов семь в день, побегай, попрыгай на полосе препятствий и на марше, поработай на стрельбище и полигоне, таким же станешь.

А эти в полном снаряжении еще стометровки бегают. На время.

Я смотрел на взвод, в душе слегка завидуя. В бригаду конкурс – на место двадцать человек. Идут лучшие, берут самых‑самых. И дело не только в повышенной ставке и прочих надбавках, но и в престиже.

Радован, стоящий рядом, толкнул меня в плечо.

– Мощь и натиск. Так вроде у них говорят…

– Это ты к чему?

– Сравниваю. – В голосе моего зама слышалась легкая зависть. – Наши не хуже, но времени на подготовку столько не было. И не такие… авантажные.

Я с улыбкой глянул на него, бросил взгляд на Димида, что стоял неподалеку, наблюдая за построением.

– По секрету скажу – наши лучше.

Караджич недоверчиво хмыкнул. Промолчал.

– Правда. Эти бравые десантники подготовлены по самым лучшим на сегодня методикам.

– Ну?

– А наши – по методикам завтрашнего дня.

Караджич опять хмыкнул, обдумывая слова, прошел взглядом по ровной шеренге, что выглядела несокрушимым монолитом, недоверчиво протянул:

– Ты уверен? По‑моему, круче этих орлов быть невозможно.

– Круче невозможно. Лучше – вполне.

Я не стал вдаваться в подробности, решив отложить объяснения на потом.

Вечером, когда солнце уже ушло за горизонт, мы сидели за столом в кабинете Строшина. Кроме нас, здесь были заместитель комбрига, начальник штаба и зампотех. Выпив, как положено, за боевое братство и грядущую победу, разговорились о повседневных делах, проблемах подготовки и о том, что ждет нас в скором будущем.

Расположение бригады мы покинули часа через полтора. Нагруженный впечатлениями и новостями по горло, я задремал на сиденье и проснулся только от толчка в плечо.

– Артур.

– Ну?

– Приехали.

– Ужо? – Я нехотя разлепил глаза, зевая и потягиваясь. – Из‑за этого будить?

– У нас гости, – с непонятной интонацией произнес Радован.

– Да? И хто?

– Дорич.

Я выглянул в окно и заметил машину регионального комиссара, стоявшую у корпуса базы.

– Ну вот, – протянул молчавший всю дорогу Димид. – Началось…

– …Началось. Они пошли ва‑банк!

Региональный комиссар бросил на стол свежую, только из типографии газету. Глаза выхватили заголовок в полстраницы «США, Магриб и Ламакея заключили трехсторонний договор!». Ниже шел подстрочный текст «Соглашение за спиной Ругии заключено вразрез с международными соглашениями и противоречит уставу ООН».

– То есть? – поднял я глаза на Дорича. – Они объявили Ругии войну?

– Пока нет. Но если мы начнем вторжение, не исключено, что Магриб двинет сюда свой флот. Да и Шестой флот США готов к рейду.

– Тогда… – Я откашлялся, закрыв рот кулаком. – Тогда это Третья мировая. Мы не будем смотреть, как они высаживают войска на побережье.

Дорич молчал, глядя в сторону. Вид у него был плохой. Впалые щеки, горящие нездоровым огнем глаза, двухдневная щетина.

– Значит, вторжение начнется в ближайшие дни?

«Звиздец! Я влип. Теперь не уйти. Если в бойню ввяжутся американцы, не миновать ядерных ударов. А это крышка… До Ущелья не дойду…»

Комиссар отрицательно покачал головой. Отшвырнул газету в сторону и сел.

– Сидай, хватит маячить! Шея болит за тобой смотреть.

Я сел рядом.

– Вторжения пока не будет. Мы не готовы.

– То есть? Десятая армия в полном составе, десантники, как я понял, ждут сигнала…

– На полуострове еще не сосредоточили достаточного количества боеприпасов для ствольной и реактивной артиллерии. Авиация пока не готова. И главное – флот не успел выйти на исходный рубеж. А значит, с началом операции они не смогут закрыть полуостров со всех сторон и отрезать от Магриба.

В кабинете повисла тяжелая пауза. Мы молчали, думая каждый о своем. И думы были невеселыми…

– Слушай. – Дорич поднял голову. – У тебя кухня еще не закрыта? А то я с утра не ел.

– Пять минут. Рота Влада только приехала от границы, должны ужинать. Наготовили много. Я дам распоряжение, принесут.

– Давай. Желудок скоро арии выводить будет…

Минут через семь‑восемь двое солдат из хозвзвода принесли огромный поднос с тарелками и два запотевших графина с водой. Споро расставили все на столе и исчезли. Вид у обоих немного испуганный. В хозвзвод набрали волонтеров из местных. Ношение формы для них не обязательно, главное – умение работать и держать язык за зубами. Оружия им даже не выдавали. Все равно за время контракта стрелять не будут. Практически альтернативная служба.

А испуг – от лицезрения столь высокопоставленной особы. Относительно Дорича их успели просветить – высокое начальство…

Мы в полной тишине опустошили по две тарелки, один графин и уже с ленцой приступили к десерту – фруктам.

– Как батальон? – спросил Дорич.

– Нормально.

– Готов к работе?

– В общем, да.

– Значит, можете начинать?

Судя по тону, я понял, что от нас ждут активных действий. Так и спросил.

– Ждем, – подтвердил Дорич. – По нашим сведениям, в военных лагерях Магриба готовы к выступлению две бригады наемников. И еще одна спешно формируется в Азии. Их могут в любой момент перебросить в Ламакею. А потом и в Зону. Три бригады тренированных бойцов – много. Генштаб планирует занять плацдармы в Зоне и перекрыть побережье с двух сторон. Но для этого надо оттеснить боевиков дальше на юг. Вот твоя задача.

– Ясно… Что ж, батальон готов и скоро начнет. Попробуем сначала очистить западное побережье, потом восточное. Но тут есть проблема. Мы боевиков вышибем, уйдем, а они опять придут.

– Это ты к тому, что надо ставить гарнизоны?

– Да.

– Опоздал. Уже принято решение выделить дивизию для создания гарнизонов в отбитых населенных пунктах.

– Это другое дело.

Мы поговорили еще полчаса, обсуждая проблемы, а потом Дорич вдруг выдал:

– И еще. Сразу после Нового года нам с тобой предстоит поездка.

– Куда это?

– В столицу.

– Зачем?

– Будет совещание в узком кругу. Авьялин пригласил представителей генштаба и центрального аппарата Управления. И из сената кое‑кого. Хотят выслушать твое мнение о ситуации в Зоне и обсудить возможность создания новой структуры в Управлении. Не догадываешься какой?

– Корпус внутренних войск? – с некоторым сомнением сказал я.

– Верно. Хотят выслушать автора идеи.

Я удивленно покачал головой. Неожиданный поворот. Да еще накануне войны.

– Ничего, – не разделил моих сомнений Дорич. – Сейчас самый подходящий момент для реорганизации в крупных масштабах. В период ведения военных действий президент получает рычаги прямого правления. Легче решать вопросы, которые в мирное время требуют одобрения Госсовета и сената. Так что будь готов.

И я машинально ответил:

– Всегда готов…

Донесение в штаб‑квартиру ЦРУ

…Наши источники из Арланды подтверждают наличие плана вторжения в Ламакею. Передать этот документ в наше распоряжение они пока не могут из‑за высокой степени секретности и режима охраны всей документации по данной тематике. Одновременно мы получили подтверждение о начале подготовки плацдармов на освобожденных от боевиков территориях в Зоне. Таким образом, у нас есть доказательства правильности наших выводов относительно сроков вторжения Ругии.

Для приведения плана «Дар» в действие в нашем распоряжении не больше трех недель…

Передовица лондонской «Таймс»

Начав полномасштабную подготовку к войне с Ламакеей, Ругия в очередной раз плюет на мировое сообщество и показывает, насколько далеко она отстоит от принципов демократического построения общества. Презрев попытки ООН и ЮНЕСКО стать посредниками в деле переговоров между правительством Ругии и Ламакеи, Арланда демонстрирует пренебрежение всеми международными договорами и нормами.

Вряд ли мировые державы будут спокойно наблюдать, как восточный гигант перемалывает в зубах росток свободы и демократии на Ламакейском полуострове.

Заключенное на днях соглашение между США, Магрибом и Ламакеей четко показывает, что время, когда Ругия безнаказанно творила расправы, безвозвратно прошло. Настала пора показать Арланде, что никто не может не считаться с мнением всего мира…

27.12.96

Куратору третьего направления Сварду

Обер‑официал Уверан.

По результатам последних перехватов теле – и радиосообщений руководством станции был сделан вывод, что в ближайшие четыре‑пять недель на территории полуострова будут развернуты полномасштабные боевые действия со стороны Ругии по отношению к Ламакее. Одновременно нельзя исключать участия в них третьих стран и в первую очередь США и Магриба. Это означает, что применение воюющими сторонами ядерного оружия весьма вероятно. Таким образом, над станцией нависает реальная угроза оказаться в центре вышеперечисленных событий и быть подвергнутой воздействию термоядерного удара и мощной радиации.

25.12.96

Дополнительно замечу, что станция надежно защищена от радиоактивного заражения и способна функционировать в условиях ядерной зимы. Однако в таком случае будет сильно затруднена работа за пределами станции…

Обер‑официалу Уверану. Срочно

Куратор третьего направления Свард.

На основании изложенных вами фактов директоратом ГТП принято решение о поэтапной эвакуации станции. Эвакуация должна быть проведена в течение пяти недель. Обращаю ваше внимание на полное уничтожение любых следов вашего пребывания в этом мире.

28.12.96

Директорат принял решение возобновить разведку этого мира позже с построением станции на другом континенте. Поэтому вам необходимо подготовить несколько вариантов нового проникновения в разных местах. Основной критерий отбора – безопасность и сохранение инкогнито.

План эвакуации и предложения подготовьте в течение недели.