Воспоминания иногда поднимают настроение, иногда бередят душу, иногда наводят грусть. Ненужных воспоминаний не бывает, бывает, они приходят не вовремя. Или наоборот, вовремя…

Напрягать память пришлось вечером. Сидя в хорошем ресторане в обществе красивой девушки. По ее инициативе.

…Половину дня мы с Радованом просидели в моем кабинете, работая с планом будущего рейда к Ягдари. Потом я готовил документы для поездки в столицу и распечатывал доклад в трех экземплярах. А потом позвонила Беата и, извинившись за беспокойство, попросила назначить время встречи. Так и сказала: «Назначь место и время встречи».

Разгоряченный работой и напряжением, в котором держали события последних дней, я едва не ляпнул: «После дождичка в четверг», но вовремя прикусил язык. И попросил перезвонить часа через два. Беата обещала. И перезвонила…

– …Расскажи мне о Тиме. Ну, о том бое, – попросила она, глядя в сторону и понижая голос до предела.

– О бое? Разве Дора ничего не рассказывала?

– Рассказывала. Но… я хотела услышать от тебя.

Я вздохнул. Вспоминать тот бой желания не было. Он стал результатом моего, мягко говоря, обалделого состояния, когда и без того контуженные мозги получили новую встряску от разговора с инопланетянином. Я выпустил ход событий из‑под контроля и пришел в себя только после гибели журналистов.

Говорить о стрельбе, крови и смерти потрясающе красивой девушке, сидя в ресторане в легком полумраке под хорошую музыку и глядя на игру пузырьков в бокале шампанского, не очень приятно. И видеть налитые слезами ее глаза…

Я опустил все малоприятные подробности и не упомянул эпизод гибели Тима. Но Беата, словно заправская мазохистка, попросила повторить самый тяжелый момент.

– Граната… Обычная граната. Она взорвалась под машиной, где сидел Тим.

Беата долго молчала. Нет, она так и не заплакала. Слишком много времени прошло с тех пор, когда слезы катились по щекам ежедневно. Но продолжать разговор было выше ее сил.

Решив, что на этом встреча закончится, я уже хотел уйти под более‑менее благовидным предлогом. Но она не отпустила.

– Сейчас пройдет, – сказала Беата, имея в виду свое состояние. – Слушай, тут водка есть?

– Водка? Есть, наверное…

– Закажи, пожалуйста, сто граммов.

«Где ты откопала эти сто граммов? Помянуть, что ли, решила?..»

Официант принес водку через минуту. Беата выпила ее единым духом, приложила ладошку ко рту, зажмурив глаза. По щеке прокатилась одна слезинка.

– Дора мне тогда все рассказала. Сказала, что ты ее спас. И ребят.

Я молчал. Возражать, разыгрывая скромника, глупо, а говорить нечего. Но чего это ее потянуло на воспоминания?

Мы просидели еще час, говоря на разные темы. Беата рассказала о себе, о новой работе. О сестре. Я больше слушал. И любовался собеседницей. Посмотреть было на что.

Белый брючный костюм ей очень шел. Брюки обтягивали стройные ноги, являя миру идеальную форму бедер. Белая майка едва удерживала высокую грудь, от которой в иной обстановке я бы глаз не оторвал. Мягкие плавные черты лица, ниспадающие локоны волос… И‑эх! Черт побери!..

– Артур, ты где встречаешь Новый год?

– Где?

Вопрос сложный. Я вполне допускал, что в новогоднюю ночь буду лежать на опушке леса или в каком‑нибудь овражке, готовый дать команду на открытие огня. Или сидеть за столом, ломая голову над планом очередной операции. Не очень романтично, но что поделаешь…

– Пока не знаю.

– Мы с Дорой планируем отметить праздник в семейном кругу. Она с мужем и я. Ты не хочешь присоединиться?

Я заглянул в ее до невозможности голубые глаза. Чем эту красавицу, фотомодель и столичную штучку, заинтересовал провинциальный полицай? Только тем, что был знаком с ее мужем?

– Благодарю за приглашение. Не знаю, смогу ли принять его. Служба…

– Позвони мне завтра, хорошо?

– Ладно.

– Спасибо тебе, – вдруг сказала она.

– За что?

– За все… Ты мне очень помог.

– В чем?

Ответом послужила улыбка. Первая за весь вечер.

…Канун праздника и новогодняя ночь пролетели как один миг, сплошной полосой забот. Я успел встретиться и переговорить с командирами армейских разведгрупп, приехавших на границу для проведения разведывательно‑поисковых мероприятий. У них теперь самая работа – провести весь комплекс мероприятий, положенных перед началом вторжения.

Следом пожаловали супермены из «Волода». Департамент решил обкатать своих спецов в условиях Зоны. Парни из третьего и четвертого отрядов бригады имели хорошую диверсионно‑разведывательную подготовку и хотели поработать с нами. Я отправил их к начштаба Панову, чтобы тот согласовал взаимодействие. Капитан сам сообразит, где и как наладить совместную работу.

Главным для меня сейчас был первый выход батальона, первая операция. По ее результатам можно судить о степени готовности батальона. Да еще визит в столицу…

Вечером тридцать первого числа Радован и Ральф едва не силком вытащили меня из‑за компьютера и повели в столовую. Это так называется – столовая. На самом деле – огромное помещение, уставленное столами, способное вместить человек семьсот. Сейчас в столовой собрался весь батальон – пятьсот девяносто шесть человек.

– Скажи слово, командир. – Радован подал мне бокал шампанского.

Вот черт! Как назло, ничего путного в голову не лезло, перед глазами еще мелькали строчки файлов.

– За мир, братцы! – с трудом подбирая слова, произнес я. – За то, чтобы у нас был мир. И за вас, кто этот мир принесет и охранит от всякой мрази! За наше дело, за нашу победу! Нам на славу, врагам на погибель! За батальон!

– Слава!!! – грохнули почти шестьсот глоток.

Сотни рук взметнули бокалы вверх, игристое вино мигом исчезло в глотках здоровых парней. С легким стеклянным стуком встали бокалы, скрипнули отодвигаемые стулья. Все сели.

Где‑то через час, когда отзвучал еще с десяток тостов, а тарелки наполовину опустели, бойцы начали потихоньку покидать столовую. Многие спешили к родственникам и друзьям в город, кто‑то собрался ехать или лететь в соседние Даволгу и Девянск. Я позволили гулять до вечера второго числа, а третьего быть на базе в полной готовности к службе.

– Ты как, Артур? – спросил Влад. – В город?

– Да. Есть одна компания… Пригласили.

Свен и Влад переглянулись. Радован спрятал улыбку, делая вид, что пьет из стакана.

– И как она? Хороша?

– Кто?

– Ну‑у… – Влад сделал неопределенный жест. – Компания?

– Зубоскал! – Покачал головой, чувствуя, что у самого губы разъезжаются в стороны. – Все бы тебе болтать о… компаниях. Погоди, вот женишься, жена тебя приструнит хоть немного.

– Увы, командир, уже свершилось, – с сокрушенным видом ответил Влад.

– Что свершилось? – не понял я.

– Да вот… женитьба.

И Влад, едва заметно вздохнув, выложил передо мной пригласительный билет. На свадьбу.

«Дорогой Артур, счастливые молодожены имеют честь пригласить тебя на торжество, посвященное бракосочетанию, которое состоится 10 января 1997 года». И подпись: «Сабина, Влад».

– Ну ты артист, удиви‑ил… – протянул я. – Стоп! Какая Сабина? Нектич?

– Угу.

– Уболтал?! – округлил глаза я. – Неприступную Сабину? Ну, Влад!..

Я развел руками, не находя слов. Бравый капитан взял приступом своенравную секретаршу!..

Влад скромно потупил глазки, делая вид донельзя скромный и тихий.

– Та‑ак! Выходит, ее подруга Инга теперь в гордом одиночестве? Сколько она продержится?

Теперь глазки потупил Ральф. А Радован вдруг закашлялся. Свен наблюдал за всем с довольной улыбкой на губах, с видом кота, очистившего миску сметаны.

– Ну, орлы! Нет слов! Берете штурмом не только бандитов, но и девичьи сердца! Ладно, донжуаны! Желаю хорошо отдохнуть и встретить Новый год как положено. Набирайтесь сил, они нам ох как нужны. Следующий год будет веселым.

– Мы готовы, Артур, – совершенно серьезно сказал Свен. – Всегда готовы.

Я обвел взглядом парней, сосредоточенных, серьезных, и впервые подумал, что теперь и здесь у меня есть друзья. И что уходить от них будет тяжело. Очень…

…А потом был Новый год. Огромная четырехкомнатная квартира в центре города, украшенная березка посреди гостиной, богато накрытый стол и небольшая компания из шести человек.

Я познакомился с мужем Доры Константином – приятным молодым человеком лет тридцати. От мира телевидения он был действительно далек, владел хлебопекарней и сетью торговых точек. Зарабатывал хорошие деньги и любил жить в свое удовольствие.

Умен, начитан, с хорошей эрудицией и тонким чувством юмора. И твердым характером. В общем, понятно, почему неприступная журналистка, отчаянная сорвиголова и феминистка не устояла перед таким парнем. Глядя на них, можно сказать – счастливый брак.

Еще одна пара – друзья Кости, тоже из Девянска. Парню под тридцатник, его спутнице слегка за двадцать. Как я понял, оба медики и к тому же любители путешествий.

Беата была неотразима. Белое платье с красным пояском, свободно лежащие на плечах волосы, открытые плечи и грудь. Да еще подол платья сантиметров на пятнадцать выше колен. Ох, ё‑мое, лопни мои глаза. Это к тому, что оторвать их от такого зрелища практически невозможно.

Тосты, шампанское рекой, бой курантов, минутное, без политических ссылок, выступление президента, поздравления. И загадывание желаний. Самых сокровенных, тайных, страстных… «Домой, – подумал я, глядя, как секундная стрелка завершает последний в году оборот. – Вернуться домой и следующий год встретить в своей компании».

И, подумав об этом, вдруг почувствовал, что не до конца откровенен сам с собой. Так ли стремлюсь обратно? Так ли спешу?..

От странных мыслей отвлекла Беата, пригласила танцевать. Музыкальный центр, квадрофония – огромные колонки по углам комнаты, медленная музыка, приглушенный свет. Интим, мать его!..

Танцор из меня как из бегемота балерина. Пластика и гибкость есть, как‑никак всю жизнь тренировался. Но то иная пластика. А танцы…

Мое неуклюжее перетоптывание могло повергнуть в уныние любого специалиста бальных танцев. Но Беата молчала. На мои извинения только фыркнула.

В общем, Новый год встретили. В меру весело, с тостами, пожеланиями, танцами, анекдотами. Кстати, я оценил умение сестричек держать язык за зубами. О том, кто отмечал с ними праздник, они не сказали. Большое мерси!

Мы просидели часов до двух. Первой уехала пара медиков. Потом исчезла Дора с мужем. Проводив их, я почувствовал себя не в своей тарелке. По идее, надо самому исчезать. Или нет? Проявлять инициативу по отношению к Беате было как‑то… Словом, я растерялся…

Пока Беата прощалась с сестрой, я стоял у окна в гостиной и раздумывал, что делать. А потом она подошла, встала сзади, за спиной, как‑то тихо вздохнула и положила руки на мои плечи.

Я развернулся и увидел близко‑близко невероятно голубые глаза, полные ожидания и какой‑то грусти, сочные губы и слегка приоткрытый рот.

Она поцеловала сама, первой. И когда мои руки тронули ее талию, не отстранилась. Только крепче обняла…

Мы провели вместе целый день. Разговаривали, ели, пили, любили друг друга, смеялись. Сутки прошли словно в сказочном сне. Утром второго числа, когда подошло время прощаться, Беата поцеловала меня и прошептала:

– Спасибо!

– За что?

– Что подарил мне себя. И один день счастья.

– Мы больше не увидимся?

Она слабо улыбнулась, провела рукой по моей щеке.

– Позвони мне. Послезавтра.

– Хорошо.

– Я буду ждать…

…Столица Ругии расположена немного южнее, чем Москва в России. К тому же здесь глобальное потепление зашло несколько дальше. Поэтому новогодние праздники привыкли отмечать при температуре три – пять градусов тепла. Правда, снега в Арланде было много, он выпадал в основном по ночам, когда столбик термометра падал ниже нуля. И все же разница в десять градусов давала о себе знать. На полуострове сейчас было около пятнадцати.

Мы прилетели в столицу на специально заказанном Управлением самолете утром четвертого числа. Дорич, глянув на часы и позвонив по мобильному телефону, распорядился:

– В гостиницу. Час на обустройство, потом едем.

– Куда?

– Увидишь, – загадочно усмехнулся он.

Номер гостиницы по всем параметрам подходил под категорию «люкс». Полиция в этом мире могла позволить себе некоторую роскошь. Тем более чины в ранге регионального комиссара. И даже командиры батальонов.

Я совершил небольшую экскурсию по номеру, потом залез в ванну. Черт, назвать этот бассейн, выложенный специальной обивочной резиной под цвет плитки, размерами два на три ванной оскорбительно. Гидромассаж, специальные соли, регулятор температуры…

Постояв после купания несколько минут под теплым воздухом сушилки, достал бритву и сбрил двухдневную щетину. Гладкая кожа слегка отдавала синевой.

Отмытый и выбритый, я вошел в комнату, достал аккуратно уложенный костюм. Черные брюки из какой‑то очень мягкой и практически несминаемой ткани, серая шелковая рубашка со стоячим воротником и темно‑серый пиджак, сшитый из той же ткани, что и брюки, на заказ по последней моде. О том, что такая мода существует, я узнал от Беаты и с ее помощью сделал заказ. На весь костюм сразу.

Подавив вздох недовольства, оделся, обул новые туфли, тоже черные, и встал напротив зеркала. Н‑да… Денди…

Всю жизнь терпеть не мог костюмы и пиджаки. А в особенности галстуки. Эти разнофасонные и разноцветные удавки вызывали у меня чувство отвращения. Костюм надевал только один раз – когда мы с парнями сопровождали нашего шефа Жорку на какое‑то крутое мероприятие в Москве. Промаявшись в наряде семь часов, я с тех пор дал зарок никогда не таскать галстуки и всемерно избегать пиджаков.

Огромное зеркало отразило мою фигуру с точностью до наоборот. Я придирчиво рассматривал себя, чувствуя некоторое неудобство. Нет, движения костюм не сковывал, сидел вроде неплохо, но… непривычно.

«Вид мрачноватый… Ну да ладно, я не тамада на свадьбе, мне положена некоторая доля мрачности. Да и там… будут не кутюрье. Им мой наряд до лампочки. Чисто, опрятно, и хватит…»

Рассуждая таким образом, я положил во внутренний карман удостоверение, подхватил папку с документами и дискетами и вышел из номера. Пора.

– …Молодой человек, вы с кем собираетесь воевать? Со всем миром?

Задавший вопрос снял очки и посмотрел на меня. Перед ним лежала папка с расчетом структуры корпуса. Точно такие же папки лежали перед всеми присутствующими. Их (людей, а не папок) в кабинете было восемь человек. Не считая Дорича и меня. Напротив сидел сенатор Авьялин, рядом его коллега. Остальные – высокопоставленные чины Управления и генштаба. Все уже ознакомились с докладом, и теперь настала очередь задавать вопросы. Экзамен, блин!..

– Зачем вам столько сил? – вновь спросил тот человек – заместитель директора Управления.

– Этих сил достаточно, чтобы подавить любое выступление мятежников вроде того, что произошло двадцать лет назад. Будь в распоряжении правительства такие силы, до гражданской войны дело бы не дошло. Кроме того, корпус способен обеспечить подавление вооруженного мятежа самостоятельно, без привлечения армии. Тем более, согласно Конституции, вооруженные силы нельзя использовать на своей территории, во внутренних конфликтах.

Зам директора хмыкнул, повертел очки в руке, глянул на второго представителя Управления – куратора военизированной полиции. Тот, по идее, должен разбираться в делах такого рода.

Но куратор молча листал доклад и не спешил высказывать свое мнение. Не хотел попасть впросак в присутствии представителей сената.

– А почему нет дивизионного звена? Сразу корпус? – спросил армейский генерал‑лейтенант, высокий худощавый мужчина лет сорока пяти.

– Это облегчает управление и не создает перенасыщенности в командном штате.

– В случае возникновения вооруженного мятежа невысокой интенсивности, когда присутствие всего корпуса не нужно, кто будет возглавлять силы внутренних войск?

– Один из заместителей комкора…

– А если?..

– А когда?..

– А из чего исходили при расчете?..

– Как определяли количество бригад?..

И еще сотня вопросов, уточнений, предположений. На меня насели с трех сторон. И армейские генералы, и чины Управления, и второй сенатор. Даже Авьялин задал вопрос.

По спине потек тонкий ручеек пота, носовой платок промок, во рту пересохло. Я впервые сидел в такой представительной компании, да еще в роли ответчика. Перекрестный допрос профессионалов был подобен штурму.

Около двух часов я разъяснял, растолковывал, разжевывал. С обоснованиями, расчетами, примерами, ссылками на зарубежный и ругийский опыт. Тяжело ломать привычные представления тех, кто привык работать по стандартным шаблонам. И неплохо работать.

И все же до конца не убедил. Я видел по их глазам, что прежняя точка зрения пока сильна. Саму идею они одобрили, но в остальном…

– Ну как впечатление? – спросил Авьялин после того, как остальные участники совещания покинули кабинет.

Он посмотрел по очереди на Дорича и на меня. Комиссар неопределенно пожал плечами, побарабанил пальцами по столу.

– Черт их знает. Одни сомнения. Уточнения…

– И учти, это те, кто готов выслушать и попробовать разобраться.

– Что же тогда остальные?

Теперь сенатор пожал плечами. Лицо его стало мрачным, недовольным.

– Остальные!.. Кто‑то привык по старинке, кто‑то считает, что резкие перемены навредят. А кто‑то вообще ничего не считает. По причине отсутствия собственного мнения.

– Зажрались там у себя, – высказал Дорич. – В кабинетах, в дорогих креслах. Что армейские, что ваши, сенатские, что наши полицейские… Как должность в столице получили, так мозги отморозило.

– Ничего, – уверенно ответил сенатор. – Придет время, мы эту шушеру проредим. Только начали, толком ничего не успели. В штабах сидят по десять – пятнадцать лет.

Я убрал документы в папку, щелкнул застежкой, с легкой саркастической улыбкой произнес:

– Меня всегда удивляла метаморфоза, происходящая с военными. Пока ходят в невеликих командирах, до комбата или комполка, люди как люди. Думают, работают, воюют. Но как только получают должность и лампас на брюки – все! Мозги как жиром заплывают. Элементарные вещи забывают, а чтобы извилинами пошевелить – никогда!

Авьялин пристально посмотрел на меня, потом сказал Доричу:

– Твое воспитание? Вырастил волюнтариста, ниспровергателя авторитетов.

Комиссар усмехнулся, парировал:

– Это его собственные мысли. Никто не подсказывал.

– Ну да. Потому вы и нашли общий язык.

– И что теперь? – спросил я, чувствуя общее веселое настроение и поэтому рассчитывая на откровенность.

– Дальше ждать. Информацию мы толкнули, причем тем, от кого зависит принятие решения. Хоть и не все наши единомышленники, но люди, как ты говоришь, с не заплывшими мозгами. Теперь идею надо продвигать дальше. Приобретать сторонников, заручаться поддержкой, растолковывать позицию, как ты нам недавно.

– Словом, – вставил Дорич, – это дело долгое. На полгода точно.

– То есть к войне решения не будет?

– Ну ты хватил! – качнул головой сенатор. – В идеале – решения примут через год. Даже если президент даст согласие, а он даст его! Кстати! На‑ка ознакомься.

Он протянул мне целлофановый файл. В нем лежали скрепленные скрепкой листы. На первом крупным шрифтом набрано: «Шквал».

– Это общий план вторжения, – уловив невысказанный вопрос, произнес Авьялин.

Я перевернул страницу и прочитал: «Первичный план ведения боевых действий против подразделений мятежных сил на полуострове Ламакен». А чуть ниже стояла дата – пятое февраля.

…Второй разговор был вечером. Дорич, Авьялин и оба армейских генерала. Как сказал сенатор, генералы пришли в генштаб из боевых частей и не привыкли зазря штаны протирать. Последнее время группировка Авьялина усиленно и небезуспешно продвигала их наверх, а те в свою очередь тащили своих людей, тоже не бестолковых полковников и майоров. Словом, как всегда, – борьба за власть. Как ни странно, в этом случае они работали в интересах страны, а не только в интересах своего кармана.

Разговор витал вокруг обстановки в Зоне и о действиях по нейтрализации боевиков в Зоне.

– Без этого начинать нельзя, – высказал мнение генерал‑лейтенант – начальник оперативного управления генштаба. – Они способны сковать наши силы и устроить настоящую партизанскую войну.

– Боевики сейчас на распутье. Треть Зоны фактически потеряна, граница с Ругией уже перекрыта. Им остается одно – уходить в Ламакею. Либо полностью переходить в распоряжение мятежников и выступать в роли диверсионных групп. Но главари на это не пойдут. Бандиты привыкли к легкой спокойной жизни. А начинать войну с кадровой армией с их точки зрения – самоубийство.

– Но уничтожать их придется по‑любому, – утвердительно сказал второй генерал – заместитель начальника ГРУ. – Причем после того, как к форпостам пройдет первая волна войск.

– Да. Армейская разведка уже работает в Зоне, вы, видимо, в курсе?

Генерал кивнул.

– Скоро, я так понимаю, и спецназ пожалует.

– Уже готовы к вылету на полуостров, – уточнил генерал. – Мы также планируем взять под контроль все трассы Зоны и поставить охрану.

– Можно. Кстати, – усмехнулся я, вспомнив кое‑что. – Когда вы развернете на базе роты спецназа в батальоны и бригады?

Вопрос застал генералов врасплох. Они переглянулись, потом дружно посмотрели на меня. Я уловил удивленный взгляд сенатора и насмешливый комиссара.

– Вообще‑то в наших планах развернуть некоторые роты в батальоны, – медленно проговорил заместитель начальника ГРУ. – К лету. Но как вы узнали?

– Элементарно, Ват… то есть генерал.

Дорич отвернулся, не в силах скрыть улыбку. Ох и попадет мне потом за рискованный юмор. Генералы редко воспринимают шутки от посторонних и смеются, только когда пошутит начальство. Впрочем, эти вроде из нормальных…

– Давайте вернемся к Зоне, – сменил тему сенатор. Он тоже уловил юмор, но не хотел отвлекаться от дела. – Какие шаги, майор, вы готовы предпринять в преддверии войны?

– Шаги одни – бить боевиков. Батальон готов к работе. В наших планах – уничтожение или рассеивание банд Ягдари, Сухана, Олдянска, Ушкура. Затем на очереди Желтые Пески, Извод, Льдек.

– Почему вы решили начать с запада?

– Потому что там единственный участок, где Зона граничит с Ламакеей. И наша первоочередная задача – перекрыть пути снабжения боевиков. А потом, закрыв границу, мы сможем спокойно давить банды центра и востока.

Карандаш скользил по карте, показывая линию границы Зоны и Ламакеи. На крупномасштабной карте, где были отмечены места дислокации банд, территория, захваченная боевиками, выглядела огромной.

– Правильно, – одобрил план генерал‑лейтенант. – Видимо, мы будем действовать совместно. И как только вы войдете к границе, мы пошлем туда войска, чтобы закрыть ее. Какая‑нибудь помощь от нас нужна?

Вот! Ключевой момент. Мы подошли к самому важному в разговоре. Для меня. И хорошо, что армейцы сами предложили помощь.

– Помощь, видимо, понадобится. – Я провел языком по враз пересохшим губам. – Мы не располагаем некоторым вооружением, а без него несколько операций будет провести затруднительно.

– Что вы конкретно имеете в виду?

– Авиация. Управляемые ракеты, высокоточное оружие. Иногда надо поражать цели с большого расстояния наверняка. И не одну цель.

Генерал‑лейтенант что‑то черкнул в своей книжке, подумал, черкнул что‑то еще.

– Хор‑рошо! – с нажимом произнес он. – Поможем. Не такой сложный вопрос. Что‑то еще?

– Пока все. – По спине потек пот. Я чувствовал шеей намокший воротник. – По мере возникновения проблем будем обращаться.

– С дополнительными силами проблем не будет, – вставил сенатор. – Если вдруг какая‑то задержка, мы поможем. Это касается в первую очередь вас, генерал. Вдруг кто‑то из большезвездных чинов решит «не пущать»…

Генерал поджал губы. Видимо, «кто‑то» имеет вполне конкретный вид и отношения с ним далеки от нормальных.

– Сенатский комитет, который я возглавляю, наделен необходимыми полномочиями, да и ваш министр на нашей стороне.

– К сожалению, у него в аппарате много прежних людей, – с намеком сказал генерал из ГРУ. – Они довольно успешно вставляют палки в колеса. А за их спинами влиятельные тени из сената. По силе и могуществу не уступающие вам.

Авьялин сжал зубы, отчего на скулах отчетливо проглянули желваки. Взгляд стал холодным до крайности. И отстраненным.

«Война у вас в сенате серьезная, – подумал я, делая вид, что разглядываю карту. – Мало внешних врагов, так еще и внутренние. Не от всех ты избавился, Герман. Ох не от всех. И как только начнется война, они себя покажут. Видимо, их сил достаточно, чтобы затормозить любые активные действия правительства и армии. И придать этому вполне законный вид…»

Дорич кашлянул, разряжая обстановку. Сенатор вздохнул, провел сильной рукой по волосам, жестко сказал:

– Ничего, Збыслав. Пригнем и их. У нас все впереди, а у них – позади. Оттого и бесятся. Чуют смерть свою. Политическую, – с искренним сожалением добавил он.

Меня вдруг прошиб озноб. Атмосфера разговора, общение на «ты» и вполне независимое поведение что комиссара, что генералов ясно говорило – передо мной если и не вся верхушка группировки, то ее весомая часть. И проблемы они решают на таком уровне, о каком я и не слышал.

«Я среди них. В команде. Задействованный игрок. И все мои планы, идеи, советы, шаги – не только и не сколько возможность проявить способности, но и эпизоды большой игры, что ведет команда. Продвижение плана создания корпуса – один из этапов деятельности. Дополнительный аргумент в битве за власть. Не имей он значения, все мои потуги остановились бы на уровне роты. И введение меня в игру – проанализированный и рассчитанный на много ходов вперед шаг. Надо это четко осознать. Как и другое. Если вдруг эта команда потерпит поражение, бить будут по всем членам команды. И по мне тоже. Ибо из роли пешки я, похоже, скоро выйду, а значит, выйду из тени. Стану мелкой, но фигурой…»

Передернув плечами от таких мыслей, я четко и ясно обозначил для себя главную цель – дойти до Ворот. Самое главное! Победит команда Авьялина или проиграет – эта игра не моя! Я – лишняя фигура на доске.

Разговор перешел на другие темы. Обсуждали детали начала операции, подсчитали силы, задействованные на первом и втором этапах. Потом заговорили о столичных проблемах.

Закончили в одиннадцатом часу вечера. Сенатор на прощание сказал мне, чтобы я был готов без отрыва от основной работы начинать подбор кадров и их подготовку для создания бригады. Кандидатов он найдет, средства выделит. Остальное – по необходимости и заявкам.

«Не потяну, – подумал я, пожимая ему руку. – Ни в какие ворота не лезет. Только батальон создали, еще и не воевали, а тут бригаду подавай. Завалю дело и всех подставлю…»

– Не ломай голову, – вдруг сказал Авьялин. – Одного не бросим. Поможем, подскажем. Справишься…

Черт, мысли он, что ли, читает? Или у меня рожа такая… сомневающаяся?..

К гостинице нас с Доричем отвезли на личной машине сенатора. Мы вошли в холл. Комиссар взял ключи у портье, повертел их в руке и сказал:

– Какие у тебя планы на вечер?

– Не знаю… Не думал пока.

– Ну думай. А я уеду. Друзья приглашают. Новый год надо отметить… еще раз. Да, если надумаешь, в гараже стоит машина. Ключи я тебе отдам. Пользуйся…

– Благодарю…

– Не за что. – Он хлопнул меня по плечу. – Отдохни, развейся… А то после разговора ты как мешком пришибленный.

– Да, загрузили сильно. Соображаю, как все осилить.

– Ничего. Все эти проблемы – рутина. Ты их вполне успешно преодолеешь. Так что не трать нервы понапрасну.

Ободрив таким образом, он пошел к себе. А я потопал в свой номер, переваривая прошедший разговор.

…Измерив несколько раз периметр самой большой комнаты номера, я понял, что так можно прошагать до утра. И сколько сейчас ни думай, ничего путного из этого не выйдет. Планы надо строить на свежую голову, а не когда мозг закипает.

Значит, необходимо сменить обстановку. Тем более я в Арланде. Столица Ругии заслуженно носит звание самого красивого города мира. Надо хоть глазком взглянуть на это великолепие.

Я снял надоевший официальный прикид, принял ванну и переоделся. Традиционные джинсы – видимо, самая популярная модель брюк во всех мирах, свитер (или как там это называется?..) в виде рубашки, только раза в два плотнее, навыпуск, на ногах помесь кроссовок и туфель на мощной подошве и без шнуровки. Вполне приличный вид для всякого рода тусовок – дискотек и ночных клубов.

Подумав, я не стал брать оружие – это не полуостров, пальба практически не слышна. Даже криминал, какой ни на есть, предпочитает лишний раз не шуметь.

Закрыв дверь, спустился вниз и спросил портье, где гараж. Там стояла специально оставленная для меня комиссаром машина. «Милкада» – местный аналог «жигулей», легковая машина на пять человек. Правда, в отличие от тех же «жигулей» выполненная добротно, на уровне европейских машин. И ничуть не уступающая им ни по качеству сборки, ни по характеристикам.

Особых идей по поводу направления поездки не было, я покрутил по центральной улице и вырулил к огромному трехуровневому мосту. И проезжая по его верхней части, на высоте сорока метров заметил огромную неоновую, брызжущую разноцветием огней вывеску. «АРКОНА».

«Милкада» свернула на светофоре, проскочила пару перекрестков и подъехала к гигантской стоянке, освещенной цепочкой ярких фонарей. Я заглушил мотор, вышел из машины и, запрокинув голову, стал рассматривать комплекс.

Гигантский корпус, состоящий из нескольких модулей, высотой где‑то полсотни метров, со сферическими, коническими и треугольными крышами, огромными витражами из тонированного стекла, разноцветной иллюминацией и украшениями.

Десять танцзалов, полсотни баров и кафе, шесть ресторанов, три ночных клуба, два казино, бильярдные, боулинги, гостиница, три бассейна, сауны, бани, массажные салоны, парикмахерские, косметические кабинеты, видеосалон, три магазина, солярии. Плюс четыре стоянки, три подземные и одна наземная, автомастерская, гараж.

Полный набор услуг для клиентов. На все вкусы, привычки, желания, кошельки. Самый большой, самый престижный, самый модный развлекательный центр в Европе, да и, пожалуй, в мире. Сюда ежедневно приходят сотни людей. А в выходные – до двадцати тысяч. Начиная от молодежи до лиц, скажем так, зрелого возраста.

Развлекательный центр действительно стал самым знаменитым местом отдыха, не зря его хозяева дали ему название крупнейшего центра ведической культуры, легендарной Арконы, расположенной на острове Буян.

В моем мире остров Рюген в двенадцатом веке захватили датчане, храм Святовита разрушили, память о нем постепенно стерлась. А здесь племена западных славян своих земель не покинули, и храм уцелел. Сейчас на Буяне крупнейший музей ведической культуры, а храм продолжает действовать.

«Денег они гребут немерено… – думал я, идя от стоянки к одному из входов. – Расходы, конечно, велики, содержать штат обслуживающего персонала, охраны, платить налоги и прочие платежи накладно. Но доходы окупают все с лихвой. Владельцы – давно уже миллионеры, если не миллиардеры…»

Залитая ярким светом площадка перед входом, блестящая плитка под ногами, большие стеклянные двери и сразу девять видеокамер, наблюдавших за улицей.

То и дело к комплексу подъезжали машины, посетители исчезали за дверьми, кто‑то, наоборот, выходил подышать свежим воздухом. Шум, гам, смех, выкрики… Веселье и беззаботность. Как это все не похоже на полуостров. Здесь словно другой мир. Атмосфера в столице, как и в самой Ругии, резко отличалась от той, что царила на Ламакене. Вроде и в Мегаре люди живут спокойно, хотя бы по сравнению с Валданом, но все же некоторая напряженность видна. А здесь прямо земля обетованная.

У двухстворчатых дверей стоял охранник гигантского роста в форменной одежде, с короткой дубинкой и наручниками на поясе. Несмотря на грозный вид, выглядел он вполне дружелюбно и спокойно.

Бросив на меня короткий взгляд, спросил:

– Оружие, наркотики, взрывчатка с собой есть?

– Нет.

Он отошел чуть в сторону, давая проход, и кивнул:

– Прошу.

Я вошел в холл и замер, глядя по сторонам. Большое помещение с высокими потолками, зеркалами на стенах и разноцветными огнями на столбах. Вывески, рекламные плакаты, ряды стульев, стойка гардероба и окошко билетной кассы.

В противоположной стороне арка – вход на дискотеку. Направо дверь – там бары и бильярд. Отовсюду слышна музыка. И везде полно народу. В большинстве своем молодежь до двадцати пяти. Нарядные, в откровенных одеждах девчонки щеголяли немыслимыми декольте и разрезами, джинсами в обтяжку и коротенькими шортами. Мужская часть поголовно с бокалами пива и горящими глазами.

– Один, пожалуйста, – протянул я деньги кассиру.

– Куда?

– Да все равно… бар, бильярд, там, где потише.

– Возьмите единый. Можете гулять по всему комплексу. Сядете, где понравится. Так выйдет дешевле.

Я заплатил пятьдесят рублей, взамен получил синий с красной поперечной полосой прямоугольник и подошел к бару. Еще один охранник глянул на билет, задал вопрос об оружии и наркотиках, провел вдоль моего тела ручным металлодетектором и отступил в сторону.

– Слушай, где тут можно спокойно посидеть, выпить пива и поглазеть на девчонок? И чтобы никто не мешал?

Охранник внимательно глянул на меня, оценил наряд – неброский и дорогой, – задумчиво проговорил:

– На втором этаже зеркальное кафе. Из кабинок хороший обзор первого этажа, там дискотека. При желании можно пройти в боулинг или бильярд. Дальше казино, за ним переход в гостиницу, сауну и массажный кабинет. У вас единый, пройдете везде, только за сауну доплатить надо и за… массаж. – Он легонько улыбнулся, давая понять, за что надо доплатить. – А там как пожелаете.

– Благодарю. Начнем с кафе.

– Первый раз у нас?

– Да. Решил посмотреть… Здесь тихо?

– В основном. Бывают иногда шумные компании и подвыпившие парни. Но у нас охрана на высоте. Главное, не приставать к занятым девчонкам. И не клеить силком…

– Благодарю, учту.

Кивнув словоохотливому охраннику, я пошел по лестнице наверх, не забывая смотреть по сторонам.

Кафе занимало половину этажа. С одной стороны тянулась стойка бара, возле которой шел ряд высоких стульев, с другой – ряд столиков на разное количество мест. Столики отделяли друг от друга стеклянные тонированные перегородки. Из такого же стекла была выполнена внешняя стена.

Приглушенный свет плафонов создавал спокойную, интимную обстановку, из динамиков лилась негромкая музыка. Народу здесь было немного.

Я прошел к бару, разглядывая длинный ряд бутылок с разноцветными наклейками на разных языках. Вино разных сортов, коньяк, водка, текила, мартини, ром, бренди, кальвадос, джин, ликер, эль, пиво. Последнего сортов сто.

На витринах закуски, горячие и холодные блюда, десерты. Скромное такое кафе…

У холодильника с лимонадом стояла рослая симпатичная девушка в форменной рубашке с бабочкой и не в самой длинной юбке. Судя по всему, сюда отбирали женщин только с красивой, броской внешностью. Реноме заведения так сказать…

Увидев меня, она изобразила лучезарную улыбку, распахнула пошире огромные глазищи и радостно произнесла:

– Добрый вечер! Мы рады приветствовать вас в нашем заведении! Чего желаете? Столик? Поесть? Выпить?

– Здравствуйте. Столик, если можно. И пожевать.

– Конечно. – Улыбка стала еще шире. – Есть свободные столики в разных концах зала. Вам на одного? Или вы с компанией?

– На одного. – Я положил локти на стойку, пододвинул к себе меню – здоровую книжицу в толстом красного цвета переплете и открыл первую страницу. – Шашлыки или жаркое есть?

– Барбекю и люля‑кебаб.

– Отлично. Барбекю. – Указательный палец шел сверху вниз, отслеживая наименования блюд. – Так… еще сырные хрустящие шарики… мидии в винном соусе, маслины, э‑э… «Мистерия»?

– Это отмоченные в вине кусочки говядины, обжаренные с сухарями, – пояснила барменша.

– Отлично! И их тоже.

– А пить что будете?

– Пить?

Я был за рулем, да и дурманить голову неохота. В голове и так шумит от новостей.

– Пить будем сок манго, ананасовый и черешневый.

Девушка с сомнением глянула на меня, видимо, не понимая, почему здоровый с виду молодой человек не хочет заказать спиртное. Может, наркоман? Не похоже…

– Барбекю будет готово минут через пятнадцать. Остальное подадим через несколько минут.

– Угу. Где здесь сесть, чтобы видеть дискотеку?

– О, любой столик. Они все выходят одной стороной на танцполе.

Я оглядел кафе еще раз. Несколько компаний сидели в разных концах зала, две пары заняли столы под огромным аквариумом, вделанным в стену. Разноцветные невообразимой формы рыбы проплывали как раз над головами посетителей. В дальнем конце зала стояли несколько небольших столиков, видимо, на двух человек. Пожалуй, то что надо…

– Я буду там.

– Хорошо. – Барменша записала мой заказ и подняла голову, чтобы одарить очередной улыбкой. – Скоро вам принесут заказанное.

Я сел лицом к входу, по привычке контролируя вход в помещение, глянул по сторонам, повертел пепельницу, выполненную в виде лодки, перевел взгляд на стену.

Она была почти полностью прозрачной, что позволяло наблюдать за тем, что происходило внизу. На первом этаже была дискотека. Огромный прямоугольник, погруженный в полутьму и освещаемый всполохами цветомузыки. Прыгали по полу отсверки от трех больших стеклянных шаров, крутившихся под потолком, выписывали замысловатые коленца лучи от специальных прожекторов, вспыхивали и угасали всевозможные звезды, ромбы, круги, кольца, фигурные линии.

Среди всего этого буйства танцевали по меньшей мере триста человек. В основном девчонки. Тонкие гибкие фигурки в разнообразных нарядах ритмично двигались под неслышную здесь музыку, выписывая порой удивительные па.

Дальше, на прямоугольнике сцены, танцевали четыре девчонки, видимо, из здешней разогревающей группы. Танцевали профессионально, красиво, а весьма скромные с точки зрения размеров наряды заставляли переводить взгляды именно на них. Что большинство из танцующих парней и делали.

По периметру танцпола и с правой стороны от него были выставлены столики, там сидели еще примерно три‑четыре сотни человек. Отдыхали, пили, ели, разговаривали и смотрели.

«Хм!.. Здесь места для завзятых вуайеристов. Тех, кто получает особое удовольствие от подглядывания. Или это сделано специально в качестве рекламы дискотеки?.. Во всяком случае, неплохо. Лучше сидеть здесь, чем в закрытом со всех сторон помещении…»

Простучали каблучки, к столику подошла официантка, по виду родная сестра барменши. Короткая синяя юбка в обтяжку, белая рубашка с тремя расстегнутыми сверху пуговичками и кокетливый красный платок, повязанный на шее. Волосы длинные, выкрашенные в белый цвет. На лице обаятельная улыбка.

– Здравствуйте. Пожалуйста, ваш заказ. Сок, шарики, мидии, маслины, хлеб. «Мистерия» будет с минуты на минуту. Барбекю чуть позже. Что‑нибудь еще?

– Нет, благодарю.

– Хотите телевизор?

– Как? – не понял я.

– У нас небольшие телевизоры, их ставят вон на те полочки. – Официантка показала на небольшую полку, прикрепленную к боковой стенке на уровне головы стоящего человека. – Многие заказывают…

– Хм… сервис, – удивленно качнул я головой. – Ладно, несите, Ванда.

Ее имя я прочитал на бэджике, висящем на левой стороне груди. Весьма заметной груди. Девушка улыбнулась, выгнула спину, продемонстрировав безупречный экстерьер, и пошла к стойке.

Я начал с мидий, потом отдал должное маслинам и сырным шарикам, запивая все это ананасовым и манговым соком. И поглядывал вниз, на сцену, где одну группу сменила другая. Эти были в еще более незаметных нарядах и танцевали более страстно.

«Спешат наши корифеи политики… – плыла мысль. – До начала операции месяц, обстановка в Зоне пока мутная, вот и поторапливает сенатор. И дает полномочия, каких не получить в обычной ситуации. Фактически он отдал в мое распоряжение все силы, что сейчас стоят на границе, армейские и полицейские. Можно погладить себя по голове и взять с полки пирожок, но нельзя обольщаться. Если я где‑то дам маху, Авьялин с меня спросит. Все верно, надо оправдывать доверие. А в Ущелье я пойду с Владом… – вдруг подумал я и понял, что сейчас именно это волнует по‑настоящему, остальное – рутина. – А что потом? Уходить? Если Ворота пустят…»

Ванда принесла небольшой телевизор, воткнула в розетку и повернула экран ко мне. Телевизор был цветным.

– Так хорошо? – положила она на стол пульт.

– Благодарю. Как там с барбекю?

– Скоро принесут. – Официантка вновь одарила меня лучезарным взглядом и пошла прочь, совершая бедрами немыслимые по амплитуде колебания.

В Ругии три государственных и около двадцати частных каналов. Причем половина каналов – кабельные. Одни гонят только спорт, другие музыку, третьи фильмы, четвертые развлекательные передачи, пятые новости, остальные – все вперемежку. Государственные каналы весь этот винегрет ежечасно перемежают выпусками вестей.

Ванда врубила музыкальный канал, где сплошным потоком шли клипы местных и импортных певцов и групп. Фантастические машины, пляжи, множество девушек в бикини и без оных, улыбки, радость и песни. Хорошие, средние и плохие. Но все – с максимумом азарта и настроения. Рай, блин!..

«Это еще хуже, чем у нас. Помню, на Новый год вся страна отмечала праздник, пила шампанское, танцевала, а на юге России под канонаду и вспышки взрывов гибли мальчишки в военной форме. И с другой стороны фронта гибли люди. И те, и другие – пешки в огромной игре, затеянной кучкой политиков в Москве и за границей. Мы тогда не поверили глазам, когда смотрели выпуски новостей. Чечню знали, были там пару раз и представить не могли, что так все пойдет. Страна гуляет, когда на ее территории идет война! Фантастика…»

Здесь страна вообще забыла о полуострове. Известия из Зоны и Ламакеи воспринимали как спортивные новости. Где‑то что‑то когда‑то кто‑то… И все. Президент со своими сторонниками пробует сдвинуть с мертвой точки телегу, заржавевшую на запасных путях двадцать лет назад. Сможет ли он убедить не весь мир, а свой народ, что так надо? Что без войны и неизбежных жертв, без крови и ужаса разрухи, случайных смертей и воплей «мирового сообщества» нельзя восстановить целостность государства?

На экране пошел новый клип. Две яркие фигуристые девчонки в чем‑то вроде крохотных полотенец, намотанных на грудь, пели о любви и счастье. Пели на английском. Яркая картинка отвлекла меня от мрачных мыслей. А потом принесли «мистерию» и барбекю.

– Приятного аппетита, – подарила мне новую улыбку Ванда.

– Благодарю.

– Вход на дискотеку внизу, через стеклянную дверь. Не желаете сходить?

– Н‑нет. – Я отрезал кусок мяса, макнул его в соус. – А с чего вы взяли?

– Да так… – Девушка прищурила глаза. – У вас вид такой…

– Какой?

– Напряженный. Словно что‑то тяготит…

«Бабская интуиция, помноженная на профессиональную наблюдательность…» – механически отметил я и запретил себе думать о делах. В кои‑то веки выбрался в приличное место и опять о работе. Хорош!

– А вы откуда? – вдруг спросила Ванда.

– В смысле?

– Ну‑у… – Ванда смутилась, не зная, как объяснить свое внезапное любопытство. – Вы не похожи на арландца. Что‑то у вас есть… чужое.

– Да? Не замечал… может, вам показалось?

Девчонка бросила на меня озорной взгляд и отошла от стола. Когда тарелки опустели, а сока в графинах не осталось, я глянул на часы, прикинул, не стоит ли покинуть сие заведение. Немного подумав, решил не спешить. Когда еще попаду в столицу? Возможно, никогда…

В очередной раз от размышлений меня оторвал шум у входа. Несколько компаний с криками, смехом и свистом ввалились в кафе, заняли несколько свободных столов, громогласно потребовали официантку, при этом продолжая разговоры. Не успели они сесть, как на пороге возникла новая компания, еще более многочисленная и шумная. Эти заняли два стола рядом со мной. Стульев на всех не хватило, и они позаимствовали их у соседних столиков.

– Можно?

Я поднял голову. Рядом стояла девчонка с раскрасневшимися от спиртного и танцев щеками и задорно блестящими глазами. Несколько верхних пуговиц на рубашке было расстегнуто, и моему взору предстала высоко поднятая грудь.

Девчонка показывала на второй стул.

– Да, берите, – разрешил я и выглянул в проход, ища глазами официантку.

– Тарас, Витек, давайте за пивом! Маринка, брось сумки, падай. Стас, где ты там?!

– Отстань, Кубик! Надоел. Девчонки, садитесь…

Стало шумно. Заскрипели отодвигаемые стулья, кто‑то задел перегородку локтем, кто‑то охнул. Зазвенели бутылки. От стойки бара подошла Ванда, оглядела компанию, вежливо попросила:

– Осторожнее, пожалуйста! Что будете заказывать?

Я опять глянул на часы и решил закругляться. Пора отдыхать. Завтра много дел.

– Ванда, – окликнул официантку, когда та наконец отошла от соседнего столика. – Счет принесите.

– Сейчас…

Пока официантка считала, я достал бумажник и кинул рассеянный взгляд на телевизор. Диктор что‑то зачитывал по бумажке, но из‑за шума слов не было слышно. Я взял пульт и прибавил звук.

– …Этот шаг продиктован в первую очередь беспокойством и тревогой за судьбы людей, их жизни и благополучие. Посылка международных наблюдателей в Ламакею, возможно, приостановит военную экспансию Ругии в отношении южного соседа.

Я замер с бумажников в руках, слушая сообщение. Наблюдатели в Ламакеи? Но ведь это противоречит всем международным нормам! Еще бы войска ввели…

И словно услышав меня, диктор сказал:

– Обеспечение безопасности наблюдателей лежит на плечах особой группы охраны, состоящей из бойцов знаменитой английской «САС» и американской «Дельты».

– Простите. – На стол лег листок бумаги. – Счет.

Я поднял голову. Рядом стояла Ванда. Мельком глянул на цифру внизу, отсчитал деньги, положил на скатерть, механически сказал: «Сдачи не надо» и пошел вниз.

«Они что, хотят послать наблюдателей на границу? Чтобы те своими телами защищали Ламакею? Нонсенс!..»

Погруженный в собственные мысли, я прошел мимо дискотеки, миновал еще один бар и вышел к дверям. Здесь была толкотня. Время к двенадцати – самый наплыв клиентов. Обслуживающий персонал и охрана с ног сбились, сохраняя видимость порядка.

Кое‑как протолкавшись мимо толпы, я вышел в вестибюль, потом в коридор – крытое неотапливаемое помещение, предбанник вестибюля. Сюда выходят покурить и подождать тех, кто еще не получил одежду.

«Как бы нас не послали перехватывать этих спецов. Конечно, такую глупость трудно ожидать, это ведь не спецназ из Магриба, но все же… Теперь Арланда обязана ускорить подготовку к вторжению…»

В углу коридора у урны стояла еще одна компания. Рядом с ними я заметил Ванду – официантку из кафе. Она что‑то говорила высокой рыжеволосой девице, и, судя по выражению лица, говорила не очень приятное. Та хмурилась, покусывала губу и нервно курила. Рядом стояли три парня. Один, видимо, слегка перебравший свою предельную норму, нудно твердил:

– Ну все, ну все… он его убьет.

– Хватит, Родик, достал уже. – Второй парень держал его за локоть и смотрел в сторону вестибюля.

Я обогнул и их, поймал взгляд Ванды и вышел на улицу. Свежий воздух ударил в лицо, выгоняя из легких табачный дым и ту гадость, которую выпускают на сцену, когда кто‑то выступает.

Глянул по сторонам. Справа глыба «Арконы», слева широченная дорога, за ней супермаркет и что‑то еще. Впереди за стоянкой мост.

«В гостиницу? – спросил сам себя. – Хватит на сегодня впечатлений. Надо отдохнуть…»

За спиной вдруг с грохотом распахнулась дверь, и на порог выскочил парень. Он что‑то бубнил под нос. Следом вышел еще один, размазывая на ходу кровь на губах.

– Бля, мудак он, твой кореш! Сейчас выйдет, я ему голову сверну!

– Э‑э… Стасик… Не звизди! Он нечаянно!

– За нечаянно бьют отчаянно! – Стасик достал платок и попробовал стереть кровь.

Из дверей выскочили две девчонки, потом еще один парень. Они подбежали к Стасику и наперебой начали его успокаивать, поминая какого‑то Руслана и неведомую Светлану.

Общий смысл разговора сводился к тому, что пресловутый Руслан безумно влюблен в упомянутую Светку и готов бить морды всем, кто на ней остановит взгляд. Стасика почему‑то это светлое чувство нисколько не умилило. Он продолжал вытирать нос и ругаться. Тот, кто едва стоял на ногах, поймал рукой стену и нагнул голову вперед. Его здорово покачивало.

Я немного понаблюдал за картиной, глянул на часы и повел плечами – холодновато. Температура явно шла к нулю, а на мне одна рубашка навыпуск. Пусть и плотная.

– Куда эта сволочь удрала?! – раздался за спиной могучий рев. – Я его, суку, порву!..

Из дверей, едва не протаранив их, выскочил высокий широкоплечий парень. В джинсах, синей футболке и серой безрукавке нараспашку. Выглядел он мощно – накачанные руки, толстая шея, мощная грудная клетка. Качок, судя по мускулатуре.

Стасик, увидев его, отбросил платок и подошел к нему.

– Какого хрена полез! Я тебя трогал, кретина? Я тебя удержать хотел, чтобы того придурка не убил!..

Выскочивший здоровяк, видимо, пресловутый Руслан, повел налитыми кровью глазами на Стасика, опустил голову и пошел на него.

– Куда ты лез? Кто тебя просил?

Между ними быстро вклинились девицы, что‑то втолковывая обоим по очереди. На улицу выскочили еще две девчонки. Одна – официантка Ванда, вторая – рослая блондинка, стройная, в короткой юбке и легкой маечке. Наряд явно не зимний, но девчонка не обращала внимания на холод. Взгляд ее был прикован к Руслану. Тот глядел по сторонам, вяло стряхивал руки девчонок и орал:

– Куда это чмо удрало? Я его, суку, порву на куски!

«Как обычно… кто‑то не так посмотрел на девчонку, кто‑то посмел подойти – и вот повод помахать кулаками… Плавали когда‑то, знаем. Но нам было лет по шестнадцать – восемнадцать, потом угар прошел. А этим около двадцати, но в голове еще ветер. Какие важные заботы в двадцать лет…»

В этот момент взгляд бушующего богатыря остановился на мне.

– Вот он, гад! Ну все!..

Сбросив девиц с рук, Руслан потопал ко мне, видимо, приняв за неведомого обидчика его Дульсинеи. Судя по всему, предстояла разборка на тему: «Чего ты тронул чужое, гад?..»

– Рустик, это не он! – завизжала вышеозначенная Дульсинея‑Светлана и кинулась следом. – Это не он!

Но разве в таком угаре слова слышны? Цель перед глазами, настрой боевой, кулаки железные. В чем дело? Надо бить.

Кстати, в подобных случаях нередко доходит до убийства. Если кто‑то из гладиаторов не рассчитает силы удара или потеряет голову, добивая поверженного. Зачастую в ход идут подручные предметы вроде бутылки, обрезка трубы, крепкой палки и прочего ударно‑режущего. То есть – подручное оружие.

Потом, когда запал пройдет и заработают мозги, будет изумленное лицо и истеричное самобичевание: «Я не хотел, я не мог». Потом, когда труп увезут в морг…

– Слышь, ты, мудила! – Разъяренный Рустик подошел ближе. – Тебе чего, других баб мало? Какого хрена к моей полез? А? Не слышу?

И вряд ли услышишь, даже если орать буду. Вопрос задается не для получения ответа, а для дополнительной заводки перед дракой. Потому как молча и без нервов ударить могут далеко не все.

Остановить бушующего супермена было некому. Стас вытирал нос уже другим платком и не спешил получить новую травму. Второй парень на роль разнимателя не подходил – его шатало все сильнее. Девчонки испугались.

И куда, интересно, охрана исчезла?..

Взведенный Дон‑Кихот сделал еще шаг, выставляя руки вперед, когда на улицу вылетели еще два парня, судя по всему, кореша Руслана. С ходу оценив обстановку, они с криками: «Это другой!» и «Стой, дурак!» рванули к нам.

– Я тебя, щенка, урою! – Руслан подошел почти вплотную, на расстояние вытянутой руки, сгорбил могучие плечи и поднял правую руку для замаха.

Возможно, о боксе и рукопашке он слышал, но этим знакомство и ограничил. Мощные мышцы и опыт уличных схваток позволяли ему не обращать внимания на всякие там единоборства.

– Знаешь, а я здесь совсем ни при чем, – спокойно сказал я, уже прикинув, что и как стану делать, если это чудо акселерации не тормознет. – Ты ошибся.

– Ссышь, щенок!

Раз! Кулак правой руки полетел к моей челюсти. Большой такой кулак, не меньше грейпфрута.

Два! Моя рука пошла навстречу. Предплечье ударило по его локтю, отбрасывая в сторону. Это больно, когда вот так – на встречных курсах и по конечности. Очень больно.

Три! Каблук правой ноги достиг ширинки на джинсах противника. Все простенько и незатейливо. И действенно.

Руслан с криком согнулся пополам, зажав руками больное место, потом упал на колени, подставляя затылок под удар. Но я ударил опять правой ногой. Подъемом стопы по лицу. И здоровяк отлетел назад, разбрызгивая кровь из превращенного в лепешку носа. Стас отомщен.

– Эй, ты!

– Охерел! Чего делаешь?!

Подоспели приятели Руслана, один тут же наклонился над потерявшим сознание товарищем, второй с ходу попер на меня. Но, не добежав пару шагов, встал. Он был практически трезв и потому быстро соображал. Соображал, что драка ни к чему не приведет. И потом, пример Руслана его не вдохновлял.

– Зачем бил? Он же ошибся! – крикнул он, глядя, как второй прилагает усилия, чтобы приподнять Руслана.

– И что? Дать себя избить?

Я смотрел на парня, но глазами держал все вокруг. По привычке. И увидел, как от дверей на хорошей скорости стартует Светлана – до нее только дошло, что произошло.

– Ру‑усланчик!

И тут же как по команде из коридора выскочили охранники. А из‑за угла здания медленно и величаво вырулила патрульная машина полиции.

– Если с ним хоть что‑то будет, – проговорил стоявший рядом со мной, – мы тебя достанем.

Девчонка и второй приятель совместными усилиями посадили Руслана на асфальт. Тот пришел в сознание, но еще ничего не соображал и норовил упасть обратно.

– Ты понял?

Я проследил, как полицейские вылезли из машины, и перевел взгляд на говорившего. В голове легонько зазвенело – подступала привычная уже ярость. На молокососов, на идиотизм ситуации, на себя – надо было раньше линять.

– Ты доживи до «потом». – Тембр голоса пошел вниз, и я с трудом взял себя под контроль. Потому что уже хотел прибить этого засранца.

В этот момент к нам подошли полицейские.

– Капрал Махонич. – Высокий крепкий патрульный козырнул, глянул, как облепившие Руслана товарищи и Светлана пробуют привести его в чувство, и спросил: – По какому поводу драка?

– Так… Мальчик ошибся целью.

– Да? Здорово ошибся. Ладно, свидетелей много. Документы есть?

И тут же скомандовал напарнику:

– У них проверь.

Я вздохнул, нехотя вытащил «корочки», развернул их и поднес ближе к капралу. Тот посветил фонариком, пробежал глазами по строчкам. Мигнул, бросил на меня быстрый взгляд и прочитал еще раз. Вник.

– Виноват. – Бросил ладонь к кепке, посерьезнел лицом. – Извините, накладка вышла.

– Ничего, капрал. Все правильно.

Махонич глянул на напарника. Тот просматривал документы у компании, что‑то выговаривал одному из парней и кивал на Руслана. Богатырь еще толком не пришел в себя.

– Что там, Олаф?

– Чистые. У двух ничего нет.

– Ладно. А этот как?

– Никак. Надо в больницу отправлять. У него сотрясение точно. И травма. – Олаф понизил голос. – В паху.

– Ясно.

Махонич бросил в радиостанцию несколько слов, скомандовал, чтобы напарник переписал паспортные данные у всех, и повернулся ко мне:

– Заявление будете писать?

– Да… – помедлил я с ответом. – Иначе этот дурак сам накатает.

– У вас чистая самозащита. Могли и прибить его.

– Мог. Но зачем?

– Вы где остановились?

– В гостинице… – Я назвал адрес.

– Вас устроит, если утром подъедет наш дознаватель? Часов в девять?

– Нормально.

– Разрешите идти, господин майор?

– Да. Действуй, капрал.

Я отошел в сторону, заметил, что правая брючина испачкана кровью, и чертыхнулся. Надо застирать.

У дверей капрал Махонич разговаривал с официанткой, энергично жестикулируя. Ванда внимательно слушала. Вид у нее был довольно ошеломленный.

Охранники молча отошли в сторону, давая дорогу. Глаза у обоих квадратные – видели, как патрульный дважды козырнул мне.

Холодная вода легко смыла кровавые пятна с ткани. Простояв пару минут возле обогревателя, гнавшего горячий воздух, я подсушил джинсы и вышел из туалета. Чувствуя сухость во рту, взял в небольшом баре банку тоника и в три глотка опорожнил ее.

– Извините, – вдруг раздался за спиной женский голос. Я повернул голову. Рядом стояла официантка Ванда. Взгляд у нее был несколько испуганный и донельзя любопытный.

– Вы… вы тот самый Оборотень? Правда?

– Кто?

Она покраснела, опустила голову, но тут же подняла вновь, пытливо заглянула в глаза.

– Мне Богдан сказал… Что вы тот Оборотень с полуострова.

«Эх, капрал, язык надо за зубами держать… Или не смог отказать своей подружке?»

– Что это вас так интересует? Здесь же о Зоне знают только по газетам и компьютерным играм.

Ванда охнула, прижала ладонь ко рту.

– Правда Оборотень… Теперь Руслана убьете?

– Как? Что за бред, красавица? У вас тут принято пугать гостей?

Девчонка покачала головой, не отрывая взгляд от меня, потом спросила:

– А вы… вы скоро уезжаете?

– Да. Хватит с меня гостеприимной столицы. Поеду домой. Там люди мирные, тихие. На прохожих не нападают.

Я кивнул ей и двинул к выходу, усмехаясь про себя. Неплохо провел последний вечер в Арланде. Будет что вспомнить… И надо завтра сказать дознавателю, что не настаиваю на заведении уголовного дела по всей строгости закона. Хватит с этого Руслана увечий. Судя по тому, что его долго не могли привести в чувство, самая ценная деталь организма явно вышла из строя. Надолго…

Последующие за праздниками дни были наполнены предстартовой лихорадкой и вполне естественным мандражом пополам с нетерпением. Батальон готовился к первой операции, которая не могла быть комом. Просто не имела права.

Рота Влада ушла первой, ей предстояло провести доразведку на месте и подготовить базу для остальных. Потом, через три дня, вышла рота Свена, а за ней роты Олафа и Ральфа. И батарея «нон».

Перед самым выходом ко мне зашел начальник штаба.

– Господин майор, разрешите обратиться?

– Драган, опять ты? Ведь договорились – вне строя между собой по именам!

Панов дернул подбородком, нехотя поправился.

– Командир, один вопрос.

– Давай.

Судя по его недовольному виду и поджатым губам, его что‑то не устраивало.

– У батальона первый бой. Идут все. Ты, Радован, ротные… А я остаюсь в штабе. Почему?

Я вздохнул, встал из‑за стола, сделал несколько шагов, прикидывая, как лучше объяснить капитану ситуацию. Чтобы понял и не обиделся.

– Драган, когда я просил Дорича подыскать мне толкового штабиста, думающего и не закоснелого старыми штампами, то имел в виду прежде всего умение работать головой, а не ногами и руками. Комиссар людей подбирать умеет, надо отдать ему должное. Ты знаешь сам, что никто в батальоне лучше тебя в штабной работе не разбирается. И я в том числе. Не так?

Капитан нехотя кивнул, но взгляд не отвел. Ответ его не устраивал.

– Я пришел не штаны в штабе протирать. У меня несколько боевых операций и командование ротой. Тоже не в тепличных условиях.

– Не оспариваю. Но, насколько мне известно, на роте ты долго не был, сразу взяли в штаб батальона. Так? Вот. Оценили, значит. И я ценю. Ту гору работы, что ты сделал, я бы просто не потянул. И Радован тоже.

– Но он на операции, – упрямо повторил Панов.

– Да. И я. И остальные. Потому что это наш хлеб. А твой – разработка, планирование, подготовка. Я не собираюсь тебя сгноить в штабе, и при возможности обязательно сходишь на боевые. Но не сейчас. У тебя и так работы навалом.

Панов вроде утих, но недовольство не пропало. Хоть я и похвалил его, но капитан не из тех, кто от похвалы млеет. Надо что‑то добавить…

– И потом. Ты должен уже сейчас быть готовым к тому, чтобы штаб батальона развернуть в штаб бригады.

Капитан вскинул голову.

– Уже?

– Да. Судя по всему, приказ о создании бригады последует в течение двух‑трех месяцев. А может, и раньше. Как понимаешь, штаб на тебе.

– Но… – Теперь он растерялся. – Сразу на бригаду. Откуда людей взять, специалистов, технику. Размещать где?..

– Вот‑вот. Вопросов, как видишь, тьма. Так что думай. Соображай. А мы пока займемся рутиной.

Панов коротко усмехнулся:

– Подвел‑таки к теме. Выходит, сидеть мне в кабинете, пока вы там… рутиной?

– Пока да. И еще, – понизил я голос. – Учти. Всю работу по бригаде ты проводи с прицелом на создание корпуса.

Вот теперь я его достал по‑настоящему. От удивления он аж рот раскрыл.

– К‑корпуса?

– Угу. Это плюс десять – двенадцать месяцев. Как понимаешь, никому другому штаб я доверить не смогу. Так что соображай, что и как.

Панов несколько секунд осмысливал услышанное, потом хмыкнул:

– Задачка…

– Именно.

– Ладно, я пошел. Успеха вам.

– И тебе.

Капитан с задумчивым видом вышел из кабинета. О своей просьбе, похоже, забыл. Не до мелочей, когда такие события на носу…

…Ягдари – некрупный городишко, тысяч на сто жителей. Сейчас, понятно, народу там было гораздо меньше. Небольшое озеро на окраине, подступающий с одной стороны лес, гряда холмов за ним. Большинство домов брошены, часть разрушена со времен войны. Банда Ушастика занимала несколько уцелевших особняков и пару частных коттеджей в южной части города. Мирное население (относительно мирное) жило в своих домах. Или не в своих, оставленных беженцами. Те, кто здесь обитал, кормились небольшим заводиком по ремонту техники, плантациями опиумного мака и мелкой торговлей. Ну и кое‑чем другим.

Заходить в город, где, помимо бандитов, полно жителей, пусть и не совсем мирных, но все‑таки сторонних, глупо. Да и опасно. Банда Ушастика за последнее время выросла до ста двадцати человек. Причем треть из них – иностранные наемники, опытные, битые, прошедшие не одну войну из так называемых локальных. Судя по количеству чужеродных парней с богатым прошлым, что появились в бандах Зоны за последние месяцы, импортные «друзья» Ламакеи активизировали усилия по организации обороны полуострова от вторжения Ругии. Боятся, значит, что те сами не сдержат. И правильно боятся.

Разведав обстановку в городе и вокруг него, мы решили пойти в обход и выманить Ушастика из Ягдари. Выманить его можно было только одним – устроить нападение на плантации мака и перерабатывающую фабрику. Даже не фабрику, а лабораторию. Крохотную, но оснащенную по последнему слову техники. Ну и заодно подпалить склады ГСМ. Те стояли неподалеку от лаборатории. И когда Ушастик поспешит на выручку своих владений (а он поспешит, на складах плантации скопился урожай последнего полугода), мы его прихлопнем. А потом устроим небольшой налет на штаб‑квартиру на окраине Ягдари.

…В общем, так и вышло. С небольшими изменениями, обязательными в любом деле. Плантации и лабораторию захватили легко, всего два десятка охранников, пинающих х‑х… хрендюли. Их сняли довольно быстро и тихо. А потом устроили показательный взрыв складов. На этот шум Ушастик среагировал, но только сперва выслал опергруппу – сорок боевиков на машинах. А сам с другой группой особо приближенных бандитов пошел в обход, желая ударить в тыл наглецам. Рассудил верно, но допустил только одну ошибку. Принял нас за конкурентов или стаю отморозков – случайно сколоченные группы бандитов, оставшихся без банд.

Такие группы спонтанно возникали то здесь, то там. Бандиты в них шли шальные, беспредельные. Они потеряли все и хотели перед уходом с полуострова нахапать побольше, не важно чего. Главари банд отстреливали таких еще ожесточеннее, чем других.

Словом, Ушастик пошел в обход, налетел на роту Ральфа и сложил буйну головушку. Как и вся его команда. А высланная до этого группа угодила в засаду на самой западной окраине города. Ее сожгли на небольшой поляне.

Пока две роты под охраной третьей развлекались, Влад со своими тихо вошел в город и застал врасплох немногочисленную охрану штаба. Обыскав кабинет Ушастика, он забрал с собой его личный ноутбук, кое‑какие документы и пленного.

На всю операцию ушло два неполных часа, а потом еще два – на отход. И хотя нас страховали армейцы и в Мегаре наготове была восьмерка вертолетов огневой поддержки, я был на взводе до того момента, пока бронетранспортеры не доехали до Валдана. А когда последняя броня миновала блокпост, вздохнул с облегчением. И вспомнил об Ущелье…

– …Ну и что Ущелье? Сходим посмотрим.

Влад накинул на голову толстое махровое полотенце и начал вытирать волосы. Его голос из‑под ткани звучал глухо и невнятно.

– После того как мы Ушастика прищучили, на западе Зоны никто с базы носу не высунет. И тем более эта парочка из Сухана. Они между собой никак не договорятся…

Я глянул на Радована, тот пожал плечами, поднял запотевшую кружку с пивом и сделал изрядный глоток. Его взгляд говорил: «Решай сам. Доверять Владу или нет – твое дело».

Мое дело…

Мое, конечно, кто спорит. Только говорить язык не поворачивается. Не привык еще рассказывать о себе правду. «Пришелец, очень приятно, пришелец!» Да и перед операцией нагружать Влада неохота. Лучше после. Если будет повод. А пока сочиним что‑то более правдоподобное…

– Пошли‑ка в парилку, – сменил тему Радован. – Что‑то холодновато стало.

– Пошли, – кивнул Влад. – Только еще по одной.

Он достал из холодильника бутылку пива, ловко открыл ее и разлил по трем кружкам. Мы опустошили емкости и последовали за ним. Париться.

Баня была оборудована прямо на базе. Просторная, с двумя парилками, огромным бассейном, двумя залами отдыха и небольшим тренажерным залом. Ходили сюда с удовольствием – всегда приятно отдохнуть после напряженного дня. Жаль, нечасто такая возможность выпадала…

Температура в парилке дошла до ста десяти. Сухой воздух жег горло, кожа сразу покрылась капельками пота.

Мы сели на средней полке, подстелив сложенные втрое полотенца. Радован плеснул на каменку черпак воды, смешанной с пивом. Зашипело, на нас дохнул приятный запах хмеля.

– В общем, так, – начал я. – По нашим данным, в Ущелье оборудована база боевиков. Оборудована на деньги американцев. Там они испытывают какую‑то технику. Аппаратуры полно… Очень хорошая охрана и новейшие системы сигнализации.

– Ого! – Влад провел ладонями по широкой груди, смахивая пот. – Что‑то я о таком не слышал.

– Ты еще много о чем не слышал, – сказал Радован и посмотрел на меня. Он сразу понял игру. – База секретная. Информация к нам попала случайно.

– Оставлять базы за спиной нельзя, – продолжил я, благодарно кивнув Караджичу. Тот, как всегда, подыгрывал безупречно.

– Это точно, – согласился Влад. – Идем все?

– Нет. Твоя рота и рота Свена. Но он на подстраховке. А база на тебе.

– Черт! Ущелье! Сколько о нем ходит слухов. Какие‑то духи, привидения, крики…

– Место мрачное, – подтвердил я. – Но ничего особенного. Я там проходил.

Влад изумленно уставился на меня. И Радован тоже. О своем вояже в Ущелье я ему не говорил.

– Когда?

– Да так… было дело. Сейчас не об этом. Подробности я еще доведу. Значит, идешь ты. Экипировка по полной. Бронежилеты шестой серии…

– Шестой? – перебил меня Влад. – Да они СВД в упор держат!

– Держат. Хотя и весят девять кило. Но вы добавите второй комплект бронепластин.

Кантин вскинул голову.

– Второй? Зачем? От танковой пушки защищаться?

– Дальше, – не обратил я внимания на подначку. – Каски‑сферы тоже новые возьмете. Четвертой степени защиты.

– А что толку в четвертой степени? Ну, выдержат они попадание «Калашникова», и что? Позвонки все равно треснут.

– Не треснут. Если по касательной, вскользь. Идеальной защиты не существует. Так… бронещитки на голень, броневые налокотники и наколенники, я такие видел в седьмой ДШБр.

Влад выслушал меня, провел рукой по волосам, поморщился – горячо. Потом негромко спросил:

– Артур. Куда мы так обряжаемся? Там что – супермены одни? Или инопланетяне?

Я вздрогнул. С интуицией у Влада всегда было хорошо. И соображалка работала. Сказал наобум и попал в точку.

Радован оскалил зубы и посмотрел на меня – что отвечу? А ничего. Шутка, она и есть шутка.

– Марсиане там сидят…

– Ладно, марсиане так марсиане, – не обратил внимания на заминку Влад. – Как пойдем? На чем? Подходы, входы, проходы?.. Огневая поддержка? Или без нее?

– Это в ходе подготовки. Поддержка будет. Авиация. Отработают ракетами.

– Ну… – Влад развел руками. – Тогда точно марсиане. Нам хоть авиацию дадут?

– Дадут. Я уже послал запрос. Дорич поможет.

– Тогда ясно. Значит, вчерашние и сегодняшние тренировки?..

– Точно, – подтвердил я незаконченный вопрос. – Твоя рота начинает отрабатывать штурм особо укрепленного пункта. И действия в закрытом помещении.

– Сколько у нас времени?

Я помедлил с ответом, прикидывая сроки. Если начало вторжения назначено на начало февраля, то мы должны раздолбать станцию хотя бы за несколько дней до этого.

– Недели три в запасе есть. Твоя рота ни на что больше не отвлекается, работает по плану, привыкает к новому снаряжению. Чтобы до автоматизма.

– Сделаем. Один вопрос, Артур.

– Давай.

Влад слез с полки, забросил полотенце на плечо.

– Почему мы?

– Потому что у тебя в роте больше всего ветеранов. Тех, кто не только прошел полную подготовку, но и имеет большой опыт. И тех, кого я знаю лично. Новички хороши, ничего не скажу, но здесь опыт. Наш опыт.

– Понятно.

– И еще. Я пойду с тобой.

Влад посмотрел на меня, кивнул и первым вышел из парилки.

– …Я тоже иду с вами, – сказал Радован, когда мы с ним после бани зашли в кабинет.

– Зачем? Одновременно со штурмом станции мы будем проводить операцию в Олдянске. Двумя ротами. Я хотел, чтобы ты взял это на себя.

– Ничего. Панов пойдет, он уже рвется на задания, думает, мы его затираем.

– С Пановым я имел разговор еще до выхода к Ягдари. Он все понимает.

– Но думать не перестает. Пусть поработает.

Я посмотрел на Караджича, пытаясь понять, что у него на уме. Не доверяет? Глупость. Переживает? Не без этого, но не то.

– Радован. Я не собираюсь переходить к себе, как только найду Ворота. Это не входит в мои планы.

Караджич растянул губы в улыбке, хмыкнул.

– А я и не думаю. Но пойду с тобой. Хочу, знаешь ли, посмотреть на инопланетян.

– И все?

Радован помолчал, глядя в окно, вздохнул. Потом перевел взгляд на меня.

– Все. Я должен знать, какая дрянь лезет в мой дом. И как с ней бороться.

Наши взгляды встретились. Караджич не шутил. Уйду я или нет, но он был намерен защищать свой мир от всякого рода пришельцев. Даже если они – плод фантазии командира. Патриот, блин!..

Все следующие дни я занимался только подготовкой рейда в Ущелье, переложив на Караджича и Панова все дела батальона. Не маленькие, осилят и без присмотра. Радовану опыта не занимать, и Драган тоже не лыком шит. Все хотел сходить на боевые, вот и пойдет.

Сам же вместе с Владом проводил тренировки на полигоне и стрельбище. Работали в полном снаряжении, с боевыми патронами, потом шли на полигон и там все прогоняли на пневматике. Основной упор делали на действия в помещениях. Там, где схватки идут на самых высоких скоростях, где на первое место выходят умение мгновенно ориентироваться в незнакомой обстановке, навык стрельбы навскидку, без прицеливания, умение без слов и сигналов взаимодействовать с другими бойцами, отточенная реакция и автоматизм действий. Там, где происходят молниеносные сшибки с противником и дело часто доходит до рукопашной. И все это – в тяжелой броне, в разгрузке с магазинами, гранатами, выстрелами к подствольнику, с РПГ за спиной…

Каждый день бойцы прыгали, бегали, стреляли, вступали в рукопашные схватки, действовали прикладом, ногами, руками, ножами. После таких тренировок на базу приезжали выжатые до предела, а после отдыха – в класс, на разбор занятий, учет и исправление ошибок.

В перерывах между тренировками я успел послать запрос на получение спутниковых снимков Ущелья. В целях конспирации, понятное дело, просил снять не одно Ущелье, а всю западную часть Зоны. Это ни у кого не вызовет подозрения. Все знают – батальон плотно работает в том районе.

Меня интересовали данные по источникам радиоизлучения. Судя по всему, пришельцы широко использовали разного рода аппаратуру и для обеспечения контроля над Ущельем, и для создания разного рода завес. Вроде тех, которые я видел и слышал, когда проходил там. Если техника работает, ее можно засечь, а это здорово поможет нам, когда мы пойдем туда.

Отослал заявку и на поддержку авиацией. Дорич обещал помочь, если выйдет заминка. Но из штаба округа пришло «добро».

Потом привезли новое снаряжение и оружие. Начали разбираться с ним, подгонять по форме, испытывать, отлаживать.

В общем, забот выше крыши. Домой даже не ездил, только позвонил Беате и сказал, что уехал в командировку. И отказался от второго визита в столицу, хотя Дорич звал, вроде должна была быть новая встреча с сенатором.

Между тем батальон жил своей жизнью. Караджич и Панов без меня сами разработали план уничтожения банд Сухана и Стуруна. И сами его реализовали. В результате Стурун остался без боевиков, а в Сухане на одного главаря стало меньше. Крота завалили, а Самас сумел уйти. Правда, как доложила агентура, ушел он тяжело раненным и сразу был переправлен в госпиталь в Ламакее. Но это уже мелочи, главное – два ключевых города на западе Зоны вышли из игры.

Через две недели пришли данные космической разведки, а следом информация от соседей – из Департамента. Как только мы получили снимки, я отправил две разведгруппы к Ущелью.

– …Они там что, шизофреников собрали? Куда столько «жучков» понапихали?

Влад бросил на стол карандаш, откинулся на спинку стула. Радован поднял голову от снимка, хмыкнул.

– Судя по карте, там по меньшей мере сорок датчиков и иных радиотехнических устройств. Как они умудряются отслеживать показатели всех?

– Элементарно, – парировал я выпад. – Компьютеры. Они отслеживают и выдают результат.

– Как же мы туда подойдем? Нас засекут на подступах…

– Для того и выясняли, что и где, чтобы… нейтрализовать. Влад, что докладывают твои разведчики?

– Пока ничего. Вокруг Ущелья никого, а дальше мы не ходили. Сам запретил.

– Запретил, – согласился я. – Рано было. А теперь, имея это, можно посмотреть, как там начинка.

Я замолчал, прикидывая детали возникшей идеи, а потом поднял голову.

– Сделаем так…

Каждый раз, когда очередная партия груза проходила «контур», по периметру металлизированной окантовки пробегали зеленоватые огоньки – работал индикатор счетчика. И высокий женский голос сообщал:

– Включение номер семь. Два живых объекта, один транспорт. Общий вес – триста двадцать семь килограммов сорок три грамма.

– Выключи ты эту говорилку, – поморщился Уверан, глядя, как к «контуру» подкатывают следующий кар.

Техник, сидевший за пультом управления установки, провел пальцем по клавише, и звук исчез. В наступившей тишине стал слышен шелест колес кара и тяжелое дыхание техников, закатывающих его.

Второй день эвакуация станции шла полным ходом. Согласно поступившему приказу, Уверану предстояло демонтировать и отправить домой больше половины всего оборудования. Оставляли самое необходимое, без чего невозможно поддерживать работу станции.

Получив приказ, Уверан вышел на связь с куратором и попробовал отговорить от поспешного решения.

– Выполняй, – мрачно ответил тот, не став слушать объяснений, – без дискуссий.

– Но вы понимаете, что мы теряем… – попытался сказать Уверан.

– Слушай, неужели ты думаешь, что здесь пляшут от радости по поводу закрытия? – не выдержал Свард. – Или в Управлении, по‑твоему, одни идиоты сидят? Мы и так тянули сколько могли.

Уверан промолчал. Спорить с разъяренным начальством глупо. И небезопасно.

– Судя по твоим же докладам, там вот‑вот начнется война. Да еще с применением ядерного оружия.

– Не факт…

– Не важно! Есть вероятность… – Свард замолчал, пережидая вспышку злости.

По совести, Уверан, конечно, прав. Нельзя уходить с планеты, оставляя столько загадок и вопросов. Но ситуация такова, что лучше сейчас оставить за спиной тайны и версии, чем потом кусать локти, потеряв людей и технику.

– На эту твою Землю надо либо посылать поисковую экспедицию под прикрытием из космоса, либо… удирать. Что мы сейчас и делаем.

– А почему не первое?

– Потому что сил на все у нас нет. На Гадеркоре мы лоб в лоб столкнулись с датлайцами. А там богатейшие земли. И отличная возможность строить космические корабли на орбите, а потом перегонять их через «контур» к нам. Осваивать космос рано и поздно придется.

– А местное население?

– Оно о нас и не знает. Там целый материк пустует. Материк! Вот за него и воюем.

– Ясно… – вздохнул Уверан.

– Коль ясно – действуй. Вывози технику, демонтируй систему наблюдения и контроля. В общем, у тебя должно остаться столько, чтобы это можно было увезти за два дня. Эвакуируй персонал, готовь место под полную очистку.

– И сколько нам сидеть в таком… кастрированном виде?

Свард хмыкнул, глянул куда‑то вбок, за объектив, видимо, что‑то читал.

– Недели две‑три. Может, меньше. Мы сразу сообщим.

…После разговора Уверан приказал начинать демонтаж оборудования. А сам вызвал старшего техника, начальника группы охраны и своего зама. Ввел их в курс дела, задал несколько вопросов по работе, а потом распределил обязанности.

– Я занимаюсь отправкой. Ты, – он посмотрел на своего зама, – берешь на себя демонтаж датчиков и систем контроля и охраны.

– Один вопрос, – перебил его начальник группы охраны Орни Вошэл. – Снятие всех систем сделает нас глухими и слепыми. И потом. Режим «завеса», работающий сейчас, тоже придется закрыть. А если в Ущелье залезут местные?

– Им не до Ущелья. У него такая слава, что еще года два сюда никто носа не покажет.

– А эти… кто автоколонны водит? Они же несколько раз проскакивали.

– И что? Они шли по дороге, не глядя по сторонам, и больше всего хотели проскочить злополучное место. Уверен, тишина и отсутствие тумана только насторожат их. Будут ждать пакостей похлеще.

Уверан перевел взгляд на начальника техгруппы Макума Эсваду.

– Отключение систем будем производить одновременно с их снятием. Так что по Ущелью придется походить и вашим людям.

– Хорошо. Я выделю двух человек.

– «Гнезда» тоже снимать? – спросил Вошэл. «Гнездами» называли автоматические системы обнаружения и уничтожения. Они состояли из аппарата, способного распознать приближение человека или техники на расстоянии до двадцати километров и засечь летящий объект на высоте восемь километров. Как только объект был обнаружен, сигнал поступал на пульт диспетчера. И если он давал команду на огонь, «гнездо» обрабатывало цель либо из двуствольной автоматической пушки калибром сорок пять миллиметров, либо запускало ракету или гранату. Имея большой боекомплект, «гнездо» могло держать противника на расстоянии около часа. А бронированный корпус позволял выдерживать попадание восьмидесятимиллиметровых снарядов повышенной мощности.

Вокруг станции стояло шесть «гнезд», и они перекрывали все пути подхода к ней.

– Снимайте. Вообще снимаем все. Оставляем только двенадцать датчиков возле обоих входов. Их – в последнюю очередь.

После совещания к Уверану подошел его заместитель.

– Все так серьезно?

Уверан скривил губы и махнул рукой. Ваэн без слов понял – задница. Полная.

– И сколько мы будем сидеть, открытые всем ветрам?

Предки Ваэна когда‑то были моряками, в его имении все пропитано духом моря, и лексикон соответствовал семейной традиции.

– Не больше трех недель. Думаю, снимут раньше.

Заместитель потер подбородок, подавил вздох, аккуратно поправил воротник форменной рубашки и встал с кресла.

– У меня второе задание всего… не знаю, часто мы уходим с открытых планет?

Уверан глянул на него, изобразил улыбку. Беспокойство молодого коллеги понятно.

Из хорошей семьи, в ГТП поступил по протекции, однако вопреки ожиданиям (папенькин сынок, протеже, за спиной жирная лапа) показал себя хорошим и умелым специалистом. Был отмечен после первой операции, повышен в должности и оправлен на стажировку в самый первый из открытых миров. Волей случая оказался в центре спонтанно возникшего конфликта между сотрудниками миссии и аборигенами. Спас своего начальника и двух оперативников, был ранен, но вывез всех в безопасное место и до прихода аварийной команды самостоятельно оказывал помощь раненым.

После такого подвига его наградили и послали на курсы подготовки руководящего состава. Окончив их с похвальными оценками, Ваэн мог рассчитывать на самостоятельный пост и перспективу сделать карьеру в начале службы.

Однако он, что удивительно, не потерял голову от первых успехов и сам попросил назначить его помощником начальника станции на одном из вновь открытых миров.

И вот здесь, на Земле, произошел такой казус. Эвакуация станций всегда считалась чем‑то весьма неприятным. И хотя в данном случае вины персонала нет, тень поражения падает на всех. И конечно, на руководство станции.

Ваэн не был карьеристом в худшем понимании этого слова, но иметь репетицию «ушедшего» он не хотел.

– Не бери в голову, – попробовал успокоить его Уверан. – Мы не тикаем, а уходим по приказу свыше. Никаких ошибок, недочетов, промахов. На твоей карьере это никак не отразится.

– Я не об этом, – нахмурил брови Ваэн. – Что потом? Опять проникать сюда, как впервые?

– Не знаю. Как решит начальство. А что оно думает, ведает только Великий Азар. С какой ноги директор встанет, так тому и быть.

Уверан глянул на заместителя. Шутка была избитой и известной всему управлению. Директор – Илиам Штос – сам с удовольствием прохаживался на сей счет. Хотя некоторые подхалимы и спешили доложить высокому начальству о неких недовольных распоряжениями самого!..

Впрочем, Уверан знал о Ваэне еще одну вещь. Тот никогда не стал бы устраивать закулисные игры и доносить на начальника. В этом смысле помощником он был идеальным.

– Ладно, пойду. Системами контроля и «гнездами» я сам займусь. У Вошэла и так мало народу.

– Давай. Только за границы Ущелья не выходите. И поаккуратнее, – сказал Уверан. – Черт их знает, этих аборигенов. Сунутся в последний момент сдуру…

…О напутствии Ваэн вспомнил через три дня, когда пошел к северному сектору периметра охраны снимать сеть датчиков. С ним шли один техник и пара охранников.

Тогда он сказал правду, в группе Вошэла осталось всего пятнадцать человек. Все опытные специалисты, не первый год обеспечивают режим на станциях, но все же их мало. Меньше половины штатного состава. Тем более спецгруппа лейтина Тумира из штурмовой бригады покинула станцию давно. Впрочем, и техников некомплект.

Но настоящей причиной, по которой Ваэн лично взялся за демонтаж оборудования, было желание хоть пару раз выйти за пределы опостылевшей станции. И сфотографировать местную природу. Из каждого мира, где он был, Ваэн привозил домой потрясающей красоты снимки. Природа, солнце, море, местные жители, их города, дома, утварь.

Как‑то он показал коллекцию знакомому журналисту, и тот, придя в восторг, тут же организовал выставку. Был большой бум и успех, и Ваэна стали считать перспективным фотографом‑пейзажистом.

И сейчас, выходя на работу, он прихватил миниатюрный цифровой фотоаппарат. Игрушка весила меньше ста граммов, делала хорошие снимки и вмещала триста фотографий.

…Впереди шел охранник, глядя по сторонам и поправляя штурмовой автомат на плече. Тот легонько бил по боку в такт шагам, и охранник придерживал его рукой.

Техник и Ваэн замыкали шествие. Техник то и дело сверял направление со сканером, а Ваэн изредка останавливался, смотрел на противоположную стену Ущелья, выбирая наиболее подходящий ракурс.

– Впереди, метров триста еще, – сказал техник, когда на экране сканера возникла зеленая точка. – Черт, так замаскировали, не сразу найдешь. И зачем вообще достаем? Вряд ли их кто‑то обнаружит…

Он повернул голову к Ваэну, но тот, занятый разглядыванием чахлого деревца на узком выступе, не ответил.

Сегодня последний день прогулок. Из сорока восьми датчиков сняли сорок три. Еще два они снимут сейчас, а остальные подберет вторая группа. Датчики были расположены по периметру безопасности, и самый дальний находился в трех километрах от станции. Ближние вытащили легко, за дальним пришлось отряжать экспедиции. С «гнездами» вышло проще. Подлетели на книпах, перфораторами и плазменными резаками выдолбили их из камня, погрузили и отвезли.

Гонять книпы за датчиками Уверан посчитал лишним. И так засветили невиданную здесь технику, со спутников их легко разглядеть.

Ваэн, пользуясь положением начальника эвакуационной партии, постоянно выходил сам. Его коллекция снимков выросла в два раза.

– Вот он, замаскирован.

Техник подошел к большому плоскому камню, с одной стороны поросшему мхом, похлопал по слегка влажному боку и присел.

Охранник мельком глянул на него, потом прошел еще метров сорок и стал бдительно озирать местность. Делал он это без особого желания, но вполне добросовестно. Поднял стодвадцатикратный бинокль, повел им направо, разглядывая узкую извилистую дорогу и вершину скалы.

– Помощь нужна? – подошел к технику Ваэн.

– Нет. Минутное дело.

Он привычно вытащил инструменты, разгреб мелкие камешки под валуном и осторожно просунул механические кусачки. Ваэн отошел в сторону, чтобы не загораживать свет, залез на соседний валун и покрутил головой.

Вокруг было царство камня. Серый, с разными оттенками, от светлого до грязно‑коричневого, с вкраплениями травы и мха, изъеденный ветрами и дождем. Кое‑где росли маленькие кривые кустарники и деревья.

Ваэн перевел взгляд вниз, заглянул в провал, затянутый слабой пеленой тумана. Отсюда ничего не видно, но он точно знал, что там. На полукилометровой глубине течет мелкая и быстрая речушка. В ясную погоду, когда молчали «ревуны», извергавшие чудовищный визг, с нижнего балкона можно услышать, как вода бежит по камням. Ваэн один раз был там, на балконе. Спустился на книпе, когда техники ставили камеру. И пару минут слушал.

– Все, – вывел его из задумчивости голос техника. – Вот он. Можно идти.

Ваэн глянул на небольшой прямоугольник серого цвета, поднес к губам браслет часов.

– База, как слышите? Сняли сорок четвертый.

– Поняли. Отключено от контроля.

– Ну что, – подошел охранник. – Обратно?

– Да… – Ваэн опять глянул по сторонам. Потом добавил: – Знаете, вы идите, а я немного задержусь. Хочу вон с того места сделать несколько панорамных снимков.

– Одному нельзя, – нахмурился охранник. – Тем более туда, за периметр предельного доступа. Это же метров пятьсот отсюда.

– Можно. К тому же я как заместитель начальника сам устанавливаю правила.

Ваэн улыбнулся, не желая, чтобы его слова прозвучали как приказ. Охранник прав, но оттуда, с дороги, отличный вид на вход в Ущелье.

– Подождите меня на третьей точке, я быстро.

И не слыша возражений, быстро зашагал прочь, настраивая фотоаппарат. За спиной зашуршали камешки – его спутники пошли обратно.

«Доложит, – подумал он об охраннике. – Прямо сейчас. У них следование параграфам службы в крови. И всякое нарушение – ЧП. Правильно, конечно, все инструкции по станциям наблюдения писаны кровью сотрудников. Не зря в охрану набирают парней с хорошей реакцией и стальными мускулами, исполнительных, но несколько прямолинейных. Приказ и точка. А бывают и многоточия…»

Нужное место отыскалось не сразу. То край скалы загораживал общий вид, то свет падал не с той стороны, то выпадал из кадра кустарник на пике горы. Сделав двенадцать снимков, Ваэн отошел еще метров на сто назад и отщелкал общий вид дороги, а потом отдельно – пелену тумана, встававшую над пропастью.

«Назову этот цикл – „Брошенный ад“. Место, покинутое людьми и заселенное духами. Поймать бы момент восхождения тумана – можно ухватить образование из белесого пара замысловатых фигур. Иногда получаются похожие на человеческие…»

Ваэн отошел еще на полсотни шагов, потом принял вправо, захватывая в кадр извилистый шрам пропасти. Едва слышно щелкал аппарат, блестела вспышка, быстро сменялись кадры.

Когда индикатор показал остаток в тридцать снимков, он опустил фотоаппарат и вздохнул. Вот и все. Еще один мир пройден. Жаль, они уходят так поспешно и не выполнив до конца работу. Что ж, в академии учили, что не всегда проникновения бывают удачными. Иногда приходится покидать мир, не успев толком разглядеть его.

Он убрал аппарат и побрел обратно, глядя вниз, в пропасть. Туман понемногу поднимался и обволакивал выступы, карнизы и балконы. Скоро он дойдет до дороги и зальет все молоком пелены.

Слева по склону прошуршали мелкие камешки, скатываясь под ноги. Ваэн опустил взгляд и не заметил тени, на миг возникшей за спиной…

Дом теперь почему‑то ассоциировался со старыми качелями, стоявшими когда‑то во дворе, на старой еще квартире. Ржавые, с погнутыми поручнями и скрипевшие при каждом движении, они летали вверх‑вниз равномерно, без перебоев и остановок.

Они снились часто, подолгу скрипели нудным тоскливым скрипом и вызывали приступ тихой тоски. Я то взлетал на них ввысь, то камнем летел к земле и в этот короткий момент чувствовал, как неведомая сила отрывает меня от сиденья и выталкивает в свободный полет. А потом сон проходил, и только по утрам в голове, словно после качки, легкое кружение. Проходило сразу, едва вспоминал сон. И ныли от перенапряжения кисти рук – во сне я сжимал поручни изо всех сил.

…Тавр вынырнул из‑за кустарника, покрутил головой, ища нас, увидел и резко выдохнул:

– Взяли пленного!

– Как? Какого пленного? – не въехал я. – Где?

– Там. – Он махнул рукой в сторону Ущелья. – Хостич сам взял. Послал бойца доложить.

Радиостанциями на выходе не пользовались – я перед выходом специально предупреждал.

– Где вы его откопали?

– Трое шли от той базы. Что‑то делали, искали вроде. Потом двое пошли обратно, а этот потопал прямо на нас. С фотоаппаратом. Снимал минут пятнадцать…

– Стоп! – Я даже охрип от неожиданности. – С базы?

– Ну да. Володька его вытащил за низину и послал бойца. По радиостанции не стал, ты же предупреждал, чтобы молчали…

– Епона! Давай за ним, – вскочил я на ноги и повернулся к Радовану: – Будь здесь, я скоро. И готовь все к выходу. Как бы драпать не пришлось…

…После двух недель подготовки и после получения данных от разведки мы с одним взводом из роты Влада вышли к Ущелью, посмотреть на него своими глазами. Шли, понятное дело, под прикрытием. Рота Свена встала в пяти километрах севернее, оборудовав две базы и взяв под контроль обе дороги. После наших последних выходов на западе Зоны стало потише и поспокойнее, боевики вообще не лезли сюда, поняв, что их время ушло. Но терять бдительность нельзя, и мы соблюдали все меры предосторожности.

В само Ущелье мы не пошли, засели неподалеку от заброшенного хутора, в километре от «Серого карандаша» – длинной тонкой скалы. Место здесь тихое и глухое. И удобное. Кто бы ни рискнул проехать в Ущелье, никак не минует. Дорога только одна.

На разведку со мной пошел Радован. И Влад – ему как‑никак работать. Так что на бедного комвзвода Володю Хостича выпало присутствие сразу трех начальников. От такого обилия у любого голова пойдет кругом. Заметив его озабоченный взгляд, я сказал:

– Не бери в голову. Работай по плану, мы не помешаем.

– Понял.

– Нам надо самим посмотреть, как и что.

Хостич с имел задание провести разведку северной части Ущелья. До Длинного выступа. Дальше не ходить. И быть предельно осторожным.

Взвод исчез в Ущелье. Влад тоже пошел с одним звеном. Мы с Радованом остались на хуторе, собирая и обобщая сведения. Подменять бойцов не было смысла – не маленькие. И вот эти немаленькие кого‑то поймали…

…Он лежал в небольшой ямке, со связанными за спиной руками, со снятыми ботинками, расстегнутыми брюками и укутанной в его же куртку головой. Спеленали его по всем правилам, дабы лишить не только подвижности и свободы, но и зрения. Потеря ориентации здорово снижает риск каких‑то действий со стороны пленника, а с брюками, спущенными чуть ли не до колен, особо не попрыгаешь.

Хостич с двумя бойцами сидел здесь же. Один внимательно наблюдал за дорогой к Ущелью, второй – за дорогой на Сухан. Владимир присматривал за пленником.

– Радио‑, электроприборы у него были? – первым делом спросил я.

– Только часы и фотоаппарат. Из оружия – пистолет. Все запаковали, – показал Хостич на сверток, лежащий у него в ногах.

Перед выходом я особо предупредил: если вдруг попадет кто‑то из Ущелья в плен – первым делом изымать вещи и прятать в металлический контейнер. Такие контейнеры были у каждого звена.

Проводить допрос в присутствии бойцов я не хотел, пленник мог сказать лишнее. Надо срочно изолировать его, оттащить куда‑нибудь подальше.

– Тавр, давай‑ка оттащим его отсюда. Володя – останься с бойцами здесь.

– Есть.

– Все, пошли.

Я поднял пленника, натянул брюки и затянул ремнем. Бойцы надели ботинки. Тавр подхватил контейнер, и мы почти бегом направились к рощице. Рощица так себе – около сотни невысоких деревьев, росших на плато между двумя скалами. Впрочем, от наблюдения укрывает, и ладно.

«Надо вытрясти из него все, что можно. И потом валить. Иначе нельзя, брать с собой нереально – начнет языком трепать. А отпускать… Даже не смешно… Черт, лишь бы за ним не послали поисковую группу. Иначе будет бойня…»

Мы достигли рощицы, дошли до самого большого деревца и усадили пленного на землю.

– Тавр, – скомандовал я. – Давай к нашим. Пусть Радован вызывает Свена к нам. И запросит вертолеты. Чтобы могли нанести удар в течение двадцати минут. Пусть барражируют неподалеку.

– Понял. А‑а?.. – Он кивнул на пленника.

– Сам.

– Ага.

Тавр умчался. Я присел перед пленником, стянул с голову куртку. Передо мной возникло лицо молодого человека лет двадцати пяти. Темноволосого, с короткой стрижкой, прямым с небольшой горбинкой носом, почти треугольным подбородком, прижатыми к черепу ушами и глубоко посаженными глазами зеленого цвета.

На левой щеке царапина, нижняя губа разбита. Взгляд напряженный, но не испуганный. Успел прийти в себя и оценить обстановку. Из наших слов понял, что мы из Ругии или Ламакеи – у бандитов вертолетов нет. А значит, можно попробовать договориться. Значит, готов строить какие‑то отношения.

– Ты меня понимаешь?

Пленник несколько секунд разглядывал меня, потом кивнул.

– Как тебя зовут?

– Лоберо.

– Это имя или фамилия?

– Имя. Лоберо Ваэн.

– Ты из Ущелья?

– Да, – с некоторой заминкой ответил он и шевельнул плечами, словно проверяя веревки на прочность.

– Со станции наблюдения Анкивара?

Вот тут его проняло. Он вскинул голову, приоткрыл рот и уставился на меня ошарашенным взглядом. Никто из местных такого знать не мог.

– Отвечай!

– Значит, вы все‑таки здесь?! – прошипел он. – Хорте подозревал…

– Официал Хорте?

– Ты и это знаешь?

На его лице проступил испуг. Видимо, попасть в руки врага – не самое приятное удовольствие.

– Знаю, – не стал опровергать его догадок. – А теперь так. Ты отвечаешь на мои вопросы, а потом я тебя отпускаю обратно. Но с условием.

– Каким?

– Ты организуешь мне встречу с твоим начальником.

– Идет.

Слишком быстро он согласился. Значит, или соврет при ответах, или…

– А ты откуда? С какого мира? – спросил он сам.

– Не важно. Меня интересует следующее. Точное месторасположение станции. Технические средства охраны. Количество людей, вооружение. План станции. Состояние Вор… «контура». Ну?

Перечень вопросов его смутил. Зачем такая информация человеку, желающему идти на переговоры?

– Зачем тебе?..

Договорить я не дал. Правая рука выхватила нож и одним взмахом вогнала лезвие в ступню ноги. Около пальцев.

– А‑а‑а!

Второй удар пробил щиколотку насквозь. Внезапная боль и странная агрессия выбивают уверенность и наводят пленника на мысль, что дальше будет хуже.

– Повторить вопросы? Ну?!

– Сволочь! Зачем?

Допрос в полевых условиях – вещь жуткая и страшная. От пленника надо получить ответы в сжатый срок, а так как он не всегда расположен к беседе, его стимулируют разными способами. Последнее время физическому воздействию предпочитают использование препаратов. Ничего не скажу, вещь хорошая, но я не знаю, может, у этих пришельцев иммунитет к таким препаратам. Или тренированы специально. А боль – она и в космосе боль.

В общем, после воздействия на нервные окончания некоторых частей тела Ваэн начал говорить. Не все и до конца, но начал. А когда поток искренности иссяк, я сменил направление вопросов.

– Сколько у вас противников, кроме Анкивара?

Это я вспомнил разговор с Хорте.

– Датлай.

– И все?

– Да, – сквозь зубы выдавил Ваэн, расширенными от ужаса и боли глазами глядя на свой живот. На самый его низ. Потом вник в вопросы. – А ты сам тогда откуда, если не знаешь?..

– Я из другого мира.

Новый удар по психике. Новый враг всегда страшнее, потому что неизвестен.

Ваэн сглотнул, поперхнулся слюной и начал надрывно кашлять. Я взял контейнер.

– Что там?

– Часы. Фотоаппарат. И пистолет.

– «Грут»? – спросил я о марке оружия.

– Да. Но откуда ты все знаешь?

– Мы давно работаем в вашем мире. И в мире Датлая.

Он поверил. Потому что я говорил убедительно и приводил доказательства. К тому же момент располагал. Внезапное пленение, жесткий допрос, упоминание о Хорте и приведение некоторых фактов. Да еще сообщение о новом мире.

– Слушай меня внимательно! Мы давно наблюдаем за вашими потугами завладеть пространством. Здорово вы деретесь. Мы могли бы в два счета закрыть все ваши «контуры», но пока не спешим. Нам выгодно иметь дело с кем‑то одним. Тем, кто станет нашим союзником в пространственной экспансии. И мы выбираем. Раньше склонялись к идее предложить помощь Датлаю. Теперь возникли сомнения. Наше руководство послало в некоторые миры специальных представителей, чтобы посмотреть обстановку на месте. Я – представитель в этом мире.

Монолог пациента психушки. Старого пациента. Но Ваэн поверил. Потому что все в тему. В цвет, в масть. Будь у меня свободная минута, обязательно бы себя похвалил: на минимуме информации создать легенду – это круто! Но минуты нет. И дело пока не сделано.

– Но как вы проникли сюда? Мы едва смогли заметить вас. – Ваэна интересовали подробности.

– Наша техника более совершенна, чем ваша. Слушай дальше. Чтобы послать итоговый отчет, я должен побывать на станции. Но для этого мне нужна полная информация о ней. Ты пока молчишь. Это плохо. Плохо для твоего мира.

– Но…

Новый удар прервал его возражения. Болезненный удар. Нанесенный лезвием в основание члена. Вскрик, кратковременная потеря сознания. И его возвращение после пощечин.

– Если не перестанешь задавать глупые вопросы, я тебя искалечу.

Ваэн закивал. Вроде сломлен, хотя я не обольщался. Судя по Хорте, хлюпиков и слабаков на станции не держат. Так что это вполне могло быть игрой.

– Я за минуту вылечу тебя, но сначала узнаю все. Говорить будешь?

Он заговорил. Выдал полную информацию по всем позициям. Все данные, без которых лезть к станции – самоубийство. Я составил план всех помещений, отметил места, где установлены огневые точки – спаренные пулеметы, расписал систему сигнализации.

«Повезло. Не выйди этот кретин со станции, хрен бы я это узнал. Пришлось бы идти наобум, теряя людей. А так… Верно говорят: профессионала можно переиграть только в одном случае – поставить его в тупик нелепицей. В обычной обстановке он ее пропустит мимо ушей. Но в особых случаях – поверит…»

– И что дальше? – спросил он, когда я убрал лист с планом в карман.

– Дальше?.. Ничего. Для тебя – ничего.

Рука перехватила нож поудобнее, острием вперед.

– Теперь черед за нами.

Ваэн раскрыл рот для очередного вопроса и не заметил удара. Лезвие пробило грудную клетку и вошло в сердце, разрывая его на две части. Он умер мгновенно, сильно дернув телом и завалившись вперед.

Я спрятал труп между деревьев, подхватил контейнер и поспешил к своим. Надо срочно сворачивать разведку и возвращаться в Мегар. Готовить план штурма…

Начальнику станции обер‑официалу Уверану

Куратор третьего направления Свард.

Просьба о проведении поисковых работ для спасения пропавшего Ваэна отклонена. Ускорьте свертывание станции. Срочно отправьте все оборудование установки и снятую аппаратуру. Подготовьте к эвакуации персонал.

24.01.97

Впервые Уверан нарушил прямой приказ начальника после получения ответа на запрос. Пропажа Ваэна стала последней каплей в переполненной чаше терпения. Отметив в компьютерном журнале номер и дату поступления сообщения, он поднял один из двух оставшихся книпов и лично вылетел вместе с группой охранников. Уверан наплевал и на режим секретности, и на возможные последствия своей самодеятельности.

Местные, даже если обнаружат что‑то странное, среагировать не успеют. Станция через две недели закроется. А начальство…

Свард влепит первое предупреждение, выпишет штраф и сделает отметку в личном деле: «В экстремальной ситуации склонен к самовольному нарушению приказов руководства». А про себя решит, что на него, Уверана, в некоторых «горячих» случаях можно положиться. Так всегда – инициативные сотрудники, умеющие идти на некоторый риск, получают от начальства нагоняи и втихую – скупые поощрения. Потому что инструкции инструкциями, а смелость и отвага всегда в цене.

Книп сделал два круга, обходя Ущелье по периметру, но никаких следов Ваэна или сигналов с его аппаратуры замечено не было. Сканер, способный проникать направленным лучом в глубь камня на пять метров, просветил дно Ущелья, но безрезультатно. Ваэн пропал. Как когда‑то Хорте. Но того хоть нашли. Потом. Размазанным по бетону подвала. А заместителя, похоже, не найти никогда…

Сделав такой неутешительный вывод, Уверан приказал возвращаться на станцию.

Макет станции на полигоне строила целая инженерно‑саперная рота. Да еще наш хозвзвод помогал. Строили по плану, набросанному мной после разговора с пленником. Спешили сильно, до дня штурма осталось всего пять суток. Пока шло строительство, я гонял роту на стрельбище и проводил последние уточнения плана штурма с Радованом и Владом. Мы расписали последовательность действий, начиная с момента вылета к Ущелью и до того часа, когда вертолеты заберут нас обратно. Если будет кого забирать. Тьфу‑тьфу…

К вечеру макет был готов. Сначала я провел бойцов по помещениям, показал, что где расположено, приблизительно набросал схему обороны и обозначил места, где в потолке и стенах встроены автоматические пулеметы. А потом началась подготовка. Отрабатывали все, в том числе и незаметный подход к станции, и имитировали нанесение удара ракетами с самолетов.

В общем, рота эти дни с полигона не вылезала. Ели, мылись и спали там, в построенных щитовых домиках, отапливаемых огромными «гармошками» – электрообогревателями. Благо температура стояла вполне приемлемая.

Пока мы тренировались, Панов с Ральфом и Олафом подготовили операцию по уничтожению боевиков в Олдянске. Они должны идти туда одновременно с нами. Панов принес план на утверждение мне, но я глянул мельком и спросил:

– Все учли и рассчитали?

– Да.

– Мнения Олафа и Ральфа?

– Полностью совпадают с моим. Этот вариант плана утвержден всеми нами.

– Так чего мне смотреть? Сам соображаете не хуже.

– Ну‑у… – замялся Панов. – Все же у вас… то есть у тебя опыт.

– У Ральфа он не меньше. Да и у Олафа. Кстати, теперь и ты не новичок. Сколько выходов на боевые?

– Два… с половиной. В третьем только командовал.

Панов упрямо лез на боевые, хотя был полностью согласен со мной, что это не совсем его дело. Характер, черт возьми! Такой же упрямый, как и у других парней. Считает, коль начштаба такого батальона, должен лично участвовать. Хотя свои основные обязанности исполняет на пять с плюсом.

– Хорош для начала. Расчет сил и средств есть. На полигоне проигрывали?

– Один раз. Завтра начинаем полную подготовку. Усиление запросили. Авиацию и вертолеты.

– Отлично. Командовать операцией тебе. Взаимодействие и согласование обоих планов потом уточним.

Панов кивнул, убрал бумаги и прищелкнул каблуками – привычка, оставшаяся в армии с царских времен.

– Вопрос можно?

– Валяй.

– Меня с собой не возьмешь?

Я недовольно посмотрел на него, хмыкнул.

– Отвечать надо?

– Нет, – вздохнул он.

– Хватит там и трех командиров.

Панов неохотно кивнул и поехал обратно на базу. Готовить план занятий. Хотя больше чем уверен – он у него уже есть. В голове. Только на бумагу перенести. И еще ни разу его план я по большому счету не исправлял. Талант, блин. Одни таланты в батальоне. А что будет в бригаде? И в корпусе?..

За четыре дня рота штурмовала станцию не меньше ста раз. Каждый боец мог с завязанными глазами пройти по ней, знал, где какой поворот, что за помещение впереди, слева, справа, где пулеметные гнезда, где посты охраны. До автоматизма довели взаимодействие и порядок действий не только в звеньях, но и во взводах. Прикинули по времени, сколько уйдет на подход к станции, на проход коридоров, на захват помещений и секций. Рассчитали время эвакуации и порядок выноса раненых. Отработали систему переговоров и сигналов. Словом, сделали все, что могли. На пятые сутки я вывез роту на базу и дал двадцать часов на окончательную подгонку амуниции и снаряжения и отдых. На этаже, где размещалась рота, отрубили все телефоны, телевизоры и радиоприемники. Обед и ужин принесли прямо в комнаты.

Отправив бойцов спать, мы втроем сели за последнее совещание.

– Значит, так. Идем тремя группами. Первая моя, вторая – твоя, Радован, третья – твоя, Влад. Я иду со стороны ангара, вы со стороны центрального выхода. Место сосредоточения – уступ за поворотом и балкон у обрыва. До входов – пятьдесят и сорок семь метров. За каждой группой идет пара санитаров и пара бойцов с дополнительными боеприпасами. Санитарные «вертушки» садятся прямо перед входами через минуту после атаки. Свен заблокирует все подходы к Ущелью. В принципе опасность только с юга, на севере боевиков нет. А Самсону не до того – к нему в Олдянск пожалуют наши.

Радован и Влад молча смотрели на карты с планами Ущелья и станции. Вопросов не было – и так все давно отработали.

– Ну, вроде все. Подъем в два, вылет в четыре. Время выхода на исходные рубежи – четыре сорок. Время «Ч» – шесть ровно. Все. Пошли спать…

Но сон не шел. Я чувствовал возбуждение и тревогу. Несмотря на то что вроде отработали все мелочи, результат операции был непредсказуем. Мы шли воевать с иным уровнем технологий. И сможет ли наше оружие противостоять иноземному? Ваэн говорил, что «калаши» с пяти метров с третьего выстрела пробивают броню. То есть если влупить очередь приблизительно в одно место бронежилета, то третья пуля пробьет покореженную бронепластину. Судя по всему, разговор шел о патронах типа 7Н10. Значит, новые патроны должны прошибать броник сразу… Может быть. Впрочем, основным оружием будут не автоматы, а гранаты и ручные гранатометы 6Г‑30 и ГМ‑94. Они‑то пробьют броню гарантированно.

Я пару раз проваливался в дрему, но как‑то быстро из нее выходил. В голове назойливо витали ненужные сейчас воспоминания и размышления. И вопрос. Главный вопрос – что делать с Воротами?

В тщетных попытках сообразить, что же делать, я и заснул…

Солнце на полуострове в конце января встает часов в семь с небольшим. Поэтому без нескольких минут шесть еще темно, хотя небо на востоке слегка посветлело. Утро – самое поганое время с точки зрения подъема. Сон крепкий, расслабление полное, нежелание вставать дикое. В армии дежурство в такое время называют «собачья смена».

…Утренний ветерок проникал за воротник, холодя шею. И хотя температура была где‑то на уровне семи‑восьми градусов и под камуфляжной курткой, кроме футболки, легкий свитер, тело пробирала дрожь. Нервы.

Они дали о себе знать, когда мы медленно и осторожно пробирались к исходному рубежу. У командиров звеньев – очки ночного видения, так что хоть и не на ощупь, но темп все равно был низким. Впереди шли два бойца со сканерами. Ваэн утверждал, что все датчики сняты, однако осторожность не помешает.

Марш от места высадки занял почти час. Против ожидания в Ущелье было тихо. Не рвал слух дикий визг, не трещал над ухом пенопласт и даже завывания ветра отсутствовали.

Каждый нес на себе около сорока килограммов веса – оружие, боеприпасы, усиленная броня. Позади топали четверо с сумками, забитыми боеприпасами и медикаментами. У них груз доходил до полсотни, но им в бой не идти. Тех, кто обеспечивал штурм, я взял из роты Свена.

Когда рота вышла на исходные позиции, я посмотрел на часы. Без двадцати пяти шесть. Дал команду проверить снаряжение и оружие. Глянул в светлеющее небо. Дрожь то стихала, то пробирала сильнее. Ничего не поделаешь – адреналин в чудовищных дозах наполнил кровь, вызывая спазматические сокращения мышц.

– Командир, все готовы, – прошептал комвзвода Березин.

– Понял. Где Влад?

– Позади.

– Позови.

Группа Влада сейчас шла вместе с моей. А после прохода ангара должна свернуть к складским помещениям. Кантин подошел, встал рядом.

– Чего? – прошипел едва слышно.

– Как дела?

– Норма. Готовы. Ждем ангелов.

«Ангелами» он неизменно величал летчиков.

Я переложил автомат в другую руку и вытер пот, стекающий по виску. Дрожь прошла, стало жарко.

– Ладно, давай на место. Старт – после взрыва.

– Помню.

Влад исчез, а я выругал себя. Нечего было его звать и уточнять порядок. И сам все помнит. Это мое нетерпение дергало нервы. А я вслед за ним дергал людей. Лишь бы все вышло как задумали. Лишь бы ракеты пробили заслон ангара. В противном случае мы просто не войдем на станцию.

Накручивая сам себя, я то и дело смотрел на часы. Сзади сидели бойцы, сжав в руках гранатометы и автоматы. В отличие от меня они были спокойнее. Очередная операция, сколько их было, сколько будет. Кто может противостоять им в Зоне и Ламакее? Никто. Оборотни, этим все сказано. Помимо прочего, вера в то, что я никогда не ошибаюсь, у них вошла в привычку.

Хорошо, что безоглядно верят. Сам‑то я не так уверен.

«Пять пятьдесят две. Они уже взлетели с аэродрома. Идут сюда на предельной высоте. Через пару минут им поступят данные космической разведки – если в Ущелье все же будут обнаружены источники радиоизлучений… пять минут. Выход на боевой курс… Нам – готовность номер один…»

Я надвинул стеклянное забрало на лицо и перехватил автомат поудобнее. Потом достал из кармашка гранату и отогнул усики. За спиной раздался легкий металлический стук. Бойцы делали последние приготовления.

«Две минуты… Они появятся с запада. Пройдут на высоте двух километров… Светлеет сильнее. Там, наверное, спят все, кроме охраны. Неуязвимые в своем инопланетном коконе. Уверенные в себе… Минута… Все!»

Сухость во рту, новая дрожь мышц, легкость в теле и пустая голова. Готовность к бою.

Старт ракет мы, конечно, не увидели. Они отделились от самолетов где‑то километрах в четырех отсюда.

И рев моторов практически не слышали. Только обостренное зрение позволило различить мелькнувшие у противоположного края Ущелья точки. Или их тень…

Взрыв!

Хоть и ожидаемый, он все равно заставил вздрогнуть. Тряхнуло здорово. Уши сразу заложило, голова загудела. Осколки, дым и огонь выметнулись из‑за поворота, улетев метров на двадцать от ворот.

Увидев их, я проорал: «Пошли!» и первым побежал вперед.

Поворот, несколько шагов и зияющая дыра на месте вделанных в скалу ворот. Крепок был инопланетный металл, но против двух новейших ракет не устоял.

Граната улетела в темноту дыры, следом отправились еще две – подоспели бойцы, которые по расписанию шли первыми. Несколько взрывов внутри, треск и пламя и новый прыжок.

– Начали!

Прыжок в коридор, глазами по сторонам, очередь в темный угол, и бегом к повороту. Справа стена, за ней ангар. А дальше – технические помещения, диспетчерская, офисы, помещения и кабинет начальника станции. В другой стороне – склады, жилые комплексы, силовая установка и подсобные помещения…

Моя группа приняла влево, Влад повел своих в противоположную сторону. Если центральный вход распечатали, Радован сейчас выходит к посту охраны.

Новый поворот, три гранаты летят вперед. Едва отзвучали взрывы, кто‑то из бойцов (в сферах не узнать) на миг выскакивает за угол и дважды стреляет из гранатомета. В черный прямоугольник, что висит под потолком. Там спаренная пулеметная установка, работающая автоматически.

– Есть! – орет боец, выглянув на миг и заметив, что прямоугольник поврежден. И первым бежит дальше. За ним остальные.

Сумасшедший бег до первой двери, удар по замку – ничего, мах рукой. Из‑за спины выбегает взрывник с зарядом пластита. Пришлепывает его на дверь, поджигает шнур и отходит. Все приникли к стене. Взрыв! Дверь улетает внутрь помещения. Следом – сразу пять гранат, за ними – очереди по углам и вход.

Просторное помещение, заставленное стеллажами, полками и шкафами. От взрывов все покорежено, разбито, часть имущества на полу. В дальнем углу – тело в сине‑белой рубашке и черных брюках. Рубашка на спине изорвана, пропитана кровью. Затылок смят, волосы слиплись от крови.

Два бойца стремительно пробегают мимо меня в глубь помещения, на ходу поливая углы из автоматов. Еще двое стоят у входа, а двое стерегут в коридоре. Дальше по коридору подобную операцию с другим помещением проделывают два звена. Остальные держат на контроле отрезок коридора от поворота до поворота.

Стрельба в глубине станции нарастает. Взрывы и автоматные очереди слышны со стороны, где работает Влад. Что у Радована – не ясно. Звуки сюда не долетают, а радиостанция молчит – зона непроходимости волн.

Два! – на пальцах показывает Хостич, выбегая из третьего по счету кабинета. Влад машет с другого конца коридора. Еще трое.

Следующий поворот. Опять операция с очисткой коридора и снятием пулеметного контейнера. Только на этот раз нам отвечают.

Звук выстрела электромагнитного автомата тише нашего раза в три. То, что нас обстреливают, мы понимаем, когда от стены отлетает каменная крошка. Судя по силе, с какой пули дырявят стену, они летят с невероятной скоростью. Выдержит ли броник?..

Еще три гранаты и выстрел из ГМ. Второй. Осколочная и термобарическая гранаты исчезают в глубине коридора. Вспышка, жар пламени и тишина. Попали?

Рассуждать некогда, я вылетаю из‑за поворота, выпуская полмагазина по противоположным углам, и мчусь вперед. За спиной работает автомат – боец бьет на подавление, заставляя противника, если он есть, спрятаться, умолкнуть.

…Мы прошли два поворота, щедро усыпая путь гранатами и пулями, пулями и гранатами. Помещения заваливали стальными яблоками и перечеркивали очередями каждый угол и закуток, каждую комнату. Нападение застало персонал станции врасплох, организовать хоть какое‑то сопротивление они не успели. А немногочисленная охрана, несмотря на превосходство в оружии, отразить атаку не успела. Но билась с упорством смертников.

…Когда из‑за длинного ряда шкафов вылетел охранник, я среагировал первым, потому что как раз и шел в ту сторону. Отлетев вбок, полоснул очередью поперек тела и, долетев до стены, добавил. Боец, стоявший рядом, успел только присесть, и ответная очередь охранника опрокинула его навзничь.

От входа в кабинет ударили сразу три автомата. Охранник, в полной броне, защищенный с ног до головы, отлетел в сторону. Тут же попробовал встать, но на него обрушился целый град пуль. А чуть погодя грудь расколола кумулятивная фаната ГМ.

– Санитара! – взревел я, глядя, как под раненым бойцом расплывается лужа крови. – Живо!

И, вскочив на ноги, побежал дальше, чувствуя, как злость и ярость захлестывают меня с головой. Ранили моего парня!

Мы выскочили в узкий коридор, что, согласно плану Ваэна, вел к офису начальника станции и помещению с установкой перехода – «контуром». Здесь был тупик. Никаких коридоров и ответвлений, никаких переходов. Две двери. Одна слева, другая чуть дальше справа.

– Арнольд!

– Да!

Он, оказывается, бежал прямо за мной.

– Контроль коридора. И чтобы никто не входил! Я туда, – показал глазами на офис начальника станции.

– Есть, – крикнул мне в спину Березин.

Заряд пластита сносит дверь, и я, запустив прежде гранату, влетаю внутрь. Двое бойцов подстраховывают сзади.

Огромный стол, на нем большой плоский экран монитора, клавиатура. На стене экран телевизора или как он там?.. Ряд кресел, два столика, за перегородкой шкафы…

И никого.

Я выскочил в коридор, ткнул рукой в противоположную дверь и крикнул:

– Рви!

Боец немедленно повторил операцию с пластитом. Взрыв, пламя, дым и гарь, очередная порция гранат.

…Когда мощный взрыв сотряс всю станцию, Уверан выходил из своего кабинета. Сначала он решил, что сдетонировал заряд самоликвидатора, установленный вчера у центрального входа. Мысль, понятное дело, неправильная – при срабатывании самоликвидатора станция просто бы исчезла. Потом, когда со стороны ангара один за другим раздались несколько взрывов поменьше, а за ними последовала бешеная стрельба, он сообразил, что произошло нападение.

Странно, но он не запаниковал. Нажал кнопку тревоги на своем брелке и поспешил в кабинет охраны. Там сидела дежурная смена – два человека – в полном снаряжении. Остальные десять человек отдыхали.

– Поднимайте своих, – приказал Уверан. – Перекройте доступ в центральный отсек. Главное, чтобы никто не дошел до установки.

– Сделаем. – Двухметровый охранник нажал поочередно три кнопки на пульте и подхватил автомат. – Сюда они не дойдут. Заблудятся.

Уверан тоже так считал. Не зная хитросплетения ходов и места расположения скрытых ловушек, отойти от входа дальше, чем на десять шагов, проблематично. Напавшие завязнут в переходах, положат половину людей под пулеметами, а потом подоспеет охрана.

Нападения на станции – редкость, но несколько случаев история насчитывает. Правда, тогда нападали варвары и наемники местного владыки. С кремниевыми ружьями и громоздкими чугунными бомбами, которые сначала надо было поджигать. Несмотря на огромный численный перевес, варваров положили всех.

Мысль о том, что в гости пожаловали враги – датлайцы или равитанцы, – в голову не пришла. Просто не верилось, что они смогут здесь быть…

Уверан закодировал компьютер, убрал документы и закрыл дверь кабинета. Потом достал пистолет и пошел в помещение, где стояла установка.

Дежурный техник, белый как молоко, суетливо нажимал кнопки, готовя «контур» к работе. Увидев начальника, немного успокоился и доложил, что через три минуты все будет готово.

– Спокойнее, – посоветовал Уверан. – У нас достаточно времени.

Насколько он ошибался, Уверан понял через три минуты. Потому что стрельба теперь была слышна даже отсюда. А значит, напавшие – кто бы они ни были – смогли пройти все ловушки и миновать охрану. Невероятно! Это просто не реально – так быстро найти дорогу. Но взрывы и стрельба приближались…

– Лайд кра! – громко выругался техник. – Сканер показывает приближение объекта.

– Какого объекта? – не понял Уверан.

– Объекта. Проникшего. – Техник ткнул пальцем в экран монитора. – Как тот раз. О‑о! Не сейчас!

Уверан глянул на экран. Установка контроля начала экстренную перезагрузку данных «контура». Где‑то в системе произошел сбой.

– Да что же это! Один к одному.

Уверан попробовал вызвать начальника охраны, но тот не отвечал. Вызовы его заместителя и других охранников также ни к чему не привели. Эфир молчал.

«Неужели датлайцы? Быть не может… Но кто тогда способен пройти все системы охраны и убить охранников?»

За дверью один за другим прозвучали три взрыва. Уверан достал пистолет, махнул технику.

– Срочно. Отправляй сигнал тревоги.

– Не могу. Во время перезагрузки канал связи забит. – Техник поочередно нажимал все кнопки на пульте, но на экране продолжала мигать надпись: «Перезагрузка параметров. Блокированы все каналы управления. Ждите».

– Дай изображения с камер в коридорах.

Техник ткнул верхнюю кнопку пульта, но большой экран на стене молчал. Или все камеры перебиты, или обесточен главный канал питания…

А потом дверь вдруг исчезла в грохоте и пламени взрыва, а внутри помещения взорвалась граната. Уверан отлетел в угол и потерял сознание.

…Я первым влетел в комнату, прострочил по углам и замер у стола, озираясь по сторонам и готовый немедленно упасть и открыть огонь. В дверной проем уже заскочили трое бойцов. Быстро заняв позиции и прикрывая спины друг друга, они осмотрели помещение.

– Один в углу. Вроде живой. Второй за пультом. Готов…

«Сердце станции – помещение, где расположена установка ПСД, – говорил Ваэн. – Сама установка заключена в бронированный кокон. Его открывает только компьютер. Код доступа у Уверана – начальника станции. Без него к „контуру“ не подойти…»

В помещение заскочил Березин. Стащил сферу, отыскал меня взглядом и крикнул:

– Здесь все! Помещения проверены, пятеро убитых.

Я опустил автомат, обвел взглядом комнату и тоже снял сферу.

– Арнольд, выясни, как дела у наших. Посчитайте всех местных. И доложи наши потери. Раненых сразу в «вертушки». У входа охрану, Свену – особое внимание! Найди Радована – и сюда. Давай.

Березин кивнул и исчез. Вслед за ним вышли бойцы.

«Неужели все? Взяли? Быть не может… так быстро?»

Глянул на часы. Шесть восемнадцать. На весь штурм ушло восемнадцать минут. А казалось, что проскочили за миг.

«Будь здесь полный штат охраны и не сними они датчики и выносные системы вооружения – мы могли бы зависнуть еще на улице. Повезло…»

Я подошел к лежащему у пульта человеку, толкнул носком ботинка. Тело послушно откатилось в сторону, показывая лицо. Вернее, месиво на месте лица. Взрывная волна швырнула его на пульт, переломала лицевые кости и пробила череп. А осколки нашпиговали спину.

Второй лежал у стены. Руки раскинуты, в одной – пистолет. Глаза закрыты, лицо расслабленное. На левом виске царапина и припухлость. Грудная клетка едва шевелится. Контузило и ударило о стену. А выступ прикрыл от осколков.

Ваэн мне описал начальника станции, и я без труда опознал в лежащем Уверана.

«А вот и она – установка. Ворота. Полуцилиндр брони, за ним сама… сами Ворота. Закрыты. Может, не работают?..»

Уверан шевельнулся, дернул рукой и повернул голову. Начал приходить в себя. Я отбросил пистолет в сторону, отошел на пару шагов и сел в кресло.

Начальник станции пришел в себя, открыл глаза, повел ими вправо, потом влево. Заметил меня.

– Лайд!.. Черт! Я ждал.

Он попробовал сесть. Со второй попытки это удалось. Пошарил рукой по полу, ища пистолет, глянул под ноги, потом заметил оружие метрах в пяти от себя. Не глядя на меня, спросил:

– Кто вы? С Датлая?

– Вы – начальник станции обер‑официал Рольди Уверан?

– Да. – Морщась, он тронул голову и подогнул ноги под себя. – У вас хорошая осведомленность. Так вы с Датлая?

– Нет. И не с Равитана, – добавил я, видя, что он открыл рот.

– Местный? – с удивлением в голосе произнес Уверан. – Как вы смогли пройти сюда? Как нашли дорогу?

– Ваэн рассказал.

– А‑а… так это вы его взяли?

– Мы.

Он держался хорошо, не угрожал, не пугал могуществом их цивилизации, не предлагал выкуп. Только взгляд то и дело возвращался к пистолету. Хочет попробовать?..

– У меня несколько вопросов.

– Попробуйте…

– Первый – код доступа для открытия «контура». Второй – может ли «контур» соединиться с другим миром? Третий – как долго он может быть открыт?

– Все?

– Для начала хватит.

В коридоре вдруг раздалась стрельба. Тут же стихла, и кто‑то крикнул:

– Наповал!

Уверан прислушался. На лице проступила злость. Он перевел взгляд на меня и неприязненно бросил:

– Что вам здесь надо, местные? Пришли за бусами и зеркалами?

– Мы не дикари, подарки пришельцев нас не прельщают.

– Тогда что?

– Я хочу найти дорогу домой. В свой мир.

Уверан отнял руку от головы и удивленно спросил:

– Что это значит?

– А то, что ваш проклятый «контур», сработав там, где не надо, забросил меня сначала в один мир, а потом и сюда. И вот по вашей милости я мотаюсь между мирами, каждодневно рискую жизнью и никак не могу попасть обратно.

Начальник станции изумленно рассматривал меня, забыв о головной боли. На лице сменилось несколько выражений: недоумение, удивление, страх, интерес.

– Так это вы? Вас фиксировал сканер три… нет, пять раз? Вы убили Хорте? Вы?!

– Да.

– Но как…

– Хватит. – Я встал. – Нет времени для долгих объяснений и дискуссий. Мне нужны ответы на вопросы. И как можно скорее.

– А если я не?..

– Я тебя, гада, прикончу. Самым хреновым способом. Чтобы умирал долго и болезненно. Я не для того привел сюда своих людей, не для того рисковал их жизнями, чтобы выслушивать рассуждения пришельца‑нелегала, устроившего здесь нечто среднее между шпионской резидентурой и вербовочным пунктом. Да еще превратившего Ущелье в адское место. Ну? Будешь отвечать?

Уверан встал. Легко, словно и не был ранен. Сверля меня яростным взглядом, отчеканил:

– «Контур» может перебросить только в наш мир. На пересылочную станцию. Открытым он проработает лет десять без дополнительной подзарядки. Коды доступа… тебе не нужны. Потому что включен режим перезагрузки и режим тревоги одновременно. Так что вход закрыт. И открыть его могут только с той стороны. Тебе ясно?

– Да. – Что‑то поднялось до горла и упало в желудок. В голове зашумело, перед глазами заиграли огоньки. Волна той ярости пошла вверх. – Я понял. Вы не выпускаете никого, кто случайно попадает к вам в сети.

Баритон перешел сначала в бас, потом в нечто рычащее, низкочастотное. Уверан отступил на шаг, выпучил глаза. На лице отразился страх.

– Но как я попал в сюда, минуя вашу игрушку? И почему это случилось дважды?

– Я не знаю… – Он все отступал, не спуская с меня взгляда. – Мы сами не понимаем… Кто‑то высказал догадку, что проникший объект обладает особыми способностями. Но как на самом деле…

– То есть вы пользуетесь этим, – кивнул я на установку, – толком не понимая, что и как?

– Не совсем, но…

– Ясно.

«Ясно, что он мне не поможет. И что сейчас мне не уйти. Ч‑черт!»

– Слушай, – с трудом произнес Уверан. – Я не знаю, кто ты, но я попробую тебе помочь. Мы попробуем. Ты пойдешь со мной в мой мир, когда установку включат. Мы проведем исследования…

– Ты меня за дурака держишь? Чтобы я сам полез вам в руки? – Я поднял автомат и нацелил на него. – Последний вопрос. Как включить систему самоуничтожения? Ведь она есть?

– Ты хочешь?..

– Взорвать все к чертовой матери. Пока из вашей дыры не полезла другая дрянь. В большем количестве.

Уверан несколько секунд молчал, стоял, опустив голову, рассматривая осколки стекла на полу. Потом безвольной походкой пошел к пульту, протянул руку…

Подсознательно я ждал от него фокуса, судя по словам Ваэна, начальник станции – человек волевой и решительный. И никогда не отступает. Никогда.

Его рука только тянулась к ряду кнопок на панели, а я уже перехватил автомат. Удар приклада отбросил его в сторону. Он упал, резво вскочил, незаметным движением вытащил из‑за пояса что‑то блестящее и бросил в меня.

Я упал на пол, нажимая на спусковой крючок. Что‑то вжикнуло над головой, со стуком воткнулось в стену. Очередь отбросила Уверана к установке. Пули распороли грудь и, видимо, задели сердце. Когда я подошел вплотную, он уже не дышал.

В этот момент за спиной раздался голос:

– Опоздал?

Я повернул голову. В дверях стоял Радован. Вид у него был потрепанный. Разгрузка съехала набок, бронежилет и брюки запачканы бетонной крошкой и кровью, левый рукав на локте порван. Забрало сферы поднято, лицо чумазое. По правой щеке, смешиваясь с потом, прокладывала путь к скуле капля крови.

– Ранен? – с тревогой спросил я.

– Нет. Так, мелочь. У тебя что?

Перехватив автомат за цевье, я подошел к пульту, посмотрел на ряды кнопок и вздохнул.

– У меня все. Этот, – показал дулом автомата на Уверана, – командовал здесь. Ворота закрыты, и открыть их могут только оттуда. Что у тебя?

– Все чисто, – ответил Радован, глядя по сторонам. – Вошли нормально, на первом повороте нарвались на пулеметы. Одного ранили. Потом прошли помещения охраны, дальше… Сопротивление оказали только в одном месте – у поста наблюдения.

– Потери?

– У меня ранены двое. У Влада трое. У тебя, как я понял, – один. Двоих сильно зацепили, остальные по мелочи. Всех уже эвакуировали.

– Хорошо. Дай команду ничего не трогать, трупы местных снести в одну комнату. И пусть минируют. Перед уходом взорвем все…

В комнату вбежал Березин.

– Артур, там Влад…

– Что?

– Просит подойти. Он у ангара…

– Что такое? – встревоженно спросил Радован. Березин пожал плечами, уклончиво ответил:

– Лучше глянуть…

Я первым выбежал из кабинета, за мной Караджич. Березин топал следом.

…Взвод Влада, сломив сопротивление у поворота к складским помещениям, шел к ангару. Дорогу прокладывали гранатами и автоматным огнем. У крайней двери их встретил град пуль. Кто‑то из охраны засел в помещении и лупил из своего автомата. Как и предупреждал Артур, это чертово оружие обладало необычайно высокой скорострельностью и невероятной пробивной способностью. Одного бойца пуля ужалила в бок, и он отлетел на три шага назад. Санитары тут же подскочили, занялись им, а Влад приказал засыпать помещение гранатами. Но прежде чем приказ выполнили, проклятый автоматчик успел зацепить еще одного, в ногу.

– К «вертушке», – скомандовал Кантин санитарам и дал отмашку.

Очередной поворот пустовал, очевидно, противник уже понял, что держать оборону в переходах и коридорах невозможно. Их просто забрасывали гранатами и выстрелами, никакая суперброня не спасала. Зато в ангаре встретили во всеоружии.

Бойцы вновь засыпали углы, закутки, все более‑менее подходящие места для позиций гранатами и пошли вперед. И тут же нарвались на ответный огонь. Еще одного снесло с ног и бросило на стену.

Незамеченного стрелка свалили сосредоточенным огнем пяти стволов, а потом для верности забросали гранатами. Отправив двух бойцов с раненым к вертолетам, Влад первым подошел к стоящим в ангаре аппаратам.

Две машины странной незнакомой конструкции с плавными обводами, угловатыми бортами, закрытые броней со всех сторон висели в воздухе над небольшими платформами на высоте сорока сантиметров. Не было видно никаких устройств, поддерживающих их в таком положении: ни тросов, ни подставок, ни канатов…

Влад подошел к одной вплотную, присел, глядя под дно, провел прикладом автомата под краем машины и не ощутил никакого сопротивления невидимой опоры.

– Что за черт?! Что это?

Бойцы успели обойти машины со всех сторон, заглянули вниз, попробовали подойти вплотную, трогали борта.

Холод металла и полная неподвижность, несмотря на все усилия сдвинуть с места.

– Неужели американцы дошли до таких технологий? – с сомнением сказал один из них.

– Это как летающая тарелка. Висит в силовом поле, – произнес второй. – Я где‑то читал, что такие пробуют делать…

Влад отошел от машины, осмотрел ее всю и нахмурил брови. Странности с этим штурмом начались с того, что Артур предупредил об особой опасности операции. Потом сказал о некоем оружии, что способно пробить самую крепкую броню. Потом уточнил, чтобы били только на поражение в любого, кого увидят.

Тогда еще Влад подумал, что дело темное. Никогда командир не таился так от своих бойцов. А тут сплошные секреты и недомолвки.

И вот теперь – это чудо, висящее в воздухе наподобие гроба с ведьмой из знаменитого «Вия» Гоголя. Что происходит?

– Иштван, – сказал он взводному. – Давай к Артуру. Скажи, чтобы пришел сюда. И побыстрее…

…Я зашел в ангар, когда там, кроме Влада, никого не было. Его бойцы успели очистить помещения и коридоры от трупов, свалили трофейное оружие в кучу и ждали у запасного входа на станцию. Там же ждали бойцы других взводов, кроме групп минирования.

– Что у тебя?

– У меня? У нас. – Влад кивнул на машины, висящие в воздухе. – Глянь.

Мы с Радованом глянули. Сперва на машины, потом друг на друга. Секретность операции пошла прахом. Влад дураком не был. Не были ими и другие бойцы. Сказка с экспериментальной лабораторией американцев трещала по швам.

– Ну и что это такое, по‑вашему? Американские «хаммеры»?

Я молчал. Машины узнал сразу, Ваэн их подробно описал.

Видимо, их планировали убрать в последнюю очередь, но не успели. Две игрушки, способные летать и ездить, развивающие в полете скорость до шестисот кэмэ в час. Разведывательная машина. Но как рассказать Владу? И стоит ли?..

– Какого хрена янки потащили секретную лабораторию сюда? У них что, места в Штатах нет?

Вопросы были больше частью риторическими, но отвечать все равно надо.

– Артур. – Кантин повернулся ко мне. – Мы с тобой давно друг друга знаем, были в разных переделках, прошли огонь и воду. Думаю, на элементарную откровенность я могу рассчитывать. Что это? Ради чего парни лезли под пули? Зачем рисковали жизнью?

Я молчал. «Знают трое – знает свинья», – говаривал киношный Мюллер. Думаю, реальный шеф гестапо согласился бы со словами. Тайну знает только Радован, и расширять круг посвященных лиц не имело смысла. С другой стороны – врать Владу я не мог. После всего, что мы пережили и прошли, после полутора лет войны… В конце концов, он мой друг.

– Это книпы, – решился я. – Разведывательные машины анкиварцев. Могут ездить по земле и летать на высоте до пяти метров. Грузоподъемность до шести человек.

– Кого?

– Анкиварцев.

Взгляд Влада стал подозрительным.

– И кто это?

– Пришельцы из другого мира. Как и я…

– …Все прошло отлично, – докладывал по каналу закрытой радиосвязи Панов. – В Олдянске никто не ожидал нашего появления. Самсон хотел уйти через лес, но неудачно. Банда большей частью уничтожена – семьдесят три человека. Частью захвачена в плен – двенадцать. Остальные удрали. Человек пятнадцать. Олдянск чист.

– Отлично. Возвращайтесь. К городу скоро подойдет морской десант, они возьмут его под контроль.

– Не нагло? Под носом у мятежников…

– Норма. Потери большие?

– Двое раненых. Уже в госпитале.

– Хорошо. До встречи на базе.

Я опустил радиостанцию и повернулся к Радовану:

– Олдянск «закрыт».

– Ну вот. А ты переживал…

– Я всегда переживаю, если не иду сам.

– Ну да. Панов молоток. Настоящий стратег.

– Ральф и Олаф сами не промах.

– Вот и я говорю – молодцы, – улыбнулся Караджич. – Все вышло в лучшем виде.

Мы разговаривали, сидя на окраине леса, где было место сбора. Рота Свена снялась с позиций и шла сюда, а наша рота успела подойти первой и теперь отдыхала. Как только Свен подойдет, вместе двинем обратно…

Станцию похоронили под обломками скалы, обрушив ее направленными взрывами. А до этого подорвали установку «контура», ангар и комнату с трофейным оружием. Предварительно я все это сфотографировал.

Уничтожив станцию, мы быстро вышли из Ущелья и двинули сюда.

Тогда, в ангаре, я попросил Влада подождать возвращения, пообещав, что расскажу все. Тот согласился, но по лицу было видно, что его распирает от любопытства.

– Выдашь все? – спросил меня Радован.

– Да. А потом вместе придумаем, что и как говорить бойцам. Им‑то правду знать не надо.

– Верно. Влад промолчит, и так ясно. А Свен? Ральф?

– Нет, – отрицательно покачал головой я. – Вас двоих хватит.

Радован пожал плечами и не ответил. Дело столь щекотливое, что советовать что‑то не стоит. А я не спешил объяснять свое решение.

Так в тишине мы и дождались Свена. Едва первый БТР выполз из‑за деревьев, я дал команду готовиться к маршу. И хотя станция разгромлена и опасность визита пришельцев отступила, настроение у меня было пакостное. Совсем…

Со страниц средств массовой информации

…Пакт о взаимном признании и поддержке, который через три недели заключат между собой США, Англия, Магриб и Ламакея, в первую очередь направлен на создание прочного и долгосрочного мира в среднеазиатском регионе. По условиям пакта страны‑участницы могут оказывать друг другу экономическую, политическую и военную помощь, а также предоставлять территории для проведения любых совместных учений войск…

По данным, поступившим из различных информированных источников, пакт в первую очередь направлен против Ругии, чьи войска сейчас сосредоточиваются на границе с Зоной Полного Отчуждения.

Реакция правительства Ругии на заключение данного пакта пока неизвестна…

2.02.97

Из заявления пресс‑службы Государственного Совета Ругии

…Правительство Ругии выражает крайнюю озабоченность сложившейся ситуацией в Зоне Полного Отчуждения. Хаос и бесправие, царящие там по сей день, не могут оставлять равнодушными никого в мире. И Ругия, на чьей территории находится Зона, намерена в кратчайшие сроки покончить не только с бандами, но и с условиями, при которых эти банды могут и дальше существовать в прежнем виде. Поэтому правительством дано указание Министерству Вооруженных Сил совместно с Управлением Охраны Порядка разработать и провести операцию по полному очищению Зоны от преступного элемента.

Одновременно Государственный Совет заявляет, что появившиеся в зарубежных средствах массовой информации сведения о скором начале полномасштабных боевых действий против самопровозглашенной Ламакейской республики не соответствуют действительности. Войсковые части и подразделения, переброшенные на полуостров, предназначены для наведения порядка в Зоне…

Выдержка из рапорта куратора третьего направления Сварда директору Управления

…Связь со станцией была потеряна в 7.13. Попытки восстановить связь ни к чему не привели. Организованный через час аварийный вариант включения установки результата не дал. Анализатор установки устойчиво показывает обрыв связи. На восстановление «контура» потребуется от 12 до 18 часов.

Одной из версий произошедшего можно считать начавшуюся полномасштабную войну на планете с использованием ядерного оружия…

Выдержка из доклада директора Управления пространственно‑сопряженных миров шеф‑ордеру ГТП

…Обрыв связи со станцией на планете У1‑02‑04‑01, по нашим данным, стал следствием военных действий, начавшихся на планете. Целенаправленную акцию по уничтожению станции наши аналитики отвергают. Попытки восстановления связи ведутся с момента ее обрыва…

Из приказа шеф‑ордера ГТП

…Все попытки восстановления связи с замолчавшей станцией на Земле прекратить. Вплоть до особого распоряжения никаких действий по подготовке и созданию нового «контура» не вести. У прежнего «контура» держать усиленную охрану и группу медпомощи на случай восстановления связи с другой стороны…

Проработать вариант внедрения в другой точке планеты. Доклад по данной теме представить через сутки…

За окном давно стемнело, и рабочий день уже прошел, но начальник ГРУ все сидел за столом в своем кабинете, просматривая документы, пришедшие за последние два дня. Сводки, данные, сообщения из зарубежных резидентур, доклады, рапорты. Практически все они касались одной темы – грядущего вторжения в Ламакею.

Судя по всему, недавнее выступление пресс‑службы Госсовета не произвело должного впечатления ни на кого. Америка и Магриб не поверили, что Ругия стягивает такие силы всего лишь для наведения порядка в Зоне. Хотя шум немного поутих. Видимо, там решили, что заключение пакта остановит Ругию от применения силы.

Выступить с заявлением Госсовет попросил президент. Чтобы немного сбить накал страстей и слегка дезориентировать противника.

Нкурич полагал, что запустить дезу следовало раньше, а теперь, практически накануне войны, такое заявление никого не обманет. Впрочем, и достигнутого эффекта достаточно, чтобы слегка расслабить мятежников.

Он успел просмотреть почти всю папку, когда на глаза попал доклад начальника разведки десятой армии, что сейчас заканчивала последние приготовления перед вторжением.

«…согласно вашему распоряжению, доношу, что 25 января командующий армией дал разрешение задействовать два авиазвена фронтовых штурмовиков в операциях, проводимых Управлением Охраны Порядка. По данным Управления, операции проводил отдельный батальон военизированной охраны в районе г. Олдянск и Ущелья Белых Духов. Для нанесения удара были использованы ракеты с высокой точностью наведения и корректировки, а также авиабомбы обычного назначения. По нашим сведениям, 31‑го числа полиция разгромила бандформирование в Олдянске. Какой объект штурмовали в Ущелье – неизвестно…»

Нкурич положил лист обратно и задумался. Сведения представляли определенный интерес, но несколько странного толка…

…После памятного разговора с президентом вопрос возможного инопланетного вторжения на Землю все силовые службы отставили в сторону. Насущные проблемы отнимали все свободное время, а предстоящие боевые действия на полуострове заставляли сосредоточить силы именно в этом направлении.

Нкурич, как и его коллеги, временно о той странной версии забыл. Но не совсем. Привыкший всегда и все доводить до конца, он приказал сообщать ему любые новости, которые касались Ущелья. Даже косвенно. Он и сам не знал, почему вопрос иноземного присутствия так задел его. Возможно, причина в том, что еще в юности Нкурич увлекся уфологией и собирал всю доступную информацию. С годами увлечение отошло на второй план, но интерес не исчез.

За последние месяцы никаких новостей не поступало. Ни из Зоны, ни из Ламакеи, ни вообще с полуострова. Да и сам генерал постепенно забывал о приказе. Но вот недавно пришла информация из штаба военно‑космических сил. Управление запросило фотосъемки некоторых районов Зоны. Среди интересующих их квадратов было и Ущелье. Причем, помимо снимков, полицию интересовали данные о всех видах радио – и видеоизлучений, исходящих оттуда.

Снимки полиции предоставили. А копии вместе с копиями данных радиотехнической разведки передали в аппарат начальника ГРУ. Тогда Нкурич отметил несколько источников излучения, причем диапазон рабочих частот был необычайно высок. И все источники излучения размещались в одном квадрате – в северной части Ущелья.

Версия о некой бандгруппе, сидевшей там, вроде получала подтверждение. Хотя у технической службы используемая боевиками радиоаппаратура вызвала недоумение и интерес. Своей необычной мощностью и диапазоном рабочих частот.

Затем та же космическая разведка засекла странный аппарат, что летел в Ущелье по маршруту невероятно странному. Странному, потому что дороги там нет. Выходит, аппарат летающий. Но ни самолетов, ни вертолетов у боевиков прежде замечено не было. Да и не походил аппарат на вертолеты и самолеты. Хотя снимок вышел нечетким, однако странные контуры разглядеть можно.

Нкурич тогда дал приказ поднять документы с данными обо всех нестандартных случаях, отмеченных в Ущелье. Нашли. Предоставили. Необычайно плотный туман, очень похоже – искусственного происхождения. Странный визг, больше похожий на целенаправленное ультразвуковое излучение. Весьма своеобразная модуляция. Затем второй тип излучения – инфразвуковой. Инфразвук вызывает у человека неконтролируемые реакции – страх, неуверенность, панику. Плюс еще несколько мелких странностей.

Те, кто сидел в Ущелье, обладали поистине фантастическими возможностями. Потому что устроить ад в отдельно взятом районе под силу только очень хорошо оснащенному и обеспеченному… коллективу.

И все равно говорить о внепланетном вмешательстве было нельзя.

Нкурич затребовал все материалы по данной тематике да еще запросил коллег из Департамента и Управления. Все о группах разведки из Ущелья, о сфере их интересов, об оснащенности. Запросил и перехваты шифровок иностранных разведок. От Магриба до Англии. Везде упоминания о неких группах, некой резидентуре.

Загнав все данные в компьютер последнего поколения, а также данные по уровню технического развития передовых стран, их оснащенности и потенциалу, Нкурич дал задание – проанализировать информацию и сделать вывод. Вывод машина дала. Одним предложением. «Исходя из всего вышеперечисленного, вероятность присутствия на планете внеземного разума – 78%».

Генерал‑полковник, всю сознательную жизнь отдавший службе стране, знавший подноготную всех армий мира и владевший самой секретной информацией, попал в тупик. Потому что разум человека конца XX века отказывался верить в происходящее. Несмотря на все увлечения уфологией в юности и перечитывание научной фантастики.

Но как разведчик Нкурич привык доверять данным разведки. А они говорили об одном – анализ верен. Инопланетяне на Земле. Инопланетяне ведут активную разведывательную деятельность. Инопланетяне ищут кого‑то в районе полуострова Ламакеи. Видимо, тоже попавшего в этот мир со стороны.

И Нкурич начал искать сам. По‑новой запросил все данные изо всех источников, посадил за работу лучших аналитиков и специалистов, провел пару консультаций с уфологами (те подписали кипу бумаг о неразглашении, получили щедрые гонорары и туманные обещания о дальнейшей помощи).

Результатом исследований стало заключение о нахождении на территории полуострова по крайней мере двух групп инопланетян. Одна – обитатели Ущелья. Вторая – непонятно кто. Отправные данные – нахождение на Земле с апреля 1995 года, попытка внедрения в слои местного населения, странности поведения.

Нкурич дал новую вводную – профильтровать всех, кого можно, на предмет перечисленных условий. Профильтровали. Итоги плачевные – слишком много кандидатур, которые при ближнем рассмотрении оказались обычными бандитами, проходимцами, торгашами, рабами, журналистами и прочим сбродом.

Результаты вышли смазанными – не было полных данных по территории мятежников и Зоне.

Генерал принял анализ, снял все задачи, отправил аналитиков в отпуск с выплатой неслыханных премий и вызвал начальника разведки на территории полуострова и прилегающих районов.

– На тебе – сбор сведений обо всем, что написано здесь, – протянул тому красную папку. – Секретность – высшая. Доступ – по личному усмотрению. Утечка информации – каторга. Всех, от болтуна до тебя.

– Есть.

– Вопросы?

– После ознакомления с содержимым.

– Хорошо. Выполнишь – звание генерала и перевод в центральный аппарат. Нет – сторожить белых медведей до конца службы.

Начальник разведки молча взял под козырек и пошел зарабатывать беспросветные погоны.

И вот первая ласточка. Ущелье подвергнуто штурму. База инопланетян попала под раздачу. Удивляло другое. Операцию проводил батальон полиции. Тот самый, отдельный, специальный, наделавший столько шуму на полуострове и в мире.

Ознакомившись с документом, генерал приказал принести все данные по батальону. Информация была весьма скудная – Управление не подпускало к нему никого. И все же…

Сначала организована рота, потом батальон, а сейчас, судя по всему, дело идет к бригаде. Нкурич был в курсе планов Управления по созданию нового вида военизированной полиции – корпуса внутренних войск. Знал также, что инициатором создания корпуса выступил командир батальона, знаменитый Оборотень. Его‑то персона и заинтересовала начальника ГРУ.

Генерал дал команду собрать информацию по комбату. Дело шло со скрипом, скудные сведения требовали подтверждения и проверки. Пришлось задействовать скрытые каналы информации. Через три дня на стол лег доклад.

Когда Нкурич прочитал его, то пришел в некое замешательство. Оборотень пришел в полицию немногим более полутора лет назад. И пришел из Ламакеи. Выходит, он – мятежник? Но почему тогда воюет за Ругию?

Вызвав ответственного за сбор данных, генерал накрутил ему хвост и приказал добыть информацию о прежней жизни комбата любой ценой. А сам задействовал агентуру в Зоне и Ламакее.

Новый доклад его ошарашил еще больше. Оборотень, имея на руках паспорт Ламакеи, приехал в Ругию вместе с группой пленников, которым он и помог бежать от самого Ролки. Судя по опросу бежавших, один из них раньше знал Оборотня как… гладиатора и водителя Виконта – хозяина Кахова. Вот так номер!.. Но как он попал в Ламакею? Как получил документы? И зачем поехал в Ругию?

Чувствуя, что напал на след, Нкурич позволил себе то, что не делал уже много лет, – выпил рюмку коньяка. Потом еще одну. Спиртное он не употреблял лет двадцать после одного случая и до сих пор не испытывал особой тяги, но информация выбила его из колеи.

Итак, к Виконту Оборотень попал весной девяносто пятого. Тот послал пленника в «забой», потом как‑то освободил и доверил машину. Так? По докладу выходит именно так. А потом? Потом новоявленный водитель уходит в Ламакею для того, чтобы?.. Поступить в полицию Ругии. Внедрение? Агентурная работа? Но на кого?

Виконта не спросишь, его банда была разгромлена в сентябре прошлого года ротой Оборотня. Даже если кто и уцелел, его теперь не найти. Да и хрен с ним, с Виконтом, и подробностями ухода Оборотня в Ламакею. Как тот попал к Виконту? Откуда?

Нкурич быстро отыскал информацию по инопланетным группам и сравнил некоторые даты. После чего ему захотелось выпить еще.

Он встал из‑за стола, спрятал коньяк в бар, вернулся в кресло, сложил руки перед собой и упер взгляд в бумаги. Дата попадания Оборотня к Виконту совпадает с началом крупномасштабного поиска инопланетянами в Зоне. Случайность? Закономерность? Звенья одной цепи?

Генерал приказал ни с кем его не соединять, ушел в комнату отдыха и лег на диван. Заложив руки за голову и глядя в потолок, он анализировал информацию.

Что делал Оборотень с момента приезда в Ругию? Служил в полиции. И воевал с бандитами. Сначала как рядовой боец, потом как командир отделения, взвода. Попал в поле зрения Дорича – комиссара Мегара, а в последующем – регионального комиссара. Фигура мощная, знаковая. С таким покровителем можно жить не тужить.

Но Оборотню этого мало. Во время сенсационного нападения боевиков на Валдан новоявленный лейтенант спасает сенатора Авьялина – крупного политика и хорошего знакомого Дорича. И после этого – резкий взлет. Создание отдельной роты, получение разрешения на активные действия в Зоне. Оборотень сам формирует роту, сам ее готовит и после начинает очищать приграничные районы.

Это теперь известно всем – Оборотень устроил боевикам такую баню, что те побежали из приграничья. Уничтожение знаменитых главарей, операции по разгрому банд, засады, налеты… Новая сенсация: пирамида из отрубленных голов – месть за покушение на заместителя Оборотня. Потом – создание батальона и опять планомерное уничтожение боевиков.

Зачем ему это надо? Почему потенциальный инопланетянин вместо того, чтобы уйти к себе, начинает новую жизнь в чужом мире? Да еще так… активно? Почему он спешит разделаться с боевиками? Зачем ему бригада и корпус?

Нкурич консультировался со специалистами, те в один голос твердили: корпус внутренних войск – действительно нечто новое и весьма интересное. К тому же система подготовки превосходит все существующие на сегодняшний день.

«Неужели он затеял всю катавасию только ради того, чтобы однажды нагрянуть в Ущелье? Значит, те инопланетяне – его враги?..»

Оборотень… Со слов очевидцев – высокого роста, крепкого телосложения, наделен большой физической силой. Отменно подготовлен – в одном бою противостоял сразу пяти или шести бандитам и уложил всех. Прекрасно владеет оружием, здорово стреляет. Тактически грамотен, все операции, им разработанные, заканчивались победой. Еще одна черта – хороший преподаватель. Лично готовил свой взвод, потом роту, а затем и батальон. Авторитет у подчиненных – абсолютный. За каждого из своих готов перегрызть горло в прямом смысле слова.

Странная черта: взятых в бою пленных ставит перед выбором – рукопашный бой с ним или его бойцами или немедленная смерть. То есть готов рисковать даже когда не обязательно. С другой стороны – прекрасная возможность тренинга в экстремальной ситуации и проверка психологического состояния личного состава.

В принципе ничего сверхъестественного, инородного в его поведении нет – в армии подобных офицеров много. Пусть и не всегда столь хорошо подготовленных.

Но зачем инопланетянину это все? Что ему чужой мир?..

Нкурич зашел в тупик. У него на руках информация, подтверждавшая с большой долей вероятности, что командир отдельного батальона полиции – человек инопланетного происхождения. Есть документы, данные, показания свидетелей.

Но что с этим делать? Поднять шум? Идти к президенту? Поставить перед фактом директора Управления – у тебя в майорах ходит инопланетянин?..

Немного успокоившись, генерал решил взглянуть на это с другой точки. Насколько он знал, Аскольд Дорич – человек здравомыслящий и осторожный. Приближать чужака, да еще темную личность не станет никогда. Значит, Оборотень его устраивает. Тот – протеже регионального комиссара. Которому, по слухам, пророчат пост заместителя директора. А у Дорича в покровителях, сообщниках и приятелях – сенатор Авьялин, пожалуй, один из самых влиятельных политиков в стране. Затем – группа единомышленников, команда. А возглавляет ту команду Ярослав Радомилов, президент Ругии.

Выходит, попытка огласить данные по Оборотню может рикошетом ударить по правящей команде. Вот и думай, генерал, стоит ли игра свеч?

«Черт! – вдруг усмехнулся Нкурич. – Тот приказ президента, чтобы мы оставили вопрос с инопланетянами на потом… Не означал ли он, что Радомилов был в курсе дела и даже в сговоре с Доричем и Оборотнем?..»

Мысль была настолько дикой и странной, что генерал немедленно выбросил ее из головы, встал с дивана и прошел в кабинет.

«Если дошло до бульварных сюжетов, пора сменить тему. Иначе так недалеко и до психушки. Версии версиями, но терять рассудок нельзя. Тем более тебе, генерал!..»

И он принял решение. Всю информацию по данному расследованию загнал в одну папку на компьютере, сделал несколько копий на съемных носителях, уничтожил все данные на жестком диске и задал полное форматирование. Носители убрал в тайники, о которых никто не знал. Расследование прекратил, исполнителей перенацелил на другие задачи. А сам занялся насущными проблемами. Благо их было много, ибо завтра – вторжение. А Оборотень пусть воюет дальше. Пока он на стороне Ругии, трогать его не стоит. А если что – тогда и будем думать, что с ним делать…

В лучах восходящего солнца клубы пыли, висевшие над дорогой, выглядели несколько сюрреалистично. Нечто бесформенное, подвижное, постоянно растущее. Та же картина наблюдалась и на второй дороге. И на третьей, и на четвертой. Все дороги, идущие от границы в Зону, сейчас были в плотных завесах пыли, не опадавших ни на миг.

…Мы мчались по грунтовке, шедшей вдоль линии блокпостов. Мимо нас по одной из дорог шла нескончаемая колонна машин. А параллельно, по обочине, шла колонна танков.

Грохот был страшный, ревели моторы, скрипели гусеницы, визжали тормоза. Сквозь шумовую завесу с трудом проходили голоса офицеров и регулировщиков.

В небе барражировали истребители – охраняли колонны от вражеских самолетов. Чуть в стороне и выше на юг летели эскадрильи бомбардировщиков.

Я смотрел на армады техники с некоторой оторопью. Потому что впервые видел в реальности, что такое – начало войны. Самой настоящей, крупномасштабной, полноценной…

…За те пять дней, что прошли после операции в Ущелье, мы отдыхали всего полдня. Едва приехав на базу и отправив бойцов спать, засели за разбор полетов. Я выслушал Панова, Стармина и Норсена, задал пару вопросов и удовлетворенно кивнул – банду Самсона они «закрыли» грамотно, практически без потерь и лишней стрельбы. Потом коротко рассказал об Ущелье. А затем сменил тему.

– Теперь главное – вторжение.

И мы вшестером подготовили план действий по окончательной зачистке всего запада Зоны от бандитов и перспективе зачистки центра и востока.

– Работаем отсюда, поротно. Крупных банд на западе больше нет, так что настоящего сопротивления ожидать нельзя. Но внимание и осторожность – предельные. В первую очередь чистим Льдек, Ушкур, Желтые Пески. Как только там встают наши, переходим дальше. И главное – Прайда! Пока мы не уберем Ролку, сопротивление в Зоне будет продолжаться…

Утром следующего дня приехал Дорич. Выпив с дороги полбутылки пива, сел на диван и первым делом спросил:

– Как дела с подготовкой резерва?

Он имел в виду те три сотни бойцов, что больше месяца сидели в тренировочном лагере и готовились по нашей программе. Из них планировали набирать пополнение вместо убывших по ранению или смерти из батальона, а в перспективе формировать новое подразделение.

– Нормально. Практически завершили первоначальные курсы, проходят дополнительные дисциплины. Отказов и переводов нет, готовый материал для батальона.

– Отлично. Забирай их и включай в работу.

– Как? Уже?

– Да. Приказ о создании бригады тебе отдадут позже, а пока бери этих и действуй.

Как всегда, комиссар ставил в тупик вводными. Впрочем, я привык и был готов к подобным поворотам.

– Понятно. Оружие, техника, снаряжение, амуниция – есть. Командиров думаю назначить из их числа.

– Своих не хочешь отдавать?

– Не стоит. Пока не стоит. Только ротных поставлю.

– Хорошо. – Дорич допил лимонад, отставил бутылку и встал. – С этим все. Дальше. Через три дня начало. Армия пойдет к Ламакее. Твоя задача – как можно быстрее очистить проходы.

– Ясно.

– В Ругии сформированы двадцать сводных команд для охраны городов, а также бригады оперативников. Им предстоит разгребать дерьмо, что оставят после себя бандиты. В Зоне будет работать и Департамент…

Дорич еще минут десять объяснял мне принципы работы в Зоне, я терпеливо слушал, поддакивая и кивая в нужные моменты. Ничего нового он не сказал, наоборот, повторял уже обсужденное. Но я не перебивал и не напоминал. Состояние начальника понимал отлично. Вот‑вот начало войны, нервы поют на все голоса. Объем работ огромен, все учесть, все проконтролировать. Даже у таких хладнокровных, как Дорич, психика на пределе. Вот и прискакал ни свет ни заря, лично разжевывает и растолковывает. Лишний раз проверяет, готов ли, понял ли, делаю ли как надо?..

Видимо, поняв, что затянул с беседой, Дорич резко оборвал разговор, пожал руку и на прощание бросил:

– Как начнется – приеду. Если все будет нормально – привезу приказ по бригаде. А ты тут повнимательнее. Береги парней и себя.

– Понял. Сделаем.

– Все. Успеха!

…Потом время спрессовалось в мгновения и пролетело как пуля. Я только и делал, что ездил, проверял, тренировался, разговаривал, получал информацию и снова – ездил, проверял…

После рейда в Ущелье я успокоился и не травил нервы мыслями о возвращении. Либо вернусь, либо нет. И точка! Позволить себе думать об этом больше я не мог. Все мысли теперь занимала предстоящая война. Первая в моей жизни. И кто знает, последняя ли?..

…Первыми начали артиллерия и авиация. Сотни стволов и пусковых установок выплюнули снаряды и ракеты по позициям мятежников, по их опорным пунктам, по местам дислокации, по штабам и тыловым базам, по складам ГСМ и арсеналам, по узлам связи и взлетным полосам.

Штурмовики и бомбардировщики отработали по объектам в тылу передовых частей, уничтожая резервы, переправы, мосты, железнодорожные узлы.

Ракеты средней и малой дальности полетели еще дальше, падая на штабы частей и соединений второго и третьего эшелонов, на гаражи с техникой.

Практически одновременно с началом артподготовки, а то и загодя ушедшие в рейды группы спецназа и армейской разведки нанесли свои удары. По командованию частей и соединений, по узлам связи, по аэродромам (когда действуя сами, когда выводя на цель авиацию и ракеты).

Мятежники, конечно, вторжения ждали, готовились, бдили. Но до последнего рассчитывали, что заключенные договоры и пакты с Америкой и ее союзниками как‑то остановят северного гиганта. Что те не посмеют на глазах всего мирового сообщества стирать с лица земли целое государство.

Посмели. Потому как достала эта «демократическая» страна с ее непомерными амбициями и замашками проститутки. Достала помощью бандитам, несоблюдением всех международных обязательств и договоров и элементарной работой против соседа.

Посмели, потому что здесь, в этом мире, Ругия могла спокойно начихать и на Америку, и на мировое сообщество, ибо при самом скрупулезном подсчете ядерных боеголовок у нее было больше, чем у США, Англии и Франции вместе взятых. И потенциал сильнее, и ресурсов больше. И армия мощнее. Потому что лидер на планете – Ругия.

Ламакея, конечно, к войне готовилась. Имея фору в двадцать с лишним лет, помощь из‑за океана и неплохие залежи в земле, они сумели создать хорошую, по европейским меркам, армию. Пусть вооруженную не всегда самым современным оружием и не очень многочисленную, но все же способную отстоять свою территорию. Практически против любого противника на материке. Кроме Ругии. Потому как масштабы и силы несоизмеримы.

…Через два часа после начала войны я ехал в Валдан. Несколько раз пришлось пропускать колонны техники – те спешили на юг. Глядя на танки, бронетранспортеры, грузовики, самоходки, я словно наяву представлял весь замысел наступления.

Удар во фронт наносит десятая полевая армия, усиленная танковым корпусом, тремя воздушно‑десантными дивизиями и знаменитой седьмой десантно‑штурмовой бригадой. Плюс несколько сводных артдивизий ствольной и реактивной артиллерии. При поддержке авиации армия тремя клиньями ударит по противнику, пробьет его оборону и начнет развивать наступление дальше на юг. Во втором эшелоне шестая полевая армия, также усиленная танковым корпусом.

Одновременно с двух сторон во фланги ударят части Ругийского и Каретского флотов. Каждый флот располагает двумя бригадами морской пехоты и дивизией ВДВ. Как только те захватят и расширят плацдармы, им перебросят помощь.

Другая часть флотов наглухо перекроет пролив между Ламакеном и Африканским континентом. Два авианосца в сопровождении эскадр встанут в нейтральных водах, что автоматически делает невозможным предоставление любой помощи извне.

По телевидению и радио, забивая местные передачи, из Ругии будет поступать одно и то же сообщение. «Мирному населению во избежание жертв следует с документами и запасами продуктов и воды переждать бомбардировки в бомбоубежищах или надежных укрытиях. Не оказывать сопротивления военным Ругии, не мешать, не проявлять агрессии…»

…В Валдане царила та же суета, что и в Мегаре. Стоявший здесь пехотный полк уже пошел к форпостам – конец длинной колонны машин и БТРов мы заметили при въезде. Бригадир Гулетин, похудевший, с бледным лицом и красными от недосыпа глазами, коротко обрисовал ситуацию в городе и спросил:

– Наша помощь нужна?

– Нет. Занимайтесь своими делами, мы сами. Скоро к вам прибудет сводный полк полиции, надо их встретить и разместить на несколько дней.

– В курсе. Дорич звонил.

Едва мы вышли от бригадира, запищала радиостанция.

– «Куб», ответь «Ромбу‑один».

– Слушаю, «Ромб».

– Мы в городе. «Ромб‑два» с нами. Через пятнадцать минут будем на месте.

– Принял.

Я повернулся к Панову.

– Свен и Ральф прибыли. Пора начинать.

Начштаба, приехавший со мной, кивнул.

– Все готово. Армейцы свои колонны вывели, так что дорога свободна.

Согласно нашему плану, вслед за армейскими частями в Зону выходили мы. Первая цель – Желтые Пески и банда Тивера. Его прыгающему барсу с эмблемы пришел конец.

Через полчаса, когда роты уже были готовы к выдвижению, Свен негромко заметил:

– Не будет там никого.

– Ты о чем?

– Да я о Тивере. Они же не дураки – как только увидят, какая мощь прет к границе, сразу слиняют. Мы им и так житья не давали, а теперь и подавно прижмем. Думаю, бандиты начнут тикать из Зоны.

Я глянул на Свена. Лицо, обычно с хитринкой, насмешливое, сейчас было абсолютно серьезно. И смотрел капитан в сторону Зоны с эдаким легким прищуром. С таким взглядом Свен обычно шел в бой.

– Поживем – увидим. – Я залез на броню БТРа, устроил автомат между ног. – По коням, парни. Пора…

Новости канала CNN

…Вероломное нападение Ругии на Ламакейскую республику наглядно продемонстрировало всю степень лицемерия официальной Арланды и открыло глаза мировому сообществу на то, что на самом деле представляет собой режим Радомилова. Прикрываясь девизом внутригосударственных дел, Ругия, по сути, развязала войну против молодого демократического государства. Нет никаких сомнений, что все заверения президента Радомилова о намерении разрешить проблему полуострова с мирной точки зрения были только прикрытием истинных намерений агрессора.

Жизни сотен тысяч людей теперь находятся под угрозой смерти, которую им несут на крыльях бомбардировщиков самолеты с эмблемой ругийских вооруженных сил…

6.02.97

Шифровка из резидентуры ЦРУ в Брюсселе

…Они опередили нас всего на две недели. Вопреки всем прогнозам Ругия ударила в тот момент, когда можно было ожидать паузы в активных действиях. Судя по прогнозам специалистов, Ламакея продержится не больше двух‑трех месяцев, и то если перейдет к партизанской форме ведения войны. Наши бригады, переброшенные на полуостров, погоды не сделают. Желательно исключить любую возможную связь наемников с нами.

Общие потери от вторжения еще будут подсчитаны, но как минимум мы отброшены на десять лет назад в деле внедрения на Евроазиатский континент. Наши коллеги из Магриба разделяют это мнение…

Донесение в штаб‑квартиру ДИБ в Усмутуне (Магриб)

…Части двух флотов ругийских ВМФ в течение первых суток войны полностью перекрыли все пути сообщений и прервали всякую возможность эвакуации с полуострова наших советников. Начальник резидентуры получил приказ перейти на нелегальное положение и свернуть всякую деятельность.

Как нам известно, американские коллеги оказались в таком же положении…

Шифровка в резидентуру ЦРУ в Брюсселе

Начальник резидентуры «Митч».

…В течение трех часов активная работа будет свернута, ценные материалы уничтожены или вывезены к порту. Агентура консервируется, личный состав готов к перевозке. Оставшаяся группа получила инструкции и готова перейти на нелегальное положение…

6.02.97

Дороги во время войны никогда не пустуют. Днем и ночью, в любую погоду, в любой обстановке по ним катят и катят машины.

На фронт идут колонны с боеприпасами, запчастями, техникой, оружием, продуктами, медикаментами и медицинским оборудованием, обмундированием, горючим, ГСМ. И конечно, к передовой идет пополнение.

В обратную сторону – раненые и убитые, поломанная, искореженная техника, списанное имущество. И сотни бумаг. Без них не обходится ни одна война. Пишут тыловики, медики, командиры, начальники штаба, их помощники.

Огромный маховик войны заставляет бросать под колеса грузовиков сотни километров асфальтированных, бетонированных, щебеночных и грунтовых дорог.

И это не считая железнодорожный и авиационный транспорт. Вместе с ними картина получается весьма масштабная. Если с орбитальной станции снять на пленку хотя бы день прифронтовой полосы и прокрутить в ускоренном режиме, на экране будет одно сплошное мелькание машин, поездов и самолетов. Настоящий муравейник. Суета человечков, спешащих убить как можно больше себе подобных…

…Пятый день войны я встретил в своем кабинете на базе. Поздно ночью вертолет доставил меня в Мегар, сев прямо во дворе перед главным корпусом. Пошатываясь от усталости, я добрел до кабинета, на ощупь включил свет и упал в кресло. Автомат повесил на спинку соседнего стула, стащил разгрузку, скинул берцы, вытянул ноги и замер.

Минувшие дни выдались тяжелыми и богатыми на события. Война набирала обороты, размеренно и неотвратимо подминая под себя все новые территории. Армия, относительно легко преодолев немногим более сотни километров, встала на третьем рубеже обороны. На так называемой линии наркома. Именно здесь мятежники под руководством магрибских и американских советников строили укрепрайоны. И именно сюда перевели самые боеспособные части. Артиллерия, пехота, танки, защитные инженерные сооружения. И авиацию – ту, что успели собрать и подготовить.

В результате ругийская армия уперлась в новый рубеж и на время замедлила темп продвижения. Видимо, много воды утекло со времен Второй мировой, коли верхушка страны и армии решила не класть в бесплодных лобовых атаках людей, а поискать иные варианты развития наступления. Тем более десанты морской пехоты и ВДВ сумели захватить и укрепиться на плацдармах. Наращивая их, генштаб готовил новое наступление. А пока укрепрайон долбили артиллерия и авиация.

В мире царила паника. Все видели, на что способна армия Ругии. Временная задержка никого не обманывала. Наоборот, бережное отношение к солдатам показывало, что Ругия может обойтись и без лишних жертв и разбить врага малой кровью. Авторитет США и Англии заметно упал – их политика потерпела крах.

К тому же на третий день войны о своей полной и безоговорочной поддержке Ругии заявили Китай, Индия, Германия и Куба. А через день возникла новая ось: Арланда – Пекин – Дели – Бонн – Гавана. Три страны с ядерными арсеналами, на Кубе ругийские ракеты, Германия – первая страна в Европе. НАТО могло отдыхать. В общем, мир стоял на ушах…

…Батальон работал по своему плану, очищая запад Зоны. Бывшей Зоны. Потому как половина уцелевших пока банд поспешила покинуть ее территорию. Так или иначе, но Ушкур и Льдек перешли под наш контроль. Во всех более‑менее крупных населенных пунктах Зоны, особенно там, где были боевики, встали сводные отряды военизированной полиции. Их задача – несение комендантской службы. Они держали города, городки и поселки, полностью перекрыв периметр населенных пунктов. А мы работали по бандам.

На второй день войны приехал Дорич. Его интересовало, как мы использовали наш резерв.

– Все просто. Создал три новые роты и передал их под командование Норсена, Стармина и Ласкича. Теперь они командуют двумя ротами. Тренируются перед принятием батальонов. Остаток – человек двадцать – держу пока в резерве. На случай потерь.

Комиссар молча выслушал доклад и одобрил.

– Трудности? Проблемы?

– Пока никаких. Боевики бегут или гибнут. Если прижимаем – дерутся, но вяло. Только наемники оказывают настоящее сопротивление.

– Когда начнете работу на западе?

– Уже. Роты Свена перебрасываю к Топелену, они начнут чистить побережье совместно с береговой охраной. Будет работать пока самостоятельно.

– Справится?

– А то! У него талант командира. Как, впрочем, и у других. Но Ласкич любит работать в одиночку, без контроля сверху.

Дорич кивнул, посмотрел на карту Зоны, что лежала на низком столике. Ткнул пальцем в большой кружок.

– Прайда. Что по ней?

– Готовим акцию. Ролка, по нашим сведениям, готовит прорыв из города. И у него под рукой около семисот боевиков. Это сила. Если они ударят в тыл армии, мало не покажется. Блокируем Прайду, подтянем артсистемы и начнем.

– Как взаимодействие с военными? Помогают?

– Когда надо – да. Но мы стараемся своими силами. Кстати, что там по бригаде? Если создадим ее, помощь армии в принципе будет не нужна.

Дорич покрутил головой, недовольно сморщил нос и буркнул:

– Заявка подана, решение принимают. Работайте пока чем есть. Еще немного.

Он глянул на часы, поправил ворот пиджака и протянул руку.

– Все, мне пора. Действуйте. С Прайдой не тяните.

– Понял.

…Повара наспех соорудили ужин, я быстро поел, добрел до душа и после, почти засыпая на ходу, упал на диван. Мелькнула было мысль позвонить Беате, но поднять голову от подушки сил не хватило.

Будильник поднял меня в полвосьмого. Зевая и потягиваясь, я, как зомби, на автомате прошагал в душ, полил на голову холодной водой, думая, что быстрее выйду из сонного состояния. Хрен там. Хоть лед клади – все равно тянет обратно на диван.

Пришлось через силу делать гимнастику. Десять минут энергичных упражнений – махи, рывки, наклоны и вращения позволяют активизировать мышцы, суставы, сухожилия, заставить кровь быстрее нести по артериям и венам кислород. Кровь к мозгу приливает быстрее, и мысли бегают живее.

…Документация – последнее, с чем я предпочитаю работать, но иногда надо усадить себя за стол. Тем более дело‑то важное – организация бригады. Панов хоть и тянет все сам и не жалуется, но совсем пропал за грудой бумаг. Вот повезло мне с начштаба. Мало того что боец, так еще и штабист.

Проработав на компьютере около часа, я перевел внимание на стопку папок, лежащих на краю стола.

Последние дни в полиции все стоит на голове – объем работы возрос раз в десять. Иногда не успевают кое‑какие документы перевести в электронный вид – секретарш не хватает. А оперативники сами не любят стучать по клавишам. Поэтому часть документов приходит чуть ли не в рукописном варианте. Как, например, сводки по всем задержанным, арестованным, пойманным, привлеченным и прочим лицам.

Пользуясь особым положением, я затребовал все документы подобного рода к себе на проверку сразу после их поступления в комиссариат. Обычно отдавал их сразу, но последние пять дней руки не доходили.

Мысленно прикинув количество дел, подумал, что просматриваю их по инерции. Атавизм, так сказать. Хоть какая‑то ниточка с прошлым. Потому что, честно говоря, о прежней жизни начал понемногу забывать. Не то чтобы из памяти все ушло, просто времени нет предаваться воспоминаниям.

«На бумаги полчаса. Потом к Панову. Должны приехать Радован и Влад. Они все рвутся пощипать Коптово и Девино. Там банды пока сидят на месте. Видно, хозяева из‑за океана приказали. Заплатили или припугнули, иначе бы бандиты разбежались. Пора им холку намять…»

Я раскрыл папку, взял первый лист. «Смыслов Арнольд Тарасович… возраст… задержан за… препровожден… Данные, фото…»

Дальше. «Акиншин Егор Владимирович… возраст… арестован… Данные…»

Дальше, дальше, дальше…

Однотонное чтиво опять навеяло дрему. Веки упорно падали. Пришлось энергично покрутить головой и опорожнить поллитра тоника. Все, пора бросать, а то засну.

Я взял следующий лист. «Воеводин Игорь Всеволодович…» Ну и рожа! Фредди Крюгер отдыхает.

«Оксана Кронина… возраст… задержана в ходе освобождения Шоланги в расположении подразделения связи войск мятежников…» «Курлянов Ратибор Рудольфович… возраст… задержан…» Сто‑оп!!!

Стоп!

Я отбросил лист и взял предпоследний. Прочитал еще раз.

«Оксана Кронина, возраст двадцать три года. Задержана в ходе освобождения Шоланги в расположении подразделения связи войск мятежников. Статус – военнопленная…»

С небольшой черно‑белой фотографии на меня смотрело лицо Оксаны. Оксанки – моей однокурсницы. Похудевшее, с коротко остриженными волосами, с усталым и мрачным взглядом. Она!

Лист вдруг затрясся в руках. Я бросил его на стол и почувствовал, что меня трясет всего.

Твою двадцать! Так они здесь?! Они все‑таки здесь! Но как? Как они смогли попасть туда? Какого черта их не нашли? Ведь по моему запросу работали полиция и Департамент!

Они здесь!

Голова стал похожа на разбухший котел, в висках отдавало с такой силой, будто Ворота заработали в соседнем коридоре. Сердце гоняло кровь с мощностью атомной электростанции.

Несколько минут я был в ступоре. Соображал, оценивал, осознавал. А глаза прикипели к фотографии Оксанки.

«Значит, их забросило сюда… Но как они ушли из Арзана? Как попали к мятежникам? Ее взяли как военнопленную. Значит, они служили в армии. Почему? Где остальные?..»

Последняя мысль и вытащила меня из ступора. Я быстро пролистал дела и через полминуты нашел еще одного.

«Денис Махов. Возраст двадцать три года. Задержан в ходе освобождения Шоланги в расположении ракетной базы войск мятежников. Статус – военнопленный…»

Так, второй. А остальные?..

Остальных не было. Я перерыл по‑новой все дела, заглянул в компьютер во внутреннюю сеть полиции, перелопатил там все файлы. Пусто. Кроме этих двоих, никого. Не взяли пока или?..

Я проверил, где содержат военнопленных. Городская тюрьма, корпус два. Его как раз освободили для подобных клиентов.

Раз так, я их увижу через полчаса. Громко тренькнул телефон. Я снял трубку.

– Командир, это Панов. Тут один вопрос…

– Драган, мне некогда. Решай сам, я утверждаю любой вариант. Меня не беспокоить без особой причины.

– Понял, – удивленно протянул начштаба. – Перезвоню позже.

Я тут же набрал номер Плошира.

– Рудольф, это Томилин.

– Узнал. День добрый.

– Привет. Слушай, мне необходимо забрать из второго корпуса тюрьмы несколько человек. Военнопленных. Дай команду.

– Зачем тебе они? По работе?

– Да. Крайне важное дело. Я сам заберу их. Под свою ответственность.

– Хорошо. Мне нужно пять минут.

– Отлично.

– Пропуск будет ждать на проходной.

– Благодарю. С меня причитается…

Положил трубку, глубоко вздохнул и попробовал успокоиться. Видимо, подсознательно я ждал этого. Имея на руках неопровержимые данные и сведения, показывающие, что мои однокурсники давно дома. Несмотря на информацию пришельцев. Вопреки всему.

Инстинкт оказался прав.

Из всего батальона на базе сейчас была рота Норсена. Они должны работать на полигоне. Я вызвал заместителя Олафа, он остался в расположении, вел занятия по теории с новичками.

– Ростислав, есть задание.

– Слушаю.

– Возьми машину. Съезди в городскую тюрьму. У дежурного лежит ордер на двух военнопленных. Подписан Плоширом. Доставишь их ко мне. В предбанник.

– Ясно.

– Предельно вежливое обращение, а лучше – никакое. Изоляция – сто процентов. Возьми трех парней, самых надежных. Оружие – по выбору. В случае любой агрессии – огонь на поражение. Связь со мной постоянно.

– Принял. – Судя по голосу, Ростислав улыбался. – Может быть нападение?

– На всякий случай. Я у себя. Жду.

– Выезжаем.

Я встал из‑за стола и начал ходить от стены к окну, пытаясь навести порядок в голове.

«Они угодили к мятежникам… повезло, что не к бандитам… Взяли в расположении какой‑то части связи. Были в армии мятежников? Вполне. Может, по специальности. Дениса взяли в ракетной части. У мятежников есть ракеты? Ах да! Вроде два дивизиона… Но где остальные?.. Стоп. Без паники. Скоро узнаем…»

Я подошел к окну и встал, разглядывая асфальт дороги. Светило солнце, на небе ни облачка. Отличная погода для середины февраля. И температура пошла вверх – термометр показывал плюс восемнадцать. Весна…

Самое время для войны. Не жарко и не холодно, и грунтовки нормальные, сезон дождей еще впереди…

Ростислав Доршев приехал через сорок минут. Позвонил от дежурного.

– Господин майор, они здесь. Их пока посадили в комнате возле дежурки.

– В каком они состоянии?

– Нормально. Мрачные, недовольные. Последние два дня, видимо, плохо ели, похудевшие. Но здоровы. У мужчины синяк на скуле. Это когда брали армейцы под Шолангой. Ничего опасного.

– Хорошо. – Голос внезапно сел. – Давай сначала девчонку. И оставь у комнаты пару бойцов. Пусть будут на связи. Никого ни под каким видом туда не пускать.

– Есть. Веду.

Я сел за стол, вывел на экран монитора карту полуострова. Не простую, географическую, а военную. С нанесением обстановки. Нашел Шолангу. В шестидесяти километрах от Горева – крупного города, где еще недавно стояла целая танковая дивизия мятежников. Сейчас Горев в наших руках, как и Шоланга, передовые части стоят перед самой линией укрепрайонов. Департамент и Управление срочно проводят профилактические работы. Ввели комендантский час, проверяют поголовно почти все население, подозрительных задерживают, всех, кто имел отношение к армии или режиму мятежников, – тоже. Вот студенты и попали…

В дверь пару раз стукнули.

– Разрешите, господин майор? – Боец в полной экипировке заглянул в комнату.

Я узнал Вадима Снегирева, лучшего рукопашника в роте Олафа. У парня хорошая реакция и очень мощный удар с правой. Его «калабаха» способна снести голову напрочь. Когда речь идет о захвате противника живьем, Олаф обычно посылает Снегирева и еще троих бойцов – свою нештатную группу захвата.

«Молодец, Ростислав. Принял приказ правильно. И лучших взял и обрядил по полной программе. Соображает что к чему…»

– Давай.

Вадим отступил в сторону и махнул рукой.

– Заходите.

Я склонил голову, рассматривая стопку бумаг, искоса глядя на вошедшую. Опознать в ней Оксану было тяжеловато. Она изменилась. Длинные волосы острижены, лицо смуглое от загара, на лице маска безразличия и отстраненности. Похудела, спала с лица.

Одета в полевую форму войск мятежников. Камуфляж американского образца, на левом рукаве эмблема, над левым нагрудным карманом нашивка с именем, фамилией и номером части. На ногах облегченные ботинки армейского образца. На погонах две поперечные полоски – сержант. Звания у мятежников такие же, как и в Ругии. Да‑а, мисс в форме…

– Садитесь.

Она села, сложив руки на коленях и глядя в сторону. На меня не смотрела и интереса не проявляла. Голос мой не узнала. Забыла или просто не допускала мысли, что ее однокурсник может быть здесь.

– Вы служили в армии мятежников?

– Да.

– Звание, должность?

– Сержант, связист штаба части.

– Вы воевали против правительственной армии Ругии?

Оксана устало поправила челку и отрицательно качнула головой.

– Я же объясняла вашим, что не воевала. Даже пистолета в руках не держала. Моя обязанность – работа с аппаратурой небоевого назначения. И потом, когда нас захватили, никто из группы сопротивления не оказал.

Голос надтреснутый, поникший. Чего она ждала? Расстрела? Заключения? Безысходность сквозила в каждом слове, в каждом жесте. Здорово вас потрепал этот мир. В Аберене вся шестерка чувствовала себя более бодро…

Я встал, зашел ей за спину и нарочито строгим голосом произнес:

– Вы готовы сотрудничать с властями Ругии?

– Спрашивайте – отвечу. Секретов у меня нет. Коды и шифры вы и так узнали…

«Что я чувствую? Радость, удовлетворение, облегчение? Ведь она, как и другие, мне чужая. Ну да, из моего мира, знакомая… Но таких знакомых море. И все же она жива, жив ее бойфренд, возможно, уцелели другие путешественники. Видимо, это главное на сегодня… а мое состояние – дело десятое…»

– Ладно. – Я сел на край стола прямо перед ней. – Все ясно. Вы меня слышите?

– Да.

– Ну здравствуй, Оксана.

Она подняла голову, удивленная такими словами, и впервые посмотрела на меня. На ее лице медленно‑медленно начало проступать узнавание. Губы внезапно задрожали, глаза налились слезами. Рука накрыла рот.

– Не может быть… А… Артур?

– Наконец‑то, – улыбнулся я. – Опознала.

– Артур!

Она вскочила, жадно рассматривая меня, потом упала обратно, бессильно свесила руки. Глаза сразу покраснели.

– Артур, это ты!..

– Я.

– Не может быть…

– Точно. – Я присел перед ней, сжал ее ладонь и кивнул. – Собственной персоной.

Она попробовала что‑то сказать, но выдержка изменила ей. Уткнувшись мне в плечо и обхватив мою руку, заплакала.

– Все время… – шептала она сквозь рыдания. – Все время мы думали, что тебя здесь нет. И Ворот нет. А вокруг мятежники, бандиты, война. Это невыносимо!..

То, что студенты практически не чувствуют излучения Ворот, я уже понял. Вот и здесь все выкрутасы пришельцев прошли мимо них. Да они же ничего и не знают! Прожили полтора года, не подозревая, что все их несчастья произошли по прихоти инопланетян.

– Оксанка, успокойся. Все нормально. Все будет хорошо.

Я налил ей воды, добавив в стакан успокоительное. Она жадно выпила, поперхнулась, вытерла губы ладонью.

– Все нормально.

– А что теперь?

– Ничего. Для вас все закончилось. Никакого плена, никаких проблем. Поверь.

– Ой! Денис! Он…

– Знаю. Он сидит внизу, ждет. Не волнуйся. Лучше скажи, где остальные?

Оксана выпрямилась, вытерла мокрые щеки и глаза и прерывисто вздохнула.

– Трое нас здесь. Я, Денис и Лена.

– А другие? – ошеломленно спросил я.

– Нет. Они, наверное, попали домой.

– Вот так фокус! Значит, вы?..

– Нас выбросило в подвале какого‑то здания. Вышли на улицу – всюду разруха, дома разбитые, грязь, завалы. Ни единой души. Дошли до конца улицы, навстречу три машины. Нас захватили, посадили в крытый кузов и увезли. Как потом оказалось – это была разведка ламакейцев. Сначала держали под стражей, допрашивали. Потом отпустили. Позволили жить в городе. Мы долго были на подозрении. Потом предложили, чтобы доказать лояльность, пойти в армию…

Оксана сбивчиво рассказывала, перескакивая с одного на другое. Я слушал, изредка задавая уточняющие вопросы. И соображал.

Их тогда прихватила разведка мятежников. Они приезжали к Граву, а на обратном пути встретили студентов. Повезло им. Студентам. Попади они в руки боевиков – девчонок сделали бы наложницами, а Дениса отправили на плантацию. Рабом.

«Группа Дижа тогда едва не налетела на разведку Ламакеи. Видели машины, но нападать не стали. Я только выскочил из подвала и как раз на них… Проскочи я минут на двадцать раньше, тоже угодил бы к мятежникам. Вот как все обернулось… Но почему домой попали только трое? Что‑то с настройкой „контура“? Но ведь те Ворота возникли спонтанно. На станции о них ничего не знали. Фокусы пространства? Аномалия?.. Чертовщина…»

– Где Лена?

– Не знаю. Она работала в отделе пропаганды. На радиотрансляционном центре. За пять дней до войны они уехали по делам. А потом никаких новостей не поступало. Могла… – На глазах Оксаны опять выступили слезы. – Могла погибнуть…

– Ну‑ну! Не хорони раньше времени. Найдем. Теперь найдем.

«Теперь я запрягу всех. Поеду к Доричу, к сенатору. Пусть помогают. Что‑нибудь придумаю для легенды. Главное – найти. Если, конечно, Лена не ушла в глубь полуострова…»

– Послушай, Артур. – Оксана немного успокоилась и обвела кабинет изучающим взглядом. – А где мы?

– У меня в кабинете.

– Это твой кабинет? Ты служишь в армии Ругии?

– В полиции.

– Да? – Она посмотрела на меня с некоторым испугом. – И кто ты?

– Я командир отдельного батальона военизированной полиции.

– Да‑а? Майор? Далеко ты пошел… Работаешь в городе?

– Не совсем. Больше в Зоне. А теперь и в Ламакее.

Она кивнула, разглядывая обстановку. Потом задумалась, оценивая мои слова. Глаза вдруг стали как блюдца. Рот приоткрылся, с губ слетело удивленное восклицание.

– О‑о! Так ты – Оборотень?

Об отдельной роте, а затем и батальоне знал, пожалуй, весь мир. Студенты исключением не стали.

– Ты?

– Да.

– Но… но? Как же так?..

– Оксанка, не бери в голову.

– Да. – Она растерянно теребила пуговицу на рукаве. – Но как? Как ты мог? Ведь вы уничтожали людей…

Девочка, видимо, от перенесенного шока еще не пришла в себя и городила чепуху, вбиваемую в голову жителей Ламакеи, да и всего мира западными спецслужбами. Спорить бесполезно, да и нет смысла.

– Сейчас приведут Дениса.

– Артур, а что будет с нами? Я имею в виду, что мы военнопленные.

– Теперь нет. Теперь вы – мои агенты, работавшие по заданию. Или просто специалисты, которых заставили пахать на мятежников. Суть не важна, главное, что вы в безопасности.

Взгляд у нее был донельзя оторопелый и изумленный. Слишком много свалилось на ее голову в последние дни. И быстро соображать, как в спокойной обстановке, она не могла.

Я дал команду привести Дениса и опять сел за стол. Надо сделать так, чтобы больше никто не вспоминал об этой паре.

Плошир мне навстречу пойдет, если смогу аргументированно доказать необходимость изъятия. Впрочем, в запасе есть Дорич и Авьялин. Они‑то способны одним росчерком пера снять все препоны…

Через несколько минут ввели Дениса. Тот сделал несколько шагов и замер у входа. Руки за спиной, плечи ссутулены, взгляд мрачный. Тоже похудевший, с впавшими щеками и горящими глазами. И синяк еще темнеет на скуле. Одет в камуфляж.

– Денис!

Оксанка вскочила со стула, подбежала к мужу, обняла его и прижалась к груди. Денис вздрогнул, неверяще посмотрел на нее и осторожно обнял.

– Родной мой…

Он недовольно глянул на меня, немного отстранил жену. Наверное, недоумевал, почему им позволено обниматься в присутствии следователя.

– Подожди, Оксан. Зачем нас вызвали? – Это уже мне. – Мы же были без оружия и не…

– Денис, это же Артур! – воскликнула Оксана. – Не узнал?

– Думаю, нет, – подошел я к ним. – Я, например, и сам вас сразу не узнал.

Денис ахнул. Шагнул вперед, протянул руку, словно желая потрогать, я ли это или призрак.

Процедура узнавания повторилась, только в более сдержанном варианте. После обязательных вопросов типа: «Ты ли это?» и «Как же так?» он немного пришел в себя.

Я налил им по полрюмки коньяка и буквально заставил выпить. А потом выслушал короткий рассказ о житии у мятежников.

– Мы хотели уехать подальше, но не успели. Война. А потом пришли войска Ругии. Наша часть не успела сделать ни единого выстрела.

– И хорошо. Иначе бы вас могли просто стереть с лица земли. Согласно приказу, любое сопротивление давится со всей мощью.

Я сам пригубил вместе со студентами, потом усадил их на диван.

– Значит, так. Для вас война и проблемы, с ней связанные, позади. Сейчас вас отвезут ко мне домой. Квартира большая, места хватит. Располагайтесь, отдыхайте, поешьте обязательно. Из дома не выходить, все что нужно – доставят. По крайней мере два дня вам надо провести в квартире. Я успею подготовить ваши документы и решить проблему с легализацией. Если необходимо – приедет врач.

– Да мы здоровы…

– Для профилактики. Теперь главное – где Лена?

Оксана глянула мужа, пожала плечами.

– Я ведь говорила. Уехала.

– Да. Но теперь нам надо срочно ее найти. Думайте, куда и с кем она могла уехать.

Денис нахмурил брови, соображая. Задумчиво проговорил:

– Их РТЦ переводили в Терему. Наверное, там они и были на момент прихода ругийцев.

– Терема… Севернее Горева на… пятнадцать километров. Город‑спутник. Там, насколько я помню, стоял инженерный батальон, тыловые части и еще какая‑то бригада…

Денис кивнул. Моя осведомленность его немного удивляла. Впрочем, когда он узнал, какая у меня должность, то удивился еще больше.

– Ясно… Что ж. Будем искать. А вы пока отдыхайте.

– Артур, – тихо спросила Оксана. – А домой?.. Пока никак?

– Не знаю. Думаю, рано или поздно Ворота заработают. Надо подождать.

– Да, – упавшим голосом прошептала она. – Конечно.

– Все. Пора.

Я вызвал Ростислава.

– Слушаю, господин майор.

– Вот ключи от моей квартиры. Отвезешь обоих ко мне. Пусть размещаются. Охрану жилищного комплекса предупреди, чтобы никого без моего личного распоряжения ко мне не пускали. Если они что попросят, пусть служба доставки привезет охране, те сами принесут. И повнимательнее.

– Понял.

– Отлично. – Я встал, подошел к студентам. – Езжайте. Вечером или утром заеду, посмотрю, как устроились. И обязательно поешьте, а то на вас смотреть страшно.

Оксана грустно улыбнулась, махнула рукой. Денис шагнул было к двери, но потом вернулся и протянул мне руку.

– Извини нас, Артур.

– За что?

– За старое.

– В смысле?

– Ну, у нас были хреновые отношения там… Мы были не правы.

– Или я. – Моя рука сжала его ладонь. – Сейчас нечего гадать. Прошлое – оно и есть прошлое. Отдыхайте…

Проводив обоих, я сел за компьютер составлять заявку на розыск Лены. Лист уйдет в Департамент, армейскую контрразведку и оперативникам Управления. За подписью Дорича. Если Лена еще жива, ее найдут. Если нет… тоже найдут, но позже.

Сейчас это самое главное. А второе – договориться с Плоширом, чтобы снял с учета студентов.

Составив розыскной лист, я вывел его во внутреннюю сеть полиции и набрал номер Дорича, на ходу придумывая убедительную легенду для ребят…

Влад приехал на базу поздно вечером. Точнее, прилетел. Три вертолета поочередно приземлились на площадке в дальнем углу базы. С бортов, щуря глаза от слишком яркого света прожекторов, начали выпрыгивать разведчики. На бетоне сразу заиграли огромные изломанные тени. Сквозь грохот затихающих лопастей проступали крики команд и незлая ругань.

Через двадцать минут Кантин зашел в кабинет. Уже без оружия и сбруи, в пропитанном потом, с разводами грязи камуфляже.

– Привет, полуночник, – встретил я его у дверей. – Чего так поздно? Ждали вас два часа назад.

Влад махнул рукой, жестом показал на графин с водой, мол, можно? И подхватил его за ручку. Отпив почти треть, фыркнул, вытер губы тыльной стороной ладони и устало сказал:

– Под Анетьевым застряли. Излазили все подступы, искали хорошее место.

– Ну и?

– Ну и обнаружили. Что нет там Боцмана ни хрена.

– То есть как? Да ты сядь, чего стоя?

– А‑а!.. – отмахнулся Влад. – Кресло испачкаю… Просто – нет. Ушел Боцман. Оставил своих головорезов, а сам слинял с группой охраны. Прихватил кое‑что и был таков.

– Да‑а, – протянул я. – Не вынесла душа поэта…

Боцман – главарь довольно большой банды «дорожников» из городка на востоке Зоны. Известен исключительно вредным и подлым характером и такими замашками, что даже в среде боевиков считался чуть ли не сволочью. С ним никто не хотел иметь дело, и как итог – Боцман постоянно с кем‑то воевал.

Занимался он наркотиками, поставками оружия и боеприпасов, работал на разведку Магриба и приторговывал рабами. То есть обычный по меркам Зоны бизнес. Кстати, из‑за того, что по наркоте работали практически все в Зоне, цены в мире на зелье здорово упали. «Золотой треугольник» в Азии терпел серьезные убытки. Ходили слухи, что тамошние короли опиума были весьма недовольны, потому что договориться с бандитами практически невозможно.

– И что там сейчас? – спросил я, подразумевая Анетьев.

– Ничего. Полсотни бандитов, растерянных, злых, обманутых. Готовых стрелять во все стороны. Мы прихватили двоих, узнали новости. Словом, если и проводить операцию, то как можно скорее. Не то разбегутся. У них на востоке сейчас два пути бегства – по морю и через Баюрские ворота.

– И оба закрыты, – задумчиво сказал я, открывая файл с картой Зоны. – Так что боевики в капкане…

– Ага. Скоро они поймут. И попробуют продать жизнь как можно дороже.

– Или купить.

Влад опять стер пот со лба, невесело усмехнулся.

– Вряд ли. В Зоне знают, что Оборотень в плен не берет. Даже за деньги. А идти на каторгу, пусть и с перспективой выхода лет через пятнадцать – двадцать… Не все на такое согласны.

– Ну и хрен с ними. Операцию планируем на завтра. Как раз роты Свена закончат чистку под Девино.

– А что там? – Влад вновь приложился к графину, опорожнив уже наполовину.

– Ничего. Банда Марка попробовала пройти сквозь гай, напоролась на завалы, пошла в обход. И все. Как в песенке: «Больше в деревне никто не живет…»

Я глянул на Влада, оборвал себя и в полуприказном порядке велел:

– Топай в душ и спать. Из тебя сейчас стратег как из меня Пушкин.

– Иду. – Влад посмотрел на часы. – Сабина дома ждет. И насчет Пушкина, Артур. Рассказывать ты мастер, не хуже Александра Сергеевича.

Капитан подмигнул мне и пошел к двери. Его слегка пошатывало. Бессонные ночи и напряженные дни изматывали даже таких железных парней.

«Намекает, блин! Темнила доморощенный…» – усмехнулся я, вспомнив тот разговор с Владом после возвращения из Ущелья.

…Тогда его распирало любопытство. И злость. Злость на себя – трое раненых, хотя раньше ранение одного считалось ЧП. Словом, бравый воин дошел до точки кипения и жаждал объяснений.

Проконтролировав перевозку раненых в госпиталь и отправив бойцов отдыхать, мы втроем сели в моем кабинете. Здесь была стопроцентная защита от любого вида прослушивания.

Я рассказал Владу все. С момента появления до штурма Ущелья. Радован сидел рядом, хмурил брови и изредка вздыхал. Словно слышать подобное было для него занятием неприятным.

Влад внимал молча, то и дело широко раскрывая глаза и поминутно сжимая кулаки. Иногда его взгляд становился излишне внимательным, изучающим. Так смотрят психотерапевты на потенциальных пациентов.

Но он мне верил. И даже мысли не допускал, что его командир мог гнать туфту. Когда я закончил, он замысловато помянул мать, чертей и всех родственников пришельцев. Потом вперил в Радована обескураженный взгляд и спросил:

– А ты тоже… оттуда?

– Нет, я местный, – вздохнул Караджич. – Абориген, как и ты.

– Но… – Взгляд Влада вернулся ко мне. – Но как же так?.. Почему Управление и Департамент не в курсе? Целая станция! Да из космоса обнаружить – раз плюнуть.

– Не доплюнуть, если точнее. Техника у них похлеще нашей. Да ты же видел.

– Видел, – упавшим голосом подтвердил Влад. – Не имей я на руках план станции и не знай, где и как расставлены ловушки и охрана, – от взвода осталось бы человек пять. При везении.

– Вот именно.

– Черт! Такого просто быть не может.

– Полностью с тобой согласен, – кивнул я. – Приблизительно такие же слова я произнес, когда проклятые Ворота выкинули меня сперва в Аберене, а потом и здесь.

Влад хмыкнул. Услышанное с трудом умещалось в голове. И если это не шутка друзей?.. Но наш вид говорил об обратном. И Кантон поверил.

– А кем ты был дома? Военным?

– Студентом. Радиотехником.

– Студе‑е‑ентом… – протянул Влад. – Ты – студент? Фантастика!

– Влад, – впервые заговорил Радован. – Артур в щекотливом положении. Кроме нас, о его происхождении никто не знает. Иначе начнутся проблемы…

– Не учи, – мгновенно отреагировал Влад. – Не маленький. Дальше меня не уйдет. А бойцам мы сочиним правдоподобную версию.

– Уже, – заметил я. – Версия есть. Американская лаборатория. И все.

– Ладно, – кивнул Влад. – Сойдет. Ну что, по домам?

– А как же. Пора. – Караджич растянул губы в усмешке. – Тебе особенно. Молодая жинка ждет. Как она тебя на службу еще отпускает?.. В медовый‑то месяц…

Влад показал ему кулак, и мы дружно рассмеялись. Тяжесть спала с души. Сняли щекотливый вопрос и заполучили в свой клуб посвященных еще одного… адепта.

…Кто‑то сказал, что война – воплощение беспорядка, хаоса и неразберихи. И те, кто посреди этого разгула анархии способен как‑то выполнять задачи, и есть гениальные полководцы. Возможно, это было сказано в шутку, но шутка слишком сильно напоминает правду…

На фронте после двухдневного затишья опять грохот канонад и стремительный прорыв атакующих. Армия Ругии, проведя подготовку, пошла вперед, ломая сопротивление мятежников. Укреп‑районы, после того, как по ним сорок часов работали различные артсистемы, авиация и ракеты, падали один за другим.

Натиск наступающих был страшен. Ругия, используя новейшие достижения военной мысли и потенциал самой сильной армии мира, шла вперед, стараясь достигать результатов относительно малой кровью и тактическим мастерством.

Во главе армии Ламакеи стояли те же люди, что когда‑то подняли мятеж, то есть профессиональные военные. Дураками и профанами в военном деле они не были. И строили концепцию обороны, исходя из реальных сил страны. Да, оружие и техника на вооружении не самые новые, да, ресурсы слабоваты, а помощь заокеанских друзей невелика – эпизодические поставки практически не в счет. Но беспомощной армия Ламакеи не выглядела. И там, где техника могла уступить, в ход шли изобретательность и военная смекалка.

Словом, сошлись два противника, достойные друг друга. Весь мир с замиранием сердца следил за развитием событий, хотя в исходе войны сомнений никто не испытывал. Ругия могла в одиночку раздавить всю Европу, не то что одну страну.

Пока армия ломала сопротивление мятежников на юге, мы чистили Зону. Причем делали в режиме довольно жесткого цейтнота, потому что впереди ждали освобожденные земли Ламакеи. А там наверняка осели диверсионные и разведывательные группы мятежников, стихийно возникшие партизанские отряды, остатки разбитых частей противника и бежавшие из Зоны бандиты.

Тем более южнее Манога имелись довольно большие лесные массивы и два горных кряжа. Горы так себе, тьфу! Но тем не менее. Там при желании можно спрятать полк – днем с огнем не отыщешь.

После зачистки запада Зоны и довольно большого куска на востоке мы готовили уничтожение самой большой банды некоронованного хозяина вольницы – Ролки. По последним данным, в его отряде было около тысячи человек. Половина – свои, где‑то четверть – наемники, остальные – пришлые, из разбитых банд запада и севера Зоны.

Разведка докладывала, что Ролка готовил уход со дня на день. Сидеть в практически окруженном городе до упора глупо. А имея такую силу, можно попробовать пройти к фронту и пересечь его, пользуясь неизбежной неразберихой и суматохой, обычной при наступлении. Сплошной линии фронта нет, войска наступают по разным направлениям, а не вытянувшись в одну ниточку.

Последние дни я исколесил и излетал почти всю Зону. Батальон работал сразу по трем‑четырем направлениям, и иногда между ротами было по сорок – пятьдесят километров. Чтобы доехать от Ральфа до Олафа, мне пришлось преодолеть сто семьдесят километров.

Дороги Зоны теперь были заняты круглосуточно. Армейские колонны, полицейские, снова армейские. Трассы были под охраной, вдоль них сновали патрули на БТРах. Неизбежные заторы и пробки, проблемы с проездом. В общем, на третий день я пересел на вертолет.

Перед предстоящей операцией запросил штаб армейской группировки, чтобы мне выделили полк для создания кольца вокруг города. Полк выделили, но на сутки. Ладно, и на том спасибо.

Вместе с другими приданными частями и подразделениями у нас теперь были довольно внушительные силы. Совместно с начштаба мы разработали план, учли все нюансы, просчитали все варианты, подготовили несколько сценариев. А когда до выхода на исходные позиции осталось меньше десяти часов, пришла информация – Ролка из Прайды ушел. С самыми боеспособными отрядами. В городе около трехсот бандитов, готовых дать деру в любой момент.

– Вот суки! – прокомментировал ситуацию обычно выдержанный Панов. – Усвистали!

– Они не могли далеко уйти, – вставил Радован. – Некуда. Такую толпу трудно не заметить.

– Только два пути, – склонился я над картой. – Либо через Баюрские ворота, либо по старому пути, через Извод.

– Там не пройти. Заслоны, блокпосты.

– Баюр тоже закрыт.

– Но там еще сидит Хмель. У него сотня бандитов. И в Конске у Чифа столько же.

– Юго‑восток Зоны еще у боевиков, – сказал Влад. – Могли уйти туда.

– Значит, туда… – Я втянул воздух, выпустил сквозь сжатые губы. – Лады. Будем наготове. А пока так! Свен, Ральф – на вас Прайда.

Оба ротных кивнули.

– Дивизион САУ отдаю вам, как и батальон полиции. Полк мы вернем, вместо него попросим «Примы». – Я немного поколебался, потом добавил: – Олаф! Ты с ними. Триста боевиков в большом городе просто так не выкуришь. Предельная осторожность! При малейшем сопротивлении вызывайте поддержку огнем. Этих… из сводного, только на оцепление. Радован!

– Да.

– Операция на тебе.

– Есть.

– Пока все. Влад, нам с тобой – разведка побережья. Надо отрезать боевиков от воды. Совсем.

Я обвел взглядом офицеров, поймал ответные взгляды и неожиданно улыбнулся.

– Что, господа стратеги, переиграли нас?! Ушли из‑под носа… Ничего, нам урок. Нечего нос задирать. Теперь учтем, что боевики тоже могут действовать нестандартно.

Изо всех особо огорченным выглядел Панов. Как начальник штаба, то есть человек работающий прежде всего головой, он считал себя обязанным предусматривать любые шаги противника. А тут такой прокол!

– Радован, – окликнул я заместителя. – Как воюют новички?

– Нормально. Хоть программа и была укорочена, но основное они усвоили. Да и опыт у них есть. Быстро вошли в строй.

– Отлично. По этой программе и вновь прибывших прогоним.

– Уже.

Дорич тихой сапой передавал в мое подчинение кандидатов в бригаду. Их прогоняли по стандартным тестам, отправляли в тренировочный лагерь и начинали гонять по нашим программам.

Пока не было официального приказа о создании бригады, светить подобную деятельность не имело смысла. Но и ждать нельзя. Когда придет приказ, надо вынуть из кармана и предоставить часть готовой к работе. Как и когда ее сколачивать и тренировать, никого не волновало. Вот мы и шли на ухищрения. Около сотни кандидатов сейчас пахали на полигонах, стрельбищах, в тирах и учебных классах. Еще две сотни прибудут со дня на день. Через неделю – еще две. А там, глядишь, и приказ последует.

Везде одно и то же. Хоть Ругия не Россия, и порядок есть, и строй давно капиталистический, но кое‑какие законы и понятия одинаковые. Я так подозреваю, бардак и несогласованность, особенно в верхних эшелонах власти, некомпетентность и бюрократизм – неотъемлемая часть любого общества. Хоть Россия, хоть Америка, хоть Англия…

– Ладно, господа, – сказал я, выплывая из потока размышлений. – Пора за работу. И помните – Ролка у нас на первом месте. Пока его не уничтожим, покоя в Зоне не будет…

Домой я смог заглянуть только на следующий вечер. И то только потому, что в Мегар приехал Дорич и срочно вызвал меня.

– Обстановка? – с порога спросил он.

– Нормальная. Чистим восток. Взяли Анетьев, вышли к Шокии. Оттираем боевиков от моря.

– Море им без надобности, там флот все перекрыл. Патрульные катера курсируют вдоль берега, никого не пропустят. Что по Ролке?

– Ушел. Бросил часть людей, в основном пришлых, и драпанул. Ведем поиск. Вероятнее всего, он подался дальше на восток. К приятелям. Видимо, будут уходить через Баюрские ворота.

– Плохо, – скривил губы комиссар. – Его надо брать, не тянуть. По сведениям Департамента, с Ролкой полтора десятка советников. Американцы и магрибцы. Что они выкинут – вопрос… Ладно, проблемы есть?

– Особых нет.

– Сил хватает?

– Впритык. Просим армейцев, те пока со второго эшелона выделяют. Но как только войска на фронте выйдут на оперативный простор, все резервы подгребут на передовую.

– Пусть. Кончилось твое «впритык». Читай.

Дорич сунул мне форменный бланк Управления с замысловатым вензелем и гербом.

«Приказ за номером… от… февраля… года.

Создать на базе отдельного батальона военизированной полиции отдельную бригаду оперативного назначения для обеспечения и поддержания конституционного порядка на территории Ругии при возникновении сепаратистских восстаний и вооруженных мятежных выступлений.

Бригада комплектуется личным составом строго на профессиональной основе методом предварительного отбора и тестирования. Штатная структура устанавливается в соответствии с представленным планом…

…О сроках и планах формирования доложить 17.02».

Дочитав до конца, я вернул бланк Доричу.

– Ну, что скажешь?

– Наконец‑то.

– Верно, – ухмыльнулся тот. – Лучше поздно, чем никогда. Теперь о деле. Сколько человек нужно для бригады – знаю, читал твой доклад. Где их размещать – тоже не вопрос. Техника, оружие и прочее – поступят. Штаты утверждены. Хотя кое‑кто говорил, что это чересчур…

– Чересчур? Да будь у меня сейчас бригада, я бы и к армейцам на поклон не ходил, и Зону очистил в три раза быстрее.

– Ладно, забыли. Главный вопрос – сколько тебе нужно времени, чтобы подготовить бригаду к активным действиям?

Судя по тону, Дорич хотел услышать максимально короткий срок. В идеале – завтра. Но называть надо реально возможную дату. А это…

– Месяц со дня начала общей подготовки.

– Месяц. – В голосе комиссара было недовольство.

– Месяц, – твердо повторил я. – Минимум. Короткие курсы основных дисциплин, сокращенные практические и теоретические части, без этого никак.

– Судя по финансовой ведомости, в бригаде уровень оплаты будет превышать средний по полиции в полтора раза. Плюс льготы, надбавки.

– Это вы к чему? – удивился я.

– К тому, что к тебе придут не новички, а опытные бойцы. Стрелять, бегать, прыгать умеют.

– Верно. И зачастую весьма неплохо. Однако тактика, спецпредметы, а особенно боевое слаживание, отработка взаимодействия – эти вещи за неделю‑две не сделаешь. Месяц – это тот предел, который необходим для подготовки.

– Ладно… – Дорич отвел взгляд, что‑то прикидывая и подсчитывая.

«Зачем ему минимальные сроки? Он как‑то лично заинтересован?.. Опять высокая политика, закулисные игры?..»

Региональный комиссар знал меня довольно давно и успел изучить. Вряд ли мое лицо что‑то отражало, но Дорич и так чуял мысленный вопрос.

– Ладно, черт упрямый, скажу. Но только – между нами!

Я промолчал – предупреждение лишнее, сказано машинально, по привычке.

– По окончании боевых действий и установлению порядка на всем полуострове мне светит кресло первого зама директора Управления.

– Ого!

– Вот именно! Почему меня интересуют сроки подготовки, ясно?

– А как же. Чем быстрее и лучше проявит себя бригада, тем больше очков ее куратору. И инициатору создания…

Дорич улыбнулся и хлопнул меня по плечу. Эдак свойски, мол, молоток, допер сразу.

Вот и говори, что случайности не играют большой роли. Не реши когда‑то Дорич продвинуть меня наверх, а потом и приблизить, так и командовал бы отделением во взводе ОБР в Валдане. В лучшем случае – самим взводом. И вряд ли тогда был бы вояж в Ущелье, и встреча с ребятами, и все остальное. Удачный случай… Как говаривал Суворов: «Раз удача, два удача, помилуй бог, и умение надобно!»

– Да, – спохватился комиссар. – Что за запросы ты посылал? Розыск какой‑то девчонки… и что за двое военнопленных? Мне Плошир говорил.

«Плошир, лиса такая, не преминул доложить начальству. Пусть, не страшно. Тем более он сначала помог, а потом побежал докладывать…»

– Это мои люди. И те двое, и та, кого разыскиваю.

– Да? – Он удивленно посмотрел на меня. – Запрос я подписал, дал команду ускорить.

– Благодарю.

– О Лиховском слыхал?

– О ком? Ах да. Слышал.

Генерал Лиховской, замначальника управления кадров Генштаба, был взят вчера утром во время передачи секретных документов французскому дипломату. Во время допроса (очень серьезного и весьма жесткого) выдал целую сеть предателей. Аресты затронули не только армию, но и сенат, и несколько министерств. Новый шпионский скандал в разгар войны.

– Сколько их отловили, а все не видно конца подлецам.

– Думаю, эти не последние…

– Да, ты прав. – Дорич протянул руку. – Ладно, начинай работу. В смысле – продолжай. На тебе – боевая подготовка. Об остальном даже не думай. Я беру на себя.

– Понял.

– Как только бригада будет готова к работе, придет приказ о ее официальном создании. Ясно?

– Да.

– Тогда до встречи… комбриг.

«Об остальном не думай. Я беру на себя…» Интересно, хоть кто‑нибудь когда‑нибудь в советской или российской армии или милиции слышал такие слова? Хоть одно новое подразделение создавалось без финансовых и организационных проблем? Насколько я знаю, даже элитная группа «А» испытывала огромные проблемы не только в процессе создания, но и в самый разгар работы.

«И почему у нас все через задницу? Неужели генетическая предрасположенность создавать проблемы и героически их преодолевать?..»

Уже стемнело, когда я попал домой. Студенты смотрели телевизор.

– Как дела?

– Ничего… Скучновато…

– Бывает. – Я сел в кресло, вытянул уставшие ноги и достал из кармана два новых паспорта. – Вот ваши бумажки. Теперь вы – граждане Ругии.

Денис и Оксана с интересом листали паспорта, разглядывая отметки и штампы.

– Так что ваше домашнее заточение подошло к концу. Можете спокойно выходить на прогулки и в магазины.

– Спасибо. – Оксана отложила паспорт, подогнула ноги под себя. – Значит, мы больше не военнопленные?

– Угу. И вообще забудьте об этом.

– Этого нельзя забыть, – передернул плечами Денис. – Все это время…

– Артур, а что слышно о Лене?

– Пока ничего. Сделаны запросы во все инстанции, госбезопасность, армейская контрразведка, полиция ищет. Но сроки… идет война, никаких гарантий.

Денис встал, нажал кнопку на пульте, убавляя звук, прошел по комнате. Видно было, что он взволнован. Слишком нервная походка, резкие жесты, напряженное лицо.

– Артур, скажи откровенно, у нас есть шанс вернуться домой? Хоть когда‑нибудь.

– Шанс есть всегда. Думаю, рано или поздно Ворота сработают, и мы об этом узнаем.

– Опять боль в висках?

– Да.

– А ты раньше ничего не чувствовал?

– Пару раз, – соврал я. – Не очень сильно. Но отыскать источник излучения не мог. А в Арзане Ворота молчали. Кстати, а вы разве ничего не ощущали?

– Так уж вышло, что ты Ворота чувствуешь лучше нас. Тебе и карты в руки.

– Карты… тут никакие карты не помогут.

– Ой, – перебила нас Оксана, – забыла совсем. Тебе какая‑то девушка звонила днем. Спрашивала, когда приедешь.

«Беата, – прикинул я. – Либо Дора. А может, и Катя? Хотя нет, она‑то точно не позвонит…»

– Представилась?

– Сказала, что с телевидения. Мол, перезвонит позже.

«Ответила ей Оксана, – усмехнулся я про себя. – И та, конечно, подумала невесть что. Женщина…»

– Спросила, кто я, – угадала направление моих мыслей Оксана. – Я сказала, что мы знакомые, приехали погостить.

– Молодец.

«Беата или Дора. Скорее первая. Я ведь вроде обещал позвонить…»

– Вот что, друзья, у меня для вас еще одна хорошая новость. – Я вытащил связку ключей. – Этажом ниже пустует трехкомнатная квартира. Мебель, посуда, белье на месте. Завтра утром можете переезжать. Квартира временно записана на вас, так что никаких проблем.

Я отдал ключи Денису.

– Здорово, – обрадовалась Оксана. – Хотя и здесь неплохо. Мы тебя сильно стесняем?

– Как видите, домой я приезжаю раз в неделю. Так что, понятно, не стесняете. А я вас – да. Семья должна жить отдельно.

– Лихо. – Денис подкинул связку. – И сколько она стоит?

– Не бери в голову. Кстати о деньгах.

Я подошел к встроенному в стену небольшому сейфу с электронным замком и дактилоскопическим распознавателем, набрал код, вставил ключ и прижал левый мизинец к датчику. С легким щелчком отошла дверь. Внутри было три полки. На верхней лежали бумаги, на средней – пачки рублей, на нижней – пачки патронов и два пистолета.

– Здесь пять тысяч. На карманные расходы.

– Не надо… – проявила такт Оксана. – Куда нам столько.

– Берите. Найдете на что потратить.

– Да, неплохо здесь живут, – кивнул на сейф Денис. – И сколько получает командир батальона полиции?

– Хватает на нормальную жизнь. По здешним меркам нормальную.

– Да уж, здешние мерки здорово отличаются от наших.

Я закрыл сейф, спрятал ключи.

– Ой! – Оксана вскочила. – Ужин ведь готов. Поешь, Артур?

– А давай. С утра не ел.

Бросив «я мигом», Оксанка умчалась на кухню. Проводив ее взглядом, Денис закрыл дверь и присел возле меня. Судя по его виду, спрашивать будет либо о Воротах, либо о войне. Но что именно?..

– Артур, что там на фронте? Хорошо хоть не о Воротах!

– Ничего особенного. Наши идут вперед, сопротивление упорное, но мятежники понемногу отступают. Десанты расширили плацдармы, им прибывает помощь. Полуостров взят в кольцо, моря перекрыты. Помощи не будет, еще месяца два – и войне конец.

Денис кивнул, опустил голову, глядя на рисунок ковра. Потом негромко заговорил:

– Знаешь, мы больше года жили там… в Ламакее. Не скажу, что все легко и хорошо. Но они и правда строят нормальное государство. И не хотят воевать… Зачем Ругия полезла к ним?

Я усмехнулся, глядя, как тот буравит взглядом пол, подумал, что в этом парне слишком сильно сидят забитые когда‑то понятия гуманизма. Причем какого‑то извращенного. Ну и стокгольмский синдром в некотором виде присутствует.

Вроде взяли в плен, заставили служить, припугнули смертью за отказ, а он все равно пытается защитить мятежников, встать на их сторону. Откуда столько милосердия? Совершенно неуместного в такой ситуации…

– Ругия восстанавливает конституционный порядок на исконно принадлежащих ей территориях. А мятежники – нарушители закона. И здесь нет срока давности.

– Но…

– Денис.

Я сделал паузу, подождал, пока тот поднимет голову.

– Волей случая мы попали сюда и вынуждены были занять определенные позиции, чтобы уцелеть и продержаться до возвращения. Это нормально. Но сейчас, когда для вас этот этап прошел, не стоит забивать голову проблемами чужого мира.

– А ты?

– А я пока в игре. Но только до тех пор, пока не заработают Ворота. Понятно?

– Да…

– Права Ругия или нет, тебя не должно интересовать. Запомни, главное – вернуться домой. Per fas et nefas.

– Что?

– Всеми правдами и неправдами!

Денис пожал плечами, неуверенно произнес:

– Знаешь… меня всегда удивляло, как ты каждый раз оказываешься прав. И там, в Аберене, когда решил жить в замке барона Сувора, и когда поехал искать Ворота. И сейчас… Верно, не мое дело, чем все закончится. Но… я же человек. И мне небезразлично, что происходит вокруг. И если я как‑то могу… помочь, поучаствовать, словом, быть в деле, то стоять в стороне не стану. Да и ты… мог ведь сидеть тихо, ждать, когда заработают Ворота. Мог?

Теперь молчал я. Слова справедливые, но что в них толку? Особенно сейчас. И все же ответить надо.

– Здесь все просто. Чтобы добраться до Ворот, нужен был доступ в Зону. Легальный, не особо опасный. С оружием в руках и при возможной поддержке. Полиция подходила на роль временного пристанища лучше всех. Вот и все.

– Угу. Я же говорю – ты всегда прав. Я серьезно, не смеюсь. Просто… Чтобы уметь так… принимать верные решения, надо иметь опыт, знания. Откуда у тебя, студента, такие знания?

«Еще один разведчик на мою голову. Ну нет, сынок, исповеди не будет. Во многих знаниях много горестей…»

Выручила Оксана. Забежав в комнату, она буквально потащила нас за собой. Причину такой настойчивости я понял, когда увидел стол. Девочка постаралась, уставив его тарелками, блюдцами, подносами. Пожалуй, холодильник опустел наполовину.

– Вот!

– Это – легкий ужин? – улыбнулся я. – На роту солдат, наверное…

– Садись.

И я сел. Есть хотелось не меньше, чем спать. Тем более неизвестно, когда следующий раз поем. Ближайшие дни обещали быть весьма напряженными.

…Густой вязкий туман плотным слоем обволакивал землю и прятал в своих объятиях кустарники и низкорослые деревья. Молочно‑белая завеса поднималась до верхушек сосен, укутывая их словно снегом. Воздух был буквально насыщен влагой. Она оседала на стволах автоматов, на носках ботинок, на плечах курток. Несмотря на теплый воздух, было довольно зябко. С середины февраля на полуострове потеплело. Дневная температура пошла вверх, доходя до двадцати пяти градусов. А ночи еще оставались прохладным – не выше пяти‑семи. Поэтому по утрам стоял такой плотный туман, что видимость падала до нескольких метров. Разглядеть предметы мельче грузовика в пяти шагах стало тяжело.

Вдобавок ко всему небо закрыли плотные темно‑серые облака. Низкие, плотные, набитые водой под завязку, они то и дело извергали короткие и сильные дожди. Словом, погодка не баловала…

С приходом циклона авиация практически не работала, только всепогодные штурмовики продолжали утюжить позиции мятежников, но и они вылетали редко. Наступление вновь сбавило темпы.

…Полеты сквозь облака – занятие не самое веселое. Серая каша впереди, серая каша сзади, а также слева и справа. Ну и сверху. Только внизу, если напрячь глаза, можно различить зеленые островки травы. Или верхушки деревьев. Но и они скрыты за утренним туманом. Видимость… впрочем, какая тут видимость?..

Если бы мои бойцы были людьми верующими, они бы после каждой посадки приносили жертвы во славу пилотов. Или благодарили Аллаха. Или ставили свечки – в зависимости от вероисповедания. Потому как только благодаря их мастерству, опыту, чутью и наглости, наконец, мы в такую сырость продолжали работу.

Но парни – поголовно атеисты. И после возвращения обычно ставили пилотам ящик водки. Или вина. Те, конечно, пить не спешили, складировали подношения до лучших времен. Дабы отметить совместно окончание войны.

И сегодня винтокрылые машины рвали лопастями кисею облаков, скользя на бреющем вдоль трассы, дабы не сбиться с курса. Навигационная техника, конечно, здорово, но визуальное наблюдение и привязка пока надежнее.

Охота, устроенная несколько дней назад на Ролку и его банду, а также общая операция по зачистке южных территорий Зоны продолжались. Шесть рот батальона при поддержке сводного полка полиции осадили Прайду и после двенадцатичасового боя взяли ее. Город держали почти три сотни боевиков.

При хорошей организации обороны и едином командовании они могли долго сидеть там, не пуская полицию к центру. Но единого командования не было. Бандиты, разбитые на небольшие группки, воевали самостоятельно и при первой возможности давали деру. А когда их прижимали – бросали оружие и поднимали лапки кверху. Потому как подыхать во имя вольности желания не испытывали. Не все, конечно. Кое‑кто дрался до конца. И в безнадежную атаку шел с матом, и стрелял до последнего патрона, и чеку гранаты выдирал с пеной на губах. И погибал как следует мужчинам – хоть и подонком, но не трусливым шакалом, а бойцом.

В общем, город взяли без больших проблем и фактически без потерь. Раненые не в счет – тяжелых травм не было. У нас. В полку погибли с десяток парней. Больше по глупости. Они‑то шли во втором эшелоне и нарывались на невесть откуда вылезших бандитов. Кто не успел среагировать – получал пулю или осколок.

Зачистив Прайду и оставив там полк для наведения порядка, батальон пошел дальше. Бердин, Наскор – места базирования союзников Ролки. Туда он мог уйти, попробовать скрыться.

Впрочем, уйти он мог и южнее, но мы пока прочесывали восточное направление, прошла информация, что там что‑то готовится. Откуда сведения – мы толком не знали, нам их передало временное командование сводных сил полиции. На коротком, буквально на ходу совещании мы совместно с Караджичем и Пановым определили, кто, где, когда и кого. Благо площадь территорий, подконтрольных боевикам, резко сократилась и сил хватало.

Распределив роты, я оставил в своем распоряжении разведчиков Влада в качестве последнего резерва и маневренной группы. Мы пересели на «вертушки» и второй день сновали по Зоне в поисках бежавших бандитов.

Вольное братство агонизировало. Зажатые со всех сторон, отрезанные от источников снабжения и путей бегства, брошенные своими покровителями, они метались по остаткам земель в поисках выхода. А его‑то как раз и не было. С севера давила полиция, с юга подпирали военные. Побережье под контролем флота. Любая лодка или катер, рискнувшие отойти от берега больше чем на триста метров, попадали под прицел главных калибров кораблей.

Чувствуя близкий конец, бандиты предприняли несколько попыток прорыва. Шли, понятное дело, на юг. Первый раз налетели на одну из частей танкового полка, шедшую к месту сбора перед отправкой на фронт. Три десятка танков, готовых к встрече, – итог боя не надо объяснять?

Второй раз попробовали пройти через тылы пехотной дивизии. Но на их пути встали три роты нашего батальона. Результат тоже известен. Одна шальная банда человек в сорок ни с того ни с сего рванула на север. Видимо, впопыхах перепутала направление. Летевшие без оглядки боевики проскочили выдвинутые патрули сводного полка и позиции батареи САУ, похоже, не заметив их. Добежали до окраин Корчева – бывшей вотчины Эрика – и попали в объятия комендантского батальона. Встретили с радостью. Уцелевших даже не убили, а отправили в Ругию, на суд. Я так подозревал, парни не угробили пленников только из любви ко всему экзотическому. Спятивший бандит – неплохой экспонат для любого дурдома.

Кое у кого в Управлении при виде агонии боевиков появились шапкозакидательские замашки: «Они у нас в руках!» Да и среди бойцов сводных полков и батальонов зачастую царило то же настроение.

Но я их мнений не разделял. В Зоне, по скромным прикидкам, еще гуляли около двух тысяч бандитов. И они способны натворить столько дел, что мало никому не покажется. Поэтому, наплевав на погоду и удачный ход дела, продолжал искать. Эту гадость надо давить до конца!

…Первое сообщение я получил, когда мы пролетали над одним из крохотных островов Ртаны. Река здесь причудливо раздваивала русло, образуя цепь заросших травой клочков земли.

– Замечена большая группа боевиков, – передали по каналам общей связи армейцы. – Едут на машинах от Наскора к форпостам.

Я немедленно связался с Радованом. Он с ротами Ральфа сейчас должен быть в том районе. Караджич выслушал распоряжение и сказал, что отправит разведку проверить информацию.

Еще через час уже из штаба единого командования сводных сил полиции передали о нападении на комендатуру Оркова. Его неделю назад освободили и поставили усиленную роту. Сейчас их атаковали около ста пятидесяти боевиков.

Ближе всех к тому месту был Свен. Пока я смотрел карту, он сам вышел на связь.

– По дороге прет с десяток машин боевиков. Прямо к Оркову. Спешат чего‑то…

– Они атакуют город. Это, наверное, подкрепление.

– Ага… Ну мы их встретим.

С Ласкичем был взвод «нон», так что бандитов ждал горячий прием.

Активность боевиков меня насторожила. То, что они пробовали пройти, – ладно. Но они шли в разных направлениях. Словно отвлекали внимание от главного места прорыва. И потом. Куда они прут?

Вертолеты заложили крутой вираж, замыкая огромный круг. Мы были неподалеку от Ртаны. Справа едва различимо темнели остатки большого моста, слева тянулся длинный ряд посадок, окаймлявших яблоневые сады.

Я разложил на колене карту, отмечая места нападений боевиков и соображая, куда будет нанесен следующий удар. Влад, наклонив корпус, тоже смотрел на карту и беззвучно шевелил губами. То ли считал, то ли ругался…

– «Куб», куда летим? – вышел на связь первый пилот вертолета. – У нас горючки минут на пятьдесят.

– Давай… – Я вел пальцем вдоль течения реки.

Как ни крути, но, кроме форпостов и восточного побережья, иных направлений удара нет.

– Давай к Хоушу.

Пилот послушно повернул машину направо. И тут же в наушники ворвался взволнованный голос дежурного штаба сил полиции:

– «Куб», «Куб»! Ответь «Триста первому»!

– Слушаю, «Триста первый».

– По направлению к Лескино идет банда, человек тридцать – сорок. Они сейчас вышли из посадки. Наших там нет. Повторяю – наших там нет…

– Та‑ак… Лескино. – Взгляд отыскал точку на карте. – Вижу. Идем туда, как понял?

– Понял…

Влад, слышавший переговоры по внутренней линии, толкнул меня в локоть.

– Лескино!

– Я слышал.

– Там же госпиталь!

И тут я вспомнил. С началом войны лазареты на форпостах срочно переделали под полевые госпитали. Сюда поступали раненые с фронта, здесь их оперировали, потом тяжелых отправляли дальше, а со средними и легкими ранениями оставляли на излечение.

В Лескино как раз стоял такой госпиталь, коек на двести. А километрах в десяти был склад боеприпасов. Войска с форпостов ушли, сейчас там только подразделения охраны – максимум рота. А то и взвод. Сорок боевиков могут натворить дел.

– Внимание, «Восьмой», – вызвал я пилота. – Идем в сторону пятого форпоста. Как заметишь позиции обороны – дай знать.

– Понял, «Куб».

Новый вираж, и вертолеты взяли курс на юг.

…Не знаю, повлияла ли отвратительная видимость и туман над землей, но о том, что от Наскора в сторону форпоста идет крупная группа боевиков, мы узнали совершенно случайно. От приехавших на старом раздолбанном джипе бывших рабов, бежавших из Конска. Они поставили машину на обочине метрах в ста от поворота дороги и, размахивая руками, чтобы по ним не врезали, побежали к нам.

– Господа офицеры, господа!.. Там… там, за леском, бандиты! Идут сюда!..

«Господа офицеры» – это мне и Владу. Мы как раз стояли на дороге, обсуждая перипетии недавнего боя. Минут десять назад рота уничтожила небольшой отряд боевиков, человек пятнадцать, топавших прямо на нас. Другой отряд попал под огонь взвода охраны с форпоста. Тех тоже частью побили, частью разогнали.

Активность бандитов нас насторожила, но не более. И вот еще отряд!..

– Стоп, – остановил я скороговорку слов пополам с причитаниями. – По порядку. Кто идет? Куда? Сколько?

Влад с некоторой брезгливостью смотрел на визитеров. Его раздражал их вид – одеты так, словно сняли наряды с огородных пугал.

Старшему лет сорок пять, среднего роста, небритый, с длинными волосами и красным лицом. Узкие плечи, дерганые движения рук, нервное мигание. Старые, затертые до белизны, рваные на коленях джинсы, стоптанные кроссовки с обрывками шнурков, бесформенный пиджак грязно‑коричневого цвета на голое тело.

Второй лет на десять моложе, тоже заросший, немытый, помятый. Старые брюки в масляных пятнах и надорванным швом у голени. Куртка, когда‑то, несомненно, кожаная, нр теперь облезлая, с проплешинами белого цвета. На ногах прикрученные веревками к ступням тапки. Рваные.

– Там, – махнул рукой за спину старший. – Идут от самой реки. Машин двадцать…

– Так идут или едут?

– Идут… и едут. Всяко…

Я переглянулся с Владом. У того на лице брезгливость пополам с жалостью. Рабов жалко, но их вид слишком задрипанный. Опустились в плену.

– И сколько их там?

– Ну‑у… – Старший пожал плечами, глянул на товарища. – Двести, триста…

– Больше, – хрипло выдохнул товарищ. – Четыреста.

– Вы сами‑то откуда?

– Из Наскора. Мы в мастерских работали. Чинили машины… Вчера оттуда боевики ушли, ну и мы убежали.

– Ладно. – Я глянул на часы. – Вашу историю потом послушаем. Сейчас езжайте дальше. У форпоста вас встретят, мы предупредим.

Влад по радиостанции вызвал взводных и приказал быть всем в готовности к вылету. А потом вышел на связь с летчиками. Те ушли на дозаправку на форпосты.

– Четыреста… – протянул я, доставая карту. – Откуда они прут?

– Это Ролка, – заметил Влад. – Да еще прихлебатели из Наскора и Берлина.

– С той стороны должна стоять рота полиции – стеречь переправу. Но почему эти двое никого не увидели?

Ситуация была мне сильно не по душе. Огромная группа боевиков, невесть откуда взявшаяся, исчезновение полицейской роты и неясная обстановка. Что происходит?

К нам подошли взводные и заместитель Влада Тавр. Ждали команды, что делать дальше. Я несколько секунд размышлял, потом сказал:

– Информация такая – от реки сюда прет большая группа боевиков. От двух до четырех сотен. Рота полиции, охраняющая переправу, исчезла. Ситуация неясная. Кроме нас, здесь только охрана с форпоста. Они в трех километрах. Всего взвод. А где другие? В общем, надо внести ясность. Иштван, твой взвод к переправе. Узнай, где боевики, их численность и вооружение. А также посмотри, где полиция.

– Ясно, – ответил командир первого взвода Коневек.

– Давай топай. Дальше. Два взвода надо расположить у холмов. Там хорошая позиция. Впереди поле, слева заброшенные огороды, справа – овраги. Если кто и пойдет сюда, холмов никак не минует. Влад, это на тебе.

– Понял.

– Что вертолеты?

– Засели на форпосте. У них там погода совсем паршивая. Видимость нулевая. Выше ста метров не поднимутся.

Я поднял глаза кверху. Действительно, серая пелена облаков опустилась еще ниже, черные тучки шли прямо над головами. При такой погоде, ни один нормальный пилот не взлетит. Так что все перемещения пешком.

– Лады. Шлепаем сами.

Минут через двадцать, когда до холмов оставалось не больше трехсот метров, на связь вдруг вышел Караджич.

– «Куб», это «Дубль». По нашим сведениям, от Наскора в вашу сторону идет сводный отряд боевиков. До четырехсот человек.

– Понял. Где вы?

– На северо‑востоке от Наскора, километрах в двадцати.

– Так… До нас около сорока кэмэ. Сажай своих на броню и дуй к нам. Мы в квадрате…

Я сверился с картой и назвал наши координаты.

– Сделаем. Но это больше часа. Может, вызвать армейцев?

– Попробуем. Вы главное – побыстрее.

Через минуту на связь вышел Иштван.

– Мы у переправы. Боевики в пяти километрах, только выходят из леса. Их не меньше пятисот. – Голос Коневека дрогнул. – С десяток джипов, пара грузовиков с открытыми кузовами. Идут толпой, впереди дозор.

– Ясно. Где полиция?

– Никого. Следы машин и брони есть, окопы, мусор, пятна масла на земле… Но никого.

– Бросай все к чертовой матери и дуй к нам. Переправу заминируй. Все.

– Сделаю…

– Так. – Я опустил радиостанцию и дал приказ: – Бегом к холмам! Живо!

Не успев запыхаться, рота взлетела на холмы – одно название, скорее взгорки, – и тут же начала готовить позиции. Руководил Влад, распределяя сектора и расставляя пулеметы.

Вызвав поочередно Мегар и штаб полиции, я доложил обстановку. Но там ничего толкового сказать не могли. Даже не знали, куда исчезла их рота. Пообещали выслать батальон из Валдана.

Я сухо поблагодарил. Пока батальон посадят на броню, пока он доедет – минует вечность. Как раз на поминки подоспеют…

Вызвал армейцев, ввел в курс дела. Те сказали, что вышлют дополнительные силы на охрану форпостов и поднимут фронтовую авиацию, как только позволит погода. Больше сделать не могли – поблизости никаких крупных сил не оказалось. Все ушли на юг, к фронту.

– Через полчаса к нам подойдет танковый батальон. Мы их сразу к вам направим, – добавил начальник штаба форпостов.

– Хорошо…

И тут же меня вызвал Панов.

– Большой отряд боевиков атакует соседний с Прайдой поселок. Там сейчас рота полиции. Из города вышла помощь. И роты Олафа.

– Давно?

– Пятнадцать минут назад. Но это не все. Пять минут назад на связь вышел комендант Оркова. Натиск бандитов усилен. Около двух сотен пытаются пройти к центру. А там сейчас армейские склады.

– Ясно. Они бьют по всем направлениям, отвлекают силы. А сами готовят основной удар. Здесь, у нас. Своего они добились – наши силы растащены на части. Это прорыв. И готовит его Ролка. С помощью тех советников, что не успели уйти до войны.

– Мы попробуем помочь вам…

– Нет. Не успеете. Лучше скоординируй действия с артиллеристами. По моей команде – дашь огонь.

Панов промолчал. Сообразил, для чего это нужно.

– Артур…

– Все, без споров. У меня нет времени. По моей команде накроешь наши позиции из всех стволов. А там… как выйдет.

Никакого геройства я не замышлял. Но за нашими спинами около двухсот раненых человек. И еще около сотни гражданских на форпосте. Боевики возьмут заложников и начнут игру в выкупы. Будет весело…

Я спрятал радиостанцию и глянул по сторонам. Боевики полезут здесь. Как пить дать. По полю и через овраг. Там место хорошее, как раз выйдут нам в тыл по дну. Значит, надо перекрыть овраг. Чем? У меня всего рота – пятьдесят пять человек. Да я со связным. Девять пулеметов, пятнадцать ручных гранатометов ГМ и 6Г‑ЗО, шесть снайперских винтовок. Сорок один автомат. Около двух с половиной сотен гранат и десятка два РПГ. Да еще десятка полтора противопехотных мин. Маловато на пять сотен бандитов. А помощь в лучшем случае подойдет через час.

Вызвать артиллерию? Дальнобойная, пожалуй, достанет. Но боевики попрут на нас со всей скоростью, чтобы сократить дистанцию. Тогда стволы станут бесполезны – своих побить можно. Да и опять – не успеют боги войны подготовиться.

– Командир, – отвлек меня от размышлений осторожный баритон.

Я повернул голову. Рядом стоял Алан Власов. Мой связной и нештатный телохранитель по совместительству. Идея приставить ко мне персонального охранителя возникла у Панова. Обосновал он ее просто – на войне у офицера всегда есть ординарец, выполняющий зачастую роль охранителя жизни командира. Вот пусть и бережет. А заодно выполняет обязанности связного. Связь у нас сплошь только по радиостанциям, и носить небольшой прямоугольник мне не тяжело. Но связной все же необходим. Иногда приказ и распоряжение удобнее передавать, минуя технику.

Вот Панов и предложил приставить ко мне связного. А Радован поддержал и посоветовал кандидатуру – из нового набора. Алан в прошлом спортсмен‑многоборец, выносливость беспредельная, здоровья хоть отбавляй. Прошел полные курсы подготовки и дополнительно получил некоторое представление о работе личного охранника. Частенько я сам его подтренировывал – если уж рядом кто‑то есть, то пусть будет самого высокого уровня. Власов впитывал знания как губка, тренироваться мог до бесконечности и со своими обязанностями справлялся отлично. И соображалка у него работала как надо, схватывал все на лету.

Приглядываясь к нему, я в уме прикидывал, что Алана со временем вполне можно ставить на взвод. Потянет…

– Командир, – повторил Власов. – Может, стоит отойти немного назад? За спиной осталось отличное место для обороны.

– Я понял, о каком месте ты говоришь. Не пойдет. Бандиты вполне могут свернуть в любую сторону и уйти. Нельзя их пускать.

Алан вздохнул, поправил автомат на ремне и негромко произнес:

– Будет бойня.

– Это точно. Не горюй. Проскочим!..

Взвод Иштвана подоспел, когда участок поля перед позициями роты уже засеяли минами и растяжками. Не особо густо – берегли гранаты. Так, чтобы притормозить боевиков, подержать их на расстоянии.

Мы с Владом обошли позиции, прикинули план боя. В этот момент от переправы раздался сдвоенный взрыв. Деревянный мост взлетел на воздух.

– Значит, они близко, – прокомментировал Кантин. – Брод там рядом, перейдут быстро. Еще минут двадцать – и все.

– Да. – Я откинул на автомате приклад. – Значит, так… Бери семь пулеметных расчетов и занимай позиции напротив оврага.

– То есть?

– То и есть. Нельзя им давать подойти к оврагу. Иначе мы их не удержим. От деревьев до кустарника всего сто метров, они этот отрезок не должны пройти. Понял?

– Я пошлю Тавра…

– Здесь посылаю я!

Двусмысленная фраза вызвала кривую усмешку на лице Влада. Он качнул головой.

– И сколько у тебя останется?

– Считать разучился? Сорок два со мной. У нас нет другого выхода. Все, действуй.

Идиотская ситуация! Вокруг масса сил и армейских, и полицейских. Авиация, танки, пехота… Но именно сейчас в радиусе тридцати километров ничего больше взвода не найти. И погода как назло… Только воздушные змеи и взлетают. Вот мы один на один с Ролкой и остались. Но куда исчезла рота полиции?..

Размышления прервал мрачный голос Тавра: – Идут.

Я вскинул бинокль. Миновав брод, боевики выходили к полю…

Вообще‑то по всем военным канонам для успешного наступления атакующие должны иметь четырехкратный перевес в силах. Боевики вдвое перевыполнили условия, имея приблизительно восьмикратный перевес. При таких пропорциях успех должен быть на стороне бандитов. Должен, но не обязан…

Боевики спешили. Сильно. Это было видно по скорости их перемещения. В центре огромного каре топали пешие бандиты, то и дело переходя с быстрого шага на трусцу. Автоматы в руках, глаза рыскают по сторонам, лица сосредоточены и злы. По флангам катили джипы – по пять с каждой стороны. Стволы пулеметов направлены по бокам. Позади еще несколько машин, на турелях АГСы и НСВ. Несколько человек стоят в открытых кузовах, озирая местность в бинокли.

Эдакая когорта, готовая ощериться огнем при малейшем подозрении на появление противника. Кроме оружия и боеприпасов, у них ничего не видно. Топают налегке, рассчитывают на трофеи. А где Ролка?

Окуляры бинокля проследовали слева направо, сканируя машины и пеший строй. Знакомого лица не видно. Либо в машине сидит, либо его здесь нет. Впрочем, теперь это не важно. Главное – удержать этих.

Я на секунду отвел взгляд в сторону и скомандовал Тавру:

– Давай.

Тот кивнул и вызвал командира артбатареи, что сейчас стояла в Стуруне. Они уже готовы открыть огонь по нашей команде – Панов успел договориться.

– Ни хрена себе, – пробубнил под нос комвзвода Березин, лежавший метрах в пяти от нас. – Сколько дряни повылазило…

– Да, – согласился Тавр. – Весело сейчас будет.

– Угу. Повеселимся напоследок.

В детстве я пару раз смотрел фильм «Чапаев». Эпизод с «психической» атакой белых помню хорошо – и как четко и гордо шли ряды офицеров, и как стервенели красноармейцы, и как строчила Анка, не знавшая, что станет героиней анекдотов вместе с Петькой и Василием Ивановичем.

Боевики шли не гордо, скорее трусливо. Настороженно. Как пощипанная стая волков, ожидая свиста и выстрела со всех сторон. И как волки, они были готовы напасть на любого, кто встанет у них на пути.

Разведка боевиков – два десятка человек, бегущих впереди каре, – нас пока не видела. С задних машин в бинокли позиции роты тоже не разглядели. До холмов еще метров пятьсот.

Я установил прицел на триста метров, попробовал поймать на мушку переднего бандита. Небольшая фигурка норовила соскочить с мушки, словно знала, что ей угрожает.

Вой снарядов на миг отвлек внимание, глаза автоматически глянули вверх, хотя увидеть стальные конусы невозможно. Первый залп лег чуть в стороне от центра каре, задев с десяток боевиков и удачно разнеся один джип.

Бандиты попадали на землю, машины вильнули в стороны, на миг воцарился бардак. Но тут же, повинуясь чьей‑то команде, бандиты вскочили и побежали вперед. К холмам.

Второй залп снес еще полтора десятка боевиков. В основном тех, кто бежал с левого фланга. Следующий залп уже ляжет в опасной близости от наших позиций.

– Тавр, давай отбой.

– Понял.

Артиллеристы успели ударить еще один раз. Несколько боевиков разметало по траве, а один из джипов исчез в пламени и грохоте взрыва.

«Хрен мы их остановим. По крайней мере сюда они дойдут, а там как ляжет… Видимо, суждено мне подохнуть в чужом мире, а мои там ничего и не узнают…»

Усилием воли выбросив похоронные мысли из головы, я скомандовал:

– Как только они дойдут до мин – открываем огонь.

С боевиками явно был кто‑то, понимающий в военных делах. Видимо, он просчитал расположение наших позиций и отправил сотни две бандитов в обход к оврагу. Наши предположения сбылись. Теперь Владу надо остановить без малого две роты огнем семи пулеметов и девяти автоматов. Благо удобный выход из оврага один и он довольно узок. А если бандиты пойдут еще дальше?

Я глянул по сторонам, отмечая мрачные и сосредоточенные лица парней. Страха не было – сейчас не до эмоций. Страх загнан внутрь натренированными рефлексами и немалым опытом. Но ведь совсем уничтожить его нельзя. Так что нервы еще покажут себя, потом, после боя. Если будет кому переживать…

Цепь боевиков добежала до мин и растяжек, чьи‑то ноги наступили на черные коробочки и задели темно‑зеленую леску. Пять взрывов опять бросили боевиков в траву. И в этот момент заработали автоматы.

Парни били беглым одиночным огнем. Совсем не так, как учат наставления и уставы, где основным видом стрельбы считают автоматический. Очередями мы лупили, только когда до противника было меньше пятидесяти метров и когда цель была групповая.

Заухали ручные и подствольные гранатометы, вразнобой ударили РПГ. На фоне грохота редкие щелчки снайперских винтовок почти неразличимы. Три снайперские пары сейчас работают по машинам, выбивая пулеметчиков и командиров.

Боевики сначала попадали на землю, потом стали расползаться по кочкам и кустарникам, нервно и не глядя, паля из автоматов приблизительно в нашу сторону. С машин пробовали нащупать позиции пулеметами, но довольно быстро их огонь стих – снайперы не подвели.

А затем опять некто главный поднял скомканный строй, кое‑как развернул в слабое подобие цепей и бросил вперед. Не знаю, что говорил он бандитам, но те вдруг рванули вперед со всей скоростью, поливая из стволов.

Боевики бежали по раскисшему полю, с размаху наступая на мины и срывая лески растяжек. Взрывы бросали на землю по нескольку человек сразу, но на этот раз бандиты хода не замедлили.

…Свист пуль над головой стал непрерывным и уже не так отвлекал и нервировал. Я внимательно наблюдал за левым флангом, где боевики уже подошли метров на сто – двести, прячась за крохотные насыпи и валуны. Стрельба с нашей стороны уплотнилась, выстрелы ручных гранатометов летели едва ли реже, чем автоматные пули. Но бандиты упорно перли вперед, позабыв про осторожность и страх. Ценой своей жизни они прокладывали дорогу тем, кто шел позади.

– Тавр, уплотни левый фланг! – крикнул я по радиостанции Гориничу. – Они уже на сотку подошли.

– Понял, – отрывисто бросил тот и исчез из эфира. Видимо, было не до разговоров.

Бросив еще один взгляд на поле, я навел бинокль на правый фланг, там, где лежали наши пулеметчики под командой Влада.

Бандиты пробовали проскочить стометровку, отделявшую крайние деревья леса от кустарника, росшего у оврага. Эта попытка дорого им стоила. Семь пулеметов косили их, как комбайн пшеницу. Трупы усеяли крохотную опушку. Но бандиты продолжали попытки. Часть била из‑за деревьев по нашим, часть под прикрытием пыталась ползком и перебежками преодолеть открытое пространство. Несколько человек уже исчезли за кустами, а значит, вот‑вот выскочат прямо перед позициями Влада. Надеюсь, он заметил прорыв и сумеет его ликвидировать…

Бой разгорался все с большей силой. Боевики стреляли из всего, что могло стрелять. Несколько машин, уцелевших под огнем снайперов, встали за обочиной дороги, и пулеметчики лупили по нам длинными очередями. Около полусотни бандитов уже преодолели импровизированное минное поле и, строча от живота, переваливали через длинную выбоину метрах в ста от нас.

Вести прицельный огонь стало тяжело – нам не давали высунуться. А лупить наугад – тратить патроны. Их и так негусто – мы работали вблизи своих баз и не таскали с собой по нескольку БК. К тому же со мной была рота разведчиков – им‑то брать с собой лишний вес совсем не надо.

Поле было усеяно убитыми и ранеными бандитами. Из трех сотен, шедших на нас, уцелело около половины. Но они перли и перли, не снижая скорости, не отрывая пальцев от спусковых крючков. И даже магазины меняли на ходу. Еще немного – и подойдут вплотную.

Одно из правил боя – меняй позицию после двух‑трех очередей. Дабы не пристрелялись по тебе и не сняли. По всем уставам боец должен подготовить помимо основной позиции еще запасную и ложную. Нам готовить их некогда, даже толковые окопы отрыть не успели. Поэтому бойцы просто давали две‑три серии по три выстрела или выпускали по паре гранат и откатывались в сторону метра на два.

Охватить взглядом всех своих парней я не мог, но вроде пока тяжело раненных и убитых не было. Вроде… При таком плотном огне хоть одна пуля да найдет цель.

Со стороны оврага вдруг раздались несколько взрывов. Я направил бинокль в ту сторону и увидел, как с ближней стороны оврага прямо на позиции пулеметчиков выскакивают десятка три бандитов. Половина сразу легла под огнем, остальные успели перед падением бросить фанаты. Новая волна взрывов – и два пулемета замолчали.

– Вот епона!.. – выругался я, хватая радиостанцию. – Влад, что у тебя?

Кантин ответил не сразу, подарив мне несколько секунд нервотрепки. Потом отрывисто крикнул: – Да?

– Живы?

– Живы. Троих зацепило, не смертельно. Прорыв ликвидировали.

– Понял.

«Понял, что амба! Так и до рукопашной дойдет…» Я высунул голову из‑за укрытия, глядя на поле, и в этот момент бандиты, до того лежавшие или ползшие к позициям, вдруг вскочили и рванули вперед на всей скорости. Что там произошло, я не разобрал, но чуть меньше полутора сотен боевиков с ревом и матом, строча из автоматов и пулеметов, преодолевали последние две сотни метров, отделявших их от цепочки бойцов.

Воздух пронзили очереди, находя цели среди мчащейся толпы, рвались выстрелы и гранаты, но боевики даже не сдерживали шага.

– Тавр! – проорал я. – Связь с артиллеристами!

– Есть!

– Ну! – выдохнул я, чувствуя дрожь, пробежавшую по телу. – Поработаем! Внимание всем! Гранаты к бою! Сменить магазины! Приготовиться к штыковой!

Мои слова, сказанные по радиостанции, разошлись по цепи. Парни поочередно вставляли в автоматы полные магазины, выкладывали перед собой по две гранаты – оборонительную Ф‑1 и РГД. Те, у кого на автоматах не было подствольников, крепили штык‑ножи. Я сам пристегнул штык к стволу, глянул на Алана, тот лежал поблизости, сжимая в правой руке гранату.

Вот сейчас и посмотрим, как я учил своих парней. И пошел ли им урок впрок…

Штыковая… В конце двадцатого века, когда понятие рукопашного боя в армии практически исчезло, когда функции человека берет на себя техника, а война вот‑вот выйдет в космос, старый вид ближнего боя выглядит анахронизмом. Пережитком прошлого, эдаким раритетом, совершенно нефункциональным и громоздким.

И все же штыковая не совсем умерла. Этот динозавр еще дышит, еще собирает кровавые жертвы…

Бандиты уже взлетели на взгорок, теряя на каждом шагу по пять‑шесть человек. До позиций им осталось метров семьдесят.

– Гра‑анатами‑и… бей!

Три десятка ребристых овалов взлетели над землей и попадали под ноги бандитов. Рвануло. Ф‑1 имеет разлет осколков до двухсот метров, если кто и не добросил – невелика беда, все равно зацепит.

Первые две волны боевиков снесло. Но остальные бежали. И их перекошенные лица и налитые кровью глаза были хорошо видны.

– Еще р‑раз!.. Бей!

Теперь улетели эргэдэшки. Они послабее, но свою дань кровью возьмут сполна. Едва отзвучали взрывы, я проорал, надсаживая голос:

– Пошли!

И первым вылетел из‑за укрытия. На земле остались десять человек – снайперы и пулеметчики. У них другая задача – с флангов бить по уцелевшим машинам и задним рядам.

Рывок вышел слитным, единым. Тридцать два человека выскочили на противника, разом ударив из автоматов. Шли давно отработанным строем, разбитые на тройки. Двое впереди – длинными очередями лупят перед собой, третий позади, не стреляет. Когда первая пара сойдется с противником вплотную, он будет прикрывать их огнем и штыком. Тактический прием, отработанный когда‑то нами в командировках и выездах…

Боевики шли на прорыв, не обращая внимания ни на что. Они уже перешли ту грань, которая отделяет человека от безумного смертника, и готовы были усеять дорогу к свободе трупами. Своими и чужими.

Но когда мы вылетели на них, бандиты на какой‑то момент дрогнули. Совсем не на много, но этого хватило, чтобы сойтись вплотную. И ударить в штыки.

…Перекошенная рожа, налитые кровью, вылезшие из орбит глаза, пена на уголках губ, неровный ряд зубов, вздувшаяся в крике шея – всего в двух шагах. Бандит замахивается автоматом, как дубиной, и бьет прикладом. Одна рука съехала с цевья, и ладонь касается раскаленного ствола, но тот ничего не замечает.

Хрясь!

Плоский штык с хрустом входит в грудь, в область сердца. Рывок в сторону, чтобы вытащить клинок и расширить рану, разорвать сердечную мышцу, удар плечом в корпус противника и второй удар – прикладом по шее.

Бандит падает под ноги с тем же перекошенным лицом, только глаза еще больше вылезли из орбит.

Второй налетает сбоку и сразу падает, прошитый очередью, – работа Алана. Тот, как и положено, бежит чуть сзади и слева. Знает, что я бью с правой стороны, и не мешает.

Рядом кто‑то из моих встречает вражеский удар подставкой автомата, тут же бьет ногой в пах и добавляет стволом по шее. Отлетевший бандит летит в траву и вдогонку получает короткую очередь в спину.

Двое боевиков разом прыгают на меня, выкрикивая дикую смесь проклятий и ругательств. Один делает выпад прикладом, четко, как на тренировке. Второй прыгает вперед, нанося удар ногой. Уклон с подставкой, удар штыком в бок, тут же удар ногой, второй блок и режущий по шее. И новый блок – подоспел третий. Этот успел только ударить – Алан сносит его мощным боковым.

Лязг металла, крики и стоны, мат и ругань, отрывистые очереди, хруст костей и предсмертные крики – все слилось в единый непередаваемый гул, затмивший посторонние звуки. Все лишнее сейчас словно исчезло, растворилось в грохоте боя.

Озверевшие, загнанные в угол бандиты отступать не могли. Позади смерть в капкане. Им терять нечего, и в плен не пойдут – слишком много крови на руках. Только вперед, сквозь строй врага.

И не менее озверевшие бойцы, которым тоже не отступить, не уйти. Только вперед, на врага. Резать, колоть, бить, стрелять. Пока враг не подохнет, не упадет под ноги, залитый кровью.

Ствол на ствол, удар на удар, оскал на оскал, смерть на смерть. Бешенство в глазах, звенящая пустота в голове, ненависть и ярость в душе. Две волны столкнулись посреди поля, давя друг друга, убивая направо и налево…

Скрежет металла и дикий ор, мелькание лиц перед глазами и запах смерти вдруг всколыхнули во мне то чужое состояние, пришедшее в бою у Храма. Волна ярости мгновенно затопила мозг, и я почувствовал, как холодеет нутро и немеют губы. А потом все исчезло. Чужая сила мгновенно заполнила тело…

Подскочивший ко мне бандит от удара отлетел метра на три. Он умер еще в полете, от шока – каблук угодил в пах, и гениталии смяло в лепешку.

Приклад описал короткую дугу и раскроил череп второму, нападавшему на кого‑то из моих парней. А потом был третий, четвертый, пятый…

Не знающее усталости тело работало само, оставив мозгу только подсчитывать шаги и поверженных врагов.

Слаженные, согласованные действия роты заставили боевиков сперва снизить скорость, потом встать на месте, а затем и отступить. Мы перемалывали их, как мясорубка перемалывает свинину, усиливая натиск и выдавливая обратно.

Боевиков было немногим больше сотни – по три‑четыре человека на каждого из нас. Разрозненный, рваный строй не мог ничего противопоставить отточенным действиям и профессиональной подготовке. Шаг за шагом мы теснили их назад.

Я не потерял способность оценивать обстановку и видел, как редеют ряды бандитов, как они снова и снова налетают на нас и оставляют на земле новые тела с колотыми, резаными ранами, с простреленными спинами и головами, с размозженными внутренностями. Мы их передавливали.

В какой‑то момент бандиты побежали. Сперва неуверенно и нехотя, потом все быстрее. Это был не тактический ход и отрыв от противника. Это была паника. Страх, что преодолел голос рассудка и отчаяния.

– Стоп! Всем – стой! Падаем! Огонь!

С небольшой заминкой бойцы падали на землю, дрожащими руками вскидывали автоматы, успокаивая прерывистое дыхание, ловили на мушку бегущих боевиков и нажимали спусковые крючки.

От нас уходило не больше трех десятков бандитов. Они успели проскочить неровную цепочку машин, где не уцелело ни одного человека – молодцы снайперы! – и вот‑вот должны были скрыться за складками местности. Но не успели.

Откуда‑то слева по бандитам разом ударили полтора десятка крупнокалиберных пулеметов. За ними отработали АГСы.

– Артур! – проорал на самое ухо Тавр. – Наши! Это Радован!

Я опустил автомат, машинально кивнул, потом глубоко‑глубоко вздохнул, унимая дыхание. И того зверя, что жил во мне и хотел еще крови. Еще много‑много крови…

Все тело ныло от сильного перенапряжения, голова словно чугунная, язык как привязанный, едва выталкивает слова сквозь зубы.

Я дал приказ организовать преследование удравших бандитов, вызвал Влада и попросил Тавра уточнить потери. А потом, чувствуя, что не могу стоять, сел прямо в траву. Рядом падали без сил бойцы – рукопашная отняла последние резервы организма.

Как сквозь сон смотрел на подбегавших Радована и Ральфа, уголком сознания отмечал коробочки бронетранспортеров, заезжавших на поле, вполуха слушал торопливый доклад Тавра.

– Влад цел, они отбились. Десятка три‑четыре ушли, их ловят. У нас восемнадцать раненых. Пятеро – средней тяжести, остальные – легко.

– Артур! – Радован буквально упал рядом, схватил рукой за плечо и легонько потряс. – Цел?

Не в силах что‑то сказать, я кивнул.

– Все в порядке?

Хреново было, ох как хреново!.. Странное состояние не уходило, давя на мозг, будоража мышцы избытком адреналина и толкая вперед – бить, рубить, стрелять. Если раньше это исчезало, то теперь оно словно решило остаться. Навсегда. Апатия и усталость исчезли, словно я глотнул допинга. Но все равно – хреново…

– Нормально.

Я встал, огляделся. Поле усыпано трупами боевиков, несколько звеньев ходят среди убитых, осматривая, а кого‑то и добивая. В стороне несколько санитаров и санинструктор перевязывают раненых. От оврага бредут пулеметчики, впереди Влад.

– Радован, раненых в госпиталь. Срочно.

– Уже вызвали «вертушки». Вот‑вот подойдут.

Взгляд зацепил облака, что вроде поднялись выше и уже не висели над головами. Отлично.

– Так, – повертел я головой, прогоняя остатки усталости. – Двигаем в Лескино. Надо прояснить обстановку и организовать поиск боевиков. Да! Надо найти Ролку.

…Бывший хозяин Прайды исчез. Его не нашли ни на поле, ни в лесу у оврага. Не было его и среди тех, кто атаковал Орков, и среди тех, кто пробовал прорваться через побережье. Около тысячи боевиков наносили удары в разных направлениях, рассчитывая выйти из окружения. Но Ролки нигде не было.

– Отвлекающие маневры, – высказал догадку Влад. – Бросил против нас своих церберов, а сам ушел.

– Но как? – спросил Радован.

Вопрос повис в воздухе. Как и когда ушел Грентов, никто не знал.

Отправив раненых в госпиталь, мы на броне выехали к форпостам. Кроме пропажи Ролки, меня очень интересовало – куда исчезла рота полиции, стоявшая у переправы на реке? Ведь они не могли не знать, что туда идут боевики…

Ситуацию прояснил армейский капитан, командир роты охраны на форпосте.

– Так они недавно вышли от нас к Наскору. У них вроде какое‑то задание.

– Какое задание? Они оставили пост и удрали от боевиков?

Капитан пожал плечами:

– Не знаю. Ничего они не говорили. Сели на броню и умотали. Их командир сказал – у них срочный приказ.

– Ладно, – скрипнул я зубами. – Я его найду и выясню, что за приказ.

Повернулся к своим и махнул рукой:

– Поехали.

– Слушай, Артур, – осторожно сказал Ральф, когда мы выехали с форпоста. – Ну его на хрен, этого мудака! И так дел полно.

– Ну нет. Он мне ответит за все. Уйти, когда за спиной практически беззащитные люди, бросить позиции…

Я уже выяснил в штабе полиции, что рота имела четкий приказ держать переправу и в случае осложнений вызывать помощь. Точнее – вызывать нас. Таким образом, самовольство командира роты стало явным.

Злость и ненависть, смешавшись с яростью, создали взрывоопасный коктейль в моей душе, и я не был уверен, что не прибью этого гада, как только увижу. Правда, справедливость требовала сперва выяснить все подробности.

– Пусть с ними их начальники разговаривают, – поддержал Ральфа Радован. – А то будут проблемы.

Он знал меня и вполне обоснованно опасался, что я пристрелю струсившего капитана. Только Влад, переживший недавний бой, вполне разделял мои намерения. И конечно, вся его рота.

…Роту полиции мы нашли ближе к вечеру, в одном из хуторов, недавно освобожденных от боевиков. Я задал вопрос бойцу местной комендатуры.

– Лабедин там, – махнул рукой тот в сторону большого дома. – Отдыхает. Его люди там же.

– Угу. – Я шагнул было к БТРу, но тут же встал как вкопанный. – Как ты сказал? Лабедин?

– Ну да…

Вот те раз!.. Мой бывший взводный – командир ОБР в Валдане. Скотина, подставившая людей под пули бандитов и счастливо избежавшая наказания! Неужто он? Но как рискнул вновь поехать в Зону?

Я глянул на своих. На лицах Ральфа, Влада и Радована отражалось безмерное удивление.

– Неужели тот самый? – прошептал Кантин. – Быть не может…

– Поехали.

Дом стоял на отшибе, на небольшом взгорке, окруженный деревьями и живой изгородью из акации. Поблизости стояли четыре БТРа, у соседних строений ходили бойцы.

Мы взлетели наверх, к самым воротам. Спрыгнув с брони, я взбежал по ступенькам. Сидевший на крыльце боец с погонами капрала при виде чужого офицера встал, попробовал загородить дорогу.

– Куда? Нельзя, командир отдыхает…

– Я командир отдельного батальона полиции майор Томилин. У меня срочное дело к Лабедину.

Боец немного побледнел – понял, кто перед ним, – сделал едва заметный шаг в сторону.

– Но…

– Пусти, парень, – мягко сказал подошедший Радован. – Мы спешим.

Я зашел в дом, миновал просторную кухню и заглянул в открытую дверь ближней комнаты.

Офицер в камуфляже сидел за столом спиной ко мне и что‑то строчил на стандартном листе бумаги. Рядом стоял второй офицер с планшетом в руках.

– Приветствую, господа, – сдавленно сказал я, входя внутрь. Тот, что сидел спиной, повернул голову, и я узнал Лабедина. Он, скотина, несомненно, он. Увидев его, я понял, что никакой случайности в уходе с переправы нет. Этот подонок струсил и увел роту. Странно, как только его послушали остальные. Лабедин тоже узнал меня. Сначала недовольно скривил губы, потом заметил три ромба на погоне и изумленно распахнул глаза. Не ожидал, что я обгоню его в звании. И только потом на его лице мелькнула тень тревоги.

– Что вам… надо?..

– Тебя. – Я с великим трудом сдерживал злость и желание впечатать этого гада в стену. – Строчишь рапорт начальству? По поводу бегства с позиций?

– Что?

Лабедин встал, нервно дернул щекой и случайным движением сбросил ручку на пол.

– Отмазку готовишь? – Голос терял звучность, медленно переходя на низкие тона. – Чтобы задницу прикрыть…

– Что вы себе позволяете, господин майор? – вставил второй офицер – лейтенант, судя по всему, заместитель ротного.

Я не обратил внимания на реплику, медленно подходи к Лабедину. Тот не знал, как себя вести. Бывший подчиненный, с которым отношения были натянуты, а теперь старший по званию. И настроен он весьма отрицательно.

– И как ты решился приехать опять в Зону, а? Родственничек помог? Или сам жопу подлизал?

– Не смейте со мной так разговаривать! – попробовал вернуть самообладание Лабедин. – Вы не имеете права!

– Почему ты удрал от моста? Испугался пяти сотен боевиков? Жизнь берег? И как ты своим объяснил, что надо драпать?

Он молчал. Любые слова не помогут. Он видел мои глаза, слышал мой сдавленный голос и понимал – я не слушаю его оправданий.

– А что за спиной две сотни раненых и мирное население – забыл? Что выходили головорезы и подонки – не учел? А?

– Ты не смеешь…

Лабедин сделал шаг назад, ногой оттолкнул стул и ударился спиной о заместителя. Тот тоже отшагнул. Лицо бледное, руки подрагивают. То, что он в курсе дела, – ясно. Повезло Лабедину, попался такой же подлец.

Рука по пути сгребла лист со стола, глаза скользнули по строчкам.

«…В связи с ухудшением обстановки и согласно показаниям очевидцев я принял решение передислоцировать роту ближе к Лескино, чтобы прикрыть наиболее опасное направление…»

– Отмазка! Ты же знал, сука, что боевики далеко от Лескино. Знал, что передовой отряд встретили и разбили. Радиостанция отказала – выяснить обстановку? Или броня сломалась – послать связного?

– Я должен был выехать… Я…

Скомканный лист полетел в лицо капитану. Тот зажмурился, неловко выставив руку, и не заметил удара. Я бил по привычке полусжатым кулаком в шею. Бил, не сдерживая себя и не желая щадить эту скотину. Рука по пути задела запястье Лабедина, и это немного ослабило удар.

Капитана отбросило влево, шваркнуло о стену так, что та задрожала. Лабедин упал и потерял сознание. Я шагнул к нему, желая добить. Сзади за ремень ухватила чья‑то рука. Крепко, изо всех сил. Другие руки схватили за плечи и локти.

– Артур!

– Командир, остановись!

– Не надо.

Ральф, Влад и Радован. Друзья… На Лабедина им наплевать, они боялись, что из‑за этого мудака пострадаю я.

Стряхнуть захват несложно, но… Но я замер. Яростным взглядом пожирал пришедшего в себя и стонущего капитана, потом посмотрел на заместителя. Тот превратился в статую. До него, кажется, дошло, кто пришел «в гости». А слава Оборотня и его людей всегда была не только громкой, но и жуткой.

Я позволил себя увести на улицу и посадить на броню. На меня напало опустошение и равнодушие. Лабедину несдобровать, это ясно. До сенатора дойду, но эту мразь под суд подведу. Такой сволочи на каторге место. Пусть кайлом машет или лес валит, а не подставляет жизни людей под смерть.

Мы доехали до Лескино, когда меня немного отпустило. Опорожнив фляжку воды и подержав голову под струей колонки, я растер лицо полотенцем, глубоко и часто подышал и успокоился.

– Все, хватит!

Натянув куртку и разгрузку, посмотрел на своих помощников.

– Едем обратно в Мегар. Надо прояснить обстановку и попробовать отыскать Ролку. Не мог он далеко уйти. Мало времени для отрыва.

– Попробуем, – ответил Радован. – Если на дно не ляжет.

– Так. Все роты собрать на базе, остаточные группы боевиков переловят сводные отряды. Теперь у бандитов нет сил, чтобы сделать что‑то масштабное. Им вообще не до боев – спасти бы себя. Теперь наша задача – подготовить батальон к работе в Ламакее. Там тылы чистить надо долго и тщательно. Диверсионные группы, разведка, окруженцы, агентура… Ну и конечно, боевики. Те, кто выходит из наших тылов. Словом, дел полно.

Парни слушали молча, не перебивали, хотя ничего нового я им не сказал. Просто подошло время перейти к новому этапу работы.

– И еще одно – получен приказ развернуть на базе батальона оперативную бригаду. Личный состав новых подразделений сейчас проходит подготовку в учебном центре. Все остальное обговорим на базе.

– Понятно… – задумчиво проговорил Ральф. – Нас ждут великие дела.

– Да, – подхватил Влад. – Только бы Ролку найти. Чтобы уж покончить с Зоной.

– Ничего. Найдем. Не иголка, а Зона – не стог сена. Рано или поздно выползет…

Искать экс‑хозяина Прайды не пришлось. Он дал о себе знать сам на следующий день. Весьма своеобразным способом.

Грентов не зря был главарем самой большой и влиятельной группировки Зоны. Ум, изворотливость, находчивость, умение принимать верные решения в экстремальных ситуациях не раз выручали его.

Поняв, что из кольца не вырваться, он нашел иной выход. Бросив на отвлекающие прорывы практически все силы, Ролка ушел в сопровождении всего десяти приближенных боевиков. Ушел туда, где его никто не ждал. Он пошел к Валдану.

…Звонок оторвал меня от весьма важного дела. Я брился. Дело действительно важное, так как времени привести себя в порядок катастрофически не хватало. Дома мы не бывали по три‑четыре дня, о бритье и не вспоминали.

– Господин майор, вас Плошир, – доложил дежурный. – Срочно…

– Давай.

Я смыл пену и вытер лицо полотенцем. Левой рукой закрутил кран.

– Томилин?

– Слушаю.

– В Валдане боевики захватили заложников.

– Где?

– …Они ночью прошли. По тому оврагу, через Батомку. По старому мосту, по основанию… – перекрывая рев мотора, рассказывал лейтенант, командир взвода ОБР. – Их ждали сообщники, устроили на ночь. А утром попробовали проехать через окраину города.

Бронетранспортеры, взревев еще раз, остановились неподалеку от двухэтажного здания. Вокруг сновали полицейские, чуть в стороне толпились зеваки. У кустарника задом к нам стоял танк, из люка торчала голова танкиста в шлеме.

– Их‑то зачем пригнали?

– Да хрен знает, – пожал плечами лейтенант. – Когда узнали, кто пожаловал в город, начальство дало команду прислать тяжелую технику.

– Для штурма, что ли?

Лейтенант не ответил. Мы втроем – он, я и Влад – взбежали по ступенькам и прошли по коридору в кабинет. Здесь уже сидели несколько человек. Новоиспеченный комиссар Валдана Гулетин, тоже новоиспеченный бригадир Чудорин и еще один из комиссариата, мне не знакомый.

Чудорин разговаривал с кем‑то по телефону, второй полицейский чин, вроде заместитель комиссара, торопливо шарил в бумагах, разложенных на огромном столе, а Гулетин, кусая губу, стоял у окна и смотрел куда‑то вдаль.

– День добрый, господа. – Я подошел к столу, снял автомат с плеча и повесил его на спинку стула. – Как дела?

– Какой добрый? – Гулетин отошел от окна и пожал мне руку. – Когда такое происходит. В курсе уже?

– Лейтенант просветил, – кивнул я на командира ОБР, скромно стоявшего в стороне. – Но желательно кое‑что уточнить.

– Нечего уточнять, – махнул рукой Гулетин. – Ролка с сообщниками приехал ночью в город. Его здесь ждали, и я так понял, подготовили переход в Ругию.

– Оригинально, – хмыкнул я. – Пока его по всей Зоне ищут, он тишком к нам в тылы.

– Угу. Только не вышло ни хрена. Их группа напоролась на патруль, уйти незаметно не смогла и вступила в перестрелку.

Гулетин прервал объяснение и жадно осушил бутылку воды. Вытерев рот, он продолжил:

– …Сумев уйти от патруля, Ролка попробовал скрыться на Батомке, но полицейские подняли тревогу, успели перекрыть район и вызвать подкрепление. Поняв, что не уйти, боевики забежали в первое попавшееся на глаза здание и взяли в заложники всех, кто там был. Первым попавшимся зданием оказался магазин одежды…

Гулетин узнал обо всем практически сразу. Он дал приказ окружить здание и позвонил нам.

– Ясно. Где магазин?

– Рядом. Метров триста.

– Чем торгуют?

– Одежда, обувь, белье… В основном женский и детский ассортимент. Мелкооптовая торговля…

– Кольцо вокруг него надежное?

– Две роты охраны, десяток БТРов и два танка.

– Да, – задумчиво произнес я. – Танки – это сильно…

– Черт! – Комиссар стукнул кулаком по ладони. – Мы не знаем, что делать! Идти на штурм нельзя – людей погубим. И отпускать бандитов нельзя.

– Начальству сообщили?

Гулетин вздохнул и нехотя ответил:

– Сразу после тебя я позвонил Доричу.

Причину вздохов понять несложно. Только несколько дней назад в Ваддане создан комиссариат полиции, Гулетин стал комиссаром – довольно заметное повышение. И вот сюрприз в самом начале работы. За такие проколы по голове не гладят…

– Сколько их? Какое вооружение? Сколько заложников? Какие требования выдвигали? Вообще выходили на связь?

– Да не знаем мы ничего! – в сердцах воскликнул Гулетин. – Они проорали, чтобы мы не лезли. А потом сказали, что нужен вертолет.

– Когда это было?

– Минут пятнадцать назад.

– Та‑ак…

Чудорин наконец закончил разговор, положил трубку и повернулся к начальнику.

– Я звонил в столицу. Департамент в курсе. Обещали, что «Волод» скоро вылетит.

Комиссар махнул рукой. То, что в столице знают и пришлют помощь, хорошо, но…

Вот именно, но!

…Пока глава Департамента даст приказ, пока дежурная группа «Волода» долетит до Мегара, а потом приедет сюда, пока войдут в курс дела… это два‑три часа в лучшем случае.

Ролка ждать гостей из столицы не станет, он отлично понимает опасность затяжки времени. И будет требовать вертолет немедленно. Что можно сделать в такой ситуации?

– Нас‑то зачем вызвали? – спросил я Гулетина. Тот пожал плечами, раздраженно бросил:

– Ты же у нас спец по боевикам. Знаешь, как с ними бороться.

– Да. Только когда боевики захватывают заложников, то становятся террористами. А с ними я пока не воевал… Ладно. Посмотрим, что там происходит. У вас есть план здания?

– В строительном управлении должен быть.

– Найдите срочно и передайте моим людям.

– Хорошо.

– Давай, Влад. – Я подошел к Кантину, глянул на часы. – Действуй. Оцени обстановку, прикинь, где удобнее подойти. Бери саперов – и вперед. У нас и так мало времени. Скоро Ролка начнет убивать заложников.

– Понял.

– И позови Владнека и Гесса.

– Что ты задумал? – спросил Чудорин, когда капитан вышел.

– Пока ничего. Обычное выяснение обстановки.

В комнату почти бегом зашли два моих офицера. Лейтенант Владнек, командир взвода снайперов, и лейтенант Гесс, командир взвода связи.

– Збыслав, – обратился я к Владнеку. – Влад пошел к захваченному дому. Ты давай со своими туда же. Посмотри, где удобно сесть. Может, сумеете взять на прицел бандитов.

– Хорошо.

– А ты, – это Гессу, – проверь на сканерах все частоты. Возможно, боевики попробуют выйти на связь с кем‑то.

– Сделаем, – веско пробасил Гесс.

– Все. Вперед.

Заговорила радиостанция, стоявшая на столе. Чей‑то глухой голос торопливо докладывал:

– Они требуют вертолет. «Восьмерку». Чтобы села во дворе магазина.

– Вот! – рявкнул Чудорин. – Началось.

Гулетин схватил радиостанцию, нажал тангетку.

– «Сто первый», что с заложниками?

В динамике раздался шелест, потом тот же голос ответил:

– Хрен их знает! Боевики требуют «вертушку». Говорят, что начнут убивать людей. У них вроде там дети есть. С них и начнут.

– Вот суки! – не выдержал заместитель комиссара. – За детьми спрятался…

Услышав последние слова, я поднял голову. В голове мелькнула авантюрная идея.

«Дети! Епона мать, а это мысль! Ну, сука, я тебе покажу детей!..»

…Совершенно случайно я знал, где сейчас живет семья Ролки – жена и сын. Он отправил обоих за границу, но те не успели уехать дальше Нариша – небольшого городка неподалеку от Горева. Забирать их контрразведка почему‑то посчитала лишним. Семья так и жила в городке, насколько я знал, под охраной трех лбов из личной гвардии Ролки.

Вот кто мне сейчас нужен! Ролка, при всем его эгоизме и равнодушии к другим, жену и сына любил. Сыграем на этом.

Я вызвал Радована. Тот с ротами Ральфа сидел в штабе тыла армии, готовя базу для начала нашей работы в Ламакее. Нариш у них под боком. Коротко обрисовав обстановку, велел осторожно изъять семью и перевезти сюда. Охрану, если будет сопротивляться, – убрать.

«До Нариша на „вертушке“ ему минут пятнадцать. На операцию – минут десять. И обратно тоже на „вертушке“. Это еще полчаса. Итого – час. Плюс‑минус десять минут. Надо подержать Ролку час…»

– Мы на место, – сказал я Гулетину, закончив разговор. – Глянем что и как.

– Хорошо. Я еще раз позвоню в столицу и тоже подъеду.

…Обстановка вокруг захваченного здания напоминала разворошенный муравейник. Магазин оцеплен полицией, за цепью бойцов несколько групп зевак и прохожих. Пытаются разглядеть хоть что‑то. В стороне небольшая группка мрачных граждан – родственники персонала магазина. За частным домом стоял танк, ствол смотрел на окна захваченного здания. На перекрестке энергично размахивали руками двое регулировщиков, направляя редкий поток машин в сторону от суеты. По улицам и мимо домов пробегали полицейские.

Мои сидели во дворе частного дома, здесь Влад устроил временный КП. На низком столике из неструганных досок разложен прямоугольник плана БТИ – старый, возможно, еще довоенный. Влад и Герман, склонившись над столом, что‑то рассматривали. На крыше здания я заметил двух бойцов, те наблюдали за магазином в бинокли.

– Что у вас? – подошел я к офицерам и сел на широкий пенек, поставленный вместо стула.

– Пока ничего, – ответил Влад, не отрывая глаз от плана. – Вроде здесь, у подсобки, есть старый заваленный ход в бомбоубежище. Строили лет тридцать назад, потом ход забили. Здесь где‑то бродит директор магазина, он говорит, что нишу хода использовали вместо кладовки.

– А что у Збыслава?

– Тоже ничего. Он сам сидит на другой стороне улицы. На чердаке кафе. Вроде видят силуэты в окнах второго этажа. И все…

– Продолжайте.

– Слушай. – Влад наконец оторвал взгляд от плана и посмотрел на меня. – Я тут нашел похожее здание. Планировка такая же. Послал Тавра с группой, пусть потренируются, посмотрят… Если будет штурм…

Я кивнул. Влад рассуждал верно, если наш план с семьей не сработает, штурм – последний шанс.

– Пойду посмотрю на магазин.

Махнув Алану, который тенью ходил за мной, я пошел к первой линии оцепления. В этот момент запиликала радиостанция.

– Артур, это Чудорин. Нам передали – «Волод» в воздухе. Через полтора часа будет в Мегаре.

– Отлично.

– Как ты думаешь, мы сможем потянуть время?

– Спроси у Ролки…

«Спецназ – это хорошо. Это просто прекрасно. Лишь бы успели. Не то прилетят к шапочному разбору, – думал я, подходя к оцеплению. – Главное – Радован бы все сделал. Будет семья – будет торг… А иначе и „Волод“ не поможет…»

…Проблемами противостояния терроризму и захватам людей в этом мире занимаются два первых отряда бригады «Волод». Каждый отряд состоит из трех отделов, отдел – из четырех групп. У каждого отдела своя специализация. Водный, воздушный, автомобильный, железнодорожный транспорт, стационарные объекты различного назначения, заводы и фабрики… Общая подготовка по всем вопросам была едина для всех, но каждый отдел специализировался на своих направлениях.

Насколько я слышал, группа «А» в нашем мире практически не терпела поражений и всегда выполняла задачи. «Волод» может похвастаться тем же. Пожалуй, самый сильный спецназ в мире. К тому же они работали и за границей, спасая граждан Ругии, попавших в руки террористов. У нас, понятно, такое невозможно, России всегда было наплевать на своих людей. Здесь, как ни странно, о подданных помнили…

– …Вертолет через полчаса! Не будет машины – шлепну на выбор двух человек, тогда зашевелитесь!

Орал не Ролка, а кто‑то из его боевиков. В раскрытом окне была видна только часть его головы – бандит благоразумно прикрывал себя кем‑то из заложников.

Я разглядел испуганные глаза и выражение ужаса на лице несчастной женщины. Она держала руки скрещенными на голове, как ей велели, и шевелила губами.

– Черт, снять бы его, – говорили полицейские в оцеплении. – Там их всего‑то пять‑шесть. Разом ударить, и все…

– Нельзя. Приказ огня не открывать. Люди могут пострадать…

Мы стояли за деревьями, разглядывая оратора в бинокли. Заодно рассматривая здание. Ничего особенного, старая кирпичная постройка. Два этажа, большие окна, полукруглая крыша, покрытая жестью. В большинстве окон шторы занавешены, но кое‑где их нет, и комнаты хорошо просматриваются извне. Впрочем, в них никого не было.

Вертолет Ролке обещали. Гулетин вынужден был пойти на поводу у бандитов, при этом кое‑как выторговав полчаса. Комиссар послал помощника на аэродром. Там стояли два Ми‑8. Один в ремонте, второй вроде на ходу.

Отдавать или нет вертолет, комиссар пока не знал, но приказал подготовить его к полету.

– И жратвы нам принесите! А то тут только тряпки! Поскорее.

Бандит нервничал, охрипшим голосом выкрикивая приказы. Они все там на нервах – сидеть в обложенном здании весьма неприятно. Нервничали и власти – ситуация с каждой минутой ухудшалась. Толпа на улице стала раза в три больше, многие пришли со своим оружием, кто‑то призывал штурмовать магазин и освободить заложников, а не потакать бандитам. Гулетин вынужден был дать приказ оттеснить людей назад. Чуть погодя он вызвал еще две роты для оцепления.

Ревели моторы машин, выкрикивали требования боевики, глухо ворчала толпа, переговаривались полицейские в оцеплении. Все нервничали.

– Их человек восемь – десять, – докладывал Владнек. – Оружие обычное – пистолеты, автоматы, гранаты. Тяжелого оружия не заметил. Сидят в основном на втором этаже, но кто‑то стережет вход. Заложников могут держать в одном из подсобных помещений или на складе.

– Несколько звонков было, – показывал записанные на листке частоты Гесс. – Абонентов мы пока не нашли, но это точно Европа. Радиостанций у них нет. Или по ним не говорят…

– Войти можно через главный вход, по крыше через чердак, через запасный выход и через складские ворота. Они все закрыты и, думаю, под наблюдением, – выкладывал идею штурма Влад. – Мы попробовали откопать ход в бомбоубежище, но пока глухо. С той стороны он хорошо заложен. Штурмовая группа готова. Отработали захват на похожем здании. В ОБР взяли несколько светошумовых и газовых гранат. Респираторы есть…

– Сколько, по‑твоему, уйдет на штурм?

– Полминуты. Мы точно не знаем, где кто сидит, исходили из логики удобства и варианта обороны здания…

– Ясно. – Я глянул на часы – пятый раз за десять минут. – Ждем пока. Кстати, скоро в Мегар прилетит «Волод». Тогда передадим дело им.

– А толку? Если Ролка решил подохнуть, он подохнет. И утянет с собой всех, кого можно.

– Там видно будет…

Гулетин приказал пилоту провести вертолет над магазином, чтобы Ролка увидел его. Но тут же сказал, что сесть у здания нельзя – нет места. Бандиты взяли тайм‑аут. Решали, что делать.

Ролка дважды сам выходил на связь и твердо пообещал: не сядет «вертушка» – он убьет ребенка.

Каким‑то образом о захвате пронюхали телевизионщики. Одна группа подъехала минут пять назад и уже разворачивала аппаратуру для съемки. Чудорин, стоявший у внешнего кольца оцепления, приказал убрать их. Возник спор – имеют ли телевизионщики право снимать…

Ситуация накалилась до максимума. Боевики, не видя вертолета, нервничали и могли в любой момент начать убивать заложников. Кое‑кто из полиции считал, что надо штурмовать. Гулетин возражал – ждал «Волод», они вот‑вот приедут. Мэр – он только что появился и толком обстановку не знал – поддакивал то одним, то другим. Словом, было весело…

Минутная стрелка совершила три четверти пути по часовому кругу, когда ожила радиостанция.

– Артур, – прогремел голос Радована. – Мы на подлете. Что дальше?

– Молоток! – хлопнул я ладонью по дереву, возле которого стоял. – Делаем так…

– …Слышите, вы! – орал Ролка. – Я грохну бабу с пацаном, если через пять минут вертолет не сядет на перекрестке! Ясно? Думайте быстрее. У нас терпение на исходе.

– Послушай меня, – увещевал Гулетин. – Вертолет не может здесь сесть. Провода электропередачи не позволят. Лучшее место – у универмага на Батомке. Ты должен его знать…

– Не пудри мне мозги, фараон! Я знаю, где может сесть «вертушка»! Сажай, сказал. Не то брошу трупы из окна!

Я подошел к Гулетину сзади и тронул за плечо. Комиссар обернулся, его лицо было искажено яростью, губы подрагивали от напряжения, а глаза горели огнем. Рука, сжимавшая радиостанцию, аж побелела.

– Дай. – Я взял у него аппарат и отошел на несколько шагов в сторону. – Ролка, ты меня слышишь?

– Кто это?

– Один твой знакомый.

– Не понял? Какой знакомый? Ты, фараон, чего мелешь? Кто ты?

– Ваши парни называют меня Оборотень.

Радиостанция замолчала. Ролка оценивал информацию. Услышать заклятого врага всех боевиков он не ожидал.

– Что тебе надо? – ответил он наконец.

– Поболтать о том о сем… например, о том, что ты теперь боишься воевать с мужчинами и переключился на баб и детей.

– Не гони, Оборотень! На слабо не возьмешь. Кстати, а ты не врешь? Точно Оборотень? Я в лицо‑то тебя никогда не видел.

– Видел. – Я отошел еще дальше от комиссара и его сопровождающих и чуть понизил голос: – Помнишь караван, что пришел через Баюрские ворота? Пригнал машины с деталями и аппаратуру для Эрика Брокшина? Ты на радостях всех водителей щедро наградил…

Ролка был озадачен. Неизвестный собеседник приводил такие факты, которые знали только несколько человек.

– Ну? А как ты узнал?

– Я один из тех, кто был там.

– Что? Как?..

– Слушай меня, Ролка, внимательно! Мои люди окружили магазин, и тебе не уйти. Даже если ты убьешь всех заложников, ты – труп.

– Не пугай. Оборотень ты или нет – не важно. У меня почти пятнадцать человек под дулами автоматов.

– А у меня двое. Счет не в мою пользу. Но мне кажется, за этих двух ты отдашь тех пятнадцать.

– Ты о чем? – В голосе Ролки вместе с удивлением прорезалась тревога. Ничего хорошего от Оборотня он не ждал.

– Я говорю о твоей жене и сыне. Ты их оставил в Нарише и считал, что никто не найдет. Приставил четырех мордоворотов охранять. Так вот я нашел.

– Ты! – Ролка осекся, тяжело задышал. Слышно было, как он ударил по чему‑то кулаком. – Врешь, сука!

– Оборотень никогда не врет, ты об этом прекрасно знаешь. Хочешь их услышать?

Пауза. Ролка соображал. Потом сказал:

– Давай.

– Хорошо. На телефон в конторе магазина позвонят через пару минут. Жди.

Я прошел в тот дом, где сидели наши, и позвонил Караджичу.

– Радован, давай.

– Понял. Начинаем.

Наш телефон спецы Гесса быстро подключили к номеру в гостинице, где сейчас был Радован, так что я все отлично слышал.

…Ролка сорвал трубку после первого же звонка.

– Да? Катя?

– Это не Катя, – пророкотал Караджич. – Катю ты сейчас услышишь. Думаю, тебе понравится…

– Что? Что вы там делаете с ней? – заорал Ролка, надрывая голос. – Что там…

Слышно было, как Радован несет телефон в другую комнату. Потом его насмешливый голос:

– Ну как, хлопцы, деваха?

И чей‑то голос:

– Ну‑ка, милая, скажи что‑нибудь…

Длинный протяжный стон и всхлип.

– Ролло… О боги!..

– Катя! – опять заорал Ролка.

Новый стон. Со стороны могло показаться, что с женщиной развлекаются двое оголодавший парней.

– Ну как, Ролка, услышал что хотел? – Вновь голос Радована. – Или ты не это хотел? А теперь черед твоего пацана.

Ролка успел только сказать «нет». Потом донесся громкий детский плач:

– Па‑па‑а‑а!..

Ролка громко задышал, я отчетливо слышал его хрип. И скрежет зубов.

– Что, Ролка, наслушался? – хохотнул Радован. – Захочешь еще послушать – скажи. Я позвоню попозже. А пока, извини, моя очередь…

Издевательский смех звучал до тех пор, пока он не положил трубку.

– Ролка, – сказал я. – Теперь ты мне поверил?

Он успел немного прийти в себя и оценить ситуацию. Семья в руках Оборотня, и тот никого не пощадит. Не та у него репутация. Но сдаваться?.. Это смерть.

– Что скажешь, Ролка?

– Что ты хочешь? – Хриплый голос дрожал от ненависти.

– Чтобы ты отпустил заложников. Всех. Целыми и невредимыми. А сам можешь не выходить. Я к тебе зайду. И мы поговорим. Один на один.

– Чего? Ты не спятил?

– Спроси об этом у своей жены. Она ведь красавица, просто супер. Мои парни без ума.

Энергичный мат и новый скрежет зубов.

– Мне все равно подыхать. С чего ты взял, что я не захочу захватить с собой побольше народу?

– Тогда прихвати и еще двоих. Теперь условия диктую я. Если через десять минут из магазина не выйдут заложники, я лично отрежу у пацана пальцы на левой руке. И брошу их тебе в окно. А потом – нос жены. И так далее – понемногу, помаленьку…

– Ах ты, сука епаная!

– От такой же суки слышу! Не я убивал людей в Зоне. Не я гнал их в «забой». Не по моему приказу травили стариков собаками! – Последние слова я кричал, взведенный до предела. – Ты даже не вспоминал о правилах! Ты, подонок, уничтожал сотнями, а теперь хочешь сказать, что я не прав?

Я перевел дыхание, глянул на побелевшую руку и уже спокойнее продолжил:

– Десять минут, все заложники. Твои прихлебатели меня не интересуют, сдадутся – суд. Нет – пуля. А ты ждешь меня. Ты знаешь, что я всегда так делаю. Все. Через десять минут люди не выйдут – жди гостинцы.

Я бросил трубку и сел на диван. Меня трясло. Ненависть и ярость с легкостью завладели сознанием и прямо‑таки жаждали крови. То, чужеродное, все чаще и все легче выходило на поверхность и будоражило меня.

Немного остыв, я вышел на улицу и двинул к первой линии оцепления.

Возле Гулетина стояли несколько человек в камуфляжной форме оливкового цвета с коричневыми и желтоватыми пятнами. Форма новая, опрятная, рукава аккуратно подвернуты, куртки надеты навыпуск, на поясе широкие ремни с кобурами. На ногах берцы нового образца – облегченные, с толстой мягкой подошвой.

Увидев меня, комиссар сказал:

– А вот и командир отдельного батальона. Знакомься, Артур, – это из «Волода». А это – майор Томилин.

Три пары внимательных, слегка прищуренных глаз посмотрели на меня. Короткие стрижки, твердые черты лица, волевые подбородки, сомкнутые губы. Фигуры у всех крепкие, тренированные. Во взглядах – спокойствие и уверенность. Вот они какие, спецназеры…

– Капитан Уваров.

– Лейтенант Миронов.

– Лейтенант Дибич.

Я пожал три руки, кивнул в сторону стоявших на другой стороне улицы автобусов.

– Ваши?

– Да.

– Успели все же… Хорошо.

– Так вот какой легендарный Оборотень, – без улыбки сказал Уваров. – Давно хотел познакомиться…

– Что у вас нового, майор? – спросил Дибич. – Вы разговаривали с бандитами?

– Да. Через… – я глянул на часы, – семь минут Ролка должен отпустить заложников.

– Что? Отпустить? – На малоподвижном лице Уварова отразилось удивление. – С чего это вдруг?

– Я взял его семью. Поставил ультиматум. Ролка думает.

– А если передумает?

Я усмехнулся, вспомнив голос боевика.

– Вряд ли. Он не хочет услышать нечто неприятное.

– Вы ему пригрозили? – сообразил Миронов.

– Да.

Во взгляде Миронова проскользнула неприязнь. Наверно, считал, что трогать семью бандита нельзя. Мол, посторонние люди и все такое прочее.

– Что вы намерены предпринять? – спросил я у Уварова.

– Пока изучаем обстановку.

– Понятно. Мой ротный, капитан Кантин, сидит в том доме. У него план здания и сведения о боевиках. Можете использовать это.

– Благодарю, – кивнул Уваров. – Обязательно.

– Наша штурмовая группа нашла похожее здание и провела тренировку. Они покажут где.

Уваров вновь кивнул, благодаря. И тут моя радиостанция ожила.

– «Куб», это «Конус», – вызвал Владнек. – У бандитов суета. Бегают по этажу, шумят. Я видел заложников, их гонят вниз.

– Понял, «Конус».

– В пределах наблюдения трое бандитов. Могу снять.

– По моей команде. Жди. Будут новости – докладывай.

– Они отпускают людей? – спросил Гулетин.

– Не знаю. Но что‑то у них там происходит. Через две минуты узнаем.

Боевики занервничали. Мой ультиматум выбил их из колеи.

Ролка поставлен в тупик – или казнь его семьи, или сдача в плен. Но если он своей жизнью распорядиться мог, то его подельники подобного исхода не желали. Поэтому в здании сейчас шел ожесточенный спор. Внимание за обстановкой было ослаблено.

Снайперы дважды докладывали, что Ролка в поле их зрения. Потом сказали, что четверо боевиков могут быть выведены из игры разом. Но я приказа не давал. Уцелевшие способны перебить всех заложников. Тем временем штурмовая группа смогла незаметно подойти к зданию и занять исходные позиции. Атака могла быть начата в любой момент.

Я ждал звонка, стоя у телефона и глядя в окно. Вот‑вот должен позвонить Ролка. Или не позвонить, тогда вызову его сам.

Сзади кто‑то подошел.

– Вы намерены штурмовать магазин?

Я повернул голову, рядом стоял командир спецназа Уваров. Капитан тоже смотрел в окно, перед его взглядом одно из звеньев штурмовой группы как раз занимало позицию перед складскими воротами. Сапер аккуратно и быстро крепил заряд рядом с замком.

– Если Ролка не примет предложение.

– Но ваши люди никогда не освобождали заложников…

– Точно. Но штурмовать здания им приходилось не один десяток раз.

– Там заложники…

– Капитан, – оторвал я взгляд от окна, – ваши люди готовы занять место моих бойцов и провести штурм по всем правилам? Они успели изучить планировку здания и рассчитать расстановку сил? Вы гарантируете, что никто из заложников не пострадает?

Уваров молчал. У них не было времени подготовить штурм. Ролка не зря спешил с выполнением требований, он отлично знал: если «Волод» будет проводить операцию – ему крышка.

– И все равно. Риск огромен.

– Да. Но разве у нас есть выход?

Вопрос остался без ответа, потому что в этот момент зазвонил телефон.

– Да.

– Оборотень? – Голос Ролки был напряжен сверх всякой меры. – Слушай сюда! Ты меня на понт не возьмешь! С моей семьей ты ничего не сделаешь, тебя за это свои же посадят! Понял?

– И что дальше?

«Значит, его сообщники послали его на хрен и пригрозили убить, если он попробует их продать. Убедили, что мы не посмеем… Ну, тогда получи!..»

– Дальше – ты сажаешь вертолет перед зданием и лично встречаешь нас у него! Мы выходим с заложниками, отпускаем всех, кроме четверых. Они и ты летите с нами в Ламакею Уяснил?

– А теперь слушай меня, мудак! Через три минуты ты будешь слышать, как твою жену мои бойцы начнут трахать во все щели и отрезать ей при этом уши! А твоему щенку я лично отрежу все пальцы и заброшу их тебе в окно. Пересчитаешь. Если не хватит, отрежу последний, пока еще маленький. А если ты думаешь, что я не посмею, то мы притащим обоих сюда, к магазину, и на твоих глазах будем их убивать! И если ты хоть одного заложника убьешь или ранишь, мы возьмем вас живыми и будем рвать на части! Уяснил?!

Ролка молчал. Мой голос мало походил на голос нормального человека. Скорее на спятившего от крови и бойни отморозка, способного пустить под нож любого, кто стоит у него на пути. А раз так, то все угрозы относительно «накажут – не накажут» не проходят. Сейчас значило только мое слово. Только мое. И он это отлично понимал.

– Все. Пошел отсчет! Даю две минуты!..

Я бросил трубку и поднял радиостанцию.

– Всем! Говорит «Куб». По моему сигналу – начинаем. «Конус», как только Ролка или трое его людей одновременно окажутся на прицеле – дайте знать.

– Есть.

– Вы и вправду искалечите его семью? – с некоторым недоверием спросил Уваров. Но в его глазах явственно читался ответ – сделает.

– Капитан, – несколько грубовато сказал я, – ты за кого меня держишь? Я не палач и с детьми не воюю. Не принимай психологический ход за психоз.

«Издевательства», которые Ролка слышал по телефону, были не чем иным, как буффонадой. Да, жена Ролки и вправду стонала от боли – ее усадили на стул и несколько раз чувствительно ущипнули за руку. И то только потому, что добровольно изобразить боль она не захотела.

Вообще‑то я считаю, что женщина, взрослая, все понимающая и отлично знающая, с кем живет, несет ответственность за свои действия. Никто не заставлял ее выходить замуж за убийцу и бандита. А если любовь застила ей глаза, значит, совесть и порядочность спали. Не может нормальный человек, зная, что рядом живет чудовище, быть с ним. Да еще пользоться награбленным добром, делая вид, что не понимает, откуда все пришло.

Что до ребенка… Семилетний мальчишка мирно играл в комнате под присмотром профессиональной няньки. А Ролка по телефону слышал голос совершенно другого пацана. Радован успел найти ребенка приблизительно такого же возраста и уговорить помочь одурачить плохого дядю. У мальчишки талант пропадает – так изобразить плач и причитания, что даже недоверчивый бандит поверил!

В дела взрослых детей вмешивать нельзя – в этом я тоже убежден. И ставить им в вину проступки родителей невозможно. Они просто пока не соображают что к чему.

Капитан все понял, усмехнулся и качнул головой.

– Да. От Оборотня всего можно ожидать.

Мы вышли на улицу. У Влада все было готово. Две штурмовые группы заняли позиции, снайперы наблюдали за окнами, за соседними домами стояли шесть машин «скорой помощи» и две пожарные машины.

– Что у них? – спросил я у Кантина.

– А? – Влад повернул к нам голову. – Похоже, они начали выяснять отношения друг с другом. Бардак.

– Отлично. Тогда начинаем…

Я проверил оружие, подождал, пока Влад отдаст распоряжение, и сказал стоявшему рядом Алану:

– Я иду внутрь после наших. Ты останься здесь.

– Командир. – Алан поправил автомат на плече и качнул головой. – Я с тобой. Если что – мне голову оторвут.

– Кто?

Алан повел глазами на Влада, усмехнулся.

– И одного хватит…

– Так… Запомни, командую я. Приказы отдаю я. Кто кому голову будет отрывать – тоже решаю я. А эту крутую компанию потом предупрежу, чтобы не усердствовали в охране начальства.

Алан промолчал, но по нему было видно, что он не согласен.

– Ладно, хрен с тобой. Идем вместе. Ролка мой, если выживет. На тебе – обеспечение нашего тет‑а‑тет.

– Понял…

– «Вертушка» готова, – доложил Влад.

– Все. Поехали!

Через минуту над головами на высоте полусотни метров пролетел вертолет Ми‑8. Рев моторов заглушил все звуки, кое‑кто в оцеплении присел, испуганно глядя вверх. В здании шум, конечно, услышали и теперь ломали голову, в чем дело.

– Эй, Ролка? – проорал в мегафон Влад, когда вертолет отлетел в сторону. – Слышишь? Это заказанная тобой «вертушка». У меня приказ Оборотня – мы отпускаем твоих людей, а ты сейчас выпускаешь заложников и сам выходишь без оружия. Понял?

О вертолете я Ролке и не говорил, так что подобный поворот дела поставит его в тупик. А его люди обрадуются – их вроде как выпускают. Опять внутренний конфликт и пауза, чтобы принять решение. И вот сейчас…

– «Куб», Ролка в окне второго этажа, в угловой комнате!

– «Куб», двое боевиков выглянули в окно. Заложников не вижу.

Вертолет как раз сделал новый виток и опять завис над зданием.

– Всем! Штурм!

Разом ахнули восемь гранатометов, запуская газовые гранаты внутрь комнат. Следом улетели светошумовые гранаты, способные вывести человека из строя на довольно долгий срок. Правда, вместе с бандитами выйдут из строя и заложники, но это уже мелочи.

Два мощных взрыва – складские ворота и дверь запасного выхода сорвало с петель. Дым еще не начал распространяться по воздуху, а внутрь уже влетели штурмовые группы. Еще одна, сидевшая под окнами, разом подняла и приставила к стенам лестницы. По ним бойцы проникли на первый этаж. А с «вертушки», зависшей над крышей, прыгали бойцы еще одной группы.

Бандиты, хоть и ждавшие нападения, не были готовы к такому повороту событий. Сначала переговоры и мой ультиматум, потом жаркий спор и новый разговор, угроза Оборотня, выяснение отношений и вдруг – новое предложение и «вертушка» в качестве приза. А затем – вновь спор. Как ни крути, но бдительность и внимание притуплены. Реакция на штурм запоздалая и оттого не эффективная. Вдобавок снайперы сразу вывели из строя трех боевиков.

Едва штурмовая группа исчезла в дверях, я рванул следом.

Коридор, поворот, двери, лестница и опять коридор. Я взлетел по ней за две секунды, сканируя обстановку вокруг, но никого, кроме трех трупов боевиков, не обнаружил. Где‑то в стороне и на первом этаже еще гремели выстрелы, но это уже эпизодически.

Запищала радиостанция.

– Артур! Все, дело сделано! Восемь трупов, один раненый. Заложники на складе и в кабинете директора. Все целы, но оглушены и в шоке.

– Где Ролка?

– На втором этаже, в угловой комнате. Ранен в ногу. Пока жив.

– Понял, иду. Вызывайте «скорую» и выводите людей.

…Ролка действительно был жив. Снайперы, зная, что я хочу лично с ним «побеседовать», стреножили боевика, но не убили. Он сидел на полу с простреленным насквозь бедром под охраной бойца и сжимал руками раненую ногу.

– Иди, – сказал я бойцу и сел напротив Ролки.

Выглядел он неважно. Похудевший, осунувшийся, с трехдневной щетиной и грязным, в разводах лицом. Глаза горят, губы закушены – ногу раздирало от боли.

– Привет, корешок! Долгожданная встреча…

– Ты – Оборотень?

Слова давались Ролке с трудом, но он держал фасон. Не стонал, не клянчил. И говорил почти спокойно.

– Где моя семья?

– У нас. Живы‑здоровы.

– Да?

– Да. Никаких пыток и избиений. Я тебя взял на понт.

– А я поверил…

– Так и было задумано, – кивнул я.

Ролка замолчал. Руки, сжимавшие бедро, побелели от напряжения. Он пробовал остановить кровотечение, но сил не хватало. Брючина уже намокла и потяжелела.

– Жаль, зацепили. Я хотел с тобой один на один. Как и обещал.

– Не страшно? – Бандит с трудом усмехнулся. – Хотя ты вроде всегда выходил против пленных. Даже с оружием.

– Против захваченных, Ролка. Есть разница. Пленных мы пальцем не трогаем. Под суд – и все. А захваченных в бою используем для повышения боеготовности подразделения…

Ролка плюнул мне под ноги, злобно сказал:

– Посмотрел бы я на тебя, если бы ты против меня…

– У тебя никаких шансов.

– Не уверен.

– Зря. Вспомни Томаса.

– Кого?

– Забыл своего любимого гладиатора? Железный Томас. Которого завалили в раздевалке в твоей Прайде.

Ролка наморщил лоб, вспоминая, потом спросил:

– И что?

– Ты нашел его без головы, разрубленным на две части. Как раз тем ударом, которому он так хотел научиться.

– А ты откуда знаешь?

– Дело в том, что расчленение провел я.

– Ты? – Бандит недоверчиво хмыкнул. – Врешь…

– Не вру. И его, и Ломика, и Дрына…

– Так… значит, тот побег – твоя работа?

– Точно.

Ролка скрежетнул зубами, выругался. С ненавистью глядя на меня, крикнул:

– И что теперь? В плен потащишь? Или как Томаса?.. Ну? Чего тянешь?!

Я смотрел на него, пытаясь понять, что сейчас чувствую. Та ярость и ненависть, что были еще пять минут назад, исчезли. И эта мразь не нужна, и бить его незачем. А тащить с собой?.. Его все равно шлепнут. Чего время терять.

– Ладно. Закончим балаган.

Он смотрел на меня злыми глазами, не делая попыток отползти и вымолить жизнь. Знал, что невозможно. Черт, вот за что я уважал этих скотов. За умение принять смерть достойно! Хотя попадали и другие кадры, ползали на коленях и лизали руки. Но Ролка ползать не будет.

– Прощай!

«Стечкин» смотрел ему в лоб. Ролка опять плюнул, стараясь попасть мне на ноги.

– Да пошел ты на х..!

И взгляда не отвел.

Отдача чуть подбросила пистолет, рука привычно вернула его на место, опять направив в цель. Но повторения не потребовалось. Аккуратная дырочка краснела точно в центре лба между бровями.

– Прощай… – повторил я и пошел к выходу.

На улице вовсю трудились медики, оказывая заложникам помощь. Несколько машин уже отъехали. Оцепление еще сдерживало толпу, но сквозь ее ряды проникли родственники потерпевших, с плачем и криками обнимали своих, спешили увести домой. Детей, попавших в плен, уже усадили в кареты «скорой помощи».

Бойцы роты охраны выносили тела боевиков, складывали их у крыльца. Кое‑кто из зевак хотел подойти к ним, но их не пустили.

Влад успел увести наших бойцов подальше от этой суеты. У дома, кроме Алана и командира снайперов Владнека, никого не осталось.

– Поздравляю, – подошел капитан Уваров. – Здорово сработали.

Я пожал его руку и устало кивнул. Внезапно навалилось сонное состояние.

– А где Ролка?

– Там… наверху.

Капитан понятливо кивнул.

– Извини, нам пора. Хочешь, заскакивайте в Мегар. Посидим, поговорим.

– Да уж, поговорить есть о чем. И поучиться тоже.

– Брось, капитан. Это нам надо учиться. Просто мы сегодня приехали раньше.

К нам спешили Гулетин, кто‑то из мэрии и несколько телевизионщиков с камерами. Но я только махнул им рукой и пошел к бронетранспортеру, который Влад выгнал прямо на дорогу. Разговаривать с кем‑либо мне не хотелось. Потом, все потом…

Новости европейского телевидения

…Под непрерывными ударами войск Ругии армия Ламакеи отходит назад, пытаясь создать хотя бы видимость организованного отступления. Однако передовые части Ругии буквально висят на плечах измотанных круглосуточными боями солдат республики.

Наши военные эксперты в один голос утверждают, что только отчаянная и самоотверженная борьба диверсионных и партизанских отрядов в тылах ругийских войск не позволяет тем ускорить наступление.

Сейчас войска Ругии близки к тому, чтобы выйти ко второй части стратегической линии обороны на рубеже Вуконица – Агревик. По уверениям Ламакейского руководства, эту линию Ругия возьмет, только залив ее океаном крови своих солдат.

Однако успех морских десантов, которые довольно быстро заняли плацдармы почти на уровне первой линии обороны, внушают подозрения, что и вторая линия не простоит дольше месяца. С потерей этой линии дальнейшее сопротивление Ламакеи теряет смысл…

19.02.97

Передовица лондонской «Таймс» за 19.02.

…Инициатива правительства Англии о предоставлении морского коридора для эвакуации женщин и детей с окруженного полуострова не нашла поддержки в правящих кругах Ругии. Как заявил министр иностранных дел Ругии господин Кожевников, вместо женщин и детей на кораблях нейтральных стран могут оказаться военные преступники, спасающие своих чемоданы, и прочее отребье, желающее избежать справедливого суда.

Им же был предложен вариант контроля со стороны Ругии за посадкой на корабли, но подобная идея оскорбляет достоинство Великобритании, так как ставит под сомнение ее порядочность…

Шифрованное послание помощника президента Ламакеи в Белый дом, Вашингтон

Если в ближайшие дни ваша администрация не предпримет решительных шагов по прекращению военных действий со стороны Ругии, то мы окажемся в весьма тяжелом положении.

Смотря на вещи реально, можно сказать, что мы продержимся не больше двух месяцев, после чего любые действия с вашей стороны будут бесполезны…

Из ежедневной сводки с ТВД, предоставляемой президенту Ругии

…Прорыв стратегической линии обороны завершен. Передовые части танковых корпусов вышли к Солзино и Бренко. Противник в спешном порядке отводит свои войска назад, пытаясь организовать оборону. В силу сложившейся обстановки командование фронтом не видит необходимости в немедленном продолжении наступления, так как вводить в бой части без должной разведки и подготовки опасно. Во избежание больших потерь сегодня был отдан приказ на переход к обороне. Одновременно в штабе фронта готовится план по нанесению двойного удара, способного пробить вторую линию обороны и выйти на оперативный простор.

Генштаб с планами фронта ознакомлен и в целом его разделяет…

19.02.97

Утренний выпуск новостей немецкого телевидения

…Одной из главных новостей дня стало известие из Ругии. Вчера в Валдане при попытке взять заложников был убит знаменитый главарь бандитов Ролка. Пожалуй, самая одиозная фигура Зоны, некоронованный король вольных земель. Как нам стало известно, обезвредил Ролку и его отряд Оборотень – командир особого полицейского подразделения, фигура не менее знаменитая и еще более загадочная. Как передают наши источники, Оборотень сразил Ролку в бою один на один. Этот обычай дарить последний шанс противнику сделал Оборотня героем многих историй и слухов.

Теперь, когда с бандитами практически покончено, гибель самого сильного и неуловимого стала символом окончания эры вольных земель и того образа жизни, который привлекал всеобщее внимание и вызывал такой интерес во всем мире…

– У тебя что, кулаки сильно чесались? Или нервы из строя вышли? Зачем ты вообще полез к нему?

Холодный, немного раздраженный голос Дорича звучал в тиши кабинета, как раскаты грома. Глаза смотрели строго и неодобрительно, на скулах плясали желваки. Губы едва шевелились, выплевывая слова.

– Ты в курсе, что он настрочил жалобу в центральный аппарат Управления о твоем самоуправстве?

– Нет.

– Так знай. Такая бумажка есть… кхм. О неадекватном поведении командира отдельного батальона полиции, его недозволенном поведении и рукоприкладстве по отношению к офицеру.

– Эта мразь сбежала с позиций и оставила беззащитным город. И раненых солдат.

– Для этого есть трибунал. Он решит, кому и сколько отвесить, чтобы мало не показалось.

Раздражение комиссара не проходило. Я стоял у стола, слушая его, и неотрывно смотрел в глаза.

Впервые Дорич выговаривал мне, да еще по такому поводу. Повод, кстати, был отменным – избиение капитана полиции Лабедина и причинение ему тяжких телесных повреждений. Региональный комиссар только приехал из столицы и первым делом вызвал меня. Чтобы отругать…

– Совсем спятил на службе? Привык бандитов бить, теперь и на своих кидаешься.

– Он мне не свой.

– Хватит, Томилин! Меня достали умники в центральном Управлении, кричащие, что ты творишь беспредел по отношению к боевикам, а теперь еще и это! Впредь изволь держать свои руки подальше от всякого рода негодяев. Ясно?

– Да.

– Что?

– Так точно, господин региональный комиссар!

Я ретиво выпятил грудь, бросил руки вдоль тела и едва не щелкнул каблуками ботинок. И преданно посмотрел на начальство, так вроде положено усердному служаке. Мать его!..

Дорича мое усердие не умилило. Он так же строго смотрел, на меня, словно хотел увидеть что‑то особенное.

– Разрешите вопрос, господин региональный комиссар?

– Ну?

– Господин капитан Лабедин опять вышел сухим из воды? И опять с повышением? А его покровитель опять сделал вид, что ничего особенного не произошло?

– Хм! Я бы не сказал. – Голос комиссара изменился. – Так уж вышло, что высокопоставленный родственник Лабедина вчера вечером арестован за растрату казенных денег и передачу конфиденциальной информации третьим лицам. Посему оказать помощь своему оболтусу не в силах.

– Да?

– Да. А сам оболтус… ждет трибунала. Вместе со своим заместителем и командиром первого взвода. Именно они решили убежать с позиций, остальные были не в курсе.

– Отлично. Надеюсь, лет пять каторжных работ он получит.

– Посмотрим. Слушай, хватит столбом стоять. Тоже мне бравый солдат Швейк!

Хм! А сесть‑то он мне и не предлагал. Но тон изменился, и строгость исчезла. Сделал необходимый выговор, и все, шум закончен.

– Садись. И слушай. – Дорич начал выкладывать из папки бланки и бумаги. – Твоя операция в Валдане и уничтожение Ролки у всех на слуху. Газеты, журналы, телевидение наперебой поют одно – Ролка убит Оборотнем! В общем, отличился!..

Я скромно промолчал. Газеты и прочие средства наврали безбожно. И поединок, и предсмертные слова Ролки, и слезы раскаяния, и окровавленный нож в моих руках… Не хватает только сошедшего с небес ангела и прощального залпа из всех стволов…

– Директор Управления просил передать тебе личную благодарность.

– Угу. Благодарю.

– Авьялин тоже передает благодарность и привет. И еще – на твое имя выписана премия в размере двухсот тысяч рублей.

– Я не один там был…

– Знаю, – махнул рукой Дорич. – Никого не забудем. Твоим орлам вообще положен дополнительный пакет поощрений за успешное освобождение Зоны. Так что наград на всех хватит.

«Ложка меда после порции ремня… Психолог, блин…»

– Но это не все.

– Я уже понял.

Дорич впервые за сегодняшнюю встречу улыбнулся. Подмигнул и достал из сейфа бутылку коньяка.

– Выпить не грех. Столько событий. Вообще я не сказал: за тот бой против пятисот боевиков тебя решили представить к звезде на знак.

– Но…

– Знаю, – как всегда, угадал мои мысли комиссар. – К наградам представят всю роту. Как минимум – красная полоса. Плюс премии, бонусы и прочее. Но тебе как командиру – звезду. И Кантину тоже.

Чувствовать себя героем страны, пусть и чужой!.. Черт, странно это! Не зная, как реагировать на поток наград и почестей, я молчал. Слишком все внезапно.

Мы выпили, закусили шоколадом и посидели молча. Потом Дорич спрятал бутылку, разложил свои бумаги и врубил компьютер. По его сосредоточенному виду стало ясно – пришло время работы.

– Давай сначала по обстановке. Что у вас на сегодняшний день?

– На сегодняшний день Зона Полного Отчуждения как таковая больше не существует. Есть оперативные тылы действующей армии, есть отдельные группы бандитов, мародеров, а также диверсантов и агентов противника. Последними занимается контрразведка, а остальными – мы. Батальон практически перешел на освобожденные территории Ламакеи. Теперь вся работа будет сосредоточена там.

– Ясно. За полное освобождение Зоны – еще одна награда. Батальону.

Дорич пробежал пальцами по клавиатуре, что‑то черкнул в бумагах. Скомкал и выбросил два листа, потер руки и спросил:

– Как формирование бригады?

– Идет полным ходом. Личный состав отобран и проходит подготовку. Техника и оружие поступают. Базы готовят. Что еще? Аэродромы для вертолетной эскадрильи решили подготовить не в одном месте, а в каждом батальоне.

– Логично.

– Пока все. Части, включенные в состав бригады, уже прибывают железнодорожным и автомобильным транспортом.

– Напомни, кто уже приехал.

– Батареи РСЗО «Прима» и САУ «Гвоздика» из сводного артдивизиона, дивизион ПВО, химрота, рота РЭБ… Развернуты в роты взвода инженерные и связи. Прибыла и уже размещена медрота.

– Хорошо. Все идет хорошо, и это радует. А вот как со сроками начала работы оперативной бригады?

– Как я и говорил. К концу марта.

– А вот это плохо. – Дорич нахмурил брови. – Поздновато. Эдак война закончится, а бригада будет на стадии формирования. Не пойдет.

«Скорее я домой вернусь, – мелькнуло в голове. Мысль о возвращении впервые за последние дни пришла ко мне. – Ворота рано или поздно заработают, благо я теперь это точно знаю. Могу и не дождаться, когда бригада начнет действовать…»

– У меня из четырех батальонов три практически сформированы и действуют. Правда, не по три, а по две роты, но все же… начнем работать в урезанном виде, а потом по ходу дела добавим новичков.

Дорич задумался, глядя в окно. Просчитывал, насколько выгоден такой вариант решения вопроса. Работа бригады поднимет престиж прежде всего ему. И всей команде. С другой стороны – нельзя совершить ошибку. Скоропалительное решение способно нанести урон престижу. Вот и думай.

Дорич подумал, а потом заговорил совершенно на другую тему.

– На самом высоком уровне решено в течение двух лет сформировать корпус внутренних войск. Твое предложение принято практически без поправок. Формирование начнут сразу после окончания войны на базе оперативной бригады полиции. Руководство процессом решено поручить… – он выразительно посмотрел на меня, – автору идеи и командиру бригады Томилину. Звание генерал‑лейтенанта после формирования у тебя в кармане. И еще – должность заместителя директора Управления. К тому моменту должен быть новый директор.

Дорич сделал паузу, и я понял – следующим директором будет он. Значит, команда Авьялина – Дорича, а точнее, Радомилова – Авьялина усиленно прет в гору, занимая практически все важные в государстве посты.

И мне уготована роль не самой последней фигуры в их партии. Должность заместителя директора и командира корпуса весьма значительная. Тут и финансовое благополучие, и перспектива дальнейшего роста. Это выход в государственную элиту…

«Стоп, машина! Студента занесло… Твой рост и карьера – это работающие Ворота. И успешное возвращение домой. И вообще, господин комкор, никто ни о чем не забыл? О такой мелочи, как пришельцы? Они‑то тебя век не забудут. И искать станут до потери… твоей жизни. Не залетай в мечтах так далеко, не то падать будет больно. Охолони…»

– Ну что, комбриг, начнем работать? Через два дня официально будет сформирована бригада. И ты – полковник полиции. Привыкай.

– Попробую.

– Пробуй. И готовься лететь в столицу. На процедуру награждения.

– Всегда готов…

…Домой я попал только под вечер, уставший, голодный и с разбухшей от мыслей головой. Служба, служба, служба… Встречи, ознакомления, проверки, тренировки, документы и опять документы…

Знал бы раньше, что ждет меня в полиции, – хрен бы пошел. Честно! Такой геморрой, никаких сил не хватает. Столько вопросов, столько новой информации, не успеваешь осознать и запомнить. И главное – базовых военных знаний у меня нет, и некоторые детали приходится выяснять на ходу.

Пока я тянул, но четко понимал: бригада – сейчас мой потолок. Если бы остался здесь, то через два года, может, немного привык бы. А так…

С трудом стянув грязную, пропахшую потом и порохом форму, залез в ванну и минут десять неподвижно лежал, отмокал. Болели мышцы, ныла шея, кисти рук сковывала боль – результат полуторачасовой тренировки и силового комплекса.

Выйдя из ванной, вспомнил о студентах и спустился этажом ниже.

– Артур! – открыла дверь Оксана. – Привет. А мы уж не знали, где тебя искать. Проходи.

– Зачем искать?

– Как же. А вдруг пропал? Тут такое говорят! Об Оборотне и его батальоне. А правда, что ты Ролку убил?

– Правда…

Я прошел в комнату, поздоровался с Денисом.

– Как дела?

– Никак. Сидим целыми днями дома. Иногда на прогулки выходим.

– Привыкаем к мирной жизни, – поддержала мужа Оксана. – Мы отвыкли от такого. Слушай, ты есть хочешь?

– Есть? Можно.

– Отлично. У меня все готово, только на тарелки положить.

Проследив за тем, как она вкатывает в комнату столик на колесиках, уставленный тарелками и блюдами, я усмехнулся. Не привык, чтобы кто‑то готовил для меня. Всегда сам…

Ели мы молча, но после ужина оба забросали меня вопросами. Больше всего их волновало, когда и как мы сможем вернуться домой.

– Не знаю, – честно ответил я. – Никаких признаков работы Ворот я не ощущаю. Но, думаю, скоро они дадут о себе знать.

О том, что рано или поздно пришельцы вновь проникнут в этот мир, я, понятное дело, умолчал. Хотя сам был уверен – так и будет. Разгром их станции и гибель персонала – серьезный повод, чтобы послать сюда новую экспедицию.

– Артур, а что слышно о Лене?

– Пока ничего. Я сделал запросы во все инстанции, все службы ориентированы на ее поиск. Но пока – тишина.

Оксана вдруг зашмыгала носом, опустила голову.

– А вдруг она погибла!..

– Не болтай ерунды! – приструнил ее Денис. – С чего это тебе в голову взбрело?

– Так… накатило что‑то…

– Что‑то! Меньше книжек читать надо и телевизор смотреть…

Я тактично молчал. Внутренние разборки в семье – дело интимное. Хотя не похоже, что эта парочка часто ссорится. Так… легкое столкновение.

– Артур. – Денис первым сменил тему. – О том бое… с бандитами, это все правда? Что их пятьсот, а вас всего ничего.

– Не совсем… но в целом верно.

– Ох, Артур. – Оксана вытерла глаза и вскочила на ноги. Подойдя к шкафу, выдвинула ящик и достала узкий белый конверт. – Вчера заходила одна девушка. Просила тебе передать.

Оксана протянула мне конверт и с небольшой заминкой добавила:

– Все спрашивала о тебе…

Я взял конверт, уже зная, кто его мог оставить. Надорвал край и вытащил лист. Развернул.

«Артур, привет. Давно не видела тебя и соскучилась. У меня теперь другой мобильный, номер написала ниже. Знаю, что ты занят, и не прошу сразу звонить. Но, пожалуйста, как будет время, сообщи о себе. Буду рада знать, что ты жив‑здоров. Целую, Беата».

Ниже шли цифры нового телефона.

«Да‑а… девочка решилась прийти сюда. Не забыла еще…»

Как‑то я ей сказал, что здесь живут мои друзья, вот она и передала послание.

Оксана внимательно следила за мной. Увидев, что я убираю конверт, сказала:

– Она днем приходила. Красивая такая и одета, как принцесса…

– Да? – усмехнулся я. – Принцесса?

– Только грустная. Все расспрашивала о тебе, волновалась. Ты ее любишь?

Я удивленно посмотрел на Оксану. Что на нее нашло?

– Трудно сказать… Мы встречались. Но любовь…

Оксана вдруг нахмурилась, поджала губы.

– Вот всегда вы, мужики, так! Встречались! Вам главное – девчонку в постель затащить, а остальное – по барабану.

– Что‑то ты сегодня не в меру агрессивная?.. – спросил я. – Настроение, что ли, плохое?

Денис обнял жену и примирительно сказал:

– Устала она. Весь день бегала, готовила…

– Бывает. Гуляйте чаще, отдыхайте. В ресторан своди ее, что ли. А то отвыкли от нормального общества…

Денис согласно закивал и поцеловал жену. Оксана сидела молча, отведя взгляд в сторону. И вид у нее был немного растерянный.

…Потом, когда я уже уходил, она вышла следом и, провожая у двери, тихо произнесла:

– Не сердись, Артур. Я сегодня что‑то не в форме. Всякие мысли в голову лезут.

– Ничего, бывает. С тобой все в порядке?

– Д‑да… – не очень уверенно ответила она.

Я внимательно посмотрел на нее, отметил некоторую бледность и горящие глаза. Заболела, что ли?

Кивнув на прощание, я поднялся к себе и не успел закрыть за собой дверь, как в гостиной зазвонил телефон.

– …Людей катастрофически не хватает! Временные отделы укомплектованы на двадцать – тридцать процентов. Комендатура только‑только начинает работу, новая администрация еще не вошла в курс дела, а к ним уже километровые очереди. Электроэнергия поступает с большими перебоями, ГЭС пока не отстроили.

– А генераторы?

– Не хватает. Вот смотрите…

БТР затормозил на перекрестке. Сопровождавший меня в поездке по Вуцеху чиновник – новый заместитель комиссара города – показал рукой на длинную очередь, стоявшую в единственный работающий магазин. Покупатели выстроились вдоль стены дома, с опаской и страхом поглядывая на проезжающие мимо бронетранспортеры и джипы полиции и военных.

– Почему не открыты другие магазины? Я знаю, в этом городе торговых точек полно.

– Так некому, – развел руками чиновник. – Разбежались, закрыли магазины, да и товар не поступает. Хлеб только‑только начали выпекать.

Он вздохнул и поправил съехавший набок ремень с пистолетом. Несмотря на довольно юный для этой должности возраст – тридцать два года, – чиновник раньше никогда не имел дело с оружием. На высокий пост его выдвинули за профессионализм и хороший послужной список. Впрочем, надо отдать ему должное, он занимал свое место.

– По ночам шастают темные личности – мародеры, недобитые бандиты, оставленные здесь агенты мятежников. Нападают на патрульных, грабят людей и склады, хотя там и так пусто… Вчера ограбили местного зубного врача, самого убили, а золото и деньги украли.

– А что батальон охраны и комендантская рота? Да и военные вроде еще стоят?

– Не всегда успевают… Хоть комендантский час ввели, уследить за всеми тяжело. Оперативники и контрразведка действуют, но пока не всегда результативно. Да вот еще вчерашнее нападение на медиков…

Я кивнул, не переставая вертеть головой. С тех пор как я был здесь, Вуцех не сильно изменился. Изменились только люди. И власть. Город теперь в тылу, до линии фронта около ста километров. Ругия спешно строила здесь нормальную жизнь, но на первых порах вполне естественно – до всего руки не доходили. Да еще нападения…

Вчера меня сорвали с места срочным сообщением. Подверглась нападению тыловая колонна, шедшая с фронта в тыл. Везли раненых, некие образцы трофеев и что‑то еще. Неподалеку от города, около заброшенной фермы, колонну обстреляли из стрелкового оружия и гранатометов. Есть жертвы. Мы прилетели сюда через два часа после боя. Рота Влада, точнее, теперь рота Иштвана Коневека, пошла по следу напавших, а роты из новообразованного батальона Свена начали прочесывание соседних хуторов и селений. Но пока, кроме нескольких боевиков и солдат армии мятежников, никого не нашли. Работа в Ламакее началась с беготни за диверсантами противника. На следующее утро я вызвал Свена и объявил:

– Оставляю вас здесь. Теперь западная часть тыла – зона ответственности твоего батальона. Работай. База будет организована в Вуцехе, место уже есть. Обе твои роты и остальные подразделения разместятся в корпусах бывшего военного училища. Что еще надо будет – говори.

– Понятно… – почесал затылок Свен. – Но у меня всего две роты…

– У Ральфа и Олафа тоже по две. А у Влада вообще одна и неполная. Ему только предстоит сформировать батальон. Потому тыл и поделен между тремя, а не четырьмя батальонами. Зато средств усиления полно.

– Это хорошо… Но учти – я в масштабах батальона пока плохо ориентируюсь. Будет нужна помощь.

– Не вопрос. Хотя я в масштабах бригады тоже еще не…

Свен вздохнул, глянул на себя в большое настенное зеркало, где был отражен в новой форме с новыми погонами майора, и поправил ворот куртки.

– Влад‑то как воспринял приказ отправиться на формирование?

– Как? Как обычно. Ты что, Влада не знаешь?

Ласкич кашлянул, скрывая усмешку.

…Влад выслушал приказ о своем назначении командиром еще не сформированного батальона внешне спокойно. Дал мне высказать все, а потом спросил:

– Артур, ты не охренел слегка? Я едва к роте привык, а ты меня на батальон бросаешь! Да еще на не существующий! Что мне с ним делать?

– Формировать.

– Как? Я в этом ни бельмеса!

– Все материалы я тебе дал. Помощники есть. Действуй.

– Да я…

– Влад, – перебил я его. – Хватит дурить! Думаешь, мне легче? Или Свену, Ральфу? Или Радовану? Тот вообще заместитель комбрига! Сидит, зарывшись по уши в бумаги, изучает, вникает. И молчит в тряпочку. А Панов? Я его вне стен штаба последний раз видел, когда он к нашим новичкам ездил с проверкой. Уже позеленел весь без свежего воздуха.

Кантин молчал. Возражать не имело смысла, да и нечего возражать. Все равно делать надо.

– Все, давай закругляться. Начинай подготовку и учти – у тебя три недели. Всех самых подготовленных новичков, у которых есть боевой опыт, я отдал тебе. У тебя первого будет полностью укомплектованный по штатам батальон. Остальные пока двумя ротами обходятся. Им вообще тащить всю работу по очистке тылов втроем.

– Ладно! Хватит на совесть давить.

– Да не давлю я. Объясняю.

– Хватит объяснять. Я понял.

– Ну и отлично. А теперь на десерт новость.

Кантин вопросительно посмотрел на меня.

– Едем в Арланду. Я, ты и вся твоя… бывшая рота. Получать награды. Всем – красные полосы на знак, а нам с тобой – звезды.

– Шутишь? – недоверчиво спросил он.

– Ага. Шутю. Я с тобой пошутил, Дорич – со мной. А с ним пошутил президент.

– Ни хрена себе… – ошарашенно протянул Влад. – Звезда! Это же надо было…

– Вот именно. А теперь говори – кого на роту ставить?

– Иштвана, – без раздумий сказал Влад. – Он потянет.

– А Тавр не потянет.

– А Тавр пусть тянет заместителем комбата. Я его с собой забираю. И не отдам, – с вызовом сказал он.

– Лады. Замом так замом. Тебя не переспорить.

Мы одновременно усмехнулись. Настроение, слегка испорченное спором, пошло вверх.

– …Материалы местной полиции практически все уничтожены. В отделах компьютеры сломаны или вывезены, информационная база стерта… Кое‑кто из полицейских ушел с армией, кто‑то стал диверсантом, – продолжал заместитель комиссара. – Да еще большинство брошенных учреждений заминированы.

Его слова кое‑что пробудили в памяти. В тот раз, когда я был здесь, судьба свела с одним инспектором полиции. Шангером. Он тогда выручил меня, отпустил, когда я попал в поле зрения полиции. Интересно, где он сейчас? Такой человек не пойдет ни в диверсанты, ни в шпионы. Слишком горд. А уйти с мятежниками…

– Послушайте, – перебил я собеседника. – В свое время в городе работал инспектор полиции. Шангер. Мне хотелось бы его увидеть.

Заместитель пожал плечами.

– Так его надо найти… Я скажу своим, пусть посмотрят документы, поищут. А зачем он вам?

– Хотел увидеть. И потом, Шангер – профессионал. Если его склонить к сотрудничеству – вы получите отличного специалиста, знающего обстановку лучше кого‑либо.

– Хорошо… Попробуем поискать.

Я и сам не особо рассчитывал на успех – столько времени прошло, да и если он не хочет, чтобы его нашли, значит, не найдут. Но на следующий день заместитель комиссара сам позвонил на новую базу, в штаб батальона.

– Подъедьте в центральный отдел, у дежурного должен быть адрес вашего инспектора.

– Благодарю.

– Не за что. Если сумеете его уговорить вернуться на службу, буду считать себя вашим должником.

– Попробуем…

В отделе мне дали адрес и рассказали:

– Ваш Шангер за полгода до войны стал бригадиром. Возглавил районное управление. Тут кое‑кто из старожилов уцелел, говорят, он много крови местному криминалу попил. И кому‑то из руководства полиции. Когда началась война, многие полицейские чины уехали в глубь полуострова. А Шангер куда‑то исчез. Но недавно его видели в городе. Может, он и дома…

Поблагодарив дежурного, я поехал по указанному адресу. Что меня вело? Интерес, незаконченный спор или чувство благодарности к незнакомому человеку, который отпустил боевика с миром?.. Не знаю. Но потерю двух часов я не считал напрасной.

Единственная высотка в городе стояла в восточном районе, окруженная десятком двухэтажных особняков. Судя по всему, здесь жили далеко не бедные люди. Чистые улицы, необлупленные стены зданий, аккуратные тротуары, подстриженные кустарники. Сейчас, конечно, стало похуже, дворники и садовники исчезли, убирать мусор пока некому. И многие магазины закрыты. Да и в домах не горит свет – почти все владельцы особняков и многих квартир высотки уехали.

Большой лифт с отделанными декоративным пластиком дверьми и зеркалом в полстены поднял меня на седьмой этаж. Лестничная площадка, раза в полтора больше, чем обычные, две железные двери напротив друг друга. Одна синего, вторая черного цвета. На каждой таблички с номерами и фамилиями владельцев.

Номер 146, «Шангер Э.Т.». Ниже, под фамилией, замысловатый рисунок вроде арабского узора.

«Не снял табличку. Не боится?.. Или не в его характере скрывать свое имя?..»

Я нажал на кнопку домофона и подержал несколько секунд. С полминуты никто не реагировал, потом в динамике зашелестело, и хрипловатый жесткий голос спросил:

– Чего надо?

– Бригадир Шангер дома?

– А ты кто?

Только сейчас я заметил маленький глазок видеокамеры, замаскированный под накладную панель над косяком двери. Хозяин квартиры видел меня на экране и, возможно, опознал. Интересно, что он подумал? Пришли под шумок сводить счеты?..

– Я знакомый бригадира, водитель из Зоны.

Небольшая пауза, и тот же голос, только более насмешливый:

– С каких пор водители несуществующей Зоны ходят в форме армии Ругии?

– Шангер, хватит дурака валять! Узнал ты меня или нет, пусти. Я один, без оружия. В гости зашел.

– Тогда заходи… гость.

Щелкнул замок, и дверь поползла назад.

Он встретил меня в полутемном коридоре, стоя около большого шкафа. На фоне темно‑коричневой дверцы его фигура была практически не видна. А гость, заходящий в коридор, после ярко освещенного лестничного пролета попадал в темень, и глаза не успевали адаптироваться. Таким образом, он не мог сразу увидеть хозяина и… атаковать, если пришел с недобрыми намерениями.

Навыков бывший инспектор не растерял.

Шангер молча смотрел на меня, стараясь вспомнить. С момента последней встречи прошло больше полутора лет, да и встреча была мимолетной, но память у него работала как надо.

– Водитель из Зоны. Кахович по документам, – сказал он, не опуская правой руки, в которой был зажат пистолет.

– Точно. Что значит профессионал. Будем здесь стоять или можно пройти в комнату?

– Заходи. – Шангер наконец убрал оружие и первым пошел в гостиную.

Квартира имела три комнаты, каких‑то ненормально больших размеров кухню и такую же гигантскую ванную. Ну и как обычно – лоджия, ниша для одежды, туалет, подсобное помещение.

В гостиной было чисто, опрятно и… пусто. Телевизор на стойке, столик, два кресла и подставка под стереосистему и колонки. На полу огромный палас, на стене ковер, скрытый от глаз обилием кинжалов, сабель, шашек, ножей, кортиков, палашей… Как все это не падало, непонятно. Зацементировал ковер, что ли?..

– Сидай, – показал он на кресло, сам сел во второе. Пистолет спрятал в карман халата, который надел поверх футболки и старых брюк от тренировочного костюма. Наверное, специально для того, чтобы было куда положить оружие. Бросив короткий взгляд по сторонам, я посмотрел на Шангера. Он почти не изменился. То же волевое выражение лица, тот же взгляд и выдвинутый немного вперед подбородок. Даже прическа старая. Лишь на висках сквозь пепельно‑серый колор немного проступала седина. Ему ведь за сорок, хотя, глядя на фигуру, не дашь и тридцати. И когда успевал держать форму?

– Ну? Долго глазеть будешь? – отрывисто бросил он. – Зачем пришел?

– Да так… заехал в город, дай, думаю, найду.

– Зачем? Ты, как я понял, теперь в армии Ругии?

– В полиции.

– О, коллега! – насмешливо бросил Шангер, закидывая ногу на ногу. – Какими судьбами из‑за баранки бандитской машины в ряды фараонов?

– Случай, судьба, совпадение… Поговорку о трех «С» слышал?

Он кивнул.

– И в каких же чинах, если не секрет? Насколько я помню, камуфляж носят только ваши парни из ОБР. Хотя сейчас могли обрядить всех подряд. Но погон не вижу.

– До недавнего времени я командовал отдельным батальоном полиции.

Он просек сразу, как‑никак имел информацию. Сузив глаза, как бы заново оценивающе посмотрел на меня и сквозь сжатые губы бросил:

– Выходит, Оборотень – это ты?!

– Да.

– Значит, тогда…

– Нет, – упредил я вопрос. – Тогда я не работал под прикрытием. Был водителем.

– Странно, – сказал он после паузы. – И что теперь? Что нужно майору, самому Оборотню от отставного бригадира?

– Во‑первых – полковнику. Мой батальон развернут в бригаду.

– Даже? Поздравляю. Но тем не менее что надо от меня?

– Вообще‑то я хотел найти тебя и поблагодарить.

– За что?

– За то, что отпустил меня тогда. Оба раза.

Шангер молчат. Благодарность ему не особо и нужна. Но говорить об этом не стоит, поэтому он молчал, ответив на мои слова только кивком. Потом спросил:

– Тот раз… при расставании ты сказал, что вопрос с отребьем Зоны решается иначе, чем это делали мы. Выходит, твой батальон, то есть бригада, – и есть тот иной путь?

– В какой‑то мере. Мы решили вопрос с бандитами радикально.

– Да уж. – По его губам скользнула усмешка. – Более радикально решить невозможно. Слухи, что ты давал пленным шанс спасти жизнь, выйдя против тебя в рукопашной, верны?

– Да. И не только против меня.

– Ты смел.

– Как и многие…

Шангер опять замолчал, думая о своем. Настороженность и недоверие вроде пропали – он достаточно много слышал обо мне, чтобы волноваться за свою жизнь, а моя благодарность доказывала, что я пришел с миром. Однако сам факт визита заставлял искать причину. Настоящую, а не ту, что я назвал.

– Как по‑твоему, много в городе еще сидит швали? Бандитов, криминала?..

– Хватает. У них есть где отсидеться.

– О нападении на тыловую колонну слышал?

– Видел по телевизору.

– Кто мог провернуть операцию?

Шангер пожал плечами.

– Кто угодно. Но думаю, диверсанты. Хотя навести и укрыть до и после дела могли местные. Тебе что, нужна информация?

– Это тоже, хотя нападением занимается новообразованный комиссариат. А вот диверсанты и им подобные – мой хлеб.

– Хочешь, чтобы я рассказал о том, что знаю по криминалу?

– Не совсем. Хочу предложить вернуться в полицию.

Шангер бросил на меня цепкий взгляд и недоверчиво хохотнул. С такой издевательской интонацией.

– Ты предлагаешь пойти в полицию мне? Врагу? – с сарказмом добавил он.

– Ты не враг, Шангер. Ты сыскарь, фараон. Ловил бандитов, давил криминал, насколько позволяли тебе условия и начальство. Ты в полиции много лет, опыт огромный, знаний побольше, чем у многих из Ругии.

– Дифирамбы? Да еще от Оборотня? – Сарказма в голосе прибыло.

– Это факты. А вот еще: ты остался в городе. Ты, который мог уйти в любой момент. Вряд ли у тебя проблемы с финансами, купил бы билет на последний теплоход до Магриба, и все. Или при желании мог спрятаться так, что никто бы не нашел.

Шангер слушал монолог, постепенно мрачнея. Видимо, я бил в цель, а он не любил, когда его столь бесцеремонно разгадывают. И прервать не мог. Не боялся – просто интересно, что я еще угадаю.

– Ты даже не сменил жилье, хотя знаешь, что тебя могут искать твои «клиенты». Понятно, такому профи все эти попытки наезда по фигу. А если по большому счету – все, что ты умеешь, так это служить. Ловить бандитов, распутывать преступления, разгадывать их ходы и комбинации. Это твой конек, твой хлеб. Уже не один десяток лет. И мирного обывателя из тебя не выйдет. Протирать штаны в кресле и пялить глаза на ковер с железками – не в твоем характере. Ты не усидишь дома. Если не служба, то нечто противоположное – самому нарушить закон и стать бандитом. Думаю, твои бывшие подопечные уже делали подобное предложение. И судя по тому, как ты встречаешь гостей, это было неоднократно. Верно?

Шангер молчал. И саркастическая усмешка сошла с губ, и глаза стали как две щелочки. И вид у него был такой, что, не сиди он, забросив ногу на ногу, я бы решил, что сейчас бывший бригадир бросится на меня.

– Ну, по крайней мере стало понятно, как ты от водителя дошел до полковника, – сдавленно проговорил он после двухминутного молчания. – Голова у тебя немного варит.

Теперь молчал я. Ждал. Либо он пошлет меня на хрен, либо спросит, кем его могут взять…

– Ты уверен, что меня, бывшего полицейского Ламакеи, примут к вам?

– Да. Некомплект штата полиции дикий. Почти семьдесят процентов. Из глубины страны сюда командируют целые отряды оперативников разных направлений, но их не хватает. Уже есть решение привлекать местные кадры. После проверки.

– А если я не пройду проверку?

– Я дам поручение.

Кажется, я смог поколебать его непоколебимость. И слегка напыщенное равнодушие. Он распахнул глаза и насмешливо спросил:

– Ты, полковник полиции Ругии, дашь поручительство бригадиру полиции Ламакеи?

– Угу.

– И что я буду делать?

– По крайней мере займешь прежнее место. Хотя я бы хотел, чтобы ты работал со мной.

– Кем? Бегал с автоматом за бандитами и диверсантами?

– Нет. На базе бригады со временем будет развернут корпус внутренних войск.

– Как? Внутренние войска?

– Да. Новая структура. В нем предусмотрен отдел разведки. Этот отдел, если не против, возглавишь ты. Звание полковника и все, что положено, – при заступлении на должность.

Шангер засмеялся. Не меняя положения, слегка запрокинул голову и элементарно заржал.

– Ты действительно оборотень, черт тебя подери! Превратился из водителя в полковника и пришел по мою душу. Ты смог меня удивить… Нэд, если не ошибаюсь?

– Артур.

– Артур… Знаешь… – Он снял ногу с ноги, подал корпус чуть вперед и отчетливо произнес: – С тобой интересно будет поработать. С таким наглецом и самоуверенным типом.

– И мне, – в свою очередь наклонил корпус я, – интересно работать с человеком, которого боялся весь Вуцех. От последнего бандита до самого мэра…

Уже при расставании, когда мы обговорили все подробности, я попросил Шангера выяснить по своим каналам судьбу Лены. По крайней мере узнать, где она могла бы быть.

– Их часть стояла в Тереме. Радиотрансляционный центр. Что с ними было потом, я не знаю.

– Попробую. Хотя в последние перед приходом ваших войск дни здесь творилось черте‑те что.

Он опять усмехнулся и спросил:

– Это что, проверка моих способностей? Или тест на лояльность?

– Это моя просьба, бригадир, – серьезно, без улыбки ответил я. – Личная. И пусть это останется между нами.

– А если я не сделаю?

– Значит, не сделаешь. Никаких обид и вопросов. Эту девушку уже ищут Управление, Департамент и даже военная разведка. Я просто использую все возможности, чтобы ее отыскать.

– Она тебе так дорога, что поднял на ноги всех?

– Она мне настолько дорога, что я готов перерыть весь полуостров и перетрясти всех.

Шангер кашлянул, несколько смущенно пожал плечами и уже без усмешки сказал:

– Я попробую. Терема от Вуцеха в ста с небольшим километрах, знакомые там есть. Артур, она твоя?..

– Просто знакомая.

– Ага… понятно.

Выходя из подъезда, я подумал, что Шангер помимо всего прочего может здорово помочь в сборе информации и еще по одному вопросу. Агенты пришельцев наверняка бывали в Ламакее и каким‑то образом могли попасть в поле зрения властей. Возможно, я узнаю что‑то новое о них. Что‑то, что поможет мне… нам попасть обратно домой. Хотя относительно последнего у меня возникли некоторые сомнения…

Сомнения… Они возникли недавно и как‑то исподволь. Случайно. Сначала я ловил себя на мысли, что жизнь в этом мире меня устраивает больше, чем дома. После начал прикидывать, что бы сделал, имей возможность вернуться сюда потом… как‑нибудь. А затем пришел черед непростых размышлений.

Что ждет меня дома? Пятый курс академии. Порядком надоевшая работа. И туманные перспективы на будущее. Планы нашей команды довольно грандиозны, но никто не гарантировал их исполнение. Кто я там, в России? Студент и по совместительству техник в частной конторе. И что? Ну, бегали мы иногда по необъятным просторам бывшего Союза, зарабатывая с риском для жизни на хлеб с икрой. А дальше? Жить в этой стране с каждым годом опасней, а чтобы уйти на Запад, надо, кроме финансов, иметь подготовленную базу. Без этого там не прожить. Кому нужны иностранцы? Никому. Вот и выходит, что наше будущее там покрыто мраком неизвестности, и ждать улыбки судьбы нельзя.

А здесь? Здесь у меня уже есть положение. Есть перспектива. Командование бригадой, а потом и корпусом, вхождение в высшее руководство Управления, а дальше… Можно уйти в бизнес (бизнес, а не «бизнес», как в России), тем более стартовый капитал будет, и немалый. Можно продолжать службу – тоже очень выгодно. В Ругии я успел заработать имя и некоторый авторитет, здесь у меня есть высокие покровители, к тому же я вхожу в команду лидеров политики. Жизнь на многие годы вперед рассчитана и расписана. Это вариант, причем хороший. Из тех, что выпадают раз в жизни и то далеко не всем.

Пожалуй, это повод, чтобы решиться на такой резкий поворот в жизни. И потом, чем меня держит мой мир? Родители? Они пять лет назад уехали на Урал. Отец – начальник производства крупного металлургического комбината, мать – заместитель главного бухгалтера. По нынешним временам у них высокая зарплата, хорошее жилье и вообще – в жизни все нормально.

Так уж вышло, что они рано привили мне вкус к самостоятельности. И дали возможность попробовать силы в жизни самому. Нет, из дома не выгоняли, и любовью родительской я не был обделен. Видимо, оба они – отец и мать – принадлежали к той редкой породе родителей, которые считают, что дать шанс ребенку самому строить свою жизнь – благо.

«Наш дом, наша помощь, совет, внимание и любовь – всегда с тобой, – были их слова при отъезде. – Хочешь жить с нами – пожалуйста. Но если ты не научишься рассчитывать на себя, на свои силы и возможности, потом тебе будет тяжело в жизни. Попробуй. Мы рядом, всегда подскажем и поможем…»

Попробовал. Понравилось. С тех пор живу сам, своей головой, зарабатывая себе на жизнь. Отношения с родителями остались теплыми и дружными. Но лишней опеки не было. Сын встал на ноги, живет сам, своей судьбой. Не стоит ему мешать. За пять лет мы виделись не больше десяти раз. То я приезжал к ним, то они ко мне. И все были довольны жизнью и друг другом. В общем, с родителями мне повезло.

Итак, фактор родителей отпадает. Птенец оперился, вылетел из гнезда, а где будет носить по жизни – его забота.

Друзья? Пожалуй, да. Пожалуй, это причина. Мы – единая команда, единый отряд, спаянный одной работой, одной войной, одной мечтой. И проблемы одного – проблемы всех. Но… Пять единомышленников в команде – это пять ярких одиночек, лидеров по характеру. У каждого, помимо прочего, своя жизнь. Потеря кого‑то – серьезная потеря, но вполне переживаемая. Если я пропаду, парни перевернут все, чтобы отыскать меня. Но жизнь на этом не закончится. Фактор друзей – самый важный, но не решающий.

Что же еще?..

«Пришельцы, мать их! Вот причина, вот повод! Эти твари достанут меня здесь рано или поздно. Да, став замом директора Управления, я получу большие возможности и в том числе возможность рассказать об инопланетных гостях, не будучи обвинен в шизофрении. Но что дальше? Война с хозяевами Ворот? Противостояние… Нужен ли мне такой геморрой? Нет. А мой мир, судя по всему, для них пока недосягаем. Отсюда вывод – дома плохо, дома невозможно нормально жить, но там я вдали от пришельцев».

Пожалуй, эта мысль была главной в моем решении уйти. Не факт, что пришельцы когда‑то появятся здесь, не факт, что я в безопасности дома, но пока карты легли именно так.

А значит, так тому и быть!

Не скажу, что принятое решение было окончательным, но с того момента я перестал ощущать раздвоенность чувств и разлад в голове. Что очень помогло мне. И так дел полно…

…«На ваш запрос от… за номером… отвечаю, что данный фигурант в поле зрения нашего управления пока не попадал…»

«Лицо, указанное вами в ориентировке, в районе действия нашего отдела не появлялось. Если сведения о нем поступят, мы сразу дадим знать…»

«В настоящее время ознакомление с документацией армейской канцелярии мятежников не закончено. Из бумаг, оставленных при отступлении, пока не ясно, где и кем числилась особа, интересующая вас…»

И еще с десяток бумажек такого же содержания. Запрос – ответ, запрос – отказ. «Нет… неизвестно… не обнаружена… не состоит…»

Елена Ветрова, вольнонаемная армии Ламакеи, специалист‑техник по электронике, пропала в водовороте войны. Забросило ее куда‑то, и никто следов отыскать не может. Впрочем, найти кого‑то в этом кошмаре довольно сложно. Но можно. С верой в последнее я рассылал запросы, писал служебные записки, надавливал на начальников всех рангов и чинов. Звание и должность позволяли делать это на высоком уровне. А связи в верхах позволяли даже настаивать на ответах. Но Ленку все равно не находили. Пока…

Пока однажды ночью меня не разбудил звонок по системе закрытой связи, установленной сразу после начала войны.

– Томилин? Смушкевич говорит.

Полковник Смушкевич в свое время был начальником контрразведки центрального управления форпостов, а теперь занимал должность начальника контрразведки армии. Впрочем, полковником он ходил последние день‑два. Вот‑вот на плечи упадут беспросветные золотые погоны с большим ромбом, а в форменные брюки можно будет вшивать красный лампас.

– Слушаю.

– Ты тут нас забросал запросами по поводу одной дамы?

– Да.

– Завтра подъедь в штаб шестнадцатой пехотной дивизии. Там у начальника контрразведывательного отдела есть информация по ней. А потом, если нетрудно, заскочи ко мне. Есть тема.

– Хорошо. Благодарю за информацию.

– Рано пока.

Я положил трубку, потер лицо и выдохнул. Неужели отыскали?.. Только бы жива была!

Вскочив с кровати, глянул на часы – полшестого утра – и пошел в ванную. Спать сегодня уже не придется…

Тылы действующей армии… Кто видел – знает, какой это муравейник. В смысле количества народу и всеобщего мельтешения. Колонны к фронту, колонны от фронта, колонны вдоль фронта. Асфальтированные шоссе, грунтовые грейдеры, смешанные трассы… Гул самолетов и большегрузных вертолетов в небе, рев моторов на аэродромах и рев моторов техники на дорогах.

На перекрестках и разъездах посты военной автоинспекции, в обе стороны снуют машины проверяющих и представителей штабов различного ранга. На обочинах поломавшиеся трейлеры, грузовики, бронетранспортеры, танки. Полевые ремпункты буквально на ходу устраняют неполадки, и техника продолжает движение.

А там, впереди, менее чем в ста километрах, бушует война. Войска взламывают не взятые еще укрепрайоны на второй линии обороны, берут упорно обороняемые города, поселки, хутора, противоположные берега рек.

Полуостров имел ширину всего четыреста километров, простора для стремительных фланговых прорывов и молниеносных ударов в тыл почти не было. Да и с той стороны воевали не дураки, успели перекрыть все опасные направления обходов.

Несмотря на стремительный ход наступления, несмотря на приказ высшего руководства «Не тянуть!», армии шли осторожно, берегли людей и не допускали больших потерь.

Передовые позиции противника буквально засыпали снарядами и ракетами, заранее разведывали и давили его артиллерию, во время атак выявляли и добивали необнаруженные ранее огневые точки, нанося максимально возможный урон, и только потом, опять же под прикрытием огня и металла, вперед шла пехота.

Авиации у мятежников было мало, да и ту почти всю выбили либо на аэродромах, либо в небе. Но вот ПВО Ламакея успела подготовить неплохую. Так что одна из главных задач разведки в этой войне – обнаружение мест расположения частей противовоздушной обороны.

Видимо, уроки сорок первого и сорок второго годов крепко въелись в умы военных, и теперь ошибок практически не допускали. Больше работали техникой, пехота шла на добивание. Хотя и ей хватало работы.

И все же мятежники еще держались. Поставив под ружье почти восемьсот тысяч человек, наняв через иностранные вербовочные пункты около пятидесяти тысяч наемников и получив от заокеанских и заморских друзей несколько боеспособных бригад, они и не думали уступать. Держа из последних сил фронт, они уже начали партизанскую, диверсионную войну. И тылы фронта оказались под ударом.

…«Видимо, об этом Смушкевич хочет со мной поговорить, – думал я, держа обратный путь из дивизии в тыл, где разговаривал с начальником отдела контрразведки. – Диверсанты начинают всерьез доставать армию. Да и местность позволяет им действовать нагло и успешно. Леса, горы какие‑никакие, множество брошенных населенных пунктов. В общем, дел – непочатый край…»

Я держал в руках стандартный лист бумаги, скользя глазами по строчкам, и вспоминал недавний разговор.

– …Госпиталь неподалеку от Бренко, стоит практически в лесу. Там озеро небольшое, природа хорошая. Вот их туда и отправили… – пояснял мне майор Брагин, начальник отдела. – Насколько нам известно, это военный госпиталь, но там в основном больные, а не раненые. Самое интересное – место. Мы туда пока не дошли, а мятежники вроде войска отвели. Госпиталь как бы в нейтральной полосе. С тактической точки зрения тот район никакого интереса не представляет, наши войска туда войдут в последнюю очередь. В общем, пустое место…

– А что с ней? – спросил я.

– Пока не в курсе. Либо больна, либо ранена. Мы и эту информацию раскопали случайно. Шестьдесят пятый РТЦ мятежники передислоцировали за вторую линию обороны, а на прежнем месте остались кое‑какие документы. А потом к нам пленный попал, он что‑то слышал о них. Ну вот… немного смекалки и оперативной работы…

– Благодарю, – пожал я ему руку. – Поляна за мной. И коньяк тоже.

– После войны, – засмеялся майор. – Пока нет времени. У нас приказ – на юг!..

Теперь я во второй раз читал короткую справку о местонахождении Ветровой Е.А. и смотрел на карту. Вояж предстоял веселый. Практически на передовую, а вернее – в гости к мятежникам.

«Возьму парней Иштвана. Они дойдут со мной до передовой, а дальше – сам. Надо и безопасность обеспечить, и секретность соблюсти. Тряхнем стариной. Вояж по лезвию бритвы в образе Нэда еще недавно был моим любимым развлечением. Лишь бы Ленка никуда не исчезла. Лишь бы лежала там…»

Штаб бригады еще располагался на прежней базе в Мегаре, хотя мы уже решили перенести его в Горев. Пока на новом месте спешно готовили жилой комплекс, гаражи, склады и прочие помещения. Новый штаб охраняла комендантская рота.

Вечером в Мегар, как всегда, внезапно пожаловал Дорич. Последние дни он не вылезал с полуострова, работая над воссозданием инфраструктуры полиции. И вот заглянул к нам.

Поздоровавшись, попросил кофе и молча ждал, пока перед ним поставят чашку. И только сделав глоток, одобрительно кивнул и сказал:

– Что с той бандой, напавшей на колонну?

– Ищем. Наша разведка, местные органы, армейцы. Пока поймали несколько человек, пособников. По предварительным данным, группа в тридцать – сорок человек после нападения ушла к западному побережью. Там катакомбы, есть где отсидеться.

– Плохо. Пока они на свободе, есть вероятность нового нападения.

– Есть. Тем более там не одна группа действует. Думаю, за неделю мы их «закроем».

Дорич вновь промолчал. Сегодня он был довольно мрачен и строг. Видимо, груз ответственности не давал ему хоть немного расслабиться.

Сейчас регионального комиссара сделали ответственным за весь полуостров. Его регион внезапно увеличился впятеро. Тут у любого крыша поедет. Восстановить полицию на только что отвоеванной территории – собачья работа.

– Да, вопрос. Что за идея с привлечением бывшего бригадира из Вуцеха в нашу полицию?

– Ничего. Вышел указ брать таких на работу после проверки.

– И ты его проверил? И потом, обратно в комиссариат куда ни шло, но в корпус? Которого пока нет.

– Он профессионал. И не замешан в политике. Работал на Ламакею, потому что жил там. Наведите справки, вам скажут, что Шангер держал боевиков и криминал в черном теле. Его даже власти опасались.

– Робин Гуд, а не бригадир… и кто же его проверял?

– Я. Взял под свою ответственность. Знал его раньше.

– Да? – В голосе Дорича прорезался сарказм. – И когда же?

– Когда был там.

Комиссар отбросил насмешливый тон, взглянул на меня.

– Вот что, Артур. Сейчас речь не о твоем знакомом, а о тебе. Пора подумать о будущем. У тебя хорошие перспективы, но туманное прошлое. Для работы в полиции оно подходит, для работы в высоких сферах – не очень. Необходимо иметь чистую анкету, чтобы потом никто не мог придраться. Понимаешь?

– Да.

– Ты теперь не просто полицейский, а один из команды. Пусть и не высокого ранга… пока. А команда, как цепь, не должна иметь слабых звеньев. Чтобы ее нельзя было разорвать.

– Все будет нормально. Комар носа не подточит…

– Отлично. Тогда успехов, полковник.

«С такими перспективами на будущее удирать – глупость. А может?.. Артур, может, и не стоит?..»

Не скажу, что меня эта мысль сильно доставала, но неприятный осадок на душе был. Что я делаю?..

– …Чего ты делаешь? Жить надоело?

Радован резким толчком откатил выдвижную панель, где стояла клавиатура компьютера, и вышел из‑за стола. Нервным движением поправил ворот куртки.

– Один в нейтральную полосу, да еще днем! Сбрендил?!

Он встал передо мной, сложив руки за спиной, и более спокойно продолжил:

– Артур, извини, как старший по званию и должности ты принимаешь решения и волен поступать как вздумается, но… элементарная логика должна быть. Это риск, и риск напрасный.

Я молчал. Радован, пожалуй, только второй раз так вспылил при мне и в принципе был прав. Прав как заместитель комбрига. А я, выходит, не прав как комбриг. С этой точки зрения все верно. А с другой… Туда, в нейтралку, собрался ехать не командир бригады и полковник, а чужой в этом мире человек в надежде отыскать такого же скитальца, вернее, скиталицу. И поступки одного противоречили делам другого. Парадокс.

А Караджич орет больше оттого, что понимает – я поступаю правильно. Нельзя в чужие дела вмешивать бригаду. Это не ее дело, а мое. Личное. Как пришельца, а не как полковника.

– Там же в любой момент могут появиться мятежники. Или бандиты.

– Я беру с собой два взвода разведроты. На броне. Этого хватит. К тому же неподалеку стоит армейский полк, по нашей заявке они и из стволов отработают, и помощь пошлют. Замаскируем выход под разведывательный рейд.

– Все равно опасно…

– Радован, я ее вывезу оттуда в любом случае. Чего бы мне – лично мне – это ни стоило. Понимаешь?

Он понимал. Поэтому теперь молчал сам. Только недовольно сопел и грозно зыркал глазами из‑под бровей.

– Возьми для прикрытия еще роту. Хочешь сам Свену скажу?

– Не надо. У него и так дел невпроворот. И давай на этом закончим.

– Когда выезжаешь?

– Завтра. Тянуть нельзя, кто знает, что там происходит…

– Ясно. Официальная легенда?

– Разведка возможных путей выхода в наш тыл диверсионных групп.

– И туда едет сам комбриг? – фыркнул Радован. – Пусть уж лучше отработка взаимодействия с армейскими подразделениями по пресечению перехода фронта.

– Молоток! Это лучше.

Караджич слабо улыбнулся – моя лесть его не умилила.

– Не пропадай, будь на связи. Если что – поднимем «вертушки».

– Хорошо. – Я пожал ему руку и добавил: – Успокойся, все будет нормально.

Радован подарил мне тяжелый взгляд и ничего не сказал…

Приказ по Управлению пространственно‑сопряженных миров

Директор Управления Илиам Штос.

…В связи с решением руководства ГТП возобновить работу на планете № У1-02‑04‑01 Земля приказываю подготовить и доложить план действий по организации станции слежения на данной планете.

При разработке плана необходимо учесть следующие условия.

1. Место расположения станции должно отстоять от места расположения прежней станции не менее, чем на тысячу километров.

2. Особое внимание уделить вопросам безопасности, для чего в распоряжение руководства будущей станции будет выделена отдельная рота охраны и дополнительное вооружение.

3. Обеспечить максимальную маскировку станции и исключить любое появление аборигенов в радиусе десяти километров.

4. К исполнению плана привлечь лучшие кадры Управления.

5. Окончательный вариант плана представить на рассмотрение не позднее двух суток после получения этого приказа.

Распоряжение по третьему направлению

Куратор третьего направления Свард

Срочно вызвать в главный офис официалов Рубинда, Дошеза и Ювто. Отозвать из отпусков сотрудников оперативно‑поисковых групп №№ 8 и 17. Вызвать к 12.00 начальника отдела охраны.

Подготовить конференц‑зал к 12.00 по плану «штора‑6». Пригласить к 13.30 приват‑доцента Агреду. Исполнение доложить.

Заместитель куратора третьего направления Насим застал своего шефа у оперативников из оперативно‑поисковой группы, что только недавно вернулась из командировки на Гадеркор. Увидев его, Свард быстро свернул разговор и вышел в коридор.

– Что там наши парни?

– Официалы вызваны, ждут.

– Хорошо, пошли.

– Вы решили выбрать начальника новой станции из них?

– Да. Других под рукой нет, а те, кто сидит в резерве, пока не имеют опыта самостоятельной работы.

Они миновали коридор и зашли в кабинет Сварда. Тот сразу врубил экран большого монитора, расположенного на стене.

– У меня складывается такое впечатление, что руководство торопит нас с отправкой экспедиции. – Насим сделал паузу, ожидая ответа начальника, но тот молчал. – Либо у них появилась информация по тому миру и они держат ее пока в секрете, либо их заинтересовало что‑то на самой Земле.

Свард вывел на экран изображение планеты – огромный шар Земли, окутанный полупрозрачной дымкой облаков. Снимок был сделан во время недолгого полета спутника, сбитого аборигенами. Сейчас это был единственный кадр планеты целиком. Получив приказ Сварда, программа перевела снимок в трехмерный компьютерный вид, потом развернула два полушария в плоский рисунок и выделила континенты и океаны. Вышла карта мира, какой ее обычно изображают в атласах. Небольшая зеленоватая точка запульсировала на месте старой базы.

– Согласно распоряжению руководства, мы должны организовать станцию как можно дальше от прежнего места. Значит, континент Евразия отпадает. Брать Африку и Австралию не имеет смысла – первая слишком близко к Евразии, вторая слишком мала. Северная Америка вроде подходит, но там антипод Ругии – США. По техническому потенциалу и развитию они близки. Будут трудности с развертыванием и разведкой.

– Остается Южная Америка.

– Да. – Свард дал команду, и названный континент занял весь экран. – Не считая Антарктиду. Но ее мы даже не рассматриваем.

– Чили, Аргентина, Бразилия, Колумбия… – читал названия стран Насим. – У нас мало информации по этим государствам. Ясно одно – они здорово отстают от лидеров. И там много практически пустых районов, где можно разместить хоть три станции.

– Верно. Пожалуй… Колумбия. Предложим именно этот вариант, а более точно определит уже начальник станции.

– Плохо одно. – Насим провел пальцами по клавиатуре, экран разделился пополам, на одном теперь была Южная Америка, на другом вся карта мира. – От Аргентины до полуострова Ламакен слишком далеко. Если нашим разведчикам надо будет выезжать туда для проведения поисковых работ, значит, им придется преодолеть огромное расстояние. А это большой шанс обнаружить себя.

– Если там сидят агенты Равитана или Датлая, – закончил за подчиненного Свард.

– Простите, – запнулся Насим. – Но я не считаю, что в гибели станции виноваты именно они.

Свард промолчал. Только недавно стихли споры вокруг уничтоженной станции, и версий и догадок прозвучало много. Мнения разделились на три части. Первые считали, что виноваты аборигены, сумевшие обнаружить станцию. Вторые обвиняли извечных противников, проникших в новый мир. Третьи – в основном специалисты по пространственно‑сопряженной динамике – не исключали вмешательства силы извне. Их, этих третьих, было очень мало, и версию, предложенную ими, как‑то больше замалчивали. Видимо, потому, что проверить ее не было возможности, а принимать в расчет полумистические идеи никто не хотел.

Куратор в спорах участия практически не принимал, ему хватило многочисленных разговоров с начальством разного ранга. И полусотни бумаг, поданных наверх в качестве объяснительных, рапортов, служебных записок и докладных. Сам же он отлично помнил слова погибшего Уверана. «С нами играет кто‑то чужой. Кто‑то, кому наши прорывы в пространстве не очень по душе. Боюсь, почти мифический профессор Битрая именно это имел в виду, когда рекомендовал нам не залезать глубоко в неисследованные области. Иначе можно обнаружить присутствие нового участника…»

Теперь Уверана не спросишь, не узнаешь, что он хотел этим сказать. Свард, получивший приказ лично возглавить организацию новой станции, решил на этот раз исходить из самых худших предположений. И поэтому в штат станции ввел усиленную группу охраны. Второго провала ему не простят…

– Официалы ждут, – напомнил Насим.

– Хорошо. – Свард выключил монитор, провел рукой по затылку и вызвал секретаря. – Приглашайте всех в конференц‑зал. Начнем…

…Стекла передних дверей джипа я давно опустил, позволяя ветерку остужать прогретое нутро машины, но все равно в салоне было жарко. За рулем сидел в одной футболке, перетянутой ремнями оперативной кобуры. Куртку давно снял и бросил ее на соседнее сиденье. Правая рука частенько подхватывала с Торпедо платок и вытирала взмокший лоб. А потом доставала бутылку воды из мини‑холодильника.

Я вел джип на невысокой скорости, постоянно объезжая рытвины и ухабы и внимательно сканируя местность взглядом. За спиной остались передовые позиции пехотной дивизии, а впереди лежала нейтральная линия. Точнее, нейтральный район…

Он образовался стихийно. Мятежники драпанули отсюда быстрее, чем успела подойти армия Ругии. Да и в тактическом плане территория интереса не представляла, так что никто не хотел тратить силы и средства для занятия ненужного района.

Впрочем, терять бдительность не стоило. Здесь вполне могли шастать разведчики и диверсионные отряды с обеих сторон, партизаны, отступающие группы. Налететь на кого‑либо из них мне не улыбалось.

Маленький хуторок, зажатый с двух сторон длинными узкими полями, я миновал еще до полудня и сразу за длинным холмом с поросшей кустарником верхушкой свернул направо. За хутором текла речка, больше напоминавшая ручей, а за ней тянулся лесной массив, обозначенный на картах как Ветошина пуща. Пуща образовывала ромб, на южной части которого и был расположен санаторий. До войны там поправляли здоровье любители комплексного отдыха: лес, река, лесное озеро и неподалеку – Ругийское море, всего шестьдесят километров, час на автобусе.

«Как гадание на ромашке – любит не любит… Там – не там? Информация свежая, но сейчас обстановка меняется каждые полчаса. Могли приехать за своими мятежники, нагрянуть шальные группы партизан и диверсантов. Ленка могла уехать сама. Мало ли что…»

Эти размышления не давали покоя с того момента, как я в сопровождении двух взводов разведроты выехал к фронту. А теперь, при приближении к цели, они одолевали с большей силой.

Когда машина проскочила лавы и выехала к пуще, я сбавил скорость и погладил ствольную коробку автомата, висящего на специальных зажимах за спинкой соседнего сиденья. Теперь – предельное внимание…

…Место под санаторий выбрано очень удачно. Тихий район, прекрасная природа, свежий воздух – смесь леса, озера и приносимого ветром соленого морского аромата. Выкрашенные в белый цвет корпуса и подсобные строения, аккуратные дорожки, ровные ряды подстриженных кустарников, пляж – почти правильный длинный узкий прямоугольник белого песка.

Прежде чем подъехать ближе, я сначала рассмотрел санаторий и подступы к нему в бинокль, пробравшись сквозь чащобу. А теперь спокойно вел джип по асфальтированной дороге к главному корпусу. И хотя присутствия посторонних не обнаружил, но был настороже.

За главным корпусом в глубине двора несколько женщин в зеленых халатах что‑то переносили в больших белых тюках, в стороне у небольшой пристройки возился мужчина в засаленной спецовке. От второго корпуса к озеру шли две санитарки. Больных я пока не видел.

Остановив джип, пару секунд посидел за рулем, еще раз оценивая обстановку, а потом вышел из машины. Поправил легкую куртку, тронул локтем кобуру и пошел к входу. И только поднимаясь по ступенькам, заметил в окнах первого этажа несколько любопытных взглядов. Приезд чужой машины не прошел незамеченным.

Внутри здания было так же чисто и опрятно, как и снаружи. Длинный коридор с белыми стенами и потолком, почти стерильной чистоты пол, яркое освещение, в основном естественное – огромные окна пропускали достаточно солнечного света, чтобы не включать лампы. Едва уловимый запах лекарств и хлорки витал под потолком. У стен стояли каталки, на подоконниках цветы. Двери с обеих сторон шли в шахматном порядке. На каждой висели таблички. «Дежурный врач», «Дежурная сестра», «Процедурная»…

В кабинете с табличкой «Регистратура» никого не было, дверь заперта. Тронув ручку, я прошел к соседнему кабинету, надеясь найти кого‑нибудь. Куда все исчезли?..

– Что вам угодно, молодой человек? – прозвучал за спиной женский голос.

Я обернулся. У входа в корпус стояла женщина средних лет в светло‑зеленом форменном халате. На голове кипельно‑белая докторская шапочка. Минимум макияжа, строгий вид и такой же строгий голос.

– Простите, я ищу кого‑нибудь из персонала…

– Уже нашли. Что вам угодно?

– Видите ли, – добавив в голос доброжелательности, проговорил я, – мне необходимо поговорить с главным врачом или тем, кто руководит этим заведением.

Женщина строго оглядела меня с ног до головы, словно решая, возможно ли позволять мне разговаривать с руководством, потом требовательно спросила:

– У вас есть документы?

– Что? Ах да, конечно.

Я достал удостоверение и раскрыл его.

– Я из Управления по строительству. Приехал сюда специально из Вуконицы.

Женщина посмотрела на удостоверение, потом перевела взгляд на меня.

– Настоящее…

– Конечно, конечно…

Конечно, настоящее… В специальной типографии нашего Управления эту бумажку склепали за час и сказали, что отличить от подлинного документа невозможно. Потому что настоящие бланки удостоверений разных учреждений Ламакеи разведка получила давно. Так что сейчас я вполне легально выступал в роли Ингвара Бердана, помощника начальника отдела в Управлении по строительству республики Ламакен. Эта контора, помимо всего прочего, ведала и возведением различных объектов военного назначения, поэтому и состояла на особом учете безопасности, а чиновники конторы имели доступ практически во все закрытые районы.

Недоверчивости в глазах женщины поубавилось, она еще раз прочитала текст удостоверения и как бы нехотя сказала:

– Главный врач – я. Прошу в мой кабинет.

Ее кабинет был в конце коридора. Небольшое, уютное, обставленное хорошей мебелью помещение с огромным окном и большой картиной на стене. Морской пляж, горы вдали, прозрачная вода, блики солнца на волнах… Оптимистичный пейзаж.

– Прошу. – Главврач села в кресло и указала на стул. – Что привело к нам?

– Видите ли, доктор, я довольно долго ищу одну свою знакомую. Она военнослужащая, служила в Тереме, а потом вдруг исчезла. Сами знаете, война, наступление Ругии… Так вышло, что я только вчера узнал, что она может быть здесь… И вот приехал в надежде отыскать ее…

Взгляд врача подобрел. Точнее, из него ушла настороженность. И лицо разом стало другим. Я только сейчас заметил усталость и какую‑то обреченность в ее глазах.

– Как зовут вашу знакомую?

– Елена, – с некоторым трудом произнес я. Видимо, опасение, что ее может здесь не оказаться, давило на нервы. – Елена Андреевна Ветрова.

Врач помедлила, почему‑то вздохнула и каким‑то виноватым тоном сказала:

– Видите ли… У нас лежат женщины… не только гражданские, но и те, кто служит в армии… Ламакеи. И сейчас, в такой ситуации… я не знаю, имею ли право говорить о тех, кто здесь есть…

– Но ведь я предъявил документы! Я чиновник Ламакеи.

– Да, я вижу…

Судя по ее виду, к Ламакее в целом и к ее чиновникам в частности она относилась… скажем, не очень хорошо. Что‑то личное было в этом отношении… Хотя кто тут разберет…

Еще раз вздохнув, она достала из ящика стола три папки, отложила вторую, остальные убрала обратно. Пролистав половину папки, главврач нашла нужную страницу и произнесла:

– Да. Елена Ветрова. Вольнонаемная армии Ламакеи. Поступила к нам две недели назад с односторонним воспалением легких. В довольно тяжелом состоянии.

Я слушал, затаив дыхание. Она здесь! Она здесь, ети ее мать! Неужели вышло?!

– А как сейчас? – почти не дыша, спросил я.

– Сейчас ее состояние гораздо лучше. Воспалительный процесс практически прошел, кризис миновал, температуры нет, только общая слабость и усталость. У нас проблемы с питанием и лекарствами.

Теперь ее голос стал извиняющимся. Видимо, эта проблема беспокоила врача больше всего.

– Снабжение почти прекращено. Сами понимаете, война. Мы растягиваем последние припасы. Госпиталь практически брошен, в глуши… Вот‑вот сюда придут войска Ругии, и я не знаю…

Она требовательно взглянула на меня.

– Почему правительство Ламакеи бросило нас? Почему не эвакуируют? Вы же чиновник, вы понимаете, что может случиться, если сюда придут ругийцы! Здесь одни женщины!

«А что случится?» – едва не ляпнул я. От радости, что Ленка нашлась и жива, я слегка потерял осторожность. Конечно, здесь вполне логично ожидают прихода правительственных войск и думают, что бойцы первым делом захотят развлечься. Кхм!.. Где‑то верно, но… это перебор. Пропаганда Ламакеи.

– Все понятно. Скажите, я могу увидеть ее?

Главврач очередной раз вздохнула, захлопнула папку. Моя реакция пришлась ей не по вкусу. Но мне, честно говоря, сейчас все проблемы были по фигу. Мне надо увидеть живую Лену.

– Двадцать четвертая палата, второй этаж. Она там сейчас одна и, думаю, отдыхает. Недавно был обед.

– Я одним глазком. Ладно?

– Только не помешайте…

Эти слова я расслышал уже в коридоре. Ноги несли к лестнице.

Второй этаж чистотой и порядком ничем не отличался от, первого. Только был несколько шире, и коридор обставлен мягкой мебелью. И так же пахло лекарствами.

Глаза шарили по табличкам, отыскивая нужную. Отыскали. Белая двустворчатая дверь, резиновые уплотнители, хорошо смазанные петли – ни малейшего скрипа при открытии.

Я осторожно заглянул внутрь. В палате стояли две кровати. Правая от окна заправлена, вторая занята.

Лена лежала на спине, укрытая легким одеялом. На груди под рукой раскрытая книга – видимо, читала и задремала. Я сделал два шага и закрыл за собой дверь. Внимательно посмотрел на девушку.

Она сильно изменилась. Роскошные длинные волосы острижены, лицо похудело, стало бледным, только губы не потеряли яркости и сочности. Пальцы стали тоньше и словно длиннее. И тоже белые. Но даже в таком виде она оставалась красавицей. Этого не отнять никакой болезни.

Я осторожно сел рядом, аккуратно убрал книгу и положил на стол. Посмотрел на Лену.

То ли она почувствовала постороннее присутствие, то ли легкое прикосновение разбудило, но ее глаза медленно открылись, глянули по сторонам. Заметили меня. Я сидел молча, сжав кулаки.

Она смотрела на меня, видимо, не узнавая, потом по лицу прошла судорога. Губы дрогнули. Глаза стали медленно наполняться слезами. Больше, больше… Слезы прорвали запруду и потекли по шекам. Губы едва слышно прошептали:

– Артур?..

– Здравствуй, красавица. Узнала?

– Артур…

Слезы побежали быстрее, она не обращала на них внимания, жадно смотрела на меня, словно боялась, что я исчезну, как мираж. Тонкие пальцы тронули мою руку, лежащую на краю кровати, сжали. Я наложил вторую руку поверх ее ладони, слегка похлопал.

– Откуда ты?

– Издалека.

– Бог мой, как же ты сюда попал?

– Как и вы, через Ворота.

Лена прерывисто вздохнула. Мое внезапное появление шокировало ее. А нервная встряска отняла силы. Глядя на меня, она кривила губы, силилась улыбнуться и крепче сжима‑ла руку.

– А меня как нашел?

– Это долгая история. Как ты себя чувствуешь?

– Хорошо…

«Хорошо… Сильно сказано… Болезнь здорово ее подкосила. Лишь бы дорогу выдержала, а там врачи быстро на ноги поставят…»

– Ты знаешь… ребята… Оксанка, Денис, они здесь…

– Спокойно, все знаю. Они со мной… у меня.

– Артур, где ты был все это время? Куда ты пропал?

– Послушай, Лена. – Я глянул на часы. – Мы с тобой сейчас уедем отсюда. Понятно?

Она кивнула. И слабо улыбнулась.

– Я пока выйду, а ты оденься, собери вещи и подожди меня. Хорошо?

– Да.

– Молодец. Я скоро.

Она нехотя отпустила мою руку и провожала взглядом, полным слез, до самой двери.

Главврач сидела у себя и что‑то писала на бланке. Когда я вошел, она подняла голову, продолжая водить ручкой.

– Вы видели свою знакомую?

– Да. – Я прикрыл дверь и подошел к столу. – Благодарю, доктор, вы вылечили ее.

– Не стоит благодарить. Лечение пока не закончено, еще неделя…

– Доктор, я хочу увезти ее отсюда.

– То есть как? – Главврач отложила ручку и удивленно посмотрела на меня. – Куда?

– Туда, где она будет в безопасности. Вы же сами говорили, что у вас мало лекарств и питание не очень.

– Да, но… Ей пока нельзя много ходить и…

– Ничего, я на машине.

Главврач замолчала, не зная, что сказать. Мое решение поставило ее в тупик.

– И еще, доктор. У меня к вам огромная просьба. Пожалуйста, отдайте мне ее личное дело и историю болезни.

– Как? Зачем? – окончательно растерялась она. – Что это значит? Вы не можете командовать здесь, хоть вы и чиновник управления…

Это был самый скользкий момент. Врач, безусловно, права и отдавать первому встречному документы не должна. Даже если он чиновник. Но оставлять следы пребывания Лены я не мог. И если врач не отдаст документы представителю Ламакеи, то…

– Вы не имеете права… – продолжала главврач, постепенно обретая ту строгость и настороженность, что была при встрече.

И я решился. В конце концов, что будет? Да ничего. Они отрезаны от своих и дать знать о происшествии просто не успеют. И потом, главврач не похожа на ярую сторонницу мятежников. Вряд ли она побежит докладывать…

– Доктор, – перебил я возмущенную тираду, – мне необходимо забрать документы своей знакомой. Все документы.

Достал свое настоящее удостоверение и развернул перед носом врача.

«Управление Охраны Порядка. Ругия… Полковник Томилин Артур Григорьевич… Командир отдельной бригады оперативного назначения…»

Когда она увидела герб Ругии, а потом прочитала содержимое, ее запал сразу прошел. И на лице проступил страх.

– Но…

– Теперь вы понимаете?

– Но… – Растерянный взгляд шарил по мне. – Но как же так? Вы уже здесь?!

– Как видите.

Она замолчала, сбитая с толку. То, чего здесь все боялись, произошло. Ругия пришла и в этот тихий край. Что теперь будет?

Эти мысли были написаны у нее на лице. Очень испуганном, надо сказать, лице. Ничего хорошего от появления чужих войск она не ожидала.

– Послушайте, господин полковник, я хочу заявить, что здесь находятся только женщины. В основном больные… – Она запнулась на миг. – Никто из них не участвовал в боях и…

– Успокойтесь. Несмотря на все ужасы, что вы нам приписали, устраивать здесь погромы и расправы никто не будет. А сейчас я вас прошу подготовить мою знакомую к отправке и отдать мне все документы. Хорошо?

– Да, – сдалась она, – я отдам…

Нервно передернув плечами, врач открыла ящик, быстро пролистала папку и вытащила оттуда лист. Потом достала небольшую книжицу – историю болезни – и все это отдала мне.

– Благодарю, доктор, – сказал я, пряча документы в карман куртки. – И еще одно. Не говорите никому о моем визите. Не стоит.

– Я поняла…

– Через день‑два здесь будут наши. Возможно, и раньше.

– Боги!.. – Они прижала ладонь ко рту и испуганно посмотрела на меня. – А что?..

– Не волнуйтесь. Вашим пациенткам ничего не грозит. Кстати, как только наши придут, вам завезут продукты и лекарства. Заодно приедут врачи, помогут вам. Возможно, кому‑то из больных потребуется операция или дополнительное обследование.

Она изумленно раскрыла рот и недоверчиво хлопала ресницами. Такие слова из уст представителя вражеской стороны казались ей чем‑то нереальным.

Так же молча главврач следила, как я провел Лену по лестнице к выходу и посадил в машину. И только когда дверца джипа с негромким хлопком закрылась, подошла ко мне.

– Спасибо вам.

– За что?

– За слова. – Она впервые улыбнулась, и ее лицо сразу стало другим. Добрым, милым, женственным. – Я не думала, что в полиции Ругии есть такие… нормальные люди.

Я усмехнулся, ответил:

– Вы считали, что мы поголовно убийцы и негодяи?

– Нет, но… Скажите, как вас зовут?

– Вы же видели удостоверение, там есть имя.

Она помялась – в тот момент имя, как и фамилия, вылетели из головы, едва смогла прочитать название структуры. Пропаганда Ламакеи представляла Управление как свору головорезов.

– У вас меня знают… – с улыбкой сказал я, – как Оборотня. Всего доброго.

Последнее, что я увидел, нажимая на педаль газа, это широко раскрытые глаза врача и смесь испуга и недоверия на лице.

…Машина проехала мимо озера и выскочила на дорогу, идущую вдоль леса. Едва крыши зданий госпиталя исчезли из виду, я остановил джип и повернулся к Лене. Та сидела рядом, положив руки на колени, и смотрела то на меня, то на дорогу каким‑то заторможенным, удивленным взглядом. Наверное, все, что произошло за последние полчаса, казалось ей странным сном. Да еще слабость после болезни давала о себе знать.

– Лена.

– А? – Она замедленно повернула голову, на меня глянули огромные глаза, полные тревоги и… радости. – Что, Артур?

– Как ты себя чувствуешь?

– Нормально…

– Держи. – Я протянул ей полупрозрачную капсулу.

– Что это?

– Тонизатор. Очень сильный. Через пять – семь минут и почувствуешь прилив сил. Пройдет слабость и вообще станет лучше.

Она взяла лекарство, отправила его в рот. Запила водой из бутылки, поданной мной.

– Вот так. Есть не хочешь?

– Н‑нет… мы недавно ели.

– Хорошо. Если хочешь спать – откинь спинку сиденья. Не холодно?

– Да нет… хотя меня слегка знобит.

Достав плед, я осторожно укутал ее ноги и грудь, пристегнул край к специальным зажимам. Врубил печку.

– Сейчас станет очень тепло. Если почувствуешь недомогание – скажи. У меня аптечка полна лекарств.

Я помог ей немного откинуть сиденье и отвести его дальше назад.

– Спасибо… – прошептала она. – Так хорошо.

– Все, отдыхай. Через часок мы будем у наших.

– Артур?

– Да.

– А где сейчас ребята?

– Ждут твоего возвращения в Мегаре. Слышала о таком городе?

Она кивнула.

– Они живут в большой квартире, в полной безопасности. В основном сидят дома.

– А ты?

– Что – я?

– Чем занимаешься ты? Эта машина… и отпустили меня сразу…

В наблюдательности ей отказать нельзя, Ленка сразу ухватила суть. Я помедлил – не хотел разговаривать сейчас, когда мы толком не выехали в безопасный район. Но ее глаза смотрели настойчиво и как‑то жалко… Черт, хреново она выглядит! Больная еще…

– Я работаю в полиции. Второй год.

– В полиции?! Как же так? Кем? Где?

Студенты хватили здесь горького через край, прошли через жестокие испытания, но все равно любопытства не убавилось нисколько. Не могут удержать язык за зубами, распирает их от желания узнать…

Но я не мог сердиться на эту девочку, чудом выжившую и не отошедшую от пережитого.

– Командую отдельной частью полиции. Воюю с бандитами… А ты как жила? Что делала? – попробовал я сменить тему.

– Я? Ребята, наверное, рассказали, как мы попали сюда.

– Да.

– Вот. А потом мы попали в армию. У нас не было выхода, иначе могли возникнуть проблемы. Да и платили неплохо. Я попала в части связи… Служила. Оксанка и Денис рядом, вроде все тихо. Мы пробовали найти Ворота, но… В Арзан ехать было нереально, а иначе отыскать не могли… Потом война… наши части отступали… потеряла связь с ребятами, потом заболела… Сначала лежала в санчасти, потом, когда стало хуже, перевели сюда…

Она что‑то еще говорила, постепенно все тише и тише. Легкое покачивание машины, слабость и тепло разморили ее, и несмотря на принятое лекарство, Лена незаметно для себя задремала.

Досталось девочке… Веселая жизнь у нее, да и у всех была в эти годы. Удивительно, как выжили. И потом, она‑то одна. Оксанка хоть с Денисом. Какая‑никакая, но защита и опора. А Ленка? Был Андрей, вроде как в Аберене еще сошлись. Но того Ворота забросили домой. И осталась красавица одна.

Правда, Денис как‑то обмолвился, что обхаживал Ленку некий лейтенант из армейской разведки, местная знаменитость, Робин Гуд и Казанова в одном лице. Но насколько его усилия были успешны, неизвестно. И все же… почти два года одной, без поддержки, без мужчины… как она выдержала?..

Ветошину пущу мы практически миновали. Впереди лежали поля и брошенный хутор, а за ними, уже не так далеко от передовых позиций ругийской армии, шла пересеченка – изрытая глубокими оврагами, заросшая кустарником и деревьями местность – отличное естественное препятствие. Там только одна неширокая дорога, идущая по краю извилистого оврага, но по ней даже БТР не пройдет – узко. Так что наступать здесь практически невозможно, чем в принципе и обусловлен разрыв между войсками.

Ехать по открытому пространству без предварительной разведки опасно, я остановил машину у крайних деревьев пущи, вышел на дорогу и достал бинокль. Повел им слева направо. Тихо. Хутор также пуст и безлюден. Ни единой живой души, даже кошек не видно.

Еще с минуту понаблюдав, я опустил бинокль и хотел было идти к машине, когда справа, метрах в пятистах, из пущи вышла цепочка людей. Человек двенадцать‑тринадцать, кто в стандартном камуфляже, кто в джинсе, с небольшими рюкзаками за спиной и с оружием в руках. Цепочка, не сбавляя шага, пресекла низинку около деревьев и пошла к хутору.

Я присел за деревом и вновь поднял бинокль. Ё‑моё, так это же боевики!.. Точно! Привычный бандитский вид, россыпь татуировок на руках, наглые рожи… Наверное, это диверсионная группа, составленная из тех, кто поступил на службу к мятежникам. Впрочем, почти все боевики, ушедшие из Зоны, стали работать на Ламакею. А куда деваться‑то? Полуостров окружен, Ругия наступает. И так, и так смерть. Вот и нашли дело по душе – привычное, знакомое.

Я внимательно рассматривал вереницу диверсантов, прикидывая, куда они топают. Снаряжения по минимуму. Мешки небольшие, значит, припасов мало. Идут они максимум на два‑три дня. А скорее всего – на сутки. Значит, район действий – ближайшие тылы армии. Если, конечно, у них там, в нашем тылу, нет тайника.

«Надо предупредить военных. Пусть встретят дорогих гостей…»

Я решил выждать немного, чтобы дать отойти диверсантам подальше. А то можно налететь на них в два счета.

Пока я наблюдал за боевиками, Лена проснулась. Подняла спинку сиденья и сбросила плед на ноги.

– Не холодно?

– Нет. Даже жарковато. Почему стоим?

– Скоро поедем. Минут через пять. Есть не хочешь?

– Да нет.

– А пить?

– Тоже. Спасибо тебе, Артур.

– За что?

– Вытащил меня оттуда. – Она прерывисто вздохнула, сунула руки под плед. – Надоело все ужасно. Война, бомбежки, смерть кругом… Я никогда не думала, что это так страшно!..

– Зачем же пошла в армию?

– У нас другого выхода тогда не было. Меньше проблем, да и вроде как под защитой. Пусть и слабой… Я ведь служила…

– Знаю. РТЦ‑65. Терема, Горевский округ.

– А ты откуда знаешь? – удивилась она.

– Работа у меня такая.

– Да, я помню. У нас о полиции ходили слухи. Мол, вы всех убиваете – и детей, и стариков.

– И кошек с собаками, – в тон ей сказал я. Лена смутилась.

– Слухи, красавица, для того и распространяют, чтобы создать нужное мнение. У вас в Ламакее в Государственной Службе Безопасности целый отдел работал над этим.

– Ну, мы понимали, что преувеличивают…

– Да ладно, ничего. Я привык.

– Рядом с нами стояла часть. Там разведчики служили. Они бывали в Зоне и приносили новости.

– Это ты о Колшевском?

Моя осведомленность ее сразила. Лена изумленно раскрыла рот и уставилась на меня. На бледное лицо медленно наползал румянец.

– А…

– Знаю, – с улыбкой кивнул я. – Работа у меня такая. Лейтенант Стефан Колшевский, командир взвода из разведроты двенадцатой истребительной бригады. Двадцать три года, родом, кажется, из Кабоды. Холост.

Румянец заливал щеки, лоб, сполз на шею. Лена смотрела на меня, как на какого‑то великого волшебника, вдруг вытащившего из кармана самолет. Ей и в голову не приходило, что об офицере другой армии могут столько знать на противоположной стороне.

– Артур… – окончательно смутившись, проговорила она. – Я…

– Что?

Она закрутила головой, опустила взгляд.

– И что ты еще слышал?

– О чем?

– О… нем?

Я почесал кулаком нос, чтобы скрыть улыбку, и ответил:

– В принципе ничего особенного. Нашу разведку интересовали части, подобные этой бригаде. Ваши придумали что‑то новенькое… точнее – забытое старенькое. Понятное дело, собирали информацию обо всем, что касалось бригады. И уж конечно, о разведке.

У нее на языке явно вертелся какой‑то вопрос, и я даже знал какой, но Лена смолчала. Только бросила на меня смущенно‑настороженный взгляд и попросила воды. Она очень хотела сменить тему. Но не знала как.

Я ее выручил.

– Пора, пожалуй. Слушай, Алена. Нам осталось немного, но сейчас будет самый трудный участок пути. Пожалуйста, все, что я скажу, делай немедленно, без рассуждений, и вопросов. От этого может зависеть наша жизнь. Хорошо?

– Да.

…Хутор мы проехали, потом проехали и поля. Теперь впереди лежала сильно пересеченная местность. Старая, наполовину заросшая травой колея извилистой линией уходила вперед, теряясь за деревьями и кустарником. За всем этим непроходимым лабиринтом шел негустой лесок, скорее посадка, а уже за ним – позиции армии Ругии. Километра три‑четыре, не больше.

Лена опять начала клевать носом. Натянув на себя плед, она свесила голову вбок и почти лежала на сиденье. На лбу мелкими бисеринками выступил пот.

Я вырубил печку и чуть приоткрыл окно – было душно. Машину вел осторожно, на невысокой скорости, постоянно осматривая окрестности. Хотя в таком хитросплетении в пяти шагах ничего не видно.

Дорога пошла по краю обрыва. Овраг здесь был очень глубоким, с отвесными краями, с заросшим деревьями дном и влажным воздухом. Внизу тек ручей, питая небольшое болотце где‑то там, в глубине зарослей. Одно неверное движение руля – и можно улететь вниз. Я еще больше снизил скорость и буквально втискивал машину сквозь строй деревьев.

Такое путешествие отнимает много сил и нервов, поэтому, когда впереди замаячил просвет, а обрыв отступил влево, я облегченно вытер лоб и выдохнул. Проскочили…

До выезда на нормальную дорогу было еще около километра. Там, на окраине, я хотел сделать остановку, чтобы осмотреть местность, а заодно выйти на связь со своими, сказать, чтобы встречали.

– Артур, где мы?

Я повернул голову – Лена проснулась и, закрыв рот ладонью, зевала.

– Еще немного. Как самочувствие?

– Вроде нормально. Слабости нет…

– В сумке в синей бутылке напиток, выпей.

– Зачем?

– Это тонизирующий состав, придаст сил и бодрости.

Я на миг повернул голову назад, нашаривая рукой сумку, достал бутылку, а когда взглянул вперед, уже было поздно…

Они выскочили на дорогу внезапно, разом. Словно выжидали момент, когда я переключу внимание. Трое боевиков встали на дороге, метрах в тридцати перед машиной.

Они не делали никаких жестов, не кричали, но их автоматы смотрели в лобовое стекло, так что приказ был ясен и без слов.

– Ой! – только и сумела выдавить Лена, расширенными от страха глазами глядя на них.

– Мать! – вторил я ей, нажимая на тормоза и кидая взгляд по сторонам.

Если трое вылезли на дорогу, то другие могут сидеть в засаде. Неужели те самые, кого видел у пущи?

Машина шла на невысокой скорости, так что встала почти сразу. Я лихорадочно соображал, что делать. Начинать первому? Но они настороже, да и возможная засада… Расшлепают, как щенка! Попробовать проскочить?.. Но нас легко снимут… Черт, подловили все‑таки! Уже на пороге…

Они подошли ближе, первый встал метрах в трех от джипа, второй – правее на несколько шагов, третий остался сзади, прикрывая товарищей. Мозг сразу зацепил эту деталь – будь у них пара бойцов за деревьями или в кустах, он бы не стал страховать своих, надеясь на засаду. Значит, никого? Не факт…

– Ну и в чем дело? – довольно спокойно спросил я, выйдя из машины. – Что надо?

Взгляд привычно отмечал их внешний вид и вооружение. Вид обычный, выглядят как боевики. Да и оружие стандартное – «калаши». Вон у одного в кармашке жилета граната с разогнутыми усиками. Готовая к немедленному применению. И у второго. Боевики так делают, когда знают, что гарантированно будет сшибка. А третий вообще не с автоматом, а с РПК, я не разглядел второпях.

– Куда катишь? – спросил первый. Судя по интонациям и виду, он привык больше приказывать, чем слушать. Либо бывший главарь, либо старший группы.

– А кто ты такой, чтобы вопросы задавать?

Напор на напор, наглость на наглость. Этот язык им привычен, так они быстрее понимают друг друга. Ситуация действительно выглядит странно. Неподалеку от войск противника группа тормозит машину. Кто имеет право спрашивать? Тот, у кого документы круче? Или у кого здесь и сейчас преимущество в силе?

Ах, знать бы, есть ли засада!.. Знать бы… Хреновая ситуация, очень. Они настороже, готовы пустить в ход оружие. И стоят грамотно – ни один не закрывает сектор обстрела другому. Я как на ладони перед тремя… или сколько их там?..

Первый боевик сделал еще шаг навстречу, автомат чуть поддернул, и ствол теперь смотрел в мой живот.

– Я из особой части армии Ламакеи. Командир группы разведки.

– Ну так разведывай на здоровье, а не приставай к людям.

Я достал липовое удостоверение и раскрыл его.

– Я из Управления по строительству. Заместитель начальника отдела планирования…

Боевик бросил взгляд на документ, но с расстояния в два метра трудно различить мелкий шрифт. Да и не очень‑то он разбирался в документах Ламакеи.

– И что тебе надо в двух километрах от противника? – Он все же подошел еще на шаг, глянул на фотографию и надписи и печати.

– А это не твое дело, парень! – с апломбом заявил я. – Я же не спрашиваю, что здесь делаешь ты.

– Да? – Боевик усмехнулся, покачал головой, глянул на машину.

Лобовое стекло было тонированным, и разглядеть Лену он не мог, тем более солнечный свет падал на передок.

Двое других стояли молча, ждали вердикт старшего. Но глаз с меня не спускали. А я слушал. Просеивал все шумы и звуки. Хотел понять, есть ли кто здесь, кроме нас, в радиусе двадцати метров. Мы стояли практически на выезде из леска, ближайшие деревья метрах в сорока, да слева небольшой бугорок. Если кто и сидит, то только там. Или нет?

Черт! Я начал мандражировать, чувствуя, что не могу склонить ситуацию в свою сторону. Если их здесь больше трех, нам звизлец! Прихлопнут в два счета.

– Мне надо проверить ваши документы, – вынес вердикт старший. – Вам придется проехать с нами, к начальству. Чуть позже…

– Что вы себе позволяете?! – возмущенно сказал я. – Кто вы такой, чтобы задерживать представителя Управления? Вам это даром не пройдет!

– Да? Там посмотрим, – откровенно смеялся боевик. – Там ты и скажешь, что делает у линии фронта чиновник‑строитель.

– Послушай, ты!.. Не знаю, сколько ты в армии, – намекнул я на его прошлое. – Но ты, видимо, вообще не соображаешь, чем помимо обычного строительства занимается наше Управление.

– И чем же?

«Все, Артур! Или ты их кладешь, или вы трупы. Другого выхода нет. И так, и так конец…»

Я полез во внутренний карман куртки, делая это нарочито быстро. Боевики при этом направили оружие на меня, но, увидев, что достал другой документ, успокоились.

– Вот смотрите! – Я сделал шаг вперед, протягивая старшему корочки. – Наше Управление отвечает за подготовку строений особого назначения. Вы понимаете, что я имею в виду?

– Ну? – буркнул немного сбитый с толку боевик и протянул руку, оставив мой шаг за пределами внимания. – Что ты хочешь сказать?

– А то, что мы строим укрепления, доты, специальные штольни и прочие объекты спецназначения. И здесь я по делам особой важности!

«Только бы Ленка не вылезла. Не начала выяснять, что происходит. Тогда крышка. Ни один специалист не потащит бабу на фронт. Только бы сидела в машине…»

Несколько ошарашенный напором боевик позволил мне сократить дистанцию до одного метра и переключил внимание на новое удостоверение. И автомат смотрел вниз, и настороженность ослабла.

«Не привыкли вы проверять документы, забываете, что надо контролировать проверяемого до самого конца. Ну и отлично, коли так…»

– Что это?

– Читайте, – буквально впихнул ему корочки. – Читайте вслух, чтобы ваши товарищи тоже слышали!

«Товарищи» услышать захотели и перевели взгляды на старшего. Хотя в поле внимания меня еще держали. Но уже не так строго. Секунда, от силы полторы у меня есть. Лишь бы других не оказалось. Лишь бы…

– Управление Охраны Порядка Ругии, – начал читать боевик. – Полковник Томилин… командир отдельной бригады оперативного назначения…

Он поднял на меня глаза, еще не въехав в смысл прочитанного, в глазах стоял вопрос: «И что?»

– Ну? Вы поняли, почему я имею право быть здесь?

Не ответив, боевик вновь опустил взгляд, читая документ заново и осмысливая прочитанное.

– Обратите внимание на подпись и печать вон там, справа. Именно справа…

Я ткнул пальцем в документ, подойдя к нему почти вплотную. Натиск, напор и наглость ошеломили боевика, а прочитанное вызвало недоумение. Секунды на две. Потом он вникнет и поймет, кто перед ним.

– Видите? – Опять ткнул пальцем.

Настырная просьба заставила боевика сосредоточить внимание на тексте. Я подшагнул к нему вплотную, левой обнимая за талию и прихватывая автомат на боку, лбом коротко и мощно ударил по лицу и достал свой ствол.

Он обмяк и повис на мне, закрывая от остальных. Те слишком поздно сообразили что к чему и промедлили какие‑то мгновения. Да и стрелять по своему было нелегко. Так они отдали мне секунду. Самую драгоценную.

Первые две пули достались пулеметчику. Я бил не целясь, практически навскидку, но с дистанции в семь метров промазать было нереально. Пулеметчика отбросило назад.

А я уже падал на землю, прикрываясь телом старшего, и нашаривал стволом третьего. Тот был очень быстр. Он тоже упал и успел перекатиться в сторону. И автомат в мою сторону выставил, готовый стрелять. Даже по своему старшему. Но не успел.

Я поймал его движение и высадил весь магазин. Все шесть пуль. Первая угодила в ногу, вторая вроде прошла мимо, третья, четвертая и пятая пробили грудь, а шестая угодила в руку с оружием.

Боевик еще падал, а я уже отбросил опустошенный пистолет, рванул тело старшего и подхватил его автомат. Повел стволом по сторонам, ожидая нападения. Но было тихо. Никто не стрелял, не выскакивал из‑за бугра и деревьев, не бежал к нам. Тихо. Значит, их трое…

Старший пришел в себя, открыл глаза и сразу потянул руку к гранате. Не давая ему ухватить ребристое яблоко, я ударил по руке и выпустил короткую очередь в грудь. Потом добавил двум другим по очереди в голову, глянул еще раз по сторонам, быстро выхватил из кармашка гранату, сорвал чеку и сунул под труп, придавив рычаг. Как говаривал Винокур – сюрприз будет.

Подхватив свой пистолет, добежал до машины и рванул дверцу.

– Артур!

Страх, ужас, изумление и радость в голосе. И шальные глаза. И прерывистое дыхание.

– Артур!..

– Спокойно, девочка. Все нормально, все нормально! Едем…

Джип резко стартовал с места и полетел вперед. Я на ходу достал радиостанцию и вызвал Иштвана. Коротко обрисовав ситуацию, обозначил время и место встречи и попросил предупредить армейцев о диверсионной группе.

– Кто это такие? – через две минуты спросила Лена.

– Боевики. Бандиты, вольные парни Зоны… Пошли на службу в армию Ламакеи, делают привычное дело.

Мандраж от схватки еще не прошел, и я чувствовал возбуждение. Говорил излишне громко.

– Господи, как же я боялась! – Ленка поежилась. – Не знала, что делать. Страшно… А вдруг они стрелять бы начали…

– Ты молодец, Алена! Ты настоящий молодец! Правильно все сделала. Умница.

Столь щедрая похвала ее смутила.

– Ты серьезно?

– Конечно. Я очень боялся, что ты выйдешь. Тогда бы все. Молодец, девочка!

Ленка кивнула и с благодарностью посмотрела на меня. А в глазах еще плескался страх от пережитого. На пороге спасения попасть в переплет и едва не погибнуть – это ужасно…

Иштван встретил нас в условленном месте. Доложил о разговоре с армейским начальством. Те, получив информацию, подняли разведчиков и выдвинули их к району вероятного появления диверсантов.

– Правильно. Надо их перехватить… А мы пока поедем.

Так, на джипе, в сопровождении трех БТРов, мы проскочили бывшую Зону и въехали в Мегар. А потом была встреча у меня дома. И слезы Лены и Оксаны, их объятия, охи и вздохи, бесконечные разговоры и воспоминания. Оставив троицу развлекать друг друга беседой, я улетел обратно на вертолете. Дел было невпроворот, даже посидеть вечерок с однокурсниками не мог.

С этого дня, с этого момента я точно знал, что мы скоро сможем попасть домой. Не верил, не надеялся, а знал. Как факт, как аксиому.

Сознание выдало очередной фокус, и я принял его как должное. И начал прикидывать легенду ухода. Так, на всякий случай. На всякий добрый случай…

Утренний выпуск новостей единого европейского телеканала

…За последние сутки на Ламакейско‑Ругийском фронте произошли некоторые изменения. Армия Ругии, используя подавляющее превосходство в авиации и артиллерии, сумела нанести два крупных удара по обороне противника, подавить очаги его сопротивления в районе города Сиртон и прорвать фронт. За последние три дня это второй крупный прорыв обороны Ламакеи. Таким образом, войска Ругии практически закончили предварительное наступление и скоро смогут выйти ко второй стратегической линии обороны Ламакеи. После чего следует ожидать последнего и самого мощного удара по войскам республиканцев.

Согласно прогнозам наших военных консультантов, если Ругия сумеет пройти эту линию, то дальнейшее сопротивление Ламакеи не имеет смысла, так как больше сил для обороны у них не останется…

27.02.97

Из доклада в центральный аппарат Управления Охраны Порядка Ругии

Региональный комиссар Дорич.

…За последнюю неделю обстановка на освобожденных территориях Зоны и в тылах армии претерпела существенные изменения. В тридцати семи населенных пунктах открыты комендатуры и временные отделы полиции. Введено круглосуточное патрулирование, что позволило задержать около семидесяти лиц, подозреваемых в причастности к незаконным вооруженным формированиям и вооруженным силам мятежников. Совместно с Департаментом проведен ряд мероприятий по организации поиска и задержания вражеской агентуры и диверсионных групп, в подавляющем своем большинстве составленных из боевиков Зоны.

28.02.97

Силами отдельной бригады оперативного назначения были обнаружены и ликвидированы семнадцать отрядов, составленных из остаточных групп войск Ламакеи и боевиков, выходящих из окружения. Кроме того, обнаружены и уничтожены шесть специальных диверсионных отрядов, заброшенных в горную местность с целью организации баз и подготовки нападений на тыловые части армии.

Совместно с территориальными органами внутренних дел и госбезопасности обезврежены семь диверсионных групп, работавших в населенных пунктах, освобожденных в ходе наступления армии.

Вместе с тем обстановка в тылах армии и на освобожденных территориях Зоны продолжает оставаться сложной. За последние пять дней зафиксированы двадцать семь нападений на армейские колонны, шестнадцать обстрелов патрулей, блокпостов и комендатур. Убиты и ранены больше сорока военнослужащих и около двадцати сотрудников полиции. Активизирована диверсионная деятельность в горных районах полуострова и лесных массивах, что обусловлено труднодоступностью этих мест.

Одной из причин низкой эффективности работы органов полиции и госбезопасности является некомплект личного состава и отсутствие практического опыта у исполнителей. Пользуясь случаем, обращаю ваше внимание на сложную обстановку с комплектованием временных отделов полиции, что препятствует налаживанию нормальной работы… Точные данные по потерям, а также конкретные результаты работы за неделю даны в приложении №…

Из официального доклада директору Управления пространственно‑сопряженных миров

Куратор третьего направления Свард.

…Сегодня в 12.05 по общепланетарному времени технической группой направления было осуществлено создание перехода в ПСД и установлен плотный контакт с планетой Земля. В 12.40 после получения устойчивого эхо‑сигнала с планеты был предпринят переход оперативной группы при поддержке группы силового прикрытия. Согласно первому докладу, переход осуществлен успешно. «Контур» устойчив и сохраняет заданные параметры на постоянном уровне. Обстановка в районе перехода спокойная. Аборигенами появление группы ознакомления не замечено.

Местом внедрения выбрана лесистая местность, редко посещаемая из‑за особенностей рельефа, флоры и фауны. Место находится на территории, именуемой «Колумбия».

В связи с тем, что первый этап плана «Заход‑2» успешно реализован, в 15.35 мною отдан приказ о начале реализации основной части плана – строительстве станции. Согласно предварительным расчетам, этот этап будет закончен в течение 10‑12 дней. К концу строительства также должен быть подготовлен охранный комплекс «абсолют», полностью перекрывающий любые подходы к станции в радиусе трех километров с системой контроля, работающей в радиусе сорока километров.

Согласно распоряжению директората ГТП, первым заданием персонала станции станет проведение разведывательно‑поисковых действий в районе функционирования прежней станции. На реализацию этого задания отводится от 20 до 30 дней.

О ходе строительных работ, исходя из ваших распоряжений, буду сообщать каждые 12 часов…

Из отчета начальника станции слежения

Начальник станции слежения обер‑официал Дошез.

…После всесторонней проверки местности и получения разрешения было начато строительство основного корпуса станции. Одновременно с этим технической группой контроля производится установка аппаратуры наблюдения и предупреждения в прилегающих районах.

Обеспечение режима безопасности осуществляется силами групп охраны и прикрытия. Проявления интереса к району наших действий со стороны аборигенов не замечено…

Ненастье вновь воцарилось на полуострове, внося коррективы как в ход событий на фронте, так и в дела тыловые… Плотные темно‑серые облака висели буквально над головами, угрожая в любой момент пролить океаны воды на землю. Сильный порывистый ветер трепал верхушки деревьев, гнул к траве молодые тополя и кипарисы, срывал с веток листву.

Это были последние дни непогодицы. Следом за циклоном должны прийти ясные жаркие дни, полные солнца и зноя. Но пока, на рубеже календарной зимы и весны, погода не баловала нас…

Первая половина дня была заполнена встречами, разговорами и переездами так плотно, что я не смог толком ни позавтракать, ни пообедать. Жевать бутерброды и гамбургеры пришлось на ходу, точнее, сидя на БТРе, который возил меня туда‑сюда круглые сутки.

– …Пашут как заведенные. Но за десять дней полной подготовки не провести, – говорил мне Влад, когда я приехал в учебный центр проверить подготовку четвертого батальона.

– И за три недели тоже не провести, – в тон ему ответил я, внимательно глядя, как группа бойцов работает на полигоне, штурмуя здание. Вторая группа здание обороняла. И хотя они работали специальными маркерами, но скидок на имитационное оружие никто не делал. – По крайней мере у них есть база, есть навык. И прошлый опыт. Остальное получат в ходе работы.

Влад кивнул. Ему самому надоело сидеть в тылу, когда товарищи воевали. Он даже высказал идею сократить сроки подготовки. Но тут я уже не дал.

– Допрыгаете свое, тогда вперед. А пока пашите здесь. Немного осталось…

Простившись с ним, я сел на броню и дал команду двигать дальше.

– …Участились случаи нападения на тыловые подразделения. Только за три дня обстреляны два блокпоста и машина хозяйственной части на окраине Вудрово. Кто там у тебя работает?

Дорич ткнул пальцем в точку на карте и поднял голову.

– Олаф.

– А чего бездействует?

– Он не бездействует. Просто не успевает. Те, кто нападает, не лыком шиты. Наносят удар и тут же отходят. Дважды выезжали дежурные взвода, но находили только стреляные гильзы и растяжки. Эти суки успевают минировать места засад.

– Плохо поставлено оповещение! Твои бойцы реагируют слишком поздно. И потом, почему не развернут поиск? Почему не проводят зачистки?

– Проводят. Но там сложная обстановка. Леса, каньон, на побережье катакомбы. Пройти их от и до невозможно. И еще – в батальонах по две роты, элементарно не хватает сил.

– Знаю, – отрезал Дорич. – Но работать надо. Кстати, когда приедет батальон Кантина?

– Через двенадцать дней. Я только сегодня был у него, парни пашут по‑черному.

– По‑черному… – недовольно повторил Дорич, поиграл бровями и бросил карандаш на карту. – Что пашут – верно… Ладно, что еще нового?

– Ничего. Работаем…

– Помощь нужна?

– Сегодня нет, но скоро потребуется. Войска идут вперед, освобожденных территорий больше, зоны ответственности батальонов растут. Еще немного – и мы просто физически не сможем охватить все районы. В территориальных подразделениях полиции элементарно не хватает народу, они не в силах обеспечить охрану населенных пунктов и дорог. Поэтому диверсанты так осмелели.

Дорич нахмурился, недовольно посмотрел на меня. Кадровая проблема – головная боль Управления. Бесконечно посылать сюда сводные отряды невозможно – сильно оголяются регионы в Ругии. А набирать в полицию волонтеров – палка о двух концах. Какие еще придут… Да и мало кто хочет подставлять себя под пули. Просить помощи у армии нельзя – там тоже ресурсы не бесконечны. Тупик…

– Ладно, что‑нибудь придумаем, – выдавил наконец Дорич. – Но вы учтите: недобитые боевики, окруженцы, диверсанты – на вашей совести. Надо не допустить разрушения инфраструктуры тылов армии.

– Понял. Сделаем.

– Как взаимоотношения с Департаментом?

– Нормально. От них идет информация, иногда дают наводки на боевиков. Хотя путаницы много…

– Скоро к вам приедет делегация из столицы. Чины Управления, Департамента и еще всякие… наблюдатели. Хотят посмотреть обстановку. Так что не ударьте лицом в грязь.

– Сделаем, – угрюмо пообещал я. Приезд высокого начальства не радовал. Лучше бы людей прислали.

Дорич бросил на меня внимательный взгляд, помолчал. Уже при прощании сказал:

– Штаб полиции скоро из Мегара перенесут в Горев. Ближе к району основной работы. Необходимо обеспечить полную зачистку города и окрестностей от диверсантов и боевиков. Продумай, что необходимо для этого сделать, и доложи мне. Вся требуемая помощь будет оказана.

– Есть…

Покинув штаб, я заскочил домой принять душ и переодеться. Хотел заехать к Беате, а в грязном, пропахшем потом камуфляже, да еще небритым, являться к даме не есть здорово.

Дома хозяйничала Лена. За прошедшую неделю она почти полностью выздоровела, похорошела и уже скучала в четырех стенах. Единственным развлечением были частые визиты этажом ниже, к Оксане и Денису. Сейчас она что‑то увлеченно готовила на кухне. Скворчала сковорода, в кастрюле закипала вода, в воздухе витал аромат вареного мяса.

– Привет, кулинарка! Как дела?

– Ой, Артур!.. Откуда ты?

– Издалека… – Я на ходу стащил разгрузку, стянул куртку и бросил ее прямо на пол. Зашел в ванную и врубил воду. – Я на минутку – помыться, побриться…

– Есть будешь?

– Вообще‑то не мешало, – размышляя, сказал я. – Но, честно говоря, некогда.

– Суп почти готов. – Лена вышла из кухни и встала у зеркала. – Котлеты с картошкой, омлет… Все свежее.

– Ты меня искушаешь! Но не успею. Сегодня еще куча дел…

Я окинул ее внимательным взглядом. Посвежела, похорошела. Исчезла бледность, худоба. В глазах опять горел насмешливый огонек, на щеках играли ямочки. Только волосы, коротко остриженные, да едва заметная складочка между бровями остались от пережитого.

– Я и не знал, что ты умеешь готовить.

– Ты много чего не знаешь, – усмехнулась Лена и поправила челку. – Например, не знаешь, что у меня через неделю день рождения.

– Правда? Действительно, не знал. Ну, тогда у меня есть время подготовить подарок.

Я прошел в свою комнату, достал свежее белье, вывесил новую форму, подхватил полотенце и потопал в ванную.

«Чего это она о дне рождения? – размышлял я, намыливая голову. – Да еще за неделю до даты… К слову пришлось?.. Хорошо хоть выздоровела. Меньше проблем. Сейчас здоровье нам всем нужно. Ворота лучше проходить здоровыми. Хрен их знает, может, насморк способен опять забросить нас к черту на кулички…»

Горячая вода смывала грязь и приятно расслабляла мышцы. Тугие струи были по спине, по груди, сбрасывая клочки мыльной пены под ноги. Выскочив из ванной, я быстро растерся полотенцем, вытер голову и достал помазок. Намыливая подбородок и скулы, смотрел на свое отражение.

«…Твой‑то день рождения только через три с половиной месяца. Стукнет тебе, дорогой полковник, двадцать семь. Хотя… это если учитывать годы, проведенные в других мирах. А если нет? Если мои старые догадки верны и время здесь и там, дома, течет не одинаково? Или нет?..»

На двадцать семь я никак не тянул. От силы двадцать два. Что‑то подпортили Ворота в моем организме, словно заморозили внешность, оставив лицо в одном возрасте. То‑то при встречах высокие чины так удивленно округляют глаза. Мой вид их приводит в смущение. Оборотень – и такой молодой?!

Я уже застегивал ремень на брюках, когда запиликал спутниковый телефон в разгрузке.

– Артур?

– Слушаю, Радован.

– Ты где?

– В Мегаре. Что произошло?

– Да ничего особого. В Агдино, почти в центре города, взлетели на воздух старые склады на железнодорожной станции.

– Черт!

Агдино освободили всего пять дней назад. Фронт ушел совсем недалеко, на семнадцать километров. В городе полно военных. Их комендатура, какие‑то тыловые части, видимо, дивизионные или корпусные, подразделения обеспечения. И около пятидесяти тысяч мирного населения. Полиция только организовала свою комендатуру, толком штаты не утрясли. И вот тебе – сюрприз. Теперь Ральфу – город в его зоне ответственности – предстоит прочесывание окрестностей и пригородов. Вполне возможно, работала группа диверсантов. Тем более им есть где устроить базу – вокруг Агдино полно брошенных хуторов и сел. Ну и леса, куда без них. Несмотря на обилие населенных пунктов, полуостров остался огромным лесным массивом, изрезанным горами, каньонами, реками и озерами. Чистый воздух, нетронутая природа – рай для курортников и туристов. Теперь в этом раю царит ад, и природные достопримечательности стали прибежищем бандитов.

– Что предприняли? – спросил я Радована.

– Ральф направил три группы в места возможного нахождения диверсантов. Совместно с военными готовит прочесывание, те выделяют пехотный батальон. Госбезопасность и полиция ориентированы, ведут работу… Хотя какая там сейчас работа.

– Хреново! – в сердцах проговорил я. – Очень хреново. Ладно, работайте. Я пока в Мегаре, но скоро выеду обратно. Если что, вызывай.

– Понял. До связи.

– Давай.

Еще незабвенный Богомолов устами своего героя говорил: «Дело армии – воевать, а ловить агентуру противника – работа контрразведки. И нельзя армию отвлекать от своих прямых задач…»

Мы не контрразведка, но замечание вполне можно отнести и к нам. Не хрена армию дергать по каждому поводу, у них и так забот хватает. Не зря я готовил структуру бригады и корпуса таким образом, чтобы они могли обойтись своими силами. И хотя бригада пока далеко не полного состава, лезть за помощью к военным нежелательно…

– У тебя проблемы? – спросила Лена, выйдя в коридор проводить меня.

– Как всегда. Работа такая.

– Ты в гости? Переоделся, щетину сбрил. Неужели на свидание? Правда, в форме…

Интуиция, что ли? Или женское умение? Вот ведь ясновидящая!.. Я не стал ни опровергать, ни подтверждать. Молча улыбнулся, кивнул и открыл дверь.

– Скоро приеду. Если можно, оставь что‑нибудь перекусить.

– Конечно. Холодильник полон, обед готов. Я много приготовила.

Взгляд у нее был каким‑то грустным. И улыбка сошла с губ. Хандрит или мне кажется? С чего бы это?..

Подмигнув ей, закрыл дверь и быстро сбежал по лестнице. БТР, взревев мотором, рванул с места и покатил по широченной дороге к центру, к гостинице «Столичная».

Город мало чем изменился за последний месяц. Много народа, много машин, жизнь кипит. Только затянутых в камуфляж фигур стало гораздо больше, да по дорогам, сопровождаемые полицейскими машинами, регулярно проскакивают колонны военных грузовиков. И патрулей на улицах стало больше. Хотя военное положение не вводили, за порядком смотрели строго. Бдили…

– …Слушай, приехать на свидание к девушке в форме, да еще на этой железной коробке – верх пижонства. Ты не находишь?

Беата улыбнулась, тронула ворот куртки и погрустневшим голосом спросила:

– Ты ее хоть изредка снимаешь? Или так и спишь?

– Бывает. Иногда и ботинки не снимаю. Сплю за столом в кабинете или на диване. Подложив под голову автомат.

Она не оценила юмор, вздохнула и отступила в глубь коридора:

– Проходи.

– Ты извини, но я только на минутку‑другую. Спешу.

– Понятно… Есть хочешь?

– Нет.

– Может, пить?

– Да нет.

Я только сейчас заметил некоторую нервозность в ее поведении. Что‑то беспокоило Беату, заставляло сжимать пальцы, суетливо поправлять и без того безупречно сделанную прическу и одергивать подол короткого платья.

Мы прошли в комнату, она села на диван, забросив ногу на ногу, я – в кресло. Глаза невольно отвел – слишком заманчивая картина предстала взору.

– Ты спешишь? – вновь спросила она.

– Беата.

– А?

– Что произошло?

Она увела взгляд, закусила губу и замолчала. Так мы просидели почти минуту. Потом Беата смахнула со щеки непослушный локон и рассказала.

…Ей поступило предложение из дирекции единого европейского телевидения. Предложение заманчивое и перспективное. Стать ведущей новой программы. Что‑то вроде сборной солянки: политические новости, спортивные, культурные, музыкальные. Цель передачи – познакомить жителей Европы с Ругией, попробовать сблизить их, помочь понять друг друга. В свете последних событий мысль неплохая и весьма перспективная. А Беату руководство канала выбрало как весьма известную за границей персону, умную, с чувством юмора и, наконец, – признанную красавицу. Такая ведущая вмиг соберет перед телевизорами все мужское население. Да и не только мужское.

– …Сначала стажировка два месяца, курсы ведущих, подготовка программы… ну и все такое, – говорила она, глядя в окно. – Потом подготовка и выход пилотных выпусков. А затем – работа. Два раза в неделю по вечерам. И плюс – короткий выпуск раз в неделю утром. Хороший заработок, премиальные, возможность продвижения…

– Отличное предложение, – сказал я. – Просто замечательное.

– Да? – так же не глядя на меня, спросила она.

– Конечно. Сама посуди: престижная работа, высокий заработок, возможность сделать успешную карьеру, планы на жизнь… Насколько я слышал, европейское телевидение – контора серьезная. Предлагать наобум такое не станут. К тому же там сейчас заправляют немцы – наши стратегические партнеры в Европе. А остальные после недавних событий будут выражать шумное одобрение. Какие могут быть сомнения. Соглашайся!

– А ты? – Беата наконец перевела на меня взгляд. Напряженный, мрачный и… беспомощный. – Ты как же?

– Я?

– Ты. Или, по‑твоему, наши отношения для меня – легкий роман?! И встречаюсь я с тобой и сплю – просто потому, что подвернулся под руку?

Голос звучал зло, с каким‑то мазохистским сарказмом. А в глазах закипали слезы.

Вообще‑то для меня наши отношения всегда были чудесным сном. Фантастикой. Чем‑то невероятным, как падение Луны на Землю или поворот реки вспять. Внимание и близость такой девушки к неприметному полицейскому, не богачу и не голливудскому красавцу, сродни выигрышу в казино ста миллионов. Я относил свою удачу к стечению обстоятельств. Знакомство с сестрой, личная трагедия обеих, одиночество и угнетенная обстановка вокруг них. А тут под руку подворачивается лихой парень, гроза боевиков, полуразбойник. Некий романтический ореол, созданный исключительно падкими на сенсацию журналистами, помог обратить внимание именно на меня. Остальное – дело случая.

И вот под занавес отношений, когда сказка заканчивается, я слышу признание, что интересую девушку несколько больше, чем мог рассчитывать провинциальный полицай. Как реагировать на подобное признание?

Как обычный мужчина – безумно рад. Как полковник полиции – рад, но несколько сдержанно – noblesse oblige. Как выходец из иного мира – с некоторым неудовольствием. Лишние проблемы здесь не нужны. А как лично я — почти спокойно. Таких красоток будет достаточно, если смогу унести ноги отсюда и не попасть в лапы пришельцев. Все будет, лишь бы уйти.

Так что… гуд бай, май лав, гуд бай. Рано мне еще связывать себя с женщиной серьезно. Не нагулялся…

– Артур, ну что ты молчишь?

– Да так… Мысли…

– Это все, что ты можешь сказать? – Голос задрожал сильнее. И стал злее. – Тебе все равно, уеду я или нет?

– Нет. Не все равно. – Я уже привел мысли в порядок. – Я был бы рад, если бы у тебя все получилось на телевидении. Думаю, так и будет, ты талантлива, умна и красива. С такими данными успех почти обеспечен. Новая работа поможет тебе быстрее забыть прошлое и создать будущее. Новое, настоящее. Это шанс, и его надо использовать.

Выслушав монолог, Беата встала, подошла к креслу, наклонилась и уперла руки в подлокотники. Тяжелая, упругая грудь едва‑едва не выпадала из выреза платья, копна волос закрыла пол‑лица, меня обдал неповторимый запах духов и молодого женского тела.

Ее глаза оказались совсем близко от моих. И я увидел свое отражение в двух озерах слез.

– А ты? А мы? Что будет с нами? С нашей жизнью? С нашей…

Она хотела сказать «любовью», или мне показалось?.. Думаю, «или..» Не может такая девушка любить такого… головореза. Это как любить мясорубку или комбайн.

– Ее не было никогда – нашей жизни. Был случай, влечение, интерес. Рано или поздно, но этому должен наступить конец. Видимо, он подошел, и я рад, что возник такой повод. Лучшего выхода для тебя не придумать. Да и для меня тоже.

«Если мое второе „я“ не врет – скоро начнутся проблемы с Воротами. А этому „я“ у меня доверия больше, чем ко всему остальному. Душещипательные сцены на пороге „контура“ излишни и могут принести массу ненужных проблем. Так что наше прощание как нельзя кстати…»

Беата резко выпрямилась, вскинула голову и отступила на несколько шагов. Лицо отразило все чувства, что она сейчас испытывала. Злость, гнев, разочарование, обиду, ненависть, досаду… И презрение.

– Ты!.. Ты!.. Кусок льда! Равнодушный мужлан!.. Тупой служака! «Ничего не было?..» «Лучший выход?..»

– Беата!

– Нет! – крикнула она. – Молчи! Ты уже все сказал.

– Извини… я не хотел тебя обидеть.

– Обидеть? – Голос сфальшивил, дал высокую ноту. – Обидеть? Так меня никто никогда не оскорблял! Презрением и равнодушием. А я‑то думала, что мой парень – герой, настоящий мужчина! Сильный, надежный, умный. А он как… как страус! Сразу голову в песок!

Слезы прорвали слабую запруду и потекли по щекам. Беата их не вытирала, словно не замечала. Голос дрожал, губы кривились в невеселой усмешке.

– Слушай, ты что, встретил другую? Кого? Что, она настолько лучше меня?

Когда парень говорит девушке, что расстается с ней, первый ее вопрос: «Кто она?» И доказать, что никакой другой подруги нет, практически невозможно.

– Не говори ерунды. Нет у меня никого. Теперь – вообще никого.

Она промолчала. Тыльной стороной ладони вытерла слезы, отбросила локон и глухо сказала:

– Уходи. Не хочу тебя больше видеть. Никогда. Не приходи и не звони.

Я кивнул и пошел к выходу. Она не провожала, осталась в комнате. Негромкий плач едва проникал в коридор. Я щелкнул замком, вышел на лестничную площадку и бесшумно закрыл за собой зверь.

«Более сердечного прощания я не видел. Решение, конечно, правильное, но исполнение, Артур, на грани фола. Дипломат по женской части из тебя как из бегемота танцор…»

Пребывая далеко не в лучшем настроении, я залез на броню БТРа и дал сигнал к выдвижению. И всю дорогу до Прайды пребывал в мрачном настроении.

…Бывшая вотчина Ролки стала перевалочным пунктом и одним огромным складом. Сотни машин каждый день приезжали в город и уезжали из него. Как наименее пострадавшую в прошлую войну Прайду спешно привели в более‑менее нормальный вид, и теперь ничто не напоминало о недавнем царствовании боевиков.

Кроме тылового управления фронтом, здесь расположили два больших госпиталя, два десятка складов различного назначения, столько же гаражей, на северной окраине построили, точнее, отремонтировали аэродром. Вдобавок разместили временный штаб полиции освобожденных территорий. Население города сразу возросло впятеро.

Неудивительно, что город охраняли сразу два полка полиции. Не считая армейских рот и батальонов охраны. Блокпосты, стационарные посты охраны и подвижные патрульные группы наглухо перекрыли город, не допуская никого чужого. И хотя боевики и диверсанты сюда давно не совались, бдительность не снижали ни на миг.

Нас трижды останавливали на окраине Прайды и еще раз пять уже на улицах. Разглядев удостоверения, пропускали сразу, козыряли и с нескрываемым интересом смотрели вслед.

Я заехал в штаб полиции, уточнил обстановку, успел переговорить со своими, выяснил, что предприняли для поиска диверсантов, поднявших на воздух склады в Агдино, и вызвал Олафа.

– Выезжаю к тебе. Часа через полтора буду. Дождись обязательно.

– Понял.

– Что у вас нового?

– Да ничего. Работаем по плану. Прихватили пару мелких групп. Окруженцы и боевики. Шли к линии фронта. Взяли почти без стрельбы.

– Отлично. Ну все, до встречи.

Напоследок решил зайти к начальнику штаба. Шагая по длинному узкому коридору, вспоминал его имя‑отчество. Начальника назначили недавно, виделись мы раз, и я тогда не запомнил, как его зовут. А начинать разговор с обращения по званию не всегда хорошо.

– Ох и блин! – вдруг раздалось рядом. – Ни хрена себе краля.

Возглас принадлежал Власову.

– Ты чего?

– А вот в окне какая красотка.

Я проследил за его жестом и глянул в окно. Во дворе у небольшого синего внедорожника стояла парочка – парень лет двадцати и девушка на год‑другой помладше. Оба в гражданке, одеты весьма ярко, броско. К тому же оба выделялись своей внешностью. Девушка – эффектная брюнетка с длинными волосами, изумительной фигурой, которую подчеркивали синие джинсы в обтяжку и легкая курточка до пояса. Парень – высокий, спортивного сложения блондин с лицом и повадками сердцееда. И высокомерным взглядом. Что делали они здесь, в штабе полиции?

– Хороша Даша, да не наша, – вздохнул Алан. – И где таких находят?..

– В капусте… – бросил я, отводя взгляд от парочки. – Чего приуныл?

– Да так… Задумался…

– Ну‑ну, думай…

Думать ему было над чем. Испытывая дикий дефицит опытных специалистов, я всех кого можно ставил на командные должности, начиная с взводного. Из тех, с кем начинал во взводе ОБР, все до единого стали офицерами. Да и из роты тоже.

Алан пришел к нам в батальон, имея за плечами спортивное прошлое и полугодовой опыт службы в полиции. Словом, знал, что такое свист пуль. Со временем стал моим связным и телохранителем, проявил себя с лучшей стороны. Несколько раз я поручал ему выполнение отдельных заданий, и он отлично справлялся. Теперь, имея некомплект офицеров, я решил поставить его взводным в только что сформированную роту из батальона Свена.

Алан отказался. Мол, не хочет командовать, привык к месту и так далее. Все мои уговоры и объяснения не действовали. Тогда, устав болтать, я поставил его перед фактом – или он принимает взвод, или пусть пеняет на себя. Власов, поняв, что перебрал с упрямством, пошел на попятную. И в конце концов дал добро.

– То‑то. Упрямец чертов!

– Так не потяну же…

– Ты? Не смеши меня. Я тебе через полгода и роту бы доверил. Кого мне ставить? Новичков? Выпускников факультета, не знающих толком, с какой стороны вставлять в автомат магазин?

– Но…

– Ладно, хватит. Что за беда с вами? Шарахаетесь должностей, как черт ладана! В общем, так, даю неделю подыскать на твое место толкового бойца. А потом принимай взвод.

– Угу…

– Что?

– Так точно!

– То‑то…

Сегодня Алан шел со мной последний раз (еще мои парни приучали меня говорить – крайний раз, но я так и не привык). Завтра убывает к Свену. А его сменщик – Ратмир Токарев – уже привыкает к новой работе.

Начальника штаба застал я в весьма раздраженном состоянии. Он хмуро взглянул на меня и поздоровался каким‑то замогильным голосом.

– В чем дело, Торм? – вспомнил я его имя. – Что невесел, что головушку повесил?

– Привет. – Он пожал мне руку и предложил сесть. – Что нового?

– Это я у тебя хотел спросить.

– У нас ничего. Вчера прошла информация о двух группах диверсантов. Или окруженцев, хрен их знает. Шараёбятся где‑то на востоке, между Вершино и Устином. Их засекли армейцы и передали информацию нам.

– Устин? Это зона Олафа. Я сегодня там буду. Посмотрим обстановку.

– Да, пожалуй, и все. Остальное – рутина, текучка. Сами справляемся. А нет – вас зовем.

– Верно. Но чего ты такой смурной?

Торм состроил гримасу и махнул рукой. Видимо, не очень хотел говорить. Вид у него при этом был такой, словно он проглотил целый лимон. Но потом все же не выдержал.

– Ко мне тут явились… с визитом…

Он шевельнул губами, и я по ним прочитал невысказанное. Очень нехорошее выражение из тех, что не всегда рискуют писать на заборе. Во избежание сноса оного.

– Детишки великовозрастные!.. – закончил он фразу.

– То есть?

– Да то! Кто такой профессор Далмнена – знаешь?

– Кто?

– Профессор Эвальд Далмнена. Светило прикладной математики, Нобелевский лауреат, один из лидеров консервативной партии. Недавно получил пост вице‑спикера Государственного Совета. Авторитетная личность!..

– И что, он тебя достал?

– Он? – Торм усмехнулся, покачал головой. – Нет, он сюда никогда не приедет. Если только искать факты притеснения армией местного населения и произвола военных.

– Что, не любит армию и полицию?

– Не то слово. Этот, как его… – Начштаба пощелкал пальцами, вспоминая слово. – Правозащитник, мать его! Все они в консервативной партии правозащитниками заделались, когда президент прижал их.

– Ну а тебе он чем досадил?

– Да не он. Племянник его. Приехал сюда с девицей, показал пропуск в закрытую зону и потребовал, чтобы разрешил поездку в Вершино.

– Зачем? – недоуменно спросил я. – Что он забыл в этом городишке?

– Да хрен его знает! Не соизволил сказать!..

– Во дела…

Вообще‑то порядок в тылах фронта поддерживался строгий. Всюду на дорогах контрольно‑пропускные пункты, патрули, проверки. Без разрешения проехать полкилометра невозможно. Управление, Департамент и армия строго следят за режимом и посторонних людей не пропускают. Насколько я знаю, нескольких любителей экзотики, приехавших из центра Ругии поглазеть на войну, отловили через несколько минут после того, как они миновали бывшую границу Зоны. Возможно, кому‑то и удалось проникнуть дальше, не слышал, но таких «счастливчиков» можно пересчитать по пальцам.

– А как они вообще сюда доехали?

– Говорю же, у них пропуск. Все честь по чести, штамп, печати… Дядюшка постарался, профессор этот. Выхлопотал племянничку документ.

– Но зачем?

Торм опять поморщился, досадливо бросил:

– Да не знаю! Болтал что‑то о доме, принадлежащем его семье, о бумагах… Хрень какая‑то.

– И чего он решил ехать сейчас? Городок только‑только освободили. Трое суток вроде… да еще с подругой. Стой! – Я вдруг вспомнил. – Эта не та парочка, что я видел из окна? Она – брюнетка, красотка в джинсах, он – блондин, видный такой? На джипе?

– Да. Видел, значит?

– Видел. У него с головой все в порядке? Или перед своей девкой выделывается?

– Да пошел он! Буду я из‑за него нервы портить. Раз пропуск есть и оформлен как надо, то пусть сам и решает, совать голову в петлю или нет. Выдал бумагу и турнул отсюда.

– Они что, даже без оружия? Ведь там кто угодно может шастать.

Торм опять махнул рукой, сел и раздраженно сказал:

– У него «беретта» девяносто вторая. Импортная штучка. Даже разрешение есть. Ладно, хватит об этом. Я шефу доложил, если ему надо, пусть принимает меры.

Шефом у него, как и меня, был Дорич. Только вряд ли тот сейчас станет вникать в такие мелочи, как визит родственника влиятельного политика в тылы фронта. Хочет ходить по лезвию ножа – пусть. Его воля.

– Я поехал. Будет что новое – звони. Успеха.

– Бывай. – Торм пожал мне руку и устало рухнул обратно в кресло.

Несмотря на показное пренебрежение, неуместный визит не выходил из головы.

Новости лондонского телевидения, утренний выпуск

…Резолюция ООН, принятая позавчера и призывающая Ругию предоставить возможность безопасного прохода кораблей под эгидой ООН в порты Ламакеи для эвакуации женщин и детей, до сих пор остается без ответа. Официальная Арланда не дает никаких более‑менее вразумительных ответов. Министр иностранных дел Ругии господин Кожевников на все вопросы прессы говорит одно: «Идет внутренняя операция по наведению порядка на территории Ругии. Любые попытки повлиять на ситуацию извне правительство склонно рассматривать как грубое вмешательство во внутренние дела государства и нарушение границ. Ответ во всех случаях будет адекватен – агрессор получит отпор». Таким образом, мирная инициатива мирового сообщества встречает негативную реакцию Ругии. Почему Радомилов препятствует появлению на полуострове иностранных наблюдателей и что стоит за такой настойчивостью, нам неизвестно. Но резкая реакция наводит на мысль, что Ламакея потонула в огне и крови, и правительство Ругии хочет скрыть этот факт, чтобы не потерять лицо…

Передовица берлинского еженедельного журнала

…Все четыре предложения, сделанные ООН по инициативе США, Англии и Магриба, не нашли отклика со стороны Ругии. В Арланде не намерены рассматривать никакие инициативы, пока дело касается внутренних проблем страны. На что рассчитывали США и их союзники, сказать трудно. Ясно, что Ругия и дальше будет отклонять любые идеи о контроле над своей деятельностью на своей же территории…

Выдержки из сводки за три дня боев на фронте

…После двухдневного штурма укреплений войска прорвали оборону противника сразу в трех местах и, наращивая удары, продолжили расширять плацдармы. Войска противника предпринимают отчаянные усилия, чтобы восстановить линию фронта, но пока безрезультатно.

Морские десанты, высаженные в районах городов Бавыки и Лодица, при поддержке артиллерии кораблей и авиации смогли расширить плацдармы и закрепиться на отвоеванных территориях…

…По докладам разведки, штаб армии Ламакеи отдал приказ некоторым частям начать отход на новые рубежи обороны, чтобы не допустить прорыва войск Ругии на оперативный простор. Одновременно в Ламакее в армию призваны все лица мужского пола от семнадцати до шестидесяти лет. Таким образом, мятежники хотят пополнить свои части, понесшие огромные потери в ходе последних боев.

…Последний приказ о призыве вызвал волну негодования среди мирного населения. Отмечены первые стихийные митинги, призывающие к капитуляции…

15.03.97.

Программа «Хроника Зоны», воскресный выпуск

…Несмотря на то что боевые действия еще не закончены, Ругия спешно восстанавливает нормальную жизнь на освобожденных территориях. Ремонтируются больницы, школы, электростанции, котельные. Жители городов после постановки на учет получают продуктовые и хозяйственные карточки совершенно бесплатно. Развернуто масштабное строительство шоссейных и железных дорог, почти готовы к эксплуатации три аэродрома.

Видимо, это сильно не по душе мятежникам и их хозяевам. Поэтому они изо всех сил стараются навредить восстановлению мирной жизни. Только за последнюю неделю зафиксированы двадцать шесть случаев диверсии на освобожденных территориях. В первую очередь пострадали объекты гражданского назначения. Полиция и госбезопасность Ругии прилагают все усилия, чтобы ликвидировать диверсионные отряды противника, однако пока их усилия не приносят желаемого результата. Агентурная и шпионская сеть мятежников имеет очень сильные позиции.

Наибольшего успеха по борьбе с мятежниками добилась отдельная бригада оперативного назначения и ее командир, знаменитый Оборотень. Уже более трех десятков различных групп противника, заброшенных в тыл армии, обнаружены и уничтожены.

Такая активность явно пугает мятежников, прошел слух, что премия за голову Оборотня поднята с пятиста тысяч до двух миллионов долларов…

16.03.97

Куратору третьего направления Сварду

Начальник станции обер‑официал Дошез.

…Сканирующей аппаратурой установки контроля трижды зафиксированы всплески активности поля, что по своему уровню соответствует нахождению на планете объекта, прошедшего «контур». Предположительно место фиксации – полуостров Ламакен, континент Евразия. Исходя из данных, полученных прежней экспедицией, именно там ранее были обнаружены всплески активности поля. По нашему предположению, на полуострове продолжает действовать инициирующий фактор неизвестного происхождения. Предложения по прояснению обстановки будут высланы не позднее завтрашнего утра.

16.03.97

Ситуация вокруг станции нормальная, фактов обнаружения аборигенами не отмечено. Спутник успешно выведен на орбиту и передает информацию. Режим охраны и работы – предельный.

Внутренний видеоканал ГТП

– …То, что погубило Уверана, до сих пор на планете. И пока мы не выясним, что там происходит, вся деятельность на Земле будет сопряжена с постоянным риском.

– Господин директор, мы неоднократно просили руководство разрешить организовать экспедицию на полуостров. Но пока наши просьбы регулярно отклонялись.

– Думаю, после недавнего происшествия на Гадеркоре директорат иначе отнесется к вашим идеям. А пока, куратор, продолжайте накапливать информацию…

Из приказа по ГТП. Особо секретно

Глава ГТП шеф‑ордер Тэб Апиян.

…Исходя из результатов работы специальной комиссии, расследовавшей причины аварии на базе «Горуинт‑10», сделаны следующие выводы:

1. Датлай освоил технологию обнаружения и сумел произвести перехват ПСД‑канала, что позволило им использовать наш «контур» для десантирования своего штурмового отряда.

2. Подобная операция возможна с любым «контуром», работающим в режиме «прием», при перехвате частот настройки и синхронизации параметров установки.

3. Единственным средством борьбы с захватом «контура» на сегодняшний день служит изменение принципа работы установки и перевода его в переменный режим, то есть автоматическое изменение параметров в ходе работы.

Исходя из вышесказанного, приказываю:

1. Техническому управлению в кратчайшие сроки подготовить всю аппаратуру установок ПСД к работе в новом режиме.

2. Усилить охрану установок во время работы.

3. Периодически изменять время сеансов связи для исключения фиксирования со стороны противника.

4. Разработать защитную систему, способную не допускать захвата каналов и автоматически сбивающую настройку при попытке штурма.

5. Доложить об исполнении через десять суток с момента получения приказа…

Из беседы шеф‑ордера с директором Управления пространственно‑сопряженных миров

– …Что у вас на Земле, Штос?

– Имеются неподтвержденные пока данные о присутствии противника. Причем в том же районе, где раньше была станция.

– Вы уверены, что там действительно датлайцы?

– Полной уверенности нет, но аппаратура упорно фиксирует чье‑то присутствие.

– Ваши предложения по выяснению обстановки?

– Свард предлагает организовать экспедицию на полуостров. Небольшая группа специалистов под видом аборигенов должна проникнуть в тот район и провести разведку.

– Там, кажется, идет война. Велик риск засветить свое присутствие и поставить всю работу на грань провала.

– У нас нет иного выхода. Если там сидит Датлай, мир и так получается спорным со всеми вытекающими отсюда последствиями.

Двухминутная пауза в разговоре, шеф‑ордер подключает новый канал и говорит с другим абонентом. Возобновление связи.

– …Штос. Готовьте план операции. Учтите такие вещи: идти должны лучшие оперативники, способные работать с аппаратурой. В группе прикрытия – самые опытные бойцы. Оружие – только местное. Из техники – только средства обнаружения и связи.

– Есть.

– И главное, Штос, каждый из них должен быть предупрежден о том, что в случае угрозы захвата необходимо… исключить попадание к противнику секретной документации и аппаратуры.

– Да, господин шеф‑ордер.

– Земля – самая высокоразвитая планета из всех, что мы нашли. И самая опасная. Я не хочу, чтобы мы получили нового врага, пусть и не очень сильного, но довольно… проблематичного. Поэтому – никаких действий против аборигенов. Категорически!

– Ясно!..

– Категорически, Штос!

– Понятно, господин шеф‑ордер.

– План должен быть у меня на столе через сутки.

– Есть.

Сеанс ПСД‑связи между центральным аппаратом ГТП и станцией слежения

– …Восемь человек, четыре оперативника, четыре охранника. Легенда – на ваш выбор, документы, бумаги – настоящие. Оружие только местное. Это обязательно!

– Понятно, господин куратор. Наши бойцы имеют самые подробные сведения о местном оружии и уже освоились. Кроме сканеров, топокарт и медицинских препаратов, ничего нашего не берем.

– Верно. Кто возглавит экспедицию?

– Начальник оперативно‑поисковой группы официал Маклен Рубинд. У него большой опыт работы.

– Хорошо. Не медлите с отправкой.

– Группа будет готова выступить завтра.

– Отлично. Я доложу начальству. И еще, Дошез.

– Да, господин куратор.

– Усильте охрану станции. Задействуйте все технические средства наблюдения и обнаружения. То, что вы не нашли следов пребывания датлайцев, ни о чем не говорит. После их фокуса с захватом ПСД можно ожидать чего угодно.

– Уже, господин куратор. Мы задействовали новейшую аппаратуру.

– Хорошо. Докладывайте о ходе операции каждые сутки. Успеха…

…Уверан и Корхан зажали меня в полутемном коридоре пещеры неподалеку от комнаты с балконом, выходящим к озеру верхнего Храма. Их пули ложились все ближе ко мне, а в магазине моего автомата было всего семь патронов.

Противники действовали уверенно, четко, как на учениях. Поочередно прижимая меня очередями к каменному полу, они сокращали дистанцию, подступая ближе. Пули с визгом рикошетили от стен, пролетая буквально в миллиметрах от головы. Я напрягал зрение, пытаясь разглядеть силуэты в черных провалах, но ничего не выходило. Еще три патрона ушли в пустоту, не задев никого. Противник все ближе…

– Сдавайся! – закричал Корхан. – Ты проиграл! Верни ключ, и я не трону тебя.

– Сдавайся! – вторил ему Уверан, ловко меняя позицию буквально у меня под носом. – Скажи, как ты сюда попал, и уходи. Скажи, как попал…

– Хрен вам, – разлепил я сухие губы. – С трупами не разговаривают.

Очередь ударила буквально в упор, пули сорвали с груди разгрузку, одна чиркнула по коже, оставив почти черный в полутьме след. Я ответил, понял, что попал, но вместо предсмертных стонов услышал смех.

– Ты не можешь меня убить, – выступил из мрака Корхан. В руках «Калашников», на плечах кольчуга, пояс оттягивает кривой меч. На губах презрительная ухмылка. – Я же труп. Забыл?

– Да и меня не можешь, – повторил Уверан, покидая укрытие. Он был вооружен каким‑то странным автоматом с коротким стволом, без магазина и без приклада. – Мы оба убиты. Тобой. А теперь твоя очередь.

– Точно. – Корхан вскинул автомат на уровень глаз. – Пора платить по счетам.

– Ну, суки! – выдохнул я, вставая в полный рост и перехватывая автомат для штыкового боя. – Мертвые не могут убивать живых. Вы – сгнившие куски мяса, напрасно пришли за мной.

– Нет, – ответил Уверан. – Теперь твоя очередь. Пора…

Два автомата ударили одновременно. Я хотел было упасть и уйти в сторону, но тело застыло на месте. Пули с двух сторон полетели в меня, словно в замедленной съемке, накручивая вокруг себя воздух. Ударили по голове, по вискам, которые немедленно отозвались непереносимой болью.

Испытывая некоторое удивление от того, что еще не умер, я молча смотрел на тающие силуэты противников и чего‑то ждал.

– Пора… – висело в воздухе эхо. – Пора… твоя очередь…

Виски сдавило со страшной силой, стены коридора поплыли по часовой стрелке, ускоряя движение, тусклый свет вдруг погас, и темнота ударила по глазам…

…Я открыл глаза, потом резко сел, нечаянно сбросил тонкое покрывало и почувствовал тупую боль в голове. И вспомнил сон.

Пульсация в висках то стихала, то вновь била по нервам, заставляя сжимать челюсти. Я потряс головой, замычал сквозь зубы, встал, кое‑как натянул брюки и пошел в ванную. Сунул голову под струю холодной воды и минут пять стоял так, ожидая, когда боль немного утихнет.

«Ворота!.. Заработали, мать их!.. Такая сильная боль, почему? Близко от места срабатывания? Или сразу несколько „контуров“? Что они там творят, пришельцы чертовы?»

Боль отпускала медленно, постепенно. А через несколько минут и вовсе сошла. Однако стоило мне подумать о Воротах, как виски начинали слегка жечь.

«Индикатор, блин! Напоминает о себе этот чертов агрегат!.. Выходит, конец ожиданиям, сбылись надежды?..»

Приняв душ, я быстро обтерся полотенцем, почистил зубы и вышел в коридор. После произошедшего соображалка толком не работала, и мысли никак не хотели приходить в норму. Пришлось устроить короткую разминку, чтобы ускорить ток крови и заставить извилины шевелиться.

Телевизор, получив голосовую команду, показывал какую‑то утреннюю передачу, обычный стандарт – музыка, новости, игры вперемежку. Вести о войне шли первым потоком, потом политика и так далее. Я поставил звук на минимум и начал недолгий процесс одевания: носки, камуфляжный костюм. Ремень с кобурой и радиостанция лежали на полке, их очередь настанет при выходе. Сунув ноги в тапочки, пошел на кухню, рассчитывая коротко перекусить перед дальней дорогой.

– Доброе утро.

Лена уже встала и колдовала на кухне. Раненько встает соседка…

– Привет. Чего вскочила? Восьми еще нет.

– Завтрак сделать. Ты ведь уезжаешь?

– Угу.

– Ну, тогда я быстро.

Она выключила газ и стала перекладывать со сковородки на тарелку яичницу с ветчиной. Потом поставила тарелки на стол.

– Садись…

– С чего это ты вдруг решила… – Я взглядом показал на стол. – Проявить заботу?

– Так… – пожала она плечами. – Ты против?

– Да нет, – усмехнулся я. – Просто удивлен…

Сел за стол, пододвинул тарелку и начал не спеша есть, попутно думая о внезапно заработавших Воротах и о том, что теперь с этим делать…

…С утра у нее было странное состояние. Слегка побаливала голова, неприятно давило затылок. Да и настроение под стать самочувствию. Но когда она решила принять лекарство, боль внезапно прошла. Совсем.

Лена встала рано, с полчаса просидела перед трюмо, приводя себя в порядок и разглядывая отражение, потом осторожно вышла в коридор и глянула на дверь комнаты Артура. Тот еще спал.

Приняв ванну, она так же тихо прошла на кухню, плотно прикрыла за собой дверь и начала колдовать с продуктами, готовя завтрак. Старалась все делать как можно тише, хотя звукоизоляция позволяла устраивать танец с саблями, все равно никто не услышит.

Набрала воды в электрический чайник, включила его в сеть, потом порезала тонкими ломтиками ветчину, аккуратно уложила ее на сковородку, дала подрумяниться с обеих сторон и залила яйцами. Пока сковородка тихонько скворчала, готовя яичницу, Лена сделала десяток бутербродов с сыром, колбасой и икрой. Заправила овощной салат майонезом, порезала хлеб и положила его в тарелку. Руки выполняли привычную работу, а в голове мелькали мысли, словно кадры ускоренной съемки.

«…Жив ли Стефан?.. Их бригада должна была вступить в бой еще две недели назад. Или три… Отчаянная голова, он не усидит в тылу… а ругийцы давно прошли Терему, заняли наш госпиталь. Жаль, если погиб. Хороший парень. Сложись все иначе, могли бы быть вместе…»

Последняя мысль выскочила нечаянно, Лена даже вздрогнула и поспешила ее прогнать. Она никогда не воспринимала отношения с Колшевским как что‑то серьезное. Видимо, мешало осознание того, что рано или поздно придется уходить обратно, домой.

Вопреки ходившим о них слухам ничего особенного не было.

Прогулки по вечерам, совместные с Оксанкой и Денисом походы в ресторан, танцы пару раз. Однажды Стефан попробовал проявить инициативу, но дальше поцелуя Лена не пошла. Она сама не понимала почему. Ведь ей хотелось. Всерьез. Но… не смогла. Стефан тогда обиделся, неделю не разговаривал с ней, но потом остыл. И их отношения перешли в дружескую плоскость.

Правда, через месяц Лена с неудовольствием узнала, что Стефан нашел себе девчонку из госпиталя, чем‑то похожую на нее, и часто прямо после встреч бегал к той на свидание.

Однако даже такая весть не вызвала какие‑то особые эмоции в душе.

…Теперь и служба в РТЦ, и Стефан, и вся жизнь в Ламакее казались чем‑то далеким, нереальным, вроде полузабытого сна. Или игры. А в настоящем – жизнь здесь, в Мегаре, в квартире Артура. Да, Артур… Никогда Лена не думала, что окажется с ним под одной крышей…

Нет, прошлые обиды и неприязнь давно прошли. Бесследно. Глупо вспоминать былое, когда сидишь у черта на куличках. Да и потом, после того, как Артур отыскал ее в заброшенном всеми богами и чертями месте и привез к друзьям, испытывать неприязнь стало вовсе невозможно.

Вряд ли она когда‑нибудь забудет тот путь от госпиталя до Мегара, страшную стычку с боевиками, радость от встречи с друзьями.

Уже потом, немного отойдя от болезни, нервного потрясения и переживаний, Лена уловила момент, когда Артур заглянул домой, поблагодарила его и попросила извинения. Вышло сумбурно и не очень ловко, но… Артур все понял, с легкой улыбкой выслушал сбивчивые слова и заверил, что ни о каких обидах речи нет.

«А глаза у него тогда были грустные… – вдруг вспомнила она. – Так иногда смотрел отец, когда я в детстве где‑то набедокурила…»

Кто бы мог подумать, что ее однокурсник станет здесь грозой бандитов и такой известной фигурой. Об Оборотне знали все. Кто‑то боялся, кто‑то не верил в его существование, кто‑то завидовал. Раньше Лена его считала психопатом – слишком уж мрачные известия приходили из Зоны. Об убитых женщинах, расстрелянных жителях, отрубленных головах… Правда, Стефан как‑то сказал, что все это сказки. И что он завидует Оборотню – такие дела тот проворачивает.

«Он в своем репертуаре… Как и тогда, в Аберене. Внезапно исчезает, внезапно возникает, всегда в центре событий и всегда замкнут, закрыт…»

Ход мыслей прервал стук двери. Лена выглянула в коридор и увидела большую фигуру Артура, исчезающую в ванной. Проснулся.

Завтрак начал остывать, когда он вышел оттуда с мокрым ежиком волос, с полотенцем на плече и голым торсом. Лена помимо воли окинула его взглядом и отметила, что он стал еще здоровее. Не то чтобы больше, но как‑то… словно внутрь закачали железо. Даже походка стала тяжелее. Впрочем, это только кажется. Лена помнила стремительные движения и молниеносную реакцию, когда он там, на дороге, убил сразу трех боевиков.

Пересохшим почему‑то голосом она предложила поесть. Тот после короткого раздумья согласился, быстро умял яичницу, запил апельсиновым соком, взглянул на стопку бутербродов и протянул руку к крайнему.

Лена сидела рядом, подперев подбородок рукой, и смотрела, как он ест. Вид у Артура задумчивый, отстраненный. Взгляд устремлен куда‑то в стену, челюсть автоматически пережевывает пищу, руки отрезают куски и отправляют их в рот.

Когда он взял бутерброд, Лена заметила легкую дрожь пальцев. Это простое движение вдруг вызвало волну жалости к этому большому сильному человеку. Как он устает, если даже утром, после сна, руки еще трясутся, словно всю ночь работал.

Лена отвела взгляд, словно боясь выдать свои чувства, поправила волосы и взглянула на часы.

– Спешишь куда? – спросил вдруг Артур.

– Что? Нет… никуда.

– Благодарю, наелся на весь день.

– Не за что. – Она взглянула на него, отметила улыбку на губах и довольный вид. Неожиданно для себя спросила: – Ты вечером приедешь?

– Не знаю. Возможно. Есть дела в городе.

– Тогда я приготовлю ужин. Что ты хочешь?

– Да все равно, – несколько удивленно ответил тот.

– Ладно. Что‑нибудь придумаю…

Мысль об ужине пришла внезапно, но ей понравилась. Действительно, почему бы и не устроить маленький пир. Просто так, без всякой причины. Потому что хочется…

Увлеченная этой идеей, она проводила Артура, привела себя в порядок и спустилась этажом ниже, к Оксанке и Денису. Хотела пригласить их с собой пройти по магазинам. Денис, конечно, не пойдет, но Оксанка согласится. Скучно сидеть дома.

Предвкушая поход по необъятным площадям всех четырех супермаркетов и торговых домов, что стояли неподалеку, она подняла глаза на открывшего дверь Дениса и увидела его встревоженный взгляд…

…В кабинете, несмотря на работающие кондиционеры, было душно. Пришлось открыть форточки, чтобы дать доступ свежему воздуху. Вместе с насыщенным влагой кислородом внутрь проник несильный запах разогретого асфальта.

Совещание командования, посвященное недавнему переезду бригады на новое место и нарезанию зон ответственности батальонам, подходило к концу. На карте, висящей на стене, теперь были отмечены новые места расположения штаба и базирования батальонов. Наименования городов – Солзино, Устин, Бренко – звучали непривычно. Мы забрались в те районы, где еще недавно хозяйничали мятежники. А теперь необходимо было срочно наладить работу и обеспечить безопасность тылов армии от нападений диверсантов, партизан и мародеров. Голова была забита совсем другими мыслями, и я прилагал, большие усилия, чтобы не потерять нить разговора. Да еще покалывали виски, означавшие, что Ворота находятся где‑то в пределах сотни километров. Но где?..

Я в два глотка опустошил стакан с водой, глянул на докладывавшего командира сводного артдивизиона и скосил взгляд на Дорича. Тот сидел справа от меня, положив руки на стол, и внимательно слушал майора. Перед ним лежали блокнот и ручка – Дорич помечал для себя важные моменты доклада.

По соседству с Доричем сидел еще один гость. Высокий, статный мужчина лет сорока с небольшим. Короткая стрижка, небольшие усы, резкие черты лица и неожиданно голубые глаза, столь не подходящие суровому виду. Фигура спортивная, судя по набитым костяшкам кулаков, раньше занимался рукопашным боем. Звали гостя Руслан Ивжич. С завтрашнего дня он займет место регионального комиссара Ламакена.

…Они приехали за полчаса до совещания. Когда я провел их в свой кабинет, Дорич представил спутника.

– Знакомься. Руслан Ивжич. Без пяти минут региональный комиссар Ламакена.

– А вы? – мгновенно среагировал я.

– Все, – развел руками тот и улыбнулся. – Я свое откомиссарил. Через три дня должен получить назначение в аппарат Управления на должность первого заместителя директора.

– Ого! – вырвалось у меня. – Поздравляю.

– Благодарю. Ну а это, – сказал Дорич Ивжичу, – командир оперативной бригады полковник Томилин. Наш Оборотень.

– Очень приятно, – блеснул улыбкой Ивжич. – Давно хотел познакомиться.

Я пожал его руку, ощутив ее крепость.

– Отлично, знакомство состоялось, – сказал Дорич. – Я специально привез Руслана на совещание, чтобы он с ходу вошел в курс дел. Бригада под особым контролем Управления, так что новому комиссару надо знать все насущные проблемы.

Судя по всему, Ивжич – один из команды, а значит, свой. Как и Дорич, как и я. Так что на ключевой пост на полуострове Авьялин поставил своего человека.

– Думаю, сработаемся, – сказал Ивжич. – Тем более делаем одно дело.

«Не успеем… – подумал я. – Если Ворота активированы, наша совместная работа будет весьма недолгой…» А вслух, понятное дело сказал другое:

– Конечно.

– Мы поприсутствуем на совещании, – заметил Дорич. – Заодно я представлю нового начальника. Не возражаешь?

– С чего? – пожал плечами я. – Наоборот, хорошо. Мы только сменили места базирования бригады, есть проблемы с размещением, с бытом.

– Тогда не будем терять время…

Ивжич действительно решил с ходу войти в курс дел. Делал пометки в блокноте, переспрашивал, уточнял подробности. Пару раз, когда стоял вопрос о дополнительном строительстве на базах или финансировании, он специально вникал в подробности.

В конце совещания Дорич попросил меня коротко обрисовать обстановку в подконтрольных районах и дать предположительный прогноз на развитие событий.

– Обстановка сложная. В тылах армии действует около сорока разрозненных групп противника. Это и окруженцы, и диверсанты, и партизаны. Те в основном сидят в горах и в лесах. Их нейтрализация – дело времени. Есть проблемы с охраной населенных пунктов и трасс, территориальные органы не всегда справляются.

– Что вы предпринимаете? – тут же спросил Ивжич.

– Стараемся действовать на опережение, предотвращать нападение. К сожалению, это не всегда выходит. В основном из‑за недостатка агентурных сведений. Бригада в принципе контролирует ситуацию. После того как вошел в дело четвертый батальон, а остальные стали полнокровными, мы успеваем реагировать почти на все действия диверсантов. Думаю, как только Ламакея капитулирует, многие диверсанты и агенты противника прекратят действия, просто пропадет стимул. А заокеанские хозяева Ламакеи не имеют подхода к ним. Конкретные цифры и факты приводить не стану, они есть во всех докладах…

– Не стоит, – согласился Дорич. – Что ж, мнение командира бригады известно. Обстановка в целом по тылам известна. Могу сказать только одно – продолжайте в том же духе. Думаю, не долго осталось. Судя по всему, капитуляция Ламакеи – дело ближайшего будущего.

– Скорей бы, – вырвалось у Свена. Дорич услышал, кивнул и встал.

– Благодарю за прием, желаю успехов. До встречи.

…На ступеньках штаба, куда я вышел проводить нового заместителя директора и нового регионального комиссара, Дорич сказал:

– Вопрос о создании корпуса теперь может быть передвинут на более ранние сроки. Но в любом случае – он встанет на повестку дня не раньше, чем через полгода после окончания войны. Поэтому продумай еще раз и подготовь полный доклад на эту тему.

– Хорошо.

– И напоследок. Привыкай к тому, что скоро ты выйдешь на более высокий уровень, а там выдержка и умение скрывать свои мысли за маской невозмутимости стоят никак не меньше, чем умение скручивать шеи здесь. Это к старой истории с Лабединым.

Дорич говорил серьезно, без малейшего намека на шутку. И я сейчас, только что, глядя в глаза этому человеку, понял, что не могу, просто не имею права исчезнуть для него внезапно, бесследно. Надо найти способ и пусть заочно объяснить ситуацию. Обязательно. Ему и Авьялину. В конце концов, я в команде и во многом должен этим людям. А это накладывает определенные обязательства. Хотя бы из‑за элементарного уважения.

– Я все понял, господин заместитель директора. Сделаю, не волнуйтесь.

Дорич внимательно посмотрел на меня, несколько удивленный излишне серьезным тоном, пожал руку и сбежал по ступенькам. А я смотрел вслед отъезжающей машине, понимая, что вижу этого человека последний раз в жизни…

Когда все уже расходились, я окликнул Караджича:

– Радован, задержись. И Влада позови.

«Надо ввести парней в курс дела. Пусть привыкают…»

Мы прошли в мой личный кабинет, отгороженный от большого двойной дверью. Комната шесть на три, обитая специальным материалом, не пропускающим звук, с постоянно работающим генератором белого шума, с вибросистемой на окнах, препятствующей съему акустического сигнала направленным лучом.

Предложив парням сесть, я проверил еще раз помещение, водя сканером, потом врубил магнитофон, чтобы звук был чуть тише речи, и рассказал им все. Начиная с факта сработки Ворот и заканчивая планами Дорича относительно корпуса.

– И что ты решил? – спросил Радован.

– Для начала отыскать Ворота. А потом… потом взять своих однокурсников и перейти.

Влад и Радован переглянулись, синхронно вздохнули и посмотрели на меня.

– Все‑таки решил… – протянул Влад. – Жаль…

– Поверь, мне тоже. Но… рано или поздно надо возвращаться домой.

– Но ты же говорил, что твой мир и твоя страна – полный отстой. Что там беспредел и война.

– Я возвращаюсь не в страну, а к себе. К родным, к друзьям. И потом, не забывай! Здесь меня могут отыскать пришельцы. С их возможностями это не так трудно. А там я пока в безопасности.

Парни молчали. Осознать, что их командир и друг – пришелец из другого мира, непросто. Но еще сложнее – знать, что он вот‑вот уйдет в свой мир.

– Радован, – не дал я им долго горевать, – бригада на тебе. Дорич возражать против твоей кандидатуры не станет.

– Но…

– Не надо. Справишься. Ты и так часто замещал меня. Ты и Драган. Кстати, Панов потом может и начштаба корпуса быть.

Караджич не ответил, сидел молча. Но потом кивнул. Как ни крути, а дело делать надо. Служба с уходом командира не заканчивается.

– Влад, – сказал он. – Если… когда Артур уйдет – ты мой зам.

Влад бросил на меня строгий взгляд, сглотнул, проталкивая комок внутрь, и пожал плечами.

– Куда деваться. Но я только неделю батальоном толком командую.

– Во‑первых, Артур еще не ушел. А во‑вторых, пока будешь совмещать должности.

– Да.

– А Дорич? – спросил меня Караджич. – Ему скажешь?

– Сам нет. Оставлю послание, передашь. После ухода.

Парни выглядели несколько угнетенными, подавленными. Впрочем, и я тоже. Слишком много оставляю здесь, много теряю…

– Ладно, хватит горевать. Пошли. Дел еще полно. Мне надо провести разведку и отыскать Ворота.

– Я с тобой, – встал Влад. – На батальоне пока Тавр. Сладит.

– Хорошо. Поехали.

Но когда мы зашли обратно в кабинет, затрезвонил телефон.

– Господин полковник, – раздался голос дежурного. – Нападение на тыловую часть армии на окраине Вуконицы. Есть убитые…

– Понял. Свяжи меня с Ласкичем, там его зона ответственности. И подготовь вертолет.

– Есть.

Я положил трубку и повернулся к парням:

– Вот так… Поиски отложим. Пока…

Донесение начальнику станции обер‑официалу Дошезу

Начальник оперативно‑поисковой группы официал Маклен Рубинд.

Проникновение на территорию Ругии осуществлено тремя группами под видом туристов и журналистской бригады. Для прикрытия были использованы женщины из группы туристов, ехавшие в Ругию. Изменение легенды и подготовка к проникновению на полуостров будут завершены в ближайшее время.

17.03.97

Обстановка осложнена военными действиями, идущими на Ламакене. Судя по имеющейся информации, война должна быть завершена в течение месяца.

Из собранных сведений о Ругии и конкретно о полуострове обращают на себя внимание следующие факты:

1. Возникшая активность бандформирований Зоны в интересующий нас период.

2. Повышенная активность действий разведок разных стран.

3. Начало боевых действий Ругии в приграничных с Зоной районах задолго до начала войны.

Все это может быть следствием действия групп внедрения Датлая либо Равитана, а также их попыткой обнаружить и уничтожить нашу станцию на полуострове.

Особо обращает на себя внимание факт деятельности отдельной роты полиции под командованием так называемого Оборотня. Особо необходимо выделить тактику его действий и принцип проведения операций. Судя по отрывочным сведениям – тактика роты близка к тактике подразделений Корпуса стабилизации.

По нашим сведениям, в последующем рота была преобразована в батальон, а затем и в бригаду. Не исключено, что под видом полицейского формирования в Зоне работало подразделение датлайских войск. Имея такую маскировку, они могли беспрепятственно бывать в Зоне и вести поиски станции слежения. Судя по тому, что связь со станцией была потеряна внезапно, не исключен вариант ее штурма с последующим уничтожением. Прошу провести дополнительные исследования в этой области и передать полученную информацию нам. Следующий сеанс через сутки…

Куратору третьего направления Сварду

Начальник станции обер‑официал Дошез.

Оперативно‑поисковая группа проникла на территорию Ругии и готовит легенду для выезда на полуостров. В ходе деятельности группа собрала сведения по интересующей нас тематике за период до полутора лет.

17.03.97

В связи с этим прошу сделать запрос на следующие темы:

1. Имел ли место факт выезда подразделения Корпуса стабилизации Датлая в длительную командировку.

2. Имел ли место факт организации ПСД‑перехода в период от полутора до двух лет назад.

3. Была ли организована постоянная ПСД‑связь за этот период с миром, не входящим в перечень открытых ранее.

Также прошу дать заявку на выделение дополнительной поддержки станции в виде штурмовой роты со всем вооружением…

День у нее выдался каким‑то суетным, дерганым. Утром занемогла Оксанка, и вместо совместного похода по магазинам вышло трехчасовое мытарство. Сперва Лена отпаивала заболевшую настойками, потом отправила Дениса в аптеку за лекарствами, а когда Оксанке не стало лучше, предложила вызвать врача. Но та почему‑то не захотела.

– Живот болит… Скоро пройдет, – говорила она. – Я и сама хотела по магазинам пройти. Сейчас полегчает, и пойдем.

Лена настаивать не стала. Пока Денис оббегал аптеки в поисках лекарств, девчонки поболтали и успели посмотреть телевизор.

Потом Оксане действительно стало лучше, и они пошли в супермаркет. Накупили столько продуктов, что пришлось вызывать такси, Денис такое количество сумок просто бы не дотащил.

После обеда Лена засела на кухне. Все четыре конфорки плиты были заняты. В одной кастрюле варился бульон, в другой гарнир, на сковородке доходили до кондиции лук и чеснок. На четвертой конфорке закипал чайник. В духовке исходил жиром и соком запеченный целиком гусь, фаршированный грибами и перцем.

Идея устроить вместо обычного ужина пир пришла внезапно. Душа потребовала чего‑то необычного. Сначала она хотела пригласить Оксанку и Дениса, но потом раздумала. Это будет ужин для двоих. И разговор.

Она пока не знала, о чем, собственно, будет говорить с Артуром, но одно хотела сделать точно. Поблагодарить. За спасение, за помощь. И извиниться. За непонимание, за то, что раньше считала черствым и сухим мужланом, умеющим только махать мечом. За то, что… Словом, за все сразу.

Ведь то, что они живут в мире и спокойствии, вдали от опасности, заслуга их однокурсника. Он ежедневно рискует жизнью, чтобы они могли жить как в раю, ничего не делать, поправлять расшатанные нервы и подорванное здоровье.

Он когда‑то вытащил их из Аберена и сейчас вытащит из этого мира.

И потом… Лена боялась признаться самой себе, что Артур занимает слишком много места в ее мыслях. Нет, она не была влюблена, не смотрела на него как на единственного мужчину. Но… возможно, и была бы не против этого.

Что‑то щемило в душе, когда он появлялся рядом. Становилось немного не по себе. Или это только фантазия?..

Не сумев толком понять, что же ею движет, Лена решила устроить ужин для двоих и поговорить. Не важно, о чем. Возможно, близость этого человека подскажет, какие чувства бушуют в ее душе?..

Она увлеклась приготовлением ужина и не заметила, как пролетели несколько часов. А вошедшего в квартиру Артура увидела, только когда он сказал «Привет»…

…Весь день пошел наперекосяк. Вместо поиска Ворот я срочно вылетел к Вуконицам, где произошло очередное нападение на тылы армии. На этот раз от действий партизан пострадали ремонтные мастерские танковой дивизии и склад ГСМ. Когда вертолеты подлетали к городу, нас встретили клубы черного дыма и разрушенные строения, над крышами которых играли рваные куски пламени.

То и дело на глаза попадались трупы убитых солдат и ремонтников, половина из которых была гражданскими вольнонаемными специалистами, пришедшими в армию по контракту.

В чем, в чем, а в умении нанести внезапный удар из‑за угла мятежникам отказать было нельзя. Проигрывая бои на фронте, они успешно вели войну партизанскую, диверсионную. Если дело так и дальше будет продолжаться, окончательная победа придет еще не скоро.

Ласкич, прилетевший сюда вместе с двумя ротами, уже отдавал распоряжения. Два приданных ему звена вертолетов взяли курс к лесному массиву и к небольшому ущелью, за которым шла горная гряда. Партизаны могли уйти только в этих направлениях. Либо засесть где‑то поблизости, пережидая погоню. Свен это учел. Одна рота отправилась осматривать пути возможного отхода, а вторая начала прочесывание близлежащих селений.

Я майору не мешал, с советами не лез. Свен и так все знает, не первый день на батальоне.

Осмотрел разрушенные мастерские и обгоревшие танки в боксах. Потом поговорил с начальником части, немолодым капитаном, уцелевшим только благодаря случайности. Тот еще не отошел от боя и нервничал. Говорил путано, часто перескакивая с темы на тему.

Через час поступило еще одно сообщение о нападении. На колонну машин, шедших в тыл. Это уже на западном побережье. А вскоре и еще два. Сегодня мятежники явно решили провести день диверсанта. Такой поворот событий перестал меня устраивать, и я, плюнув на поиски, вылетел в штаб бригады. Надо было срочно готовить контрмеры, чтобы прекратить разгул диверсий.

Уже после обеда в штаб позвонил Олаф Норсен и доложил – группа диверсантов, напавших на поселок у побережья, обнаружена и поголовно уничтожена. Захвачен в плен один мятежник. После соответствующей обработки он дал интересные показания.

Глянув на часы, я вздохнул и приказал готовить вертолет. Сегодня мне будет явно не до Ворот. Хотя тянуть с их поиском больше нельзя…

Как бы ни был занят я на службе, но хотя бы час на личную тренировку всегда находил. Держать форму – это не прихоть, а необходимость. Такой порядок царил у нас раньше, такой порядок сейчас в бригаде. Уже перед самым вылетом в Мегар я успел уделить полчаса стрельбе, полчаса рукопашке и полчаса работе в «качалке». Поэтому домой приехал выжатый как лимон. Но попасть в душ, как мечтал, не смог. Едва переступил порог и поздоровался с Леной, что‑то готовившей на кухне, как зазвонил телефон.

– Лена… – раздался тихий голос Оксаны.

– Это Артур.

– Артур, – она говорила сквозь зубы, – мне плохо… Не знаю, что происходит…

– Стоп! Ты дома?

– Да.

– Я вызываю врача, он будет через десять минут. Сейчас подойду к тебе. Ясно?

– Да… – простонала Оксанка. Из кухни вышла Лена.

– Что случилось?

– Ксюшке плохо. Побудь с ней, я пока вызову врача.

Лена, не говоря ни слова, исчезла на кухне, потом выбежала обратно, прихватила аптечку и вышла из квартиры.

Нас обслуживала бригада врачей из соседней поликлиники, прикрепленная к дому. Этот принцип медицинского обслуживания принят в Ругии давно и никогда не давал сбоев. Врачи имели высокую квалификацию и не зря получали деньги.

Не зная, что именно происходит с Оксаной, я вызвал специалиста по женским заболеваниям. Только положил трубку, телефон затрезвонил сам.

– Командир, заявку летчикам на ночь давать?

Это Ратмир – связной‑телохранитель – напоминает о моей просьбе. Я хотел устроить поиски Ворот ночью. По крайней мере будет меньше текущих проблем.

– Давай на двадцать один тридцать. Аэродром Мегара.

– Какая охрана?

– Ты.

– И все?

– А тебе мало? – усмехнулся я.

Ратмир сопит в трубку, не зная, что сказать. Вроде с малой охраной выезжать опасно. С другой стороны, выражать сомнения относительно своей и моей подготовки глупо.

– Ладно, – сменил я точку зрения. – Прихвати из разведроты пару бойцов. По своему усмотрению. Только с Коневеком согласуй.

– Есть.

Только положил трубку, телефон опять зазвонил. Черт, дадут мне отдохнуть или нет?!

– Да?

– Господин полковник, это консьержка. – Мягкий женский голос.

Я тут же сменил тон разговора. Людмила Котова – старожилка города. Во время гражданской потеряла мужа, а через пятнадцать лет и сына. Тот служил в полиции. От горя и одиночества женщина, потерявшая смысл жизни, едва не сошла с ума. С большим трудом специалистам удалось привести ее психику в более‑менее нормальное состояние.

Чтобы как‑то помочь и отвлечь от невеселых мыслей, ей предложили работу консьержки в только что отстроенном жилом комплексе. Общение с людьми, занятость должны были немного подлечить израненную душу.

Мы все относились к ней с огромным уважением и непритворной вежливостью. Пережить такую трагедию и выдержать могут немногие. По мере сил жильцы помогали Котовой, даже не деньгами (она получала хорошие пенсии за мужа и сына и неплохую зарплату), а человеческим общением и участием.

– Слушаю, Людмила Викторовна.

– Господин полковник, – она называла меня только по званию, выказывая тем самым особое расположение, – я беспокою вас по поводу вашей просьбы. Насчет ключей. К вечеру они будут готовы.

– Спасибо, Людмила Викторовна. – Только ей я говорил «спасибо» вместо «благодарю». – Честно говоря, у меня совсем из головы вылетело.

– Ничего страшного. Я перезвоню позже.

– Спасибо, Людмила Викторовна.

Я глянул на часы – доктор должен был прибыть минут пятнадцать назад – и пошел вниз, к студентам. Что там с Оксанкой?

…С доктором я столкнулся у входной двери. Высокий худощавый человек лет пятидесяти, с бородкой и совершенно седыми пышными волосами, в старомодных очках, в жилетке, с цепочкой часов поперек живота – дань стилю ретро, – что‑то диктовал Лене. Та спешно записывала на листке.

– Добрый вечер, доктор.

– Добрый вечер, молодой человек. – Он увлеченно играл в старого земского врача.

– Как она?

– Все отлично. Просто превосходно. Легкое недомогание вполне в порядке вещей в ее положении, так что не стоит волноваться.

– Да? – удивленно протянул я.

– Конечно. И заодно примите мои поздравления.

– С чем? – окончательно запутался я.

Доктор укоризненно покачал головой и добродушно пророкотал:

– С будущим прибавлением в семье. Судя по всему, будет мальчик. Но тут необходимо уточнить. Через несколько месяцев прошу на снимок.

– Ага, – начал соображать я. И чтобы не выглядеть окончательным лопухом, не стал расспрашивать дальше.

– Я оставил девушке все рекомендации. Завтра необходимо отвезти мамашу в поликлинику, сдать анализы. И покой, еще раз покой. Строгий рацион и прогулки на свежем воздухе.

– Ясно…

– Ну‑с, всего доброго, молодой человек.

– Да. Всего доброго…

Я проводил доктора изумленным взглядом, повернулся к Лене и спросил:

– Оксанка… беременна?

– Да.

Лена выглядела не менее растерянной. Мяла в руке листок с рекомендациями и смотрела на меня чуточку ошалевшими глазами.

– Как она?

– Нормально.

– К ней можно?

– Пошли.

Оксанка полулежала на диване, обложенная подушками и пледами, комкала в руках платок и… плакала.

– Привет. Как дела?

Та шмыгнула носом и пожала плечами.

– Вроде ничего.

– Поздравляю.

– С чем?

– Ну… – Я развел руками, глянул на Лену. – С… будущим наследником.

Оксана не выглядела счастливой. Скорее испуганной, пораженной. Похоже, беременность стала для нее сюрпризом. Не очень приятным.

– Слушай, а какой срок?.. В смысле, какой месяц?

– Врач сказал – второй.

Черт, в женских делах хрен разберешься! Чего она ревет? Чего Ленка такая встревоженная? И куда пропал Денис?

– А Денис где?

– Убежал в магазин. За фруктами и овощами.

– Понял. Слушайте, дамы, чего вы такие недовольные? Врач сказал, все в порядке. Никаких проблем. То, что ты, – я глянул на Оксанку, – плохо себя чувствуешь, несколько… преждевременно, но такое бывает.

– Как я с этим буду? – вытирая слезы, прошептала Оксанка. – Вон Светка тогда тоже беременная через Ворота шла. И что вышло?

– Что вышло? Домой попала.

– Хорошо, если домой! А вдруг они куда‑то еще угодили?

Вообще‑то мысль не лишена оснований, но подтверждать ее сейчас нельзя.

– Глупости. Они давно дома. И ты скоро будешь дома. Я как‑то не мог выбрать время сказать вам. Ворота работают. Я пока не могу их найти, но судя по всему, они неподалеку отсюда. По крайней мере они на полуострове.

Девчонки смотрели на меня широко раскрытыми глазами. Оксанка даже перестала плакать. А Лена позабыла о бумажке.

– Это правда?

– Да. Я их скоро найду, и мы сразу вернемся домой. – И пока девчонки были вменяемы, добавил: – Подождите немного. И не тратьте нервы попусту. Ладно?

Оставив их одних осмысливать услышанное, я поднялся к себе. Часы показывали начало седьмого. Надо еще заскочить к Плоширу, обсудить одну тему. А потом – обратно. Пока срочных дел нет, начну поиски.

…Аромат запеченной птицы проник из кухни во все комнаты, дополнив гамму запахов, витавших в квартире. Немного поразмыслив, Лена не стала готовить стол в гостиной. Кухня была достаточно большой, да и удобно – все под рукой. И потом, слишком торжественная атмосфера могла насторожить Артура. Тот всегда с подозрением относился к разного рода мероприятиям, она помнила это с академии.

Напоив Оксанку настойками и оставив с ней возбужденного новостью Дениса, Лена убежала заканчивать последние приготовления к ужину. По ходу дела она успела прикинуть, что ей надо надеть, чтобы опять же не выглядеть слишком нарядной, но и не быть в повседневном. В конце концов остановила выбор на светло‑серой юбке чуть выше колен и голубой рубашке, очень шедшей к ее глазам. Скромно и со вкусом. Одежда не очень скрывает фигуру, но и не выставляет ее напоказ. В самый раз.

Расчесав волосы и чуть брызнув на себя из крохотного флакона с духами, Лена встала перед зеркалом. Нет, определенно хорошо. Даже красиво.

Настроение вдруг пошло вверх. То ли оттого, что выглядит прилично, то ли от скорой встречи, то ли от неожиданной беременности Оксанки. Или от всего сразу. С улыбкой на губах Лена заканчивала последние приготовления, изредка поглядывая на часы. Восьмой час. Артур скоро должен подъехать. Как он оценит ее труд?

Подумав об этом, Лена вдруг поймала себя на мысли, что мнение Артура ее волнует. Очень. Неужели… она проявляет к нему интерес? К тому самому Артуру, на которого почти не обращала внимания в академии и не могла видеть в Аберене? Наверное, история со спасением подействовала. И тот факт, что Артур может спасти всех, вернуть домой…

Так или иначе, но предстоящий вечер должен что‑то изменить в их отношениях. Что‑то, чего она давно подспудно ждала, толком не понимая себя…

Окинув взглядом накрытый стол, поправила салфетки, достала из холодильника бутылку вина и глянула на себя в зеркало. Все готово. Где же он? Должен, по идее, приехать.

– …Возможно, они блефуют. Но наша разведка докладывала о попытке ламакейцев разработать ядерное оружие. Чемоданный вариант. Несколько раз их агенты выходили на наших ученых, предлагали хорошие деньги.

– Но за каким тащить бомбу сюда, в тыл? Не проще рвануть ее в глубине полуострова? И меньше риска засветить себя.

Плошир пожал плечами.

– Такова информация. А как на самом деле?.. Хрен его разберет. Сообщение скоро пройдет по всем подразделениям полиции. Армия уже в курсе. В общем, надо быть настороже.

– Да и так… настороже. Ладно, обратим внимание. Хотя не пойму, как они хотят его протащить через линию фронта?

Ответом было молчание. Комиссар и сам не знал.

Этот разговор состоялся в комиссариате города. Я заскочил туда на минуту уточнить кое‑что, а услышал такую новость. Мятежники готовят теракт в тылу армии, угрожая взорвать ядерную бомбу, если Ругия не прекратит войну и не отведет войска обратно за Маног.

Новость, мягко говоря, сногсшибательная. Очень похоже, что мятежники врут. А если нет? Если у них есть ядерный заряд и они готовы его применить? Правда, последствия, чисто политические, будут явно не в их пользу. Ядерная угроза оттолкнет от них всех союзников. А Ругия получит карт‑бланш на проведение любых акций. Вплоть до поголовного вырезания населения Ламакеи.

Блеф или нет, но надо нацелить батальоны на новое задание. И разработать комплекс мер по противодействию террористам. Работать придется вместе с госбезопасностью, едва ли не плечом к плечу. А гарантий на то, что мы или кто‑то другой найдет заряд, нет.

«Опять идея поиска Ворот идет коту под хвост. Надо сейчас ехать в штаб, готовить приказ. Разведроту нацеливать только на поиск группы террористов. Потом катить в штаб полиции, приглашать коллег из Департамента и армейской разведки, думать, как строить тактику работы. Геморрой…»

Настроение упало ниже нуля. Проблемы, проблемы, бесконечным потоком. Одна за другой. Прошло то замечательное время, когда под рукой была рота и, кроме разработки очередного налета, ничего не волновало. Никто не ставил условий, не давал вводных. Теперь с автоматом не побегаешь, теперь думать надо. И ответственность такая, что рехнуться можно. И попробуй допустить прокол! Оборотень в дураках – такого еще не было!

«Ни хрена! – зло подумал я. – Черт с ним, со сном, лучше спать не буду, но поиск начну сегодня же. Прямо сейчас. Заскочу в штаб, отдам приказ, а потом в путь. Проклятый „контур“ где‑то неподалеку, используя старый способ – „горячо‑холодно“, – отыщу эту штуковину за два‑три дня. Не иголка в конце концов…»

Пребывая в весьма мрачном состоянии, я вызвал Ратмира, приказал ждать меня с броней наготове у главного въезда в учебный центр, организованный на месте нашей бывшей базы.

– Согласуй вопрос о выделении еще одного борта для сопровождения.

– Может, «вертушку» вызвать?

– Не надо. Проедем по земле.

Кивнув консьержке при входе в подъезд, взлетел на свой этаж, достал ключи и открыл дверь. Скинул кроссовки, на ходу сбросил легкую куртку и прошел в спальню. Форма висела в правом шкафу, чистая, выглаженная. Автомат и наполненная магазинами и гранатами разгрузка были в закрытом металлическом ящике.

Быстро переодевшись, проверил крепление разгрузки, подхватил автомат и пошел в коридор. Из кухни вышла Лена, увидев меня, чуточку улыбнулась и сказала:

– Ужин готов. Как и обещала. Можно садиться за стол.

– Благодарю, но, к сожалению, не могу. Надо срочно ехать. Служба…

Лена как‑то погрустнела, сникла. Машинально прошла за мной в коридор и встала в проходе, глядя, как я надеваю берцы.

– Как же так? Ты ведь не хотел уезжать?

– Так вышло. – Встал, притопнул ногой, повесил автомат на плечо, глянул на Ленку. – Перекушу у себя.

– Да?.. – с каким‑то растерянным видом спросила она.

Я потянул за ручку двери, но вдруг вспомнил, что забрал у консьержки ключи. Совсем голова дырявая стала!..

– Лен, забыл совсем! Держи.

– Что это?

– Ключи от квартиры. Напротив квартиры ребят. Хватит тебе со мной ютиться, надо иметь собственное жилье. Квартира хорошая, трехкомнатная. Мебель на месте, что будет не по вкусу – уберешь, купишь новое. Я завтра деньги пришлю. Сколько бы нам здесь ни жить, все лучше в своей квартире. И ребята близко, всего два шага.

Она взяла ключи, повертела в руках, равнодушно кивнула:

– Ладно.

– Вот и хорошо. Все, я поехал. Завтра вечером позвоню, узнаю, как дела. Если нужна помощь при переезде, у Дениса записан телефон фирмы, помогут. Пока.

– Пока, – тихо проговорила она, глядя на меня поникшим взглядом.

Я подмигнул ей, захлопнул дверь и сбежал вниз. Бросив автомат на соседнее сиденье, завел мотор и вывел машину со стоянки. Ратмир, наверное, уже на месте, надо поспешить. Времени в запасе почти нет…

…Она так и осталась стоять в коридоре, оцепенелым взглядом смотря на дверь. Разочарование, обида, смущение наполнили душу. Вдруг стало стыдно за свой порыв, за идею с ужином.

Ушел. Не захотел остаться. Сунул в руку ненужные ключи и убежал. Зачем тогда она столько готовилась? Пекла гуся, накрывала на стол, придирчиво отбирала наряд, просидела у зеркала два часа?..

Чтобы услышать торопливые извинения, увидеть, как он исчезает за дверью, закинув на плечо автомат? А ключи? Ее вовсе не стесняло совместное проживание, скорее, наоборот, взбадривало. А теперь надо переезжать в другую квартиру, не оставаться же после такого.

Лена почувствовала, как по щеке поползла слеза. И контур двери стал размытым, нечетким. Положив ключи на полку, она села на стул, нервным движением вытерла слезу и опустила голову.

Обижаться вроде нельзя, он ведь на службе. Но спокойно перенести произошедшее Лена была не в силах. Закусив губу, она сидела на стуле, чувствуя, как непрошеные слезы катят по щекам и падают на колени. Толком не понимая, почему плачет, и злясь на себя за слабость, вытирала мокрые щеки и едва слышно всхлипывала.

Не такой он был в тот раз. Когда вывозил из госпиталя, когда отпаивал чаем, укутывал пледом. Когда рисковал жизнью. Или она приняла обычную заботу и участие за нечто другое?.. Не спросишь ведь, не скажешь… Нельзя говорить такое парню. Нельзя. Но кто бы знал почему?..

Из официального сообщения Генерального секретаря ООН

…После того как Ламакея заявила о готовности применить ядерное оружие, якобы находящееся у нее, международная организация считает в дальнейшем не настаивать на введении эмбарго на торговые отношения с Ругией. Все действия Ругии признаются правомерными и отвечающими основным положениям устава ООН и принятым ранее резолюциям…

Газета «Империя» от 26.03.97

Несомненным успехом нашей дипломатии стало недавнее заявление Госсекретаря ООН об отмене предложенного Англией и США введении торгового эмбарго и исключении Ругии из ООН. Однако, как передают наши компетентные источники, большую роль в принятии такого решения сыграл тот факт, что США и Англии не удалось склонить членов ООН к поддержке такого заявления. А также недавнее решение Магриба вьйти из союза Вашингтон – Лондон – Усмутун.

После того как Ламакея осталась в полном одиночестве, окончание войны – дело ближайших дней…

Донесения начальника оперативно‑поисковой группы

Официал Рубинд.

…Проникновение на полуостров было проведено двумя подгруппами. Первая под моим командованием сегодня вышла в район так называемой Зоны. Сканирующая аппаратура показывает устойчивый сигнал от ПСД‑перехода. Фрагментально проявляются сигналы наличия объектов неизвестного происхождения, несущие следы ПСД‑перехода.

26.03.97

Вторая подгруппа под командованием унтер‑официала Хунтера вышла восточнее нас на двести километров. Результаты их поисков полностью идентичны нашим. Точные места фиксации сигналов пока не обнаружены.

Оружие будет приобретено у нелегальных торговцев, используя старые каналы связи…

…Вышли в заданный район с опозданием на восемнадцать часов. Разработанная легенда подозрений не вызывает, в поле зрения спецслужб не попадали.

Официал Рубинд.

В связи с повышенными мерами безопасности, предпринимаемыми ругийскими властями, вторая подгруппа под командованием унтер‑официала Хунтера не прибыла в назначенное время в район встречи. Хунтер передал новые координаты встречи. Судя по всему, он сможет присоединиться к нам через сутки.

28.03.97

Сканирующая аппаратура постоянно фиксирует наличие проникшего объекта на удалении до ста километров. Также отмечены эпизодические всплески поля, распознаваемого как прорыв ПСД‑перехода.

Наиболее вероятными с точки зрения обнаружения проникших объектов являются следующие населенные пункты: Устин, Кервин, Благрево, Горев, Вынрик. Все они находятся в квадрате обнаружения и удалены друг от друга не больше чем на пятьдесят километров.

Как только прибудет подгруппа Хунтера, мы приступим к поиску в перечисленных населенных пунктах и их окрестностях…

Они встретились ночью, когда диск луны уже скользил вниз, а у горизонта вот‑вот должна возникнуть узкая светлая полоса – предвестник рассвета. Восемь человек заняли старое ветхое строение на отшибе небольшого села, где из жителей было всего несколько стариков.

Оставшаяся часть ночи была посвящена выработке единого плана действий. Из‑за малого числа людей группа официала Рубинда могла обследовать только два населенных пункта одновременно. Если учесть, что на каждый нужно от двух до трех суток, и даже если брать в расчет только самые перспективные места, все равно выходило никак не меньше пяти дней. И это не считая осложняющих факторов – присутствия местного населения и властей.

– Что у вас с документами? – спросил Хунтера Рубинд.

– Порядок. Бригада строителей‑дорожников. Частная контора, подрядившаяся восстанавливать трассы. Мы – группа проверяющих. Замеры, проверки… Свободный проезд по тылам без права заезда в особо охраняемые районы.

– Нормально. У нас схожая легенда. Строительная компания, подряд на ремонт и строительство зданий.

Рубинд обвел взглядом подчиненных, пристукнул карандашом по столу.

– Теперь так. Начнем с ближних городов. Благрево и Вынрик. Затем Горев. Он самый опасный, там полно полиции. После Кервин и Устин. Основное время поиска – утро и вечер. Главное – не попасть на глаза контрразведке и полиции. Документы у нас хорошие, но рисковать не стоит. Транспорт оставим прежний, он‑то как раз настоящий. Методика ведения поиска и порядок действий при обнаружении всем известны, повторять не буду. Напомню одно – возможно, против нас работают конкуренты с Датлая. А посему – предельное внимание. Помните – здесь, на полуострове, уничтожили прежнюю станцию. Причем чисто, без следа. В случае обнаружения «контура» или объекта – сразу докладывайте. На рожон не лезьте. Ясно?

Ответом было молчание. В группе все опытные специалисты, у каждого за спиной не менее трех операций. Так что ошибки быть не должно. Но Рубинд все равно сказал что положено.

Помолчав с минуту, он спросил командира группы охраны унтера Тагаша:

– Как оружие?

– Нормальное. Торговцы не обманули. Автоматы, пистолеты, фанаты, ножи – новые. Надежные системы.

– Замечания по плану поиска есть?

Тагаш помедлил с ответом. В дела оперативников он не лез, не его епархия. А свое дело знал отлично. Пока никаких проблем и отклонений от нормы не было. То, что охранников всего четверо, конечно, плохо. Однако главную задачу – обеспечить безопасность работы оперативников – они выполнят. Вот только… прут все же они без оглядки. Дважды их от провала спасал случай. Что будет дальше – неизвестно.

– Так… ничего особенного. Главное – не лезьте никуда без нас. А там как‑нибудь прикроем.

Рубинд кивнул. Посмотрел на часы.

– Через час выступаем. Пока отдохните. Думаю, в ближайшие дни о сне и отдыхе нам придется забыть.

– И до каких пор? – с улыбкой спросил Хунтер.

– Пока не отыщем объекты. Или «контур»…

…Маленький городок Кервин, стоявший на отшибе от железных и шоссейных дорог, окруженный рощей с одной стороны и длинным узким озером с другой, стал одним из тех населенных пунктов, которые война почти миновала. Занимая очень невыгодное со стратегической точки зрения положение, он не привлек внимания ни мятежников, когда те строили линию обороны, ни армию Ругии, когда те занимали этот район. И только при отступлении здесь кто‑то решил организовать технические склады. Понятное дело, разведка Ругии эти приготовления заметила и нанесла упреждающий удар, превратив восточную часть города и его центр в руины. Склады, ясное дело, исчезли в огне. Вместе с несколькими зданиями, расположенными по соседству, и охраной.

В Кервин я заехал позавчера поздно вечером. Почти ночью. Несмотря на предупреждение Ратмира, что опасно лезть в такое время и что нас всего четверо. Я и сам понимал, что в тихом уголке могут сидеть партизаны или окруженцы, но поделать ничего не мог. Потому что именно здесь должны были находиться Ворота. Виски при приближении к городку буквально крутило от тупой, ноющей боли.

Оставив сопровождение на улице, я прошел несколько домов, пристально глядя по сторонам, а потом встал напротив большого четырехэтажного здания. Оно стояло на углу улицы и высотой выделялось на фоне остальных.

Поиск привел меня в запутанный лабиринт подвала с множеством переходов, поворотов и тупиков. Как раз в одном из тупиков и были Ворота. На этот раз их роль выполняла неказистая дверная коробка с полусгнившими стойками, с сильно поцарапанной и облезлой фанерой двери и полуоторванной железной ручкой, висевшей на одном ржавом шурупе.

Фонарик выхватил побитую кирпичную кладку стены, разбитую лампочку под потолком, грязь и мусор под ногами. При моем приближении по косяку пробежали зеленоватые огоньки, хорошо различимые в кромешной темноте. В голове вдруг зашумело, по вискам забарабанили молотки.

Ворота!

Я отступил на шаг, окинув их взглядом, постоял немного, привыкая к мысли, что проклятая инопланетная техника заработала, и пошел обратно.

Несмотря на успешный поиск, настроение было паршивым. И сердце ныло. Потому что до сих пор не был уверен в том, что поступаю правильно, уходя домой.

…Закончив поиск, мы вернулись в Горев. Недавно сюда был перенесен штаб бригады. В центре города пустовали корпуса старой спортшколы, их‑то он и занял.

Как только переезд был завершен, я привез в город студентов и поселил неподалеку от штаба в частном доме. Чтобы, так сказать, всегда были под рукой. Да и под присмотром.

Сейчас, после приезда, я заглянул к ним в гости. Хотел порадовать.

– …Это правда? – недоверчиво спросила Оксана. – Ты их нашел?

Взоры трех студентов сошлись на мне. Лена даже привстала с дивана.

– Правда. Городок Кервин. Сто с небольшим километров отсюда.

– А когда мы… – Денис махнул рукой. – Через них?.. Пойдем?

– В ближайшие день‑два. Скорее всего… – я прикинул, сколько надо на сборы и утряску последних вопросов, – скорее всего послезавтра. Первого числа. С собой ничего не брать. Только то, что было при появлении.

– Ясно…

– Отлично. Оксана, как самочувствие?

– Нормально, – ответила та, погладив живот. Никаких изменений в фигуре еще не было, слишком рано.

Но она теперь излишне трепетно относилась к будущему ребенку. Впрочем, слово «излишне» здесь не подходит. Ребенок он и есть ребенок, беречь надо с самого начала.

– Ну и хорошо. – Я посмотрел на Лену. – А ты как?

– А я что? – с каким‑то показным равнодушием ответила она. – Здорова.

– Отлично.

Ее замкнутость и отстраненность я заметил еще в Мегаре, но не придал этому значения. Всяко бывает. Может, запоздалая реакция на пережитое…

– Коли все ясно, готовьтесь. Из дома без лишней необходимости не выходить, продукты, медикаменты привезут, не вопрос.

– А ты? – спросил Денис. – Будешь продолжать службу?

– Пока да. Я не могу уйти просто так, на мне бригада. Слишком много надо сделать в оставшиеся дни. Но сроки определены, так что не волнуйтесь, дольше необходимого не задержимся…

– …Значит, все? Уходишь?

Голос Радована был сухим и недовольным. Он сидел на подоконнике, сложив руки на груди, и смотрел на меня. Рядом на кресле сидел Влад. Правой рукой вертел надетую на пальцы кепку и кривил губы.

– И где эти Ворота? – спросил Радован.

– В Кервине. В подвале дома.

В кабинете вновь повисла тишина. За последние два часа мы успели обговорить все темы, решить текущие вопросы и заодно прикинуть, какие перестановки и где надо сделать, чтобы ликвидировать нехватку офицеров. Когда рабочие темы сошли на нет, разговор свернул на Ворота.

– Доричу так ничего и не скажешь?

– Ах да, вовремя напомнил. – Я протянул ему длинный узкий конверт без марок и рисунков. – Держи. Передашь через пять дней после моего… исчезновения. Конверт не закрыт, так что прочитай. И Влад тоже.

– Угу…

Влад взял протянутый конверт, равнодушно повертел в руках и спросил:

– А Свен? Ральф, Олаф? Они‑то как?

Я пожал плечами. С одной стороны – говорить не стоит. Но с другой… У них и так будет не самое веселое настроение после моего ухода. Ведь основная легенда исчезновения – подрыв машины на мине. Мне предстояло погибнуть, взлетев на воздух на своем джипе. Так зачем трепать нервы парням?..

– Знаешь… скажи им, что я жив… но только где‑то через неделю. И больше ничего.

– Ясно… Кстати, – Влад дернул уголком губ, – Ратмира тоже надо предупредить потом. А то казнить себя станет, что не уберег начальника.

Я подумал и махнул рукой. В конце концов, хуже не станет.

– Ладно, парни. Время позднее, завтра к вечеру мне в путь. Утром увидимся, а сейчас пошли к Панову. Посмотрим, что есть нового. Служба‑то продолжается…

Влад, наш весельчак и балагур, душа компании и неутомимый оптимист, сейчас был непривычно суров и серьезен. На мою улыбку никак не отреагировал и молча пошел из кабинета, тяжело переставляя ноги.

Непривычно для него терять друзей, отправляя их в другой мир. Впрочем, кому это привычно‑то? Только пришельцам…

Обер‑официалу Дошезу

Официал Рубинд.

Проверены два из пяти вероятных мест нахождения спонтанного ПСД‑перехода и проникших объектов. Результат отсутствует. Работу сильно затрудняет обстановка на полуострове. Военные действия идут с нарастающим темпом. С завтрашнего дня приступаем к проверке городов Кервин и Устин. Проверка Горева из‑за особого режима безопасности пока не представляется возможной…

31.03.97

Куратору третьего направления Сварду

Директор Управления ПСМ Штос.

Отдайте приказ срочно выслать помощь поисковой группе. Из донесений разведки стало известно, что Датлай проводит подготовку к организации ПСД‑перехода в только что открытый мир. Не исключено, что этим миром является Земля. В этом случае первостепенной задачей поисковой группы становится выяснение места нахождения ПСД‑перехода и немедленное информирование руководства о нем…

Утро первого апреля выдалось совершенно сумасшедшим. Крики, стрельба в воздух, радостные лица, поздравления. Не знаю, как вели себя люди у нас, когда объявили об окончании войны, но сколько эмоций вызвала эта новость здесь – видел собственными глазами.

Ламакея капитулировала! Вчера поздно вечером представители мятежников прибыли в штаб пехотного корпуса для подписания соответствующего документа. А через час о произошедшем было доложено в Арланду. По всему фронту мятежники складывали оружие и сдавались. Все. Войне конец!

В штабе бригады царило праздничное настроение. Приехал Свен с ящиком шампанского, чуть позже заявился Влад уже с двумя. Когда подъехали Ральф и Олаф, огромный стол в общем зале был уставлен закусками и бутылками. Пили в меру, но от души. Смех, улыбки, тосты, поздравления… Не успели запасы шампанского истаять даже на треть, как одновременно приехали командиры вертолетной эскадрильи, сводного артдивизиона, дивизиона ПВО. Количество бутылок возросло втрое. В шампанском можно было принимать ванну всем штабом.

Потом позвонил Дорич, поздравил с победой. А за ним звонки потекли рекой. Из штаба полиции, из Мегара, из армейских частей.

В разгар веселья я кивнул Радовану и Владу и вышел в коридор.

– Что уже?

– Все, парни. Пора. Через час выезжать.

– Черт! – с досадой произнес Влад. – Как не вовремя.

– Ничего. Рано или поздно все подходит к концу.

Мы замолчали, глядя друг на друга. Говорить больше нечего, все сказано. Теперь надо уезжать.

– Что ж, полковник, – я толкнул в плечо Радована, – принимай командование. Теперь бригада на тебе.

Тот кивнул, не выразив радости по поводу повышения. Смотрел на меня с грустной улыбкой. А Влад хмурил брови.

– Ладно, парни, я пошел. К вечеру можете посылать поисковые группы, завтра найдете в Кервине искореженный джип. И все остальное. Ну а затем… Сами знаете.

– Будь счастлив, командир. – Влад обнял меня за плечи, хлопнул рукой по спине. – Живи весело…

– Давай, Артур, – сказал Радован. – Если так выйдет, возвращайся сюда. Ни пуха.

– К черту!..

Стало трудно говорить, тугой комок в горле перекрыл дыхание. Я махнул рукой и побежал по лестнице вниз. У входа улыбающийся дежурный отдал честь и радостно выпалил:

– С победой, господин полковник!

– И тебя с победой, сержант…

…Джип затормозил возле фасада здания, метрах в сорока от перекрестка. Я вылез из машины, глянул по сторонам, прикидывая, правильно ли выбрал место, и повернулся назад.

– Выходите.

Первым вылез Денис, за ним Оксана и Лена. Все налегке, кроме небольшой сумки у Дениса, ничего не было. Как пришли в этот мир без вещей, так и уйдут. Это у меня груз под шестьдесят кило…

– Здесь? – спросила Лена, разглядывая большой дом.

– Нет, соседний. Вон с той стороны. Четырехэтажный.

Подошла Оксана. Обхватила руками плечи и поежилась.

– Зябко как‑то…

– Это у тебя нервы шалят.

Часы показывали половину четвертого. День в самом разгаре, солнце палит, воздух сухой, прокаленный. Середина весны здесь по жаре ничуть не уступает нашему июню. Если повезет, сегодня мы это проверим…

– Дамы, вы идите к зданию, подождите нас у входа.

– А вы?

– Одно дело сделаем, и все. Надо машину подготовить.

Подождав, пока девчонки не отошли метров на сорок, я спросил Дениса:

– Трупов не боишься?

– Что? Нет, сколько видел.

– Отлично, тогда помогай.

Под его удивленным взглядом я открыл заднюю дверцу и отбросил покрывало. Денис заглянул туда и отшатнулся. В заднем отделении лежал труп.

…Тело я подобрал вчера днем в городском морге. Какой‑то мятежник или боевик, погибший в перестрелке при захвате вооруженной группы в соседнем городе. Параметры его тела походили на мои, да и лицо имело некоторые схожие черты. Получить труп не составило труда. Я переодел его в свою форму, нацепил на руку часы, сунул туда дубликат удостоверения и закинул завернутое в целлофан тело в машину. Оно – часть той легенды, что я разработал для ухода.

– Зачем труп?

– Чтобы его нашли. Потом.

– Ты хочешь скрыть свой уход?

– Точно. Помоги. Надо посадить его за руль.

Стиснув зубы и преодолевая брезгливость, Денис помог мне перетащить тело, усадить на переднее сиденье и зафиксировать в сидячем положении. Я закрыл дверцу, отошел на пару шагов и внимательно осмотрел машину. Все нормально. Со стороны – сидит за рулем водитель в военной форме. Поза немного неестественная, так это мелочи. Сейчас все будет как надо…

– Все, иди к девчонкам.

– А ты?

– Надо кое‑что сделать. Через пару минут я подойду. И уши прикройте, скоро будет взрыв.

Денис уже привык при общении со мной ничему не удивляться и не спрашивать. Покачав головой, пошел прочь. А я вытащил из багажника длинный сверток, снял ткань и достал РПО – реактивный огнемет одноразового применения. Очень хорошая штучка, мощная, надежная. Самое то.

Повесил автомат на плечо и отошел метров на сорок. Встал лицом к машине, проследил, чтобы за спиной ничего не было, навел трубу на цель и выстрелил. Огненный таран быстро преодолел расстояние до машины и взорвался.

Джип исчез за столбом пламени и дыма. Огонь охватил всю машину, жадно пожирая внутренности.

Вот и все. Когда огонь стихнет, в искореженном, обгорелом джипе с большим трудом можно будет узнать мою машину. И практически совсем невозможно определить, чей обгорелый труп сидит за рулем. Радован и Влад подтвердят, что это я. Дорич чуть позже с этим согласится. Когда прочитает послание. Таким образом, версия моей гибели получит официальное признание. Полковник Томилин для этого мира «погибнет». Если когда‑нибудь пришельцы раскопают факт моего присутствия здесь, то дойдут и до гибели. На этом их поиск закончится…

Еще раз посмотрев на пылающую машину, я поправил автомат и пошел к дому.

…Взрыв они услышали на подходе к центру города. Довольно громкий хлопок привлек их внимание, когда Рубинд настраивал сканер для проверки очередного участка. Здесь, в Кервине, плотность поля была особенно высока, и он успел пожалеть, что отправил вторую подгруппу в Устин. Час назад унтер‑официал Хунтер доложил, что городок чист и что там сегодня много военных. Рубинд отозвал его и назначил место встречи – южная окраина Кервина. В шестнадцать ноль‑ноль.

Когда эхо повторило звук взрыва, Рубинд взглянул на Тагаша. Тот был экспертом по местному вооружению. Унтер успел побывать здесь еще раньше, когда функционировала прежняя станция, и специально собирал информацию по вооружению.

– Гранатомет, – ответил тот на немой вопрос начальника. – Либо огнемет, отсюда не разобрать. Метров двести.

– Город пуст, кто бы это мог быть?

– Кто угодно. Диверсанты этой… Ламакеи, мародеры, партизаны…

– У них сегодня война закончилась, – вставил унтер‑официал Тьерн, второй оперативник.

– Не важно.

Рубинд несколько секунд раздумывал, как быть, потом глянул на сканер. На экране на сетке координат пылал алый кружок, а над ним краснели цифры – 0, 89. Восемьдесят девять процентов обнаружения проникшего объекта. Чуть ниже второй график показывал цифру – 0, 76. Процент обнаружения ПСД‑перехода.

– Это они! Сцепились с местными. – Рубинд передвинул автомат со спины на бок и скомандовал: – Вперед. Парами. Заходим с двух сторон.

– Командир, – вставил Тагаш. – Неизвестно, сколько их там. А если это вторжение?

– Надо выяснить, что здесь происходит. Это наша задача.

Рубинд нажал кнопку постоянного вызова на сканере и шагнул вперед. Теперь вторая подгруппа будет знать, где искать товарищей и что они вступили в непосредственный контакт с противником. Этот же сигнал уловят на станции и сами решат, как быть. А их дело – найти проникшие объекты. И постараться их задержать. Даже ценой собственной жизни…

…Свой багаж я спрятал неподалеку от Ворот еще во второй приезд сюда. К тому, что было после Аберена, добавилось много нового. Документы, фотопленки и фотографии, образцы газет, денег, десяток килограммов золота, что я купил здесь на свои сбережения, и еще кое‑что…

Теперь надо пропустить студентов вперед, а потом уходить самому. Автомат и разгрузку, что были со мной, оставлю в подвале. Потом кто‑нибудь найдет.

Уже во второй приезд сюда, днем, я разглядел здание со всех сторон и понял, что оно не так уж и уцелело во время бомбежки. Задняя часть дома была почти полностью снесена, и в подвал от главного входа можно было попасть, только пройдя через второй этаж мимо наполовину разрушенных помещений.

Мы миновали лестницу и прошли по коридору к другой лестнице. Отсюда в проломы стены была видна центральная часть города и большая аллея, высаженная по краям тополями. Пока Денис вытряхивал из кроссовка маленький камешек, а Оксана выбрасывала из кармана сумки мелкий мусор, невесть как туда попавший, Лена встала у стены, глядя на аллею. Вид у нее был задумчивый, печальный. Словно прощалась с этим миром, хотела запомнить его, сохранить в памяти.

Я тоже глянул вниз, на улицу, и заметил силуэт человека, скользнувший от стены стоящего через дорогу дома в нашу сторону. В руках этот человек держал автомат. А левее него, от конца дома, набегали еще двое. Один махнул рукой, показывая на наш дом, и побежал дальше.

Трое в гражданке с оружием… Кто это мог быть? Диверсанты? Мародеры? И откуда они здесь?..

– Лена, иди сюда! Быстрее!

Видать, много воды утекло с тех пор, когда она, услышав столь резкий приказ, могла демонстративно замереть на месте, изображая оскорбленную невинность, подставляя свою и чужие головы под удар. Здешняя жизнь приучила ее реагировать на команды правильно и не рассуждая.

Лена подошла ко мне с немым вопросом в глазах. Денис от неожиданности вдруг потерял равновесие и едва не упал. Быстро надел кроссовок и спросил:

– В чем дело?

– В подвал – живо! Сюда кто‑то идет. Денис, держи, – бросил ему пистолет, – бегом!

Студенты бросились к лестнице. Я бежал впереди, держа автомат наперевес. Только этого не хватало в последние пять минут. Гости, блин!..

К длинному коридору, ведшему в подвал, мы выскочили буквально через полминуты, но дорога уже была отрезана. Впереди, метрах в двадцати, под чьими‑то подошвами захрустел битый кирпич. Я присел, махнул студентам, приказывая замереть, и осторожно передвинулся левее, за колонну.

Вот он, голубчик. Высокий, плечистый мужчина лет тридцати. «Калашников» держит в правой руке, левой шарит в кармане жилета, переделанного под разгрузку. Гранату, что ли, нащупывает?..

Последние надежды на мирный исход пропали. Перед нами враг. Не важно, кто именно пришел, важно, что, пока они живы, нам не уйти.

Гранату мужик достать не успел. Короткая очередь угодила в грудь и бросила его на пол. Я тут же сменил позицию, перебегая обратно, и услышал грохот автомата и визг пуль, бьющих в стену. Как раз там, где я был. Ловкие ребята…

– По стене, вдоль коридора. Если что – падайте. Я прикрою.

Студенты послушно пригнулись и побежали вперед. Я шел вдоль противоположной стены, контролируя проход и двери помещений. Судя по выстрелам, остальные на этаж зайти не успели и стреляли от входа.

…Рубинд присел над убитым Тьерном, тронул шею, проверяя пульс, и досадливо выругался. Наповал. Глянул на сканер. Тот упорно высвечивал одинаковые цифры. 1, 0 и 1, 0. Сто процентов здесь переход и проникшие объекты. Судя по малому количеству – такая же разведгруппа. Надо их брать. И хоть одного – живым.

Когда за спиной возник Тагаш, он не оборачиваясь, бросил:

– Они пошли по коридору к лестнице. Надо перехватить.

– Дагард пошел на перехват.

– Тогда вперед.

…Кто‑то засел на лестничном пролете, не давая выйти из коридора. Пули вжикали перед носом, выбивая крошево из стены, и отбивали всякое желание вылезать. Но сидеть‑то нельзя, к противнику в любой момент могла прийти помощь.

Я достал гранату, глянул назад, на студентов – те сидели за колонной, – выдернул чеку и, выждав несколько секунд, бросил ребристый овал на лестницу. Как только грохнуло и осколки просвистели над головой, прыгнул вперед, дал очередь, отгоняя противника, и скомандовал:

– Пошли!

Студенты побежали. Оксанка, Ленка, последний Денис. Молоток парень, прикрывает.

– Вниз, в подвал. Вторая дверь направо. Она в нише. Переходите все сразу. Ясно?

– А ты? – спросила Лена.

– Придержу погоню и следом.

Этот гад все‑таки уцелел. Выдал длинную очередь, стараясь попасть в проход. К счастью, пули прошли высоко. Лена вжала голову в плечи, бросила на меня испуганный взгляд и раскрыла рот, собираясь что‑то сказать.

– Бегом! – рявкнул я, спешно меняя магазин в автомате. – Денис, веди их.

Тот перехватил пистолет в левую руку, подхватил Оксанку под локоть и почти поволок ее за собой. Лена пошла за ними.

Противник бил короткими, но часто, не давая мне выйти обратно. Настырный гад! Решил прижать, не дать ответить. А хрен тебе!

Я повесил автомат на шею, подпрыгнул, поймал руками арматурину, висевшую на высоте двух метров, и подтянулся. Надо увести погоню подальше от подвала.

…Ворота они заметили сразу. Неяркое мерцание огоньков на косяке и холод, идущий из черной бездны, не дали ошибиться. Денис подошел первым, глянул на девчонок. Те стояли в трех шагах от старой, обшарпанной двери, прикипев к ней взглядами.

– Мамочка! Они!

– Оксана, быстрее. Лена…

Откуда‑то сверху разом ударили две автоматные очереди, потом бухнул взрыв. Заложило уши.

Девчонки сами не сообразили, как оказались вплотную к двери. Денис подхватил их под локти и впихнул в Ворота, в последний миг бросив пистолет в сторону.

Ледяной холод, сбивая дыхание, ударил по лицу. Звездная пляска закружила голову, глаза не видели ничего, кроме мелькающей круговерти. Сердца замерли в томительном ожидании: «Ну?!»

А потом все кончилось. Их вдруг бросило вперед, холод разом исчез, и звезды, сверкнув напоследок, улетели прочь.

Они стояли в полумраке какого‑то коридора. Впереди раскрытые двустворчатые двери, позади… Такие же двери, но закрытые на висячий замок.

Никто не мог произнести ни слова. Глядя по сторонам и успокаивая дыхание, студенты соображали, где они, и боялись сделать хоть шаг. Лена первой увидела висящий на противоположной стене коридора прямоугольник доски объявлений. Глаза различили буквы на большом листе ватмана. «Поздравляем с защитой диплома!» Ниже шли фамилии, названия групп.

Она перевела взгляд чуть выше, на заглавие. «Рязанская Государственная Радиотехническая Академия».

– Дома… Мама моя, дома…

Ноги отказали, она сползла по стене на пол, прижала ладони ко рту и, не в силах сдержать слезы, заплакала. За спиной Денис и Оксанка, обнявшись, прыгали и кричали что‑то невразумительное…

…Вторая граната рванула метрах в десяти передо мной. Я вовремя упал за угол стены, и осколки прошли мимо, однако по ушам шарахнуло здорово. Стряхнув оцепенение, перекатился дальше, вскочил на ноги и выбежал из комнаты. Эта свистопляска мне надоела.

Напавшие действовали не просто грамотно, а очень грамотно. Не подходя близко и не выпуская из виду, зажимали в тупик. По количеству работающих автоматов я сосчитал противника. Трое. И тот, убитый, – четвертый. Негусто. Будь это боевики, было бы проще. Бой в здании – вещь специфическая, не каждый знает, что и как. А эти словно всю жизнь в домах воевали. Как чувствуют.

Запас патронов не велик, эдак и вовсе кончится. С собой я взял стандартный набор – шесть запасных магазинов и три гранаты. Больше не таскал, не было необходимости. А теперь горевать поздно.

…Комната, комната, коридор, лестница. А дальше пролом. Надо туда.

Короткая перебежка, очередь вдогонку, прыжок с лестницы и пробежка до обрушенной стены. Меня заметили, еще две очереди сопроводили бег, но обе прошли мимо. Так, судя по выстрелам, они засели в большой комнате с окнами на улицу. Неплохое укрытие, но там половины потолка нет. Теперь лишь бы не ушли…

По обломанным кирпичам, цепляясь за развороченные куски арматуры, я залез на второй этаж, осторожно прошел по коридору и ползком дополз до пролома в полу. На миг заглянул вниз. Вот они. Один стережет вход, второй контролирует окна. Думают, я еще там, внизу. Не знают планировки, не осматривали здание целиком, вот и ошиблись. А мы используем это…

– Нужно было валить сразу, не пробовать зажать. В таком доме мы его хрен достанем.

– У них только один вооружен. Остальные засели где‑то.

– Если через переход не прошмыгнули. Рубинд говорил, что «контур» в здании.

Я вытащил чеку и хотел было отпустить гранату, когда услышал голоса противника. «Контур?» Так это… пришельцы?! Епона мать, все‑таки достали!..

Вот кто так упорно рыщет по городу и преследует нас. Решили все же поймать. Достали, говорите?! Ну так ловите!

Граната исчезла в проломе, а через три секунды раздался взрыв. Я тут же заглянул туда, увидел распростертое тело у окна и мелькнувший силуэт у входной двери.

Дал очередь вслед, спрыгнул вниз, добежал до дверей и осторожно посмотрел по сторонам. Вот он, субчик! Осколки его задели, но не сильно, а моя очередь угодила по ногам.

Пришелец лежал на спине, не сводя с меня глаз и пытаясь достать отлетевший автомат. В другой ситуации я бы, конечно, допросил его, но сейчас, когда по зданию бродит еще один и неизвестно, сколько их всего в городе, рисковать нельзя.

Добив раненого, я побежал к лестнице. И буквально столкнулся с четвертым нос к носу. Он, видимо, спешил на выстрелы. Автомат держал перед собой и стволом едва не въехал мне в живот.

Я отбил ствол в сторону, саданул ногой в пах и добавил прикладом по затылку. Пришелец рухнул как подкошенный.

Присев рядом, я прислушался. Тишина. Либо никого, либо тоже сидят и ждут. А‑а… чему быть, того не миновать.

Схватив пришельца за руку, я поволок его к лестнице, внимательно глядя по сторонам. Дотащив пленника до входа в коридор, прислонил к стене, охлопал и обнаружил два аппарата. «Сканер и топокарта» – вспомнил подобные игрушки, конфискованные у Хорте. Сканер работал, экран показывал трехмерный график и точку пересечения. Точка то и дело отсвечивала зеленым. Над ней цифры – 1, 0. Если не изменяет память – сто процентов обнаружения. Выходит, меня сто пудов обнаружили?..

Пришелец очнулся. Что‑то бормотнул, открыл глаза и увидел меня.

– Ты меня слышишь?

– Ну.

– Отвечай быстро и ясно. Ты со станции?

Если он и был удивлен, то не сильно. Словно ждал нечто подобное. И ответил с едва заметным промедлением:

– Да.

– Зачем вы приехали сюда?

– Отыскать причину гибели прежней станции.

– Почему оказались в Кервине?

– Аппаратура выдает присутствие работающего «контура» и проникших объектов. Твое присутствие.

В самообладании ему не откажешь. Говорит почти спокойно, лицо не напряжено. Не боится? Или ждет помощи?..

– А что значит зеленый ореол вокруг точки? – показал я ему сканер.

Пришелец недоуменно поднял голову, посмотрел на экран и вдруг побледнел.

– Ну?

– Это значит… что объект находится в режиме перехода. Ты там… должен быть в «контуре», – потрясенно выдавил он.

– То есть?

«…Хунтер должен уже быть здесь… Они ведь слышали стрельбу, да и сигнал тревоги идет без конца. Где их носит?..»

Рубинд попробовал сменить положение, но стоящий перед ним парень шевельнул стволом автомата, и он остался сидеть. Черт! Кто это такой ловкий? Из Белой бригады Датлая? У них там собраны лучшие бойцы планеты. Но на датлайца не похож, слишком темен. Или он загорел?

А что за чертовщина со сканером? Как он может показывать объект в «контуре», если он вот стоит? Или… или аппарат неисправен?..

– …Что значит – в «контуре»? – повторил я вопрос.

– Значит, что ты сейчас переходишь «контур».

Я глянул на экран. Теперь точка стала совсем зеленой, но зато ореол окрасился в алый цвет.

– А это что?

– Боги! – потрясенно выдавил пришелец. – Это… это…

Он поднял на меня ошарашенный взгляд и выдавил:

– Ты инициирован «контуром».

– Что?

– Ты стал его частью. «Контур» живет в тебе.

Парень, кто ты? Сверху загрохотали шаги. По коридору первого этажа кто‑то шел. Видимо, подмога пришельцам. Пора удирать…

Пленник тоже услышал шум, встрепенулся, попробовал встать. Я отступил на шаг и нажал спусковой крючок. Очередь швырнула его на стену.

Меня услышали. Топот шагов, хриплое дыхание. Много их там бежит, не меньше трех человек.

Я нырнул вниз, в подвал. В прыжке услышал крик:

– Рубинд! Командир!

«Значит, точно чужие», – подумал я, вытягивая кольцо.

Граната улетела наверх, упала и покатилась по полу. А потом рванула. А я побежал к Воротам.

«Инициирован в „контур“? Стал частью?.. Бред. Запугивал меня, скотина… Как такое может быть?..»

Мысли прыгали в такт шагам. А на душе становилось еще пакостнее. Проклятые Ворота заразили меня.

…Очередь догнала за пять метров до заветной двери. Я присел за выступ, выстрелил в ответ, потом нашел взглядом свой тайник, достал груз и положил рядом.

Пришельцы лезть наобум не спешили. Место плохое, темно, можно схлопотать пулю или фанату. Но и в покое меня не оставили. Били короткими наугад, рассчитывая задеть или помешать. Или прикрывали кого‑то из своих, пока тот полз вперед.

Мешок с панцирем, жилет с золотом, рюкзак – все на себя. Разгрузку долой, два последних магазина за жилет. Тяжело, черт! Шестьдесят кило – стоять трудно, а мне еще ползти. Благо пять шагов. Я поправил поклажу и пополз. Спиной вперед, прижимаясь к стене. И не спускал глаз с входа в подвал.

Видимо, мою возню заметили. Еще две очереди прошли выше и правее. Я не ответил, не хотел выдавать своей позиции. Где эта чертова ниша?

Вот она. Три ступеньки, еще два метра до двери…

Фигура противника возникла прямо передо мной, в трех шагах. Как он подобрался так близко? Мы выстрелили почти одновременно. Его пуля угодила мне в грудь, моя очередь разворотила ему голову. От удара я отлетел назад и, падая, заметил еще одну фигуру. Дал очередь. Фигура исчезла.

Встал, ощупал себя. Крови вроде нет, хотя грудь болит сильно. Спас панцирь и запасные магазины. Толкнул спиной дверь, ощутил жуткий холод, ударивший по затылку, и заметил краем глаза игру огоньков.

Впереди опять мелькнул силуэт. Я закатил длинную очередь, и, не снимая пальца со спускового крючка, шагнул назад, проваливаясь в ледяные объятия Ворот…

2000‑2004