Часы на стене королевского дворца пробили полдень, под окном прогрохотали подковами сапог стражники, спешащие заступить на пост. Следом прокатила телега, раздался пронзительный женский крик:

– Нитко! Я тебе, паршивцу, голову оторву! Кто в тесто мышь подбросил?..

На другой стороне улицы часто-часто застучали босые детские ноги, спешащие убежать как можно дальше, пока в самом деле не поймали.

Ветер слегка колыхал тонкую занавеску на окне. В комнате за большим круглым столом сидели две девушки, третья устроилась на широком диване. Все были заняты вышиванием. Когда донесся крик разъяренной жены повара, одна из них подняла голову и чуть улыбнулась.

«Надо послать служанку к торговцу хлебом на другую улицу. Есть булки с мышатиной – это слишком!»

Рядом с каждой вышивальщицей лежали клубки ниток разных цветов, всевозможные инструменты, которыми они ловко пользовались, изобретая самые причудливые рисунки. Столь страстное увлечение вышиванием объяснялось просто: оно было модным, а кроме того, больше заняться нечем.

За три с лишним месяца, проведенных в столице, они перепробовали множество разных увлечений, но через день-другой все надоедало, набивало оскомину и нагоняло тоску. Попытка читать книги едва не закончилась сломанными от непрекращающейся зевоты челюстями. Выезды на природу – дивную, надо признать – только в обществе парней, из-за опасности попасть в руки лесных братьев и иных злодеев. Ходить в гости к таким же скучающим дамам коротать вечера за обсуждением двух-трех сплетен – дело тоскливое. Игра в карты – занятие более интересное. но, как и всякое развлечение, быстро приедающееся.

И девушки с нетерпением ждали, когда придут со службы ребята. Ждали и жгуче им завидовали. Те имели несравнимо больше возможностей весело провести время. Когда они возвращались, уставшие, пропыленные, мокрые от пота, покрытые синяками и ссадинами – учились владеть оружием, – но веселые, жизнерадостные, девушки стряхивали сонную одурь и воскресали на глазах. Сыпались шутки, звучал смех.

А до прихода ребят изнывали от тоски и скуки, занимались опостылевшим вышиванием, раскладывали пасьянсы и гадали. На любовь, на разлуку, на жизнь, на смерть… на что попало. И ждали. Час за часом, день за днем. Ждали, когда откроется дверь в их мир.

Согласно здешним обычаям, молодой рыцарь, достигнув шестнадцатилетия, может смело объявить дамой сердца понравившуюся ему девушку и отстаивать звание, если кто-то попробует его оспорить. Не обходится без дуэлей из-за прекрасных дам, причем этих самых дам зачастую не спрашивают. А те не против, всецело поддерживают обычай и легко меняют привязанность, если прежний возлюбленный не в силах доказать, что он достоин быть ее кавалером.

Попав в этот мир, студенты оказались перед выбором: либо объявить девушек супругами, либо бессильно наблюдать, как к ним направляются делегации кавалеров – заполучить сердце прекрасной дамы. Выбрали первое.

Отношения между Светой и Николаем, Оксаной и Денисом давно сложились и здесь обрели реальную основу. Девушка Андрея осталась дома, и, подумав, ребята решили объявить Лену его дамой сердца. Поначалу все складывалось замечательно. Воспылавшие страстью к незнакомкам рыцари поутихли и, кроме пылких взглядов, ничем не тревожили.

– …Удар! Еще удар! Так, теперь ставь щит. Ниже, ниже… да не так! – Старый десятник, прихрамывая, подошел к Денису и выхватил оружие из его рук.

Напарник Дениса вытер мокрый лоб и поправил шлем. Десятник встал напротив.

– Начинай.

Он парировал удар щитом, ударил сам снизу вверх, стараясь подсечь ноги напарника, но тот ловко поймал выпад, опустив щит и держа его на вытянутой руке. Десятник немедленно ударил с другой стороны, заставив выбросить меч навстречу, и следующим движением выбил его из рук соперника.

– Так-то! Заставь противника выставлять щит, куда тебе нужно, и готовь удар. – Он отдал оружие. – Работай.

Денис принял деревянный меч, щит и приготовился к поединку. Десятник подал знак, и соперники скрестили оружие.

Рядом отдыхали пойле схватки Андрей и Николай. Слипшиеся волосы обдувал легкий ветерок, струйки пота ползли по голым спинам. Ребятам предстояло еще два поединка – только после этого сегодняшний урок можно считать завершенным.

Их учили биться на мечах, топорах, копьях, верхом и в пешем строю. Учили бегать с полным вооружением, рубиться после долгих переходов, правильно рассчитывать силы на долгий бой и быстро восстанавливаться. Учили бою в строю и единоборству, учили, как правильно выбрать оружие по руке и силе. Заставляли ходить в доспехах, чтобы привыкнуть к их весу. Учили, учили… три месяца каждый день, без скидок на усталость и желание. И все же за три месяца пройти школу, которую местные юнцы проходят, начиная с двенадцати лет, было не под силу. Несмотря на старание, ребята уступали в умении владеть оружием ровесникам. Легче было Андрею: он занимался спортом. Старый наставник одобрительно щелкал языком, глядя, как тот повергает на землю соперников в схватке голыми руками. Не всегда, но довольно часто он оказывался сильнее местных мастеров кулачного боя.

…Десятник дал отмашку, и Денис отошел к ребятам, снимая шлем с головы. Коротко остриженные волосы прилипли ко лбу, на щеке надувалась красная отметина – синяк.

– Загонял тебя Старик. Ты как выжатый лимон.

– Старик недоволен, что герцог берет нас на границу.

– Чего ему быть недовольным? – Николай весело оскалился. – Покажем, на что способны.

– Он прав, в серьезном бою мы продержимся до первой смены рядов.

Десятник окликнул ребят, и те пошли, натягивая на ходу шлемы и рукавицы. Денис сел на землю, внимательно следя за ребятами, стараясь подметить ошибки, как советовал десятник. Тренировка продолжалась…

Последние лучи заходящего солнца еще доставали до широкого окна на втором этаже большого дома, но были не в силах проникнуть сквозь тонкую ткань занавески. В просторной комнате царил полумрак, два подсвечника, стоявшие по углам, едва разгоняли тьму. Все слушали негромкий, хорошо поставленный голос Оксаны.

Она сидела на узком диване, рядом с подсвечником, и читала письмо, только что доставленное голубиной почтой. Оно пришло от их однокурсника и товарища по несчастью – Артура.

Известия не радовали: Ворота закрыты, и никакой надежды на скорое возвращение. Артур сообщал, что жив, здоров, много ест, много спит, ведет привольную жизнь, вполне доволен, чего и им желает…

Оксана закончила чтение и опустила руку на колени. Первым нарушил молчание Николай.

– Ясно одно: ждать придется долго. Вот и все.

– Ну почему же все? – насмешливо спросил Денис. Его глаза озорно блеснули в полумраке. – Например, мне совершенно ясно, что наш многоуважаемый Артур живет припеваючи: набивает пузо отменной едой, сладко спит, и, как я полагаю, не один.

Он повернулся к девушкам.

– Прошу у дам прощения за излишние подробности.

– А что такого? – поинтересовалась Светлана. – Разве это предосудительно? Он один, свободный человек… Вот если бы мой Коленька начал гулять, я бы мигом ему кудри повыдергивала.

Она протянула руку к голове сидящего рядом Николая. Тот возмущенно посмотрел на нее: мол, как ты могла подумать. Да никогда, ни единым словом и жестом…

– Все правильно… – вставила Лена. – Никто не заставлял нас покидать замок барона. А раз сами решили уехать, то нечего и говорить.

– Оставаться нельзя было… – вставил Андрей.

– Почему? – спросил Николай. – Вступили бы в его дружину, жили там.

– Вступили. Ты никак не поймешь, что уровень провинциального барона и уровень того же герцога Владина несопоставимы. Там бы мы так и остались простыми дружинниками, а здесь у нас есть шанс пробиться выше.

– А зачем? Зачем нам уровень выше, если мы вернемся домой?

– Затем, дорогие мои, что никто нам не гарантировал возвращения. Может статься, что этот городишко за окном станет для нас новой родиной, а карьера военного – занятием всей жизни.

Лица ребят помрачнели. Почувствовав, что несколько перебрал, Андрей попробовал сгладить впечатление.

– Это я так… беру самый худший вариант. Но надеюсь, что вскоре Ворота откроются. А что касается Артура… Конечно, барон не прогонит его. Один – не семеро. Он спрятался за нашими спинами.

Сидящий в обнимку с испуганной женой Денис отрицательно качнул головой.

– Вряд ли он думал, что так выйдет. Не хотел с нами связываться – это да. Он ездит к Воротам, не сидит сложа руки.

Андрей пожал плечами:

– Может, и так.

– Да ладно, Андрюх, – насмешливо бросил Николай. – Не можешь забыть вашей стычки.

Тот небрежно махнул рукой.

– Нашел, что вспомнить. Когда это было.

– Что напишем ему? – Лена взяла со стола письмо.

– А нечего писать. Если что произойдет, тогда да. А так… Он не дурак, понимает: раз новостей нет, то все живы и здоровы. Сам-то пишет только о Воротах, о поисках, а о себе всего одну строчку.

Денис посмотрел за окно, солнце скрылось за верхушками деревьев дальнего леса.

– Пора на боковую. Завтра с утра на тренировку. Он обнял за плечи Оксану и первым направился к выходу, подавая пример остальным.

– Спокойной ночи всем.

Следом вышли Николай со Светланой и Лена. Андрей остался сидеть, о чем-то задумавшись. В полумраке комнаты его тень на стене сгорбилась и опустила голову…

Свечи потрескивали, наполняя комнату приторным ароматом. Здешние умельцы могли придать любой оттенок запаха не только свечам, но и факелам, которыми освещали огромные помещения дворянских замков. Андрей подошел по очереди к каждому подсвечнику и затушил мерцающие огоньки. Комната погрузилась во тьму, только от окна шел ровный неяркий свет ночного солнца – луны.

Андрей сел в кресло, подогнув ноги. Из головы не шел разговор с ребятами. Оказывается, его слова восприняли как продолжение старой стычки. Хотел обрисовать их незавидное положение, а они вспомнили мимолетный эпизод.

Да разве он драку имел в виду? Правильно сделали, что уехали с герцогом в столицу. Или это не доказывают события последних месяцев? Ворота не открылись, и когда откроются – неизвестно. Откуда тогда сомнения?

…В этом мире они были одиноки. Им, пришедшим из другой жизни, с другими понятиями и правилами, чуждо здесь все. Процесс привыкания сопровождался нервными Срывами и стрессами. Обостренные чувства, повышенные эмоции заставили ребят искать спасения друг в друге…

Труднее было Андрею и Лене. Другие пары сложились давно, здесь их отношения только получили новый толчок. Подруга Андрея – Алла – осталась дома, счастливо избежав общей участи. Лена тоже была одна. Ни близость друзей, ни их желание помочь не могли заполнить душевную пустоту, поселившуюся в сердцах, и сгладить одиночество.

Первым не выдержал Андрей. Молодому здоровому парню тяжело вести монашеский образ жизни, когда вокруг много красивых женщин. Одна юная прислужница легко приняла предложение молодого дворянина, и теперь его постель не пустовала. Он не скрывал свою связь: знал, что осуждать его никто не будет. Но, заполучив любовницу, Андрей не освободился от чувства одиночества. Служанка принадлежала этому миру, с ней не будешь откровенен. Физиологическая близость не заменила духовную.

Чувство к Лене возникло исподволь, незаметно для самого Андрея. Красивая умная девушка не могла не привлекать внимания. Он любовался ее лицом, фигурой, походкой. Тем, как она разговаривает, как движется, плавно и легко, как немного склоняет голову, когда слушает, как улыбается, нежно и мягко…

В конце концов Андрей понял, что влюбляется, и только опасение быть отвергнутым удерживало его от признания.

…Известие о срочном отъезде они получили утром. Спешно собираясь, ребята объясняли перепуганным девчонкам, в чем дело:

– Опять мергиры напали. На северном побережье сожгли два поселка и перебили стражу. Владин хочет лично проверить, как охраняется граница.

– И надолго вы уезжаете?

– Туда пару недель, оттуда столько же… – откликнулся Николай. – А сколько пробудем на границе, трудно сказать. По меньшей мере полтора месяца… А может, раньше управимся.

Здешний месяц отличался от привычного им не так сильно. В неделе было шесть дней. В месяце пять недель, в году двенадцать месяцев. Кроме того, в конце каждого третьего месяца существовало два дня, посвященных богам Дня и Ночи. Эти дни проводились в празднованиях, с ярмарками и играми…

– Ну, дамы… – Денис обнял Оксану. – Ждите нас. Одни гулять не ходите, лучше сидите дома, смотрите в окошко.

В бодром тоне сквозила тревога. Света и Оксана льнули к мужьям, не отпускали. Возникла заминка. Наконец Денис первым отошел от жены, сел в седло.

– Пора!

Глаза у девчонок покраснели, по щекам катились слезы.

– Ну, хватит реветь! Не на войну провожаете, – крикнул Николай. – Прокатимся, посмотрим и обратно.

От дворца донесся рев трубы. Три всадника дружно взмахнули руками, прощаясь, и пришпорили коней. По каменной мостовой часто застучали подковы.

Лена, обняв плачущую навзрыд Свету, медленно повела ее к дому.

– Светик, ну что ты в самом деле! Не пошлет их герцог в бой: они же новички, – утешала подругу Оксана. – Кто же посылает молодых на войну?

– А почему тогда их взяли?

– Чтобы привыкали понемногу.

Подруги поднялись в комнату, сели вместе на огромный диван.

– Я вдруг вспомнила, как дрались тогда, у барона Сувора, – продолжала Света. – Эти раны… и кровь хлыщет ручьем…

Подруги молча слушали, невольно вспоминая страшные картины.

– Разве они обязаны воевать? Зачем им это? Зачем нам это?

– Но как же? – растерянно спросила Лена. – Они поступили на службу. Помнишь, о чем говорил вчера Андрей? Иначе нам не выжить.

– Тогда почему Артур не воюет? Сидит в замке…

Оксана гладила шелковистые волосы подруги, крепче прижимая ее к себе.

– Так вышло. Ты должна понимать.

– А я не хочу понимать! – выкрикнула Света, повернув заплаканное лицо к Лене. – Я хочу, чтобы мой Коля был рядом! Живой и невредимый. Если Артур смог остаться, значит, и мы могли.

Лена пожала плечами, не зная, что ответить. Логика ее слов разбивалась об отчаяние и злость подруги.

– Ребята поступили правильно. У нас не было другого выхода.

– Тебе-то все равно, любить и заботиться не о ком.

Лена замерла, не веря ушам. В душе всколыхнулась обида, горечь от несправедливых слов наполнила глаза слезами. Оксана испуганно воскликнула:

– Да ты что. Светик! Так нельзя! – Она повернулась к Лене. – Не слушай ее, не слушай. Света не знает, что говорит.

Наступила тишина. Всхлипы Светы прекратились, она покраснела, поняв, что сказала лишнее. Виноватый взгляд метнулся к подруге. Та сидела, спрятав лицо в ладонях.

– Ленка… Леночка… Ну не сердись на меня! Дура я. Не хотела, правда…

Обняв тонкими руками шею Лены, уткнулась ей в плечо и внезапно зарыдала в голос:

– Боюсь я за него… Страшно мне, девочки.

Лена почувствовала спазм в груди: слезы душили, не давая свободно вздохнуть. Оксана опешила, видя, как подруги плачут навзрыд. Всхлипнула сама. Горячие слезы закапали на подол платья.

Обнявшись, девушки дружно ревели, выплакивая страхи, тревоги, неустроенность. Плакали просто потому, что так было легче…

Далеко на севере, за Малым морем, лежали острова Лоргааги, на которых жили воинственные племена, объединенные в несколько больших союзов. Они часто делали набеги на побережье. Незваные гости совершали быстрые рейды, грабили поселки, расположенные у моря и устья рек. Нападали на Микен и на Аберен. Войска двух стран пытались отвадить врагов от своих земель, но редкий год проходил без одного-двух налетов морских разбойников, которых в Микене когда-то прозвали мергирами.

Мергиры были отличными мореходами, строили большие, вместительные корабли, на которых свободно размещалось до ста человек, и смело шли через ту часть моря, что отделяла острова от богатого побережья. От пленных мергиров узнали, что те плавали не только на юг, но и на север. Но что за земли там лежат, никто толком не знал. Пленные рассказывали, что союзы, которые направляли своих воинов на север, получали богатую добычу. Но они не показывали дорогу другим. Поэтому набеги на Микен и Аберен продолжались, хотя в последнее время здесь все чаще вместо трофеев их ждали отряды королевских войск.

Обычно в грабительский набег уходили три – пять кораблей. На берегу мергиры сметали заставы дружин и шли к поселкам. Если же с наскока взять добычу не могли, то ждали удобного момента, дрейфуя возле берега, или спускались ниже по течению.

По распоряжению короля Аберена последние семь лет на границе постоянно находился полк пограничной стражи. Пять отрядов размещали на заставах, при необходимости они могли связаться друг с другом посредством голубиной почты или сигнальных огней. В этот раз герцог Владин повел сменный полк сам, взяв в короткую поездку молодых рыцарей. Решил проверить их в деле.

Перед отъездом он долго разговаривал с их наставником в воинских делах, и старый десятник, подготовивший не одну сотню воинов, одобрительно отнесся к идее герцога. «Опыта у них, конечно, маловато, да и оружием только-только овладели, но проверка поможет им обрести уверенность. Сперва, конечно, надо поберечь их, прикрыть в бою, а там, глядишь, и совсем освоятся».

Полк шел походным маршем, не загоняя коней, не тратя силы раньше времени. До побережья около недели пути, но мергиры могли пройти по двум большим рекам, спуститься ниже и выйти в тыл, поэтому полк шел в боевом порядке. Впереди головные дозоры, сзади – сильный арьергард. На ночевки вставали лагерем, сооружая защитные линии из повозок и щитов. Кроме внезапного нападения мергиров, существовала и другая опасность – лесные братья. Те никогда не нападали на крупные отряды, зная, что их разгромят в пух и прах, но приходилось быть начеку. Словить стрелу в густом лесу не хотел никто.

…Кузница догорала, пылали стены, огонь быстро пожирал соломенную крышу. Соседние дома уже сгорели и теперь чернели обугленными срубами.

Полусотня во главе с герцогом быстро окружала небольшой отряд мергиров, который не успел уйти на длинную ладью, стоявшую у берега. Те побросали добычу и спешно отступали к воде, держа плотный строй. Герцог взмахнул рукой, посылая вперед три десятка воинов.

Мергиры обманули бдительную стражу и прокрались на двух кораблях в устье реки. Под покровом ночи они проскочили мимо одного поста, а второй успели вырезать, прежде чем те подали сигнал. Непрошеных гостей заметили, когда они собрались напасть на маленький городок, принадлежащий общине земледельцев и торговцев. Герцог послал сотню всадников на помощь немногочисленной страже города, а сам поспешил на границу, идя левым берегом реки. Интуиция подсказывала, что заморские гости заглянут сюда. Но мергиры грабили поселения по правому берегу, и большая часть полка сосредоточилась именно там. На реке поставили дозоры, перекрыли самые узкие места, однако один корабль успел проскочить, и теперь его ловили у устья реки, а второй застрял где-то здесь. Мергиры применили новую тактику. Они высадились на двух лодьях на берег и грабили поселенцев, а корабль остался на реке, недосягаемый с берега.

Студенты впервые видели врага так близко и с любопытством рассматривали непривычные одежды мергиров и оружие. Каждый был вооружен топором или секирой на длинной рукоятке, за поясом короткий меч или кинжал, многие сжимали в руках дротики. Круглые щиты на левой руке, наборные доспехи из стальных пластин, литой диск закрывает грудь, на голове плоский шлем, больше похожий на кепку, – мисюрка. Бармица спадает на плечи, закрывая вторым слоем шею. Все как на подбор – среднего роста, широкоплечие, сильные. Мергиры держали строй, даже когда дружинники окружили их и медленно оттесняли от воды.

Герцог удержал молодых рыцарей при себе, и они наблюдали схватку со стороны, сжимая мечи в руках, Андрей первым разглядел корабль на воде и указал герцогу. Тот вскинул руку, и из-за леска выехали всадники его сотни. Они встали у дальнего конца поселка, где были сходни, и теперь кораблю некуда было пристать. Резкий свист ударил по ушам – один из воинов заметил, как из оврага выскочили человек двадцать мергиров.

Герцог крикнул: «Вперед!» – и три десятка воинов поскакали на врага, на ходу перестраиваясь для фронтального удара. Владин принял единственно правильное решение: если мергиры объединятся, то смогут уйти на корабль.

…Перед Денисом возник высокий мергир со вскинутым над головой топором, рот перекошен в диком крике, глаза вылезли из орбит. Опешивший от неожиданности Денис машинально поднял щит и тут же ощутил сильный удар, едва не сорвавший ремень, рука вмиг отсохла. Он сам вскинул меч, заметив открытую шею врага, но немного промедлил, не решаясь ударить. Мергир вновь ударил, на этот раз целя по ногам. Денис ловко отбил топор, враг провалился, не удержав равновесия. Бармица шлема слетела вперед, обнажив широкую шею, и ошалевший от происходящего, оглохший от криков, мало что понимающий и действующий автоматически Денис изо всей силы ударил по ней. Лезвие легко вошло в незащищенное тело, перерубая позвонки. Мергир невероятным образом выпрямился, Денис увидел белое как мел лицо, расширенные зрачки, на губах пена. Внутренне содрогаясь, Денис ударил еще раз. Меч раскроил край доспеха и перебил ключицу.

Мергир упал под ноги коня. Денис сглотнул, чувствуя подступающую тошноту. С трудом отвел взгляд от поверженного врага – первого убитого человека! – и не заметил другого, налетевшего сбоку.

Страшной силы удар выбросил его из седла, Денис инстинктивно выставил руки вперед и рухнул на землю. В глазах потемнело, спину ожгло болью. Он не видел, как Андрей принял на щит удар, предназначенный ему, как срубил противника.

Рядом на коне крутился Николай. Шлем слетел от сильного удара топором, по лицу стекала струйка крови, лицо белее снега. Он часто бил мечом, пытаясь поразить низкорослого мергира, раненного в руку.

Андрей быстро нагнулся, помогая Денису встать. Николай наконец добил противника и нацелился на второго, крутившего в руках гигантских размеров палицу.

Внезапно возник герцог и одним ударом срубил мергира. Четверо его воинов окружили место боя.

– Как у вас?

Андрей придержал шатающегося Дениса.

– Все хорошо…

– Молодцы.

Взгляд герцога скользнул по трем трупам мергиров, отметил кровь на оружии. Владин довольно кивнул головой.

– По коням! Пора заканчивать.

На берегу добивали последних врагов. Корабль пиратов уходил дальше по течению. На земле осталось около сорока трупов мергиров и полтора десятка дружинников.

…Один корабль ушел, второй заманили на мель и захватили. Вернули часть награбленного. В последней схватке досталось Денису. Вражеская секира задела по ноге, распоров мышцы. Походный лекарь сшил рану, приложил лечебные травы и залил специальным настоем.

Потери были небольшие: десять убитых, два десятка раненых. Владин решил остаться на границе на несколько дней. Нападение могло повториться, но уже большими силами.

Пока герцог ломал голову над тем, как и где встречать врага, парни приходили в себя, залечивали раны и делились впечатлениями о первом бое.

Через пять дней Владин повел полк обратно, в столицу.

Лошадь влетела во двор дома, едва успев остановиться у самой стены. Слуга подбежал к ней и принял повод из рук разъяренной Оксаны. Та побежала к себе, не заметив изумленного взгляда прислуги. Увидев подругу в таком состоянии, Света поспешила за ней, недоумевая, что могло послужить причиной столь разительной перемены в настроении всегда веселой и улыбающейся Ксанки. Та лежала на широкой кровати лицом вниз. Доносились прерывистые всхлипы.

– Оксаночка… – Света присела рядом, тронула вздрагивающую спину. – Что с тобой?

В комнату вошла Лена, вопросительно взглянула на Свету. Та пожала плечами. Лена внимательно осмотрела плачущую подругу, отметив разорванный кружевной воротник, прилипшие листья на спине и сорванный поясок с талии. В довершение всего на левой руке четко проступали отпечатки пальцев, понемногу наливавшиеся синевой. Ясно, что Оксана стала жертвой какого-то насильника. Надо выяснить, успел ли тот причинить еще какой вред, кроме испачканного платья.

Лена осторожно повернула Оксану лицом к себе и отвела ладони от заплаканного лица.

– Кто?

Та всхлипнула, взглянула шалыми глазами на подруг и прошептала:

– Не знаю… Дурак какой-то пристал…

Света торопливо налила в кубок вина и подала Оксане.

– Давай-ка до дна. Та послушно выпила.

– Теперь говори.

– Он что-нибудь еще успел сделать? Оксана отчаянно замотала головой, сжав зубы.

– Нет. Я с прогулки возвращалась, в парке была… Он и пристал… говорил, что увезет меня с собой. Придурок!.. Я не успела даже на лошадь сесть… Прижал к дереву и начал лапать!.. А потом попытался платье задрать.

На щеках проступил румянец, стало стыдно, словно она была виновата в чем-то. Девчонки переглянулись.

– Я его оттолкнула… А он, сильный, руки мне вывернул… Я еле успела на лошадь сесть. Он мне крикнул, что лучше помалкивать, не то ославлюсь…

– А что дальше?

– Ничего… Скот какой! Теперь одной нельзя даже из дома показаться. Не ровен час, подстережет где.

Света воинственно сказала:

– Мы скажем графу Эрнету. Он поможет.

– Что он тебе, охрану приставит?

– Да. На время прогулок.

Оксана глубоко вздохнула, приходя в себя, и через силу улыбнулась.

– Он теперь не появится.

– Ладно, обошлось. Оксана опустила голову. Сказать, как на самом деле вырвалась из железных объятий насильника, не хватило духу.

…Тогда, задыхаясь от гнева, чувствуя, как похотливые руки задирают платье, касаются бедер, она вдруг выкрикнула:

– Сволочь… скотина! Да тебя… изрешетят… На куски разорвут! Падаль!.. Всю твою страну сраную танками!..

Теперь она и сама не понимала, к чему такое крикнула. Рассвирепела оттого, что какой-то неандерталец смеет приставать к ней, трогать… и выпалила самое, по ее мнению, страшное, что вообще можно сделать с человеком. И такая ненависть и сила прозвучали в голосе молодой эмансипированной девушки двадцатого века, что насильник выпустил ее из объятий, опешив от незнакомых слов. Что они означают, он не знал, подумал, что новое заклятие вроде колдовства. Пользуясь тем, что ослабла хватка, Оксана изо всех сил оттолкнула его и успела вскочить на лошадь, прежде чем тот опомнился…

…Граф Эрнет был знатным вельможей, сторонником короля и другом герцога Владина. Девушки рассказали ему о случившемся и попросили помощи. Граф отрядил в их распоряжение трех воинов и пообещал выяснить, кто мог напасть. Заверил, что подобное нападение больше не повторится.

Отправив девушек домой, граф призадумался. Говоря, что выяснит, кто мог напасть, он немного покривил душой. Граф знал точно, кто приставал к Оксане, и этот факт его не радовал. Молодой маркиз Бредич, большой любитель женщин. В свои восемнадцать лет он успел завоевать славу бабника и уступал в этом только одному человеку: своему другу и покровителю – маркизу Корхану.

Корхан имел много сторонников при дворе короля, готовых грудью встать на его защиту. Они составляли отдельную партию, весьма сильную и влиятельную. Король вынужден был терпеть выходки как самого Корхана, так и его сторонников, потому что при случае те могли выставить большое и хорошо подготовленное войско. Оно, возможно, и уступало по численности королевскому, но в любом случае король не хотел доводить дело до открытого противостояния. Гражданская война в стране никому не нужна.

До поры сохранялся зыбкий мир, поддерживаемый только королем и его партией, но дальше терпеть выходки сторонников Корхана становилось все труднее. И Граф Эрнет, и герцог Владин, и другие влиятельные дворяне не раз говорили королю о том, что пора наконец дать понять, кто является хозяином в стране. Но король медлил, не решаясь выступить против сильного противника. В душе он понимал, что упустил момент, когда можно было нанести удар, не опасаясь последствий, а сейчас такое столкновение грозило непредсказуемым результатом.

Обо всем этом и размышлял граф Эрнет после разговора с молодыми дамами. Кто знает, может, недавняя выходка Бредича была продиктована не обычной шалостью сгорающего от страсти похотливого самца, а четко спланированной провокацией. И будет ли продолжение? Кто знает…

…Вторую неделю стояла страшная жара, солнце с силой обрушивало палящие лучи на землю, высушивая все вокруг. Пересыхали мелкие речушки, обмелели большие озера и реки. Сухой воздух раздирал легкие, заставлял искать убежище на берегах рек. Город обезлюдел, многие дворяне разъехались по замкам и проводили дни у водоемов, спасаясь от испепеляющей жары.

Улицы опустели, исчезла всякая торговля, изредка можно было увидеть слугу или приказчика, торопливо перебегающего от одного дома к другому в тщетной попытке спастись в тени. Стража изнемогала под открытым небом, срочно изготовили навесы для них и поставили бочки с водой. Участились случаи обмороков, проводящие много часов в день в доспехах воины падали от солнечных ударов. Посты меняли чаще. Король вынужден был сократить традиционные для этого времени праздники в честь богов.

В это время с границы вернулся полк Владина.

– …Значит, сладенького захотел? – Глаза Дениса превратились в две щелки. – Будет ему и сладкое, и горькое.

Угрожающий тон относился к маркизу Бредичу. После того как девчонки до мельчайших подробностей выспросили ребят о поездке, настала очередь самим рассказывать о неделях, проведенных здесь. Щеки Оксаны горели, когда она, опустив голову, монотонно пересказывала ту злополучную встречу.

– Завтра же я вызову его на дуэль! И снесу ему башку! Гневный голос заставил Оксану вздрогнуть, ее сердечко застучало часто-часто. Дуэль!.. Только этого не хватало. Она и так каждую минуту считала, не чая увидеть мужа.

– Ты хочешь драться завтра?

– Да; Надеюсь, он не уехал. А графа Эрнета попрошу быть свидетелем дуэли.

– Мальчики… а может, не надо? – просительно прошептала Оксана. – Ну его…

– Ну нет! Я его научу вежливости в отношении с дамами.

…Дуэль назначили на следующий день. Широкая поляна, на которой обычно проводились встречи подобного рода, была залита солнечным светом. В центре встали дуэлянты. Рядом – секунданты-свидетели. С маркизом пришли трое друзей, один был несколько старше остальных – седой воин в полном боевом доспехе. Денис пригласил графа Эрнета и его племянника графа Алерина.

По правилам можно сражаться на коне или пешим. Вид оружия определялся самостоятельно.

Противники встали друг против друга. Маркиз почти на полголовы ниже своего соперника, но шириной плеч не уступал ему. Крепкий, мускулистый, он был, пожалуй, сильнее Дениса, так как с детства тренировался и давно стал опытным воином.

Вооружение у обоих одинаковое. Маркиз держал длинный меч в руке, за поясом висел кинжал, на боку шестопер. Денис, кроме меча, взял чекан. Как и у маркиза, на теле кольчуга, на ногах поножи, на голове шлем, слегка вытянутый вверх. Стрелка, предохраняющая от касательных ударов в лицо, опущена.

Граф Эрнет подал сигнал, и противники закружили по полю, стремясь повернуть друг друга лицом к солнцу. Денис, понимая, что опыта у него меньше, чем у маркиза, решил использовать преимущество роста и наносил удары сверху вниз, в последний момент немного изменяя направление. Но Бредич ловко подставлял под удар то щит, то меч и заставлял Дениса отходить назад. Сам больше выжидал, смотрел, что за противник ему достался.

Граф Эрнет хмурился, наблюдая, как ловко маркиз отражает все атаки Дениса, хотя тот довольно старательно маневрирует. На лицах сторонников маркиза блуждала улыбка, видели, что Бредич держит дистанцию и выбирает удобный момент.

Внезапно маркиз ударил, целя по ногам. Денис успел отскочить, но тут же пропустил следующий выпад маркиза, и меч коснулся левой руки. Щит едва не выпал, Денис с трудом удержал его и отошел назад. Но маркиз напирал, спеша добить противника. И налетел на ответный удар. Денис увидел, что тот на миг раскрылся, готовясь к выпаду, и достал мечом плечо противника.

Травмы не были серьезными, и дуэлянты снова кинулись друг на друга. Теперь уже маркиз больше атаковал, его меч порхал вокруг Дениса, грозя достать в любой момент. Но рана начинала сказываться, Бредич держался из последних сил. Щит норовил выскользнуть из руки, он отбросил его, хватая шестопер.

Денис, видя, что левая рука маркиза не действует, замахнулся мечом. Клинок полетел к голове противника, в последний момент свернул и ударил в шею с другой стороны. Сильный рывок вырвал оружие из руки, меч рыбкой ускользнул в сторону, а на лице маркиза появилась торжествующая улыбка. Он разгадал маневр и теперь имел неоспоримое преимущество. С криком маркиз кинулся вперед, не заметив, как рука Дениса сорвала с пояса чекан. Два удара слились в один. Денис отлетел в сторону, выпустив оружие и зажимая плечо, а маркиз рухнул на землю, получив удар в голову. Шлем выдержал, хотя и сильно вмялся. Из-под него потек тонкий ручеек крови.

Денис подошел к маркизу, с трудом нагнувшись, поднял с земли его меч. Потом поставил ногу на грудь противника и сказал слабым голосом:

– Я… оставляю ему… жизнь в обмен… на… оружие и слово маркиза! Вы… – Он повернулся к секундантам. – Вы дадите мне… клятву, что он никогда больше не посмеет приблизиться к… моей жене… и не посмеет оскорбить ее!

Седой воин мрачно склонил голову.

– Даю такое слово от лица маркиза Бредича.

Денис без сил опустится на землю, позволив ребятам снять с него доспехи. Меч пробил наплечник, нанеся резаную рану, кровь текла тонкой струйкой, вокруг наливался громадный синяк. Граф Эрнет ловко сделал перевязку и кивнул парням, чтобы они помогли Денису.

– Надо доставить его к лекарю.

Андрей и Николай усадили Дениса на коня, потом подобрали его доспехи и доспехи его противника, которые уже лежали на земле. По правилам оружие побежденного переходит к победителю.

Маленькая кавалькада тронулась в путь. Напоследок Денис с усилием повернул голову. Возле маркиза возились его друзья, сам Бредич не подавал признаков жизни. Однако по тому, как суетился седой воин, было ясно, что маркиз скоро придет в себя.

– …Не думаю, что это его успокоит. Конечно, после такой раны не скоро встанет, но все же не стоит надеяться на его благоразумие.

Граф Эрнет стоял, облокотившись на высокую спинку кресла. Рядом с постелью, на которой лежал Денис, сидели ребята. На диване устроился герцог Бладин. Он только приехал в город.

– Но ведь маркиз не посмеет напасть на нас здесь, в столице королевства!

– Бредич сторонник другого маркиза – Корхана! Вы, я думаю, слышали о нем?

Ребята хмуро кивнули. Не знать главного смутьяна королевства невозможно.

– Так что же делать? – Оксана сидела рядом с мужем и бережно держала того за руку. На красивом лице отразилось сильное волнение.

– Ничего не надо. Все уже сделал этот герой! – сказал герцог и посмотрел на Дениса. – Кстати, я не ожидал такой прыти от вас, молодой человек! Только после ранения – и вдруг дуэль. Бредич получил по заслугам, но вам, судари, придется проявить некоторую осмотрительность и быть осторожней при встрече с незнакомцами, иначе не вылезете из дуэлей.

Все подавленно молчали. Такая перспектива никого не радовала.

– Ну да нечего бояться раньше времени. Меры я приму. Но соблюдать осторожность надо.

Герцог встал, кивнув на прощание. Вместе с графом они вышли из комнаты.

…Когда обсуждение дуэли подошло к концу, Света показала несколько листов бумаги.

– А я письмо Артуру написала. Сегодня отправят голубиной почтой.

– Целая повесть. – Усмехнулся Денис. – Голубь не долетит с такой тяжестью.

– Долетит, – сердито возразила Света.

– Да ладно вам, – махнул рукой Андрей. – Прочитай лучше.

На пяти листах уместились все события, произошедшие с ними за четыре с лишним месяца.

– Ну, ты и расписала, – улыбнулся Николай. – Целый роман. Делать ему нечего, вот и будет читать. Еще продолжения попросит.

– Ну и пусть читает, – поддержала подругу Оксана. – Ему, наверное, там скучно.

– Ты полагаешь, он скучает? – спросил Андрей.

– Да. Ведь одному в чужом мире трудно. Разве не так?

Андрей не ответил. Насколько трудно одному, он знал сам.

…За окном наступало утро, огромный диск солнца выплыл из-за леса, озаряя первыми лучами верхушки деревьев. Оживилась стража на постах – скоро смена. В поле вышли крестьяне, по тесным улочкам побежали подмастерья и слуги ремесленников, спеша успеть к началу работы. Огромный табун лошадей вернулся из ночного в замок. Тот высился чуть в стороне, огромный и неприступный, готовый принять в случае осады практически все население столицы и ближайших сел.

В огромных покоях замка сновали повара на кухне, оружейники в мастерских, конюхи в конюшнях и масса другого народу, без которого замок – просто нагромождение камней.

В этот час из столицы выезжали два полка конницы, герцог Владин производил очередную смену войск на границе. Чуть позже из столицы выехал небольшой отряд, возглавляемый седым воином, который был секундантом Бредича на дуэли. Он спешил в замок своего друга с новостями. Звали друга – маркиз Корхан…

– …Тормози. Пусть выдвигаются.

Сергей вытащил из-под сиденья автомат и снял его с предохранителя. Я дважды поморгал фарами, остановил «Ниву» на обочине. «УАЗ» покатил дальше.

Начинало темнеть, видимость упала, а зажигать фары нельзя. Я покосился на Сергея. Тот неотрывно смотрел на дорогу, руки слегка поглаживали приклад АКМС. По виску текла капля пота.

– Артур, приоткрой дверь. – Сергей щелкнул замком двери, и в кабину ворвался свежий воздух. Я открыл дверь со своей стороны, чтобы при случае выскочить сразу. Сергей не доверял тишине и видимой безопасности. Впрочем, после того, как мы узнали, что у нас в кузове, настроение у всех упало ниже нуля, а вероятность нарваться на неприятности возросла до максимума.

Вначале все шло неплохо. Мы приняли груз у трех мрачных и небритых азеров, которые, видимо, так спешили сбыть его с рук, что, не попрощавшись, укатили на стареньком «уазике».

Антон и Толик, лежавшие в засаде, в трехстах метрах от места встречи, сказали потом, что их сопровождали восемь человек с оружием. Такой эскорт нас несколько удивил, но не более. Три длинных ящика перекочевали на подводу, на которой мы и приехали на встречу. Эта же подвода довезла нас до ближайшего аула, где стояли машины.

Когда переносили груз в багажник «Нивы», последний ящик выскользнул из рук и от удара о камни разбился. Пока поднимали и ставили, вывалился небольшой целлофановый пакетик. Черного цвета, мягкий на ощупь. Я подкинул его в руке. Что за груз, мы не спрашивали, такие подробности не нужны, главное – доставить его на место. Но раз уж появилась возможность узнать…

Антон взял пакетик из рук Толика, немного надорвал его и наклонил голову, вроде как попробовал на вкус.

– Наркота. – Он поднял голову. – Сто процентов! Перепроверять нет смысла – если он говорит, так оно и есть. Наступила гробовая тишина. Играть с наркотой? Нет, до такой глупости мы еще не дошли и никогда не связывались с теми, кто предлагал нам хорошо заработать на перевозке «белой смерти». Это отлично знал и Посредник, принявший заказ…

Марк замысловато выругался:

– Чистая подстава!

– Посредник? Как-то не вяжется…

– Пожалуй. – Сергей присел рядом с Антоном и провел пальцем по пакетику. – В каждом ящике по десять – двенадцать килограммов. Слишком много, кто-то сильно понадеялся на нас. Или заказ не по адресу, или решили сыграть втемную.

Толик поднял последний ящик и поставил его в машину. Потом вытер мокрое от пота лицо и тихо спросил:

– Как решаем? Оставим здесь?

– Если бросим, на нас вся вина. Заказчика не волнует, что мы делаем, что нет. Деньги переведены, за провал ответят все. – Марк потер подбородок. – Нам придется уходить в подполье, иначе начнут убирать сразу, как только поймут, что не получат ничего!

– Надо везти… А там разберемся, кто так ловко сработал.

Я посмотрел на Антона, его идея не так плоха, но теперь риск возрастал неимоверно. Тащить через весь Таджикистан несколько десятков килограммов наркотиков… каждый самозваный командир многочисленных формирований захочет иметь такой куш. Начнется игра в прятки с неизвестным исходом.

– Давайте решать. Или везем, а там разберемся, или делаем ноги… Тогда придется убирать заказчиков раньше, чем они найдут нас.

Сергей поочередно посмотрел на каждого. Выбор был небогат, но с ответом не спешили.

– Я «за»! – Антон встал с корточек и отряхнул брюки. – Терять нам все одно нечего, так что можно и попробовать.

Толик немного помедлил и тоже сказал:

– Согласен.

Как это часто бывало, мы с Марком ответили одновременно, словно репетировали.

– Согласен.

Сергей кивнул, потом тихо сказал:

– Тогда так. Ящики в «Ниву», мы с Артуром едем на ней. Остальные на «уазике», впереди. У каждого подозрительного места останавливаемся, вы – на разведку. Как осмотритесь, даете нам сигнал. Много по рации не болтать, могут прослушать. Дистанция – сто метров. Оружие наготове, в людных местах поосторожнее. В темное время фары не зажигать, сейчас лето, видно нормально. При нападении огонь вести на поражение. Если припрет – уходим пустые, х… с ним, с грузом!

Я поднял бровь. Все верно. Конечно, могут налететь и любители легкой наживы, но их наезд не длится дольше того момента, когда в качестве последнего аргумента предъявляется ствол. В таком случае любители легкой наживы быстро отступают, мирно разводя руками, мол, мы только пошутили, шутка такая, бамбарбия киргуду…

– Все ясно? Тогда по местам, и предельное внимание! Мы сменили маршрут, о нем вполне могли прознать заинтересованные лица, ехали преимущественно ночами, но как ни крути, было одно место, которого никак не миновать. На границе Таджикистана и Узбекистана дорога вела через открытый участок, после которого шла относительно спокойная местность. Этот отрезок мог быть под надзором тех, кто ждал нас с распростертыми объятиями. Мы решили дождаться вечера и проскочить в темноте.

…Сергей вылез из машины, прислушиваясь к тишине.

– Вылезай.

Я взял оружие и встал рядом с ним. Свежий воздух ворвался в легкие, кружа голову. Справа от дороги шел небольшой косогор, на него мы и забрались, залегли на камнях, выставив стволы в разные стороны.

Прошло минут сорок, а никаких известий от наших не поступало, рация молчала. Темнело все сильнее, в трех шагах не различить человека. Вышли все сроки возвращения, но никто не появлялся. Мы знали точно – без шума наших парней не взять, даже если там сидит группа "А" в полном составе. Их вообще живьем не возьмут, коли на то пошло, но если стоит полная тишина, значит, они что-то засекли, но сообщить пока не могут.

– Артур. – Сергей толкнул меня. – Ждем еще час, если их нет, отгоняем на руках машину на километр назад, в овраг, и сами идем вперед.

Я посмотрел на часы. Электронное табло мерно отсчитывало минуты. Рядом лежал Сергей, смотрел в другом направлении и, даю голову на отсечение, тоже постоянно смотрел на часы. Прошло еще тридцать минут, было так же тихо.

Пот потек тонкой струйкой по спине, ладони взмокли, во рту сухо, как в печи, ноги затекли. Пошевелился, под телом зашуршали камешки. Сергей сердито толкнул в плечо. Как назло, взошел полный диск луны. Ветер, незаметный здесь, внизу, разогнал и без того редкие облака. Можно различить отдельные камни у дороги и дальше, в поле.

Прошло еще десять минут. Я прикидывал, куда лучше откатить машину. В овраге надежно не спрячешь, слишком мелок. Придется забросать ветками, благо вдоль дороги растет несколько деревьев…

В ухе внезапно раздался голос, и я чуть не подпрыгнул от неожиданности.

– …емся, ждите на месте. Как поняли?

– Понял тебя, понял!

– Отбой.

Я сел, вытер пот со лба и облегченно вздохнул.

– Возвращаются.

Марк ничего не добавил, значит, без осложнений.

– Пошли вниз.

После долгого ожидания пересохло горло, я с жадностью приник к горлышку фляги, фыркая от удовольствия.

– Хватит пить, водохлеб. – Сергей указал на дорогу. – Вон наши чешут.

В слабом свете луны я едва разглядел силуэты ребят. Дойдя – до нас, они повалились прямо на дорогу. По щекам стекал пот, пыль осела разводами, превратив лица в маски. Шапки полетели на землю, видно, ими они утирались весь обратный путь.

– Уф-ф… Добрались.

Марк жестом попросил у меня флягу и жадно приник к чей. Отдал Толику и Антону. Сергей не торопил их, давая возможность отдышаться. Раз вернулись спокойные – спешить нечего.

– Значит, так. – Марк облокотился на колесо машины. Впереди классическая засада. У дороги четверо «черных», все с «калошами». При них радиостанция. Дальше, за бугорком еще восемь человек. Две тачки – «УАЗы» без верха, на одной АПК. Сидят вокруг костра. Отсюда не видно, а там полыхает вовсю. Баранину жрут, сволочи.

Он сплюнул.

– Сидят долго, по крайней мере сутки. Что лопочут, непонятно, меняются вроде через три часа. Мы обползали все вокруг, искали место для нападения, но там хрен подберешься вплотную. Грамотно расположились, собаки! На связь не выходили, вдруг у них еще что есть, кроме радиостанции. Пока сканером просветили, сколько времени ушло. На наших частотах они не работают, это точно. У всех только «Калоши», есть гранатомет. Планчик я потом набросаю.

– Значит, все-таки подстава!

– Ага! Кто-то имеет возможность отрядить двенадцать человек и вооружить их, да еще рацию всучить.

– И они не уйдут. Ждут, четко представляя, кого следует брать, – хмуро добавил Антон. – Место хорошее, сидят у поворота на дороге. Сразу не увидишь, а потом будет поздно.

– Будем прорываться. – Я вскинул голову. – На объезд у нас времени нет, если до утра не появимся, поймут, что здесь не пошли. Тогда будут искать, а сил у них хватит, чтобы перекрыть все тропы на границе.

– Вот тогда мы повеселимся. – Толик махнул рукой. Помолчали. Готовых идей пока не возникало.

– Где машина ?

– Мы ее закатили в овраг, он идет через всю дорогу. Не, рискнули тащить даже на руках.

– Так… – Сергей встал. – Давайте «Ниву» назад сдадим, потом решим, как и что.

Овраг принял машину, скрыв ее с верхом. Мы набросали на крышу веток, срубив пару низкорослых деревьев. Потом при свете фонарика Марк начертил план местности. – Здесь несколько поворотов. Те, что на дороге, – сидят тут… – Он указал ручкой. – А остальные здесь… От дороги до лагеря по прямой метров восемьсот. Они хитро сидят. Если те четверо заметят кого, дают сигнал, а сами выходят на проверку. Задержат – хорошо, нет – их дальше перехватят. Задумано неплохо, двойная засада.

– Как они меняются ?

– Как обычно – четверо на посту, четверо ждут очереди, а еще четверо спят. Смена происходит на посту.

– Та-ак! – протянул Сергей. – Восемьсот метров по такой местности, это… десять минут или около того. Будем считать – десять. Сменившиеся устали, то да се, да еще дорога неровная… Значит, в течение десяти минут у костра сидят четверо, которые только что проснулись. Допустим, те, кто на дороге, минуту поговорят с новой сменой и пойдут назад. Значит, значит…

Он замолчал, уставясь на карту.

– К костру не подойти близко… Сколько там до ближайшей ямы?.. Ага, двести метров. – Сергей посмотрел на нас. – Идею улавливаете?

– Улавливаем. Но только не улавливаем, как их перещелкать, если нас всего пятеро, а при малейшем шуме поднимется тарарам.

– Марк, к тем, кто на дороге, можно вплотную подойти?

– Нет. Они сидят хорошо, сверху навес – не прыгнешь, а со стороны дороги не приблизиться, видно все. Даже ночью, при полной темноте, а вон луна опять выскочила. В лучшем случае – на восемь-девять шагов… шесть метров.

– Ты предлагаешь убрать новую смену здесь, а тех, кто возвращается, снять по дороге? – спросил Антон.

– Другого выхода нет. Мы с Толиком берем новую смену. А вам – тех, кто возвращается. Работать только руками… ну и ножами, конечно. Триста… пятьдесят метров пройдете по открытой местности, сидящие у костра примут вас за своих, в темноте особо не разглядишь. Подойдете – стреляйте. Главное, без шума. У них глушителей нет, разбудят всю округу.

– Когда начнем ?

– На место выходим сейчас, а там уж не от нас зависит. – Сергей посмотрел на часы. – Пора, пожалуй.

…Мы спрятались в выступах гряды, отсюда можно наблюдать за приближением смены. Прошло не меньше полутора часов, прежде чем они появились. Новые сторожа прошли в нескольких метрах от нас. Камешки шуршали под сапога ми, в свете луны были видны расплывчатые силуэты. Вскоре пройдет отдежурившая смена.

Я пересел ближе к дороге, автомат перекинул за спину чтобы не мешал. Прошло еще минут десять, прежде чем мы расслышали новые шаги. Четверо человек вышли из-за гряды. Как только они миновали наше укрытие, мы выскочили на дорогу. Работа!..

В длинном прыжке я настиг последнего, столкнул в сторону, руки сомкнулись на шее. Рывок и хруст позвонков почти не слышен в ночи. Тело еще не успело упасть на землю, а я кинулся к следующему. Впереди мелькали силуэты, парни сняли двух других сторожей. На все ушло пять секунд.

– Ждем сигнала, – шепнул Марк.

Где-то в ста пятидесяти метрах от нас, на дороге, Сергей и Толик в упор расстреливают четырех сторожей…

Мы приготовили оружие. Я достал радиостанцию размером чуть больше двух спичечных коробков и вставил в ухо провод, на конце которого был наушник. Микрофон прикрепил на воротник. Радиостанция ожила.

– Раз, два.

– Раз, два, – ответил я и толкнул Марка. – Пошли. Теперь главное – пройти по открытому участку немногим больше трехсот метров. Идти надо не спеша, раскованно, как свои, и приблизиться к костру, прежде чем сидящие там обнаружат подмену.

Силуэты людей у костра едва различимы. Мы с Антоном шли впереди, Марк чуть отстал. По мере приближения на фоне костра стали выделяться контуры человеческих тел.

Один сидит немного в стороне, еще один полулежит, двое сгорбились у огня. До них меньше ста метров…

– Марк, твой – что лежит, Антон – тебе крайний. – едва шевелил губами.

Наступал самый ответственный момент… От костра крикнули, то ли слова приветствия, то ли вопрос. Ответить не могли, кроме «здравствуй» и «прощай» ничего не знали. Тридцать метров…

Теперь и наши силуэты видны сидящим у костра. Мы выше их товарищей, но вряд ли они обратят внимание на некоторое расхождение в росте. Двадцать метров…

Еще один оклик, судя по интонации – вопрос. Молчим. Двенадцать метров… Вот-вот станут видны наши лица. Крайний вскочил на ноги и потянул с земли автомат… еще несколько шагов… Окрик, требовательный, не оставляющий никаких сомнений, они заподозрили неладное, пора начинать!

Я остановился, поднял пистолет, взял на мушку лежащего. Рядом целились Марк и Антон.

– Тс-ск… тс-ск…

Мягкие шлепки выстрелов практически не слышны. Люди у костра падали на землю, не успев схватить оружие. За несколько секунд все было кончено. Мы подошли ближе и осмотрели тела.

– Антон, пулемет. Марк, давай автоматы. – Я присел рядом с трупом, поднимая его оружие и вынимая затвор. Рядом ту же операцию проделывал Марк. Антон исчез в темноте, он возился у машины с пулеметом. Негоже оставлять оружие беспризорным.

– Возвращаемся.

Обратно мы бежали. Толик и Сергей успели перетащить трупы к гряде, а автоматы без затворов выбросили в поле.

– Порядок? – Сергей посмотрел на часы. – Все, уходим… Границу преодолели без осложнений. Теперь надо перевезли груз в Россию и передать через Посредника заказчикам. Так по крайней мере планировали вначале. Но теперь положение изменилось, и мы внесли свои коррективы.

…Посредник, узнав подробности, только зубами скрипнул. На широком скуластом лице отразились отвращение и ненависть.

– Что вы решили ?

– Решили поговорить с заказчиками. Что они и откуда. Наркотой всякая мелочь не занимается, значит, у них хорошие возможности… – Сергей помолчал. – Но если так, то почему не повезли груз по своим каналам, а доверили незнакомым людям? Много вопросов… надо все выяснить. Груз должны сдать завтра к вечеру. А ты попробуй выйти на них, на их связи. Надо четко представлять, кто за этим стоит. Ошибаться не имеем права.

– Посмотрим.

– Встречаемся завтра здесь же.

Посредник появился точно в назначенное время, по его довольному виду можно было понять, что он что-то раскопал.

– Значит, так. Это новички в деле. Товар к ним попал случайно, хотят сбыть его на сторону. Поняли, что не смогут составить конкуренцию, вернее, им не дадут. А человек, договорившийся со мной, никто. С него весь спрос.

– Погоди. – Я недоуменно посмотрел на Посредника. – Если он никто, то как вышел на тебя ? Ты же не даешь объявления в газеты. Значит, точно знал, чем ты занимаешься… Не сходится.

Посредник пожал плечами:

– Я так понял, он знает тех, на кого мы раньше работали. Они и подсказали.

– Значит, вина только этого пацана ? – строго спросил Сергей.

– Точно.

– Лады! Тогда решим, как будем действовать. – Антон довольно потер руки. – А с этим щенком, кажется, все ясно?

– Пожалуй.

Встреча произошла на заброшенном пустыре. Заказчики приехали на двух джипах. Из одного вышли два человека в костюмах, из другого – три боевика. Короткие куртки, стрижка под ноль, взгляд из-под бровей.

Мы пошли им навстречу. Впереди Посредник, Сергей и я чуть позади, в камуфляжах и масках. В трех развалинах домов засели наши ребята, окружив место встречи. Если дело дойдет до крайности, никто не должен уйти.

– В чем дело, кто это? – спросил вместо приветствия высокий представительный мужчина в легком светлом костюме. – Мы так не договаривались.

Рядом стоял тот, кто говорил с Посредником. Длинные волосы закрывали шею, в ухе золотая серьга. Движения резкие, нервные, глаза бегают, на лице ухмылочка. Разительный контраст со своим товарищем.

Посредник повернулся к нам:

– Это те, кто выполнял ваш заказ. Они сделали дело, но возникли некоторые проблемы, которые мы хотели обсудить.

– Вам мало заплатили ?

Сергей шагнул вперед:

– Заказ мы выполнили, деньги получили. Но вышла накладка. Ваш человек обманул Посредника, не предупредил, какой груз будет. А он знал, что за наркотики мы не беремся. Знал, но решил обмануть всех.

Заказчик повернулся к своему товарищу. У того с лица слетела улыбка, но он продолжал хорохориться. Не дав произнести ни слова старшему, выкрикнул:

– А как вы узнали, что там лежит ? Сами нарушили договор, вскрыв ящики!

– Ящик разбился при погрузке, не это главное. А вот то, что ты решил нас «прокатить», – другой вопрос.

– Стоп! – Заказчик посмотрел на своего человека. – Не кричи. Ты не сказал им, что мы просим перевезти?

– Нет, да не стоит так переживать. – Во взгляде того промелькнул страх. – Ведь все получилось. Ты же сам говорил, что дело очень важное и тянуть нельзя. Они получили деньги и доставили груз, а остальное не их заботы.

Он повернулся к нам.

– Ведь так? Вы много заработали, правда?

Заказчик в отличие от своего человека уже все понял. И почему мы здесь, и что произойдет дальше. Только еще не принял окончательное решение.

– Дело не в деньгах, а в том, что ты, щенок, нас подставил! Ты нарушил договор, зная, что мы никогда не беремся за наркотики. – Сергей повысил голос.

– Да вы чего? – Вертлявый схватил за рукав своего товарища, тон стал просительным. – Да скажи им! Чего тут разбираться? Все получилось, чего они наезжают.

Тот молчал. Сергей кивнул на «Ниву».

– Груз в машине, проверьте и забирайте вместе с ней. Но смотрите, она теперь паленая. Деньги мы получили и уезжаем. Этот человек, – он указал на вертлявого, – поедет с нами.

Заказчик посмотрел на нас, на машину, чуть помедлив, спросил:

– Ваше решение окончательное? Может, договоримся?

– Нет! Если вы не согласитесь, будет много шума. Это место окружено, отсюда никто не уйдет.

Старший медленно обвел взглядом развалины домов.

– К вам претензий нет. Берите товар и уезжайте.

Вертлявого трясло, вся бравада с него слетела. Он взмолился, едва не плача.

– Илья, ну сделай что-нибудь, я ведь твой друг!

Заказчик медлил, оценивая ситуацию. Видя его колебания, Сергей отступил на шаг, а я приготовился к бою. Илья бросил последний взгляд на вертлявого. Он уже принял решение.

– Ладно, договорились. Можете уезжать. – Он развернулся и пошел к машинам.

Я шагнул вперед и ударил согнутыми пальцами по кадыку вертлявого, тот упал на колени. Мы подхватили его под руки и потащили к домам. Боевики дернулись было, но Илья, жестом успокоил их.

…Перегруженный «уазик» натужно ревел мотором. Позади пылил старый «Москвич», взятый Посредником напрокат. Мы молчали всю дорогу, только связанный пленник возился на полу. Остановились в заброшенном селе, у покореженного нужника, от которого гадостно несло испражнениями. Пленного вытащили из машины и развязали. Посредник достал старый револьвер, невесть где раздобытый, и приставил его к голове вертлявого. Тот завыл, попытался встать, но получил от меня по почкам и затих. Мы сняли маски и на пленника глянули шесть пар ненавидящих глаз.

– Из-за тебя, падаль, мы едва не погибли! Ты, говнюк, в говне и утонешь!

– Не-ет! Ребята, ну не надо… я… я откуплюсь! У меня деньги есть, много!

Он завыл, упал на колени. Вой перешел в хрип, на брюках проступило мокрое пятно.

– Не надо! Нет, не убивайте!

От отвращения я сплюнул.

– Кончай концерт!

Посредник нажал на спусковой крючок. Пуля прошила голову, пленник вздрогнул и упал. Труп мы сбросили в разломанное очко нужника. Револьвер улетел следом, оборвав все концы…

С утра было пакостное настроение. Сон заставил вновь пережить неприятные минуты.

Это было последние дело. Шел девяносто четвертый год, в фирме разгорелся конфликт между моими друзьями и шефом. В результате они уехали, кто в Москву, кто в Питер, а я остался, привязанный учебой к Рязани. Благо шеф после отъезда ребят воспылал доверием ко мне и продвинул вверх.

…Я нехотя встал с кровати, оделся, бросил взгляд на стол. Там лежали несколько листков бумаги, скрученных в трубочку. Вчера вечером почтовый голубь принес послание от студентов. Судя по содержанию, они там не скучают. Дуэли, сражения… Скоро совсем обживутся, еще столбовыми дворянами станут.

Налил в бокал сока и протянул руку к тарелке с копченой осетриной. За окном внезапно зазвенело оружие, раздался крик:

– Ворота! Воро-ота!

Кричали со стен в два голоса. Я подошел к окну. У ворот шла отчаянная рубка, на десяток стражников насели вооруженные люди, числом вдвое превосходящие защитников. Со стены слетел воин со стрелой в спине. В открытые ворота вбегали люди с оружием и сразу бросались в бой. Им навстречу из боковой двери дома выскочили дружинники. По опущенному мосту застучали копыта, во двор въезжали всадники.

Нападение! И как назло вчера барон ускакал с сотней дружинников в южные владения, где недавно на несколько сел напали лесные братья. В замке остался сотник Витас и пятьдесят воинов. А тут непрошеные гости… Вот, значит, как обернулся визит маркиза. Корхан провел барона как мальчика.

Надо найти безопасное место. Я выскочил в коридор и побежал к двери, ведущей через кухню к покоям барона и дальше в зал. Внизу, в подвале, есть где укрыться. На лестнице столкнулся с бандитами. Первый – крепкий парень, еще молодой, с кудрявыми волосами и маленькой бородкой – пропустил мой выпад и покатился вниз с распоротым животом.

Второй, бритый здоровяк в кожаной безрукавке, с голым животом напоказ, устрашающе вращал палицей над головой. Резко выкрикнув, ударил. Я увел его руку в сторону, пнул в промежность и здоровяк с воплем последовал за своим товарищем. Третьему всадил нож в шею. Сверху раздался топот, потом кто-то крикнул:

– Брать только живой! Чтобы ни единый волос не упал!..

Я подобрал меч убитого и побежал дальше. В этом крыле здания на первом этаже были комнаты прислуги и несколько кладовых. Сюда бандиты еще не добрались. Я перевел дух и осмотрелся. «Брать живой» – это, несомненно, о Дане. Бедная девочка…

Вторая дверь кладовки вела в сквозной коридор. Отсюда можно попасть и к винным подвалам, и к кладовой, где держали копченое мясо. Я приложил ухо к двери – вроде тихо. Осторожно приоткрыл ее и скользнул вперед, сжимая меч в руке. Впереди вдруг зазвенело оружие, затем распахнулась одна из дверей и в коридор спиной вперед вылетел бандит с пробитой грудью. Ударился о стену и замер. Из страшной раны текла кровь.

Я переступил труп и осторожно заглянул внутрь комнаты… и едва не нарвался на меч. Передо мной с бледным лицом стоял Витас, левой рукой зажимая рану на боку.

– Тю, сотник! Своих не узнаешь?

– Ты?..

Витас быстро выглянул в коридор, кинул взгляд на труп и втянул меня в комнату. У входа лежал еще один любитель легкой наживы. А у окна стояла…

– Привет, Дана. И ты здесь?

Юная баронесса кивнула мне, силясь приветственно улыбнуться. Я повернулся к сотнику.

– Знаешь, что за ней охотятся по всему замку?

Витас кивнул. Его шатало, видимо, здорово заехали топором или секирой.

– Надо уходить отсюда, и как можно скорее. В кладовке есть место, не заметят при всем старании.

– Не-ет.

– Что – нет? Скоро здесь соберется вся шайка. Или надеешься отмахаться?

– Нам надо добраться до угловой комнаты.., обязательно.

– До угловой? Это же далеко, могут заметить.

– Надо. – Он скривился от боли. – Там… тайник.

– Понятно.

В каждом замке есть несколько схронов, рассчитанных на подобные случаи. Витас подошел к двери и выглянул наружу.

– Долго они здесь не пробудут, побоятся.

– Ясное дело. Им станет стыдно, и они убегут. – Я решительно шагнул вперед. – Пошли.

До угловой комнаты мы дошли без проблем, но укрыться не успели. В коридор ворвались четверо бандитов и, увидев нас, закричали. Следом прибежали еще четверо.

– Вот она!

– Только живьем, а этих убить! – раздался властный голос от входа, и я увидел высокого человека в одежде лесных братьев.

Но ни своим видом, ни осанкой он не походил на них. Один меч в руке стоил, наверное, целое состояние. Его лицо показалось мне знакомым.

Витас отбросил Дану в глубь комнаты и загородил дорогу, держа меч в вытянутой руке.

– Быстрее!

Подстегиваемые приказом, бандиты пошли на нас. Чтобы не оказаться прижатым в угол, я прыгнул им навстречу. Отбил острие рогатины вбок, полоснул по шее самого ретивого, скользнул в сторону и погрузил меч в живот второго. На освободившееся место прыгнул еще один, метя кистенем в голову. Железный шар просвистел мимо, бандит присел, завопив от нестерпимой боли, и подставился под удар товарища. Дубина, окованная железом, опустилась прямо на бритый затылок. Нападавшие спешили, мешали друг другу и не могли приблизиться ко мне вплотную. Еще один упал с перерезанным горлом.

– Да убейте же его, остолопы!

В комнате стало немного свободнее, и двое бандитов рванулись вперед. Один отлетел с распоротым животом, второй с моим кинжалом в горле. Я не успел его вытащить и теперь сжимал один меч. Бандит ударил чеканом, защищаясь, я выставил клинок…

– Твою мать!..

Клинок хрустнул и сломался, вражеский чекан прошел рядом, вырвав лоскут куртки на плече. Я успел перехватить руку бандита и рванул на себя, сделав подножку. Добил ударом ноги, подхватил его меч и встал напротив их вожака. И узнал его. Один из тех, кто приезжал с Корханом, его сотник. Тот вдруг опустил меч и сказал:

– Я знаю, кто ты. Это тебя искали здесь?

Не отвечая, я шагнул вперед и скрестил меч с его мечом. Сотник рубился умело, пытаясь достать меня то слева, то справа, но я оттеснил его к стене, прижал в угол, отбил выпад и рубанул по спине наискосок. Меч с трудом пробил кольчугу. Вторым ударом достал его шею. Закрыв дверь, облегченно вздохнул и сел на пол.

– Вот и славно. Где же твой тайник, Витас?

Витас на ощупь отыскал какой-то рычаг в выступе стены и нажал на него. Дальняя стена вдруг пошла в сторону, открыв ход в нишу.

– Здесь.

Я подошел к узкому окну-бойнице и выглянул наружу. Во дворе часть напавших осаждала левое крыло дома, несколько ватажников вели обстрел из луков. Десяток человек долбили бревном в дверь. Со второго этажа в них бросали столы и тяжелые стулья, часто стреляли из лука. Осада шла по всем правилам. Прихрамывая, подошел Витас, выглянул.

– Держатся! Это Бавик с ребятами, там их не возьмут.

Из дверей дома выбегали ватажники, в руках богатая посуда, ткани. Неподалеку стояли двое воинов, обликом похожие на убитого сотника Корхана. К ним подошел бандит, что-то сказал. Воин врезал ему по шее и пригрозил, указывая на двери, в которые долбили бревном. Потирая шею, ватажник убежал, остальные заработали активнее.

– Поздно спохватились, птичка упорхнула.

В коридоре послышались шаги, и сотник подтолкнул Дану в проход. Я быстро отобрал себе меч и кинжал и поспешил за ними. Стена медленно поползла назад, отрезая нас от комнаты. Тайник представлял собой квадратное помещение, без окон, но с отдушиной, на низком столике стояли несколько кувшинов с водой и поднос с копченым мясом. Три факела лежали на полу. Я зажег один.

Витас сполз на пол и бросил меч у ног. Он совсем ослабел, видимо, рана оказалась сильнее, чем я думал. Дана присела рядом, в глазах страдальческое выражение. Она водила рукой по доспеху сотника, не зная, как с ним быть. В глазах блеснули слезы.

– Он умирает.

– Ну, это вряд ли.

Я расстегнул пряжки, скрепляющие доспехи. Сотник закусил губу, пытаясь сдержать стон. Удар расслоил мышцы и сломал несколько ребер. Из раны еще сочилась кровь. Я разорвал пропитанную потом рубашку и перетянул рану. Дана напоила сотника из кувшина, и он немного ожил. Хриплым голосом спросил:

– Где ты так научился рубиться?

– Не важно. Кстати, вам обоим надо поесть, вон мясо на столе.

Я поспешил набить рот едой, дабы прекратить расспросы, сотник слишком любопытен.

– Артур, а что говорил тот высокий про тебя? – спросила Дана. – Мол, он узнал, кто ты?

– А-а… этот разбойничек – сотник маркиза Корхана.

– Как сотник? Значит, Корхан давно хотел напасть на нас?

– Выходит так.

Витас попробовал встать, но зашипел от боли и сел обратно.

– Маркиза следует вызвать на поединок, я скажу барону!

Я отвернулся от окна и с жалостью посмотрел на него. Неужели он считает, что маркиза можно пронять примитивным вызовом?

Мы просидели в тайнике минут двадцать. Потом с улицы донесся рев трубы. Дана вскочила на ноги.

– Слышите? Это боевая труба моего отца, он вернулся!

– Вот и хорошо, значит, можно выходить. – Я подошел к рычагу, собираясь его повернуть.

– Постой, а если они еще тут?

– Ну да, награды дожидаются от барона. Давно убежали.

Стена послушно отошла, открыв проход в комнату. Я осмотрел помещение. Тела убитых лежали, как и прежде, но трупа сотника не было.

– Отец! – Дана прильнула к окну. – Он успел.

– В таком случае можешь лично обрадовать его, не то он, чего доброго, кинется в погоню.

Разбудил меня громкий стук топоров. Я выглянул в окно. Несмотря на старания слуг, повсюду во дворе были видны следы вчерашнего вторжения. Пятна крови на стенах, обгоревшие бревна двух сараев, которые успели поджечь при отступлении ватажники.

…Барон, приехав на место предполагаемого нападения и не застав никого, заподозрил неладное и поспешил обратно. Увидев на подходе пламя над замком, долго не раздумывал. Приказал половине отряда преследовать отходивших в спешке ватажников, а с остальными поспешил к замку. Но кроме убитых бандитов – их набралось сорок человек, – никого не нашел.

В бою погибли двенадцать дружинников, еще два десятка были ранены. В покоях барона, куда все же прорвались ватажники, побили и украли дорогую посуду, разграбили несколько сундуков с тканями. На большее времени не хватило. Тем более что те, кто командовал нападением, направили основные силы на поиски баронессы, а грабеж оставили на потом. Для бандитов требовалась приманка, как для осла груша перед носом, чтобы послушно вез повозку.

Барон приказал восстановить разрушенные постройки, а сам заперся с помощниками и совещался до вечера. Чуть позже прошел слух, что он хочет увеличить свою дружину до двухсот человек. По крайней мере так рассказала Эная, прибежав поздно вечером в мою комнату. Ей повезло, за День до нападения она уехала в соседнюю деревню к родственнице и избежала участи подруг, которых расторопные лесные братья успели в самый разгар нападения изнасиловать, а одну, заупрямившуюся, убить.

Я выслушал новость и задумался. Барон увеличивает дружину, значит, будет война. Стоит ли оставаться здесь? Об этом надо подумать.

…Золото перекочевало из кожаного мешка в жилет с множеством кармашков, который я сам сшил из прочного и водонепроницаемого материала. Исколол руки и в кровь стер пальцы, но жилет вышел на славу, каждая монетка сидела в отдельном гнезде. По форме жилет напоминал обычный армейский, разгрузочный.

Я взял из стойла коня, барон раз и навсегда позволил мне выбирать любого, и выехал из замка рано утром.

Исарок встретил меня во дворе дома и после слов приветствия провел в небольшой садик, отгороженный высоким забором. Я с любопытством смотрел по сторонам. В землю по кругу врыты манекены в рост человека, станины, мишени. Рослый парень вынес два плоских ящика и удалился, оставив нас наедине. Мастер открыл первый. Я подошел ближе и увидел короткий прямой меч.

– Бери.

Исарок отошел в сторону, а я достал клинок и стал неторопливо рассматривать его, любуясь четкими линиями и хищной красотой оружия. Темно-серое лезвие длиной в сорок пять сантиметров с узким долом на каждой стороне, тянущимся до половины клинка. Клинок плавно сужался к концу, образуя острие, пригодное для колющих ударов. Гарда была сделана из того же материала, что клинок. Рукоятка, более широкая в центре для удобства захвата, из черной кожи, настолько шершавой, что меч не выскользнет из ладони, даже если ее зальет пот. Круглый черный набалдашник на конце рукоятки с отверстием, в него вдета петля для запястья. Меч весил около килограмма, удобно лежал в руке и служил великолепным оружием для ближнего боя. Ножны выполнены из дорогих пород дерева, обшиты черной кожей, без единого украшения, как и сам меч.

Исарок раскрыл второй ящик. Вернув меч на место, я вытащил из футляра другое оружие. Короткое топорище из черного дерева, место для ладони отгорожено набалдашником с одной стороны и небольшой гардой с другой. И тоже отделано кожей, на набалдашнике ременная петля. С одной стороны идет ровный полумесяц секиры из черной стали, лезвие в двадцать сантиметров длиной. С противоположной стороны вместо обуха узкий изгиб клевца. Топорище почти до самой рукояти покрыто тонкими стальными пластинами для защиты от ударов мечом или ножом. Вес оружия достигал двух килограммов.

– Иди сюда. – Исарок подозвал меня к огромному пню, на котором лежала пластина от доспеха. Он положил поверх нее еще одну и кивнул мне. – Руби.

Я махнул, вложив в удар вес тела и всю силу. Раздался сухой треск, верхняя пластина раскололась надвое, одна часть отлетела в сторону, а вторая упала на землю. Нижняя пластина вмялась в дерево. Мастер положил под новую пластину кусок кольчуги и опять кивнул мне. Удар расколол пластину, а звенья кольчуги частью погнул, частью разорвал, в дереве появилась крупная зарубка. В бою воин, получив такой удар, будет убит или сильно покалечен.

Удар клевцом пробил пластину насквозь, сильно вмяв ее в дерево. Мастер помалкивал, но на его лице проступала довольная улыбка. Он подвел меня к врытому в землю манекену, деревянный корпус которого был обернут в большой кусок кольчуги, и велел ударить мечом. Проникающий удар прорвал звенья и вонзился в манекен. Я опробовал оружие на разных манекенах и меч всегда исправно пробивал доспехи.

Потом мастер показал мне нож, сделанный из такой же стали. А напоследок подвел к столу, на котором лежал большой мешок, и достал из него панцирь. Он был похож на кольчугу, только кольца для него делали не круглыми, а овальными. И не было заклепок с обратной стороны, что зачастую рвали одежду.

Я взвесил панцирь в руках и натянул на себя. Он лег как влитой. Я подпрыгнул, подвигался – двенадцать килограммов веса практически не ощущались, равномерно распределившись на плечах.

– Он хорошо держит удары топора и меча. И стрелы не могут пробить его, – наконец подал голос Исарок.

Я спрятал панцирь обратно и положил мешок рядом с ящиками.

– Что ж, мастер, ты превзошел самого себя. Это лучшее оружие из того, что я здесь видел. Назови цену.

Исарок негромко откашлялся и произнес:

– Я долго опробовал новый способ закалки, не сразу вышло, пришлось начинать заново. Те секреты, что ты мне открыл… Сам видишь, новая сталь гораздо тверже, а хрупкости нет. За такое оружие станут платить, как за стоимость полного доспеха. Вот я и хотел узнать. – Исарок пытливо заглянул мне в глаза. – Ты не против, если я буду использовать твой секрет в работе? Я могу платить тебе с каждого проданного меча.

Не знаю, что особенного он нашел в моих «секретах», лет через сто здесь сами дойдут до подобного. Разумеется, такое оружие будет пользоваться спросом, да еще каким. Отчего же не согласиться…

– Добро, мастер. Делай оружие, сколько хочешь, я не возражаю. Надеюсь, от заказчиков отбоя не будет.

Исарк улыбнулся.

– Благодарю. А за твой заказ я заплачу прямо сейчас, ту цену, что сам назначил, и сверх того надбавлю.

– По рукам.

Он отсчитал мне сотню золотых монет и в тот же день я выехал обратно, в замок.

– Барон скоро отправит дочь к герцогу Владину. – Эная сидела у меня на коленях, с удовольствием хрустела яблоком и мимоходом выкладывала очередную порцию новостей. – А сам хочет жениться.

– Когда?

– Не знаю, позже… Ты тоже скоро уедешь?

– Наверное. У меня много дел. Девчонка погрустнела:

– Мне будет скучно без тебя.

– И в постели холодно?

Она не поддержала шутку и отвернулась.

– Ты добрый! У нас не привыкли так обращаться со слугами. Говорят, у маркиза Корхана все молодые прислужницы только и делают, что ублажают его и его гостей. А детей, если они родятся, отдают куда-то на воспитание. Воинов готовят.

Я улыбнулся. Маркиз взял на вооружение методы турецкого султана, когда пленных детей отдавали в янычары. Неплохой способ получить через двадцать лет хороших воинов, преданных своему господину и его потомкам.

– Артур, возьми меня с собой.

– Что ты, девочка! Я еду один и совершенно не уверен, что доберусь до… места. Мне и так хлопот достаточно, ты думаешь, что с тобой их станет меньше? Да и зачем? Ты при деле, и барон хорошо относится, даже управляющей поставил при замке. В твои-то годы.

Эная обиженно засопела, вытерла ладонью слезу. – Не управляющей, а ключницей.

Прелестная куколка!.. Ей невдомек, что я тоже думал об этой проблеме. Правда, со своей точки зрения. Если Корхан или лесные братья пожелают найти человека, расстроившего их планы, рано или поздно выйдут на Энаю. И девочка выложит все, что знает. Знает она не много, но для маркиза и бандитов хватит. И тогда по всему королевству начнется охота. За мной.

Вывод напрашивался один – либо она уезжает, либо… К счастью, ситуация изменилась, и уезжаю я. Девочка поплачет, потоскует и… забудет заезжего молодца. Сохранив этим жизнь себе и мне.

…Большая поляна, где мы тренировались, скрыта от любопытных глаз. Сегодня я пришел сюда примерить обновы и опробовать оружие.

Брюки сшили из какого-то материала, напоминавшего наш брезент, по крайней мере он точно так же не пропускал воду. Внутренние части штанин обшиты кожей, чтобы не протирались при постоянных поездках верхом. Брюки почти полностью повторяли покрой джинсов, не мешали при ходьбе, хоть на шпагат садись. Куртка из выделанной кожи, застегивается на кнопки, не стесняет движений, не задирается, когда я поднимаю руки вверх. Есть несколько потайных карманов для разной мелочи. Как и брюки, куртка черного цвета. Полусапоги доходили до середины голени и имели шнуровку спереди, наподобие армейских ботинок. Подошва толстая, правда, не резиновая, здесь ее еще не знали. Мягкая, можно бесшумно ходить, но носок прочный и твердый. Сапоги тоже черного цвета. Наряд дополняла шапочка, точь-в-точь как спортивная. Если потянуть за края, она превратится в маску. Это на случай ночных прогулок. Все сидело, словно влитое, не тянуло, не мешало, не жало. Что значит ручная работа.

На куртку панцирь наделся легко, овальные кольца растянулись, приняв меня, и снова провернулись в местах сочленения, плотно обхватив тело, покрупневшее с момента прибытия. Я попрыгал, сделал пару кувырков, подтянулся на ветке, резко взял с места, пробежав два десятка метров. Панцирь хоть и весит двенадцать килограммов, но движений почти не стесняет. Еще дома привык почти каждый день бегать с грузом за спиной. В разгрузочный жилет насыпал песок – вот и тяжесть. Постепенно вес дошел до двадцати килограммов. С жилетом я бегал, прыгал с места и с разбега, подтягивался, качал пресс, забросив ноги наверх, лазил по лестнице на руках.

Широкий ремень прочно обхватил талию. Где только нашли кожу такой толщины – почти сантиметр, ни кинжалом, ни саблей не разрежешь.

Меч повесил на левый бок, секиру на правый, нож – чуть дальше. Саадак с колчаном и луком перекинул на перевязи за спину. Полный комплект для путешественника по средневековому миру.

Я доставал оружие, быстро убирал на место, изображал бой с тенью, одним словом – привыкал. Секирой можно разбивать шлемы, как пустые скорлупки орехов, а клевец пробивает самые крепкие доспехи. Против закованного в броню воина в самый раз. Короткий меч хорош в ближнем бою с противником без доспехов.

С таким оружием можно смело вступать в схватки с любым врагом. Насколько я успел убедиться, в здешних школах, где готовят молодых воинов, не преподают что-то особенное. Стандартный набор движений, ударов и защиты. Никаких таинственных приемов. Это нам кажется, что раньше были такие великие и страшные богатыри, что ого-го! Нет, умение, конечно, есть, в век царствования холодного оружия оно находится на достаточно высоком уровне, но во многом этот показатель чисто индивидуален. Опытные мастера придумывают свое, что великолепно получается у них, но совершенно не идет у других. А третьи вообще не понимают, как так можно делать, и доказывают, что они придумали лучше. Прошедшие одну и ту же школу воины по-разному владеют оружием. И кто-то становится непревзойденным мастером, а кто-то гибнет в первой же схватке, не сумев вовремя и правильно применить то, чему его учили. Все дело в человеке, в его собранности, настрое. В какой-то момент он более внимателен, психологически готов к бою, а в другой раз просто не выспался. И все, нет бойца. В жизни зачастую случается, что побеждает не тот, кто что-то умеет, а тот, для кого победа равноценна жизни и даже больше, чем жизни. Для кого победа – это все.

Весьма показателен с этой точки зрения случай, произошедший в годы Великой Отечественной войны. В элитной дивизии SS проводили усиленную подготовку солдат специально отобранных двухметровых здоровяков. Обучали приемам дзюдо и карате (уже тогда японские единоборства были известны в Европе), преподавали штыковой и рукопашный бой, бокс. Тренировали их опытные инструктора, некоторые даже из Японии приехали. Дивизия попала на восточный фронт и участвовала во взятии Крыма. В одном бою немцы сошлись врукопашную с нашими солдатами. Здоровые и откормленные эсэсовцы схватились с полуголодными и уставшими от непрерывных сражений красноармейцами, многие из которых были уже ранены. В тот момент шла эвакуация, и на причале остался один наш солдат, который сдерживал натиск немцев. И сдержал, заколов в бою семь гитлеровцев. Он не изучал штыковой бой, ничего не слышал о боксе и мог спутать карате с корытом, но выстоял и завалил немцев, наколов их на штык, как накалывал дома сено на вилы. Семь подготовленных солдат не смогли одолеть одного только потому, что тот для себя окончательно решил: «Победа или смерть, а мертвые сраму не имут!» Сила духа, вера в себя и в то, что он защищал, помогли ему, как не раз помогали другим выстоять в смертельных схватках с врагами…

…В замок я вернулся поздно вечером. Имущество сложил в тайник до лучших времен и стал готовиться к отъезду. Позже появилась Эная, немного повеселевшая с момента нашей последней встречи, но с легкой грустью в глазах. Я приложил немало усилий, дабы вернуть на ее губы улыбку, а в глаза радость и наслаждение. Она уснула на моем плече успокоенная и довольная.

Эная ушла рано утром, когда не взошло солнце, а я продолжал спать. Барабанная дробь в дверь заставила вскочить и потянуться под подушку за кинжалом.

– Кто там?

– Артур, открой, это я.

Вот непоседа, не спится ей в такой час. Я отодвинул засов. Эная быстро заскочила в комнату и сама закрыла дверь.

– Ну, что еще?

– Барон завтра отправляет дочь с обозом. Сборы уже начались.

– Ну и что? Пусть едет куда хочет. – Я вернулся в кровать и уложил с собой Энаю.

– Господин хочет взять в жены дочь своего соседа. Она молода, семнадцать лет, и довольно богата.

Молодец, Сувор, знай наших. Эдак через годик появится наследник, и дочь потеряет свою притягательность в глазах желающих получить вместе с приданым земли барона.

– Предстоит много забот, надо приготовить все для свадьбы. После смерти жены барона пустуют те комнаты, где они раньше жили. Барон даже не заходит туда, все тоскует.

– Скоро перестанет. – Я зевнул. – Хватит болтать, ложись спать.

Обнял крепче Энаю и моментально заснул…

Перед отъездом я хотел поговорить с бароном. Но тот с утра засел с помощниками и не выходил из покоев. Я прогуливался по двору, наблюдая за тренировкой парней, недавно набранных в дружину. Пожилой воин гонял их немилосердно, рубахи на мускулистых телах промокли насквозь, от парней несло потом.

Молодые служанки то и дело пробегали мимо, успевая бросить на них взгляд, и со смехом исчезали. Новички удваивали старания, но не всегда с пользой для дела, и им доставалось как от непослушных рукам деревянных мечей, так и от наставников, прячущих усмешки в густых усах.

Показался Сувор в сопровождении Витаса и молодого воина. Подошел ко мне.

– Здравствуй, Артур.

– Доброе утро, господин барон.

– Какое оно доброе, парит как в печи. – Сувор вытер тонким платком лоб. – Я хотел с тобой поговорить. Не возражаешь?

– Всегда в вашем распоряжении.

– Отлично. Поедем к реке, там не так жарко.

Кони вынесли нас за каменные стены, и сразу подул ветерок, немного остужая распаренные тела. Следом ехали пять воинов – охрана барона.

Я скосил глаза на Сувора. Что-то недоброе творится вокруг. Зачем-то барон увеличил дружину. На стены выставил баллисты и катапульты. Дочь отсылает в безопасное место… Война грядет, что ли? Решил с Корханом поквитаться?

Сувор неожиданно сказал:

– Я отправляю дочь к герцогу Владину, это недалеко от владений короля. Жених Даны недавно погиб в схватке на границе. Нелепая смерть! Мне кажется, там ей будет спокойнее.

Я молчал, ждал продолжения.

– Кстати, Артур, я не поблагодарил тебя за неоценимую помощь и спасение Даны. Прошу меня извинить, но в последние дни даже не мог толком выспаться. А ты, как мне сказали, куда-то уезжал.

Темнит Сувор, про дочь рассказывает… Что еще у него припасено?

– Хочу сказать, что навсегда остаюсь твоим должником. Для меня дочь – единственное, ради чего стоит жить.

«Возможно… А девочка, на которой вот-вот женишься? Она ведь немногим старше Даны, неужели брак только по расчету? Но мы не будем об этом говорить, сделаем вид, что не знаем».

– Господин барон, поверьте, я совершенно не заслуживаю таких слов. Скорее они относятся к вашему сотнику. Я только помог ему.

– Артур. – Тяжелая рука Сувора опустилась мне на плечо. – Поверь, я отлично знаю, как все было, и ничуть не умоляю заслуг сотника.

Мне показалось, он выделил слово «всё». Намекает, что ему известно вообще все? Разговор нравился мне все меньше и меньше.

– Господин барон, я рад, что смог немного помочь вам, и рад за Дану. Она заслужила лучшей участи, нежели быть женой маркиза Корхана.

Барон вытер лоб платком.

– Завтра она отъезжает под охраной пятидесяти дружинников. Отряд возглавит сотник Дигур.

– Я не слышал о таком.

– Это молодой воин, но он заслужил подобную награду. Витас еще не оправился от ран и, если честно, мне будет не хватать его здесь.

Мудрит что-то барон. Пятьдесят воинов могут выдержать осаду замка, успешно противостоять налету любой шайки бандитов и даже отряда чужого войска. Направить такой отряд на охрану дочери? Сувор знает что-то еще, но не говорит. Скорее всего хочет отвлечь внимание тех, кто так упорно старается захватить замок – не будем показывать пальцем на одного очень нехорошего маркиза, – и раздробить их силы. Правда, при этом барон рискует дочерью, но ведь недаром он женится. Будут еще наследники, а вот земли можно потерять, если допустить ошибку.

– Артур, ты, как я слышал, покидаешь нас? Значит ли это, что твой обет закончился?

– Как сказать… пока нет. Обет не запрещает защищать жизнь свою или других. Просто я соскучился по своим друзьям – «век бы их не видать!» – и хочу посмотреть на столицу, там никогда не был.

– Тогда… Как ты отнесешься к моей просьбе… последней и очень важной для меня. Сопровождать обоз дочери. Вам по дороге почти до самого конца пути. К тому же ехать одним отрядом безопаснее.

Странно. С одной стороны, он просит сопровождать Дану, а с другой – намекает на то, что дорога может быть небезопасной. Непонятно… И с какой стати он решил, что я сумею защитить ее, если окажутся бессильны пятьдесят Дружинников?

– Господин барон, но разве вы не отправляете вместе с ней большую охрану? Что может сделать один человек…

– Ты прав, на первый взгляд просьба выглядит несколько странно. Но, по-моему, в некоторых ситуациях спасти может не целый отряд, а один человек… Когда Витас прискакал в тот поселок, где ограбили торговцев, ему рассказали о драке в трактире. Там видели, как ты разделался с нападавшими. Нашли убитого хозяина и его помощников, о которых ходила плохая молва. А совсем недавно в Медвежьем лесу нашли то, что осталось от отряда бандитов. Судя по всему, их убили давно, месяца два-три назад. Звери растащили кости, но смогли опознать пояс… шитый пояс старосты. Опознали и двух лесных братьев, которые как-то попались нам, но сумели бежать, и мы долго ломали голову над тем, кто им помог. Кстати, с тех пор в наших лесах никто не нападает на обозы, хотя раньше без сильной охраны и шагу ступить нельзя было.

Он замолчал, поглядывая на меня, в глазах видна насмешка.

«Попался, Артур, как мальчик! Он сделал все молча. Вызнал, куда ты ездил, что делал, вычислил все твои „подвиги“, а теперь спокойно дает понять, что ты у него на крючке… А если он одобряет мои дела? По большому счету, у него нет причин быть недовольным, я ведь помог ему…»

– Какой же вывод вы делаете, господин барон?

Я подъехал ближе к нему, пальцы левой руки коснулись кинжала на поясе. Если что, он не успеет даже крикнуть.

Сувор вдруг расхохотался, искренне, задорно. Впервые за последние дни с его хмурого лица сошло напряжение. Он хлопнул меня по плечу, не подозревая, что подобные жесты могут привести к печальным последствиям.

– Артур. Если бы я знал, кто так ловко разделался с лесными братьями, да еще разоблачил предателя-старосту, я сполна вознаградил бы их! Таких людей мечтает иметь рядом каждый правитель. Мне просто повезло, и теперь я спокоен за свои земли. Здесь не скоро появятся новые бандиты.

Пальцы с трудом отпустили рукоять кинжала. От души немного отлегло. Барон дал понять, что безумно рад всему произошедшему и не винит ни в чем, а, напротив, считает, что благодаря мне «плохие парни» перестали докучать ему. Барон прозрачно намекнул, что если только пожелаю, то могу рассчитывать на его благодарность. Если бы не моя извечная подозрительность, я давно бы раскусил барона. Ну что ж, коли он хочет, чтобы я сопровождал его дочь, нет проблем. А к этому выторгуем себе коня – плата, так сказать, за проезд.

– Хорошо, господин барон, я согласен. Мне только нужно приобрести хорошего коня.

– Не надо. В твоем распоряжении моя конюшня, выбирай любого. – Барон ответил моментально, словно ожидал таких слов.

– Тогда Грома.

Этого скакуна вороной масти я присмотрел давно. Огромен, силен, спокоен.

– У тебя хороший вкус. Пусть будет Гром.

– Хорошо. В обозе ведь будут подводы? Велите запрячь его в последнюю. И еще, мне нужна полная свобода действий. Скажите Дигуру, чтобы не мешал.

– Обещаю! – Барон наклонил голову. – Поступай, как знаешь. Но, Артур… Если так сложится, что ей будет грозить смертельная опасность… Я верю, что ты сможешь спасти ее. Я никогда не видел тебя в бою, но привык доверять своему сотнику. А Витас настаивает на том, что ты – лучший меч королевства. И мне очень хочется в это верить.

Я засмеялся, барон раздает комплименты, на него это не похоже.

– Давайте вернемся в замок, господин барон. Я окончательно изжарился.

Сувор без лишних слов направил коня к воротам.

Прелесть путешествий в средние века я смог по достоинству оценить, как только обоз выехал за ворота замка. Восемь повозок, запряженных сильными и неутомимыми лошадьми, тянулись по дороге со скоростью пешехода. По бокам, спереди и сзади обоза ехали воины сотника Дигура. Колеса и копыта поднимали столб пыли высотой в два метра, который не оседал, наверное, ещё полдня. Стояла солнечная погода, на небе ни единого облачка, все обливались потом. Мелкие озерца, что попадали по дороге, не могли надолго остудить разгоряченные и пропыленные тела. Я спрятался в глубь повозки и не вылезал оттуда по полдня.

Кроме воинов, в обозе было восемь возничих, повар и несколько служанок Даны. Баронесса расположилась в большой крытой повозке с высокими бортами. Я ехал в последней телеге, где хранились запасы вяленого и копченого мяса и приправ. Такое соседство положительно сказывалось на моем аппетите, и вскоре содержимое повозки начало убывать более скорыми темпами. Мой походный скарб был спрятан во втором дне телеги.

Развлечений в дороге никаких, только волчонок вносил разнообразие и развевал скуку. За прошедшие месяцы он сильно подрос. Неугомонный зверь носился вдоль обоза, пугая мелких лесных зверьков, и пытался добраться до съестных припасов.

Дана то и дело окликала его и по всему обозу разносился ее звонкий голосок: «Спартак! Спартак, вернись немедленно! Куда ты убежал, непослушное создание!»

С ним мы поладили, и волчонок часто прибегал в конец обоза. Знал, что его всегда ждет кусочек вкусного мяса. На пару поглощали запасы, и повар все время бурчал, что прокормить двух излишне прожорливых едоков ему не под силу.

Подходил к концу четвертый день поездки. Дигур постоянно хмурился, по ночам чаще обходил посты. Ждал нападения. В то, что поездка закончится благополучно, он, как и я, не верил.

Послеобеденная дрема накатывает медленно, исподволь и приятно туманит голову. Я улегся на мягкие шкуры, подложил под голову свернутое одеяло и закрыл глаза. Из сладких объятий дремы вырвал волчонок, который запрыгнул в повозку и настойчиво теребил лапой мою руку. Не глядя я сграбастал его за загривок и подтянул к себе.

– Нехорошо будить спящих, ясно?

Но Спартак ничего не хотел понимать, толкался, требуя чего-нибудь вкусного и прямо сейчас.

– Отстань, балбес. Я сплю, понял?

Я оттолкнул голову волчонка и повернулся на другой бок, но тот ухватил за куртку и потянул, рыча от удовольствия. Играть ему хотелось не меньше, чем есть.

– Ах так? – Я поднял его на вытянутой руке за загривок. – Выброшу, если будешь мешать.

– Спартак. Спарта-а-ак!

Голос Даны раздался близко, я едва успел выпустить волчонка и застегнуть пояс на брюках.

– Спартак… – За пологом мелькнула тень и в проеме возникла баронесса собственной персоной. – Ага! Вот ты где.

Она удивленно смотрела на относительно мирную идиллию. Неугомонный волчонок опять схватил куртку, решив добиться своего любым способом.

– Привет, Дана. Как видишь, этот непослушный зверь никак не хочет понять, что запас мяса скоро закончится благодаря его стараниям.

– Только его? – Она подозрительно прищурилась. – А повар жаловался, что не может прокормить двух зверей, причем большой и жре… ест во много раз больше.

– Клевета. – Я сел, оторвал Спартака от куртки и дал ему затрещину. Волчонок даже не сморщился, атакуя сапог. – Видишь, как он проголодался? Я бы так не смог. Питаться невкусной кожей вместо нежного мяса.

Дана рассмеялась, и ее лицо разом преобразилось: на щеках заиграли ямочки, тонкие брови изогнулись, алые губы разошлись в улыбке. Я залюбовался и спохватился немного позже, чем следовало.

Баронесса окатила меня вызывающим взглядом зеленых глаз, протянула руку к волчонку, но тот отвернулся, вынюхивая что-то в ворохе мешков. Видимо, решил добыть пищу сам. Я ухватил его и передал покрасневшей девчонке. Она чересчур легко краснела, и такой симптом мне решительно не нравился. Следовало быть осторожнее по части раздачи пламенных взглядов, иначе можно нарваться на неприятности иного рода.

Дана с трудом сдерживала непоседливого волчонка. Тот норовил вывернуться из крепких объятий, но силы были не равны, волчонок крутился и визжал, возмущенный подобным обращением.

– Тебе еще не надоела такая езда?

– Давно надоела. Но придется терпеть.

– Да, знаю. Но отец немного переборщил с охраной. Хватило бы и двух десятков.

– Может быть. Тут наперед не угадаешь. Ты слишком лакомый кусочек для охотников.

Я усмехнулся, получилось немного грубовато, но вполне честно. Дана смутилась, потом дерзко взглянула мне в глаза и с вызовом спросила:

– И для тебя тоже?

– А что я? Я не охочусь за молодыми красавицами. И твои земли мне ни к чему. Но за такую красоту и в самом деле можно бороться, пока не завладеешь.

Баронесса довольно склонила голову и подарила мне обольстительный взгляд.

– Тогда, может быть, ты сможешь вызволить меня из паутины скуки?

Она высунула кончик языка, подмигнула и ушла, унося с собой возмущенного до предела Спартака. А я остался сидеть, пригвожденный к месту ее словами. После таких разговоров невольно станешь торопить конец поездки. Заниматься сердечными делами, находясь под угрозой смерти, опасно…

…Резкий скрип падающего дерева выдернул меня из раздумий. Тут же послышался залихватский свист со стороны обочины. Ломались под тяжестью векового дерева ветки, кричал насмерть раненный человек. Засвистели стрелы, две впились в высокий борт повозки. Я пригнулся и прильнул к маленькой щели в доске. Сквозь нее было видно, как из леса по всадникам стреляли неизвестные налетчики. Мелькнул силуэт возничего, тот отважно размахивал небольшим топором, отгоняя двух ватажников. Возничий ловко отбил первый удар, подставил щит под второй и сам ударил, достав грудь бандита. На помощь ватажникам поспешили еще двое. Возничий понемногу отступал к повозке, следя, чтобы не зашли сзади, но пропустил выпад бандита и отпрыгнул, неловко держа левую руку на весу. Щит упал под ноги. Лицо побелело. Отразить удар кистенем не смог и осел с пробитой головой.

Разделавшись с возничим, грабители кинулись к повозке. Самый шустрый сунулся внутрь, залез по пояс… Он так и остался висеть на борту, зацепившись пряжкой ремня за доску, из пробитого затылка закапала кровь.

Я выскочил и лицом к лицу встретился с его товарищем. Отбил выпад рогатины и вогнал кинжал в глазницу. Сбоку налетел второй ватажник, размахивая кистенем. Я выхватил рогатину из холодеющих рук убитого, повернулся к противнику. Тот ударил, я выставил рогатину, и длинная цепь обвилась вокруг древка. Сильный рывок – и враг остался ни с чем. На его лице мелькнул испуг. В следующий миг широкое лезвие пропороло живот, ватажник упал.

Подоспели трое дружинников. Увидев, что биться не с кем, так же живо убежали, а им на смену примчались двое других. Я ожидал, что они повторят маневр своих товарищей, но пара запыхавшихся воинов встала у повозки. Впереди шум понемногу стихал, нападавшие быстро отходили назад и скрывались в глубине леса.

Схватка вышла скоротечной. Впереди на коне метался Дигур, отдавая распоряжения. Воины окружили обоз, наблюдая за лесом. Дану заперли в повозке, вокруг стояло пять человек с обнаженными мечами. Пока слуги и дружинники сообща приводили поломанные повозки в порядок, я спешно переодевался.

Что это? Разведка боем? Действовали нагло и быстро, почти по пословице: «Пришел, увидел, ушел». Вернее, убежал. Их было человек пятьдесят. С такими силами можно только вслед платочком помахать, если у каждого нет с собой лука и по паре колчанов со стрелами. Но идти в рукопашную против хорошо подготовленных дружинников? Их бросили на смерть. Эдакая разновидность кесинтай. Я распряг Грома и похлопал его по морде.

– Теперь мы с тобой повеселимся, приятель.

Конь косил карим глазом, радуясь, что его выпрягают. Надоело таскать на спине сбрую. Колчан со стрелами и лук я прикрепил к седлу, рядом повесил моток веревки, а с другой стороны еще один, со складной кошкой на конце. Два турсука, один для воды, другой для пищи, в седельной сумке оселок, шило и походная мелочь: точило для оружия, нитки…

Обошел Грома, проверяя, все ли на месте, потом запрыгнул в седло, как когда-то учили знакомые циркачи – не касаясь стремян. Они говорили, мол, так садились на коней в древности. Но я пропускал эту ерунду мимо ушей, запоминая только, что для управления конем одними ногами необходимы очень хорошо развитые мышцы бедер.

Впереди разбирали завал из двух деревьев, поваленных крест-накрест. Стволы бандиты полностью не подрубали, и они лежали, крепко держась за пни. Дигур нервничал, поглядывал на лес и на две повозки, куда положили раненых и убитых. Дана сидела в повозке и не показывала нос, доносился только недовольный визг Спартака, вынужденного сидеть в заточении.

Молодой сотник потянул меч из ножен, когда я подъехал, – не узнал.

– Осторожнее, Дигур.

– Ты?

– Ну да.

Сотник впился взглядом в оружие.

– Можно?

Пряча усмешку, я снял секиру и протянул сотнику. Тот осторожно вертел оружие, рассматривая со всех сторон, взвесил в руке, взмахнул пару раз, опять осмотрел, ища метку.

– Странная сталь. Темная очень, но не вороненая. Я такую раньше не видел. Издалека привез?

– Издалека. – Я сменил тему и спросил, какие потери.

– Троих убили. Ранено пять воинов и два возничих.

Дигур обернулся и махнул рукой, давая сигнал к выступлению.

Скорость передвижения упала до предела. Дигур останавливал обоз на отдых только в поселках, дружинники прочесывали округу в поисках засад. При каждой остановке я уходил в ближайший лес и прочесывал его, сколько успевал. Искал Ворота. Но все впустую. Попадались полуразрушенные шалаши и сараи, встречались и совсем новые, неведомо кем поставленные, но, сколько я ни ходил вокруг них, толку никакого. Простое дерево, простые строения, пустая трата времени.

…Визгливый волос хозяйки дома привлек внимание, когда шел седлать Грома. Стоя во дворе, в окружении слуг и нескольких дружинников, она потрясала толстыми руками и сердито выговаривала повару. Я подошел ближе и заметил улыбки на лицах воинов. Чем больше разорялась хозяйка, тем больше ухмылялись парни. Немного послушав, понял, в чем дело. Неугомонный волчонок, пользуясь относительной свободой, решил проверить соседние сараи на предмет чего-нибудь съестного, и набрел на курятник. Куры успели взлететь на самый верх и остались целы, если не считать сильнейшего испуга, а вот хозяин сего гарема, петух, решил встретить непрошеного гостя во всеоружии и не рассчитал силы. В результате от него остались только перья и половина лапки. Остальное исчезло без следа. И теперь хозяйка кричала, требуя к ответу безответственного зверя. Появилась Дана в сопровождении охраны, и хозяйка слегка поутихла, к большому огорчению собравшихся. После короткого разговора баронесса приказала заплатить за храброго и глупого петуха, а хозяйка притихла, сообразив, что зашла слишком далеко. Вряд ли владелец здешних мест будет рад, узнав, что в его владениях обидели дворянку – дочь барона Сувора.

Я завернул за угол конюшни и увидел сидящего возле кадки волчонка. На его носу прилипло перышко, выдавая воришку с головой. Рядом лежал остаток петушиного хвоста, видимо использовавшийся в качестве игрушки. Хвост сильно запылился и теперь представлял собой грязную кипу, перьев.

– Допрыгался, обжора?

Волчонок переступил с ноги на ногу и широко раскрыл пасть, зевнув длинно и протяжно.

– Нечего скалиться. Дана тебе устроит пир. – Я мимоходом похлопал его по загривку и пошел дальше.

Волчонок увязался следом, оставив надоевшую игрушку. Я кинул ему кусок вяленой оленины и начал седлать коня. Через полчаса обоз выехал из села.

По словам Дигура, впереди текла река, а за ней в двадцати верстах находились земли герцога Владина. Наше путешествие подходило к концу.

…Я ждал второго нападения. Здесь, на этом берегу реки. Потом бандиты вряд ли посмеют устроить засаду. Перед выездом натянул панцирь и проверил оружие. Так, на всякий случай.

Движение еще больше замедлилось, по лесным дорогам быстро не поездишь. Разговоры стихли, повисла напряженная тишина. Все чего-то ждали. Но лес заканчивался, а дозорные молчали, повода для тревоги не было.

Показалась река, делающая левее дороги петлю, до брода оставалось немного. Впереди лежало поле, отделявшее лес от реки, рядом шел глубокий овраг, а за рекой видны поля, сплошь засеянные зерновыми.

От края леса до реки не больше пяти сотен метров. Мы успели проехать почти половину, когда раздался свист дозорного. От леса к нам бежали около пятидесяти человек. Явились, голубчики…

Дигур резко крикнул, и обоз остановился. Воины и слуги быстро выпрягали коней, ставили повозки в круг, между ними бросали бревна и сколоченные из досок щиты. Половина дружинников укрылась за повозками, остальные остались верхом. Дану посадили в повозку, пять человек встали рядом, охранять.

Ватажники ошиблись. Им бы подождать, пока мы не начнем переправу, расколотый надвое обоз легче атаковать.

Спешившись, я оставил Грома у повозок, конь при случае выберется сам, натянул тетиву лука и взял на прицел первого врага, рослого ватажника, бежавшего огромным прыжками впереди. Стрела угодила ему в грудь, он споткнулся, выронил ослоп и рухнул в высокую траву. Еще один упал, получив стрелу в лицо, остальные успели приблизиться почти вплотную.

Ватажники пошли на приступ, замелькало оружие, послышались крики раненых, рядом просвистел сломанный клинок меча. Конные воины врубились во фланг бандитов, но резкий окрик Дигура, перекрывший шум битвы, заставил их отступить.

– Бавик! Сзади, сзади!

Слева из лощины вылетел отряд всадников, человек тридцать. По хорошим однообразным доспехам и одинаковому оружию можно было распознать не сиволапых разбойников, а профессиональных воинов. Маркиз решил подстраховать ненадежных союзников и направил своих воинов. Бавик с проклятиями развернул отряд из двадцати трех человек и кинулся наперерез. Две группы схлестнулись в полутора сотнях метров от обоза.

Я держался в центре, не лез вперед, присматривал за тем, чтобы никто из ватажников не проскочил мимо воинов. Несколько человек сумели прорваться сквозь редкий строй защитников, но наскочили на меня. Их трупы лежали рядом с лошадьми.

Численное превосходство ватажников начало сказываться, то в одном, то в другом месте они прорвались за ограждения, но пока воины и вооружившиеся слуги сдерживали напор. Наконец одну повозку отодвинули, и в образовавшуюся щель устремились ватажники, разметав дружинников. Я оказался перед ними один. Лесные братья торопились так сильно, что мешали друг другу убить меня. В толчее я зарезал двоих, прежде чем подоспели дружинники. Ватажников оттеснили, перебив большую часть.

Я оттер меч от крови и рукавом смахнул капли пота со лба, переводя дыхание. Вокруг кипела схватка, доносились выкрики и стоны людей, звон оружия, хрипели раненые кони.

Рядом рухнул воин с проломленной головой, тут же покатился, завывая от боли, ватажник, в землю вонзилась сулица, над головой просвистел слетевший с топорища боек. Ватажники прорвались в другом месте. Рослый широкоплечий бандит вскочил на повозку, отбил удар мечом, прыгнул вниз, за ним влез второй, третий. Кинувшийся наперерез дружинник упал на землю, сжимая в объятиях противника, место оказалось совершенно открытым, в него хлынули бандиты. Я прыгнул вперед сам.

…Нырок под вытянутую руку с топором, удар мечом в живот. Обмякшее тело отбросил вбок, ногой встретил следующего, перехватил руку, дернул вниз и в сторону. Острие меча пробило подбородок снизу. На возвратном движении парировал удар топора, ударил сам, прорубив кожаную броню на шее, и отпрянул в сторону.

Подлетели трое бандитов. Я заскочил за спину крайнему и пронзил бок мечом. Рядом возник дружинник, схватился с бандитом, второй несколько снизил напор, заслоняясь щитом. Я ударил в щит ногой, и ватажник упал на землю, топор отлетел в сторону. Каблук опустился точно в промежность, и дикий вопль на миг перекрыл шум боя…

Дружинники опять отбросили противника за повозки. Я отошел назад и огляделся. Бавик пока сдерживал противника, но численное превосходство рано или поздно скажется. Те сражаются не хуже и вот-вот прорвутся к нам.

Подошел Дигур, вытирая на ходу пот рукавом длинной рубахи. Пластины доспехов забрызганы кровью и погнуты, один наплечник слетел, подбородок сильно кровоточит, но сотник не замечает ничего, глаза не отрываются от схватки.

– Бавик их удержит, а здесь не прорвутся. Не думал, что та…

– Дигу-у-ур-р!

Рев воина привлек внимание. Мы обернулись и увидели как от леса к нам приближается еще один отряд. Численностью он не уступал первому. Дигур помянул всех богов разом, пожелав им дружно утопиться, и побежал к своим людям.

Вместе с прибывшим подкреплением у противника теперь было больше шестидесяти человек. При таком перевесе практически нет шансов на успешный исход боя. Надо уходить. Всадники скованы Бавиком, у ватажников луков я не видел, не достанут. Гром вынесет на тот берег.

«Вытащить бы Дану. Нам реку преодолеть, а там не достанут…»

Получив подкрепление, бандиты усилили натиск, залезли на повозки и потеснили защитников. Десять ватажников прорвались в центр лагеря, на их пути встали два воина. Они остановили троих, остальные побежали дальше. Я отпрыгнул к повозке, не давая зайти себе в тыл, перебросил меч в левую руку и вытащил из петли секиру…

Дубина, от которой уклонился, врезалась в край борта повозки, разнося в щепы доску, мой меч полоснул по горлу ватажника и встретил на полпути вражеский клинок, уводя его в сторону. Секира раскроила грудь второго, он упал назад, попав еще под топор своего же. Тот заорал в полный голос, пытаясь вытащить застрявшее лезвие и мешая двум другим подойти ко мне. Я бросился вперед, в последний момент резко свернул вправо, отбивая выпад сулицы. Меч пронзил горло противника, разворот… Еще один ватажник, стараясь достать меня ослопом, попал под Удар палицы, который нанес его товарищ. В такой суете и толчее половина ударов попадает по своим, просто не видно, кто за спиной и сбоку. Пользуясь замешательством ватажников, я выскользнул из кольца, по пути успев зарезать еще одного.

Рядом опустился на землю дружинник с пробитой головой, кровь залила искаженное болью лицо. Отрубленная наполовину рука пытается ухватить за макушку, но кровавый обрубок бессильно тычет в шею. Чуть дальше хрипит ватажник с распоротым животом, у ног катается по земле его товарищ. А от повозок к нам бегут еще и еще, сминая по пути воинов. Крики и стоны заглушают ругань, в воздухе витает противный запах крови, в стороне дико кричит раненая лошадь. Впереди, спиной ко мне, мечется ватажник, секира бьет точно по затылку, и он летит вперед, раскинув руки и выпустив окровавленный меч. Отмахнувшись от копья, нацеленного в живот, я прорывался к повозке, в которой сидит Дана. Кажется, пора…

В какой-то момент отчаянным усилием дружинники оттеснили противника и закрепились у повозок. Около Даны теперь стоял Дигур с двумя воинами. Еще десяток дружинников и четверо возчиков держали оборону. Все забрызганы кровью с ног до головы, в глазах обреченность и решимость умереть здесь, но не отступить. Ослабевшие руки сжимают выскальзывающее оружие. Я быстро осмотрелся, прикидывая, как стану уходить. Убрал секиру в чехол – сейчас мне нужна свобода рук – и крепче сжал меч.

Сквозь звон оружия и гул голосов с трудом расслышал скрип колес. Несколько повозок оказались отодвинуты в стороны, и ватажники лавиной хлынули в проем. Дигур взмахом руки послал воинов на врага.

«Все, приплыли!» – Я уложил налетевшего ватажника и ощутил спиной круп Грома. Конь наклонил ко мне голову, я на миг обернулся, увидев, что рядом стоит еще один конь, поменьше, как раз для Даны подойдет. Набрал в грудь воздуха, чтобы позвать ее. Дальше медлить нельзя.

И тут раздался мощный рев сигнальной трубы. Ватажники неожиданно бросились наутек, для быстроты бега отбросив щиты и оружие.

Через брод переправлялся большой отряд конницы в зеленых накидках. Дигур с облегчением вздохнул и опустил меч, сильно выщербленный и затупленный о вражеские доспехи.

Мимо пролетела сотня всадников, преследуя отступавших врагов, к повозкам подъехал Бавик с шестью дружинниками. Он едва держался в седле, сквозь посеченные доспехи щедро лилась кровь. Изможденные боем уцелевшие воины роняли мечи из рук и со стонами опускались на землю. Пространство вокруг было усеяно телами врагов и своих, сильно пахло свежей кровью и внутренностями, вывалившимися из распоротых животов. Покореженные повозки отодвинуты в разные стороны, часть осела на бок, рядом валялись обломки колес. Кони тревожно шевелили ноздрями и прядали ушами, впитывая запахи.

Я тщательно вытер меч и спрятал его в ножны. Пальцы немного подрагивали от напряжения. Раньше в такой рубке не участвовал – большое спасибо Сувору за предоставленное удовольствие.

Похлопал Грома по крупу.

– Что, приятель, застоялся малость? Молодец, молодец, вижу, что не испугался.

Конь подставил голову под мою руку и тихо фыркал, словно подбадривая. Я только сейчас ощутил боль в правом плече и боку. Похоже, кто-то сумел задеть меня пару раз, а я не заметил в горячке боя.

К обозу подъехал отряд всадников и их предводитель, молодой, полный сил мужчина, с короткой бородкой и рыжими усами на круглом лице, сказал:

– Я – барон Славид. Полковник королевской армии. Позвольте узнать, кто вы и что здесь произошло?

Дигур раскрыл было рот, чтобы ответить, но тут из повозки показалась Дана. Она грациозно оперлась на руку, протянутую воином, и легко соскочила на землю. Судя по ее виду, нельзя было сказать, что она с минуты на минуту ожидала пленения. Спокойное лицо, безупречный наряд. У Славида от изумления вытянулось лицо, в глазах появилось восхищенное выражение.

– Я – баронесса Дана Сувор. Вместе со своими спутниками еду к герцогу Владину. На нас напали, мы не знаем, кто именно. И если бы не ваша помощь, то все закончилось весьма плачевно. Позвольте, барон, выразить вам свою признательность за столь своевременное вмешательство.

– Я рад, что смог помочь вам. – Барон не сводил глаз с Даны. – Думаю, эти подонки не вернутся. Могу ли я еще чем-нибудь помочь вам, госпожа?

– Мы были бы рады, если ваши воины, барон, сопроводили бы нас до владений герцога.

– К сожалению, я не смогу лично сопровождать вас, баронесса. Мне необходимо продолжить путь к границе. Но я выделю вам пятьдесят человек, они помогут спокойно достигнуть земель герцога.

– Благодарю вас, барон. Нам потребуется время, чтобы привести снаряжение в порядок.

Славид перевел взгляд на повозки, покосился на трупы.

– Мы поможем вам…

Оставив их обмениваться любезностями, я вскочил на Грома и поехал к месту сражения всадников. Интересно, кто пришел на помощь бандитам?..

Кольчуги, усиленные стальными пластинами, остроконечные шлемы, прямые мечи, одинаковая одежда. Кто они и откуда? Захватить живьем не удалось никого, раненых уцелевшие увезли с собой, погони не было. Приехали, подрались, исчезли…

Подъехал Бавик и двое воинов. Слуги гнали повозку. Поймав мой взгляд, Бавик объяснил:

– Дигур приказал снять с убитых доспехи и забрать оружие.

– Их кони ускакали к лесу, можете пригнать.

У повозок кипела работа. Перевязывали раненых, снимали с убитых брони, складывали отдельно оружие. Дигур подсчитывал потери. Уцелели шестнадцать человек, да еще одиннадцать лежали в повозках раненые. Убитых положили отдельно, их должны похоронить на следующий день.

Так положено по здешним обычаям. А если бы они погибли ночью, то хоронили на ночь.

На следующее утро приехали в город. Тишина и спокойствие встретили уставших от непрерывных тревог людей. Широкие улицы, распахнутые ставни окон, на мостовых многолюдно. В войске герцога было почти семьсот дружинников, и любители легкой наживы не появлялись в здешних местах.

Через несколько дней, когда раненые немного окрепли, Дигур повел отряд обратно. Я остался в доме баронессы. Хотел немного отдохнуть и решить, куда ехать дальше.

…А на следующую ночь, под утро, кольнула игла воспоминания. Оно пришло рывком, внезапно. Я проснулся и сел в кровати. Во рту пересохло, перед глазами плавали разноцветные круги. Виски покалывало… Виски! Тогда, при переходе, так сильно ожгло виски, что едва не зарычал от боли.

В сильном возбуждении прошел по комнате. «Боль в висках служит индикатором активности Ворот? Значит, они заработали вновь, послали импульс. Возможно…»

Надо известить студентов и возвращаться в замок Сувора. Я поспешил к сотнику герцога Владина, он мог связать меня с ребятами. Но радужное настроение померкло, когда сотник сообщил, что Владин уехал с крупным отрядом на южные рубежи. И трое верных рыцарей – тоже!

Выматерившись в сердцах, я написал письмо их дорогим дамам. Сообщил, что нашел способ поиска Ворот, а также что они заработали. Если девчонки свяжутся со своими благоверными, пусть немедленно сообщат им об этом. Я же поеду навстречу ребятам и с ними вернусь в столицу.

Составив послание, я простился с Даной и вечером выехал из города.

Поездка через незнакомую страну – дело сомнительного удовольствия. Скорость передвижения невысокая, опасность влипнуть в переделку велика, а гарантировать встречу со своими однокурсниками не могли все местные боги.

Дорогу спрашивал во встречных деревнях. Иногда в ответ разводили руками, иногда угрюмо молчали. В некоторых местах сначала смотрели на меч, потом на меня и только после отвечали…

Одинокий всадник обычно не привлекает внимания, а лесные братья на одиночек не нападают, понимая, что много с такого не возьмешь, а спугнуть крупную дичь можно. И все же я не оставался на ночь в лесу, если до этого не обследовал все вокруг. Купил крестьянскую одежду и теперь заезжал в селения, предварительно оставив коня и амуницию в надежном месте.

Близилась ночь, и я свернул к небольшой деревушке, затерянной среди бескрайних полей. Дом, где встал на постой, принадлежал сапожнику, словоохотливому мужику лет сорока пяти. Выставив на стол огромный горшок с вареным мясом и зеленью, он принялся посвящать меня в прелести местной жизни.

Здешние владения принадлежали графине, двадцатипятилетней вдовушке. Она любила завлекать в загородный дом молодых парней и держать их там неделю-другую. Причем приглашение было добровольно-принудительным. В сети этой особы попадали и дворяне, которые после пережитого не любили вспоминать о проведенном в своеобразном плену времени. До поры такое хобби сходило с рук, графиня выкручивалась благодаря дружбе с маркизом Корханом.

Утром я переоделся, оставил Грома в роще возле деревни. Одежду и оружие спрятал в кустах. Небольшой городок был полон народу, в разгаре ярмарка. Дома украшены цветами и разноцветными коврами. На площади яблоку негде упасть. Сновали лоточники, громко расхваливали товар приезжие и местные купцы, азартно торговались продавцы с покупателями. Расплачивались серебром, золотом, меняли товар на товар. На небольшой деревянной сцене играли бродячие музыканты на примитивных инструментах, чуть в стороне сцепились двое мужчин, не поделивших покупку. На них никто не обращал внимания, и они больше переругивались, чем размахивали кулаками.

Людской поток был поделен на две части, половина шла на площадь, половина с площади, в центре оба потока сталкивались, образуя круговорот. В толпе шустро сновали карманники, срезая тяжелые кошельки, набитые монетами. Иногда самых неловких ловили и били без всякой жалости и снисхождения. В такие места спешили всадники на лошадях рыжей масти, все в красно-синих накидках. На груди у каждого знак – красная кошка на темно-синем фоне. Раскрытая пасть кошки демонстрировала неплохой размер клыков. Графиня – большая выдумщица, похоже, герб составляла сама, не пользуясь родовым, как принято.

Я ходил в толпе, прицениваясь к копченому мясу, хлебу и некоторым приправам, искал соль и сахар. И следил за карманом, не хотел быть обокраденным прямо здесь. Внимания на чужака никто не обращал, таких в город съехалось больше тысячи.

Купив необходимое, выбрался на боковую улицу. Здесь стояли торговцы, которые не смогли попасть на площадь. Эти разложили товар прямо на покрывалах, на земле. Обойдя всех, я пошел к выходу из города.

Навстречу ехал небольшой отряд всадников, впереди стройный парень с длинными волосами. Они подъехали ближе, и я понял свою ошибку. Впереди скакал не парень, а молодая и довольно красивая женщина. Ее оценивающий взгляд то и дело останавливался на мужчинах. Наверное, это и есть здешняя хозяйка – графиня.

Я свернул на тропинку и через двадцать минут вышел к Реке, решив освежиться перед отъездом. Скинул одежду и выплыл на середину. Теплая вода смыла пыль и грязь дороги, сняла усталость с тела.

Вдоволь поплавав, вылез из реки, обсыхая под лучами солнца. Нагнулся застегнуть ремешки на сапогах и заметил нескольких человек, идущих от кустов вдоль берега. Не ко мне ли?..

Ha берег выехали трое всадников и остановились на взгорке, отрезая дорогу к лесу. На лесных братьев и на воинов Корхана они не походили. Кто же тогда? Вперед выскочил всадник на гарцующем жеребце и крикнул:

– Эй, парень. Одевайся, да поживее. Поедешь с нами, тебе оказана высокая честь – графиня Карина ждет в гости!

Так-к… Я бросил настороженный взгляд на самодовольное лицо этого индюка, мысленно превратив в кровавое месиво, и сделал шаг назад. Четверо мужиков взяли меня в кольцо. Внезапно самый ближний кинулся в ноги, а второй попробовал схватить за руку.

Первый полетел на песок, получив ногой в лицо, второй затанцевал на цыпочках, когда я ухватил его за гениталии и рванул руку вверх. Изо всех сил сжал кулак, отчего мой пленник взвыл не своим голосом и упал на своего товарища. Третий кинул крупную сеть, она накрыла двух неудачных ловцов. Я прыгнул к четвертому, тот протянул руки, пытаясь схватить меня. Мах ногой – и туча песка полетела ему в лицо. Толстяк отпрянул назад, закинув голову. Костяшки пальцев вбили гортань внутрь, хрустнуло, толстяк упал навзничь.

– Остановись, парень!

Всадник зло выругался. Его спутники держали в руках натянутые луки. Наконечники стрел смотрели мне в лицо.

– Не знаю, откуда ты такой прыткий взялся, но мои люди не дадут промашки с десяти шагов.

Я глянул по сторонам. Хреново. От двух стрел не увернуться, слишком близко. Прыжком вбок, под ноги всаднику, стащить его? Далеко…

Всадник медленно поднял руку, и лучники еще больше растянули тетивы.

– Ну?

– X… с тобой!

– То-то! – Всадник удовлетворенно хмыкнул и дал знак своим.

Ко мне подошел уцелевший ловец, сжимая в руках веревку.

– Дай куртку надеть.

– Бери. Только кинжальчик оставь.

Руки связали, подвели неказистого коня и усадили верхом. Позади раздался возмущенный и обозленный голос:

– Вот гад, двоих положил!

Мужик осматривал тела поверженных приятелей. Повернулся ко мне и проскрежетал:

– Ну, ты еще попадешь мне, с живого шкуру сдеру…

– Хватит, Ермил. – Всадник повелительно махнул рукой, и мы пустились в путь.

Двухэтажный особняк, окруженный высоким забором, я разглядел издалека. Вокруг был лес, а у самого дома раскинулся зеркальный стол озера. У ворот стояли двое стражников, с любопытством разглядывая очередного пленника. Въехали во двор. Меня сняли с коня и повели внутрь дома. Я отметил богатую отделку помещений, которые освещали множество свечей. Графиня средств не жалела.

Двое воинов довели меня до небольшой комнатки, развязали руки и втолкнули внутрь.

– Жди, графиня скоро пожалует.

– Эй, дядя, пожрать принеси, а то я голодный, на графиню вашу сил не останется!

Мрачный воин со шрамом вдоль левой щеки и седыми волосами угрожающе сказал:

– Прикуси язык, не то плетей отведаешь! – Потоптался и добавил: – Скоро принесут, сиди пока.

Дверь закрылась, послышался скрежет запираемого засова. Кроме широкой доски, заменяющей кровать, и небольшого столика в комнате ничего не было. Окно забрано Решеткой из толстых прутьев.

Я лег на доску и закинул руки за спину. Может, у графини крыша поехала? Вокруг сотни здоровых самцов, только мигни, любой готов, так нет, вздумалось поиграть. Ну ничего, я тебе устрою постельные забавы, век не забудешь. Мне бы охрану убрать.

Вскоре принесли поднос с жареным мясом, какой-то приправой и кувшин с вином. Я недовольно сморщился.

– Воды принеси, я эту гадость не пью.

Под смешки двух охранников слуга принес воду. Я потер руки. Можно попировать до поры до времени и подумать, как вырваться из плена. В какой-то момент графиня останется со мной одна, вот тогда надо не зевать. Съев все подчистую, снова лег на доску, закрыл глаза и незаметно задремал.

Графиня прибыла только к вечеру. И сразу решила посмотреть на нового пленника. Два амбала ввалились в комнату и приказали следовать за ними. Я молча повиновался, про себя удивляясь их размерам. Где графиня раскопала таких? На голову выше меня, толще раза в три, могучие руки свисают почти до колен, огромные животы напоминают бочку с пивом. Ничем другим, кроме размеров, они похвастаться не могли и в открытом бою особой опасности не представляли, хотя одной левой с ними не справиться. И все же это лучше, чем пара профессионалов, умеющих работать с любым оружием.

Маленькая комнатка, куда меня привели, увешана коврами, на подставках цветы, на окнах занавески. По стенам развешаны подсвечники, на каждом по десятку свечей. Графиня сидела на низком стульчике, забросив ногу за ногу. Край короткого платья поднялся, обнажив идеальной формы бедро. Чистая кожа, свежее лицо без следов косметики, низкий вырез платья, в котором отлично видно крупную грудь. На лице блудливая ухмылочка. Слишком короткие, по местным меркам, волосы цвета ночного неба спадали на высокий воротник, карие глаза, в которых явственно отражался порок, дополняли портрет нимфоманки.

– Так-так… значит, вот каков непослушный мальчик.

Она встала.

– Хороший подарок к ярмарке. Но, милый… – Графиня подошла вплотную. – Убивать слуг никому не позволено. Они выполняли свою работу и передали мое приглашение. За подобную дерзость ты будешь наказан… потом.

Ее дыхание участилось, грудь стала вздыматься сильнее, глаза увлажнились – похоже, представила, как именно станет меня наказывать. Я решил немного подыграть ей.

– Но госпожа… если бы я только знал, что подобное предложение исходит от вас, я не позволил бы себе лишнего. Наоборот, поспешил бы к вам, обгоняя ваших посланников.

Глаза графини сузились, она отступила на шаг и потянула из-за пояса короткую плетку.

– Дерзкий мальчишка! Я научу тебя, как следует говорить со своей госпожой. – Она неожиданно рассмеялась. – Ты мне понравился. Кто ты и откуда?

– Я… это… крестьяне мы. – Я попробовал изобразить недалекого деревенского паренька. – На ярмарку приехали.

Графиня недоверчиво покрутила головой.

– Не больно-то ты похож на крестьянского сына… но ладно. Как бы там ни было, ты у меня, и я научу тебя хорошим манерам. – Она обошла меня вокруг, как новогоднюю елку, изредка касаясь рукой спины и головы. – Сбрось куртку. Быстрее.

Ладно. Я скатал кожанку, превратив ее в тугой канат. И повернулся вполоборота к амбалам. Если графиня захочет продолжить спектакль, ее бойцы сдохнут первыми.

Карина удовлетворительно прищелкнула языком, и я чуть улыбнулся. Если баба одобрительно глядит на мужчину, это неплохо, даже когда в роли судьи выступает такая мегера. Тем более за прошедшие месяцы я здорово оброс мышцами, словно день и ночь жрал стероиды.

Графиня опять обошла меня вокруг и промурлыкала:

– Мы с тобой сегодня встретимся. Посмотрим, насколько ты силен.

– А ты?

Она недоуменно взглянула на меня, и я любезно пояснил:

– Ну, раздеваться будешь? Или хочешь, чтобы я помог?

Холеное личико порозовело, глаза сузились, пальцы нервно пробежали по плетке.

– Ты слишком много себе позволяешь, щенок! Ничего, скоро поймешь, что мне противиться и дерзить нельзя.

Она сделала жест, амбалы положили мне на плечи тяжелые руки и повели к двери. В спину раздался повелительный окрик:

– Покажите ему зал развлечений, может, он поймет, как надо себя вести.

«Зал развлечений» оказался большим помещением без окон. С потолка свисают цепи и веревки, в углу кресло, параметрами и конструкцией весьма похожее на гинекологическое. На стенах целый арсенал плетей, ремней, розг. Зал развлечений? Больше напоминает комнату пыток. Эдакий подвальчик в хоромах Ивана Грозного, застенок многоуважаемого гестапо или каморка НКВД. Словно графиня насмотрелась фильмов садомазохистского уклона и спешно приобрела в ближайшей лавке весь арсенал для забав со зваными гостями. Теперь понятно, почему графиню избегают и ненавидят. Кажется, иные гости покидают ее дом только в разобранном виде, по кусочкам.

Амбалы довели меня до комнаты. Я медленно переступил порог и задумчиво посмотрел на них. Не пора ли удирать?..

– Принесите воды.

Ощущая прилив сил, прошел по комнате, разминая руки, Уходить, по идее, надо тихо, но как только я вспоминал самодовольное лицо того всадника на берегу, его противную ухмылочку и презрение в глазах, челюсти сводило от ненависти. И графине следует преподать урок, чтобы запомнила, с кем можно баловаться, а кого лучше не задевать.

Скрипнула дверь. Слуга протянул мне кувшин. Захватив запястье, дернул руку на себя. Кувшин выпал из разжавшихся пальцев, и слуга влетел внутрь. Я свернул ему шею, оттолкнул труп и выскочил в коридор. Сторож, придя в себя от неожиданности, протянул руку к мечу. В длинном прыжке я сшиб его на пол, упал сверху, ломая коленями грудную клетку, сжал горло и ударил лбом в переносицу. Вытащил из судорожно сжатых пальцев меч, из-за пояса кинжал и на цыпочках побежал по коридору.

За поворотом затопали сапоги. Я положил меч на пол, а кинжал перекинул в правую руку. Из-за угла вышел второй слуга. Через мгновение он сидел передо мной, и кончик кинжала царапал его горло.

– Сколько воинов в доме? – Кинжал проткнул кожу, на грудь потек тонкий ручеек крови.

– Двое-е… у входа…

– А слуг?

– Еще один… в зале.

– В зале свиданий?

Слуга кивнул.

– Где графиня?

– У-у… себя… служанка ушла готовить одежду.

Он с такой тоской посмотрел мне в глаза, что я решил не мучить его дальше и вогнал кинжал до конца.

Значит, кроме двух воинов, слуги и служанки, здесь никого нет? Ах да, еще пара дебильных амбалов. Графиня излишне самонадеянна.

Первый дружинник стоял, привалившись к высокому столбу во дворе, увлеченно наблюдая, как сражаются щенок волкодава и большая кошка, не поделившие кусок вареного мяса. Я зашел сзади, ладонью закрыл рот и потянул на себя. Его рука хлопнула по бедру в поисках меча. Большего сделать не успел, кинжал ударил точно в ямку под ключицей.

Второй воин был в конюшне. Я хотел было убить его и только в последний момент узнал всадника, издевавшегося на берегу. Этим ловцом надо заняться основательнее. Воин лег на землю, получив по затылку рукояткой кинжала. Связав его, я пошел в дом. Графиня, поди, заждалась.

В комнате слуга расставлял свечи. Я связал его и сунул под диван. Графиня пока задерживалась… Ан нет. Идет в сопровождении верных псов. Я спрятался за занавеской.

– Приведите его да свяжите сначала.

Оба исчезли за дверью. Я осторожно выглянул из-за занавески и едва не присвистнул от изумления. Графиня была очаровательна! Просто прелесть. Прозрачная ткань накидки совершенно не скрывала стройной фигуры, резко очерчивая грудь и бедра. Под накидкой ничего не было. Ноги без обуви, да она и ни к чему, только обезобразит точеные линии стоп. Ну, если от такой бежать, то к какой же идти?

Графиня в нетерпении расхаживала по комнате, брала в руки то плеть, то длинный хлыст со свинцовым наконечником. Взмахнув пару раз, возвращала на место. Глаза мечтательно блестели.

Как нехорошо, такая душечка и так обходится с мужчинами. Может, ее в детстве кто-нибудь обидел или позабавился, а теперь она мстит? Что бы на это сказал старина Фрейд?

Я вышел из-за занавески.

– А-а, это ты? А то я заждался, все нет и нет.

Изобразил на лице добрую улыбку, а самого трясло от ненависти и желания. Графиня испуганно отшатнулась, рука машинально задела плеть, и та с грохотом полетела вниз.

– Ты?

– А что, кого-то еще ждала? Меня же велела привести, да еще связанного. Как не стыдно.

Она побледнела, глаза округлились, рот беспомощно приоткрылся. Будто не знает, что сейчас прибегут ее толстомордые гориллы. Хочет показать, как испугана.

– Ну как, начнем или подождем твоих свиней?

Вдалеке послышался топот – бегут, сердешные, стараются. Они вбежали с криками.

– Госпожа, он исчез!

– Он убил воинов и слуг! Надо его найти, госпожа!

– Остолопы! Кретины! – Карина завизжала так пронзительно, что у меня заложило уши. Красивое лицо исказила гримаса ненависти. – Хватайте его, вон он!

От томной страсти и женской нежности не осталось и следа. Амбалы наконец соизволили оглянуться, увидели меня и выпучили глаза. Потом двинулись вперед. Графиня подтолкнула самого нерешительного, он первым добежал до меня, растопырив руки, словно желая заключить в объятия. Толстые неуклюжие лапы схватили пустоту. Кинжал распорол живот этого борова и через мгновение оказался в глазу второго. Тот рухнул на пол, словно большой мешок с дерьмом. Его напарник осел, глаза превратились в два огромных шара. Он беззвучно хватал воздух, находясь в состоянии шока. Из разрезанного живота выпали кишки, покрытые слизью. Кровь щедро орошала каменные плиты и ковры.

Карина завизжала, скривив лицо и не отрывая глаз от бойни. Я вытащил кинжал из глазницы убитого, вытер его о живого пока амбала и пошел к графине, не в силах больше сдерживаться.

– Что, сучка, позабавимся, как ты хотела? Лахудра дырявая, во все щели оттрахаю, прошмандовка! За фокус с похищением ты мне отработаешь старательно и прилежно! – Я говорил тоном прожженного «отморозка», получив наконец возможность отыграться за плен, за унижение и за то, что вообще посмели ко мне подойти.

Мягкая на ощупь ткань трещала под пальцами. Графиня старалась оттолкнуть меня, но силы были далеко не равны. К тому же в изголовье весьма кстати оказались веревки, и вскоре Карина была привязана за руки. И пока последний амбал помутневшим взором наблюдал, как вытекает кровь из его необъятного живота, я исполнил свои обещания, не спеша, обстоятельно, вкладывая душу, так сказать, и прилежание.

Графиня больше не сопротивлялась, полностью уступив мне инициативу.

Распростертое тело лежало на кровати, голова безвольно откинута назад, ноги широко раздвинуты, от одежды остались одни лохмотья. Я встал, минуту разглядывал живописную картину, наслаждаясь ею, как талантливый художник, выудил из кармана медную монету и запустил ее точно в… место между ног. – Это тебе, шваль, за старание. Большего ты все равно не стоишь!

Монетка прилипла к мокрому бедру. Секунду постояв, плюнул и пошел к выходу. Меня ждало еще одно дело.

Воин лежал у конюшни. Он, видимо, пытался развязаться, но безуспешно. Весь в соломе и грязи, глаза горят ненавистью, рот забит кляпом.

– Как время провел? А я хорошо. Твоя хозяйка просто чудо, так подмахивает!

Он что-то промычал, дернул головой.

– Чего возишься, мразь? Нравится работать на садистку? Не знаешь, что такое садист? Сейчас узнаешь! – Я достал меч. – Не слышал такую пословицу: «Кто с мечом к нам придет, тот клюшкой по шайбе и получит!»

Два удара разделили тело на две части. Дикий крик, приглушенный кляпом, раздался в конюшне, но, кроме двух лошадей, его никто не услышал. Еще два удара – и голова отлетела в сторону, потом последовал черед рук и ног. Стопроцентная расчлененка – плата за услуги, которые графиня оплачивала совсем другой монетой. У кого что есть.

Я вывел из конюшни лошадь, оседлал ее и помчался прочь. Графиня, пережившая самые «приятные» мгновения жизни, скоро будет освобождена и сделает все, чтобы найти обидчика и казнить его. После таких выкрутасов надо или не оставлять свидетелей, или прятаться как можно дальше. Я выбрал второе и убегал со всех ног.

Известие о начале войны настигло меня в небольшом городке, куда я приехал через несколько дней. Сняв комнату в трактире, спустился в зал поужинать, и здесь сосед за столом – купец – сообщил эту новость.

Кочевники, гордо именующие себя эмирами степи, внезапно напали на приграничные владения Аберена, на земли двух графств. Хозяева тех земель, недолго думая, объединенной дружиной вышли наперерез и были разбиты в открытом бою. Силы оказались неравны, семь с половиной сотен против трех тысяч.

Оба графства были разграблены и сожжены. Король выслал три полка и собрал дворянское ополчение порядка тысячи воинов. И вновь степняки приняли бой, но на этот раз проиграли схватку, бежали… и снова напали, но уже в другом месте и гораздо более многочисленным войском.

«Как бы мне не разминуться с герцогом и ребятами. Владин должен выехать на восточную границу. Где их искать?»

Это только на первый взгляд передвижение войск происходит наобум, не глядя. На самом деле, все пути заранее известны и учтены, на дороге выставлены подменные пикеты и посты, где можно сменить лошадей, пополнить запасы воды и продовольствия. Маршруты выбраны с точки зрения скорейшего, безопасного и по возможности скрытого перехода.

На стол поставили два блюда, жаркое и фрукты, потом слуга принес кувшин с пивом, но, повинуясь моему жесту, убрал и взамен принес квас.

В противоположном конце зала расположились семеро путников, судя по одежде – люди довольно обеспеченные. Возглавлял компанию седой старик, упитанный дядя лет шестидесяти. Рядом сидели мужчина двадцатью годами моложе и юноша лет восемнадцати. Напротив восседала пожилая дама и две молодые женщины. К старшей прижималась девочка лет десяти – двенадцати. Все женщины белокуры, наверное, родственники. Кроме них, в зале был еще десяток человек, неторопливо поглощавших обед, запивая вином и пивом.

Окинув столы рассеянным взглядом, я опустил голову и вновь принялся за еду, отдавая должное отменно приготовленному мясу и свежим фруктам. Немного кислый соус придавал тонкий вкус жаркому, мелкие ягоды, рассыпанные по краям тарелки, таяли во рту, шипучий квас быстро утолял жажду. Увлекшись приятным процессом, я не отреагировал на стук двери, и только громкий топот сапог у порога вывел меня из задумчивости.

В зал вошли четверо парней, по виду сущие разбойники. Грубые куртки, короткие штаны, сапоги из любимой бандитами кожи собак, за поясом у каждого кинжал и кистень. Четверка вольготно расположилась за столом, потребовала вина и начала громко обсуждать достоинства сидящих рядом женщин. Видя, что никто не реагирует на оскорбление, перешли к более откровенным намекам. Трактирщик не проявил интереса к наглецам и не выпускал вышибал. Знал бандитов или просто не хотел ввязываться.

Ватажники перешли от слов к делу. Двое подошли к столу, где сидели путники, один ухватил молодую женщину за плечи, приглашая выпить с ним, второй внимательно следил за мужчинами, встав за их спинами. Молодой парень вскочил помочь, но тут же осел, получив по шее. Его сосед хотел встать и тоже оказался на стуле, сбитый третьим ватажником.

Завязалась скоротечная драка. Оскорбленные мужчины встали на защиту дам, но силы были слишком неравны. Опытные ватажники живо раскидали тех по углам и за шиворот приволокли обратно за стол.

Трое посетителей возмущенно зароптали, вожак бандитов вытащил нож, и те стихли, не желая связываться с головорезами.

Я вздохнул и отвернулся – трактирные драки надоели. Жестом подозвал трактирщика, но тот прилип к стойке, не спуская глаз с бандитов. Помедлив, пошел к нему сам.

Выслушав меня, трактирщик приказал слуге принести новую тарелку. В ожидании заказа я повернулся лицом к залу. Женщин усадили за стол, на их лицах застыло выражение ужаса, мужчина и парень пытались встать с пола, стирая кровь с лица. Старик сидел с белым как мел лицом, сухие костлявые руки подрагивали, а голова вжалась в плечи.

В трактире повисла тишина. Посетители уткнули носы в стол, боясь привлечь внимание ватажников к себе и своим кошелькам. О сопротивлении и не помышляли, подавленные столь наглядной демонстрацией силы. Ватажники встали полукругом у стола, их вожак что-то втолковывал старику. Потом хлопнул по плечу, донесся его сильный голос.

– Зато, старик, мы оставляем вам ваши жизни! А это, согласись, самое дорогое. На деньги не купишь и на товар не обменяешь.

Он засмеялся, довольный собой, и снова хлопнул старика по плечу. Лица путников потускнели, а ватажники довольно захохотали.

Внезапно дверь распахнулась и в зал спиной вперед влетел молодой парень. Судя по обличью, товарищ этих громил. В дверях появился высокий человек с мечом в руках. На щеке ссадина, рукав куртки разорван. Дорогая одежда и отличное оружие, сразу видно, что это дворянин. Он с вызовом посмотрел на ватажников и сказал:

– Вон, подонки! Ваши приятели во дворе убиты. Если не хотите последовать за ними, то поторопитесь!

– Щенок! – Вожак сощурил глаза. – Не лезь не в свое дело! Жить надоело?

Он вытащил длинный кинжал. Ватажники начали окружать дворянина, но неожиданно на атамана бросился молодой путник. Полетел на пол, получив удар ногой, и тут в драку вступили все, кто сидел в трактире. Ватажники, не ожидавшие такого поворота, попятились. Дворянин выбил кинжал из рук вожака, тот отлетел к стойке, зажимая порез на груди.

Бандитов оттеснили к столам, они с трудом отбивались. Бой подходил к концу, когда вожак резво бросился к столу. Выхватил небольшой нож из-за голенища сапога и приставил его к горлу девочки.

– Ни с места, мерзавцы! Не подходите, не то отрежу ей голову!

Все замерли. Острие кинжала коснулось нежной кожи на шее ребенка, едва не проткнув ее. Дворянин сделал шаг вперед, но старик ловко ухватил его за руку.

– Нет, добрый господин, не надо. Пусть забирают все и уходят, лишь бы моя внучка не пострадала. – Он обернулся к вожаку. – Бери все, только отпусти девочку, молю тебя!

Вожак сплюнул кровь и крикнул:

– Зинат, ну-ка забери у господ их деньги. Пусть впредь не лезут не в свое дело.

Один из громил с трудом встал. Из разбитой губы и носа текла кровь, волосы слиплись от крови. Следом начали подниматься остальные бандиты, охая при каждом движении. Ватажник обошел зал, отбирая кошельки и монеты, бросал все в мешок.

– Зинат. Подними мой кинжал, а заодно забери кошелек у того раззявы.

Ватажник подошел ко мне.

– Ну, что замер? Жалко с денежками расставаться? Щербатый рот Зината расплылся в улыбке. Сообразив наконец, что все сказанное относится ко мне, я протянул руку к мечу. Вожак дернул девочку за волосы.

– Не отдашь кошелек, прирежу ее прямо здесь.

– Да режь, мне-то что…

Вожак опешил, явно не ожидая такого ответа. Старик испуганно выкрикнул:

– Молодой господин, прошу тебя, отдай им деньги. Клянусь богами, я все верну.

Я пошел к своему столу, но на дороге вырос Зинат и, скалясь, протянул руку к кошельку.

– Гони деньги, малый, не то ножичек в живот воткну. Знаешь, как больно?

Довольно нагло, если учесть, что на поясе у меня меч. Или надеялся, что не посмею вынуть? Зинат уткнул нож в грудь и добавил:

– Жадный, да? Лучше быть щедрым и живым, чем жадным и мертвым.

Молниеносный взмах меча – и его голова слетела с плеч и покатилась по полу. Обезглавленный труп с грохотом упал на пол. Вожак ошалело взглянул на убитого, потом посмотрел на меня.

– Тебе нужен мой кошелек? – Я шагнул к нему. – Лови.

Бросил кошелек под ноги, и едва атаман перевел на него взгляд, метнул нож. Черная молния мелькнула в воздухе. Клинок вошел в шею вожака, его руки медленно разжались, и девочка упала на пол. Бандит рухнул рядом.

В полной тишине я вытащил нож и пошел за стол, подхватив со стойки тарелку с мясом. За спиной дворянин и путники добивали уцелевших бандитов.

Слуги вытаскивали тела убитых во двор, замывали кровь на полу, убирали битую посуду и табуретки. Посетители вновь расселись по местам. Молодой дворянин, по сути дела, спасший почти ограбленную семейку, уселся с ними.

Я перенес внимание на тарелки, отдавая должное жаркому. От приятного занятия меня отвлек вежливый и осторожный голос:

– Простите, господин. Вы не разрешите поговорить с вами?

Нехотя поднял глаза. Рядом стояли старик и молодой дворянин.

– Еще раз извините за беспокойство. Меня зовут Бумер. Я торговец, а мой спутник…

– Барон Кентар. – Парень склонил голову. – Вы позволите нам присесть?

– Прошу.

Старик глубоко вздохнул и начал:

– Позвольте мне, господин, выразишь вам благодарность за спасение внучки. Не знаю, смог ли бы пережить ее гибель.

Он всплеснул руками. На глазах выступили слезы. – Мы хотели обратиться к вам как к благородному дворянину с просьбой о помощи, – перехватил инициативу барон. – Дело в том, что господин Бумер следует с семейством к родственнику на юг. Однако на дорогах сейчас небезопасно. Вы сами видели, лесные братья нападают даже в трактире. Я согласился сопровождать господина Бумера. Кодекс рыцарства велит помогать всем, кому нужна защита. Я вздохнул.

«Какой кодекс? Барон не наигрался в детстве? А я здесь при чем?..»

– К сожалению, не могу последовать вашему примеру, господин барон. Ряд обстоятельств не позволяют мне сопровождать вас. Поверьте, это весьма важные обстоятельства.

Услышав ответ, барон презрительно прошипел:

– Вы позорите имя дворянина и недостойны звания рыцаря! Но раз уж вы являетесь им, будьте любезны принять вызов на дуэль!

Он встал, гордо выпятил грудь, ожидая ответа. Вскочил, словно ужаленный, Бумер.

– Господа, господа, успокойтесь. Не надо драк, не надо ссор. – Он повернулся к барону. – Мы можем поехать одни.

Я сильно подозревал, что старик испугался остаться вовсе без охраны, если мы оба будем ранены или убиты на дуэли. Барон угрюмо молчал. Он понимал всю нелепость и несвоевременность вызова, но как выйти из положения, не потеряв при этом лицо и не проявив слабости, не знал. Старик продолжал взывать к рассудку барона.

– Пойдемте, мой господин, надо отдохнуть перед дорогой.

Кентар огляделся, желая знать, слышал ли кто наш разговор. Но в зале, кроме нас, никого не было.

– Если вы не против, перенесем дуэль на более поздний срок. Я должен выполнить обещание.

Он впился взглядом в мое лицо, ожидая увидеть усмешку. Напрасно. Я едва не прокусил губу, но смех, распиравший меня изнутри, кое-как сдержал. Глубокомысленно кивнув, произнес донельзя серьезным тоном:

– Полностью согласен с вами, барон. Мы успеем обсудить небольшое недоразумение несколько позже.

Барон кивнув на прощание и удалился под руку с перепуганным Бумером.

…Ночью вместо сна опять кино – воспоминание о наших «командировках». Сегодня подсознание выбрало историю о турне в Приднестровье. Столкновение с волонтерами-румынами. Антон и Толик несли «груз», а остальные прикрывали. Встреча произошла под конец пути. Волонтеры вроде из бани шли, без оружия, только тесаки в ножнах. А мы оружием увешаны, но стрелять нельзя, иначе все дело провалится вместе с нами в тартарары. Румын пятеро, нас трое. Толик и Антон проскочили вперед, помочь нам не могли.

Схватка вышла скоротечной. Рослые парни с тесаками в руках бросились на нас. Дрались упорно, умело, но выстояли только десять секунд. Нам тогда повезло, ушли без шума…

Трактирщик сам поливал мне на руки из кувшина, когда я умывался во дворе. Помня вчерашнюю схватку, смотрел несколько испуганно. Сказал, что старик-торговец выехал рано утром в сопровождении молодого дворянина и что к ним перед самым отъездом присоединились два купца. Потом начал ругать бандитов, мол, в последнее время житья не дают.

Я вытер руки, поблагодарил трактирщика и пошел одеваться.

…Ушедший вперед обоз все-таки догнал. Издали увидел перевернутые подводы, тела убитых и ватажников, в спешке расшвыривающих вещи путников в поисках ценностей. Их осталось пятеро, кто уцелел после короткого и яростного боя. Барон, купцы и семейство Бумера сопротивлялись до последнего, восемь бандитов лежали рядом с их телами.

Меня ватажники заметили, только когда я подъехал почти вплотную. Раздался свист, побросав награбленное, бандиты выхватили оружие и встали у телег. Вперед вышел высокий широкоплечий мужик, сжимая в руке меч убитого барона. Несколько секунд мы рассматривали друг друга, потом к новому вожаку подскочил низкорослый крепыш средних лет и, кося на меня узкими глазами, крикнул:

– Он был там, точно говорю! У меня глаз наметан.

Вожак скользнул взглядом по моей одежде, оружию, потом отрывисто бросил:

– Оставь коня и оружие и можешь убираться!

– Я еду своей дорогой, а вы уже получили, что хотели. Разве этого мало?

Вожак усмехнулся, кинул взгляд на своих людей и неожиданно крикнул:

– Бей!

В следующий миг он согнулся пополам и упал на землю с ножом в груди, а я соскочил вниз, уклонился от булавы, ударил мечом в живот налетевшего ватажника, оттолкнул его и поднырнул под коня.

Еще двоих бандитов срубил мечом, третий бросился в обход коня, и Гром страшным ударом задних ног размозжил ему голову.

– Молодец, Гром! Здорово ты его.

Добив раненого, убрал оружие и прошел вдоль повозок. Барон дорого продал свою жизнь, возле него лежали трое ватажников. Обезглавленное тело старика застыло возле повозки, поодаль лежала старуха со страшной раной в груди. Две молодые женщины были обнажены. Перед тем как убить, ватажники их изнасиловали.

В одной повозке на двух больших покрывалах лежали золотые и серебряные монеты, несколько драгоценных камней, украшения. Я уложил добычу бандитов в мешок и взвесил в руке. С учетом драгоценностей и украшений потянет на семьсот монет золотом. Знатный улов.

За спиной вдруг раздался шорох. Я отпрыгнул в сторону и выхватил меч. И тут же опустил его. Маленькая девочка, что лежала рядом со старухой лицом вниз, шевельнулась, застонала, потом села, держась рукой за голову.

Растерянный взгляд прошел по телам убитых, остановился на обезглавленном трупе старика. Кое-как встав, девочка подошла к нему. Ее слегка пошатывало.

– Деда…

Тонкие пальцы коснулись груди убитого, тронули вышитую сорочку, забрызганную кровью. Девочка огляделась, вздрогнула, увидев обнаженные тела женщин, и прикусила губу. Потом заметила меня и испуганно вскрикнула. На ее голове возле виска я разглядел припухлость и ссадину. Видимо, удар прошел вскользь, она потеряла сознание, а ватажники в спешке не обратили на это внимание, посчитав убитой.

– Ты кто?

– Не узнаешь меня?

Она помолчала, потом несмело произнесла:

– Ты был в трактире…

– Верно.

Я подошел к коню, сбросил мешок с добычей.

– Это принадлежит тебе. Здесь деньги твоего деда и… словом, все твое.

Она кинула взгляд на мешок, поправила непослушные волосы, спадавшие на лицо, и прошептала:

– Ты уезжаешь?

– Да. И тебе не стоит здесь задерживаться. Вы ведь ехали куда-то?

– Да… У дедушки в Удоре брат. Мы хотели остаться с ним.

Она обернулась, посмотрела на убитых и всхлипнула.

– А ты… не возьмешь меня с собой, если… можно?

Зачем, спрашивается, отказал барону и старику, если сейчас повешу на шею эту крошку? Так ведь можно и год ребят искать.

Она сникла, поняла, что не возьму ее. Гром недовольно всхрапнул, чувствуя мое нетерпение, пошел вперед. Я поправил турсук и глянул назад. Девочка стояла возле дороги, длинные светлые волосы разметались по щекам, в глазах блестели слезы. Тонкие пальцы теребили кончик пояска. Рука натянула повод и конь встал как вкопанный. – Как тебя зовут?

– А-Алета, господин.

– Ты знаешь, где лежат твои вещи?

– Да, господин, в повозке дяди.

– Собери их. Живо!

Я спрыгнул с коня и пошел назад. Спрашивается – мне это надо? Нет. Где же логика и трезвый расчет? Наверное, там, где и мозги, – в зад… далеко.

Отобрал хорошего коня и быстро оседлал его.

– Садись в седло. – Помог ей взобраться на коня, приладил сзади мешок с деньгами и сверток с ее одеждой. – Слушай внимательно. Едем очень быстро, останавливаемся редко и только по необходимости. Меня слушать с первого раза, чтобы ни приказал, выполнять тут же. И не пищать! Уяснила?

– Да, господин.

– Меня зовут Артур. Так и зови, без «господин».

– Хорошо, го… Артур.

– В седле хорошо держишься?

– Да.

– Тогда вперед.

Яраган стоял на перепутье дорог и служил хорошим пристанищем всем, кто пересекал королевство с севера на юг и с запада на восток. К услугам путешественников многочисленные мастерские, где можно заказать что угодно – от столовых приборов до одежды. И, конечно, несколько постоялых дворов. Мы подъехали к самому большому. Тут же возник хозяин.

– Комната… большая, с двумя кроватями. Обед подать в зал. Коней обиходить, накормить и напоить.

Хозяин перевел взгляд с меня на Алету, молча склонил голову и жестом подозвал слугу.

– Проводи господ и быстро назад.

Слуга провел нас на второй этаж, показал комнату, потом еще одну, поменьше, где находилась ванная. Алета потрогала ткань покрывала на столе, прошла вдоль стены и задумчиво сказала:

– У нас тоже был дом. Большой, даже больше этого.

– Где это, у вас?

– В Кержу.

– Кержу? Это в Фаррабе?

Она кивнула и села на кровать. Личико омрачилось.

– Хватит грустить, пошли-ка обедать.

Я критически осмотрел ее и остался недоволен. Платье, когда-то новое и красивое, за время скитаний превратилось в грязную тряпку. Алета следила за собой, но ночевки в лесу и долгая дорога не пошли одежде на пользу.

– Здесь наверняка есть купцы, торгующие одеждой. Я прикажу принести сюда на выбор несколько платьев, посмотришь сама. Ясно?

– Да.

– Тогда подожди здесь, я спущусь поговорю с хозяином. – Кинул взгляд на спрятанный под столом мешок с деньгами и вышел из комнаты.

Хозяин подтвердил, что здесь есть мастерские и торговцы продадут хоть десяток платьев. По моей просьбе послал служанку за ними.

За время обеда я узнал несколько неприятных новостей. Степняки вновь напали на приграничные поселения, и хотя были отброшены, но сохранилась реальная опасность нового набега. Как мне сказали, за последние сорок лет это самое большое и длительное вторжение со стороны степи. Король вынужден держать на восточной границе почти половину войска – семь полков и еще две тысячи дружинников дворян. А теперь и на юге начались неприятности. Со стороны Фарраба вторглись отряды численностью до пятисот человек, были биты, отошли за рубеж и снова напади. Пришлось отправить один полк и на юг.

Притихли лесные братья. Ни единого нападения за последние два дня. Подобное затишье весьма напоминает затишье перед бурей. Некто, очень умный и могущественный, дергает за ниточки, руководя степняками, фаррабцами и лесными братьями. Но куда ведут те ниточки?

Я задумался и не заметил появления Алеты, пока она не встала передо мной со смущенной улыбкой, Она привела себя в порядок, смыв копоть от костров и грязь дороги. Новое изумрудное платье прекрасно шло ей, ярко-красная лента в волосах оттеняла их светлый цвет. Свежая прелестная куколка стояла возле меня, ожидая ответной реакции, пока я не догадался похвалить ее выбор.

– Я так долго выбирала. И… взяла еще одно, для дороги. Можно?

– Молодец. Я-то не догадался сказать.

Девчонка просияла и протянула руку к большому блюду с фруктам.

– Э, нет. Давай-ка поешь кое-чего поосновательнее. – Я пододвинул ей блюдо с мелко нарезанным мясом и знаком подозвал слугу, велев принести сладкий сок черешни. – Ешь как следует.

К нам подошел хозяин постоялого двора в сопровождении дородной женщины. Она приносила платья для Алеты. Вежливо поклонившись, женщина назвала сумму, которую я быстро отсчитал, добавив за скорость несколько серебряных монет.

– Может, ты еще возьмешь что-нибудь?

– Нет.

– Ну смотри. – Я отпустил женщину.

– А ты?

– Что я?

– Ты ничего не станешь брать? Совсем?

– Нет. На мне и так все новое.

– Когда приедем, дед вернет тебе деньги.

– Молодец, хорошо придумала. – Я улыбнулся. – Ешь давай, потом сочтемся.

Когда Алета поела, я отправил ее наверх спать, а сам заказал еще мяса. От еды меня оторвало осторожное покашливание. Рядом стоял человек средних лет в дорогом халате наподобие тех, что так любят носить жители Фарраба. Он растянул тонкие губы в угодливой улыбочке.

– Что тебе?

– Господин позволит присесть?

Получив разрешение, мягко опустился на стул и вежливо поинтересовался:

– Господин путешествует? По важным делам, да еще в сопровождении столь юной особы. Как я успел заметить, она не ваша родственница, не очень похожа на вас. Прошу меня извинить, если я позволил себе лишнее, но мне кажется, что такому доблестному воину, как вы, имеющему столь хорошее оружие… – Он скосил глаза на меч. – Я могу отличить черную кожу оленя-ветерка, а эта кожа самая дорогая во всех королевствах. Так вот, такой воин, знатный и богатый, возможно, будет рад, если кто-то другой возьмет заботу о девочке на себя. Мне показалось, она несколько стесняет вас. Я бы мог дать хорошую цену и обеспечить ее будущее. Там, откуда я родом, такие дети ценятся очень высоко. Ее научат многому, она станет жить в богатстве и роскоши. Пусть господин подумает. Я немедленно отсчитаю требуемую сумму.

Судя по последним словам, толстяк-фаррабец торгует детьми, или, если быть точнее, маленькими девочками, которых скупает везде и перепродает в бордели. По слухам, в Фаррабе сильно распространена детская проституция. Вот, значит, что он предлагает Алете. Конечно, ее будут холить и беречь до определенного момента. Пока не настанет время отрабатывать сытную еду и дорогую одежду. Тогда ее быстро обломают и заставят спать с теми, кто может заплатить за дорогое удовольствие. Хорошая перспектива… Я наклонился к нему.

– А теперь послушай, что я тебе скажу, и запомни хорошенько. Она – свободный человек и не может быть продана никому. Это раз. А во-вторых, если я увижу тебя рядом с ней или ты опять подойдешь ко мне с таким предложением, вышвырну тебя вон. Уяснил?

Толстяк откинулся на спинку стула, злобно сощурил глаза. Бросил взгляд на соседний стол, где сидели трое здоровых парней, его охранников. Сквозь зубы процедил:

– Я могу и подождать. Если господин примет другое решение, то я с радостью обговорю все условия.

Он ушел в сопровождении телохранителей. Черт! Только этого не хватало! Уехать? Нет, на ночь глядя нельзя. Здесь он не посмеет ничего сделать. А вот завтра придется быть поосторожнее. Толстяк не из тех, кто легко уступит лакомый кусочек.

Я допил сок и встал, решив посмотреть, как устроили коней. Остановил слугу и спросил, где конюшня. Тот показал рукой на задний двор.

– Не извольте беспокоиться, господин. За лошадьми у нас хороший уход. И не крали никогда.

– Хорошо, ты меня успокоил, но все же я посмотрю.

Просторное помещение конюшни вплотную примыкало к трактиру, у входа горели два факела, а внутри царил полумрак. У дверей витал запах навоза и лошадиного пота. Я не спеша прошел вдоль загонов, в которых стояли лошади, глядя по сторонам. Как и сам дом, конюшня имела ухоженный вид.

Гром и конь Алеты стояли в дальнем углу, пережевывая отборное сено. Узнав меня. Гром призывно заржал и шумно фыркнул. Я похлопал его по крупу, провел рукой, оглаживая гриву. Протянул кусок лепешки на меду. Гром осторожно дотронулся до руки, лепешка исчезла во рту. Угостил и второго коня. Пока они поедали угощение, внимательно осмотрел их, присел на корточки, потрогал копыта.

– Молодцы, ребятки. Если так и дальше пойдет, вы легко доберетесь до конца.

Присел, чтобы пролезть под бревном между загонами, когда послышался тихий шорох за спиной. Я отпрыгнул в сторону. В стену над головой воткнулся нож, задрожав от удара, и тут же послышался топот убегавшего человека. Я вылетел из конюшни следом, но было поздно.

Вот как, значит! Торговец живым товаром не теряет времени даром. Решил, что Алету можно заполучить, убрав меня. Надо потолковать с ним по душам. Я вбежал в зал, едва не сбив с ног хозяина, прижал его к стене и потребовал назвать комнату, в которой остановился фаррабец. Рядом моментально возникли двое вышибал. Хозяин жестом руки остановил их и, немного задыхаясь, ответил.

– Тот господин, о котором вы говорите, уехал. Только что. Как я понял, вы имеете к нему счет…

Я отпустил хозяина.

– Прошу меня извинить, я был не прав. Но тот подонок пытался меня убить.

– Ничего-ничего. – Хозяин поправил воротник. – Бывает, некоторые посетители хотят выместить гнев на мне, приходится их вразумлять. Но я сразу понял, что вы не из таких. К сожалению, ничем не могу помочь. Он не сказал, куда поехал.

– Да ладно. Можешь включить в оплату порванную рубаху.

Хозяин опять махнул рукой. И неожиданно улыбнулся.

– Не думаю, что это будет правильно. По правде, этот торговец и мне показался отвратительным.

…С постоялого двора мы уезжали рано утром. Я сам оседлал коней, забросил на седла мешки и вывел их из конюшни. Вышла Алета, одетая по-походному, узкие штаны из крепкого полотна для верховой езды и легкая кожаная куртка серого цвета. В таком наряде она могла сойти за мальчишку, если бы не длинные волосы.

Я вдруг впервые посмотрел на девчонку глазами торговца. Через несколько лет этот бутон превратится в изумительной красоты цветок, предстанет во всем блеске. Найдется немало любителей девичьей свежести и невинности, желающих сорвать его раньше времени. Ее деду придется приложить немало стараний, чтобы уберечь девочку от подобных проблем.

Алета встала у крыльца, глядя на меня, пока я не догадался.

– Ты отлично выглядишь.

Она довольно улыбнулась. Я пожал плечами, женщина всегда остается женщиной, даже если ей всего одиннадцать лет. Протянул небольшой кинжал с резной рукояткой и затейливым рисунком на ножнах. – Держи, это тебе. Как раз к костюму.

– Спасибо, Артур. Он очень красивый.

Алета повертела его в руках и повесила на пояс. Кинжал подарил, конечно, не для украшения, а как последние средство защиты. Чтобы у нее был выбор – жить или умереть. А она сама решит, как поступить.

– В путь! – Я пришпорил Грома, и мы покинули двор.

В Удор мы въезжали ранним утром, в час, когда по улицам торопливо сновали посыльные лавочников и ремесленников, спеша закончить дела до того, как город проснется и прохожие заспешат по своим надобностям. Несколько дворников подметали широкими метлами узкие дорожки. Мимо прошла смена городской стражи.

У встречного я спросил, где дом старого мастера и торговца тканями Радана. Тот показал на довольно большой, по здешним меркам, двухэтажный особняк, который вместе с многочисленными пристройками занимал значительную часть улицы. Мы въехали в открытые ворота и слезли с коней. К нам вышел слуга, я жестом подозвал его и приказал:

– Проводи эту госпожу к мастеру. Думаю, он обрадуется ее появлению.

Девочка повернулась ко мне.

– А ты разве не пойдешь?

– Потом. Иди поздоровайся с дедом, я никуда не денусь.

Она исчезла в дверях дома вслед за слугой. Я прошел по двору, отмечая надежно и добротно сделанные амбары, пристройки, небольшую конюшню. Двор чисто подметен, везде царит порядок. Ясно, что Радан богатый человек.

Видимо, встреча с дедом проходила весьма бурно и горячо, только через десять минут Алета вышла на улицу в сопровождении высокого и худого мужчины. Радан выглядел лет на десять моложе своего брата, энергичен, лицо еще не обрюзгло.

Мастер приблизился, держа руку на плече девочки.

– Благодарю вас, господин, за то, что вы спасли мою внучку! Вы сняли с моей души огромный камень. Я давно поджидаю брата, а тут весть о гибели от рук проклятых бандитов. Вы даже представить себе не можете, насколько я рад видеть Алету живой и здоровой.

Выразив благодарность в цветистых выражениях, мастер пригласил меня в дом. Здесь уже накрыли стол. Быстро насытившись, я коротко обрисовал наше путешествие, не упоминая, с чего, собственно, все началось.

Позже, отправив девчонку отдыхать, мы сели поговорить на другую тему. Меня интересовало все, что касается герцога Владина и его войска. Хозяин знал только, что герцог до сих пор не выезжал из приграничного городка Лугата. Но я и этому был рад.

Радан сетовал на оскудение торговли, на бесчинства разбойников.

– …Я боялся, и, как видно, не напрасно, за своего брата. Он так не вовремя отправился в путь, хотя я приглашал еще год назад. Ну что теперь поделаешь. Настало страшное время, крадут детей, убивают и грабят всех подряд…

– Кстати, об Алете. – Я огляделся, нет ли поблизости кого из слуг, и продолжил: – Вам не кажется, что в такое время девочке лучше стать дворянкой? Это бы решило множество проблем в будущем.

– Дворянкой? – изумился Радан. – Но разве такое возможно?

– Я слышал, что дворянское звание без титула можно выкупить.

– Да-да… – Старик от волнения потирал кисти рук. – Но для этого надо очень много денег. Звание выкупить не так просто, иначе бы давно все стали дворянами.

– Правильно. И сколько же требуется денег?

– Вы сами дворянин, знаете, что для выкупа требуется не меньше пяти сотен монет золотом. Это огромная сумма. Я не беден, далеко не беден, но столько денег выложить за дворянство…

Радан развел руками.

– Ясно. – Я нащупал ногой мешок, который лежал у стола. – Для введения в дворянство требуется поручительство двух влиятельных особ. У вас есть знакомые среди дворян?

– Да, один мой постоянный клиент всегда рад мне помочь…

– Вот и отлично. Здесь порядка семисот монет. Все это принадлежит Алете. Надеюсь, в скором времени она станет полноправной дворянкой и никто не посмеет в дальнейшем обойтись с ней по-скотски.

Мешок лег на стол, раздался мелодичный звон монет. Радан остолбенело смотрел на него, не в силах произнести хоть слово.

– Какой титул у вашего знакомого?

– Он граф. Весьма влиятельный господин, к тому же хорошо знает герцога Владина.

– В таком случае вопрос решен. А мне пора ехать дальше. Радан наконец оторвался от созерцания золота.

– Вы уже уезжаете? Не попрощавшись с Алетой?

– Ну почему. Я намерен воспользоваться вашим гостеприимством и отдохнуть до обеда, если вы позволите.

– Конечно-конечно, я немедленно распоряжусь, вам приготовят ванну.

Радан вызвал слугу и вместе с ним вышел из комнаты. Я удовлетворенно потер руки. Пока все идет хорошо. Часть проблем решена. Теперь бы еще и ребят найти, а там и домой можно…