Волчьи мшары то ещё местечко. Мечей зачарованных здесь, правда, из бугров не торчало, зато вурды водились изрядно. То, что мшары волчьими назывались — чистое недоразумение. Волки встречались, конечно, но в числе совершенно ничтожном и людей они обычно не трогали. Даже в лютые зимы больше мышковали, чем возле дорог путников поджидали. Вместо волков вурды к людям наведывались. Так что правильнее это место Вурдовыми мшарами было наречь. Хотя с другой стороны, названия редко просто так, без причины появляются.

На счёт вурдов люди говорили разное. Одни считали, будто кровожадное племя жило здесь испокон веков и чуть ли не зародилось именно в мшарах, другие уверяли, что вурды сюда вслед за людьми пришли — иначе, чем бы они промышляли до этого?

Само собой, ни точного чертежа, ни даже приблизительного описаний местности люди по упомянутой причине не составили. О размерах судили так — самая близкая к мшарам, а потому и самая опасная обходная тропа занимала неделю пешего пути. А сколько напрямик идти — то неведомо. Не прошёл ещё никто напрямик.

Слепень во главе с княжескими разведчиками, проследил войско Фёдора до границы топей. Но там его отряд на засаду нарвался и вглубь не полез. Не зная тропинки в трясину соваться не стали. Теперь же болота подмёрзли, и можно было пройти без проводника, просто по льду.

— И всё же, где тут могут люди скрываться? — недоумевал Пётр. — Сплошь болота одни. Не на болотах же Фёдор живёт? Ну, шайка небольшая здесь, пожалуй, и смогла бы схорониться, кабы не вурды, но войско-то где разместить? Лошадей? Им, коняшкам ведь кушать потребно. Второй день идём, а всей земли — островки малые, только зад опустить и хватает.

Сокол уже поведал спутникам и про онаров, и про овд. Но если Боюн с Тарко рассказом удовлетворились, то Пётр воспринял его скорее как небылицу. Мало ли какие слухи чародей собрал в своих странствиях.

— Найдём рано или поздно, — ответил Сокол. — Городки лесных дев не так-то просто отыскать, даже если знаешь, где выход спрятан. Да и вурды не в топях живут, не болотный зверь — вурд. Должна быть суша.

Несмотря на морозы, лёд оказался ломким. То один из них, то другой из путников проваливались в болотную жижу, а пока неудачника выручали, вымокали и все остальные. Тогда на ближайшей кочке разводили костерок из тощих болотных веточек и жухлой прошлогодней травы, сушились наскоро. Чародей дымок отводил, чтобы не так заметно со стороны было, а всё же побаивались они глаза чужого и возле костра долго не сидели.

 

***

Только на третий день они ощутили под ногами твердь. Тут же и лес вновь в силу вошёл, вместо чахлых осинок и берёзок, редких кустов, сосны высокие небеса щекотали. Осторожно развели костерок, согрелись, поели горячего. Достали из заплечных мешков оружие, у кого какое было. У Петра меч княжеский, у Сокола самый обычный, с виду, по крайней мере. Боюн в поход с так полюбившемся ему, лёгким степным клинком отправился, а Тарко Агриков меч достал. Заулыбался сразу — пока в Муроме жил не пришлось ни разу меч обнажать.

Увидев его, Боюн будто лбом на сучок наткнулся. Замер.

— Ты чего? — заметил его смятение Тарко.

— Знатный меч у тебя, — сказал ополченец.

— Про знатность его неведомо мне, — осторожно ответил юноша. — Кто владел, кто смерть принял, кто в Марах Стылых оставил…

У Сокола уже вопрос на языке вертелся, но слететь обстоятельства не позволили. Шагах в ста от костра, за деревьями, раздался крик.

Не сговариваясь, все вместе бросились туда и увидели, как трое вурдов наседали на парня. Тот уже едва стоял на ногах, но вынужден был постоянно вертеться, чтобы не допустить противника до спины. Сокол в парне узнал Савелия и тут же испугался за Мену. Она ведь от охотника сюда и убегала, помощи просила, и вот охотник сам стал добычей, а где же в таком случае девушка?

Увидев подошедшую к противнику неожиданную подмогу, вурды сперва растерялись — откуда бы здесь людям взяться? Однако добычу решили не упускат. Один из них бросился Савелию под ноги, другой, как только охотник свалился, подхватил его под руки и поволок в сторонку. Двое вурдов против людей развернулись — с ножами против мечей.

— Мне пленник нужен, — крикнул Сокол.

— Охотник? — уточнил Тарко.

— Нет, кто-нибудь из вурдов, — ответил Сокол.

Понятие воинской доблести у вурда несколько отличается от человеческого. В том чтобы убежать от превосходящего силой противника, великой утраты для чести они не видят. Хотя и перед смертью особенного страха не испытывают. А вот товарищей вурды редко в беде бросают. Тем не менее, пропустив удар в грудь, один из вурдов решил отступить. Второй удрать не успел. Тарко подсёк ему ногу и тот рухнул в снег.

Скрутить вурда куда сложнее, чем убить. Но вчетвером кое-как одолели. Боюн ловко нож выбил, Пётр с Тарко руки волосатые заломили, а чародей петлю на шею набросил и свободным концом руки пленнику опутал. Вурд даже связанный, долго и отчаянно сопротивлялся, пока не обессилел вконец. Лёжа на спине прижатый коленом Боюна, он только глазами вращал, словно продолжая одними ими сражаться.

— Давай-ка, чародей, поскорее, пока дружки его не набежали, — буркнул Боюн.

Тот кивнул, присел перед пленником, не выпуская конец верёвки.

— Меня зовут Сокол, — представился он. — Может быть, слышал? Нет? Неважно. Врать тебе не стану, смысла в обмане не вижу. Если поможешь нам в одном деле, отпустим тебя.

Вурд скроил рожу, по всей видимости, означающую, что выдавать соплеменников он не станет даже в обмен на жизнь и свободу.

— Мы сюда не с вурдами сражаться пришли, — пояснил чародей.

— А с кем? — неразборчиво прохрипел вурд, которому говорить внятно мешала петля.

— Человек этот, на которого вы напали, он один шёл или с девушкой? Куда она делась?

— Один был человек.

— И не видели нигде рядом девушки?

— Нет.

— Допустим, что так, — Сокол подумал, оценивая правдивость вурда, и перешёл ко второму вопросу. — Мы город подземный ищем, который давным-давно овды бросили. Там теперь люди скрываются, как я понимаю.

— Есть рядом одна нора, — прохрипел пленник. — Но нам туда пути нет.

— Что так? — чародей слегка ослабил петлю.

— Волки, — коротко ответил вурд.

— Не поверю, будто ваше племя каких-то волков испугалось, — с лёгкой насмешкой заметил Сокол.

— Они не какие-то, — сказал пленник и его глаза вспыхнули, словно прямо сейчас увидели зверя, которого опасались даже вурды.

— Волки там или нет, но нам нужно попасть в город, — сказал Сокол. — Покажешь вход, и можешь к своим возвращаться. Слово даю.

Ответить вурд не успел. На их островок неожиданно выскочила медведица. Откуда она появилась, никто не увидел, не понял, спрятаться вокруг вроде бы негде было, разве что из болота вынырнула. От неожиданности все растерялись. И только Боюн новой опасности сразу навстречу шагнул. Чуть присел, клинок в сторону отвёл, приноравливаясь как ловчее ударить. Скор он на драку этот Боюн. Тарко с Петром едва к мечам потянулись.

— Стой! — крикнул Сокол, ещё не совсем понимая, что именно насторожило его в медведице.

Застыли разом оба. И зверь и воин.

— Да что ж ты, всё меня останавливаешь? — буркнул Боюн.

Но шаг назад сделал, и клинок отвёл. Недалеко впрочем. Чародей отпихнул ополченца и подошёл вплотную к медведице. Ладонь вперёд выставил, подержал перед мордой немного, затем коснулся носа, скулы. Медведица не сопротивлялась, словно ждала приговора.

— Мена? — удивился собственной догадке Сокол.

В имени произнесённом великая сила скрывается. Едва его услышав, зверь, точно человек уставший присел на кочку и уж совсем по-человечьи кивнул.

— Ох, чародей, не могу больше. С медведем срастаюсь, себя забываю. Перед глазами туман стоит, мысли путаются.

— Так, — Сокол полез в мешок. — Сиди смирно. Сейчас что-нибудь придумаем. Тарко, как там костёр?

Огня уже видно не было, только лёгкий дымок струился и Тарко бросился собирать веточки и траву.

— Чудеса, — пожал плечами Боюн и вернулся к оставшемуся без присмотра вурду.

Поиски вражеского логова откладывались, все занялись каким-нибудь делом — полезным или не очень, а Петр, ошалев от наплыва впечатлений, вдруг вспомнил о Савелии.

— Парня-то будем спасать? — спросил он. — Жалко ведь.

— Его поди там уже доедают, — усмехнулся Боюн.

Пётр для очистки совести всё же вызвался проверить окрестности, а с ним нехотя и Боюн отправился — обещал же князю за парнем присматривать. Спустя четверть часа они вернулись ни с чем. Никаких следов ни вурдов ни их страшной трапезы не нашли.

— В логово уволокли, видать, — решил княжич. — Пропал охотник.

Сокол занялся составлением мази, а тем временем настоялись травы, и чародей напоил Мену отваром. Девушка немного пришла в себя, но медвежью шкуру сбросить не сумела. Только густой клок шерсти выдернула из плеча.

— Что ж, век так ходить? — вздохнула она, пуская отставшую шерсть на ветер.

— Тебе вообще сильно повезло, что мы встретились, — с укором заметил чародей. — Ещё бы день-два пробыла в шкуре и не сняла бы вовсе. Теперь потерпеть надо. Вот мазь. Чего-то лучшего сейчас не смогу приготовить, все запасы дома остались.

— Фу, дёгтем пахнет, — сказала Мена-медведь, принимая глиняную плошку с тёмной мазью.

— Пахнет, — согласился Сокол. — Чем же ещё дёгтю пахнуть? Зато должно помочь. Думаю, недели хватит, чтобы от шкуры избавиться. Правда саднить и чесаться ещё долго будет. И голова поболит. Но тут уж выбирать не приходится, а то и болеть нечему будет.

Мена вздохнула.

— Зачем ты вообще шкуру на себя напялила? — спросил чародей. — Медведика такого славного погубила. Небось, он тебя не трогал, спал себе спокойно?

Втирая вонючую мазь в шкуру, Мена рассказала урывками, как с Савелием играла, да доигралась.

— Понятно, — сказал чародей. — Теперь-то что, с нами пойдёшь?

— А куда?

— В подземелье. Логово Фёдора искать.

— Ну, уж здесь одна не останусь точно.

Чародей потянул за верёвку с вурдом.

— Давай, кровосос, показывай нору свою.

Идти пришлось недолго. Вурд провёл их по краю болота и показал на едва заметную ямку.

— Здесь.

Вход, если это был вход, занесло снегом. Вокруг ни единого следа, даже на мёрзлой земле никаких отпечатков осенних. Этим путём воины Фёдора явно не пользовались. Возможно, не знали о нём, и тогда лазутчикам повезло, а возможно, опасались использовать — и в таком случае им тоже следовало остерегаться.

Разгребая снег, Тарко меч для удобства снял с пояса, и Сокол опять подметил настороженный взгляд Боюна. Он не выдержал, и спросил:

— Что-то знаешь о нём? Раньше встречал или почувствовал что-то?

— Смерть и любовь в клинке соседствуют, — ответил Боюн. — Странное соседство если подумать.

— Верно, — кивнул чародей. — Смерть и любовь. Чья любовь я узнал, а вот со смертью пока что загадка.

Ополченец пожал плечами. Покосился на Петра, ещё раз взглянул на меч.

— Полезли что ли? — бросил небрежно он. — Или разговаривать будем?

Пётр заглянул в открывшуюся дыру.

— Тянет теплом немного, — сказал он, водя ладонью над входом. — Словно зверюга огромный в норе сопит.

Сокол распутал верёвку, стягивающую руки вурда, скинул с шеи петлю.

— Свободен.

Тот выпрямился и пошлёпал по снегу к ближайшей рощице, не сказав пленителям ни слова прощания, не оборачиваясь, но и без спешки, хотя наверняка чувствовал спиной взгляды людей, раздумывающих, не напрасно ли они извечного врага живым отпустили.

Нора уходила вниз почти вертикально. Скорее не нора, а колодец или дудка, какие бьют добытчики железной руды. Возможно, кто-то и пытался здесь железо добывать — земля вокруг красная, по всем признакам подходящая — но не преуспел, на камень наткнулся. А овды позже проход расширили, к своим делам приспособили.

Поискав чего-нибудь тяжёлое и ничего подходящего не обнаружив, Сокол привязал к снятой с вурда верёвке собственный мешок и осторожно спустил его вниз.

— Не глубоко, — сказал он, когда верёвка ослабла. — Сажени полторы-две не больше.

— Давай-ка я первым спущусь, — предложил Боюн.

Ему никто не возразил и ополченец, бросив в дыру сумку, ловко скользнул следом.

— Порядок! — раздался через мгновение приглушённый голос.

Они спустились один за другим. Сокол с Тарко молча, Пётр перед спуском перекрестился и пробубнил что-то, Мена, выдернув очередной пук шерсти, отправилась в подземелье последней.

Этим колодцем, как и ходом, ведущим от него, ни люди, ни овды явно не пользовались, разве что как отдушиной. Если бы овдам вздумалось здесь выходили на поверхность, то они обязательно выровняли бы колодец, поставили лестницу, а вход запечатали бы чарами. А побывай здесь люди, он наверняка закоптили бы своды факелами. Но факела зажжённые Баюном и Петром, похоже, были здесь первыми.

— А вот звериные следы иногда попадаются, — заметил ополченец, поглядывая под ноги. — И не хотел бы я с таким зверьём один на один переведаться.

Однако встретиться с подлинным обитателем этой части подземелий им вскоре всё же пришлось. Не прошли они и сотни шагов, как вдруг из неожиданно открывшегося взору бокового прохода выбежал трусцой огромный волк. Для зверя встреча тоже вышла внезапной — воздух лёгким сквозняком тянуло туда, откуда пришли люди, и запах уносило туда же, а звуки шагов в изломанных ходах почти не слышны.

Запоздало увидев людей, волк встал на развилке. Повернув в сторону пришельцев голову, оскалил пасть, вздыбил шерсть от загривка и до кончика хвоста, зарычал негромко.

Не соврал вурд. Таких волков никто из людей в лесу не встречал. Даже не в размерах дело, не в мощи свирепой — глаза у зверя уж очень разумными выглядели. Волки и без того считались животными особенно смышлёными, не зря князья из преданий и сказок в них перекидывались, а которые не перекидывались, те волков обязательно в друзьях держали. Но тут и вовсе взгляд человеческий на людей из-под серой шкуры смотрел.

Тарко меч вытащил, хотя против волка даже обычного не лучшее оружие — меч. Мена-медведица отодвинула парня лапой-рукой и шагнула вперёд. Случайно или нарочно, но ответный рык у неё получился вполне себе медвежий. Волк даже чуток попятился. Не ожидал под землёй такого соперника встретить. И опять же обычный медведь вряд ли его напугал бы, а тут звериное с человеческим сочеталось, как и у самого волка.

А Мена и впрямь выглядела ужасно. К этому времени шерсть отчасти сошла, но большей частью ещё торчала пучками здесь и там, или свалялась, как на сильно заношенной шубе. Половина морды сохранила звериные черты, половина словно облупилась и сквозь неровные лохмотья шкуры проступило человеческое обличье. Настоящая жуть, если такое внезапно увидеть. А в полутьме подземелья девушка выглядела и вовсе зловеще.

Волк отскочил в сторону и немного назад, потом развернулся и скрылся в боковом проходе.

— Кербер стережёт выход из подземелья, но не вход в него, — мрачно заметил Сокол.

— Для Кербера он не очень приветлив, — сказал ополченец.

А Сокол в свою очередь отметил мимоходом, что для горожанина Боюн чересчур много знал и умел.

Часа через два они вышли к первой пещере, а затем подземные залы стали попадаться довольно часто. Город был огромным, но без чар, каким наполняют его овды, выглядел лишь мрачным полудиким подземельем. Тёмные ходы соединяли множество пещер. Некоторые из них походили на кельи, другие казались достаточно просторными, чтобы разместить, возникни такая нужда, целый дворец заодно с садом. В сводах больших залов имелись отверстия, и сквозь ледяную корку в подземелье проникал тусклый свет. Его впрочем, едва хватало, чтобы увидеть стены.

— Неужели лесные девы в эдаком мраке живут? — удивился Пётр. — Тот-то в сказках часто про ямы говорят. Яма она есть. Вроде тех, в каких степняки пленников держат, разве только большая.

— При хорошем освещении здесь всё иначе бы выглядело, — сказал Сокол. — Там где онары остановку делали много любопытного в земле найти можно. Такой камень, если его как следует обработать, выглядит точно стекло цветное. В отблеске факела много не разглядишь, а вот если зал осветить ярко, вот тогда заиграет.

— Эти дыры много ли света пропустят, даже если их от снега и льда очистить? — засомневался Пётр.

— Дыры здесь не для солнца пробиты, а чтобы чад уходил, — пояснил чародей. — А что до света, то у овд свои тайны имеются. Их светильники почти без копоти горят и куда ярче цареградских. Достаточно, чтобы сады подземные цвели. Масло что ли в них особое наливают или чары какие-то неизвестные овды используют — не знаю. Мне, во всяком случае, такое не удалось проделать, а опытов я ставил немало.

— У них и свечи чудесные имеются, — добавил Тарко. — А в лампах хитрость иная. Они из особого железа проволочку делают тонкую, скручивают её и прямо в пламя вставляют, от этого и свет яркий получается.

— Вот как? — удивился Сокол. — Этого я не знал. Особое железо? Хм.

Пока остальные пещеру разглядывали, Боюн всё больше вниз смотрел, под ноги.

— Странно, — заметил он. — Человеческих следов совсем не видно. Если кто-то здесь из людей и живёт, то не в этом конце.

— Город большой, — согласился Сокол. — Места полно. Здесь три таких ватаги как у Фёдора обитать могут, даже и не зная друг о друге.

 

***

Прислонившись спиной к стене, в проходе сидел человек. Из-за рыжей шубы, его тоже поначалу за зверя приняли, а шедший впереди Боюн чуть клинком не проткнул второпях. Только потом торчащие из меха сапоги разглядели.

— Савелий, — узнал чародей. — Как он здесь очутился?

— Живой? — спросил Тарко.

— Похоже, что живой, — сказал чародей, склоняясь над охотником. — Только в беспамятстве.

— Смотри ты, и вурдам не по зубам оказался, — фыркнула Мена. — Или побрезговали они падалью?

— Оставь, — поморщился Сокол.

— Оставить?! С большим удовольствием. Пусть его здесь подыхает. Вот только вещи свои заберу. А то, как шкура совсем сойдёт, голышом что ли перед вами расхаживать?

Она отложила бережно свёрнутую шубку, затем перевернула сумку охотника, вывалив содержимое на землю, и когтистой лапой принялась расшвыривать вещи. Кое-что знакомое находила, откладывала в сторону. Только к оберегам старалась не прикасаться.

Тем временем чародей положил ладонь на грудь Савелия. Проверил дыхание, затем исследовал кости.

— Придавили его малость. Возможно, рёбра сломали. Но если здесь не бросать, выживет.

— Вот ещё! — Мена сгребла отложенные вещи в кучу и стала запихивать в сумку охотника, так как собственной не нашла.

— Кто же его здесь придавил? — удивился Тарко. — Кабы волк, то порвал бы, да и вурд тоже. Медведей здесь нет, ну кроме Мены, конечно.

— Чтобы спросить, в чувство привести надо, — ответил Сокол.

Он вытащил склянку с какой-то едкой, судя по ужасному запаху, жидкостью и влил в рот охотника несколько капель.

Тот закашлял, согнулся, но сразу ожил.

— Ах ты, бесовское отродье… — выругался Савелий, увидев спасителей, и вдруг, сплетя пальцы крестиком, затянул нараспев. — Возьми от начала, возьми от конца, соедини в середине…

Боюн быстро и резко, словно муху отлавливая, схватил охотника за бороду и повернул лицом к себе. При этом так дёрнул бедолагу, что тот, клацнув зубами, прикусил язык.

— Только попробуй какое-нибудь заклинание прочесть, — зло прошипел Боюн. — Вовсе без языка останешься.

Таким ополченца Пётр ещё не видел. Даже сражаясь на стенах Мурома, он сохранял невозмутимость, а если и ругался то эдак весело, с шуткой и даже врагов убивал без злобы, словно из одной только крайней необходимости. А тут вроде бы раненый перед ним сидит и такой гнев.

— Да вы тут все колдуны, как я погляжу, — простонал Савелий. — Сбежались на косточках покататься?

Мена, напоминая о себе, поиграла перед его носом когтями. Сокол подобрал обереги и, завернув в тряпицу, сунул в мешок.

— Как ты сюда попал? — спросил Боюн прежним спокойным и добродушным голосом. — Мы уж думали тебя вурды сожрали.

Охотник помолчал для приличия, но, похоже, решил судьбу не скушать и рассказать всё как есть.

— Сбежал я от того вурда, вывернулся как-то, но не очень удачно, — сказал он. — Потом провалился под землю, чуть ногу не сломал. Что за дыра открылась, не знаю. Высоко там оказалось, назад никак не выберешься. А вокруг ходы в разные стороны. Бродил по ним, выход искал. Долго бродил, потом людей услышал. Пошёл на голоса, а там ловушка. Придавило меня камнем, едва выбрался. Но звать на помощь уже не стал. Хорошие люди на добрых христиан ловушки не ставят. Приполз сюда и уснул.

— Уснул? — усмехнулся Сокол. — От такого сна мог и вовсе не проснуться. А где ты голоса слышал? Наши они были или нет?

— Вот по этому ходу недалеко, — показал рукой Савелий.

— Не наши, — убедился Сокол. — А раз не наши, то, стало быть, тех, кого мы ищем.

— Сходим, посмотрим? — предложила Мена.

— Мы с Тарко сходим, посмотрим, а вы этого стерегите, — возразил Сокол. — Если ещё там ловушки будут, я замечу.

Мена тоже могла ловушки распознать, ещё и получше Сокола, но смолчала. Ей сейчас не до отваги показной, со шкурой бы звериной сладить, себя сохранить.

— Давай я с тобой схожу, чародей, — вызвался Пётр. — Сам же говорил, что мог Фёдор и на кровь обереги зачаровать.

— Верно. Говорил. Мог.

 

***

Камень что придавил Савелия, они нашли через полсотни шагов, и Сокол внимательно его изучил, прежде чем двигаться дальше.

— Нет, не против нас оборона, — решил он, наконец. — От волков они защищались быстрее всего. Поделили, значит с серыми город.

— Дымком потянуло, — заметил шёпотом Петр.

Сокол принюхался. Да откуда-то явно тянуло дымком. Но вовсе не с той стороны, куда они намеревались двигаться, но и не с той, откуда пришли. Он подвигал факелом, сбивая мешающие глазу тени, и, наконец, разглядел в стене отверстие.

— Посмотрим, посмотрим, — пробурчал чародей и первым полез в дыру.

На той стороне они увидели огромную пещеру. Посреди пещеры горел костёр. Дым поднимался к своду и частично выходил через узкие щели, но всё равно пространство переполняло чадом. Вокруг костра сидело несколько человек, а в отдалении паслись лошади. Паслись — громко сказано. Та жухлая трава, что смогла вырасти здесь, под редкими солнечными лучами, достигающими дна разве что в самый полдень, не могла дать животным достаточно пищи. Возле стены высились стожки сена, доставленные, очевидно с поверхности.

— Словно варвары на развалинах Рима, — пробормотал Сокол.

Сказать по правде ни варваров, ни развалин Рима он воочию не видал, только читал об этом, но и те, кого он читал, очевидцами не являлись, а в свою очередь переписывали древние легенды. Однако образ, будоражащий разум сочинителей на протяжении многих веков, возник не случайно — больно уж нелепо смотрелись оборванцы Фёдора и чадящий костёр посреди великолепного, если не по воплощению, то по замыслу, города овд.

— Нападём? — предложил Пётр. — Их всего-то пятеро. Пикнуть не успеют.

— Зачем? — возразил Сокол. — Фёдора среди них нет. Нам всё гнездо накрыть нужно, а не просто ос растревожить.

— Оставим в живых одного, спросим, где Фёдора искать.

— Нечего спрашивать. Вон из того хода они пришли, — показал рукой Сокол.

— Почём ты знаешь?

— Остальные низкие слишком для лошадей.

— Их могли и отдельным путём провести.

— Настырный ты, князь, — сказал Сокол. — Могли, по-всякому могли. Но нападать мы всё равно не будем. Давай-ка лучше обратно двигать.

Пока Сокол с Петром ходили в разведку, Боюн привёл охотника в чувство. Но в какое-то странное чувство привёл. Тот мог самостоятельно стоять на ногах, даже передвигаться потихоньку, мог отвечать на вопросы, но первым не заговаривал. И на Мену больше внимания не обращал, словно не было её рядом в жутком медвежьем обличии.

— Что ж, так и станем его с собой таскать? — спросила Мена.

— В тягость не будет, — заверил Боюн.

Мена фыркнула, явно не соглашаясь с ополченцем.

— Нельзя ему здесь умирать, — пояснил тот. — Не простой он охотник, делом одержимый, предназначением своим. Такие бесследно не умирают. Проклятие останется, потом беды не оберёшься. Мало нам вурдов в здешних болотах?

Боюн опять удивил. С чего бы простому горожанину о подобных вещах заботиться? Но с другой стороны воин был прав.

— Как знаешь, — Сокол обвёл спутников озабоченным взглядом. — Но имей в виду, нам ещё ниже спуститься придётся. До самого донышка. Там ни света, ни простора. И присматривать за Савелием некогда будет. Не лучше ли кому-то из нас проводить раненого наружу?

— Разделиться? — удивился Пётр.

— Нас и так слишком много, — раздражённо бросил чародей. — Я собирался сюда один, а в итоге мы отправились вчетвером, потом нас стало пятеро, а теперь шестеро. Мы медленно двигаемся, часто спорим по пустякам и только мешаем руг другу.

Сокол замолк и задумался. Раздражение обычно было ему не свойственно. Видимо брошенное овдами мрачное подземелье давило каким-то образом и на него.

— Превосходно! — воскликнул Боюн. — Кого же отправим? Обоих мальчишек ты сам позвал. Меня нарядили в охрану к Петру, и уж поверь, я не оставлю службы. Девушка? Она сама нуждается в помощи. Да и не стоит поручать ей Савелия. До выхода кто-то из них в таком случае может и не дойти. Кто остаётся?

— Я, по-видимому, — Сокол пожал плечами. Раздражение ушло так же внезапно как накатило.

— Постой, а зачем нам спускаться ниже? — спросила Мена.

— Нужно найти чертёжный камень, — пояснил чародей. — А его, полагаю, держали там, где ещё продолжалось строительство. То есть в самом низу.