Всегда что-нибудь начинается со слов «как вдруг» – так было и на этот раз. Мы сидели в довольно просторном кабинете Бориса и курили. Как вдруг Борис, перебирая бумаги на своём столе, предложил мне:

– А не желаешь ли прокатиться на юг страны?

– А с какой целью? – насторожился я. – По глазам вижу, что не Крымом или Кавказом ты пытаешься меня соблазнить.

– Ещё бы – тебя разве проведёшь? Тут вот предлагается командировка в Донецк. Согласись: всё же не на Север.

– А что за надобность? – деловито, как бы соглашаясь, спросил я.

Пока Борис читал, куда и зачем, про какой-то там реактор, крекинг угля, я уже в мыслях настроился на командировку.

– Да ладно, Боб, подробностей не надо – разберусь там, на месте.

– Да я в этом не сомневаюсь, поэтому тебе и предлагаю, – Борис подал мне лист с назначением цели командировки и пункта назначения. – Иди оформляй командировку. Время не ограничено. Всё делай по своему соображению. Тема эта плановая, утверждена учёным советом, – добавил он.

Была зима, но я не стал слишком утеплять себя – какой-никакой, но это всё-таки юг – и впоследствии пострадал от своего легкомыслия.

Когда я приехал в Донецк, был уже вечер. Ехать на завод, куда я командировался, было поздно. Искать же место в гостинице, пока я ещё не определился с командировкой, тоже показалось мне преждевременным. Я спросил у проходящего железнодорожника, как бы мне здесь перекантоваться. Тот показал мне рукой на черневшее недалеко здание:

– А вот туда подойди. Это гостиница для паровозников. Но они пускают всех – за деньги, конечно.

И меня без особых церемоний пустили. Взяли мзду, привели в комнату – не очень большую, полутемную, – показали кровать:

– Располагайся, бельё я уже здесь поменяла.

Я поставил свой портфель в тумбочку и не раздеваясь вышел.

В вокзальный ресторан мне идти не хотелось, и я спросил у стоявшего на остановке человека, есть ли поблизости приличный ресторан. Тот пошевелил пальцами: «А так, остановок через пять будет». Я поехал. В ресторане было полно народу, но официант быстро нашёл мне место, усадил и принял заказ, сразу же спросив, что я буду пить. Удостоверившись, что перед ним не абстинент, довольный, он пошёл выполнять заказ. Оркестр исполнял модную в ту время «Червону руту», и мне стало как-то тепло и уютно. Так, обласканный, я просидел некоторое время. Спустя это «некоторое время» ко мне подошёл официант и положил передо мной счёт.

– Рассчитаемся.

– Но я ещё не собираюсь уходить.

– Так мы ж и не гоним! Рассчитайтесь пока и сидите.

– Ну хорошо, – согласился я и полез за бумажником. Сунул руку во внутренний нагрудный карман, но бумажника там не было. Я в другой карман – справа, – но и там пусто. Я встал и стал проверять все свои карманы. Миролюбивое выражение на лице официанта сменилось подозрительным и даже враждебным.

– Я, кажется, оставил бумажник в пальто, – немного смущаясь, пробормотал я, – сейчас схожу.

– А мы вместе сходим, – поддержал меня официант.

Я получил в гардеробе пальто, накинул его на плечи для удобства и начал уверенно обшаривать все карманы.

Там были перчатки, ключи от квартиры, носовые платки. Не было только бумажника, в котором были не только деньги, но и документы, паспорт, командировочное удостоверение, билеты… На лице официанта было уже несмываемое выражение злорадства.

– Идём к администратору, – приказал он.

Администратор культурно спросил:

– Где проживаете?

– В Москве, – ответил я.

– А, москаль, – протянул администратор, но тут же спохватился. – А что же Вы не платите? – он ткнул пальцем в счёт, который вежливо положил на стол официант.

Я объяснил ситуацию и сказал, что я сейчас съезжу в гостиницу и привезу деньги.

Администратор рассудил так:

– Мы уже скоро закрываемся – Вам сегодня не успеть. Оставьте залог. Привезёте деньги – получите залог.

– Что Вам оставить в залог? Костюм, пальто… может, часы? – стал перечислять я и, подняв рукав, показал часы.

– О, Швейцария! – восхитился администратор. – Вот их и оставьте.

Я снял с руки массивный металлический браслет и положил часы на стол администратора. У официанта снова сменилось выражение лица, когда он увидел эти часы. Оно стало неистребимо алчным. В гостинице, присев на своё койко-место, я долго терзал свой портфель. Бумажника, как говорится, и след простыл.

Провалявшись без сна до рассвета (времени я не знал, так как часы были в залоге), я зашёл в отдел милиции вокзала. Объяснил всё там. Чобы я от них отстал, они мне даже очень сочувственно посоветовали обратиться в городское отделение милиции.

– Там у них охват шире нашего.

Я так и сделал. Объяснил городскому дежурному милиционеру. Тот дал мне лист бумаги (авторучка моя была при мне) и написал подробное заявление. Что и как, когда и почему.

– Теперь можете идти, – выпроводил меня дежурный, – заходите к нам – может, и повезёт. Иногда документы подбрасывают.

По правде сказать, в нынешней ситуации идти мне было некуда и незачем. Явиться на завод без командировочного удостоверения я не мог – как говорится, без бумажки я был хуже букашки. Оказавшись в такой ситуации, я понял, насколько человек жалок и беззащитен без этих бумажных и картонных изощрений времени! Я вышел на улицу и только тут понял свой промах с одеждой, когда собирался в командировку в южные края. А ведь это были бескрайние донецкие степи, где северовосточный ветер, который местные называют «бора», разгоняется так, что даже при не очень лютом морозе пронизывает всё тело насквозь. А тут ещё бесснежие, промёрзшие камни сами источают лютый холод, а чистейшее небо и ярчайшее солнце только подчёркивают этот ледяной холод. Да, в такой переплёт я, можно сказать, попал впервые, но зато основательно и бесперспективно.

Прячась за домами и ненадолго заходя в магазины или подъезды, чтобы погреться, я добрался до гостиницы. Когда я проходил по вестибюлю мимо дежурной, та окликнула меня: «Если ещё собираетесь ночевать, то оплатите ещё за сутки». В вестибюле никого не было, и я чистосердечно покаялся, объяснив ей, в чём дело. На бродягу или забулдыгу я похож не был, определила дежурная и, хотя и с неохотой, разрешила мне переночевать и сегодня.

– А там уж – сам понимаешь.

Так что на другое утро, взяв свой портфель, я навсегда покинул эту привокзальную гостиницу. Так же перебежками я добрался до отдела городской милиции. За столом сидел другой дежурный, и я ему кратко объяснил суть дела и цель моего визита.

Тот обследовал свою картотеку:

– Ваша фамилия, имя, отчество?

Я назвал. Тот внимательно посмотрел на меня и положил передо мной на стол паспорт.

– Это Ваш паспорт? – почти утвердительно сказал дежурный.

Сердце радостно встрепенулось.

– Да, это мой паспорт.

Тогда офицер шлёпнул передо мной на стол мой бумажник:

– Проверьте содержимое, документы, которые там наличествуют.

– А, здесь всё, кроме денег.

– Сколько я здесь служу – деньги ни разу не подбрасывали. Забирайте свои документы, распишитесь, и желаю Вам удачи!

На главпочтамте я долго корректировал текст телеграммы, чтобы хватило мелочи, которую я наскрёб во всех карманах. И вот что у меня получилось в итоге: «Борис, срочно вышли икс рублей на главпочтамт до востребования». Ну очень лаконично!

После телеграфа я поехал на завод. Пока оформлял командировку, наступил очередной вечер. Я обратился к заведующей кадрами, оформлявшей мою командировку, причём с такой непринуждённой весёлостью: сейчас уже поздно – в гостиницу вряд ли придётся пробиться, нет ли у Вас возможности на ночь приютиться?

Она приняла мою наигранную весёлость всерьёз, позвонила куда-то, показала, куда мне подойти, где спросить коменданта, который всё устроит. Я так и сделал. Нашёл коменданта, который повёл меня тёмными закоулками здания. Он открыл дверь, которая не закрывалась, не отпиралась и вообще не имела замков, пустил меня в большую комнату, больше похожую на складское помещение. Тут находились столы, перевёрнутые на них стулья, облезлые диваны, на один из которых указал мне комендант:

– Вот, располагайтесь.

Он щёлкнул выключателем – света не было.

– А, лампочка перегорела; ничего, здесь из окон и так светло.

И вправду, за окном болтался фонарь. Я поблагодарил коменданта, сказал что-то вроде, что и отец родной меня лучше бы не устроил на ночлег. Нагулявшись за день на очень свежем воздухе, я, не раздеваясь, в пальто, положив под голову свой портфель, сразу же отключился от реальности.

Было уже позднее утро, когда я проснулся и вышел на улицу. День был воскресный, на заводе шевелений почти не было. Так что и мне делать было нечего. Тогда я, уже по привычке, пешком, перебежками направился к главпочтамту – разумеется, ни на что не надеясь, но это имело хоть какой-то смысл моего времяпровождения. Добравшись до главпочтамта, я сунул в окошечко свой паспорт:

– Будьте любезны, посмотрите, пожалуйста, нет ли чего-нибудь для меня?

Та, быстро сориентировавшись, сунула мне в окошечко обратно мой паспорт и с ним бланк: заполняйте. Можно сколько угодно живописать моё состояние, но понять его может только тот человек, который всё это испытал. Во-первых, я оценил реакцию или реактивность Бориса, организовавшего присылку мне денег в самое наикратчайшее время. Прошло уже несколько не дней, а несколько полновесных суток с того злополучного происшествия в ресторане, где я поужинал, как у меня во рту не было маковой росинки не только еды, но и воды. Но что делать, я опять поспешил в этот ресторан – даже не с целью столько пообедать, сколько выручить свой залог – швейцарские часы.

Администратор был другой. В ответ на мой запрос он полез в ящик стола и достал оттуда чек.

– Но чек уже оплачен.

– Как? А часы мои?

Он порылся в ящике стола и достал часы.

– А вот и часы, пожалуйста.

Он положил их передо мной. Но что это были за часы! Затёртые, зашарпанные, они были прикреплены к засаленному ремешку…

– А они хоть ходят? – брезгливо осведомился я.

– Сейчас проверим, – сказал администратор и покрутил головку часов.

– Нет, не ходят. Придётся Вам нести их в часовую мастерскую, там посмотрят.

– Оставьте их себе, – и я вышел из этого заведения, где даже запах пищи вызывал у меня отвращение.

Я открыл массивную дверь лучшей гостиницы города. Тут пошла моя карта – мне начало везти. Мне даже предложили одноместный номер, который, при наличии у меня денег, не показался мне чрезмерно дорогим. В ресторане гостиницы я очень долго сидел за столом, медленно и тщательно пережёвывая пищу. Народу было немного; официантка – добродушная хохлушечка – подолгу задерживалась у моего столика, присаживалась, расспрашивала, наслаждалась сравнительным бездельем.

После моего первого ознакомления с целью своей командировки мне стало понятно, что приехал я сюда напрасно. Но в то же время приехал не зря, а чтобы доказать, что съездил я на этот завод напрасно, без всякой пользы. В конструкторском бюро завода, когда поняли, чтó мне нужно от них, развели руками. Никакого проекта, технической и конструкторской документации у них нет и никогда не было! Реактор для крекинга угля – это чисто выдумка технолога, которого на заводе уже давно нет, и оформлялось это как рационализаторское предложение.

– Да, мы кое-какие чертежи давали – на узлы, детали, – но в основном лепили по наитию технолога.

В итоге кое-что у них там всё-таки получилось, но на очень примитивном уровне. А когда экономисты прикинули проектируемую себестоимость продукции и доложили об этом директору завода, он тут же прикрыл эту самодеятельность.

– Кстати, – сказал мне конструктор, – Вы можете посмотреть этот реактор, который не разламывают и не выбрасывают, потому что жалко на это тратить деньги.

Я не поленился и осмотрел это новшество, этот примитивный самодел. Отметил командировку и поехал на вокзал. Я не стал дожидаться прямого поезда – поехал перекладными, лишь бы быстрее убраться от этого места!

Приехав в Москву, я, даже не заезжая домой, сразу поехал в институт. Бориса я застал в его кабинете.

– Ну, старичок, и напугал же ты меня! – с неподдельным волнением встретил он меня.

А когда я открыл рот, чтобы объясниться, он замахал на меня руками:

– Потом, потом, не сейчас! – Затем достал из ящика стола конверт. – Вот, недельку отдохни, а то на тебя смотреть страшно – почернел весь.

На учёном совете я сделал отчёт о результате командировки и выразил точку зрения и мнение специалистов завода по данной проблеме как бесперспективное.

Директор института спросил:

– А какие мнения будут у учёного совета?

Ему ответили:

– Пока эту тему можно вынести за скобки, так как есть темы более насущные, перспективные.

На том и решили.