Аббревиатура ОДС – не что иное, как объединённая диспетчерская служба. Начиная с конца мая и заканчивая сентябрём, на нашем участке было переложено пять теплотрасс. Как раз столько и было титульных проектов на наш участок. Выполнить эти работы должен был участок капитальных работ.

Но когда, с его малой мощностью и плохой организацией труда? – на этот вопрос никто ответить не мог.

Я старался не афишировать наши трудовые достижения, но если шило в мешке не утаишь, то что и говорить, когда всё это происходило на виду у всех. Помимо этих капитальных работ мои слесари-сантехники успели провести пуско-наладочные работы всех систем водо– и теплоснабжения. Досрочно получили акты из инспекции о готовности к зиме, хотя на многих участках и «конь не валялся», и теплотрассы капитально не ремонтировались. Вполне возможно, что это являлось причиной какой-то зависти – как ко мне, так и к моим рабочим. Правда, и было от чего: мои рабочие не пьянствовали, не ночевали в канавах и вытрезвителях после получки.

Я, хотя и был достаточно коммуникабелен со своими коллегами по работе, но всё же чувствовал какой-то холодок отчуждения. Скорее всего, оттого, что они давно друг друга знали, спелись и спились давно. Я же для них был человек относительно новый, малопонятный. Все видели и знали, какую я раскрутил работу вразрез с их спокойной, неторопливой деятельностью. Главный инженер, недавно вышедший из прорабов, вполне возможно, мог подозревать: не на его ли место я претендую, так что везде при случае гнобил меня.

Я не собирался долго задерживаться в этом ремонтно-строительном управлении, просто у меня на некоторое время появился азарт – показать, что и в этом болоте можно что-то сделать. Начальница планово-сметного отдела была (об этом все открыто говорили) пассией главного инженера. Но зависть и злоба – это одно, а вот выполнение и перевыполнение плана – совсем другое. Как раз тут с моей стороны вклад был очень существенный. Когда я сдал последнюю титульную теплотрассу (а тут как раз осень надвигалась), я стал реально подумывать об увольнении.

Может быть, глупо домысливать за кого-то, но всё же можно предугадать, что главный инженер, пошептавшись с плановиком, что-то насчёт меня придумали. Они уже привыкли, что всё лето я даю прибавки к выполнению плана. Теперь же, когда я все свои теплотрассы отремонтировал, до чужих трасс мне никакого дела не было. Так что же выходит – ждать от меня дополнительных процентовок не приходится. Не такие это были ребята, чтобы не иметь от меня своих шкурных интересов. А придумали они вот что. Как-никак, а оба партийные были. Никогда не звонила, а тут вдруг слышу голос начальницы сметно-планового отдела, причём с каким-то «лисьим» акцентом.

– Зайди ко мне – нужно здесь кое-что уточнить.

Я ответил: при случае зайду. И случай вскоре представился.

– Тут вот работа есть и как раз на ваш участок. Нет, не теплотрассы. Вот, – она протянула мне папку.

– Это проект ОДС. Главмосжилуправление решило устроить общие диспетчерские службы по всей Москве, во всех районах.

– Правильно, – одобрил я. – Решили – пускай делают. Дело, возможно, неплохое. Только я здесь при чём?

– Правильно, ни при чём. Эта работа как раз и предназначается для капитальщиков. А их возможности ты лучше всех знаешь.

Знали, поганцы, чем меня приманить, так как я уже раскрывал папку, чтобы ознакомиться, хотя бы в общем, с содержимым оной. В плане я увидел, что от каждого дома моего участка проделаны в земле профили для укладки туда труб, а в трубы – кабели для связи. Все эти кабели в итоге собираются в одном месте – в общей диспетчерской, куда и поступают все сигналы, звонки с заявками, жалобами, где диспетчер всё это обрабатывает, реагирует на это, высылает специалистов на устранение жалоб жильцов. Эти канавки нужно было прокладывать через дороги, тротуары, скверы и прочие заросли.

– Да тут замучаешься открывать ордера! – вдруг развеселился я.

Плановичка даже как-то осунулась, предвидя мой отказ. Тут я вспомнил свой план со всеми его коммуникациями. Всё же что-то меня настораживало, и я решил немного поинтриговать. Я завязал папку, небрежно бросил её на стол. Лицо плановички стало принимать какое-то злобное выражение – вот-вот появится клыкастый оскал.

– Сейчас не лето, а брать такие раскопы на зиму…

– Оно и понятно, что это не зимние работы, – согласилась плановичка, – хотя и до зимы ещё можно кое-что сделать.

Я думаю, она уже прикидывала сумму плана, которую я им принесу в этом году. А этот дополнительный план им был нужен, при очень завальном выполнении плана всего управления.

– Ладно, попробую что-нибудь сделать, – сказал я, беря папку.

Меня уже заинтересовала эта работа. Более детально ознакомившись с проектом, с генеральным планом, я совместил его со своим планом коммуникаций и понял, что нужно делать. План прокладки кабелей ОДС был сделан «от фонаря». Тех, кто готовил проект ОДС, по-видимому, не интересовало расположение подземных коммуникаций, и они нагородили в своём проекте множество ненужных пересечений, что кратно увеличивало трудоёмкость прокладок траншей под кабели ОДС. Мне пришлось вспомнить свою квалификацию проектировщика, и я сделал свой чертёж генплана ОДС, но только разместил будущую паутину кабелей ОДС с минимальным пересечением уже существующих кабелей. Показал этот свой план плановичке и объяснил, в чём здесь дело. Когда я выслушал её экстаз и понял, что для нее любая бумажка (а тем более сам проект) настолько важна, ну прямо священная корова, то никакой речи не могло идти об изменении даже одной запятой. А мое посягательство на изменение проекта выглядело в её глазах таким кощунством, как посягательство на изменение Устава Коммунистической партии, никак не менее! Она была более соглядатаем, чем сотрудником, в этом вопросе. Ещё я понял, что в проектных делах она не разбирается совсем, и решил действовать самостоятельно. Я выполнил на кальке тушью план ОДС, соблюдая всю атрибутику, штампы проектной мастерской, с указанием фамилий проектировщиков. Я изменил только размеры привязок, скорректировав их для пользы дела по отношению к существующим расположениям коммуникаций.