Была ранняя весна, ранний вечер, когда заявился Мишель и предложил мне, не мешкая и излишне не торопясь, собираться к ним в гости. И интригующе добавил: «Одна гостья у нас уже есть». Вскоре мы не торопясь поспешили к Бирюковым. Темень была абсолютная, и спасали только освещённые окна. Они и помогли нам не переломать ноги, передвигаясь по строительной площадке, так как Мишель соригинальничал и повёл меня прямой дорогой, хотя можно было обойти окружной – чуть дальше, но зато ровной и без препятствий. Я ещё полюбопытствовал у Мишеля: может, что нужно приобрести, а то что ж так – идти с пустыми руками, но с наглой мордой! Мишель тут же категорически заверил, что всё уже давно есть, и нужен в этом случае только я сам. Я тут же себя сразу утешил: я же предложил. И тут же поймал себя в лицемерии: а ведь скажи Мишель, что что-то нужно бы, – что бы я мог на это ответить, предложить? Букет жёлтеньких мимоз и то найти не мог.

Так восьмое марта уже прошло, а эту жёлтую зелень привозят к женскому празднику, так как других цветов в это время года здесь не бывает. Короче говоря, упрощение моего визита, причём такого судьбоносного, меня нисколько не устраивало, но делать было нечего. Я оказался заложником обстоятельств. Впрочем, как оказалось впоследствии, всё это сыграло мне как бы на руку – хотя бы тем, что вызвало некоторое сочувствие (если даже не жалость) к моей немощности в это время.

Итак, нас с Мишелем, разумеется, ждали. В плохо освещённой прихожей стояла крупногабаритная Клер. Она своей фигурой даже немного заслоняла стоявшую рядом девушку, которая, как я мысленно шутливо заметил, по сравнению с Клер была до неприличия стройна. Её пушистая копна тёмных волос напоминала Анджелу Дэвис. Лицо было белое, но не бледное – скорее всего, даже немного смугловатое. После незатейливого экспресс-знакомства все уселись за стол. За столом старались вести себя непринуждённо, особенно Клер. Я совсем не обращал внимания на то, кто и что пил, – лично мне наливали дефицитную «Фанту». Если что-нибудь нужно было подать на стол, принести, то моя невеста (будем так её называть) легко срывалась с места и всё устраивала. Причём всё это у неё получалось как-то непринуждённо и очень даже красиво и ловко. Калерия в это время горделиво посматривала на всех, как бы всё это делала она сама. Еды было много, она была вкусная, с претензией на деликатесную пищу. Я, достаточно утомлённый однообразной едой, большей частью сухомяткой, не мог удержаться, чтобы не есть, тем более что к моему аппетиту все относились благожелательно и поощрительно. Я тут же ощутил немаловажное неудобство, а заключалось оно вот в чём: в непотребном объёме моего живота. Он совершенно не соответствовал размеру моих брюк. Тут даже нечего было сравнивать: пятидесятый размер и пятьдесят шестой! Всё это было бы очень смешно, если бы не было так неудобно. Когда я уже почти собрался в гости и нагнулся, чтобы зашнуровать свои ботинки, то мои брюки громко треснули и расползлись по швам. Пришлось надеть старые брюки – менее торжественные для этого случая. Пользуясь тем, что в квартире был этакий интимный полумрак, я постарался незаметно под столом, распустить ремень и расстегнуть крючки на брюках. Так или иначе, но всё моё внимание было поглощено в основном брючной проблемой. Со своей стороны, я постарался не очень затягивать вечеринку и, извинившись, откланялся. Все проявили деликатность и не стали меня удерживать. Я ненавязчиво пригласил на другой день к себе в гости. И, заранее извинившись, предупредил, что разносолов у меня не будет. Все меня дружно утешили и успокоили, что пределом их мечтаний будет чай. А что-нибудь к чаю – это будет их забота.

На другой день гости не припозднились. Был достаточно светлый воскресный день, особенно это контрастировало со вчерашним полумраком вечера. Я даже смог увидеть, что у моей невесты карие глаза. «А что, – как-то самоуверенно подумал я, – эти карие глаза очень даже неплохо могут сочетаться с моими голубыми». После недолгого чаепития у Бирюковых вдруг неожиданно появились какие-то неотложные дела. После их ухода моя невеста сама похозяйничала. Заварила очень вкусный чай и, неторопливо его попивая, стали знакомиться с моей биографией. Беседу в основном вёл я. Что-то говорил о себе, о чём-то спрашивал её.

За этим незатейливым общением очень быстро пролетело время. Зашли Бирюковы за моей невестой, наметили какие-то мероприятия насчёт будущих встреч, и я остался наедине со своими размышлениями и впечатлениями о случившемся. Я не мог судить, какое впечатление сложилось у моей невесты. Скорее всего, такое же, как и у меня – бесформенное, неопределённое. А так как я решил, что выбор будет за моей невестой, то я и теперь, после личного знакомства, продолжил так считать. Пусть она сама решает, как посчитает нужным. Зато и вся полнота ответственности пусть ляжет на неё, а я только во всём буду её поддерживать. Вся неделя для меня прошла в каком-то ожидании.

Будет – не будет? Приедет – не приедет? Немножко даже настораживало, что Бирюковы за всю эту неделю меня никак не потревожили, не снабдили никакой информацией на этот счёт. Так или иначе, но эта неделя была для меня очень продуктивной. Что-то как-то устоялось не только в голове, но и в душе. Очевидно, в какой-то степени это произошло и у моей невесты, так как в субботу она рано утром появилась у Бирюковых, прямо с поезда. Но задержалась у них недолго и без бирюковского сопровождения нашла дорогу к себе, то есть ко мне домой. Мы без лишней волокиты, без лишних разговоров – люди вполне взрослые – обсудили всё реально, толково.

Я посчитал, а она согласилась, что приезжать ей впредь к Бирюковым нет никакой нужды. Пусть начинает осваивать своё будущее жилище. Главнее главного – чтобы у нас было желание быть вместе, а остальное всё со временем устроится. Я даже предложил некий флёр романтизма, который существует при знакомстве: при ухаживании не игнорировать вовсе, а оставить его на потом, как обязательную атрибутику – все эти цветочки, походы в кино, в театр. Моей невесте, как мне казалось, очень нравилась такая практичность, рассудительная обстоятельность. Мы так увлеклись важной для нас беседой, что забыли о еде и её любимом чае. А ведь чай для неё был не просто чай, а целая атрибутика чаепития. Можно даже сказать, священный ритуал. Так что, спохватившись, моя невеста тут же проявила свои незаурядные хозяйские качества. Она, как говорят, мухой слетала в магазин (оказывается, она лучше меня знала, где и какие магазины существуют в этом районе), и не успел я даже опомниться, как на кухне зашкворчало, зашипело. И скучноватую бытовуху квартиры сразу же оживил и развеселил вкуснейший будоражащий аромат готовившейся еды. Мне даже невольно показалось, что я ещё раз обрёл свой дом. Но теперь уже более уютный, приветливый и даже какой-то надёжный. Где-нибудь вне дома, у кого-нибудь в гостях я никогда не стеснялся покушать, меня не нужно было уговаривать съесть что-нибудь.

Но всё же такого отрадного аппетита, который бывал у меня только дома, я не мог ощутить нигде. Вот так было и на этот раз. Мало того, что всё было приготовлено очень свежим, оно было нестерпимо вкусным!

«Вот так люди и умирают от обжорства», – мысленно старался я себя остерегать. Но остановиться я уже не мог. Тут я сначала мысленно, а потом открыто назвал свою невесту хозяйкой. Так что после непродолжительного времени моя невеста получила статус полноправной хозяйки. Причём такой, который, по моему глубокому убеждению, вообще редко встречается в природе. Что ж – должно же мне было когда-нибудь повезти в жизни! Здесь я имел в виду «в семейной жизни». Да уж, тут было совсем недалеко до зазнайства с моей стороны. Да на самом деле жизнь моя стала совсем другой. Приезжая раз в неделю, моя хозяюшка старалась заготовить мне еды на последующую неделю, так что этот вопрос она решила полностью, качественно и надёжно. Всё оставшееся в выходные дни свободное время мы использовали на строительство наших личных планов, но не каких-нибудь мечтательных, оторванных от реальной жизни, а вполне обстоятельных, необходимых. Её организму очень трудно давалась дорога. Ещё бы – отработав целую неделю, она вечером в пятницу садилась в поезд, колотилась всю ночь до утра в вагоне, и было вполне понятно, что несмотря на её молодые годы, это влияло на её самочувствие, на её внешний вид. Лицемерно было бы с моей стороны сочувствовать ей в этом, так как помочь в этом деле я не мог. Нужно всё это было выдержать около четырёх месяцев, когда её работа в училище закончится. А случиться это должно было к середине лета – к июлю. Как раз на это время мы и наметили официоз – официальную регистрацию отношений, стать по закону мужем и женой. Не знаю, я особенно не расспрашивал свою будущую жену, как она переживала, волновалась ли в это время. Для меня же это оказалось огромным стимулятором.

Ещё бы: влиться в стройный отряд молодожёнов – это, конечно, обязывает. Так что этот будущий молодожён с каждым днём всё увереннее ходил в поликлинику, нашёл терренкур для прогулок и тренировок. Им оказалась деревенская асфальтированная улица. Деревни уже и в помине не было, а вот улица осталась. По ней я и стал ежедневно ходить, понемногу наращивая километраж и не пренебрегая увеличением скорости. Так что, как мне показалось, мой вес, эти жиры стали понемногу таять, освобождая место мышцам. Правда, это было только самое начало.