Я в грёзах, иногда, душой стремлюсь туда, В брегах крутых, где вьётся Днепр древний. Где детство и нужда, как вешняя вода, Ручьём бурлящим мчится вдоль деревни. Теченьем ветхих книг, к которым я приник, Впадал в миры волшебные, иные, А птичьей стаи крик, что в сердце мне проник, Зовёт в края далёкие и ныне. Я в радостных слезах хотел воспеть в стихах Поля, луга в канве лесных окраин. До темноты в глазах смотрел, как в небесах, Пасхальным утром солнышко играет. Там хлад рассветных рос, в июньский сенокос, С горячим потом единились пряно, А звон сталистых кос и хор младых берёз, С изока пеньем – партитура прямо. Жужжанье летних мух, без ветра знойный дух, Сорочий крик с украденным цыплёнком, Песок горяч и сух, лишь взбаламутят вдруг, Речную гладь резвящие мальчонки. Вечерняя пора сбирает у двора Жильцов усталых на ночлег обычный. И сон спешит не зря, ведь алая заря Поднимет рано всех на труд привычный. Уж скошены поля и вспахана земля, Дорога в школу через лес петляет, А в нём соблазна для, учёбу отдаля, Костёр брусники жарко полыхает. Всё ближе холода, вода под коркой льда, Взялись бетоном глинистые грязи. Пошла в дровах нужда и груз телег тогда С тяжёлым скрипом из лесу вылазит. Забрезжил свет в окне: О, выпал первый снег! И мать, ругаясь, печку затопляет. Всё чудно, как во сне, а руки, как в огне, Когда снежок в ладонях детских тает. О, русская зима! Красавица зима! — Овации срывает, как актриса. В сугробах вся сама, все в инее дома И ждут все новогоднего сюрприза. Как скользок санный путь и как морозом грудь С колючим кислородом распирает. И лес, ни как-нибудь, а посуровев чуть, Своих жильцов так снежно прикрывает. Вот детства эпилог: грядущий путь далёк, Всё радостно, что детство окружало, И счастлив, кто сберёг в чреде пустых тревог, Ту свечечку, что душу освещала.