Дорога строилась быстро. Чёрно-гладкая река асфальта плавно текла от города с очень пологим уклоном. Даже меня, организатора и руководителя этой стройки, иногда удивляла, до некоторой степени даже поражала чёткая работа всех звеньев и бригад.
Каждый знал своё место, меру ответственности. По вечерам по этой красивой дороге стала прогуливаться «чистая публика» горожан, гоняли, с каждым днём увеличивая скорость, велосипедисты, появились всевозможные самокаты. Не пропускали пока на эту дорогу машины, тракторы, даже противные колхозные телеги. Открыта дорога была для техники, занятой на строительстве этой же дороги. Но вот дорога, преодолев приличное расстояние, дошла до перекрёстка. Камня указателя, как в сказке, здесь не было, и так все знали: направо пойдёшь – на станцию попадёшь, а вот если налево – то попадёшь на колхозно– совхозные просторы.
От перекрёстка, к которому придвинулась наша новая дорога, до самой станции была когда-то мощённая камнем дорога. Но со временем её так запустили, что эту каменную мостовую даже старожилы не все помнили. Итак, как говорят, всё кончается. Причём кончилось всё быстро, как по мановению палочки дирижёра. Начались дожди. Да не просто дожди, а сильные дожди, даже очень сильные, причём обложные, непрекращающиеся. Естественно, продолжать дальнейшую работу стало невозможно, и она была прекращена. Тем не менее отцы города, да и всё население, были довольны: уж очень впечатляющим результат был.
Получилось даже сверх всех мыслимых ожиданий. Быстро и организованно свернули все работы, законсервировали наш передвижной асфальтобетонный завод, все его агрегаты. Оставлена была только вахта для сопровождения завода домой, на своё место стоянки. Рабочие покинули свой вагон-бытовку и уехали домой. Заключённые вернулись в тюрьму для отбывания срока. Я немного задержался для обработки документации, оформления всевозможных актов, «процентовок» и стал свидетелем негативных явлений, связанных с новой дорогой.
Как только по новой дороге открыли движение, так тут же на неё ринулись машины, тракторы, презренные телеги. Но это куда бы ни шло – для этого дорога и была сотворена. А дело всё в том, что грязь просёлочных дорог этими колесницами была обильно перемещена на чёрный лаковый асфальт новой дороги. «Селяви», – подытожил я по-французски и покинул эту станцию с испорченным настроением. Когда я появился на работе, меня пригласили в отдел кадров. Тут, как птички на веточку, уселись мысли: предложат мне, наверное, более высокую должность и, конечно, с более высоким окладом, а может, представят к правительственной награде. Не откажусь, если предоставят отдельную квартиру!
Когда я присел в отделе кадров на предложенный мне стул, начальник отдела кадров, сам кадровый железнодорожник, молча посмотрел на меня с таким видом, как бы собираясь налить мне стаканчик, чтобы вместе выпить.
– Мы посоветовались здесь с нашим начальством, – начал он, – и решили вас уволить. Но, – он поднял палец, – не по собственному желанию, а по сокращению штата.
Я молчал. Начальник отдела кадров продолжал.
– Мы долго думали и нашли вот этот вариант. Дело в том, что все ваши рабочие отправлены в отпуск. Вам же, поскольку вы ещё полгода не проработали, отпуск не полагается. Брать же вам отпуск за свой счёт нет никакого расчёта. Сидеть без дела вы сами не согласитесь, а вот в случае сокращения штата вы получаете компенсацию в размере месячного заработка и спокойно, благородно отдыхаете целый месяц. Так что, если согласны, идите в бухгалтерию, получайте деньги и отдыхайте. По всем отзывам вы себя хорошо зарекомендовали.
Я откланялся, бормоча что-то насчёт родного отца, который сам обо мне лучше не побеспокоился бы. Так что материально на некоторый срок я был обеспечен.
КОНЕЦ ТРЕТЬЕЙ КНИГИ
***