Сашкина лошадь пала перед самой пристанью. Он, уже готовый к такому исходу, вовремя соскочил с нее и, не останавливаясь ни на секунду, бросился туда, где среди рыбацких суденышек возвышались два пузатых, больших корабля.

— Эй, эй, на корабле! — заорал Сашка, подлетев к одному из них.

Из-за борта свесилась рыжая лохматая башка — видимо, вахтенный.

— What do you want, sir?

— Некомат… on board? — спросил Сашка, с трудом припоминая институтский курс английского.

— New commode?

— Да, да, Некомат!

Но вахтенный только развел руками, не в силах взять в толк, чего от него хотят.

— I don’t understand…

С досады выругавшись, Сашка рванул ко второму кораблю — может быть, там повезет больше.

— Эй! — вновь заорал он. — На корабле!

Снова из-за борта появилась физиономия. На этот раз коротко остриженная и бритая, но такая же веснушчатая и рыжая, как и первая.

— Некомат, купец Некомат… Businessman Некомат… hear? — Сашка ткнул указательным пальцем в направлении рыжей морды.

— Moment, — последовал ответ, и вахтенный куда-то смылся.

«Если бы не знал, что такое невозможно, решил бы, что передо мной Уэйн Руни», — подумал Сашка. Через некоторое время «Руни» объявился вновь вместе с еще одним моряком постарше. Тот говорил по-русски довольно-таки сносно.

— Некомат Сурожанин? — переспросил он, выслушав Сашкин вопрос. — Его корабль ушел восемь часов назад.

— Ч-черт… Послушай, приятель, ты можешь передать капитану мои слова?

— Я и есть кэптэн, сэр.

— Отлично, капитан. Вы могли бы взять на борт двух пассажиров и догнать корабль Некомата? — Сашка извлек из-за пазухи увесистый кожаный кошель и покачал его на руке, как бы демонстрируя его немалый вес. — Здесь только золото. Никакого серебра.

— С удовольствием, сэр. Но для этого надо срочно отваливать от стенки.

— Вас что-то держит? Погрузка?

Капитан отрицательно покачал головой.

— Загружен под завязку. — Он широко улыбнулся и провел воображаемую линию над своей головой. Похоже, ему очень нравилось это русское выражение. — Местный администрэйшн должен дать мне буксирный бот и лоцман. — Он усмехнулся. — Я хожу этот порт три раза в год. И знаю местные мели лучше любой лоцман.

— Так за чем же дело стало? — Сашка вновь подбросил кошель на руке.

— Администрэйшн не дает мой документ.

— Наплевать. Я добавлю премию.

Капитан покачал головой.

— Не могу без документ. Я хожу сюда три раза в год.

Сашка подумал несколько секунд и, видимо на что-то решившись, спросил:

— Как вас зовут?

— Кэптэн Кроули, сэр.

— Где находится администрация?

Капитан махнул рукой вдоль пристани, указывая на самый дальний ее конец.

— Готовьтесь к отплытию. Максимум через полчаса ваши бумаги будут у вас.

— ОК! — Капитан в знак согласия поднял правую руку.

Сашка же побежал вдоль пристани в сторону, указанную моряком.

Помещением для администрации служила, судя по всему, единственная жилая изба, выделяющаяся своими окошками и относительно небольшими размерами на фоне здоровенных складов с глухими стенами. Пройдя пустые сени, Сашка оказался внутри. У большой пузатой печки, прислонясь к ней спиной, стоял невысокий толстенький человечек с рыжей козлиной бородкой. Кроме печки в комнатенке хватило места для большого письменного стола, на торце которого пристроился молодой человек с пером в руках, и еще больших размеров шкафа, скорее даже стеллажа. Полки его были загружены большими толстыми книгами и пергаментными и бумажными свитками.

— Мир вам, — вполне миролюбиво поздоровался Сашка.

— Мир и тебе, странник, — ответил за двоих козлобородый. — Что за нужда привела тебя к нам?

— Вы администрация? — на всякий случай решил уточнить Сашка.

— Иноземцы нас так называют. Дьяк Семужный, — представился козлобородый. — Чем могу служить?

— Отсюда восемь часов назад отошел корабль. В Англию. На этом корабле находится купец Некомат Сурожанин. Мне необходимо догнать его.

— Зачем?

— Я должен передать ему послание великого князя.

— Чем вы можете подтвердить свои слова? Где это послание?

— Это секретное послание. Я не могу его предъявлять каждому встречному-поперечному.

Дьяк лишь пожал плечами и, отвернувшись от Сашки, сказал, обращаясь к молодому человеку:

— Продолжим.

Сашка понял, что перед ним твердый орешек. Эдакого опытного бюрократа на мякине не проведешь.

— Послушайте… — Сашка достал золотой и, подбросив его к самому потолку, мастерски поймал, не дав монетке упасть на пол. Глаза Семужного и его подьячего синхронно проследили за монетой. — Мне всего лишь нужны бумаги капитана Кроули. И все.

Дьяк тяжело вздохнул и покачал головой.

— Сегодня из порта никто не выйдет. Опасно. Только завтра, с восходом солнца.

Сашка пребывал в растерянности от необычности (в его понимании) поведения должностного лица, и неизвестно, сколько бы он находился в этом состоянии, если бы в сенях не раздался громкий топот. Дверь в комнату отворилась, и в помещение ввалился Адаш. С грохотом сбросив с плеч переметные сумы, снятые со своей и Сашкиной павших лошадей, он наконец-то выдохнул:

— Фу-у, уморился. — Адаш снял папаху. От его давно не бритой головы повалил пар, как от загнанной лошади. — Ну что, государь? Когда отплываем?

— Нам нужны документы капитана Кроули. А этот не дает, — мотнув подбородком в сторону дьяка, совсем как школьник пожаловался Сашка. — И денег не берет.

— А чему ты удивляешься? Ему ж Некомат уже отвалил, — запросто разъяснил ситуацию Адаш. — Да и боится он Некомата. Тот вернется, если что не так — сгноит заживо. — Адаш вытащил меч из ножен и приставил его к шее дьяка. — Давай документы, старый козел. Некомат когда еще будет, а я с тебя сейчас шкуру спущу.

— Делайте, что хотите. — Дьяк с видом полнейшего безучастия пожал плечами. — Я вам не мешаю. Ищите. — Он мотнул головой в сторону шкафа. — А я не знаю, где его документы.

От такого поворота растерялся и Адаш. Ну не резать же действительно ремни со спины этого упрямца!

— А два золотых дадите? — вдруг прорезался голос у дотоле хранившего молчание подьячего.

— Дам, не вопрос! — обрадовался Сашка.

Молодой человек проворно, как обезьянка, вскарабкался на самый верх стеллажа.

— Вот его документы! — торжественно объявил он, держа в вытянутой руке плотный бумажный свиток.

— Рыська, подлец, с государственными преступниками снюхался! В остроге сгною!

Молодой человек ловко соскочил вниз.

— А я и ждать не буду. Сегодня же с рыбаками уйду, и поминай как звали. Давай золотые. — Протянул он Сашке свиток.

— Постой, постой, дружок. Пойдешь с нами. Капитан сам проверит свои документы. А ты, дядя, посиди пока. — Адаш огрел дьяка плашмя мечом по голове, отчего тот, закатив глаза, сполз на пол.

Последние двое суток Сашка и Адаш скакали, не отдыхая. Загнали лошадей, и сами были едва живы. Поэтому, едва добравшись до парусиновых гамаков в каюте, любезно предоставленной им капитаном, они завалились спать и проспали почти сутки. Проснувшись, Сашка вывалился из гамака и отправился наверх. Только ступив на обледенелую палубу, он поскользнулся и едва сумел сохранить равновесие, вцепившись в покрытый ледяной коркой фал. Потрясенный величественной красотой стихии, он изумленно глядел на длинные ряды черных волн, там и здесь усеянных мелкими льдинками. Слева в молочной кисее тумана смутно виднелся низменный лапландский берег, отороченный кромкой ледяного припоя. Свежий бриз щедро надувал паруса, гоня на северо-запад ныряющий с волны на волну тяжелый корабль.

— Здравствуйте, сэр! — раздался откуда-то сверху голос капитана. — Хороший ветер, сэр, идем очень быстро. Я взял мористее, чтобы избежать больших льдин. Не придется тратить время на лишнее маневрирование. Клянусь Нептуном, еще пара-тройка дней, и мы их нагоним.

— Отлично, капитан, — похвалил Сашка, но тут же, вспомнив о судьбе злополучного «Титаника», забеспокоился: — А айсберги нам не грозят?

— Здесь айсбергов не бывает. Они встречаются на ост-норд-ост, — успокоил его капитан. — А мелкие льдины нам не опасны. У «Shooting Star» отличная дубовая обшивка.

— А мы не проскочим мимо?

— Нет, сэр. Даже в кромешной тьме мы заметим их кормовой фонарь.

С каждым днем плавания солнце появлялось на небосклоне все позднее и оставалось на нем все меньше. Некоматово судно они не догнали ни через два дня, ни через три. На пятый день путешествия солнце уже не взошло.

— Да хранит нас Пресвятая Богородица и Никола Угодник! Третий раз в своей грешной жизни путешествую по морю и каждый раз себя чувствую сквернее, чем в самой ужасной битве. Как слепой котенок, которого кошка потеряла, — жаловался на судьбу Адаш. — А тут забрались в самый кромешный ад, даже солнца нет. Остается только молиться да поминать святых угодников. Пойди, государь, подергай этого капитана. Обещал через два дня, а уж четвертый с тех пор заканчивается. Проскочили мимо небось. Эдак мы и в Англию приплывем. Что, там Некомата искать будем?

— Тоже вариант, — ничуть не расстроился Сашка, но к капитану все же сходил.

Тот его снова заверил, что проскочить мимо они никак не могли. И на носу, и на марсе у него вахту несут самые проверенные матросы. Просто так сложилось. Это море. И остается только ждать, молиться Нептуну и надеяться. Через два дня вновь появилось солнце и стало немного поспокойнее. Но недовольство пассажиров, видимо, все-таки произвело на капитана впечатление (кошель с золотом Сашка обещал отдать ему только тогда, когда они покинут его судно, ограничившись в качестве аванса всего лишь пятью золотыми), ибо в начале одиннадцатых суток путешествия пассажиров разбудил самолично капитан.

— Впереди виден огонь, — радостно доложил он. — Через пару часов мы их догоним.

— Отлично, — проворчал Адаш. — Вот когда догонишь, тогда деньги и получишь. Пойдем наверх, государь.

Но Сашка уже выбрался из гамака и, опередив и Адаша, и капитана, выбежал из каюты. Впереди по курсу действительно горел огонек. Несмотря на то что небо было звездным, красный огонек нельзя было спутать ни с какой звездой. Это, несомненно, был кормовой фонарь корабля.

Сашка поднялся на бак. У румпеля стоял сам капитан. Здесь же находился и Адаш, ухватившийся обеими руками за свисающие фалы. Изрядно качало. Море было неспокойно, Дул свежий ветер.

— Когда догоним их, я не смогу стать с ним борт о борт. Большая качка. Придется спускать шлюпку.

Сашка не возражал, шлюпку так шлюпку. Может быть, даже и лучше. И хорошо, что это происходит ночью. Все-таки часть команды спит. Меньше будет ненужных смертей совершенно ни в чем не повинных людей. Да и им самим команда понадобится. Надо же как-то будет добираться до ближайшего порта.

— Есть здесь поблизости порт? — спросил Сашка у капитана.

— Да, совсем близко. Завтра мы увидим его в устье реки Нидельвы. Норги и свей зовут его Нидарус, а саамы — Ранте.

— Может Некомат зайти в него? — поинтересовался на всякий случай Сашка. Для них с Адашем эта ситуация была бы идеальной.

— Вряд ли. Мы заходим сюда, когда возникают какие-нибудь проблемы. Но, судя по скорости, с которой они идут, проблем у них нет.

К ним поднялся боцман и почтительно, но настойчиво, повторяя «sir» через каждые два слова, принялся в чем-то убеждать капитана, указывая правой рукой на север. Капитан его внимательно выслушал и ответил решительно и коротко:

— Go out!

Сашка посмотрел в ту сторону, куда указывал боцман. С севера на них наползала зловещая брюхатая туча, контуры которой отчетливо прорисовывались в ярком лунном свете на фоне звездного неба.

— Чего он хотел? — поинтересовался Сашка.

— Он боится этой тучи, — мотнул в ее сторону головой капитан. — Говорит, что мы идем слишком близко к берегу. — Сашка поглядел туда, куда указал капитан. Высокий берег выделялся широкой черной полосой на фоне неба и моря. — Здесь действительно много скалистых рифов вдоль берега, но мы идем далеко от них. Боцман же предлагает держать курс в открытое море и сбросить паруса. Но тогда мы можем потерять идущий впереди корабль! Эдакий болван! Взялся меня учить…

— Вам виднее, вы капитан, — скромно заметил Сашка.

Расстояние до огонька уже уменьшилось вдвое, но и ветер усилился. Качка же стала такой, что напоминала Сашке американские горки. Корабль уже не вскарабкивался с волны на волну, а зарывался в нее носом, и тогда всех находящихся наверху окатывал водяной вал, грозя смыть с палубы. Хуже того, ветер стал налетать короткими яростными шквалами, внезапно меняя направление. Паруса то внезапно обвисали, то надувались, хлопая и издавая при этом звук, сопоставимый с пушечным выстрелом. И тогда судно поворачивало вдоль волны, и через борт обрушивался вал, грозя перевернуть корабль. Капитан энергично орудовал румпелем, стараясь удержать судно, но в конце концов перестал упорствовать и сдался, проорав матросам какую-то команду. Те, несмотря на качку и гигантские волны, забегали, засуетились, и вскорости все паруса были убраны, за исключением одного косого. Повинуясь командам капитана, матросы мигом перебрасывали гик с единственным парусом с борта на борт. Поперечные волны перестали захлестывать корабль, и на душе у путешественников стало поспокойнее, хотя о своей цели — настигнуть Некоматов корабль — они уже оставили и думать. Никакого огонька ни спереди, ни сбоку, ни сзади видно не было. То ли корабль Некомата ушел далеко вперед, то ли они, борясь с постоянно меняющим направление ветром, сбились с курса. Во всяком случае, Сашке уже начинало казаться, что боцман был не так уж и неправ.

Внезапно с марса раздался тревожный вопль впередсмотрящего, тут же подхваченный матросами на палубе. Сашка мигом спустился с бака и бросился вперед. Прямо по курсу, на расстоянии пары сотен метров из воды торчала скала, похожая на клык морского хищника. Даже скудного ночного освещения хватило, чтобы разобрать, какие острые и рваные у нее грани и как яростно пенится вода у ее основания, обозначая длинную гряду рифов, уходящую вправо от скалы.

«Shooting Star» лег на другой галс, забирая влево, но все же его неумолимо несло на скалу. Казалось, все усилия команды тщетны, но у самой скалы, слегка коснувшись ее правым бортом, корабль на мгновение замер и двинулся вдоль опасной гряды. Раздался жуткий скрип отдираемой от борта планки, а сама планка, свившаяся спиралью, взлетела в небо выше мачт, разворачиваясь, как пружина.

Раздалось громкое дружное: «Хэй!» — команда, счастливо избежавшая неминуемой, казалось, гибели, отметила таким образом свой успех. И тут с марса снова раздался громкий крик, предупреждающий о новой опасности. Впереди теперь высилась целая гряда рифов. Они не были такими большими, как та скала, которую им только что счастливо удалось миновать, но от этого не становились менее опасными. Снова забегали матросы, повинуясь командам, и корабль вновь начал менять галс, поворачивая теперь вправо. На этот раз они разошлись с рифами даже с запасом, и практически сразу же после этого Сашка почувствовал, что волнение на море почти улеглось, да и ветер вроде бы стих. Сырой, холодный воздух наполнился радостными воплями матросов, за которыми Сашка не расслышал капитанской команды. А команду капитан, по всей видимости, отдал, потому что матросы дружно бросились к якорным камням и стали бросать их за борт. В это время в прореху меж туч выглянула луна, позволив Сашке разглядеть то, что уже узрела вся команда.

И с правого, и с левого борта на расстоянии полета стрелы от них высились высокие скалистые берега. Корабль плавно скользил внутри длинного узкого фьорда. Самое страшное было уже позади. Здесь можно было спокойно переждать бурю. Теперь победные крики моряков гремели не переставая.

Не успел Сашка обрадоваться, как явственно услышал то, что обычно называется внутренним голосом: «Быстро спустись в свою каюту!» Наученный горьким опытом, он не стал пренебрегать тем, что сам для себя обозначал как «чутье на опасность». Не медля ни секунды, бросился на бак и, позвав Адаша, спустился в каюту.

— Ты что, государь? — удивился тот, спустившись вниз вслед за Сашкой. — Вроде как пронесло.

— Ты моему чутью доверяешь?

— Прошлый раз не поверил, так пришлось в великокняжеском остроге погостевать.

— Ну вот. А я так чувствую, что надо нам сейчас сидеть именно здесь.

Не успел Адаш ответить ему, как раздался душераздирающий треск ломающейся обшивки, и корабль, содрогнувшись всем корпусом, внезапно остановился, от чего и Сашка, и Адаш полетели на пол, сбитые с ног.

— Разрази меня гром! — вскричал Адаш. — А что сейчас подсказывает твое чувство?

— Ничего.

— Значит, сидим здесь.

В наступившей разом тишине вдруг стало слышно, как поскрипывает корпус корабля и пронзительно пищат встревоженные крысы. Пол каюты начал уходить из-под ног. Судя по всему, корабль после полученного удара начал резко крениться вперед. Поднявшийся топот и истошные крики моряков свидетельствовали о том, что среди команды началась паника. Послышалось несколько глухих ударов в борт — похоже, команда спускала за борт шлюпки. Минут через десять всякая суета прекратилась, даже крысы покинули корабль. Какое-то время пол каюты еще продолжал медленно крениться, но через час, кажется, наступило равновесие.

— Что теперь? — осведомился Адаш.

Сашка пожал плечами.

— Вроде ничего.

— Тогда ложимся спать, — уверенно сказал Адаш. — Семи смертям не бывать, а одной не миновать. Знаешь, государь, если уж выбирать себе конец, то лучше утонуть во сне, чем, набарахтавшись вдоволь в ледяной воде, замерзнуть на берегу. Где греться, чем, как? Нет. Я уж лучше здесь. Тем более что твой внутренний голос молчит. Ладно… Утро вечера мудренее. А над нашей жизнью и смертью властен один Господь. — Он забрался в гамак и тут же захрапел. Сашка еще посидел несколько минут, ожидая развития событий, а потом последовал примеру Адаша.

Проснулся Сашка от непонятных звуков, доносящихся с палубы.

— Адаш! — позвал он и вывалился из гамака.

Осмотревшись, они сползли по коридору вниз. Трап, по которому они обычно поднимались на палубу, теперь располагался горизонтально.

Сашка приоткрыл дверь и выглянул наружу. Стояла безоблачная, яркая солнечная погода. Палуба корабля под углом градусов в тридцать уходила под воду, плескавшуюся в пяти метрах от Сашки, а на оставшемся не залитым пятачке толкались четыре человека, одетых в тюленьи шкуры, лоснящиеся на солнце. Они сгрудились над открытым трюмным люком и громко переговаривались с кем-то, находящимся, видимо, внутри.

— Эй, люди, — обратился к ним Сашка, — нам бы на берег перебраться.

Обнаженный меч в это время он вполне миролюбиво держал острием вниз, опираясь на него, как на трость. Но одетые в непромокаемую одежду из шкур, бородатые, длинноволосые люди весьма неадекватно (по Сашкиному мнению) отреагировали на его слова. Они вскочили на ноги и явно с агрессивными намерениями расположились вокруг входа в корабельную надстройку, на пороге которого балансировал Сашка. У двоих из них в руках были весьма увесистые дубины.

— Эй… — повторил Сашка, не делая никаких резких движений. — Перевезите нас на берег, я вам хорошо заплачу.

Он только сунул руку в карман, намереваясь достать оттуда несколько медных монет и продемонстрировать их этим странным субъектам, как двое с дубинами перешли к активным действиям. Один из них махнул длинной дубиной справа налево и, не отклонись Сашка чуть назад, его череп был бы размозжен страшным ударом. Не дожидаясь, пока закончит замах второй, он легонечко кольнул его мечом в правое предплечье, а первому нанес удар плашмя по кистям обеих рук, вцепившихся в дубину. Оба молодца тут же выпустили из рук оружие и отступили к трюмному люку. За ними последовали и двое безоружных. Свирепость на их лицах сменилась страхом и растерянностью.

Сашка сделал пару шагов вперед, теперь уже предусмотрительно держа меч перед собой. Адаш, до того вынужденный томиться за его спиной, выскочил наружу и сразу же бросился к борту, не дав сбежать одному из волосатиков (так он их мысленно окрестил). По дороге к борту Адаш ловко подсек его ударом ноги, от чего тот растянулся на пузе и на четвереньках быстро ретировался к люку, нырнув в него вниз головой. Сашка сделал ложный взмах мечом, и остальные трое последовали за своим товарищем, спрыгнув в трюм.

— Государь, тут лодка, — констатировал Адаш, поглядев за левый борт.

Сашка закрыл люк, заперев его бруском и, уже не ожидая никаких неприятных сюрпризов, осмотрелся. Их корабль, видимо, налетел на подводный риф. По инерции он еще проскочил чуть-чуть, но, к счастью, с рифа так и не слез, иначе тут же и затонул бы. Теперь же две трети корпуса ушли под воду, а корма с надстройкой резко поднялись вверх, полностью выйдя из воды.

Фьорд тянулся в глубь суши, и конца ему не было видно. Только за полтора-два километра отсюда он поворачивал вправо, не давая возможности увидеть, как далеко до его конца. Справа скалы вставали на тридцатиметровую высоту прямо из воды, а слева — от уреза воды их отделяло несколько метров узкого песчаного пляжа, сейчас покрытого снегом. Поверху скалы венчали хилые, скрюченные северными ветрами, уродливые ели. И нигде — даже намека на тропинку, ведущую наверх. Ни корабельных лодок, ни кого-либо из экипажа «Shooting Star» окрест также не было видно.

— Наверное, они приплыли оттуда. — Сашка указал рукой на левый берег, имея в виду людей, которых он только что запер в трюме.

— Местные жители, — согласился с ним Адаш. — Решили проверить, чем можно поживиться на разбившемся корабле. Может, они и команду корабельную порешили, чтобы не было лишних свидетелей. А ты, государь, запер их в трюме… Они там не того… не утонут? — вдруг начал он проявлять человеколюбие. — Нам с местными особо ссориться-то не с руки.

— Нет, — успокоил его Сашка. — Там достаточно сухого места. Там их человек десять.

— То-то я гляжу: лодка большая причалена. На двенадцать гребцов. — Адаш подыскал подходящий канат и перебросил его через борт. — Больно тонка веревочка-то, — пояснил он Сашке, демонстрируя веревку, с помощью которой местные жители взобрались на корабль.

Лодка была действительно большая и к тому же тяжелая, вдвоем управляться с ней, тем более без привычки, оказалось непросто. Она то и дело рыскала из стороны в сторону, и через гребок приходилось постоянно выправлять ее, опуская в воду то правое, то левое весло. Так что сто метров, которые предстояло пройти им до берега, показались не такой уж и плевой дистанцией. Но они старались держать курс перпендикулярно к борту корабля и хоть и медленно, но уверенно двигались к берегу.

— Who are you? — послышалось с берега, когда лодка, с хрустом обломив прибрежный ледок, ткнулась носом в песок и остановилась.

Не вставая с банки, Сашка оглянулся через плечо. На берегу, метрах в десяти от них стояли шестеро вооруженных воинов. У пятерых из доспехов были лишь длинные кольчуги с наголовниками, надетыми на теплые шапки. Шестой же, сидевший верхом на старой мосластой кляче, имел доспехи посолиднее, но явно не самого лучшего качества. Нагрудник его весь «расцвел» ржавыми звездочками. Круглые деревянные щиты и длинные прямые мечи дополняли вооружение незнакомцев.

Не успел Сашка бросить весло и подняться на ноги, не говоря уже о том, чтобы обнажить меч, как Адаш выпрыгнул из лодки, держа наготове свой меч и, заслонив собой Сашку, разразился длинной матерной тирадой с причудливыми коленцами и забористыми поворотами. Количество приключений на единицу времени явно превысило его обычную норму, и теперь старый вояка хотел только одного — простоты и ясности. Теперь каждый, кто держал в руках оружие, становился его личным врагом, и он, устав разбираться в хитросплетениях человеческих взаимоотношений, готов был сокрушить любого, кто осмелился бы встать на его пути.