Путники сразу направились через поля, надеясь оставить город справа. Тот человек, Рейнар, скорее всего не зря говорил о награде за их голову. Да и Котьен с подельщиками своими в свободном поиске, наверное, не зря стебли жевал. Короче говоря, как сказал Итернир, гусей дразнить — последнее дело и потому город они решили миновать.

Утро встретили, выходя на дорогу, что тянулась от города дальше, вдоль Лестницы, к предсказанному всеми обрыву. Полей стало меньше, потянулись невысокие холмы, заросшие дикими травами.

Пройдя еще немного, они заметили сгорбленную серую фигуру на лугу, неподалеку от дороги.

— Эй, старик! — крикнул Кан-Тун, уперев руки в бока.

Человек на лугу обернулся к ним и стало заметно, что в руках его была коса, слишком тяжелая коса, для иссохших рук.

— Что вам, сынки?! — спросил он, напряженно вглядываясь в людей на дороге.

— Эта дорога ведет к концу Лестницы?! — крикнул Кан-Тун, поморщившись от обращения «сынки».

— А что же вы неприветливые такие, ребятки? — проговорил старик. Тихо проговорил, но каждый его услышал, словно был в двух шагах, — здоровья бы пожелали, да помогли бы, а я уж вам обсказал бы все как есть.

— Старик! — зашелся принц, — тебе задал вопрос не грязный простолюдин, а светлый принц, и ты должен ответить!

— Погоди, светлый принц, — вдруг проснулся Крын, — ты уж того… не серчай… стар он больно… а скотина все ж есть просит… погоди, помогу я ему.

Он грузно направился вдоль малой лощинки к старику, подминая травы луга.

— Стой! — приказал принц, — когда ты помогать собрался, за нами уже погоню, может быть снарядили! Времени нет!

— Остынь, — хлопнул его по плечу Итернир, одобрительно глядя на не обернувшегося Крына, — может снарядили, а может и нет. Может они только сейчас заснули, как следует. Да и нам отдохнуть бы не мешает. Это ж я никак выспаться не могу! Чуть ночь, так дела неотложные! Давайте-ка привалим!

И он тоже направился через луг к старику. Ригг, не раздумывая, пошел следом, а Ланс повернул с дороги, как будто, дорога делала здесь поворот. Ничего принцу не оставалось, как идти вслед за ними.

Крын уже вертел в руках косу старика.

— Что-то вроде того… — озадаченно глядел он на нее, великовата ж она тебе… дедушка. А?

— Главное, милок, тебе впору, — щурил старик в ответ глаза, окруженные лучиками морщин.

— Уж отбита славно… — остался доволен Крын косой, скидывая рубаху, — Э-эх! Как же вы тут без росы-то?! — воскликнул он и затянул во всю мощь своей широкой груди:

Косил он красиво. Широко, удало. Тело его не было перевито мышцами, но было налито какой-то особой силой. Неодолимой мощью отзывалось на каждое движение косы. Чуть придерживал косу на отлете, далеко отнеся ее вправо, а потом одним мощным широким движением, под шаг левой ноги, охватывал полукруг, прижимая пяту косы к земле, и полоска травы покорно ложилась на землю. Шаг правой, новый замах, чуть придержал косу, на краткий, неуловимый миг, и вновь ложится на землю скошенная трава. Широкая полоса снятой под корень травы тянулась за ним, а стена еще стоящих сочных стеблей все отступала и отступала.

Даже Ланс молча замер, глядя на такую работу, словно слышал красивую, душевную песню.

— До коль твой покос, дедушка? — выкрикнул Крын, под очередной взмах.

— Прямо, так до распадочка, а вправо — до лощинки, одобрительно покачал головой дед, глядя на движения парня, потом повернулся к его спутникам, — эк, как чисто-ровно идет, как бритвой срезает. Опосля него не то что на отаву ничего не останется, три года трава расти не станет. Давненько таких косарей здешние луга не знали.

— Ладно, старик, — прервал принц, — трава тебе будет, говори, где дорога?!

— Больно ты, сынок, все ж торопкий. Обожди маленько, отдохни, поди, давненько глаз не смыкал?

— Ты старик… — начал было Кан-Тун.

— Погоди, — оборвал Итернир, укладываясь на землю, расстелив свой плащ, — не горячись, денек-то, и правда, что-то долгий выдался. Эх, боги, я ж две ночи не спал! Да и вообще… — вдруг вспомнил он, — как к тому лесу под стеной вышли, так все поспать по-человечески не удается! Давай-ка вздремнем, пока парень докосит.

И уснул. Крепко. Так что принцу осталось только гневно хватать ртом воздух. Добро улыбаясь, прилег и Ригг, а старик лишь все качал головой, одобряя принятое за принца решение. Тот сделал, было, еще пару попыток добиться ответа от деда, но тот все так же житейски улыбаясь, советовал отдохнуть с дороги.

— Вот и все, дедушка, — раздался над ухом Итернира сочный бас Крына, — готово…

— Что это готово? — потянулся Итернир, — ты же только начал!

Однако, когда он огляделся, все вопросы отпали сами собой. От дороги и через спину холма тянулся, словно стриженый, луг с ровными валками скошенной травы.

— Ну ты, Ёнк тебя задери! — восхищенно почесал он затылок, — ну нет мне сна на этом свете! — после чего провел, зевая, рукой по лицу и возмущенно воскликнул, — кто пьянствовал вчера с моей рожей и помял ее?!

Ригг улыбнулся, Кан-Тун поморщился, Крын озадаченно поглядел, а Ланс, как водится, и ухом не повел.

— Спасибо, сынок, выручил, — меж тем поблагодарил за работу старик, — теперь и разговоры поразговариваем и подхарчеваться не грех.

— Ой, дед, неужто ты нас поесть угостишь? — обрадовано удивился Итернир, — только я, что-то ничего съестного у тебя не видал.

— А рядом с тобой, котомка-то, — с хитрым своим прищуром ответил дед, — гляди внимательней.

Оглянувшись, Итернир и, правда, обнаружил подле себя котомку.

— Ведь не было котомки? — совершенно серьезно спросил он, передавая ее старику.

— Может и не было, — качнул седой головой старик, — а может и была.

Ригг в ответ улыбнулся, как будто, с пониманием.

— Вот, поглядим, что вы наработали, — проговорил старик, вынимая из котомки сверток льняной ткани.

Он положил сверток на землю, откладывая пустую котомку, и начал его разворачивать. Путники, оценив размеры свертка, слегка приуныли. Собственные их съестные запасы на этот момент уже просто отсутствовали. Однако, когда ткань, оказавшаяся скатертью, была развернута, обнаружился и каравай душистого хлеба, и добрый шмат сала с чесноком, и овощи, и братина парующей вареной картошки, и высокий, широкий кувшин, полный до краев.

— Угощайтесь, добры молодцы, — повел рукой старик над скатертью.

— Спасибо, дедушка, — подсел Ригг.

— Угу, — быстро набил рот Крын.

Принц, чуть кривясь от неэтичности сервировки, все же тоже приступил к трапезе, как и Ланс, глаза которого время от времени цепко поводили вокруг, хотя и не замыкаясь на наблюдении.

— Откуда? — удивился Итернир, не спеша есть, — в этих местах же все это не растет!

— Милостью богов, молитвами да своими руками, — развел сухими ладонями старик.

— А это, случаем, не исчезнет, так же, как появилось, подозрительно спросил тот.

— Раз созданное, бесследно не исчезнет, — прищурился дед, ешь, не бойся, милок, проводить тебя по ту сторону я всегда бы успел.

— Верно, — вздохнул тот, — Эх! Один раз живем!

Еда была на славу. Картошка в меру проваренная, сало в меру просоленное.

— Ну, старик, теперь говори! — приказал Кан-Тун, подцепляя ломоть сала кончиком своего кинжала.

— А чего говорить, — пожал плечами старик, — дорога здесь одна. Как пойдете по ней, так скоро и ватажники вас встретят, а опосля них, и Лестница к концу подойдет. Это просто. Не о том ты меня, добрый молодец спрашиваешь…

— Я принц крови, — вскипел Кан-Тун, — и изволь обращаться ко мне не иначе как «светлый принц».

— Ага, сынок, не иначе, — кивнул старик, изображая крайнюю услужливость.

— Скажи, дедушка, — спросил Ригг, — неужель Лестнице и впрямь конец здесь?

— Это кому как, сынок, — прищурился дед, — иной и в ровной дороге обрыв видит, а иному и скалы торной тропой кажутся.

— Так есть дальше путь, дедушка, — пророс надеждой Ригг, — или нет? Скажи, будь ласков. Мне очень надо до верху добраться. Мать у меня внизу. Совсем плохо ей.

— Не знаю молодец, не знаю.

— Ну, проходил кто до нас дальше, али как? — настаивал Ригг.

— Проходил ли, нет ли. Давно дело было. Помню был один. Правда плохо помню… жрец! Точно! Их с дюжину было. Все в белом пришли на обрыв полюбовались, поколдовали чего-то и улетели, опосля, правда, возвернулись женщин умыкнули, опять чего-то поколдовали, поплясали и ка-ак сиганули! Так и не было видно до сих пор.

— Странно, — сказал задумчиво принц, — отчего же в замке нам ничего никто не сказал.

— Это в каком же замке? — поглядел старик прямо на солнце, чуть только прищурив глаза, — это где братья-то твои? Так их в ту пору здесь и вовсе не было.

— Скажи, старик, — спросил принц, напряженно вглядываясь в холмы вокруг, — что это там за развалины?

— Где, милок? — подслеповато оглянулся дед.

— Вон, дальше по дороге, слева, — указал Кан-Тун рукой, — и называй меня «светлый принц»!

— Ошуюю-то? — переспросил дед, — так то башня была.

Все остальные, кроме невозмутимо жующего Ланса попытались разглядеть, что же такое увидал принц. Не так далеко, на верхушке холма, что был чуть выше прочих, виднелись серые камни развалин.

— Какая башня, — подозрительно спросил Кан-Тун.

— Обнакновенная, — ответил старик, как будто объяснял, какого цвета небо, — их тут тогда много было, они Нижнее Княжество от Верхнего Герцогства хоронили.

— Тут раньше было княжество? — еще подозрительней спросил принц.

— Да тут вообще много чего было. Всего и не упомнишь…

— А почему, — с нотками гнева поинтересовался Кан-Тун, — мне в замке говорили, что до принцев здесь ничего не было?

— А память людская шибко странная штука, милок, — пожал плечами старик, — помнит только то, на что высочайший указ есть.

— Тут что же, — улыбнулся Итернир, — даже помнить запрещают? Это что у тебя в кувшине?

— В кувшине-то? Взвар медовый, да ты пей, не стесняйся, тут на всех хватит.

Итернир сделал пару добрых глотков и поставил кувшин обратно, но тот остался по-прежнему полон до краев.

— Ух, ты, — пробормотал только он и основательнее приложился к душистому напитку.

Однако, когда он вновь отставил кувшин, напитка в нем не уменьшилось.

— Лихо! — утерся рукавом Итернир, — про его бездонность ты тоже ничего не скажешь?

— А что говорить, — пожал плечами старик, — Керен велел делиться плодами земными. А про память… Кто же запретить помнить может. Рассказывают просто как на самом деле все было, вот и есть новая правда, добрый молодец. Ну и ладно, молодцы, в путь вам пора. Уж берите, со скатерки, чего унести сможете, меду отлейте, у меня не убудет, да и ступайте поздорову.

Путники быстро собрались, пополнив свои дорожные мешки, но скатерка как ломилась от яств, так и оставалась полна. Только Крын, озадаченно застыл столбом, глядя на скошенный им луг.

— Что, сынок, дума тяжелая? — участливо спросил старик.

— Так… это, не пойму я… — проговорил тот, — на кой тебе, дедушка, сено, ежель круглый год скотина пастись могет?

— А это, брат, так мир устроен, — ответил Итернир, беря его за рукав, — совсем не все, что надо сделать, имеет смысл. Верно?

— Верно, молодец, — ответил старик и исчез.

И исчезновение его не сопровождалось никаким звуком. Он пропал, не будто растворился в воздухе, а просто был и вот его нет, а кругом все так же шелестел в луговых травах ветер.

— Да он колдун! — воскликнул принц.

— Догадался, — усмехнулся Итернир, — умен не по годам!

Едва они отошли по дороге на сотню шагов, как Ригг остановился, внимательно посмотрел на окрестные холмы, потянул носом воздух и серьезно сказал:

— За нами кто-то идет.

— Может, тот колдун? — спросил Кан-Тун.

— Нет, — качнул головой Ланс, — Рейнар.

— Кто? — не понял принц.

— А-а, это наверное, тот охотник за головами, — хлопнул себя по лбу Итернир, — лихо!

— Что же делать? — попытался обсудить ситуацию принц.

— Можно ничего, — спокойно ответил Итернир, — только когда-нибудь, мы все-таки уснем и тогда нас — чик! И все! Не боись, тебя не больно зарежут.

— Я повелеваю вам! — повелел тот, — Я повелеваю убить его!

— Это наверное, непросто, — задумчиво сказал Ригг, и добавил, он-то, наверное, хитрый…

— А-а! — обрадовано воскликнул Итернир, — тогда все действительно просто! Надо его обмануть!

— Как же его? — напрягался Ригг, принимая возгласы собеседника за чистую монету.

— Оставить одного, — проронил Ланс, — слабого.

— Ага! — подхватил Итернир, — он его чик! А остальные смотаются! Голова! Хотя, дело говоришь. На живца поймаем. Одного кинем, тот его слопать захочет, а тут вы, с Риггом ему по загривку! Ловко. Кого пошлем?

— Если слабого, — без обиняков начал Ригг, — тогда Крына, или меня, или принца… светлого принца.

— Не, брат, — хлопнул его по плечу Итернир, — ты никак не слабый ты ж к этому самому Рейнару так подкрасться в траве сможешь, что тот и мяукнуть не успеет. Нет, надо принцу идти, нашему светлому. Или Крыну. Хотя нет, если их пошлем, он обязательно что-нибудь почувствует. Надо мне идти. Или Лансу. Или тебе, Ригг. Хотя нет, Ланса он испугается. Его, наверное, и сам Ёнк боится.

— Тогда иди ты, — вновь повелел принц.

— Похоже, так и поступим, — решился Итернир, — ты Ригг, как только я от вас отойду, лук свой готовь. На тебя одного вся надежда. Только надо бы так мне идти, чтобы он не мог одновременно за вами и мной наблюдать.

— Это-то просто, — сказал Ригг, — ежели ты к башне пойдешь, он никак за нами следить не сможет, и за тобой одновременно. Ты ж за холм зайдешь. Вот.

— Ну, ребятки, — подытожил Итернир, — не поминайте лихом, вспоминайте словом добрым, — сказал и добавил так громко, чтобы было хорошо слышно, — Ну и идите! И проваливайте! Больно надо! Я дальше сам! Дойдет лишь один!

Остальные потоптались немного, а потом все быстрее зашагали прочь по дороге. Итернир подождал немного, постоял, подумал и осторожно пошел через луг к руинам башни.

От старой башни почти ничего не осталось. Фрагмент стены, со стороны дороги и широкая россыпь серых грубых камней. Все обильно заросло травой и казалось, что эти руины не таят уже никаких загадок и тайн. Они казались какими-то «потухшими».

Итернир забрался внутрь и сел спиной к внутренней стороне уцелевшей стены, так, чтобы, подкрадываясь к нему, охотник не мог бы следить за остальными спутниками.

Медленно тянулись мгновения. Итернир вытащил меч из ножен, положил его на колени, не ослабляя пальцы на рукояти. Спустя еще несколько мгновений пришлось признаться самому себе, что он боится. И нешуточно. Охотник мог оказаться искуснее его спутников. Или они могли уйти и тогда его подкараулят и точно убьют. Ни разу, за всю жизнь, он не рассчитывал на такой конец. И о чем более всего сожалел, так это о том, что тот самый Рейнар не производил впечатления человека разговорчивого и, судя по всему, просто убьет его. Даже не поздоровавшись.

Внезапно раздался резкий шип, глухой удар и сверху навалилось тяжелое плотное тело. Он вздрогнул и резко скинул с себя нападавшего.

Сейчас перед Итерниром лежал на земле, опрокинутый на спину давешний охотник за головами. Он был все в том же темном костюме с обнаженным коротким мечом в руке. Глаза чуть прищурены, черты лица решительно напряжены. Наверное, ему сопутствовала удача и был он полностью уверен в своих силах, зная высокую цену себе и своему мечу. И жил он, наверное, долгую жизнь, и было ему что вспомнить и что забыть, но сейчас он лежал на земле, а меж бровей торчало древко стрелы.

Мгновенно возник рядом Ланс с копьем наперевес. Посмотрел, потом залез на стену и помахал руками.

— Иду! — донесся возглас Ригга.

Спустя несколько кратких мгновений он подошел к руинам.

— Боги! — воскликнул он, глядя на убитого, даже чуть пошатнулся, лицо осунулось, и прислонился к стене, — Боги! Сдаля-то таким маленьким казался. Я его даже человеком не чувствовал. Простите, боги! Прости, Рейнар. Ты уж меня извини…

— Э, парень, — встревожился Итернир состоянием Ригга, — ты чего?

— Он убил человека… — шевельнулись губы Ланса, который стоял застыв, словно статуя.

— Вот что? — удивился Итернир, — всякое бывает. Забудь, парень. Все когда-то бывает в первый раз.

— Нельзя убивать человека, — глухо проговорил Ригг в себя.

— Ага, — подхватил тот, — а этот, ты думаешь, об этом знал? Да ты же мне жизнь спас!

— Это же не первый, я же тогда… в лесу… — не унимался Ригг, и глаза его несли боль и тоску.

— Это жизнь, парень, — похлопал его по плечу Итернир, — жизнь. Если бы не ты его, тогда он бы тебя. И всех нас. Это надо зачем-то этой проклятой Лестнице! Что же она прячет, если чтобы пройти по ней тебе приходится такое переносить? Ничего, парень. Пройдет. Поднимайся.

Ригг принял протянутую Итерниром руку и поднялся на ноги. Еще раз взглянул на убитого и поклонился ему в пояс.