Я показал ребятам письмо отца. Оно всем очень понравилось, особенно то место, где говорится о белых пятнах.
Петька сразу загорелся:
— Ух, какая мне в голову мысль пришла: давайте уничтожать белые пятна, какие у кого есть!
— Очень надо! — поморщился Димка. — И без того сейчас времени не хватает — каждый день репетиции. Да и нет у нас белых пятен, раз в другой класс перешли.
— Это ещё ничего не значит, — возразил Петька,- главное — как перешли. Тебе вон троечку по истории еле-еле натянули. Скажешь, нет?
Димка покосился на Изу — он всегда перед ней выставляется, а тут вдруг его разоблачили!
— Ну и что? — говорит. — Я летом занимался и теперь наверняка на четвёрку знаю.
— А ото мы сейчас проверим, — подхватил Санька. — Шагай, Василёк, домой, возьми с этажерки учебник в малиновой обложке. И чтоб одна нога здесь — другая там!
Василёк бросился выполнять поручение, а мы уселись поудобнее вокруг Димки — прямо как учи-теля на экзаменах в старших классах. Петька даже отыскал где-то палочку и стал ею постукивать по скамейке — точь-в-точь так стучит наша учительница карандашом по столу, когда сердится.
— Ну, — говорит, — Тимошенко, расскажи мне про Золотую Орду.
Ждём ответа. А Димка вытаращил глаза и делает вид, будто вспоминает.
— Значит, про Золотую Орду… — мямлит.- Ну, это такое государство, в котором… в котором…
— Что — в котором?
— В котором много золота! — выпалил Димка, а сам на нас во все глаза смотрит — проверяет, не очень ли заврался.
Я даже свистнул от возмущения, а Дуся всплеснула руками и сказала:
— Вот тебе, бабушка, и Юрьев день!
— Ох, и надоела ты мне, Коробейникова, со своими поговорками! Где только ты их откапываешь? — разозлился Димка.
— В учебнике «История СССР» для четвёртого класса, — насмешливо ответила Дуся.
Она взяла у Василька учебник и открыла его на той странице, где говорилось о царе Иване Грозном и о том, как он запретил крестьянам уходить от господ даже осенью, в Юрьев день.
— Вот видишь, чёрным по белому написано. «Вот тебе, бабушка, и Юрьев день!» — сложилась с тех пор поговорка».
— Ну ладно, ладно, — примирительно сказал Димка. — Какая же ты, Дуська, вредная: подложила человеку свинью и радуешься!
— Значит, ты тоже знаешь поговорки! — сказала Дуся. — А ну-ка, скажи, откуда эта взялась?
— Какая ещё поговорка? — растерялся Димка. — Никакой я поговорки не говорил!
— Нет, только что сказал. Эта поговорка очень древняя, ещё в тринадцатом веке появилась. Ну-ка, вспомни!
Димка притворился, будто вспоминает, а сам на меня опять поглядывает: дескать, подскажи. А что я ему подскажу? Я напряг свою память и вдруг вспомнил: когда немецкие рыцари наступали на наших русских воинов по льду Чудского озера, то выстраивались тупым клином. Этот клин и назывался «свиньёй». Наверно, когда рыцари наступали, русские воины и говорили, что рыцари хотят подложить им свинью. А потом стали так говорить про всех, кто хочет кому-то навредить!
— Ну, об этом не так уж трудно догадаться, — сказал я (пусть Дуся знает, какой я догадливый),- но такой вопрос не по правилам. В учебнике только про «свинью» сказано, а поговорки там нет. Давайте лучше про Куликовскую битву его спросим.
— Пожалуйста, — согласилась Дуся.
— Значит, про Куликовскую битву? — переспросил Димка бодрым голосом. — Можно и про Куликовскую битву. Значит, Куликовская битва была очень тяжёлой. Враги дрались не на жизнь, а на смерть. Битва была очень опасной и… трудной…- Димка говорил всё тише и тише и скоро совсем замолчал.
— А кто же там были враги? — учительским голосом спросил Петька.
— Кулики… птички-невелички, — коварно шепнула Иза.
— Кулики… — как эхо, повторил Димка глупую подсказку.
Девчонки дружно захохотали, а Изка — первая.
— Зря ты шеей крутишь, Иван Калита, — сказал я Димке, — никакие подсказки тебе не помогут!
Я знаю, что Иван Калита — это очень хитрый и ловкий князь, который грабил народ, выколачивал из него дань для монгольского хана, а заодно набивал и свой карман.
— А ты Козьма Минин! — наобум обозвал меня Димка.
Смех стал ещё громче — ведь Козьма Минин замечательный человек, который поднял народ против польских захватчиков. Назвать человека Козьмой Мининым — значит признать его героем!
От злости и от бессилия отомстить нам Димка даже запыхтел.
После этого случая Димка стал повторять историю. Теперь, как только дело дойдёт до ссоры, мы так и сыплем историческими именами и поговорками…