Отец вернулся домой только вечером. Усталый, он присел за барную стойку и попросил налить ему виски.

— Это был тяжелый день, — только и смог сказать он.

После нескольких бокалов он решил завести разговор.

— Вы, ребята, оказались правы. Мадлен, действительно, меня предала. На ее счету еще десяток махинаций. Она воровала у меня деньги, а я этого даже не замечал. Я был так поглощен ею, хотел бросить весь мир к ее ногам. Меня, старого опытного волка, человека воспитанного Уолл-стрит, провели как ребенка.

Я была готова разрыдаться.

— Мне пришлось постараться, чтобы ее расколоть. Она, конечно, профи, держалась до последнего. А я уважал ее как специалиста, и любил ее как женщину… Честно говоря, она не ожидала, что я обо всем узнаю. Для того, чтобы вытянуть из нее информацию, мне даже пришлось прибегнуть к жестокости. Я сказал, что сделаю ее персоной нон-грата не только на Манхеттене, но и во всей Америке. И своего я добился. Меннер вернет мне твои акции, Мэри. Не знаю уж, как они будут разбираться между собой, эта чудесная семейка… Может быть, это послужит для них уроком. Хотя вряд ли…

— Папочка, прости, — кинулась я на шею к Ричарду. — Мы не хотели тебя расстраивать, но ведь лучше горькая правда, чем сладкая ложь, ты сам всегда так говорил.

— Мэри, вы все сделали правильно! Если бы не вы, неизвестно, куда могли бы завести меня отношения с этой женщиной. Знаете, я очень устал и, пожалуй, пойду спать. Договорим завтра.

Папа поднялся и ушел в свою спальню.

— Как думаешь, можно назвать это хэппи эндом? — спросил меня Марк.

— Хотелось бы верить, — ответила я.