Вечная канитель с культами — Академическое остроумие — Доисторическая Олимпия?  — Практики за работой

Разница между Богом и историками заключается прежде всего в том, что Бог уже не может изменить прошлое.

Сэмюэл Батлер, 1835–1902 гг.

На красном стеллаже в моем бюро, прямо у меня перед глазами, стопками сложены более сотни книг, журналов и брошюр про Наска. Все их я основательно проработал, снабдил цветными пометками и нацарапал рукописные замечания на полях. Наска бесконечна! Все новые и новые теории! Причем некоторые авторы заимствуют мнения других, и специалисту быстро становится понятно, что эти писаки и не бывали в Наска. Ну разве что они потратили драгоценное время на короткую туристическую поездку. Наука, которая, собственно говоря, должна была бы дать ответы на бесчисленные вопросы, не может сказать о Наска ничего определенного. Хотя при чтении скроенных по одному шаблону научных публикаций возникает предположение, что вопрос давным-давно закрыт.

«Наконец, — читаю я в научном журнале «Нейче» («Nature»), — установлена датировка» [39]. Как? В жару на поверхности камешков образуется патина (тончайший слой), которая содержит окислы марганца, следы железа и глинистые минералы. А вот под камнем развиваются лишайники, грибы и цианобактерии, т. е. органические вещества. Теперь нужно только найти те камни, которые были убраны с первоначального места строителями, — и находящиеся под ними органические следы можно датировать радиоуглеродным методом.

Без сомнения, плесень и грибы образуются не на обжигающей жаре, а только на затененной стороне камня. Сейчас по краям взлетно-посадочных полос в Наска лежит множество камней, которые, как предполагают ученые, были перенесены в сторону строителями. С тех пор они оставались неподвижными на своем новом месте, и, значит, под ними могли расти плесень и грибы. Итак, были собраны девять камней с края линии и взлетнопосадочной полосы в Наска. Датировка дала возраст от 190 до 600 г. Газета «Нойе Цюрихер Цайтунг» дополнила: «Таким образом были получены значения, которые довольно точно совпадают с чисто стилистической датировкой керамики Наска» [40].

Возможно, этот метод имеет свои достоинства. Но с какой степенью уверенности можно утверждать, что все девять камешков были перемещены строителями и с тех пор их положение не менялось? Возможно, 1800 лет тому назад, в доинкскую эпоху, уже были туристы, слонявшиеся по пампасам и перетаскивавшие камешки своими сандалиями с края линий на другое место. Причем относительно установленного возраста можно возразить лишь одно: распространяется ли он на первую, самую древнюю из всех взлетно-посадочных полос?

Профессор Энтони Эвени, антрополог и астроном из университета Колгейт в США, точно знает, что случилось в Наска. «Теперь нам известны личности создателей линий», — пишет он, чтобы затем подвергнуть сомнению рассуждения Марии Райхе [41]. Он считает, что фрау Райхе идентифицировала многие из крупных рисунков животных как звездные карты, например обезьяну — с созвездиями Льва и Большой Медведицы, паука — с Орионом. Однако, как считает профессор Эвени, предположения Райхе слишком мало говорят о народе, создавшем эти рисунки.

Профессор Эвени обнаружил этот народ в сегодняшнем Куско. Там, высоко в Андах, действительно существует доинкская система линий. Живущие вблизи Куско индейцы называют их секвес. Речь идет о сети видимых и невидимых линий, радиально сходящихся к Куско. «Систему секвес» связывают с календарем, водой и богами гор, и даже в наши дни на определенных линиях происходят ежегодные церемонии. Эвени перенес это на Наска: он считает, что существуют геометрические связи между линиями, с одной стороны, и подземными водоводами — с другой. Как сегодня в случае с секвес, расположенными выше Куско, индейцы Наска тоже проводили свои ритуалы и чертили линии в честь воды. Затем Эвени вопрошает, использовались ли линии Наска в качестве ритуальных, ведущих к цели, а также в качестве своего рода дорог. Имеются в виду дороги для церемоний и место для ритуальных танцев. И Эвени даже делает предположение, что, возможно, линии и геометрические фигуры в Наска обозначают район работы, связанной с неким культом. Лишь сейчас, считает Эвени, с уверенностью можно утверждать: линии Наска создал народ наска.

Вот это да! Ну кто же еще? Согласно такому толкованию, индейские племена отыскивали вокруг Наска определенные районы, чтобы там исполнять свои церемониальные танцы. Прямые узкие линии указывали на священную подземную и наземную воду, а геометрические фигуры — результат религиозного усердия в честь каких-то божеств. Профессор Илэйн Силвермен, соавтор статьи Эвени, в одной из собственных научных публикаций признала, что бороздчатые рисунки на равнине Наска представляют собой тотемные рисунки разных индейских кланов [13]. В принципе я ничего не имею против такого подхода, но позвольте спросить, каким, собственно, образом разные индейские общины рассматривали собственные тотемные знаки и тотемные знаки семейств-конкурентов? Они ведь различимы только с воздуха и — как то и дело можно прочитать — никак не видны с каких-нибудь гор.

Это относится только к рисункам в пампасах, а не к взлетнопосадочным полосам и длинным линиям.

Американский профессор Олдон Мейсон, археолог, главной сферой интересов которого является Южная Америка, на протяжении многих страниц пишет о керамике и тканях, обнаруженных между Паракасом и Наска. Пара полосок, другой цвет — и вот уже мы имеем дело с новым направлением стиля. «Примечательно отсутствие синего и зеленого цветов. Сюжеты делятся на две основные категории: натуралистически-зооморфные и мифологические изображения» [42]. Мы узнаем, что гробницы Наска строили в форме бутылки, с верхней шахтой и глубиной до пяти метров. (При таком описании я сразу вспоминаю «хранилище» Кабреры.)

«У многих черепов в Наска видна продольная деформация», — отмечает профессор Мейсон. Эта констатация заслуживает нашего внимания. (В музее города Ика экспонируются два таких черепа.) Много лет я задаю себе вопрос: зачем люди причиняют мучения своим младенцам, вытягивая их еще мягкие черепные кости в длину? Если бы этот феномен ограничивался пределами Перу, от него можно было бы отмахнуться как от местной особенности.

Однако деформированные черепа находили в Северной Америке, Мексике, Эквадоре, Боливии, Чили, Патагонии, Океании, в евразийской степной полосе, в Центральной и Западной Африке, в странах Магриба (Марокко, Алжире и Тунисе), в Бретани и, естественно, в Древнем Египте. А теперь, как уверяет профессор Мейсон, еще и в гробницах Наска.

Какое извращение заставляло наших предков сплющивать вдоль нежные головки своих собственных детей? Археологи говорят об «утилитарном мышлении», например о том, что ношение налобных повязок облегчается благодаря деформированию черепа. Я не верю ни единому слову. При нормальной голове с нормальным лбом с помощью налобного ремня можно переносить более тяжелый груз, чем при вытянутом в длину затылке. В археологической литературе говорится еще об «идеале красоты», а также о «внешнем отличии какой-то социальной группы».

Я позволю себе другое мнение. Человек всегда стремился подражать. Он и до сих пор ориентируется на какие-то примеры — не важно, в какой области. Деформации черепов — это не что иное, как противоестественное «приукрашивание» людей. Этот отвратительный пример человеческого тщеславия был настолько «интернационален» в доисторические времена, что его без труда можно привести к общему знаменателю.

Но кому они подражали? Повсюду на земном шаре люди встречались с внушающими уважение богами. Повсюду тщеславные имитаторы стремились к тому, чтобы хотя бы внешне походить на этих существ. Жрецы быстро освоили трюк, как посредством удлиненных затылков выглядеть похожими на богов. Таким образом превосходно удавалось влиять на ближних!

Меня не удивляют деформированные черепа в гробницах Наска. Я удивился бы, если бы их там не обнаружили. Они вписываются в общую картину, как зооморфные фигурки или ковры с таинственными рисунками. К тому же два невролога, т. е. медики, специальность которых — нервы и мозг, поделились со мной одной мыслью: мягкие черепные кости младенца вполне можно изо дня в день вытягивать в длину, зажав голову между двумя досками, пока она не станет в два или три раза длиннее обычной головы. Однако объем мозга при этом не возрастает ни на один кубический сантиметр. От деформации черепа масса мозга не меняется. Оставшаяся часть черепа просто заполняется жидкостью. В результате ребенок или становился нежизнеспособным, или страдал водянкой головного мозга.

До сих пор во всем мире все деформированные черепа просто каталогизировали. Точные исследования на базе новой постановки вопроса никогда не проводились. Все казалось таким понятным и само собой разумеющимся. А что, если по меньшей мере некоторые из этих черепов были вовсе не земными?

О бороздчатых рисунках на равнине Наска профессор Олдон Мейсон сказал: «Без сомнения, они были рассчитаны для глаз небесных божеств». Наконец-то разумная мысль!

Только крупные издательские дома могут позволить себе выпускать роскошно оформленные иллюстрированные книги. Целевая аудитория таких изданий — преимущественно несовершеннолетние читатели. В одном из иллюстрированных томов о линиях Наска они могут прочитать, что некоторые авторы — тут имеют в виду меня! — приписывают их инопланетянам. Однако для подкрепления такой гипотезы «следовало бы отбросить определенные факты и предположить, что существа с более высоким разумом передвигались со скоростью света и использовали пустыню Наска в качестве космопорта» [43].

Все это старый вздор, которым заражено более половины научной литературы. Один заимствует его у другого — такой своеобразный пинг-понг. Во-первых, чтобы совершать межзвездные космические полеты, не нужна ни световая скорость, ни даже ее половина или десятая часть. Они осуществимы при скорости, равной 1–2 % от скорости света. А такие скорости специалисты считают вполне реальными в ближайшем будущем [44; 45]. И, вовторых, нигде и никогда я не утверждал, что пустыня Наска была космопортом.

Дальше археолог Симона Вайсбард пишет, что большинство перуанских специалистов сходятся во мнении, что «рисунки Наска представляют собой астрономический календарь» [43].

Уффф! Они считают, что люди Наска вели тяжкую борьбу за существование и, чтобы выстоять в этой борьбе, возвели большие оросительные сооружения. Общее мнение таково, что «огромная книга с картинками Наска служила для того, чтобы определять ожидаемое количество осадков». Якобы даже в наше время многие крестьяне читают по звездам о «низвержении воды». И наконец, вот это: индейцы наска, предположительно, предсказывали погоду «по полету морских птиц», похожих на рисунки Наска.

Как многие вещи, состряпанные на научной кухне, так и эти рассуждения звучат вполне разумно, но таковыми не являются. С каких пор можно определять по звездам, каков будет уровень ожидаемых осадков? К тому же в Наска никогда не бывает дождей, как не было их и тысячи лет тому назад. Если бы дело обстояло иначе, то рисунков на земле сегодня не существовало бы.

Чтобы победить в борьбе за существование, люди якобы проложили свои подземные водоводы. Конечно, индейцам Наска вода была необходима, чтобы выжить. Но почему они вообще поселились на этой иссушенной территории? И в заключение: ни спереди, ни сзади «морские птицы» не похожи на рисунки Наска. Нужны большие усилия, чтобы понять, почему нашу молодежь в прекрасных иллюстрированных томах заражают подобными глупостями.

И эти вечно пережевываемые теории о календарях, которыми буквально кишит археологическая литература… Они предполагают, что наши пращуры были совсем глупы. Это касается предков и в Наска, и в Стоунхендже, и в любой иной точке мира. В жизни людей каменного века смена времен года была самым заурядным и банальным явлением. Каждый год наступали весна, лето, осень и зима, и так было во времена их отцов и дедов. Именно доисторические люди, будучи охотниками и собирателями, отлично определяли смену времен года по естественным признакам.

Не нужны никакие тайные познания жрецов, чтобы заметить, когда земля становится мягкой, когда выползают определенные виды жуков или когда всходит первая трава и другие растения. Без всяких звездных чар люди каменного века видели, когда поспевали ягоды, а когда — те или иные фрукты. Конечно, по положениям созвездий, которые из года в год в одно и то же время появляются на небосводе, можно определить, когда наступает весна. Но такие наблюдения не являются жизненной необходимостью.

И для чего могли служить взлетно-посадочные полосы и трапециевидные участки? «Не были ли это загоны для священных животных, которых приносили в жертву богам? Или пахотные наделы, присоединенные к фильтрующим галереям? Астрономические обсерватории? Или места, на которых племена собирались во время ритуальных празднеств?» [43]

Фантазия не имеет пределов, важно не отрываться от почвы разума. Если бы трапециевидные участки были «загонами для животных», они должны были бы иметь ограждение, а его следов не видно. Также маловероятно, чтобы это были пахотные наделы. Поверхности трапециевидных участков и взлетно-посадочных полос видны как раз потому, что на них ничего не росло. А места ритуальных празднеств мы бы легко обнаружили и сегодня: по следам ступней и сандалий давних плясунов. И, как всегда, мне хочется через все рассуждения о Наска красной нитью провести мысль: если речь шла о ритуальных танцах и подобных вещах, то почему они происходили именно там? Скажите, почему в этой высохшей местности? И наконец, все эти «разумные решения» никак не толкуют зигзагообразные линии под определенными взлетно-посадочными полосами. Они игнорируют рисунки на склонах гор и не дают объяснений, зачем пришлось сглаживать вершины холмов, чтобы освободить место для взлетно-посадочной полосы — такой широкой, как четырехрядный автобан. Кажущиеся логичными научные объяснения лишены цельности.

Из научного «Всемирного атласа древних культур» озадаченный читатель узнает, что некоторые линии Наска могут быть тропами, «имевшими сакральное значение, по которым ходили при исполнении определенных обрядов». Но главным образом линии, «вероятно, были задуманы как жертвы предкам либо же небесным или горным богам, которые дарили воду, крайне необходимую для полеводства» [46].

В научной литературе о Наска разрешено говорить все, за исключением того, что лежит перед глазами. Для сохранения миропорядка в ней совершаются весьма причудливые умственные кульбиты. Если следовать такому образу мышления, индейцы Наска были совершенно бестолковы. Поэтому в который раз повторяю: в пустынных и горных районах Наска не было никакого «полеводства». Земледелием занимались — и продолжают заниматься по сей день — исключительно в тех долинах, которые питает вода с Анд. В какой мере подземные водоводы питают растительность на дополнительных площадях, мы не знаем. В любом случае эти зеленые ареалы не имеют ничего общего со взлетно-посадочными полосами, линиями и рисунками Наска, ведь по прошествии тысяч лет они сохранились только потому, что тут ничего не зеленело и не цвело.

Альбрехт Коттман пытается разгадать загадку Наска исходя из совершенно иной посылки. Он разделяет фигуры на разные единицы. Пример: «Рисунок [птицы] в длину 286 м. Если длину разбить на 22 части, то три части приходятся на тело, пять частей — на шею с выступами, две части — на остальную часть шеи вместе с головой и, наконец, двенадцать частей — на очень длинный клюв. Длина от перьев хвоста до основания клюва относится к длине клюва как 5:6». Коттман предполагает в геометрических рисунках «идеографическое письмо, при котором одни и те же слова пишутся то огромными литерами, то крошечными буквами» [47].

Возможно, с помощью математики можно пролить свет на часть вопросов о Наска. Я не могу судить об этом. Но разделение фигур на отрезки опять-таки ничего не поясняет о находящихся под ними взлетно-посадочных полосах и зигзагообразных линиях.

Более приземленное объяснение для Наска выдал британец Ивэн Хэдингем. Он полагает, что причиной действий индейцев Наска могли быть сильные растительные наркотики («powerfull plant hallucinogens») [48]. Но от такого объяснения тоже нет никакого толку. Геометрические задачи не решают с затуманенной наркотиками головой. Хэдингем даже считает, что мысль о посвящении линий горным богам служит единственным ключом к загадке Наска. Как я докажу дальше, горные боги совершенно невиновны в феномене Наска.

Тот, кто надеется, что основные теории о Наска закончились, может еще немного поразвлечься. Антрополог Уильям X. Исбелл из Университета штата Нью-Йорк решил все проблемы Наска одним словом: трудотерапия! По предположению Исбелла, у индейцев не было амбаров, где они могли бы хранить продукты полеводства, поэтому существовала опасность, что в годы хорошего урожая население будет чрезмерно расти, а в неурожайные годы — голодать. Что делать? «Решение проблемы заключалось в том, чтобы поддерживать коллективный интерес населения к церемониальным работам, которые потребляли достаточно энергии, чтобы регулярно расходовать хозяйственные излишки». Совсем не важно, поучает нью-йоркский ученый, могли ли сами индейцы видеть плоды своей трудотерапии или нет. Это была всего лишь трудовая деятельность, чтобы «таким образом регулировать численность населения» [49].

По всей вероятности, вокруг носились с таблицами «проповедники рационального питания» /видимо те, с непропорциональными черепами.

Мнения разных ученых конкурируют между собой. То индейцы прокладывали подземные водоводы, чтобы иметь возможность орошать больше полей, то потом они скакали по трапецеидальным площадкам, приносили жертвы горным богам, лопали наркоту или посредством трудотерапии осуществляли целенаправленный контроль за рождаемостью. Кажется, нет таких бредовых идей, которые всерьез не выносились бы на обсуждение. Разве не так?

Гельмут Трибуч, профессор физической химии в Свободном университете в Берлине, решил загадку Наска одним махом. Он считает, что крупные доисторические святилища «всегда сооружались в местах, где особенно часто бывают миражи» [50]. Примером профессору послужили поля с менгирами в Бретани, Стоунхендж в Англии, святилища ольмеков в Мексиканском заливе, пирамиды Египта и — вот именно! — Наска. Что побуждало людей к их загадочным действиям? Миражи!

В небе, по мнению профессора Трибуча, происходят «красочные представления». На небосводе отражаются находящиеся на больших расстояниях острова, леса, строения и моря. Такие святилища с миражами должны были, конечно, иметь большие размеры, чтобы вообще отражаться. Индейцы Наска тоже с удивлением смотрели на такие миражи, и, поскольку их можно было видеть «на небе», они для индейцев пампасов превратились в потусторонний мир. То же, по «мнению» профессора Трибуча, касается и линий Наска. После таких научных выводов берлинский ученый отвешивает мне еще одну оплеуху: «Не мудрствуя лукаво, Дэникен утверждает, что огромные взлетно-посадочные полосы в пустыне Наска-Пальпа построены астронавтами с других планет как посадочные сооружения». При этом меня якобы не смутило, что «астронавты, которым за время путешествия пришлось преодолеть огромное пространство, едва ли могли положиться на крылатые летательные аппараты» [50].

Что на это можно сказать? Снова критик, который не удосужился почитать Дэникена. Потому что если бы он читал, то не писал бы такой ерунды. Во-первых, у меня нигде не написано, что в Наска инопланетяне «построили посадочные сооружения», вовторых, бедняги инопланетяне все же положились на «крылатые летательные аппараты». Для освежения памяти: в священных трудах древних индусов упомянута масса летательных аппаратов различных конструкций. Их называли виманами, и они описаны не только в общем, но и в деталях [16; 51]. Ни один из этих летательных аппаратов не преодолевал межзвездные расстояния с помощью «крыльев». Для своих разведывательных полетов на Земле все они стартовали из ангара на космическом корабле-носителе. Вне зависимости от неверной интерпретации ученого я не могу ничего сделать с миражами в Наска. Для фата-морганы обязательно наличие воды. Кроме того, интересно, какого рода миражи навеяли неопытным насканским индейцам взлетно-посадочные полосы и приводящие в замешательство геометрические фигуры? Я бывал в Наска часто и подолгу — в любое время суток. На этой огромной территории я никогда не видел даже намека на мираж. И все пилоты, которых я опросил, тоже с таким не встречались.

Может быть, мой соотечественник, швейцарец профессор Генри Штирлин, нашел нить Ариадны, которая выведет из лабиринта загадок Наска? Штирлин истолковывает линии Наска как «оставшиеся следы гигантской основы полотна» [52]. Это удивительное предположение основано на том факте, что насканские индейцы были превосходными ткачами. Насканские ткани удивительных расцветок находили в многочисленных гробницах и пещерах по всему региону. Многие из этих образцов ткани не имеют кромки и действительно состоят из одной-единственной нити, длина которой может равняться нескольким километрам. Один из таких великолепных образцов ткани был обнаружен в пещере вблизи Паракаса. Его длина 28 м, ширина — 6 м, он состоит из нитей общей длиной 50 км.

В своих рассуждениях Штирлин исходит из того, что индейцы доколумбовой эпохи не знали ни колеса, ни вращающегося диска, а следовательно, и мотовил или осей для прялки. Как, спрашивает практичный швейцарец, они выкладывали эти чуть ли не бесконечные нити, чтобы не запутать и не завязать узлами многоцветную пряжу? Кажется, в Наска ответ лежит на ладони: нити раскладывали на равнине, и об этом, как считает Штирлин, свидетельствуют до сих пор длинные и упорядоченные линии. Таким образом, они представляют собой остатки гигантской ткацкой мастерской.

Я пытаюсь представить себе это на практике: тысячи индейцев идут вереницей один за другим, шаркая ногами, по совершенно прямой линии. В руках они держат разноцветные нити, которые по команде кладут на сухую землю, снова поднимают и тянут дальше. Усердным ткачам и ткачихам, видимо, приходилось держать в голове узор своей работы, потому что бумажных или папирусных образцов не существовало. Тканые изделия всегда образуются из нитей, проходящих в двух направлениях, и эти нити должны пересекаться в узловой точке. К колоннам людей, движущимся в продольном направлении, присоединились колонны в поперечном направлении. Под монотонное пение нити разных цветов протягивали туда и сюда, потому что узор требовал постоянной смены цветов. И в точках, где сходились 40 линий, происходила ужасная мешанина нитей. Но где дорожки, протоптанные группами усердных ткачей? Где следы волочения, оставленные при транспортировке готовых тканей? И каким образом теория Штирлина объясняет многочисленные рисунки на склонах гор? А линии длиной до 23 км, словно проведенные под линейку, которые проходят через горы и долины? А зигзагообразные и прочие линии под взлетно-посадочными полосами?

Я думаю, это прекрасно, что так много умных людей ломают себе голову над загадкой Наска. Приветствуются все новые идеи — только не надо непрерывно вешать на них ярлык «научное решение». Загадка Наска лишала ученых покоя даже за бывшим железным занавесом. Доктор Зольтан Зелько, математик из Будапешта, годами размышлял над тем, как разрешить этот феномен. Наконец — эврика! — спасительное озарение: «Линии соответствуют географической карте района озера Титикака длиной 800 км и шириной 100 км!» [53] Дружище, ну как можно додуматься до такого?

В окрестностях озера Титикака разбросано около 40 руин инкской и доинкской эпох. Если эти руины соединить линиями с определенными возвышениями в бассейне озера Титикака, то получится система Наска. Неужели? В такой сетке линий Зольтан Зелько усматривает систему передачи информации: «Сообщения могли передаваться с помощью световых сигналов, посредством отражающих золотых или серебряных пластин, ночью с помощью огней. Видимо, такие сигналы в мире скал были необходимы, чтобы иметь возможность управлять работающими в долине и предупреждать о возможных нападениях» [53].

Чем дальше, тем хуже. Между озером Титикака и равниной Наска высятся огромные горные хребты с пятии шеститысячными вершинами. Сигналы в разреженном воздухе над озером Титикака не дойдут далеко. Мнимые агрессоры, якобы угрожавшие насканским индейцам, никогда не представляли опасности для племен, живущих высоко у озера Титикака. Боливийское озеро находится на высоте почти 4000 метров, если смотреть из Наска, но это за Андами, на краю света.

Еще более возвышенно, чем доктор Зелько, насканскую путаницу линий воспринимает Зигфрид Ваксман. Он видит в ней «культурный атлас истории человечества» [54].

У кого имеются волосы, тот за них притягивает новые предложения решений. Вольф Галицки из Канады ясно видит в неразберихе насканских линий «сигналы внеземного разума». Ну да, и «только при таком способе рассмотрения мы сможем понять огромные объемы проектирования и непостижимые результаты труда» [55].

Тут я моментально возвращаюсь на землю. Обеими ногами твердо стоит на земле Георг А. фон Бройниг, патентный поверенный из Мюнхена. В бороздчатых рисунках он усматривает спортивную площадку доинкской эпохи. Якобы индейцы-бегуны должны были в честь особых богов или в связи с ритуальными соревнованиями обежать контуры фигур [56; 57]. Эту идею — а почему бы и нет? — немецкий профессор телевидения Хоймар фон Дитфурт попытался обосновать на экране и затем увековечить в серьезном журнале [58]. Поскольку атлеты пробегали повороты, то, согласно Дитфурту, там должно было скопиться больше камней и песка, чем на прямых участках. Измерения, проведенные непосредственно на местности, дали нужный результат — на двух поворотах.

На равнине площадью более 1000 квадратных километров гипотетические бегуны исчезли бы из поля зрения самых острых глаз, превратившись для зрителей в точки размером меньше муравья. К тому же ни один спортивный судья не мог бы определить, вокруг какой фигуры сейчас бежит спортсмен, потому что фигуры видны только с воздуха. Ну да, а питьевую воду для изнуренных бегунов и уставших зрителей брали из колодцев подземных пукбиос. В конце концов, теперь все возможно, в том числе и идеи господина фон Бройнига — только и они никак не объясняют взлетно-посадочные полосы в горах или узоры под взлетнопосадочными полосами. К тому же на телевидении, представляя гипотезу фон Бройнига, сплутовали. Многие насканские фигуры — я к этому еще вернусь — примыкают к горным склонам. Вокруг них просто нельзя пробежать по контуру! Эти огромные рисунки попросту утаили от зрителей. Их показ тут же опроверг бы теорию.

А что случилось с теорией календарей Марии Райхе?

Джералд Хокинс, профессор астрономии Смитсоновской астрофизической обсерватории в Кембридже, штат Массачусетс, поехал с несколькими сотрудниками в Наска. В багаже группы исследователей находились новейшие измерительные приборы и компьютер, в котором были записаны данные обо всех важнейших созвездиях. В компьютерной программе была также временная ось, на которой можно было увидеть места расположения звезд за последние 6900 лет. После многонедельных измерений на территории Наска компьютер распечатал ошеломляющие результаты. Профессор Хокинс подвел итог: «Нет, линии Наска не сориентированы на созвездия… С чувством разочарования нам пришлось отказаться от теории астрономических календарей» [59].

Несмотря на такое научное разъяснение, в литературе все еще встречается утверждение о якобы доказанном факте, что линии и бороздчатые рисунки Наска в целом дают гигантский астрономический календарь. Несомненно, для фрау Райхе будет большим ударом узнать, что теорию, которую она создавала на протяжении всей жизни, разрушил компьютер. Однако ее эпохальной заслугой останутся замеры и составление каталога Наска.

Кажется, эта Наска не поддается никакой логике. Теории отвергаются одна за другой. Неужели нет ничего такого, что убедило бы всех?

Американец Джим Вудмен пошел практическим путем. Из тонкой перуанской хлопчатобумажной ткани он заказал пошить треугольный аэростат, который нужно было наполнять горячим воздухом. Летательный аппарат получил название «Кондор». Индейцы аймара с далекого озера Титикака сплели из легкого тростника гондолу длиной 2,5 м и высотой 1,5 м. Первый пробный полет был запланирован поблизости от Кауачи, бывшей столицы насканских индейцев. Разожгли костер и горячим воздухом наполнили шар. В гондолу залезли Джим Вудмен и Джулиан Нотт. «Кондор» медленно поднимался, но потом гондола перевернулась, и оба воздухоплавателя выпали из нее. Освободившись от веса двух человек, аэростат рванулся вверх и понесся, покачиваясь, как детский воздушный шарик, в высоту небес. Преодолев несколько километров, «Кондор» приземлился где-то на пустынном плато [60].

Неуправляемый полет аэростата навел Джима Вудмена на новую мысль: в Перу почти каждый день солнечный, в районе же Наска особенно жарко. А что, если черный шар из очень легкого материала в течение дня нагреется сам? Возможно, инки хоронили своих покойников таким воздушным образом или их правители плавали по воздуху и с высоты птичьего полета любовались бороздчатыми рисунками.

Однако, какими бы оригинальными ни были идеи Джима Вудмена, они не объясняют загадку Наска. Во-первых, речь идет вовсе не об инках, «сынах Солнца». Насканские взлетно-посадочные полосы намного старше. Во-вторых, мы не знаем, владели ли какие-нибудь племена воздухоплаванием. Если так было в Наска, то, может быть, и где-нибудь еще? Но почему тогда такое практичное изобретение, как воздухоплавание на аэростатах, оказалось забытым? Появившиеся гораздо позднее инки не применяли аэростатов, наполненных горячим воздухом. Не помогает продвинуться вперед даже идея о том, что насканские индейцы отправляли труп умершего правителя «навстречу Солнцу». В конце концов аэростат где-то приземлялся или его гондола разбивалась в горах. И все прекрасное волшебство полета исчезало. К тому же с каких это пор для запуска или приземления аэростата с горячим воздухом нужны взлетнопосадочные полосы? Теория аэростатов ничего не говорит и о зигзагообразных линиях под взлетно-посадочными полосами. Она также ничего не говорит о средствах измерительной техники, с помощью которых насканские жители выполняли свои огромные фигуры.

В 1977 г. живущий в Наска археолог Хосе Ланчо начал свой эксперимент. Собственно говоря, идея принадлежала одному журналисту британской радио и телекомпании «Би-Би-Си». Она заключалась в том, что воспроизвести линии Наска возможно с помощью самых простых средств. Имело смысл продемонстрировать это. Хосе Ланчо призвал на помощь 30 молодых индейцев. С помощью трех деревянных колышков и веревок за несколько дней в пампасах удалось процарапать прямую узкую линию длиной 150 м [61]. Итак, прямые линии не вызывали проблем при геодезической съемке, и фактически в пустыне Наска находили отдельные деревянные колышки, вернее, то, что от них осталось. Далее профессор Энтони Эвени и несколько добровольцев из организации «Эрсуотч» попытались воссоздать первый завиток спирали. Камешки руками и ногами отделяли от поверхности и складывали в кучи. Для изгиба просто выложили веревки, более или менее на глаз. Результатом явился не совсем идеальный завиток около трех метров в диаметре.

Оба эксперимента доказывают, что узкие линии, то есть те, ширина которых в лучшем случае достигает одного метра, имитировать довольно легко. Но как будет обстоять дело с большими фигурами — пауком, обезьяной, колибри? Как быть с широкими и протянувшимися на много километров взлетно-посадочными полосами и трапециями?

В Дрезденском институте техники и экономики, в отделении геодезии и картографии, сейчас разрабатывается феноменальный проект. Ответственные за него — профессора Гунтер Реппхен и Бернд Тайхерт. Они решили, ни много ни мало, — как зафиксировать на большой цифровой модели территории все фигуры и линии равнины Наска. В конце концов, Дрезден — родной город Марии Райхе, и будет вполне справедливо, если дело ее жизни продолжат ученые местного университета. После доклада, прочитанного 10 октября 1996 г. на коллоквиуме в Цюрихском федеральном техническом институте, речь зашла о «мусоре». Сколько кубометров камней убрали индейцы Наска? Как полагает профессор Реппхен, около 10 000 кубометров. По моим оценкам, гораздо больше, поскольку на территории Наска наряду со взлетнопосадочными полосами есть еще и вершины холмов, срезанные когда-то, чтобы освободить место для взлетно-посадочных полос. С учетом такого сценария небольшие эксперименты, которые были проведены в Наска, весьма незначительны.

Больше сотни книг, брошюр и статей, в которых упоминается моя теория относительно Наска, изобилуют повторами, утками и даже умышленными искажениями и злобными измышлениями. Упоминать их все не только скучно, но и непосильно. Зачем моему читателю знать, что институтский преподаватель сообщает своим читателям, что якобы я в своей первой книге «Воспоминания о будущем» даже не назвал в качестве источника моих знаний французов Луи Повеля и Жака Бержье? [62] Конечно, это не так. Или что рисунки Наска не «выжжены лазерами инопланетян на твердой скале» и не «выложены загадочным материалом из иного мира», в чем я вроде бы хочу убедить своих читателей? Такие утверждения нелепы, их нет в моих книгах, как и следующего: «Согласно излюбленной гипотезе фон Дэникена, мы должны допустить существование разумной внеземной жизни (не доказано), затем предположить визит этих инопланетян на Землю в далеком прошлом (не доказано и крайне маловероятно) и, наконец, еще представить, что этим инопланетянам понадобилось построить очень странные взлетно-посадочные полосы (неудобоваримо). А потом, к своему вящему удовольствию, они велели местным индейцам нарисовать на земле огромные изображения птиц, пауков, обезьян и змей» [62].

И это сведения, которые научная литература стремится донести до молодежи и средств массовой информации! Какие-либо возражения не имеют смысла. Из подобной пряжи плетутся телепередачи, которые транслируются по всему миру и со специальными указаниями демонстрируются перед молодежной аудиторией в школах. Я не хочу больше иметь дело с такими фальсификациями. Но как изменить направление мыслей? Пожалуй, с помощью рисунков, имеющих силу убедительных аргументов!

Утверждение — это недоказанное предположение. Я выдвигаю следующие утверждения.

1. В горах Наска есть большой четырехугольник с удаленным верхним слоем грунта, в котором помещены две окружности. В свою очередь, окружности вмещают по два прямоугольника, лежащих один поверх другого, а в центре — венец из линий.

2. Этот загадочный рисунок связан с двумя дополнительными геометрическими структурами: справа и слева, обращенные наискось назад, идут девять окружностей с геометрическими секциями. Представим себе гигантское крыло: впереди в центре главный сегмент, а назад смещены «складывающиеся крылья».

3. На одном из горных склонов в районе Наска создан огромный узор в виде шахматного поля, состоящий из 1000 точек и штрихов, — это филигранная работа.

4. На склонах в горах Наска высечены фигуры высотой до 40 метров, часть из которых обнаружена только в последнее время. Они облачены в напоминающие шлемы конструкции, зачастую с большими выростами наподобие антенн.

5. Люди создали бороздчатые рисунки и за пределами Перу, в других районах Земли. Рисунки для богов.

6. В Чили взлетно-посадочная полоса обнаружена на высоте 2400 м. Она настолько древняя, что за прошедшие тысячелетия на ней отразились деформации местности.

7. Для территории Наска не существует единой системы. Все создавалось в разные эпохи разными индейскими племенами, имевшими разные представления.

В следующей главе я попытаюсь доказать мои утверждения.