Глава 16. Генеративность: оставить свой след
КРОМЕ БОЛЕЗНЕЙ, ГЛАВНЫЕ ОПАСНОСТИ, КОТОРЫЕ ПОДЖИДАЮТ нас в старости, – одиночество, депрессия и отсутствие мотивации. Все это в значительной степени зависит от того, какой выбор делает каждый из нас на данном этапе жизни, что предпочитает делать или не делать. Если мы понимаем, что наша жизнь не бесцельна, одиночество и депрессия как будто уходят на задний план. Хорошо, пусть у меня горбится спина, но меня увлекает то, что я делаю. Конечно, уйдя на пенсию, я растерял своих друзей по работе, но я буду бывать в обществе и заведу себе новых друзей.
III акт – не только время путешествия в свой внутренний мир, позволяющее человеку достичь пика самосознания и продолжить развитие. Это время, когда нужно распространить свое самосознание вовне, чтобы оно стало не только средством собственной самореализации, но и обогатило мир.
Представьте себе яркий цветок, распускающийся из невидимого, скрытого под землей корневища и тянущийся к солнцу. Этот рост, начинающийся каждой весной, переносит преобразованный с помощью хлорофилла сахар из листьев к корню, питая его. У нас, у людей, тоже происходит круговорот: внешние проявления нашего духовного развития возвращаются назад, обеспечивая подпитку внутреннего «я».
Я со своим сыном Троем. 2007 г.
KURT MARKUS (К УРТ МАРК УС)
Но именно то материальное, что мы создаем, превращается в оставленный личный след, высшее проявление индивидуальности: мы – это наши поступки.
Жизнь без смерти – ничто. Можно превратиться в ископаемое, поддавшись депрессии, жалости к себе, чувству обиды и хандре, если мы никому не приносим почти никакой пользы. Но зачем обманывать себя теперь, когда наши дни сочтены? Разве такое наследство хотим мы оставить после себя? Почему бы сознательно не начать жить так, чтобы анализ нашего юного «я» помог пробиться наружу и прорасти нашему зрелому «я»?
Хелен Льюк, придерживающаяся психологической школы Юнга, писала: «Как ни удивительно, оказывается, что теперь для нас пришло время соотнести собственную исключительность со всем остальным и всеми остальными. Вместо слов «я не такой, я не похож на того человека, вещь или образ», мы начинаем утверждать: «Я – то и другое» – и в словах «я существую» видеть проблеск имени Господа».
Мы сознательно можем культивировать в себе эти душевные качества – надежность, подавление собственного эго, приятие различий. Итак, мы берем на себя роль мудрых, опытных женщин, этаких проницательных шаманок, протягивающих руку тем, кто моложе, помогая им чувствовать себя бесстрашнее в их собственном III акте. От нас уже не требуют, чтобы мы добывали пищу для самых маленьких; ныне от нас ждут, чтобы мы учили и вселяли надежду. Мы понимаем это, особенно те из нас, кто доигрывает свой III акт и питает особую тягу к детям. В отличие от людей среднего возраста молодежь ощущает духовное родство с пожилыми людьми. Джоан Эриксон называет такое родство «тенью небытия», тонкой пленкой, отделяющей жизнь от смерти; мы забываем про это в ослепительном блеске середины жизни.
Я в роли «пасхального кролика» вместе с моей внучкой Вивой (вторая справа). 2011 г.
Это воспитание молодого поколения или индивидуумов любого возраста называется высоким словом «генеративность». Именно ее все специалисты единодушно считают залогом успешной старости. Психиатр Эрик Эриксон использовал этот термин, описывая процесс смещения человеческого интереса с себя самого на более широкий общественный спектр, посвящение себя интересам общества и мира. Генеративность предполагает способность заботиться о следующем поколении и направлять его, отдавать себя тем, кто идет следом: обучая, наставляя, направляя и воспитывая. Отдельные наши черты переходят к молодому поколению генетическим путем, другие мы можем передать через обучение и собственный пример.
Генеративность также означает заботу о будущем планеты. Можно подходить к ней как к источнику революционных изменений. Если бы генеративность глубже пропитала общественную жизнь, с заботой о молодых и сочувствием к ним, все могло бы быть иначе.
Для меня в этом слове соединяются понятия генерации, генерирующего начала и способности к творчеству: наша генерация, или поколение, должно сгенерировать или выработать (применив творческий подход) внимательное и заботливое отношение к тому, что отличается от нас; к тем, кто не похож на нас. Мы должны стать защитниками будущего.
Такой подход во многом выгоден и для нас самих, в том числе с точки зрения физиологических преимуществ. Было доказано, что эндорфины, укрепляющие иммунитет и способствующие увеличению продолжительности жизни, высвобождаются тогда, когда мы полностью вовлечены в деятельность, «расширяющую радиус нашей социальной активности», и помогаем другим, в частности молодому поколению. В этом и заключается смысл генеративности.
В своей книге Aging Well («Правильное старение»), в основу которой легли тридцатилетние исследования Гарвардского университета, доктор Джордж Вейлант пишет, что во всех наблюдаемых группах «овладение генеративностью утраивало шансы испытуемых на то, что период после 70 лет для этих мужчин и женщин будет временем радости, а не отчаяния». Удивление и восхищение вызывает тот факт, что в ходе исследований обнаружилось, как я уже говорила в предисловии, что для женщин «овладение генеративностью… стало самым надежным условием регулярного достижения оргазма!»2
Кэтрин Хепберн, мой отец и я на съемках фильма «На золотом озере».
AFP / GETTY MAGES
RON GALELLA (РОН ГАЛЕЛЛА) / WIRE IMAGE
В своей работе Man’s Search of Meaning («Человек в поисках смысла») Виктор Франкл писал: «Для психического здоровья необходима некоторая напряженность, напряженность между тем, что уже достигнуто, и тем, что только предстоит совершить, или промежуточное состояние между тем, кем человек является, и тем, кем он должен стать». Мне нравится метафора Франкла, наглядно иллюстрирующая, как полезно прилагать напряженные усилия, даже в старости: «Когда архитектор хочет укрепить обветшалую арку, он усиливает нагрузку на нее сверху, благодаря чему ее отдельные части крепче соединяются между собой».
Думаю, что одной из причин, объясняющих прекрасную физическую форму Кэтрин Хепберн в преклонном возрасте, является то, что она, как старая арка, смогла принять на себя груз старости. Когда мы вместе снимались в фильме «На золотом озере», она охотно взяла меня под крыло, не упуская ни одной возможности поделиться опытом. Она дала мне понять, что наблюдает за тем, как я побеждаю страх, когда, согласно сценарию, делаю сальто назад, и сказала, что преодоление того, что пугает, помогает не быть хлюпиком в жизни.
Как-то раз, когда мы вместе пили чай, Хепберн рассказала мне о том, что каждое утро встает в пять часов и пишет о том, что ей довелось пережить. Одна из глав, как она сказала, называлась «Провал». «Знаете, Джейн, – заметила она, – провал учит нас гораздо большему, чем успех».
С ее помощью я поняла, как важно самосознание. Все мы склонны считать самосознание чем-то тягостным, что вызывает чувство неловкости или дискомфорта. Но Хепберн заставила меня посмотреть на него как на осознание собственного «я», сознательного отношения к тому, как ты своим присутствием воздействуешь на людей. «Это упаковка, – как-то сказала она, ущипнув меня за щеку. – У всех у нас есть упаковка, которая защищает от внешнего мира. Что, вы думаете, должна говорить о вас ваша упаковка?»
Мой почивший друг певец Майкл Джексон провел с нами несколько дней на съемочной площадке и наблюдал за тем, как играют Кэтрин и мой отец. В интервалах между сценами Хепберн обратила внимание на то, что Майкл придвинул свое кресло поближе к ней, чтобы послушать ее рассказы. Один из них был о Лоретте Тейлор, одной из великих американских театральных актрис. Кэтрин видела Тейлор, когда та только начинала свою карьеру и «совершенно блестяще» играла в пьесе Уильяма Теннесси «Стеклянный зверинец». Спустя много лет, когда Тейлор стала знаменитой, Кэтрин снова увидела ее в той же роли.
«Волшебство исчезло», – рассказывала Хепберн, глядя на Майкла, стараясь привлечь его внимание. – Она стала слишком успешной. Пресытилась. Печально, очень печально». Это был важный урок для восходящей звезды, которой был тогда Майкл. Хепберн никогда не докучала мне своей мудростью. Она просто вплетала ее в ткань нашего повседневного общения, заставляя анализировать свои мысли и чувства.
В рамках своей некоммерческой организации – Кампании по предупреждению подростковой беременности штата Джорджия – я работаю с подростками. Общаясь с ними, всегда стараюсь вспомнить то, что говорил мой друг и воспитатель молодежи доктор Майкл Каррера: «Молодые люди могут забыть о том, что вы сказали или сделали. Но они никогда не забудут о том, какие чувства вы у них вызвали». Помогая молодым людям почувствовать себя достойными, любимыми, самостоятельными и подающими надежды, мы помогаем им стать сильнее и выносливее. И чаще всего, все, что им нужно от нас, – это чтобы мы выслушали их, просто выслушали – с открытым сердцем, с сочувствием в глазах, не отвлекаясь, думая, что ответить.
Нам хотелось бы оставить после себя именно такие следы, уверенно ступая по которым молодые люди могут дойти до середины жизни и двигаться дальше, в свой собственный III акт.
В Санта-Монике, штат Калифорния, в гериатрическом центре благополучного старения WISE & Healthy Aging, я обнаружила настоящий очаг генеративности. Центр существует с 1976 года и получил признание в США благодаря своим новаторским программам для пожилых людей. Одна из них – Программа психологического консультирования ровесников, в рамках которой волонтеры получают практическую психологическую подготовку под наблюдением лицензированных психотерапевтов. Я беседовала с женщиной семидесяти одного года, работавшей до пенсии адвокатом. Она рассказывала: «Я пришла сюда после того, как всю жизнь занималась юриспруденцией, мне необходимо было сменить поле деятельности, и волонтерская работа дает такую возможность. Я встречаюсь с людьми, с которыми, вероятно, никогда не столкнулась бы в повседневной жизни; проблемы, которые их приводят сюда, иногда оказываются крайне сложными: непреодолимые сложности со здоровьем, финансовые трудности, проблемы с детьми. Я испытываю большое удовлетворение от того, что каким-то образом могу изменить их жизнь к лучшему, и мне кажется, что и моя жизнь заметно изменилась к лучшему в результате полученной здесь подготовки и моего участия в жизни коллектива».
Один пожилой вдовец поведал мне, что страдал от депрессии, когда друг посоветовал ему пойти в центр и стать волонтером. «Знаешь, депрессия – не заразное заболевание, – сказал ему друг. – Она не передается, как инфекция». «Он оказался прав, – радостно добавил мужчина. – Как только я начал работать волонтером, избавился от депрессии. Это совершенно новая жизнь».
Волонтеры, сами пожилые мужчины и женщины, смогли заместить утерянные социальные связи, которые они имели на работе или в браке, новой сетью общения, в которую входят клиенты и такие же консультанты.
Одна из волонтеров, школьный психолог на пенсии, обожает свою новую работу. «У меня огромный профессиональный багаж, и я подумала, что смогу быть полезной, – говорит она мне, добавляя, что самое главное для нее – новые отношения, сформировавшиеся между ней и людьми, которых она встречает на работе. – Это замечательно! Мы не просто болтаем, между нами происходит серьезный обмен мнениями».
Луис на протяжении двадцати двух лет работает в центре консультантом и считает, что именно этим ей всегда хотелось заниматься. «Всю свою жизнь я была так занята, помогая мужу в его имущественном бизнесе, – говорит она. – У меня не было выбора. Я была обязана мужу. А это – как второй шанс начать новую жизнь».
Я встретилась с Джейком, он занят волонтерской работой в Программе дружеских визитов. Он привел своего клиента – девяностопятилетнего Карла, который живет в доме престарелых и уже не может самостоятельно никого навещать. Карл поддерживает связь с Джейком. Карл – именно тот человек, слова которого я цитировала выше. Когда я спросила его, сколько ему лет, он со свойственной очень старым людям игривостью ответил: «Не знаю, сколько мне лет, но я был не промах еще тогда, когда Мертвое море только болело». Мне страшно подумать, что было бы с Карлом, если бы у него не было возможности поговорить с Джейком. «Мы во многом сходимся во взглядах – в политике, в юморе», – говорит Карл.
Эвелин Фриман, красивая женщина, имеющая за плечами девяносто один год жизни, – основатель Программы консультирования ровесников. Она говорит: «Если бы мне предложили одним словом охарактеризовать все, что происходит здесь между консультантами и клиентами, я бы сказала: «Счастье». Счастье быть полезным. Счастье заниматься чем-то серьезным. Счастье осознавать, что ты можешь расширить рамки своей жизни тогда, когда, кажется, они сужаются. Счастье понимать, что у каждого из нас есть возможность меняться до тех пор, пока живы».
Другая мудрая женщина, знающая на практике, что такое генеративность, – моя подруга доктор Джонетта Коул, о которой я писала в 13-й главе. Полная жизни Джонетта говорит, что своим благополучием в III акте она обязана целеустремленности и активной жизненной позиции. «Давай, я расскажу тебе о моей пятидесятой встрече выпускников в Оберлинском колледже. Я поддерживаю очень тесные отношения со своей бывшей соседкой по комнате Чити Эджетт и ее супругом Диком. Итак, Сестра Джейн, – говорит она своим характерным тоном, – среди нас было несколько человек: кто в инвалидных колясках, кто нет – которые как будто потеряли всякий интерес к жизни. Но рада сообщить тебе, что большинство моих однокашников не растеряли ясности ума и самыми разными способами борются за жизнь. В чем отличие? Несмотря на проблемы со здоровьем, которые есть у меня, Чити и Дика, а также у многих наших однокашников, мы не только смело смотрим вперед, но настойчиво стараемся каждый день найти время для того, чтобы сделать то, что должны и хотим. Я по-настоящему убеждена в том, что III акт может стать лучшей порой нашей жизни, если мы искренне заинтересованы чем-то и увлечены. Знаю, что чем больше загружаю свой интеллект, чем большее участие принимаю в деле, о котором пекусь, тем легче проживу свой III акт. Безусловно, мы вынуждены смириться со своей беспомощностью и физическими проявлениями старости. Я смеюсь про себя, вспоминая слова Майи Анджелу о том, что наступает момент в жизни женщины, когда ей приходится следить за уровнем своей груди, стараясь понять, какая из двух быстрее опускается. Если к естественному процессу старения подходить с чувством юмора, это сказывается на нашем теле, которое помогает сохранить радость и веселье в ту пору, когда мы превращаемся в закоренелых домоседов».
Всю свою жизнь Джонетта боролась со всякими «измами»: расизмом, сексизмом и классовой дискриминацией. «И, – добавляет она, – я также была в жестокой оппозиции к дискриминации по отношению к инвалидам, гетеросексизму, эйджизму и многим другим «измам». На формирование моего мировоззрения и выбор жизненной позиции повлияло то, что я родом из Южных штатов, где тогда существовала узаконенная расовая сегрегация. Я боролась за гражданские права, протестовала против войны во Вьетнаме, принимала участие в женских движениях. И еще я прослушала университетский курс по антропологии, изучала проблемы женщин и проблемы афроамериканцев. Теперь я могу объединить свои знания и опыт, накопленные в I и II актах, с тем, что может предложить мне III акт, и, надеюсь что еще внесу свой небольшой вклад в борьбу против любого неравенства».
Много лет Джонетта активно работала в Институте глобальной диверсификации и социальной вовлеченности, основанном ею при женском колледже Беннетта в Гринсборо, штат Северная Каролина. Когда институт добился больших успехов, он стал ежегодно организовывать форум руководителей своих подразделений. Я никогда не слышала о специалистах, занимающихся проблемами глобальной диверсификации, но Джонетта объяснила, что все больше и больше корпораций прибегают к помощи этих специалистов, приглашая их возглавить отдельные программы, направленные на диверсификацию персонала и создание на предприятии атмосферы вовлеченности в общее дело, в чем так заинтересованы все работодатели. Подобные акции, подчеркивает Джонетта, необходимы, если компания хочет успешно конкурировать на мировом рынке в условиях все усиливающейся диверсификации. Привлекая и удерживая разнородную рабочую силу и создавая на предприятии атмосферу всеобщей заинтересованности, компания поступает не только правильно, считает Джонетта, но и дальновидно. Одним словом, от диверсификации зависит исход дела.
Сейчас генеративность Джонетты выражается не только в том, что она стимулирует диверсификацию на корпоративном уровне; она делится своей мудростью и опытом с молодым поколением, формируя у него лидерские качества. Еще одна программа ее института – Power Girls («Сильные девушки») – объединяет девушек в возрасте от четырнадцати до шестнадцати лет, проживающих в США и некоторых других странах, которые приезжают в колледж Беннетта на двухнедельный тренинг, направленный на формирование лидерских качеств. «Один из способов сохранить силы и активно жить в III акте, – говорит Джонетта, – это общение с молодежью!»
Полтора года тому назад Джонетта объясняла мне: «Я получила еще одну тройку с минусом как «неуспевающий» пенсионер, когда мне предложили пост директора Смитсоновского национального музея африканского искусства. И я почувствовала себя, – добавила она, – невероятно счастливой оттого, что в III акте своей жизни могу испытать радость, объединив свое увлечение африканским искусством с познаниями в антропологии и знанием Африки, своей верой в силу образования и своей ответственностью за порученное дело».
Некоторые люди видят свою цель в том, чтобы все больше совершенствоваться в делах, которые они умеют делать. Однажды я увидела удивительную фотографию прикованного к постели Анри Матисса, пишущего кистью, прикрепленной к шесту. Уинстон Черчилль в последний раз занял должность премьер-министра Великобритании, когда ему было семьдесят семь лет. Микеланджело за неделю до смерти, в возрасте восьмидесяти девяти лет, продолжал заниматься скульптурой. Девяностолетний Альберт Швейцер все еще лечил прокаженных.
Конечно, проще до конца заниматься тем, что любите, если у вас свое дело, если вы – свободный художник (что не относится к артистам, во всяком случае, к киноартистам) или же – бессменный политик. Намного сложнее, если ваша работа зависит от решений других, как происходит в крупных компаниях. Но, возможно, вы подумаете о том, как вернуться назад и реализовать те свои увлечения, на которые никогда не хватало времени, например заняться писательством, керамической скульптурой, работой с молодежью, репетиторством или обучением взрослых чтению. Попробуйте новое увлечение или найдите способ задействовать свои профессиональные навыки и умения в другой области.
Мой друг биохимик Скотт Сейдел основал международный бизнес по окраске тканей. В III акте он направил свои научные познания на то, чтобы помочь властям Нью-Йорка, магазинам сети Walmart и другим компаниям повторно использовать перерабатываемые продукты и упаковку. Его жена, моя близкая подруга Пэт Митчелл, рассказывала: «Я увидела, как он в три часа ночи сидит в столовой за компьютером и готовит презентацию для иллюстрации своего выступления на тему переработки отходов». Скотт смотрит на свою новую жизнь как на «расплату за работу в крупной промышленной компании». Расплата или нет, но он изменил свою жизнь к лучшему.
Когда я брала интервью у великолепной Робин Биддл Дьюк, ей было восемьдесят три года. Всю жизнь она посвятила тому, что, работая в Фонде ООН в области народонаселения (ЮНФПА), помогала женщинам и девушкам найти свое место в жизни, расширяя их социальные возможности.
Достопочтенная Робин Биддл Дьюк (слева) с подругами.
Активная жизненная позиция сочетается у нее с талантом к дипломатии, отточенным за долгие годы брака с Энджером Биддл Дьюком, начальником протокола при президенте Кеннеди. Робин, которой не подходила официальная роль тени супруга, использовала свои связи и положение, содействуя международному сотрудничеству в сфере борьбы за гражданские права женщин. Энджер погиб, попав в аварию, когда катался на роликовых коньках. Робин в ту пору было семьдесят три года, но она не сломалась.
«Сидеть дома и ждать, когда что-нибудь произойдет, это, безусловно, не для меня, – говорила она мне. – Я имею в виду, что надо двигаться вперед. Лодка плывет потому, что вы выполняете свою долю работы. Если вы так же удачливы в жизни, как и я, вы опускаете весла в воду и продолжаете грести. Ну и что, если я гребу не так быстро, как когда-то? Чувствуешь себя счастливой оттого, что вовлечена в общее дело». В восемьдесят лет она решила выучить французский язык – отчасти для того, чтобы быть полезной Комитету международной помощи франкоговорящим африканским странам, а отчасти – чтобы, как она говорит: «Понять, могу ли я еще учиться. Чтобы мозги не заржавели». Она рассказывала, как радовалась тому, что была самой старой среди молодых студентов. «Я стараюсь быть на высоте, но немного притормаживаю», – признается она. Говорит, что посещает не все официальные приемы, стала отказываться от поездок в Африку (только два раза в год!). Как раз перед нашим интервью Робин, взяв на себя роль мудрой бабушки, убедила свою внучку поехать в Африку. «Мне хотелось, чтобы она увидела реальность развивающихся стран и поняла, как много там предстоит сделать».
Еще один замечательный пример целеустремленности на склоне лет показали мои друзья Эва и Йол Халлеры, им обоим на время нашей беседы было по семьдесят семь лет. Они познакомились, когда им было по пятьдесят семь; она была вдовой, владевшей крупной международной маркетинговой компанией, которую основала вместе со своим четвертым мужем. Три года спустя Эва продала маркетинговую компанию свои служащим, Йол ушел на пенсию, оставив многолетнюю практику акушера-гинеколога в Сан-Франциско, и с тех пор они вместе работают, принимая участие в многочисленных благотворительных мероприятиях. «Я не играю в гольф, не играю в теннис, не играю в бридж, – говорит Эва. – Я не приглашаю на ланч и не распиваю чаи. Я всегда занималась общественной работой. Не умею по-другому относиться к жизни. Зачем же еще тогда просыпаться по утрам? Чем заниматься в течение дня? Нужно иметь цель в жизни».
Описывая свою деятельность, Эва говорит, что, как наседка, высиживает новые молодежные организации. Главная, в которой она председательствует, называется «Free the Children» («Свобода детям»); в нее входит более пятисот школ в Африке, Азии и Южной Америке. «Все организовано, управляется и финансируется благодаря сбору средств, которым занимаются молодые люди», – с гордостью рассказывает она. Кроме того, Эва является членом правления разнообразных международных некоммерческих организаций, занимающихся проблемами образования, защиты окружающей среды и улучшения условий жизни женщин и детей в развивающихся странах. Халлеры говорят о молодых людях, с которыми работают, как о своей большой семье. «Мы берем их под свое крыло, – говорит Йол. – Они остаются с нами и становятся частью нашей жизни». А Эва добавляет: «Это здорово подпитывает нас. Мы получаем от них больше, чем отдаем, но, разумеется, я никогда не расскажу им об этом».
Снова и снова я нахожу подтверждение этим словам в своих собственных отношениях с молодежью. Как писала Кэролайн Хейлбрен, «секрет… успешного и, следовательно, непрерывного общения с молодыми заключается в понимании того, что они полезны нам – как поставщики, а не получатели информации».
Девяностотрехлетняя Джанет Вулф, с которой мы познакомились на вечеринке в Саутгемптоне, была полна юмора и жизнерадостности, и я попросила ее дать интервью. Она пригласила меня в ресторан неподалеку от ее маленькой нью-йоркской квартирки, где она обедала каждый день: спагетти «Алле Вонголе» (остатки которых она забрала с собой, чтобы поужинать) и бокал «Пино Гриджио».
Меня поразило, принимая во внимание ее кипучий энтузиазм, что у Джанет была очень трудная жизнь, которая могла бы оставить чувство горечи. Она рассказывала мне: «Моя мать ненавидела меня. Она говорила: «Ты – уродина, ты никогда ничего не добьешься». Все свое состояние она завещала двум моим братьям, а мне оставила один доллар – и я не стала оспаривать завещание. Мой отец никогда не умел с ней ладить». Отец Джанет был брокером с Уолл-стрит. Он был богат, но все потерял во времена Великой депрессии. «Я – самая удачливая из неудачниц, – говорит Джанет. – Я могла бы стать хорошей актрисой или директором театра, но нигде не задерживалась. Деньги для меня никогда ничего не значили. Я недолго работала в Голливуде в качестве статиста. Танцевала в нескольких кинокартинах, пока всем не стало ясно, что я не умею танцевать». Во время Второй мировой войны она возглавляла офицерский клуб Красного Креста в Риме. Несмотря на свой талант обзаводиться друзьями и смешить людей, в шестьдесят лет Джанет, помогавшая двум дочерям, оказалась на мели. С просьбой помочь найти работу она обратилась к главе жилищного управления Нью-Йорка.
Эва и Йол Халлеры.
NORMAN-MARQUEE PHOTOGRAPHY NEW YORK
Он сказал: «А чем вы можете помочь жилищному управлению?»
«Ничем», – ответила она.
«Вот что я скажу вам, – ответил он. – Я вырос в бедном районе и ничего не понимаю в классической музыке. Не могли бы вы организовать для нас симфонический оркестр?»
Именно этим она и занялась; в тот момент, когда я брала у нее интервью, она все еще продолжала работать с оркестром.
Созданный Джанет оркестр ежегодно дает по пятьдесят бесплатных концертов для жителей Нью-Йорка; он играет в государственных школах, в тюрьмах и городских парках, раз в году выступает в каком-нибудь из престижных городских концертных залов. Вот какой работой занята Джанет в III акте своей жизни! Нередко она разбавляет свой оркестр афроамериканцами, окончившими Музыкальную школу Джуллиарда и вынужденными играть джаз, поскольку считается, что афроамериканцы не умеют или не должны играть классическую музыку. Покойный Макс Роч, знаменитый композитор и ударник, выступавший вместе с этим оркестром, говоря о Джанет, замечал, что «она, больше, чем кто-либо другой в Нью-Йорке, обеспечивает работой афроамериканских, испанских и азиатских исполнителей. Наверное, это единственный оркестр в стране, дающий возможность представителям национальных меньшинств, в том числе чернокожим композиторам и дирижерам, исполнять классическую музыку с симфоническим оркестром».
Джанет относится к себе самой с удивительным чувством юмора и самоиронией. За ланчем она рассказала мне, что всегда старается собрать деньги для оркестра. «Недавно я сказала одному богатому человеку: «Если вы дадите мне необходимую сумму, вам не придется со мной спать». А он ответил: «И сколько вам необходимо?» Несмотря на проблемы со здоровьем и страдания в прошлом, Джанет неплохо себя чувствует оттого, что творит добро.
Мы осознаем, что почти все, из чего состоит окружающий мир, продолжится и после того, как нас не станет. Это приводит в уныние. Я утешаю себя мыслью о том, что, как говорит Залман Шахтер-Шаломи, посвящая нашу старость генеративности, мы «сохраняем» свою жизнь – подобно тому, как сохраняем файлы в компьютере. Накопленный жизненный опыт, обобщение наших провалов и успехов «сохраняются» для других – как наследство, которое надолго переживет наши омертвевшие тела»3.
Исходя из собственного опыта, могу сказать, что самая действенная и результативная генеративность – та, что зиждется на личной заинтересованности. Например, мне приятно работать с подростками (создавая организации, которые занимаются их проблемами), и у меня неплохо получается. Потому что я живо помню, как трудно было мне в подростковом возрасте, помню, чего мне не хватало, чтобы кто-нибудь меня выслушал, успокоил и помог разобраться в себе. Точно так же меня увлекает работа с организациями вроде той, что создала Эва Энслер: «День победы: пока не прекратится насилие», так как очень многие из знакомых мне женщин, в том числе моя мать, были жертвами насилия. Пусть хотя бы что-то изменится в этом мире! В эту работу я вкладываю душу и сердце. Я не считаю ее благотворительной! Благотворительность, как я ее понимаю, это «страховочная сетка» (федеральные программы вспомоществования малоимущим). Но люди могут запутаться в этой сетке. Настоящая генеративность – это создание трамплинов, а не страховочной сетки.