1
Приникнув к окну, Шарлотта глядит на перрон,
Исчезающий там, позади. Ветер безжалостно треплет ей волосы.
В купе раздается сухая просьба:
Фройляйн, будьте любезны, закройте окно.
Она подчиняется и садится на место,
Глядя, как за окном мелькает пейзаж, и стараясь сдерживать слезы.
Кто-то из пассажиров с нею заговорил, она отвечала скупо,
Желая свести беседу на нет.
Вероятно, ее сочли невежливой, может быть, даже грубой,
Но ей все безразлично, пусть думают что хотят.
Это уже не имеет значения.
На французской границе у нее проверили паспорт
И спросили о цели ее путешествия.
Я хочу навестить заболевшую бабушку.
Пограничник ответил сердечной улыбкой.
Как же это легко – притвориться милой арийкой.
В этом образе все так чудесно,
Это мир, где никто не плюет вам в лицо.
Мир Барбары,
Где вас любят, где вас привечают, где вас награждают,
Где вам даже сочувствуют: держитесь, мадемуазель!
Поезд прибыл в Париж.
Шарлотта на миг поддалась магии этого слова —
Волшебного слова «Париж»
И всего, что сулила ей Франция.
Но нужно бежать, чтобы не опоздать с пересадкой,
И Шарлотта едва успела найти свой вагон.
К ней опять обратились попутчики,
Но она развела руками: простите, не понимаю!
Вот в чем преимущество иностранцев:
Люди видят, что вы не владеете их языком,
И никто уже вас не тревожит.
Ее завораживал вид полей за окном.
Как же богата красками эта страна!
Ей известно, что этот же путь проделали и другие художники
В поисках света на солнечном юге Франции,
Золотистого колдовского света.
Суждено ли и ей испытать такой же восторг,
Если перед глазами еще не растаяло черное марево ужаса?
Но тут у нее засосало под ложечкой.
Как странно, что тело ее пробудилось.
Она голодна – значит все, что вокруг, реально?
Одна из попутчиц предложила ей яблоко.
Шарлотта с жадностью вгрызлась в яблоко,
Съела его целиком, с семечками и сердцевиной.
Женщина удивилась:
Ничего себе аппетит у этой девицы,
Даже глядеть страшновато!
С чего это вдруг она так набросилась на обычное яблоко?
Приехав в Ниццу, Шарлотта навела справки,
Назвала конечную цель – Вильфранш-сюр-Мер.
Ей указали автобус, она села поближе к шоферу,
Боясь пропустить свою остановку, выйти не там, где надо.
Показала бумажку с адресом водителю автобуса.
Тридцать минут спустя он зна́ком дал ей понять: выходите!
Шарлотта вышла, сказав напоследок: merci.
И, оставшись одна, повторила беззвучно: merci.
Как приятно сейчас говорить на другом языке,
Особенно потому, что родной язык обесчещен.
Изгнание – это вопрос не только одной географии:
Французское слово «merci» также сулит ей защиту.
Она спросила дорогу у первой же встречной женщины.
Та прекрасно знала, где дом Оттилии Мур,
Как знали, конечно, все здешние обитатели.
Богатая американка прославилась в этих местах:
Она приютила в доме многих детей-сирот,
Дает им уроки танцев и циркового искусства.
Вам нужно подняться вон по тому серпантину,
А дальше уж будет нетрудно найти «Эрмитаж».
Жарко. Извилистая дорога круто взбегает в гору.
Ну же, последний рывок после этого долгого странствия!
Скоро Шарлотта обнимет своих стариков.
Она не смогла сообщить им о дне своего приезда,
Для них это станет сюрпризом.
Давно же она их не видела.
Наверно, они одряхлели
И вряд ли ее узнают.
Они расставались с подростком, а она уже стала женщиной.
И несмотря на печаль, ее гонит вперед нетерпение.
Наконец-то она добралась. Перед нею стоял «Эрмитаж» —
Великолепное здание на самой верхушке горы,
В окружении сада, подобия райских кущей.
Сквозь завесу листвы Шарлотта увидела играющих ребятишек,
Услышала детский веселый смех,
Но все не решалась нажать на звонок:
Ведь здесь ее ожидала совершенно иная жизнь.
Осталось преодолеть последние метры,
Чтобы шагнуть в неизвестность.
Однако какая-то сила удерживала Шарлотту:
Ей чудилось, что у нее за спиной
Кто-то властно зовет: обернись!
Шарлотта невольно взглянула назад и застыла на месте,
Ослепленная царственным блеском Средиземного моря.
Она в жизни не видела ничего прекраснее.
2
Еще несколько минут, и Шарлотта уже в саду.
Ее окружили детишки, шумно радуясь новой гостье.
Но Оттилия велела им угомониться:
Нужно дать Шарлотте покой, она совсем обессилена!
Кухарка Виттория Брави приготовила ей лимонад.
Среди всей этой суматохи недвижны лишь старики.
Бабушка утирает слезы.
А Шарлотта совсем растерялась от такой бурной встречи,
Не успевает ответить на столько вопросов сразу:
Хорошо ли доехали?
Вы не очень устали?
Как поживают родители?
Что происходит в Германии?
Шарлотта лепечет: не знаю.
За последние двое суток она почти не раскрыла рта
И теперь потеряла дар речи,
Робеет от всех этих взглядов,
А главное, чувствует себя виноватой
В том, что она оказалась здесь.
Оттилии было понятно смятенье Шарлотты.
Идем, дорогая, я покажу тебе твою комнату.
И они направились к дому под удивленными взглядами.
Она все так же меланхолична, констатировал дед
И добавил: в точности как ее мать.
Бабушка испепелила его яростным взглядом:
Она не желает этого слышать,
Не хочет знать, что он имеет в виду!
Но при этом сама понимала: он прав.
Это сходство просто сразило ее:
Шарлотта – вылитая Франциска,
Похожа на мать и чертами лица, и манерой держаться.
Их связывает общее свойство – печаль.
И встреча, сулившая радость, не обрадовала стариков,
Она обернулась боязнью дурного исхода.
3
Шарлотта забылась сном на много часов,
Но среди ночи проснулась, вышла из дому
И стала бродить по саду – босиком, в белой ночной рубашке,
Наслаждаясь чувством свободы в эту первую ночь во Франции.
Она любовалась пылью созвездий в пепельно-синем небе,
Гладила нежно деревья, вдыхала цветочные ароматы,
Потом, растянувшись в траве,
Устремила взгляд в небесную бездну:
В контурах облаков ей привиделось лицо Альфреда,
И ее охватило мучительное желание.
Шли дни, а Шарлотта была все так же неразговорчива.
Ее считали здесь слишком замкнутой.
Дети прозвали ее молчуньей,
Им так хотелось бы с ней поиграть,
Но пока что она соглашалась лишь их рисовать.
Оттилия утверждала, что она чрезвычайно талантлива,
Больше того – говорила: у нас обитает гений.
Американка все время поощряла Шарлотту к творчеству,
Покупала ее рисунки, чтоб помочь заработать на жизнь
(Не просто рисунки, а именно ее),
Ухитрилась достать ей бумагу, и это в разгар войны.
Поистине, щедрость Оттилии Мур не знала границ.
На всех сохранившихся снимках она улыбается,
Даром что в этой улыбке чудится что-то странное.
В Вильфранш-сюр-Мер о ней до сих пор вспоминают.
В 1968-м ее замечательный дом снесли.
Вместо него соорудили огромный «престижный дворец».
Часть сада тоже исчезла, там сделали бассейн.
Выжила только пара раскидистых пиний,
Под сенью которых висели когда-то качели.
«Палаццо» надежно укрыто за неприступной стеной,
Преграждающей вход непрошеным посетителям —
Художникам и литераторам, почитателям Шарлотты Саломон.
Как же туда пройти?
Невозможно.
Место приюта, место спасения нынче закрыто для всех.
Один человек, увидев, как я тупо торчу у стены,
Предложил мне помочь.
Мы завели беседу, я спросил его имя,
И он мне представился: Мишель Везианό.
Я объяснил ему цель своего приезда; она его не удивила.
Он сказал, что один европеец разыскивал то же, что я,
Года три-четыре назад.
Да, он так и сказал: европеец.
Значит, не я один иду по следам Шарлотты.
Значит, мы образуем тесное братство —
Братство усталых путников, коих спасает Мишель.
Никак не пойму, приятно мне это сознание или мучительно.
Как же зовут моего собрата по розыскам?
Но Мишель не смог этого вспомнить.
Да и был ли он здесь вообще?
Я хотел бы увидеть всех тех, кто любил и любит Шарлотту.
Пока я стоял, размышляя, отворились ворота
И выехала машина с женщиной за рулем.
Оставив Мишеля, я к ней подбежал:
Мадам, добрый день, я писатель…
Да, я знала Оттилию Мур, я здесь живу с шестьдесят восьмого.
Я собрался ее расспросить, но она сердито меня оборвала:
Нет-нет, вы напрасно стоите здесь,
Все равно вас не впустит сторож.
Уходите, месье, вам тут нечего делать!
Эту старую даму, глупую и боязливую, раздражало мое присутствие.
Я старался внушить ей как можно мягче,
Что хотел бы лишь пару минут прогуляться по саду.
Раскрыл перед ней альбом фотографий военного времени,
Но она не желала на них смотреть:
Уходите сейчас же, иначе я позову сторожа!
Непонятно,
Откуда в ней столько враждебности?!
Делать нечего, я отказался от своего намерения.
На самом деле не так уж это и важно —
Все равно от прошлого здесь и следа не осталось.
Но встреча с этой особой мне помогла понять
Сорок третий год. Как все-таки странно,
Что именно здесь Шарлотту вскоре настигнет ненависть.
4
Она проводила дни напролет в мечтах о приезде Альфреда,
Без конца представляя, как он тут внезапно появится,
Ее возлюбленный,
Словно бог, возникший из ниоткуда.
А он, увы, все не ехал.
Чтобы его не забыть, она вспоминала их разговоры.
Каждое слово Альфреда живо в ее душе.
Самая точная память – память влюбленного сердца.
Никто в «Эрмитаже» не мог понять отчаяние Шарлотты.
Ей приходилось в одиночку бороться с демоном страха,
Выдавливая улыбку, лишь бы ее не тревожили.
А Оттилию Мур беспокоила главным образом бабушка:
Прежде она была такой жизнерадостной,
Часто смеялась, ей было все интересно.
Оттилия попросила Шарлотту развлечь старушку,
Но могут ли серые сумерки разогнать полуночный мрак?
Внучка и бабушка хорошо понимали друг друга,
Их сердца бились в едином замедленном ритме,
Тихо, как под сурдинку, как в плотном коконе ваты.
Этот стук стал почти беззвучным —
Так беззвучно и виновато дышат избежавшие смерти.
Они вместе гуляли по берегу моря.
Рокот волн позволял обходиться без слов —
Все равно теперь лучше было молчать,
Ибо вести извне cтановились все хуже и хуже.
Только что пришло сообщение об аннексии Польши
И о том, что Франция с Англией объявили войну Германии.
Старуха присаживалась на скамейку,
С трудом переводя дыхание.
Долгие годы она боролась за выживание,
Каждый день после смерти своих дочерей,
Но теперь жизнь утратила смысл:
Все поглотит эта война.
К ней вызвали доктора Мориди,
Это местная знаменитость.
Все нахваливали его обаяние и человечность.
Он брал высокую плату с богатых и гроши с бедняков.
Говорили, что доктор пользовал всех заезжих звезд —
Эррола Флинна, Мартину Кароль и даже Эдит Пиаф.
И он же выхаживал Оттилию после автомобильной аварии —
Это было в начале тридцатых,
И с тех пор они были друзьями.
Вот поэтому американка к нему обратилась:
Пусть попытается вылечить бабку Шарлотты.
Врач приехал к ним в «Эрмитаж».
Шарлотта, встретив его, повела к больной.
Каково же было первое впечатление доктора?
Да и можно ли это узнать?
И все-таки я попробую представить себе тот момент.
На мой взгляд, появление доктора Мориди
Крайне важно для этой истории —
Он сыграет огромную роль в жизни Шарлотты.
Я пытаюсь представить себе Мориди в саду «Эрмитажа».
На снимках, показанных его дочерью, он выглядит великаном.
Воображаю детишек, задирающих голову, чтоб его рассмотреть.
5
Выйдя из комнаты бабушки, он ставит диагноз – депрессия.
Больная упорно твердит, что весь мир погибнет в огне.
Она больше не может и не желает жить,
Давно ей пора уйти к дочерям.
К двум моим дочерям, к двум моим дочерям, повторяет она,
А потом говорит: это я во всем виновата.
Мориди прописал ей успокоительные,
Настоятельно попросив не оставлять ее ни на минуту,
Ни в коем случае не оставлять одну.
Шарлотте было понятно, что это ее задача,
Кто же еще возьмет на себя такую обузу?
Ее дед и сам крайне слаб,
Вдобавок его не очень волнует душевный кризис жены.
В конечном счете Шарлотта сюда для того и приехала,
Чтобы ухаживать за ними обоими.
За убежище чем-то нужно платить,
Так думает дед, гладя длинную белую бороду.
Мориди пожелал Шарлотте мужества
И под конец заговорил о ее рисунках:
Мадемуазель, я слышал, вы очень талантливы.
Здесь у нас слухи расходятся быстро.
О, это всего лишь наброски, лепечет она,
Рисунки для малых детей.
Ну так что же? Мне интересно взглянуть и на них.
Тронутая его добротой, Шарлотта глядит ему вслед,
Когда он уходит к другим пациентам.
Шарлотта осознавала всю серьезность их положения
И решила, что здесь поможет нечто вроде электрошока.
Лучше всего им втроем уехать из «Эрмитажа» —
Слишком долго ее старики живут на хлебах у Оттилии
И в результате утратили всякую самостоятельность.
Отношения с их благодетельницей портились на глазах,
И атмосфера в доме становилась просто гнетущей.
Увы, так нередко бывает —
Человек проникается ненавистью к тем, кто ему помогает.
С финансовой точки зрения их переезд возможен,
У стариков остались еще небольшие средства.
Покидая Берлин в тридцать третьем году, они продали
все, что имели.
Шарлотта отправилась в Ниццу, чтобы найти жилье,
И нашла на авеню Нойшеллер дом под номером два.
Он называется вилла «Евгения».
Оттилия тоже считала это самым удобным выходом,
Призналась, что их отношения не столь сердечны, как раньше,
Но попросила Шарлотту приезжать почаще,
Сообщать последние новости и рисовать в саду.
Не забудь, ты должна жить и для себя, добавила американка.
Жить для себя… мысленно повторила Шарлотта.
В день переезда они встретили на дороге солдат.
Это были последние, отбывавшие на восток, —
В этих краях давно не осталось мужчин.
Люди ждали начала военных действий, спрашивали:
Где ж возвещенный нам апокалипсис?
Зима на пороге, а вокруг все так же спокойно.
Трудно даже поверить, что где-то идет война.
В Ницце, в новом жилище, наоборот, воцарился хаос.
Переезд ничего не исправил.
Бабушка целыми днями пребывала на грани безумия,
Все реже и реже приходила в себя,
Одержимая мыслью о смерти.
Шарлотта нарисовала ее именно в это время:
Она выглядит на рисунке до ужаса истощенной.
Скорчилась в три погибели, словно желала скрыть свое тело.
Что касается деда, его портретов не существует.
Потерянный, отрешенный, он стал попросту невыносим,
Вспоминал непрерывно о юных годах, прожитых здесь же, в Ницце:
Ах, как чудесно все было тогда!
Он записался в университет, завел столько друзей,
И что же осталось теперь?
Ничего.
Жена впала в безумие, Франция объявила войну.
Дед рвался домой, в Германию, он тосковал по родине
И поэтому стал раздражителен, груб, деспотичен,
Донимал Шарлотту бесчисленными приказами,
Сам не очень-то сознавая почему и зачем, —
Этакий генерал, возглавляющий армию призраков.
6
Шарлотта не получала вестей от родных.
Многомесячное молчание становилось невыносимым.
Но вот наконец письмо от отца и Паулы —
Его доставила в Ниццу Оттилия Мур.
Шарлотта пробежала глазами письмо, ища в нем имя Альфреда.
Может, он там упомянут
И она наконец-то узнает о нем?
Для Шарлотты это важнее всего остального.
Но нет.
Ничего.
Никакого Альфреда.
Она внимательно перечитала письмо —
Вдруг он спрятался где-нибудь меж запятыми.
Нет.
О нем ни единого слова.
Никакого упоминания.
Ей, как прежде, неведомо, где он
И жив ли еще.
Шарлотта снова прочла письмо, строку за строкой.
Его написала Паула,
В нем она рассказала, как они жили последние месяцы.
Собирались съехаться с нею во Франции,
но это теперь невозможно.
Один друг, пустив в ход свои связи, достал им
фальшивые документы,
Они улетели вместе с ним в Амстердам,
Бросив на родине все – дом и имущество.
И вот так, в чем были, оказались в Голландии.
К счастью, несколько старых друзей бежали туда еще раньше.
Теперь они держатся вместе, тесной берлинской семьей.
Паула старательно избегала описания ужасов,
Но Шарлотта умела читать между строк.
Представляла растерянного отца,
Принужденного к бегству, словно он вор,
Живущего в нечеловеческом страхе —
В страхе ареста, тюрьмы и расстрела.
В лагере он уже видел, как эти походя могут убить.
Шарлотта всегда считала отца воплощением жизненной силы.
Боготворила Паулу, в зените певческой славы.
Может быть, хоть теперь они поживут спокойно?
Но как долго это продлится?
Слава богу, они там вместе! – с облегченьем вздохнула Шарлотта.
Как хотелось ей их увидеть!
Но теперешняя свобода родных ей казалась убогой:
Выживать, а не жить – что может быть хуже!
И письмо причинило ей боль.
В нем было полно умолчаний,
Говоривших о том, что она – в стороне.
Бабушка даже не стала вникать в эти вести.
Она уловила только одно —
Фальшивые документы и бегство.
Они скоро умрут! – объявила она.
Ты свихнулась! – вскричал раздраженный дед.
Девушка очутилась меж двух огней.
Упросив деда выйти из комнаты,
Она попыталась унять старуху,
Но та продолжала выкрикивать мрачные пророчества:
Все они скоро погибнут!
И мы все скоро умрем!
Шарлотта ласково утешает ее —
Так утешают ребенка, увидавшего страшный сон:
Все будет прекрасно… теперь им ничто не грозит.
Но старуха ее не слышит, не хочет слышать:
Смерть бродит вокруг! Смотрите: она повсюду!
И лучше нам умереть, пока она к нам не пришла!
Бессвязно бормочет еще несколько фраз
И неожиданно утихает.
Безумие нахлынуло и ушло,
Его хаотичные ритмы непредсказуемы.
Утомленная этим взрывом, бабушка вдруг засыпает.
Лишь спасительный сон ограждает ее от самой себя.
7
Через пару недель придет еще несколько писем,
Но и этой связи с родными скоро придет конец.
На дворе уже тысяча девятьсот сороковой,
И почти полгода назад Франция тоже вступила в войну.
А в Ницце все затаились и молча следят друг за другом.
Внезапно Шарлотте почудились странные звуки в ванной.
Она бросилась посмотреть, что там происходит,
Но бабушка заперлась на ключ.
Шарлотта барабанила в дверь, умоляя ее открыть, —
В ответ никакой реакции,
Только хриплые стоны,
Прерывистые… стихающие…
Шарлотта отчаянно вскрикнула,
Из последних сил выбила дверь.
Старуха висела в петле.
Внучка еле успела ее спасти.
Она вцепилась в тело, они обе рухнули на пол,
И тут появился дед.
Как всегда, первым делом начал кричать:
Что ты натворила?!
Ты не имеешь права!
Ты не должна покидать нас вот так!
А ты, Шарлотта, куда смотрела?
Чем ты занималась?
С ума ты сошла – оставить ее одну!
Если она умрет, в этом будет твоя вина!
Тебе ничего невозможно доверить, ты идиотка!
Шарлотта не слушала обвинений деда,
Первым делом ей было нужно уложить бабушку на кровать.
Та внезапно пришла в себя, приподнялась,
Провела рукою по шее.
След удушения выглядел страшно —
Борозда багрового цвета.
Теперь этот жуткий цвет превращался в иссиня-черный.
Бабушка побрела к себе в комнату,
Отталкивая Шарлотту, хотевшую ей помочь.
Почему ты мне не дала умереть? – спросила она у внучки.
Шарлотта пробормотала, рыдая:
У меня только ты и осталась!
8
Целыми днями Шарлотта ухаживала за бабушкой,
Ни на минуту не оставляя ее одну.
Распахивала ставни в комнате,
Описывала ей небосвод, красоту небосвода:
Смотри, какой чистый, лазурный цвет!
Да, отвечала старуха
И любовалась небом, деревьями и цветами,
Чудесными красками лета, приносящими радость.
Скоро мы будем с тобою гулять по берегу моря.
Обещай мне, что будем гулять! – заклинала Шарлотта.
Каждое ее слово целительно, словно бальзам, врачующий раны.
Они часами беседуют, не разнимая рук.
Ну а дед? Его возмущали эти «слюнявые» утешения.
Хватит с меня, надоело! – крикнул он как-то Шарлотте.
Она его не поняла.
Дед возбужденно шагал по комнате,
Не силах сдержать накипевшую ярость,
Да, именно ярость.
И вдруг обратился к внучке с неистовым монологом:
Довольно с меня этих самоубийств!
Я больше не в силах сносить их, ты слышишь?
Началось это с матери твоей бабушки:
Она ежедневно пыталась покончить с собой.
Каждый день, и так восемь лет кряду, ты представляешь?
А потом тот же самый кошмар с ее братцем:
Говорили, что он был несчастлив в браке,
Но я сразу увидел, что он попросту полоумный —
Ни с того ни с сего начинал хохотать, поди знай почему!
Твою бабушку все это очень печалило.
Кто-то верно сказал: в каждом доме свой псих…
Все же я его навещал – вплоть до дня,
Когда этот помешанный бросился в воду.
У него была дочь, она отравила себя вероналом,
Вероналом —
Без всякой серьезной причины.
А был еще дядя, не будем о нем забывать!
Да, у бабушки был еще дядя,
Этот выбросился из окна!
И ее сестра… и супруг сестры!
В общем, всех не упомнишь.
Семейка самоубийц.
У меня уже сил больше нет!
Понимаешь?
А недавно все то же с ее племянником,
Последним в семье. Ты не была с ним знакома.
Как еврей, он лишился работы в лаборатории
И покончил с собой…
Самоубийство… такого не пожелаешь врагу!
Бедняга, я хорошо его помню,
Он был такой симпатичный,
Ни разу ни на кого не повысил голоса.
Ну и вот вам: теперь он гниет на кладбище,
От него осталась лишь горстка костей.
…
А наши дочери!
Дочки!
…
Ты слышишь?
Наши любимые дочки!
…
Твоя тетка Шарлотта,
Моя милая дочь…
Я ее обожал.
Она ходила за мной по пятам
Буквально как тень.
Она меня слушала.
Желая мне угодить, изображала античную статую,
И вдруг…
Конец.
Все кончилось.
В восемнадцать лет она бросилась в реку.
Вот так-то.
И я не смог…
Мы не смогли поехать на кладбище,
Иначе пришлось бы похоронить нас в той же могиле.
Твоя бабка и я – мы тогда уже умерли.
А потом твоя мать…
О, как же она горевала,
Ты даже представить не можешь!
Она лишилась любимой сестры,
С которой была неразлучна.
Их сравнивали окружающие:
Сестры были похожи как две капли воды.
Твоя мать была неутешна,
Но скрывала это от всех,
Крепилась, как только могла,
Старалась быть сильной вдвойне,
Старалась быть сразу двумя дочерями.
Твоя мать была очень добра.
По вечерам она пела,
Это было прекрасно и грустно.
А потом вышла замуж за твоего отца,
Этого фанатика медицины.
К счастью, у них родилось дитя,
Девочка, олицетворение жизни,
Внучка моя,
Ты,
Шарлотта…
Дед на минуту умолк.
Последнее он произнес полушепотом —
Не все можно выразить криком.
Он в упор взглянул на Шарлотту
И продолжал, повышая голос,
Срываясь на крик:
Ты…
Ты… Шарлотта!
ШАРЛОТТА!
Ты была таким прелестным ребенком.
Но тогда почему?
Почему?
У нас оставалась лишь твоя мать,
Твоя мать и ты.
Она не должна была так поступать.
Кто угодно мог добровольно уйти из жизни,
Но не она.
Это было немыслимо.
Выбросилась из окна…
Из окна нашего дома!
Ты слышишь меня?
А ведь ты ночевала там – после…
Как нам было с тобой тяжело!
Мы отводили глаза, чтоб не видеть твоих.
Я помню твое тогдашнее личико:
Ты все время ждала возвращения мамы,
Высматривала ее в небесах.
Она ведь сказала тебе, что станет там ангелом,
Но нет!
Ее обуял злой демон,
И она убила себя.
Да-да, твоя мать – тоже убила себя!
А твоя бабка – она почему
Больше не хочет жить?
Ну а как же я?
Подумала ли она обо мне,
О том, что будет со мной?
Ты меня слышишь?
Я больше так не могу!
Я так не могу
Больше.
…
9
Шарлотта в ужасе кинулась прочь.
Последних слов деда она не услышала.
Он кричал ей вслед, умоляя вернуться,
Но она уже мчалась опрометью по авеню Нойшеллер.
Перекресток тюльпанов…
Куда же теперь?
Где ей найти спасение?
Она еле дышала, но, собрав все силы,
Устремилась в сторону моря.
Только к морю… только туда…
Там можно не видеть того, чего не хочешь.
Она пробежала по пляжу,
Ступила в холодную зимнюю воду
И быстро пошла вперед.
Море уже поглотило ее колени, талию, плечи…
Шарлотта почти не умела плавать.
Еще пара шагов, и она станет добычей стихии.
Одежда намокла, отяжелела
И стала тянуть в глубину,
Волны почти смыкались над нею.
Шарлотта глотала соленую воду.
Подняв глаза к небу, она различила лицо —
Это было лицо ее матери.
Неужто он там, ее долгожданный ангел?
Он так отчетливо виден.
Значит, ей предстоит умереть?
Она безвольно ушла под воду,
Как вдруг в ней ожили воспоминания:
Она, еще маленькая, ждет не дождется письма от мамы.
Господи, что за глупость – эта история с ангелом!
В сердце Шарлотты вспыхнула ярость,
Это и выбросило ее на берег:
Нет, она не умрет, утопившись!
Задыхаясь, Шарлотта бессильно упала на гальку.
Значит, вся ее жизнь стояла на этом обмане?
Я их ненавижу, они меня предали – все!
Все мне лгали!
Всегда, каждый миг.
Знали правду, а сами молчали.
Все всё знали, кроме меня! – выкрикивала Шарлотта.
Бессвязные звуки сливались в какофонию,
Она не могла облечь их в нормальные фразы.
Где найти такие слова,
Что смогли б описать этот ужас —
То, что ей довелось узнать,
То, о чем нельзя и помыслить.
Никогда, никогда, никогда
Не найти ей такие слова!
Да и есть ли на свете слова для подобных трагедий?!
Теперь ей стала понятна странность, с рождения жившая в ней,
Этот неистребимый ужас перед разлукой, уходом,
Уверенность в том, что она никому не нужна.
Так что же ей делать?
Рыдать, умереть… или все же смириться?
Шарлотта приподнялась и снова упала на камни,
Изломанной куклой лежит на пустынном пляже.
Спускается ночь, но теперь уже все иначе:
Эта ночь осенит своим мраком только ее.
Шарлотту трясло от февральского холода.
На коленях она доползла до Английской набережной,
Так, словно вплавь добиралась от судна до берега,
И побежала обратно по улице,
Помчалась вперед, бесшумно, как призрак, не оставляя следов, —
Промокшей тенью, вернувшейся к жизни.
Ей казалось, что старики ее ждут,
Но нет, они спали, и ей было странно на это глядеть.
Окна комнаты были распахнуты,
Лунный свет согревал их постель.
Этот свет был так мягок, почти благодатен, —
Какой контраст с недавними перипетиями!
Бабушка с дедом заснули, как примерные дети.
Шарлотта села на стул возле их кровати
И забылась сном рядом со стариками.
10
Несколько дней прошло во вновь обретенном покое.
Если можно назвать часы и минуты мирными,
То теперь даже их жесты – мирны.
Бабушка расчесывала волосы Шарлотты,
Такого она не делала уже многие годы,
И теперь они обе переживали мгновения радости.
Шарлотта никак не решалась задать ей вопрос:
Почему ей никто никогда ничего не сказал?
Почему?
Но Шарлотта хранила молчание —
Ей не хотелось слушать объяснения стариков.
Да и к чему они ей?
Лучше уж наслаждаться этим коротким покоем.
Похоже, что бабушка наконец-то утихомирилась,
Если, конечно, это не было очередной уловкой,
Чтоб усыпить бдительность внучки-тюремщицы.
Бабушка не забыла о своей собственной матери:
Безумие не оставляло ту ни на миг
И за будущей самоубийцей все неустанно следили.
Шарлотте хотелось надеяться, что теперь все пойдет иначе.
Она сама стала матерью для собственной бабушки,
Неделями оберегала, успокаивала старуху.
Их связывало какое-то неодолимое, сильное чувство,
И девушка поддалась иллюзии безопасности.
Однажды ночью она внезапно проснулась,
Открыла глаза – рядом с ней никого.
Как же бабушке удалось, не разбудив ее, встать с постели?
Обычно Шарлотта спала очень чутко,
А тут старуха сошла с постели совершенно беззвучно,
Словно она испарилась.
И в это мгновение Шарлотта услышала жуткий звук —
Глухой и зловещий звук. Что-то упало.
Шарлотта, все вдруг поняв, рванулась к окну.
Дед тоже проснулся,
Можно сказать, мгновенно стряхнул с себя сон.
Что? Что там случилось? —
Вскричал старик.
В его голосе редко звучал такой панический страх.
Впрочем, как и Шарлотта, он понял, в чем дело.
Из окон квартиры они ничего не увидели —
Внутренний двор был темен, словно глубокий колодец:
Лунный диск, озарявший последние ночи, исчез, как назло.
Оба выкрикивали имя пропавшей бабушки,
Звали ее, раз за разом, сами не веря в спасение.
Быстро найди свечу! – наконец приказал ей дед,
И Шарлотта, дрожа от ужаса, сбегала за свечой.
Они бесшумно спустились по лестнице.
Во дворе на них налетел резкий холодный ветер, —
Нужно прикрыть от него слабое пламя свечи.
Медленными шажками они пробирались вперед.
Шарлотта шла босиком, вдруг ступила в какую-то жидкость,
Нагнулась, держа свечу,
И увидела лужицу крови.
Вскрикнула было, но тут же ладонью прикрыла рот.
Дед тоже нагнулся.
Но теперь он смолчал.
11
Трое суток тело бабушки покоилось на кровати.
Странно: смерть почти не изменила бабушкино лицо —
Она давно уже выглядела такой.
Шарлотта плакала неутешно,
Плакала за двоих – у деда не было слез.
Мориди им помог с организацией похорон,
Оттилия Мур взяла на себя все расходы по погребению.
Похороны прошли восьмого марта сорокового года.
На них привезли всех детей-сирот, живших тогда в «Эрмитаже»,
И это сделало церемонию чуточку менее мрачной.
Дети были так рады снова увидеть Шарлотту,
Окружили ее, горячо обнимая.
Гроб опустили в землю.
Все проходило до странности мирно,
И только сознание деда, кажется, помутилось.
Он словно не сознавал, кого они здесь хоронят.
Потом, приходя в себя, говорил:
Я не помню дня, когда б ее не было рядом,
Да и жил ли я без нее?
По окончании церемонии Оттилия их пригласила к себе,
Но Шарлотта и дед предпочли вернуться домой,
Им хотелось побыть одним.
Они медленно побрели по кладбищенским тихим аллеям,
На ходу Шарлотта читала на плитах имена ушедших людей.
Ее осаждали смутные образы, их было трудно осмыслить.
Дед, с виду подавленный, вдруг начал ворчать,
В нем просыпалась боль, переходящая в гнев,
В тот неуемный гнев, что побудил его открыть правду Шарлотте.
И он разразился яростными словами,
Начал вопить, впадая в полное бешенство,
Хватая ее за рукав.
Что с тобой? – спросила девушка, измученная этой драмой.
Почему дед вцепился в ее рукав?
Что еще ему нужно?
Он безжалостно стиснул руку Шарлотты.
Она попыталась вырваться, оттолкнуть его, но не хватило сил.
Это что за вопрос? – кричал ей старик. —
Что со мной? Ты это хочешь узнать?
Посмотри!
Посмотри вокруг!
И наконец произнес ужасную фразу:
Чего же ты ждешь, чтоб покончить с собой, как она?