Наша жизнь движется по кругу; прошли месяцы, и мы вернулись к диспозиции пролога. Жан-Жак по-прежнему возвращался с работы в один и тот же час, но все прочее коренным образом изменилось: он поднимался на лифте, открывал дверь с улыбкой и бросался к Луизе. Ту больше не мучили постоянными занятиями, предоставив ее натуре проявиться собственными силами. А Клер он целовал, со вкусом эгоистического счастья на губах (драма курдов его больше не трогала). В те обновленные вечера в квартире нередко витал экзотический аромат; атмосфера отдавала паприкой или имбирем. Можно и так отрываться от корней. Им непременно нужно было сбиваться с привычного ритма, пытаться найти новую энергию для каждого дня; пытаться верить, что не все непременно изнашивается.

Клер рассказала, как прошел ее день в Руасси. Главным событием были прощальные поцелуи с Каролиной: девушка улетала на год в Чикаго работать и учить язык. Обещала писать как можно чаще; она не напишет. Клер следила глазами за взмывающим в небо самолетом, пока он не вошел в слой облаков. С тех пор как Каролина объявила о своем отъезде, Жан-Жак и Клер подыскивали новую бебиситтершу. И только за время поисков, раз за разом сталкиваясь с разочарованиями, осознали, насколько услужливой и ответственной была их помощница. Они совсем было отчаялись, но через некоторое время им подвернулось то, что принято называть жемчужиной. Появилась ниоткуда, предстала перед ними как очевидность. За пару минут все предыдущие девушки были забыты.

Звали ее Кэрол.

Она оставалась с Луизой на уикенд (любовный): Жан-Жак организовал поездку для двоих. На уикенд, чье волшебство отсекла ужасная новость, пришедшая накануне – Эдуард и Сабина погибли в авиакатастрофе. Небольшой самолет, уносивший их на остров мечты, разбился. Жан-Жак и Клер плакали часами, утешая друг друга. Трагедия еще больше сплотила их, хоть они этого и не сознавали. Счастье и несчастье бесконечно притягивают друг друга. Похороны были душераздирающими. Все утешались мыслью, что в последние минуты те были счастливы.

– Да, они умерли счастливыми…

Самолет врезался в землю с невероятной силой. А главное, с невероятной быстротой. Все погибли в ту же секунду. Для Эдуарда и Сабины это была секунда, когда их губы слились.

Жан-Жак и Клер решили не отменять своей поездки; продолжать жить – тоже способ почтить умерших. Они сели на поезд и под вечер приехали в Женеву. В Женеву, в их город. Они не бывали здесь с мифологических времен своей любви. Теперь все начиналось сначала, быть может, даже с еще большим упоением. И уж точно – с более прочной способностью любить. В первый же вечер они пошли бродить по собственным следам, воскрешая воспоминания. Шли вокруг озера и думали о друзьях. Оказавшись между собственным вновь обретенным счастьем, прорывавшимся в нервном смехе, и скорбью по друзьям, прорывавшейся в слезах, они прикоснулись к самой сердцевине жизни. С ее ностальгией и всевластием. Им не хотелось есть, хотелось шагать и шагать, часами. Теперь между ними пролегло молчание, на смену нежным словам приходили жесты. Клер взяла руку Жан-Жака и положила себе на живот.

Конец