Великий иерарх, украшение Церкви Александрийской, стал простым провинциальным проповедником в провинции Эвбея. Но он был счастлив, а сердце его — умиротворено. Но и здесь его ждали тяжелые испытания. Обратившись к пастве со словом проповеди, возвышенной, божественно вдохновенной и святой, он встретил в ответ решительное неприятие, более того — неприязнь. Клевета предварила его и здесь, и говорил он перед аудиторией индифферентной и иронически настроенной. Святитель дошел до кульминации моральных страданий, но не отчаивался, помня о словах Апостола Петра: Радуйтесь, поскорбев теперь немного, если нужно, от различных искушений, дабы испытанная вера ваша оказалась драгоценнее гибнущего, хотя и огнем испытываемого золота, к похвале и чести и славе в явление Иисуса Христа, Которого доселе не видя, но веруя в Него, радуетесь радостью неизреченною и преславною, достигая наконец верою вашего спасения душ (1 Пет. 1, 6–9).

Держа в памяти эти боговдохновенные слова, Святитель в следующее воскресенье вновь поднимается на кафедру, вновь проповедует, увещевает, советует, наставляет. Мягкий и спокойный, он противостоит той буре, которая волнует собравшихся из-за слухов, распространяемых клеветниками. Святитель молится за них, за этих начальствующих, увле-кающих за собой народ; он помнит, что рано или поздно ...кто неправо поступает, тот получит по своей неправде (Кол. 3, 25), хотя и не желает этого своим врагам. И на этот раз ему не удается убедить своих слушателей. Разочарование его растет, скорбь усиливается. Он говорит себе: “Я вернусь сюда еще раз в следующее воскресенье. Но если мне не удастся пробудить религиозный интерес у паствы, то надо уезжать! Так угодно Господу. Да будет благословенно имя Его!”

Это решение было окончательным. “Еще одна проповедь, чтобы убедиться в воле Божией, и все”, — говорит он себе.

Мучительно долго текли дни в ожидании нового воскресенья, кто знает, что происходило тогда в душе гонимого Святителя? Но в это время действовал Сам Бог. Ситуация неожиданно резко переменилась, новые суждения начали передаваться из уст в уста в Афинской архиепископии, переходя оттуда затем в Халкисскую митрополию. Все, что рассказывалось о Пентапольском святителе, оказывалось ложью, клеветой, измышлениями завистников-недоброжелателей из Александрийского Патриархата. Святитель имел на руках уже упоминавшееся письмо от своей египетской паствы с 900-ми подписями. Скрывать истину было уже невозможно. Как прежде клевета, она быстро обошла весь город. И когда в следующее воскресенье святитель Нектарий вновь поднялся на кафедру проповедника, то говорил он уже перед тесно сомкнувшейся, уважительно настроенной и взволнованной аудиторией. Он покорил ее, воодушевил своей искренней и глубокой проповедью.

Вскоре здесь, как и в Египте, местный народ очень полюбил его. Однако Нектарий недолго оставался в Халкисе Эвбенийском — новым указом он был переведен проповедником в другую провинцию — Фтиотиду, область бывшей Фессалии, где некогда царствовал отец Ахиллеса и родился сам греческий герой.

О том же, каковы были плоды его проповеднических трудов на Эвбее, лучше всего свидетельствует полученное им прощальное письмо, подписанное мэром Халкиса и выражающее отношение к Святителю всех его жителей: “Владыко, наш город и вся провинция передают через меня Вашему Преосвященству свое огорчение в связи с Вашим отъездом из Эвбеи, где Вы прослужили в качестве проповедника два с половиной года. Любовь и глубокое уважение к Вам — вот те чувства, которые испы-тывают жители всей нашей провинции, люди разных положений и возрастов. Это — следствие Вашей проповеднической деятельности и исключительно христианской жизни...”

Бог попускает испытания тем, кто любит Его и кого Он любит. Испытание, принимаемое со смирением, имеет очистительный смысл. Оно — как бы резец в руках скульптора, высекающий из мрамора определенный образ. Те великие харизмы, которыми обладал Нектарий, требовали от него и великой стойкости перед лицом тяжких испытаний.