Люди с твердой нравственной позицией считают любую ложь патологией. Однако ложь и самообман есть постоянные признаки повседневной жизни и человеческих взаимоотношений. Кроме того, как мы рассмотрим в главе 13, ложь может приносить пользу индивиду или обслуживать потребности тех, на кого эта ложь направлена. Глава названа «патологическая ложь», потому что речь пойдет о компульсивной или импульсивной лжи, не обусловленной обстоятельствами. Она не приносит очевидной материальной выгоды и не является механизмом психологической самозащиты. Патологическая ложь возникает, даже если ее разоблачение и негативные последствия неизбежны.
Приведенные ниже категории иллюстрируют различные формы патологической лжи. Они различаются по легкости выявления и анализа, однако очевидно, что многие из них объединяют общие черты.
Фантастическая псевдология
Некоторые виды патологической лжи принимают форму фантастической псевдологии, смешения фактов и вымысла.
Коррумпированные судьи
Предложенный на должность судьи губернатором Джорджем Уоллесом и дважды переизбранный жителями штата Алабама судья Джек Монтгомери был столь же ярким, сколь и противоречивым (Джойнт, 1993). Он размахивал револьвером прямо в зале суда, угрожая и подсудимым, и адвокатам. Он называл гомосексуалистов «пламенными королевами», но запрещал ВИЧ-инфицированным обвиняемым входить в зал суда. Он славился драматическими военными историями, которые сам же и рассказывал, и необоснованными приговорами. Его приговоры обрели смысл, когда Федеральное бюро расследований (ФБР) начало операцию, кульминация которой пришлась на 1992 год с ордером на обыск его дома. ФБР обнаружило тысячи долларов, которые, как утверждалось, судья получил в качестве взяток.
Позднее выдвинутое Монтгомери обвинение и начавшийся судебный процесс, дополненные свидетельскими показаниями, пролили свет на многие дела судьи, включая и ложность фактов, которые он рассказывал о себе. У него было много историй. Он называл себя первым герпетологом Бирмингемского зоопарка, назначенным несколько десятилетий назад майором Джимми Морганом (никаких документальных подтверждений этого не существовало). Он живописал, как в годы Корейской войны попал в плен к китайцам, где его истязали (военные документы доказывали, что он никогда не был в Корее). Чтобы сделать последнюю историю более правдоподобной, он отказывался от еды в китайских ресторанах, повторяя печальные «факты» своей биографии и жалуясь на ночные кошмары с истязаниями. Эти истории выглядели столь правдоподобными, что в одной больнице ему поставили диагноз «посттравматическое стрессовое расстройство». Позже, объясняя его симптомы, один психолог предположил, что, возможно, он действительно страдал этим расстройством, но причина лежала в детской психологической травме.
Монтгомери родился в канун Рождества в земледельческом городке Тикфеа, штат Луизиана. Пока он был ребенком, мать часто надолго отлучалась из дома, она работала в другом городе не менее пяти дней в неделю, и будущего судью держал в ежовых рукавицах пьющий и жестокий отец. Он рассказывал, как его связывали и били пастушьим кнутом. Хотя подробности можно поставить под сомнение, власти верили, что в детстве Монтгомери подвергался физическому насилию.
В ходе судебного разбирательства Джек Монтгомери, страдавший от алкоголизма и диабета, имитировал слабоумие и психоз. Из-за неспособности убедить судебно-медицинских экспертов и председательствующего судью в своей невменяемости он был признан виновным. До вынесения приговора его нашли мертвым с огнестрельным ранением в голову. Предположительно, это было самоубийство, но оружие так и не обнаружили.
Очаровательная наследница
Жаклин, которую есть все основания относить к компульсивным лжецам, нашел Эдвард Долник (1992). Ее ложь была столь же очевидной, как и ложь судьи Монтгомери, хотя ее биография и не освещалась так же подробно в прессе. Эта провокационно одетая миниатюрная блондинка однажды днем скользящей походкой вошла в жизнь Долника, и часами развлекала его своими банковскими счетами. Позже она призналась: «Реальность бывает такой однообразной. Я стараюсь сделать ее особенной». Среди ее мифов: окончание факультета бизнеса в Стэндфордском университете с высокими баллами, ремиссия лейкемии, болезни, убившей ее сестру-близняшку, безумства бойфренда, который, стремясь вновь завоевать ее, на Рождество пригнал к дому красную «Феррари», перевязанную бантом. В реальности Жаклин была неприметной серой мышкой, чуть не вылетевшей из университета. Она пережила сексуальное насилие и аборт, о котором сожалела. Чтобы стать более привлекательной, она перенесла ринопластику, пластическую операцию на подбородке, и прибегла к услугам стоматолога. Наконец, чтобы поддержать самоуважение, она превратила (словно у нее была крестная фея) свою сердобольную бабушку в щедрого покровителя, подарившего ей доверительную собственность, а безразличного приятеля в страстного богатого поклонника.
Фантастическая псевдология — приятный симптом. Пациент потчует на первый взгляд правдоподобными историями, но скоро замечаешь, что между ними нет никакой связи. Правда и вымысел переплетаются причудливо и так тесно, что невозможно отделить их друг от друга. В отличие от пациентов с бредовым психотическим расстройством, псевдолог откажется от старой легенды или изменит ее, если встретит недоверие (Кинг и Форд, 1988).
Примерно в одной трети случаев фантастическая псевдология связана с дисфункцией головного мозга. У некоторых пациентов она проявляется в дислексии и в других видах неспособности к обучению. Часто у людей с церебральной дисфункцией навыки вербального общения развиты лучше, чем другие функции мозга, и вербальный IQ намного выше, чем IQ общего интеллекта (Кинг и Форд, 1988). Было выдвинуто предположение, что значительный фактор для фантастической псевдологии — отсутствие «контроля качества» за своей коммуникацией (Форд и др., 1988). Отделы головного мозга, отвечающие за логику и критическое восприятие (фронтальные лобные доли и недоминирующее полушарие), неспособны адекватно контролировать выдаваемую информацию. В крайнем варианте это приводит к конфабуляции (см. главу 3).
Если не принимать во внимание значимость церебральной дисфункции у некоторых пациентов, то можно утверждать, что не у всех псевдологов наблюдается нарушение деятельности головного мозга и не все пациенты с церебральной дисфункцией страдают фантастической псевдологией. Следовательно, существуют другие объяснения этого уникального явления. Некоторые психологи и психиатры рассматривали фантастическую псевдологию с точки зрения бессознательных попыток сохранить или создать ощущение самоидентичности и уберечься от нарастающей тревоги.
Хелен Дойч (1921–1922) в своем исследовании, которое она отправила в Венское психоаналитическое общество уже более 70 лет назад, определяла фантастическую псевдологию как сиюминутные мечты, выдаваемые за действительность, которые отражают желания честолюбивого или эротического свойства. Согласно Дойч, практически все мы хотя бы раз называем незначительное отклонение от правды обманом в течение своего правдолюбивого существования. Однако обман, вызванный фантастической псевдологией, имеет всепроникающий и устойчивый характер. Масштабы и содержание псевдологии определяются скорее внутренними факторами, нежели аудиторией. История Жаклин подтверждает теорию Дойч. Жаклин вылепила целый виртуальный мир мечты, чтобы избавиться от болезненных воспоминаний.
Именитый психоаналитик и теоретик психологии Отто Фенихель (1954) рассматривал фантастическую псевдологию иначе. Он предполагал, что «раз можно заставить собеседника поверить в то, что ложные факты правдивы, значит, не исключено, что подлинные события, воспоминания о которых держат меня в страхе, недостоверны». Одна из задач псевдологии — избавление от мыслей о чем-то неприятном и тревожном (репрессия, подавление). Однако субъект фантастической псевдологии может выбрать маскировку болезненных воспоминаний, которые пытается скрыть. То есть ложь может открывать правду.
История Джека Монтгомери — это прекрасный пример, подтверждающий данную гипотезу. Он много раз лгал о насилии, пережитом на войне. Но насилие он перенес в детстве, будучи «пленником» собственного отца. Болезненные картины детства замещались лжекартинами о героически вынесенных пытках военнопленного.
Фантастическая психология выполняет и защитную функцию, позволяя поддерживать чувство субъективной индивидуальности и ощущение «собственной персоны». Дитрих (1991) описал успешный психоанализ мальчика-подростка, который неоднократно прибегал к псевдологии во время анализа. Псевдология отвлекала его от мыслей об угнетенной, скрытной, бедной и властной матери. После успешного завершения анализа юноша мог обернуться назад и сказать: «Я сам придумал весь этот бред. Он был куда интереснее, чем настоящий я».
Фантастическая псевдология может быть формой проекции отрицательных сторон личности и наделения ими другого объекта (человека). Фантазии пациента с пограничным расстройством личности о том, что он стал жертвой нападения или сексуального насилия, могут скрывать под собой его собственные импульсы, перенесенные на других людей (Снайдер, 1986). Ложные обвинения мы рассмотрим в главе 9.
Часто считается, что псевдолог лжет, не прилагая для этого никаких усилий, не испытывая чувства вины или эмоционального возбуждения. Работа Пауэлла и его коллег (1983) опровергает это утверждение на примере одного случая. Пациент, давно укоренившийся в фантастической псевдологии, эмоционально возбуждался, когда давал ложные ответы при проверке на полиграфе. Исследователи пришли к выводу, что псевдолог испытывает значительно более сильное чувство тревоги и вины, чем привыкли считать.
Закоренелые лжецы
Большинство людей, склонных к патологической лжи, делают это не так явно, как судья Монтгомери и Жаклин. Все равно они доставляют немало огорчений своим близким и коллегам и значительно усложняют собственную жизнь попытками защитить себя.
Бывший заключенный
Фредди, 24 года, в психиатрический кабинет привела жена Джеки. Она практически вела его за ухо через дверной проем. «Я хочу, чтобы вы его вылечили», — немедленно объявила она. Супруги не были женаты и полугода, и, если верить Джеки, которая была на 4 года старше мужа, она становилась жертвой одной лжи за другой. Сразу после свадьбы она узнала, что их медовый месяц оплачен деньгами, которые Фредди одолжил у своего работодателя. А ее он уверял, что скопил их благодаря сверхурочным. Однажды по почте пришли штрафы за неправильную парковку на общую сумму $680. Фредди утверждал, что оплатил их. Джеки продолжала перечислять обманы мужа, связанные с походом на работу (он не признался ей о своем увольнении), со счетами (которые он, по его словам, оплатил, а на самом деле нет). В финале она произнесла: «Единственный случай, когда я твердо знаю, что он не врет, — это когда говорит, что любит меня».
Фредди работал плотником и был мастером своего дела. Только что закончился срок его условного заключения (2,5 года за квартирную кражу со взломом), когда он встретил Джеки, инсталлятора в местной телефонной компании. Она не была красавицей, и у нее был взрывной характер. Это отталкивало поклонников. Но Фредди заинтересовался ею. Сам он отвечал ее запросам и обещал с ее помощью исправиться. Он вызывал у Джеки сочувствие из-за несчастливого брака: первая жена была лидером в их отношениях, часто унижала его при посторонних и неоднократно бросала ради другого мужчины.
Детство Фредди было относительно спокойным. Он был милым, тихим, немного застенчивым ребенком и посредственным учеником. В школе у него не возникало проблем с дисциплиной и с законом, пока он не признался в краже и не был осужден. Его безупречная репутация стала причиной, по которой он получил такое мягкое наказание. Фредди признавался самому себе, что его безупречная репутация была во многом счастливым недоразумением. Просто его раньше не поймали. Он врал родителям, скрывая от них, что употребляет марихуану и кокаин. Он лгал своей первой жене и судебному приставу (после получения условного срока) о том, как часто он на самом деле посещает собрание анонимных наркоманов. Он обманывал своего психотерапевта, почему он не приходил в назначенное время. Он уверял, что жаждет исправиться, но поддается импульсам, а потом идет на обман, чтобы скрыть свои поступки.
Первой реакцией Фредди на психиатрическое лечение было воодушевление. Он принимал лекарства (прозак, прописанный, чтобы снизить импульсивность) и согласился на психотерапию, чтобы суметь постоять за себя в браке, а не лицемерить, уклоняясь от конфликтов. Любопытно, что Джеки стала жаловаться психиатру на то, что муж перестал быть добрым как раньше и чаще провоцирует ссоры. Отвечая на вопросы врача, она признала, что он стал больше работать и меньше врать. Позвонив во второй раз, она была более решительной и требовала, чтобы Фредди прекратил принимать лекарства и чтобы в результате терапии он покорно бы исполнял ее желания. Она хотела, чтобы его «вылечили», словно от его болезни избавляют хирургическим путем. Вскоре после этого Фредди прекратил лечение.
Закоренелые лжецы обычно врут по ряду причин. Ложь может быть отнюдь не безобидной, она может вызываться агрессивными мотивами, попыткой провести соперника или нечестно использовать в корыстных целях других людей или обстоятельства. У детей ложь может служить дерзкими нападками на родителей, осмеянием родительской системы ценностей и их стремлений. Ложь может быть способом избежать наказаний или конфликтов или скрывать постыдное невежество, или ею лжец просто развлекает себя и окружающих. Повседневная ложь иногда спасает от болезненного осознания того, что поставленные задачи так и не были достигнуты.
Характерная черта компульсивных лжецов, зафиксированная многими исследователями, — низкое самоуважение. Ложь может быть попыткой создать комфортную для себя психологическую атмосферу, но лишь на короткое время. Сходный эффект оказывают алкоголь и некоторые препараты. Повторяемая ложь может поддерживать уважение к себе, перенося вину за неудачи на окружающих или создавая миф об успешности.
Селлинг (1942) среди корней патологической лжи называл чрезмерную родительскую опеку, соперничество между детьми, воспитание в неблагополучной семье и замедленное развитие. Обстоятельства, описанные выше и приведенные в следующей главе, включают типичные психологические аспекты закоренелой лжи. Сегодня взгляды Селлинга так же актуальны, как и 50 лет назад. Для патологических лжецов ложь — инструмент психологической самозащиты, помогающий сохранить чувство собственного достоинства или компенсировать отсутствие более сложных способов справиться с повседневными проблемами. Этот недостаток в развитии провоцируется одним или несколькими факторами, приведенными ниже:
✓ неблагополучная семья;
✓ физическое или сексуальное насилие в детстве;
✓ нейропсихологические аномалии, такие как неспособность к обучению и пограничное замедленное развитие;
✓ внушаемые или приспособленческие личные качества;
✓ личностные расстройства, главным образом социопатического, пограничного, гистрионического или нарциссического типа;
✓ злоупотребление алкоголем или наркотиками либо самим лжецом, либо членами его семьи.
Ложь и расстройства контроля импульсов
Расстройства контроля импульсов (игромания, клептомания и компульсивный шоппинг) напрямую связаны с разными формами обмана.
Клептоман
Лиза, 20‑летняя незамужняя девушка, служебными обязанностями которой были выписки счетов, по решению уголовного суда была направлена на психиатрическую экспертизу. Лиза ранее уже находилась на испытательном сроке по делам несовершеннолетних, сейчас ее дело уже по иной краже рассматривалось в другом суде. Она перевела наличные платежи врача, на которого работала, на собственный банковский счет. На психологическое интервью Лиза пришла с матерью, хорошо одетой женщиной, принадлежащей к верхушке среднего класса, которая добавляла дополнительные (и часто противоречивые) сведения к тому, что говорила Лиза.
Ранее Лиза уже дважды была осуждена за кражи, но эти преступления относятся лишь к тому времени, когда ее поймали, а матери не удалось успешно противостоять правосудию. Лизу не раз ловили на мелких магазинных кражах. Она «заимствовала» у друзей и матери кредитные карты, спуская тысячи долларов на одежду, ювелирные украшения, еду и косметику. В детстве и ранней юности Лиза таскала деньги из отцовского бумажника и маминой сумочки. В школе учителя знали, что если что-то пропало, то искать это следует в первую очередь на Лизиной парте или в ее шкафчике. Когда Лизу уличали, мать приносила искренние извинения за нее, а потом оплачивала любую пропажу. Все, включая саму Лизу, понимали, что у нее не было никаких мотивов для кражи — мать во всем ей потакала и покупала дочери абсолютно все, что ей захочется.
Однако Лиза не переставала воровать и обманывать. Она врала обо всем: о том, сколько зарабатывал ее отец, сколько у нее поклонников, и об успехах в учебе. Пойманная, она непременно приводила простые, разумные объяснения того, почему у нее нашли вещи, которые ей не принадлежат. Дальше — больше: у Лизы началась булимия и два или три раза в неделю она объедалась, а затем вызывала рвоту.
С точки зрения психиатрии данные о семье Лизы расставляли все точки над «i». Ее отец был успешным хирургом, чья игромания вовлекала его в долги, хранимые в тайне от детей. Мать говорила о нем как о «патологическом обманщике», который искусно скрывал свое отсутствие (когда встречался с букмекером) в больнице и офисе под благовидным алиби. Его отец (Лизин дедушка по отцовской линии) был алкоголиком, так же как и дедушка по линии матери.
Важнейшей движущей силой в семье Лизы было внимание, которое уделялось ее старшему брату, профессиональному бейсболисту. Пока Лиза была ребенком, практически все семейные мероприятия были сосредоточены вокруг ее брата и его спортивных достижений. Очень занятый работой отец не находил времени, чтобы прийти на Лизин сольный музыкальный концерт, но никогда не пропускал игры младшей лиги или университетские бейсбольные матчи. Лизина мать души не чаяла в красивом молодом человеке, баловала его и оберегала от малейших проступков.
Лиза была направлена на психиатрическое обследование, выявившее легкую форму дислексии помимо скрытой депрессии и смешанного расстройства контроля импульсов (клептоманию, булимию и компульсивную ложь). И снова благодаря стараниям матери судья назначил короткий испытательный срок и принудительное психиатрическое лечение. Лиза пропустила первый же визит к врачу после окончания испытательного срока и прекратила дальнейшее лечение.
Ложь, часто наблюдаемая у пациентов с расстройствами контроля импульсов, масштабней, нежели просто попытка скрыть свои поступки и избежать их последствий. Патологическая (или компульсивная) ложь может сама по себе быть нарушением контроля импульсов, и поэтому ее связь с другими осложнениями этого контроля может отражать скрытую психологическую проблему или церебральную дисфункцию, распространенные при некоторых синдромах. Расстройства контроля импульсов провоцируются депрессией или злоупотреблением алкоголя и запрещенными препаратами самим лжецом или членами его семьи. МакЭлрой и его коллеги (1992), Стейн и его коллеги (1993) полагали, что общая нейропсихологическая аномалия при расстройствах контроля импульсов (включая более импульсивные личностные расстройства, такие как антисоциальное и пограничное) — от недостатка серотонина, одного из ведущих нейротрансмиттеров, в головном мозге. Серотонин оказывает тормозящее воздействие, и использование медикаментов, повышающих уровень серотонина на нервном синапсе, снижает импульсивность (МакЭлрой и др., 1992). Официальный отчет по клиническим исследованиям и клиническим испытаниям с прозаком или сходными медикаментами для лечения патологической лжи еще не составлен, но их результаты представляют теоретическую ценность.
Кроме нейропсихологических, импульсивность может иметь психологические/психодинамические причины. Голдвотер (1994) считал, что у импульсивных людей проявляется недостаток предвосхищающей конструктивной фантазии, чтобы контролировать свое настоящее и будущее. Кроме того, они лишь смутно осведомлены о своем прошлом, из-за чего и живут только настоящим моментом. Взгляды Голдвотера на импульсивность позволяют лучше понять ложь импульсивных людей. Они не учатся на собственном опыте и не знают, что остальные часто опираются на прошлое в своих суждениях. Или, другими словами, что правдивость слов лжеца каждый оценивает исходя из собственного прошлого опыта. Импульсивные лжецы упускают из виду многие обстоятельства (в том числе негативные последствия для самого лжеца от собственной лжи), которые повлечет за собой их ложь. В результате импульсивный человек лжет, чтобы удовлетворить сиюминутные потребности, не вспоминая о прошлом и не думая о будущем.
Ложь и злоупотребление алкоголем и наркотиками
Всем врачам хорошо известно, что очень часто лгут пациенты, у которых есть проблемы с алкоголем или наркотиками.
Менеджер по продажам
«Не сомневайтесь! Товар будет у вас в следующий четверг». Дэн бойко обещал агенту по закупкам другой компании, что его фирма доставит недостающее программное обеспечение. Потом он повесил трубку и отчаянно опустил голову на стол: «О боже, я снова это сделал». Он посмотрел вокруг, офис был доверху забит стопками официальных запросов и необработанной корреспонденцией. Он неделями задерживался на работе, а телефонные звонки и жалобы продолжали поступать. Стремящийся угодить и неспособный отказать, Дэн продолжал давать обещания, выходившие за рамки его возможностей.
Дэн провел остаток дня, разбирая жалобы и оставаясь любезным. Его внешняя откровенность убеждала большинство людей в том, что он искренне пытается помочь и в конце концов удовлетворит все их запросы. Он собирался задержаться в офисе, чтобы по возможности разобраться с долгами, но в 5 часов понял, что ему нужно хорошенько выспаться, чтобы продвинуться в решении проблем на следующий день. По дороге домой Дэн заглянул в свой любимый бар, чтобы «расслабиться». Через три часа и после шести напитков он вернулся домой к очень расстроенной жене, съел подогретый ужин и упал на кровать. Ее ласки снова были отвергнуты фразой: «Дорогая, я слишком устал на работе». Следующий день ничем не отличался от предыдущих.
Продолжительная работа Дэна на должности менеджера по продажам часто становилась темой разговора для его начальника, вице-президента компании. Ему нравился Дэн, как и все остальные сотрудники, но энтузиазм, за который он его нанял, угасал. Почему-то работа не выполнялась. На это всегда находились уважительные причины, но их было слишком много. Продажи были ниже, чем ожидалось. Хотя Дэн и жаловался на сверхурочную работу, он часто опаздывал и раньше уходил. Многие его истории были противоречивыми и непоследовательными. Например, он то говорил, что был во Вьетнаме в 1972 году, то утверждал, что тогда же играл в футбольной команде известного университета. Кроме того, просочились слухи, что его достижения на прежнем месте работы, которые он описывал как «блестящие», на самом деле были неудовлетворительными.
Дэн был младшим братом в семье владельца магазина в небольшом городке. Он рос в тени своей привлекательной, яркой старшей сестры, которую обожал, потому что она дарила ему материнскую заботу. Его мать была неэмоциональной женщиной, во‑первых, из-за работы агентом по продаже недвижимости, а во‑вторых, потому что она была скрытой алкоголичкой. Чтобы угодить отцу, Дэн играл в футбол в школе на достаточно хорошем уровне, чтобы стать запасным в сборной штата. Его дружелюбие и прилежание отмечены в школьном ежегоднике званием «самого популярного выпускника».
К сожалению, все это не уберегло его от бесконечных студенческих вечеринок. Он взял академический отпуск уже через два семестра и был внесен в резерв армии Соединенных Штатов. В его послужном списке значились должность простого клерка в отделе снабжения и принятые против него дисциплинарные меры за злоупотребление алкоголем. Он вернулся в маленький колледж, который окончил по специальности «маркетинг». В колледже Дэн познакомился со своей будущей женой Бетти. Ее беспокоили его проблемы с алкоголем, но она считала, что это просто «сложный этап». И действительно, первое время после свадьбы Дэн не злоупотреблял выпивкой. Но годы шли, росли семейные обязанности, расходы на проживание и его страсть к алкоголю. Жена не считала его «алкоголиком»; он никогда не арестовывался за вождение в нетрезвом виде, не страдал белой горячкой и не прогуливал работу. Но Дэн, по сути, был алкоголиком — одним из бесчисленного множества представителей среднего класса, которые не попадают под стереотипы и чьи социальные навыки и должность скрывают проблемы с алкоголем.
Дэн прятал понимание своей проблемы от самого себя, а Бетти отрицала ее благодаря рационализации и самообману. Как и во многих семьях, один из членов которой страдает алкогольной зависимостью, в этой семье затрачивались колоссальные усилия на то, чтобы поддерживать видимость нормальности. Наконец Дэн привлек внимание психиатров, когда после увольнения из-за депрессии оказался на грани самоубийства. Однако он все еще продолжал отрицать проблемы с алкоголем.
Большинство, если не все люди, злоупотребляющие алкоголем или наркотиками, обманывают как себя, так и окружающих. Ложь — это устойчивый признак алкоголизма, поэтому к ней проявляют большое внимание в курсе программы лечения алкогольной зависимости (Alcoholics Anonymous World Services, Inc, 1976). Участников программы призывают быть честными не только в отношении своего настоящего, но и относительно прошлых обманов.
В своей работе по исцелению от алкоголизма Сторм и Бэрон (1993) замечают, что самообман характерен для многих людей, страдающих алкогольной и наркотической зависимостью. Алкоголики поддерживают в себе убеждение, что они могут контролировать свое потребление спиртных напитков.
Не только алкоголики обманывают себя и окружающих. Обман пронизывает всю семью, и все ее члены начинают верить в собственную ложь (Кристан и Бепко, 1993). Жизнь алкоголика скрытна и молчалива. Его семья опутана этой сетью, в ней не обмениваются подлинными чувствами, исчезает близость.
Наркоманы обманывают врачей ради дозы. Они уверяют, что потеряли лекарство или неправильно поняли способ применения. Они могут одновременно проходить лечение у разных врачей, чтобы получать больше рецептов для употребления или продажи. Панкратц и его коллеги описали случай одного пациента. Он перенес операцию и настаивал, что ему требуется повторное хирургическое вмешательство. Он врал, что живет в другом городе и что ему нужен гидроморфин, чтобы «продержаться». Так аферист получил тысячи этих наркотических таблеток.
По мнению британского врача (Маккиджени, 1988), его коллеги стараются избегать пациентов с наркотической зависимостью из-за их постоянной лжи. Такой обман сводит на нет шанс на положительный результат от контакта врача и пациента. Маккиджени менее пессимистичен в отношении пациентов, страдающих алкогольной зависимостью; он считал, что они скрывают лишь то, что связано с выпивкой, но при этом вполне откровенны со своим лечащим врачом и искренне хотят помочь ему разобраться в их случае.
Отрицание (самообман) — ключевой пункт в зависимости. Люди, страдающие зависимостью, обманывают себя и других, чтобы избежать разоблачения, позора и унижения. Они лгут окружающим (в том числе и врачам), чтобы получить желаемую дозу. Наконец, в обман вовлекается вся семья и социальная система, что дает серьезные побочные эффекты.
Выводы
Патологическая ложь имеет большую шкалу градации: от закоренелой лжи при определенных обстоятельствах до всепроникающей фантастической псевдологии. Часто ложь становится клиническим симптомом, связанным с расстройствами контроля импульсов (например, клептоманией, игроманией и компульсивным шопингом), а также с алкогольной и наркотической зависимостью.
В детстве многие из людей, страдающие патологической ложью, переживают сексуальное насилие, воспитываются в неблагополучных семьях, отличаются импульсивным поведением, низкой самооценкой, дислексией или другими формами неспособности к обучению. Этиологическое значение этих факторов остается неясным, но по отдельности или в совокупности генетическая предрасположенность, церебральная дисфункция и сложное детство увеличивают вероятность развития хронической лжи как не поддающегося адаптации механизма психологического преодоления.