Они причалили к Гефейону, где месяц назад Лисандр и его товарищи преградили дорогу Вомисе и его армиям. Воздух наполняли звуки зубил и молотков строителей — люди старались устранить повреждения, нанесенные пожарами. Периэка на скакуне отправили сообщить Совету об их возвращении.

— Вы похожи на свору оборванцев, — сказал Аристодерм. — Приведите себя в порядок, прежде чем мы направимся к городу.

Как могли, они вымылись в реке. Половина товарищей Лисандра потеряла свои плащи, а уцелевшие были рваными и грязными. Спартанцы выгрузили оставшееся оружие, щитов хватило на всех. Один парень помог Лисандру забинтовать руку, и он привязал к ней щит. Теперь он хотя бы войдет в Спарту с высоко поднятым щитом.

В тот день, пока они шли вдоль реки, в голубом небе ярко светило солнце. Спартанцы пели военные песни, чтобы поддержать боевой дух. Разведчики на конях встретили их в нескольких стадиях от границ города и поскакали назад объявить о том, что ученики вернулись в Спарту.

Когда спартанцы шагали через Амиклы, илоты и периэки останавливались и смотрели на них. Вдоль дороги, ведущей к казарме, уже собирались толпы людей. Среди них было много мужчин в красных плащах, пришедших вместе с женами. Все с надеждой всматривались в лица возвращавшихся ребят.

«Они ждут своих сыновей», — догадался Лисандр.

Он гнал от себя печаль. Его не ждет ни мать, ни отец.

* * *

Аристодерм приказал ученикам остановиться у ворот казармы. К ним бросилась толпа родителей. Лисандр слышал, как Демаратос разговаривает с отцом, красивым спартанцем, похожим на сына, только более худым и с проседью в волосах.

— Мы спасли колонию, — говорил Демаратос. — Меня сильно ранили, но я все равно сумел убить восемь или девять из них. Может быть, десять…

Лисандр сдержал улыбку. Кое-что вряд ли изменится.

Илоты бегали у входа в казарму с подносами, заставленными едой и кувшинами. Леонид подошел к Лисандру. Его отец, царь Клеомен, не пришел в казарму.

— Мой илот говорит, что в честь нашего победоносного возвращения устраивают пир. Видно, придут важные гости.

— Кто?

— Не знаю, — ответил Леонид, улыбаясь, — но надеюсь, что Демаратос приберег для них не один рассказ. Он сейчас рассказывает, что убил уже двенадцать воинов противника. И это число растет с каждым разом.

Лисандр рассмеялся. К Леониду подбежала полная женщина.

— Принц, где мой Орфей?

Леонид опустил голову и в ответ произнес какие-то слова, которые Лисандр не расслышал. Он следил за лицом матери Орфея, ожидая, что та зальется слезами. Но она только подняла голову и положила руку Леониду на плечо.

— Не беспокойся за меня. Это тебе я сочувствую, ибо ты не разделил с ним столь храбрую смерть.

Все у ворот в казарму обнимали своих детей, бездетные пары стояли в стороне. Не все оказались столь хладнокровными, как мать Орфея. Лисандр видел, что многие поддерживали друг друга.

Он услышал ржание и заметил Пегаса, коня Сарпедона, которого держал конюх из илотов. Неужели это означает…

Кто-то коснулся его плеча, он обернулся и увидел знакомое лицо.

— Кассандра! — воскликнул Лисандр.

Широко улыбнувшись, Кассандра обняла его, и юноша поморщился, когда обожженная рука оказалась прижата к его груди.

— Кузен! — сказала она. — Я не знала… я спрашивала у гонца… — Ее взгляд остановился на его руке. — Какой ужас, Лисандр! Что произошло?

— Могло получиться и хуже, если бы не ты, — ответил Лисандр.

Щеки Кассандры залились краской.

Лисандр кивнул в сторону Прокла, обнимавшего своего отца.

— Он хорошо справился с твоим поручением.

— Лисандр, о чем ты говоришь?

— Сначала я ничего не мог понять… — ответил Лисандр. — Откуда Идас мог раздобыть золото? Но затем я вспомнил, куда он ходил до того, как мы отправились в путь. Я послал его тебе сообщить, что меня задержали на Совете.

Кассандра опустила голову.

— Я не могла отпустить тебя. Не таким образом. Если бы ты погиб, а я не успела извиниться, то потеряла бы всех, кто был мне дорог.

— Я подумал, что ты не желаешь разговаривать со мной, — сказал Лисандр. — В тот день, когда колонна двинулась в путь, а ты повернулась ко мне спиной.

— Не надо, прошу тебя, — Кассандра остановила его. — Все это осталось в прошлом. Наша семья пережила большое горе. Теперь нам следует довольствоваться тем, что у нас есть.

— Тогда я был другим, — говорил Лисандр. — Я не знал, кто я такой и куда иду. Я застрял между двумя мирами: миром илотов и миром спартанцев. Оба мира казались мне тюрьмой.

— А теперь ты знаешь? — спросила она. — Я имею в виду, кто ты.

Толпы учеников из казармы радостно носились вокруг них в развевающихся на ветру плащах.

Лисандр на мгновение задумался.

— Я Лисандр, — ответил он. — Сын Торакиса и Атеназии. Друг Тимеона и Демаратоса. Кузен Кассандры.

— Ты можешь быть ими всеми сразу?

— Я могу попытаться, — ответил он. — Именно такую роль отвели мне боги.

Он также подумал: «Я потомок Аристарха. И ты тоже».

Может, сказать ей?

Между ними возник Демаратос, он взял руку Кассандры и поцеловал ее.

— Приветствую тебя, госпожа Кассандра. Я уверен, Лисандр уже рассказал тебе, как мы выдворили мессапов из Тарента.

— Об этом он еще и слова не вымолвил! — воскликнула Кассандра.

Их разговор прервал стук копыт, и из толпы донеслись слова:

— Это эфоры.

— Уступите дорогу! — крикнул спартанец, сидевший на первом коне. — Дайте дорогу!

Веселье прекратилось, когда открылись ворота казармы, и Мирон, и еще четыре всадника устремились к ним. Лисандр узнал Теллиоса и остальных двух эфоров.

— А кто этот человек? — спросил Лисандр шепотом кузину, когда всадники спешились и прошли через ворота казармы.

— Не знаю, — ответила Кассандра. — Хотя его лицо кажется знакомым.

Кассандра посмотрела им вслед, и Лисандр заметил, что она стиснула зубы.

— Что случилось?

— Я думаю о поселении, — тихо ответила она. — Каждый день мои люди приносят плохие вести. Теллиос расставил там своих надзирателей, те ничуть не лучше головорезов. Мой повар — сестра двух работников из илотов. Она говорит, что надзиратели избивают их безо всякой причины. Одного из них люди Теллиоса избили так жестоко, что он стал калекой. Я не понимаю этого.

Лисандр рассказал Кассандре, о чем Теллиос говорил ему, прежде чем он отравился в Тарент: как загонит рабов до смерти.

Кассандра поднесла руки к лицу.

— Я всегда знала, что они с Сарпедоном расходились по многим вопросам, но не думала, что он даст волю своей злобе после смерти деда.

— Он срывает свое зло на илотах.

— Мы должны как-то остановить его, — сказала Кассандра.

Лисандр покачал головой.

— Пока Теллиос остается одним из самых могущественных людей в Спарте, ни ты, ни я ничего не сможем сделать.

Незнакомец и Мирон вошли в казарму, но Теллиос все еще стоял у ворот и посматривал то на Кассандру, то на Лисандра. Приветствуя их, он поднял руку.

— Праздничные столы накрыты, — громко произнес он. — Вы отметите благополучное возвращение в казарму?

«Тебе бы очень хотелось, чтобы я остался лежать мертвым в чужой стране», — подумал Лисандр.

Кассандра отвернулась.

— Ты иди, — сказала она. — Я не смогу сидеть за одним столом с этим человеком. Мне станет дурно.

* * *

После того, как членов семей отпустили, на тренировочной площадке устроили пир, но у Лисандра пропал аппетит. Он видел, как Теллиос через несколько столов от него что-то жует. Эфор часто ловил взгляд Лисандра и улыбался.

— Ты не голоден? — спросил подошедший к нему Демаратос, с ногой жареного цыпленка.

— Нет, — ответил Лисандр.

— Пойдем, — сказал Демаратос. — Я хочу познакомить тебя кое с кем.

Лисандр последовал за другом к краю площадки, где Мирон и незнакомец разговаривали с Аристодермом.

— Что мы делаем? — спросил Лисандр. — Нельзя прерывать их разговор!

— Пусть тебя это не волнует, — ответил Демаратос.

Трое собеседников обернулись, когда юноши подошли. Аристодерм указал на Лисандра.

— Вот молодой человек, который нарушил приказ, покинул свое место и проник на территорию врага перед решающим наступлением, подвергая опасности остальных воинов.

Мирон и незнакомец уставились на него, не проявляя никаких чувств.

— Я сказал, что его высекут после возвращения домой, — продолжил Аристодерм. — Это послужит хорошим примером для других.

Лисандр опустил голову.

Как он может так говорить? После всех испытаний, через которые они прошли!

— Наверно, это правильное решение… — сказал незнакомец.

— Очень хорошо, — произнес Аристодерм.

— Но мы так не поступим.

Лисандр поднял голову и увидел, что Демаратос широко улыбается.

— Лисандр, познакомься с моим дедом Аяксом, новым эфором Амиклов.

— Пока тебя здесь не было, состоялось голосование, — пояснил Мирон. — Аякс на следующий год заменит Сарпедона.

Аякс слегка наклонил голову.

— Твой дед правил справедливо, он был хорошим человеком. Я благодарен тебе. Мало кто стал бы рисковать жизнью, чтобы спасти Демаратоса.

— Спасибо, — ответил Лисандр. — Он тоже не раз спасал мне жизнь.

Мимо проходил илот, неся кувшин, из которого выплескивалась вода. Он остановился перед очередью других илотов, в которой стоял также Идас, и начал наполнять фляги, чтобы можно было разбавить гостям вино.

— Ты говоришь как настоящий спартанец, — сказал Аякс. — Если впереди фаланги поставить двух таких воинов, как вы, наш город никто не возьмет. А теперь скажи, Лисандр, могу ли я чем-нибудь тебе помочь?

— У меня все есть, — ответил Лисандр.

— Глупости. Такого быть не может. Подумай и скажи мне, чего ты желаешь.

Лисандр на мгновение задумался.

— Неуклюжий илот! — крикнул кто-то.

Лисандр обернулся и увидел Теллиоса, тот стоял рядом с Идасом.

Раб присел, чтобы поднять упавшую чашу. Спартанец изо всех сил пнул илота и сбил его с ног, когда тот хотел встать. Лицо Идаса горело от стыда и гнева — столь знакомых Лисандру чувств.

— Хватит! — крикнул Лисандр. — Идас, иди в казарму и приведи себя в порядок.

Грудь Идаса вздымалась, его маленькие кулаки сжимались.

«Не делай этого, — молил Лисандр. — Тебе еще жить да жить».

Идас бросился в здание казармы. Пока Лисандр провожал его взглядом, к нему подошел Теллиос.

— Уверен, ты распорядишься, чтобы этого парня выпороли, — прошептал Теллиос.

— Считайте, что я уже сделал это, — холодно ответил Лисандр.

— Видно, я недооценил тебя, — сказал Теллиос, близко наклонившись к нему. — Думаю, ты уже определил, что для тебя самое главное.

Когда Теллиос вернулся к столу, Лисандр обнаружил, что Аякс снова разговаривает со своим внуком. В его голове созрел план.

— Извините, что беспокою вас, — он прервал их разговор, — но если ваше предложение все еще остается в силе, вы могли бы оказать мне помощь в одном деле…

* * *

На следующий день Лисандр шагал по вспаханным полям Сарпедона в сторону поселения илотов, которым раньше владел его дед. Аристодерм провожал Лисандра и Демаратоса с улыбкой на устах:

— Возвращайтесь, когда захотите. Спарта перед вами в большом долгу.

По пути они взяли с собой Кассандру.

Лисандр обрадовался, увидев, что в доме деда царит прежнее оживление, а все вещи девушки распакованы. Во время вчерашних празднеств у него не было удобного случая рассказать ей о полукровке Аристархе, сыне Ликурга, и их общих предках. Но сегодня у Лисандра пропала охота вообще говорить ей об этом. Какая польза Кассандре, если она узнает, что в ее жилах тоже течет кровь илота? Что все, во что она верит, неправда?

Здоровой рукой Лисандр вел за поводья Пегаса, на котором сидела Кассандра. Его вторая рука была забинтована и подвязана. Хотя опухоль прошла и короста затвердела, Лисандр знал, что шрамы, полученные в Таренте, навсегда останутся на его теле. Пророчество Огня Ареса всегда будет сопровождать его, оставив неизгладимые следы на коже.

Демаратос шел за ними. Узкие улочки пахли гнилой пищей и выделениями человеческого организма. Даже по меркам поселения, где когда-то жил Лисандр, положение здесь было ужасным. Время от времени кто-то появлялся в дверях и тут же исчезал, заметив красные плащи.

— Почему они так боятся? — спросила Кассандра.

Впереди раздались крики боли и они ускорили шаг.

На открытом пространстве стояло недостроенное здание. Кричал человек средних лет, опустившийся на колени. Рядом с ним стоял мужчина в одежде периэка и бил его палкой.

— Я же велел тебе дать высохнуть ступе, прежде чем возводить опоры для крыши, — кричал периэк.

— Но господин, — заговорила жертва, — начался дождь, и мы не могли ничего поделать. Вы хотели, чтобы здание достроили.

Еще один удар обрушился на спину илота, и он растянулся на земле.

— Не умничай, — сказал периэк. — Плавт, покажи этому, как следует выполнять приказы.

Другой периэк, сидевший на табурете и ковырявший в зубах, встал и ударил лежавшего на земле илота ногой в живот. Тот скорчился и застонал.

— Что здесь происходит? — крикнула Кассандра. — Немедленно прекратите!

Периэк, тяжело дыша, отошел назад.

— Кто вы?

— Я госпожа Кассандра, владелица этого поселения, — ответила она. — Я приказываю вам уйти.

Илот с трудом поднялся и, хромая, направился к ближайшему зданию, у которого топталась какая-то женщина.

Второй периэк фыркнул.

— Этой землей владеет Теллиос, эфор Лимны. Мы подчиняемся только его приказам. А теперь ступайте своей дорогой.

— Я предлагаю тебе делать так, как приказала девушка, — заговорил Демаратос, грозно приближаясь к периэку. — Со вчерашнего дня Теллиос больше не владеет этой землей.

— Кто это сказал? — спросил надзиратель.

— Аякс, новый эфор, управляющий Амиклами, — ответила Кассандра. — Власть Теллиоса не распространяется на это поселение. Совет старейшин решил положить конец его временной власти. Если ты сомневаешься, обращайся к другим эфорам.

— Разумеется, если тебе хочется побеседовать об этом здесь… — сказал Лисандр, обнажая меч, — мы не сможем отказать тебе в этом удовольствии.

Надзиратель отступил на шаг, споткнулся и упал в грязь. Его друг Плавт помог ему встать, и оба попятились назад.

— Мы поговорим с Теллиосом, — сказал он. — Тогда посмотрим, кто прав.

Демаратос выбил мечом палку из руки периэка. Оба надсмотрщика вскрикнули, повернулись к ним спинами и исчезли среди зданий.

В дверях снова показались лица осмелевших людей.

— Выходите, — громко позвала Кассандра. — Мы вам не сделаем ничего плохого.

Илоты постепенно начали выходить из своих жилищ. Слух о том, что здесь произошло, быстро распространился, и вскоре вся площадь заполнилась людьми.

Кассандра кивнула Лисандру, тот забрался на незавершенную каменную кладку. Его охватило чувство гордости.

— Может, кое-кто из вас знает меня, — заговорил он, улыбаясь. — Меня зовут Лисандр. Я сын спартанца Торакиса. Но я также сын Атеназии из илотов. Я жил в таком же поселении, как и это. А теперь я живу в спартанской казарме.

Собравшиеся вокруг люди смотрели на него с недоверием. Здоровой рукой Лисандр расстегнул плащ и бросил его в грязь. Толпа охнула.

— Я стою перед вами не как спартанец и не как илот, а как человек, подобный вам, — заявил он. — Теперь я ношу меч в том месте, куда раньше привязывал серп. Одним я истребляю, другим собираю урожай. Однако на этой земле нужны и работники, и воины, иначе она погибнет.

По толпе собравшихся на площади пробежал ропот.

— Без вашего труда Спарта ничто. Если бы не ваш труд, нечем было бы кормить воинов, и мы бы все голодали. А без щита и меча эта земля подверглась бы не одному нашествию, грабежу и опустошению.

Смотря на стоявших перед ним усталых и несчастных людей, Лисандр переживал их страдания как свои собственные.

— Я знаю, ваша жизнь нелегка, иногда хозяева плохо обращаются с вами. Я пришел сказать вам, что в этом поселении такого больше не повторится, пока я жив. Я обязательно позабочусь о вас не хуже, чем мой дед заботился о моей матери из илотов. Больше не будет никаких избиений. Больше никто не станет голодать. Если вы заболеете или получите увечье, вас освободят от работы. Мы наймем нового надсмотрщика, не палача и истязателя, а того, кто будет следить, чтобы существующее положение изменилось.

— Ты, — сказал он, указывая на мужчину, которого совсем недавно избивали, — займешься этой работой до следующей полной луны. Госпожа Кассандра наймет управляющего, с которым ты сможешь говорить.

— Это похоже на правду… — сказала одна женщина. Она вышла вперед, взяла руку Лисандра и положила ее себе на лоб. — Благословляю тебя, сын Атеназии.

— Это только начало, — продолжил Лисандр. — Настанет время и вы будете не только собирать урожай, но и пожинать плоды.

Илоты встретили слова Лисандра одобрительными возгласами. В толпе заплакал ребенок, его жалобный голос заглушил все остальные звуки. Лисандр заметил молодую женщину, качавшую ребенка на плече.

Люди устремились к Лисандру, он почувствовал, что илоты поднимают его на плечи. Они шли через площадь, выкрикивая его имя:

— Лисандр! Лисандр!

С высоты Лисандр увидел, как Демаратос протянул руки к матери с ребенком. Она на миг застыла, но его друг сказал ей какие-то ободряющие слова. Она улыбнулась и протянула ему плачущего ребенка.

Поддерживая головку малыша, спартанец взял его на руки и прижал к себе. Ребенок тут же перестал плакать и крохотными ручонками вцепился в плащ из красной шерсти.

«Если ребенок не испытывает страха, — подумал Лисандр, — это хорошее начало».

Он оглянулся на Спарту. Этот небольшой город — всего пять поселений окружали акрополь — держал его жизнь в своей власти почти четырнадцать лет. Пока Лисандр рос, он не помнил, чтобы хоть раз сомневался в том, что означает красный плащ. Опасность. Страх. Власть.

Но теперь, когда он сам надел такой плащ, значение этого предмета одежды изменилось. Он символизировал товарищеские отношения, долг и, прежде всего, мужество.

«Если бы другие не проявили мужества, меня бы здесь не было», — подумал он.

Лисандр размышлял не только о таких спартанцах, как Демаратос, Леонид и умный Орфей, стоявших в фаланге рядом с ним, но и о своих родителях: отце Торакисе, погибшем на поле боя и передавшем Огонь Ареса своему брату, матери, всячески оберегавшей его в поселении.

Если бы в его жизни не появился Сарпедон, она сложилась бы совсем иначе. Дед отправил его учиться в казарму и дал возможность избавиться от тяжелой и изнуряющей работы на полях. Когда настал решающий час, дед предпочел отправиться в царство теней, нежели видеть, как умрет его внук.

В казарме Лисандр не выжил бы без Тимеона, который не смыкал глаз с тех пор, как Лисандр надел красный плащ поработителей. Он с улыбкой смотрел жизни в лицо, даже когда та становилась невыносимой. Тимеон тоже дорого заплатил за то, что был другом Лисандра. Ночью его убила Криптия. Но Лисандр знал, что в царстве теней Тимеон однажды снова понадобится ему. Тогда, гуляя по полям, он снова увидит улыбку друга.

Лисандр представил, как дорогие ему люди в царстве теней обращают свои лица к солнцу.

— Вы будете гордиться мною, — прошептал он. — Клянусь.

— Пора возвращаться, — сказал Демаратос. — Аристодерм говорил, что сегодня нас ждет строевая подготовка.

Лисандр спрыгнул на землю с плеч илотов. Его друг вернул ребенка матери. Илоты улыбались и радостно беседовали, забыв на короткое время о работе. Две женщины разговаривали с Кассандрой.

«Почтим мертвых, заботясь о живых», — говорила Чилонис. Она была права. Красный плащ мог означать и сострадание.

Спарта изменила его. Он сбросил цепи и сам стал вершить свою судьбу. Паркам пора вить нити. Как они решат, так и будет.