Волосы Вики завивались на маленькой ладной головке, образуя подобие яркого бронзового шлема. У нее была нежная кожа сливочного оттенка, чистая и гладкая, и широко распахнутые глаза цвета морской волны, обрамленные длинными ресницами. Тонкие черные брови были изящно подведены. Этим утром холодный весенний ветер вызвал слабый румянец на ее щеках.

Она была хорошо одета, как и полагалось секретарше Мартина Кеннеди. Глава знаменитого универмага «Кеннеди» хорошо платил своему персоналу, но при этом требовал превосходной работы и полагал, что они должны выглядеть так же шикарно, как и сам знаменитый универмаг. На Вики был хорошо скроенный костюм из черной баратеи и простая, но дорогая шелковая блузка. Сумочка, которую она положила на свой стол, была из настоящей кожи, а перчатки сшиты в Париже.

Добрый старый Ричард Фэрроу — личный помощник Кеннеди — улыбнулся Вики из-за своего стола, как только та вошла в комнату. Он и его жена любили Вики и ее младшую сестру Пэт. Именно он предложил кандидатуру Вики Мартину, когда от того ушла ужасная мисс Хатчинсон. Мартин скептически отнесся к тому, что двадцатилетняя девушка справится с работой, но Ричард был уверен в своей Вики. За хорошенькой головкой прятался ум и здравый смысл.

— Привет, Ричард. Как чувствует себя Эдит?

— Не очень хорошо. Эти холодные ветра удручают ее. Снова ее скрутил старый ревматизм. Мы все одинаковы после пятидесяти лет.

— Он у себя? — Вики кивнула на закрытую дверь начальника. Мистер Кеннеди зачастую приходил на работу задолго до появления своих сотрудников. Он относился к себе еще более требовательно, чем к персоналу, хотя восемнадцатилетняя Пэт и считала, что это «нечто особенное».

— Еще нет. — Ричард уже погрузился в тяжелую повседневную работу. — Он опять провел с ней вечер. У Пьера — я заказывал столик.

— Это тот чудовищно дорогой ночной клуб, который недавно открылся? Я читала о нем в газетах. Эти газетные колонки со светскими сплетнями ужасны, но невозможно удержаться и не прочесть их. Бог знает что в них написали сегодня, у меня не было времени их прочесть, но вчера они намекали на помолвку. В этом есть хоть доля правды, Ричард?

Ричард пожал плечами:

— Может, и есть. Он способен на это.

Вики огляделась вокруг. Она не уставала восхищаться интерьером офиса. Комната больше походила на изысканную библиотеку — толстые ковры на полу, столы из орехового дерева. Кремовые атласные занавеси ниспадали тяжелыми складками; вдоль стен стояли застекленные низкие книжные шкафы, а для посетителей мистера Кеннеди были приготовлены глубокие мягкие кресла. Такие приземленные вещи, как каталожные шкафчики, были спрятаны в отдельной комнате.

Мартин Кеннеди любил окружать себя самым лучшим. В этом был один из секретов успеха его знаменитого универмага. В «Кеннеди» все стоило очень дорого и никогда не проводились распродажи, но все товары отличало неизменно высокое качество. Качество было страстью мистера Кеннеди, он не выносил ничего второсортного ни для себя, ни для своих клиентов.

Это стремление, как однажды Ричард объяснил Вики, Мартин впитал с молоком матери. «Покупай лучшее из того, что ты можешь себе позволить, сынок, то, что останется с тобой надолго», — внушала она ему все его нищее детство, и он никогда не забывал ее слов.

И теперь, если ему вздумалось прибавить к своей коллекции самую прелестную и популярную женщину в Лондоне — знаменитую Стефани Джойс, звезду музыкальной комедии, театра и экрана, — ну, что ж, он может себе это позволить.

Подумав об этом, Вики философски пожала своими изящными плечиками и тут же приступила к утренней работе. Но, пока она занималась разбором корреспонденции, в глубине ее сознания все еще звучали предположения светских репортеров.

Уже несколько недель имя Мартина связывали с именем Стефани. Вики не раз приходилось заказывать букеты дорогих, экзотических цветов, которые посылались в театр. Иллюстрированные еженедельники пестрели откровенными снимками этой парочки.

Но женитьба! Это, по мнению Вики, было нечто совершенно другое. Она воспитывалась в уважении к старинным традициям брака — к этому необходимо было относиться, как уверяли церковные заповеди, серьезно и вдумчиво, как к тому, что совершается навсегда. Брачные узы строят, чтобы они не разрывались. Это не имеет отношения к деньгам или светскому успеху. Сама мысль о том, что Мартин может жениться на Стефани только потому, что она красива, шикарна и для многих желанна, шокировала Вики. Ведь женитьба — это нечто большее, чем просто обладание.

— Эй, — Ричард прервал ее мысли, — ты взрезаешь конверты, как будто это шеи налоговых инспекторов!

— Ричард, ведь он не женится на ней? Или, — добавила она с выражением беспокойства на прелестном овальном личике, — все же женится?

— Если и так, какое это имеет отношение к тебе или ко мне? — философски заметил Ричард. Но все же его голос звучал печально. Когда-то они с Мартином были друзьями, но теперь находились на разных полюсах. И Ричард знал, что Мартин поступит как ему вздумается и не будет прислушиваться ни к чьим советам.

— Нам не все равно, потому что мы любим его. По крайней мере, — добавила Вики, покраснев еще больше, — ты и Эдит. Вы знали его еще тогда, когда он был обычным человеком, а не просто монументом собственному величию.

— Я знал его еще тогда, когда он был несчастным маленьким мальчиком.

— Это я и имела в виду, — почти сердито сказала Вики. — Он никогда не был счастливым. Ужасная нищета, болезнь матери, а затем ее смерть, когда дела только пошли на лад. Ему нужно счастье, Ричард. Ему следует жениться на женщине, которая действительно любит и ценит его. На той, которая поможет ему снова стать настоящим человеком, понимающим и счастливым, вернет его к самому себе, каким он был когда-то. Ему не нужна красивая эгоистка вроде Стефани Джойс.

— Если верить прессе, Стефани Джойс — это именно то, что ему нужно. — Ричард встал из-за стола и подошел к столу Вики. Он слегка прихрамывал — следствие старой раны, полученной на войне.

Он нежно приподнял ее лицо за подбородок, чтобы взглянуть ей в глаза.

— Откуда такой страстный интерес к личной жизни Мартина Кеннеди, моя дорогая? Мы ведь не настолько глупы, чтобы влюбиться в него, не правда ли?

— Нет… конечно нет! — Но предательский румянец появился на ее щеках, и она опустила глаза под испытующим взглядом Ричарда.

Его пронзила тревога. Бедная малышка, она разобьет себе сердце, и в этом будет доля его вины. Ему не следовало предлагать ей работу в непосредственной близости от Мартина. Но кто мог предположить, что такое случится, ведь поначалу Мартин просто пугал малышку.

— Это так глупо с твоей стороны, Вики, — мягко сказал он. — Хотя Мартин когда-то и был достоин любви, теперь он не такой! Вбей это твердо в свою хорошенькую рыжую головку. Он жесткий, эгоистичный, одержимый только одним — деньгами.

— И это говоришь ты — его друг?

— Его бывший друг, Вики. Давно прошли те времена, когда Мартину была нужна моя дружба. Заметь, я жалею его от всего сердца. Но сейчас им владеет лишь одна идея — стать как можно богаче, и он ничего не замечает, кроме своих желаний. Я люблю его, это правда, но только вспоминая его таким, каким он был прежде, — бедным мальчиком, пытающимся облегчить жизнь своей матери. У меня нет иллюзий на его счет, Вики. И тебе советую их также не иметь. Мартин Кеннеди сокрушит без жалости тебя или меня, если мы окажемся на его пути.

— С тобой он не сможет так поступить, ты ему помог встать на ноги. Ведь именно благодаря тебе он смог арендовать свой первый маленький магазинчик.

Ричард вздохнул. Ему нравилась милая романтическая наивность Вики; она не была искушенной и циничной, как большинство ее сверстниц. Она получила эту престижную работу исключительно благодаря тяжелому труду и заслужила каждое пенни своей большой зарплаты. И когда-нибудь она встретит отличного, достойного малого и перестанет терзаться из-за Мартина Кеннеди.

— Давай, давай, — грубо сказал он, ненавидя себя за это. — Ты не первая глупая девушка, которая влюбляется в мужчину только потому, что он грубо обращается с ней.

Вики задохнулась, как будто ее накрыла тяжелая волна. Это были жестокие слова, особенно в устах мягкого Ричарда, который всегда был ее верным другом. Краска отлила от ее лица.

— Все это не так. Я имею в виду, что не влюблена в него. К тому же он вовсе не груб со мной.

— Он ужасно кричит на тебя.

Мягкие губы Вики сжались, а ее зеленоватые глаза засверкали.

— Ты нарочно говоришь все эти ужасные вещи. Что с тобой случилось? Почему ты пытаешься представить Мартина Кеннеди эгоистичным негодяем?

— Потому что он именно такой. А ты пугаешь меня, Вики, дорогая. Я боюсь, что ты считаешь, будто он сможет измениться, если у него появится любящая жена, которая будет греть ему домашние туфли у камина.

— Может, я действительно глупа, но думаю именно так. Женщина, которая будет верно любить его, сможет принести ему истинное счастье, я уверена в этом. Ему нужны простые человеческие радости. — В ее голосе зазвучали горькие нотки. — Но у него нет ни малейшего шанса, пока он окружен такими людьми, как Джойс и компания.

— Хорошо, хорошо. Пусть будет по-твоему. Только не позволяй своему романтичному сердцу думать, что это твоя миссия — дарить Дракону простые человеческие радости.

— Ричард! Я вовсе так не думаю! Знаешь, Пэт раздражает меня, называя его Драконом. Не поощряй ее.

— У твоей маленькой сестры очень здравое отношение к Кеннеди.

— Она терпеть его не может, точно так же, как шея маленького мальчика терпеть не может воду.

— Ты понимаешь, что я имею в виду? Здравый смысл. Меня раздражает ее лак для ногтей и ее брюки, но у нее куча житейской мудрости.

Наконец он действительно вывел Вики из себя. Красные флаги негодования рдели на ее щеках, ее гордая маленькая головка, покрытая бронзовыми кудряшками, высоко поднялась. Она нарочито погрузилась в работу, давая понять, что их разговор окончен, и Ричард с горечью подумал, что лучше было бы ему промолчать.

Он знал, что начинает стареть. Скоро он не сможет поспевать за быстрым развитием бизнеса Мартина. Он понимал, что даже сейчас его просто терпят в память о старых временах — потому что он знал мать Мартина и помогал ему поначалу. Его неторопливая работа часто раздражала создателя этого знаменитого шикарного универмага. Быстрый, безжалостный ум Мартина не терпел медлительности.

Как отличался теперешний Мартин от того живого, кареглазого парнишки, которого он знал когда-то! Мальчишка носился с одной лишь мыслью — заработать достаточно денег, чтобы облегчить жизнь своей больной матери, которую он обожал. Но мать умерла как раз в тот момент, когда дела постепенно пошли на лад. Чего он хотел теперь? Все больше и больше денег?

Как-то раз, когда Мартину было восемнадцать, он вбежал в обшарпанный офис Ричарда, располагавшийся в задних комнатах, почти рыдая от ярости. «Я покажу им, Ричард, я покажу им», — страстно клялся он, сжав кулаки и запрокинув свою красивую голову. Ну что ж, он все еще «показывал им». Но куда это вело его, что это сделало с ним?

Вики прервала его мысли. Она все еще сердилась на него, поэтому ее голос звучал высокомерно.

— Я собираюсь в магазин — если понадоблюсь, со мной можно связаться по селектору. Мне нужно подготовиться к совещанию закупщиков.

— Хорошо. Прости, что расстроил тебя.

Вики не могла долго злиться. Мгновенно ее холодность улетучилась, и она одарила его ослепительной улыбкой.

— Извини, что я так напала на тебя. Но я не выношу, когда начинают ворчать на мистера Кеннеди. Мне его жаль — ужасно, ужасно жаль. Я бы все сделала, чтобы он стал счастливым.

— Откуда ты знаешь, что сейчас он несчастлив?

— Он не может быть счастлив. Он как будто опутан цепями.

— Если он и опутан цепями, Стефани Джойс вряд ли сможет освободить его. Но у тебя это тоже не получится, так что оставь свои романтические идеи.

— Вы, мужчины, — сказала Вики с притворным презрением, — все одинаковы. Разве женщина не может просто пожалеть мужчину без всякого желания выйти замуж за него? Вы льстите себя мыслью, что все женщины просто одержимы идеей замужества. Я деловая женщина, и я сочувствую Мартину Кеннеди без всяких, как ты говоришь, романтических идей.

Она величественно вышла, но испортила весь эффект, снова высунув голову из-за двери с видом невинной девочки.

— Я люблю тебя, Ричард. И самое страшное, что твоя жена это знает!

Вики наслаждалась своими редкими визитами в универмаг. Она даже немного завидовала Пэт, которая работала в отделе дамского белья.

Пять этажей универмага были обставлены так, что каждая женщина чувствовала себя здесь принцессой. На полу лежали мягкие темно-серые ковры, повсюду кушетки, обитые атласом и парчой. Приглушенная музыка, нежные ароматы, огромные вазы с цветами поддерживали ощущение роскоши. Необъятный склад был хитроумно замаскирован за раздвижными зеркальными панелями, и только лишь некоторые изысканные вещицы были разложены на прилавках. Платья продавщиц, смоделированные в Париже, были одинакового покроя, но разных оттенков, так что девушки производили впечатление ожившего цветочного сада.

Но вся эта красота предназначалась не только для богатых. Все вещи были очень хорошего качества, и в том, что женщина совершала покупки в таком дорогом месте, не было ничего экстравагантного. Кеннеди не приветствовал высокомерия среди продавцов. Ледяные улыбки, пугающее «мадам», пренебрежительные взгляды, охватывающие снизу доверху потертое «лучшее» пальто, были запрещены. Каждую женщину, переступающую порог «Кеннеди», встречали как лучшего друга — и они приходили снова и снова, и богатые, и не очень.

Вики постаралась, чтобы ее путь пролегал через отдел белья, где она надеялась увидеть юную Пэт и, если возможно, обменяться с ней парой слов. Проходя по универмагу, она почувствовала какое-то странное напряжение, царившее вокруг. Небольшие группы девушек, похожих на цветы, сталкивались, обменивались взволнованными репликами и незаметно расходились, чтобы не привлекать к себе внимания наблюдательной дежурной по этажу. Любопытство Вики все возрастало. Пэт должна знать, в чем дело.

Пэт помогала старшей продавщице демонстрировать домашние платья. Яркая брюнетка в платье цвета молодой буковой листвы, она стояла, держа в одной руке груду лилового шифона, а в другой — сверкающий атласом и кружевами белоснежный конфекцион, предназначенный для невесты.

— Тридцать гиней каждое, — прошептала она Вики. — Какое выберешь?

— Пришлите мне оба, — ответила Вики. — Моя сестра заплатит за них.

Пэт подавила хихиканье.

— Как чувствует себя Дракон? Спорю, что он орал на тебя сегодня утром после того, как ему прищемили хвост? Бедная ты, хотя сегодня мне даже жаль этого мужчину. Интересно, покажет ли он вид?

— О чем ты говоришь?

— Ты что, не читала сегодня газету, дорогуша?

В этот момент старшая продавщица властно взмахнула рукой, и Пэт грациозно двинулась вперед. В своем светло-зеленом платье она напоминала нимфу, живущую в ветвях дерева.

Вики беспокоило будущее Пэт. Четыре года назад сестры остались совершенно одни в целом мире. Сначала им приходилось бороться, так как у них не было родственников, которые могли бы им помочь, или, как выражалась Пэт, «вмешаться». Той крошечной суммы, которую оставил им отец, хватило только на то, чтобы Пэт закончила школу. Теперь им стало намного легче, обе девушки начали зарабатывать, а после продвижения Вики по службе смогли позволить себе такую роскошь, как отдельная квартира.

Но юная жизнь Пэт была наполнена борьбой и тяжелой работой. И Вики понимала, что такая очаровательная девушка, как ее сестра, заслуживает лучшего. Что касается себя, то она была удовлетворена выбранной карьерой. Но для Пэт она желала гораздо большего.

Вики переговорила с закупщицей отдела дамского белья и отправилась в отдел мехов. Это был ее любимый отдел. Неуловимый аромат роскоши, витавший здесь, очаровывал ее.

Закупщицей в этом отделе работала Китти Шоу, одна из ее близких подруг.

— Ты только посмотри на это, — сказала она, показывая Вики длинное и широкое манто. — Норка.

— М-м-м, — Вики нежно погладила великолепный мех. — При рождении нас доставили не по тем адресам, Китти. Мы должны были родиться герцогинями.

— Не каждая герцогиня может позволить себе такое, моя кошечка. Как себя чувствует сегодня наш капитан? Рвет и мечет?

— Почему бы это? Китти, что происходит?

— И правда, что происходит? Только не говори, будто ты не знаешь. Посмотри, зажглась твоя лампочка.

И в самом деле, на стенной панели замигала маленькая желтая лампочка — сигнал того, что мистер Кеннеди приехал и требует своего секретаря. Вики пришлось поспешить к лифту, так и не выяснив загадку. Наверное, какой-нибудь пустяк, девушки всегда волнуются по тому или иному поводу. Так или иначе, Пэт все расскажет ей вечером.

Она быстро прошла в офис, но там оказался только Ричард.

— Попридержи лошадей, — дружелюбно сказал он. — Шеф еще не спрашивал тебя. Но я подумал, что лучше, если ты будешь на месте, когда он это сделает.

— Спасибо. Ричард, что-нибудь случилось? Универмаг весь взбудоражен. Пэт говорила что-то об утренних газетах.

Лицо Ричарда помрачнело.

— Так и есть. Я только что прочитал о помолвке Стефани Джойс с лордом Линмутом.

— Нет! Ричард, но это так ужасно для мистера Кеннеди. — Она невольно опустилась на стул. — Какими бы ни были его чувства к ней, все знали, что они уже несколько недель вместе. Бедный, бедный мистер Кеннеди.

— Вики, ты понимаешь, что мы, наверное, единственные в Лондоне, кто действительно сочувствует Мартину Кеннеди? Я — потому что понимаю, как ему тяжело, а ты — ну, я не знаю, в силу каких глупых причин женщины жалеют мужчин. Это затронет его самое уязвимое место — самолюбие.

— Если бы мы могли как-нибудь ему помочь!

— Как? Как мы можем помочь человеку, который знает, что весь Лондон над ним насмехается?

— Понятия не имею. Но если что-то можно сделать, то я это сделаю.

— Я знаю.

Приглушенный зуммер на столе Вики прозвенел два раза. Она быстро собрала утреннюю почту и направилась в комнату своего начальника, чувствуя странную нервозность и надеясь, что он не заметит этого. Он ни в коем случае не должен догадаться, что она знает о Стефани Джойс.

Мартин Кеннеди, глубоко засунув руки в карманы, стоял у высокого, обрамленного бархатными занавесями окна, угрюмо разглядывая оживленную улицу, шумящую шестью этажами ниже.

Он был высоким — более шести футов — и широкоплечим. Но, несмотря на свои габариты, двигался легко, с уравновешенной грацией леопарда. У него были резко очерченные, мрачные черты лица. Его карие глаза прятались под длинными ресницами и насупленными бровями. Иногда его угрюмое, но красивое лицо освещала внезапная улыбка, неожиданно ослепительная и чарующая.

Вики бесшумно подошла к столу по толстому персидскому ковру. Кеннеди не двинулся с места, никак не отреагировав на ее появление. Смятая газета лежала открытой на столе.

Она стояла молча, спокойно и терпеливо. Через мгновение он скажет ей, что ему нужно. Она привыкла к его молчанию.

Внезапно, не повернув головы, он сказал:

— Подойдите, мисс Лэдлоу.

Вики послушно приблизилась к окну. Сверху машины были похожи на разноцветные игрушки.

Только теперь он посмотрел на нее, по-прежнему не говоря ни слова, и внимательно разглядывал ее в течение минуты. Затем, видимо удовлетворившись результатами осмотра, он слегка кивнул и произнес:

— Сядьте, пожалуйста.

Она прошла к своему месту напротив его стола. Кеннеди придвинул ей стул, а затем уселся в свое кресло. Он провел рукой по лицу, как будто прогоняя какое-то видение, вздохнул и проговорил низким голосом:

— Вы выйдете за меня замуж, мисс Лэдлоу?

Ее сердце испуганно подскочило и забилось с почти запредельной скоростью. Какое-то мгновение она не могла ничего сказать, а только смотрела на него, безмолвно, разжав губы, со смятенным выражением в глазах.

— Простите, — мягко сказал он. — Я испугал вас. Наверное, я сначала должен был вас подготовить. Успокойтесь и подумайте над моим предложением.

— Почему же вы хотите жениться на мне? — Но пока Вики говорила, она поняла, что знает ответ; в ее оцепеневшей душе стало подниматься чувство страстного негодования. Ее взгляд упал на смятую газету, и она тут же, с абсолютной ясностью, осознала, почему Мартин Кеннеди сделал ей такое нелепое предложение.

— У меня есть причины, иначе я не стал бы просить вас об этом. Обдумайте мои слова хорошенько, пожалуйста. Я могу полностью обеспечить ваше будущее. Если бы мне удалось поговорить с вашим отцом, то, думаю, он бы согласился…

— Мой отец умер.

— О, простите. Но, впрочем, может, вы уже обручены с кем-нибудь или что-то в этом роде?

— Н-нет. У меня никого нет — кроме моей младшей сестры Пэт, она работает у вас. Нас только двое.

— Понятно. В этом случае, как я полагаю, материальная сторона вопроса вам не совсем безразлична.

— Конечно нет. Это очень важная вещь. Но не самая важная, когда вступаешь в брак.

— Если бы вы были француженкой, то думали бы по-другому.

— Но я не француженка. И я верю в замужество по любви.

— На английский или американский лад? Неужели статистика английских и американских браков такая радужная?

— Ну, нет… по крайней мере, я не знаю.

Она может отказать ему, разумеется. В самом деле, она не понимает, почему вообще она здесь сидит и спокойно обсуждает с ним эту перспективу. Она должна немедленно выйти из офиса и никогда больше здесь не появляться. Но его уверенная манера говорить удерживала Вики — они обсуждали женитьбу так, как будто в ней участвовали два посторонних человека, которых она даже не знала.

— Если вы согласитесь, — услышала она его слова, — я бы хотел, чтобы объявления появились в завтрашних утренних газетах — ах, нет, сначала я должен кое-что уладить, — но по крайней мере в течение недели.

Разумеется, в таком случае смеяться начнут уже над Стефани. Модный Лондон, хихикающий этим утром над забавным положением Мартина Кеннеди, будет смеяться над тем, как остроумно переменилась ситуация. Вики вспомнила, как пять минут назад говорила: «Если бы только мы могли что-нибудь сделать для него!» Но она и представить себе не могла что-нибудь столь радикальное.

Она любила этого мужчину. Это было ей ясно без малейшей тени сомнений. А он был в беде — оскорбленный, запутавшийся, публично униженный. И она может спасти его, если захочет. Она может помочь ему в этот тяжелый момент. Внезапно любовь и сочувствие переполнили ее сердце. Ей захотелось прижать его к себе и успокоить. Вики знала, что любовь светится в ее глазах, поэтому она стала смотреть на свои дрожащие руки, сложенные на коленях.

Но его будущее? Она не может позволить ему поступить таким образом, это может испортить ему жизнь. Ведь она никто, обычная девчонка. Неохотно она закрыла за собой врата рая и отвернулась.

— Нет, так не пойдет, — покачала она головой. — Я слишком проста для вас.

Кеннеди посмотрел на нее в изумлении. Менее всего он ожидал подобного ответа. Он был готов к отказу, но не по такой причине.

— Проста! Моя дорогая, вы когда-нибудь смотрелись в зеркало?

Вики подняла на него глаза.

— Смотрелась ли я в зеркало? — озадаченно переспросила она.

— Вы изумительно красивая женщина. Если вас соответствующим образом одеть, вы тут же завоюете город.

Она слегка покраснела, быстро оглядев свой элегантный костюм. Он протестующе поднял руку.

— О, я не критикую ваш костюм. Вы прекрасно одеты для секретарши. Я имею в виду роскошную одежду — платья из Парижа, меха, драгоценности и так далее. Подходящая одежда, прическа, окружение могут превратить вас в ослепительную красавицу. Цвет ваших волос, например, совершенно потрясающий.

В его голосе зазвучал энтузиазм, и, хотя Вики никогда не думала о себе как о чем-то особенном, она понимала, что он прав. Потому что он был Мартином Кеннеди и знал толк в таких вещах, и никогда, никогда не совершал ошибок. И если она действительно такая красавица, значит, ей есть что предложить ему. Она старалась размышлять разумно, но ей это давалось с трудом; она знала только, что любит Мартина Кеннеди и хочет ему помочь. Она боялась взглянуть на него, поэтому не поднимала глаз, ожидая, что он скажет еще.

— Ну? — произнес он оживленным голосом. — Вы подумали? Вы станете моей женой?

Она подняла глаза и совершенно неожиданно увидела на его лице ослепительную улыбку, буквально преобразившую его мрачный облик. Эта улыбка давала представление о том, каким на самом деле мог быть Мартин Кеннеди. Молодым, счастливым, довольным жизнью. Улыбка погасла так же быстро, как появилась, но за этот короткий промежуток времени Вики уже поняла, что она ответит.

Дело было не в деньгах, положении, надежности, красивых нарядах — хотя все это было немаловажно для работающей девушки. У нее появился шанс сделать этого мужчину счастливым. Любить его с щедростью, отдавать ему все свое сердце, показать ему, что в жизни есть иные ценности, кроме материальных. Став его женой, она сможет это сделать.

С ней ему будет лучше, чем со Стефани Джойс или ей подобными.

Вики глубоко вздохнула и пристально посмотрела на Мартина долгим, спокойным взглядом.

— Да, — сказала она, лишь чуть-чуть затаив дыхание, — я выйду за вас.

После этих слов в кабинете повисла напряженная тишина.

— Благодарю вас, — сказал Мартин странно низким голосом. Придвинув к себе письменный прибор, он вопросительно посмотрел на нее. — Может, набросаем объявление для газет?

Его карандаш быстро забегал по бумаге, но затем внезапно остановился.

— Я не знаю вашего имени.

— Виктория, Вики.

— А ваши родители были?..

Она сказала ему. Он закончил писать и сунул объявление в карман.

— Какие у меня сегодня встречи?

— Баррингтон в двенадцать. Принести вам папку?

Она поднялась с услужливым видом. Внезапно он щелкнул пальцами:

— Нет, так не пойдет. Вы больше не можете быть моей секретаршей. Я думаю, вы хотели бы отправиться домой или еще куда-нибудь, не так ли? В любом случае, вам не следует появляться в офисе до тех пор, пока… — он помедлил минуту, соображая, как лучше поступить. — Теперь идите, а завтра приходите к одиннадцати. Мои планы тогда будут ясны, и я сообщу вам о них.

Он придвинул к себе блокнот и окинул взглядом расписание завтрашних встреч.

— Не подпускайте к себе близко репортеров, мисс Лэдлоу.

— Вики, — с улыбкой поправила она.

— Разумеется. Вики. Послушайте, перед тем как уйти, отмените все завтрашние встречи — мне понадобится время, чтобы все спланировать. Есть у нас кто-нибудь в офисе, кто мог бы стать моим секретарем — кто-нибудь, у кого найдется хоть крупица здравого смысла?

— Мисс Пич смогла бы, если бы…

— Если бы что?

— Если бы вы смогли удержаться и не рычать на нее, хотя бы первые несколько дней.

— Я никогда не рычу.

— Нет, рычите. Простите, я бы никогда не упомянула об этом, если бы у меня было время подготовить ее к вашему стилю работы, но раз возникла такая спешка, то, боюсь, вам придется приспособиться.

— Очень хорошо, посмотрим, что я смогу сделать. — Он снова придвинул к себе сафьяновую с серебром записную книжку и вписал в нее: «11.00. Вики». Потом он бросил на Вики быстрый взгляд: — Мы можем пожениться в течение двух недель?

— Это слишком скоро.

— Нечего тянуть. — Он перевернул листы настольного календаря. — Через две недели, если начать отсчет с сегодняшнего дня. Хорошо?

Она кивнула, не в состоянии противостоять его решительному тону.

Вики совершенно не помнила, как она вышла из кабинета Мартина и дошла до своего стола. Она опустилась на стул, который нашла на ощупь, и возблагодарила Бога, что в комнате никого не было. Она не смогла бы посмотреть в лицо Ричарду Фэрроу или кому-нибудь еще. Ей было нужно время, чтобы привести в порядок мысли, чтобы осознать те потрясающие вещи, которые произошли с ней.

Внезапно ей стало холодно. Она прижала руки к лицу, отчаянно дрожа всем телом.

Она не может выйти замуж за Мартина Кеннеди. Она должна вернуться и сказать ему об этом. Он всего лишь хочет красиво уйти от красивой женщины, которая сделала его всеобщим посмешищем. Он женится из мести, по расчету. Она не может участвовать в этом.

Но понемногу Вики успокоилась. Она вытерла глаза, припудрила носик и сказала себе: «Нет, это не брак по расчету. Потому что я люблю его. И заставлю его полюбить меня. Нам будет хорошо вместе, он снова станет молодым и счастливым. Это будет чудесно. Ведь я так люблю его».

Вдруг ей пришла в голову неожиданная мысль, и она скорчила небольшую гримаску, глядя в зеркальце пудреницы, которую держала перед собой.

— О боже, — прошептала она, — я никогда, никогда не осмелюсь назвать его Мартином.